Потусторонний сквозняк не давал свече жизни Петра Сидоровича гореть: он умирал и точно знал о скором конце - пламя едва колеблелось от воздушных порывов между двумя открытыми дверями Начала и Конца. Его пичкали всевозможными лекарствами. Родственники - дай им Бог здоровья - искренно переживали, чтобы их Как-его-там пожил подольше. А он спросил врача, сколько времени ему отмеряно, -- тот чистосердечно, не без слезливости, прямодушно ответил, что жить Петру Сидоровичу месяц от силы: слишком метастазы разошлись по всему телу и что спасения нет, если не вырезать 9/10-тых тела.
Петр Сидорович попросил, чтобы к нему никого не пускали до того момента, пока он не почувствует, что наверняка уходит. От обезболивающих средств отказался, улыбаясь улыбкой, которая делала выражения его лица недостижимо одухотворенной.
Когда боли стали невыносимы, Петр Сидорович изредка приходил в сознание и наотрез запрещал пичкать его тело утоляющими средствами. Умирал в страшной агонии, но сохранял здравый рассудок, выкрикивая:
-Не мешайте мне!
Муки... Кричал... Тяжело отходил, как казалось окружающим.
Последний его возглас:
-Ведь это так интересно! Теперь я узнаю всё! Уйдите! Это хорошо!