Нагарджудда-кузнец любил слагать песни. Они начинали звучать в нем, когда он смотрел на раскаленный металл и слышал звон молота. Огонь внешний зажигал в нем внутренний зачин песни, а удары по наковальне обрамляли ее ритм и вдохновляли чувственной энергией.
И вот однажды ночью, во сне, к Нагарджудде явился демон и сказал: "Знай, смертный, что демонов не существует!"
Кузнец проснулся смятенным и странная печаль впервые в жизни сжала его сердце. Свой сон он никому не открыл. И только грустная песня о Райской Долине вдруг выплеснулась из него.
Люди отовсюду спешили к Нагарджудде. Кто за новым плугом, кто за мечом, но все больше шли к нему послушать дивную песню о Райской Долине. Мелодия ее была какая-то навязчивая, томная. Однако слушавшим ее казалось, будто они уже бывали в этой Долине, видели токи рек и зелень бескрайних лугов - столь она очаровывала и пронзала всех какой-то потаенной правдивостью.
В том селении жила девушка Гарна, стройная, как лань и красивая, как недосягаемый небосвод. Нагарджудда хотел ввести ее в свой дом хозяйкой. Воин Питана, хвастун и задира, не упускавший случая подтрунить над песнями кузнеца, похвалялся, что женится на Гарне. Сама она была еще очень молода и природная стыдливость сковывала ее мысли о замужестве. Но все же изредка сердце ее вздрагивало от одного только упоминания имени кузнеца.
Отец девушки склонялся видеть зятем Нагарджудду и научил дочь сказать такие слова:
--Нагарджудда! Твоя песня о Райской Долине смущает многих людей. Существует ли она там, за горами?
--Она действительна настолько, насколько неизведанное не может быть возможным, -- ответил кузнец.
--Я спрашиваю тебя об этом только потому, что люди уже посмеиваются над тобой, за глаза называют пустомелей. А ведь всякое чувство распадается в прах, если между людьми нет полного доверия.
--Ты хочешь, чтобы я отправился в Долину моей песни и вернулся с правдивым рассказом?
--Да, -- сказала Гарна, потупив взгляд. Ей вовсе не хотелось, чтобы кузнец уходил.
--И когда я вернусь, ты войдешь в мой дом?
Девушка зарумянилась, ничего не ответила, но в ее взгляде читалось горячее согласие.
Снедаемый тяжелыми предчувствиями, Нагарджудда отправился на поиски.
Он преодолел семь гор и пять скал. Спустившись с последней, кузнец увидел долину, удивительно похожую на ту, где остался его дом. К нему навстречу шли люди. Среди них был Питана, Гарна и... сам Нагардждудда, только пожилой. Кузнец не верил своим глазам, ведь знал, что все эти люди не могут быть теми, кого он оставил неделю тому назад в своей родной долине. Это было другое место, хотя в точности похожее на исток его странствий.
Он узнал, что в этом селении Гарна была женой Питаны и не раздумывая отправился дальше на поиски Райской Долины, оставшись никем не узнанным. Бросив взгляд позади себя, Нагарджудда увидел, что он-пожилой двинулся туда, откуда пришел тот, кто мнил себя единственным Нагарджуддой.
Нагарджудда-старик преодолел пять скал и семь гор. Немало удивились жители: прошла всего лишь неделя, а человек успел состариться на многие годы. Когда его спросили, нашел ли он Райскую Долину, кузнец стал рассказывать невероятные вещи. Будто он был в селении, похожем на это, и видел тех самых людей, что и здешние, но тамошние-де люди - настоящие, а здешние - только похожи на них.
Все решили, что от тягот пути Нагарджудда лишился рассудка. С болью в сердце Гарна вошла в дом Питаны...
Нагарджудда прошел новых семь гор и пять скал. Спустившись с последней, он увидел вдалеке знакомую долину. Он теперь ожидал чего-то еще более невероятного от встречи с ней. Кузнец склонился над ручьем промочить пересохшее от волнения горло. Из зеркальной глади воды на него глядел... Питана. Сперва Нагардждудда смутился разительной внешней перемене, постигшей его. Он пробежал пальцами по лицу, но через миг обрадовался, памятуя, что волею неведомых сил Гарна будет принадлежать Питане. Тлеющая мысль об обмане угасла в океане любви к его желанной. Он смело зашагал в долину. Никто не вышел ему навстречу. Скоро он узнал, что Гарна вышла замуж за Нагардждудду после того, как ее муж Питана, погиб в стычке с соседним племенем. Преобразившийся Нагардждудда стал уверять всех, что он и есть Питана и что он не погиб, а только был ранен, чем вызвал гнев жителей - они едва не побили самозванца камнями.
Потеряв надежду на счастье, Нагарджудда-Питана побрел обратно. Снова взглянув в тот ручей, Нагарджудда понял, почему в долине ему не поверили. Страстное желание обрести любовь затмило ему разум. Наваждение растаяло. Из воды на него глядел уставший, постаревший Нагарджудда! Закрыв лицо руками, кузнец минуту-другую посидел в оцепенении отрешенностью, еще раз посмотрел на свое отражение - то же изможденное, морщинистое лицо.
С трудом он взобрался на скалу и вдруг увидел, что с нее спускается Нагарджудда - но молодой и еще преисполненный надежд.
Не говоря ни слова, старик и юноша обнялись и горько заплакали.