Солнечные зайчики метались между лисьих полутонов и волчьих теней. Николай Петрович Буревой проснулся в веселом настроении, как будто во сне, которого он совсем не помнил, крупица за крупицей в нем выстраивалась эта благополучность чарующей радости пробуждения. Неотступная неудовлетворенность вторгалась в его покой: никак не мог дописать роман. Вернее, он споткнулся на последней главе, не находя приемлемого разрешения судеб главных героев. Ночь подарила ему удачный сюжетный поворот. Оставалась сущая малость - запечатлеть мысли на бумаге. Но именно с этого озарения в его жизни произошли перемены, посягавшие на саму жизнь писателя.
Итак, Николай Петрович, возбужденный скорым окончанием романа, несколько театрально присел за письменный стол и уже собрался вывести первое слово последней главы, явно довольный собой и тем предвкушением, какое впечатление произведет на читателей неожиданная развязка его убористого детища. Зазвонил телефон.
-Там Буревой?
Николай Петрович улыбнулся:
-Здесь Буревой.
-Не смей!
-Простите?
-Нам известно, что ты задумал.
-Кто вы?
-Сейчас же брось писать, иначе горько пожалеешь!
Гудки.
Нелепый звонок растормошил Николаю Петровичу складность мыслей. Сладкий порыв немедленно кончить главу предательски размяк. Писатель выругался и прошел на кухню заварить крепкого кофию. На подоконнике он увидел ворона. Крупный птица не выказал удивления, когда появился Буревой. Выпустив из клюва бумажную трубочку, ворон пробасил: "Я на минуточку. Вам просили передать." Взмыл и растаял в небесах. Николай Петрович поспешил закрыть окно - первое, что пришло ему на ум. Развернул записку: "Дружок! Ты дописался до нервного срыва! Тебе уже и обдуманно говорящие птицы мерещатся. А ведь их не существует! Настоятельно советуем отдохнуть!" Как только Николай Петрович прочел, пожолклая бумажка воспламенилась в его руках и тотчас пеплом осыпалась на пол. Буревой перекрестился. Выпил снотворного и скоро растворился в зеркальном отражении бытия, отдавшись Морфею. Спал неспокойно: ноги непроизвольно бежали, отчего простынь сбилась в комок; вскрикивал. Пробудился вечерком. Захотелось завершить роман. А в квартире кавардак! Шкафы выпотрошены. Беспорядок, как при зарождении всего сущего. Туфли были прибиты к паркету. "Ничему не удивляйся!" -- отрешенно говорил себе Буревой. Впрыгнул в другую пару и поторопился на улицу, прихватив рукопись из-под вороха бумаг и убийственного запаха окоченевших носков, лежавших поверх...
Боже, хорошо как! Сколь прекрасно быть свидетелем и участником вечных перемен света и... На него неслась машина - изловчился отскочить за дерево. "Тьфу-ты, сволочи!" Созвонился с другом. "Тебя преследуют? - встревожился тот. - Конечно, приезжай. Обсудим."
Дорогой пытался найти объяснение минувшим событиям. Возле двери парадного его грубо окликнули. Смеркалось. Различил три силуэта, выраставшие по мере угрожающего приближения к нему. Чья-то рука попыталась вырвать у него из рук чемоданчик с исписанными листами. "Дудки! - яростно крикнул Николай Петрович. - Хватит с меня!" Руки Буревого еще помнили юношеские занятия боксом. Нападавшие отступили. Левый кулак, ударный, саднил. "Черт! В кровь разбил... Будь начеку, будь!"
-Не поверишь! - Николай Петрович бегло рассказал о своих злоключениях.
-Не знай тебя, подумал бы, что ты сбрендил.
-Позволишь у тебя денек-другой перемыкаться?
-Живи, пока не надоест! А всё же очень любопытно, кому ты перца под хвост насыпал?
-Понятия не имею. Кроме тебя о романе никому не известно.
-Я - молчок!
-Прости, не хотел обидеть.
-Не извиняйся. Дело-то пахнет протухшим жареным.
-Обидно, что мой настрой писать из седла вышибли. В таком состоянии и строчки не сложится.
-Ничего, отдохнешь немного.
-Ваня, веришь - устал отдыхать. Долго концовку не находил, а только отчетливо увидел ее - какие-то сумасшедшие приклеились.
-Рукопись с тобой? - спросил Иван и принужденно улыбнулся.
-Шиш с маслом - теперь я с ней расстанусь.
-Не кипятись. Выпьем?
-Давай по маленькой.
Посидели до полуночи. У Николая Петровича от сердца отлегло.
-В гостиной тебе постелю.
Буревой стал раздеваться, держа чемоданчик за ручку зубами.
-Чудило!
-Дверь запри хорошенько.
-Ась?
-Дверь, говорю, закрой.
-Как себя чувствуешь? -участливо спросил Иван.
-Не волнуйся. Просто я успел убедиться, что в жизни встречается и то, чего не бывает.
-Спокойной ночи!
-И тебе сладких снов.
В пять часов утра друзей разбудили гулкие удары во входную железную дверь. Подскочив, Николай Петрович прижал чемоданчик к груди, не понимая, что происходит. В это время Иван стоял возле двери, разразившись отпетой руганью и потрясая огромным тесаком. Его безыскусные увещевания подействовали не сразу. Но вскоре приступ квартиры прекратился. Раздраженные крики разбуженных соседей ускорили снятие осады. Иван заглянул в гостиную. Николай Петрович уже был одет.
-Куда собрался спозаранку?
-Теперь ты понял, насколько их намерения серьезны? На дачу съеду переждать эту катавасию.
-Провожу тебя.
Буревой покачал головой, выставив перед собой разбитый кулак:
-Мы не робкого десятка. Отобьюсь как-нибудь. Незачем тебе рисковать. У меня больше нет друзей.
-Обещай хотя бы позвонить мне по приезде.
-Обязательно.
Оглядываясь, Николай Петрович украдкой выскочил из парадного и понесся на вокзал, делая лишние пересадки, чтобы запутать следы.
От станции до дачного домика не далеко идти. Едва Буревой открыл калитку, перед ним вдруг выросли два здоровенных мужика и между ними щуплая старушенция с фингалом под правым глазом. Судя по тому, как подобострастно они ловили каждое ее слово и следили за ее скупыми жестами - она была у них атаманшей. Николай Петрович попятился. Зацепился ногой за корень и - рухнул спиной на землю. "Ату его, соколы!" Буревому показалось, что он уже слыхал этот голос раньше. Верзилы навалились на него. Схватка была неравной. Николаю Петровичу изрядно намяли бока: он не мог пошевелиться. Чемоданчика рядом с ним не оказалось. Застонал не так от боли, как от невмещавшихся в душу досаду и злость на свою беспечность. Внимательные соседи дачного поселения вызвали "скорую".
-Ничего страшного. Ушибы, конечно... -- сказал больничный эскулап. - Послезавтра вас выпишем восвояси. Организм у вас молодой, крепкий... Кстати, к вам посетители. Не возражаете?
-Зовите.
Вошел Иван. У Николая Петровича сжались кулаки, а глаза застлали слезы обиды:
-Здравствуй, Брут.
-Я...
-Прости, верный человек. Не хочу тебя видеть.
Иван растерянно пожал плечами:
-Ты не понимаешь... Ладно, завтра зайду.
У двери в палату доктор спросил пожилую даму, как ее представить пациенту? "Я - его дочь!" Заискивающий стук в дверь. Буревой выпалил:
-Какого черта! Не буду с тобой разгова... -- Челюсть отвисла, не дав закончить фразу.
Перед ним стояла троица грабителей. Старушка в одной руке держала чемоданчик писателя, нежно поглаживая его ворсистую обивку.
-Вы? - Буревой приподнялся на кровати.
-Очень жаль, Николай Петрович, что нам пришлось действовать нахраписто. Но вы не оставили нам выбора! А ведь всячески давали вам понять, чтобы остановили окончание романа.
-Ваньша вас нанял?
Молчание.
-Рукопись невредима?
-Листок к листку: ни сориночки, ни пылиночки.
-Жду объяснений.
-Взгляните на нас непредвзято. Неужели не узнаете? Вспомните ваши описания героев, которых вы собирались умертвить в последней главе.
Буревой глуповато улыбался перекошенным ртом. Перед глазами памяти встали живые картинки. Внезапно выпалил, удившись тому, что он сказал:
-Степанида Ильинична???
-Ой, как приятно! Признали, наконец!
-А это Гриша и Федя, ваши сыновья? Я их себе так и представлял.
-Они, соколики мои родные!
-Не может быть!.. Признайтесь, кто вас нанял разыграть меня?
-Помилосердствуйте! Мы всего лишь персонажи вашего романа.
-Ну, допустим... Чем обязан?
-Видите ли, Николай Петрович, мы решительно не согласны погибнуть в самом конце повествования, доселе пережив столько жизненных круговертей, столько натерпевшись всякого разного! И теперь вы, наш путеводитель, наш творец хотите так бессердечно избавиться от нас для вящей радости посторонних читателей?! Стыдитесь!.. Разумеется, какие бы то ни были преследования с нашей стороны немедленно канут в прошлое.
-Отдайте роман! - сбился на фальцет Буревой.
-Мы этого и сами жгуче желаем, чтобы он снова оказался у вас. Но обещайте оставить нас в живых! Не хочется исчезать бесследно!
-Подчиняюсь высшим силам, которые привели вас ко мне! - дружелюбно рассмеялся совершенно обалдевший Николай Петрович. - Придется изобрести менее кровожадный финал.