Сознаюсь, что предвзято отношусь к Иоганну-Себастьяну Баху, чье имя я позволил себе узурпировать в качестве псевдонима. А если честно... на сегодняшний день имя мне Псевдоним Инкогнитьевич. Да, да, считаю Баха САМОЙ музыкой. Однако это не мешает мне наслаждаться, поражаться, вдохновляться другими Его собратьями по музыкальному цеху...
Хаотически и без всякой академической системы я впихнул себе в голову тьму произведений различных композиторов.
Но я просто обязан высказаться о Бетховене. Впервые я услышал его в одиннадцать лет. Довольно поздно для музыкально-неграмотного лопуха и очень своевременно именно для меня. Непревзойденнейшая Пятая симфония. Когда я услышал первые такты - мне хотелось хвататься за воздух, будто воочию видел Нечто, как одинокий утопающий ищет подмоги от кого-то в безбрежном океане. Мне стало нехорошо. Задыхался. Четыре дня меня лихорадило. Повышенная температура, бред. Доктора сказали моей маме, что у меня началось половое созревание. Началось, дескать, выделение мужских гормонов. Пройдет. Установится. Так у всех мальчиков бывает. Организм мой работал исправно. Анализы очень обнадеживающие для моей дальнейшей безмятежной жизни. Я еще не умел высказывать точными словами мои чувства. И никто не мог понять моё состояние. Молчал. А случилась у меня очень странная болезнь - я заразился Бетховеном. И сейчас вряд ли подыщу подходящее определение тому, что со мной случилось. Я заболел музыкой. Мне захотелось закричать на весь мир о своем откровении. Ума хватило заткнуться... замкнуться. Совершенно не представлял, КАК поделиться с окружающими радостью, счастьем открытия нового мира. Невозможно! У каждого человека своя вселенная. Мама, моя бессловесновсепонимающая, купила мне проигрыватель (это стоило ей новых сапог). И я начал жадно поглощать музыку... Поднаторел. Уже в шестнадцать лет мне казались дикими разговоры о композиторах: а кто же лучше, сильнее, гениальнее? Я уже тогда знал, что о Бахе нельзя говорить вслух, потому что он вне ряда распрей о Чайковском или Шопене, Вагнере или Верди. Буквально боготворил всех композиторов. Сердце иногда останавливалось от мелодий Россини. Но первый... я вдруг кожей ощутил, что именно со мной своей музыкой разговаривает Бетховен. Только от него я слышал через нотный ряд доверительный разговор. Он хвалил меня, ругал, учил. Пел мне колыбельную. Возмущал мое спокойствие. Будоражил и в одночасье будто дивным гребнем убирал чесотку души...
И когда мне хочется плюнуть в морду человечеству, я слушаю Бетховена. "Как тебе не стыдно! - на чистом венском диалекте говорит он мне, прекрасно зная, что я и русский язык еще не освоил. - Сволочь ты! Я не для того, может быть, страдал, чтоб ты всякие глупости делал!" Так обращается он ко мне. И больше ни один даже величайший композитор не разговаривает со мной по душам.
Понимаю, что каждой натуре музыкально воздается по образу и подобию...
А я счастлив! Со мной иногда говорит Людвиг Ван Бетховен. Он был рожден задолго до меня, но мы с ним беседуем, как хорошие друзья. Он всегда откликнется на мою боль или радость. И никто никогда не поймет нашего родства с композитором. Бетховен писал ТОЛЬКО для меня и ни для кого больше. А рожден, чтобы услышать его. Мы - сиамские близнецы... Правда, говорят, что близняшки одинаково чувствуют время, боль и порог прощания... Маэстро давно нет. Однако! Разве мне обязательно умирать?..