Тайна должна оставаться тайной. Только великий Леонардо знал, почему у Джоконды такая загадочная и удовлетворенная улыбка. Слова, слова, слова...
Утром Василий Иванович Пачаев проснулся на полу. Кровать варварски разломана - труха! Жена стоит в дверях, руки подбоченила, ужасом вся проникнута и глазищами хлопает.
-Варя! Что случилось? Ничего не помню. Землетрясение было или мы с тобой так разгорячились?
-Ты во сне какое-то странное слово пробурчал.
-И?
-Кровать - вдребезги!
-Подняться тяжело. Помоги, пигалица любимая.
-Ты меня пугаешь.
-Такое впечатление, что в меня пуд свинца влили.
-Тошнит?
Он улыбнулся.
-Нездоровую огрузлость чувствую.
-Немедленно отправляйся в поликлинику.
-Нельзя. Ты же знаешь, как для меня важна работа!
-Дурачок. А мне важен ты. Обопрись на меня, провожу. Ох!
-Что?
-Тяжела десница командора.
Они прыснули. На лифте побоялись спускаться. Василий Иванович и вправду очень прибавил в весе. "Однако! - многозначительно подумала супруга. - Напасть какая!" Тревожная мысль ее посетила, когда она увидела, что Пачаев с каждым шагом оставляет всё более глубокие следы на асфальте, и рука его давит ей на плечо ощутимее и ощутимее. Но добрались так-сяк. Терапевт Сидоров помог усадить феноменального страстотерпца на стул. Четвероногий приятель седалищ хрустнул и разлетелся под Пачаевым на щепки.
-Издеваться вздумали? А ведь с виду порядочный и худощавый человек! - Почесав затылок он смягчился; спросил с отеческой теплотой:-- Когда это началось?
Варенька всплакнула и рассказала о ночном происшествии.
-Просто удивительно до омерзения! - омерзительно удивленно воскликнул Сидоров.
У Василия Ивановича попытались взять кровь на анализ. Удалось с третьей попытки: он так затвердел и огрубел кожей, что иголки ломались. Четыре гренадерши-санитарки средних лет с непосильным трудом уложили Василия Ивановича на металлическую кушетку и потом дружно облились потом. На их безмолвно шевелящихся губах можно было прочесть: "Тяжелый какой, сволочь!" Оставалось надеяться, что ложе окажет мужественное сопротивление и выстоит, однако...
-Что-то мне становится жарко! - озабоченно сказал Василий Иванович, хотя говорить ему было не легко.
-Не мудрено. - завороженно прошептал терапевт. - При деформации металл нагревается.
Наутро Сидоров бодро торопился в палату к Пачаеву с сообщением, дескать, судя по анализу крови жить Василий Иванович просто не имеет права, а его кровь, собственно, это черт знает что и неизвестная медицине жидкость. Выглядел Сидоров растерянно. Открыв дверь, он потерял дар мысли и только разинул рот по образу и подобию большой буквы "О". На месте, где еще вчера лежал Василий Иванович, теперь зиял провал. Вызвали спасателей. Пачаева подняли краном с глубины залегания фундамента, уложили в кузов грузовика и стали решать: что с ним дальше делать и куда везти. Жена его билась около машины испуганной птичкой, не умолкая щебетала: "Верните мужа!" Ее нескоро удалось успокоить. Выплакав годичный запас слез, она смирилась со своей надвигающейся участью вдовы и понуро побрела домой.
Возили Василия Ивановича по разным учреждениям. Никто не хотел его принять. На городской свалке тоже отказались. Наконец, после многочасовых мытарств, его удалось пристроить в Институт физических исследований. Сердобольные ученые поинтересовались самочувствием Пачаева, но он уже не мог отвечать. Поскольку Василий Иванович представлял собой уже не субъект человеческой жизнедеятельности, а объект наблюдения, его не обследовали, но исследовали: спектроскопом; химическими тестами; просветили рентгеном. А ведь ничто так не просвещает человека, как рентгеновский снимок. Результаты превзошли даже самые невероятные ожидания! Существующие физические теории прямо указывали, что Василий Иванович превращается в черную дыру. Он почти не излучал энергию и рядом с ним наблюдалось разительное искривление пространства-времени. Так, доцент Петренко, отправившись в туалет помечтать о непреходящем, вдруг оказался в трех километрах от родной альма-матер - в центре города и полусидящей позе с приспущенными штанами, за что и был задержан сотрудниками милиции...
Пачаев продолжал тяжелеть и углублялся к центру Земли, грозя уничтожить человечество и отправить саму планету в тартарары. Институт и прилегающие здания начали мало-помалу обсыпаться, покрылись вязью трещин и буквально таяли на глазах. Но как избавиться от черной дырчатой угрозы - науке еще не было известно. Бог весть! Может, бомбу рвануть? Может, всем людям дружно помолиться? Может... бесконечная череда вопросов. Самое ужасное, что ученые не могли установить причины произошедшего с Василием Ивановичем: как дошел он до такого вредоносного состояния? Ведь неведение сродни невежеству: причина и следствие меняются местами - я не знаю японского языка, значит японцы не умеют разговаривать.
Слава Всевышнему! Всё разрешилось само собой. Бедолага Пачаев будто буром прошел родную планету насквозь и теперь несется куда-то в бескрайней тишине вселенной. А Земля выжила. Только вот постоянный сквозняк появился.