Федор Петрович переступил грань дозволенного. Садиться в тюрьму ему почему-то не хотелось. Он решил обойтись исповедью. Зашел в церковь, набросив на свою грешную душу вериги раскаянья.
-Отче! Я пришел излить душу!
-У вас диарея, сын мой?
-Стул твердый. Страшное совершил!
-Говори! Бог тебя слышит!
-Человека убил!
В кармане попа что-то клацнуло и зажужжало.
-Говори, грешник!
-Ревнив я некстати!
-Кого убил, окаянный?
-Любовника жены!
-Да падут на тебя Небеса! - взревел священник. - По какому адресу сия богомерзость произошла?
Федор Петрович открылся.
-Сын мой! Ты ходил в милицию?
-Мне страшно, отче!
-Могу понять. Следы преступления оставил?
-Что?
-Отпечатки пальцев! Ты наследил, сын мой?
-Кажется, нет! В перчатках был.
-Оооо, грешный! Устыдись и покайся!
-Очень и весьма каюсь! Мне даже неудобно за содеянное! Аффект меня искусительно покусал, чтоб меня...
-Гореть тебе в аду!
-Не хотелось бы, отче! Я не переношу жару!
-Трансцендентальный негодяй! Дальше говори. Бог слышит! Он всепрощающ.
-А что бодягу разводить-то! Замочил любовника. Я ему перочинным ножом пёрышки почистил. Орал, подлец, впечатляюще! Я чуть не прослезился.
-Грешник! Убийство есть наитягчайшее преступление по известной статье! От пятнадцати лет и - до пожизненного!
-Знаю! Не это страшит! Душу бы как-нибудь спасти!
-Обожди! - сказал поп и начал что-то искать в сутане. - Вот! Сейчас приимешь отпущение.
Через минуты три появились дородные хлопцы в масках и скрутили Федора Петровича морским узлом.
-Ребята, тихонько! Я при исполнении! - кричал он. - Отпустите, я удостоверение покажу!
И представился, освободившись от железных мускул крутильщиков:
-Майор Службы государственной безопасности, Федор Петрович Сбоков, честь имею!
Ему откозыряли.
-Можете быть свободны! - сказал он удаляющимся крепким парням.
Батюшка заметно раскис и накуксился:
-Опять проверка! Сколько можно!? Я тружусь в поте лица, сведения даю!
-Спокойствие, лейтенант! - сказал ему Сбоков.
-Ну вас всех к черту! - выкрикнул святой отец и перекрестился.