--Степа, я долго думала. Кажется, смогу тебя полюбить.
--Прямо сейчас?
--Нет, на всю жизнь! Ты такой милый!
--Понятно. Немедленно выезжаю.
Этому многообещающему разговору предшествовали три романтических и сравнительно невинных месяца, нанизанных на шампур охов, вздохов и призывных взглядов. Хотя глаза являются полезным орудием тела и помощниками в выборе вожделенного объекта, для продления рода они не приспособлены.
Степа Чемоданов, удачливый и потому зажиточный торгаш, встретил свою страсть в ресторане. Барышня выглядела изящной хищницей, вертевшей прелестной головкой в поисках кусочка посочнее. Спросив разрешения, подсел за ее столик. Холодное равнодушие встретило его. Когда в глазах прелестницы отразился блеск Степиных перстней, она несколько оттаяла.
--Чем Вы занимаетесь? - с любопытством спросила.
--Я бизнесмен! - горделиво сказал Степан, посрамив величавостью тона известный древнегреческий выкрик "Эврика!".
Обсудили погоду. Выпитое стирало неловкость первого знакомства.
--Сколько Вам лет? Больше сорока не дашь.
--Ой, какая Вы жадная!
Она кокетливо хохотнула. Выпили на брудершафт. Он проводил Галочку домой. Через три месяца бастион пал под фанфары свадебного марша. Степан остепенился.
Чемоданов докучал мне бесконечными звонками. Счастье буквально душило его, терзало; ему надо было с кем-то делиться, вычерпывать переполняющие чувства, чтобы не сойти с ума. Увы, этим абстрактным "кем-то" оказался вполне конкретный я. Неприлично своим воодушевлением испытывать выстраданный покой окружающих. Чемоданов, казалось, уловил волны моей усталости (доходящей до раздражения), от его радости, на время сник. И вот, когда я уже почти заскучал без его восторженных излияний, он ворвался ко мне в квартиру песчаной бурей.
--Старик! Катастрофа! Развожусь!
Моя скука мгновенно пропала. Я затаился в догадках, придав лицу отстраненное выражение глубокого недоумения.
--Странно. Две недели тому назад ты без нее жить не мог. Нашел другую?
--Бог с тобой! Лучше ее на всем свете нет!
--Выпьешь?
--Налей мне ведро водяры. Хочу забыться.
И вдруг он зарыдал, как настоящий мужчина: громко, апокалипсически и не стесняясь соли на щеках.
--Галочкин образ, ее чистый образ в одночасье треснул!
--Да ну?
--Антилопу гну!.. Представляешь, захожу после нее в сортир...
--Любовника застукал?
--Молчи, изверг! А там... она за собой не смыла!
--???
Я расхохотался.
--У тебя противный идиотский смех.
--Достигается упражнениями. А у Вас, сударь, бездарные шуточки.
Он меня не услышал.
--Ведь это... это ужасное несоответствие между небесной красотой и гнусной человеческой обыденностью... Я понимаю, от природы никуда не деться, но это... Я витал в облаках, а меня жестоко приземлили. Будто Икар рухнул. Как больно!
--Степа, ты рехнулся? Просто научи ее правильно пользоваться благами человеческой цивилизации, понимаешь? Девочка-то больно молоденькая.
--Да уж, молоденькая до боли. Поздно! Фиаско! Видеть ее не могу! Мне теперь вообще отвратительно смотреть на красивых женщин... Решено!.. Извини и... спасибо, брат, что выслушал: полегчало. Грешным делом чуть себя не...
Чемоданов, пошатываясь, ушел...
Горевал недолго. Вскоре женился на какой-то старухе и больше не появлялся на моем горизонте. Поговаривают, через две недели после росписи она подала на развод.