Багдерина Светлана Анатольевна
Герои не умирают - 3: Звездная Башня

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками Типография Новый формат: Издать свою книгу
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Третья книга цикла "Герои не умирают" (в процессе написания)
    Фалько, Найз, Белка и Рамай са Флуэр направляются на Барзоанские острова в поисках следов Хранителей Границы. Но опасное путешествие может стать стократ опасней, если откроется, что Фалько - бунтовщик и беглый раб, а Эмирабель и Рамай - маги.
    Стихи Дмитрия Казанцева.
    Обновление от 28 февраля. счетчик посещений
Бесплатные счётчики

ЗВЕЗДНАЯ БАШНЯ

  
   Найз смахнул со лба крупные капли пота и прищурился. Солнце палило, слепя и обжигая, заставляя с грустью вспоминать привольные рэйтадские дни, когда уличные мальчишки в жару носились в одних холщовых штанах до колен. Оруженосцу же гардекор-майора - офицера для особых поручений короля Гельтании, об этом приходилось только вздыхать.
   Запахи базара, смешавшись в непередаваемый букет из специй, пота, выпечки, сластей, навоза, дыма, солонины, жареного мяса, морского воздуха, свежей рыбы, кож и Радетель еще знает чего, кружили голову и заставляли сердце биться быстрее в предвкушении новых диковин и чудес, казалось, поджидавших его за каждым прилавком. Подумать только, он считал, что Далайна - дикая бедная страна лишь потому, что она меньше его родного Эрегора! Но столько товаров, животных и людей в одном месте мальчик не видел ни разу в своей короткой тринадцатилетней жизни. Продавцы заманивали покупателей в лавки, азартно перекрикивая гул толпы и призывы конкурентов. Ржали кони, трубили тягловые слоны, мычали коровы, верещали птицы, свистели флейты, звенели дутары, а молотки кузнецов и медников отбивали головоломный ритм всей этой волшебной какофонии, имя которой - музыка портового базара.
   Ухмыляясь во весь рот, счастливый просто оттого, что находится среди этого восхитительного шума и толкотни, Найз снова утер пот со лба и зашарил взглядом по сторонам. Фалько, более известный под кличкой Тигр - его наставник, старший телохранитель короля Гельтании - ушел в порт искать корабль, который доставил бы их на Барзоа. Но перед этим он выдал ему, Эмирабель и Рамаю деньги - купить всё необходимое и немного больше, и наказал держаться вместе.
   Первую часть поручения Найз выполнил: путевой мешок, наполненный полезными и нужными вещами, оттягивал плечи, а на пальцах еще блестели масло и патока от далайнских лакомств. Со второй же частью вышло немного сложнее: в толчее он не заметил, как отстал от спутников, и теперь, покончив с пятой булочкой с ананасовым повидлом, мальчик раздумывал, погулять ли ему еще или возвращаться на постоялый двор - ждать наставника и друзей.
   Сиплое ржание и взлетевшая над толпой фигура заставили его присвистнуть. Какой должен быть конь, чтобы при таком гвалте его голос было слышно за два десятка клозов?! И так высоко подбросить всадника...
   Полет горе-наездника заметили многие: возбужденно гомоня, к смотровой площадке конского ряда устремились зеваки.
   Усиленно работая локтями, Найз пробрался к первому ряду, втиснулся между наемником и старухой - но всё интересное уже закончилось: огромный белый конь с ногами как стволы деревьев и копытами размером с блюдо смирно стоял под навесом. На земле, распластавшись, стонал богато одетый юноша, а вокруг него суетились слуги и тощий лысый мужичок в рубахе до пят - похоже, хозяин коня.
   - Думал, это пони? - фыркнул наемник. Решив, что здоровяк обращается к нему, Найз повернул голову, и вдруг увидел у его ремня худую руку с вытатуированной змеей - и тонким лезвием без рукоятки. Неуловимое движение... и рука пропала из виду вместе с лезвием - и кошельком.
   - Вор! - охнул мальчик. Пальцы его соседа схватились за бок, где только что висел кошель.
   - Где вор?! - с ревом развернулся он. Взгляд его заметался по толпе и остановился на ком-то, не видимом Найзу. - Держи вора!!!
   - Держи вора! - подхватили зеваки, обрадованные новому развлечению. Обокраденный ломанулся за воришкой, расшвыривая всех на своем пути. Сам не зная, зачем, Найз бросился за ним. В просветах между людьми мелькал и пропадал то взбешенный наемник, то рыжий мальчишка, метавшийся между прохожими, то руки, тянувшиеся к нему, вцеплявшиеся в рубаху, хватавшие за плечи и волосы...
   Мальчик крутанулся, выворачиваясь из захвата, толкнул одного, нырнул под руку другого, пнул третьего, вцепился зубами в чью-то пятерню, накрывшую его лицо, бросился наземь, юркнул между ног преследовавших - и покатился с воплем от догнавшего его пинка.
   - Ах ты, гаденыш! - рычал наемник, целя в голову норовившего отползти воришки. - Мерзавец! Паразит! Веревка по тебе плачет!
   Несколько неточных, но сильных ударов - и паренек больше не пытался подняться, лишь уворачивался и закрывался руками.
   - Нищеброд!
   Носок сапога угодил мальчишке в скулу, и он растянулся в пыли, оглушенный и неподвижный.
   - Ублюд...
   Ударить снова наемник не успел: как чертик из табакерки, из толпы вырвался Найз:
   - Он не виноват! Это не он! Он не вор!!!
   - Уйди! - разъяренный далайнец отшвырнул мальчика к зевакам, стянувшихся кольцом вокруг нового зрелища, но Найз тут же вскочил и кинулся на него. Вцепившись в руку, он повис на ней всей тяжестью:
   - Не трогайте! Я видел! Он не крал!
   - А я видел, как он убегал! - рявкнул далайнец.
   Найз повалился в пыль, отброшенный оплеухой, но снова вскочил, загораживая поверженного мальчишку. Рассвирепевший наемник замахнулся, но оруженосец нырнул под удар и изо всех сил ткнул в кадык костяшками согнутых пальцев. Здоровяк, не ожидавший такого, хлопнулся задом на землю, хрипя, и схватился за горло. Не дожидаясь, пока противник придет в себя, Найз бросился к избитому пареньку и схватил за руку:
   - Поднимайся! Быстрей!
   Тот попытался встать, но снова упал. Оруженосец подставил плечо:
   - Держись! - поднял, протащил пару шагов... и повалился от яростного удара в спину, роняя мальчика.
   - Сопляки! Воры! - сапог наемника опускался теперь на обоих мальчишек без разбора. - Поган...
   Далайнец не успел договорить: кто-то схватил его за плечо, развернул - и недолгий полет окончился встречей с землей. Сипя проклятия, наемник попытался встать, и та же рука услужливо подняла его за грудки. Но стоило ему замахнуться, как новый апперкот отправил его в пыль - и в нокаут.
   Не обращая больше внимания на громилу, Фалько склонился над мальчишками, лежавшими у ног зевак.
   - Эй, живые имеются? - он осторожно взял Найза за плечи и перевернул лицом к себе. На него глянул одинокий глаз - второй, заплывший от удара, открыться не смог - и распухшие губы растянулись в улыбке:
   - Пока не знаю.
   - Что у вас тут случилось? - тихо спросил гардекор, осматривая второго мальчика.
   - Я стоял рядом с ним, - оруженосец кивнул в сторону наемника, - и заметил, как кто-то срезал у него с пояса кошель. Я крикнул "вор", и он побежал, догнал этого парня и стал бить. Но он не вор! У вора на кисти была татуировка - змея. А у него, - он указал на избитого, - никаких татуировок нет! Я стал его защищать...
   - Б-брешет! Сообщники они! - воззвал далайнец к зевакам, поднялся, кряхтя, и угрожающе двинулся к мальчикам. - Где мои деньги, змееныши?!
   - Похоже, ушли с вором, - кинул через плечо гардекор, помогая Найзу подняться.
   Далайнец презрительно оглядел гардекора: на вид лет сорок пять, не по моде коротко стриженные волосы, расстегнутая до пояса потная рубаха с закатанными рукавами, пыльные штаны, простые сапоги, меч без украшений в потертых ножнах... и пришел к выводу:
   - Прощелыга! - и схватился за кинжал. Но Фалько оказался быстрее. Неуловимое движение - и далайнец согнулся пополам, рука заломлена за спину. Оружие выпало из разжавшихся пальцев. Не желая сдаваться, наемник рванулся - и взвыл.
   - Будешь дергаться - сломаю руку, - пообещал Фалько, и громила затих. Но стоило гардекору ослабить хватку, как далайнец снова кинулся на противника - и на этот раз был отправлен в нокаут.
   - Некоторые люди просто не понимают добрых слов, - Фалько вздохнул, подобрал клинок наемника, осмотрел и бросил Найзу. Тот ловко поймал его за рукоятку.
   - Это тебе за побои, - проговорил гардекор и стянул с пальца наемника золотое кольцо. - Это - второму мальчику. На лекарей его родителям придется потратиться. А это... - он порылся в своем кошельке, выудил несколько монет и протянул ближайшему зеваке - коренастому ремесленнику лет тридцати. - Это тебе, чтобы ты дотащил его до ближайшего постоялого двора и выпил за его здоровье.
   - Не думаю, что ему это сильно поможет, - ухмыльнулся тот.
   - Но попробовать стоит, - улыбнулся Фалько в ответ, подошел к пострадавшему мальчишке и осторожно поднял на руки. Паренек застонал и приоткрыл глаза.
   - Я... не крал!..
   - Где ты живешь? - спросил гардекор.
   - Медные ряды... Дальше... Д-дядюшка... Уриаш... - через силу выговаривая каждое слово, прошептал он и уронил голову набок.
  
  
   По дороге Фалько молчал: сначала выслушивая подробности истории с кошельком, потом просто так. Чувствуя, что поход его наставника в порт не увенчался успехом, Найз всё же спросил полушепотом - на всякий случай, чтобы не услышал мальчик на руках, если очнется:
   - Не получилось?
   Гардекор покачал головой:
   - В ближайшую неделю ни один истарский корабль не идет на Барзоа. А капитаны тех, что выходят через неделю и позже, отказываются пассажиров брать наотрез. Говорят, для нашей же пользы. И я их понимаю.
   - А корабли других королевств?
   - Другие королевства с Барзоа не торгуют. Точнее, Барзоа с ними не торгует. Не видит смысла платить за то, что можно взять даром.
   - А, ну да... - Найз припомнил подзабытые факты международной политики, но сдаваться не пожелал: - Ну а далайнские? Мы ведь не можем сидеть тут и ждать, пока Сарут Астаз Доар снова прорвет границу!
   Гардекор покачал головой:
   - Далайнским скорлупкам в Диких водах делать нечего. Значит, остаются барзоанцы или истаричи. Но просить барзоанцев взять нас на борт всё равно, что просить стаю волков покараулить отару.
   - И что нам делать? - лицо мальчика вытянулось.
   - Что-нибудь придумаем, - ободряюще кивнул Фалько и снова умолк.
   Дойдя до медных рядов, эрегорцы остановились. Палатки, навесы и лавки тянулись до самой пристани. Посреди людского моря возвышались два крепких столба. Вдалеке виднелись мачты океанских барков. Где торговал родственник мальчика и как его найти, было неведомо.
   - Куда теперь? - ища подсказку, Найз заглянул в лицо спасенному, но он еще не пришел в себя.
   - Сейчас узнаем, - проговорил гардекор и направился к ближайшему навесу, под которым красовались кувшины, блюда и кубки всех размеров и форм и работал их хозяин.
   - Приветствуем тебя, мастер, - Фалько уважительно склонил голову и, дождавшись ответа, продолжил: - Не знаешь ли ты в этом квадрате торговца или ремесленника по имени Уриаш?
   - Уриаш?.. - медник отложил молоточек и чеканку, почесал в бороде и задумался, шевеля губами и покачивая головой: - Не он... не этот... и не тот... нет, его Урий зовут... разве только лысый стекольщик?.. Хотя нет, он не Уриаш тоже... а не...
   И вдруг лицо его просветлело:
   - Слушай, уважаемый! А не дядюшку ли Уриаша ты ищешь?
   - Да, именно так его и называют, - Фалько припомнил точные слова паренька.
   - Ну так вон же они! - улыбаясь, как солнышко, мастер махнул рукой куда-то налево.
   - Где? - нахмурился гардекор: в той стороне располагалось не менее сотни палаток.
   - Да вон же! Где столбы! Площадь! Балаган!
   К столбам оказалось просто так не подойти - они были окружены остатками частокола с видневшимся между ним амфитеатром деревянных скамеек. Плотничья артель с топорами и гвоздодерами бойко разбирала их, с грохотом бросая доски в кучу. Несколько плечистых рабочих выкапывали колья ограды.
   - Уехали? - Найз взволнованно огляделся. Фалько двинулся в обход балагана, но успел пройти лишь несколько клозов: откуда-то сверху раздался свист и молодой голос взволнованно прокричал:
   - Импреуна! Сюда! Скорей! Маро нашелся!
   Подозревая, что кто-то узнал паренька, гардекор остановился - и через минуту из-за штабеля бревен - бывших стен балагана - вынырнула невысокая черноволосая женщина.
   - Плекут! Где?! - вскинула она глаза на рабочего на верхотуре. - Где Ма...
   Взгляд ее упал на стоявшего в тени гардекора - и его ношу.
   - Маро?!..
  
  
   Фалько, Найз и дядюшка Уриаш - хозяин балагана, оказавшийся темноволосым стариком с крупными чертами лица, проницательным взглядом и грубыми, крепкими, как у кузнеца, руками, не спеша обедали под импровизированным навесом.
   Узнав, какую роль сыграли эрегорцы в спасении внука, далайнец сначала попытался вручить им деньги, потом - коня, после - выведать, что они хотели бы получить в подарок, а когда получил отказы на всё, заявил, что хотя бы без обеда их не отпустит. На это предложение гости согласились, и тут же из досок были сколочены стол и скамья, а женщины принесли апельсиновый сок, пиво, горшочек сливочного соуса и гору ароматных клатиц на расписном блюде - лепешек с завернутым в них рубленным мясом с овощами, густо приправленными травами и специями.
   Балаганщик полил соусом очередную лепешку, откусил половину и одобрительно сощурился:
   - Эх, умеет всё-таки Импреуна готовить!
   - Самые лучшие, что я в Далайне пробовал, - подтвердил Фалько. Найз горячо закивал в поддержку, не рискуя говорить с набитым ртом, и потянулся за соком.
   - А какая она наездница!.. После ее номеров зрители как с цепи срываются! А еще она моя дочь и мать единственного внука, - улыбнулся Уриаш, но вспомнив, что случилось с Маро, помрачнел.
   - Надеюсь, с мальчиком всё будет в порядке, - Фалько сочувственно качнул головой.
   - Вот уйдет лекарь, и Импа расскажет, будет или не будет, - старик угрюмо покосился в сторону не разобранных еще сарайчиков-костюмерных, куда Фалько отнес его внука. - Чтоб этого наемника Долдык сто лет пинал. Паршивый ублюдок.
   - Жаль, что вы уезжаете, и мы не увидим вашего выступления, - пытаясь отвлечь Уриаша от тревожных мыслей, произнес гардекор.
   - Да, жаль, и еще как, - закивал тот, слегка оживляясь. - Не хвастун Уриаш, это всякий знает, моему слову верить можно. Ну так я правду и скажу: с нами лишь одна-две труппы во всем королевстве сравниться могут, да иноземных, может, с пяток, а может, и меньше. Что величиной, что умением. В девятом поколении мы артисты, все почти. Балаган у нас в крови горит. Даже если больной, калечный, а только подумаешь, что выступать надо, как все хвори проходят! Рождаемся в дороге, умираем в дороге, а на арене - жизнь. Настоящий артист без балагана - как конь без ног!
   Найз представил, каково это - бродить беззаботно по городам и весям, жонглируя, кувыркаясь или танцуя на веревке, принимать аплодисменты восторженных зрителей, жить в фургоне, засыпать в Эрегоре, просыпаться в Далайне, а ужинать в Истаре - и дух захватило от восторга. Если бы он не был оруженосцем Фалько, теперь бы он знал, о чем следует мечтать.
   Наблюдая, как под натиском рабочих балаган превращается в кучу досок и бревен, гардекор полюбопытствовал:
   - Отчего вы снимаетесь, мастер Уриаш? До начала сезона штормов еще недели две, а пока порт не закроется, базар меньше не станет.
   - Да мы бы и после закрытия посидели тут, сборы хоть и пожиже, а всё не бросовые. Но через месяц состоится коронация нового наварха. А это - куча народа, гуляния, ярмарка...
   - Наварха?! - Фалько проглотил остатки лепешки, не дожевав.
   - Ну да, а что? - Уриаш истолковал настороженность гостя по-своему. - Барзоанцы - тоже люди. Причем люди, нашим братом-артистом не избалованные. Своих у них нет - барзоанцу зазорным считается других потешать. А иноземцам можно. На прошлой коронации лет семь назад мы за десять дней заработали столько, сколько здесь на базаре за полгода не получить!
   - Но они же пираты! - мальчик тоже забыл про еду.
   - Развлечений все хотят, что пираты, что лесорубы, - пожал плечами циркач. - И себя они не пиратами, а каперами называют.
   - Кем? - не понял Найз.
   - Каперы - это пираты, которые делятся добычей с королем, - пояснил Фалько. - У барзоанцев он называется наварх, главный флотоводец. Первые барзоанские короли действительно командовали флотами в сражениях. Флот тогда решал всё. Он принес им независимость, он ее и отстоял. Но те навархи, что правят сейчас, дальше Ближних островов в море сроду не ходили, не говоря уже о рейдах или сражениях. Наверное, - поспешно добавил он, метнув косой взгляд на балаганщика - не заметил ли тот странную для эрегорца осведомленность? Но старик лишь кивнул с усмешкой:
   - Говорят, так и есть, эру Тигр. Времена на Барзоа теперь не те: и пиво пожиже, и короли пониже.
   - Когда вы отплываете? - спросил гардекор.
   - Завтра, - Уриаш потянулся за новой лепешкой. - Сегодня мои закончат разбирать балаган - так лучшую цену за дрова получить удалось, если сами... а завтра утром грузимся на барзоанский галеон - и вперед.
   Что-то в лице гостя задержало внимание балаганщика. Он отложил лепешку, встретился взглядом с гардекором... и с облегчением улыбнулся:
   - Ну наконец-то я знаю, как вас отблагодарить за Маро.
  

* * *

  
   Утро еще только занималось - сонное, чуть подернутое серовато-розовой дымкой, а Фалько, Найз, Эмирабель и Рамай уже подходили к причалу. Порт и базар еще досматривали сны о дальних странах, островах и парусах, а вдоль причальной стенки рядом с барзоанским торговым галеоном уже выстроились фургоны - полтора десятка, не меньше. От них по сходням туда-сюда сновали циркачи, перетаскивая на корабль реквизит, музыкальные инструменты, сбрую, корм для животных, кухонную утварь в корзинах, еду для себя и разные вещи, без которых в дальнем плавании и на гастролях артисту не обойтись. В предчувствии долгого морского вояжа нервно били копытами цирковые лошади, скулили привязанные к фургонам собаки, расхаживали по клеткам из угла в угол пантера и белая пума, а попугаи, огромные, величиной с курицу, беспокойно лопотали на ломаном человеческом, то и дело переходя на чистый птичий. Пара шимпанзе в пестрых рубашках прильнула к прутьям своей клетки и провожала взглядами каждый тюк и мешок, будто считала, проверяя, всё ли их хозяева прихватили.
   Мастер Уриаш, стоявший в стороне от погрузочной суеты в обществе портового чиновника и капитана, оглянулся на прибывших и притворно нахмурился:
   - Опаздываете! Быстрее несите свои вещи на борт и помогайте остальным!
   - Они тоже с вами? - чиновник недоуменно приподнял брови. - Я на ваши представления несколько раз ходил, но этих не припомню.
   Капитан заинтересованно глянул на балаганщика:
   - Что за люди?
   - Артисты. Нанялись пару дней назад, - проговорил Уриаш.
   - И что они умеют делать? - не унимался далайнец.
   - Я их взял из-за фейерверков.
   - Так у них там и фейерверки будут? - чиновник завистливо покосился на барзоанца. Тот самодовольно ухмыльнулся.
   - Теперь, когда эти четверо в моей труппе, обязательно будут, - многозначительно кивнул старик.
  
  
   В каюту, отведенную им на четверых, Найз вошел последним. Остановившись в дверях, он окинул ее растерянным взглядом в поисках шкафа или сундука, куда можно было бы сложить вещи, и пришел к выводу, что чулан в их рэйтадской хижине был намного больше.
   На привинченных к полу железных ножках крепились два деревянных лежака, накрытых тощими матрасами и застиранными дерюгами - не исключено, что одеялами. Над ними свисали два гамака, нагруженные такими же матрасами, дерюгами и худосочными подушками. Откидной стол на дверных петлях, прибитых к стене между ними, уныло наклонился к палубе. Крюк над столом удерживал грубый фонарь-коптилку. Ни иллюминаторов, ни стульев, ни шкафов, ни даже умывальника не было и в помине. Из-под лежаков выглядывали дорожные сумки его спутников: похоже, пространство между ними и полом служило морским путешественникам и шкафом, и сундуком. На всякий случай мальчик снова обвел взглядом всё помещеньице, посмотрел даже на потолок.
   - Любуешься? Королевские хоромы, ага? - раздался незнакомый голос за его спиной. Он обернулся и увидел в коридоре девочку лет пятнадцати, худую, загорелую, белобрысую и сероглазую, со вздернутым поцарапанным носом и волосами цвета соломы, заплетенными в две тугие косички до плеч. Легкое зеленое платье перехвачено синим поясом с нарисованными серебристыми звездами, чуть светящимися в полумраке.
   - Ты новенький? Из маленькой труппы, которою дядюшка Уриаш вчера нанял? - не дожидаясь ответа, продолжила допрос девчонка. - А что ты умеешь делать?
   Подозревая, что на первые вопросы собеседница знала ответ и так, а под последним подразумевала его цирковую специальность, паренек уклончиво пожал плечами:
   - Много чего... не умею.
   И улыбнулся.
   Девочка ухмыльнулась в ответ:
   - Ишь ты, какой скромный! Как тебя звать?
   - Найз.
   - А я - Ралука! - она протянула ему руку ладонью вверх, и мальчик вскользь шлепнул по ней в далайнском приветствии.
   - Ты давно у мастера Уриаша? - спросил он, разглядывая ее ладонь - маленькую, но покрытую мозолями не меньше, чем его.
   - Да уж подольше вашего! - расхохоталась девчонка.
   - Пойдем помогать грузить, - затолкав багаж под лежанку, Найз задул коптилку и прикрыл за собой дверь.
   - Давно пора! - и Ралука, не оглядываясь, заспешила по коридору мимо таких же чуланов-кают, звонко шлепая босыми ногами.
   Едва ступив на верхнюю палубу, Найз присоединился к дружной команде артистов, на утро превратившейся в бригаду грузчиков: реквизит, костюмы, посуда, продукты, клетки - всё он успел поносить. Разглядывая замысловатые предметы в корзинах, он гадал, кому из циркачей они могли принадлежать. Жонглерам? Фокусникам? Эквилибристам? Гимнастам? Наездникам? Руки так и тянулись дотронуться до пестрых лакированных поверхностей, словно прикоснувшись к вещам можно было подержать в ладонях чудо, именуемое цирковым представлением. Но ни на миг при этом его не оставляло беспокойство: кем будет он? Кем он сможет стать за две недели пути? Ведь дядюшка Уриаш сразу сказал, что в труппе не может быть людей "просто так", если они не хотят заинтересовать барзоанские власти. Иноземцы на островах - такая же редкость, как слоны в Эрегоре и, что самое главное, привлекают ровно столько же внимания.
   Белку и Рамая они решили представить специалистами по фейерверкам, и для этого весь день пробегали по лавкам алхимиков, скупая припасы на две недели представлений. Фалько, казалось мальчику, смог бы без труда выступать в любом номере, ну разве, кроме жонглерского. Но он сам? И что он должен отвечать на вопросы артистов? Балаганщик сообщил им, что нанял маленькую труппу, а если вдруг окажется, что один из них - никчемный неумеха...
   Незаметно груз кончился, и Найз, отыскав своих спутников в толпе у перил, встал рядом и глянул на их лица. Сосредоточенное - у гардекора, непроницаемое - у Белки, тревожное и слегка растерянное - у виконта... Порадовавшись, что не видит сейчас своей физиономии, мальчик попытался придать ей такое же бесстрастное выражение, как у Эмирабель, и стал ждать отплытия.
   Повинуясь команде боцмана, четверка матросов затащила сходни на борт и бросилась отдавать швартовы. Остальные полезли ставить паруса. Загрохотала цепь, забурлила вода, неохотно отдавая якорь - и последняя ниточка, связывавшая их не только с Далайной - со всем континентом, оборвалась. Впереди были лишь Дикие воды, Барзоа и неизвестность. Окинув взглядом медленно отдалявшийся причал, Найз почувствовал, как желудок сжался в нервный холодный комочек, точно испуганная лягушка. Но рука Фалько скользнула по затылку, взъерошивая вихры, и на душе сразу стало немного легче.
  

* * *

  
   Дул устойчивый южный ветер, наполняя паруса, гудели ванты, летели в лицо соленые брызги волн, рассекаемых бушпритом, палуба мерно покачивалась под ногами, и с каждым ее движением желудок Найза тоже взлетал и опускался, не забывая совершить по пути кульбит, достойный любого акробата. Мёртвой хваткой вцепившись в перила, мальчик стоял на баке, бледный, со страдальчески расширенными глазами, абсолютно пустой головой - и желудком. Все его утренние волнения, равно как и прочие мысли, пропали, уступив место ежесекундному ожиданию нового движения палубы и обратному отсчету времени пути до островов. Рядом, тоже расставшись с завтраком и покоем, застыл юный са Флуэр, но, в отличие от Найза, в глазах его светился восторг.
   - Смотри! Гребни пенные! Так и ходят! Всё море - как баран, кудрявое от них! А вон чайка! Или не чайка?.. Смотри, рыбу вытащила!!!.. Ох, ну и волна была! Брызг, наверное, полбочки на нас вылилось! А ветер какой!..
   "Южный", - с несвойственной ему язвительностью хотел ответить мальчишка, но прикусил язык. Если бы он семнадцать лет - всю жизнь - провел безвылазно в стенах захолустного замка в обществе солдафона-отца и сумасшедшего деда-колдуна, он бы, наверное, тоже теперь глазел на всё вокруг, как простачок на ярмарке.
   - А смотри, какая... какое... какие... - не находя слов, виконт указал пальцем на воду. Найз недоуменно уставился на зеленовато-синюю поверхность, не видя ничего, кроме волн, солнечных бликов на них и пены.
   - Какие - что? - ребята не заметили, как подошла Эмирабель.
   - Рыбы! - оглянулся на нее Рамай и тут же снова впился взглядом в невидимых мальчику морских обитателей.
   - Где? - Белка, хоть и бледно-зеленая, но явно не отсчитывающая дни до прибытия, перегнулась через перила.
   - Вон, в клозе от борта! Почти под самой поверхностью!
   И тут Найз увидел их тоже. То, что он принимал за солнечные блики, проникавшие под воду, оказалось пятнами на спинах рыб - огромных и квадратных, как столешницы, и таких же плоских. Передние углы-головы были обращены к борту, а боковые - плавники - ритмично шевелились, не давая отстать от галеона, несущегося со скоростью ветра.
   - Камбала? - неуверенно предположила Эмирабель.
   - Сама ты - камбала! - раздался под ухом знакомый голос, и между Найзом и Рамаем вклинилась Ралука. - Это звездные скаты. Их мясо даже свиньи не едят, но шкуры идут на куртки, туфли, ремни и всякое такое прочее. Они специально плывут за кораблями - поджидают, что перепадет с матросского стола. Видите, какие за ними хвостищи полощутся? Как хлестнут - сразу труп! Ядовитые, заразы - хуже змей! И прожорливые, как шакалы. Если свалитесь за борт - доставать будет нечего, так что держитесь крепче!
   Девчонка рассмеялась и указала на свою талию:
   - Кстати, у меня пояс из ската! Звездочки не нарисованные, у них шкура такая, поэтому и ценятся!
   - Я за десять минут на свиной шкуре таких полсотни наделаю! - пренебрежительно фыркнула Эмирабель. Виконт же, завороженный мерцающими серебряными звездами на гладкой темно-синей коже, протянул руку дотронуться - и смущенно замер. Глаза циркачки насмешливо сверкнули - и остановились на вычурном черно-красном узоре на его предплечье.
   - Ух ты! Убойная татушка! - присвистнула она.
   - Это не татуировка, это... - начал было пояснять Рамай, но замолк. Что это такое и откуда взялось, посторонним лучше было не знать.
   - Что это? - заинтересованно глянула на него Ралука.
   - Рисунок, - быстро нашлась Белка.
   Девочка, не удостоив ее даже взгляда, уставилась на Рамая. Вьющиеся светлые волосы до плеч, бледная кожа в красных пятнах солнечных ожогов, худая нескладная фигура... Ничего выдающегося, но открытый, как у ребенка, взгляд задержал ее внимание.
   - Кстати, мы не знакомы. Я - Ралука. Эквилибристка на проволоке, - протянула она виконту ладонь для приветствия - и охнула, едва не отдернув. Вместо привычного шлепка он наклонился, перевернул ее руку и чуть прикоснулся губами к пальцам.
   - Виконт Рамай са Флуэр. Для меня честь познакомиться с вами, фада Ралука.
   - Упади мои глаза... - она отняла руку, переводя изумленный взгляд то с пальцев на юношу, то обратно. - Настоящий виконт? Без свиста?
   - Нет, игрушечный и со свистком! - фыркнула Белка и дернула Рамая за рукав: - Пойдем! И ты тоже, Найз! Вас Тигр искал!
   Оставив циркачку стоять у перил, эрегорцы двинулись ко второму твиндеку - пассажирской палубе, где находилась их каюта.
   - Ты с ума сошел?! Мы же договаривались! Хочешь, чтобы все начали спрашивать, что дворянин делает в балагане? А потом - что мы все делаем на этом корабле? - тихо, но яростно шипела Эмирабель, и юноша с каждым ее словом всё больше краснел и втягивал голову в плечи.
   - Белка, успокойся, чего ты раскипятилась, - Найз пожалел товарища, зная, что он сейчас бранит себя так, как ей не под силу. - Это всё морская болезнь виновата. С ней мозги в капусту превращаются. И, к тому же, слово уже сказано, теперь хоть заругайся.
   - Я не ругаюсь! - впервые глянув на Рамая, девочка сконфуженно закусила губу. - Но просто... Эта нахалка всем растрезвонит, и как мы потом будем выкручиваться...
   Следующие слова прозвучали одновременно:
   - Не называй ее нахалкой, пожалуйста. Ее зов...
   - Извини, сорвалось, просто я за тебя испуга...
   - Что ты хотел сказать?
   - Что ты хотела сказать?
   - Кто - я? - лицо девочки стало непроницаемым: - Я хотела сказать, что буду называть кого хочу как хочу, и никто мне в этом не указ. И вообще, иди быстрее, Фалько ждет!
   И, не дожидаясь, пока ошеломленный юноша ответит или хотя бы закроет рот, ускорила шаг и скрылась в полумраке твиндека.
  
  
   Переживания друзей гардекор отогнал, как муху.
   - Ну сказали и сказали. Ты же у нас теперь алхимик, а этой наукой дворянские дети занимаются тоже, хоть и редко. Вот если бы мы из тебя планировали сделать клоуна...
   Рамай, представив себя в пестром наряде и с накладным носом, прыснул, позабыв про необъяснимую размолвку с Белкой. Заулыбались и его спутники, устраиваясь поудобнее на полках-лежанках.
   - Дядюшка Уриаш хотел узнать, хватит ли алхимических припасов до конца выступлений. Беспокоится, что в Танане они могут дорого стоить - если найдутся вовсе. А еще просил узнать, получится ли сделать много маленьких фейерверков, которые можно было бы пускать на арене прямо во время представления. И просил в день коронации устроить что-то большое и особенное.
   - Он хочет, чтобы день коронации запомнился барзоанцами надолго? - предположил Рамай.
   - Скорее, чтобы надолго запомнилась его труппа, - хмыкнула Эмирабель.
   - Боюсь, это мы ему пообещать сможем, - усмехнулся гардекор.
   - А Танана - это столица? - спохватился Найз. - Путаю я их названия, одинаковые они все какие-то.
   Фалько кивнул и снова глянул на магов их маленького отряда - Белку и Рамая:
   - А заодно подумайте, ребята, что вам будет нужно, чтобы найти башню Хранителя.
   - А если не получится? - улыбка виконта пропала, уступая место неуверенности.
   - Получится, - гардекор посмотрел ему в глаза. Парень хотел возразить, но выдохнул и отвел взгляд.
   - Я... постараюсь. Очень. Я понимаю, что другого выхода нет.
   - Когда люди говорят, что у них нет другого выхода, они подразумевают, что нет другого выхода, который бы их устраивал, - хмыкнул Фалько и перевел взгляд на Найза:
   - Теперь твоя очередь. Оставаться без дела тебе нельзя, а циркачом за две недели стать невозможно. Поэтому...
   Сердце мальчика пропустило такт. Только не отправить обратно на встречном корабле! Только не высадить по пути!.. Похоже, лицо его выдало все страхи сразу, потому что Фалько расхохотался:
   - Нет, всё гораздо хуже! Мы с дядюшкой Уриашем решили учить тебя музыке.
   Страх пропал, перейдя в тихий ужас.
   - Музыке?!..
   - Ей самой, - кивнул гардекор и поднялся. - Пойдем. Я провожу тебя к Плекуту. Он покажет тебе, как играть на барабанах и тарелках.
   - На барабанах?! - внезапно жизнь оказалась не так уж плоха, чтобы не сказать, просто замечательна. Вот если бы еще желудок перестал проситься наружу... Мальчик прислушался к ощущениям, но неодолимого желания бежать к краю борта пока не возникало. Значит, уроку музыки быть.
   - Прямо сейчас? - поднялся он нетерпеливо.
   - Прямо сейчас. Идем, - его наставник шагнул к двери, и тут Найз вспомнил:
   - Погоди! А кем в труппе будешь ты?
   Гардекор поджал губы с шутовским унынием:
   - Ну Рамай ведь клоуном быть не захотел... Значит, придется мне.
   - Что?! - опешили все.
   Лицо гардекора, пересеченное двумя старыми шрамами - через лоб к правому уху и параллельно ему - через щеку, стало серьезным.
   - Клоун может выйти в гриме, и ни у кого не возникнет вопросов, отчего. На представлениях будет полно народа, самого разного, а я не хочу, чтобы кто-то внезапно узнал беглого галерного раба. Уж больно физиономия у меня приметная... А я ведь многим оставил тут о себе память. Конечно, случайно нарваться на старых знакомых где-нибудь в городе шансы есть всё равно... Но чем их меньше, тем лучше. Для старых знакомых в том числе.
   Он подмигнул своим подопечным и шагнул в коридор, увлекая за собой Найза.
  
  
   Плекут оказался невысоким улыбчивым парнем, жонглером, который рад был избавиться от обязанностей музыканта, чтобы выступать на арене: за номера артист получал большую долю от сбора. Первый и второй день уроки музыки длились не больше двух часов. Чтобы дать Найзу закрепить изученное, Плекут на третий день попытался инсценировать то джигитовку, то выступление силачей, то выход жонглеров, но пространство каюты - не больше той, что отвели им со спутниками, да еще наполовину занятое барабанами - позволяло лишь топтаться на месте и махать руками, да и то осторожно и медленно. Тогда Плекут и его соседи по каюте - родители и брат, тоже жонглеры - вытащили барабаны на палубу и принялись изображать сначала лошадей, потом дрессированных диких кошек, потом гимнастов - настолько неловко, что настоящие гимнасты, гулявшие рядом, не выдержали. Обозвав самозванцев клоунами, они принялись отрабатывать свои номера на раскачивающейся палубе под хохот жонглеров - не менее неуклюже, чем они. На шум подтянулись остальные артисты, пришел Фалько со своим новым партнером, Белка и Рамай, уже почти помирившиеся, хотя виконт так и не понял, из-за чего с ним ссорились. К Найзу присоединился однорукий старик-трубач с большой толстой трубой, обвившейся вокруг шеи как сытый удав, и стал выводить зажигательную мелодию, под которую акробаты принялись выстраивать пирамиду. Пирамида выстраиваться не желала и рассыпалась от каждого мало-мальски чувствительного крена палубы, но даже неудачу они обставляли как продолжение номера, кубарем рассыпаясь по горячим доскам и тут же заскакивая на спины и плечи друг друга. Барзоанские матросы, сперва глядевшие на импровизированную репетицию свысока, быстро растеряли надменность и столпились вокруг, смеясь и притопывая в такт музыке.
   Найз впервые увидел всю труппу вместе - двадцать восемь человек. Кое-с кем он уже успел хорошо познакомиться. Семь акробатов, среди которых Маро и его дед Уриаш, Ралука - танцовщица на канате, три наездника, в том числе родители Маро - Импреуна и Зиль, четыре жонглера - семейство Плекута, клоун Джума, три дрессировщика, три гимнаста, силач, трубач, борец, фокусник, женщина-змея и феме Доринца, прабабушка Маро - худенькая сутулая старушка с палочкой. Что она делает в труппе, мальчик не знал, пока Плекут не убежал и не вернулся с лаутой - музыкальным инструментом с черным лаковым корпусом, похожим на каплю, и короткой ажурной декой. Уриаш подкатил матери бочонок, она осторожно опустилась, разгладила платье на коленях, приняла лауту из рук жонглера, и лицо ее, сморщенное, как изюминка, озарилось неожиданно юной и светлой улыбкой. Пальцы ее пробежали по струнам, заставляя стихнуть разговоры и смешки. Она взглянула на барзоанцев и запела:
  
   Кто полюбит солнце душным летом?
   Кто полюбит волю без оков?
   Разве это нужно - быть поэтом
   Посреди колосьев и цветов?
  
   Буйство красок и ночные звезды,
   И восхода пламенная прядь -
   Всё это так близко и так просто.
   Всё это так просто потерять...
  
   Над палубой, споря с гулом туго натянутого такелажа, ветром и плеском волн, голос ее, молодой и сильный, летал серебряной птицей:
  
   ...Хочется, чтобы запели стрелы,
   Чтобы, словно буря, грянул бой!
   Биться с кем? Да разве в этом дело.
   Хоть друг с другом! Сами же с собой!
  
   И лишь только в беспросветной бездне
   Мы, всё потеряв, узнали вдруг:
   Как же был прекрасен свод небесный,
   Как же было чудно всё вокруг...
  
   Когда последняя нота растаяла на ветру, артисты яростно захлопали. Спустя несколько секунд их подержали барзоанцы, переговариваясь между собой с удивлением, как показалось мальчику.
   - Ишь ты, зачирикали, - услышал он голос Маро у себя под ухом. - Наверное, мелодию узнали!
   Барзоанский язык, полный гласных и протяжных слогов, и впрямь походил на птичий. Но если бы матросы говорили почетче и помедленнее, Найз понял бы, о чем шла речь: уроки барзоанского Фалько пошли ему впрок.
   - А почему они должны ее узнать? - эрегорец оглянулся на рыжего акробата, ставшего его другом. Пусть репетировать Маро еще не мог, но это не мешало мальчишкам вместе излазить весь галеон, куда только приводило их любопытство и откуда не гнали матросы.
   - Это жутко старинная барзоанская песня. Ей лет двести или даже триста, а может, все пятьсот! - гордо проговорил Маро. - Сейчас немногие у нас ее помнят, а пра - только так! Все семь куплетов!
   - Барзоанская? Не похожи они на любителей пения, - кисло пробормотал Найз, вспомнив рейдеров, с которыми им с Фалько и Белкой пришлось столкнуться несколько месяцев назад.
   - Раньше, давным-давно, может, по-другому было, - Маро пожал плечами. - Дед рассказывал, когда они в Танане в прошлый раз выступали, ему казалось, что иные зрители скорее лопнут, чем засмеются. Пение у них тоже считается бестолковым занятием, как и всякие трюки выделывать и шутки шутить.
   - Но сейчас-то вон, ржут, как кони? - Найз кивнул на матросов, глазевших на Фалько и Джуму, которые обкатывали на нежданной публике свежий номер.
   - Дед говорит, что только знать да военные невесть что из себя корчат. А простые - как мы. Не поют, но слушать готовы. И на представления смотреть. И серебром за это платить, самое главное. Поэтому наш брат на праздники к ним очень уважает ездить.
   Юный эрегорец хотел ответить - но не успел: сверху, с марсовой площадки самой высокой мачты донесся тревожный крик.
   - Что он сказал? - Маро, как и другие циркачи, вскинул голову на голос, будто от этого чужие слова станут понятнее.
   Улыбки слетели с лиц моряков.
   - Вроде, что слева какие-то... похоронные простыни... плывут, - неуверенно перевел Найз и увидел, как его приятель и те циркачи, кто услышал, запереглядывались.
   - Саваны, что ли? - нахмурился плечистый акробат справа.
   - Моряцкие сказки, - не слишком убежденно проговорил его товарищ.
   - А если нет?
   - А кто такие саваны? - заинтересовался Найз.
   - Ты не знаешь?! - зеленые глаза Маро удивленно расширились. - Рассказывают, что саваны - это такие твари... или рыбы... что не мешает им быть тварями... которые могут залезть на палубу, замотать в себя человека и утащить в воду!
   Если бы не всеобщая тревога, оруженосец бы подумал, что его приятель шутит над ним, потому что история про рыбу, которая лазит по кораблям и заматывает в себя людей, была похожа даже не сказку, а на бред. Но матросы, выхватывая короткие набедренные ножи, как один бросились к левому борту. Циркачи растерянно замерли, не зная, готовиться ли им к нападению, стоять и ждать, или запираться в каютах.
   - Какие еще саваны? Что за чушь? - Белка с пылом истинного ученого двинулась туда, откуда приближалась опасность. Рамай и Найз поспешили за ней, следом пристроились Маро и Ралука, а за ними потянулась вся труппа.
   Протиснувшись между напряженно затихшими барзоанцами, ребята вцепились в перила и зашарили взглядами по волнам.
   - Саваны близко к берегу не подплывают, поэтому рыбаки их не видят, а вот торговые или военные галеоны, которые в Диких Водах ходят, их иногда встречают! - возбужденно тараторила эквилибристка, пристраиваясь рядом с са Флуэром. - Говорят, что в Диких Водах попадаются корабли совершенно безлюдные, а парусами управляют обгрызенные скелеты - тех, кого саваны утаскивать не стали, а на месте съели! Если тебя загрыз саван, ты даже умереть не можешь - так и маешься, пока корабль не развалится или волна тебя в море не смоет!
   - Говорят! - презрительно фыркнула Белка. - Говорят, в Истаре кур доят!
   - Правда, что ли? - неуверенно моргнула Ралука.
   - Упади мои глаза! - поклялась Эмирабель и отвернулась - то ли высматривая чудовищ, то ли скрывая насмешку.
   - Она пошутила, фада Ралука, - проговорил виконт, и был одарен ядовитым взором подруги.
   Найз пробежал взглядом по воде - сначала близко к судну, потом дальше и дальше... и снова... Ничего даже похожего на обещанных чудищ видно не было, лишь бесконечное бирюзовое пространство, покрытое пенными барашками волн и ослепительными солнечными бликами, жалившими глаза и выжимавшими слезы. Даже неотвязные звездные скаты куда-то пропали. Недоумевая, он глянул на матроса слева - высокого, с грубыми чертами лица и перебитым носом и, набравшись храбрости, медленно спросил по-барзоански:
   - Где... похоронные... простыни?
   При звуках родного языка моряк удивленно вскинул брови но, не задавая вопросов, ткнул пальцем вдаль:
   - Там. Клозах в полусотне. Плавники белые косые видишь?
   Найз прищурился, силясь различить их там, куда показывал палец высокого - и увидел. Один... два... два...
   - Всего два? - разочарованно протянул Найз, ожидавший увидеть если не стаю, то с пару десятков.
   Матрос угрюмо кивнул.
   - Похожи на плавники песчаных акул, но это саваны, чтоб мне сдохнуть. У песчаных меньше скос. Или отбились от стаи, или разведчики, разнеси Долдык их в прах.
   - А они правда могут замотать в себя человека и утащить в море? - мальчик заглянул высокому в лицо в поисках намека на розыгрыш легковерных сухопутных - и не нашел.
   - Раз чихнуть, - буркнул он.
   Мальчик снова попытался отыскать белые плавники, но те уже пропали.
   - Отстали, - пояснил барзоанец.
   - Насовсем?
   - Ага, надейся.
   - А убить их можно?
   - Можно, наверное. Если бы не морок.
   - Какой морок? - не унимался Найз, но за спинами прогремел гневный голос капитана, и матросы, пряча ножи, разошлись по местам с такими лицами, будто солнечный день в мгновение ока превратился в мерзкую дождливую хмарь - причем навечно. Задрав голову на марс, мальчик увидел в корзине впередсмотрящих уже не одного наблюдателя, а трех. Похоже, саваны и вправду были не просто моряцкими байками.
  

* * *

  
   Этой ночью циркачи не спали. Капитан приказал им разбиться на вахты, как команда, и патрулировать корабль ночь напролет. Те, кому выпала первая вахта, готовились в дозор. Те же, чье время пока не настало, заснуть не могли и даже не пытались. Собираясь в каютах друг у друга, они пробовали шутить, говорить ни о чем или играть в кости, но что бы они ни делали, за каждым словом и взором, невысказанное, но ясное, точно удар топора, стояло одно: "Неужели саваны - правда? Неужели морок - правда? Неужели опустевшие корабли - правда?.." И слово за словом, минута за минутой, сомнения в их душах сменялись страхом.
   - Саваны нападают только в темноте, - говорил Фалько ребятам, проверяя, легко ли достаются метательные ножи, скрытые под одеждой. - Хвала Радетелю, что эти твари редки, как дождь в пустыне. Или корабли не так часто возбуждают их аппетит.
   Коптилка над столом покачивалась в такт кораблю, и тусклый свет метался по каюте, словно тьма гонялась за ним, накатывая волнами, то поглощая людей, то неохотно отпуская. Галеон тяжело поскрипывал, разрывая волну за волной, и в каждом звуке юным эрегорцам чудился скрежет когтей таинственных тварей, крадущихся по палубе.
   - Вы когда-нибудь видели их? - спросил Рамай, нервно сжимая пальцы на рукоятке кривой ржавой сабли. Оружие, выданное боцманом вахтенным артистам, выглядело так, словно год провалялось на дне трюма.
   - Нет, и, надеюсь, не доведется.
   Гардекор взвесил в руке доставшийся ему короткий меч, зазубренный и тупой, отшвырнул в угол и полез под кровать, где, спрятанное в багаже, лежало его оружие.
   - В темноте никто не заметит разницы, - оправдываясь, пробормотал он.
   - Эти саваны и вправду?.. - Найз изобразил, будто заматывал себя во что-то.
   - Не знаю. Те, кто с ними встречался, или покойники, или не помнят почти ничего, или сходили с ума. Но слухи это слухи.
   - Сходили с ума, потому что морок, как тот матрос сказал? - не унимался оруженосец.
   - Ты говорил по-барзоански? - острый взгляд Фалько уколол его, и Найз закусил губу. Он вспомнил моряка с перебитым носом, короткий разговор с Маро, когда переводил слова впередсмотрящего, сморщился и застонал в запоздалом раскаянии. Они же не должны были показывать, что знают этот язык!.. Гардекор всё понял и ругнулся, горячо, но беззлобно, переводя взгляд с Рамая на Найза и на свой меч:
   - Заговорщики... палкой в глаз...
   - Но я нечаянно! - воскликнули в голос оба парня. Фалько махнул рукой:
   - Идём уже.
   С палубы донесся надтреснутый звон рынды: девять часов, смена вахты.
   - Идём, - кивнула Белка, подбирая с покрывала выданный ей гнутый кинжал - и кожаный мешочек размером с яблоко.
   - Что у тебя там? - вытянул шею Найз.
   - Приправа для рыбы, - усмехнулась девочка.
   - А нам не дашь?
   Эмирабель пожала плечами:
   - В принципе, кинуть это в чудище каждый сможет... но хитрость в том, чтобы до этого не дать им коснуться влаги. Никак и никакой. Если у вас есть, куда спрятать...
   Трое ее спутников вытряхнули деньги из кошельков и приняли от своего алхимика по бурому шарику величиной с орех.
   - В сырости не доставать, в потной ладони не держать. Если что, я не виновата, - хмыкнула Белка и поспешила в коридор: время их вахты пошло.
  

* * *

  
   Найз ступил на палубу и остановился, будто упершись в стену - темную и мутную. Туман. Липкий и холодный, как предсмертный пот. Казалось, вдохни его поглубже - и захлебнешься. Мальчик осторожно втянул носом воздух с привкусом соли, пота и страха - и закашлялся.
   - Как специально накрыло, локтем в глотку... - вздохнул кто-то впереди, буквально в паре метров от него, и мальчик узнал по голосу дядюшку Уриаша.
   - В такую муть на савана наступишь и не заметишь, - пробормотала невидимая Ралука.
   - Главное, чтобы они тебя не заметили, - проговорил, похоже, Маро.
   - А может, они в тумане корабль не найдут? - со слабой надеждой произнес ломающийся голос Плекута.
   - И друг друга перекусают сослепу, - сострила Ралука, но шутке никто не посмеялся: неуловимое, но почти осязаемое предчувствие дурного висело над палубой, такое же липкое и холодное, как туман.
   Ветер почти утих, и галеон плелся по волнам, сонно покачиваясь и поскрипывая снастями. Боцман собрал актеров у грот-мачты. Подошел капитан Кетуа Рангатира - единственный член команды, говоривший на иностранном, и коротко объяснил задачу. Первая вахта с девяти до двенадцати, вторая - с двенадцати до трех, третья - с трех до шести. Они - первая. Далайнцам надлежало разбиться попарно, безостановочно обходить корабль с фонарями и оружием наготове, поднять тревогу при малейшем подозрении и напасть на саванов, не дожидаясь подкрепления.
   - Чтобы до подхода команды они наелись и убрались восвояси? - невинно предположил Фалько.
   - Чтобы дать вам возможность умереть как воинам, а не как мышам, - выспренно ответил капитан.
   - Мертвый он и есть мертвый, какая разница, мышь он или воин, - буркнул Плекут, но на этот раз Кетуа Рангатира до ответа не снизошел.
   По сигналу боцмана артисты разбрелись в разные стороны, чтобы начать патрулирование. Ралука подхватила Рамая, и тот, виновато улыбнувшись Белке, пошел за циркачкой к левому борту. Эмирабель с видом ледяного равнодушия подошла к Найзу, но Фалько тронул ее за плечо и увлек в другую сторону. Оруженосец шагнул к Маро, но Уриаш не дал им стать в пару:
   - Ребятам в такую ночь одним делать нечего.
   Отправив Плекута со своим внуком к корме, он мотнул головой по направлению к баку:
   - Пойдем.
   Двое матросов с обнаженными кривыми саблями и фонарями уже ходили вдоль перил вперед и назад навстречу друг другу, не сводя взгляда с палубы. За борт смотреть было бесполезно: ночь, приправленная туманом, скрыла бы даже кита, подплывшего на расстоянии вытянутой руки. Лица барзоанцев были угрюмы, пальцы сжимали рукояти оружия, словно пытаясь их раздавить. Найз вслушивался, что было сил, но плеск волн, скрип корпуса и вздохи ветра в парусах сливались в непрерывный рваный шорох, различить в котором отдельные звуки было невозможно. Через пять минут угрожающим стало казаться каждое поскрипывание, каждый отзвук шагов, каждое позвякивание коптилок или оружия. Через десять минут он уже не мог идти, ежесекундно не оглядываясь, а через двадцать мечтал о скорейшем нападении саванов, хоть одного, хоть десятка, лишь бы кончилась эта пытка ожиданием. Но время шло, туман то редел, то снова сгущался, а твари не появлялись.
   Склянки пробили новую вахту, боцман привел смену матросам и артистам, и мальчик вернулся в каюту вместе со своими спутниками. Без аппетита перекусив сухарями и копченым сыром, они задули коптилку и улеглись спать. Разговаривать не хотелось: три часа напряженной неизвестности, казалось, не оставили сил больше ни на что. Найз долго лежал с открытыми глазами, вслушиваясь в ленивый плеск волн и скрип обшивки, и раздумывая, полезут ли саваны с палубы на твиндеки, и если да, то станут ли открывать дверь, закрытую на щеколду. Или морок заставит пассажиров самих выбраться им навстречу? А если заставит, можно ли будет ему противиться? И сумеет ли человек побороть савана? Особенно если этот человек - тринадцатилетний мальчик?..
   Легкий звон оружия вырвал его из полугрезы-полусна.
   - Фалько? - оруженосец свесил голову. - Ты куда?
   - Подышать свежим воздухом, - пробормотал гардекор, поднимаясь.
   - Подожди! Я с тобой! - Найз вытащил из-под подушки пояс с кинжалом, спрыгнул на пол, и торопливо натянул сапоги.
   - Пойдем, - Фалько на ощупь снял коптилку с гвоздя, нашел кресало и первым вышел в коридор. Когда мальчик прикрыл за собой дверь, за мутным стеклом фонаря уже трепыхался огонек, освещая узкий проход.
   Мягким шагом хищника гардекор двинулся к трапу. Найз поспешил за ним, стараясь идти так же бесшумно, но всё равно ощущая себя неуклюжим тигренком, увязавшимся за отцом на охоту. Фалько открыл дверь, ведущую на палубу, и в душное пространство твиндека пахнуло липкой прохладой.
   - Глаз выколи - ничего не видно, - пробормотал гардекор, поднимая фонарь. Мальчик перешагнул через порог и остановился. Кромешная тьма, пронизанная туманом - за час ничего не изменилось. Белёсая мгла заливала корабль, и даже при свете нескольких фонарей вахтенные у бортов виделись лишь неясными силуэтами, неподвижными и... и...
   Найз озадаченно нахмурился: забыл, о чем думал! Мысль ускользнула, будто... будто... буд...то...о...
   Последнее слово, остававшееся в голове, рассыпалось на слоги и буквы, и мысли застыли, как старая патока. Мальчик ощутил с равнодушием, как ночь и туман, мешаясь в удушливый мокрый коктейль, с каждым вдохом растворяли чувства и желания. Всего несколько ударов сердца - и мир незаметно растаял, оставив после себя лишь мрак, пропитанный серой мутью... и легкий скрежет когтей по палубе.
   "Это... кто... что... что-то не так?.. Что-то?.. Что-то происходит... позвать..."
   Смутная тревога на несколько секунд победила апатию, взгляд паренька метнулся по палубе - выхватывая из тумана неподвижные фигуры циркачей, матросов, Фалько... и неясные очертания каких-то существ между ними. То пропадая, то появляясь, они бродили между людей, словно выбирая. Некоторые шли на задних конечностях, другие бегали на четвереньках. Одно прошмыгнуло в открытую дверь кубрика. Тут же за ним, подскакивая, как гигантская саранча, кинулось третье, четвертое... Пятое выскочило из тумана слева и остановилось. Резко выпрямившись, оно положило тощие длинные пальцы мальчику на плечи и коснулось лбом его лба.
   Голый уродливый череп, нависающий лоб, короткая прорезь вместо носа, крошечная точка там, где должен быть рот, еле заметный скошенный подбородок... и черные провалы глазниц, в которых блестели молочные, как бельмами затянутые, глаза. Найз задохнулся от ужаса. Кричать, бежать, спасаться - призывали инстинкты, но к своему отчаянию он не мог даже отпрянуть. Будто чувствуя смятение человека, тварь растянула то ли в улыбке, то ли в оскале неожиданно широкую пасть, обнажая два ряда острых кривых зубов, и за спиной ее всколыхнулся белый кожаный плащ.
   Не плащ, понял вдруг мальчик, и желудок его превратился в комок льда.
   Саван.
   Это был саван!
   Заглядывая в глаза мутными бельмами, перед ним стояла его смерть.
   "Пресвятой Радетель, всемилостивый и всемогущий, помоги!.."
   Отверстая пасть потянулась к шее паренька, и сердце его зашлось в ожидании боли. Не в силах кричать, он метнул умоляющий взгляд на наставника, но гардекор оставался неподвижен: губы сжаты, глаза опущены, у ног - коптилка, в руках - развязанный кошелёк. На мгновение Найзу почудилось, будто пальцы Фалько дрогнули - но нет.
   Панический взгляд мальчика устремился к другим фигурам, еле вырисовывавшимся из тьмы и тумана в свете фонарей, но и они были безмолвны и неподвижны. Плекут, матрос, Джума, еще матрос, капитан Кетуа Рангатира... блеск упавшего на палубу оружия... чья-то шляпа у мачты... открытая фляжка в луже вина...
   Сзади послышалось хриплое дыхание и шарканье множества ног. Тварь, схватившая Найза, отвернула морду, коротко свистнула, оттолкнула его, и он рухнул под ноги Фалько, как срубленное дерево, роняя гардекора прямо в пролитое вино. Ответные свистки залетали над кораблем, и мальчик увидел, как из дверей кубрика стали выходить саваны. Но шли они неуклюже, то и дело спотыкаясь. И стало их как будто больше.
   Шаг, еще один... И вдруг Найз понял, что на палубу выходили не только саваны: в их объятьях, замотанные в тускло-белые плащи, с тупыми сонными лицами ковыляли Белка, Рамай и еще один человек, барзоанец. Обнимая пленников, точно старых друзей, твари медленно продвигались к борту.
   Безмолвный крик рванулся - и вновь не смог слететь с заледеневшего языка. Тело, точно окаменевшее, отказывалось повиноваться. И только взгляд - яростный и отчаянный, метался от саванов к людям.
   Налетевший порыв ветра качнул корабль - и мальчик услышал стон.
   Фалько?..
   Но не успел он посмотреть на наставника, как тот вскочил, взмахнул рукой - и стальная молния сорвалась с его пальцев и впилась в затылок последнего савана, обнимавшего Белку. Он повалился - и там, где только что была его голова, просвистела другая молния и зарылась в шею твари, идущей впереди.
   Дикий визг вперемежку со свистом взорвал тишину - саваны развернулись и бросились на врага. Еще один метательный нож успел найти цель, прежде чем скопище монстров налетело на гардекора, повалило на палубу и скрыло из виду под грудой белесых тел - всего в шаге от него!
   - Фалько!!! - заорал мальчик так, будто это его рвали на куски морские твари, перекатился, выхватывая кинжал, и всадил его по рукоятку в спину ближайшего савана.
   - Фалько, Фалько!!! - не переставая кричать, он выдернул оружие и навалился на нового монстра. Что-то острое полоснуло его по щеке, вцепилось в плечи, и в шею сзади впились клыки. Крик его захлебнулся, он вырвал нож, ударил наугад в чудовище за спиной, рванулся, перекатываясь - и ощутил, как захват ослаб. Не теряя ни секунды, он накинулся было на раненого савана - но клинок встретился с когтями нового врага.
   Певучие барзоанские проклятья и тошнотворные звуки стали, кромсающей плоть, присоединились к какофонии криков и визга - это матросы, освобожденные от морока, накинулись на тварей. Свист рассекаемого воздуха - и саван, державший его за горло, обмяк. Найз отшвырнул его, шатаясь, поднялся на ноги, сжал кулаки - но сражаться было больше не с кем. Весь квартердек устилали тела: неподвижные - морских тварей, и беспомощно шевелившиеся - людей. Артисты и матросы, на которых морок саванов подействовал сильнее, только сейчас пытались подняться, бессвязно бормоча и тряся головами.
   Взгляд мальчика забегал по палубе: Джума... Плекут... Белка... Рамай... живы... А где?..
   Куча белесых изрубленных тел у левого борта зашевелилась, Найз пригнулся, готовый к броску, но из-под мертвых саванов показалась голова гардекора.
   - Фалько! Тигр! - вскрикнул Найз и кинулся к нему. Но когда добежал, Фалько уже стоял - хоть и прислонившись к кубрику. Рубаха его висела на груди клочьями. Кровь заливала лицо и шею, склеивала волосы. Левую руку он прижимал к животу. Мальчик испуганно оглянулся в поисках Эмирабель - их целителя, но Фалько, не дожидаясь помощи, вытер рукавом глаза и двинулся к юным магам, возившимся на палубе, будто слепые котята.
   Найз поднял на ноги Белку, а гардекор подставил плечо виконту - но не раньше, чем нашел свои ножи и потухший фонарь.
   - Вот и подышали свежим воздухом, - то ли ухмыльнулся он, то ли скривился от боли.
  
  
   По пути к каюте чародеи пришли в себя. Найз засыпал их вопросами, но вместо ответа они лишь жмурились и отворачивались от света коптилки, казавшегося слишком ярким: сил, чтобы поднять руки к глазам, у них не оставалось. Рамай, едва коснулся лежанки, снова впал в забытьё. Пока Найз укладывал Белку, глаза ее привыкли к свету - и девочка в первый раз разглядела их обоих.
   - Я по...могу... - пробормотала она.
   - Ерунда, - отмахнулся Фалько и бережно поправил на ней одеяло. - До утра дотерпит. Умоемся - и всё будет выглядеть не так страшно.
   Найз стоически закивал в подтверждение, хотя укусы и раны от когтей отзывались дергающей болью при каждом движении:
   - Ага. Царапины. Отдыхай.
   Девочка, осунувшаяся и побледневшая за последние минуты так, словно проболела неделю, сдалась и хотела было прилечь, но взгляд ее остановился на кисти гардекора, снова прижатой к животу.
   - П-по...кажи, - выдавила она с трудом, но глаза ее говорили, что возражений она не потерпит. Фалько пожал плечами и протянул ей руку - ладонью вверх. Ребята охнули и отвели взгляды.
   - К-как углем... п-прожгло... - Найз первым нашел слова.
   - Гостинец для саванов от нашей прекрасной Эмирабель, - гардекор отвесил галантный поклон ученице алхимика. - Я успел его достать, но сработал он, только намокнув в вине.
   - Я... - не в силах отвести взгляда от раны, прошептала девочка. - Н...нель...зя... пред...ду...преждала... Б...больно?
   - Если бы не боль, из-под морока было не вырваться, - покачал головой гардекор. - А когда началась заварушка, они и про остальных забыли. Так что если бы не твоя приправа для рыбы...
   - Я сама... стала... бы... к...кор...мом... для рыб, - слабо улыбнулась девочка, накрыла изуродованную ладонь гардекора своей, и полумрак каюты пронизали сотни крошечных золотых звездочек.
  

* * *

  
   Фалько и Найз после недолгого осмотра бросили за борт изодранные рубахи и долго плескались на носу галеона, где стояла бочка с пресной водой для умывания. Тут же перевязав раны, эрегорцы направились в каюту. Мальчик окинул взглядом квартердек, где недавно развернулось сражение, но кроме темных пятен на досках, никаких следов не осталось. Он досадливо сдвинул брови: хотелось рассмотреть савана, не гадая, перегрызет он тебе горло или утопит. Туман поредел и, глядя на волны, у разных бортов застыли два барзоанца и пара артистов. Похоже, капитан Кетуа Рангатира решил быть настороже до утра.
   - Думаю, нападать пока больше некому, - тихо проговорил Фалько, и они зашагали к своей каюте - и сну. Найз был уверен, что после такого боя ему не заснуть ни за что, но стоило векам сомкнуться, как всё провалилось в черную яму, полную дремлющей боли и кошмаров.
  
  
  
   Найза разбудил настойчивый стук в дверь. Несколько секунд мальчик не открывал глаза, надеясь, что визитер постучит и уберется - но не тут-то было.
   - Кто там? - неохотно спросил Фалько.
   - Мантара Гурукам Амане, - донесся ответ.
   Гардекор присвистнул и спешно поднялся.
   - Ты его знаешь? - свесив голову, прошептал Найз.
   - Нет. Но три имени на Барзоа перед закрытыми дверями не держат.
   - Что не держат? - не понял оруженосец, но Фалько, не отвечая, быстро зажег светильник и открыл замок.
   - Прошу, наойон, - гардекор отступил, прижимая руку к груди. Незнакомец замешкался, с брезгливостью осматривая тесную душную каюту, но сделал глубокий вдох и вошел - как нырнул.
   - Ты клоун? Тигр? - старательно выговаривая слова чужого языка, спросил неизвестный.
   - Да, это я. Располагайтесь, - не отнимая одну руку от груди в барзоанском жесте почтения, Фалько другой указал на свою койку. - Не капитанские апартаменты, конечно...
   - Свинарник, скорее, - покривил губы барзоанец, даже не пытаясь присесть на мятую постель.
   Найз с неприязнью оглядел посетителя: лет пятидесяти, черные волосы до плеч с вплетенными золотыми украшениями, крючковатый нос, бритое лицо, красная куртка с золотым шитьем, оранжевые штаны и сапоги, десяток крупных золотых колец на пальцах и столько же маленьких - в ушах и ноздрях. Неизвестный напоминал бы попугая, если бы не глубоко посаженные холодные глаза, делавшие его похожим на стервятника в попугайских перьях.
   - Извините, что не можем ничего вам предложить из еды или питья. Мы столоваемся с командой в кубрике, - потупился Фалько.
   - Будь я проклят, если бы согласился что-то съесть или выпить в этом клоповнике, - поморщился гость. - Я пришел поблагодарить тебя за спасение моей жизни. Мне известно, что вы едете подзаработать на коронации. Я - не последний человек в Танане, и смогу кое с кем договориться о частных выступлениях для вашей труппы, очень хорошо оплачиваемых. Когда устроитесь, найдете меня в переулке Широком. Спросите мою мастерскую - вам каждый укажет.
   - Благодарю, наойон, - гардекор склонил голову. - Мы непременно воспользуемся вашим щедрым предложением, как только...
   - И еще, - оборвал его барзоанец. - Те двое, которых саваны схватили вместе со мной. Мне сказали, они тоже из ваших. Где их найти?
   Фалько кивнул на спящих Эмирабель и Рамая:
   - Вот они. Всё еще не пришли в себя после... - и осекся, точно забыл, о чем говорил. Но Мантара Гурукам Амане не слышал его: подавшись вперед, он впился взглядом в неподвижных эрегорцев.
   - Они... оба... и... - барзоанец с трудом отвернулся, скрывая под опущенными ресницами хищный блеск глаз. - Чем они занимаются в труппе?
   - Фейерверками, наойон.
   - И всё? - гость кольнул его испытующим взором.
   - И всё, - гардекор простодушно махнул рукой. - Увы, ни к чему серьезному, вроде жонглирования или акробатики, они оказались не способны.
   - Какая жалость, - фальшиво посочувствовал визитер и, словно исчерпав отведенное ему время, торопливо кивнул: - Возьми их с собой, когда придешь договариваться. Я... хочу узнать кое-что о фейерверках.
   - Ваши слова - мой приказ, наойон, - Фалько склонил голову, рука по-прежнему у сердца. Барзоанец кивнул, не прощаясь, вышел в коридор и захлопнул за собой дверь.
   - Вот хорёк! - прошипел Найз ему вслед и возмущенно глянул на Фалько: - Чего ты с ним так церемонился?!
   - На Барзоа люди, носящие три имени, по положению ниже только носящих четыре и пять - денежных мешков или старой крови. Конечно, есть еще Девять Родов с шестью именами и наварх с семью, но в их компанию всем остальным никогда не попасть, - проговорил гардекор и насмешливо сверкнул глазами: - Кроме того, никогда не оскорбляй возможного работодателя.
   - Ты и вправду собираешься к нему пойти?
   Усмешка Фалько пропала.
   - Да. Потому что если мы не пойдем к нему, он придет за нами.
   - Думаешь, его так заботят наши кошельки? - хмыкнул мальчик.
   - Думаю, его так заботят наши Белка и Рамай.
   - С чего вдруг?
   Фалько выдохнул, собираясь с мыслями, и впервые за пять минут убрал руку с рукояти ножа, спрятанного на груди.
   - Саваны долго выбирали, и из нескольких десятков людей выделили только троих. Причем разыскали их в дебрях галеона. Двое из них - маги. Угадай, кто третий.
   Мальчик едва не вывернулся из гамака.
   - Пресвятые штаны Радетеля... Так этот Мантра... Гурка... как его дальше... маг?!
   - Да. Маг с тремя именами, если быть точным.
   - И что это значит?
   - Что кроме поисков башни Хранителя нас на Барзоа ждут дополнительные развлечения.
  

* * *

  
   Галеон бросил якорь в порту Тананы - столицы Барзоанского навархата - через две недели, проделав остаток пути без особых приключений. Раз пять его настигал тропический ураган, сваливавшийся из ниоткуда, свирепствовавший полдня и пропадавший так же в никуда. Тройку раз они попадали в шторм дня по два каждый, швырявший тяжелогруженый галеон как щепку. Но корпус, сработанный знаменитыми барзоанскими корабелами из синего кедра, выдерживал натиск стихий даже без течи, встречая каждый удар обезумевших валов насмешливым скрипом. И каждый раз, отряхнувшись от соленых брызг, как собака, и поставив новые мачты, корабль ложился на прежний курс и продолжал путь домой.
   - В этот раз Дикие Воды отпустили нас по-хорошему, - услышал Найз от одного из моряков в кубрике и едва не подавился завтраком - кашей-размазней, первой твердой едой, которую был в состоянии проглотить за неделю. Если это называлось "по-хорошему", не хотелось бы ему пересекать океан в плохую погоду!
   Быстро доев, мальчик вышел на палубу с остальными артистами. Пока галеон, покачиваясь на волнах, ожидал свободного места у таможенной стенки, циркачи глазели на Танану - столицу печально известного пиратского государства. Порт ее был шумен, суетлив и вонюч, как все порты мира. Десятки кораблей, от галеонов и каперов до рыбацких лодок и плоскодонок торговцев, заполоняли бухту. Берег кишел грузчиками, чиновниками, матросами, торговцами, нищими, рабами, зеваками и прочим пестрым людом. Ругались, размахивая кнутами, возчики, ржали ломовые лошади, громыхали пустые возы, брехали собаки, выкликали свой товар разносчики. Чуть дальше причалов бесконечным приземистым лабиринтом раскинулись склады. Массивный маяк над обрывом удивленно взирал на происходившее внизу выпуклыми глазами-линзами. И над всей этой толчеей - визгливая круговерть чаек.
   За складами начиналась гора - пологая, обросшая редким колючим кустарником и низкорослыми деревьями, между которыми вилась дорога, забираясь к воротам огромного города. А за стенами виднелись крыши домов... и башни. Сердце мальчика учащенно забилось. Башни! Сколько их! Даже отсюда можно было различить не меньше пяти! А по всему городу... Как найти среди них нужную? И если они не смогут - или не успеют - что тогда?..
   На край причала выступил высокий грузный человек и замахал красным платком: сигнал приставать. Тут же от стенки отчалили две большие шлюпки: они помогут кораблю безопасно пришвартоваться, знал Найз со слов Фалько. Потом капитан покажет судовые документы портовому чиновнику, проведет его по всему галеону, и начнется суматоха: барзоанцы примутся разгружать товары, циркачи - животных, багаж и реквизит. А потом - погрузка в фургоны, путь до базарной площади, возведение балагана, не говоря уже о поисках башни Хранителя, если она вообще уцелела за прошедшие века...
   И в последние свободные минуты этого дня мальчик принялся с удвоенным любопытством разглядывать бухту и неприступные стены столицы, точно выраставшие из желтых скал. Но в памяти теперь отчего-то всплыл барзоанский рейд на королевский дворец, безжалостные пираты, удушливые объятья черной магии, растерзанные ею гвардейцы, безумные глаза Симарона... и жаркий солнечный день померк от холода дурных предчувствий.
  
  
   Солнце клонилось к закату, когда дядюшка Уриаш вернулся на пустырь, где в ожидании разрешения городских властей далайнцы остановили свой караван. Вид у хозяина был усталый, но довольный.
   - Всё в порядке! - не дожидаясь вопросов, махнул он вмиг подскочившим циркачам. - Управитель разрешил поставить балаган, и даже на два представления в день согласился!
   - Играем до коронации и еще три дня после, как в прошлый раз? - спросил клоун Джума.
   - Подымай выше! - подмигнул балаганщик. - Еще десять дней после!
   Возгласы удивления и радости залетали над опустевшими рядами.
   - С чего такая щедрость? - Зиль, дрессировщик, подозрительно прищурился. - Не иначе, как ты опять всех лошадей наших ему подарил?
   Старик замялся:
   - Ну... всех не всех, но семерых придется оставить, когда возвращаться будем. Ну так нам же лучше - меньше капитану платить! И молодых дома купим, с нашими-то доходами! А щедрость барзоанская объясняется просто. У них через неделю после коронации еще и свадьба наварха намечена, так что и гуляния будут дольше.
   Найз почувствовал, что в первый раз за эти дни на душе полегчало: на поиски у них будет больше времени, чем рассчитывали! Он повернулся к друзьям: они улыбались тоже. И видеть одновременные улыбки Белки и Рамая было непривычно. Мальчик не понимал, какая морская муха - если такие вообще имелись - укусила их, но в последние две недели их отношения метались от показного безразличия к открытому недовольству. Причем начинала всегда Эмирабель - и всегда после того, как на их пути попадалась Ралука. Озадаченный Рамай сначала пытался выяснять причины, но после доверительного разговора с Фалько расспросы прекратил, и стал стоически переносить все перемены настроения, что раздражало ее еще больше и замыкалось в нелепый порочный круг. Найз поинтересовался у Белки, что с ней происходит, и получил совет не соваться в чужие дела. Спросил у Фалько - тот уклончиво сослался на болезни роста. Но когда он начал обращаться с Белкой как с больной, та запустила в него кружкой, и теперь уже двое ребят держались настороже в присутствии своей недавней подружки - что хорошего расположения духа ей тоже не добавляло.
   Как решил жребий, брошенный еще днем, несколько человек остались караулить фургоны и лошадей. Остальные, собрав дорожные сумки, двинулись на поиски жилья на ближайшие недели. Конечно, проще всего было бы найти кров и еду на постоялых дворах, но там не было отдельных комнат для путников: все, кроме хозяина, спали в общем зале на матрасах. Артисты хотели место для отдыха днем и спокойный сон ночью, но с барзоанцами, часто недолюбливавшими иноземных гостей, постоянно приходилось ждать подвоха.
   Под ленивыми взглядами тройки парней грубоватого вида - то ли местных бездельников, то ли соглядатаев городских властей - далайнцы разбрелись по узким кривым улочкам к домам, где они жили семь лет назад, в надежде, что хозяева вспомнят их и пустят опять.
   - Идите по любой улице, смотрите, где окна открыты, и спрашивайте, не примут ли вас на постой, - посоветовала эрегорцам Импреуна. - Мы в прошлый раз так и делали. Откажут - не уговаривайте, лучше сразу идите дальше.
   - А то помоями обольют, - добавил Зиль. - Не все барзоанцы такие, но можно и нарваться.
   - Какие слова говорить, мы вас научили! - подхватил Маро, закидывая за плечо мешок. - Так что удачи!
   - Если что, вернемся к вам! - улыбнулся Фалько оставшимся циркачам, и спутники двинулись через пустырь к узкой улочке, которую не выбрал никто.
   - А может, с нами переночуешь, Рамай? - крикнула им вслед Ралука, оставшаяся в числе караульщиков. - У нас тут весело будет!
   - Боюсь, нам тоже скучать не придется! - виконт оглянулся и помахал танцовщице рукой. Найз вздохнул, предчувствуя реакцию Белки, и не прогадал. Девочка даже не зашагала - понеслась впереди всех, не поворачивая головы, будто ничего не слышала и не видела, и в первую очередь, Рамая.
   Если на площади лучи заходившего солнца еще освещали землю, то в переулке, больше напоминавшем расселину, уже царил полумрак. Стены домов, сложенные из неотесанных желтых камней, уходили в небо клозов на пять. Вполовину ниже были заборы, такие же каменные и глухие, чтобы даже случайный взгляд постороннего не проник во двор. Желтые черепичные крыши почти смыкались над головами путников, загораживая последний свет. Окон на первых этажах не было, только на вторых, и то небольшие, с крепкими ставнями из выбеленного солнцем дерева. И даже дверные пороги, к которым вели узкие дощатые лестницы, располагались в полуклозе от земли.
   - Вот уж поистине "мой дом - моя крепость", - пробормотал Фалько, тщетно крутя головой в поисках хоть одной живой души в окнах. Переулок словно вымер. Ни детей, ни кур, ни коз - лишь разноголосый лай из-за заборов сопровождал эрегорцев от дома к дому.
   - К войне они тут, что ли, готовятся, - буркнула Эмирабель, облизывая запекшиеся губы. Найз бессознательно повторил ее жест: пить хотелось до головокружения. Фляжка была осушена еще днем, пока циркачи ждали дядюшку Уриаша под жгучим солнцем, как ни старался мальчик беречь теплую, чуть затхлую воду из корабельных запасов.
   - Смотрите, там люди! - Рамай кивнул вперед и вверх, туда, где в окне следующего дома заметил движение.
   Несколько торопливых шагов - и они под окном. Откинув занавеску, наружу высунулась пожилая женщина, ухватилась за ручки ставней и потянула закрыть.
   - Добрый вечер, уважаемая эме! - Фалько галантно сорвал шляпу с головы и заговорил, старательно коверкая барзоанские слова: - Бедные артисты балагана из Далайны ищут ночлега!
   - Пусть поищут в другом месте, - отрезала хозяйка и захлопнула створки.
   - Спасибо за полезный совет, - гардекор нахлобучил шляпу обратно и обернулся к ребятам. - Пойдем искать.
   - Что? - не поняла Белка.
   - Другое место, - развел он руками.
   Найз потянул носом: в воздухе витали чудные запахи чего-то жареного, на которые предатель-желудок отозвался тоскливой песней. Мальчик сконфуженно оглянулся, не слышали ли спутники, но те уже спешили к следующему дому с открытыми окнами. А потом к следующему... и к следующему... и к следующему... Темнота наступала с каждым их шагом, и с каждым новым переулком домов с открытыми окнами находилось всё меньше и меньше.
   - Не скажет ли досточтимый кун...
   - Почтенная эме, не знаете ли вы...
   - Уважаемый кун, странники ищут...
   - Эме, вы не пустите...
   Но никто из тех, кого застали у окна, не сказал, не знал и не пускал.
   - Всё, пришли, - вздохнул Найз, озирая утонувший во мраке тупик, куда завели их бесплодные поиски. Забор, упиравшийся в звездное небо неровным краем, и стена дома - без единого окна. Хотя в наступившей темноте окна, пожалуй, можно было отыскать лишь на ощупь.
   - Возвращаемся на пустырь? - виконт повернулся, устало вытирая пот с лица.
   - Не терпится? - язвительно поинтересовалась Белка.
   - Что? - не понял са Флуэр.
   - Да так. Ничего, - многозначительно процедила она, опустилась на землю и принялась поправлять ремешок сандалия, стершего ногу до крови.
   Найз с изумлением заметил, как Фалько сунул что-то в руку Рамая и быстро шепнул на ухо несколько слов. Глаза виконта испуганно округлились, точно гардекор предложил ему поиграть в гляделки с саваном, но взор Фалько заставил прикусить язык, а тычок в спину отправил на шаг вперед - прямо к Белке.
   - Ты что-то хотел? - голосом Эмирабель можно было замораживать воду.
   - Тебе больно? - чувствуя, что отступать некуда, нерешительно пробормотал Рамай. - Может, подложить что-нибудь? У меня... это... тряпочка есть.
   Даже в темноте было видно, как глаза девочки расширились от удивления - но тут же настороженно сощурились.
   - Ну если тебе так уж хочется, - равнодушно повела она плечом. Са Флуэр опустился на одно колено и разжал кулак. На ладони оказался смятый батистовый платок. Украдкой бросив растерянный взгляд на гардекора и получив в ответ кивок, Рамай принялся неуклюже перевязывать пыльную Белкину ногу.
   - Барзоанские жлобы, чтоб им Радетель всё до капельки припомнил, - в праведном негодовании ворчала Эмирабель, но Найзу показалось, что случись им сегодня спать прямо на земле, настроение ее не ухудшится. - Ни один ведь даже не выслушал нас!
   - Но зато и не облили помоями, - жизнерадостно напомнил Фалько - и замер. В темноте у стены что-то пошевелилось. Гардекор впился настороженным взглядом во мрак - и снова сорвал с головы шляпу.
   - Многоуважаемая эме! Артисты балагана из Далайны ищут ночлег. Не знаете ли вы...
   - Сколько? - проскрипел старческий голос.
   - Четверо! - с готовностью подсказал Рамай, но его перебил более практичный гардекор:
   - По медной рынде за человека за ночь. И если найдется что-то поесть, еще по одной.
   Старуха не ответила, и Найз уже было подумал, что она или ушла незаметно, или вообще почудилась, как вдруг заговорила снова:
   - Надолго?
   - На три недели. Приблизительно.
   Она опять помолчала и, наконец, произнесла, медленно произнося короткие предложения, чтобы поняли иноземцы:
   - В дом не пущу. Будете жить в хлеву. Там всё равно год как никого нет. Еду стану приносить. Вода в колодце за два переулка влево. Две медные рынды за еду, две за крышу - в день. С каждого. Деньги вперед за весь срок. Не устраивает - проваливайте.
   - Премного устраивает, почтенная эме?.. - голос Фалько вопросительно замер.
   - Слепая, - ответила старуха.
   К этому времени Белка отвязала от мешка фонарь и теперь зажгла его. Тусклый свет выхватил маленькую щуплую фигурку, замотанную в черное, иссохшие руки, сжимавшие клюку, бледное морщинистое лицо, покрытое шрамами, почти ввалившийся рот - и закрытые глаза. Мальчик не знал, отчего они были закрыты и что скрывали опущенные веки, но отчего-то был совершенно уверен, что не хочет это узнать ни за какие сокровища мира. Эмирабель при виде лица собеседницы тихо охнула, и старуха беззубо ощерилась:
   - Что, нравлюсь?
   Девочка от неожиданности и стыда дунула на огонек, погружая тупик в темноту.
   - Зажги светильник-то, бестолковка, ноги переломаете, - буркнула Слепая и махнула рукой, приглашая входить.
  
  
   Хлев оказался местом не таким и ужасным, как опасался Найз. Земляной пол был тверд и чисто выметен. Каменные стены на высоте роста Фалько венчала соломенная крыша, и гардекору с виконтом приходилось ходить ссутулившись, чтобы не сосчитать лбами стропила. Впрочем, расхаживать там было особо и негде: три клоза вперед от хлипкой двери в углу, да три вбок, огибая перегородку, в лучшие времена, наверное, отделявшую свиней от коз.
   Пока его спутники устраивались в новых апартаментах, Фалько ушел со старухой в дом и вернулся с охапкой тряпья. Оставив Белку разбирать постельное белье, как она назвала его, он снова отправился в дом, прихватив с собой ребят. Оттуда, вооружившись ведрами и фонарем, они двинулись на поиски колодца. Когда через полчаса водоносы вернулись в хлев, их поджидали четыре постели, черствый каравай, изрядный пучок зелени, маленькая головка козьего сыра и крошечный костерок, придававший заброшенному хлеву неожиданный налёт уюта. На умывание и ужин ушло еще полчаса, и к полуночи маги, расположившись у костра в загончике для свиньи, принялись выуживать из мешков инструменты и записи, необходимые для поиска башни Хранителя. Найз заметил, что так близко они не садились даже до ссоры из-за Ралуки.
   Он был бы рад, перестань Белка смотреть на веселую танцовщицу как на Сарута, а на Рамая - как на его пособника. Возникший холодок в их маленьком отряде раздражал и в более спокойные времена, а сейчас иногда хотелось просто схватить их алхимика за шкирку и трясти, пока из нее не вылетит вся дурь. "Болезнь роста"... Неужели он скоро будет таким же - придираться ко всем на ровном месте и бросаться на ничего ему не сделавших людей?
   - Что-то спросить хочешь? - поднял взгляд Рамай.
   - Вам помогать надо? - мальчик заглянул Белке через плечо.
   - Угу... - промычала та, пересчитывая пальцем черные металлические шарики на ладони.
   - Как?
   - Не... мешай...
   Почти совсем не обидевшись, он отправился в козью половину, где его встретил улыбкой Фалько, уже растянувшийся на своей лежанке.
   - Часто это - самый лучший вид помощи.
   - А чего... я ничего... - Найз зевнул, и только сейчас понял, как устал за день и как ему хочется спать. Но прежде, чем закрыть глаза, он задал гардекору вопрос, не дававший ему покоя последний час.
   - Как ты думаешь, почему старуха не хочет сказать нам своё имя? Потому что не доверяет?
   - Потому что его нет, - отозвался Фалько из темноты.
   - Нет имени?! - с мальчика даже сон слетел. - Что, совсем? Как это?
   - Барзоанский обычай. Тот самый, про который я начал рассказывать на корабле, - положив руки под голову, негромко заговорил гардекор. - Наварх обладает семью именами. Столько же не может иметь никто, кроме хатагай-наварх, как называют тут королеву. У представителей Девяти Родов, клеархов - герцогов-флотоводцев на наш манер - и их семей тоже шесть. Девять Родов - самая могущественная аристократия Барзоа.
   - Могущественней наварха? - спросил мальчик.
   - В последнее время они именно это и выясняют, как я слышал. Надеюсь, сожрут друг друга когда-нибудь и подавятся.
   Фалько замолчал, думая о чем-то своем, но Рамаю не терпелось услышать продолжение.
   - А кто удостоен тут пяти имен?
   - Средней руки знать - родичи клеархов, главы гильдий и старшие офицеры, ну и их семейные, конечно, - снова заговорил гардекор. - Архонты - правители островов архипелага - тоже носят пять имен, хотя не отказались бы от шести. Четыре имени имеют дальние родичи клеархов, богатые купцы и крупные чиновники. Три - купцы и чиновники пожиже, мелкая знать - дальняя родня дальних родичей клеархов, и средний командный состав армии и флота. Как видишь, такого брата немало - но и не много.
   - Тот маг!..
   - Да. Тоже три имени. Довольно крупная птица для барзоанских берегов.
   - А у кого их два?
   - У мелких купчиков, офицеров и чиновников, у ростовщиков, у капитанов кораблей...
   - Кетуа Рангатира! - вспомнил мальчик, и Фалько кивнул в ответ:
   - Верно.
   - А одно - у всех остальных?
   - Почти. У лавочников, владельцев рыбацких лодок, трактирщиков - одним словом, у всех, кто имеет больше одного работника.
   - Но... - Найз озадаченно нахмурился. - Если это так... то как называют остальных? Матросов, рыбаков, слуг, мусорщиков, сапожников?..
   - И разве бывает меньше одного имени? - донеся голос Белки из-за перегородки.
   - Бывает, - ответил Фалько. - Прозвище. Причем за жизнь человека оно может меняться сколько угодно раз. Например, нашу хозяйку в детстве могли называть Болтушка, в юности - Красавица, а после замужества - Пила. Так что если не хотите обидеть барзоанца, Радетель вас упаси пропустить или перепутать его имена. И самое лучшее пожелание здесь не здоровья и благополучия, а нового имени. Хотя клеархам такого не желают. Не при навархе, по крайней мере.
   - Почему? - не понял Найз.
   - Отдаёт государственной изменой, - хмыкнул его наставник, зевнул и закрыл глаза. - Спи. Боюсь, что завтра... или уже сегодня?.. нас ждут великие дела...
  
  
   Как ни рано проснулся Найз, Фалько был уже на ногах, выбрит и причесан, готовый хоть к великим делам, хоть к возведению балагана, если дядюшке Уриашу не удастся нанять строителей. В хлеву царил полумрак: единственное окошко было закрыто ставней, но в приотворенную дверь вливался серый свет зари. Мальчик поднялся и едва не опрокинул перевернутую корзину, накрытую застиранным полотенцем, на которой был выставлен их завтрак: черный каравай, черствый даже с виду, неизменный сыр и зелень - квелая, но зато в таком количестве, что могло насытить даже козу. Он натянул сапоги, заправил рубаху, несколько раз провел пятерней по волосам, снова гадая, где мог потерять расческу и, не слыша голосов друзей, заглянул за перегородку.
   Маги еще не вставали. Долго ли они просидели ночью, он не знал, но Рамай спал сидя в углу, обнявшись с каким-то инструментом, сплошь из выгнутых серебристых пластин, покрытых делениями и цифрами, и пальцы его то и дело подрагивали, будто стремились продолжить дело, на которое ночью не хватило сил. Белка прикорнула на своей лежанке, сунув под щеку пачку исписанной бумаги и грифель. Между ее бровями пролегла то ли тревожная складка, то ли полоска сажи. Сухая трава и ветки, дававшие жизнь костерку, выгорели полностью, как и масло в лампе.
   Тень гардекора закрыла просвет.
   - Пойдем. Не будем пока их будить.
   Тихо ступая, Найз вышел наружу и с любопытством закрутил головой. Так вот он какой, барзоанский двор, так тщательно сокрытый от чужих глаз... Разочарование кольнуло его, как тупой иглой. Бродя вчера по улочкам и переулкам между высоких заборов, похожих на куртины, и домов, похожих на цитадели, он представлял себе дворы-крепости, заваленные трофеями, оружием и награбленными сокровищами. Ну или не сокровищами и не трофеями... но чем-то ведь они должны были отличаться от эрегорского двора или далайнского! Но забор слева, щербатый, как рот драчуна, был самым обычным, хоть и сложенным из камня, и даже без лестниц для отражения атак. Дом с покосившимся крыльцом взирал на него пятеркой плотно зашторенных окон без ставней. Справа стоял каменный сарай, зиявший пустотой через распахнутые ворота. За ним виднелся нужный домик, обвалившиеся стенки колодца и огород, заросший бурьяном и корявым кустарником. Похоже, трофеями тут и не пахло, не говоря уже о сокровищах.
   Бросив настороженный взгляд на окна, гардекор бесшумно двинулся к сараю и сделал знак Найзу следовать за ним.
   - Оружие и деньги я спрятал тут под стропилами, - еле слышно шепнул Фалько, указывая вправо, а потом - вверх: - Здесь укроем инструменты и записи. То, что не жалко, если утащат или перетрясут, засунем перед уходом под постели. Что поценнее, закопаем в огороде.
   - Зачем так сложно? - не понял мальчик.
   - Если кто-то будет искать, двумя очевидными тайниками могут удовлетвориться. Не то чтобы этот очень уж скрытый, но прятать особо негде, - с сожалением развел он руками и добавил: - А теперь идем дальше.
   - Куда?
   - За водой. Сделаем хозяйке запасы. Вдруг она захочет сварить нам луковую похлебку? - улыбнулся гардекор.
  
  
   На месте сбора они оказались едва ли не первыми из тех циркачей, что искали жилье в городе, но дядюшка Уриаш уже был на ногах и метался по пустырю с огромным циркулем-угольником, киянкой и колышками, размечая границу будущего балагана. В середине обоза дымился костерок, над которым в котле булькало что-то буровато-аппетитное. С половником в руке варево караулила Ралука. Завидев Рамая, она просияла:
   - С утречком тебя, кудрявый! Привет, бродяги! Как спалось? Талабухи хотите?
   - И честной компании здравствовать! - помахал ей Фалько. - Клопы не съели - значит, знатно отдыхалось. А у вас тут как?
   - Да по-всякому, - постукивая дубинкой по ладони, Плекут исподтишка кивнул на трех кислолицых мордоворотов, пристроившихся под раскидистым деревом на краю пустыря. Найз наморщил лоб: вчера их весь день караулили не эти же ли?.. Жонглер кивнул, словно прочитав его мысли:
   - Эти самые. Ночью другие их сменяли. Один самый наглый или самый вороватый даже в фургон полез.
   - И что?
   - Был бы далайнец или еще кто из своих - навешали бы кренделей и спустили пинками с горки. А этого пришлось вежливо скрутить и сдать его же приятелям.
   - Так они не просто лоботрясы? - дошло до мальчика.
   - Угу, - подтвердила Джума. - Лоботрясы - но не просто.
   Налетел ветерок, донося до обоняния пряный запах супа, и вся мировая политика тут же вылетела из головы.
   - А талабуха - это что такое? - Найз, заглянул в котел, чувствуя, что бутерброд с сыром и охапка сена - не еда для настоящего мужчины.
   - Попробуешь - узнаешь, - подмигнула танцовщица и обернулась в поисках са Флуэра: - Май! Ты с нами ешь?
   Прервав разговор с Белкой, он шагнул к котлу.
   - Ты что, утром не наелся? - обожгла она его многозначительным взглядом, но виконт понял только то, что услышал.
   - Увы, - признался он. - Пока шел, забыл, завтракал или нет. Пойдем?
   - Меня не приглашали, - поджала она губы и двинулась в дальний конец лагеря.
   - Но фада Ралука предложила всем! - сообщил он удалявшейся спине, нерешительно подался было вслед - и остановился.
   - Не трогай, пускай, - тихо пробормотал Найз. - Не хочет - как хочет.
   Виконт хотел что-то сказать, но лишь покачал головой и направился к котлу.
   - Если фада Ралука отыщет возможность дать попробовать приготовленное ей блюдо...
   Девочка прыснула, едва не роняя половник:
   - Когда ты так говоришь, я чувствую себя какой-нибудь графиней или баронессой! Май, ты чудесен, как два восхода в день! И сколько тебе говорить, не называй меня "фада", а то я стану звать тебя сиятельством, и тогда будешь знать!
   - Я так привык, извини, - сконфузился виконт.
   - Привычка - не чумичка, не завернешь в тряпичку, - пропела девочка, дирижируя половником - и спохватилась: - Ой, талабуха!..
   Спешно выловив кусок мяса, она подула, остужая, пожевала и кивнула с видом знатока:
   - Созрело.
   И тут же ее задорный голос зазвенел над лагерем:
   - Завтрак готов! Считаю до трех! Кто прохрапел - тот не поел! Сварилась талабуха, шибает в нос, стреляет в ухо! Приноси, ребята, плошки, чашки, кружки, блюдца, ложки! Последний - кривоног, моет котелок! Я серьезно говорю! Я второй раз по тому косогору с этим барабаном не попрусь!
   - Если фада Ралука... то есть просто Ралука... не возражает, я могу помыть котел, когда все позавтракают. Если вы... то есть ты... покажешь, куда идти, - предложил са Флуэр. Девочка удивленно взглянула на него и развела руками:
   - Ну если тебе так хочется...
   - Мне хочется тебе помочь.
   - Палкой в глаз, Рамай! - выругалась она, то ли в шутку, то ли всерьез. - Ну вот почему, стоит тебе открыть рот, хоть для зевка, я всё равно ощущаю себя графиней, а?!
   - Мне лучше молчать? - растерянно вытянулось лицо юноши.
   - Тебе лучше идти за тарелкой, если хочешь получить из этого котла хоть что-нибудь, - ворчливо проговорила она и принялась накладывать ароматное дымящееся варево подоспевшим циркачам.
  
  
   Пока артисты завтракали, расположившись вокруг костра, к пустырю начали подтягиваться возы и рабочие. Как только появились артельщики, дядюшка Уриаш вскочил, не доев, и бросился им навстречу. Спустя пару минут к нему присоединились Зиль и Джума, и по вытоптанной субботними торжищами земле закружил хоровод плотников, каменщиков и циркачей.
   "Здесь, здесь и здесь... На пять клозов... три нола толщиной, не меньше... В три камня, больше не надо!.. Не будет держаться... будет... Не будет... справа... или слева... Тут копать... стойла в первую очередь... растяжки..." - долетали на ветру обрывки далайнской и барзоанской речи, и под взмахами их рук точно по волшебству в воображении Найза рождался будущий балаган. Круглый, пятьдесят клозов в поперечнике, с невысокими каменными стенами, ярусами деревянных скамей и песчаной ареной внутри, с крепкими столбами, на которых распустится парусиновый купол и протянулся канаты для акробатов и танцовщиков. Спереди - парадный вход для зрителей и помост для зазывалы, а сбоку - стойла для зверей, сарайчик для переодевания. И всё это, как маленькая сказочная крепость, будет окружено фургонами и украшено разноцветными флажками и лентами. В Рэйтаде он несколько раз видел заезжие балаганы, и раза три даже зарабатывал достаточно денег, чтобы попасть на представление, но только теперь начинал понимать, что быть зрителем и быть участником - такая же большая разница, как смотреть на обедающих и обедать самому.
   Из состояния тихого упоения его вывел дядюшка Уриаш, закончивший обсуждения с барзоанцами и вернувшийся к своим.
   - Ну что, орлы и орлицы, - улыбнулся он, довольно потирая ладони. - Закипело наше дело. Рабочих они, вроде, достаточно нагнали, значит, свои руки мы для другого занятия высвободим.
   - Какого? - не утерпел Найз.
   - Пойдем наши представления продавать, - загадочно подмигнул ему балаганщик.
   - Это как?..
  
  
   Барабанная дробь, то и дело прерываемая заливистыми трелями рожка, разносилась по улице, заставляя притихнуть будничный шум города. Озадаченные люди останавливались и оборачивались. Те, кто подальше, приподнимались на цыпочки, толкали друг друга локтями, теряясь в догадках, что бы это могло быть. Выезд клеарха? Рекрутеры? Иноземное посольство? Коронацию начали раньше срока?.. Покупатели выходили из лавок на дорогу и вытягивали шеи, силясь понять, что происходит. Но очень скоро и до них, и до снедаемых любопытством, но опасающихся покинуть свой товар лавочников, долетал веселый звонкий голос:
   - Внимание, внимание! Почтенное собрание!
   Морячки в сапожках, трактирщицы в сережках!
   Купчики богатые, франты тороватые!
   Рыбаки, торговки, шурины, свекровки!
   Весь честной народ Тананы! К вам приехал балаган!
   Это чудо из чудес! Там мужик на небо влез!
   Там летят по кругу кони! Скачет пума там в огонь!
   Люди ходят колесом! Дружит кошка там со псом!
   Там девица без костей! Без коленок и локтей!
   Там силач ломает лом! И на спор сдвигает дом!
   Там певица - голос сладкий! Акробат над акробаткой!
   Кувыркаются в выси! Что Радетель упаси!
   Там жонглер подбросит блюдца! И они не разобьются!
   Клоун там шуткует штуки! И костер дается в руки!
   Приходите! Приходите! Свои рынды приносите!
   Приносите паруса! Изумленья - полчаса!
   Полчаса - сплошных восторгов! Приходите! Очень скоро!
   Мы у северной стены! Выступаем для страны!
   И люди, разинув рты и внимая каждому слову, расступались, пропуская диковинную повозку, украшенную лентами, ветками и цветами, как и влекущая ее лошадь. На козлах восседал коротышка в пестрой одежде, синем парике, с красным носом картошкой и нарисованной улыбкой до ушей. В одной руке он держал вожжи, в другой - деревянную хлопушку, которой махал прохожим, а когда музыка умолкала, выкрикивала зазывальные стихи на ломаном барзоанском.
   За ним на перевернутых корзинах расположились мальчишки в коротких красных курточках с позументами из желтых шнуров - крепыш с огромным барабаном и парой поменьше, и худощавый рыжий с рожком. Стоило клоуну замолчать, как они принимались выводить такие мелодии, что ноги так и рвались притопывать в такт.
   На платформе стоял молодой человек, разнаряженный в пух и прах, словно какой-нибудь архонт и, улыбаясь во весь рот, подкидывал обещанные блюдца и по очереди, и попарно, и тройками - и все они послушно возвращались ему в руки. А чуть поодаль, затмевая даже искусство жонглера, танцевала, делала кульбиты и рассылала воздушные поцелуи курносая девушка с пышным боа и в лосинах.
   Барзоанцы, огорошенные неожиданным зрелищем, глазели, разинув рты, а некоторые шли вслед за повозкой, то ли не в силах оторвать взгляда от танцовщицы, то ли ожидая, когда франт, наконец, уронит посуду. Но воз подпрыгивал и раскачивался на выбоинах, а блюдца летали, выписывая узоры в воздухе, точно заколдованные, и девушка с соломенными кудрями до плеч отплясывала так, что становилось завидно.
   Найз, потихоньку избавившийся от нервной дрожи первого часа, лупил по барабану, отбивая ритм Маро, и со всё возрастающей тревогой смотрел по сторонам. Башни! Столько башен в стенах одного города он не видел ни разу в жизни, и даже не представлял, что где-то построить богатый дом невозможно без того, чтобы не воткнуть в него башню! Пока они ехали по окраинам, Танана мало чем отличалась от остальных городов: бедные дома, маленькие, потом побольше, с лавками и мастерскими на первых этажах, с заборами, похожими на крепостную стену, позже уступившими место плотной застройке. Но в центре, где, по его разумению, обитали сливки барзоанского общества - ну или то, что неизменно плавает на поверхности - изменилось всё. Дома, из того же крупного желтого камня, что и на выселках, стали огромными и занимали теперь весь квартал, подобно маленьким крепостям. Три, четыре, пять этажей; слепые первые - и узкие высокие окна, обрамленные резными арками, начиная с третьего. Носы и носовые фигуры кораблей, вмурованные в кладку, украшали простенки. Кое-где высоко над землей виднелись странные наросты, будто каменные шкафы. В каждом было маленькое, с ладонь, отверстие и медная табличка над ним. Некоторые фасады были буквально усеяны ими, делая стены похожими на шкуру какой-то чудовищной жабы. Найз спросил Маро, что бы это могло быть, но его друг лишь скроил недоуменную мину и пожал плечами.
   Обитые железом ворота с калиткой - всё, что соединяло внизу такой дом с внешним миром. Крепость венчали покатые черепичные крыши, а из середины ее донжоном высилась башня. Не требовалось объяснений, чтобы догадаться: когда строился город, обитатели Барзоанского архипелага очень не дружили со своими соседями, и если городские стены не выдерживали натиска врага, то в цитадель превращался каждый дом. В иное время Найз не обратил бы на это внимания, но их маги утром признались, что пока не могут точно указать расположение башни, и единственное, что им стало понятно - то, что она цела и стоит к югу от них. Но к югу от их убогого хлева раскинулся весь этот проклятый город, утыканный этими проклятыми башнями, как иглами - ёж!..
   - Эй, не спи, замерзнешь! - Маро ткнул его локтем в бок, приложил рожок к губам и принялся выводить зажигательную стилу. Найз смахнул рукавом пот со лба и торопливо подхватил ритм.
   Новый поворот - и взору мальчиков открылся первый забор за несколько часов. Но что это было за сооружение! Желтые столбы, красные кирпичные стены, то вверху, то посредине, то в самом низу разрываемые черной решеткой, ощетинившейся пиками вбок и вверх, мешались в один пугающей красоты узор, словно выдуманный безумным художником, и даже не говорили - кричали: незваным гостям тут не рады. Просветы между коваными изгибами загораживали деревья, не давая рассмотреть, что находилось за такой потрясающей оградой.
   - Дворец наварха, - словно прочитав мысли друга, шепнул Маро. - Ох и большущий!
   - Ты видел? - Найз опустил палочки: Джума снова принялся выкрикивать свою зазывалку.
   - Нет, конечно, - рыжий акробат посмотрел на него как на простака. - Кто ж нас туда пустит! Но ты гляди, сколько парк вокруг него места занимает! По сравнению с дворцом, наверное, те крепости, что мы проезжали - сарайки!
   И верно: клоун успел прочитать стихи, а они с Маро - сыграть ашу и стилу, прежде чем повозка докатилась до угла. Наверное, сам дворец располагался в глубине парка, потому что увидеть его даже краешком глаза мальчик так и не смог. Ничего, кроме деревьев... и еще трех башен. Хорошо, что через день-другой их маги сумеют точно сказать, которая из башен Тананы принадлежала Хранителю, иначе их задача превратилась бы в поиски капли в море.
   При воспоминании о Белке и Рамае настроение мальчика слегка подпортилось. Новая ссора - и снова на ровном месте, и снова по вине Белки. Если это - болезнь роста, когда уже, наконец, она вырастет?..
  
  
   На базарную площадь у северной стены, где потихоньку из бревен, досок и камней вырастал балаган, они вернулись только вечером, уставшие, голодные, обгоревшие на солнце и полные впечатлений. Солнце - наверное, тоже уставшее, голодное и полное впечатлений, если деяния людей ему не наскучили за тысячи лет - почти касалось зубцов куртины, отбрасывая на утрамбованную землю длинные резкие тени. Выбеленное днем небо понемногу начинало снова обретать цвет, и цикады, чувствуя, что жара скоро спадет, принялись настраивать свои скрипочки.
   Зазывалы, катавшиеся по Танане другими маршрутами и возвратившиеся раньше, уже разошлись по квартирам. Ушли рабочие, попрощавшись до завтра. И даже соглядатаи, утомившись от безделья, разбрелись кто куда. В лагере циркачей оставались только дядюшка Уриаш, караульщики по новому жребию, и Фалько. Пособив Джуме распрячь лошадь, они попрощались с товарищами и отправились к своему временному дому.
   Найз знал, что их магам не нашлось дела в продаже представлений, но вместо того, чтобы вернуться и продолжить расчеты, Рамай остался помогать рабочим, а Белка отправилась осматривать город с феме Доринцей. Балаганщик, сокрушенно качая головой, сообщил, что вечером оба они уходили домой, в одно время, но будто незнакомые. Оставалось только надеяться, что по пути они познакомятся снова, чтобы вместе продолжить вычисления. Конечно, времени было в запасе много, но кто знает, как всё пойдет и что может случиться...
   Осторожные надежды мальчика не оправдались. Это было понятно с первого взгляда на друзей, уткнувшихся носами во вчерашние расчеты по разным углам хлева.
   - Чем-нибудь порадуете? - словно не замечая безмолвного противостояния, спросил гардекор.
   - Погода сегодня хорошая, - не отрывая взгляда от строчек, пробурчала Эмирабель.
   - На Барзоа хорошая погода, когда пасмурно или идет дождь, - усмехнулся Фалько.
   - А я люблю, когда солнце и жарко, - упрямо насупилась девочка.
   - Лично я бы предпочел другой повод для радости, - ответил Фалько. - Например, ужин. Вкусный, или хотя бы большой.
   - Я узнаю у эме Слепой, - Рамай отложил записи. - Когда мы пришли, она спрашивала, все ли уже.
   - Боится, что зелень засохнет? - без особого оптимизма проговорил Найз и глянул на своего наставника: - Интересно, чтобы умыться, вода осталась?
   - Рановато умываться, - подмигнул тот и направился в сарай. Оттуда он вышел очень скоро, с лопатой и ведром. Вручив ведро мальчику, он мотнул головой в сторону огорода: - Идем.
   - Зачем? - опешил Найз.
   - Откапывать покойника.
   - Что?!
   Колодец располагался в углу, между стеной дома и забором, отделявшим участок от соседского. Когда Найз заглянул внутрь, то понял, отчего Фалько назвал его покойным: внутри обложенного камнем ствола, уходившего вглубь клоза на два, к свету тянулись пучки белесой травы, между которыми проглядывали безжизненные комья земли.
   - Если там что-то растет, может, вода ушла не так далеко, - проговорил гардекор и, скинув рубаху, перескочил через полуосыпавшееся ограждение.
   - Привязывай ведро! - махнул он снизу.
   Мальчик потянул за конец веревки, оставшейся на вороте с лучших времен - и тот одышливо заскрипел, вспоминая молодость. Ловкий морской узел - и готово.
   - Опускать? - она заглянул через край и увидел, что сорняки уже пали под натиском заступа Фалько.
   - Валяй! - весело махнул он рукой.
   Работа закипела. На шум подтянулись маги, и Белка присоединилась к Найзу на вороте. Рамай, нервно теребя записи в руках, намекнул, что у них имелось не менее важное занятие, но с таким же успехом он мог попытался заговорить со стеной или с забором. Пожав плечами, он принес еще одну лопату и принялся раскидывать поднятую из колодца землю по огороду.
   Минут через десять Найз краем глаза поймал движение в загустевшей тени дома и оглянулся. Почти невидимая в полумраке, скрестив руки на груди, стояла их старуха. Каким-то невероятным чутьем уловив внимание мальчика, она повернула к нему лицо и медленно произнесла:
   - Я не буду вам платить.
   Когда до Найза дошло, что они имела в виду, он замахал руками:
   - Что вы, эме Слепая! Нам не надо за это денег!
   - И цену постоя не скину! - ощерилась старуха.
   - Мы и не думали про...
   - Врете, - отрезала она. - Иначе зачем вы это делаете?
   - Потому что нам не хочется ходить за водой в такую даль, - Фалько выбрался из колодца и присел на край, утирая пот с лица и размазывая грязь. - Мы, иноземцы, ленивый народ.
   Слепая помолчала, обдумывая его слова, и кивнула:
   - Да, вы такие. Это на Барзоа известно всем. Когда захотите есть, скажете.
   Не удостаивая их более вниманием, она пошла в дом, и клюка ее мягко тыкалась в пыль, поднимая мутные бурые облачка.
   - Почему ты сказал, что нам лень?! - возмущенно прошипел Найз, не дожидаясь, пока их хозяйка скроется за углом. - Мы ведь... Или тебе действительно?..
   - А ты как думаешь? - зеленые глаза Фалько испытующе прищурились.
   Найз нахмурился, бессознательно потирая намозоленные воротом ладони.
   - Наверное, - нехотя признался он, - ты прав. Если она не поверила в то, что мы просто хотим помочь...
   Гардекор взъерошил его волосы и вопросительно глянул на магов:
   - А с положением башни Хранителя у нас уже всё выяснилось?
   - Успеем, - дернула Белка плечом, глядя в сторону. - Мы целую ночь и целый вечер просидели как проклятые за этими расчетами, так неужели нам нельзя хоть немного отдохнуть!
   - Много еще осталось? - словно не замечая ее недовольства и несколько странного понятия об отдыхе, спросил гардекор.
   - Не знаю. День. Два. Три.
   - Сегодня ночью полнолуние, - проговорил Рамай, когда понял, что ничего больше его коллега добавлять не собиралась. - Замерим положение зодиакальных созвездий в привязке к линиям силы, и будет яснее. Но не думаю, что больше трех дней. Скорее даже меньше - если удастся применить часть вычислений, сделанных тогда.
   - В замке? - уточнил Найз. - Когда первый раз искали?..
   - Да. Основа та же, только значения другие подставить. Ну и небольшие поправки внести... Скорее всего.
   - Ну смотрите, - Фалько обвел виконта и девочку озабоченным взглядом и снова нырнул в полутьму колодца.
   Когда стемнело настолько, что опущенного ведра на дне не было видно даже при свете лампы, стоявшей на краю ограждения, он объявил отбой.
   - Вот теперь пора умываться, - проговорил он, сверкая зубами и белками глаз - единственными светлыми пятнами на чумазом, как у шахтера, лице.
   Перед хлевом их поджидали два полных ведра: Рамай ушел пораньше и принес воды. Пока гардекор долго и с удовольствием плескался, смывая грязь дневную и вечернюю, Найз быстро умылся, набрался смелости и пошел в дом.
   Коридор, длинный, узкий, без единого окна и светильника, встретил его терпким запахом трав и чего-то еще, горячего, острого, от чего во рту моментально собралась слюна. Сглотнув, он оглянулся в поисках дверей, но внутри царила непроглядная тьма. Конечно, они проходили через дом, когда входили и выходили, но ни разу не были дальше этого коридора, а три двери, ведущие вглубь дома, всегда были плотно закрыты.
   - Эме Слепая? - позвал мальчик, в голову которому только сейчас пришло, что в темноту погружен не только коридор, но и весь дом. - Вы где? Мы за ужином пришли.
   Ответа не было.
   - Эме Слепая!
   Тишина. Может, старуха уснула? Или ушла к соседям, утомившись ждать, пока копари закончат? "Или умерла?" - мелькнула то ли мысль, то ли желание, но тут же ему стало стыдно. Что с того, что в ее присутствие ему, как маленькому ребенку, хотелось спрятаться за спину Фалько, а лучше убежать куда-нибудь подальше? Она ведь не виновата, что от ее вида у него мурашки по коже бегают. И что теперь делать? Подождать на улице или поискать?
   Желудок, точно возмущенный мыслью о возможной задержке, сердито заурчал, и Найз решительно сжал губы, вытянул руки и сделал шаг в темноту. Пальцы его коснулись шершавого теплого камня стены и медленно заскользили в поисках первой двери.
   Искать пришлось недолго. Он нащупал ручку, потянул - и серую темь коридора сменила черная тьма проема.
   - Эме?.. - снова позвал оруженосец, прислушался и, снова не дождавшись ответа, двинулся вперед.
   Через три шага его подстерегла лестница. Взмахнув руками, он повалился ничком, обдирая локти и поминая Долдыка со всей его компанией. Если бы старуха была рядом, она бы уже услышала и прибежала. Она ведь слепая, а не глухая. Может, ее там нет, и дальше ходить не стоит? Но невесть откуда взявшееся любопытство, одолевшее вдруг пуще голода и неловкости, толкнуло его вперед. Осторожно нащупывая каждую ступеньку ногой, прежде чем сделать шаг, мальчик стал подниматься.
   Едва ступив на площадку, он уловил вдалеке слабый отблеск, будто от крошечной лампы.
   - Эме Слепая! - с облегчением позвал он - и снова в ответ тишина. - Эме? С вами всё в порядке?
   Обеспокоенный уже не ужином, но молчанием хозяйки, он двинулся на огонек - и оказался перед приоткрытой дверью. Коротко стукнув в косяк и не дождавшись ответа, он толкнул створку - и остановился, изумленный.
   Старухи там не было. Но зато в этой комнате имелось всё остальное - кроме корабельных носовых фигур - что он себе успел навоображать вчера для барзоанских дворов. Нет, никаких сокровищ тут не имелось - если не считать сокровищами оружие, любое оружие, какое только он мог себе представить - и какое не мог. Всевозможные топоры, мечи, сабли, кинжалы, стилеты, шестоперы, вульжи, глефы, луки, арбалеты, щиты, шлемы, панцири, кольчуги - и это только то, названия чему он знал! Украшенные самоцветами и простые, новые и посеченные в битве, современные и старинные - собранное здесь, казалось, могло легко украсить целый замок. Взгляд мальчика, наконец, остановился на единственном человеческом лице среди стали. Статуя мускулистого лысого, но бородатого мужчины, опиравшегося на копье, с рукой, поднятой то ли в приветствии, то ли в проклятии. Высеченная из желтого камня, как всё Барзоа, она была раскрашена с необычной для барзоанцев тщательностью: позолота для доспехов и наконечника копья, насыщенный черный цвет - для одежды и сапог, алый - для кожи, серебряный, зеленый и синий - для волос. Правда, позолота и краска кое-где облупились, придавая воину вид не слишком удачливого наемника, но сколько могла стоить такая скульптура, когда была новой, Найз даже не предполагал.
   Единственная во всем доме лампа стояла перед ним на полу между серебряной тарелкой, на которой были разложены куски свежего хлеба, сыра и мяса, и бутылкой вина. В середине комнаты валялась груда тряпок.
   "Наверное, это и есть Всеведущий... Всезнающий?.. Всемогущий, вот!" - вспомнил мальчик рассказы наставника, и попятился к выходу. Всемогущий, бог с кучей непроизносимых нормальным эрегорцем имен. Когда-то на безлюдные острова его принесли предки барзоанцев - колонисты, осужденные преступники и их надзиратели из метрополии далеко на севере. Бог воинов и мореходов, такой же холодный, безжалостный и непрощающий, как они сами - если только не люди творили богов по своему образу и подобию, как с усмешкой говаривал Фалько.
   Оруженосец уже повернулся, чтобы уйти, но тряпье на полу зашевелилось - и к мальчику повернулось бледное безглазое лицо старухи. От неожиданности он задохнулся, как вор, застигнутый на месте преступления - и кинулся бежать, налетая на мебель и косяки. Непонятно как не свалившись с лестницы, он выскочил в коридор, а оттуда - во двор.
   - Нашел хозяйку? - оглядев его с ног до головы, спросил гардекор.
   Найз был способен только кивнуть.
   - Что случилось? - выглянула из хлева Эмирабель. Мальчик впервый задумался над этим вопросом и честно ответил:
   - Ничего. Я зашел, но ей было некогда.
   - Ну и не говори, не очень-то интересно, - фыркнула она.
   - Но в самом деле так и было!
   Она молча отвернулась, оказалась лицом к лицу с Рамаем, сделала вид, что перед ней - пустое место, и скрылась из виду.
   - Кажется, ты единственный, кто с ней пока не поссорился. Вернее, с кем она пока не поссорилась, - пробормотал на ухо Фалько обиженный оруженосец, и тот торопливо щелкнул пальцами четыре раза - чтобы не сглазить.
   Темнота в дверном проеме шевельнулась, и на крыльцо вышла старуха с котлом в руках.
   - Есть кто хочет? - негромко проскрипела она, поводя головой, словно оглядывая двор, и Найз покраснел и попятился.
   Гардекор принял из ее рук горячий котел, прихваченный старыми тряпками.
   - Спасибо, эме Слепая. Пахнет замечательно.
   Хозяйка усмехнулась, точно приготовленная ей пища по-другому пахнуть и не могла.
   - Завтра, думаю, дойдем до водоносного слоя, - сообщил Фалько, будто продолжая начатый ранее разговор. - Последние лопаты земли были уже влажными. Давно он у вас засыпанный стоит?
   - Лет пятнадцать.
   - Жаль, что за это время не нашлось никого, кто бы...
   - Не твоё дело! - неожиданно ощерилась старуха, и гардекор отступил.
   - Да, конечно. Не моё, - примиряющее проговорил он. - Благодарим вас за ужин.
   Не отвечая, она вернулась в дом, и поэтому Найз удивился, когда проем хлева закрыла ее тень.
   Ощущая на себе ее сверлящий взгляд - даже если она ни на миг не поднимала морщинистые веки - они молча доедали по второй тарелке куриного супа с овощами, когда Слепая заговорила. Голос ее звучал сипло, но дерзко.
   - Он хороший, мой мальчик. Вам, иноземцам, никогда не понять, потому что вы - сброд, и живете как попало. Но это потому, что у вас нет Всемогущего, и за вами некому присмотреть. Он с малых лет был не как все. Выше. Сильнее. Свирепее. Бешеным его прозвали не так просто. Ничто не могло его остановить, если он чего-то хотел. Его взяли рындой на перехватчик клеарха в десять лет...
   - Кем? - не понял Найз.
   - Юнгой, - так же шепотом ответил Фалько, а старуха продолжала:
   - ...Другие в этом возрасте сшибают рынды на побегушках у матросов в порту. В тринадцать он пошел на первый абордаж и убил пятерых. В двадцать он стал старшим абордажной команды. Как его отец. В двадцать пять его хотели назначить третьим помощником капитана. Первым и вторым были родичи архонта, а третьим стал бы он. Он получил бы имя. Он смог бы носить золоченый панцирь и меч с самоцветами, как они. Оружие и доспехи в комнате - всё он привозил. Он любит такие игрушки, - лицо старухи безошибочно повернулось к Найзу, и он втянул голову в плечи.
   - Но ему случилось зарезать первого помощника, - продолжала Слепая. - Хорошо, что свидетели видели, как тот первый начал ссору. Но его все равно десять раз протащили под килем. Поскольку он не умер, им пришлось разжаловать его в гребцы и отправить на галеас. Но и там он скоро поднялся до старшего абордажной команды, - в голосе Слепой звучала тихая гордость. - Второго такого не было на всем флоте. Его стали звать Зверь. Видите эти шрамы?
   Теперь она обращалась к Эмирабель.
   - Это он меня порезал. Когда вернулся из плавания и обнаружил, что я не дождалась его отца и вышла замуж за Хрипатого. То, что его отец пропал вместе с кораблем за семь лет до того, ему было до потолка. Я должна была его ждать. Хрипатого, вон, теперь никто никогда не дождется, - она хихикнула надтреснуто, точно веселой шутке. - Если бы Хрипатый был хотя бы матросом, Зверя снова протащили бы под килем. Но он торговал овощами. Может, Зверь еще и поэтому его изрубил. После старшего абордажной команды - торгаш...
   Голос старухи дрогнул.
   - Но Хрипатый добрым был. Слова дурного от него не услышишь. Руки на меня не поднял ни разу... Хотя, может, просто не успел, - оборвала она себя и продолжила, с вызовом вскинув голову:
   - Но Зверя я дождусь. Видите? - она подняла правую руку. Средний и указательный были украшены кольцами. - Это - Прищур, его отец. А это - он.
   - А что с ним... Ваш сын... Куда... - Найз смешался в поисках подходящих слов, и Белка пришла на помощь:
   - Ваш сын давно в плавание ушел?
   - Полгода назад, - проговорила хозяйка, и словно что-то, дававшее ей душевных сил, покинуло ее, превращая из гордой матери в усталую старуху с тусклым голосом. - Они должны были вернуться уже месяца три как. Может, раньше. Их было три галеаса. Брат наварха с ними ушел. Тот, который колдун. Ни один галеас не вернулся. Пришли вести, что... Говорят, дальше ждать не стоит. Семья наварха, вон, не ждет. И Девять родов тоже. А я дождусь.
   И так же внезапно, как появилась, она ушла, оставив постояльцев сидеть в ломкой тишине.
   - Они кольца носят в честь пропавших? - неловко откашлявшись, первым нарушил молчание Рамай.
   - Нет, - покачал головой гардекор. - В честь живых. Правая рука - родственники-мужчины, левая - женщины. Мизинец - деды и бабки, безымянный палец - отец и мать, средний - мужья-жены. Указательный - дети, большой - внуки.
   - На левой у нее не было ни одного кольца, - тихо проговорила Эмирабель.
   - И на правой больше тоже, - договорил за нее Найз и нахмурился, не понимая, что не давало ему покоя. Что-то из сказанного старухой... Но кроме того, что сын искалечил свою мать и убил ее мужа - что?..
   - Ну как, чай пьем, посуду моем - и отбой? - после минуты неловкого молчания спросил гардекор.
   - Вы спите, а мне надо замеры еще делать, - спохватился виконт.
   - И мне тоже, - пробормотла Белка и зыркнула исподлобья на друзей: только попробуйте, скажите что-нибудь.
   Рамай в первый раз за полдня с облегчением улыбнулся и принялся разливать по кружкам остывший чай.
  
   Стихи Дмитрия Казанцева.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"