Бадринатх Валентин Иванович : другие произведения.

Утопия

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Первая часть

  , Ив. Акундинов.
  Утопия.
   Менты все прибывали. Улица Гоголя была уставлена машинами разных мастей и предназначений. Солдаты в пятнистой форме сдерживали желающих увидеть поближе источник событий. В одном из переулков стоял непримечательный "жигуль" с номерами частника. Из него производилось руководство операцией по захвату группы злоумышленников. Командующий городским МВД генерал Кулешов то и дело отвечал по рации на запросы командиров подразделений. Голос его был уверенный, приказы - четкими и создавали все большую толчею вокруг объекта. Генерал медлил с решением, и все взглядывал на сидящего рядом представителя из Москвы. Представитель прибыл накануне вечером, вник в ситуацию и, заявив, что решение вопроса в компетенции местных структур, занял позицию наблюдателя. Ситуация была следующая. Несколько лиц с неопределенными занятиями и с неизвестными источниками дохода вполне законным образом заняли двухэтажный особняк недалеко от центра города. Как удалось установить, один из участников группировки снял, а затем купил одну из квартир этого здания, построенного в прошлом веке. Участковый не обратил должного внимания на большие компании, то и дело, собиравшиеся в кв. Љ 6, а когда весь дом оказался в руках организации - было поздно. Документы на куплю - продажу в полном порядке, паспорта, прописка - в наличии. Тут бы и провести какое - никакое следствие: кто такие, откуда взялись, где, наконец, средства взяли юнцы голоштанные для дороговатой для среднего человека недвижимость - ничего не выяснили тупые проверяльщики.
  
  
  
  - Читали, Николай Аркадьевич?, - звонок губернатора Хмеля застал мэра с листком бюллетеня в руках.
  - Читаю, Эвгард Эдуардович, - ответил Белецкий.
  - Ну и ваше мнение?
  - Хороший стиль, - заготовлено пошутил Белецкий.
  - Хороший, - подтвердил Хмель и через паузу добавил, - Встретиться надо, Николай Аркадьевич.
  - Надо. Над гастрономом?
  - Нет-нет. Вам сообщат. Выезжайте.
  Спускаясь к машине, Белецкий оценил цепкость губернатора. Из разговора можно было вынести следующее:
  1. Нас возможно подслушивают.
  2. Старые места встреч отменены.
  3. Самое главное - это не ты? .Нет, не Николай Аркадьевич подсуропил . Там и про него не слабо... "Откуда узнали?" - вот какая мысль колом торчала в одном из невидимых органов Белецкого.
  В машине по телефону, гарантировано защищенному от прослушивания, ему сообщили адрес, по которому он должен был явиться и не привести за собой возможное наблюдение. От последней рекомендации у Николая Аркадьевича стал расти на спине подслеповатый глаз. В голове завертелись сюжеты на тему "избавиться от хвоста": поменять машину, приклеить усы. Пока же Николай Аркадьевич поминутно оглядывался. По прибытии на место Николай Аркадьевич в сопровождении охранника вошел в подъезд, поднялся на второй этаж и постучал в нужную дверь. Открыл сам Хмель.
  - Ты иди, - жестом отпустил он охранника и посторонился.
   Мужчины прошли в квартиру. На пороге одной из комнат Белецкий остановился, встал на колени и произнес фразу, которой пользовался раз в два года. Относилась она к человеку, сидевшему в кресле. Тот повертел рукой, показывая: "приблизься". Белецкий подполз к нему и поцеловал руку.
  
  
   Дом был необычный. Не один пытливый исследователь набережной останавливался в недоумении: "не померещилось ли?", когда, проходя мимо, неуловимую секунду не видел стены, долженствующей примыкать к фасаду под прямым углом. Исследователь подходил ближе, менял точки наблюдения и наконец устанавливал факт: дом был параллелограммом.
  Валера с Сашкой Аркадьевым внесли картофельный мешок, магнитофон, рюкзак и раскладушку. Валера отыскал розетку и включил аппарат. Зазвучал безнадежный голос: "Веселишься танцуешь пока мы все... приходишь в свой дом закрываешься в дабл не плачь лишь только небо не врет..."
   Аркадьев протянул Валере косяк и со словами: "С новосельем", -поджег спичку.
  - Но мы попали, - звучал голос,-
   Опять попали
   До власти дорвались
   Духовное рабство
   И красный террор.
  - Где брал? - спросил Валера.
  - У Сергеича.
  - Ништяк.
  Аркадьев только кивнул.
  - Ночь. Темно и кругом тишина.
   Спит огромная ваша страна,- в голосе не прибавилось энтузиазма, -
   Мышка спит
   Рыбка спит
   Ну, тут шпиен
   Не пробеги
  Пацаны играли в шахматы, когда в дверь постучались. Замка не было, потому Валера просто сказал:
  - Да.
  Вошел некто. Пропорциональная фигура, подчеркнутая джинсами и свитером. Борода до груди и две косы по сторонам головы, заправленные в свитер.
  Дядька улыбнулся, показав зубы,[Валера невольно ощупал языком свои, пострадавшие в непонятных схватках, ]и сказал:
  - Здравствуйте.
  - Здраствуйте, - отвечал Аркадьев. - Курите?
  - Не курю и вам не советую, а впрочем, - и дядька вынул пачку "Космоса". - Посижу с вами?
  - Да, конечно, - Валера распечатал "Космос" и закурил. Аркадьев тоже взял сигарету. Дядька устроился у стены и сказал:
  - Воду мы не баламутим, мы в затяг наркотик курим, и скажу вам от души - папироски хороши.
  Аркадьев собрался с мыслями и спросил:
  - Хотите травы покурить?
  - Спасибо, - ответил дядька, - меня и так прет. - Зовут меня Евдокимов Борис Иванович и я очень рад вашему прибытию. Отдыхайте. Он поднялся и вышел.
  Пацаны переглянулись, и Аркадьев стал задувать косяк из пластмассовой коробочки. Валера сказал:
  - Смотри
  Они оба глядели на место, где сидел визитер. Там, воткнутая в щель между досками, дымилась индийская ароматная палочка..
  
  
  
  Решение о штурме было принято. Изготовились бойцы в камуфляже "асфальт", изготовились телевизионщика 4-х каналов, как один жующие жвачку, изготовились что-то почувствовавшие зрители. И вот в ушах командира штурмовиков прозвучало: "Сигнал". Бойцы двигались на неискушенный взгляд медленно, и как будто чего-то опасаясь. Генерал Кулешов и гость из Москвы наблюдали операцию на экране, где светящиеся точки обозначали штурмующих, а дом изображался пунктирной линией. Генерал негромко сказал: "Хорошо идут" и посмотрел на москвича. Тот кивнул и спросил:
  - А вы уверены, что там кто-то есть?
  - Восемь человек как минимум.
  Гость снова кивнул, на экране было видно, что бойцы приблизились к входной двери. Генерал знал, что сейчас сработает спец граната, и его люди ворвутся внутрь. Первая часть была показана небольшая сотрясением периметра дома, а потом светящиеся точки остановились. Московский гость посмотрел на Кулешова, а тот на переговорное устройство. Оно искаженным голосом командира штурмовиков сказало:
  - Тут, товарищ генерал, цемент, короче, бетон.
   Генерал помялся:
  - Взорвите его к чертовой матери.
  - Да, мы хотели, но излучатель показывает два метра толщины
  Гость сказал:
  - А в окна?
  Генерал проревел:
  - В окна, Степанов, в окна.
  Через минуту устройство сказало:
  - Они не поддаются, из пластика, похоже.
  Проникли через крышу. В доме никого не было. Походили по комнатам, иногда матерясь от удивления. Открыли окно и спустились по пожарной лестнице.
  - Давайте ничего не будем трогать, - сказал человек из Москвы. - Сами взглянем, что там такое.
  От дома разъехались сначала патрульные машины на улицы города высматривать лиц с неуверенной походкой. Две машины врачей поехали по своим делам, пожарка уехала, оперсостав районного УВД погрузился в две расхлябанные "Волги" и укатил, укатили ребята из спецчасти в микроавтобусе, держа на коленях амуницию, уехали курсанты в общевойсковых погонах. Ушла молодая пара с коляской, ушел жилистый пенсионер в шляпе, убежала шайка школьников, ушли бабушки, отошли и помочились в ближайшем месте несколько поддатых молодых людей. У дома стало пусто. Остались наблюдатели, незаметно продолжающие свое дело.
  
  
  
  
  Хмель и Белецкий на собеседовании выглядели как котята. У них не работала часть органов. Комиссар же видел глубоко под слоем их мыслей. В них как белка в колесе бегала жажда "выжить!" и это затмевало все горизонты. Как не пытались они подражать в своей деятельности известным мира сего, они оставались лишь любителями наслаждений, впрочем, научившиеся левитировать. Так, Белецкий не поморщившись, принимал предложения выступить на радио, поехать на завод и тому подобную нелепицу. Хмель же пробовал выступать в качестве мецената. Один из его секретарей следил за всеми премьерами, в том числе и за самыми неформальными. Все мерещился Эвгарду Эдуардовичу эпитет "стоял у истоков". Так что приходилось бывать и на рок - концертах и поэтов всяких непонятных рекомендовать к публикации и посещать промоушены и хэппинни. Глядя на энергичную, с амбициями молодежь, Хмель исходил досадой, хотелось ему сказать: "не тем вы занимаетесь, не тем". Чего лучше сплотиться в группировку вокруг заметной фигуры ... и что дальше? Видимо, на Москву. Так далеко Хмель не заглядывал. Просто не давали покоя исторические термины "юнгштурм", "бойскауты". И в каждом крикливом, ростом выше среднего юноше, видел Хмель предводителя будущей не банды, но отряда. Однако, через несколько минут разговора выяснялось, претендент слабоват, хитроват и, вообще, себе на уме. Со временем это превратилось в хобби, в занятие, не приносящее результатов. Ибо, какие результаты у коллекционирования. Эвгард Эдуардович мог при случае порассказать с оттенком пренебрежительности о знакомстве с известным специалистом от культуры: "Вовка что ли? Пили мы с ним, нажрался и давай к Сереже (телохранителю) приставать. Выяснилось, что педрила"
  У Белецкого было увлечение попроще. Он коллекционировал банки с закручивающими крышками. Поставщиков хватало. Банки стояли везде пустые и протертые от пыли. Коллекцию вместе с обладателем в домашних тапочках несколько раз показывали по местному телевидению и в течении 2-х минут в программе "Время".
  
  
  
  
  
  Вовка приехал ночью. Вылез из вагона и надел рюкзак. В вывеске из огненных букв погасли две последние. "ОМ" - значилось над вокзалом. Вовка вошел внутрь. Предстояло провести 4 часа в ожидании транспорта. У Вовки была булка и книжка Ошо, он сел в зале среди граждан на неудобную скамью и огляделся. Плохо одетые люди втыкали. Некоторые ели, поставив под ноги рюкзаки и портфели. Вовка стал читать Ошо. Быстро пропитался соком книги и на мине хорошего настроения пошел в туалет. Там толклись бомжи. Они брились станком, передавая его друг другу, курили, разговаривали, умывались, стирали носовые платки. Вовка, стоя у стены закурил. Сразу подвалил загорелый чувак, стрельнул сигарету, поспрашивал и отошел. Вовка вернулся в зал. Съел булку, почитал, купил мороженое, еще одно, сходил покурить, посидел, закинув голову на спинку скамьи, сходил посмотрел на часы. 4.32. Надел рюкзак и вышел на улицу. Пошел по ночному городу, сначала по большой улице, потом под землей пересек ее, двумя переулками попал на дорожку между горбатым пустырем и задами, пахнущего конфетами завода, и оказался на набережной, с цирком по правую руку. Прошел всю ее вымощенную часть, через два проспекта и вынырнул у китайского ресторана. Направо по мосту вышел на трамвайный разъезд и дальше к Горной Академии . От нее подался влево через ряд хрущевок и очутился перед собором. Зашел внутрь. Постоял, отогреваясь и вглядываясь в то, что происходит. Кучка прихожан во главе с попами переходила с места на место. Попы вместе с хорами молотили наизусть, время от времени становились на колени, кланялись в пол чему-то видимому им одним. Прихожане будто поддаваясь порывам, крестились и кланялись. Вовка увидел рядом с собой корзину с пирогами и яблоками. Около нее стояла бабка, реагируя на происходящее легкими движениями - крестилась. Вовка вышел на улицу. Пересек "Зеленую рощу" по направлению к Дворцу спорта. Через перекресток попал в парк. Ранние любители собачьего общества прогуливали своих питомцев. Прошел весь парк и оказался неподалеку от большого комплекса. Вспомнил, как приходил сюда к девочке с желтухой, катал ее на раме велосипеда. Девочка боялась и вцеплялась в руль. Оставив больницу позади, Вовка попал в район, где жил Сашка. Вот двенадцатиэтажка, средняя из трех недалеко от кольцевой дороги. Пальцем, чтобы не сбиться, Вовка отсчитал 4 этажа сверху, и, удивился: на кухне горел свет. Сразу представилось: в теплом помещении сидят люди. Тихо играет магнитофон, кто-то курит, кто-то наливает чай. Вдруг все прислушались. Лифт остановился на этаже, и шаги идут сюда. Не успел пришедший объявить о своем прибытии, как дверь открылась. Вовка увидел Сашку с прижатым к губам пальцем. Сашка приглашающе кивнул. Вовка снял рюкзак, ботинки, куртку и вошел на кухню. Сашка прикрыл дверь и поставил чайник. Они обменялись фразами:
  - Бутерброды будешь?
  - С молоком?
  - А сахар где?
  - Бери-бери
  - Курить в подъезде?
  Ребята вышли в подъезд. Вовка хотел было закурить, но Сашка показал ему удлиненную папиросу и сигарета отправилась в пачку. Трава была неплохая. Сашка взял с подоконника кусок картон и постелил на ступеньку.
  - Я здесь частенько сижу. Как в магазин, так здесь зависну обязательно. Или на работу пораньше на 40 минут, на час. Нет, не для меня этот рай. Однако конца- краю не видать. А ты как? что? Поработать хочешь?
  - Нет, не хочу, - отвечал Вовка и рассказал, что двигается он на север, в одну деревеньку, где образовался духовный центр шиваизма, религии, созданной в Южной Индии. Потом передал основные новости из их города: - Валерка круто раскрутился. Картинок оказалось триста штук у него. Ты не смотрел сюжет по телеку? "Новый Пиросмани", все дела. Помнишь "Кухню"? За 1000 баксов продана была и пошло - поехало. Дом купили на Набережной, параллелограммный. Все там теперь тусуются. Еще Борис Иванович появился. Такой непонятный. Ничего ему не надо. Посидит, поулыбается и все, и уходит. Помнишь, может, хайрастого мэна, на велике по Куйбышева рассекал все время?
  Сашка не помнил.
  - Дак вот. Говорю на всякий случай. Если надумаешь, давай к братьям. Или со мной.
  - Нет, не могу пока.
  - Ну, как знаешь.
  И они вернулись на кухню. Сашка достал плэйер, вставил наушники в уши Вовке и включил. Послышалось энергичные звуки небольшого ансамбля, и голос Сашки запел:
   Ехали машины...
   Ехали такси...
  На кухню вошла жена Сашки - Алиса. Вовка не слышал слов, но по остальным признакам понял, что оба недовольны происходящим. Сашка пытался являть собой смирение, сидел, опустив голову, и согласно кивал, но иногда поднимал глаза. Вовка поймал себя на побуждении вмешаться, но сказал себе: "Спокойно, брат, ты не отсюда" и продолжал слушать.
   ...Солнце золотое
   Утром не взошло
   Сигарету "Прима"
   Закурить пришлось ...
  Алиса вышла. Сашка остался сидеть на корточках у стены.
   ...Если я подохну
   Схороните здесь
   И не надо ставить
   На могилку крест...
  Друзья вышли на улицу. Вовка с рюкзаком, а Сашка с сумочкой посуды для детской кухни. Пожали друг другу руки и разошлись.
  
  
  
  
  Часа за 2 до наступления сумерек к дому на улице Гоголя подошли: генерал Кулешов в форменных ботинках и твидовом пиджаке, гость из Москвы в темных очках и лицо, которое он сопровождал. "Лицо" ничем бы не выделялся из толпы на площади Св. Петра в Риме. Кулешов устремился в дом. Влез на стул, перешагнул на железную лестницу, через двенадцать ступенек ступил на доску, соединенную с подоконником и спрыгнул в комнату. Прошел к лестнице и спустился вниз к входной двери. Доски снятой опалубки лежали на линолеуме. Сооружение, закупорившее половину холодного коридорчика, было выполнено из строительного материала всех времен и народов: цемент и глина с песком. Генерал щепкой колупнул антитоннель. Тот не поддался.
  - Е- мое, - только и сказал Кулешов.
  Человек из Москвы вместе с "лицом" вышли во внутренний дворик между домом и рекой. "Лицо" сделал снимки большой камерой: самого дома - нижний фасад на один этаж больше за счет берегового откоса, общий план реки с дендропарком на том берегу, каменный с виду мост, небольшой водопад через трубу, соединяющую два берега, участок с цветами, фонтанчиком и пепельницей на скамейке. Еще раз здание, энергично взобравшись на столбик оградки. Спрыгнул и направился к выступающей части дома. Сноровисто отыскал лестницу и влез наверх. Поднялся и его спутник. Они увидели: два шезлонга, мольберт, несколько кресел, железную урну в виде пингвина. Эмиссары подошли к мольберту. На холсте была гряда гор зимой ночью в полнолуние. Заснеженная тайга пыталась взбежать по склонам и остановилась. Немного выше граница леса, три человека, недостаточно тепло одетые, строили сферической формы хижину из снега. Человек с фотоаппаратом стал юношей, который, сжав руки в кулаки внутри варежек, пилит вырезанный снежный кирпич, нога сотрясается, пальцы странно онемели и не чувствуют удара. Кирпич отделяется, и кулаки приходится разжимать. Ледяная глыба в руках добавляет ощущений. Юноша по знаку Андрюхи кладет ее с внешней стороны будущего жилья и с надеждой смотрит на сооружение. Андрюха виден по пояс. Он с длинным ножом в руке укладывает очередной кирпич, подправляет его и нагибается за следующим. Он говорит:
  - Хорошо, что холодно, а то вымокли бы как ... ,- он смеется и мотает головой. Юноша смеется в ответ.
  "Лицо" оторвался от персонажа картины и обернулся к спутнику.
  - Это, пожалуйста, заберите, - с акцентом сказал он и, наклонившись, поднял с пола циновку.
  - Вот он, - потянул и открыл крышку люка. Лег на живот и заглянул вниз.
  - Здесь синима, - поднялся и поискал глазами. Они затащили наверх лестницу, и засунул ее в люк. "Лицо" опередил молодого сотрудника и оказался в кинотеатре. На полу лежали одеяла и циновки. У противоположной экрану стены стоял кинопроектор. "Лицо" включил его. Показалось пятно света. Замелькали цветные пятна, заменились на черно - белые и стали фотографией человека. Что-то от Джима Моррисона и Че Гевары было в нем. Развернутая к зрителям правая ладонь, закрытые глаза. Пленка с треском оборвалась или закончилась.
  
  Весь день провел Вовка в поиске контакта. Город стал чужим. Старые вписки не работали, новые не вычислялись. Вовка посетил тусовочное место в центре города, но было холодно и пиплы не явились. Между тем, телефон, по которому можно было связаться с одним из духовных функционеров, молчал. Пришлось сменить три бесплатных телефонных аппарата, бесконечно обращаясь к попроще одетым прохожим, чтобы убедиться в непреложности длинных гудков.
  Вовка отогрел пальцы, набрал автоматическую справочную, терпеливо пропустил сведения по ж/д вокзалу и аэропорту, постарался запомнить телефон адресного бюро и набрал его. Занято. Поискал глазами, поднял палку, зажал в кулаке и повторил попытку. Занято. Еще раз. Соединило.
  - Седьмая слушает.
  - Скажите, пожалуйста, можно узнать адрес, если известен телефон, имя и фамилия?
  - По телефону адреса не даем. - Отбой.
  - Блядь, - сказал Вовка и повесил трубку. Огляделся. Глубокий вечер. В окнах светятся голубым телевизоры. А он, Вовка, целый день ничего не ел, кроме двух бутербродов и пяти конфет на кухне у Сашки. Он прикинул варианты. Попытался вспомнить Мишкин телефон. Что-то сорок там и круглое число в сумме. К Верочке пойти разве, но большее, на что можно рассчитывать - чай с хлебом. Бабушка не позволит остаться. Телефон зато есть и может подскажет чего . "А , пойду",- решил Вовка и попросил у прохожего сигарету и прикурить.
  - Замерз в карауле-то, спичкой не чиркну, - сообщил Вовка дядьке, угостившись хорошей, но противной сигаретой. До Верочкиного дома было недалеко, но железная дверь оказалась захлопнутой. Вовка пописал, попрыгал, помотал руками, обошел дом вокруг. Свет горел такой недоступный на четвертом этаже.
  - Жалко что ли?, - пожал плечами Вовка и поглядел в глаза варианту, который было отверг. Неподалеку жила мама знакомого культрегера.
  Несколько раз бывал Вовка в ненапряжном семействе по незначительным поводам. Словами, сказанными кстати, вызывал улыбку маман. Андрей - сын хозяйки однажды сказал: "Ты маме почему-то понравился". Они встречались полные благосклонности и расставались, не сказав главного.
  Когда Вовка подходил к подъезду, какая-то дама поднялась по ступенькам и вставила ключ. С достоинством, пробежав несколько шагов, Вовка за ручку двери, пропуская даму вперед. Та осмотрела его фигуру с рюкзаком.
  - Вы к кому?
  - В 66-ю к Чурсиным,- готовно ответил Вовка, и был впущен. На лифте дама с ним не поехала, осталась внизу. А Вовка сказал: "Здравствуцте" и "можно к Вам?", открывшей ему маленькой женщине.
  - А Олег только что ушел.
  - Да мне бы позвонить. Приятеля никак не застану. Надежда на ночлег у него, а телефон не отвечает, - выложил Вовка весь расклад, по пригласительному жесту наклонился к телефону и набрал знакомые цифры.
  - Длинные, он повернул трубку к женщине.
  Она пожала плечами: "не впрягусь, мол" и сказала:
  - Раздевайся, чаю попьешь, лягушка - путешественница.
  - Да, главное рот не открывать, не вовремя, отвечал Вовка и стал разуваться.
  Зашел в ванную. Руки за день хождения потемнели, вода стала мутной. Лицо оказалось почище. Вытерся розовым полотенцем и вошел на кухню. Маленькая женщина резала хлеб.
  - Суп с фрикадельками будешь? - Вовка считал предпочтительной манеру не просто спрашивать: "Есть хочешь?" или на полтона ниже "Есть будешь?", а ту, которую избрала маленькая женщина.
  - Буду, - сказал Вовка и следующие 40 мин ел и,не давая капать соплям, отвечал на вопросы. Перед чаем попросил кусок туалетной бумаги.
  - Или тряпицу какую. А то сопельки оттаяли. Целый день на улице, - и Вовка шмыгнул сильнее и удачнее, чем до сих пор. Услышав про ситуацию со справочной, маленькая женщина уселась у телефона, и через 20 минут имела адрес Павла Анатольевича Берлинга. О-го, через полгорода, правда, можно без пересадки. Приходилось уходить. Вовка почувствовал, что пригрелся. Вертелась мысль попросить несколько рублей для нудных кондукторов. Молча оделся, слегка отдуваясь от съеденного и вдруг увидел ранец с десятком бутылок, приготовленных для сдачи в один из киосков.
  - С вашего позволения заберу, - Вовка рукой в варежке показал на свою цель.
  - Да, конечно. У тебя, что совсем денег нет?
  Вовка, подняв звякнувший пакет, неловко протиснулся в дверь.
  Ехал бестолково. Во чтобы то ни стало, ждал "четверку", но так окоченел, что залез в какой попало и добрался до места после одиннадцати. Железная дверь была заперта.
  Он равнодушно выругался и пошел в подъезд гостеприимно распахнутой 12-ти этажки.
  
  
  
  
  Все знают, чего стоят предвыборные грязные шахматы, когда для демонстрации борьбы между кандидатами на заборы налепляются пухлорожие выползыши из одной категории - мужчины, ни воевать ни работать не хотящие и не брахманы по раду занятий. Им можно позвонить! - утверждают плакаты на зданиях "А хули толку?", - спросим мы, но это шутка, а вот вопиющий акт гражданского неповиновения в виде бюллетеня "Жизнь, как она есть" обойти вниманием оказалось затруднительно. Так, что в Москве уже вечером известно было...
  .....................................
   С утренней бесплатной газетой почти всем адресантам такового вида услуги пришел "бюллетень", как было указано шрифтом чуть меньше, чем название. И на двух листах формата А4, без фоток, без заголовков и цитат, без подписи, излагалась как бы стенография 4 дней Николая Аркадьевича Белецкого и двухнедельная Эвгарда Эдуардовича Хмеля.
   Внутри разворота на правой стороне бросался в глаза черный квадрат, ниже которого шел текст: "Товарищ, сестра! Возможно, ты стал обладателем приза, одному из ста участвующих. Лизни этот квадратик. Если язык слегка прилипнет, увы, не вы счастливец, если же онемеет, значит, вам досталось полмарки
  Того самого ЛСД
  
  Хорошенько уединитесь и посмотрите , что же здесь в конце концов происходит! И в конце
  
   Это стоит 5 баксов
  
   Полдевятого в субботу разбудил телефон семью Полторацких
  - Васю можно? - нетерпеливый мальчишеский голос.
  - Васек, дверь открой, - еще сонный Вася Полторацкий узнал Витала Попова -Давай быстро.
  "Что за кипеж?" - пожал плечами Васек и через несколько минут впустил в подъезд двух парней постарше и Витала, уже бухнувшего. "Хорошим не кончиться!" - мелькнуло далеко и пропало. Парни поднялись к почтовым ящикам. Некоторые были без замков, их открыли собранно. Потом разошлись и стали ковыряться в замках средней сложности. Изо всех открытых ящиков достали номера "В каждый дом", повынимали из них белые, испещренные буквами, листки. Газеты поставили на место. Листки один из них засунул под куртку, другой в сумку на боку и они выскочили из подъезда.
  - Чего это они? -озадаченный непонятным шухером, спросил Вася.
  Витал пожал плечами, выпросил пять рублей и скрылся.
   Вася открыл ящик своим ключом, достал "В каждый дом" и вошел в лифт. Вынув белый листок, обнаружил небольшую пломбу, соединяющую его половины. Взломал черный квадратик с желтыми буквами ЛСД. Ознакомившись с текстом, Вася поймал состояние, похожее на возникающее при столкновении с чем-либо конкретным, будь то море или полнолуние. Он прижал язык к квадратику. Холодок побежал к сердцу. Лифт приехал. Вася вошел, поменял кроссовки на тапочки. А когда разогнулся, все изменилось. Звуки стали больше и сталкивались возле ушей, появилась возможность слушать то, что выберешь. Так, кухня, телевизор, ванная, туалет - о, это интересно, типа панк-рок. Отец смотрит на мелькание цветных пятен в главном углу комнаты. От отца пахнет, из кухни обильный запах, комната сестры. Пальцами по корешкам книг. За что-то зацепились. Зеленая книжица, страница 12. "...Вы просто клоуны..." Алтарь. Красное покрывало пульсирует. Ганеша протопал ножками в звякнувших браслетах. Хануман увеличился в размерах и приподнял ваджру. Саи Баба с портрета подмигнул. Вошла сестра с мокрыми волосами.
  - Оля, можно остаться на молитву? - ... спросил Вася
  - Можно. Обмойся, лучше полностью, и приходи.
  Вода пропела свою песенку. Вася вытерся и, не глядя на отца, прошел через комнату.
  - Поклонись, - сказала Ольга. Вася, ощущая неловкость, согнулся в поясе. Сестра показала рядом с собой. Вася опустился на одно колено, второе обхватил руками. Ритуал начался и Вася улетел. В конце он получил серую точку между бровей и откланялся.
  Сохраняя лояльность по отношению к происходящему, вошел на кухню, выпил чаю, съел неорганического вида оладь, и по вспученному линолеуму пробрался к себе в комнату. Полежал на кровати, встал, взял ножницы и клочками, стараясь налысо, обстриг волосы.
  
  
  Выборы опять пытались вылиться в гнусный фарс. Кабы не чувство юмора имиджмейкеров и координаторов, а главное - населения - было бы скучно.
  Через день висения все кандидаты обзаводились усами, бородами, носами, ресницами, выпученными глазами, смешными исправлениями фамилий и разными словами, являющими заинтересованное отношение избирателей к происходящему. Самый активный избиратель не поленился и создал 32 образа из одной ряшки, которую налепили много раз подряд на зеленом заборе. "Пиар" перехлестывал за край приличий, объема бумаги, здравого смысла. Городские концептуалисты совершили акт создания эмблемы выборов. На высоте 14 этажа два дня была видна надпись "козел" с точками над буквой "е". Особое развитие получила борьба за кресло губернатора области. Ближайшие кандидаты - нынешний губернатор Хмель и мэр города Белецкий резвились на экранах местного телевидения. Они были не согласны по целому ряду вопросов. Недельное отсутствие горячей воды в микрорайоне Юго-Западный, необорудованность остановки Белинского мусорками, обледененные ступеньки у ТЮЗа, мрачноватое оформление рекламного щита на Московской горке - все заняло подобающее место в диспутах. Цикл передач "Чистые руки" должен был идти с понедельника по пятницу. Последняя с участием митрополита, командующего округом, обоих кандидатов, была задумана как час вопросов и ответов. Началось с того, что не прибыл митрополит. Он прислал вместо себя племянника, настоятеля Александровского Собора, человека лет сорока с внешностью стопроцентного священника. Племянник, дерзковато глядя на губернатора, объяснил, что его святейшество неважно себя чувствует и просит простить, но что он (племянник) готов поприсутствовать в качестве представителя. "Да-да, конечно",- рассеянно сказал Хмель. Командующего все не было, и только за минуту до эфира приехал его заместитель, пожал всем (и священнику) руки и на ухо Хмелю сказал, что генерал захворал и просит не обижаться. Передача началась со слов: "Внимание, прямой эфир". Хмель посмотрел на Белецкого, у того удивленно вскинулись брови. А ведущий сказал вступление, посмотрел перед собой и продолжал: "Уже поступили первые звонки от телезрителей. Участники готовы?" Белецкий на глазах у всех поправил галстук и кивнул. Хмель попытался сказать: "Всегда готовы", но второе слово соскочило у него с языка.
  "Итак, - объявил ведущий,- первый вопрос к обоим кандидатам. Вопрос, я бы сказал, неожиданный. Прислал телезритель Алферьев. Верите вы в Бога, и в чем это выражается?" Белецкий вынул платок, вытер пот и посмотрел на Хмеля. Эвгард Эдуардович ответил ему тем же. Перевели взгляды с одного на другого все в студии. И Белецкий сказал:
  - Да, конечно, - и кашлянул, - администрация выделила средства для реставрации культовых сооружений.
  Николай Аркадьевич кое-что вспомнил, и голос его окреп:
  - Так, например, второй месяц идут работы по восстановлению. Визовской часовни. Приглашены лучшие мастера, заказан колокол.
  Еще несколько минут Николай Аркадьевич пораспространялся и замолчал. Камеры и взгляды переехали на Хмеля. Эвгард Эдуардович выглядел глубоко задумавшимся. Он поднял взгляд от стола и расцвел знаменитой улыбкой:
  - Мне добавить нечего.
  После довольно напряженной паузы "о. Александр, настоятель собора св. Александра Невского", - такая надпись появилась на экранах , сказал:
  - Позвольте мне. Когда возникает ощущение, что кто-то на тебя смотрит, а это, наверное, так и есть, тут и время за каждый промах по жизни почесывать в затылке и знать: что-то будет. Закон неумолим и за любое действие, ощущение, за каждый съеденный иди отнятый кусок, за каждую эмоцию придется поплатиться. Даже самые отпетые атеисты всегда знают, что лучше молиться, чем не молиться. Исполнение священных песен, участие в доступных обрядах, как и другие виды служения - это лучшие занятия из всех существующих. Кажется, есть время, почему бы не посвятить точно хорошему? Удивительно, просто удивительно. Привилегия, которой никто не пользуется. А ведь исполнение религиозного долга дает чувство, несравнимое ни с какими другими. Нет слов, приятно быть мирянином, приятно в этой жизни быть отцом, также приятно материнство, приятно отшельничество, также приятно монашество. Как достичь чего-либо? Делая шаги, сколь угодно маленькие, но день за днем, день за днем по пути к намеченной цели. Что касается нынешнего замешательства в умах, то не в последнюю очередь налицо отсутствие чуть ли не способности что-нибудь хотеть долго, действительно долго. Обнаружить, что просить, что есть что-то, что можно и нужно просить, не так легко, даже ссылаясь на последние времена. Но откуда эта непостижимая уверенность в бесполезности упования, в том, что призывы не действуют и не оправданы?
  Здесь о.Александр встал и, глядя в камеру, которая взметнулась вслед за его движением, сказал:
  - Так что, Фридрихович, я не прощаюсь.
  И святой отец вышел из студии.
  Все, на месте съемок и у экранов телевизоров были ошарашены такой редкостной декорацией, и лишь один человек далеко от студии сжал в пароксизме ярости лимон так, что он лопнул.
  
  
  
  Борис Иванович приходил к вечернему арати. Аккомпанировал он или, за неделю научившаяся Алька. Андрюшка привез из Индии два чемодана принадлежностей: одежду, благовония, инструменты, посуду, краску для тилака, колокольчики, гашиш. Агнихотру делали в переносной дхуни; не выкапывали, так как знали -долго не задержимся. Мутили за многое. Купили "Урал" с фургоном и приготовили к немедленному отъезду. Машина снаружи защитного цвета имела внушительный вид
  Андрюшка исполнял брахманские обязанности: вел службы, убирался в храме, денег не зарабатывал, из дома не выходил.
  Руслан Беллетдинов руководил лабораторией. На нем было все: производство и сбыт, а потому и общение с клиентами, в том числе и докучливыми. Выпускали по 5 грамм кислоты в сутки. Свои потребности это обеспечивало с лихвой, но покупатель имел свои претензии и, немало вынюхивающих носов пришлось обмануть в ходе работы. Он являлся на стрелки в виде женщины с одной рукой, слепым, пожилым человеком, пацаном, бабкой. Его описания никто не мог дать. Помощников не было, не было жадных посредников, склонных к провалу, были умелые действия одного человека.
  
  Сашка Мыльников вел дом. Он не давал оставаться надолго сломанным розеткам, не закрывающимся дверям и пыльным образованиям. С неутомимостью паровоза гундел о непротертых полах, неубранных постелях, о безопасности и экономии. Именно его действиям жители дома обязаны тем, что ни один человек не мог или посмотреть на них, когда они этого хотели.
  Андрюшка вставал раньше всех, готовился к службе, обычно начинали с хавана. Во дворик у реки собирались все, кроме закосивших и больных. Хаван, арати, чтение священных писаний - таково было начало дня. Нелегко входили в новую для себя структуру бывшие хиппи. "Не надо много думать", - так комментировал свою позицию один из них, "мы ничего не знаем, нам сказали так делать, можно не делать, но лучше делать". Неявка обычно не обсуждалась, но все держались с виновником чуть дружелюбнее, и он чувствовал себя озадаченным. Плотно забили на ритуалы двое: Ванька и Валерка. Ванька, в силу неясным остальным убеждений спал до 10 часов, а потом исчезал в город. Валерка вначале обнаружил явное расположение и обрядовым делам, даже подтираться приноровился левой рукой. Являться же не стал неожиданно для себя и окружающих. Лишь иногда, после бессонной ночи приходил посидеть на хаван с бусинками в руках. Он проводил почти все время в своей комнате. Неукоснительно являлся по призыву "Бом" или "Алак" курить траву. Курили все, время от времени, периодически, каждый день. Кто-то держал брахмачарью, другие то не ели, то не разговаривали. Почти все занимались чем-то вроде йоги. Дел хватало, особенно летом. Здесь тебе и окрестности со скалами, озерами и комарами и ночные экскурсии по городу в поисках занятий для милиции.
  Граффити на многоэтажках с применением альпинистского снаряжения. "Бог молодец", "Ом намах шивайя", "харе Кришна, харе Кришна, Кришна, Кришна харе харе, харе Рама, харе Рама, Рама Рама харе харе", изображения (Валерка нарисовал огромную пустую дхуни), подсолнухи, ромашки украсили многие районы города. Не скупились и на санскрит. Однажды под утро двум храбрецам посчастливилось раскрасить монумент Ленина в синий и желтый горошек. Веселились вовсю. Непросто было совмещать акции с ежедневным существованием, но молодость брала свое. И вот: кругом чистота, порядок. Нормальный запах, а никого нет. Лишь Валерка, прихрамывая, выходит на балюстраду, садиться к мольберту и закуривает. Шелестит в подвале компьютер, где Катя Райкина набирает еженедельный "Боевой листок" - просто полигон в занятиях юмором и стихосложением, да тихо капает что-то в таинственном хозяйстве Руслана Беллетдинова.
  Первым вернулся Мыльников. Ключа у него не было, и так как на крики никто не отвечал даже из популярной кухни, начал забавляться тем, что свою папку из кожи с замком по краю, стал забрасывать на неработающий цветочный ящик. Подбросил - упала, подбросил - покачалась на верху и полетела вниз . Сашка успел подбежать и по - футбольному подопнуть папку и поймать ее руками. Раздался звук отпираемой двери. Мыльников прошел небольшой коридорчик (уже здесь пахло благовониям), разделся в прихожей, направился в ванную и долго купался, читая кем-то забытую книжицу "Как закалялась сталь". В дверь постучались. Мыльников завернулся в полотенце и вышел.
  - Полшестого уже, давай пошевеливайся, Аполлон Бельведерский, - сказала Оксанка Кораблева и вошла в дверь мимо Сашки. Оттуда раздался ее голос:
  - Мыльников, опять трусы разбросал.
  - Ну, давай - давай, - сказал Сашка, - трусы -то давай.
  Получил в руку трусы и, поддерживая полотенце, пошел в комнату.
  За несколько минут до арати входная дверь впустила прихожан: цыганского барона по имени Сашка - смуглого красавца, Бориса Ивановича и Наташку, мать двоих детей, выглядевшей спившейся синявкой, со следами былой красоты.
  Храмовая комната, строго украшенная, являла собой зрелище. Юноши и девушки, одетые в соответствии с тысячелетней традицией, вместе с первым звуком фисгармонии пропели "Ом" и скоро на улице послышалась торжественная и простая мелодия, сопровождаемая звуками колокольчиков и барабанов. Александр Палыч Мамонов, 42 лет, только что из пельменной, по привычке говорить вслух, сказал: "Бабтисты", сплюнул и, ведомый делами, ушел. Семенова Лидия Константиновна, подслеповато выглядывавшая бутылки, перекрестилась на купола за рекой, пошептала губами и вернулась к прерванному занятию. Две неформального вида девушки, только что с трассы, на экскурсии по городу, заинтересовались и подошли поближе. Поскреблись в дверь, но им никто не открыл. Все были на службе, только рисовал Валерка, да Ванька валялся на постели, переживая упадок сил. Девицы ушли ни с чем, договорившись, что исследуют это явление завтра.
  
  
  Все было не так, как представлял себе генерал. Но если человек откровенный, Кулешов, то и дело демонстрировал свое удивление, то его спутники ничем не выдавали своей реакции по поводу увиденного. "Лицо" бывал много где и представлял, что под носом у властей можно устроить и не такое. Но здесь по его ощущениям было пуще, чем у радикалов, несмотря на склады оружия и крутые лозунги. Не пахло и сектантством, которое без паблисити скоро задыхается. На один миг он утратил уверенность в возможности противостояния, когда вошел в комнату с еще сильными вибрациями и увидел направленный на зрителя взгляд. Изображение на стене являло поражающий аспект Божественной Матери. Не по - людски красивая женщина держа в одной руке меч, в другой чакру, стояла над пепелищем, некогда бывшем городом. Дым пожарища окутывал ее снизу. В тучи за спиной всходило багровое солнце. "Лицо" справился с замешательством и сфотографировал икону. Обошли все здание. Вид лаборатории, с полностью оставшимся оборудованием, вызвал короткий разговор на английском между "лицом" и москвичом. Генерал уловил "импосэбэл" и "стрэндж". Москвич опустил палец в одну из реторт, показал издалека Кулешову и спросил:
  - Хотите кислоты, генерал? - вытер палец носовым платком, вздохнул: - эксперты пусть завтра приступают, - и взглянул на гостя.
  Тот как бы в рассеянности покачал головой, совсем по узбекски поцокал языком:
  - Не завтра. Подождать.
  Зашли в компьютерную, На экране "Пентиума" светился голубоватый флажок "Уиндоуз". "Лицо" сел к монитору, нажал клавиши. Появилось изображение таблицы. Гость сделал выпроваживающее движение рукой. Москвич с Кулешовым вышли и поднялись в жилую часть дома.
  - Не пойму я все-таки, как они ушли, - говорил генерал.
  Они находились в столовой, служившей одновременно кухней. Кулешов курил тонкую сигару, сидя на маленьком стульчике. Москвич открывал занавески внутренних шкафчиков, заглянул в работающий холодильник, нашел кофе, включил пластмассовый чайник. Выпили кофе.
  - Ну что ж, продолжим осмотр, - сказал москвич, закрыв и опечатав дверь.
  Кто бы здесь не жил, со сборами они явно не торопились. Выглядело все так словно, хорошая хозяйка, уезжая на уик-энд, прибралась, чтобы по возвращении с приятностью отдохнуть от последнего переезда. Не было штор и гардин на окнах, не было мебели. На полу лежали куски ковра и циновки. В одной из комнат обнаружился маленький магнитофон - мыльница с горкой кассет рядом. Москвич вставил одну и включил. Раздался звук огромных барабанов, по которым лупили колотушками узкоглазые, смуглые мужики. Москвич провел пальцем по стене, лизнул белую от извести подушечку и вдруг перенесся в село на Южном Урале, где он родился, окончил школу, откуда он уехал в Свердловск поступать в институт. Вспомнились последние перед отъездом дни, вернее ночи, когда он, влюбленный в белокурую девушку, приходил со "Спутником" под ее окна, расстилал картонку от телевизора и танцевал брейк-данс. Он знал, что на него смотрят, и выделывал все, чему научился за долгие часы перед зеркалом. Короткая ночь оканчивалась уютным туманом над рекой. Он купался, бежал в кедах и трусиках домой, забрасывал потную одежду код кровать и погружался в прохладу постели. На губах продолжалось: Ту - тум -ту - тум
   Ту - ту - ту- тум....
   Москвич пропел тему из "Брейк-машинз" и поднялся. Ногой выключил музыку, уже чувствуя, что поташнивает, поднес руки к лицу и не своим голосом сказал:
  - Воды.
  Кулешов среагировал немедленно. Когда он вернулся с бутылкой, москвич сидел на корточках с опущенной головой. Очки лежали на полу. Подняв глаза, полные непонятного Кулешову выражения, он произнес:
  - Генерал, нахуя это все?
  Кулешов было оторопел, но справился и сказал:
  - Значит так надо.
  Москвич пил воду, генерал курил, когда как олицетворение энергии, появился "лицо", покачал головой на позу москвича, шутливо прицелился камерой. Тот встал, потянулся за очками. "Лицо" сделал приглашающий жест. Все трое спустились в компьютерную. Развернутый на шарнирах стол открывал небольшую дверь. В замке торчал ключ. "Лицо" достал из кармана перчатки и показал на дверь своим спутникам. Генерал повращал ключ. Дверь, ужасно заскрипев, отворилась. Из темного прямоугольника пахнуло сыростью и шампиньонами. "Лицо" подпер дверь стулом, вынул крошечный фонарик и шагнул вперед. По пути генерал, шедший последним несколько раз споткнулся и наступил в лужу. Они прошли коридор, поднялись по лестнице, над которой оказалась горизонтальная дверца. Исследователи оказались в саду. Темнело. Виднелся и слышался фонтан, недалеко начиналась аллея из пихт. В нескольких метрах виднелась ограда из стилизованных копий. Из глубины сада послышался лай, и первая собака выскочила из-за деревьев вблизи от мужчин. Москвич и генерал бросились к ограде и после некоторых усилий оказались снаружи. Гость задержался. Раздались звуки борьбы, визг собаки и "лицо" присоединился к спутникам. Отряхнул штаны и, снимая перчатки, спросил что-то у москвича на английском. Москвич перевел:
  - Ну и где мы, генерал?
  Генерал, еще отдуваясь, ответил:
  - На планете Земля, - и посерьезнев. - Так что, на другом берегу. Это дендрарий, там военкомат.
  Он вынул сигарету и закурил.
  
  
  
   От звука открываемой двери Вовка проснулся, сел и увидел женщину с ведром, спускающуюся к его убежищу. Вовка сосредоточился и благожелательно произнес:
  - Здравствуйте.
  Женщина, увидев мужика, в углу за мусоропроводом, немедленно развернулась и вернулась в квартиру. Вовка достал часики на шнурке. Пять минут седьмого. Кто в такую рань мусор выносит, тот может и в ментовку позвонить. Вовка поднялся, надел куртку, служившую одеялом, нацепил рюкзак, поднял круглый коврик и, на негнущихся ногах, сбежал по лестнице. Постелил коврик перед определенной дверью, вызвал лифт и оказался на улице. Первым делом взглянул на нужный подъезд. Дверь открыта! Почти перебежал расстояние меду домами, вошел в подъезд и поднялся на второй этаж. Постучался, прислушался. Нет. Тишина. Вздохнул и нажал звонок. ... еще раз. Дверь открылась. Паша в халате, теплый ото сна, спросил:
  - Вы кто?
  - В Окунево, из Энска, - сказал Вовка и шагнул в дверь, мимо посторонившегося Паши.
  С удобством, разлегшись в ванной, Вовка вспомнил как нечто далекое прошедшие сутки и реакцию хозяина на свое появление. Во все время разговора Паша стоял, силясь дотянуться до некоей точки между лопаток. Выяснилось, что автобусы до самого места ходят только в выходные, что некая Наташа туда на днях собирается на машине. Застать ее можно там-то и там-то, а, впрочем, проходи, ты с дороги. ...
  Вовка завис до вечера. Совершил экскурсию по квартире. Комната для медитаций. Вовка сделал продолжительный пранам. Зажег палочку, поводил по часовой стрелке перед голубокожим мужиком на плакате. Весь в атрибутах Шива сидел в сидхасане , опирая руку с четками на подставку, полузакрыв глаза. Второе изображение Вовка разглядывал дольше. Шива и индеец обменивались ништяками. Получив в дар от краснокожего бутончики пейота, Махадев протягивал в ответ пятипалый лист конопли.
  Вовка продолжил осмотр. Музыкальный центр на подоконнике. Выбранная наугад кассета зазвучала голосом Нины Хаген:
  - Дукха хара, сукха хара
  Ом мани падме хум_
   Телевизор на полу. Компьютер на пластмассовом ящике из - под бутылок. У стены, частично рассыпавшиеся стопки книг. Полированный шкаф привидением в углу комнаты.
  Вовка включил телек.
  Два человека, один на лошади, другой на осле, ехали под жарким солнцем Ламанчи и беседовали.
  - Почему бы вам, сеньор, с вашим умом, то есть, я хотел сказать, вам, сеньор, с вашими достоинствами не завоевать какое-нибудь среднее по размерам королевство и не устроиться туда на должность?
  - Видишь ли, Санчо, такое свершение хотя бы и отличалось размахом, но понесло бы урон делу странствующего рыцарства. Не в правилах этого славного ордена жить в неге и в роскоши, как к тому обязывает положение государя.
  - Хороша обязанность. Не то, что у нас с вами. Получать тумаки на каждом углу, спать где придется, да есть что попало.
  - Да, такова привилегия странствующего рыцарства. ....
  В сумерках Вовка вышел на улицу. Поездил с неуступчивыми автобусными контролерами,с равнодушными троллейбусными и оказался в вестибюле ДК. Стоял, поджидая некую девицу, которая могла устроить на машину. Дискотека закончилась. Первыми кучкой вышли подростки уже с сигаретами в руках. Увидев лысую с шикхой Вовкину голову, обступили его. Один из них обратился к Вовке:
  - А ты кто такой?
  Вовка посмотрел на них. Разгоряченные танцами в тесном зале, немного нетрезвые, они хотели докопаться. У них это получалось.
  - Не слышишь что ли, чучело, тебе говорят, - взывал к агрессии другой, стоявший сбоку. Вовка повернулся в его сторону. За шикху дернули.
  - Это что за мочалка? Ты кришнаит, что? Харе Кришна, что молчишь?
  - Харе Кришна, - ответил Вовка, опуская взгляд на ноги собравшихся.
  - Тебе, что Иисус не нравиться?
  Отвечать было непонятно что и бесполезно. Вовку толкнули в грудь через стоявшего на четвереньках сообщника. Вовка упал. В случившейся затем свалке он ни разу не испытал желание оказать противодействие. Получив ногой в область лица, он принял позу зародыша, и стоически принимал яр†††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††† тебя так? - спросила тетка, дождавшись, пока юноша умоется и выйдет. - Привилегия странствующего рыцарства, - ответил Вовка.
  
  
  
  Уже при первых результатах подсчета голосов члены счетной комиссии почувствовали неладное. Все они были довольно случайными людьми, что не исключало среднего образования и некоторую степень вовлеченности в исторический процесс. Не будет преувеличением сказать, что основным ощущением 32-х человек, включая председателя и секретаря, было злорадство.
  "Ага", - примерно такое восклицание издавали они, увидев очередную карточку, в которой две первых фамилии основных кандидатов в губернаторы оказывались зачеркнутыми. Два оставшихся варианта являли собой во - первых дань демократии: графу "против всех", а во - вторых неведомого кандидата Николая Агафонова. Кое-кто вспомнил, что встречал это имя в необычном для предвыборной ситуации оформлении. Полоска бумаги с буквами "Николай Агафонов", ни фотографии, ни рекламы взглядов и возможностей кандидата. Но именно его предпочли лишенные выбора, одураченные избиратели. Хмель и Белецкий в связи с днем предвыборного молчания никак не могли защититься от действий невидимых оппонентов. Непонятная растерянность хозяев региона в студии прямого эфира тоже осталась без объяснений. Между тем, внушение, что вариант "против всех" не только не предлагает конструктивного озвучивания практической позиции, но бьет по карману налогоплательщика, возымело свое действие. Независимые наблюдатели, в том числе иностранные, определили законность всей процедуры выборов. Действительно, Николай Агафонов, зарегистрированный как кандидат от завода машиностроения, был председателем профкома одного из цехов этого крупнейшего в городе предприятия и в силу того, что его денежный фонд был минимальным, не мог организовать провокацию с белыми листами. Так что, протест, прозвучавший из штабов двух кандидатов, не нашел отклика ни в одной инстанции, кроме МВД. Отдел городского управления с недвусмысленным названием "по борьбе с незаконным оборотом наркотиков" взял дело в свою разработку.
  Вечерние информационные программы на шести каналах областного телевидения посвящались выборам. Диктор самого навороченного 6-го канала , читая сбоку от себя на экране процентные столбцы, сообщал:
  - По итогам предварительного подсчета голосов наибольшее количество набрал кандидат на должность губернатора области Николай Агафонов - кандидат от завода тяжелого машиностроения. Ему принадлежит 72 % голосов от явившихся на избирательные пункты нашего города. Продолжают поступать сведения из других городов области.
   В утренних новостях наперебой, с небольшими разночтениями, звучало: "Выборы признаны состоявшимися. Ближайшие к победившему кандидаты: нынешний губернатор Хмель и мэр города Белецкий набрали соответственно 7 и 12 % голосов от общего числа избирателей".
   Четыре дня областные СМИ не могли исполнять свои профессиональные обязанности по отношению к Николаю Агафонову. Ежедневные часовые новости 8 1/2 пробавлявшиеся скандаловидной и криминальной хроникой выпустили подробную компиляцию "Из жизни губернатора". Корреспонденты, побывавшие в школе, где учился Николай Агафонов, в цеху, где он работал, снимая все, что попадалось по пути, наскребли 45 минут. "Ну и что?" - сказал, посмотрев сюжет, директор программы Всеволод Шереметьев.
  Завуч школы Љ17 Марина Федосеева:
  - Коля Агафонов, конечно, помню. Шел на серебряную медаль, закончил с 4-мя четверками. -Поднесла бумажку к глазам. - Физкультура, обществоведение, военное дело, труд.
  Преподавательница русского языка и литературы Раиса Эстерле:
  - Знаете, он написал блестящее сочинение на тему: "Достоевский в моей жизни". Тонкий анализ крупных произведений писателя, наблюдение его героев в современности и неожиданный вывод - "в моей жизни Достоевскому места нет." - Представляете?
  Начальник конвейерного цеха Крапотин Елизар Николаевич ( в кадре с чаем и сигаретой). "Он и говорит: "Цех вредного производства". Я двадцать пять лет в этом цеху. Привык, можно сказать. А он мне вроде глаза открыл. Ждать реконструкции - не дождешься. Производство увеличивать - незачем. "Повысить качество ощущений" - такой лозунг появился. Профсоюз, можно сказать, отсутствовал. Ну и собрал он группу активистов, до самого верха добрался. И вот что замечательно: что задумал - не скажет, пока что-то шевелиться не начнет. Вы на цех, на территорию посмотрите. Может, в Германии лучше, но не намного. Охрана труда, можно сказать. Хороший Колька человек", - закончил старый мастер.
  Детальные съемки дома, где живет Агафонов, завода, где он проработал 12 лет, магазина, где он совершает покупки за отсутствием обычного занудного комментария сопровождались чтением стихов Коли Агафонова.
  Его мать, ни на что, не ссылаясь, отказалась принять участие в передаче. Нестарый отец Николая выскочил вслед за комментировавшими неудачу телевизионщиками, отозвал Глеба Семенова в сторонку, сунул ему несколько листов машинописного текста и, попросив сигарету, закурил. Руководитель съемочной группы успел прочесть: "Ночь. Улица. Фонарь. Ограда. Так человек тебе и надо...", - когда Агафонов старший закашлялся, отломил огонек у сигареты и сказал: "Не знаю, зачем курю. Удовольствия нет. Потошнит немного и все дела. Я тебе вот что могу сказать. Колька школу только закончил и распили мы и ним 0,75 красного, бомбу, как тогда говорилось. А он мне и говорит: "Открылась мне, папа, сущность эволюции. Вот смотри, - говорит, - мой дед, твой отец, если нелицеприятно посмотреть, мудак мудаком был. Ты, папа, тоже так себе, но получше. Я еще лучше и так далее. Это сколько же времени надо, чтобы толку добиться?", - и Агафонов - старший ушел в подъезд.
  Персонал "6 канала", ответственный за еженедельный "час губернатора" до пятницы не знал, что делать с эфирным временем с 18.30 до 19.30. Утром позвонили из приемной губернатора и попросили подготовить прямой эфир для первой встречи Николая Агафонова с жителями города и области. За несколько минут до начала передачи в студию вошел молодой человек в джинсах, рубашке поверх водолазки и пиджаке. Лицо крупноватое, волосы нуждаются в расческе, - отметила про себя стилист Елена Петрова. В целом впечатление приятное, но если это губернатор .... Человек сел в кресло рядом с ведущим. Они обменялись рукопожатиями по инициативе последнего. "Внимание, эфир!" - прозвучала команда и человек, опередив ведущего, сказал:
   -Здравствуйте, я Николай Агафонов, - и улыбнулся, показав отсутствие переднего зуба.
  
  
  
  Когда проехали пост ГАИ в начале 4-х полосного шоссе, начало светать. Свернули к первому показавшемуся озеру. Толик, сидевший за рулем, остановил машину, и сразу послышалось пение комаров. Искупались, сделали торопливый хаван и поехали дальше. Несмотря на бессонную ночь никто не спал. Позавтракали, запивая водой из бутылок, курнули, разлеглись и предались дороге. Мыльников не замедлил продемонстрировать удобство мужской выделительной системы. Подобрался к задней стенке с поднятым брезентовым клапаном и пописал. Это сразу нашло отклик, и во избежание мелких остановок решили приделать некое подобие перил для девочек.
  Ехали для начала в соседний город, отстоявший на 200 км, у некоторых там были интересы, к тому же город лежал по пути к неведомой цели, на юго-восток.
  Тяжелая машина пробралась в потоке транспорта в один из районов уже проснувшегося города. "Урал" остановился в тени многоэтажки. Валерка двинулся на разведку к одной знакомой, которую неплохо было бы присоединить ко всей компании. На восьмом этаже ему открыла девушка, явно разбуженная звонком. Ничем не показывая своей реакции, сказала: "Заходи" и скрылась в ванной. Валерка вошел на кухню, поставил чайник на газ. На стене над низким столом увидел картинку, нарисованную им девушке на день рождения. Валерка вспомнил один из зимних вечеров. Он пришел в общагу, где должно было состояться торжество. По репутации своей знакомой Валера рассчитывал на траву, но попал в собрание людей, любящих выпить. Он крепко напился, проявил агрессию к стражам порядка в общежитии, обоссался во сне, короче, весь набор.
  Вернулась Светка, закурила, стала попивать чай. Валерка достал косяк.
   - Хочешь?
  - С утра пораньше, -отреагировала Светка, но взяла и затянулась. Покурили. При последних затяжках она опустила голову и Валера, увидев слезы, закапавшие на стол, ощутил вину, которой не было. Он молча выпил чай, закурил из пачки, пошел по квартире. Два года он здесь не был. Прибавилось фотографий и картинок на стенде, демонстрирующем прогрессивность обитателей. Запыленный проигрыватель стоял под тахтой. Валера извлек его, вставил подобие вилки из двух оголенных проводов в розетку и с удовлетворением убедился в исправности аппарата. Покопался в пластинках, достал одну и сделал все, чтобы она заиграла на определенной композиции. Пошел на кухню, тронул Светку, сидевшую с головой на ладонях, за плечо:
  - Разрешите пригласить вас на танец.
  Светка встала, положила руки ему на††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††сь? Придурок добренький", - вдруг подумалось Валере, но он не давая импульсу продохнуть, расцепился с партнершей, выключил вертушку и сказал:
  - Предлагаю следующее: берешь куртку, одеяло, купальник, любимую пижаму и поедем в хорошее место с хорошими людьми. Денег не надо. Пять минут на сборы хватит?
  Светка подняла лицо, и Валера, считавший ее одной из самых красивых ему знакомых женщин, вдруг увидел ее всю: с покрасневшими глазами, с перекошенным носом, полную липкой паутины. Его охватила брезгливость, и он принялся молиться. Светка что_то говорила, но Валера не слышал. Молитва оборвалась вместе с шевелением ее губ.
  Валера пошел к двери и стал обуваться. В глазах засвербело. Открыв дверь, он вдруг подошел к Светке, сунул ей за ухо косяк и вышел.
  В фургоне все спали. Валера залез в кабину к Толику. Тот, разувшись, стриг ногти. Спросил: Ну, как?
   А, Валера махнул рукой. Беспонту
  эта затея по моему. Однако, от намеченного отступать не будем.
   Валера, хотя и выступал консультантом по маршруту, пересекал
  город только на общественном транспорте, так что не обошлось без недоразумений. Наконец, дав несколько крюков, они покатили вдоль бетонной стены с жутким запахом из-за нее.
   -Кислородный завод,- прокоментировал Валера.
   -Скорее антикислородный,- отозвался Толик, и оба невесело усмехнулись.
  Валера порасталкивал Андрюшку и громко сказал ему в ухо:
  - Приехали.
  Андрюшка поднял опухшее лицо и спросил:
  - Куда приехали? Почему так жарко?
  - Перестаньте бредить, Андрюша, и отправляйтесь к нашим друзьям.
  Андрюшка с Оксанкой вошли в подъезд, миновали разгромленное подобие вахты, где на диванчике спал какой-то тип, поднялись на нужный этаж и постучались в железную дверь. Ответа не было. Андрюшка вынул монетку и повторил попытку. Попытка отозвалась на весь этаж. Молодые люди переглянулись. Андрюшка обхватил Оксанку за бедра и приподнял. Та пошарила над дверью, чем-то звякнула и вернулась вниз.
   Они оказались в логове шиваизма с насыщенным интерьером поклонения. Андрюшка достал из кармана косяк и, позвенев колокольчиком, положил на алтарь. Оксанка прочла найденную записку: "Мы в Аркаиме,26-е"
  -А сегодня 29-е. Ни
  штяк, ништяк, мы едем в Аркаим,- пропела она.
   В фургоне состоялось совещание. Решили заехать еще к одному человеку. Он живет по пути на трассу, у него можно попить чаю - прозвучало в качестве аргументов и "Урал" со всеми предосторожностями, свойственными большой машине тронулась через весь город.
   Ринат оказался дома. Он сидел перед телевизором и завтракал, запивая пивом рыбу с мудрым выражением морды. Ринат пригласил всех к столу и объявил, что вчера приехал Джизус и остановился в палатке, в лесном массиве через улицу. Появились Толик, закрывавший машину и услужливая Алина Свитская, сбегавшая за пряниками. Выслушав новость, Толик сказал: "Ну, это до завтра ," - и отпил пива.
   При приближении к стойбищу бродячего музыканта, Валера несколько раз выкрикнул: "Я - панкушка Золушка..." В ответ прозвучала флейта, и первый Ринат с полторашкой пива, а за ним остальные вступили на поляну. Джизус, в киргизской шляпе сидел на сосне, свесив босые ноги.
   -Ну, Ринат, ты размножаешься!- прокаркал он и сыграл на флейте нечто неопределенное. Ванька снял с сучка гитару, сыграл бравурное вступление. Джизус поднял руки кверху и запел:
  
   Спасибо всем машинам,
   Что меня не подобрали.
   Спасибо поездам,
   Что никуда не увезли.
   Особое спасибо
   Жестким креслам на вокзале,
   Спасибо всем ментам
   И пидарасам всей Земли!
  
   Он спрыгнул вниз, постоял, будто сканируя пространство и побежал в кусты. Вернувшись, с подъемом обратился к присутствующим:
   -Ну, по такому случаю, по бокальчику манаги, господа?
  
  
  
   Эвгард Эдуардович проснулся, и первое ощущение пришло к нему в виде позыва в туалет. Туда он было и направился, но, приглушенный на ночь, зуммер телефона заставил его снять трубку. "Санкции сняты,"- сказал кто-то в ухо Эвгарду Эдуардовичу и раздались гудки отбоя. Хмель постоял с трукой в руке, глядя в темный угол прихожей. Позыв, прозвучавший с новой силой, пробудил его от задумчивости. Едва он закончил задуманное организмом действие, послышался звонок от входной двери. Эвгард Эдуардович открыл дверь туалета и взялся рукой за стену. Звонок повторился и в коридор вышла супруга Эвгарда Эдуардовича. Изо всех своих мимических способностей Эвгард Эдуардович попытался показать, что к двери не подходить и что вести себя как можно тише. Позвонили в третий раз и в следующую секунду раздались звуки, свидетельствующие о попытке взломать дверь. Хмель осторожно забрался на массивную полку для обуви, открыл антресоль, достал средних размеров пистолет и оглянулся на жену. Та стояла, округлив глаза и прижав руки к щекам. Эвгард Эдуардович, прищемив себе палец, передернул затвор и поднял пистолет на уровень груди. Дверь открылась, ее удерживала только цепочка. В щель протиснулась рука с чем-то вроде конверта, уронила ношу и скрылась. В коридоре появилась дочь Хмелей Тамара 32-х лет, по жизни незамужняя. Увидела мизансцену: мать на корточках у стены, плечи вздрагивают, отец в трусах, в одном тапочке, пожала плечами и вошла в туалет.
  
  
   Вовка выключил будильник и сразу сел, что было вопреки обыкновению. Он всегда вылеживал до последнего. Пять, десять, а то и двадцать минут дремоты казались благословением. Но сейчас он исполнял должность. Четыре часа - самое время приступать к обязанностям. Вовка скатал постель, поставил на печь, надел курту и вышел на улицу. Было тепло, с крыши капало. В бане Вовка вылил на себя четыре ковшика кряду, почистил зубы и почувствовал, что готов к предстоящему дню. Вернувшись в дом, повязал лонги и прошел в храмовую комнату. Торопливо поклонился, подполз к алтарю и зажег светильник. Мурти стояли, покрытые тряпочными кульками. Снимая одно за другим покрывала, приветствовал божеств. " Доброе утро, Шива." Аскет с закрытыми глазами, в позе лотоса. "Доброе утро, Тримурти." Три лица на одной шее, приспособленые, чтобы вешать на стену. "Доброе утро, Ганеша." Четырехрукое слоноголовое существо, попирающее ногами змею и крысу. "Доброе утро, Байрава." Черный всадник на черной же собаке с секирою в руке. "Доброе утро, Хануман." Лучшая из обезьян с вершиной горы и булавой.
   Покрывала Вовка попытался сложить как можно ровнее, но получилась неопрятная стопка, которую он с досадой засунул под алтарь. Снял с мурти джанео и составил для омовения таким образом: Тримурти с Хануманом на столовского вида подносик к Шиве, остальных в круглое металлическое блюдо, туда же падуки Шивы и прозрачный шар. Звоня в колокольчик и повторяя некую фразу полил всех и вся водой. Взял полотенце, с другой фразой вытер по - очереди и расставил по местам. Последним, крякнув, приподнял и поставил Шиву, посмотрел и немного бога подвинул. Тут Во
  вка вспомнил, что забыл зажечь палочку. Сделал это, поводил перед лицами, воткнул в горшок с деревом и продолжал. Парфюм. Озвучивание этого вылетело из головы. Достал из - под алтаря книжечку и, пришептывая, безымянным пальцем протер стопы и руки своим подопечным. Надел джанео, спохватился, что предварительно не смочил их. Так, теперь одежда. Все оделись нормально, только Ганеша покапризничал, пришлось переменить одежку да и первые бусы не подошли. Байрава, в свою очередь, два раза сбросил цветок. Наконец, алтарь был готов. Вовка умыл лингам, поставил всем присутствующим желто - красные пятнышки и убрал следы своей деятельности. Взглянул на часы. 5. 15. Услышал звук открывающейся калитки и характерное покашливание. Через минуту брахман по фамилии Кремнев заглянул за занавески.
  - Принеси дров и разбуди девок, - Вовка приветствовал брахмана этой фразой седьмой день подряд.
  - Есть, сэр, - радостно ответил Адитья Кумар.
  - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - -
  
  Вовка сидел перед асаной и смотрел как под умелыми руками брахмана оживают стопы Господа. Адити любовался каждым своим движением. Падуки заложили цветами, которые ждали этого более полугода. На призыв о Лакшми Вовка смог ответить только несколькими медными монетками. Кокда запели, покосился на часы. 6. 25. "Не укладываемся." - подумал он чужую мысль.
  
  - - - - - - - - - - - - -
  
   Как только внимание отвлекалось от джапы, вернее покидало ту волну, с которой с джапы соскочило, Вовка начинал чувствовать, что ему холодно. Ничего с нехитрым механизмом головы нельзя было поделать кроме как: а) сильнее сжимать рудракшины, б) прислушиваться к чему - нибудь.
   В конце хавана вставило. Ощущение от удачно проведенной огненной церемонии, сопоставимо с чиллумом понтового ганджа в двоих. " Это ли не хэппи," - думал Вовка, - " щас еще песняка задавим. " Арати, одним словом, удалось. Адити сыграл удлиненные варианты там, где это было возможно. Когда Вовка лег в пранам, он почувствовал легкую температуру. На двоих с Адити они тяпнули амриты, обсудили ее вкусовые достоинства, плечом к плечу прочли " Сапта Шати ," приняли участие в приготовительной суете, включающей чистку картошки, катание шариков из ароматной смолы, смешивание риса с сахаром и с просом, поход в погреб за морковкой, создание двух кастрюль еды и еще много всяких движений. Затем упорядоченно высыпали из дома и организованно провели время вокруг специального углубления в земле, при этом погода была предсказана с утра наугад открытой книжкой: "Нет ни солнца, ни жары, легкая пелена облаков накинута на солнце." Так и было, причем из облаков сыпалась белая крупа. Потом состоялся заслуженный обед.
  
  - - - - - - - - - - - - -
  
   Вечером, сидя за воротами, Вовка обратился к двум курящим на скамейке девицам:
  - Читали Пелевина " Чапаев и пустота "?
  - Да, - покивала одна, - как же - читали.
  - Помните в знаменитой сцене в лесу некий дядька рассуждает о том как прет в монастырях?
  - Помню, да.
  - - - - -
  
  - А ты почему спросил?
  - А потому что это так и есть, - отвечал Вовка.
  
   В просто обставленной комнате, по обе стороны журнального столика в креслах сидели двое. На столике имелись: три книги, раскрытый ноут - бук, листок бумаги, бутылка без содержимого, шариковая ручка, букет полыни в баночке и стакан с красноватой жидкостью. Разговор велся на английском. Более молодой из собеседников, видимо, настаивал:
   - Ну так как же, сэр?
   - Не знаю, что вы хотите услышать, Эдвард, но задача, которую вы перед собой ставите, кажется мне несвоевременной. Признаюсь, не хотелось бы оказаться на вашем месте, вся жизнь впереди, двери открыты, вера в себя весьма похожа по ощущениям на знание о законах этого мира. Мне много лет. Большая их часть посвящена минообезвреживанию. Мне многого это стоило. Я не говорю о том, что это мне дало. Опыт никуда не приводит. Лучшее, что со мной произошло - я потерял уверенность во всем. Это на самом деле интересно. Сравнимо с поисками выхода в подвале, где совершенная темнота. Попытки двигаться спонтанно приводят к падениям и ушибам да таким, что воистину задумываешься о сохранности жизни. И вот постигаешь несколько правил. Заметьте, это не знания, это несколько маленьких правил, для того чтобы не переломать костей и куда - то двигаться. Лично мои правила таковы: дабы не чувствовать себя дураком, лучше закрыть глаза, поднимать ноги как можно выше, держать руки вытянутыми перед собой. Это и все, не считая ньюансов, например, таких: время от времени глаза открывать, чтобы заметить доступный боковому зрению промельк, иногда приседать и ощупывать почву под ногами. И относительно так называемых стен. Любой путник будет двигаться вдоль них, но в какую сторону? И что делать если стена кончается? Значит ли это что неправильно выбрано направление и как давно? Тут есть над чем подумать. Но вот начинает происходить некая перемена, вначале едва ощутимая. Дыщать стало легче или, наоборот, тяжелей, неявные звуки раздаются неподалеку, начинает казаться, что вокруг царит подобие оживления. Вас то и дело задевают по лицу, убираются прочь из - под ног. Может статься, что вы столкнетесь с таким же искателем и попытаетесь обменяться своей бесполезной информацией о количестве пройденных поворотов. Наконец появляются источники света. Вы радуетесь им, но недолго, в эти дыры во внешний мир нельзя просунуть даже палец. Глаза смотреть не научились, но вы пытаетесь. То что вы видите вы можете назвать одним из тех слов, которые бормотали себе под нос все это время. И вы бредете дальше, теряя или не теряя надежды, на что - то расчитывая или на все махнув рукой, и в конце концов в один прекрасный момент вы падаете и испускаете дух.
   Старший собеседник замолчал, поискал глазами, взял стакан, посмотрел, поставил обратно и вдруг засмеялся.
  - Верить не надо, слышать бесполезно, слушать не надо. Так и резюмируем. Ну, что там у вас?
  Молодой человек развернул ноут - бук и спросил:
  - Пользоваться умеете?
   Рассеяно понажимв клавиши, старик сказал:
  - Вы уж простите меня, Эдвард, но последняя реплика. С одной стороны, конечно, наркотики, эти несерьезные действия, догонялки на краю, но вы представляете себе насколько родители не заинтересованы в том, чтобы их ребенка наказывали чужие люди? Как бы он не напроказил - наказывать и устанавливать степень вины, привелегия родителей и никого другого, Вот и все, что я хотел вам сказать. Удачи вам, Эдвард, если беретесь.
   Молодой человек поднял лицо:
  - Я берусь, Густав Фридрихович.
   Приподняв стакан, старик по - русски сказал:
   - Флак фам ф руки.
  
  
   Солдатского вида машину не останавливали на постах ГАИ , только раз на крупном кордоне, где был шлагбаум, и прогуливались менты с автоматами,
  шофера подвергли проверке документов.
  - Что везете? - спросил, наторевший в предъявлениях, лейтенант.
  - Хадж, - ответил Толик, - паломничество.
  Лейтенант сунулся в фургон, без очков разглядел десяток подвижников и попустился.
   Когда подъезжали к городу, при Петре Первом основанному на границе империи, по сторонам дороги начали проступать горы.
  
   - - - - - - - - - - - - -
  
   Садхусы выступили в поход. Прошли по тропинке между кустами, вынырнули на какую-то покосившуюся поляну и увидели обьект, похожий на многорукую змею. Никем не скошенная трава, ростом по плечи сопровождала их до небольшого перевала. От их ног уходил спуск на пустынное плоскогорье с буйной растительностью вдоль ручьев и с выженными макушками. Они развернулись спиной к увиденному и стали подниматься на складку, которая манила скалой на правом своем плече и предлагала путникам тропинку, проделанную умными существами. Обнаружили родничок, набрали воды и вошли в сумерки горной тайги. Ровного места было немного брядом удалось устроится только пятерым. Остальные улеглись кто где. Лучшее место досталось Сашке Аркадьву - на диванчике мха, между двух валунов.
   Утром первым делом вымочили в траве обувь и штаны. Поднялись к месту откуда была видна вершина. Вместо "или вернее, что - то вроде того, как если бы" представьте: брать мокрый песок
   ронять капли
   друг на друга
   вода стекает вниз
   песок же остается
   ненадолго в виде
   грибов сосулек динозавров
   Между двух скульптур протиснулись лучи солнца и путешественники приветствовали его раскуриванием двух чиллумов. Пока сидели на каменном плоском верху, одежда начала исходить паром. Скала, на которой они находились, заросшая землей до затылка с одной стороны, с другой - обрывалась глубоко вниз к лежащим у ее подножия камням. На камнях словно кости валялись высохшие сучья.
   Прошли проплешину, поросшую вереском, и опять вымокли. Солнце скрылось за близко подступивший гребень. Пересекли альпийскую по виду поляну и вступили в каменный музей архитектурных излишеств. Оставили рюкзаки у подножия грибовидного образования и, помогая девчонкам, залезли наверх. Если несколько одеял бросить рядом, то это образование отдаленно напомнит тот ландшафт, подчиненный строгому плану. Маленькие ручьи втекают в большие. Вдоль ручьев растут деревья с листьями, а колючие сосны поодиночке и группами поднимаются вверх.
   Сверились со схемой, в левом дальнем углу которой была изображена цель двухдневного перехода - куполообразная вершина и пунктиром указан маршрут: сначала вдоль гребней, через долину к скале, похожей на верблюда, а дальше просто.
   Способ передвижения соответствовал рельефу. Вверх и вниз, с камня на камень, ни одного ровного места. Там, где к основному хребту примыкал другой, меньших размеров обнаружили искусственное сооружение. Пирамида из замшелых камней, с какой - то целью сооруженная в точке, откуда открывается вид в три долины. Мыльников влез наверх. Камни не шелохнулись. Что - то заставило его поднять руки. Ветер развевает подол рубахи. В некотором подобии танца Сашка повернулся в разные стороны. Из - под ног уходит заваленный глыбами обрыв, каменная река, широкая у истока, сходит на нет далеко внизу, где нагнувшиеся осины принимают тяжесть на себя. Склон, который утром пересекли; альпийский лг, наклоненное высохшее болото, с одной стороны неподвижное шествие гранитных гигантов, с другой - теремки пихт, и, наконец, сплошь заросший кустами распадок, с там и здесь выглядывающими камнями.
  - Ощутимо вставляет, - сказал Мыльников, окончив индейские упражнения.
   Двинулись дальше, прыгая и перелезая. Рюкзаки сообщали дополнительное отсутствие равновесия. Скоро, ко всеобщему облегчению, вышли на некое подобие тропы среди сосен. Мыльников, в качестве проводника, ломился впереди. Аркадьев замыкал шествие, шел, покуривая, и успевал вертеть головой по сторонам. Чуть не наступил на что - то, торчавшее из - за кустов, нагнулся и вытащил рога, оплетенные уже засохшей травой. Пока привязывал находку к рюкзаку, остальные ушли вперед, и Аркадьев насилу их догнал, успев испугаться и выработать план дальнейшего существования.
   Садхусы сидели в траве, побросав рюкзаки. Кто - то поднял голову на сообщение о рогах и вернулся к прерванному занятию. Аркадьев присел и увидел ягоды на длинных стебельках. Зависли надолго. Сообразительный Мыльников отрезал верх полторашки и собирал впрок. Остальные просто ели. Наконец, отвалились, нацепили поклажу и зашагали. Скоро начали спускаться по склону, по потрескивающему ковру хвои и обнаружили многочисленные грибы, идентифицированные, как маслята. Ни что иное, как инстинкт подтолкнул к сбору этих скользких существ на ужин.
   Леха почувствовал что - то, поднял голову и увидел медведя. Огромный, он просто стоял и смотрел. В голове у Лехи промелькнули подобия мыслей своих и чужих: "Вот это когти.", "Топор в рюкзаке.", "Какой здоровый." Леха закричал, захлопал в ладоши, рядом кто - то ответил басом. Медведь тоже закричал, развернулся и со скоростью удивительной для своей комплекции бросился вверх по склону. И тут Леха почувствовал удар по голове. Аркадьев, сверкая очками, держал наперевес трехметровый ствол дерева. Инерция повела его на несколько шагов в сторону, и Аркадьев, не выпуская дубины из рук, сел на землю.
   Когда улеглось возбуждение, садхусы продолжили путь. Спустились в глубокий овраг, перепрыгнули слишком маленький для проделанной работы ручей, забрались на противоположный берег и оказались на широком поле. К нему спускалась возвышенность, на которой путешественники увидели подобие одногорбого верблюда. Расстояние не выглядело большим, но когда, они запыхавшись, поднялись к беспорядочной груде камней наступил вечер.
  
  
  
  
  
   Эвгард Эдуардович был счастлив. Он обнаружил в себе это чувство, когда проснулся и понял, что у него нет никаких забот, как только качественно убить время. Хмель стал пенсионером. Следуя инструкции, полученной через дверь, он отказался от синекуры в одном из областных управлений, пережил опасливое топтание прессы на поверженном губернаторе и сейчас лишь одно обстоятельство пыталось отравлять ему жизнь - существование клейма, выжженного чуть ниже левой подмышки.
   Давно, будучи рядовым сотрудником аппарата, Эвгард Эдуардович получил предложение, от которого не смог отказаться. Хмелю сулился счет в зарубежном банке и высокая должность. Взамен от него требовалось проявить понимание к некоторым перемещениям финансов на зависящем от него участке событий.
   Спустя некоторое время Эвгард Эдуардович попал в столицу на рабочее совещание. В конце дня, завершающего пребывание, он подходил к гостинице, в которой остановился. Перед входом, отделившись от стены, дорогу ему преградил человек, с незначительными чертами лица:
  - Хмель, Эвгард Эдуардович?
  - Да, - ответил спрошенный, и, кашллянув, продолжил: - А в чем дело?
  Незнакомец раскрыл перед его носом вишневого цвета корочки, подождал время, достаточное для того, чтобы Эвгард Эдуардович прочел: "Федеральная служба безопасности" и произнес неизбежное:
  - Вам придется проехать со мной.
  На ватных ногах Хмель проследовал к автомобилю, влез на место рядом с водителем, машинально пристегнулся и вдруг услышал:
  - Расслабьтесь, Эвгард Эдуардович, вы у друзей.
  Когда влились в поток машин, незнакомец продолжил:
  - Простите за такой способ приглашения, это вынужденная мера. Ни о чем не беспокойтесь. С вами хотят встретиться.
  Они добрались до МКАД, некоторое время мчались, обогнали несколько машин и остановились у обочины. Водитель закурил, не предложив Эвгарду Эдуардовичу. Впереди остановилась машина. Спутник повернулся к Хмелю:
  - Вам туда.
  При приближении Хмеля к машине, оттуда выбрался человек и пристроился у заднего колеса с очевидным намерением помочиться. Хмель подошел к боковому стеклу, наклонился. Услышал шорох за спиной, но не успел повернуться., как рот и ноздри залепило что - то невыносимо сладкое. Эвгард Эдуардович потерял сознание.
   Очнулся от того, что не меньше ведра воды окатило его с ног до головы. Сказал: "Ох", сел и услышал: "Все в порядке?" "Да, все в порядке", - ответил Хмель, чувствуя, что на нем нет одежды, что руки связаны впереди, а на глазах повязка. Ему помогли встать, послышался звук открываемой двери, и он перешел в помещение с ярким светом, это чувствовалось. Он неуверенно шел, повинуясь подергиванию веревки, обмотанной вокруг запястий, открылась другая дверь и он вступил в зал, судя по гулкости, сопровождавшей любой звук. Его остановили, заставили встать на колени и задали вопросы. Эвгард Эдуардович отвечал то, что говорили на ухо. Ему развязали руки, заставили поднять левую, и он невольно вскрикнул от боли. Развязали глаза, и Хмель обнаружил себя в собрании людей в белых колпаках и балахонах. Эвгарду Эдуардовичу было не до разглядывания интерьера, ибо он увидел меч, направленный ему в грудь, который держал в вытянутой руке человек, стоявший напротив. Три раза неизвестно в чем поклявшись, в ответ на слова к нему обращенные, Эвгард Эдуардович был отведен в комнату, где оделся, получил повязку на глаза и возвращен на МКАД, а затем в гостиницу.
   И теперь Хмель сидел на стуле перед зеркалом и, задрав левую руку, прикладывал чем - то едким смоченную тряпочку к красноватому прямоугольнику. Знак почти не был виден, но Эвгард Эдуардович, морщась, выполнял процедуру, когда в окно влетела пуля, вошла в голову бывшего губернатора и вошла, разбив зеркало. Последней мыслью Эвгарда Эдуардовича Хмеля было: "Ох, Боже ты мой".
  
   Конец первой части. Наконец - то.
  
  
   Баба - Яга.
   Юмористический рассказ.
   Баба - Яга проснулась от холода. "Вот, падла", - была первая мысль. И продолжалась: "Как Николай Леонов". На цыпочках Баба - Яга пробежала к двери, прихлопнула, накинула крючок и поспешно вернулась в еще теплую нору. Отыскала на столе будильник, некоторое время вглядывалась в светящиеся стрелки и зажгла спичку. "Пять пятнадцать. Еще час поспим!", и как будто для слушателей ее мыслей провернула несколько раз фразу: "Человек в открытом космосе".
   Баба - Яга нашарила на стол будильник, и остановила его так и не полюбившуюся трель. "Нельзя ли еще поспать?" - спросила сама себя и хотя ответ был отрицательный, глаза ее закрылись, и лишь в 6. 22 Баба - Яга в панике вскочила, нацепила набор одежды из без малого в пятнадцать наименований и через две двери десантировалась на улицу. Снега нападало чуть не по колено, и не унимался. Баба - Яга справилась с железной щеколдой (большой палец в дырявой варежке тут же замерз), перебежала дорогу и нырнула в желтое от электричества пространство за зеленым забором.
   В бане было тепло. Баба - Яга с толком разделась, пробормотав на последней стадии: "Снимаю четки и трусы", - видимо из ненаписанного. "Господи Иисусе", - только и смогла сказать она в ответ на вылитый сверху ковшик воды. Рука не дрогнула как всегда, и как всегда шевельнулась мыслишка: "Зачем это?" В предбаннике Баба - Яга оделась и через минуту входила во вкусно пахнущий дом. Мужчина в юбке засовывал в печку дрова, две потасканного вида женщины("Ненакрашенные", - догадалась Баба - Яга) пили что - то из железных кружек.
   - Будешь кофе? - спросила мымра с круглым лицом. Две недели назад Баба - Яга не отказалась бы от иллюзии бодрости, но теперь она старалась жить по принципу не делай то, что хочешь делать, сказала:
  - Не, я уже, - тщательно, стараясь не касаться спиной стены села на лавку, сняла с шеи бусы из шершавых шариков, но как ни старалась сосредоточиться на повторении некоей фразы, слухом участвовала во всем происходящем: дверь открылась и закрылась за двумя подругами. "Э, это они только в баню, а я пришла, уже без пятнадцати было". Маневр двери повторился. "Серж в туалет побежал. Вот что значит кофе, да еще пара кружек, а вот я . . . Заткнись ради Бога", - сказала про себя Баба - Яга и бусин десять перебирала без помех, внутренних и внешних. Но тут дверь вместе с холодом впустила сразу трех персонажей: баяниста с женой и крупного мужчину - ветерана движения. И хотя Баба - Яга сидела с закрытыми глазами, она настолько отвлеклась от своего занятия, что воочию увидела: вот они вошли, сняли русские валенки и шубы, оставшись в экзотических для этих широт одеяниях, и заполнили помещение репликами:
  - Ну и холод.
  - Снег опять чистить.
  - А что ты там делал? Мясо, поди, ел?
  - А что нет никого?
  - Без пятнадцати уже. На твоих сколько?
  "Что же вы столько базарите?" - беззвучно спросила Баба - Яга, сама, мысленно отвечая на каждый вопрос.
  ..............................................................................джапа
  Баба - Яга зевнула так, что внутри у нее затрещало.
  .....................еще немного джапы.
  Баба - Яга вслед за другими ничком легла перед большой фотографией улыбающегося юноши. Потом все встали и запели. Некоторые сложили руки как Баба - Яга, молитвенным образом, а Серж, в качестве предводителя небольшого, дружного хора больше всех кланялся, брызгался водой, в - общем вел себя подобающим случаю образом. Наконец все уселись, разобрали инструменты и грянули. Баба - Яга сидела сбоку, у печи и имела возможность всех оглядеть. Бывшие мымры стали красивыми от косметики и от воодушевления, баянист с женой мотали головами; Баба - Яга попробовала помотать головой, это было прикольно, но утомительно. Все закрыли глаза, только ветеран, стуча по барабану, то и дело закатывал их под лоб, да Серж глядел куда - то в угол. Баба - Яга закрыла глаза. Почти сразу слова стали мушкетерами и принялись, оскальзываясь, спускаться по муравейнику. "Медитация", - мелькнуло в голове у старухи, и тотчас же она явственно всхрапнула, воровато огляделась: "Заметили или нет?" и продолжала подтягивать экстатическим песнопениям сибиряков.
   Когда все закончилось, участники собрания стали обсуждать планы на дальнейшее. Кроме как поесть, да снег почистить дел не оказалось. Огненная стрелка с Божественной Матерью по причине холода прокололась, и теперь шиваиты чувствовали неудовлетворенность из -за ограниченной молитвенной программы. И верующие решили догнаться. Книжечек со священным текстом на всех не хватало, поэтому сели по - двое и по - трое, Неискушенный в религиозных действиях, человек увидел бы взрослых людей, стоящих на коленях и бормочущих что - то, казалось бы чуждое русскому уху. Но если бы он присоединился к бессмысленному занятию, то стал бы воспринимать каждое пропущенное или неправильно прочитанное слово, как невосполнимую потерю. "Балибубалибунато", - спотыкалась Баба - Яга. Глаза ее разъезжались, а про себя она клялась каждый день читать эту прекрасную книгу, хотя бы из соображений карьеры. В конце прозвучала просьба, в которой не было умоляющих интонаций, а слышалось торжество удачного дела. "Как прет -то, Господи!" - отметила про себя Баба - Яга. Она с энтузиазмом вытянулась пред юношей. Тот, по - прежнему, улыбался. И тогда Баба - Яга впервые в жизни помолилась: "Не знаю, зачем это все, но кайфно мне у тебя!"
  
  
   Мы - инопланетяне.
  
   Мы ходим среди вас, улыбаемся маской лица, произносим адекватные фразы, но мы не с этого мира, не с этой планеты, словом мы - пришельцы. Мы прибыли сюда с миссией разрушить все это изнутри. Помимо нас инопланетян еще много или нет, не знаю, но есть точно. Мы все время проводим среди вас, моем полы и стаканы, носим пиджаки, сморкаемся, курим траву и сигареты, то употребляем, то перестаем употреблять наркотики и спиртное, рано перестаем есть рыбу, мясо, яйца, сметану, творог, молоко и, конечно же, сыр, молимся, молимся, молимся, молимся, молимся, молимся, молимся, молимся, молимся, молимся, перестаем молиться, снова молимся. Наш приход сюда тщательно подготовлен, наше пребывание здесь обусловлено и детально разработано. Может быть, вы замечали в своем школьном детстве мальчиков с потухшим взором и опущенными уголками рта, а позднее в студенческой юности девиц, с перекошенными от ненависти глазами. Лично я знавал одну - двух подобных, Первая, что только с собой не делала: пила, кололась, курила все, что подвернется, в карты на деньги играла и рано отмучилась, царствие ей небесное. Другую знаю: курит, колется, если найдет куда, водку пьет, без циклодола света белого не видит. Так вот, казалось им, бедолагам, что на кухне только и разговоров, что о них. Ворвуться, истерику устроят, испортят всем настроение, покурят "Беломор" и снова за бухню мутят. Знаю и других, которым пятнадцать минут без движения просидеть - подвиг аскетизма. Эти все не из наших, слишком откровенный имидж скорее вреден при нашей работе. Видите ли, они не могут не делать определенных вещей, им недоступно наше нетерпение, незаметное нетерпение диверсантов. При взгляде на одного из нас каждому становиться ясным: лучше не трогать этот аппарат, напоминающий взрывчатку, до поры забывшую об этом, чтобы и другим таковой не казаться, чтобы больше жертв обрести. Несколько подробностей. Как бы вы стали внушать динамиту, что он яблоки или картошка? Лишив его способности различать свою природу, и засунув в упаковку из - под безобидных веществ. В нашем положении важно научиться определять какой именно сигнал следует воспринимать как сигнал к активизации. Кто только не пытается к нам апеллировать. Они кричат, говорят и бормочут, что мы не те за кого себя выдаем, предлагают советы на все случаи жизни. Но мы не нуждаемся в советах. Что нам действительно нужно, так это - бдительность, частично утраченная во внутриутробном периоде. Впрочем, даже остатками внимания мы способны понять, что есть что. Телевизор - разрешенное средство воздействия, наркотики - запрещенное, кошки - механизмы, засланные в вашу среду с единственной целью - наблюдать. Иным цивилизациям до необходимости интересно, что вы сделаете с новорожденными котятами, и как среагируете на гадящего в обувь кота. Своя задача есть у комаров, безропотно умирающих от "Раптора", у оводов, одного из которых если поймать и, не убивая, отпустить, никогда не вернется. Так зачем нам эти советчики, часто навязчивые? Главное - допустить ошибки. Мы, напоминающие беспечных мух, на белой теплой стене вообще ни в чем нужды не испытываем. Мы подпрыгиваем, перелетаем с места на место, едим известку из - под ног, умираем так, чтобы не нашли тел, словом обеспечены всем необходимым, ьолее того уверены, что являемся целью и задачей Творения.
  
  
  
  
  
  
  
  
   Всем, пьющим водку на складах и в общежитиях, смертельно больным мужчинам и женщинам, рано постаревшим матерям семейств, людям, которые по их мнению, сидят на герыче и на других вещах, облизывающим в дурдомах засохшие губы, верующим через жопу и просто не верующим, работягам города верхний Тагил, людям, короче, поголовным носителям, так называемой души, всем вам обязано нижеследующее.
  
   Первый раз это случилось в девяносто пятом году. Дело было на территории Академгородка, примерно, в конце октября. Большая квартира, в которой мне пришлось находиться, была набита почти всеми видами развлечений, присущими современному человеку. Две полки книг, проигрыватель с кучей пластинок, телевизор, конечно же, не говоря о кухне и способах самостоятельно убить время. Вдобавок, не теряя возможностей осеннего периода, я набрал конопли и сварился. Гости не предвиделись, так что принял порцию, соответствующую потребностям троих мужиков, закурил и стал обдумывать, чем заняться. Вернее, стал ждать прихода, с тем, чтобы состояние подсказало, как именно нынче загрузиться. Время шло, наркотик вступил в свои права, а я выглядел не находящем себе места, волосатым юношей, все курил и слушал в голове, что - то вроде гула. "Что же со мной такое?" - вопрос возник, ответить было некому и я продолжал метаться по комнатам, заглядывал в зеркало и на кухню, а в - общем предпринять ничего не мог. И тут, назовем это милостью, моя рука протянулась и взяла с полки книжку. Открылось на словах "Вы - просто клоуны". Я присел и прочел расклад по поводу происходящего. По Гурджиеву (автор, указанный на обложке) выходило что - то до того несусветное, что сразу верилось: все так и есть. Последствия прочтения двух страничек сказаться не замедлили, я понял, что я не тело. Единственным достойным предприятием, знаменующим открытие, мне показалось обрить голову. Если бы кто - нибудь пришел, и нашлись приборы для этого, лишился бы я вечно немытой хипповской гордости. Позже мне пришлось научиться скрывать свое состояние почти ото всех. Первой подверглась новому взгляду на вещи Юлька. Все более нервничая, она попыталась поговорить на обычные темы, для меня теперь малодоступные и поспешила уйти.
   На следующий день я отправился в путь. Не спросившись, взял с собой книжку и оказался на трассе Новосибирск - Омск, в двух свитерах, одетых один на другой, без шапки и в кирзовых сапогах. Летел первый снег, жутко болел зуб, но я, полный неведомого доселе энтузиазма, протягивал покрасневшую руку, навстречу не желавшим останавливаться машинам. Наступили сумерки, когда я оказался ровно посередине между двумя возможностями ночлега в дыре с названием Барабинск. По счастливой случайности, два бандита восточной наружности подобрали волосатого бродягу, и к утру я оказался в городе, со священным слогом в названии. Роковое отсутствие вписок не позволило задержаться на подольше и через день я снова шагал по трассе, сжимая уже потрепанную книжку в руке, другой, пытаясь остановить автомобили, прущие по направлению к Тюмени. Случилось то же самое, что накануне. Игнорируя все правила автостопа, на перекрестках я не стоял, а шел и шел, под ногами хлюпающая обочина, машины обдают ветром и брызгами, впереди промозглая даль. На игнорирующие меня машины, только усмехался и прибавлял шагу. Вечер застал меня на полпути к цели. Вдалеке светится населенный пункт, но с моей внешностью и идеологией там делать нечего. На обочине пристроился ларек не ларек, плотно закрытый. В припадке чего - то, похожего на отчаяние, решил я взломать конструкцию и хотя бы укрыться от снега. Но порыв бросил меня буквально под колеса КАМАЗА, одного из сотни, промчавшихся мимо меня в тот день. И машина остановилась! Шофер объяснил свой поступок жалостью, при виде одетого лишь в свитер человека. Но я знал, что дело в книге, в маленькой, зеленой книге, лежащей в вещмешке. Все продолжилось в Тюмени. Я отыскал давнего знакомого, неожиданно похудевшего, провел у него время до отправления первого поезда на Свердловск и со сноровкой бывалого человека влез между вагонами на крышу. Поезд тронулся, я, каждую секунду опасаясь оклика, протиснулся через резинки, осторожно миновал тамбур и оказался в пустом купейном вагоне. Под одной из шконок я и пролежал всю дорогу до города, потом вылез, и присоединился к заметно вздрогнувшей проводнице в деле разглядывания привокзальных строений.
   В Свердловске к тому времени я прожил довольно времени, чтобы обрести возможность ночевать почти в любом районе города, еще больше оказалось домов, в которые можно было зайти попить чаю, как называется способ визита ни к чему не обязывающий ни гостей, ни хозяев. Я занимался тем, что заявлялся в собрание людей, и устраивал проповедь, приводившую всех присутствующих в недоумение, а часто и в раздражение. И неудивительно. Компания предвкушала выпить, закусить, хорошо провести время, а тут какое - то чучело сыпет полупонятными рассуждениями, основная мысль каковых сводится к мысли: живете неправильно. Кто же вытерпит такое долго, пьет твое, твоим девушкам на уши садится, короче, служит наглым вызовом задуманному праздничку. Опишу пару такого рода встреч. Ночь застала меня на ногах, с вещмешком, невдалеке от жилища Антона, выпивающего при любой возможности, выпускника Уральского университета.
  
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"