Весна наконец-то разродилась-разразилась первым настоящим ливнем. Не снегом с грозой, а ливнем, стучащим в окна, сверкающим молнией сквозь полоски жалюзи, громовым рыком оповещающим о своем присутствии тех, кто не ждал его в гости, не желал и не звал...
И у меня нахлынуло - вместе с водой - куски воспоминаний, старых и светлых, дождливых, и не очень. Одно воспоминание за другим, бессвязно, нанизанные на ниточки параллелей, известных только моему подсознанию.
Я любила грозу, любила, когда выключен свет и открыто окно, и мы с троюродным братом Вовкой сидим у батареи, а подоконник - как крыша, с которой слетает ветер, мимо нас, совсем рядом... И так хорошо, а высовываться - страшно и мокро... Квартира, в которой сейчас живут незнакомые люди. Балкон, каждый кирпичик которого я раскрашивала разноцветными мелками, сейчас выкрашен в синий цвет - цвет стен советских школьных буфетов. Под раскаты грома мы с Вовкой играли в настольные игры, и чуствовали себя пленниками дождя, и радовались, что вокруг все живет и холодно, а мы под крышей, вдвоем, и нам не страшно...
Я любила, когда в дождь выключен свет. И вообще любила, когда без света, но тепло.
С Вовкой мы еще часто залезали в кладовку, садились на половинку раскладушки, запасались водой, конфетами и печеньем, и рассматривали цветные глянцевые журналы "Америка". Запах финской типографии, трехмерная перламутровая статуя Свободы, и мы - это был наш мирок, тесный, маленький и уютный, в который никто больше не имел доступа...
Потом дождь кончался, и мы выходили из своего мира, а там нас ждала моя бабушка с блинами и борщом... Бабушки давно уже нет, а она для меня все такая же родная и теплая. Удивительно, как бывает - вчера еще ты слышал голос человека, помогал ему решать какие-то проблемы, обращался за советом, вы вместе ждали следующего дня - и вот сегодня этого человека уже нет, и голоса нет, и проблем нет...
А еще я любила, когда у нас дома выключали электричество. Сразу же все начинали суетиться, зажигали свечи, выходили на лестничную клетку - и все соседи становились сообщниками, заговорщиками, свидетелями и пленниками одновременно. Моя мама говорила - мы как пещерные люди, при свечах - и мне очень нравилось представлять себя в пещерке, и казалось, что вокруг больше ничего и никого - только свечи и жители этой пещерки, то есть, мы... А потом кто-то умный вставлял пробки на место, зажигался свет, телевизор возобновлял прерванный монолог, и все становилось как всегда.
Когда не было электричества, мне нравилось звонить подружкам, это было такое странное и приятное ощущение оторванности от мира, и маленькой ниточки телефонного провода, ведущей за его пределы.
Как-то мы отмечали новый год в гостях - мне было лет десять, и я прекрасно проводила время в обществе компьютера в комнате сына хозяев, который был старше меня и сидел со взрослыми, и немножко мне нравился(сейчас пришлось приложить усилие, чтоб вспомнить его имя, но вспомнила :), хотя компьютер нравился больше. А потом отключился свет, и я осталась без компьютера, снова пленницей маленького мира его комнаты, окруженной стеной разбросанных дискет, на которые нельзя было наступать, и Андрей прибежал и взял меня подмышки ("как маленькую"), и вынес, как рыцарь, спасающий красавицу из замка чудовища... И мне так хотелось, чтоб света не было еще немного дольше - но свет включили, и снова все стало как всегда...
Вспомнился и 91 год - и снова домашний плен, хотя в окне был не дождь, а пламя высотой в полнеба, и грохотал совсем не гром, а я сверяла шуршащее изображение сиэнэновской картинки с тем, что видно в окне. И было совсем не страшно, хотя иногда трясло так, что невозможно было удержаться на ногах, и я гналась за ощущением ниточки и звонила одноклассникам, и мы обсуждали, кто упал, кто не упал, казалось, что все это происходит не с нами - и хотелось в школу...
А подмосковные дожди - как хороши! Запах мокрой листвы и влажной земли, и гроза, которая начиналась с молнии. Сколько разных молний я видела! И красные стрелы, и яркие вспышки, и даже черную паутину на фиолетово-сером небе...
Всю жизнь боялась и одновременно очень хотела увидеть две вещи - цунами и шаровую молнию...
И еще вспоминаю дождь, который застал меня с другом под деревом. Мы оба страдали от несчастной любви, я - к его приятелю, имя которого до сих пор звенит в ушах, а он - к моей подруге. У кого-то из нас была гитара, и мы стояли под деревом в пустом сквере, и завывали "А не спеть ли мне песню О любви", и казалось, все будет хорошо у нас, вместе с другом и подругой, и у гитары, и у дерева, и у всех прохожих все должно было быть хорошо...
А потом раскололась на две части та гитара, и дерево повалил ураган, и подруга ушла от друга, а моя любовь разбилась громче самого сильного громового раската...
И все дожди ушли в прошлое, вода утекла в реки, не сумев до конца смыть следы существования "до", вынудила нас жить новым "после"... И мы научились радоваться солнцу, любить лето, гасить темноту электрическим светом. Мы стали взрослыми - как все.
Но иногда все равно хочется окунуться в дождь, придумать свой маленький мирок, стать его пленником и протягивать ниточки наружу...
И все сложнее и сложнее...
Рвутся старые ниточки, разматываются в пустоту, и иногда только в ответ на твое "А помнишь?", эхо прикладывает палец к губам и вторит: "Ишь... шшшшшшш..."