Сегодня утро началось как всегда неудачно, на то оно и утро. Будильник опять настойчиво зазвонил, не желая сжалиться над несчастным служащим отечественной милиции. Ни на какие уговоры он не поддавался, продолжая визгливо звенеть. Пришлось встать. Минут пять провозился, пытаясь попасть ногами в тапочки. Наконец найдя, прошлепал в кухню, почти не открывая глаз. Автоматическим движением включил чайник, и принялся насыпать в чашку черный порошок, именуемый растворимым кофе. Я давно уже сделал вывод, что если положить в кофе побольше сахара, то дорогая арабика становится практически неотличима от дешевого растворимого. Наскоро выпил кофе и сжевал бутерброд с сыром. Правда, сутра для меня все бутерброды имеют один вкус картона. Но надо обязательно поесть, неизвестно когда еще придется. Такая уж у меня работа - следователь.
Ноги автоматически шли по маршруту, выработанному годами. Весь остальной организм в это время мирно досыпал. Но не успел я переступить порог родного управления, как тут же был разбужен бодрым криком стажера Лешки.
- Здравия желаю, товарищ капитан.
- Доброе утро, если оно, конечно доброе,- проворчал я. Интересно он когда-нибудь спит? Приходит раньше всех, уходит к ночи, а всегда в хорошем настроении. Нет, с этим определенно надо что-то делать. Или научиться у него хорошему настроению, или испортить его ему, что б не раздражал.
Я зашел в свой, ставший уже родным кабинет и быстро закрыл за собой дверь, надеясь еще немного поспать. Куда там. На столе уже поджидала толстенькая папка с короткой запиской поверх нее: "Ерохин заболел, возьми его дело." Отлично, поспал. Со вздохом я взгромоздился в свое старенькое кресло и открыл серую невзрачную папку. В ней как всегда оказалась целая стопка чистых листов, для придания делу солидности. Действительно же стоящей информации практически не было. Убит какой-то мужчина средних лет, с абсолютно типичной внешностью выстрелом из пистолета Макарова в висок в упор. Странно, что в деле не было указана профессия и адрес убитого. Там даже не было его фотографии. Единственной зацепкой могло стать содержимое его карманов, которое как было указано в деле, было изъято и хранилось в отделе вещественных доказательств.
Я уже понял, что Ерохин заболел очень вовремя, и это дело повиснет мертвым грузом на мне. Но все же для очистки совести надо сходить посмотреть, что было у этого неизвестного в карманах. Я вздохнул и с трудом выбрался из уютного кресла, поспать сегодня видимо уже не выйдет. Коридоры управления были пусты и тихи в этот ранний час. Те счастливчики, у которых не было срочных дел, тихо досыпали у себя в кабинетах. Те же кому не повезло, уже разбежались по своим делам.
Идя по гулким коридорам, я в очередной раз с укором посмотрел на разводы на потолке и отслаивающуюся штукатурку. Давно пора бы сделать ремонт. Но зачем же тратить деньги, если люди и так работают, преступники ловятся, а дела раскрываются.
В отделе вещественных доказательств работали две молоденькие девушки: Таня и Надя. Когда я вошел они пили кофе с трофейной шоколадкой и весело разглядывали журнал.
- Что опять вещ доки едите?
- Да ладно изъяли у какого-то барыги десять ящиков этих шоколадок. Плюс -минус одна, никто и не заметит. Вы ведь никому не скажете? - они шутливо изобразили полнейший испуг на лицах.
- Это будет зависить от моего настроения. А оно в плотную зависит от того, что там у вас есть по делу номер 654/7.
- А, там ничего интересного, вспомнила Надя. Там и смотреть то не на что,- сказала она, протягивая мне маленький пакетик.
Действительно смотреть там было почти не на что. Особенно по сравнению с десятью ящиками шоколада. В пакетике лежал талончик, с записью времени визита к зубному врачу в частную клинику "Зуби-Зуб", черная пуговица, вырванная с нитками и старинная металлическая зажигалка, с выгравированными змеями на одной стороне. Я покрутил ее в руках. Бывает же. У меня дома лежит точно такая. Когда-то она досталась мне от деда на день рождения. Курить я давно бросил. Но зажигалку всегда хранил в память о нем.
Что ж единственной зацепкой остается талончик зубной клиники. Придётся поехать туда, возможно они смогут помочь хотя бы с личностью убитого. Я вернулся к себе в кабинет, открыл папку еще раз, прочел скудное описание убитого. Ничего особенного в нем не было, кроме разве что пятьдесят второго размера обуви. У меня тоже пятьдесят второй, и я прекрасно понимаю как сложно найти элегантную обувь такого размера. Мне стало жаль беднягу, хотя я тут же подумал, что обувь для него уже не самая большая проблема.
Я быстро надел плащ. Застегиваясь, заметил, что не хватает пуговицы, опять в транспорте оторвали. Выглянув в окно, я решил все же взять с собой зонт. Мало ли сколько придется бегать, а тучки потихоньку собираются.
Я быстро вышел из управления. На крыльце стоял Лейтенант Самсонов и задумчиво курил.
- Курить вредно. - Весело подначил я.
- Жить вредно. - Это был наш маленький ритуал, который повторялся при каждой встрече. Я улыбнулся и побежал по серым сонным улицам. Благо зубная клиника располагалась всего в квартале от управления. Я решил, что лучше пройти пешком, а то последние пуговицы оторвут.
На встречу шли заспанные прохожие. Даже дети выглядели как-то мрачно. Казалось, мир замедлился и стал тягучим и липким. Почему то мне стало как-то не по себе. "Наверное, магнитные бури," - подумал я. На секунду мне показалось, что все вокруг - декорации, все вокруг картонное и люди - лишь марионетки. Вот сейчас неизвестный кукловод смахнет рукой весь этот мир, и останется лишь пустота, черная пустота и я.
Я встряхнул головой, отгоняя странные мысли, и зашагал быстрее. В клинику я почти вбежал. Мина девушка в приемной улыбалась во все 32, видимо демонстрируя уровень клиники.
- "Зуби-Зуб" приветствует вас, вы по записи или с острой болью?
- Не то и не другое,- сегодня меня особенно раздражали слащавые речи. Девушка пришла в легкое замешательство. - Я следователь генеральной прокуратуры Васильчик. Скажите, кому вы давали вот этот талон. - Я протянул растерянной девушке их талон. Она захлопала глазами, потом все же вышла из ступора и принялась листать журнал приема. Она листала с такой энергией, что я даже испугался за его целостность.
- Извините, но клиент записался впервые, у нас нет на него карточки. - Она виновато взглянула на меня. И тут я увидел перед собой маленького испуганного ребенка. Мне стало ее жалко.
- Все хорошо,- ободрил я ее.- Может быть, он хотя бы представился?
- Нет, при первом посещении мы записываем только мобильный телефон для связи.
- Ну мобильный телефон мне вряд ли поможет. К сожалению, у нас их продают без какой-либо регистрации. - Я повернулся и зашагал к выходу. Все единственная ниточка оборвалась. Сейчас оформлю дело и сдам в архив.
- Подождите, - услышал я радостный голос за спиной. - Мы же опрос проводим, записываем из какого района наши клиенты. Ну, что бы знать где еще надо агитировать.
- И что, его вы тоже записали?
- Конечно. Вот в этот день было три новых посетителя: двое из Новомосковского района, и один из Ленинского.
Ниточка становилась все тоньше и почти исчезала из вида, но надежда еще оставалась. Я решил вначале сходить в райотдел Новомосковской милиции. Во-первых, оттуда было большинство неизвестных, а во вторых я жил в этом районе, и был знаком с местным участковым Петром Васильевичем.
Я опять решил идти пешком. Может быть, это покажется бредом, но мне показалось, что автобус, остановившийся на остановке, поглощает людей. Открываются прожорливые рты дверей, доверчивые люди потоком входят туда, а этот рот ехидно улыбается. А потом рты захлопнулись, и автобус заурчал, переваривая пассажиров.
Я понимаю, что этого не может быть. Я даже задумался, ничего ли мне не подсыпали в кофе, что фантазия так разыгралась. Но как бы там ни было, но сесть в автобус я не смог и пошел пешком.
Через полчаса я все же дошел до отдела милиции Новомосковского района. Петр Васильевич сидел, развалившись на стуле, его тяжелые ботинки покоились на столе. Он курил, и кидал бумажными шариками в мусорную корзину. Когда я вошел, он лениво взглянул на меня, махнул рукой приглашая сесть, и продолжил бросать шарики.
Он всегда жил согласно философии: Какая зарплата, такая и работа. Вот только даже если зарплату и увеличивали, то он все равно называл ее маленькой, и продолжал работать соответствующе.
- Петр Васильевич, скажите, не было ли у нас в районе убийств в последнее время?
- Кажется было, лениво протянул он, уставившись задумчиво в потолок.
- А по подробнее можно? Кто? Кого? - Меня начинала раздражать его задумчивость. Петр Васильевич наконец убрал ноги со стола и достал засаленную тетрадку. Он долго ее листал и наконец произнес:
- Вот, Васильчик Юрий Иванович, застрелен в своей квартире.
Я был удивлен до крайности. Получается в моем районе жил мой полный тезка, а я и не знал про это. Следователь называется. Теперь просто необходимо наверстать упущенное, съездить на квартиру убитого, узнать, кем он был.
- Дай его адрес, пожалуйста.- Сказал я в полной растерянности.
- И принесло же тебя! - Петр Васильевич, вздыхая, полез в шкаф с личными делами. Старый шкафчик стонал и скрипел при каждом прикосновении. Наконец на свет появилась тоненькая папочка с личным делом. Я торопливо открыл ее. Открыл и тут же закрыл, задохнувшись от нахлынувших эмоций. На первой странице красовалась моя фотография. Не фотография похожего на меня человека, а именно моя. А под фотографией - мой адрес. И большая жирная надпись красным карандашом: УБИТ.
Я неловко встал, споткнулся о колченогий стул, и не замечая двери вывалился наружу. Сзади донесся удивленный возглас Петра Васильевича:
- А как на тебя то похож.
А я брел неведомо куда. Брел и думал. Нет, шуткой это быть не может. Дело заведено более недели назад. Заведено и зарегистрировано. Все официально. С таким не шутят. А если это не шутка, то получается, меня действительно убили, меня или мою копию, живущую в моем доме.
Я остановился посреди улицы, прижавшись спиной к холодной стене какого-то здания. Мимо спешили прохожие, и им совершенно не было дела до меня. Внезапно в общем потоке спешащих появилась черная кошка. Она спешила по своим делам, подняв хвост трубой. Уже почти пробежав мимо, она вдруг остановилась и пристально уставилась на меня. Я посмотрел на нее, и мы встретились взглядами. Она смотрела на меня своим немигающим взглядом. Ее зеленые глаза, казалось, втягивали в себя весь мир, от них невозможно отвести взгляда. Я смотрел и смотрел, и с каждой минутой мне становилось все страшнее.
- Я живой! Я не призрак! - Завопил я, с усилием разрывая связь наших взглядов. Я бежал, бежал что есть мочи. Казалось, проезжающие мимо автобусы пытаются меня проглотить, длинные столбы тянут ко мне свои серые шеи, тысячи проводов душат меня тяжелой шапкой. Весь мир говорит мне, что меня нет, нет и не должно быть.
Ноги сами привели меня к управлению. В коридоре я натолкнулся на вездесущего Лешку. Но, даже не извинившись, пробежал дальше, в свой кабинет. И только закрыв на замок за собой дверь, я смог отдышаться, прислонившись спиной к двери. Немного успокоившись, я принялся расхаживать по кабинету и рассуждать.
Кем бы ни был убитый, тем не менее, я жив. И, что бы разобраться во всем этом, мне необходимо найти убийцу. А что же я собственно знаю о убийце? В квартире найдены только отпечатки самого убитого. Что еще? Оружие - пистолет Макарова. Такой есть у всех милиционеров, да и не только. Даже у меня есть. Нет, все не то. Может пуговица? Возможно, убитый оторвал ее от одежды убийцы, когда они боролись? Возможно.. И тут мой взгляд упал на мой плащ, висящий в углу. Я дрожащими руками достал из стола пакетик с вещ доками. Достал пуговицу и торопливо рванул плащ с вешалки. Заскрипела рвущаяся ткань. Я торопливо приложил пуговицу на место оторванной. Она подошла идеально: и пуговица и нитки, которыми она была пришита. У меня вся комната пошла кругом перед глазами. Внезапно я понял, что убийца- это я. Именно поэтому не было на месте преступления чужих отпечатков. И это моя пуговица была в руках у убитого. Это из моего макарого совершено убийство. Я УБИЛ СЕБЯ!
Комната перед глазами закружилась еще быстрее. Всё слилось в одну вращающуюся точка. Чернота. Внезапно точка расширилась и новая реальность упала на меня. Моя комната и я с пистолетом у виска за секунду до выстрела.