Давно это было... Тогда КПСС страной рулила, а рабочие из города ездили помогать селянам. Из сегодняшней капиталистической дали такая помощь нелепицей выглядит, но в те времена рабочий люд воспринимал сельхозработы - так они назывались - чуть ли не дополнительным отпуском. Павлов, помните такого учёного? тот так объяснил феномен сей: дескать, смена видов деятельности равна отдыху от однообразного труда. Чем плохо на свежем воздухе тяпкой помахать, капусту срубить, картошку за копалкой собрать?
Да, важно пояснить, что речь идёт о небольшом шахтёрском городе. Где не то чтобы все всех знали, но известность получить можно было за один день, если отличишься. Тех, о ком речь пойдёт, знали многие.
***
Добыча угля всегда оставалась основной задачей дирекции шахт. Поэтому горняков с проходки или с добычи в село редко посылали, а подсобников - завсегда. И вот истребовал совхоз косарей на неудобицы, где конная косилка не вписывается. Послали туда мужиков из учебного центра, где желающие работать под землёй получали знания о технике безопасности, и из Дома Культуры.
Поехал и Серёга Краузе, руководитель кинофотокружка. Не столько косить, как снимать очередной фильм о шахтёрах. Руки у него были заточены правильно и предыдущие его документально-любительские фильмы получили награду на ВДНХ, во как! И фотографии призы брали.
В автобусе, который увёз их в райцентр, все мобилизованные на сельхозработы перезнакомились. Серёга и Димка Лыков из учебки - нет. Рук не пожали, расселись в разные концы салона. И немудрено. Причину неприязни звали Тамара Минина, воспитанница тётки Дуни.
Охулки не положу, и впрямь хороша была девица. Коса русая, толстенная. Глаза синющие, как небо над Байкалом, а ресницы, вот вам крест, шесть в ряд положенных спичек выдерживали, не гнулись, во! И так оно случилось, что Томка, хоть на четыре года моложе Димки, влюбилась в того беспамятно. Прочно. К его возвращения из армии Томка вызрела, тело набрала и школу окончила.
Серёга, пока Димка служил, Томку обхаживал, как собственность. После уроков встречал, цветы дарил, а с девятого класса начиная, соперников кулаками отгонял. Да только красавице юной киношник не надобен был - у неё любимый в армии. Она ухажёра постоянно и отшивала. А в десятом классе окончательно послала Серёгу после сальной шуточки: "Как восемнадцать исполнится, я тебя на огоньковую поляну поведу!"
- Зае... х... др..., ё... кошачий! - ответила ему Томка, что в переводе на разговорный язык значило: "устанешь мастурбировать, кошкин любовник".
Конечно, девушкам неприлично такие слова знать. Но под землёй люд всякой храбрости одинаково томится опаской, что сосновая крепь толщу земли над головой вдруг да не сдержит. Вот и прорывается напряжение матерными словами, что внизу, что на поверхности. А дети быстро выучивают слова, которые говорить запрещено.
Серёга не опешил, сообразил заобаять тётку Дуню, та и давай его племяшке в женихи прочить. Из Томкиного альбома фотки Димкины выкрала. Племянница возмутилась, тётка продолжила её укрощать. И стали обе, что ни день, собачиться. Отношения в маленькой семье накалились до крайнего предела, когда сержант Лыков дембельнулся.
Димка - понятное дело, наскучался в армии! - на покрасивевшую Томку запал с первого нового взгляда. Цоп за руку и в ЗАГС. Когда их шуганули: "Через полгода!" - скандалить не стал, решил потерпеть. Да только невесте жить с тёткой Дуней настолько обрыдло, что "ценному оборудованию" зря простаивать она не позволила, тем же днём к жениху и сбежала.
Пригласили они на застолье десяток его друзёй да её подруг, те с радостью поели-попили, покричали "горько". По нашим сибирским понятиям этого достаточно, чтобы стать супругами. Ведь, что молодые взялись за улучшение демографии без штампа в паспорте - кого оно колышет?
Тётка Дуня сперва вспылила, потом оттаяла, зачастила в гости и продолжила было втихую агитировать племянницу за смену Димки на более перспективного мужа. Но тут ей так крупно не повезло, что зять слишком рано из учебки вернулся. И суть разговора уловил.
Тихий-тихий, а рядиться Димка не стал, своей волей выписал змеище увольнительную под зад коленом. Далеко вылетела Дуня из Лыковской калитки. Обиделась, камнем окно разбила. Тут Димка встречно осерчал, выбежал, схватил почти что тёщу за одежду - там, где шиворот, и чуть пониже пояса, ну, сзади, где платье панталоны прикрывает. Нагнул и в этаком полуприседе до самого её дома проводил, улице на позор выставил.
Серёга и рычаг влияния на Томку потерял и под насмешки подставился. Шахтёры, народ, ох, язвительный, ему спуску не дали, уведённую из-под носа невесту-целку при каждой встрече припоминали. Потом, конечно, угомонились, подначивать и подъелдыкивать перестали. Только поздно было - Серёга уже на Димку зуб заимел.
Что удивительно, оба раньше не встречались, хотя наслышаны были один о другом. И ведь походили парни друг на друга, как братья. И ростом, и статью, и причёской и походкой и лицом, правда, немного. Всей разницы, что совсем молодой Димка в любом обществе держался скромно, а более возрастной и прославленный Сёрега - развязно.
Вот он и задурил, надеясь, видимо, что раз Томкин избранник тихоня, то всё стерпит. Расстарался Серёга, пуская слухи всякие про Лыкова. Дескать, тот и дурак, и голодранец, и баб любить навыка не имеет... Димка сперва на трёп неудачливого соперника хрен возложил, но потом его пересказами настолько достали, что он пришёл в фотостудию ДК уточнить:
- Ты Краузе? - и насовал Серёге в рыло, чтобы неповадно было поносить.
Без свидетелей, после чего слухи и закончились. Из нормальных парней лишь совсем конченый дурак пойдёт в милицию жаловаться, что самецкую дуэль проиграл.
***
Это предыстория, а теперь про дело.
В тот раз совхозники для пришлых косарей полевой стан соорудили. Старый вагончик-балок, нары вкруговую, печурка под навесом - вот и весь комфорт. Еду трижды в день привозили термосами. Будними вечерами мужики кто водку пил, кто чай, а кто байки травил либо транзистор слушал. В воскресенье косари оккупировали райцентр, где каждый развлекался по желанию. Димка, в отличие от всех, уходил в библиотеку - по его словам, готовился поступать на заочное отделение горного техникума.
Краузе у молодки в райцентре пригрелся, недаром о нём шла слава ярого бабника. Как-то ввечеру прикатил в стан на мотоцикле и затеял съёмку у костра, для кинодокумента о формах отдыха шахтёров. Отснял, что хотел, с мужичками на грудь принял и разбахвалился. Дескать, любую бабу уговорит с ним покувыркаться, при самом лучшем муже. Естественно, ему тотчас пролёт с Томкой Мининой и припомнили.
Серёга во хмеле забился со всеми, кто у костра сидел, что уложит её в койку в течение ближайшего месяца. А в качестве доказательства принесёт Томкины трусы.
- Микитки береги, оторвёт их Лыков за жену, - попытался остудить киношника кто-то из более трезвых, - а то и вовсе пришибёт, он парняга здоровый.
Краузе отмахнулся:
- Здоровей видали!
Но задерживаться не стал, оседлал мотоцикл и укатил, сильно виляя. Хорошо, Димка в балке слушал репортаж футбольный, не успел к костру, когда какой-то доброжелатель ему о бахвальстве Серёги донес. А то драки бы не миновать.
Но надо знать Лыкова, тот, когда что в башку втемяшится, отступать не умеет - прёт вперёд до упора.
Так и в тот раз. Подхватился Димка, да бегом в райцентр, чтобы Серёгу вытащить из молодкиной постели и отметелить. Но зря он это планировал, потому как по тёмному времени сам нарвался в центре на парней, которые валили с танцулек. В общем, сельские душевно отметелили городского. Димка и в поселковой больничке отлежал три дня и на покосе неделю боком ходил, как краб.
Сено подсохло. Его собрали в копёшки, сметали в зароды, после чего совхоз всех отпустил. В городе Лыкова ждала сокрушительная новость. Даже две. Первая - Томка ушла из дома и оставила записку: "Прости". Соседи вроде бы видели, как та с чемоданом шла на вокзал, а тётка Дуня ничего внятного Димке не сказала, кроме : "Сам виноват. Пошёл вон, кобель!" И дверь перед его носом захлопнула. Поговорили, называется.
Вторая новость, что Серёге грозит семь лет по статье 117 за изнасилование Томки - молодожёна привела в ярость. Город, конечно, новость уже переварил, пересуды почти стихли, так что за подробностями Димка бросился к следователю. Тот сначала отказал:" Вы, гражданин, ей никто, судя по паспорту", - но когда участковый подтвердил фактическую женитьбу, рассказал.
Оказывается, ночью к дежурному горотдела прибежала девушка в разорванном на груди платье. С порога заявила, что её изнасиловал Сергей Краузе, который вечером зашёл, чтобы передать привет от её мужа. Свидетельница посещения, тётка Дуня, посоветовала налить гостю с устатку, выпила сама, а потом ушла. И тут Краузе напал на потерпевшую. После изнасилования он ушёл. Потерпевшая добралась до тётки, проплакалась, успокоилась и только теперь отважилась заявить.
По словам следователя, оперативная группа нашла насильника мирно спящим дома. Серёга смердел перегаром, отсвечивал щедро расцарапанной мордой и причины задержания не понимал. Врал, как сивый мерин, потому что под подушкой обнаружилась важная улика - женские трусики, напрочь порванные сбоку, вместе с резинкой. Для прокуратуры заключение судебно-медицинского эксперта, который утром Томку осмотрел, удостоверив её беструсость - стало чистой формальностью.
Странным выглядело поведение задержанного насильника на допросе. Неправильно тот себя вёл. С одной стороны, Краузе не испугался совпадения кожи под ногтями Томки с его кожей, как и авторства характерных мужских выделений, подтверждённого лабораторией. С другой стороны, отказывался признавать очевидный для всех вывод о насилии:
- Было дело, - кричал он, - переспал я с заявительницей, но без насилия. Это Томка потом, когда я домой собрался, прихватив её трусы, внезапно напала, норовя выцарапать глаза. А платье - порвалось само, когда я защищался.
Лыков, натурально, в согласие жены, которая Серёгу до этого терпеть не могла, ни на грош не поверил, однако червячок сомнения в нем зародился. Ведь тётка Дуня заявление племянницы не поддержала. По её словам, Серёга в гости заглянул при ней, при совместном распитии водки она присутствовала и участвовала, но ушла, едва захмелевшая пара дозрела до постели. Насилия там быть не могло. Кто наставил Томке синяки, расцарапал гостю морду, подбросил в его дом порванные женские трусы - Дуня не догадывалась, но точно, не Серёга.
Слушал Димка следователя, краснел, бледнел, стоически молчал. Напоследок только вопрос задал: "На суд моя жена должна явиться?" Когда следователь пожал плечами и ответил, что на приговор это вряд ли повлияет, молодожён поник ещё больше. По слухам, потом Димка пытался свидеться с Серёгой в КПЗ, куда его не пустили. Лучше бы, конечно, позволили им встретиться, поговорить, но кто же знал, как сильно снесёт крышу этому тихоне...
***
Ой, это я вперёд забежала. Надо чуток назад - когда допрос насильника провели, обвинение выдвинули и дату суда назначили. К тому времени косари шахтёрские, и Димка с ними - в город ещё не вернулись.
***
Серёга в предварилке томился третий день, когда свежеиспечённый адвокат Вовка Алдонин назначение получил и принялся думать о защите подсудимого. Первая беседа у них не задалась. Краузе-то почти на десять лет старше, с чего бы ему доверять вчерашнему выпускнику? Тем более, бесплатному, от государства:
- Знаю я, сколько вам платят! И отстаньте от меня, я все следователю сказал. Мы по согласию перепихнулись, она потом вдруг взбесилась, всё лицо мне расцарапала.
Алдонин проявил усердие. Для начала напряг участкового, расспросил о молодой семье. Томка и Димка жили, что называется, душа в душу. Они, если такое вообще случается, достались друг другу девственниками. Так заверил адвоката участковый, матёрый, опытный такой капитан милиции, с рядовых работающий на этом участке:
- Минька-то, он по характеру телок, кобелировать не способен, вот до армии и не успел, а Тамара, она вовсе девчонкой в него втюрилась. На сторону чтобы глянуть, не то что под другого лечь - не тот характер...
Димкины родители оставили сыну просторный пятистенок, так что Вовке Алдонину пришлось больше часа методично шарить по кухне, по горнице, по спальне, а потом и по двору. Капитан сидел на кухне, дымил беломоринами. Вся добыча адвоката уместилась на ладони - несколько клочков разорванной фотографии. Когда торжествующий Алдонин показал их участковому, тот нелюбопытно посмотрел, хмыкнул:
- Димкино лицо. И что?
- Кто фотку порвал? Почему?
- Тебе надо, ты и думай, - отфутболил адвоката участковый, - мне другое непонятно. Не со стыда ли Тамара сбежала? Даже прибраться не подумала, так всё и оставила, как было. Видишь, две рюмки, водки в пузыре на донышке. Значит, сначала у неё с Серёгой спокойный разговор шёл. И постель разобрана. Либо Тамара уже спала, когда тот пришёл, либо...
Алдонин задумался. А ведь точно! Это насильнику покрывало с одеялом откидывать некогда. Если же мужик и баба собутыльничают, то последующий секс будет по согласию. Томкина тётка правду сказала! Забрезжила у адвоката надежда доказать невиновность Серёги, разоблачив выверт женской логики.
***
Тётка Дуня словно ждала адвоката. Чаем угостила, варенье и дорогие шоколадные конфеты выставила. Села напротив, руки сложила, как отличница, готовая ответить на пятёрку.
- Ваша племянница любила Диму?
- Дура она, как все молодые. Кровь играет, а думалка не работает. Ей показалось, что любит, а кого там любить-то? Голодранец. Женился, а самому костюм на свадьбу купить не на что, в армейском ходит...
- А с Краузе у неё какие отношения были? - в лоб уточнил Алдонин.
- Очень она ему нравилась, со школы. Серёжа жениться хотел, а та, дура ветреная, Димку выбрала. Поругалась со мной и ушла к нему. Одумалась было, Серёженьке отдалась, так нет, обвинила, что силой взял. Теперь вот и вовсе сбежала невесть куда... Спасать Серёжу надо!
Вовке Алдонину понравилось беседовать с такой явной союзницей, он и открыл все козыри:
- Я вот что нашёл на полу, там...
- Наконец-то! - вскинулась Дуня, но сконфузилась, будто засмущалась свой радости. - Ой, как же я их просмотрела? У меня же ещё есть, только собрать не получается!
И выгребла из шкатулки пригоршню таких же обрывков. Ну, в четыре руки и в шесть глаз - тётка Дуня очки вздела - сложили союзники фотографии срамного содержания. На первой Димка Лыков совокуплялся с сисястой девкой, сидя на стуле. А потом - стоя сзади девки, по собачьи. Оба голые. За их спинами расплывчато виднелись стеллажи с книгами. Разрумянившаяся Дуня хрипловатым голосом обозвала Димку кобелём и посетовала:
- Девочка ему верила. А он ей изменял.
- Получается, мой подзащитный пытался открыть Тамаре глаза на измену мужа, - сообразил адвокат, но логика его тотчас дала сбой, - но зачем же насиловать?
- Не было этого, говорю же, - решительно замотала головой Дуня. - Нормальная баба в такой момент хочет немедленно отомстить. Я, например, как узнала, что мой мне изменяет, стала давать всякому, кто просил.
- Но ведь она расцарапала Сергею лицо. И синяков он ей наставил. И платье порвал, и, - тут румянцем залился Алдонин, - трусы сорвал, с собой унёс. Неувязка получается.
Союзники помолчали. Румяная Дуня поглядывала на фотографии, часто дышала. Наверное, ей вспоминалось нечто похожее, приятное. Адвокат же воспринимал порномозаику спокойно - после университетской общаги Камасутра мало чем удивить может. Первой до разумного предположения додумалась женщина:
- Если он второй раз полез, а она уже отомстила, то могли и разодраться. Томка, она заводная, шлея под хвост попадёт, мало никому не покажется...
***
Назавтра вдохновлённый Вовка Алдонин вознамерился обсудить рабочую версию с подзащитным. Серёга встретил его в штыки:
- Какие, нахрен, фотографии? Ничего я ей не предъявлял! - стоял он на своём, не собираясь выслушивать резоны защитника.
- Почему вы против? Ведь сам Лыков не скрывал, что проводил время в библиотеке райцентра! Поймите, это доказательство, что Тамара согласилась или даже инициировала половую связь с вами! И расцарапанное лицо можно объяснить вспышкой страсти к вам или приступом ненависти к мужу-изменнику!
Плюнув на противодействие обвиняемого, Алдонин обложился кодексами, раскрыл сборники речей Плевако, Вышинского, Кони, и принялся готовить речь,которая прозвучит на уровне. А потом вдруг задумался, где могут быть негативы, с которых сделаны порванные фотографии. Как-то не очень красиво вручать судье и прокурору склеенные обрывки, не сопроводив их качественными оригиналами?
Следователь проблему адвоката понял, склейки посмотрел и согласился на обыск студии. "В квартире, - сказал он, - вряд ли стоит. Зачем разумному человеку печатать дома, если у него на работе шикарная фотолаборатория?"
Опера мигом вычислили виновника дополнительной работы. Наутро Алдонин выслушал нелицеприятное мнение о мудаке, которому делать нечего, как тому коту с блестяще вылизанными "помидорами". Ему бы характер показать, одёрнуть, а он застеснялся по молодости лет и пошёл с ними в Дом Культуры Шахтёров.
Новый руководитель кинофотостудии широким жестом вывалил на монтажный стол гору фотоплёнок, сотни три, если не больше, дескать, ищите. Ага, щаз! Опера народ суровый, объяснять что и кому надо делать - умеют. Преемник Серёги сдался быстро. Дождавшись, когда на экране монтажного стола замелькали негативы, а фотокопии собранных обрывков прикнопились к стене над ним, адвокат и старший из оперативников слиняли из студии.
Милиционер отправился по своим делам, а Вовка Алдонин рискнул постучать в дверь дома Лукина. Открыл Димка. К удивлению адвоката, выглядел он трезвым, выбритым, глаженая чистая рубаха заправлена в дембельские штаны.
- Добрый день, - согласился с приветствием Лыков и без улыбки, но вежливо спросил. - Чем могу быть полезен? Вы кто?
- Я адвокат Сергея Краузе, - начал было Алдонин.
Бац! Бац! Бац!
В три удара Димка сбил и Вовку с крыльца и спесь с его адвокатской морды. Потом добавил смачного пинка в охвостье, чем вышиб посетителя на улицу. Дальше провожать не стал, только яростно притворил калитку, аж штакетины оградки дробно хрустнули, как спина неловко присевшего на лавку старика.
- Вы чего хулиганите, - возмутился адвокат, потирая ушибленную челюсть и горящее болью ухо, - я лицо официальное, хотел задать вам несколько вопросов!
- Сволочь ты, если таких подонков защищаешь, - плюнул в его сторону Димка и ушел в дом.
***
Через два дня на закрытое слушание привезли Серёгу. Его приятели толпились на заднем дворе, чтобы подбодрить. Два мента открыли автозак, Краузе в наручниках неловко спустился по лесенке, осмотрелся, кивнул знакомым лицам:
- Парни, привет!
И тут сзади грохнул дуплет. Со стены у входа полетели брызги штукатурки, взвилось пылевое облако.
Приятели Серёги оцепенели от неожиданности, а тот изогнулся в пояснице, как ужаленый, и завопил.
В кустах за забором клацнуло, бахнуло - второй дуплет испятнал его спину новыми красными крапинами.
- Получи, тварь! - удовлетворённо рыкнул мужской голос под новое клацанье.
Однако выстрел не прозвучал - цель исчезла. Это водитель автозака не растерялся, успел за ногу уволочь Серёгино тело с открытого места почти под колёса.
А менты уже перепрыгнули забор и кого-то там уминали, судя по возне и хеканью. Они оказались сильнее, или Димка им сдался, но скоро Лыкова, тоже в наручниках, проволокли внутрь суда, нещадно пиная и ругая.
Даже в таком положении тот ухитрился плюнуть в сторону Серёги и прохрипеть:
- Чтоб ты сдох!
Суд не состоялся. Лыкова увезли в КПЗ. Краузе забрала скорая. И он не сдох. Картечь вошла в тело Серёги неглубоко, повредив селезёнку, кишечник и левое лёгкое. Патроны состарились, пока Димка служил в армии.
Вместо убийства получилось тяжкое телесное повреждение, ценой в два года тюрьмы. Судья не согласился с психиатрами, которые сочли, что Лыков действовал в очень сильном душевном волнении, и дал максимум.
***
"Дело о трусиках", как помечал его в ежедневнике Алдонин, сподобилось рассмотрения только зимой, когда врачи отпустили вылеченного Серёгу. За это время в фотостудии так и не отыскали нужные негативы, и речь свою адвокат начал с предъявления фотографий, собранных из клочков. При пустом зале - слушание объявили закрытым - он страстно объяснял свою версию разногласий между Серёгой Краузе и Томкой Мининой:
- Пострадавшая оболгала обвиняемого, - отскакивали от зубов сто раз отрепетированные слова. - У них был сначала согласованный половой акт в порядке Томкиной мести сожителю за доказанную фотографиями измену. А потом, когда подвыпивший Сергей Краузе решил повторить, Тамара Минина отказала ему и сорвала на нём же гнев, который предназначался изменившему мужу. Трусики? Такие вещицы дороги подсудимому, как память, ибо он фетишист, - ударно прозвучала последняя фраза, - хотя и скрывает это!
Судебным заседателям Алдонинская версия ложного изнасилования понравилась. Они чуть не зааплодировали. Жаль, не помогло выступление тётки Дуни, которая хоть и подтвердила добровольность полового акта и обвинила в подаче заявления Томкой всё того же Димку Лыкова, но без вдохновения. А Сергей Краузе, вообще, просто тупо повторил показания, чем окончательно всё испортил.
Убила адвоката язвительная просьба судьи указать источник порнофотографий. И отклонение их, как доказательств. Когда речь зашла о сроках, прокурор запросил пять против Алдонинского "оправдания и реабилитации!". Судья расставил всех и всё по местам:
- Поскольку подсудимый с версией защитника и свидетельницы не согласился, а уточнить детали у пострадавшей оказалось невозможно вследствие её отсутствия в городе, то следует основываться на фактах, так? Так. Для начала упомяну трусики потерпевшей. Все помнят затеянный подсудимым спор? А что он собирался доказать ими? Берём такой факт, как царапины на лице обвиняемого и соответствующее подногтевое содержимое у потерпевшей. Плюс кровоподтёки на её теле, которые тоже однозначно говорят о конфликте между ними, чего при согласованном половом акте быть не должно. Адвокат говорил о попытке совершить повторный половой акт? Прекрасно. Но без согласия пострадавшей, что и есть преступление. И последний нюанс. Отказ подсудимого признать вину - усугубляет последнюю. На основании указанных доказательств суд приговаривает гражданина Краузе к шести годам тюремного заключения, с зачётом фактически отбытого срока."
***
Апелляцию отклонили. Серёга отправился отбывать наказание. Дело о трусиках забылось. Так прошёл почти год. Адвокат Алдонин пообтёрся, перезнакомился с большинством офицеров городского отдела милиции. Однажды к нему подошёл смутно знакомый штатский человек в сопровождении хорошо знакомого опера, который криво ухмыльнулся:
- Ты на нас ту дурную работу тогда скинул. Два дня угробили. Мне она на хер не нужна была, а тебе, может, интересно станет, - и подтолкнул смутно знакомого к адвокату. - Ему скажите.
- Я из фотокиностудии, - штатский освежил память Алдонину и перешёл к делу. - Помните разорванные фотографии, чьи негативы искала милиция? Так я позже нашёл. Не их, правда, но всё-таки.
Пять кадров форматом девять на двенадцать легли в руку адвоката и раскрылись карточным веером, согласуясь с негромкими, точными пояснениями под тыкание пальцев в конкретный снимок:
- Это и это из личной коллекции моего предшественника, любил он порнушку с собой в главной роли снимать. Случайно плёнки нашлись. Я так понял, он дома скрытой камерой, дистанционно снимал...
Алдонин узнал позу на стуле и позу сзади, запечатлённые на памятных клочках. Но лицо принадлежало Серёге, а не Димке.
- ... из серии, снятой к сорокалетию городской библиотеки, - пожелтевший от фотореактивов палец указал на стеллажи, шедшие на тех клочках задним планом, - их легко сделать нерезкими.
- Это как же называется, - только и смог вымолвить оскорблённый до глубины души адвокат, медленно закипая, - фальшивые фотографии!
- Хороший фотомонтаж, качественный, - то ли согласился, то ли возразил руководитель фотокиностудии, - я далеко не сразу сообразил, даже под лупой стык разных оттенков с трудом обнаружил. Так вам отпечатки нужны?
Злой Алдонин сунул оригиналы в портфель и почти бегом направился к юридической консультации. Наспех приняв людей, которые нуждались в платной и бесплатной помощи, он поймал такси. Тётка Дуня оказалась дома.
- Вы знали, что это фальшивка? - сунул он ей в лицо веер фотографий.
Неторопливо вздев очки, Дуня просмотрела снимки, снова порозовела от воспоминаний и призналась:
- Так это он с себя делал? Молодец, Серёжа, золотые руки. Да. И ведь получилось. Почти. Я думаю, он Томочке проговорился, вот та и взбеленилась, придумала его в изнасиловании обвинить. Эх, молодёжь, не понимаете вы своего счастья, в любовь верите... Она ведь мне так и не пишет, - враз постаревшая женщина всхлипнула, - вдруг с ней что случилось, а я не знаю.
***
Послесловие
Вот и вся история про спор на трусики, в которой злые языки горе принесли всем причастным.
Давно это было. В те годы пелось, что Союз нерушимый республик свободных сплотила навеки великая Русь. Многим из нас верилось в лучшее будущее. Оно наступило. А мы опять в будущее верим, в новое. Снова в лучшее. Как иначе? В хорошее всегда легче верится.
Я вот уверена, что любовь сильнее обмана оказалась. Димка не так просто из города пропал после отсидки, он Томку разыскивать пустился. Дурочка она, горячая, скорая на необдуманные поступки, вот и сбежала, казня себя за неверие в любимого и спровоцированную, но измену же. Ей надо было остыть, понять, простить себя. Пары лет как раз хватило, а потом Димка отыскал-таки свою Томку, обнял и попросил прощения.
Ведь так принято заканчивать сказку, даже если она похожа на детективный рассказ?