Аннотация: Дуэльный рассказ, август 2013, с Юрьичем.
Город оказался во власти безбашенной молодёжи, вчерашних школьников и школьниц. Они бродили по проспектам, мешая движению, разоряли клумбы, переворачивали скамейки, разнообразно хулиганили и горланили, нагло переча патрульным полицейским. Мэр запретил сегодня применять силу к подросткам, и те вовсю пользовались безнаказанностью:
- Менты, хотите пивка для рывка? Да забейте вы на службу!
Водитель следственно-оперативной группы отмахнулся от протянутой бутылки, осторожно протиснул минивен сквозь развесёлую стайку подростков и свернул на автостоянку, где красно-сине мигал патрульный автомобиль.
- Хуже, чем выпускники - только ВДВэшники, - зло высказался оперативник, выходя первым.
Следователь Дубов с ним согласился вслух, а за разумную дочь порадовался мысленно. Ксюша вернулась с выпускного бала час назад, почти трезвая. А ведь могла бы, как вот эти прошмандовки, ужраться до поросячьего визга и отплясывать прямо по центру улицы под невнятный рэп. Кто-то попробовал урезонить горластую молодёжь. Его обозвали старым пердуном, посоветовали заткнуться, а в пику - и сменили репертуар на народный. Криминалист восхитился:
- Ты смотри, как наяривают! Я думал, они только Децла знают!
Закончив ядрёный куплет про деда, который "утонуть не утонул, только х... болтанул", звонкие голоса отчебучили: "меня милый полюбил и купил автомобиль...", затем: "меня милый полюбил, к стеночке притиснул", как на заевшей пластинке повторяя запев, но разнообразя содержание. Частушечницы не блистали многоголосием, зато задорно повизгивали, создавая чертовски много шума.
Дубов недовольно хмыкнул и направился к месту обнаружения трупа.
*
Когда тело длинноволосого блондина перевернули на спину, Дубову показалось, что он знает это лицо. Когда посмотрел документы, найденные в кармане трупа - укрепился во мнении. Чтобы убедиться, отправил оперативника к развесёлой компании, которая продолжала матерные частушки:
- Ой, мне милый изменил, я и не опешила, в переулке нагнала, ...дюлей навешала!
Оперативник сумел внятно объяснить, почему надо помочь. Пение смолкло, стайка притихших подростков подошла, сбилась плотнее и вгляделась в лицо трупа.
- Это Валдис Кроп,- опознала фигуристая девушка в прозрачной тунике и леггинсах, - точно. Из девятого.
- Да, - поддержала её тощенькая, в платьишке едва до низу трусиков, - а что с ним?
- Не выпускник? - удивился Дубов. - Кто-нибудь знает его домашний телефон? Минутку, я запишу. Спасибо, вы очень помогли.
Оживлённо, однако, вполголоса переговариваясь, выпускники ушли. Наступила тишина, относительная - доносились промышленные и транспортные шумы, лай, неразборчивые голоса.
На Дубова рухнула грусть. Мгновенно и остро. Он вспомнил, как пропасть лет назад окончил школу. Впервые выпил с учителями и закурил, как равный, не прячась. А потом подрался с Марисом Кропом из-за скромницы Анечки Колобовой, которую тот подпоил и преуспел в соблазнении.
Фёдор не сразу сообразил, где искать, и слишком поздно выбил дверь спортзала. Увидев нагие тела, он потерял разум. Бились не ревнивцы, а почти классовые враги. Жилистый сын пролетария уступал в росте сыну торговца, да и самбо тот изучал не зря. Злосчастный пинок в пах согнул Дубова невыносимой болью, а Кропу хватило этих секунд, чтобы надеть трусы. Пустить в дело нож Федору не удалось - их растащили.
Сейчас пролетарий госслужбы Фёдор Иванович Дубов смотрел на труп сына богатого торговца и профессионально подмечал, что лицо Кропа-младшего чистое, лишь нос расквашен. Судя по удостоверению мотоциклиста, семнадцатилетний Валдис был смазлив, как родитель в молодости. Судя по техпаспорту и ключам - незаконно водил кабриолет "Пежо". Вот он пискнул и мигнул сигнализацией, совсем рядом.
- Слушай, а ведь был открыт, - удивился криминалист и подтвердил догадку, поиграв кнопками.
Машина оказалась укомплектована пачкой "Мальборо", коробком травки, бутылкой виски, пепси, стаканчиками, плиткой шоколада, подушкой, пледом и коробкой презервативов - джентльменский набор богатенького мачо. Дубов осмотрел находки, хмыкнул. Глянул на часы, вздохнул. Потом выслушал доклады экспертов и оперативника, итожа вслух:
- Когда скончался? Час назад. Причину, даже примерно? Не скажешь, жаль. Окурки. Четыре шприца, но далеко? Приобщи, мало ли что. Урны? Мусорный контейнер? Бытовой хлам, говоришь... А конкретно? Тряпьё и валенки. Кирпичи. Половинки, что ли? Так и говори! Согласен, херня. Ладно, сворачиваемся.
Оперативнику Дубов проникновенно сказал:
- Позвони его папаше. У меня с ним напряжённые отношения. Пусть завтра в десять придёт.
Тот набрал номер, представился и деревянным тоном сообщил, что тело Валдиса Кропа отправлено в морг. С чувством пожав ему руку, Дубов крикнул коллегам:
- Пока, мужики! Я пешком, - и ушёл в сторону близкого дома, предвкушая пару часов сна.
*
Утро не задалось. Марис Кроп припёрся раньше, когда шло оперативное совещание. За полчаса ожидания рассвирепел. Олигарх же, привык пинком двери везде открывать, а тут - облом. Увидев Дубова, бизнесмен сделал вид, что не знаком с ним. Федор Иванович проигнорировал такое поведение, провёл опознание, а после морга расспросил Мариса о сыне - что, как, интересы, враги и друзья.
- Валдис закончил девятый. Деньгами я его не баловал. Мотоцикл купил, но это не роскошь, а что машину он брал на встречи с девочками, так ему год до взрослых прав, почему бы и нет? Он аккуратный водитель. Кстати, пропали айфон и часы "Ролекс". Чаще всего к нему заходил Борис Лукин... Умный, спокойный мальчик, как и Валдис... Ни с кем мой сын не враждовал, что вы несёте?
Естественно, Дубов ни на миг не поверил, что Кроп-младший был целиком белым и пушистым - народ ведь "яблочко и яблоню" не с неба взял.
Ближе к обеду его обрадовал оперативник. Один пенсионер - возможно, кто спровоцировал выпускников на частушки - видел поздним вечером машину с приметной аэрографией и двух парней, что шумно спорили и толкались. Затем озадачил медик:
- Его били тяжёлым мягким предметом, поэтому синяков нет. А внутри есть на что полюбоваться. Ушиб почки, в голове ничего, но... Ты готов? Смерть наступила от передозировки героина.
- Не может быть, - усомнился следователь, спешно рассматривая снимки в поисках характерной для завзятого наркомана дорожки уколов над венами, - он не кололся.
- Я тоже первый раз такое вижу, - согласился эксперт, - чтобы инъекция делалась внутримышечно. В ягодицу, через брюки. Ты понимаешь, что это значит?
Дубов понял. Кто-то убил Валдиса. Ввёл не меньше грамма героина. И ведь не пожалел денег! Такая доза стоила тысячи три-четыре. Для школьника сумма - охренеть, как значительна.
Криминалист изучил отпечатки со шприцов, найденных на автостоянке, и не нашёл известных. Дубов потребовал обследовать иглы и окурки, но получил отпор:
- Федор Иванович, не дури! Сколько той крови и слюны? Какая генетическая экспертиза? Я тебе только одно могу сказать - следы героина в двух шприцах есть, а в других, вообще, такая мешанина, мама дорогая!
*
Учителя дружно характеризовали Валдиса как умного, но гадкого юношу себе на уме, который разделил одноклассников на "комильфо" и "парвеню". На бал его пригласила одна из выпускниц.
- Это допускается нашими правилами, - пояснил встревоженный директор. - Кроме него, десятка два приглашённых было.
Класс Кропа, вернее, кто остался в городе, удалось опросить за три дня. Один из "парвеню", очкастый увалень, поведал, что Валдис и Боб снабжали желающих "травкой и феном":
- Сначала давали попыхать. И не только нашим. Я тоже попробовал, да. Но потом - нет. А Боб в открытую торговал.
Одноклассницы и выпускницы ужасались, узнав о смерти Кропа. Лишь одна, Марина, статная русоволосая красавица, давняя подруга Ксюши, зло сказала Долгову:
- Передоз? Так ему и надо! Нет, дядя Федя, не жалко! Лильку же, которая убилась, он колоться приучил, сволочь. Ну, Лиля, помните? В ноябре. Да-да, верно, мы ещё на похороны скидывались.
Единственный приятель убитого, Боб, который тоже отметился на балу, утверждал, что Валдис выходил, то ли покурить, то ли по иным делам, но возвращался. Кроме последнего раза. В доказательство он, близоруко щурясь, отыскал на мобильнике отправленное в час ночи сообщение: "Вал, блин! Ты где, кайфолом?"
- Я ждал-ждал, потом эту смску кинул. Мы же ещё хотели тусануться у меня. Девочки, когда все на улицу повалили, с толпой ушли, а я домой, - охотно и подробно пожаловался тощий паренёк.
- Как ты думаешь, Борис, - задумчиво произнёс следователь, - девушки могли таить зло на него? Марина, скажем?
- Да ну, фигня, - отмахнулся было тот, но вдруг сообразил, радостно зачастил, - а могла! Она же залетела и даже аборт делала!
Сделав равнодушный вид, Федор Иванович выдал последний вопрос, напугав Боба чуть не до заикания.
- Ка-ка-кая Лиля? Да дура она, обдолбилась и прыгнула! Ага, любовь у неё, а Вала и меня сто раз допрашивали!
Вернувшись к себе, Дубов поднял дело о самоубийстве. Действительно, Лилия К. шагнула с крыши высотки в состоянии наркотического опьянения. Но про Валдиса Кропа там не было ни слова. Следователь, который вёл дело, на прямой вопрос сделал большие глаза и приложил палец к губам. Пришлось вспомнить "ин вино веритас" и нагрузить печень. На исходе литра признание прозвучало:
- Федя, как своему, скажу. Я не камикадзе. Убрал лишние показания. Суицид же стопроцентный, ну? И вменить ему надо бы, а чего раскручивать? На иглу её он посадил, гадёныш. Нравилось трахаться, когда девка после прихода, представляешь? Сам он только нюхал, и то редко. Ты думаешь, её родня отомстила? Плюнь, Федя, дерьмо версия, они запойные пьяницы, потому и Лилька с первой дозы запала, такой организм.
Назавтра, страдая от головной боли, Дубов всё же проверил семью Лилии К. Не дипсоманы, а опустившиеся "ниже плинтуса" алкоголики мало что не годились в убийцы Кропа, так ещё имели алиби - ту ночь просидели в "обезьяннике" за пьяный дебош.
*
Дочь неуверенно пообещала:
- Ладно, Марин, спрошу, - отняла мобильник от уха, подошла к Дубову, который сосредоточенно жевал котлету. - Папа, что там про Кропа?
Жена укоризненно покачала головой, но возобновлять спор не стала. Вчера отец и дочь Дубовы решили, что подавать документы надо на юрфак, и мама напрасно отстаивала преимущества медицины. Ксюша сокрушила сопротивление врача решительным доводом:
- Я стану прокурором. Или пойду в Наркоконтроль. Всё, я так решила!
Дочь-то потом спала, а вот следователю Дубову ночью досталось по первое число - за героизацию своей работы, за знакомства Ксюши с оперативниками, за её экскурсии в изолятор временного содержания, за карате и за всё-всё-всё.
- Она девочка, а не парень! - сгоряча Анна ударила по больному месту.
Фёдор едва не сорвался на упрёк, но сдержал эмоции, резко сменил тему, стал оправдываться, мол, хотел отпугнуть, чтобы всю грязь увидела, и как допросы ведутся, и каким языком...
Жена на уловку не попалась, опомнилась, разрыдалась. Дубов обнимал её и пытался изгнать воспоминания о злосчастном выпускном бале. Ах, если бы он не выпивал тогда с парнями, а ухаживал за Анечкой! И не дрался. Ткнул бы Мариса ножом, даже убил - уже отбыл бы срок, освободился, и всё шло бы иначе...
Сейчас нервы у родителей более-менее успокоились, но Ксюша - по молодости лет - о таких мелочах, конечно, не думала и наезд на отца продолжила:
- Как это забудь? Марина волнуется, - губы задрожали, а в голосе послышались слёзы, - что ты её обвинишь! А она не виновата, я знаю, она не убивала Валдиса!
Следователь всегда начеку, таковы издержки профессии. Разговор с дочерью подтолкнул Фёдора Ивановича к отвергнутому было умозаключению: "Кто на Валдиса зуб имел, могли скучковаться. Аборт. Марина. И не она одна!" Но дочери достались успокоительные слова:
- Что ты мелешь! Никого я не подозреваю. Кстати, а ты откуда Кропа знаешь? Про его подружек последних что говорят, слышала?
Ксюша неохотно пересказала уже известное Дубову, видимо, похождения Валдиса стали сродни школьным легендам. Единственную добычу составили имена последних приятельниц.
*
Утром следователь занялся их розыском, но помешали оперативники - привезли драгдилера, чью машину видел неусыпный "старпер". Дубов примчался, сел в углу, чтобы не мешать. Торговец, у которого нашли всего пакетик марихуаны, сперва держался независимо. И после игры в "слоника" продолжал молчать. Только мягкие удары по спине побудили к откровенности:
- Бля, больно же! Ой, ё! Хорэ, скажу, бля! Сказал же, скажу! Был я там, дважды. Валдис заказал фан и ляпочки. Потом звякнул, дай коку и герыча. Я привёз, а залупился чего - так он мне бабло не отдал! Снял его "Ролекс" в залог, вот он. И всё! Там ещё его шестерка тёрся, Бобик, он видел.
Валенок вернули в сейф, поехали к Бобу. Шмон по карманам дал три дозы крэка, а обыск в комнате - айфон и борсетку Валдиса. Там же, за батареей, нашлась марихуана, на десяток доз, две "кассеты", один "чек" и толстая пачка денег.
- Это не моё, - визжал парнишка, которому разъярённый отец кинулся выкручивать ухо, - это Валдиса!
С помощью участкового выставив родителя из квартиры, Дубов использовал ситуацию на всю катушку:
- Друга завалил. Ради бабла и дури? Ну, ты попал! Сбыт наркотиков и мокруха, даже со скидкой на несовершеннолетие...- он сделал вид, что подсчитывает, и грубо напугал Боба. - Тебе ведь шестнадцать? К тридцатилетию освободишься. На зоне опидарасят, зубы выбьют, чтобы сосал лучше...
Косясь на дверь, которая слегка заглушала незамысловатую, но искреннюю матерщину отца, бледный парнишка клялся и божился:
- Он был мёртвый, когда я подошёл. Его те замочили! Один дал по балде, сзади. Вал отрубился, и они лежачего метелили! Не, не пинали, били! Как доской, только глухо. Я без очков плохо вижу. Я что, считал, сколько раз? Пока длинномер не впёрся. Один сразу ломанулся, а второй чуть позже. Я выждал, они не вернулись, подошёл, а Вал не дышит. Мне надо, чтобы на меня думали? На фиг!Борсетку взял и ушёл.
- Нет бы, скорую вызвать... - как завзятый актёр, Дубов бросил реплику в сторону.
- Живой, - доброжелательно поправил оперативник. - Умер твой корефан через полчаса, как ты его обобрал. Так что сядешь и за неоказание помощи. Если всю правду про дружка не расскажешь.
У перепуганного Боба начался словесный понос. Спустя час все секреты нечистой пары стали достоянием Дубова. Сбыт наркоты был основным промыслом для Боба, а Валдис предпочитал развлекаться с девочками. Высокий рост, спортивная фигура, завидная внешность и манеры опытного ловеласа делали его практически неотразимым. Мотоцикл, а кабриолет - тем более, позволяли ему покорить любых девушек, даже старшеклассниц. Тех, кто поначалу отказывал, Валдис настойчиво добивался, чтобы потом покуражиться, унизить. А девственниц - коллекционировал, собирая фотографии в альбом.
*
Дверь открыла жена Мариса:
- Следователь? Да, конечно, проходите. Вы найдёте убийцу, обещаете?
В свои тридцать шесть она выглядела много старше. Долговязая, конопатая, с распущенными светлыми волосами, мадам Кроп показалась Дубову типичной прибалтийкой. "И что Марис в ней нашёл? - задавался вопросом следователь, шагая следом за хозяйкой по сдвоенной квартире сталинских времён. - Мымра мымрой!"
Комната Валдиса поражала размерами - хрущёвка Дубова свободно уместилась бы в ней, исключая кухню и санузел. Изумлённо покрутив головой, следователь прошёл к застеклённым полкам и принялся взглядом искать альбом, который упомянул Боб.
- Этот? - Мадам Кроп положила перед Дубовым плоскую широкую книгу.
Среди улыбчивых девушек Фёдор обнаружил светловолосую Марину, Лилию К. Самое знакомое лицо открылось на последней странице.
"Ксюша?"
Это был удар под дых. Дубов сел, пережидая шум в ушах и темноту, застившую глаза. На участливый голос хозяйки он кивнул, не уловив смысл, чтобы отделаться, остаться одному хоть на несколько минут и ответить на вопрос:
- Как же так?
Под рукой очутился стакан с холодной водой. Фёдор выпил её мелкими глотками. Помогло. Шум в голове не унялся, но тьма отлегла от глаз, и удалось понять, что говорит мадам Кроп:
- Давайте давление померяю, у меня аппарат есть. Я же вижу, вам плохо!
Сто шестьдесят на девяносто удалось сбить до ста сорока какой-то таблеткой под язык. Когда Дубову полегчало и он смог подняться со стула, антипатия к долговязой блондинке исчезла, несмотря на принадлежность к давнему недругу. Стоя на пороге, Фёдор Иванович рискнул спросить:
- Вы так рано вышли замуж. Почему?
- Не по любви. Нас помолвили с детства, - вздохнула мадам Кроп, - и поженили, как восемнадцать стукнуло. Родился Валдис, - она всхлипнула, смахивая слезу, - а сейчас кому я нужна? Поздно устраивать личную жизнь... - и участливо улыбнулась. - Вот ещё таблетка, возьмите. С давлением шутки плохи.
*
Хорошо, что у врачей есть ночные дежурства, иначе Анна бы узнала, что матери знать не надо. А так - неприятный разговор состоялся без неё. Фёдор Иванович не стал тянуть кота за хвост, спросил Ксюшу прямо:
- Ты была любовницей Валдиса?
В лице дочери что-то неуловимо изменилось, добавив взрослости. Она распрямилась, высоко вскинула голову, вся такая ладная, стройная, красивая. Белые локоны качнулись, когда дочь дерзко подтвердила:
- Да, папа. А что, я должна разрешение спрашивать? Не волнуйся, стать дедушкой тебе не грозит.
Что уж там бурлило в душе Дубова долгую минуту, ведомо лишь ему. Он сумел унять рыкающее самолюбие, затоптал полыхнувшее желание высказать, вывернуть на дочь всё, что накопилось. Вместо этого глубоко вздохнул и примирительно сказал:
- Я знаю, ты у нас умная. Маме не скажем, ладно?
Ксюша мгновенно утратила шипы, обняла отца за плечи, горячо зашептала:
- Папа, не сердись. Я взрослая. Он козёл, этот Валдис, ну и что? Подумаешь! Я даже не переживала, когда мы расплевались, дала ему по роже, и всё. Я же не Лилька, чтобы по дурости с крыш прыгать! И честно - хорошо, что он сдох, правда?
*
Дальнобойщик опознал Марину, но та тупо отрицала всё. А прямых улик следствие не имело. На шприцах были другие отпечатки. И всё же Дубов видел, что девушка тяготится какой-то тайной, если не виной. Казалось, не хватало малости, чтобы склонить её к откровенному разговору или признанию. После бесплодных попыток Дубов не выдержал и сказал, предупредив, что не для протокола:
- Марина, я тебя давно знаю, но закон для меня - всё. Не хочешь добром, будет по-плохому. В понедельник я тебя арестую, а сидеть будешь, пока сообщника не сдашь! Ксюшке больше не звони!
И сухо добавил, ставя в душе заслон против разразившихся рыданий:
- Я вам не дядя Федя, а гражданин следователь.
*
В субботу семья затеяла генеральную уборку. Вернувшийся из автосервиса Фёдор Иванович был тотчас нагружен мешками с ненужной всячиной, которая скапливается, потому что Плюшкин живёт в каждом русском человеке.
- Чего затеялись-то? - недовольно проворчал он.
- Ксюша завтра уезжает, - ошарашила Анна, - будет там готовиться к собеседованию. Чтобы не отвлекалась.
Вывернув мешок в мусорку, Дубов раскаялся и потянулся достать старый полушубок, но жена - "высоко сижу, далеко гляжу!" - оказалась бдительной:
- Федя, брось! Там всё молью трачено, одна труха!
Обернувшись к балкону, Дубов возразил:
- Шуба, ладно, но валенки? На охоту я в чём?
- Так худые же! А новые в гараже, сам их там оставил! И хватит, поднимайся, тут ещё три мешка!
К вечеру квартира сияла чистотой, а счастливая семья ужинала и обсуждала будущее юриста Ксении Федоровны. Когда все угомонились, Дубов докурил последнюю за день сигарету, с балкона прокрался в прихожую и при свете ночника вынул из сумки дочери кошелек. Открыв потайное отделение, он немного удивился, не застав стодолларовку, которую Ксюша носила, как талисман - чтобы деньги водились. "Потратила, наверное, - сообразил отец, запихивая туда крупные рыжие купюры, почти всю рублёвую заначку, - вот пусть обрадуется, когда эти найдёт!"
*
С вокзала ни Анна, ни Дубов домой не поехали. Чувствовали - пустота будет в тягость. Высадив жену у тёщи, Фёдор решил заняться гаражом, навести порядок. Очистив погреб и прометя пол, Дубов принялся за платяной шкаф. Выколотив крытый полушубок, он остался доволен - моль его не тронула, как и шапку. Но валенки куда-то запропастились. Перекопав вещички не на раз, Федор задумался, глядя в пустой мешок.
Там лежали одни галоши, без валенок.
Многолетний следовательский опыт заструил сумбурные и дикие предположения, словно ядовитые испарения гнилого болота: "Неужели?" От них следовало избавиться раз и навсегда!
Утром Дубов отдал галошу криминалисту, попросил найти сходные волокна в ней и на одежде Валдиса. Недопитую бутылку воды, где были разборчивые отпечатки Ксюши, сунул в стол - пока рано. Прежде предстояло выяснить кое-что принципиально важное.
Допрос получился очень коротким. За неделю драгдилер научился отвечать полно и правильно. Глянув на предъявленное фото, он побледнел:
- Вы... Она ваша?
- Ну?
Сжавшись в комок, наркоторговец рассказал, что Ксюша неделю назад взяла у него два "веса". Дубов не поверил:
- Сколько?
- Грамм. Сказала, не продам - заложит ментам, а если дам разбодяженный и она сдохнет - вы меня уроете. Ой!!
- Уведите!
Массируя ушибленные костяшки пальцев, Дубов прошёл к эксперту и выслушал результат сверки:
- Поздравляю, ты прав! Шерстинки совпали с теми, что найдены на пояснице и затылке Валдиса. Слушай, если от валенка, то это мент, точно. Или его в прессхате допрашивали. Скажешь, кто? Ещё бы пальчики, чтобы как на шприце, и всё! Ну, кто? Что ты шифруешься, Федор?
*
Дубов закаменел, глядя на фото Ксюши и посмертный снимок Валдиса, вынутый из дела. Юные, светловолосые, они были так похожи! Но следователь думал не об этом. Мир, ещё вчера прочный и незыблемый, сейчас завис над ним перевернутой египетской пирамидой. Единственное желание, которое поглощало все мысли Фёдора Ивановича, было, к сожалению, неисполнимым - вернуть давний выпускной бал.
Снизу позвонили - пришла Марина. Дубов разрешил пропустить и опять застыл, глядя перед собой. После робкого стука дверь приоткрылась:
- Здрасьте, дядя Федя, ой, гражданин следователь.
- Зачем вы с Ксюшей... - Дубов не спрашивал, а вручал Марине рычаг Архимеда, чтобы вернуть мир на место, - ... убили Валдиса?
- Так вы всё знаете? Дядь Федя, мы не убивали, только хотели его проучить, чтобы знал, как смеяться, - пирамида задрожала, растрескалась. - Ксюшка сказала, что следов не останется, а болеть он долго будет, и зарядила валенки кирпичинками, - с пирамиды посыпались отдельные камни, затем целые блоки. - Я отвлекла, она его по затылку, и пару раз ещё по спине. Я тоже била. Когда грузовик показался, мы убежали. Нет, я не оглядывалась, а Ксюша меня только в парке догнала, - от этих слов обвалилось всё, круша и размалывая в прах самое дорогое, - сказала, что от себя добавила, за Лильку. Дядь Федя, нас посадят?
Раздавленный невыносимой тяжестью человек глупо и бездумно ответил:
- Не знаю. Иди домой и помалкивай.
Дверь закрылась. Федор Иванович потёр ладонями лицо, смиряясь с невозможностью переиграть прошлое, и там, в спортзале, сразу всадить в сердце Мариса нож, без рукопашной. Закурил, не воспринимая вкуса сигареты, просто, чтобы занять руки.
Представить, что следователь Дубов станет уличать Ксению Дубову - он не мог. Обвинить:
- Ты убила... - и открыть ей жестокую, лишь ему и Ане известную, столько лет скрываемую тайну?
