Аннотация: Для конкурса "Нереальная новелла - 2019"
"Наутро он просыпается молчаливым, но совершенно спокойным и здоровым. Его исколотая память затихает, и до следующего полнолуния профессора не потревожит никто. Ни безносый убийца Гестаса, ни жестокий пятый прокуратор Иудеи всадник Понтийский Пилат..."
Денис закрыл файл и глубоко вздохнул. Искал Всадников Апокалипсиса, а снова зачитался. Что-то мистическое в его любви к этому роману всё-таки есть. Может, мистерия, созвучная последнему десятилетию страны, летящей разнузданной птицей-тройкой в пропасть? Или же близка ему трагедия Мастера, вынужденного жить в мире, разрушительном для его чуткой души?
У Чехова в рассказе "Студент" запечатлён замечательный момент. Измученный холодом и воздержанием в пост юный семинарист, греется у ночного костра. Он рассказывает случайной женщине горькую библейскую историю о Петре, холодной ночью предавшем Учителя и расплакавшемся на рассвете. Вроде бы ничто не предвещает подобной развязки, но внезапно героиня рассказа начинает безутешно рыдать. И студент вдруг отчётливо осознаёт, что затронул нечто очень значимое для человеческой души, если старинное двухтысячелетней давности предание вызвало живые горькие слёзы у его современницы.
Хотел бы Денис просыпаться спокойным и здоровым. Прошлой ночью он опять не выспался. Бизнес-итоги года тревожные. Это ещё мягко сказано. Не случайно говорят, почти невозможно отнять у человека заработанное в поте лица, но не представляет никакого труда отобрать украденное. Если долго отбираешь ты, рано или поздно начинают отбирать у тебя самого. Создававшееся с таким трудом с каждым годом всё стремительнее утекает к тем, кто проворнее. Сумел нахапать больше всех - и ты царь горы! Там, на верхах, в оффшорах, в зарубежных активах вершатся настоящие дела. Среднему бизнесу, в котором крутится Денис, о таком и мечтать не приходится.
Снился ему под утро не убийца Гестаса и не бессонный пятый прокуратор, но всё равно невыносимое, отчего просыпаются в холодном поту. Погони и шантаж вперемешку с пытками. Он выехал с друзьями на пикник в лес. Смутные опасения были, но не такое же... Он копал себе могилу под их контролем и насмешками и проснулся, когда стало совсем безнадёжно. Инстинкт самосохранения до сих пор каким-то образом не погиб, срабатывает. Вытаскивает из сонного омута, спасает от инфаркта, когда ситуация становится безвыходной и неуправляемой. Из реальности так не выскочить...
Друзей настоящих нет, доверять никому нельзя, бизнес убил почти всё человеческое в коллегах по несчастью. Каждый за себя. Денис не участвовал в пытках и убийствах конкурентов, но, включённый во все эти процессы, временами чувствует себя не чище головорезов, обосновавшихся на самом верху. Он невиннее многих, он знает это и контролирует себя днём. Но ночь предаёт и предаёт его, подсовывая сюжеты один другого страшнее. С этим справиться почти невозможно. Жизнь бьёт в самые уязвимые точки психики, где воля к сопротивлению подавлена: во сне.
И новостей хороших нет. Открываешь газету в надежде почитать позитивное, а в глаза назойливо впрыскивают какой-нибудь широко разошедшийся ядовитый бред о том, что в новогоднюю полночь три девятки перевернутся и улицы заполнятся Всадниками Апокалипсиса и другой нечистью.
Денис помыл руки. После работы он всегда мыл руки. Это был скорее ритуал, чем процедура из области гигиены. Но помогало: казалось, он символически очищается от грязи, которой залита до краёв его работа. И домой приходит чистым. Почти невинным.
Он открыл ворота пультом, вырулил из гаража.
На свою элитную окраину предстояло добираться через весь город целый час. Денис привычно бормотал под нос ужасные ругательства в адрес пробок, снежных заносов и неповоротливых пешеходов. От этого становилось немного легче.
Площадь у городской администрации ярко светилась огромной фееричной ёлкой, собранной из сотен завезённых из питомника елей. Собирали её, как обычно в последние годы, гастарбайтеры, наезжающие на заработки со всех бывших окраин страны. От подножия конструкции к её вершине и обратно метались белые птицы. Лазерное шоу по случаю праздника.
У Собора было многолюдно. Мельком Денис отметил, что стоянка до отказа заполнена дорогими иномарками. Похоже, хозяева жизни прибыли замаливать свои многочисленные грехи перед лицом заявленного на полночь светопреставления.
У входа в рынок пели что-то на иностранном смуглые молодые люди в сомбреро и пёстрых пончо, наброшенных на ветровки с синтепоном. Это были гастролёры, приблудившиеся откуда-то из Южной Америки, да так и застрявшие в России. Денис их видел не впервые, но обычно они исполняли что-нибудь этническое: индейское, латиноамериканское. А в этот раз звучал явно английский:
- When the rider will asleep,
Earth will get a wound deep, - громогласно неслось из динамиков.
"Содрогнётся Земля, когда всадник уснёт", - вольно перевёл для себя Денис.
Английский пришлось в меру сил вынужденно выучить для бизнеса. В университете они с Линой изучали немецкий. Довольно поверхностно. Иногда, в психологически сложные моменты отдельные фразы на немецком даже в разговор вставляли.
Внезапно на дорогу выскочила группа ряженых всадников, бодро прогарцевала по зебре пешеходного перехода, на время остановив автомобильное движение по проспекту.
- Сюр-при-из! - гнусаво пропел кто-то над ухом и скоморошья рука у крупа лошади всунула в щель полуоткрытого окошка свёрток. - Посмотрите дома с семьёй! С Новым счастьем!..
На светофоре Денис развернул то, что было названо сюрпризом. В свёртке лежала видеокассета с какой-то паутиной на глянцевой картинке. Денис не стал включать свет и рассматривать, с досадой закинул её на заднее сиденье. Наверняка опять сектантский бред, навязываемый на каждом углу. Пользуются тем, что народ в растерянности и затягивают людей в свою липкую паутину.
Дома Денис загнал машину во двор, запер ворота, проверил сигнализацию. Всё работало. Гостей они не ждали.
В кухне он затолкал в морозилку привезённую бутылку и зашёл в зал.
Стол уже был накрыт, не хватало только горячего.
Лина стояла у открытой форточки и смотрела на улицу.
Телевизор бубнил, шёл фильм на каком-то забытом канале. Денис чмокнул жену в щёку, кинул подаренную кассету на кресло, примостился там же с пультом от телевизора. Фильм показался смутно знакомым, когда-то он его уже видел. Он смотрел на экран, а раздражение с каждой минутой нарастало. Ситуация с безголовым выскочкой, вообразившим, будто легко может быть начальником, развивалась по законам катастрофы. Производство останавливалось, люди злились. Денис посмотрел на Лину, Лина была бледна.
- Зачем в новогоднюю ночь показывают такое, людям и без того не по себе, - сказала она, уловив взгляд мужа.
- Переключу.
- Там тоже смотреть нечего.
Денис пробежался по паре "Карнавальных ночей", по трём "Ирониям судьбы", одному "Служебному роману". Мелькнуло несколько претенциозных музыкальных передач, но радости они тоже не добавили.
- Может, по видику что-то посмотрим? Мне вот кассету новую сунули на улице.
- Не надо. В такой вечер хочется чувствовать свою причастность к другим. Там по Розову фильм, он вроде ничего...
Денис переключил канал без особой радости. Бесхарактерный рохля Филатов как раз отдавал единственного сына приехавшей из-за границы Фатеевой.
- У нас такого не может быть, - сказала Лина глухо. - Мы с тобой слишком зависим друг от друга. Мне кажется, что мы женаты не потому, что приходимся половинками друг другу. Мы вместе, потому что слишком друг на друга похожи. Такие люди не расстаются...
- Дурацкий же фильм.
- Нет. Наоборот, они это очень красиво придумали. Есть всадники, а есть избранники. Те, что из бронзы. Редкие. Безупречные. Я думала об этом. По существу ведь римский всадник - это человек, поднявшийся из низов. Воображающий, что заслуживает большего, чем ему на роду написано. Он занимается не своим делом, совершает массу ошибок. Совесть его всегда нечиста.
- Ну, тут ты слишком уж категорична. Вряд ли есть путь, на котором человек изначально умен, не учась на своих ошибках... Ты становишься взрослым, и жизнь вынуждает принимать самостоятельные решения. Всегда что-то бывает впервые.
- А ошибки со временем накапливаются, независимо от твоего желания... И если есть хоть немножко совести, ты начинаешь бояться будущего. Потому что за спиной слишком много разбитых о рифы кораблей.
- Человек, замахивающийся на уровень выше потолка своих возможностей, конечно опасен для окружающих. Тут нечего возразить. Но я думаю, подобная стратегия в разы более разрушительна для психики самого человека. - Денис с горечью посмотрел на жену. - Никто не сосчитает, сколько рифов каждым пройдено и сколько погублено кораблей. А будущее ещё страшнее, потому что давит опыт прошлых поражений... Наступит ли время, когда мы снова, как беспечные дети, сможем не бояться ответственности, потому что за нашими спинами будет стоять надёжный человек, берущий наши бессонницы на себя?
Они давно не говорили так серьёзно. Работа отнимала почти все силы. "Привет" - "привет". Чмок - чмок.
Денис поднялся, подошёл к Лине, приобнял её. На улице забрехала собака.
- Собака лает. Откуда она здесь?
- Я ничего не слышу.
- Вот опять. Посмотрю, что там.
Денис вышел во двор. Мир оказался накрыт густым туманом, словно чашей. В десяти шагах уже всё исчезало в его пелене.
Лай повторился. Странно знакомый, много раз слышанный в детстве...
- Бобик?..
На границе тумана возникло шевеление.
Хвост колечком, уши торчком. Собака дружелюбно завиляла хвостом, хрипло залаяла, приветствуя. Откуда она здесь? Её уже давно нет. Отец назвал её в честь Роберта Кеннеди. Специально для сына купил тогда книжку "Воспитание щенка". Сколько времени прошло с тех пор, десятилетия?
- Бобик, ко мне! - осторожно позвал Денис.
Пёс виновато посмотрел на него и отвернулся. Да, такого не забыть, в таком не оправдаться. Прощения не вымолить...
Денис ушёл тогда на речку и просидел с друзьями в воде до темноты. Родители уехали на море. Стояла сорокаградусная жара. Кто мог его удержать дома? Не пёс же, сидящий на цепи. Денис вспомнил о нём только утром. Понёс ему воды. Удивился, что не выскакивает навстречу, не машет хвостом. Бобик лежал на пороге своей будки. Уже раздулся от жары. Из мёртвой пасти шла сукровица, мухи густо его облепили...
Денис смотрел в туман. Никого там не было. Будто показалось всё, привиделось.
Он вернулся в дом. Молчаливый. Это была его вина. Её никому никогда уже не передать, не загладить...
Чем ближе становилась полночь, тем чаще Лина подходила к окну и опасливо смотрела в небо. Тем дольше она стояла у окна.
- Что ты там высматриваешь?
- Так и не решились родить ребёнка, - сказала Лина глухо, не оборачиваясь.
- Родим в следующем тысячелетии.
- А если оно не наступит?
- Не может оно не наступить. Солнцу ещё пять миллиардов лет светить. Мы же с тобой взрослые люди.
- Всё равно страшно. Они не будут на пустом месте писать про светопреставление. А что если есть такие законы, которые действуют раз в несколько тысячелетий, а мы об этом ничего не знаем? Тех, кто видел прошлые смены тысячелетий в живых ведь нет, никто не вспомнит...
- Это летоисчисление - довольно условная вещь. Вообще Иисус, может, родился за много лет до новой эры, есть такие данные.
- Мы ничего не можем знать наверняка... Бредём как в тумане.
- И ты ждёшь звезду?
- Какую?
- Путеводную, какую же ещё.... Послушай анекдот. На работе сегодня рассказали. Улыбнись, пожалуйста, и перестань бояться нелепых слухов. Привела мама дочку к врачу, жалуется, что тошнит. Врач осмотрел, сказал, что дочь беременна. Мать возмутилась: девочка с мальчиками даже не целовалась ни разу. Тогда врач пошёл к окну и стал смотреть в небо, как ты сейчас. Стоит, смотрит. Мать не выдержала и спросила в чём дело. А врач ответил: "Жду, пока на Востоке взойдёт яркая звезда и с холма спустятся волхвы".
Лина натянуто улыбнулась.
- Ты ещё можешь шутить...
- Ну вот. Что там необычного можно увидеть?
- Временами кажется, что птица кричит, где-то близко.
- Ну! Совсем экология берега попутала...
- Соловьи же поют по ночам...
- Всё-таки не зимой.
- Посмотрю и вернусь.
Лина схватила пальто и шмыгнула за дверь.
Денис разорвал целлофан и извлёк кассету. Какой-то американский супербоевик, фантастика. Лента была прокручена почти до конца, вертеть несколько минут обратно не хотелось. Он вставил кассету в видеомагнитофон и подошёл к окну. Никакие птицы за окном не пели. Стояла глухая тишина. Никого на улицах. Народ уже разбежался по домам и садился за столы с традиционным шампанским и оливье.
Денис достал из холодильника бутылку, протёр мгновенно запотевшее стекло. Перевернул бутылку. Заспиртованная змейка лениво оторвалась от дна и поползла в сторону горлышка. Денис поставил бутылку на стол, к пепси-коле и соку в коробке. Так же медленно змейка в водовороте диковинных мелких листьев вернулась на дно.
Лина зашла в дом молчаливая, даже какая-то немного испуганная. А может, по-детски обиженная чем-то.
- Ну что? Как там птица?
- Улетела...
- Неужели соловей?
- Скворец.
- Зима ведь, Лина, ну что ты...
- Денис, я не сошла с ума. Знакомый скворец, я его не могла не узнать.
Денис с недоверием посмотрел на неё, потом подошёл и нежно обнял.
- Я и не думаю, что ты сошла с ума. Это был твой детский скворец. Он погиб, да?
Лина спрятала лицо на груди Дениса.
- Я сама его убила, Денис. Целиком моя вина.
- Расскажи.
- Он каждый год прилетал к нам. Мы перед весной ремонтировали скворечник, и ни разу не обманулись в ожиданиях. Он доверял нам, знал, что ждём.
- И что потом?
В то лето у нас развелось невиданно мышей. Тащили всё, никакого спасения от них не было. Отец стал сыпать им в норы отравленное зерно. Так и извёл их. А оставшуюся отраву он меня попросил закопать в саду. А я поленилась, не захотела лишние силы на это тратить. Высыпала за домиком и забыла. В самом деле, ну что может случиться, правда? Вот так это было... - Лина вздохнула и помолчала. - После этого больше к нам скворцы никогда не прилетали... - сказала она.
- Давай откроем вино и выпьем. Много странного сегодня происходит. Мистический какой-то Новый год. И он даже ещё не наступил. Что же уготовил нам Железный Дракон, если Земляной Кролик принёс столько трудностей?
Денис ещё раз полюбовался солнечным восточным напитком с заспиртованной змейкой, лежащей на дне среди жёлтых, будто осенних, листьев, и откупорил бутылку.
- Скоро полночь. Поставлю кассету, посмотрю, что мне подсунули...
Было такое ощущение, будто их сбросило со скалы в стремнину.
В жестоком безумном поединке на крыше поезда бились насмерть человек-спрут с огромными железными щупальцами и тщедушное детского вида существо в красно-синем спортивном костюме. Искрила приборная доска, поезд несло вразнос.
"Не упусти поезд!" - усмехнулось металлическое чудовище, наглумившись над своим соперником и пассажирами, и спрыгнуло с крыши.
- Что это такое было? - испуганно спросила Лина.
- Художественный фильм. "Человек-паук - 2". Американский.
- Никогда не слышала.
- Я и о первом не слышал, - пробормотал Денис и посмотрел на коробку. - Не удивительно... Если верить надписи, это фильм две тысячи четвёртого года выпуска. Привет из будущего!
- Очень странно...
Они не могли оторвать взглядов от экрана.
Существо в трико с паутиной на рисунке, изо всех сил пыталось остановить несущийся на полной скорости в пропасть поезд, наполненный перепуганными людьми.
Оно кидало подобия якорей во все возможные стороны, но они срывались, и неуправляемый поезд стремительно приближался к пропасти. На лицо героя было страшно смотреть, тело расплющивалось, лопалась кожа супермена на напряжённых бицепсах.
Денис с Линой смотрели на экран даже, кажется, забыв дышать.
- Он это сделал! - осторожно прошептала Лина, боясь спугнуть очарование. - Никто не погиб! Какой же он молодец!..
Обессиленного героя люди несли на руках.
- А ведь костюм у него цветов российского флага... - Лина шмыгнула носом и постаралась незаметно смахнуть слезу. - Может, они намекают на то, что Россия спасёт мир? У рокфеллеров-ротшильдов всё делается с помощью намёков.
- У французского флага такие же цвета, и у голландского тоже... Уж точно не о России эта история. В нашем-то гадюшнике? Здесь супергероев лепить совершенно не с кого.
Лина удручённо кивнула.
А чудовищный спрут и не собирался оставлять беспомощно лежащего героя в покое. Он вернулся. И тогда за своего заступника горой встали люди, заслонили собой.
"- Сунешься - будешь иметь дело со мной!
- И со мной!
- И со мной!.."
- Они его не дадут в обиду, - убеждённо сказал Денис. - Послушаем новогоднее обращение, потом досмотрим.
Он снова разлил вино по бокалам.
- Впереди ещё четыре года. А вдруг к тому времени появится человек, с которого можно будет списать супергероя. Конечно, такое невозможно представить. Но ведь новогоднее чудо никто не отменял, - сказала Лина.
Зазвучала музыка, часы на экране показывали без пять минут двенадцать.
- Закрою форточку, - Лина виновато посмотрела на Дениса.
- Для чего?
- А вдруг это будет атомная бомба? И радиация не проникнет в дом...
- Делай, как знаешь...
На экране проступила новогодняя ёлка на фоне Спасской башни.
- И кто это? - удивлённо спросила Лина.
- Президент России.
- Как?! Я что-то пропустила?
- Новый президент...
- Откуда новый? - Лина была ошарашена. - А что со старым стряслось?
- "Этот поезд в огне, и нам не на что больше жать...", - Денис усмехнулся. - Ночью назначил себе преемника. Сказал "Береги Россию" - и свалил с поезда.
- Ужас!.. - Лина смотрела на экран с какой-то неожиданной материнской нежностью. - Молодой. И худой какой... Можно подумать, тоже недоедает, как большинство в стране.
- Его родители чудом выжили в блокадном Ленинграде.
- Наверное, много горя видел. Такой будет стараться не причинять людям страданий. - Лина внимательно всмотрелась в новое для неё лицо. - Надо же, на пана Гималайского из "Тринадцати стульев" похож...
Денис фыркнул:
- Докатились! В новое тысячелетие входим с паном Гималайским во главе страны. Дальше падать некуда. Наверняка такая же тварь, как его покровители.
- Тише!.. Давай послушаем.
- Новый год - это самый светлый, самый добрый, самый любимый праздник на Руси, - сказал человек на экране. - В Новый год, как известно, сбываются мечты. А в такой необыкновенный Новый год - уж тем более. Всё доброе и всё хорошее, задуманное вами, обязательно сбудется. Дорогие друзья! До наступления двухтысячного года остались считанные секунды. Давайте улыбнёмся нашим родным и близким. Пожелаем друг другу тепла, счастья, любви. И поднимем бокалы за новый век России, за любовь и мир в каждом нашем доме, за здоровье наших родителей и детей.
Стрелка на экране застыла на черте "12", забили куранты.
Денис с Линой подняли бокалы.
- Полночь наступила, а ничего не случилось, видишь. С Новым годом!
Светопреставление началось с первым аккордом гимна. На улице тумана как не бывало. Фейерверки самого разного калибра и вида, заполонили небо. Наверное, так бывало только во время войны: свист, вой, грохот, взмывающие ракеты, зарево на полнеба, дым.
Они выскочили из дома и тут же почти оглохли от грохота. Денис, не останавливаясь, защёлкал затвором фотоаппарата. Люди встречали двухтысячный год, неистово, будто последний на веку.
Денис с Линой хохотали, как маленькие дети, носились по двору. Праздник! Только сейчас они его почувствовали по-настоящему.
Более получаса длилась канонада.
- Отгромыхало. Пойдём в дом.
- Видишь, всё обошлось. Зря боялась.
Они со смехом обнялись.
- Подожди, ещё ракета.
- Бесшумная какая-то. Вроде близко, а выстрела не было.
- Китайский фонарик?
Денис понаблюдал за светящимся шаром.
- Не движется.
- И разгорается.
- Звезда?!
Лина испуганно прижалась к Денису.
- Кажется, это оно, Денис. Становится светло, как днём. Боже!
Денис усмехнулся, голос его дрогнул.
- На атомную бомбу не тянет. А рождественскую звезду как-нибудь переживём... Писали, что Бетельгейзе скоро должна взорваться. Возможно, это она...
- Что же это такое? - Лина со страхом смотрела в одну точку.
Денис посмотрел туда же.
- Всадники! Я видел их вечером в городе.
- Он идёт сюда, смотри! Давай в дом.
- Кажется, поздно. Наверное, он нас уже заметил.
Всадник шёл прямо на них. Безучастный, будто мёртвый.
- Майн готт, у всадника нет головы! - Лина в ужасе прильнула к Денису, спрятала лицо за его плечом.
Денис завёл руку за спину, обнял жену:
- Их либе дих, майн херц! Дурёха, это лазерное шоу.
- Какое же это лазерное шоу? Он настоящий! Они... все настоящие! Нашего забора больше нет. И дома нет!
-Будь у них головы, стали бы он всадниками?.. - Денис с испугом огляделся по сторонам и втянул голову в плечи. Они стояли посреди бескрайнего поля, одни-одинёшеньки.
Свет с неба превратился в ослепительный обжигающий огонь. Стало видно далеко во все стороны, будто кто-то поднял шторы, тысячелетиями скрывавшие даль. Неужели так подействовало импортное пойло?
От Памира и Кавказа, от Уральских и Карпатских гор, от далёких Анд и неспокойного Эйяфьядлайёкюдля, с крутых склонов Нарайямы и сплющенного пика Йеллоустоуна, и даже с вершины мира Эвереста медленно тянулись в долины мириады всадников. Отбрасываемые в свете зловещей звезды чёрные тени неотвязно преследовали их, словно привязанные невидимой нитью.
От преисподней взошло в небо огромное древо, проломило землю, пробило высь, устремилось вершиной к звезде.
Как безумная взбежала по стволу огромная белка-мысь, не достигнув конца, опрометью бросилась обратно. Будто не могла совершить выбора, который обязана была сделать.
- Нет покоя тому, кто служит одновременно и Одину, и Дракону, - прошептала Лина, будто молитву прочитала.
И тогда они увидели гигантского человека. Пригвождённый копьём к древу, корчась от невыносимой боли, он выстанывал руны мудрости, одну за другой без остановки и отдыха.
И с каждой руной падал на землю всадник.
Обессиленно валились они с коней, застывали на земле, застигнутые долгожданным, давно не чаянным отдыхом. Смыкали красные от усталости глаза. На тысячелетия лишённые собственной совестью и высшей справедливостью сна и отдыха. Не рассчитавшие сил и получившие вечную бессонницу вместо триумфа. Всадники всех времён и народов. Те, кто умывал руки, когда распинали, и те, кто отводил взгляд, когда убивали без вины...
- Не понять без крестных мук цену добра и зла, - произнесла Лина. - Тем более, рассказать об этом миру. Гласом прибитого к древу смывается вина оступившихся.
- Он заступится за беззащитных. И возьмёт на себя вину каждого, - Денису показалось, что он цитирует нечто общеизвестное.
- А они станут поносить и бесчестить его святое имя.
- Тем сильнее, чем порочнее сами. Потому что людям свойственно отчаянно искать того, кому можно приписать свои грехи...
- Я прямо падаю с ног, правда, очень устала... Праздник ведь. Давай не будем сидеть всю ночь, а хорошенько выспимся.
- У меня тоже слипаются глаза. Надо отдохнуть. Проснёмся завтра бодрые и радостные, как в детстве. Будет ясное солнечное утро нового года, первое утро двухтысячных.
Они ушли в дом, не раздеваясь, блаженно свалились в постель.
Тишина объяла мир. На улицах никого не осталось.
Но свет не угас. Потому что на Востоке продолжала сиять яркая звезда, взошедшая на небосклон в новогоднюю полночь тысяча девятьсот девяносто девятого года.