Участок влияния на умы - книжный фронт - как и всё в государстве, схвачен кэгэбэ.
Обвинение Љ 15
В 1990 решил перевести книгу "Мой Израиль" на иврит, хотел похвалиться. Если с годами окажется хорошей, простится эта слабость.
Показали мне на ещё молодого переводчика; об одном его переводе говорили и писали в литературных разделах.
Добрался до его дома, он посмотрел на меня - и я увидел свою цену; уговаривал его перевести - он взял прочесть.
Перевести меня - литературным событием не будет. Никакое издательство меня не захочет; напечатаю свою смехотворную тысячу; но без издательства получу в магазинной империи Стеймацкого только красивую похвалу: "с неизвестными писателями не работаем". Переводчик это знал, а я не знал.
Потом догадался: этот участок влияния на умы - книжный фронт - как и всё в государстве, схвачен кэгэбэ.
Не может человек, продиравшийся по траншеям фронтов того и этого государства не видеть их похожести.
А если гомосос? (Это русский писатель Александр Зиновьев сократил "гомосоветикус" в "гомосос" - его патент.)
Описание А. Зиновьевым гомососа того государства верно для гомососа этого государства.
Гомосос большого народа вырос только в том государстве, а гомосос малого народа вырос в том и в этом государстве, что укрепляет вывод писателя двадцатипятилетней давности:
"Мы-то (русские - М.Б.) как раз и послужили той исходной основой, из которой великие селекционеры-коммунисты вывели современного гомососа. Но мы остановились на полпути к современному гомососу и погрязли в мелочном самоанализе. Другие народы опередили нас и в этом".
Понятно и без лишних слов, но обвинять А. Зиновьева в антисемитизме - такое ему не причитается.
Писатель в своём описании не дошёл до дважды гомососа. Тема не закрыта. И для меня.
Ещё несколько именитых переводчиков меня забраковали однозначно.
А меня не устраивал простенький перевод для этой книги: хвалиться - так хвалиться.
Согласилась пожилая переводчица, которую тоже рекомендовали.
Ставшие пожилыми, которых привезли малыми детьми, - самые лучшие переводчики. У них ошибки только в языке их детства. И если книга хорошая, то будет хорошей и на иврите.
Я её никогда не видел. Рукопись послал, ей понравилась, по телефону уточняли непонятности в тексте, довольно-таки быстро вернула перевод, и я заплатил. Редактору было мало работы. Потом послал несколько экземпляров переведённой ею книги. Она очень благодарила.
Между нами сохранились хорошие отношения людей, которые общаются только по телефону и не видят друг у друга недостатков, даже каких-нибудь малых внешних.
Прошло десять лет. Я попросил её перевести книгу "Мудаки". Мы радостно беседовали. Она жаловалась на здоровье, на глаза, но хотела помочь и начала переводить. Но позвонила, что глаза плохо видят и она не понимает текста. Прислала восемь листов перевода и просила не платить - сожалела, что у неё уже не получается.
Эту книгу перевели в другом месте. И в третьем месте перевели книгу "Прощай, Израиль... или Последняя утопия", потому что увидел, что получилась трилогия: "Мой Израиль", "Мудаки", "Прощай, Израиль... или Последняя утопия".
Равных моей любимице переводчиков не было у меня. Поэтому переводы приводил в порядок вместе с редактором.
В одном переплёте сделал трилогию, которая начиналась книгой "Мой Израиль" с её переводом.
Пока приводил в порядок трилогию, появилось предсказанное в трилогии продолжение - книга "Покушение". Поэтому перевёл и это.
Всё вместе я послал ей с благодарной надписью, в которой было слово "любовь".
Она позвонила немедленно. Как ребёнок радовалась подарку. Благодарила, обещала прочесть и сразу позвонить...
Обвинение Љ 16
Много лет назад в книжном магазине, и в нём же контора по перевозкам, было объявление о переводах. Переводчик оказался молодым, способным, недорогим, переводы правильными.
Меня это устраивало, пока не пришла очередь письма-листовки "Советским диктаторам".
Переводчик пропал, на звонки не отвечал, случайно встретил на улице, спросил, в чём дело, он сказал, что в компьютер вошли вирусы. Продолжать с ним не хотелось.
Прошло несколько лет. И когда моя любимица не смогла переводить книгу "Мудаки", решил ещё раз попробовать с ним. Он согласился - деньги всегда нужны. Из-за отсутствия доверия я сел с ним за перевод, чтобы не было отклонений от моей генеральной линии.
Наверное, для него, как и для меня, все были мудаками, а я для него - главным мудаком. Поэтому вдохновенно и быстро перевели под его руководством.
Я обрадовался и сразу предложил перевести книгу "Покушение" - первую часть трилогии "Предобвальные будни".
Первыми страницами там было покушение на меня. А дальше - то, что вокруг покушения.
Он снова пропал.
Обвинение Љ 17
Перевести книгу "Покушение" оказывалось проблемой. Бессмысленно было обращаться к профессионалам. Решил обойтись любым переводом и спихнуть на редактора.
Искал в кругу своих. Чтобы не терять время на отправку рукописи, её чтение и отказы, я коротко рассказывал о покушении. Несколько человек отказали сразу: нет времени. Одна женщина согласилась, но я всё ещё привередничал - хотел, чтобы подписывались под переводом, этого она не хотела.
Хотел было сам перевести, но у меня из-за неспособности к языкам получается медленнее медленного.
Выручили совсем юные молодожёны, которые по молодости не пугались подписывать. Я уже слабо настаивал на подписи, а так как в тексте были матерные ругательства, и юное создание никак не могла бы их подписать, а она была главным переводчиком, а подпись только одного супруга - нечестно, то с молодым человеком мы вместе махнули моей рукой на подпись.
Всё было переведено, теперь дело было за редактором.