Чудовищный гигантский нацистский крест, а точнее, его черная тень
дошла до Волги и накрыла город. С высоты почти зримо сползал низкочастотный туго сплетенный гул сотен страшных моторов. Гул с небес был похож на назойливое гудение исполинских космических жуков-убийц, решивших сожрать как лакомый плод Землю.
С бездонно синего, как глаза Любимой, ясного летнего небосвода на людей лавой стекал тот черный падучий ужас, который ни потрогать руками, ни прожевать, ни проглотить как горькую влагу жизни, и ни выдохнуть из себя... Ужас пронизал, проникая во все и во всех, казалось, уже без возврата...
Август 1942. Чужие тяжелые самолеты летели на город стеной, ровным воздушным фронтом.
С циничной наглостью отпетых головорезов "кресты" зависали над улицами, над кронами могучих прекрасных деревьев, над памятниками старины, и грубо харкали вниз - черными железными чушками...
Безмозглые чушки бомб то там, то тут - совсем без разбора - рвали русскую землю в клочья, уничтожая чужое... Казалось, что пришел всем и всему конец. Что смерть победила и шансов у жизни "выбраться" - нету... Навсегда уходили туда, откуда нету возврата - мягкие и твердые люди, кошки, собаки, птицы, дома, дороги, деревья - наша "родная среда", наша Родина... Само безумие развернувшего свои фланги Апокалипсиса нагло обрушилось разом куда-то вниз, все в пути потрясая, ради единственно желаемого: уничтожить этот род Непокорных. Однако, - "непокорные" - врагам не сдавались! Не валились на колени, от боли не выли!.. - Отовсюду - из самых неожиданных мест, из развалин-руин - врагам-пришельцам отвечали встречным прицельным огнем и нередко дерзкой внезапной атакой.
По главной улице Сталинграда - почти истеричным походным маршем (шагом), но при этом расчетливо, осторожно, одновременно хищно, это все равно что без сердца, двигались черные грудастые танки фрицев. За их тяжелой опасной броней - прятались совсем безумные твари, - очень похожие на людей: полупьяные роботы- автоматчики, бездуховные варвары, ядовитые двуногие существа... Что-то на своем грубом лаящем языке друг другу то и дело кричали, искусственно возбуждая в зелено- серой гремучей ватаге отвагу!.. - А за последним роковым поворотом к Волге их, идеальных последний безумцев, непридуманных извергов- фрицев - ждал шквальный огонь НЕСОГЛАСНЫХ! - Несогласных русских солдат!.. Хапуги-враги, неземные жуки, искали наживу, а нашли свою гибель...
...Так было в тот чудовищный год испытаний, в те тяжелые дни и часы над любимой русской рекой. Те кошмарные, абсолютно дикие неприродные испытания народом не забыты.
Я же не могу этого ужаса помнить и как себя самого понимать лишь только потому, что не был живым свидетелем тех страшных, кровавых, не слишком далеких боев-событий. Я только лишь "наблюдатель", только потомок своих предков, погибших и не погибших русских героев, честно сочувствующий грешник (и это правда) многочисленным человеческим жертвам сволочной мерзкой гниды нацизма, попутно Вам рассказывающий, повествующий и свою проблематичную душу. Ну и слушайте, коль ко мне Вы в "капкан" попали!..
Бывший "стахановец" по колличеству немыслимых истреблений, грозный народный лидер, царь, предельно циничный - "раздвоенный дьявол", - великий диктатор, тиран этого "Нового мира" - Иосиф великий, - когда его просто и естественно спросили - "Что же делать с не военными людьми огромного города, куда их всех, несчастных, девать, как спасти попавших в беду стариков-детей-женщин от жестокой немецкой бомбежки?" - он без всяких колебаний, без малейших эмоций запретил тотальную эвакуацию гражданских лиц: детей, женщин, старух, инвалидов. "Друг, опора простых людей" хорошо понимал, что именно в Сталинграде в эти грозные дни и часы все решается, все решится. И не мог, не хотел этот самый грозный из всех член новой "пролетарской республики" допустить, чтобы весь Большой Мир, те же гады-фашисты, знали и видели: КАК ВСЕ ЖИВОЕ В СТРАХЕ ОТ НИХ БЕЖИТ!.. - Так тараканы от дуста спасаются!!!..
Поэтому лидер восточной нации постановил, а значит и приказал: ДЛЯ ВСЕХ БЕЗ ИСКЛЮЧЕНИЯ НИ ШАГУ НАЗАД. Идея - ни шагу назад - должна войти в кровь всех РУССКИХ людей! С этим призывом не спорят!.. Это значило: умирай только дома. На своем родном месте. Не доживай трусом в бегах, - не смей ни на шаг отступать, не смей о побеге и думать!!! Только поэтому внизу, недалеко от великой реки, растянулся на километры заградотряд, "сотканный", собранный из "особо одаренных" дисциплинированных советских воинов - из породы людей-особистов! Я представил себе эту заградительную живую цепочку... Властями был мудро выставлен последний живой заслон - против "подлой людской трусости, низости". Задача этого уникального по военной догадке заслона - метко и почаще стрелять в отступающих, в быстро бегущих назад, в лихо "тикающих" от врага "предателей Родины"!..
Пожилыми людьми, инвалидами, небоеспособными женщинами и слабыми "неимущими мужчинами", детьми и подростками, в те кровавые и объективно чудовищно-дикие дни, никто по-сути не интересовался, не стремился даже и вспоминать, - "балласт как хвост отсекали", - не важны теперь были все "прочие бытовые души", а важна была только одна великая битва. Солдатам было, понятно, не до отдельных жильцов-граждан, заложников чудовищной сумасшедшей бойни. Воины в те дни и минуты шли неминуемо на смерть, нужно было не спасаться, а спасать свою страну - бить и бить этих штампованных германских выползней! Некогда было солдатам по ходу войны помогать безоружным (хотя все равно помогали!), совсем было не время плакать, посыпать волосы пеплом - все решалось для всего Мира именно на этом Волжском Платцдарме...
А спасаться от лютой кромешной бомбежки, от постоянных разрывов, люди должны были сами, не надеясь ни на кого. Такова была конкретная "перспектива", что было, то было - многие то же о былом Вам расскажут, если вдруг захотят.
В кричаще безобразных развалинах, в появившихся от разрывов черных воронках, в окружении обезумевшего врага находиться, а тем более жить, было нельзя, немыслимо - и люди, конечно, куда-то бежали!.. Пеплом становились тела и листья, пеплом, гарью покрывалась родная Земля, безысходность вселялась в неубитые души: гасли, меркли от горя глаза, высыхали от жажды глотки, повисали в бессилии руки...
Уцелевшие после целого ряда налетов, чудом выжившие на родной земле - упорно переползали, преодолевали руины-завалы, минуя скопления мертвых разорванных тел... Бегущие перебегали улицы, перекрестки, преодолевали завалы, их глаза устремлялись туда, ближе к Волге, на ее крутые берега СПАСЕНИЯ!!!..
Но к кромке заветного берега, к животворной воде гражданских лиц не подпускала "живая заградцепочка". Добраться до священной волжской водицы было практически невозможно. НЕЛЬЗЯ! Никому! Команду к реке никого не пускать на выстрел - дежурные стрелки четко и своевременно выполняли: до многих ничтожных ушей доносились сухо трещащие очереди автоматов - поверх откровенного мата!.. Правда, случалось это нечасто. Но это было действительно страшно...
"Просочиться" сквозь живой вооруженный заслон особистов как сквозь песок удавалось немногим. Эти немногие были люди с "отклонениями". Нормальным было лучше туда не соваться... - По поведению "дураков" видно!.. - Это либо "нервные придурки", либо ущербные физически, или же просто больные, тупо просящие пропустить их к воде, к заветному месту на Волге!.. Охрана их, как правило, "великодушно пропускала", понимая их "безнадежную безобидность", питая жалость к душам убогих... - Тогда тщедушные, очень жалкие, но все же живые "существа", иногда очень смешные гонцы, бросались по камням и сыпучей глине к реке! К Живой и Святой Воде! Их мучинические лица вдруг озарялись подлинным лучезарным счастьем! - Несчастные катились вниз и жадно припадали к воде, долго пили и пили святую живую влагу!.. -
Набрав в посуду потом живительной влаги, огрузившись насколько это было возможно, гонцы (гражданские пехотинцы!) уносили ее наверх - сквозь насмешливый колящий говорок: солдаты с несунами лениво, игриво шутили, жалея слабый гражданский народец - и в такой мимолетной насмешке есть своя чудная сладость!.. Наверху "засланцев" ждали их родные... - Без воды на Земле и в теле ее - не жизнь, а с живою водой - мы все перетерпим!..
... По всему фронту высокого и очень крутого берегового откоса пока еще не погибшее от разрывов бомб гражданское население усердно копало, настойчиво вгрызалось в грунт - рыло для душ своих "норы". Возможно могилы...
Морально подавленный, начисто измотанный бесконечными налетами рыжих нацистских гадов люд, не имевший при себе никакого оружия, сам себя загонял в земляные вертикальные щели. Копошились, старались, выгребали землицу, как те мураши! И это единственное, что им, пока еще не убитым, сделать в жизни осталось: выкопать для себя же свое последнее убежище. А скорее - могилу. Вот ведь зрелище из "космоса" было: замедленно, словно на тормозах, неторопливо, без нервных ненужных судорог, порой губительно скованно, до тошноты неохотно, явно заторможенно, словно в жутком летаргическом оцепенении, почти уж не веря, что именно им удастся выжить в этом кромешном аду налетов, подавляя, сминая оставшейся толикой воли паскудный животный страх, - люди копали на гигантском откосе совсем не окопы, а вертикальные щели, очень похожие с высоты самолета - на "ворота сухого влагалища"!.. - О двуногих немецких крысах заложники зла - гражданские люди пока и не думали. Люди думали, как бы укрыться от свистящей воздушной чумы - от нашествия бомб.
Разноликие терпеливые волжане постепенно разрывали тело мамы Земли - крутой волжский склон, его сыпучую структуру чем придется: трудились скребками, лопатами, ведрами, чашками-кружками, ножами и ногтями, арматурой и касками, найденными в опасных переходах к реке.
В результате многочасовой работы в качестве неумелых землекопов, поставленных перед выбором - жить или не жить, быть или не быть - у людей все же получалось задуманное: вполне сносное малогабаритное жилище на одну семью. "Хата-влагалище" - грубо сказано, но очень похоже... - Относительно безопасное, хотя темное и убогое укрытие. Появлялась очередная спасительная земляная щель - для многих живых душ - "Святая Обитель"...
Внутри земляной, рукотворной, слегка замаскированной "трещины" люди сидели как в огромном мешке. Они мучились, думали-горевали, как те бедные рыбы несчастные - в браконьерском, крепко сшитом, капкане-садке... Целые русские семьи ждали что будет. Залетит ли к ним в гости "свинья"? То есть жирная страшная бомба. Или бог их, несчастных, простит, всех помилует разом, спасет от погибели верной? - ЧТО ЖЕ ВСЕ-ТАКИ ЗАВТРА БУДЕТ???..
Сатанинский, безумный, прагматичный налет жадных крестовых жуков (восжелавших сожрать эту Землю) продолжался немало часов и дней. Пока любимый город не превратился в сплошные руины, в развалины от страшных и частых землетрясений... Некоторые "слабаки" не выдерживали этого ада налетов и тихо, безлико, сходили в чреве мамы-земли с ума... Те же, кто был покрепче, духом повыше - помогали выжить и детям, и старикам, и прочим слабонервным натурам. Сильные своим духом русские люди-волжане углубляли, укрепляли пещерные лазы, рыли новые "свежие норы", делились последними продуктами, а еще иногда совершали довольно рискованные походы за водой, порой внезапно нарываясь на пулю...
Вертикальные расщелины "граждане-мураши" - маскировали чем нашли, чем придется: клочьями сухой травы, древесной корой, сплетеньями веток, брошенными покрышками, даже грязными тряпками, и - тд... Люди понимали, догадывались, что чушке трудно попасть в эту малую щель Земли как в десятку! А это значит - оставалась живою одна Надежда - все-таки в этом аду выжить, все-таки победить обстоятельства, не стать "прахом под страхом"...
Но далеко не всем бедолагам удавалось выжить. Нередко жирные немецкие чушки рвались слишком близко от "зева", от "чрева людского", и в результате смертельным взрывом-волной огромной мощности заваливало целые семьи. И никто их потом не откапывал, не искал - а зачем? Да на это у соседей и не было сил - чего их искать, зачем их обратно выкапывать? В этом не было ни малейшего смысла. Ведь они же уже покойники, - пусть на месте, в просторной готовой могиле лежат - отдыхают от жизни!.. Это ж - готовый и надежный склеп!.. И что важно, - абсолютно бесплатный, сразу на всю семью! - Рвануло в двух метрах - и ты на погосте, в абсолютном покое! Не всем так "везло"... Очень многие в щелях выживали, отчаянно выкарабкивались в "светлую жизнь Завтра!" Чтобы погибнуть по-иному, но потом, - только бы не сегодня... Такова чернобелая философия данного конкретного душераздирающего выживания "убогого человечка".
Мой родной, неповторимый и в веках, и народах, неповторимый в пространствах Нетленной Вселенной отец (буду часто звать его Батей) - родился в граде Царицыне, то бишь Сталинграде, в январе 25-го года. А в дни огненной Сталинградской "блокады" - бомбежки - прятался от активных крылатых чудовищ на склоне огромной волжской горы: в пятидесяти метрах от Воды, и в двухстахпятидесяти от развалин краснокирпичной Гергартовой мельницы. Хозяин ее - немец Гергарт. "Своего человека" немцы в пух и прах разбомбили! - Тоже странная философия невеселого "Нового Мига!"
Не очень пожилые, но немало на свете пожившие, немало от жизни уставшие люди: жизнью тертые три сестры, три закаленные стойкие женщины, сын-юнец (мой отец), пока не переживший свою военную юность, совсем молодая его сестра девочка Клара, и еще одна "бабка" (моя пробабушка, мать трех сестер), плюс еще кошка с собакой - не могли на склоне огромной волжской горы превратиться в солдат, в бойцов, в защитников любимой Родины... Как другие люди, мои предки живо вырыли щель и ее собой заселили. С ними кот и большая собака... Из трех потрепанных нелегкой довоенной жизнью неюных женщин - одна была пожизненной инвалидкой. Еще в очень раннем малолетстве ее, совсем еще кроху, подстерег и скосил как косой, точно по наводке черта, коварный полиомиелит. Есть такая дура-болезнь для отдельных несчастных детей... И едва пережив эту внезапную, словно торнадо, биологическую катастрофу, встала милая девчушка Катюша - в два года от роду - на маленькие постылые костыли, на которых и проходила всю жизнь до самой смерти. Костыли, конечно, по мере взросления, меняли, подбирая по росту...
Одна нога у моей нервной властолюбивой тетки тети Кати постепенно за долгие годы усохла, уменьшилась по сравнению со второй, искривилась винтом и к зрелости стала на десять-двенадцать сантиметров короче другой - нормальной - не тронутой дурой-болезнью. Вот такие "дела" с Катей были...
Баба Вера, самая старшая из сестер, низкорослая и покорная русская баба, с большими добрыми глазами, страдала с юности тяжелой нехорошей одышкой. С детства баба Вера была толстой. А к сорока годам округлилась совсем, ходила с большим трудом, переваливаясь с ноги на ногу, но часто всем улыбалась своей добролюбивой, немного печальной непонятной улыбкой... (Когда я подрос, в доме на Енотаевской, тетя Вера от меня получила обидное прозвище - Пузырек!)
В конце своей очень не легкой, но по-своему счастливой жизни - "Верушка" - так звала ее тетка Катя - то и дело торговала у старого синего магазинчика (напротив 37 школы) семечками, каждый день таская за собой желтый объемный зембель. Чтобы не сидеть у важной сестры-госпожи Екатерины на шее. Так послушная Верушка помогала хромой, самолюбивой, капризной, очень жесткой сестре "процветать" - ощущать себя только сверху царицей!..
...Подвижной, красиво стремительной, "премногоумной" (много хороших ценных книг прочитала за свою жизнь), всегда удивительно деятельной и упорной - была мать моего дорогого предка - отца Юрия Максимовича - баба Александра, то бишь баба Шура... О совсем больном и наверно несчастном отце отца, вечно простуженном бакенщике, знать ничего не знаю. Мне о нем мой отец никогда не рассказывал, картин его "водной жизни" не описывал, не представлял, а я сам не проявлял должного любопытства. Знаю только одно: он умер от туберкулеза перед войной в 1940 году, ничего от своей души не оставил. Кем он был по душе - я не знаю.
Ну еще в земляной спрасительной щели, словно в темном материнском чреве, присутствовала в дни бомбежки - гладкокожая худенькая девочка Клара - простите, что я повторяюсь. Она станет потом мамой двоюродного брата Сереги, - донского "пирата", мастера жериховой "вертушки", моего первого кумира, настоящего даровитого рыбака-чародея! На короткое время...
Клара - родная сестра моего отца - умерла от инфаркта (от усталости сердца) совсем недавно, в 2006 году, когда и я наконец-таки понял, что и моя чрезвычайно непутевая "синкопная жизнь мечтателя" - похоже, уже на закате...
Дядя Митя, муж Клары, как и моя родная мама в земляной щели от разрывов бомб не спасались, потому что пары еще не состоялись - люди еще не встретились - мы с Серегой родимся только после проклятой безумной войны.
Вот и вся наша родовая ветвь того грозного времени, мои дорогие люди-родоначальники, - генодатели-экстримисты, - предки очень ершистого и небывало нахального "литературного анархиста", не желающего "причесать" иль хотя бы "пригладить" - "несолидные труды дилетанта" - перед "поеданием" их "толпой"!.. - опять не туда занесло!..
В 42-м году мой юный но ранний мужичок - отец - не подлежал призыву на службу родному отечеству. Подросток еще не созрел для жестоких боев с аккупантами фрицами. Пацан был ловким и стремительным, в меру мечтательным. Молодой человек был упрям, горяч, ухватист, дружил со смекалкой. В тяжкую годину для многих людей юнец - как мог - помогал своим близким, при этом не щадя головы, брюха, и быстрых упругих ног.
По ночам, когда "воздушно-наземная мясорубка" на время утихала, переставала молотить-перемалывать людей и животных - (останавливала свои чудовищные жернова) - живой, чернявый, юркий паренек Юра, (а потом, в зрелые годы, всегда только Юрий Максимович) - брал в руки большой белый бидон, цинковое ведро, цеплял на ремень зеленые солдатские фляги и смело отправлялся к Волге за водой для себя и родных. Без священной животворной влаги - в норах выжить было нельзя, невозможно. Просто немыслимо было обычному человеку выдержать эту долгую жуткую земляную пытку... И народ выходил из нор.
И вот в одну из тихих летних ночей, когда над головой, не мигая, словно изумляясь проделкам безумных Землян, на странных далеких людишек с высоты космоса уставились Белые Умные Звезды, - "подкованные", сытые и "напитые" береговые особисты появившегося шустрого ходока за водой внезапно схватили! - Не дошел мой молодой пацан-отец до ВОДЫ как до цели - до волжской свежей и сладкой водицы! - "Люди заслона" пацану не поверили и тут же его арестовали - не смотря на зеленые фляги на поясе и объемной посуде в руках. Задержали молодого гонца, заподозрили, что гонец за водой не гонец, а шпион германской разведки - и он послан врагами к берегам Волги на большое задание!..
Арест произошел, наверно, еще и потому, что паренек-волжанин выглядел очень уж подозрительно, нелогично и непривычно: светлое, чистое, свежее и даже красивое юношеское лицо, в одежде приятно опрятен, походкой - сокол, орел, герой! - Откуда тут быть таким молодым орлам, кукующим по щелям в острой жажде выжить? Видно, что паренек ничего не боится, никаких сраных фрицев, никаких мин, пуль, бомб, а тем более - особистов! - Точно - этот "орел" - заслан Оттуда!!! - Он плюет на опасность, - смотрит прямо в глаза, а не в землю, как раб! - Точно он не отсюда - точно шпион!!! - Ему надо язык развязать - по башке настучать для начала!..
С первых же слов паренька задержали. Как только заработал его язык - тут же заподозрили юного необычного ходока и отвели в ближайший блиндаж, а там - полно офицеров!..
В чистом и просторном офицерском убежище - это Вам, люди, не земляное влагалище! - смелому пацану учинили допрос с пристрастием! То есть, с крутым нажимом на "лазутчика", на гонца от врагов, который для маскировки захватил с собой на задание ведра и фляги! - "Но это дешевый номер и он не пройдет!" - так сказали неверы.
Долго, въедливо и настырно, бесцеремонно ему трепали детские ранимые нервы... Бить пацана не били... Но пытали жестами "недоверчивых рук", острыми заточками слов, лавиной густой злобы из кабаньих глазок!.. - едва жив в ту ясную звездную ночь мой батя-пацан остался, - русские советские офицеры хотели вытрясти из гонца душу, почти доканали они подростка, едва не изодрали морально...
Могли и хотели эти люди его расстрелять - без всякого суда и следствия, тут же, на месте, чтоб прекратить надоевшую канитель. - "Нет человека - нет и проблем!" Желали превратить моего главного предка в пыль земли, в порошок... - но в самый последний момент молодому волжанину удивительно повезло, подфартило: кто-то из фронтовиков, прибывших по делу в блиндаж (по сути-то мимо идущий!), его увидя, узнал и подтвердил, что пацан этот свой - не чужой, не лазутчик, не гад: обычный паренек из местных развалин, из близ лежащих "урочищ"!..
Из уст дорогого теперь покойного бати сам слышал эту незабываемую папину историю столкновения с советскими "монстрами" - с представителями жестокорежимного контроля, с клещами неограниченной военной власти, - во благо огромной отчизне и во вред отдельно взятому человеку!..
А бомбы-чушки с адским визгом, с дьявольским свистом все продолжали лететь вниз на несчастный народ, на несчастный город... От которого теперь уже мало чего осталось... -
Отец однажды сказал, когда рассказывал мне о пережитых им и другими людьми бомбежках, что, прячась от смерти в "норе", пока уцелевшие жители города постоянно ощущали во вдыхаемом воздухе - серогорькую обреченность на скорую верную гибель... Бесконечную угнетенность своей живой природной души - вдруг попавшей в гигантские клещи войны-бойни!.. Само дыхание близкой смерти... Выбитый из города человек, не способный сражаться против фашистов с винтовкой - уже и не жил - он только ждал, когда его, кроху, прихлопнут, убьют, сделают страшным фаршем... - когда его живые клетки смешают с обычной землей и станет человек - грязью!!! То есть, по сути, ничем...
Но не знал загнанный человек одного: сколько ждать ему смерти осталось?..
...До войны, до нашествия безмерно наглых немецких пиявок, еще в 30-е годы, мой пока еще не отец и вся его родня - мать, отец, бабули, дедули, сестры - жили-были в двух шагах от всем известной теперь Гергартовой мельницы. Она вся из красного кирпича. А они жили в старом, приземистом, саманном квадратном доме - с окнами в Пойму!
- "Не жили богато - и нехрена начинать!" - с данной батрацкой философией Свободного Волжского Духа и дожили простые русские люди до 41-го года. До всеобщей великой людской беды, до кромешного немерянного людского горя... Не от графов, не от богатых купцов на свет удивительный они родились: не владели мои родные вольнолюбивые предки расписными барскими усадьбами или золотыми приисками-тонями, но цену себе всегда знали. Гордились врожденным Чувством Свободы!!! Светло гордились не материей, не деньгами - а богатствами Волжского Духа!!!
Коренные независимые волжане были людьми неприхотливыми, некапризными, и умеренно гордыми. Как и я - их потомок. Я - умеренно горд своим "редким даром" - а при чем тут ковычки? - своим метким крылатым словцом! Так и вижу в них, в моих золотых предках, не лицо, а сам дух-ореол, саму "фотографию с доброй натуры" безмерно симпатичного артиста прежней далекой эпохи - Николая Крючкова.
Отец моего Бати в силу известных привычек, в силу "народных традиций" - воспитанием родного отпрыска сроду не занимался, его душу светлой любовью не поливал - не умел он этого делать, никто его не учил. Не воспитывал сына как учитель. Да и кто тогда, в те нелегкие несытые тридцатые годы совестской власти особо уж занимался воспитанием собственных деток? - Просто жили рядом взрослые и их наследники-дети, жили бок о бок - и все! Зрелые и бывалые подавали пример - "небывалым" - бери, клоп пискливый, с натуры взрослой пример и никогда как девка не плач, не скули! - И более ничего: никаких воспитательных показательных актов на базе красивых теорий. Теории в умных головах возникли гораздо позже. Только помогли ли они поколению?.. -
... Зарабатывал "лох-бакенщик" очень мало, дневной паек речника был весьма скуден. Наверное, часто пил скромный волгарь горькую, я этого не знаю... Всю свою жизнь провел на воде, на ветру и на волнах, на жаре и опасном сыром сквозняке. Иногда отец Бати сильно болел, при этом совсем не лечился. Геройской атлетической волей мой неувиденный дед не обладал, не отличался, а поэтому, по причине потери здоровья, быстро сгинул, ушел в мир иной везвозвратно. Его сожрала "популярная" в людской среде дура-болезнь. Тубик... Вот он был, в лодке плыл, бакены красил, менял, и вот - уже его на земле нету, - как будто и не было никогда. Это ли не мрачная философия смерти?..
...Мать моего энергично артистичного, породистого симпатичного папаши - "бульдог" баба Шура, Бабуля - получила свое посмертное прозвище в моем прошлогоднем рассказе о неудавшемся музыканте. В молодости слыла чрезвычайно активной и обаятельной женщиной, запросто заводившей многих горячих и сильных мужчин! Это в ней от Природы. Она даже очень умела подать себя людям, была хорошо, даже прекрасно знакома с русской классической литературой (отнюдь не поверхностно), обажала гениального Шаляпина, часто о нем говорила, ценила вольную Волю, вольную Русь, умела найти по пути жизни ценную важную "жилу" и вцепиться в эту жилу зубами!!!.. Этого у нее не отнять.
До войны Бабуля долго и продуктивно работала контролером не где-то, а в продуктовой важной конторе, на запашистом хлебном пятачке. Примерно так же и я двадцать лет подряд проработал на другой важной и родной продуктовой базе, но только грузчиком... Бабуля была очень практичной, одновременно - романтичной - много чувствовала, много мыслили и, поэтому, саморазвилась!.. И вот наконец, развитая моя дорогая Бабуля, как могла накопила средства на дом, на три четверти дома, и не совсем чистосердечно помогла волевой, хромой, упорной целеустремленной тетке Кате, протрубившей рядовым экономистом-бухгалтером на Метизном до самой пенсии, построить совместными усилиями - большой деревянный "особняк" из четырех просторных комнат, который и послужил им до глубокой старости, а мне до "глубокого детства"! Им - это трем неразлучным сестрам. Это ли не победа их общего Человеческого Духа?! - Конечно победа.
Удивительная женская бабулина естественность, ее пламенная "летная сущность", всеохватывающее жизнелюбие талантливой Александры, если хотите, - красивый высокий кураж ни перед кем не пасующей русской гордыни! - сыграли свою решающую роль в дни блакады на Волге...
Мои непугливые предки прихватили запасы, инструменты, посуду, ведра-бидоны, ложки-тряпки, выползли, вышли из диких руин, добрались до крутого откоса (скорее в ночи) и, не мешкая, откапали словно мураши себе малую славную норку!.. Отсиделись в этой "норке" как серые мышки, как мелкие бесполезные черепашки - отсиделись и все!!!.. -
И я точно в жизни такой же. Весь в родню - мужичок-скребунок! - Вот в ком теплятся мощные жильные корни!: - тот же нрав, тот же норов во мне! Та же хватка отца и Бабули! Та же гибкость спортсмена-гимнаста!.. Та же грусть о прошедщем ... в июле... - Тоже грыз бы я землю зубами, руками - ради жизни одной на Чудесной Земле! - Если б жил с ними рядом в те жестокие дни.
Но теперь то я весь изменился, - меня ангель-хранитель на склоне житейском заметил!.. И я понял, что мне пресыщений не надо... Я увидел, что жадность слепого инстинкта - не подходит к Душе. Что она, эта чушь, эта блажь, как больная тоска надоела, и отпала сама - не найдя во мне корма, как все в жизни, исчезла... - надоела мне жадность вещизма, но не жадность к особой работе!
Буду короче - скажу на духу веселее: в те тридцатые "вольные годы" мои дюжие "пряные родичи" жили у самой Волги вполне счастливо: с улыбками, с шутками-юмором, с "норовом слова", - но при этом всегда небогато и просто. Лишние пятаки предки клали в натуральный чулок, а не в "Альфа-Банк"! Лишних у волжан было немного... Вполне умеренно, без обжорства, питались, но "костьми не гремели". Добывали где можно прокорм, в речке часто рыбку ловили - осетров не багрили, без икры обходились оне... Короче, не голодали и не побирались, не гнили от зависти, от нищеты мои предки не страдали и в навозе не чахли!.. - Хорошо, легко жили "россияне" - пели русские песни и пили руссую водку! - Как и я в мои "годы застоя", - их продолжатель!
Так и жили они, дорогие славяне, милые и простые, крикливые и тут же ласковые, вообщим загадочные, очень светлые славянские люди...
...С малолетства, то есть сызмальства, мой с пеленок поджарый отважный отец, сколотив для веселья собратьев ватагу, совместно с соседскими пацанятами-огольцами, дорожа первыми товарищескими узами, ежедневно пропадал на любимой народной реке!.. -
Очень уж любили "пацаны-волгари" - негласные хозяева волжских просторов, дегустаторы особо вкусной речной воды - эту особую волжскую свежесть от шипучей прохладной волны. Эту неописуемую пахучую волглость, этот высокий счастливый кураж, крикливую суету неизменно грациозных в полете - изящных "воздушных гимнасток" - чаек, а также дымящие уморительным жаром песок и гальку, слепящее золото Солнца над головой! - Все это было родным, обязательным... Любила ватага просторный Мир - родную Природу любила! Но именно она, река, научила ватагу любить и ценить эту сочнозвучную яркую жизнь, дорожить этой божественной явью, какую сердца отольют в Белый Свет!..
Река отвечает им тем же - река своих людей всегда любит. Волга - это тоже важный большой Человек! А если "текучий большой человек" - любит простых людей всей своей глубиной, значит их, столь родных, учит жить, закаляет, окрыляет при этом, - щедро дух промывает, заставляет работать мозги, чувства их укрепляет - детства первая доброта переходит в Живое Сочувствие к "твари"!.. (К божьей твари, имею в виду...) -
Уже в восемь-десять лет "волжские морячки", пацанва, дерзкая и веселая братия, - разбитная голопупая команда или прочный союз чутких ярких сердец! Все как один лихо плавают, словно юркие скользкие рыбы. Детки умело ныряют с волжских откосов в речную пучину, в бодрящую волжскую стынь - как те бесстрашные полярные пингвины! Как герои моряки в час крушенья их корабля...
И живут свободные пацаны на реке без постылого скуляжа, без унынья, без всякой не знакомой им устали...
Местные обгоревшие на Солнце удальцы потом с гордым моряцким взором выходят из водной стихии на берег. Братья полны несокрушимым Достоинством, Честью, Отвагой, - они идут рядом, - и это надо бы всем людям Земли ВИДЕТЬ! Всем понять их судьбу, их такую "стальную натуру!!!" -
Без устали часто бултыхаясь вдали от вечно занятых пап и мам, на берегу реки проводя мокрое босоногое светлое детство, играя то в лапту, то в догоняшки, то в "жестоких пиратов", превращаясь в холодной воде почти в скользких лягушек, - достигают заветного дна! - А на дне детям всегда интересно! Детки лежат спиною на дне и смотрят на волшебное Солнце, и с удивлением видят его! - Это зыбко мерцающий круг желтизны, это облик какой-то далекой Мечты!.. Недоступное вечное диво! -Тут и рождается в детской душе самое главное ВОСХИЩЕНИЕ - это особый "подводный восторг!", - и это начало ОГРОМНОЙ ЛЮБВИ - к неразгаданной и вечно прекрасной ВСЕЛЕННОЙ!!!..
"Пингвины" оставляют речное дно и, спустя минуту, легко выныривают на воздух, - поднимаясь со дна рывками... Сколько раз я проделывал этот "путь" до заветной вводно-воздушной "границы"... Они (мои духовные предки!) легко выбираются на колко-грубую сушу, обсыхают на каменистом пляжу, и вот тут, в недолгих ребячьих словесных баталиях, спорах, возникают, как бы всходят на дрожжах, самые дерские грандиозные планы. Их осуществляются тут же, в тот же день, не откладывая на потом...
С небывалой легкостью, с крылатой верой в крутой успех все это быстренько происходит. Рассказываю Вам то, что знаю, что было - я это не выдумал.
... Вот по фарватеру Волги, великой красивой реки, сплавляется длинный полукилометровый плот из собранных и крепко связанных кем-то где-то в Верховьях - огромных плавучих бревен-дубин... До войны такие рукотворные мощные массивные плоты сплавляли по Волге в Каспий по - несколько штук за день!..
Для волжских живых пацанов это зрелище весьма любопытно, довольно-таки притягательное, и к тому же полезное. Картина эта вполне обычна: лениво, несуетливо, неспеша, поступательно, безвозвратно - плывет прямо в Астрахань - "деревянное длинное поле"... А для управления "деревом" впереди огромного плота поставлен, заарканен внушительным тросом, - мощный буксир-коротышка - в плане речного быка! Бык-коротыш пыхтит и пыхтит, но не очень-то рвет свои жилы. Мощный железный бычок знай попукивает в выхлопную трубу, зазывает и тут же пугает свору голодных речных чаек ( мне иногда кажется, что чайки созданы на Земле единственно для переживания голода...) Они шарахаются от мычания мотора, возвращаются вновь к бурунам за кормой, часто и почти бесполезно ныряют в пучину, и кричат, и кричат о Своем!..
Между тем, не обращая внимания на печальные крики, тащит бычок эти тяжелые бревна куда-то на Юг. Беспрерывно тягач работает, деловито, монотонно рычит над водой, иногда оглашая окрестности пронзительным сигнальным окриком - берегись, сторонись - я иду!!! Дело "паровоз" свое знает.
Плот настолько тяжел и настолько увесист, что ускорения никакого. На носу плота либо посередине - наскоро смонтирована из кривых и сукастых досок - небольшая жилая хибарка. В этой скромной убогой "каюте" обитает сторож-наймит. Иногда их на поле двое. Среди подобных сторожей часто попадаются инвалиды. (Увечные). "Дровяной матрос" - следит за общим порядком: бдит, наблюдает, обозревает, и часто - "зевает"!..
На веревках сохнет его исподнее застиранное бельишко, намоченные ночным дождем тельняшки, фуфайки, всякие обмотки-подвязки... Тут же рядом валяется закопченный друг-чайник - волжане любят "гонять чаи". Разбросаны деревянные немытые ложки, грязные миски - видимо спугнул человека дождик, - дальше топор и багор, а еще дальше - растянутые по бревнам штаны - как будто распяты! -
Барахло, все это, пацанов не интересует, интересует другое:
-- На широкой корме многоинертного плота - на широкой, большой, дровяной его заднице - очень заманчиво провисают рыболовные снасти, тут и там валяются острые крючки-ухваты, а на длинной проволоке, либо нехилой веревке, между двух невысоких колышков, висят и сушатся, дозревают, набирают кондицию, на ветру "отдыхают", до нормы доходят - вкусные дары реки - щедрой любимой Волги! Это широченные лещи-лопаты, плотные жирные язи и подъязьки, чудные - плотва, чехонь, вобла! - Вот что радует мудрый ребячий глаз-алмаз! - Вот что они видят! - И вот в чем состоит их скоростная задача! -
У прытких речных пиратов - друзей во всем и везде! - в головах возникает такая идея: пропитание можно и нужно снять с плота и доставить на берег вплавь - только и всего! Но сделать это совсем не просто. Это Вам не в ладошку, смеясь, написить! Не с откоса дуром в воду сигнуть!.. Тут надо пораскинуть мозгами... А самое трудное в этом кропотливом деле (мокром деле) - это правильно рассчитать коллективный заплыв, не ошибиться в рассчетах - пора уж и действовать! - Хватит в игрульки на теплой гальке играть и жить " на подглядках" - Вперед, мужики, молодые пираты!!! -
И вот "кусачие крохи", "малые детки", не желающие жить на подглядках - дерзкие, невоспитанные, нацеленные на результат, - сплюнув на береговую гальку слюну, круто, решительно входят в воду, лишь увидев вверху по реке плот с бухтящим буксиром! - Всем в атаку, ай - да!!!..
Плот хоть и медленная "дойная корова", но по течению вниз уплывет весьма быстро - тут мудохаться некогда! И если заранее не выплыть, не подгрести поближе к огромной струе форватера, то ничего не получится - останется только "пожевать сопли" - за проплывающий плот просто не удастся зацепиться - он "пропылит" мимо...
Как будто бы друзья рассчитали все верно: по-серьезному вошли в воду (зашли в воду с умом!), с интуитивным генным расчетом. То есть, загодя и уверенно, оставив глупость детства на каменистом берегу... И теперь вот уже минут десять неторопливо плывут-подплывают, словно к ничего не подозревающим антилопам - мудрые, ушлые, "намыленные на успех" нильские крокодилы-зубастики, уже готовые к трапезе!
Точно страшные речные волки, подгребают пловцы к стаду беззубо бредущих овец - все ближе и ближе!.. Удальцы, существа любимой реки - добытчики в этой загадочной Жизни... Плывут как всегда легко, но уже не махая как при играх руками... Приближаются маленькими плавучими снарядами с точечной наводкой - с намоченными смешными головками почти к середине реки... До плота совсем уже близко... - плывут беззвучно, работают опытными диверсантами, на полверсты "корову" опережая, замерев на воде, ожидая ее проплыв, превратившись в привычной проточной воде в легкий весенний сор...
И вот единое литое дерево - деревянная дойная корова - к юным пловцам стремительно приближается! Момент истины наступает...
Ждут "плотик" ушлые детки недолго, не скучно - щас будет и вовсе всем весело!!! - Подельники решительно с плотом сближаются и в едином хищном броске цепляются за корму - ЕСТЬ!!! - Все сразу, все вместе!!.. - Тут же дерзкие пострелята (речные волчата!) по скользким бревнам как по трупным телам забираются на поверхность "деревянного дурака" и бегут к вожделенной, столь желанной красивой добыче! -
Добегают до кормы голопупым десантом, мигом срезают веревки, лихо срывают с гвоздей проволоку, сдвигают добычу в охапки, формируют вязанки и, почти разом, весело и нахально - прыгают бомбочкой в Волгу - ЕСТЬ!!! - планка взята!! Дело лихое сделано - скорее обратно!! Нужно сматываться, линять, спасаться!!...........
Иногда, когда деткам везет, их внезапное игольно-десантное нападение сторож-наймит попросту не заметит, никого из них не увидит, то есть, прозевает этот злостный момент! Проспит... Такой расклад очень веселит и весьма пацанов возбуждает! Такой воровской случай у них называется просто: "глухой налет". Да и кому в принципе может прийти в голову, что от далекого берега в данном месте реки и в данное время отчалит по твою душу - безумный плавучий десант - настигнет твой плот на фарватере и кинется разом в атаку?! - Банда срежет всю рыбу и снова бросится в воду! - Это же бред и полнейшее речное безобразие!! - А вот и не бред, а реальность - жизнь на свете сложна, ничего никому не предвидеть! Потому что ушлые волжские бестии - вот уже тута! - Вот юные черти бегут по бревнам с добычей! - Ага! - И до Вас тоже, похоже, дошло то, что случилось! - Вот уже отсекли все концы и в руках у воров моя рыба!!! - Нет, это не дети и не пловцы - это сущие дьяволы, в воровстве набившие руку!............
А "сволочи" тем временем со связками слабо вяленой рыбы - уже по уши, по рот в воде - от "борта" отплывают, отчаливают, комментируя дядин стресс!: - "Стрелять-то по нам дяди нечем - пушку дома забыл! - Ну пальни уж по нам костылем!" - "Башмаком хоть попробуй!" - "Не вернуть тебе рыбу как день вчерашний - понапрасну не тужься!" - Хромой и часто тщедушный неуклюжий наймит ковыляет - бежит на корму деревянного "аппарата", отчаянно машет убегающим руками или палкой и шлет наглым налетчикам горячие проклятия!!! - Обокрали, бандиты! Обобрали разбойники! - "Но стрелять дяди нечем - пушку дома забыл..."
Да плевать этим пловцам на такую охрану... Они умело обвешали вокруг шей и туловищ тяжелые куканы с лещами (почти готовой рыбы, жирной и вкусной!) - куканы не тянут хулиганов ко дну - жир, известно, не тонет в воде, но мешает удобно грести... - потихоньку отчалили, отплыли, хохоча, измываясь, издеваясь в ответ на бывалую ругань, строя взрослому увальню мерзкие и обидные рожицы, обижая "путейца" - нехорошо, некультурно, как-то по-свински прошло это "общенье"... Даже несколько пошло прошло... Несчастливый тот плот, что поставлен на карту лихого разбоя, - не спасти "дураку" улова - никогда не догнать пацанов!!! И они это знают - потому никого не боятся.
Ограбленный древесный караван своим привычным ходом уплывает в Астрахань, а там и в море, а там и в другие страны... Охрана - население плота - в одночасье осталась без рыбы. Это обидно. Но ничего: ниже по течению рыбы в Волге куда больше. Это известно каждому сталинградскому рыбаку. Поэтому - поймают себе еще если смогут и если успеют...
Волжские хитрецы, местные "водяные-мудрецы" - не спеша гребут к своему берегу, на них - ожерелья - на солнце сверкают! Жирных лоснящихся спинок! И, через какое-то время, банда с богатым "уловом" выбирается из воды за три километра от того места, где начинала свой дерзкий заплыв...
Горят дерзким вольнолюбивым огнем их молодые "волчьи глаза", рвут молодые крепкие зубы вкусную рыбную плоть, - все на этот раз удалось, славненько получилось, - по башке никому не досталось, никого из пловцов не поймали, и теперь уж нас не достать, не догнать - у них нет вертолета! - Не схватить нас как желтых цыплят - удальцов-молодцов - никому наш набег не предвидеть!..
Таким "простым" - было детство Юрия Максимовича Бабанова - моего Бати. Музыканта, артиста, философа и поэта, удивительно тонкого, с горой обаяния, лирика-жизнелюба... Сталинградские дети и тогда, до войны, выживали как могли, как умели - их никто этому не учил - сами "допетрили"! - Может и у них были личные ангелы, что незримо живых охраняют?.. Их неграфская, вольная и подвижная жизнь, их достаточно сложное и крутое детство - протекало на родных просторах Волги. Приключения были. Приключений хватало! Невеликие детские злодеяния - тоже... Пока в город босоногих но стойких людей - не ворвалась самая страшная по уровню "человеческой безрассудности" злодейка-война - воровка-война, укравшая за несколько сумасшедших лет - без всякой совести - миллионы человеческих жизней!..............
Что есть зло? - Зло проворных полудиких и часто голодных детей со злом этой рослой мировой гадиной - войной - рожденной в черных потугах извращенным общественным "разумом", - несопоставимо, несравнимо, несоизмеримо!!! - Что есть искренние проклятия нашего бедного, почти нищего, проморгавшего свою рыбу сторожа - в сравнении с великим проклятием целого настоящего народа, у которого вампы планеты - вырвали ЛУЧШУЮ ДУШУ - выбили, испепелили миллионы лучших людей - и ради чего! - Ради безумных идей нацизма... Вы меня понимаете - если Вы не уроды.
Но вернусь в окопы Сталинграда. Нет, не в солдатские окопы, а на свои болевые позиции. Описывать "правдиво" то, чего я сам не видел и не слышал - потому что там не был - не берусь, не буду. Не мое это дело.
В своем стойком воображении гуманиста-страдальца снова вернусь к тем несчастным заложникам аморального глупого века, скорее всего не героям, которые прятались от фашистских самолетов по щелям, по морщинам земли и ждали смерти, ни на что не надеясь, понимая и не понимая - что на этой Земле происходит с людьми...
О солдатах-героях, о доблестных офицерах - написали задолго до меня совсем другие сказители - и, наверное, еще не одну книгу напишут. Моя же повесть совсем не о них, а о судьбах "второстепенных", но душе дорогих...
Это чудо все же случилось! - Золотая звезда на рассвете упала в реку!.. - Происшествие произошло: то непредвиденное наипервичное событие, которое и спасло от неминуемой гибели моих чрезвычайно живучих "татаро-монгольских" предков!.. -
-- Перед рассветом к правому берегу, возле разбитой мельницы немца Гергарта, почти без шума, осторожно подчалила большая самоходная баржа, вместительная речная посудина - сухогруз - для срочной и тайной (для немцев) эвакуации раненых в бою воинов и совсем уж убогих жильцов-инвалидов - бесполезный социальный элемент, ну и прочих неугодных "лишних людишек".
--
Многие горемычные "земляные глаза" это неописуемо желанное предутреннее событие конечно же увидели из рукотворных щелей и, почти что не веря своему зрению, - поползли, заковыляли, покатились жалкими неугодными черепашками под откос - туда, к своему спасению! Потянулись несчастные подземные выживалы из своих рукотворных могил, катакомб, земляных скорлупок и гнезд!.. Точно это были вовсе и не люди, а не добитые злым роком тараканы! - Все стремились, катились, надвигались слабой ничтожной волной - вниз к барже на ПОСАДКУ!!! - Все хотели ТУДА!! - Никто не хотел умирать, уходить, исчезать - по велению палачей для планеты! Все люди хотели выжить. То есть: уехать, уплыть, убраться из этого жуткого ада сейчас, в этот миг, и во что бы то им ни стало!!!..
Но не всем удалось доказать особистам - свою инвалидность. Уговорить, сломить, подкупить, обаять - это надо еще и суметь!! Все это не просто... И эти немногие ушлые счастливчики, бытовые умельцы, по сути баловни злодейки-судьбы, - живо забрались, просочились-проникли на баржу-Ковчег, тут же расположились на ней, утихли и легко задышали! - МЫ СПАСЕНЫ... -
Доковыляла, переваливаясь с боку на бок, до низкого берега Волги толстая с детства и уже наполовину больная, смешно-круглая, заметно неуклюжая Верушка. Кое-как донесли по откосу на многих руках коротконожку Катюшку, подстраховали пробабку Анну. Мать сестер... Всем скопом, всем кланом родные люди расплакались, взмолились - уже перед носом заветной случайной самоходки, - словно перед великой стеною плача остановились, прося их впустить в Обитель!..
Скорее всего - я так думаю - что-то ярко впечатляющее, зрело-убедительное и свежее как утренний стих выдала контролерам моя Бабуля, обласкавшая грубые души солдат живой речью! - Я не знаю, как было, - но семье разрешили подняться на палубу "сухогруза"...- Как именно им это удалось вопреки волевому приказу Сталина - ни шагу назад - я сегодня не знаю. А поэтому картину выживания моих предков, моей родовой ветви попросту сочинил - для закраски изъяна... Читатель додумает и, если захочет, меня поправит: может их пропустили на баржу сразу, без звука, видя, кто к ним пришел? - И не было ни жалобных речей, ни осеннего обильного плача?..
И вот наконец сухогруз "Ноев Ковчег", не дожидаясь утренней разминочной бомбежки, полностью загрузившись живым, но "сухим товаром", плавно отделился от крутого правого берега и взял курс вверх по реке, ходко пошел наискосок к полуострову Крит, имея план идти полным ходом вдоль левого низкого берега до далекого населенного пункта Николаевки, что находится прямо напротив Камышина.
Но до Николаевки нужно было еще добраться...
Баржа для очень ушлых бесцеремонных фашистов - хорошая легкая мишень. Правда, переплыв, преодолев выше Крита фарватер, капитан на полную пустил обороты винтов - врубил оба мотора на всю катушку!!.. Но через час в районе окраин Спартановки люди все же попали под обычный воздушный расстрел: на несчастную самоходку с "живым товаром", на раненных и больных, от природы слабых людишек, - с серого в тучах неба рассчетливо и в то же время дьявольски игриво, с нехорошей ухмылкой, - стали мягко пикировать три креста, три проклятых назойливых мессера... (Три ничтожные кусачие мухи, три гремучих поганых жука!..) -
Подлетая к огромной плавучей мишени поближе, крестоностцы-убийцы открывали на животе самолета люк, без натуг жали на рычаги и, - сыпали как гнилые грибы саму смерть на головы беззащитных людей, не желающих этого... - этим людям казалось, что пришла к ним погибель - от нее не уйти никуда...
Однако, после пролета, после открытия бомбовых люков, выпустив на живых людей свои чушки, обернувшись уже потом, немцы-гады увидели, что они промахнулись!..
Мерзко гудящие кресты зашли на второй круг (бомбы еще остались), загнули второй широкий вираж, прицелились, еще снизились, дернули рычаги, выпустили "свиней" и - снова обкакались твари, облажались по полной!!! (По полной программе) - Снова в цель не попали - промахнулись все как один!.. - ПОЧЕМУ??? - жег фашистов вопрос, свербило в гнусных душонках! - "Что не так, почему ничего не выходит???" - А причина была проста: за несчастных людей вступилась Природа... Вдруг подул плотный шквальный юго-восточный ветер, попер как новый воздушный воин он с бескрайних урочищ Поймы!.. -
Итак, порыв очень резкого красного ветра с левого пойменного берега Волги - поднял на реке боковые волны и принес всем удачу. Невидимый добрый защитник - гнул деревья, гнал волны, и одновременно сдувал летящие с высоты чушки!..
И как хвастливые убийцы-асы в тот час не старались, не пыжились - накрыть самоходку немцам не удавалось, бомбы сыпались мимо баржи. В полете над Волгой они неизменно сваливались к правому берегу и губили лишь рыбу. А судно все шло и шло вверх по реке и никто не мог его остановить, уничтожить...
Так опозорились в тот непогожий, но вцелом счастливый денек, хвастливые арийские асы, потому что третьего захода уже не случилось: с дальнего южного полигона прилетели слегка опаздавшие наши орлы и погнали эту крылатую нечисть куда-то на запад или на дымный север... - скажете мне - все ты выдумал, пехотинец - не бывает таких "боев" - рассказал ты нам сказку!.. На что я отвечу: "НО ВЕДЬ ЭТО ВСЕ БЫЛО, БЫЛО..." Разве я, как потомок, не прав???
Темным и теплым дождливым вечером того же "судного дня" - судного для налетчиков - тяжелая и уставшая лапоть-самоходка с ранеными воинами и простыми "гражданскими пехотинцами" - добралась до заветного и почти не доступного для бомб места, где мягко пришвартовалась к Николаевской пристани... Счастливчики все же выплыли из кромешного сталинградского ада - к своей дальнейшей жизни - а какой она будет? - Появилась Золотая Заря Надежды - у тех немногих из многих миллионов, что погибнут от пуль и разрывов - и сейчас и потом - до конца этой дуры-войны. Но такова их судьба, и никто эту злую судьбу никогда не изменит...
Когда, в какой день, и на чем именно спасшиеся родичи-предки уехали из самой Николаевки далеко в тыл, я, честно скажу, не знаю. Мне отец мой подробно, предметно обо всем не рассказывал - он вещал как филосов - опуская бытовые подробности. Я запоминал лишь вектора людских перемещений.
Да и не очень важно все это знать до винтика, до гаечки: мне известен лишь реальный факт - через некоторое время беженцы успешно добрались до Челябинска, до глубокого тыла...
Челябинск принимал тогда всех - принимать людей приказали. Тяжело раненых воинов, стариков и детей, больных и относительно здоровых, бегущих подальше от пуль "тыловых крыс", и тех, кто действительно с врагами биться не мог - по причине увечий, болезней, непризывного пола и возраста...
Несколько дней мои далекие "призраки-Сталинградцы" - весь мир медленно как бы становится призраком! - прозябали, отмякали, отходили сердцами от страшной волжской дороги, сидя на широких вокзальных подоконниках приемного пункта беженцев. Но постепенно "прихожан" из изувеченного Сталинграда раскидали, разбросали кого куда: по окрестным больницам, по госпиталям, по временным приютам, по общежитиям, по частным квартирам... -
Настало новое время в новом месте, в далеком тылу, как-то получше устроиться и потом уже обязательно включиться - в общую работу на благо страны, Родины. Нужно было что-то нужное важное делать, а не сидеть сложа руки - не скулить, не ныть, не калякать! - Теперь, коль остались все живы, получили в тылу приют - общежитие на окраине города, - коль есть еще силы жить и работать, нужно обязательно помогать фронту, всем нашим бойцам - кто как может, - нужно просто трудиться для всех... И нельзя лишь только существовать и прятаться где-то в далеком тылу по "щелям" - отвалив от общей огромной беды. Но что эти, жизнью побитые, немощные или просто незрелые, слабые, совсем не способные на подвиг, больные и усталые горе-люди могли реально делать для фронта, для победы над сатаною фашизма? - Изношенные, зачастую и хилые, уже постаревшие, битые "молью быта" или совсем молодые неопытные юнцы-гонцы, как правило, не годились для совершения подвигов Духа! - Маленькие, неполноценные "люди-гномики" - тоже люди, но они не годны в ополченцы, в защитники нации Русских, - в них просто нету этой реально полезной гражданской силы. Они, эти "слабаки", могут помочь в этой чудовищной жизни только себе или по роду близким... - Тут уж им, слабакам, не укажешь на подвиг и никак не заставишь потеть - бескорыстной отдачей излиться... - им бы богу молиться!..
Расскажу о Бабуле. Она мой самый первый и главный наставник в жизни. Мама папы. Это удивительно стойкий, чудный, меченый живчик! (Всевышний ее своим перстом пометил...) Чрезвычайно живой, невероятно выносливый и ухватистый обыватель, врожденный заботливый тыловик и не более. Бабуля - не боец настоящего огнедышащего фронта, но искра выживания в лихую годину... В Челябинске родная ухватистая Бабуля максимально полезно раскрыла свои фаланги талантов. Но а я - кто такой? А она - мой великий наставник - это сила ее и во мне - сила близкой высокой Любви! - Я Бабулю сейчас не кляну, не корю, не виню - я Бабулю любил и она молодец - вся она - это стойкий Оловянный солдатик! - С удивительной силою Любви к этой Жизни!.. -
Изучив ситуацию в городе, в один из многих сложных дней на чужбине, благодаря неиссякаемому пробивному оптимизму широкой натуры, - Бабуля вскоре столкнулась с нужными ей людьми, которые опять же помогли ей попасть на строгую службу в распределительный городской узел - поближе к реально ощутимым, необходимым для выживания продуктам... Мою бабушку взяли на "продуктовую работу" - на сборку, укомплектовку и отправку всевозможных товаров на западный фронт.
-- "Везет тому, кто все всем возит!" - кто с умом и врожденным тактом вращается как белка в колесе в невидимой воронке сложных и важных общественных дел, но при этом никогда не забывает о родной семье, о ячейке единого целого! А родная живая ячейка целого - тоже кушать каждый день хочет... Голод - это вектор... Нужно куда-то идти и что-то для себя и близких делать... - но что?!..
В голодное военное время (отсчет от 43 года пошел), в лихую годину, она, моя Бабуля, "станина семейной жизни", возложила на свои неширокие женские плечи бремя заботы о родных близких, которые по многим причинам самостоятельно, в голодном чужом городе, не могли прокормиться и, стало быть, выжить, не здохнуть... - Да, в первую очередь, баба Шура думала о "себе", - но не о своем личном брюхе, а о родной семейной ячейке: о своем неокрепшем сыне, о незрелой бледноликой дочери, о старой безработной маме, доживающей век, и о двух зависимых от ее головы и рук сестрах, не способных почти ни на что... Семья билась за выживание, возлагала надежды на сильную личность, и это не давало яркой натуре опустить головы и сдаться на милость злого рока... -
Вся родная семья-обуза - от Бабули напрямую зависела и на нее, как на бога, смотрела! На ее могучем бабьем волжском здоровье - я так о ней думаю, - и на сильной восхитительной Воле уже не повисла, а удобно расположилась и вполне укрепилась - большая надежда самых близких людей. Это надежда - увидеть свое счастливое ЗАВТРА. Но когда ЭТО будет?..
Те жалкие пайки, ту "военную пенсию", которую получали голодные беженцы со всех уголков горящей русской земли - в виде живительных крох - не могли гарантировать выживания даже там - вдали от лютого жестокого фронта. Поэтому баба Шура, гений в юбке, моя заботливая и всеповоротливая Александра, как мудрая смелая львица, тащила, волокла (свою добычу!), перемещала в пространстве дикого восточного голода - в свое семейное общежитие на окраине - все что только могла, все, что досталось ей за день!..
Да, где-то она по воровски ловчила: - ею незримо правили, ее фактически заставляли они - татаро-монгольские гены! - Она "тактично мудрила": - отсекала ножом как саблей, очень смело отрезала без угрызения совести от огромного общественного каравая - небольшие питательные кусочки спасения!.. Было такое... Как в иные годы становления советской власти на колхозном поле голодные люди России воровали колоски чтобы выжить - а не чтобы жиреть!.. Без всякой суеты Бабуля складывала эти питательные кусочки (булочки, прянички, сахарочки...) в маленькие пакетики, проносила эти крохи питательного добра сквозь такую же как она охрану, и бежала кормить спиногрызов-птенцов! - А как же!!! - Это тоже высокий долг, это тоже тяжелый опасный фронт!.. Но - с гарантией все-таки выжить!!!.. - Я ее не виню - да и кто я такой? - Я и сам по уши грешен.
Все же кто я такой? - Неужели бесценный писатель! - Неужели огромный талант? - Неужели полезен я буду ЕМУ - ЧЕЛОВЕЧЕСТВУ с Новой Душой, - но лишь в качестве злого Пророка... -
Не довелось мне как им голодать, не досталась военная тяжкая ноша. И не мне осуждать моих предков... Возможно, моя пробивная Бабуля не брезговала - не гнушалась остатками со столов заседаний местной партийной ячейки... Все ценное, свежее и питательное, она тихо и ловко сметала в "отдельную походную сумочку"! Бережно и быстро заворачивала съестное добро в чистые тряпочки, в малошуршащие кульки, и несла торопливо бескрылым птенцам - "кукушатам" безумной эпохи, - без вины виноватым... Что нет сил быть полезным любимой суровой отчизне!..
Молодой, от природы резвый "морячок" - мой отрок-отец, - чистокровный потомственный волгарь, пловец-иноходец, и тоже, с натяжкой добытчик, попав после побега совсем в новое место планеты, как-то незаметно перешагнув в новое молодое время, вспомнил, что он быстр на ноги, очень молод, разворотлив, догадлив и неленив! А это уже кое-что... И только поэтому, долго не думая, не занимаясь "самокопанием под сурдинку", не очень-то выбирая, - устроился в почтовое отделение Челябинска на должность письменосца... Он пришел на почту и его взяли - им нужны были ноги. И стал шустрый пацан с сумкой в руках, с грудой срочных телеграмм и пакетов носиться по улицам и кварталам, по жутким лабиринтам чужого нелюбимого города (вдали от любимой Волги), запоминая сложные планы его застроек, слова и числа - названия улиц и номера домов... А еще короткие пути-проходы к учреждениям и частным объектам, к старым деревянным постройкам - все нужно было запомнить, разложить в голове по полочкам!..
Это с отцом моим точно было. Беда случилась внезапно-нежданно, причем теплым осенним днем, в золотую пору...
В какой-то дьявольский миг ранней начальной жизни, - начисто утратив природное чувство здоровой Золотой Середины (сейчас мы зовет это просто чувством МЕРЫ...) - сильно намаявшись, накружившись, набегавшись по всему городу за смену, накрутив свой личный "спидометр" почти что до приторной тошноты, до упаду - так с молодыми бывает, - отец поставил почтовую казенную сумку на гладкий канцелярский стол, выдохнул отработанный воздух... Затем сдал все до одной расписки-писюльки - желчной самолюбивой стерве - приемщице сообщений, писем и телеграмм - Розе Пчелинцевой: бесцеремонной с молодыми людьми, ядовито-насмешливой, почти беспощадной, открыто, по-хамски не уважающей молодых быстроногих почтальонов!.. - отец метнул в ее сторону бритвенный враждебный взгляд и молча вышел из отделения на воздух как из тюрьмы - в объятия заработанной за день Свободы!.. Слава богу - трудный день уж закончен!.. -
"Пехотинец", волгарь, бывший водный каскадер и немного разбойник, теперь почтальон-разносчик, все же решил в конце трудового дня искупаться в чистом и холодном ручье, какой совсем недавно, курсируя с сумкой мимо, он заметил как интересное, подходящее место для его ранимой души...
... Что-то странное, с ходу необъяснимое, весьма редкое творилось в тот тихий вечерний час в глубине его загнанного не весть куда сердца!- Откуда взялась в сокровенной глубине ЧЕЛОВЕКА - эта тяжелая недетская тоска? Из каких жутких мест вдруг выползла и вползла в его грудь, поселилась, свила гнездо - в молодой и незлой душе - это едкая гадкая горечь беспощадного быта в виде желто-серой гадюки?.. Может это всего лишь печаль-тоска - по другой, молодой и счастлтвой, но не сбывшейся жизни???
Возможно, что именно в тот теплый осенний день эмиграции - он впервые серьезно задумался о всей тщетности жизненных юных усилий, о обрыдлой бессмысленности повседневной механической суеты, о мировой атмосферной скуке - в сфере вечно голодного существования на этой странной Земле... Может он просто подумал о невозможности для простого человека - на ходу, разнося телеграммы и письма, - решить великую проблему Души: отгадать загадку Смысла ее существования!..
Много было в жизни непонятно быстроногому письменосцу и пока почти недоступна - область тонких высоких материй - зона антиматерий!... Но как хотелось молодому отцу наконец-то понять, став разумом четким и ясным, - что такое СУДЬБА? С чем ее "поедают"? В чем СМЫСЛ ЖИЗНИ ЧЕЛОВЕКА? Почему призрак-Рок, как жестокий коварный злодей - все шпыняет и гонит куда-то людей - по трудной суровой дороге жизни? - КАК жить дальше в конце-то концов? Почему все так плохо на Свете?! И зачем мне дана такая судьба - в чем истоки жестокой войны и возможно ли СЧАСТЬЕ на Свете?!..
... Спустившись по крутому овражному откосу к прозрачному заманчивому ручью, молодой "философ-отец" пока еще не оставил, - не прогнал своих редких опасных мыслей обо ВСЕМ, сильно отвлекающих любого молодого человека от обязательной жизни, от повседневных забот о здоровье насущном... - Купаться парень собирался в манящем прохладном ручье вместе с отвлеченным сознанием - чуждым строю нормальных житейских дум - а это чревато: грозит Человеку бедой или гибелью...
И все же пацан неспеша отвлеченно разделся и, не сделав никаких полезных физических упражнений, вошел в холодный веселый поток!.. Вошел как в купель!!!..
...Примерно то же было однажды со мной, но тремя десятилетиями позже... Случилось это на популярной в те годы базе Росоптпродторга. Случай произошел с отпрыском предка в уже давно отстроенном Сталинграде - в конце 80-х того гнусного века:
Тогда, после многочасовой нелегкой работы в "парилке" старых крытых вагонов (это происходило летом на базе), в жару, в духоту - наша бригада грузалей уже закончила выгрузку сахара. Уже очистили деревянные полы - от сотен сладких пузатых мешков и бумажного прочего хлама. Кто-то закрывал ломиком двери, кто-то прятал фуфайки с "наваром", а я, покурив у дверей соседнего вагона на краю платформы, упруго и весело соскочил вниз на рельсы и с легким сердцем - для предстоящей вечерней свободы - побежал в летний душ, где простоял под холодной струей минут десять - не больше... - но и этого мне "хватило"...
Я хорошо помню, что возгорел тогда сильным "убойным желанием" после тяжелого и горячего трудового дня под "священной струей" посильней охладиться - совсем не понимая, что этого делать нельзя - чревато!!! Чрезвычайно опасно!!..
Словно дурак, я упорно стоял под свежей холодной струей из верхней бочки и "выполнял" - охлаждение мышц, - не вникая в биологию тела!.. - И в результате простодыр-босяк простудился так, что едва потом выжил... Процесс неуемного обливания был сущим безумием: две недели я валялся в горячей постели, был плох и слаб, и похож на серый кисель - в одинокой забытой друзьями берлоге...Но ведь выжил.
Почти то же случилось с отцом-письменостцем. Он глупо забылся! Весь отвлекся от быта, весь ушел в мир познания Светлых Истин - весь он слился с Духовным Умом, - но был им потерян обычный практический разум...
И вот небрежно, без ума поступая, не соединив свое бренное тело с парящим над телом Любимым Духом, который все Истину ищет, - абсолютно механически, еще где-то крылато витая в высоких думах, в расплывчатых духовных рассуждениях, без особой здоровой радости физических ощущений, - пехотинец вдруг слился с холодным опасным ручьем!.. А это чревато...
Дальше так. Некоторое время - назло всему Нехорошему Миру, - он мучил сердце и мышцы равнодушным журчащим холодом - проявлял глупое родовое упрямство (роковое упрямство). Сам себя в этом ручье переборол, переспорил, почти одолел! Сам - -ебя! Думал, что он титан! Что родился с закалкой железной и вечной! Но - ошибся в сужденьях. В результате в тот же день, как домой заявился, батя тяжело заболел, занемог: оказалось, что он далеко не титан... Заболел он "фатальной простудой", "грипозным кошмаром" - тем, что косит столь глупых "букашек-людишек"...
... Надо сказать, температура под сорок - за сорок стояла неделю!.. С молодого бывше закаленного волжанина - сошло сто потов, сто ручьев, но уже не холодных!.. Совсем потерял человечек хороший силы, весь как муза иссяк, весь внутри замутился, очень высох, совсем "заплохел" - почти с миром столь странным простился!.. Во влажных посеревших глазах - кувыркаясь, танцуя, плыли куда-то фиолетовые блудницы-амебы с молниевидными щупальцами... Потом уже очень уж задорно (как на празднике прощания!) - перд взором отца прыгали сумасшедшие белые звездочки-дочки! Они выполняли обряд Прощания, ритуал Ухода!..
Отец долго не мог над горячей и мокрой постелью приподнять свое вязкое липкое тело "слизня" - силы куда-то пропали, совсем ушли, - вот так он болел.
Через неделю высокую температуру все-таки чем-то сбили - усилиями близких родных людей - Старшие свободно над молодым дурачком вздохнули - "Ух, пронесло!!!.." Но никто из близких дорогих ему людей и подумать в те дни не мог, и мысли такой ни у кого не мелькнуло, что свирепая простуда может трансформироваться в туберкулез. Именно это с отцом произошло: колличество перешло в качество - легкие молодого отца потемнели, от гремучих и жадных бактерий набухли, решив с письменосцем прощаться... - (Тут я слегка Вам загнул: сразу с человеком так не бывает, туберкулез лишь родился, возник, поселился в биологической глубине юного существа и только! Он, тубик, как тот рак-отшельник, нахальной клешней к красной требухе прицепился и злорадно повис на добыче! - Теперь не отцепите!!!..)
В это же самое время очень даже кстати ухватистый оптимист баба Шура - чрезвычайно подвижная и симпатичная россиянка - знакомится на работе в служебном здании заготконторы - с будующей подругой жизни. Они сходятся в интересных литературных беседах. После чего новая подруга приглашает мою кропотливую "училку жизни" к себе домой, на фазенду, в гости - на чаепитие...
В этом нехилом двухэтажном "особняке", но не из элитного чопорного круга, царил культ хорошей доброй книги плюс неменьший культ хорошего Узбекского Чая!.. - Культовый ореол зеленого ароматного чая в доме бабулиной подруги был неслучаен: близкие родственники литературной натуры Зои уже несколько месяцев прилично жили-обитали в Узбекистане, к югу от несчастной России. Они были довольны переездом в Узбекистан, быстро полюбили идеальное желтое лето и солнечный ясный приветливый мир новой жизни без кровавого уродства и костлявого призрака голода...
Приезжие из разбитой и нищей России хвалили местный гостепреимный народ - Узбеков. А попутно то и дело ели-глотали дыни, красные ароматные яблоки, янтарный виноград - поправляли в теплом сытом краю свое потрепанное безумно жестокой войною здоровье... Чай, как целебный чудесный напиток, быстро исцеляющий умного хорошего человека, высылали почтой в посылках: - "Пейте - на здоровье! И цените человеческую Доброту!".. При этом настойчиво, но не назойливо, открыто звали Зою и ее семью, призывно советовали покинуть неуютный, холодный, голодный Челябинск и перебраться к ним. Туда, где жить намного лучше, вдвое интереснее чем в России... - Рассказы-градины, что сыпались из слитка "солнца" в глубинную духовную суть чередой (о счастливом и сытом солнечном рае! - где люди живут намного проще, чище, и лучше, почти не страдая, - глубоко затронули и заводную неуемную бабу-добытчицу!.. Ее женскую грудь взволновали картины светлой безоблачной красивой жтзни...
Новая подруга вместе с мужем уже готовились к большому переезду Зоя советовала неглупой Александре в этом замысле ее обязательно поддержать - и все как-то сразу, в одночасье решилось! - Очевидное нездоровье безрассудного "блудного сына" - в первую очередь ее подтолкнуло к переезду в "желтый рай"... А еще - это светлое желание наконец-то увидеть совсем иную - нормальную человеческую жизнь!.. Заодно познакомиться с новыми добрыми людьми - без оскала борьбы и войны, - заодно поправить здоровье семейной ячейки.
Таким образом, уже где-то через месяц, обе уставшие, полузамученные эмиграцией, жизнью в серости, голоде, и печали семьи - Зоя со своим мужем и двумя детьми и все разноликие наши родственники, сплотившись вокруг новой прекрасной цели по -человечески жить - дружно уметнули в Узбекистан, в Наманган, город яблок, душистых дынь, солнечных глаз!.. - Где отец спустя год познакомился с мамой (будущей мамой) и без "тягомотины" поженились, - скромно и без фанфар...
Потом родился я - наследник их странных генов - атеист и безбожник, поклонник инакомыслия, а еще ярый жгучий любитель не природы двуногих убийц, а сине-зеленой Волжской Святыни!.. -
Чудовищная дура - война - как по истине идеальная мировая чушь, наконец, кончилась, завершилась нашей победой, отгремела, отубивала и ушла навсегда в прошлое. Фашистов-кровопускателей-жуков разбили наголову, вчистую - совсем не знакомые отцу герои-солдаты - кто с этим поспорит?!.. В своем вновь привычном русле потекла непростая и далеко не легкая мирная полосатая "жизнь-песня"...
А в солнечном далеком Намангане (где я и родился), действительно, было много ароматных дынь и яблок, и полезного винограда, - слепило золото фруктов, щекотал бионервы узбекский плов, ласкала слух узбекская музыка... Первые годы к приезжим из России относились весьма сносно, хотя чувствовалась некоторая "рассовая отчужденность". Но жить было можно и нужно: все люди как люди! Тетки-бабки ожили под лучами нового лета, зарумянилась Клара - сестра... Отец медленно, поступательно отходил от смертельной болезни, - на полезных харчах стал "слегка расширяться"!..
И вот он, призыв на службу! - "Пришло твое время, сынок..." - Пора явиться бодро и весело на призывной пункт, на "клеющий юношей двор" - языком военкома!.. Повестка в кармане, вещи собраны - пора послужить отчизне, дружок, то есть, - Родине-людям, - которые и "слепят тебя из глины!"... - ПОРА СТАНОВИТЬСЯ МУЖЧИНОЙ!
... Из пункта молодежного сбора большую группу неопытных ребят, - русских, таджиков, узбеков, казахов, - остригли как водится наголо, дали форму, паек, походную сумку и отправили молодежь в Казахстан - рыть для будущих горожан не окопы - большие траншеи - для канализации и общегородского отопления... Спросите правдивого автора - почему так случилось, по какому недоразумению мой нездоровый отец попал в "каторжные войска"? - А все потому, что произошло обыкновенное прямое попадание в десятку! - В популярный стройбат, в стройроту, - на службу к кирке и широкой лопате - "деффективных полугодных солдат"... Кто-то копать их должен!.. - А работа до пота, до кружения в голове, в глубокой каменистой траншее - это не сахар, не сливки, не мед!!! - Ее я поспешно рисую - я ведь тоже когда-то там был ( в Приозерске усердно работал...) и копал до десятого пота -
...Вижу мерзлое каменистое зимнее поле - это мерзлая широкая степь сурового Казахстана... Повсюду люди разводят отраду-костры - молодые, пока веселые и уже невеселые воины-стройбатовцы: "старики", "черпаки", "дураки" и тд. И - совсем еще хилые полузапуганные климатом и непривычной работой новобранцы - жидкие хиляки, неумехи с киркой и лопатой, "лохи"...
Руки мерзнут на жутком ветру и морозе. Души служащих новичков - стынут, леденеют - в холодном и чужом пространстве ровной бескрайней степи... "Уши вянут" под ветром холодной пустыни, грубея, краснея, потом иногда и белея без крови!..
-- Молодые начинают работу - старики у костра "балдеют"!.. - Размахнись и всади стальное кайло в твердую землю!!! - Это надо отчаянно сделать!!! - Слабаков в Казахстане не любят! - Их потом на полы отправляют - драить щеткой и тряпкой до блеска!.. - ночь пройдет в суете на полах, утром снова подъем, а потом на полях - ты с киркою в руках - должен "вырезать фрезки" - в той транщее родной, что тебя не любя, воспитает!.......... - Так МУЖЧИНУ из белого сдобного теста - выбивает КИРКА и ЛОПАТА! (Меня память уже не пытает.)
-- Молодые трудятся в поте лица - их пахать "старики" научили! Уж краснеет лицо и глаза!.. Осколки мерзлой крутой земли летят мимо глаз, мимо шеи, мимо рта, иногда попадая - угощая новобранцев родимой землей, - это Вам не блины на сливочном масле!!! - Дальше будут подъем и отбой - дух залечит сержант дисциплиной... Вроде бы служба как служба - работа, армейский порядок... А вроде, как бы, не служба, а каторга "местного разлива" - в жирновах бытия...
А после трудового полуголодного дня в зоне глубоких городских траншей - сержанты гонят твою душу на плац поработать ногами. Молдаванин, ефрейтор (похожий на фрица) - утробно шипит и рыпит - отрабатывай шаг строевой - а не то на полы! - и шагай только с песней, с улыбкой, красиво!!!
... Через четыре месяца такой полевой и строевой, необычной для "пионеров" службы, болезнь в слабых легких отца возобновилкась, проснулась опять - воскресла из сна, из забытья, из "застоя и лени"! Лютый холод ее воскресил и условия жизни... - Болезнь, проснувшись, пошла не в народ, а проникла глубоко внутрь молодого, душевно сильного человека. Багровыми хищными пятнами она покрыла его неокрепшие легкие - не желающие болезни здаваться! -
Самочувствие молодого солдата резко ухудшилось и несчастный каторжанин попал в санчасть на осмотр. Врачи бойца изучили, торс "облапали", просветили лучами Рентгена и вскоре убедились в том, что солдат действительно болен, а не "косит", не лжет, не валяет дурочку, как это нередко среди военных людей бывает... Врачи полевой службы тут же сделали вывод: не пригоден для труда на ветру и жестоком морозе... Больному было остро необходимо тепло и хорошее регулярное питание, а поэтому его необходимо коммерсовать, отпустить на гражданскую волю. Через неделю бойца "штрафстройбатальона" с легким сердцем отправили домой на юг с мимо проходящим эшелоном в Наманган, откуда он и прибыл... Однако, позорная околовоенная катавасия, увы, только лишь начиналась, разворачивая черную "человеческую спираль"... -
В Намангане дипломированные амбициозные военноначальники - "жрецы-эскулапы", полковники-полководцы - почему-то не поверили полевым врачам, данной отцу справке из тамошней санчасти - словно документ был фальшивкой! - Новое дело: недоверие в полном объеме! Подозрение на высшем уровне!!! - Игнорирование целым мощным отрядом - далеких степных врачей!!.. Это ль не диво?!.. И, молодого человека, свиду не такого и больного, сразу отправили на повторное медобследование в пределах части.
Преодолевая это жесткое невыносимое армейское недоверие, больной отец в который уж раз объяснял и доказывал (как умел), что он болен давно, не первый год. Что коварная липучая болячка, эта ржавая вредная сука, то вдруг мирно затухает, засыпает "на нарах легких", а то вдруг проснувшись, вновь наглеет и разгорается, как алкоголик, что хватанул лишнего - и прет на рожон, съедая живые клетки! Нехороший больной пожар вновь разгорается где-то внутри человека - глазами пожар не увидеть, - это Вам не порез, не ожог!..
Но кто воина слушал? - Солдату никто не поверил - "Косит!" Хочет уйти от службы. Гнилой элемент. Отброс жизни... - "Прохиндей и паршивец!" - сколько их на Земле развелось!!!..
Медкомиссия зоны режима у отца почему-то ничего не нашла, не увидела, не нащупала... Или не хотела "нащупать". - " Никаких отклонений от нормы". И мой гордый стойкий отец-солдат, через силу и боль, продолжил свою нелегкую службу на благо родного народа, которому на юнца по большому-то наплевать... Но отправить солдата обратно на лютый холод, на жесткий ветер с Востока, в глубокие каменистые траншеи сурового Казахстана, офицеры элитной части все-таки не решились. Поняли, что это весьма чревато, опасно для их карьеры. А от кого-то узнав, что молодой человек еще и музыкант-трубодур, а к тому же еще и "клавешник", с легким сердцем искусного благодеятеля - перевели необычного солдата в музвзвод в отделение трубодуров - при части НКВД - на самую легкую и "приятную военную службу". Чтобы играл и дудел на медной трубе или бил в армейский крутой барабан - а попутно в санчасти лечился! Чтобы "член" - был полезен стране! Чтоб в работе "стелился"!.. Вот так!..
За год мучительного доживания в музвзводе - молодой музыкант еще лучше освоил аккордеон, трубу, флейту. Опробовал армейский походный барабан... Все хорошо у него получалось, отец себя не жалел и не плакал. Потому что деваться мученику было некуда - приказали служить и жить дальше... А на тот свет было рано - и совсем не хотелось...
Косить от трудной службы (больному трудно даже на легком месте) отец не умел, не желал, не стремился. Он же воин страны, а не тряпка с помойки! Сдаваться на милость коварной подлой болезни не собирался, плен - отсекал! - Его чудная молодость несла отца по ухабам, по мучительно прекрасной жизни все дальше, дальше, и дальше!..
Четко выглаженных, всегда выбритых, внутри отлаженных и внешне подтянутых музсолдат - командиры красной части любили, ценили, по плацу их гонять запрещали, выделяли добавки к пайкам: двойное масло, двойной сахар... Кормили музработников неплохо и почти никогда не ругали. Но трудиться "элитных солдат" все-таки заставляли. Не на плацу. Не на кухне. А с инструментом в руках до струйного пота!: -
После завтрака и обязательного для всех развода - "духовики" корпели, "творили элитный музон" - в отведенном им красном уголке и, что нередко, музицировали, добивались высокого совершенства при мокрых портках, доводя себя до глубокой духовно-телесной истомы... По восемь часов к ряду упорно шлифуя как те алмазы пассажи, сложные переходы в иную тональность. Доводя до полного совершенства исполнение походных веселых песен и бравурных армейских маршей!.. - И ведь все это было.............
Отец был еще так чудно молод! Он почти вовремя избавился от докучливой тяжелой кирки и назойливой комсомольской лопаты. Живо переключился на дозволенный любимый посильный труд в военном оркестре... Стал получше и почаще питаться, глубже и чище дышать, зорче смотреть на рядом живущих людей и - в себя заодно заглядая! Но было уж поздно - хана подползала гадюкой к "смешному солдату"...
К концу первого года службы на Юге отец, увы, вдруг почувствовал себя много хуже - совсем плохо стало бойцу. Не помог молодому пехотинцу и любимый, почти свободный труд. И чистый солнечный воздух земли - тоже не осилил внутриутробную заразу!.. Болезнь, в нем однажды засевшая клешнистым раком, вцепившаяся в него как в обитель, теперь уже не спала, не откатывалась волной!.. Болезнь прогрессировала в человеке теперь настолько быстро и страшно, что солдата еще раз осмотрев и ощупав руками, торопливо, стыдливо уволили из армейских рядов: написали серьезную справку о досрочном освобождении и проводили обреченного с миром, то есть, без ругани и унижений, абсолютно спокойно, - только бы поскорее убрался из части с глаз долой и подальше!..
Тем не менее, искренне воина почитая, высоко оценивая его музыкальный потенциал, уважая молодого человека за служебную доблесть, от всего Красного гарнизона войск НКВД, еще до отъезда из части, сам командир части (или дивизии) подарил больному армейцу на память дорогой и ценный инструмент, на котором он потом всю жизнь играл. Отцу вручили голубой итальянский аккордеон - СЕТТИМИО СОПРАНИ - законный трофей из разбитой на Волге немецкой колонны - изъятый у немцев в первые годы войны...
Командир подарил отцу голубой мерцающий инструмент за его любовь к музыке, за его человечность, за большое терпение и старание, - подарил, преподнес, пожал отцу руку, и - отвел от него глаза... Тот боец молодой, принимая из рук командира подарок, уже медленно умирал - шел к распаду "цыганского рода"...
Выйдя с подарком из части, отец вернулся в родную ячейку, домой. Уносить ноги из Намангана он не собирался, хотя некоторые этого хотели... Переезжать с больным в резко континентальный Сталинград никто пока не собирался. Никто из родных не знал, чем и как помочь человеку - нужно было подумать
Легкая на подъем, чрезвычайно живучая семейка волгарей в горьких раздумьях на время затихла, понимая, что покидать солнечный край еще не время, - нужно попытаться его спасти!..
Отец начал "сходить с лица", кашлять с мелкими брызгами крови, помутнели, поскучнели глаза, в них сквозил полумрак... поблекли, уменьшились пальцы и губы... Перестал он с людьми шутить, думать тихо стал об Уходе... Он чувствовал уже приближение костлявой страшной старухи с косой и единственным мстительным глазом...
Но, наперекор злому грозному року, не упал обреченно в кровать как в могилу - о, нет!.. - Как только клан общими нервами успокоился и почти что смирился с семейной бедой, как только все домочадцы покорно вернулись к своим делам и повседневным заботам о хлебе насущном, - отец, упрятав свою суку-болезнь глубоко внутрь, вышел утром из дома и направился в центр городка за последней удачей - надо же было попытать злодейку-судьбу! - А вдруг "главный папа" Наманганского ресторана в коллектив меня примет?! - Вдруг найду себе в жизни хорошее нужное место?!.. - Ведь бывает на свете Большая Удача?!!.. - А-А-А???..
Именно в "Новое Золотое Утро", под лучами Доброй Небесной Звезды, - больной отец медленно шел от окраины к центру! Шел он именно к главному ресторану, а не к какой-нибудь захудалой кофейне! - Пить так пить! - Жить так жить!! - Рисковать, ковать новую жизнь - теперь уже, точно, надо!.. -
Больной волевой музыкант пересек еще пару неказистых улочек и вышел на площадь перед всецело желаемым заведением. С единственной целью добыть себе в развлекательном заведении на арене - свое место. Как заведение называли, я не знаю. Может - Наманганский Маяк? Может как-нибудь проще и романтичнее?
Заглянув в глубину духовно-питейного здания, преодолев незначительные, чисто внешние препоны, молодой человек быстро нашел директора и смело рассказал ему о своих способностях и возможностях в коллективе аркестра... И вскоре получил от главы ресторана добро! - Это было по истине изумительно удивительно: больного, пробивного, упорного отца - сразу взяли в оркестр на вакантное место, - о, счастливый, прекрасный денек! - Музыканту улыбнулась не просто удача - ему, малоимущему, спела соло - реальность- сказка!!!..
Отец и не предполагая, попал в нужное ему место точно и в срок! Наверно, такое случается раз в жизни... - Ресторану южного региона в тот момент был нужен и хороший аккордеон, и умелый, подкованный аккордионист. - А тут и сам музбоец кстати вблизи "нарисовался"! - Вот я, берите меня - сам для Вас возник на пороге Рая!.. - На пороге огромной волшебной удачи, о которой еще ничего он не знал, не ведал: - итак, новый молодой работник сферы любви и веселого отдыха трудящихся индивидуумов, - начал работать, играть в приличном, мастеровитом и спетым коллективе, - показал всем, что он на самом деле умеет делать на клавишах - всю потенцию пальцев и Духа!..
С первых же дней отец утвердился в новом месте безо всяких проблем. А болезнь - задавил силой Духа - он взял суку за горло!!! Никто ничего не понял - кто к ним пришел - появился на арене удачи!!! -
Вообще, у чрезвычайно общительного и гибкого бати (в детстве он занимался гимнастикой и завоевывал призы), никогда не было неудобных проблем с "вживлением" в данную людскую среду обитания. Я это точно знаю. Он очень даже умел с мудрой открытой улыбкой артиста (как и его мать - а моя бабуля) подходить к каждому отдельному Человеку ( батя всех уважал!). А потому без всяких испытательных сроков, обладая значительными запасами репертуара, вливался словно живой ручей - в интересный оркестровый коллектив и начинал активно трудиться для отдельных людей и народа родного города... - Начал также активно и жадно он кушать: без питания ему было нельзя - питание строило в человеке новые живые клетки. А это путь в Завтра!..
Часть вторая.
...И вот тут, как бы на самой тонкой пунктирной линии-тропе непредсказуемой и именно этим весьма интересной живой жизни, когда душа бойца-гвардейца уже постепенно готовилась к "переселению", к отплытию в мир иной, в преисподнюю, с ним, а точнее - с его молодой удивительной жизнью - случилась непредвиденная, не запланированная ни в какие часы встреча - встреча-удача: В приметном Наманганском ресторане Маяк, с его круто улетающим в небеса многогранным металлическим шпилем, указующим перстом, в первые же дни гражданской музслужбы, когда отец только начал на кухне "рубать за двоих в обе щеки" - он познакомился за кулисами ресторанного быта, на той же кухне, с многоопытном поваром этого ресторана - пожилым и мудрым корейцем Кимом... - так мы его назовем. Батю с ним свела сама судьба - не та, что злодейка, а "графиня" другая... Та, что напротив.
Опытный добрый кореец был в юности сильно болен. Многие от него тогда отказались, думая, что он неизлечим. Показывали врачам. Те подтвердили смертельный диагноз и... вымыли руки...
Потом возник бог-человек - как белая молния с неба!.. "Бог" - достал... из ума свой рецепт... предложил не известную миру систему, ввел в нее "обреченного человека", и вылечил, произвел полное золотое исцеление!!! А горе-врачи говорили...
Так вот, этот солидный опытный Ким, - был во всем искушен, был всезнающ и всемогущ! Был приятно понятлив: повидал на своем веку немало человеческих травм, бед и болезней... -
Ким-волшебник, целитель, и просто очень добрый Человек, как только больного музыканта глазами увидел - просветил своим взглядом-рентгеном - прошел сквозь его телесную оболочку, сквозь живое и великое Человеческое Терпение, то сразу и понял, что дела музыканта плохи: - человек не жилец, явно доходит, добирает часы и дни, "дожирает минуты" - а минуты дожирают его - дожтвает свой крохотный смехотворный момент в этой грозной и сложной Вселенной...
Так я думаю, что мудрый опытный Ким имел дело с людьми, страдавшими туберкулезом, в прошлом не однажды. Выходил на прямой контакт с почти покойниками, воздействовал на них как-либо, - своей особой методой, и - добивался феноменального успеха!!!.. - Кореец очень хорошо разбирался в многочисленных признаках этого более чем коварного народного заболевания. Мог по некоторым малозаметным оттенкам в глазах больного или по цвету кожи того же человека - определить степень порчи дыхательного органа. А главное, точно знал, словно Белый маг, первоклассный целитель, чем можно и нужно данному человеку помочь, чтобы он навсегда избавился от коварной болезни! Помочь реально, довольно быстро, не откладывая акт помощи на потом - потому что он был славный целитель!..
Пить, глотать разные таблетки было уже бесполезно. Поздно. И даже глупо. Да в то послевоенное время (первые новые годы) еще и не было "волшебных таблеток". Что же предложил кореец больному отцу? Какой живой элексир? А вот что... -
Нужно было срочно, во что бы то ни стало, найти, разыскать, раздобыть, выбрать среди прочих бродячих или небродячих псов - особо жирную откормленную собаку - корейцы все о собаках знают.
Нужно было забить бедное неглупое существо, как на бойне забивают корову - просто зарезать... Затем забрать из забитой жертвы весь жир, проварить его на медленном огне, переплавить в лекарство, залить в емкости... И уж потом - пить и пить этот целебно-лечебный собачий жир в течение всего года - равномерно и ровно, строго чайными ложками, соблюдая специальный режим, пока жир весь не кончится! - Вот дела!.. - Корейцы все о собаках и о болезнях людей знают и помогают по мере сил!..
Причем нужно было глотать этот элексир без пропусков, ежедневно, много раз по маленькой ложечке, соблюдая исключительную постепенность, проявляя могучее львиное терпение, не допуская слабинки, не паникуя, не падая духом - весь год! Пока лекарство не кончится, пока не спаяются легкие, не зарубцуются, не затянутся в них навсегда - многочисленные жуткие дыры... - Нужно было поскорей отыскать и убить большую собаку! - Всего лишь ради спасения одного Человека! Собаку поменять на Человека... - Жить останется на прекрасной Земле один из двоих! - Так люди живые решили и скоро так сделали...
Собаку быстро нашли - практичный решительный Ким постарался - взвалив на себя этот "воз"!..
И по всем мясниковским правилам бедную собаку завалили. Убили не током, а кухонным "внезапным ножом"...
Корейцы умный народ, деловой, расторопный, практичный, решительный, симпатичный! Это знаю от папы. Надо - значит действительно надо! - люди востока сделают все без эмоций умело! Без ложной жалости, без лишней лирической суеты, и им, этим особым людям, не нужны частые американские аплодисменты!.. Им нужен лишь общий хороший полезный итог.
Помошники Кима собачку разделали, жирок с нее соскребли, в печи проварили, слили жирную массу по банкам... Счастливчику только оставалось лечиться. А это подразумевало: проявить силу воли, силу Духа, высокое рвение Чувств, - всю мощь Человека - во имя Завтрашней Жизни! - Ким-целитель сказал пареньку: "Будешь жить, если правильно выпить все это сумеешь". Но выпить нужно за год, а не сразу, - в этом видел кореец чье-то спасенье...
Отец пил и пил этот собачий нектар, который подарила ему большая собака - ставшая "Данко" посмертно... - Отец не стеснялся лечиться, и не боялся препятствий: ел в ресторане жадно, пил мерзкий жир через силу, но всем нутром его принимая, представляя сладкое материнское молоко... Пехотинец, трубодур, еще и клавешник - поглощал собачий жир так старательно, так обязательно-медленно, так целенаправленно и самоубежденно, с великим желанием выжить, - что болезнь всех бродяг отступила от бати! Капитулировала - как те гады фашисты! - Сдалась, струсила, испарилась на небеса... В конце-то концов, в итоге, зарубцевались, склеились, "зацементировались" обе половины основного органа дыхания, батя-боец за год заметно окреп и стало жить ему на прекрасной Земле хорошо, очень легко, даже и весело - даже приятно!..
-- Так мой чудной молодой отец остался на свете жить, не потеряв ни жены, ни ребенка, ни прочих корней. - "Увильнув" не от бомб (он от бомб не вилял никогда) - а от смертельной липучей болезни! Его, словно за уши, вытащили из туберкулезной трясины - добрые и мудрые восточные люди - Ким и его друзья.
Батя долго боролся за свою жизнь не на койке, а на арене музыкальной жизни, в горниле молодого оркестра. Хотя и не ходил в атаку, не мерз под немецкими пулями в сырых холодных окопах, не попадал под осколки разрывов - так, чтоб убило... В этом отцу повезло, "подфартило"... Зато едва не загнулся от "тубика" - удивительно выжил - так случается не со всяким...
Сколь его помню, был философом и природным поэтом, тонкострунным лириком, заводным романтиком, и душой любого коллектива! - Я в эти муз- коллективы не был вхож и на них - я совсем не похож... Да и станешь, пожалуй, бродячим философом Жемчужины- Поймы, заодно, и душой избранного коллектива, - столько всего пережив в ходе жизненной ужасающей драмы!..
Ближе к старости, в 90-е годы прошлого убийцы-века, он частенько в быту смешно суетился, вел иногда себя в обществе близких ему людей жалко и глупо: это характеризует не столько его самого, сколько человеческую старость... Хотя, по ходу суровой жизни приобрел некую гибкость мышления в "рассуждениях на заваленке"... Эта "хитрость" в старых мозгах порой выводила оступившегося старика из тупика окружавших его маразмов... -
Делясь со мной своими мыслями, для меня рассуждал об уникальности и загадочности жизни на Земле, о невозможности до конца понять, изучить ЧЕЛОВЕКА, о прочих загадках Природы - он лил в мои уши живые ручьистые речи о загадочности и одновременно - бренности, конечности всего "сущего" - созданного неизвестно кем и зачем???
Но - любил он эту земную пеструю жизнь чрезвычайно! Учил и меня Батя этому. Но, увы, не все ему удалось на поприще последовательного ненавязчивого воспитания сына - не все он сумел мне сказать - и не все его я сумел услышать.
Несмотря на свою нелепую синкопную суету, в старости он стал удивительно проницательным и отменно - несомненно красивым! Этому научить человека нельзя, это свыше дано... Эту проблему роста души к старости человек сам решает - если в нем работает специальный нравственный механизм: когда "механизм" этот работает - Человек нелениво наблюдает за окружающей Жизнью и постоянно делает сногсшибательные выводы!.. Тут полезно вспомнить о Мише Пришвине, об этом уникальном писателе, который твердил о ВНИМАНИИ - ко всему! И о расширении СЕРДЦА не в пошлом смысле завоевания Мира в качестве эгоиста- собственника (такими были и Гитлер, и Наполеон, и Македонский ), а в божественном смысле охвата своими руками - Духовной Огромной Любви!.. - Вот так, расширив Сердце, Душу, Батя и стал в своих чувствах универсален, очень устойчив, дотошен, пытлив, любопытен! Хотя и устал от зеленых дорог...
Как будто вся эта тяжелая и жесткая военная действительность научила его то и дело оборачиваться назад, смотреть за плечи, осторожничать, оценив красоту этой жизни, выверять в сложных буднях шаги, постоянно чего-то на пути опасаться... Опасаться незнакомых опасных людей? - И их тоже. И их - прежде всего...В стариковские годы многослойной его красивой жизни - я еще внезапно увидел, что в нем есть - в нем присутствует очень живучий, не изжитый из человеческих недр страх!.. - Отец всегда не очень-то доверял скрытным незнакомым людям, научился в новой прагматичной российской среде, часто жесткой и грубой, приспосабливаться, лавировать, уходить, уступать чужой, часто злой воле, избегать мерзких словесных схваток... И во мне это есть - я примерно такой же, - сын-то я папин!..
Отец всю свою жизнь нежно, словно живые цветы, любил музыкальные инструменты. Собственноручно собирал барабаны, потом уносил их из дома, где-то их реализовывал, продавал на стороне, в музкругах, за кулисами игровых сцен, и скорее всего в полцены...
В эти взрослые его дела (ему тогда было под сорок) я не вникал, не совал свой нос, - был далек от подобной "коммерции". Каждый год, пока я упорно, упрямо, каждодневно, часа по три корпел за пианино, занимался под неусыпным присмотром "Бульдога" до опасной недетской усталости - Батя приглашал в дом на Енотаевской опытного настройщика - не халтурщика - для настройки фано.
Отец знал всех городских мастеров филигранной настройки-с ними часто общался, встречался. Мне же говорил, что супернастройщиков с абсолютным музыкальным слухом в городе единицы и они - нарасхват! - Стоят дороже золота их уши, их чуткие руки, их чувственные пальцы!..
Не раз я наблюдал жуткую для меня, пацана, картину: я приходил днем из школы, заходил в зал тети Катиного "поместья" и упирался неопытными юношескими глазами в полностью разобранный "отцом-хирургом" - голубой, священный для меня аккордеон! - Каково было мое потрясение!!! - Меня сильно пугал сам вид разложенных на гладком крашенном полу частей загадочного, почти божественного инструмента, рожденного где-то там - в голубой или золотой далекой Италии... Я всю свою жизнь старался избегнуть, боясь разложения, разброса частей - в одиночество...
Как будто с согласия самого инструмента-человека - аккордеон для меня был живым - его взяли и решительно расчленили, раздробили единство, гармонию: распотрошили, разворотили как куклу, разложили все его части на полу без всякой жалости - для всеобщего обозрения!!! - "Смотрите, что во мне есть!" - а во мне заходилась птица-душа, замирало чутколе детское сердце, и я был против такого откровенного "вопиющего безобразия"!!! -
Но батя-хирург, отец-доктор, к "расщеплению инструмента на части" - относился весьма спокойно и грамотно. Он не паниковал как я. Он знал, что с инструментом делать, как, в каком порядке обратно собрать... Мне же тогда казалось, что обратно собрать инструмент невозможно и бедный аккордеон из далекой Италии - погиб, став безликим...
Этот легендарный голубой аккордеон видели и щупали, брали как ребенка на руки, многие хорошие и известные люди нашего города. Трофей пережил целое поколение, а скорее и два поколения. На подаренном по доброте душевной аккордеоне отец играл и в армии для уш военных, и на гражданке - для душ почтенных - почти полвека! Очень долго... Батю часто и охотно звали на свадьбы, на работу в различные рестораны, на случайные "пароходные пикники"- остро желая и видеть и слышать - этого живого и очень веселого чудака-лабуха! - Несомненно большого артиста!..
Его манили, звали, тянули в разные детские садики по певчему профилю - чтобы петь под свою же "дуду"... Дети отца просто очень любили...
Не раз артист посещал с инструментом в руках именитых престижных людей из культурной среды. Зарабатывал на всю семью. Все было, было...
Батя играл на любимом, нежно мерцающем инструменте легко, спокойно, душевно... Склонив на бок голову... Пальцы его семенили, потом шустро бегали, а потом и летали по черно-белой клавиатуре без устали, почти без заминок, не убегая при этом от тайны печали... - Так было тогда, в далекие средние годы, в 70-е, в 80-е - годы золотой зрелости.
А время шло и шло. Жизнь, словно Пришвинский снеговой ручей, от отца убегала - утекала в моря... Но артист все играл и играл, пока не случился первый удар, приведший к правостороннему параличу: отказал правый бок, правые рука и нога. Онемела на время Душа лабуха-музыканта...
Оцепенели, замерли в леденящем испуге, его беглые гибкие пальцы... Эта большая беда произошла уже ближе к старости, в 90-х годах, на почве "синкопных запоев"... Пить он никогда не бросал.
В последние годы, перед фатальным вторым ударом, Батя играл всегда молча (как раньше не пел) - будто бы всем своим существом пребывая в волнах светлой безбрежной печали! - Мне нравилось сидя сбоку за ним наблюдать, в нем еще жил-доживал известный лишь прошлым векам удивительно притягательный Дух Мелодичности, а не просто восторженно шумной музыкальности, которая всегда на порядок бледнее, беднее, ниже истинного душевного таланта - внутри лироздания...
В нем давно, долго болела, и все-таки пленительно пела - Босая Душа Мечтателя! - Вам такая Душа и не снилась, не дарилась небесным Создателем...
Иногда из старого мудрого Человека - сочилась обида-отрава: в нем в последние годы хаотично блуждали - не зная куда им приткнуться - сиротские горькие мысли... - как те несчастные рыбы в зимнем холоде глубины - до могучей Весны...
В зловещем для Бати 2000-м году - отец внезапно скончался от второго удара - от разрыва больного большого сердца - в реанимации больгичного комплекса (за семью ветрами), куда его положили еще живого на "сохранение", на "дожитие" - все мы и его вторая жена. Запасов здоровья в конце двадцатого века у отца уже не было. Запасы были в семейных сварах истрачены... Закалка куда-то пропала, исчезла, волжского капитана покинула.
Пожилой, долго живущий красивый Человек - попросту надорвался, захлебнулся в новом жестком едучем быту, в проступившей отовсюду ненужности, бесполезности "тления человеческой сути"... В почти отчаянной, но не видимой муке каждодневного доживания... рядом с людьми чужими...
Его слишком тонкую и ранимую глубинную суть - мало кто до конца понимал, чувствовал, видел. И я тоже не исключение. И, поскольку пальцы правой руки ему служить отказались, играть на аккордеоне как раньше теперь он не мог. От этого и рождались всесильные душевные страдания, судорожные муки... -
Получилось так, что последние свои седые годы отец прошел по холодной, равнодушной к нему земле в "невменяемом одиночестве" - дожил вне живительной связи...
Часть 3.
В правом углу крошечной комнатушки самозванца-писателя, на южную стену которой мною приклеен безбрежный сине-зеленый разлив - вид на Цимлу, - стоит и давно уж пылится, немея, старея, темнея, в скорбном многолетнем оцепенении, тот самый голубой итальянский аккордеон - цены которому нету! - в допотопном фанерном футляре... - Сколько лет он еще простоит - возвращения ожидая??? - Аккордеон переехал ко мне после смерти отца с Рионской...
Друг и кормилец семьи - странной непрочной ячейки, - партнер отца-музыканта, часть целого - уникальной непридуманной Жизни... Это так.
Семь лет берегу инструмент как память, как жемчужину Старого Мира. Сам на старике-аккордеоне я не играю, просто не умею, как умел мой отец, да и нет в моей душе "игрального интереса"... Да и не хочу я уметь как отец - от души все давно отпало... Не хочу инструмент даже трогать: пятнать пальцы (следы его пальцев!) отца, мучить давно усопшую отцову душу. Не заслужил я этого права - брать в руки его любимый армейский подарок - не достоин я этой чести...
Меха на магическом аккордеоне в нескольких местах по углам несильно дырявые. Но это мало заметно... И если вдруг внезапно отважиться и все же взять нелегкий аккордеон в руки, начать с усилием растягивать и сжимать складную материю - он как живой запыхтит, забухтит, не по делу проснувшись - заявит протест! - "Не бери меня, недруг, в руки, не смей меня лапать, не тебе пренадлежу, не твой верный товарищ... Моего друга и хозяина нету - не вернуть мне то время обратно..." - совсем не хочет одушевленный былой отцовской игрой аккордеон, чтобы иные чужие нечистые руки, кроме рук дорогого отца, нахально касались потертых и уставших за долгую жизнь бело-черных клавиш...
Не стоит сегодня реликвию мучить. Пусть она, эта ценность усопшей Души, в углу так и лежит - но лежать ей не вечно. Может нового друга дождется? Может новый кумир его клавиш каснется? Может новый хозяин нагрянет?!.. А вдруг...
Помню я и то мое музыкальное нервно-кипучее время, когда из юного энергоемкого меня (чертенка!) - усиленно, планомерно лепили маэстро - добротного и стабильного добытчика-пианиста. А я все противился - не хотел стать стабильным добытчиком. И не стал: - кочевряжился бес молодой, над бабулей своей измывался, строил козни - чтоб жить интересней! Но Бабуля терпела пострела - и лепила, лепила, лепила! - Лепили, лепили, -вращали музыкальный "гончарный круг" в гармоничную сторону реальной прибыли от "таланта", - точили, мяли, ваяли, секли мое детство запретом, держали под стражей, крепили оковы словами, чтоб "гад" не сбежал на любимую улицу!.. -
Выжимали мою натуру как половую тряпку! Мяли как мягкую глину! Для поддержания сил кормили пироженами! Вытряхивали из розовых ушей лень и хитрость! Мочили меня в муках несвободы!.. Я выжил, стал хорошо играть, но - не доделали гончары - стройный красивый "бюст" - "человеко-кувшина!" Не вышло из меня настоящего доходного пианиста. Не смогли гончары, не сумели меня одолеть - мое очень внутреннее упрямство, мое "сопротивление материала" - Увы... Сдох ребенок - а взрослый - вообще не родился...