Розоватый оттенок появился на горизонте, когда я присела на скамью под густо цветущей яблоней. Банальность какая, - подумала я, сметая с шероховатого дерева нападавшие лепестки, но сердце все равно мягко затрепыхалось от восторга. Самый крайний дом, у леса, стоял у меня за спиной, и мне не нужно было оборачиваться, чтоб вспомнить каждую деталь, каждую досочку и кирпичик, резные наличники на окнах, виднеющиеся за стеклами ажурные занавески, цветник у дорожки... За стройным золотистым заборчиком широкий луг плавно спускался вниз. Крепко сбитая дорожка огибала забор и уводила в поселок, а за лугом манила свежей зеленью полоса леса, а чуть правее виднелось широкое озеро, еще слишком синее от холодной воды.
***
Кори присела рядом совсем неслышно. Я звала ее, но не ждала так скоро.
- Здравствуй, - я беру ее узкую ладонь в свои руки, чуть пожимаю, вглядываясь в знакомые черты лица. У нее отросли волосы, но в глазах то же очарование, а едва заметная улыбка теплится в уголках губ.
- Привет, - она легко касается губами моей щеки, и меня обволакивает тонкий, горьковато-сладкий аромат. Корица.
Несколько минут мы молчим, вглядываясь друг другу в лица, словно впитывая образы, стремясь запомнить. С тех пор, как в моем воображении родилась Кори, мы не встречались лично. Но я живу в ее сердце, как жило бы там далекое воспоминание из детства, памятная встреча или любимая мягкая игрушка. А она, безусловно, значит для меня не меньше, а может даже больше. Потому что я не могу забыть своих героев, а некоторых - практически боготворю...
- Знаешь, я выдумала это место для нас, - наконец говорю я, стесняясь своей скованности.
- Правда? - она окидывает быстрым взглядом все вокруг, задерживается на доме, старательно рассматривая все детали, будто пытаясь запомнить. - А я думала, ты здесь живешь.
В ее мягком голосе не уловить разочарования, но я знаю, что оно есть. Ей, конечно, хотелось бы посмотреть на мой мир, мое окружение, на мои личные вещи... Но нет. Может, потом, пока и я не столь сильна, и желания большого нет. Хотя сейчас, глядя на нее, я понимаю, что не могу воспринимать ее, как выдуманного персонажа. Мне кажется, что оно существовала и до меня, до того как я сочинила рассказ о ней. Может быть, я просто подсмотрела кусочек ее жизни и пересказала его?
Я пожимаю плечами - то ли в ответ на свои мысли, то ли отвечая ей.
- Знаешь, мне кажется, все куда сложней, - я не выпускаю ее ладонь, но смотрю на луг. Там покачивается под легким вечерним ветерком разнотравье, донося легкие ароматы осоки и чабреца. - Мне кажется, мы связаны тесней, чем автор и его герой в канонических понятиях.
Теперь очередь Кори пожимать плечами.
- Я мало что знаю о канонических отношениях автора и героя, - задумчиво говорит она, - Разве ты писала, что я слишком уж начитанна?
- Ты - практически совершенство, - смеюсь я, - Но, конечно, нет человека, обладающего абсолютными знаниями. Нет Я говорю о том, что если персонаж прочувствован... Любим... Это значит, что, может быть, ты не вымысел. Ты жила и живешь в своем мире, сон о котором я подсмотрела. Будь ты писательницей - ты могла бы подсмотреть сон про меня.
- И ты была бы персонажем, - заканчивает девушка мою мысль. Она хитро улыбается: - Я б сочинила для тебя самую интересную сказку.
- Это хорошо, что автор и персонаж не знакомы заранее, - я еще не до конца понимаю свою мысль, но уже пытаюсь облечь ее в слова. Это как интуитивное знание, которое помогает всю жизнь, а потом запинаешься, пытаясь его просто описать. - Если б я знала тебя раньше, держала вот за руку, видела каждую складочку одежды, пряди волос, я б не смогла быть беспристрастной.
- Я почти понимаю, - улыбается Кори. Оказывается, когда она улыбается - у нее получаются ямочки на щеках. Шелковая свободная блузка ниспадает с плеч золотисто-коричневыми волнами, темно-синие джинсы обтягивают стройные ноги. Она похожа на одну из моих кукол - гладкая кожа, аккуратные пропорции, все на своих местах - ни больше, ни меньше. Чудо. Но у меня мелькает мысль: что если б я вот так вызвала ее к себе до того, как написался рассказ? Что если я б спросила ее, кем сама она хочет быть, или что любит? Может, тогда сюжет о ней не состоялся бы... Или наоборот. Наверное так и создают авторы детальные образы героев до того, как пишут произведения... Я - нет. Сперва появляется смутный образ, а детали набираются по ходу текста. Только как описать ей это?
Нам не о чем говорить. Это немного грустно, но вполне нормально - я понимаю. Некоторое время перебрасываемся мимолетными фразами, я черчу подобранной в траве веточкой на грунтовой дорожке планировку своей квартиры, рассказываю что-то незначительное. Она полушепотом делится тем, что случилось нового после того, как я закончила писать, и ее жизнь разошлась с моим рассказом. Только теперь я с удивлением понимаю, что литературные герои не живут вечно. Как только поставлена последняя точка в произведении, их жизнь продолжается без контроля автора. Они живут дальше, совершают поступки в своих мирах, взрослеют, старятся... Даже умирают. Все, что мы пишем - в точности подвластно времени, как и сам человек. Нетленным остается только написанное.
- Мне страшно от собственных выводов, - жалуюсь я ей. Кори серьезно кивает.
- Я к тебе буду приходить. Сюда или куда захочешь.
Я думаю о том, что если она тоже состарится - это будет за пределами моей жизни. Она - особенная, я писала. Она проживет очень долго... Кажется, она думает о том же.
- Что бывает, когда автор умирает раньше персонажа? - спрашивает она.
- Не знаю, - я расстроено сжимаю кулаки, весь этот разговор - зря. - Кори, наверное, поэтому автору и не стоит вызывать на беседу своего героя!
- Не надо, - голос ее мягок, Кори касается моего плеча, прижимается щекой, и я чувствую сквозь ткань кофты тепло ее кожи. Настоящая. Живая. - Я буду приходить сколько захочешь. В конце концов, чем это отличается от дружбы в твоем или моем мире?
- Скорей уж это родственные связи, - смеюсь я. Она широко улыбается в ответ и обнимает меня за шею. В моих руках она кажется хрупкой, шелковисто-бархатной, подвижной...
Когда Кори уходит, лукаво подмигнув мне на прощание, она идет через луг к лесу. В какой-то момент она просто растает на фоне колышущихся трав, но пока я в силах - слежу за хрупким и грациозным силуэтом.
***
Я и не заметила, что солнце почти закатилось. Небо изукрашено ало-сиреневыми полосами, над лесом виднеется только сочный краешек лучистого солнечного диска, вода в озере мерцает всевозможными переливами оттенков.
Я думаю о том, что где-то наверняка есть и мой автор. Кто знает, каково мое произведение? Крохотный рассказ, серия набросков, роман?... Разошлись ли уже мои дороги с автором... Или еще не сходились? Может, все еще только впереди? Вот бы встретиться. Но сам автор должен пожелать этого.
Пусть хотя бы у Кори будет возможность общаться со своим автором. И еще, может, у других моих героев. Постепенно я повидаюсь с ними всеми - даю себе обещание.
Я ухожу в дом, зажигаю свет и ставлю чайник. Он посапывает на плите, пока я смотрю в окно на цветник и густой сад за ним. Нехотя заставляю мир замереть, оставляя в сердце глубокий отпечаток этого волшебного мгновения. Я наполнена в этот миг почти физическим ощущением золотистого света от маленькой лампы, голубоватого полумрака комнаты, сумеречным садом и синими колокольчиками у дорожки... Запахом черного чая и мяты, ощущением прохладных досок пола под босыми ступнями, щебетом птахи за окном - всем этим я полна до края, покидая этот мир.
Пора уходить в свою реальность. Но я скоро вернусь...