Свое раннее детство, примерно лет до пяти, Кристина не помнила совершенно. По словам воспитывающей ее тетушки, в первые годы жизни девочка была весьма болезненной и хилой, а однажды чуть не умерла. Однако в самый последний момент, когда надежд на выздоровление у врачей почти не оставалось, произошло настоящее чудо. Тяжелая болезнь вдруг резко отступила и она быстро пошла на поправку.
В три с половиной годика без веских причин и так слабенькое здоровье Кристины стало стремительно ухудшаться. Местным участковым врачом в их поселке оказалась невежественная женщина неведомо какими путями заполучившая медицинский диплом. Она до последнего настойчиво пыталась отговорить родителей вести ребенка в областную детскую больницу на полное обследование. И родители по простоте душевной слепо ей доверяли. И как оказалось - совершенно напрасно.
- Алексей, вставай! - напуганная женщина лет сорока отчаянно трясла безмятежно спящего мужчину. - Да проснись же ты, Кристинке плохо!
- А. Что... такое? - мужчина все еще не понимая что происходит выдавил сонным и предельно усталым голосом.
- Кристинке плохо! Говорю тебе у нее сильный жар! Она задыхается!
- Что?! Так звони скорее Альбине, чего ждешь?
- К черту эту Альбину! - взвилась женщина. - Ни черта она не смыслит в своем деле! Только зря нам, дура, столько времени голову морочила. Вызывай такси, поедем в область!
Девочка действительно задыхалась, борясь с сухим кашлем и температурой не спадающей ниже сорока градусов. На лицо был ошибочно поставленный диагноз, а шансы на скорое выздоровление явно упущены. В порыве отчаяния, в три часа ночи вызвав к дому такси и отдав за него последнюю заначку, встревоженные родители успели доставить в область свое единственное сокровище, вовремя доверив его тамошним врачам. Первый же рентгеновский снимок сразу выявил полное затемнение левого легкого ребенка, и как общий вердикт: крайне запущенную стадию воспаления бронхов.
Весь тот месяц, что Кристинка провела в больнице, оказался для ее родителей сущим адом. Состояние девочки то ухудшалось, то оставалось стабильно тяжелым. Кормить ее приходилось искусственно, поскольку большую часть времени та была в бессознательном состоянии. Лечащий врач бессильно разводила руками всякий раз говоря, что они и так делают для нее все возможное. Родителям же остается разве что надеяться на лучшее и... молиться.
- Вам нужно стать более сильной. Морально сильнее. - однажды сказала ей врач. - Современная медицина, конечно, далеко ушла, но к сожалению, по прежнему не всесильна. Держитесь!
Услышав это у Людмилы от постоянной нервозности и скопившейся дикой усталости попросту подкосились ноги. Она потеряла сознание, с полуслова прекрасно поняв, к чему ее пытаются подготовить.
Собственное положение женщины в какой-то мере также становилось критическим. Деньги были почти на исходе, а все знакомые и друзья, у которых удалось занять по крупицам на проживание Людмилы в дешевой гостинице близ детской поликлиники, давно были уже обзвонены и опрошены. Пришлось взять неоплачиваемый отпуск с работы на неопределенный срок, только бы быть рядом со своей, уже не подающей особых надежд на выздоровление дочуркой. А Алексей помимо основной работы в две смены, готов был браться за любую другую подработку, лишь бы обеспечить супругу финансово. И все равно, денег не хватало.
*****
Когда женщина окончательно было отчаялась от грозящей безысходности и пала духом, ей приснился очень странный и реалистичный сон. В нем она оказалась в некой пустынной местности полностью окутанной густым и сизым туманом. Казалось, что в каждом кубическом сантиметре тумана содержалась настолько высокая концентрация скорби и печали, что пустошь словно безмолвно кричала о своем забвении и одиночестве.
Поначалу совершенно не могла там ориентироваться, подобно слепому лишь беспомощно озираясь по сторонам. По внутренним ощущениям прошло как минимум минут десять, прежде чем глаза смогли привыкнуть к столь необычной среде. И только тогда Людмила немного впереди заметила смазанный силуэт, судя по всему женский, который медленно и плавно двигался ей навстречу.
В любой другой ситуации, скорее всего, испугалась бы происходящего. Ну или как минимум, поежилась от неожиданности. Однако ж с некоторым удивлением женщина машинально отметила полное отсутствие страха внутри. Когда несколько секунд спустя нечеткий силует приблизился на достаточно близкое расстояние, в нем она, к огромному изумлению, разглядела собственную мать умершую за девять месяцев до рождения Кристинки.
Призрак матери явился именно в том образе и наряде, в каком Людмила сумела запечатлеть ее на момент похорон. В черном с ног до головы одеянии, с бледным и худощавым, словно полностью сделанном из воска лицом. Всем своим видом она не производила впечатления живого человека, но и мертвой при этом, как ни странно, совершенно не казалась.
- Мама?! - в ужасе вырвалось из Людмилы. - Но ты же... ты...
- Я пришла тебе сказать доченька, - в голове ошарашенной женщины зазвучал старчески слабый голос, которым та разговаривала в свои последнии дни, - что у тебя сейчас появилась возможность выбора...
- Выбора? О чем ты мама?
- Да выбора. Ты поймешь. Правда как и положено, одно из двух: или ты или она. Решение принимать тебе. Однако имей в виду, что круг сужается именно этой ночью...
Сказав это призрак в черном, не оборачиваясь, начал медленно плывя отступать назад, пока вновь не растворился в густом тумане.
Проснувшись Людмила смутно помнила приснившееся. Долго не могла сообразить что к чему, и причем тут некий сужающийся в эту ночь круг. Мучительно пытаясь вспомнить подробности сна лежала на кровати и по привычке блуждала взглядом по гостиничному номеру. Поначалу все казалось совершенно обыденным и заурядным. Но очень скоро окружающая обстановка начала существенно смущать своей нелогичностью.
Лампочка почему-то отказалась загореться когда Людмила попыталась ее включить, щелкнув выключателем возле кровати. А все вещи в полумраке комнаты при концентрации на них внимания начинали мерцать легкой фиолетовой люминесценцией. Встав с постели и подойдя зеркалу трюмо она с большой досадой отметила неестественную бледность лица. Выглядело так, словно специально было покрыто толстым слоем пудры. Задумалась. Сзади послышался едва уловимый на слух щелчок, женщина резко обернулась и тотчас вскрикнула.
Увиденное поразило ее до глубины души. Казалось, она вовсе и не вставала к зеркалу, а как ни в чем ни бывало продолжала лежать на кровати погруженная в глубокий сон. И в этом не было никакого здравого смысла, поскольку Людмила словно со стороны смотрела на саму себя и одновременно умудрялась быть спящей. Застыв как вкопанная, женщина долго не могла осознать и уложить в голове весь сюрреализм происходящего.
С грехом пополам преодолев сковавший тело страх, все же решилась сделать первый шаг к своему второму 'Я' и на ощупь проверить его на реальность. Осторожно прикоснулась ладонью к плечу той другой, мирно спящей Людмилы. С неприятным для себя удивлением обнаружила, что спящая вовсе не морок, а нечто живое, никуда при этом исчезать не собирающееся. Это была идеальная копия ее самой. Ее плечо, ее тело, такое же кстати теплое, и при этом абсолютно настоящее.
- "Но если она настоящая я, то кто тогда я сама?" - с жутким волнением подумала женщина.
Что-то больно кольнуло в груди заставив вздрогнуть всем телом. Сердце от внезапно нахлынувшего волнения шумно забилось. В голове возник неприятный шум отдаленно напоминающий гул идущего на посадку самолета. Ноги начали слабеть, став словно ватными. Перед глазами все потемнело и картинка поплыла. Внезапно перед бодрствующей Людмилой появилась полупрозрачная субстанция, вся будто сотканная из уплотнившегося воздуха.
С каждой минутой она становилась все более и более правильной геометрически, преображаясь в подобие воздушного шара диаметром в несколько сантиметров. Окончательно выделившись из окружающего воздуха, шар стремительно почернел и приобрел зловещий вид. Став иссиня-черным, он вдруг внезапно ярко вспыхнул красным пламенем и рассыпался на мириады искр... Видение исчезло.
- Круг! Это же круг! - вскрикнула ошеломленная Людмила, зажмурившись от сильного света на долю секунды озарившего комнату.
Приснившийся сон моментально всплыл во всех подробностях. Хотя женщина начала уже сильно сомневаться насчет реальности текущей обстановки, мол, а проснулась ли она вообще? Будучи однако человеком рассудительным и не из робкого десятка, для себя просто и по житейски решила, что во всей этой чертовщине обязательно разберется. Но позже, не сейчас. Что-то внутри подсказывало, что стала дорога каждая секунда.
Людмила остро почувствовала, что ее бедная, не приходящая в сознание девочка, именно в данный момент нуждается в ней больше чем когда-либо еще. А посему у нее совершенно нет времени, ни на разгадку феномена таинственного раздвоения, ни на видение с черной сферой. Она срочно должна бежать в больницу и спасти дочь во что бы то ни стало.
Путь до больнице в памяти не отложился, словно она оказалась в ней практически сразу едва шагнув за порог гостиничного номера. Осознала себя будучи в холле первого этажа здания. Поначалу не заметила ничего необычного. Ну разве что резко бросалось в глаза отсутствие дежурного на регистратуре, как и явная нехватка освещения. Впрочем и гробовая тишина стоящая в коридорах также придавала некий оттенок таинственности.
И если столь пронзительную тишину еще могло объяснить крайне позднее время суток, то пустая стойка регистратуры вкупе с царящим везде полумраком действительно выглядели мягко говоря весьма странно. Присмотревшись повнимательнее, женщина как и в номере, стала различать слабо мерцающую люминесценцию. Вся обстановка холла и прилегающих к нему коридоров была покрыта ею чуть менее чем полностью.
Палата в которой лежала Кристинка находилась на четвертом этаже пятиэтажного здания. Почему-то не захотев воспользоваться лифтом, Людмила бросилась к лесничному проходу и спустя пару мгновений была уже наверху. Длинный коридор также оказался совершенно пустым, тихим и плохо освещенным. Как и все остальное здесь, слабое фиолетовое свечение исходило казалось отовсюду.
Повернув в левое крыло и в конце него еще на право, она в попыхах чуть было не налетела и не сшибла с ног маленького мальчика лет семи-восьми. Ребенок медленно и совершенно бесшумно шел по коридору. У него были светлые кучерявые волосы и бледное лицо. Это весьма плохо сочеталось с его белой ночной рубашкой заправленной в серые колготки. Людмила вскрикнула. От неожиданности встречи тот на мгновение показался ей сплошным и непонятным белым пятном.
Левой рукой мальчик постоянно касался одну из коридорных стен, словно брел на ощупь. Или что-то искал.
- Мальчик... но что ты здесь делаешь? Разве в это время детям не положено спать? - на автомате от волнения пробормотала женщина.
- Холодно... - стонущим голосом тихо ответил он.
- Тебе холодно? С какой ты палаты? Давай я отведу тебя обратно и уложу в кроватку.
- Было холодно... Потом я вышел...
- С какой ты палаты, мальчик? Как тебя зовут?
- Витя. Я не знаю... А вы, наверное, мама Кристины?
- Да! - от неожиданного поворота разговора воскликнула она. - А ты ее, выходит, знаешь?
- Да, мы иногда разговариваем. Она говорит что очень по вас скучает и что ей тоже бывает холодно. А еще она сказала, что вы к ней придете...
- Когда?! Когда она тебе это сказала?! - чувствуя что волнение подкашивает ее ноги, с усилиям проговорила она.
- Вчера. Она сказала, что вы за ней ночью придете. Она сейчас вас ждет.
Людмила от страха отступила назад. Умом понимая, что доченька не могла сказать подобное, поскольку последнюю неделю вообще не приходила в сознание, женщина тем не менее испытала сильнейший шок. Она молча обошла стороной странного ребенка и бросилась прямиком в палату к Кристинке. И надо сказать, что вошла туда очень вовремя.
По привычке щелкнула выключаетелем сразу слева от входа, свет не зажегся. Правда она сразу заметила девочку, лежащую почему-то совершенно голенькой на полу, в аккурат посередине пустой палаты. По прежнему в бессознательном состоянии. А со всех четырех углов комнаты по направлению к ней медленно текла густая и маслянисто-черная субстанция. Внешне напоминала нечто среднее между нефтью и ртутью.
В тусклом свете уличного фонаря, слабо проникающим в внутрь сквозь незашторенное окно, таинственное вещество отдавало легким металлическим блеском. От увиденного Людмиле застыла у порога как вкопанная, ей понадобилось время, чтобы уложить в сознании абсурдность всего происходящего. При этом мозг словно завис в бессильной попытке дать телу хоть какую-нибудь осмысленную команду на действие.
Тем временем четыре ручейка зловещей жидкости медленно слились в одно целое, образовав вокруг Кристинки правильный круг. Тот в свою очередь начал сужаться, все ближе и ближе приближаясь к детскому тельцу. Дальше медлить было нельзя. Движимая только материнским инстинктом, Людмила бросилась на середину палаты, остатками чувств осязая как жидкость, намочив ей обувь, просачивается сквозь нее, вызывает неимоверный холод ступней и судорогу ног. Женщина нагнулась к девочке, быстро и бережно взяла ее на руки и прижала к груди.
Обратный путь до двери занял куда большее время. Будучи с Кристинкой на руках, не могла позволить себе риск поскользнуться и упасть вместе с ней. Кроме того - это заметно чувствовалось, - черная жидкость стала более вязкой. Словно не желала отпускать ее от себя. Да и леденящий холод который она придавала промокшим ступням давал о себе знать все сильнее и сильнее. С трудом преодолев те несколько метров, что отделяли ее от выхода, Людмила на мгновение задержалась в дверном проеме и обернулась назад. Там, где еще совсем недавно лежал несчастный ребенок, была одна сплошная черная лужа угрожающе растекшаяся по всей площади палаты.
С ужасом выскочила в коридор и поспешила обратно к лестничному проему. Не добежав до него с десяток метров как впереди снова увидела того мальчика, что несколькими минутами ранее блуждал в одиночестве. Но на этот раз он был не один. Высокий мужчина в черном плаще и шляпе с широкими полями молча вел его к лифту держа при этом за руку. Теперь это выглядело уже не столько странным, сколько жутким и неправильным.
- Мальчик! - позвала она сзади. - Кто это с тобой? Куда вы идете?
Тот молчал.
- Витенька, кто он такой? Куда он тебя ведет? - вспомнив как зовут ребенка, женщина сделала вторую попытку.
Тишина. Обстановка пугала.
Догнала странную парочку на лестничной площадке. Мечась между животным страхом и женским любопытством, Людмила не удержалась и повернув голову в их сторону обратилась напрямую к таинственному незнакомцу:
- Какое вы имеете право уво... - неуверенно начала она, как вдруг что-то заставило ее мгновенно запнуться, вздрогнуть и испустить истошный вопль.
Еще крепче прижав к себе тело Кристинки, она сломя голову бросилась по лестнице прямиком вниз, на первый этаж. По дороге Людмила успела услышать как дверь лифта открылась, и перед тем как очевидно войти в него, незнакомец отчетливым, с металлическими оттенками, голосом громко произнес ей вслед:
- Теперь и ты меня жди!
*****
Проснувшись Людмила обнаружила себя в гостиничном номере. Стрелка настенных часов показывала начало восьмого. За окном светало. На сей раз комната выглядела обыденно, без единого намека на весь тот абсурд, что еще столь недавно окружал ее со всех сторон. Наскоро приняла душ, кое-как привела себя в порядок и не позавтракав - выбежала на улицу. Поспешила в больницу. До нее было не дальше двух автобусных остановок, поэтому как обычно, Людмила решила пройти это расстояние пешком.
Случайно столкнувшись с ней в холле дежурный врач отделения сияя от искренней радости поспешила обрадовать поистине чудесной новостью. Этим утром девочка наконец-то пришла в себя и даже капризным голосом попросила есть, испытывая настоящий волчий аппетит. Не скрывая слез радости Людмила одним махом взлетела на четвертый этаж клиники и быстрым шагом поспешила к ней в палату.
Тут неожиданно для самой себя она увидела нечто такое, что вынудило ее сбавить темп и опешить. По коридору прямо навстречу пожилая медсестра катила тележку с лежащим на ней, судя по всему, небольшим телом покрытым белой простыней. Когда та поравнялась с Людмилой произошло непредвиденное. Невесть откуда взявшееся резкое дуновение ветра сдернуло простыню с тела. Женщина машинально бросила на него взгляд и не смогла сдержать порыв сдавленного крика. На тележке лежал тот самый одиноко блуждавший мальчик, которого она встретила этой ночью. Он был мертв. На его белом лице застыла страдальческая гримаса боли и отчаяния.
- Вы уж меня извините. Не бойтесь! Ума не приложу как это произошло. - виноватым голосом тихо сказала медсестра. - Я мигом все поправлю, а вы не бойтесь. Отмучился наконец бедный Витенька, Царствие ему Небесное!
- Когда? Когда он умер? - только и смогла что выдавить из себя перепуганная увиденным Людмила.
- Ночью. Уже правда под утро. Заведующая отделением сказала, что смерть наступила между тремя и четырьмя часами утра. Так бедненький и не пришел в сознание...
*****
Маленькая Кристинка выглядела очень оптимистично. Ела с большим аппетитом. К ней уже успел вернуться румянец столь долго отсутствовавший на ее маленких щечках. Все это говорило о том, что кризис пройден, болезнь отступила и девочка теперь явно пойдет на поправку. Людмила осторожно пыталась было разузнать насчет Витеньки, как и когда та с ним познакомилась, но Кристинка лишь удивленно пожимала плечиками не понимая о чем речь.
В тот же день Людмила позвонила мужу сообщить новость чем заставила Алексея почувствовать себя на седьмом небе от счастья. Как и она сама, он души не чаял в дочке и на то были весьма веские причины.
Кристина, к слову сказать, не была их единственным ребенком, но только она смогла выжить! Всю свою замужнюю жизнь Людмила провела в бессильных попытках родить ребенка. Иногда судьба снисходила к ней и она беременела, но несчастье продолжало следовать по пятам. До Кристинки рожала трижды и каждый раз - мертворожденными. Еще три беременности закончились выкидышами на поздней стадии. И когда надежда почти померкла в их сердцах, Людмила на рубеже четвертого десятка лет, неожиданно снова почувствовала себя в положении.
Алексей и раньше искренне любящий супругу теперь буквально пылинки с нее сдувал. Опасался что и в этот раз все может закончится трагически. Беременность протекала сложно. Переживая за будущего ребенка Людмила заблаговременно легла на сохранение. Во время родов, которые были преждевременными, потеряла много крови и даже на несколько минут впала в состояние клинической смерти, но врачи чудом ее откачали и вернули назад.
Кристинка родилась слабенькой и болезненной. Новоиспеченная мама назвала ее в честь своей матери, предки которой были из обрусевших немцев Поволжья.
Людмила всегда считалась сиротой при живой матери, поскольку та едва ее родив, сразу отдала на воспитание другим родственникам. И никогда в дальнейшем не интересовалась судьбой девочки. Несмотря на столь эгоистичный поступок с ее стороны, дочь все же смогла переступить через всю свою гордость и приехать попрощаться с ней незадолго до ее смерти. Родственники позвонили и упросили срочно приехать: мать как никак.
Своего биологического отца Людмила никогда не знала. Тетки воспитавшие ее до совершеннолетия также ничем не могли помочь, поскольку сами понятия не имели кем он был, как и когда познакомился с их нерадивой сестрой.
Чувствуя что дни ее сочтены, та слабым голосом просила у всех из присутствующих прощение за все плохое ею когда-либо содеянное. И до этого совершенно ее не знавшая, Людмила сумела таки проникнуться к старухе поздней дочерней любовью и забыть про обиду и злость, которую постоянно испытывала к ней на протяжении всего детства.
Умирала Кристина Генриховна в своем частном доме, очень долго и мучительно, страшно измучив как саму себя, так и всех приехавших с ней проститься. За день до смерти она впала в безумство:
- Приведите! Приведите мне маленькую девочку! Пить хочу! Пусть даст мне ковшик с холодной водицей! - в предсмертной агонии кричала она грубым, словно не своим голосом.
Однако женщины слыша эту просьбу только испуганно перешептывались в прихожей и наотрез отказывались ее исполнять. Принимать же ковшик с рук самой Людмилы старуха не желала. Яростно она выбивала его с рук испуганной дочери, и страшно корчась в судорогах рычала и хрипела как раненный зверь. За несколько минут до смерти к обезумевшей старухе словно на несколько мгновений вернулось ясность сознания. Она вся обмякла и посерела, тихим и жалостливым голосом попросила позвать к ней Людмилу.
- Доченька! - заплакала она. - Я знаю что никогда не была тебе матерью и теперь сильно за это раскаиваюсь. Ты уж прости меня! Прости если сможешь. Пожалуйста, Любушка, не держи зла на старуху! Если бы ты знала как тяжело уходить... Ох, если бы ты знала...
- Ну что ты... мама!.. - только и смогла что выговорить плачущая Людмила.
- Доченька, - продолжила та, - у меня было видение. Я знаю что после моей смерти ты родишь... Родишь девочку. Так ты, пожалуйста, уважь умирающую старуху. Дай ей мое имя! Только об одном тебя и молю. Пообещай мне... что назовешь ее как меня... Пообещай!
И женщине ничего не оставалось как в окружении всех присутствующих дать ей слово. Обстоятельства сильно обязывали.
Через несколько минут Кристина Генриховна тихо умерла, а все родственники и соседи при этом облегченно, с нескрываемым чувством радости вздохнули.
*****
Пока жена сидела в декретном отпуске, Алексею пришлось устроится работать в две смены. И все равно денег едва едва хватало на жизнь. Кристинка очень слабо держалась за этот мир, ее хилое здоровье требовало постоянных денежных вливаний в виде всевозможных лекарств и регулярных медицинских процедур. Услышав от супруги что дочка пошла на поправку, Алексей выпросил у начальника отгул и в тот день выехал к жене.
Состояние девочки улучшалось столь стремительными темпами, что лечащий врач пообещала дать разрешение на выписку уже через трое суток. Людмила просто боялась поверить в реальность случившегося, поскольку выглядело это как настоящее чудо. Буквально еще вчера ни у кого из персонала отделения не было уверенности, а сможет ли Кристинка вообще выкарабкаться? А тут на тебе! Совершенно другой ребенок.
Единственное, что несколько омрачало настроение Людмилы, ее новый таинственный сон приснившийся на следующую ночь. К ней опять из сизого тумана явилась покойная мама.
- Доченька, ты сделала свой выбор... - телепатически сообщила она и странная улыбка заиграла на ее восковом лице. - Я даже не сомневалась, что ты поступишь именно так, а не иначе. Теперь тебе самой нужно приготовиться и привести мирские дела свои в порядок. Небольшая отсрочка будет, но ненадолго...
Осознав ужас услышанного, женщина проснулась вся в холодном и липком поту. Рядом мирно похрапывал оставшийся на ночь в гостинице Алексей. Настенные часики ритмично тикали. Вся обстановка комнаты казалась убаюкивающей и весьма обыденной. Полежав так некоторое время и обдумав слова матери, Людмила все же сумела немного успокоиться и прийти в себя. Под утро она снова провалилась в глубокий сон, в котором, однако, уже не было никаких сновидений.
А через месяц ее не стало. Смерть была совершенно нелепой и неожиданной. Пошла в ближайший магазин за продуктами через две улицы, а когда возвращалась обратно на пустом перекрестке ее насмерть сбил невесть откуда взявшийся и движущийся на полной скорости Жигули. Водитель резко затормозил, машину выкинуло в кювет и по инерции пару раз перевернуло. Жизнь обоих оборвалась практически мгновенно.
Алексей не смог перенести столь преждевременную кончину любимой супруги и начал пить. До этого Людмила успела рассказать ему о своих сновидениях с приключениями в больнице, как и о посланиях умершей матери. Будучи материалистом до мозга костей, тот лишь посмеялся над ней, списав все на излишнюю нервозность, мнительность и хроническое недосыпание. Теперь же лицом к лицу столкнувшись с свершившимся фактом, он начал потихоньку анализировать и складывать разрозненные кусочки мозаики их семейной жизни в одну цельную картину.
К сожалению (или к счастью) для малышки, но он пришел к выводу, что во всех их бедах и несчастьях была виновата именно она. Мол, как минимум, она вообще не должна была родиться, как и все остальные ее братики и сестренки. Как максимум - ей суждено было умереть еще месяц назад, в областной детской больнице. Материнский инстинкт и поистине безграничная любовь к единственному и столь позднему ребенку, заставили женщину не задумываясь о последствиях пожертвовать собой в угоду дочери.
Убитый горем мужчина постоянно прокручивал тяжелые мысли в голове и обильно орошал их водкой. Со временем дошел до того, что буквально возненавидел малолетнюю дочурку ставя ей в укор смерть Людмилы. Туго бы тогда пришлось девочке, если бы на помощь вовремя не подоспела ее бездетная тетушка, одиноко живущая в однокомнатной квартире на окраине Киева.
- Алеша, - мягко сказала она, не способному уже прожить и дня без спиртного брату, - отдай мне Кристинку. Я оформлю официальное опекунство и обещаю тебе, я сделаю все что смогу, чтобы правильно ее воспитать и поставить на ноги.
Алексея не пришлось уговаривать дважды. С легким чувством облегчения избавился он от ребенка и ушел в жесткий загул отчаянно пытаясь утопить горе на дне очередной бутылки. А через пару лет его тоже не стало. Уснул пьяным с зажженной сигаретой в зубах и поджег весь дом. Жили они с Людмилой в небольшом частном строении от которого к моменту приезда пожарников остались разве что обгоревший фундамент, да и полуразрушенная русская печка.