Внезапно оборвавшаяся музыка - словно выпустила на волю ветер протяжно завывающий в вершинах деревьев. И Джефф только сейчас осознал насколько одинок в этом королевстве холода - в пустой прокуреной коробке из стекла, платсика и метала посреди двенадцатой магистрали в четыре часа ночи. Пальцы вернулись к ребристой поверхности колесика, регулирующего громкость магнитолы - он почувствовал себя совершенно маленьким и беззащитным и, более того, не готовым к своему одиночеству в этой пустоте.
Призрачным покрывалом неслись по дороге песок со снегом искрясь золотыми капельками в лучах фар. Джефф таки вернул руку на руль, вслушиваясь в бесновавшийся вокруг его старого шевроле мир.
Нелетная погода. Что он здесь делает в это время? От кого бежит? Джефф стиснул руль, привычно шмыгнув носом. Он не любил задавать себе вопросы потому что обычно заранее знал ответы. Конечно у него есть еще деньги и можно вернуться в город и с их помощью провести вермя - напиться в обществе приятных незнакомцев -воображаемых или нет - без разницы. Они его с удовольствием выслушают и даже не насрут в душу потому что им, в общем-то, пофиг - были бы только у Джеффа "хрустики". Хорошо зарекомендовавший себя метод - если не копаться в себе, и отвлечься на что-либо то потом уже будет гораздо легче. Как говориться - время лечит.
Не ползти же домой с поджатым хвостом.... Конечно - ведь Джеффри Боутин не из тех кто поступает неправильно и необдуманно. У него все по полочкам. У него все обоснованно. Уехал - так уехал. Хлопнул дверью - значит так тому и быть. В чем, скажите на милость он виноват? В том что у него жена истерическая сука? Что она не понимает его? Даже выслушать не хочет? Да, пожалуй, только в этом.
Его бесила эта несправедливость. Но за злостью всегда призрачно маячила трезвая мыстль о том что это Джефф несовершенен, а не мир вокруг него. Он вжал педаль газа, набирая скорость и стараясь не думать ни о чем. В свои двадцать семь он так и остался лгуном и трусом боящимся признать правду даже перед самим собой. Он так устал от этого.
Он ведь старался. Видит бог, как он старался. Клал в трубку не две доли, как обычно а полторы, сдавал унизительные анализы, ходил к врачу. Ведь сегодня же и ходил, черт возьми - как давно это было - сидел в исцарапаном грязно желтом пластиковом кресле, теребил какой-то журнал, вдыхая пропахший дезинфекцией воздух. Его колени дрожали сами по себе - как бывало еще в детстве перед кабинетом у дантиста. Но это был не кабинет дантиста... и дрожь была вовсе не того нервного свойства как в детстве. Люди вокруг многозначительно смотрели то на Джеффа то на его чертовы колени и он прятался от них в своем журнале, и сейчас - хоть убей не мог вспомнить даже его названия и тематики. Наконец белая безликая сестра в очках осведомилась не он ли мистер Джеффри Боутин, после чего он оказался в кабинете где сухая, вытянутая женщина со строго подтянутыми губами мягким голосом спросила:
- Вы принимаете наркотические вещества?- Как будто бы она забыла где работает и кто ее пациенты. И затем долго рассказала ему про кокаиновый психоз, стадии лечения и "клинику". Джефф смотрел на нее, пытаясь совладать с коленями и гадал - махнет ли она перед ним распятьем с криком "Покайся!", а затем что-то подписал и вышел с ощущением того что на него вылили ведро дерьма. Ни ожидаемой легкой совести перед самим собой за то что он уже ступил на вернуй путь, ни поддержки какую почему-то ожидал получить. Только люди в желтых пластиковых креслах беззвучно и глумливо улыбались ему вслед - он был уверен в этом, хотя и не видел их лиц. Но тем не менее тогда, идя по улице, он считал что это было неизбежно и необходимо и обижаться следует прежде всего на себя. Главное что он таки решился завязать.
2.
- Вы принимаете наркотические вещества?
Он никогда не боялся этих слов. Никогда, до этого момента. Джефф Боутин никогда не был наркоманом.
Кто не баловался в свое время травкой, кто не глотал веселенькие таблетки? Не нюхал кокса? Один лишь факт того, что все однодолларовые купюры в Нью-Йорке покрыты легким слоем кокаина уже отвечает на этот вопрос. И между прочим баловаться нюхой он начинал вместе с Анной, своей теперешней супругой. Почему бы и нет, когда вам девятнадцать лет, вы талантливы и жизнь полна новых ощущений и путей.
Когда Джеффу стукнул двадцать первый год - он был самым счастливым человеком на свете - у него уже был собственный автомобиль (этот самый шевроле), золотое кольцо на пальце, съемная квартира, профессиональный гибсон1 и море нерастраченных идей. В тот год "Клипперс", в которых на бас-гитаре играл Джефф, выпустили дебютный (и как оказалось самый лучший) альбом, одна из композиций которого на неделю заняла третье место в чарте страны. Пьяный не столько от виски, пива и кокаина, сколько от победы он прилетел с праздничной вечеринки домой и любил Анну до самого утра. А утром, когда он наконец выбрался из постели с желанием покурить, она ловко обняла его, вынула из пальцев сигарету и заявила что с табаком прийдется равязывать, потому что он скоро станет отцом.
Пытаясь скрыть охватившие его чувства и делая вид что не заметил намека Джефф обернулся и положив руки на ее гладкие ягодицы и похотливо спросил - только ли с табаком ему прийдется завязывать в связи с этим?
- Ну вы ведь не принимаете других наркотических веществ? - строго спросила она.
И Джефф серьезно поглядев ей вглаза ответил:
- Нет.
Это действительно была правда - конечно он не баловался кокаином только на вечеринках, но и не злоупотреблял им - два - в крайнем случае - три раза в месяц. Когда на студии необходимо было зарядиться воображением. А от таких доз, как известно, привыкания не бывает.
Тот самый зловещий вопрос, в порядке других, задала ему врач ровно через месяц таким же прекрасным утром в консультации для ожидающих ребенка пар. Анна легонько сжала его ладонь и он не моргнув ответил точно такое-же твердое "Нет". Анна верила ему. Неделю назад у них был серьезный разговор. И Джефф сказал что "завязал, а значит так оно и есть". Ей только предстояло найти его заначки, вызвать скорую когда у муженька случится передозировка, она не скользила в крови пытаясь пережать его вены; она еще не плакала по ночам в ванной и не прятала от обкурившегося мужа ребенка.
В сером мареве из мокрого снега и пыли впереди за лобовым стеклом обозначились два желтых пятна, стремительно разрастаясь и сплываясь вместе. Грянул заглушеный снегом мощный сигнал и черз мгновение прямо из тьмы вынырнул огромный блестящий хромом трейлер. Мелькнула в желтом квадрате кабины фигура дальнобойщика - перекошеное злобой лицо и рука указывающая вправо. И так же внезапно грузовик провалился обратно во тьму, исчезнув позади и оставив в кружащей темноте лишь смазанные красные следы габаритных огней.
Джефф глянул направо и увидев разделительную полосу справа от себя осознал что едет по встречной. Как он умудрился не заметить этого? Он вернулся на нужную полосу и помедлив съехал в кювет и остановился. Если бы не черные силуэты деревьев маячившие время от времени по бокам дороги он вполне мог бы вообше оказаться в чистом поле и кто знает когда он бы он это заметил.
Джефф выключил фары, а затем и двигатель. В окружившей старый шеви мятущейся тьме где-то ввышине как подстреленная псина не замолкая завывал северный ветер. Новый порыв с шерохом бросил в лобовое стекло очередную порцию снега и песка, заставив Джеффа вздрогнуть.
Чертовы звуки окружили его, то усиливаясь, то затихая. Сглотнув он потянулся к бардачку и порывшись извлек оттуда мятую пачку сигарет и щелкнув пару раз зажигалкой закурил.
Всего лишь снег и песок. Шерохи.
Впервые это произошло еще в детстве - в тот период когда мать уехала на операцию, и Джеффри подхватил серьезную простуду. Отец как всегда отсутствовал. Сестру Джефф ненавидел и старался появляться дома только когда выспавшись и потрепавшись по телефону она уходила в свой клуб, оставив после себя грязные тарелки и чашки. И если днем он чувствовал себя более-менее сносно, то к вечеру болезнь подступала и все становилось невыносимым: светобоязнь, смятые липкие простыни с бесчисленными песчинками от которых никак невозможно избавится, сменяющие друг друга жара и холод. Порой температура поднялась до 39 градусов. Один в темной квартире, мокрый от пота он лежал на материнской кровати в полузабытьи, пытаясь найти хоть что-то что бы его не раздражало и не находил. Темнота, свет, узор на занавеске и простыни, потолок, его холодные руки, щелканье секудой стрелки часов на стене, складки на простыне - все было неприемлимо, овратительно, невыносимо.
Джефф не помнил как появился шерох. Внезапно он стал данностью и раздражал как и все остальное, не вызывая удивления, интереса и каких-либо других мыслей. Звуки напоминали то шелест сухой травы, то потрескивание огня.
так ползет насекомое под отклеившимся куском обоев.
До сих пор Джефф не мог вспомнить наблюдением было это сравнение, или всего лишь точной догадкой, потому что когда он в очередной раз переворачивался с бока на бок и мельком глянул на стену - там действительно было нечто вытянтое, длиной сантиметров в сорок, ползущее под обоями. Джефф сжался комком под одеялом, дрожа от холода - увиденное не вызвало никаких чувств кроме желания отввернуться, отбросить зрелище в сторону, забыть, выкинуть из головы. Ночь тянулась отмериваемая то ускоряющимся то замирающим на века тиканьем секундной стрелки. Некоторые насекомые (оказалось их несколько) перебрались под занавеску - ткань колыхалась, и по потолку стремительно метались длинные черные усики. Двое, или трое - все еще ползали по стене и потолку, раздвигая телами обои и штукатурку. Часы с грохотом упали на пол и Джефф вынужден был посмотреть - на месте где раньше двигались стрелки из дыры в обоях медленно ползло хитиновое чудовище, напоминающее одновременно таракана, пчелу и медведку. Джеффри отвернулся - но и тут увидел насекмое - на письменном столе, бессмысленно скользя лапами по обоям оно пыталось заползти на стену. Джефф перевернулся на другую сторону кровати - там, под занавеской окна тоже что-то ползло, но его хотя бы не было видно. Закрыв глаза он попытался думать о чем-то другом, но льющийся со всех сторон шерох перекрывал все на свете.Так он вертелся до утра, пытаясь хоть где-то укрыться от кошмара. Насекомые падали на одеяло тяжелыми тушами и он спихивал их, как люди порой спихивают собаку или кошку устроившихся спать в ногах хозяина.
Вместе с рассветом пришло облегчение, жар прошел - Джеффу таки удалось немного поспать. Бред отступил, насекомые бесследно исчезли как и дыры на обоях.
Это был апогей болезни. Папаша, в котором иногда просыпались отеческие чувства, притащил упаковку каких-то противопростудных таблеток(впрочем это не помешало ему снова исчезнуть на несколько дней). Температура не росла выше 37 и Джефф довольно быстро выздоровел. Все произошедшее этой ночью исчезло из головы как любой страшный сон, который обычно на утро невозможно вспомнить. Вот только часы пришлось повесить на место.
Джефф Боутин тогда был двенадцатилетним робким юнцом. И имел все щансы успешно забыть о той ночи, но как оказалось - не забыл. Осторожной тенью шерохи вернулись в двадцать шесть - когда он перешел с кокаина на крек (трещалка, как называл его старина Кевин). Они незаметно стали частью его жизни, и он привык к ним настолько, насколько это может быть с кошмарами. Длинными ночами, когда Джефф вертелся в мятой постели, пытаясь отвлечься от желания покурить "трубку мира" (так же безуспешно можно попытаться отвлечься от желания отлить когда вам приспичит после трех бутылок пива) насекомые шуршали над его кроватью и он как в детстве прятался под одеялом, старался не смотреть на них.
Забытая сигарета дотлела между его влажных пальцев, он недоуменно глянул на нее и бросил в пепельницу под бардачком. С новым порывом ветра дорожная пыль поскрипывая защелкала по стеклу. Что еще это может быть? Джефф на мгновение закрыл глаза собираясь с силами, набрал в легкие воздуха и глянул на заднее стекло.
Раскорячившись и скользя насекомое настойчиво царапалось в гладкое стекло. Снежная крупа рекошетя отскакивала от черного хитина, подчеркивая реальность происходящего.
По спине побежали мурашки. Джефф снова зажмурился. В багажнике - в тайнике устроенном в запасном колесе было лекарство. Снижать дозы - даже, наверное лучше чем бросить все враз - при таких раскладах у него сорвет крышу окончательно. Насекомые ведь появлялись только когда его начинало серьезно ломать... И другого спасения от них - кроме как курнуть просто не было. Одной пулей - двух зайцев, так сказать.
Он отрыл глаза и обернулся - насекомое никуда не делось. Даже врачиха говорила что дозы нужно хотя бы снижать... это он, крутой, мать его, решил что может вот так запросто завязать. Глупо и ненужно.
Достаточно просто снизить дозу.
Мимо бесплотным призраком пронесся легковой автомобиль. Джефф проводил его взглядом, нащупывая дрожащими пальцам дверную ручку. Тень автомобиля исчезла. Рывком распахнув дверцу Джефф выбрался наружу. Ветер холодными иглами ударил в лицо и незащищенные руки, распахнул куртку. Джефф остановился, глядя на гигантского таракана, копошащегося на капоте его старого шевроле. Ключи от багажника магическим образом уже очутились у него в руке. Он медленно потянулся к замку.
3.
Эту песню целиком и полностью придумал Джефф - от музыки до слов. Это была совсем не та музыка, которую играли "Клипперс", но ребята, не без подколок, конечно, но совершенно серьезно и профессионально подготовили ее ко дню свадьбы. И она так и называлась - "Анна". Джефф был басс-гитаристом, но в тот день они с Нильсом поменялись ролями и когда Джефф пел ее - "помни обо мне, держи меня за руку..." - люди плакали. Анна говорила потом, что это были лучшие минуты ее жизни. И хотя Джефф никогда не был излишне сентиментальным - он подобрал мелодию и на мобильном телефоне, чтобы выделить звонки жены из всех остальных.
Да что же я делаю, Господи?
Джефф опустил руку с ощущением что только что чудом избежал смерти. Мобильник отиграл запомненный кусок мелодии и заиграл снова. Джефф очнулся и метнулся в салон, сорвал мобильный с зарядого устройства, тиснул кнопку ответа на вызов:
- Прости меня! Маленькая! Прости меня пожалуйста...
Слова хлынули безумным птоком, так же как и слезы из глаз. Слова неспособные передать хоть какую-то долю смысла - беспомощные, ненужные. Слова, которым никто не верил - ни он, ни она.
- Джефф... - еле слышно донеслось из трубки.
- Анна... я виноват. Я все испортил. Я так виноват... - Он захлебнулся словами понимая что они бессысленны, не чувствуя холодного ветра, бросающего снег ему в лицо.
Он стиснул мобильный так что костяшки пальцев затрещали:
- Что случилось?
- ...мальчик...
- Что случилось Анна? Анна! Я сейчас приеду, ты слышишь? Скажи что произошло.
В ответ мобильный шумел статикой и ветром.
Что-то произошло. Что-то произошло с Полем. А он здесь - решил потрещать креком, подонок.
- Анна! Анна! Ответь мне пожалуйста.
Связь прекратилась.
Джефф завел двигатель, врубил фары и круто развернулся. Со стекол слетел успевший насыпаться на крышу снег. Вдавив педаль газа до предела и время от времени поглядывая на стрелку спидометра он как ненормальный вцепился в руль, глядя в снежное марево перед собой.
Он бросит крек. Он бросит кокаин. Он не будет пить и даже курить обычные сигареты. Черт возьми. Если бы не его тупость он был бы сейчас дома - рядом с сыном, которого предал. По щекам текли холодные слезы и Джефф с ненавистью стирал их с глаз потому что они мешали ему следить за дорогой.
Его мальчик, зачатый на заднем сидении этого самого шевроле и рожденный с нехваткой веса и врожденной астмой, чем обязан опять же своему папаше, баловавшемуся коксом. Его зовут Поль и он пока еще любит Джеффа так же как Джефф любил своего отца-алкоголика. Пока еще любит. Любит его даже после того как стал заикаться, когда нашел Джеффа в ванной - где под кайфом из жалости к себе тот вскрыл вены. Маленький Поль, у которого недавно выпал первый зуб и любимая игрушка - плюшевый мопс Бубби, с которым он не никогда расстается.
Джефф от злости на себя сжал зубы так, что казалось они сейчас не выдержат и брызнут в разные стороны. Он вытащил мобильный и надавил на единицу - на эту кнопку был привязан телефон дома.
Шеви деловито поглащал белые полосы дороги и глядя на них, вслушиваясь в безразличные ко всему длинные гудки Джефф снова погружался в пучину безнадеги.
Анна не подходила к телефону. В последнее время она так и делала когда он пропадал на целые ночи - знала что в такое время звонить может только он, но что изменят те слова, которые он может ей сказать...
Вот только сейчас что-то случилось, потому что Анна позвонила сама и явно просила помощи - и вот теперь не брала трубку.
Он сбросил вызов, тиснул двойку - мобильный телефон Анны. И снова гудки. Теперь его свадебный подарок звучал на ее мобильном - где-то вдали за стеной метели и пустоты безнадежно пытаясь привлечь к себе хозяйку.
Господи! Как ужасна неизвестность. Почему все случилось сейчас? Неприятности набросились как стая голодных пираний, одновременно нападая с разных сторон.
Неприятности начались ночью, когда он проснулся в три часа утра - кошмары и бессонница сменяли друг друга вот уже полгода, не давая покоя даже во сне - это уже не зависило от того, давно он курил крек или нет. Треск преследовавший его во снах остался и наяву - но в отличае от сна насекомых видно не было, что уже было само по себе неплохо. Задыхаясь от хитинового ужаса, все еще стоящего перед глазами, он сидел на кровати, вытирая лицо простыней - пока он спал опять пошла кровь носом. Выл ветер, раскачивая ветки акации под окном, черные вытянутые тени плавали по потолку. Джеффри поднялся и поплелся умываться в ванную, остановившись на пол-пути. Дверь в ванную, подсвеченная полосками бющего из щелей света была явно заперта и за ней шумела вода - это Анна. Почему-то она всегда включала воду чтобы никто не слышал как она плачет, заперевшись в ванной. Они не спали в одной кровати с тех пор как решили прервать ее вторую беременность, но все еще жили вместе - Джефф любил ее, а Анна... если трезво смотреть на вещи то она, скорее всего, просто жалела Поля. Мальчик страдал аутизмом и редкие контакты с отцом - когда Джефф был более или менее вменяем - были чуть ли не единственным что делало малыша счастливым.
Потом позвонил Кевин и сказал что вчера Нильс умер.
- Перестарался... - добавил он после наполненной статическими помехами минутной паузы и положил трубку.
Утром Кевин с Джеффри были единственными кто пришел на похороны, если не считать матери Нильса. Она подсуетилась - спешила похоронить сына побыстрее, и это ей удалось, словно смерть сына была занозой в пальце, с которой нужно побыстрее покончить. И без того постаревшая на десять лет, стараниями сына, теперь она выглядела дряхлой старухой, хотя ей не было и пятидесяти. Худая как щепка с глубоко посажеными пустыми безумными глазами - она шутила и улыбаясь, называла Нильса и Джеффа "своими мальчиками" - как будто они собрались не на похороны а на день рождения. Аккуратно рассчесанный, румяный Нильс выглядел здоровее всех живых над ним вместе взятых. Под его черным пиджаком и штанами неспешно ползали огромные насекомые, постукивая усиками по лицу и лакированым туфлям покойника. Ветер развевал мантию и редкие волосы священника, неразборчиво зачитывающего библию. Насекомых становилось все больше - они шелестели по цветам одинокого венка, чтоящего в изголовье, тарахтели твердыми лапками по дешевому гробу. Не смотреть на них было невозможно, поджав губы Джефф неглядя бросил комок земли в яму и пошел прочь, брезгливо обходя хитиновые тела, ползающие по выстуженой траве клатбища.
Нильс "перестарался" специально. Передозировка не была необдуманной и спонтанной - это не было ни проявлением слабости, ни трусостью. Смерть была лучшим что мог сделать Нильс для тех, кто его окружал - когда всем кого любишь ты доставляешь только проблемы, понимаешь что вызываешь жалость и отвращение - поневоле начнешь задумываться.
Джефф до сих пор считал что в состоянии справится с самим собой - завязать, когда прийдет время. Но теперь, на примере Нильса, внезпно осознал что время это давно уже прошло. В голове не было ничего кроме боли и пустоты. Он добрел до своего шеви, сел за руль, закурил. Вытащил портмоне, раскрыл его на фотографии Анны, обнимающего Поля и разрыдался - сыну сегодня шесть лет.
4.
Начинало светать. Чернота ввышине стала грязно серой. Ветер потихоньку стихал - метель все еще танцевала вокруг, но утратила свою прежнюю прыть и снег уже покрывал дорогу тонким ковром.
Снова затрещало. Черным камнем врезался в лобовое стекло гигантский жук. Джефф инстинктивно откланился в сторону, машина вильнула мазнув по кустам, ростущим на обочине. Ударившись в стекло, оставив желтоватые потеки и пронзительно хрустнув сломавшимся хитином насекомое исчезло позади, как будто его и не было, но шерох лапок никуда не исчез.
Вот чего сейчас не хватало - так это влететь дерево из-за галлюцинаций -сейчас, когда он нужен Полю и Анне. Вернувшись на середину трассы, Джефф оторвал руку от руля и включил магнитолу. Из глубины динамиков прорвался меланхолический джаз. Слушать музыку когда с Полем случилось несчастье - кощунственно и стыдно. Но это было единственно доступным средством от шелестящего страха.
Музыка заглушила собой шерох, но он никуда не делся.
Словно шум волны на берегу моря он дважды усилился, когда еще две твари с размаху ударились о лобовое стекло и никуда не пропал. Динамики хрипели статическими помехами - старушка магнитола слабо держала сигнал.
Еще один жук тяжело ударился в стекло, которое на этот раз не выдержало и пошло паутиной трещин. Вслед за ним ударились в стекло еще три. Радио расстроилось окончательно, заливая шумом салон шевроле. Невыносимо. Джефф протянул руку, повернул колесико громкости выключая магнитолу. Звук никуда не исчез. Треск был не снаружи автомобиля. Жесткие лапки одного насекомго задели бедро. Другое ощупывало усиками затылок Джеффа.
Он закричал, забился в сидении, пытаясь отбросить жесткие холодные тела прочь. Машина снова вильнула. Из мельтешащего снега за трещинами лобового стекла стремительно выплыла смазанная тень посреди дороги, обрела четкость - раскинутые в стороны руки, темно-серые джинсы, желтый свитер, светлые волосы, развевающиеся на ветру, распахнутый в крике рот.
Анна.
Черное бессмысленное месиво хитиновых члеников на брюшке насекомого, повисшего у Джеффа на лице закрыло собой все на свете. Захлебываясь от ужаса он вывернул руль до предела, топча ногами педаль тормоза.
Машина пошла юзом, скользя на снежном ковре и скрипя шинами об асфальт. Раздался глухой удар. Все стихло в мгновение ока.
Пустота, звенящая в голове после похорон Нильса неотступно преследовала Джеффа. Страстное желание поправить настроение - как это скорее всего сделает Кевин - боролось с любовью к семье. Как зомби он бессмысленно кружил тпо городу, оттягивая момент когда поедет домой. С одной стороны это было бы правильно... с другой слишком велико было желание поставить шеви в гараж, запереться и курнуть всем невзгодам на зло. Мысли все чаще возвращались к тайнику в запасном колесе и он упрямо вертел баранку. Несколько раз он проезжал мимо медицинского комплекса не заезжая в его подземный гараж - первый шаг всегда самый трудный. Но убедив себя в том, что в конце концов все зависит только от него и стараясь особо не раздумывать - с фатализмом смертника, делающего последние шаги на пути к плахе - заехал-таки в гарараж и пытаясь представить себе лица Анны и Поля зашагал в пропитаный дезинфекцией и унижением воздух наркологического отделения.
И ничего не случилось - ничего кроме унизительных анализов, вопросов и смеха ему в спину. Почему-то Джефф ожидал что ему сразу полегчает. Он со злостью швырнул кипу бумажек, которые ему вручила врач на заднее сидение, врубил музыку и резко сорвавшись с места вырулил на улицу.
Что они понимают, эти ублюдки, для которых такие как Джефф, мусор, прикасаться к которому можно лишь в перчатках; накипь общества, ходячий транспорант с надписью "Это плохо!"; язва которую, согласно конституции и к большому сожалению нельзя удалить хирургически. Что делать Джеффу - запутавшемуся и уставшему когда ему так нужна поддержка хоть от кого-то, а ожидать можно в лучшем случае удара милосердия, презрения Анны или "дружеской" поддержки Кевина в виде шаровой порции "трещалки", которая успокоит, но лишь оденет мир в фальшивые маски, поможет ему не сойти с ума еще немного, убедит что все не так уж плохо и это еще не конец.
От конца его отделяла лишь тоненькая ниточка по имени Поль и которая вот-вот грозила оборветься.
Дом, в котором обитало семейство Боутин (семейство! Отличная шутка) находился в пригородном поселении на берегу реки - в двадцати пяти километрах двенадцатой магистрали от смога и гари столицы. Джефф оказался дома через пятнадцать минут, дрожь перешла с колен на руки - причем прихватила так сильно что он не сразу справился с замком. В холле играла музыка, под цветными надувными шарами и лентами стоял торт с семью свечами, уже порядком истерзаным ножом в неловких детских ладонях. Пятеро или шестеро детей устроились перед телевизором прямо на ковре. У Поля не было друзей, но Анна все-равно изо-всех сил старалась устроить ему настоящий праздник и попыталась найти "друзей" для малыша хотя бы в этот день. Сын сидел в углу привычно теребя Бубси и сосредоточенно рассматривал картинки в огромной книге про Снежную Королеву. Праздник не удался - что за праздник без папы?
Голова Поля поднялась, он что-то прошептал и осторожно, как будто кого-то стесняясь, подошел к Джеффу.
- Паа! - прошептал сын и заплакал - Паа...
Джеффри опустился на колени и обхватил сына, стараясь унять дрожь в руках погладил его.
- Все хорошо, малыш, все хорошо. Не нужно плакать. - он что-то говорил и говорил но плечи Поля не переставали трястись. Дети у телевизора уставились на них на какое-то время и безразлично вернулись к своим мультикам.
- Ну все, у тебя ведь сегодня день рождения, правда. Ты же теперь взрослый а взрослые никогда не плачут. Скажи лучше что это у тебя за книга?
- Винни-пух... - прошептал Поль ему на ухо.
- Почему Винни-Пух?
- Подарил... Винни-Пух...
- Да ты что?
На глянцевой обложке книги, которую уронил Поль действительно была аккуратно наклеена раскрашенная фломастерами бумажка с цветной надписью печатными буквами, чтобы малышу было легче было читать: "Полю Боутину от Винни-Пуха".
- И Норберт с Дэггетом. Микки Маус... и даже Бубси...
- Все подарили тебе подарки? - удивился Джефф отводя руки в стороны от голвы сына чтобы не испугать его дрожью
- Да...
Джефф незаметил как рядом появилась Анна. На ней была любимая одежда Поля - желтый свитер и мягкие серые вильветовые джинсы. Она опустилась на колени, положила руки на плечи малышу, осторожно отстраняя его от отца, не сводя с Джеффа ненавидящих глаз.
Он отпустил сына, спрятав руки за спину
- Милый, Папа устал. Давай лучше порисуем. А он пойдет к себе и отдохнет - Не сводя глаз с мужа Анна взяла ребенка за руку и они усились за столик.
Поль всегда был стеснительным и послушным ребенком.
Конечно папа очень устал. Папа, хренов наркоман со стажем. У папы параноидальные галлюцинации. Извини, сынок, но так получилось что у папы сегодня ломка. Джефф поплелся к себе, стараясь не привлечь внимание сына. В душе плескались самый разные чувства - с одной стороны он был зол на Анну - какое она имела право отбирать у него сына, но с другой - понимал ее - Джеффу действительно сейчас лучше запереться у себя на чердаке чтобы своим поведением не разломать праздник окончательно.
5.
Ошарашенно моргая и сглатывая Джефф поднял голову, не сразу поняв что все еще сидит в машине. Вмятая внутрь дверца со стороны пассажирского сидения, ободранный ствол дерева за ней. Стеклянная крошка на сидениях. Шерох дворников, все еще ездящих по лобовому стеклу.
Анна!
Джефф завертел головой, пытаясь определить что же случилось с женой. Метель почти полностью скрывала дорогу, за вспахной на снежном ковре колесами его автомабиля черной дугой - только непроглядное белое марево. Черный джип пронесся по дороге мимо, быстро исчезнув из вида.
Распахнув дверь Джефф выскочил из машины, и подбежал к пустой дороге. Чертов снег мешал разглядеть что бы то ни было.
- Анна! - закричал он.
Жены нигде не было. Только девственно чистый снег. Свежие следы колес шевроле паралельными линями тянулись из белой дымки и сплетаясь в невообразимый узел вели к тому месту где машина наконец остановилась.
- Анна!
Тишина. Только чуть слышно падал на землю снег. Анны не было. Даже если ее отбросило в сторону он бы увидел ее тело но и тела нигде не видно. Джефф оглянулся - возле шевроле тоже пусто. Автомобиль прижался помятым боком к дереву, по лобовому стеклу безсмысленно ездили дворники.
По совершенно целому лобовому стеклу - без единой чертовой трещины.
- Господи! - Джефф зажмурился, обхватил голову руками - Боже мой! Когда же все это кончится?
Кровь паровым молотом колотилось в ушах
- Джеффри... - чуть слышно донеслось до его ушей.
Он вскинул голову. Желтый свитер Анны ярким пятном горел на обочине дороги.
- Джеффри...
- Анна! - Джефф бросился к ней, подскальзываясь на мокром снегу. Анна стояла покачиваясь, тяжело опираясь рукой о дерево чтобы не упасть. Страшным алым пятном зияло на уровне груди огромное пятно. Перемазаные кровью светлые волосы безжизненно свисали с бледного лица.
Как он мог. Как он мог это сделать? Задыхаясь от ужаса Джефф добрался до жены, беспомощно протягивая руки и не зная что ему делать.
- Поль все еще там...
Жалость, чудовищная вина, страх - все это в моментально исчезло из его головы и Джефф почувствовал что земля уплывает из под ног.
- Что?
- ... в машине...
И он увидел. Проломаную в нагромождении веток и кустов насаждения прореху и в ней огромный черный силуэт.
Спотыкаясь и царапаясь о сломаные ветки Джефф побежал дальше потеряв остатки рассудка. Автомобиль с желтыми квадратиками такси на дверях был смят в гармошку словно картонная коробка. Залитый кровью человек в черной кожаной куртке лежал на руле, глядя на Джеффа мертвыми глазами. А на полу, между задним и передними сидениями, усыпаный крошевом осколков в лужице крови - Поль.
Джефф что-то кричал, разрывая кожу на пальцах, пытаясь открыть изувеченый ударом замок. Всем телом бился о дверь, каким-то чудом уцелевшее в аварии стекло наконец лопнуло и Джефф протиснулся в салон; уцепившись руками за куртку ребенка подтянул его к себе. Маленький, крохотный его сын, его Поль. Такой легкий, беззащитный, поддатливый как тряпичная кукла. Залитая кровью головка, хрупкие руки безвольно свешивающиеся к земле - они безвольно болтались вслед движениям Джеффа, когда он бежал к своему старому шеви. Ни намека на жизнь не было в бледном личике ребенка но он был жив. По иному просто быть не могло. Кожа и кровь холодны - но кровь-то не его, а таксиста, и потом на улице ведь не август.
Безумно улыбаясь Анне Джефф влез в свой автомобиль. И все еще прижимая сына к груди сорвал автомобиль с места.
- С ним все впорядке, верно? - подзадоривал он жену, - Теперь с ним все будет отлично, правда?
Анна молчала.
6.
Уснуть не удалось. Большую часть вечера Джефф сидел на тахте, пил аспирин, чтобы хоть как-то смягчить ломку, курил стряхивая пепел на пол и разглядывал множество вещей находившихся в его каморке под крышей. Гитары, россыпь компактов, книжные полки, стойка со штангой и гантелями, фотографии на стенах - практически все что было в комнате в один ускользнувший из памяти момент лишилось смысла. Каждая вещь таила в себе целую историю - кусочек головоломки, сложив которую можно было как на ладони увидеть всю жизнь Джеффри. Того, Джеффри каким он уже давно не был, и может быть не являлся им никогда. Все позабытые мечты, радости и желания остались в глубине душе еле различимыми тенями, которые лишь изредка всплывали на поверхность смутными ассоциациями - мол: "что-то такое было и у меня".
Сидеть в пеплище своей несбывшися жизни было невыносимо. Он помнил что в одиннадцать вечера, когда давно затихла музыка и детские голоса, отгремела на кухне посуда и дом затих осторожно вылез из своей коморки. Джефф бродил по дому, пытаясь хоть как то отвлечь свой воспаленный разум и не находя ничего заслуживающего бы его внимания. Все было незнакомым, чужим - казалось что он был не у себя дома, а где-то в гостях, что дом купили другие люди, а он все еще бродит по нему бесплотным призраком, застрявшим в этх стенах. Ненужным и чуждый нынешним обитателям.
Дверь в комнату Поля была распахнутая настежь и за ней зияла темнота. С четырех лет сын не мог спать без ночной лампы и очень чутко реагировал на выключение света даже если в своих беспокойных снах был очень далеко от реальности. Джефф шагнул внутрь, щелкнул выключателем: кучка подарков на журнальном столике; расстеленная, но пустая детская кроватка.
Поль опять попросился к Анне. Джефф не имел ничего против, но ему чертовски необходимо было хотя бы одним глазком взглянуть на ребенка, чтобы хоть в чем-то увидеть смысл окружающего мира.
Дверь в комнату Анны действительно была подсвечена полосками тусклого света ночника, но надежно заперта на ключ. Когда она успела поставить замок на дверь?
Обхватив дверную ручку покрепче Джефф хорошенько дернул, но дверь не поддалась. Анна хорошо защитилась от муженька. Из ноздрей потекла кровь. Привычно вытерев лицо рукавом Джефф снова дернул дверную ручку и оглянулся. Анна стояла в конце коридора в тени, и хотя глаз ее видно не было - брезгливость по отношению к нему словно растекалась в воздухе.
- Нам нужно поговорить - спокойно проговорила она.
Свет на кухне они не включили. Джефф шмыгал носом, время от времени стирая с верхней губы кровь, глядел то на сигарету то на тонкий силуэт жены, стоящей у окна, чувствуя что это ее "поговорить" - очень не к добру. Сам факт того что они разговаривали уже был плохим предзнаменованием. Последнее время они не то что не здоровались - нередко не перебрасывались и парой слов целыми неделями
- Я сегодня был у врача... - сказал он.
Анна молчала.
- Решил завязать...
- Опять?
- Дай мне шанс пожалуйста...
Анна молчала. Что бы он не сказал - это не подтвердит ей, что на этот раз он куда более серьезен чем в предыдущие. Слова теряли смысл отскакивая от стены из лжи, которую он сам и построил.
Тищина тянулась вместе с сизым сигаретным дымом.
- Мы уезжаем к моей матери. Я завтра подаю на развод.
Интересно почему она не сделала этого раньше?
- Спасибо что сообщила.
- Джефф!
- Что Джефф? Большая милость с твоей стороны.
- Так будет лучше для Поля и всех нас.
- Для Поля особенно.
- Джефф я слишком люблю его чтобы...
- Правда? Чего же ты терпела так долго?
- Не кричи на меня!
- Не кричать? Зачем же ты мне это говоришь?
Сам не помня как он очутился рядом и уже сжимал ее за плечи. Черт подери он не мог вспомнить когда в последний раз вообще притрагивался к этой суке.
- Я сказал что завязал. И я завяжу.
- Отпусти меня.
- Нет, ты меня послушай...
Анна толкнула его. Так сильно и неожиданно что он не устоял на ногах и опрокинув стул рухнул на пол.
Ярость свела скулы и кулаки, затуманила взгляд и Джефф лишь приблизительно помнил как подхватил с пола стул, как брызнуло разбитое стекло; дверь ванной за которой закрылась с Полем Анна и как он бился всем телом в эту дверь; как громко текла вода в раковину когда Анна хотела заглушить крики Джеффа и свой плачь. Осколки мебели и сотни , тысячи насекомых живым ковром покрывавшие пол и стены. Джефф помнил как истерически спотыкаясь и подскальзываясь на их тяжелых телах спотыкался и падал, чудовищный разрывающий сознание шерох - точнее шерохом он был кода то, а сейчас превратился в гром от которого он оглох на какое-то время. Живая шевелящаяся масса накрыла его. И Джефф очнулся лишь на двенадцатом шоссе, закусив губы до крови и пытаясь убежать в пустоту, безнадежно пытаясь заглушить шерох музыкой из старой магнитолы.
Одежду с Поля срезали пока лифт поднимался на второй этаж где располагалась реанимация. Фигурка мальчика казалась еще меньше на простыне режущей глаза своей белизной. Личико почти скрылось под маской воздушной подушки. Джефф бежал за кроватью-каталкой сжимая тонкую детскую ладошку в своей руке. Женщина с усталыми глазами под хирургической маской не пустила его в операционную. И теперь Джеффри сидел в зале ожидания, в желтом пластиковом кресле - точно таком же какие стояли в приемной у нарколога - и теребил точно такой-же журнал.
Анна сидела на последнем кресле в крайнем ряду - подальше от Джеффа. Уставившись в никуда. Ее светлые волосы успели прилипнуть кровавой корочкой к щекам. Ярким пятном краснело огромное пятно на ее свитере.
- С тобой все в порядке? - хрипло спросил Джефф.
Она даже не шевельнулась.
- Прости меня... - прошептал Он. - Прости.
Адреналин исчез вместе с безумной уверенностью что с сыном все впорядке. Он все испортил. Он поломал не только свою жизнь но и жизнь Поля и Анны. Все становилось на свои места и обхватив голову руками Джефф все глубже и глубже погружался в пучину страха и вины - настолько кристально ясна ему была причина всего произошедшего. Если бы не истерика, которую он закатил Анна никогда бы не вызвала такси, чтобы увезти сына посреди ночи в метель - побыстрее пока Джефф не вернулся домой.
- Господи.... Боже мой.
Пропасть которую он заметил вчера днем с каждой секундой все росла и росла у него под ногами. И Джефф уже не стоял на краю, чувствуя что вот вот упадет. Он падал.
Пусть выживет - пусть Поль выживет - пусть он, Джефф, умрет, но не Поль. Что угодно, только не Поль - к черту крек и кокаин, к дьяволу музыку и всех друзей, пусть уходит Анна, пусть заберет Поля, пусть ему запретят видеть сына - только бы Поль жил.
Минуты тянулись, белыми призраками двигались по коридорам врачи - скользя бесшумно как в немом кино. Гигантской улиткой проплыл мимо уборщик, оставив мокрый след на холодном кафеле. Минутная стрелки на часах медленно, словно ее удерживала неведомая сила обошла половину круга.
Створки двери операционной раскрылись и две сестр выкатили огромную блестящую хромом кровать на колесах. Вскочила со своего места Анна, подскочил и Джефф, отчего-то не сразу поняв что за трубочками капельницы, под грудой простыней лежит его сын.
- Как он? Как мой Поль?
Джефф очутился рядом с каталкой. Прижал руку к безжизненной тоненькой ладони.
- Теперь все в порядке - улыбнулась сестра.
- Вы уверены? - по щекам Джеффа потекли горячие струйки слез.
- Ничего слишком серьезного. У него перелом трех ребер и сотрясение мозга, ушибы, но серьезных повреждениев органов нет - до свадьбы заживет - Спокойно продолжала сестра.
- Малыш! Все будет хорошо, слышишь? Папа рядом. Все уже позади.
- Он сейчас в шоковом состоянии и может не реагировать. Мы вкололи успокоительное.
- Папа с тобой, ничего не бойся - пршептал он сыну, продолжая держать его за руку
Тонкие пальчики чуть сильно сжали его ладонь, губы шевельнулись.
- Что? Что, сыночек?
- Буббси... - наконец разобрал Джефф, слабый голос сына.
Каталку ввезли в обширную реанимационную палату и остановили за толстой целофановой шторой.
- Буббси... - напрягаясь всеми оставшимися силами повторил Поль.
Мягкая рука легла на плечи Джеффа.
- В палату вам нельзя, господин Боутин. Дайте ему отдохнуть. У парня был нелекий день.
Джефф рассеянно посмотрел на сестру.
- Не волнуйте его, да и вам, в общем-то сон не помешал бы.
- Я буду рядом, Поль. Я скоро вернусь.
Джеффри вышел из палаты вслед за Анной, чувствуя себя невыносимо, чудовищно усталым. Жена устало прислонилась к стене, не отрываясь глядя на Джеффа.
- Все позади, милая - прошептал он - Боже! С ним все в порядке.
Анна тяжело вздохнула. Впервые внимательно глядя на нее с того момента как Джефф нашел Анну в метели он рассмотрел страшную рану на ее груди.
- Господи, врача, помогите, кто нибудь!
Он бросился обратно в реанимацию.
- Моя жена ранена!
И видя как сорвались с мест медики, выскочил назад в коридор. Хлопнула створка двери в конце коридора, за стеклом которой мелькнул желто-красный свитер.
- Анна, подожди! Анна!
Подскальзываясь на кафеле Джефф добежал до двери и рывком раскрыв ее замер на месте. Коридор за дверью, заставленый кроватями и креслами-каталками изгибался в двадцати метрах дальше и был совершенно пуст. Джефф бросился к углу, задел и опрокинул желтое кресло, рухнул не устояв на ногах на скользком свежевымытом кафеле но и за поворотом кроме двух мирно беседующих медбратьев и уборщика никого не было.
Сидя на полу и тяжело дыша Джефф безсмысленно разглядывал больничный коридор. Он успел бы ее догнать. Черт, куда она делась? Может в одну из дверей?
Джефф подскочил и метнулся к близжайшей двери, распахивая ее.
- Анна!
Уставленные пробирками и приборами столы и полки, два ошарашенно смотрящих на него человека в белых халатах.
Выскочив из кабинета Джефф распахнул дверь напротив и затем еще одну.
Кто-то резко одернул его за локоть.
- Господин Боутин! Остановитесь! - запыхавшаяся раскрасневшаяся сестра, проявив неожиданную силу вытащила его из палаты в коридор.
- Но моя жена ранена! - Закричал на нее Джефф, вырываясь.
Звонким эхом разнесся по коридору звук пощечины. Это мгновенно привело в чувсво. Джефф часто заморгал удивленно глядя на женщину
- Здесь ее нет! - назидательно сообщила она ему, и сморгнув устало продолжила - Вы просто утомились. Вам следует отдохнуть. Если хотите мы можем дать вам успокоительного.
Джефф наконец понял что сестра права.
- Нет... извините.
Он высвободил руку и поплелся по коридору к выходу. Уже сидя в своей машине, Джефф на автомате искал сигареты и засунув руки в карманы нащупал мобильник. Ткнул двойку и долго слушал длинные гудки. Сигарет не нашлось. Обхватив руль руками Джефф долго сидел, глядя в пустоту не зная что же ему делать. Затем вытащил портмоне и раскрыв его на фотографии погладил пальцем изображение сына.
- Все будет хорошо, малыш.
Редкая фотография. На ней Поль улыбается. Смеется обхватив руками Буббси, копируя позу матери, обнимающей его самого.
- Буббси... - прошептал Джефф в темноту.
7.
Старую, давно облысевшую на боках, плюшевую игрушку с потрепаными ушами Поль считал своим лучишм другом, предпочитая ее живым друзьям. Когда ты слаб и беспомощен, чтобы жить нужен кто-то о ком можно заботится. Кто-то кому ты нужен. Подчас это единственное спасение. Для маленького Поля таким спасением был Буббси.
Джефф снова и снова звонил Анне и вслушиваясь в бесконечные гудки гнал шеви по двенадцатой магистрали, ни на что не отвлекаясь и ни о чем не думая. Небо все еще было серым как наскоро замазанное белой краской стекло, но метель практически сошла на нет. Ветра не было вообще и мягкий ласковый снег как в хорошой детской сказке медленно плыл к земле.
В прочем это не помогло Джеффри сразу найти нужное место, где за поломанными кустами скрывались останки такси.
Снег успел присыпать крышу и капот автомобиля перекрасив его из черного в белый свет. Водитель такси лежал в прежней позе, точно так-же отчаянно глядя на Джеффа. В сумятице последних часов Джефф не успел оповестить копов и поэтому с того момента как он увез Поля и Анну в больницу - здесь так никто и не побывал. Джефф остановился у двери, стекло которого выбил и через которую вытащил Поля. Кровь на полу успела свернуться и побуреть, редкие снежинки попавшие на пятно уже не таяли и мерцали как волшебные бриллианты.
Буббси отыскался на полу под сидением водителя - в целости и сохранности, если не считать пянышка крови, запекшейся на хвосте-бублике. Старый добрый Буббси. Джефф отряхнул игрушку от стекла и снега, поскоблил ногтем корку крови на искусственной шерсти. Поежился от холода и улыбнулся, глядя в вечно печальные глаза игрушки.
Слава богу все закончилось благополучно. Вот только Анна... осталось найти Анну.
Джефф сунул Буббси за пазуху, застегнул куртку и вытащив мобильник зябкими пальцами нажал на двойку.
Эту мелодию он узнал бы даже в своем самом глубоком кокаиновом погружении. "Помни обо мне, держи меня за руку...". Джефф вздрогнул от неожиданности. Музыка, в пискливом исполнении мобильного телефона звучала совсем рядом.