Аверин Александр Александрович : другие произведения.

Вдыхая новую жизнь

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Знакомьтесь, Иван Егорович Гришман - изобретатель. Вот он сидит в своей маленькой комнатушке и что-то опять мастерит. Из наполовину разобранного магнитофона фоном играет солнечный реггей. Магнитофон стоит на столике у стены в углу. На стене выше висит флаг Ямайки. По левую сторону от флага висит портрет Эйнштейна, а по правую - портрет Боба Марли.
  Знакомьтесь, Иван Егорович Гришман – изобретатель. Вот он сидит в своей маленькой комнатушке и что-то опять мастерит. Из наполовину разобранного магнитофона фоном играет солнечный реггей. Магнитофон стоит на столике у стены в углу. На стене выше висит флаг Ямайки. По левую сторону от флага висит портрет Эйнштейна, а по правую – портрет Боба Марли.
  
  На плечи Ивана Егоровича накинут белый медицинский халат, из-под которого выглядывает цветастая майка. Широкие коричневые штаны с кучей карманов закапаны машинным маслом, а на ногах надеты потертые кеды. Обычный, в общем, изобретатель. Его серьезное лицо украшают пышные усы с бородой. На голове сплетенные в тугой пучок дреды, в зубах зажата дымящаяся сигарета. В целом ничего необычного.
  
  Стол весь усеян различными железками, платами, шестеренками. Когда-то вся эта груда деталей была механизмом. Возможно, даже разумным – но не сложилось. Что-то пошло не так, и теперь Иван безуспешно пытается снова вдохнуть в него жизнь.
  
  Механизм сам по себе несложный. Но ему, как любому существу на Земле, не хватает одного – души. Ведь она есть у любого. У одних она уже есть, а в других ее просто нужно вдохнуть. Сложное это дело. Тут нужно иметь не только растущие из нужного места руки, но и своеобразный склад души и ума. И если ты человек хороший, то и механизм выйдет добротный. Ну а если ты человек злой, то и поделка выйдет, мягко говоря, не очень. Одни называют это кармой, другие никак не называют, а третьим вообще все до лампочки. Люди разные. И дела их тоже.
  
  С самого утра Иван корпит над всеми этими мелкими детальками. Он его уже почти собрал. Не хватало всего двух или трех деталей. Тем не менее Ванич из раза в раз разбирал и собирал непослушные детали, пока наконец не собрал в единое целое.
  
  Последняя деталь – и вот он! С виду похож на человека, а внутри – железка. Но это только пока. Сложно сказать, что из нее получится в итоге. Ясно одно – обязательно получится!
  
  Отложив в сторону маленький молоточек и пинцет, Ванич встал из-за стола и направился к выходу. На облезшей от времени двери был прибит щит в виде шестеренки, на котором изображены скрещенные молот и гаечный ключ.
  
  Иван сперва внимательно смотрел на него с минуту, а потом, приняв какое-то важное решение, отворил дверь и вышел прочь.
  
  В коридоре было пусто. А что вы хотите? Воскресный день в самом разгаре, и коллеги, пользуясь честно заработанным выходным, разбрелись кто куда. Все двери и окна распахнуты настежь. В опустевших залах солнечно. Проказник ветер играет наперегонки с солнечными зайчиками. Вокруг тихо и спокойно. И никого…
  
  На книжных полках груды пожелтевших, пропыленных бумаг источают запах вечности. Они ждут своего часа, время от времени шелестя страницами на ветру.
  
  Шершавые бежевые стены сплошь увешаны старыми советскими плакатами. Многие громкие лозунги тех лет сейчас звучат, как сарказм. И через каждые полтора метра табличка «Курить запрещено». А через каждые три метра табличка «У нас не курят!». Каждого, кого поймают, наказывают рублем. Тем не менее суровость закона, как и жестокие меры к курильщикам, не приводили к желаемым результатам. Люди продолжали смолить в разных укромных местах.
  
  Ваничу было проще. Его каморка находилась в самой дальней части исследовательского центра, поэтому к нему редко кто заглядывал. А в выходные это крыло здания пустует всегда. Только Ванич и груды железок, разбросанных на столах в кабинетах.
  
  Достав из кармана штанов увесистый ключ, он направился к кладовке, что напротив. Тихонько отворил и прошмыгнул внутрь. Там за грудой массивных картонных коробок притаился старенький скейтборд. Осторожно нащупав, Ванич схватил его и, зажав под мышкой, направился прочь.
  
  Как только колеса доски коснулись пола, Ванич принялся кататься по длинным коридорам, распугивая сонные тени.
  
  Где-то бродят таинственные фантаморфы, наводя страх и ужас, но Ваничу не было до них никакого дела. Как и до других таинственных существ института. Он бодро рассекает по коридорам, то и дело исполняя разные трюки. И последнее, о чем думает, – это фантаморфы.
  
  Бытует мнение, что фантаморфы – это реинкарнация плохого человека. Квинтэссенция зла. Рано или поздно любой плохой человек становится фантаморфом. Тут ничего не поделаешь. Когда такое происходит, от бывшего владельца остается лишь каркас. Все остальное обращается в непроглядную темноту. Тьма в свою очередь расползается по коридорам. И без скейтборда никак не обойтись.
  
  Доехав до бывшей курилки, Ванич остановился. Полные окурков урны куда-то исчезли. Исчезли и удобные диваны с кое-где прожженной обивкой. Сразу стало необычайно просторно и оттого непривычно. Необычно.
  
  Примостив скейт к ближайшей стене, Ванич достал из кармана самокрутку и закурил. Бархат трав неспешно пополз по воздуху серой дымкой.
  
  Тем временем за окном стройные ряды резиновых утят бегут навстречу солнечным лучам. Они везде! Они повсюду! Они все бегут и бегут, смешно пища при этом. Потому что погожий день, потому что выходной. И пока люди в душных квартирах живут за компьютерами придуманной жизнью, на улицах буйствуют утята.
  
  Из распахнутых форточек доносится стук молотков. Сурового вида мулаты прокладывают трамвайные пути. По их мускулистым иссиня-черным телам струятся крупные капли едкого пота. Одни носят на плечах тяжеленные шпалы, другие стучат огромными молотами, а третьи, притомившись, сидят под навесом в сторонке и наблюдают за товарищами, пуская в воздух кольца папиросного дыма. Тут же рядом причудливые роботы конструируют трамвай. Работа кипит. А мимо прыгают утята.
  
  На небе жирной кляксой ползет одинокий корабль. На борту большими белыми буквами написано: «Утиный Каратель».
  
  Штиль. Матросы на палубе от безделья сходят с ума. Кто играет в кости, кто драит палубу, кто вообще ничего не делает, вальяжно развалившись на полу. Капитан прогуливается по мостику, изредка посматривая единственным глазом на землю. Второй глаз надежно скрыт под повязкой. На плечи наброшен измятый китель, на правом погоне которого сидит сонный попугай.
  
  Кораблю навстречу летят несколько дирижаблей. Они гудят, приветствуя его. При этих звуках коты и кошки на крышах в ужасе разбегаются кто куда. В общем, день как день. Ничего необычного.
  
  Докурив самокрутку, Ванич вскочил обратно на скейтборд и покатил в сторону своего кабинета.
  
  Дверь с номером 420 со скрипом отворилась.
  
  Доска отправилась под стол, а Ванич опять принялся колдовать над еще спящим механизмом.
  
  Ни он, ни кто-либо еще не знают, что получится в итоге. Известно лишь, что он будет жить своей, ничем не похожей на других жизнью. Время своими зубчатыми колесами пройдется по Вселенной, стерев в порошок еще до конца неизведанные миры. Все исчезнет без следа. А пока этого не произошло, будет и радость, и грусть, и смех, и слезы. Будет все и одновременно ничего. Потому что так устроен наш мир. Все, что было так нужно вчера, сегодня абсолютно бесполезно и не нужно.
  
  Давно стерлась грань между людьми и роботами. Непонятно, где человек, а где произведение технологического искусства. Даже фантаморфы могут превратиться в резиновых утят и наоборот. Но пока утят больше, а значит, все не так уж плохо на сегодняшний день.
  
  Вдыхать жизнь сложно. Сложнее, чем видеть цветные сны. Тем не менее нет ничего невозможного. Для непосвященного человека это волшебство. Для изобретателя — искусство.
  
  Когда-нибудь, когда вместо пыльных картонных коробок обнаружатся пальмы, пляж, море, настанет время отпуска. И наконец, можно будет про все позабыть. Когда за окнами института выпадет снег, фантаморфы превратятся в бледные продрогшие тени, а желтые резиновые утята покроются инеем. Когда замерзнут трамваи, корабли и дирижабли. Мир стихнет. Лишь будет слышно, как из приоткрытой кладовки доносится шум моря. И как бородатый изобретатель в майке и шортах вместе с такими же, как он, пинает на пляже мяч. Или катается по волнам на доске. Или разъезжает на скейте там, где еще не ступала нога человека. Когда исчезнет мир и погаснут звезды, Солнце расплавится подобно сливочному эскимо и из памяти Вселенной сотрутся напрочь события и даты, то ли человек, то ли робот внезапно вспомнит своего создателя. А тот, лежа в гамаке под пальмой, улыбнется ему в ответ – и начнется новая, совсем другая история.
   А пока стойте, затаив дыхание. Не шевелитесь. Замрите, как маленькие пищащие утята. Изобретатель вдыхает новую жизнь.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"