Аннотация: История достославного рода Весселов, рассказанная их опустевшим домом. Рождённое в огне принадлежит огню и обязательно к нему вернётся.
Посреди степи в окружении пеньков и пустоты стоял старый заброшенный дом. Доски, из которых он был сделан, посерели и напоминали теперь по цвету сухую почву, словно и сами доски спрессовали из земли. Когда-то на досках была краска, но дождь и ветер смыли её следы. Оконные ставни обречённо повисли на петлях и громко хлопали при сильном ветре, словно десятки молотков заколачивали гвозди в стены. Окна одинокого дома уже давным-давно ослепли: ни одна живая душа не выглядывала сквозь них. Внутри царило мёртвое спокойствие.
Когда-то дом стоял посреди небольшой рощи, но часть её была использована, чтобы этот дом построить, часть -, чтобы в нём жить. В подвале дома находилась печь, передающая тепло на остальные этажи: тепло само поднималось наверх, если хорошо отапливались подвал и первый этаж. Также на первом этаже в гостиной находился припорошенный золой камин, возле которого за чтением в кресле-качалке или чуть поодаль за игрою в карты и выпивкой засиживались хозяева. Однако это было очень давно.
Кожаная мебель с ободранной кусками обивкой покрылась внушительным слоем пыли. Время сдирало кожу с мебели, позолоту с канделябров и в сговоре с пауками занавешивало сначала (при жизни хозяев) дальние углы под потолком, потом, когда хозяев не стало, более доступные места. Из-за обилия паутины в неё даже попалась парочка птиц- их тела были переварены и выпиты в лучших традициях паучьего этикета.
Местами паркетная доска и половицы пропитались кровью в той степени, что отмыть их не было решительно никакой возможности. Кое-где на потемневшем от времени деревянном полу остались светлые выщербленные полосы от передвижения мебели и царапины от ногтей. За годы застоя воздух в доме стал затхлым, пропитался запахами пыли, сырости и крови.
Всюду можно было найти отдельные и семейные портреты хозяев, чаще всего писали их одарённые женщины, реже- мужчины рода. Род Весселов вёл свою историю из смутных времён, когда инквизиция искореняла колдовство во всех его проявлениях, а лорд Маркус славился своей жестокостью и непримиримостью. Должно быть, это и заставило его приговорить к смерти собственного отца.
Лорд Маркус Вессел, одержимый чистотой дворянской крови, женился на собственной сестре и отправился жить в отдалении от цивилизации. Новое владение он выкупил у жены землевладельца, которого сожгла инквизиция по навету лорда Маркуса. Первый из обновлённого, праведного рода Весселов, сам присутствовал во время казни и почувствовал облегчение, когда землевладелец перестал оскорблять его тонкий слух богохульными выкриками.
Дом прошлого хозяина земли находился близ деревни. Такая близость к низшим слоям общества заставляла лорда Маркуса чувствовать себя грязным. Он оплатил поджог старого дома одному из бедных крестьян, как и все бедняки, не любивших прежнего хозяина земли. Тем самым Лорд купив себе место в первом ряду на грядущем представлении.
Жена землевладельца вместе с детьми пыталась спешно покинуть дом, но возле парадной двери её уже ждали двое людей с дубинками. Несколько ударов уняли слёзы и крики. Боли ни женщина, ни дети не почувствовали. Смерть наступила слишком быстро, и лорду Весселу это не понравилось, однако вмешиваться и марать руки было не в его характере.
Новый дом семейства Весселов выстроили вдалеке от дома прежнего хозяина земли на окраине рощи. В этом доме у лорда Вессела родились сын Карл и дочь Амалия. Оба отличались болезненностью, но сумели прожить достаточно долго, чтобы бежать из отчего дома, вернуться в него и быть запечатлёнными в портретах.
Карл мечтал стать великим мореплавателем, Амалия великой актрисой, однако, когда их нашёл отец, то границы сознания сына и дочери были силой расширены миром.
Брат с сестрой сбежали вместе и разминулись уже в городе. Карла избили и ограбили уже во второй день пути к славе- ему сломали ногу и выбили глаз, так что Карл хромал и ходил с повязкой на глазу до конца своих дней. Выглядел, как сущий пират, хотя при этом ни разу не повидал моря. Лишь рассказывал истории о том, чего мог и хотел добиться, бередя старые раны.
Амалия зашла дальше и даже прибились к труппе бродячих артистов. Прошло около недели в пути прежде, чем её изнасиловали голодные до женской плоти зрители. Она смотрела на луну, рыдала и выла, пока толпа разгорячённых похотью мужчин делала своё грязное дело, наполняя лоно дворянки горячим семенем.
Амалия забеременела после этого, но плод в чреве не удержался: она всей душой ненавидела дитя и всех, кто был причастен к его появлению. Амалия скрыла выкидыш от отца и брата- розоватый недоразвитый комок плоти был похоронен ночью за домом, в смеси дёрна и грязи. С тех пор Амалия плакала по ночам, пока никто не видит и засыпала, когда больше не было сил бодрствовать.
Несчастья, постигшие Карла и Амалию, лишь убедили лорда Вессела в правильности выбранного курса, ведь в мире грязной крови светлейшим Весселам не было места. Годами Маркус убеждал Карла и Амалию, с самого детства внушал им, что единственно возможные отношения для них- это отношения между братом и сестрой.
Фанатичная вера отца и столкновение детей с реальным миром вынудили Карла и Амалию согласиться продолжить лорд Весселов так, как того хотел отец. Однако сын и дочь устали от тирании отца- было решено сделать ход, которого Маркус не ожидал. Смесь мышьяка и белладонны была подмешали в кроваво-красное вино родоначальника Весселов, чтобы лишить его шансов на выживание.
Лорд занемог и слёг в тот же день, а ночью скончался, бессильный даже проклясть своих отпрысков. Жена Розалия была с ним всё время и после смерти разразилась слезами не потому, что испытала горечь утраты - от облегчения. Маркуса похоронили той же ночью на заднем дворе. По несчастливой случайности Карл раскопал и перерубил лопатой останки сына Амалии Вессел и труппы бродячих артистов. Тот был закопан не глубже фута.
Объяснения состоялись уже после небрежных похорон Маркуса, чей труп без молитв, скинули в могилу лицом вниз и забросали землёй. Вопреки ожиданиям самого Маркуса, никто по нему не скучал, не лил слёз и не пел од. Покойный лорд не удостоился даже надгробного камня с эпитафией, не говоря уже о месте в фамильном склепе.
История с выкидышем Амалии сильно задела Карла, оттого сестра с братом лишь больше сблизились. Это было только на руку матери - Розалии. Она, при жизни Маркуса страдала от побоев мужа, впитала в себя идею чистоты крови и каждый день внушала её свои детям. Прошло немало времени прежде, чем Амалия позволила Карлу к себе прикоснуться, но ни первый контакт, ни последующие не приносили ей ничего кроме боли и опустошения.
Карл хотел, чтобы Амалия была счастлива и получала удовольствие от близости, но их сношения больше походили на необходимое насилие. Брат и сестра делали это исключительно ради продолжения рода. После долгих лет мучительных попыток у них родилось трое детей: двое сыновей, старшего звали Айзек, младшего Майкл и самой маленькой оказалась дочка - Франсин.
Дети росли беспокойными. Их прогулки по лесу часто сопровождались драками между братьями, где Айзек быстро доказывал физическое превосходство в противовес интеллектуальному превосходству брата. Бабушка Розалия сызмальства проповедовала внукам идеи Маркуса, так что к подростковому возрасту они свято верили в чистоту крови и грязь внешнего мира. Живущих в окрестной деревне крестьян юные Весселы презирали. Друг друга же тихо ненавидели.
Беда пришла нежданно. Одержимый местью и неспособный более сдерживаться, Майкл улучил момент и украл у бабушки ключ от детской. Затем запер дверь изнутри, оставив ключ в замке, и приступил к исполнению своего плана. Была у младшего помимо миловидной внешности ещё одна важная черта, которой не располагал Айзек - свойственная деду дьявольская хитрость.
Он тихо подкрался к кровати брата, заботливо укутал того одеялом и оседлал, коленями прижав края одеяла. Айзек проснулся на секунду раньше, чем шило вонзилось в его горло. Старший брат бешено барахтался - даже сумел скинуть Майкла и вынуть шило из шеи. Кровь фонтаном брызнула на белоснежное бельё, голубые обои и паркет. Старший брат как раз двинулся в сторону младшего с шилом, когда окончательно потерял сознание.
Затем Майкл взял то, за что они с братом боролись долгие годы - право быть с Франсин. На крик и звуки драки к дверям детской сошлись Амалия и Розалия, из гостиной им на помощь спешно хромал Карл. Тем временем младший (и теперь единственный) сын подбирался к сестре. Она брыкалась, кусалась и бодалась, но брат решительно задрал ночнушку сестре на голову и оглушил ударом о стену. Затем грубо взял под аккомпанемент криков и всхлипов матери и бабушки.
Когда Карл пришёл на крики Франсин, то со свойственной ему силой выдавил дверь. Одного беглого взгляда хватило, чтобы понять, что случилось. Амалия и Розалия были настолько шокированы, что не сразу поняли что делать. Майкл обессиленно лежал рядом с полуживой сестрой, когда обезумевший от горя отец решил пресечь род Весселов собственными руками.
Сын сопротивлялся и старался попасть противнику по лицу, чтобы сбить с толку. Оставалась надежда, что отец одумается и пощадит его. Однако, обороняясь, Майкл выткнул отцу единственный глаз. Безумие одноглазого превратилось в бешенство слепого. От ярости Карла Майкла спасла лишь мать, оглушившая старшего Вессела подсвечником.
В ту ночь смерть забрала Карла - Амалия проломила ему череп - и Айзека - истёк кровью из пробитой шилом артерии. Остались лишь Розалия, Амалия, Майкл и Франсин- род Весселов продолжился. Паркетные успел впитать часть пролитой крови и напитался багрянцем ещё больше, когда Амалия отмывала пол. Впрочем, и в памяти выживших крови осталось достаточно.
Карла и Айзека похоронили на заднем дворе в безымянных могилах, как и остальных. Вызывать священника для проведения ритуала погребения Розалия и Амалия побоялись. Огласить истинную причину смерти значило бы подорвать репутацию праведников, закреплённую за родом Маркусом Весселом. Стоило подорвать репутацию однажды и это могло привести к анафеме. Выбор между видимостью благочестия и отлучением от церкви во времена инквизиции нельзя даже назвать выбором.
Род Весселов длился на основе родственного кровосмешения годы и десятилетия. Недостатки усугублялись постоянным повторением и закреплением. Со временем дом семейства стал полон портретов, висящих на стенах к месту и не к месту, превращая их в огромные лоскутные полотна из всё более уродливых и безумных лиц.
Дом посреди пустоши был полон памяти, но преимущественно о боли и лишениях, усугубляющихся уродстве и безумии, физической и ментальной деградации. Дом с лёгкостью мог поведать и поведал бы историю заката рода Весселов, не сказав ни единого слова, если бы у кого-то хватило смелости задаться вопросом что же произошло на самом деле.
Один из последних мужчин рода Весселов взбирался на самое высокое дерево в роще. Он сам не до конца отдавал себе отчёт, зачем это делает, лишь подчинялся воле момента и слушал невидимых друзей. Голоса шептали ему, что нужно освободиться, избавиться от гнёта вещей и особенно отчего дома, который ему никогда не удастся покинуть.
Сайрус Вессел был колченог, один его глаз был меньше другого, в детстве брат попытался раскроить ему череп деревянной шкатулкой, поэтому на левой стороне головы кожа прорвалась, скальп сполз набок и образовалась внушительная продолговатая залысина. Ещё он был слегка горбат и слышал голоса, но всё же успел зачать сына с сестрой Орнеллой. Впрочем, это уже не имело значения.
Сайрус Вессел карабкался на дерево, собираясь оставить отчий дом, ставший для него синонимом бренного мира. В то же самое время к дому стремилась толпа крестьян с факелами, собиравшаяся сжечь Весселов и любое упоминание о них. Отношение к роду и так был ни к чёрту и стало только хуже, когда подозрительные крестьяне пронюхали, что ни один Вессел не был похоронен как подобает, с присутствием священника.
Старший из рода Весселов в последний раз вернулся мысленно к дому и увидел на внутреннем дворе пляску скелетов, гремящих костями, клацающих челюстями. Он так до самой смерти и не смог определиться настоящие они или нет. Однако Сайрус знал каждого из них- это были мужчины и женщины достославного рода Вессел, его собственного рода.
Когда крестьяне ворвались в дом и разыскали в нём Орнеллу, то Сайруса уже не было в живых. Небо, затянутое тучами гремело и сотрясалось, а первую молнию лорд Вессел принял за сигнал к действию. Он шагнул вперёд с ветки и устремился вниз, к земле, к окончанию пути и свободе. На полу в спальне Весселов остались следы от ногтей- так отчаянно Орнелла цеплялась за жизнь, когда бунтовщики пришли за ней.
Орнеллу схватили за волосы, насадили на вилы, подвесили на дереве и сожгли заживо. Она не кричала даже когда бархатная при жизни кожа сморщилась от жара пламени: Орнелла родилась немой. Однако сына она всё же сумела спасти от гнева мятежников. Последний из рода Весселов на какое-то время остался жить в доме, который крестьяне опустошили в назидание нечистым духам.
Теперь пляску скелетов на заднем дворе ничто не могло остановить. Портрет последнего Вессела некому было рисовать. Маленький хрупкий мальчик так и не смог покинуть подвал, где мама его спрятала. Целая армия крыс оказалась против. Как только шум улёгся, они по одной стали собираться возле печной топки, где мама оставила маленького Иеронимуса.
Когда наследник рода Вессел решил покинуть своё убежище и поставил ногу на пол, то шагнул в целое море крыс... Вернуться в топку наследнику уже не позволили: чёрная волна захлестнула его. Иеронимус кричал, сучил руками и ногами, но никто этого не слышал. Когда крысы закончили, на полу остался лишь обглоданный скелет.
Дом Весселов стоял без хозяев уже полсотни лет, всё более разрушаясь и упрощаясь под действием времени, сырости и ветра. Деревенские жители пытались сжечь его и не раз, но всякий, кто пытался, погибал при странных обстоятельствах. От молнии, сердечного удара, вешался или на ровном месте поскальзывался и сворачивал шею. Часто при этом видели туманный образ обгоревшего человека, который можно было разглядеть лишь боковым зрением.
Среди крестьян стали ходить байки про Маркуса Вессела, защищающего своё наследие. Иные даже рассказывали, что своими глазами видели, как первого в роду сожгли собственные дети, гикали и с хохотом танцевали вокруг костра. Вот только никто не смог сказать как и когда конкретно это произошло. Между тем, сожжённый действительно имел к Весселам прямое отношение.
Покой дому и роду, как и Сайрусу Весселу, принесла молния, ударившая точно во флигель в форме дракона. От мощного электрического разряда, прошедшего сквозь сырую древесину, та затрещала, высохла за доли секунды и вспыхнула, как спичка.
Дом достославного рода Весселов, чистокровных и возвышенных, горел и некому было его потушить. Никого и ничего не осталось. Лишь скелеты из видения Сайруса плясали на заднем дворе, гремели костями, клацали челюстями, а ставни по воле ветра аплодировали этой пляске.