Атаев Роман Тамерланович : другие произведения.

Мертвые Звезды

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Первая повесть трилогии... Осмысление преступления, и оправдание всего... ибо опровдав что-то единожды, должен делать это всегда, иначе вся жизнь сплошные двойные стандарты.

МЕРТВЫЕ ЗВЕЗДЫ

Пролог

Небеса

   Небо этой ночью было необычайно красиво. Чистое, без единого облачка и слабо освещенное тонким полукольцом луны, оно блистало тысячами маленьких звездных алмазов в бездне космического колодца. А прохладная температура конца августа придавала всей этой красоте еще и долю физически ощутимой романтики.
   Артем и Катя встречались уже почти месяц, и с самого первого дня своих отношений они полюбили друг друга и это, пожалуй, одно из немногих романтически привлекательных творений человечества - крышу. Обычную крышу обычного девятиэтажного дома, который отличался от остальных своих клонов лишь месторасположением - он возвышался на стометровом холме почти в центре города. Артем и Катя любили приходить сюда безоблачными ночами, расстилать широкую простынь и долго лежать, занимая себя таинственной красотой далеких Солнц, и откровенными разговорами друг с другом.
   - Кстати, ты помнишь, что у нас завтра месяц? - как бы неожиданно вспомнив, спросила Катя.
   - Конечно помню, - сразу ответил Артем. За свою почти восемнадцатилетнюю жизнь у него было даже очень много девушек, и весь этот детский сад типа "У нас скоро месяц" и "У нас скоро неделя с первого поцелуя" его откровенно бесили, но Катя была первой девушкой, которую он действительно полюбил. Поэтому он старался прощать ей такие напоминания.
   Познакомились они в тот же день, когда и влюбились друг в друга. Первый курс факультета журналистики, где учился Артем, собрались у него дома отмечать окончание учебного года и перевод на следующий курс, а Катя как раз перевилась на их факультет с филологического. Поэтому староста, единственный человек со всего курса, который это знал, пригласил ее на "праздник", как однокурсницу. Хотя Леха, тот самый староста, преследовал более "высокие" цели, нежели просто познакомить Катю со всеми и отметить окончание первого курса, у него ничего не получилось. Катя сразу же вжилась в коллектив и через пол часа посиделовки все свое внимание полностью уделяла Артему. Артем не отставал, и после окончания банкета проводил ее домой, на пороге которого они еще долго рассказывали друг другу о себе и заигрывали, а потом так же долго и страстно целовались.
   Артем лег на бок, так, чтобы смотреть на Катю, и долго любовался ею, нежно гладя ее шелковые волосы. Катя была самой очаровательной девушкой, которую когда-либо встречал Артем. И очаровательной не в примитивном смысле этого слова, а в самом, что ни на есть, поэтическом. Соблазнительные тонкие ножки, сексуальная фигура и упругая грудь второго размера - это все, конечно, имелось, но гораздо больше Артем восхищался ее милым лицом. Нежные розовые губки, которые до ломки в голове хочется одарить своей страстью; аккуратный маленький носик, что придает чертам ее лица кокетливо-невинный вид; длинные светло-русые волосы слегка скрывают сексуальную шею, в которую хочется впиться губами с возбуждением голодного вампира и глаза... Одновременно и огненно страстные, и бесконечно одинокие, словно так любимые Артемом звезды, благодаря которым молодой парень и писал свои в чем-то жестокие, и философско-тоскливые стихи.
   Наверное, именно за глаза Артем и полюбил Катю. Он ведь так неистово желал дотянуться до звезд...
   К тому же Катя была умной девушкой, с которой юный философ Артем всегда находил общие темы. Хотя иногда она и вела себя как маленькая наивная девочка, но это только предавало ей еще большей красоты и очарования.
   Поэтому Артем не только старался ей прощать всякие глупые напоминания о том, что их отношениям скоро целый месяц (что для него, на самом деле, было очень даже много), но и частенько с искренней радостью готов был их выслушивать. Ведь он был весьма ревнивым парнем, а такие напоминание очень серьезное проявление чувств.
   - Темочка, почитай мне стихи, - попросила Катя, смотря глубоко в глаза Артему. Ему очень нравилось, когда его просили почитать свои стихи, и когда Катя называла его Темой с таким ласковым и невинным тоном в голосе.
   Артем приподнялся с простыни и достал из кармана медиа-плеер, на который всегда записывал тексты своих стихотворений, чтобы они были под рукой в любой момент. Свои стихи он читал только стоя и с чувством, стараясь голосом и жестами передать окружающим те эмоции, которые он испытывал, когда создавал свои творения.
   Он превосходно читал стихи.
   - Романтика? - спросил Артем, вопросительно посмотрев на завораживающий силуэт лежащей в метре от него принцессы, укутанной далеким звездным светом.
   - М-м-м... - задумалась Катя. - Нет. Я хочу что-нибудь умное и тоскливое.
   - Секунду, - Артем быстро нашел подходящее стихотворение, и торжественно произнес название: - "Небеса". Вчера написал.
   На лице Кати тут же отобразились интерес и предвосхищение. Она быстренько легла поудобней, и неожиданно замерла, давая понять, что готова слушать.
   Артем начал читать, слегка запинаясь, из-за слишком маленького экрана медиа-плеера.
  

Мы убиваем друг друга ради своих глупых идей,

И уже кровавым дождем пропитана наша земля!

Даже Бог на нас хитро смотрит, словно змей...

В этом виноваты только злые небеса.

Мы страдаем из-за бесконечного ужаса войн,

Что развращают наши пластико-бетонные души...

Возможно, только зоопарк хотел построить Ной,

И в райском саду висели лишь боксерские груши.

Но даже если все это было именно так,

Человек никогда не являлся цитаделью зла.

И вовсе не люди придумали такое слово - "мрак"...

Я в этом обвиняю только злые небеса.

Мы в нескончаемой агонии смерти

С удовольствием насилуем собственных детей.

Но я кричу вам: "Не надо, не верьте!",

А вы продолжаете из идиотов делать королей.

Да, возможно я погорячился,

И не виновны вы в том, что слепнут ваши глаза,

И что из-за любви ваш характер смягчился...

Во всем этом виноваты только злые небеса...

Мы - великий разум бесконечной Вселенной,

Который истинно знает, что такое мечта!..

Но почему же тогда верим мы судьбе смиренно,

И смеются над нами голубые небеса?

   Артем, конечно, не соблюдал кучу правил, и на некоторых сайтах, где он выкладывал свои творения, его очень строго критиковали, но ему на это было наплевать. Более того, он презирал какие-либо правила и законы в поэзии, считая, что она должна абсолютно свободно выражать мысли поэта, и что кроме самого автора поэзия вообще никому ничего не должна. Иногда его даже поддерживали в этих высказываниях, но это были "люди на один раз". Так сказать, с фитилем, но без пороха.
   - Классно, - восхищенно сказала Катя. - Скинешь мне его завтра по электронке?
   - Конечно, - присаживаясь рядом с ней, ответил Артем. Обычно он сразу после написания произведения отсылал его по электронной почте Кате, но в этот раз почему-то не стал. - Я еще один вчера написал. Забыл скинуть.
   - А на плеере он у тебя есть? - в надежде на продолжения "банкета", спросила Катя.
   - Нет, - виновато ответил Артем. - Забыл.
   - Память у тебя последнее время... - укоризненно-шутливо начала Катя, и улыбнувшись, продолжила: - Тогда поцелуй меня.
   Дважды Артему повторять не надо. Он ловко и аккуратно лег на Катю и страстно поцеловал ее, одной рукой приобняв за талию, а другой нежно гладя ее шею, при этом еще умудряясь держаться на локтях, чтобы девушка не чувствовала себя неуютно.
   Секса у них этой ночью, впрочем, как и почти тридцать одну ночь до этого не было. Катя была еще девственницей, несмотря на свою весьма возбуждающую внешность и завлекающую мимику лица, которая, по большей части, была неосознанной. В сексуальном деле Катя была довольно скромной, и ей еще нужно было время, чтобы подготовиться. Артем, как и большинство парней, говорил, что понимает, и будет ждать столько, сколько нужно, хотя на самом же деле в глубине сознания он видел в этом тот же детский садик, и ничего не понимал. Но, надо отдать ему должное, он старался понять, а ведь даже на это способно очень небольшое количество молодых парней.
   Да и вообще людей в целом...
   Кроме любви здесь играл большую роль еще один фактор - завтра, когда их отношениям будет ровно месяц, Катя собиралась осчастливить Артема. И он об этом догадывался, поэтому этой ночью наслаждался только сладким вкусом ее губ и нежной теплотой шеи.
   Они пробыли на крыше еще два часа, целуясь, разговаривая и мечтая. А так же любуясь бездонным небом над головой, которое в полной тишине и прохладной погоде казалось очень близким, и потому еще более таинственным. Оно сверкало тысячами маленьких бриллиантов и тоненьким полукольцом луны. Оно было прозрачным, и, казалось, если приглядеться, то можно увидеть даже конец Вселенной...
   Этой ночью небо было особенно прекрасным и удивительным. А еще - до боли в сердце манящим к себе, и бесконечно черным.

Часть первая

Крик души

Глава 1

Друг

   День у Артема не задался сразу же после того, как он проснулся. Вначале он наступил на хвост коту, который мило спал на его тапочках, а затем с ужасом обнаружил, что аккумулятор на телефоне сел, и уже половина первого. Футбольный матч закончился уже час назад. И когда Артем поставил телефон на зарядку и сразу же после этого позвонил Егору, то узнал, что без главной надежды команда проиграла в сухую, а какой-то полевой игрок, заменивший не пришедшего вратаря, пропустил пять мячей.
   Егор, будучи капитаном команды и лучшим другом Артема сразу, и главное, хорошо понял ситуацию с телефоном и ночным свиданием с Катей, поэтому не стал "читать нотаций" или обижаться.
   Егор и Артем познакомились еще в первом классе школы, в которой вместе учились. А уже через неделю они твердо знали, что будут лучшими друзьями. Они проучились вместе до седьмого класса, после чего Егор перевелся в гимназию. В тот же год они вместе записались на секцию футбола. Для Артема спорт играл роль лишь хобби, а Егор же твердо решил заняться спортом профессионально. Однако им обоим удалось попасть в сборную университета по футболу, где Егор уже через три месяца стал капитаном, и на место вратаря посоветовал тренеру своего друга. Кандидатуру одобрили, и сегодняшний раз был единственным, когда Артем подвел команду.
   - Зайдешь сегодня ко мне? - спросил Егор. - Я тебе хочу игру показать.
   - Снимали что ли?
   - Ну а ты как думал, - с едва различимой ноткой укоризны в голосе, произнес Егор. - Первый раз в финал вышли...
   - Ну Егор, - распознав эту нотку, начал Артем. - Я ж не специально проспал.
   - Да ладно, ладно. Не тупой, понимаю, - вздохнув, сказал Егор. - Через пол часа зайдешь?
   - Конечно.
   - Тогда давай. Жду.
   - Давай, - попрощался Артем, и вслед за Егором положил трубку.
   Артем чувствовал себя очень виноватым, и не зря. Ведь на этот финал команда строила игру именно через вратаря, поскольку весь турнир, начиная с плей-офф, именно благодаря ему удавалось выигрывать. А против команды политеха в нападении им уж наверняка ничего не светило. Хотя, наверное, и с Артемом бы они все равно проиграли. Разве что только с более мягким счетом...
   И все же, Артем был очень виноват. Меньше всего ему хотелось сейчас увидеть свою команду и тренера, который никогда не жалел "русской народной речи" в после матчевых разбирательств со своими подопечными.
   Но, впрочем, сейчас он и не собирался их видеть...
   В ванне Артема ждал еще один сюрприз - нет холодной воды. Ладно бы горячей, ведь он всегда умывается в холодной воде. Но нет, отключена именно холодная, а почти кипятком даже мазохисты не умываются. Артем хотел взять воды из чайника, но он оказался пуст.
   "Ладно, у Егора умоюсь" - подумал Артем, и пошел на кухню в поисках быстрой закуски. Однако ни колбасы, ни майонеза не оказалось, а хлеб с хлебом он не переносил. Поэтому перекусить решил тоже у Егора.
   Затем Артем направился в свою комнату одеваться. Включив мощные звуки легендарного "Scorpions" (благо родителей не было дома, и громкость звука он сделал таким же мощным), он вытащил из шкафа теплую белую кофту и чистые джинсы с носками. Набор как раз по погоде, вот только гладить Артему было откровенно лень, поэтому он воспользовался русской народной мудростью "само расправиться", оделся, до середины дослушал бессмертный хит "Still Loving You", взял телефон с плеером, нацепил наушники и пошел к Егору.
  
   Своего друга Артем встретил возле его подъезда. Егор стоял в спортивных штанах и кофте, а вместе с ним еще три незнакомых Артему парня лет двадцати. Разговор у них явно не получался.
   - Здорово, - подойдя к ним, пожал Артем руку Егору. - Что случилось?
   - Это еще что за чмо? - окинув презрительным взглядом неожиданно подошедшего к ним парня в белой кофте с русыми волосами почти до плеч, спросил человек с уродливым лицом и лысым черепом.
   Артем ничего не ответил, только вопросительно посмотрел на Егора. Тот улыбнулся и слегка кивнул - двум давним друзьям не было нужды в бессмысленных разговорах...
   Резко повернувшись к гопнику (у молодого поэта не было в этом сомнений), который стоял чуть правее него, Артем в полную силу врезал тому прямо по переносице. Гопник упал, закрывая ладонями лицо. Егор тем временем уже завалил второго, как следует пнув ему под коленку тяжелым ударом футбольного нападающего, обут который был в свои любимые походные ботинки с плотными как камень носовыми частями.
   Последний оставшийся стоять на ногах гопник (тот самый, что оскорбил Артема) стоял в полном ошеломлении. Убежать он не мог, поскольку с трех сторон его закрывали два девятиэтажных дома, соприкасающиеся углами, а единственный выход был либо через Артема с Егором, либо вверх по стене. Гопник, конечно же, не был человеком пауком...
   Егор остался сторожить свою жертву, встав на того ногой, поскольку первые две секунды он отчаянно пытался подняться. Решающий удар нанес Артем. Апперкот следящего за своей физической формой вратаря сборной университета по футболу мгновенно вывел из строя последнего противника, в последний миг вдруг решившего пробежать мимо него. Гопник эффектно упал на спину.
   - Погнали, Тема, - убирая ногу со своей уже смирившейся жертвы, сказал Егор, направившись в сторону своего подъезда.
   Артем молча направился за ним, оставив трех неизвестных ему парней валяться на земле. Немного чесались оба кулаки, поскольку первый удар был с левой, а второй с правой руки, но ему было не привыкать. Особенно, когда он находился рядом с Егором.
   - Кто это такие? - когда они зашли в подъезд, спросил Артем.
   - Да, суки одни, - нажимая на обгоревшую кнопку лифта, ответил Егор. - Тот, что лысый, на меня в универе наехал, ну я ему и навалял. А какие-то гниды потом ему дали мой адрес.
   - Типа мстить пришли? - усмехнулся Артем.
   - Ну да, - улыбнулся в ответ Егор, заходя в медленно открывшийся лифт. Дождавшись Артема, он нехитрым движением руки приказал крошечной мрачной кабинке подниматься на седьмой этаж.
   Лифт был обычным - загаженным. Половина кнопок была выжжена и заплевана, стены изрисованы маркерами и заклеены эротическими наклейками, лампочка почти не давала света и скорее имела в этом помещении чисто символическое значение. Некоторые надписи на стенах было невозможно разобрать, некоторые означали ники, а некоторые даже целые матерные послания, стишки и пророчества. В общем, обычный лифт обычной городской девятиэтажки.
   - Хорошо, что ты подошел, - вдруг начал Егор. - А то б они меня в троечка огрели бы по башке.
   Было непонятно, искренне это говорит Егор или просто хочет дать Артему понять, что не обижен на него за проигранную игру. Егор был умным человеком.
   - А почему на улице?
   - Родичи дома. Не при них же замес устраивать, - улыбнулся Егор.
   Несколько секунд они поднимались молча, а затем Артем, которого все еще не отпускало ощущение вины, сказал:
   - Слушай, ты еще раз извини за иргу. Реально телефон разрядился...
   - Да забей, - перебив, отмахнулся Егор. - Давай лучше игру с пивом поглядим. Я прикинь, пенальти не забил.
   - Серьезно? - удивился Артем.
   Лифт открылся, и они вышли на чистый, относительно большинства других, этаж, который был полностью покрашен в светло-синий цвет.
   - В перекладину попал, - возясь ключом в большом замке железной двери, обидно сказал Егор. Артем только хмыкнул. В любой другой момент он бы пусть и в шутку, но стал бы критиковать капитана команды, но сейчас ему этого не хотелось.
   Квартира у Егора была самая обычная трехкомнатная. Коридор был чуть-чуть темным со слабым освещением над входной дверью. Еще рядом с дверью стоял большой коричневый шкаф с зеркалом и вешалками, на которых было две мужских осенних куртки и одно женская, а внизу, на полке, располагалась обувь. Первые метра полтора на полу лежал линолеум, такого же цвета, как и шкаф, а затем до самого конца был постелен черный ковер в редкую белую полоску. Выглядело это все хоть и мрачно, но довольно таинственно и красиво. Только турник посреди коридора был не к месту.
   В комнате же Егора интерьер был выполнен отлично. Темно синие обои были завешаны грамотами и медалями. Светло-синий шкаф на нескольких полках вмещал множество книг (в основном отечественная фантастика, и немного учебной литературы) и несколько мелких кубков, выданные Егору на разных турнирах за "лучшего бомбардира". Рядом со шкафом стояла длинная кровать, тянувшаяся до противоположного угла. Еще в одном углу, рядом с дверью, стояла маленькая тумбочка с большим аквариумом литров на сто, главным украшением которого были маленькие разноцветные рыбки и огромный старинный корабль с дырками, чья матча на пару сантиметров выглядывала из воды. И, безусловно, главным украшением этой комнаты являлся широкий компьютерный стол, помимо навороченного компьютера на котором так же стоял принтер-сканер-ксерокс, большой кубок за какой-то любительский турнир по футболу и стойка с тремя изумительными самурайскими мечами.
   Первым делом Артем, конечно же, взялся разглядывать произведения древне-военного искусства. Бутафория, конечно, бутафорией, но эфес в виде золотого дракона, это восхитительно!
   Егор нажал на кнопку включения компьютера, быстренько заправил кровать и спросил у Артема:
   - Пиво какое будешь?
   - Не брат, - все еще любуясь мечами, начал Артем. - У меня сегодня месяц с Катей. Надо быть трезвым, - он поставил танто на стойку, повернулся к Егору и посмотрел на него виноватым взглядом.
   - Понимаю, - задумчиво произнес Егор. - Чайку тогда может, или кофе?
   - Кофе, с удовольствием, - ответил Артем, переведя свой взгляд на полки с книгами.
   Егор был ярым фанатом русской фантастики, поэтому из зарубежных авторов на полках был лишь Мураками. А в основном же здесь присутствовали как гранды отечественной фантастики Лукьяненко, Стругатские, Головачев, так и неизвестные Артему Каганов и Дашков.
   Кстати, именно Егор подсадил на литературный наркотик Артема, когда дал ему на отдых в Анапу книгу Сергея Лукьяненко "Лабиринт отражений". Случилось это всего два года назад, и за это время Артем уже превосходно разбирался в фантастике. А до этого же он вообще не переносил литературу, считая ее проявлениями лишь нудные любовные романы об аристократии Толстого и нелепые и абсолютно нелогичные психологические "лекции" Достоевского. Но вот, поняв, что литература бывает еще и современно, и это не только детективы и любовные приключения, более недели Артем уже не мог обходиться без хорошего фантастического произведения.
   - Слушай, я у тебя умоюсь? - неожиданно вспомнил Артем. - А то у меня холодной воды нету.
   - Давай, - ответил Егор, набирая код для входа в систему компьютера. - Я пока завтрак сделаю.
   Не смотря на уже прошедший обед, Артем был очень доволен тем, насколько хорошо его знает Егор...
   Через пятнадцать минут они уже сидели перед компьютером, смотрели неумело записанный футбольный матч и наяривали обильно политую кетчупом яичницу с колбасой, запивая бодрящем кофе со сливками.
   Матч был проигран в чистую, что помогло Артему окончательно выгнать из своей головы чувство вины. Хороших, логичных комбинаций у университета получилось не больше шести за всю игру, а ударов по воротам соперника и того меньше. Политех делал с командой Артема что хотел, и ему даже показалось удивительным столь малое количество забитых ими мячей. И даже если бы вратарь стоял эти девяносто минут где ему положено, а не пускал слюни в подушку, и если бы Егор все таки забил тот пенальти, все равно поражение было обеспеченно. Поэтому по окончанию просмотра Артем расслабленно опустился на спинку кресла, сделал большой глоток кофе и с улыбкой на лице довольно произнес:
   - Неудачники.
   - Сам ты неудачник, - обиженно сказал Егор. - Нефиг было дрыхнуть, авось что-нибудь и получилось бы.
   На этот раз слова Егора были не столь мудры, и могли означать только либо наивность, либо обиду, которую он скрывал от своего друга.
   - Да ничего б не получилось, - уверенно ответил Артем. - Мне б в такой игре не меньше трех забили бы. К тому же Санек хорошо мою функцию выполнял.
   Да, защитник футбольной сборной университета и впрямь превзошел самого себя, хотя до уровня Артема ему было еще очень далеко. А самое главное - до уровня его уверенности в воротах. Все-таки, как-никак, а голкипер должен заражать этим чувством всю остальную команду во время игры.
   - Ладно, - согласился Егор. - Уже поздняк метаться. Ты мне лучше расскажи, что у вас там с Катей?
   Ох, и любил же он интересоваться личной жизнью Артема, особенно с тех пор, когда тот начал встречаться с Катей. Но молодой поэт никогда не ревновал ее к своему лучшему другу, и даже с радостью делился подробностями своей интимной жизни с Егором. Конечно, взамен на такие же откровения или дельный совет.
   - Обалденно все! - с широкой улыбкой воскликнул Артем, и непонятно зачем повторил: - Сегодня месяц.
   - Подаришь что-нибудь? - допив остатки остывшего кофе, спросил Егор.
   - Да надо бы, - сразу как-то поник Артем. - Я вот думаю, может красивый букетик цветов да шампанское?
   - Думаешь, тебе что-нибудь сегодня перепадет? - серьезно спросил Егор.
   Катю он знал плохо, поэтому советы всегда давал только общие. Но советы, безусловно, полезные. И даже не смотря на солидный список своих бывших, Артем все равно больше доверял советам друга, чем себе. Егор был для него кем-то вроде старшего брата, а порой даже и гуру.
   - Думаю, - недвусмысленно ответил Артем. Возможно, многим чересчур восприимчивым людям, особенно молоденьким девчонкам, такие разговоры показались бы даже грубыми, но в естественном молодой поэт видел только естественное. К тому же когда парень любит девушку, то он еще сильнее ее хочет. - Но денег мало. Я, кстати, минут через сорок к ней пойду. Надо будет еще домой забежать...
   - На, - перебил Егор, кинув Артему в руки одеколон. - Хорошая вещь.
   - А у тебя что с этим делом? - спросил Артем, принюхиваясь к колпачку маленькой черной бутылочки.
   - Да как тебе сказать, - задумчиво начал Егор. - Нравиться мне одна девчонка, но тупая, писец просто.
   - Ну так ты тупо развлекайся с ней, - хитро подмигнул Артем Егору.
   - Так я и развлекаюсь, - улыбнулся в ответ тот.
   Неожиданно в кармане Артема завибрировал телефон, а через секунды по комнате разносились завораживающие аккорды "Эпидемии".
   - Да, - ответил Артем, с трудом вытащив мобильный из кармана джинс.
   - Темочка, привет, - раздался в трубке ласковый голос.
   - Привет, Катенька, - так же ласково ответил Артем. Он никогда не смотрел на экран телефона перед тем, как ответить, поэтому редко знал, кто ему звонит.
   Егор поймал на себе взгляд Артема, и, поднимаясь с кресла, кивнул. Но Артем быстро помотал головой, мол, не президент же звонит государственные тайны рассказывать. Хотя и гостайнами Артем бы с удовольствием поделился со своим лучшим другом, если б знал хоть одну.
   - Я тут немножко опаздываю, - сообщила Катя. - Может, через часик ко мне зайдешь?
   - Ок. Я тут пока у Егора сижу, - Артем не мог объяснить, почему постоянно сообщает своей любимой где он и чем занимается. Может, боялся...
   - Не пьете? - настороженно-шутливо спросила Катя.
   - Сугубо только кофе, - улыбнулся Егору Артем.
   Катя наигранно посмеялась.
   - Ладно, милый. Пойду красоту наводить.
   - Красота тебя сама еще при рождении нашла, - попытался сказать комплимент Артем.
   - Не спорю, - опять в шутку горделиво произнесла Катя. - Но я хочу большего. Между прочим, для тебя стараюсь, так что давай, через час. Пока.
   - Целую... - хотел попрощаться Артем.
   - Успеешь еще, - кокетливо перебила его Катя и положила трубку.
   Артем засунул телефон обратно в свою узкую обитель и озадаченно посмотрел на Егора.
   - Случилось чего? - недоуменно спросил тот.
   Артем медленно покачал головой и так же озадаченно ответил:
   - Я еще ни хрена не купил...
   - А чего тогда сидишь? - улыбнулся Егор.
   Артем молча несколько секунд задумчиво глядел куда-то сквозь Егора, затем поднялся и серьезно сказал:
   - Ладно, брат. Пойду я цветочные магазины из кризиса вытаскивать.
   - Может, занять?
   - Да нет, не надо, - отмахнулся Артем. - На шампунь и букет хватит.
   - Как знаешь.
   Они вышли из комнаты в коридор, где Артем еще несколько минут возле зеркала придирчиво изучал маленький едва заметный прыщик возле носа, и лишь после насмешки Егора начал обуваться. Затем они еще немного поболтали на лестничной площадки. Артем пообещал позвонить Егору сразу после свидания и все подробно рассказать, даже если свидание закончиться ранним утром. На миг Артем задумался, что, возможно, те гопники до сих пор ждут его возле подъезда, и стоит попросить Егора проводить его. Не из трусости, конечно. Так, для осторожности. Но, заметив на лице молодого поэта отражение этой мысли, Егор пообещал последить за территорией в окно.
   Впрочем, долго эта мысль не терзала Артема. Он был счастливым студентом, который через пятьдесят минут пойдет на свидание со своей глубоко любимой девушкой. И его не волновали какие-то там кретины с глупыми лицами, которые могут это все ему испортить. Он в это просто не верил.
   Хотя ведь, школьники в Беслане и работники башен Всемирного Торгового Центра когда-то тоже не верили в случайность... Некоторые из них уже никогда ни во что не поверят.

Глава 2

Ирония судьбы

   Забежать домой Артему все же пришлось - он забыл деньги. К тому времени его родители уже были дома, поэтому его последние восемьсот рублей, которые он получил в одной газете за аналитическую статью про "проблему введения или не введения смертной казни в России", из щедрого кармана родителей пополнились еще на тысячу.
   С родителями у Артема всегда были хорошие, почти дружеские отношения. Конечно, бывало, что он ссорился с ними, но в основном по мелочам, и компромисса удавалось достичь достаточно быстро. В основном же все было хорошо. После пятнадцати лет они больше никогда не доставали Артема с учебой, и гораздо реже стали читать лекции о жизни, видя, что их сын и сам достаточно умный. А когда же ему исполнилось семнадцать, и он поступил в университет, отношение с родителями у Артема полностью перетекло в пассивное русло. Он уходил когда и на сколько захочет без их разрешения, а взамен старался никогда не подводить своих предков. Разговоры с ними Артем в основном вел на чисто житейские темы: телевидение, политика, культура. Иногда у них бывали споры о музыке и даже его поэзии, но все они не заходили дальше высказывания своего мнения. В общем, с родителями у Артема были хорошие отношения.
   Вот и сейчас, поняв финансовую недостаточность Артема на сегодняшний вечер, его мать дала ему еще тысячу рубликов, за что он сказал большое спасибо и искренне обрадовался.
   Букет Артем купил, а вот от шампанского отказался, потому что, во-первых, букет был не из куриных костей, да и шампанское попахивает в таких случаях намеками, и, если уж честно, то разве оно нужно любви... И в конце концов, он же хотел сводить Катю в кино. Что успешно и сделал...
   Из-за придирчивого характера Артем очень долго выбирал букет, и опоздал на двадцать минут. Катя к этому времени уже ждала его полностью готовая и даже обутая. Выглядела она в этот вечер неотразимо. Нет, конечно, она не надела вечернее платье и не сделала себе пышную прическу в дорогом салоне красоты, но именно это и обрадовало Артема. Он никогда не понимал стремление женского пола выглядеть "шикарно", потому как считал, что красота должна выглядеть возбуждающе невинной.
   Например, как его Катя сейчас.
   Синие обтягивающие джинсы идеально сочетались с нежно-белой пушистой кофточкой, которая выделяла ее привлекательные плечи. Прическа была сделана специально, как нравится Артему - аккуратный тонкий хвостик сзади и еще тоньше две пряди волос, спадающие с бакенбардов. С такой прической личико Кати становилось еще милее и очаровательнее. Плюс ко всему еще очень умелое распределение почти незначительной доли макияжа делало ее невообразимо красивой.
   Уставившись на свою Катеньку ошеломленным взглядом и одарив ее центнером комплиментов и симпатичным букетиком неизвестных Артему цветов, они поцеловались и пошли в кино.
   Но какая-то неизвестная комедия какого-то неизвестного американского режиссера влюбленную парочку студентов не очень то интересовала. Ряд они, конечно же, выбрали последний, и за первые десять минут фильма Артем уже успел слизать всю помаду блестящего розового оттенка с губ своей любимой. А еще через пол часа они решили уйти из кинотеатра, все-таки взять шампанского и пойти в свое укромное местечко, где так любили разговаривать, мечтать и целоваться.
   Вечер сегодня выдался теплым, и даже приличный ветерок на крыше девятиэтажного дома не причинял никаких неудобств влюбленным. Небо, как и вчера, было фантастически прекрасным. Только луна чуточку больше и мелкие облака на горизонте не давали волю чувству повторности. Или в народе - дежавю. А так, такое же черное и блестящее.
   - Темочка... - неуверенно начала Катя, нервничая кутаясь в объятьях Артема, и замолчала на полу слове.
   - Что, зайка?
   Несколько секунд Катя молчала и кокетливо смотрела в глаза своему возлюбленному. Артем, конечно же, понял, что она хочет сказать, но он хотел услышать это от нее.
   - Артем, я хочу тебя, - наконец произнесла Катя, на мгновение отведя глаза. Все же она была очень скромной девушкой, не смотря на всю свою красоту.
   Но ведь, главным козырем Катиной красоты и была скромность и невинность, отраженная на ее личике...
   Артем промолчал. У него было достаточно девушек, чтобы не волноваться в такие моменты, но все же он сильно волновался. Не помогла даже выпитая с Катей на пару бутылка шампанского. Он нежно сдвинул с ее лба прядь мягких волос, медленно проведя своей рукой до Катиного ушка. Она очень любила, когда он прикасался к ее ушкам. Затем они поцеловались.
   Неожиданно прохладный ветер чуть-чуть усилился, а облака с горизонта уже висели над влюбленными. Но их уже не интересовала погода. Артем лежал сверху, и страстно целовал Катю. Сначала губы, потом шею и грудь. Она эротично извивалась под его горячими губами и языком. Он помог снять ей сначала кофту и лифчик, а она сняла кофту с него. Затем влюбленные снова принялись целоваться с еще большей страстью. Артем мечтал об этом уже целый месяц, да и Катя, судя по возбуждению, тоже желала этого в первую очередь для себя, чем чтобы просто осчастливить своего парня.
   Ветер, казалось, усиливался вместе с возбуждением влюбленных. И холодал. Черную пелену космического неба уже полностью затянуло облаками. Что-то едва слышно шуршало на лестнице в будке, а затем с чудовищным скрипом распахнулась дверь. Катя и Артем с ужасом уставились на пятерых влезших на крышу человек. Одного из них молодой поэт сразу же узнал по глупому и даже в чем-то уродливому лицу и лысой голове.
   - О-пань-ки, - с чувством выговорил парень, что приходил сегодня к Егору "мстить".
   Ирония судьбы сыграла с Артемом злую шутку. Он тут же вскочил голый по пояс в полной уверенности, что сейчас придется получать по заслугам за свою наглость. Катя продолжила сидеть на коленях, прикрывшись своей кофточкой.
   - Да ты с телкой, - с таким же чувством сказал лысый, заметив напуганную полуголую девушку.
   Артем промолчал. Голова у него сейчас была забита всем, начиная от страха и заканчивая подсчетом шансов разрешить все разговором. Но наивным он никогда не был, поэтому эту идею быстро отбросил, и стал строить тактику боя. Картина получалась не обнадеживающая, хоть за плечами и были три года изучения айкидо.
   - Сосочка, - мечтательно произнес лысый себе под нос, как следует рассмотрев Катю.
   Видимо, он был главный в этой шайке. По крайней мере, остальные лишь молча ухмылялись.
   Лысый сделал несколько наглых шагов по направлению к Кате, но как только он подошел на неприемлемое расстояние, Артем вновь нанес ему сильный удар в нижнюю челюсть. Тут же спохватились остальные члены шайки, и все вчетвером накинулись на Артема. Он успел лишь нанести еще один удар по печени ногой с разворота одному из гопников, прежде чем ему заломали обе руки, и шестью ударами в живот и по лицу посадили на колени. Больше Артем ничего не мог сделать.
   Лысый поднялся, окинул молодого поэта презрительным взглядом, предварительно плюнув в лицо, заехав ногой в нос и как следует его обматерив. По силе и нацеленности удара Артем понял, что он либо сошел с ума, либо сильно пьян, потому как такой же удар, например, в висок, мог нести за собой очень серьезные последствия. Возможно, даже фатальные. Затем лысый переключил свое внимание на Катю, и тут Артем обезумел, поняв, что сейчас будет.
   - Не тронь ее, сука! - надрываясь, крикнул Артем, безуспешно пытаясь вырваться из мертвой хватки двух гопников. И даже если бы ему это удалось, то на пути встали бы еще двое шкафов в спортивных костюмах и, что выглядело чудовищно нелепо, черных лакированных туфлях.
   Один из этих шкафов смачно заехал Артему ногой в живот, и тот заткнулся, задыхаясь в желудочных спазмах.
   Лысый вырвал из рук девушки белую кофточку, секунду полюбовался на красивую обнаженную грудь, а затем, когда Катя прикрыла ее руками, он схватил ее за руку и грубо потянул на себя.
   - Нет! НЕТ! - изо всех сил пыталась отбиваться девушка, вырываясь из слишком крепких объятий лысого. - НЕ НАДО!!!
   Она неумело и очень не точно залепила ногой по его причиндалам, но лысого это не сильно смутило. Он ударил девушку по щеке и проорал ей в ухо:
   - Успокойся дура! Или порежем твоего дружка! - один из шкафов как по команде достал из кармана маленький перочинный ножик, и приставил к горлу Артема.
   - Нет. Нет... - продолжала Катя, уже успокоившись. На ее глазах стали быстро наворачиваться слезы. - Нет...
   - Раздевайся! - рявкнул на нее лысый, кивком указав на джинсы.
   Секунду она колебалась, с жалостливым ужасом глянув на откашливающегося Артема, и закрыв глаза начала стаскивать с себя джинсы.
   - Нет... - хрипло и очень тихо выдавил Артем. Геройства в нем никогда не было, и прежде, чем спасать какого-нибудь незнакомого человека из рук злостных злодеев, он бы дважды подумал. Но за Катю он отдал бы любую вещь, стоящую даже больше жизни, если бы у него таковая имелась. - Не надо...
   Хотя, такая вещь у него была - любовь. И если смотреть на происходящее чисто физиологически, именно ее он сейчас и отдавал. Но разве можно отдать любовь, чтобы ее же спасти? Можно. И Катя это наглядно доказывала, ведь к горлу ее любимого был приставлен хоть и маленький, но очень острый ножик, который держал в руках безбашенный гопник.
   - Заткнись, - надавил на шею ножом шестерка лысого.
   Артем заткнулся, потому что маленькая капелька крови в месте незначительного проникновения раскладного ножика была очень убедительным доводом. Все, что он мог, это только с ужасом взирать на изнасилование своей пока еще невинной девушки, с которой они сегодня так хотели побыть вдвоем. Ведь их отношениям в этот вечер исполнилось ровно месяц...
   Катя сняла джинсы, оставшись поздним летним вечером на крыше девятиэтажного дома только в сексуальных красных стрингах. Она специально надела сегодня красное нижнее белье, потому что Артему очень нравиться этот цвет... Она долго не решалась сама их снять, пока лысый ей не приказал, угрожая смертью ее любимого. Когда же Катя осталась одетая лишь в дикий ужас и, что удивительно в данной ситуации, стыд, лысый повалил ее на крышу и принялся жадно облизывать с губ до нежно-розового влагалища.
   Катя до боли сжала кулаки и изо всех сил сомкнула веки, словно надеясь, что это все окажется лишь кошмарным эротическим сном. Но эта надежда умирала так же быстро, как нарастала боль и мерзкое ощущение чего-то нежданного и нежеланного в своем теле.
   Артем плакал. Нет, на лице у него было немного соленых капель. Он плакал внутри себя. На мелкие кусочки гниющей плоти его разрывало чувство беспомощности и ненависти. Дикой, бесконечной, словно звездный свет во Вселенной ненависти, которая тонула в болоте отходов и дерьма беспомощности. Он презирал, но в первую очередь себя самого. За что? За слабость? За то, что не смог защитить свою девушку, и теперь ее насилует какой-то даже неизвестный ему гопник? За то, что из-за него теперь страдает Катя? Ведь, по сути, это именно он виноват в том, что сейчас происходит на этой крыши. За то, что его впервые опозорили плевком в лицо?.. Нет, уж точно не это. Чья-то слюна на лице Артема сейчас волновала меньше всего. Да что там слюна, он бы и дерьмо свое сейчас сожрал и запил бы мочой, если бы это могло уберечь Катю. Но не могло, и поэтому Артему оставалось только молча стоять на коленях с заломанными за спину руками и ножом у горла, и плакать. Тихо и беззвучно, оставаясь наедине со своей болью. Болью, которая меркла перед страданиями Катеньки - милой и улыбчивой девушки, которая так любила, когда Артем дарил ей мягких плющевых медведей и незабываемые романтические вечера под звездами.
   Вот и сегодня он хотел лишь подарить ей еще один такой вечер, но кто ж знал, что у судьбы такие жестокие шутки... О да! Артем сейчас ненавидел именно судьбу, а не себя и даже не эту грязную мразь, которая сейчас насилует его девушку. Почему-то ему казалось, что во всем происходящем виноват именно этот бестелесный червь человеческих эмоций. Ведь во все времена все люди обвиняли в своих неудачах и катастрофах только ее, - судьбу - потому что это слишком мерзко и стыдно, признаться в своей слабости. Особенно самому себе.
   - Следующий, - неожиданно буркнул лысый.
   Артем разомкнул веки. Его глаза налились еще большей ненавистью, гневом и ужасом, когда он увидел, как его Катенька лежит голая на крыше девятиэтажного дома, плачет и до крови кусает губы, чтобы не кричать, а один из ублюдков, который до этого стоял без дела, теперь снимает штаны, чтобы подменить быстро кончившую лысую мразь. Но вот только теперь вся его злость была обращена уже не к на самом деле безгрешной судьбе, а к этой самой лысой мрази, которая с довольным выражением лица натягивала спортивные штаны, улыбаясь в ответ на презрительный и в чем-то даже молящий взгляд Артема.
   - Открывай рот, сука! - рявкнул ублюдок в спортивном костюме и туфлях, жестко схватив Катю за волосы и тряся перед ее лицом своим членом.
   - Мразь!.. - не выдержал Артем, и тут же ему в шею на несколько миллиметров глубже вошел ножик.
   - Не сцы, - подойдя к стоящему на коленях Артему, со все еще той же довольной улыбкой на лице, сказал лысый. - Ей понравиться.
   Артем тут же поднял голову и посмотрел в лицо этой сволочи, вложив во взгляд всю свою ненависть. Боль в плечевых суставах уже давно не чувствовалась, и даже про кусок холодной стали у себя в горле Артем забыл, захлебываясь в своем желании оторвать этой гниде яйца. Вот только подождать, пока с него наркотическая анестезия спадет, и оторвать.
   Лысый ничего не ответил на взгляд Артема. Сейчас он был сыт и доволен, и его самолюбие не нуждалось в избиении и унижении беспомощного человека.
   - Сука! - злобно крикнул ублюдок, что сейчас пытался безуспешно добиться покорности от Кати, когда она укусила его за член. Он ударил ее кулаком в лицо, жестко схватил за шею и повторил попытку. - Давай, соси.
   У девушки не было выбора.
  
   Примерно через час, когда вся шайка была удовлетворена, а Артем еще раз избит, влюбленные остались одни на крыше.
   Ветер прекратил свое наступление, уступив начинающемуся дождю. Здесь, на высоте примерно тридцати шести метров от земли, и ста тридцати шести метров от всего остального в городе стояла абсолютная тишина. Звуки проезжающих машин и не различимые ритмы музыки, казалось, исходили из другого мира. Мира иллюзорной безмятежности и обманчивого ощущения защищенности. Мира, над которым ее величество судьба еще только собирается пошутить...
   Артем еще пол минуты после ухода шайки сволочей корчился в судорогах, перекатываясь по крыше. Удары ему в основном наносили подлые, в желудок и в печень. Пару раз заехали в нос и в пах... Придя в себя он пополз к своей девушке, униженной, опозоренной, и морально убитой. Хотя Артему тоже было больно на все это смотреть.
   Катя не двигалась - уткнулась лицом в свою кофточку и беззвучно рыдала. Она сейчас не думала ни о чем и ни о ком - только страдала, потому что это был единственный выход не думать. Она захлебывалась в своих моральных муках, потому что это было намного приятнее, чем даже безэмоционально вспоминать противные скользкие куски плоти внутри себя и во рту. Пять совершенно разных, но одинаково мерзких и отвратительных кусков плоти. И боль. Нет, она не чувствовала, как рвалась ее плева - боль была совершенно иной. Не моральной и даже не психологической... Гораздо глубже - душевной.
   Артем подполз к ней, выплевывая по пути густую слюну, перемешанную с кровью. Он не знал, что сейчас нужно сделать, и что сказать. Его мужское начало было абсолютно сломлено, и вовсе не избиением и не чужой мочой на своем теле...
   - Прости, - тихо прошептал Артем, и на его глазах вновь появились слезы, спрятавшиеся на время избиения.
   Она молчала и плакала, а он долгое время мысленно казнил себя. Артем хотел было обнять свою голую девушку и крепко прижать к себе, но почему-то ему показалось, что она может не правильно это понять, и мысль исчезла. А через секунду его посетила новая мысль с гораздо более крепкими корнями - "люди звери, а может, и того хуже". И думал он так совсем не о тех ублюдках, что насиловали его девушку, кончая ей в рот, а потом избили и помочились на него... Эта мысль была адресована только ему самому, поскольку, смотря на соблазнительную обнаженную спину Кати, он невольно возбуждался. И это было приятно...
   - Прости... Прости... - зарыдал Артем, до боли впиваясь ногтями в крышу.
   Неожиданно в его голову влезло быстрое решение всех проблем - суицид. Для этого Артему нужно было всего лишь пройти метров восемь до края крыши, перешагнуть, и все. Восемь метров до края земли, и неожиданно сильное желание... Но это вряд ли помогло его Катеньки, а предлагать ей составить компанию Артем никогда бы не стал. И не пустил бы ее ТУДА даже по собственной воли и затеи. Впрочем, вроде бы она и не собиралась...
   Через некоторое время Артем все-таки пересилил себя, обнял Катю за плечо и тихо сказал:
   - Оденься. Я провожу тебя домой.
   Почему-то именно домой. Но ни у него, ни у нее сейчас не было абсолютно никакого желания идти в милицию - только поскорее смыть с себя всю эту грязь, уснуть и забыть.
   Катя уже не плакала, а просто молча и бездвижно думала о случившемся, спрятав свое лицо в белой кофточке. Она ни в чем не винила Артема, а в судьбу и вовсе никогда не верила, хоть и довольно впечатлительная девушка. Она вообще никого не винила - думала о себе, и своих чувствах. Самая обычная девушка из самой обычной семьи, которая никогда не отличалась ни особым умом, ни красотой. И все то очарование, что приписывал ей Артем, видел в ней далеко не каждый. Она любила играть на фортепиано, смотреть вместе со своим любимым на звезды по ночам и слушать его необычные, где-то даже немного жестокие стихи, которые Артем всегда рассказывать с такой таинственной страстью. Ей не всегда удавалось понимать своего Темочку, а его стихи и вообще порой вызывали недоумение, но именно это в нем она и любила больше всего. Он всегда был для нее словно неподдающийся замок для безумного взломщика, за которым спрятаны несметные богатства. В обществе друзей, родителей и других знакомых и незнакомых людей Артем был совсем другим, нежели с ней. С другими он был очень общительным и веселым, словно только и умел, что радоваться жизни. С ней же - таинственным, немного замкнутым, или даже отрешенным от реальности. И Катя знала, с кем он был самим собой. И она очень сильно любила его. Любила... Любила... А что же теперь? Она не знала. Она больше ничего не понимала в себе, словно вместе с девственностью у нее отобрали и смысл жизни...
   Катя быстро поднялась и начала одеваться. Она не поднимала голову, потому что не хотела, чтобы Артем увидел всю ту горесть и ужас на ее лице. Ведь он очень хорошо умеет читать лица. А может, она сама не хотела смотреть на его лицо?..
   Артем надел свою кофту, которая была очень мокрой от дождя и не очень белой, и отвернулся, молча ожидая Катю. Говорить сейчас совсем не хотелось, потому что любое слово могло превратиться в десять, и совсем не нужных. Единственное, что до сих пор пугало Артема, это их отношения. Что теперь с ними будет? Во всяком случае, прежними они больше никогда не станут...
   Не проронив ни слова, они дошли до дома, где живет Катя. Провожать ее до квартиры он не стал, а на прощание вместо сладкого поцелуя Артем получил лишь очередную порцию ненависти к себе, когда Катенька вдруг заплакала и, ничего не сказав, забежала в подъезд, оставив молодого поэта в легком недоумении и испуге под проливным дождем.
   К себе домой Артем пришел лишь через четыре часа, чтобы не разговаривать с родителями. Очень не хотелось сейчас с кем-либо говорить, а тем более с родителями, пусть они даже всего лишь на восемнадцать лет старше него и очень понимающе относятся к своему сыну... Он постоял перед подъездам Кати еще десять минут, затем вернулся обратно на ту самую крышу. Даже проливной осенний дождь не мог смыть мерзкий запах насилия и омерзения, которым было пропитано все здесь. Артем знал, что теперь возненавидит это место больше всего на свете, но он хотел злиться. Жестоко, яростно, и на самого себя. За то, что оказался слабым. За то, что был во всем этом виноват. За то, что все это видел, и ничего не смог поделать. И за то, что ненавидел себя больше, чем пятерых ублюдков, которые безжалостно изнасиловали его любимую девушку...
   Через три с половиной часа неистовое пламя ненависти окоченело под холодным проливным дождем, и Артем отправился домой.

Глава 3

Зверь

   Не смотря на весь калейдоскоп не самых приятных мыслей в голове, Артем все же смог уснуть. Проснулся он после обеда, когда родителей уже не было дома. Вначале он долго лежал в постели, и думал. Ни о чем, просто пытался забыться в паутине своего внутреннего мира. Затем Артем взял мобильный телефон и уверенно выбрал из списка банальное "Зайка", но в последний момент передумал и позвонил Егору.
   - Да, Тема, - словно уже несколько часов ожидая обещанный, но опаздывающий звонок друга, ответил Егор. - Как прошел вечер? Или ночь?
   Насмешливые намеки Артем оставил без внимания, лишь сжал кулаки, и предельно серьезно и спокойно сказал:
   - Надо поговорить. Очень серьезно.
   - Заходи ко мне, - тут же насторожился Егор. Он знал, что так его лучший друг не шутит. - Я один.
   - Десять минут, - не стал спорить с выбором места Артем, и положил трубку.
   Он сразу же поднялся с кровати, открыл шкаф, вывалил оттуда чистые джинсы и синий свитер. Мельком глянул в окно. Дождь кончился, видимо, еще ночью, но небо было беспросветно затянуто серыми, даже слишком, тучами... Плевать, не до погоды.
  
   Артем был у Егора уже через восемь минут. Еще с порога лучший друг молодого ненавидящего себя поэта хотел было предложить пиво или кофе, но, увидев его жестоко-замкнутые глаза сразу же понял, что дело гораздо серьезнее.
   В комнате Егора Артем рассказал все, что произошло. Даже мельчайшие подробности, которые среди придурков и кретинов... то есть в обычном обществе утопили бы его гордость в бездне дерьма, но Егор был очень понимающим человеком. Дослушав историю Артема до конца, он был искренне ошеломлен, и испытывал едва ли не большую ненависть к тем скотам, чем сам пострадавший.
   - Я могу достать его адрес, - предугадав вопрос Артема, сказал Егор.
   - Достань.
   - Брат, я тебя понимаю, и даже разделяю твою злость, - начал Егор, выискивая чье-то имя в телефонном справочнике своего мобильного телефона. - Но может стоит обратиться в милицию? Они ж совершеннолетние, им там полный писец наступит.
   - Я сам, - коротко ответил Артем таким леденящим душу тоном, что Егору сразу же расхотелось давать советы.
   Все же он не до конца вошел в положение, а главное в чувства своего друга, раз советовал всего лишь засадить их за решетку. Этого слишком мало для справедливого правосудия. Артем жаждал мести всем своим физическим и не физическим существом.
   Егор, наконец, нашел нужный номер, и приложил трубку к уху.
   - Здорова Санек, - через десять секунд начал он. - Слушай, дело есть... Серьезное. Помнишь того лысого, которому я морду набил?.. Да. Ты вроде говорил, что он с твоего факультета? Адрес его можешь узнать?.. Ок. Спасибо Санек.
   Егор убрал от уха телефон, отключил связь и сказал Артему:
   - Через пять минут обещал СМСкой адрес его скинуть.
   - Отлично.
   Артем Егора откровенно пугал своим ледяным взглядом и железным тоном. Он не узнавал своего лучшего друга, и не мог понять ход его мыслей, если они вообще сейчас были в голове у Темы. Егор приблизительно мог представить, что сделает его друг с этим лысым ублюдком, а потом, скорее всего, со всей его шайкой. И хотя здравый смысл призывал к обратному, но подсознательно он одобрял эти действия.
   - Тебе помочь? - спросил Егор, смирившись с поражением своего здравого смысла.
   - Нет, - твердо ответил Артем все с тем же ледяным взглядом, который может быть, разве что, у смерти.
   - Ты Кате звонил уже? - после короткой паузы, спросил Егор.
   Тут леденящий взор Артема дал брешь, и его лучший друг увидел в его глазах обреченность.
   - Я не знаю, что ей сказать... - голос тоже потерял свою былую уверенность.
   Егор тоже не знал, что можно было бы сказать в такой ситуации. Быть может, попробовать обмануть себя, как делают это остальные шесть с половиной миллиардов считающих себя разумными людей, и просто забыть то, что случилось вчера... Но Егор знал, что Артем не умеет обманывать себя. А Катя вряд ли сможет забыть такое...
   Егор промолчал. Сходил на кухню и принес две бутылки холодного пива. Артем не стал возражать против такой релаксационной психотерапии. Он сделал большой глоток, и на секунду расслабился, свободно пропуская по своей гортани ледяную струю слегка горьковатой жидкости. В голову словно ударили острым клинком изо льда, который уже через несколько секунд был растоплен кипящим серым веществом мозга.
   Так они и сидели - пили пиво и молчали, пока не пришло сообщение на телефон Егора.
   - Записывай... - он продиктовал адрес. - Пишет, кстати, что он учится на четвертом курсе. Живет один. Нарик.
   Адрес Артем записал на маленький кусок бумаги, вырванный из какой-то тетрадки Егора. Он спрятал записку в карман, несколькими большими глотками допил пиво, и все же решил позвонить Кате. Что ей сказать, он не знал. И даже не думал об этом, просто достал телефон из джинсов, и позвонил.
   По испуганному взгляду Артема Егор сразу понял, кому собрался звонить его друг. Он гордился им - для такого звонка нужно очень много смелости.
   Но она не ответила на этот звонок и Артем, в какой-то степени, облегченно вздохнул.
   Егор не стал задавать глупые риторические вопросы - продолжил пить пиво, внимательно наблюдая за своим другом. Артем стоял возле стола, и рассматривал тонкое лезвие бутафорской, но очень качественно сделанной катаны. Егор часто замечал какой-то нездоровый интерес своего друга к холодному оружию. В каком-то смысле даже поэтический. Когда Артем держал в руках это одно из величайших произведений искусств человечества, его глаза открыто блестели жаждой силы и добровольным преклонением перед прекрасным. И благодаря этим глазам, и нескольким поэтическим строчкам, посвященным самурайским и не только мечам, Егор вновь и вновь убеждался, что оружие, это самое ужасное, и от того прекрасное, что когда-либо было создано на этой грешной земле.
   Но в этот раз глаза Артема блестели по-другому...
   - Тема, я пойду с тобой, - твердо сказал Егор. - Чтобы ты чего лишнего не натворил.
   Он ничего не ответил - продолжил внимательно осматривать лезвие. На миг Егор представил, как его друг отрубает этой катаной член тому лысому ублюдку, а затем с каким-то дьявольски удовлетворенным взглядом в никуда медленно слизывает кровь с выполнившего свое предназначение клинка... Это только еще больше прибавило ему уверенности, что нужно пойти вместе с Артемом.
   Кроме того, Егор тоже хотел отомстить за своего друга и его девушку. Причем за девушку сильнее, потому что любил ее... Егор видел Катю всего несколько раз, и не очень хорошо ее знал, но любил. За печальные глаза, и всегда приветливо улыбающиеся губы. Возможно, она была совсем другой, нежели запомнившийся ему образ, но это не имело для Егора значения. Он хорошо знал, что образ любить гораздо легче, потому что он подстраивается под собственные желания; и гораздо сложнее, по той же причине. И он таил свою любовь глубоко в себе, ради друга. Но гораздо больше - ради сохранения очаровавшего его образа печальной и радостной Катеньки, к которой питал не естественные для себя ранее чувства.
   А теперь же этот образ умирал, искажался. И с каждой новой секундой, представляя себе всю эту картину физического, но гораздо более психологического изнасилования, Егор страдал все больше и больше. И на самом же деле, он прекрасно понимал своего друга. Быть может даже больше, чем тот сам себя...
   Артем, в свою очередь, догадывался о чувствах Егора. Слишком многое они прошли вместе, и слишком долго они уже были знакомы, чтобы не видеть чувств и эмоций друга.
   И все же, в этот момент, со стеклянным испуганно-ненавистным взглядом и крепко и одновременно нежно сжимаемой в руке рукояти катаны, Артем пугал своего лучшего друга.
   - Принеси еще пива, - наконец засунув меч в ножны и аккуратно поставив его на стойку к своим "младшим братьям", устало попросил Артем.
   Егор сходил на кухню, и на этот раз захватил с собой еще и наспех нарезанной докторской колбасы, которая ну ни как не сочеталась с холодным темным пивом. Но, хоть Артем и считал себя гурманом, он промолчал, с удовольствием проглатывая один за другим кусочки колбасы и запивая их пивом. Жрать хотелось нереально!
   - Тема, так ты что с лысым собираешься делать-то? - дожевывая последний кусок, спросил Егор. Правда, непонятно, было ли ему это на самом деле интересно, или так, просто чтобы прочное стекло молчания, уже слишком долго висевшее в этой комнате разбить.
   - Отметелю сначала как следует, - начал Артем. Голос его был уже достаточно расслаблен, и это сильно радовало Егора. - Потом... Потом ментам сдам.
   - И все, - удивился Егор. - А как ты им объяснишь, почему он избитый?
   - Я защищался. Вчера. И следы побоев, как ты видишь, на мне тоже есть.
   В принципе, не так уж и сильно физические пострадал Артем. По крайней мере, внешне. Глубокая трещина в губе, опухший с левой стороны нос, пара ссадин на лице... Сомнительно, что лысый отделается легче.
   - А может, не ментам его, а так... - Егор сам не мог понять, почему это говорит. - Поймать в темной подворотни, чтоб не видел нападавших, и сделать инвалидом на всю жизнь?
   Артем страшно улыбнулся. Ему понравился настрой друга, но он кое-чего не понимал.
   - Я хочу, чтобы он знал, кто и за что его наказывает...
   Егор относился к этому менее поэтично, но спорит не стал.
   - За Катю волнуюсь, - неожиданно сказал Артем. - Что с ней? Как она? Вчера не попрощалась - просто убежала. Теперь трубку не берет, - Егор заметил медленно наворачивающиеся слезы на его глазах. - Может, она меня ненавидит теперь, а? Может, она во всем винит меня?
   Его промолчал. Он не знал ответа на эти вопросы и как помочь слишком быстро меняющемуся настроению Артема прийти в норму... или, хотя бы, остановиться в одном положении.
   - Права она, - продолжил Артем, сжав кулаки и уже почти рыдая. - Слабак я, ничего не смог сделать. Только смотрел... Только смотрел!..
   - Хватит! - резко оборвал Егор. - В случайностях люди не виноваты, - сам он, конечно же, не слишком верил в то, что сейчас говорил. - В этом виноваты только те гниды, и никто больше. Так что подбирай сопли, и пошли навестим нашего знакомого.
   Артем не стал возражать.
  
   Дом лысого оказался всего в пятнадцати минутах ходьбы от Егора. На втором этаже они обнаружили нужную им квартиру и сразу же уверенно и жестко нажали кнопку звонка. Через тридцать секунд дверь распахнулась, и перед друзьями предстал лысый человек в трусах с заспанным уродливым лицом.
   Он не успел удивиться - как только мозг опознал ублюдка, насиловавшего вчера вечером его любимую девушку, Артем сразу же, не задумываясь и не жалея силы ударил его ногой в пах. А когда лысый рефлекторно загнулся, он еще и залепил ему коленом в нос. Тот упал в метре от двери, и они зашли в квартиру. Егор закрыл за собой дверь и запер замок.
   - Не ожидал, мразь! - утверждающе спросил Артем, и тут же накинулся на безуспешно пытающего прийти в себя лысого. - На сука! Получай!!!
   Артем бил изо всех своих сил, и даже сверх них. Бил и плакал. Что удивительно, он не испытывал ни малейшей капли злости или обиды к своей жертве. Он ненавидел себя. И когда перед ним предстало лицо лысого, эта ненависть обезумила. И с каждым новым ударом по морде этого наркомана он чувствовал, как избивает самого себя. Свою слабость и преступную по отношению к Катеньке жалость к себе, которая одолевала его тогда, на крыше, когда он был беспомощен, и которая одолевала его теперь, когда он вновь стал таким же беспомощным, жалким идиотом, решившем, что способен нести в своих кулаках кару небесную.
   Впрочем, если не он, то кто?.. Бог?..
   С этими мыслями к его слезам еще прибавился нездоровый смех. Артем уже даже не чувствовал, что кого-то избивает, что его кулаки стали подозрительно болеть. Ему было все равно на свою физическую сущность, он пытался убить свое внутреннее Я, что было ничуть не лучше зверя. Ведь он совсем забыл про то, что эта гнида вместе со своей шайкой сделала с его любимой Катенькой. Сейчас он мстил только за себя. Мстил самому себе.
   Егор, осматривающий до этого маленькую однокомнатную квартиру на наличие ненужных свидетелей, понял, что друга пора останавливать, хоть внутренне наоборот - хотелось помочь. Он схватил Артема со спины, сжав в нерушимый замок свои руки у него на груди. Некоторое время тот пытался вырваться из крепких объятий здравомыслия, но он был гораздо слабее Егора. По крайней мере, в гневе.
   - Хватит, - спокойно шептал на ухо Артему Егор, пытаясь усмирить зверя внутри него. - Хватит...
   Когда он понял, что больше Артем не опасен, отпустил его.
   Артем сидел на полу рядом с бездвижным телом лысого на своей пятой точке, прижимая к себе колени, и рыдал. Теперь уже без смеха. Ему хотелось умереть... Просто умереть, и забыть это все, и больше ни о чем никогда не думать. И плевать он хотел на свою легкомысленную надежду в "пустую смерть", в которую раньше никогда не верил. Артем всегда знал, что смерть - не конец. А так же он знал, что абсолютной истины нет...
   Артем уже не помнил ничего светлого в своей жизни. Все прежнее, до вчерашнего вечера, ему казалось чем-то иллюзорным, словно это был лишь бесконечный черно-белый фильм продолжительностью в семнадцать лет с лишним. Все потеряло смысл... А впрочем, был ли этот смысл? Раньше был. Простой, банальный, и даже в чем-то глупый смысл - просто жить: огорчаться, чтобы радоваться, и радоваться, чтобы огорчаться. Замкнутый круг, из которого состоит вся наша жизнь, это и был смысл существования для Артема. Но он исчез, испарился из бесконечно глубокой и длинной библиотеки мыслей. И теперь он не мог даже ненавидеть это лежащее без сознания тело в трусах с наголо выбритой головой, которое прошлым вечером похоронило в красивой милой девушке ту Катю, которую он любил. Навсегда...
   - Тема, хватит, - сказал Егор.
   Артем его не услышал.
   - Прекрати ныть, - уже жестко потребовал Егор. Он знал, что его другу сейчас очень тяжело, и что лучше бы его не трогать, но ведь он и сам любил Катю. И ему было еще тяжелее от того, что он не мог показать этих чувств перед Артемом. Как друг - не мог.
   Артем не прекращал рыдать. Выглядел он очень жалко, и это еще больше нервировало Егора.
   - ЗАТКНИСЬ! - во весь голос крикнул Егор, и Артем тут же замолчал, испуганно посмотрев на своего друга. - Давай лучше привяжем его, пока не очнулся.
   Это была и впрямь хорошая идея, поскольку Артем еще не решил окончательно, что будет делать с лысым.
   Они не сговариваясь поднялись с пола, отнесли тело на кухню, где стояла подходящий стул со спинкой, и вдвоем усадили лысого на него, обмотав на несколько кругов припасенным Егором скотчем. И рот ему тоже залепили, предварительно вставив туда мочалку. Благо, лысый оказался весьма тощим и хилым, поэтому сделать все это удалось достаточно быстро.
   Пока жертва была без сознания, друзья решили выпить чаю. Правда, чайника в квартире не обнаружилось, впрочем, как и чая. Жилище лысого было, можно сказать, опустошенным. Древний раскладной диван, лампочка на белом потолке и ободранный шкаф находились в зале. В кухне же стоял маленький советский холодильник, стол, три стула и раковина. В ванную комнату они заходить не стали.
   Через пол часа лысый очнулся, и если бы на разбитом лице можно было отличить глаза от носа, то, наверное, в них бы царствовал дикий ужас. Артем к этому времени уже взял себя в руки.
   - Добрый день, гнида, - с презрительной насмешкой сказал лысому Егор. Артем, почему-то, не проявил ни малейшего интереса к жертве своей обреченности. - Помнишь нас?
   Лысый только хаотично мычал, дергаясь на стуле.
   Егор резко поднялся, ударил ублюдка кулаком в живот и приказал:
   - Головой отвечай! Ты нас помнишь?!
   Лысый в ужасе быстро начал качать головой, поняв смысл первой фразу Егора.
   - Вот так, - удовлетворенно произнес Егор. - А ты помнишь, что вчера сделал со своими шестерками?!
   Лысый застыл в нерешительности.
   - Помнишь?! - вновь ударил его Егор, и тот покачал головой.
   Егор был ошеломлен безразличием своего друга. Артем даже не смотрел в их сторону, только куда-то перед собой, и так далеко, что он даже боялся представить себе это место...
   - Ты, сука, понимаешь, что мы сейчас с тобой сделаем? - смирившись с отстраненностью Артема, угрожающе спросил Егор лысого.
   Вообще-то, ничего настолько уж страшного делать они не собирались. По крайней мере, Егор. Наверное, единственное, что Артем не любил в своем лучшем друге, это его чрезмерное здравомыслие. Ему казалось, что такими могут быть только экономисты и юристы, но, как оказалось, от профессии это мало зависит. Вот сейчас Егор тоже возненавидел себя за это, но отвечать перед законом откровенно не хотелось. Но нужно было как-то отомстить за испорченный образ любви...
   Выход он нашел самый простой - продолжил недавнишнее дело Артема. Только чуть-чуть нежнее.
   Артем не обращал на это действие никакого внимания, он был в себе. Пытался понять, что же у него отобрали. Или хотя бы придумать это, чтобы было за что ненавидеть. Да, сейчас молодой поэт, который жестокостью и цинизмом своих стихов вызывал у людей любые эмоции от отвращения до восхищения хотел, безумно хотел обмануть свое Я, принять эту ложь и возненавидеть хоть кого-нибудь, кроме себя. Но он не мог.
   А Егор мог, потому что потерял только образ, а не часть себя. И он ненавидел. Правда, рассчитано и адекватно, но все же ненавидел. Он бил лысого в живот, по лицу, и пару раз даже заехал по его причиндалам, но легче ему на душе от этого не становилось.
   Месть физическая - бесполезное избиение. Этот подонок должен был страдать так же, как и Катенька. Иначе все это не имеет смысла.
   Неожиданно Егор остановился, услышав знакомую песню группы "Эпидемия" "Всадник из льда". Он точно знал, что такой звонок на мобильнике Артема стоить только на Катю. Он посмотрел на своего друга, который все так же был где-то в себе, и, казалось, даже не слышит звонка.
   - Тема! - окрикнул Егор, и тот тут же вышел из транса.
   Но все равно не спеша вытащил телефон из кармана и, не смотря на многолетнюю привычку, прочитал большие черные буквы на экране. Это была Катенька.
   Артем тяжело вздохнул и традиционно для себя ответил:
   - Да?
   Затем Артем долго молчал, слушая голос в телефоне. Егору не было слышно, что там и кто ему говорил, но он сразу же заметил резкие изменения на лице своего друга. Сначала Артем нахмурился в непонимании, затем на его лице отразилось секундное удивление, мгновенно перешедшее в дикий, адски холодный ужас. Когда Артем застыл с этим ужасом, выронил телефон, из которого продолжали доноситься невнятные женские вопли, и умоляюще и обреченно посмотрел на него, Егор все понял...
   Через несколько мгновений с застывшем словно бетон кошмаром на лице, Артем произнес, со скрежетом ледяной стали в голосе:
   - Уйди...
   - Артем... - заметив направление взгляда своего друга, начал Егор. - Не надо...
   - УЙДИ! - ненависть, с которой полыхали глаза Артема, пугали Егора больше, чем неизбежность действий перед первой в его жизни драке и занятием сексом.
   Но Егор остался молча стоять, не зная, как поступить.
   - Прошу тебя, уйди, - умоляюще прошептал Артем.
   - Брат... Это того не стоит... - осекся на полу слове Егор поняв, что сказал что-то очень лишнее.
   Артем перевел леденящий взгляд на своего друга, сделал два шага к нему, и в полу метре остановился, пронзая его глазами. Егор был испуган, и не смог это скрыть.
   - Не стоит? - начал заводиться Артем. - Не стоит?!
   - Артем... - попытался успокоить его Егор.
   - Не стоит?! - проигнорировал Артем. - Она умерла, Егор! Выпрыгнула из окна! А ты мне говоришь, не стоит?!
   Егору было тяжело слышать эти слова, но в этот раз только потому, что они что-то значили для его лучшего друга. Сам же его не испытывал боли в сердце, поскольку любил лишь образ, и самое страшное уже было сделано тогда, когда его разбили. Артем любил человека: нежного, теплого, красивого... Егор же любил любовь, а у нее нет физических критерий.
   - Артем, но... - не мог согласиться Егор. Он был полностью подавлен наступлением друга и осознанием того, что так и должно быть, что так надо.
   - Заткнись! - рявкнул Артем, перебивая его, и тут же мягко продолжил: - Уйди отсюда.
   Нет, внутри Артема никакого хаоса сейчас не творилось. Там все замерзло окончательно. Ведь полыхать может только пламя любви, а ненависть, она лед, который замораживает не только разум, но и рассудок, создавая вокруг себя холодную, адскую пустыню злости и гнева.
   - Уйди, - повторил Артем, сверля Егора обезумевшими зрачками своих голубых глаз, на которые всегда были так падки девчонки... Сейчас же его взор способен быть лишь пугающе отталкивать, и убивать.
   - Брат... - неуверенно начал Егор, крепко взяв Артема за плечи. - Не наделай глупостей.
   Затем он ушел, оставив друга наедине со своей ненавистью.
   Артем долго ничего не делал - только внимательно наблюдал за нервной примотанной скотчем к стулу жертвой. Нет, он не размышлял над тем, что будет сейчас делать с лысым. Он просто молчал, и наслаждался своим превосходством, и гневом. Самоубийство его любимой Катеньки было последней каплей в котел нитроглицерина перед взрывом. Артем чувствовал, как что-то неведомое внутри него пробуждается. Стремительно и бесповоротно, словно метеорит в атмосфере Земли. И это было нечто большим, нежели простая злость и ярость, ненависть и гнев. Это была свобода. Свобода его настоящего, необузданного Я, которое жаждало свершений, и крови.
   "Покажи ему боль..." - пролетело мыслей в голове Артема. Это были чьи-то чужие мысли, но он послушался своего зверя.
   Для начала Артем нашел на кухне нож. Он был давно не точенный и с многочисленными зазубринами, но это было даже лучше. Но он решил начать с малого, поэтому отыскал в туалете полупустой квартиры еще и зажигалку... Лысый был на пороге того, чтобы взлететь вместе со стулом, когда Артем начал непрерывно обжигать ему пятки. Несколько раз он даже падал вместе со своим троном-эшафотом, тогда молодой палач перетащил стул вместе с содержимым к углу, поставив его спинкой к стене.
   Больше стул не падал.
   Лысый захлебывался в собственной боли и ничего не мог с этим поделать. Он был бессилен, как и его вчерашняя жертва, что теперь стала охотником и палачом. Все прежние страдания и муки теперь казались ему чем-то мелким, не стоящим внимания. И не только физическая, но и моральная боль, которой было достаточно в еще короткой жизни лысого. Когда маленький огонек дешевой зажигалки разъедал его кожные ткани, принимаясь затем за мясистую плоть, он забыл про все пережатые тяготы. И то, как его в детстве избивал и насиловал собственный отец, как заставлял его делать минет, как старшеклассники запихивали его головой в грязные школьные унитазы, предварительно наложив туда кучу дерьма, как однажды лучший друг крепко держал его, когда какие-то шестерки мелких наркоторговцев вкалывали ему очередной шприц с дозой - все это было теперь абсолютно далеким и незнакомым, в бездонной яме страданий и боли...
   Артем казнил молча и уверенно. Зажигалка в его руках ни разу не дрогнула, пока пятки лысого не стал похожи на паленые бревна, квартира провоняла невыносимы запахами плавленой плоти и в зажигалке кончился керосин. Артем наслаждался своей властью, силой и хладнокровием. Он уже даже не мог вспомнить причину, из-за которой началась эта казнь.
   После пятиминутной передышки Артем принялся старым ножом ковыряться глубоко под ногтями лысого, медленно отделяя их от пальцев. Когда ногти кончились, он стал также ковыряться в задней части коленок лысого, наслаждаясь его тихим мычанием и надрывающимся криком души.
   Через двадцать минут под стулом, где сидел лысый, все было залито мочой и кровью, перемешанной с неопознанными кусками плоти. Фаланги пальцев у пленника были вывернуты в разные стороны, а на лице вырезаны щеки и ноздри. Артем сидел рядом, и медленно вытирал окровавленный нож, который уже был способен только рвать, но не резать. Когда болезненные мычания лысого стали утихать, палач решил, что пришло время последнего штриха на этой изящно-омерзительной картине жестокости...
   Артем подошел к лысому, поймал на себе его опьяненный от боли взгляд, снял с него трусы и медленно начал отрезать ублюдку член. Он не побрезговал взять в одну руку не очень-то большие причиндалы, а другой приставить к органу нож, и равномерными резкими движения по системе "туда - секунда, обратно - секунда" отрезать инструмент, которым он довел его Катю до самоубийства.
   Правда, сам Артем в этот момент об этом даже не думал. Он просто наслаждался чужой и немыслимой болью...
   Отрезанием этот процесс назвать было трудно, потому что окончательно затупивший нож своими зазубринами мог только рвать плоть, что успешно и делал несколько минут. К окончанию кастрации пациент уже был без сознания. Или умер - Артему не стал нащупывать пульс. Но все же первое было бы приятнее, потому что смысл этой казни вовсе не заключалась в смерти...
   - Живи, - прошептал на ухо лысому Артем, и пошел в ванную мыть руки.
   Там он долго смотрел на себя в зеркале, но видел лишь обезумившие глаза зверя, который медленно отступал под натиском воспоминаний о милой Катеньке. Артем зарыдал, вспоминая ее мягкие волосы и нежную кожу, которую он так любил целовать; ее милую улыбку и страстные поцелуи, которыми она одаряла его, вызывая запредельное возбуждение; ее ласковый голосок, которым она признавалась ему в любви, и требовала того же от него; и вспоминал ее глаза - таинственные и одинокие, словно далекие звезды в глубинах вселенского небытия. Артем всем сердцем любил эти звезды, что согревали его своим бесконечным жизненным теплом, но теперь они потухли...
   Теперь эти звезды были мертвы. Навсегда.

Глава 4

Шаг в бесконечность

   Домой Артем не пошел - позвонил родителям, сказал, что будет поздно, и отправился на когда-то поэтически романтичную, а теперь злополучную и ненавистную крышу. Ту самую, где вершился несправедливый суд над ним и его Катенькой. Несправедливость, за которую он отомстил...
   Артему было плевать на то, что он сделал с тем лысым ублюдком, но он никак не мог осознать смысл своей мести, которая стала казнью. И единственное, что его пугало - самозабвенное наслаждение чужой болью, которое он испытал в квартире казненного им наркомана. Что с ним случилось? Что за зверь проснулся в нем в тот момент, когда мать Кати, в слезах осуждая его, сообщила о смерти своей любимой дочки... Артему было неприятно думать об этом, как о самоубийстве, поскольку правдой было лишь то, что Катю убили. Пускай и только психологически, но еще неизвестно, страшнее ли физическая смерть.
   Живым - неизвестно...
   Артем сидел на самой высокой точке в городе, на которую только можно было беспрепятственно проникнуть. Небо оплакивало последние двадцать четыре часа вместе с его душой, чей бесшумный крик заглушал даже движки советских мотоциклов, проносящих свои могучие и безобразные стальные тела в нескольких десятках метрах ниже. Серые тучи, затянувшие все, до самого горизонта проливали нескончаемый поток небесных слез.
   Мир тускнел. Причем не только реальный, но и внутренний, личный мир Артема тоже медленно, но уверенно терял свои яркие краски. Еще недавно ему казалось, что жизнь одинакова жестока и приятна, но теперь он понял, что был далек от истины. У него были отличные отношения с бесконечно любимой красавицей, которой он посвящал свои самые лучшие стихи и мысли; бескорыстно преданный друг, с которым они бок о бок дрались и играли в футбол, пили пиво и по-мужски откровенничали, слушали тяжелую умную музыку и философствовали; целый полк хороших и не очень знакомых, с которыми тоже, в принципе, можно было неплохо провести время; и глубоко понимающие родители, которым Артем был весьма благодарен за их "когда надо - не вмешательство" и "когда он просит - вмешательство" в его личную жизнь. А теперь у него остались только родители и знакомые, для которых нет ничего главнее в жизни хорошего заработка на бездумной канцелярской работе и всевозможных плотских увлечений. Катя умерла, а Егор вряд ли теперь испытает к своему лучшему другу что-то кроме недоуменного страха непонимания его предельно неадекватной звериной оболочки.
   Его звезда счастья и радости в бесконечном мраке Вселенной медленно угасала, постепенно уступая трон звезде сладкой ярости и гнева, которая вскоре обещала сформироваться в большого красного гиганта. А концом станет взрыв сверхновой... И еще не факт, что звезда счастья и радости до сих пор жива. Возможно, от нее остался всего лишь свет, годами пронизывающий космическую бесконечность, до самой Земли.
   Иллюзорный свет мертвой звезды...
   Артем был подавлен. Он не знал, что ему теперь делать. Даже если лысый мертв, и личность его палача окажется не опознанной, то за смерть Катеньки точно придется отвечать. А как? Если он скажет правду, то смерть наркомана точно будет на нем. Если же он соврет... А как же тогда объяснить, почему Катя совершила самоубийство после их ночного свидания. К тому же следы насилия на теле красивой девушки в глазах правоохранительных органах точно могут быть определены только так - "Молодая девушка отправилась на свидание со своим парнем. Они выпели, и парень начал приставать к девушке и предлагать ей заняться сексом. Девушка не хотела и всячески отнекивалась, что в последствии взбесило молодого пьяного парня, и он изнасиловал девушку"... В любом случае, Артем серьезно попадал. К тому же, ему не очень-то хотелось врать, если эта ложь каким-то образом касалась его любимой девушки...
   Артем никак не мог привыкнуть к мысли, что Катя мертва. Наверное, он так до конца и не поверит в это, пока своими глазами не увидит ее труп. А этого ему хотел меньше всего. Артем до сих пор отчетливо помнил ее образ: милый, нежный, радостный и одновременно таинственно одинокий и грустный словно звезды, которые он всегда мечтал понять...
   Странно, но до встречи с Катей Артем был "абсолютным противником любви". Он никогда не писал стихов о любви. Он критиковал это чувство настолько цинично, что многие не в шутку считали его сумасшедшим. К девушкам, с которыми встречался, Артем относился, конечно, по-человечески, но вот сами отношения не ставил ни во что. И когда он бросал очередную девчонку, ему было совершенно все равно, что там она чувствует.
   А любовь же у Артема, до встречи с Катенькой, была только одна - звезды. Он никогда не мечтал летать в космос, и у него не было никакого интереса к астрономии и астрологии. Он любил звезды в абсолютно другом смысле - поэтическом и философском. И мечтой у него было лишь одно - понять звезды. Артем относился к Вселенским светилам как к высшему разуму. Нет, он не поклонялся им и не рисовал иконы с их изображением, как всякие там безнадежные фанатики. Он просто считал звезды разумными живыми существами, находящиеся на более высокой ступени бытия, чем человек мог осознать, которые так же смертны, как и все существующее. И он мечтал понять эти звезды, пока они сами не предстали перед ним в виде мило улыбающейся девушки.
   В тот миг, когда Артем увидел свою мечту в глазах обыкновенной девчонки, он перестал тянуться своим разумом и фантазией сквозь бесконечную, абсолютную тьму Вселенной. В тот миг у его мечты появилась плоть, и он полюбил...
   Артему показалось немного странным, но скорее закономерным, что он вернулся к тому, во что верил еще месяц назад - "любовь - это абсолютное состояние человека, существующее лишь в физической оболочке, создающее псевдо эффект эмоционального и душевного наслаждения"... Может, любовь действительно затуманивала его разум?.. Или, просто он потерял свою любовь?..
   Неожиданно в кармане Артема зазвонил телефон. Он быстро достал его, и по старой привычке не смотря на дисплей, ответил:
   - Да?
   Хотя, на этот раз, похоже, ему было просто все равно, кто звонит.
   - Ты... Дебил! - раздался разъяренный голос Егора в трубке, слегка смешанный с оттенками страха. - Ты совсем охренел, мать твою?!
   - В смысле? - спокойно спросил Артем. Не то, чтобы он не понял суть и причину наезда своего друга, просто ему было лень сейчас соображать.
   - Ты... - хотел что-то не хорошее сказать Егор, но осекся, и надрывающимся шепотом продолжил: - Ты что с лысым сделал?
   - Отомстил. А что? - все так же спокойно ответил Артем.
   - Отомстил? - по голосу Егора можно было с легкостью представить, как у него вылезают наружу глаза от услышанного. - Я сейчас местные новости смотрел... Ты это называешь местью?! У меня мать чуть не стошнило! Это при том, что основного не показали! Ты что натвори...
   - Он жив? - перебил своим вопросом Артем, и, видимо, недоумения у его друга еще больше прибавилось.
   - Что?.. Тебе интересно, жив ли он?
   - Да.
   - Да лучше бы сдох! - вновь взбесился Егор. Страх в его голосе стал еще более отчетливым. - Лучше в луже дерьма захлебнуться, чем таким жить!..
   - Не факт, - опять перебил Артем, и улыбнулся кому-то неведомому реальности.
   Такой иронии Егор точно не ожидал от своего лучшего друга, которого он когда-то знал лучше, чем его собственные родители.
   - Ты... Ты совсем с ума сошел? - уже поспокойнее начал Егор. - Ты понимаешь, что ты сделал? Ты вообще для чего это сделал?..
   Артем не знал, для чего он искалечил и изуродовал лысого наркомана. Уж точно не для мести - это он теперь понял абсолютно. Самым правильным ответом на этот вопрос Артем считал только один - наслаждение. Он просто наслаждался чужой болью, вот и все. Зачем нужны какие-то причины, чтобы испытать наслаждение?
   - .. Ты может, за Катю отомстить так хотел? - продолжил не высказанную мысль Егор. - Типа, за смерть - страшная смерть, так что ли? Так ты кретин гребаный, хоть бы телефон посреди разговора не бросал!
   - О чем ты? - не понял Артем, но почувствовал, как мир вокруг останавливается, а сердце начинает биться быстрее.
   - Я, сука, о том, что жива твоя Катя! - снова взорвался Егор. Сейчас Артем тоже не мог узнать своего друга. - Выпрыгнула из окошка, да только парой переломов и шоком отделалась... Ты телек не смотришь? У нас в городе таких событий никогда не было, да еще и чтобы цепочкой... Ты вообще сейчас где?..
   На последнем вопросе Артем отключил связь и выключил мобильник. Нет, он не боялся, что друг его сдаст ментам, или еще кому. В Егоре Артем был уверен даже после того страха, что отчетливо слышал в его голосе.
   Всего лишь на какое-то неуловимое мгновение Артем почувствовал внутри себя какое-то невероятное облегчение, словно до этого небеса на плечах держал, но потом вновь все стало тускнеть. Ему было совершенно безразлично, жива Катя или нет. Он не хотел даже думать об этом, потому что для него свет ее глаз потух навсегда, и вера в эту мысль стала им. В его мире больше не было место ее нежным глазам и теплому телу.
   Тем более что она больше не сможет стать прежней. Скорее всего, даже снова попытается покончить с собой...
   Теперь Артему было все равно. Мир вокруг него изменился.
  
   Домой Артем пришел к полночи, и родители уже спали. Последнее время, даже до тех событий с Катей он почти не общался со своими предками, но это его мало волновало и раньше, а уж теперь и подавно. Он просто ничего не испытывал к своим родителям, абсолютно никаких чувств.
   Хотя иногда ему казалось, что родителей это не только устраивает, но даже и нравиться. Мать с отцом Артема были еще достаточно молоды, чтобы ходить в рестораны, кино и даже дискотеки, что они частенько и делали. У них была своя жизнь, еще слишком короткая, чтобы страдать от маразма, получать пенсию и смотреть дорогие телесериалы с дешевыми актерами и сценариями; но уже слишком длинная, чтобы возиться с ребенком и рассказывать ему, чем отличается анатомия мальчика от анатомии девочки. К тому же ребенком Артем не был уже давно...
   Перекусив парой бутербродов и бросив окровавленную одежду в бак с грязным бельем, Артем лег спать. Мама, конечно, увидит кровь, когда будет стирать, но голова Артема сейчас не желала думать о таких мелочах. Вообще ни о чем не желала думать.
   Однако заснуть Артем не мог часа два. Все переворачивался с бока на бок, нащупывая более удобную позицию для сна, несколько раз вставал попить холодной воды, а когда из-за туч в окне показался лунный свет, он, наконец, отправился в мир грез.
  
   Сон был чудовищен...
   Нет, не в том смысле, что кошмар. И даже не в том, что слишком реалистичный - нет, осознать себя во сне, это даже приятно...
   Сон был чернее самой Тьмы, и это одновременно пугало, и восхищало. Так не способен восхитить даже первый в жизни сопливого мальчишки секс с какой-нибудь супер красивой и сверхопытной проституткой. Ничего не было видно - только абсолютная, физическая Тьма вокруг.
   Зеркальная Тьма...
   Артем чувствовал какую-то странную рассеянность, словно бы его в один миг взорвали изнутри на тысячи маленьких кусочков плоти, так, что он даже не успел почувствовать боль. И каждый из этих кусочков сейчас жил своей жизнью, смотрел своими глазами и нюхал своим носом, будто тысячи маленьких разумов, некогда составлявшие один большой.
   А потом эти кусочки начали собираться воедино, образуя физический облик Артема. И мир вокруг тоже постепенно обретал форму и наполнялся красками. Какими-то неестественно яркими красками.
   Он увидел Катю. Она смотрела на него живыми, во всех смыслах этого слова, глазами. Смотрела влюблено, и улыбалась. Артему стало не по себе. Бессчетным числом тонн на него обрушилась печаль, и сжимало сердце осознание своего предательства. Предательства своей любви... Никогда бы Артем не подумал, что когда-нибудь в его голове появятся столь эгоистичные мысли. Из-за него изнасиловали Катю, потом она пыталась покончить жизнь самоубийством, и с еще большей психологической травмой оказалась в больнице, а он страдает от того, что предал свое чувство. Именно свое, которому поверил, и которым стал жить, а на чувства Кати Артему было наплевать...
   Он смотрел на нее, и думал лишь о том, как тяжело ему. Как тяжело одновременно презирать свое существо - осознавать, что ты ничем не отличаешься от бездушных шести с лишним миллиардов людей, большая часть которых даже не разумна, а живет лишь инстинктами и рассудком... Как же тяжело осознавать это, когда всю жизнь верил, что другой, что гораздо выше этих биомеханических роботов.
   Подсознательно Артем всегда презирал саму сущность человека, и человечества. Он отрицал людские эмоции и чувства, изгнившие эгоизмом, жаждой и предательством еще при рождении, и считал, что когда-нибудь сможет отрешиться от своей сущности гомо сапиенса, но при рождении свой облик не выбирают. Артем оказался таким же зверем, как и любой другой человек. Он убивал, и чувствовал удовольствие от этого занятия. Его любимая девушка умерла, и он с легкостью смирился с этим, мол, судьба. А когда же оказалось, что Катя выжила, но никогда больше не вернет свой психологический, а вместе с ним и физический облик милой, печальной красавицы, чьи глаза горели жизнью и блистали страстью, словно звезды в космическом небытие, он стал презирать себя за то, что когда-то любил ее. И даже осознав все это, Артем не мог измениться. Программа не способна изменить свою основу.
   Свет никогда не сможет стать светлее света, и человек не может быть добрее человека. Вот такой вот абсолютный закон...
   Неожиданно пространство вокруг Артема резко закрутилось, словно тесто под электрическим миксером. Затем все так же резко остановилось, и он почувствовал дикое давление в районе переносицы.
   Перед ним все в том же положении стояла Катя, только вот, немного другая. Длинные красивые ноги, выглядывающие из под мини-юбки были усыпаны отвратительными, глубокими ранами и мелкими тускло-серыми синяками. На правой руке в районе локтя разрывала синюю кожу окровавленная кость с обмотанными кусками мяса, венами и нервами. Лицо Кати, чего не ожидал Артем, не выражало дикие ужасы боли и адские муки. Оно было просто безжизненным. Если бы он не знал ее целый месяц и не видел каждый день то, наверное, даже не узнал бы. А с прошлой иллюзией на лице изменились всего лишь глаза. Они стали еще удивительнее блестящие и глубокие. Глубже, чем сама бесконечность.
   Так далеко звезды не светят...
   Было очевидно, что подсознание Артема выдает ему картинку бывшего, и настоящего, произошедшего с Катей. Возможно, таким образом его разум пытался взломать далекие темницы, в которых была запечатана его жалость, но у него ничего не получилось. Артем теперь был способен только на ненависть - ко всем вмести, и ни к кому в отдельности...
   В следующий миг пространство опять закрутилось с бешеной скоростью, и резко затормозило, повышая давление в голове Артема до предела. Не смотря на то, что все это было лишь сном, и он это прекрасно осознавал, Артем чувствовал все как наяву.
   Теперь перед ним была его собственная комната. Его тело лежало на кровати и не поддавалось никаким командам. Артем был зрителем.
   Вдруг дверь в мрачную комнату, освещенную лишь слабым лунным светом, проникающим через окно, медленно отворилась. Внутрь вошел лысый. Тот самый, что насиловал Катю на крыше, и которого Артем собственноручно казнил в его полупустой однокомнатной квартире. Когда лысый медленно подошел к кровати, где лежало спящее тело его палача, на его лицо упал слабый лунный свет. Впрочем, этого света было вполне достаточно, чтобы зритель Артем смог разглядеть мясистую окровавленную плоть на месте щек, из которой вываливались наружу маленькие белые личинки. Нос лысого разглядеть не удалось, но было хорошо видно, что он у него был наполовину обрублен... Подойдя к кровати, лысый резко схватил спящее тело Артема за горло, и принялся безжалостно душить.
   В этот миг разум Артема мгновенно оказался в своем задыхающимся теле. Чувство приближающейся смерти, что посетило его в этот момент, оказалось настолько сильным, что Артем автоматически ударил лысого в пах. Ничего "лишнего" в момент удара он не почувствовал. Вообще ничего не почувствовал, и вспомнил, что лысый был кастрирован им... Но удар не дал никакого эффекта, и наркоман, словно бы даже ничего не почувствовав продолжил душить своего палача. Тогда Артем схватил немного обвисшую кожу на его животе, скрутил ее и дернул на себя. Кожа вырвалась из тела лысого вместе с кишками, и все эти метры биологических трубок обрушились на одеяло, под которым лежал Артем.
   Лысый абсолютно никак не прореагировал на неожиданную пустоту в своем теле, и все так же молча и без эмоционально продолжил душить своего палача, которому теперь суждено было стать казненной жертвой. Артем не вспоминал свою прежнюю жизнь, счастливые моменты существования или лица родных людей - нет, лишь бился в предсмертной агонии, абсолютно без каких-либо мыслей, пока не услышал крик... Не оглушающий и надрывающийся, будто у кого-то взрываются голосовые связки. Крик был глухим, словно стук по пустой коробке, и одновременно звонким, как скрежет острого метала по доске. Этот крик проникал в самые глубинки его сознания, терзая и разрывая в клочья саму личность Артема.
   Обнаружить источник крика не составило большого труда - он исходил из раскрытого рта лысого наркомана, все не прекращающего душить Артема. Его глаза вот-вот были готовы вывалиться наружу, а из ушей вытекала черная кровь вперемешку с какой-то непонятной густой жидкостью светло-серого цвета. Через секунду, когда крик уже начинал сводить с ума Артема своей неопределенностью, голова лысого взорвалась...
  
   Чувствовал Артем себя очень паршиво. Голову будто поджаривали на старой раскаленной сковородке, не полив ее предварительно маслом, чтобы не подгорало. В глазах все было размытым и серым, словно плохой радио-прием в телевизоре. А уши заложило так, будто сразу со всех сторон в радиусе нескольких метров от него взорвались танковые снаряды.
   Однако уже через пять секунд все органы чувств постепенно стали приходить в себя, пока Артем наконец-то не понял, что сидит в трусах в коридоре, и кто-то нагло и испуганно стучится и звонит в дверь.
   Ноги были словно каменные - не согнуть в коленях, не поднять их вместе с телом. Но все же через некоторое время и конечности Артема пришли в норму, и он смог подняться, подойти к входной двери, у которой до сих пор не умолкали слабые, но уверенные стуки, нащупать рядом с ней выключатель, нажать на него и открыть дверь.
   - Ну слава богу, Артемчик... - на лицо соседки тут же накатило облегчение. Видимо, стучалась она уже минут пять. - Что ж стряслось то у вас?
   Что у них стряслось? Артем даже не представлял, с чего она могла взять, что у них что-то стряслось. Правда, его немного настораживал тот факт, что после такого незаурядного кошмара он проснулся на полу в коридоре, и что за все это время родители так и не проснулись и не открыли дверь этой чересчур восприимчивой и надоедливой старушенции.
   - Ничего не случилось, - с искренней каплей удивления и недоумения, ответил Артем. - А что?
   - Ну как что, голубчик? - сделала жалостное лицо старуха. - Такие вопли дикие от вас доносятся, что аж окна трясутся...
   Она резко запнулась, встала на цыпочки и глянула через плечо Артема. На ее вековых морщинах тут же отразилось охрененное (по-другому и не назвать) удивление, мгновенно сменившееся настолько же охрененным ужасом.
   Насторожившись, и уловив направление ее взгляда, Артем до отказа повернул голову, и посмотрел через свое плечо. А затем резко повернул в направление взгляда свое тело, кое-как удержав равновесие, и узрел настоящий ужас...
   Обои на стенах по обе стороны коридора были залиты литрами крови. С маленькой люстры в конце коридора, где были двери в ванную и туалет, свисали кишки. Рядом с тем местом, где очнулся Артем, хаотично валялись четыре пары конечностей. А в полуметре от входной двери на маленьком столике, где находились всякие штуки для ухода за обувью и несколько металлических лопаток, аккуратно стояли две головы его родителей. Они были с геометрической точностью повернуты к двери так, чтобы их застывшие в ужасе перед смертью стеклянные глаза смотрели прямо на Артема со старухой.
   Первое, что испытал Артем, увидев все это - непонимание. Во-первых - на него нахлынуло недавнее ощущение реалистичного сна, который он четко осознавал. И, во-вторых - как минимум еще десять секунд Артему требовалось для того, что сопоставить друг с другом пазлы этой кровавой мозаики, и понять, что его родители были зверски убиты.
   - А-а-а-а!!! - резко пронзил секундную тишину ужасающийся визг соседки.
   Артем даже представить до этого себе не мог, что это, черт знает скольки летнее существо, еще способно было так надрывать свои голосовые связки...
   Первое, что сделал Артем, было довольно странным - он оттолкнул от двери вопящую старушку и в одних трусах побежал вниз по лестнице. Он выбежал из подъезда на холодный ночной воздух, пропитанный осенним дождем. Затем, немного постояв в нерешительности, он на полной скорости своих двоих бросился в сторону небольшого холма, который находился почти в центре города, и на котором возвышался обычный девятиэтажный дом, отличавшийся от остальных своих близнецов лишь тем, что с него был хороший вид, и на крыши этого дома черная или... даже бесцветная полоса в жизни Артема.
   На крыше этого дома он был счастлив вместе со своей любимой девушкой Катей, и там же он страдал, когда какие-то убогие сволочи насиловали его любовь. Его священное чувство, которое на целый месяц заменяло ему мечту...
   Артем бежал по грязному, мокрому и местами острому асфальту босиком, сдирая в кровь кожу на ступнях. Его голое тело облизывал ветер, и дождь, оказавшиеся невыносимо горячими под действием огромной дозы адреналина, которую поглощала его кровь, пока он бежал, не оглядываясь и не обращая внимания на ошеломленные и смеющиеся лица прохожих людей.
   Он бежал и думал над тем, почему бежит, и почему боится? А главное - чего боится? Выходило, что он бежит, потому что боится, а главный вопрос, ответ на который должен был разрушить этот замкнутый круг оставался тайной.
   Этот страх нахлынул на него в тот самый момент, когда он осознал зверскую смерть своих родителей, но Артем понимал, что вовсе не это причина его страха. За последние сутки он стал настолько зверем, что даже не испытал никакой боли или горя за своих самых близких родственников. Он просто понял - они мертвы. И все. Больше никаких эмоций - только факт преждевременного наступления абсолютной неизбежности. И Артема это никак не волновало.
   Его волновал только страх, гонящийся за ним по почти безлюдным мокрым улицам, пытаясь догнать, словно голодная гончая собака кусок сочного свежего мяса. Этот страх пропитывал собой самые потаенные и глубокие стенки его разума, заставляя бежать и бежать без оглядки...
   Артем не знал, сколько точно прошло времени, но ему показалось, что весь путь занял не больше двух минут. Он не останавливаясь вбежал в подъезд, поднялся по лестнице до девятого этажа (почему-то ему не хотелось ждать лифт), с грохотом выбил ногой дверь чердака, который, в общем-то, всегда был открыт, и уже немножко умерев свой пыл поднялся на крышу.
   Здесь его наконец-то пробил холод. Не страха и ужаса, а простой - холод ночного дождя и ветра на небольшой, но все же высоте. Дождь уже почти сошел на нет, и с небес падали лишь мелкие, почти не ощущаемые даже голым телом капельки воды. Ветер постепенно разгонял и без того редкие тучи, успевшие сменить своего "большого сплошного брата", висевшего над городом, когда Артем выскакивал из своего подъезда. Вскоре над его головой нависал огромный черный потолок, усеянный тысячами маленьких и чисто символических светильников. Они по-прежнему радовали глаза Артема своим присутствием. Для него звезды означали гораздо больше, чем для любого другого современного менеджера своей жизни, то есть человека. Для Артема космические светила означали жизнь, или, по крайней мере, надежду на эту жизнь...
   "Ты..." - вдруг промелькнула чужая мысль в голове Артема. Отдышка у него сразу куда-то пропала, и он удивленно нахмурился, не понимая, что означало это слово, всплывшего в его голове, полученное от чьего-то чужого разума. Это не было похоже на звук в ушах из ниоткуда, скорее, на что-то скользкое, ползающее внутри его мозга.
   "Это был ты..." - вновь промелькнула чужая мысль в голове.
   Артем ничего не понимал, поэтому решил просто спросить в слух:
   - В смысле?
   "Это ты убил своих родителей" - фраза была настолько резкой, что в теле Артема на миг остановились все нервные импульсы. Он же совсем забыл про своих зверски убитый родителей, пока забирался на эту крышу, и наслаждался холодом осенней ночи. А тут вдруг неведомый чужой разум, проникший в его голову, сообщает, что это он расчленил и выпотрошил свою мать и отца. Бред? Безумие?.. Но ведь это именно он несколько часов наслаждался муками лысого наркомана, втыкая, сжигая и отрезая части его тела. И тогда он даже не страшился того, что ему нравилось пытать того беззащитного ублюдка. К тому же, совершая эти истязания, Артем даже забыл про причину начавшейся казни.
   "Я покажу..." - опять мелькнула чужая мысль, и тут же перед глазами возникла спальня Артема. Смена бытия произошла настолько быстро, что он на какое-то мгновение полностью ослеп... Он опять был зрителем, как и в том сне. Причем в том же анреалити-шоу. Вот только теперь Артем отчетливо понимал, что это реальность. Бывшая, но все же реальность. Его тело так же неподвижно спало, когда в окно ударил слабый лунный свет, и медленно открылась дверь. Но вместо лысого наркомана в этот раз в комнату вошла его мать, с его окровавленным свитером, в котором Артем пытал психологического убийцу Кати. Она тихо подошла к его спящему телу, тихонько потрясла за плечо и спросила, когда он тяжело разомкнул уставшие от увиденного за день глаза, указывая на свитер:
   - Что это? - голос матери был мягким, но настороженным.
   Затем Артем-зритель вздрогнул, увидев обезумевшие зрачки своего тела... Вернее, видел он в таком мраке не очень-то много, только общие очертания лица, но разум без особых усилий додумал все невидимое в темноте, и выдал полученный образ. Образ был страшный. Такие глаза могут быть разве что только у вечных пленников ада, до скончания веков вынужденные испытывать муки, к которым невозможно привыкнуть, и на протяжении всей своей бесконечной пытки разрываясь на дикие вопли молить о смерти.
   "Все-таки физическая боль может быть страшнее психологической..." - подумал в этот миг Артем.
   ... Мать тем временем, не замечая в темноте обезумивания своего сына, продолжала что-то шепотом спрашивать. Потом эта сверхкачественная кинокартина рехнулась окончательно. Артем-персонаж заорал тем самым неестественным, глухо-звонким криком, который во сне с таким же превосходством исполнял лысый наркоман. А через секунду, пока мать еще не успела опомниться после такого внутреннего оглушения, он так же, как во сне схватил ее за живот, оттянул солидный кусок кожи, немного закрутил его и оторвал вместе со всем содержим так, что Артем-зритель смог даже часть позвоночника разглядеть в образовавшейся дыре. Затем Артем-персонаж выскочил в коридор, и Артем-зритель метнулся за ним, но опоздал - его прошлое уже откручивало своему отцу голову, очень легко проворачивая ее несколько раз по часовой стрелке, а затем он просто оторвал ее...
   - Стоп, - прошептал Артем-зритель, и на миг закрыл глаза. А когда открыл, перед ним снова была мокрая крыша, холодный ветер и бесконечный торт ночного неба, обильно посыпанный звездной крошкой.
   Артем не мог понять и принять то, что увидел собственными глазами несколько секунд назад. Он придумывал всякие опровержения, начиная от "В этот момент я спал! Был в отключке!" и заканчивая "Разве может человек вот так просто вырвать у другого кишки и открутить голову?", но что-то ему подсказывало (и это был не чужой разум в его голове. Возможно - недавно проснувшийся в нем зверь...), что врать самому себе бесполезно. Теперь - бесполезно.
   Артем был в мысленном ступоре. Он ничего не знал и ничего не понимал. Он не мог осознать себя за последние сутки. Почему еще этим днем он наслаждался чужими пытками под своим абсолютным руководством, и даже глубоко не задумывался над тем, что с ним было в тот момент, а уже ночью он совершенно ошеломленный стоял в трусах на крыше, и пытался понять, почему и как он так жестоко убил своих собственных родителей. Да еще и непонятные сны-реальности и чужие мысли в голове... Вывод напрашивался только один - он сошел с ума. Причем очень сильно.
   А самое главное - что ему теперь делать?
   "Умри..." - подсказал чужой разум в голове.
   Умереть? А может, и правда, после всего произошедшего лучшим выходом для Артема будет смерть? Быстрая и безболезненная - достаточно только подойти к самому краю крыши, и после этого сделать еще один, самый маленький и незначительный шаг в своей жизни. Ведь для жизни смерть не значит абсолютно ничего. Это всего лишь ее конец.
   Артем неуверенно подошел к краю крыши, встав примерно в полу метре от бесконечной пропасти, и аккуратно заглянул в нее. Внизу было спокойно. Лишь изредка по рядам проложенной дороге проезжали маленькие стальные тела со светящимися искусственным светом глазами. К подъезду, в который вбежал Артем, неспешно приближалась молодая парочка, судя по одежде, росту и походке лет им было не больше двадцати пяти. У следующего подъезда этого дома тихо останавливалась какая-то иномарка. Все, что разглядел с этой высоты Артем - иномарка была серебристого цвета и буржуйского дизайна.
   "Спрыгнуть на зло этим счастливым червям" - неожиданно для самого себя подумал Артем. - "Сломать собой эту дорогую машину и испортить вечер той парочке"... Мысль была настолько ужасной и, в каком-то смысле, эгоистичной, что даже сладкой.
   Артему было параллельно: разбиться о мокрый и грязный асфальт, или не менее мокрую крышу дорогого автомобиля. И его никак не волновало, что после этого будет с влюбленной парочкой и водителем иномарки, как они отреагируют на упавшее тело с небес, одетое лишь в одни трусы. Единственное, что сейчас беспокоило Артема, это прочно вцепившаяся в его мозг мысль о самоубийстве.
   Он и раньше был циничным и жестоким человеком. По крайней мере, в мыслях. И единственное, что его отличало от остальных людей, это только то, что он не боялся эти мысли высказывать. Иногда... Но как же эти мысли докатились до еще более жестоких физических деяний, Артем не понимал. Его девушку зверски изнасиловали пять тупых уродов, прямо у него на глазах. Его же самого избили и унизили. Потом он просто хотел отомстить за это тому лысому ублюдку, так же избить его и унизить. Но после того, как он не дослушав до конца рыдающий голос Катиной мамы в трубке своего мобильного телефона, решил, что его любимая успешно покончила с собой, зверь внутри него проснулся. И, в принципе, здесь все понятно и очевидно, если бы не то, что этому зверю было абсолютно наплевать на смерть Кати. Ему просто нужны были чужие страдания. А потом еще и этот бредовый сон, в приступе которого он растерзал своих родителей, использовав при этом какие-то невообразимые тайники человеческой силы. Что еще? Ах да, чужой разум в его голове...
   Артем переступил низкие перила, и остался стоять на маленьком, сантиметров в двадцать выступе. Эта была грань между жизнью и бездонной пропастью небытия, между жизнью и смертью.
   Артем сошел с ума. Захлебнулся в своей жестокости и наигранном эгоизме, который он всегда выдавал за действительное. Но был ли Артем на самом деле таким анти человечным? Нет. Потому что у него был друг, которому Артем всегда был верен. Потому что у него была любовь, которой он отвечал взаимностью. И потому, что у него была мечта, в которую он верил... И верит до сих пор, потому что звезды над головой продолжают пронизывать своим светом безграничные леса таинственной Вселенной. Таким чистым светом, такую черную Вселенную...
   Артем демонически закричал, до предела надрывая свои голосовые связки, и шагнул в бесконечность.

Часть вторая

Снег в аду

Глава 1

Новая жизнь

   За окном красовалась поздняя осень на пороге снежного дворца зимы. Все серые и угрюмые тучи уже покинули небо, уступив свое место белоснежным облакам. Земля уже полностью промерзла, позволив остаться посыпавшей улицы города снежной крошки. Редкие ледяные кинжалы свисали с крыш подъездов и магазинов, пугая прохожих своей зеркальной красотой и неистовым стремлением к земле. В небе обманчиво светило яркое солнце, давая неисчисляемое количество света и чисто символическое количество тепла.
   Мир вокруг был готов отвергнуть серые угрюмые дожди, и принять блестящие алмазы обжигающе холодного снега. Мир жадно желал этого, словно очень нищий, но великий мастер взлома замков перед новым супер-пупер механически и технологически навороченным сейфом с доброй сотней процентов акций Газпрома.
   Мир ждал лишь воли небес...
   Всего лишь два месяца потребовалось Кате, чтобы полностью восстановить свою психику. Ну или, почти восстановить... Однако же большинство врачей прогнозировали исцеление минимум лишь через пол года, а некоторые, те, что "с купленными дипломами", вообще не верили, что после такого ужаса можно восстановиться, так как о возможностях психики человека знают так же мало, как и весь остальной "слишком впечатлительный" мир.
   Правда, по-прежнему немного болели некоторые кости, больше всего пострадавшие при попытке суицида, но и физическое выздоровление Кати происходило весьма впечатляющими темпами. Она вообще оказалась достаточно крепкой девушкой, несмотря на внешнюю хрупкость.
   О том, что Артем погиб: спрыгнул с крыши того самого дома, где они так любили проводить вместе время под ночным звездным небом, Катя узнала от его лучшего друга Егора. Он, разумеется, не стал ей рассказывать про то, что он сделал с тем лысым наркоманом, когда узнал о ее попытке самоубийства. Про родителей Артема Егор сказал, что они не выдержали стресса и уехали в другой город, где у них якобы живут родственники.
   Нет, первую неделю, конечно же, местное телевидение и пресса только и говорила о том, как молодой парень искалечил наркомана, за то что тот изнасиловал его девушку, а потом сошел с ума, зверски растерзал неизвестным предметом своих родителей и покончил с собой... Так и сообщали, что он сошел с ума только после казни наркомана. Который, кстати, умер спустя сутки после пыток и, естественно, никто мертвеца не судил.
   В общем, все остались относительно довольны, а кому желательно - в относительном неведении. Егор же был вынужден рассказать правоохранительным органам все, что знал. Собственно, он и был главным свидетелем, хотя смысла в этом не было, так как все виновники были мертвы, и ни у кого из них не осталось даже родственников.
   Катю выписали из больницы только через месяц, когда ни у кого не осталось сомнений, что девочка здорова физически и психически. Только раз в неделю предусмотрительные врачи велели ей посещать психолога, которых за это время Катя превосходно научилась обманывать. Все-таки, такое очень трудно пережить...
   Университет Катя еще не начала посещать, обучаясь пока "типа заочно". Сейчас она собиралась пойти погулять, пока погода еще позволяла безрассудно одеваться в джинсы и осеннюю курточку. Гулять она, конечно же, собиралась не одна - вместе с Егором. Он сперва приглашал ее в кино или на каток, но Катя отказалась, несмотря на уже купленные билеты. Ей сейчас хотелось подышать легким осенне-зимним воздухом. После всего произошедшего она вообще стала очень "глубокой" девушкой.
   Сразу после выхода Кати из больницы Егор начал за ней ухаживать. Пока что еще как бы невзначай, можно даже сказать, по-дружески, чтобы поддержать в трудное время, но она прекрасно понимала цели его внимания к ней. И к его большому сожалению, Катя не желала никаких отношений ни с ним, ни с кем-либо еще. Внутри нее до сих пор таяли льды ада, и поэтому она принимала ухаживания Егора лишь для того, чтобы убить скуку.
   Хотя, все же надо отдать должное лучшему другу Артема, он не увлекался проявлением своего внимания к ней, и делал это с пониманием того, что ей пришлось пережить. И даже переводясь на факультет журналистики, он думал, прежде всего, о том, что за Катей нужно присмотреть, а не соблазнить.
   Катя стояла у зеркала в своей комнате, и красилась. Желание выглядеть красиво для нее, конечно, стало гораздо менее значимым, да и вообще все как-то разом стало менее значимым, но все же это женский инстинкт, а разум над инстинктом не властен.
   Неожиданно раздался звонок в дверь, а секунд через десять Катя услышала слова мамы из коридора:
   - Здравствуй, Егор, - ее голос был весьма милым и доброжелательным. - Проходи. Сейчас я ее позову.
   Катины родители очень хорошо относились к тому, что Егор ухаживал за их дочкой, а изнасилованная пятью разными мужиками семнадцатилетняя девочка не потеряла интереса к противоположному полу. Хотя, по правде сказать, Егора она считала лишь за хорошего друга и мазь от скуки, а на других парней вообще не обращала никакого внимания, даже плакат с изображением Орландо Блума со стен в своей комнате сняла. Но, впрочем, женщины ее тоже не интересовали.
   - Катя, - постучалась в дверь ее комнаты мама. - Егор уже пришел.
   - На пять минут девушке простительно опоздать, - шутя, ответила Катя.
   - Пять - простительно, - с намеком сказала мама, и пошла предлагать Егору чая с шоколадом. Безуспешно - Егор, как и почти всегда вежливо отказался.
   Все эти шутки, милое улыбающееся личико и приветливо-кокетливый тон в голосе - все это было лишь игрой на публику. На самом же деле Катя постепенно теряла вкус к жизни, что и сама девушка в себе замечала. Даже этот театр для родителей она устраивала только для того, чтобы ее не напрягали с прошлым и врачами. Любовь к своим родителям, конечно, у нее когда-то была, но вот теперь от нее не осталось даже привязанности. Осталось как раз только это самое желание вести тихое существование, не омраченное страшными воспоминаниями, белыми халатами и неразборчивым почерком.
   Первое время Кате даже сны снились, о том самом вечере на крыше. И достаточно долго снились, пока она, наконец, не поняла, что сны, это всего лишь мыслительная деятельность мозга во время очень сильной расслабленности тела, и именно поэтому эти мысли воспроизводятся порой даже в картинках. После того, как она научилась настраивать свой мозг перед сном на желаемый лад, снов ей больше не снилось. Вообще...
   Закончив краситься, Катя взяла мобильный, на всякий случай ключи от квартиры, кошелек с некоторым количеством финансов и надела на шею маленький золотой кулон в виде ее знака зодиака, - скорпиона - который ей подарил Артем, и еще раз посмотрелась в зеркало. Затем она вышла в коридор к мило разговаривающим между собой Егором с ее мамой.
   - Привет, Егор, - мило сказала Катя, по-дружески поцеловав его в щеку.
   - Привет, - ответив тем же, сказал Егор, и продолжил банально-традиционным комплиментом: - Хорошо выглядишь.
   Комплимент прозвучал искренне, но Катя не придала этому никакого внимания. Артем каждый день ей говорил такие комплименты, от которых цветы даже в аду расцветали...
   Пока Катя надевала светлую кожаную куртку и обувалась, Егор успел поговорить с ее мамой и о погоде, и о том, как поживает их курс без дочки. По словам Егора, курс скучал. Затем Катя с Егором попрощались с ее родителями, вышли из квартиры, вызвали лифт, спустились на первый этаж и вышли из однообразного серого подъезда на пусть и относительно, но все же свежий воздух.
   - Красиво сегодня, - опередив свою безответно возлюбленную, сказал Егор.
   Катя была с ним полностью согласна. Пожалуй, единственным, что еще доставляло ей хоть какое-то удовольствие, была природа. Она часто любила смотреть из окна своей комнаты на небо, особенно ночное и безоблачное. И гораздо больше любого катания на коньках или просмотра очередной однообразной, как звездочки на флаге США, американской комедии Катя любила просто гулять на свежем воздухе.
   Хотя, было у нее еще одно занятие, которое она любила даже больше прогулок под открытым небом...
   - Куда пойдем? - спросил Егор для поддержания разговора.
   - Не знаю, - грустно начала Катя, а затем бодрее продолжила: - Может, до театра пройдемся? Я думала туда сходить на выходных.
   - Пойдем, - радостно согласился Егор. Он еще ни разу не был на настоящем свидании с Катей, а тут такая великолепная возможность появилась...
   Егор совершенно не переживал по поводу смерти лучшего друга. За последние сутки перед этим Артем внушил ему настолько дикий ужас к своей персоне, что, узнав печальную новость, Егор даже вздохнул облегченно. Всем он, конечно, совершенно другое рассказывал, что, мол, очень тяжело ему было, и вначале даже слезы лил, но что уж тут поделаешь... Но на самом же деле он, в каком-то смысле, даже был рад смерти своего друга. В большей степени из-за Кати. Однако первые несколько недель вместе с любовными планами к нему в голову регулярно наведывался страх. Была у Егора даже мыслишка, что его друга инопланетяне подменили, или какой-то новый вирус человеческого бешенства на нем испытывали, но, выгнав из себя страх, он оставил придумывание гипотез врачам и милиции.
   За Катей Егор начал ухаживать без всяких зазрений совести, хотя некоторые знакомые и намекали ему на не очень-то хорошее отношение к памяти лучшего друга. Но ему было наплевать на эти намеки, потому что он очень сильно любил Катеньку. Можно сказать даже, самозабвенно... К тому же теперь что, к молодой и красивой девушки больше вообще не подходить что ли?
   Кстати, стоит сказать, что любовь Егора после того, как лучший друг превратился из такового в безумного глупца резко перевоплотилась из сугубо образной в реальную, и даже беззаветную, чему Катя...Да нет, ей было абсолютно все равно.
   - Катя, ты скучаешь по Артему? - Егор сам обалдел от своего вопроса. Не уж то уже и мысли свои в слух начал высказывать?
   Катя тоже была очень удивлена этим вопросом. Они не часто разговаривали об Артеме, к тому же она догадывалась, как Егор относится к нему после всего того, что тот натворил. Но она, конечно же, не все знала, и поэтому только догадывалась...
   - Иногда, - почти честно ответила Катя. - А почему ты спросил?
   Егор не имел ни малейшего понятия о том, почему он это спросил. Да еще так неожиданно, светлым приятным днем, когда вот-вот будет назначено время его первого свидания с, как он сам надеялся, "пока" безответно любимой девушкой. Хотя, конечно же, он был готов ждать и больше, ведь он ее прекрасно понимал. Вернее, он так думал.
   - Не знаю, - в отличие от Кати, абсолютно искренне ответил Егор. - Просто вспомнил о нем вдруг...
   Лицо Егора сейчас было настолько задумчивым, что даже обманчиво казалось печальным. Но на самом же деле от чувств к своему когда-то лучшему другу у него ни осталось даже страха.
   А воспоминания остались. И хорошие, и плохие...
   - Егор, прощу тебя. Давай не будем о нем, - остановила, в первую очередь себя, Катя. - Возьми меня лучше за руку.
   Егор тут же вышел из задумчивого ступора. Для него взять Катю за руку, это уже прогресс. Причем, весьма значительный. Поскольку дружеским поцелуем в щечку Катю здоровалась почти со всеми хорошо знакомыми людьми, а Егор за последние несколько недель уже стал хорошо знакомым, ведь уделял ей внимания даже больше врачей в больнице. К тому же внимание это было гораздо более милым и приятным, хотя, конечно и не таким, как у Артема...
   Через несколько секунд, удивленно смотря на Катю, Егор наконец-то понял, что она не шутит, и взял таки ее за руку. Очень аккуратно и нежно. Даже слишком.
   Внешне Егор выглядел очень уверенно, и по рассказам Артема Катя представляла себе его по-хорошему наглым, интересным и веселым. И Егор действительно таким был. Но с Катей он чувствовал себя как рыбка в быстро сжимающемся аквариуме. Тут дело даже не в любви, а в чрезмерных опасениях Егора за психику Кати. Если бы всего того ужаса с ней не произошло, он бы вел себя с ней более уверенно.
   С другой стороны, если бы того ужаса не произошло, то он бы, скорее всего, никак себя с ней не вел...
   Минут через пятнадцать, держась за руки и болтая о всякой ерунде, они дошли до большого белого здания, выполненного в древнегреческом стиле. На внешний дизайн, конечно, денег потрачено было не так много, как хотелось бы, но, в общем, выглядел театр очень даже ничего.
   Катина затея с рукой полностью удалась. Егор совершенно забыл про Артема и все, что с ним было связанно, и стал гораздо разговорчивее. Пару раз ему даже удалось рассмешить Катю. Один раз ее улыбка была искренней...
   В театре, у кассы Катя долго изучала расписание спектаклей на выходные. На удивление Егора свой выбор она остановила на какой-то неизвестной постановке с совершенно беззвучным название "В лесу, где снег". Чтобы слишком не терзать свои мозги он просто решил, что время ей подходит, и купил два довольно дешевых билета на четвертый ряд. А когда они вышли из театра, Катя неожиданно предложила пойти к нему.
  
   Пока Егор бегал на кухню за чаем и завалявшемся в холодильнике тортом, Катя уже нашла группу "Fleur" где-то на его компьютере. Сам же он давно позабыл эти координаты, поскольку последнее время слушал либо совсем уж попсу, либо супер тяжелый метал в стиле Black и Death. Но возражать он, конечно же, не стал. Кстати, его самого удивительное сочетание музыкальных направлений не смущало, однако об этом он никому не рассказывал...
   Сейчас Катя очень сильно напоминала Егору Артема. Она сидела на здоровенном кожаном кресле, и с нескрываемым любопытством разглядывала самурайские мечи. Правда, очень неумело.
   - Красивая вещь, - ставя на стол две чашки чая, сказал Егор, взглядом указав на катану в руках девушки.
   - Я бы сказала, таинственная.
   - Почему? - Егору раньше даже не приходило в голову, что оружие может быть таинственным. На его взгляд наоборот, ничего лишнего, все открыто и понятно.
   Катя несколько секунд молча вертела меч в руках, затем крепко схватила за рукоять и ответила:
   - Чувствуется сила, и вместе с ней хрупкость...
   - Это оттого, что он бутафорский, - улыбнулся Егор.
   - Нет, я не про это, - очень серьезно и задумчиво начала Катя. - Я говорю о его... душе. Меч, это ведь душа самурая, так?
   - Так, - согласился Егор. Он был слегка ошеломлен такими разговорами Кати. Они слишком сильно напоминали ему Артема. Того, который был молодым поэтом, любившим и пошутить, и пофилософствовать, а не отрезать у наркоманов члены и потрошить своих родителей...
   Егор взял чашку и сел на кровать.
   Катя тем временем перешла на тщательный осмотр эфеса, выполненного в виде золотого дракона. Она никогда раньше не интересовалась оружием, ни холодным, ни горячим, ни даже подогретым, но сейчас ее почему-то очень привлекли эти самурайские мечи. Ее действительно они заинтересовали, а не оттого она начала эти разговоры, что хотела поддержать интересный для Егора диалог. Хотя, похоже, он и сам не особо интересовался этими вещами. А сколько она слышала про все эти мечи от Артема... Он мог любую тему, даже бокс и пиво сделать сверх интересной, философской и поэтичной. Катя очень любила разговаривать с ним о чем угодно, главное, чтобы Артем был увлечен тем, что рассказывает... Егор в этом плане сама Скука.
   - Катя, а какая литература тебе нравиться? - спросил Егор, чтобы хоть что-то сказать.
   Литература Катю особо так не интересовала, хотя насчет классиков она очень часто спорила с Артемом. Но, впрочем, любила она их только потому, что в школе урок литературы вела приятная и умная учительница. А так, пару книг по совету своей бывшей любви она прочитала. Это, конечно же, была фантастика. Артем всегда уверял Катю, что настолько глобальные мысли можно прочесть только в фантастике, а остальная литература просто не способна предоставить такого большого испытательного полигона для писателей.
   - Ну, Лукьяненко, Перумов... - неуверенно ответила Катя первыми вспомнившимися фамилиями писателей. - Вообще-то мне больше поэзия нравиться.
   Катя не хотела на что-то намекнуть, но для Егора это было просто как удар ножом в спину. Он прекрасно помнил, что Артем писал достаточно интересные стихи, и что именно Катя была "первым фанатом" его поэтических произведений. Он постарался пропустить это мимо ушей, или хотя бы быстро переварить, но им же придуманный клинок вошел в сердце слишком глубоко.
   Егор завидовал Артему. Порой даже открыто, и не совсем белой завистью. И главной причиной этого была, конечно же, Катя.
   - Красивые медали... - заметив зачинавшийся бунт в голове Егора, сказала Катя, а затем быстро сменила не интересующую ее тему: - А у тебя кошка, или собака есть?
   Егора отпустило.
   - Кошка была, - его голос предательски дрожал. - Но, честно говоря, животные, это не мое.
   "Что же с ней стало? Неужели, рыбкам скормил?" - пронеслась ироничная мысль в голове у девушки.
   - Егор, я тебе нравлюсь? - неожиданно спросила Катя, смотря на монитор компьютера.
   - Да, Катенька, - не задумываясь, ответил Егор. - Очень нравишься.
   Почему она задала ему этот вопрос?.. На самом деле Катя прекрасно знала, почему, но ей удалось очень хорошо научиться обманывать не только мир, но и саму себя. Она все еще страдала: вспоминала Артема, и свои чувства к нему. Каждую ночь, когда видела на небе звезды, и каждое мгновение, которое существовала.
   - Почему ты спрашиваешь? - не выдержав молчания, спросил Егор.
   Катя продолжала молчать. Нет, она не испытывала его терпение - только вновь и вновь пыталась забыть, отвергнуть и вычеркнуть из жизни голубые глаза Артема. Пыталась потому, что не было для нее ничего тяжелее, чем вспоминать их.
   - Катя, я... - нерешительно начал Егор. Почему-то ему показалось, что сейчас для этого самое время, что пора бы уже отпустить прошлое в бесконечное плавание по Лете, что пора бы уже становиться счастливым. - Я люблю тебя. Давно. С того момента, как вы с Артемом впервые зашли ко мне, и я увидел тебя... - он не желал произносить имя своего бывшего друга в слух, но слова бежали вперед мыслей.
   Егор чувствовал, как с души подает огромный острый камень, уже несколько месяцев давивший его своими острыми углами. Пока Артем был жив, он не решался сказать всего этого потому, что был верен другу, и мучился, только чтобы даже случайно не предать. Когда же лучший друг отошел в мир иной, он слишком сильно переживал за психическое состояние возлюбленной, и молчал, чтобы не дай бог хоть намекнуть на что-то из прошлого. И вот, сейчас Егор наконец-то забил на все это, и просто максимально коротко рассказал о своих чувствах. Теперь ему стало легко на душе и в сердце. Только по спине мороз ходил, когда он вспоминал имя своего друга.
   Вроде бы, чего тут страшного, каждый день маньяки кого-нибудь уродуют. Но вот когда один из этих маньяков твой лучший друг, и ты понимаешь, с кем все это время веселился, переживал и радовался, вот тогда и становиться страшно...
   - Прости, если сказал что-то лишнее... - виновато сказал Егор, когда молчание Кати уже начинало его настораживать. - Кать, все нормально?
   Нормально бывает только после смерти, теперь Катя верила в это окончательно. Вернее, после жизни... Ей надоело страдать, надоело мечтать о невозможном, хотя, насколько она знала, Артем только такими мечтами и жил. Она хотела просто жить: любить и ненавидеть, радоваться и горевать, улыбаться и плакать... Но получалось только плакать.
   Возможно, ей просто нужно было измениться. Самой поверить в то, что это возможно, а не ждать пока окружающий мир все сам принесет на серебряном блюдце. Просто поверить, и начать новую жизнь...
   Катя встала с кресла и села на кровать рядом с Егором. Затем долго гладила его правую ладонь, неожиданно обняла и ласково прошептала:
   - Возьми меня...
   Егор был абсолютно ошеломлен таким поведением Кати. Он разрывался между своими желаниями и своей совестью.
   - Катя, но...
   - Заткнись, и возьми меня, - так же ласково повторила Катя, и желания Егора взяли над ним верх.
   Что может мужской разум, когда любимая и бесконечно желанная женская особь нежно бросается к нему в объятья и буквально приказывает заняться с ней сексом... Ничего, только повиноваться своим неудержимым и неистовым инстинктам.

Глава 2

Зима

   Катя сидела перед своим компьютером, и плакала. Она казнила себя за то, что сделала сегодня. За то, что предала свою любовь, переспав с Егором. И только сейчас, сидя перед компьютером и читая стихи Артема, она это поняла.
   Катя надеялась таким образом забыться, заставить себя поверить в то, чего на самом деле не было. Вернее, наоборот, она хотела поверить в то, что уже не любит Артема, но, как оказалось, даже смерть любви не помеха. У нее получилось обмануть всех, кроме себя.
   Врага трудно обмануть, когда он сидит у тебя в голове...
   За окном уже стояла поздняя ночь, или раннее утро, кому как нравиться. Лишь далекий шум автомобильных двигателей не давал поводов для мыслей, что город вымер. Небо было затянуто редкими облаками, которые на фоне космической тьмы имели какой-то размазано-черный цвет. Или, даже не цвет, а состояние. Почему-то очень плохо было видно звезды, но они сейчас мало интересовали Катю.
   Она продолжала читать многочисленные стихи Артема, которые он ей всегда скидывал по электронной почте или приносил на флешке. Катя действительно очень любила его стихи, а не из-за какого-то уважения или чтобы не обидеть читала их. Ей очень нравились эти неправильные формы, это абсолютное отрицание правил и законов в поэзии, которое было очень ярко представлено в его произведениях. Единственное, что Артем признавал за непоколебимый закон в поэзии, это обязательное наличие сюжета, мысли и рифмы. Три кита, в некотором роде. Любое произведение, не основывающееся на этих трех китах, Артем презирал.
   Он вообще был очень странным человеком, но Катя больше любила называть его "интересным", потому что таким он тоже был...
   Катя наткнулась на самое первое стихотворение Артема, которое он посвятил ей. "Стихи о любви", написанные в первую ночь, после их знакомства и первого поцелуя. Она всегда любила читать это стихотворение хоть шепотом, но обязательно вслух. Особенно два последних четверостишия...

...О, великие боги небесных простор,

Вы понять меня даже не смейте,

И не посягайте на мой любовный восторг!..

Лучше сразу - убейте.

Ведь цена любви гораздо выше,

Чем смерть, и ваша мягкая лазурная высь!

И меня не переубедят, даже свыше...

Начальная цена моей любви - жизнь!

   Сейчас она бы все отдала, чтобы вновь прикоснуться к Артему, или хотя бы взглянуть в его сильные, таинственные и глубокие голубые глаза...
   Катя последнее время очень редко спала ночью - страдала. Конечно, можно было бы решать проблему воспоминаний и чувств дозой снотворного, но она хотела страдать. Ведь она теперь только и жила своими воспоминаниями о счастливом времени. Это был смысл ее новой жизни - вспоминать. Хотя он и противоречил ее желаниям об обычной нормальной жизни.
   Последнюю неделю у нее даже появилась мысль повторить суицид, только в этот раз подготовиться получше. И надо сказать, мысль очень крепкая, почти не рушимая. И секс с Егором это только в очередной раз ей доказал.
   Жизнь Кати закончилась два месяца назад, в тот момент, когда она решила прыгать...
   Что она испытывала тогда, помнилось Кати очень хорошо. Конечно, ей было невыносимо больно, но главное - стыдно перед Артемом. Ей казалось, что она больше никогда не сможет посмотреть ему в глаза, что он больше никогда не сможет ощутить ее внутреннюю красоту, благодаря которой Артем и любил Катю, что он, после того, как смотрел на это все своими глазами, больше не захочет к ней даже прикасаться. Да, как ни парадоксально, в своем изнасиловании она чувствовала свою, и, даже, только свою вину. А Артема же ей было жалко. Жалко потому, что она, будучи с хорошей фантазией прекрасно представляла себе, насколько ему тяжело было за всем этим наблюдать. И вовсе не моральная боль, которая, безусловно, имела место быть в тот вечер, стала главной причиной ее попытки самоубийства. Понимание чувств своей любовной половинки - вот, что являлось главной причиной. И именно от этого ложного понимания его психологии, она решила казнить себя физически и психологически. Но как потом оказалось, эти двое безумных влюбленных совершенно не знали друг друга. Хотя, в этом плане и не может существовать никакого "знали - не знали". Ведь гадание о внутренних чувствах любого человека, это все равно, что пальцем в небо тыкать - попасть можно только один раз за всю историю этого неба, потому что потом оно повернется другим, гораздо менее приятным местом. К тому же, эти чувства были спрятаны даже от самих владельцев...
   В тот злополучный вечер на крыше между ними был создан, пожалуй, самый гениальный замкнутый круг, какой только может быть. Она винила себя, он себя, и даже если бы они поменялись мнениями и винили друг друга, то их любовь тоже была бы разрушена, и если бы оба винили только одного, то исход был бы таким же. Получалось, что в любом случае их любви наступает конец. Просто потому, что человеку всегда нужно кого-то винить, не важно, себя, или другого, главное - найти виноватого. А главная проблема и величие человеческой психики заключается в том, что она не поддается логики. Ведь о том, что виновны во всем те ублюдки, они бы даже если и задумались, то лишь в последнюю очередь, потому что каждому из двух влюбленных в первую очередь было стыдно перед своей половинкой. Артему было стыдно потому, что он не смог защитить, отстоять свою любовь. Кате же было стыдно потому, что она не уберегла себя для него, и явилась психологической болью в тот момент для своего возлюбленного... в то злополучное мгновение жизни.
   Именно стыд, сформированный не природой, а обществом, оказался самым сильным убеждением для человека...
   Катя наткнулась на еще одно посвященное ей стихотворение "Посвящаю любви", и шепотом прочитала четверостишие из середины.

...Она перед миром предстает в обличии счастья,

И от ее доброты этот мир давно обомлел...

Но это все ложь, под покровом ненастья,

А истинное же имя ей - Ангел...

   Артем всегда говорил Кате, что она похожа на ангела, спустившегося с небес, потому что в ее глазах отражается таинство вселенских звезд. Он говорил ей это так часто и так красиво и искренне, что в какое-то время она даже сама начала верить в то, что является "белоснежным ангелом в объятиях лазурных крыл", как Артем любил о ней говорить. Хотя в этом плане она была достаточно скромной, и достаточно неумело это скрывала в кокетливой наглости, которая, в общем-то, не очень привлекала Артема. Но такие мелочи он легко прощал, забывал, или вообще не обращал на них внимания, потому что искренне ее любил...
   Катя просидела за компьютером, читая стихи Артема еще час, а затем взяла на кухне снотворное, выпила чуть больше положенного и вскоре уснула.
   Но поток мыслей и воспоминаний не смог остановить даже этот гениальный медицинский препарат, который на пару с кофе, только в противоположных с ним эффектах, способен обмануть человеческий разум. Впервые, за последний месяц Катя увидела сон. Очень необычный сон.
  
   Катя стояла на той самой крыше, где вместе со своим возлюбленным обожала проводить тихие вечера, и где ее изнасиловала шайка ублюдков, а затем погиб Артем... Нет, конечно, погиб она не на этой крыше, но это было последнее место, где он дышал и где можно было бы стоять. Но это, впрочем, не столь важно...
   Она стояла на этой крыше, и ощущала на своем обнаженном теле мягкие холодные снежинки, которые тут же таяли, только прикоснувшись к ее нежной горячей коже. Небо было затянуто одной сплошной светло-серой тучей, с которого плотной стеной падали снежные крошки. Единственное, что немного насторожила Катю, это отсутствие города. Дом одиноко стоял на бескрайней белой пустыне. По крайней мере, насколько позволял радиус видимости, это было именно так.
   Нагота же ее абсолютно не волновала. Холодно не было - только немного щекотно... И это было вторым, что насторожило ее в этом сне.
   Катя постояла несколько мгновений на месте, ожидая чего-нибудь, но ничего не происходило. Тогда она подошла к краю крыши, аккуратно посмотрела вниз, и увидела там чистый белый снег, в одном месте на котором отчетливо виднелось кровавое пятно. Она сказу поняла, что это означало, и поторопилась отойти от края. Когда она повернулась, перед ней стоял Артем. Тоже голый.
   Катя вздрогнула. Толи от ужаса, толи от удивления, толи от радости - она сама не поняла, но в этот момент по ее голой спине пробежал холодок. Второй мыслей, после вздрагивания, была "исполненная мечта". Ведь она так желала увидеть Артема, перед тем как заснуть... Но эта мысль быстро испарилась, когда Катя разглядела его стеклянные, мертвые глаза, в которых застыло презрение, и ужас, что в синтезе давало безразличие.
   Неожиданно Артем открыл рот, словно пытаясь что-то сказать ей, и через глухоту этого сна постепенно прорезался крик, в последствии ставший диким воплем, когда Артем вдруг неестественно резко разбежался, и спрыгнул вниз, упав на то самое место, где было кровавое пятно.
   Кате вдруг стало очень страшно. Не оттого, что она только что увидела, как погибал ее возлюбленный - нет. Об этом она вообще не подумала, потому что холодные глаза Артема затупили все ее чувства. Страшно ей стало от одиночества, которое нахлынуло на нее ледяной цунами, едва макет ее любимого коснулся кровавого пятна на снеге внизу. Она вдруг неожиданно и очень четко осознала, что осталась совершенна одна во всем мире. Что в этом мире остался только снег, серые небеса и эта крыша, с которой был только один путь - в бесконечность. И этот путь невозможно изменить, невозможно сойти с дороги, невозможно остановиться. Этот путь был для нее такой же неизбежностью, как смерть для рожденного. Хотя, в принципе, это было одним и тем же...
   Катя посмотрела вниз, туда, куда упал псевдо Артем. Тело все еще лежало там, на кровавом пятне, но только по-другому. Оно перевернулось на спину, чтобы глаза могли видеть Катю, а Катя, видимо, его лицо... Окровавленное, сплюснутое и изуродованное явно не только соприкосновением с землей с высоты девятиэтажного дома, Катя видела его настолько отчетливо, будто высота была не более метра. Его губы непрерывно шевелились, и Катя понимала, что он говорит ей - "Иди ко мне".
   Ей вдруг стало невыносимо противно. В ее голове один за другим всплывали слайды, как она со счастливой улыбкой эротично облизывает это изуродованное лицо Артема, слизывая своим сексуальным розовым язычком кровь; а так же, как она с наслаждением откусывает ему губы и жует его зрачки.
   Едва справляясь с рвотными позывами, она отвернулась от псевдо Артема, и вновь увидела его перед собой, на крыше. Он был с тем же изуродованным лицом. Он медленно подошел к ней, обхватил сильными руками и повалил на крышу, оказавшись сверху на ней. Затем он начал целовать ее обнаженное тело, очень неестественно, и как-то нечеловечно орудуя языком, возбуждая Катю до немыслимых пределов, и даже сверх них.
   Катя неудержимо извивалась под его дикими поцелуями, вновь и вновь достигая оргазма. В эти моменты ее голова прекращала свою работу, и она даже не осознавала происходящего. Ее страстные стоны возбуждали ее же саму, а сексуальный огонь в теле превращался в неистовое, и даже яростное желание "еще и еще". Она была в абсолютном самозабвении, чего так долго хотела в реальном мире после смерти Артема, и ей было очень хорошо.
   Все-таки дядюшка Фрейд во многом был прав...
   Через десять минут совершенного секса Кате стало очень плохо. Скользкий нечеловеческий язык псевдо Артема на ее теле начал вызывать лишь тошнотворное омерзение. От яростного желания "еще и еще" осталась только мегатонная тяжесть. А вместо своих страстных стонов Катя слышала только отчаянные вопли, исходившие из ее собственного рта, из которого еще минуту назад лились жидкие слюни и пена.
   Когда она попыталась выбраться из крепких объятий Артема, тот схватил ее за горло, придавил к крыше, оторвал свой возбужденный член, и начал очень глубоко совать его в Катю. Ей стало невыносимо больно, словно ее лишали девственности острым ножом, и с каждым следующим рывком вперед этот нож входил в нее все глубже и глубже, пока боль не превратилась в смерть...
  
   - Тихо, тихо, - крепко обняв неожиданно проснувшуюся дочь, сказала мама, пытаясь успокоить ее. - Все хорошо. Это просто плохой сон.
   Катя была вся вспотевшая и холодная. Некоторое время с крайне испуганным выражением лица она словно манекен сидела на своей кровати в объятьях мамы. Постепенно ее разум начал воспринимать окружающую обстановку, облегченно расслабив тело, и через пол минуты она серьезно спросила:
   - Что со мной было?
   - Все хорошо, Катенька, - все еще обнимая свою дочь, и нежно гладя ее по волосам, начала мать. - Просто тебе плохой сон приснился.
   То, что ей приснился плохой сон, она знала и понимала гораздо лучше своей матери. А интересовало ее совершенно другое...
   - Мам, что со мной было? Я кричала? - отбившись от объятий, более конкретно спросила Катя.
   Мама взяла дочь за плечи, долго что-то высматривала в ее глазах, а затем ответила:
   - Да. Сильно.
   - Только кричала? - тут же вновь спросила Катя.
   Несколько секунд подумав, стоит или не стоит рассказывать, ее мать все же решила рассказать.
   - Ты еще... стонала.
   Больше подробностей Кати не требовалось, она все поняла по очень взволнованному взгляду своей мамы. Теперь только оставалось успокоить ее.
   - Спасибо, мама, - спокойно начала Катя. - Со мной все хорошо.
   - Катенька, может, стоит утром к врачу обратиться...
   - Нет, - осторожно перебила Катя. - Не надо, мам. Со мной правда все хорошо. Просто кошмар приснился.
   На несколько секунд в комнате повисла тишина, а затем мать все еще взволнованно спросила:
   - Не хочешь рассказать, что приснилось?
   - Не помню, - сделав задумчивый вид, отмазалась Катя. - Помню только что страшный, и все.
   Состояние мамы оставалось стабильно напряженным, но выпытывать что-либо у своей дочери, пережившей в свое время достаточно кошмаров, она не стала.
   - Ладно. Спокойной тебе ночи, Катенька, - традиционное пожелание прозвучало совсем не традиционно, а словно бы какое-то заклинание.
   - Спокойной ночи, мам, - ответила Катя, укутываясь поудобней под одеялом.
   Мать встала с кровати, зачем-то оглядела комнату и, не обнаружив ничего подозрительного, вышла, выключив свет и прикрыв за собой дверь.
   Спасть после такого кошмара Катя, естественно, не собиралась. Подождав пол минуты пока ее мать дойдет до своей спальни и ляжет спать, она встала, включила свет и села напротив выключенного компьютера. Включать его Катя не собиралась, просто на стуле со спинкой удобней сидеть, чем на кровати.
   Она не была испугана тем, что только что как наяву видела кошмарно-эротический сон со своей умершей любовью. Кстати, холодное тело Артема в этом сне тоже было мертвым, что обосновывало неестественные движения языка. Хотя, что во сне может быть обоснованно и доказано? Это ведь обычные человеческие мысли... Но, тем не менее, Катю очень тревожил этот сон и то, что он был первый за последний месяц.
   Конечно, она прекрасно знала, почему ей снился Артем. Ведь она так неистово желала увидеть его голубые глаза. Но было совершенно непонятно, почему ей приснился живой мертвец со стеклянными глазами. И почему она сначала увидела его смерть, а затем занималась с ним сексом, при чем таким... удивительным. Да, первая часть совокупления Кате понравилась, даже больше - она и мечтать о таких ощущениях раньше не могла. И ее даже не смущало изуродованное лицо мертвого Артема, и его мертвый язык, который, как ей казалось, жил сам по себе... Тогда ее вообще ничего не смущало и не волновало, потому что разум полностью пасовал перед райским по ощущениям, и адским по причинам этих ощущений наслаждением... Но вот концовка сна была совершенно ужасной. И неужели она этого хотела? Или же мысли во время сна протекали без учета ее желаний?..
   Неожиданно завибрировал ее мобильный телефон, лежавший рядом с компьютером. Пришла СМС-ка со скрытого номера. Катя взяла мобильник и прочитала сообщение.
   "Ты любишь снег?"
   Вопрос был очень странный, особенно в четыре часа утра. Катя было подумала, что это шутка какого-нибудь тайного, или не очень тайного поклонника, и хотела просто проигнорировать это сообщение. Раньше, еще до Артема, ей часто приходили такие СМС-ки от желающих с ней пообщаться. Но, подумав, она решила все же ответить.
   "Нет, я лето люблю" - ловко набрала Катя на маленькой клавиатуре своего мобильного телефона, и нажала "Передать". И лишь через секунду ее немного смутило то, что обратного номера ни она, ни ее телефон не знают. Такое часто с ней бывало, что звонили какие-нибудь склерозные придурки, которые вечно забывали отключать функцию скрытого номера на своих мобильниках, а затем возмущались, почему она им не отвечает и не перезванивает. Так же ее смутила возможность не только звонить со скрытого номера, но и отправлять сообщения - раньше Катя об этом даже не слышала. Но еще больше ее смутило то, что сообщение все-таки удалось отправить, и через несколько секунд ей пришла новая СМС-ка со скрытого номера.
   "Врешь..."
   Катю всегда напрягали такие типы, которые были уверенны, что знают о ней больше ее самой. Однако она нашла эту бессмысленную переписку достаточно отвлекающей, поэтому вновь ответила.
   "Откуда ты знаешь? Все любят тепло". Катя решила пока не забивать голову тем, на какой же все-таки номер отправляются ее сообщения, и с кем она вообще переписывается в четыре утра.
   "Врешь..." - вновь пришла та же СМС-ка. Что-то в ней показалось Кати очень знакомым. До боли.
   "Кто это?" - настороженно написала Катя, и отправила куда-то в импульсное небытие.
   "ВРЕШЬ!" - пришло в ту же секунду, когда на экране Катиного телефона высветилась табличка "Отправлено". Ей вдруг стало страшно. Словно она вновь стояла на той крыше, окутанной снежной стеной, а внутри космическим холодом нарастало ощущение абсолютного одиночества.
   Но самым страшным и невыносимым было ощущение чего-то очень знакомого и близкого, что память никак не могла, или... не хотела вспоминать.
   Катя решила попробовать позвонить по скрытому номеру, но ничего не получилось.
   "Ты любишь снег?" - вновь пришла СМС-ка от кого-то неизвестного, когда Катя озадаченно смотрела на свой телефон после неудачной попытки позвонить на скрытый номер.
   В этот раз она решила подумать перед тем, как отвечать...
   Любила ли она снег?.. До Артема она вообще ничего и никого не любила. И именно он научил ее этому чувству... Любви вообще можно только научится, а с потолка она никогда не падает - теперь Катя знала это абсолютно точно. Ведь до встречи с Артемом она ни разу по настоящему не задумывалась ни о поэзии, ни о звездах, ни о жизни. Тогда она, конечно, была уверенна, что любила и раньше. Впрочем, как и все люди, которые хоть раз грелись в страстных объятиях противоположного пола. Исключения не в счет, у них какие-то свои непонятные причуды... Но жажда слушать его (ее) голос, целовать его (ее) губы, шептать ему (ей) на ушко нежные красивые комплименты, и даже жажда умереть, если его (ее) нет рядом - все это еще далеко не любовь. Очень далеко. Это лишь сугубо физиологическое желание удержать, и быть рядом с личностно совместимым человеком - и ничего более. И, как и девяносто девять процентов особей рода людского, Катя путала это желание с любовью. Но за время общения с Артемом, она поняла, что такое любовь.
   Нет, Артем не был настолько гениальным человеком, что вопреки стараниям всех великих и не очень людей в земной истории смог разгадать это чувство - нет, но он смог научить Катю любви, пусть и неосознанно. С каждым новым мгновением, которое они проводили вместе, Катя все больше и больше осознавала, что значит "любить". Выходя на улицу, она каждой молекулой своего тела ощущала простоту и величие воздуха. Вдыхая запах свежих цветов, подаренных Артемом, она чувствовала в них уходящую жизнь, обреченную долго цвести и быстро угасать ради того, чтобы в умах разумных остались воспоминания лишь о красоте этих цветов. И, смотря ночью на одинокие звезды в далеком небе, она искренне желала осознать их таинственную жизнь, и принять их вечную смерть...
   Катя любила снег за его обжигающе горячий холод, и ненавидела за обманчивый блеск и чистоту. Но это было тогда, когда Артем был рядом с ней, а теперь же...
   "Мне безразличен снег" - набрала она на своем телефоне, и отправила на скрытый номер. На ее глазах предательски наворачивались слезы, а здравый смысл зло подсказывал, что все ее сообщения сохранены в "Черновике", и никому не отправлялись.
   Катя резко встала со стула, крепко сжимая мобильный телефон в руке, открыла форточку и со всей скопившейся в ней ненавистью метко швырнула трубку в небольшое отверстие, которое находилось на шестом этаже. Затем, услышав далекий удар твердого предмета о не менее твердую землю, она закрыла форточку, легла на кровать и, с головой накрывшись одеялом, начала рыдать. Тихо и бесшумно, чтобы родители в соседней комнате не услышали, но ненавистно и жалостно, чтобы душа страдала.
   Так она пролежала пол часа, вспоминая Артема и обливая подушку горькими, холодными слезами, пока не заснула. Она вспоминала все то, что было лучшим в ее короткой жизни - тот месяц с Артемом. Вечера под звездами, прогулки под ручку, поцелуи в подъездах, и даже ужас в его глазах, когда ее насиловали, тоже почему-то вспомнился ей, но плакала она совсем не по воспоминаниям. Слезы текли по ее щекам от неразделенной любви, которую она испытывала к Артему, не подозревая о том, что он навеки влюблен лишь в свои звезды. Но даже это мелочь, а главной же причиной ее страданий было отсутствие в ней этой самой безответной любви теперь. Здесь и сейчас она поняла, что лишилась своей мечты, своего смысла жизни, и ныне у нее остались только соленые слезы, пропитавшие ее подушку своим безразличным холодом. И уже не волновали ее ни галлюцинации с мобильным телефоном, ни кошмарный порнографический сон с ней и мертвым телом Артема в главной роли - понять, почему он ей снился, теперь было не трудно.
   А тем временем за окном продолжал насвистывать недавно прибывший ветер, который своими стихийными силами нагонял на темное небо огромную серую тучу, из которой уже вовсю падали крупные крошки белоснежного снега. И лишь одиноким автомобилям на дороге, пьяной шпане и загулявшим влюбленным парочкам это было известно. Для остальных же погода преподнесла сюрприз, и когда утром город проснется, он увидит, что к нему в гости пришла вроде бы и жданная, но все равно такая холодная зима.

Глава 3

Черный лик надежды

   Утром Катя решила пойти в университет. Родителям она про это говорить не стала, к тому же они ушли на работу еще до того, как она проснулась. Был, конечно, вариант позвонить отцу или маме на мобильник, но свой Катя разбила ночью, а наизусть помнила только свой номер и Артема... Теперь уже только свой. Да и тот незачем.
   Катя, даже будучи абсолютно подавленной и находясь в состоянии полного безразличия, очень не хотела волновать своих родителей. Особенно мать, которая психологическую травму дочери перенесла как свою. Первую неделю она вообще почти не выходила из Катиной палаты в больнице, редко спала, мало ела и походила на конченную наркоманку-проститутку, которая каждый день выжимает все соки из своего организма, только чтобы достать очередную дозу. Ей какое-то время потом даже самой пришлось ходить к психотерапевтам. Благо шеф у нее на работе человек умный и понимающий, дал ей внеочередной отпуск.
   Отец же ее перенес этот случай более спокойно. Нет, он сильно любил свою дочь, и ему, конечно, тоже было очень тяжело знать и видеть все это. Но, по крайней мере внешне, он держался, чтобы хоть кто-то в семействе мог заработать денег и поддержать в этот трудный период, пока психологическое состояние дочери не будет оценено врачами как стабильное, а мать наконец успокоиться и выпустит то, что произошло с дочерью из себя...
   Если бы Катя сама не проснулась в пол девятого, то и не решила бы идти в университет, потому что единственный ее будильник трагически погиб от рук своей хозяйки вместе с мобильным телефоном. Проснулась она, кстати, на удивление легко, хотя ночка выдалась не из самых приятный и легких, особенно для ее заплаканных глаз. Она быстро умылась, нанесла совсем чуть-чуть макияжа на свое красивое личико, надела джинсы, милую черную кофточку, сапоги, кожаную куртку и каким-то чудом успела прийти на занятия вовремя, буквально за десять секунд до начала первой лекции, поэтому разговоры с "сильно соскучившимися по ней" однокурсниками можно было отложить на полтора часа.
   Однокурсники были явно удивлены ее появлением на занятиях, потому что вроде как ей было позволительно отдыхать еще пол месяца. Когда Катя вошла в аудиторию уверенным безразличным шагом, словно бы ничего с ней никогда и не происходило, все хором замолчали, будто какая-то сверх титулованная сборная по любым всевозможным синхронным действиям. Больше всего был удивлен Егор, болтавший со старостой Лехой о каком-то футбольном супер мачте московского ЦСКА против мадридского Реала в рамках лиги чемпионов. Вместе с этими двумя любителями футбола с Катей хотели поговорить еще некоторые девчонки, одни из которых были самыми наглыми, а другие искренне хотели ей посочувствовать. И ни к кому не пришло в голову, что раз Катя явилась на занятия раньше запланированного, то это вряд ли потому, что ей хочется поведать историю о своем изнасиловании и выслушать кучу глупых и банальных сочувствий. Ну, разве что, только Егор с ней собирался поговорить совсем не об этом... Но в любом случае еще полтора часа спокойной жизни Кате обеспеченны, если, только препод по политологии и экономике тоже внезапно не начнет ей сочувствовать, хотя они еще ни разу до этого не виделись.
   На всякий случай Катя села за предпоследнюю парту третьего ряда, за Лехой и Егором...
   Но пара прошла спокойно и без лишних эмоций. Лишь однажды, в начале лекции, пожилой преподаватель с седой бородой обратил внимание на симпатичную незнакомую девушку, спрятавшуюся далеко от него за двух высоких парней. Но когда первым на его вопрос среагировал Егор, резко поднявшись и с глубоким серьезным лицом назвав ему фамилию и имя девушки, пожилой мужчина сделал понимающий вид, и молча кивнул ему, мол, знаю, понимаю. На радость Кате преподаватель оказался из того числа избранных, которые не напрягают и не издеваются над своими студентами. Ему было просто параллельно на историю с изнасилованием, и он сугубо отрабатывал свой хлеб на протяжении чуть меньше полутора часа, не отвлекаясь и ни кого не отвлекая на потусторонние проблемы, не связанные с политикой и экономикой.
   Хотя, особой радости от этого Катя не испытала...
   Когда прозвенел звонок, первым делом к ней повернулись Леха с Егором. Учитывая, что они не делали этого во время пары, Катя поняла, что препод хоть и безразличный к студентам, но строгий к своему предмету.
   - Катя, все хорошо? - зачем-то спросил Егор, словно интересуясь, не простудилась ли она или не подхватила вчера от него СПИД.
   - Очень, - коротко ответила Катя.
   - Привет, - поздоровался с Катей Алексей, глубоко и задумчиво смотря ей в глаза.
   По этому взгляду Катя сразу поняла, что он все еще заинтересован ей, с тех самых пор, когда на правах старосты привел ее на празднование окончания первого курса. А они ведь после этого виделись всего раза два, и то мимоходом.
   - Привет, Леша, - кокетливо ответила Катя, очень, тем самым, задев Егора. - Как дела?..
   - Катя, - прервал начинающуюся беседу Егор. - Давай выйдем поговорить?
   Несколько секунд они смотрели друг другу в глаза, очень упорно, словно пытаясь раскрыть в себе телепатические способности и прочесть мысли оппонента. Катя пыталась сделать как можно более суровый взгляд, а Егор же пытался понять, что с ней происходит со вчерашнего дня. Первой его мыслью, которая хоть как-то могла объяснить не замечаемое за ней ранее кокетство с практически неизвестным человеком, да еще при своем любовнике, стала мысль о ее неудовлетворенности вчерашним сексом с ним. Хотя Егор честно старался, и делал все что мог и умел, только чтобы доставить ей как можно большее удовольствие. А сам же он довольствовался во время этого процесса только мыслью, что занимается сексом с любимой девушкой, да еще и по ее просьбе-приказу.
   - Катя, привет! - хором воскликнули две некрасивых девчонки, чьи имена Катя даже не помнила. - Мы так испугались за тебя, когда узнали про изнасилование. И про Артема...
   Глаза - зеркало души?.. Возможно, но и голос тоже многое способен выдать о человеке. Вот как, например, сейчас - Катя очень многое поняла об этих девушках по двум последним предложениям. Они зашифровали в них все те чувства, что терзали их разум и сердце. Но в отличие от них, Катя с недавних пор стала более прямой и открытой девушкой...
   - Вот вы сучки... - задумчиво начала Катя, пробубнив себе под нос, а затем резко встала из-за парты и не криком, но так, чтобы вся аудитория слышала, продолжила: - ...Презираете меня за то, что Артем любил меня, а на вас даже внимания не обращал? Вы в зеркало вообще смотритесь когда-нибудь, а, гиены? Да у вас клеймо на всю жизнь только друг с другом трахаться, и за десяточку жирных алкашей обслуживать!
   Девчонки стояли как вкопанные, испуганно смотря на Катю. Она, конечно, не была уверенна, что их напугало больше - то, что она попала в точку, или просто ее жесткий натиск, но, впрочем, главное эффект.
   В аудитории тоже повисла неожиданная тишина.
   - Сучки... - произнесла для завершения Катя, и почти бегом вышла из аудитории.
   Егор тут же побежал за ней. Его все больше и больше волновало состояние Кати, и ее поведение. Когда он выбежал из аудитории, Катя уже была в конце длинного коридора, но торопиться не следовала - там были мужской и женский туалеты и тупик. Он неспешным шагом направился в ту сторону, и через пятнадцать секунд уже стоял возле закрытой изнутри на защелку двери женского туалета.
   - Катя, что с тобой? - легонько постучавшись, спросил он. Сейчас Егора меньше всего волновало то, насколько глупо он выглядит со стороны, стучась в общий женский туалет. - Катя?
   Она стояла возле умывальника, и плакала. С каждым мгновением она ловила себя на мысли, что ей все это надоело, весь этот гребанный мир, со всеми его гребанными людьми. В этой реальности больше не осталось ничего хорошего и светлого, лишь искренний обман и затаенная до лучших времен злоба. Но даже не это самое страшно - у нее отобрали мечту. Нагло, жестоко, не спросив разрешения, вот так просто взяли и забрали смысл и стремление к жизни. Но когда это произошло, и кто в этом виноват? Не она ли сама, когда полюбила?..
   - Катя? - вновь постучался в запертую дверь Егор. - Скажи хоть что-нибудь, чтоб я успокоился.
   Глупая ироничная просьба глупого слепого человека... Да, для нее Егор именно такой. И пускай он всегда хорошо относился к ней, помогал бороться со скукой, любил ее, но истина жестока и не знает лести. Артем бы на его месте сразу определил, что светит что-нибудь или нет с этой девушкой, и просто занялся бы другой. Хотя верить в это Катя совсем не хотела... А Егор как глупый мальчик продолжает за ней бегать. И пускай Катя отдалась ему вчера, но это произошло совсем не потому, что она хотела его. Просто она хотела забыть, но стало лишь еще хуже. И никогда Егору не добиться ее любви, это было предрешено в тот самый момент, когда она первый раз поцеловалась с Артемом. В тот миг закончилась ее жизнь, и началась любовь.
   Ничего особенного она тогда не почувствовала, просто обычный поцелуй с красивым и интересным парнем. Ну, может не совсем обычный - Артем умел заставить запомнить прикосновение его губ. И даже не ловко извивающимся языком, а нежностью рук и правильным выбором подходящего момента... Но этот поцелуй был только началом ее чувств. Это был первый урок любви от Артема, который сам не понимал, чему невольно способен научить.
   - Катя? - голос Егора был уже настороженным.
   За нынешнее поведение Кати он казнил в первую очередь себя... На самом деле он был не настолько глуп, как представляла себе Катя. Он прекрасно осознавал свою незавидную участь в отношениях с ней, хотя порой и пытался убеждать себя в обратном, придумывать свою собственную надежду, и пытаться верить в нее. Но получалось редко. И даже во время вчерашнего секса с Катей он задумывался над тем, почему же она все-таки решила отдаться ему, и почему была настолько пассивной? У нее, конечно, был только один, и то довольно печальный опыт сексуальных отношений, но Егор лишал девственности уже не одну "дурочку", и даже они вели себя гораздо активнее при этом.
   Так вот сейчас он был уверен почти на сто процентов, что серьезно виноват перед Катей, потому что не отказал, потому что, в каком-то смысле, воспользовался ее доверием. Егор прекрасно понимал, что для чего-то серьезного она еще не достаточно восстановилась психологически, и что вряд ли сама понимала, что делает. Хотя, наверное, даже не это главное. А то, что Егор не смог доиграть свою роль глупого мальчика до конца, и решил, что властен над самой любовью. Он посмел желать больше, чем ему дали...
   - Катенька, - вдруг уныло начал Егор. - Прости меня...
   Он подождал еще пару секунд в надежде, что она скажет ему "За что? Ты не в чем не виноват", но, не дождавшись, повернулся, и тихо пошел в аудиторию. Первые шаги давались ему с трудом, словно нагруженный по полным армейским стандартам он пытался перейти через болото. Поток чувств, борясь с достаточно умным разумом, тянул его в пучину боли. Так всегда бывает, когда добровольно отрекаешься от любви.
   Прозвенел звонок.
   Кате совершенно не было его жалко. Ей было наплевать на чувства Егора, и вообще на все. Она давно уже поняла, что счастье в том, чтобы искать это счастье. Но вот что делать, когда оно уже было у тебя в руках, и в один ужасный день покинуло? Что делать, когда делать больше абсолютно нечего, когда больше не видишь смысла в существовании? Умереть? Возможно. Один раз Катя уже пыталась покончить жизнь самоубийством, но, правда, немножко по другому поводу. Тогда она боялась, что ее любовь больше не сможет любить ее, но, как оказалось, Артем вообще не любил ее. Теперь же она потеряла свою собственную любовь, свой смысл, свою мечту... Есть, конечно, еще один вариант - жить и страдать, но, хоть боль и излюбленное чувство человечества, но ей такая перспектива не очень нравилась.
   Катя никогда не интересовалась, что такое смерть, и что бывает с людьми после жизни. Нет, конечно, как и сто один процент всех живущих и когда-либо живших людей на этой земле, она иногда думала над этим, но не столь серьезно, как, например, Артем. Пожалуй, эта тема была единственной, в которой ему не удалось по-настоящему заинтересовать Катю. И даже когда она стояла на подоконнике, предварительно полностью распахнув окно, ей было не важно, что случиться в следующую секунду. Она просто не верила в смерть, и, возможно, потому и выжила при падении с шестого этажа. Не верила не в том смысле, что отрицала ее и была глубоко убеждена, что жизнь продолжится, хоть и другая. Катя не верила в смерть, как старый дикарь из африканского племени не верит в Интернет. То есть она просто не ведала смерти: не думала об этом, не видела и не желала. Даже когда Катя стояла на подоконнике распахнутого окна, она хотела лишь забыть тот ужас в глазах Артема, и не видеть их снова, а вовсе не умереть.
   А чего она хочет сейчас?..
   Катя умылась холодной водой, и постояла еще немного напротив грязного маленького зеркала. В нем отражалась красивая молодая девушка с красными от слез глазами, что когда-то, лишь веря, как и все, в любовь, стала одной из немногих избранных людей на Земле, которые находят себе учителя любви, и любят. Но, как гласит народная японская мудрость, все в этом мире, что способно цвести, пускай и рано, или поздно, но неизбежно увянет.
   Она открыла дверь, вышла из туалета и неожиданно наткнулась на старосту Алексея.
   - Катя? - удивился он, останавливаясь возле двери мужского туалета, который метра на четыре ближе к коридору, чем женский.
   - Слепой? - грубо сказала Катя. - Свою любовь не признал?
   Алексей был явно смущен такими словами. Он вообще был достаточно скромным, хотя зачастую и душой компании. А все дело было в его скрытых юмористических потенциалах, которые обычно всплывали только когда из него "уплывала" трезвость. Но сейчас он был обескуражен поведением Кати, которая за последние двадцать минут уже дважды попала в самую точку.
   - Кать, ты плакала? - спросил он, приглядевшись к красным глазам девушки. Алексей сам не понял, пытался ли он просто отвести разговор в другую сторону, толи ему действительно было важнее состояние Кати, нежели свои чувства.
   - А тебе какое дело? - прикрывая за собой дверь женского туалета, серьезно спросила она.
   - Ну... в общем... никакого, - замялся Алексей. - Я просто в туалет шел.
   На миг у Кати мелькнула страшная своей моралью и чудесная своей безморальностью мысль - "А что если?.. Все равно собралась умирать".
   - Леша, помнишь, когда ты меня привел на эту... тусовку вашу курсовскую? - уже без грубости в голоси спросила Катя, подойдя к старосте.
   - Помню, - тут же ответил он.
   - А я знаю, с какой целью ты меня туда привел тогда... - начала Катя, повиснув у Алексея на шее. - Ты хотел меня трахнуть.
   - Я...
   - Хотел, - твердо перебила Катя. - И до сих пор хочешь. Я это очень хорошо чувствую.
   Надавив на старосту своим не большим весом, Катя затащила его в туалет. Затем ловко защелкнула старый маленький механический замок и, медленно снимая с себя черную кофточку, пошла к Алексею, который уже прижимался к дальней стене, абсолютно неуверенный в себе, и совершенно не знающий, что ему делать.
   Но ничего делать ему и не пришлось, Катя все сделала сама. Полностью раздевшись, она стянула с Алексея джинсы, затем нелепые черные семейники с зеленым черепом, и почти полностью засунула себе в рот вопреки всем ожиданиям оказавшийся довольно большим член. Катя сама не поняла, откуда в ней все это, но такой минет староста точно забудет еще очень не скоро. Она заглатывала его член в рот, крепко прижимая своим языком и отсасывая, затем вынимала и вновь заглатывала. Потом она полностью вынимала его изо рта, и нежно облизывала головку. И так несколько минут, пока ей не надоело. Затем Катя легка на холодный плиточный пол и возбуждающе приказала Алексею войти в нее своей плотью. Тот был в таком состоянии, что просто не мог не послушаться. Он неумело лег на сверху, засунул в Катю свой мокрый член и принялся быстро трахать ее, периодически целуя красивую упругую грудь.
   Эти несколько недолгих минут, пока Алексей не кончил прямо в нее, Катя чувствовала себя манекеном, или резиновой куклой для таких вот неумелых забав. Она просто ничего не чувствовала. Абсолютно ничего. Только лишь с каждым следующем движением Алексея все больше и больше желала себе смерти.
   Во что превратилась милая, нежная и невинная девушка за эти три месяца? В несовершеннолетнюю изнасилованную шлюху, стерву, неудачницу самоубийцу. И пускай она сейчас трахается с Алексеем только потому, что вновь собралась умирать. На этот раз окончательно. Но разве так можно? Разве можно так истязать свои чувства, даже перед смертью? Тем более перед смертью!
   Катя почувствовала стыд. Перед Артемом, перед Егором и перед своими родителями, которые бы с ума сошли, узнав, чем сейчас и где занимается их любимая дочка. Даже стойкий отец и тот бы потом по психотерапевтам ходить начал, а мать вообще бы руки на себя наложила. Катя не чувствовала своей вины в чем-то, а именно стыд. Стыд, который оставит ее в покое, если никто и никогда не узнает этого. Вернее, если она больше никогда не вспомнит об этом...
   Когда Алексей кончил, он еще несколько минут целовал тело Кати, что-то бурча себе под нос. Его сейчас абсолютно не волновала пара, и то, что он уже минут десять как пошел в туалет. Ему сейчас было наплевать на это, ведь он только что трахнул свою давнюю сексуальную фантазию. Впервые за три месяца он сделал это с ней, а не со своей правой рукой. И он был счастлив, как может быть счастлива только что плотно пожравшая свинья. Он даже не осознавал, что Кате может быть больно под его весом.
   - Слезь с меня, мразь, - ненавистно приказала Катя, стаскивая с себя счастливое тело Алексея.
   Он даже не услышал ее, и продолжил валяться на грязном полу, когда Кате все-таки удалось его скинуть с себя. Он был счастлив, как наркоман, получивший долгожданную дозу.
   Катя быстро оделась, умылась, и перед тем как уйти, еще раз взглянула на уже приходящего в себя, но все еще неистово счастливого Алексея. Ей было жаль этого дурака. Не жалко, а именно жаль, потому что никаких высоких или глубоких чувств она не испытывала к нему. Вообще ничего не испытывала, потому и жаль. Она видела перед собой полуголого дебила, червяка, добравшегося до теплых южных почв. Существо, только что трахнувшее ее, нельзя было назвать никак иначе, чем тля. Глупая, неразумная тля, думающая, что она чего-то стоит в бессмысленности гнилого мира. Тля, которая верит, что способна здесь что-то менять, кем-то править, и по собственной воле воплощать свои мечты в реальность. Тля, неизбежная суть которой быть тлей до самой смерти...
   Она ничего ему не сказала - просто открывала дверь и желала уйти прочь отсюда. Туда, где все начиналось, и где все должно закончиться...
   Когда старый механический замок, наконец, поддался, перед ней, на пороге, неожиданно возник Егор. В его глазах сейчас выражалась вся та ненависть и презрение, что он когда-либо испытывал в своей жизни. Он не стал бить голого, и немного напуганного Алексея, не стал даже жестоко материть его. Даже в своих мыслях он просто молчал, и ненавидел. Кого? Хорошего давнего друга Леху, который несколько минут назад трахал на грязном холодном полу мужского туалета его любимую девушку? Свою любимую девушку, к которой испытывал самые чистые, искренние и бескорыстные чувства, что стоит перед ним и презрительно смотрит ему в глаза, словно это он только что наплевал на ее чувства? Или же Егор ненавидел себя, за то, что добровольно принял маску слепого глупца?.. Нет, он просто ненавидел. Всех, и никого.
   - Меня историчка за тобой послала, - стараясь придать голосу как можно больше равнодушия, начал Егор, смотря сквозь Алексея, куда-то в бесконечность. - Пойду, скажу ей, что у тебя запор.
   Егор сразу же развернулся и быстро зашагал по коридору в обратную сторону. Таким шагом идут серьезные люди, опаздывающие на что-то очень интересное, но вопреки желанию не бегущие туда, чтобы сохранять имидж серьезного человека.
   Алексей сейчас совсем не думал о том, что очень глубоко ранил своего друга. Он был напуган, потому что знал о чувствах, которые Егор испытывает к Кате. Он знал, что они уже целый месяц видятся друг с другом почти каждый день, и что Егор не переходит в наступление только потому, что беспокоиться о сильно пострадавшей психике Кати. И еще он знал, что Егор запросто мог сейчас заставить его попить водички из не самых чистых унитазов, а если не стал делать этого сейчас, то вполне может сделать это и потом.
   Катю же их отныне непростые взаимоотношения совершенно не волновали. К Егору она относилась почти так же, как и к Алексею. То есть никак.
   Она бросила еще один безразличный взгляд в сторону испуганной мышки с именем Алексей, что забилась сейчас в грязном углу туалета, и вышла в коридор. Егора там уже не было, он довольно быстро прошел эту спринтерскую дистанцию, и теперь задумчиво сидел в аудитории. По крайней мере, Катя так думала.
   Она неспешно преодолела этот коридор, спустилась на первый этаж, вышла на крыльцо корпуса и прошла рядом с каким-то курящим парнем в черных джинсах и совсем уж одетого не по погоде темно-синем балахоне. На его лицо был накинут капюшон, но оно не очень-то интересовало Катю. Больше выбирать себе сексуальных партнеров она не собиралась. Она стояла на крыльце под навесной крышей, облокотившись о перила, и никакой снег и холод совершенно не мешали потоку ее мыслей. А про оставленную в аудитории кожаную куртку она и подавно забыла.
   - Красивый сегодня снег, - неожиданно начал незнакомец в балахоне, медленно выдохнув прозрачный сигаретный дым. - Крупный, холодный, и совсем не блестит...
   - Мне плевать, - грубо прервала Катя.
   Ей было плевать на снег, плевать на этого чудика в балахоне, плевать на то, что забыла дорогую кожаную куртку в аудитории, плевать на то, что несколько минут назад трахалась в общем мужском туалете с полу разумным дебилом, и он кончал в нее... Ей было плевать на все, и в первую очередь на какой-то там снег.
   - В потоке огня он был рожден, и в вечной ненависти пылал. Но теперь-то уже ад смешон, он в безразличном снегу замерзал... - глубокомысленно сказал незнакомец, смотря куда-то в серое небо. Туда, откуда падал снег.
   Катя, уже спустившись до нижней ступень крыльца, резко остановилась, словно ее ноги мгновенно стали бетонными. Она, пожалуй, была единственной, кто знал эти стихи наизусть. Ведь даже их мало кому известный творец никогда не запоминал то, что пишет. А она запоминала, потому что любила и стихи, и их творца.
   - Ты не торопишься? - спросил он, выбросив докуренную сигарету, и повернувшись к Кате лицом.
   Она чувствовала, что он сейчас смотрит на нее, и поэтому ей было очень трудно повернуться, увидеть, заплакать. Поверить...
   Но Артем редко церемонился. Он подошел к ней со спины, и нежно обнял, прижавшись своим телом к ее, как тогда, где-то в прошлом.
   - Очнись, - сказал он, словно гипнотизер добровольцу. Отличие было только в том, что Артем говорил это ей на ушко, ласково, а не как команду милицейской собаке.
   Она тут же резко пришла в себя, отдернулась от него, и теперь они смотрели друг другу в глаза. Катины зеркала души были удивленно-недоуменными, и немного напуганными столь явным глюком по среди дня. Глаза же Артема выражали добродушную улыбку, будто он вернулся к близкому себе человеку после затянувшегося летнего отпуска. Лицо его было светлым, живым, совсем не таким, какое видела Катя во сне.
   - Я не глюк, - словно угадав ее мысли, насторожено сообщил Артем.
   По нескольким его фразам Катя легко умела определять настроение своего любимого человека. Сейчас оно было ехидно-ироничным, не серьезным. Возможно, этим он просто пытался успокоить ее?..
   - Артем, это ты, - наконец стало доходить до Кати. Голос у нее был слабый, дрожащий и скрытно-счастливый. Или это Артему только показалось?
   Он аккуратно взял ее руку, приложил к своей теплой щеке и спросил:
   - Чувствуешь?
   Не дожидаясь ответа другой, на этот раз уже своей рукой начал оттягивать кожу с другой щеки, и снова спросил:
   - Видишь? - через секунду он прекратил самоистязание, и объяснил: - Я это. Я. Живой и невредимый.
   Что-то удержало Катю от счастливых слез и радостных объятий. И Артем знал что.
   - Катя...
   - Но ты же умер? - неожиданно перебила она. - Этого просто не может быть.
   Артем окинул ее ироничным взглядом.
   - Катя, - начал он после того, как убедился, что пока это единственный внезапно сорвавшийся ветер с ее губ имеющий вопросительную интонацию. - Смерти нет...
   Она пропустила эти слова мимо себя. Ей сейчас было не до философских размышлений Артема, которые когда-то делали ее мыслительную жизнь невообразимо интересной. Сейчас внутри нее начинался пылающий эмоциональным огнем и кровавый для чувств бунт. Рядом с ней стоит любовь, вопреки всем в мире здравым смыслам живая и невредимая любовь. Вот только, бывшая, закончившаяся любовь, для счастливой жизни которой вообще не должно было быть. Но почему-то его улыбка и глубокие голубые глаза до сих пор разжигают в ее сердце костер. Пусть даже не такой большой, как раньше. Пусть это даже не костер, а маленькая спичка, которая может потухнуть от легкого дуновения ветра. Пускай даже Катя до сих пор не верит своим глазам и рукам, но в глубине души она понимает, что это красивое лицо парня напротив, одетого в какие-то мрачные одеяния, способно вынуть ее из бездонной ямы отчаяния. И ничего, что у этой надежды такой черный лик. Главное, это надежда.
   Катя искренне верила в это, стоя под холодными хлопьями белого снега, что падали с таких близких, печальных небес. А дальше, где-то в бесконечности, на нее смотрели таинственные и очаровательные звезды, которые всегда готовы согревать отчаявшиеся сердца людей своим светом. И никогда они не оставят нас в одиночестве...
   Никогда. Ибо звезды бессмертны, потому что мертвы.

27 января - 7 февраля 2009г.

 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"