Василий маленький и крепкий. Мужичок с ноготок. Хоть и с ноготок, но работник отменный. Пахарь. Как-то, взяла палку и на земле фигуру начертила. Не то круг, не то овал. А может кляксу. Не помню. Стою и важно заявляю:
-Пруд хочу. С лягушками и рыбами. И чтобы вода с камней стекала.
Василий репу почесал, на меня посмотрел и легко так:
-Иди. Будет!
Через неделю был... Пруд. Да такой, что соседи до сих пор заглядываются. Правда, рыба долго не живет. Запустим, а потом на сковородку.
Сейчас Василий сидит передо мной и улыбается. В руках предмет, завернутый в газету. Киваю на то, что в руке и спрашиваю:
-Это что?
-Подарок.
-О... Покажи!
Разворачивает и достает икону. Облезлую. Ужас! Рассматриваю. Господи! Да ей же неполные двести лет.
-Ты же почти художник, вот и восстанови, - осторожно предлагает он мне.
-Васька, ее не мне, а в музей надо. Цены ей нет! - отнекиваюсь я.
-А тебе есть цена?
Глаза у Василия горят, как у кота в мартовскую ночь.
Закуриваю. Вот, гад! На что намекает? Ноги подобрала и юбку пытаюсь на коленки натянуть. Не идет. Сопротивляется. Видно икона ей больше, чем мне понравилась.
-Васечка, ты о чем? - спрашиваю деликатно, но в голосе нехорошие нотки.
-Пошутил. Бери! На память. Баловала ты нас все это время. Жалела...
Встала, подошла ближе. Его голова на уровне груди. Волосы сединой побиты, а в паспорте год рождения, когда меня в школе за прозрачные блузы учителя из класса выгоняли. Мама шила. Нейлон в моде был.
-Красивая ты, зараза!
Сказал и из-под бровей смотрит. Печально.
Нос сморщила и 'нет' головой показываю.
-Старая, как твоя икона.
Василий - Мужчина. На шаг отступил и, как кобылу рассматривает.
-Пойдет! Не бери в голову. Прощай. Летом свидимся.
Сказал и к выходу. Не оборачиваясь. Я вслед:
-Спасибо. Восстановлю. Не сомневайся. Работы не будет - приходите. Найду желающих.
Прокричала и села. Икону в руках держу, а в глазах - слезы. Жаль мужиков. Приезжают на лето, живут хуже бомжей, а в воскресенье - в церковь. В чистом. Где бы ни жили...
Позже икону почистила, лаком покрыла и на камин поставила. В угол. Молиться не умею, а смотреть - да. Любоваться Матерью-Троеручицей. Как живая она на этой иконе.
Хохлы, хохлы... За заливку бетоном, как положено просили. И за кирпичную кладку тоже. По тарифу. А икону дорогущую (в глазах ценителя) мне отдали. Просто так! Из благодарности. Чтобы и в моем доме вера жила.