- Отец-отец, стучу к тебе в окно, стучу,
Я говорю, а ты считаешь, будто я молчу...
Огромен мир, в котором выпало царю царить,
Да только не с кем в этом мире говорить.
Огромен мир, огромна его тьма,
Дворец царя - и выбор, и награда, и тюрьма,
И как не скрыться в нём, когда снаружи - вечная гроза?
Но всё настойчивее голос за окном: "Отец, открой глаза!"

И он идёт к окну, не веря - сгорблен, сед,
Неужто правда там не тьма земная, а великий свет?
Не зло, несправедливость, что сдержать пытался он, царя,
- Скажи, мой сын, неужто надо мной раскинется заря?.. -
Дрожит в прохладе комнат голос, разбивается на сотни голосов,
Дрожит рука царя, положенная на засов;
Он вспоминает: сотни лет, грехов, тяжёлых битв,
Что мы вели, а после отмолить пытались в тысячах молитв,
И он для всех - мудрее прочих, для себя - всегда глупец...
- Но я люблю тебя любым, ведь ты же - мой отец!

...и он не знал, как надо, но ведь нужен же закон,
И кто теперь окажется во всём виновен, как не он?
- Отец-отец, виновные нам не нужны!
Мы - просто дети, и богатство наше - доброта и сны!
И луг цветёт, и звёзды - одуванчиками в вышине,
И босиком идём мы по траве, с звездой и маленькой травинкой наравне.
И видит царь, как он идёт - опять дитя - сквозь синеву полей и добрый лес
С корзинкой трав незасыхающих наперевес,
И, задрожав, разбившись сотней брызг, земное зло
Не в отраженье монстра в волнах слов - в воде, огне, земле себя нашло.