Аннотация: Говорят, кто пройдёт через Заколдованный Лес, не устрашившись его чудовищ, обретает силу немереную да приносит с собой Волшебный цветок.
Говорят, кто пройдёт через Заколдованный Лес, не устрашившись его чудовищ, обретает силу немереную да приносит с собой Волшебный цветок, который зацветает в ясную звёздную ночьна поляне. Посадит цветок у своих ворот - и все дела в доме будут спориться, богатство - прирастать, а удача - ходить за ним и его родичами по пятам. Да это только если вернётся живым и не изменившим свой облик! Многие пытались достать Волшебный цветок, да так и оставались навсегда в лесу, кто волком, кто лисицей, кто зайцем трусливым, а кто и вовсе - деревом...
Такие легенды сказывали в деревне. Каждое утро, как выдавалась свободная минутка, Янеш убегал на окраину и долго смотрел в сторону леса, слушая его шептание. Лес этот был живым - вот что он знал точно, что же до чудовищ... некоторые мальчишки из деревни убегали туда в надежде раздобыть Цветок. Возвращались они ни с чем, заявляя, что никакой лес не заколдованный, а самый обычный, и ничего интересного в нём нету, да только что-то менялось в них всех необратимо. Не волками и медведями они становились, но переставала быть звонкой песня, исчезала отвага... прежде был первый парень на деревне, а превращается - в скучного угрюмого мужика, озабоченного только своими посевами да тем, сколько денег удалось выручить на ярмарке.
Нет, определённо этот лес был не простой.
И Янеш тоже боялся превратиться во что-нибудь неправильное, да только - ну как это всё от того, что люди чудес замечать не умеют, вот Лес и обижается на них? Он же сам без волшебства жить не мог - и видел его в каждой росинке, сверкающей бриллиантом на лепестке цветка, каждом кудрявом облаке, задумчиво проплывающем по небосводу. Да только поделиться всем этим было не с кем - жители деревни не очень-то жаловали его и его сестру Катинку.
Глядь-ка, а вот и она! Бежит, не успев снять цветастый фартук, с засученными рукавами, помахивая скалкой.
Сестра со скалкой - это будет пострашнее заколдованных чудовищ, вот Янеш не очень-то их и боялся...
- Ах ты, такой-разэтакий! - ругалась Катинка, схватив его за хвост стянутых на затылке волос и пытаясь добраться до уха. - Хоть и не волк ты никакой, а всё в лес свой смотришь с утра до вечера, вместо того, чтобы по дому помогать!
- Ты прямо не сестра, а мачеха какая-то! - жалобно простонал Янеш. - Хотя, между прочим, не старше меня...
Правильно он говорил: он и Катинка были двойняшками, и не очень-то улыбалось ей в семнадцать лет становиться матерью собственного непутёвого братца, да только как иначе удержишь его от безрассудных поступков? Прежде мать умела, но нынче оба они - сиротки, вот и пришлось ей взять в руки всё хозяйство, заключающееся отнюдь не только в посадках и домашней утвари.
Хорошо было раньше: сидеть у окошка с утра до вечера да песни петь... Только не находилось желающих их послушать: "ведьмина внучка" - вот как её называли. Кто ж такую в невесты возьмёт?
Катинка вздохнула.
- Раздобыть бы нам Волшебный цветок... - откликнулся Янеш грустно. - Посадили бы у своих ворот, и начала бы у нас твориться сказка... Дом бы наш стал красивый и светлый-светлый, как будто перламутровый; люди бы проходили мимо и заглядывались на него, а не отворачивались, плюнув через левое плечо, как нынче.
- Ох, и фантазёр ты, Янеш, - проворчала сестра, отгоняя видение. - Глупый, к тому же. Разве забыл, что Волшебный цветок надо не просто так приносить, а в подарок кому-то - например, невесте? У тебя невеста есть, а?
Брату в этом смысле везло ничуть не больше, чем ей самой, если не меньше - девушки в селении были ой какие разборчивые, и в женихи непутёвого мечтателя не взяли бы, даже если б он не был "ведьминым внуком".
- Ну, а если я тебе его в подарок принесу, а? - не сдавался Янеш. - Или - всем жителям деревни? Посадим цветок где-нибудь на видном месте, всему селению будет удача и польза...
- Это после того-то, как они к нам относятся? Эх... - Катинка отвернулась. - Иди домой, я там новый узор придумала, сшей-ка мне по нему прихваточку.
Если Янеш что и любил больше, чем смотреть на Заколдованный лес - так это шить и мастерить какие-нибудь диковинные вещицы. Да только пользы от них было мало, а красота оставалась жителям близлежащих деревень непонятной, вот и на ярмарке их никто не покупал... Катинка посмотрела-посмотрела на всё это, да и стала сама подбрасывать брату работу: то покрывало лоскутное сшить, то вазочку для букета смастерить необычную - не из стекла, а из коричневой коряги... Дом их, бедный и неказистый снаружи, изнутри наполнялся уютными деталями, а Янеш чувствовал себя хоть в чём-то полезным.
Ночью Катинка спала плохо, и было ей очень грустно: хоть она и притворялась, что не разделяет фантазий брата, чтобы он не заходил в них совсем уж далеко, но в глубине души верила в волшебство не меньше. Только что толку-то от мечтаний? Отправится он в свой Волшебный лес -обязательно повстречает обещанных чудовищ, и ей придётся бежать его спасать... Так и сгинут оба. И вещи все пропадут, с любовью сделанные, потому что жителям деревни ничего от "ведьминых" не нужно.
А бабушка тоже мастерицей была. Целый чулан её поделками заставлен - мать, когда жива была, не разрешала открывать... Несколько дней назад Катинка не побоялась, решилась - и остолбенела. Изделия были покрыты пылью и паутиной, однако, несмотря на это, от них исходил чудесный серебристый свет с синеватым отблеском - сапфировые искорки мерцали в спёртом воздухе чулана, будто бы светлячки вокруг ветвей деревьев.
Вот вам и "ведьма"!
Брату Катинка пока что не говорила ничего - посмотрел бы, так и вовсе с ума сошёл...
Однако самой ей стало совсем горько: и от того, как несправедливо в деревне относились к её семье, и от мыслей о матери, которая, боясь людских пересудов, пыталась жить "как все" и отказаться от бабушкиного наследства, и от мечтаний брата, которым не суждено было сбыться...
Встав с постели, она приоткрыла дверцу чулана, и синевато-серебристое мерцание, чуть задержавшись на пороге, медленно поплыло по тёмной комнате, точно тихие волны реки - но не земной, а небесной, прокладывающей своё русло по воздуху. Катинка сдержала слёзы: ну как и вовсе уплывёт это сияние, и ничего у них с братом не останется, даже этого неожиданного чуда, оправдывающего оклеветанную бабушку? Но всё лучше, чем в запертом чулане пылиться, как происходило много лет. Может быть, увидят жители деревни и забудут о своих подозрениях...
Снова вздохнула Катинка, распахнув настежь двери в сенях и вернувшись в свою постель.
Как вдруг за окном вспыхнуло что-то яркое - точно отблеск большого костра. В испуге девушка вскочила на ноги - мечты мечтами, а жизненный опыт подсказывал иной вариант развития событий: если в деревне, не дай бог, случится пожар, да в ту ночь, когда рядом с их домом происходило что-то странное, то обвинят во всём, как пить дать, их с Янешем. И произойдёт то же самое, что произошло когда-то с бабушкой: камнями не забьют, но обходить их двор за тридевять земель станут. Сейчас-то хотя бы просто косо смотрят, но в глаза здороваются.
Катинка выбежала на порог, но гарью, к счастью, нигде не пахло, да и дыма не было. Оранжевое свечение медленно уплывало по воздуху, закручиваясь кое-где по краям в весёлые спиральки... Неужто это синий "бабушкин" цвет преобразовался в золотистый, очутившись за порогом дома?!
Хотела было она побежать за свечением - да оно уже успело раствориться в воздухе. Только и осталось что две искорки - синяя и золотистая - повисшие, зацепившись, на ветке дерева... Но стоило Катинке протянуть к ним руку, как они оказались двумя бабочками и, вспорхнув, улетели в небо.
Наутро к ней в комнату прибежал взбудораженный Янеш.
- Катинка! Катинка! - закричал он, взволнованно размахивая руками. - Ты и представишь себе не можешь, что такое в деревне говорят!
- Что? - испугалась она, подозревая что-то нехорошее, связанное с бабушкиным "свечением".
- Говорят, что из Леса вернулся некий человек, раздобывший Волшебный цветок!
- Кто?!
- Никто не знает... Но ясно, что он не из наших, и разговаривать с ним поэтому никто не хочет... Боятся: а ну как он колдун, или кто-то, кто изменил своё обличье в Волшебном лесу - а, значит, сам стал чудищем?
- Ты-то сам в это веришь, Янеш? - нахмурилась Катинка.
- Не знаю... - пригорюнился тот. - Коли поверю, то чем я буду лучше тех, кто травил бабушку? Но выглядит он странно...
Недолго думала Катинка.
- Иди-ка и пригласи его к нам, Янеш! - велела она. - Нам двоим - что терять? Поживиться у нас точно нечем, нет ни богатства, ни удачи, которые бы сторожить пришлось. Разве что вещи, тобой и мной сделанные, но жители деревни ими брезгуют, если бы они понравились хоть чудищу из Заколдованного леса - так и то хорошо. Всё кому-то польза, помимо нас двоих.
- Хорошо, - повеселел Янеш.
Видно было, что он и сам думал так, однако решиться, без поддержки сестры, не смог бы.
За руку он привёл незнакомца на порог, видимо, стыдясь своих первоначальных сомнений.
Катинка, выставившая на стол всю их нехитрую снедь, отряхнула руки от хлебных крошек и, чуть присев, улыбнулась.
Незнакомец, войдя в дом, поклонился до земли.
Выглядел он и в самом деле непривычно: под потрёпанным и изодранным во многих местах плащом у него оказалась длинная, до пят, вышитая рубаха, которую не носили в этих местах уже лет пятьдесят, если не больше... Волосы же его были ярко-рыжего цвета, но при этом он не был конопатым. Да и возраст его никак не получалось угадать: вроде бы - молодой мужчина, но взгляд и выражение лица куда больше подобали старику...
Усадив его за стол, Катинка нет-нет да и бросала на него взгляд искоса, подмечая его непривычные жесты и движения.
- Спасибо хозяину и хозяйке за угощение изысканное, - вновь поклонился незнакомец, откушав, и можно было бы заподозрить в нём тонкую усмешку - на столе-то были всего лишь яблочный пирог да медовый сбитень! - если бы Катинка не поняла уже, что для него в целом характерен старомодный говор. - Теперь, если бы вы позволили мне задать один-единственный вопрос, то я бы был совсем счастлив.
Брат с сестрой притихли, уставившись на него во все глаза и ожидая чего угодно.
- Где я могу найти Каталину?
У Катинки душа захолонула от внезапного предчувствия.
- Каталина - это я... - тихонько ответила она. - Единственная здесь.
Больше осеннего неба стали синие глаза незнакомца, и наполнились такой же пронзительной тоской.
- Вот оно что, - откликнулся он, опустив взгляд.
И больше ничего в этот день не сказал.
Вечером Катинка постелила ему в отдельной комнате, укрыв тем самым лоскутным покрывалом, которое много недель шил Янеш, вкладывая в него всю свою тоску по Заколдованному лесу, а потом вернулась к себе, но уснуть так и не смогла.
Душно было в избе.
Она приоткрыла было дверь в чулан, но серебристо-синего свечения там больше не оставалось... То ли полностью оно ушло, выпущенное на волю, то ли должно было заново "народиться", как нарождается месяц после новолуния. Но у самого основания бабушкиных изделий Катинке как будто почудился серебристый след. Она ушла, не вглядываясь более пристально, чтобы не травить душу надеждой.
И долго думала, лёжа в постели.
Бабушку её тоже звали Каталиной.
Когда же небо за окном очистилось от облаков, и на нём засияли первые звёзды, Катинка поняла, что не сможет больше вынести обуревавших её сомнений - и отправилась в комнату к гостю, который назвал себя именем Геллен.
Только было приблизилась тихонько к его постели, как он вскочил и, молниеносным движением откинув покрывало, выхватил меч из ножен, которые лежали рядом с ним на полу.
Громко вскрикнула Катинка - и на звук этот прибежал из соседней комнаты брат, взлохмаченный и ошалевший со сна.
Но Геллен уже убрал свой меч и опустился на постель, закрыв лицо руками.
- Прости, хозяйка, - глухо промолвил он. - Много дней и ночей я провёл в Лесу, готовый к тому, что в любой момент или зверь бросится на меня, или дерево рухнет, придавив своей тяжестью, или болотные огни заведут в трясину, прикинувшись факелами в руках людей, ищущих меня. Думал, что победил, выбравшись оттуда живым, но, видно, унёс с собой, помимо Волшебного цветка, и частицу чудищ, что там живут - поселились они в моём сердце недоверием, к которому я никогда не был склонен. Лучше уж и вовсе не заходить мне под чей-либо кров, чем оскорблять хозяев подозрениями. Думал я, что разыщу сначала Каталину, и она излечит моё сердце от этой напасти... Много деревень я обошёл, потому что почти уж не помнил ту, в которой родился...
Молчали брат с сестрой.
Тут Геллен раскрыл свой мешок - и вся комната озарилась ярким золотым сиянием.
Достал он из него Цветок, похожий на частичку живого пламени, не опаляющего руки, и Катинка с Янешем, позабыв обо всём, издали возглас изумления и восхищения.
- Хотел я подарить его вам в благодарность за предоставленный кров, - вздохнул Геллен. - Потому как мне он и вовсе ни к чему теперь. Но Заколдованный лес нашептал мне многие легенды о сокровищах и о том, какие беды они, порой, приносят... Вы, двое, жившие до этой поры ладно, не почувствуете ли отчуждение, если вам придётся делить его между собой? Если когда-нибудь у вас появятся возлюбленные, которым захочется подарить этот цветок? Коли же посадите его у порога дома, то он принесёт вам счастье и удачу, но - люди станут завидовать вам и считать, что они достались вам незаслуженно. Поэтому - берите, но лучше бы посадить его где-то на видном месте, вдалеке от любого дома, чтобы в деревне знали, что этот цветок принадлежит всем, и что каждый может воспользоваться той радостью и удачей, которые он в себе несёт.
Грустно усмехнулась Катинка.
- Мы и сами так думали, - сказала она. - Да только люди вряд ли поверят в чудо, скорее уж - в колдовство и нечисть... Боюсь, что даже и принадлежащий всем, не принесёт он радости, а одни только раздоры.
- Что же, получается, он окажется никому не нужен, как не нужны мои поделки? - прошептал Янеш, осторожно погладив золотистый лепесток. Тот, слегка опущенный, от его прикосновения воспрянул, и весь цветок затрепетал, окутавшись целым вихрем искр рубиново-алого цвета.
Катинка вспомнила изделия в чулане, и у неё задрожали губы.
- Мою бабушку тоже звали Каталиной, - прошептала она.
Но Геллен не выказал большого удивления, только опустил ещё ниже голову, отступив в тёмный угол комнаты, не освещённый пламенем Цветка.
- Верно... Этот дом показался мне чем-то знакомым, - сказал он, наконец. - Прожила ли она долгую, добрую жизнь? И за кого вышла замуж? Хоть я и не помню уже имён тех, кто жил здесь тогда...
- Долгую, это да, - вздохнула Катинка. - Бабушка умерла от старости, не очень давно. Да только замуж так и не вышла. Мама думала, это оттого, что её ведьмой считали, и глубоко презирала собственного бросившего её отца. Потому тоже не хотела ни с одним мужчиной близко сходиться, хотя была очень красивой, и её бы в невесты взяли, даже несмотря на "ведьму". Меня вот не берут.
- Как же вы-то тогда появились на свет? - в голосе Геллена она чувствовала грустную улыбку. Потом он запнулся. - Я и не знал... Может, и хорошо, что не знал. Говорил, что нам не следует...
И он совсем сгорбился в своём тёмном углу, так что даже яркое пламя Цветка перестало отсвечивать в его длинных рыжих волосах. Долго смотрела на него Катинка, вспоминая всё то, что было связано со слухами о появлении на свет её матери. Никому ни слова не сказала бабушка - ни жителям деревни, стыдившим её, ни собственной дочери, ни позже - внукам. Соседи думали, что ведьма Каталина, вдобавок ко всему, гулящая, мать была уверена, что она из жалости скрывает имя опозорившего её мужчины, она же жила в одиночестве, лишь только порою пела грустные песни про странника, бредущего во тьме. От неё и Катинка научилась петь. - Мы очень поздно на свет появились, - подал голос Янеш. - Кто наш отец - и не знаем даже. Нынче вдвоём живём. Маме жизнь давно не в радость была, вот она и поскользнулась однажды... на обрыве... Говорила: во всём виновато бабушкино волшебство и пыталась выгнать его отовсюду, в том числе из себя самой, да только в обычных хлопотах счастья так и не обрела. А меня всегда в Волшебный лес тянуло, хоть теперь получается, что, и правда, незачем туда ходить.
Геллен вытащил из-под своей рубахи цепочку с медальоном в виде древесного листа, который окутывало уже знакомое Катинке серебристо-синее свечение.
- Ведьмой, говорите, называли её? - спросил он. - За это?
- Она простила, - сказала Катинка, прикрыв глаза. - Теперь я знаю.
Долго сидели все трое на полу, освещённые пламенем Волшебного цветка, обдумывая всё открывшееся им в ту ночь. А к рассвету устали от тяжких размышлений так, что заснули все вместе: Геллен посередине - и брат с сестрой по обе стороны, прижимаясь к нему. Дедушка ведь, получается... хоть на вид и старше не более чем на десять лет.
Обнимал их двоих Геллен и вспоминал ночи, проведённые на ковре из осенних листьев: уходил он в Лес весной, надеясь принести цветок к дню рождения Каталины, и не более восьми раз убыла и вновь прибыла луна за то время, что он находился там... Но он знал, что для него прошло гораздо больше времени, и новёхонький медальон его покрылся слоем густо-изумрудной патины, хоть и продолжал, как раньше, светить в темноте.
Много холодных ночей - или же дней, потому что они мало чем отличались друг от друга - провёл он, лежа на земле распростёртым навзничь и глядя в тусклое небо, на котором оставалось всё меньше и меньше солнца.
Прежде же чем Лес наполнился зимней лютой стужей, он сумел отыскать сначала Цветок, согревший его окоченевшее тело своим пламенем, а потом и дорогу обратно.
Наутро в деревне выпал первый снег, и утро выдалось удивительно ясное и солнечное, хотя и морозное. Нарядным белоснежным покрывалом казался первый подарок зимы на ярко-жёлтых листьях, устилавших землю.
Оказалось, что цветок, ярко светивший в темноте, грел точно так же, как пламя, хотя и не обжигал - и натопил он комнату так жарко, что выйти на улицу и вдохнуть утреннюю морозную свежесть было так же приятно, как после ароматной бани.
Долго гуляли Геллен, Янеш и Катинка, радуясь столь прекрасному солнечному дню после затяжных осенних ливней, и даже в снежки поиграли, хоть всем троим чудно было это делать.
А когда вернулись, пошла Катинка в чулан и достала оттуда самое красивое бабушкино изделие - хрупкий бронзовый цветок, украшенный самоцветными камнями. Как отыскала его, ведь прежде и в глаза не видела, не успев как следует рассмотреть все поделки? Верно, что-то внутри подсказало. Был он почти точной копией пламенного цветка, и синее сияние всё ещё окутывало его, прячась под грудой из старой рухляди, которой Каталина прикрыла своё лучшее творение.
Геллен взял оба цветка и, в сопровождении Янеша и Катинки, понёс их на её могилу.
Когда же поставили бронзовый цветок возле надгробия, огненный обвил его своими лепестками... и произошло чудо: тут же на этом месте выросло одно большое дерево с цветами и листьями, светящимися так же ярко, как солнечные лучи, и плодами, разноцветными, как драгоценные камни.
В тот же миг недоверие оставило сердце Геллена, горечь - сердце Катинки, тоска - сердце Янеша, а злые чувства - сердца всех жителей деревни. Хоть они и не знали, что произошло, но встали, наполненные радостью и любовью... Напрочь забыли они и о том, что прежде считали Каталину ведьмой.
Когда Геллен с Янешем и Катинкой вернулись в дом, то люди стояли у их ворот и почтительно просили показать её чудесные изделия, которые, как им стало известно, Каталина-мастерица по какой-то причине прятала ото всех.
Катинке пришлось пойти в чулан, вооружившись тряпкой от пыли, но Янеш бросился вслед за ней.
- Одного я не понимаю, сестра, - пробормотал он, потянув её за рукав. - Почему бабушка не пошла вслед за ним в Волшебный лес? Ведь ты бы пошла, если бы я там сгинул, а она совсем не была трусихой...
Тогда-то Катинка и вспомнила те последние слова, которые ей сказала бабушка.
"Когда он вернётся, - было её напутствие, - то скажи ему, что мы сами так решили, вместе. Пусть вспомнит... и не жалеет ни о чём".
Но тогда Катинка не придала им особого внимания, решив, что бабушка просто витает в каких-то воспоминаниях своей молодости.
Много столетий цвело и радовало всех Волшебное древо, и всё это время ничто дурное не касалось души тех, кто приходил к нему, чтобы полюбоваться его солнечной красотой. Много десятилетий ходил по землям нестареющий на вид Геллен, рассыпая повсюду его семена. Самые обычные цветы вырастали из них, но зато там, где они цвели, не кончалась радость. Многочисленные дети, внуки и правнуки Янеша и Катинки побывали у него на руках. Взрослея, они приходили в храм Каталины-Матери, который устроили благодарные люди, позабыв в конце концов и о том, что прежде называли её "мастерицей". И приносили туда самые лучшие плоды своего урожая.
Когда же Древо потеряет свою силу, как происходит с любым, даже самым долговечным творением в нашем мире, то Геллен и Каталина, верно, возродятся в иных обличьях, чтобы вновь отправиться за Волшебным цветком.