Аннотация: Нынче Храм Солнца почти пуст, один лишь Верховный Жрец встречает гостью.
Храм был пуст, так же, как и практически весь город. Женщине, видевшей его в те дни, когда столпотворение людей было настолько велико, что и капля воды не смогла бы упасть меж ними, было странно идти теперь в полном одиночестве по широкой мраморной лестнице.
Крыши святилища на верхней площадке ярко золотились под лучами заходящего солнца - погода была прекрасной, зрелище заката над морем обещало быть великолепным. В прежние времена самые богатые жители города отдавали немалую часть своего состояния за возможность насладиться вечерней церемонией в таких условиях. Бедным же жителям, таким, как она, приходилось ждать общественных праздников ради того, чтобы вообще попасть в Храм - о том же, чтобы подняться на верхний ярус, где проводились торжества, посвящённые рассвету или закату, не могло быть и речи...
Ныне она вошла в третьи ворота беспрепятственно и могла сколь угодно времени наслаждаться завораживающим видом святилищ, облицованных золотом и бирюзой. Замерев на мгновение, женщина поплотнее закуталась в своё поношенное покрывало и продолжила путь.
Но она была уже не одна. Сверху по лестнице навстречу ей спускался мужчина в длинном тёмно-синем балахоне - судя по узорам, вышитым на его одеянии, то был один из служителей довольно высокого ранга.
Присмотревшись, женщина вздрогнула и замерла в низком поклоне. Когда она подняла голову, он был уже напротив, и она могла хорошо разглядеть его лицо - оно было достаточно красивым и гладким, однако не скрывавшим следов возраста и усталости. На вид ему было около тридцати пяти лет, и женщина подумала, что он, должно быть, является уроженцем западных земель: об этом свидетельствовал достаточно светлый, пшеничный оттенок его волос и синий, близкий к фиолетовому, цвет глаз. Люди, родившиеся с подобными глазами, хвалились тем, что появились на свет от поцелуев моря с западным ветром в предзакатный час, дававший неспокойным волнам именно такой оттенок, и носили кольца и браслеты с аметистом.
- Не ожидала я, что сам Верховный Жрец выйдет навстречу нищенке, - пробормотала женщина, не поднимая глаз.
- В нашем доме принято с почётом встречать гостей - коли все слуги разбежались, так это делает сам хозяин, - он улыбнулся, приветливо и чуть устало. - Тем более, что и гостей в последние дни не так уж много, большинство людей покинуло город. В этих условиях не думаю, что нам необходимы церемонии, так что можете называть меня по храмовому имени - Унойя. Я буду рад ответить на ваши вопросы... или сопроводить вас к тому месту, где вам захочется остаться в уединении.
Она молчала. Западный ветер, всегда поднимавшийся на утёсе в вечерние часы, шевелил прядь волос, выбившуюся из-под покрывала.
- Однако пойдёмте, - предложил Унойя, так и не дождавшись её ответа, и сделал чуть заметный жест в сторону верхнего святилища. - Солнце приближается к горизонту.
- Неужто вы всё ещё проводите вечернюю церемонию? - глухо спросила женщина, поёжившись от очередного порыва тёплого ветра.
- Это моя обязанность, вне зависимости от того, сколько людей помогает мне, и ждёт ли её хоть кто-то, - он пожал плечами. Потом снова улыбнулся: - Однако надо признаться, утреннюю церемонию проводить легче... Закатные часы всегда кажутся более одинокими и безнадёжными, на рассвете же вместе с тобою - весь мир.
Некоторое время они поднимались по лестнице, спиралью обвивавшей склон утёса - Унойя, привыкший совершать это восхождение ежедневно и потому легко шагавший, и сгорбленная женщина, молча следовавшая за ним. Потом она вдруг остановилась, и заданный ею вопрос резко прозвучал в тишине, царившей на территории Храма:
- Отчего простые люди, невиновные ни в чём, должны страдать от прихотей себялюбивых властителей, развязавших свои бессмысленные войны? Почему, если стихии взбунтуются, разъярённые людским самоуправством, первые должны будут погибнуть вместе со вторыми?!
В голосе её были сдержанная ярость и долго копившаяся горечь.
- Море не сделает различий между правыми и виноватыми, сметая с лица земли этот город, - продолжила она, глубоко вздохнув. - Пусть бы пострадали лишь те, кто затеял всё это! Но нет, они бегут из города со всем своим состоянием, ожидая справедливого возмущения стихий, а остаются здесь лишь простые люди, не имеющие средств даже на то, чтобы уехать. Невыносимо слышать их плач и стоны, их, которые не понимают, за что им это! Я обращаюсь к вам, служителю богов... к тому, кто понимает море лучше всех прочих, с этим вопросом... Хотя мне прекрасно известно, что он бессмысленен. Я всего лишь выплёскиваю свою боль.
Она замолчала, ещё сильнее сгорбившись.
- Невозможно, чтобы такие слова принадлежали простой жительнице бедных кварталов, - сказал Унойя, подождав некоторое время. - Думаю, что я должен также удивиться приходу высокой гостьи.
И он поклонился.
Тогда она откинула покрывало, и он узнал в ней ту, кого и ожидал увидеть.
- Я вышла из этой бессмысленной игры власть имущих в надежде на то, что это изменит хоть что-то, - глухо сказала гостья. - Но какой в том смысл? Желающие занять моё место нашлись тотчас же. И простые люди страдают всё так же, вне зависимости от того, откуда я на них смотрю - с балкона дворца или из-за соседнего плетня. Мне невыносима несправедливость.
Хоть она и не ждала от него ответа, но он всё-таки ответил - как и полагалось жрецу.
- Слёзы невинных... - сказал Унойя, запнувшись на мгновение. - Слёзы невинных - это то единственное, что способно сдержать ярость стихий. Отчего вы думаете о богах и стихиях, как о безличной силе, несущей возмездие? Страдание моря, капли которого заключены, в том числе, в наших телах, намного сильнее нашего. Те, кто бегут из города, не понимают, что ярость стихий, если они всё-таки выйдут из берегов, настигнет их в любой точке мира. Но до тех пор, пока на этих землях остаётся хотя бы один человек, страдающий безвинно и не уравновешивающий своё страдание гневом... ради него море сможет сдержать свою разрушительную силу. Таково моё оправдание несправедливости.
Женщина смахнула с ресниц несколько непрошенных, горьких слёз.
- Я бы хотела думать так же, как вы, - отрывисто сказала она и замолчала.
Но гнев улетучился из её голоса, и на красивом, гордом лице отразилась печальная усталость. Они продолжили подниматься.
С высоты площадки, расположенной на самой вершине утёса, открывался вид на весь город - белоснежный, сверкающий, казавшийся умиротворённым и дремлющим в золотых лучах опускавшегося солнца. В части городов происходили погромы и разрушения, вызванные столкновениями властительниц или же яростью простых людей, однако столицы это не коснулось - люди так боялись скорого гнева моря, уже неоднократно грозившего выйти из берегов, что бежали, оставляя нетронутыми даже роскошные дворцы богачей.
"Пожалуй, он и вправду выбрал наиболее безопасное место на всём континенте - в непосредственной близости от разрушительной силы, которой все так боятся, - размышляла женщина, украдкой разглядывая Унойю. - Смешно..."
- Как красиво, - сказала она вслух, глядя с огромной высоты на прозрачно-синие волны, с шумом разбивавшиеся о белоснежные скалы. Над морем с криками летали птицы.
Храм Солнца был выстроен и облицован так, что, расположенный в самом высоком месте города, казался в часы рассвета и заката воистину полыхающим в солнечных лучах, словно самый яркий камень в венце правителя.
- Если поглядеть внутрь своей души... Вы желаете наводнения или всё же хотели бы предотвратить его? - тихо спросил Унойя, провожая взглядом одну из чаек.
- Не знаю, - горько ответила она. - Не знаю! Теперь... наверное, нет. Только если всё действительно так, как вы полагаете, то сомневаюсь, что этого хватит надолго. Вопли невинных довольно быстро превращаются в яростный призыв к мести и разрушению. И я вполне могу представить такой день, когда на всём континенте не останется ни одного человека, который мог бы проливать те слёзы, о которых вы говорите.
- Останется, - ответил Унойя тихо. - Уж по крайней мере один-единственный. Я буду им.
Она вздрогнула, но ничего не ответила.
Море золотилось, готовясь принять солнечный диск в свои объятия. Ей вспомнилось, что её дети часто спорили о том, кто из них является супругом, а кто - супругой? Так и не придя к определённому выводу на этот счёт, они играли то в один вариант, то в другой. Она ушла из дворца, оставив их, не смея принуждать разделить выбранную ей судьбу. Наверное, им сказали, что она умерла.
- И вы могли бы... если бы пожелали, - добавил Унойя совсем негромко.
Солнечный луч играл с волной, то нежась на её гребне, то рассыпаясь золотыми брызгами.
Город, лежащий у подножия скалы, был бесконечно тих.
Тогда бывшая правительница прислонилась к стене святилища и запела печальную песню.