Аннотация: Бытовая мелодрама с микродозой мистики. Внимание, в тексте есть маленький мальчик!
ТЕТРАДЬ ДЛЯ ЧТЕНИЯ
Толстая тетрадь, вылетев из распахнутого окна, взмыла над унылыми от жары деревьями, всплеснула в вышине страницами, на мгновение замерла - и повалилась вниз, на пустующий двор. Отчаянно пытаясь ухватиться за плывущий навстречу воздух, она суматошно взмахивала обложкой и неуклюже кувыркалась мимо тополиных веток, густо покрытых слипшимся пухом. В легком шелесте пожелтевших от времени страниц слышалось жалоба на только что произошедшую несправедливость.
Обиженный шорох растворился в невнятном бормотании телевизора, на два голоса убеждающего в чем-то полуденный двор, зажатый между ободранных пятиэтажек. Никто не оглянулся, не взглянул вверх, никто не услышал бессильную жалобу. Лишь два человека, стойко сопротивляясь зною, скучали во дворе- пятилетний Бориска и его моложавая, статная бабушка, дремавшая на покрытой невесомой тенью лавочке.
Продержавшись в воздухе несколько секунд, тетрадь плюхнулась в десятке шагов за спиной у сидевшего на корточках мальчика. Всколыхнув на мгновение рваное покрывало тополиного пуха, она замерла, неуклюже раскорячившись на подвернутых листах и бесстыже выставив на солнце бледную обложку. Услышав шум, Бориска поднял голову, внимательно осмотрел ровное синее небо, изучил черные провалы раскрытых окон и только потом завертел головой по сторонам. Высмотрев нарушителя тишины, он резво поднялся и, разгоняясь, устремился к тетради. Пухлая нога в сандале с разбега наподдала по удачно торчавшему из редких кустиков травы предмету.
Тетрадь лягушкой отпрыгнула на метр и, перевернувшись, открылась посередине. Желтоватые страницы покрывали ровные аккуратные строки. Бориска подошел и, спрятав руки за спину, стал разглядывать буквы. Зрелище его забавляло, казалось, что строки шевелятся, меняются, становятся крупнее. Немного полюбовавшись, он попробовал повторить пинок, но теперь тетрадь лежала, прижавшись к газону, и сандаль лишь борозднул по земле.
--
Боренька! Что там у тебя?
Бориска отзываться на вопрос проснувшейся бабушки не спешил. Сосредоточенно засопев, он повторил пинок и снова промазал.
--
Боря! Что ты там нашел? - обеспокоившаяся Зинаида Васильевна завозилась на лавочке, готовясь уже вставать и идти выяснять, в чем дело, как мальчишка откликнулся.
--
Тетрадка.
--
Какая тетрадка? Где ты ее взял?
Пацаненок уверенно показал пальцем в небо.
--
Упала. Оттуда.
Бабушка не поверила, но на всякий случай, наклонив голову на правое плечо, посмотрела вверх. Кроме синевы и яркого пятна солнца, там ничего не было. Зинаида Васильевна улыбнулась своей доверчивости.
--
Боря, принеси тетрадку мне. Вдруг ее кто-то обронил, может, искать будут, а ты помнешь.
Некоторые буквы на раскрытой странице стали напоминать Борису уже знакомые - печатные. Это ему не понравилось. Мальчишка нахмурился, поковырял сандалем газон, оглянулся на бабушку, потом, резко присев, ухватил раскрытую тетрадь за края и побежал к скамейке, держа неприятный предмет на вытянутых руках.
Зинаида Васильевна, не глядя, положила Борискину добычу рядом с собой и занялась вылезшей из штанов футболкой. Мальчишка, мотаясь в сухих бабушкиных руках, равнодушно ждал, когда можно будет заняться чем-нибудь более интересным. Через минуту он был отпущен и умчался к крайнему подъезду лазить по лавочке с высокой спинкой.
Убедившись, что внук не собирается убежать за угол, Зинаида Васильевна взяла тетрадь в руки, слегка удивившись ее весу и толщине. На передней обложке крупными типографскими буквами было напечатано: "Тетрадь для чтения". Больше никаких пометок не было. После быстрого перелистывания выяснилось, что все страницы, от первой до последней, заполнены ровными тесными строчками. У писавшего был мелкий, но округлый и разборчивый почерк. Наугад раскрыв тетрадь, Зинаида Васильевна прочитала верхний абзац:
"Это невозможно! Он только, что покинул меня, а я уже скучала. Скучала и волновалась, ведь Сергею до своего дома придется пройти полгорода. Он смеялся над моими страхами и говорил, что ночью в городе безопасней, чем днем. Возможно, но сегодняшняя ночь мне доверия не внушала. Сегодня я боялась ее. Лучше бы Сергей остался, лежал бы сейчас у меня за спиной, обнимая и щекотно дыша в затылок".
Имя "Сергей" не назовешь редким, но оно неожиданно воскресило навсегда, казалось бы, заглохшие воспоминания. Зинаида Васильевна перелистнула несколько страниц, прочитала еще один абзац и вернулась к первой странице. Судя по всему, история в тетради рассказывала о молодой девушке, энергично, но бестолково выстраивающей свою судьбу. Ее сложные, запутанные отношения с Сергеем и Никитой были описаны забавно, иногда очень откровенно. Скоро Зинаида Васильевна увлеклась и испуганно вздрогнула, когда ее дернули за рукав.
--
Баба! Ну, баба, же!
--
Боря, разве можно так подкрадываться? - бабушка, совершенно неожиданно для Бориски, рассердилась. - А если бы мне плохо стало?
Мальчишка набычился и обижено засопел. Он уже несколько минут окликал бабушку и сейчас не очень понимал, в чем его упрекают.
--
Баба, мне скучно!
--
Ну, так поиграй с кем-нибудь.
Бориска смотрел исподлобья и не уходил. Зинаида Васильевна оглядела пустой двор.
--
И что ты хочешь?
--
Пойдем домой. Я мультик смотреть хочу.
Бабушка с сожалением закрыла тетрадь и тяжело поднялась со скамейки. Боря развернулся и умчался в подъезд, караулить запертую дверь пустой квартиры. Дочку нередко отправляли в командировки, и они с внуком оставались вдвоем. Несмотря на мальчишескую непоседливость и живость, Бориска ее не тяготил. Только отекающие ноги мешали Зинаиде Васильевне считать себя моложе на десяток лет, из-за ног согласилась она оставить работу, из-за них пришлось смириться с ранней пенсией.
Дома внук, как и обещал, устроился перед телевизором. Бабушка, расположившись на кухне, снова открыла тетрадь.
Притягательный рассказ о чужой жизни продолжал неторопливо развиваться. Леночка училась, пыталась работать, появлялись новые знакомые, подруги, кто-то помогал, кто-то предавал. Леночка металась, добиваясь своей, неведомой пока Зинаиде Васильевне цели.
--
Баба! Кушать хочу! - Бориска стоял в дверях кухни, обиженно надув щеки и хлопая ресницами. Зинаида Васильевна постаралась подавить неожиданно возникшее раздражение. Внук, капризно искрививший рот, показался некрасивым, почему-то подумалось, что он специально мешает отдохнуть.
--
Суп! - сердито предложила она.
--
Не хочу суп.
--
Или суп, или ничего.
--
Не хочу-у суп! - Лицо Бориски сморщилось - Не буду суп!
--
Значит, ничего не будешь! - решительно завершила спор бабушка.
Бориска зарыдал и, громко топая, убежал в свою комнату. Сквозь всхлипы до бабушки доносилось:
--
Я умру, если кушать не буду! Я картошку хочу. Я люблю картошку!
Зинаида Васильевна встала и, не выпуская тетрадку из рук, отправилась за внуком. Остановившись в дверях, она строго сказала:
--
Последний раз спрашиваю, суп будешь?
--
Бу-ду!
--
Тогда мой руки, и лицо не забудь. Сейчас разогрею.
Борща Бориске досталось полная тарелка. Бабушка понимала, что столько внуку никогда не съесть, но все равно попыталась заставить. В результате мальчишка, нахохлившись и шмыгая, убрел к себе, оставив в тарелке на треть остывшей гущи. Зинаида Васильевна недовольно дохлебала остатки, помыла посуду и, чтобы успокоиться, опять открыла тетрадь.
Леночка продолжала метаться. Она окончательно запуталась в выборе между Никитой и Сергеем, и Зинаида Васильевна уже не сомневалось, что назревает трагическая ошибка. Сергей вел себя нерешительно, а Никита бабушке не нравился. Она не знала почему, но была уверена, что он обязательно загубит Леночкину жизнь. Точно. Дело уже шло к ожидаемой и ненужной свадьбе, когда внук опять прервал чтение.
--
Баба, пойдем гулять? - громко говорить Бориска не решился. Он стоял в коридоре, не заходя в кухню и, смешно задрав брови, просительно глядел на бабушку.
Зинаида Васильевна оглянулась на окно, потом посмотрела на часы и на тетрадь. Вечер только начался, время едва перевалило за семь, жара уже спала, и со двора доносились разговоры соседей и детский гомон. Но в тетради пока не прочитано и четверти страниц, а во дворе почитать не дадут. Даже если на лавочке найдется место, придется разговаривать, выслушивать мелкие и неинтересные соседские новости...
--
Нет, мы сегодня уже гуляли.
Бориска возражать не решился. Немного постояв в надежде, что бабушка передумает, он тихо вздохнул и медленно ушел к себе.
Зинаида Васильевна перешла в комнату и по привычке включила телевизор, но сегодня экспансивные речи героев сериала не увлекали. Неслышно подошел Бориска и устроился рядом. Проскучав полчаса и не дождавшись окончания серии, она сделала звук тише и открыла тетрадь. Внук немного поерзал и вернулся в свою комнату. Зинаида Васильевна выключила телевизор и полностью отдалась чтению.
"- Да! Это не может быть правдой! Светка наврала мне. Ей самой всегда нравился Никита. Но он мой, и только мой!
- Он так много работает. Надо просто дождаться его, посмотреть в глаза и спросить... Как спросить? Как такое спрашивают?
- Я просто посмотрю ему в глаза и скажу: Как дела, милый? - И все увижу! Не может быть у него никого. Он не может мне изменить.
Леночка металась по комнате, стараясь держаться подальше от телефона. Ведь стоит позвонить, и она сорвется. А говорить с Никитой, не видя его глаз, нельзя. Его надо обязательно дождаться".
--
Бах! А-а! Бах-бах! Баба, смотри какое у меня ружье! - Бориска хвастливо размахивал конструкцией, кое-как слепленной из нескольких разломанных игрушек. - Смотри, баба. Вот здесь оно заряжается взрывоопасными пулями, а здесь у него вставляются стрелы!
Бабушка, не обращая внимания на упавшую тетрадь, молча поднялась. Со всей силы отмахнулась от хлипкого изобретения и схватила внука за руку. Обломки многоствольного ружья разлетелись по комнате. Не обращая внимания на распахнувшиеся, заблестевшие Борискины глаза, она потащила его в детскую и уткнула лицом в угол.
--
Пока не скажу, ни шага отсюда! - Зинаида Васильевна, не оглянувшись, вышла, с силой захлопнув за собой дверь. Услышав тихое подвывание, она раздраженно нахмурилась и отправилась на кухню включать чайник.
Быстро потемнело, и бабушка расправила диван на ночь. Глаза от долгого чтения начали побаливать, и она решила, что перед сном ей хватит одной страницы. Как раз будет середина тетради. Уже улегшись и аккуратно расправив на себе легкое одеяло, Зинаида Васильевна вспомнила про внука. Пришлось вставать.
Непослушный Бориска, не дождавшись прощения, одетый спал на своей кровати. Бабушка, посмотрела на свернувшегося калачиком мальчика и поискала глазами одеяло. Сообразив, что все постельные принадлежности надо доставать из-под внука, Зинаида Васильевна махнула рукой - ничего, в такую духоту не замерзнет.
Проснулась она легко. Раннее утро принесло в открытое окно немного свежести. Во дворе, если не обращать внимания на непрерывный топот голубей по жестяному подоконнику, было тихо. Тело почти не чувствовалось, нигде ничего не болело, даже ноги не ныли, видимо за ночь успели хорошо отдохнуть. Вчера Зинаида Васильевна справилась с собой и сумела остановиться на задуманной странице. Зато сейчас ей никто не мешал. Она подоткнула подушку повыше и потянулась к журнальному столику. Едва попав в руки, тетрадка сама собой открылась на середине.
История Леночки, теперь уже одинокой, молодой матери, продолжалась. Девушка внезапно проявила твердость характера, даже жесткость, и Зинаида Васильевна была уверена, что подлость Никиты она не забудет и не простит.
Через некоторое время появилось ощущение неудобства, что-то стало мешать. Зинаида Васильевна обернулась. Бориска стоял в дверях. Он, не отрываясь и не моргая, смотрел на тетрадь, и, надув губы, молчал.
--
Ну?
--
Я кушать хочу.
--
Сейчас.
Пришлось вставать и идти готовить завтрак, но прежде она дочитала страницу, заправила кровать, умылась, оделась, и лишь потом направилась на кухню, прихватив с собой тетрадку. Только бабушка успела включить плитку, как из комнаты донесся грохот.
Как и ожидалось, Бориска опять провинился. Большой горшок с алоэ лежал на полу расколотый надвое. Испуганный мальчишка руками пытался сгрести рассыпавшуюся на полкомнаты сухую землю. Маленькие кулачки почти ничего не захватывали, но он не сдавался и, всхлипывая и размазывая по лицу грязь и слезы, торопливо собирал земляную пыль в половинку горшка.
Зинаида Васильевна нависла над внуком:
--
За веником. Живо!
Мальчишка отшатнулся, вскочил и побежал в ванную.
Но и с веником у него ничего не выходило, земля размазывалась по полу, веник цеплялся за осколки горшка, заново раскидывая собранную в них пыль.
--
Баба, я не умею! - Бориска, не выдержав, зарыдал в голос.
--
Быстро мыться, - бабушка вырвала веник из неловких рук. - Как нахулиганить, так он, пожалуйста, а как убрать за собой - так не умею. Сегодня весь день сидишь в своей комнате. Никаких гулять, телевизоров, мультиков!
Продолжая браниться, она быстро смела землю в кучку и повернулась к двери, собираясь приказать Борису принести из кухни кастрюлю для алоэ.
Вода в ванной не шумела.
Зинаида Васильевна прислушалась. До нее донеслись тихие всхлипы и непонятный треск рвущейся бумаги. Когда бабушка, добежав до кухни, заглянула в дверь, внук сидел на полу и терзал тетрадку для чтения. Второпях он захватывал сразу несколько страниц и дергал их изо всех сил. Листы рвались плохо. Сумев оторвать клочок, Бориска сминал его и пихал за спину, пряча под кухонный стол, и тут же принимался за новые страницы.
--
Ты что, стервец, делаешь? - Бабушка грозно шагнула вперед и подняла руку для затрещины.
--
Баба, не надо! - Бориска заерзал ногами, пытаясь отползти, но в спину ему упирался стол. Тогда внук зажмурился, пригнулся и, вместо того, чтобы бросить тетрадку, торопливо задергал оставшиеся листы. - Баба, это все она! Ты хорошая, это она тебя испортила. Не читай больше, баба!
Зинаида Васильевна замерла с нелепо задранной рукой.
--
Это все тетрадка, тетрадка, - всхлипывал внук.
"При чем здесь тетрадка?" - недоумение слегка притушило злость. Бабушка смотрела на согнувшегося внука, на его тонкую шею с выступающими позвонками, на торчащий на темечке вздрагивающий хохолок. Не к месту подумалось: "Пора Борьку постричь". Запекло в груди. Привычной ноющей тяжестью откликнулись колени.
Зинаида Васильевна опустилась на колени, притянула, прижала внука к себе и закачалась вместе с ним, успокаивая.
--
Боренька, ты что? Все уже, все! Я не буду больше читать.
Слез не было, только никак не удавалось сморгнуть загородившую кухню пелену.
Утро прошло, и летняя жара набирала силу. Двор, проводив спешащих по будничным делам жильцов, опустел. Из подъезда, держась за руки, вышли двое - моложавая, статная женщина и мальчуган. В свободной руке мальчишка нес легкий целлофановый пакет, отставив его от себя подальше. Пара, не спеша, завернула за угол дома и направилась к мусорным бакам. Женщина остановилась, мальчик, шагнув вперед, закинул свою ношу в крайний контейнер и снова взял бабушку за руку. Они развернулись и молча вернулись в подъезд, из которого появились несколько минут назад.
Прошло еще полчаса, и возле мусорных баков остановился высокий худой мужчина, несмотря на жару одетый в длинный грязный плащ и вязаную шапочку. Долговязый палкой поковырялся в пустых с утра контейнерах и подцепил пакет. Заглянув внутрь, он вытащил мятый скомканный листок, хотел уже выкинуть его, но все-таки, расправив, прочитал несколько строк, написанных крупным угловатым почерком.
"Горбун, тяжело дыша, привалился к сырой кирпичной стене и огляделся. Тупик. Он тоскливо вздохнул. Без боя не уйти - придется лезть на стволы с ножом. Вытерев о рубаху вспотевшую ладонь, беглец покрепче перехватил финку и, крадучись, двинулся вдоль стены назад, навстречу приближавшейся погоне".
Долговязый ухмыльнулся, сунул листок обратно в пакет и спрятал находку за пазуху. Быстро осмотрев оставшиеся баки, мужчина зашагал прочь и скоро скрылся в соседнем дворе.