Вы когда-нибудь задавались вопросом, умеете ли вы мечтать? Я сейчас говорю о Мечте с большой буквы, о Мечте фантастической, сказочной, и, чем более несбыточной, тем более желанной. Помните, когда вы были маленькими, то представляли себя Принцем или Золушкой из одноименной сказки. Понимали, что это невозможно, но все равно мечтали побывать на сказочном балу. Ну, конечно же, помните...
Вы скажете, что у каждого есть своя Мечта, только не каждому удается её осуществить. Есть, конечно, баловни судьбы. Только захотел, и - пожалуйста, тебе: Её Величество Мечта на блюдечке с голубой каёмочкой! Но так бывает редко. Да и неинтересно. Все знают, что легко достается, то не ценится. Значит, и не Мечта это, а так - очередное исполненное желание.
Мне довелось стать свидетельницей исполнения Мечты, осуществления которой пришлось ждать больше тридцати лет.
Это случилось в купе поезда, который ехал на восток. Симпатичная женщина в возрасте "взахлёб" рассказывала мне свою историю.
Удивительно, но людям свойственно поверять самые сокровенные тайны не близким людям, а случайным попутчикам. Вероятно, понимание, что никогда с этим человеком больше не встретишься, подталкивает к исповеди.
Мою попутчицу распирало желание поделиться радостью, молодые от счастья глаза сияли на лице, делая его очень привлекательным. Она перескакивала с одной мысли на другую, возвращаясь к деталям своего путешествия во Францию, путаясь в последовательности событий, встреч, ощущений: "Ах, Версаль! Ах, Лувр! Ах, замки Луары! Бокал "Бордо" и сырная тарелка в парижском кафе у Восточного вокзала, ах!".
Ее эмоциональность захватила и меня, видавшую виды, и бывавшую за границей несчётное множество раз. Заграница для меня давно стала местом работы.
Удивительным было то, что Татьяна (так зовут мою попутчицу) сохранила возможность так ярко чувствовать в зрелом возрасте. В век открытых границ, когда каждый, кто хочет, может поехать в любую страну, её восторг сначала удивил меня. Ну, подумаешь, Париж... Но столько было искреннего счастья в рассказе женщины, что оно понемногу захватило и меня.
Рассказ моей попутчицы был ярким, эмоциональным и запомнился мне почти дословно. Дорога у нас была дальняя, а рассказанная моей новой знакомой история вызвала у меня неподдельный интерес.
Всё началось с поступления на факультет иностранных языков педагогического института. Способная деревенская девчонка бредила французским языком, хотя в школе успешно изучала немецкий. Повлияли на это слова подруги, тремя годами старше ее, которая уже училась на английском отделении:
- Если бы была возможность изучать второй язык по выбору, это бы непременно был французский.
Моя голубоглазая попутчица рассказала мне, как преподавательница немецкого на подготовительных курсах при поступлении в институт выделила ее из всей массы абитуриентов, оценила способность к разговорной речи и пыталась уговорить поступать на немецкое, а не на французское отделение. Она хвалила хорошее произношение и добротные знания немецкого языка, соответствующие второму курсу языкового вуза. Убеждала, что за два года интенсивного изучения французского она забудет немецкий, который изучается с третьего курса как второй язык.
Таня сначала растерялась и пошла вместе с преподавателем в приёмную комиссию "перекладывать документы". Как правило, "на французский" поступали те, кто не прошёл по конкурсу "на немецкий". Председатель комиссии внимательно посмотрела Танин аттестат и вынесла вердикт: "Французскому отделению тоже нужны хорошие студенты!".
Это была судьбоносная фраза, с которой и началась эта история. Таня блестяще сдала вступительный экзамен по немецкому языку наравне с абитуриентами, закончившими спецшколы в больших городах, на "отлично" написала сочинение, только история подкачала - четверка, и поступила на вожделенное французское отделение.
Оказалось, изучать второй язык сложнее. Нужно было привыкнуть к новому звукоряду и строю языка.
Свою первую фразу на французском: "Elle va à la gare" Таня с завидной настойчивостью повторяла много раз, прежде чем слова, значение которых в отдельности она знала, обрели смысл: "Она идет на вокзал".
Слова звучали как музыка и никак не могли означать такую банальность. Боже, какой красивый язык, какие поразительные гортанные переливы голоса! И Таню уже не пугало, что нужно сдать в первую сессию французский, показав знания в объеме средней школы. При этом сентябрь она вместе со всеми первокурсниками провела в колхозе, поднимая сельское хозяйство, в середине ноября во время гололеда сломала ногу и долго пролежала в больнице. В итоге на программу средней школы ушло два месяца. Конечно, если бы не способности к звукоподражанию, не музыкальный слух и память, задача была бы непосильной.
Первая и последняя четверка по французскому языку была только в первую сессию. Именно четверка подстегнула к титаническому труду в освоении языка. Уже в конце первого курса она заняла первое место на фонетическом конкурсе всего факультета. За монолог Федры ей вручили премию - большой французско-русский / русско-французский словарь с именной надписью: "A mademoiselle N qui s`est classée première au concours phonétique" (фр. -Вручается мадемуазель Н., занявшей первое место в фонетическом конкусе).
Со второго курса началось преподавание специальных дисциплин на французском языке разными преподавателями. И опять - первая среди сокурсниц, потому что музыкальное ухо различало и идентифицировало любое произношение, давало возможность вступать в диалог с преподавателями, когда другие трудно понимали иностранную речь в новой интерпретации.
Ну, конечно же, зависть ходила по пятам. Спасала бедность. Девушка понимала, что ей никак не угнаться за обеспеченными сокурсницами в нарядах, украшениях и надменности поведения, поэтому ей, отчасти, прощали ее первенство в учёбе. На первом курсе она училась самозабвенно, не давая себе поблажки, а потом все оставшиеся до окончания института годы жила "на проценты" от этих знаний.
Учиться Тане было очень интересно, хотя в подгруппе до одного случая она слыла зубрилой. Заболел преподаватель, и отменили вторую пару. Чтобы переждать время до третьей, Таня с одногруппницей пошли в читальный зал института учить новую лексику по только что пройденной на первой паре теме. Через пятнадцать минут Таня захлопнула учебник, а Людмила удивленно спросила: "Что, уже ?!" И, конечно же, не поверила, что за пятнадцать минут можно выучить сто тринадцать новых слов, пока не проверила каждое.
После этого шепот за спиной усилился, но зубрилой мою попутчицу больше не называли. Её способности кроме зависти стали вызывать уважение. Но всё равно она была белой вороной, очень редко ходила на общие мероприятия (в основном, из-за того, что плохо одета). При этом дружила с ребятами с немецкого отделения, с которыми была "на картошке" осенью, бегала постоянно в кино и на танцы в общежитии, где жила в комнате со старшекурсницами, часто, практически каждую неделю ездила к родителям в райцентр и мечтала, мечтала, мечтала...
Мечтала, что будет переводчиком - синхронистом или литературным переводчиком, потому что еще в школе выказывала некоторые способности, участвовала и благодаря богатому воображению и некоторой экзальтированности чувств побеждала в областных олимпиадах по литературе. Постоянно видела сны "на языках". Антураж был разным, но сюжет - один: синхронный перевод с русского одновременно на французский и немецкий языки. Во сне лихорадочно искала нужные слова и повторяла французские и немецкие фразы, боясь ошибиться. Одним словом, была очень счастлива.
На третьем курсе у Тани созрело решение перевестись на переводческий факультет университета в большом городе. Посоветовалась с мамой, что была ей и другом и подружкой, которой можно доверить все девичьи секреты. А мама неожиданно стала отговаривать:
- А чем тебе плоха специальность учителя? Уважаемая профессия. Уедешь далеко, доченька. Часто домой приезжать уже не будет возможности. Как же мы с отцом без тебя?
Надо сказать, что в течение полугода с момента, когда Таня поступила в институт, из родительского гнезда выпорхнули разом все дети. Старшая сестра вышла замуж в сентябре этого же года, старший брат женился в январе следующего. А в феврале умер дедушка (мамин отец).Так быстро распалась большая дружная семья, что мама растерялась, а потом начала сильно тосковать. И Таня уступила, понимая, как маме тяжело жить в опустевшем доме. Она решила, что Мечта подождет, ведь жизнь впереди большая, а мама - она одна единственная. Позже Таня поняла, что оставшись рядом с мамой, приняла единственно правильное решение. Она продолжила учиться в своем институте и всё пошло своим чередом.
Девушке хватало здравого смысла не завидовать хорошо одетым однокурсницам, понимая, что одеты они так благодаря богатым родителям. Её семья жила очень скромно, если не сказать бедно. Родители были служащими с маленькими зарплатами, содержали трех детей и маминого отца, не получающего пенсии благодаря заботам советской власти, которая считала, что колхозники и так накопили себе богатства и в пенсии не нуждаются. Выручал огород, небольшое хозяйство из поросенка и кур, и то, что отец был рыбаком и охотником. Денег на модную одежду не было, покупали всегда только самое необходимое. Тане повезло, что старшая сестра научилась немного шить на уроках труда в школе, и иногда Таня щеголяла в простеньких платьицах ее производства. Но чаще донашивала одежду за сестрой.
Всё это не могло заслонить Мечты. Побывать во Франции, услышать речь носителей языка, вступить с ними в диалог, что может с этим сравниться?.. Не забывайте, это было во времена, когда поездка за границу была равносильна полёту в космос, т.е. практически несбыточна.
И вдруг появился шанс поехать в Париж по студенческому обмену. Только судьба отвернулась от Тани.
В течение полугода Танина мама буквально "сгорела" от страшной болезни. Таню же в это самое время угораздило отчаянно влюбиться. С первого взгляда, как в кино. Когда мама увидела через окно больницы дочь с красивым молодым человеком, то сразу всё поняла. При встрече почему-то шёпотом спросила, кто он такой.
- Да... Сережка. Познакомились вчера, - ответила Таня нарочито небрежно.
- Доченька, да как же вы похожи!.. - сказала мама, и её глаза наполнились слезами.
Так в одночасье была решена Танина судьба. Любовь зацвела пышным цветом, отвлекая от маминой болезни, даря несбыточную надежду на её выздоровление.
Одна мама знала, что дни её уже сочтены, и подтолкнула дочку принять настойчивое предложение Сергея выйти за него замуж. На Танины сомнения относительно того, что они ещё мало дружат, плохо знают друг друга, неожиданно сказала:
- Доченька, если любишь - конечно, выходи. Только прошу тебя, поторопись!
Только тогда до девушки дошло, что это последнее мамино желание: отдать младшую дочь замуж, чтобы завершить свои земные дела...
Ради счастья дочери мама сделала невозможное: вопреки медицине и законам природы дожила до дня свадьбы. Поднявшись со смертного одра (хотя уже не вставала больше месяца), покрасила в парикмахерской волосы и сделала прическу. Отец занёс её в ЗАГС на руках, чтобы она смогла увидеть регистрацию брака. У неё, непонятно как, хватило сил посидеть полчаса за свадебным столом в кафе, а затем машина скорой помощи увезла обессилевшую женщину домой.
Через одиннадцать дней мамы не стало. Опустела Танина жизнь. Спасала любовь мужа и его ежедневная поддержка. После похорон Таня слегла в больницу. У двадцатилетней девушки сдало сердце. Стажировка что называется "накрылась медным тазом", поехала другая студентка. Горе заслонило Мечту на долгое время...
И вот институт уже за плечами. Тане повезло преподавать в техникуме сразу оба языка. А вскоре радость - родился сын. Только радость пополам со слезами. Из-за перенесенных Таней переживаний, связанных со смертью мамы, мальчик родился очень болезненным и совсем не спал по ночам. Все силы уходили на то, чтобы он выжил. Преподавание пришлось бросить, потому что ночные бдения в течение трех с половиной лет стали причиной Таниной стойкой бессонницы. Шесть лет понадобилось, чтобы вытащить сына и вернуть к полноценной жизни. Из них четыре с половиной года Таня работала уборщицей, положив свой диплом подальше, чтобы не рвал душу.
Переезжая с квартиры на квартиру, она с завидным постоянством перевозила институтские учебники и конспекты, покупала все поступающие в продажу новые пособия, словари, художественные книги на языках, которые издавались, надо сказать, тогда редко. Французский язык не был столь популярен, изданий было крайне мало. Муж не понимал Таниного желания сохранить конспекты и книги, норовил выбросить "эту макулатуру", говоря, что в школе ей все равно уже не работать, прошло слишком много времени после окончания института.
Да только Таня не сдавалась. Храбро защищая конспекты, она отвечала, что это только ей решать, выбросить или оставить. Муж отступил.
Жизнь шла своим чередом. Все Танины мысли были о семье. Сын немного окреп и пошел в школу. Значит, пора подумать о настоящей работе. Но в городе все места учителей французского языка заняты.
Освободилось место заведующей канцелярией в оборонном институте, где она работала уборщицей. И Таня решила, что от добра - добра не ищут. Работа рядом с домом, а что не по специальности, так это временно. Пока сын первоклассник, его надо встречать - провожать, кормить обедом и уроки учить основательно, потому что в садик он практически не ходил, да еще проблемы с плохой памятью из-за лекарств как-то надо решать.
А потом Таня встала на очередь на получение жилья. Институт принадлежал Миноборонпрому, деньги на строительство выделяли больше, чем в других ведомствах, и была реальная возможность получить свою квартиру через пять-шесть лет.
За житейскими проблемами Мечта не исчезла, нет, но спряталась на дно подсознания. Институт был секретный. Никому из сотрудников, даже уборщицам, нельзя было выезжать за границу. А в Таниных руках была государственная тайна. Словом, Мечта снова отступила на неопределенное время.
А тут и перестройка ворвалась в жизнь со скоростью света и принесла неведомое до сих пор слово "конверсия". Охнуть не успели, как от стабильной жизни остались одни клочья. Зарплата ботинками, шапками-ушанками, колбасой стала нормальным явлением. Полное отсутствие денег, одежды и продуктов заставило шевелить мозгами и искать выход.
Выход нашелся. Институт обнищал и стал сдавать в аренду свои опустевшие площади возникшей на российско-казахстанской границе таможне. Вскоре Таня трудилась в ней начальником отдела. Двадцать один год спустя после окончания института она поехала в Таможенную академию на семинар, где по случаю экспромтом сдала французский язык, удивив и себя, и профессора сохранившимися в ее голове знаниями и хорошим произношением. Они хранились за потайной дверью в комнатке, в которую она много лет никого не пускала и сама боялась заглядывать. В таможне Таня снова возглавляла секретную часть, поэтому дорога во Францию была для нее всё так же закрыта. А Мечта угнездилась на донышке души и затаилась. Она ждала своего часа...
Жизнь снова сделала вираж. Появилась новая работа и возможность оформить загранпаспорт.
Глаза моей попутчицы были полны благодарной радостью. Нет, она не сетовала на Судьбу за то, что так долго пришлось ждать исполнения Мечты. Она ее благодарила!
- Кто бы мог подумать, что деревенская девчонка сможет побывать за границей, да еще в Париже?! - говорила она, вспоминая свои первые впечатления от города своей Мечты.
Париж!.. Самолет приземлился в аэропорту Шарль де Голль, который поразил своими размерами. За окнами маршрутного такси было мрачное утро. Тучи, скрывавшие небо, были низкими, свинцовыми. Пригород Парижа казался обыкновенным, никакого восторга не вызывал: обычные городские здания. Удивление вызвало только количество транспортных развязок, ведущих к неисчислимым терминалам аэропорта.
Сорок минут на маршрутке едва позволили адаптироваться к новым впечатлениям, как вдруг на горизонте появился знакомый по фильмам и фотографиям Париж...
- Господи! Какое счастье!!! Неужели сбылось?!
Восторг заполнил Танину душу и не отпускал. Как будто кто-то зажег внутри нее яркий свет.
Из соображений экономии средств и времени на транспорт Таня выбрала дешевый и маленький отель, расположенный в центре у Восточного вокзала. Он разместился в старинном пятиэтажном (по-русски шестиэтажном) здании в форме колодца. За крошечной конторкой сидел портье, который с удивительным нажимом произносил слово Oui (йота звучала гораздо более выраженно, чем учили Таню в институте). Крошечный лифт, вмещавший только одного человека, даже без багажа, был образца XYII века, чем вызывал благоговейный трепет.
Семь дней пролетели, как один. Целая неделя счастья! Она вместила в себя Лувр, Версаль, Оперу Гарнье, замки Луары, прогулку по Сене, Нотр Дам де Пари, Сакре кёр, Эйфелеву башню, фабрику Фрагонар, парижские магазины и кафе, возможность общаться с живыми французами...
- Не зря говорят: "Увидеть Париж и умереть!", - сказала Таня, устало улыбаясь, - Хотя нет, рано умирать! Я еще не бывала в Италии, Испании, Швейцарии, ну и так далее по списку. Мечтать! Надо мечтать!
Мы проговорили (вернее, это она говорила, а я слушала) целый день. Солнце за окном купе уже закатилось за горизонт, и пора было отдохнуть. Поезд прибывал в мой город поздно ночью, а Тане ещё предстояло ехать двое суток. Она намеревалась проводить меня до выхода из вагона, но обессиленная своей исповедью, крепко уснула. Видя, как счастливо она улыбается во сне, я не стала будить мою случайную попутчицу, ставшую мне почти родной за эти несколько часов.
Прошли годы, но эта встреча не перестаёт будоражить мою память. Удивительная женщина, поделившаяся со мной своим счастьем, оставила в моей душе яркий след и ощущение радости от общения с красивым и искренним человеком.
Счастливого пути тебе, Таня! Пусть сбудутся все твои мечты!