Аннотация: 12 апреля 1951 г. Кнессет (израильский парламент) принял резолюцию о провозглашении 27-го числа месяца Нисан Днем Памяти Катастрофы и Героизма.
День Катастрофы и героизма, на иврите - Йом ха-Шоа. Слово "шоа" в переводе с иврита означает Катастрофа. Слово "йом" означает день и, таким образом, и был назван день, в который по всему миру чтят память евреев, ставших жертвами нацизма во время Второй мировой войны.
  В наших сердцах-память,
В памяти нашей - сердца
Расстрелянных и сожжённых,
Прошедших свой путь до конца.
По решению израильского Кнессета, с 1951 года этот день отмечается 27-го числа месяца нисана и приурочен годовщине начала восстания в Варшавском гетто.
Стихи А.Галича из цикла "На реках вавилонских"
ПЕСНЯ ИСХОДА
................
"...но Идущий за мной сильнее меня..."
от Матфея
................
Там - в Понарах и в Бабьем Яре -Где поныне и следа нет,
Лишь пронзительный запах гари
Будет жить еще сотни лет!
................
В Беларуси известно свыше 500 мест, где в годы оккупации было уничтожено, по различным оценкам, от 600000 до 810000 белорусских и депортированных евреев из различных стран Восточной Европы.
...Мне рассказывали, что любимой мелодией лагерного
начальства в Освенциме,мелодией, под которую отправляли
на смерть очередную партию заключенных, была песенка
"Тум-балалайка", которую обычно исполнял оркестр
заключенных.
....................
..."Неизвестный", увенчанный славою бренной!
Удалец-молодец или горе-провидец?!
И склоняют колени под гром барабанный
Перед этой загадкою Главы Правительства!
Над немыми могилами - воплем! - надгробья...
Но порою надгробья - не суть, а подобья,
Но порой вы не боль, а тщеславье храните -
Золоченые буквы на черном граните!..
Все ли про то спето?
Все ли навек - с болью?
Слышишь, труба в гетто
Мертвых зовет к бою!
Пой же, труба, пой же,
Пой о моей Польше,
Пой о моей маме -
Там, в выгребной яме!..
Тум-бала, тум-бала, тум-балалайка,
Тум-бала, тум-бала, тум-балалайка,
Тум-балалайка, шпил балалайка,
Рвется и плачет сердце мое!
....................
Помнишь, как шел ошалелый паяц
Перед шеренгой на Аппельплац,
Тум-балалайка, шпил балалайка,
В газовой камере - мертвые в пляс...
.....................
Ах, как зовет эта горькая медь
Встать, чтобы драться, встать, чтобы сметь!
Тум - балалайка, шпил балалайка,
Песня, с которой шли мы на смерть!
Тум-бала, тум-бала, тум-балалайка,
Тум-бала, тум-бала, тум-балалайка,
Тум-балалайка, шпил балалайка,
Рвется и плачет сердце мое!
День Катастрофы и героизма еврейского народа - Йом ха-Шоа. Шесть миллионов евреев, из них один миллион были детьми, погибло в пламени Катастрофы с 1933 по 1945гг
КАДИШ
Кадиш - это еврейская поминальная молитва .........
Эта поэма посвящена памяти великого польского
писателя, врача и педагога Якова Гольдшмидта (Януша Корчака),
погибшего вместе со своими воспитанниками из школы-интерната
"Дом сирот" в Варшаве в лагере уничтожения Треблинка.
"Я никому не желаю зла, не умею, просто не знаю, как это делается".
Януш Корчак. Дневник
......................
Уходят из Варшавы поезда,
И все пустее гетто, все темней,
Глядит в окно чердачная звезда,
Гудят всю ночь, прощаясь, поезда
И я прощаюсь с памятью своей...
......................
Уходят из Варшавы поезда,
И скоро наш черед, как ни крути,
Ну, что ж, гори, гори, моя звезда,
Моя шестиконечная звезда,
Гори на рукаве и на груди!
А еще жила в "Доме сирот" девочка Натя. После тяжелой болезни она
не могла ходить, но зато хорошо рисовала и сочиняла песенки - вот одна из
них.
ПЕСЕНКА ДЕВОЧКИ НАТИ ПРО КОРАБЛИК
Я кораблик клеила
Из цветной бумаги,
Из коры и клевера,
С клевером на флаге.
Он зеленый, розовый,
Он в смолистых каплях,
Клеверный, березовый,
Славный мой кораблик, славный мой кораблик.
А когда забулькают ручейки весенние,
Дальнею дорогою, синевой морской,
Поплывет кораблик мой к острову Спасения,
Где ни войн, ни выстрелов, - солнце и покой.
Я кораблик ладила,
Пела, словно зяблик,
Зря я время тратила
Сгинул мой кораблик.
Не в грозовом отблеске,
В буре, урагане -
Попросту при обыске
Смяли сапогами...
Смяли сапогами...
Но когда забулькают ручейки весенние,
В облаках приветственно протрубит журавлик,
К солнечному берегу, к острову Спасения
Чей-то обязательно доплывет кораблик!
Когда-нибудь, когда вы будете вспоминать имена героев, не забудьте,
пожалуйста, я очень прошу вас, не забудьте Петра Залевского, бывшего
гренадера, инвалида войны, служившего сторожем у нас в "Доме сирот" и убитого
польскими полицаями во дворе осенью 1942 года.
Он убирал наш бедный двор,
Когда они пришли,
И странен был их разговор,
Как на краю земли,
Как разговор у той черты,
Где только "нет" и "да" -
Они ему сказали: "Ты,
А ну, иди сюда!"
Они спросили: "Ты поляк?"
И он сказал: "Поляк".
Они спросили: "Как же так?"
И он сказал: "Вот так".
"Но ты ж, культяпый, хочешь жить,
Зачем же, черт возьми,
Ты в гетто нянчишься, как жид,
С жидовскими детьми?!
К чему - сказали - трам-там-там,
К чему такая спесь?!
Пойми - сказали - Польша там!"
А он ответил: "Здесь!
И здесь она и там она,
Она везде одна -
Моя несчастная страна".
Прекрасная страна".
И вновь спросили: "Ты поляк?"
И он сказал: "Поляк".
"Ну, что ж, - сказали. - Значит так?"
И он ответил: "Так".
"Ну, что ж, - сказали. - Кончен бал!"
Скомандовали: "Пли!"
И прежде, чем он сам упал,
Упали костыли,
И прежде, чем пришли покой,
И сон, и тишина.
Он помахать успел рукой
Глядевшим из окна.
...О дай мне Бог конец такой,
Всю боль испив до дна,
В свой смертный миг махнуть рукой
Глядящим из окна!
А потом наступил такой день, когда "Дому сирот", детям и воспитателям
приказано было явиться с вещами на Умшлягплац (так называлась при немцах
площадь у Гданьского вокзала).
Эшелон уходит ровно в полночь,
Паровоз-балбес пыхтит - Шалом! -
Вдоль перрона строем стала сволочь,
Сволочь провожает эшелон
Эшелон уходит ровно в полночь,
Эшелон уходит прямо в рай,
Как мечтает поскорее сволочь
Донести, что Польша "юдэнфрай".
"Юдэнфрай" Варшава, Познань, Краков,
Весь протекторат из края в край
В черной чертовне паучьих знаков,
Ныне и вовеки - "юдэнфрай"!
А на Умшлягплаце у вокзала
Гетто ждет устало - чей черед,
И гремит последняя осанна
Лаем полицая - "Дом сирот"!
Шевелит губами переводчик,
Глотка пересохла, грудь в тисках,
Но уже поднялся старый Корчак
С девочкою Натей на руках.
Знаменосец, козырек заломом,
Чубчик вьется, словно завитой,
И горит на знамени зеленом
Клевер, клевер, клевер золотой.
Два горниста поднимают трубы,
Знаменосец, выпрямил древко козырек с заломом,
Детские обветренные губы
Запевают гордо и легко:
Наш славный поход начинается просто,
От Старого Мяста до Гданьского моста,
И дальше, и с песней, построясь по росту,
К варшавским предместьям, по Гданьскому мосту!
По Гданьскому мосту!
По улицам Гданьска, по улицам Гданьска
Шагают девчонки, Марыся и Баська,
А маленький Боля, а рыженький Боля
Застыл, потрясенный, у края прибоя, у края прибоя..."