Асадов Эмиль : другие произведения.

Золотой Крюк

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    авантюрно-юмористический роман

  
  
  
  
  
  
  
  
  

Эмиль АСАДОВ

  
  
  
  
  

ЗОЛОТОЙ

КРЮК

  

(АВАНТЮРНЫЙ РОМАН)

  
  
  
   Если к тому, что плохо лежит, приделать ноги, оно будет лежать намного лучше, причем уже в другом месте. И только враг может считать такую мудрость антинародной. Примерно так размышлял Витек, слесарь-инструментальщик 4 разряда, уволакивая с родного завода детали. От многочисленной армии экспроприаторов социалистической собственности его отличал лишь один примечательный факт: пока другие пробавлялись крантиками и гаечками, Витек умудрился утащить с родного завода "Мосармпром N7" асфальтоукладочную машину.
   Остается абсолютной загадкой, как асфальтоукладчик оказался сначала на заводской территории, где асфальта не было с момента его основания, а потом и на его балансе. Да и не в том дело, что где оказывается, а в том, куда исчезает. И как.
   Также было бы ошибочно представлять себе Витька этаким исполином титанической наружности с глазами, горящими жаждой наживы. Напротив, был он худ и согбен всевозможными заботами, и в профиль напоминал басовый ключ в нотном стане, от которого к тому же дурно пахло. А асфальтоукладчик Витек хотя и начал разбирать ради денег, затем продолжал распатронивать, грезя о собственном рекорде, вписанном в книгу Гиннеса.
   На перемещение асфальтоукладчика за пределы заводской территории у Витька ушло 15 месяцев. Сначала был свинчен руль, который ушел за червонец в профилакторий возле дома. Потом настала очередь приборного щитка. Спустя некоторое время Витек вошел в раж и пер все, что мог с агрегата свинтить или отрезать сварочным аппаратом. Почти под занавес застоя перед ним встала самая тяжелая во всех смыслах проблема: то, что значилось в балансе завода вполне работающим станком, реально теперь являло собой лишь здоровенный цилиндр, которым, собственно, и полагалось ранее раскатывать асфальт. Он весил, как все грехи социалистического строя, вместе взятые. Как вытащить за ворота его, Витек не знал.
   Тут как раз грянула перестройка, но обладавший природной сметкой, которая позволяла ему не просыхать круглосуточно, Витек упустил момент: с завода уже сперли все, кроме разве что сторожа, которого невозможно было продать по старости лет, а поглощенный решением трудновыполнимой задачи Витек и ухом не повел.
   Проблема, впрочем, решилась как бы сама собой - напоследок воры разобрали заводской забор. Витек остался в чистом поле с валом асфальтоукладчика и без копья в кармане. Чем жить дальше, он придумать не успел.
  
  
   Сергей Степанович Чеботарев являл собой полную противоположность Витьку. Во-первых, он жил в противоположном конце Москвы, во-вторых, имел постоянную работу, где нес не он, а ему, и в третьих, был женат. Женился он счастливо, потому что выгодно, а к тому же в семье после свадьбы долго царил мир и покой - примерно неделю, пока в кухне не кончилась чистая посуда. Тогда Сергей Степанович решил утвердить свое властвующее положение в доме, и приготовился закатить скандал, но жена оказалась на редкость покладиста и моментально отдала ему бразды правления. С тех пор в качестве благодарности за это мудрое решение покорной супруги Сергей Степанович мыл не только посуду, но еще и пол.
   Перестройка дала супруге Сергея Степановича, Елене, возможность одевать на людях бриллианты, которые до того хранились в сейфе, а самому главе семейства - нанять прислугу. Но сделать это оказалось нелегко. Первая нанятая женщина спустила в мойку серебряную ложку, и Сергей Степанович уволил ее до того, как его супруга успела ее саму за это прегрешение спустить в унитаз. Вторая дама, похоже, нанялась к ним исключительно для того, чтобы рассказать, как она, дипломированный виолончелист, ненавидит всех малограмотных нуворишей. После чего гордо ушла, покачивая не бедрами за отсутствием оных, а "бабеттой" на голове. Третья молодка вполне могла подойти, но все испортил сам Сергей Степанович: протирая пол, девушка так соблазнительно прогибала талию, что хозяин не сдержался и тыльной стороной ладони сделал ей по заду предложение, которое ему самому показалось вполне заманчивым. Девушка оскорбилась то ли формой предложения, то ли недостаточной суммой, названной затем, то ли еще чем-то - этого уже Сергей Степанович не вспомнил, поскольку очнулся от холода на лбу в той самой кухне, а склонялась над ним та самая его жена. После чего Сергей Степанович решил с женщинами завязать - в смысле найма на работу - и пока, при своих баснословных по постсоветским временам доходам, продолжал собственноручно хозяйничать в кухне, оборудованной германской бытовой техникой, заставленной итальянской мебелью и отделанной бельгийским кафелем. Такое двусмысленное состояние злило его до боли в печени, но выхода из ситуации на горизонте не наблюдалось.
   Вдобавок ко всему на кухне испортился кран-смеситель. Сергей Степанович вытащил из ящика серванта гарантийный талон, который прилагался к заморскому чуду-смесителю и обещал его замену в том же магазине, и внимательно проштудировал написанное. Кран был застрахован от всех мыслимых и немыслимых напастей. Но, видимо, испанскому производителю и в дурном сне не могло привидеться, что кран может ЗАРЖАВЕТЬ ОТ ВОДЫ, и именно на этот вид повреждений гарантийный талон не распространялся.
  
  
   Витек возник на пороге квартиры Сергея Степановича, как посланник нечистой силы. Без ее помощи столь нечистый (в прямом смысле слова), небритый и неопрятный человек едва ли мог просочиться сквозь кодированную дверь подъезда элитного дома.
   - Слесаря не вызывали? - спросил небритый тип хозяина квартиры, внушительно побрякивая инструментами в клетчатой авоське. Сергей Степанович поморщился в раздумьях: он действительно звонил по объявлению в газете, но именно сейчас ему нужно было срочно ехать на работу. С другой стороны, гора посуды в кухне за три дня воздвигалась Монбланом, удерживаясь в пределах мойки лишь из чувства самосохранения.
  -- А это надолго? - строго спросил Сергей Степанович, поправляя безукоризненно завязанный узел номерного галстука.
  -- Смотреть надо, - лаконично заключил Витек, почесывая причинное место. И, не тратя больше времени на пустые разговоры, переступил порог.
  -- ...В кухне, - сказал его спине Сергей Степанович. Спина кивнула лопатками, выпирающими сквозь куртку.
   Витек проследовал через прихожую, вызывавшую ассоциации с Эрмитажем, задержался у фотографии в рамке, где декольтированная красавица (жена Елена) жеманно сидела за богато убранным ресторанным столом, содержимым декольте не заинтересовался, но внимательно оценил содержимое стола, и прошел в кухню. Подергал смеситель, который прослезился капельками влаги над своей нелегкой участью. Понял, что грязная вода засорила фильтры и разъела внутренние прокладки. Работы было минут на 15, но Витек житейской мудростью разумел, что такой несерьезный срок работы хозяину называть нельзя - заплатит соответственно мало. И слесарь-инструментальщик четвертого разряда, скорбно сдвинув брови, вынес вердикт.
  -- - Нужно перебрать систему. Уж больно тонкая вещь. Часа три займет, не меньше.
  -- - Я не могу ждать, меня вызывают на работу, - возразил Сергей Степанович.
  -- - Хозяин-барин, - пожал плечами Витек. - Только должен отметить, что коррозия металла ждать не будет. Если сейчас еще можно что-то спасти минимальными затратами, то потом всю систему можно будет выбрасывать.
   "Долларов триста, как минимум", - мысль промелькнула в голове Сергея Степановича, гулко стукнувшись о черепную коробку в районе глаз.
  -- - Это не считая смены кафеля, который также придется вскрыть, - продолжил его невылетевший вопль садиствующий Витек. - Тогда как я возьму недорого: 5000 рублей.
   Зазвонил телефон в прихожей на полочке. Сергей Степанович подходить не стал, зная, что вновь начальник торопит. Не иначе, что-то экстраординарное стряслось в их ведомстве, коли его вызывают из законно оформленного отгула по состоянию здоровья (оформление отгулов было единственным, что Сергей Степанович делал на своей работе законно, хотя сам он считал ползущие к нему в карманы хрустящие конверты естественной надбавкой в зарплате за выслугу лет).
  -- - Хорошо, - решился Сергей Степанович. - я уйду и вернусь через полчаса, а может быть, жена придет еще раньше. И я вас запру. И я хочу записать номер вашего паспорта. Жаль, конечно, обижать вас недоверием...
  -- - Какие там обиды! - широко улыбнулся Витек. - еще пару тонн накиньте - и я оставлю вам даже отпечатки пальцев.
  -- - А за что еще 2 тысячи? - опешил хозяин.
  -- - За моральный ущерб. Я, как человек труда, не привык работать в закрытом помещении. Иду на нервные издержки, исключительно входя в ваше положение. А паспорта у меня с собой нет.
  -- - Тогда, может, вы бы лучше зашли вечером?
  -- - Вы смеетесь, уважаемый? - строго спросил Витек. - у меня правительственный заказ горит: на орбитальной станции "Мир" отпаялся передний сгон стыковочного аппарата. - и, понизив голос до шепота, добавил: - В ЦУПе ждать не любят!
  -- - А что такое "ЦУП"? - в тон ему осторожно спросил Сергей Степанович.
  -- - Военная тайна, - отрезал Витек. - Так мы будем смотреть кран или пусть гниет дальше?
  -- - Будем, - обреченно сказал Сергей Степанович, косясь на звонящий телефон и бросаясь к выходу. - Я скоро вернусь... - сейфовая дверь за ним захлопнулась, старательно скрипя ключами в пяти замочных скважинах и замуровывая Витька в богато обставленной квартире.
  --
  
   Первым делом Витек, как человек слова, за несколько минут починил кран. После чего убрал крошки черной грязи, упавшие на пол. Потом поискал стакан, чтобы налить себе воды, но в шкафчике над мойкой узрел непочатую бутылку хорошей водки. Выпил ее в пять глотков, обойдясь уже без стакана и утешая собственную совесть тем, что когда у хозяина квартиры была водка, у него не было воды. А известно, что если в одном месте что-то прибавляется, в другом что-то должно исчезнуть.
   Пустую бутылку Витек аккуратно упаковал в свою авоську, и отправился в ожидании замуровавшего его хозяина в гостиную рассматривать богатую обстановку дома. Разглядел картины, изучил аппликации на мебели, открыл какую-то дверцу и уткнулся взглядом в бар. Злобный гоблин, который явно вел Витька сегодня за руку, начал весело прыгать у него за спиной, требуя попробовать неведомые до сего дня разноцветные напитки, мерцающие за стеклом, на вкус.
   Витек был человеком совестливым. И его совесть долго не позволяла ему принять доводы гоблина - секунд сорок, никак не меньше. Сговорились на том, что из наценки в 2000 рублей за моральный ущерб с хозяев по возвращении будет вычтено не более 1500. Потом душевные силы Витька иссякли.
   Дегустацию он начал с набора коньячных пятидесятиграмовых бутылочек производства неведомой Витьку страны с трудночитаемым названием "Азербайджан". После чего гоблин намекнул слесарю, что разливать такой божественный напиток в пятидесятиграмовую тару - подлинное издевательство над истинными ценителями спиртного. И подтолкнул в его руку бледно желтый ром "Гавана". Яичный "Болс" после 45-градусного кубинского напитка показался Витьку и вовсе детской смесью, а когда его совесть вновь обрела голос и завякала что-то насчет перебора, он просто щелкнул ее по носу и добавил в уже образовавший в его желудке коктейль понемногу "Кампари", медового вина и черноэтикеточного "Джони Уолкера". Неутомимый гоблин был доволен, совесть дрыхла пьяным сном, а перед глазами у Витька, двоясь и приплясывая, открывался второй ряд бутылей, осилить который он был уже не в силах.
   Следы преступления следовало скрыть. Витек решил переставить бутылки так, чтобы полные оказались на переднем ряду, а пустые скрылись за ними. Он выгреб все, что находилось в баре, перед собой на ковер, и увидел выключатель, видимо, для подсветки. Щелкнул им, но незримая лампочка не зажглась. Витек выключил и включил снова. Ничего. Решив, что починкой лампочки можно будет сгладить свою вину перед хозяевами, Витек вновь дважды щелкнул выключателем.
   Задняя стенка бара вдруг неслышно отошла в сторону, открыв небольшое углубление, проделанное в стене. Из него Витек извлек небольшую металлическую коробочку. Любопытство пополам с алкоголем двигало его дальше по стезе греха, и он легко вскрыл крышку с помощью отвертки, за которой даже не поленился сходить в кухню к своей авоське. И взору в момент протрезвевшего слесаря-инструментальщика открылись четыре аккуратные упаковки малоизвестных ему купюр зеленого цвета, с которых на него как-то очень по-доброму смотрел седовласый иностранец.
  
  
   Сначала домой вернулась Елена. И была несказанно удивлена, встретив на пороге не законного супруга, а незнакомого пьяного оборвыша, который что-то лепетал про водяной кран. Елена не успела даже испугаться, лишь отметила про себя, что от мужа пахнет, обычно, намного лучше - и коротко скомандовала:
   - Вон. Не то милицию позову.
   - Шесть тысяч пятьсот рублей, - несгибаемо ответил Витек. - Смеситель в порядке. Работа тонкая...
  -- - Три, не больше, - Елена нервно выдернула из ридикюля купюры, в любом состоянии понимая, что подобные типы всегда заламывают втридорога. К ее удивлению, чучело схватило деньги без спора и шмыгнуло за порог, гремя авоськой и лишь буркнув на прощание:
  -- - Вот ведь жопа какая!
   Елена пожала плечами и заперла дверь. Она не сочла нужным оскорбиться, поскольку была вполне довольна собственной фигурой и раньше уже слышала о ней весьма лестные отклики. К тому же бандит ее не бил, не пытался насиловать и даже, на первый взгляд, ничего не сломал в доме. Посему оснований портить себе настроение, заметно улучшившееся после похода в массажный кабинет, не наблюдалось.
   У Сергея Степановича все обстояло сложнее. Начальник, Лев Семенович Бородинский, вызвал его по поводу неожиданно нагрянувшей проверки. Ревизорам кто-то накапал про последнего "конвертного" посетителя, которому их ведомство утвердило контракт, столь же выгодный для него, сколь убыточный для государства. Теперь ревизоры мрачно говорили о патриотизме, врагах отчизны и каленом железе, а такие разговоры всегда означают лишь одно: пришла пора делиться.
  -- - Вы ведь понимаете, товарищ Чеботарев, что процесс нужно остановить в зародыше, - пояснил начальник спустя несколько часов, когда гости уже ушли. Чеботарев это понимал. Такие процессы чем дальше заходят, тем дороже обходятся. Но и сейчас сумму предстояло выложить немалую. Сергей Степанович размышлял, стоит ли напомнить шефу, что он честно передал ему долю прибыли от злополучной сделки. Потом понял - бесперспективно. Деньги брал он, значит, и ответственность на нем. Начальник терпеливо покачивал бровями в ожидании, пока до его подчиненного дойдут столь очевидные истины.
  -- - Они получат свое завтра с утра, - пообещал сникший Чеботарев, после чего кивком головы шефа был отпущен восвояси.
  -- Домой он приехал в паршивом настроении. Неуклюже припарковал под окном бордовую "девятку", купленую не столько для собственного удобства, сколько ради соседской зависти, и поднялся на свой этаж. Дверь открыла жена.
  -- - Что за мода пошла зазывать в дом бомжей? - поинтересовалась она с порога. - Вся квартира провоняла.
  -- - Слесаря позвал, кран чинить, - пояснил Сергей Степанович. - Иначе мы бы сами через пару дней провоняли.
  -- - Какая пошлость, - резюмировала Елена. - Я дала ему 3000 рублей. Все равно пропьет.
   Мысленно соглашаясь с Еленой, Сергей Степанович вспомнил о деньгах. Завтра с утра предстояло нести гостям не много, не мало, 12000 долларов. Хотя ему самому с последнего контракта досталось только пять, и он за них еще и работал, сметы составлял, контракт обосновывал... Сергей Степанович коротко рассказал жене о своих проблемах, помянув нехорошими словами и незваных гостей, и собственного шефа. Жена посочувствовала, предложила не брать в голову - бывает, не последний конверт, все вернется на круги своя. Она даже готова отложить на месяц покупку новой шубы... Сергей Степанович, тая от чувства благодарности, пообещал Елене купить ей шубу в кратчайшие сроки, даже если ради этого ему придется утвердить контракт на продажу Сахалина японцам. И полез в свой тайник за деньгами.
   Когда он увидел пустые бутылки во втором ряду, в его сердце закралось подозрение. Он покосился на Елену, забравшуюся с ногами на софу - неужели пьет втихомолку от него? А потом он обнаружил, что его тайник зияет пустотой куда пронзительнее, чем бутылки в баре.
  -- - Елена, - шепотом спросил Сергей Степанович, - где мои деньги?
   Елена действительно пару дней назад выдернула из одной пачки несколько бумажек - на поход по обувным магазинам, о чем мужу не сказала. В конце концов, разве не она устроила его на эту работу?
  -- - Что значит "мои"? - строго, в тон мужу, ответила она. - У нас что здесь, немецкий счет?
  -- - Дура! - заорал, теряя привычную плюшевость супруг, багровея. - На что ты их потратила? Ты понимаешь, что теперь со мной будет?
  -- - Заткнись, - взбеленилась покорная Елена, оскаливаясь в ответ, как волчица. - А что с тобой будет, я тебе скажу: я от тебя ухожу! Немедленно! Можешь орать теперь на мою фотографию, а на меня больше - никогда!
   И тут, теряя остатки разума, Сергей Степанович сделал то, чего не делал никогда: поднял на жену руку. Опустить он ее не успел, потому что в тот же момент его поразил удар, и разоренный чиновник так и застыл с вздыбленной ввысь рукой, незрячими глазами навыкате и отвисшей челюстью, с которой равными интервалами на наборный паркет капала слюна. Потом он обмяк и опустился на пол.
   Помутнение длилось, видимо, довольно долго, но когда чувства вместе с сердечной болью вернулись к Сергею Степановичу, он понял: Елена сдержала свое слово и оставила ему только свою фотографию на стене в коридоре. Еще на стене висели часы, гулко отщелкивая секунды, отделяющие Сергея Степановича от завтрашней встречи с начальником ревизорами. Другой мебели, а также одежды и техники, в квартире уже не было. А за окном была ночь.
  
  
   Витек, прижимая к груди авоську с драгоценным содержимым, выскочил на улицу и зашагал прочь от подъезда с дверью на кодированном замке. Дома вокруг него покачивались, и чтобы избежать морской болезни, Витек смотрел исключительно себе под ноги. К тому же так было меньше шансов быть узнанным, ибо в глубине души он был уверен, что в городе уже введен план "перехват", городской транспорт нашпигован переодетыми в штатское кэгэбэшниками, к окраинам подтягиваются военные полки, а его самого на квартире ждет засада. Поэтому Витек направился напрямик к тому, что осталось от его родного завода - к цилиндрическому валу асфальтоукладчика.
   На пустыре царили тишина и запустение, как и положено всем порядочным пустырям. В будке, лишенной стекол, спал сторож Федор Палыч, не переставший охранять дух фабричного оборудования из-за отсутствия как другого занятия, так и дома. К тому же завод в каких-то ведомостях еще числился, и сторож каждое пятое число месяца отправлялся в трест за зарплатой, где встречал порой и других бывших сослуживцев - в том числе директора завода и кассиршу из бухгалтерии. В тресте давно могли бы задаться вопросом, почему, собственно, предпочитают получать зарплату у них, а не на рабочем месте. Но не задавались, потому что именно в этом тресте работал уже известный нам гражданин Чеботарев, и стиль работы данного учреждения не предполагал заботы о сохранности государственной, то есть - ничейной собственности. Тем более, что львиная доля зарплат сотрудников до самих сотрудников не доходила - они-то думали, что давно находятся в отпуске за собственный счет. Львиную долю получал, собственно, сам Лев Семенович Бородянский, начальник треста. Догладывать кости доставались директору экс-завода и кассиру. Палычу платили зарплату не то из жалости, не то чтобы он не стал о чем-нибудь спрашивать у ненужных людей.
   Старичок-охранник проснулся от ощущения, будто над его койкой склонился призрак. Он зевнул, приоткрыл щелки глаз (больше не получилось), повернулся и удостоверился, что ощущение оказалось верным: призрак, и правда, нависал над ним, небритый, вращающий глазами и покачивающийся на ветерке. К тому же от него сильно несло спиртным, и Палыч скривился от запаха перегара раньше, чем успел испугаться пришельца.
  -- - Палыч!.. - прошелестел призрак нечеловеческим голосом, - слышь, вставай, Палыч!.. Я за тобой пришел...
   "Смерть, что ли?, - размышлял Палыч, силясь продрать веки. - Я-то всегда думал, что она старуха. А этот... эта... еще и пьющее", - окончательно запутавшись в грамматике, Палыч наконец испугался.
  -- - Изыди, - скорее попросил, нежели потребовал он. Призрак с грохотом выпустил что-то из рук возле кровати, и там стеклянно звякнуло. От этого звука глаза Палыча открылись сами собой.
  -- - Вставай, слышь, Палыч, - проныл Витек. - Мне спрятаться надо. И это - он указал вниз, под койку, - спрятать.
   Палыч, медленно приходя в себя, перевесился через край кровати и узрел авоську неутомимого несуна, переквалифицировавшегося в сантехника.
  -- - Мафия хочет украсть твои инструменты? - предположил он.
  -- - Мафия хочет меня убить, - прошептал Витек, присаживаясь на корточки и пригибая голову, чтобы не быть видимым через пробоину окна. - А это не инструменты. Там у меня доллары. Целая... много!
  -- - Покажи, - потребовал Палыч. Витек покорно вытащил одну пачку зеленых купюр, и сторож, откинувшись на подушке, начал ее всесторонне изучать, не снимая, однако, резинового ободка.
  -- - Я как-то видел доррал, - спустя некоторое время нарушил молчание он. - Наш полк тогда в Германии стоял, а на КПП, который отделял нашу зону от англис-ской, один мериканец захаживал. Так одна медсестра нам потом дорралы показала - он у нее что-то купил. Только у тебя это - не дорралы. Те другими были. Побольше, и картинка другая совсем...
  -- - А что же это, - от обиды Витек даже голос повысил и сел на койку рядом с дедом, - монгольские тугрики, что ли?
  -- - Не тугрики, - однозначно отметил Палыч, - тугрики я видел. Когда мы в Монголии против китайцев воевали...
  -- - Слушай, дед, ты мне еще про Македонского расскажи, - вконец осерчал Витек. - Сколько лет прошло, 96-й год на дворе, деньги-то изменились!
  -- - Да? - хитро прищурился Палыч. - А наши чего ж не изменились? Сколько лет уже как был червонец с дедом, так и есть... Хотя нет, ты знаешь, я вот помню, и у нас в шестьдесят первом...
  -- - Во, читай: американ доллар - Витек выдернул из пачки одну купюру и ткнул пальцем в надпись.
  -- - А ты что, мериканский язык знаешь? - искренне изумился Палыч.
  -- - В таких пределах знаю.
  -- - Откуда ты их взял-то, эти дорралы?
  -- - Сейф нашел на квартире у одного козла, - вздохнул Витек. - я туда кран пришел чинить. Не сдержался, когда увидел. Они за бутылками лежали. Ну разве можно деньги рядом с бутылками оставлять?
  -- - И теперь этот козел на тебя рога точит?
  -- - А то... Чего мне делать, а, Палыч? Может, вернуть?
  -- - Ага, верни, с тебя еще проценты стребуют перед тем, как в тюрьму посадить, - пообещал Палыч.
  -- - А что, точно посадят?
  -- - Не, не точно. Может, сразу убьют, что бы по судам с тобой не таскаться. Такие деньжищи ведь у кого могут быть? Или у Пугачевой с Леонтьевым, или у бандитов. Ты кран, часом, не у Пугачевой чинил?
   Витек вспомнил мадам Чеботареву, на секунду задумался, потом твердо помотал головой.
  -- - Точно не у нее.
  -- - Если б у Пугачевой, можно было бы деньги вернуть, - вздохнул Палыч, - так поет! Такой не то, что свое - чужое отдать не жалко.
  -- - Чужое отдать никому не жалко. Эти и не Пугачевские, и не Леонтьевские.
  -- - Значит, бандитские. Там этим гадам и надо, - резюмировал Палыч. - Они себе еще наворуют. А доралы свои ты спрячь... да хотя бы под свой агрегат асфальтовый закопай. Кто такие бабки здесь искать будет? Опять же я рядом, посторожить смогу. А посторонних здесь все равно нет, даже бомжи не показываются - живиться-то нечем.
  -- - Спасибо тебе, Палыч, - в припадке нежности к старику, не бросившего его наедине со своими зелеными проблемами, выдавил Витек, - я тебе тоже дам денег, сколько скажешь. А хочешь, квартиру куплю...
  -- - Ты мне пиво купи, а то башка трещит, - пожаловался Палыч. - наши-то, деревянные, есть?
  -- Наскребем! - Витек вспомнил про три тысячные купюры, полученные от Елены.
  --
  
   Проснувшись на следующий день на месте, где раньше стояла их двуспальная с Еленой кровать, а теперь валялся один матрас, Сергей Степанович для начала еще раз обследовал сейф. Он был так же пуст, как и прежде - от без малого двухсот тысяч долларов не осталось даже запаха типографской краски, который он так любил. Затем заглянул в холодильник, и узнал, что его супруга (теперь, видимо, бывшая) все же не была лишена некоторой доли гуманности - продукты оставила.
   Было около 10 утра. На работу можно было не спешить - ревизоры ждали встречи с деньгами только к полудню. Слегка перекусив, Сергей Степанович нашел газету, по объявлению в которой вызывал злополучного сантехника, а потом и само объявление. Плюхнувшись на пол в прихожей возле телефонного аппарата (полочки уже не было), он набрал номер. Телефон, номер которого значился в объявлении, без устали звал хозяина, но напрасно - домой Витек идти боялся. Тогда Сергей Степанович позвонил в редакцию.
  -- - Отдел объявлений, - откликнулся молодой женский голос.
  -- - Это вас беспокоит читатель, - сказал Чеботарев, - я звонил к вам по поводу сантехника, у вас тут его объявление напечатано, так я хочу получить какие-нибудь сведения о нем.
  -- - Какие такие сведения? - не поняла вопроса девушка. - Все, что нужно, написано в объявлении. - Она явно собиралась положить трубку, но Чеботарев заговорил очень быстро, не дав ей это сделать.
  -- - А вам известно, что меня обокрал человек, который разместил это объявление? - закричал он. - Мне нужны его данные - паспорт, и что там вы еще требуете...
  -- - Во первых мы требуем не орать, а во вторых ...
  -- - Да я не орать буду, я на вашу газету в суд подам! - завопил Сергей Степанович, заодно снимая напряжение, накопившееся за весь этот явно неудачный день. - Вы что же это, сообщники получаетесь! У меня, честного человека, украли столько, сколько ты, дура, за пять жизней не заработаешь - а ты мне будешь говоришь, что вы не берете данных! Говори, как он выглядит, этот проходимец, немедленно!
   Абонент на том конце трубки милостливо дожидался, пока энергия Сергея Степановича иссякнет, как лужица на песке, после чего вдруг спросил:
  -- - И много сперли?
  -- - Почти двести тысяч, - от неожиданности Чеботарев не сразу сообразил, что в таких вопросах лучше держать рот на замке.
  -- - Ни фига!.. Но мы обязательно учтем ваши пожелания по улучшению сервиса в нашем издании, - голосок заструился из трубки с такой примесью сахара, какую могут подмешивать только скрытые садисты. - В следующий раз мы обязательно будем требовать у наших клиентов не только паспортные данные, но также отпечатки пальцев и кардиограмму сердечной деятельности. Как по-вашему, не стоит ли нам также по каждому факту подачи бесплатного объявления обращаться в МВД, чтобы личность человека была всесторонне проверена заранее?
  -- - По-моему, вы не понимаете всей серьезности положения, - скорбно сказал Чеботарев, понимая, что газетчица за что-то его ненавидит.
  -- - А по-моему, вам следует отучиться хамить, - предостерег голос в трубке, после чего вновь стал похож на передержанное варенье. - Что же касается суда, то хотя я и не обладаю юридическим образованием, то могу предположить, что вы, как ЧЕСТНЫЙ ЧЕЛОВЕК, разумеется, легко докажете любому как законность происхождения суммы, так и то, что к вам пришли именно по объявлению в нашей газете.
  -- - Извините, - сказал Сергей Степанович, чувствуя себя совершенно разбитым.
  -- - Всегда рады помочь, - засиял улыбками голос в трубке, - звоните, когда только будет угодно.
   Чеботарев дал отбой и позвонил в справочную. Там ему сказали, что такую услугу, как предоставление адреса по телефонному номеру, они не оказывают.
  -- - Даже за деньги, - добавили в справочной, намекая, что деньги все же не помешали бы.
  -- - Спасибо, - сказал Чеботарев и записал адрес справочного бюро, в которое можно было не передавать деньги за неоказываемую услугу.
   Потом он задумался. Адрес вора он, предположим, узнает - если только квартира не подставная. Все равно ехать одному на встречу было как минимум небезопасно. Возможность встретить там самого сантехника была мизерной - с такими деньгами он, наверное, уже сидел в салоне самолета, направляющегося в какой-нибудь Рио. Но если даже вор настолько обнаглел, что спокойно сидит дома - как забрать у него деньги?
   В милицию идти было бессмысленно и небезопасно - в этом газетчица была права. Лучше всего было нагрянуть туда с братками. В голове всегда миролюбивого Сергея Степановича складывались обольстительные галлюцинации, в которых обокравшего его мерзавца прижигали утюгом и пинали коваными сапогами. Вот только из братков он никого не знал - не входили они, слава Богу, в его был круг общения. Разве что пятнадцатилетний пацан Пашка, сын соседа с нижнего этажа, был похож на одного из них тем, что брил затылок, всегда имел при себе нож, который не особо скрывал, и носил майку с надписью "Не влезай - убью!". На майке не было написано, кого именно хотел убить Пашка, но им вполне мог впоследствии отказаться и сам Чеботарев - во избежание возврата ему денег.
   "Замкнутый круг какой-то", - вздохнул Чеботарев, после чего мысленно переключился на грядущую встречу с ревизорами. Как объяснить им, что денег придется немного подождать? Эти господа ждать не любят, у них тоже план, причем как по сбору незаконно экспроприированного, так и по раскрытию преступлений. Не выполнили один, выполняют другой. "Расскажу Льву Семеновичу, что со мной стряслось, и попрошу в долг", - решил Чеботарев.
   Без четверти двенадцать он спустился вниз, сознавая, что одет отвратительно и во все мятое, - а больше ничего и не было. Ему вполне хватало пятнадцати минут, чтобы доехать до работы. В лифте, привычно погрузив руку в карман брюк, он не обнаружил связки ключей от автомобиля, после чего понял, что автомобиля на стоянке тоже не увидит. А какой автобус мог довезти его до треста (и ходили ли вообще до него автобусы?) Чеботарев не знал.
   Сергей Степанович начинал делать то, что терпеть не может ни один чиновник, ни одного советского или постсоветского ведомства - жить на одну зарплату, которую он пока еще, к тому же, не получил. Он стоял во дворе, перед подъездом своего дома. Его глазам открывался совершенно новый мир, а ему хотелось плакать.
  
  
  -- - Ты, Чеботарев, с ума свернулся, что ли? - рычал Лев Семенович на своего подчиненного, - ты знаешь, который час? Почти пять! Тебя в двенадцать ждали!
  -- - Машина сломалась, - скорее проблеял, чем выговорил Сергей Степанович.
  -- - А такси в городе что, тоже все переломались разом?
  -- - Да у меня... - и тут Чеботарев поймал себя на мысли, что признаваться в полном безденежии перед тем, как собираешься просить в долг, все же не стоит - стопроцентно потом откажут. - Не сообразил.
  -- - Ты не болен ли часом, Чеботарев? С головой все в порядке? Хочешь, чтобы весь наш трест на крестах распяли? Или ответственности испугался? Я ж обо всем договорился, люди за деньгами приехали - и на тебе фортель... Они два часа в моем кабинете проторчали, я тебе звоню - как в могилу. Хочешь, чтобы весь наш трест на крестах распяли?
  -- - Не распнут же, Лев Семенович.
  -- - Не распнут, я отболтал, как мог, - Бородянский отер испарину со лба. - Они завтра приедут. Попробуешь опоздать - попрощаешься с работой, однозначно. И так они злые, как собаки, и такие же голодные.
  -- - Собак кормить надо, чтобы добрее были, - позволил себе сострить Чеботарев.
  -- - Вот-вот. Корм привез, я надеюсь? Давай деньги, до завтра у меня полежат, на случай, если ты снова проспишь или про такси забудешь.
  -- - Корм... э... то есть в смысле деньги... я вот... - на Чеботарева было жалко смотреть. Но Лев Семенович сентиментальностью не отличался.
  -- - Тэк-тэк-тэк, - произнес он, поудобнее устраиваясь в директорском кресле в ожидании рассказа чиновника. - ну-с, выкладывай. Я уже весь во внимании.
  -- - Не могли бы вы, Лев Семенович, одолжить мне... нужную сумму? Если у вас, конечно, есть...
  -- - Конечно, нет, - было не вполне понятно, к чему именно относился ответ начальника, но он все равно не обнадеживал.
  -- - Я бы вас и не беспокоил, Лев Семенович, но вы понимаете, ни к кому из сослуживцев подойти невозможно - и говорить не станут. Никто не знает, сколько еще на месте просидит... Да и работа такая, друзьями не очень -то обрастешь, хи-хи-хи... - Чеботарев не знал, как ему себя вести, и был смущен до предела. - А у меня, как назло, неприятность такая... маленькая... большая... неприятная, в общем. Просто не знаю, что делать, - и, махнув рукой, Сергей Степанович позволил себе вольность - опустился без сил на стул, не дождавшись приглашения босса, чем и в самом деле встревожил последнего не на шутку.
  -- - Выкладывай по порядку, - приказал Бородянский.
  -- - Обокрали меня. Начисто, - выдохнул Чеботарев.
  -- - Кто? Когда?
  -- - Вчера, пока у вас был. Сантехник какой-то пришлый.
  -- - Мои соболезнования, - Бородянский нахмурился. - Но ничего, новое добро наживешь. Если только этих пришлых сплавишь. Поэтому деньги до завтра надо достать, хоть кровь из носу.
  -- - Вот кровь из носу - это хоть сейчас можно, - невесело усмехнулся Чеботарев. - А денег и вправду взять неоткуда.
  -- - Не пудри мне мозги, Сергей, - повысил голос начальник. - Да на твоей Елене шуба таких денег стоит, что на пять таких проверок хватит. Мне ли не знать. Конечно, продавать быстро - значит, дешево. Мне жаль, что у тебя неприятности такие, но это ТВОИ НЕПРИЯТНОСТИ, Чеботарев. Ты меня понимаешь?
  -- - Моя Елена - ваша дочь, между прочим. И ничего я продавать не буду, - неожиданно твердо сказал Чеботарев. Бородянский сначала не поверил своим ушам, а потом поверил и рассвирепел окончательно.
  -- - Ультиматумы мне ставить будешь? - зло произнес он. - Как бы не так, рылом не вышел. Я тебя умою за пять минут, а еще до этого с тебя проверка кожу снимет.
  -- - А контракт на закупку рефрижератов по завышенной цене разве не вы подписывали, - напомнил Чеботарев, понимая, что говорит совсем не то, что следует.
  -- - А обоснование под него мне кто готовил - не ты ли? - парировал начальник. - Но ты мне, значит, еще и угрожаешь... Вместо того, чтобы придти за помощью, ты мне угрожать решил!
  -- - Так я и пришел за помощью, - чуть не закричал Чеботарев, - мне бы денег в долг, и я выкручусь, а все в кратчайшие сроки верну! Вы же сами отказали...
  -- - Я никогда не отказываю в помощи человеку, попавшему в беду, - высокопарно произнес Бородянский. - И тебе я помог - советом. Но ты его не хочешь воспринимать, а в ответ хамишь. За это я тебя накажу. Иди, Чеботарев.
  -- - Мне, вообще, возвращаться-то надо завтра, или я уже уволен? - только и выдавил из себя Сергей Степанович, поднимаясь со стула.
  -- - Подумаем, - многозначительно ответствовал начальник, не отрывая глаз от стола, заваленном бумажками, которые он сейчас, якобы, внимательно читал. - Завтра придешь в любом случае - хотя бы заявление написать. А то я могу и по приказу, с "волчьим билетом" в трудовой...
   Чеботарев вышел из кабинета, не чуя ног. Ему предстояла дорога домой.
  -- - Не знаете, какой автобус едет до Киевского проспекта? - спросил он у секретарши, которую так озадачило сочетание странного вопроса со странной одеждой всегда безупречно выглаженного завотделом, что она осталась сидеть с приподнятой чашкой чая в руке. Чеботарев покорно ждал возвращения немолодой уже женщины из состояния мысленной невесомости. Через некоторое время она поняла: что-то отвечать все же придется.
  -- - А вам зачем?
  -- - Карту города черчу, продавать буду, - окрысился Сергей Степанович. - А вы, может, лимитчица, что маршрутов не знаете?
  -- - Не хамите, - обиделась секретарша, и Чеботарев вспомнил, что об этом его просят на протяжении сегодняшнего дня уже третий раз. Это было больше, чем за всю его предыдущую жизнь. "Боже, что со мной происходит?", - мысленно воскликнул несчастный, выходя из кабинета.
  -- - Сто сорок третий... - успела крикнуть ему в спину обалдевшая окончательно секретарша, - но зачем это вам, все-таки?
   Узнай она о том, что на этом автобусе Чеботарев собирался ехать до дома, она сама бы отвезла его на своем "запорожце". А если бы Чеботарев об этом знал, он бы ей, наверное, сказал, вместо того чтобы ругаться. Но добрые помыслы разных людей не всегда пересекаются в искривленном пространстве бытия.
  
  
   На пустыре, как и по всей Москве, стояла теплая безветренная ночь. Но деньги, зарытые неподалеку от вала асфальтоукладчика, проросли, как в сказке про золотой ключик, и на пустыре вымахало целое дерево, с пачками зеленых банкнот вместо плодов. Узнав про это, Витек понял, что дерево надо было срочно срубить, потому что когда рассветет, его заметят прохожие. Они придут с милицией, его, Витька, схватят с поличным, и посадят в тюрьму. Поэтому Витек, не теряя ни секунды, метнулся с раскладушки к выходу из будки Палыча и... проснулся.
   На пустыре, как и по всей Москве, стояла теплая безветренная ночь. Витек налетел в темноте на что-то мягкое, что оказалось Палычем, который тоже проснулся и стал материться.
   На дворе темень была - хоть глаз выколи. Витек, не обративший внимания на увещевания Палыча, понял, что дерево найти не сможет. Постоял немного, вдыхая чистый воздух полной грудью. Был, правда, фонарик, но на свет, мерцающий на пустыре, точно могли пожаловать какие-то нежелательные гости. Лучше было дождаться рассвета, и с первыми лучами разглядеть дерево и уничтожить его. Оборвав сначала плоды, разумеется. Витек вернулся в каморку. Палыч включил свет, но Витек заорал:
  -- - Погаси! - и рассказал Палычу о своих опасениях. Тот вздохнул, - а кому легко жить в одной комнате с ненормальным соседом? - но свет все же выключил.
  -- - Спать ты, стало быть, опять до утра не будешь? - резюмировал Палыч.
  -- - Не буду, - твердо сказал Витек.
  -- - Третью ночь подряд без сна, так и с ума скопытиться недолго.
  -- - Слушай, Палыч, я ж неплохо жил, - вдруг сказал Витек. - Нормально пил, спокойно спал. Ну на черта мне эти деньги, которые я даже тратить боюсь?
  -- - Тратить деньги еще уметь надо, - сказал из темноты Палыч, - а там у тебя вообще сколько?
  -- - Не знаю. Пересчитать не успел.
  -- - Тютя... Ладно, потом пересчитаем. Ну вот ты что с ними делать собираешься?
  -- - Ну, машину куплю, - предположил Витек. - Хорошую какую-нибудь. Кадиллак.
  -- - На фига он тебе сдался?
  -- - На заказы ездить буду. Пять минут - я уже у клиента.
  -- - Идиот ты, Вить, - серьезно сказал Палыч, - да ты знаешь, сколько такая тачка бензину жрет? Все, что клиент за твою сантехнику заплатит, на него и уйдет. Да у тебя и прав нет.
  -- - Права тоже куплю.
  -- - "Куплю, куплю", - передразнил Палыч, - будто все на деньги можно перемерить. Да ты представь - приходишь ты, значит, в магазин машину покупать... Они на тебя смотрят... и... Не въезжаешь, нет?
  -- - А что такое?
  -- - Да ты, тормоз, на себя в зеркало посмотри! Небритый, немытый, исхудал, как жердь, за последние дни, глаза от недосыпу, как у кролика, красные. Заходит такой гусь в магазин и достает из штанов пачку дорралов. Машину мне, дескать, заверните, а то цвет прежней не подходит к моему нынешнему гардеробу. Тебя и завернут, как миленького!
  -- - Логично, - согласился Витек, - меня могут и внутрь не пропустить. Там везде такие жлобы вход охраняют - от одного взгляда синяки появляются.
  -- - К деньгам надо привыкать, - продолжал поучать Палыч. - К большим деньгам, как у тебя теперь - тем более. Иначе нутро наружу рано или поздно все едино выпрет, хоть во фрак влезь, хоть ботинки лаковые надень. А внутри ты пока как был пьяница и босяк, так и есть.
  -- - Полегче, - обиделся Витек, - тоже мне, профессор здесь нашелся. Да я из простой проволоки любой агрегат собрать могу. Это от тебя толку, как от козла молока. Сторож, называется - у него целый завод сперли, а он и ухом не повел.
  -- - Нужен мне этот завод, как зайцу тормоз - пожал плечами Палыч. - Такие, как ты, и сперли. Всю страну уже сперли, пропили и прос... ли, а виноват, оказывается, сторож.
   Замолчали. Но Палыч за обиду отомстил - когда только веки Витька начали наливаться, его вновь разбудил голос старика.
  -- - Светает, вроде, - сообщил он. - На вот, сам убедись - нет там никакого дерева. Нечего было бояться.
   Витек всмотрелся в серую мглу за окном, никакого дерева не обнаружил, и вздохом признал глупость своего поведения.
  -- - Это еще ничего, - смилостливился Палыч. - По сравнению с прошлой ночью, когда ты так дрыгал ногами по койке во сне, что чуть сторожку мне не развалил.
  -- - Я убегал от милиции.
  -- - Убежал хоть?
  -- - В последний момент. Подраться даже пришлось. Меня один догнал, так я ему в ухо вмазал...
  -- - Придурок. Это ты меня тогда - в ухо, я тебя тряс, разбудить хотел, - Палыч для наглядности потыкал пальцем в пострадавшую часть организма. - Главное, ты даже не проснулся - дальше побежал.
  -- Ты прав, наверное, - признался Витек. - Хватит мне бегать. Пора "новым русским" становиться. Они же все равно сантехника пришлого ищут, а тут - перевоплощение, почти смена внешности. Только с чего начать, не знаю.
  -- Все новые русские - это хорошо забытые старые евреи, - заявил Палыч. - Внешность тебе неплохо для начала побрить. И постригись, а то в патлах скоро тигры заведутся, а ты и не узнаешь.
  -- Тогда давай сделаем так: завтра вместе идем в парикмахерскую, потом прикупаем шмоток, я себе пиджак оторву двубортный, белый или малиновый, а вечером ужинаем в каком-нибудь шикарном месте, - оживился Витек. - А повезет - познакомимся под вечер с барышнями не самых строгих правил, на тонких длинных каблуках...
  -- - ... и пригласим их сюда, в сторожку, - ехидно принялся развивать мысль Палыч. - А если они музыку слушать захотят, я им вместо магнитофона с улицы в окно петь буду. А одежду мы завтра выбросим, потому что здесь ее даже повесить не на что, и грязюка кругом. Обокрасть нас барышни, правда, не обокрадут - ну, кроме того, что в кармане будет - но дружкам своим наверняка к нам дорогу покажут. Они с нас назавтра остатки вытрясут.
  -- - Чего ж делать-то? - расстроился Витек.
  -- - Да все, что ты сказал - но не торопясь, а постепенно. Чтобы никто не заподозрил, откуда у тебя деньги появились. И нечего дорралы эти светить нигде. Надо вынуть немножко и на рубли по курсу обменять.
  -- - Я даже курс какой, не знаю! - расстроился Витек. - Обманут же меня.
  -- - Тебя-то обманут, - горделиво согласился Палыч, - а я на что? Тебе бабки светить в руках ни к чему. А на мне подозрений быть не может. Ну не похож я на взломщика, по возрасту не подхожу. А курс подберу - самый лучший. Костюм парадный есть, заодно и по городу прогуляюсь - забыл уж, как он выглядит, последние годы только от будки до магазина и обратно. Да еще в трест. Сегодня тоже зайду - вдруг зряплату давать будут? Вот прям сейчас оденусь и пойду - утро уже в разгаре, часов семь, наверное.
  -- - А я что?
  -- - А ты спать ложись. На тебя смотреть больно, тебя сейчас даже Пикассо позировать не пригласил бы.
  -- - Кто еще такой за Пикассо?
  -- - Художник иностранный, - просветил Палыч. - Про таких, как он, Никита Сергеевич Хрущев прямо говорил - импер-сионисты и педерасты.
  -- - Я никаким сионистам позировать не собираюсь, - снова начал обижаться Витек. - Педерастам тоже. Больно ты интеллектом давишь. А я и без академий сейчас богаче, чем вся Академия Наук.
  -- - Ну да, - проворчал Палыч, извлекая из под койки аккуратно сложенный целлофановый пакет, в котором хранился его выходной костюм с прикрепленными орденскими планками, - в том вся российская беда - вечно у нас деньги достаются одним, а мозги - другим. Бабки-то давай!
  -- - Сколько?
  -- - А я знаю? 100 или 200 - хватит, наверное.
   Витек ненадолго испарился из сторожки - потом вернулся с двумя бумажками, которые вручил Палычу.
  -- - Не отсырели, хорошо спрятал, - Палыч потер купюры пальцем, потом сложил вчетверо и спрятал в нагрудный карман над планками. - Ладно, пошел. А ты спи.
   И ушел. Витек же спать так и не лег - только смотрел неотрывно из окна на место, где под слоем в пару десятков сантиметров покоилось его богатство.
   Город между тем постепенно начинал впрягаться в свою дневную жизнь. Где-то в нем впрягался - но не свою, а в какую-то чужую жизнь - экс-чиновник, экс-богач и экс-супруг Сергей Степанович Чеботарев.
  
  
   Чеботарев по прежнему просыпался в восемь утра, хотя идти ему было некуда и вполне можно было спать до полудня, или хоть весь день - работы он уже лишился..
   После его ухода Бородянский занялся розысками дочери, обзвонил общих знакомых и несколько удивился, найдя ее бренное негодующее тело в собственной квартире. Елена поведала начальнику треста, что ее муж спустил все деньги в карты, не иначе, потому что другим путем такую сумму потратить за столь мизерный срок было невозможно. При том он до такой степени скурвился, что ее саму же обвинил в покупке какой-то мелочи - видимо, ждал, когда она начнет ходить в дырявых туфлях, не покупая новых. Ночь Елена провела на даче, поскольку надо же было куда-то отвезти экспроприированную у не оправдавшего доверия экс-мужа мебель?
  -- - Жил со мной, как у Христа за пазухой, - возмущалась Елена, - ты, папа, на работу его в ваш трест пихнул, я дом вела, машину имели, в квартире - полная чаша - и все мое приданное! И не понравилось, а? Ну ты мне скажи, Левушка, это что за дела такие?
   "Левушка" из рассказа понял, что дела у Чеботарева и вправду - дрянь. А также, что составлять протекцию мужу своей дочурки уже бессмысленно. Это означало, что его можно было спокойно увольнять. И повод под рукой - проверка обнаружила ошибочно составленное обоснование контракта. 12 тысяч долларов, ожидаемых ревизорами, пришлось бы, правда, отдать самому, чтобы не навлекать гнева уже на собственную голову. Но такая вакансия, освобождавшаяся после ухода Чеботарева, стоила тысяч пятьдесят, никак не меньше. Желающих было столько, что им было впору предлагать строиться в очередь. Так что свои деньги Бородянский собирался многократно отбить назад уже в ближайшие дни. Восстановив настроение, он с легким сердцем вызвал секретаршу:
  -- - Чеботарева в расход, за несоответствие и халатность, а мне чаю, и покрепче - по обыкновению коротко и властно приказал он.
   Произошли эти события всего несколько дней назад. В последний раз Чеботарев заглянул в трест, чтобы забрать кое-что из личных вещей, а заодно получить расчетные. Увидев в коридоре бывшего коллегу, он решил попрощаться с ним, но тот убежал, уткнув глаза в пол. Все остальные также старались не смотреть в его сторону, Чеботарева это обидело и он назло всем прошелся по кабинетам, говоря вызывающе громко:
  -- - Вот, попрощаться заглянул, Виктор Андреевич... Как работа - опять цифр не хватает, чтобы баланс свести? А вы на потолке искали?.. (Виктор Андреевич побагровел и нырнул в гроссбух почти целиком). Всего вам доброго, Ангелина Семеновна. Мне будет не хватать вашего клубничного варенья - чем же я буду лечить запоры?.. Над чем трудитесь, Ванюша? А меня на пенсию послали, по выслуге лет. Теперь ваша очередь выслуживаться, пока не послали... Лександр Михайлович! Как там, на станкостроительном-то, станки остались еще, или все уже пристроены?.. А чего вы носик воротите? Паленым пахнет?..
   Прогулявшись по коридорам и выплеснув из себя запасы желчи, Чеботарев вышел на улицу, чуть не столкнувшись с пожилым человеком в пиджаке с орденскими планками.
  -- - Смотри, куда прешь-то, дедок, - буркнул Сергей Степанович.
  -- - Было бы на что смотреть, - огрызнулся в ответ хмурый старикашка, - а ты сюда не за зарплатой, часом?
  -- - За зарплатой.
  -- - Значит, дают?
  -- - Еще как дают! Со всех сторон по всем местам! - невесело усмехнулся Чеботарев и побрел к автобусной остановке. Старичок посмотрел ему вслед, ничего не понял и вошел в вестибюль здания.
   Во дворе дома, где жил Сергей Степанович, без дела околачивался Пашка. Майки с устрошающей надписью на нем не было, что придало отставному чиновнику смелости. Без денег у него все равно не было на жизни, ни перспектив трудоустроиться.
  -- Пашка, подойди-ка сюда, - крикнул он. Парень удивился, но оторвал зад от детских качелей и приблизился. Надо было с чего-то начинать разговор.
  -- - Ты чего не в школе?
  -- - Да учителя прогуливают
  -- - Учителя?!
  -- У них, типа, забастовка, - пояснил Пашка. - хотят директрисе вотум недоверия вынести.
  -- - А что, директриса обманула кого?
  -- - Обманула ожидания светлого будущего. Тендер проиграла. Через РОНО товар распределяли, с учителей бабки собрали, чтобы, типа, подмазать колеса. А не выгорело.
  -- - Товар дефицитный, наверное. Лингофонные кабинеты, или литература?
  -- - Да просто министр легкой промышленности своего пацана в школу устраивал, вот все и передрались, у кого этот отстой осядет. Бабки там, сами понимаете, не мерянные - школе тоже перепало бы компьютеров с интернетом. Ну, теперь директрису скинуть хотят.
  -- - Слушай, Павел, - перешел к теме Чеботарев, - тебе деньги нужны?
  -- - А кому они не нужны? Только поэтам и космонавтам - они выше этого. Что, работа есть?
  -- - Вроде как. Только отцу ты не говори, что я тебе предложил...
  -- - Если бы мой отец знал, на какие шиши я существую, я бы давно уже не существовал вовсе. Не беспокойтесь, дядя Сережа. Что за работа?
  -- - Ну... это... ты парень вроде крепкий, - остатки совести силились прикрыть Чеботареву рот, но она, вместе с остальным организмом, так ослабла за последние дни, что сил ее хватало лишь на создание легкого запинания, - и друзья, наверное, есть серьезные...
  -- - Есть, конечно.
  -- - У меня один негодяй деньги спер, - признался Сергей Степанович. - Я адрес знаю. Можно его найти и деньги отнять? Я заплачу.
   Пашка от удивления аж рот открыл.
  -- - А я-то что могу сделать? С таким лучше к браткам обращаться!
  -- - Так я и... - начал было Сергей Степанович, но Пашка недал ему закончить, залившись неудержимым смехом.
  -- - О-хох-хо! - бушевал он, сгибаясь чуть ли не в три погибели, - вы решили, что я из этих? Да что мне, делать нечего, с ними по коммерческим будкам шарить? Пока они там гроши обламывают и на билет в тюрягу копят, я программы пишу для компьютера, мне за каждую знаете, сколько платят?
  -- - Я думал, ты вот с ножом ходишь... - начал оправдываться Чеботарев.
  -- - Я еще и боксом занимаюсь - ну и что? Нож? Ну да, имеется. Правда, это не нож, а многофункциональная отвертка - если вдруг комп развинтить у кого-то понадобиться, плату поменять или шлейф. Но похожа на нож - шпану отпугивать сгодится, на улице вечерами сейчас небезопасно, сами знаете. Меня уже два раза грабить пытались. Так что приходится мимикрировать под окружающую среду - вот и затылок побрил. Тем более, что серьезный клиент какому-то хиппарю работу вряд ли доверит, а со мной у него прически, типа, почти одинаковые, - и он снова расхохотался во все горло. Но Чеботареву было не до веселья.
  -- - Тогда извини, - вздохнул он, - не по адресу я.
  -- - Да ничего, - вытирая слезы с глаз, пробулькал Пашка. - Вы обращайтесь, когда чего с компом случится. У вас же наверняка компы и дома, и на работе есть?
  -- - Уж конечно, - горделиво произнес Чеботарев и направился к своему подъезду. Надежды выбить деньги силой таяли на глазах. Можно было, правда, попросить помощи у знакомых, но это Сергей Степанович отложил на потом: холодный прием, оказанный отставному чиновнику вчерашними коллегами в тресте, подействовал на него так отталкивающе, что сейчас он боялся позвонить кому-то, чтобы вновь не испытать разочарования в людях.
  
  
   Палыч между тем, действительно, получил зарплату - кассир треста был заблаговременно предупрежден директором экс-завода, и загвоздок у сторожа никогда не возникало. Он лишь недоумевал, почему, когда завод стоял на месте и действовал, зарплату ему платили с многомесячными задержками, а когда от него даже остова почти не осталось, стали выдавать день в день, но мыслей своих никому не выдавал из суеверия отбить удачу. Затем Палыч направился, как и обещал, гулять по городу и добрел до Пушки. Там тусовалась толпа непонятного содержания и происхождения. Продавали независимые, а оттого плохо пропечатанные газеты, кто-то поедал пиццу. В сторонке шел очередной митинг, и человек с деревянного ящика объяснял зевакам, что лично им необходимо освободить Литву от оккупации, потому что тем самым "оккупанты" могли получить дополнительные кредиты от все той же Литвы... Палыч послушал минут пять, не понял ровным счетом ничего, хотя кто-то из толпы пытался с оратором спорить. Потом подошел к рядам торговцев всякой мелочью, от значков до шкатулочек под хохлому и матрешек с ликами американских президентов. Худой отпрыск, явно недопитавшийся материнским молоком, но уже объевшийся лозунгов о свободе предпринимательства, смерил его с головы до ног презрительным взглядом. Палыч не был похож на доходного клиента. Тем не менее ему явно было что-то нужно.
  -- - Эй, дедусь, - окликнул отпрыск, - тут не музей. Надо чего, или на погляд пришел?
  -- - А ты за погляд денег не берешь?
  -- - Нет, вообще-то. А это что? - он ткнул пальцем в орденские планки. - Почем медяшки? Могу купить...
  -- - Медяшки?! - вскипел Палыч. - Да я за эти медали кровь проливал, чтобы такие щенки, как ты, спокойно жили. Я бы их сейчас бесплатно отдал, если бы вам кто-нибудь бошки поотрывал, шпана проклятая.
  -- - И по-твоему, мы живем спокойно? - ухмыльнулся юнец. - Слышь, дед, ты не мути рыбалку. Хочешь что купить или продать - говори, а нет - вали куда подальше, хоть до Берлина по второму разу.
   - Палыч подавил в себе очередной взрыв негодования. Спорить все равно было бесполезно.
  -- - Мне доралы продать надо, - пояснил он.
  -- - И много у тебя "доралов"? - коверкая слова, поинтересовался уличный коммерсант. Палыч достал бумажки из кармана и помахал ими перед его прыщавым носом. У того улыбку с лица стерло, будто ластиком. Глаза внимательно провожали вальсирующие купюры влево и вправо, будто дворнягу начали дразнить кусочком сахара.
  -- - Это уже дело, - сообщил юнец. - Курс - 1 за 5. Годится?
  -- - По пять рублей за доллар?
  -- - Шутник ты, дедуся, - оскалился продавец. - По пять тысяч. Я тебе, короче, миллион дам.
  -- Палыч от невероятно звучащей суммы поскреб горло, чтобы освободить проход для воздуха.
  -- - Миллион?
  -- - Ага... Дай только, гляну, чтобы не фальшивыми были. - Парень взял у Палыча бумажки и ощупал со всех сторон.
  -- Нормалек, - потом он залез в карман, вытащил кипу банкнот такой толщины, какую Палыч в жизни не видел, перегнул через указательный палец левой руки и принялся отсчитывать деньги правой.
  -- - Эй, дедусь, считай вместе со мной, чтобы без обмана, - предложил юнец, - кусок, два, три, четыре...
   Палыч внимательно следил, повторяя цифры в уме.
  -- - .... Девятьсот девяносто восемьсот, девяносто девять, лимон, как договаривались. - Юнец отделил отсчитанные деньги, остальные вместе с долларами спрятал в карман, и вновь быстро пересчитал - а Палыч вновь внимательно следил за счетом.
  -- - Миллион, как одна копеечка. Держи, дедусь. Слышь, а откуда у тебя доллары?
  -- - Пенсию получил, - не придумал ничего лучше Палыч, поворачиваясь, чтобы уйти.
  -- - Здорово, - закивал головой юнец, - а моя бабка получает не то 7, не то 8 тысяч рублей. Ты, наверное, из всех персональных пенсионеров самый персональный.
  -- - А ты как думал? - хитро прищурился Палыч, - я, когда Ленин на броневик залезал, внутри сидел, охранял его. Ну, догадываешься теперь, какое ведомство мне такую пенсию платит?
   И обрадовался, увидев, как снова исчезает самодовольная улыбочка с лица хамоватого подростка.
  
  
   Лифт не работал. Такое, впрочем, случалось и раньше. Как уже было замечено, в некоторых ситуациях никакие деньги не в силах избавить человека от бытовых неудобств. Сергей Степанович неторопливо поднимался пешим ходом на свой восьмой этаж, когда на лестничной клетке между пятым и шестым столкнулся с женщиной в летах, малознакомой ему соседкой Полиной Александровной.
   Дородная и строгая, Полина Александровна обладала той самой загадочной душой, над которой веками ломали головы философы - как русские, так и иноземные. Когда у Чеботарева все шло, как по маслу, она его ненавидела люто, сама не зная за что - ведь и в долг по мелочи дать Чеботарев не отказал однажды, и вежлив был всегда. Однако теперь с Чеботарева взять было нечего, на лице его проросла щетина, и выглядел он уставшим. Полина Александровна не могла знать про финансовые злоключения ее соседа, но с удивлением отметила, что неприязнь уступила место жалости. И сейчас, когда Чеботарев проходил мимо нее, вопреки обыкновению, даже не здороваясь, потому что не заметил, она не только решилась первой заговорить с ним, но даже участливо спросила:
  -- - Все ли в порядке, Сергей Степанович? Уж больно уставший вид у вас. Работа измучила?
  -- - Есть немного, - Чеботарев вспомнил все мучения, которые испытал в тресте, и сморщился, как от боли. Это тоже не ускользнуло от глаз Полины Александровны.
  -- - Да что с вами, не плохо ли? - участливо воскликнула она, - может, чаю вам налить? Зашли бы, передохнули.
   "Верно, почему бы не зайти? - подумал Чеботарев, - дома на полу насидеться, глядя в окно вместо телевизора, я еще успею".
  -- - Спасибо. Я и правда, с удовольствием выпью чаю, - согласился он.
   Загадочная душа Полины Александровны возликовала и стала требовать от хозяйки попотчевать гостя малиновым вареньем, упрятанным в шкафчик к зиме и на случай болезни. Чеботарев между тем прошел в столовую, с наслаждением опустился на диван и жадно впился глазами в черно-белый экран старенького телевизора. Показывали, кажется, "В мире животных", по экрану болтались какие-то твари и что-то бубнил голос за кадром. Впрочем, Чеботарев смотрел не передачу, а ТЕЛЕВИЗОР, по которому успел соскучиться - сейчас он был готов увлечься даже учебным фильмом про производство транзисторных приемников в домашних условиях.
  -- - Животных любите? Значит, душа добрая, - весело приговаривала Полина Александровна, накрывая на стол. Ей, конечно, не терпелось услышать, что довело соседа до такой внешней измятости, но спросить об этом самой было как-то неудобно. На столе появились чашки с чаем, блюдо с ломтиками домашнего пирога с яблоками и сахарница. Насчет варенья Полина Александровна посоветовала душе заткнуться - там и так было всего ничего, и засахарилось оно, наверняка, а такое подавать гостю было не с руки.
  -- - Леночки вашей давно не вижу, - пожаловалось она, - отдыхать, что ли, уехала?
  -- - Ага, отдыхать, - подтвердил Сергей Степанович, - от меня.
   Полина Александровна только руками всплеснула, и унеслась в кухню доставать из заначки малиновое варенье.
  -- - Да разве ж можно - от такого мужа, - причитала она, вновь возникая в столовой. - Вы подсаживайтесь к столу, вот сюда, телевизор будет удобно смотреть, и чайку... Кто ж вас теперь столовует?
  -- - Так я сам. Сегодня расчетные получил, завтра пойду, недостающих продуктов на базаре докуплю.
  -- - Ужас, - возмутилась женщина. - Дело ли это - чтобы человек ваших достоинств сам по базарам ходил?.. А вообще я думаю - во всем телевизор виноват, - неожиданно выпалила она. - Все эти фильмы заграничные. Раньше наши женщины разве могли мужу изменить или уйти к кому-то? Даже не знали, как подумать об этом. А теперь кто чего не знал, всех всему научили. Секс этот проклятый показывают - кому он нужен вообще, сколько лет мы без него жили, и все хорошо было, путевки бесплатные, удостоверения ветеранские. И так они этим всем занимаются, что хоть сразу потом к травматологу беги. - постаралась она развеселить гостя.
  -- - Наверное, - улыбнулся Чеботарев. Ему было уютно и приятно слушать незатейливую болтовню женщины. Чай был не очень вкусным, но терпким и приятно прогревал горло.
  -- - Сейчас вот Ленина ругают все, кому не лень, - продолжала политпросвет Полина Александровна, - а чем он виноват? Он такую страну сделал, что мы уголь и лес продавали, а взамен покупали молоко, и его бесплатно на вредных производствах давали. Вот муж мой, упокой Господи его душу, на химзаводе работал, так всегда молоко получал. А потом то ли лес закончился, то ли еще что - и молоко стало неоткуда брать. Так в чем же Ленин виноват? А они все ругают...
   - Чеботарев огляделся. Планировка квартиры была, кажется, как у него. Только мебель старенькая, и обои вылиняли лет десять тому назад. И на потолке краска треснула.
  -- - Ремонт давно не делали, - перехватила его взгляд Полина Александровна, - а на что его делать? Мы с дочерью вдвоем живем. Вот Маринка замуж выскочит, тогда они с мужем и сделают все, как захотят - мне-то уже без разницы.
  -- - Вы бы сказали раньше, я бы в тресте из ремонтных фондов выбил - посетовал Чеботарев, понимая, что врет безбожно, не стал бы он выколачивать ничего забесплатно, да и Бородянский бы не позволил.
  -- - Да не люблю я, когда государство мне бесплатно что-то делает, - призналась Полина Александровна. - Раз бесплатно - значит, плохо. Мне вон уже из ЖЭКа приходили газовую колонку чинить - так она через 2 недели рванула, хорошо, не убила никого и дом не спалила. Опять же мастера - живые люди, им на перепив отстегнуть надо, а у меня сейчас нет. Я ж на пенсии, а Маринка в школе, ей если что перепадает, то подарки от родителей - конфеты или отрез на платье. Выколачивать она не умеет, а сам кто сейчас что подарит? Сейчас вот, хорошо, ребенка на репетиции взяла, будет его по математике подтягивать.
   В дверь позвонили.
  -- - Помяни дурака - он тут как тут, - улыбнулась Полина Александровна, направляясь в коридор открывать, - не иначе, Маринка из школы вернулась. У нее сегодня первая смена.
   Заскрипели двери, зашаркали ноги, издалека до Сергея Степановича донеслись какие-то голоса. Минуту спустя в комнату влетел ураганчик лет восьми от роду и первым делом стянул со стола кусок пирога.
  -- - А поздороваться? - строго поинтересовалась Полина Александровна.
  -- - Даси, - набитым ртом произнес ураганчик. Чеботарев улыбнулся в ответ, понимая, что это все же не может быть дочь хозяйки - в таком возрасте в школу на работу пока еще не принимают.
  -- - Добрый день, Сергей Степанович, - в комнату вошла девушка и остановилась возле стола. Чеботарев поднялся, здороваясь. - Мама, наверное, уже успела нажаловаться на все трудности переходного периода?
  -- - Какого периода?
  -- - Нынешнего - переходного от безденежья к безработице. Не слушайте ее, она вас совсем запугает своими речами о Ленине.
  -- - Да я не слушаю, - сказал Чеботарев, и смутился, поняв, что ляпнул глупость. Девушка рассмеялась.
  -- - Успел пирогом поживиться? - поинтересовалась она у ураганчика. Тот кивнул. - И, конечно, руки мыть перед этим необязательно... - ураганчик заулыбался, полностью соглашаясь с тем, что мытье рук перед едой - пустая трата времени, водных ресурсов и мыла. - Ладно, марш в мою комнату. Математика ждет. Извините, Сергей Степанович, - улыбнулась ему девушка, - дела. Вы с мамой посидите, хорошо?
  -- - Нет, э, я уже пойду, - засуетился Чеботарев, - я давно здесь. Рад был повидать.
  -- - Заходите, - участливо попросила Полина Александровна. - На что же еще нужны соседи? И не расстраивайтесь - все у вас наладится. Слишком долго никому плохо не бывает.
   Марина прислушивалась к разговору, не понимая, о чем он. Чеботарев поблагодарил радушную женщину, и дверь за ним закрылась.
  
  
  -- - Миллион рублев, - сообщил Палыч, глядя, как Витек пересчитывает принесенные им деньги.
  -- - Семьсот тридцать тысяч, - заявил Витек. Палыч нахмурился.
  -- - Ты что, мне не доверяешь? Дважды пересчитывали.
  -- - Сам считал?
  -- - Нет, но следил внимательно.
  -- - Ты, старик, за свою жизнь столько дорог прошел, что на какой-то ум обронил, - вздохнул Витек. - Сломали они деньги, понимаешь?
  -- - Как это?
  -- - Как полено об голову. Переламывают пачку при пересчете, часть купюр незаметно выдергивают, а при тебе кончики одной и той же купюры дважды считают. Это даже ребенок знает.
  -- - А я и менял у ребенка, - признался Палыч, - отвратительный такой типчик... Да я сейчас пойду обратно и уши ему оторву.
  -- - Так он тебя и ждет там, уже уши в руках держит, приготовил.
  -- - Ты прости, Витюнь...
  -- - Ладно уж. И этих хватит. Денег у нас и без того больше, чем надо. Что теперь?
  -- - В парикмахерскую пойдешь, состригать гнезда на голове.
  -- - Все шутишь, - Витек распихал стольники по карманам. - ладно, пойду. Вернусь - не узнаешь меня.
  -- - Наодеколониться не забудь, - напутствовал Палыч, - я сколько помню, в парикмахерских всегда одеколоны были лучше, чем в магазинах. Причем за те же деньги.
   Ближе к вечеру Витек впервые за все время, сколько себя помнил, выбрался в город с такой суммой денег. Ему было и боязно, и весело одновременно. Хитрец-гоблин, который уже однажды вляпал слесаря-инструментальщика 4 разряда в пренеприятнейшую историю, начал было что-то нашептывать на ухо, но теперь Витек был трезв и более рассудителен, потому пообещал гоблину оторвать ему голову, если тот не заткнется. Гоблин поверил в серьезность заверений Витька, и внутренний голос больше не возникал. Тем не менее Витек и без его подсказок решил выбрать парикмахерскую не на задворках с засыпанным остриженными волосами полом, а где-то в центре и с витринами почище. Обнаружить такую не составило большого труда - стекла матово сияли, не позволяя разглядеть внутреннее великолепие. Витек толкнул тяжелую дверь и очутился в зале, сверкающем стерильностью и богатством. Не дожидаясь приглашения, прошел к первому попавшемуся креслу с подголовником, напоминающему зубоврачебное, и погрузился в него целиком.
  -- - Чем могу помочь? - выучено поинтересовалась девушка в белом больничном халате.
  -- - Ну, например, постричь меня можете? И побрить?
  -- - Даже наманикюрить можем, если надо, - в голосе девушки сквозила неприязнь. - Боюсь только, вы обратились не по адресу.
  -- - Это почему же?
  -- - Вы знаете, какие у нас цены?
  -- - Я и знать не хочу, - возмутился Витек, - вы сначала обслужите, а потом цену называйте. Я вам, если доволен останусь, даже на чай оставлю. С конфетами.
  -- - Я не пью чай, - отрезала, как опасной бритвой, девушка. К креслу между тем подошла еще одна, и Витек начал прислушиваться к разговору, наблюдая за ними в большое зеркало.
  -- - Нет, я его обслуживать не буду, - говорила мастерица, подозрительно косясь на необычного клиента, - я от него еще какую-нибудь болезнь заполучу.
  -- - Ты с ним ведь трахаться не собираешься? Состриги ему патлы, и все. Пусть только вперед заплатит.
  -- - Да вокруг и так него инфекция летает. Ты поближе подойди, чтобы запах чувствовать - и без трахания нос отвалится, сифилис не нужен.
  -- - Да кончай злобиться. Обычный работяга, оттянуться решил. Его побрить-помыть - очень даже ничего мужчинка будет.
  -- - Можешь себе забирать.
  -- - И заберу.
   Сердитая мастерица гордо удалилась, оставив поле брани своей напарнице.
  -- - Ну что, мистер, - поинтересовалась вторая девушка, - фасончик выбирать будем по компьютеру или на глаз?
  -- - Да я не знаю, - признался Витек, - я всегда стриг покороче, чтобы подольше не отрастали.
  -- - Нарасло, однако, немало, - пробормотала девушка, теребя волосы Витька рукой, предусмотрительно упакованной в резиновую перчатку. - Покороче - это сейчас в моду входит. Но не в обязаловку. Хотите по каталогу прошвырнуться, или на компьютере подберем?
  -- - А может, для начала мне голову помыть, - испугался вдруг Витек, - я пойду, помою и вернусь...
  -- - А зачем уходить? Я сама помою, - улыбнулась девушка, обматывая шею Витька крахмальным полотенцем. - Но сначала договоримся о деньгах. У нас тарифы строгие, не испугают? - Мытье - 5000 рублей, побриться вдвое дороже, стрижка - от 50 до 500 тысяч...
  -- - А полста тысяч - это за что? - переспросил недоумевающий Витек.
  -- - Самое простое - под ноль, - пояснила мастерица. - Зато получите подарок от нашего салона - и сунула ему в руку пластинку импортной жевательной резинки.
  -- - Че, так сильно из пасти пахнет? - окончательно смутился Витек.
  -- - Если честно - сильнее, чем у моего пуделя.
  -- - Деньги-то у меня есть, - Витек запихнул жевачку в рот, в доказательство своих слов пытаясь дотянуться рукой до нагрудного кармана. Однако полотенце спеленывало крепко, и попытка не удалась. - Но по таким ценам Палыч обкорнает меня даже на ногах.
  -- - На ногах мы, кстати, тоже можем, - сообщила девушка, - но это рядом, в женском салоне. По 60 тысяч за сеанс.
  -- - Да вы издеваетесь, что ли? - взбеленился Витек, - развяжите меня, я домой пойду. Полгода волосы растить, чтобы потом на избавление от них такие деньги тратить? Я еще с ума не сошел.
  -- - Как угодно, - девушка отошла чуть в сторону. - Но заплатить все равно придется.
  -- - За что? Я ж ничего не сделал?
  -- За полотенце - вы посмотрите, оно же цвет поменяло, соприкоснувшись с вами. Мы его другим клиентам давать не намерены. И еще за жвачку.
  -- - А жвачка же в подарок была!
  -- - Подарок - только для тех, кто стрижется или бреется. А если не хотите...
  -- - Знаете что... - Витек вырвался из махровых пут, швырнул на столик деньги, не пересчитывая, и бросился к выходу. Потом вдруг остановился, вернулся, забрал полотенце, прилепил к стеклу шарик жевательной резинки, гордо сказал "Вот!", и удалился.
  -- Хамье, - сердито сказала первая девушка.
  -- Хамье-то хамье, но десять штук за ни фига не делая отвалил, минус одну за полотенце, - рассудительно ответила вторая мастерица. - А насчет болезней ты, наверное, права. Пойду, в душ залезу, пока клиентов нет.
  
  
   Витек вернулся к Палычу в одинаково растрепанных чувствах и прическе. Палыч окинул его взглядом, и понял - не выгорело.
  -- - Давай, рассказывай, - предложил он, и внимательно выслушал сбитый рассказ сантехника.
  -- - А вдобавок с меня все равно деньги сорвали! - возмущался Витек. - И главное, что обидно - чтобы зайти в парикмахерскую, надо привычно выглядеть, а чтобы прилично одеться - надо быть постриженным и мытым. А у тебя тут даже ванной нет.
  -- - Во дворе водяная труба.
  -- - Да колотун же - я застужусь.
  -- - А ты потеплей оденься, мимоза нежная, - съехидничал Палыч, - прямо в одежде и купайся. Заодно и постираешь.
   Но Витек посмотрел на Палыч таким коровьим взглядом, что тот сжалился.
  -- - Ну, предположим, костюм я пойду, подберу тебе по размеру, - предложил Палыч, - но в баню ты все же сходи. А парикмахерскую можно попроще найти где-нибудь на задворках. Пусть корнают для начала, как получится. Заодно и дешевле выйдет.
  -- - Давай выпьем, - предложил Витек, - пока деньги еще не кончились. А то после сегодняшнего похода в парикмахерскую мне начинает казаться, что я у него не так уж много и украл - по нынешним-то ценам.
   Он ушел и скоро появился с двумя свертками, из которых вывалил на стол несколько бутылок водки и пива и множество всяких баночек с консервами, кусков колбасы, свертков сыра и прочих съедобных прелестей.
  -- - Поехали, - сказал Палыч, подсел к столу и начал открывать и расставлять продукты. Они разлили по стаканам и выпили. Палыч пополоскал водкой рот, стараясь вкус то ли лучше распознать, то ли крепче запомнить.
  -- - Приемлемо, - вынес он вердикт, и снова разлил по стаканам.
  -- - Финская, - сказал Витек. - Вот и написано - "Финляндия". Самая дорогая, какая в магазине была.
  -- - Будем, - пообещал Палыч, и они вновь опрокинули по стаканчику. - А наша-то покрепче будет. От нашей шары торчат сразу, а эту как воду хлещешь. Можно было нашей купить.
  -- - А зачем? - спросил Витек, - чтобы напиться побыстрее? Тут наоборот - сидишь, выпиваешь и разговариваешь.
  -- - Хорошо, давай разговаривать, - хрумкнул соленым огурцом Палыч, - под нашу действительно лучше молчать.
  -- - Начинай, - предложил Витек. Палыч задумался, потом произнес:
  -- - Цены на электроэнергию поднимать будут. В тресте говорили.
  -- - Ну и что? У тебя все равно жучок стоит, ты за свет не платишь.
  -- - А давай телевизор купим, будем знать, что в мире делается.
  -- - Лучше фильмы смотреть. Давай купим. И видик к нему.
  -- - По видику одну порнуху показывают. Я знаю.
  -- - В видик какую кассету вставишь, то и показывают. Порнуху тоже неплохо иногда посмотреть.
  -- - В твоем возрасте, Витюша, порнуху не смотреть надо, а в жизнь претворять.
  -- - Тогда - за женщин!
   Выпили.
  -- - Может, тебе жениться, Вить? Жена и пострижет, и умоет. Найдешь с квартирой, затаишься у нее, пока за тобой гоняться не перестанут.
  -- - Не хочу я прятаться! Да что они мне сделают! - "некрепкая" водка начинала туманить Витьку мозги. - Деньги - это мусор. Не в них счастье, как сказал философ.
  -- - Не в них, - согласился Палыч, - но знаешь, когда они есть, как-то легче переносить, что счастье не в них.
  -- - А в чем счастье-то вообще? - начал допытываться у сторожа Витек. - Вот я, например - слесарь. Человек труда. Труд сделал из обезьяны человека, а из меня - слесаря-инструментальщика. А разве деньги могут из обезьяны сделать человека? Нет, а значит - не нужны они совсем.
  -- - Деньги нужны, чтобы сделать человека из слесаря-инструментальщика, - сказал Палыч. - Нет, в смысле душевных качеств я не спорю, ты человек что надо. Но трудом своим ты себе на эту вот... "Финляндию" не наскребал ведь? - В качестве наглядного пособия Палыч без всякого тоста опрокинул в себя еще одну стопочку. - И на кильки эти, - сторож подцепил вилкой шпротину и отправил в рот, - тоже.
  -- - Ну и что?
  -- - А то самое! Ты в театре в последний раз когда был? Нет, если ты там проводку чинил на халтуре - это не в счет. Вот ты оперу любишь?
  -- - Люблю! - запальчиво выпалил Витек.
  -- - Какую?
  -- - Ну эту... Где поют.
  -- - Эх ты, - вздохнул Палыч. - Человек без образования - как холодильник без фреона. Вроде работает, а толку никакого. А человек должен звучать, причем гордо. Чтобы все его слышали и восхищались.
  -- - А у меня мечта была - признался Витек. - Я хотел в книгу Гиннеса попасть. Сколько с наших заводов всякого добра уперли, а я целый асфальтоукладчик унес.
  -- - Ну, этим достижением восхищаться только в обэхээс будут, - предположил Палыч.
   Они помолчали, лениво пожевывая ветчину без хлеба. Палыч раскурил сигарету.
  -- - Выпить, что ли? - предложил он.
  -- - Надоело! - вдруг буркнул Витек. Но водку налил и Палычу, и себе, - правильно ты говоришь. Это не жизнь. Поговорить - и то не о чем. Вот набухаемся мы сейчас с тобой, потом спать свалимся, а потом что? Квартиры нет, меня самого милиция наверняка уже ищет. Другую квартиру купить - из старой выписываться надо, поймают. Машину купить - тоже паспорт потребуют.
  -- - Может, тебе уехать? В другой город, или вообще из страны?
  -- - Я даже здесь постричься по-человечески не могу, ты думаешь, меня через границу пропустят? Я у них весь санэпиднадзор распугаю. Опять же, загранпаспорта нет. Ехать в какой-нибудь Задвигалинск - что там делать с моими-то деньгами? Птицеферму открывать? А в Питере или каком другом крупном городе я без знакомых и вовсе пропаду.
  -- - Правильно, - вздохнул Палыч.
  -- - Пойду сдаваться, - сник Витек, - если сам приду, срок скостят. Выйду еще почти молодым человеком.
  -- - Не глупи, - нахмурился Палыч. - В тюрьму своими ногами не идут. Я вот про другое подумал - а как там твой обокраденный поживает? Небось, уже успел вторую такую сумму наворовать?
  -- - Ты это к чему? Думаешь, он меня уже искать перестал?
  -- - Нет, эти люди жадные, у них нищий монетки не допросится, сколько бы в кошельке не лежало... Но если он такой жадный, то, ради возврата денег, может, оставит тебе часть?
  -- - Даже если не оставит - завтра же и пойду, - пообещал Витек заплетающимся языком. - Ты наливай, наливай еще - может, не доведется уже вместе выпить!
  -- - Еще и выпьем, и закусим не раз, если все с умом провернем, - пообещал Палыч. - А сделать, я думаю, надо так... - и начал рассказывать что-то. Витек из-зо всех сил старался поддерживать разговор восклицаниями типа "угу", или хотя бы серьезно-озадаченным выражением лица, чтобы Палыч не догадался, что понимать его речь уже стоило ему немалого труда. Скоро Палыч смолк - Витек это не столько услышал, сколько увидел по сомкнувшимся губам приятеля - и, чтобы разрядить обстановку, сказал:
  -- Вы-пи-ем?
  
  
   В тот момент, когда в сердце России один человек не мог потратить деньги другого человека, который тоже не мог их тратить, где-то на окраине большой страны разыгрывалась иная трагедия: Булыга - сокращенное от Булыжника - косая сажень в плечах - сидел перед столом милиционера в участковом отделении родного села и сосредоточенно молчал. Он силился придумать ответ на вопрос: "Ну что, Булыга, доигрался?" Ответ был всего один, и, к сожалению, положительный.
   Настоящее имя Булыжника помнил разве что паспорт, который милиционер крутил в пальцах. Нагромождение мышц пошевелилось, поскребло конечностью в коротко стриженных волосах и вздохнуло не столько от сожаления, сколько от скуки. Участковый напротив, кажется, приходился ему родственником; а если и нет, то вполне мог быть таковым, так как у пожилого стража порядка было две дочери, каждую из которых Булыга знал довольно глубоко. Так что ничего страшного ему не грозило - так, очередной нагоняй за очередную бузу на колхозной дискотеке. Хотя Булыга понимал: можно было придти туда и в сильном подпитии, в драке тоже ничего необычного не было - за тем он на дискотеку и ходил всегда - но вот сжигать потом весь клуб все же не следовало. Клуб хотя и старый был, но еще вполне мог послужить людям.
   Жизнь в их деревне протекала серо, однообразно и дождливо. Булыга болтался по дворам, периодически кого-нибудь молотя по пьяному делу или подряжаясь на краткосрочную халтуру по трезвому. Возраста он был неопределенного, но его брат Шора все равно выглядел лет на 10 моложе. Шора был вообще-то Георгием, но из-за того, что не выговаривал несколько букв алфавита, сам себя и переокрестил в Шору. Браться родились друг за другом с разницей в 8 месяцев, и природа создала каждого из них весьма непрофессионально. Весь объем силы, предназначенной на двух нормальных людей, она отдала Булыге, а мозгов вообще не отвесила ни тому, ни другого. Хотя у Шоры недостаток интеллекта хотя бы перекрывался избытком любознательности, и будь у него еще и память покрепче, то вполне мог бы стать подобием ходячей энциклопедии, потому что он стремился прочесть, услышать и увидеть абсолютно все, что происходило вокруг. Если Булыга мог перешибить быка щелчком могучей длани, но чтобы повернуть голову, переставлял ноги, то Шора был болезненно худ, а его голова, как локатор, все время поворачивалась то туда, то сюда в поисках свежей информации. При этом ноги, руки и голова Шоры действовали автономно друг от друга.
  -- - ... убрался бы ты с глаз моих долой! Иначе честное слово, в следующий раз - посажу, и надолго. - в сердцах закончил милиционер, который, оказывается, все это время чего-то втолковывал затосковавшему Булыжнику.
   Придя домой, Булыжник переоделся во все чистое и только хотел выйти из дому, как его увидела мать.
  -- - Ты куда это?
  -- - В Москву, - буркнул бугай, рассчитывая, как бы ему обогнуть женщину и выскользнуть на двор.
  -- - Убьют тебя там, - предположила мать, - хотя и здесь могут. Ты хоть брата одного не оставляй. Забери с собой.
   Булыга вздохнул. Брат, которого он считал бестолковым, в стольном граде был бы только обузой. Тем более в деле, которому Булыга решил посвятить свое будущее - в благородном рэкете жиреющих на крови народной буржуев (он не помнил, где услышал такую звучную фразу - по радио, должно быть). Но в то же время Булыжник понимал, что Шору на деревне без него заклюют окончательно. И велел матери найти его и сказать, чтобы быстрее собирался. Поэтому не прошло и получаса, как Шора возник в избе, и потом всего за два часа он соорудил громадный баул, в котором оказались все их носильные вещи, продукты, вырезки из журналов многолетней выдержки, велосипедный насос и многое другое, необходимое для существования в большом городе. Булыжник, напротив, взял с собой только амбарную цепь, да еще спер из ящика комода немного денег на первичное обустройство.
   На железнодорожном вокзале, на котором они сошли, царило столпотворение. Вокруг было так много нового и интересного, что Шора чуть не вывихнул себе шею окончательно. Мимо них пропылило метлой существо непонятного пола и цвета кожи, в оранжевой телогрейке с надписью на спине:
   "Уборка территории ЖДВ N3 - ЖЭУ N118. Дворник N7"
  -- - А зачем на нем так написали? - поинтересовался у брата вечно любопытный Шора. Булыжник задумчиво поскреб в затылке и предположил:
  -- - Чтобы дворника не украли, наверное. Как номер на автомобиле. А вообще-то кто их, москалей столичных, разберет...
   Булыжник, впрочем, решил не тратить время даром: чем ломать голову над малопонятными надписями, обступившими их со всех сторон, лучше было изъять деньги у первого же деклассированного элемента, который попался на глаза. Парень, похожий на хиппи, и, похоже, изрядно пьяный, сидел прямо на заплеванном полу перрона и ковырял в зубах коктейльным зонтиком. Он щурился на солнечный свет, пока этот свет ему не заслонила туча.
  -- - Гони гроши, - сказала туча голосом Булыжника. Головы видно не было.
  -- - Ну что за гадство, - брезгливо ответил парень. - Почему вы мешаете мне тащиться?
   Сбоку к туче подплыл баул с погребенным под ним Шорой.
  -- - Смотри, какие патлы, - восхищенно сказал Шора, - он что, педераст?
   Парень лениво посмотрел на приезжих, с ходу оценил их одежду и манеры. И то, и другое вызвало в нем некое подобие жалости.
  -- - Приехали из глубинки местных тырить? Типа "люберецкие против рокеров", - логично предположил он. - Тогда я с вами могу. А то обрыдло мне здешнее бездуховное существование. Но это ведь не убегает, верно? Вы пока садитесь, мужики, - проявил вежливость патлатый, и достал из кармана пачку папирос, - вот, потянитесь тоже.
   Шора моментально воспользовался предложением и плюхнулся рядом с парнем.
  -- - Не курю, - сердито ответил Булыжник.
  -- - Напрасно. У нас кто не курит, тот колется - а это намного хуже.
   Булыжник ничего не понял, кроме того, что некурящих здесь отправляют к врачам. Но на всякий случай папироску взял.
  -- - Затягивайтесь глубже, потом сразу не выдыхайте, - поучал парень, - а теперь будем знакомы. Меня Филиппом зовут. А вас?
   Ему никто не ответил. Приезжим было уже не до Филиппа, не до рэкета и вообще не до чего. Шора так просто спал, а у Булыжника все плыло перед глазами. Филипп отвернулся от них обоих, снова задрал глаза к небу и продолжил щуриться на яркое солнце. "Рэкет так рэкет, - рассуждал он, - деньги появятся - укуриться можно будет до полного отпада. Вот только где ж нам клиентов искать? Все давно расписаны.... Надо будет по окраинам поездить..." - и закемарил тоже.
   Удача в тот день, видимо, улыбалась трем проходимцам. Клиент скоро сам должен был их найти.
  
  
   Дни шли один за другим с той же скоростью, что и прежде. Чеботарев постепенно свыкся с новыми реалиями своего существования. Полученных расчетных надолго хватить не могло, это он понимал, но старался усиленно экономить, поскольку других источников заработка на горизонте не наблюдалось. Он, правда, сделал еще пару звонков знакомым, но те помочь с трудоустройством или не смогли, или не захотели. Когда Чеботарева не пригласили на день рождения бывшего коллеги, начальника отдела того же треста, с которым они проработали вместе не один год, он даже не удивился, потому что успел морально себя подготовить к полному уходу из старого мира. Он был отыгранной картой, более того - битой и отброшенной в сторону в ожидании следующей игры.
   "На бирже труда надо зарегистрироваться, пособие дадут", - размышлял экс-чиновник. Как не претил ему такой выход, другого он не находил. Одалживаться было практически не у кого, да и возвращать потом - не с чего.
   Телефон в квартире теперь звонил намного реже, чем раньше. Аппарат и раньше обслуживал по большей части Елену, а к безработному Сергею Степановичу интерес со стороны деловой Москвы остыл быстрее забытой на плите кастрюли щей. Поэтому, звонок Алекса, бывшего сокурсника, Чеботарев одновременно и удивил, и обрадовал.
  -- Совсем пропал из поля зрения, - негодовал Алекс, - миллион лет от тебя ни слуху, ни духу. Завтра вечером ты, надеюсь, свободен?..
   "Свободней, чем хотелось бы", - подумал про себя Сергей Степанович.
  -- ... А впрочем, даже если занят, меня не колышет - отменяй встречи и рви к нам. Жена обещала блины с грибами, нихт ферштейн? Такое чудо с ней происходит реже, чем парад планет в Солнечной Системе. Отказы не принимаются. Дорогу не забыл еще, или напомнить?..
   "Не знает", - задумался Сергей Степанович, договорившись с приятелем и опустив трубку. - Думает, что я все еще занят своей работой... Хотя нет - он же меня одного пригласил, без Елены! Значит, конечно, знает про все. А зачем зовет?"
   От предположений, что старый друг может позвонить и предложить встретиться просто так, Чеботарев за годы работы успел давно отвыкнуть. Точнее, его от этого отучили старые друзья.
   "Может, работу какую предложит", - понадеялся Чеботарев, и начал представлять себе блинчики, дымящиеся грибным запахом в широкой тарелке. Ему предстояло узнать, как добраться до квартиры Алекса без машины, и выгладить свой единственный выходной и уже безобразно измявшийся костюм без утюга и доски. И в том, и в другом ему могла помочь Полина Александровна.
   На следующий день он спустился на пару этажей и позвонил в знакомую дверь. Дверь, вопреки обыкновению, открыла Марина. "Не в школе - наверное, тоже бастует" - Чеботарев вспомнил рассказ Пашки.
  -- Здрасте, - Марина выдавила из себя улыбку, и Чеботарев засомневался - может, он не вовремя? Но радушный голос Полины Александровны, мгновенно нарисовавшейся за спиной девушки, рассеял его сомнения.
  -- - Заходите скорее в дом, - звала Полина Александровна. - Как раз к обеду...
  -- - Нет-нет, я есть не буду, - засуетился Чеботарев, переступая порог, - я к вам с просьбой, так сказать, по женской части. Вы мне не одолжите утюг?
  -- - Конечно, не одолжу, - серьезно сказала Полина Александровна. - Вы же с ним, наверняка, обращаться не умеете. Давайте, что надо погладить, я сама и сделаю.
  -- - Неудобно как-то
  -- - Неудобно будет потом с дырой на брюках ходить, - улыбнулась женщина, - а мне вас разгладить - раз плюнуть. Так что несите, что есть.
   Чеботарев вышел, забрал из дома костюм, снова спустился вниз. Дверь была незаперта, и он прошел в столовую. На столе уже красовались приборы, в том числе - и для него.
  -- - Я, правда, не голоден, - вновь попытался отказаться он. Полина Александровна только заулыбылась в ответ.
  -- - Так разве ж есть надо, только когда голод прижмет? Сейчас не послевоенные годы, слава Богу. Садитесь, а то что ж, мы обедать будем, а мы нам в рот смотреть? Как-то не по-людски это.
   Из комнаты вышла Марина и тоже села за стол. Она была явно не в духе. Полина Александровна принялась разливать по тарелкам суп, периодически косясь на нее. Девушка молчала, уставившись в тарелку, и Чеботареву от этого стало несколько не по себе.
  -- - Я, может, не вовремя.
   Полина Александровна только рот успела открыть, как девушка прервала молчание, обратившись к гостю:
  -- - Ну что вы, нет. Вы извините, что я не в духе. Устала немного.
  -- - В школе тяжело?
  -- - Да, - и она вновь уткнулась в тарелку. Потом, отказавшись от второго, снова извинилась и ушла к себе в комнату, прикрыв дверь. Чеботарев тоже отказался и от добавки, и от второго. Полина Александровна, впрочем, не особо настаивала, расстроенная поведением дочери. Собрав со стола, она вынесла и стала раздвигать гладильную доску, довольно неуклюже пытаясь поддерживать какой-то незначащий разговор о погоде, которая расхлябалась так, что транспорт стал ходить с опозданиями, и о кондукторах, которые ворчат, видя ее ветеранское удостоверение.
  -- - У Марины проблемы, да? - Не выдержав, прервал ее Чеботарев.
  -- - Да, - вздохнула женщина, - из школы она ушла. Поцапалась с кем-то там.
  -- - Давно?
  -- - Вчера. Второй день сама не своя ходит.
  -- - Сейчас трудно найти работу, - сказал Чеботарев. -Особенно по специальности.
  -- - Да я знаю. Придумаем что-нибудь. Я тоже виновата, - сетовала женщина, проворно гоняя утюг по брюкам Сергея Степановича, покрытым влажной тряпкой, - ей и без того сейчас тяжело, а я ее пилю. Но вот вы скажите - взяла и какому-то ученику "двойку" влепила, а ее предупреждали ведь, как люди. Разве не глупо?
  -- - Глупо, конечно, - искренне удивился Чеботарев. - Стоило из-за этого работу терять...
  -- - У нас в стране правду искать - все равно что под дождем белье сушить, - продолжала ворчать женщина. - Одни неприятности от этой правды, а денег ни копья. Другая учительница теперь придет, "двойку" на "пятерку" этому оболтусу переправит - и всего делов. А Маринке теперь маяться. С лица спала уже.
   Полина Александровна догладила костюм, рубашку, аккуратно сложила все и перекинула через руку Чеботареву.
  -- - Так не помнется. Заходите, если что понадобиться, - улыбнулась она. - Мариночка, Сергей Степанович уходит - крикнула она в направлении двери. Девушка вновь возникла в проеме, прислонилась к косяку.
  -- - До свидания.
   Чеботарев потоптался на пороге, а затем вдруг выдавил из себя:
  -- - Полина Александровна, а вы ведь обычно по вечерам в парк гулять ходите? - а сам покосился на Марину, силясь прочесть по лицу ее реакцию. Реакции не было никакой.
  -- - Давно уже не была. Погода холодит.
  -- - Давайте сегодня все вместе пойдем, - предложил Чеботарев, - делать все равно нечего.
  -- - Мне не хочется, - произнесла девушка, - вы идите вдвоем, я дома посижу.
  -- - Ну, по другим временам я бы предложил ресторан и катание в кабриолете, - беспричинно повеселев, напирал Сергей Степанович, - на худший случай вип-зальчик в кинотеатре. Парк по сравнению с вышеперечисленным обладает единственным преимуществом - за прогулки по нему не берут денег. Пока еще не берут.
  -- - Настроения нет, - но девушка все же улыбнулась.
  -- - Не отказывайтесь, Мариночка. Боюсь вас обидеть, но все же скажу - вы похожи на бледное привидение. Ваши ученики, завидев вас сейчас, разбежались бы с криками и не спали бы ночью. Кроме того, вы будете свидетельствовать перед всезнающими соседскими бабушками во дворе, что моя с вашей матушкой прогулка по парку не носила ничего предосудительного и я не делал ей непристойных предложений.
  -- - Я бы, кстати, не отказалась от непристойного предложения, - рассмеялась Полина Александровна, - мне его уже лет двадцать как никто не делал.
  -- - Так я зайду часам к семи?
  -- - Ладно, уговорили, - согласилась девушка. - Только одевайтесь теплей. В парке трава мокрая от дождя.
  -- - Утеплю все, что смогу, - пообещал Сергей Степанович и ушел, не прощаясь.
   К семи часам он, как и обещал, вновь позвонил в дверь Полины Александровны. Снова открыла Марина. Она была уже одета для прогулки - джинсы, свитер, кроссовки, в руках - дутая куртка. Сергей Степанович был по-прежнему облачен в костюм, только что отглаженный заботливой соседкой. Поверх было наброшено пальто - видимо, Елена не забрала его потому, что на нем не хватало пуговиц и она сочла его негодным к употреблению. А так это было очень хорошее, строгого фасона пальто из тонкого кашемира.
  -- Угу, - буркнула под нос девушка, - нет, так не пойдет. Проходите-ка в мою комнату - мама все равно еще копается.
   Чеботарев послушно поплелся за ней. Марина выдвинула ящик комода и ожесточенно принялась в нем копаться.
  -- Брюки я вам точно найти не смогу, обувь тоже, - посетовала она, - но по крайней мире свитер оденьте. Он однотонный и безразмерный, вам пойдет. И куртку вот эту - она на молнии, не будет видно, мужская или женская...
  -- Да нет, пальто теплое, - попытался протестовать Чеботарев, но девушка просто сунула ему одежду в руки.
  -- В парке мокро и отнюдь не стерильно. На скамейку присядете - пальто можно будет потом там же и похоронить. А оно действительно хорошее, поэтому жалко.
   Чеботарев послушно облачился в предоставленные ему вещи. Куртка, действительно, почти подошла.
  -- Другое дело, - одобрила девушка, - пойду маму потороплю - а то мы до ночи не выберемся. А я долго, и вправду, гулять не хочу. Я себе на вечер работу придумала.
   На улице было пасмурно, но еще относительно светло, а главное - безветренно. Парк находился от их дома минутах в десяти ходьбы, и они неторопливо побрели в его сторону. В воздухе пахло влажной травой. Попутчики перебрасывались редкими фразами, больше говорили между собой мать с дочерью, Чеботарев же оглядывался по сторонам и пытался с каждым глотком втянуть в себя побольше прохладного воздуха. Иногда он чувствовал себя здесь незнакомцем. Этой дорогой он ходил за всю жизнь раза два, три, да и знакомые окрестности при "личном знакомстве" выглядели иначе, нежели из окна автомобиля. Они стали более рельефными, наполнившись какими-то незримыми мелочами. Так скульптуры античных мастеров отличаются от лепных ангелочков на потолке и потому кажутся намного живее.
   Тропинки в парке были скорее протоптаны, нежели проложены, а покрывающий их песок местами так разбух от недавнего дождя, что некоторые места было безопасней обходить сторонкой, по траве, усыпанной листьями. Людей вокруг почти не было - только владельцы собак чуть поодаль тусовались шумной группкой, выгуливая своих любимцев. Нашли скамейку, Полина Александровна постелила на мокрые доски заблаговременно принесенную из дома старую шаль и села. Рядом опустился Сергей Степанович.
  -- - Поброжу, - сказала Марина, и отошла от них в сторону, куда не могли долетать звуки разговора. Погрузив ладони в карманы, девушка медленно бродила назад и вперед между деревьев, опустив голову и, видимо, о чем-то размышляя. Сергей Степанович поймал себя на том, что невольно следит за ней. Впрочем, его чувства отнюдь не были похожи на задор седеющего ловеласа. Девушка будто дополняла собой картину мокрого парка, над которым сгущался вечер, и это было красиво и здорово.
  -- - Изводится, - констатировала Полина Александровна, перехватив его взгляд. - Жаль мне ее. Работала, себя не жалея - и на тебе, все коту под хвост.
  -- - Признаться, я специально зазвал ее в парк, думал, отвлечется...
  -- - Да я поняла это, спасибо Вам. Сегодня родители учеников домой звонили, говорили с ней. Ее же любили в школе многие.
  -- - Может, они и на директора ее как-то повлияют? Чтобы он ее обратно принял?
  -- - Вряд ли. Да она и сама теперь не пойдет. Глупость какая - из-за какой-то двойки, пацан-то в шестом классе всего учится, ему эта "двойка" - как слону дробина. Сколько лет впереди, папаша бы потом одним разом золотую медаль купил - и все. Ан нет, она на принцип - и он тоже. Она же девчонка совсем, чего с ней в принципы играть?.. Люди злые стали совсем, - сокрушалась женщина. - Раньше хоть партии боялись, а теперь им боятся некого.
  -- - Но у Марины, кажется, уже какая-то работа есть?
  -- - Это вы про то, что она сказала... Да нет, блажь очередная. Решила в магистратуру поступать, пишет теперь какую-то диссертацию или что-то в этом духе. Макаренко из себя строит, - Полина Александровна будто старалась сама себя рассердить на поступок дочери, но ей это никак не удавалось. - Об сегодняшних оболтусов любой Макаренко зубы обломает, вы только поглядите на них - один в цепях, другой волосы красит, девчонки с десяти лет помадятся, как крали, прости Господи... В портфелях вместо учебников - карты да журнальчики. Таких не учить надо, а сразу в колонии отправлять. Она-то сама молодая, не понимает. А ведь она юридический закончила почти с отличием... Я всего такого уже насмотрелась, когда после войны разруха была. Но тогда не воровали, боялись. А теперь Сталина ругают. Чего его ругать? Я бы тоже сейчас много кого постреляла бы...
  -- - Вы настроены не на шутку, - попытался перевести разговор на более шутливый лад Чеботарев, но Полина Александровна его не поддержала.
  -- - Чего шутить-то - ни настроения, ни поводу никакого нет.
   Чеботарев поднялся, оставив женщину на скамейке наедине со своими думами, и направился к девушке.
  -- - Не помешаю?
  -- - Нет, конечно, - его голос отвлек Марину от своих мыслей. - Как там мама? Успели сделать непристойное предложение?
  -- - Нет пока, - улыбнулся Чеботарев, - она сегодня, похоже, не в том настроении.
  -- - Да, я успела заметить.
  -- - Вы на нее не сердитесь, но она рассказала про ваши неприятности...
  -- - А никаких неприятностей нет, - девушка сердито сжала губы, - хотя могла и помолчать. Мне жалость не требуется.
  -- - Я только подумал, может, стоило поставить тому пацану эту треклятую "тройку"? Говорят, лбом стену не прошибешь...
  -- - Да я бы поставила! - девушка импульсивно взмахнула рукой, - вы думаете, я дура, решила мир переделать? Я только хамства не терплю, наглости такой беспредельной. Двенадцатилетний пацан уверен, что у него уже весь мир в кармане, а потом заявляется его папаша при погонах, и начинает мне доказывать, что, дескать, так и есть - мир уже там, залезай тоже в этот карман и ни шикни! Он думает, что когда он сыну в таком возрасте золотые часы на руку вешает - этим он ему лучше делает. А я заставила снять, потому что в классе рядом с ним учатся дети, родители которых скоро свои обычные часы продавать на толкучке будут, чтобы на жизнь хватило. Когда в 12-13 лет у одного ребенка возникает комплекс неполноценности, а у другого - вседозволенности - это ужасно. Пусть меня увольняют, я хоть не буду видеть потом, во что превратятся все эти дети лет через пять - десять.
  -- - Не сердитесь, - снова попросил Чеботарев, - а то, когда вы так говорите, я сам чувствую себя в чем-то виноватым. А мама ваша только мне об этом рассказала - так мне можно, мы же с вами практически коллеги!
  -- - Разве вы тоже учитель?
  -- - Я тоже безработный. Еще и месяца не прошло.
  -- - То-то я заметила, что вы не в себе, - призналась девушка. - А вас-то за что? Не обижайтесь, но не верится, что вы разругались со своим начальником.
  -- - Обижаться не буду, если скажете, почему в это трудно поверить?
  -- - Вы мягкий очень. По вам видно, что конформист. Домом наверняка жена руководила?
  -- - Ничего подобного, - начал сердиться Чеботарев, - Елена следила за домом, как и положено женщине, а я работал, деньги приносил.
  -- - Я, наверное, бестактна, - вздохнула девушка. - В конце концов, какая разница, кто руководит домом, лишь бы лад был. Так за что же вас уволили?
  -- - Прокололся. А тут ревизия. В общем, все разом навалилось.
  -- - Бывает. И, наверное, как водится, никого из прежних сотоварищей рядом почему-то не оказалось...
  -- - Почти никого, - признался Чеботарев. - Чтобы обо мне вспомнили, мне надо умереть, тогда исходящий из квартиры запах, может, привлечет чье-то внимание.
  -- - Зачем же так кардинально? Вы уже пробовали найти другую работу?
  -- - Где ж ее найти? Я компьютер не знаю, язык общения один - ломанный русский, и то со словарем, - попытался шутить Сергей Степанович. - Моя специальность - инженер-экономист, плюс по ходу дела нахватался понемногу из строительных норм и правил. Но на это сейчас спроса нет - заводы почти все стоят. Еще и возраст такой - переучиваться уже поздно, пенсию получать - пока рано.
  -- - Но у вас же, вроде, жена со связями - помочь не может?
  -- - Жена ушла в тот же день. И вещи прихватила.
  -- - Вот почему вы к нам за утюгом ходите! - воскликнула Марина. - Но, между прочим, вы можете в суд обратиться. Вещи забирать она не имела права.
  -- - Да нет, Мариночка, я в суд обращаться, конечно, не буду, - Чеботарев потупился, разглядывая намокшие от травы носки ботинок. - Остатки самоуважения, знаете ли, не позволят.
  -- - Извините... Нет, я и вправду дура - горожу непонятно что, - голос Марины смягчился. - Хотите, я с родителями учеников поговорю, они ко мне до сих пор звонят, а одного парнишку я по математике подтягиваю. Может, они про работу подскажут?
  -- - Ничего, я пока сам попробую. Если совсем ничего не получится - скажу.
  -- - Только без всякого стеснения, - потребовала девушка, - я, разумеется, никого в подробности посвящать не буду. Просто знающий человек работу ищет - и все.
  -- - Скажу, - снова пообещал Чеботарев. - Ну что, пойдем, заберем вашу маму, пока она там не замерзла?
  -- - На маму валите, а сами продрогли, - рассмеялась Марина, - немудрено - ноги промочили. Пойдемте, а то и в самом деле завтра с гриппом свалитесь.
   Когда они вернулись домой, было уже совсем темно. Чеботарев простился с женщинами у двери их квартиры, за чем последовала непродолжительная баталия - Полина Александровна, которой дочь успела наябедничать про его промокшие туфли, заставляла его взять у них мед. Чеботарев сопротивлялся, но проиграл. Поднимаясь на свой этаж с переброшенным через руку пальто, сжимая в другой баночку с желтым снадобьем, он улыбался. Ему казалось, что он смог сделать что-то хорошее, да и самому от разговора в парке полегчало. Чувство одиночества, давившее ему грудь все эти дни, не спешило возвращаться обратно - и это было совсем неплохо.
  
  
   Витька продолжали мучить ночные галлюцинации. В последней из них он, гладко выбритый, втиснутый в безупречно сидящий на нем смокинг, сидел в казино за рулеточным столом, покручивая между пальцами фишку. Шарик крутанулся и замер в незримой Витьку ячейке, и юркий крупье с носом, как у грача, придвинул к сантехнику его выигрыш, почему-то использовав для этого гаечный ключ.
   "Райское наслаждение", - подумал Витек и, закинув голову на спинку кресла, посмотрел в потолок. Под потолком же парила супруга обворованного им гражданина, освещая зал глубоким вырезом своего декольте. Вдруг из декольте вместо левой груди вывалился кокос, чем Витек остался весьма шокирован, и понесся прямо на него - точь в точь реклама "Баунти". Но, в отличие от рекламного ролика, где картинка в последний момент исчезает, кокос аккуратно приложился прямо по лбу удачливого игрока.
   Витек от удара и удивления моргнул, и окружающая его ирреальность моментально сменилась: теперь он сидел, приложив ко лбу холодную мокрую тряпку, в зале суда за решеткой, покорно взирая на тройку заседателей - одногрудую Елену, небритого Александра Невзорова и Палыча. Именно присутствие здесь сторожа удивило Витька безмерно.
  -- - Сколько бы ему дать? - судьи рассматривали Витька, будто под микроскопом, и тут ему стало стыдно, что он такой маленький.
  -- - Шесть с половиной, - предложил сам Витек.
  -- - Три, - отрезала одногрудая Елена. - Не больше. Большего он не заслуживает. И пусть уберет за собой - а то наследил кругом.
   В этот момент в клетку залетел грач с внешностью брачного афериста, сел Витьку на плечо и стал плакать.
  -- - Как же мы без вас, - рыдал грач, тюкаясь клювом в плечо подсудимому, - кто же в нашем заведении теперь стричься будет?
  -- - Я больше не буду! Не буду стричься! - закричал Витек, обращаясь к судьям. На месте Невзорова уже сидел Боровой, подавая Палычу прикурить сигаретку от золотой навороченной зажигалки.
  -- - Будет, - буркнул Боровому Палыч, - я его давно знаю. Он даже в оперу не ходил.
   И судьи, услышав это, насупились на Витька окончательно.
  -- - Сослать в оперу, - громовым голосом объявила Елена и громыхнула по столу молотком так, что в ушах зазвенело.
  -- - Плесните хоть воды на дорожку, - заумолял грач, - подсудимый хочет пить! - Но за водой никто не побежал, и Витек решил, что пора просыпаться.
   Сушняк мучил страшно. Луч солнца через незастекленное окно сторожки лупил ему прямо по не до конца расклеившемуся еще левому глазу. Витек перевернулся набок, пошарил под кроватью в поисках какой-нибудь влаги, ничего не нашел.
  -- - Пить, - просипело его измученное горло.
  -- - Проснулся, значит, - удовлетворенно сказал Палыч, который сидел на корточках у электроплитки и колдовал в кастрюльке какое-то варево. Витек бросил взгляд на стол с остатками вчерашнего пиршества, узрел початую бутылку водки, и его чуть не стошнило от отвращения. Палыч передал ему кружку с рассолом, и он выпил ее в два глотка.
  -- - Ну дела, - удивленно сказал Витек, свешивая ноги с раскладушки. - Видно, я здорово вчера набрался.
  -- - Да уж, - хмыкнул Палыч. - Кстати, к тебе гости наведывались.
  -- - Кто? - испугался Витек.
  -- - Санька из нашего ларька. Принес рассол - сказал, что тебе после того количества водки, что ты у него закупил, обязательно понадобится.
  -- - А я много купил?
  -- - Когда третий раз до ларька бегал, перебрал малость. Вот, - и Палыч кивнул в угол комнаты. Витек проследил взгядом по указанному им направлению и увидел здоровенного вида авоську, набитую бутылками всех сортов и размеров. Еще несколько бутылок, видно, не уместившихся, просто стояли у стены. Витек почуствовал, что ему снова становится плохо.
  -- - Еще Санька спрашивал, когда ему ларек освобождать - немедленно, или есть время, чтобы товар вывезти, - продолжал Палыч.
  -- - А он что, закрывается?
  -- - Что ж ему еще делать? Ты ж у него ларек купил вчера. Не помнишь?
  -- - Нет...
  -- - Ну, когда ты деньги на четвертой ходке отдавал...
  -- - Получается, я всю ночь не столько пил, сколько бегал к ларьку?
  -- - В последний раз, видимо, не добежал - Санька тебя на себе принес. Рассказал, что когда очередную партию водки брал, то возмущаться стал - дескать, дорого все. И сторговал ларек - сказал, чтобы больше не платить за водку. Санька правда не понял, кто тебе водку поставлять забесплатно будет, но ларек все-таки отдал.
  -- - Я, может, и деньги ему уже отдал?
  -- - Так я сам сегодня утром отдал - тыщу дорралов, как вы договорились, - Пожал плечами Палыч, - вот и лицензию Санька принес, а переоформит он все сам, ты не волнуйся. И с крышей познакомит. Оказывается, крыша - это не кровля, а те, кто из тебя эту кровлю пьет, если я все правильно помню. Я ведь тоже не слишком трезвым был. Я сначала ему не поверил, а потом решил - хозяин барин, чего мне-то вмешиваться.
  -- - Ты что, меня разбудить не мог, прежде чем такие бабки отдавать?
  -- - Тебя добудиться - легче мертвого заставить гопака танцевать, - рассердился Палыч. - А ты чем недоволен? Свой ларек теперь имеешь, человеком сможешь стать. Санька, кстати, не против у тебя продавцом работать. Деньги он не видел, ты не бойся. Я их утром перепрятал.
  -- - На кой хрен мне ларек, - расстроился Витек. - Давай я его тебе подарю?
  -- - Подари, - согласился Палыч, - мне и от дому недалеко. Все равно здесь делать нечего - с тоски скиснуть можно. А еще ты мне телевизор обещал. Помнишь?
  -- - Не волнуйся, Палыч. И телевизор будет, и видик. Давай завтракать, что-нибудь осталось еще?
  -- - Да столько, что можно полк накормить. Я тебе бутерброд намажу. С чем будешь - с салями или бужениной?
  -- - Без разницы, - и Витек подсел к столу. Палыч нахмурился.
  -- - Со сна умываться ты, я вижу, не привык...
  -- - У богачей свои причуды, - буркнул Витек, запихивая в рот огурец.
  -- - Ты помнишь, о чем мы вчера говорили?
  -- - Не-а.
  -- - Эх-х, - вздохнул Палыч, - ладно, ешь пока. После поговорим по-новой.
  
  
   Бизнес у новоявленной троицы рэкетиров попервоначалу складывался не очень. Пару раз в ответ на предложение делиться выручкой торговцы в ларьках предлагали зайти попозже, а по приходу их уже ждали серьезные ребята с остриженными затылками и без чувства юмора. Отметелили всех, не помогли даже пудовые кулаки Булыги. Филипп залечивал раны какой-то травой, которую он для этого почему-то курил, Булыга выводил синяки с помощью привезенной цепи, которую прикладывал к ушибленным местам - а таковыми были все его места - а Шора просто всякий раз успевал улепетнуть с места трагедии загодя, потому физически почти не пострадал, но возбужден был до крайности. Для жилья Филипп предоставил им собственные хоромы - заброшенный гараж-ракушку в одном из московских дворов. Скоро продукты, привезенные Шорой, были съедены, запас денег булыжника истощался тем быстрее, чем интенсивнее "лечился" Филипп. Правда, им удалось найти ларек на отшибе, который, кажется, крыши не имел и отстегнул им первую долю, но не деньгами, а самопальной водкой и просроченной колбасой. Булыга был в восторге.
  -- - Лиха беда начало! - приговаривал он. - Пора браться за крупную рыбу!
   Филипп не разделял его оптимизма, но спорить не мог по причине разницы в весовых категориях. И хорошо, что не спорил, потому что когда они посетили один небольшой, но уютный офис, директор в ответ на их весьма заманчивое предложение неожиданно сделал им свое.
   Директора звали Алекс. И теперь Булыжник сидел в его квартире, в спальне, вдыхая блинные запахи, пока тот потчевал своего гостя в столовой.
  -- - Как тебе не стыдно, Серега? - возмущался тем временем Алекс, - у тебя неприятности, а ты не звонишь. А на что же нужны друзья? Деньги непременно надо найти. Разве может человек такого полета жить так, как ты сейчас?
  -- - Кто ж их найдет? У меня таких связей нет!
  -- - Зато у меня есть... - и Алекс вывел Булыжника и его приятелей из спальни. - Знакомься, парни что надо. Такой рыбу в Азовском море отыскать может, не то, что твоего сантехника.
   Булыжник сел за стол и для важности набычился пуще прежнего.
  -- - Можешь рассказать все, как есть, - предложил Алекс, - он твоего ворюгу тебе за неделю доставит.
  -- - По частям, - уточнил Булыга, и Чеботарев ему поверил. Сговорились так: в случае поимки вора и обнаружения денег Чеботарев готов был выплатить до 20% суммы - то есть ориентировочно 40 тысяч долларов. Булыжник с трудом верил своему счастью, и стараясь не выдать волнения, бычился так сильно, что напугал и самого Сергея Степановича, потому, закончив неприятную беседу, он поспешил уйти. Попросил только уже с порога:
  -- - Вы его, это... совсем не убивайте.
  -- - Как получится, - жестко ответил за своего дружка Алекс, и они распрощались. Алекс закрыл за гостем дверь и прищурился.
  -- - А ты-то с меня стольник в месяц срывать хотел, - ухмыльнулся он, - глубже плавать надо, ты ж Булыжник, так что по вертикали плавать умеешь. Договоримся так: гонорар поделим пополам. А сбежать вздумаете - я вас сам потом найду. Связей хватит, можешь поверить.
  -- - Заметано, - буркнул Булыжник, который, несмотря на внешний вид, был человеком слова.
  
   Первым делом новоявленная команда сыщиков востребовала с Чеботарева адрес и телефон злосчастного сантехника. Алекс вручил им мобильник, Сергей Степанович - газету с объявлением. Чеботарев также съездил в справочное бюро, где за некоторую мзду получил точный адрес, по которому они наведались на следующее утро. Филипп, не успевший отойти от вчерашней дозы, пытался отговорить приятелей от столь раннего визита, но Булыжник горел желанием быстрее найти мерзавца, укравшего, как теперь выяснялось, и его деньги тоже. А Шора его поддержал - для него сидеть на одном месте без движения все равно было почти пыткой. Пришлось Филиппу "похмелиться" маленькой самокруткой, чтобы хотя бы внешне быть похожим на здравомыслящего человека.
   Район оказался отдаленный, ехали к нему сначала на метро с пересадкой на Кольцевой, потом - на автобусе, в котором Филиппа сморило окончательно. Приехали, разбудили Филиппа. Район был спланирован так странно, что казалось, будто дома посбрасывали с вертолетов, и где они упали, там их в землю и врыли. После дома номер десять вполне мог идти дом номер пятнадцать, а всех промежуточных номеров не было вовсе. Поэтому нужный дом искали весьма долго. Однако нашли. Поднялись на этаж, позвонили и внимательно послушали тишину за дверью.
  -- - Сейчас я ее выломаю, - пообещал Булыжник.
  -- - Обыщем дом, найдем деньги, и вернемся. Легче легкого! - распланировал их будущее воодушевившийся Шора. Филипп подспудно понимал, что за такую малую работу им бы вряд ли стали платить так много. И вообще идея порчи имущества казалось ему мало эстетичной. Но он ничего не сказал, потому что его в этот момент как раз начало мутить, и язык был занят запихиванием обратно внутренностей, пытавшихся выйти глянуть на свет Божий.
   Сказано - сделано. Дверь слетела с петель в две стороны сразу - петли и слабый замок после удара ноги Булыжника отбросило на лестничную клеть, все остальное обрушилось внутрь квартиры. Булыжник и Шора бросились в квартиру, а Филипп повернул голову на скрип открывающейся напротив двери. В щелку, защищенную цепочкой, просунулся фрагмент женского лица, привлеченного шумом.
  -- - Санитарно-эпидемиологический контроль, тетя. Собачья чумка, - сказал, продолжая борьбу с языком и внутренностями, Филипп. Фраза поэтому произносилась им весьма и весьма долго.
  -- - А заболевшие есть? - спросил фрагмент лица в дверной щелке. Ответить Филипп не успел - он перегнулся пополам, и его все-таки стошнило. Не слишком сильно, правда.
  -- - Есть, - испуганно ответил сам себе фрагмент лица, и исчез. Дверь закрылась.
   Филипп поглядел на содеянную им на лестничной площадке грязь, и брезгливо поморщился. Он был крайне недоволен собой - зато физически ему стало чуть полегче. Из квартиры доносился шум переворачиваемой мебели и ругань Булыжника. "Останусь на стреме", - благоразумно подумал Филипп, и остался стоять на месте. Скоро к нему присоединились и остальные подельники, злые, как собаки после стерилизации.
  -- - Ничего, - прошипел Булыжник. - Ни копеечки.
  -- - А я приемник нашел, - сказал Шора и хвастливо повертел перед носом Филиппа черной пластмассовой коробочкой, чуть не угодив серебристой антенной ему в глаз. Филипп отпихнул Шора от себя.
  -- - За такие деньги работаешь, а по мелочам тыришь, - упрекнул он Шора.
  -- - Так ведь красивый же! - обиделся тот, дивясь непонятливости товарища.
  -- - В квартире шаром покати, чисто концлагерь для мышей, - сказал Булыжник. - Ну, попадется мне этот сантехник - я ему кран отвинчу... Сваливать надо быстрей, пока соседи в ментовку не позвонили. А то сейчас нервные такие все! Пошли, пошли...
   И они вприпрыжку понеслись по лестничным проемам, забыв про лифт.
   Вторым пунктом в маршруте розыска значилась газета. У входа в редакцию странную на вид троицу пытался остановить охранник. Поэтому Булыжник зашел в редакцию первым. Шора прискакал почти сразу - за Булыжником даже дверь закрыться как следует не успела. Филиппа пока не было. В холле сидела девушка, выполняющая функции коммутатора и автоответчика одновременно. Она отвечала на телефонные вопросы, встречала посетителей и отправляла их в нужные двери по двум ведущим из холла коридорам с точностью опытного кегельбаниста. Стены помещения еще хранили на себе слабую память о краске, потолок шелушился известковой перхотью, а стол у девушки давно просил, чтобы его использовали по прямому назначению - сожгли в печке-буржуйке, гудевшей здесь же, в углу.
  -- - Бохато!.. - восхищенно просипел Шора за спиной Булыжника, вертя головой во все стороны. Булыжник дернул головой, и треск позвоночных хрящей на миг перекрыл голос секретарши, говорившей с кем-то по телефону.
  -- - Где объявления принимают? - поинтересовался Булыжник. Живой автоответчик еще что-то сказал в трубку, положил ее на рычаг и обратил нежный взор на пришельцев.
  -- - Что, простите?
   Ответить Булыжник не успел, будучи отвлечен какой-то юркой старушкой, метнувшейся к нему почти под ноги. Звали старушку Роза Парамоновна, в честь знаменитой немецкой революционерки Розы Люксембург, и она еще вполне могла бы обставить немку по части решительности характера.
  -- - Да вы это что же, без очереди? - возмущенно поинтересовалась дама. - За мной будете!
   Булыжник вздохнул, поднял бабулю за плечи и погрузил на Шору. Когда он разжал руки, Шора ноши, естественно, не удержал, и двухголовая конструкция с охами и причитаниями рухнула на пол.
  -- - Унеси ее, короче, - буркнул Булыжник, в душе кляня задохлика, а потом повторил свой вопрос к секретарше:
  -- - Объявления принимают где?
  -- - Прямо здесь. Диктуйте, я запишу...
  -- - Контора пишет, - буркнул Булыжник. - Раз ты принимаешь, значит, ты, смоква, мне и нужна будешь. Ты у воров объявления берешь, значит?
  -- - Я не смоква, я Катя, - нахмурилась девушка, - а ты козел и хам. У воров я объявлений не беру. Но для тебя могу сделать исключение.
   Булыжник догадался, что девица попалась не из пугливых. Одного лишь его грозного внешнего вида для нее было недостаточно, требовалось физическое воздействие. Булыжник уперся кулаком в телефонный аппарат, и пластмассовая трубка тихонько затрещала, чувствуя приближение конца.
  -- - О чем объявление писать будем? Утрата шеи? Покупка мозгов? - рассвирипела еще больше девушка. - Старайся покороче, чтобы дешевле вышло. Слов десять, например. Знаешь столько?
  -- - Я, дура, тебя прямо щас убью... - пообещал Булыжник, не очень веря собственным словам. Вот мужика заломать - это запросто, а тут фифа накрашенная глаза ему делает. Не бить же ее, в самом деле! Такой по носу щелкнешь - в лучшем случае в клинику отвезут на пластическую операцию, в худшем - в морг. Мокруху на себя нашивать, едва успев ступить на московскую землю, Булыжник не хотел. Но отступать и показывать слабость - тем более.
  -- - У тебя тут в газете объявление напечатано было, его вор давал, дошло? Он моего дружбана очистил, и теперь по нему могила стынет. Это, короче, наши заморочки, а твое дело - объявления, так давай говори, у кого брала.
  -- - У кого брала, а кому и откусила, - девица все еще сердилась, но уже не так явно. - Ты хоть объявление покажи! Здесь за день, знаешь, сколько таких ходит?
  -- - Шора, газету давай! - рявкнул Булыжник. Шора оторвался от печки-буржуйки, на которой он, сидя рядом на корточках, силился распознать старинную надпись, и кинулся к столу, на ходу выдергивая из кармана брюк смятый лист. Булыжник разгладил складки, расстелил лист на столе, ткнул пальцем в нужное место.
  -- - Это три недели назад было... - сообщила девица, кинув взгляд на дату. - У нас срок подачи объявлений - около недели, если не срочное. А это не только не срочное, оно еще и бесплатное. Откуда мне знать, кто его давал?
  -- - А ты постарайся. Я тебе и описать могу. Худой такой, плохо бритый, с клетчатой сумкой - он в ней инструменты носил.
  -- - Такие каждый день заходят. Работяги. Всех запоминала бы - спилась бы сама давно...
  -- - Ты мне голову не морочь, - начал звереть Булыжник, - я сейчас этими вот руками сам из тебя твою память вытащу. Вспоминай давай, пока есть чем!
  -- - Да я... - залепетала девушка, - сейчас охрану вызову! Вы... вы... что себе позволяете.
  -- - Да он вообще - невоспитанный хам, - прозвучало от дверей. Булыжник повернулся, обрадовавшись перспективе хоть кому-нибудь сломать здесь шею. Но у дверей стоял, лучезарно улыбаясь, Филипп. Потом он, качаясь, будто на ветру, прошел к столу и элегантно (ему так казалось) примостился на угол стола.
  -- - Милая, - вкрадчиво произнес Филипп, блуждая обкуренными зрачками, - вспомнить-то надо все равно. Мы... то есть я... не сторонник применения физической силы. Но ему - он ткнул пальцем в плечо Булыжника, - ее все равно куда-то девать надо. А охрана, кстати, не придет - она ближайшие пару недель вообще ходить вряд ли сможет. Разве что под себя.
  -- - Вам чего надо-то, мужики? - обескуражено спросила девушка. - Я ж и вправду не помню, кто объявление давал... Некоторые каждую неделю приходят, а иные появятся - и исчезнут. Они все небритые, почти все худые...
   Они помолчали. Филипп попытался сосредоточить взгляд на глазах девушки. На несколько секунд это ему удалось.
  -- - Ладно, - сказал он. - я тебе, красивая, верю. Договоримся так: я тебе номер телефончика оставлю. Если этот тип появится - звони моментально.
  -- - У нас телефон сотовый, - сообщил из-за плеча Булыжника Шора, явно гордясь этим фактом.
  -- - Позвоню, - пообещала девушка.
  -- А не позвонишь - сами придем. Этот козел у нашего дружбана бабки снес, так их вернуть все равно придется, а кому именно - дружбану без разницы. Сечешь?
  -- Секу... - прошептала девушка.
  -- Вот, блин, дерьмо, - выразил свою точку зрения Булыжник и хряпнул кулаком по многострадальному телефонному аппарату. Трубка переломилась пополам и отлетела в сторону.
   Содеяв все это, троица гордо удалилась, причем Шора продолжал вертеть головами во все стороны, будто у него вместо шеи была пружина, и голова просто не держалась на одном месте, а Филипп напоследок решил послать девушке воздушный поцелуй, и в итоге чуть не упал. Сыщики спустились по лестнице и вышли из подъезда. Охранника на месте уже не было.
  -- Ты дурак совсем, - сказал Булыжник Филиппу, - думаешь, этот хмырь сюда придет снова объявления о ремонтах давать? У него ж денег куры не клюют.
  -- Не придет, конечно, - согласился Филипп, качнулся вбок, замахал руками и восстановил баланс. - вообще переться сюда было пустым делом. Так что я лишь восстановил наше лицо.
  -- А обзовешься еще раз - я тебе твое попорчу. Будет, что восстанавливать.
  -- Ой, да ладно, - поморщился Филипп. - Поехали куда-нибудь, что ли? А то меня от последнего косяка совсем болтает. Надо упасть на что-нибудь мягкое.
   И троица временно растворилась в плотной толпе москвичей. Очень, кстати, вовремя - в редакцию уже спешила милицейская машина, вызванная неуступчивой бабушкой для пресечения безобразий людей, лезущих вне очереди.
  
  
   Жизнь Чеботарева стала течь немного полегче, благодаря деньгам, ссуженным ему Алексом. "Вот настоящий друг!" - думал Сергей Степанович, проникаясь к Алексу чувством горячей признательности всякий раз, когда заходил в продуктовый магазин. Он купил радиоприемник, а еще одеяло - спать под пальто становилось все менее уютно. Но на приобретение обстановки в квартиру денег, конечно, не хватало.
   Алекс периодически позванивал и рассказывал о ходе розыска. Но странное дело: всякий раз после разговора с ним Сергея Степановича охватывало чувство неловкости. Наверное, он боялся, что этот мутант и его дружки заломают вора, как только найдут. "Он сам виноват!" - убеждал свою совесть Чеботарев, и все таки кровавая перспектива гасила в нем жажду мести, и он не знал, желать ему скорейшего возврата денег или нет. Но все-таки получить обратно привычную комфортабельную жизнь весьма и весьма хотелось.
   Вечерами он или слушал радио, или спускался на чай к Полине Александровне. Хотя тянуло его не к ней, а к Марине. Они успели подружиться с девушкой. Он бы с радостью помог ей, если бы мог. В прежние времена его звонка было достаточно, чтобы ей вновь дали работу в школе. В другой, конечно, чтобы не злить пошедшего на принцип отца двоечника - но все равно. Или даже в РОНО. Сейчас его не стали бы даже слушать, и сознание этого угнетало сильнее безденежья.
   В тот вечер он как раз рассуждал о скорости, с которой лишился своего социального статуса, как в дверь вдруг позвонили. Сергей Степанович взглянул на часы - половина одиннадцатого, для сборщика денег из ЖЭКа поздновато. Удивленный, пошел к двери. А когда открыл, удивился еще больше: на пороге стоял... тот самый сантехник, которого теперь нанятые им бандиты искали по всей Москве.
   Повисла тишина. Витек и Чеботарев уставились друг на друга, и почти одновременно испугались.
   "Он меня убьет. Не надо было приходить", - подумал Витек. "Он пришел меня убить. Не надо было открывать", - подумал Сергей Степанович. И попятился вглубь коридора, к телефону, звонить к бандитам, Алексу, в милицию, кому угодно, кто мог спасти! Витек увидел это, тоже заскочил в квартиру и заумолял:
  -- - Не надо милиции! Я не хочу в тюрьму, я честный! Я сам пришел! Я вам деньги хочу вернуть!
  -- - Я буду защищаться, - предупредил перепуганный Чеботарев, размахивая телефонной трубкой, как дубинкой. - Имейте в виду, я владею карате, боксом и этим еще... джиу-джинсом!
  -- - Зачем карате? - чуть не плакал напуганный еще сильней Витек, - возьмите деньги назад, вам что, жалко?
   Потом оба перестали выкрикивать невнятные фразы и принялись осмысливать сказанное другим.
  -- - Что ты сказал... насчет денег? - уточнил Чеботарев.
  -- - Вернуть хочу. А то с ними никакого житья мне не стало.
  -- - Да?.. - Чеботарев не знал, как должно реагировать в таких ситуациях. - А где они?
  -- - Спрятаны. Но я принесу.
   Гость и хозяин снова замолчали.
  -- - Что-то выпить хочется, - сказал вдруг непьющий без повода Чеботарев. И пошел к уже знакомому Витьку бару. Витек ждал заинтересованно. Чеботарев достал бутылку скотча, откупорил, достал винные бокалы, налил до верху и себе, и Витьку. Они выпили.
  -- - Присядем, - предложил Чеботарев деловым тоном, и первым опустился на пол - больше было не на что. Витек присел рядом. Выпивка несколько прочистила мозги обоим.
  -- - Это хорошо, что ты сам пришел, - строго отметил Чеботарев. - Тебя уже ищут. Я бандитов нанял. Найдут - мало не покажется.
  -- - Я не хотел твои деньги брать, - признался Витек. - А где мебель?
  -- - А я это... обстановку меняю, - неловко соврал Сергей Степанович, - да и ремонтик хочу грохнуть маленький.
  -- - Да ну? Сантехник не нужен?
  -- - Издеваешься? Где мои деньги?
  -- - Я их спрятал пока... Хотел сначала договориться. Потому что если ты меня сдашь, то ни хрена не получишь.
  -- - Говорил, что с повинной - а на самом деле угрожать мне пришел?
  -- - Нет, нет... Просто подстраховаться решил. А вдруг ты меня убить решил?
  -- - А ты как думал - я тебе спасибо скажу и выпить поставлю?
  -- - Ну, выпить уже поставил. Спасибо, кстати - классное у тебя пойло. Я еще с того раза помню. Можно, я себе еще налью?
  -- - Нельзя! - рявкнул Сергей Степанович, притянул к себе бутылку и даже прикрыл горлышко ладонью. Витек хотел обидеться, но потом передумал.
  -- - Деньги я тебе отдам... Но по частям. Не сразу...
  -- - Я так и думал, - всплеснул руками Чеботарев. - Потратил, да?
  -- - Да я бы с радостью! - разозлился Витек, - только как их потратить? Я всю жизнь на заводе работал да водку пьянствовал. Эх, споили Россию. Кстати, налил бы. Нет? Ну, ладно, твоя правда. Технику купить - я в ней не разбираюсь, в хорошие магазины меня не пускают - говорят, запах. Я одеколоном облился - все равно не пустили, вонял, как цветочный ларек. В бизнесе ни бум-бум. Раньше все просто было: халтуру сделал, бутылочку купил, вечером под сырок ее с хлебушком - и хорошо. А теперь? Работать не надо, даже неловко как-то, а что делать - понятия не имею.
  -- - Хорошо, хорошо... - попытался остановить поток его словоизлияний Чеботарев, - проблема, конечно, ужасная - типа, богатые тоже плачут. Ну, а я то здесь при чем?
  -- - При чем?
  -- - Ага! Чего ради мне слушать про твои душевные переживания? У меня, знаешь ли, теперь своих достаточно.
  -- - Да ладно тебе! Подумаешь, деньги сперли... У меня тоже в прошлом году инструменты пропали - ничего, новые себе справил.
  -- - Болван, - Чеботарев вздохнул и снова разлил импортный напиток по бокалам, - ты думаешь, у меня из крана нефть течет? Я эти деньги годами зарабатывал. У меня друзья - к ним в гости без "мерседеса" не приедешь, засмеют...
  -- - А у меня Палыч телевизор просит, - невпопад брякнул Витек.
  -- - Это кто такой? Твой сообщник?
  -- - Какой сообщник - сторожем он на нашем заводе. Я ему телевизор, конечно, куплю. Только не знаю, какой выбрать.
  -- - Да только посмотрите на него - моими деньгами распоряжается!
  -- - Что с возу упало, от того кобыле легче, - огрызнулся Витек. - "Моими деньгами", тоже мне... Это теперь, между прочим, наши деньги?
  -- - Это еще как?
  -- - А так вот! Я и хочу тебя попросить - давай ты не будешь меня искать и убивать, а я тебе половину денег отдам.
  -- - Какая наглость...
  -- - Будет тебе жлобиться! Там столько, что за две жизни не потратить!
  -- - Это смотря как жить, - ухмыльнулся Сергей Степанович.
  -- - Вот-вот! Я о чем и говорю - научи меня, как ими пользоваться, а? Ну, одеваться там, телок клеить - я ж ничего не умею! Вроде при бабках, а хожу в старом тулупе.
   Сергей Степанович только головой покачал. Ничего глупее он в жизни своей еще не слышал. Но деваться от назойливого сантехника было некуда. Чеботарев понимал - вот передумает он сейчас, встанет и уйдет, а он останется вновь в пустой квартире в ожидании звонка от бандита-Булыжника. Куда ни кинь - всюду мимо...
  -- - Сколько денег осталось? - упавшим голосом спросил он.
  -- - Да почти все! - радостно ответил Витек, - я ж говорю, я их толком тратить не умею. Ну, продуктов прикупил немного...
  -- - Это мелочь.
  -- - Я и говорю... Вместе с магазином.
  -- - Каким еще магазином? - обалдел Чеботарев.
  -- - Продуктовым. Он не очень большой.
  -- - Зачем?!
  -- - Вот и я так подумал - за каким хреном мне продуктовый магазин? Так что сразу от него избавился, не беспокойся - я его Палычу подарил. Это я перепил тогда немного.
  -- - Ох... - Чеботарев понял, что остатки денег надо у сумасшедшего сантехника изымать в экстренном порядке, пока тому после очередной попойки не придет в голову приобрести объект покрупней - Останкинскую башню, например, или Мавзолей. А что, такая перспектива рисовалась вполне явно. - Хорошо, приноси деньги, пойдем завтра покупать телевизор твоему Палычу.
  -- - Здорово, - обрадовался и Витек. - Только я все деньги разом не принесу, ты не думай - я не дурак. И не вздумай за мной следить - все равно уйду...
  -- - А я как раз думаю, что ты дурак, - признался Чеботарев. - Только попробуй не появиться завтра утром с деньгами. Я все равно получу свои деньги... Хорошо, часть денег... А твой Палыч получит часть тебя. Обещаю. А может, заодно и Палыча прищучим.
  -- - Палыч-то при чем? Старик тем более. И приду я, в десять приду, - Витек снова несколько испугался, - ты не думай. Я не хотел тебя обижать. Бес попутал...
   Он ушел, а Чеботарев остался наедине с новым страхом - страхом утреннего разочарования. Его привычная жизнь, сытая и теплая, вот-вот должна была вернуться назад. Сама по себе! Не иначе, небеса сжалились над его страданиями. "Поставлю свечку", - пообещал себе Чеботарев. И подумал, что если к утру сантехник передумает, он вполне может получить инфаркт.
  
  
   К утру Витек не передумал - появился точно как и обещал. Чеботарев проснулся рано и уже был одет.
  -- - Нечего рассиживаться, - заявил он сразу, как только открыл дверь. - Поехали. Деньги давай.
  -- - Пусть пока у меня будут, - сказал Витек.
  -- - Чего ходить с такими бабками? Еще ограбят. Сейчас знаешь, сколько жулья развелось? - не упустил возможности съязвить Чеботарев.
  -- - Так я же говорил, что все с собой не возьму, - Витек даже не принял остроту на свой счет.
  -- - Осторожничаешь... Ладно, что с тобой делать. Поехали.
  -- - Сразу за телевизором?
  -- - Нет. Сначала за твоей новой головой. В смысле за прической. Потом приодеть тебя надо. А то с тебя сейчас антиалкогольные плакаты рисовать можно.
  -- - Ага... - Витек задумался, потом вдруг спросил с нотками злости в голосе: - А можно, я сам парикмахерскую выберу?
  -- - Выбирай, что душе угодно.
   Через полчаса Витек доставил Чеботарева к тому самому месту, где однажды купил жевательную резинку за три тысячи рублей. Матовые стекла все так же сияли, а внутри было все так же пусто. Две мастерицы скучали в креслах под звуки магнитофона.
  -- - Губа у тебя не дура, - хмыкнул Чеботарев, оценивая обстановку. Между тем девушки увидели их и переглянулись.
  -- - Смотри, опять этот, - шепнула одна другой, - еще и собутыльника привел.
  -- - Собутыльник вроде поприличней будет, - ответила другая. - Пойду, встречу. Может, и обслужу.
  -- - Давай, рисковая. Только понюхай перед употреблением, а то еще отравишься.
   Девушка усмехнулась и подошла к Чеботареву. Витек глядел исподлобья, Чеботарев, напротив, улыбнулся.
  -- - Желаете постричься?
  -- - Я - нет. Вот мой товарищ желает.
  -- - Вам известны наши тарифы?
  -- - Более, чем хотелось бы, - отмахнулся Чеботарев, и его уверенный тон сбил с девушки остатки брезгливости к неопрятному посетителю. - А во сколько обойдется превратить в человека огородное пугало? Если это вообще возможно.
  -- - Ничего невозможного не существует, - девушка оглядела Витька с головы до ног, - но потрудиться придется, конечно. Прошу в кресло.
  -- - Это она мне? - спросил у Сергея Степановича Витек.
  -- - Нет, Гагарину - он перед тобой занимал. Чего дергаешься, кресло не гинекологическое, больно не будет.
   Робел Витек, как выяснилось, все же не без оснований. Девушка подозвала свою напарницу, и взялись они за него обстоятельно. Не особо церемонясь, ткнули голову в мойку и пустили сверху горячую воду. Витек хотел было взвыть, но вода стала затекать в нос и в рот, и он предпочел терпеть. Под водой его держали довольно долго.
  -- - Пусть отмокает, - объяснила одна из мастериц Чеботареву, глядя, как с прядей стекает почти непрозрачная жидкость цвета слабой чайной заварки. Чеботарев тем временем разместился в кресле возле журнального столика удобно и надолго. - А ваш друг, если не секрет, кем работает? Мне просто интересно, как можно довести волосы до такого состояния. Разве что цементный чепчик на ночь надевать.
  -- - Да нет, он просто вор-взломщик, - спокойно ответствовал Сергей Степанович. Витек, услышав его слова, дернулся и забрызгал пол парикмахерской, но сильная женская рука удержала его голову под струями воды - аж ногти в загривок впились. Девушки залились смехом над удачной шуткой Чеботарева, а он продолжил листать первый попавшийся под руку глянцевый журнальчик.
   Над волосами Витька трудились долго. Зато соорудили что-то весьма импозантное: над морщинистым лбом слесаря-инструментальщика 4 разряда теперь игриво навесала прядь, залитая лаком, короткие бачки были параллельны, как непересекающиеся прямые из учебника геометрии, а сзади на ворот сорочки падал мягкий пучок волос клинышком. Исчезла щетина, в то место, где щеки и подбородок у него всегда светились синим светом, мягкие, но настойчивые женские руки втерли крем и так старательно размассировали лицо, что у Витька чуть зубы не зашатались. Мастерицы скинули с шеи своего подопытного полотенце и отошли на шаг, полюбоваться собственным творением в отражении громадного зеркала.
  -- - Ален Делон отдыхает, - с удовлетворением отметила одна из них. Чеботарев тоже глянул и, судя по всему, остался доволен. Витек тоже настороженно смотрел сам на себя, будто знакомясь.
  -- - Шик и блеск, - резюмировал Чеботарев, - спасибо, девушки.
  -- - А мне усики не нравятся, - нашел, к чему придраться Витек. - Что за стрелки такие под носом? Я же не мушкетер.
  -- - Усики что надо. Женщинам такие нравятся, - сказала одна из девушек.
  -- - Из последнего каталога, - подтвердила и вторая.
   Чеботарев за минувшие полтора часа так успел вжиться в приятную атмосферу, что по привычке полез во внутренний карман пиджака за портмоне. Там его, естественно, не обнаружилось, и настроение Сергея Степановича вновь слегка омрачилось.
  -- - Плати, - строго приказал он. Витек покорно соскользнул с высокого кресла и извлек из кармана смятые купюры.Чеботарев при виде столь небрежного отношения с деньгами чуть не заплакал.
  -- - Сколько? - спросил Витек.
  -- - Сто пятьдесят баксов. Заслужили.
   Витек отсчитал деньги и вложил в кокетливо протянутую руку одной из девиц.
  -- - Заходите, всегда рады, - стараясь быть очаровательной, пропела она.
  -- - Как обрасту - обязательно, - не менее галантно пообещал Витек.
   Они вышли на улицу. Свежевымытая и распаренная голова Витька ощущала на себе малейшие дыхания слабого ветерка. Но это было даже приятно.
  -- - А теперь куда?
  -- - Теперь технику покупать будем. Ты же телевизор хотел? Да и мне надо притовариться.
  -- - А одежду когда?
  -- - После, - Чеботареву не терпелось приобрести телевизор. Во-первых, спускаться ежевечерне к Полине Александровне было неудобно. А ночью - и подавно. Во-вторых, на ее экране краски все равно давно вылиняли.
   Небольшой магазин бытовой техники как раз обнаружился неподалеку. Чеботарев от нетерпения толкнул дверь чуть сильнее, чем следовало, но успел зайти: отлетевшей створкой припечатало только Витька. Одиноко сидящий за прилавком продавец поднял голову на шум. Но Чеботарев уже успел очутиться в дальнем конце, где светились телевизионные экраны. Поэтому продавец увидел только Витька, сердито бормочущего что-то под нос и потирающего ушибленный лоб. Неопрятно одетый и великолепно подстриженный Витек вызвал у продавца ассоциации с сутенером. Что было неплохо - сутенеры всегда покупали все самое дорогое. К тому же сам продавец был гомосексуалистом и на работе своей держался благодаря интимной связи с владельцем объекта, но мечтал о более крутых высотах.
  -- - Могу я вам чем-нибудь помочь? - вежливо поинтересовался продавец, мечтая понравиться такому клиенту.
  -- - Ага. Что-нибудь холодное не помешает, - ответил Витек, потирая ушибленный лоб.
  -- - Апперитив? Джюс? Или грузинских вин - "Кварацхелия", например?
  -- - Со льдом?
  -- - Если пожелаете, можно и со льдом.
  -- Тогда дай один только лед, ладно? Заверни его в платочек и неси сюда.
   "Какой изысканный вкус", - восхитился продавец, удаляясь в подсобку, размахивая бедрами, как бабочка - крыльями. Ему казалось, что он уже успел влюбиться в усики незнакомца. "Вот придурок, ходить нормально не научился", - подумал Витек, глядя на вихляющую походку продавца. - "А может, он калека?" - догадался он, и тогда ему стало продавца немного жаль. Когда тот вернулся со льдом, Витек во искупление собственных недружелюбных мыслей решил сказать ему что-нибудь приятное.
  -- - Хорошая техника у вас... тут...
  -- - О, поверьте, вне этой работы она у меня еще лучше, - засиял продавец, чувствуя, что смог привлечь внимание потенциального нанимателя. - И техника, и пластика. Я их годами нарабатывал.
  -- - Ну, это правильно. В магазине весь товар лучше не держать. Сопрут еще, не поглядят, что из пластика...
  -- - Товар то при мне... Если бы вы знали, сколько раз уже покушались на меня, - кокетливо признался продавец, вновь дернув бедрами. Витек не выдержал:
  -- - Слышь, мужик - а что у тебя с ногами? Болезнь какая-то?
  -- - Никаких болезней, неделю как проверился, - продавец аж с лица спал, понимая, что сутенер приступил к окончательному осмотру. - У меня ломовые ноги, можете верить.
  -- - Ноги, значит, ломит... Тогда ясно, - Витьку надоела эта светская беседа. - Ты мне давай, телевизор покажи.
  -- - Завсегда пожалуйста... Покажу все, что пожелаете. Не хотите пройти в подсобку - там и видак посмотреть можно?
   "Видеотехнику в кладовой держит... Опасливый малый". - подумал Витек, а вслух сказал:
  -- - Да, видео меня тоже заинтересовало бы.
  -- - Сюда, пожалуйста, - пропустил его за прилавок продавец, тая от счастья, и открывая дверцу, ведущую в кладовую. - Тут у нас все удобства - кровать, барчик с напитками. Видео имею, сами понимаете, частное, подчас нелегальное...
  -- - Из под полы оно у вас, что ли?
  -- - И такое тоже есть - скрытой камерой... Устраивайтесь поудобнее...
   Дверца закрылась.
   Чеботарев между тем рассматривал одну модель телевизора за другой. Он как раз добрался до широкоформатного домашнего кинотеатра, включил его и разве что в прострацию не впал от буйства красок, шестиканального звучания "dolby" и размеров четкого изображения.
   Из состояния невесомости Чеботарева вывел посторонний звук, будто транслировавшийся по невстроенному в кинотеатр седьмому каналу. Хрустнули пружины дивана, треснуло что-то пластмассовое, потом куда-то уронили мешок с картошкой - а может, человеческое тело, потому что мешок с картошкой не может хныкать и извиняться. Затем дверь кладовки распахнулась, и из нее, как ошпаренный, вылетел Витек. Его безукоризненная прическа была чуть подпорчена.
  -- - Вот козел, а? - на повышенных тонах начал высказывать он Чеботареву свое мнение о здешних методах обслуживания. Слов явно не хватало, и он показывал руками на дверь, из которой выползал вдребезги обиженный продавец, запихивая края сорочки в брюки. - Видак мне пошел показывать - а там, ты знаешь, что у него видак показывает?..
   До Чеботарева дошло, и он закатился громким смехом. Витек обиделся еще больше, и замахнулся на продавца, который моментально съежился за своим прилавком, ожидая продолжения экзекуции.
  -- - Вот ты какой техникой торгуешь? - орал Витек на продавца. Потом снова повернулся к Чеботареву: - Слушай, что с городом стало, а? В порядочные места заходить опасно. А телевизоры, значит, где надо покупать - в борделе?
  -- - Свобода нравов, - пояснил Чеботарев, удерживая Витька за плечи и продолжая бороться со смехом.
  -- - Да? А по мне это - ... - и Витек в весьма емких выражениях пояснил Сергею Степановичу, продавцу и диктору на экране широкоформатного телевизора все, что он думает и что бы сделал с такой свободой вообще и с вихлобедрым продавцом - в частности. Продавец продолжал хныкать, хотя некоторых слова, произнесенные Витьком, были ему приятны.
  -- - Ну ладно, ладно, уймись, а то прическу испортишь, - утихомирил его наконец Сергей Степанович. - А ты, девочка, иди сюда - поможешь нам телевизор выбрать.
   Продавец вышел из-за прилавка и приблизился, все еще дрожа от страха.
  -- - Я бы посоветовал модели "Сони" или "ДжиВиСи", - срывающимся голосом пролепетал он заученную фразу. - Первые берут качеством, вторые - оптимальным, на наш взгляд, соотношением цены и параметров...
  -- - Остановимся на качестве, - решил Чеботарев. - А вот эта машинка сколько стоит, - он указал на облюбованный им кинотеатр.
  -- - Пять тысяч пятьсот...
  -- - Рублей? - Спросил Витек, тоже начиная приглядываться к выбранному Сергеем Степановичем объекту.
  -- - У... Уе. - ответил продавец
  -- - Каких еще Уе? Ты опять за свое? - вскипел Витек, но Чеботарев его успокоил:
  -- - Уе - значит, "условных единиц".
  -- - Это еще что такое? У нас только рубли и доллары. Что, снова доллары менять надо на эти... единицы.
  -- - Ничего менять не надо, - Чеботарев повернулся к продавцу, - мы возьмем этот. Оформите гарантийный талон и все такое...
  -- - Поздравляю, прекрасный выбор, - впервые за долгое время заулыбался продавец, и повернулся, собираясь идти к прилавку. Витек его остановил.
  -- - Ты нам два заверни. Мы два возьмем. И не лыбься! - пригрозил он, заметив, что улыбка продавца стала еще шире. Продавец моментально сделал постное лицо и убежал к прилавку.
  -- - Зачем нам второй кинотеатр? - удивился Чеботарев.
  -- - Палычу. Я ему обещал. А тут и видак в комплект входит. Здорово.
  -- - А это не слишком жирно - сторожу на заводе дарить домашний кинотеатр, - Чеботарев рассердился тому, с какой легкостью его попутчик тратит деньги. И не свои, между прочим!
  -- - Да ты что, он же не просто сторож, он мне как отец, - пояснил Витек снисходительно, удивляясь несговорчивости Чеботарева. - Я и жил у него, и к тебе меня он направил. Что же я на нем, какие-то паршивые у-е экономить буду?
  -- - Ну и шут с тобой, - буркнул Чеботарев. Он взял у Витька деньги, подошел к прилавку, на клочке бумаги написал продавцу свой адрес и попросил все доставить к вечеру. Когда он уже получал чеки и квитанции, вновь вмешался Витек:
  -- - Я свой телевизор этому педику доверять не собираюсь. И адрес не скажу.
  -- - Не так уж и хотелось, - гордо ответствовал продавец, который уже спрятал деньги. - Я тоже к кому попало не езжу. У меня вкус есть.
  -- - Это я "кто попало"? - уточнил Витек, и снова потянулся за своим обидчиком, который начал махать на него руками. Чеботарев схватил его за шиворот и держал, пока тот не успокоился. Потом начал увещевать его:
  -- - Слушай, ну как мы сейчас эту байду попрем на другой конец города? Здесь и грузчиков нет...
  -- - И не нужны грузчики - а я на что? Еще деньги им давать, - вдруг проникся вопросами экономии Витек. - Да я сейчас такси остановлю, и мы через 10 минут у Палыча будем.
  -- - Ну, ты как хочешь, а я свой спокойно вечером на дому получу.
  -- - Как знаешь. - Затем в течении считанных секунд Витек выбежал на улицу, пригнал к магазину такси-седан, подцепил коробку, крикнул продавцу: "А ну, подсоби с того края! И попробуй уронить, все кости поломаю". Продавец, недовольно ворча, выволокся из-за прилавка и помог ему вытащить коробку во двор. В машину она, впрочем, не влезла, и шофер долго и старательно привязывал товар к верхнему багажнику, после чего его "волга" стала похожа на "папомобиль".
  -- - Хоккей, - удовлетворенно сказал Витек Чеботареву, - ну, а ты не едешь, что ли?
  -- - Куда? К твоему сторожу?
  -- - Ага, к Палычу. Поехали, заодно познакомитесь. И покупку обмоем. Он мировой мужик, сам увидишь.
   "Наверное, там он и прячет деньги", - смекнул Чеботарев, и быстро сел в такси. Он все еще не оставлял мысли вернуть пропажу разом и целиком. Возиться с этим субъектом было иногда забавно, а иногда поучительно. Но одно дело - когда делаешь это по собственной воле, а совсем другое - по принуждению.
  
  
   Между тем Булыжник, Шора и Филипп решили установить личность разыскиваемого ими вора поточнее. Позавтракав в своем гараже просроченной колбасой - она явно изначально была сделана из отходов газеты, редакцию которой они уже навестили - они занялись разбором обнаруженных на квартире Витька фотографий.
  -- - Хрен их разберешь, - пробормотал Булыжник, склонившись над разложенными в пасьянс снимками, - куча народу, все друг на друга похожие. Девчонка в газете права была.
  -- - Вот это может быть он, - сказал Шора, ткнув пальцем почти наугад.
  -- - Может он. А может, не он. Толстоват. А клиент говорил - тот худой.
  -- - Так фотографировали давно, может, он тогда толстым был?
  -- - Если методом исключения - это не он, - вставил слово и Филипп, и зачеркнул на снимке изображение пожилого мужчины в костюме с орденскими планками. - Наш помоложе будет.
  -- - И это не он, - добавил Шора, показывая на молодцеватого рабочего, позирующего возле асфальтоуладчика. - наш сантехником представился.
  -- - Точно. И наш небритым должен быть, а этот - смотреть приятно.
  -- - И это не он, - продолжал вычислять Филипп, - этот в комбинезоне, а наш в клетчатой рубашке.
  -- - А вот, смотри - у этого клетчатая сумка в руке, - заорал вдруг Шора. Компаньоны внимательно вперились взглядами в снимок. Потом Булыжник произнес.
  -- - Это вообще-то женщина.
  -- - А клиент не уточнял, что вор мужчина, - возбужденно начал убеждать Шора, - он только сказал: худой и небритый.
  -- - Ты, Шора, дурак или прикидываешься? - поинтересовался Филипп. - Как это может быть: небритый сантехник - и вдруг женщина?
  -- - А что, думаешь, все женщины бреются? Вот у нас в деревне была одна, с усами..., - продолжал отстаивать свою точку зрения Шора, но Филипп перебил его на полуслове:
  -- - Я не знаю, как у вас в деревне, а у нас в столице бреются все! - сказал он с нотками гордости за родной город.
  -- - Надо фотки клиенту показать, - предложил Булыжник. - Он-то наверняка знать будет.
   На том и порешили. Но, к сожалению, долгая поездка на другой конец города ничего не дала: Чеботарева не оказалось дома. Троица некоторое время потопталась на лестничной площадке, раздумывая, как быть дальше.
  -- - Вечером снова зайдем, - предложил Филипп.
  -- - Лучше дождемся - а то у нас на транспорт в итоге больше уйдет, чем мы гонорар получим.
  -- - А мы за это время можем к Саньку съездить. Пора ему платить нашу долю, пожалуй.
  -- - Месяц разве уже прошел?
  -- - Нет. Но колбаса вот-вот кончится. Что нам, с голоду подыхать?
   Аргумент был неоспоримым. Троица направилась к взятому им "под крышу" коммерческому ларьку. Однако вместо парня, с которым они беспроблемно договорились в прошлый раз, их встретил какой-то старичок, строгий и неразговорчивый.
   "Продавца нанял - значит, дела хорошо идут", - радостно подумал Филипп и вкрадчивым голосом начал беседу.
  -- - Здорово, дедусь. Как торговля, идет?
   Палыч хмуро оглядел посетителей. Фамильярный тон худого, легко покачивающегося парня, ему не понравился. Вечно обкуренный Филипп цветом и конституцией сам уже начинал напоминать росток конопли, оттого на ветер реагировал соответственно.
  -- - Я тебе не дедусь. Был бы у меня такой внук - я бы его застрелил.
  -- - Круто. А Саня где?
  -- - Я теперь вместо Сани. А вам не все равно? Товар тот же самый, цены тоже не изменились. Чего брать будете?
  -- - Колбасу не будем, - заранее предупредил Шора. - Она тухлятиной пахнет.
  -- - Можно и нос зажать, если голод подопрет. Так чего вам?
  -- - Знаешь, дед, давай лучше деньгами, - сказал Булыжник. - А кулек продуктов все равно собери, а то живот подводит...
  -- - Я чего-то не понимаю...
  -- - А тебе что, Саня не объяснил?
  -- - Да при чем тут Саня? Заладили - Саня, Саня... Я теперь владелец ларька. Купил я его.
  -- - Да нам по барабану, - заверил Булыжник. - Саня нам долю платил. Теперь, значит, ты будешь. Мы твоя крыша, сечешь?
  -- - Ах, ну да, он же говорил! - почти обрадовался Палыч, вспоминая разговор про кровлю и прочее. Потом он враз стал серьезным. - Только я ничего платить не буду.
  -- - Почему?
  -- - А за что платить? Вот если вы мне какую работу сделаете. Видите, там каменный ободок весь расшатался. Его переложить надо, а то домик покоситься может...
  -- - Собственно, делов на пять минут, - задумчиво начал было соглашаться Булыжник, но Филипп вдруг наорал на товарища:
  -- - Охренел совсем! Какая работа? Мы же рэкет, а не бригада подрядчиков! Гони бабки, старик, - повернулся он к Палычу, не то мы тебя в бараний рог скрутим. Деньги, говорю, давай!
  -- - Держи, - послушно сказал Палыч, и вдруг влепил Филиппу такую затрещину, что тот вывалился за порог ларька и там упал. Булыжник и Шора грустно посмотрели ему в след.
  -- - Так, - зло сказал Филипп. - Ты, старик, сам напросился. А ну-ка, Булыга, выволакивай его на улицу!
  -- - Зачем это?
  -- - Ларек ему спалим! Будет знать, как против нас рыпаться.
  -- - А, понятно, - воскликнул радостно Шора и мигом подхватил Палыча под руку, - пошли, дед, а то еще сам обгоришь.
   Палыч брыкался и пинался, но на помощь брату пришел Булыжник, и они вдвоем вынесли его на улицу. Филипп между тем обнаружил в ларьке спирт, расколотил несколько бутылок и залил все, что смог. Потом бросил в жидкость спичку - и ларек осветился изнутри недобрым розоватым светом. Огонь быстро перемещался по пластиковой и картонной таре. Палыч перестал дергаться в руках своих конвоиров и только грустно смотрел на происходящее.
  -- - Сволочи вы, - констатировал он.
  -- - Жаль, фотоаппарата нет, - вздохнул Шора.
   Несколько минут спустя ларек полыхал вовсю. Внутри весело лопались бутылки с алкоголем. Пожарных вызывать не было никакого смысла.
  -- - Знаешь, Филипп, - сказал вдруг Булыжник, - а ведь мы идиоты.
  -- - Почему это?
  -- - Если все равно все спалили, могли сначала хоть продуктов немного себе добыть. Что вечером жрать будем?
  -- - Мы не воры, мы рэкет, - гордо напомнил Филипп. - А вообще-то и в самом деле жрать хочется... Ладно, пусть догорит - посмотрим, что там осталось. Только старика держите крепче - а то он на нас милицию вызовет.
   Ларек горел еще несколько часов, но это раньше он обслуживал работников завода, а теперь - только редких грибников. Вдали от всего живого пламя не привлекло ничьего внимания. Новоявленные рэкетиры насладились зрелищем пожара и только потом отпустили Палыча восвояси, а сами полезли искать среди угольев остатки провизии. К сожалению, ничего, кроме все той же колбасы, найти было невозможно.
  -- - Она и в огне не горит, - в сердцах сказал Булыжник, рассматривая черный от копоти батон колбасы. - Из чего же ее все-таки делают? -
  -- Выбора не было, приходилось довольствоваться тем, что осталось.
   Палыч меж тем вернулся в свою сторожку в отвратительном настроении духа. И вид Витька, старательно впихивающего в дверной проем непомерного вида коробку, бодрости ему не придал. Коробка упорно не желала влезать в проем. Чуть поодаль за стараниями сантехника наблюдал незнакомый Палычу мужчина в дорогом кашемировом пальто.
  -- - Это еще что такое? - рявкнул на него Палыч, которому сейчас было почти все равно, на ком сорвать обиду.
  -- - Не лезет, сволочь, - пробормотал под нос Витек, бессильно опуская угол коробки на землю - вторая ее часть почти намертво застряла в узких дверях. - О, Палыч, привет. А мы тебе тут телевизор купили.
  -- - Кто это мы? - Палыч покосился на незнакомца.
  -- - Знакомься, кстати - Сергей Степанович. Ну, тот самый... Чьи деньги.
  -- - Очень приятно, - из вежливости сказал сторож, но по его лицу было видно, что ничего приятного он в этой встрече не видит. Чеботарев кивнул в ответ, а про себя подумал: "Надо же, сообщник.У них тут почти банда!"
  -- - Ну не лезет, - в сердцах повторил Витек. В других обстоятельствах он бы пнул неподдающийся предмет, но теперь только любовно погладил по картонной поверхности.
  -- - А что удивительного - он же больше, чем вся моя сторожка!
  -- - Ну, это ты загнул. Давай через окно попробуем.
   Иногда когда в окне нет стекла - это хорошо. Палыч с Витьком все же затолкали коробку внутрь сторожки, после чего свободного места в ней не осталось совершенно, даже для воздуха. Чеботарев наблюдал за их возней со стороны.
  -- - К стене поставим, - предложил Витек. - Он, по моему, в ширину как раз как стена.
  -- - Там шкафчик стоит, - напомнил Палыч.
  -- - Значит, шкафчик выкинешь.
  -- - Ни за что! В нем моя одежда, потом инструменты кое-какие, масло машинное.
  -- - Да ладно... Тут под экраном ящички - в них все и сложишь.
  -- - Ящички вообще-то для кассет, - вставил реплику Чеботарев.
  -- - Но у нас же нет кассет, - логично парировал Витек, - значит, пока хлам можно туда сложить.
  -- - Ну, дело ваше, - махнул рукой на нелегкую судьбу иноземной техники Чеботарев. - А я домой поеду.
  -- - Как же домой! А обмыть? Не по-русски как-то получается...
  -- - Да ничего. И потом, у вас сейчас все равно сидеть негде.
  -- - Так за полчаса все пристроим! - пообещал Витек. - И не вздумайте отказываться. Мы же, все-таки, вам обязаны. А на стол есть что положить - у Палыча благо целый магазин...
  -- - Был магазин, да весь кончился, - буркнул Палыч. - Сожгли мне ларек сегодня.
  -- - Кто? - возмутился Витек.
  -- - Какие-то Санины дружки пришли, его не нашли, а мне магазин спалили. Сказали, я им денег должен.
  -- - Как они выглядели? Давай в милицию заявим! Вот сволочи!
  -- - Да ладно, - махнул рукой Палыч. - Коммерсант из меня все равно никудышный. И покупателей здесь меньше, чем деревьев в пустыне. А выглядели просто - один бугай здоровый, другой на придурка похож, а третий и вовсе наркоман какой-то.
   "Ого, вляпался", - екнуло внутри Сергея Степановича. Даже столь нечеткое описание моментально напомнило ему о бандитской компании, в которой он теперь был в сговоре.
  -- - Короче, Б-г дал, Б-г и забрал, значит, так тому и быть, - философски рассудил Палыч. - Но продукты дома есть, так что и вправду - сядем, обмоем...
  -- - Нет, спасибо, - теперь Чеботарев и вправду торопился домой. Не хватало только, чтобы его "дружки", придя сюда в поисках Палыча, застукали его, спокойно распивающего водку в компании с человеком, которого он же им "заказал". От такого потока информации небольшие мозги Булыжника могли замкнуть окончательно, а на что способен взбесившийся робот, Чеботареву знать не хотелось. Поэтому он наскоро простился с новыми знакомыми.
  -- - Спасибо вам за телевизор, - вдруг выдавил из себя Палыч. - А то я его уже лет десять не смотрел. Интересно, Кириллов с Шатиловой все еще там?..
   Чеботарев не ответил. Живут ли в купленном им телевизоре Шатилова с Кириловым, или съехали давно - это его сейчас интересовало меньше всего.
  
  
   Продавец в магазине бытовой техники оказался хотя и голубым, но порядочным. Купленный товар Чеботареву доставили к 9 вечера. Когда мастер возился с кнопками, настраивая каналы, в дверь позвонили. На этот раз заявились Булыжник с товарищами. Чеботарев постеснялся показывать мастеру таких гостей, потому провел их в кухню.
   Экспертиза фотографий несколько затянулась. То есть Витька Чеботарев узнал сразу, но выдавать его бандитам ему теперь совершенно не хотелось. Он помялся и ткнул пальцем в какого-то незнакомого мужчину лет пятидесяти.
  -- - Тот самый толстый, - обрадовался Шора, - а я что вам говорил? Никогда вы меня не слушаете, а зря...
  -- - Мы, кстати, немного на мели, - признался вдруг Филипп, который все время до этого молчал и заваривал чифирь в чайнике, высыпав туда целую пачку отборного цейлонского. Чайник ворчал и плевался черным варевом. - Не поможете ли деньгами, уважаемый? Самую малость, а мы как гада поймаем, вернем...
  -- - Ну конечно, - Чеботарев сунул ему в руку деньги. Сейчас он хотел только выпроводить посетителей как можно скорей за дверь.
   Филипп, похоже, такой удачи и не ждал. Он жадно хватил деньги и потянул своих напарников к выходу. На непогашенной конфорке остался пыхтеть чайник, и еще какое-то время переваривал в себе чифирь, после чего его стошнило заваркой на поверхность плиты. Чеботарев, чертыхаясь, прибежал из прихожей в кухню и выключил газ.
   После того, как телемастер настроил телевизор, получил положенную мзду и удалился, Чеботарев первым делом позвонил к Алексу.
  -- - Тут такое дело, - жалобно сказал он. - Нельзя ли мне, так сказать, отменить заказ?
  -- - Не понял, - признался Алекс.
  -- - Я о моем воришке. Знаешь, мне чего-то не хочется его искать...
  -- - Не говори глупостей. Ты что, настолько богат, что потеря пары сотен тысяч долларов для тебя - незначительное происшествие?
  -- - Да я как-нибудь выкарабкаюсь. Они ж его убьют, а грех на моей совести будет. Не хочу я.
  -- - Совесть - вещь хорошая, только едва ли она сейчас тебе по карману, - твердо сказал Алекс. Он злился, понимая, что его доля гонорара может уплыть из рук. А может, он сам смог вернуть деньги, и теперь пытается ускользнуть от оплаты? - Дело вот в чем - тут заказы не отменяют. Это же не пиццерия, это бандиты. Хочешь - оплати ребятам, что обещал, они то свою работу делают.
  -- - Сорок тысяч! - опешил Чеботарев.
  -- - Ну, может, не сорок, - Алекс почувствовал, что перегнул, - но не меньше десяти, это точно. Ты видел, какие у них рожи?
  -- - Они же никого не нашли.
  -- - Но ведь ищут! Это ты договор разрываешь, так сказать, в одностороннем порядке. Так что придется оплатить издержки.
  -- - У меня столько нет.
   "Никакие деньги он не вернул", - догадался Алекс.
  -- - А мне что делать? Они потребуют, я с ними связываться, сам понимаешь, не желаю.... Да чего ты вдруг раскис? Воришку своего пожалел? Так попроси их, чтобы они его не убивали, когда найдут.
  -- - Ладно, пусть ищут дальше, - вздохнул Чеботарев. Оставалось надеяться, что их с Витьком не увидят случайно в городе друг рядом с другом. Витек прилип к нему, как слепой щенок, и одевай его, и умывай, скоро еще, поди, жениться захочет. Но иначе денег с него было не получить.
   "Размазня", - подумал Алекс, кладя трубку.
   На следующий день Чеботарев проспал визит Витька, поскольку допоздна засиделся перед громадным телеэкраном. Тот зашел в дом и, пока Чеботарев одевался, налил себе кофе и плюхнулся перед кинотеатром, подогнув ноги, как турецкий паша. Ведущий какой-то утренней программы пытался развеселить народ перед трудовым днем, но на Витька его шутки не действовали.
  -- - Классно показывает, - сказал он. - А у меня все шипит, рябит и мигает. Проклятый педик испорченный телевизор подсунул.
  -- - А к антенне подключили?
  -- - А надо было? У Палыча и антенны нет.
  -- - Ты будто из дикого леса пришел, - поразился Чеботарев.
  -- - Поживи с мое, трубы чистя - не так одичаешь, - обиделся Витек. Тут Сергею Степановичу крыть было нечем.
   Весь день они отоваривались одеждой. Покупать приходилось практически все - от носок до зимних курток. Груда кульков скоро перестала умещаться в руках, и они наняли такси, чтобы было, где складывать вещи после выхода с очередного магазина или толчка. Были и другие незначительные сложности: Сергей Степанович, например, не знал ни одного своего размера, почти все всегда ему покупала Елена. Пришлось полагаться на совесть и профессионализм продавцов. Под конец Чеботарев привел Витька в какой-то ультра-эксклюзивный салон и отвалил около 6 тысяч долларов за два костюма и два пары туфель. Деньги, прихваченные сегодня Витьком, на этом кончились.
  -- - Почему это тебе "тройку", а мне простой? - привередливо поинтересовался Витек, который до этого ворчал на дороговизну, но зато теперь понемногу начинал разбираться в вопросах моды. - А еще мне к туфлям средства для ухода дайте, - попросил он одного из продавцов - вокруг их сейчас летал целый рой. Несколько коробочек с кремами, кисточек и бархоток моментально были упакованы в отдельный кулечек.
  -- - А что делать с этим? - робко поинтересовался один из продавцов. В руке он держал вещи Витька, оставленные им в примерочной. Витек только рот открыл, но Сергей Степанович его опередил.
  -- - Сжечь, - коротко приказал он голосом, не терпящим возражений. Продавец обрадовался, Витек смутился, но потом вдруг рассмеялся.
  -- - Точно, сжечь, - подтвердил и он. - Хватит с меня, погулял в тряпье.
   Чеботарев удивленно посмотрел на него, и заметил, что обычно сутулый Витек стал вдруг ровнее. Он сдержал одобрительную улыбку, только хлопнул Витька по плечу.
   Два элегантных мужчины в рассвете сил и финансовых возможностей вышли на улицу. Настроение было прекрасным, погода тоже не подкачала. Витек задрал голову вверх и постоял, щурясь на солнечные лучи. Сергей Степанович глянул на него и последовал примеру. Солнце грело, но не припекало.
  -- - Слышь, Степаныч, - предложил вдруг Витек. - Ты когда на рыбалке в последний раз был?
  -- - Не помню уже. Давно. На даче у одного знакомого.
  -- - Не, на даче - это не рыбалка, баловство только. Давай съездим? У меня дома удочки есть.
  -- - А у меня дома дивана нет. И вообще ничего из мебели. Лучше сначала в мебельный салон заглянем, приценимся.
   Мебельный салон оказался в двух шагах, даже в такси садиться не пришлось. Они с удовольствием прогулялись пешком, а нанятая машина покорно катила за ними вдоль обочины тротуара.
  -- - Вот этот диван мне нравится, - сказал Витек, едва зайдя в магазин, и попытался сдвинуть увесистую конструкцию на гнутых ножках с места. К нему моментально подлетел кто-то из обслуги, и Витек испугался, что на него снова начнут орать, чтобы он не прикасался своими руками к дорогому имуществу.
  -- - Что вы, господин, что вы, - заверещал вместо этого продавец, - зачем же самому утруждаться! Мы сейчас все оформим в лучшем виде. Запакуем, доставим, сами все установим... Соизволите адрес оставить, или сами покажете?
  -- - Оставим адрес, - пообещал Чеботарев. - Только мы лучше завтра зайдем.
   Витек посмотрел на него такими влюбленными глазами, что могло растаять самое ледяное сердце.
  -- - Будем жить, - пообещал он Сергею Степановичу, и снова счастливо засмеялся неизвестно чему.
  
  
   Пока бывший обокраденный и бывший вор на пару предавались пороку накопительства, неутомимая троица сыщиков-рэкетиров с беспрецедентным упрямством день за днем обследовала все конторы, предоставляющие населению услуги по сантехническим работам. Человек с фотографии, резонно, где-то должен был проявиться. Дело шло с попеременным успехом - толстяк не находился, зато они уговорили две фирмочки платить им долю с заработка "за спокойную жизнь", а еще в трех опять пришлось вступить в битву с крышами местного значения. По мере того, как зона их поисков разрасталась, по криминальному миру столицы успел прокатиться слух о банде отморозков, которые бросаются с кулаками и амбарными цепями на все объекты, встречающиеся им на пути, и пытаются монополизировать рынок коммунхоза.
  -- - Хитро придумали, - сказал на одной сходке авторитет Копыто авторитету Арцибульдеру. - Здесь доход всегда будет. Наш народ хоть озолоти, хоть на сухой паек поставь - все равно все обос... т.
   Но в этот момент на сходку ворвались люди в масках и с автоматами и порешили все собрание, потому вопрос, как справиться с конкурентами, остался нерешенным и канул в лету.
   Между тем добропорядочный и законопослушный гражданин Левченко, Иван Николаевич, сидел в своей часовой мастерской и, водрузив на левый глаз лупу, подвинчивал очередной тонкий механизм. Будочка его, и в самом деле, находилась рядом с одной из сантехнических контор, и на снимок в компании с Витьком он попал, когда несколько их заведений, объединившись, дружно выпивали. По какому поводу, Иван Николаевич не помнил, а самого Витька вообще знать не знал - мало ли с кем доведется мужику опрокинуть горлышко?
   Булыжника, Шору и Филиппа в очередной раз выкинули через дверь конторы, и они, потирая ушибы, просматривали список, по которому еще следовало пройтись. Список был огромным.
  -- - Мы так за год не управимся, - жалобно ныл Филипп.
  -- - Терпи, коза, а то мамой будешь, - посоветовал Булыжник.
  -- - Смотрите, - завороженно произнес вдруг Шора. Приятели подняли головы и устремили взгляды в направлении, указываемом им. Филипп про себя даже отметил, что, пожалуй, впервые за долгое время голова Шоры обрела способность не вращаться вокруг шеи, а вести себя вполне подобающе. Шора впился взглядом в человека за стеклом, примыкающем к недружелюбному заведению, покинутому ими только что. И за этим самым стеклом сидел, несомненно, тот самый толстяк, которого они искали.
   Расправа с мерзавцем, из-за которого им пришлось столько натерпеться, была короткой - гражданин Левченко и не понял ничего. Какие-то люди вломились к нему, причем было непонятно, как они втроем втиснулись в его каморку, где и ему одному было тесно. Но нетерпение творит чудеса. Когда Булыжник поднял руку, чтобы ударить Ивана Николаевича по голове, но в итоге въехал локтем под дых Филиппу, а плечом по лицу Шоры. Шора охнул, Филипп резко согнулся пополам и лбом тюкнулся в макушку часовщику, который с изумлением смотрел на происходящее. Так что первоначальная цель Булыжника все же была выполнена, но не с тем эффектом: вместо того, чтобы утихнуть надолго, Иван Николаевич принялся вопить как резаный, перебирая все возможные причины происходящего:
  -- - Убивают! Грабят! Насилуют!
   Крики произвели обратный эффект - улица быстро опустела. Приятели выволокли часовщика на улицу, заткнули ему рот подолом его же рубашки и поволокли дальше. Иван Николаевич пожевал кляп, который придерживал зубами, чтобы он не выпал изо рта, но потом все-таки отважился спросить:
  -- - А вы меня куда это?..
   В ответ ему дали подзатыльники с трех сторон сразу. "Ну и ладно, куда принесут, туда и принесут", - решил Иван Николаевич. Принесли его в ближайший сквер и свалили под скамейку, на которую все трое и уселись.
  -- - Ну и туша, - посетовал Филипп, задыхаясь.
   Иван Николаевич продолжал испуганно жевать подол рубашки. Потом самодельную смесь кляпа с соской у него довольно грубо вытащили изо рта.
  -- - Ну что, сволочь, попался? - угрюмо спросил Булыжник. - Не догадываешься, зачем мы здесь?
  -- - Может, у вас часы барахлят? - попытался угадать часовщик, и ему снова надавали затрещин.
  -- - Под часовщика прикидывается, - ехидно сказал Шпон, гордясь собственной наблюдательностью: теперь, наверняка, основная доля будущего гонорара причиталась ему, ведь он и вора по фотографии вычислил, и в городе его выследил. - Еще и лупу на глаз нацепил. А я, главное, смотрю и сомневаюсь - он или нет? - поделился он с Филиппом. - На фотографии-то ведь без лупы был.
  -- - Гони деньги, гнида, - потребовал Филипп.
  -- - В будке остались, - пролепетал часовщик.
  -- - Понятно. Шора, сгоняй, принеси.
   Шора исчез и скоро вернулся с небольшим деревянным ящичком от комода.
  -- - В столе нашел, - сообщил он. Булыжник заглянул в ящичек, потом перебрал руками несколько мелких бумажек.
  -- - Остальное где? - грозно спросил он Ивана Николаевича.
  -- - Больше нету... Честное слово, не сойти мне с этого места.
  -- - Не сойдешь, будь уверен, если денег не отдашь. Сколько ты у этого мужика спер - тебе за три жизни не потратить.
  -- - Я никого не грабил, - Иван Николаевич начал догадываться, что его с кем-то перепутали, - произошла какая-то ошибка.
  -- - Она произошла, когда ты на свет появился. Не грабил, говоришь? Проверим... - Булыжник ткнул ему в нос фотографию. - Вот, смотри внимательно: это ты?
  -- - Вроде я.
  -- - Ну, вот видишь, - удовлетворенно сказал Булыжник. Вина часовщика теперь была полностью доказана. - Вообще-то ты молодец - такие бабки спереть не каждый сантехник может. Но нам за тебя награду обещали, и поверь на слово, мы ее получим.
  -- - Ребята, я вам клянусь - не сантехник я, и никогда не был! Я - по точным механизмам! А так сам домой, если что ломается, ребят из соседней конторы зову... А сам им часы подгоняю...
  -- - Откуда ты тогда на снимке?
  -- - Понятия не имею. Может, сидели вместе, выпивали, кто-то и щелкнул. Соседи же, работаем нос в нос.
  -- - Да он заливает! - взвился Филипп, чувствуя, как деньги вновь начинают ускользать за горизонтом. - Клиент сам сказал - вот этот. Сидит теперь, мозги нам парит. А деньги под пол спрятал. Шора, ты под полом смотрел?
  -- - Вот еще. Там, вообще, и крысы быть могут, - брезгливо поморщился Шора. - тебе охота, сам и смотри.
  -- - Филипп дело молотит, - вмешался Булыжник. - под пол мы лезть не будем, а тебя, толстячок, клиенту доставим в целости и сохранности. И если он подтвердит, что ты - это ты, я тебе не завидую.
  -- - Очная ставка, - обрадовался Шора, - как в кино про знатоков.
  -- - Кино про знатоков - это "Поле чудес", - поправил его эрудированный Филипп. - Но мысль дельная. Поволокли его.
  -- - Можно, я хотя бы мастерскую закрою, - обреченно попросил Иван Николаевич, - разворуют же все...
  -- - Давай ключи - Шора закроет. Кстати, если выяснится, что ты - это не ты, будешь нам потом за крышу отстегивать ежемесячно. Понял?
  -- - С удовольствием, - пролепетал Иван Николаевич, - только идемте быстрее к вашему клиенту, а то я от страха сейчас штаны обмочу!
  
  
   Из приобретения вещей меблировка оказалась самым трудоемким делом. Сергей Степанович и Витек колесили по городу, приценивались, торговались, тщательно замеряли размеры стен и высоту потолка в квартире Чеботарева. Постепенно мебель стала появляться в квартире - мастера аккуратно собирали ее и исчезали, благодаря за щедрые чаевые. Всем иным производителям Чеботарев предпочитал румынских.
   Витьку мебель пока не требовалась, и вот почему: когда он набрался смелости заглянуть в свою квартиру, то обнаружил пустой проем вместо хлипкой, но все же двери. На лестнице валялись выдранные с гвоздями петли - уборщицы в их подъезд не заходили никогда.
   Пока Витек стоял в нерешительности, рассуждая, не опасно ли ему входить в квартиру, за спиной скрипнула другая дверь, и соседка опасливо просунула нос в щель.
  -- - А, Витек, это ты? - приветливо сказала она, не торопясь, однако, открывать дверь. И задала вопрос, показавшийся ему нелепым: - А тебя что, уже вылечили? Или сам от врачей сбег?
  -- - Сбег, - наугад ответил Витек.
  -- - А врачи заходили, сказали, у тебя чумка, - сообщила соседка. - Потом пошли квартиру дезинфецировать. И дверь сломали.
  -- - Видимо, всю продезинфецировали, - с сожалением сказал Витек, понимая, что в квартире побывали воры. Там и раньше ничего особо ценного не было, но все же какие-то личные вещи, продукты, холодильник еще работал, телевизор черно-белый... - А сколько их было, врачей?
  -- - Трое, - сказала соседка. - Один, похоже, сам заразился, всю лестничную клеть мне заблевал. Так я потом помыла. Вот только петли твои не тронула, побоялась, вдруг зараза пристанет. В квартире тоже ничего не тронуто - кто ж зайдет в зараженную?
  -- - Понятно, - Витек зашел внутрь, убедился, что вещи и в самом деле остались нетронутыми, переоделся в рабочую одежду и принялся прилаживать дверь на место.
  -- - А ты, кстати, классно прикинут, - заметила ему соседка. - И вид такой отдохнувший.
  -- - Это нам в больнице американцы гуманитарную помощь давали, - продолжал врать Витек, приколачивая петли на место.
  -- - Вот как... Слышь, а болезнь не слишком опасная?
  -- - Не очень. А что?
  -- - Да я думаю - может, мне самой заразиться... Не так, чтобы сильно, а только чтобы на гуманитарную помощь хватило.
  -- - Это можно, - Витек внутренне давился от смеха, а сам продолжал приколачивать дверь.
  -- - Как такая болезнь передается?
  -- - Сексуально-половым путем. Могу помочь.
  -- - Да, - соседка на минуту задумалась, - ну ладно, я согласна. Только недолго, а то дети из школы прибегут, мне их еще кормить.
   Витек от неожиданности хряпнул себе молотком по пальцу и застонал от боли. Соседка между тем уже скидывала цепочку с двери.
  -- - Ишь, стонет, - приняла она реакцию Витька на свой счет. - Ты не думай, я с тобой не ради удовольствия иду, а по делу.
  -- - А я и не думаю, - Витек повесил дверь на место. Она держалась слабовато, и замок надлежало ставить другой. Но сейчас ему было не до того. Везение его продолжалось - сейчас оно стояло прямо за спиной, переминаясь с ноги на ногу. Получать к себе женщину при помощи обмана было не очень хорошо, но соседка давно жила без мужа, сам он тоже уже много лет был женат разве что на бутылке. Мужское естество, разбуженное еще несколько дней назад появлением сносной одежды, одеколона, вкусной еды, а теперь и плохопоказывающего телевизора Палыча, начало настойчиво требовать своего.
  -- - Прошу, мадам, - изысканно учтиво выразился Витек, толкая дверь и пропуская даму в квартиру, - заразить не обещаю, но порадую, как смогу.
   И привязал дверь за ручку к коридорному шкафу, чтобы в квартиру в неподходящий момент кто-нибудь не зашел.
  
  
   Примерно в то же время у Сергея Степановича происходила встреча менее приятная. Булыжник и компания вновь ввалились к нему домой, волоча за собой изрядно потрепанного неизвестного субьекта. У Сергея Степановича в этот момент мастер как раз собирал коридорный шкаф, и вся публика на короткое время застряла в прихожей. Потом часовщика проволокли в гостиную. Правда, Булыжник, поддерживающий Ивана Николаевича, наступил случайно на лежавший в стороне деревянный фрагмент аппликации, сломал его пополам и очень смутился.
  -- - Ничего страшного, - моментально вмешался мастер, которого ничуть не удивило, что его заказчику, словно осетрину к столу, приволокли какого-то человека. - Завтра привезу замену.
  -- - Вы извините, у нас дела, - промямлил Чеботарев, - это по работе, товарищи зашли.
  -- - Дак я ж все понимаю. Я недавно на другой квартире работал - там, пока я стенной шкаф встраивал, к хозяину пришли и застрелили. Я встревожился, надо сказать, но жена его молодец - сначала мне за шкаф уплатила, а уже потом кричать начала. Так что вы работайте, сколько надо, не обращайте на меня внимания.
   Чеботарев метнулся в комнату, прикрыл дверь в коридор.
  -- - Вы что себе позволяете? - накинулся он на троицу. - Хватит таскаться ко мне домой! У меня соседи и репутация! Если что понадобиться - звоните по телефону!
  -- - Заметано, - пообещал Булыжник. - Но тут такое дело - мы его поймали... - он ткнул пальцем в живот толстяка.
  -- - Да? Я вас поздравляю. А кто это?
  -- - Иван Николаевич Левченко, - представился несчастный часовщик. - Эти люди почему-то утверждают, что я сантехник. И что я вас обокрал. Хотя на самом деле это они обокрали меня, забрав из ящика дневную выручку...
  -- - Заткнись ты, - Филипп хлопнул разговорившемуся часовщику по затылку, потом достал из кармана фотографию и показал Чеботареву. - Вот ведь он, правда? Вы нам на него указали.
   До Чеботарева дошло. Бандиты ухитрились изыскать в многомиллионном городе человека, который не был знаком даже ему самому.
  -- - Так это он на снимке или нет? - напирал Филипп.
  -- - Он, - признался Чеботарев.
  -- - Ну вот, - удовлетворенно сказал Филипп, - я так и знал. - И повернулся к часовщику. - Теперь, толстый, мы из тебя бабки вытряхивать будем. Или сам отдашь? Сергей Степанович, у вас утюг есть?
  -- - Погодите-ка минутку, - попробовал урезонить их Чеботарев. - Вы его нашли - и ладно. Остальное - моя забота.
  -- - Ну уж нет. Мы свои деньги до конца отработаем, - заявил Булыжник, и Шора его поддержал:
  -- - Давайте скорей утюг, его еще разогреть нужно.
  -- - Нету у меня утюга!
  -- - Да и фиг с ним, с утюгом, - положил конец спорам Булыжник, - я из него голыми руками соки выжму, - и уже потянулся к Ивану Николаевичу, который был близок к обмороку. Чеботарев снова вмешался, вцепившись в Булыжника мертвой хваткой.
  -- - Нет, постойте, подождите... Оставьте его, говорю вам. Я деньги вам и так заплачу.
  -- - С чего заплатите, если он вам их не отдает?
  -- - Он отдаст! Вы уходите, а он все отдаст - правда ведь?
  -- - Да нет у меня никаких денег! - завопил непонятливый Иван Николаевич.
  -- - Вот видите - упорствует, - удовлетворенно сказал Булыжник. - Так что вы, Сергей Степанович, отойдите в сторонку и не мешайте людям работать. Здесь сейчас такое будет - детям и нервнобольным смотреть не рекомендуется.
  -- - Тогда я тоже не буду, - признался Шора.
   Но Чеботарев по прежнему висел на плече Булыжника, и тот уже начал рассуждать, сможет ли он разбираться с вором и проходимцем, не сбросив с себя этой ноши.
  -- - Стойте, говорю вам. Это не он, - признался Чеботарев.
  -- Все четверо разом повернулись к нему.
  -- - Как это не он? - удивленно спросил Филипп.
  -- - Ну конечно не я! - обрадованно подтвердил Иван Николаевич.
  -- - Вы же сами нам снимок показали? Мы его по всей Москве искали!
  -- - Значит, плохо искали, коль нашли не того! - Сергей Степанович понял, что в такой ситуации нападение - лучший метод защиты. Уж очень ему не хотелось самому занять место Ивана Николаевича. - Я же вам говорил - худой, небритый... А вы кого приперли?
  -- - Бритого, - нехотя признался Шора, и добавил в свое оправдание: - Но на фотографии он толстый!
  -- - Фотографию, может, пятьдесят лет назад делали! Тот со временем похудел - а этот сейчас толстый. Значит, тем более не тот. Который меня обокрал, на этого действительно похож. Я даже сам не сразу понял. Но этот другой!
  -- - Ну вот, - обиженно сказал Булыжник. - Мы его через весь город к вам сюда перли, а получается, зазря.
  -- - Потому что иногда надо головой работать, а не только кулаками. И, кстати, попрошу больше сюда никаких кандидатов на звание вора не приводить. Понятно?
  -- - Ладно, - согласился расстроенный Булыжник. - А с этим что делать?
  -- - А этому - вернуть деньги, которые вы у него украли!
  -- - Ни за что! - возмутился Филипп. - Нам за моральный ущерб тоже кое-что причитается.
  -- - Ой, не надо мне никаких денег возвращать, - взмолился Иван Николаевич. - Можно, я просто уйду, а?
  -- - Можно! Немедленно! - рявкнул Чеботарев, и часовщика как ветром из квартиры сдунуло. Бандиты стояли, неловко перетоптываясь на месте.
  -- - С кем не бывает, - вздохнул оправдательно Булыжник. - Будем дальше искать.
  -- - Ага, ищите, ищите как следует, - согласился с легким сердцем Чеботарев, подталкивая их к выходу. Когда он запер за ними дверь, с души его будто камень свалился. Мастер понимающе посмотрел на него и покачал головой.
  -- - Работа нервная у вас, что и говорить, - посочувствовал он. - Но зато мебель будет - первый сорт!
  -- А Булыжник, оказавшись на лестнице, первым делом влепил подзатыльник Шоре. Да малость не рассчитал силу. Пришлось догонять братца этажом ниже.
  -- - За что, - пробубнил Шора, - я же нечаянно!
  --
  -- - За нечаянно и бьют отчаянно, - строго пояснил Булыжник. - Вот попробуй мне еще что-нибудь посоветовать, Аниськин хренов! Лучше вообще рта не открывай!
  -- - Ну и пожалуйста, - пообещал Шора, обидевшись окончательно.
  -- - Трое подельников и не знали, что судьба в тот день, похоже, улыбалась Витьку во всю ширину своего лица (или что там у нее): он было собирался покинуть нежданно свалившуюся ему в кровать, в прямом смысле слова, женщину, и, словив свое удовольствие , начал было одеваться к выходу. Но в этот момент соседка позвала его:
  -- - Вить, а Вить, - сказала она, лениво потягиваясь под одеялом. - Знаешь, а я, по-моему, не совсем еще заразилась. Может, закрепим результаты, как ты думаешь? И пришлось Витьку снова скидывать брюки и лезть в кровать. Увидевшись в очередной раз с Витьком, Чеботарев честно рассказал ему про бандитов, которых нанял для его поисков.
  -- - Так вот кто у меня в квартире дверь снес! - догадался Витек, - а я то дивился: взломать взломали, а внутри ничего не скоммуниздили. У меня, правда, не Эрмитаж, но все равно как-то даже обидно стало...
  --
  
  -- - Может, тебе лучше пока домой не идти? А хочешь, у меня поживи? - предложил вдруг Сергей Степанович, который после случая с часовщиком чувствовал себя неуютно. С одной стороны, нелепо беспокоиться за человека, тебя обокравшего, но с другой, с бандитами связываться все-таки не стоило. Чеботарев понимал - убьют Витька, он себе не простит. Они сидели в кухне за новеньким столом на угловом диванчике и пили сок, заедая его шоколадными конфетами. Приближался вечер.
  -- - Давай отдадим им их гонорар, и пусть отстанут? - предложил Чеботарев.
  -- - Это сколько же?
  -- - Сорок...
  -- - Долларов?
  -- - Тысяч.
  -- - Да ты с ума сошел! За такие деньги я сам найдусь. Нет, ни в жизнь, - наотрез отказался Витек. - Сам рассуди, может, они меня и не найдут никогда? А вдруг найдут, так я не буду сопротивляться, придем к тебе с деньгами, ты им и отсчитаешь. А впереди паровоза бежать незачем. Деньги и так таят на глазах.
  -- - Кстати, много мы уже потратили?
  -- - Точно не считал, что-то около пятидесяти тысяч, а то и больше. Я, кстати, тебе привез тут... - и Витек достал из-за пазухи и протянул Чеботареву запечатанную пачку. - Эту еще не открывали. А то я подумал: чего ты ко мне должен быть будто канатами привязан.
   Пачка долларов, стянутая резинками, осталась лежать на столе. Чеботарев отправил в рот очередную конфету.
  -- - Теперь на работу устроиться нетрудно будет, - предположил он. - Вот только обидно, что снова с теми же людьми общаться придется.
  -- - А ты в другое место пойди.
  -- - Да какая разница? Они везде. Деньги есть - ты человек, нет - тебя в упор никто видеть не хочет... Это я, если рассудить, не из-за тебя все это время мучился, а из-за них. Жена ушла, даже телек не оставила в квартире, сволочь... с работы выперли, а что, Бородянскому жалко было мне в долг дать? Я бы меньше, чем за месяц, рассчитался бы с ним. Да и остальные хороши.
  -- - Не деньги, значит, красят человека? Так давай, я эти заберу, если они тебе без надобности.
   Чеботарев усмехнулся и хлопнул Витька по руке.
  -- - Ну, не стоит преувеличивать, - сказал он. - Но поквитаться с ними хотелось бы. Вот на это я бы денег не пожалел.
  -- - А я славы хотел, - признался Витек, - даже агрегат с завода спер, думал, в газетах напишут. Так хоть бы кто-нибудь вспомнил.
  -- - Кстати, о заводе: я чего-то не понял, чего Палыч в своей сторожке охраняет? Какие-то остовы бесхозные и трубы ржавые...
  -- - Да был завод, пока не растащили весь. Цементный...
  -- - Постой, - вспомнил вдруг Чеботарев, - так вы, кажется, к нашему тресту и приписаны.
  -- - Может быть, я не знаю. Палыч вечно куда-то за зарплатой уходил.
  -- - Так вот откуда он мне знакомым показался! - Хлопнул себя по лбу Чеботарев. - мы с ним около месяца на проходной встретились. Меня как раз с работы поперли. А он, значит, за зарплатой приходил?
  -- - Ну да.
  -- - И потом они будут говорить, что Москва большой город. А Бородянский - ну и жук! Завода нет, а дотации по прежнему идут, зарплата выписывается! Нет, у меня тоже рыльце в пушку, я понимаю - но на фоне Бородянского с его размахом я просто мелкий карманник!
  -- - Таких наказывать надо, - сказал Витек, но Чеботарев только рукой махнул.
  -- - Выброси это из головы. Будем здраво смотреть на вещи. Это же монстры, львы. Они конкурентов с костями съедают, ничем не брезгуют... Б-г им судья
  -- - На Б-га надейся, а сам не плошай, - вдруг хитро мигнул Витек. - Мы на днях с Палычем о тебе говорили, и у меня тут один планчик завелся...
   И он вкратце обрисовал Сергею Степановичу свою идею. Но тот даже по столу хлопнул от возмущения.
  -- - Да у тебя преступные мысли, видимо, в крови! Ты за свою жизнь хоть копейку получил честно, не вынося ничего с завода и не обворовывая кого-нибудь?
  -- - Вот именно, что копейку и получил. А мне рублей хотелось, - огрызнулся Витек.
  -- - И думать забудь. Это же криминал чистой воды!
  -- - Украсть у вора - святое дело.
  -- - В милиции объяснять будешь.
  -- - Знаешь, нас потом милиция достать не сможет. Нет, если тебе не нравятся Гавайи, удерем, провернув все, в другое место, только скажи.
  -- - Я и говорю - нет. Никуда мы удирать не будем, потому что ни в какие бредовые авантюры не впутаемся.
  -- - Ну, на нет и нарсуда нет, - вдруг смирился Витек. - А могу я хоть глазком взглянуть на этих подонков, которые страну разворовывают, а заодно и моего друга без работы оставили?
  -- - Это ты про Палыча?
  -- - Про него тоже.
  -- - Почему бы и нет, мне так или иначе в общество возвращаться надо, пока меня не забыли окончательно - иначе как я потом работу найду?
  -- - В город, что ли пойдем?
  -- - Видишь ли, наша тусовка имеет два места сбора: сауна и опера. Тебя что больше привлекает?
   Витьку больше нравилась сауна, но он вспомнил попреки Палыча, и сказал:
  -- - Опера. Я там никогда и не был.
  -- - Отлично. Я и сам хочу кое-кому в глаза глянуть - просто так, для самоуспокоения...
  -- - Только можно тебя еще об одной мелочи попросить? Ты представь меня как нибудь посолиднее, - Витек тщательно подбирал слова, стараясь, чтобы Сергей Степанович не почувствовал подвоха. - Скажи, например, что я бизнесмен, причем неместный - ну, еще чего-нибудь наври. А то как-то неловко в таком кругу быть не при должности.
  -- - Хорошо, - Чеботарев слушал его вполуха, размышляя о чем-то своем. - Я ведь могу Марину пригласить! - вдруг догадался он. - Хватит ей сидеть над своими тетрадками.
  -- - Девицу заимел? Молодец.
  -- - И никакую не девицу, - смутился Чеботарев. - Это моя соседка по подъезду.
  -- - Кстати, о соседках: я вот тоже... - И Витек рассказал про сегодняшнее приключение. Чеботарев хохотал от души, но потом сказал:
  -- - Имей в виду - с Мариной у меня совсем другие отношения. Она мне как дочь... Вернее, младшая сестра...
  -- - Они все сначала как сестры... Все, молчу, молчу, - пообещал Витек, видя, что его приятель начинает сердиться.
  -- - Пей чай, а я мигом вернусь, - пообещал Чеботарев. До начала представления оставалось еще часа два, билеты по нынешним временам в кассах были почти всегда, а что дают, его интересовало меньше возможности провести вечер с дочерью Полины Александровны.
   Он быстро встал из-за стола, и вдруг чувство, зовущееся дежавю, овладело им. Он остановился и внимательно посмотрел сначала на пачку денег, лежавшую на столе, потом на Витька. Тот, видимо, ощутил нечто подобное.
  -- - Ну хочешь, запри меня снова, - предложил Витек, улыбаясь, - только зачем мне воровать деньги, которые я сам же тебе только что принес?
  -- А все равно запру, - усмехнулся Чеботарев. - А то не ты - так тебя обворуют. Кстати, будут звонить - не открывай: вдруг опять мои архаровцы надумают заглянуть, очередной труп на руках притащат. Я своими ключами открою.
   Уговоры Марины заняли лишь несколько минут. Точнее, ему достаточно было предложить посетить оперу, как в поддержку ему выступила Полина Александровна. Да и Марина не особо отказывалась
  -- Обожаю оперу, - сказала Марина час спустя, когда они уже прогуливались в фойе, выбирая столик в буфете, за которым можно было скоротать время.
  -- А я, признаться, и не люблю и не понимаю. - честно сказал Чеботарев.
   Витек разглядывал величественные колонны и роспись на потолке. Размеры помещения приводили его в трепет. Скоро он отделился от пары - но Чеботарев и не настаивал. Марине он представил Витька своим старым знакомым, почти миллионером, приехавшим из Прибалтики, чтобы инвестировать местную стройиндустрию. Впрочем, ее более интересовало искусство, нежели бизнес.
  -- Если не любите, зачем ходите на спектакли?
  -- Привычка, наверное. Мой бывший шеф, Бородянский - не слышали? ну и ладно - так он с супругой ни одной премьеры не пропускал никогда. Так что у нас весь трест волей-неволей пристрастился. У нас ведь сами знаете, что начальник любит, тем и подчиненные восхищаются. Вот Ельцин еще президентом не стал, а иные уже теннисные ракетки под себя примеривали. Я вообще не удивлюсь, если какой-нибудь очередной президент будет заниматься дзюдо, тогда у нас в правительстве кимоно сделают официальной одеждой.
  -- Ну, дзюдо - это уж чересчур, такого быть не может, - Марина весело смеялась его шуткам. - А представляете, если он сумо будет увлекаться? Что тогда правительству одевать придется?..
   Пока они проводили время в приятной беседе, фойе все быстрее наполнялось людьми. Чеботарев краем глаза следил за входящими. Вот и Бородянский с дочерью Еленой - делает вид, что не замечает его. Ну и ладно. Потом появились несколько общих знакомых - из налоговой инспекции, банка, несколько оптовиков, еще кто-то... Вокруг Бородянских сразу образовался маленький людской круговоротик: все стремились поздороваться с влиятельной парочкой, к тому же с "девушкой на выданье". На мгновение их с Еленой взгляды пересеклись. Сергей Степанович хотел гордо отвернуться, но не успел: Елена отвернулась первой. При этом она успела оценить спутницу бывшего мужа с ног до головы. И в первую очередь недорогую, хотя и ладно сидящую, одежду, и полное отсутствие бриллиантовых и золотых украшений. "Наверняка и ноги кривые" - еще более подсластила сама себе горькую пилюлю Елена, хотя безукоризненные ножки Марины были сейчас скрыты длинной широкой юбкой.
   Между тем, несколько человек и к Чеботареву подошли, поручкались. Банкир так вовсе о переменах в его судьбе пока ничего не знал, остальные же думали про себя: "эге, да он вновь поднимается". Чеботарев с удовольствием поправлял золотые запонки в рукавах, и вообще выглядел великолепно. Интерес привлекала и фигура неизвестного доселе никому человека. Чеботарев тем временем представлял знакомым Витька:
  -- - А вот и мой новый компаньон - Виктор... э, - он запнулся.
  -- - Да просто Виктор, - выдохнул с волнением Витек, обнаруживший к ужасу своему, что забыл собственное отчество: слишком давно никто по нему его не звал.
  -- - И то верно - мы люди простые. Виктор приехал из Таллинна. Он вообще-то теперь даже не Виктор, а Витас. У него собственное производство бетона, а сейчас он прикидывает, куда здесь можно инвестировать. Ну, с его деньгами и моим опытом мы, я полагаю, подыщем что-нибудь подходящее.
  -- - Не сомневаюсь, - кивнул банкир. - Понадобятся мои услуги - всегда пожалуйста. Много, кстати, инвестировать собираетесь?
  -- - Да не так, чтобы очень... Миллиона два-три, - Витек, услышав цифру, поперхнулся гляссе с коньяком, а Чеботарев, нежно похлопав его между лопаток, добил окончательно: - Чтобы основной капитал не трогать, а то рискованно.
   Банкир проникся и к Чеботареву, и к его новому компаньону и вовсе безграничным уважением. Они поболтали еще немного о том, о сем, потом банкир высмотрел еще кого-то в толпе и отошел.
  -- - Ты бы меня им так сильно не расписывал, - попросил Витек, - а то я, как бы сказать, морально не готов.
  -- - Да не стоит смущаться, - сказала Марина, не чувствовавшая никакого подвоха. - Если деньги честно заработаны, чего же их стыдиться или прятать?
  -- - Вот-вот, - ухмыльнулся и Чеботарев. - К тому же знай: здешнее общество только деньги и ценит. Чем больше денег, тем больше почета. Вот увидишь, скоро ко мне начнут все чаще подходить старые знакомые и сожалеть, что давно не виделись. Сейчас только им этот дрозд из банка порасскажет, что я снова миллионами ворочаю - и побегут, как крысы на свирель... Вы извините, Мариночка, мне такие мысли...
  -- - Нет, что вы, Сергей Степанович, - улыбнулась девушка. - Наоборот, мне очень интересно за всем понаблюдать. Так сказать, с педагогической точки зрения.
  -- - Вечер добрый, Сергей Степанович! - раздалось внезапно у него за спиной, - ты куда же это запропастился? - это был его бывший сослуживец, начальник отдела, несколько недель назад не удосужившийся пригласить его на свой день рождения. Теперь он надеялся, что Чеботарев и сам не помнил даты.
  -- - Что ж, наблюдайте, - подмигнул Сергей Степанович своим спутникам и с распростертыми объятиями повернулся к коллеге.
   Вечер в целом прошел на ура. Чеботарев, вновь ощутив себя в своей тарелке, душой парил под сводами оперы, и музыка здесь играла сегодня в тон песнопениям его души. Марину несколько коробили разговоры в кулуарах, но, вслушиваясь в пение, она забывала о них, и глаза ее сияли. Чеботарев украдкой отвлекался на этот блеск ее глаз, и по сердцу у него разливалась нежность.
   Витек, правда, немного нервничал в новой для себя ипостаси, потому все же ухитрился перебрать коньяка. Но в критический момент, когда он уже был готов объяснить какой-то группе хорошо прикинутых людей тонкости слияний коллекторов в заводских подсобных помещениях, Сергей Степанович спохватился и увел его, как бы знакомить с кем-то другим.
   Когда они вышли из оперы, город вокруг жил своей обычной ночной жизнью. Витек уселся рядом с водителем такси, а Сергей Степанович и Марина - сзади. Он даже успел купить в киоске рядом с театром цветы, но подарил их не сладкоголосой приме, как полагалось, а Марине.
  -- - Это уже чересчур, - заметила девушка, принимая букет и садясь в машину.
  -- - С вами чересчур не бывает, - не совсем ладно ответил Чеботарев.
  -- - Мне впервые дарят цветы без повода.
  -- - Если разрешите, я введу это в практику.
  -- - Не стоит, спасибо. Но приятно видеть, что вас украшает не только костюм, но и манеры...
   Пока парочка на заднем сидении обменивалась любезностями, сидя друг от друга на внушительном расстоянии, разогретый коньяком и разговорами Витек нервничал все сильнее. Он сказал водителю, чтобы тот сначала забросил домой его, а потом уже Чеботарева и его спутницу. Какое-то время сдерживался, а потом все же подал голос.
  -- - Какие-то роботы, а не люди, - возмущенно произнес он. - Я вообще не понимаю, как ты с ними мог уживаться!
  -- - А с чего ты решил, что я сам другой?
  -- - Ты на себя не наговаривай, я тебя за эти дни немало узнать успел. У тебя душа есть, а у них - штукатурка одна. И правильно мы придумали, наказать их не мешает.
  -- - Что это вы такое придумали? - заинтересовалась Марина.
  -- - Я лично ничего не придумывал, и ни на что согласия не давал, - рассердился Сергей Степанович. - А Марину впутывать в какие-то махинации и подавно не позволю.
  -- - Нет, конечно, и в мыслях не было! - обнадежил его Витек, в плане которого для Марины была уготовлена весьма значительная роль.
  -- - Вы бы и со мной поделились своими секретами, мужчины, - обиженно сказала Марина, - а то как-то странно: говорите вроде бы обо мне, а я понять ничего не могу!
  -- - А мне тут сходить, - моментально нашел отговорку Витек, - шеф, тормози. А плана у меня никакого нет. Разве что за ночь что присниться...
  -- - Начнут ломиться эти... Ну, о ком я тебе рассказывал - звони мне, - предупредил насчет бандитов Сергей Степанович. Мысленно он был благодарен Витьку, хотя и понимал, что ничего путного тот придумать не сможет.
  -- - От рэкетиров отобьюсь, - бодро сказал Витек, - лишь бы соседка ломиться не начала.
   Он сошел, и автомобиль уехал, мерцая красными габаритами. Витек постоял какое-то время в раздумьях, ковыряя носком лакированной туфли грязь возле подъезда своего дома.
  -- - Ничего, вы у меня еще на сковородах попляшете, - пригрозил он неведомо кому.
   Чеботарев, который еще не догадывался, что Витек уже в опере начал приводить в действие свой коварный замысел, проводил Марину до двери ее квартиры, благо самому ему предстояло подниматься еще выше. И вдруг, набравшись смелости, спросил:
  -- - А может, заглянете ко мне? Я вас чаем напою. Сам то сколько у вас выпил, что уже почти обязан.
  -- - Вы ничем не обязаны, - улыбнулась Марина. - А зайду в следующий раз. Время позднее.
  -- - Только не подумайте, у меня и в мыслях ничего дурного... - смешался Сергей Степанович. - Я просто новую мебель в квартиру купил. Хотел показать, чтобы вы оценили...
   Марина продолжала улыбаться. Сосед смущался настолько искренне, что было видно: это не банальное приглашение, предполагающее изначально, что чай подадут уже в постель.
  -- - Если ненадолго, - согласилась она, и приятно удивилась, видя, как обрадовался Чеботарев. - да, и при условии, что вы все-таки расскажете мне, о чем секретничали со своим приятелем.
   Они и в правду просидели вместе не более получаса. Посмотрели на мебель, выпили чай. Сергею Степановичу пришлось признаться и в причинах своего банкротства, хотя о роли сантехника он в этом деле умолчал, свалив все на Елену. Рассказал и про то, что Витек предложил ему поквитаться с обидчиками, но вот способ для этого выбрал какой-то замысловатый и явно противозаконный.
  -- - Знаете, я в тонкостях бизнеса не сильно разбираюсь, но думаю, что добро должно быть с кулаками, - высказала свое мнение девушка. - Думай я иначе, по сей день в школе работала.
  -- - Вот видите - а попробовали правду отстоять, теперь и не работаете. Разве это хорошо?
  -- - Побитым быть не стыдно. Стыдно убегать от драки, - серьезно сказала девушка, и Чеботареву стало не по себе.
  -- - Вы не подумайте, что я испугался. Просто не верю, что из этого может что-то получиться.
  -- - Я не хотела вас обидеть. Вам, конечно, виднее. Мне, правда, неудобно, вы меня стараетесь развлечь, а я вечно говорю что резкое... У меня просто в характере говорить сразу, что на ум пришло. Оттого и одна, наверное, - вдруг грустно добавила она.
  -- - А мама говорила, что за вами какой-то юноша ходит.
  -- - Отходил свое. Мне бы тоже прикрыть рот в нужную минуту... А с другой стороны - зачем мне юноша? Мне нужен мужчина. Ничего, рано или поздно встретиться. Или сама проживу.
   Повисла пауза. Как ни старалась Марина загладить впечатление от своих слов, обида запала Сергею Степановичу в сердце и путала мысли.
  -- - Лучше вам и правда пойти. Полина Александровна, может быть, нервничает, - произнес, наконец, он.
  -- - Вряд ли, она же знает, что я с вами. Просто уже поздно. Спасибо за вечер. Опера была замечательной.
  -- - Спокойной ночи, - напутствовал Сергей Степанович. Он прикрыл дверь, и Марина не догадалась, что он за дверью слушал ее шаги до тех пор, пока не хлопнула дверь ее квартиры.
  
  
   Витек, как и обещал, не спал всю ночь. На следующий день он не появился у Сергея Степановича, чем заставил его беспокоиться. Впрочем, поскольку Булыжник также не позвонил с сообщением, что искомый сантехник наконец-то оказался у них в руках, можно было надеяться, что с Витькем все хорошо.
   Сам Витек возник на пороге квартиры Чеботарева лишь через день, причем в руке он держал конторскую папку, а с порога начал задавать странные вопросы:
  -- - Ты ведь в своем тресте экономистом работал, так? Хорошо. Расскажи, что ты знаешь о финансовых пирамидах?
  -- - Это такие маленькие домики, в которых жили древнеегипетские банкиры, - попробовал отшутиться Чеботарев, но Витек был настроен весьма серьезно.
  -- - Не морочь мне голову. Что такое "многоуровневый маркетинг"?
  -- - Прямая система перепродаж.... А у нас что, экзамен по политэкономии?
  -- - И еще вот... - Витек вытащил из кармана бумажку, по которой прочел: "проценты по реинвестированным средствам" - это сколько?
  -- - Нужен пересчет на индекс инфляции. В зависимости от реинвестированной валюты... - Чеботарев ничего не понимал и оттого растерялся.
  -- - Хорошо, только объясни все подробнее, ладно? Спасибо, кстати, за приглашение позавтракать.
  -- - А я разве предложил?
  -- - Нет? Так я сам себе положу, если не возражаешь, - и Витек бодрым шагом прошел в кухню. - Компанию составишь?
  -- - Я уже поел.
  -- - Ладно. А у меня для тебя новость. Я фирму открываю.
  -- - Поэтому тебя вчера весь день не было?
  -- - Ну да. Бегал, документы собирал. Я тут с собой образцы устава и учредительного договора захватил, так что если решишь стать компаньоном, добро пожаловать. Мне все равно пайщики нужны. Палыч вот уже согласился.
   Чеботарев взял бумаги и бегло пробежал. Стандартный устав разрешал предприятию заниматься чем угодно, от выращивания цветов лотоса до организации туристических поездок на Марс. Обычное АООТ с неясным будущим.
  -- - Видно, мои увещевания на тебя все-таки подействовали, что ты решил заниматься законным делом, - с некоторой гордостью отметил Чеботарев, возвращая бумаги.
  -- - А то как же! - радостно подтвердил Витек.
  -- - Чем заниматься будешь?
  -- - Ты только сразу не возмущайся... - попросил Витек, - но у меня возникло желание продать мой бывший завод твоему бывшему начальнику. А для этого его сначала надо купить, то есть приватизировать, - он запихнул в рот сооруженный по ходу беседы бутерброд с колбасой, который запил кефиром прямо из коробочки.
  -- - Ты опять за свое. Как же ты продашь Бородянскому то, чего уже давно не существует в природе? Причем сам он об этом прекрасно осведомлен.
  -- - Да, это проблема... Придется завод восстановить сначала. Ты, кстати, не хочешь выпить? Нет? Я с твоего позволения плесну себе немного виски. Да ты сиди, я сам, - и Витек направился в комнату к бару.
  -- - Ты, вероятно, думаешь, что банкир, которому я тебя представил в опере, тебе с распростертыми объятиями кредит даст? - со смешком крикнул из кухни Чеботарев. - Так не надейся. Ты вообще представляешь, во сколько обойдется восстановление такого предприятия? Миллионов в пять, не меньше. А даже если бы нашелся сумасшедший инвестор, хотя это совершенно исключено, прибыль он начнет получать в лучшем случае через год, а всю сумму назад отобьет лет через 6, не меньше. Потому сейчас все производство и останавливается в стране, понимаешь!
  -- - Что до инвестора, то он у меня уже намечен. Это Бородянский.
  -- - Я окончательно перестал что-либо понимать. То есть Бородянский откажется от списывания денег на зарплату, которые сейчас гребет лопатой, потом поможет тебе построить завод, чтобы потом его же у тебя его купить?
  -- - Примерно так все и есть.
  -- - Ты, милый, часом не заболел ли? - осторожно спросил Чеботарев. - Знаешь, внезапное обогащение может приводить к нежелательным последствиям для головы.
  -- - Я о таком слышал.
  -- - А я вот, представь себе, воочию вижу! Бородянский, конечно, мерзавец, но он не псих. И я им тоже становиться не хочу.
  -- - Значит, отказываешься. Что ж, ладно, за твое здоровье, - Витек опрокинул стопку виски, потом сгреб документы в папку и поднялся уходить. - Тогда всего одна маленькая просьба: мне нужен человек, который волочет в компьютерах. Есть такой на примете?
  -- - Возраст значение имеет?
  -- - Не особо.
  -- - Тогда Пашка, соседский сынишка. Деловой парень, хватка есть. Могу познакомить.
  -- - Вот за это спасибо. Пусть завтра с утра заглянет по этому адресу, хорошо? - и Витек небрежным движением руки бросил на стол визитку. - Я там офис себе снял, сейчас вот оборудую.
  -- - Передам, - пообещал Чеботарев, а про себя подумал: "Вчера трубы чинил, а сегодня в бизнесмена играет. Пропадет, дурачок", - но понимал, что отговорить Витька от безумной идеи не сможет.
   Через некоторое время после ухода гостя он убрал со стола в холодильник продукты, а бутылку понес ставить обратно в бар. И снова чувство дежавю захлестнуло его. Сергей Степанович сдвинул бутылки в сторону, дрогнувшей рукой открыл дверцу сейфа, куда вчера убрал пачку возвращенных долларов.
   Пачки не было.
   "Убью мерзавца - вот только найду, и убью", - в сердцах пообещал сам себе Сергей Степанович. Но теперь у него, по крайней мере, была визитка Витька. Сегодня он его найти уже не сможет, а вот завтра с утра в офис новоявленного промышленника наведается не только Пашка, но и он сам.
  
  
   На сей раз за преступным сантехником не пришлось бегать по всей Москве. Утром Сергей Степанович, прихватив с собой юного компьютерного гения, живущего несколькими этажами ниже, явился по указанному адресу. Офис, снятый Витьком, был перестроен из просторной четырехкомнатной квартиры, а к входу над бельэтажем вела аккуратно выложенная пестрым "кабанчиком" лестница с перилами. Вывески никакой у двери не было, зато домофон уже был установлен. Сергей Степанович нажал на кнопку селектора, в коробочке буркнули "а, сейчас", и замок тихо щелкнул, освобождая проход.
   Сам Витек сидел на столе, болтал ногами в воздухе и лишь на миг оторвал глаза от золотистой дощечки, которую держал в руках.
  -- - А, привет, - фамильярно бросил он. - А я вот как раз из мастерской табличку забрал. Нравится?
   И передал блестящее изделие Чеботареву, который прочел:
  -- - ООО "Золотой Крюк"... Почему не "Рога и Копыта"?
  -- - "Рога и Копыта" уже были, - серьезно ответил Витек. - А так вроде нормально. И с намеком. Как тебе местечко? Вот тут будет секретарша сидеть на приеме, а там...
  -- - Ты мне лучше сразу свой кабинет покажи, - Чеботарев схватил Витька за локоть, буквально стащил со стола и повел вглубь помещения. Витек не сопротивлялся. Разглядывать приемную остался один только Пашка. Чеботарев завел Витька в одну из комнат и прикрыл дверь, чтобы юный компьютерщик не слышал их разговора.
  -- - Где мои деньги, - угрожающим шепотом спросил Чеботарев.
  -- - Здесь... А откуда, по-твоему, это все берется? Из твоих денег. И моих тоже - мы ведь договорились, правда! Одна офисная мебель чего стоила. Здесь не вся, часть сегодня довезут...
  -- - Мне не нужен офис. Да, мы договорились, что, если вернешь мне то, что украл - я имею в виду первый раз - я оставлю тебе часть...
  -- - Половину, - уточнил Витек.
  -- - Хорошо, половину. Так вот, вторую половину я хочу обратно немедленно!
  -- - И что ты с ней делать будешь? Опять найдешь себе место, где можно взятки брать? А если не найдешь? Благодаря мне ты станешь миллионером.
  -- - А я не хочу! И в план твой идиотский не верю ни на грамм!
  -- - План, вообще-то, даже не мой, - обиделся Витек.
  -- - Да, можно было догадаться. Ты же в банковском деле ни грамма ни волокешь, ты даже количество пальцев на своих руках без калькулятора подсчитать не сможешь! Где тебе такое придумать? Мультилевелмаркетинг, финансовые пирамиды... Ты же лизинг от петтинга отличить не можешь!
  -- - Да оставьте вы его, Виктор. Мы не вправе заставлять его силой - вдруг произнес знакомый женский голос. Дверь открылась, и в комнату вошла Марина. Чеботарев опешил, - а план, собственно, мой. Спасибо за его оценку, кстати.
  -- - Марина, вы-то как здесь оказались? Ты посмел и ее впутать в свои грязные делишки? - напустился на Витька Сергей Степанович. Но девушка вновь прервала его.
  -- - Виктор мне все рассказал. И знаете - я тоже далеко не в восторге от ваших бывших друзей... Хотя, может, вы не считаете их бывшими? - в ее голосе сквозило разочарование. - Виктор, разумеется, вернет вам деньги.
  -- - Да как же я их верну? Нам на начальный оборот не хватит! - возмутился Витек, но Марина только рукой махнула, и вчерашний сантехник насупился еще больше.
  -- - Нет, постойте, - Чеботарев был смущен и не знал, куда ему деваться. - Честно говоря, мне план совсем не кажется таким уж пропащим. Он даже может сработать... Это я сгоряча брякнул, чтобы его позлить...
  -- - А с чего это тебе меня злить? - вновь рассердился Витек. - Я что, для себя одного стараюсь, в петлю лезу? Еще бугая этого с собой привел, чтобы деньги свои у меня отнять, будто я человеческого языка не понял бы...
  -- - Я говорю - финансовую схему надо... желательно немного подкорректировать... Я же все-таки экономист... А это не бугай вовсе, а Пашка, компьютерщик. Ты сам меня вчера просил. Ему пятнадцать лет всего...
  -- - По виду не скажешь, затылок такой, будто он все эти пятнадцать лет сидел, - недоверчиво сказал Витек, успокаиваясь.
  -- - Не затылок красит человека...
  -- - Ну да, такой затылок никого не красит. Ладно, мне в него дышать не придется. А в компьютерах хорошо разбирается?
  -- - Может сейф банка взломать, не выходя из комнаты, - прихвастнул Чеботарев, а про себя подумал: "Боже, о чем я говорю!" От желания сбежать подальше его сдерживало только присутствие Марины. Она в этот момент улыбнулась.
  -- - Хорошо, что мы смогли договориться. Давайте я включу вашему юному гению какую-нибудь из машин, а мы обсудим ближайшие планы, пока мебельщики не пришли.
   Мебельщики появились часа через два, и этого времени им вполне хватило, чтобы Чеботарев расписал всю финансовую схему их операции на бумаге, указал на допущенные ошибки и сам же их подправил. Правда, в самый разгар спора к нему вдруг подключился и Пашка.
  -- - Так зачем же, чтобы платеж из Таллинна организовать, туда-сюда на самолете мотаться? Я вам через интернет все спокойно организую...
  -- - Ты что, подслушивал? - рассердился Чеботарев?
  -- - А как не слушать, если вы так орете? Хоть бы дверь прикрыли... И потом, здесь что, чужие? Марину я знаю, вас -тем более. Этот, - он кивнул на Витька, - пару раз к вам приходил, сам видел. Так я говорю - через интернет проще. А половину сэкономленных на билеты денег можете мне к зарплате приплюсовать.
  -- - Знаешь, Павел, когда нас всех арестуют, мне будет достаточно встречи с судьями - краснеть еще и перед твоим отцом за то, что втянул тебя в эти аферы, я не хочу, - серьезно сказал Чеботарев.
  -- - Не придется. Мне еще шестнадцати нет. Так что когда вас посадят... Я хотел сказать "если" - мне все равно грозит только нагоняй от отца. По крайней мере, впервый раз получу по делу, а не за просто так.
  -- - Никого не посадят, - пообещала самоуверенно Марина. - Подсаживайся, может, тоже чего-то дельное скажешь.
   Потом они разошлись, решив не откладывать первоочередных дел на будущее. Чеботарев отправился довершать начатую Витьком регистрацию фирмы и открывать счет у уже знакомого работника банка. Витек рванул к Палычу, которому предстояло найти директора бывшего завода. Самому Витьку в тресте Бородянского пока лучше было не светиться. К тому же через несколько дней ему предстояла краткосрочная командировка в Таллинн, следовало загодя выправить загранпаспорт и купить билеты для себя и Марины. Сама девушка решила проследить за тем, чтобы мастера аккуратно собрали и расставили мебель, а заодно ничего не стянули, а Пашке и так деваться было некуда - не в школу же! Он предпочел остаться с Мариной в качестве охранника на случай непредвиденных инцидентов с мастерами, а заодно - настроить компьютер и составить список недостающей техники. Ему еще предстояло создать презентационный диск и написать хитроумную программу, способную следить за поступлением денег и выплатой процентов.
  
  
   Палыч занял свой пост у проходной треста с раннего утра. Мимо него потоком в двери входили люди, с некоторыми он даже здоровался. Но Михаил Юрьевич Тщедушный, директор разворованного завода здесь не работал, потому четкого расписания его появлений не существовало. Оставалось надеяться на удачу. Она Палычу улыбнулась ближе к полудню, правда, лишь два дня спустя. До этого времени сторож уходил со своего нового боевого поста затемно, несолоно хлебавши, и потом ворчал на Витька, ежевечерне звонившего узнать результаты.
  -- - А, здорово, - пробурчал директор в ответ на бурные словоизвержения Палыча. Ему хотелось быстрее отцепиться от старика, чтобы пройти внутрь и встретиться с Бородянским. Вызовы начальника треста вообще плохо сказывались на нервной системе проворовавшегося хозяйственника. Он боялся, что однажды в кабинете его вместо Бородянского с распростертыми объятиями встретит следователь из прокуратуры.
  -- - Да погодите, не бегите так, - повис на его руке Палыч, - я вас третий день здесь отлавливаю.
  -- - Зачем? День зарплаты - только через неделю...
  -- - Знаю, не в том дело. С вами люди хотят встретиться.
  -- - Что еще за люди такие?
  -- - Деловые. Они на завод приходили вас искать...
   "О, нет", - Тщедушный побледнел и отвел Палыча в сторону.
  -- - А ты им сказал, что меня можно в тресте найти?
  -- - Не догадался, простите...
  -- - И дальше не догадывайся, - директор оглянулся по сторонам. - Что за люди, чего им надо?
  -- - А я почем знаю? Эти, по моему... бизнацсмены. Один вообще с акцентом говорил, как Раймонд Паулс.
  -- - Давно это было?
  -- - Да с неделю, я вас никак поймать не могу, - Палыч четко исполнял наущения Витька.
  -- - А Бородянский меня зачем звал?
  -- - Он мне не отчитывается. Так мне что пришлым передать? Они же снова заявятся.
  -- - Передай - не видел, не слышал, не знаешь. Умер, скажи, директор, много лет назад, а нового не назначили.
  -- - Ну, как скажете. - Палыч пожал плечами и засобирался уходить. - Только они вам вроде какие-то деньги должны были дать...
  -- - Постой, постой, какие деньги? - Михаил Юрьевич схватил Палыча за рукав и снова повернул к себе. Последнее слово всегда действовало на него магически.
  -- - Почем я знаю, какие? Может, они у вас в долг брали? Будете встречаться или нет? - рассердился Палыч, которому и так было не до конца ясно, зачем Витек обратился к нему со столь странной просьбой, а теперь еще этот хмырь запутал его окончательно своими вопросами. Если бы не чувство благодарности за телевизор, а потом - и за теплые обновки, послал бы он Витька на хутор бабочек ловить. А то стоишь, мерзнешь, и хоть бы знать - зачем это все?
  -- - Я подумаю, и если что заеду к тебе. Ты ведь по прежнему в сторожке живешь? - пообещал Михаил Юрьевич, и прошел в здание треста.
  -- - А где же еще, вы мне квартиру так и не выделили, хотя обещали, - но директор сделал вид, что не слышал последних слов старика и юркнул в дверь. Палыч снова пожал плечами и побрел к автобусной остановке.
   Тщедушный между тем, размышляя над странной информацией, прошел в приемную Бородянского. Секретарша сказала: "он уже ждет", и открыла перед ним дверь.
  -- - Рад видеть вас, Лев Семенович, - сияя улыбками, директор прошел к столу и пожал протянутую ему руку начальника. - Зачем понадобился?
  -- - Ты мне вот что скажи: ты с кем-нибудь по поводу организации на твоем заводе нового производства переговоры вел? - не здороваясь, строго спросил Бородянский. Директор на несколько секунд сделал вид, что задумался, потом перегнулся через стол поближе к начальственному уху и почти шепотом произнес:
  -- - Лев Семенович, и завода уже давно нет - мы то с вами знаем...
  -- - Я ничего не знаю, - отрезал Бородянский. - Вот ты, может, знаешь. Так что?
  -- - Никаких переговоров.
  -- - И с Таллинном тоже?
  -- - С Таллинном - тем более.
  -- - Странно... - задумчиво произнес начальник треста и протянул директору отрез факсовой бумаги. - А это тогда что такое?
   Директор принял бумагу и прочел:
   "Экспертиза подтвердила высокое качество завода Мосармстрой семь сырья тчк Проект опробирован лабораторных условиях тчк план идет по всем зпт валом по завалам тчк Вылетаем из Таллинна Москву завтра просьба бронировать номер двух Россия люкс или пентхауз зпт как прошлый раз тчк Планируемый объем миллион долларов зпт минимум зпт посмотрим на месте тчк Бородянский с приветом. Уважением Витас Жальгирис тчк".
   Директор положил бумагу на стол, и отчитался по-военному.
  -- - Ничего не понимаю. Никакого проекта не составлял. Никакого Витаса не знаю. Что еще за Витас Жальгирис такой? Ну и фамилия... К тому же и не эстонская. Наверное, ошиблись адресом.
  -- - Да нет, адрес точный, нашего треста. Отправлено из Таллинна. Почему он пишет, что я с приветом? И по кому это "всем идет план", хотел бы я знать?
  -- - Это у них акцент такой, - поспешил успокоить разгневанного Бородянского Михаил Юрьевич. - "С приветом" - значит, привет вам передают, с уважением, то есть. А это - в смысле "все идет по плану". Да ошибка это какая-то, Лев Семенович! Мало ли в Москве арматурных заводов... осталось, - добавил он, слегка смутившись.
  -- - В общем, я ничего не понял. Ошибка или нет, а разобраться надо. Завтра из Таллинна есть рейс - пойдешь и встретишь этого Витаса.
  -- - Слушаюсь... А номер в отеле снимать?
  -- - Тебе виднее. И ко мне голубчика, не медля. Разберемся, кто из нас с приветом.
  -- - Слушаюсь, - армейская терминология явно не подходила к отутюженно-гражданскому облику Тщедушного, но он упорно продолжал ей пользоваться, потому что пред очами Бородянского чувствовал себя как проштрафившийся рядовой на горячем плацу.
  -- - Можете идти, - отпустил его Бородянский, а сам стал размышлять над тем, кого ему предстояло вскоре увидеть в своем кабинете. В телеграмме ему не давала покоя одна фраза - "как в прошлый раз". По всему похоже, что прибалтийские гости в Москве уже бывали, значит, Тщедушный что-то знал, но темнил и ему не открывался. Может, они ему взятку пообещали, а он делиться не захотел?
  -- - Разберемся, - снова пообещал он сам себе.
  
  
   В аэропорт "Домодедово" Тщедушный прибыл за полчаса до прибытия рейса из Таллинна, и принялся бродить по просторному залу, подыскивая место, где можно было примоститься за стаканчиком кофе. Найти свободный столик в кафе возможным не представлялось.
  -- - Присоединяйтесь, уважаемый, - вдруг окликнул его какой-то гражданин в кашемировом пальто. Он в одиночестве стоял возле столика и пил сок.
  -- - Свободно? - вежливо поинтересовался Тщедушный, подходя.
  -- - Для вас местечко найдется, - весело сказал гражданин. Он издалека приметил Тщедушного, потому что несколько раз видел, как он заглядывал к ним в трест, и только ждал, когда тот окажется в непосредственной близости от него. А вот Тщедушный Чеботарева не узнал, и узнать не мог - тот работал в отделе, а Михаил Юрьевич всегда шел прямо к Бородянскому.
   Тщедушный поблагодарил, попросил постеречь кроличью шапку, которую оставил на столике, чтобы место не заняли, выстоял небольшую очередь перед буфетной стойкой, поминутно косясь на шапку, получил свой кофе и вернулся.
  -- - Не знаете, скоро таллиннский прибывает? - поинтересовался Тщедушный, - не задерживается?
  -- - Вроде все идет по расписанию, - сообщил Чеботарев. - Я и сам его жду.
  -- - Встречаете кого-нибудь?
  -- - Компаньона по бизнесу. А вы?
  -- - Ко мне человек должен прилететь. Вот проблема - я его в лицо не знаю.
  -- - Так это не страшно. Вы обратитесь в справочное бюро, и они предупредят его, куда подойти - а там вы его ждать будете.
  -- - Да? Спасибо, - Тщедушный поставил на стол недопитый стаканчик с кофе и ушел искать справочную. Вернулся он нескоро.
  -- - Да это денег стоит, представляете! - с возмущением в голосе сообщил он Чеботареву. - У них бюро, видите ли, на хозрасчете, часть услуг платная. Пришлось заплатить. Совсем обнаглели, коммерсанты хреновы.
  -- - И не говорите.
  -- - Мне ведь еще их в гостиницу везти, - пожаловался Тщедушный. - Апартаменты "люкс" себе заказали, и не где-нибудь, а в "России"! Там цены такие - хоть с этой же "России" лбом об асфальт бросайся, а я даже не знаю, надолго ли они едут. Снял пока на пару суток, там видно будет.
   "Ничего себе Витек куражится, люкс в России вытребовал", - усмехнулся про себя Чеботарев, но вслух ничего не сказал, только горестно покачал головой, якобы сочувствуя обрушившимся на Тщедушного неприятностям.
   Скоро объявили посадку лайнера из Таллинна. Встречающие проследовали к месту, куда, по заверению девушки из справочного бюро, должен был подойти Витас.
  -- - Я пока с вами постою, хорошо? Отсюда всех хорошо видно, - попросил и Чеботарев.
  -- - Да стойте, конечно, вдвоем веселее будет! Ваш то как выглядит?
  -- - Ну, высокий, худощавый... А вот, кстати, и он.
   Витас-Витек уверенный шагом приближался к ним, в длинном пальто, держа в руках портфель из черной кожи, который придавал ему еще больше солидности и шика. В полуметре позади новообращенного прибалта следовала высокая красавица-брюнетка, кутаясь от холода в мягкое шерстяное панчо.
  -- - О, господин Шеботъяреф! - коверкая слова, воскликнул Витек. - Рад встрече несказанно с вами.
  -- - Взаимно, Витас, - произнес Сергей Степанович, давя улыбку. Литовский акцент давался бывшему сантехнику не ахти как, но Михаил Юрьевич в подобных лингвистических тонкостях тоже не разбирался. Впрочем, внимание Чеботарева было более приковано к девушке.
  -- - Витас? Простите, вы сказали...
  -- - Та, Витас Жальгирис, - подтвердил, ничтоже сумнящеся, Витек. - А вы, вероятно, от Борот-янс-кого? - почти по слогам выговорил он.
  -- - Кого? А, ну да, от Льва Семеновича, - подтвердил Тщедушный. - Он получил вашу телеграмму и распорядился вас обустроить... А меня зовут...
  -- - Что ж, прекрасно, - Не дослушав, Витек полуобернулся к следовавшей за ним девушке. - Разрешите представить мою помощницу Марину.
  -- - Вам очень идет черный цвет, - произнес Чеботарев. Девушка улыбнулась, а Витек незаметно наступил ему на ногу и пояснил Тщедушному: - В мой прошлый визит Марина хотела, э, перерисоваться в блондинку, но господин Шеботъярев отсоветовал ей.
  -- - Очень рад, - невпопад брякнул Михаил Юрьевич, который немного нервничал. - А вы к нам... надолго?
  -- - Та нет, не беспокоится вам. Недели две, три, не больше, - успокоил его жестокосердный Витек. Михаил Юрьевич быстро прикинул в уме, во сколько ему обойдется их проживание в "России", и несколько сник.
  -- - Да что же мы стоим, давайте поедем уже, - предложил Чеботарев, которому надоело, что Витек до сих пор стоит на его ноге.
   Компания вышла из вокзала и села в "девятку" Тщедушного. К машине Витек вел Марину под руку, а Чеботареву не давал даже слово ей сказать, расписывая ему особенности Таллинна и возможности его собственного предприятия. Когда он вознамерился и в машине предложить Марине сесть на заднее сиденье, чтобы самому оказаться рядом, Чеботарев не выдержал и незаметно, но больно пнул компаньона носком ботинка повыше пятки.
  -- - Ох, е... - чуть было не вырвалось из прибалтийского бизнесмена. Но намек он понял сразу, потому предложил: - Шелаете сесть впереди, Мариночка? В прошлый раз вы говорили, что прелести аэропортовской трассы, вся эта селень, вам много нрафится.
  -- - С удовольствием, - и Марина прошла к передней дверце, уже услужливо распахнутой Чеботаревым. Изящное женское колено мелькнуло из под полы панчо, увлекая на коврик в салоне ножку, обутую в теплый полусапожок на каблуке-шпильке.
   Но наличие рядом миловидной спутницы не вывело Тщедушного из мрачного состояния духа. Даже если бы сейчас голая женщина села ему на колени, он бы все равно продолжал гадать в уме, во сколько ему обойдется прием дорогих, в прямом смысле слова, гостей. И вообще, хоть понять бы, чего ради они приперлись!
  -- - В прошлый квартал мы получать около 3 миллиона прибыли в странах Балтии. Штоб Вы знать, наше ноу-хау просто чудо. Утилизация отработанных площадей, изувечение питона...
  -- - Извлечение бетона, - Чеботарев не столько поправлял Витька, сколько стремился, чтобы Тщедушный понимал их беседу. Он был уверен, что молчаливый директор разворованного завода только вид делает, что внимательно следит за дорогой. И в самом деле, если бы Михаил Юрьевич мог двигать ушами, то давно сместил бы их на затылок.
  -- - Ну да, бетона... С потомошней перепродажей для новых саводов - кениально! Мы получим хорошую прибыль - я правильно сказать последнее слово? - и будем ее долго мыть.
  -- - Простите, что вмешиваюсь, - не выдержал Тщедушный. - Вы телеграмму прислали на имя моего начальника. Относительно вашего прошлого визита...
  -- - Так мы уже приезжали, ваш савод нам очень нравился! Он такой поломатый - как раз для нашего бизнеса! Но мы не смочь найти вас, потому приписали на трест, Породъянскому.
  -- - И вы хотите инвестировать миллион долларов в завод только потому, что он "поломатый"? Да у нас таких заводов по стране знаете, сколько?
  -- - Видите ли, уважаемый... Как, вы сказали, вас зовут? - взяла инициативу на себя Марина. Ее голос был сладок и нежен. Наверное, такими голосами сирены завлекали в пучину морскую несчастных моряков. Михаил Юрьевич открыл было рот, чтобы ответить, но снова не успел. - Так вот, разработанное нашим научным центром ноу-хау - то есть технологическое открытие - заключается в переработке замороженных строительных объектов с целью получения высококачественного бетона. Для этого на месте, где находился объект, выстраивается специальный цех, который извлекает бетон, пакует его, затем продукция отправляется покупателям. Она в шесть раз дешевле, чем цемент, имеющийся сейчас в продаже. И в восемь раз крепче, что тоже немаловажно! В Таллинне мы, например, уже приступили к строительству моста, который соединит наш город с Хельсинки. А когда закончим, горнолыжный курорт организоваться будет. У нас уже все есть, даже снег. Только гору надо построить.
  -- - Почему же вы не добываете цемент у себя в Таллине, а приехали к нам, в Москву, - не унимался подозрительный Тщедушный.
  -- - Потому, что в Таллинне закончились поломатые объекты, - грустно признался "Витас". - Мы хотели снести кусошек старого корода, потому что он все рафно уже ошень старый, но власти нам не разрешили делать такое. Они эти... консервные люди.
  -- - Консерваторы, - поправил Чеботарев. - Видите ли... Как вас, все-таки, зовут? Мы все время спрашиваем, а вы все никак не хотите представиться.
  -- - Михаил Юрьевич Тщедушный.
  -- - О мистер Шедуснас! Мы бутем рады принять вас на нашем горном ложном курорте, едва пошелаете! - продолжал буйствовать Витек. - Мы кончать стройку уже к июлю.
  -- - Так вот, Михаил Юрьевич, наши гости вышли на этот завод при моем посредничестве, - продолжил Чеботарев. - Собственно, я им его и рекомендовал. Послал им на экспертизу пару кирпичей... Дела уже идут полным ходом, только вас найти никак не удавалось. Ну, оно понятно, вы же не сидите на своем рабочем месте, - он намеренно выделил голосом последнюю фразу. - И я подумал, что вы легко согласитесь на наше предложение, поскольку после осуществления этого проекта никто уже не будет знать, в каком состоянии он был ранее... Ни один контролер... Наоборот, сделаем вещь, полезную для государства, любая комиссия вам только спасибо скажет. Вы ведь понимаете, о чем я, Михаил Юрьевич?
  -- - Кажется, да, - нехотя признался Тщедушный. Он знал, о чем недоговаривал Чеботарев - об огрызках стен вместо заводских помещений, торчащих из земли ржавых трубах и железяках, будто напоминании о внутренней структуре предприятия, и о станках, о которых и вовсе давно ничего не напоминало. И о том, что по всем документам завод числиться работающим, хотя и убыточным предприятием. В связи с этим проект предприимчивых эстонцев понемногу начинал Тщедушному нравиться. "Понятно, почему он меня искал - хотел еще взятку с меня содрать, чтобы привести их именно на мой завод. Хорошо, что не нашел", - порадовался Михаил Юрьевич.
  -- - Надо еще Бородянского уговорить, - напомнил он. - Завод в его ведении.
  -- - Мы приготовили технико-экономическое обоснование, все выглядит весьма наглядно. В остальном, я на это очень надеюсь, и вы посодействуете, не так ли? Думаю, он возражать не будет.
   "Все-таки придется взятку давать", - понял Тщедушный, и снова расстроился.
  -- - Зачем ему вас рожать? Такие деньги будут, или как это по-русски - папки? - радостно орал Витек.
  -- - Бабки, - усмехнулся Чеботарев. - Заграница, - пояснил он Тщедушному, - как независимость получили, так говорить по нашему разучились, - и засмеялся.
   Тем временем машина подъехала к отелю. Швейцар распахнул двери, они прошли в вестибюль. Причем, когда Чеботарев со слов Тщедушного узнал, что для гостей снят двойной номер, то снова стал нервничать.
  -- - Да ты с ума сошел, что ли, ревнивым стал, как Отелло, - улучив момент, шепнул ему Витек. Тщедушный на правах хозяина шел впереди, рассказывая Марине про особенности московской жизни, та внимательно его слушала. - Ты думаешь, я за Мариной ухлестываю? Ни в жизнь, мы же друзья, как можно! Да и на ночь она домой ездить будет, зачем ей мамашу расстраивать, а утром возвращаться сюда.
  -- - Тогда зачем номер на двоих?
  -- - Могу я пожить в свое удовольствие? Платим все равно не мы. Может, я спать люблю с размахом, или у меня на женщин голод проснулся? Видал, какие стояли у входа, когда мы подъехали? Чем меня жизни учить, лучше отгони этого вот от регистрации - он же у меня сейчас паспорт требовать начнет.
   Чеботарев кивнул, успокоенный. На жриц любви возле отеля он не обратил внимания, и не мудрено - все это время и даже во время разговора он смотрел только на Марину.
  -- - Неплохо бы и перекусить с дороги, - заметил заодно Витек. Чеботарев усмехнулся в ответ и, подойдя к Тщедушному, шепнул ему на ухо:
  -- - Гости ужинать хотят. Надо бы принять по-нашему, по-русски...
  -- - По-русски - это на сколько? - жалобно поинтересовался Тщедушный.
  -- - Долларов на пятьсот, я полагаю, не в закусочную же их вести. Вы бы пока съездили за деньгами, а я им устроиться помогу.
  -- - Ладно, - согласился Михаил Юрьевич и ушел с видом человека, приговоренного к казни. Чеботарев повернулся к пышногрудой даме за стойкой и протянул паспорт Витька.
  -- - Я не пойму, вы Витас или Виктор? - спросила строгая дама, вчитываясь то в паспорт, то в списки бронированных номеров.
  -- - Видите ли, я этнический русский из Прибалтики. Вынужден скрывать настоящее имя в опасении гонений. Прошу вас, никому не говорите, - и Витек скорчил такую жалобную рожу, что сам чуть не прослезился над своей нелегкой судьбой, а чтобы закрепить впечатление, опустил поверх паспорта купюру в двадцать долларов. Строгая дама за стойкой сразу прониклась нелегкой судьбой интуриста.
  -- - Здесь же московская прописка, - заметила, правда, она, и на паспорт моментально опустилась еще одна купюра.
  -- - Ни в коем случае. Москва - это лишь маленькая деревушка под Таллинном, где я родился и вырос. Одноименные города, юридический казус. Там всего одна улица, потому и дом у меня номер 126, она очень длинная, эта улица, а светофор я вообще впервые увидел в вашем городе, когда мама впервые привезла меня сюда на ВДНХ на животноводческую ярмарку - объяснял Витек.
  -- - Немного радостей было у вас в жизни, - посочувствовала дама, возвращая паспорт. - Вы тут походите вокруг, у нас музеи.
  -- - Конечно! Разумеется! Я обожаю музеи даже больше, чем животноводческие ярмарки! - Витек был готов к продолжению разговора, потому что с каждым словом грудь дамы колыхалась, как красный стяг на первомайской демонстрации, но Чеботарев, забрав ключи, силой оторвал его от стойки и поволок к лифту.
  
  
   На следующий день в нескольких газетах столицы появилось рекламное объявление следующего содержания:
  
   "СЕГОДНЯ СТАТЬ БОГАТЫМ ОЧЕНЬ ЛЕГКО!
   Акционерное общество "ЗОЛОТОЙ КРЮК" начинает прием денежных вкладов от населения под 360% годовых от вложенной суммы. Выплаты дважды в месяц (15% суммы за 2 недели оборота). Взносы сотрудников правоохранительных органов и государственных чиновников принимаются вне очереди.
   Впервые в России акционерное общество "Золотой Крюк" представляет новую технологию из Прибалтики, которая является гарантом сохранности ваших денег. Технология опробована на стройках Чукотии и Монголии и способствовала буйному экономическому развитию этих стран. Технологию уже сегодня хотят приобрести компании США, Канады, Турции и Эквадора, но такую возможность первыми получат только граждане России, проживающие в Москве и Московской области (наличие прописки обязательно).
   ДОВЕРЬТЕ НАМ ВАШИ ДЕНЬГИ - МЫ ЗНАЕМ, ЧТО С НИМИ ДЕЛАТЬ! И главное - вам не нужно будет трудиться, а только подсчитывать доход.
   Так выглядит Великая Российская Мечта, которая теперь станет реальностью.
   Сдавать деньги можно по адресу такому-то, с 10.00 до 19.00. Мы работаем без выходных".
  
  -- - А ты не перегнул? - поинтересовался Чеботарев у Пашки, явно гордящегося своим творением, и положил газету на стол. - Кто это у нас хочет приобрести технологию?
  -- - В таких делах чем больше врешь, тем крепче верят, - проявил житейскую мудрость пятнадцатилетний вундеркинд. - Я и в интернете нашу страничку уже разместил.
  -- - Хорошо. Документы по нашему супербетону готовы?
  -- - Вот! - Пашка продемонстрировал кипу бумаг Чеботареву. - Печати как живые, оригиналы через интернет вытаскивал, подписи почти дышат. Труднее всего было с визами на эстонском языке. Пришлось пропускать тексты через электронный переводчик, так что, может, не вполне грамотно вышло.
  -- - Ничего, говорить и писать грамотно вышло из моды лет десять назад. Кто в нашем тресте знает эстонский? Нет таких. Что у нас с программой по международным платежам?
  -- - Пока в работе.
  -- - Объясни нашей новой сотруднице, в чем будет заключаться ее работа, - Чеботарев кивнул на молоденькую девушку, с сегодняшнего утра приступившую к обязанностям секретаря и кассира одновременно. В другой комнате скучал старичок бухгалтер. - Главное, предупреди: за первый месяц взносов больше, чем на 100 тысяч долларов чтобы не принимала. И если будет видеть малообеспеченных, детей или трудяг каких-нибудь, чтобы под любым предлогом отказывалась деньги принимать, ясно? Не хватало только, чтобы безвинные люди под нашу аферу стали квартиры закладывать.
  -- - Легче легкого, - пообещал Пашка. - Я думаю, народ уже к вечеру начнет звонить и приходить, как только рекламу прочтет. Сейчас же ей все растолкую.
  -- - И не вздумай к ней клеиться. У нас тут работа, а не клуб. А то я смотрю, секретаршу ты подобрал что надо, ноги от ушей растут.
  -- - Зато какие уши, правда! - заулыбался Пашка. - Да нет, вы не беспокойтесь, Сергей Степанович. У меня пока на девиц времени не хватает. Надо новые солюшены в интернете поискать, это тоже интересно.
   "Странный народ эти компьютерщики" - подумал Чеботарев. Впрочем, сейчас такая заинтересованность в работе со стороны Пашки его вполне устраивала.
  -- - Ладно, я в отель, заберу нашего Витаса и Марину. Еще надо насчет охраны офиса подумать. А то здесь деньги будут немалые, еще вломится кто...
  -- - А пока вы думать будете, я могу сигнализацию смастерить, - предложил Пашка.
  -- - Флаг тебе в руки, дерзай. Я пошел.
   Когда Чеботарев приехал в "Россию", Марины там еще не было, хотя еще вчера они условились встретиться в полдень, а Сергей Степанович и сам опоздал почти на час. Проснулся он с трудом: голова приятно шумела после вчерашнего ужина, затянувшегося до ночи.
   За ужином для начала они дружными посулами и "во славу начинания" напоили Тщедушного, поскольку все боялись, что у Витаса после некоторой дозы возлияний пропадет эстонский акцент, и их маскировка раскроется. Но оказалось, что акцент у того по мере принятия спиртного только усиливается. Тщедушный заказывал вперемешку шашлыки, пельмени и салаты, и вообще стол ломился от яств. На сцене ресторана в этот момент шло полуэротическое танцевальное-шоу, и под конец стало мало понятно, от чего сильнее захмелел директор эксзавода - от вкуса водки под красную икорку или вида женских ножек в красных чулках. Оплатив ужин еще в середине ужина, Тщедушный предупредил официанта, что все лишнее он может оставить себе на чай, поднял тост за процветание почему-то рижско-таллиннской дружбы, потребовал от того же официанта, чтобы одну из танцовщиц доставили ему в номер, хотя никакого номера в этой гостинице у него не было. Совершив все эти общественно полезные деяния, Михаил Юрьевич хрюкнул на прощание и по весьма сложной траектории пошел к выходу из ресторана.
   Друзья подняли еще один тост за то, чтобы Тщедушный благополучно добрался до дома, причем желательно до собственного, и договорились больше сегодня о работе не говорить. Навеселились вволю, потом Чеботарев и Марина доехали до дома и разошлись по квартирам, правда, Сергей Степанович пытался вновь купить девушке цветы, но та отговорила его от перспективы кружить в поисках букета по ночным улицам.
   Витек же спать совершенно не хотел. Он решил познакомиться с кем-нибудь из танцовщиц, подошел к сцене и попробовал соблазнить их рассказами о залежах бетона, которые обнаружил в Таллинне. Потом он выслушал обещание, что если он, мудак и козел, не отойдет подальше сцены, то его самого в бетон закопают. Не отчаиваясь, он спустился вниз, прихватив с собой со стола несколько кусков осетрины. Но и в лобби его ждало разочарование - в регистратуре уже было пусто, смена пышногрудой регистраторши закончилась. Пришлось идти в поисках любовных утех на улицу. Здесь он без особых проблем сторговался с какой-то проституткой, как джентльмен уплатил ей пятьдесят долларов вперед, и правильно сделал, потому что заснул на полпути к собственному номеру. Женщина оказалась человеком добрым, доволокла Витька до номера, сама открыла дверь и уложила его бесчувственное тело, не раздевая, на широкую постель. Огляделась, но воровать в почти необжитом номере было нечего, разве что полотенце, которых у нее и так было пруд пруди, после чего ушла очень довольная.
   Итак, к приезду Чеботарева Марины в номере Витька еще не было, зато Тщедушный уже был. Они с Витьком запивали соком остывшую осетрину, и Витек продолжал впаривать Михаилу Юрьевичу байки про строящийся у них в Таллинне горнолыжный курорт. Тщедушный обрадовался приходу Чеботарева, и, отведя его в сторону, спросил:
  -- - Как вчерашний вечер? Я, признаться, не все помню... Гости довольны?
  -- - О, да, будьте уверены. Все было организовано на высшем уровне. А когда вы сказали, что с завтрашнего - то есть уже сегодняшнего дня - начнете готовить завод к переработке, и просто пришли в восторг.
  -- - Я так сказал? - испугался Тщедушный, - нет, понимаете, нужно ведь согласие Бородянского. Я не мог такого сказать.
  -- - А это что тогда такое? - и Чеботарев ткнул под нос директору бумажку за его пьяно-размашистой подписью. - Да вы забыли, наверное...
  -- - И то правда, забыл... А где Марина?... Не помню ее отчества.
  -- - Нишего, девушка такой молодец, можно без отечества. - встрял Витек. - Она, насколько я понимать, отправляться на завод. Мы скоро будем рыть там котлован под наш оборудований.
   Тщедушный поежился. События разворачивались быстрее, чем ему хотелось бы.
  -- - Давайте договоримся так, -предложил Чеботарев, - сейчас вы идите по своим делам, а мы своими займемся. А завтра, часам, например, к пяти встретимся прямо у Бородянского. Там мы продемонстрируем все преимущества нашей технологии, так сказать, визуально. А вы пока вкратце обрисуйте ему, что и как. Договорились.
   Тщедушный не возражал. Он и сам хотел побыстрее посоветоваться с начальником. Когда он ушел, Витек, покончив с осетриной, вдруг спросил Чеботарева:
  -- - Слушай, я тут подумать... А что, если мы, когда наказать твоих врагов сделаем, и вправду в Таллинне лыжный курорт сделаем?
  -- - Чего, чего?
  -- - А что, трудность нет. У нас ведь такая ноу-хау, и бетон очень дешевый, даже если считать с доставкой из Москвы по железодорожному полотну.
   Вместо ответа Чеботарев прошел к холодильнику, извлек из него бутылочку пива и протянул Витьку.
  -- - На вот, похмеляйся. А то так в образ войдешь, что потом тебя в психушку помещать придется.
   Витек послушно отхлебнул из горлышка, откинулся на спинку кресла и застыл с закрытыми глазами. В это время в комнату вошла Марина.
  -- - Что с ним? - испуганно спросила она у Сергея Степановича. Тот только рукой махнул.
  -- - Медитирует. Настраивается на волну. Как вы себя чувствуете?
  -- - Неплохо. Вообще любой женщине такой дебош время от времени идет на пользу - мы же все ведьмы, как известно, - она засмеялась, чем вывела Витька из полузабытья.
  -- - Полегчало? - спросил Чеботарев. - Русский язык вспомнил?
  -- - Не буду больше пить, - пообещал Витек. Потом решил поправиться: - Но и меньше не буду...
  
   За выторгованный у Тщедушного день до ключевой встречи в тресте предстояло сделать несколько вещей. Во-первых, заводскую территорию обнесли жестяными листами, на которых Палыч по изготовленному на плотере трафарету многократно нарисовал логотип АО "Золотой Крюк". Фирменный знак действительно напоминал крюк строительного крана с наколотыми на его острие купюрами. Территория у завода была немалой, подрядившиеся халтурщики трудились, вбивая сваи и приколачивая к ним жесть, не покладая рук, потому что стоило им остановиться на перекур, как вжившийся в роль прораба Палыч начинал орать, как фазендейро на негров.
  -- - Может, вам еще кефирчику подать? - накидывался он на рабочих, как коршун на добычу. - А это кто сваю так вбил? Она же на честном слове держится, от малейшего ветра свалиться может!
  -- - Это же времянка, Палыч, - уговаривали его халтурщики, - что ж нам, под каждый столб скважину бурить? Ты сам говорил, что закончить надо быстрее.
  -- - Быстрее, но не в ущерб качеству. Если уж взялись делать, то делайте хорошо. А за каждую покосившуюся сваю буду вычитать из оплаты по бутылке.
   Рабочих Витек выкупил на соседней стройке у прораба за 200 долларов. Там же арендовал кран и экскаватор. Прорабу они все равно были пока без надобности: стройматериалы сюда привозили аккурат с таким интервалом, чтобы, скажем, привезенную заранее партию кубиков он успел продать налево до того, как привезут очередную партию цемента. Так что совсем без работы герои труда не сидели, а жилой дом, обещанный партией трудовому народу к 2000 году, никак не хотел расти выше фундамента.
   Довольный Витек пригнал на заводскую территорию строительную технику, познакомил людей с новым бригадиром - Палычем, и объяснил несложные задачи:
  -- - Ты, значит, землю рыть будешь, - сказал он экскаваторщику. - А ты подцепи вон тот цилиндр от асфальтоукладчика на крюк и таскай туда сюда, понятно?
  -- - Долго копать? - поинтересовался экскаваторщик.
  -- - Пока нефть не хлынет. Остальные территорию забором обнесут. Только быстро. Палыч все покажет. Он и зарплату давать будет.
  -- - Думаешь, они справятся? - Палыч скептически осмотрел новую бригаду.
  -- - Куда они денутся... А ты проследи. Да, раздобудь еще жесть, краску, вот тебе трафарет, нарисуй картинки на заборе. Да, если кто посторонний вопросы будет задавать, объяснишь так:.. - он нашептал Палычу немного в ухо, потом сунул трафарет в руку Палыча и умчался в неизвестном направлении.
   Старик постоял в раздумьях, вертя в руках бумажку с прорезями. Военная выучка приучила его делать многие вещи, не спрашивая цели их конечного назначения. Но в армии он в последний раз был лет сорок назад! Так что понять, что задумал его приятель, ему все же хотелось
  -- - Слушай, командир, а на фига это все надо? - вывел его из раздумий неугомонный экскаваторщик.
  -- - Много будешь знать - состариться не успеешь, - заметил Палыч, пытаясь не уронить престиж начальника, - ты знай, выполняй, что велено. Ну, чего встали, как на митинге? За работу!..
   Рабочие ворчали, но работу делали. Когда ближе к вечеру на объект заглянул перепуганный разговорами с Чеботаревым Тщедушный, то вместо пустыря увидел частично обнесенный блестящим забором завод, услышал жужжание техники за забором и движущую стрелу крана. Палыч к тому времени все же позволил халтурщикам передохнуть от установки забора, потому что и сам притомился рисовать картинки через трафарет. Теперь он неторопливо, но неотвратимо выигрывал у рабочих в домино обещанный им гонорар.
  -- - Гляди, хмырь какой-то, - один из рабочих указал Палычу на человека, заглядевшегося на кран, как кролик на удава. Палыч признал своего директора и подошел к нему.
  -- - Что здесь происходит? - тихим голосом спросил Тщедушный.
  -- - Прибалты работают, - сообщил Палыч, согласно инструкциям Витька. - Внутрь вала будут камни собирать, а потом надо долго махать ими в воздухе краном. Это у них изобретение такое.
  -- - Кто им разрешил?
  -- - Они сказали, будто вы и разрешили. Вообще, Михаил Юрьевич, как вы думаете, что может получиться из камней, если трясти ими в воздухе?
  -- - Бетон, наверное... - машинально ответил Тщедушный.
  -- - Правда? Я сам думаю, что в лучшем случае они только кран поломают...
  -- - Да что ты понимаешь, умник, - рассердился Тщедушный. - По-твоему, они миллион долларов тратят, чтобы кран поломать. Это же ноу хау!
  -- - Ноу так ноу, - пожал плечами Палыч, а сам задумался: откуда у Витька миллион? Но промолчал.
  
   Бородянский, к которому на голову свалился возбужденный Михаил Юрьевич, из его сумбурных объяснений понял только одно: мимо него хотят пронести большие деньги. Мутил ли воду Тщедушный, или сами прибалты еще не разобрались в тонкостях московской деловой дипломатии, он не знал, да его это и не особо интересовало. Он решил дождаться пяти часов, чтобы встретиться с представителями дружественной республики лицом к лицу.
   В половине пятого из офиса ООО "Золотой Крюк" вышли трое. Мужчина лет сорока в дорогом кашемировом пальто занимал центр диспозиции. Другой, в дутой куртке, нес портфель с бумагами справа от него, и чтобы узнать в нем вчерашнего забулдыгу, перебивавшегося случайными заработками по водяной части, пришлось бы немало потрудиться. Под левую руку Чеботарева поддерживала юная темнокудрая красавица, которой солнцезащитные очки придавали вид хищницы, вышедшей на охоту. Впрочем, именно так Марина сейчас себя и чувствовала. Четвертый, самый юный член банды остался за своим компьютером в офисе по причине молодости лет.
   Они на минуту остановились, Чеботарев глянул на часы, потом обвел глазами своих спутников. Витек тем временем уже тормозил попутное такси.
  -- - Ну, с Богом, - пожелал он всем, и почувствовал, что Марина сильней сжала его локоть. Они погрузились в арендованый загодя лимузин и отправились в трест.
   Бородянский, которому Тщедушный успел скомкано и перепугано передать цель приезда прибалтов, воодушевился идеей внедрения ноу-хау по производству дешевого цемента куда меньше, чем директор завода. Дотационные деньги-то по прежнему перекочевывали им в карман. Если Тщедушный при этом нес полную ответственность, ибо продолжал расписываться в получении всех сумм, в липовых накладных на материалы и договорах на обслуживание, то начальнику треста в случае провала грозила только административная ответственность. Грозы на горизонте видно не было, так что пока особых причин лишаться такой кормушки он не видел.
   Бородянский ожидал увидеть в своем кабинете кого угодно, но только не Чеботарева. На лицо старого номенклатурного волка накатило облачко, когда гости рассаживались. Сергей Степанович держался уверенно, а Бородянскому было не по себе: он привык видеть Чеботарева услужливым подчиненным, а не партнером в каких-либо делах. Он не знал, что и спокойствие Сергея Степановича тоже было в какой-то мере напускным. Вообще за столом совершенно естественно держалась только Марина. Чаботарев представил своих спутников.
  -- - Интересная у вас фамилия... Не эстонская...
  -- - Да кто их, немцев этих, разберет, - попытался отшутиться Бородянский, но лишь на поролся на строгий взгляд экс-шефа.
  -- - Баскетболом не увлекаетесь? - поинтересовался Бородянский у Витька. Тот отрицательно затряс головой.
  -- - С детства ненавижу.
  -- - Ну и ладно. Я вижу, у вас грамотный консультант, - Бородянский покосился на Чеботарева и добавил, примешав к голосу порцию яда. - Рад видеть, Сергей Степанович, что вы снова встали на ноги.
  -- - Спасибо на добром слове, - ответил с теми же интонациями Чеботарев.
  -- - Итак - что же мы здесь имеем?
   "Скорее, кого имеем", - подумал Чеботарев, но сам лишь молча передал папку с бумагами. Бородянский бегло пробежал тексты сертификатов, авторских свидетельств, лицензий, вернул все назад и спросил:
  -- - Ну и что?
  -- - То есть, не понял... - смешался Чеботарев. - Мы бы хотели получить разрешение вашего треста на утилизацию завода. В этом случае деньги будут перечислены, и мы приступим...
  -- - Какие деньги?
  -- - На утилизацию. Требуется построить на месте бывшего завода несколько цехов со спецоборудованием.
  -- - А кто вам сказал, что завод бывший?
  -- - Полноте, Лев Семенович, - Чеботарев только руками развел, - там уже даже стен не осталось!
  -- - Правда? У меня нет такой информации, - лик Бородянского был совершенно непроницаем. - По моим данным, завод функционирует и складирует продукцию, а кое-что даже направляет заказчикам. Не так ли, Михаил Юрьевич.
  -- - Так... - Тщедушный сидел белый, как снег.
  -- - Ну, вот видите...
  -- - Мы подготовили технико-экономическое обоснование проекта, которое позволяет получить прибыль большую, чем даже если завод на самом деле работает и продает продукцию без остатка, - попробовала применить свои чары Марина. Но Бородянский оставался глух и слеп к испускаемым ею флюидам.
  -- - Хорошо. Оставьте ТЭО. Я почитаю.
   Повисла пауза. Никто не ожидал, что разговор будет таким коротким. Потом Сергей Степанович робко, совсем, как в прежние времена, спросил:
  -- - А когда можно будет получить ответ?
  -- - Оставьте телефон. Вам сообщат, - холодно ответил начальник треста.
  
   Вечером Бородянский поделился дома о своих нынешних визиторах с Еленой. Он резонно думал, что ей будет небезинтересно узнать, чем занимается ее бывший муж.
  -- - Говоришь, с прибалтами пришел? - удивилась Елена.
  -- - Ну да, с эстонцами, еще девица с ними. Высокая, видная такая. Глазки мне строила, - прихвастнул он.
  -- - Девица? С ним крутилась одна, когда он в опере был. Блондиночка в платьице из секонд-хэнда...
  -- - Ну, во первых, это брюнетка. Во вторых, из Таллинна. В третьих, костюмчик на ней был - будь здоров, я разбираюсь в таких вещах, ты же знаешь. Так что это не она.
  -- - И все равно, гнал бы ты этого Чеботарева. У него что, хватает наглости просить у тебя денег после того, что он сделал с твоей дочерью?
  -- - Да он не денег просит, а разрешение на проведение работ. Заводик, который его прибалты присмотрели, к моему тресту относится.
  -- - Вот и гони его взашей! Пусть сам убирается в прибалтику!
  -- - Кажется, это не он тебя бросил, а ты его... - напомнил Бородянский, но увидев, что дочь собирается закатить истерику, сразу проявил готовность сдаться: только скандала после трудового дня ему недоставало.
  -- - Он меня обокрал, погоди, и тебя кинет, - начала, судя по всему, длинную тираду Елена, - а я то смотрю на него в опере - приодетый весь такой, девочку себе завел, мерзавец! Я ему всю душу отдала, а он и в ус теперь не дует! Нашел себе придурков за бугром, теперь на их денежки снова голову поднять хочет? Дудки!..
   Бородянский почувствовал, что у него начинает болеть голова, и оборвал дочь на полуслове:
  -- - Кончай верещать! Не собираюсь я давать ему своего согласия, успокойся.
  -- - Я ему покажу прибалтов, он у меня еще милостыню просить будет, - продолжала шипеть, как рассерженная кобра, Елена. Бородянский знал нрав дочери, понял, что разогревать ужин ему теперь некому - у Елены настроение явно не то, еще отравит по ошибке, а домработницу он всегда предупреждал, чтобы уходила до его возвращения - не терпел посторонних в момент вечернего отдыха. Он бы и дочь сплавил, благо у нее была вторая квартира, но пока молчал, стремясь, чтобы ее душевная травма скорей затянулась. "Похоже, ждать этого придется долго", - подумал Бородянский, до слуха которого по прежнему доносился голос Елены - она уже делилась по телефону с кем-то из подруг своими новыми впечатлениями о мерзавце-муже.
   Он мысленно обругал сам себя за длинный язык, переоделся и прошел в кухню. В кармане пиджака осталась визитка, оставленная ему Мариной под занавес встречи. А тон, которым она сказала "с нетерпением буду ждать вашего решения"! Ее явно интересовало не только решение о судьбе их проекта.
   Бородянский на своем веку повидал немало, и тот факт, что в компании новоявленных бизнесменов оказалась юная, видимо, не очень смыслящая в делах, но зато весьма привлекательная дама, его не удивлял. Так делали часто. "Если они думают, что меня можно провести на такой мякине, то они идиоты, - рассудил Бородянский. Он таких цыпочек при желании мог купить себе вагон и маленькую тележку, еще и прибалтам подарить. И это - не считая почти официальной любовницы, которая у него, как у всякого уважающего себя крупного московского коммерсанта, была давно - надо же было с кем-то показываться на официальных и полуофициальных приемах и тусовках! Хотя, впрочем...
   "Что я теряю, если мой отказ передам через нее? - рассудил Бородянский. - Хотят меня поймать, а попадутся сами: я сначала девицу трахну, а потом скажу, что проект не подходит".
   Настроение его стало получше, и он в гордом одиночестве уселся за кухонный стол - ужинать.
   Примерно в то же время акционеры компании "Золотой Крюк" сидели в кабинете Витька в офисе и пили пакетиковый кофе. Настроение у них было ничуть не лучших, чем в квартире Бородянских. Сотрудники уже разошлись, только Пашку было не оторвать от компьютера.
  -- - Обломчик вышел, - признал нехотя Витек. - Не согласится он. По роже видно было.
  -- - Это из-за меня, - покаялся Чеботарев. - Я ведь на его дочери женат был. Как она меня бросила, он меня и уволил. Не надо было мне к нему идти. Ну кто мог подумать, что он меня ненавидит сильнее, чем любит деньги!
  -- - Он бы все равно узнал, что вы в деле. Ни Виктор, ни я разобраться в тонкостях ТЭО не сможем, - успокоила его Марина. Сергей Степанович улыбкой поблагодарил ее за поддержку, Витек со стороны поглядел на эту пастораль и плюнул с досады.
  -- - Что теперь делать будем?
  -- - Не все еще потеряно, - заверила Марина. - Если Бородянский клюнул на мою приманку, завтра он постарается увидеться со мной тет-а-тет.
  -- - Я категорически против, - сказал Чеботарев, - это же мерзавец, он может начать приставать.
  -- - На это и весь расчет.
  -- - Лучше я заранее набью ему морду.
  -- - Да он же ревнует, Марина, ты не понимаешь, что ли? - вмешался и Витек. - ты лучше не говори при нем такие вещи, а то он инфаркт схватит, и пропустит все самое интересное.
  -- - Между прочим, я могу не только Бородянскому синяков понарисовать, - предупредил Витька побагровевший от смущения и возмущения Сергей Степанович. Тот сделал вид, что испугался, и спрятал лицо руками.
  -- - Мальчики, не ссорьтесь, - сказала Марина. - давайте лучше узнаем, как обстоят дела с деньгами.
   Вызвали Пашку, который отчитался: взносов пока немного, тысяч на пятнадцать долларов. Зато проблемы уже появились.
  -- - Ну, во первых, выполнить требование Сергея Степановича о невзимании средств с малообеспеченных слоев населения практически невозможно, - пояснял Пашка. - Поскольку эти самые слои в первую очередь сбережения и несут, а орут при этом так, что хоть святых из офиса выноси. Правда, у нас здесь святых нет, но все равно неприятно. Но мы, как и было велено, принимали не более тысячи с человека, пока не пришла одна бабулька... Я сначала подумал - бомж дверью ошибся, когда мусорку искал. Но оказалось, что дама принесла восемь тысяч долларов, и когда я заикнулся о том, что принять могу только тысячу, она пообещала, что будет жаловаться в нашу профсоюзную организацию. У нас, кстати, в фирме есть профсоюз?
  -- - Нет.
  -- - Надо создать. Так я продолжу... Короче, бабульку уполномочил ее сынишка, который владеет профилакторием и сам с работы выбраться не имеет времени. Так что деньги мы приняли.
  -- - Надеюсь, вы записываете все паспортные данные, сведения о жилье в том числе?
  -- - Мы ничего не записываем, мы все заносим в компьютер. Да, приходил еще один умник, принес какие-то непонятные картинки, нарисованные, кажется, фломастером на обоях, и утверждал, что это австралийские доллары старого образца. Пришлось вытащить из интернета фотографии настоящих австралийских денег и продемонстрировать. Когда он ушел, несолоно хлебавши, я составил его фоторобот: вдруг он снова появится, будет псевдокитайские юани нам сбагривать, так что имейте в виду...
   Пашку поблагодарили за добросовестную службу и прогнали домой. Когда они и сами уже хотели уходить, в дверь позвонили.
  -- - Кто там? - поинтересовался в селектор Витек.
  -- - Это я, Тщедушный Михаил Юрьевич, - произнес человек за дверью. - А я боялся, что уже не застану вас...
   Тщедушного впустили. Михаил Юрьевич, несмотря на стоявшую на улице теплую погоду, трясся, как лист, и по прежнему был бледен, как смерть, попробовавшая на вкус советскую карамельку. Марина налила ему кофе, и он с жадностью схватил чашку.
  -- - Бородянский настроен весьма решительно, - доверительно сообщил он, предварительно убедившись, что в офисе больше никого нет.
  -- - Мы заметили.
  -- - Ему на меня наплевать, - жалобно сказал Тщедушный. - Ему бы только деньги тянуть. Но вы не думайте, я всеми фибрами души за ваше начинание. Я-то заметил, у вас и реклама уже вышла... Что ж теперь будет, если проект не одобрят? Люди деньги вложили, они шуметь начнут...
   Марина и Витек переглянулись, зато Чеботарев догадался: директор пуще Бородянского боится, что их вкладчики из-за провала проекта лишатся инвестированных средств и начнут требовать их обратно, как уже бывало. Такой скандал наверняка привлечет внимание прессы, и тогда всплывет и факт отсутствия в Москве руководимого им завода.
  -- - Да мы уже тысяч на триста оборудования купили, оно сейчас из Финляндии к нам направляется, - вздохнул Чеботарев, а Марина и Витек вновь обменялись непонимающими взглядами. - Придется возвращать, наверное. Но мы этого так не оставим. Для господина Витаса Жальгириса 300 тысяч - деньги небольшие. Но тут важен принцип!
  -- - Вашен, ошень вашен, - подтвердил господин Витас, - Наш престиж подорван вашим недолгоглядством. Окончательно. Мы будем прессную конференцию звать.
  -- - Подождите пока, - взмолился Тщедушный. И надо же было ему брякнуть на том ужине, что на заводе уже можно начинать работы! Да еще подписать договор! Напился так, что сам этого не помнит. Он вообще зарекся на будущее пить с малознакомыми людьми, в особенности приезжающими из-за рубежа. - Вы пока работайте, пусть все идет, а потом Бородянского можно будет перед фактом поставить: нет, дескать, уже завода! Переработали весь! И ему ничего не останется, как только согласиться на ваш проект. Не будет же он строить завод заново?
  -- - А вы заодно и заводик спишете, - закивал Чеботарев. - Хитро придумано, нечего сказать. К тому же у вас там наверное по документам проходит, что на складе гора продукции готовой покупателей ждет.
  -- - Может, вы и ее на бетон переработаете? - робко спросил Тщедушный, - если конечно технология позволяет.
  -- - Технологию ведь и доработать можно... При наличии определенных средств, - задумался Чеботарев.
  -- - Так давайте дорабатывать! - воодушевился Тщедушный, - а много денег надо?
  -- - Сто тысяч, - в один голос произнесли Чеботарев и Марина. Сдиссонировал только Витек, который в тот же момент выкрикнул:
  -- - Триста тысяч!
  -- - Так я не понял, сто или триста? - осторожно спросил Тщедушный.
  -- - Начнем со ста, - побоялся спугнуть клиента Сергей Степанович. - Если вдруг не уложимся - скажем.
   Тщедушный вздохнул. Сто тысяч - это было почти все, что он успел приварить к зарплате за время своей работы директором. Львиную долю, как уже было сказано, забирал Бородянский. Но события принимали дурной оборот, и лучше было не жадничать. Нет, правда все равно оставались машина, небедная обстановка и какая-никакая дачка, так что грех жаловаться...
  -- - Деньги переведут завтра же, - пообещал Тщедушный, - или, если хотите наличными?
   Витек кивнул. Он хотел наличными.
   - Один есть, - щелкнула пальцами Марина, когда Михаил Юрьевич исчез из их офиса.
  
  
   На какое-то время в работе "Золотого Крюка" не происходило ничего необычного. На территории завода экскаваторщик продолжал рыть ковшом землю, крановщик болтал над землей полуржавым цилиндром, Палыч смотрел на этот индустриальный пейзаж и ворчал на шум, который стихал только к ночи. Граждане исправно несли деньги в офис фирмы, получали в обмен сертификаты, размножаемые Пашкой на ксероксе. Сумма взносов скоро приблизилась к миллиону. Из взносов новых клиентов выплачивались проценты тем, кто сдал средства ранее, некоторые предпочитали оставлять и проценты тоже.
   Марина не расставалась с сотовым телефоном ни на секунду, ожидая звонка Бородянского. Других телефонов во время посещения они ему попросту не оставили. Но он не звонил ни к ней, ни в офис "Золотого Крюка". Он и в самом деле не был легкой добычей для корыстных соблазнительниц. Он был не прочь провести переговоры с Мариной, причем с глазу на глаз, и желательно лежа. Но спокойно ждал, появится она сама или нет. Если появится - его победа будет куда слаще.
   Телефон Марины молчал неделю. Чеботарев между тем нервничал тем сильнее, чем солиднее становился их банковский счет. Однажды, просмотрев бумаги, он сказал:
  -- - Все. Рубикон перейден.
  -- - Что это значит? - потребовали уточнений его компаньоны.
  -- - То, что мы прошли предел суммы, подстрахованной нашим личным капиталом, плюс взносом Тщедушного. Теперь, если мы решим закрыться, нам придется выбирать - возвращать взносы простым людям, которых жалко, или всевозможным крутым, которых попросту страшно обманывать.
  -- - А много у нас крутых клиентов?
  -- - Немало, - подтвердил Пашка. -Вот, например, на днях заглянул один авторитет, принес сто кусков, сказал, что это так, для разбега и проверки нашей дееспособности. Если ему денег не вернуть, он нас самих на куски расчленит.
  -- - Так не надо было брать!
  -- - Ага, легко сказать. С ним еще двое братков зашли, таких, знаете ли, помесь носорога с холодильником. Таким ребятам лучше "нет" не говорить, а то можно не успеть слово закончить.
  -- - Приплыли, - подпал под общее гнетущее настроение и Витек, - А может, все-таки на Гавайи махнем?.. ну, нет, и ладно. Пойду завтра с Палычем прощаться.
   Но Марина не собиралась сдаваться так легко.
   На следующий день после сообщения секретарши Бородянский мог праздновать победу: в его приемной сидела темноволосая красавица. Он пригласил ее в кабинет. Он знал, что она предложит ему обсудить их проблемы в одиночестве, и пытался угадать, как девушка будет выводить его на мысль пригласить ее в какой-нибудь уютный ресторан. Случилось немного иначе.
  -- - Пригласите меня в ресторан, - почти потребовала она.
   "Привыкла брать быка за рога", - подумал Бородянский, - "Ну что же, ладно..." Он чувствовал себя котом, играющим с мышью, которой уже некуда было деваться. Но мышь сама была заманить кота поближе к своим товарищам, чтобы те вышибли из него дух. Игроки в человеческие инстинкты разыгрывали интересную партию. Один был более опытен, зато другой - зол и агрессивен.
   Рестораны он обычно выбирал на свой вкус - немноголюдные, дорогие, с отдельными кабинетами и спокойной музыкой. Они сидели за столиком и ждали, когда официант принесет заказанные блюда. Говорили о чем-то незначительном.
  -- - Хотите потанцевать? - предложил Лев Семенович. Девушка кивнула.
   Медленно покачиваясь под живое звучание скрипок и рояля, они молчали. Бородянский вдыхал запах ее духов, постепенно возбуждаясь от близости. Девушка молчала. Ее внутреннее внимание было сосредоточено на его руке, обнимающей ее талию. Она ждала момента, в который ладонь должна была скользнуть с талии ниже. Такое, наконец, произошло. Марина чуть отстранилась от партнера, поправила его руку и сказала:
  -- - Не надо.
  -- - Почему же, Мариночка, - искренне спросил Лев Семенович, - когда вы предложили посидеть в ресторане, я подумал, что немного импонирую вам.
  -- - Так и есть. А хотите, я признаюсь, что меня привлекло в вас?
  -- - Я уже заинтригован. Неужели вы скажете про глаза? Хотя, в моем возрасте странно надеяться, что юная девушка начнет расхваливать бицепсы и трицепсы.
  -- - Настоящего мужчину - я имею в виду, мужчину с большой буквы, а не просто самца, научившегося носить брюки - отличают не мышцы. Меня привлекла ваша проницательность. - Марина подняла на него безупречно честные глаза. - Удивлены?
  -- - Признаться, да...
  -- - Не скромничайте, - Марина снова прижалась плотней к своему спутнику, чтобы ее губы оказались почти возле его уха. - Вы ведь не случайно проигнорировали наш проект, верно?
   Музыка смокла, и они вернулись к столу, который уже был накрыт. Официант налил обоим вина и удалился.
  -- - Я говорила о проекте. Вы могли попытаться заполучить меня в качестве платы за его утверждение - но вы этого не сделали.
  -- - Мне странно вас слушать, Марина.
  -- - Да бросьте, - девушка подцепила на вилку кусок бифштекса и отправила его в рот. - Я не хочу говорить с таким человеком, как вы, околичностями. Вы нормальный мужчина, я, вроде, не уродина. Признайтесь, что раздевали меня глазами сегодня, когда я зашла в ваш кабинет. Признавайтесь немедленно, не то обижусь, - она с шутливой угрозой помахала ему вилкой, не давая выразить напускное возмущение. Бородянскому не осталось ничего, кроме как заулыбаться.
  -- - Ну, кончено, я тебя захотел. Что здесь странного?
  -- - Ничего. Потому и говорю, что ценю твою проницательность, - Марина приняла манеру разговора Бородянского, ей казалось, что это их более сблизит, чего она и добивалась. - Ты отклонил проект, потому что... Знаешь, что я люблю больше мужчин?
  -- - Неужели женщин? - рассмеялся Бородянский, но Марина только положила руку на его ладонь.
  -- - Деньги, - совершенно серьезно сказала она. - Деньги, которые и ты, насколько я поняла, любишь больше, чем любую женщину. То есть нет, я некорректно выразилась - нет такой женщины, которая бы заставила тебя принять неправильное решение в бизнесе. Так?
   Лесть попала точно в цель. Бородянский откинулся на своем стуле, прикрыл глаза, смакуя вино.
  -- - Да, это так, - самодовольно сказал он. - Стреляного воробья на мякине не проведешь.
  -- - Поэтому ты мне и понравился, - сказала Марина. - Признайся, Лев... Можно мне так тебя называть? Кстати, это хорошо, когда имя подходит к характеру. Так скажи, когда ты почувствовал подвох.
  -- - Почти сразу, - сказал Бородянский, внимательно глядя на девушку. Он ждал, когда она расскажет ему о подвохе, который он, по ее мнению, почувствовал.
   Марина кивнула, продолжая расправляться с бифштексом. Взгляд Бородянского скользнул по ее лифу, но он сделал над собой усилие, чтобы не отвлекаться.
  -- - Молодец, - одобрила она. - Я говорила им, когда составляли ТЭО - пишите реальные цифры. Но этот Чеботарев сбил Витаса с панталыку. Дескать, этот Бородянский и лопух, и в специальности своей ничего не смыслит...
  -- - Он так сказал? - рассердился Бородянский.
  -- - Ну да. Еще сказал, что у тебя воняет изо рта, что ты - финансовый импотент, а еще - гнойный прыщ, который считает себя вулканом, - с наслаждением высказалась Марина, на несколько секунд позволив собственным чувствам выплеснуться наружу.
  -- - Ах он сволочь, - выдохнул Бородянский, - я его из грязи поднял, а он... Неблагодарная дрянь, он еще узнает, с кем имеет дело!
  -- - Да ладно, я просто так рассказала, - попыталась урезонить его Марина, удостоверившись, что цель достигнута. - разве стоит о нем говорить? Поговорим лучше о нас.
  -- - Поговорим, - согласился Бородянский, - но у меня вопрос: чего это ты, красавица, решила сдать мне своего компаньона?
  -- - Начнем с того, что он мне не компаньон, - сообщила девушка. - Мой компаньон - Витас, вот он на самом деле крутыми делами ворочает. И ноу-хау его на самом деле работает. Только при этом оно дает не 100-процентную рентабельность.
  -- - Да, это и в самом деле чересчур много. Я и сам понял, когда читал ТЭО.
  -- - Четыреста процентов, - Марина сделала вид, что не слышала последних слов. - Для того Бородянский и занизил цифры в смете, чтобы не делиться с тобой. Ведь деньги по смете поступают на счет треста. Если бы ты ее утвердил, трест получил бы примерно вдвое меньше, чем следовало, а разницу захапал бы Чеботарев, понимаешь? Высокая рентабельность проекта позволяет ему это сделать. Но ты молодец, честное слово. Ах, да, ты спрашивал, чего я тут с тобой откровенничаю? Все очень просто. Когда Чеботарев увидел, что его план летит в тартарары, он начал склонять меня на то, чтобы переспать с тобой. Думал, ты на это купишься, - Марина подцепила галстук Бородянского и повертела между пальцами его кончиком. - Но мне не нравятся мужчины, которые идут к своей цели через дверь между женскими ногами... Извини, что так грубо выражаюсь...
  -- - Ничего, - махнул рукой Бородянский, - мне доводилось слышать словечки и покрепче.
  -- - И что еще обидно - что мне от прибыли Чеботарева ничего бы не досталось. Ни-че-го. Поэтому я хочу договориться с тобой, Лева... Давай вместе поимеем этого мерзавца и приберем его деньги к рукам?
  -- - Можно, - задумчиво сказал Бородянский, которому злость на бывшего сотрудника после слов Марины до сих пор давила горло, - а как мы это сделаем?
  -- - Проще простого. Ты дашь согласие на проект, только смету мы составим другую, завысим ее раза в два. Бородянский не сможет дать обратный ход, и останется ему работать на одну зарплату, которую ему Витас платит. А она не такая уж большая. Он уже завяз, понимаешь, ведь на заводе уже работают...
  -- - Как работают, без моего разрешения? - разве что не вскрикнул Бородянский.
  -- - А ты не знаешь? - воскликнула Марина. - Ах, ну да, он же сам просил меня помалкивать об этом. Они спелись с Тщедушным, я думаю, Чеботарев отстегнул ему.
  -- - Тщедушный пожалеет об этом, - пообещал Бородянский. В припадках гнева он все время остужал себя вином, и теперь уже достаточно захмелел, лицо его покраснело.
  -- - Мне нет дела до Тщедушного, - искренне призналась Марина. - как и до всех остальных. Так что, мы будем зарабатывать деньги или нет? Вы перепишете смету, я укажу, где именно следует поднять цены -я то технологию производства этого бетона от и до знаю. Разницу поделим пополам. Между прочим, получится примерно по поллимона на каждого.
   Поровну Бородянский не делился ни с кем, но спорить сейчас ему не хотелось. Поскольку деньги все равно будут поступать на счет его треста, то он и будет потом решать, сколько получит его помощница. Заодно Бородянский вспомнил, что изначально пришел сюда с Мариной в расчете проснуться утром в ее постели. Кажется, и здесь все складывалось как нельзя лучше, и он постарался перевести разговор в иную плоскость.
  -- - Твой голос так меня возбуждает, я не могу понять - это из-за слов, цифр или интонаций? - игриво спросил он. - Нет, признаться, мне говорили про Чеботарева, что он мерзавец, но чтобы такой... - Он поднялся, обошел Марину и, обняв ее за плечи, прошептал: - За кого он тебя принимает? Небось, думает, что ты уже сейчас со мной... близка?
  -- - Я бы и не отказалась, - ответила Марина, не оборачиваясь. - Но в мужчинах, признаться, люблю еще одно качество...
  -- - Какое же?
  -- - Нежелание давать себя в обиду, - произнесла Марина, пожалуй, впервые за вечер не покривив душой. - И я очень надеюсь, - продолжила она тихим сладким голосом, - что ты докажешь мне, что являешься именно таким мужчиной.
  -- - Я лично перепишу смету, - пообещал Бородянский. - А когда же мы...
  -- - Хочу шампанского, - вдруг сказала Марина.
  -- - Нет проблем, я закажу немедленно!
  -- - Не время. Шампанское без повода - это лимонад с алкоголем. Но я уверена, что когда мы расстелим наш миллион на ковре, у нас будет повод его выпить. Я принесу тебе твой бокал прямо в постель, обещаю - шепотом добавила Марина, блеснув глазами.
   Партия была сделана. Бородянский проиграл. Вся прелесть заключалась в том, что он пока об этом не знал.
  
  
   В "Золотом Крюке" все пока шло по старому. Одни приносили деньги, другие их получали - и снова вносили. Зашел авторитет Альцибульдер, выживший в перестрелке - тот самый, что уже принес "для пробы" сто кусков. С момента его взноса прошли первые две недели, и кассирша послушно отсчитала его доход - пятнадцать тысяч долларов. Авторитет повертел пачку в руке.
  -- - Познакомьте-ка меня с главным, - потребовал он.
   Кассирша и рта открыть не успела, как один из сопровождающих Арцибульдера охранников его прикрыл ладонью в кожаной перчатке, другой прошел вперед шефа и нашел кабинет господина Жальгириса. Витек взглянул на гостя, подавил в себе желание выпрыгнуть в окно, встал и мило улыбнулся:
  -- - Вы ко мне?
   Авторитет с деньгами в руках бесцеремонно сел в его кресло, приказал, чтобы охранник схоронился за порогом и притворился глухонемым, потом уставился на Витька холодным взглядам, будто прикидывая, с какой части тела лучше начинать его есть.
  -- - Тут мне твоя тетка бабок отвалила... Дык я врубаюсь, эстонец, что у вас контора типа честная?
  -- - Все как положено, - отчитался Витек. - Можем продемонстрировать бухгалтерские книги.
  -- - Я все интересные книги, какие есть, в детстве прочитал: Приключения Буратино и Уголовный Кодекс. На фига мне твоя?
  -- - Я, в принципе, согласен... Вся остальная мировая литература - лишь усредненная профанация перечисленного вами, уважаемый... - сообщил поднатаскавшийся за минувшие дни Витек.
  -- - Мудрено лепишь, - восхитился Арцибульдер. - Видно, ты в делах толк и в самом деле знаешь. Короче: у меня тут миллион без дела валяется - так я его тебе отдам.
  -- - Спасибо, не нужно...
  -- - Если я решил отдать - значит, нужно это тебе до зарезу. Въехал?
  -- - То есть деньги будут у меня, пока вы меня не зарежете?
  -- - Молодец, даром, что из-за бугра, - похвалил Авторитет. - И имей в виду, если ты меня обуть захочешь, я из тебя фарш сделаю. Деньги эти общаковские, врубаешься - то есть почти святые, даже я к ним, прежде чем прикоснуться, руки мою. Конторы типа твоей уже лопались, я знаю - так вот сперва ты мне деньги вернешь, с процентами, а потом делай, что хочешь.
   Витек, понимая, что спорить бесполезно, только кивнул утвердительно. Арцибульдер, довольный, поднялся и потрепал его по щеке.
  -- - Да ты не боись, салака, я же не беспредельщик какой! - сообщил он сникшему директору компании. - Зато если вдруг тебя кто обидит - ты только звякни. Вот тебе номер моего мобильника... Я твоих обидчиков сам на дивиденды поделю. Буду отрезать от них по 15 процентов в две недели, врубаешься? - и авторитет заржал над собственной шуткой так, что в офисе чуть стекла не потрескались, а Пашка в своей комнате решил, что в город входят танки, чтобы совершить очередной путч.
   Отсмеявшись, Арцибульдер вышел из кабинета и приказал своему охраннику.
  -- - Пойди, отдай кейс с нашими бабками той телке в прихожей.
   Охранник не шелохнулся. Арцибульдер сначала достал пистолет и хотел его пристрелить за ослушание, потом передумал и только хлопнул по плечу.
  -- - Эй, глухонемой, теперь можешь говорить и слышать. Я говорю, бабки ей отдай.
   Охранник кивнул и пошел сдавать кейс в кассу.
   В тот же день трое незадачливых сыщиков-рэкетиров вновь решили поправить свое финансовое положение. Слава о "Золотом Крюке" успела дойти и до них, потому Филипп, негласно избранный в их сообществе старшим казначеем, вынул из матраса выбитые с немногочисленных подчиненных компаний четыреста долларов, пятьдесят из них зажучил себе на травку и в сопровождении дружков отправился обменивать их на сверхдоходные сертификаты.
   Троица ввалилась в помещение, растолкав толпу ожидающих у входа. Досталось и Розе Парамоновне, которая хотя и не узнала своих прежних обидчиков, но тут же стала голосить: "Да что же это такое! Эти опять без очереди". Булыжник обернулся, узнал бабусю, с которой уже столкнулся в редакции, взял ее пальто за полы, натянул их ей на голову и сверху завязал узлом, чтобы приглушить крики. Но бабка из под пальто стала еще громче звать милицию. Булыжник уже подумывал, как бы ему перейти к более действенным мерам, как тут ему на помощь пришли люди из очереди, некоторым из которых совершенно не хотелось, чтобы милиция выясняла, каким образом они заработали принесенные сюда деньги. Роза Парамоновна временно притихла - преимущество ее противников было слишком подавляющим. Больше же всего проявление неожиданной солидарности трудового народа понравилось Филиппу.
  -- - Спасибо вам, товарищи, - изрек он, стоя на последней ступеньке лестницы перед входом, как на трибуне мавзолея перед ноябрьским митингом. - Ваше единство в столь сложной ситуации доказывает, что народу нашему все еще есть, что терять!
  -- - Проваливай внутрь, не задерживай, придурок, - посоветовали из народа. - Мы что, на тебя смотреть пришли?
   Филипп вновь открыл рот, чтобы поспорить с неожиданно объявившимися оппонентами, но Булыжник так шмякнул его между лопаток, что он влетел в помещение чуть ли не раньше, чем перед ним открылась дверь. Влетая в офис, он врезался в авторитета Арцибульдера, который от неожиданности тоже потерял равновесие. Его охрана тут же накинулась на неопознанный летающий и матерящийся при этом объект, но тут Булыжник, который никакого Арцибульдера не знал и за авторитета, соответственно, не считал, тоже прыгнул сверху в общую свалку, не глядя раздавая тумаки направо и налево. В итоге Филиппу опять перепало больше всех.
   Относительное спокойствие сохранили разве что подвергшийся нападению авторитет и Шора. Арцибульдеру груда молотящих друг друга тел прищемила ногу, и теперь он, полулежа, вытаскивал из заднего кармана брюк пистолет. На шум прибежал Витек и, заперев входную дверь, стал умолять его:
  -- - Я вас очень прошу, только не здесь! Если сейчас появится милиция, они унесут все наши деньги. И ваши, между прочим, тоже.
  -- - Дело рубишь, - согласился Арцибульдер. Он убрал пистолет обратно в карман, постарался выдернуть ногу из свалки, увидел, что из этого ничего не выходит и остался, сидя, на полу ждать окончания драки.
   Шора между тем тщательно осмотрел помещение, зацепился взглядом за бизнесмена, и в голове его что-то щелкнуло. Впрочем, его товарищи все равно были сейчас заняты, потому сообщать им о своем открытии было не ко времени. Аккуратно, по стеночке, обойдя дерущийся клубок, Шора подошел к кассе и сказал:
  -- - А мы, дорогая, хотели бы вклад сделать... Нарежьте нам, пожалуйста, сертификатов на 350 долларов.
  -- - Деньги вперед, - прошептала трясущимися губами кассирша. Шора послушно отошел от окошка, улучил момент, как часть Филиппа показалась из под остальных дерущихся и, уворачиваясь от проносящихся мимо рук и ног, извлек из его кармана деньги. Кассирша механически приняла деньги, выписала ему документ и забыла спросить, по обыкновению, паспортные данные. Между тем движения дерущихся уже становились все медленнее, а матюги - тем неразборчивее, чем меньше зубов оставалось на своих привычных местах.
  -- - Они уже устали, значит, скоро домой пойдем, - обрадовал кассиршу Шора.
   Минут через 10 из дверей офиса вышли сначала Арцибульдер, который поддерживал под руки двух своих охранников, а затем Шора, сгибающийся под тяжестью Филиппа. Булыжник сохранил способность передвигаться самостоятельно, хотя утратил способность ориентироваться в пространстве. Поэтому Шора привязал его руку к своей с помощью все той же, привезенной им из деревни амбарной цепи. Люди в очереди молча рассматривали траурные процессии. Под конец на крыльцо вышел господин Витас Жальгирис, вид которого для человека, только что получившего миллион и еще триста пятьдесят долларов, был жалок: галстук скособочился, прическа дыбом, глаза мутные.
  -- - На сегодня прием денег по технарским причинам окончателен. Мебель починять будем.
  -- Толпа недовольно заворчала, и ему пришлось пояснить намного громче и уже без всякого акцента:
  -- - Катитесь отсюда на хрен, кому сказал! Иначе завтра вообще ни у кого денег не возьму!
   Угроза возымела действие. Пространство перед офисом опустело. Витек некоторое время постоял, вдыхая свежий воздух, потом прошел внутрь, заперев дверь, и позвонил в банк, чтобы те сами прислали за деньгами свою инкассаторскую машину.
   К вечеру в офис приехала Марина. Чеботарев уже был здесь - сидел за столом, заваленным пачками денег, и слушал рассказ Витька о дневных событиях.
  -- - А чего вы деньги в сейф не убираете? - удивилась девушка.
  -- - Места нет, - сообщил Витек. - В столах тоже уже все ящики забиты. Куда их девать - уму непостижимо.
  -- - Надо в банк позвонить, сказать, чтобы свою инкассаторскую машину прислали, - предложил Чеботарев.
  -- - Хорошая мысль. Только банк надо выбрать новый, - и Марина поведала ему о том, как она весь день в компании Бородянского и нескольких специалистов из его треста корпела над переработкой технико-экономического обоснования, представленного господином Витасом Жальгирисом. Правда, она не знала, что Бородянский, в любой компании не упускающий своего, завысил смету не в два раза, как советовала Марина, а в три. Сделать это оказалось нетрудно: когда девушка ушла, он, уже зная, какие цифры можно изменять, переправил их еще раз.
   Смета в итоге выглядела что надо: временные цеха и лаборатории должны были, согласно ей, обладать стенами толщиной метра в полтора, способными выдержать даже обстрел танковыми снарядами, в план озеленения территории можно было включить также разведение павлинов, а для удобства сотрудников приобретались два микроавтобуса "Хьюндау", которые должны были возить их по территории завода, а вечерами доставлять домой.
  -- - А еще я убедила его включить туда же покупку однокомнатной квартиры в черте для вашего Палыча, - похвасталась Марина. - Сказала, дескать, информаторов тоже надо подкармливать.
  -- - Вот за это спасибо. Старик будет доволен. Что теперь?
  -- - Павел говорил, что программа международных платежей уже готова - мы ее пустим в дело завтра, когда новое ТЭО будет утверждено. Надо будет сразу организовать отправку первой части денег из Таллинна в трест Бородянского, пусть торжествует и кажется себе умнее Эйнштейна и пронырливее крысы. Дело в том, что все работы будут проводиться под его непосредственным руководством. И договор на производство супербетона "Золотой Крюк" заключит тоже не с заводом, а с трестом.
  -- - С Тщедушным договориться было бы легче, - заметил Бородянский.
  -- Ничего не поделаешь. Но и это, я думаю, может быть нам на руку. Бородянский, видя свою выгоду, не будет вставлять палки нам в колеса. Так что пока даже на крошки со стола Льва Семеновича мы сможем начать строить цеха и закупать оборудования.
  -- - Получается, что большую часть денег он по прежнему сможет переправлять в свои карманы. А мы то наоборот хотели его разорить!
  -- - Ну, не все сразу... - и Марина принялась посвятить компаньонов в некоторые коррективы, которые пришлось внести в план. И тут, в не самый подходящий момент, раздался телефонный звонок. Витек снял трубку и услышал неприятно знакомый голос.
  -- - Что это за отморозки к тебе нынче наведались? - зло спросил Арцибульдер.
   Витек прижал мембрану рукой и переадресовал вопрос Чеботареву.
  -- - Скажи - неизвестная банда с явно выраженной манией преследования сантехников, - посоветовал Сергей Степанович.
   Витек так и передал. Авторитет только хмыкнул, буркнул "ты звони, как их снова увидишь", и повесил трубку.
  -- - Те самые, что по коммунхозам тырят,. - сообщил он братве, собравшейся вокруг него на экстренный сходняк. - Видно, на крупные дела перешли, никого не боятся, беспредел творят. Нюхом чую, война будет. Вооружаться надо - скоро и на нас наедут, так что мочить их будем.
  
  
   Булыжник и Филипп несколько дней залечивали очередные раны, которыми их многотрудная жизнь потчевала куда обильнее, чем деньгами. Шора помнил про экзекуцию, которую ему пообещал Булыжник, если он снова возникнет с советами относительно сбежавшего сантехника. Но у Шоры, что называется, в заднице вода не держалась. Его распирало от желания поделиться своими наблюдениями, и он решился - в нынешнем состоянии старший братец не казался слишком опасным.
   Булыжнику от версии Шоры стало еще хуже со здоровьем. Не вставая с потрепанного дивана, он прошипел:
  -- - У тебя, Шора, последние мозги отшибло. Мы ищем сантехника, а то бизнесмен. Где ты видел сантехника в костюме, галстуке и лакированных туфлях? Если бы сантехники так зарабатывали, я бы сам, может, пошел трубы чинить. К тому же он эстонец. Что ему, в Эстонии трубы чинить некому, он сюда приперся людей грабить?
  -- - Мы же приперлись... - начал было Шора, но Филипп не дал ему закончить.
  -- - Кончай дурь нести, - посоветовал он. - Эстонцы сантехниками не бывают, это точно. Надо поискать в другом месте.
  -- - Каком? Мы уже почти все обошли, - грустно констатировал Булыжник.
  -- - Нам просто недостает свидетельских показаний. Мы до сих пор точно не знаем, как он выглядит.
  -- - Между прочим, клиент тогда что-то про жену бухтел, - вспомнил Булыжник. - Может, к ней наведаемся?
  -- - А адрес где узнаем? Тетка с клиентом больше не живет.
  -- - У Алекса - он же их семейный знакомый.
  -- - Здраво, - оценил Булыжник. - А я еще знаешь чего думаю? Может, этот Алекс нам туфту впарил, и на самом деле никакого вора на свете не существует? Может, он таким образом отбрехался от необходимости платить нам долю, когда мы на него наехали, а?
  -- - Если так - снова наедем, будет платить, как миленький, в двойном размере. Но чтобы выяснить, все равно к жене клиента ехать надо.
   К вечеру созвонились с Алексом. Тот сначала ворчал - вот, дескать, понадеялся на вас, а вы одного воришку поймать столько времени не можете - но новый адрес Елены все-таки дал. Оказалось, он и с ней поддерживает дружеские отношения. Правда, исключительно по телефону.
  -- - У меня принцип такой: стараться ни с кем не портить отношений, - пояснил Алекс. Филипп поблагодарил за информацию, повесил трубку и пересказал разговор подельникам.
  -- - А говорят, принципиальных людей не осталось! - уважительно прокомментировал Шора. Булыжник с сожалением посмотрел на идеалиста, хотел что-то ответить, но понял, что чем лечить застарелого больного, легче его не замечать. И промолчал. Зато Филипп уже натягивал куртку.
  -- - Поехали, хватит разлеживаться, - командовал он.
  -- - Сейчас? На ночь глядя?
  -- - А ты что, темноты боишься? Думаешь, ее можно будет дома днем застать? Наверняка же из салонов красоты не вылезает, деньги тратит.
   Жил Бородянский в высотке на Кутузовском проспекте. Булыжник нажал кнопку звонка, почти вдавив его в штукатурку. За сейфовой дверью послышалось шарканье шагов, потом кто-то прильнул к глазку.
  -- - Чего надо? - неласково спросил женский голос за дверью.
  -- - Бородянская Елена здесь обитает? - стараясь казаться вежливым, поинтересовался Филипп.
  -- - Предположим. И что?
  -- - Мы от ее бывшего мужа. Откройте, разговор есть. По поводу кражи.
   Елена рассматривала гостей в глазок, но цепочку снимать не торопилась. Гости были скорее похожи на бомжей, чем на людей порядочных. Еще о краже толкуют. Елена не слышала, чтобы современные воры предупреждали хозяев о своих намерениях, однако в квартире она была сейчас наедине со своими ценными вещами, и расставаться с ними не имела желания.
  -- - Какой кражи? - спросила она из-за двери.
  -- - Так у вашего мужа двести штук умыкнули - вы что, не в курсе?
   Елена подумала минуту, оценивая обстановку. Женщиной она была смелой, и в случае осложнений пару двоих - худого и маленького - уложила бы на месте одним своим зонтиком. Но вот с тем громилой ей, пожалуй, не справиться. Однако они говорят, что у Чеботарева украли деньги? Она была уверена, что он их проиграл, или же вложил куда-то втайне от нее. Любопытство терзало ее сильнее страха за свои бриллианты.
  -- - Вы сыщики, что ли? А удостоверения у вас есть?
  -- - Нет у нас удостоверений и никогда не было. Можем предъявить только отпечатки пальцев и честное слово.
   Елена приоткрыла дверь, не снимая с петли цепочку. Вращающий зрачками субъект на переднем плане, понимая, что в квартиру на рюмку кофе их приглашать не собираются, порылся под курткой и вытащил кипу фотографий. Елена поморщилась: он гостей пахло примерно так же, как от сантехника, посетившего их незадолго до размолвки с мужем. "Как им удается так одинаково вонять? Будто духи одни на всех приобретают", - подумала Елена.
  -- - Посмотрите, пожалуйста, - тем временем совал ей в руки фотоснимки Филипп. Елена взяла один за край, стараясь держать кончиками ногтей. С черно-белой фотографии на нее с необъяснимым укором смотрели небритые и опухшие рожи совершенно незнакомых ей, по счастью, людей.
  -- - Кто это такие?
  -- - Может, вы узнаете на них того сантехника, что приходил к вам в тот день...
  -- - Значит, так - Елена открыла дверь, - входите, говорить будем. Имейте в виду - попробуете меня ограбить, ваши трупы завтра же всплывут в Москва-реке. Сами знаете, кто мой отец?
  -- - Большой человек, - догадался Филипп.
  -- - В точку попали. Проходите в кухню. Куда! - она поймала Шору, метнувшегося по его команде вглубь коридора. - Ноги разувайте здесь!
  -- - А у меня носки грязные, - признался Шора, - если я туфли сниму, я вам наслежу.
  -- - О, Господи... Тогда снимай с носками, поставь все там, на тряпке. Я ее потом выброшу...
  -- - А можно, я ее потом с собой заберу? - попробовал напроситься Шора, но Булыжник взял брата за шиворот и протащил в кухню. Паркет под его пятками скрипел и плакал.
  -- - Не извольте беспокоиться, мадам, - Филипп приосанился, изящно одернул воротник сорочки, в результате чего шов сбоку треснул и слегка разошелся. - Мы вас не обеременим своим присутствием. В смысле, не изнасилуем.
  -- - Если я за что и беспокоюсь - то за вашу безопасность, - призналась Елена, - послал Господь кавалеров. В кухню маршируй, сейчас будете мне рассказывать, что и как, и попробуй только соврать. - Она прошла в кухню следом за посетителями, приказала, чтобы Шора перестал копаться в полочку с посудой и усадила его за стол рядом с остальными.
  -- - Так кто обокрал моего мужа?
  -- - Сантехник, - сообщил Филипп, и разложил фотоснимки на столе.
  -- - Ты уверен?
  -- - Он так сказал, и даже указал на одного - вот, взгляните... Мы его поймали, но оказалось, что это вообще часовых дел мастер. Вам в тот день стрелки никто подводить не заходил?
  -- - Да нет, - Елена размышляла, разглядывая фото часовщика. - Этот уж точно не заходил. А вот этот... Может быть. Я не уверена, но очень может быть.
   Троица склонилась над фотографией. Елена указывала на безмятежно улыбающееся лицо Витька. Между ним и несчастным часовщиком не было никакого сходства.
  -- - Понятно, - зло сказал Булыжник. - Клиент нам лапшу на уши вешают, а мы ей и питаемся все это время. Это что же нам теперь, все конторы по новой обходить?
  -- - Не будем утомлять даму подробностями, - посоветовал ему Филипп, сгребая фотографии обратно под куртку. Запах подкладки вновь на мгновение перебил все местные ароматы, Елена на мгновение зажмурилась, потом хлопнула Шору по пальцу, которым он ковырял рисунок на дорогой клеенке, и потребовала:
  -- - Выкладывайте все, что знаете. Иначе не выпущу. Он что, вам денег пообещал, если вы вора поймаете?
  -- - А бесплатно сейчас даже коровы не доются, - сообщил Булыжник. - Думаешь, мы юные следопыты, за просто так по всему городу бегаем?
  -- - И много пообещал?
  -- - Нормально. Тебе-то что?
   Громила явно уступал в галантности своему худому спутнику с заплывшими глазами. Зато договориться с ним было полегче.
  -- - Мне ничего, - сообщила Елена Булыжнику, - главное, чтобы и тебе ничего тоже не обломилось.
  -- - Как это?
  -- - А ты что думал? Кинет тебя мой муженек, как пить даст. Я с ним жила, можешь поверить. Ты ему деньги принесешь, а он их себе заграбастает.
  -- - Вообще-то он хотел, чтобы мы и часовщика отпустили, - напомнил вдруг Филипп, - а чего вдруг он нам не на того показал на снимке? Обознался, что ли?
  -- - Да как тут обознаться? Эти двое похожи между собой, как штаны и закат солнца. Мой бывший муж, хотя и дурак, но я думаю, пока еще отличает одно от другого. Я же говорю - он вас кидает. Не видать вам денег, как своих ушей.
  -- - А я могу видеть свои уши! - вдруг радостно сказал Шора. - Показать? - и начал вытягивать мочки себе под нос. Елена, Филипп и Булыжник от удивления на минуту отвлеклись от своего разговора, и Шора, поощренный их вниманием, чуть уши себе не вырвал, стараясь порадовать гостеприимную хозяйку и компаньонов. Первым пришел в сознание Булыжник, который дал Шоре подзатыльник, от которого его уши вернулись на старые места.
  -- - Короче, я предлагаю так: если находите вора, тащите его ко мне. Я заплачу, причем больше, чем вам обещал мой муж. Сколько?
  -- - Клиент сказал - сорок кусков. - признался Булыжник. - Правда, у нас есть и посредник, приятель ейный.
  -- - Посредники меня не интересуют, сами разбирайтесь. Я дам сорок две тысячи, если все двести тысяч будут в целости и сохранности.
  -- - Мы не намерены подводить постоянного клиента за какие-то две тысячи! - встал в позу Филипп. - Сорок пять кусков, иначе разговора не будет!
  -- - Сорок четыре, - поставила точку в торге Елена голосом, тяжелым, как жизнь без Родины. - Или можете убираться на свою помойку.
  -- - Договорились, 44 так 44, - быстро согласился Филипп, хотя и не понял, о какой помойке она толкует. И быстро стал подталкивать приятелей к выходу. Булыжник был, правда, не в восторге от хозяйке, потому буркнул уже на пороге:
  -- - Вот ж...
   "Их точно по одному слепку готовят, - подумала Елена, расслышав знакомое выражение. Однако столь частое и однообразное упоминание нижней части организма теперь ее насторожило. "Чего они все прицепились? Полнею, что ли? Надо завтра в салоне поговорить", - отметила про себя она.
   Зато Шора был полностью доволен - в суете он успел незаметно вытолкать за порог тряпку, валяющуюся возле входа, и теперь прикидывал, что можно будет из нее смастерить. Рассуждал он вслух, потому у его приятелей уже к моменту выхода из подъезда начала болеть голова, и они так яростно обгавкали неугомонного партнера, что он испуганно притих. Не подал Шора голос даже тогда, когда вспомнил, что все-таки забыл туфли в квартире. Носки, правда, выползли за порог вместе с тряпкой. Шора на пару шагов отстал и натянул их на ноги, чтобы идти было не так холодно.
  
  
   Все шло своим чередом. "Прибалты" работали, богатство Бородянского росло как на дрожжах, оттого он приходил домой в прекрасном расположении духа. Однажды вечером праздник его жизни был слегка подпорчен, когда он споткнулся на пороге обо что-то мягкое, неопределенного цвета и происхождения. Бородянский поддел субстанцию на палец, присмотрелся, нашел место, где когда-то был стертый ныне до основания каблук, и догадался: туфли. Причем мужские. Откуда они здесь? Он бы мог предположить, что у Елены появился новый ухажер и сейчас этичнее всего будет вести себя тише, чтобы не спугнуть влюбленных. Но знал, что людей в такой обуви Елена старалась держать на расстоянии.
   Сама Елена гремела посудой в кухне. Чеботарев заглянул: дочь занималась непривычным делом, рассортировывая чашки и тарелки в разные стопки. На ее прекрасных руках были резиновые перчатки их домработницы. Сильно пахло смесью хлора и освежителей воздуха.
  -- - Ты что это делаешь? - удивленно спросил Бородянский.
  -- - А, не могла дождаться, когда утром домработница придет. Вот это ей надо помыть - ты пока руками не трогай. А эти, вроде бы, чистые - хотя тоже лучше помыть. Зараза - она и через воздух передается.
  -- - Какая еще зараза?
  -- - Заразная.
  -- - А это что? - Бородянский показал дочери башмак.
  -- - Ой, крыса! - заверещала Елена, отлетев в сторону, потом немного отдышалась, вспомнив, что у ее отца никогда не было привычки расхаживать по квартире, держа в руке крысу за хвост.
  -- - Это не крыса, а чей-то ботинок. У тебя были гости?
  -- - Ну да, на чай заглянули. - Елене не хотелось рассказывать про визит бандитской троицы, папаша мог и на причитающиеся ей 200 тысяч лапу наложить. - Давние приятели по институту.
  -- - Судя по ботинку, очень давние, - Бородянский покрутил в руке изделие.
  -- - Ой, убрать не успела. Один, когда уходил, туфли забыл. С кем не бывает, правда?
  -- - Разумеется. От тебя иногда голову потерять можно, не то, что туфли. Что прикажешь с этим сделать? Сдать в музей?
  -- - Лучше я выброшу, не стоит позориться перед музейными работниками. Кстати, знаешь - моего бывшего муженька обчистил какой-то слесарь. Деньги унес.
  -- - Да ты что! Не везет ему. А им было что воровать. У него в "Золотом Крюке" дела идут неплохо. Пока...
  -- - Что? Ты все-таки дал ему разрешение на проект? Ты же обещал! - воскликнула Елена.
  -- - Да нет, погоди, - Лев Семенович сообразил, что сболтнул лишнего. - Я ему такую смету соорудил, он на ней разорится окончательно! А деньги получу я. Ты же хотела новый "джип", правда?
  -- - Я на нем Чеботареву цветы на могилу возить буду, - пообещала Елена. - Ой, смотри, он тебя обдурит. Я чувствую.
  -- - Чувствуешь, значит, существуешь... А я чувствую усталость поле рабочего дня, - настроение у Бородянского испортилось, и он разозлился на дочь. - Может, чем учить жизни, ужином меня накормишь?
  -- - Только не здесь - в столовой. Стол завтра надо продезинфицировать, - и перехватив удивленный взгляд отца, Елена добавила: - у одного из приятелей грипп был, понимаешь?
  -- - Ну, ясно, как днем, - кивнул Лев Семенович, подозревающий, что дочь что-то недоговаривает. Но решил повременить с расспросами. Его голову занимали другие проблемы.
  -- Между тем программа банковских переводов была закончена и приведена в действие. Первый перевод средств из эстонского банка пришел через три дня после утверждения Бородянским сметы утилизации завода. На счет поступили пятьсот тысяч долларов - Пашка полностью проявил свои хакерские способности, из Москвы никому не пришлось выезжать, и деньги не заблудились в пути. За первым переводом последовал второй, третий... В эстонском банке обнаружили, что через их счет прошли крупные суммы, только три месяца спустя, еще через месяц решили дать телеграмму в банк, из которого сумма вышла, для уточнения ситуации, еще через неделю телеграмму и в самом деле отправили. Причин для особого беспокойства не нашли - их никто не обокрал, даже процент за банковский перевод был аккуратно оплачен. Впрочем, к тому времени все это уже перестало иметь значение. Пашке за хитроумный маневр выплатили обещанную премию, которую он тут же израсходовал на новую микросхему для своего компьютера.
   Из полученных полмиллиона на строительство необходимых цехов Бородянский выделил двести. Чеботарев, заглянувший к нему выяснить, что именно в первую очередь будет строиться, выглядел не очень довольным жизнью. "Плакали твои денежки", - посмеивался про себя Бородянский. Он по прежнему отдавал Чеботареву приказы, как раньше - пойдешь туда, получишь такой-то товар, камень-кубик привезут отсюда, это - отсюда. Заказы, естественно, расползлись по предприятиям, где Бородянский имел либо пай, либо близких знакомых. На оставшиеся триста тысяч Бородянский распорядился приобрести саженцы баобабов для озеленения заводской территории. Чеботарев, увидев счет, сам позеленел и на минуту забыл наставления Марины:
  -- - А это не чересчур, Лев Семенович?
  -- - Ну что ты, Сережа, мне для здоровья трудящихся ничего не жалко, - ласково ответил Бородянский. - Но ты тоже посади там что-нибудь, а то когда еще эти саженцы из Бурунди приедут...
   Что означало, что саженцы не приедут, скорей всего, никогда. Вообще неизвестно, растут ли в Бурунди баобабы! Вспомнив этот разговор, Бородянский усмехнулся и принялся за поданный Еленой ужин.
  
  
   Завод между тем строился. За это время экскаватор вырыл котлован, который стали превращать в фундамент. Удалось использовать и неразворованную часть прежнего фундамента. Первые цеха стали обрастать стенами, затем предстояло возводить офисные помещения. Бригады мастеров на объекте трудились день и ночь под присмотром Палыча, который гонял рабочих безжалостно, будто военнопленных, а также лично проверял качество поступающих стройматериалов днем и охранял их от потенциальных расхитителей по ночам. Впрочем, рабочим платили исправно, и они были не в обиде, а Палыча, как любого прораба, терпели как необходимое зло.
  -- - Сплошные нервы, а зарплата маленькая, - пожаловался он Витьку, и тот незамедлительно удвоил ему жалованье. Палыч немного обиделся на то, что Витек лишил его возможности ворчать, и в процессе работы стремился найти новый повод для проявления своего неудовольствия.
   Оборудование в Финляндии бизнесмены из "Золотого Крюка" тоже понемного прикупали. Слава Богу, хоть оно поступало напрямик в обход треста - Бородянский вполне мог заинтересоваться несоответствием: деструктивной техники не было, везли весьма производительные станки. Часть денег приходилось постоянно выделять Тщедушному, который пока втихаря изымал у рабочих их приватизационные ваучеры и передавал их Бородянскому. Иногда доходило до подкупа, и на это шли деньги, возвращенные самим Тщедушным, только он об этом не догадывался.
   Разрешение на приватизацию завода должен был также дать Бородянский, и ни Марина, ни Чеботарев не сомневались, что этого им от начальника треста не дождаться никогда. Поэтому эта часть работы велась ими исключительно в расчете на "авось", в ожидании, когда светлая мысль посетит чью-либо из голов комбинаторов.
   Осенило вундеркинда Пашку: однажды вечером, после того, как они сдали инкассаторам очередную партию денег для отправки через Прибалтику в трест, он предложил:
   - Бородянский уверен, что после завершения нашего проекта от завода ничего не останется, кроме светлой памяти и аккуратно сложенных в штабеля пачек с супербетоном, ведь так? Но пока он может выдать наши постройки за цеха действующего завода - благо, что мы и строим цеха действующего завода. Если он найдет покупателя, то сам заставит Тщедушного приватизировать и продать объект, а деньги положит себе в карман. А когда мы оставим здесь чистое поле, он перед покупателями только плечами пожмет: сами, дескать, купили кота в мешке, я только разрешение дал - какие ко мне претензии?
  -- А он не побоится, что покупатель его убить может? За такие шутки можно и самому в бетон нырнуть, - возразил Чеботарев.
  -- Зачем нам его убивать? - удивился непонятливости своего начальника Пашка. - Мы же сами у него завод и купим.
  -- Зачем нам завод? - не понял Витек.
  -- Как это "зачем"? Бетон выпускать будем, арматурные блоки, и все такое...
  -- Похоже, твоя болезнь прогрессирует, - обратился Сергей Степанович к Витьку. - Сообщаю еще раз, теперь уже для более широкого круга: никакого супербетона в природе не существует, так же, как бизнесмена Витаса Жальгириса. Есть лишь афера, для которой ты, Павел, распечатал левые сертификаты.
  -- Я не дурак, - проинформировал Павел. - Супербетона не существует, но обычный бетон и обычную арматуру мы же делать можем? Просто я на днях проанализировал рынок этих услуг в столице, и выяснил, что в последнее время наметился бурный рост пригородного жилья.
  -- Понятное дело, новые русские себе коттеджи строят. ну и что?
  -- Да они же могут стать нашими покупателями! Им нужны блоки для фундаментов, сваи, колонны и все такое... Сейчас кто побогаче приобретают импортный товар втридорога, кто победнее - наш, но этот бетон и цемент не очень качественные, поскольку отучить нашего производителя приворовывать может только могила. А мы можем производить качественный товар по разумной цене, и окажемся вне конкуренции.
  -- Молодец, Павел, - серьезно сказала Марина. - Дельно говоришь.
  -- Да вы в своем уме?! - вспылили Чеботарев. - А давайте лучше сразу построим из нашего бетона тюрьму, чтобы недалеко ходить было, когда нас поймают.
  -- У нас, к сожалению, нет другого выхода, - призналась Марина. - Мы давно прошли предел, когда пирамиду можно было закрыть относительно безболезненно. К сожалению, это особенность всех пирамид.
  -- Давайте уедем на Гавайи. - предложил испуганный Чеботарев.
  -- Ты же не хотел? - удивился Витек, а Марина покачала головой.
  -- Люди вроде Арцибульдера достанут нас даже из бермудского треугольника. Пропажу денег нам не простят, если только... если они не будут вложены во что-нибудь материальное. Так что купить завод - идея хорошая во всех отношениях.
  -- Нельзя, чтобы он знал, что покупаем мы, - продолжил тему Витек, который все время до этого старательно размышлял на словами юного компаньона.- Иначе он заподозрит неладное. Но мысль отличная. Надо к нему кого-нибудь подослать.
  -- Кого? Он нас всех уже видел.
  -- А вот его еще не видел, - задумчиво произнесла Марина, и взоры присутствующих обратились на самого Пашку. Тот зарделся от гордости.
  -- А что, я могу...
  -- Ему пятнадцать лет всего, - возмутился Сергей Степанович. - С каких это пор несовершеннолетним разрешили становиться владельцами заводов?
  -- - Конечно, как миллионные суммы через комп прогонять, так можно, а как завод купить, так не доверяете? - обиделся вундеркинд - Если он за эстонца схлял, то я могу американцем прикинуться. Плевое дело. Я английский знаю.
  -- - Неужели в наших школах все еще чему-то учат? - улыбнулась Марина.
  -- - Неа, только курить... Просто в оргтехнике почти все инструкции на английском, пришлось поднатаскаться.
  -- - Не получится, - отверг предложение Чеботарев. - насколько мне известно, по закону иностранцам намного труднее приобрести госсобственность, чем нашим. Бумаг нужно гору собрать. Где-нибудь да проколемся.
  -- - Тогда давайте на моего отца все оформим. Я у него паспорт утащить могу. Мы с ним похожи. Подгримируете меня чуток - и все.
  -- - А отец не рассердится? - наивно спросил Сергей Степанович. Пашка только рассмеялся.
  -- - Ну вы представьте! Он у меня всю жизнь на хлебокомбинате работает, живет от зарплаты до соседа. Тут однажды прихожу я домой, и говорю: здравствуй, папа, я решил подарить тебе завод по производству железобетона - пользуйся на здоровье... Он мне только "спасибо" скажет!
  -- - Надеюсь, - вздохнул Чеботарев. Похоже, других вариантов не было. - Только пока ему лучше ничего не знать...
  -- - Ясное дело, - понимающе кивнул Пашка.
  -- - Я, когда завод будет достроен, внедрю мысль огрести дополнительные деньги в голову малоуважаемого мною Льва Семеновича, - пообещала Марина. - У него при слове "доллар" шерсть дыбом встает, так что, я думаю, это может получиться.
   Друзья похвалили Павла и решили завтра же открыть при "Золотом Крюке" дополнительный пункт приема ваучеров. Ими могли расплачиваться за их сертификаты люди, у которых деньги уже кончились, а жадность осталась и не давала им пользоваться уже начисленными дивидендами. И ваучеры потекли рекой, причем теперь совесть уже не так сильно мучила Чеботарева: все равно для подавляющего большинства населения им предстояло навсегда остаться бумажками, не имеющими с мечтами о хорошей жизни ничего общего.
  
  
  -- - Знаете, Марина, у вас волчий аппетит. - Бородянский хитро щурился от света настольной лампы на его рабочем столе. Они сидели в его кабинете в тресте. На столике стояла откупоренная бутылка вина, их окутывал полумрак. Марина утопала в низком мягком кресле, и Бородянскому стоило сил не глазеть на ее ноги, прикрытые сверху кожаной мини-юбкой. - и вообще в вашем облике есть что-то от волчицы...
  -- - Я буду считать это комплиментом, - холодно улыбнулась черноволосая красавица, пригубив бокал.
  -- - Конечно. Как в такой милой головке могут рождаться такие идеи? Продать предприятие, которое вот-вот прекратит свое земное существование.
  -- - Душа вашего завода переселится в сваи моста, который соединит Таллинн с Хельсинки, - пообещала Марина. - Меня же интересует не только духовное, но и материальное. Как насчет моей доли? Я, собственно, за ней и пришла.
  -- - Разумеется. - Бородянский встал, прошел к столу, достал пакет и вернулся обратно. Марина протянула руку, но Бородянский не торопился разжимать пальцы.
  -- - Помнится, мне причитается шампанское...
  -- - Я надеюсь, вы не считаете меня дешевой шлюхой? - возмутилась Марина. - Наш проект еще не закончен.
   "Ничего себе дешевой", - с неудовольствием подумал Бородянский. - "Пятьдесят тысяч зараз... Да за такие деньги кто угодно хоть к горилле в постель прыгнет".
  -- - Хорошо. Какие новости в "Крюке"?
  -- - Все идет по плану. Цеха построены почти все, многие, кстати, ангарным методом, чтобы потом было легко разобрать. Оборудование завезено. Думаю, к утилизации можно будет приступать недели через две.
  -- - Хорошо. - Повторил Бородянский. Значит, рассуждал он, я затащу ее в постель через 2 недели. "Можно потерпеть. А отвертеться захочет - не получит остальных денег".
   Марина в этот момент как раз оценивала на ощупь толщину конверта.
  -- - Вам не кажется, что он слишком тонок?
  -- - Полста штук. Как в прошлый раз.
  -- - Через ваш трест пробежало уже около 3 миллионов долларов господина Жальгириса. То есть около полутора миллионов осело у вас, я правильно говорю? - Марина делала вид, что ей ничего не известно о дополнительной переделке сметы, осуществленной Бородянским. Об этом знал, естественно, Чеботарев, но Марина делала вид, что он перед ней не отчитывается. - Следовательно, я должна была получить 750 тысяч, а пока получила лишь 300 тысяч...
  -- - Не беспокойся за свои деньги, Марина. Они у меня сохранятся надежней, чем в банке.
  -- - Дело не в беспокойстве. Мне нужны мои деньги, и именно сейчас, потому что я планирую сама вложить их в акции якобы существующего завода.
  -- - Для того, чтобы появились акции, завод надо приватизировать.
  -- - А чем, по вашему, сейчас занимается Чеботарев? Вы меня поражаете, Лев Семенович. Неужели вы не разбираетесь в собственных подчиненных, пусть даже бывших? Неужели вы думаете, что Чеботарев со спокойной душой смирится с тем, что мы облапошили его со сметой? Да он уже сейчас исподволь готовит завод к приватизации!
  -- - Пусть себе готовит, для приватизации нужно мое согласие. А я его давать не собираюсь.
  -- - Святая наивность... Мои компаньоны планируют оценить завод примерно в 10 миллионов долларов, если не больше. Иначе зачем, по вашему, там строятся все новые и новые цеха? А оборот "Золотого Крюка" уже сейчас составляет около 4 миллионов долларов, и еженедельно растет. Распоряжаясь такими суммами, они найдут способ протащить через Комитет по имуществу все бумаги, даже если на них не будет вашей подписи. Им и Тщедушный поможет, он деньги тоже любит.
  -- - Деньги все любят, - настороженно произнес Бородянский. Он понимал, что в словах Марины есть логика. Потом его трест, конечно, может обратиться в суд, но это будет все равно, что пытаться догнать улетающий самолет на самокате. Поэтому он стал внимательнее слушать своего новообретенного шпиона.
  -- - Я могу ошибаться, но кажется, у Чеботарева уже есть на примете какой-то клиент, - продолжала Марина, - работа по приватизации в последнее время форсировалась, да и сам он пару раз выезжал на какие-то переговоры, причем без меня. Раньше он так никогда не делал. Все-таки я старший юрист их компании.
  -- - Может быть, он догадывается о нашей связи?
  -- - Не знаю, но скорее, просто перестраховывается. Может быть, не хочет посвящать в это дело Витаса.
  -- - Я могу заблокировать процесс в Комитете по имуществу, у меня там есть друзья и связи, - уже с меньшей долей уверенности произнес Бородянский. Марина только рукой махнула.
  -- - Покажите мне, где водятся друзья, которые не отрекутся от вас за взятку в пару сотен тысяч долларов - я с удовольствием тоже прикуплю парочку.
  -- - Почему они решили оценить завод именно в 10 миллионов?
  -- - Это приблизительная цифра. Разумеется, для Комитета имущества будет названа другая - миллиона в 3-4. Они могут оценить завод весьма приблизительно, потому что многих бумаг по основным фондам не осталось даже у Тщедушного. А до архивов вашего треста они добраться не могут. Пока...
  -- - Что значит "пока"? Они что, ищут ходы?
  -- - Я же говорю, вы недооцениваете Чеботарева. У него здесь остались приятели, бывшие сослуживцы. Думаете, никто из не хочет подзаработать? Вот, например, Галушкин, - вспомнила Марина имя начальника отдела, на которого Чеботарев до сих пор точил зуб за отсутствие приглашения на день рождения. - Он, кстати, и в "Золотой Крюк" деньги вложил, и не только он. Так что поверьте, скоро у них будут все цифры.
  -- - Галушкин? Ах сволочь! Да все они сволочи! - разволновался Бородянский. - Мало с меня имеют, что ли? Мне в руки смотрят, эти же руки и обкрадывают... А Чеботарева я и в самом деле недооценил, тут ты права. Думал, что он мелкий подхалим и тряпка, а он, оказывается, со мной в кошки-мышки играть вздумал? Я из него отбивную сделаю, если захочу.
  -- - Меня ваши разборки мало интересуют, - призналась Марина. - И весь этот разговор начала, чтобы объяснить, почему все-таки я хотела бы получить именно сейчас. Я собираюсь вложить их в акции завода, и немало на этом выиграть. Если вы верите в торжество закона, то не смею настаивать, но я то почему должна прогорать?
  -- - Никто не собирается прогорать, разве что ваш разлюбезный Чеботарев. Вот жизнь! Я его из грязи вытащил, а он теперь меня в ней измазать хочет! Ничего... Ты говоришь, у него уже есть кто-то на примете?
  -- - Мне так кажется.
  -- - Выведешь его на меня, - скорее приказал, чем попросил Бородянский.
  -- - Каким образом? Я же говорю, Чеботарев секретничает...
  -- - Придумай что-нибудь. Если понадобиться, я сам отдам завод на приватизацию. И сам же его потом продам. 10 миллионов!
  -- - А что насчет моих денег?
  -- - Так получишь долю в заводе, не волнуйся! Ты же понимаешь, у меня тоже будут определенные издержки!
  -- - Имейте в виду, крошки с барского стола меня не устроят, - предупредила Марина. Она хотела, чтобы Лев Семенович сам стал добиваться от нее помощи в новой афере. Особо трудиться для этого уже было не нужно, Бородянский завелся от одной только цифры, которая могла упасть ему в руки. тем более - в обход Чеботарева, которого он теперь считал почти что своим кровным врагом. Благо, и дочь о том же напоминало разве что не ежедневно. Она наблюдала, как он ходил по кабинету, в действительности напоминая льва, мечущегося по клетке и выжидающего момента, когда можно будет разорвать неосторожно приблизившегося глупого туриста.
  -- - Какие крошки, останешься довольна, - пообещал Бородянский. - Но клиента ты у него из под носа уведи, уж сделай милость. Знаешь, совладельцами предприятий тоже просто так никто не становится, нужно ведь и потрудиться немного. - Зайдя за кресло, в котором сидела девушка, он опустил свои руки на ее плечи.
  -- - Я попробую, - пообещала Марина, понимая, что пора уходить, пока начальник треста не перевозбудился от близости красивой женщины и больших денег окончательно. - Как раз сегодня он, кажется, вновь собирался на встречу. Попробую навязаться с ним.
  -- - Так иди быстрее! - потребовал Бородянский, который, напомним, никогда не ставил развлечения превыше дела. И они расстались.
  
   В "Золотом Крюке" и в самом деле балансовую стоимость завода оценить могли лишь весьма приблизительно - даже Тщедушный не понял, что именно и в каком количестве было разворовано за минувшие годы. Витек ненавязчиво поинтересовался валом асфальтоукладчика, который, якобы, обнаружил на заводской территории.
  -- - Понятия не имею, откуда он там взялся, - честно признал Тщедушный. - Может, дети играли, приперли откуда-то?
   Так что требовать от директора завода точных цифр было бесперспективно. Но тот факт, что многие сотрудники треста и в самом деле приобретали аккредитивы из АО, был истинным, тут Марина душой не кривила. Видя, что их шеф дал добро на какие-то работы, зная, что трест начал весьма активно финансироваться из-за рубежа и помня, что Бородянский никогда не подписывался под сомнительные проекты, они, по старой привычке, следовали в его фарватере. Вернее, думали, что следуют, потому что некоторые даже полагали, что и за самим "Золотым Крюком" стоит все тот же начальник их треста.
   Деньги от этой категории вкладчиков Чеботарев принимал с особым удовольствием. Как раз им он ничего потом возвращать не собирался. Пашка получил указание звонить ему на сотовый телефон при появлении любого человека из заранее составленного им списка, где бы Чеботарев в тот момент не находился.
  -- - Галушкин пожаловал, принес пятнадцать тысяч, - докладывал вполголоса юноша, запираясь в своей комнате, чтобы слова не доносились до приемной, где дожидался вкладчик. - Брать?
  -- - А, тот, который на день рождения не позвал, - припоминал Сергей Степанович, и сердце его ликовало. - Думаю, такой грех на пятнадцать тысяч все же не тянет. Возьми пять.
  -- - А еще Коржакова - с ней как быть?
  -- - Нет, она меня всегда вареньем угощала, когда болел... Да и в от Бородянского ей перепадает не так уж много. Тысчонку, не больше...
   Получив инструкции, Пашка передавал их кассиру, а рассерженным вкладчикам разъяснял, что в связи с высокой доходностью их предприятия они не так уж сильно нуждаются в деньгах, потому больше принять просто не в силах. Вкладчики, которых отказ от денег убеждал в жизнеспособности "Золотого Крюка" сильнее любой рекламы, разносили вести по городу, а сами пытались изловить Чеботарева с унизительными просьбами деньги все же принять. Чеботарев, как правило, на поблажки не шел, упиваясь собственной мстительностью.
   Марина мурыжила Бородянского пару дней, как опытная хозяйка, выдерживающая молоко на медленном огне до появления пенки.
   Бородянский пенкой и в самом деле изошелся, но при этом готовил плацдарм для возможной схватки с Чеботаревым, в случае, если клиент все же решит, что ему предпочтительней работать с "Золотым Крюком" напрямую. Для начала он изъял все документы по балансовой стоимости предприятия - она равнялась примерно 4 миллионам долларов. Правда, предстояло еще примерно на миллион докупить оборудования - по бумагам, дотации выделялись именно на модернизацию парка. Теперь его специалисты денно и нощно создавали новые балансовые бумаги, с цифрами в два-три раза выше первоначальных. Работали при этом весьма дотошно, Бородянский под увеличенный баланс заодно списывал государственные дотации, которые до этого принимал и расходовал по собственному усмотрению. Несговорчивому покупателю предстояло понять, что работая с Бородянским напрямик, он приобретет весьма дорогостоящее предприятие по цене, намного ниже той, что может ему дать Чеботарев. Да и приватизационных ваучеров Чеботареву предстояло собрать гораздо больше - а значит, процесс начнет тянуться и покупатель все равно предпочтет придти к нему, Бородянскому. Балансовая стоимость разрасталась: на бумаге "Мосармпром N7" уже выглядел индустриальным гигантом, способным завалить своей продукцией не то что Москву, но всю Россию плюс страны ближнего зарубежья.
   Заодно Бородянский выместил свой гнев на Галушкине, которого уволил уже на следующее утро, после разговора с Мариной, причем не объяснив никакой причины. Мужчина, просидевший в одном и том же кабинете треста без малого два десятка лет, понуро брел по коридору, а сотрудники делали вид, что не замечают его обреченного вида.
   Марина позвонила в трест лишь на третий день с сообщением: ей удалось перехватить клиента.
  -- - Тащи ко мне, примерно к половине седьмого, как раз лишние люди из треста уйти успеют, - сказал Бородянский. - Секретаршу я тоже отпущу.
  -- - Вы успеете подготовиться к разговору?
  -- - Я и так к нему готов. Не знаешь, какую сумму он рассчитывает выложить?
  -- - Около 15 миллионов долларов.
   Бородянский, услышав цифру, с шумом выпустил воздух из легких, потом произнес:
  -- - И где только Чеботарев отыскивает таких лохов? Он хоть завод-то видел?
  -- - Приезжал, кажется, со стороны посмотрел, даже внутрь не зашел. Вообще похоже, что он в этом деле ни бум-бум.
  -- - Нам это только на руку. Значит, к половине седьмого.
  
   Гости пришли с пятнадцатиминутным опозданием - Бородянский как раз подумывал, не стоит ли позвонить обычно весьма пунктуальной красавице, как услышал стук в дверь.
  -- - Входите! - крикнул он.
   Первой зашла Марина. Покупатель был невысокого роста, из-за Марины был виден только с боков. Бородянский окинул его оценивающим взглядом и остался доволен. Молодой - значит, неопытный. Зато прикинут дорого и безвкусно, следовательно, деньги есть и появились сравнительно недавно. Как раз то что надо. Он вышел из-за стола им навстречу, улыбаясь и протягивая руку.
  -- - Добро пожаловать. Лев Семенович Бородянский...
  -- - И вам здорово, - весьма развязно ответил субьект, а руку начальнику треста стиснул так, будто хотел ему пальцы сломать. - А меня Сашей зовут. Вы, если хотите, зовите Александром Сергеевичем.
   Черные усики пришельца нервно дернулись - Бородянский не знал, что это клей, благодаря которому они держались на Пашке, беспокоил его кожу, поскольку был не очень качественным. Зато морщины и одутловатости под глазами смотрелись весьма импозантно - Чеботарев, не доверяя туши Марины, лично отвез юношу на киностудию, где его и подгримировали, якобы для съемок в рекламном клипе. Однако, хотя визажист изначально клялся, что в состоянии превратить юного молодца даже в живого мертвеца с пятисотлетним стажем, состарить Пашкино лицо удалось максимум лет до 22-23. Что, впрочем, было вполне достаточно.
  -- - Прошу садиться, - предложил Бородянский, поморщившись не столько от боли, сколько от поведения покупателя. - Хотите чего-нибудь выпить?
  -- - А фанта есть?
  -- - Фанта?! Нет, вот минералка. Что налить вам, Марина?
  -- - Спасибо, ничего. Мой клиент страдает от нездоровых почек, потому мы обойдемся без алкоголя.
  -- - Ага, почки. Пива в детстве перебрал, - пояснил Саша.
  -- - Ну, что же... - Бородянского меньше всего беспокоило состояние здоровья почек Саши. Он снова занял свое место во главе стола. - Приступим к делу, пожалуй. Насколько я понимаю, вы проявляете интерес к одному из предприятий, которым владеет наш трест?
  -- - Проявляю, - подтвердил усатый пришелец. - Зачем бы я иначе пришел? Минералку с вами пить?
  -- - Что же, если мы сможем договориться, думаю, нам лучше будет откупорить не минералку, а бутылку шампанского, - Лев Семенович стрельнул глазами в сторону Марины, которая сочла, что от легкой улыбки от нее не убудет, и послала ее начальнику треста в ответ. - Однако вы сами понимаете, что это вопрос серьезный, сиюминутно не решается.
  -- - Да ладно вам, - отмахнулся покупатель. - Я что, теперь месяцами должен ждать, когда вы согласитесь у меня деньги принять? Мне вон этот... Чебурекин из "Крюка" ... говорил, что все за неделю оформит.
  -- - Чеботарев, - поправила Марина.
  -- - А, ну да, Чеботарев. Сергей Афанасьевич, кажется. У меня вообще на фамилии память слабая, я больше по кликухам спец, - сообщил Саша внимательно слушающему его Бородянскому. - Просто Марина сказала, что через вас это дело провернуть будет легче и выгоднее. Она говорит, у Бородянского какие-то напряги с госорганами могут возникнуть. А мне проблем с законом и своих хватает, чтобы еще новые на шею вешать. Так ведь, а, Марусь?
  -- - Марина все объяснила совершенно верно, - ответил за нее Бородянский. - И все-таки, вы понимаете, есть определенная процедура. Это же не банка пива, а целый заводище!
  -- - Да ладно вам, "заводище"! Видел я его, ездил уже. Несколько цехов. Не такая уж большая ценность.
  -- - О чем вы говорите! "Мосармпром N7", практически, флагман нашей индустрии! Прославленная марка! На нем сейчас осваиваются новые методы выработки арматурных бетонных блоков! На него однажды даже Брежнев приезжал!
  -- - Наверное, после этого и умер.
  -- - А могу я спросить, каким бизнесом вы занимаетесь, - вдруг поинтересовался Бородянский.
  -- - Компьютеры собираю и продаю, - честно признался Саша-Пашка. - Не сам, конечно, у меня для этого фирмочка есть. Вот могу, например, прямо сказать, что машина, которая на вашем столе стоит - дешевая дрянь черной сборки. Я бы посоветовал выбросить ее на помойку, но не стану, потому что вы на ней, наверное, только игры гоняете? Для этих целей сойдет. А то даже как-то неудобно - солидный трест, и такая рухлядь...Впрочем, если наше дело выгорит - один комп с меня. Собран в США на моем собственном предприятии. Про Билла Гейтса слышали? Мы с ним вечерами в нарды играем через интернет. Любит он нарды, жаль, проигрывает часто.
  -- - Благодарю за консультацию, - проглотил пилюлю Лев Семенович.
  -- - Да сколько угодно, обращайтесь, если что... Сколько, короче, может стоить ваш заводик?
  -- - Ну, это зависит не от меня, вы понимаете, есть балансовая стоимость, процедурные вопросы... - принялся тянуть резину Бородянский, но покупателю его уклончивость, похоже, не приглянулась, и он переключился на Марину.
  -- - Так, я не врубаюсь, Марусь, это его завод или нет? Он что, собственному товару цену не знает? Ты меня сюда что, торговаться привела? Я, знаешь ли, так дела не делаю...
  -- - Лев Семенович полностью готов к нынешнему разговору, я уверена, - сообщила Марина, гневно сверкая на начальника глазами. Бородянский понял, что выбрал ошибочную тактику.
  -- - Что же, сразу видно, что вы цените свое время, - сообщил он.
  -- - Ага, ценю. Мне еще в Калугу смотать надо, я там хочу себе пароход купить... Так сколько?
  -- - Шестнадцать миллионов, - выпалил Бородянский. - Из них три наличными, остальные - на счета, которые я укажу.
   Юный финансовый воротила на секунду задумался.
  -- - Не-а, дорого слишком, - сказал он. - Лучше я "Рот Фронт" куплю, конфетами ужрусь. Ну ладно, значит, не вышло. Пошли, Марусь...
  -- - Погодите, - перепугался Бородянский, - а на какую сумму вы сами расчитывали?
  -- - На четырнадцать миллионов. У меня как раз сейчас такая сумма из оборота выпадает.
  -- - А давайте, чтобы ни вам, ни мне - пятнадцать миллионов!
  -- - "Ни вам, ни мне"? Это вы здорово сказали, - повеселел юноша. - Люблю людей с чувством юмора. Особенно горячими на обед, - прибавил он и залился смехом. Марина тоже вежливо хихикнула, поддержал и Бородянский, обрадовавшийся тому, что настрой покупателя изменился в лучшую для него сторону.
  -- - Пятнадцать так пятнадцать, - сказал Шура, повернулся к Марине и задумчиво произнес: - Четырнадцать то есть хоть сейчас, а вот откуда еще миллион изъять? Сказать, что ли, Клавке, что виллу на Мальорке в следующем году куплю? С одной стороны, уже обещал... А с другой, у нее и без того на Мальте уже три, так что перебьется, - решительно резюмировал он. - Итак, когда я получу акции?
  -- - Это займет 2 недели, - пообещал Бородянский, не помня себя от радости.
  -- - Лучше бы быстрее, неохота мне здесь надолго застревать... Я тепло люблю, а у вас один день дождь, другой - дождь с ветром. Я все оформлю, директором кого-нибудь назначу - да вот, хотя бы Марусю, если захочет - и месяцев на шесть смотаюсь ноги в Атлантике полоскать. Да, и еще, вечером я передам через Марину пол лимона, типа аванса, чтобы наш договор считать уже оформленным. Если передумаете, то возвращать будете в тройном размере, как обычно. А вы пока бумажки готовьте, я подпишу.
  -- - Что же, все по честному, - заверил Бородянский. - У нас, знаете ли, если слово дано - то оно крепче любой бумаги. Документы оформим в лучшем виде. Я, как никак, не первый год на этой работе, знаю, что к чему.
  -- - Так и Маруся про вас говорила, что вас без каши не съешь, - признал Пашка. - Хорошо, а Бородянскому вы скажите - дескать, передумал я. Ну, наврите что-нибудь там. Он, правда, расстроится... Но если всех расстроенных настраивать, никаких денег не хватит, верно ведь? - и он снова рассмеялся, а Бородянский поддержал его на этот раз куда искренней.
   Дело было в шляпе. Предстояло подписать с разбитным парнем договор, затем приобрести завод и перепродать его. На фоне грядущей сделки предыдущие суммы, немалыми трудами уворованные, казались мелочью. Потом можно и на покой, на тихий Средиземноморский курорт, в собственный домик этажей в пять...
   "Растете, Лев Семенович", - поздравил сам себя Бородянский, наблюдая, как Марина и ее приятель покидают его кабинет.
  
  
   Получать дивиденды от вложенных в "Золотой Крюк" 350 долларов Булыжник и Филипп доверили Шоре. Сами они не тратили время зря, прочесывая фирмы в поисках сантехника - от Шоры в этом деле все равно никакого проку не было. Правда, их надежды когда-нибудь обнаружить исчезнувшего вора уже основательно подтаяли, но все равно деньги на пропитание надо было каким-то образом добывать, а единственной освоенной профессией у них был рэкет. Дела шли не шибко хорошо, однажды они даже попали в засаду, подстроенную людьми хитрого и осмотрительного авторитета Арцибульдера, и еле ноги унесли.
   Шора был рад своему новому поручению. К тому же его не оставляло желание снова увидеть господина Витаса Жальгириса.
   Витас, однако, в приемной появлялся редко, а Шору вечно подпирала толпа ожидающих своей доли вкладчиков, так что задерживаться не удавалось. Но он не терял надежды вернуть былое доверие своих боевых товарищей. Для этой цели он даже украл на местном рынке китайский фотоаппарат-"мыльницу" с вспышкой, хотя громадная женщина, которая неслась за ним километра два, ругаясь при этом басом, перепугала его до крайности. Потому пленку Шора воровать уже не стал, а как вполне честный гражданин приобрел в специальном магазине. После чего притаился в засаде неподалеку от офиса "Золотого Крюка", запасся терпением и шоколадками и стал ждать.
   Ближе к вечеру очередь у дверей рассосалась, чуть позднее приехала и уехала инкассаторская машина, прошло еще какое-то время, и терпение любознательного сыщика было удовлетворено: из офиса вышли и спустились по лестнице Сергей Степанович, Марина, Витас и Пашка. Шора схоронился за скамейкой шагах в десяти, что было далековато, чтобы фотография получилась отчетливой, но достаточно, чтобы слышать разговор.
  -- - Пора прекращать набор денег, - говорил Чеботарев, - когда Бородянский произведет выплату, нам хватит и на приватизацию, и на возврат части средств.
  -- - Когда произведет, тогда и прекратим, - резонно отвечал ему Пашка.
   Шора ничего из сказанного не понял, да и не особо пытался. Сейчас он прикидывал, как бы ему подкрасться поближе. Но перед офисом проходила не слишком оживленная автомобильная дорога, ярко горели рампы в фонарях, пробегали редкие запоздавшие прохожие. Так что подойти к ним незамеченным Шоре не представлялось возможным, и он продолжал ждать в своем укрытии.
  -- - Какие планы на вечер? - спросил господин Витас Жальгирис без тени акцента.
  -- - Мы с Мариной хотим побродить по бульвару. Идешь с нами?
  -- - Нет, спасибо. Согласен быть третьим, но не хочу быть лишним... Тем более, сегодня по телеку футбольный матч. Я тоже, может, в какой-нибудь закрытый клуб загляну, пивка выпить, а потом к Палычу, у него телевизор такой же здоровый, как футбольное поле. Полное впечатление, что на стадионе сидишь.
  -- - Домой по прежнему не едешь? Думаешь, эти уроды тебя все еще ищут?
  -- - Не знаю. Но ведь не нашли - так какая разница? А теперь точно не найдут. Меня теперь родная мама не узнала бы. А ты еще хотел им денег дать, щедрая душа...
   "Слышали бы это Булыга с Филиппом, перестали бы на до мной смеяться!" - в сердцах подумал Шора.
  -- - Ладно, смотри, дело твое. Завтра в офисе, в девять. как обычно.
   Сергей Степанович тормознул проезжающее такси, усадил в него Марину, еще раз махнул на прощание рукой компаньону, и машина уехала.
   Господин Жальгирис некоторое время стоял, засунув руки в карманы и глядя вслед отъехавшей машине. Он размышлял, стоит ли ему сегодня отовариться на ночь какой-нибудь красоткой подороже, или на самом деле поехать к Палычу? Хотя появление соседки пробудило в нем крепко спавший до этого интерес к противоположному полу, он выбрал второе: заодно можно было проверить, как идет строительство завода. Да и день завтра обещал быть нелегким, так что лучше было выспаться под невнятное ворчание старика-сторожа.
   Витек неторопливо побрел по дороге, иногда поглядывая через плечо в ожидании очередного свободного такси. Когда расстояние между ним и скамьей, за которой прятался папарацци-самоучка, сократилось метров до пяти, нервы Шоры не выдержали. Он выскочил, как чертик из табакерки, с фотоаппаратом наготове, и щелкнул объективом. Витька озарила неяркая вспышка, он повернулся, но смотреть пришлось против света фонарей, так что разобрать лица Шоры он не мог. Пока он вглядывался в силуэт внезапно возникшего незнакомца, тот еще раз щелкнул фотоаппаратом, и припустил наутек. Витек недоуменно посмотрел ему вслед.
   "Журналюга какой-нибудь, за сенсациями охотится", - подумал он. Другие предположения в голову не лезли. Пресса уделяла "Золотому Крюку" немало внимания. Сама Марина внимательно смотрела, чтобы в случае появления в какой-либо газете негативной статьи на следующий же день в двух-трех других, в противовес ей, печатались хвалебные оды по поводу их начинания. Финансовая подпитка "независимой" прессы также составляла постоянную статью расходов "Золотого Крюка". Впрочем, после каждой публикации золотоносный поток людей к их дверям нарастал, так что дело того стоило.
   Не придав случившемуся никакого значения, Витек побрел дальше. Шора между тем мчался к станции метро. От офиса "Золотого Крюка" до их с Булыгой и Филиппом гаража ему предстояло проехать на метро шесть остановок, сделав одну пересадку, а затем еще дожидаться автобуса. Путь, короче, предстоял неблизкий. Шора решил не говорить приятелям о подтвержденном им открытии до завтрашнего утра, когда можно будет проявить пленку - а то еще надают фотоаппаратом, кадры засветят, и вся его работа насмарку.
   Впрочем, даже на следующее утро Шора все же предпочел говорить с Филиппом в отсутствии Булыжника. Выбор Шоры основывался на том факте, что в случае, если беседа выйдет из под его контроля, то от руки Филиппа у него останется разве что синяк, тогда как от руки старшего брата от него всего только синяк и останется.
   Филипп спал, уютно натянув на себя мешковину, в которой Шора привез в Москву свой домашний скарб. Ему снились поля марихуаны, дымящиеся лесными пожарами. Над полем висел сладкий дурманящий дым. Какие-то люди в золотых касках пытались тушить огонь, но Филипп бегал между ними, толкался, пинался и вообще всячески пытался отвлечь их от этого занятия. Долгое время пожарные не реагировали, потом один из них вдруг резко развернулся и плеснул на Филиппа из ведра. Филипп фыркнул от неприятного шороха, и проснулся. Над ним с чайником в руке стоял Шора.
  -- - Ты сдурел, идиот? - пробурчал Филипп. - Иди лучше деревья на улице полей.
   Он хотел было перевернуться на другой бок и даже закрыл глаза, чтобы досмотреть сон до конца, но Шора снова начал трясти его за плечо.
  -- - Вставай, чего покажу...
  -- - Отвали.
   Шора понял, что Филипп не понимает важности сделанного им открытия. Думает, наверное, что Шора опять нашел на дворе двух склеившихся в любовном экстазе жуков и теперь будет объяснять ему, что нашел единственное в природе двухголовое существо. Пришлось принести снимки ему прямо к постели. Филипп с трудом продрал глаза, поняв, что от назойливого сожителя иначе не отвертеться, некоторое время пытался сосредоточить взгляд на расплывающихся карточках, потом сделал проще: стал смотреть правым глазом на левую фотографию, а левым - на правую. На обоих был запечатлен человек, которого он, Филипп, уже где-то когда-то видел.
  -- - Ну как? - затаив дыхание, поинтересовался Шора.
  -- - Каком кверху. В фотолюбители заделался? Кто это вообще?
  -- - Ну этот, из фирмы, куда мы деньги отнесли. Помнишь, когда вы с другими вкладчиками драку затеяли, он прибежал?
  -- - Не помню. И что с того?
  -- - Филя, пойми, это и есть наш сантехник, - ласково пояснил Шора, опасливо косясь на храпящую в стороне тушу Булыжника.
  -- - Ты опять за свое? Я же говорил, это чушь...
  -- - Да нет, вот смотри еще, - Шора быстро отбежал в сторону, вытащил из куртки Филиппа фотографии, украденные в квартире Витька, вернулся назад и разложил все прямо на животе приятеля. - Смотри вот здесь, и здесь - одно лицо!
   Филипп хотел было возразить, но присмотрелся и прикусил язык: и в самом деле, похожи. Даже очень...
  -- - Да мало ли кто на кого похож, - буркнул он.
  -- - Да? А знаешь, с кем он из офиса вышел? С нашим клиентом! И знаешь, о чем они между собой говорили? - и Шopа начал вспоминать текст почти дословно. Филипп нахмурился еще сильнее.
  -- - Пойду-ка я, Булыгу растормошу, - решил он, скидывая ноги с раскладушки. Шора промолчал, довольный: в крайнем случае бить теперь будут не его, а Филиппа.
   Булыжник просыпался, как неразогретый самосвал - бурча, всхлипывая и скрипя суставами. Протерев глаза, он первым делом нашел поблизости упаковку сметаны, арорвал ее и выпил целиком, а потом тоже занялся изучением фотоснимков под комментарии Филиппа.
  -- - На него и Елена показывала... И что, говоришь, они о нас трепались? - спросил он Шору.
  -- - Ну да... Один назвал вас - тебя и Филиппа - уродами...
  -- - Уродами?! Нас?! - почти в унисон воскликнули оба приятеля, с удивлением глядя друг на друга.
  -- - Ну да, не меня же, - с удовольствием подтвердил Шора. - Клиент еще сказал - хорошо что деньги сразу не отдали... Или это сантехник сказал? Я уже не помню.
  -- - Так, - Булыжник хлопнул себя ладонями по коленям, - складывается впечатление, что нас хорошенько надули. Про это и Елена говорила, - снова повторил он.
  -- - Вот он, значит, во что спертые бабки вложил, - сказал Филипп, - потому и прикинулся, как крутой, а мы по-прежнему шаромыгу искали... Только как к нему теперь подобраться?
  -- - Ворваться в офис и перемочить всех, - предложил Булыжник. Шора покачал головой.
  -- - Они после того случая охрану наняли, с пистолетами, я сам видел, когда фотографировал. Не выйдет.
  -- - Но ходит-то он без охраны, правда? Так сопрем его прямо на улице, - догадался Филипп. - Отвезем Елене, она отстегнет бабки - и все тип-топ.
  -- - Только денег жалко, - вздохнул Булыжник, - и какого хрена мы ему четыреста баксов тогда отдали?
  -- - Нам за него больше отстегнут, либо один, либо другой. Я думаю, следует требовать тысяч пятьдесят... Или даже сто. Не повезло с рэкетом, займемся шантажем!
  -- - Пойду, цепь проверю, - сказал Булыжник, вставая с места.
  
  
   Завод строился ударными темпами, как на соцсоревновании. Остались мелкие недоделки, типа озеленения территории, покраски стен, возведения некоторых подсобных помещений и пр., но в целом предприятие производило самое выгодное впечатление, сияя новенькими стеклами в пластиковых рамах. Даже Палыч, глядя на это индустриальное великолепие, воздвигнутое под его чутким руководством, стал ворчать чуть меньше. Правда, для того, чтобы работы шли неспадающими темпами, и аппетиты Бородянского при этом не оставались неудовлетворенными, отказывали себе во многом: до сих пор ни один акционер "Золотого Крюка" не имел даже собственного автомобиля, да и проведение ремонта в квартире Витька отложили до лучших времен.
   Марина передала Бородянскому не 500 тысяч долларов, которые якобы вручил ей крутой покупатель Саша, а только двести. "Остальное пошло в счет погашения вашей задолженности", - заявила она Льву Семеновичу во время очередной встречи.
   Пашка от имени своего персонажа периодически отправлял в трест факсы из разных концов света, выясняя, не пора ли ему уже приехать на церемонию вручения ключей от предприятия. Эти письма усиливали энергию Льва Семеновича многократно: ему мерещились аккуратно сложенные штабелями пачки денег нежно зеленого цвета, пляжи Средиземноморья и раскланивающиеся с ним при встрече парламентарии европейских стран. Миражи являлись на работе, мерцали в салоне его автомобиля, украшали потолок спальни дома. Впрочем, он уже зарекся открывать рот при Елене - боялся, что дочурка одним своим сердитым видом способна спугнуть падающую ему в руки удачу. Имя Чеботарева в их квартире не упоминалось, и даже не по причине суеверий, а просто ради сохранения интерьера - Лев Семенович всерьез опасался, что Елена в очередном припадке гнева может запросто расколотить о пол несколько сервизов. И вообще он был бы рад, если бы она наконец съехала. "Надо бы ей нового муженька подыскать... Ничего, лучше из импортных подберем - все попрестижней. А с такими деньгами за ней и в забугорьи очередь выстроится", - рассуждал Бородянский.
   Бородянский курсировал между Комитетом по госимуществу и собственным трестом со скоростью заводного кабанчика в тире. Правда, когда он попытался забрать у Тщедушного приватизационные чеки, полагающиеся работникам предприятия, оказалось, что тот ими уже не распоряжается. Бородянский выгнал Тщедушного с работы, а тот, разобиженный донельзя, стал еще активнее собирать ваучеры для Чеботарева.
   Теперь, чтобы получить завод в собственность, Бородянскому нужно было схлестнуться с вчерашним подчиненным на аукционе. Бородянский мог бы победить его на денежном аукционе, проиграв на чековом. В этом случае им обоим предстояло стать пайщиками, что его никак не устраивало. Марина донесла, что Чеботарев ходит сам не свой после отказа Саши покупать завод через него, и возвращать его в нормальное расположение духа Бородянский не планировал. Но Сергей Степанович, по информации из того же источника, не сдался, напротив, решил биться до конца, и теперь скупал приватизационные чеки в бешеных количествах. Не до конца доверяя даже Марине, Бородянский отправил в офис "Золотого Крюка" одного из своих соглядатаев, и тот подтвердил, что народ активно сдает бизнесменам ваучеры под залог технологии по производству супербетона.
   Это означало, что для того, чтобы попробовать переиграть Чеботарева и на чековом аукционе, Бородянскому следовало скупить большее количество ваучеров. На это у него уже почти не оставалось времени - Саша торопил, будто точно знал дату собственной смерти. Да и влететь это должно было в копеечку. Бородянский попытался настроить против "Золотого Крюка" людей из комитета, но наткнулся на вежливые отказы: все, дескать, пройдет в соответствии с законом, никто не будет мешать его конкурентам приобретать завод. И это при его-то связях! Дело было в том, что Чеботарев и Витек имели явное преимущество в возможностях давать взятки: они выдавали немалую часть их сертификатами "Золотого Крюка", и дивиденды чиновникам выплачивали весьма исправно. Так что скоро Бородянский рисковал сам остаться не допущенным к приватизации, под тем, например, предлогом, что являлся госслужащим. Его распирало от желания напустить на эту сомнительного происхождения контору налоговиков, которым было по силам пошатнуть финансовую мощь Чеботарева. Но едва ли стоило делать это сейчас, когда он сам разрешил им работать на полуразворованном заводе, и эта часть их деятельность финансировалась через его трест.
   Бородянский был загнан в цейтнот, и, будучи человеком грамотным и сильным, хорошо это понимал. Если этот нувориш с задатками скупщика заводов почуствует, что он поставил не на ту лошадь, Чеботарев выиграет схватку, а он, Бородянский, еще и выплатит Саше солидную компенсацию.
   Лев Семенович в итоге решился пойти на наиболее экономичный и оправданный шаг: не противодействовать Чеботареву, а просто послать куда подальше и Чеботарева, и вытащенного им из далекой Эстонии господина Витаса Жальгириса. Правда, сделать это предстояло так, чтобы бизнесмены, обидевшись, не свернули свои цеха до того, как "новый русский" Шура приедет за своим золотым ключиком. Не хотелось бы видеть его посреди чистого поля, а потом объяснять, что это за кусок пустыря, огороженный забором, ему продали за 15 миллионов долларов. С таким типом вообще лучше потом дела не иметь, а то и голову оторвать может. Поэтому Бородянский понимал, что следует заключить с прибалтами пакт о ненападении, а в качестве компенсации перекупить у них разом те ваучеры, что они уже собрали. Если Чеботарев и в самом деле ходит, как в воду опущенный, он должен обрадоваться возможности и деньги свои вернуть - вкладчикам то ему платить проценты по прежнему надо, и даже немного подзаработать. Окончательное уничтожение возгордившегося Сергея Степановича Бородянский отложил на потом.
   Скоро за столом в кабинете начальника треста вновь сидели господа Витас Жальгирис, Чеботарев и черноволосая красавица Марина. Бородянский вызвал их по делу, которое, по его словам, не терпело отлагательств. Когда его секретарша передала эту новость в офис "Золотого Крюка", Витек дернулся было пробежаться до соседнего магазинчика и купить шампанского, но друзья удержали его: было бы странно, если бы в дневное время на деловой встрече от эстонского бизнесмена пахло спиртным.
  -- - Да у нас в Таллинне все выпивают, когда хотят! Холодно же! - уговаривал Витек, но Марина посмотрела строго, и он сдался.
   Теперь они сидели перед Бородянским, который нервно барабанил пальцами по столу и силился решить двуединую задачу: объяснить, почему надобность в супербетоне резко отпала, и, следовательно, услуги эстонцев больше не требуются; заодно сообщить, что пока они могут продолжать работу; и при этом сохранить строгое выражение лица, соответствующее его главенствующему положению во всем этом проекте. Сделать это было непросто, оттого Лев Семенович и нервничал, что вообще-то случалось с ним крайне редко.
  -- - Я не вполне понимать, что вы нам говорить, - сообщил господин Жальгирис после того, как они выслушали сообщение Бородянского: - То есть, что значит, вы хотите получить "Мосармпром" взад?
  -- - Не в зад, а назад, - поправил приятеля Чеботарев, мрачный, как туча.
  -- - То и значит - завод будет приватизирован. То есть не надо его разрушать и пускать на бетон, как мы думали раньше.
  -- - И все-таки я не понять. Наша фирм подписать с вашим трест договор. Мы вложить денег в строительство цехов, мы подкупили станки, мы платить рабочий класс. Чтобы покрыть убытки, мы должны продать супербетон...
  -- - Не надо продавать никакой бетон. А убытки - ну что ж, это бизнес, бывает...
  -- - Это у вас бывает, а у нас убывает! - начал кипятиться Чеботарев. - У нас партнеры, которые со дня на день ждут первых поставок! Мы будем вынуждены платить крупные компенсации, вы понимаете?
  -- - Грабеж, - резюмировал господин Жальгирис, - мы не согласны делать вас, как вы хотеть. Мы будем делать вас, как нам удобней. Поэтому мы выпустим наш бетон.
  -- - Я обращусь в суд, - не очень уверенно предупредил Лев Семенович.
  -- - И вы проиграете, потому что все наши работы велись только после получения от вас же соответствующих разрешений и подписей, так как юридически мы являемся вашими подрядчиками. - парировал Чеботарев.
   Бородянскому захотелось разорвать наглеца на мелкие кусочки, кожу принести домой, чтобы повесить на стену в качестве наглядного пособия, а мясо отдать Елене и вечером отведать вкусного борща. Но он понимал, что лучше пока сдерживать эмоции.
  -- - Зачем же так нервно реагировать, Сергей Степанович... Разумеется, все ваши потери должны быть компенсированы. Равно как и... приватизационные паи, которые, насколько мне известно, скупает ваш "Золотой Крюк".
  -- - Вы хорошо осведомлены, Лев Семенович - неужели тоже стали нашим вкладчиком? - съязвил Чеботарев.
  -- - Да нет, своих доходов хватает... Поговорим серьезно: ситуация изменилась. Мне нужен этот завод. Вы потратились на строительство цехов? Посчитаем, сколько они стоят, вам будут выплачены эти деньги.
  -- - Наши цеха стоят несколько меньше, чем наши эстонские друзья перечисляли в ваш трест. Причину этого тоже хотелось бы выяснить.
  -- - Вам ли, старому хозяйственнику, не понимать? Неосвоенные суммы, только и всего. Их немного - тысяч двести, я полагаю, и их вам, конечно, вернут.
  -- - А баобабы из Бурунди? Саженцы что, на слонах везут, к нам они до сих пор не поступили!
  -- - Так поступят! В Бурунди вообще народ крайне неторопливый, живет своей размеренной жизнью, раз в месяц очередного вождя свергает - им до наших проблем дела нет... И микроавтобусы привезут закупленные, и сборно-разборную сауну для трудового коллектива.
  -- - С солярием, за полмиллиона долларов.
  -- - Ее самую. Правда, позднее, вы этого уже не увидите. Так что не стоит беспокоиться. Вы же понимаете, если я захочу, спокойной работы у вас все равно не будет - понравится вам каждую мою подпись по месяцу в приемной ожидать?
  -- - Мы привлечем прессу...
  -- - И я привлеку. Сейчас демократия, прессы на всех хватит. Она вообще любит все, что связано с финансовыми пирамидами. Начнут печатать фотографии бабушек, рыдающих над сгинувшими сбережениями.
  -- - Таких у нас нет.
  -- - Найдем. Я за пять минут целый батальон соберу. Дам каждой по праздничному набору - пачка вермишели, носовой платок и открытка со склада "Роспечати" - они мне за это так рыдать будут, что ваш таллинно-хельсинский мост затопит.
  -- - Весьма цинично, - заметил Чеботарев.
  -- - Зато действенно.
  -- - Мы подадим документы на приватизацию.
  -- - Без моей подписи хоть весь комитет озолотите снизу доверху. А даже если у вас это пройдет - я сделаю еще проще, чем суд. Я просто расскажу одному моему знакомому Александру Сергеевичу, как вы хотите его кинуть.
  -- - Пушкину? - недоуменно уточнил Витас.
  -- - Нет, другому, но тоже хорошо рисует... Вот господин Чеботарев, я думаю, знает, о ком это я...
  -- - Почему мы не иметь права иметь свой завод? Вы мне, Марина, это не говорить! - вдруг вскричал господин Жальгирис. - В этом нет есть логика!
  -- - Вы, уважаемый, издалека приехали, потому и не понимаете, - по-отечески мягко успокоил его Бородянский. - У нас логика своя. "Умом Россию не понять..." - читали когда-нибудь? Рекомендую.
   Повисла пауза. Бородянский и Чеботарев обменялись взглядами, полными неприязни. Потом Сергей Степанович тихо произнес:
  -- - Это произвол.
   Бородянский даже рассмеялся, откидываясь на спинку кресла и потягиваясь. Он чувствовал, что стоит еще немного нажать, и противник будет сломлен. Ему не впервой было вести сложные переговоры, и метод был прост: довести конкурента до понимания неотвратимости собственного поражения, а потом предложить выход из тяжелого положения. Такой, конечно, чтобы он был выгоден самому Бородянскому. Все равно тонущий хватается даже за соломинку, и только потом смотрит, с какими целями и кем она была протянута.
  -- - Да полноте вам... Я ведь не зверь, правда? Несмотря на то, что произошло между нами, я все-таки не собираюсь лишать вас возможности нормально существовать... Более того: для приватизации мне все равно придется прикупить ваучеры. Так почему бы вам не продать мне свои? Вы вернете свои деньги - ну, как минимум часть денег, потому что я задорого не возьму, крупный опт все же. Не скрою, мне это тоже удобно - время поджимает.
  -- - И на какую же сумму вы планируете приобрести ваучеры?
  -- - Ну, это просто: их должно быть столько, чтобы хватило на 55% акций предприятия. Еще 15% останутся в собственности трудового коллектива, который передоверит их мне... В этом случае остальные 30% пусть кто хочет покупает на денежном аукционе - мне без разницы. Не люблю без надобности кормить государство! Более того, - Бородянский незаметно покосился глазами в сторону Марины, - я даже примерно знаю, кто это сделает. И точно знаю, что это не вы, многоуважаемый Сергей Степанович.
  -- - А чего это вы так смотреть на уважаемую Марину? - грозно спросил господин Жальгирис. Но Бородянский ничего не сказал.
  -- - Под ваучеры мы выдали сертификаты, в сумме эквивалентные 5,5 миллионам долларов, - сказал Чеботарев.
  -- - Дороговато...
  -- - А разве не вы, уважаемый Лев Семенович, на запрос Комитета по имуществу направили такой баланс, что я, когда его увидел, чуть со стула не упал? Этот завод и в свои лучшие времена не стоил даже половины указанной вами суммы!
  -- - Что делать, - притворно вздохнул Бородянский, - времена меняются. При этом для некоторых они остаются лучшими, а для остальных нет. Видите ли, я все делаю очень аккуратно - чего, кстати, всегда недоставало вам. Я ведь должен перед покупателем отчитаться за сумму, которую собираюсь принять от него в качестве оплаты? Не могу же я продать ему за 15 рублей вещь, которая стоит всего четыре...
  -- - Значит, за 15... - хрипло сказал Чеботарев. Бородянский снова торжествующе улыбнулся.
  -- - Мы хорошо понимаем друг друга.
  -- - Но я не понимаю, как...
  -- - Очень просто. Разрешите, кстати, представить вам - будущий совладелец завода, - и Бородянский протянул руку в сторону Марины, которая сидела неподвижно, как изваяние. - Думаю, что в этом качестве она пробудет не долго, поскольку так же планирует реализовать свою долю, купленную на денежном аукционе, все тому же покупателю.
   Чеботарев выглядел совершенно убитым.
  -- - Вот как, - тихо прошептал он.
  -- - Уважаемая Марина, я хотеть вам сказать, что мы более не нуждаться в ваших слугах, - гордо сообщил господин Витас Жальгирис, выдергивая из кармана платочек и протирая им совершенно сухой лоб.
  -- - Как угодно, - холодно произнесла девушка, отворачиваясь от негодующего "эстонца". Бородянский с удовольствием наблюдал за происходящим, потом продолжил:
  -- - Кстати, вам, наверное, интересно, как я подстрахуюсь от возможных уверток с вашей стороны? Очень просто: деньги - эти самые 5,5 миллионов - будут переведены в акции "Золотого Крюка". Именно не в сертификаты, которые вы дурачкам из народа скармливаете, а в акции, так, чтобы я стал старшим пайщиком. А если у вас нет акций - оформлены в виде паевого взноса за 90% от доли предприятия. После этого ни одно ваше действие не пройдет за моей спиной. Но... - Бородянский решил проявить гуманность, - лично вы, Сергей Степанович, можете сохранить за собой рабочее место консультанта. Сколько сейчас составляет ваша зарплата? Я думаю, не больше тысячи в месяц? Ладно, я ее за вами сохраню.
   Чеботарев смолчал, и Бородянский принял это за согласие.
  -- - Другими словами, можно ли считать, что мы договорились? Если да - произведем необходимые подсчеты.
  -- - Ага, произведем, - произнес пришедший в себя от шока Чеботарев, - и не забудьте при этом сумму неустойки, которая вписана в договор между трестом и "Золотым Крюком" на случай, если одна из сторон решит расторгнуть договор до истечения срока его действия. Вы, я полагаю, рассчитывали на обоюдное согласие, акт о расторжении и тому подобные расшаркиванья? Могу вас обоих огорчить: ничего подобного не будет. Мне редко приходится встречаться с такими... такими... - он запнулся, подбирая слово похлеще, но пределах литературной речи, как на помощь пришел плохо владеющий русским языком господин Жальгирис:
  -- - Мудаками, - предложил он.
  -- - Попрошу вас, - вскипел Лев Семенович, но Марина вдруг оказалась сзади него, накрыла своей ладонью его плечо и сказала:
  -- - Да шут с ними, пусть бесятся. Это же агония, не видишь?
  -- - Ну да, ты права, - согласился начальник треста, поглаживая девушку по руке. - Слушай, Сережа, надо ведь уметь проигрывать! Так что держи себя в руках.
  -- - Покупатель не достанется ни мне, ни вам, - угрюмо заявил упрямый Чеботарев. - Срок нашего договора истекает только через 4 месяца. А столько времени Александр Сергеевич ждать не будет.
  -- - Слушайте, причем тут Пушкин, а? - разозлился и господин Жальгирис. - У меня такой чуйств, что меня водят за ноздри. О каком покупатель вы все время талдычить? Я только хочу пускать супербетон.
  -- - Сами расскажете, или помочь? - зло спросила Марина.
  -- - Не ожидал я от вас такой подлости, милая... От кого угодно, но не от вас. Можете рассказывать: главное - что господин Жальгирис все равно планирует довести работы до конца, согласно графику. Хоть со мной, хоть без меня.
  -- - Тут вы правы, - Марина задумалась, потом обратилась к Бородянскому, - не стоит палить его перед моим соотечественником-эстонцем пуще времени. Еще пригодиться.
  -- - Вы хотите спалить мой завод? Это что, мафия? - орал господин Жальгирис.
  -- - А чего нам его беречь? - не обращая внимания на вопли эстонца, хладнокровно поинтересовался у Марины Бородянский. - Все равно он нам помочь не хочет.
  -- - Так, может, захочет... Он прав - у них, в Прибалтике, если договор подписан, то работы должны быть сделаны в срок. Ни раньше, ни позднее. Дикие люди, ничему от нас не научились... - добавила Марина с нотками презрения в голосе. - Ну, так пусть пока работают, господин Жальгирис в нашем приватизационном законодательстве все равно ничего не понимает, согласие на скупку ваучеров дал исключительно под моим давлением - дескать, исключительно доходные ценные бумаги, прогарантированные государством.
  -- - А эти не так? - уточнил эстонец.
  -- - Нет, конечно, - расхохоталась Марина. - Газеты читать надо.
  -- - Как же мои деньги? - жалобно захныкал Витек, поворачиваясь к Чеботареву.
  -- - А деньги ваши, уважаемый, можно было бы спасти, если бы товарищ не упорствовал, - сердито ему ответил Бородянский. - Это же просто: мы не будем расторгать договор с "Золотым Крюком", следовательно, и неустойку платить не будем. Вы сами приватизируете завод, благо ваучеров у вас уже завались, можно стены заводские оклеивать, чтобы на краске сэкономить. Таким образом, никто никому не должен будет платить никаких неустоек. После чего его у вас незамедлительно приобрету я, через подставное лицо. Я его тоже сразу перепродам, но в договоре оговорю, что клиент вступает в права владения не раньше марта следующего года. Ведь договор с вами у треста истекает в конце февраля, не так ли? Так что господин Жальгирис благополучно завершит утилизацию и с него взятки будут гладки.
  -- - Как хорошо! - господин Жильгирис разве что в ладоши не захлопал. - Я вижу, коспотьин Бородавкин, вы сдесь единственно честный человек. Сначит, вы платить нам 5,5 миллион доллары?
  -- - Ну, это вы загнули... Миллиона четыре разве что. Согласитесь, даже сейчас наш завод большего стоить не может. Даже при условии, что из Бурунди все-таки привезут саженцы баобабов, - Бородянский чувствовал себя хорошо, как никогда: враг был повержен и молил о пощаде. Правда, если я куплю вашу долю дешевле, чем стоят ваши ваучеры согласно рыночному курсу, это может вызвать подозрения. Поэтому вы получите сначала полтора миллиона, которые незамедлительно откатите мне назад черным налом, и потом уже - собственно, ваши четыре миллиона. Идет?
  -- - Это уж чересчур, значит, с нас еще и проценты за обнал пойдут? - попробовал возразить Чеботарев, но Витас его перебил.
  -- - Помолчите, милость делая... С вами мне будет еще говорить сегодня вечером. Я не возражать, господин Бормоглотский.
  -- - Бородянский, моя фамилия - Бородянский, запомните уже, наконец!
  -- - Запомню, я вас на всю жизнь запомню, спаситель-выручатель вы мой, - и неугомонный Витек со слезами радости на глазах полез через стол до начальника треста, чтобы его расцеловать, но тот успел загородиться какими-то бумагами.
  -- - Ну, не стоит благодарности. Мне приятно, что мы обо всем договорились. Я полагаю, всем следует разойтись по своим местам и продолжить наше взаимовыгодное сотрдуничество... Пусть все, что мы наметили сейчас, делается параллельно, а то и вправду времечко поджимает. Да, еще хотел вас попросить о необходимой детали: поскольку на первых порах клиенты вашего "Золотого Крюка" станут как бы совладельцами этого завода через ваше представительство, то было бы неплохо, если бы их число резко сократилось. То есть пора выкупать обратно свои сертификаты.
  -- - Все? У нас денег не хватит, - сказал подавленный Чеботарев.
  -- - И не может хватить - мне ли не знать, как действуют финансовые пирамиды. Так что оставьте, кого сочтете нужным - скажем, сотрудников моего треста, им то я голоса подать не позволю... Или вот Тщедушного, чтобы знал на будущее, каково бывает, когда не на ту лошадку ставишь...
   Сергей Степанович только кивнул в ответ.
   Господин Витас Жальгирис, прощаясь, долго жал руку начальнику треста. Чеботарев ушел молча. От дверей треста они молча добрели до угла, свернули - и только там начали так орать и скакать на месте, что Бородянский, заприметив их сейчас, решил бы, что горестные новости повредили их рассудок. Впрочем, еще до того, как к такой же мысли могли придти шарахающиеся от них прохожие, приятели прыгнули в такси и умчались восвояси.
   Бородянский остался с Мариной наедине и посмотрел на нее взглядом победителя.
  -- - Ну, как я с ними? Поймут теперь, на кого наехали.
  -- - Не рано ли вы меня раскрыли, - спросила Марина. - Это пока не входило в мои планы. Можно было предупредить заранее.
  -- - Не волнуйся, Мариночка, - Лев Семенович взял девушку за руку и стал все настойчивее притягивать к себе. Слишком сильно упираться не получалось, и ей пришлось взгромоздиться на его колени. Бородянский почувствовал запах ее духов, и кровь еще сильнее заиграла в нем.
  -- - Вы предстали во всем своем блеске. Приятно, что я на вашей стороне, - порадовала его тщеславный слух Марина.
  -- - Ты меня еще не таким увидишь. Продадим все этому вашему Шурику - откуда он только взялся? - и смоемся отсюда. Поехали со мной? Куда бы тебе хотелось? На Капри, например, а?
  -- - Впечатляет. Я подумаю.
  -- - Подумай... - Бородянский прижал девушку к себе, обнимая ее все сильнее. Марина уперлась ладонями ему в грудь, и ему пришлось отпрянуть.
  -- - Что опять не так? - с неудовольствием спросил Лев Семенович. Отказы всегда только раздражали его.
  -- - По вашему, я должна променять Капри на офисный стол в государственной конторе? Я не такая дура...
  -- - Если тебе понравится, мы возьмем этот стол с собой. - Он снова попытался обнять Марину, но девушка вновь отстранилась.
  -- - Ничего себе фантазии... Только видите ли, дорогой Лев Семенович, мой опыт подсказывает, что как только вы получите то, что желаете, ваш интерес ко мне резко остынет...
  -- - Ни за что.
  -- - ... А поскольку мне рисковать ни к чему, я сначала стану совладелицей завода, потом получу за него свою долю от наших с вами 15 миллионов, а уж потом - шампанское, Капри и что вы там еще придумаете, хоть стол, хоть тумбочка, хоть мотоцикл с коляской. А пока что, будьте любезны, отпустите меня - мне еще за расчетом в "Золотой Крюк", неудобно будет приходить туда в измятой одеждой с руинами прически на голове.
   Бородянский вздохнул и разжал руки. Девушка соскользнула с его колен, оправила юбку и одарила начальника треста одной из обворожительных улыбок, хранящихся в ее запасе.
  -- - Не отчаивайся, Лева. Скоро ты все получишь.
   "Все получу, уж точно", - усмехнулся про себя Бородянский, томно прикрывая глаза. Дверь кабинета тихо скрипнула, и он остался один.
  
  
   Трое незадачливых бандитов уже несколько дней караулили Витька возле его офиса. Однако осуществить спланированное нападение никак не удавалось. Все время что-то мешало - то Витек выходил из офиса не один, то людей вокруг было слишком много. Да и вид охранника, дремавшего возле двери, настораживал: он, если бы даже не смог отбить своего шефа, то погоню бы точно организовал, а она в планы Булыжника и его дружков не входила. К тому же, по заверению Шоры, в самом офисе дежурил еще один мордоворот.
   Но они все-таки дождались своего часа. Как-то вечером Витек появился в дверях в одиночестве. Толпа вкладчиков уже успела разойтись, Витек простился с охранником, дежурившим на входе, и по обретенной уже привычке, решил прогуляться по городу.
   Смеркалось. Витек брел, размышляя о чем-то своем, не обращая внимания на редких прохожих, спешащих ему навстречу. Свернув за угол, он почти наткнулся на покачивающегося субьекта в непонятного цвета куртке с папироской в зубах.
  -- - Простите, - машинально буркнул Витек, намереваясь обойти гражданина справа, но тот случайно качнулся в ту же сторону, и даже, чтобы не упасть окончательно, схватился за плечо Витька.
  -- - Ничего, с кем не бывает... А вы, видимо, господин Витас Жальгирис?
   "Вот она, слава... Сейчас либо денег попросит в долг, либо взнос захочет сделать вне очереди", - с досадой подумал Витек.
  -- - Вы меня с кем-то спутали.
  -- - Да? - глаза прохожего вращались, как планеты в солнечной системе, - тогда ладно...
   Он отпустил Витька, качнулся в другую сторону и прислонился к стене. Витек пошел дальше. Филипп стоял с минуту, пока к нему из-за угла не подбежали Булыжник и Шора.
  -- - Ты чего его отпустил? - накинулся на товарища Булыжник.
  -- - Да это не он. Мы обознались.
  -- - С чего ты взял?
  -- - Он сам так сказал...
  -- - Вот ты дурак! Мы же за ним неотрывно следим с момента выхода из "Золотого Крюка"! Кто же это тогда, если не он?!
  -- - В принципе, да, - признался Филипп после недолгого раздумья, - наверное, он и есть. Какой хитрый, и как же это он меня провел?
  -- - Что теперь, еще неделю его здесь караулить?
  -- - Может, еще догоним? - спросил Шора, - ты запомнил, куда он пошел?
  -- - Туда, кажется...
  -- - Так беги за ним! - и Булыжник для придания ускорения наподдал ногой Филиппу под зад. Того рвануло с места, как пулю из патронника, и он исчез в темноте. Дружки последовали за ним.
   Филиппу повезло - Витьку торопиться было некуда, и он брел весьма медленно. Внезапно в плечо вновь кто-то впился пальцами. Он обернулся - все тот же странного вида вкладчик.
  -- - Слышь, мужик, тебе чего? - сердито поинтересовался Витек, надеясь, что хоть чистый русский язык убедит постороннего в том, что он никакой не Жальгирис.
  -- - Да как же чего? А говоришь, я обознался, - с упреком произнес Филипп. По прежнему держась за плечо Витька, он сменил дислокацию и теперь они стояли друг перед другом. - Мы раньше думали, ты сантехник. А ты, оказывается, прибалт.
  -- - Вот как, - в мозгу Витька что-то шевельнулось, он хотел было возразить, но в этот момент почувствовал, как на него упал многоэтажный дом: это могучий кулак Булыжника, подоспевшего к тому времени, из-за спины опустился к нему на макушку. Видя угасающим взором, как с неба на него летят обломки высотного здания, чтобы погрести его под собой окончательно, Витек успел сказать только одно, что в данной ситуации звучало вполне оправданно:
  -- - Ой, мамочка...
   Шора тем временем заматывал обмякшее тело экс-сантехника в мешковину, а Филипп отчаянно голосовал на трассе, подзывая такси.
   Машин, правда, пришлось ловить довольно долго: водители, видя на тротуаре троих парней и чей-то плохо спрятанный труп, предпочитали проехать мимо. Потом нашелся все же один отчаянный: сказал, что если ему заплатят пять счетчиков, то он не будет вникать в детали и просить, чтобы груз на заднем сидении перестал издавать нечленораздельные звуки. И в самом деле, Витек постепенно приходил в сознание, но, стиснутый Филиппом с одной стороны и Булыжником с другой, сделать ничего уже не мог. На заднем сидении было тесновато: хотя Филипп из-за своей худобы занимал только половину места, то Булыжник - все два. В итоге на сидении, рассчитанном на троих человек, сейчас сидело три с половиной. Шоре досталось место рядом с водителем, чему он был безмерно счастлив: он изучил всю приборную панель машины, потом подергал какую-то ручку, оказавшуюся ручным тормозом - машину немного занесло. Получив нагоняй от водителя, Шора высунул голову в открытое окно и стал бороться со встречным ветром за право разглядывать вечернюю иллюминацию городских улиц. Булыга, поняв, что урезонить братца не удастся, только на всякий случай незаметно опустил кнопку фиксатора на его двери, чтобы тот в припадке любознательности хотя бы сам не выпал из машины. Сам он в это время сдержанно спорил с Филиппом.
  -- - Сорок четыре куска, как договаривались, причем сразу.
  -- - Да ты что! Сто кусков! Видел, какая там хата!
  -- - Мы договаривались на сорок четыре.
  -- - Елена и больше даст. Хорошо, давай начнем с пятидесяти?
  -- - А как же наша честь? - строго спросил Булыжник.
  -- - Еще десятка за потерю чести - итого шестьдесят тысяч...
   "Елена? О Господи, они везут меня к бывшей жене Чеботарева!" - догадался Витек, затихая под куском мешковины. Ситуация была безрадостной. Он уже успел догадаться, кто и почему его похитил, но был спокоен, что Сергей Степанович просто отдаст бандитам их деньги - по нынешним оборотам "Золотого Крюка" не такие уж большие - и все разойдутся, довольные друг другом. Теперь все крайне осложнялось. Елена видела Витька, когда он приходил к Чеботареву чинить кран. Елена видела и господина Витаса Жальгириса - и в опере, и на других презентациях позднее им доводилось встречаться. Их афера с эстонским бизнесменом вот-вот могла раскрыться.
   Дорога до дома Бородянских занимала минут пятнадцать. Витек, впрочем, узнал, куда его везут, только когда Филипп отвлекся от беседы с подельником и начал, уже во дворах, пояснять шоферу, куда поворачивать, перечисляя и названия улиц.
   Витек осторожно, чтобы конвоиры не заметили его пробуждения и вновь не хрястнули ему по голове чем-нибудь тяжелым, просунул руку в карман и нащупал сотовый телефон. Номер Арцибульдера он записал первым, поэтому вызов удалось дать через записную книжку телефона, избегая долгого набора в темноте, когда обязательно какую-нибудь кнопку перепутаешь.
   Знакомые цифры высветились у авторитета на дисплее мобильника, когда он сидел в бане, поплескивая пивом на раскаленные камни. Алкогольный пар обволакивал его и дружков, на столе лежали вяленые лещи. Однако господин Жальгирис, как человек, хранивший общак и ежемесячно выплачивающий авторитету до 300 тысяч долларов, значился в списке людей, на вызов которых следовало отвечать незамедлительно - потому Арцибульдер ему свой личный номер и оставил.
  -- - Ну? - произнес авторитет, что могло значить от "какого хрена ты меня дергаешь" до "как ваши дела, уважаемый, могу ли я быть чем-то полезен?"
  -- - Похищен, - прошептал Витек, стараясь свести количество слов к минимуму. - Сантехникоманы... Вы сказали звонить...
  -- - Понял, - налет разморенности отдыхом с авторитета сдуло моментально. Банда отморозков, пытающаяся подчинить себе рынок коммунальных услуг столицы, вновь напала на "Золотой Крюк", явно с целью украсть его, Арцибульдера, общаковские деньги. Теперь они не побрезговали и похищением заграничного бизнесмена, наплевав на то, какой урон наносят престижу страны на международной арене. Любовь к деньгам вкупе с любовью к Родине привели авторитета в бешенство. Он должен был разобраться с пришлыми хотя бы для сохранения собственного реноме.
  -- - Куда тебя везут? - спросил он, сделав дружкам знак, чтобы, не теряя времени, собирались на дело.
   Витек тихо передал названия нескольких улиц, произнес и фамилию - Бородянские... В этот момент покрывающая его мешковина откинулась, и грозное лицо Булыжника уставилось на него. Витек так и замер с телефоном у уха.
  -- - Гляди-ка, проснулся, - сказал Булыжник, глядя на Витька, как ученый на мышь. - Еще и по телефону болтает с кем-то...
  -- - Я в банк звонил, чтобы они приготовили... Вы ведь, наверное, выкуп требовать будете?
  -- - Дурак, мы купаемся в бане, а требовать будем деньги!
  -- - Забери у него трубку, чтобы не дурил, - сказал Филипп. Булыжник так и сделал, правда, Витек успел незаметно дать отбой. Арцибульдер, который слышал обрывки беседы в трубке, подумал - "не опоздать бы" - и приказал дружкам вооружиться получше.
   Витек, впрочем, и не помышлял дурить. Он позволил выволочь себя из машины, не сделал никаких попыток бежать, когда его, держа подмышки, внесли в подъезд элитного архитектурного дома. Шоре подняться не разрешили, приказали быть во дворе на стреме и чуть что - сообщить. Лифт доставил их на этаж, где располагалась квартира Бородянских. Настроение у Витька было - хуже некуда. Весь их блистательный план рушился в один момент.
  -- - Отпустите меня, - попросил он в лифте, - я вам сам деньги отдам. Сто тысяч долларов.
   Филипп было дернулся на звук, но Булыжник осадил его.
  -- - Опять врет, - хмуро сказал он. - Сколько раз он нас уже обманывал? - и, чтобы закрепить свой окончательный отказ от переговоров с коварным сантехником, натянул ему на голову мешковину.
   Витек вздохнул, и понял, что осталось покориться судьбе. Чуть-чуть утешало, что самого Льва Семеновича Бородянского дома сейчас быть не могло - он, Марина и Чеботарев должны были еще часа два работать над бумагами, оформляя приобретение акций "Золотого Крюка". Естественно, Марина и Сергей Степанович направлялись в трест порознь и в разное время - для всех они теперь были непримиримыми врагами. Он бы упросил Марину задержать Бородянского подольше - но у него теперь даже телефона под рукой не было.
   Елена подошла к двери, посмотрела в глазок и увидели расплывающуюся рожу Филиппа, которая, играя на гранях оптики, кривилась, подмигивала и тот и дело меняла длину носа. За его спиной маячил громила, которого Елена уже знала, и еще кто-то с грязным пледом на голове.
  -- - Привет, хозяйка, - сказал за дверью Филипп, - открывай, тебе подарок от Дедушки Мазая...
   Дверь открылась, странная процессия проникла в коридор.
  -- - От дедушки Мороза... - машинально поправила Елена.
  -- - Нет, Мазая - вон какого зайца мы изловили! - с этими словами Филипп сдернул с головы Витька мешок. Елена присмотрелась. Витек выглядел не очень импозантно: от удара Булыжника лицо приобрело некую болезненную отечность и синюшность, волосы был всклокочены, а глаза, отвыкнув в мешке от света, покраснели и чуть слезились. В таком виде вчерашнего сантехника, пахнувшего дешевым вином, не узнать было не возможно.
  -- - Попался, голубчик, - возликовала Елена, - и долго же ты от нас бегал! Ну что же... А вы молодцы, мальчики, здорово сработали. Ну, пошли на кухню.
  -- - После вас, мадам, - снова выпендрился Филипп, но Булыжник, получив приказ, толкнул Витька в спину, и он вбежал в кухню впереди всех. Впрочем, Елена была так довольна жизнью, что даже не поморщилась от нелепых ухаживаний обкуренного, как всегда, юноши.
  
  
   Между тем Бородянский-старший, Марина и Чеботарев сидели в тиши кабинета. Слышался шелест бумаг. Присутствующие обменивались сухими замечаниями по сути дела только в случае, если этого требовала необходимость.
   Бородянский разрешил Чеботареву не возвращать ему откатом полтора миллиона: смысла не было, поскольку ему самому предстояло внести в кассу предприятия еще четыре. Вообще вкладывать такие деньги с банковского счета было столь же небезопасно, как и держать их на этом самом банковском счете - банки в то время лопались, как мыльные пузыри, один за одним. Да и должность у Льва Семеновича была такой, что жить приходилось все время как под микроскопом. Любой из многочисленных высокопоставленных завистников мог улучить момент поинтересоваться, каким это образом простой госслужащий с маленькой зряплатой скопил столь солидный капиталец?
   С деньгами Бородянский расставался, будто с собственной почкой, болезненно и лишь по крайней необходимости. Но понимал, что эстонцев лучше не злить, иначе все прахом пойдет. Впрочем, он в любом случае ничего не терял - Министерство по имуществу все равно получило бы от него эту сумму, через господина Жальгириса или напрямую, не важно.
   Однако четыре миллиона - это было больше, чем Бородянский смог собрать за минувшие годы. За последние дни он быстро продал все свои паи в других предприятиях. Вскоре они уже не могли ему понадобиться, потому что, провернув аферу, Лев Семенович собирался исчезнуть с российских просторов навсегда. Вот тогда перед Чеботаревым, да и господином Витасом Жальгирисом должна была встать дилемма: либо быть арестованными за финансовые махинации с сертификатами "Золотого Крюка", либо - убитыми кем-нибудь из вкладчиков, потерявшим свои сбережениями. Лев Семенович уже знал через собственные весьма компетентные источники, что деньги в АО вкладывают и криминальные структуры. было неизвестно, хватит ли у него денег, чтобы вернуть им их долю: ведь, фактически, Бородянский перевесил на АО и взяткоемкую возню с Министерством имущества. Что же, тем хуже для Чеботарева.
   В итоге Бородянский собрал все же требуемую сумму. Правда, пришлось немного одолжиться: вице-премьер, курировавший строительную отрасль, давно был с ним накоротке. Хотя просьбой Бородянского остался несколько удивлен, но денег ссудил, как раз недостающие шестьсот тысяч. Потом потребовал объяснений. Признаться, что он решил купить завод, Бородянский не мог - вице-премьер бы моментально наложил вето. Существовало негласное распоряжение, запрещающее высокопоставленным чиновникам открыто приобретать госсобственность - разве что через целую цепочку подставных лиц, длинную и запутанную, чтобы пресса, обслуживающая конкурентов, не догадалась. Распоряжение это выполнялось неукоснительно. Поэтому Бородянский что-то не очень ладно соврал насчет нового дома, который уже начал строить, а вот с деньгами не рассчитал. Вице-премьер, конечно, не поверил, но деньги дал под небольшие проценты и без всякого залога, потому что понимал - в одной отрасли работают, в одном городе живут, никуда потом Бородянский от него не денется, все вернет. Но для самоуспокоения, после ухода начальника треста, поручил одному из своих помощников:
  -- - Проверь на всякий случай этого хмыря. Не нравится мне его болтовня. Что-то он темнит...
   Бородянский же был доволен, как никогда. Положительно, любой его шаг приносил ему выгоду! Теперь часть денег Чеботареву платил, фактически, вице-премьер, а не он. То есть экономия еще в шестьсот тысяч - возвращать деньги Бородянский, понятное дело, уже не собирался. Конечно, никто не поверит, что он сбежит с такого доходного места, да еще наживет себе могущественного врага, за какие-то шестьсот тысяч. А вот за пятнадцать миллионов - это, пожалуй, можно. Но про них вице-премьер ничего знать не мог.
   Поэтому теперь в кабинете лежал портфель, а в нем - четыре миллиона долларов, плюс еще какая-то не очень значительная сумма тысяч в пятьдесят - цифры точно подогнали под имеющиеся бухгалтерские документы как "Золотого Крюка", так и завода "Мосармпром N7". В приемной дожидались приглашенный для приватной работы государственный нотариус с набором всех необходимых печатей и двое охранников, которым предстояло сопроводить Чеботарева с деньгами в офис АО, почти безраздельным хозяином которого теперь становился Бородянский.
  
  
   В кухне Булыжник прибил Витька к табуретке, Елена принесла ему жгут, и бандит на всякий случай крепко стянул ему руки за спиной. Елена хищно улыбнулась, разлядывая добычу.
  -- - Вот, значит, кто скрывается под личиной мистера Жильгириса, крутого бизнесмена из Эстонии, - нараспев произнесла она.
  -- - Происходить невероятная ошибаловка, - попробовал ломать комедию Витек.
  -- - Ну конечно... Зашибись просто, как "ошибаловка", - подтвердила Елена. - Только знаешь, из грязи в князи вот так запросто не вылезают. Грязь все равно прилипает.
  -- - Это я успел заметить, как только тебя увидел, - злобно сказал Витек, понимая, что прикидываться дальше бессмысленно.
  -- - Хамить будешь - рот заклею. Нет, за то, что ты обчистил моего дражайшего муженька, я тебя даже несколько благодарна. Не то так и прожила бы всю жизнь с этим ничтожеством... Но пока позвоню я, пожалуй, дорогому папа, - на французский манер произнесла Елена. - Я ведь предупреждала его не иметь никаких дел с "Золотым Крюком", но он вечно сам себе самым умным кажется. Так что, думаю, будет, весьма доволен, узнав загодя, с какими мошенниками связался. - И она потянулась к телефону.
  -- - Может, сначала переговорим с глазу на глаз? - без особой надежды спросил Витек. - Я могу вернуть деньги.
  -- - И вернешь, можешь ты это или не можешь... Причем, господин Жальгирис, я думаю, что сумма будет несколько больше той, что вы вытащили из-за бутылок в баре дома моего супруга. Но об этом мы, и в самом деле, поговорим отдельно.
   "Правду говорят - выпивка до добра не доводит" - с горечью подумал бывший сантехник.
   Елена повернулась к Булыжнику.
  -- - Вы справились с работой. Молодцы.
  -- - Тогда гони бабки.
  -- - Но он же их еще не принес!
  -- - Он уже в банк звонил.
  -- - Звонил, звонил, - подтвердил Витек, - просто поздно сейчас, они только к утру открываются.
  -- - Что же, значит, побудешь у меня до утра. Скоро, думаю, и отец вернется. А вы заходите утром.
  -- - Слушай, дамочка, - рассердился Булыжник. - Либо мы тоже останемся здесь до утра, либо уйдем вместе с этим типом и сами выколотим из него деньги. Нас уже достаточно кормили всякой лабудой.
   Такой вариант Елену, однако, не устраивал. Она рассчитывала содрать с Витька не меньше миллиона - судя по слухам и прессе, дела в его "Золотом Крюке" шли в гору. Причем желательно - еще до приезда отца, который, конечно, не оставит ей всей суммы. А сказками про то, что он свои деньги держит в банке, пусть прибережет для этих недоумков с мышцами вместо мозгов.
  -- - Вы полагаете, я хочу вас обмануть? - сделав святые глаза, удивилась Елена.
  -- - Именно так и есть. Так что без денег мы не уйдем.
  -- - Ну, что ж, я заплачу вам сейчас. Сорок две тысячи, если правильно помню?
  -- - Сорок четыре, - поправил прямодушный Булыжник.
  -- - Шестьдесят кусков, - уточнил Филипп, вращая глазами со все возрастающей скоростью.
  -- - Шестьдесят? Это что за инфляция такая?
  -- - А ты как думала? Найти беглого сантехника - дело одно, а вот украсть крупного бизнесмена - совсем другое. У него, между прочим, и охрана имеется...
  -- - В нас даже почти стреляли, - подтвердил Булыжник.
  -- - Почти?!
  -- - Ну... целились.
  -- - Чтобы вам пусто было! - Елена искренне желала, чтобы они побыстрее ушли - куш светил невообразимый, и получить его хотелось втайне от папаши. - Хорошо, хорошо, пусть шестьдесят. Сейчас принесу, а вы ждите здесь и не вздумайте подсматривать.
  -- - Елена вышла из кухни в свою комнату, где у Бородянского был тайничок с деньгами, отсчитала аккуратные банковские упаковки, вернулась и сунула их в руку Филиппу.
  -- - Классно упакованы, - заметил Филипп, пожалуй, впервые жизни глядя обеими глазами в одно место. - Даже открывать жаль.
  -- - Шестьдесят. Выматывайтесь отсюда!
  -- - Деньги счет любят, - заметил Булыжник, сорвал обертку с одной и принялся аккуратно пересчитывать, сиюминутно слюня пальцы. Филипп неуверенно топтался рядом.
  -- - Слушай, наверное, все точно...
  -- - Точно, как в аптеке, - подтвердила Елена. - Так что проваливайте отсюда, пока отец не пришел!
   Они общими усилиями все же оторвали рачительного Булыжника от стула, но тот даже по пути к двери продолжал перебирать купюры. Елена просунула руку между ним и Филиппом, замок щелкнул, дверь открылась. Булыжник поднял глаза, ойкнул, а Филипп попытался было тут же ее закрыть, но было уже поздно: Арцибульдер с братвой, который как раз к тому времени поднялись на этаж, бросились на них, и клубок человеческих тел буквально вкатился в квартиру.
  -- - Не стрелять! - гаркнул откуда-то из кучи тел Арцибульдер. - Не то сами заложника уложим... Руками мочить!
   Булыжник и Филипп были с такой постановкой вопроса, видимо, в корне не согласны. Теперь, когда деньги уже были у них в руках, они не собирались отдавать им невесть откуда взявшимся грабителям. Дверь захлопнулась. Елена выбралась из под дерущихся и отпрянула в гостиную, к пуфику, на котором стоял телефонный аппарат. За ней бросился один из братков, следом - Филипп, следом - все остальные.
  -- - Отстаньте, гады! - завопила женщина, непонятно к кому обращаясь. Она схватила трубку, но один из громил прыгнул на нее с грацией объевшегося барса. Он, правда, промазал, но шнур телефонный, задетый ногой, вылетел из розетки.
   Арцибульдер первым нашел Витька. Он отыскал в ящике нож и принялся резать путы, стягивающие тому руки. Довести дело до конца не удалось, потому что сверху на него упал кухонный шкаф, который пнул ногой Булыжник. Зазвенела бьющаяся посуда. Булыжник бы добил налетчика, но шкаф упал прямо на него, и кулак Булыжника только пробил заднюю фанерную стенку. Пока он его выдергивал, прибежали другие - Булыжнику пришлось отбиваться одной левой, помогая, правда, ногой.
   В то же время в комнате Елены два налетчика пытались обезвредить Филиппа, но тот, хотя особыми физическими данными и не отличался, сражался яростно: нежелание делиться полученными деньгами удесятеряло его силы. Скоро он заразил своей жадностью и других, поэтому один из налетчиков тоже впился в пачку денег и принялся тянуть на себя. Купюры рвались и сыпались на ковер. Налетчик разозлился и попытался ударить Филиппа кулаком в челюсть, но тот коварно разинул пасть, кулак пролетел дальше, чем расчитывал, после чего Филипп стиснул зубы. Налетчик заорал и, чтобы освободить руку, уперся ногой во что-то мягкое и со всей силы дернул на себя. Рука вернулась владельцу с одним зубом, застрявшим между костяшками, а мягкая подпорка с визгом отлетела в сторону - оказалось, что пнули мадам Чеботареву, которая тоже решила поучаствовать в схватке за деньги.
   На этом то ли у Елены терпение лопнуло, то ли она вспомнила, кто все-таки в доме хозяйка. Сначала она вышвырнула из комнаты в коридор Филиппа, а пришлый налетчик выскочил за ним в погоню сам. Другой, правда, замешкался, вылезая из под перевернутой тахты, но Елена хватила его по голове статуэткой Аполлона, которая была не только антикварной, но еще и бронзовой. Древнего бога еще слегка помяли, когда им швырнули в голову появившегося на шум Арцибульдера. Авторитет успел пригнуться, что делал в жизни всего раз семь, из них шесть - в глубокой юности при необходимости присесть на горшок, и Аполлон с пафосным звоном расколотил зеркало в двери коридорного шкафа. Остальной шкаф доломали вырвавшиеся на подмогу кто кому Булыжник и его противник.
   Елена перевела дыхание и глазами обвела поле битвы, прикидывая, чем бы ей еще вооружится. Витек же тем временем вытащил руки из надрезанных Арцибульдером полос жгута, острожно прошел из кухни через коридор, уворачиваясь от летающих рядом кулаков и предметов домашнего обихода. Достигнув двери в гостиную, он встретился глазами с Еленой. Видок у обоих был, скажем так, не для светских приемов.
  -- - Я лучше итить твою мать, - без каких либо знаков препинания произнес "эстонец". Елена была бы рада добраться до мерзавца, но гора дерущегося мяса отделяла ее от него, и перебраться через этот Стикс возможности не представлялось.
  -- - Ты мне еще попадешься, - пригрозила она и швырнула в Витька ненужным уже телефонным аппаратом. Арцибульдер в этот момент как раз смог разогнуться. Телефонный аппарат угодил ему аккурат в темечко и рассыпался на кусочки.
  -- - Зверь баба, - похвалил авторитет, теряя сознание.
   Витек выбрался из квартиры и бегом бросился вниз по лестнице, забыв про наличие лифта. Выбегая из подъезда, он сшиб Шору, который был занят разглядыванием кошки, принесшей сюда своих котят, чтобы спрятать их от холодного осеннего ветра.
  -- - Осторожней! - начал ругаться Шора, который, отлетев в сторону, чуть не придавил одного из малышей, - глаз у тебя, что ли, нет? Э, постой - это же ты!.. А как же?..
   Витьку объясняться было недосуг. Он стремительным шагом, не пустившись в галоп лишь для того, чтобы не шокировать бабушек на лавочке, удалялся от злополучного подъезда, заодно приводя в порядок измятую донельзя одежду. И шагов через двадцать почти нос к носу столкнулся с Бородянским. Начальник треста только что вернулся с работы после удачной, на его взгляд, развязки дела с "Золотым Крюком", отпустил служебную машину, и теперь направлялся домой, где его должен был ждать ужин.
  -- - Господин Жальгирис? - удивленно окликнул Бородянский.
  -- - Э.. Он самый есть, - признался Витек, приводя в порядок волосы и соображая, чтобы ему соврать. Голова болела и работала плохо. Но Лев Семенович сам пришел к нему на помощь.
  -- - Позвольте полюбопытствовать - не у моей ли дочери Елены вы были? - строго спросил Бородянский-старший .
  -- - Собственно, у нее. Мы хорошо выпить чай с этим... ну, как его... с печкой.
  -- - С печеным? Неужели Елена печет? А, с печеньем, - догадался Бородянский. - Не знал, что наши семьи связаны каким-то иным образом, кроме общих деловых интересов.
  -- - Связаны, самым положительным образом связаны, - Витек незаметно потер зудящие от жгутов запястья рук.
  -- - Что значит "положительным"?
  -- - В смысле - я полагаться на Елену...
   Бородянский понизил голос.
  -- - Молодой человек, если даже вы переспали с моей дочерью, об этом необязательно объявлять во всеуслышанье во дворе... Нет, я хотя и не одобряю... Но вы, в конце концов, взрослые люди... Кстати, это не вы в прошлый ваш приход забыли у нас башмак?
  -- - Не я. А сейчас вы меня извинить - я руки в ноги в башмаках и бежать.
  -- - А может, подниметесь - посидим, пообщаемся, так сказать, по семейному? - поинтересовался Лев Семенович, но увидел, что говорит в пустоту. Витек уже растворился в темноте двора.
   "Хамло", - подумал Лев Семенович и направился к подъезду. Он сделал его шагов пять, как его внимание привлекло странное существо, вывалившееся из блока. У него было несколько переругивающихся голов, одно туловище, которое в этой свалке несколько рук умудрялись все же поддерживать на весу - это был вырубленный Еленой Арцибульдер, - другие руки продолжали одаривать соседей ударами, и много ног. А мозгов, вероятно, не было вообще, потому что еще один, маленького роста и очень юркий малый, крутился вокруг, подсказывая существу дорогу. Остолбеневший Бородянский наблюдал за этой ошибкой природы еще несколько минут, пока биоконструкция также не скрылась во тьме. Бабушки на лавочке молчали, впитывая происходящее, как губки - мыльную пену. Повода для сплетен им должно было теперь хватить как минимум до новогодних празднеств. Когда Лев Семенович все же стряхнул с себя остолбенение и поднялся к себе на этаж, в квартире его ждало еще более дикое зрелище: переломанная мебель, разбросанные вещи, а посреди всего этого - Елена, наполовину напуганная, наполовину безумно злая. Бородянский оценил ситуацию и задал вопрос, который ему показался весьма логичным, а его дочурке - на редкость идиотским:
  -- - Дорогая, неужели господин Жальгирис тебя изнасиловал?..
  
  
  
   Cостояние Льва Семеновича, по мере сбивчивого рассказа дочери Елены менялось, как в сказке про 12 месяцев. Сначала у него похолодели ноги, и начальник треста опустился на диван, чтобы не упасть. Оттого и упал, потому что недоломанный предмет интерьера держался лишь на одной ножке, вопреки всем законам физики и явно из подлости, дожидаясь только, чтобы на него кто-нибудь сел. Мягкая дубленка на меховой подкладке смягчила удар, Елена же, задыхаясь, продолжала выкладывать подробности минувшего дня. Когда она дошла до появления в их квартире проходимца, до того скрывавшегося под видом сантехника, а теперь переквалифицировавшегося в финансового спекулянта, из озноба Бородянского бросило в жар: он сообразил, что только что собственными руками отдал в руки ворам все, что было нажито трудами праведными и неправедными за последние годы. Сам отдал, еще и красной ленточкой перевязал! Перед глазами начальника треста поплыло, а мысли начали скакать в голове, будто блохи на собачьем празднике. Елена тараторила над его переставшими реагировать на внешнюю среду ушами еще минут десять, потом заметила, что лежащий на полу папа выглядит несколько зеленее, чем обычно, и пошла в кухню искать под остовом финского холодильника флакон с валерьянкой.
   Пока экс-супруга Чеботарева дрожащими губами отсчитывала капли, которые экс-тесть Чеботарева все равно дрожащей рукой наполовину расплескал на пол, не донеся до рта, сам Сергей Степанович штудировал в своем офисе принесенные Мариной бумаги. Из них, собственно, следовало, что сверх доходное предприятие "Золотой Крюк" перешло в руки Бородянского. При этом задача, поставленная главой треста, о максимальном сокращении числа акционеров, была ими перевыполнена: в последние дни Пашка только и занимался, что бегал по городу с пачками денег в карманах, разве что не силой запихивая вкладчикам их наличность в обмен на сертификаты. Вкладчики денег не хотели, сертификаты отдавать не желали, грозились, что если "Золотой Крюк" все же заставит их взять деньги, то они подадут в суд, а если не вернет, то подадут тем более. Пашка чувствовал, что теряет остатки разума в тщетных поисках логики в их словах, и, возвращаясь в офис, слезно просил, чтобы его сняли с курьерской работы и пустили обратно, к компьютеру, где все четко, ясно и расписано цифрами. Но Марина смотрела строго, Чеботарев прятал глаза, а господин Витас Жальгирис только и делал, что давал все новые и новые адреса.
   Выкупить обратно ничего на самом деле не стоившие сертификаты оказалось не так уж просто. Плюс к тому вести, что "Золотой Крюк" просто умоляет людей получить от них деньги, вызвали переполох на бирже ценных бумаг, и стоимость их взлетела почти вдвое от номинала. Если бы Чеботарев снова продал сертификаты, которые к тому времени оказались в его руках, или даже попросил Пашку напечатать на принтере еще тысяч сто таких же, то он за несколько дней рисковал бы превратиться из простого ново-русского миллионера в столь же простого ново-русского миллиардера.
   Витек мчался в направлении офиса со скоростью человека, спасавшегося от ядерного взрыва. Порванная одежда хлопала у него за спиной, как крылья ангела, пояс плаща, вдетый в оторванные с мясом хлястики, волочился, как бесовской хвост. Из-за этих звуков Витьку все время казалось, что за ним гонятся, объединив усилия, Арцибульдерова банда во главе с четой Бородянских, и стоит ему остановиться, чтобы поймать такси или хотя бы обернуться, как их жадные руки разорвут его на кусочки. Таким образом ополоумевший от страха Витек пронесся через какой-то темный парк, распугав мирно чадящих там наркоманов; перебежал перекресток по диагонали, спровоцировав столкновение трех легковушек, милицейского уазика и троллейбуса (без жертв); спугнул в подземном переходе воров, собиравшихся грабить одинокую престарелую леди; выбил часть строительных лесов из под рабочих, которые красили стену жилого дома - краска полетела вниз вместе с рабочими и перекрасила несколько прохожих, но Витек к тому времени, пока первый из них начал складывать губы для характерного в таких случаях восклицания, был уже кварталах в трех. Если бы его скорость была зафиксирована спорткомитетом, то ему дали бы или золотую медаль, если бы ее засекли милиционеры, он получил бы пару лет условно. Ни того, ни другого не произошло. Увидев руководителя "Золотого Крюка", мчащегося на таран собственного офиса, охранник успел только благоразумно открыть дверь. Витек врезался в стол в приемной, а самого охранника засосало внутрь вместе с дымом, пылью и мелкими деталями, ежеминутно отлетающими от одежды господина Жальгириса.
  -- - Что случилось?! - закричал Чеботарев, ловя бумаги, разлетающиеся с его стола от внезапного порыва ветра. - Тебе в задницу въехал мотоцикл? Или где-то что-то горит?
  -- - Мы горим! - гаркнул Витек, по инерции все еще носясь по периметру комнаты, хватая с полок бумаги и укладывая их на стол. - Пылаем, как фейерверк! Сматываться надо, быстро, не то сейчас нам всем в задницу въедет по мотоциклу. Это в лучшем случае...
  -- - А в худшем? - нахмурилась Марина, скрещивая руки на груди.
  -- - В худшем - по самосвалу... - Витек несколько замедлил ход, переводя дух. - Прошу меня опардонить за низменость изложения, но говорить нормально у меня нет ни времени, ни сил. Короче, сматываться надо, пока еще ноги есть...
  -- - Объясни хоть толком, что случилось? И что с твоей одеждой? А синяк на лбу откуда? Ты будто под грузовик попал!
  -- - Я попал под Елену Бородянскую... Ну, что сидите-то? Непонятно? У вас, блин, мозги склеились, что ли? Мы же сегодня от Бородянского очередные бабки получили! Получили или нет?
  -- - В общей сложности пять миллионов долларов как одна копеечка, - похвастался Сергей Степанович.
  -- - Я и говорю... Как раз в эту минуту Бородянский уже все узнал от Елены. А тут еще Арцибульдер, мастодонт этот со своими живоглотами. Он теперь тоже все узнает. Только позже.
  -- - А кто это - Арцибульдер?
  -- - Заплечных дел мастеровой местного разлива. Наш клиент, между прочим. Внес в кассу миллиончик за не фиг делать... Но я так понимаю, что когда он придет нас убивать, на его долю после Бородянского уже мало что останется. А я пока еще жить хочу. У меня престарелый Палыч на иждивении, теплая соседка в кровати и холодная водка в холодильнике. Теперь понятно?
  -- - Хорошо. К Палычу и поедем, - решила Марина, - на квартирах у нас, пожалуй, небезопасно будет? Я только маме сейчас позвоню, пусть сегодня у соседки переночует.
  -- - Слава Б-гу, проняло... Слышь, Сергей, а бабки где?
  -- - Так инкассировали моментально, - сообщил Чеботарев. - В кассе осталось немного, чтобы с завтрашнего утра продолжить возврат населению. Мы обзвонили пару сотен человек, вызвали их к девяти утра.
  -- - Значит, соберутся уже к семи... Жаль, что деньги в банке уже... Успели бы купить билеты на самолет, и ночным рейсом умотали в какую-нибудь в Гваделупу...
  -- - Никакой Гваделупы, - сердито сказала Марина, появляясь на пороге. - У нас завод практически достроен, и дел невпроворот еще. А вы, - она строго обвела глазами мужчин, - прекратите вашей паникой заражать друг друга. Утро вечера мудренее. Рассвет придет - разберемся. И все бумаги в офисе попрошу оставить!
  -- - Ну, деньги я все же прихвачу - а если нагрянут с утра?
  -- - И что? У нас в бумагах все чисто! А где нечисто - там подпись Бородянского! Не будет же он сам на себя проверяющих напускать! А для бандитов у нас охрана имеется, ведь так?
  -- - А то! - охранник на входе приосанился, довольный собственной значимостью, и погладил висящий в кобуре на поясе пистолет нежно, как котенка.
  -- - Ты, если что, патронов не жалей, - с дрожью в голосе попросил охранника Витек. - Мы тебя потом и из тюрьмы выкупить сможем. А хочешь, орден тебе купим, героя Советского Союза?..
  -- - У меня уже есть. За Афган, - сообщил охранник. - Да вы не беспокойтесь. Тут рядом ребятки знакомые, тоже объекты стерегут. Если кто сунется, я им по рации передам, здесь через пять минут у порога армия стоять будет, с пушками и танками.
  -- - Вот танки - это хорошо. Это серьезно, - несколько успокоенный его спокойным тоном, согласился Витек. - А то уж Арцибульдер шибко здоровый. Такой бронеживот отрастил, в нем пули застревать будут...
  -- - Не морочьте парню голову своими бреднями, - Марина принялась подталкивать компаньонов к выходу. - Он без вас разберется. Поехали к Палычу, чайку накатим, лохмотья, что на Викторе, в последний путь проводим...
  -- - А хороший был плащ, - посетовал Витек, поднимая с пола огрызок материала. - Финский. И зачем порвали? Нет чтобы просто по морде дать, обязательно надо вещь испортить...
   Компаньоны вывалились из офиса в ночь, которая, в довершение ко всем прелестям, еще и моросила дождем. Чеботарев призвал такси, и троица отправилась к Палычу, чтобы окончательно оценить сложившуюся ситуацию.
  
  
   Между тем драка между арцибульдеровскими мордоворотами и неутомимыми рэкетирами водопроводчиками постепенно дотлевала, как костер на ветру. С одной стороны, силы все же были неравными, с другой - Булыга просто устал от непрерывной раздачи тумаков и получения ответных реверансов. Однообразие надоедает, в конце концов, потому он утих и даже позволил связать себя собственной амбарной цепью. Арцибульдеровцы на всякий случай примотали его обрывками одежды к Филиппу, спиной к спине. Шора убежал немного раньше и вполне мог бы спастись, но неуемное любопытство подвело, как всегда: не утерпев, он решил все-таки вернуться на место битвы и посмотреть, что там происходит. Его тут же схватили и привязали к остальным. Потом братва расселась на траве, чтобы хоть немного перевести дух, а заодно пересчитать изъятые у налетчиков на квартиру Бородянской купюры.
  -- - Эй, вы! Наши бабки не заховайте! - предупредил Филипп.
  -- - Да заткнись ты, - лениво сказал арцибульдеровец. - С чего, кстати, эта соска вам такие бабки отстегнула?
  -- - Может, хотела мальчишник организовать. Слышал про мужчин-проституток? - предположил другой.
  -- - Да тут тысячи! На такие бабки можно футбольный клуб нанять! - возразил первый.
  -- - А ты ее видел? Вот ты бы ее поимел?
  -- - За такие бабки я и слона поимею, - пообещал бандит, продолжая пересчитывать и разглаживать на колене смятые бумажки.
  -- - Сами вы шлюхи, а мы - частные сыщики! - гордо сообщил Шора. - Мы по спецзаданию работали!
  -- - Доработались... - подал голос Филипп. - Вот интересно, как эти-то узнали, где мы находимся? Слышь, Булыга? Может, баба сама с ними спелась, чтобы нам не платить?
  -- - Я не знаю. Может, позвонила им... А может, это вообще Алекс?
  -- - Что еще за Алекс? - спросил один из арцибульдеровцев.
  -- - Посредник. Мы ему часть доли должны, - мрачно пояснил Булыга.
  -- - Посредником мы тоже займемся, - дружелюбно пообещал бандит.
  -- - Да нет, это я им номер квартиры подсказал, - ни с того ни с сего беззаботно рассеял сомнения приятелей Шора. - Я внизу стоял, а они подходят и говорят - мы, дескать, из бюро социальной поддержки отцов-одиночек, не видел, никого подозрительного сюда не привозили? Я и говорю - да есть один, жутко подозрительный тип, под эстонца косит... Еще подумал - может, у него дети есть в Таллинне, может, он гримируется, чтобы от алиментов скрыться?
  -- - Знаешь, Шора, - скорее прошипел, нежели выговорил Филипп. - Если эти гаврики нас не убьют, то тебя я точно похороню.
  -- - Только тронь моего брата, я из тебя суповой набор сделаю, - пригрозил Булыга. - Я его сам убью. Ты не вмешивайся.
  -- - Ну и пожалуйста, - обиделся Шора. - Я, между прочим, помочь хотел.
  -- - Ты, Шора, дурак. Мы тебе что сказали делать? На стреме стоять! Надо было тебе языком молоть? Бабки уже у нас в руках были!
  -- - Я и стоял! А про язык никто ничего не говорил. Предупредили бы заранее, что говорить в экстренных случаях, тогда другое дело.
  -- - Я говорил - увидишь что-нибудь необычное, тут же предупреди нас!
  -- - А что тут необычного, подумаешь, какие-то социальные службы во двор приехали! Может, они в третью смену работают, я знаю? Вот когда из окна на верхнем этаже стул вылетел, это и в самом деле смотрелось как-то нестандартно. Главное, его тут же сперли, хотя он и треснул пополам. Но я запомнил внешность вора, и незаметно прошел по его следу до квартиры в соседнем блоке. Если что, смогу опознать.
  -- - Судя по всему, опознавать скоро придется нас, - вздохнул Булыга.
   В стороне проявилось какое-то движение - это Арцибульдер возвращался из забытья после "поцелуя" бронзовым апполоном в лоб:
  -- - Вы не подскажете, автобусы в это время суток еще ходят? - поинтересовался у него Шора, чтобы сменить тему разговора. - Не хотелось бы тратиться на такси до дома. Эти шофера дерут, как опричники...
   Арцибульдер ощупал голову, удостоверился в ее наличии, и вместо ответа приказал своим дружкам заткнуть рэкетирам глотки. Кляпы на скорую руку соорудили из обрывков одежды плененных. Булыга сопротивления не оказал, Филипп страшно завращал зрачками и попытался вытолкнуть кляп языком, но только обслюнтявил одному из бандитов руку, за что вновь получил по морде. Шора же старался всячески содействовать любым интересным начинаниям, и старательно разинул пасть, как кошелку на базаре. В итоге его рот наполнился тряпьем почти по самые гланды. После чего он снова начал вращать головой во все стороны, стараясь не упустить ничего из происходящего.
  -- - А этот малый забавный, - заметил один из бандитов, тыча в Шору пальцем. - Смешной, на чупа-чупса похож. Даже убивать жалко.
  -- - Не размякай, - строго предупредил Арцибульдер.
  -- - Как их расходовать-то будем, Арчи? - спросил другой, покручивая кастетом на указательном пальце. - Здесь живьем закопаем или за город повезем? Давай решать быстрее, я жене сегодня обещал пораньше с работы придти.
  -- - Ты меня, знаешь, не торопи - видишь, я сам пока не в понятках... - осадил его Арцибульдер. - Тобой вообще кто, жена руководит или я? Она, что ли, тебе башли платит?
  -- - Да ты че, за подкаблучника меня держишь? - возмутился бугай. - Она у меня во где живет! - он продемонстрировал кулак размером с собственную голову со стертыми до крови костяшками пальцев. - По вечерам только выходит, телевизор посмотреть.
  -- - Тогда что ты мне мозги полощешь?
  -- - Дык сейчас как раз вечер и есть... Ну обще, подумает еще, что я по бабам пошел. Хотя я, если захочу, пойду, она у меня во где... Но я же не у бабы сейчас! А получу, как если бы у бабы был. Обидно.
  -- - Так пойди к бабе.
  -- - Да ну... Умудохался я этих дебилов успокаивать, сил уже нет никаких, и жрать хочется. Не, серьезно, давай их кончим уже и по домам покатим!.
  -- - Что ты заладил - кончать, кончать... Мы не беспредельщики, как эти вот... Мы их судить будем!
  -- - Ты, Арчи, не сильно ли в голову железякой получил? - с опаской переспросил женолюбивый бандит. - Может, еще в ментовку позвоним - так, мол, и так, помогли, чем с могли, с вас бутылка...
   Арцибульдер расердился и хлопнул верзиле по уху - не очень сильно, даже почти по отечески.
  -- - Держи рот на замке, понял? Я с мусорами дел не имею, кроме тех, что они на меня заводят. Мы ведь этих отморозков почему взяли? Потому что эстонец позвонил. Он наш общак держит, а теперь и вовсе, считай, всей братве московской услугу оказал! А тут бабки, которые ему принадлежат - они, я так понимаю, его просто ограбить хотели... Отвезем к нему деньги, а этих придурков пусть он сам и кончит.
  -- - Хитро придумал. А где твой эстонец живет?
  -- - А я почем знаю?
  -- - Так что же, нам всю эту недоношенную троицу до Эстонии кантовать?.. Слышь, Арчи, он же тебе на трубу звонил, наверняка номер сохранился!
  -- - Дельно, - оценил умственные способности товарища авторитет, и принялся набирать номер. Остальные пока подогнали свой микроавтобус, мирно ждавший хозяев во дворе дома Бородянского. Загрузили в него пленных, покидали на пол оружие, сели сами. Арцибульдер водрузился рядом с шофером.
  -- - На завод, - скомандовал он. - Нас встретят.
  
  
   Палычу по старой сторожевой привычке не спалось, и он коротал время перед громадным телеэкраном. Сидя за маленьким складным столиком, он потягивал из бутылочки ряшенку, пыхтел сигаретой и вполуха слушал местные новости, наполненные сообщениями о убийствах, разборах, автопроисшествиях и спортивных достижениях. Сторожка уже давно пропиталась дешевым сигаретным запахом. "Золотой Крюк" платил Палычу столько, что он мог бы заказывать себе именные сигары с Кубы, но бережливость текла в его крови вперемешку с эритроцитами и лейкоцитами, потому старый охранник хранил верность "Приме", а на все попытки друзей приобрести для него жилье поприличнее отвечал неизменным отказом.
  -- - Зачем мне квартира? - обосновывал е свои доводы. - Большая будет, ее убирать надо, а значит, женщина нужна, а значит, жениться надо хотя бы на время. Попадется же обязательно стерва, будет мешать мне за стройкой следить, а тут глазом моргнуть не успеешь - или разворуют, или перепутают. Вот повтыкают вам без меня в оконные проемы двери, будут потом люди с этажей падать...
   Отбив таким образом очередной штурм, Палыч или запирался в сторожке, или совершал обход территории. Сейчас рабочие мирно спали в одном из новоотстроенных цехов, приспособленном пока под временную казарму: накануне Палыч заставил их в шестой слой цементировать и укладывать металлической плиткой пол в одном из заводских помещений. Пол был идеален, но Палыч явился под окончание рабочего дня с "маятником", весь его облазил и обнаружил-таки в одном месте маленький, незаметный глазу провал.
  -- - Вода собираться будет, - строго сказал он. И никакие доводы о том, что воде в цехе арматуропроката взяться просто неоткуда, что печи будут работать, и она испариться еще до попадания на пол, не помогли. Пришлось переделывать участок пола. Теперь трудяги, отужинав, отдыхали, а Палыча в его командном пункте раздражало только одно: он догадывался, что когда начнется работа, стерильность помещений все же будет нарушена.
   "И взбрело им цемент выпускать!", - ворчал про себя на компаньонов Палыч. - "Нет, чтобы гигиенические салфетки или там мыло хозяйственное... Надо будет поговорить..."
   Дверь сторожки неожиданно распахнулась, и на пороге возник всклокоченный Витек.
  -- - Здорово, Палыч, - сказал он. - Можно к тебе?
   Палыч неожидавнному визитеру обрадовался, но вида не подал.
  -- - Ты уже пришел, чего спрашиваешь? Заходи. Кефиру хочешь?
  -- - Лучше кофе... - Витек протиснулся к столу, следом в дверях показались Чеботарев с Мариной.
  -- - Мы, собственно, без звонка... - извиняющимся тоном произнес Сергей Степанович.
  -- - А куда звонить? У меня здесь и телефона нет.
  -- - Я же тебе трубу подарил, - напомнил Витек.
  -- - А, это... Да я и не пойму, как ей пользоваться. Валяется там, в ящике...
  -- - У рабочих бы спросил.
  -- - Сейчас, как же! Буду я дорогую вещь незнамо кому в руки доверять. И вообще, я слышал, от них радиация, потенция падает.
  -- - А давно у тебя телефон-то в ящике? Смотри, надо там дозиметром пройтись, фонит, наверное, - ковырнул сторожа Витек. Друзья теснились на койке за столом, пока сторож ставил на электроплитку чайник. - Ну что ты за темнота? Деньги имеешь, а живешь, как леший...
  -- - Леший не леший, а одет получше твоего буду, - огрызнулся Палыч. - Ты что, с котами на помойке дрался?
  -- - Ага, хотел у них мышь отбить... Нам ночь переждать надо. Собственно, потому и приехали.
  -- - Ну-ну... Я-то рад, живите, хоть насовсем останьтесь. Только где вы здесь спать поместитесь? - задумчиво произнес Палыч. - Ну, девушке я свою тахту уступлю, не побрезгуйте... - Марина улыбнулась. - А мы можем в цеха пойти, там, правда, нетоплено пока.
  -- - Можно костерок развести, - неосторожно заметил Витек. Палыч аж взвился от возмущения.
  -- - Я те дам костерок! На заводской территории? Чтобы у меня окалины остались или цветы повяли от дыма?
  -- - Так тебе цветы дороже, чем друзья? Мне холод врачами противопоказан! - возмутился, в свою очередь, Витек.
  -- - Не стоит беспокоиться, - успокоила их Марина. - Нам, в общем-то, спать необязательно. Посидим, поговорим - когда еще такая возможность появиться? Или просто по воздуху пройдемся.
  -- - Ветра нет, дождь скоро сляжет, я такие дожди знаю, они частые, но короткие, - пояснил Палыч. - Отогревайтесь пока. Давайте, Марина, я вам чаю налью. Сейчас поищу, где-то у меня и варенье припрятано было... Магазинное, правда, но все-таки...
   Чеботарев слушал их разговор, слегка смежив веки. Усталость и тепло немного разморили его. Ему было приятно сидеть, вплотную прижавшись плечом к девушке, слушать долетающие будто через пленку тумана звуки голосов - скрипучий Палыча, и спокойный, мягкий - Марины. Сергей Степанович, казалось, задремал, закутавшись в какое-то тряпье и прислонив голову к стенке. Через щель за спиной слабо поддувало, и это раздражало, но в целом Чеботареву было тепло, как никогда. Витка тоже клонило в сон.
  -- - Когда война кончилась, нас с Германии до Белоруссии составами перебросили, а через пару месяцев и полк расформировали, - вспоминал Палыч, позвякивая ложечкой в стакане. - Кто-то дальше поехал, кто-то там осел, а я подумал - что мне-то в семьянина превращаться? Подался на Урал. Там разрухи такой не было, но в деревнях ни рук не хватало, ни лошадей. Мужики местные кто с фронта вернуться не успел, кто и вовсе погиб. Вот я и пахал - и за мужиков, и за лошадей. Бабы изголодались, сама пойми... Днем в поле, вечером только штаны сменишь - и в клуб. Там танцы... Ночью... Ну, по разному. А утром снова на поле. Откуда силы брались, ты скажи, ведь жрать не особо чего было? А сейчас я смотрю - ну все вроде есть у людей, и хлеб, и масло, и хрухты. А дохлые все, как мухи осенью. Потому что продукты ненатуральные, колют их этими... как они...
  -- - Пестициды и гербициды, - сквозь дрему буркнул Витек.
  -- - Не матерись при женщинах! - рассердился Палыч. - Спи лучше, как спал!
  -- - А ты даешь? - Витек зевнул и перекинул голову на другое плечо. - Сигарета твоя воняет, будто в ней вместо табака комары сушеные. И от твоих эротических мемуаров у меня сны нехорошие появляются.
  -- - Сон есть продукт работы мозга, извлеченный из подсознания - внушительно изрек Палыч. - Вообще мозг отдыхает только полторы секунды в сутки. А у тебя он, похоже, полторы секунды в сутки работает. Вот какой у тебя мозг - такие у тебя и сны. Мои воспоминания ни при чем.
  -- - Урыл, поздравляю - признался Витек, не открывая глаза. - Нет, это же надо, как телевизор человека преображает!..
   Дождь утих. Марина осторожно, стараясь не беспокоить дремлющего Чеботарева, встала из-за стола.
  -- - Пройдусь немного, - сказала она.
  -- - Возьмите фонарик там, в ящике, - предложил Палыч. - Хотите, провожу? Ночь, все-таки...
  -- - Спасибо, я сама. Здесь же территория, никого постороннего. И в крайнем случае у меня при себе и телефон, и газовый баллончик.
   С этими словами Марина вышла за дверь.
  -- - Хорошая девушка, - шепотом сказал Палыч задумчиво, доставая из под стола очередную бутылку с ряшенкой. - Правильная. Встретилась бы мне такая лет пятьдесят назад - я, может, и жизнь иначе прожил. Получил квартиру, нарожал детей, книжки бы их читал про войну.
  -- - Ты Сергея усынови, тогда внуков нарожаешь, - так же тихо посоветовал Витек, прихлебывая чаю.
  -- - С чего?.. Хочешь сказать, он с ней роман крутит? - Палыч строго свел брови и посмотрел на спящего Чеботарева.
  -- - Роман не роман, так, повесть ... Ты не видишь, что ли, как они друг на друга смотрят.
  -- - Мало ли кто как смотрит? Это что ж такое? А почему со мной не посоветовались? Надо же знать, что он за человек, что он ей дать может? Я эту девчонку за первого встречного замуж отдавать не собираюсь! У него, может, намерения непорядочные?
  -- - Ты ей вроде как не отец. Сама разберется.
  -- - Дурак ты, Витька, - вздохнул Палыч. - Не отец, так что ж с того? Если бы у меня такая дочурка была, и умная, и красивая, и вежливая, и добрая, и... да я бы... И где вообще ее отец? Почему не волнуется, что девочки ночью дома нет?
  -- - Нет никакого отца. Она с матерью живет.
  -- - Вот видишь! А ты - "сама разберется"! Пусть разберется - а поучаствовать не помешает. Вот ты по жизни всегда сам и сам - так что, много наразбирался? Как был босяк, так и остался.
  -- - Но-но...
  -- - Не погоняй, не лошадь. Ей бы в куклы играть. А то этот, - Палыч почувствовал, как в нем просыпается легкая, малообъяснимая неприязнь к Чеботареву, - захомутает ее и к плите поставит.
  -- - А ты ему запретить хочешь?
  -- - Да нет. Просто хочу удостовериться, что человек хороший.
  -- - Стал бы плохой человек тебе квартиру покупать...
  -- - Это какую-такую квартиру? - строго произнес Палыч. Витек почувствовал, что проговорился. - Мы ж договорились - мне никакой квартиры не надо. Меня на погост отсюдова и понесете.
  -- - Сюда людей неудобно на поминки звать, - сострил Витек. - Успокойся, Палыч. Имеешь ты право на склоне лет поспать на нормальной кровати?
  -- - Я свою тахту не отдам, - сообщил старик. - Она все углы в моем скелете уже знает, приспособилась... Хотя, - вдруг воодушевился он, - если они вдруг поженятся, я квартиру им смогу завещать!
  -- - Кто поженится? - подал голос Чеботарев, просыпаясь. Палыч и Витек смутились, будто их застали за обсуждением чего-то, совершенно их не касающегося.
  -- - Да мало ли кто поженится! - буркнул Палыч. - Сейчас все сначала в ЗАГС бегут, а уже потом знакомиться начинают.
   Чеботарев покрутил головой, поинтересовался отсуствием Марины и, узнав, что она пошла прогуляться, напустился на обоих:
  -- - И вы ей позволили? Ночью, одной! Да у тебя, Палыч, здесь шаромыжники, халтурщики всякие живут в цеху! Что, если пристанут?
  -- - Никто не пристанет, ребята нормальные, да и сил у них вряд ли хватит даже на то, чтобы на ногах стоять. Весь день пахали, - успокоил его Палыч, но Сергей Степанович успокаиваться не желал. Он встал, плотнее закутался в плащ и вышел на улицу.
  -- - Переживает - значит, любит, - резюмировал Витек, когда за его приятелем закрылась аллюминиевая дверца.
   Прошло минут десять. Витек и Палыч молча смотрели телевизор, потом старик вдруг заерзал.
  -- - Может, и мне за ними сходить? - предложил сердито Палыч. - Что-то их долго нет. Чего это она должна неизвестно с кем ночью по заводам шататься?
  -- - Только тебя им сейчас не хватает. Сиди уж, - угомонил его Витек. Палыч только вздохнул, но спорить не стал.
   В этот момент раздался сигнал мобильного телефона. Витек схватил трубку.
  -- - Да... - и вдруг сменил интонации, добавив акцента. - Та... Та, ошень коросо! Я встречать ворота у вас!
  -- - Что стряслось? - поинтересовался заинтригованный Палыч, когда он дал отбой. Витек посмотрел на него и вдруг заулыбался.
  -- - Так, по работе... Может, и в самом деле прогуляться нам с тобой? Выйдем минут через двадцать к воротам, заодно воздуха наглотаемся - что скажешь?
  -- - Темнишь, - насупился Палыч. Но из Витька больше ничего нельзя было вытянуть. Он только загадочно посмеивался.
  
   Марина между тем неторопливо брела мимо заводских стен, проводя пальцами по шершавой влагостойкой штукатурке. Темень прорезалась светом редких фонарей, к которым рабочие уже успели провести электричество, и оттого лампы не освещали территорию, а лишь обозначали ее границы. Она ни разу не включила фонарик, боясь нарушить это ощущение.
   Пахло сырой землей и зеленью, и она вдыхала запах свежести, от которого успела почти отвыкнуть в офисе. Почувствовав, что с неба снова начинает капать, девушка поднялась по лестнице под навес вестибюля офисного здания. Громада завода теперь закрывала от нее полнеба, в котором из-за ненастья сейчас почти не было звезд. Но вдоль стен шли окна. Марина толкнула пластиковые створки, и запах краски начал таять, становясь все слабее.
   Она стояла, ни о чем не думая, облокотившись ладонями о подоконник. Она чувствовала, как усталость уходит из нее, и ветерок относит ее к звездам. Она не знала, сколько прошло времени, расслабленность полностью окутала мышцы. Стукнула дверь, но когда она ощутила сзади чье-то присутствие, ни один инстинкт не напомнил ей о возможной опасности. Она так и осталась стоять, скорее чувствуя, чем догадываясь, что только один человек может так бояться спугнуть ее грезы.
   Каменный пол вестибюля не отражал шагов. Дверь не скрипела, но Чеботарев специально хлопнул ей чуть громче, чтобы не испугать девушку своим неожиданным появлением. Он обошел почти все вокруг, пока искал ее, наткнулся даже на спящих в одном из цехов рабочих. Он подошел сзади, положил Марине руки на плечи. Она была в куртке, накинутой поверх свитера, и значит, ей не могло быть холодно. Но он почувствовал легкую дрожь.
   Марина чуть подалась назад, откинула голову на его плечо. Накопившаяся злость, державшая ее в напряжении последние недели, скалывалась пластами и разбивалась у ног. Как почти любая настоящая женщина, Марина была готова сразиться хоть с Золотой Ордой, защищая того мужчину, на крепкое плечо которого она потом могла бы опереться. Сейчас ее Орда была почти разбита, плечо было рядом - и больше ничего не хотелось.
   Кудри ее волос волной лежали на щеке Чеботарева. Он чуть поправил их рукой, окунул в них лицо и прошептал:
  -- - Я не хочу забывать их запах...
   Марина повернулась к нему. Он обнял ее под курткой, зарывая руки в толстый ворс свитера. В полной тьме им не было видно друг друга. Его губы коснулись ее губ, открывая их, утопая в их тепле. Она ответила. Потом, оторвав губы, прижалась всем телом к нему, спрятав лицо у него на плече.
  -- - Я не знаю, что будет завтра, - сказала она.
  -- - Мы справимся, - пообещал он. - Мы почти выиграли. Нам осталось совсем немного для того, чтобы иметь возможность уважать самих себя. Никто нам не помешает, ни сегодня, ни завтра.
  -- - Нас могут убить.
   Он хотел найти слова, чтобы успокоить ее, но замешкался, понимая, что обмануть не получиться. Он знал, на что способен Бородянский. Она тоже это знала.
  -- - Я не знаю, что будет завтра, - повторила она. - И не хочу ждать. Понимаешь?..
   Он понимал. И снова впился в ее губы своими, прижимая ее к свежевыкрашенной стене, обнимая одной рукой и лаская ноги под юбкой - другой. Ему казалось, что должно быть стыдно, и было даже удивительно, что никакого подобного чувства он не испытывал. Марина дрожала все сильнее, помогая ему. Они слились, она прижалась к нему с такой силой, будто хотела раствориться в его мышцах, и даже через одежду тепло ее тела жгло ему кожу острым, неконтролируемым огнем. Марина тихо застонала, бешено задвигала бедрами, потом еле слышно охнула - и они взорвались одновременно, стиснув друг друга в конвульсиях объятий, замерев, чтобы выйти из оцепенения. Он тяжело дышал, ее прекрасные волосы снова щекотали ему щеку.
  -- - Извини, - тихо сказала Марина, не поднимая лицо с его плеча.
  -- - Никогда, - пообещал он.
  
  
   Микроавтобус перевалился через ухабы, ориентируясь по двум уголькам сигарет до тех пор, пока свет фар не уткнулся в стенку завода. Палыч прищурился. Арцибульдер выскочил из машины и подошел к Витьку.
  -- - Ну что, эстонец, досталось русской каши? Ничего, бывает и хуже. Держи вот, мы твои бабки привезли. - и сунул ему в руку пачку купюр - гонорар, выплаченый Бородянской Булыге за его поимку.
  -- - Я вам благодарить, - сообщил Витек. - Как это в вашей поговорка - родина вас не забудет?
  -- - Лучше бы забыла. Да, мы тут тебе гостинцев привезли. Древний русский обычай, так сказать...
  -- - О, я про это читать - хлеб-соль, та?
   Арцибульдер даже обиделся.
  -- - Кто же сейчас гостей хлебом с солью встречает? Блины с икрой и сауна с девочками. Мы не жмоты какие-то. Захочешь - звякни. А подарок - вот он...
   Бандиты вывалили из микроавтобуса связанную троицу. Невезучий Шора оказался в самом низу свалки, зашиб ногу и захныкал. Витек навел на барахтающийся клубок фонарь и чуть было не утратил дара речи. Подошел и Палыч, глянул...
   - Те самые... - он осекся, вглядываясь в знакомые лица. - Несладко им пришлось, - пробормотал старик удовлетворенно, оглядывая распухшие от синяков рожи налетчиков. Потом заметил, что физиономии его спасителей тоже не отличаются особым румянцем.
  -- - Елена жива? - вымолвил Витек.
  -- - Жить будет, - заверил Арцибульдер. - Правда, уже без мебели. Не, если ты не хочешь, можем кончить. Сейчас вернемся, и...
  -- - Нет-нет! Спасибо. Пусть живет себе....
  -- - Она ведь на общак наш поперла, сука! - возмущался Арцибульдер. - Я тебе скажу - беспредельщики погубят честную братву. Таких, как она, сажать надо. Куда вообще милиция смотрит?
  -- - В карман, - честно признался Витек.
  -- - Они тоже суки. Вообще, все суки. Кроме моих ребят. И тебя вот еще. Давай, говори, как этих мочить, мы это кино по быстрому промотаем и разбежимся. А то стоим здесь попусту, кузнечиков пугаем.
  -- - Знаешь, Арчи, - Витек по приятельски положило авторитету руку на плечо и отвел его чуть в сторонку. - Ты бы подарить их мне, а?
  -- - Тебе? На фига они тебе нужны?.. - Авторитет прищурился и внимательно поглядел в глаза Витьку. - А, понимаю... - шепотом прибавил он. - Не хочешь, чтобы сразу умерли?
  -- - Тошно, - шепотом произнес Витек таким замогильным голосом, что Арцибульдер поежился.
  -- - Ты их че, пытать будешь? - тоже шепотом уточнил он. - Утюг? Полосы с кожи?
  -- - Хуже, - весело пообещал эстонец. - Мало им не казаться.
   Арцибульдер поглядел в сторону связанных, и почувствовал, что в его сердце шевельнулось нечто, похожее на жалость. Авторитет приказал сердцу не вмешиваться, куда не просят, и кивнул.
  -- - Люто, - резюмировал он. - Ну, бывай пока, - и ткнул в грудь Витьку пальцем, украшенным перстнем размером с подшипник. Затем запрыгнул в микроавтобус, и Витек с Палычем остались в одиночестве и темноте - если не считать трех связанных авантюристов, валяющихся перед ними на траве. Витек посветил на них фонариком.
  -- - Попались, голубчики? - поинтересовался он, потирая ладони. Пойманные сердито сопели, а Шора был бы рад принять участие в разговоре, но только шмыгал носом, придавленный собственными подельниками к земле: как их вывалили из микроавтобуса, так они до сих пор и лежали.
  -- - Глянь, Палыч...
  -- - Это они мой магазин спалили, - наябедничал старик.
  -- - Я сразу понял, что они... По ним вообще давно уже принудительные работы плачут. Так, я думаю, надо дать им шанс компенсировать нам материальный ущерб? Как то: магазин продуктовый сожженный, плащ финский порванный, дверь входная квартирная выбитая...
  -- - С завтрашнего дня начнут кирпичи и цемент таскать со склада, - свирепо пообещал Палыч. - У нас как раз гаражи недостроены. Завтра и начнут перевоспитываться под людей. Давай пока перетащим эту гору полудохлого мусора на завод и привяжем к чему-нибудь. А то еще утечь вздумают на вольные хлеба...
  
  
  
   Бородянский оправился от шока только глубокой ночью, благодаря невероятному количеству выпитых успокоительных лекарств и трудам бригады "Скорой Помощи", которая была вызвана Еленой. О моментальной погоне за махинаторами и речи быть не могло. Однако минимум необходимых мер он все же принял - разбудил телефонными звонками пару высокопоставленных знакомвых, и, не вдаваясь в подробности, попросил об одолжении. В итоге таможенные службы столичных аэропортов пообещали взять на контроль всех желающих вылететь граждан с фамилиями Чеботарев и Жальгирис, а также сопровождающих этих лиц брюнеток - фамилию Марины Лев Семенович узнать не удосужился. Фотографии Бородянский пообещал доставить завтра. Органы налоговой милиции также получили соответствующие указания.
   Рабочий день в офисе "Золотого Крюка" начался несколько нестандартно. Компаньоны приехали на работу в семь утра, и увидели, что очередь у дверей их офиса уже заняла маленькая старушенция, крепко сжимающая в руках сертификаты. До открытия офиса оставалось еще немало времени, но Розе Парамоновне надоело, что ее вечно оттесняют какие-то хамы, и на сей раз она решила принять меры. В ее ридикюле времен вторжения наполеоновских войск покоился теперь готовый к применению баллончик с дихлофосом - на нервно-паралитический газ или стрелковое оружие у бабули, к ее сожалению, не хватило пенсионных денег.
  
   Даме, однако, вновь не повезло: к девяти часам, когда количество граждан, сдающих сертификаты, существенно разбухло и очередь почти перегородила улицу, возле нее затормозил джип, из которого вывалилось много похожих друг на друга людей с автоматами Калашникова наперевес. Посетители быстро обезоружили охранника и принялись ломиться в офис.
  -- - Куда без очереди! - завопила Роза Парамоновна. Один из граждан повернулся к ней и не очень добро посмотрел на женщину через прорези черной маски.
  -- - Ваше лицо кажется мне очень знакомым, - буркнула дама, но рассудив, что с таким количеством фантомасов ей в одиночку не справится, ретировалась.
   Омоновцы ворвались в офис с такой удалью, будто штурмовали укрепленный дворец президента недружественной страны. В приемной за столом сидела секретарша, глаза которой стали больше, чем прикрывающие их оптические очки в роговой оправе.
  -- - На пол!!! - гаркнул омоновец.
   На полу вскоре оказались все: Чеботарев, Марина, бухгалтер, кассир, Пашка-компъютерщик. В собственном кабинете разложили и гражданина Жальгириса. В кабинет зашли и несколько лиц в гражданском. Один из них сел за стол Витька и начал листать оставленные на нем с вечера бумаги.
   Витек затылком чувствовал холодный обруч автоматного ствола. Он бы мог еще полежать, но такое соседство действовало ему на нервы, к тому же стала затекать нога - в ответ на любое его движение автоматчик легонько придавливал ему спину коленом. За спиной шелестели бумаги. Витек набрался смелости и предложил:
  -- - Может, я все таки могу быть вам чем-то полезным?
   Ревизор отвлекся от своего занятия, посмотрел на валяющегося на полу человека, будто недоумевая, откуда он вообще здесь взялся, и сказал:
  -- - Посмотрим. Садитесь пока. Вы, я так понимаю, руководитель этой компании?
  -- - Идейный вдохновитель, - сообщил Витек, поднимаясь с пола. - Не являющийся, заметьте, финансово ответственным лицом. Руководители сейчас лежат в другой комнате. Прикажете подать?
  -- - Можно, - согласился ревизор.
   Из соседнего кабинета привели Чеботарева и Марину. Девушка спокойно отряхнула невидимую пыль со строгого делового костюма и села на диван чуть в стороне. Сергей Степанович занял место с другой стороны стола. Ревизор откинулся на спинку стула, и несколько секунд они с Чеботаревым изучали друг друга. Первым прервал молчание гендиректор "Золотого Крюка".
  -- - Если ваши герои не убоятся оставить без присмотра мою секретаршу, я угощу вас кофе.
  -- - Я на работе кофе не пью, - сообщил ревизор. - Как, впрочем, и все остальное. И вообще, боюсь, следующее кофепитие вам придется осуществить в следственном изоляторе.
  -- - Нет, спасибо. Мне говорили, что там отвратительно готовят, - спокойно ответил Бородянский.
  -- - Шутки шутите? Хорошо смеется тот, кто смеется без последствий. - рассердился ревизор. - Я полагаю, вы понимаете, что помочь следствию - в ваших интересах. Ребята, - обратился он к сопровождающим, - приступите, пожалуйста, к выемке бумаг. Офис опечатать, равно как и сейф. Содержимое сейфа также опечатать... но отдельно. Ключи, - потребовал он.
   Витек поднялся, подошел к столу, аккуратно отодвинув автоматное дуло, перегораживающее ему дорогу, и положил ключ на стол. Один из милиционеров ковырнул им в скважине сейфа. Глазам следователей предстало аккуратно вычищеное пустое пространство.
  -- - Да вы не расстраивайтесь, - сказал Чеботарев, видя легкое замешательство в глазах ревизора. - Деньги есть в кассе. Мы же на сегодня назначи выплату нашим акционерам. Там, я полагаю, будет тысяч сто, но, конечно, в рублях по текущему курсу.
  -- - С долларами, следовательно, не работаете? Не вешайте мне на уши лапшу! - разощлился следователь. - По полученной нами оперативной информации, буквально вчера вы получили весьма солидный взнос, причем именно в долларах США. Несколько миллионов...
  -- - Так вы их ищете? - изобразил изумление Витек. - Сразу бы и сказали... Мариночка, продемонстрируй господину наши банковские документы.
   Марина продемонстрировала. Ревизор углубился в бумаги, потом поднял голову.
  -- - Я требую, чтобы деньги незамедлительно были возвращены из банка в офис, чтобы мы могли их опечатать.
  -- - Как вы себе это представляете? - уточнила Марина. - Я, как юридический консультант этой компании, заявляю, что ни один чек на получение наличности в наш офис не будет нами выписан, а тем более - без указания цели назначения. Вы же сами потом нас за это же и посадите, и будете правы. К тому же эти деньги нам не принадлежат. С их помощью мы выкупаем у вкладчиков наши сертификаты. Более того - уже сегодня эти люди получили уведомление, что они могут придти банк и получить деньги.
  -- - С чего вдруг такая благотворительность?
  -- - Мы не МММ, работаем честно. Рентабельность руководимого нами проекта снизилась, следовательно, мы не можем больше выдерживать обязательства, взятые на себя. До сих пор все они соблюдались неукоснительно. Можете проверить у бухгалтера.
  -- - Проверим, не сомневайтесь. Милая девушка, ежели вы думаете, что бухгалтерские книги какой угодно компании могут быть безгрешными, то вам это простительно, вы еще так молоды...
  -- - То есть это заказ? - уточнил Витек.
  -- - А вы, господин Жальгирис, очень чисто говорите по-русски. Поздравляю, так выучить наш язык за такой короткий срок.
  -- - Вы меня, кажется, с кем-то путаете. По-русски я говорю с детства, поскольку родился и вырос в Москве... - голос Витька стал вкрадчивым. - Это не мистер Бородянский ли сообщил вам о том, что я из Эстонии?
  -- - Правильно мыслишь, - кивнул следователь, - и тебе, идейный вдохновитель, по этому делу статей светит вагон с маленькой тележкой, потому что если он еще опознает в тебе сантехника, обокравшего его квартиру...
   Но Витек, к недоумению строгого стража законности, только захохотал во все горло.
  -- - Да вы не слушайте его! Он же параноик! Он вам, небось, еще и про образ сантехника в моем лице рассказывал?
  -- - Не рассказывал, а заявил. Официально. Это разные вещи.
  -- - Хорошо, заявил... А если он скажет, что это я организовал покушение на Ленина, потому что ревновал его к Анке-пулеметчице, с которой сожительствовал, вы тоже поверите?
  -- - Мы никому не верим. Но все проверим. Что еще за Анка? Есть у нее адрес? Допросим...
  -- - Адрес Анки - Новодевичье кладбище, аллея номер... не помню, какая аллея. Допросить ее будет проблематично, знаете ли. Нет, ну серьезно: Бородянский - потенциальный клиент психиатрической клиники. Сейчас я вам все расскажу, как на духу. Вот, пожалуйста, проследите за ходом моей мысли... Вы следите?
  -- - Слежу внимательно. - следователь достал из нагрудного кармана ручку, собираясь запротоколировать все, в чем решил покаяться Витек.
  -- - Итак, этот человек сначала утверждает, что я являюсь сантехником, хотя все это время я работаю на заводе, входящем в курацию треста, которым он сам руководит, и не сантехником, а слесарем-инструментальщиком 4 разряда. Потом он обвиняет меня в краже из его квартиры... Если я на самом деле был там, значит, в рабочей табели мне должен быть отмечен прогул. А этого быть не может. Вы же не предполагаете, что директор завода подделывает ведомости?! - и Витек сделал большие и круглые глаза.
  -- - Проверим, - для солидности сказал ревизор. Указания топить директора завода от начальства пока не поступало.
  -- - Обязательно проверьте... Далее: о какой краже может идти речь? Руководители стройтрестов сегодня получают так мало, что я вообще удивляюсь, как Бородянский сводит концы с концами. Вы же не подозреваете его в чем-то нехорошем, не так ли?
  -- - Вы не переводите разговор... Это вы подследственный, а не Лев Семенович.
  -- - Не подследственный, а подозреваемый, - поправила Марина.
  -- - Это легко исправить! - снова начал вскипать следователь.
  -- - Стоит ли? Вы по прежнему не верите, что у вашего заявителя не все дома? Ну посудите сами: разве человек в здравом уме нашлет проверку сам на себя?
  -- - В каком это смысле?
  -- - Да в прямом! Владелец практически полного пакета акций "Золотого Крюка", а равно всего, что связано с этим АО, является сам Лев Семенович Бородянский.
  -- - Я чего-то не понимаю, - пробормотал следователь. Витек моментально засуетился рядом, надев на лицо соболезнующую физиономию.
  -- - Да вы не расстраивайтесь... Лев Семенович приобрел акции, наша же компания лишь провела на заводе ряд профилактических работ. Согласованных с трестом и утвержденных, кстати, все тем же...
  -- - Вы хотите сказать, что Бородянский купил ваше предприятие? - уточнил недоумевающий ревизор.
  -- - Совершенно верно! - подтвердил и Чеботарев.- Нет, он, безусловно, болезненно подозрителен и маниакально экспрессивен, но ведь закон не запрещает таким людям руководить объектами - по крайней мере до тех пор, пока нет официального заключения врача!
  -- - Вы, кстати, хотели просмотреть бумаги? Извольте, - не давая следователю вдохнуть, подключилась к разговору и Марина. Она встала за спиной у контролера и стала по одной вынимать бумаги из папки и класть перед ним на стол. - Вот, например, договор между АООТ "Золотой Крюк" и строительным трестом о проведении на заводе работ - в частности, по поставкам специального оборудования. Видите спецификацию на станки - они предназначены для производства специальных арматурных и бетонно-арматурных изделий, это вам любой специалист подтвердит. Вот акт о приобретении всех прав, а также обязанностей нашего АО Бородянским. В нем, кстати, оговорены и наши обязательства по изъятию сертификатов у владельцев за счет суммы, полученной от покупателя. Что мы и делали, пока вы нас не прервали... А вот очень интересные для вас бумаги - утвержденные господином Бородянским сметы на озеленение
   Следователь внимательно всмотрелся в бумажки и почти по слогам прочел корявый почерк неизвестного поставщика:
  -- - Бу-рун-дийские е-бо-ба...
  -- - Баобабы, - поспешил поправить Сергей Степанович. - Лучше будем говорить просто "саженцы".
  -- - Это еще что такое? Нет, мне интересно - почему буруднийские? У нас что, своих мало этих - ба-бо-е... тьфу ты, ну как их там...?
  -- - У нас таких своих просто полно! - заверил Витек.
  -- - Безобразие! - возмутился следователь, и так сурово сдвинул брови на переносице, что они чуть было не поменялись местами.
  -- - Хотите забрать документы с собой для более тщательного изучения?
  -- - Я подумаю, - в замешательстве сказал ревизор и сделал попытку встать из-за стола. Но тяжелая, как длань правосудия, рука Чеботарева, мягко пригвоздила его обратно.
  -- - Что значит "подумаете"? Да мы просто настаиваем! Обязательно посмотрите на сметы! Вам не кажется, что кладка стен шириной в 8 кубиков - это чересчур? Мы, все-таки, не Форт Нокс строим, а всего лишь арматурный завод... Мы эти кубики, кстати, также получили в сильно урезанном количестве - вот, обратите внимание на накладные... Поставки, опять же, велись через Бородянского.
  -- - Я подумаю, - жалобно повторил следователь, обреченно глядя, как Витек запихивает выложенные пасьянсом бумаги на столе в папку.
  -- - Так вы поштудируйте бумажки на работе, а потом заглядывайте, здесь вам всегда рады! - приговаривал Витек. - Мы то, собственно, здесь последние часы, вероятно, проводим - нам только деньги народу вернуть, и все... Но вот Лев Семенович с радостью ответит на все интересующие вас вопросы.
  -- - Неудобно так выпроваживать гостей, - пожурила Витька Марина. - Может быть, вы желаете кофе?
  -- - Такая незадача, Мариночка - у нас нет кофе. - добавил свой ковшик дегтя и Сергей Степанович. - Поскольку когда ваши недобры молодцы в масках позволили все-таки нашему бухгалтеру вывернуть руки из-за спины, он выпил все запасы, борясь с нервным стрессом. Он человек пожилой, так что ему простительно, вы ж понимаете...
  -- - Понимаю, - буркнул следователь, прижав папку с бумагами к груди и, сопровождаемый омоновцами, прошел к выходу. Он чувствовал себя оболваненным, но пока не понимал, кем.
   Когда за непрошенными гостями закрылась дверь, компаньоны оглядели друг друга и облегченно вздохнули.
  -- - Первый вал миновал, будем ждать следующих, - резюмировал Сергей Степанович. - Сам Бородянский, видимо, будет с девятым валом... Что у нас с людьми?
  -- - Этого добра полная улица, - сообщил Пашка. - А еще эти гады в моих программах копались - хорошо, что я все фотографии печатей и образцы документов загодя стер. Вообще, я смотрю, у них спецы слабые, я бы таким не то что компьютер - калькулятор бы не доверил. Переписали с умным видом файлы из паки "Специальные Документы" и ушли счастливые, как идиоты.
  -- - А что было в папке?
  -- - Да вирусы всякие... Я их коллекционирую на досуге. Это, наверное, плохо, зато очень увлекательно. Вы не знаете, в их налоговом ведомстве компы сетью соединены или нет?
  -- - А что?
  -- - Просто думаю, сколько их в итоге накроется. Многие из моих работ ни один антивирус не берет. Будут теперь мастеров искать... Надо будет к ним на днях заглянуть, оказать дорогостоящее техническое содействие - переинсталировать все, что можно, и стереть все, что не нужно. Кстати, Сергей Степанович, никто из ваших знакомых по их ведомству не горит? Я, по случаю, за небольшие деньги могу...
  -- - Павел, уймись., - посоветовал Чеботарев, - наша работа еще не закончена, нечего халтурить на стороне. Давайте займемся делом.
   На улице за то время, пока двери в офисе были закрыты, царило столпотворение. Люди запрудили проезжую часть дороги и возникла пробка. В этой пробке застрял и сам Бородянский, который надеялся собственными глазами увидеть, как махинаторов будут в наручниках сажать в воронок. В итоге он с трудом издали разглядел следователя, вышедшему из офиса в одиночестве и с какой-то папкой, и омоновцев, возвращающих охраннику фирмы его табельное оружие.
   "Что-то не так", - мелькнуло в голове Бородянского. Выбраться из пробки уже не было никакой возможности, даже думать было тяжело, такой кругом царил шум. Дело было в том, что пока несколько сотен граждан смирно ждали своих денег у дверей офиса, обмениваясь впечатлениями от "маски-шоу", по другой улице двигалась мрачная процессия вкладчиков "МММ" и прочих подобных загодя лопнувших пирамид, направляющихся к мэрии с требованием выплатить украденные у них деньги.
   На перекрестке люди уткнулись в очередь, которая никаких лозунгов не несла. Организаторы попросили освободить проход, поскольку их маршрут был заранее одобрен мэрией и МВД. Люди в очереди доводы выслушали, но никого вперед себя в очереди пропускать не захотели, смутно подозревая, что митингующие лишь подделываются под демонстрантов, а в самом деле хотят получить свои деньги в "Золотом Крюке". Тон в противодействии задавала Роза Парамоновна, которая цепко держалась одной рукой за перила лестницы, а другой показывала демонстрантам худенький кукиш, выкрикивая при этом что-то нелицеприятное про лимиту и шпану, от которых в городе жилья не стало.
   Слова дамы вполне могли бы привести к инциденту, но тут демонстрант, на долю которого выпала честь нести впереди колонны транспарант со словами "Верните наши деньги", ойкнул и с помощью солидного набора выражений, которых нет ни в одном русскоязычном разговорнике, привлек внимание своих сторонников к улице перед ними. С другого фланга к очереди приближалась не меньшая числом колонна под лозунгом "Возьмите наши деньги", и оратор впереди орал в мегафон, что отказ "Золотого Крюка" принимать их рубли есть нарушение конституции и геноцид русского народа.
  -- - У тебя что, козел, денег слишком много? - заорали из демонстрации номер 1, оправившись от легкого шока.
  -- - А вам, лохам, небось завидно? - ответили из демонстрации номер 2.
   Демонстранты - неудачники обиделись первыми и рванули в атаку. Более зажиточные митингующие решили, что без хорошей драки хорошего дела сделать все равно не получится - и пошли в ответ. В итоге очередь, мирно ожидающая входа в офис "Золотого Крюка", как бы сама собой оказалась вынуждена выполнять роль посредников в мирном урегулировании - то есть, стоя посередине, драться и с теми, и с другими. Роза Парамоновна забралась на ступеньки входа в офис АО и руководила боевыми действиями своих сил, будто Багратион с господствующей высоты. Заодно она бдительно следила, чтобы никто из дерущихся исподтишка не влез в ее очередь не на свое место.
   Через головы соседей противники метали друг друга обломки транспарантов, пластиковые бутылки с водой и фрукты, оказавшиеся у женщин в авоськах. Творилось невообразимое. Кто-то из демонстрации номер 1 швырнул в толпу лифчик, чем не столько травмировал оборонявшихся, сколько смутил.
  -- - Видать, не все еще у вас потеряно? - орали из демонстрации номер 2. - Если портки есть, тоже кидайте!
  -- - Мы вам яйца на уши натянем, будете через нос писать! - обещали из демонстрации номер 1. А кто-то, окончательно разбушевавшись, выкрикнул фразу, смертельно обидную для всякого постсоветского человека, живущего на постсоветскую же зарплату:
  -- - Буржуи хреновы!
  -- - Это мы буржуи?! - заволновались в толпе напротив, - а ну-ка, дай нам свою морду, мы ее под палех разрисуем, будешь знать, как ругаться!...
   Передовые отряды вновь пошли на штурм, пригибаясь под градом овощей, фруктов и фрагментов окрестных скамеек.
   Следователь и омоновцы грустно сидели в машинах, зажатых посреди океана бушующих человеческих страстей. По капоту и крыши "волги" с символикой налоговой милиции то туда, то сюда бегали чьи-то ноги. Следователь внутри грустно смотрел на это безобразие, прижимая к себе папку с документами.
  -- - Ну и денек, - вздохнул он, - а еще с утра град обещали - и на тебе, никакого града!..
   По крыше машины в этот момент что-то тяжело ухнуло, и кроваво красная мякоть плюхнулась на лобовое стекло.
  -- - Кровь! - заорал в истерике следователь.
  -- - Арбуз, - спокойно уточнил водитель. - Вон и косточки видны. А до этого апельсины барабанили. И потом они говорят, что народ плохо живет. Зажрались, сволочи!
   Бородянский, чью машину также зажало людьми, тоже некоторое время лишь с опаской наблюдал за происходящим. Потом он подумал - махинаторы, наверное, специально затеяли такую бучу для отвода глаз, чтобы самим тихонько смыться через черный ход. В существовании такого хода Бородянский не сомневался. Мысль о том, что его деньги могут уплыть бесследно, придала ему если не смелости, то отчаяния: он выбрался из персонального автомобиля и локтями, ногами и головой начал прорубать себе дорогу к двери офиса. Следом барахтался его водитель.
   Примерно за полчаса ценой невероятных усилий, отбитых локтей и потери пиджаков им удалось преодолеть расстояние метров в тридцать, отделяющее их от входа. Бородянский залез на перила, перепрыгнул на площадку и только было взялся за ручку двери, как пронзительный женский визг чуть было навсегда не лишил его слуха.
  -- Куда без о-о-о-очрди-и-и-и-и!
   Бородянский обернулся на крик, собираясь задушить истеричку, но не успел ее даже увидеть: Роза Парамоновна брызнула ему по глазам из газового баллончика. Бородянский решил, что умирает, и так заорал на прощание, что драка возле его ног на какое-то время затихла. Так могут кричать только раненые бизоны, слоны в момент экстаза или матери, зовущие с балкона детей обедать. Поскольку никого из них у дверей "Золотого Крюка", теоретически, находиться не могло, Витек из любопытства приоткрыл дверь офиса, и Бородянский упал внутрь. Маргарите Никаноровне, крепко державшая Льва Семеновича за брючный ремень, пришлось влететь в помещение вместе с ними. Дверь снова закрылась, дерущиеся перед офисом "Золотого Крюка" перевели дух и, не тратя времени на пересуды, снова приступил к выяснению отношений.
  -- На кухню его, глаза промыть, - скомандовала Марина, догадавшаяся, что произошло, по характерному запаху, исходившему от начальника строительного треста.
   Бородянского под руки отволокли в кухню, предварительно отклеив от него Маргариту Никаноровну. Витек быстро заткнул слив в раковине, наполнил ее водой и принялся старательно полоскать высокопоставленную голову. Лев Семенович отфыркивался и несколько раз пытался сказать, что глаза уже не болят, но не успевал - рука Витька вновь запихивала его под воду. Во время очередного погружения разозленный подобной бесцеремонностью Бородянский просто выдернул зубами затычку, и вода моментально скатилась вниз.
  -- - Не сметь! - захрипел он. - Вы не знаете, кого мокаете! Я вас сам замочу! Щенки паршивые! У меня большие связи в преступном мире и в правительстве!
  -- - Что, по сути, одно и тоже, - резюмировал Витек, прекращая экзекуцию и подавая Бородянскому полотенце. Тот наскоро вытер волосы. Из под полотенца вылезло перекошенное, раскрасневшееся от недостатка кислорода и злости лицо.
  -- - На кого прешь, сучара?! - Бородянский схватил господина Жальгириса за лацканы пиджака. Вероятно, былой лоск он растерял по пути к этому офису. Витек пропятился к своему кабинету, плюхнулся в кресло, а Бородянский навис над ним, как грозовая туча. Повисел некоторое время, потом чуть успокоился, сбросил Витька с кресла и сам плюхнулся в него, обведя недобрым взглядом собравшихся тут же Чеботарева и Марину.
  -- - Ну все, - отдуваясь, произнес он. - Я вас выведу на чистую воду. Я на вас всех собак навешаю, дайте срок...
  -- - Срок вам даст следователь. Он как раз сегодня заходил.
  -- - Это мы еще посмотрим, кто кому... Я таких, как он, на завтрак съедаю. А такими, как вы, даже не закусываю... Нет, с эстонцем вы неплохо придумали - только из него Жальгирис, как из меня Бурбулис... Придумали фамилию, не могли эстонскую найти, грамотеи... А я-то думаю - где я тебя видел? Хорошо, что Елена мне глаза открыла...
  -- - Я не есть понимать, почему вы здесь балагурить, - возмущенно произнес Витек, встав в позу. - Я немедленно буду жаловать мой посол и мой президент, чтобы он разорвать с вами дипломатические отношения.
   Бородянский в ответ только невесело рассмеялся.
  -- - Хватит Ваньку валять... Или, по эстонски говоря - Айвана?..
  -- - Ванькоса, - поправил Витек.
   Бородянский перевел взгляд на Чеботарева.
   - Не понимаю, - вздохнул он. - Этот псевдоиностранец, предположим, и так рецидивист, голытьба потомственная - он него всего ждать можно. Таких, как эта, - он кивнул в сторону Марины, - тоже полна Тверская... Но ты...
  -- - Скажешь про нее еще полслова - я из тебя все твое дерьмо выколочу, - процедил Чеботарев, побелев от ненависти, и со сжатыми кулаками качнулся к столу. Марина остановила его.
  -- - Не нужно, Сережа... Если из него дерьмо выколотить, в нем же ничего не останется. Он и есть - дерьмо в двубортном пиджаке.
   Бородянский, напоровшись на такой отпор, только рот открыл от удивления. Он то предполагал, что пойманные с поличным воры будут трястись от страха и искать возможности договориться! Вспомнив истину о том, что наглость человеческая предела не имеет, Бородянский взял себя в руки, и на замечания девушки только пренебрежительно махнул рукой.
  -- - Какая взаимовыручка, скажите пожалуйста! И на такую швабру ты променял мою Елену?
  -- - На швабру я не обижаюсь - на фоне Елены кто угодно покажется шваброй. Не женщина, а пылесос какой-то. Вечно ей всего мало было, вся в золоте, а глаза голодные. Потому и решила, наверное, от меня уйти.
  -- - И правильно сделала. Она тебя вовремя раскусила. А я то, дурак, в люди тебя вывел! Вот, получил в благодарность... Ладно, - Бородянский хлопнул рукой по столу. - Хватит переливать из пустое в порожнее. Распорядись давай, чтобы все мои деньги были немедленно мне возвращены. А после поговорим, что мне с вами всеми делать.
  -- - Я бы на вашем месте не сильно хорохорилась, - предупредила Марина. - Что вас, собственно, не устраивает? Захотели фирму купить - купили, вот она, вся ваша...
  -- - Ну, не совсем вся, еще у Арцибульдера немножко акций завалялось, - напомнил Сергей Степанович. - Вы, Лев Семенович, слово "Арцибульдер" не знакомо? Назвать это именем или фамилией у меня язык не поворачивается.
  -- - Слышал где-то, - насторожился Бородянский.
  -- - Наверное, в программе "Их ищет милиция". У нас при раздаче денег на всех немного не хватило, так что пришлось акциями поделиться. Так что он теперь - ваш компаньон. Кстати, о деньгах - так нет уже их! Вы же хотели, чтобы мы у людей сертификаты выкупили? Этим мы и занимаемся все минувшие дни. Ваши миллионы пришлись как нельзя кстати.
  -- - Вы расплачиваетесь с ними моими деньгами! - заорал Бородянский. - Немедленно прекратите это! И вообще, я все закрываю, все счета арестовываю!..
  -- - Хотите сами им об этом сказать? Милости просим, их там за порогом фирмы целое море, только и ждут. Но я бы не советовала - они могут этот офис просто снести физически за две минуты. А это плохо - во-первых, мы на первом этаже, и дом над нами просто рухнет, во-вторых, вам самому придется удариться в бега следом за Мавроди. Вот только он хоть с деньгами убежал, а вы помчитесь, сверкая голой задницей. Зато если вас Арцибульдер все-таки догонит, то ваше нежелание быть председателем "Золотого Крюка" решиться само собой.
  -- - Это почему же? - не понял Бородянский.
  -- - Так у мертвецов подпись в банке не принимают! - весело пояснил Витек, - а что же это за председатель без подписи?
  -- - Ты меня не пугай! - предупредил Бородянский.
  -- - Вы нас тоже, - предложила Марина. - Потому что ничего вы нам сделать не можете - ни по закону, ни по иному...
  -- - Еще посмотрим. Вы меня за мальчишку держите? Я вам только вчера деньги отдал! При всем желании вы еще не могли успеть их потратить!
  -- - Ну, потратили мы их загодя, получив в банке беззалоговый овердрафт, - пояснила Марина. - Вы, не будучи мальчишкой, должны знать, что существует такой вид ссуды, не так ли? Правда, на такие крупные суммы его обычно не выдают, но ваше имя и в самом деле творит чудеса. Стоило нам заикнуться знакомому вам банкиру, для кого мы производим указанное строительство, как деньги моментально поступили на счет. Ну не приятно ли, что вас так ценят?
  -- - Чтоб вы сдохли!
  -- - И вам тоже всего доброго. Хотя, с другой стороны, Лев Семенович, стоит ли так убиваться? Как-никак, вы теперь - не обыкновенный ворюга, а серьезный капиталист. Собственный завод имеете по производству арматурных блоков. Он, все-таки, тоже денег стоит! Поработайте на благо России - глядишь, и вернуться к вам ваши денежки. Причем довольно быстро. Глядишь, месяцев через 18 выйдете на первую прибыль...
  -- - Через 18 месяцев! А как же ваши обещания четырехсотпроцентой рентабельности?
  -- - Господи, Лев Семенович, вы же строитель со стажем. Неужели все, что научились - откаты делать да взятки давать? Не бывает такой рентабельности! Мы же не наркодельцы, правда? 15-17 процентов в год, и то не сразу - тоже немало.
  -- - Это нечестно, - вдруг жалобно произнес Бородянский, будто только что осознал весь траур своего положения.
  -- - Что есть, то есть, - вздохнул Витек, горестно качая головой. - Мне самому даже как-то стыдно. Больше никогда никому не буду говорить неправду. Вот прямо сейчас пойду исправляться
  -- - Я вас убью, - пообещал Бородянский.
  -- - Не надоело вам обещать?.. Нет, мы бы с вами еще поболтали, он нам и вправду пора. Неудобно так засиживаться в чужом офисе... Пашка, глянь, что там на улице - никак дождь опять пошел? Вон как по стеклам барабанит.
  -- - Это не дождь, это пожарные с брандсбойтами приехали, митингующих разгонять, - сообщил юноша.
   Бородянский сидел в директорском кресле и не верил, что все это происходит именно с ним. Его мобильник вдруг зазвонил, Лев Семенович поднес аппарат к уху и услышал спокойный голос вице-премьера.
  -- - Тут до меня странные слухи дошли, - сообщил чиновник, за креслом которого в этот момент застыл изваянием, в ожидании дальнейших указаний, невидимый Бородянскому следователь налоговой милиции.
   Начальник треста попытался придать голосу нормальное звучание. Не получалось - откуда только появились хрипота и легкое запинание? Но чем больше он запинался, тем суровее становился голос в трубке, и слушая его, Бородянский запинался все сильнее и сильнее. На лбу его стал проступать пот.
   Чеботарев молча смотрел на человека, которого он знал могучим и недосягаемым, как пик Коммунизма, и странное подобие жалости покалывало его с другой стороны груди. "Так вот, оказывается, как выглядит возмездие", - подумал он.
   Бородянский дал отбой и невидящими глазами посмотрел в его сторону. Он окончательно обмяк и стал похож на сдутую куклу. От недавнего урагана не осталось и слабого дуновения.
  -- - Ты не можешь вот так просто взять и уйти, - почти прошептал он.
  -- - Раньше не смог бы, - собрав волю в кулак, холодно ответил Чеботарев, - но вы сами научили меня этому. Прощайте, - и повернулся к выходу.
  -- - Купите у меня завод обратно, - почти жалобно попросил Бородянский.
  -- - Он нам без надобности. - сообщил Витек. Но тут Чеботарев просто не выдержал, резко вернулся и сел за стол.
  -- - Ты чего делаешь? - удивился его приятель, но он только отмахнулся.
  -- - Почем? - спросил Чеботарев у Льва Семеновича?
  -- - Э-э... четыре миллиона.
  -- - Да вы в своем уме? Сами знаете, в его восстановление вложено от силы полтора.
  -- - Ну хорошо... Пусть будет полтора.
  -- - А то, что мы вас же спасли от тюрьмы - ведь это при вашем попустительстве он был полностью разворован! - ведь тоже чего-нибудь да стоит?
  -- - Тогда миллион, - в отчаянии произнес Бородянский.
  -- - Вот это другой разговор... Можем хоть сейчас заново оформить все бумаги. Только знаете - мы этот миллион не вам отдадим, а Арцибульдеру. Во-первых, он хоть и вор в законе, но почестней вас будет, во-вторых, вам же лучше, сможете спать спокойно, не опасаясь, что он вас убьет. Договорились?
  -- - У меня ж еще на поллимона долгов! - всхлипнул Бородянский.
  -- - Да у тебя одна квартира больше стоит! - разозлился Витек. - Уж я то видел, я то знаю... Обменяешь ее на какой-нибудь район, подальше от Москвы, зато поближе к Ленинграду - и всего делов!
  -- - Елена меня убьет, - вздохнул Бородянский, глядя в пол.
  -- - Вы уж извините - вас, получается, при любом варианте кто-нибудь да ухайдакает - либо дочь, либо начальство, либо Арцибульдер... - несмотря ни на что Чеботарев так и не мог заставить себя перестать обращаться к бывшему руководителю на "вы". - Так что - будете завод продавать? Распечатать соответствующие бумаги?
  -- - Валяйте, - устало кивнул Бородянский.
  
  
   Завод достраивался. Вздымались в небо вымытые сначала строителем, а потом дождями свежеоштукатуренные стены. Блестели стекла в пластиковых рамах. Чахлые по молодости саженцы обживались в не по размеру больших ямах, выложенных по краям кирпичиками ("на вырост рыли" - пояснял Палыч). Через неделю завод должен был выдать первую продукцию.
   Троица незадачливых рэкетиров тем временем завершала строительство первого гаража, но мстительный Палыч уже прикидывал для них новую работу. Филипп ныл на непогоду и примерзающие руки, Булыга работал молча и как будто даже с удовольствием, а вечером в рабочей столовой так наворачивал приготовляемый стариком-сторожем борщ, что зубы клацали. Молчание старшего брата с лихвой компенсировал Шора, засыпающий Палыча расспросами обо всем, что по недоразумению проезжало, пролетало или проходило мимо него. Палыч терпеливо разъяснял, осознавая, что постижение истин есть неотъемлемая часть перевоспитания, а к вечеру пил анальгин от головной боли. Зато после его бесконечных рассказах о войне голова начинала болеть у Филиппа.
   Сейчас троица была занята перетаскиванием цемента из под навеса к месту возведения последней стены гаража. Булыга держал деревянные носилки с одной стороны, Шора прогибался под ними с другой, а Филипп остервенело вонзал лопату в кучу под целлофановым навесом и сгружал ее на это первобытное транспортное средство. За происходящим, спрятавшись под зонтик, зорко следил Палыч.
  -- - Какие бабки упустили, - ворчал Филипп, хлюпая размякшими от дождя башмаками. - Могли бы сейчас в портвейне купаться вместо этой Колымы...
  -- - А мне здесь нравится, - буркнул Булыга. - Харчи нормальные, труд физический, здоровью, значит, на пользу... Ты бы, Палыч, к ужину еще пузырь поставил - цены б тебе не было!
  -- - Не положено, - отрезал надзиратель-любитель.
  -- - Жмотяра позорный , - резюмировал Филипп, и в сердцах скосив зрачки в стороны, швырнул очередную порцию цемента мимо носилок прямо в ботинок Шоре.
  -- - Ты чего творишь, добро разбазариваешь! - заорал Палыч, после чего добавил: - Теперь мяса в суп не получишь.
  -- - А я забастовку объявлю! Нет такого закона, чтобы без мяса кормить!
  -- - Ты и вправду, Палыч, обеспечил бы нормальные условия труда, - поддержал приятеля и Булыга, - поставь пузырь, жалко тебе, что ли?
  -- - Закончите до вечера стенку класть - будет вам водка.
  -- - А косяк? - поинтересовался обнаглевший Филипп.
  -- - Накося! - показал ему дулю Палыч.
  -- - Заметано, - обрадовался Булыга и сам начал прикрикивать на остальных, чтобы быстрее работали, после чего так помчался с тележкой к недостроенному гаражу, что Шора не помогал ему, а только болтался сзади колясок, как привязанный, с трудом успевая перебирать ногами по земле. Палыч только головой вслед покачал.
  -- - Сколько волка не корми, а его все равно выпить тянет, - вздохнул он.
   Напрасно, впрочем, Филипп неустанно жаловался на семью: другой человек имел сейчас на это больше законных оснований. Лев Семенович Бородянский, еще недавно - глава строительного треста, совладелец нескольких предприятий, гроза врагов и любимец правящей элиты, сейчас трясся на жестком сидении купе железнодорожного вагона, который уносил его не то в Воронеж, не то в Урюпинск - короче, с глаз долой от вице-премьера, который сразу после вызова "на ковер" и выяснения всех обстоятельств дела снял его с должности и объяснил, что на свободе он может остаться только в том случае, если в течении недели вернет ему долг ("можно без процентов" - милостливо сообщил чиновник, барабаня пальцами по столу). Впрочем, многоопытный Лев Семенович был вполне уверен как раз в обратном: вернув свои деньги, высокопоставленному чинуше уже не будет нужды покрывать его, Бородянского, темные делишки. И в самом деле, следователь из налоговой милиции, как верная гончая, смирно ждала сигнала, а пока прикапливала компромат. А когда Бородянский заикнулся Елене о мысли разменять квартиру, то ему напомнили, что жилплощадь оформлена на ее, любимой дочурки, имя, и расставаться с ней чадо не собирается.
  -- - Это мне на память о тебе останется, если вдруг сядешь, - пояснила Елена, взглянув на отца так, как умела только она, да еще, правда давным-давно, одна женщина по фамилии Горгона.
   Садиться Бородянский, как всякий здравомыслящий человек, не хотел, самолетами летать опасался, чтоб не схватили прямо в аэропорту, оттого и глядел сейчас в немытое с рождения окно вагона на проносящиеся мимо бескрайние просторы, поросшие где березами, где травой, где обветшалыми строениями станций. В конце концов у него еще оставались целый чемодан личных вещей, почти новое пальто, около тысячи долларов в портмоне и, главное, надежда, что на необозримых российских просторах наверняка найдется губернатор, которому специалист по утилизации госсобственности очень даже может пригодиться.
   "Надо будет только паспорт сменить", - рассуждал Бородянский.
   Между тем Витек все-таки добился своего: уговорил Чеботарева поехать с ним на рыбалку. Он уже не первый месяц донимал его этой идеей, и Сергей Степанович, хотя времяпровождение с удочкой у костра и не любил (потому что никогда не пробовал), скоро понял: легче согласиться и избавиться, наконец, от надоедливого, как комар, дружка.
   Они сидели на невысоком скальном выступе, торчащем из воды. Сбоку потрескивали, качаясь от движения речной глади, камыши, и микроскопические волны терлись о камень, рассчитывая за тысячи лет дотереть его до основания. Такая тишина может быть насыщена звуками, потому что у нее есть более точное название - спокойствие.
   Пашка, прибыв на место с собственным лап-топом, брезгливо оглядел все это нестерильное, в отличие от скрин-серверов, пространство, и уткнулся в свой жидко-кристаллический экран. Его ссутулившая спина выражала недовольство тем, что взрослые с виду люди тратят драгоценное время на глупые забавы без какой-то практической пользы. Эстетические вкусы Пашки вполне удовлетворялись хранителем экрана с изображенным на нем точно таким же лесом. В настоящем лесу Пашка боялся промочить ноги.
   Марина возилась чуть поодаль: пока мужчины занимались своим мужским делом: разматывали удочки и насаживали на них приманку, припасенную Витьком в каких-то гадкого вида консервных баночках, она доставала продукты и раскладывала костер, выискивая для этого относительно сухие сучья, что было делом почти безнадежным.
   Витек и Чеботарев зашвырнули лески подальше, приладили удилища к земле и взобрались на камень, выступающий над водной гладью.
  -- - Интересно, вода теплая? - поинтересовался Витек.
  -- - Проверим, - сказал Чеботарев, и спустил ноги прямо с камня в воду. - Теплая, - сообщил он.
   Витек тоже скинул ноги в реку. Правда, трехсотдолларовые туфли, в отличии от Чеботарева, снял и аккуратно поставил на камне сзади себя.
  -- - А я пиво захватил, - сказал Витек, указывая на оттопырившийся карман пиджака от "Валентино", - будешь?
  -- - Давай.
   Витек нашел выступ на камне, приложил к нему горлышко бутылки и долбанул сверху ладонью. Крышка отлетела, а пена перехлестнула через край. Витек передал бутылку Чеботареву и таким же образом откупорил вторую для себя.
  -- - Хорошо, - сказал Чеботарев, отхлебнув пива.
  -- - Да, - согласился Витек. Они помолчали. Вид заката убаюкивал, и впустую тратить слова не хотелось.
  -- - А я Марине предложение сделал. - сказал Чеботарев. - Через месяц свадьба.
  -- - Ну и правильно. Она девушка стоящая. В смысле души. А теперь еще и богатая невеста... Мы же теперь вроде как богачи?
  -- - Ты полагаешь? Закатай губу обратно! На счете не больше трехсот тысяч осталось, да и те убегут за неделю - нужно сырье закупать и рекламу делать... Так что придется пояса затянуть.
  -- - Затянем. Не впервой.
  -- - Нет, нам еще повезло, что многие вкладчики просто наотрез отказались свои деньги принимать и потребовали взамен акции завода. Да, тут еще твой бывший приятель забегал, Алекс, друг сердечный, разве что не слезно умолял принять от него тридцать тысяч - так я не отказал, ты не против? Равно как и некоторым твоим бывшим коллегам по тресту.
  -- - Справедливо.
  -- - Ну, и весь рабочий коллектив теперь тоже, конечно, в акционерах. Включая Палыча. Им это, правда, ничего не стоило.
  -- - Кстати о Палыче - что с его жильем делать, ума не приложу, - посетовал Витек. - Не хочет он в новую квартиру переезжать. Уперся старый хрен, бульдозером не сдвинешь. Говорит - привык к своей сторожке.
  -- - Так давай мы ему сторожку подремонтируем... Сделаем двухкомнатку, пристроим раздельный санузел, под окном садик организуем с лавочкой... - предложил Чеботарев, - в конце концов, на в каких правилах не написано, что пропускной пункт должен быть похож на собачью будку!
  -- - Здорово, - восхитился Витек, и вновь приложился к пивной бутылке. - Знаешь, чего он с остатками асфальтоукладчика придумал сделать? Тумбу для имен особо выдающихся сотрудников!
  -- - Твое имя будет на нем накарябано золотым гвоздем, чтоб на века, - с усмешкой пообещал Чеботарев.
  -- - Лучше уж золотым крюком.
   Поплавки покачивались на водной глади. Клевать рыба не собиралась.
  -- - Странно, - нарушил вдруг молчание Чеботарев. - Я бы ни за что вот так не открыл бутылку пива.
  -- - Хочешь сказать - о камень? Могу научить, пополнишь свои хорошие манеры. Это не сложно.
  -- - Не скажи. Знаешь, я ведь вырос во вполне обеспеченной семье. Родители из верхушки. Деньги имел карманные всегда, сколько себя помню. Потом отец мне работу подобрал попрестижней, потом меня женили, тоже, наверное, с прицелом на будущее. Только знаешь - деньги обладают удивительными качествами. Многие сложные вещи благодаря им превращаются в простые и доступные, это факт, зато другие, простые вещи, вдруг становятся не то, что сложными - невыполнимыми. Например, для пива у меня всегда находилась, в крайнем случае, открывалка. А еще чаще - официантка, или кто-то из подчиненных. Положение обязывало...
  -- - Невелика потеря, - пожал плечами Витек. - Я думаю, чтобы освободиться от власти денег, нужно иметь очень много денег.
  -- - Да нет, - ответил Чеботарев. - Денег не бывает много. То есть не важно, много денег или мало - главное, чтобы их было достаточно. До-ста-то-чно, - повторил он. - Только в этом соответствии - и счастье, и свобода. Менее года назад ты был беден, я был богат - но нам обоим не хватало денег. Сейчас я знаю, для чего зарабатываю деньги - и поэтому мне их хватает. А тебе?
  -- - Мне бы еще пива, - сказал Витек.
  
  
   КОНЕЦ
  
  
  
   72
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"