Аннотация: Думаете, необычное только сейчас происходит, отнюдь.
Рассказ офицера.
--
Я не знаю, поверите вы мне или нет, только вот я вам что расскажу. - Старый почтенный секунд-майор, закуривая чубук, откинулся на спинку французского дивана и закрыл глаза. Все гости дома обратили на этого человека внимание и потихоньку расположились вокруг него. Хозяйка дома, почтенная Наталья Петровна, знала, кого приглашать к себе для развлечения гостей. Это был её троюродный дядя, в прошлом блестящий офицер, а теперь и великолепный рассказчик. Кое-кто из гостей знали это "блюдо" хозяйки и теперь растолковывали это еще не совсем понимающим. Майор открыл один глаз, чтоб удостовериться в готовности гостей его слушать и через мгновение продолжал, оправляя, время от времени свои седые усы.
Это было лет эдак 10 после Крымской компании, в начале лета. Я уже дослужился до чина штабс-капитана, время было относительно спокойное, не военное, да и к последним новшествам в армии уже немного пообвыкли. А чем заниматься офицеру в мирное время - конечно дамами. - Он обвел всех слушателей улыбающимися хитро выцветшими глазами, чуть дольше останавливаясь на мужчинах. - Так вот, историю эту я знаю, что называется из первых рук, так как происходила она на моих глазах. Если вам покажется что-то странным, поверьте старому человеку, что так оно было и на самом деле, вот вам крест и слово офицера. - Глаза старика возбужденно загорелись после последних слов, и сам заметив это возбуждение, рассказчик остановился, чтобы перевести дух. Только после того, как он посчитал что волнение немного улеглось, спокойно начал.
Поверьте, я рассказываю это вам не для того чтоб осветить полковую любовную интрижку, как это может показаться на первый взгляд. Здесь есть нечто большее, кое-что в высшей степени странное и не понятное даже для меня. Хотя, тем не менее, господа, без любви тут и вовсе дела бы не было. В этом я уверен.
В наш полк на место адъютанта прибыл молодой поручик Владимир Осипович Кресный. Странная, однако, фамилия, я потому и запомнил. На военную службу его отправил отец, имевший большие до этого связи с военным ведомством по делам провизии, но после Крыма, что-то его не было видно уж потом. Приехав, Володя, первым делом явился к начальнику гарнизона полковнику Семенову Николаю Федоровичу.
Должен вам доложить, что полковник наш был ужасно похож на императора Александра II. Высокий рост, те же пышные усы, сросшиеся с баками, а глаза такие, что когда он злиться, кажется вот-вот, готовы выпрыгнуть из орбит. И все отличие его во внешнем виде от императора в том, что он был лысый, абсолютно, как пушечное ядро.
Николай Федорович по обыкновению сидел за своим письменным столом и возился с полковыми бумагами. Он толком ничего в них не понимал, но в глазах новых людей, сразу заслуживал репутацию человека умного и усердного, так что в обществе многие глупости ему прощались, как бы их никто не замечал. Ну а в гарнизоне, кто ж будет выговаривать своему начальнику?
Как только Володя пожаловал к нему, уж не знаю чем, а он буквально обворожил полковника, так, что тот неделю при всех нахваливал поручика. Тут было больше чем радость от быстроты исполнения его просьбы в штабе округа о новом секретаре. Полковнику по сердцу пришелся новый адъютант. Надо, однако, признать когда я с ним познакомился, я тоже подпал под его чары. Стройный, подтянутый, молодой офицер, с таким невероятным обаянием, сверкающий весь какой-то детской чистотой и невинностью, что навряд ли его можно было принять за служаку русской армии, но форма, сидела на нем, как будто он в ней родился. Что-то щегольское было в его закрученных у концов темно-каштановых усиках, и вьющихся, чуть светлее усов, волосах. Пальцы на руках были тонким и нежными, совсем не как у военных. И такая бледность на лице, какая бывает при большой потери крови у раненых.
Старшие офицеры отнеслись вполне равнодушно к новому адъютанту, и к нему быстро все привыкли, будто он служил у нас уже давно. Однако, многие из числа младших офицеров посчитали что их обошли и обидели недоверием вовсе незаслуженно. Ведь полковник мог подать рапорт в округ на кого-то из их числа и кто-то мог стать адъютантом. Но так как на начальство сложно обижаться, свое недовольство они выражали тем, что в некотором роде ограничивали свое общение с поручиком только по долгу службы. Я не завидовал ему ничем, а потому мы стали приятелями, не слишком близкими, но по-товарищески дружными.
Где-то через неделю, может чуть больше, по городу пошла не виданная болезнь, настоящая эпидемия. Все офицеры перебрались из городских квартир в казармы, отсылая своих близких подальше загород, или к другим родственникам. В гарнизоне был отдан приказ о переходе на карантин.
Николай Федорович ужасно переживал по этому поводу. Пред ним встал вопрос о том, куда деть свою молодую жену. Он ужасно любил свою Любушку с самой первой их встречи. Она была просто очаровательна в свои 18 лет, когда её выдал замуж отец. Для него это была выгодная партия, так как полковник, потерявший голову от любви, выплатил все его долги и избавил от трат по воспитанию дочери. А вскоре после свадьбы её папаша вообще уехал, а куда никому не сообщил. Мать умерла давно, и она теперь осталась одна.
Отпускать её от себя Николай Федорович не хотел, а потому разместил Любушку с собой в казарме. Первое время она явно скучала среди однообразия армейского быта. С офицерами и солдатами полковник не разрешал ей общаться, единственными собеседниками были он сам и её горничная. Естественно, что молоденькой девочке хотелось хоть как-то себя развлечь. Она каждое утро, как только муж садился в кабинете и "занимался делами", выходила на плац и прогуливалась так, словно это был не гарнизон, а какой-то парк. Естественно, что все кто был в это время на плацу, не могли не обращать внимания на молодую леди.
Тем временем, число больных в городе росло с каждым днем. Болезнь прокралась и в гарнизон. В лазарете день ото дня прибавлялось до десятка больных. Начиналась настоящая эпидемия. Полковник, откровенно говоря, не знал что делать, но прогулки своей жены строжайше запретил. Офицерам приказал держаться подальше от солдат и накрывать нос и рот влажными платками, движение по гарнизону без лишней необходимости прекратить. Однако, это болезнь не остановило. В городе появились смертельные случаи, а причина и рецепт выздоровления так и не были еще найдены.
Теперь каждый день полковник собирал у себя офицеров, и после выслушивания доклада о делах в гарнизоне, устраивал хорошую попойку за картами до самого утра. Любушка сначала сильно раздражалась от этого, но как-то раз решив увести мужа пораньше, пришла в игральную комнату. Именно там она впервые увидела Володю. Я заметил, что и Володя, не пропустил мимо взгляда красавицы. Как человек с достаточным опытом в таких вещах, я сразу понял, они сильно понравились друг другу, если не сказать большего, влюбились с первого взгляда. Мужа она, конечно, не увела, да и зачем теперь, зато увлекла за собой Володю.
Я не знаю, что между ними там произошло, но теперь при каждой их встречи, лица обоих светились загадочными улыбками и влюбленными глазами. Все мои попытки аккуратно образумить молодого человека не увенчались успехом. Я видел, чем это могло все кончиться, и признаюсь, меня это не очень радовало. Но я ошибся.
Как-то её горничная мне по секрету рассказала, что Любушка ходила довольно регулярно, несмотря на запреты мужа и доктора к больным солдатам, к счастью никто из офицеров пока не заболел. Чистая душа, Любушка, никак не могла понять, как так может быть, что она счастлива, а рядом есть люди так глубоко страдающие. Она как могла утешала их, читала им библию, приносила пить. Однажды, она вытирала пот со лба какого-то солдата. Тот был в забытье, но явно бредил родным домом. Это произвело на Любушку громадное впечатление, она испугалась и больше не приходила в лазарет. А в скоре узнали, что тот солдат испустил дух. По моим расспросам, такое было не у него одного. Незадолго до смерти многие или бредили, или видели во сне родной дом, но почему-то это их не успокаивало, а наоборот нервно возбуждало и пугало.
Тем временем в офицерской среде поползли слухи о явной близости жены полковника и его адъютанта. Естественно, нашлись и такие кто в открытую заговорил об этом с Николаем Федоровичем. Он, конечно, отвесил хорошую оплеуху, сообщившему эту новость, так что все узнали этого лизоблюда по отметине на лице, появившуюся после этого.
Полковник был в ярости. Забыв все приличия, гонялся за Любушкой по комнатам, как иной мужик за бабой по деревне, и только полковой доктор, подоспевший вовремя, оградил ее от серьезных увечий. В бессильной злобе, Семенов кинулся к Володе. Тот, надо отдать ему должное, не кинулся бежать от полковника, как многие ему советовали, а встретил довольно смело и решительно. Володя так же не позволил ударить себя, сказав только, что если господин полковник считает себя уязвленным в чем-либо, то он, Владимир Кресный, к его услугам. Мужественная выдержка офицера умерила несколько пыл обиженного мужа, полковник взял себя в руки, и назначил дуэль на завтрашнее утро. Его не остановило, какие последствия этого могли произойти при любом раскладе. Он был взбешен, и ему было в тот момент все равно.
Секундантом Володи пришлось стать мне, так как никто из офицеров на это не согласился, да и мне, признаться, это не льстило. Утром следующего дня в назначенном месте, в перелеске за гарнизоном, в прохладной свежести летнего тумана стояло пять офицеров. Полковник всех буравил взглядом, пышущим громом и молнией. За ночь он так и не остыл. Володя напротив, был чрезвычайно спокоен, хотя и также бледен. Однако, в тот самый момент, когда решили становиться в позиции, из гарнизона прибежал солдат с запиской от горничной, что Любушка лежит при смерти и зовет к себе Николая Федоровича. Полковник, ничего не объясняя, вскочил на лошадь и во весь опор поскакал к жене. Все-таки он её очень любил. Доктор незамедлительно последовал за ним.
Любушка действительно лежала на постели и еле дышала. Зрительных симптомов болезни не было видно, но, тем не менее, стало ясно, что это не простая женская игра со стороны Любушки, для отмены дуэли. Когда приехал полковник, она спала вся мокрая от пота, он не стал её будить и решил подождать доктора. Тем временем все офицеры собрались возле комнаты Любушки и обсуждали последние события в гарнизоне. Полковой доктор, уже переодевшись после дуэли, вскоре пришел осмотреть больную. Она проснулась, и в испуге схватив руку доктора, лихорадочно пыталась рассказать что-то о доме. Доктор успокоил её как мог и подозвал полковника. Любушка лежала, прикрыв глаза, и еле слышно просила у кого-то прощения. Николай Федорович, взял её обессилившую руку и поднес к свои губам, другой постоянно поглаживал бледный лоб Любушки. На глазах у него выступили слезы, и испугавшись, что кто-то заметит их, закрылся рукавом. Вдруг резко вскочил и позвал доктора, у Любушки не было пульса. Доктор вывел его из комнаты и потребовал кувшин с водой и полотенца.
Через некоторое время, доктор приблизил зеркальце к губам Любушки, и оно не запотело. Сам весь мокрый от волнения, он вышел из комнаты и сообщил о прискорбном событии. Горничная завыла, лица офицеров стали белее потолков в лазарете, полковник, не стесняясь теперь, зарыдал, закрыв ладонями глаза, и скорым шагом удалился в кабинет.
Володя все это время находился рядом, но его в упор никто не замечал, как будто это был не он, а обыкновенная мебель, вроде стула или кушетки. Когда все разошлись, возле Любушки осталась лишь горничная и священник, Володя решил увидеть её. Горничная закрывала зеркала, еле сдерживая рыдания, а поп читал предлинную заунывную молитву, Володя подошел к кровати и взглянул на Любушку. Знаками попросил попа прекратить и удалиться, а сам встав у изголовья, перекрестив её и затем сам перекрестившись, наклонился и поцеловал три раза в самые губы, обнял и прижал к своей груди. Горничная было хотела возмутиться, но вдруг увидела, как затрепетали ресницы и открылись глаза Любушки. Остолбенев, она неотрывно следила, как Любушка сама обняла, казавшимися еще совсем недавно такими безжизненными ручками Володю, и села на кровать, уткнув голову в грудь Володи. Володя посмотрел на горничную влажными от слез глазами и прошептал: она воскресла. Горничная вполне поняла его, и, выскочив из комнаты, побежала по коридору, вопя вовсё горло: она воскресла!
На её крики отовсюду выбегали удивленные офицеры. Доктор и священник поспешили в комнату к Любушке, но там никого не было, лишь слабый ветерок из открытого окна колыхал занавески. Кинулись искать, как думали беглецов, но так никого не нашли. Решили известить обо всем полковника, но войдя в его комнату, увидели, что Николай Федорович застрелился выстрелом в висок.
Подали рапорт обо всем в округ. Мягко говоря, нас всех объявили тронутыми, поскольку адъютанта они еще не посылали, и пригрозили направить наистрожайшую комиссию для расследования причин самоубийства полковника и вообще, и так далее. Комиссия пробыла в аккурат до нового назначения к нам начальника гарнизона и его адъютанта, ни с чем так не разобравшись, уехала восвояси. Спустя некоторое время решили написать все отцу Володи, но получили более чем странный ответ от престарелого человека. Он ругал нас на чем свет стоит, взывая к нашей офицерской чести, ведь его сын геройски погиб при обороне Севастополя, о чем имеются соответствующие полковые документы.
Да-а-а, много странного в этой истории. Если вы думаете, что они сбежали, то скорее вы ошибаетесь. Выпрыгнуть из окна второго этажа с больной девушкой, да притом так, что б никто не видел, это знаете ли никому не под силу, а тем более человеку, который умер больше 10 лет назад. Еще одна интересная деталь, никто не слышал выстрела, после которого оборвалась жизнь полковника Семенова. Мне искренне жаль своего командира, который так ушел из жизни, кто знает что стало с его измученной душой после смерти и что ждет всех нас.
Взволнованный воспоминаниями рассказчик уставился в пол и о чем-то казалось крепко задумался, потому не сразу услышал вопрос скептически настроенного господина, что за болезнь была в гарнизоне, и выяснили ли это потом. Ветеран поднял на него затуманенные табачным дымом глаза и ответил: "Болезнь. А что болезнь, через неделю после этого потихоньку начали все выздоравливать, а через месяц и вовсе забыли, что когда-то болели чем-то непонятным. Я думаю, эта болезнь как-то связана с появлением мертвеца среди живых. Уж каким ветром его к нам занесло, одному Богу известно.
Если вы мне не верите, это ваше право, но я только небесным образом могу это все объяснить, хотя быть может высшие силы тут и ни причем, не знаю, только мне до сих пор не по себе при воспоминании обо всем этом".