Аннотация: Интерлюдия к Царевичу (не прода, вбоквел).
Предисловие Арсеньева
Это прислал мне читатель с ником "StG". Написанная им интерлюдия к "Царевичу". В общий файл включать не хочу, так как очень сильно отклоняется от "генеральной линии" сюжета. Но это я виноват. Попросил интерлюдию, а о том, что хочу увидеть в ней, выразился слишком обще.Я имел в виду интерлюдию в духе "всё хуже и хуже, но что делать - непонятно; Алексей, похоже, сошёл с ума".
Николая с револьвером, лично расстреливающего собственного главкома, представить себе могу с трудом.
Ещё большие сомнения вызывает возможность появления такой бумажки. Для чего он всё это записал? Особенно последнюю фразу. Чтобы не забыть? Думаю, такую фразу он и без бумажки не забудет. И даже если бы он зачем-то это написал, то ни за что не бросил бы в месте, доступном хоть для кого-то кроме него. Опять же, пропажа данного документа была бы наверняка быстро обнаружена. Самого факта пропажи достаточно для резкого поворота сюжета.
И, наконец, совсем невероятно, чтобы Николай на основании всего лишь какой-то невнятной бумажки с мешаниной непонятных фраз решил лично застрелить главкома.
Но почитайте. Альтернативный вариант альтернативной истории.
Интерлюдия к "Царевичу"
- Отец, это - правда?
- Настя, ты многого не по...
- Отец, просто скажи "да" или нет.
- Да пойми ты, Настя, ну не все же...
- ОТЕЦ! ЭТО - ПРАВДА???
Обычно разговор отца с дочерью проходит наоборот. Обычно это как раз отец допытывается у внезапно повзрослевшей дочери о чем-то этаком, а дочь, ковыряя носком пол, тихо пытается что-то объяснить.
Вот только это была очень необычная дочь. И отца трудно было назвать типичнейшим мещанином Российской Империи.
Анастасия Романова, еще не знающая о своем будущем прозвище "Железная Настя", давила на еще не прозванного Кровавым Николая 2 почище, чем танковый корпус, которых тоже еще не было.
И неудивительно, что пожилой уже по меркам начала 20 века человек, неспешно отставил бокал первоклассного коньяка поближе к полному того же содержимого графину и буквально-таки выдавил из себя:
- Да, Стася. Это - правда.
"Стасей" одну из княжон Романовых называли тогда, когда пытались воззвать к ее совести. Мол, будь взрослой, Стася. Девочка не любила это обращение, однако сейчас поняла однозначно: с ней будут говорить как с взрослой.
А говорить не хочется. Хочется тупо пялиться на бумажку с неровным почерком, да еще и с кучей ошибок, и пытаться найти там ошибку самую главную. Ошибку, которая зачеркнет вот это:
"Так. Что у нас будет в Гражданской? Крестьяне-общинники - против кулаков. Они, кажется, при Столыпине появились. То ли удачливые крестьяне, то ли спекулянты землей. Причем общей до того землей. Тут не помирятся - или одни, или другие.
Крестьяне плюс рабочие - против казаков и всяческих полицаев, что давили бунты в деревне и в городе. Тут тоже не помириться. Плюс еще и казаки эти крестьян за людей не считают - это мне вроде рассказывал кто-то. И сами казачки не дураки сдачи дать. Заранее.
Крестьяне же - против тех попов, что сдают землю в аренду или тупо ничего с ней не делают. И против таких же помещиков. И плевать, что я там с Тихоном дружен - чуть пикни, так порежут и тех попов, и того Тихона, и того меня.
Мне тут говорили, что при Столыпине крестьян в Сибирь гнали на поселения. И что куча из них вернулись обратно. Ага, так их тут и ждут. И в Сибири земли не так чтоб дофига. Так что еще и там местные с приезжими передерутся. И их тоже не помирить.
Чуть попозже почти встанет "железка". Тогда с хлебом в городах полный швах будет. И городские рванут в деревню за зерном. С ружьями рванут, ага. А там их тоже не с лопатой встретят - спасибо этой дурацкой войне, теперь все при ружьях будут. Армия-то, случись что, тупо по деревням с ружьями разбежится - делить землю, ага.
А еще всякие нацики. Мало, мало их Г.Р. давил, мало! А, да, его же нет еще... Короче, чуть слабину дадим - всякие бендеровцы на Украине попрут как дерьмо из проруби. И ТАК ВЕЗДЕ!
А еще нас вроде свергать будут. Через месяц, ага. Блин, вот кто там в Могилеве главный говнюк в форме? Не помню ж ничего! Срочно узнать.
Елки-палки. Они ж все готовы друг другу горло рвать! А нас затопчут просто походя! Что делать-то, блин, что делать? ПОЛНАЯ ЖОПА!"
Если бы отец успокоил... если бы улыбнулся, как обычно, погладил по головке, объяснил, что Алеша после своего исцеления просто чудит и дурит... Настя, наверное, поверила бы. Очень бы захотела поверить.
А так - листочек, который она, не утерпев, стащила со стола Алеши, когда тот заснул, и увезла с собой в Питер, лег на стол императора. И император, прочитав это, долго отводил глаза. А потом вот так запросто подтвердил: да, все правда.
Правда? Правда в том, что все, все, все хотят воевать! Все хотят сцепиться друг с другом! Залить Россию кровью по самую маковку - кто ради земли, кто ради "незалежности", а кто и просто защищаясь!
- Папа... папа, мать же т...
- НАСТЯ!
- Ой. Извини. Это я не нарочно. Это все Алеша...
- Алеше - можно. Он - младший император. И моя мама его не слышит. Ну-ка, что бы сказала бабуля Мария Федоровна на такое?
- Ой, - как маков цвет покраснела Настя. - Баба Мария меня бы...
- То-то, - грустный, спокойный, точно гоголевский покойник, отец вновь подхватил бокал и сделал небольшой глоток. - То-то, Настенька. Учти, на самом деле все гораздо сложнее... и, в каком-то смысле, гораздо хуже.
- Па, но ты же царь! Император! Ты должен что-то сделать! Иначе всем будет полная ж...
- СТАСЯ! Еще раз позволишь себе Алешкины фразочки... уж я его, засранца, самолично выпорю, как только явится.
- Но па...
- Первым делом, - император вновь впал в привычную уже много лет грустную меланхолию, - первым делом все вы, вместе с мамой, отправитесь навестить наших августейших родственников в Данию. Так, ты опять? Что это ты мне вздумала тут показывать?
- Фигушки, па. Никуда я не поеду. И мама тоже не поедет. Хочешь, я сейчас ей все расскажу?
- Это наглый шантаж.
- Вот-вот. Именно он и есть.
- Стася!
- Па!
И случилось неизбежное. Николай 2, император всероссийский, дрогнул.
- Ну хорошо, Настя. Ты умеешь хранить секреты?
- Спрашиваешь!
- Так вот, нас и впрямь будут свергать. Попозже, но будут. Уж я-то не Алешка с его откровениями... - император чуть скосил взгляд, но Анастасия Романова не обернулась. И так прекрасно знает, где в комнате висит икона Богородицы. - Я прекрасно знаю, "кто у нас там в Могилеве главный говнюк".
- Па!
- Настя, прекрати, задушишь! И перестань целоваться, от меня коньяком пахнет, тебе нельзя!
- То есть мама как бы все время молится. Ты как бы все время пьешь коньяк... фууу, какая гадость все же! Алешка как бы один пытается всех нас спасти. А на самом деле...
- Настя! Тебе давно спать пора!
- Все, все, бегу, пап. Ты у меня самый лучший. А их - презрительно выделила голосом девочка, - ждет большое разочарование.
Настенька, свет очей и отрада души, умчалась с превышающей курьерский поезд скоростью. Нет, она конечно болтлива как десять сорок, но о ТАКОМ и впрямь будет молчать. Это качество за своей дочерью император и отец давно отметил.
Так. Теперь оставшийся в графине коньяк - в горшок с алоэ. Для запаха и так хватит. Слух среди прислуги разнесется, а там уж дойдет и до кого надо - император, мол, озабочен только коньяком да стрельбой по воронам. Где там полюбившийся в последнее время "бульдог"? Нет пожалуй что, сегодня не надо беспорядочной стрельбы, повторим завтра. Тем более, что в грудь метров с 15 пули ложатся уже вполне уверено, а поближе, случись что, можно и в голову стрелять. На манекене, конечно, но...
О да, - на сей раз меланхолия сменилась хищной усмешкой, которой и Иван Грозный позавидовал бы. - Их ждет разочарование. Большое.