Вот уже около часа я стою в подворотне, изредка прохаживаясь вдоль подъездов. От сладких, длинных, сирийских сигарет стало уже подташнивать. Я знаю, что она дома одна, если не считать старой бабки, но почему-то не хочет со мной встретиться. Ведь это любовь, мне шестнадцать и каждый час без нее как бездна одиночества. Это любовь.
Вот и она. Не одна. Но кто это? Дальний родственник, знакомый? Слишком гладкое лицо, слишком хорошая одежда, слишком большая разница в возрасте. Кто это? Вжимаюсь в собственную тень от тусклых фонарей, тень черную, как моя ярость. Они проходят мимо. Странно, английский язык, у него хороший, у моей отличницы плохой, что тренируются в разговорной речи? Иду следом, как демон ночи, ловят "частника", уезжают от меня. Тупо сижу на лавке. Что делать?
Ночь пролетела без сна, меня поймут только цветущие акации и пирамидальные тополя. Они угощали меня запахами поздней весны в открытое окно. Я спрошу у ней, обязательно спрошу! Кто он? Что такое ревность в шестнадцать лет?
У меня есть друг Вова, он старше меня, не знаю, почему мы подружились. Один раз Вова помог мне в драке, другой раз я прятал его деньги в носке, когда нас неожиданно встретили "блатные", много денег. Мой друг работает на заводе, где ворует, как все. Но все же ворует, наверное, больше. Он ворует все, что плохо лежит, от радиодеталей до химической посуды. Сегодня Вова мне подарил интересную ручку, сказал, что она принадлежала американцу, он ее оставил на столе. У них на заводе работают иностранные специалисты. Контакты с ними строго запрещены. За всеми следит КГБ.
Сегодня весь вечер провел с ней. Что-то не так. Какая-то отчужденность. Я готов отдать за нее жизнь, может быть, даже больше чем жизнь, если бы было что нибудь еще.
Наверное, ей скучно со мной, тело здесь занимается любовью, мысли где-то далеко. Вот так сходят с ума.
Вова выследил, где иностранцы обедают, маленький спецбуфет, куда посторонним вход закрыт. Их привозят на автобусе или они приходят пешком. Живут недалеко, только что построенную многоэтажку дали им под гостиницу. Внимание - идут инопланетяне: американцы, корейцы, финны. Какие они тупые и беззаботные, может среди них есть и шпионы. Вова где-то познакомился с Джоном, они кивают друг другу, секунду общаются, как нелегалы. У меня замирает сердце, это тот дядька, который выходил от моей отличницы. Я в ступоре. Радостный Вова возбужденно шепчет мне в ухо:
- Сегодня вечером делаем бизнес, он выйдет погулять перед сном. Ждет русскую экзотику. Пошли к тебе, подумаем, что у нас есть.
Вечером в сумерках мы сидим на лавке недалеко от гнездовья иностранцев. На первый раз у меня старый армейский бинокль и пара екатерининских пятаков. Рашен сувенир. Из темноты проявился Джон, наверное, он шпион. Куда смотрит КГБ? Внимательно посмотрел наше дерьмо, заинтересовался. Ломано спросил на доллары или рубли.
-Доллар нельзя, статья. - Шепчет Вова.
- Обмен, джинсы, аппаратура.
Следующий раз, завтра, Джон принесет джинсы, если мы прибавим еще три таких же пятака. У меня есть, джинсы будут моими. Вова притащит еще марки, значки и деревянного резного медведя - выигранный им первый приз на юношеском боксерском турнире. У него тоже будут джинсы.
Бродим вокруг гостиницы, как шпионы, отслеживаем хвосты. Вокруг тишина и марево теплого вечера. Никого. У КГБ и ментов, наверное, есть уже свои джинсы. Сделка состоялась, довольные мы пошли мерить загадочные штаны. Вовке чуть велики, он их по модному подвернет, мне впору. Пойду удивлять отличницу. Но завтра.
Она меня опередила, сама приперлась в джинсах, таких же, как у меня. Одна партия.
- Откуда они у тебя, родная?
- Мама привезла из Москвы, а ты зря Джону дал столько монет из своей коллекции. Он их продает корейцам дорого за доллары.
- Ты откуда его знаешь!?
- Знаю, я его люблю.
- Его, старпера?
- Он ведущий менеджер компании, приезжает сюда два раза в год, у него своя ферма и дом в Алабаме. Он заработал это за десять лет, а что заработал твой отец кроме геморроя?
- Ты шлюха! Я тебя убью.
- Я шлюха. Если убьешь - сядешь и даже не подрачишь в кулачек.
Что остается сделать? Ударить, разбить трюмо, выброситься из окна. Нет, сейчас просто уйти, а потом просто встречаться и трахаться пока дает. Если дает, видимо, я ей немного нравлюсь. Последний вопрос:
- Если твой Джон такой богатый, зачем ему связываться с нашим мелким говном.
- Он бизнесмен, а бизнесмен всегда делает бизнес, даже в мелочах. Если бы он не был таким, то не было бы ранчо, был бы только геморрой.
Прошел год. Опять поздняя весна, последняя школьная весна. Кто-то пойдет работать, кто-то учиться, но, а я знаю свое будущее. За спиной несколько приводов в ментовку, двенадцатичасовая профилактическая беседа с опером КГБ. Если быть осторожным и не наглым оставят на воле. У меня теперь есть Даша, Лена, Света, Надя, я сутенер. Также мы с Вовой и Джоном занимаемся иконами. Американец говорит, что впереди большие перемены. Опера не так назойливы, довольствуются малым, даже помогают. Я ничему-то не верю, но у нас с Вовой есть мечта: превратить спецбуфет в наш минибар. Над нашим мибаром будет висеть вывеска - пиво всегда есть. Пожалуй, я сам стану за стойку.