Арямнова Вера : другие произведения.

Страх

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

  
  
  
  
  Страх
  
  Снегов, дождей слепая взвесь.
  Прочти 'Палату номер шесть'.
  Какая месть, какая жесть
  за право быть рождённой здесь.
  
  Многие считали, там пытают. Хотя точно никто ничего не знал. Невероятные эти слухи вспыхивали в голове всё чаще по мере приближения к длинной очереди. Само её появление вызывало нехорошие предчувствия. Все знают, как упорно надо жить неправильно, чтобы существовали очереди. Там, где есть очереди, есть и правители, живущие по иным правилам, нежели народ. Их личная жизнь их исключает все очереди. Кроме единственной, невидимой: в ад...
  Но сейчас очередь предстояла мне. Самое худшее - то же предстояло и сыну. Хвост очереди оказался у вагонного депо. Отсюда ясно, что до здания, куда войдёт каждый из нас, километра три, - ровно две трамвайные остановки. Люди стояли между вагонами - ниточкой, один за другим, и небольшими группками; многие с детьми.
  Я знала, этой очереди можно было избежать. Способ только один - продираться сквозь тайгу, через горный перевал в другой мир. Другой мир существовал. Но не каждый созревал для него, не каждый решался, не каждый и годился для такого броска. Те, у кого получалось, исчезали навсегда, и любая очередь в оставленном ими мире становилась всё безвольней, безропотней...
  Для меня преграда заключалась не в решимости. Нам с сыном не добраться даже до перевала - никто ж не повезёт туда 'за красивые глазки'. Своего транспорта у нас нет. Мы родились в тех краях, где люди от рождения до смерти день за днём думают лишь о выживании. Необходимые для броска в другой мир ресурсы в виде денег, связей и подходящего образования за одно поколение не нарабатываются. Поэтому к худшему я умею готовиться только морально... Да и к чему вообще все эти мысли, если нет, уже нет главного ресурса - времени?
  И всё же была минута - когда я чуть не повернула назад. Но страх возможных пыток давно уравнялся с невозможностью иной судьбы, поэтому мы с сыном продолжали двигаться вперёд. Да и за что нас пытать?! Мы безвольны и законопослушны. Разве за внутренне несогласие? Но разве кому-то известно о нём?.. Наивный вопрос, - они знают, что с такой жизнью согласиться нельзя.
  
  На каком-то этапе люди в штатском делили очередь на две - мужскую и женскую. Мужчин было меньше, и вскоре худенькая юношеская фигурка сына затерялась далеко впереди. Я огляделась - рядом стояли три девчушки лет десяти-двенадцати. Их тоже было жалко.
  С неясным, но внутренне твёрдым чувством абсурдности происходящего, в предбаннике я оттеснила девочек за спину и обратилась к распорядителю: где узнать, зачем я тут, зачем здесь эти дети, что с ними будет, если они пойдут дальше - что там, впереди, наконец?!.. Он прокричал в ответ что-то невразумительное, в том смысле, что дети тоже люди, из которых вырастают нелюди, а если я ни в чём не чувствую себя виноватой, мне нечего бояться - вперёд, вперёд!.. И указал на дверь предметом, напоминавшим короткий кинжал или, скорее, крест.
  А виноватой я себя чувствовала во многом...
  Прежде всего, в бездарности существования и невозможности защитить кого-то - этих девчушек или хотя бы собственного сына. А также в том, что не я управляла своей судьбой. Моей судьбой управляли те, у кого было 'всё схвачено' на три поколения вперёд. У меня ничего нет, кроме возможности подчиняться законам, которые они для нас придумали, и жить тем, что они у меня не отняли ещё до рождения.
  
  И вот я уже в маленькой комнате без окон. Навстречу из-за серой портьеры выходит женщина с такими же грубыми чертами лица, как у мужчины, только что указавшего путь крестом-кинжалом. 'Это ваш персональный доктор' - сказала похожая на тень девушка, появившаяся откуда-то сбоку. 'Доктор' оказалась огромного роста и в чёрных кожаных штанах. Выходя из-за портьеры как из-за кулис, она отбросила полотенце, на котором горели пятна крови
  И всё-таки это женщина - значит, можно попытаться поговорить с ней о происходящем. Я даже почувствовала некоторую симпатию к великанше. Мы были уже наедине, испытывать симпатию больше просто не к кому.
  'Да что с тобой будет? Ничего такого, чего бы не было с другими, - рассматривая какие-то инструменты на столике за полупрозрачной ширмой, произнесла гренадёрша. - Убегать и не думай, раньше надо было бежать. Я отлучусь, а потом займусь тобой... Пока ещё не знаю, что именно предписано тебе'. - 'Понимаешь, у меня сын, а ты ведь, наверное, тоже не бездетна? Я ничего не знаю о нём, можешь ты хоть что-то сказать мне?' - голос уже предательски дрожал. 'А что - сын?.. Его как бы уже и нет, уймись уже, сама виновата!' - 'Да в чём же, наконец?!' - 'В том хотя бы, что родила, а сейчас не знаешь, где он и что с ним - этой вины тебе мало?' Женщина тряхнула меня на плечи, близко поглядев в лицо. В глазах её мелькнуло что-то похожее на муку. Это подарило надежду на возможность человеческого контакта, но гренадёрша тут же добавила: 'И это ещё не всё. За тобой - неразумное использование языка! Ты писала стихи, боюсь, за это у тебя будет отнято всё. Надо было творить молитвы!' - 'Стихи это те же молитвы, неужели не ясно?' - 'Вот именно, - прошептала громадина, глядя на меня с уже откровенной мукой и ужасом. Стало понятно, что она тоже 'виновата' в чём-то, что делает её жизнь мучительно-подневольной...
  
  Дальше долго ничего не происходило, только время шло. Девушка-тень в какой-то момент дала понять, что вот этот инструмент на столике - аж с двумя зазубренными лезвиями, должен, в случае чьего-то решения, коснуться моей головы, и это будет мучительно больно. 'Нет, анестезии не будет, на таких, как ты, она не действует. Вместо этого будет укол в икроножную мышцу, после которого ты не сможешь издавать звуки и двигаться'. От девушки нельзя было добиться большего - она и в самом деле была тень. Тень хозяйки, которую мы дожидались в этой комнате без окон.
  
  Когда дверь, наконец, открылась, и та вошла, узнать её можно было только по высокому росту. Вместо спутанных волос до плеч шевелюра её оказалась короткой и мастерски уложенной, а грубые черты лица изменены умелым макияжем до неузнаваемости. На лице блуждала улыбка. Одета она тоже как-то иначе. Прошла к зеркалу и села вполоборота к нему на стул. Вид её, несмотря на внешние изменения к лучшему, был вполне опустошённый. Подумалось: 'Вот так должен выглядеть человек, из которого вынули душу'.
  В зеркале отразилось, как я, пленница, подошла и опустила руку ей на плечо, потом почти прижалась щекой к её щеке. Почему-то вспомнилась милая детская игра с сестрой. Когда одна из нас входила в дом с мороза, другая прижимала теплую, домашнюю щёчку к румяной от мороза, обжигающе холодной щеке сестры, обмениваясь не только теплом и холодом, а чем-то большим.
  Но теперь рядом была не сестра - палач. А я всё равно испытала к ней острую жалость. Это единственное, кроме страха, чувство, оставшееся в душе на тот момент, тут же обнаружило полную ненужность и никчёмность. Несчастная палачиха подняла руки и легко сняла голову с плеч, положив её на подзеркальник. Под шевелюрой тускло блеснул металлический лейбл, и я успела прочитать слова: 'Для тех, кто не заснул'.
  ...И тут же почувствовала укол в икроножную мышцу.
  
  И всё-таки со мной у них, кажется, не получилось. Последнее, что помню - безголовая палачиха, как безвольную куклу, положила меня в кресло и занесла над моей головой тот инструмент о два полотна, отстоящих друг от друга сантиметра на три. Не знаю, что было потом, и было ли, но очнулась я в комнате одна. Дверь открыта настежь, оттуда несутся звуки, похожие на всхлипывания, смешки, какие-то повизгивания. Я выхожу в соседний зал. Он огромен и полон людей.
  Собственно, это не зал - казарма невероятных размеров, но койки с панцирными сетками стоят не рядами, а как попало, и на каждой - по несколько человек. Я вижу, что им ни плохо, ни хорошо, а как-то бессмысленно весело. Они не разумеют, что несчастны, не помнят, что было, и не знают, что будет - но оживлены и чем-то явно довольны.
  Разговаривать с ними не о чем, лучше вернуться в ту комнату без окон, и плотно закрыть за собой дверь.
  
  24 января 2015 года
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"