Арямнова Вера : другие произведения.

Тайны ремесла или почему поэзия должна быть глуповатой?

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Рецензия на книгу Александра Бочкарева опубликована в "Казанском альманахе" номер 5, 2009 г.

  
  Если бы встретился человек, поделенный как чертой, надвое - одна половина от темной расы, другая от белой, мы бы сильно удивились. Такого не бывает. А с поэтами случается: одна часть созданного им никуда не годится, а другая - блещет и сияет, читаешь - мороз по коже. И два массива столь кардинально рознятся меж собой, что не верится, будто автор один и тот же человек. Отчего такое случается?
  Оттого, что нарушен пушкинский завет. Все помнят выражение "Поэзия должна быть глуповатой", одни - недоумевая: как?.. Такой интеллектуальный вид искусства! Другие смотрят на это как на шутку гения, а он вовсе не шутил. Будем внимательны - сама поэзия свидетельствует о себе устами своего любимого сына или, говоря прозаичнее, это показание эксперта:
  
  Беру перо, сижу, насильно вырываю
  У музы дремлющей несвязные слова.
  Ко звуку звук... Теряю все права
  Над рифмой, над моей прислужницею странной:
  Стих вяло тянется, холодный и туманный...
  Усталый, с лирою я прекращаю спор.
  
  Перед вдохновением ум молчит.
   Лично Пушкин был умнейший человек; блестящие искры его ума рассеяны в письмах, статьях, эпиграммах. Но не здесь бесценное достоинство и значение Пушкина. Безусловно дорог нам он своими именно вдохновенными произведениями. Острый и ясный ум Пушкина в соединении с тонким вкусом, словесным тактом и литературным образованием - это вступало в права, когда исчезал "быстрый холод вдохновенья", и надо было окончательно отделывать по суждению ума то, что создано под высшим наитием.
  Первая аксиома: поэт не волен в своем творчестве. Свобода творчества не имеет ничего общего со свободой воли. Как ясно из свидетельства Пушкина, творчество свободно не в том смысле, чтобы ум мог по своему заранее обдуманному намерению создавать поэтические произведения. Такие сочинения только подделки под поэзию. Настоящая же свобода творчества в том, что в минуту вдохновения душа повинуется лишь тому, что входит в нее, как родственное, из надсознательной области, и имеет своим предварительным условием пассивность, чистую потенциальность ума и воли.
  Думаю, тут читатель уже припомнил рубцовское "О чем писать - на то не наша воля". Только к сказанному необходимо добавить: поэтический гений не зависит от самодеятельности ума, ум и воля пассивны, но потенциальны: вдохновение не лишено самосознания. И не имеет ничего общего с тем состоянием, когда графоманы впадают в раж, принимая его за вдохновение.
  
  
  Волга впадает в Каспийское море
  
  
  Герой рассказа Чехова "Учитель словесности" говорит только общеизвестные вещи: "Лошади кушают овес. Волга впадает в Каспийское море". Давайте вспомним о значении слова трюизм - "общеизвестная, избитая истина, банальность; сделавшееся достоянием толпы положение, мнение"... И стихотворные строки, увы, могут стать трюизмом.
  Открывая пятую книгу стихов "Тишины колокола" Александра Бочкарева, сельского учителя из деревни Гурьевка Алексеевского района, мы - в первом ее разделе "Святое издали видней", - частенько сталкиваемся именно с этим. Повествовать об отце-матери, бабушке-деде, родном доме, о войне и Дне победы, службе в армии, поэт, видимо, решался умом. Согласимся: предки, родина, война, с которой не вернулся отец - это святое для любого человека. И дума "как же не написать об этом?" верна, и сердце с ней согласно.
  Но другое дело, что из этого получится. А получилась в большинстве попыток банальность, тем более обидная, что речь-то о святом. Многие стихотворения оставляют читателя равнодушным, не становясь событием, явлением поэзии. Это закономерно: в плоско выданной информации вдохновения нет. И Если автор счел, что достаточно ее самой, раз повествует она о воине и о человеке труда, о верности родине и прочих почтенных вещах, то он ошибся. Информация годна для автобиографии, но не может претендовать на поэтический жанр и внимание читателя, который про это уже читал, и не раз, но написанное талантливо. Обратимся, к примеру, к его стихам о поколении.
  На свет явилось наше поколенье
  К началу тех годов сороковых,
  Которым уж дано определенье
  Трагических, суровых, роковых.
  Верно. И само определенье сороковых, и то, что "уж дано" оно так часто, что только произнесенное "сороковых" тут же тянет за собой "роковых". Помните, Пушкин подтрунил над подобной ситуацией, одновременно изящно предотвращая банальность, всего лишь рифмы банальность: "Читатель ждет уж рифмы "розы"? на вот, возьми ее скорей". А наш поэт способствует превращению "сороковых роковых" в трюизм, не трудясь родить собственное, употребить незаемное.
  Еще мы толком на ноги не встали,
  Когда пришла военная беда.
  Картошка с лебедою нас питали
  И сберегли для жизни и труда.
  Что тут скажешь, опять все верно. Разве: вот что бывает, когда стихи не душа рождает, а голова. "Встали-питали", "труда-беда". Банальность рифмы, банальность слов, призванных поведать не о том, что в огороде пусто, выросла капуста, а о голодном детстве, которое человек прошел, чтобы вот так бездарно его зарифмовать?!..
  Трудились, но богатств не накопили
  Сироты, потерявшие отцов.
  Возможно, потому, что не вступили
  В сообщество воров и подлецов.
  Автор хотел сказать хорошее о своем поколении. О труде, о бескорыстии его. О способности поколения на такой труд. Но похвалил за другое - не были ворами и подлецами. Но не подвиг, а норма быть не подлецом или вором! Что же, в итоге сказано о поколении? Да ничего. Банальность рифм и смысла в полной гармонии.
  Искали мы у жизни не наживы,
  А честные и верные пути...
  Ровесники не все сегодня живы.
  Изведать жизнь - не поле перейти.
  Стиль пустопорожней агитки заканчивается опять не собственной мыслью - такового движения, как мысль, в стихотворении нет вообще. Есть примитивная фиксация представления автора о сложном - целом поколении. Но повторять народную мудрость, пусть избитую от частого употребления (жизнь прожить - не поле перейти), может поэт, работающий по вдохновению, как Борис Пастернак в "Гамлете": возвышая расхожее от общего места, трюизма до Откровения (Гул затих, я вышел на подмостки...). А Бочкарев снизил, измельчил, на что ей-Богу, не имел ни разумной причины, ни права - как поэт с искрой Божьей. Но о бочкаревской божьей искре поговорим позже, а пока продолжим разбор творчества в рамках жанра рецензии. Заканчивая же о вреде банальности в поэзии, припомним Василия Твардовского, высказавшегося о стихах одного поэта: все, мол, верно, "а в целом вот как несъедобно, что в голос хочется завыть!". К бочкаревским строфам "Вам сегодня, ветераны, мы желаем много счастья. Пусть не ноют ваши раны от обид и от ненастья" ("День победы") или "Потомкам рода Бочкаревых желаю счастливо прожить, детей разумных и здоровых, готовых Родине служить" оно применимо. Годятся эти строфы и для чтения за столом в качестве тостов, но, честно говоря, даже для такой потребы - слабовато именно в силу трюизмов.
  
  
  О пользе требовательности к себе
  
  
  Нет силы более доброй и беспощадной, чем поэзия. Если в прозе мы можем оправдать неумение владеть словом объяснением, что, мол, это стиль такой у автора. Или: это стиль документа, или стиль научного труда, стиль газетный... то в поэзии никаких поблажек. Или ты владеешь поэтическим словом, или нет - все видно.
  Высоцкий к нам пришел от коммунистов,
  А Пушкин, Лермонтов подарок от царя.
  Поэт бывает ярок и неистов
  Желанию свобод благодаря.
  Как назвать автора последней строки? Компрачикос фразы (Гюго "Человек, который смеется"), который выворачивает ей суставы так, что до смысла доберется не каждый. Да и зачем? Проще захлопнуть книжку со словами: поэзия - это мура. Но ведь это не поэзия, а насилие над синтаксисом в извращенной форме. А поэзия - она есть в книге Бочкарева. Добрая половина - настоящая, истинная поэзия. Но другая такова, что вспоминаешь того чувствительного к родной речи барина, который при малейшей попытке своего слуги сообщить ему нечто большее, кроме факта, грозно обрывал: "Не рассуждать!!!" Потому что слуга был резонером. Там, где Александр Бочкарев не резонерствует - он поэт. Или наоборот: когда он поэт, то не резонерствует. А происходит это, если ум его не неволит Музу, как не неволил ее Пушкин. В приведенной ниже подборке стихов Бочкарева лучшие, на наш взгляд стихи из его книги.
  А пока продолжим о не лучших.
  Возрос в почтении высоком
  К природе, людям и труду.
  Пропитанный любовным соком,
  Его для многого найду.
  Найду его для женской стати,
  И гениального ума,
  И окропляю им же, кстати,
  Седой истории тома.
  Стихотворение "Любовный роман", из которого эти строфы - о любви к миру, и все бы ничего, но... вот что делает с автором недостаток вкуса и требовательности к своим творениям! Пародист может не трудиться - самопародия налицо. Примеров поблажки к себе в книжке немало, и они разнообразны. Но цель нашей рецензии не в том, чтобы указать на каждую.
  
  
  О вершинах и причинах
  
  
  Угасли дочери в чахотке,
  Войной убиты сыновья.
  Я видел скорбь в твоей походке,
  Родная бабушка моя.
  Жила и находила силы
  При всех не плакать о судьбе,
  А слезы тайные носила
  Соленым омутом в себе.
  Вот этот соленый омут - поэтический образ, и делает погоду. Видишь бабушку и проникаешься пронзительным чувством любви и сострадания к ней автора. В стихотворении не видно усилий "сказать красиво и в рифму". А оно трогает. Если препарировать, почему, литературовед добавит: скорбь в походке - и эта деталь делает бабушку живой. Деталь! Вот что создает образ, а не эпитеты и громкие слова, как ни начиняй ими произведение. Причины хороших стихотворений в истинных чувствах, а не в желании порифмовать, пусть даже умелом. Есть такой особый род жизнедеятельности - рифмованная гладкопись. Но о ней поговорим, когда представится случай. У Бочкарева гладкописи нет. А есть откровенно слабые стихи и те, где забываешь, что он говорит в рифму - поэтическая речь выстраивается органично, без единой запинки входя нам в душу. Это стихи не только и не столько "о природе" - вот где истинный любовный роман с миром, рождающий бессмертные перлы. Вот где - его тема. Она - вершина творчества Александра Бочкарева. Думается, он ее не покорял (насильно, как свою музу). Просто в них высвечивается реальное душевное содержание поэта, а не его попытки зарифмовать все, что он счел нужным. Бочкарев - пантеист в храме природы и именно здесь он силен - естественностью.
  Есть у истинно поэтических творений одно свойство. Наличие его в каждой конкретной вещи трудно доказать (даже просто показать). Читатель либо чувствует его присутствие, либо нет. Свойство это - энергия, заключенная в стихотворных строчках. Какого рода-происхождения неведомо, но то, что она передается - факт. Думается, хороший читатель ее почувствует. Читатели, они ведь, как поэты, - тоже удивительно разные...
  
  
  
  
  Александр Бочкарев
  
  ПРЕКРАСНОГО БОЛЕЗНЕННЫЕ РОДЫ
  
  Первый снег
  
  С неба падает первый снег
  Белым кружевом зимних грез.
  Замедляют снежинок бег
  Кроны дремлющие берез.
  
  Я, волнуясь, ступил на порог,
  Не увидел нигде следа.
  Проторенных путей-дорог
  Как и не было никогда.
  
  Словно в детском волшебном сне,
  Удивляясь, понять хочу:
  Или падает с неба снег,
  Или я сквозь него лечу.
  
   * * *
  Я иду в осенние луга
  Берегом серебряной речушки.
  К вам иду, уснувшие стога,
  Отдохнуть на клеверной подушке.
  
  Полежу, свободный и босой,
  Погляжу осенние картинки.
  На луга, омытые росой,
  Бабье лето сеет паутинки.
  
  Клевер нежно ластится к ногам,
  Небо все из ласкового света.
  Благодарен небу и стогам
  За блаженство редкостное это.
  
  Окна
  
  На восток и на юг
  Смотрят окна мои.
  Рядом с ними поют
  По весне соловьи.
  
  Заливает луна
  В окна свет по ночам.
  В эти ночи она
  Муза мне и свеча.
  
  А когда настает
  Величавый восход...
  Это не воспоет
  Даже тысяча од.
  
  На восток и на юг
  Очи окон резных.
  Входит в душу мою
  Чудный мир через них.
  
  Май
  
  Днем звенит заливистым бубенчиком
  Жаворонка радостная трель.
  Слушает береза в звездном венчике
  Ночью соловьиную свирель.
  
  Дышит сад цветением за окнами.
  Дивный хмель - в сиреневом вине.
  Юный май волнующими соками
  Снова разливается во мне.
  
  * * *
  Осенний лес и в дождь благообразен.
  Приятны взору чистые поля.
  В природе нет ни мусора, ни грязи,
  Опавший лист и мокрая земля.
  
  Уходит осень. Светлое прощанье
  Надолго в сердце хочется сберечь,
  Его лелеять, словно обещанье
  И новых с нею трогательных встреч.
  
  * * *
  С нами в жизни всякое бывает,
  Временем и белый свет не мил -
  Теплыми дождями вымывает
  Из души тяжелой черный ил.
  
  Безысходно тягостно бывает,
  Кажется, и пулю бы в висок -
  Свежими ветрами выдувает
  Из груди горячечной песок.
  
  Сердце неожиданно, бывает,
  Горькая потеря сокрушит -
  Ласковое солнце согревает
  Холод цепенеющей души.
  В этой жизни всякое бывает...
  Все превозмоги и подожди -
  Раненые души оживают,
  Были б солнце, ветры и дожди.
  
  Париж
  
  Ну о чем говоришь -
  Не слова, отрава:
  "Ах, увидеть Париж!"
  Эка невидаль, право.
  
  Лучше наша заря
  И поля, перелески.
  Ночью звезды горят
  В изумительном блеске.
  
  Снова ты говоришь
  В безнадежной обиде:
  "Не увидим Париж..."
  Успокойся, увидим.
  
  Вероятно, во сне,
  На цветочной лежанке.
  Наша ночь по весне
  Пахнет, как парижанка!
  
  * * *
  Жемчужина рождается из боли
  Нечаянным касанием стихий.
  Какою-то неведомою волей
  мучительно слагаются стихи.
  
  Жемчужина сияет перламутром,
  В себе песчинку грубую укрыв.
  Стихи, на свет явившиеся утром, -
  Бессонной ночью вскрывшийся нарыв.
  
  Земная суть гармонии природы
  Известна человечеству давно -
  Прекрасного болезненные роды...
  И свыше нам иного не дано.
  
  * * *
  
  У природы свои чудеса
  Есть для каждого времени года.
  У нее золотые леса,
  Солнце ясное и непогода.
  
  Уравняет судьба на весах
  И удачи мои, и невзгоды,
  И замедлится ход колеса,
  где на спицах написаны годы.
  
  Если будут на свете леса,
  Лучезарная высь небосвода,
   Если утром земная краса
  Заглядится в зеркальные воды,
  
  Если будет свирель соловья,
  И черемуха белая тоже -
  значит, буду на свете и я,
  А не буду - печалиться что же?
  
  Остается земная краса,
  И небесная высь сохранится.
  Отпущу свою душу в леса
  Я на вольную волю синицей.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"