Отец и сын проплыли быстро, бесшумно, целеустремленно через редко используемую шахту технического обслуживания. Они отказались продать свои души Социальному единству. Три года, проведенные в укрытиях, как крысы, доказали это и достигли кульминации сегодня вечером. Они только что поместили тридцать шесть бомб на внешнюю обшивку космического обиталища, и до вылета оставалось одиннадцать минут.
Отец и сын совершенно не походили друг на друга. Мартену Клюге было девятнадцать, он был худощав и светловолос, с красивым лицом, как у его матери. Он прижимал к своему скафандру короткий танглер, а на поясе у него висел высокотехнологичный комплект. Старик, Бен Клюг, был массивным, с жестким взглядом, с игольником, прикрепленным к его серебристому костюму. За последние полчаса он убил четырех человек, двоих своими руками. До сих пор никто не слышал об этих людях и не скучал по ним. Фабрика Sun-Works, вращающаяся вокруг Меркурия, была обширнее любого космического обиталища в Солнечной системе. Трупы оставили плавать в темных шахтах. Отец и сын надели шлемы, активировали кислородные баллоны и открыли люк для следующего этапа операции.
Внизу расстилался Меркурий, мертвая планета, кипящая активностью. По внешнему виду она была удивительно похожа на Земную Луну, испещренную кратерами и почти лишенную атмосферы. На дневной стороне пары натрия и калия существовали, но их было ничтожно мало. Всего на сорок процентов больше Луны, Меркурий содержал гораздо более высокий процент металлов. Эти руды, невероятные залежи расщепляющихся веществ, таких как уран, торий и более простые металлы, такие как железо и медь, были катапультированы за пределы планеты, захвачены космическими буксирами и загружены в реакторы и плавильные печи Sun Work. Подобно кольцам Сатурна, Фабрика Sun-Works в форме трубы, охватывающая весь мир, окружает всю планету Меркурий.
Всего лишь пятнышки на фоне гигантской космической станции, отец и сын оттолкнулись от внутреннего кольца. Поскольку неподалеку полыхал Олд Сол, они были вынуждены оставаться в тени станции — либо это, либо совершить быстрое самоубийство при солнечном свете. Меркурий находился в афелии, самой удаленной орбитальной позиции от Солнца: семьдесят миллионов километров. В перигелии, всего в сорока шести миллионах километров, интенсивность солнечного излучения была бы более чем вдвое выше. Тогда выход в открытый космос, даже в тени станции, был бы невозможен.
Когда они парили высоко над Меркурием, Мартен щелкнул своим коммуникатором. Он испустил мощный импульс с зашифрованным кодом — резкие электромагнитные волны Солнца требовали такой силы. Импульс пронесся через экзосферу, прежде чем был пойман и декодирован биокомпьютером его матери. Биокомпьютер немедленно запустил вирус в системы слежения Sun Work. Девятнадцать секунд спустя в ухе Мартена раздался звуковой сигнал. Он поднял большой палец вверх, подавая сигнал своему отцу. Они включили двигатели.
Три года назад служба безопасности станции — Корпус политической гармонии — жестоко подавила попытку инженеров объединиться в профсоюз. Было сказано, что социальное единство предусмотрено для всех, вот и все. Государство и его народ были едины, поэтому объединение в профсоюзы было абсурдом, непоследовательностью. Так забастовка была рассредоточена : слово, которое не удалось передать жестокий бой, допросы и полиция убийств главарей и их помощников. Несколько членов Профсоюза скрылись среди миллионов километров переходов и коридоров технического обслуживания. Большинство из них были пойманы, подвергнуты пыткам и убиты. Мартен, его отец и мать и горстка решительных выживших держались на шаг впереди охотников и построили сверхзвуковую капсулу в заброшенной зоне с высоким уровнем радиации. Долгосрочной целью было ускользнуть с Внутренних Планет в Конфедерацию Юпитера или куда-нибудь за пределы досягаемости фанатиков Социального единства.
Отец и сын отключили свои ранцы, повернулись на девяносто градусов и позволили ранцам снова засветиться. Они мягко приземлились на внутреннем кольце, на обращенной к Меркурию стороне космического обиталища, в километрах от того места, откуда они прыгнули. Отстегнув рюкзаки, они прикрепили их магнитными зажимами к ближайшему люку.
Бен Клюг повернулся к своему сыну. Жесткие темные глаза смотрели сквозь его плексигласовый шлем. Он положил руку на плечо сына и сжал.
Мартен кивнул. Во рту у него было так сухо, что он не осмеливался заговорить. Он повернулся к люку и набрал последовательность ввода — между ними у него была лучшая память. Струя воздуха вырвалась из открывающегося люка. Секундой позже они вплыли в камеру сжатия. Сердце Мартена бешено заколотилось. Он приготовил свой танглер, облизал губы и проверил хронометр: до взрыва оставалось две минуты.
ЛЯЗГ. Когда люк захлопнулся, Мартен дернулся и выругал себя за свой страх.
Его отец снял шлем, позволив ему повиснуть на широкой спине, и почесал свои коротко подстриженные серебристые волосы. Он вытащил свой игольник, зловещий маленький пистолет из черного пластика, который, казалось, исчезал в его руке. Он открыл внутренний люк и выплыл в служебный коридор. Следуя за ним, Мартен не снимал шлема. Коридор был однообразно серым, с подвесными перилами на стенах. Они подтянулись, быстро направляясь к ряду лифтов, выбрав третий слева.
“Какой этаж?” - спросил его отец.
Мартен проверил свой HUD (головной дисплей), который отображался на его внутреннем забрале. “Пятнадцатый”, - прошептал он.
Его отец нажал на кнопку, дверь закрылась, и они в тишине поднялись на лифте, оранжевые цифры на панели управления быстро менялись. В этой части Sun Works была “ночная” смена, поэтому на месте было так мало людей. Вскоре номер 15 ярко засветился, и лифт остановился. Дверь со свистом открылась, и они вошли в зону слабой гравитации. Пробежав вприпрыжку по проходу, они свернули в коридор побольше. Зеленые и желтые стрелки на стенах показывали направления к различным терминалам. Они последовали за желтыми стрелками и вскоре подошли к двери с надписью: ЗАПРАВОЧНАЯ СТАНЦИЯ 943.
С колотящимся сердцем Мартен снова схватил свой танглер. Это было оно. Губы его отца растянулись, как у волка, когда он потянулся к двери.
Они вошли в круглую комнату, уставленную консолями и экранами. Из громкоговорителя играла негромкая классическая музыка. Темнобородый техник в сине-золотом комбинезоне сидел спиной к ним за заправочной доской. Он слушал высокого офицера ПМСП в красном костюме, юношу с суровым лицом, который говорил с обычным высокомерием своего вида.
“Тогда перепроверьте это! Если нужно, перепроверьте трижды! У нас не может быть больше утечек из реакторов на транспортах”.
Техник уставился на экран, показывающий ботов-заправщиков за работой на утилитарном космическом корабле. Возможно, он увидел их отражение на экране. Он повернулся, и его глаза расширились. Офицер ПМСП тоже обернулся и после секундного колебания схватился за свой пистолет в кобуре.
Мартен был быстрее своего отца. Он поднял танглер, нажимая на кнопку запуска. Черная капсула яйцевидной формы взорвалась у техника. Сильные, липкие пряди обвились вокруг него, опутывая мужчину, когда его темное лицо покраснело от страха. Игольница его отца выстрелила осколками льда. Они бесшумно проткнули грудь офицера ПМСП. Выражение шокированного удивления стерло высокомерие с его лица. Офицер захрипел, когда его колени подогнулись.
Бен Клюге подскочил к умирающему офицеру ПМСП, прикоснувшись к игольчатому пистолету над сердцем, когда тот делал дополнительные уколы.
Черты лица техника исказились от ужаса. “Я-смотри...”
“Заткнись”, - сказал Бен, прижимая игольник ко лбу техника.
Мужчина беззвучно шевелил губами. Бен поднял его на ноги и подтолкнул ко второму выходу.
Мартен старался не смотреть на мертвого офицера, когда протискивался в кресло техника. Пот выступил у него под шейным уплотнением, и желудок скрутило. Он нащупал в своем техническом наборе пластиковый взломщик кредитных карт. Он проверил свой хронометр, подождал двенадцать секунд, а затем вставил карту в функциональный блок. Биокомпьютер его матери шесть долгих месяцев работал над взломщиком кредитных карт, совершенствуя его, чтобы обмануть проверки системы. Он ждал, казалось, целую вечность, а затем на топливном щитке замигал зеленый огонек.
Мартен испустил взрывной вздох. В километрах отсюда, в секретном стыковочном отсеке, жидкий водород заполнял топливные баки их стелс-капсулы. Он повернулся, чтобы сообщить об этом отцу.
Бен Клюг, спотыкаясь, попятился от выхода. Из его шеи брызнула кровь — такая яркая и красная. Его игольник выстрелил осколками льда. Затем раздался выстрел щелк, щелк, щелк .
Мартен был слишком потрясен, чтобы говорить.
С кровью, стекающей по его скафандру, Бен Клюг повернулся к своему мальчику. Затем его голова расцвела, повсюду брызнули кровь и кости.
Время замедлилось, когда Мартен закричал: “НЕТ!” Он повернулся к этому выходу. Сотрудники ПМСП в боевых костюмах — полицейские в громоздких доспехах красного цвета — просунули свои карабины через дверь. Пули свистели вокруг Мартена, разбивали экраны и отскакивали от консолей.
Танглер Мартена издавал звуки взрывающегося попкорна, когда он стрелял в ответ. Затем он подбежал и достал бомбу из своей сумки, щелкнув переключателем активации. Бомба с глухим стуком упала на пол и покатилась. В груди Мартена стало пусто, когда его приемники уловили проклятия от запутавшихся офицеров ПМСП. Он нырнул в другую дверь. Она со свистом закрылась, и комнату потряс взрыв. Раскаленная шрапнель пробила дверь. Мгновение спустя Мартен вскочил и помчался по коридору. Слезы обожгли его глаза.
Вскоре он вернулся в камеру сжатия. Завыли клаксоны, и аварийные коды заблокировали все люки. Мартен преодолел свой и выплыл наружу, где миллионы звезд и мертвая планета служили ему фоном. Взгляд показал ему, что заложенные бомбы не взорвались.
“Marten?” услышал он по своей линии связи.
“Мама!”
“Что случилось, Мартен?” Она ждала в их штаб-квартире, заброшенной шахте рядом с внешним солнцезащитным козырьком станции.
“Они схватили отца, а бомбы не сработали. Что мы собираемся делать?” Пока Мартен говорил, он боролся с подруливающим устройством.
Какое-то время она ничего не говорила. Ему хватило времени, чтобы надеть реактивный ранец и спрыгнуть со стены обиталища.
“Я хочу, чтобы ты внимательно выслушал. Ты не можешь вернуться сюда. Не...”
“Мама! Что происходит?”
“ТССС. Ты должен сохранять спокойствие, Мартен. Внешние замки только что сорвало, что указывает на то, что они идут за мной. Саймон дает девяносто четыре процента вероятности, что все кончено ”. Саймон - это ее имя для биокомпьютера.
Мартен тяжело сглотнул, когда его двигатель сгорел, и он понесся, как пылинка, по поверхности Меркурия ниже и между внутренними поверхностями Кольца Солнечных работ.
“Мы всегда знали, что это может случиться”, - говорила его мать. “Я хочу, чтобы ты внимательно слушал, Мартен. Я люблю тебя. Твой отец любил тебя”.
Почему она так говорила?
“Проверь свою последнюю карту, черную”.
Мартен возился со своим техническим набором, чуть не расплескав его и отправив содержимое кувырком на орбиту. Затем он увидел это, черную кредитную карточку.
“Отправляйся на А-Двадцать три. Ты понял?”
За ним следили, вот что она ему говорила.
“Но—”
“Удачи, Мартен. Иди с Богом”. Он услышал взрыв на заднем плане — взорвались внутренние замки — он услышал крики, стрельбу и вопль.
Он почти выл, как побитая собака. Вместо этого в его животе образовался твердый узел. Большая часть их железа, их огня и решимости жила в нем. Поэтому он вставил черную карточку в свой ручной компьютер. То, что он прочел на крошечном экране, поразило его. Гениальность его матери почти обеспечила им новое будущее в Конфедерации Юпитера.
Мартен скорректировал траекторию полета и приблизился к внутреннему изгибу обиталища. Вскоре под ним замелькали цифры и обозначения.
Пятый линкор Doom Star только что был завершен. Теперь на Земле требовалось больше космических сварщиков, чтобы построить еще один фермерский гигахаб. Поскольку шестая "Звезда Рока" все еще находилась на стадии разработки модификации, сварка здесь начнется только через год. Это освободило достаточно места для сварщиков, чтобы пять транспортов покинули Заводское кольцо Солнца и направились в систему Земли. Мартен задавался вопросом, был ли один из этих транспортов судном с утечкой реактора.
В шлеме Мартена зазвенели тревожные коды. Это означало, что тревога распространилась по всей станции. Офицеры ПМСП охотились за ним. Слушать сигналы тревоги было выше его сил. Поэтому он отключил коммуникатор. Несмотря на все свои усилия, он больше не мог контролировать свои эмоции. На нарукавной панели он набрал команду медицинскому блоку своего вакцинного костюма. В его ушах зазвучало шипение гипоспрея скафандра. Холодящее оцепенение охватило его, и ужасная агония в груди утихла. Двойная доза транкса позволила ему нормально дышать и расслабить напряженные мышцы, пока он летел на реактивном ранце всего в нескольких футах над местом обитания.
Вдалеке плыли громоздкие транспорты, к ним змеились абордажные трубы с фабрики Sun-Works. Дальше а-поле подмигивало синими и красными рабочими огнями космических буксиров и сопровождающих их ботов.
Мартен сосредоточился, замедляя свой импульс. Затем он отцепился и перевел двигатель в автоматический режим. Он оттолкнулся, направляя двигатель в одну сторону, а себя в противоположную. Мгновение спустя пустой реактивный ранец сгорел в последний раз, выстрелив по касательной. Мартен наблюдал за его полетом, пока готовился. Он согнул колени и включил магнитные зажимы на минимальную мощность. Быстро дрейфуя по плитам станции, он бежал легко, используя слабую магнитную силу своих ботинок, чтобы замедлить скорость. Наконец, он увеличил магнитную силу и заставил себя остановиться. Он вспотел от напряжения, и его кондиционеры гудели от перегрузки.
Он изучил ближайшую маркировку, повернулся на сорок градусов и пошел, издавая обычное цоканье, цоканье, цоканье магнитной прогулки. Шестнадцать минут спустя он подошел к аварийному люку. Он вошел в небольшую служебную трубу и сбросил свой вакуумный костюм. Оттуда он прошел через узкие ремонтные шахты. Он плыл быстрее, чем человек мог бы бежать при нормальной гравитации. Со временем он нашел перекресток Z-321-B и нащупал под балкой свой тайник. Он извлек серый комбинезон сварщика, ботинки и дорожный набор, а также бумажник, в котором лежало единственное удостоверение личности. Это было то, что тщательно создал Саймон. Мартен запихнул свою старую одежду в контейнер и тщательно взвесил танглер.
Три года он носил его с собой, по ночам держал под подушкой.
Он разломил его пополам, сунул в контейнер для хранения и прикрепил контейнер обратно под балкой.
Он сглотнул. Без танглера он чувствовал себя голым. К счастью, двойная доза транкса помогла ему успокоиться. Он начал парить-путешествовать.
Пройдя несколько километров, он проскользнул в главный коридор с малой гравитацией. Коричневые тона земли, тихая музыка и редкие кустарники изменили ощущение этого коридора. Обычные стрелки указывали ближайшие пункты назначения.
Он ждал, сидя на краю горшка с кустарником. Наконец, мимо промаршировала группа сварщиков. Это были мужчины с жесткими лицами, толстыми шеями и узловатыми руками. Они были одеты в обычные серые комбинезоны; на некоторых из них были куртки из синтетической кожи, у большинства были шляпы. Каждый сварщик нес свой комплект и держал наготове удостоверение личности. Мартен с ворчанием поднялся и присоединился к задней части группы. Сварщик взглянул на него, рассматривая его одежду и снаряжение, возможно, удивляясь его молодости.
Мартен кивнул, сохраняя невозмутимое выражение лица. “Заблудился в этом лабиринте”, - сказал он. “Ждал, когда вы, ребята, появитесь”.
Сварщик уклончиво пожал плечами. Было неразумно задавать слишком много вопросов. Он проигнорировал Мартена.
Уровень шума нарастал, и группа вошла в стыковочный отсек Тринадцатого терминала. Он был круглым и просторным, с высокими пальмами, несколькими современными скульптурами и фонтаном в центре. Вдоль стен стояли шкафчики, туалеты и кабинки ожидания. Казалось, что он забит сварщиками, техниками, бюрократами, военнослужащими и патрульными в громоздких доспехах и красной форме ПМСП. Окна из оргстекла на высоте пяти этажей над головой позволяли каждому видеть ближайшие шаттлы и мерцающие звезды позади.
Мартен отделился от своей группы и сел, сгорбившись, на табурет у киоска с напитками. Он заказал пиво и потягивал маленькими глотками, ожидая объявлений. Мрачные мысли угрожали захлестнуть его. Решив, что ему лучше сохранять ясную голову, он заказал чашку кофе.
“А-Девятнадцать”, - вызвал скучающий портье по громкой связи. “Явитесь в зону восемь”.
Мартен допил свой кофе. Его желудок сжался, когда он увидел длинную очередь сварщиков. Они пробирались к маленькой будке и входу в посадочную трубу. Два офицера ПМСП в будке проверили удостоверения личности. Мартен встал в очередь и медленно двинулся вперед. ПМСП просто убьет его? Его напряжение возросло. До Саймона дошли слухи о новой экспериментальной станции для политических неугодных. Отправят ли они его туда?
Мартен намеренно вспомнил, почему он был в очереди, почему его вынудили пойти на этот рискованный шаг. “Ублюдки”, - пробормотал он.
Высокий сварщик с темными бровями взглянул на него.
Мартен обнажил зубы в дикой улыбке, пародии на боевую гримасу своего отца. Когда высокий мужчина дернулся вперед, Мартен представил свою мать и сжал кулаки. Теперь он ничего не мог поделать с ее смертью. Но гнев был полезен.
Вскоре офицер ПМСП прорычал: “Следующий”.
Высокий сварщик, стоявший перед Мартеном, протянул свое удостоверение.
Женщина из ПМСП выхватила его у мужчины и ввела в свой компьютер. Через две секунды устройство подало звуковой сигнал. Женщина вытащила удостоверение личности и сунула его сварщику, жестом приглашая его проходить.
Мартен стиснул зубы и шагнул вперед.
“Что с тобой не так?” спросила женщина, пристально глядя на него. Ее волосы были выбриты наголо, а губы, покрытые черными татуировками, скривились в усмешке.
От замешательства у Мартена приморозило язык.
Женщина наклонилась ближе, понюхала его дыхание. “Ты был пьян. Это противоречит правилам для путешественника вне системы”.
Потеряв дар речи, Мартен мог только смотреть в ее безжалостные глаза.
“Выйди из строя, ты”, - приказал офицер ПМСП, стоявший рядом с женщиной, ткнув Мартена карабином в грудь.
Мартен пришел в себя. “Я слышал, что у нашего транспорта произошла утечка реактора. Мне нужно было что-нибудь, чтобы успокоить нервы, вот и все”.
Женщина сузила свой и без того враждебный взгляд.
“Кто тебе это сказал?” - спросила она.
“Что?”
“По поводу утечки из реактора!”
“Двое ремонтников”, - сказал Мартен. “Я подслушал их разговор”.
“Подслушивающий, да?” - прорычал мужчина.
“Забыла об этом”, - сказала женщина. “Техобслуживание было предупреждено соблюдать тишину”.
“Им нужно будет сказать еще раз, ” сказал мужчина, - после того, как они выйдут из агонизатора”.
Женщина ухмыльнулась, поднимая свой коммуникатор, чтобы сообщить эту восхитительную новость.
Пока он ждал, Мартен боролся с нарастающим чувством усталости.
Закончив репортаж, женщина выхватила у него удостоверение личности, пристально посмотрела на него, зло облизнула губы, а затем высокомерным движением запястья пропустила его.
Ослабевшее напряжение почти заставило Мартена согнуться. Но он этого не сделал. Вместо этого он прошел через выходной портал, проплыл по трубе и вошел в транспорт. Как и в большинстве транспортных средств, интерьер был простым, с бесконечными коричневыми мягкими сиденьями, расположенными плотно расположенными рядами. Сварщики пристегнулись. Некоторые болтали, некоторые дремали. Другие надевали видео-очки и смотрели порно.
Мартен устроился поудобнее и стал ждать. Его состояние транка прошло, и желудок скрутило. Он представил себе сотню различных проблем. Однако, в конце концов, его без предупреждения вдавили в мягкое сиденье. Это то, что он больше всего ненавидел в Социальном единстве. Они обращались с тобой как со скотом. По мере того, как растущее ускорение толкало его все глубже, он произнес про себя молитву за своих родителей. Затем он задумался о своих поддельных пропусках в Австралийский сектор. Сработают ли они? Он понятия не имел. Но даже если бы они сработали — Земля была местом рождения Социального единства, эпицентром самого удушающего политического кредо, когда-либо изобретенного. Если бы фабрика Sun-Works была адом, на что бы это было похоже на Земле?
Часть I
Гражданский
1.
Здания из бетона, стекла и пластали простирались на километры во всех направлениях, но особенно вниз. Большой Сидней, австралийский сектор, не был таким перенаселенным, как Гонконг или Нью-Йорк, но его пятьдесят один миллион жителей редко ощущали солнечное тепло. Не было ничего плохого в солнце или его способности освещать население. Истощение озонового слоя, долгое время вызывавшее озабоченность предыдущих поколений, было решено столетие назад. Смог стал ничуть не хуже, чем в начале Двадцать первого века. Проблема любителей солнца приняла другой оборот.
Чтобы прокормить орды Земли, требовалось больше земли, чем было в мире, и больше, чем все ресурсы морских ферм. Таким образом, вокруг планеты вращалась сотня сельскохозяйственных гигахабов. И даже в разгар величайшей гражданской войны, которую когда-либо знала Солнечная система, запущенные лазером транспорты взлетали и возвращались обратно каждый час дня. Чтобы спасти землю, города зарывались в Землю, а не расползались во все расширяющиеся окружности. Если бы человечество не предприняло этот радикальный поворот, бетон, стекло и пласталь покрыли бы всю планету к 2349 году.
Большой Сидней мог похвастаться пятьюдесятью девятью уровнями, ни самым большим, ни самым маленьким среди мегаполисов планеты. Похожие на кротов механизмы вечно вгрызались в глубины стигии, расширяясь и добывая полезных ископаемых, увеличивая город с заранее определенной скоростью.
Большинство из пятидесяти одного миллиона жителей с гордостью носили свои карточки социального единства. Их учили, что Внутренним Планетам нужны люди, которые могли бы работать вместе на благо целого. Одиночки, отшельники и индивидуалисты, которые были разоблачены — а в конечном итоге все они были разоблачены — прошли напряженное перевоспитание или период трудового обучения в резервуарах с водорослями.
Однако иногда, даже в этот век социального рая и бушующей гражданской войны, некоторые чиновники пользовались своим рангом или не выполняли ревностно все свои обязанности.
2.
Мартен Клюге утверждал, что он не был зол, расстроен или даже нервничал. Поэтому он не понимал, почему Молли продолжала говорить ему расслабиться. Когда они стояли одни в узком коридоре перед кабинетом руководителя зала, она дернула его за воротник, нервно теребя его.
“Разве я не говорила тебе больше не пропускать ”хум-а-лонги", - прошептала она, ее милое личико сморщилось от беспокойства. Она сняла пылинку с его воротника. “Может быть, ты мог бы сказать, что простудился. Что у тебя болит горло”.
“Хамелеоны не имеют к этому никакого отношения”, - сказал Мартен. Прошло почти три года с тех пор, как он сбежал из системы Меркурия. Он превратился в худощавого, мускулистого молодого человека с красивым, выразительным лицом и щетинистыми светлыми волосами.
На нем были черные ботинки, коричневые брюки и скромный коричневый пиджак с черным колье - подходящий наряд для такой важной встречи, по крайней мере, так ему постоянно говорила Молли.
Земля поразительно отличалась от фабрики Sun-Works. Мартен думал, что там будет хуже, и в некотором смысле так и было. Клетка была позолочена, чище, чем Кольцо Sun-Works, на котором были построены звездные корабли Doom. Из-за этого люди Земли потеряли ... что-то важное. Они больше не могли даже видеть клетку. Огромные перемены в его жизни, абсолютная невозможность повлиять на что-либо, угнетали Мартена и подорвали его решимость. Он скучал по своим родителям, скучал по разговорам с людьми, которые думали сами за себя. Все, чего он хотел сейчас, это сбросить с себя маску социального единства и стать тем, кем он был на самом деле, хотя бы на несколько часов.
“Должно быть, это из-за пропущенных хум-а-лонгов”, - прошептала Молли, поглаживая его воротник и возвращая к настоящему моменту.
“Скажи мне, ” спросил Мартен, “ лидер зала предпринял еще одно наступление на тебя?”
“...Что бы это изменило?”
Тишина была его единственным ответом.
Молли подняла встревоженные зеленые глаза. И жестом, который он стал обожать, она расчесала свою стильную челку. “Пообещай ему, что ты больше не будешь скучать ни по одному хум-а-лонгу. Может быть, предложите более усердно присматривать за своими соседями ”.
Прежде чем Мартен успел ответить, дверь открылась и вышла худощавая женщина в халате муфтия. “Marten Kluge?”
Бессознательно его лицо напряглось, а плечи напряглись.
“Будь осторожен, Мартен”, - прошептала Молли. “И не говори ничего опрометчивого”.
Когда Мартин последовал за женщиной в штатском, у него сдавило горло. Поэтому, хотя это было опрометчиво, он сорвал колье и сунул его в карман куртки. Чокеры были последним писком моды, последним символом общественного единства. Молли купила ему один специально для встречи.
Внешний офис — женский — был таким же маленьким, как и взятый им напрокат. Ее стол и компьютерный терминал заполняли его. Поэтому, когда она повернулась, чтобы открыть дверь руководителя зала, она задела его плечом.