Штейнхауер Олен : другие произведения.

Турист

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

  
  
  
  
  ТУРИСТ
  
  
   ОЛЕН ШТЕЙНХАУЕР
  
   М инотавр Боукс
  
   Нью-Йорк
  
   В
  
   КОНЕЦ ТУРИЗМА
  
   ПОНЕДЕЛЬНИК, 10 СЕНТЯБРЯ , ВТОРНИК, 1 СЕНТЯБРЯ 1, 2 0 0 1
  
   1
  
   Через четыре часа после неудачной попытки самоубийства он спустился в сторону аэродрома Любляны. Прозвучал тон, и над его головой засветился знак ремня безопасности. Рядом с ним швейцарская бизнесвумен застегнула ремень и посмотрела в окно на ясное словенское небо - все, что потребовалось, - это всего лишь первый отпор, чтобы убедить ее, что дергающийся американец, с которым она сидела рядом, не заинтересован в разговоре.
  
   Американец закрыл глаза, думая об утреннем провале в Амстердаме - стрельбе, разбитом стекле и осколках дерева, сиренах. «Если самоубийство - это грех, - подумал он, - тогда что до того, кто не верит в грех»? Что тогда? Мерзость природы? Наверное, потому, что единственный неизменный закон природы - продолжать существовать. Свидетели: сорняки, тараканы, муравьи и голуби. Все создания природы работают ради единой цели: выжить. Это одна неоспоримая теория всего.
  
   Он так много размышлял о самоубийстве за последние месяцы, изучил это деяние со стольких сторон, что оно потеряло свою силу. Предложение с инфинитивом
  
   «совершить самоубийство» было не более трагично, чем «позавтракать» или «посидеть», и желание обнюхать себя часто было таким же сильным, как его желание «спать». Иногда это было пассивным побуждением - опрометчиво водить машину без ремня безопасности; слепо идти по оживленной улице - хотя в наши дни его все чаще призывали взять на себя ответственность за собственную смерть. Его мать назвала бы это «Большим голосом»: вот нож; Вы знаете, что делать. Откройте окно и попробуйте взлететь. В четыре тридцать того утра, когда он лежал сверху на женщине в Амстердаме, прижимая ее к полу, когда окно ее спальни взорвалось от автоматического выстрела, побуждение заставило его стоять прямо и гордо и стоять перед градом пуль, как мужчина.
  
   Он провел целую неделю в Голландии, наблюдая за шестидесятилетней поддерживаемой США политиком, чьи комментарии по поводу иммиграции положили ей контракт на голову. Наемный убийца, убийца, который в определенных кругах был известен только как «Тигр», этим утром совершил третье покушение на ее жизнь. Если бы ему это удалось, он бы сорвал голосование палаты представителей Нидерландов по ее консервативному законопроекту об иммиграции. Ему было неизвестно, как продолжающееся существование одного политика - в данном случае женщины, которая сделала карьеру, потакая прихотям напуганных фермеров и ожесточенных расистов - сыграло на руку его собственной стране. «Сохранить империю, - любил повторять ему Грейнджер, - в десять раз труднее, чем ее завоевать».
  
   Обоснование в его торговле не имело значения. Действие было собственной причиной. Но, покрытый осколками стекла, женщина под ним кричала сквозь потрескивающий звук, похожий на треск фритюрницы, разбивающейся оконной рамы, он подумал: « Что я здесь делаю? Он даже положил руку на покрытый стружкой ковер и снова начал подниматься, чтобы встретиться лицом к лицу с этим убийцей. Затем, среди всего этого шума, он услышал веселую музыку своего мобильного телефона. Он убрал руку с пола, увидел, что это зовет Грейнджер, и крикнул ей: «Что?»
  
   «Риверран, мимо Евы», - сказал Том Грейнджер.
  
   "И Адама".
  
   Образованный Грейнджер придумал правила поведения из первых строк романов. Его собственный код Joycean сказал ему, что ему нужно новое место. Но больше ничего нового не было. Неумолимая перекличка городов, гостиничных номеров и подозрительных лиц, которые составляли его жизнь на протяжении многих лет, ошеломляла своей скукой. Неужели это никогда не прекратится?
  
   Поэтому он повесил трубку, сказал кричащей женщине, чтобы она оставалась на месте, и поднялся на ноги ... но не умер. Пули прекратились, сменившись завывающими сиренами лучших зверей Амстердама.
  
   «Словения», - сказал ему Грейнджер позже, когда он благополучно отвез политика к Твиде Камеру. «Порторож, на побережье. У нас пропал чемодан с деньгами налогоплательщиков и пропавший начальник станции. Фрэнк Даудл».
  
   «Мне нужен перерыв, Том».
  
   «Это будет похоже на отпуск. Анджела Йейтс - ваш контакт - она ​​работает в офисе Даудла. Знакомое лицо. После этого оставайтесь дома и наслаждайтесь водой».
  
   Пока Грейнджер бормотал, описывая работу с минимальными деталями, его живот начал болеть, как и сейчас, острая боль. Если должен существовать один незыблемый закон существования, значит ли это, что противоположное преступление является преступлением?
  
   Нет. Самоубийство как преступление требует, чтобы природа распознала добро и зло. Природа признает только равновесие и неуравновешенность.
  
   Может быть, это был решающий момент - баланс. Он соскользнул в какой-то укромный уголок крайностей, в какой-то далекий край полного дисбаланса. Он был до смешного неуравновешенным существом. Как могла природа улыбнуться ему?
  
   Природа, конечно же, тоже хотела его смерти.
  
   "Сэр?" - сказала обесцвеченная улыбающаяся стюардесса. "Ваш ремень безопасности". Он смущенно моргнул. "Что насчет этого?"
  
   «Тебе нужно надеть его. Мы приземляемся. Это для твоей безопасности». Хотя ему хотелось смеяться, он застегнул его только для нее. Затем он полез в карман пиджака, вытащил маленький белый конверт с таблетками, купленными в Дюссельдорфе, и достал два декседрина. Жить или умереть было одной проблемой; на данный момент он просто хотел оставаться начеку.
  
   С подозрением, швейцарская бизнес-леди смотрела, как он убирает свои наркотики.
  
   ________
  
   Симпатичная брюнетка с круглым лицом за поцарапанным пуленепробиваемым окном наблюдала, как он приближается. Ему показалось, что он знает, что она заметила - например, насколько велики его руки. Руки пианиста. Декседрин заставлял их слегка дрожать, и если бы она заметила это, она могла бы задаться вопросом, не играет ли он бессознательно сонату.
  
   Он передал испорченный американский паспорт, который пересек больше границ, чем многие дипломаты. Она могла бы подумать, что гастролирующая пианистка. Немного бледный, влажный от долгого полета, который он только что завершил. Глаза налиты кровью. Вероятно, она подозревала авиатофобию - страх перед полетом. Ему удалось улыбнуться, что помогло смыть ее выражение бюрократической скуки. Она действительно была очень хорошенькой, и он хотел, чтобы по его выражению лица она знала, что ее лицо было милым словенским гостеприимством. В паспорте указаны его данные: пять футов одиннадцать дюймов. Родился в июне 1970 года, тридцать один год. Пианист? Нет - в американских паспортах профессии не указаны. Она посмотрела на него и произнесла с неуверенным акцентом: «Мистер Чарльз Александр?»
  
   Он поймал себя на том, что снова оглядывается, как параноик, и снова улыбнулся. "Верно."
  
   "Вы здесь по делам или для туризма?"
  
   "Я турист."
  
   Она поднесла раскрытый паспорт к черному свету, затем подняла штамп над одной из немногих пустых страниц. "Как долго вы пробудете в Словении?" Зеленые глаза мистера Чарльза Александра приятно остановились на ней. "Четыре дня."
  
   «В отпуск? Вы должны провести хотя бы неделю. Здесь есть на что посмотреть».
  
   Его улыбка снова вспыхнула, и он покачал головой. «Ну, может ты и прав. Я посмотрю, как пойдет».
  
   Довольный, клерк прижал марку к странице и вернул ее.
  
   «Наслаждайтесь Словенией».
  
   Он прошел через камеру хранения багажа, где другие пассажиры рейса Амстердам-Любляна опирались на пустые тележки вокруг все еще пустой карусели. Казалось, никто его не заметил, поэтому он попытался перестать выглядеть параноидальным наркобароном. Он знал, что это его желудок и первоначальный прилив декседрина. На двух белых таможнях не было официальных лиц, и он продолжил путь через пару зеркальных дверей, которые автоматически открылись для него. Толпа выжидающих лиц опустилась, когда они поняли, что он им не принадлежит. Он ослабил галстук.
  
   В последний раз, когда Чарльз Александр был в Словении, много лет назад, его называли как-то иначе, таким же фальшивым именем, как то, которое он использует сейчас. В то время страна все еще была в восторге от десятидневной войны 1991 года, которая освободила ее от Югославской Федерации. Расположенная против Австрии, Словения всегда была странным человеком в этой лоскутной стране, больше немецкой, чем балканской. Остальная Югославия недаром обвиняла словенцев в снобизме.
  
   Все еще находясь в аэропорту, он заметил Анжелу Йейтс прямо за дверью у загруженного тротуара прилетающих. Поверх деловых слаксов на ней был синий венский пиджак, скрестив руки на груди, она курила и смотрела в сером утреннем свете на парк припаркованных машин перед аэропортом. Он не подошел к ней. Вместо этого он нашел ванную и посмотрел на себя в зеркало. Бледность и пот не имели ничего общего с авиафобией. Он сорвал галстук, плеснул водой щеки, вытер розовые уголки глаз и моргнул, но выглядел по-прежнему.
  
   «Извини, что поднял тебя», - сказал он, когда вышел на улицу. Анжела вздрогнула, в ее бледно-лиловых глазах промелькнул ужас. Затем она усмехнулась. Она выглядела усталой, но будет. Она ехала четыре часа, чтобы встретить его рейс, а это означало, что она должна была покинуть Вену к 5:00 утра. Она выбросила недопитый дым, Давидофф, затем ударила его по плечу и обняла. Запах табака успокаивал. Она держала его на расстоянии вытянутой руки. «Вы не ели».
  
   «Переоценено».
  
   «И ты выглядишь как ад».
  
   Он пожал плечами, когда она зевнула тыльной стороной ладони. "Ты собираешься сделать это?" он спросил. «Прошлой ночью не спал».
  
   "Нужно что-то?"
  
   Анджела избавилась от улыбки. "Все еще глотаете амфетамины?"
  
   «Только в экстренных случаях», - солгал он, потому что принял последнюю дозу только по той причине, по которой он хотел, и теперь, когда дрожь сотрясала его кровоток, у него возникло желание выпустить остаток в горло. .
  
   "Хочу один?"
  
   "Пожалуйста."
  
   Они пересекли подъездную дорогу, заполненную утренними такси и автобусами, направлявшимися в город, а затем по бетонным ступеням спустились к стоянке. Она прошептала: "Это Чарльз в наши дни?"
  
   «Почти два года назад».
  
   «Ну, это глупое имя. Слишком аристократично. Я отказываюсь его использовать».
  
   «Я все время прошу новый. Месяц назад я приехал в Ниццу, и некоторые русские уже слышали о Чарльзе Александре».
  
   "Ой?"
  
   «Почти убил меня, этот русский».
  
   Она улыбнулась, как будто он пошутил, но это не так. Затем его щелкающие синапсы забеспокоились, что он слишком много делится. Анджела ничего не знала о его работе; она не должна была.
  
   «Расскажи мне о Даудле. Как долго ты работал с ним?»
  
   "Три года." Она достала связку ключей и нажала маленькую черную кнопку, пока не заметила в трех рядах от них подмигивающий им серый «Пежо».
  
   «Фрэнк - мой босс, но мы ведем его повседневно. Просто небольшая компания в посольстве». Она остановилась. «Он был мил со мной какое-то время. Представляешь? Не мог видеть, что было прямо перед ним». Она говорила с оттенком истерии, что заставило его бояться, что она заплачет. Он все равно толкнул. «Как вы думаете? Мог ли он это сделать?» Анджела открыла багажник «пежо». «Абсолютно нет. Фрэнк Даудл не был нечестным. Может быть, немного трус. Плохой костюмчик. Но никогда не был нечестным. Он не взял денег».
  
   Чарльз бросил свою сумку. «Вы используете прошедшее время, Анджела».
  
   «Я просто боюсь».
  
   "Которого?"
  
   Анджела раздраженно нахмурилась. «Что он мертв. Как ты думаешь?»
  
   2
  
   В эти дни она была осторожным водителем, что, как он полагал, было неизбежным результатом ее двух австрийских лет. Если бы она находилась в Италии или даже здесь, в Словении, она бы проигнорировала свои поворотники и эти надоедливые уведомления об ограничении скорости.
  
   Чтобы снять напряжение, он вспомнил старых лондонских друзей, когда они оба работали в этом посольстве, как «атташе». Он ушел в спешке, и все, что знала Анджела, это то, что его новая работа с каким-то нераскрытым отделом компании требует постоянной смены имен и что он снова работает под их старым боссом, Томом Грейнджером. Остальная часть лондонского вокзала поверила тому, что им сказали - что его уволили. Она сказала: «Я прилетаю на вечеринки время от времени. Они всегда меня приглашают. Но им грустно, понимаете? Все дипломатические люди. В них есть что-то очень жалкое».
  
   "Действительно?" - сказал он, хотя знал, что она имела в виду.
  
   «Как будто они живут в собственном маленьком доме, окруженном колючей проволокой. Они делают вид, что не пускают всех, хотя на самом деле они заперты».
  
   Это был хороший способ выразиться, и он напомнил ему об империи Тома Грейнджера - римских аванпостах во враждебных странах.
  
   Как только они достигли Аль, направляющегося на юго-запад, Анджела вернулась к делу.
  
   "Том рассказал тебе обо всем?"
  
   "Немного. Могу я получить один из этих дыма?"
  
   «Не в машине».
  
   "Ой."
  
   «Скажите мне, что вы знаете, а я дополню все остальное». Густые леса проходили мимо них, мелькали сосны, пока он кратко рассказывал о своем кратком разговоре с Грейнджером. «Он говорит, что ваш Фрэнк Даудл был отправлен сюда, чтобы доставить портфель, полный денег. Он не сказал, сколько».
  
   "Три миллиона."
  
   "Доллары?"
  
   Она кивнула на дорогу.
  
   Чарльз продолжил: «В последний раз словенская разведка видела его в отеле« Метрополь »в Портороже. В его комнате. Затем он исчез». Он ждал, пока она заполнит многочисленные пробелы в этой сюжетной линии. Все, что она делала, это водила уверенно и безопасно. «Хочешь рассказать мне больше? Мол, на кого были деньги?»
  
   Анджела склонила голову из стороны в сторону, но вместо ответа включила радио. Он был настроен на станцию, которую она нашла во время долгой поездки из Вены. Словенская поп-музыка. Ужасная штука.
  
   «И, может быть, вы мне скажете, почему мы должны были узнать его последнее местонахождение от« СОВА », а не от наших людей».
  
   Как будто он ничего не сказал, она увеличила громкость, и звук бойз-бэнда заполнил машину. В конце концов, она начала говорить, и Чарльзу пришлось наклониться над ручкой переключения передач, чтобы услышать.
  
   «Я не уверен, с кого начинались заказы, но они дошли до нас через Нью-Йорк. Офис Тома. Он выбрал Фрэнка по понятным причинам. Старожил с безупречным послужным списком. Никаких признаков амбиций. Никаких проблем с алкоголем, ничего особенного. Он был тем, кому они могли доверять с тремя миллионами. Что еще более важно, он здесь знаком. Если бы словенцы увидели его плавающим по курорту, не было бы никаких подозрений. Он отдыхает в Портороже каждое лето, свободно говорит по-словенски ». Она усмехнулась.
  
   «Он даже остановился, чтобы поболтать с ними. Том сказал вам это? В тот день, когда он приехал, он увидел агента SOVA в сувенирном магазине и купил ему маленькую игрушечную парусную лодку. Фрэнк такой же».
  
   «Мне нравится его стиль».
  
   Взгляд Анджелы наводил на мысль, что он ведет себя неуместно иронично. «Это должно было быть простым, как пирог. Фрэнк отвозит деньги в гавань в субботу - два дня назад - и выполняет прямую передачу фразового кода. Просто передает портфель. Взамен он получает адрес. Он идет к телефону-автомату, звонит мне в Вену и зачитывает адрес. Затем он уезжает домой ".
  
   Песня закончилась, и молодой ди-джей крикнул на словенском о горячей-горячей- горячей группе, которую он только что сыграл, когда микшировал вступление к следующей мелодии, сладко-сладкой балладе.
  
   "Почему никто не поддержал его?"
  
   «Кто-то был», - сказала она, глядя в зеркало заднего вида. «Лео Бернар. Вы встречались с ним в Мюнхене, помните? Пару лет назад».
  
   Чарльз вспомнил громадного человека из Пенсильвании. В Мюнхене Лео был их крутым парнем во время операции с немецким BND против египетского героинового рэкета. Им никогда не приходилось проверять боевые навыки Лео, но Чарльзу было приятно знать, что здоровяк доступен. «Да. Лео был забавным».
  
   «Ну, он мертв», - сказала Анджела, снова взглянув в зеркало заднего вида. «В его гостиничном номере, этажом выше, чем у Фрэнка. Девять миллиметров». Она сглотнула. «Мы думаем, что из его собственного пистолета, но не можем найти само оружие».
  
   "Кто-нибудь слышал это?"
  
   Она покачала головой. «У Льва был глушитель».
  
   Чарльз откинулся на спинку сиденья, невольно глядя в боковое зеркало. Он уменьшил громкость, когда женщина без особого успеха пыталась нести высокую электронную ноту. Потом отрезал. Анджела скрывала главные факты этого дела - причину всех этих денег - но это могло подождать. Прямо сейчас он хотел визуализировать события. "Когда они прибыли на берег?"
  
   «В пятницу днем. Седьмое».
  
   "Легенды?"
  
   «Фрэнк, нет. Он был слишком хорошо известен для этого. Лео использовал старый, Бенджамин Шнайдер, австриец».
  
   «На следующий день, в субботу, была торговля. В какой части дока?»
  
   «Я записал это».
  
   "Время?"
  
   «Вечер. Семь».
  
   «Фрэнк исчезает…?»
  
   «Последний раз видели в 4:00 утра . В субботу утром. До этого он пил с Богданом Кризаном, местным главой СОВА. Они старые друзья. Затем, около двух часов дня, уборщицы отеля нашли тело Лео».
  
   «А как насчет дока? Кто-нибудь видел, что случилось в семь?» И снова она посмотрела в зеркало заднего вида. «Мы опоздали. Словенцы не собирались спрашивать нас, почему Фрэнк покупает им игрушки. А о теле Лео мы узнали только после семи. Его документы были достаточно хороши, чтобы сбить с толку австрийское посольство более восьми часов. "
  
   «За три миллиона долларов вы не смогли бы послать еще пару наблюдателей?»
  
   Анджела сжала челюсти. «Может быть, но оглядываясь назад, сейчас нам не на что».
  
   Эта некомпетентность удивила Чарльза; с другой стороны, это не так. "Чей это был звонок?"
  
   Когда она снова посмотрела в зеркало, ее подбородок стал сильнее, щеки покраснели. «Значит, это ее вина», - подумал он, но она сказала: «Фрэнк хотел, чтобы я остался в Вене».
  
   «Это была идея Фрэнка Доудла с тремя миллионами долларов и всего одним наблюдателем?»
  
   «Я знаю этого человека. Ты не знаешь».
  
   Она произнесла эти слова, не шевеля губами. Чарльзу захотелось сказать ей, что он знал ее босса. Однажды, в 1996 году, он работал с ним, чтобы избавиться от отставного коммунистического шпиона из какой-то невзрачной восточноевропейской страны. Но она не должна была знать об этом. Он коснулся ее плеча, чтобы выразить немного сочувствия. «Я не буду разговаривать с Томом, пока мы не получим реальные ответы. Хорошо?»
  
   Наконец она посмотрела на него с усталой улыбкой. «Спасибо, Майло».
  
   «Это Чарльз».
  
   Улыбка стала сардонической. «Интересно, есть ли у тебя вообще настоящее имя». 3
  
   Их часовой путь огибал итальянскую границу, и по мере приближения к берегу шоссе открылось, и листва поредела. Теплое утреннее солнце отражалось от дороги, когда они проезжали мимо Копера и Изолы, и Чарльз смотрел на низкие кусты, средиземноморскую архитектуру и вывески ZIMMER-FREI, разбросанные на каждом повороте. Это напомнило ему, насколько красив на самом деле этот крошечный участок побережья. Менее тридцати миль, которые были протянуты между итальянцами, югославами и словенцами за столетия региональных войн.
  
   Справа от них время от времени мелькала Адриатика, и через открытое окно он чувствовал запах соли. Он задавался вопросом, заключается ли его собственное спасение в чем-то подобном. Исчезни и проведи остаток своих лет под палящим солнцем на море. Такой климат, который сушит и выжигает дисбаланс. Но он отодвинул это в сторону, потому что он уже знал правду: география ничего не решает.
  
   Он сказал: «Мы не сможем этого сделать, пока ты не скажешь мне остальное».
  
   "Какой отдых?" Она говорила так, будто понятия не имела.
  
   « Почему. Почему Фрэнк Даудл был отправлен сюда с тремя миллионами долларов».
  
   В зеркало заднего вида она сказала: «Военный преступник. Боснийский серб. Большая рыба». Мимо проехал маленький розовый отель, и тут открылась бухта Порторожа, полная солнца и мерцающей воды. "Который из?"
  
   "Это действительно имеет значение?"
  
   Он предположил, что это не так. Karadz IC , Mlad IC , или любой другой хотел IC --the история всегда была одинаковой. Все они, а также хорватские фанатики по ту сторону линии фронта, приложили руку к боснийскому геноциду, который помог превратить некогда обожаемую многонациональную страну в международного изгоя. С 1996 года эти люди были беглецами, скрытыми сочувствующими и коррумпированными чиновниками, которым предъявлены обвинения Международным трибуналом ООН по бывшей Югославии. Преступления против человечности, преступления против жизни и здоровья, геноцид, нарушения Женевских конвенций, убийства, грабежи и нарушения законов и обычаев войны. Чарльз смотрел на Адриатическое море, нюхая ветер. «ООН предлагает этим людям пять миллионов».
  
   «О, этот парень хотел пять», - сказала Анжела, замедляясь за вереницей машин со словенскими, немецкими и итальянскими номерами. «Но у него был только адрес, и он потребовал деньги заранее, чтобы он мог исчезнуть. ООН не поверила ему, отказала ему в квартире, поэтому какой-то умный молодой человек в Лэнгли решил, что мы должны купить ее сами за троих. Пиар-переворот. Мы покупаем себе славу ареста и еще раз указываем на некомпетентность ООН ». Она пожала плечами. «Пять или три - в любом случае, ты миллионер».
  
   "Что мы знаем о нем?"
  
   «Он ничего не сказал нам, но Лэнгли это понял. Душан Маскович, серб из Сараева, который присоединился к ополченцам в первые дни. Он является частью окружения, которое скрывало крупных ополченцев на холмах Республики Сербской. Две недели назад , он оставил их работу и связался с ООН.
  
   Офис по правам человека в Сараево. Судя по всему, такие люди, как он, попадают к ним каждый день. Так маленький Душан позвонил в наше посольство в Вене и нашел сочувствие ».
  
   «Почему бы просто не позаботиться об этом там? В Сараево?» Машины неуклонно двигались вперед, они проезжали мимо магазинов с цветами и международных газет. «Он не хотел собирать деньги в Боснии. Даже не хотел, чтобы это было организовано через посольство в Сараево. И он не хотел, чтобы кто-либо находился в бывших югославских республиках».
  
   «Он не дурак».
  
   «Из того, что мы полагаем, что он раздобыл лодку в Хорватии и собирался ждать в Адриатике до 7:00 вечера . В субботу. Тогда он мог проскользнуть, сделать торговлю, и ускользнуть снова , прежде чем он должен был бы зарегистрироваться у капитана порта ".
  
   «Понятно», - сказал Чарльз, потому что, несмотря на возвращающиеся спазмы в животе, у него, наконец, было достаточно информации, чтобы представить себе различных игроков и способы их связи.
  
   "Хочешь, чтобы я позаботился о комнате?"
  
   «Давайте сначала проверим док».
  
   Главная гавань Порторожа лежала в середине залива; Позади него стояла архитектура шестидесятых годов гостиницы «Словения», название которой было написано голубым цветом на белом фоне бетона - мотив прибоя. Они припарковались у главной дороги и бродили по магазинам, где продавались модели парусных лодок и футболки с PORTOROZ и I LOVE SLOVENIA, и МОИ РОДИТЕЛИ ПОЕХАЛИ В СЛОВЕНИЮ И
  
   ВСЕ Я ПОЛУЧИЛ . . . нацарапал их. Мимо неспешно прогуливались семьи в сандалиях, сосущие рожки мороженого и сигареты. Позади магазинов простирались небольшие пирсы, заполненные туристическими лодками.
  
   "Который из?" - спросил Чарльз.
  
   "Сорок семь."
  
   Он шел впереди, засунув руки в карманы, как будто он и его подруга наслаждались видом и жарким солнцем. Экипажи и капитаны моторных и парусных лодок не обращали на них внимания. Был почти полдень, время сиесты и выпивки. Немцы и словенцы дремали на своих горячих палубах, и единственные голоса, которые они слышали, были от детей, которые не могли заснуть. Сорок семь было пусто, но в сорок девять пришвартовали скромную яхту с итальянским флагом. На его палубе тяжелая женщина пыталась очистить колбасу.
  
   "Buon giorno!" - сказал Чарльз.
  
   Женщина вежливо склонила голову.
  
   Итальянский Чарльз был только сносным, поэтому он попросил Анжелу узнать, когда женщина прибыла в Порторож. Анджела запустила пулемет из римско-итальянского пулемета, который прозвучал как волна оскорблений, но женщина-сосиска улыбнулась и замахала руками, отбрасывая оскорбления. Это закончилось тем, что Анджела помахала «Grazie mille».
  
   Чарльз тоже помахал рукой, затем наклонился к Анжеле, когда они уходили.
  
   "Хорошо?"
  
   «Она приехала сюда в субботу вечером. Рядом с ними была моторная лодка ...
  
   грязный, говорит она мне, но он ушел вскоре после того, как они приехали. Она предполагает около семи тридцать восемь ".
  
   Сделав еще пару шагов, Анджела поняла, что Чарльз остановился где-то позади нее. Его руки были на бедрах, когда он смотрел на пустое место с маленькой табличкой с надписью «47».
  
   "Как вы думаете, насколько чиста эта вода?"
  
   «Я видел и хуже».
  
   Чарльз протянул ему куртку, затем расстегнул рубашку и скинул ботинки.
  
   «Нет, - сказала Анджела.
  
   «Если сделка вообще произошла, то, вероятно, она не прошла. Если это привело к драке, здесь что-то могло упасть».
  
   «Или, - сказала Анжела, - если Душан умен, он вынес тело Фрэнка в Адриатическое море и сбросил его за борт».
  
   Чарльз хотел сказать ей, что он уже исключил Душана Масковича как убийцу - Душану нечего было выиграть, убив человека, который собирался дать ему деньги за простой адрес без каких-либо вопросов, - но изменил свое разум. У него не было времени на драку. Он разделся до боксеров, скрывая боли в животе, когда наклонился, чтобы снять брюки. На нем не было майки, и его грудь была бледной после недели, проведенной под серым небом Амстердама. «Если я не подойду…»
  
   «Не смотри на меня, - сказала Анджела. «Я не умею плавать».
  
   «Тогда пусть за мной приедет Синьора Колбаса».
  
   Прежде чем она смогла придумать ответ, Чарльз ногами прыгнул в мелкую бухту. Это было потрясением для его нервных окончаний, и был момент, когда он чуть не вдохнул; он должен был заставить себя не делать этого. Он всплыл на поверхность и вытер лицо. Анджела, стоявшая на краю пирса, улыбнулась ему. "Уже сделано?"
  
   «Не мни мою рубашку». Он снова погрузился в воду, затем открыл глаза. Солнце было почти прямо над ним, и тени под водой были резкими. Он увидел грязно-белые корпуса лодок, затем черноту там, где их днище переходило в темноту. Он провел руками по итальянской лодке под номером сорок девять, следуя ее линиям к носу, где толстый шнур тянулся к сваям, надежно удерживая лодку. Он отпустил трос и погрузился в густую тьму под пирсом, используя руки для обзора. Он прикоснулся к живым существам - грубой раковине, слизи, чешуе гребной рыбы ...
  
   но когда он приготовился вернуться на поверхность, он обнаружил кое-что еще. Тяжелые рабочие ботинки с жесткой подошвой. Крепился к ноге, джинсам, телу. И снова он боролся, чтобы не вдохнуть. Он потянул, но окоченевший, холодный труп было трудно двинуть.
  
   Он подошел подышать воздухом, проигнорировал насмешки Анджелы, затем снова погрузился в воду. Он использовал сваи как рычаги. Как только он вытащил тело на частичный свет вокруг итальянской лодки через облако выбитого песка, он понял, почему это была такая борьба. Раздувшееся тело - темнобородого человека - было привязано на талии веревкой к отрезку тяжелой металлической трубы: куску двигателя, как он догадался.
  
   Он прорвался на поверхность, задыхаясь. Эта вода, которая минуту назад казалась такой чистой, теперь стала грязной. Он выплюнул жидкость, вытирая губы тыльной стороной ладони. Выше его, руки на коленях, Анджела сказала: «Я могу задерживать дыхание дольше этого. Смотри».
  
   «Помоги мне встать».
  
   Она сложила его одежду в кучу, встала на колени на пирсе и потянулась к нему. Вскоре он был на грани, сидел с поднятыми коленями, с него капала кровь. Ветерок заставил его вздрогнуть.
  
   "Хорошо?" - сказала Анджела.
  
   "Как выглядит Фрэнк?"
  
   Она сунула руку в пиджак и вытащила небольшую фотографию, которую принесла, чтобы показать незнакомцам. Фронтальный портрет, угрюмый, но хорошо освещенный, так что были видны все черты лица Фрэнка Доудла. Чисто выбритый мужчина, лысый сверху, седые волосы на ушах, лет шестидесяти или около того.
  
   «С тех пор он не отрастил бороду, не так ли?» Анжела покачала головой и выглядела встревоженной. «Но последнее известное фото Масковича…»
  
   Он встал. «Если количество убийств в Портороже не зашкаливает, это ваш серб».
  
   "Я не--"
  
   Чарльз прервал ее, прежде чем она успела спорить: «Мы поговорим с SOVA, но вам нужно позвонить в Вену. Сейчас. Проверьте офис Фрэнка. Посмотрите, что не хватает. Узнайте, что было на его компьютере, прежде чем он ушел». Он надел рубашку, его мокрое тело истекало белой хлопчатобумажной тканью. Анжела начала дурачиться с телефоном, но пальцы ее не ладили с кнопками. Чарльз взял ее руки в свои и посмотрел ей в глаза.
  
   «Это серьезно. Хорошо? Но не волнуйтесь, пока мы не узнаем все. И давайте не будем рассказывать словенцам о теле. Мы не хотим, чтобы они держали нас для допроса».
  
   Она снова кивнула.
  
   Чарльз отпустил ее, схватил свою куртку, брюки и обувь, затем пошел обратно по пирсу к берегу. Со своей лодки, пухлыми коленями к подбородку, итальянка тихонько присвистнула. «Белло», - сказала она.
  
   4
  
   Через полтора часа они снова готовились к отъезду. Чарльз хотел водить машину, но Анджела сопротивлялась. Это был шок - она ​​сама все собрала, не сказав ни слова. Фрэнк Даудл, ее любимый босс, убил Лео Бернарда, убил Душана Масковича и ушел с тремя миллионами долларов из денег правительства США.
  
   Наиболее убедительное доказательство было получено во время ее звонка в Вену. Жесткий диск компьютера Даудла отсутствовал. Судя по энергопотреблению, штатный компьютерный эксперт решил, что его убрали утром в пятницу, незадолго до отъезда Фрэнка и Лео в Словению. Несмотря на это, она придерживалась новой обнадеживающей теории: словенцы несут ответственность. Фрэнк мог бы забрать свой жесткий диск, но сделал бы это только под принуждением. Ему угрожали старые приятели по СОВЕ. Когда они встретились с Богданом Крижаном, местным главой SOVA, она посмотрела через стол в отеле Slovenia, а старик съел тарелку жареных кальмаров и объяснил, что провел ночь пятницы с Фрэнком Даудлом, выпивая в своей комнате.
  
   "Что ты имеешь в виду - ты был у него?" она сказала. "Разве у вас не было работы?"
  
   Кризан остановился над едой, свободно держа вилку. У него было угловатое лицо, которое, казалось, расширилось, когда он пожал плечами в своей преувеличенной балканской манере. «Мы старые друзья, мисс Йейтс. Старые шпионы. Мы пьем вместе до раннего утра. Кроме того, я слышал о Шарлотте. Я выразил сочувствие в бутылке».
  
   "Шарлотта?" - спросил Чарльз.
  
   «Его жена», - сказал Кризан, затем поправил: «Бывшая жена». Анджела кивнула.
  
   «Она ушла от него около шести месяцев назад. Он очень тяжело пережил это».
  
   «Трагично», - сказал Кризан.
  
   Для Чарльза картина была почти полной. "Что он рассказал вам о своем визите сюда?"
  
   «Ничего. Я спрашивал, конечно, много раз. Но он только подмигивал мне. Теперь я начинаю жалеть, что он мне доверял».
  
   "Я тоже."
  
   "Он в беде?" Кризан сказал это без видимого беспокойства. Чарльз покачал головой. Зазвонил сотовый телефон Анджелы, и она вышла из-за стола.
  
   «Есть горькая женщина», - сказал Кризан, кивая ей в зад. "Ты знаешь, как ее называет Фрэнк?"
  
   Чарльз этого не сделал.
  
   «Мое голубоглазое чудо». Он ухмыльнулся. «Прекрасный мужчина, но он не узнает лесбиянку, если она ударит его по носу».
  
   Чарльз наклонился ближе, когда Кризан вцепился в кальмара. "Вы не можете думать ни о чем другом?"
  
   «Трудно, когда ты не скажешь мне, о чем идет речь», - сказал он, затем жевал. «Но нет. Он казался мне очень нормальным». Возле двери Анджела прижала ладонь к уху, чтобы лучше слышать звонящего. Чарльз встал и пожал руку Кризану. "Спасибо за вашу помощь."
  
   «Если Франк находится в беде,» сказал Крижан, держась за него минуту больше , чем был вежлив « , то я надеюсь , что вы будете справедливыми с ним. Положить Он в много хороших лет для вашей страны. Если он поскользнулся осенью его жизни, тогда кто его виноват? " Это преувеличенное пожатие плечами вернулось, и он отпустил Чарльза. «Мы не можем придерживаться совершенства сто процентов времени. Никто из нас не является Богом».
  
   Чарльз оставил Кризана на размышления и подошел к Анжеле, когда она повесила трубку с красным лицом.
  
   "Что это?"
  
   «Это был Макс».
  
   "Кто?"
  
   «Он ночной клерк посольства. В Вене. В четверг вечером один из информаторов Фрэнка прислал информацию о русском, за которым мы наблюдаем. Большой олигарх. Роман Угримов».
  
   Чарльз знал об Угримове - бизнесмене, который покинул Россию, чтобы спасти свою шкуру, но сохранил там влиятельные контакты, распространяя свое разнообразное портфолио по всему миру. "Какая информация?"
  
   «Вид шантажа». Она остановилась. «Он педофил».
  
   «Может быть, совпадение», - сказал Чарльз, когда они вышли из ресторана и вошли в длинный социалистически-лиловый вестибюль, где стояли три агента «Сова», присматривая за своим боссом.
  
   «Может быть. Но вчера Угримов переехал в свой новый дом. В Венеции». И снова Чарльз остановился, и Анджеле пришлось вернуться к нему. Глядя в яркие окна вестибюля, последние детали соединились воедино. Он сказал: «Это прямо по воде. С лодкой это идеально».
  
   "Я полагаю, но ..."
  
   «Что больше всего нужно тому, у кого украдено три миллиона долларов?» - вмешался Чарльз. - Ему нужно новое имя. Человек со связями Романа Угримова запросто может предоставить документы. Если его уговорить ». Она не ответила, только уставилась на него.
  
   «Еще один звонок», - сказал он. «Попросите кого-нибудь спросить у капитанов порта в Венеции. Узнайте, были ли брошены какие-нибудь лодки за последние два дня».
  
   Они ждали обратного звонка в центральном кафе, которое еще не приспособилось к посткоммунистическим иностранцам, которые теперь делили свою тридцатимильную береговую линию. За цинковой стойкой тяжелая матрона в фартуке, залитом кофе и пивом, подавала «Ласко Пиво» на разлив портовым рабочим, которым недоплачивали. Женщина казалась раздраженной просьбой Анджелы о капучино, а когда он пришел, оказалось, что это слишком сладкий растворимый микс. Чарльз убедил ее просто выпить, затем спросил, почему она не сказала ему, что жена Фрэнка ушла от него.
  
   Она сделала еще один глоток и поморщилась. «Многие люди разводятся».
  
   «Это одна из самых стрессовых вещей», - сказал он. «Развод меняет людей. Часто у них возникает желание начать все заново с нуля и переделать свою жизнь, но лучше». Он потер нос. «Может быть, Фрэнк решил, что ему все время следовало работать на другую сторону».
  
   «Другой стороны больше нет».
  
   «Конечно, есть. Сам».
  
   Похоже, она еще ни в чем не была убеждена. У нее зазвонил телефон, и, слушая, она в гневе покачала головой - на Фрэнка, на Чарльза, на себя. Вокзал Рима сообщил ей, что в воскресенье утром лодка с регистрационными бирками Дубровника была найдена плывущей прямо за доками Лидо. «Говорят, внутри кровь», - пояснил начальник станции.
  
   После того, как она повесила трубку, Чарльз предложил сесть за руль - он не хотел, чтобы ее австрийские привычки мешали ему. В ответ Анджела показала ему окоченевший средний палец.
  
   Однако в конце концов он победил, потому что, когда они оказались среди запутанных холмов верхнего полуострова, она заплакала. Он заставил ее остановиться, и они поменялись местами. Возле итальянской границы она пыталась объяснить свое истерическое поведение.
  
   «Это сложно. Вы работаете годами, обучая себя доверять нескольким людям. Не многим, но достаточно, чтобы выжить. И если вы действительно им доверяете, пути назад уже не будет. работа?" Чарльз не ответил, но подумал, не было ли это его собственной проблемой. Идея доверять кому-либо, кроме человека, который звонил ему с заданиями, давно оказалась несостоятельной. Может быть, человеческое тело просто не могло выдержать такого уровня подозрений.
  
   Показав паспорта и въехав в Италию, он достал свой мобильный телефон и набрал номер. Он немного поговорил с Грейнджером и повторил полученную информацию: «Scuola Vecchia della Misericordia. Третья дверь».
  
   "Что это было?" - спросила Анджела, когда он повесил трубку. Он набрал второй номер. После нескольких звонков Богдан Кризан осторожно сказал: «Да?»
  
   «Иди к докам напротив отеля« Словения ». Номер сорок седьмой. В воде ты найдешь боснийского серба по имени Душан Маскович.
  
   Кризан тяжело дышал. "Это о Фрэнке?" Чарльз повесил трубку.
  
   5
  
   Чтобы добраться до Венеции и нанять водное такси - motoscafo, потребовалось три часа. К половине пятого они были в доках Лидо. У заброшенной моторной лодки ждал надутый молодой карабинер с желаемыми усами - венецианцам было сказано ожидать посетителей, но не устраивать приветственную вечеринку. Он поднял для них красную ленту полиции, но не последовал за ними на борт. Там было все - дубровницкие регистрационные документы, грязная кабина, заваленная запасными частями двигателя, и в углу коричневое пятно засохшей на солнце крови. Они недолго на это потратили. Единственное, что у Фрэнка Доудла осталось в этой лодке, - это его отпечатки пальцев и хронология убийства. Стоя посреди каюты, Чарльз вытянул два пальца из имитационного пистолета.
  
   «Стреляет в него здесь, потом вытаскивает». Он присел на корточки, показывая, где масло на полу было смазано слабыми следами крови. «Может, он привязал к себе эту металлическую трубку на лодке, а может, в воде. Это не имеет значения».
  
   «Нет», - сказала Анджела, глядя на него. «Это не так». Гильзы не нашли. Возможно, оболочки упали в залив Порторожа, но также было возможно, что Фрэнк выполнил процедуру Компании и забрал их, хотя он оставил свои отпечатки. Может быть, паника, но это тоже не имело значения.
  
   Они поблагодарили карабинера, который пробормотал «Прего», глядя на грудь Анжелы, а затем обнаружили, что водитель мотоцикла ждал на причале с незажженной сигаретой между губами. Позади него садилось низко. Он сообщил им, что счетчик все еще работает, и он прошел 150 000
  
   лира. Он выглядел очень довольным, когда ни один из пассажиров не поднял шума. Потребовалось еще двадцать минут, чтобы вернуться обратно по Гранд-каналу, по ухабистой дороге, ведущей в район Каннареджо, где только что въехал российский бизнесмен Роман Угримов. «Он во всем», - объяснила Анжела. «Российские коммунальные предприятия, австрийская застройка - даже южноафриканский золотой рудник».
  
   Он покосился на горячий ветерок, глядя на проезжающий вапоретто, полный туристов.
  
   "Переехал в Вену два года назад, не так ли?"
  
   «Вот тогда мы и начали расследование. Много грязи, но ничего не прилипает».
  
   "Охрана Угримова жесткая?"
  
   «Невероятно. Фрэнку нужны доказательства своей педофилии. Он путешествует с тринадцатилетней племянницей. Но она не племянница. Мы уверены в этом».
  
   "Как вы можете запачкать его?"
  
   Анжела ухватилась за край качающейся лодки, чтобы удержаться в равновесии. «Фрэнк нашел источник. Он действительно неплохо справляется со своей работой».
  
   «Вот что меня беспокоит».
  
   Он заплатил водителю, как только они доехали до остановки вапоретто в Ка-д’Оро, щедро опрокинув его, и они прорвались сквозь толпы толпящихся туристов, чтобы добраться до лабиринта пустых переулков. Наконец, после некоторых догадок они нашли открытое пространство - не совсем квадрат - Rio Terra Barba Fruttariol. Палаццо Романа Угримова представляло собой полуразрушенное, но богато украшенное угловое здание, высоко возвышавшееся. Он выходил на Барба Фруттариол, но длинная крытая терраса, на которую смотрела Анджела, прикрывая глаза рукой, уходила в переулок. «Впечатляет», - сказала она.
  
   «Многие бывшие сотрудники КГБ живут во впечатляющих домах».
  
   "КГБ?" Она смотрела на него. "Вы уже знаете об этом парне. Я низкий?" Чарльз для удобства потрогал конверт с декседрином в кармане.
  
   «Я слышу кое-что».
  
   "О. У меня нет допуска.
  
   Чарльз не стал отвечать. - Значит, вы хотите запустить это?
  
   «Я бы предпочел, чтобы вы это сделали. У меня нет удостоверения личности».
  
   «Все любопытнее и любопытнее», - сказала Анджела, позвонив в передний звонок. Она показала свое удостоверение личности Госдепартамента лысому, избитому клише телохранителю с проводной берушей и попросила поговорить с Романом Угримовым. Крупный мужчина заговорил по-русски в лацкан, выслушал ответ и провел их по темной крутой лестнице из потертого камня. Наверху он отпер тяжелую деревянную дверь.
  
   Квартира Угримова, казалось, прилетела прямо из Манхэттена: мерцающие деревянные полы, современная дизайнерская мебель, плазменный телевизор и раздвижные двери с двойным остеклением, ведущие на длинную террасу, с которой открывался вид на вечернюю панораму венецианских крыш и Гранд-канал. Даже Чарльз должен был признать, что от этого захватывает дух.
  
   Сам Угримов сидел за стальным столом в кресле с высокой спинкой и читал с портативного компьютера. Он улыбнулся им, изображая удивление, и встал с протянутой рукой. «Первые посетители моего нового дома», - сказал он на легком английском. "Добро пожаловать."
  
   Он был высок, лет пятидесяти, с волнистыми седыми волосами и яркой улыбкой. Несмотря на тяжелые глаза, такие же, как у Чарльза, в нем была юная жизнерадостность. После представления он провел их к чрезмерно оформленным диванам. «А теперь, пожалуйста. Скажи мне, что я могу сделать для моих американских друзей». Анджела передала свою фотографию Фрэнка Даудла. Угримов надел широкие бифокальные очки Ralph Lauren и наклонил их в тусклом вечернем свете.
  
   "Кто это должен быть?"
  
   «Он работает на американское правительство», - сказала Анджела.
  
   "ЦРУ тоже?"
  
   «Мы всего лишь сотрудники посольства. Он пропал без вести три дня».
  
   "Ой." Угримов вернул фотографию. «Это должно быть неприятно».
  
   «Это так», - сказала Анджела. "Вы уверены, что он не приходил к вам?"
  
   «Николай», - сказал Угримов и по-русски спросил: «Были ли у нас гости?»
  
   Телохранитель закатил нижнюю губу и покачал головой. Угримов пожал плечами. «Боюсь, ничего. Может быть, ты скажешь мне, почему ты думаешь, что он пришел сюда. Я не знаю этого человека, не так ли?» Чарльз сказал: «Он заглядывал в вашу жизнь прямо перед тем, как исчезнуть».
  
   "Ой", - снова сказал русский. Он поднял палец. «Вы говорите мне, что кто-то в американском посольстве в Вене следил за моей жизнью и работой?»
  
   «Вы были бы оскорблены, если бы они этого не сделали, - сказал Чарльз. Угримов ухмыльнулся. «Хорошо. Позволь мне предложить выпить. Или ты на работе?»
  
   К раздражению Чарльза, Анджела сказала: «Мы работаем» и встала. Она вручила визитку. «Если мистер Даудл свяжется с вами, пожалуйста, позвоните мне».
  
   «Я обязательно сделаю это». Он повернулся к Чарльзу. "У свидания". Чарльз повторил ему русское прощание.
  
   Когда они спустились по ступенькам и оказались на темной улице, воздух был влажным и все еще теплым, Анджела снова зевнула и спросила: «Что это было?»
  
   "Какие?"
  
   "Как он узнал, что вы говорите по-русски?"
  
   «Говорю тебе, мне нужно новое имя». Чарльз оглядел улицу. «Русская община не такая уж большая».
  
   «И не такая уж маленькая», - сказала Анжела. "Что ты ищешь?"
  
   "Там." Он не указал, только кивнул на маленькую табличку в углу, обозначающую остерию. «Давай прогуляемся туда подолгу. Ешьте и смотрите».
  
   "Ты ему не доверяешь?"
  
   «Такой человек - он никогда бы не признался в этом, если бы Доудл пришел к нему».
  
   «Смотри, если хочешь. Мне нужно немного поспать».
  
   "Как насчет таблетки?"
  
   "Первый бесплатный?" - сказала она, затем подмигнула и подавила еще один зевок. «Мне нужно смириться с посольскими тестами на наркотики».
  
   «Тогда хотя бы оставь мне одну из своих сигарет».
  
   "Когда ты начал курить?"
  
   «Я собираюсь бросить курить».
  
   Она протянула ему один, но, прежде чем передать его, сказала: «Это наркотики делают это с тобой? Или работа?»
  
   "Что делать?"
  
   «Может быть, дело во всех именах». Она передала сигарету. «Может быть, это то, что сделало тебя таким холодным. Когда ты был Майло, ты был другим человеком».
  
   Он моргнул, задумавшись, но ответа не получил. 6
  
   Первую часть своего ночного дежурства он провел в маленькой остерии, глядя на Barba Fruttariol, ел чикетти - небольшие порции морепродуктов и овощей на гриле - и запивая их восхитительным Кьянти. Бармен попытался завязать разговор, но Чарльз предпочел тишину, поэтому, когда этот человек заговорил о Джордже Майкле, «безусловно, величайшем певце в мире», он не стал возражать или соглашаться. Подшучивание мужчины превратилось в глухой фоновый шум.
  
   Кто-то оставил после себя копию дневной газеты Herald Tribune, и он некоторое время размышлял над этими историями, в частности, над заявлением министра обороны США Дональда Рамсфелда о том, что «по некоторым оценкам мы не можем отследить транзакции на сумму 2,3 триллиона долларов», что составляет примерно до четверти бюджета Пентагона. Некий сенатор Натан Ирвин из Миннесоты, разорвавший партийные связи, назвал это «проклятым позором». Однако даже это не могло привлечь его внимания, и он сложил газету и отложил ее в сторону. Он думал не о самоубийстве, а о Большом Голосе, о том, что его мать говорила с ним во время ее случайных ночных визитов в семидесятые годы, когда он был ребенком в Северной Каролине. «Посмотри на всех, - сказала она ему, - и посмотри, что ими руководит. Маленькие голоса ...
  
   телевидение, политики, священники, деньги. Это маленькие голоса, и они заглушают один большой голос, который есть у всех нас.
  
   Но послушайте меня - маленькие голоса ничего не значат. Все, что они делают - обманывают. Вы понимаете?"
  
   Он был слишком молод, чтобы понять, и слишком стар, чтобы признать свое невежество. Ее посещения никогда не длились достаточно долго, чтобы она могла объяснить это достаточно хорошо. Он всегда чувствовал себя уставшим, когда она приходила посреди ночи, чтобы постучать в его окно и унести в ближайший парк.
  
   «Я твоя мама, но ты не будешь называть меня мамой. Я не позволю тебя угнетать, и я не позволю тебе угнетать меня этим словом. Ты даже не назовешь меня Эллен - это моя рабыня. Имя. Меня зовут Эльза. Вы можете это сказать? "
  
   «Эльза».
  
   "Превосходно."
  
   Его раннее детство было отмечено этими сновидениями - потому что они чувствовали себя именно так: сны о визитах матери-призрака с ее краткими планами уроков. В год она могла приходить три или четыре раза; когда ему было восемь, она приходила каждую ночь на целую неделю и сосредоточила свои уроки на его освобождении. Она объяснила, что когда он станет немного старше - двенадцать или тринадцать - она ​​заберет его с собой, потому что к тому времени он сможет понять доктрину тотальной войны. Против кого? Против маленьких голосов. Хотя он так мало понимал, его волновала мысль о том, чтобы исчезнуть с ней в ночи. Но он этого не сделал. После той напряженной недели сны больше не возвращались, и только намного позже он узнал, что она умерла, прежде чем она смогла привести его в лоно. В немецкой тюрьме. Самоубийством.
  
   Был ли это более громкий голос? Голос, доносившийся из каменных стен штутгартской тюрьмы Штаммхейм, убеждая ее снять тюремные штаны, привязать одну ногу к решетке двери, вторую к шее, а затем сесть со всем энтузиазмом фанатика?
  
   Он задавался вопросом, могла бы она сделать это, если бы сохранила свое настоящее имя. Могла бы она сделать это, если бы все еще называла себя матерью? Он задавался вопросом, смог бы он выжить в эти последние годы или решил так случайно покончить с собой, если бы сохранил свое собственное имя.
  
   Он снова вернулся к мыслям о самоубийстве.
  
   Когда ресторан закрылся в десять, он снова проверил входную дверь Угримова, затем побежал на запад, иногда разочаровываясь в тупиках, пока не добрался до прибрежных портиков Scuola Vecchia della Misericordia. Третья дверь, сказал Грейнджер, поэтому он досчитал до трех, а затем, несмотря на то, что его желудок снова вздрогнул, лег на брусчатку, чтобы перебраться через край дорожки вниз к протухшему каналу. Неспособный видеть, ему приходилось делать это на ощупь, касаясь камней, пока не почувствовал тот, который отличался от других. К настоящему времени этим избранным закуткам было более пятидесяти лет, и они были добавлены к архитектуре послевоенной Европы членами Пруда, предшественника ЦРУ. Замечательная дальновидность. Многие были обнаружены, в то время как другие вскрылись сами по себе из-за плохой работы, но иногда уцелевшие оказывались бесценными. Он закрыл глаза, чтобы улучшить осязание. На нижнем краю камня была защелка; он потянул ее, и камень отделилась в его руке. Он поставил крышку рядом с собой и полез внутрь открытого отверстия, чтобы найти увесистый предмет в пластиковой упаковке, герметично запечатанный. Он вынул ее и в лунном свете вскрыл. Внутри лежал Walther P99.
  
   с двумя обоймами боеприпасов, все как новые.
  
   Он заменил каменное покрытие, вернулся в Barba Fruttariol и начал обходить территорию, обходя палаццо по темным улочкам, всегда возвращаясь под разными углами, чтобы посмотреть на входную дверь или взглянуть на огни на террасе Романа Угримова. Иногда он замечал там фигуры - Угримова, его охранников и молодую девушку с длинными прямыми каштановыми волосами. «Племянница». Но только охранники прошли через парадную дверь, вернувшись с продуктами, бутылками вина и ликера, а однажды и деревянным хьюмидором. После полуночи он услышал доносящуюся музыку - опера ...
  
   и был удивлен выбором.
  
   В то время как мяукающие кошки игнорировали его, в ту ночь три пьяницы пытались подружиться с ним. Тишина действовала на всех, кроме третьего, который обнял Чарльза за плечи и заговорил на четырех языках, пытаясь найти тот, который заставит его ответить. В стремительном и неожиданном приливе эмоций Чарльз толкнул мужчину локтем под ребра, зажал ему рот ладонью и дважды сильно ударил его по затылку. При первом попадании мужчина забулькал; со вторым он потерял сознание. Чарльз несколько секунд удерживал обмякшего человека, ненавидя себя, затем потащил его по улице, через арочный мост, перекинутый через Рио-деи-Санти-Апостоли, и спрятал пьяного в переулке.
  
   Равновесие - это слово вернулось к нему, когда он, дрожа, снова пересек мост. Без баланса жизнь больше не стоит усилий. Он выполнял свою конкретную работу шесть - нет, семь - лет, плавая без швартовки из города в город, занятый трансатлантическими телефонными звонками от человека, которого он не видел два года. Сам телефон был его хозяином. Иногда недели проходили без работы, и в эти периоды он спал и много пил, но когда он был на работе, не было возможности остановить жестокое движение вперед. Ему приходилось глотать все стимуляторы, которые поддерживали бы его в движении, потому что его работа никогда не заключалась в поддержании здоровья Чарльза Александра. Работа заключалась только в тихом, анонимном поддержании так называемой «сферы влияния», будь проклят Чарльз Александр и ему подобные.
  
   Анджела сказала: «Другой стороны больше нет», но она была. Другая сторона была многогранной: русская мафия, китайская индустриализация, слабое ядерное оружие и даже громогласные мусульмане, разбившие лагерь в Афганистане, которые пытались оторвать пальцы Вашингтона от пропитанного нефтью Ближнего Востока. Как сказал бы Грейнджер, любой, кто не мог быть принят или поглощен империей, подвергался анафеме, и с ним нужно было бороться, как с варварами у ворот. Именно тогда зазвонил телефон Чарльза Александра.
  
   Он задавался вопросом, сколько тел утопало в темном дне этих каналов, и мысль о том, чтобы присоединиться к ним, была как минимум утешением. Именно из-за смерти смерть ничего не значит; это из-за смерти жизнь ничего не значит.
  
   «Закончите работу, - подумал он. Не выходите из строя. А потом . . . Больше никаких самолетов, пограничников и таможенников; больше не оглядывайся через плечо.
  
   К пяти было решено. Пророческое сияние перед рассветом осветило небо, и он досуха проглотил еще два декседрина. Дрожь вернулась. Он вспомнил свою мать и ее мечты об Утопии только громкими голосами. Что она подумает о нем? Он знал: она захочет одолеть его до бессмысленности. Он провел всю свою сознательную жизнь, работая на поставщиков и производителей этих коварных маленьких голосов.
  
   Когда в девять тридцать фанат Джорджа Майкла снова открыл остерию, Чарльз с удивлением обнаружил, что все еще дышит. Он заказал два эспрессо и терпеливо ждал у окна, пока мужчина готовит панчетту, яйцо, чеснок, масло и смесь лингвини для своего болезненного клиента. Было вкусно, но на полпути он остановился, глядя в окно.
  
   К палаццо приближались три человека. Телохранитель, которого он видел вчера, - Николай, - и рядом с ним очень беременная женщина с пожилым мужчиной. Этим пожилым человеком был Фрэнк Даудл.
  
   Он набрал свой мобильный телефон.
  
   "Ага?" - сказала Анджела.
  
   "Он здесь."
  
   Чарльз положил телефон в карман и положил деньги. Бармен, обслуживающий старую пару, выглядел рассерженным. "Тебе не нравится завтрак?"
  
   «Оставь это, - сказал Чарльз. «Я закончу через минуту». К тому времени, когда приехала Анджела, ее волосы были влажными после прерванного душа, посетители пробыли во дворце уже двенадцать минут. Вдоль улицы было четверо туристов, и он надеялся, что они скоро уйдут. "У тебя есть пистолет?" - спросил Чарльз, доставая свой «Вальтер». Анджела откинула куртку, демонстрируя SIG Sauer в наплечной кобуре.
  
   «Держи это там. Если кого-то застрелили, я лучше сделаю это. Я могу исчезнуть, ты не можешь».
  
   «Значит, ты присматриваешь за мной».
  
   «Да, Анджела. Я забочусь о тебе».
  
   Она поджала губы. «Вы также боитесь, что я не смогу его застрелить». Ее взгляд упал на его дрожащую руку с пистолетом. «Но я не уверен, что ты сможешь стрелять прямо».
  
   Он сжимал вальтер, пока дрожь не утихла. «Я справлюсь. Иди туда», - сказал он, указывая на дверной проем сразу за входом в палаццо. «Он будет взаперти. Он выйдет, мы произведем арест. Просто».
  
   «Просто», - коротко ответила она, затем подошла к назначенной двери, когда туристы, к счастью, покинули улицу.
  
   Как только она скрылась из виду, он еще раз осмотрел свою руку. Конечно, она была права. Анджела Йейтс обычно была такой. Он не мог так продолжаться и не стал бы. Это была жалкая работа; это была жалкая жизнь. Открылась входная дверь палаццо.
  
   Лысый Николай открыл ее, но остался внутри, его рука, сшитая по индивидуальному заказу куртки, держала раздутую деревянную дверь, так что беременная женщина, которую Чарльз мог теперь видеть, была очень красивой, ее ярко-зеленые глаза сверкали по площади, смогла переступить порог и на булыжник. Затем подошел Даудл, коснувшись ее локтя. Он выглядел каждый из своих шестидесяти двух лет и больше. Телохранитель закрыл за ними дверь, и женщина повернулась, чтобы что-то сказать Даудлу, но Даудл не ответил. Он смотрел на Анжелу, которая вышла из дверного проема и бежала в его сторону. "Откровенный!" крикнула она.
  
   Чарльз пропустил свою реплику. Он тоже побежал с «Вальтером» в руке.
  
   Мужской голос крикнул с неба на легком английском: «А ее я люблю, сволочь!» Затем воздух наполнился нарастающим вой, похожим на свист паровой машины. В отличие от трех других людей на улице, Чарльз не поднял глаз. Он знал, что отвлекающие факторы - это обычно именно это. Он рванулся вперед. Беременная женщина с поднятыми глазами закричала и отступила. Фрэнк Даудл прилип к земле. Расклешенная куртка Анджелы упала, когда она остановилась и открыла рот, но не издала ни звука. Рядом с беременной что-то розовое упало на землю. Было 10:27 .
  
   Он остановился. Возможно, это была бомба. Но бомбы не были розовыми и так не попадали. Они взорвались или врезались в землю с резким звуком. Эта розовая штука ударилась с мягким, жалким стуком. Тогда он понял, что это тело. С одной стороны, среди пятен крови на булыжнике, он увидел клочок длинных волос - это была симпатичная девушка, которую он заметил на террасе прошлой ночью.
  
   Он взглянул вверх, но терраса снова была пуста. Беременная женщина закричала, споткнулась и упала на спину.
  
   Фрэнк Даудл достал пистолет и трижды дико выстрелил, звук эхом отразился от камней, затем повернулся и побежал. Анджела бросилась за ним, крича: «Стой! Фрэнк!»
  
   Чарльз Александр был обучен доводить дело до конца, даже когда сталкивался с непредсказуемым, но то, что он видел - падающую девушку, выстрелы, убегающего человека - казалось, только еще больше сбивало его с толку. Как в это вписалась беременная женщина?
  
   Его дыхание внезапно стало затруднительным, но он добрался до нее. Она продолжала кричать. Красное лицо, закатанные глаза. Ее слова были искаженным беспорядком. Его грудь действительно казалась странной, поэтому он тяжело сел на землю рядом с ней. Вот тогда он заметил всю кровь. Не девушки - она ​​была по ту сторону истеричной женщины - а его собственной. Теперь он мог это видеть. Он залил его рубашку красным цветком.
  
   Как насчет этого? Он был истощен. Красные ручейки заполняли промежутки между булыжниками. Я мертв. Слева Анжела побежала за уменьшающейся фигурой Фрэнка Даудла.
  
   Среди неразборчивых звуков, исходящих от беременной женщины, он услышал одну четкую фразу: «У меня роды!»
  
   Он моргнул, желая сказать: « Но я умираю, я не могу тебе помочь». Затем он прочитал отчаяние на ее вспотевшем лице. Она действительно хотела остаться в живых. Почему?
  
   "Мне нужен доктор!" - крикнула женщина.
  
   «Я ...» - начал он и огляделся. Анджела и Даудл исчезли; это были лишь далекие шаги за дальним углом.
  
   "Получите гребаный доктор!" - закричала женщина у его уха. Из-за того дальнего угла он услышал три коротких треска Анжелы.
  
   Зауэр.
  
   Он достал телефон. Женщина была в ужасе, поэтому он прошептал:
  
   «Все будет в порядке», - и набрал 118, итальянский номер службы экстренной помощи. На неестественном, слишком тихом итальянском языке из одного болезненного легкого он объяснил, что женщина на Рио Терра Барба Фруттариол рожает ребенка. Обещали помощь. Он повесил трубку. Его кровь больше не была сетью ручейков на земле; он образовал вытянутый бассейн.
  
   Теперь женщина была спокойнее, но все еще тяжело дышала. Она выглядела отчаявшейся. Когда он схватил ее за руку, она сжала с неожиданной силой. Через ее вздымающийся живот он посмотрел на мертвую девушку в розовом. Вдалеке Анжела появилась в небольшом теле, сгорбившись, шагая, как пьяная.
  
   "Кто ты, черт возьми?" беременная женщина наконец справилась.
  
   "Какие?"
  
   Она воспользовалась моментом, чтобы восстановить дыхание, стиснув зубы. «У тебя есть пистолет».
  
   Вальтер все еще был в другой руке. Он выпустил его; он с грохотом упал на землю, когда перед его взором заполнилась красная дымка.
  
   «Что?» - сказала она, затем выдохнула через сжатые губы, дуя три раза. "Что ты, черт возьми, такое?"
  
   Он подавился словами, поэтому остановился и сильнее сжал ее руку. Он попробовал еще раз. «Я турист», - сказал он, хотя, потеряв сознание на мостовой, он знал, что его больше нет.
  
  
  
  Часть первая
  
  
   Проблемы
  МЕЖДУНАРОДНЫЙ
  
  
   ТУРИСТИЧЕСКАЯ ТОРГОВЛЯ
  
   СРЕДА, 4 ИЮЛЯ ДО
  
   ЧЕТВЕРГ, 1 ИЮЛЯ, 9, 2 0 0 7
  
   1
  
   Тигр. Это прозвище хорошо зарекомендовало себя в Юго-Восточной Азии или Индии, поэтому Компания долгое время считала убийцу азиатом. Только после 2003 года, когда те несколько фотографий поступили и были проверены, все поняли, что он имеет европейское происхождение. В связи с этим возник вопрос: почему «Тигр»?
  
   Неудивительно, что психологи компании не согласились. Один оставшийся фрейдист утверждал, что убийца пытался скрыть сексуальную дисфункцию. Другой считал, что это отсылка к китайскому мифу о «мальчиках-тиграх» о мальчиках, которые превращались в тигров, когда входили в лес. Аналитик из Нью-Мексико выдвинула свою собственную теорию о том, что это произошло от индейского символа тигра, означающего «уверенность, спонтанность и сила». На что фрейдист спросил в краткой записке: «Когда тигр стал аборигеном Северной Америки?»
  
   Майло Уиверу было все равно. Тигр, который теперь путешествовал под именем Самуэль Рот (израильский паспорт № 6173882, р. 19.06.66), прибыл в США из Мехико и приземлился в Далласе, и Майло провел последние три ночи на его след, разбитый лагерем в арендованном Chevy, взятом из Dallas International. Маленькие подсказки, простые нюансы заставляли его двигаться на восток и юг к окраинам разрушенного Нового Орлеана, а затем петлять на север через Миссисипи до поздней ночи, недалеко от Файета, когда позвонил Том Грейнджер.
  
   из Нью-Йорка. «Только что пришел по телеграфу, приятель. У них есть Сэмюэл Рот в Блэкдейле, Теннесси, арестован за домашнее насилие».
  
   «Домашнее насилие? Не может быть он».
  
   "Описание подходит".
  
   "Хорошо." Майло стал разглядывать залитую колой карту, развевающуюся на теплом вечернем ветру. Он нашел Блэкдейл, крошечное пятнышко. «Дайте им знать, что я иду. Скажите им, чтобы они поместили его в одиночную камеру. Если у них есть одиночная камера». К тому времени, когда он въехал в Блэкдейл в то утро в День независимости, у его попутчиков были мятые чашки и сумки McDonald's на три дня, квитанции о платных дорогах, фантики и две пустые бутылки Smirnoff - но не окурки; по крайней мере, он сдержал обещание, данное жене. В своем переполненном кошельке он собрал еще несколько квитанций, намечавших его путь: ужин в Dallasarea Fuddruckers, барбекю в Луизиане, мотели в Sulphur, Лос-Анджелес, и Брукхейвен, штат Массачусетс, а также пачка квитанций заправочных станций, начисленных на его карту компании.
  
   Майло не должен был нравиться Блэкдейл. Это было за пределами его комфортного ритма мегаполисов начала двадцать первого века. Затерянный в задрапированной флагом пустоши кудзу округа Хардеман, между Элвисологией Мемфиса и пересечением трех границ реки Теннесси с Миссисипи и Алабамой, Блэкдейл не выглядел многообещающим. Хуже того, когда он ехал в город, он понял, что не сможет устроить шоу талантов своей дочери Четвертого июля в тот же день в Бруклине.
  
   И все же ему нравился Блэкдейл и его шериф Мэнни Уилкокс. Вспотевший, толстый офицер закона проявил удивительное гостеприимство к представителю самой презираемой профессии и не спросил ни слова о юрисдикции или чьим делом на самом деле является их заключенный. Это улучшило настроение Майло. Помог и слишком сладкий лимонад, принесенный усатым депутатом по имени Лесли. На станции был огромный запас оранжевых холодильников на десять галлонов, приготовленных женой Уилкокса, Эйлин. Это было именно то, о чем умоляло похмелье Майло.
  
   Мэнни Уилкокс вытер пот со своего виска. «Я должен получить вашу подпись, понимаю».
  
   «Я не ожидал меньшего», - сказал Майло. «Может, ты расскажешь мне, как ты его поймала».
  
   Уилкокс поднял стакан, чтобы посмотреть на конденсат, затем принюхался. Майло не мылся два дня; доказательство было по всему лицу шерифа.
  
   «Это не мы. Его девушка - Кэти Хендриксон. Работающая девушка из Норлеанца. Очевидно, ей не нравились его занятия любовью. Позвонила в службу спасения. Сказал, что этот человек был убийцей. Бил ее».
  
   "Просто так?"
  
   «Вот так. Забрал его вчера поздно вечером. Думаю, вы, ребята, получили это из сообщения службы экстренной помощи. У проститутки было несколько синяков, кровавая губа. Они были свежими. Подтвердил его имя по паспорту. Израильтянин. Потом мы нашли в его машине еще один паспорт. Глаз- итальянский ".
  
   «Фабио Ланцетти», - сказал Майло.
  
   Уилкокс развел мозолистые руки. «Вот так. Мы просто втиснули его в камеру, когда нам позвонили ваши люди».
  
   Это было невероятно около двух дюймов. Шесть лет назад, неуравновешенный и живущий под другим именем, Майло впервые столкнулся с Тигром в Амстердаме. В течение последующих шести лет этого человека заметили и потеряли в Италии, Германии, Арабских Эмиратах, Афганистане и Израиле. Теперь он оказался в ловушке в мотеле последней возможности недалеко от границы с Миссисипи, и его сдала проститутка из Луизианы.
  
   "Больше ничего?" - спросил он шерифа. "Никто вас еще не предупредил?
  
   Только женщина? "
  
   Кожа под подбородком Уилкокса задрожала. «Вот и все. Но этот парень, Сэм Рот ... это вообще его настоящее имя?»
  
   Майло решил, что шериф заслужил свое гостеприимство.
  
   «Мэнни, мы не уверены, как его зовут. Каждый раз, когда он появляется на нашем радаре, все по-другому. Но его девушка может что-то знать. Где она сейчас?»
  
   Шериф смущенно поиграл своим влажным стаканом. «Вернувшись в мотель. У меня не было причин удерживать ее».
  
   «Я тоже хочу ее».
  
   «Лесли может забрать ее», - заверил его Уилкокс. «Но скажите мне - ваш начальник что-то сказал по этому поводу - этого мальчика на самом деле зовут Тигр?»
  
   «Если это то, о чем мы думаем, то да. Так он называется». Уилкокс весело хмыкнул. «Теперь не очень похоже на тигра. Скорее, киса. Он тоже ходит забавно, слабовато».
  
   Майло допил лимонад, и Уилкокс предложил еще. Он видел, как полиция подсела на домашний пивной напиток миссис Уилкокс. «Не дайте себя обмануть, шериф. Помните прошлый год во Франции?»
  
   "Их президент?"
  
   «Министр иностранных дел. А в Германии был глава исламистской группировки».
  
   "Террорист?"
  
   «Религиозный лидер. Его машина взорвалась вместе с ним. А в Лондоне этот бизнесмен ...»
  
   «Тот, кто купил авиакомпанию!» - крикнул Уилкокс, довольный тем, что узнал хотя бы об этом. «Не говори мне, что этот шутник его тоже убил. Три человека?»
  
   «Это те трое из прошлогодних, которые мы определенно можем повесить на него. Он занимается бизнесом не менее десяти лет». Когда брови шерифа приподнялись, Майло понял, что поделился достаточно. Не нужно пугать человека. «Но, как я уже сказал, шериф, мне нужно поговорить с ним, чтобы быть уверенным».
  
   Уилкокс постучал костяшками пальцев по столу с такой силой, что экран компьютера затрясся. «Ну, тогда давай поговорим». 2
  
   Шериф переместил трех пьяных и двух супружеских насильников в групповую камеру, оставив Сэмюэля Рота одного в маленькой комнате из шлакоблоков со стальной дверью и без окна. Майло выглянул через решетчатый люк в двери. С потолка горела люминесцентная лампа, освещая тонкую койку и алюминиевый унитаз.
  
   По словам Грейнджера, назвать его поиски Тигра одержимым было бы преуменьшением. В 2001 году, вскоре после того, как он оправился от пулевых ранений в Вене и ушел из туризма, Майло решил, что, хотя его коллеги посвятят себя поиску самого известного мусульманина в мире где-нибудь в Афганистане, он будет уделять свое время более хирургическим методам терроризма. руки. Террористические акты по определению были грубыми и беспорядочными. Но когда кому-то вроде бен Ладена или аз-Заркави нужно было убрать конкретного человека, он, как и весь остальной мир, обращался к профессионалам. В деле убийств лучше Тигра не было. Итак, за последние шесть лет из своей кабинки на двадцать втором этаже в офисе компании на авеню Америк он выследил этого человека по городам мира, но никогда не находился достаточно близко для ареста. И вот он, человек из того печально скудного досье, которое Майло так хорошо знал, удобно устроился на койке, спиной к стене, и его одетые в апельсин ноги вытянулись, скрестив щиколотки. Самуэль Рот, или Хамад аль-Абари, или Фабио Ланцетти - или еще пять известных им имен. Убийца не стал проверять, кто смотрит на него; он оставил руки скрещенными на груди, когда вошел Майло.
  
   «Сэмюэл», - сказал Майло, когда помощник шерифа запер за ним дверь. Он не подошел, просто подождал, пока мужчина взглянет на него.
  
   Даже в этом свете, с его резкими тенями и желтизной его кожи, лицо Рота напоминало три другие фотографии в офисе. Один из Абу-Даби, как аль-Абари, его лицо наполовину скрыто белым тюрбаном. Второй из Милана, в роли Ланцетти, в кафе на Корсо Семпионе, разговаривает с рыжебородым мужчиной, которого они так и не смогли опознать. Третий - это запись с камер видеонаблюдения за пределами мечети во Франкфурте, где он заложил бомбу под черный Mercedes-Benz. Каждый запомнившийся образ соответствовал этим густым бровям и изможденным щекам, смуглым глазам и высокому узкому лбу. Иногда усы или борода скрывали черты лица, но теперь его единственной маской была трехдневная борода, которая росла до самых скул. В этом свете его кожа покрылась пятнами, отслоившейся от старого солнечного ожога.
  
   Майло остался у двери. «Сэмюэл Рот - это имя, которое мы сейчас будем использовать. Его легко произносить». Рот только моргнул в ответ.
  
   «Вы знаете, почему я здесь. Это не имеет ничего общего с вашими проблемами с женщинами. Я хочу знать, почему вы в Соединенных Штатах».
  
   "Какое имя вы собираетесь?" - спросил Рот по-русски. Майло поморщился. Он должен был пройти через движения. По крайней мере, изменение языка скрыло бы их разговор от этих парней из Теннесси. По-русски он ответил: «Я Майло Уивер из Центрального разведывательного управления».
  
   Сэмюэл Рот выглядел так, словно это было самое смешное имя, которое он когда-либо слышал.
  
   "Какие?"
  
   «Извини», - сказал Рот на беглом английском. Он поднял руку. «Даже после всего этого я все еще не ожидал, что это сработает». У него был ровный неправильный акцент человека, который впитал слишком много.
  
   "Что вы не ожидали, что сработает?"
  
   «Мне повезло, что я даже помню тебя. Я многое забываю, эти глины».
  
   «Если вы не ответите на мои вопросы, я причиню вам боль. Я уполномочен». Глаза пленника расширились; они были налиты кровью и устали.
  
   «Есть только одна причина, по которой вы рискуете въехать в страну. Кого вы должны убить?»
  
   Рот прикусил внутреннюю часть щеки и лаконично произнес:
  
   «Может быть, вы, сотрудник компании».
  
   «Мы следили за вами с Барселоны - вы это знаете? В Мексику, затем в Даллас, и на арендованной машине до Нового Орлеана, где вы забрали свою девушку. Возможно, вы просто хотели узнать, пережила ли она Катрину. Вы перешли на свой итальянский паспорт. - Фабио Ланцетти - перед тем, как вернуться в Миссисипи. Смена имен - хороший трюк, но он небезопасен ». Рот склонил голову. "Вы бы знали это, не так ли?"
  
   "Буду ли я?"
  
   Сэмюэл Рот вытер сухие губы пальцами, подавляя кашель. Когда он заговорил, его голос казался перегруженным. «Я много слышал о тебе. Майло Уивер - он же много других имен. Александр». Он указал на Майло. «Это имя я знаю лучше всего. Чарльз Александр».
  
   «Понятия не имею, о чем ты говоришь», - сказал Майло как можно беспечно.
  
   «У вас долгая история», - продолжил Рот. «Интересный. Вы были туристом».
  
   Пожатие плечами. «Всем нравится отдых».
  
   «Помните 2001 год? До того, как эти мусульмане разрушили бизнес. Амстердам. Тогда я беспокоился только о таких людях, как вы, о людях, которые работают на правительства и разрушают мой бизнес. В наши дни…». Он покачал головой. Майло запомнил 2001 год лучше, чем другие годы. «Я никогда не был в Амстердаме», - солгал он.
  
   "Вам любопытно, Майло Уивер. Я видел файлы на множество людей, но вы
  
   . . . в вашей истории нет центра ".
  
   "Центр?" Майло подошел на два шага ближе, на расстоянии вытянутой руки от пленника.
  
   Веки Рота опустились на его налитые кровью глаза. «Нет никакой мотивации, связывающей события вашего прошлого».
  
   «Конечно, есть. Быстрые машины и девушки. Разве это не твоя мотивация?» Сэмюэлю Роту, похоже, это нравилось. Он снова вытер рот, чтобы скрыть широкую ухмылку; над загорелыми щеками глаза казались очень влажными и больными. «Что ж, вас определенно не мотивирует ваше собственное благополучие, иначе вы были бы где-то в другом месте. Возможно, Москва, где они заботятся о своих агентах. По крайней мере, где агенты знают, как позаботиться о себе. "
  
   "Это ты? Русский?"
  
   Рот проигнорировал это. «Может быть, вы просто хотите быть на стороне победителей. Некоторым людям нравится сгибаться с историей. Но история сложна. Сегодняшний монолит - это завтрашняя груда камней. Нет». Он покачал головой. «Это не то. Я думаю, теперь ты верен своей семье. В этом есть смысл. Твоя жена и дочь. Тина и… Стефани, не так ли?» Невольно Майло протянул руку и схватил рубашку Рота за пуговицы, поднимая его с койки. Так близко он увидел, что его сухое, шелушащееся лицо покрыто розовыми язвами. Это не был солнечный ожог. Другой рукой он сжал челюсть Рота, чтобы удержать его лицо. В дыхании мужчины была гниль. «Не нужно вовлекать их в это», - сказал Майло, затем отпустил. Когда Рот упал на койку, его голова ударилась о стену. Как этот человек перевернул допрос?
  
   «Просто пытаюсь завязать разговор», - сказал Рот, потирая затылок. «Вот почему я здесь, знаешь ли. Чтобы увидеть тебя». Вместо того чтобы усомниться в этом, Майло подошел к двери. Он мог по крайней мере подавить одно высказанное желание Рота, выбравшись из комнаты.
  
   "Куда ты направляешься?"
  
   Хорошо, - сказал он обеспокоенно. Майло постучал в дверь, и один из помощников начал открывать замок.
  
   "Ждать!" - позвал Рот. "У меня есть информация!" Майло рывком распахнул дверь, когда Рот снова позвал: «Подожди!» Он не замедлил шаг. Он вышел из комнаты и продолжал двигаться, пока шериф захлопнул стальную дверь.
  
   3
  
   Знойный полдень поглотил его, пока он дурачился с новым корпоративным выпуском Nokia, который он все еще учился осваивать, и наконец нашел номер. Между припаркованным бело-голубым и мертвыми кустами вокруг станции он наблюдал, как грозовые тучи начали заполнять небо. Грейнджер ответила резким «Что это это?»
  
   Том Грейнджер звучал так же сердито, как люди, когда их внезапно разбудили, но был уже почти полдень. «Я проверяю это, Том. Это он».
  
   "Хорошо. Я не думаю, что он говорит, не так ли?"
  
   «Не совсем. Но он пытается меня разозлить. Он видел на меня досье. Знает о Тине и Стеф».
  
   «Иисус. Как он это понял?»
  
   «Есть девушка. Она может что-то знать. Сейчас ее приводят». Он сделал паузу. «Но он болен, Том. Действительно болен. Я не уверен, что он сможет отправиться в путешествие».
  
   "Что у него есть?"
  
   «Еще не знаю».
  
   Когда Грейнджер вздохнул, Майло представил, как он откидывается в кресле Aeron и смотрит в окно на горизонт Манхэттена. Столкнувшись с пыльными зданиями из светлого кирпича на главной улице Блэкдейла - половина из которых не работает, но покрыта флагами Дня независимости, Майло внезапно завидовал. Грейнджер сказал: «Просто чтобы вы знали - у вас есть один час, чтобы заставить его говорить».
  
   "Не говори мне".
  
   «Я говорю вам. Какой-то придурок из Лэнгли отправил электронное письмо с открытого сервера. Я потратил последние полчаса на то, чтобы отбиваться от Хоумленда с притворством. Если я еще раз услышу слово« юрисдикция », я иметь припадок ". Майло отступил, когда помощник шерифа сел в полицейскую машину и завел ее. Он вернулся к стеклянным двойным дверям станции. «Я надеюсь на девушку. В какую бы игру он ни играл, он не будет играть по моим правилам, пока я не получу от него что-нибудь. Или если он находится под давлением».
  
   "Вы можете положить это ему туда?"
  
   Майло подумал, что полицейская машина уехала, а на ее месте припарковалась другая. Шериф мог закрывать глаза на грубое обращение, но насчет заместителей он не был уверен. В них было что-то широко распахнутые глаза. «Я увижу, когда девушка будет здесь».
  
   «Если бы Хоумленд не кричал на меня все утро, я бы сказал вам вырвать его и связать для отправки. Но у нас нет выбора».
  
   "Вы не думаете, что они разделят его?"
  
   Его шеф хмыкнул. «Это я не хочу делиться. Будь хорошим мальчиком и позволь им забрать его, но все, что он тебе скажет, только для нас. Хорошо?»
  
   "Конечно." Майло заметил, что из машины вылезал усатый помощник шерифа Лесли, которого послали за Кэти Хендриксон. Он был один. «Перезвоню», - сказал Майло и повесил трубку. "Где девушка?" Лесли держал в руках широкополую шляпу, нервно ее вращая.
  
   «Выписка, сэр. Вчера поздно вечером, через пару часов после того, как мы ее отпустили».
  
   «Понятно, депутат. Спасибо».
  
   На обратном пути Майло позвонил домой, зная, что в этот час никто не сможет забрать трубку. Тина проверит сообщения с работы, как только поймет, что он опаздывает. Он сделал его кратким и лаконичным. Ему было жаль пропустить выступление Стефани, но он не преувеличивал свою вину. Кроме того, на следующей неделе они все будут вместе в Диснейленде, и у него будет достаточно времени, чтобы помириться с дочерью. Он предложил ей пригласить биологического отца Стефани, Патрика. «И сними это на видео, ладно? Я хочу увидеть». Он нашел Уилкокса в комнате отдыха, который дрался с автоматом с газировкой. «Я думал, ты не откажешься от лимонада, Мэнни». Уилкокс откашлялся. «Я до сих пор пробовал лимоны». Он погрозил коренастым пальцем. «Вы позволите это моей жене, и я поставлю вашу задницу на блюде».
  
   "Давайте сделаем сделку." Майло подошел ближе. «Я буду держать вашу жену в неведении, если вы дадите мне час наедине с вашим пленником».
  
   Уилкокс выпрямился, запрокинул голову и посмотрел на него сверху вниз. «Вы говорите alone- в одиночку?»
  
   "Да сэр."
  
   "И вы думаете, что это хорошая идея?"
  
   "Почему нет?"
  
   Шериф Уилкокс почесал заднюю часть своей дряблой шеи; его бежевый воротник потемнел от пота. «Ну, газеты съедают вас, ребята. Каждый день очередной мужлан кричит о коррупции ЦРУ. Я имею в виду, я знаю, как держать язык за зубами, но такой маленький городок…».
  
   «Не волнуйся. Я знаю, что делаю».
  
   Шериф поджал губы, деформируя свой большой нос. "Дело в национальной безопасности, не так ли?"
  
   «Самый национальный, Мэнни. И самый безопасный». Когда Майло вернулся в камеру, Сэмюэл Рот сел, как будто ждал этого разговора, внезапного источника энергии в его распоряжении. «И снова здравствуйте, - сказал он, когда дверь заперлась. - Кто вам показал мою папку?»
  
   «Друг. Бывший друг». Рот замолчал. «Хорошо, мой злейший враг. У него очень плохие новости».
  
   "Кто-то, кого я знаю?"
  
   «Я даже не знаю его. Я никогда его не встречал. Просто его посредник».
  
   «Значит, он клиент».
  
   Рот улыбнулся, его сухие губы потрескались. «Совершенно верно. Он дал мне кое-какие документы на вас. Он сказал, что подарок за некоторые неприятности, через которые он меня заставил. Он сказал, что именно вы испортили работу в Амстердаме. Он также сказал, что вы ведете мое дело. конечно, именно поэтому я здесь ».
  
   «Вы здесь, - сказал Майло, подходя к центру камеры, - потому что вы избили женщину и думали, что она вам за это не заплатит».
  
   "Это то, что вы действительно думаете?"
  
   Майло не ответил - они оба знали, что это маловероятный сценарий.
  
   «Я здесь, - сказал Рот, махая рукой перед бетонными стенами, - потому что я хотел поговорить с Майло Уивером, когда-то известным как Чарльз Александр. Только ты. Ты единственный сотрудник Компании, который когда-либо действительно останавливал меня. Ты». я заслужил мое уважение ".
  
   «В Амстердаме».
  
   "Да."
  
   "Это смешно."
  
   "Это?"
  
   «Шесть лет назад в Амстердаме я был под кайфом от амфетаминов. Совершенно нервничал. Я не знал и половины того, что делал». Рот посмотрел на него, затем моргнул. "Действительно?"
  
   «Я был склонен к самоубийству. Я пытался войти на линию огня, просто чтобы прикончить себя».
  
   «Что ж, - сказал Рот, обдумывая новости. «Либо я никогда не был так хорош, как я думал, либо ты настолько хорош, что можешь бить меня слепым и пьяным. Так что… это стоит. Теперь ты пользуешься даже большим моим уважением. А это редкая и замечательная вещь».
  
   «Ты хотел со мной поговорить. Почему бы не взять трубку?» Убийца покачал головой из стороны в сторону. «Это, как вы знаете, невозможно проверить. Меня бы на час передали какому-нибудь клерку, чтобы он отвечал на вопросы. Если бы он не повесил трубку, он бы позвонил Тому - Тому Грейнджеру, верно? - -и тогда будет задействован весь отдел. Нет. Я только хотел тебя ».
  
   «Тем не менее, есть более простые способы. Более дешевые способы».
  
   «Деньги больше ничего не значат», - терпеливо сказал Рот. «Кроме того, это было весело. Мне пришлось броситься в последнюю погоню. Это не так сложно, чтобы вы потеряли меня, но не так легко, чтобы ФБР или Служба национальной безопасности наткнулись на меня, когда я приеду в Даллас. Нет, я пришлось проложить тропу за пределами страны, которую вы - потому что в последние годы вы отвечали за мое дело - будете наблюдать. Затем мне пришлось провести вас по этой огромной стране. Я надеялся сделать все путь в Вашингтон, или даже в ваш дом в Бруклине, но этого не должно было быть. Многого не должно было быть. Я хотел пойти дальше. Я действительно хотел заставить вас работать ».
  
   "Почему?"
  
   «Если бы у меня было время», - объяснил Рот, - «я бы неуловимо с вами, потому что это известный факт, что ни один порядочный оперативник разведки не верит всему, что ему говорят. , обнаружит это самостоятельно, без того, чтобы субъект даже не осознал, что он ошибся. Но, к сожалению, нет времени. Это должен быть маленький Блэкдейл, и это должно быть прямо, потому что меня завтра не будет ».
  
   "Направляясь куда-либо?"
  
   Опять эта улыбка.
  
   Майло не был готов в это поверить. Конечно, это была гордость - сопротивляться мысли, что кто-то последние три дня водил его за нос. "А Кэти Хендриксон?"
  
   «Она знает только то, что я хорошо заплатил ей за ее выступление. Да - и за ее синяки. Она не знает почему. На самом деле, она ничего не знает», - сказал он, а затем задохнулся от рвотного кашля. Как только это прошло, он посмотрел на свою руку. "Ой." Он показал свою залитую кровью ладонь Майло. «Быстрее, чем я надеялся».
  
   "Что такое?"
  
   "Моя смерть."
  
   Майло уставился на лицо Тигра, на то, во что он хотел верить, было симптомом тяжелого пробега через южные штаты. Налитые кровью глаза, усталость и сама кожа. Эта желтая бледность была не из-за флуоресцентных ламп.
  
   "Диагноз?"
  
   "СПИД."
  
   "Я понимаю."
  
   Отсутствие сочувствия не смутило Рота. «Я разговаривал с некоторыми врачами в Швейцарии - в клинике Хирсланден в Цюрихе. Вы можете проверить это, если хотите. Посмотрите на Хамада аль-Абари. Эти горные немцы умны. рост числа Т-лимфоцитов - что-то в этом роде. Они могут выяснить, когда вирус ВИЧ попал в меня. Оказывается, пять месяцев назад. Февраль. Таким образом, я оказался в Милане ».
  
   "Что ты делал в Милане?"
  
   «Я встретил своего связного. Посредник, о котором я упоминал ранее. Его зовут Ян Клауснер, но он не может прилично говорить по-немецки или по-чешски. Судя по его акценту, он может быть голландцем. Середина сорока. Его рыжая борода - единственная настоящая вещь о нем."
  
   Майло вспомнил фотографию из архива Фабио Ланцетти - Милана, Корсо Семпионе, с бородатым мужчиной. «У нас есть фотография, на которой вы двое вместе».
  
   "Хорошее начало."
  
   "Он дал вам работу?"
  
   «Он давал мне работу в течение многих лет. На самом деле, первая из них появилась шесть лет назад, вскоре после Амстердама. Сюрприз. Я волновался, что моя неудача там разошлась, эта работа иссякнет. Но потом появился Ян. работа была нерегулярной - один или два раза в год, но оплачивалась хорошо. Его последний заказ был на январь. Работа в Хартуме. Мулла Салих Ахмад ». Майло вспомнил. Судан. Январь.
  
   В январе исчез популярный радикальный священнослужитель, известный своими подстрекательскими выступлениями в поддержку Аль-Каиды, мулла Салих Ахмад. Двумя днями позже его труп был найден на заднем дворе его дома. Это были международные новости около пяти минут, которые быстро преодолела продолжающаяся гражданская война в западном регионе Дарфура, но в Судане они оставались крайне актуальными, и вина была возложена на президента Омара аль-Башира, который редко позволял критикам оставаться в центре внимания или выйти из тюрьмы. Последовали демонстрации, которых встретила боевая полиция с оружием. За последний месяц более сорока человек погибли в результате беспорядков.
  
   "Кто вас нанял?"
  
   Энергия, казалось, ушла из Рота, и он смотрел, не сфокусировавшись, мимо своего следователя. Майло не стал выходить из транса, хотя он представлял себе внедорожники, полные службы национальной безопасности, мчащиеся к ним по пыльным дорогам Теннесси.
  
   Наконец Рот покачал головой. "Извини. Врачи называют это СПИДом.
  
   слабоумие. Я забываю о вещах, забываю. С трудом может ходить ». С усилием он сглотнул.« Где мы были? »
  
   «Мулла Салих Ахмад. Кто нанял тебя, чтобы убить его?»
  
   "О да!" Несмотря на приступ боли, Рот, казалось, был доволен тем, что он все еще мог найти это воспоминание. «Ну, я не знал, не так ли? У меня был этот контакт, Ян Клауснер, может быть, голландец, рыжая борода», - сказал он, не подозревая о своем повторении.
  
   «Он ничего не говорит мне о том, кто его нанимает. Он просто платит деньги, и это меня устраивает. Но тогда это была работа Ахмада, и хозяин Яна обманул меня с деньгами. Платили только две трети. Клаузнер говорит, что это так. потому что я не следовал инструкциям, которые заключались в том, чтобы заклеймить тело некоторыми китайскими пиктограммами ".
  
   "Китайский язык?" - вмешался Майло. - Почему китаец?
  
   «Хороший вопрос, но мне никто ничего не говорит. Клауснер просто спрашивает, почему я этого не сделал. В конце концов, у меня действительно был мастер по металлу, который делал бренды. К сожалению, Судан не переполнен опытными машинистами, и что я оказались алюминиевыми. Представляете? Когда я их нагрел, пиктограммы просто расплавились ». Он снова закашлялся, как будто его тело не было создано для такого количества слов одновременно. «Никакого китайца - это было извинением Клауснера за то, что его хозяин не выдержал». Еще один кашель. Майло залез в пиджак и вынул небольшую фляжку. "Водка."
  
   "Спасибо." Убийца сделал большой глоток, от чего ему стало только кашлять кровью через тюремные апельсины, но он не выпустил флягу. Он поднял палец до тех пор, пока кашель не утих, затем сказал: «Я лучше уберу его поскорее, не так ли?»
  
   "Что было написано на пиктограммах?"
  
   «Что-то вроде: как и обещал, конец. Странно, да?» Майло кивнул.
  
   «Я мог бы позволить этому уйти, и я подумал об этом. Но это плохой бизнес. Если люди узнают, что я позволил одному покупателю обмануть меня, тогда…». Он вытер окровавленные губы. "Вы понимаете."
  
   "Конечно."
  
   Рот снова закашлялся, на этот раз менее несчастный. «Во всяком случае, по понятным причинам я подумал, что это китайцы. Они вложили миллиарды в эту страну за нефть; они снабжают правительство оружием. Они хотели бы защитить свои инвестиции. Но тогда ... да. Я видел. газеты. Все считали, что это сделал президент. Он преследовал Ахмада в течение многих лет. Значит, у меня это было, верно? Там был хозяин Яна Клаузнера, по крайней мере, для этой работы ». Он моргнул несколько раз, и Майло испугался, что он снова упадет, но затем он вернулся. «Я импульсивный работник. В других мужчинах это означает поражение, но где-то по пути я заставил это работать для себя. Полсекундные решения - это часть работы, не так ли?»
  
   Майло не стал спорить.
  
   «Президент аль-Башир, как выяснилось, был с дипломатической поездкой в ​​Каир. Итак, я импульсивно прилетел туда. Необычная вилла, все меры безопасности. Но я - Тигр, верно? Я нахожу его в спальне - к счастью, одного. И я задал ему вопрос: Омар, почему ты заставляешь меня напрягаться? Но послушай меня, Майло Уивер. После того, как мы прошли минут двадцать » вздор, я понимаю, что он ничего об этом не знает. Он хотел смерти Ахмада? Конечно. Этот человек был занозой в его заднице. Но действительно ли он заказал убийство? " Рот покачал головой. «К сожалению, нет. Так что, как ветер, я ушел».
  
   Он сделал глоток водки Майло, оставив ее у себя на языке, прежде чем пролить ее на горло. Он посмотрел на фляжку. "Русский?"
  
   «Шведский».
  
   "Мило."
  
   И снова Майло ждал.
  
   После еще одного глотка лекарства Рот сказал: «Я подумал еще раз и решил вместо этого поискать Яна Клаузнера. Я провел небольшое исследование - я знаю людей, понимаете. Люди, которые могут помочь. Оказывается, Ян Клаузнер зарегистрирован в Париже. , но под именем Герберт Уильямс, американец. Я пошел по его адресу, который, конечно, поддельный, но, как мне кажется, именно здесь я ошибся. Должно быть, меня заметили. Неделю спустя, Ян - или Герберт ...
  
   он связался со мной. К тому времени уже февраль. Он попросил меня снова приехать в Милан, чтобы забрать остаток денег. Его хозяин осознал ошибочность своего пути ».
  
   «Итак, вы пошли», - сказал Майло, несмотря на свой интерес.
  
   «Деньги - это деньги. Или раньше». Эта усталая ухмылка. «Все прошло гладко. Мы встретились в кафе - четырнадцатого февраля - и он вручил мне сумку, полную евро. Он также передал мне в качестве извинений досье на Майло Уивера, когда-то известного как Чарльз Александр. Ваш заклятый враг. , говорит он мне. Этот человек был за вами в течение половины десятилетия «. Рот нахмурился. «Зачем ему это делать, Майло? Зачем он дал мне ваше дело? Есть идеи?»
  
   "Я понятия не имею."
  
   При этой загадке Рот вскинул брови. «Только позже, в Швейцарии, когда мне сообщили приблизительное время, когда я заразился, я вспомнил, что произошло. Понимаете, в том кафе были металлические стулья. Алюминиевая проволока. Очень красиво, но в какой-то момент во время нашего кофе я почувствовал небольшую щипку со стула. Вот. " Он коснулся нижней стороны своего правого бедра. «Сунул мне в штаны прямо в ногу. Я подумал, что это просто паршивая фабричная работа, маленький кусочек металла. Это пролило кровь. Клауснер», - сказал он, покачивая головой при воспоминании, почти позабавившись, «он получил официантка подошла и начала кричать на нее. Он сказал, что его друг - то есть я - подаст на них в суд. Конечно, официантка была хорошенькой - все миланские официантки такие - и мне пришлось все успокоить ».
  
   "Вот как ты думаешь, что у тебя это получилось?"
  
   Рот с некоторым усилием пожал плечами. «А как еще? Я уверен, что вы знаете из своего досье, что я целомудренный и не употребляю наркотики». Майло решил не отвечать, но, наконец, признал: «Дело о тебе довольно тонкое».
  
   "Ой!" Казалось, убийце это понравилось.
  
   Все это время Майло стоял в центре комнаты. К этому моменту положение показалось неудобным, поэтому он устроился на изножье койки у ног Рота. На верхней губе убийцы блеснул тонкий след соплей. "Как вы думаете, кто такой хозяин Клаузнера?"
  
   Рот уставился на него, обдумывая это. «Трудно сказать. Работы, которые я получил от него, были непоследовательными, как и ваша личная история. Я всегда задавался вопросом - представляет ли г-н Клауснер-Вильямс одну группу или несколько групп? Я вернулся назад и далее, наконец решив, что он представляет одну группу ». Он сделал паузу, возможно, для драматического эффекта. «Глобальный исламский джихад». Майло открыл рот, затем закрыл его. Затем: «Вас это беспокоит?»
  
   «Я ремесленник, Майло. Единственное, что меня беспокоит, - это выполнимость работы».
  
   «Итак, террористы заплатили вам за то, чтобы вы избавились от муллы Салиха Ахмада, одного из них. Это то, что вы говорите?»
  
   Рот кивнул. «Публичные убийства и частные убийства служат разным целям. Вы все это знаете. Вы же не думаете, что единственная техника Аль-Каиды - это упаковывать маленьких мальчиков с бомбами и отправлять их в рай девственниц, не так ли? Нет. Судан - сначала я тоже не мог этого видеть. Потом я начал смотреть. Кто сейчас побеждает? Пока не обращайте внимания на Дарфур. Я говорю о столице. Хартум. Мусульманские экстремистские повстанцы, вот кто побеждает. Они получить общественную поддержку, как никогда раньше. Убийство Ахмада было едва ли не лучшим подарком, который когда-либо получали эти ублюдки, и с китайским брендом на его теле было бы еще лучше - вините в этом китайских инвесторов, которые поддерживают президента ". Он покачал головой.
  
   «Благодаря мне в мгновение ока у них будет исламский рай». Судя по его чертам лица, никто не смог бы сказать, насколько эта новость взволновала Майло. Он задавал все свои вопросы в тишине следователя, как будто ни один ответ не был важнее другого. Таким же образом он сказал: «Я кое-что не понимаю, Рот. Ты узнал, что пять месяцев назад ты заразился ВИЧ. Ты узнал об этом в швейцарской клинике. Теперь это чуть не убило тебя. Почему нет? вы принимаете антиретровирусные препараты? Вы могли бы жить достаточно хорошо в течение десятилетий ».
  
   Настала очередь Рота выглядеть пассивным, когда он изучал лицо Майло. «Майло, ваше дело на меня действительно должно быть очень маленьким». Наконец, он объяснил: «Наука христианства очищает источник, чтобы очистить ручей».
  
   "Кто это сказал?"
  
   «Ты человек веры, Майло? Я имею в виду, за пределами твоей семьи».
  
   "Нет."
  
   Рот, казалось, воспринял это серьезно, словно задаваясь вопросом, чей путь лучше. «Это трудная вещь. Вера побуждает вас делать то, что вы, возможно, не хотите делать».
  
   "Кого вы цитировали?"
  
   «Мэри Бейкер Эдди. Я христианский ученый». Он снова грубо сглотнул.
  
   «Я удивлен, - признал Майло.
  
   «Конечно, но почему? Сколько всего католических гангстеров? Сколько мусульманских убийц? Сколько ангелов смерти, любящих Тору? . Бог счел нужным поразить меня - и почему бы Ему не поразить? Если бы я был Им, я бы сделал это много лет назад ». Он сделал паузу. «Конечно, эти швейцарские врачи считали меня сумасшедшим. Почти заставили меня лечиться. Они продолжали находить меня на улице, под деревом, на коленях, молясь. Сила молитвы - она ​​не спасла меня. тело, но это может спасти мою душу ".
  
   "Что Мэри Бейкер Эдди говорит о мести?" - спросил Майло, раздраженный этим внезапным приступом моральной поэзии. Он предположил, что это то, что случилось с убийцами вроде Тигра, бездельниками, которые избегали даже интимного секса. Не было никого, от кого можно было бы отбросить ваши мысли, не от кого напомнить вам, что то, что исходило из ваших уст, не обязательно было мудростью. Он нажал:
  
   «Вот почему ты здесь, верно? Ты хочешь, чтобы я отомстил человеку, который тебя убивает».
  
   Рот на мгновение задумался, поднял палец (Майло заметил кровь на его суставе) и произнес: « Предположить, что грех, похоть, ненависть, зависть, лицемерие, месть имеют в себе жизнь, - это ужасная ошибка. Жизнь и жизнь. идея, идея истины и истины , никогда не делала людей больными, грешными или смертными ». Он опустил руку. «У мести нет собственной жизни, но, может быть, у справедливости есть. Вы понимаете?
  
   Я отдал тебе все, что у меня есть. Это немного, но ты умный человек. У вас есть ресурсы. Я думаю, ты сможешь его выследить ".
  
   "А как насчет денег?" - сказал Майло. «Как Клаузнер передал его тебе? Всегда в сумке для покупок?»
  
   «О нет, - сказал Рот, довольный тем, что Майло спрашивает. «Обычно меня направляют в банк. Войдите и опустошите счет. Банки менялись, каждый счет открывался под другим именем, но меня всегда записывали как совладельца. Под именем Рота».
  
   Майло уставился на мужчину. Учитывая все тела, которые Сэмюэл Рот собирал за эти годы, в этом последнем желании было что-то неуместное.
  
   «Может, он оказал мне услугу. Он закрыл несколько моих дел, убив тебя. Может, этот Клаузнер - мой друг».
  
   "Нет." Рот был настойчив. «Я сделал это для вас. Я мог умереть в безвестности в Цюрихе. Это было определенно более живописно. Таким образом, я помогу вам. Может, вы поможете мне. Вы турист. Вы можете поймать его. "
  
   «Я больше не турист».
  
   «Это все равно, что сказать:« Я больше не убийца. Вы можете изменить свое имя, изменить должностную инструкцию - вы даже можете стать буржуазным семьянином, Майло. Но на самом деле ничего не меняется ».
  
   Не осознавая этого, Тигр выразил одно из самых больших опасений Майло Уивера. Прежде чем проявились его опасения, он сменил тему. "Это больно?"
  
   «Очень. Здесь». Рот коснулся его груди. "И тут." Он коснулся своего паха. «Это как металл в крови. Ты помнишь все, что я сказал?»
  
   "Ответь на один вопрос, ладно?"
  
   "Если я могу."
  
   Это было то, чем Майло интересовался последние шесть лет, с тех пор, как он решил сосредоточить свои усилия на убийце, пули которого он когда-то пытался встретить. Он многое узнал о Тигре, даже вернувшись назад, чтобы найти свое первое подтвержденное убийство в ноябре 1997 года в Албании. Адриан Муррани, тридцатилетний председатель коммуны Синебалладж. Все знали, что Муррани приказал убить правящие неокоммунисты - это был год множества внезапных смертей в Албании, - но в данном случае бандит был нанят из-за границы. Несмотря на массу вещественных доказательств и свидетельств очевидцев, собранных в ходе последовавших за этим убийств, Майло так и не подошел к разгадке самой основной загадки этого человека: «Кто вы на самом деле? Мы так и не нашли настоящего имени. Мы даже не догадывались. из вашей национальности ".
  
   Тигр снова улыбнулся, краснея. "Я полагаю, это своего рода победа, не так ли?"
  
   Майло признал, что это было впечатляюще.
  
   «Ответ находится в ваших файлах. Где-то в той башне, выходящей на авеню Америк. Видите ли, единственная разница между вами и мной в том, что мы выбрали разные способы подачи заявления об отставке». Мысли Майло ненадолго заикались, прежде чем он понял. «Вы были туристом».
  
   «Братья по оружию», - сказал он с широкой улыбкой. «А потом вы пожалеете, что задали еще один вопрос. Знаете, что это?»
  
   Майло, все еще отвлекаясь от осознания прошлого компании Рота, понятия не имел, в чем может заключаться вопрос. Потом это пришло ему в голову, потому что это было просто, и настроение убийцы было таким простым. "Почему" Тигр? "
  
   «Точно! Однако правда - это разочарование: я понятия не имею. Кто-то где-то впервые использовал это. Может быть, журналист, я не знаю. Думаю, после Шакала им понадобилось имя животного». Он пожал плечами--
  
   опять же, это выглядело болезненно. «Полагаю, я должен быть доволен, что они не выбрали стервятника или ежа. И нет - прежде чем вы задумаетесь спросить, позвольте мне заверить вас, что меня назвали не в честь песни Survivor».
  
   Несмотря ни на что, Майло улыбнулся.
  
   «Позвольте мне спросить вас кое-что», - сказал Рот. "Что вы думаете о Черной книге?"
  
   "Какая книга?"
  
   «Перестань притворяться, пожалуйста».
  
   В субкультуре туризма Черная книга была ближе всего к Святому Граалю. Это было секретное руководство по выживанию, которое, по слухам, было заложено бывшим туристом, двадцать один экземпляр спрятан в разных местах по всему миру. Истории из Черной книги были такими же старыми, как и сам туризм. «Это чушь, - сказал Майло.
  
   «Мы согласны», - ответил Рот. «Когда я впервые стал фрилансером, я подумал, что это может быть полезно, поэтому я потратил пару лет на его поиски. Это плод некоторых сверхактивных фантазий. Может быть, Лэнгли первым распространил его, может быть, какой-то скучающий турист. Но это хорошая идея».
  
   "Ты так думаешь?"
  
   «Конечно. Что-то стабильное и прямое в нашем запутанном мире. Библия для жизни».
  
   «К счастью для вас, у вас есть сама Библия». Рот кивнул, и когда он снова заговорил, его тон был серьезным. «Пожалуйста. Вы и я, мы враги - я это понимаю. Но поверьте мне: человек, который сделал это со мной, намного хуже, чем я. Вы хотя бы разобрались с этим?»
  
   «Хорошо», - сказал Майло, не зная, как долго продлится его обещание.
  
   "Хороший."
  
   Сэмюэл Рот наклонился вперед и слегка похлопал Майло по колену, затем прислонился спиной к стене. Без церемоний он стиснул зубы. Что-то хрустнуло во рту, как орех, и Майло почувствовал миндальную горечь на выдохе Рота. Это был запах, с которым он сталкивался несколько раз в своей жизни, от людей, либо совершенно набожных, либо совершенно напуганных. Трудный или самый простой выход в зависимости от вашей философии.
  
   Глаза убийцы с прожилками расширились, достаточно близко, чтобы Майло мог видеть в них собственное отражение. Рот схватился три раза подряд, и Майло поймал его, прежде чем он упал с койки. Желтоватая голова закатилась, губы побелели от пены. Майло держал труп. Он бросил тело на койку, вытер руки о штаны и попятился к двери. С тех пор, как он сталкивался с этим, прошли годы, но даже тогда, когда он видел смерть чаще, он так и не привык к ней. Внезапный вес. Быстрое охлаждение. Жидкости, вытекшие из тела (там - оранжевый комбинезон Рота потемнел в паху). Быстрое прекращение осознания всего, что пережил этот человек - независимо от того, насколько он презренный или добродетельный. Не имело значения, что несколько минут назад он хотел высмеять ложное благочестие этого человека. Дело было не в этом. Дело в том, что в этой конкретной ячейке внезапно перестал существовать целый мир. В мгновение ока, прямо перед ним. Это была смерть.
  
   Майло вышел из оцепенения, когда дверь за его спиной задрожала. Он отошел, чтобы вошел шериф Уилкокс и сказал: «Послушайте, у меня здесь есть люди, которые ...»
  
   Он остановился.
  
   «Боже», - пробормотал шериф. Страх застыл на его лице. "Что, черт возьми, ты с ним сделал ?"
  
   «Он сделал это с собой. Цианид».
  
   "Но ... но почему \ '7d"
  
   Майло покачал головой и направился к двери, гадая, что Мэри Бейкер Эдди сказала о самоубийстве.
  
   5
  
   Специальный агент Джанет Симмонс смотрела на Майло через поцарапанный белый стол в комнате для допросов Блэкдейла. Несмотря на его размер, ее партнер, специальный агент Джордж Орбах, явно уступал в их отношениях. Он все вставал, чтобы выйти из комнаты, неловко возвращаясь с пенопластовыми чашками воды, кофе и лимонадом.
  
   У Симмонса был плавный, увлекательный стиль интервью, который, по мнению Майло, был частью нового обучения Хоумленда. Она сильно наклонилась вперед с раскрытыми руками, за исключением тех случаев, когда она закидывала прядь темных волос за ухо. «Начало тридцатых, - предположил Майло. Острые, привлекательные черты лица омрачались только блуждающим правым глазом. То, как она позиционировала свою красоту, должно было сократить психологическую дистанцию ​​между интервьюером и собеседником, сделав ее менее враждебной. Она даже сделала вид, что не замечает его вони. Отправив Джорджа Орбаха снова за молоком для ее кофе, она повернулась к нему. «Давай, Майло. Мы здесь на одной стороне. Верно?»
  
   «Конечно, Джанет».
  
   «Тогда скажи мне, почему Компания работает над этим вне своей юрисдикции. Скажи мне, почему ты скрываешь от нас секреты». Вкусный лимонад миссис Уилкокс начинал давать Майло высокий уровень сахара.
  
   «Я объяснил это», - сказал он. «Мы охотились за Ротом в течение многих лет. Мы узнали, что он пересек границу в Далласе, поэтому я поехал в Даллас».
  
   "И вы никогда не думали, что нам позвонить?" Она изогнула бровь. «У нас есть офис в Далласе, знаете ли».
  
   Майло задумался, как это выразить. "Я решила--"
  
   «Я? Том Грейнджер больше не принимает решения в Нью-Йорке?»
  
   «Я посоветовал, - поправил он, - что, если вмешается служба национальной безопасности, вы пошлете кавалерию. Тигр заметит ее за секунду и уйдет под землю. Единственный способ выследить его - это с одним человеком».
  
   "Ты."
  
   «Я слежу за его делом долгое время. Я знаю его методы работы».
  
   «И посмотрите, как хорошо это сработало». Симмонс подмигнул ... подмигнул.
  
   «Еще один удачный день для Центральной разведки!» Он отказался принять ее вызов. «Думаю, я очень помогу, Джанет. Я уже говорил вам, что у него во рту была колпачок цианида. Ему не нравилась идея жить в Гитмо, поэтому он укусил. В этом можно винить шерифа Уилкокса. не проводить обыск кариеса, но я не думаю, что это было бы справедливо ".
  
   «Он говорил с тобой». Ее тон стал мягким; ее блуждающий взгляд вернулся в линию. «У вас был разговор. Этот шериф с именем девушки ...»
  
   "Лесли."
  
   «Верно. Он сказал, что у тебя было двадцать минут наедине с ним».
  
   «Скорее пятнадцать».
  
   "Так?"
  
   "Да?"
  
   Замечательно, что Симмонс не повысила голос. "Итак, о чем вы говорили?"
  
   «Такой человек, суперзвезда-убийца - ему нужно больше пятнадцати минут, чтобы начать говорить».
  
   «Так вы просто сидели? Смотрели друг на друга?»
  
   «Я задавал ему вопросы».
  
   "Вы прикоснулись к нему?" Майло склонил голову.
  
   "Вы пытались выбить из него информацию, Майло?"
  
   «Конечно, нет», - сказал он. «Это противозаконно». Она выглядела так, будто собиралась улыбнуться этому, но передумала.
  
   «Вы знаете, что я думаю? Я думаю, что вы и вся Компания - вы в отчаянии. Вы потеряли всю оставшуюся часть доверия, и вы сделаете все, чтобы сохранить свои пенсии. Вы даже убить за это ".
  
   «Похоже, вы серьезно об этом задумались». На этот раз она позволила проявиться улыбке; возможно, она подумала, что он шутит.
  
   «Скажите мне, что у Тигра было на вас, что было так разрушительно. Том не управлял им, не так ли? Из-за вашей грязной маленькой работы? Я не знаю, что вы, ребята, делаете в своей башне, но подозреваю, что это довольно мерзко. " Майло был удивлен ее пылкостью, но больше удивился ее превосходству. «Полагаю, у Родины нет секретов?»
  
   «Конечно, но мы не те, кто предстает перед публичным судом. Еще не наше время». Джордж Орбах вошел в комнату, сжимая пригоршню бумажных пакетов. «Никакого молока. Только этот порошок».
  
   Джанет Симмонс, похоже, возмутила эту новость. «Неважно», - сказала она, скрестив руки. «Мистер Уивер уходит. Ему нужен хороший душ. Думаю, нам придется вместо этого поговорить с мистером Грейнджером». Майло постучал по столу костяшками пальцев и встал. «Пожалуйста, не стесняйтесь обращаться к нам».
  
   «Много добра, которое мне пригодится».
  
   Утренний шторм ушел, как только пришел, оставив после себя сырые дороги и влажный чистый воздух. По дороге Майло зажег Давидофф из рюкзака, который он сломал и купил, когда заправлял бак. Дым был приятным, но потом этого не произошло, и он сильно закашлялся, но продолжал курить. Все, что угодно, чтобы избавиться от вони смерти.
  
   У него не было сотового телефона достаточно долго, чтобы понять, как изменить мелодию звонка, поэтому, когда он проснулся где-то на 18-м шоссе, ведущем к Джексону, он заиграл дурацкую корпоративную мелодию. Он проверил, была ли это его жена, но это была Грейнджер. "Ага?"
  
   «Это правда, что эта сука из Родины? Я мертв?»
  
   "Ага."
  
   Пауза. "Увидимся ли я сегодня в офисе?"
  
   "Нет."
  
   «Тогда я поймаю тебя в аэропорту. Нам есть что обсудить». Майло повесил трубку и включил радио, листая статичные загородные станции, пока, неизбежно, он не сдался и не вытащил свой iPod, который он прослушал половину этой поездки. Он вставил наушники, щелкнул французский плейлист и перешел к пятой дорожке.
  
   Его голова была заполнена быстрой, кружащейся мелодией "Poupee de cire, poupee de son" в исполнении Франса Галла, победителя конкурса "Евровидение" из Люксембурга в 1965 году, написанного Сержем Генсбуром. Сама мелодия, которую он научил Стефани для ее шоу талантов, спектакль, которого ему не хватало.
  
   Он набрал номер Тины. Ее голосовая почта поднялась, и он выслушал ее рассказ о том, что ее не было дома, и об обещании перезвонить, если он оставит сообщение. Он знал, что она уже была на шоу, рядом с пустым стулом, и смотрела, как их дочь поет феноменальный хит Генсбура. Он не оставил сообщения. Он просто хотел услышать ее голос.
  
   6
  
   Тина не могла понять, что за идиоты подумают родители, чтобы одеть свою семилетнюю девочку в розовые колготки и майку, привязать пару крыльев розового ангела к ее хрупкой спине, а затем покрыть каждый дюйм блестящими блестками . В отражении прожектора вы с трудом могли разглядеть девочку, которая скакала влево и вправо по сцене под какой-то танцевальный ритм с электрогитарой, распевая трели версию «Я решаю» из (директор сказал всем) «из фильма Диснея. , Дневники принцессы 2. " Возможно, это была хорошая песня, но со своего места в центре аудитории школы Беркли Кэрролла Тина могла только различить удары большого барабана и увидеть, как на этой болезненно голой сцене двигается маленькая сверкающая девичья фигура. Но, конечно, она хлопала в ладоши. Все сделали. Двое стояли и улюлюкали - родители-идиоты, подумала Тина. Рядом с ней, на месте, которое должно было быть местом Майло, Патрик, сцепив ладони вместе, прошептал: «Чертовски достоверно!
  
   Я заставляю своих друзей из CAA подписаться на это как можно скорее ». Тина не хотела звонить Патрику, но с Майло, проводящим еще одно ноу-шоу, Стеф заслужил как можно более полную аудиторию.« Будьте вежливы, - сказала она. Майло оставил на их домашнем телефоне еще одно короткое, непримиримое сообщение, в котором говорилось, что произошла задержка. Как обычно, он не назвал задержку никаким именем, просто «задержка».
  
   «Хорошо, - подумала она. Скучаю по шоу талантов своей дочери, а я приведу ее настоящего отца.
  
   Тогда Майло сам предложил позвонить Патрику. «Для Стеф. А ты снимешь это на видео?»
  
   Это немного ослабило гнев Тины - это и тот факт, что последние три дня Патрик пытался заставить ее и Стефани вернуться к нему. Майло, отправившийся в свою смутную, внезапную командировку, понятия не имел.
  
   Ее реакция на первоначальную попытку Патрика заключалась в том, чтобы пройти по телефону на кухню, чтобы дочь не услышала, как она сказала: «Ты принимаешь наркотики, Патрик?»
  
   "Конечно, нет", - сказал ее бывший. . . парень звучал глупо, но на самом деле они так и не поженились. «Как ты вообще мог такое подумать? Ты же знаешь, как я отношусь к наркотикам».
  
   «Готов поспорить, вы отложили несколько виски».
  
   «Послушайте, - сказал он, стараясь звучать разумно. «Я оглядываюсь назад - я оглядываюсь на все это. Я оглядываюсь на десятилетия назад. Что я вижу? Два ярких года. Только два года я был по-настоящему счастлив. С тобой. Вот что я хочу тебе сказать. Это никогда не было лучше, чем это ".
  
   «Мне нравится Паула», - сказала она ему, рассеянно протирая губкой пятнистую алюминиевую раковину. «Она умная девушка. Почему она вышла за тебя замуж, я никогда не узнаю».
  
   «Ха- ха», - сказал он, и тогда она поняла, что он действительно был пьян. Она слышала, как он затянулся одной из своих вонючих сигарилл. «Я шутка века. Но подумай об этом. Подумай обо мне. Вспомни, как мы были влюблены».
  
   «Подождите минуту. Где это Paula?»
  
   Еще одна длинная сигарилла. "Твоя догадка так же хороша как и моя." Таким образом, это все прояснило. «Она ушла от тебя. И через шесть лет ты бежишь ко мне? Ты, должно быть, серьезно пьян, Пэт. Или серьезно глуп».
  
   На сцене мальчик в костюме Супермена произносил монолог, тяжелая шепелявка затрудняла расшифровку слов. Патрик наклонился ближе: «Он скоро полетит. Я вижу веревку, привязанную к его поясу».
  
   «Он не собирается летать».
  
   «Если он это сделает, я куплю ему его первый мартини». Вытяжное лицо Патрика и трехдневная седеющая борода принесли ему дополнительных клиентов в Berg & DeBurgh. Они думали, что он, в отличие от своих закулисных партнеров по закону, выглядел жизненно важным. Однако в эти дни, с синяками на усталых глазах, он выглядел скорее отчаянным, чем жизнерадостным. Паула Шабон, эта ливано-французская бомбардировка, продававшая собственную линию украшений в маленьких бутиках, расположенных во многих мировых столицах, переехала в Берлин. Бывший любовник уговорил ее вернуться. Больше всего Патрику хотелось верить, что он может сделать то же самое, что он сможет вернуть Тину. Он действительно был жалок.
  
   Супербой закончил свой монолог бегом по сцене в имитационном полете, но плащ грустно висел у него на спине, и Патрика раздражало, что его ноги не отрываются от земли. «Включи видео», - сказала ему Тина после обязательных аплодисментов.
  
   Патрик вытащил из кармана маленькую видеокамеру Sony. При включении засветился двухдюймовый экран.
  
   Не раздумывая, Тина сжала его колено. "А вот и маленькая мисс!" Но директор школы Беркли Кэрролл вышла первой, покосившись на карточку в руке. «Пожалуйста, поприветствуйте нашу первоклассницу Стефани Уивер, как она выступает…» Женщина нахмурилась, пытаясь разобрать слова. «Какаши де сирк, какашки де сынок». По аудитории прокатились титры. Тина покраснела. Как могла эта сука не научиться сначала произносить это слово?
  
   Директор тоже усмехнулся. «Мой французский уже не тот, что был раньше. Но по-английски это« Восковая кукла, кукла из опилок », написанная Сержем Генсбуром». Толпа должным образом зааплодировала, и, когда директор школы покинул сцену, вошла Стефани. Она шла ровно, но гордо направилась к центру. Она, без сомнения, была одета лучше всех из всех. Майло провел со Стефани в Виллидж целые выходные в поисках ретро-магазинов в поисках подходящего сплошного платья и колготок. Затем он рыскал в Интернете, обнаруживая прически середины шестидесятых. Тине все это показалось непосильным, а идея одевать своего ребенка в стили сорокалетнего возраста - немного помпезной - но теперь, видя, как потертые коричневые цвета платья и полосатые чулки слабо светились под одеждой. прожекторов, и то, как ее коротко стриженные волосы ниспадали прямо по бокам.
  
   . .
  
   Рядом с ней, глядя на их дочь, Патрик потерял дар речи. Раздался щелчок из динамиков, вращался компакт-диск, а затем оркестровая мелодия, которая с быстрым битом превратилась в стену звука. Стефани запела, эти французские слова идеально сложились. Je suis une poupee de cire,
  
   Une poupee de son
  
   Когда она не смогла сфокусировать внимание на дочери, Тина поняла, что плачет. Майло был прав с самого начала. Это было красиво. Она взглянула на Патрика, уставившегося на экран, бормоча «Вау». Может быть, это наконец убедит его в том, что Майло в порядке, несмотря на то, во что он верил вчера, когда звонил в ее офис в Колумбийской библиотеке архитектурных и изящных искусств Эйвери.
  
   «Он мне не нравится».
  
   "Какие?" - огрызнулась Тина, уже раздраженная. "Что ты сказал?"
  
   "Майло". Она могла сказать, что он погрузился в послеобеденное оживление, может быть, один из его знаменитых обедов с пятью мартини. «Я говорю о Майло Уивере. Я никогда не доверял ему, ни тебе, и уж тем более своей дочери».
  
   «Ты даже не пытался любить его».
  
   «Но что вы знаете о нем? Он просто парень, которого вы встретили в Италии, верно? Откуда он?»
  
   «Вы все это знаете. Его родители умерли. Он из ...»
  
   «Северная Каролина», - вмешался Патрик. «Да, да. Почему у него нет южного акцента?»
  
   «Он путешествовал больше, чем вы думаете».
  
   «Верно. Путешественник. И его приют - он сказал мне, что это был Дом Святого Кристофера для мальчиков. Это место сгорело дотла в 1989 году. Довольно удобно, не правда ли?»
  
   «Я думаю, это довольно удобно, что ты знаешь это, Пэт. Ты шпионил».
  
   «Мне разрешено шпионить, когда на карту поставлено благополучие моей дочери». Тина пыталась вычистить этот разговор из своей головы, но он продолжал бить ее, пока Стефани пела, ее голос разносился по аудитории кристально чистым. Тина даже не знала, что означала эта песня, но она была великолепна.
  
   «Послушай, Пэт. Я могла бы жаловаться на то, что ты бросил меня, когда я была беременна и нуждалась в тебе больше всего, но я больше не сержусь на это. Как все закончилось… Я счастлив. Майло хорошо к нам относится; он любит Стефани, как свою собственную. Вы понимаете, о чем я говорю? "
  
   Высота звука Стефани росла, музыка кружилась вокруг нее. Она чуть не проревела последние строчки, но замолчала. Последние несколько тактов музыки, когда Стефани исполняла тот же беззаботный танец, который она видела, как Франс Галл, во время выступления на Евровидении, которое Майло отследил на YouTube. Она выглядела такой крутой, такой модной.
  
   Патрик повторил: «Вау».
  
   Тина присвистнула, встала и кричала, взволнованно взмахивая кулаком. Некоторые другие родители встали и хлопали в ладоши, и Тине было все равно, были ли они просто вежливы. У нее закружилась голова. Майло бы это действительно понравилось.
  
   7
  
   Полтора года были паршивыми для компании. Никто не мог точно сказать, где началась тропа неудач, а это означало, что обвинения переходили вверх и вниз по иерархии в зависимости от общественного настроения, останавливаясь, чтобы нанести ущерб той или иной карьере. Прибывшие новостные камеры стали свидетелями досрочного выхода на пенсию и неудобных увольнений.
  
   Прежде чем двигаться дальше, эти униженные безработные заглядывали на телевизионные круглые столы утром в воскресенье, чтобы еще больше обвинить их. Именно бывший помощник директора, тихий карьерный призрак, теперь чрезвычайно озлобленный, лучше всего выразил общее мнение.
  
   «Ирак, конечно. Во-первых, президент обвиняет нас в предоставлении неверной информации. Он обвиняет нас в том, что мы не убили Усаму бен Ладена до его большого акта по связям с общественностью. Он обвиняет нас в объединении обеих этих неудач в катастрофическую, нескончаемую войну. как будто мы указали ему на Ирак. Мы защищаемся фактами - фактами, заметьте - и внезапно союзники президента в Конгрессе начинают разделять нас. Какое совпадение! Специальные комитеты по расследованию. Если вы потратите достаточно денег и внимательно посмотрите достаточно, все организации оказываются грязными. Это тоже факт ". Республиканец из Джорджии Харлан Плезанс был тем, кто действительно сбросил бомбу в апреле 2006 года. Он возглавил вторую специальную комиссию по расследованию, которая, по результатам первого комитета в предыдущем месяце, сосредоточилась на денежных следах. С участием
  
   доступ к бюджету ЦРУ (секретный со времен Закона о Центральном разведывательном управлении 1949 года), сенатор Плезанс вслух поинтересовался, как компания могла бы профинансировать, например, недавно обнаруженный подарок в десять миллионов долларов малоизвестной Молодежной лиге, воинствующей китайской демократии. группа, базирующаяся в горной провинции Гуйчжоу, которая по иронии судьбы назвала себя в честь коммунистической молодежной организации. Сенатору Плезэнсу потребовалось менее трех месяцев, чтобы сообщить на канале CNN The Situation Room, что подарок китайских боевиков был получен в результате продажи во Франкфурте афганского героина на 18 миллионов евро, который был незаконно добыт талибами. заключенные под охраной армии США. «И никто нам об этом ничего не сказал, Волк».
  
   В Лэнгли не было секретом, что, хотя все это могло быть правдой, не существовало человеческого способа обнаружить это по существующим бумажным следам. Другое агентство снабжало сенатора Плезанса информацией. Большинство считало, что это Родина, другие - и Майло был частью этой группы -
  
   считал, что это было Агентство национальной безопасности, у которого были гораздо более старые исторические разногласия с ЦРУ. Однако это не имело значения, потому что общественность не волновала, откуда поступала информация. Факты были слишком заманчивыми.
  
   Что бы ни началось с неуклонного кровопускания, именно открытие Pleasance превратило его в публичную и международную бойню. Во-первых, смущенные немцы отказались от своей исторической поддержки и свернули многие совместные операции. Затем это превратилось в гонку. Новые специальные комитеты требовали финансовых отчетов, поскольку второстепенные политики пытались добиться национального признания, а Лэнгли начал сжигать жесткие диски. За это была арестована машинистка Луиза Уокер, которая после продолжительной встречи с адвокатом убедилась, что единственный выход - назвать имя. Это имя было Гарольд Андервуд, чиновник низкого уровня. Гарольду также назначили убедительного адвоката.
  
   Так оно и было. Восемнадцать месяцев от начала до конца, в результате чего было арестовано тридцать два: семнадцать оправдательных приговоров, двенадцать тюремных сроков, два самоубийства и одно исчезновение. Новым директором ЦРУ, чье одобрение было поспешно одобрено на слушаниях по выдвижению кандидатур, был крохотный, но шумный техасец по имени Квентин Аскот. Перед сенатом, на возвышенных каблуках, он четко изложил свою позицию. Больше никаких черных денег. Больше никаких операций, которые не были одобрены сенатским комитетом по внутренней безопасности и делам правительства. Больше никаких ковбойских выходок в Лэнгли. «Больше никаких мошеннических отделов. Это новый мир. Мы служим ради удовольствия американского народа, который оплачивает наши счета. Мы должны быть открытой книгой».
  
   Коллективный стон компании был слышен во всем мире. Четыре секретных этажа офисов на Авеню Америк, заполненные туристическими агентами, которые сосредоточили свое внимание на работе и усвоении информации, собранной туристами со всех населенных континентов, считались (за закрытыми дверями) главной целью для неизбежные сокращения. По слухам, директор Аскот хотел полностью облегчить мир туризма. Он утверждал, что туристы с неограниченными ресурсами и без необходимости собирать квитанции обанкротят компанию. Но так как у него не было достаточно внутренней поддержки, чтобы стереть тайный отдел, все, что он мог сделать, это медленно пережевывать его.
  
   Майло узнал о первых неуверенных шагах Аскота, когда прибыл в Ла-Гуардия из Теннесси и встретил Тома Грейнджера в офисе службы безопасности аэропорта. Старик отослал «полицейских напрокат», как он называл большинство сотрудников, не относящихся к компании, и через двустороннее зеркало они наблюдали, как толпы толпятся у багажной карусели, нерегулярный поток путешественников по линиям общественного транспорта, которые проходили через последние годы стали центрами национальной угрозы. Оба мужчины упустили то почти забытое время, когда путешествие было связано с прибытием в новое место, а не с преодолением неуклюжих мер антитеррористического закона.
  
   «Они начинают безумие после резни», - сказал Грейнджер стеклу с выражением на лице.
  
   Даже по стандартам ЦРУ Том Грейнджер был стар - семьдесят один год, большая часть его седых волос потерялась из-за слива душа, его шкаф был полон рецептурных таблеток. Он никогда не появлялся на публике без галстука.
  
   "Великий инквизитор через своих подчиненных послал записку ...
  
   через Теренса Фитцхью, если быть точным. - Я готовлюсь к казни, - говорит он. Аскот предсказывает войну на истощение и заставляет меня уничтожить свой народ. Это медленное харакири ».
  
   Майло знал Грейнджера с 1990 года, когда его пригласили стать частью тайного мира Компании в Лондоне, и он знал, что старик всегда был мелодраматичным, когда дело касалось Лэнгли. Его секретный отдел на Манхэттене был его частным владением, и ему было больно вспоминать, что люди в другом штате действительно дергают за ниточки. Может быть, поэтому он решил появиться в аэропорту, а не ждать утра, чтобы поговорить в офисе - здесь никто не мог слушать его скуки. «Тебе было хуже, Том. Мы все переживали и хуже».
  
   «Вряд ли», - снисходительно сказал Грейнджер. «Четверть. Вот сколько мы теряем. Он предупреждает меня. В следующем году мы будем работать с на четверть меньше средств, которые едва покроют операционные расходы. Я должен решить, какие туристические агенты получат розовые листки, и которые передаются в большее количество государственных ведомств ».
  
   "А туристы?"
  
   «Ага! Слишком много. В этом суть. Двенадцать слотов на всю Европу, работающие круглосуточно, и все же я должен избавиться от трех из них. Ублюдок. Кто он себя возомнил?»
  
   "Ваш босс."
  
   «Моего босса не было, когда прилетели самолеты, не так ли?» Старик постучал костяшкой пальца по стеклу. Стоящий рядом мальчик нахмурился, глядя в шумное зеркало. «Я думаю, ты тоже не был, не так ли? Ты никогда не был в старом офисе… нет». Теперь он был полностью поглощен своими воспоминаниями. «Вы все еще были туристом, только чуть-чуть, а мы сидели за своими столами и пили Starbucks, как будто мир не готовился к взрыву». Майло слышал все это раньше, бесконечное повторение Грейнджером событий 11 сентября, когда рухнуло бывшее секретное отделение ЦРУ во Всемирном торговом центре, 7. Это произошло не сразу, потому что девятнадцать молодых людей, которые утром угнали четыре самолета, не понимали, что, ударив одну из меньших башен, они могут уничтожить весь отдел компании. Вместо этого они отправились на славу огромных первой и второй башен, что дало Грейнджеру и его персоналу время бежать в панике, прежде чем основные цели рухнули, унеся с собой номер семь.
  
   «Это был Бейрут, умноженный на пятьдесят, - сказал Грейнджер. «Весь Дрезден втиснулся в несколько минут. Это была первая волна варваров, пришедших разграбить Рим».
  
   «Это не было ни одной из тех вещей. Это то, о чем тебе нужно было поговорить со мной?»
  
   Грейнджер отвернулся от стекла и нахмурился. «Вы загорелые». Майло прислонился к грязному столу начальника службы безопасности LaGuardia и посмотрел вниз. Его левая рука, которая высовывалась из окна со стороны водителя, была явно другого тона. "Вы хотите просто дождаться моего отчета?"
  
   «Они звонили как сумасшедшие», - сказал Грейнджер, игнорируя вопрос.
  
   "Кто эта сучка Симмонс?"
  
   «С ней все в порядке. Просто рассердился. Я бы тоже». Через окно багаж с грохотом стучал по конвейерной ленте, пока Майло обрисовывал свой разговор с Тигром. «Он хотел, чтобы я выследил людей, которые заразили его ВИЧ. Террористы, - думает он. Связи с Суданом».
  
   «Судан. Отлично. Но все, что у него было для тебя, было одно имя. Герберт Уильямс. Или Ян Клауснер. Это довольно отрывочно».
  
   «И клинику Хирсланден. Он был там под псевдонимом аль-Абари».
  
   «Мы рассмотрим это».
  
   Майло прикусил щеку изнутри. «Пошлите Трипплхорна. Он все еще в Ницце, не так ли?»
  
   «Вы лучше, чем Трипплхорн, - сказал Грейнджер.
  
   «Я не турист. Кроме того, я должен быть во Флориде в понедельник».
  
   "Конечно."
  
   «В самом деле», - сказал Майло. «Я, семья и Микки Маус».
  
   «Так ты продолжаешь мне говорить».
  
   Они наблюдали, как пассажиры прижимались ближе к карусели, в изнеможенной панике натыкаясь друг на друга. К раздражению Майло, его босс громко вздохнул. Он знал, что это значило, и это знание подсказало ему, почему Грейнджер потрудился приехать в Ла-Гуардия - он хотел отправить Майло в другую поездку. «Нет, Том».
  
   Грейнджер пристально посмотрел на путешественников, не удосужившись ответить. Майло переждал бы его. Он будет хранить молчание, даже не передав откровение, что Тигр пришел из рядов их собственных Туристов. Если это было правдой, Том уже знал это и скрыл эту информацию от Майло по своим причинам.
  
   Почти с грустью Грейнджер сказал: «Думаешь, ты сможешь отправиться завтра днем?»
  
   "Точно нет."
  
   «Спроси меня, где».
  
   «Неважно. Тина на тропе войны. Я пропустила шоу Стефани».
  
   «Не волнуйтесь. Я звонил час назад с личным извинением для отправки вам. Я взял на себя ответственность на своих собственных плечах.»
  
   «Ты настоящий святой».
  
   (
  
   «Конечно. Я сообщил ей, что вы спасаете свободный мир».
  
   «Она давно перестала верить в это».
  
   «Библиотекари». Грейнджер понюхал путешественников. «Тебе следовало меня послушать. Нет никаких шансов жениться на умных женщинах». По правде говоря, Грейнджер дал ему этот совет за неделю до того, как они с Тиной поженились. Это всегда заставляло его задуматься о Терри, ныне покойной жене Грейнджер. «Можете также рассказать мне об этом», - сказал он.
  
   «Но никаких обещаний».
  
   Грейнджер похлопал его по спине тяжелой рукой. «Видишь? Это было не так уж сложно».
  
   8
  
   Им потребовалась большая часть заката, чтобы добраться до Парк-Слоуп, района Бруклина, который Майло полюбил за последние пять лет. Когда они искали квартиру, Стефани была еще ребенком, Тину сразу же захватили коричневые камни и высококлассные кафе, уютный, мягкий мир детей доткомов и успешных писателей; Майло потребовалось немного больше времени.
  
   Семейная жизнь отличалась от того, что он знал раньше - в отличие от туризма, это была настоящая жизнь. Так он узнал. Сначала принять, а после принятия пришла привязанность. Потому что «Слоуп» не о нуворишах, пытающих работников кафе замысловатыми требованиями к обезжиренному кофе; Парк Слоуп был о семье Майло Уивера.
  
   Тигр называл его буржуазным семьянином. По крайней мере, в этом убийца был прав.
  
   На Гарфилд-плейс он выбрался из «мерседеса» Грейнджер с обещанием поговорить на следующее утро в офисе. Но, поднимаясь по узкой внутренней лестнице их коричневого камня, он знал, что уже принял решение. Семьянин или нет, он собирался в Париж.
  
   На третьем этаже он услышал телевизор. Когда он позвонил, Стефани закричала: «Дверь! Мама, дверь!» Затем быстрые шаги Тины и,
  
   "Приходящий." Когда она открыла его, она застегивала рубашку. Как только она заставила его сосредоточиться, она скрестила руки на груди и шепотом сказала: «Вы пропустили ее шоу».
  
   " Разве Том с тобой не разговаривал?"
  
   Он пытался войти, но она не отступала. «Этот человек скажет что угодно, чтобы прикрыть вас».
  
   Это было правдой, поэтому он не стал с этим спорить. Он просто ждал, пока она примет решение. Когда она это сделала, она схватила его за рубашку, притянула к себе и полностью поцеловала в губы. «Вы все еще в конуре, мистер».
  
   "Могу ли я войти?"
  
   Тина на самом деле не злилась. Она происходила из семьи, где вы не скрывали своего гнева, потому что, выплеснув его, вы украли его силу. Вот как Кроу всегда делали это в Остине, и то, что было достаточно хорошо для Техаса, годилось для любого места.
  
   Он нашел Стефани в гостиной, развалившейся на полу грудой кукол, в то время как по телевизору мультфильмы животные попали в беду. «Привет, девочка», - сказал он ей. «Извини, что пропустил шоу».
  
   Она не встала. «Я к этому уже привык».
  
   С каждым днем ​​она все больше походила на мать. Когда он наклонился и поцеловал ее в голову, она наморщила нос.
  
   «Папа, от тебя воняет».
  
   «Я знаю, дорогая. Извини».
  
   Тина бросила в Майло тюбик увлажняющего крема. «От загара. Хотите пива?»
  
   "Любая водка?"
  
   «Давай сначала поесть в тебе».
  
   Тина сварила лапшу рамэн - одну из пяти вещей, которые, по ее собственному признанию, умела готовить, - и достала миску. К тому времени Стефани уже успокоилась от присутствия Майло и забралась рядом с ним на диван. Она кратко описала других исполнителей на шоу талантов, их относительные сильные и слабые стороны, а также полную несправедливость победного выступления - исполнение Сары Лоутон «Я решаю».
  
   «А как насчет твоего? Мы работали над этим неделями». Стефани наклонила голову вперед и сердито посмотрела на него. «Это была глупая идея».
  
   "Почему?"
  
   «Потому что, папа. Никто не понимает французского». Майло потер лоб. Он подумал, что это прекрасная идея - его ребенок исполнит хит Сержа Генсбура. Это было неожиданно. Инновационный. «Я думал, тебе понравилась эта песня».
  
   "Ага."
  
   Тина заняла дальний конец дивана. «Она была невероятной, Майло. Просто потрясающей».
  
   «Но я не выиграл».
  
   «Не волнуйтесь, - сказал он. «Однажды вы будете управлять Нью-Йоркским филармоническим оркестром, а Сара Лоутон будет подавать картошку фри в Fuddruckers».
  
   «Майло», - предупредила Тина.
  
   "Я просто сказал."
  
   Кривая улыбка озарила лицо Стефани, когда она смотрела вдаль.
  
   "Ага."
  
   Майло принялся за лапшу. "У нас это есть на видео, верно?"
  
   «Отец не смог сфокусировать это. А я слишком маленький». Вот как Стефани выделяла мужчин в своей жизни: Патрик был отцом; Майло был папой.
  
   «Он сказал вам, что сожалеет», - сказала Тина.
  
   Стефани, не в настроении прощать, поднялась на пол, чтобы присоединиться к своим куклам.
  
   "Так?" - сказала Тина. "Ты собираешься сказать мне?"
  
   «Это хорошо», - сказал Майло, набив рот лапшой.
  
   "Где?"
  
   "Где что?"
  
   «Том снова отправляет вас. Вот почему он позвонил - чтобы смягчить меня. Он наименее хитрый человек из ЦРУ, которого я когда-либо встречал».
  
   "А теперь подожди ..."
  
   «Кроме того, - вмешалась она, - я вижу чувство вины на твоем лице». Майло посмотрел поверх своей тарелки на телевизор. Road Runner снова бросил вызов гравитации, а Хитрый Койот постигла участь всех нас, прикованных к законам физики. Он тихо сказал: «Мне нужно в Париж. Но я вернусь к субботе».
  
   «Ты больше не делаешь такой работы».
  
   Он не ответил. Она, конечно, была права, но за последний год он пропадал во все новых и новых «командировках», и беспокойство Тины нашло свое отражение. Она знала достаточно о его жизни до того, как они встретились, чтобы понять, что этот мужчина не был тем мужем, на которого она записалась. Она подписала контракт с человеком, который оставил все это позади.
  
   «Почему так важно, чтобы вы поехали в Париж? Не то чтобы у Компании нет целой армии головорезов, которую нужно послать».
  
   Он понизил голос: «Это Анджела Йейтс. У нее серьезные проблемы».
  
   "Анжела? От нашей свадьбы Анжела?"
  
   «Они думают, что она продает информацию».
  
   "Ну давай же." Она поморщилась. «Анджела - девушка с плаката« Мы против них ». Она более патриотична, чем Джон Уэйн».
  
   «Вот почему мне нужно идти», - сказал Майло, глядя, как Хитрый Койот вылезает из закопченной ямы, пролетев милю. «Эти ребята из внутреннего расследования - они не примут это во внимание».
  
   «Хорошо. Но ты вернулся в субботу. Мы будем летать в Disney World без тебя. Не так ли, Маленькая мисс?»
  
   « Конечно», - сказала Стефани телевизору. Майло поднял руки. "Обещать."
  
   Тина потерла его колено, и он притянул ее к себе, чувствуя запах ее свежевымытых волос, глядя на телевизор. Именно тогда он понял, что ошибался: Хитрый Э. Койот не подчинялся тем же законам физики, что и все мы. Несмотря ни на что, он всегда выжил.
  
   Тина фыркнула и оттолкнула его. «Господи, Майло. От тебя воняет». 9
  
   Чтобы посетить башню на пересечении Западной тридцать первой и Авеню Америк, вы сначала должны были знать, что за вами следят камеры, которые покрывали каждый дюйм тротуара и дороги вокруг здания. Итак, к тому времени, как вы вошли, вас уже ждали, и Глория Мартинес, суровая сорокалетняя служащая компании, была готова с вашим удостоверением личности. Майло развлекался флиртом с Глорией, а она, в свою очередь, развлекалась, давая ему отпор. Она знала, что его жена, как она выразилась, наполовину латинка, и из-за этого она иногда думала, что важно напомнить ему: «Осторожно и держите острые предметы подальше от кровати».
  
   Майло принял эту мудрость вместе с нагрудным удостоверением личности, улыбнулся камере, прикрепленной к ее терминалу, и пообещал ей в третий раз «тайный отпуск в Палм-Спрингс». В ответ она провела режущим пальцем по шее.
  
   На следующей ступени входа у шести блоков лифтов стояли три огромных футболиста, которых они называли швейцарами. Эти люди владели ключами, открывавшими доступ к четырем секретным этажам, протяженностью от девятнадцати до двадцати двух, которые составляли владения Тома Грейнджера. В этот день его поднял Лоуренс, высокий безволосый темнокожий мужчина. Даже после пяти лет одной и той же повседневной работы Лоуренс все еще проводил металлоискателем над телом Майло в лифте. Он запищал вокруг
  
   его бедро, и, как каждый день, Майло вытащил ключи, телефон и мелочь для проверки.
  
   Они миновали девятнадцатый этаж, этот пугающе бесплодный уровень для интервью с узкими коридорами и пронумерованными дверями, где, в случае необходимости, Женевская конвенция превращалась в шутку. Двадцатая была пуста, отложена для будущего расширения, а двадцать одна содержала обширную библиотеку напечатанных туристических файлов, резервную копию компьютерных оригиналов. Наконец двери открылись на двадцать втором этаже.
  
   Если бы посетитель случайно добрался до Департамента туризма, он не обнаружил бы ничего необычного. Это был огромный офис открытой планировки, заполненный кабинками с низкими стенами, где бледные туристические агенты сгорбились над компьютерами, копаясь в горах информации, чтобы написать свои отчеты раз в две недели - или, на просторечии, гиды - для Тома. Грейнджер. Майло всегда думал, что это похоже на диккенсовскую бухгалтерию.
  
   Перед 11 сентября и крахом предыдущего офиса 7 Всемирного торгового центра Департамент туризма был разделен по географическому признаку. Шесть разделов посвящены шести континентам. Позже, когда этот новый офис был собран и все спецслужбы подверглись тщательной проверке, Туризм перестроился по тематическим линиям. В настоящее время существует семь секций. Раздел Майло был посвящен терроризму и организованной преступности, а также множеству точек, в которых они пересекались.
  
   В каждом отделе работало девять турагентов и один руководитель, в результате чего на Авеню Америки (не считая нераскрытого количества туристов, разбросанных по всему миру) работал семьдесят один человек, включая его директора Тома Грейнджера.
  
   «Четверть», - сказал Грейнджер. Четверть этих людей должны будут уйти.
  
   Старик встречался с Теренсом Фитцхью, помощником директора Лэнгли по подпольным операциям, который иногда неожиданно приходил, чтобы обсудить аспекты некомпетентности Грейнджера. Пока Майло ждал возле офиса, Гарри Линч, туристический агент двадцати с небольшим лет из секции Майло, прошагал по коридору пачку листов с лазерной печатью и остановился, когда заметил Майло. "Как все прошло?" Майло моргнул. "Как прошло, что прошло?"
  
   «Теннесси. Я поймал радиопередачу поздно вечером во вторник, и я знал - я знал - что это был наш парень. Потребовалось время, чтобы проверить, но у меня было чувство в позвоночнике».
  
   Линч нащупал множество вещей позвоночником - подарка, к которому Майло относился с подозрением.
  
   «Твой позвоночник был в порядке, Гарри. Отличная работа». Линч засиял от удовольствия и побежал обратно в свою кабинку. Дверь Грейнджер открылась, и Фитцхью вышел. Он возвышался над Грейнджером, указывая на Майло манильским конвертом. "Уивер, верно?" Майло признал, что это факт, и похвалил свою долгую память - они не разговаривали полгода, да и то совсем недолго. В знак товарищеской привязанности Фитцхью хлопнул Майло по плечу. «Жалко насчет Тигра, но вы просто не можете предсказать эти вещи, не так ли?»
  
   Грейнджер, стоявший позади него, заметно молчал.
  
   «Но мы избавились от еще одного террориста», - продолжил Фитцхью, поглаживая густые серебряные волосы над ухом. «Это один балл для хороших парней». Майло послушно согласился со спортивной метафорой. "Итак, что теперь у тебя на тарелке?"
  
   «Просто Париж».
  
   "Париж?" - эхом отозвался Фитцхью, и Майло заметил на его лице проблеск опасения. Он повернулся к Грейнджеру. "У тебя есть бюджет, чтобы отправить этого парня в Париж, Том?"
  
   «Это Йетс, - сообщил ему Грейнджер.
  
   "Йетс?" Фитцхью повторил снова; возможно, он был слабослышащим. «Она одна из его старейших друзей. Это единственный верный способ справиться с этим».
  
   «Попался», - сказал Фитцхью, затем похлопал Майло по руке и пошел прочь, напевая «О-ла-ла!»
  
   «Иди сюда, - сказал Грейнджер.
  
   Старик вернулся к своему Аэрону, устроившись на ярком фоне Манхэттена, и положил лодыжку на угол своего широкого стола. Он делал это много раз, как бы напоминая посетителям, чей это на самом деле офис.
  
   "Что он хотел?" - спросил Майло, садясь.
  
   «Как я уже говорил, меня раздувают сверх бюджета, а потом вы говорите о Париже».
  
   "Извините."
  
   Грейнджер отмахнулся от проблемы. «Еще кое-что, прежде чем мы перейдем к этому. Ваш новый друг, Симмонс, очевидно, провел экстренное вскрытие Тигра. Она хочет доказать, что вы убили его. Вы не дали ей повода так думать, не так ли? "
  
   «Я думал, что очень готов помочь. Как вы узнали о вскрытии?»
  
   «Сал. Наш друг на Родине».
  
   Не только Грейнджер имел друга из службы внутренней безопасности. Майло вспомнил шумиху вокруг заявления президента, сделанного через девять дней после Башен, о создании нового разведывательного агентства. Компания, ФРС и АНБ выстроились в очередь, чтобы выжать как можно больше своих сотрудников. «Сал» был предприятием Туризма, и Грейнджер периодически разговаривал с ним через анонимную электронную почту Nexcel. Майло сам использовал его несколько раз.
  
   «Как вы и подозревали, - продолжил Грейнджер, - это был цианид. Полый зуб. По словам врача Хоумленда, ему все равно оставалась всего неделя или около того. Однако ваши отпечатки на его лице. Хотите объяснить?»
  
   «В начале интервью я напал на него».
  
   "Почему?"
  
   «Я уже говорил тебе раньше - он воспитал Тину и Стеф».
  
   «Ты потерял хладнокровие».
  
   «Я мало спал».
  
   "Хорошо." Грейнджер коснулся дубового рабочего стола, указав Майло на немаркированный серый файл в центре. «Вот вещь с Анжелой. Давай». Майло пришлось встать со стула, чтобы достать унылую папку, демонстрирующую новейшую технику безопасности компании: совершенно секретные файлы теперь не помечались, чтобы не вызывать интереса. Он оставил его закрытым на коленях. "А что насчет швейцарской клиники?"
  
   Грейнджер поджал свои широкие губы. «Как он сказал. Зарегистрирован под Хамадом аль-Абари».
  
   "Так ты положишь на него Трипплхорна?"
  
   «У нас сейчас только одиннадцать туристов в Европе. Эллиот умер на прошлой неделе недалеко от Берна. Остальные, включая Трипплхорна, все заняты».
  
   "Эллиот? Как?"
  
   «Несчастный случай на автобане. Он был отключен от электросети за неделю, прежде чем мы наконец сопоставили его с телом».
  
   Из соображений безопасности Майло не знал ни настоящих имен туристов, ни их возраста, ни даже того, как они выглядели - только Грейнджер и несколько других, включая Фитцхью, имели такой уровень допуска. Известие о смерти Эллиота все еще беспокоило его. Он почесал ухо, размышляя о человеке, которого знал только по кодовому имени. Сколько ему было лет? Были ли у него дети?
  
   "Вы уверены, что это было случайно?"
  
   «Даже если бы я не был, я сомневаюсь, что мы получили бы деньги на надлежащее расследование. Это тот уровень чистилища, в который мы вошли». Когда он увидел сомнение на лице Майло, его тон смягчился. «Нет, Майло. Это была авария. В лоб, другой водитель тоже был убит».
  
   Наконец Майло открыл папку. Пара листов с печатными фактами и фотография - фотография толстого китайца в форме полковника Народно-освободительной армии.
  
   «Британцы обнаружили это, - сказал Грейнджер. «Что ж,« обнаружить »- сильное слово. Они были удачливыми ублюдками. Очевидно, все рутины. Шесть присматривала за противником».
  
   По опыту Майло, у МИ-6 не было персонала, чтобы следить за каждым иностранным дипломатом в стране, даже таким важным, как тот, что изображен на этой фотографии, - полковник Ли Лиен, - но он не перебивал.
  
   «Поездка не была странной. Полковник каждые выходные ездил на пароме во Францию».
  
   "Нет Chunnel?"
  
   «Боязнь закрытых пространств - это в его досье. Так что он переправляется на паром, а затем едет в маленький коттедж в сельской местности Бретани».
  
   "Купил под его именем?"
  
   Грейнджер потянулся за компьютерной мышью, но сидел слишком далеко, и ему пришлось уронить ногу, чтобы дотянуться до нее. "Конечно, нет.
  
   . «Он дважды щелкнул и покосился на экран. - Да. Рене Бернье. Двадцать шесть из Парижа ".
  
   "Госпожа."
  
   «Здесь говорится, что начинающий писатель». Еще один щелчок. «Полагаю, она использует это место для письма».
  
   «И встретимся с полковником».
  
   «Все должны платить за аренду».
  
   «Проведите меня через это, - сказал Майло. «Полковник Ли Лен садится на паром в свое французское шале. Проводит выходные со своей девушкой. Затем садится на паром. И падает замертво?»
  
   «Не мертв. Сердечный приступ».
  
   «И МИ-6 там, чтобы реанимировать его».
  
   "Конечно."
  
   «И они проходят через его сумку».
  
   "Что с отношением, Майло?"
  
   «Извини, Том. Продолжай».
  
   «Ну, полковник из параноиков. Не доверяет никому в собственном посольстве, и на то есть веские причины. Ему шестьдесят четыре года, он не женат, карьера идет на спад. Он знает, что очень скоро кто-то предложит, что пора собирать вещи. для Пекина, а он этого не хочет. Ему нравится Лондон. Ему нравится Франция ".
  
   "А почему бы и нет?"
  
   «Верно. Но поскольку он никому не доверяет, он всегда носит свой ноутбук с собой. Большой риск для безопасности. Так что наши друзья из МИ-6 воспользовались возможностью на пароме, чтобы скопировать его жесткий диск».
  
   «Очень изобретательный».
  
   "Не так ли?" Грейнджер снова щелкнул мышью, и его принтер, спрятанный на книжной полке рядом с рядом нетронутых антикварных книг, зажужжал, выплюнув страницу.
  
   «А полковник Льен? Что с ним случилось?»
  
   «Ирония судьбы. Его отозвали в Пекин вскоре после сердечного приступа».
  
   Поскольку Грейнджер никуда не собирался, Майло достал распечатку. Это была служебная записка посольства США в Париже, совершенно секретная. Ретрансляция посла Фрэнку Барнсу, главе Службы дипломатической безопасности во Франции, о новых правилах обращения с послом Китая во Франции, за которым будет временно наблюдать группа из трех человек.
  
   "И Шестая только что поделилась этим с нами бесплатно?"
  
   «Они наши особенные друзья», - сказал он, улыбаясь. «На самом деле, один из моих личных друзей передал это мне».
  
   «Ваш особенный друг думает, что Анджела передала это Лиен? Это то, что думает Шестая?»
  
   «Успокойся, Майло. Все, что они сделали, это передали записку. Остальное мы выяснили сами».
  
   Как и Тина, Майло все еще не мог поверить, что Анджела Йейтс, «девушка с плаката« Мы против них », разгласит государственные секреты. "Это было проверено?
  
   Паром; сердечный приступ? "
  
   «Как я сказал вам вчера, - сказал Грейнджер с театральным терпением, - коронарный приступ И Ляня попал в британские газеты. Это публичный отчет». Майло бросил записку на стол Грейнджера. "Так каковы доказательства?"
  
   «Этот документ прошел через три пары рук. Посол и Фрэнк Барнс, конечно. И начальник службы безопасности посольства. Это была бы Анджела Йейтс. Мы очистили Барнса, и я надеюсь, что вы не потребуете толкования посол ".
  
   Он уже слушал этот обзор вчера в машине Грейнджера. Но теперь физическая реальность записки вызывала у него тошноту.
  
   "Когда вы в последний раз видели Йетса?"
  
   «Около года. Но мы поддерживали связь».
  
   "Так ты все еще в хороших отношениях?" Майло пожал плечами и кивнул.
  
   "Хороший." Грейнджер посмотрел на свою мышь - это была выпуклая штука с синим колесом прокрутки. "Вы и она когда-нибудь ...? <"
  
   "Нет."
  
   "Ой." Он казался разочарованным. «Неважно. Я хочу, чтобы ты дал ей это». Он открыл ящик и вытащил черный, размером с большой палец (ресивер, пятьсот мегабайт. Он застучал по стороне стола Майло).
  
   "Что на нем?"
  
   «Макет отчета о китайских нефтяных концернах в Казахстане. Такие вещи, которые они захотят увидеть».
  
   «Я не знаю, Том. Ты мог очистить Барнса, но все еще не убедил меня, что виновата Анджела».
  
   «Убеждать - не твоя работа», - сказал ему Грейнджер. «Вы узнаете больше от своего контакта. Поверьте мне, доказательства есть».
  
   «Но если И Лен ушел, тогда…»
  
   «Сети всегда выживают, - вспоминает Майло. Вы это знаете. Мы не знаем, кто сейчас находится на вершине пищевой цепи».
  
   Майло посмотрел на безволосую кожу головы Грейнджер, обдумывая это. Это было достаточно просто, и он был рад, что его пригласили; он мог, по крайней мере, убедиться, что они справедливо поступили с Анжелой. Но Компания так не работала - она ​​не покупала международные авиабилеты, потому что считала это справедливым. Его привели, потому что Анджела ему доверяла. "Как много времени это займет?"
  
   «О, ненадолго», - сказал Грейнджер, довольный, что тема сменилась. «Вы летите туда, встречаетесь с ней и передаете диск. История состоит в том, что она отдаст его человеку по имени Джим Харрингтон, который приедет в Париж в понедельник, чтобы забрать его. Это даст ей» - он поднял hands-- « , если, конечно, это her--
  
   всего два дня, чтобы скопировать это ".
  
   "Харрингтон реальна?"
  
   «Он летит в Париж из Бейрута. Он знает, что делать, но не знает почему».
  
   "Я понимаю."
  
   «Вы сделаете это в кратчайшие сроки. Сядьте на вечерний рейс и вернитесь домой к утру субботы».
  
   "Это обнадеживает".
  
   «Не будь саркастичным».
  
   Майло знал, почему он раздражен. Дело было не в том, что он пропустил кофе этим утром, и не в том, что он испытывал острое желание выкурить сигарету. Его тошнило даже не из-за того, что он готовился подставить друга к измене. Он сказал: "Когда вы собирались рассказать мне о Тигре?"
  
   Грейнджер, выглядевший очень невинно, спросил: «А что с ним?»
  
   «Что он был одним из наших. Что он был туристом». Выражение лица старика потеряло невинность. "Вы верите в это?"
  
   «Я провел последние шесть лет, выслеживая его. Вам не кажется, что эта информация могла помочь?»
  
   Грейнджер смотрел на него секунд десять, затем постучал костяшками пальцев по столу. «Давай поговорим, когда ты вернешься. Хорошо? У нас сейчас нет на это времени».
  
   "История действительно такая длинная?"
  
   "Это так. Ваш самолет вылетает в пять, и вам нужно напечатать какое-нибудь объяснение фиаско Блэкдейла, которое не выставляет нас полными идиотами. Кроме того, приложите все ваши квитанции - я не плачу за недокументированные расходы. больше."
  
   Майло утвердительно хмыкнул.
  
   «Я скажу Джеймсу Эйнеру ждать вас. Он ваш посредник в Париже».
  
   "Эйннер?" сказал Майло, внезапно проснувшись. «Ты правда думаешь, что для этого нам нужен Турист?»
  
   «Overkill никогда никого не убивал», - сказал Грейнджер. «А теперь иди. Все отправлено на твой терминал».
  
   "А Тигр?"
  
   «Как я сказал. Когда ты вернешься».
  
   1 0
  
   Майло всегда чувствовал себя комфортно в больших аэропортах. Дело было не в том, что он любил летать - это, особенно после Башен, становилось все более невыносимым с его различными безопасными уровнями раздевания. Единственное, что ему нравилось на высоте сорока тысяч футов над уровнем моря, - это тщательно упакованные блюда в самолетах и ​​дневная музыка на его iPod. Однако, оказавшись снова на земле, в правильно спроектированном аэропорту, он всегда чувствовал, что блуждает по крошечному городу. Шарль де Голль, например, был спроектирован должным образом. Его поразительная архитектура шестидесятых - то, как дизайнеры шестидесятых представляли себе прекрасное будущее, - была создана для странно ностальгической утопии архитектуры контроля толпы и потребительских удовольствий, усиленной мягким звуком в громкоговорителях, за которым последовал прекрасный женский голос, перечисляющий города. мира.
  
   Ностальгия была подходящим словом для этого, ложной ностальгией по тому времени, которое он был слишком молод, чтобы знать об этом. Вот почему он любил победителей Евровидения 1965 года, нереальную красочность тех фильмов Бинга Кросби в середине карьеры и (несмотря на его обещания об обратном) идеальную пару сигареты Davidoff и бодрящей водки, подаваемой в баре аэропорта.
  
   Он много лет не скитался по Шарлю де Голлю и вскоре понял, что все изменилось. Он миновал «Макдональдс» и несколько пекарен, остановившись на немного драгоценной La Terrasse de Paris. Не было бара, вместо него было место в стиле кафетерия, где он тщетно искал водку. Доступны были только маленькие вина - красное и белое. Разочарованный, он остановился на четырех децилитрах охлажденного каберне для массового рынка, которое стоило девять евро. Кассир сказал ему, что его пластиковый стаканчик был подарком. Майло нашел пустой стол у задней стены, натыкаясь на спины и багаж, и устроился на месте. Шесть утра, и все было забито. Его сотовый телефон запел раздражающую песню, и ему потребовалось время, чтобы найти во внутреннем кармане вещь, ЧАСТНЫЙ НОМЕР . "Ага?"
  
   "Майло Уивер?" сказал тонкий, жилистый голос.
  
   "Ага."
  
   «Эйннер. Вы правильно приземлились?»
  
   "Ну да, я ..."
  
   «Нью-Йорк сказал мне, что у тебя есть посылка.
  
   "Я надеюсь, что это так."
  
   «Ответьте, пожалуйста, да или нет».
  
   "Конечно."
  
   «Субъект обедает каждый день ровно в полдень тридцати. Я предлагаю вам подождать ее возле ее места работы».
  
   Чувствуя еще большую потребность в ностальгическом перерыве, Майло поискал пепельницу; не было. Он достал купленный в Теннесси «Давидофф», решив вылить золу в чашу и выпить вино из бутылки. «Это даст мне время вздремнуть. Это был долгий полет».
  
   «Ах да, - сказал Эйнер. «Я забыл, сколько тебе лет». Майло был слишком ошеломлен, чтобы сказать то, что бормотал его разум: мне всего тридцать семь.
  
   «Не волнуйся, Уивер. Мы вытащим тебя отсюда как раз к твоему отпуску. Я даже не знаю, почему они потрудились приехать сюда».
  
   "Мы сделали?"
  
   «Насколько я понимаю, это ваш старый друг».
  
   "Да." Майло затянулся, теряя чувство юмора, а кто-то поблизости громко закашлялся. «Не позволяйте этому мешать». Майло подавил желание крикнуть в ответ. Вместо этого он повесил трубку, когда через несколько мест молодой человек начал кашлять в его руке, глядя на него. Майло внезапно понял почему. Круглые глаза смотрели, как он бросает золу в пластиковый стаканчик, и ждал, пока упадет молоток. Это было быстро - кассирша, заметив преступление в действии, подозвала продавца-консультанта, сидящего на корточках от кофейных смесей в банках, и проследовала за ее указательным пальцем до угла Майло. Мальчик лет восемнадцати вытер руки о оранжевый фартук, мастерски пробираясь к нему между столиками. "Monsieur, ici vous ne pouvez pas fumer".
  
   Майло подумал о том, чтобы стоять на своем, затем заметил большой знак с символом запрета курения на стене в нескольких футах от него. Он поднял руки, улыбаясь, сделал последнюю затяжку и бросил сигарету в пластиковый стаканчик. Он налил немного этого жалкого вина, чтобы его погасить. Парень из биржи за застенчивой ухмылкой почувствовал облегчение, что ему не пришлось выгнать этого человека. Грейнджер забронировал ему номер в отеле Bradford Elysees, одном из тех классических чудовищ с завышенной ценой на улице Сен-Филип-дю-Руль, которые, если бы кто-нибудь когда-либо проверял бухгалтерские книги Департамента туризма, был бы первым, кого он выбрал бы. Он попросил у администратора позвонить в одиннадцать тридцать - примерно через четыре часа после этого - и взял Herald Tribune. В богато украшенном лифте Брэдфорд-Елисейских островов он читал заголовки. Они не были хорошенькими.
  
   Еще больше взрывов машин в Ираке, погибли восемь американских и канадских солдат, и еще больше беспорядков в Хартуме, Судан: фотография полной площади разъяренных людей ...
  
   тысячи - развевающиеся плакаты с фотографиями мертвого муллы Салиха Ахмада, седобородого праведника с белой такией, покрывающей его лысину. Другие знаки на арабском языке, говорится в подписи, призывают к главе президента Омара аль-Башира. На восьмой странице он нашел историю из одного абзаца, в которой говорилось, что Служба национальной безопасности задержала подозреваемого политического убийцы, имя которого они отказались назвать.
  
   Однако самая важная новость осталась неписанной: Майло Уивер прибыл в Париж, чтобы создать одного из своих старейших друзей.
  
   Он неуклюже вспомнил, когда они оба были молодыми полевыми агентами в Лондоне. Множество кодексов и тайных встреч в укромных пабах и споров с британской разведкой о том беспорядке, который их страны только начинали вносить в посткоммунистический мир. Анджела была умной и стабильной - почти противоречие в их бизнесе - и у нее было чувство юмора. В интеллекте эти три вещи вместе настолько редки, что, когда вы их обнаруживаете, вы не отпускаете их. Учитывая количество времени, которое они проводили вместе, все решили, что они пара. Это послужило им обоим. Это уберегло ее гомосексуальность от разговоров и спасло Майло от жен дипломатов, которые подставляли его своим племянницам.
  
   В течение двух месяцев после Венецианского фиаско Анджела не могла с ним разговаривать - именно так ее встревожило убийство ее босса, Фрэнка Даудла. Но в следующем году, когда Майло стал одновременно мужем и отцом маленькой девочки, Анджела приехала на свадьбу в Техас и осыпала Тину радостной похвалой. Они поддерживали связь, и когда Анжела приезжала в город, Тина всегда настаивала, чтобы они пригласили ее на ужин. Он лежал на кровати в отеле, не раздеваясь, и думал позвонить Тому. Что сказать? Он уже доказывал невиновность Анджелы. Должен ли он сообщить, что Джеймс Эйнер был тупицей, неспособным справиться с этой операцией?
  
   Тома не волновало, что Майло думает об Эйнере.
  
   Правда - и на мгновение это его встревожило - заключалась в том, что шесть лет назад, будучи туристом, он никогда бы не стал сомневаться ни в чем из этого. Работа была бы простой и чистой. Но он больше не был туристом, и об этом не жалеет.
  
   1 1
  
   Американское посольство отделял от Елисейских полей длинный строгий сад Елисейских полей. Он припарковался на авеню Франклина Д. Рузвельта и прошел вдоль парка, проезжая мимо старых парижан на скамейках с мешками с сухарями, болтающимися между их коленями, заманивая голубей, в то время как полуденное солнце пекло жарко и влажно. Париж в июле - безрадостное место. Местные жители начали бежать в отпуск в рамках государства всеобщего благосостояния, и вместо них японцы, голландцы, американцы, немцы и британцы выстроились в очереди к билетным кассам, вытянув шеи, размахивая брошюрами на вспотевших щеках и крича на заблудших детей. Пожилые туристы передвигаются стаями, сжимая ходунки или дурачась с инвалидными колясками, в то время как молодые периодически останавливаются, чтобы скучать по твердым тротуарам и удивленно шептаться о том, сколько чернокожих людей в Париже.
  
   Большинство из них перед самым выходом из дома смотрели, как Джин Келли и Лесли Кэрон танцуют по улицам с белым хлебом, и были шокированы сегодняшними улицами и проспектами. Вместо толстых усатых стариков, предлагающих кусочки сыра с аперитивами, они сталкиваются с белыми мальчиками в грязных дредах, играющими звуковые дорожки из фильмов на битых гитарах, с подозрительно напористыми африканцами, продающими миниатюрные Эйфелевые башни и модели пирамиды Лувра, и с толпами. туристов, подобных себе, с гидом
  
   суровыми пожилыми француженками, размахивающими цветными флагами, чтобы не сбиться с пути. Конечно, в Париже было много красоты, но, учитывая причину его пребывания там, Майло едва ли мог ее видеть.
  
   Он нашел скамейку в конце парка, на площади Согласия, напротив обсаженной деревьями авеню Габриэль и посольства в доме номер 2. Он улыбнулся старухе рядом с ним на скамейке, окруженной голубями. Она ответила на его улыбку и бросила птицам крошки. Было всего двенадцать десять, поэтому он поискал в карманах сигареты, прежде чем чувство вины овладело им, и он оставил их в покое. Он скрестил руки на груди и уставился на белое здание, украшенное свадебным тортом, во дворе которого стояли три морских пехотинца в форме с автоматами.
  
   "Bonjour, месье," сказала старуха.
  
   Майло одарил ее полуулыбкой, не более чем из вежливости. "Bonjour".
  
   "Etes-vous un Touriste?"
  
   На ее ухмылке не было ни одного зуба. Она подмигнула. Он сказал: «Оуи».
  
   «Месье Эйннер voudrait savoir si vous avez le paquet». Мистер Эйннер хотел бы знать, есть ли у вас посылка.
  
   Майло огляделся. Там - на авеню Габриэль был припаркован белый фургон с рекламой FLEURS . Из выхлопной трубы вырывался дым, и был виден единственный работающий мотор.
  
   Автофургон для доставки цветов. Эйннер, очевидно, провел свой период обучения, просматривая слишком много старых шпионских фильмов.
  
   Он повернулся и перешел на английский. «Скажи ему, чтобы он сам спросил».
  
   Ее улыбка осталась, но она ничего не сказала. Провод, который она носила, уже уловил его слова. На другом конце парка задняя дверь фургона для доставки цветов распахнулась, и высокий блондин пересек траву к ним. Лицо Джеймса Эйнера было очень красным, его вишневые губы были плотно сжаты. Как только он оказался на дистанции удара, Майло заметил, что его красные губы шелушатся. Он задался вопросом, есть ли у Эйнера герпес, и сделал мысленную пометку, чтобы обновить свое досье, когда вернется в Нью-Йорк.
  
   «Привет, Джеймс, - сказал Майло.
  
   «Просто ответь на этот гребаный вопрос, Уивер. Ты пишешь всю нашу безопасность».
  
   Майло улыбнулся; он ничего не мог с собой поделать. «Да, Джеймс. Пакет у меня». Эйнер не видел в этом ничего смешного. «Ты не в офисе, Уивер. Это реальный мир».
  
   Майло смотрел, как он несется обратно к фургону. Старуха подавила смех, закусила губу, чтобы ее хихиканье не было слышно в микрофон.
  
   Пришло и прошло двенадцать тридцать, и Майло забеспокоился. Черные камеры в виде полумесяца по краю посольства и другие, прикрепленные к уличным фонарям, несомненно, отмечали его продвижение. Некоторые бледные техники в подвале посольства, весь день сидевшие перед мониторами, к этому времени заметили его бродяжничество и пропустили его через программу распознавания лиц. Конечно, они знали, кем он был. Он не знал, передадут ли они информацию Анджеле Йейтс. Если да, может ли она остаться дома, чтобы избежать его? Возможно, она подозревала, что посольство наблюдает за ней, и - независимо от ее вины или невиновности - решила полностью ускользнуть от него. Майло предпочел такую ​​возможность.
  
   Затем, в двенадцать пятьдесят семь, она вышла из посольства, кивнув жесткому морпеху, открывшему ей дверь. На ней был легкий красочный шарф, свидетельствовавший о том, что она увлекается французской модой. Тонкий розовато-лиловый свитер обтягивал ее грудь, а бежевая юбка заканчивалась там, где начинались ее лаковые кожаные ботинки, чуть ниже колен. Пять лет в Париже отлично поработали над Анжелой Йейтс, бывшей жительницей Мэдисона, штат Висконсин. Она выехала через электрифицированные ворота, продолжила путь на запад по тротуару, затем на север к улице Фобур Сент-Оноре и остановилась, чтобы получить евро в банкомате банка Ротшильдов. Майло последовал за ним со своей стороны улицы. Она быстро ходила, и, возможно, это было знаком, что она знала, что он следует за ней. Если так, то она даже не оглянулась, чтобы проверить. Анджела никогда не была нервным агентом. В Лондоне она была лучшей.
  
   В последний раз они виделись год назад в стейк-хаусе «Питер Люгер» с Тиной и Стефани. В его памяти было много смеха. Анджела приехала в город на какой-то семинар, и за двухдюймовыми бифштексами и печеным картофелем она имитировала монотонные голоса разных ораторов. Даже Стеф нашел в этом юмора.
  
   Она свернула на улицу Дюрас и вошла в маленькое переполненное бистро с позолоченными окнами. Майло перешел на ее сторону улицы, скакая вокруг дикого «Рено», и остановился у меню в рамке, глядя через стекло, когда она подошла к бару. Толстяк в фартуке встретил ее широкой улыбкой. Это было ее обычное дело. Управляющий положил руку ей на плечо и провел между сгорбленными спинами, вокруг взволнованных официантов, к дальней стене и маленькому столику на двоих. «Возможно, - подумал Майло, когда он вошел, - она ​​ожидает компании».
  
   Менеджер, покончив с Анжелой, подошел к нему с сочувственной болью. «Je suis desole, месье. Comme vous pouvez voir, pas d'place».
  
   «Все в порядке», - ответил он по-английски. «Я присоединяюсь к даме». Управляющий кивнул, прежде чем бежать выселить забравшуюся за ним молодую пару - высокого красивого мужчину и женщину с распухшими глазами. Когда он подошел к ее столику, Анжела уставилась на непрозрачный лист бумаги с каллиграфическими выписанными каллиграфическими предложениями дня, черные волосы падали ей на лицо. Когда Майло подошел к креслу напротив, она подняла глаза и с выражением шока в бледно-лиловых глазах сказала: «Майло! Черт возьми! Что ты здесь делаешь?»
  
   Да, она видела его на камерах посольства. И да, она ожидала компании - его. Он наклонился, чтобы поцеловать ее покрасневшие щеки. «Я был на улице, посмотрел вверх и увидел красивую лесбиянку, которая вошла сюда».
  
   «Садись, старый пердун. Расскажи мне абсолютно обо всем». Они заказали графин домашнего красного цвета и быстро погрузились в ритм светской беседы, которую их обоих приучили использовать в своих интересах в шпионской школе. Но ни один из них не пытался, и это было хорошо. Было приятно снова ее увидеть. Майло хотел знать, чем она занималась.
  
   Она признала, что ничего особенного не было. Год назад, вскоре после их ночи в «Питере Люгере», она поссорилась со своей девушкой - каким-то французским аристократом - и с тех пор она полностью сосредоточилась на своей работе. Анджела никогда не была социальной бабой, но компенсировала свое горе повышением в звании. Она не только руководила отделением ЦРУ в посольстве, но и курировала всю дипломатическую сеть во Франции, включая консульства и посты американского присутствия в Париже, Бордо, Лилле, Лионе, Ренне, Страсбурге, Марселе, Ницце и Тулузе.
  
   Она гордилась своими достижениями - Майло это видел. Она лично руководила раскрытием трех утечек за последние девять месяцев. Волнение на ее лице, когда она описывала - конечно, в отрывках -
  
   На пленке последней была классическая Анджела, такое же взволнованное лицо, которое она использовала, когда Майло сказал ей шесть лет назад, что женится. Она казалась почти такой же, какой была тогда, и, что особенно важно, была еще большим патриотом, чем Майло когда-либо был.
  
   «Это бесит», - сказала она ему. "Вы слушаете французскую тираду о том, что мы неуклюжий военный гигант, что мы делаем мир небезопасным для всех. Никто из них не считает наши ошибки честными. Понимаете, что я имею в виду? Каждый раз, когда мы делаем что-то, они не делают этого. вроде бы, нас обвиняют в том, что мы пытаемся контролировать мировую нефть или пытаемся вытолкнуть Европу с мировой арены ". Она покачала головой. «Разве они не понимают, что мы находимся в беспрецедентной ситуации? Ни одна страна в истории никогда не имела столько власти и ответственности, сколько у нас. Мы первая по-настоящему глобальная империя. Конечно, мы будем делать ошибки ! "
  
   Это была интересная перспектива, даже если он с ней не согласился. Несмотря на то, что Грейнджер любил это слово, Майло больше не придерживался простого ярлыка
  
   «империя» для описания своей страны. Вместо этого он думал, что это тщеславие американцев, которые хотели увидеть Рим в зеркале, которые хотели мифологизировать себя. Но все, что он сказал, было: «Французы доставляют вам неприятности?»
  
   «За кулисами, вдали от публики, они очень готовы сотрудничать. Фактически, они помогали мне в любимом проекте».
  
   "Да?"
  
   Она улыбнулась, сжав губы, ее щеки покраснели. «Это могло бы стать большим переворотом в моей карьере. Большая рыба».
  
   «Вы меня заинтересовали».
  
   Анджела кокетливо подмигнула ему. «Имя животного».
  
   "Животное?"
  
   «Грроул», - выдохнула она в китчевом соблазнении. Он тоже покраснел.
  
   "Тигр."
  
   12
  
   Было больно видеть, как она гордилась, когда она наклонилась вперед и шептала историю расследования, которое она вела последние восемь месяцев. «С ноября. После того, как он убил министра иностранных дел Мишеля Бушара. Помните это?»
  
   Майло сделал. Грейнджер послал Трипплхорна в Марсель, чтобы расследовать убийство, но французы быстро устали от его вопросов. «Мы послали кого-то, но он был заблокирован».
  
   Она раскрыла руку с выражением c'est la vie. «У меня был друг, Пол, который занимался этим делом. Знал его через консульство Марселя. В отличие от многих его коллег, у него не было проблем с принятием моей помощи. Я знал, что это Тигр. Я знал это».
  
   «Все, что я слышал, это то, что через несколько месяцев французы подтвердили, что это был он».
  
   «Француз, моя задница. Это был я. Конечно, с помощью Пола». Она подмигнула, выпила еще вина и сказала: «Бушар был со своей любовницей в« Софителе ». Небольшой отпуск вдали от жены». Она откашлялась. «Очень континентальный».
  
   Майло улыбнулся.
  
   «Как бы то ни было, они были на какой-то вечеринке - правда, эти люди даже не пытаются скрыть свою неосторожность - и вернулись пьяными с ревом. Они добрались до отеля, и его телохранители проводили его до номера. предварительно, конечно, обыскали, и они оставили его
  
   в одиночестве. Последовало обычное дело, а потом рано утром девушка проснулась с криком. Анджела снова потянулась за своим вином, посмотрела на него, но не пила. Она ничего не слышала. Коронер сказал, что ему перерезали горло около трех часов ночи. Убийца пробрался через балкон, сделал свою работу и снова выскользнул. Они нашли следы на крыше, куда он спустился. Веревка."
  
   "А девушка?"
  
   «Чемодан для корзины. Она и кровать были залиты кровью. Пол сказал мне, что ей снился сон о том, как она писает.
  
   Майло долил их стаканы, опорожняя графин.
  
   «Не было причин думать, что это был Тигр. У такого человека, как Мишель Бушар, так много врагов. Черт, даже мы были бы счастливы, если бы он ушел. Вы слышали его речь о Дне перемирия?»
  
   Майло покачал головой.
  
   "Он обвинил нас в попытке захватить Африку. Французы считают себя стражами этого континента, и он лоббирует нас, чтобы мы избавились от СПИДа.
  
   наркотики всем волей-неволей ".
  
   "Что-то не так?"
  
   Анджела посмотрела на него, и он не понял, что означал этот взгляд. «Может быть, но, как и вся остальная Европа, он рассматривает наш отказ как заговор с целью, я не знаю, депопуляции континента, чтобы мы могли въехать и впитать его нефть. Или что-то в этом роде», - сказала она и выпила. «Во всяком случае, он был убит через десять дней после этой речи».
  
   "Думаешь, мы его сбили?"
  
   Она рассмеялась. «Пожалуйста. Министр иностранных дел Франции? Назовите мне кого-нибудь важного. Нет, это выглядело как самая старая причина - деньги. Он по уши в спекуляциях с недвижимостью и налил слишком много кредитов. Этот человек вложил миллионы в Уганду и Конго, пока вел переговоры по их займам на цели развития. Если бы он выжил, ему были бы предъявлены обвинения. К счастью для него, один из его кредиторов позаботился об этой проблеме ». Еще одно пожатие плечами. «Этот человек умер героем».
  
   "А Тигр?"
  
   Когда она вздохнула, глаза Анджелы заблестели. Таким образом, именно здесь она вошла в историю. «На самом деле удача. Как я уже сказал, я был уверен, что это был Тигр. Это не соответствовало его методам, но какой другой известный убийца имеет наглость осуществить это? Ответ: Никто. Я поспрашивал, и он Оказалось, что Том Грейнджер - он все еще твой босс, верно? " Майло кивнул.
  
   «Ну, у Тома было три его фотографии. Из Милана, Франкфурта и Арабских Эмиратов. Мы с Полом просмотрели все записи с камер наблюдения в отеле. Я могу вам сказать, что это заняло целую вечность, а мы все равно пришли пустые. Но я упорствовал. Вы знаете, насколько я настойчив - эй, что это за взгляд? " Майло не знал, что он посмотрел, и сказал то же самое. На самом деле, ему было интересно, почему Грейнджер не сказала ему о просьбе о фотографии. Анджела отпустила это.
  
   «Мы стали публичными. К тому времени был январь, и это было единственное, что можно было сделать. Я распечатал итальянский снимок и разослал его по всему Марселю. Магазины, банки, отели. Работы. Ничего. Вышло совершенно сухо. Недели Я вернулся в Париж. Затем, в феврале, позвонил Поль. Кассир в Union Bank of Switzerland сказал, что узнал это лицо ".
  
   "Как ее память вдруг начала работать?"
  
   «Вы забываете, как долго идут французские каникулы. Она каталась на лыжах».
  
   "Ой."
  
   «Тогда вернемся в Марсель, и мы просмотрели запись банка. Бинго ...
  
   вот он был. 18 ноября, за три дня до убийства, опустошение и закрытие счета на триста тысяч долларов. Самуэль Рот был указан в качестве соавтора аккаунта - это один из псевдонимов Тигра. Конечно, у него был паспорт, удостоверяющий личность, и мы получили копию, которую они сделали. Но что более важно, у нас был счет ».
  
   Руки Майло лежали на столе по обе стороны от стакана. "Да?" Чтобы растянуть напряжение, Анджела сделала еще один глоток. Ей это нравилось. «Открыт 16 ноября в Цюрихе под именем Рольф Винтерберг». Он откинулся назад, пораженный тем, что всего за несколько месяцев она пошла по следу дальше, чем он прошел за последние шесть лет. "Итак? Кто такой Рольф Винтерберг?"
  
   «Трудно сказать. Адрес - это просто дверь в переулке Цюриха. Он открыл счет наличными. Камера в отделении Цюриха снимает человека в шляпе. Высокий. И имя - мусор».
  
   «Почему я никогда не слышал об этом? Разве ты не докладывал Лэнгли?»
  
   Она выглядела встревоженной, затем покачала головой.
  
   Восхищение смешалось с разочарованием. Если бы она не была такой параноиком, они бы объединили свои ресурсы. Но Анджела не хотела разбавлять кредит - такая уловка действительно делала карьеру. Он сказал: «Я охотился за ним много лет. Вы об этом знали?»
  
   Не было причин, по которым она могла знать. Она посмотрела в свой стакан и пожала плечами. "Извините." Однако она не сожалела.
  
   «Я встречался с ним в среду. В Штатах».
  
   "Тигр?"
  
   Он кивнул.
  
   Ее розовые щеки поблекли. "Ты шутишь."
  
   «Он мертв, Анджела. Принимал цианид. Оказалось, что один из его работодателей заразил его ВИЧ. В отличие от нас, его работодатель знал, что он христианский ученый».
  
   «Кристиан - что за \ '7d», она, похоже, не поняла. "Он был чем?"
  
   «Он не стал принимать наркотики, поэтому это его убивало». Она не могла говорить, могла только пить вино и смотреть на него. Анджела потратила последние восемь месяцев на подготовку расследования - впечатляющего, как он должен был признать, - которое, наконец, выведет ее на новый уровень в ее карьере, и несколькими словами Майло разбил те месяцы надежды. Но Анджела была практична. Она столкнулась с достаточным количеством разочарований в своей жизни, чтобы не погрязнуть в них. Она подняла к нему свой бокал. «Поздравляю, Майло».
  
   «Не поздравляйте меня, - сказал он. «Я просто бежал в направлении Тигра. Он проложил мне дорогу, чтобы я мог услышать его последнее желание».
  
   "Который был?"
  
   «Чтобы выследить того, кто его убил». Она не ответила, поэтому он добавил:
  
   «Это означает, что ты все еще в авангарде этого дела. Я хотел бы знать, кто решил от него отказаться».
  
   Она отпила вино. «Хорошо, Майло. Поговори со мной». В течение следующих четверти часа он рассказал ей подробности истории Тигра, наблюдая, как на ее лице пробегает целый ряд эмоций, пока она медленно восстанавливает надежду.
  
   Она вмешалась: «Салих Ахмад? В Судане? Он это сделал?» Эта новость, казалось, воодушевила ее, хотя он не знал почему.
  
   «Это то, в чем он признался», - сказал он. "Почему? Вы что-то знаете об этом?"
  
   «Нет», - слишком быстро ответила она. "Продолжать." Когда он рассказал ей о Яне Клаузнере, также известном как Герберт Уильямс, он кое-что вспомнил. «Вы его сфотографировали. Это тот, у кого Тигр в Милане».
  
   Она нахмурилась. «Ваш офис, должно быть, вырезал его».
  
   «Я дам вам полный кадр».
  
   "Спасибо."
  
   К тому времени, как он закончил, она снова села прямо, в предвкушении прикусила нижнюю губу. Майло обрадовало то, что он смог вернуть ее в таком виде, но он понял - и не было ничего, на что он мог бы указать в качестве доказательства, - что она скрывает что-то еще. То, чему она ему не доверяла. Поэтому он настаивал на своей исходной точке, чтобы помочь ей почувствовать контроль:
  
   «Я не могу следить за этим из Штатов, так что это должна быть ваша игра. Я побегу в вашу сторону. Хороший звук?»
  
   «Да, да, капитан», - сказала она, улыбаясь, но молча последовала за ней. Все, что она сдерживала, останется с ней, по крайней мере, сейчас. Она подняла тонкую руку. «Хватит о работе, хорошо? Поговорим о семье. Что Стефани?
  
   Семь?"
  
   «Шесть», - сказал он, потянувшись к графину, но вспомнив, что тот был пуст.
  
   «Рот как у моряка, но я пока не променяю ее».
  
   "Тина все еще восхитительна?"
  
   «Более того. Наверное, лучше, чем я ее не привез».
  
   "Осторожно." Она подмигнула, а затем изобразила уродливую улыбку, напомнившую ему, что Анджела Йейтс не дура. «Так скажи мне, чего ты хочешь».
  
   "Как вы думаете, почему я хочу чего-то?"
  
   «Потому что вы провели час возле посольства в ожидании меня. Вы не удосужились позвонить заранее, потому что не хотели записывать нашу встречу. И, как вы сказали, у вас есть семья. Я серьезно сомневаюсь в Тине. позволил бы тебе провести отпуск в Париже без нее ". Она сделала паузу с серьезным выражением лица. "Видишь, к чему я с этим иду?"
  
   Кафе было полно французских обедающих и очень мало американцев. В окно он заметил высокого красивого мужчину, который раньше ждал на улице столика, - ему было интересно, куда сбежала его девушка, с опухшими глазами.
  
   Майло скрестил костяшки пальцев под подбородком. «Ты прав: мне что-то нужно. Небольшая услуга».
  
   "Большая проблема?"
  
   «Ничего страшного. Просто неудобство. Мне нужно, чтобы ты держал кое-что до следующей недели. В понедельник кто-то попросит тебя об этом, и ты отдашь ему это».
  
   "Большой маленький?"
  
   «Очень маленький. Флешка».
  
   Она огляделась вокруг ресторана так же, как и Майло. Ей удалось шепнуть.
  
   «Мне нужно знать больше».
  
   "Отлично."
  
   "Что на нем?"
  
   «Просто отчет. Я не могу его отправить, потому что все коммуникации моего контакта скомпрометированы».
  
   "Он в городе?"
  
   «Бейрут, но он прилетит в Париж в понедельник утром и приедет в посольство. Как только он его получит, отпадет необходимость в интригах».
  
   "Так к чему интрига сейчас?"
  
   Майло считал, что Анджела ему доверяет. По крайней мере, она доверяла лондонскому полевому агенту, которого когда-то так хорошо знала, но в последние годы их отношения, несмотря на периодические посещения, стали более отдаленными, и он не знал, купится ли она на эту историю. Он вздохнул. «По правде говоря, я должен передать это сам. Но я не могу оставаться во Франции».
  
   "Почему нет?"
  
   Майло почесал нос, изображая смущение. «Это ... ну, это мой отпуск. Тина уже забронировала наш отель во Флориде. Диснейленд. И она не может выйти из него. Одно из тех дешевых интернет-предложений». По крайней мере, это было правдой.
  
   Анжела засмеялась. "Не говори мне, что ты боишься своей жены!"
  
   «Я просто хотел бы провести отпуск в отпуске. Не спорю».
  
   "Не тот человек, которым ты был раньше, не так ли?" Она подмигнула. «Почему вы не прислали кого-нибудь из Нью-Йорка, чтобы доставить его?»
  
   «Больше никого нет», - сказал он. «Я работал над этим отчетом в течение последнего месяца. Я не хочу, чтобы кто-нибудь еще смотрел его».
  
   «А потом ты вспомнил обо мне».
  
   «Я вспомнил Анжелу Йейтс, свою самую старую подругу».
  
   «Я предполагаю, что ты не сказал об этом Тому».
  
   «Посмотри, кто самый острый нож в ящике». Она взглянула за Майло, оглядывая толпу. "Ты собираешься сказать мне, что на нем?"
  
   Майло начал говорить ей то, что Грейнджер приказал ему сказать, что это анализ китайских нефтяных интересов в Казахстане, но передумал. В случае с Анжелой любопытство было убийцей. «Некоторые азиатские масла. Тебе не нужно знать подробности, не так ли?»
  
   "Я думаю, что нет". После паузы она сказала: «Хорошо, Майло. Для тебя все, что угодно».
  
   «Ты спас мою задницу». Мимо него проскользнул официант, и он схватил его за руку, прося бутылку Моэта. Затем он наклонился к Анжеле. «Дай мне руку».
  
   Она казалась неуверенной, но сделала, как он просил. У нее были длинные пальцы, а ногти были отполированы, но не окрашены. Майло нежно взял ее сухую руку в обе свои, как будто они были любовниками. Ее глаза чуть-чуть расширились, когда она почувствовала, как флешка прижалась к ее ладони. Слегка поцеловал ее суставы пальцев. 13
  
   В отеле ждали два сообщения. Джеймс Эйнер хотел знать, все ли прошло по плану, хотя и сформулировал это так: «Деньги уже переведены?» Майло скомкал его в кармане. Другое сообщение, пустое, было от Грейнджера, подписанное «Отец». Несмотря на то, что он уже был в восторге от обеда, однажды в своей комнате он налил крошечную водку из своего холодильника в стакан. Он открыл высокие французские окна и высунулся наружу, чтобы посмотреть вниз, на улицу Сен-Филипп-дю-Руль, заторможенную в час пик. Прежде чем набрать номер, он закурил сигарету.
  
   Сонно ответила Тина. "Ага?"
  
   «Дорогая, это я».
  
   "Который из?"
  
   "Глупый".
  
   "О. Майло. Все еще в Париже?"
  
   "Да. Как дела?"
  
   «Я не знаю. Просто встаю. Ты говоришь - ты пьян?»
  
   «На самом деле, немного».
  
   "Который час там?"
  
   Он посмотрел на часы. «Почти три».
  
   «Думаю, все в порядке».
  
   «Слушай, я могу не вернуться до воскресенья». Тишина, затем шум простыней, когда она выпрямилась. "Почему?"
  
   «Все довольно сложно».
  
   "Насколько сложно?"
  
   "Безопасно."
  
   «Хорошо», - сказала она. «Вы ведь знаете, когда улетает наш самолет?»
  
   «Понедельник, десять утра».
  
   «И если тебя к тому времени не будет здесь…»
  
   «Я буду отдыхать одна».
  
   «Я рада, что это поняли», - сказала она, когда он затянулся сигаретой.
  
   "Подождите, мистер".
  
   "Какие?"
  
   "Ты куришь"
  
   Он попытался звучать обиженно: «Я не».
  
   «У тебя куча неприятностей», - сказала затем Тина: «Эй, детка».
  
   "Эй, что?"
  
   «Стеф здесь». Ее голос был слегка приглушен, когда она сказала: «Хочешь поговорить с твоим папой?»
  
   "Почему я?" - услышал он слова Стефани.
  
   «Будьте вежливы», - сказала Тина, и через мгновение вышла Стефани.
  
   «Это Стефани Уивер. С кем я говорю?»
  
   «Вы говорите с Майло Уивером», - сказал он.
  
   «Очень приятно с вами поговорить».
  
   "Прекрати!" он закричал, и она начала смеяться. Когда припадок прошел, она вернулась к своим шести годам и болтала о каждом событии, которое наполнило ее четверг. Это было завораживающе.
  
   "Ты его как звал?"
  
   «Сэм Астон - придурок, папа. Он назвал меня чопорной. Я назвал его грязной крысой. Чего ты ждешь?»
  
   Как только у нее кончились истории, Тина вернулась и замаскировала угрозы о том, что может случиться, если он не вернется вовремя. Майло завуалированно всхлипнул. Когда он повесил трубку, оставив только шум машин, мир казался немного мертвее. Он позвонил Грейнджер.
  
   "Какие?" - крикнул старик.
  
   «Это я, Том».
  
   «Ой. Извини, Майло».
  
   "О чем это было?"
  
   «Ничего. Все получилось? Готово?» Под ним движение становилось все громче, поэтому он отступил от окна. "Ага."
  
   «Видишь, что я тебе сказал? Лети домой сегодня вечером, и ты не пропустишь ни минуты своего отпуска».
  
   "Эйннер ведет наблюдение?"
  
   "Какое наблюдение?"
  
   «Вы же не просто ждете, чтобы увидеть, появится ли этот отчет в Пекине, не так ли?»
  
   «О. Конечно, нет. Да, он им управляет».
  
   «Тогда я немного поплыву».
  
   Грейнджер откашлялся. «Я не знаю, почему у вас возникли проблемы из-за этого».
  
   «Потому что она невиновна».
  
   "Эйннер уже показал вам свои доказательства?"
  
   «Мне не нужны доказательства, Том. Мы говорили почти два часа. Она невиновна».
  
   "На сто процентов уверен?"
  
   «Скажем, девяносто семь».
  
   «Трех процентов достаточно, чтобы продолжить. Ты это знаешь».
  
   «Но она делает здесь важную работу», - настаивал Майло. «Я бы не хотел, чтобы это было скомпрометировано».
  
   «Она начальник службы безопасности, Майло. Это не ракетостроение».
  
   «Она преследует Тигра».
  
   Тишина.
  
   «Не прикидывайся дураком, Том. Ты отправил ей его фотографии несколько месяцев назад. Почему ты не сказал мне?»
  
   «Майло, - сказал он несколько авторитетным тоном, - не притворяйся, что знаешь все, что здесь происходит, хорошо? Я принял решение, которое казалось правильным в то время. И кроме того, она хотела сохранить это в тайне. Я уважал что."
  
   "Конечно."
  
   "Итак, что у нее есть?"
  
   «У нее намного больше, чем я когда-либо собирал. Она снимает его на видео в марсельском отделении Union Bank of Switzerland, снимая с него гонорар за убийство Мишеля Бушара. Триста штук. Она проследила за счетом в Цюрих, созданном Рольф Винтерберг ".
  
   «Винтерберг», - медленно произнес Грейнджер, возможно, записывая это.
  
   «Дело в том, что мы должны были заставить ее работать над Тигром с самого начала. Мы бы поймали его много лет назад. По сравнению с ней я тупица».
  
   «Считай это отмеченным, Майло. Но если она торгует секретами, я хочу знать».
  
   "Хорошо."
  
   "Вы не собираетесь создавать для него проблемы, не так ли?"
  
   "Кто?"
  
   "Эйннер".
  
   «Ты меня знаешь, Том. Я просто счастлив быть полезным». 14
  
   Он вернулся в парк после четырех, переодевшись во что-то менее очевидное - футболку и джинсы, затычки для ушей своего iPod на виду под шляпой-трилби, которую он купил в магазине рядом с отелем. Солнцезащитные очки были достаточной маскировкой, чтобы избежать обнаружения камерами посольства, но не выдержали критики. Он не думал, что ему это понадобится. Старуху Эйннера заменил старик в грязной куртке «Только для членов», который откинулся на скамейке лицом к солнцу, а рядом с ним скомкнулся грязный полиэтиленовый пакет. Цветочный фургон Эйннера все еще стоял на авеню Габриэль.
  
   До пяти делать было особо нечего, поэтому Майло позволил себе увлечься плеером iPod - его французские шестидесятые продолжались, и он надеялся, что это поднимет ему настроение. Еще Франс Галл, немного дошкольной музыки Шанталь Гойя, Джейн Биркин, Франсуаза Харди, Анна Карина и Брижит Бардо с Генсбуром, исполняющими «Комикс»:
  
   ШЕБАМ! POW! БЛОП! WIZZ!
  
   К 5:10 вечера ., Парк был полон людей , направляющихся домой. Даже старик сидел и смотрел в сторону посольства. Со своего места Милло не мог видеть ворота посольства, поэтому он направился к авеню Габриэль, поднося айпод к лицу, как будто у него были проблемы с ним. Но он смотрел вперед на старика, который медленно поднялся на ноги, имитируя старые кости, а затем присел, чтобы дурачиться на шнурках.
  
   Майло тоже пришлось прятать лицо, потому что Анжела прошла мимо ФЛЁРОВ.
  
   фургон и шел в их направлении, направляясь через парк на восток к станции метро Place de la Concorde. Майло в толпе небрежно отвернулся от нее. Старик последовал за Анжелой.
  
   Майло поспешил к Габриэлю и добрался до фургона, который начинал двигаться задним ходом из тесной параллельной парковки. Он постучал в тонированное заднее стекло и стал ждать.
  
   Эйннер ответил не сразу, вероятно, глядя в лицо Майло и задаваясь вопросом, уйдет ли он. Затем он принял решение и распахнул дверь. Его губы были в ужасной форме - казалось, он их жевал. "Что, черт возьми, ты здесь делаешь, Уивер?"
  
   "Подвезти меня?"
  
   «Убирайся отсюда. Иди домой».
  
   Он начал снова захлопывать дверь, но Майло помешал ему.
  
   «Пожалуйста, Джеймс. Мне нужно пойти с тобой».
  
   «Что тебе нужно сделать, так это вернуться домой».
  
   «Пойдем», - дружески сказал Майло. «Если тебе придется ее забрать, со мной будет легче. Она не убежит, если я буду рядом». Эйннер задумался.
  
   "Честно", - сказал Майло. «Я просто хочу помочь».
  
   "Ты прояснил это с Томом?"
  
   «Позвони ему, если хочешь».
  
   Эйннер снова толкнул дверь и усмехнулся, показывая, что он не такой уж плохой спортсмен. «Ты выглядишь как подросток-зацикленный». Майло не стал рассказывать ему, как он выглядит.
  
   Мобильный центр управления Эйннером представлял собой тщательно продуманную конструкцию, состоящую из двух ноутбуков, двух плоских мониторов, подключенных к мэйнфрейму, генератора, микрофона и динамиков. Сиденья были сдвинуты вплотную к правой стене, лицом к оборудованию. Это было сделано для плотной посадки, тем более что посольский легковес за рулем водил, нажимая на педали. Всю дорогу до квартиры Анджелы в Одиннадцатом округе Эйннер поддерживал радиосвязь со своими тенями. Они сообщили, что Анджела села в метро, ​​вышла на площади Нации и совершила долгую прогулку по усаженной деревьями авеню Филиппа Огюста до своей квартиры на улице Александра Дюма.
  
   «Хорошо, что ты был на вершине этого», - сказал Майло. Эйнер был сосредоточен на видеопотоке многоквартирного дома Анджелы, снятом с широкоугольной булавки для галстука. Они смотрели, как Анджела толкает стеклянную дверь. Он сказал: «Если ваша роль здесь заключается в том, чтобы выразить сарказм, мы отвезем вас в аэропорт».
  
   «Извини, Джеймс».
  
   Они ехали молча и вскоре добрались до ее района. Некоторые представители дипломатической толпы, которых в Париже было достаточно, чтобы составить собственный город, держали дома в этой восточной части одиннадцатого округа. Улицы были заполнены лучниками и наемниками. Из динамика они услышали щелчок и гудок.
  
   "Вы прослушивали ее телефон?" - сказал Майло, когда на мониторе появился набранный ею номер: 825.030.030.
  
   «Что ты думаешь, Уивер? Мы не любители».
  
   «И она тоже. Готов поспорить на твой отпуск, что она тебя ждет».
  
   "Шшш".
  
   Женский голос сказал: «Пицца Хат».
  
   Телефонный справочник компьютера подтвердил, что это правда. Она заказала гавайскую пиццу с греческим салатом и шесть упаковок Stella Artois.
  
   «Большой поедатель», - сказал Эйннер и набрал текст на ноутбуке. Второй монитор, втиснутый в крышу изнутри, мерцал и высвечивался в высоком углу гостиной Анджелы. Вот она, шла от телефона к дивану и зевала. Майло представила, что послеобеденное шампанское сделало остаток дня тяжелой работой. Она нашла пульт среди подушек, плюхнулась и включила телевизор. Они не видели экрана, но слышали сдержанный смех, когда она расстегивала ботинки и ставила их рядом с кофейным столиком.
  
   Фургон замедлил ход, и водитель крикнул: «Мы здесь».
  
   «Спасибо, Билл». Эйнер взглянул на Майло, прежде чем вернуться к экрану.
  
   «Знаешь, это может занять несколько дней. Я позвоню тебе, когда она что-нибудь сделает».
  
   "если она что-то сделает".
  
   "Что бы ни."
  
   «Я буду составлять тебе компанию».
  
   Через полчаса солнце начало садиться в конце улицы, прорезая задние окна. Пешеходы вернулись домой, отчаявшись сбросить костюмы. Это была красивая улица и немного напомнила Майло его дом в Бруклине, по которому он начинал скучать. Он все еще не понимал, почему его сейчас нет в самолете - что, собственно, он мог сделать, чтобы помочь Анжеле?
  
   Эйннер мог быть высокомерным, но он не собирался подставлять ее. И если Мило оказался неправильным, и она была продавать секреты, то он не мог так или иначе помочь ей.
  
   "Как все это произошло?" он спросил.
  
   Эйннер откинулся назад, но продолжал наблюдать за Анжелой. Она чему-то улыбалась по трубке. «Вы знаете, как это произошло. Ноутбук полковника Ли Лена».
  
   «Но почему МИ-6 вообще смотрела на полковника?» Он задумался на мгновение, потом пожал плечами. «Они следили за ним. Команда из двух человек, рутинная работа. Просто слежка за противником».
  
   "Они сказали тебе это?"
  
   Эйнер посмотрел на него, как на ребенка. «Думаешь, они разговаривают с туристами?
  
   Пожалуйста. Только ухо Тома достойно их секретов ".
  
   "Продолжать."
  
   «Ну, каждые два уик-энда этот полковник отправляется на пароме из Портсмута в Кан. Небольшой коттедж к северу от Лаваля. Один из тех реконструированных фермерских домов».
  
   "А что насчет этой подруги?"
  
   «Рене Бернье. Французский».
  
   «Я слышал, начинающий писатель».
  
   Эйнер почесал щеку. «Я прочитал немного ее опуса. Это неплохо». Когда Анджела встала, он что-то напечатал, и монитор переключился на ванную, когда она вошла, лениво расстегивая юбку.
  
   "Ты собираешься выключить это, не так ли?" Он кисло посмотрел на Майло. «Я не сойду с этого, Уивер».
  
   «А как насчет Рене Бернье? Могла ли она получить доступ к записке?» Эйннер покачал головой от простоты Майло. «Вы действительно думаете, что мы здесь просто сидим сложа руки, не так ли? Мы все вокруг нее. Она, конечно, преданная коммунистка. Ее роман - одна большая антикапиталистическая тирада».
  
   «Я думал, ты сказал, что это хорошо».
  
   «Мы не немытые массы. Я могу сказать хорошего писателя, когда читаю ее. Даже если ее политика является юношеской».
  
   «Это очень непредубежденный с вашей стороны».
  
   "Не так ли?" - прорычал он, затем снова сменил камеры, когда Анджела смыла унитаз и вернулась на диван, теперь закутанная в плюшевый белый халат.
  
   «В любом случае, вы знаете эту историю. Полковник Льен садится на паром из Кана после очередного потерянного уик-энда. На полпути через Ла-Манш он падает в обморок. Двое сотрудников МИ-6 реанимируют его и пользуются возможностью скопировать его жесткий диск».
  
   "Почему Анджела?"
  
   Эйнер моргнул. "Какие?"
  
   «Почему все уверены, что она - источник? Все это так косвенно».
  
   "Вы не знаете?"
  
   Майло покачал головой, и это вызвало резкую улыбку.
  
   «Вот почему вы так упорно относитесь к этому». Он постучал по второму ноутбуку. Выскочил файл с пометкой SWALLOW . Имена птиц, заметил Майло. Прямо из файла Ipcress. Майкл Кейн, 1965 год. Эйнер начал разбираться со своим делом.
  
   То, что последовало за этим, было трудно уследить. Он показал Майло фотографии наблюдения, копии документов, аудиофайлы и видеоклипы, снятые за предыдущие два месяца, результат постоянных усилий по наблюдению, которыми руководил сидящий рядом с ним гордый Турист. В некоторых сообщениях Анджела появлялась на вечеринках в китайском посольстве, но даже Эйннер признал, что это само по себе не было ужасным. Он даже заметил, что Анджела большую часть ночей принимала снотворное, как будто это было признаком угрызений совести. Затем он перешел к важной части.
  
   "Видишь этого человека?" - сказал он, указывая на рыжебородого тридцатилетнего человека в приталенном костюме. Он стоял на перекрестке улиц у Триумфальной арки, сразу за Анжелой, оба ждали, когда изменится свет. Щеки Майло потеплели - он знал этого человека. Эйнер сказал: «Это было 9 мая». Он постучал по сенсорной панели, и тот же мужчина сидел за рулем такси, уже не в костюме, а Анджела сидела сзади. «Это 14 мая. Это шестнадцатое». Стук, и они оба снова оказались в бистро, где Майло поймал ее, сидя за отдельными, но соседними столиками. Однако в этом кадре она была не одна за своим столом. Напротив нее сидел молодой серьезный темнокожий мужчина, раскинув руки, и говорил ей настойчивые слова.
  
   «20 июня», - сказал Эйнер и показал Майло еще один снимок перехода улицы, снова с рыжебородым мужчиной. "Все, что у нас есть на этого человека, это ..."
  
   "Кто ребенок?"
  
   "Какие?" Сказал Эйнер, раздраженный прерыванием.
  
   «Возвращайся», - сказал Майло, и когда Эйнер вернулся в бистро, он коснулся экрана. "Этот парень."
  
   "Что-то Рахман ..." Он зажмурился. «Гаранг. Вот и все. Рахман Гаранг. Подозреваемый террорист».
  
   "Ой?"
  
   «Она сообщила об этом», - сказал ему Эйнер. «Она пыталась получить от него информацию».
  
   "В общественном месте?"
  
   «Очевидно, его идея. Не очень профессионально, но она не стала спорить».
  
   "Она что-нибудь получила?"
  
   Эйнер покачал головой. «Мы думаем, что он отъебался обратно в Судан».
  
   - Судан, - выдохнул Майло, стараясь казаться равнодушным. «И прежде чем вы спросите, - сказал Эйнер, - нет, мы не думаем, что она помогает террористам. Она не недочеловек».
  
   «Я рад, что ты это знаешь».
  
   Эйннер вернулся к последней фотографии, на которой Анджела переходила улицу с рыжебородым мужчиной. "Во всяком случае, этот человек здесь ---"
  
   «Герберт Уильямс», - сказал Майло.
  
   «Черт, Уивер! Не могли бы вы перебить?»
  
   "Вот кто это, не так ли?"
  
   «Ну да, - пробормотал Эйнер. «Это имя он использовал для регистрации в Национальной полиции. Как, черт возьми, вы узнали?»
  
   "Что еще у вас есть на нем?"
  
   Эйннер сначала хотел получить ответ, но по лицу Майло видел, что он его не получит. «Ну, он дал полиции адрес третьего округа. Мы проверили его - приют для бездомных. Насколько они знают, он даже не стучал в дверь. Он утверждает, что он из Канзас-Сити. это, а записи Герберта Уильямса восходят к 1991 году, когда он подал заявление на получение паспорта ".
  
   "Он должен был использовать номер социального страхования, верно?"
  
   «Классическая афера. Номер действительно принадлежит Герберту Уильямсу, чернокожему мужчине, который умер в возрасте трех лет в 1971 году».
  
   "У нас больше ничего нет?"
  
   «Этот парень скользкий. Мы натравили на него людей после двух июньских встреч, но он каждый раз уходил. Он настоящий профи. Но посмотрите на это». Он снова нажал на трекпад, и появился снимок сельской местности. Первая реакция Майло была эстетической - это был прекрасный кадр. Широко открытое пространство, большое небо и небольшой коттедж слева. Затем он заметил машину недалеко от центра. Курсор Эйнера превратился в увеличительное стекло, и он увеличил масштаб. Зернистый, но достаточно четкий - двое мужчин стояли возле машины и разговаривали. Одним из них был Герберт Уильямс, он же Ян Клауснер. Другой был толстый китаец, полковник Ли Лен.
  
   "Где ты это взял?"
  
   «Это старые материалы компании, сделанные в прошлом году. Том выследил их, когда узнал о полковнике».
  
   Майло потер губы; они были такими же сухими, как у Эйнера. Он начал ненавидеть идею безопасности Тома Грейнджера. «Вы следили за ней два месяца. Почему вы начали?»
  
   «Французская радиостанция годами была полна дыр. Лэнгли хотел изучить ее, но не по обычным каналам, и мы решили начать с Анджелы Йейтс».
  
   "Мы?"
  
   «Я и Том».
  
   Основная часть его работы заключалась в том, что Майло не был осведомлен обо всех операциях, которые выполнял его офис, и он пытался вспомнить, были ли какие-либо улики, свидетельствующие о том, что Анджела находится под следствием. Лучшее, что он смог придумать, это когда месяц назад он попросил использовать Эйнера, который был экспертом по слежке, чтобы подслушать встречу между сицилийской мафией и подозреваемыми исламскими боевиками в Риме. Грейнджер только сказал, что Эйннер был нездоров, и дал ему вместо этого Лейси. «Итак, - сказал он, - ты думаешь, всего этого достаточно, чтобы ее повесить?»
  
   «Конечно, Уивер. Вот почему я сижу здесь с тобой, вместо того, чтобы арестовать ее и пойти домой к своей девушке». Эйнер откашлялся. «Теперь ты. Расскажи мне, откуда ты знаешь мистера Уильямса».
  
   «Мотоцикл», - сказал Билл, напрягаясь за рулем. Они наклонились к окну. Солнце почти село, и они могли разглядеть силуэт велосипедиста в кожаной одежде, направляющегося к ним. Эйннер поерзал, вытаскивая из наплечной кобуры маленькую беретту ...
  
   Беретта, конечно. «Не получи сейчас весь Gunsmoke» , - сказал Майло. Мотоцикл врезался между двумя машинами и выскочил на тротуар. В красной коробке сзади было написано PIZZA HUT.
  
   Как только курьер проскочил мимо и подошел к двери Анджелы, Эйнер убрал «Беретту» в кобуру. «Давай. Покончим с этим». Майло рассказал ему о Клаузнере / Уильямсе и Тигре. Новости, казалось, выбили Эйнера из игры. Из динамиков послышалась мягкая мелодия дверного звонка Анджелы. Руки Эйннера забились у него на коленях. "Я--
  
   ну, Тигр. "Затем:" Это все меняет, не так ли? "
  
   «Я так не думаю».
  
   Эйннер снова сосредоточился. «Если Анжела связана с кем-то, кто контролирует - или контролирует - передвижения Тигра, то мы говорим не только о том, что она продает некоторые секреты китайцам. Ей управляет кто-то с серьезными связями. Теперь она может быть фрилансером. . Открытый рынок."
  
   «План остается прежним, - сказал Майло. «Определите ее контакт, затем приведите его. Не трогайте Анжелу, пока он не будет у нас».
  
   «Да, - признал Эйнер с оттенком рассеянной меланхолии, - ты прав».
  
   Майло открыл заднюю дверь и спустился на улицу. «Я собираюсь пообедать. Позвони, если поменяешь позу, хорошо?»
  
   «Конечно», - сказал Эйнер и захлопнул дверь. В парижском воздухе пахло ветчиной и теплым ананасом.
  
   15
  
   Майло нашел небольшое неоновое турецкое заведение в переулке недалеко от площади Леона Блюма и заказал гироскоп, съев его возле стоячего стола. Ничего из этого не было правильным. Либо Анджела была невиновна, во что он хотел верить, либо она была виновна в продаже секретов - но китайцам? Было бы более в ее стиле продать их стране, которой она сочувствовала. Например, поляки. Она была американкой поляка в третьем поколении, которая выросла, слыша этот грубый язык вокруг себя. Ее беглость была одной из причин, по которой Компания изначально привлекла ее. Таков был ее идеализм. Денег самих по себе было недостаточно, чтобы Анжела кого-то предала.
  
   Эйннер, независимо от того, давал он ей удовольствие или нет, вложил много бюджетных часов в свою двухмесячную операцию по наблюдению, и отказ от Анджелы выглядел бы пустой тратой государственных ресурсов - рискованный шаг в разгар сокращений. .
  
   Кроме того, доказательства были. Анджела была связана с клиентом Тигра, Гербертом Уильямсом, и этот человек был связан с китайским полковником. Знала ли она, что этот мужчина был связан с Тигром, которого она так отчаянно пыталась поймать?
  
   Другой вопрос: почему так много внимания уделялось Судану? Анджела была потрясена, узнав о работе Тигра там, и кое-что спрятала ...
  
   вероятно, Рахман Гаранг, молодой суданский террорист.
  
   Но почему?
  
   Запихивая в рот хлопья влажной жареной баранины, он почувствовал себя так же, как когда курил в аэропорту. За ним наблюдали. В отражении в окне он увидел все узкое место: невысокую стойку с кассовым аппаратом и скучающую девушку в остроконечной желтой кепке, молодую пару прямо за ним, наклонившуюся ближе и шепчущую бессмысленные любовные разговоры, и двоих. Арабские мужчины сидят за столиком у стены, пьют «Фанту» и ничего не говорят. Он дал мужчинам более длительный осмотр, но нет - похоже, никто не интересовался им. Затем он вернулся к влюбленным. да. Высокий красивый мужчина и женщина-мясник с тяжелыми опухшими глазами, которая выглядела так, будто ее избили. Из кафе, где он встретил Анжелу.
  
   Он снова сосредоточился на улице. Было почти девять тридцать, и в районе было тихо. Он проглотил еще несколько кусков баранины и, ничего не прибирая, вышел из ресторана.
  
   Он направился к следующему перекрестку - направо приведет его на оживленную улицу, ведущую обратно к Анджеле. Когда он завернул за угол, он оглянулся и увидел у двери пару, выходящую из ресторана, держась за руки и небрежно идущую в его направлении.
  
   Оказавшись вне поля зрения, он бросился бежать, пролетая мимо машин и пар всех возрастов, вышедших на прогулку. Совпадение всегда было возможным, но паранойя Майло не купилась на это. Вероятно, французская разведка - генеральный секретариат национальной обороны (SGDN). У них было досье на Майло, и они, конечно же, обратили внимание на его прибытие, без семьи, и его визит с Анжелой. Они хотели бы знать, что он делал в их стране. Он, с другой стороны, хотел держать шаткую ситуацию Анджелы как можно дальше от них.
  
   Вместо того чтобы идти прямо на следующем перекрестке, Майло снова свернул направо и стал ждать за углом. Он выглянул вовремя, чтобы снова увидеть пару. Они вышли на улицу, поцеловались и расстались. Мужчина пошел налево, прочь от Майло, а женщина пошла прямо, тоже от него. Он дождался, пока они ушли, затем позвонил Эйнеру.
  
   «За мной следят».
  
   Эйнер что-то напевал. «Ну, французы без ума от своего суверенитета».
  
   «Мы не можем дать им понять, что она находится под следствием. Они ей не поверят».
  
   «Тогда, может быть, тебе стоит пойти домой, старик».
  
   "Что-нибудь случилось?"
  
   «Просто готовлюсь ко сну».
  
   «Она знает, что за ней наблюдают».
  
   «Ясно, - сказал Эйнер. «И она знает, что лучше подождать, пока наблюдатели устанут. Наша работа - не уставать». Майло хотел поспорить с этим, но спорить было не о чем. «Я буду в своем отеле. Позвони мне, прежде чем переехать».
  
   "Если я должен".
  
   "Вы должны."
  
   Он добрался до станции метро, ​​когда зазвонил его телефон. Он нахмурился, глядя на неизвестный французский номер, затем вышел в тихий переулок и ответил. "Привет?"
  
   "Все еще в городе?" Это была Анджела.
  
   Майло заколебался, затем: «Мой самолет утром. Девять часов».
  
   «Как насчет выпивки в вашем отеле? У меня бессонница, и вам может быть интересно еще кое-что».
  
   "О чем?"
  
   " Grrowl".
  
   Он засмеялся, стараясь казаться естественным. «Не говори мне, что ты держался за меня».
  
   «Я бы никогда не сказал тебе этого».
  
   «Почему бы мне не прийти к вам? Я принесу бутылку. Кроме того, я думаю, что французы наблюдали за мной. Им не нужно видеть нас вместе в общественном месте».
  
   «Как будто они могут последовать за человеком с твоими значительными навыками».
  
   «Ха», - сказал он. "Просто дайте мне свой адрес, ладно?" 16
  
   Он купил еще «Давидоффа» и бутылку «Смирнофф» в круглосуточном магазине, затем позвонил Эйннеру. Эйннер, конечно, уже все слышал. «Она пыталась заснуть. Не повезло. Она дурачилась со своими снотворными, но я думаю, даже разговор с тобой был более привлекательным, чем эти».
  
   «Сделай мне одолжение и прекрати слежку, ладно? Мы хорошие друзья, и разговор станет личным».
  
   «Если хочешь трахнуть ее, давай. Не спрашивай моего разрешения».
  
   «Я ударю тебя, Джеймс. Не думай, что я не буду».
  
   «Не могу дождаться, старик».
  
   «Мы поговорим о вещах, о которых никому не нужно знать. Если она начнет говорить о чем-то важном, я позвоню тебе».
  
   "Какой код?" - сказал Эйнер, довольный возвращением на свою территорию шифров и парольных фраз.
  
   «Черт, я не знаю. Ты услышишь мой голос».
  
   «Позвони своей жене», - сказал он. «Скажи, что ты сказал ей, что позвонишь, и забыл».
  
   «Но они друзья. Анджела тоже захочет с ней поговорить».
  
   «Она в центре чего-то и должна бежать». Это было достаточно хорошо, поэтому Майло согласился. "Вы выключите наблюдение, как только я появлюсь?"
  
   «Да. Обещаю».
  
   Майло в этом сомневался, но если все становилось слишком конфессиональным, он знал примерное расположение камер и мог помешать им. А вот микрофоны - другое дело. Может быть, пойти на ее террасу?
  
   Она позвонила ему, сказав, чтобы он поднялся на четвертый этаж, и он воспользовался шатким лифтом. Она ждала в дверях, в джинсах и футболке, с бокалом белого вина в руке. "Это было быстро. Не разбудил ли я тебя, не так ли?"
  
   «Пожалуйста», - сказал он, помахивая ей «Смирновой». «Для меня пять часов пополудни». Он поцеловал ее в щеки и вошел вслед за ней. Вскоре у него сложилось впечатление, что Анджела передумала. Она позвонила, но, ожидая его, осознала свою ошибку. Они поставили водку в морозилку на потом и пили вино на том же диване, который он видел через видеокамеры.
  
   Чтобы расслабить ее, Майло начал с вопросов о ее личной жизни. Да, была принцесса год назад, но что с тех пор?
  
   «Ты никогда не держал себя в руках надолго». Это вызвало смех, но факт был в том, что она ни с кем не ложилась с тех пор, как эти отношения закончились. «Это было тяжело. Помнишь, как я был после того, как Фрэнк Даудл стал плохим? Это было так».
  
   «Проблема доверия».
  
   "Довольно много." Она отпила вино. «Вы можете курить, знаете ли». Майло достал свои Давидофф и предложил один, но Анджела уволилась. «Я мог бы снова начать курить, когда отношения пошли на убыль, но это было бы признанием поражения».
  
   Он улыбнулся ей, затем сказал: «О чем ты хотел со мной поговорить?»
  
   Вместо ответа она пошла на кухню, и Майло знал, что это его шанс. Он мог бы позвонить Эйнеру, чтобы все включить, если бы это еще не было. Но он этого не сделал, и через несколько недель эта ошибка стала неприятной деталью в истории Майло Уивера.
  
   Она вернулась с бутылкой вина, долила их стаканы и даже снова вернулась на кухню, чтобы выбросить бутылку в мусорное ведро. К тому времени, когда она закончила ритуал и остановилась на соле, она определилась со своей тактикой. "Как много вы знаете о том, что происходит в Судане?"
  
   "Я полагаю, как и все остальные. Пару лет назад закончилась долгая и отвратительная гражданская война между севером и югом. Мы выступили посредниками в этом. Но теперь, в регионе Дарфур, у вас еще одна гражданская война между Суданской освободительной армией и Ополчение «Джанджавид», поддерживаемое правительством. Последнее, что я слышал, более двухсот тысяч человек погибли и еще два миллиона были вынуждены покинуть свои дома. На востоке, в столице, началась еще одна гражданская война, спровоцированная убийством муллы Салиха Ахмада в январе. в чем обвиняли президента -
  
   хотя мы знаем лучше, не так ли? »Он улыбнулся, но она не улыбнулась.« Что еще?
  
   Ужасная экономика, сырая нефть является ее основным экспортным товаром ». Он покосился на нее, вспомнив кое-что:« Но ведь они не продают нам нефть, не так ли? У нас на них наложено эмбарго. Они продают его Китаю ».
  
   «Совершенно верно», - сказала она, не взволнованная названием этой страны. «Прямо сейчас они поставляют семь процентов китайской нефти. Китай поставляет суданскому правительству оружие, чтобы убивать собственный народ - они сделают все, чтобы нефть продолжала течь». Она коснулась нижней губы. «Это забавно. Китай подвергался сильному давлению со стороны ООН, чтобы побудить президента аль-Башира заключить мир в Дарфуре. Наконец, в феврале прошлого года Ху Цзиньтао - не менее, китайский президент - встретился с ним, чтобы обсудить это. В то же время он объявил об аннулировании китайского долга Судана и пообещал построить ему президентский дворец.
  
   "Очень облажался".
  
   «Но вернитесь к Салиху Ахмаду. Сегодня днем ​​вы сказали мне, что Тигр убил Ахмада, и он делал это не для правительства Судана».
  
   «Он мог ошибаться. Он никогда не знал, на кого работает. Мусульманские экстремисты были его лучшим предположением».
  
   Она нахмурилась. «Есть ребенок, с которым я встречался несколько раз в мае. Рахман Гаранг. Суданец. Он был частью группы Салиха Ахмада».
  
   "Террорист?"
  
   Анджела склонила голову, затем кивнула. "Я не уверен, что на самом деле сделал Рахман, но да, я бы назвал его террористом - по крайней мере, многообещающим. Его семья прожила здесь около пяти лет, и когда он вернулся в гости в мае, французы подобрали его. Они связали его с какой-то камерой в Лионе. Он был настоящим упрямцем. Витриолик. Оказалось, что он на самом деле не был связан ни с чем во Франции, но пока его держали, он продолжал обвинять своих следователей за смерть его муллы. Вы и американцы, - сказал он. Вот почему мне позвонила моя бывшая - она ​​на самом деле не принцесса, хотя и ведет себя как одна из них. Она французская разведка. Я думаю, что это был ее способ помириться. со мной. Однажды я разговаривал с Рахманом в тюрьме, и он сказал мне, что не боится меня. Я - имея в виду Соединенные Штаты и всех их союзников - убил муллу Салиха Ахмада, и он полностью ожидал, что его убьют в следующий раз. Французы отпустили его за отсутствием улик.
  
   «Но мне было любопытно. Мы все видели новости. В его интересах было обвинить президента аль-Башира. В конце концов, свержение его - это весь смысл этого мятежа. Я выследил семью Рахмана примерно через неделю, затем убедил его снова поговорить со мной. Мы пообедали в центре - там же, где вы меня нашли сегодня. Брат Рахмана - Али - настоял на том, чтобы прийти за защитой. Я согласился, но заставил его ждать у ресторана, пока мы разговаривали . "
  
   16 мая Майло вспомнил по фотографиям Эйнера. Когда она глотнула вино, он сказал: «Он бредил? Или он действительно что-то знал?» Анджела поставила стакан; он был пуст. «Немного и того, и другого. Рахман был в доме муллы в Хартуме в ту ночь, когда его тело снова появилось. Там было много друзей, что-то вроде бдения с семьей. Рахман пошел в ванную. Через окно он мог видеть на задний двор. Он увидел, как европеец - белый человек - доставил тело. Это было сутью его аргумента ".
  
   "Вы показывали ему фотографии Тигра?"
  
   Она покачала головой, возможно, смущенная. «Мне это не пришло в голову. Но я сказал ему, что изучу это. Если бы я был мужчиной, я не думаю, что он бы мне поверил. Но, похоже, я ему нравился. Я возил его и Али. вернулся в свой дом и в течение следующих нескольких дней начал изучать это. На самом деле, мне было не о чем говорить. У меня не было причин думать, что это тоже Тигр. В мире много белых лиц, и Я предположил, что аль-Башир только что отправился на региональный открытый рынок за своими убийцами ».
  
   "Вы сообщили об этом?" - спросил Майло. «Что вы помогали Рахману». Она снова покачала головой, но стеснения уже не было. «Вы знаете, что могло бы случиться - никого не волнуют теории заговора потенциального террориста-смертника. Я только что сообщил, что я работал с ним как с возможным источником».
  
   "Я понимаю."
  
   «Спустя пять дней он все еще никуда не делся, поэтому я пошел сообщить Рахману плохие новости. Его семья не впустила меня. Его мать, отец, сестра - я внезапно стал прокаженным. Наконец-то Али вышел. . Они не знали, где он. На следующий день после нашего обеда ему позвонили. Сказал матери, что у него важная встреча. Это было последнее, что они видели его ».
  
   "Он не вернулся в Хартум?"
  
   Она покачала головой. «Он не мог. У этого парня не было никакого ремесла. Он не использовал поддельные паспорта или что-то в этом роде». Она остановилась. «Затем, на прошлой неделе, его тело было найдено в Гонессе, недалеко от траектории полета Шарля де Голля. Две пули в груди. Судебно-медицинская экспертиза утверждает, что он был мертв около полутора месяцев - сразу после того, как я поговорил с ним. "
  
   Теперь нужно было переехать Майло. Он потер колени, встал и пошел за охлажденной водкой. Некоторое время назад ему следовало позвонить Эйнеру под предлогом того, что он позвонил Тине, но он полагал, что Эйннер все равно слушает. Он налил водку в их пустые бокалы; Анджела не спорила. "Криминалистика дает что-нибудь еще?"
  
   «Девять миллиметров, PPK. Они довольно равномерно распределены по всему миру».
  
   «Похоже, его друзья видели, как он разговаривает с тобой».
  
   «Так думает Али».
  
   "Вы говорили с ним?"
  
   «Он позвонил мне. Как только тело было найдено. Так я узнал об этом».
  
   В течение следующего часа, допивая водку, они размышляли о связях, которые, казалось, предполагали эти откровения. «Казалось» было ключевым словом.
  
   «Икс», - согласились они, - нанял Тигра, чтобы убить радикального муллу в Судане, и когда Тигр начал расследование личности своего нанимателя, Х приказал его убить.
  
   «Кто угодно мог убить Рахмана», - сказала она, моргая, чтобы не отвлекаться от Майло. «Его друзья-террористы видят, как он разговаривает со мной, и они решают, что он двойник. Или тот, кто убил муллу, думал, что он обсуждал со мной личность Икс, и поэтому Х убил его по той же причине, по которой он убил Тигра».
  
   Майло пришлось молчать, потому что то, что он хотел сказать, выдало бы то, что он знал. Агент X, Герберт Уильямс, был замечен с Анджелой Йейтс. Что, если вместо того, чтобы быть ее контактом, Уильямс шпионил за ней? Уильямс был там, в ресторане, когда Рахман встречался с Анжелой.
  
   Не обращайте внимания на китайского дипломата и его украденные секреты, и картина станет чем-то другим. Анжела в роли жертвы, а не утечки информации. Тем не менее, вопрос, который Тигр задал на смертном одре, оставался неизменным: кто такой X? Кто бы нанял Тигра, чтобы убить муллу Салиха Ахмада и министра иностранных дел Франции? Захочет ли какая-нибудь террористическая группа убить их обоих? Хотя смерть Ахмада в конце концов помогла воинствующему исламу в Судане, смерть министра иностранных дел ничем им не поможет. Чем, кроме того, можно объяснить все убийства Тигра с 2001 года, когда Герберт Уильямс стал одним из клиентов Тигра?
  
   Может быть, Герберт Уильямс был X. Возможно, он был просто посредником смерти для тех могущественных людей, которым нужно было кого-то победить. В этом случае не было ничего, что связывало бы различные убийства вместе.
  
   «Китайцы», - сказала она. «Клеймо на трупе Салида Ахмада очень похоже на прямое предупреждение экстремистам - перестаньте беспокоить нашего друга, или вы закончите тем же, что и этот человек. Но это почти слишком очевидно, не так ли?» Майло кивнул. «В Китае много всего, но он не близорук. Центральный комитет не хочет борьбы с суданскими массами. Китай не хочет отправлять свои войска в Африку или чтобы международное сообщество слишком внимательно смотрело - они». через год он будет принимать Олимпиаду. Предполагалось, что этот бренд будет разжигать антикитайские, антиимпериалистические настроения ». Он перевел дыхание. «Я с Тигром в этом вопросе - я думаю, что он работал на джихадистов».
  
   «Единственный способ узнать это - найти Герберта Уильямса», - сказала она. Несмотря на разочарование отсутствием твердых ответов, ему это нравилось. Сидеть с Анжелой, рассматривать детали и переменные и работать над возможными решениями, напомнило ему об их дружбе более десяти лет назад, когда оба были молоды, не привязаны друг к другу и полны энтузиазма по поводу своего работодателя и своей страны.
  
   Затем настроение изменилось. Она потерла руки, словно охваченная болезненными историями, которые они рассказывали. Немного погодя она сказала: «Я вызову такси. Не хочу опаздывать на Дисней».
  
   После звонка она воспользовалась туалетом и вышла, вытащив таблетку из рецептурного флакона.
  
   "Что это такое?"
  
   «Для сна».
  
   Он приподнял бровь. "Вы действительно нуждаетесь в этом?"
  
   «Ты не мой психиатр, Майло».
  
   «Помнишь, когда я пытался зацепить тебя амфетаминами?» Сначала она этого не сделала, потом сделала. Ее смех был естественным. «Чувак, ты был такой развалиной».
  
   На выходе он поцеловал ее, и она вручила ему полную бутылку «Смирнофф» на две трети. «Давайте оставаться на связи по этому поводу», - сказал он. «Ты сделал намного больше, чем я когда-либо мог».
  
   Она похлопала его по заднице, чтобы выгнать. «Это потому, что я умнее тебя».
  
   Такси ждало его, и, прежде чем сесть внутрь, он посмотрел на фургон с цветами. Эйннер смотрел на него со своего пассажирского сиденья, подняв вопросительный палец вверх. Майло в ответ показал ему большой палец вверх, и Турист вернулся в заднюю часть фургона. К удивлению Майло, Эйнер предоставил ему уединение. Майло никогда не был бы таким щедрым.
  
   17
  
   Он проснулся рано утром в субботу с похмельем, его легкие страдали от сухой гнили. Телевидение кричало о погоде по-французски. Он попытался открыть глаза, но комната была туманной, поэтому он снова закрыл их.
  
   Так случилось, когда он был вдали от семьи. Вокруг не было никого, кто напомнил бы ему, что было ошибкой провести ночь с бутылкой водки и пачкой дыма, смотря ночное французское телевидение. Он не был таким, когда был туристом, но теперь Милот-семьянин путешествовал, как незрелый подросток, только что вышедший на свободу из дома. Что-то пошевелилось - скрип - и он снова открыл глаза, размытые цвета менялись. Он оттолкнулся, подняв кулак. Эйннер улыбнулся ему со стула у кровати.
  
   "Ты со мной?"
  
   Майло попытался присесть к изголовью кровати; это было сложно. Он вспомнил, как погрузился в водку и, из любопытства, бутылку гостиничного бренди размером с ребенка и еще одну бутылку узо. Он откашлялся от горькой мокроты, затем проглотил ее.
  
   Эйннер поднял бутылку на экспертизу - осталось всего три выстрела или около того. «По крайней мере, ты не все это упустил». Майло уже не в первый раз осознал, что жить у него не получается. Эйннер поставил бутылку на пол. "Достаточно проснулся, чтобы говорить?"
  
   «Я все еще немного пьян».
  
   «Я закажу кофе».
  
   "Который сейчас час?"
  
   «Шесть утра».
  
   "Иисус." Он проспал два с половиной часа, максимум. Эйнер подозвал кофе, а Майло пошел умываться. Эйннер появился в дверном проеме ванной, ухмыляясь. "Не так, как в молодости, а?"
  
   Майло использовал зубную щетку, чтобы соскрести желудочную кислоту с языка. Он чувствовал, что скоро заболеет, но не хотел делать это в присутствии Эйнера. Не то.
  
   К тому времени, когда Майло снова вышел, он смог сосредоточить внимание на Эйннера. Удивительно, но турист выглядел отдохнувшим, когда пролистывал станции, останавливаясь на CNN International. Майло хотел, чтобы он так выглядел. Душ - это поможет.
  
   "Ты здесь по какой-то причине, Джеймс?"
  
   Эйнер с мрачным выражением лица увеличил громкость телевизора. «Это Анджела».
  
  
  
  
   "То, что о ней?"
  
   Эйнер начал говорить, затем оглядел комнату. Из кармана пиджака он достал запачканный маслом чек и ручку. Прислонившись к прикроватной тумбочке, он написал одно слово и протянул его Майло: мертв.
  
   В ногах Майло покалывало, и он угрожал сломаться. Он подошел к кровати, устроился и потер лицо. "О чем ты говоришь?" И снова Эйнер заколебался, поднял перо, но решил, что может сказать это, не выдавая ничего. «Ты ушел прошлой ночью. Ты дал мне большой палец вверх, поэтому я снова включил все это».
  
   "Хорошо. И?"
  
   «Она просто забиралась в кровать. Как свет».
  
   «Снотворное», - сказал Майло. «Она взяла их, когда я был еще там».
  
   "Верно. Итак, она идет. Спать. Через час я ушел, чтобы немного поесть. Билл взял на себя. Я вернулся через час после этого. Тогда я заметил ...
  
   она не двигалась. Нисколько. Она… - он сделал паузу, глядя на бумагу и ручку, задумавшись, но снова передумал. Он наклонился и прошептал Майло на ухо. - Примерно час она не сдвинулась ни на дюйм. Она даже не храпела. Прошел еще час - то же самое ».
  
   "Проверено?" - прошептал Майло в ответ.
  
   «Сорок минут назад. Я вошел и проверил ее пульс. Ничего. Я обязательно взял флешку».
  
   "Но. . ." - начал Майло. "Но как?"
  
   «Билл думает, что это было что-то в ее пицце, но он такой. Я за те снотворные, которые ты упомянул».
  
   Желудок Майло сжался. Он был прямо там, наблюдая, как она совершает непреднамеренное самоубийство. Он отрегулировал свое дыхание. "Ты сказал полиции?"
  
   «В самом деле, Уивер. Вы должны убедиться, что я идиот». Майло не хотел с этим спорить. Он не чувствовал ничего, кроме острой пустоты. Он знал, что это был шок перед бурей. Он взял пульт у Эйнера и выключил телевизор, на котором палестинские дети прыгают на улице, что-то празднуют. "Я принимаю душ." Эйнер положил пульт на кровать, переключился на MTV Europe и увеличил громкость. Зал наполнился французским рэпом.
  
   Майло подошел к окну и опустил жалюзи, чувствуя онемение во всем, за исключением феноменально громкого пульса в его голове.
  
   "Что то, что для?"
  
   Майло не знал. Он инстинктивно закрыл шторы.
  
   «Паранойя», - сказал Эйнер. «У тебя немного паранойи. Я видел это раньше, но не знал почему - только вчера вечером. Я проверял это. Ты ...
  
   «Он вернулся к своему шепоту:« Вы были туристом ».
  
   "Это было очень давно."
  
   "О чем была ваша легенда?"
  
   "Я забыл."
  
   "Ну давай же."
  
   «Последним был Чарльз Александр».
  
   В комнате стало тихо - Эйннер выключил телевизор. «Вы дергаете мою цепь».
  
   "Почему я?"
  
   «Потому что», - начал Эйнер, садясь на кровать. На мгновение он задумался, затем снова увеличил громкость. «Они все еще говорят о Чарльзе Александре».
  
   "Есть ли они?"
  
   "Действительно." Эйнер энергично кивнул, и Майло встревожил этот внезапный прилив уважения. «Вы оставили несколько друзей и множество врагов, разбросанных по всему континенту. Берлин, Рим, Вена, даже Белград. Все они хорошо вас помнят».
  
   «Ты продолжаешь сообщать такие хорошие новости, Джеймс». Зазвонил телефон Майло - это была Тина. Он отнес его в ванную, чтобы не слышать громкую музыку. «Привет, дорогая».
  
   «Майло? Ты в клубе?»
  
   «Это телевизор», - сказал он, закрывая дверь ванной. "Как дела?"
  
   "Когда ты вернешься домой?" Она не выглядела испуганной, просто. . . "Ты пьян?" Она засмеялась - да, засмеялась. «Пэт принес бутылку шампанского».
  
   "Какой принц". Майло не завидовал Патрику; ее бывший был просто слегка раздражающим фактом жизни. "В чем проблема?" Она заколебалась. «Ничего, ничего. Пэт ушла, Стеф в постели. Просто хотела услышать твой голос».
  
   «Слушай, мне нужно бежать. Здесь плохие новости».
  
   "Анджела?"
  
   "Ага."
  
   "Она не ... я имею в виду ..." Тина замолчала. "Она в беде?"
  
   «Это хуже, чем это».
  
   Он слушал ее молчание, пока она пыталась понять, что может быть хуже, чем быть пойманным за измену. Потом каким-то образом она это получила. «О боже». Она начала икать, как часто бывает в пьяном или нервном состоянии. Один итальянец, которого когда-то знал Майло, любил говорить: «В горе есть что-то банальное. Весь этот китч просто сводит меня с ума». Итальянец был наемным убийцей, поэтому его философия защищала его от эмоционального воздействия его работы. Однако, когда он принимал душ, Майло обнаружил, что испытывает то же самое к Анджеле. У него скрутило живот от того, как он все время вспоминал ее черты и тон голоса, ее яркое красивое лицо и то, как она увлеклась парижской модой. Он вспомнил ее забавно соблазнительного Грроула. В отличие от пустоты шока, теперь он чувствовал себя переполненным китчем смерти.
  
   Когда он вышел из ванной с полотенцем на талии, Эйннер пил кофе из подноса и смотрел на телевизор, где двести или более арабских протестующих кричали, подняв кулаки и упираясь в высокий стальной забор.
  
   "Где?" - сказал Майло.
  
   «Багдад. Похоже на Иран 1979 года, не так ли?» Майло надел полосатую рубашку. Эйнер снова увеличил громкость - шаг, который к настоящему времени превратился в предзнаменование важных тем, - но он просто наблюдал, как Майло одевается; он, казалось, думал. Когда Майло натянул брюки, Эйнер сказал своим сценическим шепотом: «Вы когда-нибудь сталкивались с Черной книгой? Или это всего лишь один из тех туристических мифов?» На лице молодого человека Майло увидел момент наивного ожидания. По разным причинам - в частности, потому что он хотел, чтобы Эйннер перестал сомневаться в нем, - он решил солгать. Как ни странно, Тигр вызвал у него честность. «Это достаточно реально, - сказал он. «Я нашел копию в конце девяностых».
  
   Эйннер наклонился ближе, моргая. «Теперь ты действительно дергаешь мою цепь».
  
   "Нет, Джеймс. Я не".
  
   «Где же тогда? Я смотрел, но так и не подошел».
  
   «Тогда, возможно, тебе не суждено его найти».
  
   «Дай мне перерыв».
  
   Майло дал ему реплику, которую он слышал так много раз, когда был моложе. Это была линия, которая придала Черной книге туризма, независимо от того, существовала она или нет, больше ауры, чем она, вероятно, заслуживала. «Книга найдет тебя, Джеймс. Если ты достоин, ты найдешь способ встать на ее пути. Книга не тратит время на любителей».
  
   Щеки Эйнера вспыхнули, дыхание стало поверхностным. Затем, возможно, вспомнив, кто он такой, он улыбнулся и убавил громкость телевизора до приемлемого уровня. "Знаешь что?"
  
   "Какие?"
  
   «Ты фигня класса А, Майло Уивер».
  
   «Вы меня выяснили».
  
   Эйннер начал смеяться, но передумал. Он понятия не имел, чему верить.
  
   18
  
   По предложению Майло они вышли из отеля по задней лестнице и выскользнули через служебный вход. Эйннер настоял на том, чтобы ехать, и, когда они мчались по Аль к Шарлю де Голлю, Майло рассказал ему о том, что Анжела сказала ему прошлой ночью.
  
   «Ты должен был позвонить мне, Уивер. Разве это не наша сделка?»
  
   «Я думал, ты хотя бы оставишь микрофоны включенными». Эйнер разочарованно покачал головой. «Мы заключили сделку. Я придерживаюсь своих обязательств».
  
   "Вы договорились с Томом, не так ли?"
  
   Пауза. «Сначала он сказал« нет », но он перезвонил и сказал мне сделать, как ты просил. Но все же, Уивер. Тебе следовало позвонить».
  
   «Извини, Джеймс». Он продолжил рассказ Анжелы о молодом суданском радикале, убежденном, что его мулла был убит Западом.
  
   «Итак, он увидел лицо европейца», - сказал Эйнер. "Что это значит?"
  
   «Это означает, что Тигр не лгал. Он действительно убил Салиха Ахмада. И, вероятно, не для президента. Если я верю истории Анджелы - а я верю - то я не думаю, что она когда-либо контактировала с Гербертом Уильямсом. Я думаю, Уильямс шпионил за ней. Может быть, он беспокоился, что она проверяет его личность - кто знает? Если она выслеживала Рольфа Винтерберга в Цюрихе, и если Винтерберг связан с Уильямсом… ». На самом деле все было возможно. «Все, что я знаю, это то, что Анджела начала собирать доказательства, а потом она умерла».
  
   "А что насчет полковника Ли Лена?" - спросил Эйнер. «Вы можете сплести любую сложную историю, какую захотите, но факт остается фактом: он получил информацию, к которой она имела доступ. Этот персонаж Уильямс был сфотографирован с Льеном. Вы не видите это прямо, Уивер».
  
   «Но в этом нет смысла», - настаивал Майло. «Если Анджела сливала информацию, то почему ее контролер убивал ее? Это только привлекает больше внимания».
  
   «Чтобы она не могла выдать его личность», - сказал Эйнер так, как будто это было очевидно.
  
   «Нет», - начал Майло, но ему было не чем заняться.
  
   «Какой бы ни была причина, - сказал Эйнер, - убийство Анжелы послужило определенной цели. Мы просто еще не знаем, что это».
  
   Эйнер был прав, и он знал это. Он заметил, как у юного туриста дрожали руки на руле. Неужели поэтому он мог быть таким проницательным в такое раннее утро? "Ты делаешь верх?" Эйннер искоса посмотрел на него, когда выходил из аэропорта. "Какие?"
  
   «Амфетамины, кокс, что угодно».
  
   "Ты думаешь, я под кайфом?"
  
   «Я имею в виду в целом, Джеймс. Для работы. Продолжать». Букет дорожных знаков перечисленных авиакомпаний. «Время от времени, конечно. Когда мне нужно».
  
   «Осторожно. В конце концов, они меня погубили. Я был настоящим беспорядком».
  
   "Я запомню."
  
   «Я серьезно, Джеймс. Ты хороший турист. Мы не хотим тебя потерять». Эйнер покачал головой, чтобы избавиться от замешательства. "Хорошо. Хорошо." Вместе они купили билет у симпатичной клерка из «Дельты», которая обрила наголо голову, а затем поселилась в кафетерии, чтобы дождаться самолета. Поскольку крепких напитков не было, Эйннер вынул из пиджака небольшую обтянутую кожей фляжку с бурбоном. Он поставил ее на стол и велел Майло выпить. Когда бурбон обжег горло Майло, мысль избавилась от него. "Мертвая капля".
  
   "Какие?"
  
   «Что-то в этом никогда не казалось правильным. Если Анджела передавала секреты Герберту Уильямсу, то почему она встретила его во плоти? Это не то, как вы это делаете. Вы встречаетесь один раз, устраиваете тупик и никогда больше не видите друг друга . Это шпионаж 101. "
  
   Эйннер задумался над этим. «Некоторые встречаются лицом к лицу».
  
   «Конечно», - сказал Майло. «Если они любовники, партнеры или друзья. Но Анджела не была любовницей этого человека. И она была слишком умна, чтобы рисковать подобным образом».
  
   Они оба смотрели через поле лиц вокруг себя, пробегая через это. Некоторые лица смотрели в ответ - дети, старушки и: вот. Майло выпрямился. Грязная блондинка с опухшими глазами. Она стояла на некотором расстоянии, рядом с одним из изогнутых пузырчатых окон, рассеянно улыбаясь ему, но не совсем. Красивый мужчина рядом с ней не улыбался.
  
   Майло глупо задумался, почему они всегда появляются в ресторанах.
  
   «Подожди здесь», - сказал он и подошел к паре. Улыбка женщины исчезла. Она что-то сказала своему партнеру, который просунул руку под лацкан своего пиджака, как будто собирал тепло. Возможно, так оно и было. Майло остановился на несколько футов, чтобы мужчина не чувствовал необходимости вынимать руку из куртки. Женщине он сказал: «Вы составили хороший отчет? Хотите мой план полета?»
  
   Так близко он увидел легкую россыпь веснушек на ее щеках. Она хорошо говорила по-английски, но с сильным акцентом, поэтому ему приходилось обращать внимание на каждое слово. «У нас сейчас много информации, мистер Уивер. Спасибо. Но, возможно, вы мне скажете - кто ваш друг?»
  
   Все трое повернулись к столу в кафетерии, но Эйнер уже исчез. "Какой друг?" - спросил Майло. Женщина склонила голову и моргнула. Она полезла в карман и вытащила кожаный буклет с удостоверением личности. Желтая карточка внутри идентифицировала женщину как сотрудника SGDN, прикрепленного к DGSE, или Direction Generale de la Securite Exterieure - внешней безопасности. Когда он узнал ее имя - Дайан Морел, - она ​​закрыла удостоверение личности. «Мистер Уивер, я надеюсь, что в следующий раз, когда вы приедете во Францию, вы свяжетесь с нами». Он начал что-то говорить, но она уже повернулась и, кивнув напарнику, проследовала за ним, направилась по коридору. Майло вернулся к столу, беспокоясь об этом, затем заметил Эйнера за семьей ортодоксальных евреев. Они встретились между сиденьями между ними.
  
   Эйнер смотрел на него круглыми глазами. Майло поднял руку. «Да, я знаю. Я теряю это».
  
   "Но откуда вы ее знаете?"
  
   «Она и ее приятель следовали за мной».
  
   "Почему?"
  
   «Просто слежу за неприятностями».
  
   Эйннер смотрел в коридор на их уменьшающиеся тела. Он повернулся к Майло. «Подожди минутку. Ты не знаешь, кто это был, не так ли?»
  
   «Она агент DGSE. Дайан Морел. Удостоверение выглядело хорошо».
  
   "DGSE?"
  
   Наконец Майло положил руку на плечо Эйнера и усадил его в пластиковый стул. "В чем большая загадка, Джеймс?" Эйнер открыл рот, закрыл его и сказал: «Но это Рене Бернье».
  
   «Подруга полковника И Лена? Писательница?»
  
   «Да. Я видел все фотографии».
  
   Инстинктивно Майло встал, но было уже поздно. Французские агенты ушли.
  
   19
  
   Восьмичасовой полет прошел без турбулентности, и он смог выспаться около трех часов, прежде чем приземлиться в аэропорту Кеннеди после полудня в субботу. Выдержав длинную очередь на паспортном контроле, он выкатил свою ручную кладь через усталую толпу к входным дверям и остановился. К черному «мерседесу» с тонированными стеклами прислонился Грейнджер, скрестив руки на груди, и смотрел на него. "Нуждается в подъеме?"
  
   «У меня есть машина», - сказал Майло, не двигаясь.
  
   «Мы отведем вас к этому».
  
   "Мы?"
  
   Грейнджер поморщился. «Давай, Майло. Просто садись в машину». Другой половиной «мы» оказался Теренс Фитцхью из Лэнгли, что объяснило настроение Грейнджер. Помощник директора по подпольным операциям неудобно устроился за водительским сиденьем, его длинные ноги как раз вписывались в него. После того, как Майло положил сумку в багажник, его пригласили присоединиться к Фитцхью. Грейнджера назначили шофером, и Майло подумал, не сидит ли Фитцхью позади него в качестве защиты от потенциальных снайперов.
  
   «Том сказал мне, что в Париже была проблема», - сказал Фитцхью, когда они уже начали работу.
  
   «Не проблема. Многие проблемы.»
  
   "Больше, чем убитая Анджела Йейтс?"
  
   «Оказывается, вашего китайского полковника, у которого была записка, работали французы». Он посмотрел на Грейнджер, которая смотрела на них в зеркало заднего вида. «Подружка Льена, Бернье. Она DGSE. Настоящее имя, Дайан Морель. Что бы она ни делала с полковником, французская разведка получила свою долю от его жесткого диска».
  
   "Это какая-то грубая инсинуация?" - сказал Фитцхью.
  
   "Если вы понимаете, о чем я."
  
   «Том? Какого черта мы этого не знали?»
  
   Грейнджер внимательно следил за движением транспорта, ведущим к парковкам.
  
   «Потому что французы нам не сказали».
  
   «Мы сказали им, что нас интересует полковник?» Тишина.
  
   Фитцхью отпустил это и вернулся к Майло. «Итак. Мы тратим деньги на авиабилеты и дорогой отель, а все, что у вас есть для нас, - это плохая разведка и мертвый служащий?»
  
   «Более того, - сказал Майло. «Предполагаемый контакт Анджелы - Герберт Уильямс - это тот самый персонаж, с которым имел дело Тигр. Тот же человек, который в конечном итоге убил Тигра. Анджела ничего ему не давала; я думаю, он следил за ней».
  
   «Все лучше и лучше», - размышлял Фитцхью, постукивая по спинке сиденья Грейнджера. «Есть какие-нибудь хорошие новости для меня, Майло? Я тот, кто должен вернуться в Лэнгли и поговорить о туризме. Я тот, кто должен показать им, какая отличная работа выполняется на Авеню Америк. Я мог бы, конечно, сообщить, что в офисе полно идиотов, которые не знают агента DGSE, когда они видят его и путают тень с контактом, но я боюсь, что они решат, что пора полностью сократить отдел ».
  
   Майло потер губы, прежде чем ответить. Одно из достоинств туризма - полное невежество отдельных агентов. Все, что нужно знать туристу, - это содержание его заказов. Однако с тех пор, как Майло ушел с поля, он устал от постоянных самооправданий перед бюрократами вроде Фитцхью. «Послушайте, - сказал он, - проблема не в нашей операции. Без работы Эйнера у нас не было бы дополнительных фотографий Герберта Уильямса. А без работы Анжелы мы бы не узнали, что Тигру платили через банк в Цюрихе. человеком по имени Рольф Винтерберг ".
  
   «Винтерберг? Кто такой Винтерберг, черт возьми?»
  
   «Это псевдоним, но он действительно приближает нас к тому, кто платил Тигру. Кроме того, Анджела наткнулась на суданского радикала, который на самом деле видел, как Тигр доставлял труп муллы Салиха Ахмада на его задний двор».
  
   «Понятно», - кивнул Фитцхью. «Итак, президент Судана нанял Тигра. Видите? Это информация».
  
   «У нас нет ничего о президенте. На самом деле, я не думаю, что это был он. Тигр тоже».
  
   «Теперь я действительно запутался, - сказал Фитцхью.
  
   «Подумайте об этом так», - сказал Майло своим самым профессорским голосом. «Мы ищем человека, который убил Тигра. Я думаю, что тот же человек убил Анжелу и несет ответственность за убийство муллы Салиха Ахмада». Фитцхью смотрел на него, не мигая, пока обрабатывал это. Грейнджер свернул на парковку на бульваре Леффертс, вытянув шею. "Где твоя машина?"
  
   «Выпусти меня сюда».
  
   Грейнджер припарковался между двумя рядами пыльных машин, но разговор еще не закончился. Майло подождал, пока Фитцхью, внимательно рассмотрев этот вопрос, не сказал: «Он мертв, Майло. Послушайте, я не собираюсь называть его Тигром. Это просто глупо. Назовите мне одно из его имен».
  
   «Сэмюэл Рот».
  
   «Хорошо Это Сэм Рот. - он мертв Теперь я могу взять эту информацию Лэнгли, но им это холодный случай. - это РОДИНА в холодный случай Кто заплатил ему, кто его убил. - Лэнгли, это все спорно . Это не даст президенту промахнуться. Чтобы дать президенту промах, они захотят передать что-то активное. Они хотят , чтобы мы остановили это дерьмо до того, как оно произойдет. Весь мир думает, что знает, кто убил этого муллу, так что тратить деньги на доказательство своей неправоты - не самая важная задача. Кроме того, мир стал лучше без этого долбаного муллы. Понял? "
  
   Майло сделал.
  
   «Что вам нужно сделать сейчас, так это сосредоточиться на джихадистах, которые все еще живы. Тех, кто все еще представляет угрозу миру во всем мире и банковскому делу. Это тот вид живца, о котором они хотят слышать в Вирджинии».
  
   «Да, сэр», - сказал Майло.
  
   «Хорошо. Я рад, что мы согласны». Фитцхью протянул руку, и Майло взял ее.
  
   Грейнджер помог ему достать сумку из багажника, шепча:
  
   "Спасибо."
  
   "За что?"
  
   «Знаешь что. За то, что не сказал ему, что Тигр работал на нас. Это действительно означало бы конец всему».
  
   «Ты обещал мне об этом рассказать».
  
   «Завтра», - сказал Грейнджер и похлопал Майло по плечу. «Пройдите в офис, и я дам вам прочитать файл. Сделка?»
  
   "Конечно."
  
   20
  
   Разговор с Фитцхью нисколько не уменьшил его беспокойство, на самом деле только усугубил его, поэтому после выхода из аэропорта Майло вытащил аккумулятор из своего телефона, сделал несколько поворотов и направился дальше на Лонг-Айленд. Он свернул к выходу и припарковался среди полуразрушенных домов из обшивки. В течение десяти минут он наблюдал за детьми, болтающимися на крыльце, пока не убедился, что за ним никто не следил. Он развернулся, затем пошел по другой дорожке, петля к середине острова, где он снова припарковался у ряда узких складских помещений, окруженных сетчатым забором под названием Stinger Storage.
  
   Майло всегда был умным человеком. У него был ключ от машины, квартиры, письменного стола в офисе, дома родителей Тины в Остине и один ключ без опознавательных знаков, который, если бы его спросили, он бы сказал, что ведет к общему подвалу его многоквартирного дома. По правде говоря, этот ключ открыл это хранилище. Ключ подошел, но спустя столько времени замок закрылся, так что на это потребовалось мгновение. Затем он открыл дверь в глубокую кладовку, где хранил свои секреты.
  
   Он был не больше гаража на одну машину, и с годами он наполнил его предметами, которые в какой-то момент могли оказаться полезными. Деньги в разных валютах, кредитные карты на разные имена, с соответствующими водительскими правами. Пистолеты и боеприпасы. Он имел
  
   Паспорта, выданные ЦРУ, которые он сохранил после завершения работы, утверждая, что они были потеряны по пути.
  
   В отдельном комбинированном сейфе в задней части комнаты находились два металлических ящика. Один был заполнен семейными документами - документами, которые он собирал за многие годы и отслеживал жизнь его матери. Его настоящая мать, мать-призрак, о которой он никогда не рассказывал Тине и даже компании. Были также копии файлов компании о его биологическом отце, еще один секрет. Пока его это не интересовало. Достал вторую коробку. Внутри были документы, не имеющие отношения к Компании. Он собрал их много лет назад, прочитав о семье - мужа, жене и маленькой дочери - которые погибли в автокатастрофе. Он отследил их номера социального страхования и медленно вернул их в общество. Банковские счета, кредитные карты, небольшая недвижимость в Нью-Джерси и почтовый ящик недалеко от этого домика. В конце концов, он заказал всем им паспорта с фотографиями своей семьи. Согласно официальным документам в этой коробке, семья Долана - Лора, Лайонел и маленький Келли - были живы и здоровы.
  
   Он сунул три паспорта и две кредитные карты в карман пиджака и запер все на замке. Только когда он снова оказался на главной дороге, недалеко от того места, где он впервые изменил направление, он вставил аккумулятор обратно в свой телефон и включил его.
  
   Он не мог точно сказать, почему принял эту меру предосторожности. Он предположил, что это Фитцхью кусает его за пятки. Или внезапное исчезновение Анджелы и тревожное ощущение, что ее смерть значила гораздо больше, чем было видно невооруженным глазом. Земля стала немного менее безопасной. У него иногда возникало это чувство, либо из реальных причин, либо из простой паранойи, и это успокаивало его собирать бумаги Долана и знать, что в любой момент он и его семья могут раствориться в анонимных потоках человеческой бюрократии.
  
   Он по-прежнему прислушивался к двери. Телевидения не было, но он слышал, как Стефани тихонько поет «Poupee de cire, poupee de son». Он использовал свой ключ и положил сумку рядом с пальто, крикнув голосом телевизионного мужа: «Дорогая, я дома!»
  
   Стефани появилась из гостиной и бросилась ему в живот, выбивая из него воздух. Тина последовала за ней, но медленно, потирая растрепанные волосы и зевая, улыбаясь. «Рад, что ты вернулся».
  
   "Похмелье?"
  
   Она покачала головой и улыбнулась.
  
   Двадцать минут спустя Майло ел на диване остатки жаркого; Тина жаловалась на вонь - возможно, сигарет, хотя она не могла быть уверена - от него повсюду; и Стефани изложила свои планы относительно Диснейленда, прежде чем слезть с дивана и отправиться искать пульт от телевизора. Наконец, Тина сказала: «Ты собираешься мне об этом рассказать?» Майло проглотил последний кусок жаркого. «Дай мне сначала принять душ». 21 год
  
   Тина смотрела, как он застонал, когда он встал с дивана, протолкнулся мимо журнального столика и вышел из комнаты. Было что-то нереальное в том, как Майло вернулся домой из поездки, в которой умер его самый старый друг, и теперь все вернулось на круги своя.
  
   Она встретила Майло при самых экстремальных обстоятельствах - даже ее родители не знали, что произошло в Венеции - и внезапно он оказался именно там. Никаких объяснений, никаких извинений. Как будто он годами ждал ее появления на сырой венецианской улице, ждал, когда кто-нибудь посвятит себя.
  
   «Я шпион», - сказал он ей через неделю после их стремительно разрастающегося романа. «Или я был, пока мы не встретились».
  
   Она посмеялась над этим, но это не было шуткой. В первый раз, когда она увидела его, в руке у него был пистолет. Она подумала, что он какой-то полицейский или частный детектив. Шпион? Нет, это ей никогда не приходило в голову. Так почему же тогда он бросил эту работу после того, как они познакомились?
  
   «Слишком много, я полагаю. Слишком много». Когда она настаивала, он признался, что ей пришлось немного поработать, чтобы принять это: «Я несколько раз был близок к самоубийству. Не мольбы о внимании, потому что в той жизни попытка самоубийства не привлекала к вам никакого внимания. Это просто приводит вас на пенсию. Нет, я хотел умереть, просто чтобы перестать жить. Усилия сводили меня с ума ".
  
   Это бросило ее. Хотела ли она, чтобы в ее жизни был потенциально суицидальный мужчина?
  
   Что еще более важно, хотела ли она одного в жизни Стефани?
  
   «Я вырос в Северной Каролине. Около Роли. Когда мне было пятнадцать, мои родители погибли в автокатастрофе».
  
   При этом ее лицо застыло, и, возможно, именно эта трагедия заставила ее внезапно почувствовать прилив любви к этому мужчине, который все еще был, по сути, чужим. Кого после этого не трогала бы то и дело ужасная меланхолия, даже игра с мыслями о самоубийстве? Прежде чем она смогла выразить свои эмоции и обязательное извинение словами, он продолжил, как будто ему нужно было быстро избавиться от всей истории.
  
   «Это была небольшая семья. Со стороны отца все скончались, а родственники моей матери умерли вскоре после того, как я родился».
  
   "Итак, что ты сделал?"
  
   «У меня не было особого выбора, не так ли? Мне было пятнадцать, и штат поместил меня в детский дом. В Оксфорде. Северная Каролина, а не Англия». Он пожал плечами.
  
   «Не так уж плохо, как звучит. На самом деле, мои оценки повысились, и я получил стипендию. Университет Лок-Хейвен. Маленькая школа в Пенсильвании. Во время обмена студентами в Англию меня посетили несколько головорезов из посольства. который был тогда в Лондоне. Они думали, что я могу служить своей стране ».
  
   В этой истории не было ничего плохого, и у Тины никогда не было причин не поверить в нее. Даже если он подтасовывал детали здесь и там, был ли в этом смысл?
  
   У нее не было законных претензий к Майло Уиверу. Он был скрытным человеком, но это было неизбежным признаком его работы. Она знала это, когда они поженились. Важным было то, что, в отличие от многих мужчин, он не скрывал своей любви к ней и Стефани. Даже когда его не было дома, она знала, что он думает о них. Хотя он пил, но не был пьяницей, и если он время от времени выкуривал сигарету, кому ей было жаловаться?
  
   А депрессия? Нет - хотя он иногда возвращался из офиса в дурном настроении от вещей, которые не мог обсуждать, он следил за тем, чтобы это никогда не входило в их жизни. По крайней мере, с ней и Стефани он не был таким человеком. Теперь . . . теперь кто-то, кого они оба знали, мертв. Стефани сидела на полу и смотрела фильм о гномах, а Майло поел сам и сбежал от нее под предлогом стирки. Она чувствовала себя совершенно одинокой. Услышав шум душа, она расстегнула сумку, которую Майло оставил у двери.
  
   Комплект грязной одежды с запасными носками и нижним бельем. Его iPod. Пара кроссовок. ChapStick, пакет с ватными палочками, дезодорант, крем для загара шестидесяти силы, зубная щетка, зубная паста и нить. Карманные салфетки. Бутылка поливитаминов. Браслеты от укачивания. Мыло. В сумке с застежкой-молнией хранились различные медицинские принадлежности - лекарства, игла и шприц для подкожных инъекций, бинты, шовный материал и игла, лента с оксидом цинка и латексные перчатки. Было больше лекарств, называемых доксициклином, зитромаксом, имодиумом, бенадрилом, адвилом холодом и синусом, прилосеком без рецепта, ExLax, таблетками пепто-бисмола, тайленолом. Внизу она нашла пару очков без рецепта, бутылку на четыре унции светлой краски для волос и двадцать пять хрустящих купюр по двадцать долларов. И изолента. Почему-то это беспокоило ее больше, чем шприц. Она все перепаковала, застегнула сумку и вошла в душную. За непрозрачной дверью душа Майло громко умывался, напевая какую-то песню, которую она не знала.
  
   "Это кто?" он сказал.
  
   "Мне." Она остановилась на унитазе. Пар ослаблял ее носовые пазухи, и она вытирала нос туалетной бумагой. «Боже», - услышала она его слова. "Какие?"
  
   «Это действительно хорошо - быть дома».
  
   «Хм», - промурлыкала она.
  
   Через мгновение он выключил воду, открыл дверь и протянул длинную руку за полотенцем на крючке на стене. Она передала его ему. «Спасибо», - рефлекторно сказал он.
  
   Она смотрела, как он вытирает полотенце, как это делают все мужья, не подозревая о его наготе по морю. Она посмотрела на эти два пятна на правой стороне его груди, на шрамы, которые он заработал в момент их встречи. Шесть лет назад тело Майло было одной из многих его привлекательных черт. Он не был хорошим коммуникатором, но был красавцем и обладал некоторыми навыками в постели. Когда они недолго прожили вместе в Бостоне, Маргарет назвала его «горячим». Но шесть лет в одном городе с семьей дали ему живот, ослабили его некогда твердую задницу и заменили его грудные мышцы, которые когда-то выделялись, на слой жира. Он стал пухлым дежурным.
  
   «Не то чтобы он все еще не был привлекательным», - виновато подумала она. Он был - но он потерял то преимущество, которое является достоянием людей, которые очень внимательно следят за собой.
  
   Теперь он высох, глядя на нее с улыбкой. "Видишь то, что тебе нравится?"
  
   «Извини. Я ухожу».
  
   Не беспокоясь, он обернул себя полотенцем.
  
   Тина смотрела, как он выжимал зубную пасту на зубную щетку. Рукой он вытер прозрачное пятно в конденсат от зеркала. Она задавалась вопросом, почему ему нужно было видеть себя, чтобы почистить зубы. Она сказала: «Расскажи мне об Анжеле».
  
   Зубная щетка остановилась во рту Майло. Он вытащил это. «Вы не хотите знать».
  
   "Она мертва?"
  
   "Да."
  
   "Как?"
  
   «Вы знаете, я не могу вам этого сказать. Но я изучаю это». Он снова сжал зубы, как будто это решило проблему, и хотя она не знала почему, на этот раз его решительность разозлила ее. «Я чувствую, что не знаю, кто ты, Майло».
  
   Майло снова сплюнул и перекрыл воду. Он повернулся к ней. "О чем это?"
  
   Она выдохнула. «Это все секретность. За последний год вы возвращались из все большего количества поездок с синяками или дуться, и мне не доверяют, что я знаю, что вредит моему мужу».
  
   "Дело не в доверии--"
  
   «Я знаю», - сказала она раздраженно. «Ты защищаешь нас. Но это много юридической критики. Мне это не помогает. Это не помогает Стефу».
  
   "Некоторые жены и мужья ничего не знают. Вы ведь это знаете, правда?
  
   Некоторые думают, что они женаты на страховых агентах, военных корреспондентах или финансовых консультантах. Вы знаете больше, чем они знают ».
  
   «Но они знают о жизни перед Компанией». С какой-то холодностью он сказал: «Я рассказал вам всю историю своей жизни. Прошу прощения, если это недостаточно интересно».
  
   «Забудь об этом», - сказала она и встала. «Ты хочешь мне что-то рассказывать, хорошо. Но не заставляй меня ковыряться в поисках. Это унизительно». Майло схватил ее за плечи и посмотрел ей в лицо. «Вы хотите знать, что произошло в Париже? Я вам скажу. Анджела Йейтс была отравлена. Я не знаю, кто это сделал, но так она умерла».
  
   Внезапно Тина смогла нарисовать четкую картину прелестной женщины в бледно-лиловых тонах, которая ела с ними стейк и заставляла их смеяться весь вечер. "Я понимаю." Она сглотнула.
  
   «Вы этого не сделаете, - сказал он. «Потому что я думаю, что она умерла из-за того, что Компания имела дело с неверной информацией. Это означает, что я имел дело с неверной информацией, когда расследовал ее. Это делает меня ответственным за ее смерть».
  
   Тина не смогла вынести еще одно «я вижу», поэтому просто смотрела в ответ. Майло отпустил ее плечи и подарил ей одну из своих знаменитых полуулыбок, в которой было больше печали, чем что-либо еще.
  
   Он сказал: «Когда я летел в Даллас, я следил за Тигром».
  
   "Тигр?" она сказала. "Вы имеете в виду эту знаменитую ..."
  
   «Убийца, да. Я оказался в маленьком городке в Теннесси, где я видел, как он умирает на моих глазах. Самоубийство. Это было ужасно. Я думаю, его смерть связана со смертью Анджелы».
  
   "Но ... как?"
  
   Он не ответил на это; он только еще больше замутил воду: «Я тупой, Тина. Я не знаю и половины того, что должен знать, и это расстраивает. Из-за этого у меня тоже возникают проблемы. На меня лают собаки из Лэнгли, а есть женщина из Министерства внутренней безопасности, которая считает, что я убил Тигра ...
  
   она нашла мои отпечатки пальцев на его лице. Мои отпечатки были на нем, потому что я напал на него. Я напал на него, потому что он вспомнил ваше имя - ваше и Стефа. Я напал на него, потому что боялся за тебя ». Тина открыла рот, чтобы что-то сказать, но не могла дышать. Было слишком много влаги; это было похоже на дыхание воды. Майло снова взял ее за плечи и наполовину понес. Она прошла через холл в спальню. Он усадил ее на кровать и присел перед ней на корточки. Его полотенце где-то упало, он снова был голым.
  
   В конце концов, ей удалось: «Что ж, тебе нужно что-то сделать, верно? Доказать, что ты не убивал того парня».
  
   «Я выясню это», - сказал он, и на мгновение она ему поверила. "Хорошо?" Она кивнула, потому что получила часть истины, о которой просила, но не могла этого принять. Она должна была знать это раньше, что Майло не зря скрывал от нее что-то. В конце концов, она была просто проклятым библиотекарем. Он не зря оставил ее и всех остальных простых, законопослушных людей в темноте.
  
   Она легла на кровать, Майло помог ей подняться, и уставилась в потолок. Она прошептала: «Бедная Анджела».
  
   "Кто?" сказал высокий голос.
  
   Она подняла голову и увидела за пенисом Майло Стефани, стоящую в дверном проеме и уставившуюся на своего обнаженного отца. Она держала полотенце, которое он уронил.
  
   "Разве тебе не следует закрыть дверь?" сказала Стефани. Майло засмеялся - невероятно естественным смехом - и сказал: «Дай мне мое полотенце, ладно?»
  
   Она сделала, но не ушла.
  
   «И убирайся, малыш! Дай мне одеться, и мы разберемся, что всем делать в Диснейленде».
  
   Это убедило ее, и она оставила их в покое. Тина сказала: "Ты уверена, что нам все равно пора идти?"
  
   Он обернул полотенце вокруг себя. «Я беру свою семью в отпуск, и никто меня не остановит. Никто не получит такого удовольствия». Такой ответ она хотела бы услышать всего час назад. Но теперь, зная то, что она знала, и слыша его жесткий, почти жестокий тон, она не знала, чего ей следует хотеть.
  
   22
  
   Воскресное утро было таким же, как и большинство воскресных утра, к которым семьянины привыкают, а потом начинают зависеть от них. Запах кофе, яиц и тостов, иногда бекона, шелест газет и выброшенных рекламных добавок, и все медленно двигались в свободных халатах. Майло прочитал передовую статью New York Times о неспособности администрации покинуть Афганистан со стабильным правительством через шесть лет после вторжения 11 сентября. Это было удручающе. Затем на предыдущей странице он заметил письмо к редактору от доктора Марвана Л. Хамбула из Колумбийского университета по поводу поддерживаемого США эмбарго в отношении Судана. Если бы не Анджела, он, вероятно, пропустил бы это.
  
   Хотя его цели - в частности, добиться мирного урегулирования в Дарфуре - достойны похвалы, практические результаты плачевны. Поддерживаемый китайскими инвестициями в нефть, президент аль-Башир не нуждается в западных средствах. Его нынешняя ситуация дает ему не только деньги, но и оружие, чтобы продолжить борьбу в Дарфуре и защитить свое правление от экстремистов в Хартуме.
  
   Напротив, торговое эмбарго ограничивает единственный потенциальный доход осажденных граждан региона Дарфур, которые не получают никакой выгоды от китайских владений в стране.
  
   Д-р Хамбуле объяснил, что более подходящим средством привлечения аль-Башира к мирному столу было бы предложение помощи США в подавлении джихада, опустошающего столицу. «Пряник, так сказать, а не кнут». Немного после десяти появился Том Грейнджер. Он стоял в дверном проеме лицом к Тине, держа в руках пластиковый пакет, утяжеленный толстой газетой.
  
   «Надеюсь, я не помешаю».
  
   Стефани назвала своего крестного «дядей Томом», от чего они не смогли ее отучить. Она закричала и бросилась на него. Он плавно поймал ее, шуршащую сумку, и с удивительной силой приподнял на бедре.
  
   "Как дела у самой красивой девушки в Соединенных Штатах?"
  
   «Я не знаю. Сара Лоутон живет на другом конце города».
  
   «Я говорю о тебе, юная леди».
  
   "Принеси что-нибудь?"
  
   Из кармана пиджака Грейнджер достал батончик «Херши». Стефани схватилась за него, но он передал его Тине. «Твоя мама решает, когда ты это получишь».
  
   «В любом случае спасибо», - сказала Стефани.
  
   Грейнджер села напротив Майло за кухонный стол. Тина принесла чашку кофе, и он грустно улыбнулся ей и поблагодарил, когда она пошла к Стефани в гостиную, закрыв за собой дверь. "Что-то не так с ней?"
  
   Майло нахмурился. "Не думаю".
  
   "Хотите выйти?"
  
   "Ты прослушивал мое место?"
  
   «Все возможно, Майло».
  
   Подняв мешок с газетами, Грейнджер попрощался, а Майло пообещал забрать молоко по дороге домой. Стефани объяснила Грейнджер, что предпочитает фундук в шоколаде, и старик пообещал записать это. Они молча спустились к Гарфилду, затем пошли по Седьмой авеню, заполненной детскими колясками и семьями разных оттенков.
  
   В итоге они оказались в клоне Starbucks, который называл себя кондитерской, где подавали свежую французскую выпечку и кофе. Они поставили свои чашки на тротуарные столики, и солнце их мягко согревало, и смотрели, как мимо проходят семьи.
  
   «Поговори со мной, - сказал Майло.
  
   Грейнджер казался встревоженным. Он поднял сумку и положил толстый « Таймс» на стол. Тогда Майло заметил, что это только тонкая передняя часть. Внутри были бумаги в манильской папке. «Это фотокопия», - сказал он.
  
   "Тигр?"
  
   Старик кивнул. «Бенджамин Харрис. В 1989 году он покинул BU, получив степень магистра в области журналистики. К 1990 году он был на зарплате ЦРУ, отправлен в Пекин и оставался там до 1993 года, когда он погиб в автокатастрофе».
  
   "Умер, да?"
  
   "Очевидно нет."
  
   "Сколько?"
  
   «Три года. Ноябрь 96-го - вот когда он исчез». Грейнджер остановился, одобрительно взглянув на пару женщин в коротких юбках, затем оглянулся. «Среди прочих, Лейси, Декер и еще один турист по имени Брамбл пошли за ним. Поймай или убей. Лейси и Декер пришли ни с чем. Брамбл был найден мертвым в Лиссабоне. старый коммунистический шпион ".
  
   «Я проделал эту работу с помощью Фрэнка Доудла, - сказал Майло.
  
   «Даудл», - повторил Грейнджер. «Каким сюрпризом он оказался. Друг. Вот как я думал о нем. Наивный, наверное». Он посмотрел на свои руки, которые были зажаты между его коленями. «В конце концов, я понял это, знаете ли. Почему он внезапно сломался. Я слишком много упустил. Мы готовились уволить этого парня, и я сказал ему, что это - имея в виду передачу Порторожа - будет хороший финал его карьеры ". Он снова остановился.
  
   «Если бы я просто поиграл немного поближе к груди, он мог бы быть сегодня жив». Майло не интересовала совесть Грейнджер. Он положил тяжелую газету себе на колени. «Харрис исчезает в 96-м и уходит в одиночку. У него прекрасная карьера в деле ликвидации, пока один из его клиентов не вырубит его с ВИЧ. Все это время вы притворяетесь, что понятия не имеете, кто он такой. И вы знаете, что я бегаю. с отрубленной головой, ищу его ".
  
   «Прочтите файл», - устало сказал Грейнджер. "Вы получите это".
  
   "Почему ты защищал его?"
  
   Грейнджер не любил, когда к нему приставали. Он мог забрать это у начальства, но не у подчиненных. Он наклонился над столом ближе к Майло и сказал:
  
   «Посмотрите на третью страницу файла. Его первоначальный сотрудник, ведущий его дела, тот, кто привел его в компанию, проверил его и привлек в туризм».
  
   "Ты?"
  
   "Тьфу!" - сказал Грейнджер, махнув рукой. «Я немного более проницательный, чем это».
  
   Майло наконец понял. "Фитцхью".
  
   "Точно." Он увидел выражение лица Майло. «Речь идет, конечно, не только о защите карьеры этого старого ублюдка. С таким климатом, как, по-вашему, CNN может это раскрутить?»
  
   «Мы тренировали моджахедов», - сказал Майло. «В этом нет ничего нового».
  
   «Туристов ничто не шокирует».
  
   Они сидели молча, наблюдая за семьями под палящим солнцем. Грейнджер был весь в поту, его синий короткий рукав почернел в области подмышек.
  
   "Как насчет этого?" - сказал Майло, поднимая закрытый газетой файл.
  
   "Что насчет этого?"
  
   «Почему вы взломали систему безопасности и скопировали ее? Я собирался зайти в офис».
  
   Грейнджер вытер лоб. «Ты думаешь, мне нужна запись о том, как ты просматриваешь этот файл? Думаешь, тебе нужна запись?»
  
   «Фитцхью проверит списки библиотек?»
  
   "Вы можете поспорить, что он будет".
  
   Обезумевший щенок золотистого ретривера обнюхал ногу Грейнджер, потянув за длинную поводок, которую держала половина смешанной пары геев. Чернокожий ругал,
  
   "Джинджер! Слезь с него!"
  
   «Извини», - сказал его азиатский партнер, улыбаясь. «Я все время говорю, что ему нужно тренироваться».
  
   «Ничего подобного ему не нужно», - отрезал первый. «Все в порядке», - сказал Грейнджер, очень похожий на старого сбитого с толку человека.
  
   Майло внезапно захотелось, чтобы они вели этот разговор в офисе, а не здесь, среди всех этих семей.
  
   «Слушай», - сказал Грейнджер, наблюдая, как пара исчезает. «О вашем отпуске».
  
   «Не начинай».
  
   «Это самое худшее время для вас, чтобы сбежать во Флориду». Майло покачал головой. «Как говорит Фитцхью, это пустое дело. Винтерберг не вернется в Union Bank of Switzerland, потому что не осталось Тигра, который мог бы платить. Анджела не будет передавать никаких секретов китайцам, потому что она мертва, а французы могут провести расследование. ее убийца сами по себе. Они могут рассказать нам, что происходит. Я разберусь с этим еще раз, когда вернусь. "
  
   "А как насчет Джанет Симмонс?" - сказал Грейнджер.
  
   «А что с ней? Если она думает, что я убил Тигра, скажи ей, чтобы она представила доказательства».
  
   Грейнджер поерзал по бетону, глядя на свои мокасины. «Она назначила встречу с Фитцхью на завтра. Она говорит, что это о тебе».
  
   «Слушай, Том. У Симмонса ничего нет. Она просто злится, что не смогла провести допрос. Она с этим справится».
  
   Грейнджер пожал плечами, как будто все, что сказал Майло, по определению подлежало обсуждению. «Просто сохраните этот файл в безопасности».
  
   23
  
   В тот вечер, когда Стефани легла спать, Майло достал из ящика для носков папку с газетой, куда он сунул ее, как только вернулся домой. Тина, взяв у него молоко, спросила: «Сколько вам нужно бумаг?» Теперь, когда она раздевалась, она сказала: «Ты не ложишься спать, да?»
  
   "Просто немного почитаю".
  
   «Не слишком поздно. Нам нужно будет в машине к шести. Ты же знаешь, сколько времени нужно, чтобы пройти через охрану».
  
   "Конечно."
  
   «Не уверен» во мне, мистер, - сказала она, неторопливо ползая по кровати, обнаженная.
  
   "Подари мне поцелуй." Он так и сделал. «А теперь иди спать». Через полчаса, когда она засыпала, он надел нижнее белье и, зевая, отнес папку в гостиную. Он налил водки, попытался перестать думать о сигаретах и ​​начал читать досье на Бенджамина Харриса, бывшего сотрудника компании, бывшего туриста, бывшего тигра. Бывший человек.
  
   Бенджамин Майкл Харрис родился 6 февраля 1965 года в семье Адель и Дэвида Харриса из Сомервилля, штат Массачусетс. В то время как его родители были отмечены как члены Церкви Христа, Ученый, религия Вениамина была отмечена как «никакой». Это не было неожиданностью. Если
  
   он действительно хотел стать полевым агентом, он исключил бы все, что могло бы заставить его сидеть за столом.
  
   Такой подход был применен в январе 1990 года Теренсом А. Фитцхью, специалистом по Азии, который только что занял новую должность в Управлении операций (которое в 2005 году было передано в Национальную секретную службу). Харрис в прошлом году окончил Бостонский университет по специальности «журналистика» с дополнительным знанием азиатских языков, но подход был сделан в Нью-Йорке, где Харрис работал внештатным сотрудником для New York Post. В первоначальном отчете Фитцхью о Харрисе отмечена «неожиданная способность обрести уверенность, которая, по мнению этого рецензента, должна быть отличительной чертой полевых агентов. В прошлом мы слишком сильно зависели от технического мастерства, и в результате операции оставили слишком много игроков. психологически опустошен. Лучше всего это исправить с помощью полевых агентов, которые могут работать как над душой, так и над телом. Сотрудничество, а не принуждение ».
  
   Несмотря на свои чувства к Фитцхью, Майло согласился. Он однажды сказал Грейнджеру, что это один из недостатков туризма, что туристы обучаются скорее как молоткам, чем перьям. Грейнджер счел эту метафору неубедительной, поэтому Майло попытался снова: «Туристы должны быть мобильными пропагандистскими машинами. Личная и политическая пропаганда». Неубедительно, но Грейнджер сказал, что запомнит это.
  
   После продолжительного периода обучения на ферме Харриса отправили в Пекин в ученики к тогдашнему знаменитому Джеку Куинну, который, согласно знаниям Компании, нес большую часть холодной войны в Азии на своих плечах, перемещая людей и информацию туда и обратно. Вьетнама, Камбоджи, Гонконга, Китая и Малайзии. Единственной страной, где он споткнулся, была Япония, где с 1985 года до своей смерти от рака в 1999 году он был персоной нон грата.
  
   Ранние отчеты Куинна о его молодом рекруте были полны энтузиазма, в нем говорилось о способности Харриса быстро усваивать информацию, его почти врожденном беглости разговорного мандаринского языка и высокоразвитого умения торговать. За четыре месяца с августа по ноябрь 1991 года Харрис создал сеть из двенадцати агентов из клерков китайского правительства, которые предоставили информацию, которая, если ее отследить, приводила в среднем к трем ежемесячным отчетам о напряженности и махинациях внутри страны. ЦК Китая.
  
   Однако к 1992 году на вокзале Пекина возникли разногласия. Сравнивая записки, написанные Куинном и Харрисом, проблема была очевидна. Харрис, восходящая звезда, пытался получить контроль над станцией, в то время как Куинн, к тому времени уже миновавший свой расцвет, делал все возможное, чтобы удержать свое положение. Мнение Лэнгли, выведенное из дополнительных записок, заключалось в том, что положение Куинна должно быть неприкосновенным, и они одобрили дисциплинарные меры против Харриса. Затем последовал трехмесячный вынужденный отпуск, который он провел в Бостоне со своей семьей.
  
   Здесь снова появился Фитцхью, посетивший Бостон и сделавший оценочные отчеты по своему молодому открытию. Хотя он отметил гнев Харриса по поводу его дрянного обращения, Фитцхью также указал, что его протеже «далеко не по годам развился во всех областях ремесла и умственных способностей. Его дальнейшая работа должна быть гарантирована». На этом отчет Фитцхью резко оборвался, остальная часть текста была затемнена. Когда Харрис вернулся в Пекин в феврале 1993 года, у него был медовый месяц длиною в месяц, прежде чем снова возникли проблемы. Куинн пожаловался на возобновление атак на его позицию, и Лэнгли без колебаний предложил дисциплинарные меры, но настаивал на том, что Куинн ни при каких обстоятельствах не отправит его обратно. Харрис был понижен в должности, его сети перешли к Куинну; судя по некоторым наспех наброшенным запискам, Куинн беспокоился, что переборщил с дисциплиной. Харрис запил, опоздал в посольство и спал с разными продавщицами со всей столицы. Дважды пекинская полиция задерживала его для публичных демонстраций, а однажды дружественный чиновник министерства иностранных дел Китая предложил Куинну отправить молодого смутьяна в страну, «где такая деятельность считается более нормальным явлением».
  
   Это предложение было датировано 12 июля 1993 года, за ним последовали копия и перевод отчета полиции, пять дней спустя, об автомобильной аварии в провинции Гуйчжоу на шоссе Гуйян-Бидже. Дипломатический автомобиль, выданный Харрису, упал в 305 метрах от моста Люгуанхэ. Узнав об этом, Куинн потребовал, чтобы американская команда прислала для анализа обломков автомобиля.
  
   Китай великодушно согласился. Команда убрала беспорядок, а останки Харриса были перенесены на семейный участок в Сомервилле. В досье не было ни возрождения Харриса как туриста, ни списка его работ или путеводителей по результатам его путешествий. Такое нарушение безопасности было больше, чем мог бы справиться даже Грейнджер. То, что он включил, было отчетом об исчезновении Харриса в 1996 году, хотя в отчете он упоминался по его туристическому имени, Ингерсолл.
  
   Последнее известное место: Берлин, квартира на Фробенштрассе. После недели попыток связаться по поводу новой операции Грейнджер (который к тому времени руководил Департаментом туризма всего два года) послал Лейси разыскать его. В квартире убирали сверху донизу. Грейнджер написал записку Фитцхью, спрашивая, есть ли у него хоть слово; он этого не сделал. Тогда Лейси было поручено выследить Ингерсолл / Харрис.
  
   Лейси потребовалась почти неделя встреч с известными соратниками Харриса, чтобы придумать «Трабант», украденный Харрисом и увезший на восток, до Праги, где он был оставлен. Грейнджер реквизировал отчеты чешской полиции и выяснил, что еще один автомобиль - Мерседес - был угнан через две улицы от того места, где был оставлен Трабант. Это снова привело их на запад, в Австрию, где Декер присоединился к Лейси, и оба обнаружили, что «мерседес» бросили в Зальцбурге. В каждом случае заброшенная машина была полностью стерта от отпечатков пальцев, которые стали своего рода отпечатками пальцев - такой уровень чистоты, вероятно, был признаком туризма. След исчез в Милане, где количество угнанных автомобилей делало невозможным проследить за ним.
  
   Они снова пошли по этому пути благодаря чистой удаче три месяца спустя в Тунисе, где Декер только что закончил работу и отдыхал в отеле Bastia в Л'Ариана, на Тунисском заливе. Работая с Лейси, он изучил фотографию Ингерсолла / Харриса и увидел то же лицо в ресторане отеля Bastia. Человек с лицом Харриса ел суп и смотрел на воду. Декер встал, прошел в свою комнату и забрал свой пистолет. Однако когда он вернулся в ресторан, Харриса уже не было. Четыре минуты спустя он ворвался в комнату Харриса, которая была пуста. Декер позвонил в Тунис и приказал посольству следить за вокзалами, гаванями и аэропортом. Один молодой человек, только что окончивший банковское отделение службы безопасности, позвонил и сообщил, что заметил Харриса в аэропорту Карфагена. Когда Декер прибыл, он обнаружил группу полицейских вокруг мужского туалета, осматривающих труп молодого человека. Его задушили. Декер назвал список возможных пунктов назначения - если Харрис на самом деле продолжал летать - в том числе Лиссабон, Марсель, Бильбао, Рим и Триполи. Грейнджер связался с туристами в каждой из этих областей, приказав им отказаться от своих занятий и остановиться в аэропортах. Только на следующий день, после обнаружения трупа Брамбла в аэропорту Портела, они поняли, что Харрис вылетел в Лиссабон. Было почти час дня, когда Майло закончил читать. Его расстраивало знание того, что утром он будет разбитым, в то время как причина, по которой он не спал, не дала ему никаких свежих ответов.
  
   Он потянулся, наполнил высокий стакан водкой и сунул зажигалку в карман. Он надел сандалии и взял папку с водкой на лестничную клетку, а затем поднялся к двери на крыше. Выйдя на улицу, глядя на крыши Park Slope, ведущие к тускло освещенному Prospect Park, он выпил немного алкоголя, но только глоток. Он положил напильник на бетонную крышу и облил его водкой, открыв напильник, чтобы намочить и центр. Он зажег свой погребальный костер и долго смотрел на пламя и пепел, которые подхватили ветер и улетели, думая о том, где он был во время саги о переходе Харриса на открытый рынок. Вена, вместе с Фрэнком Даудлом, тогдашним начальником станции в Вене, планировал казнь отставного генерал-лейтенанта Восточного блока по имени Брано Сев. Он вспомнил, что Даудл нервничал - старик, который семидесятые провел в поле, а восьмидесятые и девяностые сидел за столом, - но в то же время взволнован тем, что еще раз, хотя бы в качестве поддержки, он в действии. Работа Доуди заключалась в том, чтобы следить за домом и подавать сигнал, когда, как обычно в субботу, жена Сева выходила из дома, чтобы отправиться в город за покупками со своей дочерью. Сев всегда оставался дома по субботам. Согласно источникам, он работал над мемуарами. Позже Грейнджер сказал ему
  
   что эта работа была одолжением некоторым восточноевропейским друзьям, которые считали лучшим, чтобы воспоминания старика умерли вместе с ним. Правительство США, предположил Грейнджер, могло потерять не меньше, чем рассказы этого человека. Все прошло гладко. Даудл подал сигнал, и Майло забрался в дом через окно первого этажа. На лестнице он ступил по краю стены, чтобы не скрипеть, и, когда он обнаружил пожилого воина холодной войны в своем кабинете, пером за бумагой, он был удивлен тем, насколько маленьким и кротким выглядел тот человек. Майло вынул пистолет, и старик, услышав шум, повернулся. На его лице было удивление, но шокирующим было то, что оно прошло так быстро. Глаза Брана Сева, увеличенные толстыми очками, расслабились, и он покачал головой. По-немецки он сказал: «Вы, конечно, не торопились». Это были его последние слова.
  
   Майло ударил ногой по тлеющим углям, налил остатки водки и зажег оставшиеся кусочки. Потребовалось время, но в конце концов все обратилось в пепел. 24
  
   Она забронировала для них длинное злодеяние с красной крышей под названием «Карибский пляжный курорт Диснея», где даже вестибюль был оборудован стойками и мягкими веревками, чтобы выстроить толпу в упорядоченные очереди, как если бы это была еще одна поездка. Рестораны не узнаваемой реальной кухни проходили через комплекс, и после каждого долгого дня преследования Стефани к различным достопримечательностям они падали в этих местах, заказывая начо или спагетти, а затем бродили на многолюдный «пляж», граничащий с этим человеком. самодельное озеро.
  
   Несмотря на первоначальный натиск сарказма, на второй день Дисней Реалити раздражает Тину гораздо меньше. Было что-то наркотическое в легкой предсказуемости и мягкой, мягкой безопасности, которая окружала их каждую минуту. Если не брать в расчет внезапные детские вспышки, здесь не было хаоса, непредсказуемой переменной. Не было ничего даже отдаленно связанного с жалкими историями о теневой стороне планеты, о том параллельном мире, в котором работал ее муж.
  
   Вечером во вторник, после долгого телефонного разговора с Грейнджером, который прервал их ужин, Майло даже сказал, что, возможно, пришло время полностью покинуть Компанию. «Я больше не хочу этого», - сказал он. Он казался удивленным, когда она не встала и не начала его подбадривать.
  
   "Что бы вы еще сделали?"
  
   "Что-нибудь."
  
   «Но твой набор навыков, Майло. Серьезно. А какое у тебя резюме?»
  
   Обдумав это, он сказал: «Консультации. Консультации по безопасности для крупного бизнеса».
  
   «Ага», - сказала она. «От военных до промышленных. Очень сложно». Он засмеялся, что ей понравилось, потом они занялись любовью, что ей понравилось больше.
  
   Это был момент, одна из тех редких вещей, которые, когда вы становитесь достаточно взрослыми, вы знаете, чтобы ценить, потому что правда в том, что вы, возможно, никогда не почувствуете это снова. Счастье. Несмотря на махинации в мире Майло, здесь, в вымышленной стране Диснея, у них был маленький оазис.
  
   Однако, как и все такое хорошее, оно просуществовало недолго и рассыпалось к третьему дню.
  
   «Космическая гора», - крикнула Стефани, перекрывая шум вокруг них. Она была впереди, Майло сжимал ее руку. Он посмотрел вниз с растерянным выражением лица. "Да. Вот оно." Он указал. «Космический фонтан».
  
   "Не фонтан. Гора!"
  
   Он снова повернулся к глазному яблоку Тины. "Вы понимаете слово, которое говорит этот ребенок?"
  
   С впечатляющей точностью Стефани быстро ударила Майло по голени. Он схватился за нее, подпрыгнув на одной ноге. «О! Гора *». Тина поспешила наверстать упущенное.
  
   Они зарегистрировались для поездки, используя Fastpass, который позволял им бродить большую часть ожидаемого 45-минутного ожидания, послушать односторонний разговор Стефани с Минни Маус, а затем пойти найти закуски, для которых потребовалась еще двадцатиминутная очередь.
  
   Стефани не впечатлили апельсины, купленные Майло, поэтому он объяснил, что витамины необходимы для их предстоящего космического полета.
  
   «Астронавты должны съесть бочки с фруктами, прежде чем им позволят приблизиться к космическому шаттлу».
  
   Она считала это примерно пять секунд, а затем смотрела на него с полуулыбкой и прорезала его логику: «В этом нет смысла, папа».
  
   "Не так ли?"
  
   Раздраженный вздох. «Они принимают витаминные таблетки. Не апельсины».
  
   "Когда вы в последний раз были в космосе, маленькая мисс?"
  
   «Давай ».
  
   Среди стоек, которые заставляли гостей Космической горы выстраиваться в линию, которая складывалась десять раз, Стефани перепроверила свой рост с помощью маркера в сорок четыре дюйма, пока пел телефон Майло. Он отвернулся, когда взял его, поэтому Тина не могла слышать разговора. Это длилось около минуты, прежде чем он повесил трубку, повернулся с улыбкой и сказал: «Вы двое сидите вместе, хорошо?»
  
   "А вы?" - сказала Тина. "Ты не собираешься?"
  
   «Конечно, он уходит», - сказала Стефани.
  
   «Я сяду сзади. Вы, ребята, садитесь вперед. Оказывается, здесь есть старый друг. Я сяду с ним».
  
   "Кто этот старый друг?"
  
   «Она ливанская танцовщица», - сказал Майло, затем расплылся в улыбке, увидев выражение ее лица. «Я шучу. Старый друг. У него может быть что-нибудь для меня».
  
   Тине это не понравилось, но Майло предупредил ее перед отъездом, что, учитывая то, как продвигается работа, им, возможно, придется иногда идти на уступки. Тем не менее, секретная встреча на Космической горе? "Вы познакомите нас с другой стороны?"
  
   Нижняя губа Майло задрожала. «Да, конечно. Если у него будет время». Стефани подняла руки. "У кого нет времени в Диснейленде?"
  
   Отлично, Маленькая мисс.
  
   Доехали до фронта, где у перрона стояли два пустых поезда. Каждый поезд состоял из двух узких вагонов, в каждом по три сиденья, один за другим. Майло поцеловал своих девочек и сказал им, что сядет на следующий поезд, прямо за ними. Подросток в форме вывел их вперед, но Майло что-то прошептал мальчику, показал свой значок Компании и занял предпоследнее место во втором поезде. Тина села за Стефани, затем повернулась, чтобы посмотреть на Майло, но не могла его видеть из-за других пассажиров. Когда она высунулась из машины, чтобы осмотреться вокруг, другой подросток в форме, девушка, сказала: «Мэм, пожалуйста, оставайтесь внутри. Это для вашей безопасности».
  
   Тина поблагодарила ее за беспокойство.
  
   "Ты так думаешь?" сказала Стефани.
  
   «Что, дорогая? Я тебя не слышал».
  
   «Я сказал, ты думаешь, мы действительно собираемся в космос?»
  
   «Может быть», - ответила Тина, снова пытаясь взглянуть на Майло. Поезд покачнулся и медленно двинулся вперед, в темный туннель. На короткое время она забыла о тайне тайного посетителя мужа. Она была слишком отвлечена банальной музыкой космической эры, устаревшими астероидами, космическими кораблями и световыми шоу внутри огромного купола. На этот раз у Стефани не было саркастических насмешек, только радостные визги, когда они резко поднимались и падали.
  
   К тому времени, как они остановились и вылезли наружу, Стефани восстановила голос. "Давай сделаем это снова!"
  
   «Дай мне сначала отдышаться».
  
   Они ждали у стального забора Майло.
  
   "Почему он не сел на наш поезд?" сказала Стефани.
  
   «Может, его друг опаздывал».
  
   Она прижалась подбородком к перилам, думая об этом, затем подняла голову. "Вот он!"
  
   Какая-то семья в ярко-оранжевых рубашках заняла первые четыре места, а на пятом месте Майло ничего не выражал перед стариком, которому, вероятно, было за семьдесят. Тина внимательно наблюдала, как они вышли, заметив мягко морщинистое лицо старика с широкой челюстью. У него были глубоко посаженные тяжелые глаза, как у Майло, а его тонкие белые волосы были сбриты до плоской вершины, как ее отец в семидесятых.
  
   Несмотря на свой хилый вид, ему не требовалась помощь, чтобы выбраться из поезда, а когда он встал, он был высоким и внушительным. Оба мужчины улыбнулись, подходя к ним, и пожилой мужчина ударил себя по щеке, словно отпугивая муху. Прежде чем Майло успел что-то сказать, он протянул ту же руку и заговорил голосом с сильным русским акцентом. «Очень приятно познакомиться, миссис Уивер».
  
   Он взял ее сухую руку и поцеловал ее суставы.
  
   «Евгений Примаков», - сказал ей Майло. «Евгений, это Тина, а эта здесь, - сказал он, поднимая Стефани, - лучшая певица шансона со времен Эдит Пиаф. Познакомьтесь со Стефани».
  
   Улыбка Примакова была огромной, когда он поцеловал руку, которую она ему подала, и он засмеялся, когда Стефани стерла поцелуй с ее штанов.
  
   «Вы правы, - сказал россиянин. «Очень проницательный».
  
   "Вы старый друг Майло?" спросила Тина.
  
   "Ты мог сказать это." Улыбка. «Я много лет пытался заставить его работать на меня, но этот человек упрям. Думаю, патриот».
  
   "Хотите выпить?" - вмешался Майло. - Я иссох. Евгений Примаков покачал головой. «Хотел бы я, но мне нужно найти свою семью. Продолжайте. Может, мы найдем вас позже». Он повернулся к Тине.
  
   «Все, что Майло когда-либо говорил о твоей красоте, было абсолютной скромностью».
  
   «Спасибо», - пробормотала она.
  
   «Береги себя, Евгений», - сказал Майло и повел семью к выходу.
  
   Это был любопытный инцидент, и когда его настаивали, Майло только признавал, что Евгений был старым агентом, на пенсии, и что «он был одним из лучших в свое время. Он научил меня нескольким трюкам».
  
   "Русский агент научил вас чему-то?"
  
   «Tradecraft не знает национальных границ, Тина. Кроме того, он больше не российский агент. Он переехал в ООН».
  
   "Что делает шпион в ООН?"
  
   «Он находит способы сделать себя полезным».
  
   По промежуткам между его словами она могла сказать, что встреча его обеспокоила. Все, что они обсуждали, подорвало его веселое настроение. "Вы говорили об Анжеле?"
  
   "В основном." Он сделал паузу. «Он знал ее, хотел узнать, что происходит».
  
   "Тебе есть что сказать ему?"
  
   «Недостаточно», - сказал он, затем полностью отвернулся от нее и сказал Стефани: «Кто голоден?»
  
   Они ужинали в одном из тех бесхарактерных ресторанов на Карибском пляжном курорте, и Майло удалось немного весело и весело болтать, пока Стефани разъясняла относительные достоинства Space Mountain. В девять тридцать они вернулись в квартиру. Все были измотаны, поэтому они прибрались, уложили Стефани спать и сами легли спать. Секс потребовал бы слишком много энергии, поэтому они лежали вместе, глядя через стеклянные двери террасы на луну, отражающуюся от искусственного озера.
  
   "Хорошо проводить время?" - спросил Майло.
  
   Она кивнула ему в грудь. «Приятно быть вдали от библиотеки».
  
   «В следующем году давайте посмотрим на Швейцарию. Вы никогда не были».
  
   «Если мы можем себе это позволить».
  
   «Я разнесу банк».
  
   Она вежливо и сдержанно рассмеялась. "Майло?"
  
   "Ага?"
  
   Она села, чтобы он знал, что это важно. «Я не хочу, чтобы ты злился».
  
   Он тоже сел, простыня упала с его груди. «Ну, не зли меня».
  
   Это был не тот ответ, на который она надеялась. «Слушай. У меня плохое предчувствие».
  
   "Ты болен?"
  
   Она покачала головой. «Здесь что-то не так. Это я знаю наверняка. Потом всплывает какой-то старый русский, и я не верю всему, что вы мне о нем рассказываете».
  
   «Вы мне не доверяете», - сказал он - заявление, а не вопрос.
  
   "Это не то."
  
   «Именно так», - сказал Майло, но он не встал и не сделал никакого движения, чтобы уйти, как он иногда делал во время споров. Вместо этого он посмотрел мимо нее на окна.
  
   «Например. Как ты выучил такой хороший русский язык?»
  
   "Какие?"
  
   «Вы совершенно бегло говорите. Том говорит, что вы говорите на нем как родной».
  
   «Я учился. Ты это знаешь. Я хорошо владею языками. Даже когда я ни в чем другом не разбираюсь».
  
   В выдохе Тины прозвучала группа непроизвольных бессмысленных слов. Никакой ответ не имел для нее никакого смысла. Как она могла выразить словами то, что было только мучительной тревогой в ее костях?
  
   Они оба дернулись, когда телефон Майло загорелся и завибрировал на прикроватной тумбочке. Его глаза, теперь широко раскрытые, смотрели на нее, когда он поднял его.
  
   "Ага?" Все еще глядя на нее, его лицо напряглось, когда он сказал: «И Адама». Затем: «Сейчас? Но я с…» Она смотрела, как его лицо превратилось в какое-то неопределенное выражение. "Хорошо."
  
   Майло положил трубку, но продолжал смотреть на нее. Именно тогда она поняла, что он вообще не смотрел на нее. Он смотрел сквозь нее куда-то еще. Теперь он встал голый и подошел к дверям террасы. Он выглянул, затем повернулся к ящикам и стал одеваться, как будто здание было в огне.
  
   "Майло?"
  
   Он надел рубашку. «Послушайте, я не могу все объяснить. Не сейчас. Нет времени. Если бы у меня было время, я бы все объяснил. Абсолютно все». Он подошел к шкафу, распахнул дверь и достал чемодан. Присев рядом с ней на корточки, он повернулся к ней. «Ты прав. Я слишком скрытный. Мне очень жаль. Я правда прав. Но сейчас мне нужно уйти». Она встала с постели, тоже голая. "Я иду."
  
   "Нет."
  
   Майло редко говорил с такой силой. Этого было достаточно, чтобы снова уложить ее в постель, натянув простыню, чтобы прикрыться.
  
   Он подошел к краю кровати. «Пожалуйста. Вы должны остаться здесь. Через некоторое время люди будут искать меня. Вы полностью ответите на их вопросы. Не сдерживайте ничего. Они узнают».
  
   «Знай, что \ '7d», - сказала Тина. "Что вы наделали?" И снова он погас. Затем появилась неопределенная улыбка. «По правде говоря, я ничего не сделал - по крайней мере, ничего плохого. Но послушайте меня. Вы слушаете? Я хочу, чтобы вы поехали в Остин. Останьтесь с родителями на несколько дней. Даже на неделю».
  
   "Почему?"
  
   «Ты захочешь отдохнуть. Вот и все. Хорошо?» Ошеломленная, она кивнула.
  
   "Хороший." Он вернулся к чемодану, достал небольшой плоский рюкзак и наполнил его вещами, которые он упаковывал каждый раз, когда они отправлялись в путешествие. К этому он добавил свой iPod, а затем проволочную вешалку для одежды из туалета. Интересно, почему? Сборка заняла всего полторы минуты, затем он застегнул рюкзак, взял телефон, надел кроссовки и сел рядом с ней на кровать. Когда он поднял руку, она невольно вздрогнула. От страха в его глазах она почувствовала себя ужасно.
  
   «Иди сюда», - сказала она и поцеловала его в губы. Он прошептал ей на ухо: «Я не хочу этого делать. Но это необходимо».
  
   «Я полностью сбит с толку».
  
   "Я знаю."
  
   "Вы собираетесь делать то, что делали раньше?" прошептала она. «Я думаю, это единственное, что я могу сделать».
  
   Он снова поцеловал ее, подошел к двери, потом оглянулся. «Передай Стеф мою любовь. Скажи ей, что это бизнес». Он хмыкнул. «Она к этому привыкла». Потом он ушел.
  
   Она не знала, сколько времени это заняло, хотя это не могло быть больше семи или восьми минут, когда она смотрела в пустой дверной проем спальни, ошеломленная всем, чего не понимала. Она слышала шум снаружи ...
  
   слабые шаги по неестественно зеленой траве Диснея - затем тишина. Она надела халат. Затем резкий удар кулака по входной двери. Она побежала за ним, прежде чем Стефани проснулась. Женщина уставилась на нее - вроде как потому, что один глаз, казалось, был сфокусирован в другом месте - и протянула развернутое удостоверение личности.
  
   "Где он?" - спросила женщина.
  
   С удивительной стойкостью Тина схватила угол женского удостоверения личности.
  
   так что она могла прочитать ДЕПАРТАМЕНТ БЕЗОПАСНОСТИ ДОМА и имя СИММОНС, ДЖАНЕТ рядом с фотографией. Она начала что-то говорить о том, что им лучше иметь какой-нибудь ордер, но было уже поздно. Джанет Симмонс и крупный мужчина, который вообще не показал никаких бумаг, уже были в квартире, открывая двери.
  
   Именно тогда она услышала, как Стефани не спала, как камень: «Прекрати! Я пытаюсь заснуть!»
  
   2 5
  
   Он снова поцеловал жену, подошел к двери и повернулся обратно. Она выглядела крошечной на этой большой диснеевской кровати. «Передай Стеф мою любовь. Скажи ей, что это бизнес». Он понял, как часто он говорил такие вещи. «Она к этому привыкла». Он скакал вниз по наружной лестнице, направляясь к парковке. Сквозь песни сверчка он слышал их в прохладном ночном воздухе - два приближающихся двигателя.
  
   Он ударился о землю, низко наклонившись, и, шлепая по невысокой траве, направился к припаркованным машинам. Фары разбегались по курорту. Было уже больше десяти, отдыхающие либо в близлежащих семейных клубах, либо дремали от усталости от простоя в горячих очередях весь день. Ничто их не разбудит. Протиснувшись между Subaru из Техаса и Mazda из Флориды, он услышал парковку машин, распахнутые двери и голоса. Женский голос, знакомый. Он посмотрел в окно со стороны водителя «Субару» и увидел, как они пересекают траву. Спецагент Джанет Симмонс в одном из своих синих костюмов национальной безопасности вышла вперед, за ней последовали трое мужчин, сжимающих «Родину» SIG Sauers. Симмонс поднялся по ступенькам, Джордж Орбах был прямо за ней, в то время как двое других мужчин остались на земле, рассредоточившись, чтобы проверить пути к побегу.
  
   Риверран, мимо Евы.
  
   И Адама. Давай, Майло.
  
   Теперь? Но я с ...
  
   Симмонс идет за тобой. Она почти у цели. Идти. Майло посмотрел на курорт и заметил террасу своей спальни, где Тина оставила свет включенным. Наблюдая за происходящим, он достал сотовый телефон, вытащил аккумулятор и вытащил SIM-карту, а затем убрал все в карман, обдумывая свои следующие шаги.
  
   Окно справа от их террасы просветлело. Это была гостиная. Симмонс решил сначала постучать, что он оценил. На траве перед ним один из агентов отступил, чтобы лучше рассмотреть террасу и убедиться, что никто не вылезает. Через окно Майло увидел силуэты - Тину, Джанет Симмонс и Джорджа Орбаха. Он ждал, прислушиваясь к любому признаку того, что его дочь проснулась. Он поймал только сверчков и невнятное бормотание взрослых голосов. Затем силуэты прошли по квартире.
  
   Все еще приседая, он зашагал дальше, пробираясь сквозь машины, пока не достиг края участка. Он расстегнул молнию на рюкзаке и развязал проволочную вешалку, пока фигуры на траве двигались, наконец убедившись, что его нет в квартире. Расправив вешалку, он образовал на конце небольшой крючок, а затем стал искать машину старой модели. Это было сложно - это был курорт среднего класса, полный семей среднего класса, которые меняли машины каждые четыре года, - но он наконец заметил одно бельмо на глазу: ржавую Toyota Tercel конца 80-х. Он начал втыкать вешалку между окном и дверью.
  
   Пятнадцать минут спустя он двигался на юго-запад по 1-4. Если бы Джанет Симмонс была на высоте, она бы отправила людей в ближайший Орландо Интернэшнл, чтобы найти его, чтобы он вместо этого уехал из Тампы. Он все еще не знал, куда идет, но ему нужно было выбраться из Флориды. Это состояние не давало ему ответов.
  
   Он свернул на обочину возле закрытого барбекю-ресторана и снова собрал трубку. Симкарта, аккум, потом кнопку включения нажал. Это дало ему прием Nokia, затем начал ring-- ЧАСТНЫЙ
  
   НОМЕР . Он знал, кто это был. Майло нажал кнопку отбоя; Затем, прежде чем Симмонс смог снова набрать номер, он набрал 411. Он попросил оператора найти стойку American Airlines в Орландо Интернэшнл. Когда она подключила его, его телефон запищал, означая еще один входящий звонок. Он проигнорировал это, а затем спросил женщину в аэропорту, чтобы ей вылететь следующим рейсом в Даллас. «Это уходит в 6:00 утра , сэр».
  
   «Я хочу зарезервировать место».
  
   "У вас есть кредитная карта?"
  
   Он вытащил бумажник. «Меня зовут Майло Уивер, и я помещу это на свою карту MasterCard».
  
   Через пять минут он оплатил бронирование, и Симмонс еще трижды пытался связаться. Он снова разобрал телефон и двинулся на юго-запад, прочь от Орландо.
  
   За пределами Полк-Сити он нашел торговый центр с несколькими автомобилями. Ему потребовалось две минуты, чтобы влезть в раздражающий на вид Ford Tempo, а затем еще две минуты, чтобы протереть Tercel рубашкой из своего ранца.
  
   Он снова остановился после Лейкленда, снял триста долларов в банкомате, используя карту Долана, а затем использовал эти деньги, чтобы пополнить бак на круглосуточной станции. В круглосуточном магазине он купил сигареты, мягкий конверт, книгу марок, блокнот на спирали и черный маркер. Вернувшись в машину, он написал в блокноте:
  
   Мигель и Ханна - пожалуйста, сожгите эту записку
  
   и держите их для T&S в надежном месте
  
   Очень важно
  
   Никто не должен знать
  
   Спасибо за доверие - М.
  
   Он сложил страницу в конверт, затем просмотрел свой рюкзак и достал три паспорта. Он сунул Лауру Долан и Келли Долан в конверт и сунул паспорт Лайонела Долана в свой карман. Он запечатал конверт и адресовал его родителям Тины в Остине, штат Техас, наклеив больше марок, чем необходимо.
  
   К тому времени, как он добрался до Тампа Интернэшнл, прошло почти два часа. Майло припарковался на краткосрочной стоянке вскоре после полуночи, вытер руль и взял рюкзак с собой к северному входу.
  
   Миновав раздвижные стеклянные двери, он схватил бесплатную карту аэропорта и устроился на скамейке. Этим этажом выше на уровне передачи был ящик для почты. Со своего места он читал на мониторах список городов и времени отправления. Оказалось, что слово «международный» в названии аэропорта немного вводит в заблуждение, поскольку лучшее, на что они способны, - это один рейс в Лондон каждый день и несколько направлений в Канаду. Не то чтобы это имело значение; он пока не планировал уезжать из страны.
  
   Вот ... Дельта могла отвезти его в JFK в 7:31 утра , через полтора часа после того, как Симмонс поймет, что его нет на рейсе Орландо. Он надеялся, что это даст ему время.
  
   У стойки «Дельта» перед ним стояли еще трое - отец, мать и сын-подросток, также направлявшиеся в Нью-Йорк. Именно тогда это настигло его, и он почувствовал головокружение при мысли о Джанет Симмонс в той квартире, допрашивающей его семью. Он должен был остаться. Он провел шесть лет, ограждая Тину от своей работы, и в считанные дни вся эта работа была отменена. Он слишком много рассказал ей об убийстве Анджелы, и теперь она была в центре чего-то, чего не могла понять, потому что Майло тоже этого не понимал. Почему ему пришлось бежать?
  
   Ему пришлось бежать, потому что использовался старый код go-code, и даже через шесть лет он все еще был привязан к его ногам. Грейнджер использовал бы его, только если бы не было другого пути.
  
   "Сэр?" сказал клерк Дельты. "Вы хотели куда-то пойти?" Его 747 приземлился в аэропорту Кеннеди сразу после 10:00 AM .-- пилот извинился перед всеми за то , что девять минут поздно. Крупная женщина, прижимавшая Майло к окну, оказалась, боясь летать, и сказала ему с маниакальным южным акцентом, что ей все равно, сколько они опоздали, пока она может ходить по твердой земле. опять таки. Он сказал, что понимает ее точку зрения. Ее звали Шарон; он сказал, что это Лайонел. Она спросила, был ли он из города, и, придерживаясь первоначальных данных Долана, он ответил, что он из города.
  
   Ньюарк, и что его жена и дочь все еще находятся во Флориде; ему пришлось неожиданно прилететь на работу. Его ответ, казалось, разочаровал ее. Он проверил свое имущество. Ему пришлось выбросить вешалку для одежды во Флориде, чтобы избежать неудобных вопросов от службы безопасности аэропорта Тампы, но он знал семь других способов забрать машину в случае необходимости. У него был паспорт Долана и кредитные карты Долана, но он не хотел использовать карты больше, чем должен. Лучше всего работать с наличными, а в кошельке у него все еще было двести шестьдесят долларов, что не унесет его далеко в Нью-Йорке. Он потратил двадцать пять долларов на трансфер до города и через один доехал до Центрального вокзала. Он вышел в тени здания МетЛайф, затем направился в Гранд Хаятт, взял туристическую карту и сел в огромном зеркальном вестибюле рядом с мраморным фонтаном.
  
   Потребовалось пять минут, чтобы встать на его путь. Об Авеню Америк не могло быть и речи. Даже если он звонил, чтобы назначить встречу с Грейнджером в другом месте, он понятия не имел, каково его положение в Компании. Все, что сказал Грейнджер, было «Иди». После того, как Майло рискнул позвонить прошлой ночью, он не хотел ввергать его в еще более серьезные проблемы.
  
   Он спустился в метро и потратил семь долларов на дневной проездной, затем сел на поезд на север до Пятьдесят третьей улицы и Музея современного искусства. Он пропустил толпу, ожидающую входа в галереи, и направился в сувенирный магазин. Он был месяц назад вместе с Тиной и Стефани на тысячной выставке Ван Гога. Они пришли для Стефани, но, если не считать нескольких комментариев по поводу его выбора цвета, одноухий голландец ей не особо пригодился. Именно в сувенирном магазине она ожила. Майло тоже понравился магазин, и он долгое время ломал голову над интересным украшением, которое, как он надеялся, все еще там. Он подошел к стеклянным витринам и нашел их: коллекцию магнитных браслетов, разработанную Терренсом Келлеманом.
  
   "Я могу вам помочь?" - сказал мальчик-подросток в рубашке MoMA на другой стороне корпуса.
  
   "Это, пожалуйста".
  
   Он был замечательным своей простотой. Серия из сотни или около того никелированных стержней длиной в четверть дюйма, сцепляющихся друг с другом исключительно за счет магнетизма. Он открыл ее, чтобы проверить на прочность, затем снова собрал. Попробовал другую ссылку - да, может сработать.
  
   «Я возьму это», - сказал он мальчику.
  
   "Подарочная упаковка?"
  
   «Думаю, я надену его сейчас».
  
   На сорок пять долларов легче, потребовалось еще двадцать минут, чтобы снова добраться на юг, к «Лорду и Тейлору» на Пятой и Западной Тридцать восьмой улице. Он осмотрел вход, на краю обширного косметического отдела, осматривая систему безопасности. Это был простой двухстоечный сигнализатор с экранированными силовыми кабелями, ведущими к стене. Это не имело значения, но было полезно знать.
  
   Он поднялся по лестнице на третий этаж, где было выставлено поле мужской одежды. Следующие полчаса он рассматривал костюмы и, наконец, остановился на работе Кеннета Коула с тремя кнопками по средней цене. Он был немного длинным в руках, закрывая его новый браслет, но в остальном идеально подходил и не был ни показным, ни дешевым. Это подойдет, то есть будет соответствовать одному из многих важных правил туризма: всегда выглядеть как бизнесмен.
  
   Все еще находясь в раздевалке, он снял браслет и потер концом о каждую из намагниченных полосок сигнализации. Он знал, что теоретически это должно сработать, но не был убежден, пока, потерев в течение полной минуты, не услышал мягкий щелчок разблокировки полоски. Он осторожно удалил его. Как только рубашка, брюки и обувь были освобождены, он перенес свой бумажник и ключи от своей новой одежды.
  
   Когда он вышел, наблюдал один из молодых продавцов. Майло заметно огляделся, поднявшись, чтобы увидеть вешалки с одеждой. "Джанет?" - позвал он и подошел к продавцу. "Эй, ты видел невысокую женщину, да высокую, с кольцом в носу?"
  
   Продавец услужливо огляделся вместе с ним. «Может, она внизу, в женском отделении».
  
   "Она не может оставаться на месте". Майло указал на лестницу. "Могу я сбежать и показать это?"
  
   Продавец пожал плечами. "Конечно."
  
   "Хорошо, спасибо." Майло вернулся в раздевалку и взял свой рюкзак.
  
   «Можешь оставить это», - сообщил ему продавец.
  
   «Ты думаешь, я не смотрю Cops \ '7d Я оставлю это при себе. Все в порядке?»
  
   «Конечно. Просто принеси этот костюм».
  
   «Как я уже сказал, я видел копов. Думаешь, я хочу оказаться на капоте полицейской машины?»
  
   Продавец засмеялся; Майло подмигнул.
  
   К трем, одетый в Кеннета Коула, он был у телефона-автомата на Девятой авеню, прямо за углом от Пенсильванского вокзала и через дорогу от бара, оформленного в стиле трилистников, под названием Blarney Stone. Он сунул монету и набрал личный мобильный номер Грейнджера. После трех гудков он услышал голос старика: «А, да?»
  
   Майло заговорил, имитируя южную растяжку Шарон. "Да, это Томас Грейнджер?"
  
   "Да."
  
   «Ну, послушайте, я Джерри Эллис из химчистки Эллис. Вчера вы сбросили здесь свои рубашки. Кто-то пошел и потерял квитанцию, но мы знаем, что это доставка на дом. Верно?»
  
   Грейнджер замолчал, и в этом коротком промежутке Майло боялся, что не поймет. Но он сделал: «Да. Правильно».
  
   «Что ж, послушайте. У нас есть ваш адрес, но у нас нет времени доставки. Когда мы должны были доставить его сегодня вечером?» Пауза. "Сделай это в шесть часов. Все в порядке?"
  
   «Нет проблем, мистер Грейнджер. Мы будем там».
  
   Майло вошел в Камень Бларни. Это было мрачное мрачное место с фотографиями известных ирландцев из литературных, кинематографических и музыкальных историй. Он занял табурет у бара напротив Боно и два ниже - от худого небритого человека, очень похожего на обычного человека. Бармен - рыжеволосая красотка - больше напоминала Джерси, чем Дублин.
  
   "Что у вас будет?"
  
   «Водка. Смирнофф».
  
   «У нас есть Absolut».
  
   «Тогда я возьму Абсолют».
  
   Когда она отмерила выстрел, он повернулся так, чтобы через окно было хорошо видно телефон-автомат на другой стороне улицы. Достал Давидофф. Бармен сделал укол. "Вы знаете, что не можете, не так ли?"
  
   "Какие?"
  
   "Что." Она указала на сигарету между его губами. «Верно. Извини». Следующие полчаса Майло оставался на своем посту в баре. Этого было достаточно, чтобы узнать, что никто не отследил его звонок и не пришел, чтобы собрать улики, и достаточно времени, чтобы бармен предложил беседу, он отклонил ее, а завсегдатай поставил под сомнение его манеры. Майло хотел выразить свое разочарование на пьяном, но боялся, что это закончится убийством, поэтому оплатил счет и тихо ушел.
  
   Он сел на поезд №1 на север, на Восемьдесят шестую улицу, где он нашел неприметное французское кафе со свежим хлебом и очень маленьким кофе среди высоких многоквартирных домов старого Нью-Йорка. Он сидел за столиком на открытом воздухе, чтобы курить.
  
   В газетах ничего не было. Если бы у Симмонс было что-то неопровержимое, она могла бы заставить Хоумлэнд опубликовать его фотографию в крупных газетах с неопределенными атрибутами террористов. С другой стороны, она не может. «Родина» редко публиковала фотографии террористов, потому что не хотела, чтобы они сбежали на битву в другой день.
  
   Без дополнительной информации - не зная, что именно вызвало его попытку ареста - было невозможно предсказать, что Симмонс будет делать дальше.
  
   Ему нужна была теория всего, но каждая часть не совсем соответствовала другим. Например, Тигр. Он мог поверить в то, что он увел Майло в погоню, чтобы отомстить убившему его клиенту. Но как, подумал он, этот клиент получил доступ к файлу Майло? Все, что сказал Тигр, это то, что он видел «файл». Фирменный или иностранный?
  
   Потом Анжела. Она не продавала секреты китайцам, но кто-то ... как еще они получили эту записку? Вернулся к китайцам. Знала ли разведывательная служба Народной Республики Гоанбу, что она находится под следствием? Или они знали, что она ищет их драгоценный источник нефти - Судан? Неужели она подошла к чему-то слишком близко, не зная?
  
   Его голова закружилась. Любой мог поменять ей снотворное. Французский? Вероятно, вскоре после наблюдения Эйнера за цветочным фургоном они поняли, что за Анжелой следят. Но еще раз: почему? Она была в хороших отношениях с французской разведкой.
  
   Ответ - если он действительно когда-нибудь его найдет - придет через Герберта Уильямса, также известного как Ян Клауснер, клиента Тигра. Человек с лицом, но без личности, служащий интересам X.
  
   Слишком много переменных; слишком много неизвестного. Он схватился за сигарету и глубоко затянулся. Затем, вспомнив, он достал свой iPod и попросил Франса Галла пропеть его тревогу. . . но она просто не могла это осуществить. 2 6
  
   Огромная квартира Тома Грейнджера на 424 Вест-Энд-авеню, на Восемьдесят первой улице, была куплена его женой Терри за два года до того, как она умерла от рака груди. Дом Уэст-Ривер был великолепным местом для жизни любого сотрудника Компании, и иногда люди ворчали с подозрениями о том, как он может жить так хорошо. Но кроме пентхауса и маленького домика на берегу озера в Нью-Джерси, Грейнджер не владел ничем, большая часть его собственных денег была истощена во время долгого и безуспешного лечения его жены.
  
   В течение двадцати минут, пока солнце двигалось за башнями, Майло наблюдал из тени школы Калхун через улицу со стеклянными панелями. Остальные жители вернулись с работы, веселый швейцар болтал с каждым, и прибыло несколько курьеров из FedEx, Hu Sung Chinese и Pizza Hut. Он обошел подземную стоянку на Восемьдесят первой и спустился по склону по Jag. Он пошел окольным путем, обогнув участок, избегая камер видеонаблюдения.
  
   Это был путь, который он наметил раньше, в других случаях, когда он хотел встретиться со стариком незамеченным и обсудить то, о чем никто не должен был знать. Единственной уловкой был вход на лестничную клетку, за которым наблюдала камера, установленная в потолке. С этим ничего не оставалось делать, кроме как перейти в его
  
   поле зрения было направлено в сторону от камеры, так что все, что она уловила, было человеком среднего роста, направлявшимся внутрь.
  
   Он поднялся на восемнадцатый этаж и отдыхал на лестничной клетке, ожидая в тишине шести часов. Когда он пришел, он распахнул дверь и выглянул в мягко освещенный коридор, а затем резко отпрянул. На стуле в конце коридора сидел один из курьеров FedEx, прислонив коробку к его стулу, и дурачился с айподом.
  
   Майло присел на корточки у приоткрытой двери и закрыл глаза, ожидая звука его доставки или приятного звонка лифта, возвращающегося в вестибюль, но еще через пять минут он все еще ничего не слышал. Вот тогда он и узнал. Он снова выглянул, и на этот раз глаза мужчины были закрыты, а iPod вставлен в одно ухо. С другой стороны Майло заметил провод телесного цвета, ведущий к его воротнику. Он мягко позволил двери захлопнуться. Это был звонок. Компания либо отследила предупредительный звонок Грейнджера прошлой ночью, либо - и теперь он осознал свою ошибку - используя журналы телефонных разговоров, они отследили звонок от Джерри Эллиса Уборщика к телефону-автомату.
  
   Значит, делать было нечего. Майло вернулся к основанию лестничной клетки, снял куртку и прижал ее клубком к животу, а затем вошел на парковку задом наперед. В камеру он выглядел как кто-то несущий коробку. Он вышел из здания.
  
   Том Грейнджер не был дураком. Он был на поле боя половину холодной войны и, конечно, знал, что происходит. Итак, Майло вернулся в тень школы Калхун, сел на выступ и стал ждать. Через час проходивший мимо хиппи закурил сигарету, и в ответ на вопрос мужчины Майло сказал, что ждет свою девушку. "Женщины в наши дни, а?" сказал хиппи.
  
   "Ага."
  
   Терпение Майло окупилось. Немного после семи, когда город теперь освещался собственным искусственным освещением, швейцар выпустил Грейнджер. Майло смотрел, как он повернул за угол на Восемьдесят первую, направляясь к Центральному парку. Грейнджер не огляделся. Через минуту швейцар появился снова, открывая дверь для другого человека - в костюме, а не в форме FedEx, - который вышел на тротуар и, разговаривая по мобильному телефону, также прошел по Восемьдесят первой. Он знал этого второго человека - Рейнольдса, 45-летнего бывшего полевого агента, который недавно закончил свою работу в посольстве. Майло последовал за ним на полквартала.
  
   Все трое пересекли Бродвей и повернули налево на Амстердам, где Грейнджер вошел в Land Thai Kitchen под номером 450. Тень заняла позицию напротив мексиканского ресторана Burritoville, а Майло ждал в южном углу квартала группами. молодых посетителей, роящихся мимо него.
  
   Старик пробыл внутри меньше десяти минут и вышел с пластиковым пакетом, полным коробок на вынос. Майло скрылся в тени. В углу появился Грейнджер с высокой сумкой, чтобы он мог заглянуть внутрь. Он остановился возле мусорного бака.
  
   Он также мог видеть Рейнольдса через несколько дверей, наблюдающего, как Грейнджер вынимает коробку, нюхает, открывает ее и кладет обратно. Затем он вынул коробку гораздо меньшего размера, понюхал, поморщился и открыл ее. Он с отвращением покачал головой, бросил коробку в мусорное ведро и продолжил путь Восемьдесят первого, к дому. Рейнольдс последовал за ним, а Майло - нет. Всю прогулку Майло высматривал вторую или третью тень. Группы из трех человек были нормой для интенсивной работы по наблюдению, но ему пришло в голову, что Фитцхью - и Фитцхью должен был быть тем, кто за этим стоит - назначил Рейнольдса на эту работу; Рейнольдс, находившийся вне действующей службы. Фитцхью хотел сохранить это в секрете и выбрал скелетную команду: Рейнольдс и человек из FedEx, которого Майло не знал. Когда они скрылись из виду, Майло подбежал к мусорному ведру, схватил свет, почти пустая коробка для еды на вынос, и продолжила стремительно двигаться вверх по Амстердаму, затем на восток на Восемьдесят второй, пока не добрался до Центрального парка. По пути он открыл коробку, вынул единственный листок бумаги и бросил коробку в другой мусорный бак.
  
   Возле фонаря он остановился среди японских туристов, обсуждая детали карты. Он развернул небольшой квадратик почтовой бумаги и выругал Грейнджер за его краткость. Он не дал никаких ответов, только инструменты, чтобы их найти. Возможно, однако, старик был так же в темноте, как и он сам. После нацарапанного международного номера мобильного телефона он прочитал: E во Франкфурте:
  
   Последний верблюд / Обрушился в полдень
  
   и одно слово:
  
   Удача
  
   2 7
  
   В ожидании своего десятичасового рейса Singapore Airlines в недавно открывшемся Терминале 1 JFK, подавляя свое желание вместо этого лететь во Флориду и забрать свою семью, он перепроверил свои вещи и добавил несколько вещей из сувенирных магазинов: дополнительный T- рубашка, нижнее белье, цифровые наручные часы и рулон клейкой ленты.
  
   Затем, перебравшись из Соединенных Штатов в этот преисподний без гражданства международный терминал беспошлинной торговли, он присоединился к другим путешественникам в Бруклинском пивном саду. Он нашел одинокого голландского бизнесмена, который держал свой мобильный телефон на столе. Он узнал, что голландец направлялся в Стамбул, чтобы торговать фармацевтическими препаратами. Майло купил этому человеку еще пива и сказал, что продал рекламное время для NBC. Голландец был достаточно заинтригован непринужденной историей Майло, чтобы встать и купить взамен еще два пива. Пока он был в баре, Майло взял сотовый телефон мужчины, открыл его под столом, вытащил SIM-карту и заменил ее той, что был в его телефоне, а затем положил ее обратно на стол.
  
   Перед посадкой он включил свой телефон и использовал SIM-карту голландца, чтобы позвонить Тине. На третьем гудке она ответила настороженным «Да?».
  
   "Это я, дорогая".
  
   "Ой", - сказала она. "Привет."
  
   Тишина нервировала, поэтому он ее нарушил. "Слушай, я сожалею о ..."
  
   "Что ты говоришь?" - сказала она раздраженно. «Это не из тех вещей, за которые ты просто извиняешься. Так не получается, Майло. Мне нужно больше». Легкий девичий голос на заднем плане сказал: «Папа?» Кровь хлынула к голове Майло, смешавшись с пивом и отсутствием еды. «Я мало что знаю. Все, что я знаю, это то, что эти агенты преследуют меня за то, чего я не делал».
  
   «За убийство Анджелы», - сказала она.
  
   "Дай мне поговорить с папой!" сказала Стефани.
  
   Теперь он знал - Симмонс считал, что убил Анжелу. «Я должен понять это».
  
   Снова тишина, перемежающаяся только мольбой Стефани: «Я хочу поговорить с папой!»
  
   Объясни, она сказала, поэтому он попытался: «Послушай, Тина. Что бы ни говорили те люди с Родины, это неправда. Я не убивал Анжелу. Я никого не убивал. Но я просто не знаю достаточно, чтобы скажи больше, чем это. "
  
   "Я понимаю." Ее голос был ровным. «Специальный агент Джанет Симмонс, похоже, думала, что ее подозрения вполне оправданы».
  
   «Я уверен, что она так думает. Но что бы она ни называла доказательствами ... Я даже не знаю, что это такое. Она тебе рассказала?»
  
   "Нет."
  
   Ему хотелось, чтобы она что-то знала. «Единственное, о чем я могу думать, это кто-то меня подставляет».
  
   «Но почему?» - настаивала она. "С какой стати--"
  
   «Я не знаю», - повторил он. «Если бы я знал, почему, я бы знал, кто. Если бы я знал, кто, я мог бы понять, почему. Вы следите за мной? А тем временем Национальная безопасность думает, что я либо убийца, либо, я не знаю, предатель. . " Опять тишина.
  
   Он попробовал еще раз: «Я не знаю, что вам говорила эта женщина, но мне нечего стыдиться».
  
   "И как вы собираетесь это доказать?"
  
   Он хотел спросить, были ли доказательства для них или для нее. "Вы собираетесь в Остин?"
  
   «Завтра, наверное. Но ты где?»
  
   "Хорошо. Я буду на связи. Я люблю--"
  
   "Папочка?"
  
   Он физически дернулся; она передала телефон, не сказав ему.
  
   "Привет, маленькая мисс. Как ты?"
  
   «Я устал. Меня разбудили твои друзья».
  
   «Извини за это. Они придурки, не так ли?»
  
   "Когда ты вернешься?"
  
   «Как только моя работа будет сделана».
  
   «Ладно», - сказала она, снова так сильно, как ее мать, что у Майло сжался живот. Когда они закончили, Стефани заявила, что не знает, где находится ее мать, поэтому они повесили трубку.
  
   Майло смотрел через ряды стульев на семьи, одни взволнованные, а другие скучающие от предстоящих поездок. Его ударила свежая судорога. Он встал, окоченев, и наполовину побежал по застеленному ковром терминалу, мимо электрических проходов, пока не добрался до ванной. Он заперся в стойле и заболел, избавляясь от всего пива, которое его тело еще не поглотило. Он вытер рот, прополоскал горло и вернулся в коридор. Болезнь избавила его от психического блока, о существовании которого он даже не подозревал, затуманив его видение того, что делать дальше. Он не хотел использовать телефонную карту голландца после посадки в самолет - звонок Тине скомпрометировал его - поэтому он применил ее сейчас, набрав + 33 1 12. Женщина-оператор сообщила ему на французском, что он достиг Франции. Помощь в телефонном справочнике. Он попросил номер Дайан Морель в Париже. Было только одно объявление, и он попросил ее провести его. Там было пять утра, поэтому ответившая старуха казалась слегка испуганной. Да, она была Дайан Морел, но звучала она не меньше шестидесяти. Он повесил трубку.
  
   Это было нелепо, но, по крайней мере, он знал, что не может просто позвонить Дайан Морел и неспешно поговорить об Анжеле Йейтс и полковнике И Лиене. Если он позвонит в DGSE и попросит передать его к ее столу или домой, его местонахождение будет отслежено в считанные минуты и передано в Компанию, и их разговор будет ускоренным. Майло нужно было провести время с мадам. Морель. Он вытащил аккумулятор из телефона и бросил SIM-карту
  
   карточка в мусорной корзине.
  
   Восемь часов спустя, в час дня пятницы, флегматичный седеющий немец за плексигласом сравнил свою фотографию в паспорте с хорошо одетым, но измученным бизнесменом перед ним. "Мистер Лайонел Долан?"
  
   "Да?" - сказал Майло, широко улыбаясь. "Вы здесь по делам?"
  
   «К счастью, нет. Туризм».
  
   Простое повторение этого слова вызвало нежелательные воспоминания. Майло вспомнил все эти другие аэропорты, пограничников, таможенников и ручную кладь. Он вспомнил полицейских и агентов в штатском, сжимавших газеты, и времена, когда он тоже держал эти газеты, часами сидел в аэропортах, ожидая контактов, которые иногда не приходили. Франкфуртский аэропорт, один из величайших и уродливых узлов Европы, принимал его много раз.
  
   Пограничник протянул ему паспорт, поэтому он его забрал. «Хорошего отпуска», - сказал ему мужчина.
  
   Устойчиво, но не торопясь. Он пронес свой рюкзак мимо таможенников, которые, как и большинство европейских таможенников, не собирались беспокоить человека в галстуке. Он продолжил путь через переполненную зону выдачи багажа и направился прямо к шумному, задыхающемуся от машин тротуару, где он курил «Давидофф». После долгого перелета оно было не таким вкусным, как должно быть, но он все равно закончил его, когда подошел к телефону-автомату возле стоянки такси. Он набрал номер, который запомнил где-то за Атлантикой.
  
   Он прозвонил три раза. "Джа?"
  
   «Последний верблюд, - сказал Майло.
  
   Пауза, затем: «Обрушился в полдень?»
  
   «Это я, Джеймс».
  
   "Майло?"
  
   "Мы можем встретиться?"
  
   Эйннер не был очень обрадован звонком. «Ну, я что-то в центре».
  
   "Сейчас?"
  
   «А, да», - сказал он, затем у Майло перехватило горло, когда он услышал на заднем плане приглушенный голос, пытающийся закричать. Он знал этот звук. Шум человека, которому заткнули рот.
  
   "Когда ты будешь свободен?"
  
   «Дайте мне… я не знаю. Сорок минут?»
  
   "Где?"
  
   «Я сейчас в Deutsche Bank, так что ...»
  
   "Башни-близнецы?"
  
   "Ага."
  
   Майло представил его в офисе на одном из верхних этажей тех знаменитых зеркальных башен в центре финансового района, с каким-то несчастным генеральным директором, связанным и заткнувшим рот ему под столом, в то время как Эйннер небрежно назначил свидание по телефону. Он забыл, насколько суровым может быть туризм.
  
   «Слушай, ты знаешь Франкфуртскую оперу? Давай встретимся перед ней около двух. У меня будет еще один шанс доказать, что мы не некультурные хакеры».
  
   "Должен ли ты говорить все это вслух, Джеймс?" Эйнер хмыкнул. «Этот парень? Через десять минут он не сможет ничего сказать».
  
   Приглушенный вой мужчины стал громче.
  
   Он сел на чистый и редкий поезд до Франкфурта-Хауптбанхоф, где перекинул рюкзак через плечо и пешком прошел через дневной тупик к Фриденсбрюке. Вместо того, чтобы перейти мост, он повернул налево к причалу, идущему вдоль реки Майн. Все хорошо одетые бизнесмены, подростки и пенсионеры напоминали ему Париж. Всего неделю назад.
  
   Он взял бутерброд с шницелем у уличного торговца и пошел обратно вглубь страны, в длинный парк на Вилли-Брандт-Платц, где сел на скамейку и посмотрел на стеклянный современный фасад Оперы Франкфурта. Несмотря на уверенность Эйннера в том, что он может открыто говорить перед своим пленником, Майло не спускал глаз с прохожих. Это была «привычка, которую он утратил за последние шесть лет, привычка, которую ему нужно было вернуть, если он хотел остаться свободным человеком.
  
   Все туристы знают о важности осведомленности. Когда вы входите в комнату или парк, вы сразу же планируете побег. Вы воспринимаете потенциальное оружие вокруг себя - стул, шариковую ручку, открывалку для писем или даже свободную низко свисающую ветку на дереве за скамейкой Майло. В то же время вы рассматриваете лица. Они знают о вас? Или они симулируют вынужденное невежество, которое является отличительной чертой других Туристов? Потому что туристы редко проявляют инициативу; лучшие из них приводят вас к ним. Здесь, в солнечном парке, он заметил у обочины женщину, у которой не получается завести машину. Это была типичная установка. Симулируйте раздражение, пока цель не примет собственное решение прийти и помочь. Тогда он у вас есть. Двое детей - лет двенадцати или около того - играли у основания огромного светящегося знака евро, который возвышался над парком. Еще одна потенциальная ловушка, потому что туристы не боятся использовать детей в своих целях. Один ребенок падает и притворяется травмой; вы идете помогать; "родитель" подходит. Простой. А там, на восточной окраине парка, студент университета сделал вертикальные фотографии небоскреба Европейского центрального банка, из которых все смотрело сверху вниз. В таком городе повсюду были случайные фотографы, и они могли снимать вас со всех сторон.
  
   "Руки вверх, ковбой!"
  
   Майло чуть не упал со скамейки, когда он подпрыгнул и повернулся, обнаружив Эйннера с безумно ухмыляющимся пистолетом, направленным на него. "Иисус."
  
   «Немного ржавый», - сказал Эйнер, благополучно убрав руку в карман. «Продолжай так, старик, к закату ты умрешь».
  
   Майло перевел дыхание, не обращая внимания на опасный стук своего сердца. Они пожали друг другу руки. «Скажи мне, что ты знаешь».
  
   Эйннер кивнул в сторону оперного театра. "Давай прогуляемся." Они двинулись вместе, никуда не торопясь.
  
   «Это не то, что вы думаете», - сказал Эйнер. «Они не вызвали туристов - ты еще не так важен. Том сказал, чтобы я тебя ждала». Если это правда, Майло вздохнул с облегчением. Он начинал верить, что появление Эйннера на его следе будет серьезной проблемой. "Том сказал тебе, почему ты должен меня ждать?"
  
   «Я получил это в другом месте. Завтракал с подругой в консульстве. Она не…» Он остановился, когда они вышли на улицу, гадая, как это выразить.
  
   «Она не представляет угрозы для безопасности, но и не святая с точки зрения безопасности. Она рассказала мне о телеграмме, которая пришла ко всем посольствам и консульствам, чтобы выследить Майло Уивера».
  
   "Корпоративный провод?"
  
   "Государственный департамент."
  
   "Они смотрят?"
  
   «Что ж, вы не часто получаете эти оповещения для всех посольств. Они ищут. Последнее, что я слышал, в Стамбуле пропало сообщение».
  
   Когда они переходили улицу, Майло почувствовал укол сожаления о голландце, чей телефон был маяком для всех агентов компании в Турции. Однако это чувство прошло, когда он понял, что, выследив голландца и его SIM-карту, они определенно узнали, что Майло вылетел из аэропорта Кеннеди, и в течение нескольких часов, когда. "Как насчет Франкфурта?" - спросил он, когда они подошли к дверям Оперы. "Вы закончили здесь?" Турист посмотрел на часы. «Вы не успеваете отсчитывать восемнадцать минут. Я весь твой».
  
   Майло открыл для него дверь. "А у тебя есть машина?"
  
   «Я всегда могу получить машину».
  
   "Хороший." Они вошли в широкий современный вестибюль, и когда Эйнер свернул в сторону оперного кафе, Майло потянул его за руку и повел через боковой коридор, ведущий мимо ванных комнат.
  
   "Вы знаете лучшее место, чтобы выпить?"
  
   «Я знаю другой выход.
  
   «Господи, Майло. Ты действительно параноик».
  
   В то время как Майло мог только открывать двери старых моделей автомобилей, в распоряжении Эйннера был более продвинутый инструмент - небольшой пульт дистанционного управления дверными замками с электроприводом. Он направил его на седан Mercedes C-класса, нажал маленькую красную кнопку на механизме размером в четверть и подождал, пока он автоматически перебирает возможные комбинации кодов. Через сорок секунд они услышали, как автомобильная сигнализация отключила охрану, затем двери открылись с тихим хлопком. Эйннеру потребовалось чуть больше минуты, чтобы завести машину. Вскоре они собирались уезжать из города, и Эйнер сказал: «Куда?»
  
   "Париж."
  
   Пункт назначения его не беспокоил. «Нам придется ждать пару часов, пока мы не доберемся до Франции. На случай, если владелец сообщит об исчезновении этой вещи».
  
   «Тогда езжай быстро».
  
   Эйннер согласился, выехав из города и пересекая дорогу A3, которая привела их в Висбаден, где они поменяли дорогу и через час выехали на широкую гладкую трассу A6, которая должна была привести их во Францию.
  
   "Вы собираетесь поделиться?" - спросил Эйнер.
  
   Майло смотрел в окно на пейзаж шоссе; он мог быть в северной части штата Нью-Йорк и не знать разницы. «Я хочу поговорить с Дайан Морел, она же Рене Бернье».
  
   "Коммунистический писатель?"
  
   «То же самое».
  
   "А чего вы от нее ждете?"
  
   «Небольшая ясность. Китайский полковник был причиной того, что мы пришли за Анжелой».
  
   Эйнер оставил это на месте перед нажатием. "А также?"
  
   "И что?"
  
   «И есть причина, по которой тебе нужна моя помощь? В самом деле, Майло. Ты ожидаешь, что люди будут принимать все на веру». Майло не ответил, поэтому он сказал: «Знаете, почему я хорошо справляюсь со своей работой?»
  
   "Потому что ты такая красивая?"
  
   «Это потому, что я думаю как можно меньше. Я не претендую на понимание чего-либо. Том звонит мне, и это все, что мне нужно знать. Том - Бог, когда он на этой линии. Но ты, мой друг. Ты не Том . " Он был прав, поэтому Майло рассказал ему сокращенную версию того, что произошло раньше, включая быстрое окончание отпуска и секретное сообщение Грейнджера, чтобы связаться с ним. «Все здесь, в Европе, на самом деле началось с этого полковника и Рене Бернье. Прежде чем двигаться дальше, мне нужно собрать все факты прямо сейчас».
  
   «Хорошо, - сказал Турист. "Что произойдет после того, как Дайан Морел просветит вас?"
  
   «Я решаю, что делать дальше».
  
   Хотя Грейнджер сказал Эйнеру помочь Майло, все туристы знают, что их заказы действуют только до тех пор, пока не прибудут следующие заказы. Насколько Эйннер знал, утром ему позвонили с просьбой убить своего пассажира, но на данный момент он казался удовлетворенным временной уверенностью.
  
   Майло заметил, что владелец «мерседеса» снабдил его адаптером для iPod. Он перебирал сумку, пока не нашел свою и воткнул ее в розетку. Вскоре машина была заполнена Франс Галлом .
  
   "Что это?" В голосе Эйнера было раздражение. «Лучшая музыка в мире». Было около четырех тридцать, когда они пересекли границу, не входящую в Европейский союз, во Францию, увидев три полицейские машины, но не потерпев ни малейшего огорчения. Солнце низко висело в лобовом стекле, иногда скрытое серым пятном облаков в направлении Парижа. «Мы оставим машину до завтра», - сказал ему Эйнер. «Думаю, мы найдем Renault. Я пытаюсь попробовать все европейские бренды, прежде чем, наконец, сам куплю один».
  
   «Том не позволил бы тебе сделать это, не так ли? Это была вся регистрация?»
  
   Пожав плечами, Эйннер предположил, что это беспокоило менее крупных туристов. «Я создал легенду для дождливого дня. Приятно получить за это несколько покупок». Майло вспомнил легенду о Долане, которую создавал годами.
  
   "Квартира?"
  
   «Маленький. На юге».
  
   Он предположил, что все туристы сделали то же самое. По крайней мере, умные.
  
   «Так в чем была проблема во Франкфурте? Вы учили банкиров манерам?»
  
   Эйнер прикусил облупившуюся нижнюю губу, гадая, чем поделиться.
  
   «Банковское дело - грязный бизнес. Но работа была достаточно простой. Получите ответы, а затем избавьтесь от улик».
  
   "Успешный?"
  
   «Я всегда такой», - сказал Эйнер.
  
   "Конечно ты."
  
   "Вы мне не верите!"
  
   Через мгновение Майло сказал: «Туристу успех и неудача достаются в равной мере. Для туриста успехи и неудачи - это одно и то же - работа выполнена».
  
   «Иисус. Вы же не цитируете Книгу снова, не так ли?»
  
   «Тебе действительно стоит заполучить его, Эйнер. Делает жизнь намного проще».
  
   Напряженное выражение лица Эйнера доставило Майло некоторое удовлетворение. Он вспомнил свои дни туризма, нерегулярные биоритмы, которые в один прекрасный день привели его к самоубийству, а в другой - к чувству непобедимости. Он видел слишком много этого последнего чувства в Эйнере, которое могло привести к внезапной смерти. Если единственный способ заставить его слушать - это солгать об источнике его уроков, так тому и быть.
  
   "Где ты это нашел?" - наконец спросил он, пристально глядя на темнеющую дорогу.
  
   "Болонья." Майло весело хмыкнул, чтобы выглядеть более правдоподобно. «В книжном магазине, если вы можете в это поверить».
  
   "Ты шутишь."
  
   «Старое пыльное место со стойками до потолка».
  
   "И как ты туда попал?"
  
   «Я следил за подсказками. Я не буду утомлять вас всеми ступенями, но последний фрагмент был в испанской мечети. Врезался в хребет Корана имама. Вы можете в это поверить?»
  
   «Вау, - сказал Эйнер. "Какая была последняя часть?"
  
   «Адрес книжного магазина и его расположение на полках. Конечно, сверху, чтобы никто не поднял его случайно».
  
   "Большой?"
  
   Майло покачал головой. «Не более чем брошюра».
  
   "И сколько времени это заняло?"
  
   "Чтобы найти Книгу?"
  
   «С самого начала. С того момента, когда вы впервые попытались его найти».
  
   Майло хотел заверить его, что поиски непростые, но также вселил в него надежду. «Шесть, семь месяцев. Как только вы выйдете на след, поиск будет набирать обороты. Кто бы ни установил улики, он знал, что делал».
  
   "Он? Почему не она?"
  
   «Найди Книгу», - сказал Майло. «Вы сами разберетесь». 29
  
   За полчаса до Парижа низкое летнее солнце скрылось за шиферными облаками, и с неба пошел дождь. Эйнер включил дворники, проклиная шторм. "Итак, куда?"
  
   Майло посмотрел на часы - это было 7:00 PM . Он надеялся выследить Дайан Морел, но сомневался, что она будет в офисе так поздно в пятницу.
  
   «У Анджелы. Я переночу там».
  
   "И я?"
  
   «Я подумал, что тебе нужно навестить девушку».
  
   Эйнер покачал головой из стороны в сторону. «Не уверен, что она доступна». Майло задался вопросом, а есть ли вообще девушка? Эйннер медленно ехал по улице Анджелы в поисках наблюдателей DGSE. Они никого не заметили, фургонов на улице не было, поэтому Эйнер высадил его в двух кварталах оттуда, а Майло под сильным дождем побежал в квартиру. В дверном проеме он вытер воду с лица и поискал звонки. Внизу второго столбца имя M. GAGNE было выделено нарисованной звездой. Он нажал кнопку звонка.
  
   М. Ганье - женщине, как выяснилось, - потребовалось около двух минут, чтобы заговорить по внутренней связи. Настороженное "Oui?"
  
   «Эээ, извините, - сказал он по-английски слишком громко, - я здесь по поводу Анджелы Йейтс. Она моя сестра».
  
   Женщина громко ахнула, затем загудела входная дверь. Майло протиснулся.
  
   Мадам Гань была вдовой, лет шестидесяти. Ее муж, предыдущий суперинтендант, умер в 2000 году, и эта работа неизбежно выпала на ее долю. Она сказала ему об этом в своем салоне клаустрофобии после того, как решила, что Майло действительно был братом Анджелы Йейтс, хотя Анджела никогда ничего не говорила о братьях и сестрах. "Но она была тихой, не так ли?" - спросила женщина на своем тонком, воздушном английском.
  
   Майло согласился, что Анджела действительно была тихой.
  
   Он сказал, что приехал забрать некоторые семейные реликвии, прежде чем остальные заберут L'Armee du Salut - парижское отделение Армии спасения - на следующей неделе. Он извиняющимся тоном сказал ей, что не говорит по-французски. Он назвался Лайонелом на случай, если она попросит показать его документы, но она этого не сделала. Как только она пригласила его на бокал вина, стало ясно, что мадам Гань одинока.
  
   "Вы знаете, как я выучил свой английский?" спросила она.
  
   "Как?"
  
   «В конце войны, знаете ли, я был всего лишь маленьким ребенком. На самом деле, младенцем. Моего отца убили немцы, а мою мать - ее звали Мари - моя мать была со мной наедине и мой брат, Джин. Сейчас он мертв. Она нашла американского солдата - чернокожего, понимаете? Большой негр из Алабамы. Он остался - он очень любит мою мать, и он хорошо относился ко мне и Джин. не последний - эти вещи, хорошие вещи, они не - но он жил с нами до того, когда мне было десять, и он научил меня английскому языку и джазу ». Она громко рассмеялась при воспоминании. «Он взял нас, когда у него были деньги. Вы знаете, что я видел Билли Холидей?»
  
   "А ты?" - спросил Майло, улыбаясь.
  
   Она махнула рукой, чтобы умерить его энтузиазм. «Конечно, я была всего лишь ребенком, я ничего не понимаю. Она была слишком грустна для меня. Для меня были Чарли Паркер и Диззи Гиллеспи. Да», - кивнула она. «Это была музыка для меня. Для ребенка. Соленый арахис, соленый арахис», - пела она. "Вы знаете эту песню?"
  
   «Это замечательная песня».
  
   Когда их разговор достиг сорока минут, он старался не показывать свою тревогу. Он чувствовал, что, должно быть, скучал по наблюдателю, или, может быть, использовались полицейские камеры, и он ждал, пока Дайан Морел и ее красивый партнер выломают дверь и заковывают его в кандалы. Но это, как сказал бы Эйнер, просто паранойя. Анджела умерла неделю назад, и у DGSE не было средств, чтобы кому-то заплатить за то, чтобы она так долго сидела в машине. Кроме того, ему нравились рассказы мадам Гань. Они коснулись его особой ностальгии по тому времени, когда Европа перестраивалась и начинала заново. Недолгий франко-американский медовый месяц. Французы любили этих американских джазовых музыкантов, голливудские фильмы, доставляемые лодками, и английскую поп-музыку, которую они имитировали с девушками -йе-е, которые заполнили iPod Майло. Он упомянул Франса Галла, и, к его удивлению, мадам Гань сразу же начала краткое исполнение
  
   "Poupee de are, poupee de son". Его глаза остекленели, щеки горели. Мадам Ганье наклонилась ближе и сжала его руку своими пальцами. «Вы думаете о своей сестре?
  
   самоубийство, я имею в виду. Вы должны знать, что ничего не можете сделать. Жизнь продолжается. Это должно быть. "
  
   Она сказала это с убеждением человека, который знал, и он задавался вопросом, как умер ее муж. «Послушайте, - сказал он. «Я еще не забронировал номер в отеле. Как ты думаешь, я».
  
   «Пожалуйста», - прервала она, снова сжимая. «Он выплачивается в течение месяца. Вы остаетесь, сколько хотите».
  
   Она впустила его с длинным ключом, передала его и выразила удивление, что здесь царит такой беспорядок. «Это была полиция», - сказала она горьким тоном, затем вспомнила свой английский: «Свиньи. Скажите мне, если они что-то украдут. Я подам жалобу».
  
   «Я уверен, что в этом нет необходимости», - сказал он и поблагодарил ее за помощь. Затем, почти как запоздалую мысль, он сказал: «Перед смертью моей сестры были ли у нее неожиданные гости? Друзья, которых вы раньше не видели, или рабочие?»
  
   Веки мадам Ганье упали, и она потерла его руку. «Вы живете надеждой, я это вижу. Вы не хотите верить в то, что она сделала».
  
   «Дело не в этом», - начал он, но она подняла руку.
  
   «Свиньи, они тоже об этом спрашивают. Но днем ​​я работаю со своей сестрой. Ее цветочный магазин. Я никого не вижу».
  
   Когда она ушла, он достал из холодильника бутылку «Шардоне», наполнил стакан, затем выпил и снова наполнил его. Он сел на диван, чтобы подумать, как это сделать.
  
   Не спи. Не мечтайте о Тине и Стеф.
  
   Это была простая однокомнатная квартира, но, в отличие от большинства французских квартир, комнаты были большими. Люди Дайан Морел прошли через это, грубый поиск, оставивший после себя хаос, который полиция всего мира никогда не считает своим долгом исправить, и он знал, что ему придется сосредоточиться на тех областях, которые они бы пропустили.
  
   Поиски Тигра Анджелы были ее любимым проектом. Она не запрашивала финансовых пособий и не сообщала о своих успехах в посольство. Значит, она, вероятно, не хранила записи своего дела в посольстве. Они должны быть здесь - если, конечно, она не запомнила все. Он надеялся, что она не была такой блестящей.
  
   Он начал с кухни. Кухни предлагают больше всего возможностей для укрытия. Были водопроводные и газовые трубы, приборы и шкафы с контейнерами. Чтобы скрыть свои движения, он настроил ее стереосистему на радиостанцию ​​классического рока, которая варьировалась от шансона шестидесятых до прогрессивного семидесятых. Он вынул из шкафов всю посуду и стаканы и вытащил из шкафа бумаги. Он проверил трубы на предмет неплотных соединений. Он потрогал нижнюю часть ящиков и стол, затем перебрал все, что было в холодильнике, макая пальцы в мармелад, мягкие сыры и испорченный фарш. Он проверил швы холодильника и вытащил его, чтобы посмотреть на трубки, натянутые поперек его задней части. Найдя отвертку в ящике ящика, он разобрал микроволновку, телефон и кухонный комбайн. Через два часа, когда по стереосистеме играла "Heroin" Velvet Underground, он признал свое поражение и начал собирать все вместе.
  
   Ему не нужно было этого делать, но он вспомнил, какой чистой была ее квартира на прошлой неделе. Несмотря на то, что он был измученным и грязным, у него не хватило духу покинуть это место в хаосе. Поэтому он не спешил - в конце концов, у него была вся ночь - и работал, пока кухня снова не стала чистой. Эйннер гудел, пока разбирал ванную, а когда он впустил его, молодой Турист протянул жирный пакет с гироскопом и картошкой фри. Он ел свой обед в дверном проеме вверх по улице, высматривая тени. «Ни писка. Мы должны быть в порядке, по крайней мере, до утра». Поскольку Майло не хотел слишком долго находиться на месте смерти Анджелы, он отдал Эйннеру спальню. Он не был уверен, сколько еще сможет продержаться на этом - он был в тумане от усталости, - но он продолжал, усаживаясь рядом с унитазом и встряхивая трубы, ведущие к водонагревателю, затем проводя рукой по длине труб. . Там. Его палец поймал угол маленькой алюминиевой коробки размером с два больших пальца, прикрепленной к трубе с помощью магнита.
  
   На внешней стороне коробки была одна из тех репродукций старой французской рекламы алкоголя, которую еврофилы Нью-Йорка покупают в плакатах, чтобы украсить свои гостиные. Стриженная брюнетка в красном викторианском платье взволнованно сцепила руки, глядя на поднос с очками и бутылку миксера Marie Brizard. Слоган гласил: PLAISIR D'ETE, УДОВОЛЬСТВИЕ
  
   ЛЕТО .
  
   Это был магнитный брелок для ключей, вот что он держал. Ключ одинарный с трехстворчатой ​​ручкой типа клевер. Не было никаких отличительных черт. Он положил его в карман и заменил держатель за трубкой.
  
   Он не сказал Эйнеру о ключе. Не было смысла делать это, пока они не получили следующий кусок головоломки, но больше ничего не обнаружилось. В итоге они столкнулись с чистой квартирой.
  
   30
  
   Эйннер лег на смертное ложе, а Майло спал на софе. Бессознательное состояние пришло быстро, и поздним утром он проснулся с завязанной на потном теле простыней, и ключ сжимал внутреннюю часть его кулака. Он не помнил, как вынимал его из штанов.
  
   Они уехали только после полудня. Мадам Гань появилась у подножия лестницы, чтобы поприветствовать их. Майло представил своего друга Ричарда, и старуха грустно улыбнулась Эйнеру, как будто он тоже потерял сестру. Снова шел дождь. Когда они побежали к машине, Эйннер заявил, что знает лучшее место во всем Париже для настоящего американского завтрака. Майло, однако, хотел сдвинуться с мертвой точки. «Двадцатый округ». Эйннер на мгновение задумался о своем мокром лобовом стекле. «Ты шутишь. Штаб-квартира DGSE?»
  
   «Знаете, она там работает».
  
   «Да. И если наше правительство обвиняет вас в убийстве Анжелы, то DGSE с радостью выдаст вас».
  
   «Вот почему мне нужна твоя помощь. У тебя есть пистолет?» Эйнер сунул руку под сиденье и вытащил маленький пистолет «Пистолет Макарова». Его беспокоило то, что он не заметил, как Эйнер положил его туда. «Это моя резервная копия. Та, что была вчера в Майн-Ривер». Они проделали длинный путь и направились к бульвару Адольфа Пинара, который огибал город. Они поехали на юг и свернули на бульвар Периферик. Сделав круг, они продолжили движение по другой полосе, пока не доехали до бульвара Мортье. Они проехали мимо скромного, залитого дождем здания DGSE под номером 141, затем проехали еще два квартала, где на углу Майло заметил застекленную телефонную будку. «Остановись здесь и разверни машину».
  
   Дождь снова залил его водой, прежде чем он смог добраться до будки. Телефонная книга была украдена, поэтому он набрал 12, информацию и попросил номер телефона в центральном офисе DGSE.
  
   Он впервые прошел через бесконечное меню. Прошло пять минут, прежде чем трубку взял мужчина-оператор. Майло сказал: "Pourrais-je parler a Diane Morel?"
  
   «Ne quittez pas», - сказал оператор, и после некоторого времени ожидания Muzak он вернулся и сказал: «La ligne est occupee». Она была там, но на другой линии. Майло сказал: «Je la rappellerai» и повесил трубку. Он показал пальцем на терпение Эйнера, подождал еще минуту, затем позвонил снова. Подхватил тот же оператор.
  
   Мило, понизив голос, произнес: «Я-я бомба в каждом бюро. Elle explosera dans dix minutes». В ваших офисах есть бомба. Он взорвется через десять минут.
  
   Он повесил трубку и побежал обратно к машине. "Идти."
  
   Они проехали эти два квартала и остановились на перекрестке перед штаб-квартирой DGSE.
  
   «Не выключайте двигатель», - сказал Майло, когда сквозь шум дождя они услышали слабый двухтональный сигнал тревоги. «Вы либо поедете вперед, либо назад. Я вам скажу».
  
   "Какого черта ты сделал?" - сказал Эйнер, когда люди начали выходить из здания. Не бегает, но и не гуляет.
  
   "Шшш".
  
   У некоторых были зонтики, которые они открыли, но большинство сбежало слишком быстро. Так как были выходные, эвакуироваться было всего двадцать или около того, и тут он их увидел. Они вместе перешли дорогу и укрылись под навесом кафе.
  
   «Впереди, - сказал Майло.
  
   "Какие?"
  
   "Теперь!"
  
   Эйннер мчался вперед на первой передаче, пробираясь сквозь лужи, когда они достигли навеса. Морел и ее партнер были не одни; другие только что закурили и обнимались. Все уставились на «мерседес». Майло опустил окно и поймал взгляд Морела. "Залезай." И она, и ее партнер вышли вперед. Майло поднял палец. "Только ты."
  
   «Я никуда без него не пойду», - сказала она. Майло взглянул на Эйнера, который пожал плечами. «Хорошо, - сказал Майло. "Торопиться." Они вошли в заднюю часть через отдельные двери, мужчина первым. Еще до того, как дверь Мореля была закрыта, Эйнер уже двигался.
  
   "Это был ты?" она сказала. "Бомба?" Она запыхалась.
  
   «Извини. Мне просто нужно поболтать».
  
   Мужчина рядом с ней покачал головой. «У тебя забавная манера говорить». Майло улыбнулся ему, затем протянул руку. «Но сначала дай мне свои телефоны».
  
   «Нет, - сказал Морел.
  
   Наконец Майло достал пистолет Эйннера. "Довольно, пожалуйста". 3 1
  
   После нескольких уклончивых маневров, в том числе опасного разворота в туннеле, они покинули Париж и остановились у почти пустого бара на окраине Les Lilas в пригороде. После переговоров Майло и Морел сели за столик сзади, в то время как Эйннер и ее партнер Адриен Ламберт начали соревнование по взглядам в баре. Бармен, крупный мужчина в грязном халате, принес эспрессо, когда Морель сказал: «Так рад, что вы вернулись в нашу страну, мистер Уивер».
  
   Майло поблагодарил бармена и проводил его взглядом.
  
   "Ты хотел поговорить со мной?"
  
   "У меня есть несколько вопросов."
  
   "Какая удача!" - сказала она, постукивая по столу. «У меня тоже есть вопросы. Например, мы слышали от наших американских друзей, что вы были на свободе, но у нас нет записей о вашем въезде в Европу. Пожалуйста. Под каким именем вы путешествуете?»
  
   «Мне очень жаль, - сказал ей Майло. «Это один вопрос, на который я не могу ответить».
  
   «Тогда, может быть, ты расскажешь мне, почему ты убил Анжелу Йейтс».
  
   «Я не знаю, кто ее убил. Я пытаюсь это выяснить». Дайан Морел скрестила руки под грудью, наблюдая за ним через стол. «Тогда, может быть, ты скажешь мне, почему тебе небезразличен такой маленький государственный служащий, как я».
  
   «У тебя есть друг, который живет в Бретани», - сказал ей Майло. «Когда он еще работал из Лондона, вы навещали его по выходным, а тем временем работали над тем, что, как я слышал, является отличным романом на социалистическую тематику. Он китаец, и я предполагаю, что он приехал через Ла-Манш из Лондона, чтобы просто встретиться с ты. Я прав? "
  
   Дайан Морел открыла рот, затем закрыла его. Она откинулась на спинку стула. «Это интересно. Кто тебе это сказал?»
  
   "Друг."
  
   «ЦРУ много чего знает, мистер Уивер». Она ухмыльнулась. «По правде говоря, мы часто завидуем. У нас ничтожный штат сотрудников, и каждый год социалисты нападают на наш бюджет. В семидесятые годы они были близки к тому, чтобы нас полностью свернуть». Она покачала головой. «Нет, я не из тех женщин, которые пишут новый коммунистический манифест».
  
   «Тогда я дезинформирован».
  
   "Не совсем."
  
   "Нет?"
  
   Дайан Морел заметила его интерес. «Я расскажу вам все, мистер Уивер. Просто проявите терпение».
  
   Майло попытался продемонстрировать терпение.
  
   Она потерла пятно между бровями. «На прошлой неделе, в пятницу, вас видели обедающим с мисс Анджелой Йейтс. В ту же ночь вы были с мистером Эйнером, наблюдая за квартирой Анджелы Йейтс. Да, вы ушли рано, но потом вы вернулись и навестили мисс Йейтс. Несколько часов позже она умерла от отравления. Врачи сказали мне, что это барбитурат. Они говорят, что все ее обычные снотворные были заменены этим лекарством ».
  
   «Да, - сказал Майло.
  
   «Мистер Эйнер и еще один помощник вошли в здание в 5:16 утра в субботу. Затем мистер Эйннер пошел в ваш отель. Вскоре после этого вы оба сбежали через задний вход». Она прочистила горло, как заядлый курильщик. «Мы нашли вас обоих убегающими в аэропорту. Помните?»
  
   «Эйннер не уходил, - сказал Майло. «И мы уехали через заднюю часть отеля, потому что я очень торопился».
  
   "Добраться домой."
  
   Он кивнул.
  
   «На самом деле г-н Эйнер сбежал, но не на самолете. Он сел в свою машину и покинул аэропорт. К сожалению, мы потеряли его. Он исчез».
  
   «Я полагаю, ему было где-то быть».
  
   «Если бы я знал в аэропорту, что Анджела Йейтс мертва, вы бы не покинули страну. К сожалению, я не узнал об этом до того дня». Она поджала губы, рассматривая его. «Вы видите, к чему я клоню, не так ли? Это очень похоже на преднамеренность».
  
   "Неужели это правда?"
  
   Дайан Морел уставилась на него. В отличие от Джанет Симмонс, у нее не было легкости в лице. С опухшими глазами она выглядела так, как будто мотив ее жизни был страданием. «Кроме того, вы говорите мне, что ничего не знаете об убийстве Анджелы Йейтс, но история, которую я только что описал, предполагает нечто иное. Она предполагает, что вы приехали в Париж и работали с мистером Эйнером, пока ваша работа не была завершена. мертв, ты ушел ". Она остановилась. «Если я что-то упускаю, дайте мне знать».
  
   «Анджела была моей подругой», - сказал он через мгновение. «Я не убивал ее, и Эйннер тоже. Если бы я верил, что он убил, я бы передал его вам прямо сейчас».
  
   «Вопрос», - сказала она, подняв палец. «Кто именно такой мистер Джеймс Эйнер? Похоже, он работал с персоналом посольства, но публичных записей о его работе там нет. Фактически, он прибыл в Париж только три месяца назад. До этого он был в Германии. в течение трех недель; до этого Италия в течение двух месяцев ... до этого он снова был во Франции, Португалии и Испании. А до Испании - он приехал туда полтора года назад - нет вообще никаких записей его в Европе. Кто такой мистер Эйнер? " Это был единственный вопрос, который Майло хотел бы ей не задавать. Дайан Морел сделала домашнее задание. «Я не знаю», - сказал он. «Это правда. Но я скажу вам кое-что, что, надеюсь, мы сможем сохранить в тайне».
  
   "Продолжать."
  
   «Анджела Йейтс подозревалась в измене. Секреты продажи».
  
   "Кому?"
  
   "В Китай."
  
   Морел снова быстро моргнул. Компания никогда не призналась бы в этом, и он надеялся, что это вытолкнет вопрос о Джеймсе Эйнере из ее головы. Наконец, она сказала: «Любопытно».
  
   "Это?"
  
   «Теперь я прошу того же от вас, мистер Уивер. Немного уединения». Майло кивнул.
  
   "Примерно год назад мы с мисс Йейтс также были близкими друзьями ...
  
   что, как я понимаю, вот почему я просто не застрелил тебя и не передал твое тело американцам. Я тоже хотел бы знать правду ».
  
   "Я рад."
  
   «Я хочу сказать, что я пытался заставить ее сделать то же самое. Продавать секреты». Она покачала головой, закусив губу. «Я нахожу очень удивительным, что Анджела продала их китайцам. На самом деле, я уверен, что она бы не стала».
  
   «Я согласен», - сказал он и замолчал. Год назад . . . "Ой." Морел сел.
  
   "Какие?"
  
   Это была женщина, с которой встречалась Анджела, которая оставила ее с разбитым сердцем. Морел разбил ей сердце, показав, что их роман был просто способом повернуть ее. «Ничего. Продолжай».
  
   Она отпустила это. «Анджела не стала нам продавать, но она работала с кем-то другим. Мы заметили, что она встречается с мужчиной».
  
   «Рыжая борода», - сказал Майло.
  
   Морел нахмурилась, затем покачала головой. "Нет. Почему ты так говоришь?"
  
   «Просто догадка. Продолжай».
  
   «Мужчина, с которым она познакомилась, был чисто выбрит. Старик. Оказывается, наша подруга Анджела была своего рода двойным агентом». Майло посмотрел в ответ. "Для кого?"
  
   «За Организацию Объединенных Наций».
  
   Ему хотелось смеяться, но даже для этого это было слишком нелепо. «Вы имеете в виду Интерпол. В этом есть смысл».
  
   "Нет. Я имею в виду, что она работала на ООН".
  
   «В самом деле», - сказал он, наконец, нервно улыбаясь. «У ООН нет разведки. Возможно, она получала от них информацию». Морел покачал головой из стороны в сторону. «Так мы подумали вначале. Она встретилась с кем-то из офиса ЮНЕСКО здесь, в Париже. Его зовут Евгений Примаков».
  
   "Примаков?" - тупо сказал Майло.
  
   "Ты его знаешь?"
  
   Он покачал головой, чтобы скрыть внезапное чувство паники. Не Евгений.
  
   "Продолжать."
  
   «Мы провели некоторую проверку биографических данных. Примаков работал в КГБ. Он достиг звания полковника и сохранил его, когда КГБ превратился в ФСБ. Затем он уволился в 2000 году, чтобы работать в ООН за пределами Женевы. но в 2002 году он работал с некоторыми представителями из Германии, пытаясь создать независимый разведывательный орган. Их аргумент состоял в том, что Совет Безопасности может принимать обоснованные решения только с независимым агентством, предоставляющим им информацию. Конечно, это даже не дошло до голосования. Китай, Россия и ваша собственная страна дали понять, что наложат вето на это ».
  
   «Ну вот, - сказал Майло. «Нет никакого разведывательного агентства ООН, на которое могла бы работать Анджела».
  
   Морел кивнул, словно Майло наконец развеял ее подозрения, но сказал:
  
   «В начале 2003 года г-н Примаков исчез примерно на шесть месяцев. В июле того же года он вновь появился в Военно-штабном комитете Совета Безопасности, работая в финансовом отделе. Он сохранил свою должность, несмотря на смену всего остального персонала. Я считаю все это очень подозрительным ".
  
   «Вы говорите мне, что этот человек, Евгений Примаков, руководит секретным агентством в Организации Объединенных Наций? Это невозможно».
  
   "Почему невозможно?"
  
   «Если бы в ООН было агентство, мы бы об этом знали».
  
   "Вы имеете в виду, что вы бы знали об этом".
  
   "Слушать." Майло почувствовал, что краснеет. «Последние шесть лет я руководил отделом, который занимается исключительно Европой. Если бы новое разведывательное агентство работало в том же ритме, я бы все понял довольно быстро. Вы не можете скрыть такие вещи. Начинают накапливаться необъяснимые события, маленькие черные дыры, которые нужно заполнить. Через год или два их становится просто собрать, и у вас есть новая организация ».
  
   «Но не будь таким уверенным», - сказал Морел, улыбаясь. «Еще в семидесятых этот Примаков проводил успешные операции для Советов в Германии. Он помогал сети террористов Баадер-Майнхоф. Он знает, как сохранять спокойствие».
  
   «Хорошо», - сказал Майло, все еще не веря, но по причинам, которые он не мог поделиться с Дайан Морел. По тем же причинам, о которых он никогда не рассказывал ни компании, ни даже своей жене. «Пожалуйста. Расскажите мне о полковнике И Лиене».
  
   «Кажется, вы уже все знаете, мистер Уивер. Почему вы мне не рассказываете?»
  
   Так и сделал Майло. «Вы встречались с ним по выходным в его коттедже. Но ведь вы работали над ним, не так ли? Вы могли переспать с ним - я полагаю, это было неизбежно - но он принес свой ноутбук, чтобы вы могли взять то, что вы понравилось. Я прав до сих пор? "
  
   Дайан Морел не ответила. Она ждала.
  
   «Мы знаем все это, потому что МИ-6 наблюдала за полковником. Это они помогли ему, когда у него случился сердечный приступ; они также скопировали его ноутбук. Так мы узнали, что у него были некоторые из документов нашего посольства, которые он получил в дом от человека по имени Герберт Уильямс или Ян Клауснер. Мы подозревали, что Уильямс получил документы от Анжелы, поэтому мы наблюдали за ней ».
  
   "Это поэтому мистер Эйнер убил ее?"
  
   Он покачал головой. «Вы не понимаете. Эйнер не убивал ее. Он не хотел ее убивать. Нам нужно было увидеть, кому она передала информацию».
  
   Лицо Морела стало темно-красным, пока Майло говорил. Она казалась бледной, но не кричала. Она тихо сказала: «У тебя есть сигарета?
  
   Я оставил свой в офисе ".
  
   Майло вытащил два Давидоффа и зажег ей свой. Она сделала долгую затяжку, выдохнула дым и посмотрела на сигарету. «Они не очень хорошие».
  
   "Извините." Сквозь дым он сказал: «Вы разговаривали с соседями Анжелы? Она регулярно принимала снотворное, поэтому их, вероятно, меняли в пятницу днем. Сосед мог видеть, как убийца вошел в здание».
  
   "Она принимала таблетки каждую ночь?"
  
   «Может быть. Я не знаю».
  
   «Это не очень умно», - сказала она, затем посмотрела на поверхность стола, возможно, на пепельницу. "Была ли Анджела в депрессии?"
  
   "Она не казалась такой".
  
   Морел еще раз затянулся. «Мы поговорили с соседями. Несколько описаний, но в городе размером с Париж рабочие и курьеры появляются постоянно».
  
   "Кто-нибудь подозрительный?"
  
   Она покачала головой. «Говорят, у нее было не так много посетителей».
  
   «Ты когда-нибудь разговаривал с ней? Я имею в виду, в прошлом году».
  
   «Иногда. В конце концов, мы были в одном бизнесе. Мы остались своего рода друзьями».
  
   "Она пришла за информацией?"
  
   «Иногда я тоже спрашивал».
  
   "Она когда-нибудь спрашивала о Рольфе Винтерберге?"
  
   Она моргнула. «Однажды, да. Она хотела знать, есть ли у нас что-нибудь при нем».
  
   "А ты?"
  
   "Нет."
  
   "А что насчет Рахмана Гаранга?"
  
   На лице Морела промелькнуло выражение - все доверие, которое она испытывала, быстро улетучивалось. «Это была ошибка. Иногда они бывают у нас, как и в ЦРУ».
  
   Он понял. «Меня это не волнует. Но Анджела работала с ним, пытаясь выяснить, кто убил муллу Салиха Ахмада. Вы помогли с этим?»
  
   Она снова покачала головой. «Последний раз мы разговаривали две недели назад. Неделей раньше…» Она поерзала на стуле. «Она была расстроена смертью этого маленького террориста. Она хотела знать, убили ли мы его».
  
   "Что ты ей сказал?"
  
   «Правда. Мы ничего об этом не знали». Майло в этом не сомневался. Две недели назад, узнав об убийстве Рахмана Гаранга, подозрения Анжелы, должно быть, разошлись во всех направлениях, и, как любой хороший следователь, она проверила все, что могла.
  
   Морел заглянул в свою пустую чашку для эспрессо. «Раньше вы говорили об И Лене».
  
   "Да."
  
   «И его портативный компьютер».
  
   "Верно."
  
   Она почесала затылок. «Мистер Уивер, Льен никогда не приносил свой ноутбук в коттедж. Он даже не выносил его из лондонского посольства. Это было бы непростительной угрозой безопасности».
  
   «Возможно, вы этого не видели».
  
   «Я видел все, что он принес с собой».
  
   "Но это . . ." Он замолчал. Он хотел сказать «невозможно», но на самом деле это не так. Все это означало, что кто-то где-то между паромом, на котором у Льена случился сердечный приступ, и офисом Грейнджера в Нью-Йорке лежал.
  
   Морел наблюдал за изменением выражения его лица. Она наклонилась вперед, чтобы получше рассмотреть. "Это новость для вас, не так ли?" Врать ей не имело смысла, поэтому он и не стал.
  
   «Я думаю, тебе следует выяснить, почему ты получаешь такую ​​плохую информацию».
  
   «Думаю, ты прав», - сказал он, а когда она не ответила, добавил с усмешкой: «Я слышал, что роман довольно хорош».
  
   "Какие?"
  
   «Роман, который вы должны написать».
  
   «О, это», - сказала она, снова откинувшись назад. «Несколько лет назад программист в министерстве иностранных дел покончила жизнь самоубийством. Ничего подозрительного в этом нет, но долгое время она передавала информацию кубинскому парню. Оказалось, очень набожный марксист - ведь во Франции Маркс не еще мертва. Когда мы осмотрели ее вещи, мы наткнулись на роман, который она написала. Она никому его не показывала. Думаю, она думала, что он будет обнаружен и опубликован посмертно ». Она остановилась. «Вместо этого я использовал это, чтобы убедить полковника, что я не только красавица, но и литературный гений. Иногда мне жалко девушку».
  
   В глазах Морела появилась задумчивая меланхолия, и Майло сказал:
  
   «Знаешь, она любила тебя».
  
   "Какие?" Это слово, казалось, напугало ее.
  
   «Анджела. В кафе она сказала мне, что ее бросил французский аристократ. Это была ты».
  
   Морел потянул за край грязной скатерти. Потом: «Аристократ»?
  
   «Считай это комплиментом». Она кивнула.
  
   Майло мягко сказал: «Где ты и она познакомились?»
  
   "Что ты имеешь в виду?"
  
   «Анджела была частным лицом. Любые отношения, которые у нее были, она хотела бы сохранить в секрете. Особенно, если ее возлюбленный был агентом DGSE». Дайан Морел подняла плечи, глядя прямо на него, но не ответила.
  
   «Вы не встретитесь на ее месте, потому что люди будут знать. Вы не встретитесь на вашем месте по той же причине. Это должно быть где-то в другом месте».
  
   «Конечно. Безопасность всегда важна».
  
   «Куда вы пошли? Была ли у нее другая квартира?» Морел улыбнулся. «Итак, вы были в ее квартире и обыскали ее. И вы надеетесь, что найдется другое место, где она спрятала доказательства вашей невиновности. Это правда?»
  
   "В двух словах."
  
   «Ну, тебе не повезло. Это была квартира друга в Девятнадцатом округе. Вы там ничего не найдете. Мы ходили туда два, три раза. После этого мы использовали только отели. Понятно?»
  
   «Адрес», - сказал он. "Пожалуйста."
  
   «Rue David d'Angers, дом 37, квартира семь. Рядом с метро Дунай». Он запомнил это, повторив ей; Затем она сказала: «Расскажите мне о человеке с рыжей бородой». Он моргнул, и она улыбнулась. «Давай не будем играть в игры. Просто скажи мне».
  
   «Это тот человек, с которым Анжела была замечена во время наблюдения за ней. Герберт Уильямс. Тот, который, как мы думали, был ее контактом с китайцами». Морел кивнул. "Почему?"
  
   «Потому что один из соседей сообщил, что в ту пятницу днем, около четырех, она впустила человека с рыжей бородой и забавным акцентом. Он сказал, что он инженер-строитель, проверяет фундамент здания».
  
   "Была ли она с ним все время?"
  
   «Она просто уходила».
  
   «Я думаю, это был убийца Анджелы».
  
   «Я тоже», - сказал Морел, затем посмотрел мимо бара, где Эйнер и Ламберт оживленно разговаривали. «Дождь перестал. Мы закончили?»
  
   «Думаю, да. Что ты собираешься с этим делать?»
  
   "О чем?"
  
   «Это. Когда ты вернешься в офис».
  
   Она задумчиво поджала губы. «Придется доложить о встрече. В конце концов, свидетели были». Майло кивнул.
  
   «Но это не обязательно должно происходить немедленно. И как только я напечатаю отчет, наверняка потребуется время, чтобы добраться до вашего посольства. День или два».
  
   "Попробуй сделать это два, ладно?"
  
   "Я попробую."
  
   Он почти поверил ей. «Спасибо. За то, что ты такой открытый». Морел наклонился ближе. «Когда вы, наконец, поговорите с ними, пожалуйста, скажите своим хозяевам, что если кто-то еще в Париже погибнет из-за их дезинформации, ваше правительство может забыть о такой большой гибкости во Французской Республике. Вы понимаете?»
  
   «Я передам его, - сказал Майло.
  
   Он чувствовал себя бедным, как будто он был ей чем-то должен за все ее сотрудничество, но ему нечего было дать. Потом он понял, что хоть и был маленьким, но кое-что у него было.
  
   «Знаешь, Анджела справилась с окончанием твоих отношений, погрузившись в свою работу. Она сказала мне это. Но ей пришлось принимать снотворное не поэтому. Она умерла не по твоей вине».
  
   Морел начала кивать, затем передумала, вспомнив, кто она и кто он. «Конечно, это была не моя вина. Это была твоя». Она встала, подошла к стойке и потянула Ламберта за рукав. Майло со своего места кивнул на вопросительный взгляд Эйннера, и турист вернул свои сотовые телефоны. Затем они наблюдали, как агенты французской разведки вышли в прохладный сырой полдень. Оба мужчины еще несколько секунд смотрели на пустой дверной проем.
  
   3 2
  
   Rue David d'Angers была одной из шести главных улиц, которые, как лепестки неправильной формы, росли из семяпочки Place de Rhin et Danube. Было решено - то есть Майло решил, - что Эйннер должен остаться в машине, припаркованной вдоль улицы в качестве наблюдателя, а Майло и его рюкзак войдут внутрь. Он до некоторой степени доверял Дайан Морел, хотя ее партнер, Ламберт, мог сделать что угодно.
  
   "Нужен пистолет снова?" - спросил Эйнер.
  
   «Если я это сделаю, это значит, что я делаю что-то не так». Дом № 37 лежал в начале улицы, его угол выходил на станцию ​​метро «Дунай» посередине площади. Единственный ключ, который Майло имел от квартиры Анжелы, не подходил к нему, поэтому он посмотрел на панель звонков. Вместо того, чтобы перечислять номера квартир, были только имена. Там - у одного из них был бизнес: Electricien de Danube. Он нажал на нее.
  
   «Nous sommes fermes», - ответил мужчина. Мы закрыты.
  
   «S'il vous plait», - сказал Майло. "C'est une urgence". Это срочно.
  
   "Оуи?"
  
   "Mon ordinateur". Мой компьютер.
  
   Мужчина сначала не ответил, но слышал, как он вздыхает. Дверь зажужжала, когда он сказал: «Quatrieme etage». Четвертый этаж.
  
   "Мерси".
  
   Майло вошел внутрь, затем прошел под лестничную клетку, где стояли пять грязных мусорных баков. Он спрятался, присев за ними на корточки, страдая от запаха старой капусты и тухлого мяса.
  
   Сначала он услышал звук открывающейся двери четырьмя этажами выше. Потом:
  
   "Привет?" Затем топают ноги, когда кто-то спускается по лестнице, бормоча себе под нос. Старик дошел до первого этажа и выглянул в парадную дверь, наконец сказал: «Мерде» и снова медленно поднялся по лестнице. Как только его дверь захлопнулась, Майло вышел из клаустрофобной вони и поднялся по лестнице.
  
   К счастью, седьмая квартира находилась на третьем этаже, поэтому ему не пришлось проходить через дверь электрика. Рядом с дверным звонком стояло имя Мари Дюпон - по сути, французская версия Джейн Смит.
  
   На случай, если его друг по имени Дюпон действительно жил там, он позвонил в звонок, но не получил ответа. Он слышал телевизор (гонки Формулы-1) из соседней квартиры, номер шесть, но ничего из семи. Это была типичная старая европейская тяжелая дверь с двумя маленькими непрозрачными окошками, открывавшимися изнутри, чтобы напуганные пенсионеры могли разговаривать целиком, даже не открывая двери. И, как он заметил, замков было два.
  
   Его сердце упало, потому что он знал, прежде чем проверить это, что произойдет. Его ключ подходил к замку в центре двери, который работал с громким двойным глухим засовом, но он не подходил ко второму замку, чуть ниже ручки. Он понятия не имел, где может быть этот второй ключ. Это не было под ковриком.
  
   Проклятая Анджела и ее чрезмерная безопасность. Как и сама дверь, рама была тяжелой и старой, усиленной снаружи сталью. Очень эффективно, как и Анджела Йейтс.
  
   Майло тихо вернулся на первый этаж и вернулся во двор, глядя вверх. С этой стороны возвышались террасы, начиная со второго этажа. На каждую террасу можно было попасть через раздвижную стеклянную дверь, а в полутораметровом пространстве между террасами было маленькое высокое окно, вероятно, из ванной.
  
   Водосточная труба в углу выросла до высоты здания, но, потянув за нее, он понял, что она не выдержит. Итак, он вернулся на третий этаж и позвонил по номеру шесть.
  
   Через минуту врезное окно приоткрылось на дюйм, и молодой человек уставился на него. "Qui est la?"
  
   «Эээ», - начал Майло, пытаясь казаться взволнованным. "Вы говорите по-английски?" Мужчина пожал плечами. "Маленький."
  
   «Ого. Это супер. Послушай, можно мне воспользоваться твоей ванной? Я весь день ждал свою девушку Мари. Она только что позвонила, и, похоже, у меня есть еще полчаса. Ты не возражаешь?»
  
   Молодой человек слегка приподнялся, чтобы видеть тело Майло по всей длине, возможно, ища пистолет.
  
   Майло показал пустые руки и показал ему расстегнутый рюкзак. «Смена одежды», - объяснил он. «Право. Мне просто нужно на помойку».
  
   Убежденный, он отпер дверь, и Майло продолжал действовать, указывая и спрашивая: «Сюда?»
  
   "Да."
  
   "Опухать."
  
   Оказавшись внутри, он закрыл и запер дверь ванной, включил шумный вентилятор и прислушался, пока не услышал, как мужчина возвращается к своему телевизору. Маленькое окошко находилось на высоте головы над ванной. Его глубокая рама была грязной от старого душа и пыли, но щелчок защелки открыл ее. Он залез в свой рюкзак и вытащил изоленту, затем залил ее своим пиджаком, галстуком и классической рубашкой. Он поставил рюкзак на пол возле туалета. В майке он зажал в зубах рулон изоленты, забрался на край ванны и приподнялся, чтобы просунуть голову в окно. В двух с половиной футах справа и ниже находилось ограждение террасы Мари Дюпон. В пяти футах слева от него была терраса этой квартиры. Прямо внизу длинный спуск вел к твердому полу двора. Это было узкое окно, но, повернувшись боком, он мог пролить через него плечи. Было трудно удерживать его тело в воздухе, его ноги в ванной раскачивались, пока не зацепились за штангу для занавески для душа. В конце концов, задыхаясь сквозь стиснутые зубы, держащие ленту, и в поту, он добрался до пояса, и на мгновение для стороннего наблюдателя это выглядело так, как если бы в квартире вырос человеческий торс, одна рука прижалась к внешней стене, чтобы держите его перпендикулярно. Его центр тяжести теперь был смещен, и если он отпустит стену, то упадет насмерть. Свободной рукой он вынул изо рта изоленту и швырнул ее на террасу Дюпона, где она катилась, пока не ударилась о перила.
  
   Прошло много времени с тех пор, как Майло проходил через такие вещи, и он внезапно был уверен, что в нем этого больше нет. Как Тина несколько раз указывала ему, он располнел. Как любил указывать Эйннер, он состарился. Почему он висел из окна на три этажа над Парижем?
  
   Прекрати.
  
   Он толкался дальше, пока его бедра не прошли через раму, и он не смог наклониться вперед, его колени теперь согнуты вдоль внутренней стороны стены, чтобы удерживать его. Он протянул руки - ненадолго без опоры повиснув вдоль стены - и ухватился за ограждение Дюпона. Он сжал сильнее, чем нужно, испугавшись того, что сейчас, отцепляя свои ноющие ноги от окна, он резко упал. Но он этого не сделал. Вместо этого, взявшись за перила, он выпрямил ноги, и когда они выскользнули из окна и его тело упало, его напряженный живот ударился о бетонный край пола террасы, вызывая тошноту. И все же его руки держались, как и перила. Он дышал сквозь сжатые губы, пытаясь восстановить свои силы, затем медленно поднялся.
  
   Его горящие руки почти не выдержали, но он перебросил ногу через угол пола террасы, что помогло. Все его конечности теперь мучительно работали для одной цели, и вскоре он присел на внешнем краю террасы, боль охватила его, потрясенный тем, что он все еще жив. Он перелез через перила и присел на корточки, глядя на свои красные, онемевшие, трясущиеся руки. У него не было на это времени. Он схватил изоленту и оторвал десять полосок длиной два фута, наклеивая их на стеклянную дверь, пока не получился квадрат из ленты. Он ударил локтем по центру. Стекло разбилось, но тихо, так и осталось прикрепленным к ленте.
  
   Он отклеил ленту, обнажив зазубренную дыру в стекле, просунул руку и отпер дверь изнутри.
  
   Не удосужившись осмотреть квартиру, он подошел прямо к входной двери и ключом, подвешенным на крючке в стене, отпер ее. Он снова подошел к шестому номеру и позвонил. Громкость «Формулы-1» снизилась, затем открылось маленькое окошко. Молодой человек уставился на него.
  
   «Еще раз извините, - сказал Майло, - но я оставил свой рюкзак в вашей ванной». Ошеломленный мужчина начал отвечать, затем передумал и исчез. Через тридцать секунд дверь открылась, и он отдал рюкзак. "Как ты выбрался?"
  
   «Я собирался поблагодарить вас, но я не хотел прерывать ваше шоу. И я надеюсь, что в ванной не воняет - я открыл окно, чтобы проветрить».
  
   Мужчина нахмурился, увидев грязную майку и брюки Майло. "Что случилось?"
  
   Майло посмотрел на себя, затем указал большим пальцем на открытую дверь дома номер семь. «Мари вернулась, и… правда, чувак. Ты не хочешь знать».
  
   3 3
  
   Он только начал с гостиной с ее сломанной дверью на террасу, опустошая небольшой стол и пролистывая обширную коллекцию DVD, полную вкусов Анджелы - The Misfits, North by Northwest, Chinatown, Some Like It Hot - когда Зазвонил дверной зуммер. Он снял туфли и направился в холл, сожалея, что не взял с собой пистолет, но это был всего лишь Эйнер. Он протягивал свой телефон. "Это для вас."
  
   Майло отнес его обратно в гостиную, и первое, что сказал Грейнджер, было: «Ты один?»
  
   Эйннер забрел на кухню; он услышал, как открылся холодильник.
  
   "Ага."
  
   «Меня уволили, Майло».
  
   "Какие?"
  
   «Фитцхью называет это отпуском, но это совсем не то. Он в ярости, что я сообщил тебе о Родине, и он недоволен, что я показал тебе дело Бенджамина Харриса».
  
   "Как он узнал?"
  
   «Я думаю, что один из клерков сказал ему, но это не имеет значения. Я собираюсь на неделю в Нью-Джерси. С меня достаточно города». Вина текла в его кровь - Компания была единственной вещью, которую старый вдовец оставил в своей жизни, а теперь из-за Майло ее больше не было.
  
   "Что у тебя?" - спросил Грейнджер. «Эйнер говорит, что вы разговаривали с DGSE».
  
   «Слушай, Том. Я даже не уверен, что мне следует бежать. Я могу просто сдаться».
  
   «Тебе следует держаться подальше», - заверила его Грейнджер. «Я сказал вам, что Симмонс встречался с Фитцхью. Она знала, что вы были в Париже, и потребовала отчет об Анжеле. Я не показал ее ей, но, думаю, Фитцхью испугался; он сдался во вторник». Он сделал паузу. «Все дело в том пустом месте в системе наблюдения, Майло. Тебе не следовало просить Эйнера выключить камеры».
  
   «Это ты одобрил».
  
   «Это то, с чем мне придется жить. А теперь скажи мне, что у тебя есть».
  
   Майло объяснил самые важные факты. Во-первых, все расследование в отношении Анджелы Йейтс было уловкой. «И Лен никогда не выносил свой ноутбук из посольства. Дайан Морел это подтверждает. Это означает, что кто-то лгал вам. Может быть, ваш контакт в МИ-6. Вам следует связаться с ним».
  
   «Невозможно. Фитцхью сообщил Шестому об окончании моего срока пребывания в должности. Они знают, что не должны делиться со мной информацией».
  
   «Хорошо. Я нахожусь в конспиративной квартире, которую устроила Анджела. Я надеюсь, что у нее здесь есть записи».
  
   «Все, что вы узнаете, ничего не значит, если у вас нет вещественных доказательств. Помните это. Что произойдет, если квартира станет сухой?»
  
   "Я не уверен."
  
   «Если вы столкнетесь со стеной, позвоните мне в Нью-Джерси. Я могу что-нибудь придумать. У вас есть номер?»
  
   "Напомни мне, ладно?"
  
   Майло взял со стола ручку и бумагу и нацарапал номер 973 дома Грейнджер на берегу озера.
  
   «Еще кое-что, - сказал Грейнджер. «Когда меня нет, Фитцхью официально руководит туризмом. Он понятия не имеет, где вы, но если он узнает, что вы с Эйннером, вы знаете, что произойдет».
  
   Появился Фирмер, жевал батончик «Сникерс», который он нашел, глядя на обнаженные перья и туши, которыми Анджела украсила это место. "Я думаю, я сделаю." Грейнджер не собирался полагаться на способности Майло к предсказанию: «Он позвонит Эйнеру - у него есть свой код - и прикажет привести вас. Поймать или убить. Поэтому я предлагаю вам как можно скорее потерять мистера Эйннера. насколько возможно ".
  
   «Понятно», - сказал он, когда Эйнер отказался от обнаженной натуры и улыбнулся ему.
  
   "А Том?"
  
   "Да?"
  
   «Если Тина свяжется с тобой, ты сможешь сказать ей, что со мной все в порядке? Что я вернусь, как только смогу?»
  
   «Конечно. Но ты знаешь эту женщину. Она никогда не верит ни одному моему слову». Майло повесил трубку, вернул телефон Эйнеру и попросил его осмотреть спальню.
  
   «Я думал, ты хочешь, чтобы я смотрел на улицу».
  
   «Это более важно», - сказал он, хотя на самом деле хотел, чтобы Эйнер был слышен, на всякий случай, если Фитцхью позвонит.
  
   В конце концов, им потребовалось всего двадцать минут. Полагая, что квартира на улице Давида д'Анжера безопасна, Анжела просто сунула растущее дело о «Тигре» в папку, прикрепленную к нижней стороне дивана ИКЕА напротив маленького телевизора. Стопка примерно двухсот документов, фотографий и рукописных мыслей, вырванных из записных книжек. Она организовала их с помощью скрепок, чтобы все, что она нашла, например, на Рахмане Гаранге, можно было добавить в раздел, посвященный скрепкам, с его фотографией и основной информацией наверху. Майло был в восторге от того, насколько далеко она зашла, собирая телефонные записи и время от времени фотографируя себя.
  
   Он отнес стопку в спальню и обнаружил Эйннера перед открытым шкафом, который ломал каблуки от туфель Анджелы в поисках пустот. «Давай, - сказал Майло. "Давай выбираться отсюда." Они отнесли бумаги в пивной ресторан на Монмартре и на решетке с бараниной принялись перебирать информацию.
  
   «Ты хочешь сказать, что она сделала все это сама?» - спросил Эйнер.
  
   «Это то, что я тебе говорю».
  
   «Она была лучше, чем я думал».
  
   «Лучше, чем любой из нас думал».
  
   Начиная с того момента, о котором она рассказала Майло, Анджела сосредоточилась на банковских записях Рольфа Винтерберга в Цюрихе. Используя свои связи, она получила доступ к записям трех других банков в городе, два из которых также показали открытие счетов Рольфа Винтерберга, которые вскоре были закрыты Самуэлем Ротом. На одной странице она написала:
  
   RV - Житель Цюриха
  
   В одиночестве?
  
   Нет.
  
   Какая компания?
  
   За этой запиской для себя находился список цюрихских компаний на двадцати страницах через один интервал, разделенный по основным видам деятельности. Он не имел ни малейшего представления, почему именно эти люди заинтересовали ее и какие критерии она использовала. На четырех страницах она обвела Угритех SA черным маркером. Как она попала в эту конкретную компанию в стоге возможностей, здесь не показано, но он должен был поверить в то, что у Анджелы были свои причины, которые можно было спрятать на любой из других страниц, половину из которых Эйнер читал. Это имя стало звонком, но он не мог понять его, пока не перешел на следующую страницу, которая была распечаткой с веб-сайта Ugritech, компании, занимающейся распространением технологий в Африке. Потом он увидел это - во-первых, фотографию. Красивый мужчина с вьющимися волосами и обольстительной улыбкой « ДИРЕКТОР : Роман Угримов». Майло выдохнул достаточно громко, чтобы Эйнер перестал читать. "Найти что-то?"
  
   «Видите что-нибудь об Угритехе? Это компания». Эйнер покачал головой, затем вернулся к своим страницам, когда Майло закрыл глаза, вспоминая 10:27 утра 11 сентября 2001 года, момент, когда тринадцатилетняя Ингрид Коль упала на мостовую Венеции. Роман Угримов "А ее я люблю, сволочь!" Было не так много людей, которых Майло ненавидел. Ненависть в Компании длится недолго, потому что с объемом информации, к которой у вас есть доступ, становится слишком легко увидеть точку зрения тех, кто совершает чудовищные поступки. Но даже зная достаточно много о том, что произошло, Майло так и не нашел способа объяснить убийство Ингрид Коль к своему удовлетворению.
  
   13 сентября, убедившись, что беременная женщина Тина Кроу вне опасности, он выскользнул из больницы и вошел во дворец Угримова. Визит был бесполезным поступком, он не мог даже сдержать агрессию из-за дырки в груди, но этого было достаточно, чтобы заставить его презирать Романа Угримова. Русский слишком сильно верил в свою непобедимость - неважно, сколько преступлений он совершил; все, что ему нужно было сделать, это выписать несколько чеков. В Италии полиция только один раз допросила его о смерти девушки, находившейся в его ведении, и вскоре после этого в официальном протоколе была отражена история, которую они выбрали или которой заплатили, чтобы поверить: бедная девушка покончила жизнь самоубийством.
  
   «Вот оно, - сказал Эйнер.
  
   Майло моргнул, глядя на лист, протянутый ему для чтения. "Какие?"
  
   «Угритех. Вот».
  
   Это была фотокопия статьи he Temps на французском языке от 4 ноября 2006 года, в которой рассказывалось о дипломатическом визите суданского министра энергетики и горнодобывающей промышленности Авада аль-Джаза в Европу с перечислением стран, стоящих на его повестке дня. Он искал инвесторов для новой электрической инфраструктуры, чтобы заменить ту, которая была уничтожена гражданской войной. Во второй колонке с помощью синей шариковой ручки Анжела облетела встречу директора Ugritech Романа Угримова и министра энергетики в доме Угримова в Женеве. На встрече присутствовали «разные американские инвесторы». Адрес не указан.
  
   Вот и связь, которую нашла Анджела. Она была феноменальной.
  
   Майло, в свою очередь, разделял подозрения Анджелы, что деньги, использованные для оплаты «Тигра», пришли через Угритех. Он понял, что удача сыграла на ее расчетах - если бы не тот ужасный день 2001 года, она бы не взглянула на Угритех еще раз.
  
   Почему, подумал он, она не поделилась этим с ним? Возможно ли, что она ему не доверяла?
  
   "Итак, куда это нас теперь приведет?" - спросил Эйнер.
  
   «Я», - сказал Майло. «Я уже взял у тебя слишком много».
  
   «Вы меня сейчас заинтересовали. У нас есть суданские убийства, их покупают технологические компании и исчезают китайские ноутбуки. Что еще может попросить турист?»
  
   Майло умерил свои аргументы, чтобы Эйнер не заподозрил, что он делал это для собственного самосохранения, но ничто не могло его убедить. Эйннер начал, по его словам, «работу», и будь он проклят, если не собирался доводить ее до конца.
  
   "Так где?"
  
   Майло снова задумался, не было ли все это ошибкой. Не только с Эйнером, но и со всей этой погоней. Ему пришло в голову, что если бы он позволил себе оказаться в Диснейленде, все, возможно, уже было бы закрыто. Звонок Грейнджера не оставил ему времени на размышления. Возможно, в этот самый момент он сидел в своей гостиной, ел лапшу рамэн и слушал, как Стефани видит мир. Но турист вскоре понимает, что то, что могло быть, - роскошь для других. Туризм не оставляет времени для сожаления, и на самом деле сожаление - это чума для туриста. Поэтому он отбросил свои сожаления и сказал: «Мы едем в Женеву. Машина заполнена?»
  
   Эйнер покачал головой из стороны в сторону. «Подожди здесь. Думаю, пора поставить новый комплект колес».
  
   34
  
   Тине иногда казалось, что она недостаточно ценит вещи. Она вспомнила, как она побывала в Венеции, из всех мест, ненавидя жару, грязь, стайки туристов и - да - невыносимо тяжелого младенца в ее животе. Как будто все это худшее, что может предложить мир. Затем она встретила Фрэнка Даудла и узнала, что все может стать намного хуже.
  
   Она совершенно не ценила те первые дни Венеции. Она была гениальна в том, чтобы упускать из виду то, что было перед ней, и задавалась вопросом, повторяет ли она это снова здесь, в Остине, субботним днем. Были некоторые параллели. Ее вторая половинка исчезла в клубе дыма, и она обнаружила, что слишком сильно потеет на заднем крыльце своих родителей. Жара Остина мало чем отличается от жары Венеции тем, что она влажная, иссушает все ваше тело, когда вы покидаете защиту домов с кондиционерами. И, как в Венеции, она была одна, только она и ее дочь.
  
   "Лимонад?" - спросила мать, высунув голову из раздвижной стеклянной двери и напомнив ей, что она на самом деле не одна. Технически нет.
  
   «Конечно, мама. Спасибо».
  
   "Возвращайся сразу же."
  
   Ханна Кроу закрыла дверь, чтобы сохранить искусственную прохладу, а Тина посмотрела на коричневую крабовую траву и два умирающих тополя, недавно посаженных у забора. Это не было похоже на Венецию. В этих пригородах к северу от Остина вода была драгоценным товаром, а земля раскинулась широко и пусто. Люди жили разделенными высокими заборами. Это был совершенно другой мир.
  
   Ханна принесла огромный пластиковый стакан, полный лимонада со льдом, и села рядом с дочерью на шезлонг. Некоторое время они просто смотрели на мертвую траву. Ханна выглядела моложе своих пятидесяти шести лет, ее кожа постоянно розовела от солнца Техаса. Она часто вслух желала, чтобы ее муж Мигель родился с загаром к югу от границы, но столь же часто хвалила оливковую кожу своей дочери за то, что она несла в себе лучшее из обоих миров. Наконец, Ханна сказала: «Разве ты не слышал от него?»
  
   «Он больше не позвонит».
  
   "Конечно, он будет".
  
   Тина была раздражена тем, что ее мать не могла или не хотела осмыслить это. «Он не может, мама. Компания думает, что он сделал что-то не так, и ему нужно показать им, что он невиновен, прежде чем он сможет связаться».
  
   "Но только один звонок--"
  
   «Нет, мама. Один звонок, и они вот так отслеживают его местонахождение», - сказала она, щелкнув пальцами. «Он пока не может рисковать». Ее мать грустно улыбнулась. "Вы знаете, как это звучит, не так ли?"
  
   «Да, я знаю. Паранойя». Ханна кивнула.
  
   «Но это не так. Вы ведь видели седан, припаркованный перед домом Шеффилдов, верно? Я указал вам на это».
  
   «Друзья Шеффилдов, я уверен».
  
   «Тогда почему бы им не выйти из машины, мама?» С тех пор, как приехала две ночи назад, Тина не могла впечатлить мать этими деталями. Ее отец получил это, так почему она не могла?
  
   «Что ж, - сказала Ханна, - приятно видеть тебя здесь. Мы не видели Стефани несколько месяцев».
  
   Тина закрыла глаза. Как, на самом деле, она могла ожидать, что ее мать поймет? Оба ее родителя знали, что Майло работал на ЦРУ, но они полагали, что он был аналитиком определенного типа, имеющим дело с секретной информацией, которая не позволяла ему когда-либо обсуждать свою работу за семейными обедами. Они, конечно, так и не узнали правдивую историю своей первой встречи, никогда не узнали, что он был из тех сотрудников компании, которые иногда носят с собой пистолет и даже имеют разрешение на его использование.
  
   Мужчины, которые вместе сидели в седане Шеффилдов, работали на женщину, внезапно прервавшую отпуск. Специальный агент Джанет Симмонс. Хотя ее первоначальное впечатление было, что Симмонс, вероятно, была самой большой стервой, которую она когда-либо встречала, теперь, с расстояния в несколько дней, она могла вспомнить, как Симмонс пытался показать Тине, насколько она разумна. «Да, я думаю, он убил Анжелу Йейтс и еще одного человека. Вот почему я хочу привести его. Но зачем ему убегать, Тина?
  
   Вы можете мне это сказать? "
  
   «Нет, не могу».
  
   «Совершенно верно, Тина. Если он невиновен, я полностью за то, чтобы выслушать его версию. Но мне нужно, чтобы он был передо мной». Она покачала головой, и ее блуждающий взгляд остановился на дальней стене. «Этот внезапный побег выглядит совсем не лучшим образом. Может, ты знаешь что-то, о чем не говоришь мне? Может, ты знаешь, куда он ушел?» Тина со всей честностью признала, что ничего не знает, и в последние дни она задавалась вопросом, насколько мало она вообще знает. Даже у мелкого Патрика были свои подозрения. Было ли это потому, что он был таким несчастным, жалким к себе человеком, или потому, что он мог видеть то, к чему она была слепа?
  
   Ее мать говорила что-то, что заканчивалось «… свежими лепешками прямо с гриля».
  
   "Что это было?"
  
   Ханна Кроу улыбнулась и потерла предплечье дочери. «Этот новый ресторан на 1-35. Я думал, мы пойдем сегодня вечером. Как ты думаешь?»
  
   «Конечно, мама. Звучит хорошо».
  
   Мигель Кроу считался крупным человеком с тех пор, как ему исполнилось девятнадцать, и он выиграл стипендию Техасского университета для изучения инженерного дела. Прибыв в Остин из Гвадалахары, он начал планировать свое будущее, установив контакты с рекрутерами нефтяной компании, которые приезжали сюда дважды в год. К тому времени, когда он закончил учебу, он договорился о должности с Exxon Mobil на полях Аляски, взяв с собой свою новую жену Ханна, которая бросила свое сравнительное литературное обучение, чтобы последовать за своим мужем на север. Тина родилась в Номе, но к шести годам они вернулись в штаб-квартиру в Ирвинге, пригороде Далласа. Он был единственным гражданином Мексики, когда-либо входившим в совет директоров, когда он досрочно вышел на пенсию в 2000 году на волне национальной ненависти к нефтяным конгломератам.
  
   Выйдя на пенсию, он купил магазин велосипедов в Остине, который переживал тяжелые времена. Он расширил магазин, изменил его бренд и разместил в Chronicle рекламу того, что местные жители критически назвали «Wal-Mart велосипедных магазинов». В его новом бизнесе царила ирония, и Тина иногда спрашивала, сколько местных магазинов он закрыл.
  
   «Господи, Тина. Я думала, ты будешь счастлив, что я помогаю окружающей среде».
  
   Несмотря на его деловую этику, Тина обожала своего отца. Ему было около шестидесяти, он был широким и смуглым и с некоторых ракурсов выглядел как мексиканский рестлер. Однако, когда он был со Стефани, все дела у него исчезли, и ему ничего не хотелось, кроме как оставаться на полу на ее уровне, обсуждая то, на что девушка направила разговор. В то утро он настоял на том, чтобы отвезти Стефани в магазин, но когда они вернулись к двум часам, они также посетили Chuck E. Cheese's и купили на десерт немного Baskin-Robbins, от которого на улице Стефани появилось темное пятно. липовый комбинезон. Ханна сняла их и принялась обрабатывать пятно, а Стефани искала новую одежду. Мигель также ненадолго исчез, забрав дневную почту в свой офис, затем вернулся в гостиную, сунув один из конвертов в карман. Бессознательно он включил их широкоэкранный телевизор. CNN сообщил им о ценах на акции.
  
   "Как она, папа?"
  
   «Она может очаровать кого угодно, этот ребенок. Я должен использовать ее для своих переговоров».
  
   "Не слишком ли ты ее кормил, не так ли?"
  
   Ее отец проигнорировал это, но сел на кушетке, глядя на пустой дверной проем. Он вынул из кармана мягкий конверт и бросил его на место между ними. «Взгляни на это». Она подняла его и быстро прочитала нацарапанный адрес - адрес ее родителей - на обложке. Она знала этот почерк. Обратного адреса нет. Внутри лежали два четких паспорта и листок спиральной бумаги с просьбой, чтобы ее родители держали паспорта для T и S, Тины и Стефани.
  
   «Боже мой», - пробормотала она, глядя на свою фотографию рядом с именем Лаура Долан. И была Стефани, но теперь по имени Келли. Когда вошла ее мать, она засунула паспорта обратно в конверт, как будто это был секрет между ней и ее отцом, что, возможно, и было, но ее мать шла в ванную только за дополнительным моющим средством.
  
   "Что вы думаете?" - спросил Мигель, когда его жена снова ушла.
  
   «Я не знаю, что и думать».
  
   "Может быть, план побега?"
  
   "Может быть."
  
   Мигель переключился на финансовые новости MSNBC, когда Ханна пронеслась через комнату, сказав: «Надеюсь, ты не испортил ей аппетит, Миг».
  
   «Только мороженое, дорогая. Мы играли в игры у Чака Э.». Она ответила с сомнением хм и ушла. Он вздохнул. «Я не знаю, что все происходит, Тина, но если он хочет увезти тебя и мою внучку в какую-нибудь другую страну, то он получит от меня серьезное дерьмо. Я этого не допущу».
  
   «Он бы этого не сделал».
  
   "Тогда почему паспорта, Тина?" Когда она не ответила, он начал просматривать каналы, бормоча: «Действительно, какое-то серьезное дерьмо». 3 5
  
   Из-за своей исторической отчужденности Швейцария никогда не присоединялась к Европейскому Союзу, но в июне 2005 года ее граждане проголосовали за то, чтобы стать частью Шенгенского соглашения, открыв свои границы для более широкой европейской зоны без паспортов. Это значительно упростило поездку на хэтчбеке Renault Clio, который Эйннер подобрал к югу от Парижа, и они достигли Швейцарии за четыре с половиной часа, а Майло сел за руль после третьего темного часа.
  
   Все еще находясь на пассажирском сиденье, Майло продолжал просматривать бумаги Анджелы, используя фонарик Эйнера. Многое из этого было второстепенным - записи по кредитным картам Рахмана Гаранга, статьи об установке компьютерных систем Ugritech в Демократической Республике Конго, Кении и Судане и, без видимой причины, ежедневное резюме с веб-сайта Организации Объединенных Наций:
  
  
  
  ОСОБЕННОСТИ ДНЕВНОГО БРИФИНГА
  
  
   Штаб-квартира ООН, Нью-Йорк
  
   20 июня 2001 г., среда
  
   Миссия ООН в Судане обсуждает пути дальнейшего содействия выполнению мирного соглашения
  
   *
  
   Миссия ООН в Судане на сегодняшнем брифинге отмечает, что в минувшие выходные исполняющий обязанности специального представителя по Судану Тайе Брук Зерихун встретился с государственным министром при президенте Идрисом Абдель Гадиром.
  
   *
  
   Их обсуждение было сосредоточено на предложении о проведении консультаций на высоком уровне между Миссией ООН в Судане и
  
   Правительство национального единства сделает миссию
  
   содействие осуществлению Всеобъемлющего мирного соглашения более целенаправленным и эффективным.
  
   *
  
   Между тем миссия ООН сообщила, что вчера
  
   Автомобиль, арендованный международными неправительственными организациями, проезжал в Южном Дарфуре, в него стрелял неизвестный вооруженный человек.
  
   *
  
   В тот же день в Западном Дарфуре международная НПО
  
   колонна из двух автомобилей с пятью сотрудниками была остановлена ​​двумя неизвестными вооруженными людьми, а персонал был ограблен.
  
   личные вещи и средства связи.
  
   Вслед за этим была статья из «Китайской народной газеты» от 25 сентября 2004 года: СУДАНСКОЕ ПРАВИТЕЛЬСТВО ФОТОГРАФИРУЕТ КУПЕРСКИЙ СЮЖЕТ. Судан сорвал заговор исламистов с целью свержения правительства в пятницу днем, говорится в заявлении Министерства внутренних дел. В заявлении говорится, что элементы Народного конгресса (ПК) во главе с заключенным в тюрьму лидером исламистов Хасаном аль-Тураби планировали осуществить заговор в Хартуме в 14:00 (11:00 по Гринвичу) сразу после пятничной молитвы. . .
  
   Это было три года назад; теперь, после убийства муллы Салиха Ахмада, восстание разразилось на улицах.
  
   Было сложно сконцентрироваться. От грохота передачи у него заболела нижняя часть позвоночника. Он все еще болел после акробатических упражнений и мало спал. Он хотел позвонить Тине, услышать ее голос и голос Стефани. Он хотел точно знать, где они.
  
   Позже, когда он ехал, Майло потер лицо, глядя в полуночную темноту шоссе. Его мысли блуждали. Он думал, что в шпионских фильмах или телешоу всегда есть четкая цель. Запись разговора, подтверждающего важный факт. Мужчина, у которого были ответы на конкретный вопрос. Эти истории были приятны своей простотой. Правда заключалась в том, что разведывательные работы редко, если вообще когда-либо, выполнялись по прямой линии. Накапливались факты, многие из них бесполезны, некоторые подключались, а затем отключались. Требовался терпеливый, натренированный глаз, чтобы понять, за что держаться, а за что отложить. У Анджелы был такой глаз. Он не знал, есть ли у него это.
  
   "Ого!" - сказал Эйнер, вставая ото сна.
  
   Майло моргнул и повернул машину обратно на шоссе.
  
   "Ты самоубийца или что-то в этом роде?"
  
   "Извините."
  
   «Позвольте мне взять верх». Эйннер сел; он лизнул зубы. "Где мы?"
  
   «Только что перешли. Вот». Впереди была табличка: EXIT1.
  
   ЖЕНЕВА-ЦЕНТР
  
   ЛАПРЕЙ
  
   КАРОУЖ
  
   ТОЛЬКО
  
   Они спорили, в каком отеле поселиться. Майло хотел чего-то маленького и незаметного, вроде Де Женевы. "Эта блошиная яма?" - сказал Эйнер.
  
   «Господи, Майло. Ты хочешь убить нас, прежде чем мы сразимся?» Де Женев не был блошиной ямой, но Эйннер сделал привычкой на своих неограниченных счетах расходов на туризм останавливаться в лучшем жилье, которое мог предложить город. В Женеве это означало отель Beau-Rivage с видом на гавань Женевского озера, полную яхт.
  
   «Они отслеживают эту машину, - сказал Майло, - и это первое место, куда они будут смотреть».
  
   «Но они не найдут машину. Ты действительно слишком беспокоишься».
  
   «Это потому, что я в бегах».
  
   «Давай. Поверь мне».
  
   Двигаясь вниз по улице Серветт, которая вела прямо к воде, Майло чуть не рассмеялся. Частично это была усталость, но, более того, основная истина Туризма заключалась в том, что вы никому не доверяете. Но если кому-то приходилось доверять, лучше не быть другим туристом.
  
   Они оставили машину за гостиницей. Был почти час ночи, но гавань была наполнена музыкой и людьми. Это занятие, казалось, разбудило Эйнера, который щелкнул пальцами в ритме самбы, исходящей от вечеринки в лодке посреди озера.
  
   Эйнер решил разместить свои комнаты на одной из пяти кредитных карт, которые были в его кошельке, на имя Джека Мессерштейна. Когда они получили ключи от соседних комнат на четвертом этаже, Эйнер прошептал ему:
  
   «Иди вверх. Я брошу машину».
  
   "Теперь?"
  
   «Я знаю парня, который знает парня. И он никогда не спит».
  
   "Могу я использовать ваш телефон?"
  
   Эйннер, похоже, не был в этом уверен.
  
   «Не волнуйтесь, - сказал он. «Я не звоню домой». Это было правдой. Он просто следил за тем, чтобы Эйннер еще не получил новых заказов.
  
   Прежде чем подняться наверх, он проверил телефонную книгу вестибюля - Угримова там нет. С помощью карты Долана он вытащил пачку швейцарских франков из банкомата и спросил у служащего о Романе Угримове, старом друге, живущем поблизости. Да, он знал Угримова - человек с таким вопиющим богатством не мог остаться незамеченным. Знал ли он, где живет Роман? Клерк, глядя на деньги, грустно покачал головой, но в обмен на несколько счетов направил Майло к сногсшибательной проститутке, потягивающей белое вино в баре отеля. Считая Майло потенциальным покупателем, она часто касалась его руки. Как только он сказал то, что хотел, она отступила. "Ты коп?"
  
   "Старый друг."
  
   «Мои клиенты платят за мое усмотрение, мистер Старый друг».
  
   «Тогда позволь мне тоже заплатить за это».
  
   Оказалось, что Роман Угримов не входил в число ее клиентов, но круг женевских проституток в ее классе был невелик, и она знала девушку ...
  
   «Очень молодые, знаете ли. Он любит их молодыми», - который был к нему несколько раз. За двести пятьдесят франков, около двухсот долларов, она позвонила и нацарапала адрес Угримова на подставке под пиво Lowenbrau.
  
   Номер назывался «делюкс», и действительно, он не имел ничего общего с сотнями недорогих и средних номеров, в которых он жил за свою жизнь в качестве туриста. У большой кровати было изголовье с романтическими портьерами; там была зона отдыха с креслами для влюбленных; вся комната имела элегантное ощущение старого мира. Мраморная ванна была рассчитана на двоих. Окно выходило на озеро, прогулочные катера и огни города. «Какая потеря, - подумал он, - находиться здесь без семьи».
  
   36
  
   Они пропустили завтрак, и, когда они уже были в пути, Эйнер объяснил, что доставил украденный «Рено» другу, который владел мясной лавкой на окраине Женевы. Взамен друг подарил ему Daewoo, который был украден в Испании, перекрашен и зарегистрирован под новым именем со швейцарскими бумагами. Для дешевой машины он обеспечил плавную езду даже по гористому северному побережью Женевского озера.
  
   «Сегодня утром ты выглядишь лучше», - сказал Эйнер, ведя машину. "Какие-нибудь свежие перспективы?"
  
   «Просто этот сон - хорошая идея», - сказал Майло, потому что это было правдой. Однако это было больше, чем просто отдых. Это произошло так внезапно, когда он снова вошел в свою старую жизнь. Этим утром он проснулся от боли, но чувствовал себя туристом, и его мозг вернулся к своим старым методам сдерживания беспокойства. Он знал, что это временная мера, но необходимая. Это могло продолжаться так долго, пока тревога не вырвалась и не сломила его полностью, как это было шесть лет назад, чуть не убив его. Он сказал: «И, может быть, я начинаю чувствовать надежду».
  
   «Готов поспорить, в Книге есть что сказать о надежде», - сказал Эйнер. Он взглянул, чтобы узнать, поделится ли Майло знаниями Черной книги по этому поводу, что Майло был счастлив сделать.
  
   «Он говорит вам не зацикливаться на этом».
  
   К одиннадцати тридцати они добрались до усадьбы Угримова по извилистым горным дорогам, ведущим мимо затененных особняков к высоким электрифицированным воротам, забитым видеокамерами и будкой для крика. Майло вышел из машины, хрустнув гравием, и нажал кнопку динамика. Тяжелый русский голос сказал: «Уи?»
  
   Майло ответил по-русски: «Пожалуйста, передайте Роману, что Чарльз Александр пришел его повидать».
  
   Наступила тишина, и он оглянулся и увидел в машине Эйнера, выжидающе смотрящего на него. Щелкнул динамик, и через него заговорил Роман Угримов. «Мистер Александер-Уивер? Это было давно». Майло посмотрел в одну из видеокамер, улыбнулся и помахал рукой. «Максимум полчаса, Роман. Я просто хочу поговорить».
  
   "И твой друг?"
  
   «Ему не нужно входить».
  
   «Тогда он может подождать там».
  
   Майло подошел к машине и велел Эйнеру оставаться на месте. Через несколько минут по другую сторону ворот появился черный «мерседес», медленно катящийся между деревьями. Оттуда вышли двое мужчин, один из которых знаком по их последней встрече шесть лет назад. «Николай», - сказал Майло. Николай сделал вид, что не помнит его. Его партнер открыл дверь в воротах, и когда Майло вошел, они обыскали его, а затем снова заперли дверь. Они проводили его до машины, посадили сзади и скрылись из виду.
  
   Майло воображал, что дом Угримова в конце длинной извилистой дороги будет похож на особняк, но он ошибался. У русских, на удивление, были более скромные вкусы. «Мерседес» остановился перед невысоким, но очень широким каменным домом, изгибавшимся в виде буквы «U», дном обращенным вперед, а внутри скрывался каменный двор и бассейн. Там его ждал Угримов, сидя на алюминиевом шезлонге, потягивая что-то розовое и пенистое. Он с ворчанием встал, поставил стакан на стеклянный стол и подошел, чтобы пожать Майло руку. За последние шесть лет его густые седые волосы стали белыми. «Это было давно», - сказал ему Угримов по-русски.
  
   Майло согласился, затем сел в подходящее кресло для отдыха, которое предложил Роман Угримов.
  
   «Что-нибудь выпить? Николай приготовил вкусный грейпфрутовый дайкири».
  
   "Нет, спасибо."
  
   «Как хочешь», - сказал он, откидываясь на спинку стула. Теплое полуденное солнце затрудняло взгляд на яркие камни. «Мне нужна информация, Роман».
  
   «Информация, я справлюсь. Информация - это мое дело. Но вы же не собираетесь снова мне угрожать, не так ли?» - с улыбкой спросил Угримов. «Я нашел ваши последние угрозы неприятными».
  
   «Ты убил ту девушку. Я наблюдал за тобой».
  
   «Вы даже не смотрели на террасу, мистер Уивер. Никого не смотрели. Не тогда, когда она прыгнула». Он покачал головой, изображая горе. Майло подумал, что все эмоции этого человека были имитацией. «Это был достаточно печальный день, когда ты не указывал пальцем».
  
   «Я здесь не из-за нее. Я здесь из-за вашей компании, Угритех».
  
   «О, хорошо. Я надеялся на новых инвесторов».
  
   "Кто такой Рольф Винтерберг?"
  
   Угримов поджал губы, затем покачал головой. "Без понятия."
  
   «Как насчет трехсот тысяч долларов, помещенных Рольфом Винтербергом в Union Bank of Switzerland на счет, который позже опустошил Самуэль Рот? Или встреча, которая состоялась здесь в конце прошлого года, с министром энергетики Судана?»
  
   Русский рассматривал его через край стакана, когда он громко глотал последний из своего дайкири. Он поставил стакан на стол. «Ты хоть представляешь, чем мы в Ugritech делаем, Майло?»
  
   «Мне все равно».
  
   «Тебе следует», - сказал он, помахивая пальцем. «Мы делаем хорошие дела. Мы приносим двадцать первый век черным массам. Другие ждут в Китае следующего большого дела, но я, я оптимист. Я вижу наше будущее в нашем прошлом, на темном континенте из по которому мы все ползли. У Африки есть потенциал. Природные ресурсы - полезные ископаемые, нефть, открытая местность. Она должна диктовать свои условия. Но это не так. Как вы думаете, почему? "
  
   Майло не был уверен, серьезно ли говорил Угримов. "Коррумпированные правительства?"
  
   «Верно, да. Но это не причина; это следствие. В основе проблем Африки лежит одно слово: невежество».
  
   Майло потер нос и выпрямился: «Роман, мне не интересны твои расистские взгляды».
  
   Русский громко рассмеялся, потом быстро успокоился. «Не обращайтесь ко мне политкорректно. Конечно, они не глупы. Незнание - это отсутствие объективных знаний, что является африканским проклятием. Почему сельчане верят, что презервативы не предотвратят распространение СПИДа?»
  
   «Потому что католические священники им так говорят».
  
   "Очень хорошо. В таком случае католическая церковь поощряет африканское невежество. И почему некоторые считают, что секс с девственницей убьет ВИЧ?
  
   вирус?"
  
   «Я понимаю твою точку зрения, Роман».
  
   "Я вижу, что вы это делаете. Ugritech - и, пожалуйста, я знаю эгоизм, который предполагает название, - это одна из попыток вырваться из тупика африканского невежества. Мы начинаем с компьютеров, подключенных к Интернету. В прошлом году мы установили два тысячи компьютеров в школах и общественных центрах Найроби ".
  
   "Сколько в Хартуме?"
  
   «Примерно столько же. Не помню».
  
   «Поэтому министр энергетики и приехал к вам сюда?» Угримов посмотрел на свой пустой стакан от дайкири. "Николай!" - позвал он, и появился лысый. "Вы не возражаете?"
  
   Судя по всему, Николай этого не сделал. Он взял стакан и вернулся внутрь.
  
   "Хорошо?" - сказал Майло.
  
   Роман Угримов сложил ладони перед губами. «Ты, Майло Уивер, теперь ходят слухи, что ты в бегах. Это правда?»
  
   Пауза. "Да."
  
   «Человек, бегущий от своих людей, внезапно появляется на моем пороге. Странно, не правда ли?»
  
   "Ты собираешься отвечать на мои вопросы или нет?"
  
   «Пожалуйста. Ты так спешишь. Тебе действительно стоит попробовать дайкири».
  
   «Спасибо, но нет».
  
   "Ты кого-то убил?"
  
   "Нет."
  
   «Но, конечно, я не должен тебе верить, не так ли? Ты никогда не верил, что я не убивал мою дорогую Ингрид, хотя я сказал тебе, что она покончила с собой».
  
   "Справедливо."
  
   Внезапная улыбка промелькнула на лице Угримова. «Помнишь, когда мы в последний раз разговаривали? Ты, конечно, расстроился. В смысле, тебя застрелили, не так ли?
  
   Любой будет расстроен ".
  
   «Я был расстроен, потому что ты не ответил на мои вопросы», - вслух вспомнил Майло. «Ты не скажешь мне, почему Фрэнк Даудл посетил тебя. С таким же успехом ты можешь сказать мне сейчас».
  
   «Вы много просите».
  
   Майло пожал плечами.
  
   «Это было просто, мистер Уивер. Франклин Доудл хотел новую личность. Южноафриканец. Он знал, что у меня есть контакты, которые могут сделать это быстро».
  
   "Вот почему он был там, чтобы просить об этом?"
  
   «Он просил об этом несколько дней назад. В тот день, когда вы его убили, он собирался забрать его. Полагаю, вы нашли паспорт на его теле. Да?»
  
   Майло тогда был слишком в стороне, и никто ему ничего не сказал.
  
   "Как Ингрид попала в это?"
  
   Выражение лица Угримова изменилось. "Ингрид Коль. Она была красивой девушкой ...
  
   ты никогда не встречал ее, но. . . ты видел ее фотографии? "
  
   «Я видел ее на террасе - накануне вечером». Русский громко сглотнул. «Ваш Фрэнк Даудл был кретином. Я полагаю, что это относится к людям из ЦРУ, но не до этого уровня. Он пришел с простой деловой сделкой - да, он платил за паспорт. Но ему пришлось запятнать его угрозой. Он имел доказательства того, что я был больше, чем просто опекун моей возлюбленной Ингрид. Очевидно, фотографические свидетельства ".
  
   «Она была очень молода, Роман».
  
   «Тринадцать», - признал Угримов, затем на мгновение закусил нижнюю губу, глядя мимо Майло на стеклянные двери, возможно, на свое собственное отражение.
  
   «Тоже беременна. С моими ... нашими ...» Он закрыл глаза, откашлялся и, наконец, посмотрел прямо на Майло: «Было бы плохо для бизнеса, если бы это выяснилось. Никого не волнуют обстоятельства или природа вашей любви. Они видят только числа».
  
   Майло, думая о Стефани, хотел указать на то, что тринадцатилетними девочками можно манипулировать, заставляя поверить во что угодно, даже в любовь. Он быстро оборвал связь. «Ты убил ее, чтобы показать ему, что он больше не контролирует тебя».
  
   «Она прыгнула», - прошептал он.
  
   Майло подумал, убедился ли Угримов за эти годы в этой лжи.
  
   «Как бы то ни было, это была трагедия. Трагедия, возможно, усугубленная смертью Доудла через несколько секунд - затем омраченная тем, что произошло вскоре после этого в Нью-Йорке». Внезапная улыбка. «И счастье! Вы встретили свою жену посреди трагедии, не так ли?»
  
   Майло беспокоило то, как много этот человек знал, но он этого не показал. Ему был нужен Роман Угримов. «Да, и мы все еще вместе».
  
   "Я слышала."
  
   "От кого?"
  
   Еще одна улыбка.
  
   Майло сказал: «Вы помните Анжелу Йейтс? Она была со мной в Венеции».
  
   «Верно. Она - симпатичная, которая позаботилась о кретине Даудле. Я читал, что она недавно покончила жизнь самоубийством. Потом я слышал, что вас разыскивают в связи с ее убийством. Что, в таком случае, правда?»
  
   «Она была убита, но не мной».
  
   "Нет?"
  
   "Нет."
  
   Русский поджал губы. «Эти вопросы, которые вы задаете, о моей африканской компании - они имеют отношение к ее убийству?»
  
   "Да."
  
   "Я понимаю." Он сжал губы. «Майло. В тот же день, когда хорошенькая Анджела Йейтс убила этого кретина, мир, который мы знали, внезапно остановился, не так ли? Теперь люди, которые раньше даже не умели произносить это слово по буквам, на самом деле прочитали Коран. Или, - сказал он, - улыбаясь, «они по крайней мере утверждают, что знают его послание».
  
   "И вы изменились вместе с миром?"
  
   Угримов покачал головой из стороны в сторону. «Можно сказать и так. Мои приоритеты изменились. Теперь у моих друзей много оттенков».
  
   "Вы поставляете компьютеры террористам?"
  
   «Нет, нет. Не то. Никогда».
  
   "Как насчет Китая?" Озадаченно нахмурился; покачивание головой. Майло устал ходить вокруг да около, что было обязательным при общении с русскими. "Скажи мне."
  
   "Что вы дадите мне взамен?"
  
   Майло не был уверен, что у него есть что-то, что может понадобиться человеку, имеющему влияние и влияние Угримова. "Как насчет информации?"
  
   "О чем?"
  
   «Все, что хочешь, Роман. Если я знаю это, я отвечу на вопрос». Николай вернулся со свежим грейпфрутовым дайкири и поставил его рядом с Угримовым. Русский улыбнулся. «Мне нравится твой стиль, Майло Уивер». Наступила тишина, пока они ждали, пока Николай уйдет.
  
   37
  
   «Вы хотите знать о двух вещах. Некий человек по имени Рольф Винтерберг, который кладет деньги в банк, и мои отношения с правительством Судана. Верно?»
  
   "Да."
  
   «Как оказалось, эти две вещи не совсем не связаны между собой. На самом деле, я бы назвал их очень связанными. Вы, конечно, знаете, что я могущественный человек. Но, как и многие влиятельные люди, я сижу на пузыре. . В любой момент он может лопнуть. Одним из примеров был ваш Франклин Даудл, кретин. В этом случае это были мои личные вкусы, которые угрожали лопнуть пузырь. В эти дни я достаточно признан, чтобы это не могло повредить мне . Но шесть лет назад я все еще вел переговоры о контрактах на глазах у общественности. Я только начинал проникать в европейскую экономику ». Он пожал плечами. «Я был уязвим».
  
   «Вот почему ты убил Ингрид. Ты больше не хотел быть уязвимым».
  
   Угримов отмахнулся от этого, махнув рукой. «Давайте не будем поднимать старую пыль. Я хочу поговорить после того печального дня. Три месяца, если быть точным. Декабрь 2001 года. Через некоторых американских друзей ко мне обратился молодой человек, у которого было подобное предложение. Да , он тоже меня шантажировал! Я подумала: что я сделала, что Бог меня проклинает? Кто знает? И на этот раз дело было не в девочках - нет, это было что-то более зловещее ».
  
   "Что это было?"
  
   Быстрое покачивание головой. «Если бы я сказал вам, то это не было бы моим секретом, не так ли? Достаточно сказать, что это было финансовым по своей природе. еще один узнал об этом. Он будет моим защитником, так сказать ».
  
   "Каково же было его имя?"
  
   «Он представился как Стивен Льюис, и я всегда так его называл».
  
   "Американец?"
  
   «Я сомневался в его имени, но никогда в его американском характере. Напористый, знаете ли. Как будто весь мир принадлежит ему».
  
   "Что он хотел, чтобы вы сделали?"
  
   Угримов выпил еще дайкири, затем встал и закрыл двери террасы. Возвращаясь назад, он пристально смотрел на открытый конец двора, ведущий в лес. Он сел и понизил голос.
  
   «Вы уже видели, что он просил меня сделать. Принимать наличные - разные суммы каждый раз - и доставлять их в различные банки Цюриха, открывая счета на два имени: мое мужское имя и Самуэль Рот. Что я мог Да? Что бы вы сделали? Я сделал, как он просил, конечно. Не часто - два или три раза в год. И что в этом незаконного? Ничего. Я отправляю одному из своих сотрудников какие-то фальшивые документы - Рольф Винтерберг - тот, кого мы использовали последние два года - и он открывает счет ».
  
   Вот оно что. Майло неожиданно обрадовался. Простая схема отмывания денег, используемая для оплаты труда Тигра; Анджела была всего на волосок от нее. Затем он спросил вслух, но без надежды: «Была ли у него борода?»
  
   "Какие?"
  
   «Стивен Льюис. У него рыжая борода?»
  
   Угримов просиял. «Вы его знаете! Красный сверху, красный на лице, красный на бороде. Вы знаете этого человека!»
  
   И снова вот. Связи. Он покачал головой. «Еще нет, но я надеюсь скоро встретиться с ним. Продолжайте. Пожалуйста».
  
   «Ну, по этому поводу больше нечего. Он всегда был так, как он обещал. Мои финансовые секреты никогда не раскрывались, и время от времени ко мне обращался мистер Льюис. Он давал мне наличные ... евро - с банковскими инструкциями, и я бы попросил моего господина Винтерберга следовать этим инструкциям. На самом деле, через несколько лет соглашение принесло мне даже больше. Возникли другие проблемы, и некоторые бюрократы в Германии начали требовать, чтобы Швейцария прислала меня им. По правде говоря, я был напуган. Я сказал Льюису, и Льюис - не спрашивайте меня, как - позаботился о том, чтобы Швейцария оставила меня в покое ». Он благоговейно кивнул. «И они это сделали. По крайней мере, до недавнего времени».
  
   "Что случилось?"
  
   «В понедельник я получил записку от Министерства иностранных дел Швейцарии. Угадайте, что?
  
   Новая администрация решила, что я больше не могу быть идеальным гражданином из-за разгневанных гуннов в Берлине ».
  
   «Итак, вы связались с Льюисом».
  
   «Как я мог? Он никогда не оставлял мне телефонный номер - мы так не работали. Но - совпадение совпадений! - четыре дня назад меня в последний раз посетил мистер Стивен Льюис. Я считал это случайным , поскольку я мог попросить его о помощи. Однако он не явился с пачкой евро и банковскими инструкциями. Он явился с пустыми руками. Он сказал мне, что наша договоренность достигла своего завершения. Он поблагодарил меня за мои и заверил меня, что его люди никогда не раскроют нашу маленькую тайну, пока я ее тоже не раскрою. Что касается новой немецкой проблемы, мучившей меня, он признал, что больше ничего не может с этим поделать. прошедший." Это была невероятная удача. Письмо МИД Швейцарии было билетом Майло, превратившим гнев Романа Угримова в желание отомстить. В противном случае они могли бы сидеть здесь молча, Угримов ничего не выдал из своей давней договоренности со Стивеном Льюисом, он же Ян Клауснер, он же Герберт Уильямс. Сколько имен было у этого ублюдка?
  
   Угримов откашлялся и отпил дайкири. «Я не знаю, в какую игру вы играете, Майло Уивер. Надеюсь, она направлена ​​не на меня».
  
   «Я не думаю, что это так», - честно сказал Майло. «Расскажи мне о Судане».
  
   «О! Что ж, вам это понравится. Связь между событиями, которые я только что описал, и Суданом - это, конечно, неуловимый мистер Льюис». Положив руки на колени, Майло сказал: «Скажи мне».
  
   «Ну, это было в конце октября, когда мы еще были друзьями. Льюис пришел ко мне - точнее, сюда - и попросил об одолжении. Могу ли я пригласить министра энергетики г-на аль-Джаза к себе домой? ? Некоторые его друзья хотели бы вложить деньги в электричество. Я, конечно, знал министра. Не мой любимый - у меня до сих пор неприятное ощущение, что он разбирает наши компьютеры так быстро, как мы можем их установить. В любом случае, Льюис дал понять, что от этого зависело наше дальнейшее сотрудничество, поэтому я согласился. Я разослал приглашение, министр принял, и 4 ноября я приветствовал его в своем доме. Конечно, там был Льюис с четырьмя немыми американскими бизнесменами. И прежде чем вы спросите «Нет, - сказал он, поднимая руку. кричал и несся по коридору к входной двери, его охранники прямо за ним. Я вышла, чтобы пожелать ему благополучного пути домой. К моей радости, он был li вид. Знаешь, что он сказал? »Майло ответил, что нет.
  
   «Он сказал:« Мы продадим кому, черт возьми, захотим! Да, он сказал это. Потом: Угрожай моему президенту, я похороню твоего! » Угримов энергично кивнул. «Это был очень оживленный вечер».
  
   "Вы не представляете, о чем они говорили?"
  
   Угримов покачал головой. «Некоторые из людей Льюиса сначала заметили жучков. После этого они все ушли, не сказав ни слова, и я напился, чтобы уснуть. Один из тех моментов, когда ты больше не чувствуешь себя хозяином своей области. Понимаешь, что я имею в виду?»
  
   "Да."
  
   Это все, что Майло мог сказать, поскольку, глядя на русского, он наладил новые связи. Герберт Уильямс представлял группу американских бизнесменов. Они использовали Тигра для убийства мусульманского экстремиста после - и это было очень важно - неудачного разговора с министром энергетики Судана. Угрожать моему президенту . . . Все было так, как подозревал Тигр. Убийство должно было вызвать ярость у населения, сделать нестабильное правительство гораздо менее стабильным. Но не для террористов, а для некоторых бизнесменов. Почему?
  
   Мы продадим кому, черт возьми, захотим!
  
   Что продавать?
  
   Единственное, что было в Судане ценным для кого-либо в Америке, - это нефть.
  
   Кому Судан продавал свою нефть? Китайцы; Американские компании ничего не покупали из-за эмбарго.
  
   Солнце было слишком жарким, чтобы с ним можно было иметь дело. Майло встал и подошел к стеклянным дверям, где его защищала расширенная крыша. Он отрегулировал свое дыхание.
  
   "С тобой все в порядке, Майло Уивер?"
  
   "Я в порядке. Это все?"
  
   Угримов вытянулся в кресле и поднес к губам уже растаявший дайкири. «Вот и все. А теперь пора ответить взаимностью. Я задаю вам любой вопрос, который мне нравится?»
  
   «Если я знаю ответ, я скажу вам».
  
   «Достаточно честно, - сказал русский. Его лицо стало мрачно серьезным: «Куда ты предлагаешь мне пойти?»
  
   "Какие?"
  
   «Мне скоро придется покинуть Швейцарию. Куда? Где-нибудь с хорошим климатом, конечно, но где-нибудь, где меня не будут преследовать немецкие банкиры. Я думал о вашей стране, но я не очень уверен. об американцах в наши дни ».
  
   "Как насчет Судана?"
  
   "Ха!" Угримову это показалось смешным, и Майло понял, что этому человеку от него ничего не нужно. Он поделился этой историей назло, не более того.
  
   "А как насчет Льюиса?" - спросил Майло. "Я полагаю, вы пытались узнать, кто он, не так ли?"
  
   «Конечно, знал. Много лет назад».
  
   "А также?"
  
   «И что? Такие парни, они заметают следы. Мы придумали пару имен. Например, Герберт Уильямс из Парижа».
  
   "Было ли другое имя Ян Клаузнер?" - спросил Майло. Угримов нахмурился, затем покачал головой. "Нет. Это был Кевин Трипплхорн".
  
   "Трипплхорн?"
  
   Русский кивнул. «Невозможно сказать, сколько псевдонимов у этого парня».
  
   «Трипплхорн», - подумал Майло и все время повторял это в своей голове. Вот тогда он и узнал. Не все, еще нет, но достаточно. Кевин Трипплхорн, турист. Трипплхорн, который также был Яном Клаузнером, Гербертом Уильямсом, Стивеном Льюисом. Трипплхорн, которая позировала с полковником Ли Леном на фото и парила вокруг Анджелы Йейтс, чтобы шпионить за ней или оговорить ее. Tripplehorn.
  
   Он проснулся, не зная, что потерял сознание. Угримов, стоявший над ним, хлопал его по щекам, потом попытался накормить его дайкири. Было слишком горько. Его затылок пульсировал.
  
   «Тебе нужно позаботиться о себе, Майло. Ты не можешь полагаться на других, которые сделают это за тебя. Мой совет? Полагайся на свою семью, ни на кого больше». Угримов встал и крикнул: «Николай!»
  
   Николай подозрительно поглядывал на Майло, отвозя больного к воротам. Майло, находясь в поздней стадии шока, все время думал о последних словах Угримова. Положитесь на свою семью, ни на кого больше. Было любопытно сказать. Эйннер стоял у ворот и курил один из «Давидофф» Майло и бросил его на землю, увидев приближающийся «мерседес». Когда Майло вышел, его ноги стали сильнее, Николай тоже вышел и указал на Эйнера. «Ты», - сказал он жестким, сердитым английским. "Не мусоришь!" 38
  
   На обратном пути в город Эйннер сказал ему, что Женева - один из его любимых городов. «Вы держали глаза открытыми? Девочки здесь. Я нахожусь в постоянном состоянии эротического возбуждения».
  
   - Ага, - сказал Майло проходящим деревьям.
  
   «Я покажу вам. Если только вы не заставите нас взломать дом.
  
   Майло покачал головой.
  
   «Хорошо. Тогда у нас будет ночная жизнь». По мере приближения к озеру деревья уступили место домам. «Знаешь, ты можешь рассказать мне, что там произошло. В конце концов, я работаю с тобой».
  
   Но Майло молчал. Именно туризм научил его измерять количество фактов, которые он раскрывает, и тот факт, что туризм стал корнем всего. Он все еще не достиг этого следующего уровня понимания. Он солгал, потому что это тоже был туризм. «Угримов был тупиком. Пришлось ожидать нескольких».
  
   "А Угритех?"
  
   «Если кто-то использует его компанию для перевода денег, он не знает об этом».
  
   Эйнер нахмурился из-за этой неудачи. «Но, по крайней мере, мы в Женеве, верно? И у вас есть лучший гид, на который вы можете надеяться. Мы едем сегодня вечером?»
  
   «Конечно», - сказал Майло. «Сначала мне нужно вздремнуть».
  
   «Ну, ты больше не молодой человек».
  
   К четырем они достигли Бо-Риважа. Эйннер сказал, что, пока Майло спит, он будет отдыхать по-своему в публичном доме, который никогда не пропускал, посещая город. «Очень классное место. Чисто. Они относятся к вам правильно. Уверены, что вы не хотите попку?»
  
   Майло пожелал ему счастья, взял бесплатную газету « Геральд Трибьюн» и направился к лифту. Поднимаясь к себе в комнату, он заметил внизу первой страницы фотографию мягко выглядящего старика с белым зачесанным начесом и мягкой улыбкой. В сообщении с датой Франкфурта говорилось о герре Эдуарде Стиллманне, десятилетнем члене правления Deutsche Bank, найденном забитым до смерти в своем офисе на двадцать восьмом этаже. У полиции пока нет зацепок. Майло знал, когда клал бумагу на кровать и начинал раздеваться, что они никогда ее не получат.
  
   Во время его туристических дней сон иногда происходил именно так. Он натолкнется на стену информации, которая истощит его физически и морально. Даже туристы не могут сделать так много стыковок за одно мгновение. Это требует времени и размышлений, как искусство. Майло был не лучше обычного туриста, и когда он проснулся, принял душ и оделся в тот вечер, его разум все еще был разбит слишком большим объемом знаний.
  
   Он даже не заподозрил подозрений, когда Эйнер сказал: «Я должен идти утром».
  
   "Ой?"
  
   «Звонок пришел. Новые пастбища для этого. Думаешь, ты справишься самостоятельно?»
  
   «Я честно попробую».
  
   Он продержался всего час в Platinum Glam Club, пульсирующем ночном клубе на набережной Сеужет, напротив Роны, где она течет из Женевского озера. Через пятнадцать минут он оглох от техно-музыки, и вокруг него собралась богатая швейцарская молодежь, кричащая, чтобы ее услышали. Вспыхнули огни, лазеры начали рисовать на стенах, и вскоре он потерял из виду Эйнера в толпе, которая вела на танцпол. Его вступительный взнос давал ему право на бесплатный напиток, но это была слишком большая работа, чтобы пробиться к бару, где подтянутые молодые люди с колючими выбеленными волосами переворачивали бутылки под мучительный ритм музыки, которую произносил некий ди-джей Джаззи. Шварц. Он попятился, натыкаясь на хорошеньких девушек с высокими разноцветными напитками и короткими юбками, которые делали вид, что его нет, и попытался добраться до кушеток, стоявших вдоль комнаты. Однако к тому времени, когда он дошел до них, они были заполнены. Он понятия не имел, зачем он здесь, поэтому он снова направился ко входу.
  
   Когда дверь была видна, ему преградила путь девушка с черной прямой челкой и серебряным хромированным комбинезоном, держа между грудей высокий мохито. Она широко улыбнулась, когда кричала что-то, чего он не слышал. Он обманул ухо, чтобы показать проблему, поэтому она взяла его за шею свободной рукой и поднесла ухо ко рту. "Хотеть танцевать?" Он коснулся ее голого влажного плеча, чтобы показать, что она не должна обижаться, но танцевать он не хотел.
  
   "Ваш друг говорит, что да!" - зарычала она, словно поймав его на лжи.
  
   В ответ на выражение его лица она указала ему за спину. Над полем хорошо причесанных голов он увидел Эйннера с другой молодой девушкой - обманкой такого же роста, - прыгающей по танцполу, показывая Майло большим пальцем вверх.
  
   "Он уже заплатил!" - крикнула девушка.
  
   Майло потребовалось слишком много времени, чтобы понять это - в конце концов, он был медленным - и он наклонился, поцеловал ее в щеку и сказал: «Еще одна ночь». Она поймала его, когда он собирался уходить. "А как насчет денег?"
  
   "Оставь это."
  
   Он вырвался на свободу и сразился с приближающейся стаей молодых людей в серых костюмах и галстуках и, наконец, поднялся по лестнице на прохладную улицу, обращенную к Роне. Его уши гудели. Толпа здесь была почти такой же густой, бунт гуляк, который четверо крепких швейцаров сочли неприемлемым. Некоторых, однако, устраивала улица, и они пили вино, пиво и сигареты на тротуаре. Пьяная девушка крутилась на улице, а ее подруги, сжимавшие банки Red Bull, смеялись.
  
   Проезжавший мимо Мерседес сигналял ей, пока она не отпрыгнула с дороги, и Майло пошел обратно в отель.
  
   Он забыл, насколько пусто все это заставляло его чувствовать. Эйннер был еще молод. Для него европейские города были страной чудес музыки, насилия и случайного секса. Так было и с Майло. . . пока этого не было. Пока он не осознал, что города Европы похожи на один город, город с большим потенциалом, но без разнообразия. Он никогда не задерживался надолго, чтобы обнаружить нюансы, делавшие место особенным. Для него города были частью ярких огней платонического «города»; где нет никакой разницы. Он протер глаза и, уже у озера, пересек берег, вода была черной и почти невидимой. Теперь все было ясно, тот факт, что он не хотел смиряться. Трипплхорн был одним из туристов Грейнджера. Грейнджер контролировал все с самого начала.
  
   Он взял бутылку «Абсолюта» в магазине, взял ключ на стойке регистрации, снова поднялся на лифте - ему уже надоел его элегантный зеркальный интерьер - и разделся в своей комнате. Он подумывал найти компьютер в отеле, чтобы написать какое-нибудь сообщение Тине. Одно слово, чтобы сказать, что с ним все в порядке. Но теперь, как он знал, Компания - или, по крайней мере, Джанет Симмонс - наблюдала за обеими ее учетными записями электронной почты. Поэтому вместо этого он налил рюмку водки и выпил ее.
  
   У основания шеи возникла медленная, стабильная пульсация, которая напомнила ему, что его главной эмоцией было отчаяние. Вы бросаете мужчину в бега, забираете его из семьи, а затем показываете ему, что тот человек, которому он доверяет, использовал его, и мужчина начинает рушиться - или женщина, как Анджела доказала еще в 2001 году. Предательство заставляет его отчаянно жаждать чего-то стабильного во всем этом, и единственное, что приходит к нему, - это его жена и дочь, которых он не может видеть, трогать или разговаривать. А без этой семьи, возможно, снова наступил 2001 год, когда он стоял на краю венецианского канала и размышлял о самоубийстве. Без его семьи не было причин не прыгать. Несмотря на эти мрачные мысли, Майло выпил только одну порцию. Он помнил, как Эйнер изменил приказы, и знал, что ему делать дальше.
  
   Джеймс Эйннер вернулся в отель только в три. К тому времени Майло закрыл дверь между своей комнатой и комнатой Эйнера, упаковал свой рюкзак и сунул его в шкаф, проверил время полета по телефону отеля и лег на кровать, но не спал. Он услышал, как Турист вошел в соседнюю комнату, услышал, как он споткнулся о что-то и выругался, затем направился в туалет. Майло проскользнул в комнату, держа за спиной рулон изоленты. "Займитесь сексом?" он звонил.
  
   "Какие?" - раздался удивленный голос Эйнера через приоткрытую дверь ванной. "О. Нет. Я думал, ты уже спишь".
  
   «Нет», - сказал Майло, небрежно усаживаясь на изножье кровати Эйннера. Он мог сделать это сейчас, пока мужчина был в туалете, но Эйннер ему нравился, и он не хотел его унижать.
  
   «Привет, - сказал Турист.
  
   "Какие?"
  
   "Как ты попал в мою комнату?" Дерьмо.
  
   Майло быстро подошел к двери, толкнул ее, затем ударил Эйннера по руке, которая повернула к нему маленькую Макарову. Он сработал - громкий грохот в небольшом пространстве, пуля вонзилась в плитку над ванной - и когда Эйнер начал вставать, его штаны все еще обвивались вокруг его лодыжек, Майло с силой прижал локоть к полу. плечо молодого человека. Он отбросил его обратно в унитаз. Майло ударил Эйннера пяткой другой руки по подбородку, ударившись затылком о стену. «Макарова» с грохотом упала на пол.
  
   Майло во второй раз ударился головой о стену, и покрасневшие глаза Эйнера вылезли наружу, когда он открыл рот, пытаясь что-то сказать, но Майло снова ударил локтем по трахее. Эйннер ничего не мог сказать. Майло поднял пистолет.
  
   Он знал, что причиняет вред Туристу, но ему нужно было оглушить его на несколько минут. Он сорвал занавеску для душа, кольца выскочили из стержня, и расстелил ее на полу в спальне.
  
   Когда он вернулся, Эйннер снова пытался встать на ноги, тяжело дыша.
  
   «Не надо», - сказал ему Майло и показал пистолет. Эйннер, казалось, успокоился, зная, что он уже был бы мертв, если бы это был план, но снова запаниковал, когда Майло схватил штаны, смятые у его ног, и с глухим стуком вытащил его из унитаза и вытащил из ванной. . Его руки прибиты; он стонал; его рубашка закатана до груди; и гнилостная коричневая полоса отметила его путь.
  
   Это, - с сожалением подумал Майло, - самая унизительная часть. Он оторвал кусок изоленты и связал запястья Эйннера перед животом, затем ноги.
  
   Поднявшись, он затащил Эйннера на занавеску душа.
  
   «Что?» - выдавил Эйнер.
  
   «Не волнуйся, - спокойно сказал Майло. Он сложил одну сторону занавески на передней части тела Эйнера, закрыв лицо одним концом. "Какие!" Майло отогнул угол, обнажив лицо. Эйннер теперь был полностью красным. Это была примитивная реакция на мысль, что вас задохнутся пластиком. «С тобой все будет в порядке», - сказал он, ища способ успокоить его, когда он закрывал свое тело противоположной стороной занавески, так что он был закутан. Он оторвал зубами кусок изоленты.
  
   «Послушай меня, Джеймс. Я должен уйти. Но я должен убедиться, что ты не на моем хвосте. Потому что ты хороший турист. Я не думаю, что смогу тебя потрясти. Так что я должен на время вывести тебя из строя, чтобы я мог бежать. Понятно? " Эйннер, регулируя дыхание, заговорил через поврежденную гортань. "Я понимаю".
  
   «Хорошо. Я не хочу этого делать - вы можете в это поверить или нет, что хотите - но я не могу позволить, чтобы вы следовали за мной».
  
   "Что вам сказал Угримов?" Эйннер справился. Майло почти сказал ему, но понял, что не может. «Нет, Джеймс. Я не хочу, чтобы ты докладывал Фитцхью. По крайней мере, пока». Эйнер моргнул, глядя на него мокрыми глазами.
  
   Майло прикрыл рот Эйннера короткой лентой. Он поднялся на ноги и использовал оставшуюся часть рулона по внешней стороне занавески, от плеч до ступней, так что Эйннер не за что было ковырять пальцами. При этом ему пришлось пару раз перевернуть тело Эйнера и приподнять ноги и плечи. Он пытался быть нежным, но знал, что в пластике и клейкой ленте нет ничего нежного. И не было ничего нежного в том, что он оставил штаны Туриста спущенными, и последнее его дерьмо запачкало внутреннюю часть занавески и его бедра. Эйннер определенно не хотел ничего лучшего, чем убить его.
  
   Закончив, он подкатил Эйнера к кровати. Глаза Туриста прояснились, и поверх серой ленты они пристально посмотрели на него. Майло показал ему «Макарову» и положил его в ящик комода, затем снял матрас с кровати и поставил его под углом, накрыв Эйннера и оставив его в густой темноте, которая заглушала бы любые звуки, которые он пытался издать, пока он ждал уборщица, чтобы прибыть.
  
   В бумажнике Эйннера он нашел швейцарских франков на шестьсот долларов, которые положил в карман; он подумывал взять ключи от машины, но передумал. Он закрыл дверь, больше ничего не сказав, схватил свой рюкзак и ушел.
  
   В Женеве Интернэшнл, после двух поездок на такси, наблюдавших за своей спиной, но не обнаружив никаких признаков теней, он осмотрел вылет. Он как раз успел к 7:30 утра . Рейс 1243 авиакомпании Air France, который он купил на кредитную карту Долана почти за три тысячи долларов. Он побежал к воротам. Во время часовой остановки в Шарль-де-Голле он снова почувствовал панику, ища опухшие глаза. Но Дайан Морел его не ждала.
  
   Попав в следующий самолет, он вспомнил один из афоризмов Эйннера:
  
   «Том звонит мне, и это все, что мне нужно знать. Том - Бог, когда он на этой линии».
  
   Туристы никогда не задаются вопросом, зачем они заказывают. Бог сказал Трипплхорну следовать за Анжелой Йейтс по Парижу, в то время как Эйннер невинно сфотографировал ее. Бог сказал Трипплхорну встретиться с полковником Йи Лиеном - насколько Майло знал, он только что попросил у полковника сигарету. Бог сказал Трипплхорну заключить сделку с коварным российским бизнесменом и доставить деньги для перевода на различные банковские счета; Бог сказал ему управлять известным убийцей и направлять его на различных людей, представляющих интерес. Бог сказал ему заменить спящую Анжелу
  
   таблетки с барбитуратами. Бог даже сказал Трипплхорну установить скрытую иглу в кресле миланского кафе, чтобы Тигр, утешенный своей верой в христианскую науку, медленно исчезал, вместо того, чтобы раскрыть личность Трипплхорна.
  
   Трипплхорн ни в чем не виноват. Он был просто Иовом для Бога Грейнджера, и Бог был создателем всего. 39
  
   Он приземлился в JFK в понедельник днем ​​на всех глазах. Но после ожидания в бесконечной паспортной очереди, которая вилась вокруг стоек, напоминая ему о Диснейленде, Лайонел Долан без проблем пересек границу с Соединенными Штатами Америки. Он взял напрокат Hertz Chevy у окоченевшего молодого человека с прыщами, на тротуаре крутил ключи от машины на пальце и наблюдал, как путешественники опираются на огромные сумки и обсуждают цены с взволнованными водителями автобусов в Нью-Йорке. Такси приходили и уходили. По углам прятались полицейские, нагруженные радиоприемниками и другим оборудованием. Но, насколько он мог судить, никому было наплевать на нервного мужчину лет тридцати, который продолжал тереть челюсть и оглядываться. Он пошел искать свой шевроле. Майло хотел забрать свои вещи из склада Стингеров. В этом маленьком гараже хранились деньги, дополнительные кредитные карты, старые удостоверения личности и множество полезных видов оружия, которые только и ждали его. Вместо этого он поехал на север в 1-95, выехал из Лонг-Айленда в сторону Нью-Рошель, а затем направился на запад в сторону Патерсона. Хотя этот гараж был полон надежд, он должен был предположить, что он был взломан. Теперь он знал, что он дурак, и, вероятно, наделал много ошибок за эти годы. Теперь, без сомнения, там было несколько широкоплечих мужчин компании: один за стойкой оплаты, еще несколько сидели в черных внедорожниках с включенными на полную мощность кондиционерами.
  
   Он ехал быстро, но без явной паники, зная, что к тому времени, когда он снова повернул на юг, параллельно Манхэттену, но внутри Нью-Джерси, у него был всего час до озера Хопатконг. Знал ли Том, что он придет? Он, наверное, подозревал. Том запросил поддержку компании? В этот момент Майло мог признаться, что ничего не знает. Все, что он мог, - это водить машину так, чтобы радарные полицейские из Джерси не остановили его. Вскоре по шоссе тянулись горы. Это всегда было странным чувством, когда он, Тина и Стефани время от времени отправлялись на выходные с Грейнджерами, чтобы понять, как много природы было так близко к Манхэттену. В городе казалось, что весь мир сделан из бетона, стали и стекла. Вид леса был вечным сюрпризом. Как и шесть лет назад, когда он ехал в Порторож на первом этапе путешествия, которое закончилось Тиной и Стефани, он подумал, что, возможно, это единственное место в горах, где можно по-настоящему понять баланс.
  
   Нет, он был слишком стар, чтобы поверить в обещание новых ландшафтов. Чего он, как турист, не мог знать, так это того, что люди - это география. Только люди придают природе характер. Где бы ни была его семья, он был там, где был.
  
   Он, Тина и Стефани ездили по этой дороге, чтобы увидеть Тома и Терри, когда она была еще жива. Терри Грейнджер была шизофренической артисткой, желавшей хоть на мгновение пригласить весь мир в свой дом для пиршества, выпивки и хорошей компании, а иногда желая только уединения здесь, одиночества даже от своего мужа. Но когда она была «на высоте», она была одной из великих хозяйок, заставляя Тину чувствовать, что в их доме на берегу озера она может найти тонкую замену семье в Техасе, по которой она скучала. Все эти Т - Том, Терри, Тина и Техас. Он усмехнулся, вспомнив что-то, что Тина однажды сказала о Патрике и Пауле в Париже. Долгое время Тина сопровождала Терри на сеансы химиотерапии. Она стала доверенным лицом пожилой женщины. Затем, когда рак обострился и даже самые оптимистичные люди знали, что это будет проигрышная битва, Терри переключила передачи. Она отказалась и закончила телефонные звонки на полуслове. Она не хотела, чтобы Тина мучилась с ней до конца. Майло припарковался под соснами на Брейди-драйв, недалеко от берега, но в доброй половине мили от дома Грейнджера, перекинул рюкзак через плечо и пошел дальше. Мимо проезжали пикапы и «Форды», а иногда водитель щипал в клаксон и махал рукой. Майло улыбнулся и помахал в ответ. Подойдя достаточно близко, он съехал с дороги и пробился сквозь листву к озеру.
  
   Грейнджер подобрал его в семидесятых на распродаже поместья. Он был построен в тридцатых годах в стиле хижины Тедди Рузвельта. По словам Грейнджера, во время Великой депрессии промышленник, которому он принадлежал, переехал сюда из Манхэттена с женой и слугами, чтобы сэкономить деньги.
  
   Грейнджеры позволили прислуге собирать пауков и ежей - двух этажей и трех спален в главном доме хватило, чтобы не отставать.
  
   Еще сорок минут он провел в лесу, облетая дом, чтобы увидеть его с разных сторон и проверить деревья на предмет наблюдения. Убедившись, что лес пуст, он подошел к дому. На дальней стороне, где окна гостиной выходили на припаркованный Грейнджер «Мерседес» и небольшой пирс, он увидел, что гребная лодка Грейнджера исчезла. Дом был незаперт, поэтому Майло вошел внутрь и огляделся. Он был пуст. Он поднялся по лестнице у двери, миновал спальню и направился в офис Грейнджер. Это была небольшая комната с единственным большим окном, выходившим на озеро Хопатконг.
  
   Это было время суток, которое фотографы называют волшебным часом, когда свет заходящего солнца преломляется именно так, и лица, кажется, светятся так, как, как говорят, светятся беременные женщины. Озеро светилось, как и маленькая фигура в его середине: Том Грейнджер, рыбалка.
  
   Он перебирал ящики стола, пока не добрался до запертого внизу, который пришлось взломать отверткой из другого ящика. В те старые выходные он видел содержимое этого ящика: немецкий «Люгер Грейнджер», который, по утверждениям, был изъят у немецкого солдата во время битвы на Арденнах, и ящик с 9-мм боеприпасами. Он проверил затвор и зарядил магазин.
  
   Если Грейнджер и был удивлен, увидев его, он это хорошо скрывал. Он привязывал лодку к сваям, когда Майло вышел из-за дерева, пистолет висел у него на бедре. "Поймать что-нибудь?"
  
   Грейнджер, тяжело дыша, даже не оторвался от веревки.
  
   «Никогда. По крайней мере, в последние годы. У меня есть подозрение, что какой-то болван вывалил что-то в озеро и убил их всех». Он выпрямился и наконец посмотрел на Майло. «С другой стороны, я ничего не поймала с тех пор, как умерла Терри. Так что, может быть, это только я». Он заметил «люгер» и нахмурился. "Ты ведь не сломал мне стол, чтобы добраться до этого, не так ли?"
  
   "Боюсь так".
  
   Грейнджер покачал головой. «Ключ был в верхнем ящике».
  
   "Извините."
  
   "Ну что ж." Он начал брать удочку и приманки с лодки, затем взглянул на чистое небо. «Я оставлю их. Дождя не будет».
  
   "Отличная идея." Майло замахал пистолетом. "Пойдем." Протест - вот чего здесь не хватало. Грейнджер не возражал ни против чего, кроме разрушения своего стола. Он знал, что Майло придет. На самом деле Майло подозревал, что старик ждал его день за днем, ловя рыбу, чтобы заполнить свои пропущенные часы.
  
   Нашли место в гостиной. Сначала Грейнджер подошел к шкафу с алкогольными напитками, который был заполнен дюжиной бутылок, и выбрал виски десятилетней давности. Он налил ее в стакан Коллинза, заменил бутылку и налил в другую водку «Финляндия». Он подал водку Майло, затем сел в узкое кожаное кресло, а Майло сел на мягкий диван. Между ними стоял низкий журнальный столик, а у стены стояло старинное радио времен постройки дома. Грейнджер сказал: «Итак. Я вижу, вы вернулись в целости и сохранности».
  
   "Я сделал."
  
   «И ты пришел ко мне. Я твоя первая остановка?»
  
   "Ты."
  
   "Хороший." Грейнджер потягивал виски. «Скажи мне. Какие доказательства ты собрал?»
  
   Майло перевел дух. Он знал, что ответы лежат на этом человеке, но за всю поездку сюда он фактически не сформулировал, как он собирается их извлечь. В его распоряжении не было метода, потому что методы, которые он знал, не учитывали крестных отцов, старых друзей и сотрудников Компании, которые знали все методы наизусть. Он сказал: «Я понял, что мне не нужно ничего собирать для своей защиты, Том. Ты обманом заставил меня бежать».
  
   «Я просто пытался помочь тебе».
  
   Майло почувствовал побуждение закричать - ничего особенного, просто какая-то ерунда коснулась его губ, когда он открылся. Дело не только в том, что Грейнджер был его другом и самым близким родственником Майло в его повседневной жизни; это было вот что: удобные стулья, гостиная, забитая безделушками старого мира, и они вдвоем пьют напитки из хрустальных бокалов. Майло поставил водку на журнальный столик и пошел на кухню.
  
   «Доказательства», - крикнула Грейнджер.
  
   Вместо ответа Майло вернулся с толстым рулоном изоленты. Улыбка Грейнджер исчезла. «Ради всего святого, Майло. Разве мы не можем просто поговорить?»
  
   Майло сделал отрезок с громким скрежетом. «Нет, Том. Мы не можем».
  
   Грейнджер знал, что лучше не сопротивляться, поскольку Майло прикрепил конец к спинке своего стула, затем пять раз обернул рулон вокруг своего тела, прикрепляя старика к стулу от его плеч до локтей. Он оторвал конец зубами и прижал его к спинке стула. Затем он отступил, проверяя свою работу, и вернулся на диван.
  
   «Тебе придется кормить меня моим виски, - сказал Грейнджер.
  
   "Я знаю."
  
   "Палка и пряник?"
  
   «Наживка и подмен», - предложил Майло, затем моргнул. Он с трудом мог разобрать лицо Грейнджер. Это было солнце. Когда он не смотрел, солнце скрылось за горами.
  
   «Итак, скажите мне, - сказал Грейнджер, когда Майло включил торшер, - какие доказательства вы собрали? Не предположения, заметьте. Не слухи. Доказательства».
  
   Майло вернулся на диван. «Ты подставил меня, Том. Ты заставил меня бежать из Диснейленда, когда мне не приходилось бежать. Я был под подозрением, но это все. Верно?»
  
   Грейнджер, безуспешно пытаясь ускользнуть из своих оков, кивнул.
  
   «Это был ты все это время. Ты передавал деньги Роману Угримову, который затем передавал их Тигру. Ты контролировал Трипплхорна, который управлял Тигром. Вот почему ты так долго скрывал от меня досье Тигра по туризму. делать с Фитцхью, нанявшим его ".
  
   «Да», - признал Грейнджер через мгновение. «Я скрыл это дело от вас по этим причинам, но я показал его вам позже, потому что Теренс Фитцхью завербовал его».
  
   «Давай не сбиваемся с пути. Ты управлял Тигром. Анджела, как и я, охотилась за Тигром. Значит, ты ее убил. Это была еще одна работа Трипплхорна».
  
   "Да."
  
   «Полковник Ли Лен не имел никакого отношения к чему-либо. Вы просто разместили Трипплхорна в нескольких стратегических точках и позволили камерам делать всю работу». Почти неохотно Грейнджер сказал: «МИ-6 - ну, это я придумал, не так ли?»
  
   «Из этого следует, что вы заказали убийство муллы Салиха Ахмада в Судане».
  
   "Да." Поскольку Майло, похоже, не хотел немедленно следить за этим, он повторил слово, которое использовал ранее: «Доказательства? У вас ведь есть какие-то доказательства, не так ли?»
  
   Майло не был уверен, стоит ли ему отвечать. Признание отсутствия реальных вещественных доказательств могло заставить человека замолчать. Тем не менее, Грейнджер был достаточно искусен, чтобы разглядеть свою ложь, и хотел бы точно знать, каковы были доказательства.
  
   Но его молчания было достаточно. Грейнджер угрюмо покачал головой. «Черт, Майло. У тебя их нет, правда?»
  
   "Нет."
  
   «Что вы делали в последние дни? Майло встал, как бы напоминая ему, кто ведет этот разговор, затем схватил стакан виски и поднес его к губам Грейнджер. Сделав хороший глоток, Майло поставил стакан на место и сказал: «Пожалуйста, Том. Просто скажи мне, что, черт возьми, происходит».
  
   Грейнджер задумался, затем кивнул. «Если ты не можешь понять это сам, тогда ладно. Это самая старая причина в книге. Вот почему мы больше не можем держать руки при себе».
  
   «Нефть», - сказал Майло.
  
   Грейнджер попытался пожать плечами, но скотч ограничил его движение. «Вроде да. На первый взгляд. Но ответ, который приносит золотую звезду, - это империя. И вы получаете бонусные баллы, если упоминаете Китай».
  
   40
  
   Как только он начал говорить, Грейнджер не мог остановиться. Изолента удерживала его на месте, но его голова свободно наклонялась и двигалась, когда он объяснял детали истории, от которой (как показалось Майло) он давно хотел избавиться.
  
   "Слушай, Майло, и постарайся не относиться к этому по-детски. У тебя есть континент, залитый нефтью, а также некоторые из самых коррумпированных правительств, которые когда-либо видел этот мир. Ты думаешь, что Судан - страна мира и любви. ?
  
   Они перерезали друг другу глотки еще до того, как мы решились на наше небольшое вмешательство. И мы постарались сделать это мирно. Ты знаешь что. Наши люди встретились с министром энергетики в доме Угримова. Мы сказали ему: перестаньте продавать нефть китайцам, а продавайте ее нам. Мы снимем эмбарго. Черт, мы даже предложили заплатить больше. Ты слышишь меня? Президент получает больше денег, чтобы построить свои дворцы и статуи во имя своей славы. Но он гордый человек. Политики, которые убивают свой народ, обычно таковы. Министр энергетики позвонил ему, и он нам категорически отказал. Так что мы упрашивали. Мы угрожали. В конце концов мы сказали ему, что, если он не пойдет на нашу сделку, мы сделаем его жизнь и его страну большим адом, чем она уже была ».
  
   «Значит, речь шла только о нефти. Ты действительно об этом говоришь?»
  
   «Майло, вы говорите, как один из тех протестующих, которые все еще поднимают вопрос об Exxon Valdez спустя восемнадцать лет после того, как это произошло. Речь идет о большой картине. Это все, о чем идет речь. Мы не против потерять немного нефти здесь и там. Страна не хочет продавать нам? Мы не собираемся волноваться. Речь идет не о нефти; это о столетии, которое нас ждет. Это о Китае. Они получают семь процентов своей сырой нефти из Судана. Каждый год Китай потребляет больше нефти - ему требуется больше для роста своей экономики. Потеря семи процентов не уничтожит Китай сейчас, но как насчет следующего года? Через десять лет? Китаю нужна вся нефть, которую он может достать. Треть импортируемой нефти составляет африканская нефть. Они не могут позволить себе ее потерять ».
  
   «Но ты все время говоришь одно и то же, Том. Нефть». Под полосками изоленты его рука на подлокотнике кресла сдвинулась, и он поднял палец. «Подождите. Это только начало. Потому что что будет делать Китаю, чтобы получить свою нефть? Им нужна стабильная Африка, не так ли? Они обращаются в ООН. Они просят вмешательства в Судан. И Соединенные Штаты будут налагать вето на эти резолюции до тех пор, пока это будет сознательно. В этом прелесть постоянного члена Совета Безопасности. Вы можете наложить вето на все, что захотите. Продолжайте накладывать вето, пока Китай не загнан в угол. Пока - и это - важная часть - они вынуждены вмешиваться самостоятельно. Послать тысячи своих Народных Армий. У нас есть Ирак, и это нас истощает, глупо. Если мы не можем уйти, мы можем по крайней мере уничтожить некоторых старых врагов. Пора отдать Китаю несколько Ираков. Посмотрим, как они справятся ".
  
   Майло скрестил руки на коленях, глядя на старика. Он был полон жизни, как будто раскрытие этих секретов сделало ему переливание крови. "Вы согласны с этой тактикой?"
  
   Грейнджер пожал плечами настолько, насколько позволяла лента. "Это коварно, я скажу это. И в этом есть определенная красивая логика. Небольшие забастовки, одно убийство, и вы можете разрушить целую страну. У правительств есть отличный способ укрепить веру в то, что они неизменны . Это редко бывает правдой ".
  
   «Вы не ответили на мой вопрос».
  
   «Я верил в это долгое время, Майло. В течение многих лет. Но все получилось запутанным, не так ли? Если вы просто вырубите сочувствующего террористам, например, муллу, тогда кто может действительно жаловаться? Вы делаете мир услуга. Когда следует хаос, это можно назвать сюрпризом. Что ж, редко бывает так просто. Были свидетели, от которых нужно было избавиться. Например, друг Анжелы Рахман ».
  
   «Тогда сама Анджела».
  
   «Да, - сказал Грейнджер. «Мы пытались избавиться от нее с помощью клеветы. Вы это знаете. Когда она позвонила мне в поисках фотографий Тигра, я знал, что она сблизилась. Итак, мы подставили ее к измене. Либо заставим ее уйти на пенсию, либо, в худшем случае, , посадили ее в тюрьму на время - ненадолго, ровно на то, чтобы след остыл. Но к тому времени трещины были очевидны даже для такого идиота, как я. Слишком много мертвых свидетелей. Итак, когда пришло время положить последние винты на Анджеле, я решил поместить вас туда. В конце концов, вы подошли ближе, чем кто-либо другой - вы действительно встретили Тигра. Так что я подумал, что вы можете быть тем. Вы были старым другом Анджелы. Подобно этим убийствам, я мог сделать одну маленькую вещь, а затем позволить хаосу захватить власть и притвориться перед своими хозяевами, что я не знал, что все закончится таким образом ».
  
   «Ты хотел, чтобы я это разгадал».
  
   «Да. Тогда ты позвонил мне. Помнишь? После обеда с Анжелой». Он вздохнул. «Вы подписали ей смертный приговор с этим звонком». Майло попытался вспомнить, что он сказал, но этот разговор после всего, что произошло за последние две недели, был всего лишь вспышкой. Грейнджер объяснил: «Вы сказали мне, что Анжела пошла по следу к Рольфу Винтербергу. В одном шаге от Угримова, в другом - от нас. Как вы думаете, кто был со мной в офисе, когда вы звонили?»
  
   "Фитцхью".
  
   «Совершенно верно. Он велел мне немедленно позвонить Трипплхорну, пока он сидел там, и отдать приказ убить Анжелу как можно скорее».
  
   «Но…» - начал Майло, но тут же понял, что не говорит ни слова. Был ли он действительно ответственен за убийство Анджелы? «Вы могли отменить приказ, когда он покинул офис».
  
   "Возможно." Грейнджер снова попыталась пожать плечами. «Может быть, к тому времени я был слишком напуган».
  
   Майло подошел к винному шкафу и налил себе водки. "Ты хочешь больше?"
  
   «Спасибо. Да».
  
   Он налил водки в стакан Грейнджера и прижал край к губам Грейнджера. От глотка старик закашлялся. "Где мой скотч?" Майло не ответил. Он отставил стакан в сторону и сделал глоток из своего.
  
   «Это кажется неправильным. Это похоже на сложную историю, чтобы прикрыть свою задницу».
  
   Грейнджер облизнул свои бледные губы. «Я понимаю, что вы имеете в виду. Шпионаж, и в частности туризм, - это все о повествовании. Через некоторое время вы собираете слишком много слоев. Трудно отличить историю от правды. Но то, что я говорю вам сейчас, действительно правда. Спросите мне то, что тебе нравится ".
  
   «Ваш призыв ко мне покинуть Диснейуорлд».
  
   "Ты знаешь ответ. Двойной. Держи тебя под стражей, чтобы ты мог продолжить расследование. Кроме того, заставил тебя бежать, повернуть гайки. Ты расстроил меня, уехав в отпуск, и я нуждался в тебе снова в работа. Это был единственный способ убедить вас ".
  
   «То же самое и с досье Тигра», - сказал Майло. «Вы дали это мне, чтобы я не доверял Фитцхью, на случай, если он возьмет на себя ответственность и позвонит мне». Грейнджер кивнул. «Связывание Тигра с Фитцхью - я просто подталкивал вас к реальному положению дел. Вы бы не связали их самостоятельно. Не поймите меня неправильно - то, что он вербует Тигра, ничего не значит. Он этого не делает. хочу, чтобы кто-нибудь знал об этом, но это не страшно. Я хотел, чтобы вы пошли по пути проклятия. Соберите реальные вещественные доказательства ». Он покачал головой. «Думаю, я переоценил тебя, Майло. У тебя ничего нет».
  
   «У меня есть след, который ведет прямо к вам».
  
   «Да, след. Но где твой набор трюков? Я думал, что к тому времени, когда ты приедешь сюда, у тебя уже будут видеозаписи, отпечатки пальцев и банковские записи. Ты даже не сможешь доказать, что я был частью этого, если только ты не запись нашего разговора. А ты ведь не так ли? "
  
   Майло покачал головой.
  
   «Очень дрянно. Не то, чтобы признание в такой ситуации могло поддерживаться в суде». Он сделал паузу. «Если ты не можешь даже доказать мою вину, как ты собираешься доказать, что это устроил Фитцхью? Думаешь, он любитель?
  
   Его участие всегда было словесным, и он никогда не приближался к действию. Он даже не встречался с Романом Угримовым - они бы не узнали друг друга, если бы находились в одной комнате. Как вы собираетесь собирать улики против такого человека? "
  
   «Это был замечательный момент, - подумал Майло. Грейнджера насильно уволили, он был привязан к стулу изолентой и лицом к лицу с дулом собственного пистолета, но все еще говорил так, как будто он был в своем офисе на Авеню Америки, управляя целым миром Туристов. «Ты больше не отдаешь приказы, Том».
  
   Возможно, он тоже осознал нелепость своего положения, потому что вздохнул. «Наверное, лучше, чтобы я не управлял. Видишь, какой беспорядок я уже натворил?»
  
   Майло не ответил.
  
   «Вы знаете, когда это началось, не так ли? Эта штука с Тигром. Сразу после того, как вы ушли из Туризма. Вы только что закончили защищать от него этого фашистского представителя Твиде Камера. Вы остановили его, да, но мы все знали этот человек хорошо справлялся со своей работой, поэтому эта информация была сохранена для использования в будущем. Следующее, что мы знаем - правда, на следующий день - вы в Венеции, а в Нью-Йорке нас атакуют террористы. Мы собираем военных и готовились нанести ответный удар в Афганистане, но Фитцхью и еще несколько человек - они знали, откуда дует ветер. Они обсуждали варианты. Фитцхью посетил меня прямо здесь, в этом доме. Они восстанавливали наши офисы, и это был единственный чистое место для встреч. Он спросил, можем ли мы использовать туристов как часть нашей тактики. Увести их на Ближний Восток и уничтожить того саудовца или иранца. Я сказал ему, что мы не обучаем туристов для такого рода убийств, и это было бы лучше пойти в частную жизнь и использовать кого-нибудь вроде Тигра ". Грейнджер кивнул.
  
   «Да. Я был первым, кто назвал его имя. Фитцхью вернулся через неделю со встречным предложением. Используйте Туриста, чтобы выследить Тигра и обратиться к нему как к клиенту».
  
   "Трипплхорн".
  
   "Конечно."
  
   Майло представил себе шесть лет хирургических ударов, убийств, которые он наметил и изо всех сил старался найти общую нить между ними. Умеренный исламский деятель в Германии, министр иностранных дел Франции, британский бизнесмен. Что, как он всегда спрашивал себя, объединяет эти убийства? Он был озадачен, вернувшись к теории о том, что их ничто не объединяет; они были просто работой для разных людей. Иногда, возможно, так и было, но всякий раз, когда Трипплхорн, он же Герберт Уильямс, он же Ян Клауснер, он же Стивен Льюис, обращался к Тигру с работой, в основе всегда лежала внешняя политика Америки.
  
   Он представил себе не только шесть лет убийств, но и шесть лет, проведенных за компьютером в офисе, усилия всех его агентов по путешествиям и годы притворной помощи этого человека перед ним. Шесть лет слежения за человеком, которого в конце концов никто не хотел поймать.
  
   «Но он пришел ко мне», - внезапно сказал Майло. «Тигр пришел ко мне, потому что у него было мое дело. Это тоже были вы?»
  
   «Я передал его Трипплхорну, чтобы он передал его. Приказ ввести ему ВИЧ пришел сверху. Никакого выхода из этого не было. Единственное, что я мог сделать, - это добавить часть информации к знаниям Тигра. Фитцхью этого не сделал. думаю, что Тигр знает, откуда он подхватил болезнь. Я знал, что он недооценил этого парня. Я знал - или, по крайней мере, подозревал, - что целомудренный, религиозный человек все свяжет. Я надеялся, что он будет искать вы, хотя бы потому, что ваше дело было последней частью информации, переданной его убийцами ".
  
   «Все шло по плану», - сказал Майло, удивляясь тому, как работал мозг старика.
  
   «Не все, Майло. Ты. Ты должен был сбежать, но вернись с доказательствами. Я даже попросил тебя помочь с Эйнером. Где он сейчас?»
  
   Майло откашлялся. «Мне пришлось вывести его из строя».
  
   «Наверное, к лучшему. Но ты же понимаешь, к чему я клоню, верно? Я дал тебе все, что мог, но полагаю, я слишком сильно в тебя верил».
  
   «Тебе следовало открыться с Анжелой и со мной. Ты и близко не отдал то, что мог бы иметь».
  
   Грейнджер поджал губы, чтобы подавить зевок. «Может быть, ты прав. Но если бы я рассказал тебе все с самого начала, что бы ты сделал? Я знаю тебя: ты не такой терпеливый, как раньше. Ты бы сразу обратился к Фитцхью; Вы бы сильно вооружили его. Вы бы не стали пытаться выследить улики. Вы бы действовали как турист, загнали в угол Фитцхью и его группу и подавили их. Вы бы не нашли время, чтобы собрать то, что нужно было положить конец всей операции. Короче говоря, вы поступили бы как бандит ».
  
   «Но все кончено, - сказал Майло. «Ваш убийца мертв».
  
   «Ты думаешь, они не найдут другого? Несмотря ни на что, факт остается фактом: метод чаще работает, чем дает сбой. В Шри-Ланке живет камбоджийский мальчик. У него пока нет глупого имени, что предпочтительнее. там, пока мы говорим, отслеживая его ".
  
   Майло допил водку, затем взял бутылку, чтобы наполнить оба стакана.
  
   «Так в чем ты меня уговариваешь?»
  
   «На самом деле, Майло. Ты умнее этого. Что у тебя есть без доказательств? Просто честное слово. И если они знают, где ты сейчас, то они сделают так, чтобы я не смог тебе ничего сказать. . "
  
   «Они не знают, где я».
  
   «Тебе лучше быть в этом уверенным. Потому что после того, как они избавятся от меня, они сделают так, чтобы ты никому не рассказал то, что я тебе сказал». Нерв на щеке Майло начал сокращаться, поэтому он потер его. Это было беспокойство, осознание того, что Грейнджер был прав.
  
   Затем ему пришла в голову другая мысль: Грейнджер лгал. Старика загнали в угол. Он знал, что Майло отвезет его обратно на авеню Америк. Возможно, Грейнджер даже планировал такое развитие событий. Как он сказал, интеллектуальная игра - это рассказывание историй. Грейнджер также не представил реальных доказательств, только истории, чтобы заполнить пробелы между реальными событиями.
  
   Майло понял, что не дышал. Он вдохнул. Это была адская история, которую мог придумать только такой ветеран, как Грейнджер. Какая-то его часть даже все еще верила в это - вот как это было хорошо. Он подлил водку Грейнджеру в ожидающие губы и сел напротив него. Прежде чем он смог заговорить, за дальним столом зазвонил телефон. Майло уставился на Грейнджера. "Кого-то ждешь?"
  
   "Который сейчас час?"
  
   "Одиннадцать."
  
   «Я давно не общаюсь с сельскими жителями. Может, Фитцхью проверяет нас».
  
   Майло встал, алкоголь хлынул ему в голову, но не ослабил его, и выключил лампу. В темноте телефон продолжал звонить:
  
   семь, теперь - и он стоял у тяжелых занавесок, вглядываясь в ночную тьму, в сторону озера. Он увидел деревья и гравийную дорогу в лунном свете, прежде чем облако ускользнуло немного дальше и затемнило сцену. На девятом гудке телефон умолк. Майло не знал, во что он верил.
  
   "Собирались."
  
   «Пожалуйста, - сказал Грейнджер. «Я измучен. Рыбалка весь день выматывает тебя».
  
   Он повернулся и увидел, как смуглое тело Грейнджер резко упало, упершись подбородком в клейкую ленту на груди, и громко дышит. "Ты в порядке?" Голова поднята. «Просто устал. Но на самом деле, если там кто-то есть, то это Компания. Я лучше буду казнен здесь, в постели, чем месяцами на гриле в Манхэттене, а затем застрелен в каком-нибудь грязном убежище». Майло вернулся к окну. Озеро, лунный свет и тишина. Если бы его здесь не выследили, действительно некуда было торопиться. Просто его отчаяние, чтобы все это закончилось. Он позволил шторам опуститься. «Мы уедем утром. Рано. Но в той же постели».
  
   «Ты всегда был мил со мной».
  
   «И ты уже достаточно выпил».
  
   «Я только начал», - сказал Грейнджер. «Вы можете снять эту пленку, чтобы я мог заняться своим скотчем? Эта водка - ад на моем животе». 41 год
  
   Они спали в спальне наверху, связанные за запястья веревкой, которую Майло нашел в кухонном ящике. В целом, это был крепкий сон, нарушенный только однажды, когда Грейнджер села и заговорила. «Сначала мне не понравилась эта идея. Я хочу, чтобы вы это знали. Вот почему я солгал и сказал, что наши туристы не годятся для убийств».
  
   «Все в порядке, - сказал Майло. "Спи дальше."
  
   «Если бы я знал, чем это закончится, я бы нашел способ пресечь это в зародыше. В самом деле. Может быть, если бы я позволил нашим туристам совершать убийства, мы бы сохранили контроль над собой».
  
   «Иди спать», - повторил Майло, и Грейнджер упал на подушку и начал храпеть, как будто его слова были частью сна. Они просыпались, брились и принимали душ, никогда не далеко друг от друга, а Майло приготовил яичницу и тосты. Грейнджер молча пропустила половину завтрака и начала снова. Казалось, он отчаянно нуждался в том, чтобы Майло ему поверил. «На самом деле, я думал, ты получишь ответы. Возможно, это было глупо, но в то время это имело смысл». Он сделал паузу, наблюдая, как Майло жует. "Вы мне не верите, не так ли?"
  
   Майло проглотил яйца. «Нет», - сказал он, хотя бы для того, чтобы остановить болтовню Грейнджер. «Я не верю тебе. Даже если бы я и поверила, я все равно верну тебя. Я не могу так жить, и ты единственный, кто может все исправить для меня. И Тина».
  
   "Ах!" - сказал Грейнджер, слабо улыбаясь. «Конечно, все дело в твоей семье». Он сглотнул. «Вы, наверное, правы. Вы слишком молоды, чтобы разрушить свою карьеру из-за этого. Они придумают что-нибудь, чтобы доказать, что я стоял за всем, только я один. Они могут упаковать меня и начать все заново с этим камбоджийским мальчиком».
  
   Майло было холодно по отношению к старику, потому что все, что его волновало сейчас, было его ближайшим будущим. Он отвезет Грейнджера прямо на Манхэттен, поможет контролировать начальный допрос, а затем заберет свою семью из Техаса. Простой.
  
   Когда Грейнджер закончил завтрак, Майло сполоснул тарелки. "Время идти."
  
   Словно читая его мысли, Грейнджер сказал: «Пора вернуть свою жизнь?» Майло надел куртку и нашел для Грейнджера пиджак, проверил его карманы перед тем, как передать его.
  
   «Вы знаете, - сказал Грейнджер, - какая-то часть меня все еще верит. Часть меня верит, что, разговаривая с вами, я предаю империю. Разве это не смешно?
  
   Мы метили нашу территорию, как имперская собака, с момента окончания последней большой войны. После 11 сентября нам больше не нужно относиться к этому сладко. Мы можем бомбить, калечить и мучить сколько душе угодно, потому что только террористы готовы противостоять нам, и их мнение не имеет значения. Вы знаете, в чем настоящая проблема? "
  
   «Надень пиджак».
  
   «Проблема в таких людях, как я», - продолжил Грейнджер. «Империи нужны люди с железным чутьем. Я недостаточно крутой; мне все еще нужно оправдываться по поводу распространения демократии. Тем не менее, молодые парни - даже Фитцхью - это те люди, которые нам нужны, если мы хотим продолжайте двигаться вперед. Они такие крутые, какими никогда не было мое поколение ».
  
   «Куртка», - повторил Майло, и Грейнджер кисло взглянул на него, прежде чем натянуть руку на свой пиджак.
  
   Они вышли в прохладное утро в тени деревьев, и Майло запер входную дверь, а Грейнджер стояла, уперев руки в бедра, и смотрела на дом.
  
   «Я буду скучать по этому».
  
   "Не будь сентиментальным".
  
   «Если честно, Майло. Ты должен знать, что это все, чем я был с тобой. По крайней мере, в этом доме».
  
   Майло схватил его за локоть и повел по ступеням к покрытой листьями дорожке. «Придется дойти до моей машины. Я не хочу забирать твою».
  
   «Думаю, я справлюсь», - сказал Грейнджер и улыбнулся. Что-то зажужжало вокруг уха Майло, как комар, затем Грейнджер завибрировал. Он почувствовал вибрацию в локте Грейнджера, и хотя улыбка не сходила с лица старика, его голова была запрокинута, а лоб выглядел иначе. Небольшая тень дыры лежала у него на лбу. Майло услышал второй гудок, и правое плечо Грейнджер откинулось назад, извергая кровь. Он отпустил. Старик упал на бок, и в затылке Майло увидел большую кровавую дыру, из которой в грязь текла кровь и мозговые вещества.
  
   Казалось, Майло долго смотрел на тело. На самом деле, это было не более четверти секунды, но время - вещь относительная, и, глядя на труп Грейнджера, время растянулось достаточно долго, чтобы он осознал потрясением, столь же сильным, как пуля снайпера, что он ... я был неправ. Грейнджер сказал правду. Старик знал, что после разговора с Майло он будет мертвым человеком. И Майло тоже.
  
   Когда мимо пролетела еще одна пуля, он бросился назад, упал и откатился за три бетонных ступеньки, ведущие от входной двери. Он вынул «люгер» и громко вздохнул губами, думая: « Три пули. Глушитель. Глушители уменьшают дальность стрельбы, поэтому стрелок находится недалеко. Вопрос: Стрелок подойдет к нему или подождет?
  
   Ответ: Был вторник, то есть почта. Похоже, он помнил утренние доставки, скажем, в девять тридцать. Стрелок тоже должен это знать. Было девять часов.
  
   Он не мог покинуть свою позицию, потому что стрелок должен был пройти эти три паршивых шага в ожидании. Однако в какой-то момент в следующие полчаса ему придется подойти. Майло закрыл глаза и прислушался. Он пытался сдержать все мысли, которые сейчас гудели внутри него, но это было невозможно. Грейнджер говорил правду. Правда. Это было единственное объяснение. Избавьтесь от старика, прежде чем он сможет рассказать правду в одной из камер на девятнадцатом этаже авеню Америки. Избавьтесь от Майло, прежде чем он сможет передать какие-либо сообщения. Все, решил Фитцхью, закончится здесь, у тихого озера. А что с Тиной и Стефани? Они будут в Остине под наблюдением. Он знал это. Но кем? Компанией или Родиной?
  
   Он удивился, надеясь, что Джанет Симмонс следит за ними.
  
   Если он выберется отсюда живым ...
  
   Нет, когда он выбрался отсюда живым. Это было еще одно правило туризма. Никогда не сомневайтесь в своей способности выжить. С сомнениями приходят ошибки. Когда он выбрался отсюда живым, он ...
  
   Стоп. По одному. Слушать. Ничего не существует, кроме звука. Когда человек идет, он не может прицелиться.
  
   Там: хруст, хруст.
  
   Майло встал, Люгер на расстоянии вытянутой руки, слегка согнул локоть и повернулся, отступая. Может быть, ярдах в двухстах, вне досягаемости, фигура в охотничьем камуфляже остановилась и подняла винтовку. Майло скрылся за домом.
  
   Ему нужно было поближе, поэтому он побежал вниз по берегу дома, пока не нашел окно в столовую. Он сломал его локтем, и звук разбивающегося стекла эхом разнесся по озеру. Забравшись внутрь, он услышал, как ноги бегают по сухой земле.
  
   Он упал на ковер, потерял пистолет и нашел его под одним из стульев. Он подошел к окнам гостиной, выходившим на фасад дома. Стоя в нескольких футах от него, Майло выглянул вовремя, чтобы успеть увидеть стрелка, длинноствольное ружье, свисавшее с его спины, и SIG Sauer в руке в перчатке, пробирающихся по дому. Перед тем как исчезнуть, Майло увидел, что это высокий мужчина с толстым носом и искривленным из-за старых поломок; нижняя половина его лица, ниже охотничьей фуражки, была покрыта густой рыжей бородой.
  
   Майло вернулся к дверному проему в столовую, обвил рукой раму и прицелился в разбитое окно. Он смотрел и ждал, пока с противоположной стороны дома - в гостевой спальне, если его внутренний план этажа был правильным, - не вылетело еще одно окно. Он поспешил к закрытой двери, распахнул ее и прицелился. Но разбитое окно было пустым. Там - еще одно разбитое окно, в гостиной. Он поспешил обратно, снова ничего не обнаружив.
  
   Трипплхорн дал себе три возможных входа в трех разных комнатах. Майло поднялся по лестнице и стал ждать на площадке, присев на корточки, чтобы поразить цель поменьше.
  
   Со своего места он слышал, как Турист забирается в дом, но не знал, какое окно он использовал. Это не имело значения. Как бы он ни вошел в дом, ему придется использовать лестницу, чтобы добраться до Майло. В течение трех минут он слышал только шаги и внезапно открывающиеся двери. Внизу лестницы никто не появился. Трипплхорн обыскал первый этаж, прежде чем перейти к следующему. Наконец, он услышал высокий голос с неопределенным акцентом, говорящий: «Вам лучше спуститься сюда».
  
   "Почему я должен, Трипплхорн?"
  
   Пауза. «Это забавное имя. Хотел бы я знать, кто это был».
  
   «Это я. Майло Уивер. Я руковожу европейским бюро».
  
   «Не знаю, о ком ты говоришь».
  
   «Раньше я был Чарльзом Александром».
  
   Еще одна пауза, затем шепот, который, возможно, был « Дерьмом». Туристы не стеснялись убивать других Туристов - на самом деле это всегда было возможно - но Эйннер был достаточно любезен, чтобы указать, что имя Чарльз Александр стало популярным.
  
   "Кто вас послал?" - спросил Майло, рука на его пистолете теперь вспотела.
  
   «Вы знаете, кто мной управляет».
  
   «Раньше это был тот человек во дворе дома».
  
   "Грейнджер?" - сказал Турист. «В последнее время он отдал несколько приказов». Глаза Майло были влажными, поэтому, когда Трипплхорн бросился мимо лестницы и выстрелил вверх, его реакция была отложена. Турист выстрелил вслепую, громкие пули пробили верхнюю ступеньку, и Майло дважды отстреливался, но слишком поздно. Трипплхорн исчез по другую сторону лестницы.
  
   «У тебя нет позиции», - крикнул Майло. «Просто уходи отсюда».
  
   "Нетерпеливый."
  
   Майло вздохнул и медленно встал: «У тебя есть десять минут до прихода почтальона. Ты не можешь быть терпеливым». Говоря это, он сделал два шага вниз, ногами у стены, чтобы не скрипеть.
  
   «Я убью и почтальона», - сказал Трипплхорн. Майло был на пять ступенек вниз; осталось еще десять. «Как Фитцхью собирается это объяснить? Я сомневаюсь, что вы должны убивать мирных жителей». Еще одна пауза. Майло остановился. Трипплхорн сказал: «Если бы я ушел, ты знаешь, я бы все еще ждал там».
  
   Майло не мог продолжать двигаться и говорить одновременно; Трипплхорн услышит приближающийся его голос. Он сказал: «А что бы вы сделали? Стрелять в меня, пока копы здесь, смотрят на тело? Давай, Трипплхорн. Все кончено. Ты это знаешь».
  
   «Если ты такой, каким себя называешь, тогда ты знаешь, что я справлюсь». Сказав эти слова, Майло спустился на два быстрых шага. Он не ответил.
  
   «Если вы Александр, вы знаете, что неудача - это не вариант». Еще два шага. Теперь ему было шесть снизу. Это подойдет.
  
   «Александр? Ты все еще со мной?»
  
   Пистолет с вытянутой рукой находился всего в трех шагах от угла. Позади него Трипплхорн сказал: «Что ж, может быть, ты прав. Может, мне стоит просто выполнить половину работы», а затем бросился на открытое пространство, высоко подняв пистолет, чтобы он снова не стрелял слишком низко.
  
   К тому времени, когда он сделал свой второй безумный выстрел, Майло всадил пулю в грудь, отбросив его назад. Он упал и скользнул к входной двери, оставив след крови. Его рука все еще была вытянута, сжимая пистолет, и он моргал, глядя на Майло.
  
   «Дерьмо», - прошептал он, булькая. "Ты поймал меня."
  
   «Тебе надо было надеть жилет».
  
   Охотничья куртка Трипплхорна теперь промокла, отчего темно-светло-зеленый узор выглядел более монохромным. Майло выбил пистолет из его руки; он скользнул в гостиную. Он присел на корточки рядом с головой Трипплхорна, вспомнив это лицо Корсо Семпионе, сидящего напротив Тигра, давшего убийце мешок с деньгами и прививку ВИЧ. «Скажи мне, кто тобой управляет, - сказал Майло.
  
   Трипплхорн закашлялся кровью на деревянный пол. Он покачал головой.
  
   У Майло не хватило духу вытеснить это из человека. Он знал или считал, что знает, что им руководит Теренс Фитцхью. Больше нечего было сказать. Он выстрелил Трипплхорну в лоб. Он обыскал труп, забрав свой мобильный телефон и маленький автомобильный разблокировщик, которым он так восхищался, когда Эйнер использовал его в Европе.
  
   Он вышел через парадную дверь, пройдя мимо трупа Грейнджер в лес. Там он был болен. Присев в листьях, он понял, что это не обычная болезнь, которая одолевает человека при виде смерти. Это была болезнь от слишком большого количества адреналина и недостатка еды. Это беспокоило его даже больше, чем смерть, что он больше не реагировал как настоящий человек.
  
   Он смотрел на свою рвоту в траве. Теперь он думал и чувствовал себя туристом. Несбалансированный.
  
   Отчаявшись по этому поводу, его туристическая сторона рассчитала следующий шаг. Он даже не съежился от этого. Он вытер рот тыльной стороной руки и вернулся в дом.
  
   Пять минут спустя, из-за разбитого окна гостиной, он схватился за ключи от машины Грейнджер и наблюдал, как маленький почтовый грузовик подпрыгивает по колеям на подъездной дорожке, пока не увидел прямо тело Грейнджера. Он остановился, и из него вылез толстый мужчина в белой форме. Он подошел, сократив расстояние до трупа вдвое, затем повернулся и побежал. Он сел в свой грузовик, развернул его в облаке пыли и рванул.
  
   Десять минут, макс.
  
   Майло открыл входную дверь и потащил тело Трипплхорна, теперь завернутое в здоровенные сумки, вниз по ступенькам, мимо трупа, к «мерседесу» Грейнджера. Он положил Трипплхорна в багажник и сел за руль. Он быстро выехал на главную дорогу, затем повернул направо, в сторону гор, когда где-то позади него раздался низкий вой полицейских сирен. Он нашел хорошую точку высадки в верховьях 23-го шоссе.
  
   когда телефон Трипплхорна беззвучно зажужжал на пассажирском сиденье, ЧАСТНЫЙ
  
   НОМЕР . На четвертом гудке он снял трубку, но ничего не сказал. Фитцхью сказал: «Американец передал Лимаса». Майло сделал паузу, зная это, но неуверенно. Безакцентным голосом он прошептал: «Еще чашка кофе».
  
   "Готово?"
  
   "Да."
  
   "Оба?"
  
   "Да."
  
   "Нет проблемы?"
  
   "Никто."
  
   Вздох. «Хорошо. Сделай перерыв. Я свяжусь с тобой». Майло повесил трубку, вспомнив, откуда взялся этот код. Шпион, пришедший с холода:
  
   Американец протянул Лимасу еще одну чашку кофе и сказал:
  
   "Почему бы тебе не вернуться и не поспать?"
  
   «Если бы я только мог», - подумал он.
  
   42
  
   Их было трое. Они взяли смены. Тяжелый, работавший в ночную и раннеутреннюю смену, носил усы, как будто не слышал, что семидесятые уже давно миновали - этого она назвала Джорджем. Джейк наблюдал дом от около 6:00 утра . 2:00 PM .-- он был долговязый парень без волос на верхней и толстый роман всегда прессованного открытым к рулю. Сейчас там был Уилл - или он был там до полудня понедельника, когда она вышла к красному седану с огромной чашкой лимонада и узнала его настоящее имя.
  
   Он смотрел сквозь непроницаемые солнцезащитные очки-авиаторы и выпрямился, когда понял, куда она направляется. Он выдернул из головы наушники, напомнив ей о Майло и его iPod, и опустил окно, когда она подошла.
  
   «Добрый день», - сказала она. «Думал, может быть, ты хочешь пить». Она взволновала его. «Я, э ... я в порядке».
  
   «Не будь чопорным», - сказала она, подмигивая. «И сними те очки, чтобы я мог видеть твои глаза. Не могу доверять кому-то без глаз». Он сделал это, мигая при ярком свете. "На самом деле, я не думаю, что должен ..."
  
   "Пожалуйста." Она протолкнула чашку в окно, чтобы он мог либо взять ее, либо позволить ей разлиться у него на коленях.
  
   Он огляделся, как будто боялся свидетелей. "Спасибо." Она выпрямилась.
  
   "У тебя есть имя?"
  
   "Роджер".
  
   «Роджер», - повторила она. «Конечно, ты уже знаешь мое имя». Он смущенно кивнул.
  
   «Просто принеси нам чашу, когда закончишь».
  
   "Я сделаю это."
  
   Когда она вошла внутрь, Мигель, растянувшись на диване и смотрящий канал «История», спросил, почему она так довольна собой. Это было то, что Майло однажды сказал о врагах. Хотя он редко рассказывал о своей полевой работе, афоризмы иногда срывались с его губ. Они смотрели по телевизору старый фильм, где два вражеских агента, которые провели первую половину фильма, стреляя друг в друга, сидели в кафе и тихо говорили обо всем, что было раньше. «Я не понимаю», - сказала она. "Почему он не стреляет в него?"
  
   «Потому что сейчас это бесполезно», - ответил он. «Убивать его бесполезно. Когда им не нужно драться друг с другом, шпионы болтают, если могут. Вы узнаете вещи, которые могут быть полезны позже». Менее чем через час Роджер постучал в дверь. Ханна ответила на него, моргнув, сняв очки, сказала: «Это моя чашка?» Он признал, что это так, и передал его, когда появилась Тина, крикнув: «Можешь войти, Роджер».
  
   "Я не думаю, что это так ..."
  
   «Ты должен убедиться, что я не сбегу, верно?» Он прочистил горло. «Ну, это не совсем так. Мы просто следим за тобой».
  
   Ханна сказала: "Что?"
  
   «Это богато», - сказала Тина и улыбнулась. «Я шучу, Роджер. Пожалуйста. На улице жарко».
  
   Так они заговорили. Тина налила ему еще один лимонад, и они сели за кухонный стол, пока ее родители оставили их одних. На самом деле это был не допрос. Она просто призналась, что ничего не знает о том, что происходит, и заслуживает того, чтобы что-то знать. Тем не менее, Роджеру было не место делиться чем-то, и он все еще колебался, даже когда принял свой третий лимонад.
  
   «Я знаю, что она думает», - сказала ему Тина. «Ваша босс, Джанет Симмонс. Она сказала мне, что мой муж - убийца. Я имею в виду, имеет ли это какое-то значение для вас? Зачем ему убивать одного из своих старых друзей?» Она покачала головой. "Для вас это тоже не имеет смысла, не так ли?"
  
   Он пожал плечами, как будто все это было слишком сложно для такого простого человека, как он.
  
   «Послушай», - наконец сказал он. «Это не обязательно должно быть большим конфликтом. Специальный агент Симмонс хорошо справляется со своей работой; у нее многолетний опыт. Судя по тому, как она это говорит, доказательства убедительны. А потом он сбежал». Он поднял руки ладонями наружу. "Это все, что я знаю, хорошо?" Это было все, что он знал - она ​​могла видеть это по его наивному лицу. Ей казалось, что она в Starbucks, злится на кассира, но ей нужно кричать на какого-то отсутствующего менеджера.
  
   Что на самом деле она могла сделать? Просто ждать в надежде, что Майло позвонит снова? Во время последнего звонка она поступила несправедливо и всю неделю сожалела об этом. Где он был? Был ли он вообще жив? Господи, она ничего не знала. Затем, во вторник вечером, это случилось. Сообщение. Оно пришло на ее счет в Колумбии, массовое электронное письмо, разосланное двадцати другим именам, чтобы скрыть тот факт, что оно предназначалось только для нее. Она знала это, потому что все остальные адреса были написаны с небольшими ошибками. Обратный адрес был janestuk@yahoo.com. Это читать:
  
   FW: Вечеринка с барбекю в Техасе!
  
   Дорогие друзья,
  
   На празднование 19-летия Дрю приглашены все.
  
   насладиться НАСТОЯЩИМ техасским барбекю на заднем дворе Лоретты в 6
  
   PM в четверг, 19 июля. Это будет взрыв!
  
   - Джейн и Стю Ковальски
  
   Они с Майло знали Ковальских по школе Стефани, но их сыну Дрю было всего семь. Она нажала « ОТВЕТ» и извинилась, но не смогла этого сделать, она была в Остине несколько дней. Она приносила в подарок немного «настоящего техасского соуса для барбекю». Было пять часов четверга. Пора идти. Стефани была с Ханной, играла в лотки и лестницы, а Мигель снова сидел перед телевизором и смотрел финансовые новости. Она собрала его ключи и встряхнула их.
  
   «Могу я взять« Линкольн »? Хочешь мороженого». Он отвел глаза от телевизора и нахмурился. "Хотите компанию?" Она покачала головой, поцеловала его в щеку, затем сказала Стефани, чтобы она была в порядке; она вернется через секунду. Стефани выигрывала свою игру, и у нее не было желания бросать ее. По пути к выходу Тина оставила свой сотовый телефон на столе у ​​входной двери - она ​​видела достаточно телевидения, чтобы знать, что спутники могут отследить ее таким образом за считанные секунды. Затем она сняла с крючка две куртки и сложила их так, чтобы они были похожи на белье. Когда она вышла на улицу, ее охватил жар, и она остановилась, сжимая куртки. Она подошла к асфальтированной дороге и к «Линкольну», который ее отец каждый год заменял на новый. Когда она обманывала замок, она заметила красный седан перед двухуровневым домом Шеффилдов. Роджер сделал вид, что не смотрит на нее, но она заметила, что он наклонился вперед, чтобы завести машину.
  
   Проклятие.
  
   Она оставалась спокойной. Она накинула куртки на пассажирское сиденье, затем медленно поехала по переулку, дальше направо и вышла на шоссе, ведущее в город, красный седан всегда был у нее перед глазами.
  
   Она свернула на площадь у шоссе и припарковалась перед прачечной самообслуживания. Седан припаркован на два ряда назад. Она вошла внутрь, где тепло машин боролось с прозрачным кондиционером, и положила куртки в стиральную машину, но монет не вставила. Несколько других клиентов во второй половине дня в четверг, казалось, не заметили этого. Она села на свободное место недалеко от передних окон и смотрела на парковку. Ему потребовалось время, но она знала, что ему придется что-то делать. Он не мог заглядывать внутрь, и из-за жара ему хотелось пить. А может, ему просто пришлось пописать. Прошло сорок минут. Он вышел из машины в темных очках и побежал к 7-Eleven рядом с прачечной. Идти.
  
   Она выбежала, бросив куртки, не обращая внимания на изнуряющую жару, нырнула в городской автомобиль и с визгом вылетела с парковки, едва не сбив велосипедиста. Вместо того чтобы направиться к шоссе, она свернула направо на проселочную дорогу и припарковалась за площадью. Затем она вышла с учащенным пульсом и оббежала высокую стену с граффити, чтобы встать на углу и посмотреть на стоянку.
  
   «Прачечная» и «7-Eleven» находились на противоположной стороне площади, но она все еще могла заметить Роджера в его солнцезащитных очках, сжимающего красно-белый «Большой глоток», когда он выходил на улицу. Он остановился, огляделся (она запрокинула голову) и побежал к своей машине. Он уехал не сразу, и она подозревала, что он звонит в свою неудачу и просит приказов. Вот какими были эти люди. Им всегда нужны были заказы.
  
   Затем седан пошел по тому же пути, что и Тина, но повернул налево на шоссе. Он пересек середину и направился обратно к ее родителям.
  
   дом.
  
   Она была охвачена восторгом. Тина Уивер помешала Министерству внутренней безопасности. Не многие люди могли так сказать. Она завела машину, но подождала, пока ее трясущиеся руки не утихнут. Волнение не исчезло, но смешалось с возрождением страха. Что, если они решили что-то сделать с ее родителями? Или Стефани? Это, конечно, было нелепо, потому что она хотела потерять их только на короткое время. Но, возможно, они догадались об этом электронном письме; возможно, они точно знали, что она делала, и похитили бы ее семью, чтобы манипулировать ею. Они вообще это сделали? Телевидение здесь не помогло. Она продолжила свой путь по проселочным дорогам мимо маленьких ветхих домиков, в которых не было даже коричневой травы. Лето здесь было засушливым, и некоторые из этих связанных цепями дворов выглядели как миниатюрные пылесборники. Она вышла на асфальтированную дорогу и поехала на север по 183 в сторону Бриггса. На повороте шоссе, на голой грунтовой поляне, под вывеской « КУХНЯ ЛОРЕТТЫ» находилось широкое, закрытое ограждением здание . Она приехала сюда ребенком, а когда вышла замуж, привела Майло. "Настоящий
  
   «Техасское барбекю», - сказала она ему. Иногда они тайком уходили сюда, подальше от ее родителей, чтобы съесть грудинку и печенье с подливкой и обсудить свои жизненные планы. они могли с разумной уверенностью знать, в какой университет пойдет Стефани, где они уйдут на пенсию, когда выиграют в лотерею, и, прежде чем врач сообщит им неприятную новость о том, что Майло бесплоден, имя и характер их следующего ребенка, мальчика .
  
   О клиентуре Лоретты свидетельствовали пикапы и большие буровые установки, которые собирали вокруг нее тепло. Она припарковалась между двумя станками, дождалась шести и прошла сквозь горячую пыль в ресторан. Его не было среди толпы строительных рабочих и дальнобойщиков, которые пачкали руки на столах для пикника, поэтому она подошла к окну и заказала тарелку с грудинкой, печенье с подливкой и ребра у девушки с розовыми щеками, которая, забрав у нее деньги, дал ей номер. Она нашла свободный столик среди болтовни и смеха вспотевших, загорелых мужчин, игнорирующих их интенсивные, но дружелюбные взгляды.
  
   Она смотрела на шоссе и пыльную парковку сквозь экранированные стены, ожидая, но не заметила его. Затем он оказался прямо позади нее, сказал: «Это я» и прикоснулся к ее плечу. Его щека внезапно оказалась рядом с ней. Она схватила его за лицо и поцеловала. Слезы тоже нахлынули на нее врасплох, и на мгновение они только обнялись; затем она оттолкнула его, чтобы взглянуть на него. Он выглядел усталым, с мешковатыми глазами, бледным. «Я волновался, что ты мертв, Майло».
  
   Он еще раз поцеловал ее. "Еще нет." Он взглянул на участок. «Я не видел, чтобы за тобой следили. Как ты ушел?»
  
   Она засмеялась и погладила его шершавую щеку. «У меня есть несколько хитростей в рукаве».
  
   "Двадцать семь!" - позвала девушка у окна.
  
   «Это мы», - сказала Тина.
  
   "Оставайся здесь." Он подошел к окну и вернулся с подносом, переполненным едой.
  
   "Где ты был?" - спросила она, когда он устроился рядом с ней. «Слишком много мест. Том мертв».
  
   "Какие?" Ее рука крепко сжала его руку. "Том?" Он кивнул, понизив голос: «Кто-то убил его».
  
   "Кто-то, кто?"
  
   "Не имеет значения".
  
   «Из Конечно это! Вы его арестовать?» - спросила она, а затем подумала, не глупо ли это спрашивать. Несмотря на годы, которые она провела с сотрудником Компании, она действительно ничего не знала о его работе.
  
   «Не совсем. Парень, который нажал на курок - я должен был убить его». Она закрыла глаза, когда ее охватил запах уксусного соуса для барбекю. Она думала, что она заболела. «Он пытался убить тебя? Этот парень?»
  
   "Да."
  
   Тина открыла глаза и посмотрела на мужа. Затем, снова одолев его, она схватила его и сжала. Наконец-то он был здесь, и она почувствовала такую ​​всепоглощающую любовь, которая наполняет вас желанием съесть любимого человека, чувством, которого она не испытывала с момента их ухаживания. Ее зубы коснулись его щетинистой щеки, которая была влажной от слез, которые она почувствовала на вкус. Его? Нет, он не плакал. Он сказал: «Дело в том, что все будут думать, что я убил Грейнджера. Я сейчас в бегах, но как только они примут решение, для меня не будет безопасного места в стране».
  
   Она взяла себя в руки и отстранилась, все еще держа его руками; его руки были на ней. "И что теперь?"
  
   «Я целыми днями думал об этом», - сказал он странно сухо.
  
   «Как бы я ни повернулся, я не могу понять, как решить проблему. Компания хочет, чтобы я умер».
  
   «Что? Мертв? Почему?»
  
   «Это не имеет значения», - сказал он, но, прежде чем она успела возразить, добавил:
  
   «Просто знай, что если я снова покажу свое лицо, я умру». Она кивнула, пытаясь отразить его логическое самообладание. «Но вы собирали доказательства раньше.
  
   "Не совсем."
  
   И снова она кивнула, как будто эти вещи действительно были частью ее мира, вещи, которые она действительно могла понять. "Так каков ответ, Майло?" Он хрипло вздохнул через нос и посмотрел на нетронутую еду. На это он сказал: «Исчезни. Я, ты, Стефани». Он поднял руку.
  
   «Прежде чем ты ответишь, это не так сложно, как кажется. У меня спрятаны деньги. У нас новые личности - у тебя же паспорта, верно?»
  
   "Да."
  
   «Мы можем поехать в Европу. Я знаю людей в Берлине и Швейцарии. Я могу сделать для нас хорошую жизнь. Поверьте мне в этом. Конечно, это будет нелегко. Например, ваши родители. Это будет сложно. чтобы навестить их. Им придется приехать к нам. Но это можно сделать ".
  
   Несмотря на его медленную речь, Тина не была уверена, что правильно его расслышала. Час назад худшая новость, которую она могла представить, заключалась в том, что Майло был ранен. При этом она чуть не упала в обморок. Теперь он говорил ей, что, как семья, они должны исчезнуть с лица земли. Неужели она действительно правильно его расслышала? Да, она была - она ​​могла сказать по его лицу. Ее ответ пришел прежде, чем ее мозг успел его обработать: «Нет, Майло». 43 год
  
   Он плакал с тех пор, как Суитуотер, полчаса назад. Первые часы езды не было слез, только красные, жалящие глаза. Он не был уверен, что наконец их спровоцировало. Возможно, рекламный щит, рекламирующий страхование жизни, на котором ему улыбается семья Среднего Запада - счастливая, застрахованная. Может, так оно и было. Это не имело значения.
  
   Что действительно поразило его, когда солнце садилось впереди, превращаясь в пламя на фоне плоского засушливого ландшафта Западного Техаса, так это то, что он на самом деле не был подготовлен к тому, что произошло. Туристы выживают, предвидя неожиданные события и готовясь к ним. Может быть, его оплошность означала, что он никогда не был большим туристом, потому что он даже не рассматривал возможность того, что его жена откажется исчезнуть вместе с ним. Он прошел через ее оправдания. Сначала они не имели к ней ничего общего; все дело в Стефани. Вы не можете просто сказать шестилетней девочке, что ее зовут как-то иначе, и она потеряет всех своих друзей, Майло! Хотя он не задавал вопроса, ему следовало спросить, хуже или лучше, чем исчезновение ее отца. Он не спросил об этом, потому что боялся ответа: ну, у нее все еще есть Патрик, не так ли?
  
   В конце концов, она признала, что это тоже касалось ее самой. Что бы я делал в Европе? Я даже плохо говорю по-испански!
  
   Да, она его любила. Когда она увидела, как ее отказ убивал его, она продолжала хватать его за лицо, целовать его покрасневшие щеки и рассказывать ему, как сильно она его любит. Она настаивала, что это не проблема, даже не вопрос. Она полностью любила Майло, но это не значило, что она разрушит жизнь их дочери, чтобы последовать за ним по всему миру, проводя годы в поисках какого-нибудь киллера. Что это за жизнь, Майло? Подумайте об этом с нашей точки зрения. Что ж, он имел, не так ли? Он представил их со Стефани в Euro Disney, завершающих прерванный отпуск смехом и конфетами, и больше не будет отвлекаться от сотового телефона. Единственная разница заключалась в том, что они использовали разные имена. Лайонел, Лора и Келли.
  
   Теперь он знал, почему до него наконец дошли слезы: это было осознание своей правоты. Смерть Грейнджера потрясла его, превратила в отчаянного мечтателя, вообразившего, что мир Диснея с мягкими краями может стать их.
  
   Майло был слишком влюблен в свои фантазии, чтобы понять, насколько они ребячливы.
  
   А теперь, где он был? В пустыне. Он пошел во все стороны ...
  
   плоский, двухцветный, пустой. Его семья исчезла, его единственный настоящий союзник в Компании мертв, убитый его глупостью. В этом мире у него остался только один союзник, тот, кому он никогда не хотел звонить, чьих звонков он всегда боялся. В Хоббсе, недалеко от границы с Нью-Мексико, он остановился у обычной заправочной станции / мини-маркета с облупившимися белыми стенами и без кондиционера. Толстая, вспотевшая женщина за прилавком продала ему четвертаки и направила к телефону-автомату в тылу, возле консервированных супов. Он набрал номер, который выучил еще в Диснейленде, затем набрал все свои апартаменты.
  
   "Да?" сказал этот знакомый старый голос.
  
   "Это я."
  
   "Михаил?"
  
   «Мне нужна твоя помощь, Евгений».
  Часть вторая
  
  
   ТУРИЗМ
  
  
  
  РАЗВЕДЕНИЕ
  
  
   СРЕДА, 2 ИЮЛЯ 5 ДО
  
   ПОНЕДЕЛЬНИК, 3 ИЮЛЯ 0, 2 0 0 7
  
   1
  
   Теренс Альберт Фитцхью стоял в помещении, которое когда-то было офисом Тома Грейнджера, на двадцать втором этаже. Больше никогда. Через окна до потолка за столом открывался вид на небоскребы, навес городских джунглей. За жалюзи на противоположной стене располагалось поле кабинок и деятельности, где все молодые, бледные туристические агенты понимали смысл болтовни туристов, отбирая их в тонких гидов, которые в конечном итоге добрались до Лэнгли, где другие аналитики подготовили свои собственные политики. отчеты для политиков. Он знал, что все эти туристические агенты ненавидят его.
  
   Они ненавидели не его в особенности, а Теренса Альберта Фитцхью как концепцию. Он видел это в офисах компании по всему миру. Между руководителями отделов и их сотрудниками возникает своего рода любовь. Когда главу отдела изгоняют или убивают, эмоции отдела становятся непостоянными. Когда этот отдел, как и туризм, невидим для внешнего мира, персонал в гораздо большей степени зависит от его начальника.
  
   Позже он разберется с их ненавистью. Теперь он закрыл жалюзи и подошел к компьютеру Грейнджера. Даже через неделю после его смерти это все еще было беспорядком, потому что Том Грейнджер был беспорядком - одним из тех старых воинов холодной войны, которые слишком много времени полагались на хорошеньких секретарей, чтобы поддерживать порядок. Столкнувшись с собственными компьютерами, эти старики оказались с самыми загроможденными рабочими столами на планете. Я все остальное тоже испортил.
  
   Поначалу, конечно, Фитцхью подумал, что прибрал в беспорядке Грейнджер. Трипплхорн получил приказ, и когда Фитцхью перезвонил, Турист подтвердил странно ровным голосом, что работа выполнена. Отлично. Затем, на месте происшествия, он заметил кровь в доме. Почему Трипплхорн забрал тело Уивера? В этом не было необходимости. На следующий день судебно-медицинская экспертиза чуть не кончила ему коронарную болезнь - кровь была не Уивера. Они не знали, чей это был, но он знал.
  
   Трипплхорн не ответил на его телефонный звонок; У Майло Уивера. Затем, после безумной недели рыскания по стране, произошло чудо. Фитцхью получил доступ к сетевому серверу, ввел свой код и воспроизвел утреннее видео. Техник по наблюдению быстро отредактировал кадры с разных камер. Все началось за пределами здания, среди толпы жителей центра города, устало толкаясь на работу. Внизу экрана отмечен временной код: 9:38. Среди толпы была голова, которую техник пометил бегущей стрелой. Он начался на другой стороне авеню Америк, остановился и побежал через затор из желтых такси на их сторону.
  
   Смена плана: вторая камера на тротуаре. К тому времени его опознали, и в вестибюле заняли позиции швейцары. Однако на улице Уивер, похоже, передумал. Он остановился, позволяя людям врезаться в него, как будто его внезапно сбили с толку север и юг. Затем он направился к входной двери.
  
   Камера в высоком вестибюле, смотрящая вниз. Отсюда он мог видеть, где расположились швейцары. Большой черный парень, Лоуренс, стоял у двери, а другой ждал у пальмы. Еще двое спрятались в коридоре лифта, вне поля зрения.
  
   Лоуренс подождал, пока он войдет, затем подошел к нему. Был момент, когда все казалось нормальным. Приятно, что они тихо болтали, когда подошли три других швейцара. Затем Уивер заметил их приближение и запаниковал. Это единственное объяснение, которое мог придумать Фитцхью, потому что Майло Уивер быстро повернулся на каблуках, но Лоуренс был к этому готов; он уже схватил Уивера за плечо. Уивер ударил Лоуренса по лицу, но прибыли три других швейцара и набросились на него.
  
   Это была удивительно тихая сцена, просто небольшая возня и вздох красивой портье - Глории Мартинес - просто скрылись из виду. Когда все поднялись на ноги, Уиверу сковали наручники за спиной, и трое швейцаров повели его к лифтам.
  
   Как ни странно, Уивер улыбнулся, проходя мимо стойки регистрации, даже подмигнул Глории. Он сказал что-то, что не уловила камера. Однако швейцары слышали это, и Глория тоже: «Думаю, я потеряла свою туристическую группу». Что за карта.
  
   Он потерял чувство юмора, когда добрался до своей камеры на девятнадцатом этаже.
  
   "Почему ты убил его?" был первый гамбит Фитцхью. Что бы ни сказал Уивер сейчас, Фитцхью укажет, что делать дальше.
  
   Майло моргнул, сковав руки за спину. "Кто?"
  
   "Том, ради Бога! Том Грейнджер!"
  
   Пауза, и в этот момент молчания Фитцхью не знал, что он скажет. Наконец Уивер пожал плечами. «Том убил Анжелу Йейтс. Вот почему. Он выставил ее так, чтобы она выглядела как предательница, а затем убила ее. Он солгал вам и мне. Он солгал Компании». Затем он продолжил: «Потому что я любил этого человека, а он меня использовал».
  
   Неужели Майло убил Трипплхорна, а затем, по его собственным причинам, застрелил Тома Грейнджера? Если так, то это был прилив прохладного свежего воздуха в душной жизни Фитцхью. Он сказал: «Мне плевать, что вы думаете о нем. Он был ветераном ЦРУ и вашим непосредственным начальником. Вы убили его, Уивер. Что я должен думать? Теперь я ваш начальник - должен ли я беспокоиться о том, что если вы почувствуете запах чего-то, что вам не нравится, я буду следующим на плите? "
  
   Однако еще не было времени для вопросов, поэтому он продемонстрировал разочарование, заявив, что ему нужно присутствовать на собраниях. «Реорганизация. Реструктуризация. Уборка вашего проклятого беспорядка».
  
   На выходе он прошептал Лоуренсу: «Оденьте его до костюма на день рождения и дайте ему черную дыру».
  
   Лоуренс, с его налитыми кровью глазами, выдал момент отвращения. "Да сэр."
  
   Черная дыра была простой. Разденьте мужчину догола, дайте ему немного времени, чтобы он освоился со своей наготой, и примерно через час выключите свет.
  
   Сама по себе чернота дезориентирует, но сама по себе не оказывает никакого воздействия. Это была просто чернота. «Дыра» возникла спустя некоторое время - часы, может быть, минуты, когда швейцары в инфракрасных очках возвращались по два за раз и выбивали из него черт возьми. Никакого света, только бестелесные кулаки. Отнимите время, свет и физическую безопасность, и человеку быстро не захочется ничего, кроме как сидеть в хорошо освещенной комнате и рассказывать вам все, что он знает. Уивер останется в норе до завтрашнего утра, а к тому времени он будет приветствовать присутствие даже Фитцхью.
  
   Вернувшись в офис, он прочитал отчет Эйнера, доставленный после их поездок в Париж и Женеву. Несмотря на нападение Майло на него, Эйнер настаивал на том, что Майло не мог нести ответственность за смерть Анжелы. «У него была возможность поменять ее снотворное, но не мотив. Стало очевидно, что он хотел найти ее убийцу больше, чем я». Синим шрифтом Фитцхью добавил свою собственную оценку - «Безудержные предположения» - к отчету Эйннера, затем ввел свои инициалы и дату. Немного позже четырех кто-то постучал. «Да? Войдите». Дверь открыла специальный агент Джанет Симмонс.
  
   Он старался не показывать свое раздражение. Вместо этого он подумал о том же, что думал во время их первой встречи - что она могла бы быть привлекательной молодой женщиной, если бы не приложила столько усилий, чтобы выглядеть иначе. Темные волосы зачесаны назад, какой-то темно-синий костюм со слишком свободными брюками. Фитцхью тайно называл их лесбийскими брюками.
  
   «Думал, ты все еще в Вашингтоне», - сказал он.
  
   «У тебя есть Уивер», - ответила она, заложив руки за спину. Фитцхью откинулся на спинку аэрона, гадая, как она это узнала.
  
   «Он пришел к нам. Просто провел своей задницей через парадную дверь».
  
   "Где он сейчас?"
  
   «Пара этажей ниже. Мы ведем с ним молчание. Но он уже признался в убийстве Тома».
  
   "Какие-нибудь причины?"
  
   «Приступ гнева. Думал, что Грейнджер использовал его. Предал его». Она добралась до доступного стула, прикоснулась к нему, но не села. "Я хочу поговорить с ним, ты знаешь".
  
   "Конечно."
  
   "Скоро."
  
   Фитцхью покачал головой из стороны в сторону, показывая, что он человек разносторонний - не шизофреник, а сложный. «Как можно скорее. Будьте в этом уверены. Но не сегодня. Сегодня никто не разговаривает. А завтра мне понадобится целый день наедине с ним. Охрана, понимаете». Наконец Симмонс села в кресло, ее блуждающий взгляд пристально смотрел на Манхэттен, в то время как ее здоровый взгляд смотрел на него. «Я отзову юрисдикцию, если придется. Вы ведь это знаете, верно? Он убил Тома Грейнджера на американской земле».
  
   «Грейнджер был одним из наших сотрудников. Не вашим».
  
   "Рядом с точкой".
  
   Фитцхью откинулся на спинку стула. «Ты ведешь себя так, как будто Уивер твой враг, Джанет. Он просто коррумпированный человек из Компании».
  
   «Три убийства за месяц - Тигра, Йейтса и Грейнджера. Это многовато даже для коррумпированного сотрудника Компании».
  
   «Вы не можете всерьез думать, что он убил их всех».
  
   «У меня будет лучшее представление, когда я поговорю с ним». Фитцхью провел языком по зубам. «Вот что я тебе скажу, Джанет. Дай нам еще один день наедине с ним. Послезавтра - пятница - я позволю тебе участвовать в разговоре». Он поднял три жестких пальца. "Честь разведчика". Симмонс подумала, что у нее есть выбор. «Послезавтра, тогда. Но я хочу кое-что сейчас».
  
   "Как что?"
  
   «Дело Майло. Не открытое - это бесполезно. Я хочу ваше».
  
   "Это займет немного ..."
  
   «А теперь, Теренс. Я не даю тебе времени потерять его или вынуть все пикантные вещи. Если я жду, чтобы поговорить с ним, тогда мне лучше почитать что-нибудь интересное».
  
   Он поджал губы. «Нет необходимости проявлять агрессию по этому поводу. Мы оба хотим одного и того же. Кто-то убивает одного из моих людей, и я хочу, чтобы он всю оставшуюся жизнь царапал бетон».
  
   «Рад, что мы сошлись», - сказала она, хотя радость не оставила на ее лице отметины. «Мне все еще нужен этот файл».
  
   "Вы можете подождать хотя бы десять минут?"
  
   «Я могу это сделать».
  
   «Подожди в холле. Я пришлю его».
  
   "А как насчет жены?" - спросила она, вставая. «Тина. Вы ее допрашивали?»
  
   «На короткое время в Остине, после того, как Уивер установила контакт, но она ничего не знает. Мы больше ее не беспокоим; она уже достаточно пережила».
  
   "Я понимаю." Не пожав руку, она вышла, оставив Фитцхью наблюдать за ее маршем в своих лесбийских брюках по лабиринту кабинок. Он поднял настольный телефон и набрал 49, и после военного гамбита швейцара - «Да, сэр» - вмешался: «Имя».
  
   «Стивен Норрис, сэр».
  
   «Слушай внимательно, Стивен Норрис. Ты слушаешь?»
  
   «А, да. Сэр».
  
   «Если ты когда-нибудь снова отправишь проклятого жителя Родины наверх, не согласовав это со мной, ты уйдешь отсюда. Ты будешь охранять парадные ворота посольства США в Багдаде в футболке Джорджа Буша вместо бронежилета. Понятно?"
  
   2
  
   Она сняла комнату на двадцать третьем этаже Гранд Хаятт, на вершине Центрального вокзала. Как и любая комната, в которой работала Джанет Симмонс, она быстро превратилась в беспорядок. Она презирала гостиничные одеяла, сразу же снимая их, чтобы образовать кучу на дне кровати. Тотис, она добавила дополнительные подушки (одной для нее было более чем достаточно), меню обслуживания номеров, алфавитную книгу услуг для гостей и все прочие мелочи, которыми были переполнены прикроватные тумбочки. Только тогда, наконец избавившись от отвлекающих факторов, она смогла сесть на кровать, открыть свой ноутбук и начать новый документ Word, чтобы записать свои мысли.
  
   Симмонсу не нравился Теренс Фитцхью. Его глаза раздражающе измеряли ее грудь, но это было не так. Что она ненавидела, так это его сочувственный хмурый взгляд, как будто все, что она говорила, было разочаровывающими и разочаровывающими новостями. Это был чистый театр Кольцевой дороги. Когда она штурмовала его офис в округе Колумбия после убийства Анджелы Йейтс, он обращался с ней точно так же, сказав: «Я собираюсь взять это прямо на себя, Джанет. Будьте уверены». Она ничего не ожидала, и поэтому было шоком, когда на следующий день в ее офис на Мюррей-лейн, 245 пришел конверт. Анонимный отчет о слежке за Анжелой Йейтс, подвергнутый строгой цензуре. И вот оно. В 11:38 вечера . Майло Уивер вошел в ее квартиру. Наблюдение было приостановлено (причина не указана - на самом деле, не было указано никаких причин для наблюдения). К тому времени, как снова включили камеры, Уивер уже не было. Примерно через полчаса Анджела Йейтс умерла от барбитуратов. Единственное окно возможностей, и это был Майло Уивер. Позже, в Диснейленде, она нашла напуганную, но упрямую жену и симпатичного сонного ребенка, озадаченных видом Симмонса, Орбаха и двух других мужчин, размахивающих пистолетами. Но не Майло Уивер. Оказалось, что Грейнджер предупредил его.
  
   Затем, неделю назад, в Нью-Джерси обнаружился мертвый Том Грейнджер. Это была странная сцена. Очертание трупа Грейнджер во дворе было достаточно простым, но как насчет трех окон, которые были выбиты снаружи? А что насчет неопознанной крови у подножия лестницы, прямо у входной двери? А как насчет семи пуль, застрявших в самой лестнице - 9 мм, SIG Sauer? Никто не дал объяснений, хотя было достаточно ясно, что на месте происшествия присутствовал третий человек. Фитцхью сделал вид, что сбит с толку.
  
   В Остине Тина Уивер пропала на три часа. Когда Роджер Самсон допрашивал ее, она призналась, что Майло хотел, чтобы она и Стефани покинули страну вместе с ним. Она отказалась. Он снова исчез, и Джанет верила, что больше никогда не увидит Майло Уивера. В то утро она получила поучительный звонок от Мэтью, завода Хоумленда, который ЦРУ считало своим сверхсекретным Департаментом туризма.
  
   Почему Майло сдался?
  
   Она открыла манильский конверт, который вручила ей Глория Мартинес, и начала читать.
  
   Родился 21 июня 1970 года в Роли, Северная Каролина. Родители: Вильма и Теодор (Тео) Уивер. В октябре 1985 года в вырезке из журнала Raleigh News & Observer ей говорилось: «1-40 около съезда с Моррисвилля произошла авария, когда пьяный водитель врезался в другую машину». Погибли водитель Дэвид Полсон, а также находившиеся во второй машине Вильма и Теодор Уивер из Кэри. «У них остался их сын Майло». Она ввела необходимые факты в свой документ Word.
  
   Хотя никакие документальные свидетельства не подтверждали это, в отчете говорилось, что Майло Уивер, в пятнадцать лет, переехал в Дом для мальчиков Св. Кристофера в Оксфорде, Северная Каролина. Отсутствие документации было оправдано другой газетной вырезкой, датированной примерно 1989 годом, в которой сообщалось, что пожар уничтожил комплекс Св. Кристофера и все его записи через год после того, как Майло покинул Северную Каролину.
  
   К тому времени по стипендии он учился в университете Лок-Хейвен, крошечной школе в сонном горном городке в Пенсильвании. На нескольких страницах был изображен нерегулярный студент, который, хотя и не был арестован, подозревался местной полицией как «причастный к употреблению наркотиков и проводил много времени в старом доме на углу Западной церкви и Четвертой улицы, где вечеринки с марихуаной - обычное явление. " Он поступил в школу по специальности «не определился», но к концу первого года ушел в международные отношения. Несмотря на свои размеры, Лок-Хейвен мог похвастаться самой крупной программой обмена студентами на Восточном побережье. Осенью 1990 года на третьем курсе Майло приехал в Плимут, Англия, чтобы учиться в Марджоне, колледже Св. Марка и Св. Иоанна. Согласно этим ранним сообщениям ЦРУ, Майло Уивер быстро нашел круг друзей, большинство из которых были из Брайтона, которые были вовлечены в социалистическую политику. Они называли себя лейбористами, но их истинные убеждения вели к «экоанархизму» - термин, как заметил Симмонс, не стал бы популярным в ближайшие десять лет. Завод МИ5 внутри группы, работающий в сотрудничестве с ЦРУ, сообщил, что Уивер идеально подходит для такого подхода. «Идеалы группы не принадлежат ему, но его желание участвовать в чем-то большем, чем он сам, предопределяет большинство его усилий. Он свободно владеет русским и прекрасным французским». Это произошло во время поездки в Лондон на выходных в конце декабря, за месяц до того, как Уивер должен был вернуться в Пенсильванию. Завод МИ5 - «Эбигейл» - привел его в клуб Marquee на Чаринг-Кросс, где, проскользнув в арендованное подсобное помещение, он был представлен лондонскому начальнику станции, которого в отчетах называли «Стэном». "
  
   Разговор должен был быть благоприятным, потому что вторая встреча была назначена на три дня позже в Плимуте. Затем Майло бросил школу и, не имея британской визы, ушел в подполье со своими друзьями-экологами-анархистами.
  
   Это был поразительно последний набор, который Симмонс также отметила в своем документе Word, но об этой первой работе не было ничего другого, и в файле исследователя отсылали к файлу WT-2569-A91. Тем не менее она знала, что роль Майло в операции продлилась только до марта, потому что именно тогда он был зачислен в штат ЦРУ и отправлен в округ Перкуиманс, Северная Каролина, где, вдоль пролива Альбемарл, он тренировался в течение четырех месяцев в Пойнте. Школа Компании менее известна, чем Ферма, но имеет такую ​​же аккредитацию. Майло был отправлен в Лондон, где он работал (дважды, если верить досье) с Анжелой Йейтс, еще одной странницей, попавшей в семью Компании. В одном отчете говорилось, что они были любовниками; в другом отчете утверждалось, что Йейтс была лесбиянкой.
  
   Майло Уивер начал осваиваться среди русских эмигрантов, и, хотя фактические материалы дела лежали в другом месте, Симмонс мог наметить карьеру инсинуаций. Он общался с русскими эмигрантами всех уровней, от дипломатов до мелких жуликов. Его внимание было двояким: пролить свет на растущую мафию, укрепляющуюся в преступном мире Лондона, и выявить случайных шпионов, которых посылали из Москвы, пока Советская Империя страдала от агонии. Хотя он хорошо справлялся с криминальным элементом - в первый год его информация привела к двум крупным арестам - он преуспел в слежке. В его распоряжении были три основных источника в аппарате российской разведки: ДЕНИС , ФРАНКА и ТАДЕУС . За два года он обнаружил пятнадцать агентов под прикрытием и убедил потрясающих одиннадцать работать дублерами. Затем, в январе 1994 года, сообщения изменили тон, отметив медленное снижение Майло до алкоголизма, его резкое распутство (очевидно, не с Анджелой Йейтс) и подозрение, что самого Майло превратили в двойника одним из его источников, ТАДЕУС. . В течение шести месяцев Майло был уволен, его виза была аннулирована, и ему выдали билет на самолет до дома. Так закончился первый этап карьеры Майло Уивера. Второй задокументированный этап начался семь лет спустя, в 2001 году, через месяц после падения Башен-близнецов, когда он был вновь принят на работу, теперь уже в качестве «начальника» в отдел Томаса Грейнджера, детали которого были расплывчатыми. О прошедших годах с 1994 по 2001 год в досье ничего не говорилось.
  
   Конечно, она знала, что это значит. Роспуск Уивера в 1994 году был актом, и следующие семь лет Майло Уивер работал секретными службами. Поскольку он был частью сверхсекретного отдела Грейнджера, Уивер был «туристом».
  
   Это был хороший очерк успешной карьеры. Полевой агент - призрачному агенту - администрации. Те потерянные семь лет могли дать ответы, которые она искала, но они должны были остаться загадкой. Если она признается Фитцхью в том, что знает о туризме, Мэтью окажется под угрозой. Что-то с ней пришло в голову. Она пролистывала листы, пока не вернулась к отчету о детстве Майло Уивера. Роли, Северная Каролина. Детский дом в Оксфорде. Затем два года в небольшом гуманитарном колледже, прежде чем приехать в Англию. Она сравнила эти факты с отчетом «Эбигейл»: «Он бегло говорит по-русски и отлично говорит по-французски». Она использовала свой сотовый телефон, и через мгновение услышал глубокий , но непрочный голос говорят Джорджа Орбахом, в «Что это это?» Именно тогда она поняла, что было почти одиннадцать.
  
   "Ты дома?"
  
   Широкий зевок. «Офис. Думаю, я потерял сознание».
  
   «У меня есть кое-что для тебя».
  
   "Кроме сна?"
  
   «Сними это». Она прочитала подробности детства Майло Уивера. «Узнай, жив ли еще кто-нибудь в клане Ткачей. Здесь сказано, что они мертвы, но если ты найдешь даже дальнего троюродного брата, тогда я хочу поговорить с ними».
  
   "Мы копаем глубоко, но разве это не много?"
  
   «Через пять лет после смерти родителей он свободно говорил по-русски. Скажи мне, Джордж, как это делает сирота из Северной Каролины?»
  
   «Он берет курс. Усердно учится».
  
   «Просто изучи это, ладно? И узнай, есть ли еще кто-нибудь из приюта для мальчиков Святого Кристофера».
  
   "Сделаю."
  
   «Спасибо», - сказал Симмонс и положил трубку, а затем набрал другой номер. Несмотря на час, Тина Уивер не спала. На заднем плане шел телевизионный ситком. "Какие?"
  
   «Здравствуйте, миссис Уивер. Это Джанет Симмонс». Пауза. Тина сказала: «Даже специальный агент».
  
   «Слушай, я знаю, что раньше мы не встали на правильную ногу».
  
   "Вы так не думаете?"
  
   «Я знаю, что Роджер брал у вас интервью в Остине - с ним все в порядке? Я сказал ему не давить слишком много».
  
   «Роджер был настоящим возлюбленным».
  
   "Я хотел бы поговорить с вами о нескольких вещах. Завтра, хорошо?" Еще одна пауза. "Вы хотите, чтобы я помог вам разыскать моего мужа?" «Она не знает», - подумал Симмонс. «Я хочу, чтобы ты помог мне докопаться до правды, Тина. Вот и все».
  
   "Какие вопросы?"
  
   «Ну, - сказал Симмонс, - ты хорошо знаком с прошлым Майло, верно?» Неуверенное «Ага».
  
   "Есть ли выжившие родственники?"
  
   «Ничего из того, о чем он знает», - сказала она, затем издала бессловесный звук, как будто задыхаясь.
  
   «Тина? С тобой все в порядке?»
  
   «Я просто», - выдохнула она. «Иногда у меня икота».
  
   «Возьми себе воды. Поговорим завтра. Утро, ладно? Примерно в десять, десять тридцать?»
  
   «Ага», - согласилась Тина, затем связь оборвалась. 3
  
   Утром водитель компании забрал Фитцхью из отеля «Мэнсфилд» на Западе, Сорок четвертый, и высадил его у здания на авеню Америк к девяти тридцати. Оказавшись за столом, он снял трубку и набрал номер. "Джон?"
  
   «Да, сэр», - сказал ровный голос.
  
   "Можете ли вы пойти в палату 5 и провести лечение, пока я не спущусь туда?
  
   Не более часа ".
  
   "Лицо?"
  
   «Нет, не лицо».
  
   "Да сэр."
  
   Он повесил трубку, проверил свою электронную почту, затем подключился к Nexcel, войдя в систему, используя имя пользователя и пароль Грейнджер. Одно сообщение от Сала, того случайного оракула на Родине:
  
   Джей Симмонс неожиданно отправился в штаб-квартиру DT.
  
   «Благодарю вас ,» сказал он , обращаясь к компьютеру. Сообщение могло быть полезным, если бы оно пришло до того, как Симмонс вчера устроил на него засаду здесь, в «штаб-квартире DT». Он задавался вопросом, действительно ли Сал зарабатывает свои рождественские бонусы. На столе лежала пачка настоящей почты, а среди служебных записок он нашел желтоватый конверт с почтовым штемпелем «Денвер», адресованный Грейнджеру. Служба безопасности повсюду повесила штампы ОТСУТСТВИЕ , поэтому он вскрыл ее. Внутри был паспорт кирпичного цвета, выданный Российской Федерацией.
  
   Ногтем он открыл ее и обнаружил недавнюю фотографию Майло Уивера с его тяжелыми, обвиняющими глазами и длинной челюстью, в чем-то похожим на пережившего ГУЛАГ. Но рядом с картиной звали Михаил Евгенович Властов.
  
   «Ой, трахни меня», - прошептал он.
  
   Он подошел к двери и указал через кабинки на одного из туристических агентств, поманив его пальцем. Как только дверь снова закрылась, Фитцхью щелкнул пальцами, как если бы имя было на кончике его языка, а это не так.
  
   «Гарольд Линч», - сказал аналитик. Ему не могло быть больше двадцати пяти; Густая от пота прядь светлых волос падала на его гладкий высокий лоб.
  
   «Верно. Гарри, послушай. Есть новая зацепка. Майло Уивер в роли русского крота».
  
   На лице Линча отразилось недоверие, но Фитцхью настаивал на своем.
  
   «Возможности. Найдите, когда у него был доступ к информации, и, вскоре после этого или даже одновременно, доступ к ФСБ. Совместите это с известной российской разведкой. Возьмите это». Он отдал паспорт и конверт. «Попросите кого-нибудь пройти через все, что у нас есть. Я хочу знать, кто его прислал, какого они роста и какая у них любимая еда». Линч уставился на паспорт, ошеломленный этим внезапным переключением передач.
  
   "Давай, сейчас".
  
   Независимо от того, кто его прислал, паспорт был неожиданным подарком. Еще до начала допроса Фитцхью вручили серьезное оружие. Убийство и государственная измена - Уивер мог избавиться от одного обвинения, но от двух?
  
   Он решил поделиться радостной новостью с Джанет Симмонс. Его секретарь, крупная женщина в розовом, выследила и набрала ее номер. На втором гудке он услышал: «Симмонс».
  
   «Вы никогда не угадаете, что появилось сегодня».
  
   "Я, вероятно, не буду".
  
   «Российский паспорт для Майло Уивера».
  
   Она остановилась, и на заднем плане он услышал гудение двигателя ...
  
   она была за рулем. "Что это делает его?" она сказала. "Двойное гражданство?" Он ожидал от нее немного больше радости. «Это может сделать его двойным агентом, Джанет. Это не наш».
  
   "Под его именем?"
  
   «Нет. Михаил Евгенович Властов».
  
   Пауза. "Откуда это взялось?"
  
   «Аноним. Мы сейчас этим занимаемся».
  
   «Спасибо, что сказал мне, Теренс. Передай Майло все, что в моих силах». В десять тридцать Фитцхью воспользовался карточкой-ключом в лифте, чтобы попасть на девятнадцатый этаж, где вместо кабинок были коридоры со стенами без окон, отмеченные парами дверей. Одна вела в камеру, другая - в диспетчерскую для каждой камеры, полную мониторов и записывающего оборудования. Он вошел в диспетчерскую камеры пять, неся простую серую папку. Нейт, пьяный бывший агент с козьим животом, сидел, хрустя оборками, перед мониторами, где Майло Уивер, голый на полу, кричал от электрического разряда, нанесенного его незащищенным частям тела. Звук болезненно эхом разнесся по маленькой комнате.
  
   Невысокий худощавый мужчина в залитом кровью белом халате молча выполнял свою работу - это был Джон. Один из швейцаров держал Уивера за плечи резиновыми перчатками, в то время как другой швейцар, большой черный, стоял у стены, вытирая рот и глядя.
  
   "Что, черт возьми, он делает?" - спросил Фитцхью.
  
   Достигнув еще картофельных чипсов, Нейт сказал: «Только что вынес свой завтрак. Он прямо у его ног».
  
   «Христос. Уведи его оттуда».
  
   "Теперь?"
  
   "Да нет!"
  
   Нейт надел беспроводную гарнитуру, постучал по клавиатуре и сказал:
  
   "Лоуренс".
  
   Черный мужчина напрягся и приложил палец к уху .
  
   "Уберайся немедленно."
  
   Пока Уивер кричал, Лоуренс медленно подошел к двери. Фитцхью встретил его в коридоре и, несмотря на то, что швейцар был на голову выше, ткнул жестким пальцем ему в грудь. «Если я когда-нибудь увижу это снова, ты уйдешь отсюда. Понял?»
  
   Лоуренс кивнул, его глаза были влажными.
  
   «Вернись в вестибюль и отправь кого-нибудь с шарами». Еще один кивок, и здоровяк направился к лифтам. Нейт сказал Джону приготовиться к выходу, поэтому, когда Фитцхью открыл дверь, Майло Уивер присел, прислонившись к стене, кровь сочилась из пятен на его груди, ногах и паху. Оставшийся швейцар стоял по стойке смирно у противоположной стены, пока Джон собирал электроды. Уивер заплакал.
  
   «Жалко», - сказал Фитцхью, скрестив руки на груди, и постучал папкой по локтю. «Всю карьеру смыло в унитаз из-за внезапного желания мести. Для меня это не имеет смысла. Это не имеет смысла ни здесь, - сказал он, постукивая по виску, - ни здесь» - в его сердце. Он присел на корточки, так что он был на уровне красных глаз Уивера, и открыл папку. «Вот что происходит, когда Майло Уивер защищает свое достоинство?» Он развернул папку, чтобы увидеть цветные фотографии Тома Грейнджера размером со страницу, скомканные перед его домом в Нью-Джерси на озере Хопатконг. Фитцхью просматривал их по одному, чтобы проверить Майло. Панорамные снимки, показывающие положение тела в пяти ярдах от бетонных ступеней. Крупный план: отверстие через плечо, другое через лоб. Две мягкие пули думдум, которые расширились после входа, вырвав огромный кусок при уходе, оставив изуродованный снаряд Томаса Грейнджера. Плач Майло усилился, он потерял равновесие и упал на пол.
  
   «У нас есть плачущий», - заметил Фитцхью, вставая. Все в этой маленькой белой комнате ждали. Майло громко вдохнул, пока слезы не утихли, вытер мокрые глаза и насморк, затем сгорбился.
  
   «Вы собираетесь рассказать мне все, - сказал Фитцхью.
  
   «Я знаю, - сказал Майло.
  
   4
  
   Через Ист-Ривер специальный агент Джанет Симмонс пробивалась сквозь медленное движение в Бруклине, резко останавливаясь для пешеходов и детей, перепрыгивающих через Седьмую авеню. Она проклинала каждого из них. Люди были такими - они блуждали по своим маленьким жизням, как будто ничто и никогда не могло встретиться им на пути. Ничего, кроме автомобилей, перекрестного огня, преследователей или даже неизвестных махинаций мировых служб безопасности, которые могут легко спутать вас с кем-то другим и затащить в камеру или просто пустить пулю в вашу голову.
  
   Инстинктивно она припарковалась на Седьмой улице, недалеко от места пересечения Гарфилда, чтобы ее не было видно из окна.
  
   Она наделала много шума с Теренсом Фитцхью, но правда заключалась в том, что у нее не было реальных юрисдикционных полномочий в отношении Майло Уивера. Он убил Тома Грейнджера на американской земле, но оба были сотрудниками ЦРУ, что оставило это на усмотрение Компании.
  
   Почему же тогда она была так настойчива? Даже она не знала наверняка. Убийство Анджелы Йейтс - возможно, так оно и было. Успешная женщина, которая так далеко продвинулась в этой самой мужской профессии, была убита в расцвете сил человеком, которого Симмонс отпустил в Теннесси. Это сделало ее виновной в смерти Йейтса? Может быть нет. Тем не менее она чувствовала ответственность. Это причудливое чувство ответственности преследовало ее большую часть жизни, хотя ее терапевт, тощая, бледная девушка, у которой были нервные, неловкие движения девственницы, всегда меняла уравнение. Дело не в том, что Джанет Симмонс несла ответственность за всех людей в своей жизни; Дело в том, что Джанет Симмонс считала, что может нести за них ответственность. «Контроль», - сказала ей дева. «Вы думаете, что можете все контролировать. Это серьезная ошибка восприятия».
  
   "Вы говорите, что у меня проблемы с контролем?" Симмонс насмехался, но девственница была крепче, чем выглядела.
  
   «Нет, Джанет. Я говорю, что ты страдаешь манией величия. Хорошая новость в том, что ты выбрала правильную профессию».
  
   Таким образом, ее стремление исправить ошибки Майло Уивера не имело ничего общего со справедливостью, сочувствием, благотворительностью или даже равными правами для женщин. Это не означало, что ее действия сами по себе не были добродетельными - даже дева признала это.
  
   Тем не менее в течение нескольких недель ее желания были поставлены в тупик из-за простого отсутствия реальных доказательств. Она могла поставить Уивера на место смерти жертв, но ей хотелось большего. Она хотела причин.
  
   Коричневый камень Ткачей лежал на улице из коричневого камня, хотя их улица была заметно более ветхой. Входная дверь была незапертой, поэтому она поднялась по лестнице, никого не жужжая. На третьем этаже она позвонила в звонок.
  
   Потребовалось мгновение, но, наконец, она услышала мягкий топот босых ног по дереву, ведущий к двери; глазок потемнел.
  
   "Тина?" Она предъявила удостоверение личности Родины и протянула его. «Это Джанет. Просто нужно несколько минут вашего времени».
  
   Сдвиг отменяемой цепи. Дверь открылась, и Тина Уивер уставилась на нее, босиком, в пижамных штанах и футболке. Без бюстгальтера. Она выглядела так же, как на их последней встрече в Диснейленде, только более уставшей.
  
   "Я пришел не в то время?"
  
   Тело Тины Уивер слегка сжалось при виде Симмонса. «Не уверен, что мне следует с тобой разговаривать. Ты его преследовал».
  
   «Я думаю, Майло убил двух человек. Может быть, троих. Вы ожидаете, что я позволю этому уйти?»
  
   Она пожала плечами.
  
   "Вы знали, что он вернулся?" Тина не спросила, где и когда; она просто моргнула. «Он сдался. Он в офисе на Манхэттене».
  
   "Он в порядке?"
  
   «У него проблемы, но он в порядке. Могу я войти?» Жена Майло Уивера больше не слушала. Она шла по коридору в сторону гостиной, оставляя дверь открытой. Симмонс последовал за ней в комнату с низким потолком, большим телевизором с плоским экраном и старой дешевой на вид мебелью. Тина упала на диван, подтянув колени к подбородку, и смотрела, как Симмонс садится.
  
   "Стефани в школе?"
  
   «Это летние каникулы, специальный агент. Она с няней».
  
   "Они не скучают по тебе на работе?"
  
   "Да хорошо." Тина что-то вытерла со своей руки. «Библиотека гибкая, когда вы директор».
  
   «Библиотека архитектуры и изящных искусств Эйвери в Колумбии. Очень впечатляет».
  
   Выражение лица Тины сомневалось, что это кого-то впечатлит. «Ты собираешься задавать свои вопросы или что? Я довольно хорошо отвечаю. У меня было много практики».
  
   "В последнее время?"
  
   «Два дня назад компания послала несколько головорезов прямо в эту комнату».
  
   «Я не знал».
  
   "Вы, ребята, не очень хорошо общаетесь, не так ли?" Симмонс покачала головой. «Различные агентства сотрудничают как разлученная пара. Но мы находимся на консультациях», - сказала она, улыбаясь, чтобы скрыть раздражение: Фитцхью солгал о допросе Тины. «Дело в том, что сейчас мы изучаем вашего мужа на нескольких уровнях в надежде понять, как эти уровни связаны».
  
   Тина снова моргнула. "Какие несколько уровней?"
  
   «Ну, убийство, как я уже сказал. Два предполагаемых убийства и одно подтвержденное убийство».
  
   "Проверено? Проверено как?"
  
   «Майло признался в убийстве Томаса Грейнджера». Симмонс приготовилась к взрыву, но не взорвалась. Мокрые, покрасневшие глаза, да, и слезы. Затем тихие рыдания потрясли все тело Тины, ее поднятые колени покачнулись. "Послушайте, мне очень жаль, но ..."
  
   "Том?" - выплюнула она. «Том, блядь, Грейнджер? Нет…» Она покачала головой. «Зачем ему убивать Тома? Он крестный отец Стефа!» Тина несколько секунд плакала лицом вниз, затем подняла голову, щеки влажные.
  
   "Что он сказал?"
  
   "Какие?"
  
   «Майло. Вы сказали, что он сознался. Какое его проклятое оправдание?» Симмонс задумался, как это выразить. «Майло утверждает, что Том использовал его, и в припадке гнева убил человека».
  
   Тина вытерла глаза. С жутким спокойствием она сказала: «Приступ гнева?»
  
   "Да."
  
   «Нет Майло, он - он не имеет припадки гнева Он не такой человек.» .
  
   «Трудно понять, каковы люди на самом деле». На лице Тины появилась улыбка, но она не соответствовала ее голосу: «Не будьте снисходительны, специальный агент. Спустя шесть лет, изо дня в день, со стрессом, связанным с воспитанием ребенка, вы получаете довольно хороший результат. идея, каков кто-то ".
  
   «Хорошо, - сказал Симмонс. «Я беру это обратно. Тогда ты мне скажи - зачем Майло убил Тома Грейнджера?»
  
   Тина быстро пришла к выводу: «Я могу придумать только две причины. Если ему приказали сделать это Компания».
  
   "Это один. Другой?"
  
   «Если ему нужно защитить свою семью».
  
   "Он защищает?"
  
   «Не удивительно, но да. Если бы он подумал, что мы в серьезной опасности, Майло предпримет все необходимые шаги, чтобы устранить эту опасность».
  
   «Понятно», - сказал Симмонс, как бы запечатлевая это в памяти. «Неделю назад он навещал вас. В Техасе. Вы были в доме своих родителей, верно?»
  
   «Он хотел поговорить со мной».
  
   "О чем именно?"
  
   Она задумчиво жевала внутреннюю часть рта. «Вы это уже знаете. Роджер сказал вам».
  
   «Я стараюсь не полагаться на отчеты. О чем Майло хотел с тобой поговорить?»
  
   «Об уходе».
  
   "Уезжая из Техаса?"
  
   "Наши жизни."
  
   «Я не знаю, что это значит», - солгал Симмонс.
  
   «Это означает, специальный агент, что у него проблемы. Вы, например, преследовали его за убийства, которых он не совершал. Он сказал мне, что Том мертв, но все, что он сказал, это кто-то убил его, и он убил того человека ".
  
   "Кто этот другой мужчина?"
  
   Тина покачала головой. «Он не поделился подробностями. К сожалению, именно такой человек он…» Она замолчала. «Он всегда избегал подробностей, которые могли бы меня расстроить. Он просто сказал, что единственный способ остаться в живых - это исчезнуть. Компания убьет его, потому что они будут думать, что он убил Грейнджера. Он хотел, чтобы мы - я и Стеф - исчезли. с ним." Она тяжело сглотнула, вспоминая. «У него были все эти паспорта. По одному на каждого из нас, с другими именами. Долан. Это была фамилия. Он хотел, чтобы мы исчезли, может быть, в Европе, и снова начали жизнь как Доланы». Она снова начала жевать щеку.
  
   "И ты сказал?"
  
   "Мы же не сидим в Европе, не так ли?"
  
   "Вы сказали нет. По какой-либо причине?"
  
   Тина пристально посмотрела на Джанет Симмонс, словно потрясенная отсутствием интуиции. «Все причины на свете, специальный агент. Как, черт возьми, вы вырвать шестилетнюю девочку из ее жизни, дать ей новое имя и не оставить шрамов? Как я должен зарабатывать на жизнь в Европе , где я даже на языках не говорю? И что это за жизнь, когда ты каждый день оглядываешься через плечо? Ну? "
  
   Симмонс знала это по тому, как череда риторических вопросов разразилась так плавно, как будто это была речь, которую Тина Уивер практиковала с того момента, неделю назад, когда она отклонила последнюю просьбу своего мужа: они были причинами после Фактически, те, которые она использовала для оправдания своего отказа. Они не имели никакого отношения к тому, почему она вообще сказала «нет».
  
   "Майло не биологический отец Стефани, верно?" Тина измученно покачала головой.
  
   "Это было бы . . ." Симмонс сделала вид, что пытается вспомнить, но все это знала наизусть. «Патрик, верно? Патрик Хардеманн».
  
   "Да."
  
   «Сколько из детства Стефани он провел? Я имею в виду, до Майло».
  
   «Ничего подобного. Мы расстались, когда я была беременна».
  
   «И вы встретили Майло».
  
   «В тот день, когда я родила».
  
   Симмонс приподняла брови; ее удивление было искренним. «Так вот, это интуитивная интуиция».
  
   «Можно было так сказать».
  
   "Вы встретились в ..."
  
   "Это действительно необходимо?"
  
   «Да, Тина. Боюсь, что это так».
  
   "Венеция."
  
   "Венеция?"
  
   «Где мы познакомились. Отпуск. Я была на восьмом месяце беременности, одна, и в итоге я провела время не с тем парнем. Или с правильным парнем. В зависимости от твоей точки зрения».
  
   «Правильный парень, - услужливо сказал Симмонс, - потому что ты встретил Майло».
  
   "Да."
  
   «Вы можете мне об этом рассказать? Действительно, все помогает».
  
   "Помочь вам посадить моего мужа за решетку?"
  
   «Я уже говорил тебе раньше. Я хочу, чтобы ты помог мне докопаться до правды». Тина поставила ноги на пол и села, чтобы взглянуть на Симмонса лицом к лицу. «Хорошо. Если ты действительно хочешь знать».
  
   "Я делаю."
  
   5
  
   Тина не могла понять, насколько жарко. Даже здесь, в кафе под открытым небом на Гранд-канале, совсем недалеко от чудовищной каменной арки моста Риальто, это было невыносимо.
  
   Венеция, окруженная водой и покрытая прожилками, должна была немного охладиться, но вода только повышала влажность, как река в Остине. Но в Остине у нее не было восьмимесячного обогревателя в раздутом животе, который раздул ее ноги и разрушил ее поясницу. Это могло бы быть более терпимо, если бы не толпа. Казалось, что весь мир вспотевших туристов приехал в Италию в одно и то же время. Они не позволили беременной женщине с комфортом передвигаться по узким ухабистым коридорам и избегали африканских продавцов, продающих подделки Louis Vuitton, по десять штук на каждой руке. Она отпила апельсиновый сок, затем заставила себя посмотреть и оценить проходящий мимо вапоретто, переполненный туристами с фотоаппаратами. Затем она вернулась к книге в мягкой обложке, которую открыла на столе - « Чего ожидать, когда вы этого ожидаете». Она была на странице двенадцатой главы, посвященной «стрессовому недержанию мочи». Большой.
  
   Прекрати, Тина.
  
   Она была в высшей степени неблагодарной. Что подумают Маргарет, Джеки и Тревор? Они объединили свои скудные ресурсы и купили ей этот заключительный пятидневный / четырехдневный венецианский отпуск, прежде чем появился ребенок, чтобы забить последний гвоздь в гроб ее общественной жизни.
  
   «И чтобы напомнить себе, что этот придурок - не единственный пример мужественности», - сказал Тревор.
  
   Нет, разврат Патрика не был единственным примером мужественности, но примеры, которые она здесь встретила, не обнадеживали. Ленивые итальянцы свистели, шипели и бормотали приглашения любому проходящему мимо заднице. Но не она - нет. Беременные женщины слишком напоминали им их собственных благословенных матерей - тех женщин, которые даже близко не избили своих сыновей.
  
   Ее живот не только защищал ее от мужчин, но и побуждал их открывать для нее двери. Она получала улыбки от совершенно незнакомых людей, и несколько раз старики указывали на высокие фасады и давали ей уроки истории, которые она не могла понять. Она начала думать, что дела налаживаются, по крайней мере, до прошлой ночи. Электронная почта.
  
   Оказалось, что Патрик был в Париже с Полой. Все эти « П» сбили ее с толку. Он хотел знать, сможет ли она «проехать по городу», чтобы они с Паулой наконец-то встретились. «Она действительно этого хочет», - написал он. Тина пересекла океан, чтобы избавиться от своих проблем, а потом ...
  
   "Прошу прощения."
  
   По другую сторону ее стола стоял лысый американец лет пятидесяти, ухмыляясь ей. Он указал на свободный стул. "Могу я?"
  
   Когда подошел официант, он заказал водку с тоником и посмотрел, как мимо проплывает еще один вапоретто. Возможно, ему наскучила вода, и он начал смотреть на ее лицо, пока она читала. Наконец он заговорил: «Могу я угостить вас выпивкой?»
  
   "Ой", - сказала она. "Нет, спасибо." Она улыбнулась ему, достаточно, чтобы быть вежливой. Затем она сняла солнцезащитные очки.
  
   «Извини», - пробормотал он. «Просто я здесь один, и, похоже, ты тоже. Ты получишь из этого бесплатную выпивку».
  
   Может, с ним все в порядке. "Почему бы и нет? Спасибо." Она приподняла брови.
  
   "Откровенный."
  
   «Спасибо, Фрэнк. Я Тина».
  
   Она протянула руку, и они задрожали с жесткой формальностью.
  
   "Шампанское?"
  
   «Вы не видели». Она схватилась за подлокотники своего стула и отодвинула его на фут. Она коснулась своего большого округлого живота «Восемь месяцев». Фрэнк разинул рот.
  
   "Никогда не видел такого раньше?"
  
   "Я только. . ." Он почесал свою безволосую кожу головы. «Это все объясняет. Твое сияние».
  
   «Не снова», - хотела она сказать, но оборвала себя. По крайней мере, она могла быть приятной.
  
   Когда официант принес свою водку с тоником, он заказал ей еще апельсиновый сок, и она отметила, что простой апельсиновый сок здесь невероятно дорог. «И посмотри, сколько они тебе дают», - сказала она, подняв свой крошечный стаканчик. "Возмутительно".
  
   Она подумала, не слишком ли она ведет себя отрицательно, но Фрэнк пошел дальше (жалуясь на подделки Vuitton, которые она видела раньше), пока они оба не стали приятно жаловаться на идиотизм туризма. Отвечая на его вопросы, она сказала ему, что работает библиотекарем в библиотеке искусства и архитектуры Массачусетского технологического института в Бостоне, и высказала достаточно небрежные, саркастические замечания, чтобы дать понять, что отец ее ребенка уехал в особенно плохом состоянии. «У тебя уже есть вся моя жизнь. Ты что, журналист?»
  
   «Недвижимость. Я работаю в Вене, но у нас есть недвижимость повсюду. Я заключаю сделку по палаццо неподалеку».
  
   "Действительно?"
  
   «Продал это русскому воротилу. Столько денег, вы не поверите».
  
   «Я бы, наверное, не стал».
  
   «Документы должны быть подписаны в ближайшие сорок восемь часов, но пока я полностью свободен». Он внимательно обдумал свои следующие слова. "Могу я отвезти вас в театр?"
  
   Тина снова надела солнцезащитные очки. Несмотря на это, она вспомнила самый настойчивый совет Маргарет пять месяцев назад, когда Патрик впервые ушел: он мальчик, Тина. Ребенок. Что вам нужно, так это пожилой мужчина. Кто-то с чувством ответственности. Тина серьезно не рассматривала ничего подобного, но в незатребованной мудрости Маргарет всегда была определенная логика. Фрэнк оказался приятным сюрпризом. Он оставил ее одну до пяти, когда прибыл в сшитом на заказ костюме с парой билетов в Театр Малибран и одной оранжевой лилией, пахнувшей галлюциногеном.
  
   Она мало знала об опере и никогда не считала себя ее поклонницей. Фрэнк, несмотря на притворное невежество, оказался в некотором роде экспертом. Он каким-то образом получил места на плато, в киосках на полу в опере, так что у них был беспрепятственный вид на принца, короля треф и Труффальдино в «Любви к трем апельсинам». Иногда он наклонялся, чтобы прошептать сюжетный момент, который она могла пропустить - это было исполнено на французском языке, - но сюжет не имел значения. Это была абсурдистская опера о проклятом принце, вынужденном отправиться на поиски трех апельсинов, в каждом из которых спала принцесса. Публика смеялась чаще, чем Тина, но шутки, которые она получала, ей нравились.
  
   После этого Фрэнк угостил ее обедом в маргинальной траттории и рассказал ей истории о своих долгих годах жизни в Европе. Она нашла его описание образа жизни экспатриантов особенно заманчивым. Затем он настоял на том, чтобы купить ей завтрак, что она сначала восприняла как грубое обнадеживающее предложение. Однако она ошиблась, и все, что он сделал, это проводил ее обратно в отель, по-европейски поцеловал в щеки и пожелал ей спокойной ночи. Настоящий джентльмен, в отличие от тех итальянцев, которые прячутся на каждом углу. Она проснулась рано во вторник и, быстро вымывшись, начала собирать вещи для следующего утреннего рейса домой. Было обидно - теперь, когда она наконец оправилась от смены часовых поясов и встретила интересного, культурного человека, пора было уходить. Она подумала, что ее последний день лучше всего использовать для прогулки на лодке на Мурано, чтобы увидеть стеклодувов.
  
   Она рассказала об этом Фрэнку после того, как он подобрал ее, и они достигли огромной, кишащей голубями величавой площади Сан-Марко. «На этот раз это мое угощение», - сказала она ему. «Через час отплывает лодка».
  
   «Я хочу», - серьезно сказал он, проводя ее в кафе под открытым небом. «Это проклятая работа. Руски может позвать меня в любой момент, и, если я не буду на связи, он провалится».
  
   Во время их континентального завтрака Фрэнк замолчал, напряженно глядя через ее плечо.
  
   "Что это?" Она проследила за его взглядом и увидела лысого мужчину с толстой шеей в черном костюме, пробивающегося к ним сквозь толпу.
  
   "Палаццо". Он закусил нижнюю губу. «Я надеюсь, что они не хотят встречаться сейчас».
  
   «Все в порядке. Мы свяжемся позже».
  
   Жесткий на вид лысый мужчина подошел к краю их стола. Его голова блестела от пота. «Ты», - сказал он с сильным русским акцентом. "Готово." Фрэнк промокнул губы салфеткой. "Не может ли он подождать, пока мы закончим есть?"
  
   "Нет."
  
   Фрэнк смущенно взглянул на Тину. Он положил салфетку на стол трясущимися руками. Это был страх? Или просто ажиотаж по поводу огромной комиссии? Затем он улыбнулся ей. «Вы хотите увидеть это место? Это действительно потрясающе».
  
   Она посмотрела на остатки своего завтрака, затем на русского.
  
   "Может, я не должен ..."
  
   «Ерунда», - вмешался Фрэнк. Русскому он сказал: «Конечно, это не проблема, верно?»
  
   Мужчина выглядел смущенным.
  
   "Точно." Фрэнк помог Тине подняться. «Не слишком быстро», - сказал он русскому. «Она не такая, как ты».
  
   Как только они миновали парадную дверь палаццо и столкнулись с крутыми узкими ступенями, ведущими вверх во мрак, Тина пожалела, что пришла. Она должна была знать лучше. Лысая русская выглядела как славянский бандит, который в те дни всегда был населен в боевиках, и постоянная прогулка от Сан-Марко до самого отсюда искалечила ей ноги. Теперь ей нужно было взобраться на эту гору.
  
   «Может, мне стоит подождать здесь, внизу», - сказала она.
  
   Выражение лица Фрэнка было почти испуганным. «Я знаю, что это выглядит сложным, но ты не пожалеешь об этом. Поверь мне».
  
   "Но мой--"
  
   «Пойдем», - сказал русский уже на полпути первого полета. Фрэнк протянул руку. "Давай помогу."
  
   Поэтому она позволила ему помочь. В конце концов, он до сих пор был идеальным джентльменом. Она использовала воспоминания о предыдущей ночи - опере и ужине - чтобы отвлечь ее от боли в пятках, когда Фрэнк помог ей подняться к дубовой двери наверху лестницы. Она оглянулась, но увидела только мрачный неопределенный мрак древних зданий. Затем мрак исчез, когда русский открыл дверь.
  
   Когда она вошла внутрь, она поняла, что Фрэнк был прав. Это действительно того стоило.
  
   Он провел ее через деревянный пол к деревянному дивану в стиле модерн. Русский ушел в другую комнату. «Ты не шутил», - сказала она, поворачиваясь, чтобы все осмыслить.
  
   "Что я тебе сказал?" Он уставился на дверь, которая была оставлена ​​открытой на дюйм. «Слушай, позволь мне разобраться с бумагами наедине, а потом я займусь небольшим туром».
  
   "Действительно?" Она чувствовала себя удивленной девочкой с покрасневшими щеками. "Это было бы здорово".
  
   «Я буду быстро». Он коснулся ее плеча, которое было теплым и влажным от попытки подняться сюда, и последовал за русским в следующую комнату.
  
   В Массачусетском технологическом институте она так много узнала о чрезмерно оформленных предметах мебели из журналов - Abitare, ID, Wallpaper - но никогда не видела их на самом деле. В углу сидело кресло Kilin из черной кожи и дерева имбуи, спроектированное Серхио Родригесом. Перед ним стояла колесница Straessle International, около 1972 года. Сама Тина опиралась на решетчатый диван из розового дерева, спроектированный Хоакимом Тенрейро. Банально она задавалась вопросом, сколько стоит эта комната.
  
   Она услышала звук и, подняв глаза, увидела великолепную девушку - раннего подростка -
  
   войдите с террасы. У нее были прямые каштановые волосы до талии, жемчужная кожа и яркие глаза. На ней было розовое летнее платье, подчеркивающее пышность ее силуэта.
  
   «Привет», - сказала Тина, улыбаясь.
  
   Взгляд девушки остановился на животе Тины. Она произнесла несколько взволнованных немецких слов и присоединилась к ней на диване. Она нерешительно положила маленькую руку на живот Тины. "Я могу?"
  
   Тина кивнула, и девушка погладила ее. Это успокаивало, и щеки девушки покраснели. Затем она похлопала себя по животу. "У меня есть. Тоже." Улыбка Тины исчезла. "Вы беременны?"
  
   Девушка неуверенно нахмурилась, затем взволнованно кивнула. «Ja. У меня будет ребенок. Буду иметь ребенка».
  
   "Ой." Тина поинтересовалась, как отреагировали родители девочки. «Ингрид». Тина взяла маленькую сухую руку. «Я Тина. Ты здесь живешь?» Ингрид, казалось, не поняла, но затем открылась внутренняя дверь, и сквозь нее, улыбаясь, вышел высокий пожилой мужчина с волнистыми седыми волосами и в безупречном костюме, за ним последовал кроткий Фрэнк.
  
   Ингрид закрыла руками живот Тины. "Schau mal, Роман!" Роман подошел, и Тина позволила ему взять ее за руку и поцеловать костяшки пальцев. «Нет ничего прекраснее ожидающей женщины. Приятно познакомиться, мисс…»
  
   «Кроу. Тина Кроу. Вы отец Ингрид?»
  
   «Гордый дядя. Роман Угримов».
  
   «Что ж, господин Угримов, у вас действительно красивый дом. Просто потрясающий». Угримов кивнул в знак благодарности, затем сказал: «Ингрид, познакомьтесь с мистером Фрэнком Даудлом». Девушка встала и вежливо пожала Фрэнку руку. Угримов, стоя позади нее, положил руки ей на плечи и, глядя прямо на Фрэнка, сказал:
  
   «Ингрид здесь для меня все, понимаете? Она - весь мой мир». Ингрид застенчиво улыбнулась. Угримов сказал это слишком убедительно.
  
   Фрэнк сказал: «Тина, я думаю, нам пора идти». Она была разочарована - она ​​действительно хотела увидеть остальную часть палаццо, - но в голосе Фрэнка звучал тревожный тон, который заставил ее подумать, что, возможно, лучше уйти. К тому же конфликт между беременностью Ингрид и вниманием дяди заставил ее почувствовать себя неловко.
  
   Так что она встала - немного пошатываясь, и Ингрид подошла, чтобы поддержать ее, - затем взяла Фрэнка за руку. Он пробормотал: « Извини, наверное, за тур». Это не имело значения.
  
   Лысый головорез повел их обратно вниз, что было намного проще, чем подняться, и на полпути они услышали позади себя голос Ингрид - она ​​смеялась громким гнусавым хохотом, как мул. К тому времени, когда лысый мужчина открыл дверь на площадь, она поняла, что что-то с этим не так, поэтому, когда они остановились в тени крыльца и русский закрыл за ними дверь, она сказала: Я не понимаю, Фрэнк. Если он только сейчас подписывает документы на это место, то почему он уже въехал? "
  
   Фрэнк не слушал. Упершись руками в бедра, он смотрел налево, вверх по улице. Женщина примерно того же возраста, что и Тина, вышла из дверного проема и побежала к ним. Удивительно грозным голосом она крикнула: «Фрэнк!»
  
   Первая мысль: это жена Фрэнкса?
  
   Справа к ним побежал мужчина. Его куртка раскачивалась из стороны в сторону, пока он скакал по камням, а в руке - пистолет. Что он тогда был? Но у нее не было времени следить за своими мыслями, потому что она услышала голос Романа Угримова, кричащий на них сверху - да, все вдруг сходилось - «А ее я люблю, ублюдок!» Тина шагнула вперед, затем назад, потому что Фрэнк смотрел в небо. Пронзительный крик заполнил воздух, затем перешел в низкий вой, который быстро нарастал, как поезд, мчащийся мимо.
  
   Ее мозг напомнил ей об эффекте Доплера без видимой причины. Потом она увидела, что падает. Розовый развевающийся - каштановые волосы - тело, девушка, эта девушка - Ингрид. А потом--
  
   В 10:27 утра . Ингрид Коль приземлилась в трех футах от Тины. Удар и хруст, разорванные кости и плоть. Кровь. Тишина.
  
   Она не могла дышать. Ее тело сжалось. Она еще не могла даже кричать, пока Фрэнк не достал пистолет, выстрелил трижды и сбежал. Женщина - жена? Подруга? вор? - бросился за ним. Тина споткнулась и резко упала навзничь на булыжник. Теперь она могла только кричать ».
  
   Рядом с ней появился другой мужчина с пистолетом. Он выглядел потерянным, глядя на розово-красное месиво в трех футах от нее. Затем он заметил Тину, и на мгновение ее крики прекратились; она боялась его и его пистолета. Но крики вернулись сами по себе. «I» м в труде! Мне нужен врач!»
  
   "Я ..." сказал мужчина. Он посмотрел в том направлении, куда сбежали Фрэнк и эта женщина; они ушли. Он опустился на землю рядом с ней, измученный.
  
   "Получите гребаный доктор!" - крикнула она, и они оба услышали три коротких выстрела из пистолета.
  
   Мужчина снова посмотрел на нее, как если бы она была исчезающим призраком, затем достал свой сотовый телефон. «Все будет хорошо», - сказал он, набирая номер. Он с кем-то говорил по-итальянски. Она узнала слово амбуланза. Когда он наконец повесил трубку - тогда она поняла, что он был ранен где-то в грудь. Его рубашка была почти черной от блестящей свежей крови.
  
   К тому времени, однако, ее охватил прилив материнского прагматизма: не имело значения, что его застрелили; он уже вызвал скорую. Учитывая обстоятельства, ее ребенок был в максимальной безопасности. Она успокоилась, ее схватки замедлились, и мужчина, уставившись на нее, сжал ее руку, почти слишком сильно, как будто он едва знал, что она здесь. На улице снова появилась плачущая женщина по имени Анджела Йейтс. Мужчина с грустью наблюдал за своим сообщником.
  
   Тина сказала: «Кто ты, черт возьми?»
  
   "Какие?"
  
   Ей потребовалось мгновение, чтобы восстановить дыхание. «У тебя есть пистолет». Как будто это были шокирующие новости, мужчина выпустил пистолет; он с грохотом упал на землю.
  
   «Что?» - сказала она, затем выдохнула сжатые губы через сжатые губы, выдохнув три раза. "Что ты, черт возьми, такое?"
  
   «Я…» Он сильнее сжал ее руку, почти подавившись своими словами. "Я турист."
  
   6
  
   Шесть лет спустя Джанет Симмонс заметила, как воспоминания все еще могут заставить Тину задыхаться. Жена Уивера смотрела с открытым ртом на журнальный столик, чтобы не смотреть на женщину, задающую все эти вопросы.
  
   "Значит, это был Майло?"
  
   Тина кивнула.
  
   Нерешительно Симмонс подтолкнул: «Как вы думаете, что он имел в виду? Что он был туристом. В подобной ситуации это последнее, что кто-то скажет».
  
   Тина вытерла глаза большим пальцем и, наконец, подняла глаза.
  
   «Ситуация заключалась в том, что в его правое легкое попали две пули, и он истекал кровью. В подобных ситуациях вероятность выходит из окна». Симмонс согласился, но это одно слово говорило ей о двух вещах. Во-первых, в 2001 году Майло действительно потерпел крушение, настолько, что был готов признаться совершенно незнакомому человеку в своей сверхсекретной должности. Во-вторых: Майло выздоровел достаточно быстро, так что Тина понятия не имела, что это была должность.
  
   «Что он там делал? В Венеции. Думаю, он вам рассказал. У него был пистолет, там стреляли, и человек, с которым вы провели день, сбежал».
  
   «Был убит», - поправила Тина. «До того дня Майло был полевым агентом, а Фрэнк - Фрэнк Даудл - украл у правительства три миллиона долларов».
  
   "Наше правительство?"
  
   «Наше правительство. Той ночью Майло подал в отставку. Это было не обо мне, не о Фрэнке. Даже о Башнях, о которых мы узнали позже. Жизнь Майло стала просто невыносимой».
  
   «И вот ты был».
  
   «Вот я и был».
  
   «Вернемся на секунду назад. Вас обоих доставили в итальянскую больницу, и родилась Стефани. Когда Майло снова появился?»
  
   «Он никогда не уходил».
  
   "Что ты имеешь в виду?"
  
   «Когда врачи вылечили его, они поместили его в комнату наверху. Как только он проснулся, он пробрался в медпункт и нашел мою комнату».
  
   «Он не знал вашего имени».
  
   «Мы пришли одновременно. Он проверял это по часам. Я потерял сознание после родов, а когда проснулся, он спал в кресле рядом с моей кроватью. Был телевизор и итальянский появились новости. Я не понимал, о чем они говорили, но знал, как выглядит Всемирный торговый центр ».
  
   "Я понимаю."
  
   «Ты не знаешь», - сказала Тина, и в ее голосе снова прозвучали эмоции. «Когда я сообразил, что произошло, я начал плакать, и это разбудило Майло. Я показал ему, о чем были мои слезы, и когда он их понял, он тоже начал плакать. Мы оба в той больничной палате плакали вместе . С тех пор мы были неразлучны ».
  
   Пока Симмонс обдумывал эту историю любви, Тина смотрела на часы на DVD-плеере - после двенадцати. "Дерьмо." Она стояла. «Мне нужно забрать Стефани. Мы обедаем».
  
   «Но у меня есть еще вопросы».
  
   «Позже», - сказала Тина. «Если только ты не собираешься меня арестовать. А ты?»
  
   "Мы можем поговорить позже?"
  
   «Сначала позвони».
  
   Симмонс ждал, пока Тина соберется. На это ушло всего пять минут. Она появилась снова, прибралась в легком летнем платье и спросила: «А что за другой уровень?»
  
   "Какие?"
  
   «Ранее вы сказали, что расследуете Майло на двух уровнях. Мы отвлеклись. На одном уровне было убийство. Что еще?» Симмонс пожалел, что она не подняла этот вопрос. Ей нужно было время и место, чтобы получить ответы до того, как у Тины Уивер будет вечер, чтобы подумать над какой-нибудь легендой. «Мы можем поговорить об этом завтра».
  
   «Дайте мне версию Cliff Notes».
  
   Она рассказала Тине о паспорте. «Он гражданин России, Тина. Это новость для всех».
  
   Щеки Тины вспыхнули. «Нет, это прикрытие. Шпионы делают это постоянно. Прикрытие того, что ему пришлось делать в России».
  
   "Он сказал вам об этом?"
  
   Быстрое покачивание головой.
  
   "Вы когда-нибудь слышали, чтобы он упоминал имя Михаил Властов?" И снова Тина покачала головой.
  
   «Может быть, ты прав. Может, это просто недоразумение». Она щедро улыбнулась.
  
   Внизу, на Гарфилде, прежде чем расстаться, Симмонс нерешительно затронул то, что было для нее самой важной темой их разговора: «Послушай, Тина. Я знаю, что ты сказал мне там наверху о том, почему ты не сбежишь с Майло, но у меня есть Признаюсь, я не куплюсь на это. Причины слишком практические. Вы сказали «нет» по другой причине ».
  
   Лицо Тины на мгновение исказилось, она склонялась к усмешке, но на полпути сдалась и расслабилась. «Вы знаете почему, специальный агент».
  
   «Ты больше ему не доверял».
  
   Странная, небрежная ухмылка промелькнула по лицу Тины. Она пошла к своей машине.
  
   Когда Симмонс завернула за угол на Седьмую авеню, ее телефон зазвонил.
  
   «Держись за носки», - сказал Джордж Орбах. Эта фраза на мгновение смутила ее. "Какие?"
  
   "Уильям Т. Перкинс".
  
   "Кто?" Она использовала пульт, чтобы отпереть свою машину.
  
   «Отец Вильмы Уивер, урожденная Перкинс. Дед Майло. Живет в Миртл-Бич, Южная Каролина. Ковенант-Тауэрс - поселение для престарелых. Родился в 1926 году. Восемьдесят один год».
  
   «Спасибо за математику», - сказала Симмонс, не скрывая своего волнения. "Есть ли причина, по которой мы никогда не знали этого раньше?"
  
   «Мы никогда не спрашивали».
  
   Она полагала, что некомпетентность идет рука об руку с интеллектом. Никто не позаботился узнать, дышит ли еще дедушка. «Вы можете прислать мне адрес и сообщить Башням Ковенанта, что я приду?»
  
   "Когда?"
  
   Она подумала об этом, садясь в теплую душную машину. "Сегодня ночью."
  
   "Забронировать рейс?"
  
   «Да», - сказала она, затем, взглянув на часы, приняла решение: «Около шести часов и займите три места».
  
   "Три?"
  
   Она снова вышла из машины, заперла дверь и пошла обратно к двери Ткачей. «Со мной поедут Тина и Стефани Уивер». 7
  
   Правда, три лжи и некоторые упущения. Это все, что знал Майло. Об остальном, пообещал Примаков, позаботятся. За ту слишком долгую неделю в Альбукерке старик мало поделился. Вместо этого он задавал вопросы, как сейчас делал Теренс Фитцхью. История, от ее начала в Теннесси до кровавого конца в Нью-Джерси. Он так часто рассказывал это в Нью-Мексико, что знал это лучше, чем свою собственную историю жизни. «Расскажите подробности», - настаивал Примаков.
  
   Но он не просто спросил об этой истории; он спрашивал то, на что Майло не мог отвечать. Предательские вещи. "Тебе нужна моя помощь, не так ли?" Итак: иерархия Департамента туризма, количество туристов, существование Сала и его метод связи, отношения между Родиной и Компанией, а также то, что Компания знала и не знала о самом Евгении Примакове, что было очень мало. Только через пять дней старик наконец сказал: «Я понял. Ни о чем не беспокойтесь. Войдите и скажите им правду. Вы солгаете три раза и опускаете кое-что. Об остальном я позабочусь ". Из чего состоит «остальное» - загадка.
  
   Его вера пошатнулась? Конечно, это так. Он споткнулся, когда он понял, что его лечили от черной дыры, и чуть не умер, когда тем утром Джон вошел в комнату 5 со своим портфелем.
  
   полный ужасных фокусов. «Привет, Джон», - сказал Майло, но Джон не был таким любителем, чтобы заставить его что-то сказать. Он положил свой чемодан на пол, открыл его, чтобы увидеть аккумулятор, провода и электроды, и попросил двух охранников прижать обнаженное тело Майло. По правде говоря, вера Майло полностью исчезла, когда были применены электрические разряды. Они напрягали его нервы и мозг, так что он не чувствовал никакой веры ни во что за пределами этой комнаты. Он ничего не слышал, когда его тело выгибалось и тряслось на холодном полу. В паузах между этими сеансами он хотел кричать им правду - нет, он не убивал Грейнджер - это была ложь номер один. Но они ни о чем его не просили. Паузы были предназначены только для того, чтобы Джон проверил кровяное давление Майло и перезарядил машину.
  
   Единственное, что грозило возродить его веру, не имело для него никакого смысла. Это был Лоуренс, державший его за лодыжки. Когда пульсация прокатилась по его телу, Лоуренс отпустил ноги и отвернулся, затем его начало рвать. Джон остановил свою работу. "Ты в порядке?"
  
   «Я ...» - начал Лоуренс, затем поднялся на ноги, вытирая слезящиеся глаза. Он снова ударил его, и он прислонился к стене, опустошая желудок. Джон безразлично приложил электроды к соскам Майло. Несмотря на боль, он почувствовал облегчение, как будто отвращение Лоуренса вскоре могло быть разделено на всех. Он был не прав. Затем вошел Фитцхью и показал ему фотографии. .
  
   «Вы убили Грейнджера».
  
   "Да."
  
   "Кого еще ты убил?"
  
   «Турист. Трипплхорн».
  
   «Когда вы убили Грейнджера? Перед тем, как убили Туриста?»
  
   «Раньше. Нет, после».
  
   "Потом?"
  
   Майло закашлялся. «Я прогулялся в лес».
  
   "А потом?"
  
   «Я был болен. Потом я улетел в Техас».
  
   "Под Доланом?"
  
   Он кивнул, теперь вернувшись на твердую основу ужасной правды: «Я пытался заставить мою жену и дочь исчезнуть вместе со мной», - сказал он, рассказывая Фитцхью то, что он уже знал. «Они бы не стали - по крайней мере, Тина отказалась». Он с трудом выпрямился и посмотрел на Фитцхью. «У меня не было ни семьи, ни работы, и Компания и Родина искали меня».
  
   «Прошла неделя», - сказал Фитцхью. "Ты исчезла."
  
   «Альбукерке».
  
   "Что ты делал в Альбукерке?"
  
   «Я пил. Много. Я пил, пока не понял, что так продолжаться не может».
  
   «Многие люди всю жизнь пьяны. Что делает тебя таким особенным?»
  
   «Я не хочу жить в бегах. Когда-нибудь», - сказал он, затем остановился и начал снова. «Я хочу когда-нибудь вернуться к своей семье. Если они меня захватят. И единственный способ добиться этого - сдаться. Милосердие суда и все такое».
  
   «Довольно надуманный».
  
   Майло это не оспаривал.
  
   «На той неделе в Альбукерке. Где ты останавливался?»
  
   «Трактир с красной крышей».
  
   "С кем?"
  
   "Я был один." Ложь номер два.
  
   «С кем ты разговаривал? Неделя - это долгий срок».
  
   «Некоторые официантки - из Applebee's и Chili's. Бармен. Но не о чем-то важном». Он сделал паузу. «Думаю, я их напугал». Они уставились друг на друга, один одетый, другой голый, и Фитцхью наконец сказал: «Мы собираемся пройти через все это, Майло. Иногда это будет похоже на проверку вашей памяти, но это не так. Это проверка. вашей правды ". Он щелкнул пальцами по лицу Майло. "Ты со мной?" Майло кивнул, и это движение причинило ему боль.
  
   «Два стула», - сказал Фитцхью, не обращаясь ни к кому конкретно. Оставшийся швейцар решил, что это его приказ, и ушел. «Джон, будь на связи». Джон коротко кивнул, поднял чемодан и ушел, как продавец залитых кровью энциклопедий сразу после продажи. Швейцар вернулся с алюминиевыми стульями и помог Уиверу сесть в один. Фитцхью сел напротив, а когда Майло соскользнул в сторону и упал, он также заказал столик. Это помогло, поскольку Майло смог рухнуть на его гладкую белую поверхность, заливая ее кровью.
  
   «Расскажи мне, как это началось», - сказал Фитцхью.
  
   Разбор полетов в тот первый день длился почти пять часов, и в нем были описаны события, которые длились с четвертого июля до злополучной поездки в Париж до воскресенья 8 июля, когда вернулся Майло. Он мог бы рассказать историю быстрее, но Фитцхью часто вмешивался, подвергая сомнению аспекты истории. После самоубийства Тигра в Блэкдейле Фитцхью похлопал по столу, раздраженный тем, что Уивер снова соскользнул вниз, щекой о залитую кровью Formica.
  
   "И это было сюрпризом, не так ли?"
  
   "Какие?"
  
   «Сэм Рот, аль-Абари, кто угодно. Что он был туристом». Майло положил грязную руку на стол ладонью вниз и оперся на него подбородком. «Конечно, это был сюрприз».
  
   «Так позвольте мне сказать прямо. Тигр - профессионал с одним из самых глупых в мире имен - приезжает в эту страну исключительно для того, чтобы поболтать с вами, а затем от себя».
  
   Майло кивнул костяшками пальцев.
  
   «Полагаю, у меня такой вопрос: как ваш файл - ваш туристический файл, который должен находиться в высшей стратосфере совершенно секретно - как этот файл оказался в его руках?»
  
   "Грейнджер дал это ему".
  
   "Ого!" - воскликнул Фитцхью, откидываясь на спинку стула. «Позвольте мне убедиться, что я вас правильно расслышал. Вы говорите, что Том работал с Тигром?
  
   Это серьезное заявление ".
  
   "Боюсь, что это так".
  
   «И Сэмюэл Рот - вы позволили ему покончить с собой, прямо перед вами, когда вы знали, что этот человек был полон бесценной информации».
  
   «У меня не было шанса спасти его. Он был слишком быстр».
  
   «Может, тебе не нужен был шанс. Может, ты хотел, чтобы он умер. Может - и это интересно - может быть, ты знал, что у него есть зубная крышка, и ты залез ему в рот голыми руками и проткнул его ему. В конце концов, он был слаб, и твои отпечатки пальцев были на его лице. Это было бы неплохо для такого сильного человека, как ты. Может быть, ты даже сделал это по приказу Грейнджера - почему бы и нет? Вы вините беднягу для всего остального ". Майло ответил молча.
  
   Когда они добрались до брифинга Грейнджера, за день до того, как он вылетел в Париж, чтобы проверить Анджелу Йейтс, Фитцхью снова вмешался.
  
   «Так вы же , наконец , спросить его о Tiger.»
  
   «Но он меня оттолкнул, - сказал Майло. «Что было такого сложного в том, чтобы показать мне этот файл? Вот чего я не понял. Не тогда. Прошло много времени, прежде чем я его получил. Слишком долго».
  
   "Что есть?" Майло не ответил, поэтому Фитцхью откинулся назад, скрестил одно колено над другим и сказал: «Я знаю, что он показал вам папку, Майло. Когда вы вернулись из Парижа. Я надеюсь, что вы не собираетесь предлагать это , поскольку я нанял Бенджамина Майкла Харриса, я каким-то образом связан с этим. Плохие навыки найма по-прежнему не являются преступлением в этой стране ». Майло смотрел в ответ, гадая, следует ли ему называть эту следующую часть ложью или упущением. Иногда различия сбивали с толку. «Нет. Я знал, что твое участие не может объяснить всей секретности. Том не был в союзе с тобой».
  
   «Верно. Он был в союзе с Тигром».
  
   «Вот почему потребовалось так много времени, чтобы понять», - объяснил Майло. «Грейнджер дал мне файл, чтобы я не следил за его запахом; он хотел, чтобы я понюхал в твоем направлении».
  
   Фицхью, похоже, это удовлетворило.
  
   Так продолжалось, и Фитцхью часто вмешивался, чтобы прояснить ситуацию или притвориться растерянным. Когда Майло сказал, что остался в Париже из-за своих подозрений, Фитцхью сказал: «Но вы видели доказательства Эйнера. Вы видели фотографии».
  
   «Да, но что они доказали? Она скармливала информацию Герберту Уильямсу или Уильямс подавала свою информацию? Или ее невольно втянули в чужую игру? Или Уильямс шпионил за ней, чтобы отслеживать ее расследование? Или она была на самом деле виновен, а человек с рыжей бородой просто управлял и Тигром, и Анжелой, продавая информацию китайцам?
  
   кого он представлял? Это не была операция одного человека. Может быть, китайцы тоже управляли Гербертом Уильямсом ».
  
   «Это проклятая китайская головоломка».
  
   "Конечно".
  
   Фитцхью ответил на его жужжащий телефон. Он кивнул звонившему, несколько раз проворчал и повесил трубку. «Слушай. Это был долгий день, и ты очень хорошо поработал. Мы можем глубже разобраться в заговоре завтра, хорошо?» Он похлопал по столу - по бокам, по чистой стороне. «Отличный рабочий день».
  
   «Тогда, может быть, я смогу поесть», - сказал Майло.
  
   «Конечно. Мы также найдем тебе одежду», - пообещал Фитцхью, отодвигая стул и вставая, улыбаясь. "Я действительно доволен. А детали - они придают человеческое лицо всему этому жалкому материалу. Завтра, я думаю, мы должны получить еще немного этого человеческого лица. Тина, например. Может быть, мы сможем обсудить, как вы двое ладят. Как дела с твоей любимой падчерицей ".
  
   «Дочь», - сказал Майло.
  
   "Какие?"
  
   «Дочь. Не падчерица».
  
   "Верно." Фитцхью поднял руки с выражением поражения.
  
   «Как скажешь, Майло».
  
   Когда его инквизитор вышел из комнаты, Майло вспомнил инструкции Примакова. Три паршивых лжи, Майло. Вы всю жизнь лгали, зачем менять сейчас?
  
   8
  
   «Я не хочу, чтобы ты боялся», - прошептала Джанет Симмонс, когда Тина вернулась домой. «Мы обнаружили вашего дедушку по материнской линии, дедушку Майло, и я думаю, что это правильно, если вы пойдете с ним».
  
   «Это невозможно. Они все мертвы».
  
   «Что ж, есть только один способ узнать наверняка». Теперь, в двухмоторном рейсе Spirit Airlines из Ла-Гуардия в Миртл-Бич, Тина держалась за Стефани, которая настаивала на месте у окна. Для ее дочери внезапный сдвиг в повестке дня был волнующим. Они называли это поездкой на пляж с ночевкой. Господи, Маленькая мисс была хорошим развлечением. Насколько сильно она пострадала с тех пор, как две недели назад в Диснейленде она проснулась и обнаружила в своей спальне головореза Службы внутренней безопасности, который искал своего отца, который внезапно исчез? Зачем ей иметь дело с этим?
  
   "Как дела, дорогая?"
  
   Стефани зевнула в сложенную ладонь, глядя на свинцовые облака.
  
   "Я немного устал."
  
   "Я тоже."
  
   "Мы действительно собираемся в отпуск?"
  
   «Вроде. Короткий. Мне просто нужно с кем-нибудь поговорить. После этого мы можем расслабиться на пляже.
  
   Она пожала плечами так, что это обеспокоило Тину, но сказала: «Почему она идет?»
  
   "Вам не нравится мисс Симмонс?" - спросила Тина, когда Симмонс через проход бил кулаком ее BlackBerry. «Не думаю, что ей нравится папа». Хороший вид спорта и умный в придачу. Возможно, умнее, чем ее мать. И снова ей стало интересно, почему она согласилась на это внезапное путешествие. Действительно ли она доверяла специальному агенту Джанет Симмонс? Не совсем, но морковка была слишком велика: наконец-то встретить члена семьи Майло. Дело было не столько в доверии, сколько в любопытстве. Действительно.
  
   Они приземлились незадолго до восьми, и Тина разбудила Стефани, когда они спускались. Из окна они увидели тьму, отмеченную точками света, которые погасли вместе с береговой линией. В аэропорту Миртл-Бич их не встретили никакие специальные агенты, и Симмонс даже пришлось позаботиться о собственном арендованном Taurus. Она получила маршрут проезда на своем BlackBerry. Был вечер четверга, но в то же время разгар лета, и они проезжали мимо джипов с открытым верхом, полных возбужденных, голых по пояс мальчишек из колледжа, в шортах до колен и дурацких бейсболках, размахивающих высокими парнями Миллера и Бада. Улыбаясь их вниманию, бутылочные блондинки давали им повод закричать. Музыка лилась из клубов, хотя все, что они слышали, было монотонным тумпатумпа ритмов танцевальной музыки.
  
   Башни Ковенанта, расположенные в пышной лесистой местности на северной стороне города, недалеко от пляжа, состояли из двух длинных пятиэтажных башен, разделенных травой и деревьями. «Красиво», - рассудила Стефани со своего места.
  
   По словам Дейрдре Шамус, розовощекого, веселого директора, которая осталась вне своей обычной смены, чтобы выяснить, почему Национальная безопасность была заинтересована в одном из их жителей, Башни Ковенанта не были «домом престарелых», хотя медицинские учреждения работали. сайт. «Мы поощряем здесь независимость».
  
   Уильям Т. Перкинс жил на первом этаже Башни 2, и Шамус проводил их до своей двери, приветствуя каждого проходящего мимо жителя с чрезмерным энтузиазмом. Наконец они остановились в доме номер четырнадцать, однокомнатной квартире. Шамус постучал нараспев: «Мистер Перкинс! Ваши гости прибыли!»
  
   "Держи своих гребаных лошадей!" сказал сердитый, грубый голос. Внезапно Тина забеспокоилась за Стефани. Что было за этой дверью?
  
   Может быть, ее прадед - она ​​все еще не могла поверить в то, что Майло не знал о нем, и если бы он знал, то непременно рассказал бы ей. Но что это был за человек? Она отвела мисс Шамус в сторону. «Есть место, где Стеф может подождать? Я не уверен, что хочу, чтобы она была там с нами».
  
   "О, мистер Перкинс - петарда, но он ..."
  
   «В самом деле», - настаивала Тина. "Например, телевизионная комната?"
  
   "Один в коридоре.
  
   "Спасибо." Симмонсу: «Скоро вернусь». Она провела Стефани через три двери и справа нашла комнату, в которой находились три дивана, а также Ла-Зи-Бой и семь пожилых людей, которые смотрели на повтор « Она написала убийство».
  
   "Дорогой, не могли бы вы подождать здесь немного?" Стефани махнула Тине ближе. «Здесь пахнет », - прошептала она.
  
   "Но ты можешь это принять? Для меня?"
  
   Стефани скривилась, чтобы показать, как плохо пахнет, но кивнула.
  
   "Не долго."
  
   «Какие-то проблемы, мы будем в комнате четырнадцать. Понятно?» На обратном пути - номер четырнадцатый теперь был открыт, внутри и Шамус, и Симмонс - у Тины вспыхнула паранойя. Это была та паранойя, с которой она жила с тех пор, как Майло сбежал из Диснейленда, с тех пор, как ее собственный мир стал населен инквизиторами и спецслужбами. Паранойя заговорила с ней голосом Майло: «Вот как все происходит, Тина. Послушай. Они заставляют тебя отослать ребенка. Когда ты закончишь болтать, ребенок исчез. Просто исчез. они будут принимать лекарства; они не будут знать, что случилось. Симмонс на самом деле не скажет вам, что у нее есть Стефани. Нет. Это все будет предположение и предположение. Но вы поймете, что у нее есть этот документ , мелочь. Она хотела бы, чтобы вы прочитали это для камеры. Там будет сказано, что ваш муж вор, предатель и убийца, и, пожалуйста, оставьте его на всю жизнь. Сделайте это, она скажет: и мы могли бы найти дорогую Стефани ". Но это всего лишь паранойя, сказала она себе. Только то. Она остановилась у открытой двери и заглянула внутрь. Шамус был полон улыбок, готовясь уйти, а Симмонс устроился на стуле рядом с безволосым сморщенным мужчиной в инвалидном кресле, с узким лицом, деформированным от возраста. Его глаза были увеличены большими очками в черной оправе. Спецагент поманил ее, и старик улыбнулся, демонстрируя пожелтевшие зубные протезы.
  
   «Знакомьтесь, Уильям Перкинс, Тина. Уильям, это Тина Уивер, ваша внучка».
  
   Рука Перкинса поднималась, чтобы пожать ее руку, но остановилась. Он посмотрел на Симмонса. " Черт возьми , ты говоришь, женщина?"
  
   "Тудл-оо!" - сказала Шамус, предоставив им уединение. 9
  
   Уильяму Т. Перкинсу это было тяжело. Сначала он утверждал, что у него вообще нет внука, затем, что его не было по имени Майло Уивер. Его протесты были пронизаны проклятиями, и у Тины сложилось впечатление, что Уильям Т. Перкинс был правым ублюдком в течение своих восьмидесяти одного года на планете. Да, у него было две дочери, но они уехали в подростковом возрасте, не «ни единого здравого смысла».
  
   «Ваша дочь Вильма, сэр. У нее и ее мужа Теодора был Майло. Их сын. Ваш внук», - настаивал Симмонс. Наконец, словно эти слова были неопровержимым доказательством, Перкинс резко упал, признав, что да, у него действительно был единственный внук.
  
   «Майло», - сказал он и покачал головой. «Как зовут собаку. Я всегда так думал. Но Эллен - ей было наплевать, что я ни о чем думал. Ни одна из них».
  
   "Эллен?" - сказала Тина.
  
   «Проблемы с самого начала. Знаете ли вы, что в 1967 году семнадцатилетняя девушка приняла ЛСД? В семнадцать! К восемнадцати годам она спала с каким-то кубинским коммунистом. доска."
  
   «Простите меня, мистер Перкинс, - сказал Симмонс. «Мы не уверены, кто такая Эллен».
  
   Перкинс моргнул, глядя на нее увеличенными глазами, на мгновение смущенный.
  
   « Конечно, Эллен - моя проклятая дочь ! Ты спрашиваешь о маме Майло, не так ли?»
  
   Тина громко вздохнула. Симмонс сказал: «Мы думали, что Вильма была матерью Майло».
  
   «Нет» , - раздраженно поправил он. «Вильма забрала ребенка - я полагаю, ему тогда было четыре или пять лет. У нее и Тео не могло быть ни одного собственного, а Эллен - черт знает, чем она была тогда. Она была во всей гребаной карте. со мной тоже не разговаривал, но я узнал от Джеда Финкельштейна - Вильма все еще соизволил поговорить с евреем - что это была идея Эллен. К тому времени она бегала с некоторыми немцами. Середина семидесятых, и полиция была даже после нее. Думаю, она решила, что ребенок просто замедлит ее. Поэтому она попросила Вильму забрать его ". Пожав плечами всем телом, он хлопнул себя по коленям. «Можете себе представить? Просто бросьте ребенка и вымойте с него руки!»
  
   Симмонс сказал: «Мистер Финкельштейн, вы знаете, где он сейчас?»
  
   «Шесть футов ниже по состоянию на 1988 год».
  
   «Так что же на самом деле делала Эллен?»
  
   «Читая Карла Маркса. Читая Мао Цзэдуна. Читая Йозефа Геббельса, насколько я знаю. На немецком языке».
  
   "Немецкий?"
  
   Он кивнул. «Она была в Германии - на западе - когда отказалась от материнства. Эта девочка всегда отказывалась от вещей, когда становилось тяжело. Я мог бы ей сказать - быть родителем - это не прогулка по парку».
  
   «Но вы вообще не разговаривали с ней все это время».
  
   «Так вот, это был ее выбор. Полная тишина для ее плоти и крови, пока она ушла со своими товарищами-краутами».
  
   «Кроме ее сестры Вильмы».
  
   "Какие?" Еще один момент замешательства.
  
   «Я сказал, кроме Вильмы. Она поддерживала связь со своей сестрой».
  
   "Да." Он казался разочарованным этим. Затем он прояснился, когда его осенило: «Финкельштейн - вы знаете, что он мне сказал? Он был немцем, знаете ли, и он читал те газеты. Он сказал, что Эллен задержала полиция. Посажена в тюрьму. ? " Обе женщины выжидающе уставились на него.
  
   «Вооруженное ограбление. Вот зачем. Она и ее веселая банда коммуняк на самом деле погрузились в ограбление банков! Скажите мне, как это помогает спасти рабочих всего мира?»
  
   "Под ее именем?" - резко спросил Симмонс.
  
   "Ее имя?"
  
   "Было ли ее имя в газете?"
  
   Он подумал об этом, затем пожал плечами. «Ее фотография была. Финкельштейн не сказал - подожди! Да. Это было какое-то немецкое имя, не так ли? Эльза? Да, Эльза. Близко к Эллен, но без сигары».
  
   "В каком году?"
  
   «Семьдесят восемь? Нет - девять. Девятнадцать семьдесят девять».
  
   «И когда вы узнали об этом, вы связались с кем-нибудь? В посольство?
  
   Вы пытались вытащить ее из тюрьмы? "
  
   Тишина вернулась к Уильяму Т. Перкинсу, как нежеланный гость. Он покачал головой. «Я даже не сказал Минни. Эллен не хотела этого. Она полностью отключила нас. Не хотела, чтобы мы пришли ей на помощь». Тина подумала, сколько раз за последние двадцать восемь лет этот старик повторял это про себя. Его единственное оправдание отказа от дочери было слабым, но это было все, что у него было, как и оправдания Тины за отказ от мужа.
  
   Когда Симмонс выпрямился, она показалась Тине непревзойденным профессионалом. Ее лицо и тон были жесткими, но не несгибаемыми. Она была здесь по какой-то причине, и она останется только на время, достаточное для удовлетворения своих потребностей. «Дай мне убедиться, что у меня все правильно. Эллен уходит из дома и попадает в плохую толпу. Потребители наркотиков, затем политические недовольные. Коммунисты, анархисты, кто угодно. Она много путешествует. Германия. В 1970 году у нее родился ребенок. Майло. Около семидесяти четырех-пяти лет она отдала Майло своей сестре Вильме и своему мужу Теодору. Они воспитывают его как своего собственного. Последний раз об Эллен вы слышали в 1979 году.
  
   когда ее арестовали за ограбление банка в Германии. Была ли она освобождена? »Когда факты были изложены так лаконично, Уильям Перкинс, казалось, был шокирован этой историей. По частям, возможно, это имело смысл, но, выстроенные таким образом, это стало трагедией или просто невероятным. История была такой же ошеломляющей. эффект на Тину.
  
   Когда Перкинс заговорил, это был шепот: «Я не знаю, отпустили ли ее. Никогда не проверяли. И она никогда не связалась со мной». Тина заплакала. Было неловко, но она больше не могла этого контролировать. Все было дерьмо.
  
   Перкинс потрясенно уставился на нее, затем вопросительно повернулся к Симмонсу, который покачала головой, требуя его молчания. Она потерла трясущуюся спину Тины и прошептала: «Не суди пока, Тина. Может, он даже этого не знает. Помни: мы просто пытаемся докопаться до истины». Тина кивнула, как будто эти слова имели смысл, затем взяла себя в руки. Она принюхалась, вытерла нос и глаза и сделала несколько вдохов. «Извини», - сказала она Перкинсу.
  
   «Не волнуйся, дорогая», - сказал он и наклонился, чтобы погладить ее по колену, что ее встревожило. «Нам всем время от времени нужны гидротехнические сооружения. Это никого не делает неженками».
  
   «Спасибо», - сказала Тина, хотя и не знала, за что благодарила его.
  
   «Если мы сможем, - сказал Симмонс, - давайте вернемся к Майло». Перкинс сел прямее, чтобы показать, сколько еще у него энергии. "Стрелять."
  
   «Эллен исчезает в семьдесят девять, а затем, шесть лет спустя, в 1985 году, Вильма и Тео погибают в автокатастрофе. Это правда?»
  
   "Да." Никаких размышлений, только факт.
  
   «А потом Майло отправили в детский дом в Оксфорде, Северная Каролина. Верно?»
  
   Сначала он не ответил. Он нахмурился, отметив свои воспоминания помимо услышанного, затем покачал головой. "Нет. Его отец забрал его".
  
   "Отец?"
  
   "Ты понял."
  
   Тина подавила следующую волну плача, но это вызвало только тошноту. Все, все, что она знала о жизни Майло, было ложью. Что сделало большую часть ее собственной жизни ложью. Теперь все факты стали предметом обсуждения.
  
   «Отец», - сказал Симмонс, как будто она знала об этом все - возможно, знала. «Так вот, он появился сразу после похорон, я полагаю? Может, на самих похоронах?»
  
   "Точно не знаю".
  
   "Почему нет?"
  
   "Потому что я не пошел на похороны, не так ли?"
  
   "Хорошо, и что случилось?"
  
   «Я не хотел идти», - сказал он. «Минни приставала ко мне. Ради всего святого, это была наша дочь. Наша дочь, которая не разговаривала со мной, когда она была жива. Так зачем мне говорить с ней, когда она мертва? А как насчет Майло?
  
   «Он наш внук», - повторяла она. Кто теперь о нем позаботится? Я сказал: Минни, мы не были в его жизни пятнадцать лет; как ты думаешь, почему он хочет нас сейчас?
  
   Но она так не считала. И можно сказать, что она была права. Может быть. "Он поднял руки." Хорошо, я могу признать это сейчас, но тогда я не мог. В то время я был упрямым, - сказал он, подмигнув Тине, и она пошла. Я остался, а она ушла. Готовил для себя почти за неделю до ее возвращения. Но на руках у нее не было ребенка, и она даже не выглядела расстроенной из-за этого. Я сказал ей, что не хочу слышать, но она все равно сказала мне. Вот какой была Минни ».
  
   "Что она тебе сказала?" - спросила Тина, ее больное тело было парализовано.
  
   «Я подхожу к этому», - сказал он и принюхался. «Оказывается, отец Майло наблюдал за новостями, я думаю, и он пришел требовать его сына Именно в соответствии с Минни и получить это -.. Он был не только какой - то отсутствующий отец, но он был . Ruskie Можете ли вы поверить ? "
  
   «Нет», - прошептала Тина. «Я не могу в это поверить». Симмонс оставил сомнение у двери. "Как звали этого русского?" Уильям Т. Перкинс зажмурился и схватился за лоб, как от удара, но это был лишь его способ вывести из памяти воспоминания, которые не затрагивались десятилетиями. Он убрал руку, покраснев. "Еви?
  
   Нет. Джени - да. Евгений. Так его звала Минни. Евгений ".
  
   "Фамилия?"
  
   Он вздохнул, на его губах выступила белая слюна. "Это я не помню". Тине нужен был воздух. Она встала, но более высокая высота не могла помочь ей выбраться из этого облака внезапных, жестоких перемен. Оба посмотрели на нее, когда она снова устроилась и придумала слова: «Евгений Примаков?» Симмонс потрясенно уставился на нее.
  
   Перкинс прикусил верхнюю губу. «Может быть. Но я хочу сказать, что этот пинго появляется из ниоткуда и уговаривает Минни позволить ему забрать мальчика». Симмонс вмешался: «Разве Майло не сказал об этом?»
  
   "Что я знаю?" Затем он признал, что может кое-что знать:
  
   «Как я понимаю, мальчик не знал Минни, не так ли? Появляется эта старуха и хочет, чтобы он пошел с ней домой. С другой стороны, есть Руски, который говорит , что он его отец. Вы знаете, как эти русские они вас убедят, что небо красное. Наверное, он забил ему голову всевозможными историями о том, какая прекрасная Россия и почему он не приходит, чтобы не наслаждаться ею? Если бы мне было пятнадцать - не дай бог - я бы поехал на восток с моим папой. Не бросайся с каким-то старым бидди, помешанным на жареном и присыпании ». Он сделал паузу. «Вот какой была Минни, если хочешь знать».
  
   «А как насчет социальных услуг? Конечно, они не позволили бы этому иностранцу просто уйти с пятнадцатилетним мальчиком. Перкинс показал им свои ладони. «Что я знаю? Не слушай меня. Меня там даже не было. Но ...» Он наморщил лоб. «У таких парней есть деньги, не так ли? Деньги дают вам все».
  
   «Не все», - настаивал Симмонс. «Единственный способ получить его г-н Примаков - это завещание. Если ваша дочь внесет его в завещание, предоставив ему отцовские права».
  
   Перкинс покачал головой. «Невозможно. Возможно, Вильме мы не понравились. Она, возможно, ненавидела меня. Но она бы не отдала мальчика какому-нибудь русскому. Я не вырастила глупую девочку».
  
   Симмонс проверил Тину взглядом и лукаво подмигнул. Похоже, она была удовлетворена разговором, хотя Тина не могла понять, что именно она получила. Ничего из этого не помогло Майло. Симмонс сказал Перкинсу: «Может, ты скажешь мне еще кое-что».
  
   «Буду, если смогу».
  
   «Почему Вильма и Эллен так сильно тебя ненавидели?» Перкинс моргнул пять раз.
  
   «Я имею в виду, - продолжила она, словно проводя собеседование при приеме на работу, - что именно вы сделали со своими дочерьми?»
  
   Молчание, затем долгий выдох, который мог означать, что старик готовился обнажить свою душу и грехи перед незнакомцами. Это не значит. Его голос внезапно стал молодым и полным яда, когда он указал на дверь:
  
   "Убирайся из моего гребаного дома!"
  
   Когда они уходили, Тина знала, что все расскажет Симмонсу. Майло был лжецом, и в тот момент она его ненавидела.
  
   Только когда они забрали Стефани из телевизионного зала, полного безумных стариков, она поняла кое-что еще. «О, Боже».
  
   "Какие?" - сказал Симмонс.
  
   Она посмотрела в глаза спецагенту. «Когда мы вернулись из Венеции, Майло поехал со мной, чтобы позаботиться о записях о рождении Стефани в Бостоне. Он умолял меня позволить ему дать ей второе имя. Я не планировал этого, мне было все равно, и это казалось, много значит для него ".
  
   "Какое ее второе имя?"
  
   "Эллен."
  
   10
  
   Примерно за полчаса до прибытия двое швейцаров вынули китайские коробки с едой на вынос, заменили его бутылку с водой и смыли кровь со стола, стула и пола. Это было своего рода облегчением, потому что за ночь запах старого кунг пао и пота держали его на грани тошноты. Затем вошел Фитцхью в сопровождении Симмонса. Майло не видел ее со времен Диснейленда, не разговаривал с ней со времен Блэкдейла. Она выглядела усталой, как будто она тоже провела бессонную ночь в клетке со своей собственной вонью. Помните, как сказал Евгений, Симмонс - ваше спасение, но не относитесь к ней так.
  
   Итак, Майло скрестил руки на груди. «Я не разговариваю с ней». Симмонс улыбнулся. "Тоже рад тебя видеть." Фитцхью не беспокоился об улыбках. «Майло, это не мое дело и не твое дело».
  
   «Вы не очень хорошо выглядите, - сказал Симмонс.
  
   Левый глаз Майло был опухшим и багровым, нижняя губа сломана, а одна из ноздрей залита кровью. Самые страшные синяки были под оранжевым комбинезоном. «Я все время вхожу в стены».
  
   «Так я понимаю».
  
   Прежде чем Фитцхью успел дотянуться до него, она заняла его стул. Он попросил у швейцара еще одну. Они ждали. В течение этих полутора минут молчания Симмонс пристально смотрел на Майло, и Майло, не мигая, отвечал на него взглядом.
  
   Когда кресло подошло, Фитцхью успокоился и сказал: «Помни, что мы говорили раньше, Майло. О секретных темах». Симмонс нахмурился.
  
   «Я помню, - сказал Майло.
  
   «Хорошо», - сказал Фитцхью. «Есть кое-что, что я хочу обсудить в первую очередь». Он полез в карман куртки, но Симмонс положил руку ему на лацкан.
  
   «Еще нет, Теренс», - сказала она и отпустила. «Сначала я хочу историю».
  
   "Что это такое?" Майло сел. "Что у него там?" Фитцхью снова вынул пустую руку. «Не беспокойся об этом, Майло. Сначала история. Хорошо?
  
   С того места, где мы остановились. Майло посмотрел на него.
  
   «Вы как раз собирались отправиться в Диснейуорлд», - сказала Симмонс, доказывая, что ей, по крайней мере, дали краткое изложение вчерашнего интервью. Она раскрыла руки, как хорошо обученный интервьюер. «Должен сказать, ваш побег оттуда в последнюю минуту прошел довольно быстро. Отлично сделано».
  
   "Она будет так говорить все время?" Майло задал вопрос Фитцхью, который пожал плечами.
  
   «Просто поговорите», - сказал Симмонс. «Если я считаю, что сарказм уместен, я воспользуюсь им».
  
   «Да», - согласился Фитцхью. "Ладить с ней." Симмонсу: «И попробуй умерить сарказм, хорошо?»
  
   Он рассказал историю Диснейленда, как это произошло, с одним упущением: появлением Евгения Примакова на Космической горе. Хотя он так много лгал Тине, он не лгал о цели визита старика - он хотел знать, что случилось с Анжелой Йейтс. Было легко не упомянуть эту встречу, потому что она не имела никакого отношения к причинно-следственной связи, которая беспокоит следователей во всем мире. Эта непринужденность позволила ему наблюдать за действиями двух людей напротив него.
  
   Фитцхью сидел неподвижно, прямее, чем накануне. Если вчера ему казалось, что у него было все время в мире, то сегодня он был в спешке, как будто содержание интервью больше не имело значения. Иногда он говорил: «Да, да. Мы это уже знаем». Однако каждый раз Симмонс вмешивался: «Может, и нет, Теренс. Ты же знаешь, насколько неинформирована Родина». Затем Майло: «Пожалуйста. Продолжай». Она хотела знать все.
  
   Так что Майло согласился. Он рассказывал свою историю медленно, целенаправленно, не оставляя ни одной детали нетронутой. Он даже упомянул цвет «Renault» Эйнера, на что Симмонс сказал: «Это была хорошая машина, не так ли?»
  
   «У этого средства хороший вкус».
  
   Позже в тот же день, когда Уивер наконец добрался до своей встречи с Угримовым, Симмонс снова вмешался и сказал Фитцхью: «Это Угримов.
  
   Фитцхью пожал плечами. «Я ничего не знаю об этом парне. Майло?»
  
   «Нет, - сказал Майло. «Он никогда не нарушал закона в Соединенных Штатах. Он может приходить и уходить, когда ему заблагорассудится, но я не думаю, что он когда-либо нарушал». Симмонс кивнула, затем положила обе руки на стол.
  
   «В любом случае, мы к этому вернемся чуть позже, но меня не покидало одно обстоятельство. Установив все эти связи, ты пошел и убил Тома Грейнджера, верно?»
  
   "Верно."
  
   "В приступе гнева?"
  
   "Что-то подобное."
  
   «Я не куплюсь на это».
  
   Майло уставился на нее. «Я через многое прошла, Джанет. Никогда не знаешь, как ты собираешься отреагировать».
  
   «И, убив своего босса, вы стерли единственное свидетельство, которое могло бы подтвердить хотя бы небольшую часть вашей истории».
  
   «Я никогда не называл себя гением».
  
   Тишину нарушил звонок телефона Джанет Симмонс. Она посмотрела на экран, затем подошла к углу, прижав палец к свободному уху, когда она ответила. Оба мужчины смотрели. Она сказала: «Да. Подожди минутку. Притормози. Что? Да - я имею в виду, нет. Я этого не делала. Поверьте, я не имела к этому никакого отношения. Нет - не делай этого. Не трогайте ничего, пока я не буду там. Понятно? Я буду, - она ​​оглянулась на них, - полчаса, сорок пять минут. Подождите, хорошо? Тогда увидимся.
  
   Она захлопнула телефон. «Я должен идти прямо сейчас». Оба мужчины моргнули.
  
   "Можем ли мы снова забрать это завтра?"
  
   Майло не стал отвечать, но Фитцхью встал, бормоча: «Думаю, да».
  
   Симмонс оглядел комнату для интервью. «И я хочу, чтобы он ушел отсюда».
  
   "Какие?" - сказал Фитцхью.
  
   «Я очистил одиночную камеру в ЦУП. Я хочу, чтобы его перевели туда к утру».
  
   MCC был столичным исправительным центром, следственным изолятором рядом с площадью Фоли в Нижнем Манхэттене.
  
   "Почему?" - спросил Майло.
  
   «Да», - раздраженно сказал Фитцхью. "Почему?" Она посмотрела на Фитцхью и заговорила так, словно озвучивала угрозу:
  
   «Потому что я хочу иметь возможность поговорить с ним в месте, которое вы не контролируете полностью».
  
   Воздух, казалось, ускользнул из комнаты, когда она чудесным образом выдержала их взгляды. Потом она ушла.
  
   Майло сказал: «Мне кажется, что мисс Симмонс не доверяет ЦРУ».
  
   «Ну, пошли ее на хуй», - сказал Фитцхью. «Она не говорит мне, когда заканчивается мой допрос». Он ткнул пальцем через плечо. "Вы знаете, почему она сейчас горячая и обеспокоенная, не так ли?"
  
   Майло покачал головой.
  
   «У нас есть российский паспорт с вашим лицом на имя Михаил Евгенович Властов».
  
   Майло выглядел озадаченным, потому что так и было. Какой бы план не вынашивал Евгений, разоблачение его тайной жизни не могло быть его частью.
  
   "Где ты это взял?"
  
   «Это вас не касается».
  
   «Это подделка».
  
   «Боюсь, что нет, Майло. Даже Компания не делает их такими хорошими».
  
   "Так что это должно значить?"
  
   Фитцхью снова полез в пиджак и вытащил несколько сложенных простыней. Он положил их на стол. Майло даже не взглянул на них; вместо этого он смотрел в глаза старику. "Что это такое?" - категорично сказал он.
  
   «Intel. Скомпрометированная информация, которая оказалась в руках россиян. Intel, к которой у вас был доступ непосредственно перед тем, как она была взломана». Медленно взгляд Майло переместился с глаз Фитцхью на бумаги. Первый гласил:
  
   Москва, Российская Федерация
  
   Кейс: S09-2034-2B (Туризм)
  
   Intel 1: (исх. Александр) Приобретены кассеты болгарского посольства (см. Соч. Angelhead) от Денистова (атташе) и будут отправлены через посольство США. 09.11.99
  
   Intel 2: (исх. Гендель) Вещи, обнаруженные у погибшего агента ФСБ (Сергея Аренского), в том числе. . . копия кассет из болгарского посольства (см. соч. Angelhead). 13.11.99
  
   Он знал по лаконичному стилю, что Гарри Линч собрал это воедино. Он действительно был отличным турагентом. В 1999 году, путешествуя под именем Чарльз Александр, Майло приобрел секретные посольские записи в болгарском посольстве в Москве. Приобретение было названо Operation Angelhead. Четыре дня спустя другой турист - Гендель - наткнулся на мертвого агента ФСБ или убил его, а на его теле обнаружил копию видеозаписей Angelhead. Майло не знал, как копия попала в русский.
  
   Он пролистал остальные, задержавшись еще на мгновение на третьей, которая гласила:
  
   Венеция, Италия
  
   Кейс: S09-9283-3A (Туризм)
  
   Intel 1: (исх. Александр) Отследить Франклина Даудла по подозрению в фискальном мошенничестве на сумму 3 000 000 долларов США. 10.09.01
  
   Intel 2: (см. Эллиот) источник в ФСБ (VIKTOR) подтверждает знание россиянами пропавших без вести 3 000 000 через Даудла, Фрэнка и неудачной операции по восстановлению в Венеции. 08.10.01
  
   Фитцхью прочитал его вверх ногами. «Да, ваша последняя операция даже дошла до Москвы».
  
   Майло перевернул листы. "Ты действительно так отчаялся, Теренс?
  
   Вы можете составить такой лист для любого полевого агента. Утечки информации. Вы проверяли, сколько частей информации оказалось в руках французов, испанцев или британцев? Держу пари, столько же. "
  
   «У нас нет французского, испанского или британского паспорта с вашим лицом».
  
   Именно тогда Майло понял - Фитцхью больше не волновало его признание. Убийство было мелочью по сравнению с двойным агентом. Это была ловушка, которая добавила бы золотую звезду к послужному списку Фитцхью и отправила Майло либо в уединенную жизнь, либо в быструю могилу.
  
   "Кто дал его вам?"
  
   Фитцхью покачал головой. «Мы не говорим». Нет - Фитцхью понятия не имел, кто его подарил. Однако у Майло была довольно хорошая идея, и она угрожала разрушить всю оставшуюся им веру. 11
  
   Тина проснулась тем утром в Миртл-Бич и вывела Стефани на берег, чувствуя себя легче, почти забыв о слезах от плохого сна прошлой ночью. Она почувствовала, поняла она, когда устроилась на арендованном шезлонге и наблюдала, как ее дочь плещется в Атлантике, как жена-рогоносец, но за другой женщиной нельзя было наблюдать или нападать, потому что другая женщина была целой историей. Это было не совсем так, когда она в младших классах средней школы начала читать альтернативные истории своей страны, обнаружив, что Покахонтас стала пешкой в ​​колониальной борьбе за власть и после поездки в Лондон с Джоном Рольфом умерла от пневмонии. или туберкулез на обратном пути.
  
   Но там, где эти сломанные национальные мифы наполнили ее юношеским самодовольством и негодованием, сломанные мифы ее мужа унизили ее, заставили чувствовать себя глупой. Она поняла, что единственным умным поступком, который она сделала, было отказать Майло в его последней просьбе о том, чтобы они исчезли вместе с ним. Ее чувства усилились, когда они приземлились в LaGuardia, а затем сели на трансферный автобус до Бруклина. На улицах царила клаустрофобия, и каждая знакомая витрина была еще одним обвинением из ее прежней жизни. Так она начинала видеть свою жизнь: старую и новую. Старая жизнь была прекрасна своим невежеством; новая жизнь была ужасна из-за своего знания. Их сумки весили тонну, когда она последовала за Стефани, которая, взбегая по лестнице, гремела ключами от квартиры. Она подошла к двери, когда Тина все еще была на второй площадке, открыла ее, затем снова вышла и просунула нос через перила. "Мама?"
  
   "Что сладенький?" - спросила она, закидывая сумки себе на плечо.
  
   «Кто-то устроил большой беспорядок. Папа дома?»
  
   Поначалу, когда она бросила сумки и поскакала в последний полет, ее охватил необъяснимый прилив надежды. Ложь или нет, Майло вернулся домой. Затем она увидела, что ящики стола у входа были выдвинуты и перевернуты, оставив на полу груду мелочи, автобусных билетов, блюд на вынос и ключей. Зеркало над столом было снято и повернуто лицом к стене, а бумажная подложка была сорвана.
  
   Она сказала Стефани подождать в холле, пока она осматривает каждую комнату. Разрушение, словно слона по ошибке впустили. Она даже подумала: давай, Тина, слон не может подняться по той лестнице. Она поняла, что впадает в истерику.
  
   Поэтому она позвонила по номеру, который оставил Симмонс, и прислушалась к ее спокойному голосу, который настаивал, что это не ее дело, и что она сейчас подойдет, и, пожалуйста, ничего не трогайте.
  
   «Не трогай ничего», - крикнула Тина, повесив трубку, но Стефани не было в холле. "Маленькая мисс? Где ты?"
  
   «В ванной» , - последовал раздраженный ответ. Сколько еще из этого могла выдержать Стефани? Сколько она могла выдержать? Она не рассказала Стефу о внезапном расширении ее семьи, появлении прадеда и нового дедушки, которых она встретила в Диснейленде, но Стефани не была дурой. Этим утром в номере отеля она начала спрашивать: «С кем вы разговаривали в доме престарелых?» Тина, не в силах продолжать лгать собственной дочери, просто сказала: «Кто-то, кто может что-то знать о твоем папе».
  
   "Что-нибудь, чтобы помочь ему?" Несмотря на то, что ей никогда не говорили, она знала, что Майло попал в беду.
  
   "Что-то подобное."
  
   Тина пошла с ней за кока-колой в пиццерии «Серджио» и позвонила Патрику. Он казался трезвым и рассудительным, поэтому она попросила его прийти. Он прибыл раньше Симмонса, и все трое вернулись в квартиру. Наименее разрушенной была комната Стефани, поэтому они позволили ей разобраться со своими вещами, пока Тина все рассказывала Патрику. Абсолютно все. К тому времени, как Симмонс прибыл, Патрик был в полном порядке. Даже в разгар своей ревности он ничего об этом не подозревал. Теперь ему нужно было утешить Тину, которая все время плакала. Когда Симмонс вошел в дверь, он повернулся к ней.
  
   «Не говори нам, что ты этого не делал, хорошо? Потому что мы знаем, что ты это сделал. Кто еще мог бы это сделать?»
  
   Симмонс проигнорировал шумного человека и пробежался по квартире, останавливаясь, чтобы улыбнуться и поздороваться со Стефани, а затем сфотографировал каждую комнату с помощью маленького Canon. Она стояла в углах под разными углами и присела рядом с разобранным телевизором, разбитыми вазами (подарки, как объяснила Тина, от ее родителей), нарезанными подушками для дивана, маленьким сломанным сейфом, в котором хранились только некоторые семейные драгоценности, хотя ни одна из них не имела. были приняты.
  
   "Что-нибудь пропало?" - снова спросил Симмонс.
  
   "Ничего такого." Это само по себе было достаточно удручающим - после всей этой неразберихи никто не счел ее имущество достойным кражи.
  
   "Хорошо." Симмонс выпрямился. «Я все это задокументировал. Теперь пора убираться».
  
   Им пришлось работать с метлой, совком и здоровенными сумками, которые Симмонс купил в магазине. Когда она сидела на корточках возле разбитого зеркала, собирая десятки частичных отражений себя, она сказала:
  
   "Тина?" самым дружелюбным ее голосом.
  
   Тина стояла за телевизором, пытаясь прикрутить заднюю панель.
  
   "Ага?"
  
   «Вы сказали, что несколько дней назад пришли люди из Компании. За два дня до моего визита. Помните?»
  
   "Ага."
  
   Симмонс подошел к телевизору, не обращая внимания на обвиняющий взгляд Патрика, который собирал осколки стекла и глиняной посуды. "Откуда вы знаете, что они были Компанией?"
  
   Тина уронила отвертку на пол и вытерла лоб запястьем. "Что ты имеешь в виду?"
  
   «Они сказали, что являются Компанией, или вы просто предположили?»
  
   "Они сказали мне."
  
   "Покажи тебе какое-нибудь удостоверение личности?"
  
   Тина подумала об этом и кивнула. «У двери, да. Один был Джим Пирсон, другой был ... Макс. Что-то. Я не могу вспомнить его фамилию. Что-то польское, я думаю».
  
   "О чем они тебя спрашивали?"
  
   «Вы знаете, о чем они спрашивали, специальный агент».
  
   «Нет, вообще-то. Я не знаю».
  
   Тина вышла из-за телевизора, пока Патрик искал лучшую вызывающую позу. К тому времени, когда Тина устроилась на диване, он нашел его: он двинулся за ней, положив руки на каждое плечо. "Тебе действительно нужно снова допросить ее?"
  
   «Может быть», - сказал Симмонс. Она села на стул напротив дивана, на том же самом месте, где сидела здесь во время их первого интервью. «Тина, это может быть ничего, но мне очень хотелось бы знать, какие вопросы они задавали».
  
   «Ты думаешь, это они сделали это?»
  
   "Возможно."
  
   Тина подумала об этом. «Ну, они начали с обычного. Где был Майло? И они хотели знать, что Майло сказал мне в Остине».
  
   «Когда он попросил вас уйти с ним», - ободряюще сказал Симмонс. Тина кивнула. «Я сказал им, что другие сотрудники Компании уже прошли через это - и ваши люди тоже - но они сказали, что, возможно, я забыл что-то, что могло бы им помочь. Они на самом деле очень хорошо относились ко всему этому. Как консультанты по вопросам карьеры в старших классах. Один из них - Джим Пирсон - просмотрел список предметов, чтобы посмотреть, не позвонил ли мне что-нибудь ".
  
   "У него был список?"
  
   «В маленькой записной книжке на спирали. В основном имена. Имена людей, которых я не знал. Кроме одного».
  
   "Который из?"
  
   «Угримов. Роман Угримов. Знаешь, тот русский, о котором я тебе рассказывал, из Венеции. Я понятия не имел, почему они подняли его сейчас, поэтому я покорно сказал, что встречался с ним однажды, и что он убил мы с девушкой не любили его. Они спросили, когда, я сказал «2001», и они сказали, что им не нужно об этом слышать ». Тина пожала плечами.
  
   "Какие еще имена?"
  
   «В основном иностранные имена. Рольф ... Зима или что-то в этом роде».
  
   "Винтерберг?"
  
   «Да. И некоторые, я полагаю, шотландское имя. Фитцхью».
  
   "Теренс Фитцхью?"
  
   И снова Тина кивнула. Выражение лица Симмонса побудило ее продолжить. «Когда я сказал, что ничего не знаю о нем, кем он был или нет, они мне не поверили. Я не знаю почему. Это нормально, что я не знал Винтерберга, но Фитцхью?» Она покачала головой. «Это они не покупали. Они говорили что-то вроде: Майло ничего не сказал вам о Фитцхью и некоторых деньгах? Я сказал« нет ». Они продолжали настаивать. В какой-то момент Джим Пирсон сказал:« А как насчет Фитцхью в Женеве? министр ... Но Макс ударил его по руке, и он так и не успел закончить вопрос. Наконец, как только они увидели, что я действительно раздражен, они собрали свое дерьмо и ушли ". Пока она говорила, Симмонс снова выпустила свой BlackBerry. Она печатала. «Джим Пирсон и Макс ...»
  
   "Я не знаю."
  
   «Но у них были идентификаторы компании».
  
   «Да. Мне они казались хорошими. Я знаю, что у Майло все хорошо - он все время попадает в стирку».
  
   «И они никогда не говорили, почему они спрашивают о Фитцхью?» Тина покачала головой. «У меня такое чувство, что Макс подумал, что они говорят слишком много». Она остановилась. «Вы действительно думаете, что это те парни, которые устроили этот беспорядок? Они меня раздражали, но я бы не ожидал от них этого».
  
   «Как я уже сказал, Тина. Это была не Родина. Я бы слышал об этом».
  
   "А компания?"
  
   «Может быть, но я тоже ничего от них не слышал». Тина ухмыльнулась. "Ты все еще на консультации, верно?"
  
   "Точно." Симмонс поднялась. «Хорошо, давай закончим это место, и если ты натолкнешься на что-то, что здесь не место, дайте мне знать». Следующие три часа они потратили на сборку электроники, сбор сломанных картинок и перестановку подушек. Это была разочаровывающая работа для всех участников, и на полпути Патрик открыл бутылку водки для общего пользования. Симмонс с благодарностью отказался, но Тина налила себе рюмку и выпила ее за один присест. Стефани криво наблюдала за всем этим. Большую часть времени она проводила в своей комнате, перемещая кукол, которые были взяты из их настоящих домов. Около семи, когда они заканчивали, она вышла из своей комнаты с зажигалкой в ​​руках, рекламирующей вашингтонский бар Round Robin по адресу 1401 Pennsylvania Avenue NW.
  
   «Как насчет этого», - сказала Симмонс, натягивая латексную перчатку и вертя ее в руке.
  
   "Что это?" - спросила Тина, маленький пузырек адреналина поднялся при виде вещественных доказательств.
  
   «Странно, вот что это такое». Симмонс поднес его к свету. «Я знаю это место - пристанище крупных политиков. Хотя, может, и ничего».
  
   «Это довольно плохое ремесло», - сказала Тина. «Оставить что-то позади». Симмонс сунул зажигалку в сумку с застежкой-молнией и положил ее в карман. «Вы были бы удивлены, насколько паршиво большинство агентов».
  
   «Я бы не стал», - заверил их всех Патрик, и Тина почти улыбнулась - бедняга чувствовал себя обделенным.
  
   Когда она собиралась идти, телефон Симмонса зазвонил. Она отнесла его на кухню. Тина уловила на мгновение нехарактерный звук ликования с губ спецагента. «Ты шутишь! Вот? Прекрасно». Однако, когда она вышла из кухни, у нее снова все было в порядке, и, поблагодарив Патрика за его помощь, она затащила Тину в холл и сказала ей, что утром она встретится с Евгением Примаковым. Ноги Тины похолодели. "Он в Нью-Йорке?"
  
   «Он будет в штаб-квартире ООН. Назначение на девять часов. Вы хотите с ним встретиться?»
  
   Тина подумала, затем покачала головой. «Мне нужно пойти в библиотеку, позаботиться о вещах, которые я упустил». Она сделала паузу, зная, что Симмонс видит ложь - правда заключалась в том, что она была напугана. «Но, может быть, позже ты сможешь ... Я не знаю».
  
   «Я дам вам полный отчет. Все в порядке?»
  
   «Не совсем так, - сказала Тина, - но это нужно». 12
  
   Фитцхью ел в том же китайском ресторане на Тридцать третьей, где они заказали еду Уивера на вынос. Он выбрал столик позади, чтобы не отвлекаться и обдумать сообщение Nexcel, полученное от Сала. Джей Симмонс отправил запрос в 18:15 исполняющему обязанности директора DHS с просьбой предоставить лицензию на доступ к банковским записям и телефонным записям Теренса.
  
   А
  
   Фитцхью.
  
   В
  
   настоящее время,
  
   запрос
  
   является
  
   под
  
   рассмотрение.
  
   Он попытался обдумать это по поводу сычуаньской курицы. Это доказало то, что он чувствовал, что Симмонс ему совсем не доверял. Это было в ее тоне, во всем, как она с ним обращалась. Одно дело межведомственное соперничество, но такой уровень напряженности. . . она обращалась с ним, как если бы он был врагом. А теперь она просила директора «Родины» предоставить доступ к его записям. Так что он пресек это в зародыше с помощью телефонного звонка. Его заверили, что запрос на доступ будет отклонен.
  
   Но даже в этом случае он чувствовал себя защищающимся, а сейчас это было не то, что ему было нужно. Он должен возглавить атаку, чтобы контролировать весь возможный ущерб, убрав Майло Уивера и прекратив расследование. Паспорт. Это было его козырем. Он все еще не знал, кто его прислал. Судебно-медицинская экспертиза выявила только один белый волос: мужчина европеоидной расы в возрасте от пятидесяти до восьмидесяти лет с высоким содержанием белка на диете, но это соответствует половине интеллектуального мира. Его больше не заботило, кто его благодетель; его единственной заботой было завершить это дело до того, как Симмонс найдет способ разрушить всю их тяжелую работу.
  
   Его мысли были прерваны незнакомцем, который подошел и сказал по-французски: «Это было так давно», протянув руку, чтобы пожать. Фитцхью, застрявший в мысленном ритме своих тревог, был застигнут врасплох. Глядя на красивое лицо лет шестидесяти под волнистыми белыми волосами, он взял тяжелую руку. Откуда он знал этого человека?
  
   «Простите меня», - сказал Фитцхью, пока они тряслись. В лице было что-то знакомое, но он не был уверен. "Я тебя знаю?" Улыбка мужчины исчезла, и он переключился на английский - не на его родной язык, но на непринужденной манере речи. "О. Бернард, верно?" Фитцхью покачал головой. «Вы выбрали не того человека. Мне очень жаль». Мужчина поднял руки ладонями наружу. «Нет, моя ошибка. Извини, что беспокою тебя».
  
   Мужчина ушел, и хотя Фитцхью ожидал, что он вернется к столу, на самом деле он ушел через парадную дверь. Он был настолько убежден, что Фитцхью был его другом Бернардом, что пришел с улицы. Французкий язык? Нет, в своем акценте он уловил славянские следы. Чешский язык?
  
   В одиннадцати кварталах от города, на двадцать третьем этаже Гранд Хаятт, Симмонс сидела на своей раздетой кровати, набирая запросы в базу данных Хоумлэнда, ища записи агента Компании Джима Пирсона. Он оказался пустым. Она попробовала варианты имени, а затем отправила сообщение Мэтью, своему предприятию в Туризме, с просьбой проверить компьютеры Лэнгли на случай, если записи Джима Пирсона не попали на Родину.
  
   В ожидании ответа она искала все, что могла найти у Евгения Примакова. Утром она встретится с ним в вестибюле здания Генеральной Ассамблеи ООН, что, как выразился Джордж, было «невероятно правдоподобным». Действительно невероятно. Судя по тому, что она прочитала на сайте Организации Объединенных Наций, Евгений Примаков работал в финансовом отделе Военно-штабного комитета Совета Безопасности с офисом в Брюсселе. Бухгалтер? Она в этом сомневалась. Было ли его присутствие в Нью-Йорке красивым совпадением? Или он обязательно был там на случай, если Соединенные Штаты позовут его ответить на вопросы о его сыне?
  
   Она зашла в защищенный раздел сайта «Родина», и в результате ее поисков была обнаружена сводная история Евгения Александровича Примакова, бывшего полковника. Он был зачислен в КГБ в 1959 году, а в середине шестидесятых годов начал свое путешествие. Известные направления: Египет, Иордания, Западная и Восточная Германия, Франция и Англия. Когда после распада Советского Союза КГБ превратился в ФСБ, Примаков остался, возглавляя департамент военной контрразведки до 2000 года, когда он ушел на пенсию и начал новую карьеру в ООН.
  
   У них было немного больше информации о нем, хотя в 2002 году представитель США в ООН запросил проверку данных о Примакове. Причина не указана, а итоговый отчет недоступен.
  
   В течение последних лет Homeland собирала файлы ФБР, связанные с терроризмом, прошлым и настоящим. Именно в этом отделе канцелярии она нашла единственный листок об Эллен Перкинс, которая была заочно осуждена за соучастие в двух преступлениях: преступлении 1968 года.
  
   ограбление отделения банка Харрис в Чикаго, а в начале 1969 года попытка поджога штаб-квартиры седьмого округа полиции Милуоки. Последний раз был замечен в Окленде, штат Калифорния, перед тем, как полностью исчезнуть. Учитывая то, что Уильям Перкинс рассказал ей об Эллен - грабеже банков в Германии, - она ​​с удивлением не нашла ничего другого ни под своим именем, ни под Эльзой Перкинс. Потребовалось поискать в Google - Эльза Перкинс, Германия, вооруженное ограбление - чтобы наткнуться на сайт, посвященный истории немецких террористических групп семидесятых. Баадер-Майнхоф, Фракция Красной Армии, Коллектив социалистических пациентов и Движение 2 июня, в число членов которого входила американка Эльза Перкинс. По словам веб-мастера, Перкинс присоединилась к Движению 2 июня в октябре 1972 года. По большинству оценок, ее соблазнил харизматичный Фриц Тойфель. Она просуществовала дольше, чем большинство участников, но была арестована в 1979 году.
  
   и отправлен в тюрьму Штаммхейм-Штутгарт. В декабре того же года она покончила жизнь самоубийством в своей камере.
  
   Дверь Майло открылась. Вошли трое швейцаров, и он заметил, что опухоль вокруг глаза Лоуренса начала спадать. Наручники, которые он прикрепил к запястьям и лодыжкам Майло, держал Лоуренс; Затем они втроем пошли со своим шаркающим пленником по коридору к лифтам, где с помощью специальной карточки-ключа получили доступ к парковке на третьем подземном этаже.
  
   Они посадили Майло в белый фургон, мало чем отличающийся от полицейских бронированных фургонов, которые видели в фильмах. Сзади в длину тянулись две стальные скамейки с дырками, через которые Лоуренс продевал цепи. Когда они вышли на улицу и направились на юг, Майло через тонированное заднее стекло увидел, что сейчас ночь, и спросил, пятница сейчас или суббота. Лоуренс, сидевший напротив него, посмотрел на часы. «Еще пятница, вот-вот».
  
   «А глаз? Смотрится лучше».
  
   Лоуренс прикоснулся к нему. "Я выживу."
  
   В Нижнем Манхэттене фургон прибыл на Фоли-сквер, свернул в переулок вокруг Столичного исправительного центра, а затем спустился на охраняемую подземную стоянку. Водитель показал свое удостоверение личности и приказ о переводе заключенного охранникам, которые подняли ворота и пропустили их. Они припарковались у стального лифта и подождали, пока двери откроются, прежде чем отпереть Майло и подвести его к лифту.
  
   "У них здесь есть обслуживание в номерах?" - невинно спросил Майло. Двое других швейцаров непонимающе уставились на него, но Лоуренс улыбнулся. «По крайней мере, в частных камерах».
  
   «Как будто у меня этого раньше не было».
  
   "Давай, чувак."
  
   Почтовая программа Симмонс просигналила, призывая ее внимание, и она прочитала ответ Мэтью. Последний раз агент компании по имени Джим Пирсон был зарегистрирован в 1998 году, когда сорокалетний агент с таким именем умер от врожденного порока сердца.
  
   Так что Джим Пирсон не был агентом компании - в этом нет ничего удивительного. Вся уловка была фальшивым значком. На Родине тоже не было Джима Пирсона. Что на самом деле у нее было? Конечно: зажигалка, которую Стефани нашла в своей комнате. По-круговой. Излюбленное место вашингтонских политиков и их окружения.
  
   Она открыла два окна браузера, одно на Дом
  
   Один представитель в Сенате США. В каждом из них она нашла справочники персонала и набрала Джима Пирсона. Палата представителей ни от чего не отказалась, но в Сенате был одинокий Джим Пирсон, который работал «помощником планировщика» республиканца из Миннесоты Натана Ирвина. Фотографии не было, только его имя. Она перешла по ссылкам на страницу Натана Ирвина и изучила список из двадцати его помощников. Там снова был Джим Пирсон, а несколькими строчками над ним был Максимилиан Гжибовски, «помощник законодателя». Одно из тех незнакомых польских имен, которые легко могли ускользнуть из головы обеспокоенной женщины. В десять, когда зазвонил его телефон, Фитцхью вернулся в отель «Мэнсфилд». Он принес в комнату бутылку виски, но старался не пить слишком много. "Карлос?" сказал сенатор. Его голос звучал напряженно. Фитцхью откашлялся. "Об этом позаботились?" Пауза. «Никакой просьбы не было».
  
   «Подожди. Скажи это еще раз».
  
   «Я говорю, Карлос, что ты выставил меня дураком. Я разговариваю с главным человеком, и когда он перезванивает мне, он говорит, что никто никогда ничего о тебе не спрашивал. Ничего. Ты можешь этого не понимать. , но от таких людей вы получаете лишь небольшую пользу. Я только что потратил зря одну из своих ".
  
   «Если бы ничего не было», - начал Фитцхью, но сенатор уже повесил трубку.
  
   Он чувствовал себя так, как будто его сейчас тошнит. Не из-за гнева Натана Ирвина - он проработал в Вашингтоне достаточно долго, чтобы знать, что гнев сенатора длится только до следующего доброго дела, которое вы для него сделаете. Его расстроило то, что сообщение Сала, отправленное по надлежащим каналам, было неверным. В течение последних шести лет Сал был лучшим источником информации по туризму в министерстве внутренней безопасности. Его информация никогда не опровергалась. На этот раз он ошибся.
  
   Или, возможно, беспокоился Фитцхью, когда он еще больше погрузился в виски, Хоумлэнд обнаружила Сэла и теперь использует его для распространения дезинформации в Туризм. Это было возможно?
  
   Он отложил виски и вытащил ноутбук. Потребовалось время, чтобы включить его и получить доступ к учетной записи Nexcel, но как только он это сделал, он быстро написал Сэлу электронное письмо:
  
   Информация оказалась неверной. Это ошибка или планы изменились? Вы скомпрометированы?
  
   Он отправил его, щелкнув по кнопке трекпада, только потом осознав свою ошибку. Если Сала скомпрометировали, то Homeland будет следить за его аккаунтом. Что бы они сделали? Написать ответ от его имени?
  
   Наверное. Какой ответ тогда докажет, что он был скомпрометирован? То есть во что бы Родина хотела, чтобы он поверил?
  
   13
  
   Такси проехало по Первой авеню, пробираясь сквозь утренние пробки, а затем высадило ее на улице Рауля Валленберга. Она поспешила через лужайку, минуя сотрудников службы безопасности в штатском и нью-йоркских солдат. Было почти девять. Она прорвалась через длинную очередь туристов, которые вели к металлоискателям и показала свое удостоверение личности родины вьетнамскому охраннику. Он передал ее двум женщинам в форме, которые похлопали ее и исследовали каждый дюйм ее тела с помощью портативного детектора взрывчатых веществ.
  
   В здании Генеральной Ассамблеи Организации Объединенных Наций есть длинное современное лобби шестидесятых годов, усеянное картинами бывших генеральных секретарей, низкими кожаными диванами и плакатами с лозунгами и списками предстоящих событий. Симмонс нашел место под подвешенным маятником Фуко, зная, что Евгений Примаков должен будет прийти к ней, поскольку у нее не было его фотографии. По-видимому, у него была одна из нее - это место встречи, по словам Орбаха, было его идеей.
  
   Пока она стояла там с выжидательным видом, мимо проходили лица мира в виде помощников и стажеров из всех стран ООН. Она вспомнила свой последний визит, вскоре после развода, когда она подумала, что в этом месте есть что-то особенное. Теплота интернационализма наполнила ее ненадолго, и она даже подумывала о работе в этом объединении наций. Как большинство
  
   Американцы, однако, в последующие годы она больше слышала о его неудачах, чем об успехах, и когда позвонило Министерство внутренней безопасности, и рекрутер рассказала, как этот новый отдел не будет скован бюрократизмом, от которого страдают так много людей. учреждений, она уступила своему врожденному патриотизму.
  
   «Посмотри вверх», - сказал старик, улыбаясь. Акцент у него был русский. Она посмотрела на позолоченную сферу, которая качнулась прямо на проволоке.
  
   «Приятно быть рядом», - сказал Примаков, заложив руки за спину и глядя ей в глаза. «Это физическое свидетельство того, что планета вращается, несмотря на то, как вещи ощущаются там, где мы стоим. Это напоминает нам, что то, что видят наши глаза и ощущают наши чувства, не всегда является полной правдой». Она посмотрела на механизм еще мгновение, просто для вежливости, затем протянула руку. «Я Джанет Симмонс, Служба национальной безопасности». Вместо того чтобы трястись, он поднес ее костяшки ко рту; он поцеловал их. «Евгений Александрович Примаков из ООН, к вашим услугам».
  
   Когда он отпустил ее руку, она сунула ее в карман пиджака. «Я хотел спросить о вашем сыне, Майло Уивере».
  
   "Майло Уивер?" Он сделал паузу. «У меня две замечательные дочери - примерно твоего возраста, я полагаю. Детский хирург в Берлине и юрист в Лондоне. Но сын?» Он покачал головой, улыбаясь. "Нет сына".
  
   «Я говорю о твоем сыне от Эллен Перкинс в 1970 году». Его широкая, уверенная улыбка не дрогнула. «Ты голоден? Я пропустил завтрак, что в Америке считается преступлением. Завтрак в закусочной - это большой вклад Америки в мировую кухню».
  
   Симмонс чуть не рассмеялся. «Конечно. Давай позавтракаем». Вместе они снова пересекли лужайку, Примаков иногда кивал другим, идущим в противоположном направлении, неся портфели. Он был в своей стихии, чувствовал себя непринужденно со своим положением в мире, даже под угрозой того, что агент национальной безопасности раскроет старые секреты. Однако у него был единственный нервный жест: иногда он подносил мясистый палец к щеке и ударил по ней, как будто отгоняя муху. В остальном он был полностью элегантным в своем классическом сером костюме, синем галстуке и идеально подогнанных зубных протезах. Обещанная закусочная оказалась завышенной ценой в модернистском американском ресторане с отдельным меню для завтраков. Когда хозяйка предложила место у окна, Примаков облизнул губы, хлопнул его по щеке и предложил кабинку в задней части ресторана.
  
   Он заказал тарелку «Голодного человека» с яичницей, тостами, колбасой, ветчиной и картофелем фри, а Симмонс придерживался кофе. Он игриво обвинил ее в попытке похудеть, «что сбивает с толку, потому что у вас идеальная фигура, мисс Симмонс. Во всяком случае, вам следует прибавить несколько килограммов». Она задавалась вопросом, когда в последний раз мужчина разговаривал с ней таким образом. Не скоро. Она подозвала официантку и заказала английский маффин. Прежде чем пришла еда, они ознакомились с некоторыми подробностями Примакова. Он открыто признался, что дослужился до звания полковника КГБ, оставаясь там во время его преобразования в ФСБ. Однако к середине девяностых он разочаровался. «Мы убиваем собственных журналистов, вы это знаете?»
  
   "Я слышал."
  
   Он покачал головой. «Жалко. Но изнутри вы мало что можете с этим поделать. Поэтому я рассмотрел свои варианты и в 2000 году, в новом тысячелетии, решил работать на мир в целом, а не на мелкие интересы моей собственной страны».
  
   «Звучит похвально», - сказала она, вспоминая свои краткие мысли в этом направлении. «Но ООН, должно быть, разочаровывает». Он приподнял густые брови и, кивнув, признал, что это правда.
  
   «Неудачи - это то, что доходят до ваших газет. Успехи - это просто скучно, не так ли?»
  
   Официантка вернулась с двумя теплыми тарелками. Когда старик начал есть, Симмонс сказал: «Я хочу, чтобы вы мне об этом рассказали. Мне не интересно копать землю. Я просто хочу знать, кто такой Майло Уивер на самом деле».
  
   Жуя, Примаков уставился на нее. «Верно. Тот Майло, которого вы упомянули».
  
   Она одарила его самой милой улыбкой, которую умела делать.
  
   «Евгений. Пожалуйста. Начнем с Эллен Перкинс». Примаков посмотрел на нее, потом на свою еду, а затем, преувеличенно пожал плечами, поставил свою посуду. "Эллен Перкинс?"
  
   «Да. Расскажи мне о ней».
  
   Старик стряхнул что-то со своего лацкана - похоже, женские волосы - затем схватился за щеку. «Из-за того, что ты такой обаятельный и красивый, у меня нет выбора. Русские мужчины такие. Мы слишком романтичны для нашего же блага».
  
   Еще одна ласковая улыбка. «Я ценю это, Евгений». Так он начал.
  
   «Эллен была особенной. Вы должны знать это прежде всего. Мать Майло была не просто еще одним красивым лицом, как вы говорите в Америке. На самом деле, она не была такой красивой физически. В шестидесятые годы революционные ячейки мира были полны длинноволосых ангелов. Хиппи, которые перестали верить в мир, хотя они все еще верили в любовь. Большинство из них не имели реального представления о том, что они делают. Как и Эллен, они были из неблагополучных семей. Они просто хотели новая семья. Если им придется умереть, пусть будет так. По крайней мере, они умрут по какой-то причине, в отличие от тех бедных мальчиков во Вьетнаме ». Он использовал вилку, чтобы указать на Симмонса. «А вот Эллен - она ​​видела роман насквозь. Она была интеллектуальной новообращенной».
  
   "Где вы встретились?"
  
   «Джордан. Один из тренировочных лагерей Арафата. Последние несколько лет она провела радикализмом в Америке, и когда я встретил ее, она была вдохновлена ​​ООП и Черными пантерами. Понимаете, она немного опередила свое время. В то время - шестьдесят семь - в Америке не было никого, с кем она могла бы поговорить. Итак, с парой столь же бесправных друзей она появилась в Иордании. Она познакомилась с самим Арафатом, а также со мной. Она была далеко больше впечатлен Арафатом ».
  
   Он сделал паузу, и Симмонс сообразил, что она должна заполнить тишину. "Что ты здесь делал?"
  
   «Распространение международного мира, конечно!» Кривая улыбка. «КГБ
  
   хотел знать, сколько денег потратить на этих бойцов и кого мы можем нанять. Нам было наплевать на палестинцев; мы просто хотели воткнуть шип в великого ближневосточного союзника Америки, Израиля ».
  
   "Эллен Перкинс стала активом КГБ?"
  
   Он ударил себя по щеке. «Таков был план, не так ли? Но Эллен видела меня насквозь. Она видела, что меня не столько заботила мировая революция, сколько сохранение работы. Чем больше имен я добавлял в свой список дружелюбных воинов , тем надежнее становилась моя пенсия. Она это видела. Она назвала меня лицемером! " Он покачал головой. «Я не шучу. Она начала перечислять зверства, совершенные Советским Союзом. Голод на Украине, попытки заморить голодом Западный Берлин, Венгрию в пятьдесят шесть. Что я мог сказать? Я назвал Украину ошибкой безумца - ошибкой Сталина. , то есть. в Берлине и Венгрии, я расхваливал контрреволюционер с Запада, но Эллен не было времени для моих оправданий. оправдания --that то , что она называла их.»
  
   «Значит, она не станет с тобой работать», - сказал Симмонс, думая, что она все поняла.
  
   «Как раз наоборот! Как я уже сказал, Эллен была умной. Джордан была просто прелюдией. Если вы понимаете, что я имел в виду. Ее маленькая тряпичная группа научилась стрелять и взрывать вещи, но потом им понадобится поддержка. В то время Москва была щедрый. Она хотела использовать меня. Я, с другой стороны, уже не выполнил свой долг. Видите ли, я влюбился в нее. Она была свирепой ".
  
   Симмонс кивнул, как будто все это имело для нее смысл, но это не так. Она была слишком молода, чтобы знать нюансы холодной войны, и ее родители
  
   в рассказах революционных шестидесятых это прозвучало как Десятилетие клише. Влюбиться в революционера означало влюбиться в террориста-смертника, распевающего отдельные стихи из Корана. Это было на несколько шагов выше ее способностей к воображению. "Ее отец, Уильям ... Эллен не разговаривала с ним, не так ли?"
  
   С лица Примакова улетучилось добродушие. «Нет, и я бы никогда не посоветовал ей это сделать. Этот мужчина - настоящее дерьмо. Вы знаете, что он сделал с Эллен? С Эллен и ее сестрой Вильмой?» Симмонс покачала головой.
  
   «Он лишил их матери. В возрасте тринадцати лет. Это было их подарком совершеннолетия». Спустя десятилетия гнев все еще был с ним. "Когда я думаю обо всех хороших людях, которые погибли, которые были убиты моим народом и вашим народом за последние шестьдесят лет, я нахожу это унизительным - да, унизительным -
  
   что такой человек продолжает дышать ».
  
   «Ну, он плохо живёт».
  
   «Жить вообще слишком хорошо для него».
  
   14
  
   Она не стала давать десятичасовое интервью Уиверу в ЦУП, поэтому извинилась и позвонила из-за кассы. Фитцхью ответил после двух звонков. "Да?"
  
   «Слушай, я опаздываю, может, на полчаса».
  
   "В чем дело?"
  
   Она почти сказала ему, но передумала. «Пожалуйста, подождите меня в холле MCC».
  
   К тому времени, как она вернулась, Примаков съел половину своего завтрака. Она извинилась за прерывание, затем продолжила: «Итак. Вы стали любовником Эллен».
  
   "Да." Он вытер губы салфеткой. «Осенью 1968 года, около двух месяцев, мы были любовниками, к моему удовольствию. Потом однажды она ушла. Она и ее друзья просто исчезли. Я был в шоке».
  
   "Что случилось?"
  
   "Сам Арафат сказал мне. Они пытались ускользнуть той ночью. Их, конечно же, поймали и держали в маленькой комнате на окраине лагеря. Его вызвали, чтобы вынести приговор. Эллен объяснила, что она и она друзья вели борьбу с Ближнего Востока в Америку. Они будут нападать на поддержку США Израиля в его корнях ».
  
   "Вы имеете в виду, убивать евреев?"
  
   «Да, - сказал Примаков. "Арафат поверил и отпустил их, но Эллен ...
  
   Он поднял руку и пожал ему руку в знак евангельской хвалы. «Какая женщина!
  
   Она обманула одного из величайших лжецов мира. Она не была заинтересована в убийстве евреев - Эллен не была антисемиткой ».
  
   После года в тренировочном лагере ООП, ежедневной идеологической обработки и нанесения на карты Израиля целей? Симмонс не был уверен, что она этому верила.
  
   "Откуда вы знаете?"
  
   «Она сказала мне сама. Шесть месяцев спустя, в мае 1969 года».
  
   «И ты ей поверил».
  
   «Да, это было так», - сказал он, и его искренность почти заставила ее поверить в это.
  
   «К тому времени меня перевели в Западную Германию, чтобы разобраться в тех революционных студенческих группах, которые только начинали разрушать банки и универмаги. Однажды в Бонне я услышал, что меня ищет американская девушка. Мое сердце подпрыгнуло ... - правда, да. Я хотел, чтобы это была она, и так оно и было. Теперь она была одна, в бегах. Она и ее друзья ограбили банк и подожгли полицейский участок. Она сбежала в Калифорнию за помощью ее любимые «Черные пантеры». Они сказали ей, что она сошла с ума. Затем она вспомнила, как Андреас Баадер и Гудрун Энслин взорвали в прошлом году бомбардировку универмага «Шнайдер». Она думала, что найдет общие чувства в Германии ». Он вздохнул, облизывая губы. «И это, моя дорогая, она и сделала. Затем, через несколько недель после приезда, она услышала, как пухлый русский задает много вопросов».
  
   "Круглолицый?"
  
   Он посмотрел на свое худое тело. «В те дни я мало волновался».
  
   "Как прошла встреча?"
  
   Примаков покачал головой, улыбаясь той или иной мысли. «Сначала это был бизнес. Как сказала бы Эллен, сексуальные связи, препятствующие нормальным процессам революции, - не что иное, как деструктивная буржуазная сентиментальность. Может, она была права, я не знаю. Все, что я знаю, это то, что я был еще больше влюбился в нее, и когда она потребовала краткого описания революционной деятельности в Западной Германии, я немедленно согласился. Я познакомил ее с некоторыми товарищами, которые, как правило, считали ее неудачницей. дисбаланс. Видите ли, немецкие борцы за свободу работали как семья, но к тому времени Эллен отвергала даже представление о семье как о буржуазии. Как бы то ни было, - сказал он, - мы снова стали любовниками, а затем она забеременела. 9. Она принимала противозачаточные таблетки, но, полагаю, время от времени она ускользала от нее. В конце концов, она была очень занята планированием свержения всех западных институтов ". Примаков снова погладил его по щеке, и Симмонс ждал.
  
   «Она хотела сделать аборт. Я возражал против этого. В те дни я становился все более буржуазным, и я хотел, чтобы ребенок связал нас вместе. Но с этим дерьмом как отцом, как она могла когда-либо рассматривать семьи в положительном свете? Я сказал: « Если у революционеров нет детей, как продолжится революция?» Я думаю, это окончательно убедило ее. Имя Майло было ее идеей. Позже я узнал, что Майло был ее любимой собакой, когда она была маленькой. Странно. Это было также, когда она сменила имя на Эльзу. Отчасти это было из соображений безопасности - я предоставил новые документы - но это было также психологическим. Младенец был ее входом в новый революционный мир. Она чувствовала, что должна возродиться освобожденной женщина."
  
   "Вы остались вместе?"
  
   Он снова покачал головой. «Какая ирония, видите ли. Я хотел Майло, потому что думал, что он притянет Эллен ближе ко мне. Но теперь она была полностью освобождена. Я был всего лишь мелкобуржуазным мужчиной. Случайный пенис - так она называла меня. В ее распоряжении были и другие случайные пенисы. Я стал одним из многих ".
  
   «Это должно быть больно».
  
   «Это произошло, специальный агент Симмонс. Это действительно так. В лучшем случае я была случайной няней, пока она уходила со своими товарищами, чтобы начать их знаменитый путь разрушения. У меня родился сын, но я потерял ее. Наконец, в порыве разочарования я потребовал - потребовал, заметьте, - чтобы мы поженились. О чем я думал? Я пошел на последний буржуазный компромисс, и она не хотела, чтобы ее сын был отравлен моими злыми идеями. К тому времени было семьдесят два года, и Фракция Красной Армии была в полном разгаре. Москва дышала мне в шею, чтобы получить контроль над этими детьми. Когда я сказал им, что это не в наших руках, они отозвали меня ». Примаков раскрыл руки, чтобы показать, что у них все кончилось. «К тому времени я был в отчаянии. Я даже пытался похитить Майло». Он тихо засмеялся. «В самом деле, я сделал это. Я назначил двух своих лучших людей на эту задачу, но к тому времени новый агент из Москвы начал вынюхивать. Он уведомил Центр, и они резко изменили приказы моих агентов. под дулом пистолета отвези меня обратно в Москву ». Он глубоко вздохнул и громко выдохнул, глядя на теперь уже загруженный ресторан. «Так, моя дорогая, я с позором покинул Западную Германию».
  
   "Что вы знаете о том, что последовало?"
  
   «Очень много», - признал он. «У меня все еще был доступ к отчетам. Я следил за карьерой Эллен, как маленькие девочки следят за своими любимыми поп-певицами. Судебные разбирательства по делу RAF были заголовками по всей Европе. Однако Эллен не задержали. Я слышал, что она сбежала в Восточную Германию с ее ребенок, затем, что она вернулась, чтобы присоединиться к Движению 2 июня. А затем, в 1974 году, полиция обнаружила тело Ульриха Шмюкера в Грюневальде, недалеко от Берлина. Его убили товарищи из Движения 2 июня ». Он замолчал, нахмурившись. «Была ли Эллен там? Она принимала участие в казни Шмукера? Я не знаю. Но через три месяца она снова появилась в Северной Каролине, в доме своей сестры. Она попросила Вильму принять Майло как своего собственного. Эллен, должно быть, знала об этом. не закончится для нее хорошо, и это был единственный способ защитить его. Она не требовала радикального образования, только настаивала, чтобы его никогда не приводили к его бабушке и дедушке. И он никогда не был ».
  
   «Она была арестована».
  
   Примков кивнул. «В 1979 году. Позже в том же году она повесилась на собственных штанах».
  
   Джанет Симмонс откинулась назад, охваченная чувством, что она только что слушала всю жизнь. Таинственная жизнь, полная дыр, но тем не менее жизнь. В тот момент она хотела сесть с Эллен Перкинс и спросить, почему? за каждое решение, которое она когда-либо принимала. Она не могла понять любви Примакова к такой явно неуравновешенной женщине, но очарование. . . Она избавилась от этих мыслей. «Итак, Майло был в Северной Каролине со своими тетей и дядей. Знал ли он, кто они такие, кто его мать?»
  
   «Да, конечно. Вильма и Тео были честными людьми, и Майло было четыре года, когда он пришел к ним - он вспомнил свою мать. Но это было секретом. Эллен считала - может быть, правильно - что если бы власти знали, кто Майло Было, они использовали его как рычаг, чтобы добраться до нее. Поэтому Вильма и Тео рассказали всем, что получили его от агентства по усыновлению. Вильма сказала мне, что Эллен иногда приезжала под вымышленным именем, чтобы навестить Майло. Я узнал о визите только потом. Она стучала в окно Майло, он вылезал, и они шли всю ночь. Это пугало Вильму. Она боялась, что Майло пойдет с любым, кто постучит в его окно. Потом, конечно, посещения прекратились, когда ему было девять лет ».
  
   "Они сказали ему, что случилось?"
  
   «Через некоторое время, да. Он уже знал обо мне. Изредка - может быть, раз в год - я навещал его. Я не пытался вернуть его с собой. Он был американцем. Ему не нужен был другой отец ... -Тео был хорошим человеком. Только на их похоронах я узнал, что унаследовал опеку. Если у меня были какие-то сомнения, они исчезли, когда я встретил Минни, бабушку Майло, которая продолжала извиняться, почему ее муж, Билл, этого не сделал ». Я не собирался приходить на похороны своей дочери. Я не собирался позволять им забирать его ».
  
   «Значит, он поехал в Россию».
  
   «Да», - сказал Примаков, затем сузил глаза. «Он не написал это в заявлении компании, не так ли? И в школьной справке тоже. Это была моя идея. Тогда мы все еще думали, что мир разделен на Восток и Запад. Теперь другой Восток и Запад. . Я не хотел, чтобы это сработало против него в будущем. Поэтому мы остановились на небольшой выдумке. Три года в приюте после смерти его тети и дяди. Не было необходимости никому знать, что они не были его настоящими родителями. Во всех смыслах они были его родителями ».
  
   «Это многовато - просить ребенка», - предположил Симмонс. «Врать о трех годах своей жизни».
  
   «Может быть, большинство детей. Но не Майло. Помните, его навещала мать, которая находилась в розыске. Каждый визит Эллен напоминала ему, что их отношения были секретом. В его мозгу уже было особое место для тайной жизни. . Я только что добавил к нему несколько вещей ".
  
   «Но холодная война закончилась», - настаивала она. «Вы могли бы все исправить».
  
   «Скажи ему это, - сказал Примаков. «Да. Но Майло спросил меня, как отреагировали бы его работодатели, если бы они узнали, что двадцатилетний парень заткнул им глаза? Майло знает, как работают учреждения. Укажите на их недостатки, и они укусят вас за услуга."
  
   Это, как пришлось признать Симмонсу, было правдой.
  
   «Он ненавидел Россию, знаете ли. Я пытался - я пытался каждый день показывать ему красоту Москвы и его русское наследие, но он слишком долго провел в Америке. Все, что он видел, это коррупция и грязь. мне, прямо на глазах у моих дочерей - и на безупречном русском языке, что только усугубляло ситуацию - что я работала на Народных Угнетателей. застрял в мелкобуржуазном коконе ". Он сделал паузу, приподняв брови. «Понимаете, что я имею в виду? Я внезапно почувствовал, как будто Эллен стоит там и кричит на меня». Эта ирония заставила улыбнуться даже Джанет Симмонс. «Но вы же не оставили его в покое, не так ли? Две недели назад вы сорвали его отпуск. Почему?» Примаков прикусил внутреннюю часть рта, словно поправляя протезы.
  
   "Мисс Симмонс, вы, очевидно, к чему-то прислушиваетесь. Я был откровенен с вами, потому что знаю, что Майло находится под вашей опекой, и я не верю, что что-то из этого навредит моему сыну. Как вы говорите, это уже не холодная война. Но если вы хотите, чтобы я продолжил, мне нужно кое-что от вас. Мне нужно, чтобы вы рассказали мне, что происходит с Майло. Я видел его в Диснейленде, да, но с тех пор я не видел или слышал от него ".
  
   «Он задержан за убийство».
  
   «Убийство? Кто?»
  
   «Среди прочего, Томас Грейнджер, офицер ЦРУ».
  
   "Том Грейнджер?" - сказал он и покачал головой. «Я не верю в это. Том был так же близок к отцовской фигуре, как Майло, будучи взрослым. Конечно, больше, чем я».
  
   «Он сознался в убийстве».
  
   "Он сказал, почему?"
  
   «Я не вправе делиться этим».
  
   Старик кивнул, коснувшись его щеки пальцем. «Конечно, я слышал о смерти Тома. Я говорю это не потому, что он мой мальчик, как вы понимаете. Я достаточно буржуа, чтобы верить в справедливое наказание за преступление».
  
   «Я не сомневаюсь в этом».
  
   «Я просто не думаю ...» Он замолчал, глядя в ее холодные глаза. «Забудь об этом. Я старик и много чушь говорю. Диснейуорлд. Это то, о чем ты хотел знать».
  
   "Да."
  
   «Просто. Я хотел знать, что случилось с Анжелой Йейтс. Она была отличным агентом, настоящим комплиментом вашей великой нации».
  
   "Вы знали ее?"
  
   «Конечно», - сказал он. «Я даже обратилась к мисс Йейтс с предложением о работе».
  
   "Какой вид работы?"
  
   «Интеллект. Она была умной женщиной».
  
   «Подожди минутку», - начала Джанет и остановилась. «Ты хочешь сказать, что пытался повернуть Анжелу Йейтс?»
  
   Примаков кивнул, но медленно, словно прикидывая, сколько он может сказать.
  
   «Национальная безопасность, ЦРУ и АНБ - все они пытаются повернуть членов Организации Объединенных Наций каждый час и каждый день. Неужели для Организации Объединенных Наций так непростительно делать то же самое?»
  
   «Я ...» И снова ей пришлось остановиться. «Вы говорите так, как будто у вас здесь есть какое-то разведывательное агентство».
  
   "Пожалуйста!" - воскликнул Примаков, снова показывая руки. «У Организации Объединенных Наций нет ничего подобного. Ваша страна, например, не станет с этим мириться. Конечно, если кто-то захочет поделиться с нами некоторыми знаниями, было бы глупо не принять этого».
  
   "Что сказала Анджела?"
  
   «Однозначное нет. Очень патриотично. Я даже пытался подсластить горшок. Я сказал ей, что Организация Объединенных Наций заинтересована в преследовании Тигра. Но, тем не менее, она отказалась».
  
   "Когда это было?"
  
   «В прошлом году. Октябрь».
  
   «Ты знаешь, сколько работы она проделала после этого, выслеживая Тигра?»
  
   «У меня есть идея».
  
   "Как?"
  
   «Потому что я скармливал ей информацию всякий раз, когда имел ее, чтобы поделиться». Некоторое время они смотрели друг на друга, затем Примаков продолжил.
  
   «Послушайте. Нам не нужна была честь поймать Тигра. Мы только хотели, чтобы его остановили. Его убийства подрывали европейскую экономику и вызывали беспорядки в Африке. Обычно она не знала, что информация исходила от нас. Она считала себя чрезвычайно повезло. Вы можете утверждать, что она была. "
  
   "А что насчет Майло?"
  
   "Что насчет него?"
  
   «Почему вы не скармливали ему информацию? Он следил за Тигром». Примаков подумал над своим ответом, прежде чем заговорить: «Майло Уивер - мой сын. Я могу любить его, да. Я могу убедиться, что мои родители не разрушат его карьеру. Но я также знаю, что, как мой сын, у него есть свои ограничения. . "
  
   "Такие как?"
  
   «Например, он не был таким умным, как Анджела Йейтс. Да, он поймал Тигра, но только потому, что Тигр хотел, чтобы его поймали». Примаков моргнул.
  
   «Не поймите меня неправильно, мисс Симмонс. Майло очень умен. Он просто не так умен, как его старый, теперь уже мертвый, друг».
  
   Примаков откусил холодное яйцо, и Симмонс сказал: «Ты действительно очень хорошо информирован, Евгений».
  
   Он склонил голову. "Спасибо."
  
   "Что вы знаете о Романе Угримове?"
  
   Примаков уронил вилку; он застучал по тарелке. «Простите меня, мисс Симмонс, но Роман Угримов такой же дерьмо, как и дед Майло. Еще один педофил - вы знали? Несколько лет назад он убил свою несовершеннолетнюю беременную подругу в Венеции, просто чтобы доказать это». Он отодвинул свою тарелку, его аппетит полностью пропал.
  
   "Вы знаете его лично?"
  
   «Не так хорошо, как ты».
  
   Она отстранилась. "Мне?"
  
   «По крайней мере, ЦРУ. Компания делает самых странных товарищей по постели».
  
   «Подождите, - сказал Симмонс. «Возможно, он пересекался с некоторыми сотрудниками, но Компания не работает с Романом Угримовым».
  
   «Пожалуйста, не притворяйся», - сказал ей старик. «У меня есть фотографии, на которых он счастливо обедает с одним из ваших администраторов».
  
   "Какой администратор?"
  
   "Это имеет значение?"
  
   «Да, вообще-то. Есть. Кто с ним встречался?»
  
   Примаков поджал губы, подумал и покачал головой. «Я не помню, но я могу прислать копию фотографий, если хотите. Год назад. Женева».
  
   «Женева», - прошептал Симмонс и выпрямился. "Можете ли вы отправить его сегодня?"
  
   "Когда захочешь."
  
   Она достала ручку и блокнот и начала писать. «Я буду в столичном исправительном центре. Вот адрес. Ваши люди могут просто передать его службе безопасности с моим именем». Она оторвала простыню и передала ее.
  
   Примаков прочел, прищурившись, потом сложил пополам. «На поиски потребуется несколько часов. Достаточно ли одного часа?»
  
   "Идеально." Она посмотрела на часы - было четверть десятого. «Спасибо большое, Евгений». Они встали, и он протянул руку. Она вложила свою в его и подождала, пока он снова поднес ее костяшки к губам и поцеловал их.
  
   «Это все мое удовольствие», - сказал он ей очень серьезно.
  
   «Вспомните маятник Фуко, мисс Симмонс. Мой сын может сказать, что он виновен в убийстве, но, несмотря на разницу в годы, я знаю его лучше, чем вы. Он никогда не убил бы своего отца».
  
   15
  
   Комната для интервью в MCC была очень похожа на комнату в здании Avenue of the Americas, с одним существенным отличием: окно. Он был маленьким, высоким и защищенным решетками, но он дал Майло первый проблеск солнечного света за три дня. Он не осознавал, как сильно скучал по этому поводу. Все еще в наручниках, он был привязан к своему стулу вежливым охранником по имени Грегг, и через пять минут они вошли. В то время как Симмонс оставался непревзойденным профессионалом, Фитцхью, казалось, был не в своей тарелке. Под глазами были свежие мешки, и он держал руки скрещенными на груди, чтобы защитить себя. Что-то случилось.
  
   Майло продолжил свой рассказ. Посадка в аэропорту Джона Кеннеди, прокат автомобилей, поездка к озеру Хопатконг, парковка в полумиле и прогулка по лесу. Как и прежде, Симмонс не позволял повествованию развиваться слишком быстро, подбирая детали по мере их появления.
  
   Подведем итоги разговора с Грейнджером. «Он был напуган. Я сразу это понял. Сначала он утверждал, что не имеет никакого отношения к встрече Трипплхорна с Угримовым и Тигром. Затем он признал, что что-то знает об этом, но приказа от него не поступало. пришла бы сверху его ".
  
   "От кого?"
  
   Он покачал головой, взглянув на Фитцхью, который жевал его рот изнутри. «Не сказала бы», - сказал ей Майло. «Он пытался превратить это в заговор. Высокий уровень власти и тому подобное. Он сказал, что все это было частью плана по нарушению поставок нефти в Китай».
  
   "Вы ему поверили?"
  
   Он помедлил, затем кивнул. «Да, я верил в цели происходящего. Но я думаю, что деньги остановились на нем. На самом деле, я знаю это. Я уже говорил о том, как он был расстроен тем, что Аскот захватил Компанию».
  
   «Да, - сказал Симмонс. «Я прочитал стенограмму этого».
  
   "Том был напуган. В то время я думал, что он просто беспокоился о своей секции, о том, что топор достанется множеству людей. побочный проект сорвался бы с рельсов. Кто скрыл от меня дело о Тигре? Том. Кто следил, чтобы мы с Анжелой никогда не работали вместе, чтобы поймать его? Том ».
  
   «Да», - признал Симмонс. «А кто передал Тигру ваше досье, уверяя, что он когда-нибудь придет к вам?» Когда Майло не ответил сразу, она сама ответила на вопрос: «Том». Майло покачал головой. «Это имело неприятные последствия. Он позаботился о том, чтобы у Тигра было мое дело, и надеялся, что Тигр придет и позаботится обо мне сам».
  
   «Том думал, что Тигр убьет тебя».
  
   "Да."
  
   "Продолжать."
  
   Майло объяснил, что Грейнджер отчаянно пытался выбраться из своей норы. «Как лучше всего это сделать? Вы перекладываете вину на тех, кто выше вас».
  
   "Люди вроде мистера Фитцхью здесь?" - предложил Симмонс, улыбаясь. Сначала Фитцхью не улыбнулся, затем с силой улыбнулся и наклонился вперед. «Да, Майло. Грейнджер пытался запятнать мое доброе имя?»
  
   «Конечно, он это сделал. Но что еще он мог сказать? Он обвинял всех, кого мог придумать. Всех, кроме себя».
  
   «И поэтому ты убил его», - сказал Фитцхью, настаивая на том, чтобы история продолжалась.
  
   «Да. Я убил его».
  
   Симмонс скрестила руки на груди и некоторое время смотрела на Майло . Затем: «Внутри дома, прямо за входной дверью, кто-то умер. Повсюду кровь. Кроме того, три окна были разбиты. На лестнице на второй этаж мы нашли семь пули».
  
   «Да. Это будет Трипплхорн».
  
   "Вы убили этого человека?"
  
   «Я несколько часов допрашивал Тома в понедельник вечером. Не знаю, как он это сделал, но каким-то образом он установил контакт. Может, он уже ожидал меня и подготовился. Но утром прибыл Трипплхорн. Он поймал меня в ловушку. по лестнице, и мне посчастливилось достать его ".
  
   "Где был Том, когда это произошло?"
  
   "На кухне. Думаю, он разбил окна, ища выход ...
  
   "
  
   "Выход?" - перебил Симмонс. «Но окна были разбиты снаружи».
  
   Майло сделал паузу, чувствуя себя неловко, но он был рад, что Симмонс хорошо помнил детали. «Как я уже сказал, я не знаю. Все, что я знаю, это то, что Том вышел. Я был рядом с телом Трипплхорна, когда увидел, как он пробегает мимо. Я даже не подумал. Я был в ярости. Я взял винтовку Трипплхорна, прицелился. , и выстрелил дважды ".
  
   «Один раз в лоб, один раз в плечо». Майло кивнул.
  
   "Он убегал?"
  
   "Да."
  
   «И все же он был застрелен спереди».
  
   Майло моргнул, стараясь не показывать своего удовольствия. Примаков был во всем прав. «Я крикнул его имя. Он остановился и повернул назад». Выражение ее лица предполагало, что она уже знала это. «Но вот что странно».
  
   Майло, глядя на стол, не стал спрашивать, что это за странная вещь.
  
   «Ты избавился от тела Трипплхорна, но не от тела Грейнджер. Почему ты сделал это, Майло?»
  
   Он покачал головой, не глядя ей в глаза. «Я думал, что если я избавлюсь от Трипплхорна, то баллистика будет соответствовать пулям его ружья. Охота перейдет от меня к нему. Я забыл, что его на самом деле не существует. Он был секретным оператором».
  
   "Вы имеете в виду, турист?"
  
   Майло поднял глаза, чтобы встретиться с ней, в то время как Фитцхью поерзал на своем месте, говоря: «О чем ты говоришь, Джанет?»
  
   «Давайте прекратим чушь, хорошо? Мы знаем о ваших специальных полевых агентах много лет. Просто ответьте на вопрос».
  
   Майло посмотрел на Фитцхью, ища совета, и пожилой мужчина, покусывая щеку, наконец кивнул.
  
   «Да, - сказал Майло. «Он был туристом».
  
   «Спасибо. Теперь, когда это вне пути, мы можем идти дальше?» Он рассказал им о утилизации трупа Трипплхорн в горах близ озера Hopatcong, но утверждал, что не помнит, где именно. Затем он послал шифрованную электронную почту Тиной из интернет-кафе.
  
   «Вечеринка с барбекю», - сказал Симмонс с ухмылкой. «Это было хорошо. Я понял это только после того, как Тина сказала нам».
  
   «Тогда вы также знаете, что это был провал. Она не ушла со мной».
  
   "Не принимайте это на свой счет", - сказал Симмонс. «Не многие люди просто бросят все и исчезнут».
  
   «В любом случае, я застрял. Я не хотел уезжать без своей семьи, и моя семья не уехала со мной».
  
   «Итак, вы поехали в Альбукерке, - вмешался Фитцхью. - Останавливались в гостинице« Красная крыша »».
  
   "Ага."
  
   "Это проверено?" - спросил Симмонс.
  
   Фитцхью кивнул, затем посмотрел на чей-то стук в дверь. Он приоткрыл его. Раздался голос охранника: «Это для специального агента Джанет Симмонс».
  
   «Кто это от?» спросил Фицхью, но Симмонс уже был на ногах, потянув за открытую дверь и, взяв плоский конверт из охраны.
  
   «Секундочку, ребята», - сказала она и вышла в коридор. Фитцхью посмотрел на Майло, тяжело вздохнув. "Это чертовски круто".
  
   "Что такое?"
  
   «Все это. Том Грейнджер. Вы хоть представляли, что он может так манипулировать?»
  
   «Я даже не верю в это сейчас».
  
   Симмонс вернулась с конвертом под мышкой. Ее щеки, как заметили оба мужчины, были почти цвета фуксии.
  
   "Какие новости?" - спросил Фитцхью, но она проигнорировала его и вернулась в свое кресло.
  
   Она пристально посмотрела на Майло, что-то обдумывая, затем положила конверт на стол, положив на него руку. «Майло, я хочу, чтобы ты объяснил, что такое российский паспорт».
  
   Он хотел узнать, что было в этом конверте, но сказал: «Теренс упомянул об этом. Это подделка или уловка. Я не гражданин России».
  
   "Но твой отец".
  
   «Мой отец мертв».
  
   «Тогда как он появился в Диснейленде две недели назад, чтобы тайно встретиться с тобой?»
  
   " Что?" сказал Fitzhugh.
  
   Симмонс проигнорировал его. «Ответьте мне, Майло. Ваша жена может быть не такой человек , чтобы исчезнуть с вами, но она такой же человек , как и все остальные. Вы представили ее Евгений Примаков никогда не говорил ей , что она встречалась с отцом-в закон. А два дня назад, мы пошли , чтобы увидеть дедушку на стороне матери. Уильям Перкинс. Кольцо любого колокола?» Воздух вышел из Майло. Его кожа головы жужжали. Как она это сделать? Доверие меня, отец сказал, но это не могло быть частью любого плана, обнажая все это. Он повернулся к Фитцхью. «Там нет ничего , чтобы сказать об этом. Я посвящена этой стране и компании. Не слушайте ее.»
  
   «Поговори со мной», - сказал Симмонс.
  
   «Нет, - сказал Майло.
  
   - Майло, - начал Фитцхью, - я думаю, тебе лучше ...
  
   "Нет!" - крикнул он и начал подпрыгивать на стуле, грохот цепей заполнил маленькую комнату. «Нет! Уходи отсюда! Этот разговор окончен!»
  
   Охранники уже были внутри, двое из них держали Майло за плечи, отрывали его ноги от пола и прижимали его. "Избавься от него?" - спросил один Фитцхью.
  
   "Нет," сказал Симмонс, вставая. «Держи его там. Теренс, пойдем со мной».
  
   Они ушли, и Майло успокоился под руками охранников. Это не было частью какого-либо плана - его вспышка произошла откуда-то еще. Это была нервная реакция на то, что секретное место взломали. Теперь они знали. Но не только они, но и Тина.
  
   Он упал, пока его лоб не остановился на столе. Тина знала. Она знала, что теперь ее муж и всегда был. Лжец. Возможно, все это даже вопрос больше? Все, что он бы хотел, чтобы домой идти, а теперь, наверное, это было одно место, он больше не приветствуется. Не зная его, он начал гул. Мелодия.
  
   Je suis une poupee de cire,
  
   Une poupee de son
  
   Он остановил себя, прежде чем это сломало его полностью.
  
   Сквозь закрытую дверь он услышал, как Фитцхью что-то неразборчиво крикнул, а затем шаги, ведущие в сторону. Симмонс вошла одна, с конвертом под мышкой, румянец на ее щеках исчез. Она обратилась к охранникам: «Я хочу, чтобы вы выключили камеры и микрофоны. Понятно? Все. Когда вы это сделаете, трижды постучите в дверь, но не входите. Да?»
  
   Двое мужчин кивнули, взглянув на заключенного, затем ушли. Она села напротив Майло, положила конверт на стол и стала ждать. Она ничего не сказала, а Майло ничего не сказал, только переместился в лучшую позицию, цепи издавали небольшой шум. Он решил не спекулировать на том, что происходит - спекуляции убивали его. Когда, наконец, они услышали три четких удара в дверь, Симмонс позволила себе мягкую улыбку. Она использовала дружелюбный голос, который впервые использовала в Блэкдейле, штат Теннесси, тот, которому ее учили на тренировках по допросу, и наклонилась вперед, чтобы лучше сократить психологическую дистанцию.
  
   Она вытащила фотографии одну за другой, пока все трое не оказались рядом на столе, лицом к Майло. "Вы узнаете этих людей, Майло?" Это был ресторан, китайский. Двое мужчин обмениваются рукопожатием. Он стиснул зубы, наконец понимая.
  
   Вы узнаете. Вы узнаете, когда придет время Третьей лжи. Когда он заговорил, его голос был хриплым от приступа крика. «Свет не так хорош».
  
   Она посчитала это заявление действительно имеющим под собой основание; это не так. "Ну, это похоже на Теренса, не так ли?"
  
   Майло кивнул.
  
   «Другой мужчина - его друг - это лицо кажется знакомым?» Майло сделал вид, что разглядывает лицо. Он покачал головой. «Трудно сказать. Я не думаю, что знаю его».
  
   «Это Роман Угримов, Майло. Вы, конечно, помните его лицо». Майло ни в чем не признался. Он поджал губы и покачал головой.
  
   Она собрала фотографии и сунула их обратно в конверт. Затем она сложила руки в области декольте, как будто в молитве. Ее голос был нежным и легким. «Мы здесь совсем одни, Майло. Теренс вышел из здания. Теперь он вне поля зрения. Ты можешь перестать его защищать».
  
   «Я не знаю, о чем вы говорите», - ответил он, но это был шепот.
  
   "Прекрати, хорошо?" - мягко сказала она. «С тобой ничего не случится, если ты просто скажешь мне правду. Обещаю».
  
   Мило считал, что, казалось, был готов что-то сказать, но потом передумал. Он хриплое дыхание. «Джанет, несмотря на наши личные проблемы, я верим, что вы будете придерживаться своего обещания. Но это может быть не достаточно хорошо.»
  
   "Для тебя?"
  
   "И другие."
  
   Джанет откинулась назад, сузив глаза. "Кто? Ваша семья?" Майло не ответил.
  
   «Я позабочусь о твоей семье, Майло. Никто их не тронет». Он вздрогнул, как будто она задела нерв.
  
   «Так что перестань защищать его, ладно? Он ничего не может сделать. Он даже нас не слышит. Ты и я, Майло, мы совершенно одни. Расскажи мне настоящую историю». Майло задумался, затем покачал головой. «Джанет, никто из нас никогда не бывает один». Он выдохнул, взглянул на дверь и наклонился ближе, чтобы лучше услышать его прошептанную ложь номер три. «Я заключил с ним сделку».
  
   "Теренс?"
  
   Он кивнул.
  
   Мгновение она наблюдала за ним, и он ждал, чтобы увидеть, сможет ли она сама заполнить детали. «Чтобы отдать дань уважения за убийство Грейнджер», - предположила она.
  
   "Да."
  
   "И винить Грейнджер во всем остальном?"
  
   Майло не стал это подтверждать. Он только сказал: «Мне обещали короткий срок тюремного заключения, а он…» Майло сглотнул. «И он оставит мою семью в покое. Так что, если вы планируете что-то с этим делать, вам лучше быть готовым защитить их своей жизнью».
  
   16
  
   Он знал, еще до того, как войти в комнату для допросов на Фоли-сквер, что дела идут быстро. Это была записка от Сэла: « Без компромиссов». Мое последнее сообщение было о поездке JS в штаб-квартиру DT. Как это не так?
  
   Это был трагический ответ, как бы он на это ни смотрел. Было три возможности.
  
   1. На линии был не Сал. Его разоблачили, и кто-то в Homeland писал ему запутанные электронные письма, используя имя Сала. 2. Сал был там, но снова он был скомпрометирован, и его новые хозяева говорили ему, что сказать.
  
   3. Сал был там, но не знал, что его скомпрометировали. Кто-то решил подсунуть Фитцхью лишнее сообщение и посмотреть, как он его переживает.
  
   Все три возможности были плохими новостями.
  
   Но перед интервью он собрался с мыслями. Правда заключалась в том, что ничто не могло связать его с Тигром, смертью Анджелы Йейтс или даже Грейнджером. Вся операция была пройдена
  
   Грейнджер, который был мертв, а это означало, что, кроме Майло Уивера, ему больше нечего было угрожать. Это был мертвый случай - он должен быть мертвым.
  
   Уверенность в себе может только завести вас так далеко. Сначала Симмонс застал его врасплох, когда ему стало известно о происхождении Уивера - как они не узнали этого раньше? Затем она пригласила его в коридор.
  
   «Скажи мне, почему два помощника сенатора Натана Ирвина расспрашивали Тину Уивер о тебе. Ты можешь это сделать?»
  
   "Какие?" Раньше он ничего об этом не слышал. «Я не понимаю, о чем вы говорите».
  
   Щеки Джанет Симмонс сияли румянцем, словно по каждой из них сильно ударили. «Вы мне раньше говорили, что ничего не знаете о Романе Угримове. Верно?»
  
   Фитцхью кивнул.
  
   «Что, я полагаю, означает, что вы никогда его не встречали».
  
   "Это именно то, что это значит. Что это значит?"
  
   "Тогда что это?" Она позволила ему самому открыть конверт. Он вытащил три фотографии размером со страницу. Китайский ресторан, снято широкоугольной скрытой камерой, направленной на небольшой задний столик.
  
   «Подожди минутку», - начал он.
  
   «Вы с Угримовым кажетесь мне довольно дружелюбным, - сказал Симмонс. Его зрение затуманилось, когда он вспомнил прошлую ночь. Просто ошибка человека, принявшего его за кого-то другого. Он попытался сфокусировать внимание на Джанет Симмонс. "Кто вам это дал?"
  
   "Это не имеет значения".
  
   "Конечно, да!" он крикнул. «Это подстава, понимаете? Это было снято прошлой ночью! Этот человек - он подумал, что я кто-то другой ... вот что он сказал. Он пожал мне руку, а затем извинился, потому что подумал, что меня зовут ... "Он попытался вспомнить. «Бернард! Вот и все! Он сказал Бернар!»
  
   «Они были сделаны в прошлом году в Женеве». Ее тихий голос контрастировал с его истерией.
  
   Тогда, наконец, он понял. Это была она. Это всегда была она. Джанет Симмонс и Министерство внутренней безопасности пришли за ним. Почему, он не знал. Может быть, в отместку за Сала. Все это - ее притворство, будто она хочет, чтобы Майло Уивер оказался за решеткой, что она разочарована Томом Грейнджером - все это было уловкой, чтобы отвлечь его от ее настоящей цели - похоронить Теренса Альберта Фитцхью. Христос, подумал он. Они даже не заботятся о Tiger или римской Ugrimov. Приманка и переключение. Все дело в нем. Наконец, к нему пришли некоторые слова. «Что бы вы ни думали, что знаете, это просто фантазия. Я не знаю Романа Угримова. Я не виноват». Он указал на дверь. «Это виновный, Джанет, и вы можете фальсифицировать все доказательства вам нравится. Это не изменит ничего.» Он вылетел из дома и попал в этот полный туристов бар недалеко от отеля. Скотч всегда был его напитком, потому что это то, чем клялись его отец и дед, но все вокруг него идиоты с юга от Мейсон-Диксон жрали пиво, а их женщины потягивали винные холодильники и смеялись над рассказами своих мужчин.
  
   Как все могло пойти так плохо, так быстро? Что он сделал не так?
  
   Он попытался отодвинуться, чтобы увидеть ситуацию на расстоянии, но это было тяжело. Он знал, хотя бы благодаря своей хорошей работе в Африке, что несколько удачных поступков можно интерпретировать по-разному. Правильно ли он интерпретировал? Был ли он знаком с истиной, лежащей в основе представленных ему доказательств?
  
   После шести кто-то из музыкального автомата включил «Путешествие», что было ему сигналом уйти. Он проскользнул в поток туристов по выходным, направляющихся на бродвейские шоу, желая быть просто частью их анонимного тела, но на следующем углу, обнаружив телефон-автомат в квартале от Мэнсфилда, он понял, что не может. Ему нужна была помощь.
  
   Он сунул монеты и набрал номер, которым старался не злоупотреблять, и на пятом гудке сенатор Ирвин ответил осторожным «Алло?».
  
   «Это я», - сказал Фитцхью, затем вспомнил, что он должен был сказать: «Карлос. Это Карлос».
  
   "Ну, как дела, Карлос?"
  
   «Не очень хорошо. Я думаю, моя жена меня выяснила. Она знает о девушке».
  
   «Я сказал тебе, Карлос, ты должен это исключить. Это никому не приносит пользы».
  
   «И она слышала о тебе».
  
   Последовала тишина.
  
   «Все будет хорошо», - настаивал Фитцхью. «Но мне может понадобиться помощь. Знаете, кто-нибудь, кто меня прикрывает».
  
   "Хочешь, чтобы я кого-нибудь послал?"
  
   «Да. Было бы здорово».
  
   "Вы все еще встречаетесь с ней в отеле?"
  
   «Да», - сказал Фитцхью, довольный терпением сенатора. «Я встречаюсь с ней там, в…» Он посмотрел на часы в свете заходящего солнца. «Сегодня она будет там в десять».
  
   «Лучше сделать одиннадцать», - сказал ему сенатор Ирвин.
  
   «Конечно. Одиннадцать».
  
   Сенатор повесил трубку первым, и Fitzhugh урегулировали грязный приемник в люльке и вытер руки о штаны. Посыльный узнал его с улыбкой и поклоном, и Fitzhugh ответил на приветствие. У него был около пяти часов, чтобы получить трезвые, поэтому он отправился в М-бар Мэнсфилд и заказал кофе. Но через полчаса и несколько слов с двадцатью-летним барменом, довольно начинающая актриса, он изменил свое мнение. Немного шум не испортит его. Три более Скотчи, и он споткнулся в свою комнату. Что делать Симмонс? Сенатор имел достаточно тянуть, чтобы передать ее в один из этих скучных региональных офисов Родины, вокруг Пьера, Южная Дакота, возможно. Просто держать ее подальше, пока расследование не может быть завершено и Weaver приговорен к тюремному заключению за убийство Грейнджер. Он больше не сделал ставку на Weaver был русским моль - это была птица в дереве. Птица в руке было убийство, и красивое признание Уивер. Он может изменить свою историю в последнюю минуту, конечно, но с Симмонсом из пути Fitzhugh может работать с историей уже записаны. На самом деле, он уверял себя, найти то, что осталось от его скотча возле кровати и налил себе еще один выстрел, это был просто вопрос удаления Симмонса из настоящего уравнения - что бы все, даже раздраженной сенатора, счастливого и безопасного ,
  
   Ровно в одиннадцать его разбудил стук в дверь. Он легко заснул, не осознавая этого. Сквозь лазейку проследовал седой мужчина столько же лет, как и он сам, один из помощников сенатора. Он открыл дверь и протянул руку, но когда они
  
   встряхнул, человек не назвал своего имени. Вот какими были эти особенные люди; они не использовали имена. Фитцхью запер дверь, включил телевизор, чтобы скрыть шум, и предложил мужчине выпить из бутылки Грейнджера. Мужчина вежливо отказался.
  
   «Мы должны приступить к делу», - сказал мужчина. "Расскажите мне все." 17
  
   Специальный агент Джанет Симмонс прибыла в понедельник, 30 июля, на следующее утро после третьей ночи Майло в ЦУП. Путь к Майло Уиверу начался прошлым утром, в воскресенье, когда ее сотовый телефон разбудил ее в 5:00.
  
   AM . Это было местное отделение Министерства внутренних дел, которое посчитало, что ее может заинтересовать какая-то болтовня службы экстренной помощи. Она была там и взяла такси до отеля «Мэнсфилд».
  
   Она провела три часа, осматривая комнату и все личные вещи Фитцхью. Она использовала свой канон, чтобы сфотографировать записку, которую он оставил. У нее был долгий разговор с инспектором по расследованию убийств, двадцатилетним ветераном, который все это видел. Это был просто еще один грустный человек в городе, который, когда он не был экстатическим, впадал в слишком легкую депрессию. Представитель компании прибыл на место происшествия в девять и поблагодарил ее за быстрое появление, но настаивал на том, что ее помощь больше не нужна. Она вернулась в «Гранд Хаятт», чувствуя оцепенение, но проголодавшись, съела обильный завтрак в ресторане «Скай» и вспомнила след информации, собранной за предыдущие четыре дня. В своей комнате она посмотрела на фотографию Теренса Фитцхью и Романа Угримова в Женеве, а затем позвонила в Вашингтон. Ей сообщили, что у иммиграционной службы есть план полета для некоего Романа Угримова, который прилетел в аэропорт Кеннеди в четверг, 26 июля, и снова вылетел поздним рейсом в субботу, 28 июля. Вчера.
  
   Она позвонила Джорджу и попросила фотографии Джима Пирсона и Максимилиана Гржибовски, помощников сенатора Натана Ирвина из Миннесоты. Через час они были в ее почтовом ящике.
  
   К четырем она добралась до Парк-Слоуп, но на этот раз не стала парковаться вне поля зрения квартиры. Она нашла место на Гарфилде, возле входной двери, и позвонила в звонок, чтобы предупредить Тину, что пришел посетитель. Из-за осколков, которые пришлось выбросить, квартира стала светлее и просторнее. Приятное место, чтобы провести воскресный полдень. Симмонс взял по дороге коробку печенья, чтобы вознаградить Стефани за то, что она нашла зажигалку, и девушка, похоже, была довольна, что Симмонс даже вспомнил. Затем они сели на диван, и Симмонс открыла свой ноутбук и показала фотографии Джима Пирсона и Максимилиана Гжибовски. Хотя она наполовину этого ожидала, трясущаяся голова Тины и ее уверенность в том, что эти мужчины были совершенно незнакомыми людьми, по-прежнему заставляли ее чувствовать, как будто она открыла коробку, полную отчаяния.
  
   После этого Тине захотелось услышать все о Евгении Примакове. Симмонс не видела смысла скрывать от нее наследие Майло, поэтому она рассказала историю полностью. К тому времени, как она закончила, все трое были в восторге от этой женщины, Эллен, и той жизни, которую она прожила. «Боже», - сказала Тина. «Это такой рок-н-ролл».
  
   Симмонс рассмеялся. Стефани говорит, «Рок-н-ролл?» Вернувшись в отель, Симмонс провел большую часть ночи, в порыве гнева. Когда удивление (и даже восхищение) поблекли, гнев все, что она осталась с. Девственница бы снова ссылается ее мегаломания. Мания величие не выдержит идею, что они не являются лично контролировать каждый переменный. Это становится еще хуже, когда они понимают, что они не только не в состоянии контролировать, кто-то еще, кто был режиссерский все их движения.
  
   В ярости она позвонила по телефону отеля оператору ООН и потребовала нью-йоркский номер Евгения Примакова. Оператор сообщил ей, что г-н Примаков уехал из Нью-Йорка этим утром. По ее информации, он был в отпуске, но с 17 сентября с ним можно будет связаться через брюссельские офисы. Симмонс чуть не сломал трубку, врезав ее обратно в люльку.
  
   В конце концов гнев улегся, хотя бы из-за истощения. Она вспомнила свежую энергию, которая была у нее в Блэкдейле, штат Теннесси. Ее двигатель сначала включили там, и он выдерживал такую ​​интенсивность в течение целого месяца. У него должен был закончиться бензин; это имело смысл.
  
   Утром она взяла на юг метро на Фоли-сквер, вошел в Метрополитен исправительном центре, выстрадали безопасности, освобождая ее карманы всей ее жизни, и попросил, чтобы поговорить с Мило Уивер. Они принесли его в кандалах снова. Он выглядел уставшим, но здоровым. Признаки избиения он получил в Аллее офисов Америкаса задержались только ушибы, а на самом деле он выглядел так, будто бы поставил на фунте или два. не Его глаза больше не были налиты кровью.
  
   «Привет, Майло», - сказала она, когда охранник, стоя на коленях, прикрепил цепи к столу. "Ты выглядишь в хорошей форме".
  
   «Это отличная еда», - сказал он, улыбаясь охраннику, который ухмыльнулся в ответ, встав. "Это твердо, Грегг?"
  
   «Действительно, Майло».
  
   "Фантастика."
  
   Грегг оставил их в покое и запер за собой дверь, но ждал у укрепленного окна, чтобы следить за ситуацией. Симмонс села и сплела пальцы на столе. "У вас есть новости?"
  
   «Грегг контрабандой ввозил в« Санди таймс », - сказал он, затем понизил голос.
  
   "Не позволяй этому распространяться, хорошо?"
  
   Симмонс использовала воображаемый ключ, чтобы сомкнуть губы, а затем отбросила его.
  
   «Фитцхью мертв. Тело обнаружено вчера утром в его гостиничном номере». Майло удивленно моргнул, но был ли он удивлен? Она понятия не имела. Она прочитала его досье и обнаружила скрытые укромные уголки его прошлого, но Майло Уивер все еще оставался загадкой. Он сказал: "Как насчет этого?"
  
   "Да. Как насчет этого?"
  
   "Кто сделал это?"
  
   «Коронер говорит о самоубийстве. Пистолет был выдан ему, и там была записка».
  
   Он проявил большее удивление, и она снова задалась вопросом. Он стал серьезным.
  
   "Что он сказал?"
  
   «Многое. Это была бессвязная записка, плохо написанная, вероятно, написанная в пьяном виде. В нем была пятая часть виски. Большая часть этого была для его жены. Извинения за то, что был плохим мужем, и тому подобное. Но он посвятил этому делу несколько предложений. Он сказал, что несет ответственность за смерть Грейнджера. Он сказал, что руководил Грейнджером с самого начала. На самом деле, все, что Грейнджер сказал вам. То, что вы сказали, вы не поверили . "
  
   "Вы уверены, что это было самоубийство?"
  
   «Нет ничего, чтобы предположить обратное. Если вы не знаете чего-то другого, вы мне не говорите».
  
   Майло смотрел на белую поверхность стола, его дыхание было слышно, и он думал. О чем он думал?
  
   Она сказала: «Есть одна вещь, которую я поняла только поздно вечером в субботу, вероятно, примерно в то время, когда умер Фитцхью. Это как бы ставит все под вопрос, и я планировала заняться этим сегодня».
  
   "Что это такое?"
  
   «На следующий день после того, как вы вернулись на авеню Америк, Фитцхью получил анонимный пакет - ваш российский паспорт. Он был настоящим, но он так и не ответил на вопрос: кто его отправил?»
  
   «Я тоже хотел бы знать об этом».
  
   Она улыбнулась. «Но вы ведь уже знаете, не так ли? Твой отец, Евгений Примаков. Он прислал его, чтобы, если бы я еще не был, я начал бы подвергать сомнению всю вашу историю, найти вашего деда и привести к самому Евгению. " Майло не ответил. Он просто ждал.
  
   «Это было умно. Я признаю это. Он мог бы отправить его мне напрямую, но он знал, что я не доверяю анонимному пакету. Вместо этого он отправил его Теренсу, зная, что он будет счастлив поделиться им. Теренс думал, что это тебя похоронит, но вышло наоборот. Это привело меня к Примакову, у которого случайно оказалась фотография Теренция с Романом Угримовым - Роман, который тоже случайно оказался в городе. Удивительное совпадение, не так ли? ты думаешь? "
  
   «Я думаю, ты воображаешь заговоры, Джанет».
  
   «Может быть, я», - согласилась она, потому что часть ее хотела верить, что это все - ее воображение. Как и Майло за несколько недель до этого, ей не нравилось ощущение, что ее водили за нос. Тем не менее, она знала, что это правда. «В этом есть определенная красота», - сказала она. «Ваш отец присылает что-то, что потенциально может разоблачить вас как русского шпиона, но вместо этого оно приводит к уликам, осуждающим Фитцхью. Ваш отец должен очень сильно любить вас, чтобы вот так высунуть себе шею».
  
   «Это смешно, - сказал Майло. «Откуда он мог знать, что вы пойдете именно по этому пути?»
  
   «Потому что, - быстро сказала она, и ответ уже был у нее на устах, - твой отец знал - хотя бы потому, что ты сказал ему, - насколько плохи отношения между Хоумлендом и Компанией. Он знал, что если я почуял крот, Я бы начал копать глубоко, чтобы выжать Компанию. Как оказалось, у них никогда не было крота, просто агент с тайным детством ». Майло обдумывал все это, глядя на свои скованные руки. «Может быть, это возможно, Джанет - по крайней мере, в вашем параноидальном мире - но у вас никогда не было достаточно, чтобы по-настоящему прижать Фитцхью, не так ли? Это все были косвенные вещи. Тем не менее, Фитцхью все же застрелился. Никто не мог этого предсказать».
  
   «Если бы он действительно застрелился».
  
   «Я думал, ты верил, что он это сделал».
  
   «Фитцхью, - сказал Симмонс, - был слишком старым лисом, чтобы делать это. Он бы дрался на каждом шагу».
  
   "Итак, кто его убил?"
  
   «Кто знает? Может быть, ваш отец позаботился об этом. Или, может быть, мое расследование заставило кого-то выше Фитцхью нервничать. В своей записке он очень ясно дал понять, что деньги остановились на нем. Вы в это верите? мошенник-администратор, решивший дестабилизировать африканские страны, чтобы нарушить поставки нефти в Китай? " Плечи Майло опустились в унынии. «Я не знаю, что и думать, Джанет».
  
   «Тогда, может быть, ты сможешь ответить на вопрос».
  
   «Ты меня знаешь, Джанет. Я всегда рад помочь».
  
   "Что вы делали на той неделе в Альбукерке?"
  
   «Как я уже сказал, я пил. Я пил, ел, гадил и думал. Потом я сел на самолет в Нью-Йорк».
  
   «Ага», - сказала она, вставая. Ей это надоело. «Это то, что я думал, ты скажешь».
  
   В
  Начало
  
  
   ТУРИЗМ
  
   ПОНЕДЕЛЬНИК, 1 СЕНТЯБРЯ 0 ДО
  
   ВТОРНИК, 1 СЕНТЯБРЯ 1, 2 0 0 7
  
   1
  
   Он с самого начала знал, чем это закончится, несмотря на все страхи и сомнения, вызванные строгим тюремным режимом. Он был сделан специально, чтобы вызывать сомнения во всем, что связано с внешним миром, даже в старой русской лисе. В тюрьме сказали: в этот час ты просыпаешься; в этот час вы едите. Полдень - время физических упражнений во дворе. Во дворе ваш ум может начать блуждать за стены, постулировать и размышлять о том, что может происходить в этот самый момент, но вскоре вас отвлекают мелочи тюремной социализации. Банда латиноамериканцев предполагает, что баскетбол - это не ваша игра, а банды черных говорят, что это ее отбеливатель. Скинхеды объясняют, что ты побежишь с ними, потому что ты брат; ты белый. Если, как это сделал Майло, вы сразу же отвергаете их всех, заявляя, что вы не принадлежите ни к одной из их клик, тогда ваш блуждающий разум снова засасывается обратно в стены, посвященный выживанию.
  
   За первые три недели полуторамесячного заключения Майло было совершено три покушения на его жизнь. Один был написан лысым фашистом, который думал, что его руки были достаточно оружием, пока Майло не раздавил их решеткой соседской двери. В двух разных случаях другие подходили к нему с ножами, сделанными из заостренных столовых принадлежностей, в то время как их друзья все еще держали Майло. Они посадили его в лазарет с разметкой на груди, бедрах и ягодицах. Два дня спустя второй злоумышленник, ранее являвшийся наемным кулаком преступного синдиката Ньюарка, был обнаружен мертвым - тихо задохнувшимся, без отпечатка на нем - под трибунами черной банды. Стена молчания возникла вокруг Майло Уивера. Они сказали между собой, что он был для них занозой в боку, но иногда лучше просто оставить шип на месте, чтобы он не начал заражать.
  
   Периодически в гости приезжала спецагент Джанет Симмонс. Она хотела проверить детали его рассказа, иногда о его отце, иногда сосредотачиваясь на Трипплхорне, тело которого было обнаружено в горном хребте Киттатинни, к западу от озера Хопатконг. Он спрашивал о Тине и Стефани, и она всегда говорила, что с ними все в порядке. Почему они не пришли к нему? Симмонсу стало не по себе. «Я думаю, что Тина чувствует, что Стефани будет трудно это принять».
  
   Через три недели, пока он отдыхал в лазарете, чтобы залечить ту или иную рану, наконец пришла Тина. Медсестра отвезла его в комнату для свиданий, и они разговаривали по телефонам, разделенным пуленепробиваемым пластиком.
  
   Несмотря на обстоятельства (или из-за них? Подумал он), она выглядела хорошо. Она похудела на несколько фунтов, и это подчеркнуло ее скулы так, как он никогда раньше не видел. Он продолжал прикасаться к разделительному окну, но она не поддавалась соблазну этого слабоумного выражения желания. Когда она заговорила, это было так, как если бы она читала заранее подготовленное заявление.
  
   «Я ничего из этого не понимаю, Майло. Я не претендую на это. В один момент вы говорите всем, что убили Тома, а в следующий момент Джанет Симмонс говорит мне, что вы этого не сделали. Какая из них ложь, Майло? "
  
   «Я не убивал Тома. Это правда».
  
   Она ухмыльнулась. Возможно, ответ был облегчением; он ничего не мог сказать по ее лицу. Она сказала: «Знаешь, самое забавное, что я могла это принять. Если ты убил крестного отца Стефани, я действительно смогу это принять. Я хранил в тебе большой запас веры на протяжении многих лет, и я мог поверить, что ты убил его по веской причине. Я мог поверить, что убийство было оправданным. Видите?
  
   Это вера. Но это другое. Твой отец. Отец, Майло. Господи! »Какое бы подготовленное заявление она ни сделала, теперь оно рассыпалось.« Как, черт возьми, ты собирался ждать, чтобы рассказать мне об этом? Сколько времени прошло до того, как Стефани узнала, что у нее есть дедушка? "
  
   «Мне очень жаль, - сказал он. «Это просто ... Я лгал об этом с детства. Я лгал Компании. Через некоторое время для меня это было так же хорошо, как и правда».
  
   На ее глазах стояли слезы, но она не плакала. Она не позволила себе сломаться, только в комнате для свиданий тюрьмы в Нью-Джерси.
  
   «Этого недостаточно. Вы понимаете? Этого просто недостаточно». Он попытался сменить тему: «Как Стеф? Что она знает?»
  
   «Она думает, что ты на какой-то работе. Долгосрочная работа».
  
   "А также?"
  
   «И что? Ты хочешь, чтобы я сказал, что она скучает по папе? Да, скучает. Но знаешь что? Ее настоящий отец, Пэт, принял вызов. Он забирает ее у няньки и даже готовит. Он оказался довольно хорошим парнем ".
  
   «Я рад», - сказал Майло, хотя это не так. Если Патрик сделает Стефани счастливой, тогда это нормально, но он не верил, что Патрик останется здесь достаточно долго. Он не был постоянным человеком. Несмотря на себя, он задал худший вопрос, который только можно вообразить: «Ты и он ...?»
  
   «Если бы мы были так, это бы больше не было вашим делом. Разве?» Это было все, что он мог вынести. Он хотел было встать, но рана от ножа в его груди залаяла. Тина заметила боль на его лице. "Эй. С тобой все в порядке?"
  
   «Я в порядке», - сказал он, повесил трубку и позвал охранника, чтобы тот отвез его обратно в лазарет.
  
   10 сентября, в понедельник, его последний раз посетила специальный агент Джанет Симмонс. Она сказала ему, что, наконец, доказательства были собраны воедино. Она не сказала, почему это заняло так много времени. Кровь в доме Грейнджера совпала с трупом, найденным на холмах. Она оказала услугу французам и получила ДНК-совпадение, соединяющее труп и пузырек со снотворным в парижской квартире Анджелы Йейтс.
  
   «Я не понимаю, Майло. Ты был невиновен. Ты не убивал Грейнджер или Анжелу. Что касается Тигра, я все еще не знаю, что и думать». Майло услужливо сказал: «Я его тоже не убивал».
  
   «Итак, хорошо. Вы никого не убили. И одно я знаю наверняка, это то, что вы никогда не заключали сделку с Фитцхью, чтобы защитить свою семью - это было всего лишь прикрытием».
  
   Майло не ответил.
  
   Она наклонилась ближе к окну. «Возникает вопрос: почему ты не мог быть со мной откровенным? Почему парад дезинформации? Почему твой отец манипулировал мной? Это чертовски унизительно. Я разумный человек. Я бы послушал».
  
   Майло подумал об этом. В те часы на девятнадцатом этаже он хотел именно этого. Но, опять же, он вспомнил почему. «Ты бы мне не поверил».
  
   «Мог бы. Даже если бы я этого не сделал, я бы проверил вашу историю».
  
   «И не нашел никаких доказательств», - сказал он, затем вспомнил, что Тигр сказал ему два месяца и целую жизнь назад. «Мне приходилось вести себя неуловимо, потому что ни один порядочный агент разведки не верит всему, что она рассказывала. Единственный способ заставить вас поверить в это, - это открыть это самостоятельно, думая, что я никогда не собирался вести вас к истине». Она смотрела на него, возможно, чувствуя, что ею манипулируют, возможно, чувствуя себя глупо, он не знал. В эти дни он так мало знал. Наконец, она сказала: «Хорошо. А что насчет этого сенатора? Ваш отец послал пару парней, изображающих из себя помощников сенатора Натана Ирвина, которые тогда изображали из себя сотрудников компании. Зачем приводить меня к сенатору?»
  
   «Тебе придется спросить его об этом».
  
   "Вы не знаете?"
  
   Майло покачал головой. «Я полагаю, сенатор связан со всем, но мой отец мне ничего не сказал».
  
   "Что он сказал тебе?"
  
   «Он сказал мне доверять ему».
  
   Она медленно кивнула, как будто доверие было трудным для понимания.
  
   «Что ж, я думаю, в конце концов, это сработало. А завтра, когда оформят документы, ты будешь свободен».
  
   "Бесплатно?"
  
   "Вы были очищены, не так ли?" Она откинулась на спинку стула, прижав телефон к уху. «Я даю надзирателю конверт с деньгами. Не много, достаточно только на билет на автобус, куда бы вы ни направлялись. Вам нужно место, чтобы остаться?»
  
   «У меня есть местечко в Джерси».
  
   «А, верно. Квартира Долана». Она посмотрела на раму разделительного окна. «Я давно не разговаривал с Тиной. Ты собираешься ее увидеть?»
  
   «Ей нужно больше времени».
  
   "Возможно ты прав." Она остановилась. "Думаешь, оно того стоило?"
  
   "Какие?"
  
   «Вся тайна о твоих родителях. Это остановило твою карьеру, а Тина ... ну, ты могла разрушить свой брак». Майло не колебался в своем ответе, потому что в этой тюрьме почти ни о чем не думал. «Нет, Джанет. Оно того не стоило». Они разошлись вежливыми словами, и Майло вернулся в камеру, чтобы упаковать свои немногочисленные вещи. Зубная щетка, пара романов и блокнот. Это был небольшой блокнот, в котором он начал превращать миф в реальность. На внутренней стороне обложки он написал ЧЕРНУЮ КНИГУ.
  
   Если бы они потрудились изучить его, охранники были бы сбиты с толку пятизначными числами, которые заполняли его - они ссылались на страницы, строки и количество слов из издания путеводителя по Lonely Planet в тюремной библиотеке. Бодрый тон расшифрованной версии удивил бы любого, кто знал Майло Уивера:
  
   Что такое туризм? Мы знаем подачу - Лэнгли скажет вам, что туризм является основой их парадигмы готовности, пирамиды немедленного реагирования или чего-то еще, что они переименовали в этом году. Что вы, как турист, являетесь вершиной современной автономной разведывательной работы. Ты бриллиант. Действительно.
  
   Все это может быть правдой - мы, туристы, никогда не сможем подняться так высоко над хаосом, чтобы найти в нем порядок. Мы пытаемся, и это часть нашей функции, но каждый найденный фрагмент порядка связан с другими фрагментами в метапорядке, который контролируется мета-мета-порядком. И так далее. Это сфера политиков и ученых. Оставьте это им. Помните: ваша основная функция как туриста - остаться в живых. 2
  
   Среди вещей, возвращенных ему после освобождения, был его iPod. Один из охранников время от времени использовал его в течение последних двух месяцев, поэтому он был полностью заряжен. В автобусе Майло безуспешно пытался разбудить себя французским миксом. Он потратил несколько секунд на каждую из этих симпатичных девушек, из-за которых шестидесятники выглядели так, будто они могли быть забавными, и закончил словами:
  
   "Poupee de cire, poupee de son". Он даже не мог все это выслушать. Он не плакал - это было в прошлом, - но эти оптимистические мелодии больше не имели никакого отношения к его жизни, какой бы она была сейчас. Он пролистал список исполнителей и попробовал то, что давно не слушал: Velvet Underground.
  
   Тогда это, казалось, отражало его мир.
  
   Он еще не пошел в квартиру Долана. Вместо этого он вышел в Port Authority и сел на метро до Columbus Circle. Он взял несколько Давидоффов и бесцельно бродил по Центральному парку. Он нашел скамейку среди других скамеек, семьи и детей, разбросанных среди них туристов, и закурил. Он посмотрел на часы, оценивая время, и не забыл выбросить окурок в мусорное ведро. Возможно, паранойя, но он не хотел, чтобы его брали за мусор.
  
   Он заметил свою тень в автобусе. Молодой человек двадцати лет, с усами, тонкой шеей и телефоном, с которого он отправил несколько текстовых сообщений. Он последовал за Майло из автобуса и спустился в метро, ​​в какой-то момент болтая по телефону, чтобы сообщить своим хозяевам новости. Он не узнал этого человека, но предположил, что за последний месяц Департамент туризма был бы выпотрошен и пополнился множеством свежих лиц. Существование его тени на самом деле его не беспокоило, потому что Компания просто хотела убедиться, что его уложили спать. Они больше не хотели неприятностей от Майло Уивера.
  
   В голове Лу Рид пел о блестящих кожаных сапогах. Теперь, когда он шел на восток по южному краю парка, тень отставала от него на полквартала. «Хороший агент, - подумал он. Не переполняйте свою тему. Майло покинул парк и через два квартала спустился на станцию ​​«Пятьдесят седьмая улица», где сел на поезд F. У него было время, поэтому он не возражал, что F всю дорогу был местным, постоянно останавливаясь на пути в Бруклин. Люди то бродили, то уходили, хотя его тень, сидящая позади его машины, оставалась там, где он был. Единственное движение, которое он сделал, - это занять только что освободившееся место, хотя он позаботился о том, чтобы сесть на него, когда Майло не смотрел.
  
   Майло наконец встал, когда двери на остановке Седьмой авеню распахнулись, и, когда он оглянулся, то с удивлением обнаружил, что его тень уже исчезла. Он ушел раньше? Майло ступил на платформу и почувствовал удар о бок, когда кто-то бросился сесть в поезд. Он поднял глаза, когда двери поезда снова захлопнулись. Его тень смотрела на него через поцарапанные пластиковые окна. На самом деле мужчина улыбался ему, похлопывая по карману пиджака. Поезд тронулся.
  
   Сбитый с толку Майло похлопал себя по карманам и почувствовал что-то новое. Он вытащил маленькую черную Nokia, которую никогда раньше не видел.
  
   Он поднялся по лестнице и пошел по Шестой авеню, спеша через Гарфилд. Ему повезло - его никто не окликнул. Наконец, он добрался до школы Беркли Кэрролла.
  
   Приближалось время, улицы в двух кварталах вокруг школы были заполнены машинами. Он проигнорировал других родителей, сгруппировавшихся на тротуаре, болтающих о работе, горничных и классах, и нашел неприметное место рядом с усталым, облепленным солнцем вязом.
  
   Когда прозвенел школьный звонок, и толпа прокатилась по толпе, зазвонил телефон.
  
   Он проверил дисплей, и, как и ожидалось, он сказал ЧАСТНЫЙ НОМЕР.
  
   "Привет?"
  
   "Ты в порядке?" его отец сказал по-русски. Майло не чувствовал себя готовым. Он рассказал свою сторону разговора по- английски. «Я все еще дышу». Через дорогу в толпу родителей вывалились дети с очаровательными рюкзаками.
  
   «Это не должно было длиться так долго, - сказал Примаков. «Но я не мог этого контролировать».
  
   «Конечно, ты этого не сделал».
  
   "Они что-нибудь говорили о работе?"
  
   "Еще нет."
  
   «Они будут», - заверил его отец. «Вы ведь понимаете, что вас снова переведут в туризм. Это единственное, что они могут сделать. Вы освобождены от убийства, но ни одна компания не любит, когда им указывают на их неудачи».
  
   Майло стоял на цыпочках и смотрел. Среди детей он выбрал Стефани. Ее боб отрос, так что никаких вещественных доказательств ее выступления в День Независимости не осталось. Она действительно была красива, намного больше, чем позволяла его тюремная чахлая память. Он боролся с желанием перейти улицу и взять ее чаевые.
  
   "Майло?"
  
   «Я все это знаю», - сказал он раздраженно. «И я знаю, что нужно принять предложение. Вы довольны?»
  
   Стефани остановилась, обернувшись, чтобы осмотреться, затем прояснила нам, что увидела кого-то, кого она знала. Она побежала навстречу. . . Патрик вылезает из своего Сузуки.
  
   «Слушай, - сказал Примаков ему на ухо. «Майло, ты слушаешь? Я не хотел, чтобы все вышло вот так. Но это единственный выход. Ты же это видишь, верно?
  
   Грейнджер был маленьким, Фитцхью тоже был маленьким. Проблема не в паре негодяев; это институциональное ".
  
   Патрик подобрал ее, поцеловал и повел обратно к «Сузуки». Майло сказал ровным голосом: «Итак, вы хотите, чтобы я уничтожил все ЦРУ».
  
   «Не будь смешным, Майло. Этого никогда не случится, и я даже не хочу этого. Все, что я хочу, - это небольшое международное сотрудничество. работа с ООН.
  
   . "
  
   «Я не собираюсь быть вашим сотрудником, Евгений. Просто источник. И вы получите только то, что, по моему мнению, должно быть известно».
  
   «Достаточно справедливо. И если я могу чем-то помочь тебе. Я могу поговорить с Тиной. Ее можно ввести в круг. Она умна, она поймет».
  
   «Я не хочу, чтобы она понимала».
  
   "Что? О чем вы говорите?"
  
   «Ее жизнь и так слишком неуравновешенна. Я не хочу проклинать ее, зная это».
  
   «Не недооценивай ее», - приказал его отец, но Майло больше не слушал. У него была целая неделя слов старика в Альбукерке, его интриг и сделок. С чем он остался сейчас?
  
   Suzuki был частью парада автомобилей, везущих детей домой, и он заметил подарочную коробку сзади на день рождения своей дочери.
  
   "Майло? Ты там?"
  
   Но Майло слышал только Большой Голос, тот, который говорил странной интонацией его матери. Бесконечно в камере на девятнадцатом этаже ему говорили, что все, что он делал, было неправильно, но он не слушал. Теперь: вот и последняя ваша надежда.
  
   Он услышал Эйннера: Готов поспорить, в Книге есть что сказать о надежде. И он: Он говорит вам не зацикливаться на этом.
  
   Тогда это было шесть лет назад, и он залил кровью обожженные на солнце венецианские булыжники. Беременная женщина кричала, а внутри нее ребенок бился и царапался, чтобы выйти. Он думал, что это конец, но ошибался. Все это - все, что имело значение, они только начинались.
  
   К нему пришла часть туристической философии, и на этот раз он ответил тем разочарованным голосом, который жил внутри него: «Нам не нужна надежда, мама, потому что нет конца».
  
   "Что это было?" - спросил Евгений.
  
   Сузуки свернул за угол. Они ушли.
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"