Громов Алекс Бертран : другие произведения.

Сталин и Берия. Секретные архивы Кремля. Оболганные герои или исчадия ада?

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками Юридические услуги. Круглосуточно
 Ваша оценка:
  
  
  Алекс Громов
  Сталин и Берия. Секретные архивы Кремля. Оболганные герои или исчадия ада? /
  
  
  Введение
  
  Имена Иосифа Сталина и Лаврентия Берии тесно связаны в нашей исторической памяти. Они были последними, кто был причастен к планам полного преобразования мира и создания нового человека. Они были последними, кому удалось глобально и целенаправленно изменить облик и сущность нашей страны. «Мы отстали от передовых стран на 50—100 лет. Мы должны пробежать это расстояние в десять лет. Либо мы сделаем это, либо нас сомнут…» О том, какую именно цену пришлось заплатить за великие стройки и попытку стремительно переплавить множество племен и наций в новую общность под названием «советский народ» и была ли эта цена адекватной, до сих пор кипят жаркие споры… Ведь если реформы Петра Великого породили жертвы лишь как оборотную сторону большого строительства, то печально известные сталинские репрессии были связаны и с борьбой за власть, когда безжалостно устранялись любые, хотя бы теоретически возможные конкуренты, а простое инакомыслие трактовалось как государственное преступление.
  
  Сталин воплощал в себе новую государственность, власть не просто как идею, но и как стройную систему идеологии, которая по форме была коммунистической, а по сути – имперской. И столь велико обаяние этого воплощения, что даже сейчас, спустя 60 лет после его смерти, немало людей воспринимают Сталина как символ, внушавший всему миру страх перед страной Советов и уважение к ней.
  
  Берия был хорошим организатором: знаменитое перемещение стратегической промышленности на восток страны в первый, самый тяжелый, период Великой Отечественной войны и запуск едва перевезенных заводов на полную мощность был заслугой как героически трудившихся в цехах без стен людей, так и его, заместителя председателя ГКО, отвечавшего за выпуск вооружения, за транспорт и энергетику. Но это не помешало ему стать прежде всего символом пугающего всесилия спецслужб и тех самых массовых репрессий, которые забудутся еще не скоро.
  
  Отказывая им в реабилитации, история не смогла помешать не только современникам, но и многим потомкам делать из Сталина кумира…
  Глава 1. Иосиф Джугашвили. Путь в революцию
  Детство и родословная
  
  Слова «выходец из Гори» для тех, кто знаком с историей Российской империи и Советского Союза, являются идиомой, не требующей пояснений. И обозначать они могут только одного человека – Иосифа Виссарионовича Джугашвили-Сталина, который появился на свет в этом городе 9 (21) декабря 1879 года. Есть, правда, версия, что на самом деле это событие произошло 6 (18) декабря 1878 года.
  
  Впрочем, уроженцами города Гори, основанного еще легендарным царем Давидом Строителем, который объединил Грузию, были и композитор Вано Мурадели, и философ Мераб Мамардашвили. Но всех затмевает Сталин – революционер, диктатор, «отец народов», – горячие споры о котором кипят и поныне как среди профессиональных историков, так и в самых разных слоях общества.
  
  Его прадед был пастухом, а дед – виноградарем в селе Диди-Лило. Отец будущего вождя, Виссарион Иванович Джугашвили, сначала трудился как сапожник-кустарь, а потом поступил рабочим на обувную фабрику Адельханова в Тифлисе (будущий Тбилиси). Затем он переехал в Гори и стал владельцем мастерской.
  
  Отец И. Сталина, Виссарион Джугашвили
  
  Иосиф был долгожданным сыном, более того – последней надеждой родителей, особенно матери Екатерины Георгиевны. Она была дочерью крестьянина-садовода Георгия Геладзе из села Гамбареули, трудилась на поденных работах и к моменту появления на свет Иосифа успела похоронить двух сыновей, умерших во младенчестве.
  
  Но, увы, вскоре после появления наследника дела его отца пошли совсем плохо. Мастерская Виссариона Джугашвили захирела, и он с горя запил. Кончилось тем, что родители маленького Сосо фактически расстались. Отец попробовал было оставить мальчика при себе, но натолкнулся на категорическое сопротивление жены.
  
  Иосифу был пять лет, когда он тяжело заболел оспой. Благодаря заботам матери и собственной счастливой судьбе мальчик поправился, однако лицо его навсегда осталось испещрено оспинами. Через год после этого он попал под колеса мчавшегося экипажа, но, несмотря на серьезные травмы, выжил. После этого случая левая рука у него с трудом сгибалась.
  
  Прошел еще год, и Екатерина Георгиевна, всей душой желавшая, чтобы сын выбился в люди, собралась отдать его учиться в Горийское православное духовное училище. Но Сосо практически не владел русским языком, на котором велось обучение. Поэтому Екатерина Георгиевна обратилась к местному священнику Христофору Чарквиани с просьбой, чтобы его дети помогли Иосифу освоить русский язык. И эта учеба оказалась настолько успешной, что через два года, в 1888 году, юный Джугашвили продемонстрировал на вступительных испытаниях отличные познания и был принят сразу во второй подготовительный класс.
  
  А начиная с 1889 года Иосиф учился в духовном училище. В июле 1894 года он окончил Горийское духовное училище и был отмечен как лучший ученик.
  Юность. Семинария
  
  В сентябре 1894 года Сосо Джугашвили, успешно сдав приемные экзамены, стал студентом Тифлисской духовной семинарии. Именно здесь он начал читать литературу по марксизму, а позже стал вести занятия по нему в рабочих кружках.
  
  Но при этом ему были отнюдь не чужды романтические душевные порывы, он писал стихи, которые публиковались в газетах. Например, такие:
  
  Иосиф Джугашвили, ученик семинарии. 1894 год
  Когда герой, гонимый тьмою,
  Вновь навестит свой скромный край
  И в час ненастный над собою
  Увидит солнце невзначай,
  Когда гнетущий сумрак бездны
  Развеется в родном краю
  И сердцу голосом небесным
  Подаст надежда весть свою,
  Я знаю, что надежда эта
  В моей душе навек чиста.
  Стремится ввысь душа поэта —
  И в сердце зреет красота.
  
  Одним из учителей Сталина в семинарии был иеромонах Димитрий (в миру – Давид Ильич Абашидзе), отпрыск княжеского рода, сменивший светскую жизнь на церковное служение. Кстати, не так давно он был причислен к лику местночтимых святых Киевской епархии, где, уже как схиархиепископ Антоний, провел последние годы жизни.
  
  Сохранилась запись в семинарском журнале за 1898/99 год, согласно которой ученику пятого класса Иосифу Джугашвили за недостаток почтительности «в обращении с начальствующими лицами» было определено следующее взыскание: «Сделан был выговор. Посажен в карцер, по распоряжению о. ректора, на пять часов». Под этим текстом стоит подпись о. Димитрия, который был тогда инспектором семинарии.
  
  Хотя, как свидетельствовала монахиня Сергия (в миру Татьяна Клименко), иеромонах по-доброму относился к семинаристу Джугашвили: «… когда Сталина за „проказы“ сажали в карцер на хлеб и воду, он (о. Димитрий) его жалел и посылал ему покушать…»
  
  Владимир Карпов в книге «Генералиссимус» писал о молодом Сталине: «Готовился стать священником, но знакомство с модной тогда революционной литературой увлекло Иосифа, и он стал посещать марксистские кружки. А вскоре проявил себя таким их активистом, что 27 мая 1899 года (на пятом году учебы) его исключают из духовной семинарии. После этого устроился на работу в Тифлисскую физическую обсерваторию – вычислителем-наблюдателем – и с той поры повел жизнь революционера-профессионала. Он был смелый, с горячим кавказским характером. Книжной революции ему было мало – участвовал в экспроприациях».
  
  Марксисты на Кавказе появились, будучи высланы туда из центральных губерний, и образовали целые подпольные группы. Сталин вспоминал: «В революционное движение я вступил с 15-летнего возраста, когда я связался с подпольными группами русских марксистов, проживавших тогда в Закавказье. Эти группы имели на меня большое влияние и привили мне вкус к подпольной марксистской литературе».
  
  Много позже, в 1931 году, советский лидер Сталин так ответит на вопрос немецкого писателя Эмиля Людвига о причинах собственного ухода в революцию: «Мои родители обращались со мной совсем неплохо. Другое дело духовная семинария, где я учился тогда. Из протеста против издевательского режима и иезуитских методов, которые имелись в семинарии, я готов был стать и действительно стал революционером, сторонником марксизма…»
  
  Итак, Иосиф Джугашвили был исключен из Тифлисской духовной семинарии перед самыми экзаменами. Официальная формулировка гласила: «… за неявку на экзамены по неизвестной причине». Уже в советское время появилась официальная версия, что Сталин, завершавший пятый год обучения, был исключен за свою революционную деятельность (агитацию среди семинаристов и рабочих железнодорожных мастерских), поскольку Российская империя не нуждалась в священниках, занимающихся пропагандой марксизма. После исключения из семинарии Иосифу было выдано свидетельство, согласно которому тот, даже не пройдя полный курс обучения, имел право трудоустроиться учителем начальных народных училищ.
  
  Но он предпочел другой жизненный путь…
  Увлечение марксизмом
  
  «Весной 1900 года Джугашвили вместе с товарищем организуют маевку в окрестностях Тифлиса, – пишет в своей книге «Сталин» Святослав Рыбас. – Первого августа в Главных железнодорожных мастерских началась забастовка, к ней присоединились рабочие нескольких других фабрик. В город ввели дополнительные воинские части. 500 забастовщиков арестовали. Одним из активистов-железнодорожников был сосланный в Тифлис Михаил Калинин, член Петербургского «Союза борьбы за освобождение рабочего класса», которым руководил В. И. Ленин.
  
  Джугашвили-революционер. 1902 год
  
  Двадцать второго марта 1901 года в комнате Джугашвили в обсерватории состоялся обыск. Иосифа задержать не удалось. Он перешел на нелегальное положение, которое продолжалось до 1917 года и прерывалось «легализацией», то есть тюремными заключениями и ссылками.
  
  Весной 1901 года Coco продолжает вести занятия в рабочих кружках, активно участвует в подготовке первомайской демонстрации.
  
  Весной и летом 1901 года арестовывают многих активных партийцев, их ряды редеют, перегруппировываются. И в ноябре созывается общегородская партийная конференция. Ею руководят четыре человека. Один из них – Иосиф Джугашвили».
  
  31 января 1902 года началась первая в истории Батуми забастовка рабочих. Произошло это на заводе Манташева, на котором изготавливалась тара для различных нефтепродуктов. Руководил организацией стачки Иосиф Джугашвили, двумя месяцами ранее направленный по решению тифлисской организации РСДРП в Батуми «для пропаганды». Забастовка закончилась победой рабочих: их требования были выполнены. В советское время на месте завода Манташева был установлен памятник с надписью: «Здесь в 1901–1902 годах великий Сталин организовывал социал-демократические рабочие кружки и руководил ими».
  
  19 апреля 1903 года Сталина за организацию революционной работы среди заключенных перевели из батумской тюрьмы в тюрьму Кутаиси. А уже 27 июля 1903 года Сталин организовал здесь бунт заключенных. Восставшие потребовали от администрации тюрьмы улучшить условия их содержания: разместить в камерах нары, для того чтобы больше не спать на цементном полу; регулярно предоставлять баню и улучшить питание; прекратить избиения заключенных. Захватив тюрьму, бунтовщики стали стучать в железные ворота, в результате страшный грохот взбудоражил весь город. К оцепленной полком солдат тюрьме приехали местный губернатор, пристав и прокурор. Требования заключенных были признаны справедливыми и большей частью удовлетворены, но руководителей мятежа решили наказать, чтобы другим было неповадно. Сталина вернули в батумскую тюрьму.
  Революционные события на Кавказе
  
  В начале 30-х годов, когда биография вождя народов стала понемногу мифологизироваться, появились описания деятельности Сталина на Кавказе, в которых его роль красочно преувеличивалась и он превращался в народного героя. Среди организаторов написания подобных работ были в основном кавказские партийные функционеры, «во владениях» которых Сталин проводил отпуска. Вряд ли он поручал им это, но восточные люди хорошо представляли себе менталитет вождя и всячески стремились угодить тому, от кого зависела их судьба. Дж. Дэвлин в книге «Миф о Сталине: развитие культа» подчеркивает, что «первой из таких работ стала книга Нестора Лакобы, главы Совета министров и ЦИКа Абхазии, где Сталин иногда проводил свой отпуск. В 1934 году Лакоба опубликовал книгу „Сталин и Хашим“, короткий популистский рассказ, якобы рассказанный старым абхазским крестьянином, о героической роли Сталина в распространении революционной пропаганды и организации первой (как утверждалось) крупной марксистской забастовки в Российской империи в феврале – марте 1902 года. Эта история, изложенная почти что в стиле приключенческой истории для детей, вращается вокруг печатного станка, который Сталин сумел привезти в Батуми и спрятать в доме Хашима. Сталин, смелый и решительный, печатал на нем революционные пропагандистские материалы, нелегально провозил их в город и в целом проявил себя как отважный и решительный, мудрый, но скромный человек, понимающий простых рабочих, который может вдохновить их на революционные подвиги. В этой работе подчеркивалась оппозиция меньшевизму, который в издании 1935 года уже описывается как контрреволюционное течение. Идея вложить эту историю в уста колоритного старика, скорее всего, пришлась по вкусу Сталину, поскольку этот прием был использован в дальнейших литературных произведениях, подражавших данной книге… Почему Лакоба стал спонсором этой работы? Он написал предисловие к изданию 1935 года, а первое издание было напечатано в Сухуми, в столице его „княжества“. Книга заслужила признание, достаточное для того, чтобы быть отпечатанной на следующий год в Москве более крупным тиражом… Сталин держал в своей личной библиотеке копию этой книги, а Лакоба в 1934 году получил орден Ленина, а годом позже – орден Красного Знамени, что было знаком расположения Сталина…
  
  Рассказ Лакобы о необыкновенных приключениях совпал с литературными вкусами самого Сталина в детстве, а вполне вероятно, и в зрелом возрасте, учитывая повторение в литературе культа личности метафор и стихов, вдохновлявших Сталина в юности. Вполне вероятно, что он одобрительно относился к этой истории, которая превозносила значение подпольной литературы и героизм Сталина при ее распространении».
  Ссылки, побеги, экспроприации
  
  27 ноября 1903 года Сталин прибыл к месту ссылки – в село Новая Уда Балаганского уезда Иркутской губернии. Этому предшествовал не просто его арест за революционную деятельность, но и беспорядки, организованные им в тюрьмах Кутаиси и Батуми. Именно после этого Коба был приговорен к ссылке в Восточную Сибирь и спешно отправлен туда по этапу, при этом у него даже не было теплой одежды.
  
  «Сквозь окно тюремного вагона Иосиф впервые увидел коренную Россию, – замечает Святослав Рыбас. – 27 ноября, в сильный мороз, Джугашвили прибыл в село Новоудинское Балаганского уезда. До уездного центра было 70 верст, до железнодорожной станции Тыреть – 120.
  
  Молодой грузин в легком демисезонном пальто понял, что его ждет тяжелое беспросветное существование, а может, и смерть.
  
  Прожив в Новоудинском больше месяца, он решился на побег…»
  
  В это же время началась его переписка с Лениным.
  
   Из воспоминаний Сталина
  
   Я познакомился с Лениным в 1903 году. Правда, это знакомство было не личное, а заочное, в порядке переписки. Но оно оставило во мне неизгладимое впечатление, которое не покидало меня за все время моей работы в партии. Я находился тогда в Сибири в ссылке. Знакомство с революционной деятельностью Ленина с конца 90-х годов и особенно после 1901 года, после издания «Искры», привело меня к убеждению, что мы имеем в лице Ленина человека необыкновенного. Он не был тогда в моих глазах простым руководителем партии, он был ее фактическим создателем, ибо он один понимал внутреннюю сущность и неотложные нужды нашей партии. Когда я сравнивал его с остальными руководителями нашей партии, мне все время казалось, что соратники Ленина – Плеханов, Мартов, Аксельрод и другие – стоят ниже Ленина целой головой, что Ленин в сравнении с ними не просто один из руководителей, а руководитель высшего типа, горный орел, не знающий страха в борьбе и смело ведущий вперед партию по неизведанным путям русского революционного движения. Это впечатление так глубоко запало мне в душу, что я почувствовал необходимость написать о нем одному своему близкому другу, находившемуся тогда в эмиграции, требуя от него отзыва. Через несколько времени, будучи уже в ссылке в Сибири, – это было в конце 1903 года, – я получил восторженный ответ от моего друга и простое, но глубоко содержательное письмо Ленина, которого, как оказалось, познакомил мой друг с моим письмом. Письмецо Ленина было сравнительно небольшое, но оно давало смелую, бесстрашную критику практики нашей партии и замечательно ясное и сжатое изложение всего плана работы партии на ближайший период. Только Ленин умел писать о самых запутанных вещах так просто и ясно, сжато и смело, – когда каждая фраза не говорит, а стреляет. Это простое и смелое письмецо еще больше укрепило меня в том, что мы имеем в лице Ленина горного орла нашей партии. Не могу себе простить, что это письмо Ленина, как и многие другие письма, по привычке старого подпольщика, я предал сожжению.
  
  Побег из Иркутской губернии удался не сразу. Первый раз Джугашвили был вынужден вернуться, поскольку он не смог достать теплую одежду. Вторая попытка оказалась успешной, и он добрался до Тифлиса.
  
  25 января 1904 года в Тифлисе Джугашвили-Сталин впервые встретился со Львом Розенфельдом, впоследствии взявшим фамилию Каменев. Именно под этой фамилией он стал известен как один из виднейших революционеров, а в 1936 году расстрелян с одобрения Сталина. Но до этого было еще далеко, а тогда в Тифлисе Розенфельд встретил бежавшего из ссылки Джугашвили, позаботился о конспиративном жилище для него, а также постоянно принимал его у себя в гостях.
  
  29 ноября 1904 года в Тифлисе в помещении столярной мастерской Чодришвили была проведена партийная конференция Кавказского союзного комитета РСДРП. Среди участников были активные деятели комитета – М. Цхакая, А. Цулукидзе, С. Шаумян, П. Джапаридзе, а также Джугашвили-Сталин, взявший незадолго до этого псевдоним Коба (он позаимствовал его из романа Александра Казбеги «Отцеубийца», изданного в 1882 году, где Кобой звали главного героя). На конференции было принято решение о подготовке к III съезду РСДРП. Перед этим Сталин провел большую работу по созданию революционных организаций в Кутаисской губернии. Помимо партийных ячеек им была основана нелегальная типография.
  
  «Цель своей жизни он видел в низвержении сильных мира сего, – так определял мотивы поведения Сталина в тот период его непримиримый соперник и противник Троцкий. – Ненависть к ним была неизменно активнее в его душе, чем симпатия к угнетенным, тюрьма, ссылка, жертвы, лишения не страшили его. Он умел смотреть опасности в глаза. В то же время он остро ощущал такие свои черты, как медленность интеллекта, отсутствие таланта, общая серость физического и нравственного облика. Его напряженное честолюбие было окрашено завистью и недоброжелательством. Его настойчивость шла об руку с мстительностью. Желтоватый отлив его глаз заставлял чутких людей настораживаться… Не увлекаясь среди увлекающихся, не воспламеняясь среди воспламеняющихся, но и быстро остывающих, он рано понял выгоды холодной выдержки, осторожности и особенно хитрости, которая у него незаметно переходила в коварство».
  
  20 ноября 1905 года в Тифлисе вышел в свет первый номер «Кавказского рабочего листка». Это была первая ежедневная большевистская легальная газета на Кавказе. Ее возглавляли И. В. Сталин и С. Г. Шаумян. Номер открывался статьей Сталина, посвященной революционным событиям в Центральной России. «Эти события надвигаются на нас с неумолимой строгостью истории, с железной необходимостью. Царь и народ, самодержавие царя и самодержавие народа – два враждебных, диаметрально противоположных начала. Поражение одного и победа другого может быть только результатом решительной схватки…» Сталин писал о том, что на первом этапе революции либеральная буржуазия могла отчасти разделять ее устремления, но после манифеста 17 октября она уже получила тот уровень свободы, который ей требовался. А пролетариату этого было явно не достаточно.
  
   Статья Сталина в газете «Кавказский рабочий листок»
  
   Великая Русская Революция началась! Мы пережили уже первый грозный акт этой революции, завершившийся формально манифестом 17 октября. «Божьею милостью» самодержавный царь преклонил свою «коронованную голову» перед революционным народом и обещал ему «незыблемые основы гражданской свободы»…
  
   Но это только лишь первый акт. Это только начало конца. Мы находимся накануне великих событий, достойных Великой Русской Революции. Эти события надвигаются на нас с неумолимой строгостью истории, с железной необходимостью. Царь и народ, самодержавие царя и самодержавие народа – два враждебных, диаметрально противоположных начала. Поражение одного и победа другого может быть только результатом решительной схватки между тем и другим, результатом отчаянной борьбы, борьбы не на жизнь, а на смерть. Этой борьбы еще не было. Она впереди. И могучий титан русской революции – всероссийский пролетариат готовится к ней всеми силами, всеми средствами.
  
   Либеральная буржуазия пытается предотвратить эту роковую схватку. Она находит, что уже пора положить конец «анархии» и начать мирную «созидательную» работу, работу «государственного строительства». Она права. Ей достаточно того, что пролетариат уже вырвал у царизма при первом своем революционном выступлении. Она смело может заключить теперь союз – союз на выгодных для себя условиях – с царским правительством и соединенными усилиями пойти против общего врага, против своего «могильщика» – революционного пролетариата. Свобода буржуазная, свобода для эксплуатации уже обеспечена, и этого ей вполне достаточно. Русская буржуазия, не будучи ни минуты революционной, уже открыто становится на сторону реакции. В добрый час! Мы не будем особенно скорбеть по этому поводу, Судьба революции никогда не находилась в руках либерализма. Ход и исход русской революции зависят всецело от поведения революционного пролетариата и революционного крестьянства.
  
   Городской революционный пролетариат, руководимый социал-демократией, и вслед за ним революционное крестьянство, невзирая ни на какие козни либералов, будут неуклонно продолжать свою борьбу, пока не добьются полного свержения самодержавия и не создадут на его развалинах свободной демократической республики.
  
   Такова ближайшая политическая задача социалистического пролетариата, такова его цель в настоящей революции, и он, поддерживаемый крестьянством, добьется этой цели во что бы то ни стало.
  
   Путь, который должен привести его к демократической республике, намечен им так же ясно и определенно.
  
   1) Решительная, отчаянная схватка, о которой мы говорили выше, 2) революционная армия, организованная в процессе этой «схватки», 3) демократическая диктатура пролетариата и крестьянства в виде временного революционного правительства, выдвинутого в результате победоносной «схватки», 4) Учредительное собрание, созванное им на основе всеобщего, прямого, равного и тайного избирательного права, – таковы те этапы, которые должна пройти Великая Русская Революция, прежде чем она придет к желанному концу.
  
   Никакие угрозы правительства или широковещательные царские манифесты, никакие временные правительства вроде правительства Витте, выдвигаемые самодержавием для своего спасения, никакая Государственная Дума, хотя бы созываемая на основе всеобщего и пр. избирательного права, созываемая царским правительством, – не могут совратить пролетариат с его единственно верного революционного пути, который должен привести его к демократической республике.
  
   Хватит ли сил у пролетариата, чтобы дойти до конца по этому пути, хватит ли сил у него, чтобы выйти с честью из той гигантской, кровопролитной борьбы, которая предстоит ему на этом пути?
  
   Да, хватит!
  
   Так думает сам пролетариат и смело и решительно готовится к бою.
  
   20 ноября 1905 г.
  
  Вскоре после публикации этого пламенного воззвания Иосиф Джугашвили наконец-то лично познакомился с тем, кто тоже вошел в анналы мировой истории под партийным псевдонимом, – Владимиром Ильичом Ульяновым-Лениным. Знаменательная встреча состоялась в декабре 1905 года на конференции большевиков в Таммерфорсе в Финляндии.
  
   Из воспоминаний Сталина
  
   Впервые я встретился с Лениным. Я надеялся увидеть горного орла нашей партии, великого человека, великого не только политически, но, если угодно, и физически, ибо Ленин рисовался в моем воображении в виде великана, статного и представительного. Каково же было мое разочарование, когда я увидел самого обыкновенного человека, ниже среднего роста, ничем, буквально ничем не отличающегося от обыкновенных смертных…
  
   Принято, что «великий человек» обычно должен запаздывать на собрания, с тем, чтобы члены собрания с замиранием сердца ждали его появления, причем перед появлением «великого человека» члены собрания предупреждают: «тсс… тише… он идет». Эта обрядность казалась мне не лишней, ибо она импонирует, внушает уважение. Каково же было мое разочарование, когда я узнал, что Ленин явился на собрание раньше делегатов и, забившись где-то в углу, по-простецки ведет беседу, самую обыкновенную беседу с самыми обыкновенными делегатами конференции. Не скрою, что это показалось мне тогда некоторым нарушением некоторых необходимых правил.
  
   Только впоследствии я понял, что эта простота и скромность Ленина, это стремление остаться незаметным или, во всяком случае, не бросаться в глаза и не подчеркивать свое высокое положение – эта черта представляет одну из самых сильных сторон Ленина, как нового вождя новых масс, простых и обыкновенных масс глубочайших «низов» человечества.
  
  Но борьба борьбой, а летом 1906 года в личной жизни революционера-подпольщика Джугашвили произошло важное событие.
  
  Поздним вечером 15 июля в церкви Святого Давида в Тифлисе был совершен тайный обряд венчания Иосифа с Екатериной (Като) Сванидзе, дочерью известного социал-демократа Семена Сванидзе. Церемонию провел бывший сокурсник Сталина по духовной семинарии Христисий Тхинвалели – Сталин находился на нелегальном положении и жил по паспорту на имя Галиашвили, а Екатерина Сванидзе для конспирации не только не сменила фамилию, но и не сделала отметку о замужестве в своем паспорте. До наших дней дошли слова Сталина о том, что Екатерина согрела его «окаменевшее сердце».
  
  А 13 ноября того же года беременная Екатерина была арестована по обвинению в том, что она скрыла от полиции брак с находившимся на нелегальном положении революционером Джугашвили. Освободить Като из тюрьмы родственникам (Сталин представился ее кузеном) удалось только через полтора месяца. Однако супругам не удалось прожить вместе в общей сложности и двух лет. 18 марта 1907 года благополучно появился на свет сын Иосифа и Като Яков, но молодая мать уже была больна туберкулезом, который развивался стремительно. 22 ноября 1907 года Екатерина скончалась.
  
  Как сообщала тифлисская газета «Цкаро», похороны двадцатидвухлетней Екатерины Сванидзе состоялись 25 ноября 1907 года на Кукийском кладбище Святой Нины.
  
  Но еще раньше, 13 июня 1907 года, на всю Российскую империю прогремела новость о совершенной экспроприации в Тифлисе. В тот день боевики из состава членов тифлисской организации РСДРП под руководством Семена Тер-Петросяна совершили нападение на карету государственного казначейства.
  
  В одиннадцать часов утра карета, в которой кассир государственного банка Курдюмов и счетовод Головня перевозили полученные ими на почте двести пятьдесят тысяч рублей (она охранялась двумя полицейскими и пятью казаками на двух конных экипажах), была при движении по Эриванской площади закидана самодельными бомбами. В результате было убито два полицейских, три казака (вернее, тяжело ранены и вскоре скончались), ранены еще два казака и шестнадцать ни в чем не повинных прохожих, оказавшихся неподалеку от места ограбления.
  
  Все перевозимые деньги были похищены, боевики скрылись. Позже деньги оказались в Финляндии, а потом – в Европе, поскольку использовать крупные купюры с известными полиции номерами в Российской империи было невозможно.
  
  Существовала гипотеза, популярная в годы перестройки, что настоящим руководителем этого ограбления был Сталин, который занимался организацией эксов («принудительных изъятий собственности») для большевистской казны, то есть организовывал ограбления банков, лично не принимая в них участия. При этом ссылались на мнение революционерки Татьяны Вулих, которая была тесно связана с грузинскими террористами. Но в материалах полиции, тщательно расследовавшей (и раскрывшей) это знаменитое ограбление и последующую судьбу экспроприированных денег, имя Сталина не фигурирует.
  
  Официально революционеры от экспроприаций открестились – незадолго до громкого ограбления казначейства, в мае 1907 года, Лондонский съезд принял резолюцию, осуждавшую «эксы». Хотя делегат Джугашвили уже в июне, публикуя в подпольной прессе Баку отчет о работе съезда, весьма негативно оценил эту резолюцию: «Из меньшевистских резолюций прошла только резолюция о партизанских выступлениях, и то совершенно случайно: большевики на этот раз не приняли боя, вернее не захотели довести его до конца, просто из желания дать хоть раз порадоваться тов. меньшевикам».
  
  Тифлисский комитет РСДРП отрицал свою причастность к нападению на казначейскую карету. По словам Святослава Рыбаса, «налет на казначейскую карету и похищение четверти миллиона рублей (из них меньшевикам не было дано ни копейки) трактовался тифлисским комитетом как вызов V съезду РСДРП, который принял резолюцию о прекращении партизанских действий и роспуске боевых дружин. Сталин был назван организатором «экса» и вместе с его участниками был исключен из партии. Это постановление направили в ЦК РСДРП за рубеж, однако в большевистском ЦК решение тифлисских меньшевиков положили под сукно…»
  
  Существует также версия, что истинным организатором акции был казначей большевистской фракции РСДРП Лев Красин. А непосредственным исполнителем стал земляк и друг детства Иосифа Джугашвили – Семен Тер-Петросян по прозвищу Камо, который сам подобрал команду верных и проверенных людей, руководствуясь соображениями их надежности, а не партийной принадлежности.
  
   Циркулярное письмо Департамента полиции начальникам районных охранных отделений, октябрь 1907 г.
  
   По полученным в Департаменте полиции сведениям, на днях в Берлин прибыл некий армянин из Тифлиса, носящий кличку «Камо»… Названный «Камо», принимавший участие в устройстве 11 типографий, трех лабораторий бомб, в массовой доставке оружия, несмотря на свои молодые года (24 года), является крайне активным и смелым революционером-террористом, высоко ценимым всеми большевиками, даже Лениным и «Никитичем». Правая кисть руки у «Камо» наполнена осколками взорвавшейся капсюли в момент приготовления бомбы, от этого же у него пострадал и правый глаз.
  
   При ближайшем участии названного «Камо» кавказцами задумано крупное предприятие, при участии Меера Валлаха (Литвинова) и «Никитича», по покупке оружия на экспроприированные деньги и решено таковое направлять, в целях вооружения центров, в огромнейшем количестве при особой конспирации на Кавказ и в большие города России, где и хранить его с особыми предосторожностями. «Камо» и его единомышленники рассчитывают, что если перерыв революции продолжится года три, то за это время удастся вполне вооружить и подготовить к восстанию все большие центры России. В общем, этой организацией предположено сделать в декабре и январе закупку оружия тысяч на 50, преимущественно револьверов и патронов к ним, так как везде в организациях теперь решили не приобретать ружей и карабинов, ввиду их неудобства для революционеров; все это закупаемое оружие будет постепенно водворяться через границу в Россию.
  
   В данное время «Камо» с помощью Меера Валлаха и проживающего в Льеже социал-демократа студента Турпаева купил на 4 тысячи марок 50 револьверов Маузера и Манлихера и по 150 патронов к каждому, и транспорт этого оружия недели через две будет переправлен через границу, а затем направлен в Гродно, откуда «Камо» (вероятно, переодевшись офицером) его переправит на Кавказ.
  
   По тем же сведениям, в Военном Министерстве в Болгарии служит некий инженер (фамилия пока неизвестна), близко стоящий к социал-демократии, который изобрел особое устройство бомбы, сообщающее ей страшную силу. Хотя он, в расчете получить патент, и не рассказывает секрета своего изобретения, но тайно продает революционерам приготовленные им бомбы. На днях вышеназванный «Камо» вместе с Литвиновым (Валлахом) поехали в Софию для закупки 50 штук таких бомб и двух пудов пикриновой кислоты для тифлисской лаборатории, устроенной «Камо». Чемоданы с этими бомбами и кислотой «Камо» намерен переправить в Россию через Румынию по Дунаю. Из Софии Меер Валлах намеревается проехать в Россию.
  
   Об изложенном Департамент полиции сообщает вашему высокоблагородию, покорнейше прося осторожно проверить эти сведения агентурой, принять надлежащие меры и о последующем своевременно телеграфировать.
  
  22 января 1910 года бакинский комитет РСДРП принял резолюцию, которая провозглашала необходимость созыва общепартийной конференции и переноса в ближайшем будущем центра руководства партийной и революционной работой в Россию. В резолюции говорилось: «Оторванность наших организаций друг от друга и отсутствие (руководящего) практического центра, регулярно действующего в России и на деле объединяющего местные организации в единую партию, исключают возможность осуществления действительно партийной (а не кустарно-групповой) политической агитации…» Текст резолюции был подготовлен Сталиным. В нем также шла речь о начале издания единой партийной газеты.
  
  24 января 1911 года политический ссыльный Джугашвили-Сталин, находившийся тогда в Сольвычегодске, написал письмо, адресованное одному из товарищей по партии, В. С. Бобровскому, и посвященное противоречиям между «заграничными блоками» социал-демократов.
  
  Полицейская карточка на арестованного Джугашвили. 1911 год
  
   24 января 1911 г. Сталин – Бобровскому
  
   Пишет Вам кавказец Сосо, – помните в четвертом году в Тифлисе и Баку. Прежде всего мой горячий привет Ольге, Вам, Германову (обо всех вас рассказывал И. М. Голубев, с которым я и коротаю мои дни в ссылке). Германов знает меня как Ко… б… а (он поймет). Мог ли я думать, что Вы в Москве, а не за границей. Я недавно вернулся в ссылку («обратник»), кончаю в июле этого года. Ильич и Ко. зазывают в один из двух центров, не дожидаясь окончания срока. Мне же хотелось бы отбыть срок (легальному больше размаха), но если нужда острая (жду от них ответа), то, конечно, снимусь. А у нас здесь душно без дела, буквально задыхаюсь. О заграничной «буре в стакане воды», конечно, слышали: блоки Ленина – Плеханова с одной стороны и Троцкого – Мартова – Богданова с другой. Отношение рабочих к первому блоку, насколько я знаю, благоприятное. Но вообще на заграницу рабочие начинают смотреть пренебрежительно: «Пусть, мол, лезут на стенку, сколько их душе угодно, а по-нашему, кому дороги интересы движения, тот работает, остальное приложится». Это, по-моему, к лучшему. Мой адрес: Сольвычегодск Вологодской губернии, политическому ссыльному Иосифу Джугашвили.
  
  12 ноября 1912 года в Кракове у Ленина состоялось первое совещание ЦК РСДРП, посвященное предстоящему началу работы IV Государственной думы и общественным акциям большевиков по этому поводу. Среди участников встречи был и Иосиф Сталин, который за два месяца до этого бежал из ссылки. Ленин выбрал тогда местом своего проживания Краков не в последнюю очередь из-за того, что оттуда легко было получать информацию и газеты из Санкт-Петербурга, а местное население не проявляло особой лояльности к властям Российской империи. Сталин привез Ленину свою статью «Наказ». Ильич распорядился передать этот текст в Питер и немедленно опубликовать в «Правде» – «на видном месте, крупным шрифтом», при этом не потерять и не испачкать оригинал.
  Туруханская ссылка
  
  11 июля 1913 года Иосиф Сталин, арестованный весной того же года за революционную деятельность и высланный в Туруханский край Енисейской губернии, прибыл в Красноярск. Оттуда он был отконвоирован в село Монастырское. Вместе со Сталиным ссылку в тех же местах отбывал Я. М. Свердлов. У властей «ссыльный Джугашвили» значился как склонный к побегу, и он действительно изыскивал способы бежать из Туруханского края.
  
  25 августа 1913 года исполняющий обязанности вице-директора департамента полиции отправил начальнику Енисейского губернского жандармского управления срочное распоряжение: «Ввиду возможности побега из ссылки в целях возвращения к прежней партийной деятельности упомянутых в записках от 18 июня сего года за № 57912 и 18 апреля сего года за № 55590 Иосифа Виссарионовича Джугашвили и Якова Мовшева Свердлова, высланных в Туруханский край под гласный надзор полиции, департамент полиции просит Ваше высокоблагородие принять меры к воспрепятствованию Джугашвили и Свердлову побега из ссылки».
  
  Чтобы помешать И. Сталину и Я. Свердлову в осуществлении замысла, обоих ссыльных перевели в глухие места – за Полярный круг, в село Курейка, которое почти не имело связи с внешним миром: почта доставлялась реже чем раз в месяц, а пароход заходил лишь один раз в год.
  
  Об удаленности этого места писала в своей книге «Сталин в Туруханской ссылке» большевичка Вера Швейцер: «Везли в арестантских вагонах, по месяцам задерживались в переполненных этапных тюрьмах, потом бесконечно долго ехали по реке. Сталина везли по реке Енисею в небольшой лодке. Только подумать, в лодке нужно было проехать больше двух тысяч километров по бурному, стремительному Енисею. На пути встречались водовороты и пороги. Больше месяца длилось это опасное путешествие по Енисею, пока, наконец, не добрались до села Монастырского… На этот раз, чтобы отрезать Сталину все пути к побегу, его заслали сначала в поселок Костино, а в начале 1914 года переправили в Курейку… Зима длится здесь 8–9 месяцев, и зимняя ночь тянется круглые сутки. Здесь никогда не произрастали хлеба и овощи».
  
   10 ноября 1915 года
  
   Сталин – Ленину и Крупской
  
   Дорогие друзья!
  
   Наконец-то получил ваше письмо. Думал было, что совсем забыли раба божьего, – нет, оказывается, помните еще. Как живу? Чем занимаюсь? Живу неважно. Почти ничем не занимаюсь. Да и чем тут заняться при полном отсутствии или почти полном отсутствии серьезных книг? Что касается национального вопроса, не только «научных трудов» по этому вопросу не имею (не считая Бауэра и пр.), но даже выходящих в Москве паршивых «Национальных проблем» не могу выписать за недостатком денег. Вопросов и тем много в голове, а материала – ни зги. Руки чешутся, а делать нечего. Спрашиваете о моих финансовых делах. Могу вам сказать, что ни в одной ссылке не приходилось так жить незавидно, как здесь. А почему вы об этом спрашиваете? Не завелись ли случайно у вас денежки и не думаете ли поделиться ими со мной? Что же, валяйте! Клянусь собакой, это было бы как нельзя более кстати. Адрес для денег тот же, что для писем, т. е. на Спандаряна.
  
   А как вам нравится выходка Бельтова о «лягушках»? Не правда ли: старая, выжившая из ума баба, болтающая вздор о вещах, для нее совершенно непостижимых!
  
   Видал я летом Градова с компанией. Все они немножечко похожи на мокрых куриц. Ну и «орлы»!..
  
   Между прочим. Письмо ваше получил я в довольно оригинальном виде: строчек 10 зачеркнуто, строчек 8 вырезано, а всего-то в письме не более 30 строчек. Дела…
  
   Не пришлете ли чего-либо интересного на французском или английском языке? Хотя бы по тому же национальному вопросу. Был бы очень благодарен.
  
   На этом кончу.
  
   Желаю вам всем всего-всего хорошего.
  
   Ваш Джугашвили
  
  Сталин провел в Курейке более двух лет, вначале, как уже упоминалось, вместе с Я. М. Свердловым, который писал своей сестре: «Меня и Иосифа Джугашвили переводят на 100 верст севернее, севернее Полярного круга на 80 верст. Надзор усилили, от почты оторвали; последняя – раз в месяц через „ходока“, который часто запаздывает. Практически не более 8–9 почт в год…» Но в конце 1914 года Свердлова перевели в поселок Селиваниху, а потом вернули в Монастырское.
  
  Вера Швейцер вместе с другим революционером, Суреном Спандарьяном, однажды тайно от властей навестила Сталина в Курейке. Произошло это зимой, когда единственный путь пролегал по льду Енисея. Ехали на собачьей упряжке, постоянно слыша вокруг вой волков.
  
  «Нашему неожиданному приезду Иосиф был необычайно рад, – вспоминала В. Швейцер. – Мы зашли в дом. Небольшая квадратная комната, в одном углу – деревянный топчан, аккуратно покрытый тонким одеялом, напротив рыболовные и охотничьи снасти – сети, оселки, крючки. Все это изготовил сам Сталин. Недалеко от окна продолговатый стол, заваленный книгами, над столом висит керосиновая лампа. Посредине комнаты небольшая печка-буржуйка, с железной трубой, выходящей в сени. В комнате тепло; заботливый хозяин заготовил на зиму много дров. Мы не успели снять с себя теплую полярную одежду, как Иосиф куда-то исчез. Прошло несколько минут, и он снова появился. Иосиф шел от реки и на плечах нес огромного осетра. Сурен поспешил ему навстречу, и они внесли в дом трехпудовую живую рыбу.
  
  – В моей проруби маленькая рыба не ловится, – шутил Сталин, любуясь красавцем осетром.
  
  Оказывается, этот опытный рыболов всегда держал в Енисее свой „самолов“ (веревка с большим крючком для ловли рыбы). Осетр еле помещался на столе. Сурен и я держали его, а Иосиф ловко потрошил огромную рыбу…»
  
  По словам Швейцер, разговор тогда зашел о войне, о работе подпольных организаций, о связи с теми большевиками, кто находился за границей, а также о суде над думской фракцией революционеров. 4 ноября 1914 года полиция арестовала в Озерках пятерых большевиков – депутатов Государственной думы. Среди них был главный редактор «Правды» Л. Б. Розенфельд (Каменев). Задержанные были участниками нелегальной конференции, где было принято воззвание следующего содержания: «Великие идеи панславизма и освобождения народов из-под власти Германии и Австрии и покорения их под власть русской нагайки явно мерзостны и гнусны… Организуйте массы, подготовляйте их к революции. Время не терпит. Близок день. Вспомните, что было после русско-японской войны». За такое пораженчество можно было заработать и обвинение в государственной измене, поэтому на последовавшем судебном разбирательстве обвиняемые старательно открещивались от него. В начале февраля 1915 года все они были приговорены к ссылке в тот же Туруханский край. Швейцер вспоминала, что именно в разговоре об этих событиях Сталин впервые назвал Каменева предателем.
  
  Троцкий характеризовал тогдашнее отношение Сталина к Каменеву несколько иначе: «Тактика Каменева на суде оценивалась им (Сталиным) скорее со стороны военной хитрости, чем со стороны политической агитации».
  
  Впоследствии о том, как жил Сталин в туруханской ссылке, подробно рассказал надзиравший за ним полицейский Михаил Мерзляков: «Домик Перепрыгиных был маленький, старый, грязный. Спал И. В. на деревянной койке. Освещение состояло из керосиновой пятилинейной лампочки.
  
  Летом И. В. любил рыбачить и кататься на лодке, ловил рыбу переметами, рыболовные принадлежности доставал у приезжавших торгашей, покупал на месте, сам заготавливал лесу, любил ездить в местечко Половинка, что ниже по течению километров на 18, туда я его отпускал одного, временем я не ограничивал, иногда он на рыбалке пребывал дней до 15.
  
  …И. В. очень любили местные жители, очень часто ходили к нему, ходил он к ним, часто просиживали у И. В. целые ночи. Он любил слушать примитивную музыку и порой веселое времяпрепровождение жителей. И. В. сам готовил себе пищу, рубил дрова, чай кипятил в чайнике на железной печке. Избушка была плоха, а поэтому грязноватая, всегда был в ней дым, стекла в окошках побиты, закрывались дыры дощечками, газетами, корочками от книг самим И. В. Жил он скромно, скудно, кормовых денег ему не хватало, местное население ему помогало. И. В. каждый раз за продукты платил жителям деньгами, помогал им деньгами всегда и в нужде, особенно батракам Перепрыгиным.
  
  …Присылали посылки с медикаментами, которыми И. В. делился с местным населением, были случаи, когда И. В. сам лично помогал лекарством людям, заливал раны йодом, давал порошки. В Туруханском крае на каждых 15 ссыльных прикрепляли одного стражника, а к товарищам Сталину и Свердлову по одному. К товарищу Сталину приезжали инородцы (тунгусы), например Мандаков Гавриил и др. Привозили рыбу и оленье мясо, за что И. В. щедро расплачивался с ними. И. В. любил рыбу, называемую пеляткой, которая водилась в приенисейских озерах.
  
  С инородцами И. В. часто беседовал и подолгу, о чем они беседовали, мне неизвестно. Знаю только, что им советовал мыться, бриться, стричь волосы, так как последние были очень грязные. Помню, одного он побрил и снабдил мылом. Инородцы его уважали, хорошо отзывались о нем…»
  
  Судя по всему, отношения между стражником и ссыльным и впрямь сложились неплохие: в 1930 году уже практически всесильный Сталин заступился за своего конвоира, когда того начали преследовать за прежнюю службу.
  
   Письмо Сталина в сельсовет дер. Емельяново, Красноярского района и округа
  
   Мерзлякова припоминаю по месту моей ссылки в селе Курейка (Турух. края), где он был в 1914–1916 годах стражником. У него было тогда одно-единственное задание от пристава – наблюдать за мной (других ссыльных не было тогда в Курейке). Понятно поэтому, что в «дружеских отношениях» с Мих. Мерзляковым я не мог быть. Тем не менее я должен засвидетельствовать, что если мои отношения с ним не были «дружеские», то они не были враждебными, какими обычно бывали отношения между ссыльными и стражниками. Объясняется это, мне кажется, тем, что Мих. Мерзляков относился к заданию пристава формально, без обычного полицейского рвения, не шпионил за мной, не травил, не придирался, сквозь пальцы смотрел на мои частые отлучки и нередко поругивал пристава за его надоедливые «указания» и «предписания». Все это я считаю своим долгом засвидетельствовать перед вами.
  
   Так обстояло дело в 1914–1916 гг., когда М. Мерзляков, будучи стражником, выгодно отличался от других полицейских.
  
   Чем стал потом М. Мерзляков, как он вел себя в период Колчака и прихода Советской власти, каков он теперь – я, конечно, не знаю.
  
   С коммунистическим приветом И. Сталин Москва, 27.II. 1930 г.
  
  В октябре 1916 года политических ссыльных вдруг было решено призвать в армию. Это оказалось неприятным сюрпризом, прежде всего для пристава Туруханского края, поскольку непонятно было, как отправить призываемых. Летний путь по воде был уже невозможен, а зимний – по льду – еще не установился, лед был слишком тонок, и даже самые легкие нарты с седоком в любой момент могли провалиться.
  
  Злосчастный пристав в Монастырском, затерроризированный телеграммами из Красноярска, понимая, что быстро новоиспеченные призывники до места не доберутся, даже указал время отправки аж на месяц позже. Причины для беспокойства у пристава были…
  
  «В пути от Курейки до Красноярска Сталин умышленно старался задерживаться на каждом станке, – свидетельствовала Швейцер. – Нужно было познакомиться со ссыльными, получить явку – связь с организациями и с отдельными товарищами, работающими на воле и в армии. Все это делалось замаскированно, под видом веселых встреч и проводов призывников, с песнями и пляской».
  
  В Красноярск Сталин и остальные ссыльно-призванные добрались – на собаках, оленях и лошадях – только к концу декабря 1916 года. Сталин поселился на квартире у Ивана Самойлова. К этому моменту власти спохватились, что отправлять в действующую армию столь опытного пропагандиста будет не слишком разумно, но что с ним теперь делать – тоже было непонятно. Вдобавок из-за травмированной еще в детстве руки Сталин был признан негодным к полноценной военной службе. Учитывая длительность пути, вернуть его в Туруханский край не представлялось возможным, тем более что срок ссылки у Сталина заканчивался через несколько месяцев.
  
  В итоге губернатор Красноярского края отправил Сталина отбывать оставшееся время ссылки в Ачинск, где находилась Вера Швейцер и другие политические ссыльные. Там Сталин жил до начала марта 1917 года.
  Глава 2. Мятежный 1917-й
  Февральская революция
  
  В Российской империи, ведшей четвертый год кровопролитную войну, уже ощущалась нехватка самого необходимого. В двадцатых числах февраля 1917 года в Петрограде и его пригородах начались волнения, прошли забастовки и уличные демонстрации.
  
  Вечером 25 февраля 1917 года императору Николаю II доставили донесения от командующего Петроградским военным округом генерала С. С. Хабалова и от министра внутренних дел А. Д. Протопопова. Ознакомившись с обоими документами, царь распорядился отправить телеграмму генералу Хабалову с приказом немедленно прекратить беспорядки в Петрограде, задействовав при необходимости войска. В городе в этот день, еще до получения военным комендантом царской телеграммы, уже пролилась первая кровь – один из офицеров застрелил рабочего и был убит пристав, пытавшийся сорвать красный флаг. Войска отказывались стрелять в толпу, предпочитая соблюдать нейтралитет. В беспорядках, развернувшихся в городе, принимало участие почти четверть миллиона рабочих.
  
  27 февраля (12 марта) 1917 года началось вооруженное восстание в Петрограде. История сохранила и имя первого мятежника – им стал унтер-офицер Т. Кирпичников, старший фельдфебель учебной команды запасного батальона Волынского полка. Под его руководством солдаты не только отказались стрелять в рабочих, но и перешли на их сторону, перебив часть своих офицеров и разгромив оказавшиеся на их пути казармы жандармов. К солдатам Волынского полка присоединились запасные батальоны Литовского и Преображенского полков. К вечеру 12 марта на сторону восставших перешло около семидесяти тысяч вооруженных солдат, захвативших большую часть Петрограда. Жандармерия, на которую царское правительство возлагало большие надежды по охране порядка в столице, оказалась бессильна против такого количества вооруженных мятежников.
  
  Третьего марта был оглашен состав Временного правительства и обнародована программа его деятельности, которая была согласована с Петроградским Советом. Ее первым пунктом значилась полная и немедленная амнистия по всем политическим и религиозным делам. Поэтому политические ссыльные из самых отдаленных уголков империи, куда их отправили царское правосудие и охранка, стали возвращаться в Петроград, где кипела бурная революционная и псевдореволюционная деятельность. Иначе говоря – после падения царского режима началась борьба за власть.
  
  Благодаря телеграфу и телефону вести из столицы в считаные часы дошли и до Сибири. В это время Сталин находился в Ачинске, расположенном в 180 километрах от Красноярска. 3 (16) марта «политики» узнали о Февральской революции. А уже 8 (21) марта 1917 года Сталин с группой товарищей (среди них были Матвей Муранов и Лев Каменев) сел в Красноярске на поезд и отправился в столицу. С дороги Сталин послал телеграмму Ленину за границу. Российская империя, ставшая республикой, была охвачена революционной эйфорией. По пути поезд, в котором ехали недавние ссыльные, делал частые остановки, во время которых проходили митинги – возвращавшихся из ссылки встречали как героев. Оркестры, еще недавно раз за разом исполнявшие «Боже, царя храни!» и бравурные марши, теперь играли «Марсельезу», а порой и «Варшавянку», пламенные революционеры без устали произносили речи. По воспоминаниям очевидцев, Сталин тогда среди выступающих замечен не был.
  
  «…Март 1917 года. Сталин возвращается в Петроград из долгой страшной ссылки, – пишет об этом времени Рыбас. – Вместе с ним в поезде его товарищи, которые через десять дней станут во главе самой радикальной революционной партии. Во время частых остановок они страстно выступают на митингах, и на их фоне он совсем незаметен. К тому же у него негромкий голос и сильный грузинский акцент. Нет, этот среднего роста, широкогрудый человек не похож на революционного вождя. Кажется, ему уже навсегда определено – быть рядом с яркими и талантливыми лидерами на вторых ролях… Одинокий, вдовый, бездомный, без профессии, 38 лет от роду – таков наш герой накануне великих потрясений».
  
  Через четыре дня пути поезд оказался в столице, где бывших политзаключенных встретили восторженные толпы граждан новой, демократической России. Затем Сталин отправился к своим старым знакомым Аллилуевым, обитавшим в то время на окраине Петрограда. Его радостно встретили, засыпав вопросами, члены семьи, среди которых была и Надежда Аллилуева.
  
  Петроградская штаб-квартира большевиков находилась по адресу Большая Дворянская улица, дом 2–4, в особняке бывшей императорской любимицы (и любовницы Николая II и великого князя Андрея Владимировича) балерины Матильды Кшесинской. Через несколько дней Кшесинская решилась вернуть свою незаконно захваченную большевиками собственность, для чего отправила официальное заявление на имя прокурора Петроградской судебной палаты, в котором требовала: «1) Принять меры к освобождению моего дома от посторонних лиц и дать мне возможность спокойно вернуться в него. 2) Начать расследование по делу о разграблении моего имущества в том же доме». Позже по поручению Кшесинской ее адвокат, присяжный поверенный Владимир Хесин, возбудил в суде гражданский иск о выселении из особняка всех большевистских организаций, причем в качестве одного из ответчиков по этому делу был назван «кандидат прав В. И. Ульянов (лит. псевдоним – Ленин)».
  
  Но в начале марта в Петроград еще не вернулся ни Ленин, ни другие вожди большевиков – многие из них оставались за границей и испытывали трудности с возвращением на родину через территорию стран, с которыми Россия находилась в состоянии войны.
  
  В состав ЦК партии, в то время находившегося в Петрограде, входили Вячеслав Молотов (Скрябин), Александр Шляпников и Петр Залуцкий. После того как Сталин добрался до Петрограда, как следует из сохранившихся архивных документов, состоялось заседание, на котором обсуждался вопрос о его включении в состав русского бюро ЦК. В результате была принята резолюция, в которой говорилось, что «относительно Сталина было доложено, что он состоял агентом ЦК в 1912 году и поэтому являлся бы желательным в составе Бюро ЦК, но ввиду его некоторых личных черт, присущих ему, Бюро ЦК высказалось в том смысле, чтобы пригласить его с совещательным голосом». Но Сталин уже в 1912 году был членом ЦК партии большевиков, поэтому наверняка болезненно самолюбивый Коба воспринял это решение как понижение его законного, заработанного революционными деяниями и ссылкой, статуса.
  Работа в «Правде»
  
  Но тут произошло событие, изменившее расстановку партийных сил, – 4 (17) марта 1917 года официально (ведь вторым пунктом программы Временного правительства была провозглашена свобода слова, печати, собраний и стачек) возобновился выпуск большевистской газеты «Правда», редактором которой стал В. М. Молотов. Тираж уже второго номера этого издания составлял сто тысяч экземпляров. Газета, де-факто не признававшая Временное правительство выразителем народных масс, считала необходимым провести избрание настоящего революционного правительства – естественно, с большевиками.
  
  13 (26) марта В. М. Молотов, сославшись на свою молодость и недостаточный опыт, вышел из состава редколлегии «Правды». Вместо него членом редколлегии «Правды» и членом ЦК партии по решению бюро стал И. В. Сталин. Помимо этого он был избран и членом президиума бюро, то есть стал одним из высших партийных руководителей большевиков. Через день в той же самой «Правде» было напечатано извещение, в котором говорилось о назначении И. В. Сталина, М. К. Муранова и Л. Б. Каменева представителями ЦК в Исполнительном комитете Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов. Ленин, находившийся в то время в Швейцарии, не мог оперативно вмешиваться в проводимую Сталиным политику большевистской организации Петрограда (а де-факто – всей России).
  
  Деятельность Сталина в течение этих нескольких дней подробно отражена в «Правде», одним из руководителей которой он тогда являлся. Так, на страницах газеты размещались материалы, написанные Сталиным, в которых тот говорил о необходимости ограниченного сотрудничества с Временным правительством, поскольку демократическая революция еще не завершена и Петроградский Совет, ведущий революционную деятельность, должен контролировать «нереволюционное» правительство, вынуждая его закреплять законодательно проводимые в стране революционные преобразования. По словам Сталина, «основная задача буржуазной революции сводится к тому, чтобы захватить власть и привести ее в соответствие с наличной буржуазной экономикой, тогда как основная задача пролетарской революции сводится к тому, чтобы, захватив власть, построить новую, социалистическую экономику». Лев Троцкий называл позицию Сталина в марте 1917 года (в тот момент достаточно реалистичную) «соглашательской». И только позже, после возвращения Ленина, Сталин изменил свою позицию по отношению к Временному правительству, присоединившись к мнению лидера партии, выступавшего за безусловное превращение «буржуазно-демократической» Февральской революции в пролетарскую социалистическую революцию, во главе которой должны стать большевики.
  Возвращение Ленина из эмиграции
  
  3 (16) апреля 1917 года в столицу прибыл В. И. Ленин. Он вернулся из эмиграции на Финляндский вокзал Петрограда, где ему и сопровождающим была устроена торжественная встреча. Через воюющую с Россией Германию Ленин и другие революционеры, сопровождавшие его, ехали в закрытом опломбированном вагоне, но все равно многие российские газеты и политические деятели обвиняли большевиков в сговоре с кайзером и использовании денег германского генштаба. Поэтому вернувшиеся раньше из ссылки большевики (Сталин, Каменев и другие) решили организовать Ленину не просто встречу, а большой митинг. Для этого использовали броневик, с которого и выступил вождь партии большевиков перед собравшимися.
  
  Спустя девять лет в честь этого события был установлен памятник, а еще через четыре десятилетия на вокзале установили и тот самый паровоз H2—293, который вез состав с В. И. Лениным.
  
  Но это было после, а за день до возвращения лидера большевиков Сталин поставил на голосование в ЦК партии предложение о начале переговоров с меньшевиками по выработке общей позиции по отношению к войне. Предложение после долгой дискуссии было принято, но переговоры из-за возвращения в Россию Ленина уже не состоялись…
  
  Ленин осудил такую позицию. В его «Апрельских тезисах», которые он озвучил 4 (17) апреля 1917 года на собрании большевиков – участников Всероссийского совещания Советов РСД – в присутствии некоторых меньшевиков (впервые напечатаны 7 (20) апреля 1917 года в газете «Правда», № 26), говорилось: «Никакой поддержки Временному правительству, разъяснение полной лживости всех его обещаний, особенно относительно отказа от аннексий. Разоблачение вместо недопустимого, сеющего иллюзии, „требования“, чтобы это правительство, правительство капиталистов, перестало быть империалистским». Эти десять тезисов были одобрены после острой дискуссии на 7-й Всероссийской апрельской конференции РСДРП(б), проходившей 24–29 апреля (7—12 мая) 1917 года. Первоначально И. В. Сталин выступал против «Апрельских тезисов», так, на заседании бюро ЦК он заявил (что было зафиксировано в протоколе): «Схема, но нет фактов, а поэтому не удовлетворяет. Нет ответов о нациях мелких». Но уже к началу Апрельской конференции Сталин снова стал верным соратником Ленина и поддержал все его предложения.
  Сторонник Ленина – революция должна продолжаться
  
  Неудачная политическая деятельность Сталина в марте 1917 года практически не отразилась на его тогдашней карьере – он был переизбран на Апрельской конференции в ЦК, причем по числу поданных за него голосов занял третье место, пропустив вперед лишь Ленина и Зиновьева. Н. Крапченко в книге «Политическая биография Сталина» приводит следующее обоснование Ленина при выдвижении Сталина в состав ЦК, зафиксированное в протоколе конференции:
  
  «Тов. Сталин (нелегально – Коба)
  
  Ленин (за). Тов. Коба мы знаем очень много лет. Видали его в Кракове, где было наше бюро. Важна его деятельность на Кавказе. Хороший работник во всех ответственных работах.
  
  Против нет».
  
  Сталин выступил на конференции в прениях по наиболее важному докладу – о текущем моменте – и, кроме того, сделал доклад по национальному вопросу, который приобретал все большее и большее значение в связи с распадом многонациональной Российской империи.
  
  В мае – июне 1917 года Сталин занимался организацией антивоенной пропаганды и перевыборами советов. 3 (16) июня начался I Всероссийский съезд Советов рабочих и солдатских депутатов, который продлился двадцать один день. Иосиф Виссарионович принял в нем участие в качестве делегата от фракции большевиков, набиравших силу в Петрограде, был избран членом ВЦИК и членом Бюро ВЦИК. Сталин написал несколько статей, которые были напечатаны в большевистских газетах «Правда» и «Солдатская правда» (являвшейся с середины апреля 1917 года органом Военной организации при Петербургском комитете РСДРП(б)). Помимо этого Сталин занимался подготовкой демонстраций, прошедших 10 (23) и 18 июня (1июля) 1917 года в Петрограде. На последней демонстрации собралось около полумиллиона человек. 4 (17) июля 1917 года состоялась организованная большевиками массовая антивоенная и антиправительственная демонстрация, спонтанное «полувосстание», в ходе которого была захвачена Петропавловская крепость и едва не арестован солдатами министр Временного правительства Керенский. Но войска, к которым руководители Совета обратились за помощью, выступили против демонстрантов и открыли по ним огонь. Была разгромлена редакция газеты «Правда», часть сотрудников редакции была арестована.
  Ленин в подполье
  
  Правительство объявило о том, что Ленин является немецким шпионом, был отдан приказ об аресте Ленина, Зиновьева и Каменева. Об этом сам Ленин узнал, находясь на квартире Аллилуевых, где тогда проживал Сталин. Он-то и посоветовал вождю большевиков скрыться, не рисковать своей драгоценной для партии жизнью.
  
  7 (20) июля 1917 года на квартире у большевика С. Аллилуева состоялась жаркая дискуссия между лидерами большевиков Лениным, Зиновьевым, Ногиным, Орджоникидзе, а также присутствовавшей Стасовой о том, что предпринять в ответ на опубликованный приказ Временного правительства об аресте Ленина и Зиновьева. Ногин считал, что большевистским лидерам нужно явиться в суд и использовать судебное заседание для пропаганды. Против был Сталин, который считал, что «юнкера до тюрьмы не доведут. Убьют по дороге. Нужно надежно укрыть товарища Ленина». С ним согласились Орджоникидзе и Стасова. В результате было принято решение о переходе Ленина и Зиновьева на нелегальное положение. После этого Ленина загримировали, причем Сталин лично сбрил у него бороду и усы. То же самое проделали с Зиновьевым – его постригли и гримировали. Затем Сталин отправился вместе с Лениным и Зиновьевым на станцию Разлив, где находился дом верного большевикам рабочего.
  
  Сталин «остался на хозяйстве» – руководить партией, только что потерпевшей крупное поражение. И ему при участии Я. М. Свердлова вскоре удалось исправить ситуацию, причем помогло им само Временное правительство, которое для наведения порядка ввело смертную казнь. В солдатских комитетах возникло недовольство таким «закручиванием гаек» и продолжением войны. Именно этим и воспользовались Сталин и Свердлов; привлекли, по словам одного из авторитетнейших исследователей сталинизма С. Рыбаса, «фронтовиков к совещанию с рабочими 90 петроградских заводов, солдатами Петроградского гарнизона и кронштадтскими матросами. То есть большевики делали свое дело. <…> Поразительно, но уже к началу VI (Объединительного) съезда почти во всех районных советах Петрограда доминировали большевики… Если в апреле в их рядах было 80 тысяч, то к концу июля уже 240 тысяч человек».
  VI съезд РСДРП
  
  В целом июньский и июльский кризисы укрепили позицию И. В. Сталина. Именно ему было поручено выступить с отчетным докладом ЦК на VI съезде РСДРП(б), который открылся 26 июля (8 августа) на Выборгской стороне. 30 июля (12 августа) он выступил еще с одним докладом «О политическом положении», а 5 (18) августа стал членом узкого состава ЦК. Кроме того, Сталин стал главным редактором «Правды», причем набрал при избрании на этот пост наибольшее число голосов. Таким образом, он активно занимался написанием статей, пропагандирующих позицию большевиков.
  
  Между тем в стране усиливалась борьба за власть. Испугавшись того, что верховный главнокомандующий генерал Л. Г. Корнилов, которого он сам же и назначил, не только наведет порядок (для чего в столицу направился кавалерийский корпус под командованием генерала А. М. Крымова), но и лишит его власти, министр-председатель А. Ф. Керенский заявил о заговоре и 27 августа (8 сентября) отправил телеграмму Корнилову, отстранив его от командования. Против корниловского мятежа поднялись самые разные партии, не могли не воспользоваться таким моментом и большевики. В Петрограде была создана рабочая Красная гвардия, которой заводской комитет Сестрорецкого оружейного завода передал несколько тысяч винтовок и патроны к ним. Кроме того, рабочим было выдано оружие и из арсенала Петропавловской крепости. Из тюрем были освобождены большевики, арестованные за подготовку и участие в «полувосстании» 3 (16) июля.
  
  Но вскоре после того, как с Корниловым было покончено, Временное правительство решило «разобраться» и с другим опасным врагом – большевиками. 14 (27) сентября начальник петроградской милиции отдал приказ об аресте вождя большевиков, В. И. Ленина, который продолжал скрываться с тех самых июльских событий.
  Статья «Что нам нужно?»
  
  Ленина и его сторонников не устраивала и возможная передача власти Учредительному собранию, в котором они не могли рассчитывать на большинство голосов. Большевики решили взять власть в свои руки, и 10 (23) октября в столицу нелегально вернулся В. И. Ленин, который на заседании ЦК выступил против Учредительного собрания и обосновал необходимость захвата власти. В ходе голосования десять из двенадцати участников этого заседания, в том числе и Сталин, поддержали ленинское предложение. Сталин был избран в Военно-революционный центр и в составе его вошел в Петроградский ВРК. В газете «Рабочий путь»{«Рабочий путь» – одно из названий газеты «Правда», в то время подвергавшейся преследованиям со стороны Временного правительства.}, которую редактировал Сталин, 24 октября (6 ноября) была напечатана редакционная статья «Что нам нужно?» с призывом к свержению Временного правительства и замене его советским правительством.
  
  По свидетельству С. Рыбаса, «во второй половине дня 24 октября Сталин появился в Смольном. Его отсутствие на утреннем заседании ЦК послужило впоследствии поводом для различных толков, начиная с того, что он „самоустранился“, и кончая тем, что он возглавлял резервный центр управления. Недавно выдвинуто еще одно предположение: в те дни Сталин переживал влюбленность в Надю Аллилуеву (он жил на квартире Аллилуевых), и его отсутствие на некоторых важнейших заседаниях объясняется именно сердечными причинами. Но как бы там ни было, вечером 24 октября, вернувшись домой, Сталин был в радостном настроении, о чем свидетельствует Анна Аллилуева, и сказал: „Да, все готово! Завтра выступаем. Все части в наших руках. Власть мы возьмем…“»
  
  В книге Р. Слассера приводится основанная на мемуарных источниках версия историка Е. А. Луцкого, что 25 октября (7 ноября) в три часа утра в Смольном состоялось еще одно заседание ЦК с участием Ленина, Зиновьева, Каменева, Троцкого и Сталина. Главной целью было обсуждение задач будущего правительства и, с учетом важности земельного вопроса, – проекта Декрета о земле.
  
  Есть свидетельства, что в те дни Сталин вел работу с агентами партийной разведки и поэтому никаких протокольных поручений за ним не могло быть записано. Впоследствии с первого дня организации Всероссийской чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией, спекуляцией и саботажем (7 (20) декабря 1917 года) именно Сталин курировал ее работу по линии Политбюро.
  Октябрьская революция
  
  В ночь с 25 на 26 октября (7 и 8 ноября) отряды рабочей Красной гвардии и матросов Балтийского флота взяли под свой контроль вокзалы, электростанцию, телефонную станцию, телеграф, причем все без единого выстрела. «В поведении Временного правительства замечалась нерешительность, – писал Сталин в статье, посвященной годовщине революции и опубликованной в 1918 году в «Правде». – Только вечером оно стало занимать мосты ударными батальонами, успев развести некоторые из них. В ответ на это Военно-революционный комитет двинул матросов и выборгских красногвардейцев, которые, сняв ударные батальоны и разогнав их, сами заняли мосты». А потом холостой залп крейсера «Аврора» дал сигнал к штурму Зимнего дворца. В два часа ночи 26 октября Зимний был взят, а Временное правительство арестовано. Председателю правительства А. Ф. Керенскому удалось скрыться.
  
  В 22:40 25 октября в Смольном открылся Второй Всероссийский съезд Советов рабочих и солдатских депутатов, на котором большевики получили большую часть голосов. Съезд избрал высший орган советской власти – Всероссийский центральный исполнительный комитет (ВЦИК) (председатель – Л. Б. Каменев, с 8 (21) ноября – Я. М. Свердлов) и сформировал правительство – Совет народных комиссаров (СНК), которое возглавил В. И. Ленин. Сталин стал комиссаром по делам национальностей.
  
  Народный комиссариат по делам национальностей (сокращенно Наркомнац) просуществовал до июля 1923 года. Задачей этого органа было урегулирование порой непростых отношений между различными народами, населявшими территорию бывшей Российской империи, а теперь Советской республики. Кроме того, надлежало заботиться о материальном и культурном развитии «всех национальностей и племен» с учетом их традиций и обычаев.
  
  Троцкий, являвшийся комиссаром по иностранным делам, позже так обрисовал метаморфозу, происшедшую со Сталиным – членом правительства: «Временное правительство с участием меньшевиков и народников, вчерашних товарищей по подполью, тюрьме и ссылке, позволило ему ближе заглянуть в ту таинственную лабораторию, где, как известно, не боги обжигают горшки. Та неизмеримая дистанция, которая отделяла в эпоху царизма подпольного революционера от правительства, сразу исчезла. Власть стала близким, фамильярным понятием. Коба освободился в значительной мере от своего провинциализма, если не в привычках и нравах, то в масштабах политического мышления. Он остро и с обидой почувствовал то, чего ему не хватает лично, но в то же время проверил силу тесно спаянного коллектива одаренных и опытных революционеров, готовых идти до конца. Он стал признанным членом штаба партии, которую массы несли к власти. Он перестал быть Кобой, став окончательно Сталиным».
  Первые дни после Октября
  
  28 октября (10 ноября) 1917 года В. И. Ленин и И. В. Сталин подписали постановление Совета народных комиссаров, запрещающее выход «всех газет, закрытых военно-революционным комитетом». Это произошло на фоне наступления на Петроград войск свергнутого премьера Керенского и генерала Краснова. В то же самое время Сталин был занят разработкой плана противодействия этой военной угрозе. Накануне казаки Краснова, не встретив сопротивления, заняли Гатчину, а 28 октября без боя вступили в Царское Село, где был организован митинг с участием Керенского. Бывший премьер произнес пламенную речь о необходимости «разгрома большевиков, окопавшихся в столице». Основные контрреволюционные силы оставались в Гатчине.
  
  Другой проблемой большевиков стал конфликт с меньшевиками и эсерами, готовыми войти в Совет народных комиссаров в случае предоставления им большинства портфелей и… невхождения в него Ленина и Троцкого.
  
  Сам Сталин описывал начало деятельности советского правительства (Сталин И. Сочинения. Т. 1) достаточно реалистично: «Первые дни после Октябрьской революции… Совет народных комиссаров пытался заставить мятежного генерала, главнокомандующего Духонина, прекратить военные действия и открыть переговоры с немцами о перемирии. Помнится, как Ленин, Крыленко (будущий главнокомандующий) и я отправились в Главный штаб в Питере к проводу для переговоров с Духониным. Минута была жуткая. Духонин и Ставка категорически отказались выполнить приказ Совнаркома. Командный состав армии находился целиком в руках Ставки. Что касается солдат, то неизвестно было, что скажет 14-миллионная армия, подчиненная так называемым армейским организациям, настроенным против Советской власти. В самом Питере, как известно, назревало тогда восстание юнкеров. Кроме того, Керенский шел на Питер войной. Помнится, как после некоторой паузы у провода лицо Ленина озарилось каким-то необычайным светом. Видно было, что он уже принял решение. „Пойдем на радиостанцию, – сказал Ленин, – она нам сослужит пользу: мы сместим в специальном приказе генерала Духонина, назначим на его место главнокомандующим тов. Крыленко и обратимся к солдатам через голову командного состава с призывом – окружить генералов, прекратить военные действия, связаться с австро-германскими солдатами и взять дело мира в свои собственные руки“. Это был „скачок в неизвестность“. Но Ленин не боялся этого „скачка“, наоборот, он шел ему навстречу, ибо он знал, что армия хочет мира и она завоюет мир, сметая по пути к миру все и всякие препятствия, ибо он знал, что такой способ утверждения мира не пройдет даром для австро-германских солдат, что он развяжет тягу к миру на всех без исключения фронтах…»
  
  10 (23) ноября 1917 года был обнародован подписанный накануне В. И. Лениным и И. В. Сталиным приказ об увольнении генерала Н. Н. Духонина с должности верховного главнокомандующего. Этот пост Духонин занял при Керенском, конфликт же с новой большевистской властью произошел из-за того, что генерал отказался выполнять приказ, которым ему предписывалось немедленно начать переговоры о мире с командованием немецких и австрийских сил. Духонин сказал тогда, что это не в его компетенции – такие переговоры должно вести правительство. После этого и был составлен приказ о его отстранении. Новым командующим был назначен Н. В. Крыленко, который отправился из Петербурга в Могилев, где и арестовал Духонина.
  
  24 ноября (7 декабря) 1917 года состоялся важный разговор между народным комиссаром по иностранным делам Л. Д. Троцким и верховным главнокомандующим Н. В. Крыленко, стенограмма которого через несколько дней была опубликована в газете «Правда». Троцкий сообщил главковерху, что «Каледин ввел в Донской области военное положение. Шахтеры Донецкого бассейна находятся под гнетом калединского режима», а также о том, что «на Урале нами принимаются меры к тому, чтобы положить конец контрреволюционному мятежу Дутова, который, опираясь на денежную поддержку кадетской буржуазии… совершает отвратительные насилия над революционными гражданами, не щадя женщин». Далее Крыленко было приказано в переговоры с «контрреволюционными заговорщиками» не вступать, разъяснить трудовому казачеству, что ему советская власть не враг, и «беспощадно сокрушить» Каледина и Дутова.
  
  28 ноября (11 декабря) 1917 года был подписан «Декрет об аресте вождей гражданской войны против революции». Этот документ был направлен против партии конституционных демократов (кадетов): «Члены руководящих учреждений партии кадетов, как партии врагов, подлежат аресту и преданию суду революционных трибуналов. На местные советы возлагается обязательство особого надзора за партией кадетов ввиду ее связи с корниловско-калединской гражданской войной против революции». По свидетельству Троцкого, текст декрета был составлен лично Лениным, который его и подписал в качестве председателя Совета народных комиссаров. Декрет подписал и Троцкий, а также другие народные комиссары – Менжинский, Джугашвили-Сталин, Дыбенко…
  
  29 ноября (12 декабря) 1917 года было создано Бюро ЦК РСДРП(б), в состав которого вошли Ленин, Сталин, Троцкий и Свердлов. Бюро получило право в ситуациях, требующих немедленного реагирования, «решать все экстренные дела», хотя при этом следовало непременно привлекать к обсуждению «всех членов ЦК, находящихся в тот момент в Смольном». «Ленин в этот период чрезвычайно нуждался в Сталине… – вспоминал Троцкий. – Он играл при Ленине роль начальника штаба или чиновника по ответственным поручениям. Разговоры по прямым проводам Ленин мог доверить только испытанному человеку, стоящему в курсе всех задач и забот Смольного». В партийном обиходе Бюро неофициально именовали «четверкой». Таким образом, сразу после революции Сталин вошел в число основных руководителей Советской республики.
  Декларация прав народов России
  
  2 (15) ноября 1917 года на заседании Совета народных комиссаров РСФСР была принята и подписана В. И. Лениным и И. В. Сталиным Декларация прав народов России. Она стала одним из первых основополагающих документов только что установившейся советской власти. В Декларации отвергалась возможность угнетения одних наций какими-либо другими, провозглашалась идея добровольного союза народов России. В качестве главных принципов национальной политики были названы равенство и суверенность народов; право на свободное самоопределение вплоть до образования самостоятельного государства; отмена любых национальных привилегий и ограничений; свободное развитие меньшинств и этнических групп.
  
  14 (17) ноября 1917 года И. В. Сталин выступил в Гельсингфорсе (ныне – Хельсинки) на съезде Финляндской социал-демократической рабочей партии. В своей речи он сообщил о победе в Петрограде пролетарской революции и приветствовал финских рабочих от имени новых властей России. При этом глава Наркомнаца пообещал: «Полная свобода устроения своей жизни за финляндским, как и за другими народами России! Добровольный и честный союз финляндского народа с народом русским! Никакой опеки, никакого надзора сверху над финляндским народом!» Кроме того, Сталин говорил о необходимости скорейшего прекращения войны, которая выгодна только «старым волкам империализма».
  Глава 3. Гражданская – кровавый, смертный бой!
  Брестский мир
  
  Социалистическая революция победила, но вскоре на первый план вышли слова Ленина о важности умения защищаться.
  
  Некоторые исследователи не отделяют Гражданскую войну от предшествовавшей ей «империалистической». Так, А. Я. Бутаков в книге «Брестский мир. Ловушка Ленина для кайзеровской Германии» подробно анализирует, как население после Февральской революции относилось к продолжавшейся войне. Солдатские и матросские массы выступали за то, чтобы любой ценой покончить с войной, ибо они вовсе не желали рисковать своей жизнью ради империалистических целей. Поэтому возник парадокс – до революции царя, а вернее будет сказать – царицу, обвиняли в том, что она не только сообщает своим германским родственникам секретные сведения о готовящихся действиях русской армии, но подготавливает сепаратный мир с немцами.
  
  А уже во время февральского восстания в Петрограде появились лозунги «Долой войну», но при этом пришедшее к власти Временное правительство провозгласило войну до победного конца. Против этого лозунга выступили большевики, через некоторое время заклейменные как «предатели Отечества».
  
  Бутаков рассматривает Гражданскую войну как продолжение Первой мировой, единую Вторую Отечественную войну 1914–1920 годов. После того как большевики пришли к власти в Петрограде и Москве, они установили контроль за ставкой ВГК, отстранив с должности верховного главнокомандующего генерала Н. Н. Духонина и назначив на нее Н. В. Крыленко.
  
  Примерно в это же время начала формироваться Белая армия, ее лидеры зимой 1917/18 года уверяли союзников в решимости до конца исполнить свой долг перед ними. Но сил и средств для этого у них не было, тем более что на первый план вышла борьба не на жизнь, а на смерть с большевиками.
  
  28 января (10 февраля) 1918 года Л. Д. Троцкий, находившийся в Брест-Литовске как глава делегации, ведущей мирные переговоры с Германией, получил телеграмму за подписью В. И. Ленина. В ней содержалось категорическое требование немедленно заключить мир. Этому предшествовала просьба Троцкого дать конкретные инструкции по ведению переговоров, на которую Ленин отозвался так: «Ответ Троцкому. Мне бы хотелось посоветоваться сначала со Сталиным, прежде чем ответить на ваш вопрос». Первоначально Троцкий был отправлен в Брест-Литовск с напутствием: «Держимся до германского ультиматума, потом сдаем». Немалые надежды большевики возлагали не только на успех переговоров о мире «без аннексий и контрибуций», но и на революционные движения в странах Западной Европы. По мнению Бутакова, Ленину, заключившему Брестский мир с Германией, удалось не только получить передышку, но и предугадать грядущее разложение кайзеровской армии и падение империи.
  
  Впрочем, несмотря на удачные предвидения, проблем у большевиков было предостаточно.
  
  19 января (1 февраля) 1918 года Патриарх Тихон предал анафеме советскую власть. Знаменитое послание Патриарха с провозглашением анафемы революционерам гласило: «Властию, данною Нам от Бога, запрещаем вам приступать к Тайнам Христовым, анафематствуем вас, если только вы носите еще имена христианские и хотя по рождению своему принадлежите к Церкви Православной. Заклинаем и всех вас, верных чад Православной Церкви Христовой, не вступать с таковыми извергами рода человеческого в какие-либо общения…» Причиной для этого послания послужила конфискация большевиками церковных зданий, храмов, монастырей, а также синодальной типографии и Александро-Невской лавры. Во время ее захвата красноармейцами был убит протоиерей Петр Скипетров и произведены аресты сопротивлявшегося вторжению солдат православного духовенства. На следующий день Поместный собор одобрил послание Патриарха и начал разрабатывать меры, направленные на защиту Церкви. Послание об анафеме было разослано по церквям и зачитывалось в храмах. В ответ 23 января 1918 года на заседании Совнаркома был принят декрет «Об отделении церкви от государства и школы от церкви», согласно которому православная Церковь была лишена прав юридического лица.
  
  Битва за души не ограничивалась принятием юридических актов. Идеологи большевизма, выступавшие против Церкви, решили поставить памятник «Борцу с религиозным мракобесием». Вот только возникли споры, кому поставить памятник – Люциферу, Каину или Иуде? Остановились на последнем, чья фигура с протянутыми к небу кулаками и петлей на шее и была утверждена в качестве проекта. В результате 12 августа 1918 года в городе Свияжске был торжественно открыт памятник Иуде Искариоту. С пламенными речами выступили революционеры (существует версия, что среди них были и создатель Красной армии Лев Троцкий, литераторы Демьян Бедный и Всеволод Вишневский), состоялся военный парад. Как свидетельствуют очевидцы, памятник простоял только две недели, а потом бесследно исчез, к огромной радости «несознательного» населения.
  Оборона Царицына
  
  6 июня 1918 года в город Царицын (впоследствии Сталинград, ныне – Волгоград) прибыл Иосиф Сталин, назначенный решением Совнаркома РСФСР ответственным за организацию продразверстки на Юге России и Северном Кавказе и снабжение зерном крупных городов и промышленных центров, а также Красной армии.
  
  «Первое событие стратегического масштаба, в котором Сталин не только принимал участие, но и сыграл руководящую роль, произошло в 1918 году под Царицыном, – писал Владимир Карпов в книге «Генералиссимус». – Причем начиналось его участие в том большом сражении не в положении военачальника, а всего лишь продовольственным комиссаром. Напомню, что окруженный тогда со всех сторон фронтами Петроград оказался отрезанным от губерний, которые снабжали столицу хлебом и другими продуктами. Голод начинал душить не только жителей огромного города, но и саму революцию. Надо было предпринимать срочные меры по налаживанию снабжения продовольствием. Одной из таких акций было решение ЦК направить Сталина продовольственным комиссаром в Царицын, через который можно было везти хлеб с Волги и Северного Кавказа в обход деникинской армии, занимавшей Украину и донские хлебородные просторы».
  
  И. В. Сталин в Царицыне. 1918 год
  
   Мандат, выданный Сталину перед отъездом в Царицын
  
   Член Совета Народных Комиссаров, народный комиссар Иосиф Виссарионович Сталин назначается Советом Народных Комиссаров общим руководителем продовольственного дела на Юге России, облеченным чрезвычайными правами. Местные и областные совнаркомы, совдепы, ревкомы, штабы и начальники отрядов, железнодорожные организации и начальники станций, организации торгового флота, речного и морского, почтово-телеграфные и продовольственные организации и эмиссары обязываются исполнять распоряжение товарища Сталина.
  
   Председатель Совета Народных Комиссаров В. Ульянов (Ленин)
  
  Царицын был важным стратегическим пунктом, а потому за него постоянно шли бои между белыми и красными. Сталину пришлось возглавить оборону города против наступающих отрядов донского атамана Петра Краснова. Началась так называемая первая оборона Царицына.
  
   Сталин – Ленину
  
   Шестого прибыл в Царицын. Несмотря на неразбериху во всех сферах хозяйственной жизни, все же возможно навести порядок.
  
   В Царицыне, Астрахани, Саратове хлебная монополия и твердые цены отменены Советами, идет вакханалия и спекуляция. Добился введения карточной системы и твердых цен в Царицыне. Того же надо добиться в Астрахани и Саратове, иначе через эти клапаны спекуляции утечет весь хлеб. Пусть ЦИК и Совнарком, в свою очередь, требуют от этих Советов отказа от спекуляции.
  
   Железнодорожный транспорт совершенно разрушен стараниями множества коллегий и ревкомов. Я принужден поставить специальных комиссаров, которые уже вводят порядок, несмотря на протесты коллегий. Комиссары открывают кучу паровозов в местах, о существовании которых коллегии не подозревают. Исследование показало, что в день можно пустить по линии Царицын – Поворино – Балашов – Козлов – Рязань – Москва восемь и более маршрутных поездов. Сейчас занят накоплением поездов в Царицыне.
  
   Через неделю объявим «хлебную неделю» и отправим в Москву сразу около миллиона пудов со специальными сопровождающими из железнодорожников, о чем предварительно сообщу.
  
   В водном транспорте заминка из-за невыпуска пароходов Нижним Новгородом в связи, должно быть, с чехословаками. Дайте распоряжение о немедленном выпуске пароходов к Царицыну.
  
   На Кубани, в Ставрополе имеются, по сведениям, вполне надежные агенты-закупщики, которые занялись выкачкой хлеба на юге. Линия от Кизляра к морю уже проводится, линия Хасавюрт – Петровск еще не восстановлена. Дайте Шляпникова, инженеров-строителей, толковых мастеровых, а также паровозные бригады. Послал нарочного в Баку, на днях выезжаю на юг. Уполномоченный по товарообмену Зайцев сегодня будет арестован за мешочничество и спекуляцию казенным товаром. Передайте Шмидту не присылать больше жуликов. Пусть Кобозев распорядится, чтобы коллегия пяти в Воронеже в своих же собственных интересах не чинила препятствий моим уполномоченным.
  
   По полученным сведениям, Батайск взят немцами.
  
   Нарком Сталин Царицын. 7 июня 1918 г.
  
  Установив в Царицыне жесткую диктатуру, Сталин организовал наступление на позиции Краснова в южном и западном направлениях. Но попытка отбросить противника окончилась неудачей. На западе красным пришлось спешно отступить, при этом был потерян контроль над железной дорогой Поворино – Лог.
  
  «Силы Северокавказского военного округа состояли из нескольких маленьких „армий“ по 300–400 человек, – отмечает С. Рыбас. – Они квартировали в поездах, где хранились и награбленные ими „трофеи“. Всего в распоряжении командующего округом бывшего генерал-лейтенанта А. Е. Снесарева находилось около 100 тысяч человек. Части были раздроблены и недисциплинированны. Процветали пьянство, разгулы, мародерство».
  
  Вот с таким контингентом «руководителю продовольственного дела» пришлось добывать хлеб и оборонять стратегически важный город на Волге, будто репетируя великую битву, которая грянет в тех же местах через неполных двадцать пять лет. К началу июля в район Царицына с боями прорвались подразделения 3-й и 5-й украинских советских армий, которыми командовал давний знакомый Сталина – Климент Ворошилов. Это была важная подмога, поскольку к этому времени у Сталина разгорелся конфликт с генералом Снесаревым и одновременно – с Троцким. «Для генерала главным делом было остановить немцев и казаков Краснова, сохранить коммуникации до Баку, – отмечает С. Рыбас. – На Сталина и Ворошилова он смотрел как на случайных людей, присутствие которых надо перетерпеть. Поэтому он обращался к своему непосредственному начальнику Троцкому, надеясь, что тот его поймет».
  
  Фактически конфликт возник не между комиссаром и «военспецом», а уже непосредственно между двумя конкурентами – Сталиным и Троцким.
  
   Сталин – Ленину
  
   Товарищу Ленину. Спешу на фронт. Пишу только по делу.
  
   1) Линия южнее Царицына еще не восстановлена. Гоню и ругаю всех, кого нужно, надеюсь, скоро восстановим. Можете быть уверены, что не пощадим никого, ни себя, ни других, а хлеб все же дадим. Если бы наши военные «специалисты» (сапожники!) не спали и не бездельничали, линия не была бы прервана, и если линия будет восстановлена, то не благодаря военным, а вопреки им.
  
   2) Южнее Царицына скопилось много хлеба на колесах. Как только прочистится путь, мы двинем к вам хлеб маршрутными поездами.
  
   3) Ваше сообщение принято. Все будет сделано для предупреждения возможных неожиданностей. Будьте уверены, что у нас не дрогнет рука…
  
   4) В Баку отправил нарочного с письмом.
  
   5) Дела с Туркестаном плохи, Англия орудует через Афганистан.
  
   Дайте кому-либо (или мне) специальные полномочия (военного характера) в районе Южной России для принятия срочных мер, пока не поздно.
  
   Ввиду плохих связей окраин с центром необходимо иметь человека с большими полномочиями на месте для своевременного принятия срочных мер. Если назначите в этих видах кого-либо (кого бы то ни было), дайте знать по прямому проводу, и мандат передайте также по прямому, иначе рискуете получить новый Мурманск.
  
   Шлю ленту о Туркестане. Пока все.
  
   Ваш Сталин. Царицын, 7 июля 1918 г.
  
  В это время в Москве было неспокойно – 6 июля левые эсеры учинили мятеж, провозгласив необходимость разрыва брестских соглашений и начала революционной войны против Германии. Был убит германский посол Мирбах. Погиб и командующий Восточным фронтом левый эсер М. А. Муравьев, который принимал участие в мятеже. Верные правительству отряды справились с мятежниками. Но тут же пришла весть о новой беде – бакинские нефтяные промыслы были захвачены английскими войсками.
  
  Белогвардейцы захватили Казань. Войска Деникина заняли Екатеринодар. ЦК РКП(б) всерьез обсуждал возможность полного падения советской власти и подготовку к переходу на нелегальное положение. 5 июля V Всероссийский съезд Советов объявил о начале красного террора. Общей практикой стало взятие заложников из числа буржуазии, священников и дворян.
  
   7 июля
  
   Ленин – Сталину
  
   Повсюду необходимо подавить беспощадно этих жалких и истеричных авантюристов, ставших орудием в руках контрреволюционеров… Итак, будьте беспощадны против левых эсеров…
  
   Сталин – Ленину
  
   Все будет сделано. Что касается истеричных – будьте уверены, у нас рука не дрогнет. С врагами будем действовать по-вражески.
  
   10 июля
  
   Сталин – Ленину
  
   Товарищу Ленину. Несколько слов.
  
   …Хлеба на юге много, но чтобы его взять, нужно иметь налаженный аппарат, не встречающий препятствий со стороны эшелонов, командармов и пр. Более того, необходимо, чтобы военные помогали продовольственникам. Вопрос продовольственный естественно переплетается с вопросом военным. Для пользы дела мне необходимы военные полномочия. Я уже писал об этом, но ответа не получил. Очень хорошо. В таком случае я буду сам, без формальностей свергать тех командармов и комиссаров, которые губят дело. Так мне подсказывают интересы дела, и, конечно, отсутствие бумажки от Троцкого меня не остановит.
  
  В ночь с 16 на 17 июля в Екатеринбурге был убит низложенный император Николай II вместе со всей семьей и домочадцами.
  
  А в Царицыне 19 июля Сталин приказал арестовать всех служивших в штабе округа, поместив их на печально знаменитую «царицынскую баржу» – импровизированную тюрьму на воде. Через три дня туда же угодил и Снесарев. Из столицы примчались нарочные от Троцкого, успевшие вытащить с баржи троих – самого Снесарева и двух его подчиненных. Остальные были казнены как заговорщики, а тела затоплены вместе с баржей.
  
  Одним из этих двоих, освобожденных по приказу Троцкого, был Носович, который позже в журнале «Донская волна» описал свои впечатления: «Характерной особенностью этого разгона было отношение Сталина к руководящим телеграммам из центра. Когда Троцкий, обеспокоенный разрушением с таким трудом налаженного им управления округов, прислал телеграмму о необходимости оставить штаб и комиссариат на прежних условиях и дать им возможность работать, то Сталин сделал категорическую и многозначительную надпись на телеграмме: „Не принимать во внимание“. Так эту телеграмму и не приняли во внимание, а все артиллерийское и часть штабного управления продолжает сидеть на барже в Царицыне…»
  
  В те напряженные дни Сталин впервые встретился с будущим маршалом Буденным. Произошло это во время бурного обсуждения вопроса о целесообразности введения института политических комиссаров и создания солдатских комитетов в войсках. Буденный вспоминал: «Со стула, поставленного в уголке помещения, поднялся смуглый, худощавый, среднего роста человек. Одет он был в кожаную куртку, на голове – кожаная фуражка, утопающая в черных волосах. Черные усы, прямой нос, черные, чуть-чуть прищуренные глаза… Говорил он спокойно, неторопливо, с заметным кавказским акцентом, но очень четко и доходчиво… Подчеркнув роль, которую сыграли солдатские комитеты в старой армии, Сталин затем полностью поддержал меня в том, что в Красной армии создавать солдатские комитеты не нужно – это может посеять недоверие к командирам и расшатать дисциплину в частях… Предложение арестовать инициаторов этого совещания Сталин отверг. Он сказал, что если поднимается какой-нибудь вопрос, то его надо обсуждать, хорошее принять, плохое отклонить… Все высказались за политкомов и предложили тут же принять решение в этом духе, но Сталин сказал, что на совещании конкретного решения принимать не следует, и заверил нас, что Реввоенсовет учтет высказанные нами пожелания».
  
   16 июля
  
   Сталин – Ленину
  
   …Две просьбы к Вам, т. Ленин: первая – убрать Снесарева, который не в силах, не может, не способен или не хочет вести войну с контрреволюцией, со своими земляками-казаками. Может быть, он и хорош в войне с немцами, но в войне с контрреволюцией он – серьезный тормоз, и если линия до сих пор не прочищена, – между прочим, потому и даже главным образом потому, – что Снесарев тормозил дело. Вторая просьба – дайте нам срочно штук восемь броневых автомобилей…
  
   (Резолюция Ленина: «По-моему, согласиться со Сталиным»)
  
  19 июля 1918 года Сталин возглавил вновь образованный Военный совет Северо-Кавказского военного округа. Сложившуюся там к тому моменту ситуацию он описывал так: «Положение на юге не из легких. Военсовет получил совершенно расстроенное наследство, расстроенное отчасти инертностью бывшего военрука, отчасти заговором привлеченных военруком лиц в разные отделы военного округа. Пришлось начинать все сызнова».
  
  М. И. Потапов, командир бронепоезда «Брянский», вспоминал, как ему пришлось отцепить поврежденную в бою бронеплощадку, а в ответ на просьбу о выделении новой он получил от начальника броневых частей под Царицыном Алябьева распоряжение: «Обратитесь лично к товарищу Сталину и расскажите ему, при каких обстоятельствах оставили площадку на поле боя».
  
  «Пришлось ехать для личного доклада Сталину, – рассказывал Потапов. – Показав в штабе свой документ, захожу в приемную – там ни души. Потихоньку открываю дверь, заглядываю в кабинет. Вижу, ходит в глубоком раздумье небольшого роста человек. На нем внакидку простая солдатская шинель и обыкновенные сапоги. Приняв его за дежурного, я вышел в коридор и в ожидании закурил. Через некоторое время человек в шинели внакидку вышел из кабинета и прошел в смежную комнату. Возвращаясь, он взглянул на меня и осведомился, кого я ожидаю. Отвечаю, что хочу встретиться с товарищем Сталиным по важному вопросу. Он ответил:
  
  – Я Сталин, заходите.
  
  В короткой беседе Сталин заметил, что оставлять противнику даже разбитую бронеплощадку ни в коем случае нельзя, и предложил немедленно доставить ее в Царицын для ремонта.
  
  – Только выполнив это распоряжение, вы можете рассчитывать на получение новой бронеплощадки, – предупредил Сталин».
  
   11 августа
  
   Сталин – Васильеву, командиру отряда в Котельникове
  
   В Царицыне положение ухудшается с каждым часом… Если Царицын падет, погибнет весь Южный фронт и Поволжье. Я уже 10 дней тому назад говорил об этом, требовал от Шевкоплясова частей на север, но Шевкоплясов до сих пор не исполнил своего долга, теперь Царицын накануне падения, и вся ответственность падет на Шевкоплясова и Думенко. Сегодня последний раз обращаюсь к Южному фронту с требованием незамедлительно перебросить на север необходимые части… Прошу, товарищ Васильев, все сказанное Вам немедленно передать, срочно сообщить Шевкоплясову и Думенко, Колпакову, Штейгеру; панику разводить не следует, но правду сказать мы обязаны начистоту…
  
   12 августа
  
   Сталин – Васильеву
  
   …Имейте в виду, что Царицын, быть может, накануне падения… Если завтра не дадите Царицыну полк с кавалерией, Царицын будет взят и весь Южный фронт будет обречен на гибель. Не могу не заметить, что вся ответственность за эту почти вероятную катастрофу падает на Шевкоплясова, который жалкий куберле ставит выше России… Военсовет предписывает Шевкоплясову заменить Вашу бригаду степными отрядами, а мартыновцев срочно отправить в Царицын в распоряжение Военсовета. Военсовет предписывает Думенко прибыть в Царицын хотя бы с двумя опытными эскадронами…
  
  После того как ситуация около Царицына несколько стабилизировалась, Сталин вернулся в Москву, где его ждали накопившиеся дела в Наркомнаце. Но вскоре ему пришлось опять спешить на Юг, где началось новое наступление на Царицын.
  
   27 сентября
  
   Сталин – Троцкому
  
   В настоящее время в Царицынских складах: 1) Нет снарядов (осталось 150 – сто пятьдесят штук). 2) Нет ни одного пулемета. 3) Нет обмундирования (осталось 500 комплектов). 4) Нет патронов (осталось всего миллион патронов).
  
  …Командующий же Сытин, странным образом не интересующийся положением фронта в целом (если не считать Поворинский участок), видимо, не принимает или не в силах принять меры для оздоровления северных участков Южного фронта. Более того, на наш двукратный запрос о состоянии северных участков он до сих пор не ответил ни единым словом…
  
  29 сентября на заседании Реввоенсовета Южного фронта в Царицыне разразился скандал. Командующий П. П. Сытин потребовал, чтобы военный совет, то есть Сталин и Ворошилов, в его дела не вмешивались, о чем он и телеграфировал Троцкому в Реввоенсовет Республики. 1 октября Военный совет Южного фронта постановил ходатайствовать перед РВС Республики о снятии Сытина с поста командующего фронтом и замену его Ворошиловым. На следующий день Сталин телеграфировал об этом в Москву, опять напомнил об отсутствии боеприпасов… Завершалось послание категорически: «Считаете ли Вы нужным удержать за собой Юг?..»
  
   3 октября
  
   Троцкий – Сталину
  
   Приказываю тов. Сталину, Минину немедленно образовать Революционный совет Южного фронта на основании невмешательства комиссаров в оперативные дела. Штаб поместить в Козлове. Неисполнение в течение 24 часов этого предписания заставит меня предпринять суровые меры.
  
   Сталин – Ленину
  
   Председательствующему ЦК партии коммунистов Ленину.
  
   Мы получили телеграфный приказ Троцкого… Мы считаем, что приказ этот, писанный человеком, не имеющим представления о Южном фронте, грозит отдать все дела фронта и революции на Юге в руки генерала Сытина, человека не только не нужного на фронте, но и не заслуживающего доверия и потому вредного. Губить фронт ради одного ненадежного генерала мы, конечно, не согласны. Троцкий может прикрываться фразой о дисциплине, но всякий поймет, что Троцкий не Военный Революционный совет Республики, а приказ Троцкого не приказ Реввоенсовета Республики.
  
  17 октября 1918 года завершилась так называемая вторая оборона Царицына. Войска генерала С. В. Денисова месяц атаковали город, и на 17 октября был назначен решающий штурм. Главную роль в том, что наступление Донской армии оказалось неудачным, сыграла подоспевшая Стальная дивизия под командованием Д. П. Жлобы, которая ударила наступающим в тыл. Кроме того, части Донской армии понесли большие потери от артиллерийского огня стационарных батарей и бронепоездов, имевшихся в распоряжении красных. На следующий день Сталин послал Ленину в Москву телеграмму с сообщением, что Донская армия под Царицыном разгромлена.
  
  В то же самое время, 29 октября 1918 года, состоялось событие, ставшее знаковым для нескольких поколений советских людей. На проходившем в Москве I Всероссийском съезде союзов рабочей и крестьянской молодежи руководством съезда было принято решение, утвержденное единогласно общим голосованием, об объединении отдельных разрозненных союзов в общероссийский союз, работающий под идейным и административным руководством партии большевиков. На съезде было одобрено и название союза – Рабоче-крестьянский Союз Молодежи, РКСМ. При Сталине РКСМ, переименованный в ВЛКСМ (Всесоюзный Ленинский Коммунистический союз молодежи), стал кузницей кадров и для партии, и для государственных структур – все руководители новой формации были выходцами из комсомола. Но при всем том репрессии 1930-х годов коснулись комсомольских лидеров не меньше, чем старых большевиков или руководства Красной армии.
  
  5 ноября 1918 года приказом Реввоенсовета был сформирован штат Полевого штаба Красной армии, в составе которого создано Регистрационное управление для координации усилий всех разведывательных органов. Так возникло ГРУ – Главное разведывательное управление Генштаба, ставшее одной из самых мощных военных разведок на планете.
  
  Основателем ГРУ был Троцкий, именно он подписал тот приказ. В рядах ГРУ, как в СССР, так и среди членов зарубежной агентурной сети, было много его сторонников. Именно поэтому Сталин долгое время не доверял военной разведке. На этапе подготовки процесса над М. Н. Тухачевским и другими участниками «заговора маршалов» были отозваны в СССР и уничтожены многие находившиеся за рубежом работники ГРУ. Упомянутое недоверие было и причиной того, что Сталиным и его ближайшими сподвижниками часто игнорировались сведения, предоставляемые агентами ГРУ.
  
  Красной армии требовались не только разведчики, но и профессиональные командиры. 13 ноября 1918 года были открыты Рязанские пехотные курсы командного состава Красной армии. В этот день начались занятия на курсах будущих красных командиров, которые уже 15 марта 1919 года были выпущены бороться с белой армией. За время Гражданской войны было семь ускоренных выпусков красных командиров, общая численность которых составила почти пятьсот человек. После окончания войны курсы были преобразованы в пехотную школу, срок обучения в которой составил три года. Позже пехотная школа была преобразована в Рязанское пехотное училище имени К. Е. Ворошилова.
  
  Но большинство выпускников первых лет, ставшие первыми кадровыми советскими командирами, не дожили до начала Великой Отечественной войны. Часть их погибла в боях с белыми, а другие были репрессированы, и их место заняли молодые лейтенанты, пришедшие в армию во время или после чистки 1937 года.
  
  30 ноября 1918 года был сформирован Совет рабоче-крестьянской обороны. Его главой стал Ленин, а заместителем руководителя Совета – Сталин, быстро завоевывавший известность как практический военно-революционный лидер. В постановлении ВЦИК о создании Совета говорилось: «Советская республика стоит перед возрастающей опасностью вторжения соединенных полчищ мирового империализма. Против нее направлена вся злоба, вся ненависть мировой буржуазии. На севере и юге, на востоке и на западе англо-американские и франко-японские хищники воздвигли и воздвигают против Советской России враждебные фронты…» Совет занимался военными вопросами, а также организацией транспортных перевозок и в особенности доставкой продовольствия.
  На Восточном фронте
  
  В декабре 1918 года ухудшилась ситуация на Восточном фронте. Белогвардейские войска под командованием адмирала Колчака добились немалого успеха на Урале. Один из крупнейших городов – Пермь – Красная армия оставила. В революционных войсках обстановка была близка к панике и полному разброду, командиры 2-й и 3-й армий справиться с ситуацией не могли.
  
  После того как Колчак взял Пермь, а деморализованная 3-я армия Советской республики обратилась в бегство, для выяснения причин сдачи Перми и принятия мер к восстановлению обороноспособности 1 января 1919 года была создана партийно-следственная комиссия ЦК партии и Совета обороны во главе со И. В. Сталиным и Ф. Э. Дзержинским.
  
  Тут же оба они – Сталин и Дзержинский – были командированы непосредственно на Восточный фронт, дабы навести порядок в этом регионе и остановить наступление Колчака. Уже 5 января они приехали в Вятку и в тот же день телеграфировали Ленину, что от 3-й армии «осталось лишь около 11 тысяч усталых, истрепанных солдат, еле сдерживающих напор противника… абсолютно необходимо срочно перекинуть из России в распоряжение командарма по крайней мере три совершенно надежных полка». 7 января Сталин и Дзержинский, прибыв в штаб 3-й армии в Глазове, послали распоряжение в Вятку областному комитету РКП(б) – мобилизовать коммунистов на фронт.
  
  В это же самое время ради улучшения снабжения армии и промышленных предприятий 11 января 1919 года декретом Совнаркома в Советской России была введена продразверстка. Эта система заготовки сельскохозяйственной продукции стала частью политики, называемой военным коммунизмом. Крестьян обязали сдавать зерно и другие сельскохозяйственные продукты государству по твердым ценам. Самим земледельцам должен был оставаться минимум от собранного урожая, чтобы хватило на пропитание и будущий посев. На практике же часто было так, что у крестьян без всякой компенсации силой отнимали весь собранный хлеб, картошку, а также скот. Деревенские жители негодовали, начались волнения и вооруженные выступления против присылаемых из городов продотрядов. Весной 1921 года в процессе перехода к новой экономической политике (нэп) продразверстку заменили фиксированным продналогом.
  
  19 января 1919 года на объединенном заседании уральских и вятских партийных организаций, а также местных советов было объявлено о создании Вятского военно-революционного комитета, которому с этого момента должна была принадлежать вся власть в Вятской губернии. С докладом о необходимости такого решения выступил Сталин. Предварительно он, оценив ситуацию, запросил подкреплений из центра. Ленин ответил указанием «лично руководить исполнением намеченных мер, ибо иначе нет гарантии успеха» и обещал найти свежие войска.
  
  И действительно, по распоряжению Ленина в 3-ю армию из центра было переброшено подкрепление, послано зимнее обмундирование и продовольствие. А Сталин в это время занимался формированием Вятского лыжного батальона, уделяя особое внимание полноценной экипировке. Впоследствии батальон превратился в Северный экспедиционный отряд, который прикрывал стык 3-й армии Восточного фронта и 6-й армии Северного фронта.
  
  Ситуация на Восточном фронте начала выправляться, о чем Сталин и доложил Ленину. 27 января Сталин и Дзержинский выехали из Вятки и уже через четыре дня представили в Москве Ленину отчет об обстановке и о причинах катастрофы, стоившей революционным частям потери города Пермь. Сталин и Дзержинский писали о том, что на фронте в районе действий 3-й армии не было резервов, не хватало продовольствия, не велась надлежащая политико-воспитательная работа. Сталин обвинил Всероссийское бюро военных комиссаров и Реввоенсовет, возглавляемый Троцким, в отрыве от реальности, равнодушии к боевой деятельности и жизни Красной армии. Был подробно расписан план исправления ситуации – создать резервы, организовать снабжение так, чтобы при каждой дивизии был неприкосновенный двухнедельный запас продовольствия, а также полностью реорганизовать руководящие органы Красной армии.
  
  Во второй половине марта Сталин участвовал в работе VIII съезда РКП(б) в Москве, где была принята новая программа партии. Особо важным был вопрос о строительстве Красной армии. Ленин и Сталин энергично выступили против «военной оппозиции» – сторонников «партизанщины» и противников создания регулярной армии и обеспечения дисциплины в ней.
  
  Сталин тогда говорил: «Либо создадим настоящую рабоче-крестьянскую, строго дисциплинированную регулярную армию и защитим Республику, либо мы этого не сделаем и тогда дело будет загублено».
  
  На следующий день после завершения работы съезда Сталин оформил брак с Надеждой Аллилуевой.
  Оборона Петрограда
  
  В мае 1919 года обострилась обстановка на северо-западе страны. 17 мая Сталин был направлен на Петроградский фронт в качестве чрезвычайного уполномоченного в связи с наступлением войск Н. Н. Юденича и прямой угрозой Петрограду. Уже 19 мая Сталин в Петрограде организовал совещание с главкомом, командующим Западным фронтом и командующим 7-й армией о положении на фронте. В городе началась мобилизация трудящихся в возрасте от восемнадцати до сорока лет. За последующие двадцать дней было мобилизовано двадцать четыре тысячи человек, а также создан Петроградский коммунистический батальон.
  
  20 мая Сталин поехал в Старую Руссу, в штаб Западного фронта. Он особо заботился о ремонте боевых кораблей и об организации постоянного взаимодействия сухопутных и морских сил с авиацией, составлявшей в то время 17 авиаотрядов из 87 самолетов и сотни с небольшим пилотов.
  
  В городе было ведено осадное положение, дороги и предприятия охранялись в режиме особой бдительности. Мосты были заминированы и приготовлены к немедленному подрыву в случае непосредственной угрозы захвата.
  
   28 мая
  
   Ленин – Сталину
  
   …Вся обстановка белогвардейского наступления на Петроград заставляет предполагать наличность в нашем тылу, а может быть, и на самом фронте, организованного предательства… Просьба обратить усиленное внимание на эти обстоятельства, принять экстренные меры для раскрытия заговоров.
  
  В ночь с 28 на 29 мая разразился мятеж 3-го Петроградского полка – командир, комиссар и солдаты-коммунисты были убиты и полк перешел на сторону Юденича.
  
   Ночь на 9 июня 1919 года
  
   Сталин – Ленину
  
   Учитывая положение на других фронтах, мы до сих пор не просили подкреплений, но теперь дело ухудшилось до чрезвычайности. Опасность угрожает непосредственно Петергофу. С его падением Питер висит на волоске. Для спасения Питера необходимо тотчас же, не медля ни минуты, три крепких полка.
  
  Затребованные три полка были тотчас изысканы и по приказу Ленина отправлены в 7-ю армию. Благодаря этому удалось остановить противника на подступах к Гатчине и Царскому Селу.
  Восстание в форте «Красная Горка»
  
  12 июня 1919 года началось антикоммунистическое восстание в форте «Красная Горка» – одном из фортов, расположенных на южном берегу Финского залива и прикрывавших подступы к Петрограду. Организаторами мятежа выступали бывшие офицеры царской армии и настроенные против большевиков эсеры. Возглавил восстание комендант форта Николай Неклюдов.
  
  В это время противостояние красных и белых частей происходило непосредственно на той линии, где находился форт. 12 июня красноармейцы, прикрывавшие подступы к «Красной Горке», перешли на сторону противника. На замену был спешно прислан большевистский отряд. Одновременно с этим стало ясно, что Неклюдов подозревается в заговоре. Эти два фактора спровоцировали начало восстания. В ночь на 13 июня все коммунисты во главе с комиссаром были арестованы. Утром Неклюдов связался по радио с финским командованием и сообщил, что переходит на сторону белой армии, а также выдвинул ультиматум тем, кто находился в Кронштадте, потребовав примкнуть к восставшим под угрозой обстрела из пушек. Восстание также поддержала соседняя батарея «Серая Лошадь».
  
  Большевики приняли ответные меры, выслав против форта и батареи военные корабли, которые начали обстреливать «Красную Горку», еще не отчалив из Кронштадта. Расчет повстанцев заключался в том, что войска Юденича подошли вплотную к «Красной Горке». Но по распоряжению Сталина реввоенсовет Балтийского флота предъявил гарнизону «Красной Горки» ультиматум: «Вас обманули прислужники генералов и помещиков, заставляют вас стрелять по рабочим и матросам Кронштадта. Вы должны теперь понять, что вы бессильны, сдавайтесь, пока не поздно, иначе вам не будет прощения. Если вы сдадитесь, вы будете прощены, если нет, то уничтожены».
  
  Сталин 16 июня доложил о завершении операции так: «Морские специалисты уверяют, что взятие Красной Горки с моря опрокидывает морскую науку. Мне остается лишь оплакивать так называемую науку. Быстрое взятие Горки объясняется самым грубым вмешательством со стороны моей и вообще штатских в оперативные дела, доходившим до отмены приказов по морю и суше и навязывания своих собственных. Считаю своим долгом заявить, что я и впредь буду действовать таким образом».
  
  А уже 22 июня Сталин смог доложить Ленину об успехе начавшегося наступления Красной армии на Петроградском фронте: «Перелом в наших частях начался. За неделю не было ни одного случая частичных или групповых перебежек. Дезертиры возвращаются тысячами. Перебежки из лагеря противника в наш лагерь участились. За неделю к нам перебежало человек 400, большинство с оружием. Вчера днем началось наше наступление. Хотя обещанное подкрепление еще не получено, стоять дальше на той же линии, на которой мы остановились, нельзя было – слишком близко до Питера. Пока что наступление идет успешно, белые бегут, нами сегодня занята линия Керново – Воронино – Слепино – Касково. Нами взяты пленные, два или больше орудий, автоматы, патроны. Неприятельские суда не появляются, видимо боятся «Красной Горки», которая теперь вполне наша…»
  
  Роберт Такер в своей книге «Сталин. Путь к власти. 1879–1929» писал: «Завершив свою миссию в Петрограде, Сталин 3 июля 1919 г. вернулся в Москву. С середины июня на Петроградском фронте наступило затишье, которое длилось до самой осени, т. е. до того момента, когда Юденич предпринял крупное наступление. И тогда для осуществления общего руководства на место выехал Троцкий. Он сплотил защитников революции, помог превратить назревавшее поражение в победу и, возвратившись в Москву, принимал со всех сторон поздравления как спаситель Петрограда. На заседании только что созданного Политбюро, членами которого являлись Ленин, Троцкий, Сталин, Каменев и Крестинский, а кандидатами – Бухарин, Зиновьев и Калинин, было решено вручить Троцкому, обеспечившему решающую победу под Петроградом, орден Красного Знамени. По словам самого Троцкого, к концу заседания Зиновьев несколько смущенно предложил вручить такую же награду и Сталину. „За что?“ – спросил Калинин. В перерыве Бухарин, разъясняя Калинину в частном порядке, заметил: „Как ты не понимаешь? Это Ильич придумал. Сталин не может жить, если у него нет чего-нибудь, что есть у другого. Он никогда этого не простит“».
  На Южном фронте
  
  15 октября 1919 года Сталин написал Ленину письмо, в котором сформулировал свой план наступления на Деникина из района Воронежа через Харьков и Донбасс на Ростов. Первоначальная идея наступления Красной армии через Донскую область была им отвергнута. Свое мнение Сталин подробно объяснял и аргументировал: «Во-первых, здесь мы будем иметь среду не враждебную, наоборот – симпатизирующую нам, что облегчит наше продвижение. Во-вторых, мы получаем важнейшую железнодорожную сеть (донецкую) и основную артерию, питающую армию Деникина, – линию Воронеж – Ростов (без этой линии казачье войско лишается на зиму снабжения, ибо река Дон, по которой снабжается донская армия, замерзнет, а Восточно-Донецкая дорога Лихая – Царицын будет отрезана). В-третьих, этим продвижением мы рассекаем армию Деникина на две части, из коих: добровольческую оставляем на съедение Махно, а казачьи армии ставим под угрозу захода им в тыл. В-четвертых, мы получаем возможность поссорить казаков с Деникиным, который в случае нашего успешного продвижения постарается передвинуть казачьи части на запад, на что большинство казаков не пойдет, если, конечно, к тому времени поставим перед казаками вопрос о мире, о переговорах насчет мира и пр. В-пятых, мы получаем уголь, а Деникин остается без угля».
  
  И. В. Сталин, В. И. Ленин и М. И. Калинин. 1919 год
  
  Причем Сталин не просто выдвинул этот план, но и настаивал на его одобрении в весьма категоричной форме: «Без этого моя работа на Южном фронте становится бессмысленной, преступной, ненужной, что дает мне право или, вернее, обязывает меня уйти куда угодно, хоть к черту, только не оставаться на Южном фронте».
  
  Ленин поддержал план Сталина.
  
  Личный кабинет И. В. Сталина, в то время наркома рабоче-крестьянской инспекции, был в доме № 11 по Поварской улице
  
  17 октября Сталин подписал директиву Реввоенсовета Южного фронта командованию 14-й армии о штурме Орла, а через два дня город был уже взят. Следующая директива определяла главное направление красноармейского удара по деникинцам – на Курск.
  Создание Первой конной армии
  
  16 ноября 1919 года Сталин выехал в Москву из Серпухова, где незадолго перед тем Реввоенсоветом Южного фронта было одобрено его предложение о создании Конной армии. В столицу он отправился для дальнейшего оформления этого начинания, намереваясь представить план создания Конной армии на заседании Реввоенсовета Республики. На следующий день он получил там полную поддержку. Так в составе вооруженных сил Советской республики появилась Первая конная армия под командованием Семена Буденного. Ее основу изначально составили три дивизии – 4-я, 6-я и 11-я Первого конного корпуса Буденного. Весной следующего года Первая конная была усилена еще двумя дивизиями, автобронеотрядом им. Свердлова, четырьмя бронепоездами («Красный кавалерист», «Коммунар», «Смерть Директории», «Рабочий») и авиационной группой.
  Первый орден Красного Знамени
  
  27 ноября 1919 года Сталин был награжден орденом Красного Знамени за организацию обороны Петрограда и активную деятельность на Южном фронте. В протоколе заседания Президиума ВЦИК говорилось: «В минуту смертельной опасности, когда враги Рабоче-Крестьянской революции в июле 1919 года подступали к Красному Питеру и уже овладели Красной Горкой, в этот тяжелый для Советской России час Иосиф Виссарионович Джугашвили (Сталин) своей энергией и неутомимой работой сумел сплотить дрогнувшие ряды Красной армии». В документе о награждении было также засвидетельствовано, что Сталин находился непосредственно на передовой «под боевым огнем», собственным примером воодушевляя бойцов на защиту республики Советов.
  
  Лев Троцкий, также награжденный тогда орденом Красного Знамени, писал об этом: «Через несколько дней на торжественном собрании в Большом театре я доложил о военном положении, и мне вручили награду. Когда к концу собрания председатель объявил, что Сталину также присужден орден Красного Знамени, я попробовал аплодировать, за этим последовало два-три нерешительных хлопка. По залу прошел холодок недоумения, особенно явственный после предшествовавших оваций. Сам Сталин благоразумно отсутствовал».
  
   7 марта 1920 года
  
   Обращение Сталина к бойцам, командирам и комиссарам 42-й дивизии, включенной в состав Украинской трудовой армии
  
   Доблестная 42-я дивизия, героически дравшаяся с врагами России бок о бок с другими дивизиями фронта и вместе с ними разбившая наголову добровольческую армию Деникина, ныне должна отложить в сторону оружие для того, чтобы вступить в бой с хозяйственной разрухой и обеспечить стране каменный уголь.
  
   Командиры 42-й дивизии! В боях с Деникиным вы умели вести красноармейцев от победы к победе – докажите, что в борьбе с угольным кризисом вы способны одержать не меньшие победы.
  
   Комиссары 42-й дивизии! На поле брани вы умели поддерживать среди красноармейцев образцовый порядок и дисциплину – докажите, что в борьбе за уголь вы способны сохранить незапятнанным святое знамя трудовой дисциплины.
  
   Красноармейцы 42-й дивизии! Вы умели драться с врагами рабоче-крестьянской России честно и самоотверженно – докажите, что вы способны трудиться так же честно и самоотверженно для подвоза угля к станциям, погрузки его в вагоны и сопровождения угольных грузов до места назначения… Этого ждет от вас рабоче-крестьянская Россия.
  
   Председатель Укрсовтрударма И. Сталин
  
  17 марта 1920 года в Харькове Сталин открыл IV Всеукраинскую конференцию КП(б)У и выступил там с докладом об экономической политике. Именно тогда он провозгласил новый лозунг «Все для народного хозяйства» вместо прежнего – «Все для фронта». Кстати, заполняя анкету участника этой конференции, Сталин в графе «профессия» указал – писатель, публицист, редактор.
  
  26 апреля 1920 года на Первом Хорезмском Курултае была провозглашена Хорезмская Народная Советская Республика. Она возникла после того, как Красная армия вошла на территорию Хивинского ханства, началась революция (инициированная местной компартией, насчитывавшей всего несколько сотен человек) и шаху Хорезма пришлось покинуть трон. О Хорезмской Республике Сталин говорил в беседе с корреспондентом газеты «Правда» 5 ноября 1922 года, приводя ее в качестве примера, иллюстрирующего процесс образования СССР: «Договор об объединении заключают: РСФСР (как целостное федеральное образование), Закавказская федерация (тоже как целостное федеральное образование), Украина и Белоруссия. Бухара и Хорезм, как не социалистические, а только народные советские республики, возможно, останутся вне этого объединения до того времени, пока естественное развитие не преобразует их в социалистические республики». И действительно, год спустя Хорезмская Народная Советская Республика, включенная в состав СССР, была переименована в Хорезмскую Социалистическую Советскую Республику, а осенью 1924 года прекратила свое существование, поскольку ее территория была включена в состав Российской Федерации, Узбекской и Туркменской ССР.
  Польский поход
  
  Польский поход Красной армии оказался неудачным. Перед отъездом на фронт Сталин опубликовал в газете «Правда» (25 и 26 мая 1920 года) статью под названием «Новый поход Антанты на Россию». В ней подчеркивал, что «ни одна армия в мире не может победить (речь идет, конечно, о длительной и прочной победе) без устойчивого тыла. Тыл для фронта – первое дело, ибо он, и только он, питает фронт не только всеми видами довольствия, но и людьми – бойцами, настроениями и идеями. Неустойчивый, а еще больше враждебный тыл обязательно превращает в неустойчивую и рыхлую массу самую лучшую, самую сплоченную армию. Слабость Колчака и Деникина объяснялась тем, что у них не было „своего“ тыла, что они, проникнутые истинно русскими, великодержавными стремлениями, вынуждены были строить фронт, снабжать и пополнять его в значительной степени за счет нерусских элементов, враждебных к таким стремлениям, вынуждены были действовать в районах, заведомо чуждых для их войск. Естественно, что войска, лишенные внутренней, национальной и, тем более, классовой спайки, окруженные враждебной атмосферой, разваливались при первом сильном ударе со стороны советских войск.
  
  Тыл польских войск в этом отношении значительно отличается от тыла Колчака и Деникина к большей выгоде для Польши. В отличие от тыла Колчака и Деникина, тыл польских войск является однородным и национально спаянным. Отсюда его единство и стойкость. Его преобладающее настроение – „чувство отчизны“ – передается по многочисленным нитям польскому фронту, создавая в частях национальную спайку и твердость. Отсюда стойкость польских войск. Конечно, тыл Польши не однороден (и не может быть однородным!) в классовом отношении, но классовые конфликты еще не достигли такой силы, чтобы прорвать чувство национального единства и заразить противоречиями разнородный в классовом отношении фронт. Если бы польские войска действовали в районе собственно Польши, с ними, без сомнения, трудно было бы бороться.
  
  Но Польша не хочет ограничиться своим собственным районом, она двигает войска дальше, покоряя Литву и Белоруссию, вторгаясь в глубь России и Украины. Это обстоятельство меняет положение в корне к большей невыгоде для устойчивости польских войск.
  
  Выдвигаясь за пределы Польши и углубляясь в прилегающие к Польше районы, польские войска удаляются от своего национального тыла, ослабляют связь с ним, попадают в чуждую им и, большей частью, враждебную национальную среду. Хуже того, враждебность эта усугубляется тем обстоятельством, что громадное большинство населения прилегающих к Польше районов (Белоруссия, Литва, Россия, Украина) состоит из непольских крестьян, терпящих гнет польских помещиков, что крестьяне эти рассматривают наступление польских войск как войну за власть польских панов, как войну против угнетенных непольских крестьян. Этим, собственно, и объясняется, что лозунг советских войск «Долой польских панов!» находит мощный отклик среди большинства населения указанных районов, что крестьяне этих районов встречают советские войска как освободителей от помещичьего ярма, что они в ожидании советских войск восстают при первом удобном случае, нанося польским войскам удар с тыла. Этим же нужно объяснить беспримерный подъем духа в советских войсках, констатируемый всеми нашими военными и политическими работниками.
  
  Все это не может не создавать внутри польских войск атмосферу неуверенности и необеспеченности, не может не разрушать в них стойкость духа, веру в правоту своего дела, веру в победу, не может не превратить национальную спайку польских войск из фактора положительного в фактор отрицательный.
  
  И чем дальше они будут продвигаться (если вообще они будут продвигаться), тем сильнее скажутся эти отрицательные стороны польского похода.
  
  Может ли Польша развить при таких условиях сильное, мощное, обещающее длительные успехи наступление?
  
  Не попадут ли войска Польши при таких условиях в обстановку, аналогичную той, в какую попали оторванные от своего тыла германские войска на Украине в 1918 году?..»
  
  В этой статье и позже опубликованных материалах Сталин выступал против идеи привнесения в Польшу революции с расчетом на своевременную помощь местного населения, которое поддержало бы Красную армию. Вместо этого Сталин предлагал освободить от власти поляков западные области Украины и Белоруссии.
  
  26 мая 1920 года Иосиф Сталин стал членом Реввоенсовета Юго-Западного фронта как представитель высшего командного и политического органа Красной армии – Реввоенсовета Республики. В этом качестве он летом 1920 года руководил осуществлением прорыва польского фронта. Результатом стало взятие Киева, а далее полки Красной армии устремились в образовавшуюся брешь в направлении Львова.
  
  16 июля 1920 года на Западной Украине была провозглашена Галицийская советская республика, а через девять дней началась Львовская операция, проводимая Юго-Западным фронтом. Но уже 2 августа 1920 года в Москве под руководством Ленина было принято решение о нанесении удара на варшавском направлении. В результате после катастрофы на варшавском направлении заключенный мир между Советской Россией и Польшей оказался не таким выгодным, как могло быть, если бы Ленин прислушался к мнению Сталина.
  
  Однако решающее сражение за Варшаву не принесло Красной армии успеха. Одновременно с боями на польском фронте ей пришлось отражать натиск «Русской армии» барона Врангеля, наступавшей из Крыма. «Антанта, очевидно, рассчитывала, что в момент, когда Красная армия собьет поляков и двинется вперед, – в этот момент Врангель выйдет в тыл нашим войскам и разрушит все планы Советской России», – комментировал ситуацию Сталин.
  
   2 августа
  
   Ленин – Сталину
  
   Только что провели в Политбюро разделение фронтов, чтобы Вы исключительно занялись Врангелем. В связи с восстаниями, особенно на Кубани, а затем и в Сибири, опасность Врангеля становится громадной, и внутри Цека растет стремление тотчас заключить мир с буржуазной Польшей. Я Вас прошу очень внимательно обсудить положение с Врангелем и дать Ваше заключение. С главкомом я условился, что он даст Вам больше патронов, подкреплений и аэропланов.
  
   Сталин – Ленину
  
   Жестокие бои продолжаются с возрастающей силой, должно быть, сегодня потеряем Александровск. Вашу записку о разделении фронтов получил, не следовало бы Политбюро заниматься пустяками. Я могу работать на фронте еще максимум две недели, нужен отдых, поищите заместителя. Обещаниям Главкома не верю ни на минуту, он своими обещаниями только подводит. Что касается настроения ЦК в пользу мира с Польшей, нельзя не заметить, что наша дипломатия иногда очень удачно срывает результаты наших военных успехов.
  
   4 августа
  
   Ленин – Сталину
  
   Завтра в шесть вечера назначен Пленум ЦК. Постарайтесь до тех пор прислать Ваше заключение о характере заминок у Буденного и на фронте Врангеля, а равно и о наших военных перспективах на обоих этих фронтах. От Вашего заключения могут зависеть важнейшие политические решения.
  
   Сталин – Ленину
  
   …Я не знаю, для чего собственно Вам нужно мое мнение, поэтому я не в состоянии передать Вам требуемого заключения и ограничусь сообщением голых фактов. Заминка Буденного временная, противник бросил на Буденного литовскую, луцкую и галицкую группы в целях спасения Львова. Буденный уверяет, что он разобьет противника (он уже взял большое количество пленных), но Львов будет взят, очевидно, с некоторым опозданием. Словом, заминка Буденного не означает перелома в пользу противника. Что касается Врангеля, мы теперь хотя и слабы по причинам, изложенным выше, но все же сдерживаем противника; не позднее как через неделю мы пустим в ход 30 тыс. свежих штыков…
  
   7 августа
  
   Сталин – Ленину
  
   Заняли Алешки, Каховку и другие пункты на левом берегу. Есть трофеи, которые подсчитываются. По всему Крымскому фронту наши перешли в наступление и продвигаются вперед.
  
  26 октября 1920 года было опубликовано постановление Совета народных комиссаров «О сборе и продаже за границей антикварных вещей». Была создан Антикварный экспортный фонд, через несколько месяцев преобразованный в Государственный фонд ценностей для внешней торговли. Для реализации ценностей за границей в России началась экспроприация церковных ценностей, ради чего правительство приняло декрет «О ликвидации церковного имущества». Исполнение этого декрета привело к конфликту с православной Церковью и гибели многих священников, протестовавших против вывоза уникальных русских церковных ценностей за пределы Родины. На часть денег, вырученных от продажи антикварных ценностей, был закуплен хлеб для трудящихся.
  
  5 мая 1921 года специальным декретом Совнаркома РСФСР была создана Криптографическая служба для защиты секретной информации. В те времена многие командиры Красной армии и ответственные работники наркоматов пользовались для передачи конфиденциальных (в том числе и военных) сообщений обычной связью, и в частности телеграфом. Руководителем этой службы был назначен Глеб Бокий – видный деятель ЧК – ГПУ – НКВД, в том числе руководивший секретными лабораториями. Уже в июне 1921 года сотрудники службы сумели расшифровать секретные послания, отправляемые на родину германским представителем. Специальная шифровальная служба Советского Союза долгое время заслуженно считалась одной из самых технически оснащенных и профессионально подготовленных в мире.
  
  11 июня 1921 года был издан приказ Полномочной комиссии ВЦИК «О начале проведения репрессивных мер против отдельных бандитов и укрывающих их семей». Он был направлен против участников Тамбовского восстания (его еще называют «антоновщиной» по фамилии одного из руководителей). Вызвано восстание было негодованием крестьян по поводу продразверстки. Согласно этому приказу, подписанному В. А. Антоновым-Овсеенко и М. Н. Тухачевским, разрешалось расстреливать без суда и следствия всякого человека, отказавшегося назвать большевистским уполномоченным свое имя. Если в доме находили спрятанное оружие или обнаруживали скрывающегося участника восстания, надлежало на месте расстрелять старшего из трудоспособных мужчин проживавшей в этом доме семьи. Такая же кара полагалась тем, кто укрывал родственников повстанцев или держал у себя их вещи. Дома повстанцев предписывалось сжигать или разрушать иным способом.
  
  На следующий день Тухачевский приказал использовать против скрывающихся в лесах повстанцев химическое оружие, «чтобы облако удушливых газов распространялось полностью по всему лесу, уничтожая все, что в нем пряталось».
  
  2 ноября 1921 года Иосиф Сталин написал письмо Льву Троцкому, в котором сообщал, что его посетил Джемаль-паша – известный турецкий военный и государственный деятель, один из видных «младотурок», который был вынужден бежать из своей страны в Европу, а к моменту разговора был военным советником эмира Афганистана. Джемаль-паша просил у советской власти помощи деньгами и вооружением, обещая взамен поддержку «мусульманских племен, составляющих большинство в долине Инда и в районе Пенджаба» в противодействии английской экспансии в Афганистане. Сталин счел необходимым «оказать поддержку, сократив требования Джемаля вдвое, а требования повстанцев – процентов на 80», а также отправить в Кабул надежных военных инструкторов: официально для помощи, а на самом деле для контроля.
  
  28 января 1922 года Сталин выступил на учредительном заседании Общества старых большевиков, где обсуждался вопрос об уставе этого общества. Сам Сталин вполне вписывался в состав общества, поскольку по принятому уставу полноправным «старым большевиком» мог быть только тот, кто начал заниматься революционной работой до революции 1905 года. К этому времени Сталин успел побывать под арестом и в ссылке и привлечь к себе внимание Ленина. А во время формирования общества он официально занимал в Совете народных комиссаров должность наркома по делам национальностей. Впоследствии устав Общества старых большевиков был несколько смягчен, однако ветераны большевистского движения отнеслись к этому негативно.
  
  3 апреля 1922 года на Пленуме ЦК РКП(б) И. В. Сталин был избран в Политбюро и Оргбюро ЦК РКП(б), а также генеральным секретарем ЦК РКП(б). По мнению В. И. Ленина и его ближайших сторонников, эта должность являлась чисто технической и подразумевала руководство аппаратом партии. Ведь руководитель государства Ленин, являвшийся председателем СНК РСФСР, не мог по причине своей занятости (а впоследствии – болезни) уделять внимание оргвопросам в партии. Высшим партийным органом (а по сути – государственным) было Политбюро ЦК РКП(б), в число членов которого наряду с Лениным и Сталиным входили Л. Троцкий, Л. Каменев, Г. Зиновьев, А. Рыков и М. Томский. В ходе борьбы с Троцким Сталин, Зиновьев и Каменев сформировали свою «тройку», потом к ней присоединились другие.
  Гибель Камо
  
  13 июля 1922 года в 23 часа ехавший на велосипеде по Тифлису (современный Тбилиси) легендарный революционер Камо (Симон Аршакович Тер-Петросян) попал под автомобиль и вскоре скончался в местной больнице. Ему были устроены торжественные похороны в центре города, но обстоятельства его гибели позже, уже на закате советской эпохи, были проанализированы некоторыми историками, выдвинувшими предположение, что за этим несчастным случаем стоял сам И. Сталин.
  
  Камо и Сталин были знакомы с детства, именно под влиянием Сталина Камо стал марксистом и получил свой партийный псевдоним. После этого Камо занялся организацией различных запрещенных на территории Российской империи дел – подпольных типографий, нелегальной доставки оружия, побегов из заключения и денежных «экспроприаций». После установления советской власти некоторое время учился в Москве в Академии Генштаба, трудился в различных учреждениях, но его темперамент и революционные привычки не позволили превратиться в образцового партийного функционера. Существует версия, что Камо собирался написать мемуары и в них рассказать о боевом прошлом, своем и товарища Сталина, который уже метил на место главы Советского государства и не нуждался в описании своих прошлых «деяний»…
  Залог культурной революции
  
  Несмотря на войну, происходили события и на культурном фронте. Сталин использовал свое немалое уже тогда влияние, чтобы донести до соратников по партии и до самого Ленина мысль о важном значении в деле пропаганды, укрепляющей устои советской власти, тщательно отобранного и правильно преподнесенного народу культурного наследия. 2 января 1921 года для всеобщего доступа были открыты все залы Эрмитажа. Начало коллекции этого прославленного музея было положено императором Петром Великим, который привез из своего европейского путешествия немало произведений искусства. В дальнейшем все правители Российской империи, начиная с Екатерины II, пополняли эту сокровищницу картинами, скульптурами, образцами ювелирного и прикладного искусства, а также иными редкостями. К моменту Октябрьской революции Эрмитаж считался лучшим собранием шедевров во всей Европе. После революции весь комплекс зданий на Дворцовой набережной Невы – Зимний дворец, Малый Эрмитаж, Старый Эрмитаж и Новый Эрмитаж, а также Эрмитажный театр – был превращен в грандиозный общедоступный музей.
  
  10 июня 1921 года вышло официальное постановление, согласно которому имение Льва Толстого обрело статус Государственного музея «Ясная Поляна». Созданием музея начала заниматься еще Софья Андреевна Толстая, бережно сохранявшая обстановку в доме в том виде, в каком она была при жизни Льва Николаевича, готовила каталог его библиотеки, снабжала подписями предметы быта и особо примечательные детали интерьера. Несколько раз графиня Толстая обращалась к императору с просьбой основать в усадьбе государственный музей, но получала отказ. Ей была назначена только пенсия.
  
  В мае 1919 года Народный комиссариат просвещения оформил охранную грамоту на Ясную Поляну, тем самым засвидетельствовав, что дом Льва Толстого и вещи в нем находятся под защитой государства как национальное историко-культурное достояние. Когда «Ясная Поляна» стала государственным музеем, дочь писателя, Александра Львовна, заняла должность его комиссара-хранителя.
  
  13 ноября 1921 года был создан один из самых популярных театров, возникших после Октябрьской революции, – Государственный академический театр имени Вахтангова. Как гласят театральные хроники тех лет, в этот ноябрьский день шел спектакль «Чудо святого Антония» по пьесе Мориса Метерлинка, поставленный Третьей студией Московского художественного театра, руководитель которой, Евгений Вахтангов, был учеником Константина Станиславского. Этот спектакль и стал первым спектаклем нового театра. Через несколько месяцев Евгений Вахтангов поставил уникальный спектакль – «Принцессу Турандот» по пьесе Карло Гоцци. Эта постановка стала классикой советского театра, ее неоднократно показывали на гастролях в Европе и Америке. И до сих пор ее можно увидеть и в телевизионной версии, и на сцене театра имени Вахтангова.
  
  6 июня 1922 года был опубликован Декрет Совета народных комиссаров РСФСР о создании Главного управления по делам литературы и издательств (Главлит). Фактически это означало введение цензуры, отмененной в России в 1917 году.
  
  В обязанности Управления входило составление списков запрещенных к печати в РСФСР (а спустя полгода – в СССР) произведений и просмотр готовящихся к печати не только литературных произведений, но и географических карт и даже нотных партитур.
  
  Помимо этого, сотрудникам Главлита приходилось заниматься непростым делом – правкой рукописей, в том числе известных советских писателей и поэтов, допустивших в произведениях отход от социалистической идеологии, и написанием «правильных» предисловий, послесловий и комментариев к книгам как русских, так и зарубежных классиков. В дальнейшем это особенно касалось произведений, включенных в школьную программу.
  
  17 сентября 1922 года в Москве впервые прошел радиоконцерт. Он открылся словами, ставшими традиционными: «Слушайте! Говорит Москва!» В программу первого радиоконцерта был включен романс в исполнении Надежды Обуховой, а также выступления артиста Художественного театра Василия Качалова и солистки Большого театра Антонины Неждановой. Выступления транслировались из Центральной радиотелефонной станции имени Коминтерна на Шаболовке. Нельзя сказать, что первый радиоконцерт произвел фурор, и дело было не в качестве исполнения, а в отсутствии у большинства простых людей радиоприемников. А поскольку руководство СССР возлагало на радиотрансляции большие надежды как на инструмент революционной пропаганды, то уже 28 июля 1924 года в газетах было опубликовано постановление Совета народных комиссаров «О частных приемных радиостанциях», которое не только разрешало пользование радиоприемниками для населения, но и предусматривало их промышленный выпуск.
  
  25 октября 1922 года Гражданская война в Советской России завершилась. В этот день в 16.00 подразделения Народно-революционной армии Дальневосточной республики под командованием красного командира Иеронима Уборевича вошли во Владивосток, остававшийся последним оплотом белого движения. За два часа до этого последние суда с частями белогвардейской армии и японских войск покинули гавань Владивостока. Дальний Восток был включен в состав Советской республики. Небольшие белогвардейские отряды еще остались в Сибири, но их численность была невелика и к тому же они не контролировали значительную территорию, а, наоборот, прятались от частей Красной армии. В Средней Азии завершался разгром крупных банд басмачей, создавались советские республики.
  
  «Качества, обнаруженные Сталиным в драматических обстоятельствах Гражданской войны, нисколько не были неожиданными для тех, кто знал этого человека, – писал Анри Барбюс. – Он только применил в новой сфере деятельности свои личные данные: точность взгляда, умение сразу схватывать решающие пункты каждой конкретной ситуации, понимание подлинных причин и неизбежных следствий любого факта, понимание связи этого факта со всем процессом, отвращение к беспорядку и путанице, несгибаемое упорство в деле подготовки и создания всех условий, необходимых для достижения поставленной цели, раз уж эта цель обдумана и определена».
  Глава 4. Кто станет вождем? Борьба за власть
  Дискуссии и Соловки
  
  18 ноября 1921 года Иосиф Сталин был утвержден в должности редактора журнала ЦК РКП(б) «Вестник агитации и пропаганды». Это было одно из первых советских периодических изданий, причем сугубо политическое. В это время прессе придавалось большое значение именно в качестве рупора, который должен был донести идеологические постулаты не только до широких народных масс, но даже до активистов, среди которых образованных людей было не так много. При этом поощрялось активное участие читателей в обсуждении вопросов, освещаемых на страницах журнала, проведение дискуссий. Хотя дискуссии имели свой предел – спорить дозволялось лишь об эффективности тех или иных методов работы, но отнюдь не о том, нужна ли эта работа вообще.
  
  Для тех, кто не понимал, как важно соблюдать установленные рамки в ходе дискуссии, существовали другие способы убеждения. 6 июня 1923 года на колесном пароходе «Печора» из Архангельска и Пертоминска на Соловецкие острова были под конвоем доставлены первые заключенные. Первым начальником лагеря был А. П. Ногтев, позже тоже осужденный на пятнадцать лет. Заключенные прибыли на Соловки еще до официального принятия решения о создании лагеря – только спустя четыре с лишним месяца, 15 октября 1923 года, появилось постановление Совета народных комиссаров СССР об организации Соловецкого лагеря принудительных работ, в котором планировалось разместить восемь тысяч осужденных. После принятия этого постановления произошла ликвидация Северных лагерей ГПУ (они существовали с 1921 года) и создание печально известного Управления Соловецкого лагеря принудительных работ особого назначения (УСЛОН, или СЛОН) ОГПУ, которому было передано во владение имущество закрытого за три года до этого Соловецкого монастыря. Среди заключенных Соловецкого лагеря были Дмитрий Лихачев и Павел Флоренский. Соловецкий лагерь был расформирован в декабре 1933 года.
  Конфликт Ленин – Сталин. Последняя встреча
  
  12 декабря 1922 года Ф. Э. Дзержинский докладывал В. И. Ленину о проведенном им, как руководителем комиссии, и другими ее членами расследовании грузинского конфликта. (В то время Грузия наряду с Азербайджаном и Арменией была включена в Закавказский федеративный союз, а лидеры Коммунистической партии большевиков Грузии выступали за самостоятельность. 20 октября между главой Закавказского бюро ЦК РКП(б) Г. К. Орджоникидзе, который пользовался безусловной поддержкой И. С. Сталина, и грузинскими лидерами разразился скандал. Член ЦК КП(б) Г. А. Кабахидзе оскорбил Орджоникидзе, назвав его «сталинским ишаком», а тот в ответ ударил по лицу своего обидчика. Грузинские лидеры подали в отставку.) Комиссия провела в Тифлисе четырехдневные слушания. Хотя Дзержинский и пытался выгородить Сталина, Ленин возмутился, услышав, что на открытом заседании ЦК Сталин и Орджоникидзе посмели назвать большинство членов ЦК Грузинской компартии уклонистами и заявить о необходимости выжечь каленым железом националистические настроения в этой закавказской республике. Ленин заявил, что «тут сыграли роковую роль торопливость и администраторская увлеченность Сталина, а также его озлобление против пресловутого „социал-национализма“… Озлобление вообще играет в политике самую худую роль».
  
  На этот раз Ленин не поддержал Сталина, решив выслушать грузинскую оппозицию, для чего дал поручение Дзержинскому еще раз отправиться в Грузию и по возвращении предоставить ему и Политбюро более подробную информацию о положении в республике.
  
  Сталин и Ленин в Горках. Начало 1920-х годов
  
  А 13 декабря 1922 года Ленин два часа разговаривал со Сталиным. Это была их последняя встреча. Через два дня, 16 декабря, у Владимира Ильича случился приступ болезни. Принимать участие в заседаниях Политбюро и других важных встречах он уже не мог, тем более что ближайшие соратники, под предлогом заботы о его здоровье и следуя советам лечащего врача Ленина, рекомендовавшего ему режим абсолютного покоя, «изолировали» вождя. Первоначально Ленин мог писать не более 5—10 минут в день, причем это не должны были быть письма, не мог принимать посетителей, и к тому же окружающие его люди не должны были, дабы не нервировать, сообщать ему о происходящих событиях. Решение об этом, после совещания с врачами, было принято Сталиным, Бухариным и Каменевым.
  
  Но за три дня до этого произошло одно знаменательное событие, которое подробно описал историк Роберт Такер в книге «Сталин-революционер. Путь к власти. 1879–1929»: «С особого разрешения немецкого невропатолога, профессора Ферстера, консультировавшего врачей Ленина, он 21 декабря продиктовал Крупской короткое письмо Троцкому. В нем выражалось удовлетворение благоприятным исходом борьбы за сохранение монополии внешней торговли и содержалось предложение Троцкому не останавливаться, а „продолжать наступление“, для чего поставить на предстоявшем партсъезде вопрос об укреплении внешней торговли. Узнав о письме, Сталин, которого, должно быть, тревожили признаки враждебного к нему отношения Ленина, пришел в ярость. Воспользовавшись тем, что Центральный комитет возложил на него персональную ответственность (по-видимому, в силу занимаемого поста генерального секретаря) за соблюдение установленного для Ленина врачебного режима, Сталин позвонил Крупской, грубо обругал ее и угрожал Контрольной комиссией (органом, утверждавшим партийную дисциплину) за то, что она нарушила врачебное предписание».
  
  Не привыкшая к такому грубому обращению, тем более связанному с деятельностью мужа, Крупская через несколько часов написала старому большевику, члену Президиума ЦИК СССР Л. Б. Каменеву следующее послание: «Лев Борисович, по поводу коротенького письма, написанного мною под диктовку Влад. Ильича с разрешения врачей, Сталин позволил себе вчера по отношению ко мне грубейшую выходку. Я в партии не один день. За все 30 лет я не слышала ни от одного товарища ни одного грубого слова, интересы партии и Ильича мне не менее дороги, чем Сталину.
  
  Сейчас мне нужен максимум самообладания. О чем можно и о чем нельзя говорить с Ильичом, я знаю лучше всякого врача, так как знаю, что его волнует, что нет, и во всяком случае лучше Сталина. Я обращаюсь к Вам и к Григорию [Зиновьеву] как более близким товарищам В. И. и прошу оградить меня от грубого вмешательства в личную жизнь, недостойной брани и угроз. В единогласном решении Контрольной комиссии, которой позволяет себе грозить Сталин, я не сомневаюсь, но у меня нет ни сил, ни времени, которые я могла бы тратить на эту глупую склоку.
  
  Я тоже живая, и нервы напряжены у меня до крайности».
  
  Позже об этом письме и инциденте с оскорблениями Крупской узнал и Ленин, и 5 марта 1923 года он продиктовал письма злейшему врагу Сталина Л. Троцкому (попросил разобраться с проходившими в Грузии событиями и доложить в ЦК), а также небольшое послание самому Сталину. Оно было помечено грифами «Строго секретно» и «Лично», но при этом копии отправлены адресантам письма Крупской – Л. Каменеву и Г. Зиновьеву. Текст ленинского послания был следующим:
  
   «Уважаемый т. Сталин!
  
   Вы имели грубость позвать мою жену к телефону и обругать ее. Хотя она Вам и выразила согласие забыть сказанное, но тем не менее этот факт стал известен через нее же Зиновьеву и Каменеву. Я не намерен забывать так легко то, что против меня сделано, а нечего и говорить, что сделанное против жены я считаю сделанным и против меня. Поэтому прошу Вас взвесить, согласны ли Вы взять сказанное назад и извиниться или предпочитаете порвать между нами отношения.
  
   С уважением, Ленин».
  
  О том, что происходило дальше, существует версия, которую излагал Л. Троцкий в своих уже заграничных изданиях, – ознакомившись с письмом, Крупская обратилась к тому же Л. Каменеву: «Владимир только что продиктовал стенографистке письмо Сталину о разрыве с ним всяких отношений. Он бы никогда не пошел на разрыв личных отношений, если б не считал необходимым разгромить Сталина политически». По словам Володичевой, одной из секретарей Ленина, Крупская просила не отправлять это послание Сталину, но, выполняя волю В. И. Ленина, Володичева лично передала 7 марта это послание генсеку. Тот прочитал и сразу же продиктовал ей ответ, в котором принес все необходимые (по требованию Ленина) извинения. На кону стояла власть на одной шестой земного шара. Что по сравнению с ней значили любые слова, к тому же предназначавшиеся тяжелобольному человеку? 10 марта 1923 года у Ленина случился третий инсульт, после он больше не смог заниматься политической деятельностью…
  
  Но незадолго до того, 6 марта, Ленин надиктовал записку и противникам Сталина, вождям грузинской оппозиции Мдивани и Махарадзе (причем отдав распоряжении отослать копии Троцкому и Каменеву), в которой были и следующие слова: «Возмущен грубостью Орджоникидзе и потачками Сталина и Дзержинского».
  Болезнь Ленина и возвышение Сталина
  
  Но решение «разобраться» со Сталиным, который, набирая всю большую административную силу, вовсе не собирался продолжать играть роль примерного ученика и последователя, Ленин принял, по всей видимости, еще во второй половине декабря 1922 года и в последнюю неделю уходящего года стал диктовать предложения о реформе управления партией. Позже эти записи, составленные 23–25 декабря 1922 года, получили громкое название «политическое завещание Ленина». По всей видимости, Ленин собирался сам с этими материалами выступить на XII съезде партии, который состоялся в Москве с 17 апреля по 25 апреля 1923 года. Но к тому времени Ленин уже был безнадежно болен…
  
  В своих записях В. И. Ленин считал целесообразным первым делом увеличить число членов ЦК с пятидесяти до ста, чтобы предотвратить раскол в партии из-за отношений между Сталиным и Троцким. А дальше следовала знаменитая и ныне так часто цитируемая фраза о Сталине: «…тов. Сталин, сделавшись генсеком, сосредоточил в своих руках необъятную власть, и я не уверен, сумеет ли он всегда достаточно осторожно пользоваться этой властью. С другой стороны, тов. Троцкий, как доказала уже его борьба против ЦК в связи с вопросом о НКПС, отличается не только выдающимися способностями. Лично он, пожалуй, самый способный человек в настоящем ЦК, но и чрезмерно хвастающий самоуверенностью и чрезмерным увлечением чисто административной стороной дела.
  
  Эти два качества двух выдающихся вождей современного ЦК способны ненароком привести к расколу, и если наша партия не примет мер к тому, чтобы этому помешать, то раскол может наступить неожиданно.
  
  Я не буду дальше характеризовать других членов ЦК по их личным качествам. Напомню лишь, что октябрьский эпизод Зиновьева и Каменева, конечно, не является случайностью, но что он так же мало может быть ставим им в вину лично, как небольшевизм Троцкому…»
  
  Позже, уже 4 января 1923 года, Ленин добавил еще одно замечание об Иосифе Виссарионовиче: «Сталин слишком груб, и этот недостаток, вполне терпимый в среде и в общениях между нами, коммунистами, становится нетерпимым в должности генсека. Поэтому я предлагаю товарищам обдумать способ перемещения Сталина с этого места и назначить на это место другого человека, который во всех других отношениях отличается от тов. Сталина только одним перевесом, именно, более терпим, более лоялен, более вежлив и более внимателен к товарищам, меньше капризности и т. д. Это обстоятельство может показаться ничтожной мелочью. Но я думаю, что с точки зрения предохранения от раскола и с точки зрения написанного мною выше о взаимоотношении Сталина и Троцкого это не мелочь, или эта такая мелочь, которая может получить решающее значение».
  Внутрипартийная борьба. Сталин и Троцкий
  
  17 января 1924 года открылась XIII конференция РКП(б), на которой обсуждалась тема внутрипартийной демократии и была принята резолюция по этому вопросу. С основным докладом выступал Сталин. Среди объектов критики был Троцкий со своими приверженцами. Сталин напомнил, что при обсуждении проблемы внутрипартийной демократии в различных партячейках частенько возникала такая формулировка: все, мол, хорошо, вот только не надо обижать Троцкого. «Я думаю, – сказал Сталин, – что если хорошенько разобраться, то может оказаться, что известное изречение о Тит Титыче довольно близко подходит к Троцкому: „Кто тебя, Тит Титыч, обидит? Ты сам всякого обидишь“». Докладчик при этом оговорился, что он вполне готов поверить – «на самом деле Троцкого кое-кто обижает». Однако напомнил, что сейчас обсуждается вопрос не об обидах, а о принципиальных проблемах. Одной из таковых был назван низкий культурный уровень многих партийцев.
  Смерть Ленина и борьба за власть
  
  21 января 1924 года в подмосковных Горках скончался лидер русской революции и глава первого в мире социалистического государства В. И. Ленин. В воззвании ЦК РКП(б), сообщавшем о его смерти, говорилось: «Никогда еще после Маркса история великого освободительного движения пролетариата не выдвигала такой гигантской фигуры, как наш покойный вождь, учитель, друг». Смерть Ленина ускорила и обострила в руководстве страны процесс борьбы за преемничество, начавшийся еще при жизни вождя. Существует множество версий о том, кого он сам хотел видеть своим наследником, и о том, какие именно документы бесследно исчезли в первые сутки после его кончины. Ленин умер незадолго до семи часов вечера, и уже через два с половиной часа в Горки на аэросанях отправился Сталин.
  
  26 января 1924 года на II съезде Советов СССР Сталин произнес речь, которая впоследствии в советской историографии именовалась «великой ленинской клятвой» и одним из программных документов в деле построения социализма. Среди ленинских заветов «хранить и укреплять» перечислялись диктатура пролетариата, союз рабочих и крестьян, укрепление и расширение «Союза Республик», верность принципам Коммунистического Интернационала, а также забота об укреплении Красной армии и флота.
  
   Из речи Сталина на II съезде Советов СССР
  
   Уходя от нас, товарищ Ленин завещал нам держать высоко и хранить в чистоте великое звание члена партии. Клянемся тебе, товарищ Ленин, что мы с честью выполним эту твою заповедь!..
  
   Уходя от нас, товарищ Ленин завещал нам хранить единство нашей партии как зеницу ока. Клянемся тебе, товарищ Ленин, что мы с честью выполним и эту твою заповедь!..
  
   Уходя от нас, товарищ Ленин завещал нам хранить и укреплять диктатуру пролетариата. Клянемся тебе, товарищ Ленин, что мы не пощадим своих сил для того, чтобы выполнить с честью и эту твою заповедь!..
  
   Уходя от нас, товарищ Ленин завещал нам укреплять всеми силами союз рабочих и крестьян. Клянемся тебе, товарищ Ленин, что мы с честью выполним и эту твою заповедь!..
  
   Уходя от нас, товарищ Ленин завещал нам укреплять и расширять Союз Республик. Клянемся тебе, товарищ Ленин, что мы выполним с честью и эту твою заповедь!..
  
   Ленин не раз указывал нам, что укрепление Красной Армии и улучшение ее состояния является одной из важнейших задач нашей партии… Поклянемся же, товарищи, что мы не пощадим сил для того, чтобы укрепить нашу Красную Армию, наш Красный Флот!..
  
   Уходя от нас, товарищ Ленин завещал нам верность принципам Коммунистического Интернационала. Клянемся тебе, товарищ Ленин, что мы не пощадим своей жизни для того, чтобы укреплять и расширять союз трудящихся всего мира – Коммунистический Интернационал!
  
  31 января II съезд Советов СССР единогласно принял первую Конституцию СССР. В ней было отражено то, что Советское государство основано на власти Советов и диктатуре пролетариата, при этом оно носит официально закрепленный многонациональный характер. В тексте Конституции отобразилась и популярная тогда идея возможности быстрого совершения мировой революции. Заявлялось, что в будущем к СССР может присоединиться любая республика, которая выберет коммунистический путь развития. В качестве принципа объединения декларировалась сугубая добровольность. Появление законной Конституции способствовало признанию СССР как государства другими странами.
  
  При этом внутри страны разворачивалась борьба за власть, за первенство в партии после смерти Ильича. Основными соперниками были Сталин и Троцкий.
  «Троцкизм или ленинизм?»
  
  19 ноября 1924 года на пленуме коммунистической фракции ВЦСПС Сталин произнес свою знаменитую речь «Троцкизм или ленинизм?». В этом выступлении он развенчивал часть «легенд, распространяемых Троцким и его единомышленниками об Октябрьском восстании, о роли Троцкого в восстании» и говорил о троцкизме «как своеобразной идеологии». Досталось и Джону Риду, который в книге «Десять дней, которые потрясли мир» пересказал некоторые «сплетни» троцкистов о том, как готовилось восстание. Сталин опроверг слухи, что «вдохновителем и единственным руководителем Октябрьского восстания являлся Троцкий», и заявил, что одной из важнейших задач Компартии является развенчать и «похоронить» троцкистскую идеологию.
  
  25 января 1925 года появилось так называемое «письмо тов. Д-ову», в котором Сталин более подробно разъяснял некоторые аспекты своей статьи «Октябрь и теория „перманентной“ революции Троцкого», которая была опубликована в газете «Правда» в декабре 1924 года. «Речь идет не о полной победе, а о победе социализма вообще, т. е. о том, чтобы прогнать помещиков и капиталистов, взять власть, отбить атаки империализма и начать строить социалистическое хозяйство, – все это может вполне удаться пролетариату в одной стране, но полная гарантия от реставрации может быть обеспечена лишь в результате „совместных усилий пролетариев нескольких стран“, – разъяснял свое видение этой темы автор. Попутно он продолжал критиковать взгляды Троцкого, говоря, что даже одинокую в буржуазном окружении нэповскую Россию можно превратить в социалистическую страну, а утверждать обратное – есть оппортунизм в чистом виде.
  «К вопросу о пролетариате и крестьянстве»
  
  27 января 1925 года Сталин выступил на XIII губернской конференции московской организации РКП(б) с речью «К вопросу о пролетариате и крестьянстве», в которой размышлял о том, кто является союзником советского пролетариата.
  
   Из речи Сталина на XIII губернской конференции московской организации РКП(б) 27 января 1925 года
  
   Товарищи! Я хотел сказать несколько слов об основах той политики, которую нынче взяла партия в отношении крестьянства. Особо важное значение вопроса о крестьянстве в данный момент не подлежит сомнению. Многие даже, увлекаясь, говорят, что наступила новая эра – эра крестьянства. Иные стали понимать лозунг «лицом к деревне» как лозунг, говорящий о том, что надо повернуться спиной к городу. Некоторые договорились даже до политического нэпа. Это, конечно, пустяки. Все это, конечно, увлечение. Если отвлечься, однако, от этих увлечений, то остается одно, а именно то, что вопрос о крестьянстве в данный момент, именно теперь, приобретает особо важное значение.
  
   Почему? Откуда это?
  
   Имеются к этому две причины. Я говорю об основных причинах.
  
   Первая причина того, что крестьянский вопрос возымел у нас в данный момент особенно важное значение, состоит в том, что из союзников Советской власти, из всех имеющихся основных союзников пролетариата, – а таких, по-моему, четыре, – крестьянство является единственным союзником, который может теперь же оказать нашей революции прямую помощь. Речь идет о прямой помощи именно теперь, в данный момент. Все остальные союзники, имея за собой великое будущее и представляя величайший резерв нашей революции, все же, к сожалению, теперь прямой помощи нашей власти, нашему государству оказать не в силах.
  
   Что это за союзники?
  
   Первый союзник, основной наш союзник – это пролетариат развитых стран. Передовой пролетариат, пролетариат Запада, – это величайшая сила и это наиболее верный, наиболее важный союзник нашей революции и нашей власти. Но, к сожалению, положение дел таково, состояние революционного движения в развитых капиталистических странах таково, что пролетариат Запада прямую и решающую помощь теперь нам оказать не в состоянии. Мы имеем его косвенную, его моральную поддержку, цены которой нельзя даже назвать, которая неоценима, до того она важна, эта помощь. Но это все-таки не та прямая и непосредственная помощь, которая нам нужна теперь.
  
   Второй союзник – колонии, угнетенные народы в мало развитых странах, угнетаемых странами более развитыми. Это, товарищи, величайший резерв нашей революции. Но он слишком медленно раскачивается. Он идет к нам на прямую помощь, но, видимо, не скоро придет. И именно поэтому он не в силах сейчас же дать нам прямую помощь в нашем социалистическом строительстве, в деле укрепления власти, в деле построения социалистической экономики.
  
   Есть у нас третий союзник, неуловимый, безличный, но в высшей степени важный. Это – те конфликты и противоречия между капиталистическими странами, которые лица не имеют, но, безусловно, являются величайшей поддержкой нашей власти и нашей революции. Это может показаться странным, но это – факт, товарищи. Если бы две основных коалиции капиталистических стран во время империалистической войны в 1917 году, если бы они не вели между собой смертельной борьбы, если бы они не вцепились друг другу в горло, не были заняты собой, не имея свободного времени заняться борьбой с Советской властью, – едва ли Советская власть устояла бы тогда. Борьба, конфликты и войны между нашими врагами – это, повторяю, наш величайший союзник. Как обстоит дело с этим союзником? Дело обстоит так, что мировой капитал после войны, пережив несколько кризисов, стал оправляться. Это надо признать. Основные страны-победительницы – Англия и Америка – возымели теперь такую силу, что получили материальную возможность не только у себя дома поставить дело капитала более или менее сносно, но и влить кровь во Францию, Германию и другие капиталистические страны. Это – с одной стороны. И эта сторона дела ведет к тому, что противоречия между капиталистическими странами развиваются пока что не тем усиленным темпом, каким они развивались непосредственно после войны. Это – плюс для капитала, это – минус для нас. Но этот процесс имеет и другую сторону, обратную сторону. Обратная же сторона состоит в том, что при всей относительной устойчивости, которую капитал пока что сумел создать, противоречия на другом конце взаимоотношений, противоречия между эксплуатирующими передовыми странами и эксплуатируемыми отсталыми странами, колониями и зависимыми странами, начинают все больше обостряться и углубляться, угрожая сорвать «работу» капитала с нового, «неожиданного» конца. Кризис в Египте и Судане – вы об этом, должно быть, читали в газетах, – затем целый ряд узлов противоречий в Китае, могущих рассорить нынешних «союзников» и взорвать мощь капитала, новый ряд узлов противоречий в Северной Африке, где Испания проигрывает Марокко, к которому протягивает руку Франция, но которое она не сможет взять, потому что Англия не допустит контроля Франции над Гибралтаром, – все это такие факты, которые во многом напоминают предвоенный период и которые не могут не создавать угрозу для «строительной работы» международного капитала.
  
   Таковы плюсы и минусы в общем балансе развития противоречий. Но так как плюсы для капитала в этой области пока что преобладают над минусами и так как ждать военных столкновений между капиталистами с сегодня на завтра не приходится, то ясно, что дело с нашим третьим союзником обстоит все еще не так, как этого хотелось бы нам.
  
   Остается четвертый союзник – крестьянство. Оно у нас под боком, мы с ним живем, вместе с ним строим новую жизнь, плохо ли, хорошо ли, но вместе с ним. Союзник этот, вы сами знаете, не очень крепкий, крестьянство не такой надежный союзник, как пролетариат капиталистически развитых стран. Но он все же союзник, и из всех наличных союзников он – единственный, который нам оказывает и может оказать прямую помощь теперь же, получая в обмен за это нашу помощь.
  
  30 января Сталин на правах наркома по делам национальностей направил приветственные телеграммы первым съездам компартий Узбекистана и Туркменистана. В этих посланиях были определены задачи коммунистических партий республик в свете общего курса на построение социализма и завершившегося в Средней Азии национально-территориального размежевания. В ходе этого процесса принимались во внимание принципы самоопределения народов в первую очередь, поэтому традиционно сложившиеся социально-хозяйственные образования, прежде всего Ферганская долина, были разделены между несколькими новыми республиками. В феврале 1925 года на съезде был создан ЦК Компартии Узбекистана.
  
  3 ноября 1925 года в Москве состоялись торжественные похороны одного из ведущих военачальников Красной армии – Михаила Фрунзе. Его неожиданная смерть во время хирургической операции, медицинская целесообразность которой была сомнительной, вызвала немало кривотолков и подозрений, что популярный герой Гражданской войны был фактически убит. Заказчиком устранения Фрунзе называли Сталина, а причиной – его опасения, что командарм окажется соперником в борьбе за власть. На похоронах Фрунзе Сталин произнес речь, в которой среди прочего сказал: «Может быть, это так именно и нужно, чтобы старые товарищи так легко и так просто спускались в могилу», – но тут же добавил, что новые кадры вырастить совсем не так легко.
  
  Фрунзе, как известно, стал преемником Троцкого на посту наркома по военным и морским делам – в январе 1925 года Троцкий был снят с должности.
  Сталин – вновь Генеральный секретарь ЦК ВКП(б)
  
  1 января 1926 года Иосиф Сталин на состоявшемся Пленуме ЦК ВКП(б), несмотря на противодействие оппозиции, был снова утвержден генеральным секретарем ЦК ВКП(б). В это время в борьбе за единоличную власть Сталин умело использовал и бюрократические приемы, в частности – отменяя предсъездовские дискуссии с Зиновьевым под предлогом борьбы с возможным фракционным расколом.
  
  Но в это же самое время недавние враги становились если не союзниками, то партнерами. Так, 14 июля 1926 года в Советский Союз прибыла военно-морская миссия из Германии, возглавляемая Вильгельмом Фридрихом фон Левенфельдом. Немцы намеревались заключить контракты на изготовление узлов, необходимых для строительства подводных лодок, под прикрытием тех же торговых договоров, которые уже позволяли тайную разработку и производство танков, вооружения и самолетов для Германии.
  
  Незадолго до того Рурский кризис привел к созыву международной комиссии, которая рекомендовала выделить кредит в 800 миллионов золотых марок для поддержки рейхсбанка. Большая часть этих иностранных займов шла напрямую к Круппу, Тиссену, Сименсу и другим важнейшим производителям оружия. Результатом стал подъем тайного перевооружения. Кстати, в 20—30-х годах XX века Германия не только заказывала и вывозила комплектующие для своих подводных лодок, но и продавала их Советскому Союзу.
  
  И в этот же день, 14 июля, начал свою работу объединенный Пленум ЦК и ЦКК ВКП(б). Он продлился до 23 июля и вошел в историю как первый этап выступления оппозиции против Сталина, руководившего работой Пленума и партийного аппарата в целом. Троцкий, Зиновьев, Каменев, лидеры оппозиции, являвшиеся политическими противниками первого генерального секретаря, в качестве аргументов ссылались на последние письма В. И. Ленина, дававшие нелицеприятные характеристики многим видным партийным функционерам, при этом ЦК партии было обвинено в том, что не довело до членов партии эти документы.
  
  На Пленуме были зачитаны: письмо В. И. Ленина к съезду от 24 и 25 декабря 1922 года; добавление к письму, продиктованное им 4 января 1923 года; письмо от 30 декабря 1922 года «К вопросу о национальностях или об „автономизации“» и «Письмо к членам партии большевиков» от 18 (31) октября 1917 года об отношении Каменева и Зиновьева к вооруженному восстанию. Зиновьев напомнил о письме В. И. Ленина И. В. Сталину от 5 марта 1923 года.
  
  Но в конце Пленума в его президиум поступило заявление сестры В. И. Ленина Марии Ильиничны Ульяновой, в котором говорилось, что никакого разрыва между В. И. Лениным и И. В. Сталиным не произошло и их отношения до последних дней В. И. Ленина «остались самыми близкими и товарищескими».
  
   Заявление Марии Ильиничны Ульяновой в президиум Объединенного пленума ЦК и ЦКК РКП(б) от 26 июля 1926 года
  
   Оппозиционное меньшинство ЦК ведет за последнее время систематические нападки на т. Сталина, не останавливаясь даже перед утверждением о якобы разрыве Ленина со Сталиным в последние месяцы жизни В. И. В целях восстановления истины я считаю своей обязанностью сообщить товарищам в кратких словах об отношении Ленина к Сталину за период болезни В. И. Я не буду касаться здесь времени, предшествующего его болезни, относительно которого у меня есть ряд доказательств проявления самого трогательного отношения В. И. к Сталину, о чем члены ЦК знают не менее меня, когда я была неотлучно при нем и выполняла ряд его поручений. В. И. очень ценил Сталина. Показательно, что весной 1922 г., когда с В. И. случился первый удар, а также во время второго удара в декабре 1922 г. В. И. вызывал к себе Сталина и обращался к нему с самыми интимными поручениями, поручениями такого рода, что с ними можно обратиться лишь к человеку, которому особенно доверяешь, которого знаешь как истинного революционера, как близкого товарища. И при этом Ильич подчеркивал, что хочет говорить именно со Сталиным, а не с кем-либо иным. Вообще за весь период его болезни, пока он имел возможность общаться с товарищами, он чаще всего вызывал к себе т. Сталина, а в самые тяжелые моменты болезни вообще не вызывал никого из членов ЦК, кроме Сталина.
  
   Был один инцидент между Лениным и Сталиным, о котором т. Зиновьев упомянул в своей речи и который имел место незадолго до потери Ильичом речи (март 1923 г.), но он носил чисто личный характер и никакого отношения к политике не имел. Это т. Зиновьев хорошо знает, и ссылаться на него было совершенно напрасно. Произошел этот инцидент благодаря тому, что Сталин, которому по требованию врачей было поручено Пленумом ЦК следить за тем, чтобы Ильичу в этот тяжелый период его болезни не сообщали политических новостей, чтобы не взволновать его и не ухудшить его положения, отчитал его семейных (читай: Крупскую – А. Г.) за передачу такого рода новостей. Ильич, который случайно узнал об этом, – а такого рода режим оберегания его вообще всегда волновал, – в свою очередь отчитал Сталина. Т. Сталин извинился, и этим инцидент был исчерпан. Нечего и говорить, что если бы Ильич не был в то время, как я указала, в очень тяжелом состоянии, он иначе реагировал бы на этот инцидент. Документы по поводу этого инцидента имеются, и я могу по первому требованию ЦК предъявить их.
  
   Я утверждаю, таким образом, что все толки оппозиции об отношении В. И. к Сталину совершенно не соответствуют действительности. Отношения эти были и остались самыми близкими и товарищескими.
  
   М. Ульянова
  
   26 июля 1926 г.
  
  27 апреля 1927 года был опубликован декрет Совета народных комиссаров «О прописке граждан в городских поселениях». Фактически этим отменялось провозглашенное большевиками после окончания Гражданской войны право на свободу передвижения внутри РСФСР. При этом продолжилось возрождение паспортной системы, отмененной сразу после Октябрьской революции. Декрет 1927 года впервые в СССР (не считая отдельных районов боевых действий в Гражданскую войну) вводил контроль не только за проживанием в городах, но даже за посещением самих советских городов – любой гражданин, приехавший в любой город на период более трех суток, был обязан официально зарегистрироваться. Позже крестьянам для того, чтобы перебраться в город, приходилось оформлять в колхозе паспорт.
  
  А 27 мая начался новый виток международных проблем: Великобритания объявила о расторжении дипломатических и торговых отношений с Советским Союзом. Причиной конфликта стала проводившаяся в предшествующий период советская политика так называемого «экспорта революции». Целью такого подхода было создание вокруг СССР своеобразного защитного пояса из стран социалистической и коммунистической ориентации. При этом для установления соответствующих режимов считалось вполне допустимым прямое военное вторжение. Но все попытки организовать революцию, как мировую, так и локальную, неизменно терпели поражение.
  
  Большие надежды возлагались на Китай, однако в апреле 1927 года власть в этой стране перешла к партии Гоминьдан и ее лидеру Чан Кайши, которые организовали массовое истребление коммунистов.
  
  После этих событий в Советском Союзе окончательно был взят курс на построение социализма в одной стране.
  
  7 июня на железнодорожном вокзале Варшавы русский эмигрант Борис Коверда застрелил советского полпреда в Польше Петра Войкова, одного из организаторов и участников расстрела свергнутого императора Николая II и его семьи. Сам Коверда, еще находясь в России – в Самаре, – стал свидетелем «красного террора» и гибели родных и знакомых.
  
  В Советском Союзе убийство Войкова послужило для Сталина поводом потребовать от ОГПУ начала массовых репрессий. Советский вождь отдыхал в Сочи и прямо с курорта послал в столицу распоряжение: «Надо теперь же расстрелять пять или десять монархистов. Надо отдать ОГПУ директиву о полной ликвидации (монархистов и белогвардейцев) всеми мерами. Убийство Войкова дает основание…»
  
  Сразу были расстреляны двадцать человек, а в течение июня на «бывших» по всей стране начались гонения. Арестовывали не только дворян, но и священников, представителей старой интеллигенции.
  
  Воспользовавшись убийством Войкова, Сталин также добился исключения из ЦК Троцкого и Зиновьева.
  
  14 июня 1927 года в Ленинграде был арестован композитор Александр Кенель – как участник оккультного «Ордена рыцарей Чаши Святого Грааля». Это общество существовало еще в Санкт-Петербурге начиная с 1916 года, возглавлял его Александр Гошерон-Делафос, который так же, как и Кенель, был французского происхождения. Среди других участников были художница М. А. Пуаре-Пургольд, актриса А. И. Фогт, археолог Г. В. Михновский, композитор Ю. А. Зингер. Целью ордена было достижение интеллектуального и нравственного совершенства, основной идеей – творческий индивидуализм, противопоставленный толпе как символу застоя и косности.
  
  В результате орден был признан нелегальной антисоветской организацией, а его участники осуждены на разные сроки заключения. Кенель провел три года в Соловецком лагере особого назначения.
  
  23 октября завершился Пленум ЦК ВКП(б), на котором обсуждался так называемый вопрос об оппозиции. За полтора месяца до того Троцкий и его единомышленники отправили в ЦК свою «Платформу 13», а точнее – «Проект платформы большевиков-ленинцев (оппозиция) к XV съезду ВКП(б)» с подзаголовком «Кризис партии, пути его преодоления». Главной целью Троцкого было отстранение от власти Сталина. Ради этого он требовал публикации указанного «Проекта», а после отказа текст был размножен нелегально. На Пленуме Троцкий и Зиновьев категорично выступали против Сталина, который ответил, что считает для себя честью, «что оппозиция направляет всю свою ненависть» против него. В результате Пленум принял решение вывести Троцкого и Зиновьева из состава ЦК за подпольную фракционную деятельность.
  
  5 ноября Сталин принял в Кремле несколько делегаций зарубежных рабочих. Всего присутствовало порядка восьмидесяти делегатов из разных стран – Германии, Франции, Австрии, Чехословакии, государств Южной Америки, Китая, Бельгии, Финляндии, Дании и Эстонии. Вопросы были представлены заранее, преимущественно на немецком языке, а также возникали по ходу встречи. Многие из них касались ограничения различных свобод в СССР – например, свободы печати или деятельности отличных от ВКП(б) политических партий. «Свобода печати для какого класса – для буржуазии или для пролетариата? – переспросил Сталин. – Если речь идет о свободе печати для буржуазии, то ее нет у нас и не будет…» Беседа длилась шесть часов. Гости пообещали рассказать на родине правду о СССР, а Сталин ответил, что всегда считает необходимым отчитываться перед братьями по классу.
  
  23 ноября Сталин выступил на XVI Московской губернской партконференции с речью «Партия и оппозиция». В первой же фразе он сообщил о намерении подвести итог «борьбе между партией и оппозицией», которая развернулась «как внутри партии, так и – это надо сказать прямо – вне партии». После этого Сталин перешел к цифрам – «за партию, за ее ЦК высказалось 572 тысячи с лишним товарищей; за оппозицию – 3 тысячи с лишним». Озвучив это соотношение, он обрушился на троцкистскую оппозицию с упреками: мол, обещали, что за них будет 99 процентов, а на деле вышло строго наоборот, и незачем было превращать партию в дискуссионный клуб. Сталин назвал итоги дискуссии между ЦК и оппозицией сокрушительным провалом последней и предположил, что на ближайшем съезде не будет ни одного делегата от оппозиции.
  
  И действительно, в битве за власть Троцкий окончательно потерпел поражение. 12 ноября 1927 года его и Зиновьева исключили из партии. Троцкий категорически отказался от каких-либо вариантов признания своих ошибок. 14 ноября 1927 года его выселили из кремлевской квартиры, и Троцкому пришлось жить у А. Г. Белобородова. Но это продолжалось недолго.
  Высылка Троцкого в алма-ату
  
  18 января 1928 года Л. Д. Троцкого выслали из Москвы в Алма-Ату. К поезду на Ярославский вокзал его доставили силой – а еще точнее, донесли на руках сотрудники ГПУ, предварительно выломав дверь комнаты, где заперлось семейство оппозиционера. Идти Троцкий не пожелал, а потом саркастически вспоминал, что тащившим его чекистам «было тяжело, все время невероятно пыхтели и часто останавливались отдыхать». Младший сын Троцкого Сергей при этом подрался с ГПУшником, а старший Лев тщетно старался призвать на помощь сначала соседей, а потом железнодорожников, восклицая: «Товарищи, смотрите, как несут товарища Троцкого!..»
  
  На фоне последующего Большого террора многим кажется удивительным, что Сталин тогда всего лишь удалил из столицы своего главного противника, а не посадил его в тюрьму и не казнил. Причины такой мягкости успел объяснить сам Троцкий: «В 1928 году не только о расстреле, но и об аресте невозможно было еще говорить: поколение, с которым я прошел через Октябрьскую революцию и Гражданскую войну, было еще живо. Политбюро чувствовало себя под осадой со всех сторон».
  
  9 июля 1928 года генеральный секретарь ЦК ВКП(б) И. Сталин выдвинул лозунг об обострении классовой борьбы в СССР по мере продвижения к социализму, что и стало идейной теоретической основой для развернувшихся вскоре репрессий. Помимо этого, советский вождь заявлял, что по мере достижения реальных успехов в социалистическом строительстве классовая борьба стала приобретать все более законспирированные и опасные формы, поскольку скрытые враги советской власти спешат использовать все средства, в том числе свое служебное положение, чтобы не допустить окончательной победы социализма. Репрессиям предшествовали развернувшиеся в прессе, на радио и на многочисленных митингах разоблачения, причем не только кулаков и подкулачников, а также бывших оппозиционеров, но и прежде ни в чем антиреволюционном не замеченных коммунистов, в том числе и занимавших ответственные посты, а теперь обвиненных во вредительстве. Начались «шахтинское дело» и «процесс Промпартии»…
  
  Одновременно происходили события, которые были впоследствии отнесены к числу достижений советских людей и техники. 12 июля 1928 года ледокол «Красин» подошел к лагерю на льдине, где ждали помощи последние уцелевшие участники экспедиции итальянского генерала Умберто Нобиле на Северный полюс. Чуть раньше в тот же день были подобраны двое пытавшихся добраться до цивилизованных мест своим ходом.
  
  Нобиле решил достичь полюса на дирижабле «Италия», и ему удалось пролететь над искомой точкой, сбросив туда итальянский флаг и деревянный крест, освященный Папой Римским. Но на обратном пути дирижабль постигла катастрофа, в которой некоторые участники погибли, а остальные месяц с лишним провели на льду, пытаясь выжить. Несколько человек были унесены неуправляемым дирижаблем и пропали без вести.
  
  Призыв о помощи услышал радиолюбитель Николай Шмидт на севере СССР и сообщил в официальные инстанции. Были направлены два ледокола, но один из них зажало льдом в Баренцевом море, а «Красин» благополучно добрался до цели.
  «Шахтинское дело»
  
  Помимо разгрома очередного уклона (правого или левого) и относительной нормализации (установления дипломатических и торговых отношений с рядом буржуазных стран), под руководством Сталина была де-факто начата кампания по повышению бдительности и разоблачению вражеских агентов на территории СССР. С одной стороны, Советский Союз вышел на мировую арену и был признан рядом буржуазных (читай – враждебных) государств, с другой – отдельные представители этих стран, работавшие в СССР, получили благодаря советским спецслужбам статус «шпионов». Таким образом мудрый вождь народов наглядно продемонстрировал доказательства того, что империалистические державы не отказались от своих попыток навредить советской стране и по-прежнему продолжают вмешиваться во внутренние дела Страны Советов. Наглядным примером послужило «шахтинское дело». Судебный процесс по нему проходил в мае – июле 1928 года в Колонном зале Дома Союзов. Для придания ему значимости для его освещения в Европе и Америке были приглашены и иностранные журналисты. Также в зале суда находились специально подобранные лояльные по отношению к власти граждане, которые исполняли роль возмущенной деятельностью злодеев народной массовки.
  
  На процессе обвиняемыми были 53 инженера и техника, которые работали в городе Шахты (отсюда и название процесса) на угледобывающих предприятиях и в Донбассе. В число обвиняемых были включены три немецких инженера. Большинство из представших перед судом являлись старыми инженерами, получившими образование еще в царское время. Перед арестом они работали техническими специалистами на шахтах, которыми руководили представители новой партийной и государственной элиты. Согласно выдвинутому против специалистов обвинению, они участвовали в заговоре, руководство которым находилось за рубежом и планировало при помощи старой технической интеллигенции, многие представители которой негативно относились к советской власти, разрушить советскую угольную промышленность (что неминуемо привело бы к остановке множества заводов и фабрик), выведя из строя донбасские угольные предприятия. Для реализации этих зловещих планов обвиняемые должны были организовывать взрывы и пожары на шахтах и электростанциях. Помимо этого, согласно тексту обвинения, инженеры-вредители собирались портить системы вентиляции в шахтах и срывать производственный процесс, что, как было особо подчеркнуто, не только привело бы к многочисленным жертвам среди рабочих, но и целенаправленно ухудшало бы бытовые условия рабочих, а это должно было спровоцировать их на выступления против советской власти.
  
  Всего сотрудниками органов было арестовано несколько сотен человек, часть из которых была освобождена, 82 осуждены коллегией ОГПУ во внесудебном порядке, перед судом предстало 53 человека.
  
  Официально судебный процесс, получивший название «Дело об экономической контрреволюции в Донбассе», рассматривался в течение 41 дня Специальным присутствием Верховного суда. В тексте обвинения говорилось, что представшие перед справедливым советским судом преступники действовали по заданию польских, немецких и французских разведывательных служб, а также по заданию живших в эмиграции бывших владельцев фабрик и шахт. Кроме того, подсудимые были обвинены в том, что происшедшие на шахтах треста «Донуголь» аварии – это результат их вредительской деятельности.
  
  Одиннадцать человек были приговорены к расстрелу, пять казнены (для остальных высшая мера наказания была заменена десятью годами заключения). Из трех германских подданных двое были оправданы, а третий приговорен к условному сроку заключения.
  
  Спустя 72 года после расследования, проведенного Генеральной прокуратурой РФ, все осужденные по этому делу были реабилитированы.
  
  Буквально за несколько дней до начала процесса по «шахтинскому делу», 8 апреля 1928 года, Сталин заявил, что «глупо было бы предположить, что международный капитал оставил нас в покое. Шахтинское дело знаменует собой новое серьезное выступление международного капитала и его агентов в нашей стране против Советской власти».
  
  Насколько лично Сталин был причастен к организации «шахтинского дела»? Среди тех, кто готовил это дело, был сотрудник Северо-Кавказского отделения ГПУ Ефим Георгиевич Евдокимов, с которым был знаком Сталин. Позже Евдокимов получил назначение полномочным представителем ОГПУ на Северном Кавказе, а затем – первым секретарем Северо-Кавказского крайкома, членом ЦК ВКП(б). И, как многие организаторы и исполнители процессов и прочих деликатных поручений Сталина, Евдокимов был 9 ноября 1938 года арестован и после допросов 2 февраля 1940 года приговорен Военной коллегией Верховного суда СССР к высшей мере наказания.
  
  Роберт Такер в книге «Сталин-диктатор. У власти. 1928–1941» приводит следующие сведения о действиях Евдокимова: «В конце 1927 г. он прибыл в Москву с донесением о вредительской преступной деятельности в городе Шахты. Однако тогдашний руководитель ОГПУ В. Р. Менжинский за недостатком убедительных свидетельств отказался проверять предоставленную ему информацию. Тогда Евдокимов обратился к Сталину и получил его поддержку. В результате делу был дан ход при личном содействии Сталина вопреки протестам главы правительства А. И. Рыкова и нового руководителя ВСНХ В. В. Куйбышева, которые опасались губительных экономических и политических последствий этой аферы. Под физическим и психологическим давлением арестованных заставили признаться в причастности к фиктивному преступному заговору. Позднее двое из осужденных, Боярышников и Миллер, встретившись в лагере с В. Шаламовым, рассказывали ему о применявшихся к ним способах давления. Это были „конвейер“ (так назывался непрерывный допрос, на котором допрашиваемому не позволялось спать), длительное одиночное заключение, помещение в камеры с ледяным либо горячим полом».
  
  В чем еще заключалось своеобразие «шахтинского дела»? В том, что это был первый в ряду советских политических процессов, поставленных и проведенных по канонам театрального искусства. Все главные действующие лица, в том числе судьи, подсудимые и караул со штыками наголо, располагались на высоком помосте, ярко освещенном и напоминавшем не только современную театральную сцену, но и сцену какой-то суровой средневековой мистерии, действа. Не случайно в процессе помимо государственных общественных обвинителей (Крыленко и Рогинского) принимали участие и четверо общественных обвинителей, клеймивших заговорщиков. Для председательствующего судьи А. Я. Вышинского, бывшего меньшевика и комиссара милиции Временного правительства, к тому же лично подписавшего «распоряжение о неукоснительном выполнении на вверенной ему территории приказа Временного правительства о розыске, аресте и предании суду, как немецкого шпиона, Ленина», это был политический дебют при советской власти. И он прошел успешно.
  
  На «шахтинском процессе» в сознание масс была заложена идея военной и экономической угрозы государству рабочих и крестьян, идущей из-за границы. При этом Сталин красноречиво высказался по поводу «бывших» и зарубежных империалистов, что «капиталистическое окружение нельзя рассматривать как простое географическое понятие», то есть враги Советского Союза находятся по обе стороны его государственной границы. Таким образом, вражеская интервенция уже де-факто началась – посредством скрытых врагов советской власти, прикрывающихся личинами добропорядочных советских граждан. При этом Сталин нанес удар и правой оппозиции, поскольку среди ее сторонников были представители старой технической интеллигенции, к которым в СССР после «шахтинского дела» повсеместно стали относиться с подозрением.
  Конгресс Коммунистического Интернационала
  
  Прошло всего пять дней после завершения судебного процесса по «шахтинскому делу», и в том же Колонном зале Дома Союзов 11 июля 1928 года торжественно открылся VI конгресс Коммунистического Интернационала. Более чем пятьсот депутатов от шестидесяти пяти организаций (пятидесяти партий) под руководством главы Коминтерна Бухарина приняли новую программу и устав Коминтерна. В эту программу, тезисы которой были заранее написаны Бухариным, были внесены и поправки, сделанные Сталиным, в которых подчеркивалось, что наступает новый, уже третий революционный период развития мира после происшедшей Октябрьской революции, и этот период «неизбежно ведет к новой эпохе войн между империалистическими государствами». Кроме того, закреплялось для организаций – участников Коминтерна требование «международной коммунистической дисциплины». В своем докладе Бухарин упомянул и о военной угрозе извне, и делегат, представитель американской компартии Бертран Вольф, тщетно пытался после завершения доклада перехватить руководителя Коминтерна, для того чтобы уточнить этот тезис, который де-факто ставил зарубежные компартии в положение агентов Коминтерна во враждебной (по его же терминологии) стране.
  
  Также можно предположить, что именно в это время Сталин начал свое плавное, но неуклонное выдвижение в главные теоретики Советского Союза. Это находит подтверждение в документе из архива Л. Троцкого, хранящегося в Гарвардском университете (архивный номер Т 1897). В нем приводится запись разговора Н. Бухарина, встречавшегося в начале июля 1928 года с Л. Каменевым, незадолго до этого восстановленного в партии и работавшего начальником Научно-технического управления ВСНХ СССР. По словам Бухарина, рассказывавшего о недавно закончившемся конгрессе Коминтерна, «Сталин во многих местах испортил мне программу. Он съедаем страстным желанием стать признанным теоретиком. Он полагает, что это единственное, чего ему не хватает».
  Высылка Троцкого из СССР
  
  Тем временем Иосифу Виссарионовичу стало очевидно, что и в Алма-Ате Троцкий успокаиваться не намерен. «Из Центральной Азии я имел возможность поддерживать непрерывную связь с оппозицией, которая росла, – пояснял сам Лев Давидович. – В этих условиях Сталин, после колебаний в течение года, решил применить высылку за границу, как меньшее зло. Его доводы были: изолированный от СССР, лишенный аппарата и материальных средств, Троцкий будет бессилен что-либо предпринять… Сталин несколько раз признавал, что моя высылка за границу была „величайшей ошибкой“».
  
  18 января 1929 года Особое совещание при коллегии ОГПУ постановило выслать Троцкого за пределы СССР по обвинению в «организации нелегальной антисоветской партии, деятельность которой за последнее время направлена к провоцированию антисоветских выступлений и к подготовке вооруженной борьбы против Советской власти». 20 января Троцкий получил это постановление и написал на нем: «Вот прохвосты!» – присовокупив к этому расписку такого содержания: «Преступное по существу и беззаконное по форме постановление ОС при коллегии ГПУ от 18 января 1929 г. мне было объявлено 20 января 1929 г. Л. Троцкий».
  
  Троцкий был уверен, что вывезти архив ему не позволят, однако прибывшие за ним чекисты никаких указаний насчет бумаг не имели и поэтому не препятствовали.
  
  В книге Ю. Фельштинского и Г. Чернявского «Лев Троцкий. Оппозиционер» описан драматичный отъезд Троцкого с близкими в эмиграцию: «На рассвете 22 января Троцкий, его супруга и сын Лев были усажены в конвоируемый автобус, который отправился по накатанной снежной дороге по направлению к Курдайскому перевалу. Через сам перевал удалось проехать с огромным трудом. Бушевали снежные заносы, мощный трактор, который взял автобус и несколько попутных автомобилей на буксир, сам застрял в снегу. Несколько человек сопровождения скончалось от переохлаждения. Семью Троцкого перегрузили в сани. Расстояние в 30 километров было преодолено более чем за семь часов. За перевалом состоялась новая пересадка в автомобиль, который благополучно довез всех троих до Фрунзе, где они были погружены в железнодорожный состав. В Актюбинске Троцкий получил правительственную телеграмму (это была последняя правительственная телеграмма, которая оказалась в его руках), сообщавшую, что местом его назначения является город Константинополь в Турции».
  
  Гражданства Троцкого и его семью не лишили. На первые расходы в Турции им было выдано полторы тысячи долларов.
  
  31 января 1929 года состоялось совместное заседание Политбюро и Президиума Центральной контрольной комиссии, на котором Н. И. Бухарин, А. И. Рыков и М. П. Томский были официально обвинены во фракционной деятельности. В ответ они сделали заявление, направленное против Сталина. Тот немедленно обрушился на фракционистов: «Это группа правых уклонистов, платформа которой предусматривает замедление темпов индустриализации, свертывание коллективизации и свободу частной торговли. Члены этой группы наивно верят в спасительную роль кулака. Беда их в том, что они не понимают механизма классовой борьбы и не видят, что на самом деле кулак – это заклятый враг Советской власти». Далее Сталин припомнил, что еще до революции Ленин называл Бухарина «дьявольски неустойчивым» – и теперь тот оправдывает такое мнение, начав тайные переговоры с троцкистами.
  
  11 июля 1929 года Совет народных комиссаров СССР принял постановление «Об использовании труда уголовно-заключенных», которое предписывало направлять осужденных на срок от трех лет в исправительно-трудовые лагеря под контролем ОГПУ. Постановление имело гриф «не подлежит опубликованию».
  
  Тем же самым постановлением ОГПУ указывалось на необходимость увеличить существующие лагеря и создать новые – в отдаленных районах Советского Союза с целью освоения этих мест и использования их природных ресурсов. Также планировалось увеличивать население диких краев условно-досрочно выпущенными из лагеря на поселение, теми, кто, отбыв срок, не имел права жить в крупных городах или добровольно желал остаться.
  
  Постепенно выстраивался образ страны, в которой под руководством мудрого вождя даже самые незаконопослушные элементы перевоспитываются ударным трудом, превращаясь в полноценных и сознательных граждан.
  Начало культа
  
  При том, что формирование культа Сталина уже разворачивалось, сам он считал необходимым поддерживать образ скромного борца за светлое будущее трудового народа. В августе 1930 года он весьма жестко одернул в письме Якова Шатуновского: «Вы говорите о Вашей „преданности“ мне. Может быть, это случайно сорвавшаяся фраза. Может быть… Но если это не случайная фраза, я бы советовал Вам отбросить принцип „преданности“ лицам. Это не по-большевистски. Имейте преданность рабочему классу, его партии, его государству. Это нужно и хорошо. Но не смешивайте ее с преданностью лицам, с этой пустой и ненужной интеллигентской побрякушкой».
  
  Поэту Демьяну Бедному, который в декабре 1930 года пожаловался Сталину на ЦК, досталось от вождя еще сильнее: «Десятки раз ограждал Вас ЦК (не без некоторой натяжки!) от нападок отдельных групп и товарищей из нашей партии. Десятки поэтов и писателей одергивал ЦК, когда они допускали отдельные ошибки. Вы все это считали нормальным и понятным. А вот когда ЦК оказался вынужденным подвергнуть критике Ваши ошибки, Вы вдруг зафыркали и стали кричать о „петле“. На каком основании? Может быть, ЦК не имеет права критиковать Ваши ошибки? Может быть, решение ЦК не обязательно для Вас? Может быть, Ваши стихотворения выше всякой критики? Не находите ли, что Вы заразились некоторой неприятной болезнью, называемой „зазнайством“? Побольше скромности, т. Демьян…
  
  В чем существо Ваших ошибок? Оно состоит в том, что критика недостатков жизни и быта СССР, критика обязательная и нужная, развитая Вами вначале довольно метко и умело, увлекла Вас сверх меры и, увлекши Вас, стала перерастать в Ваших произведениях в клевету на СССР. На его прошлое, на его настоящее… Нет, высокочтимый т. Демьян, это не большевистская критика, а клевета на наш народ, развенчание СССР, развенчание пролетариата СССР, развенчание русского пролетариата.
  
  И Вы хотите после этого, чтобы ЦК молчал! За кого Вы принимаете наш ЦК? И Вы хотите, чтобы я молчал из-за того, что Вы, оказывается, питаете ко мне „биографическую нежность“! Как Вы наивны и до чего мало Вы знаете большевиков…»
  
   К сведению
  
   Демьян Бедный (настоящее имя – Ефим Алексеевич Придворов) первые стихи опубликовал в шестнадцать лет. После окончания Киевской военно-фельдшерской школы четыре года прослужил в армии фельдшером, потом поступил на филологический факультет Санкт-Петербургского университета. Вступил в партию большевиков, публиковался в газете «Правда», взял псевдоним Бедный из собственного стихотворения. В годы Гражданской войны занимался агитацией в Красной армии, получил орден Красного Знамени. Восхвалял Сталина, за что получил квартиру в Кремле, собрал одну из крупнейших частных библиотек в СССР. Но потом попал в опалу (в том числе за характеристики, которые давал руководству страны), был исключен из партии и союза писателей. Демьян Бедный сочинял патриотические стихи и басни, восхвалявшие Сталина и подвиги народа в годы Великой Отечественной войны.
  
  19 декабря был отправлен в отставку с поста председателя Совнаркома А. И. Рыков. Его место занял В. М. Молотов.
  
  На вопросы зарубежных изданий и информационных агентств Сталин отвечал достаточно регулярно. 12 января 1931 года он так отреагировал на вопрос Еврейского телеграфного агентства из США о том, как в Советском Союзе воспринимают антисемитизм: «Национальный и расовый шовинизм есть пережиток человеконенавистнических нравов, свойственных периоду каннибализма. Антисемитизм, как крайняя форма расового шовинизма, является наиболее опасным пережитком каннибализма. Антисемитизм выгоден эксплуататорам, как громоотвод, выводящий капитализм из-под удара трудящихся. Антисемитизм опасен для трудящихся, как ложная тропинка, сбивающая их с правильного пути и приводящая их в джунгли. Поэтому коммунисты, как последовательные интернационалисты, не могут не быть непримиримыми и заклятыми врагами антисемитизма. В СССР строжайше преследуется законом антисемитизм, как явление, глубоко враждебное Советскому строю. Активные антисемиты караются по законам СССР смертной казнью».
  
  30 ноября 1932 года в журнале «Большевик» была опубликована статья Сталина «Господин Кэмпбелл привирает». Поводом для ее написания послужил выход в Соединенных Штатах книги посетившего СССР «известного сельскохозяйственного деятеля» Кэмпбелла, которая называлась «Россия – рынок или угроза?». Более всего негодование Сталина вызвало включенное в текст интервью с ним самим. Встреча автора с советским лидером и впрямь имела место в январе 1929 года, но в книге интервью приобрело такой вид, что собеседник Кэмпбелла пришел в негодование: «…в нем что ни фраза – то небылица или сенсационная передержка». По словам Сталина, американец среди прочего приписал ему рассуждения о Троцком и мировой революции, хотя эта тема вообще не затрагивалась в разговоре.
  
   Из статьи Сталина «Господин Кэмпбелл привирает»
  
   Для разоблачения этих небылиц считаю не лишним сказать несколько слов.
  
   Г-н Кэмпбелл явным образом фантазирует, когда он говорит, что беседа со Сталиным, начатая в час дня, «продолжалась долго после наступления ночи, до зари». На самом деле беседа продолжалась не более двух часов. Фантазия у г. Кэмпбелла поистине американская.
  
   Г-н Кэмпбелл привирает, когда он утверждает, что Сталин «взял мою руку обеими руками и сказал: мы можем стать друзьями». На самом деле ничего подобного не имело и не могло иметь места. Г-н Кэмпбелл не может не знать, что Сталин не нуждается в «друзьях» вроде Кэмпбелла.
  
   Г-н Кэмпбелл опять-таки привирает, когда он говорит, что, переслав ему запись беседы, я сделал будто бы приписку: «Сохраните эту памятку, она станет когда-нибудь важным историческим документом». На самом деле запись переслал г-ну Кэмпбеллу переводчик Яроцкий без какой бы то ни было приписки. Г-на Кэмпбелла явным образом подводит желание поспекулировать на Сталине.
  
   Г-н Кэмпбелл еще и еще раз привирает, когда он приписывает Сталину слова о том, что «при Троцком действительно пытались распространить коммунизм во всем мире, что это было первой причиной разрыва между Троцким и им (т. е. Сталиным), что Троцкий верил в мировой коммунизм, тогда как он, Сталин, хотел ограничить свою деятельность собственной страной». В эту бессмысленную небылицу, переворачивающую факты вверх дном, могут поверить разве только перебежчики в лагерь Каутских и Вельсов. На самом деле беседа с Кэмпбеллом не имела никакого отношения к вопросу о Троцком и имя Троцкого не упоминалось вовсе во время беседы.
  
   И так дальше в том же роде…
  
   Г-н Кэмпбелл упоминает в своей книге о записи беседы со Сталиным, но он не счел нужным опубликовать ее в своей книге. Почему? Не потому ли, что опубликование записи расстроило бы план г. Кэмпбелла насчет сенсационных небылиц вокруг «интервью» со Сталиным, призванных создать в глазах американских мещан рекламу для книги Кэмпбелла?
  
   Я думаю, что лучшим наказанием для завравшегося г-на Кэмпбелла было бы опубликование текста записи беседы между г-ном Кэмпбеллом и Сталиным. Это было бы наиболее верным средством разоблачить вранье и восстановить факты.
  
   И. Сталин
  
   23 ноября 1932 г.
  
  3 апреля 1933 года Сталину опять представился случай продемонстрировать свою фирменную иронию. Корреспондент агентства «Ассошиэйтед Пресс» Ричардсон поинтересовался здоровьем советского лидера, а то, мол, ходят разные слухи, вот и врач известный вроде бы из-за границы выписан… Сталин ответствовал: «Ложные слухи о моей болезни распространяются в буржуазной печати не впервые. Есть, очевидно, люди, заинтересованные в том, чтобы я заболел всерьез и надолго, если не хуже. Может быть, это и не совсем деликатно, но у меня нет, к сожалению, данных, могущих порадовать этих господ. Как это ни печально, а против фактов ничего не поделаешь: я вполне здоров. Что касается г. Цондека, он может заняться здоровьем других товарищей, для чего он и приглашен в СССР».
  Первый антисталинский манифест
  
  В 1932 году появилась первая масштабная теоретическо-публицистическая работа, направленная против Сталина и обвиняющая его в отходе от ленинских идей и предательстве интересов трудового народа. Автором этой рукописи «Сталин и кризис диктатуры пролетариата» был Мартемьян Рютин, в 1924–1927 годах – активный сторонник Сталина в его борьбе с Троцким и оппозицией. «Один из секретарей райкомов Москвы по фамилии Рютин, – рассказывал А. Бармин, – предложил создать боевые группы, вооруженные дубинками и свистками, которые должны были заглушать выступления ораторов от оппозиции. Другие группы боевиков по приказу ЦК должны были разгонять неофициальные собрания членов партии».
  
  На XV съезде ВКП(б) Рютин громил оппозицию: «Система наших взглядов не позволяет нам, чтобы внутри нашей ленинской партии процветал социал-демократический уклон… Было бы ошибкой, было бы похоронами партии по первому разряду, если бы мы приняли в основу этот документ, если бы пошли на соглашение с оппозицией… Это было бы началом распада партии, победой троцкистской линии, это было бы узаконением внутри партии права на фракции, оттенки и на оттеночки, на борьбу с партией, на вынесение партийных разногласий на улицу. Партия на это не пойдет… Если на одну чашку весов положить ваши заслуги перед партией и перед рабочим классом, а на другую чашку весов все, что вы натворили и наблудили за эти два года, вторая чашка весов стукнет – она перетянет, и в расчетах с вами давным-давно стерты с доски, с доски истории все ваши заслуги перед рабочим классом… Троцкизм и ленинизм вместе жить не могут, это – несоединимые элементы. Поэтому выбирайте: либо троцкизм, но вместе с Троцким – за воротами партии, либо ленинизм, тогда оставьте троцкистскую систему взглядов за воротами партии».
  
  М. Рютин был избран кандидатом в члены ЦК. А в 1928 году разочаровался, столкнувшись с реалиями коллективизации и индустриализации, перешел в стан правой оппозиции. Осенью 1930 года был исключен из партии и арестован, но вину свою отрицал, а от взглядов не отрекался. В тот раз дело кончилось тем, что Менжинский сообщил об этом Сталину и спросил, что делать. «Нужно, по-моему, отпустить», – ответил вождь. 17 января 1931 года Особое совещание при ОГПУ оправдало Рютина за недоказанностью предъявленных ему обвинений.
  
  В 1932 году Рютин вместе с В. Н. Каюровым, М. С. Ивановым, П. А. Галкиным и рядом других старых большевиков организовал «Союз марксистов-ленинцев» и написал программные документы, в которых развивал такие мысли: «Партия и пролетарская диктатура Сталиным и его кликой заведены в невиданный тупик и переживают смертельно опасный кризис. С помощью обмана и клеветы и одурачивания партийных лиц, с помощью невероятных насилий и террора… Сталин за последние пять лет отсек и устранил от руководства все самые лучшие, подлинно большевистские кадры партии, установил в ВКП(б) и всей стране свою личную диктатуру… Сталинская политическая ограниченность, тупость и защита его обанкротившейся генеральной линии, являются пограничными столбами, за черту которых отныне не смеет переступить ленинизм… Подлинный ленинизм отныне перешел на нелегальное положение, является запрещенным учением… Ошибки Сталина и его клики из ошибок переросли в преступления… Сталин объективно выполняет роль предателя социалистической революции… При таком положении вещей у партии остается два выбора: или и дальше безропотно выносить издевательство над ленинизмом, террор и спокойно ожидать окончательной гибели пролетарской диктатуры, или силою устранить эту клику и спасти дело коммунизма…»
  
  За идею «устранить силой» Рютин был приговорен к расстрелу. Однако при обсуждении этого дела на Политбюро за него вступился С. М. Киров, которого поддержали Г. К. Орджоникидзе, В. В. Куйбышев и сам Сталин. Рютина приговорили к десяти годам, однако в 1937 году все-таки расстреляли.
  
  В том же 1932 году Лев Троцкий писал в «Бюллетене оппозиции»: «Сталин завел вас в тупик. Нельзя выйти на дорогу иначе, как ликвидировав сталинщину… Надо убрать Сталина!»
  
   Сталин – Бажанову
  
   Уважаемый тов. И. Н. Бажанов!
  
   Письмо Ваше о переуступке мне второго Вашего ордена в награду за мою работу – получил.
  
   Очень благодарен Вам за теплое слово и товарищеский подарок. Я знаю, чего Вы лишаете себя в пользу меня и ценю Ваши чувства.
  
   Тем не менее я не могу принять Ваш второй орден. Не могу и не должен принять не только потому, что он может принадлежать только Вам, так как только Вы заслужили его, но и потому, что я и так достаточно награжден вниманием и уважением товарищей и – стало быть – не имею права грабить Вас.
  
   Ордена созданы не для тех, которые и так известны, а главным образом – для таких людей-героев, которые мало известны и которых надо сделать известными всем.
  
   Кроме того, должен Вам сказать, что у меня уже есть два ордена. Это больше, чем нужно, – уверяю Вас.
  
   Извиняюсь за поздний ответ.
  
   С ком. приветом
  
   И. Сталин
  
   Р. S. Возвращаю орден по принадлежности.
  
   16 февраля 1933 г.
  
  XVII съезд ВКП(б) – вся власть у Сталина
  
  26 января 1934 года Сталин выступил с отчетным докладом о работе ЦК на XVII съезде ВКП(б). Этот съезд долгое время именовался «съездом победителей», поскольку на нем говорилось о несомненных успехах советской внешней и внутренней политики. Впоследствии, после разоблачения культа личности Сталина, XVII съезд стали называть «съездом расстрелянных», так как больше половины его делегатов вскоре были арестованы и подавляющее большинство из них, 848 человек, приговорены к смерти и казнены.
  
  В своем докладе Сталин говорил о мировом экономическом кризисе и о том, что «среди этих бушующих волн экономических потрясений и военно-политических катастроф СССР стоит отдельно, как утес, продолжая свое дело социалистического строительства и борьбы за сохранение мира». Однако кое-какие проблемы были признаны даже на столь высоком уровне: так, докладчик отмечал необходимость «добить уравниловку» по части заработной платы.
  
  А 28 января Н. И. Бухарин завершил свое выступление на XVII съезде словами: «Да здравствует наша партия, это величайшее боевое товарищество, товарищество закаленных бойцов, твердых, как сталь, мужественных революционеров, которые завоюют все победы под руководством славного фельдмаршала пролетарских сил, лучшего из лучших – товарища Сталина!»
  
  Сталин, как свидетельствует Л. И. Лиходеев в книге «Поле брани», после окончания заседания попенял Н. Бухарину: «Бухарчик… Зачем ты назвал товарища Сталина каким-то фельдмаршалом? Товарищ Сталин такой же рядовой солдат партии, как все мы… Нехорошо раздавать чины в партии, Николай. Позвал бы лучше чай с вареньем пить одинокого бобыля…»
  
  В этом доме И. Сталин неоднократно бывал в гостях у А. Микояна
  
  Об этом съезде, который обеспечил Сталину всю полноту власти, ходили слухи, что на самом деле голосовавшие делегаты отдали предпочтение С. М. Кирову, что в скором будущем стоило ему жизни, равно как и превратило форум победителей в прощальный парад обреченных.
  
  Юрий Карякин, литератор и общественный деятель, которого не случайно называли «мотором перестройки» (его статьи и интервью собраны в книге «Не опоздать»), подобно многим другим либеральным исследователям придерживался мнения, что на «съезде расстрелянных» победил не Сталин. Карякин очень эмоционально описывал историю борьбы против тирании, в частности поведал о фальсификации на выборах генсека на XVII съезде партии: «1934 год. Февраль месяц. Партия уже десять раз вычищена, и ленинцев, знавших, как Сталин скрыл завещание Ленина, уже никого не осталось. И вдруг этот рабий, казалось бы, съезд голосует „против“. А за плечами уже десять миллионов погибших мужиков. Уже по горло в крови. Овации. И Бухарин говорит: „Фельдмаршал (!) революции!“ И вдруг двести девяносто два человека взбунтовались!»
  Забота о трудящихся: от мыла до туалетов
  
  В 30-е годы, помимо нагнетания психоза поиска врагов народа, И. Сталин заботился о том, чтобы граждане могли на деле почувствовать заботу руководства страны о них, хотя бы в мелочах. В эти проявления политики внутренней разрядки входили, как правило, чисто бытовые улучшения жизни. Так, в 1934 году было принято постановление правительства страны, в котором подчеркивалась необходимость ускорения жилищного строительства в городах и рабочих поселках. В ноябре 1934 года прошедший пленум поддержал принятое на Политбюро по инициативе И. Сталина решение об отмене с 1 января 1935 года хлебных карточек.
  
  В том ноябре на проходившем в Кремле съезде стахановцев выступил А. И. Микоян, который, в частности, поведал в своей речи делегатам – ударникам производства, как лично заботится о благе трудящихся товарищ Сталин. На одном из заседаний Политбюро по предложению Сталина были внимательно осмотрены образцы нового высококачественного туалетного мыла для народных масс, после чего касательно мыла было принято специальное решение ЦК ВКП(б). Другой подобный случай описывал в своих мемуарах Н. С. Хрущев: в то время, когда он занимал пост первого секретаря партийной организации столицы, ему позвонил Сталин и заявил, что ему доложили, что поскольку в Москве мало общественных туалетов, то жители и гости большого города испытывают неудобства. Н. С. Хрущеву было поручено обсудить этот вопрос с Н. А. Булганиным и принять своевременные меры.
  Рождение новых героев
  
  Новые революционные времена требовали новых героев, которых надлежало запечатлеть не только в газетах, но и в книгах, спектаклях, кинофильмах. Для этого партийные и государственные органы озаботились созданием творческих союзов, руководство которых должно было не только контролировать, но и поставить на поток производство образов новых героев, из которых ведущее место занимал Сталин. Так, в научной работе Дж. Дэвлина «Миф о Сталине: развитие культа» подчеркивается, что «большую роль в развитии образа Сталина, характерного для его культа, сыграла новая политика в отношении культуры, положившая в свое основание социалистический реализм и принцип историзма. По решительному, хотя и несколько парадоксальному определению А. А. Жданова, данному в 1934 году, социалистический реализм должен был стать тем стилем, в котором советская литература стала бы «создавать портреты наших героев» и «показывать завтрашний день». Ведущей задачей нового искусства стало создание мифов советской власти – ее вдохновляющего прошлого, героического настоящего и славного будущего, – которые нашли бы отклик в массах и помогли создать ощущение новой общности и новой личности. В то время как массовая культура еще только зарождалась в России, партия понимала важность не только смысла сообщения, но и средства передачи этого сообщения, способа, стиля и жанра, в котором оно преподносилось массам. Революционный модернизм 1920-х не приобрел популярности в массах и нашел признание только среди элиты, а пролетарское искусство, пришедшее ему на смену, оттолкнуло не только потребителей пропаганды, но также и потенциальных ее создателей».
  Сталин и пропаганда
  
  Сталин умело использовал многие сложившиеся обстоятельства, в том числе и негативные, для повышения собственной популярности. Простой пример – история с ледоколом «Челюскин». Это судно 13 февраля 1934 года было раздавлено льдами, и 104 человека оказались на льдине. 16 февраля в Москве была образована специальная правительственная комиссия по спасению челюскинцев. Первый самолет, севший 5 марта неподалеку от лагеря, забрал десять женщин и двух детей. Следующий рейс состоялся через день. Последний, двадцать четвертый по счету, рейс был совершен 13 апреля 1934 года. Все сто четыре человека, проведшие на льдине почти два месяца, были спасены. После этого началось торжественное чествование участников экспедиции и их спасателей-летчиков.
  
  Какое отношение к этому имел Сталин? Челюскинцы проявили незаурядное мужество, спасшие их летчики – свое мастерство, получив за спасение людей первые звезды Героев Советского Союза, но главным героем этих событий оказался мудрый и заботливый Сталин, вовремя позаботившийся и т. д. В большинстве публикаций, описывающих спасение челюскинцев, упоминался и Сталин, часто размещался его портрет. Печатались в газетах и сталинские послания челюскинцам: «С восхищением следим за вашей героической борьбой». Перед своим поистине триумфальным прибытием в Москву челюскинцы отправили Сталину благодарственную телеграмму, впервые напечатанную 19 июня 1934 года в газете «Правда»: «Мы знали, что ты, товарищ Сталин, заботишься о нас, что ты являешься инициатором грандиозных мероприятий по спасению полярников с „Челюскина“».
  
  Как создавался ритуальный образ вождя народов, можно проследить по публикациям, посвященным Сталину и его деятельности, в центральной советской прессе. Дж. Дэвлин в своей книге «Миф о Сталине: развитие культа» пишет: «…летом 1935 года на страницах газеты «Правда» появились первые фотографии Сталина, встречающегося с детьми в Кремле (традиционном центре автократической России) и в других местах, ставших олицетворением сталинского рая, например на аэродроме Щелково. Впоследствии подобный прием станет одним из любимых тропов культа: встречи детей с вождем широко освещались в прессе, в стихах и рассказах, в картинах, плакатах и таких лозунгах, как «спасибо Вам, товарищ Сталин, за наше счастливое детство». Моменты, когда взрослым удалось увидеть вождя – либо принимающим парад на трибуне мавзолея Ленина, либо на каком-либо из съездов героев нового порядка (стахановцев, депутатов Верховного Совета, представителей живописных народностей и меньшинств), – также были представлены в фольклоре, стихах, на полотнах художников и в кино как кульминация волшебной сказки, в которой простая молочница или крестьянка становится народным депутатом и летит в Москву, чтобы обратиться к народу и, что более важно, повстречаться со Сталиным».
  
   Документы свидетельствуют
  
   Беседа И. В. Сталина с немецким писателем Эмилем Людвигом 13 декабря 1931 года
  
   ЛЮДВИГ. Я Вам чрезвычайно признателен за то, что Вы нашли возможным меня принять. В течение более 20 лет я изучаю жизнь и деятельность выдающихся исторических личностей. Мне кажется, что я хорошо разбираюсь в людях, но зато я ничего не понимаю в социально-экономических условиях.
  
   СТАЛИН. Вы скромничаете.
  
   ЛЮДВИГ. Нет, это действительно так. И именно поэтому я буду задавать вопросы, которые, быть может, Вам покажутся странными. Сегодня здесь, в Кремле, я видел некоторые реликвии Петра Великого, и первый вопрос, который я хочу Вам задать, следующий: допускаете ли Вы параллель между собой и Петром Великим? Считаете ли Вы себя продолжателем дела Петра Великого?
  
   СТАЛИН. Ни в каком роде. Исторические параллели всегда рискованны. Данная параллель бессмысленна.
  
   ЛЮДВИГ. Но ведь Петр Великий очень много сделал для развития своей страны, для того, чтобы перенести в Россию западную культуру.
  
   СТАЛИН. Да, конечно, Петр Великий сделал много для возвышения класса помещиков и развития нарождавшегося купеческого класса. Петр сделал очень много для создания и укрепления национального государства помещиков и торговцев. Надо сказать также, что возвышение класса помещиков, содействие нарождавшемуся классу торговцев и укрепление национального государства этих классов происходило за счет крепостного крестьянства, с которого драли три шкуры.
  
   Что касается меня, то я только ученик Ленина и цель моей жизни – быть достойным его учеником.
  
   Задача, которой я посвящаю свою жизнь, состоит в возвышении другого класса, а именно – рабочего класса. Задачей этой является не укрепление какого-либо «национального» государства, а укрепление государства социалистического, и значит – интернационального, причем всякое укрепление этого государства содействует укреплению всего международного рабочего класса. Если бы каждый шаг в моей работе по возвышению рабочего класса и укреплению социалистического государства этого класса не был направлен на то, чтобы укреплять и улучшать положение рабочего класса, то я считал бы свою жизнь бесцельной.
  
   Вы видите, что Ваша параллель не подходит.
  
   Что касается Ленина и Петра Великого, то последний был каплей в море, а Ленин – целый океан.
  
   ЛЮДВИГ. Марксизм отрицает выдающуюся роль личности в истории. Не видите ли Вы противоречия между материалистическим пониманием истории и тем, что Вы все-таки признаете выдающуюся роль исторических личностей?
  
   СТАЛИН. Нет, противоречия здесь нет. Марксизм вовсе не отрицает роли выдающихся личностей или того, что люди делают историю. У Маркса, в его «Нищете философии» и других произведениях, Вы можете найти слова о том, что именно люди делают историю. Но, конечно, люди делают историю не так, как им подсказывает какая-нибудь фантазия, не так, как им придет в голову. Каждое новое поколение встречается с определенными условиями, уже имевшимися в готовом виде в момент, когда это поколение народилось. И великие люди стоят чего-нибудь только постольку, поскольку они умеют правильно понять эти условия, понять, как их изменить. Если они этих условий не понимают и хотят эти условия изменить так, как им подсказывает их фантазия, то они, эти люди, попадают в положение Дон Кихота. Таким образом, именно по Марксу вовсе не следует противопоставлять людей условиям. Именно люди, но лишь поскольку они правильно понимают условия, которые они застали в готовом виде, и лишь поскольку они понимают, как эти условия изменить, – делают историю. Так, по крайней мере, понимаем Маркса мы, русские большевики. А мы изучали Маркса не один десяток лет.
  
   ЛЮДВИГ. Лет тридцать тому назад, когда я учился в университете, многочисленные немецкие профессора, считавшие себя сторонниками материалистического понимания истории, внушали нам, что марксизм отрицает роль героев, роль героических личностей в истории.
  
   СТАЛИН. Это были вульгаризаторы марксизма. Марксизм никогда не отрицал роли героев. Наоборот, роль эту он признает значительной, однако с теми оговорками, о которых я только что говорил.
  
   ЛЮДВИГ. Вокруг стола, за которым мы сидим, шестнадцать стульев. За границей, с одной стороны, знают, что СССР – страна, в которой все должно решаться коллегиально, а с другой стороны – знают, что все решается единолично. Кто же решает?
  
   СТАЛИН. Нет, единолично нельзя решать. Единоличные решения всегда или почти всегда – однобокие решения. Во всякой коллегии, во всяком коллективе, имеются люди, с мнением которых надо считаться. Во всякой коллегии, во всяком коллективе, имеются люди, могущие высказать и неправильные мнения. На основании опыта трех революций мы знаем, что приблизительно из ста единоличных решений, не проверенных, не исправленных коллективно, девяносто решений – однобокие.
  
   В нашем руководящем органе, в Центральном Комитете нашей партии, который руководит всеми нашими советскими и партийными организациями, имеется около семидесяти членов. Среди этих семидесяти членов ЦК имеются наши лучшие промышленники, наши лучшие кооператоры, наши лучшие снабженцы, наши лучшие военные, наши лучшие пропагандисты, наши лучшие агитаторы, наши лучшие знатоки совхозов, наши лучшие знатоки колхозов, наши лучшие знатоки индивидуального крестьянского хозяйства, наши лучшие знатоки наций Советского Союза и национальной политики. В этом ареопаге сосредоточена мудрость нашей партии. Каждый имеет возможность исправить чье-либо единоличное мнение, предложение. Каждый имеет возможность внести свой опыт. Если бы этого не было, если бы решения принимались единолично, мы имели бы в своей работе серьезнейшие ошибки. Поскольку же каждый имеет возможность исправлять ошибки отдельных лиц и поскольку мы считаемся с этими исправлениями, наши решения получаются более или менее правильными.
  
   ЛЮДВИГ. За Вами десятки лет подпольной работы. Вам приходилось подпольно перевозить и оружие, и литературу, и т. д. Не считаете ли Вы, что враги советской власти могут заимствовать Ваш опыт и бороться с советской властью теми же методами?
  
   СТАЛИН. Это, конечно, вполне возможно.
  
   ЛЮДВИГ. Не в этом ли причина строгости и беспощадности вашей власти в борьбе с ее врагами?
  
   СТАЛИН. Нет, главная причина не в этом. Можно привести некоторые исторические примеры. Когда большевики пришли к власти, они сначала проявляли по отношению к своим врагам мягкость. Меньшевики продолжали существовать легально и выпускали свою газету. Эсеры также продолжали существовать легально и имели свою газету. Даже кадеты продолжали издавать свою газету. Когда генерал Краснов организовал контрреволюционный поход на Ленинград и попал в наши руки, то по условиям военного времени мы могли его по меньшей мере держать в плену, более того, мы должны были бы его расстрелять. А мы его выпустили «на честное слово». И что же? Вскоре выяснилось, что подобная мягкость только подрывает крепость Советской власти. Мы совершили ошибку, проявляя подобную мягкость по отношению к врагам рабочего класса. Если бы мы повторили и дальше эту ошибку, мы совершили бы преступление по отношению к рабочему классу, мы предали бы его интересы. И это вскоре стало совершенно ясно. Очень скоро выяснилось, что чем мягче мы относимся к нашим врагам, тем больше сопротивления эти враги оказывают. Вскоре правые эсеры – Гоц и другие – и правые меньшевики организовали в Ленинграде контрреволюционное выступление юнкеров, в результате которого погибло много наших революционных матросов. Тот же Краснов, которого мы выпустили «на честное слово», организовал белогвардейских казаков. Он объединился с Мамонтовым и в течение двух лет вел вооруженную борьбу против Советской власти. Вскоре оказалось, что за спиной этих белых генералов стояли агенты западных капиталистических государств – Франции, Англии, Америки, а также Японии. Мы убедились в том, как мы ошибались, проявляя мягкость. Мы поняли из опыта, что с этими врагами можно справиться лишь в том случае, если применять к ним самую беспощадную политику подавления.
  
   ЛЮДВИГ. Мне кажется, что значительная часть населения Советского Союза испытывает чувство страха, боязни перед Советской властью и что на этом чувстве страха в определенной мере покоится устойчивость Советской власти. Мне хотелось бы знать, какое душевное состояние создается у Вас лично при сознании, что в интересах укрепления власти надо внушать страх. Ведь в общении с Вашими товарищами, с Вашими друзьями Вы действуете совсем иными методами, не методами внушения боязни, а населению внушается страх.
  
   СТАЛИН. Вы ошибаетесь. Впрочем, Ваша ошибка – ошибка многих. Неужели Вы думаете, что можно было бы в течение четырнадцати лет удерживать власть и иметь поддержку миллионных масс благодаря методу запугивания, устрашения? Нет, это невозможно. Лучше всех умело запугивать царское правительство. Оно обладало в этой области громадным старым опытом. Европейская, в частности французская, буржуазия всячески помогала в этом царизму и учила его устрашать народ. Несмотря на этот опыт, несмотря на помощь европейской буржуазии, политика устрашения привела к разгрому царизма.
  
   ЛЮДВИГ. Но ведь Романовы продержались триста лет.
  
   СТАЛИН. Да, но сколько было восстаний и возмущений на протяжении этих трехсот лет: восстание Степана Разина, восстание Емельяна Пугачева, восстание декабристов, революция 1905 года, революция в феврале 1917 года, Октябрьская революция. Я уже не говорю о том, что нынешние условия политической и культурной жизни страны в корне отличаются от условий старого времени, когда темнота, некультурность, покорность и политическая забитость масс давали возможность тогдашним «правителям» оставаться у власти на более или менее продолжительный срок.
  
   Что касается народа, что касается рабочих и крестьян СССР, то они вовсе не такие смирные, покорные и запуганные, какими Вы себе их представляете. В Европе многие представляют себе людей в СССР по старинке, думая, что в России живут люди, во-первых, покорные, во-вторых, ленивые. Это устарелое и в корне неправильное представление. Оно создалось в Европе с тех времен, когда стали наезжать в Париж русские помещики, транжирили там награбленные деньги и бездельничали. Это были действительно безвольные и никчемные люди. Отсюда делались выводы о «русской лени». Но это ни в какой мере не может касаться русских рабочих и крестьян, которые добывали и добывают средства к жизни своим собственным трудом. Довольно странно считать покорными и ленивыми русских крестьян и рабочих, проделавших в короткий срок три революции, разгромивших царизм и буржуазию и победоносно строящих ныне социализм.
  
   Вы только что спрашивали меня, решает ли у нас все один человек. Никогда, ни при каких условиях, наши рабочие не потерпели бы теперь власти одного лица. Самые крупные авторитеты сходят у нас на нет, превращаются в ничто, как только им перестают доверять рабочие массы, как только они теряют контакт с рабочими массами. Плеханов пользовался совершенно исключительным авторитетом. И что же? Как только он стал политически хромать, рабочие забыли его, отошли от него и забыли его. Другой пример: Троцкий. Троцкий тоже пользовался большим авторитетом, конечно, далеко не таким, как Плеханов. И что же? Как только он отошел от рабочих, его забыли.
  
   ЛЮДВИГ. Совсем забыли?
  
   СТАЛИН. Вспоминают иногда – со злобой.
  
   ЛЮДВИГ. Все со злобой?
  
   СТАЛИН. Что касается наших рабочих, то они вспоминают о Троцком со злобой, с раздражением, с ненавистью.
  
   Конечно, имеется некоторая небольшая часть населения, которая действительно боится Советской власти и борется с ней. Я имею в виду остатки умирающих, ликвидируемых классов и, прежде всего, незначительную часть крестьянства – кулачество. Но тут речь идет не только о политике устрашения этих групп, которая действительно существует. Всем известно, что мы, большевики, не ограничиваемся здесь устрашением и идем дальше, ведя дело к ликвидации этой буржуазной прослойки.
  
   Но если взять трудящееся население СССР, рабочих и трудящихся крестьян, представляющих не менее 90 % населения, то они стоят за Советскую власть и подавляющее большинство их активно поддерживает советский режим. А поддерживают они советский строй потому, что этот строй обслуживает коренные интересы рабочих и крестьян.
  
   В этом основа прочности Советской власти, а не в политике так называемого устрашения.
  
   ЛЮДВИГ. Я Вам очень благодарен за этот ответ. Прошу Вас извинить меня, если я Вам задам вопрос, могущий Вам показаться странным. В Вашей биографии имеются моменты, так сказать, «разбойных» выступлений. Интересовались ли Вы личностью Степана Разина? Каково Ваше отношение к нему как «идейному разбойнику»?
  
   СТАЛИН. Мы, большевики, всегда интересовались такими историческими личностями, как Болотников, Разин, Пугачев и др. Мы видели в выступлениях этих людей отражение стихийного возмущения угнетенных классов, стихийного восстания крестьянства против феодального гнета. Для нас всегда представляло интерес изучение истории первых попыток подобных восстаний крестьянства. Но, конечно, какую-нибудь аналогию с большевиками тут нельзя проводить. Отдельные крестьянские восстания даже в том случае, если они не являются такими «разбойными» и неорганизованными, как у Степана Разина, ни к чему серьезному не могут привести. Крестьянские восстания могут приводить к успеху только в том случае, если они сочетаются с рабочими восстаниями и если рабочие руководят крестьянскими восстаниями. Только комбинированное восстание во главе с рабочим классом может привести к цели.
  
   Кроме того, говоря о Разине и Пугачеве, никогда не надо забывать, что они были царистами: они выступали против помещиков, но за «хорошего царя». Ведь таков был их лозунг.
  
   Как видите, аналогия с большевиками никак не подходит.
  
   ЛЮДВИГ. Разрешите задать Вам несколько вопросов из Вашей биографии. Когда я был у Масарика, он мне заявил, что осознал себя социалистом уже с шестилетнего возраста. Что и когда сделало Вас социалистом?
  
   СТАЛИН. Я не могу утверждать, что у меня уже с шести лет была тяга к социализму. И даже не с десяти или с двенадцати лет. В революционное движение я вступил с пятнадцатилетнего возраста, когда я связался с подпольными группами русских марксистов, проживавших тогда в Закавказье. Эти группы имели на меня большое влияние и привили мне вкус к подпольной марксистской литературе.
  
   ЛЮДВИГ. Что Вас толкнуло на оппозиционность? Быть может, плохое обращение со стороны родителей?
  
   СТАЛИН. Нет. Мои родители были необразованные люди, но обращались они со мной совсем не плохо. Другое дело православная духовная семинария, где я учился тогда. Из протеста против издевательского режима и иезуитских методов, которые имелись в семинарии, я готов был стать и действительно стал революционером, сторонником марксизма как действительно революционного учения.
  
   ЛЮДВИГ. Но разве Вы не признаете положительных качеств иезуитов?
  
   СТАЛИН. Да, у них есть систематичность, настойчивость в работе для осуществления дурных целей. Но основной их метод – это слежка, шпионаж, залезание в душу, издевательство, – что может быть в этом положительного? Например, слежка в пансионате: в девять часов звонок к чаю, уходим в столовую, а когда возвращаемся к себе в комнаты, оказывается, что уже за это время обыскали и перепотрошили все наши вещевые ящики… Что может быть в этом положительного?
  
   ЛЮДВИГ. Я наблюдаю в Советском Союзе исключительное уважение ко всему американскому, я бы сказал, даже преклонение перед всем американским, то есть перед страной доллара, самой последовательной капиталистической страной. Эти чувства имеются и в вашем рабочем классе, и относятся они не только к тракторам и автомобилям, но и к американцам вообще. Чем Вы это объясняете?
  
   СТАЛИН. Вы преувеличиваете. У нас нет никакого особого уважения ко всему американскому. Но мы уважаем американскую деловитость во всем – в промышленности, в технике, в литературе, в жизни. Никогда мы не забываем о том, что САСШ{До середины 30-х годов XX века по отношению к США применялась аббревиатура САСШ – Северо-Американские Соединенные Штаты.} – капиталистическая страна. Но среди американцев много здоровых людей в духовном и физическом отношении, здоровых по всему своему подходу к работе, к делу. Этой деловитости, этой простоте мы и сочувствуем. Несмотря на то что Америка – высокоразвитая капиталистическая страна, там нравы в промышленности, навыки в производстве содержат нечто от демократизма, чего нельзя сказать о старых европейских капиталистических странах, где все еще живет дух барства феодальной аристократии.
  
   ЛЮДВИГ. Вы даже не подозреваете, как Вы правы.
  
   СТАЛИН. Как знать, может быть, и подозреваю.
  
   Несмотря на то что феодализм как общественный порядок давно уже разбит в Европе, значительные пережитки его продолжают существовать и в быту, и в нравах. Феодальная среда продолжает выделять и техников, и специалистов, и ученых, и писателей, которые вносят барские нравы в промышленность, в технику, науку, литературу. Феодальные традиции не разбиты до конца.
  
   Этого нельзя сказать об Америке, которая является страной «свободных колонизаторов», без помещиков, без аристократов. Отсюда крепкие и сравнительно простые американские нравы в производстве. Наши рабочие-хозяйственники, побывавшие в Америке, сразу подметили эту черту. Они не без некоторого приятного удивления рассказывали, что в Америке в процессе производства трудно отличить с внешней стороны инженера от рабочего. И это им нравится, конечно. Совсем другое дело в Европе.
  
   Но если уже говорить о наших симпатиях к какой-либо нации или, вернее, к большинству какой-либо нации, то, конечно, надо говорить о наших симпатиях к немцам. С этими симпатиями не сравнить наших чувств к американцам!
  
   ЛЮДВИГ. Почему именно к немецкой нации?
  
   СТАЛИН. Хотя бы потому, что она дала миру таких людей, как Маркс и Энгельс. Достаточно констатировать этот факт, именно как факт.
  
   ЛЮДВИГ. За последнее время среди некоторых немецких политиков наблюдаются серьезные опасения, что политика традиционной дружбы СССР и Германии будет оттеснена на задний план. Эти опасения возникли в связи с переговорами СССР с Польшей. Если бы в результате этих переговоров признание нынешних границ Польши со стороны СССР стало бы фактом, то это означало бы тяжелое разочарование для всего германского народа, который до сих пор считает, что СССР борется против версальской системы и не собирается ее признавать.
  
   СТАЛИН. Я знаю, что среди некоторых немецких государственных деятелей наблюдается известное недовольство и тревога по поводу того, как бы Советский Союз в своих переговорах или в каком-либо договоре с Польшей не совершил шаг, который означал бы, что Советский Союз дает свою санкцию, гарантию владениям и границам Польши.
  
   По моему мнению, эти опасения ошибочны. Мы всегда заявляли о нашей готовности заключить с любым государством пакт о ненападении. С рядом государств мы уже заключили эти пакты. Мы заявляли открыто о своей готовности подписать подобный пакт и с Польшей. Если мы заявляем, что мы готовы подписать пакт о ненападении с Польшей, то мы это делаем не ради фразы, а для того, чтобы действительно такой пакт подписать. Мы политики, если хотите, особого рода. Имеются политики, которые сегодня обещают или заявляют одно, а на следующий день либо забывают, либо отрицают то, о чем они заявляли, и при этом даже не краснеют. Так мы не можем поступать. То, что делается вовне, неизбежно становится известным и внутри страны, становится известным всем рабочим и крестьянам. Если бы мы говорили одно, а делали другое, то мы потеряли бы наш авторитет в народных массах. В момент, когда поляки заявили о своей готовности вести с нами переговоры о пакте ненападения, мы, естественно, согласились и приступили к переговорам.
  
   Что является с точки зрения немцев наиболее опасным из того, что может произойти? Изменение отношений к немцам, их ухудшение? Но для этого нет никаких оснований. Мы, точно так же как и поляки, должны заявить в пакте, что не будем применять насилия, нападения для того, чтобы изменить границы Польши, СССР или нарушить их независимость. Так же как мы даем это обещание полякам, точно так же и они дают нам такое же обещание. Без такого пункта о том, что мы не собираемся вести войны, чтобы нарушить независимость или целость границ наших государств, без подобного пункта нельзя заключать пакт. Без этого нечего и говорить о пакте. Таков максимум того, что мы можем сделать.
  
   Является ли это признанием версальской системы? Нет. Или, может быть, это является гарантированием границ? Нет. Мы никогда не были гарантами Польши и никогда ими не станем, так же как Польша не была и не будет гарантом наших границ. Наши дружественные отношения к Германии остаются такими же, какими были до сих пор. Таково мое твердое убеждение.
  
   Таким образом, опасения, о которых Вы говорите, совершенно необоснованны. Опасения эти возникли на основании слухов, которые распространялись некоторыми поляками и французами. Эти опасения исчезнут, когда мы опубликуем пакт, если он будет подписан Польшей. Все увидят, что он не содержит ничего против Германии.
  
   ЛЮДВИГ. Я Вам очень благодарен за это заявление. Разрешите задать Вам следующий вопрос: Вы говорите об «уравниловке», причем это слово имеет определенный иронический оттенок по отношению ко всеобщему уравнению. Но ведь всеобщее уравнение является социалистическим идеалом.
  
   СТАЛИН. Такого социализма, при котором все люди получали бы одну и ту же плату, одинаковое количество мяса, одинаковое количество хлеба, носили бы одни и те же костюмы, получали бы одни и те же продукты в одном и том же количестве, – такого социализма марксизм не знает.
  
   Марксизм говорит лишь одно: пока окончательно не уничтожены классы и пока труд не стал из средства для существования первой потребностью людей, добровольным трудом на общество, люди будут оплачиваться за свою работу по труду. «От каждого по его способностям, каждому по его труду» – такова марксистская формула социализма, то есть формула первой стадии коммунизма, первой стадии коммунистического общества.
  
   Только на высшей стадии коммунизма, только при высшей фазе коммунизма каждый, трудясь в соответствии со своими способностями, будет получать за свой труд в соответствии со своими потребностями. «От каждого по способностям, каждому по потребностям».
  
   Совершенно ясно, что разные люди имеют и будут иметь при социализме разные потребности. Социализм никогда не отрицал разницу во вкусах, в количестве и качестве потребностей. Прочтите, как Маркс критиковал Штирнера за его тенденции к уравниловке, прочтите марксову критику Готской программы 1875 года, прочтите последующие труды Маркса, Энгельса, Ленина, и Вы увидите, с какой резкостью они нападают на уравниловку. Уравниловка имеет своим источником индивидуально-крестьянский образ мышления, психологию дележки всех благ поровну, психологию примитивного крестьянского «коммунизма». Уравниловка не имеет ничего общего с марксистским социализмом. Только люди, незнакомые с марксизмом, могут представлять себе дело так примитивно, будто русские большевики хотят собрать воедино все блага и затем разделить их поровну. Так представляют себе дело люди, не имеющие ничего общего с марксизмом. Так представляли себе коммунизм люди вроде примитивных «коммунистов» времен Кромвеля и Французской революции. Но марксизм и русские большевики не имеют ничего общего с подобными уравниловскими «коммунистами».
  
   ЛЮДВИГ. Вы курите папиросу. Где Ваша легендарная трубка, г-н Сталин? Вы сказали когда-то, что слова и легенды проходят, дела остаются. Но поверьте, что миллионы за границей, не знающие о некоторых Ваших словах и делах, знают о Вашей легендарной трубке.
  
   СТАЛИН. Я забыл трубку дома.
  
   ЛЮДВИГ. Я задам Вам один вопрос, который Вас может сильно поразить.
  
   СТАЛИН. Мы, русские большевики, давно разучились поражаться.
  
   ЛЮДВИГ. Да и мы в Германии тоже.
  
   СТАЛИН. Да, Вы скоро перестанете поражаться в Германии.
  
   ЛЮДВИГ. Мой вопрос следующий. Вы неоднократно подвергались риску и опасности, Вас преследовали. Вы участвовали в боях. Ряд Ваших близких друзей погиб. Вы остались в живых. Чем Вы это объясняете? И верите ли Вы в судьбу?
  
   СТАЛИН. Нет, не верю. Большевики, марксисты в «судьбу» не верят. Само понятие судьбы, понятие «шикзаля» – предрассудок, ерунда, пережиток мифологии, вроде мифологии древних греков, у которых богиня судьбы направляла судьбы людей.
  
   ЛЮДВИГ. Значит, тот факт, что Вы не погибли, является случайностью?
  
   СТАЛИН. Имеются и внутренние, и внешние причины, совокупность которых привела к тому, что я не погиб. Но совершенно независимо от этого на моем месте мог быть другой, ибо кто-то должен был здесь сидеть. «Судьба» – это нечто незакономерное, нечто мистическое. В мистику я не верю. Конечно, были причины того, что опасности прошли мимо меня. Но мог иметь место ряд других случайностей, ряд других причин, которые могли привести к прямо противоположному результату. Так называемая судьба тут ни при чем.
  
   ЛЮДВИГ. Ленин провел долгие годы за границей, в эмиграции. Вам пришлось быть за границей очень недолго. Считаете ли Вы это Вашим недостатком, считаете ли Вы, что больше пользы для революции приносили те, которые, находясь в заграничной эмиграции, имели возможность вплотную изучать Европу, но зато отрывались от непосредственного контакта с народом, или те из революционеров, которые работали здесь, знали настроение народа, но зато мало знали Европу?
  
   СТАЛИН. Ленина из этого сравнения надо исключить. Очень немногие из тех, которые оставались в России, были так тесно связаны с русской действительностью, с рабочим движением внутри страны, как Ленин, хотя он и находился долго за границей. Всегда, когда я к нему приезжал за границу, – в 1906, 1907, 1912, 1913 годах, я видел у него груды писем от практиков из России, и всегда Ленин знал больше, чем те, которые оставались в России. Он всегда считал свое пребывание за границей бременем для себя.
  
   Тех товарищей, которые оставались в России, которые не уезжали за границу, конечно, гораздо больше в нашей партии и ее руководстве, чем бывших эмигрантов, и они, конечно, имели возможность принести больше пользы для революции, чем находившиеся за границей эмигранты. Ведь у нас в партии осталось мало эмигрантов. На два миллиона членов партии их наберется сто-двести. Из числа семидесяти членов ЦК едва ли больше трех-четырех жили в эмиграции.
  
   Что касается знакомства с Европой, изучения Европы, то, конечно, те, которые хотели изучать Европу, имели больше возможностей сделать это, находясь в Европе. И в этом смысле те из нас, которые не жили долго за границей, кое-что потеряли. Но пребывание за границей вовсе не имеет решающего значения для изучения европейской экономики, техники, кадров рабочего движения, литературы всякого рода, беллетристической или научной. При прочих равных условиях, конечно, легче изучить Европу, побывав там. Но тот минус, который получается у людей, не живших в Европе, не имеет большого значения. Наоборот, я знаю многих товарищей, которые прожили по двадцать лет за границей, жили где-нибудь в Шарлоттенбурге или в Латинском квартале, сидели в кафе годами, пили пиво и все же не сумели изучить Европу и не поняли ее.
  
   ЛЮДВИГ. Не считаете ли Вы, что у немцев как нации любовь к порядку развита больше, чем любовь к свободе?
  
   СТАЛИН. Когда-то в Германии действительно очень уважали законы. В 1907 году, когда мне пришлось прожить в Берлине два-три месяца, мы, русские большевики, нередко смеялись над некоторыми немецкими друзьями по поводу этого уважения к законам. Ходил, например, анекдот о том, что, когда берлинский социал-демократический форштанд назначил на определенный день и час какую-то манифестацию, на которую должны были прибыть члены организации со всех пригородов, группа в двести человек из одного пригорода хотя и прибыла своевременно в назначенный час в город, но на демонстрацию не попала, так как в течение двух часов стояла на перроне вокзала и не решалась его покинуть: отсутствовал контролер, отбирающий билеты при выходе, и некому было сдать билеты. Рассказывали шутя, что понадобился русский товарищ, который указал немцам простой выход из положения: выйти с перрона, не сдав билетов…
  
   Но разве теперь в Германии есть что-нибудь похожее? Разве теперь в Германии уважают законы? Разве те самые национал-социалисты, которые, казалось бы, должны больше всех стоять на страже буржуазной законности, не ломают эти законы, не разрушают рабочие клубы и не убивают безнаказанно рабочих?
  
   Я уже не говорю о рабочих, которые, как мне кажется, давно уже потеряли уважение к буржуазной законности.
  
   Да, немцы значительно изменились за последнее время.
  
   ЛЮДВИГ. При каких условиях возможно окончательное и полное объединение рабочего класса под руководством одной партии? Почему, как говорят коммунисты, подобное объединение рабочего класса возможно только после пролетарской революции?
  
   СТАЛИН. Подобное объединение рабочего класса вокруг Коммунистической партии легче всего может быть осуществлено в результате победоносной пролетарской революции. Но оно, несомненно, будет осуществлено в основном еще до революции.
  
   ЛЮДВИГ. Является ли честолюбие стимулом или помехой для деятельности крупной исторической личности?
  
   СТАЛИН. При различных условиях роль честолюбия различна. В зависимости от условий честолюбие может быть стимулом или помехой для деятельности крупной исторической личности. Чаще всего оно бывает помехой.
  
   ЛЮДВИГ. Является ли Октябрьская революция в каком-либо смысле продолжением и завершением Великой французской революции?
  
   СТАЛИН. Октябрьская революция не является ни продолжением, ни завершением Великой французской революции. Целью Французской революции была ликвидация феодализма для утверждения капитализма. Целью же Октябрьской революции является ликвидация капитализма для утверждения социализма.
  
   Впервые опубликовано в журнале «Большевик» № 8, 30 апреля 1932 г.
  
   Фрагменты работы Мартемьяна Рютина «Сталин и кризис пролетарской диктатуры»
  
   1. Случайность и роль личности в истории
  
   Маркс в письме к Кугельману говорит: «История имела бы очень мистический характер, если бы „случайности“ не играли никакой роли. Если случайности входят, конечно, (и) сами составной частью в общий ход развития, уравновешиваясь другими случайностями. Но ускорение и замедление в сильной степени зависят от этих „случайностей“, среди которых фигурируют также и такой „случай“, как характер людей, стоящих вначале во главе движения».
  
   В наших условиях такая случайность, как характер человека, стоящего во главе движения, во главе партии и рабочего класса, – характер Сталина, играет поистине роковую роль. В условиях пролетарской диктатуры, сосредоточившей в своих руках все рычаги экономики, обладающей аппаратом, в десятки раз более мощным и разветвленным, чем аппарат любого буржуазного государства, в условиях безраздельного господства в стране одной партии и гигантской централизации всего партийного руководства, – роль генсека огромна. Его личные качества приобретают исключительное политическое значение.
  
   Именно поэтому Ленин в своем «Завещании» придавал такое значение личным качествам генсека, именно поэтому Ленин, зная личные качества Сталина, настойчиво в своем «Завещании» подчеркивал необходимость снятия Сталина с поста генсека и замены его более подходящим для этой роли лицом.
  
   Ленин в своем «Завещании» писал: «Сталин слишком груб, и этот недостаток, вполне терпимый в среде и (в) отношениях между нами, коммунистами, становится нетерпимым в должности генсека. Поэтому я предлагаю товарищам обдумать способ перемещения Сталина с этого места и назначить на это место другого человека, который во всех отношениях отличается от т (ов). Сталина только одним перевесом, именно более терпим, более лоялен, более вежлив и более внимателен к товарищам, меньше капризности и т. д.».
  
   «Тов. Сталин, сделавшись генсеком, сосредоточил в своих руках необъятную власть, и я не уверен, сумеет ли он всегда достаточно осторожно пользоваться этой властью», – говорит далее Ленин.
  
   Сталин, комментируя «Завещание», по обыкновению с помощью софизма, сводит все дело к грубости, отвлекая внимание от других своих качеств, о которых Ленин говорил. Между тем именно эти качества и имеют решающее значение.
  
   Ленин сомневался, что Сталин сумеет достаточно осторожно пользоваться необъятной властью генсека. Ленин требовал, чтобы генсек был более «лоялен». Значит, Сталин и тогда уже был недостаточно лоялен. А лояльный – значит верный, преданный, честно выполняющий свои «обязанности».
  
   Сталин недостаточно верен интересам партии, недостаточно предан, недостаточно честно выполняет свои обязанности. Именно в этом суть характеристики, данной Лениным Сталину. И если эти свои «качества» Сталин при Ленине скрывал, маскировал, подавлял, то после Ленина он дал им полную волю. Если при Ленине Сталин был недостаточно лояльным, верным интересам партии, честно выполняющим свои обязанности, то теперь он стал подлинным предателем партии, отбросившим в сторону партийную порядочность и честность, все подчинив интересам своего честолюбия и властолюбия.
  
   Далее Ленин отмечает нетерпимость Сталина к мнениям других. Это качество в соединении с первым – нелояльностью, нечестностью – привело к тому, что он, не терпя около себя людей самостоятельного, независимого партийного мнения, людей духовно, идейно, теоретически стоящих выше его, опираясь на партаппарат и ГПУ, вышиб их с руководящих постов, оклеветал, раздул их прошлые ошибки и «изобрел» десятки новых, обманул партию, терроризировал партийные массы и на место опороченных им руководителей партии поставил людей, ограниченных в теоретическом отношении, невежественных и беспринципных, но ручных, покорных холуев и льстецов, готовых «признать» любую его «теорию» за ленинскую, любую его антиленинскую статью за «историческую».
  
   Что касается вежливости Сталина по отношению к товарищам, чего требовал от генсека Ленин, то образцом может служить его «историческое» письмо в «Пролетарскую революцию» о Слуцком и Волосевиче, где сила доказательств обратно пропорциональна силе окрика зазнавшегося, зарвавшегося, обнаглевшего вождя, чувствующего себя в партии и стране как в своей вотчине, где он волен казнить и миловать всякого.
  
   2. Сталин как беспринципный политикан
  
   В теоретическом отношении Сталин показал себя за последние годы полнейшим ничтожеством, но как интриган и политический комбинатор он обнаружил блестящие «таланты». После смерти Ленина он наглел с каждым годом.
  
   Сначала осторожно, а потом все смелее сбрасывая с себя маску «скромного» старого большевика, которого партия «заставила» нести тяжелое бремя генсека, он все более явно проявлял стремление пробраться в пантеон великих людей, не брезгуя никакими средствами. Уже свой пятидесятилетний юбилей он превратил в настоящее «коронование на царство». Тысячи самых подлых, гнусных, холуйски-раболепных резолюций, приветствий от «масс», состряпанных вымуштрованным партийным, профсоюзным и советским аппаратом, адресованных «дорогому вождю», «лучшему ученику Ленина», «гениальному теоретику»; десятки статей в «Правде», в которых многие авторы объявляли себя учениками Сталина, как, например, Ворошилов, провозглашая Сталина крупнейшим теоретиком и т. д., – таков основной фон юбилея. У всякого большевика, не потерявшего еще окончательно стыд и не позабывшего старых партийных традиций, вся эта комедия «коронования» вызвала чувства отвращения и стыда за партию.
  
   Наконец, «историческая» статья Сталина в «Пролетарской революции» окончательно и со всем цинизмом обнаруживает его истинные намерения. Переделать историю так, чтобы Сталин занял в ней «подобающее» место великого человека, – вот сокровенный смысл статьи Сталина. Теперь, через пятнадцать лет пролетарской диктатуры, все учебники по истории партии оказались негодными, содержащими «троцкистскую контрабанду».
  
   Отныне историю партии будут писать, вернее, фабриковать заново. Ярославский на Московской областной партконференции в своей покаянной речи открыто и цинично выболтал «секрет». Он заявил: «Должен подчеркнуть, что в некоторых учебниках по истории партии, в первую очередь это относится ко мне, роль тов. Сталина в развитии большевизма, особенно в довоенные годы, освещена недостаточно».
  
   Вот где корни всех криков о «троцкистской контрабанде», о клевете на партию, о гнилом либерализме и пр. Ларчик открывается просто! Фальсифицировать историю партии под флагом ее защиты, раздуть одни факты, умолчать о других, состряпать третьи, посредственность возвести на пьедестал «исторической фигуры» – вот в чем заключается суть переработки учебников по истории партии. Отныне Емельян Ярославский окончательно превращается в Емельяна Иловайского. И эти люди, не краснея, заявляют, что история партии должна быть освещена объективно.
  
   Сталин, несомненно, войдет в историю, но его «знаменитость» будет знаменитостью Герострата. Ограниченный и хитрый, властолюбивый и мстительный, вероломный и завистливый, лицемерный и наглый, хвастливый и упрямый – Хлестаков и Аракчеев, Нерон и граф Калиостро – такова идейно-политическая и духовная физиономия Сталина.
  
   Теперь всякому совершенно ясно, что свое «18 брюмера» Сталин задумал произвести уже в 1924–1925 годах. Как Луи Бонапарт клялся перед палатой в верности конституции и одновременно подготовлял провозглашение себя императором, так и Сталин в борьбе с Троцким, а потом с Зиновьевым и Каменевым заявлял, что он борется за коллективное руководство партии, что «руководить партией вне коллегии нельзя», что «руководить партией без Рыкова, Бухарина, Томского невозможно», что «крови Бухарина мы вам не дадим», что «политика отсечения противна нам», – и одновременно подготовлял «бескровное» 18 брюмера, производя отсечение одной группы за другой и подбирая в аппарат ЦК и в секретари губкомов и обкомов лично верных ему людей.
  
   Если во время государственного переворота Луи Бонапарта население Парижа в течение нескольких дней слышало грохот пушек, то во время государственного переворота Иосифа Сталина партия в течение нескольких лет слышала «пальбу» клеветы и обмана. Результатов Сталин, как и Луи Бонапарт, добился: переворот свершен, личная диктатура, самая неприкрытая, обманная, осуществлена.
  
   Основная когорта соратников Ленина с руководящих постов снята, и одна часть ее сидит по тюрьмам и ссылкам, другая, капитулировавшая, деморализованная и оплеванная, – влачит жалкое существование в рядах партии, третья, окончательно разложившаяся, – превратилась в верных слуг «вождя»-диктатора.
  
   За последние четыре-пять лет Сталин побил все рекорды политического лицемерия и беспринципного политиканства. Даже буржуазные политики с таким бесстыдством не меняют свои принципы, как это проделывает Сталин.
  
   В чем сущность беспринципного политиканства? В том, что по одному вопросу сегодня придерживается одних убеждений, а назавтра (при той же обстановке и условиях или при изменившихся, но не оправдывающих в действительности такого изменения политического поведения – в интересах отдельного лица или клики) – прямо противоположных. Сегодня доказывается одно, а назавтра по тому же вопросу, при тех же условиях – другое. При этом беспринципный политикан и в том, и в другом случае считает себя правым и последовательным. Он спекулирует на том, что массы сегодня забывают о том, что им говорилось и обещалось вчера, а назавтра забудут о том, что им говорилось сегодня. Если же массы замечают трюк, то беспринципный политикан свой переход на другую точку зрения старается обосновать тем, что теперь якобы политическая и экономическая обстановка, соотношение классовых сил радикально изменились и поэтому нужны другая политика, тактика, стратегия и пр.
  
   …Для иллюстрации лицемерия и беспринципного политиканства Сталина можно было бы привести тысячи фактов, ибо его руководство за последние годы превратилось в сплошное беспринципное политиканство и надувательство масс, но мы ограничимся лишь самыми яркими и самыми крупными фактами.
  
   1. Сталин обвинял «троцкистов» в том, что они требовали:
  
   а) усиления темпов индустриализации; б) усиления борьбы с кулаком; в) введения чрезвычайного налога на кулаков; г) повышения цен и д) изъятия 1500 миллионов рублей из кооперации.
  
   «Троцкистов» он объявил контрреволюционерами, а «троцкизм» – социал-демократическим уклоном. Однако сразу же после XV съезда, решения которого целиком были направлены против «троцкистов», когда он решил после «троцкистов» расправиться с «правыми» и когда он увидел, что бить Бухарина и его группу справа тактически было невыгодно, он в области индустриализации и политики в деревне стал проводить прямо противоположную решениям съезда политику.
  
   Обворовав до нитки Троцкого и его группу, Сталин утверждает, что его сверхиндустриализация, нажим не только на кулака, но и на середняка, чрезвычайный налог, изъятие полутора миллиардов рублей из кооперации, а в дальнейшем и повышение цен, карточки, очереди – все это нечто совсем иное, чем предложения «троцкистов». Для этого ему, однако, пришлось все перевернуть и поставить на голову: то, что раньше называл он в области индустриализации и политики в деревне ленинизмом, – объявил правым оппортунизмом, а что раньше объявлял троцкизмом – теперь назвал ленинизмом.
  
   2. Специально о темпах в реконструктивный период Сталин на XIV съезде говорил: «Основное в промышленности состоит в том, что она уже подошла к пределу довоенных цен, что дальнейшие шаги в промышленности означают развертывание ее на новой технической базе, т. е. новое оборудование, новое строительство заводов. Это дело очень трудное. Перешагнуть через (этот) порог, перейти от политики максимального использования всего того, что было у нас в промышленности, к политике построения новой промышленности на новой технической базе, базе нового строительства заводов, переход через этот порог требует больших капиталов. Но так как недостаток капиталов у нас значительный, то в дальнейшем развитие нашей промышленности будет идти, по всей вероятности, не таким быстрым темпом, каким шло до сих пор».
  
   Итак, Сталин здесь явно говорит о замедлении темпов в реконструктивный период. Его взгляды, высказанные в приведенной цитате, бесспорно, правильны, но пусть кто-нибудь осмелился бы их высказать в 1930–1931 годах. По директиве того же Сталина с 1928 года всякие разговоры о замедлении темпов в реконструктивный период объявляются буржуазными, вредительскими и т. д. Однако одно из двух – или раньше Сталин ошибался на XIV съезде, или он ошибся в дальнейшем со своей новой теорией нарастания темпов. Но Сталин молчит теперь и о старой, и о новой «теории».
  
   3. На октябрьском Пленуме ЦК и ЦКК в 1927 году Сталин говорил: «А что такое умиротворение деревни? Это есть одно из новых условий для строительства социализма. Нельзя строить социализм, имея бандитские выступления и восстания среди крестьян». Но уже в июле 1928 года Сталин выдвигает совершенно противоположную «теорию» и заявляет: «По мере нашего продвижения вперед по пути к социализму сопротивление капиталистических элементов будет возрастать и классовая борьба будет обостряться». В 1927 году, по его мнению, нельзя было строить социализм, потому что мы в стране имели бандитские восстания, а в Грузии – даже восстания. А в 1929—30–31 годах мы имели сотни восстаний, среди которых многие более крупные, чем грузинские, и все это оказывается закономерным результатом «гигантских успехов в строительстве социализма», и чем дальше мы будем продвигаться вперед по пути к социализму, тем больше будет таких восстаний в деревне, ибо тем больше «будет обостряться классовая борьба». Тогда «умиротворение» деревни было «одним из основных условий для строительства социализма», а теперь обострение классовой борьбы в деревне, разжигание этой борьбы является одним из основных условий для этого строительства.
  
   4. В той же речи на октябрьском пленуме Сталин заявил: «На XIV съезде нашей партии оппозиция, во главе с Зиновьевым и Каменевым, попыталась подорвать этот маневр партии, предлагая заменить его, по сути дела, политикой раскулачивания, политикой восстановления комбедов. Это была, по сути дела, политика восстановления гражданской войны в деревне». Однако через два года он сам выдвинул лозунг раскулачивания, ликвидации кулачества как класса, организовал в деревне грандиозную гражданскую войну, перед которой бледнеет вся политика комбедов, продразверстки и восстаний в деревне в период военного коммунизма, и при этом он остается «последовательным ленинцем».
  
   5. Специально по вопросу о разжигании классовой борьбы в деревне Сталин говорил раньше также прямо противоположное тому, что делает в настоящее время. В своих «Вопросах и ответах» и Свердловском университете в 1925 году, когда ему еще не приходилось так лгать, как это он делает теперь, Сталин говорил: «Следует ли из этого, что мы должны разжечь классовую борьбу на этом фронте? Нет, не следует. Наоборот! Из этого следует лишь то, что мы должны всячески умерять борьбу на этом фронте, регулируя ее в порядке соглашений и взаимных уступок и ни в коем случае не доводя ее „до резких форм, до столкновений“. И даже специально о борьбе с кулачеством подчеркнул: «Может показаться, что лозунг разжигания классовой борьбы вполне применим к условиям борьбы на этом фронте. Но это неверно, совершенно неверно. Ибо мы здесь также не заинтересованы в разжигании классовой борьбы. Ибо мы вполне можем и должны обойтись здесь без разжигания борьбы и осложнений».
  
   Итак, в 1925 году Сталин заявляет, что мы «вполне можем и должны обойтись без разжигания классовой борьбы» с кулачеством», и лозунг обострения классовой борьбы с кулачеством он называет контрреволюционным, а в 1928 году заявляет: «По мере нашего продвижения вперед по пути к социализму сопротивление капиталистических элементов будет возрастать и классовая борьба будет обостряться». Но если обострение классовой борьбы с кулачеством является неизбежным «законом» для пролетарской диктатуры, тогда все разговоры о том, что «мы можем и должны обойтись без разжигания классовой борьбы на этом фронте», являются только добреньким мелкобуржуазным, реформистским и реакционным пожеланием. Если же действительно «мы можем и должны обойтись без разжигания борьбы» с кулачеством, тогда утверждение, что «по мере нашего продвижения вперед по пути к социализму сопротивление капиталистических элементов будет возрастать и классовая борьба будет обостряться», не может рассматриваться иначе, как оправдание и поощрение разжигания классовой борьбы. Оно так на самом деле и есть. Новая теория «обострения классовой борьбы» является именно оправданием политики разжигания классовой борьбы не только с кулаком, но и с середняком и оправданием произвола над трудящимися деревни. Запутавшийся «вождь» и его «ученые» льстецы могут сказать, что высказывания Сталина касаются только восстановительного периода, а для реконструктивного периода существуют совсем другие законы. Но это было бы обычной сталинской уверткой. Во-первых, по этому вопросу он никакой оговорки насчет того, что его «теория» касается только восстановительного периода, не делает, во-вторых, весь характер и смысл высказанных им здесь мыслей сам по себе говорит против такого ограниченного понимания указанной цитаты.
  
   6. На Московской губернской конференции 23/IX—27 г. Сталин в своей речи специально подчеркивал, что индустриализация немыслима без правильной политики в деревне. Он говорил: «Вести политику разлада с большинством крестьянства – значит открыть гражданскую войну в деревне, затруднить снабжение нашей промышленности крестьянским сырьем (хлопок, свекла, лен, кожа, шерсть и т. д.), дезорганизовать снабжение рабочего класса сельскохозяйственными продуктами, подорвать самые основы нашей промышленности, сорвать всю нашу строительную работу, (сорвать) весь наш план индустриализации страны».
  
   Именно это в настоящее время и случилось. Хлопок, лен, свекла хотя и были посеяны кое-как под бичом террора и репрессий, но при плохо обработанной земле и плохом уходе урожай получился тоже плохой, да и то, что уродилось, в огромной части осталось неубранным, ушло под снег.
  
   Десятки миллионов центнеров свеклы были не выкопаны, десятки миллионов уже выкопанной свеклы пропало в кучах под снегом, так как из-за отсутствия у крестьян транспорта и личной заинтересованности она не могла быть подвезена к заводам, которые в самую горячую пору должны были стоять без работы. Десятки тысяч га неубранного хлопка тоже погибло. То же случилось и со льном. Текстильная промышленность и теперь работает с половинной нагрузкой, пользуясь суррогатами. Кожи, шерсти, жиров и других сельскохозяйственных продуктов, необходимых промышленности, нет. Рабочий сидит на голодном пайке, не только мяса и жиров, но даже картошки и капусты не получает в достаточном количестве. Рабочие истощены, покупательная и платежная способность трудящихся масс города и деревни подорвана в корне. Подорваны все основы индустриализации. Предсказания Сталина здесь блестяще «оправдались». Но он вынужден об этом молчать.
  
   7. По вопросу о повышении цен Сталин в 1927 г. говорил: «Я мог бы, далее, сослаться на ряд документов оппозиции в пользу повышения цен на промышленные товары, каковое повышение не может не вести к захирению нашей промышленности, к усилению кулака, к разорению середняка, к закабалению бедноты кулаками». В настоящее время цены повышены в 4–5 раз по сравнению с тем уровнем, на котором они стояли четыре года тому назад, а реальная заработная плата колоссально упала. Но, по Сталину, это теперь ведет к бурному росту промышленности и к неуклонному улучшению материального положения рабочего класса и трудящихся масс деревни.
  
   8. Сталин, как известно, издевался в свое время над Каменевым, когда тот попытался неудачи хлебозаготовок свалить на кулака: «Кулак регульнул» – вызывало со стороны Сталина «решительный отпор». Теперь же кулак под магическим жезлом фокусника превратился во всемогущую и вездесущую силу: кулак всюду и везде строит козни социалистическому строительству. И здесь Сталин не пошел дальше политического плагиата, используемого с усердием, достойным лучшего применения.
  
   9. Не лучше обстоит дело и с его походом против теории «деградации сельского хозяйства». Сталин громил эту теорию как «правооппортунистическую» и доказывал, что индивидуальное крестьянское хозяйство в своей основной массе развивается и способно к развитию. Однако прошел лишь год после начала «исторического» похода Сталина, поход еще продолжался, как Сталин на конференции аграрников-марксистов выступил с новой теоретической формулой. «Наше мелкокрестьянское хозяйство, – заявил он, – не только не осуществляет в своей массе ежегодного расширения воспроизводства, но, наоборот, не всегда имеет возможность осуществлять даже простое воспроизводство». В переводе на простой язык это значит, что крестьянское хозяйство в своей основной массе (т. е. середняцкое хозяйство) не только не развивается, но и топчется на одном месте, т. е. переживает застой или даже катится вниз.
  
   В дальнейшем мы покажем теоретическую безграмотность последней «теории» Сталина с точки зрения марксизма-ленинизма, сейчас же отмечаем это как пример «последовательности» и «принципиальности» этого «стального» большевика, меняющего свои взгляды и принципы, как перчатки.
  
   3. Сталин как софист
  
   Для доказательства и «примирения» всех этих непримиримых противоречий к услугам Сталина имеется софистика. Беспринципный политикан по своей природе софист, политический фокусник и актер. Он надевает на себя разнообразные маски в зависимости от поставленной цели. А так как между диалектикой и софистикой есть известное внешнее сходство, ибо и тот и другой тип мышления основан на признании принципа противоречия, то Сталину тем легче софистику выдать за диалектику.
  
   Софистика – кажущаяся диалектика. Диалектика при известных условиях незаметно переходит в софистику, и этим Сталин искусно пользуется. Софист по своему произволу выбирает любое положение и доказывает его «истинность». Он знает, что всегда найдет группу людей, которая позволит себя обмануть.
  
   В чем заключается сущность софистики и ее отличие от диалектики? Сущность софистики состоит в том, что выдвигаются то те, то другие односторонние и абстрактные определения в изолированности, вне связи с окружающим, выдергиваются отдельные случаи, факты, примеры и на этом строятся «заключения» и «доказательства». А так как «при громадной сложности явлений общественной жизни можно всегда подыскать любое количество примеров или отдельных данных в подтверждение любого положения», то Сталин, таким образом, всегда доказывает все, что захочется, тем более что доказывать противоположное негде – вся печать находится в личном распоряжении Сталина и при господствующем над партией, рабочим классом и трудящимся крестьянством террором доказывать противоположное никто не осмелится, ибо это неизбежно связано с разными карами. «Сила доказательства» здесь просто заменяется «доказательством силы» – argumentum baculini. Палочное доказательство – это основной вид «доказательств» и «аргументации» Сталина по отношению к членам партии и парторганизациям. Мы уже не говорим о рабочих и основной массе деревни!
  
   Но Сталин как софист пользуется не только палочными доказательствами, но также всеми основными приемами и методами софистики.
  
   Во-первых, Сталин заранее принимает за доказанное то, что нужно доказать, на таком «декретированном» заранее положении строит все свои остальные выводы. Таковы его декретированные положения: «Троцкизм – авангард контрреволюционной буржуазии», «Правые – агенты кулака», «Середняк в своей основной массе повернул в сторону коллективизации» и т. д.
  
   Во-вторых, там, где ему это выгодно, он строит свои выводы на принципе: после этого, следовательно, по причине этого, связано с этим. Вредители добивались снижения темпов индустриализации, правые, как декретировал Сталин, тоже против быстрых темпов, следовательно, правые – агенты классового врага.
  
   Пользуясь этой аргументацией, можно с таким же успехом доказать, что германская компартия «смыкается» с фашистами, ибо и те и другие добиваются свержения правительства Брюнинга, что русские большевики в Государственной думе «смыкались» с правыми партиями, ибо те и другие голосовали нередко вместе против ряда думских законопроектов, что кадеты и некоторые другие правые партии были «агентами» большевиков, ибо и те и другие накануне войны 1914 года видели банкротство самодержавия и предсказывали неизбежность его крушения, а в феврале 1917 года вместе свергли его; таким образом, можно «доказать», что в настоящее время большинство сознательной части партии «смыкается» с Каутским, меньшевиками, эсерами, кадетами, является агентурой капитализма, ибо и те и другие видят банкротство сталинской политики. Таким методом можно доказать все, что угодно. Берется чисто внешнее, случайное сходство, к тому же порой сфабрикованное по одному какому-нибудь вопросу, выбрасываются все коренные принципиальные различия – и «доказательство» готово.
  
   В-третьих, Сталин зачастую прибегает к подстановке одного спорного вопроса другим. Так, например, в 1931 г. предполагалось увеличение продукции на 45 %, снижение себестоимости на 10 с лишним процентов, а вместо этого мы имеем увеличение (даже по фальсифицированной статистике) всего на 20 %, не считая гигантского ухудшения качества продукции. Вместо же снижения себестоимости – увеличение. Получился «просчет» около 10 миллиардов рублей, т. е. банкротство сталинского «планирования». При таком положении элементарная обязанность сколько-нибудь честного вождя состоит в том, чтобы заявить: 1) что план в основном не выполнен – выполнен меньше чем на половину; 2) что методы планирования оказались негодными и их нужно пересмотреть и перестроить.
  
   Вместо этого Сталин сам молчит, а через свою клику и печать кричит о том, что «мы добились гигантских успехов в третьем решающем», хотя план и «недовыполнен». Вопрос, таким образом, переносится в совершенно иную плоскость, перевертывается, ставится на голову. Гуттаперчевым, с неопределенным содержанием словечком «недовыполнен» прикрывается невыполнение плана, а криками о «гигантских успехах» – банкротство авантюристических методов планирования. Именно этим методом отвлечения внимания от главного пользуются фокусники при своих фокусах. От ловкости рук зависит много, но еще большее значение имеет искусство отвести глаза зрителя, заставить его следить не за тем, за чем нужно. Для этого фокусники и клоуны сопровождают свои шутки и фокусы непрерывной музыкой и болтовней. Все это имеет определенную цель – оторвать взор зрителя от проворных рук и манипуляций фокусника.
  
   В-четвертых, Сталин пользуется методом подмены слов и понятий другими, а также словами с растяжимым понятием, которым по произволу можно давать различное толкование. Сегодня он говорит, что правые – сторонники безграничных уступок середняку, а назавтра он превращает их в агентов кулака. Сегодня «быстрым» темпом у него называется увеличение продукции на 20 %, а 18 или 15 % являются оппортунистическими, а назавтра только 30 % считаются большевистским темпом, а 20 % уже оппортунистическими, то вдруг оказываются 45 % настоящим большевистским темпом, а 30 % – оппортунистическим, а если программа 45 % выполняется только на 20 %, то и эти 20 % сходят за подлинно большевистские темпы.
  
   Не определив точно содержание понятия «быстрые темпы», Сталин играет этими словечками, как ему вздумается.
  
   В-пятых, Сталин применяет в полемике и доказательствах известный прием софистов, состоящий в подстановке исключения вместо правила и правила вместо исключения. Возьмем для примера те же темпы. В передовой «Правды» от 27 июня 1931 года «Народохозяйственный план реален, надо его выполнить» мы читаем: «Мы приближаемся к концу первого полугодия. Оно принесло нам крупнейшие успехи в классовой борьбе и во всех областях народного хозяйства. Многие решающие отрасли промышленности дали за первые пять месяцев этого года громадный прирост выпуска продукции. За январь – май 1931 года по сравнению с соответствующим периодом прошлого года электротехническая промышленность дала прирост на 42,3 % (работа районных станций на 38 %), метизобъединение – на 108 %, станкостроение – на 37 %, котлотурбина – на 35,3 %, нефтепереработка – на 34,4 %, швейная промышленность – на 50 %».
  
   А дальше, в середине статьи, без шума, скромно добавляется: «Однако на фоне наших достижений этого года имеется ряд темных пятен. Есть отрасли промышленности, которые отстают, в том числе металлургия и уголь. План на этих важнейших участках не выполняется». Посмотрите, как тонко сфабриковано софистическое доказательство! Отрасли промышленности, призванные демонстрировать «выполнение» плана, охватывают 10–15 % индустриальных рабочих, а «темные пятна» охватывают 85–90 % рабочих, а если взять транспорт, то и больше.
  
   Под неопределенным словечком «ряд» Сталин, таким образом, спрятал всю основную массу индустрии, затушевал банкротство 45 % повышения продукции, предусмотренного планом, а негосподствующие отрасли промышленности поставил во главу угла. Или еще пример. Какая-либо область выполняет план хлебозаготовок, но в этой области в 5–6 районах их 100, 150 посредством ограбления населения этих районов (лишения их не только семенных, но и продовольственных фондов, посредством неслыханного террора – судов, арестов, высылок, расстрелов, распродаж имущества) добились выполнения плана, и Сталин «заключает»: ряд передовых районов выполнил и перевыполнил план, это доказывает, что план реален, надо ударить по оппортунистической практике отстающих и добиться выполнения плана. И исключение снова превращается в правило, правило делается исключением.
  
   В-шестых, Сталин на каждом шагу прибегает к замалчиванию, утайке, затушевыванию неприятных и невыгодных для него фактов. А так как вся печать, весь аппарат в его руках, то это ему удается в совершенстве. С помощью печати и партийной машины – аппарата он, когда нужно, из мухи делает слона и наоборот. Пример первый. На XVI съезде партии Сталин делает доклад о гигантских успехах индустриализации и коллективизации, о правильности «генеральной линии партии» и при этом скрывает два решающих факта. Докладывая об успехах индустриализации, он скрыл от партии, что в это время вся текстильная промышленность с 600 тыс. рабочих из-за отсутствия сырья стояла целиком 4 месяца, ряд других отраслей легкой промышленности, а также сотни предприятий тяжелой работали на 2/3 и даже наполовину. Почему он этот крупнейший экономический и политический факт замолчал, обманул партию и рабочий класс? Потому, что это разоблачало его политическое банкротство, показывало, что его «чудеса» на отдельных участках достигнуты за счет паралича ряда крупнейших отраслей промышленности. Точно так же, докладывая о коллективизации, он скрыл от масс, что дутые потемкинские «успехи» коллективизации достигнуты за счет невероятного террора в отношении основных масс деревни, что в стране прошла волна невиданных крестьянских восстаний середняцко-бедняцких масс, восстаний, в которых во многих случаях участвовали члены партии и комсомольцы, восстаний, которыми порой руководили члены партии с 1918 г., а в одном случае даже районный уполномоченный ОГПУ. Лишь крупных восстаний с тысячами участников в каждом в этот период по СССР было более 500, а мелких и того больше. Почему об этом крупнейшем политическом факте в докладе Сталина не сказано ни звука? Может быть, потому, что об этом не знала международная буржуазия? Но почему же тогда разрешалось знать международной буржуазии о грузинском восстании, о котором в свое время Сталин смело говорил? На деле Сталину не столь важно обманывать международную буржуазию, сколько рабоче-крестьянские массы Советского Союза. Если бы на съезде он сказал правду о восстаниях в деревне, то что бы осталось от его колхозной волны?
  
   Второй пример. В конце 1931 г. ЦК ВКП(б) было опубликовано «историческое постановление о кооперации. Кооперация – основная и гигантская организация, занимающаяся торговлей, и решающим, коренным, принципиальным вопросом в работе ее является политика цен. Но как раз о политике-то цен в этом «историческом» постановлении и не было ни звука. Чем же объясняется такая «забывчивость»? А тем, что в этот момент произведено было повышение цен на товары в несколько раз. И это в то время, когда шло падение покупательной способности червонца. Оправдать повышение цен никак здесь нельзя. Ведь всего три года тому назад в борьбе с троцкистами снижение цен выдвигалось как альфа и омега советской торговой политики. Сталин и здесь совершил один из многочисленных политических плагиатов, но признаться в этом не может. И политика цен исчезла из «исторического» постановления о советской торговле.
  
   В-седьмых, там, где Сталин ходом событий оказывается явно припертым к стене, где явно обнаруживается банкротство его руководства, где в то же время замолчать факты никак нельзя, там он прибегает к таким софистическим уверткам, к которым обычно прибегают только мелкие карманные жулики, когда их ловят с поличным, – он сваливает вину на других.
  
   Ленин говорил: «Надо помнить, что политический руководитель отвечает не только за свою политику, но и за то, что делают руководимые им». Сталин поступает наоборот: он свою собственную вину, банкротство своего руководства сваливает на других. Верные холопы и слуги царя, когда приходилось им сталкиваться с произволом местных властей, спасая авторитет, говорили: «Законы святы, да чиновники – лихие супостаты». Сталин в подобных случаях поступает таким же образом. Он так же сваливает вину за все безобразия, являющиеся системой и неизбежным продуктом его политики, на местных работников, прикрывает это для затушевывания насилия и издевательств над деревней туманными словечками: «перегибы» и «администрирование» – и выходит сухим из воды. Вождь хорош, принципы его политики, его директивы идеальны, а местные исполнители, районные и сельские работники никуда не годятся – они обязательно или переадминистрируют, или попадут под влияние самотека, или учинят «левый загиб», или впадут в правый уклон, или окажутся «агентами кулака». Лишь немногие счастливцы из местных районных и сельских работников за последние два года спаслись от обвинений в уклонах. Подавляющее большинство руководящих партийных и советских работников района и села сняты с работы за всякого рода загибы и оппортунизм, тысячи из них преданы суду и посажены в тюрьму.
  
   Для иллюстрации сталинского приема сваливания своих преступлений на других достаточно привести один классический пример из многих. Это его «знаменитая» статья о перегибах и коллективизации весной 1930 года – «Головокружение от успехов». Общеизвестно, что коллективизация примерно уже с конца 1928 года начала проводиться методами прямого или косвенного принуждения, а в дальнейшем – 1929–1930 гг. – и прямого насилия и террора. Раскулачивание, хлебозаготовки, налоги, массовые аресты, расстрелы и пр. – все это было использовано для терроризирования середняцких и бедняцких масс деревни, чтобы загнать их в колхозы. Официальные постановления ЦК «о добровольном вступлении в колхозы» стали только обычным фарисейским, лицемерным прикрытием для прямо противоположной практики коллективизации. Информация о том, какими методами выколачиваются у мужиков хлеб и налоги, у Сталина была превосходная.
  
   Сталин хотя и ограничен, но достаточно умен, чтобы знать в основном действительное положение вещей в стране, в частности в деревне. Но он и тогда уже запутался настолько, что изменить политику ему уже было невозможно. Поворот политики снова на ленинские рельсы означал бы не только банкротство его новой «теории» обострения классовой борьбы по мере нашего продвижения вперед по пути к социализму, его «чуда» с темпами индустриализации и коллективизации, но и позорного изгнания его с поста генсека. Поэтому он вынужден был играть «ва-банк» и самым бесстыдным образом фальсифицировать в газетах, в том числе и в «Правде» – его личном непосредственном рупоре, – фактическое положение вещей. Однако когда весной 1930 года во всей стране, как результат его политики, прошла волна невиданных в истории крестьянских середняцко-бедняцких восстаний, когда Сталин почувствовал, что почва под ногами его и его клики горит, что их господство может кончиться, когда он оказался припертым к стене, вместо того чтобы по-ленински честно и открыто признать провал прежней политики и изменить курс, он пошел на трюк. Этим трюком и явилась его статья «Головокружение от успехов». В этой статье Сталин заявил, что до февраля 1930 года коллективизация шла добровольно, а с февраля месяца у местных работников «закружилась от успехов голова» и они стали вопреки директивам ЦК насильно принуждать крестьян вступать в колхозы. Это «левый загиб», с которым должно быть решительно покончено и линия партии решительно выправлена. Тут Сталин вспомнил и привел ряд ценных указаний Ленина о коллективизации, о полной добровольности для крестьян вступать в коллективы. В результате этой статьи тысячи районных работников были исключены из партии только за то, что они проводили политику Сталина и его клики о процентном выполнении коллективизации, тысячи были брошены в тюрьмы за то, что по прямым директивам секретарей обкомов, под угрозой исключения из партии, должны были к определенному сроку «наколлективизировать» определенный процент. Местные работники были брошены в жертву обозленным массам деревни, для того чтобы отвлечь внимание от действительного виновника, а Сталин выступил перед мужиком в роли спасителя от «местных головотяпов», в роли Наполеона.
  
   Статья его является образцом не только перекладывания вины на других, но и образцом фальши и лицемерия Сталина, так как вслед за ней был издан по советской линии декрет, по которому системой налоговых обложений единоличник с прежней силой загоняется в колхозы.
  
   В-восьмых, там, где явное политическое надувательство нужно выдать за правду, он прибегает иногда к способу «ошарашивания», оглушения масс набором особенно громких и страшных слов, начинает бешеную кампанию во всех газетах и журналах, изо дня в день, из неделю в неделю, из месяца в месяц долбя одно и то же. Бесконечное количество статей в газетах и журналах, тысячи брошюр и книг на одну и ту же тему – все направляется на то, чтобы ложь выдать за правду. Где нельзя добиться результатов с помощью логики, он заменяет ее риторикой, воздействием на чувства масс, на их настроение, запугивая грозными словами одних, льстя приятными словами другим, приводя в недоумение третьих. Софистика в известной степени вообще сводится к «силе слова». Здесь софист разными способами достигает своей цели. Он или чрезмерно удлинит свое рассуждение там, где нужно утомить внимание слушателей или читателей, или запутает все «концы» так, что неопытный, неискушенный в политике и логике человек ничего не поймет, или, когда ему угрожает верное поражение, отговорится недостатком времени для освещения вопроса, или, наконец, с пафосом совсем не к месту начнет взывать к долгу, совести, мужеству, стойкости слушателей, напоминая им прошлые геройские подвиги их и их предков, клеймя презрением и запугивая возражающих и одобряя соглашающихся. Под магическим жезлом слов софиста безобразное превращается в прекрасное, зло в добро, преступление в героизм, вред в пользу. Ошибочное рассуждение, будучи выражено просто, не обманет и ребенка. Если же его развить в нескольких томах или сотнях статей, если его распространять в течение нескольких лет в десятках миллионов книг и брошюр, то оно может запутать миллионные массы, политически слабо развитые. Сталин и его клика «по мере надобности» пользуются также и этим методом для оправдания своего руководства.
  
   Само собой разумеется, что отмеченными методами Сталин пользуется не отдельно каждым, а всеми или несколькими сразу, ибо все они тесно переплетаются друг с другом и переходят один в другой. От этого они не перестают быть софистическими. Все эти приемы «доказательств» в борьбе с политическими противниками, инакомыслящими по партии и составляют «арсенал» сталинской «диалектики».
  
   Чем отличается сталинская «диалектика» от диалектики Маркса – Энгельса и Ленина? Тем, что она в корне враждебна марксизму-ленинизму.
  
   Ленин следующим образом характеризует сущность подлинной материалистической диалектики, диалектического метода. Логика диалектическая требует того, чтобы мы шли дальше. Чтобы действительно знать предмет, надо охватить, изучить все его стороны, все связи и опосредствования. Мы никогда этого не достигнем полностью, но требование всесторонности предостережет нас от ошибок и омертвения. Ленин требует всестороннего учета явлений в их конкретном развитии, не допускает выдергивания кусочка одного, кусочка другого («Еще раз о профсоюзах…»). А этот метод не имеет ничего общего со сталинскими софистическими «фокус-покусами», с его фабрикацией и подтасовкой фактов, с его выдергиванием отдельных заводов, отдельных колхозов для «доказательства» правильности и реальности всего плана.
  
   В другом месте, в ранней незаконченной работе Ленина «Статистика и социология», мы находим по этому же вопросу следующее место, попадающее прямо не в бровь, а в глаз Сталину с его методом фальсификации и подтасовки фактов, искажением действительности для оправдания своих замыслов. «В области явлений общественных нет приема более распространенного и более несостоятельного, как выхватывание отдельных фактиков, игра в примеры. Подобрать примеры вообще не стоит никакого труда, но значения это не имеет никакого или чисто отрицательное, ибо все дело в исторической конкретной обстановке отдельных случаев. Факты, если взять их в целом, в их связи, не только упрямая, но и безусловно доказательная вещь. Фактики, если они берутся вне целого, вне связи, если они отрывочны и произвольны, являются именно только игрушкой или кое-чем еще похуже. <…> Надо попытаться установить такой фундамент из точных и бесспорных фактов, на который можно было бы опираться, с которым можно было бы сопоставлять любое из тех «общих» или «примерных» рассуждений, которыми так безмерно злоупотребляют в некоторых странах в наши дни. Чтобы это был действительный фундамент, необходимо брать не отдельные факты, а всю совокупность относящихся к рассматриваемому вопросу фактов без единого исключения, ибо иначе неизбежно возникает подозрение – и вполне законное подозрение – в том, что факты выбраны или подобраны произвольно, что вместо объективной связи и взаимозависимости исторических явлений в их целом преподносится субъективная стряпня для оправдания, может быть, грязного дела. А это ведь бывает чаще, чем кажется» («Письма к родным» – предисловие М. И. Ульяновой, с. 15–16).
  
   Deta fabula naratur! О тебе идет речь! Это латинское изречение следовало бы поставить эпиграфом над всей сталинской политикой и его статьями последних лет. Оно как будто бы специально написано о сталинской игре в примерчики, выдергивании отдельных выгодных фактиков, о стряпне на сталинской кухне всякого рода уклонов, загибов, заскоков, перерождений и пр. для оправдания его грязных дел.
  
   …Сегодня сообщается, что такой-то сельсовет «в порядке соцсоревнования и ударничества, беспощадно борясь с кулачеством и его агентурой – правыми оппортунистами» успешно выполнил встречный план хлебозаготовок; завтра – секретарь ячейки Петров и директор Иванов «рапортуют» о пуске нового завода или цеха; но на следующий день – что рабочие завода Петровского или Ворошилова с энтузиазмом выполнили план подписки на заем и в порядке встречного – продолжают подписку. А в этот момент страна, обнищавшая, ограбленная, разоренная, нагая и голодная, с подорванной в корне производительной, покупательной и платежной способностью, потерявшая веру в дело социализма, терроризированная, озлобленная, представляющая сплошной пороховой погреб, – все дальше и дальше загоняется в тупик… Таково сталинское руководство!
  
   …Ленин в своем завещании разоблачил нелояльность, нечестность, недобросовестность Сталина; он высказал опасение, что Сталин не сумеет пользоваться осторожно властью генсека. И ход событий с лихвой подтвердил его гениальную прозорливость. Ленин уже тогда нащупал политическое лицемерие Сталина, его фарисейство. Теперь это фарисейство ясно и для ребенка.
  
   <…>
  
   12. Кризис пролетарской диктатуры. Пути выхода из кризиса и задачи честных последовательных ленинцев
  
   Партия в своем огромном подавляющем большинстве решительно настроена против политики Сталина и его клики.
  
   Еще в большей мере единодушно против этой политики настроены рабочие и служащие.
  
   Что же касается деревни, то там этот курс абсолютно не имеет не только сторонников, но даже людей, нейтрально к нему относящихся.
  
   Вся деревня доведена до отчаяния и кипит возмущением. Непрекращающиеся массовые восстания в деревне – лучший показатель ее политических настроений.
  
   Красная армия тоже в огромной степени отражает политические настроения пролетариата и крестьянских масс. И даже партийный аппарат в своей большей части лицемерит и внутренне не верит в успешный исход сталинской авантюры. Сталин и его клика держатся, следовательно, не на доверии, сочувствии и поддержке масс, а на каком-то другом основании, с помощью каких-то других рычагов. Каковы эти рычаги?
  
   Режим невиданного террора и колоссального шпионажа, осуществляемых посредством необычайно централизованного и вместе с тем разветвленного гигантского аппарата, сосредоточившего в своих руках все материальные ресурсы страны и поставившего в прямую зависимость от себя физическое существование десятков миллионов людей, – вот главная основа диктатуры Сталина. Вся система государственного аппарата, включая и партию, терроризируя других и в то же время сама живя под постоянным дамокловым мечом террора, вопреки сознанию каждой его отдельной клеточки, как машина, вынуждена совершать свои движения, получаемые от первоисточника, и выполнять волю главного «механика».
  
   Но, зайдя в безвыходный тупик и установив во всей стране в самых разнообразных формах господство террора, Сталин отрезал себе и всякие пути для отступления и эволюционного выхода из кризиса. Он возвел себя на пьедестал непогрешимого Папы и не может признать не только преступности своей политики, но и малейшей своей ошибки. Диктатор не может ошибаться – ошибаются только его подчиненные. Устранение Сталина и его клики нормальными демократическими методами, гарантированными Уставом партии и Советской Конституцией, таким образом, совершенно исключено.
  
   Они всякими предлогами, с оружием в руках, пушками и пулеметами будут защищать от партии и страны свое господство.
  
   Было бы непростительным ребячеством тешить себя иллюзиями, что эта клика, обманом и клеветой узурпировавшая права партии и рабочего класса, может их отдать добровольно обратно. Это тем более невозможно, что Сталин прекрасно понимает, что партия и рабочий класс не могут простить ему ужасающих преступлений перед пролетарской революцией и социализмом. При таком положении вещей у партии остается два выбора: или и дальше безропотно выносить издевательства над ленинизмом, террор и спокойно ожидать окончательной гибели пролетарской диктатуры, или силою устранить эту клику и спасти дело коммунизма.
  
   Допустима ли такая постановка вопроса с точки зрения марксизма-ленинизма? Не только допустима, но и бесспорно правильна. Преступно, вредно, гибельно для пролетариата и его партии силой устранять свои руководящие партийные и советские органы, если они ведут правильную ленинскую политику и выражают волю партийных и беспартийных масс. И наоборот, следует считать прямой обязанностью всякого честного большевика и беспартийного рабочего борьбу за насильственное устранение органов тогда, когда они ведут антиленинскую и гибельную для пролетарской диктатуры политику, когда они превратились в клику, не выражают воли масс и в то же время, опираясь на аппарат, не допускают их смены нормальными методами, предусмотренными Уставом партии и Советской Конституцией.
  
   …Люди, не умеющие марксистски мыслить, думают, что устранение Сталина в то же время будет свержением Советской власти. Сталин такой взгляд всячески культивирует и распространяет. Но он абсолютно неверен.
  
   На деле идет речь не об уничтожении пролетарской диктатуры, а о ее восстановлении, ибо она в форме осталась, а по своему содержанию в огромной части в настоящее время как раз утеряна. Речь идет не о нарушении принципов ленинизма, а как раз об их защите. Как устранение одного буржуазного правительства и замена его другим буржуазным правительством не означает еще свержения господства буржуазии, хотя и может в результате повлечь за собой это содержание, ибо всякий политический переворот развязывает силы враждебных данной политической системе классов, так и устранение одного «пролетарского» правительства и смена его другим пролетарским правительством не означает еще свержения пролетарской диктатуры, хотя такая борьба и связана с большими опасностями для самой пролетарской диктатуры.
  
   …Глупая авантюристическая или оппортунистическая политика пролетарского правительства может и верное дело пролетариата погубить и отбросить историю на 30–40 лет назад. Умная, хитрая политика буржуазии может и «гиблое» дело капитализма спасать от окончательного краха в течение длительного периода.
  
   …Глупая, с точки зрения интересов буржуазии, политика свергнутых правительств могла бы быстро довести государство до пролетарской революции. Наиболее сознательные элементы правящего класса пошли на риск переворота. И пусть на время, ибо на длительный период для класса, исторически обреченного, это невозможно, но они все же добились укрепления своего государства. Для нас устранение диктатуры Сталина и его клики также связано с риском. Мы развязываем силы внутренних врагов пролетарской революции и международного капитала. Эта опасность велика.
  
   Но для нас уже в данный момент существует еще более серьезная опасность гибели пролетарской диктатуры от рук самого Сталина и его клики. Сталин пролетарскую диктатуру и социалистическое строительство, по их действительному содержанию, в огромной степени уже уничтожил.
  
   Пролетарская диктатура уже гибнет, и ее нужно спасать. Пролетарская диктатура Сталиным и его кликой наверняка будет погублена окончательно, устранением же Сталина мы имеем много шансов ее спасти.
  
   Партия находится в положении пассажиров автомобиля, шофер которого вдруг безнадежно спятил с ума, свернул с дороги и везет пассажиров по кочкам и ухабам, под уклон на полном ходу прямо в пропасть. Автомобиль трещит, скрипит, ломается, кувыркается из стороны в сторону, подпрыгивает на кочках так, что у пассажиров зубы брякают, пассажиры возмущены, многие растерялись, некоторые в панике, некоторые от толчков вылетают из автомобиля, а спятивший с ума шофер ругает пассажиров оппортунистами, «загибщиками» и успокаивает их уверениями, что все это неизбежные трудности езды в автомобиле. При таком положении глупо и нелегко пассажирам ждать, пока «возница» спустит их под откос. Надо попытаться на ходу отбросить такого шофера от руля, на ходу же сесть умеющим править машиной за руль и вывести ее на торную дорогу. Иного выхода для пассажиров нет…
  
  Глава 5. Лаврентий Берия – главный чекист Закавказья
  Детство и юность
  
  Лаврентий Павлович Берия появился на свет 17 (29) марта 1899 года в небольшом горном селении Мерхеули, расположенном неподалеку от Сухуми, – через село пролегала Военно-Сухумская дорога, связывающая город с Кодорским ущельем. Родителями Лаврентия были Павел Хухаевич Берия (1872–1922) и Марта Виссарионовна (Ивановна) Джакели (1868–1955). До наших дней не дошло никаких воспоминаний ни самого Берии, ни его друзей детства, ни сверстников. Кстати, в Мерхеули, только два года спустя после Берии, родился Михаил Александрович Лакербай – один из родоначальников абхазской советской литературы. В своих воспоминаниях «Мой отец – Лаврентий Берия» Серго Берия рассказывал о деде Павле: «Остались в памяти черная дедова бурка, башлык да еще рассказы о нем самом, человеке чрезвычайно трудолюбивом и деятельном». Небогатые родители Лаврентия Берии были мингрелами, представителями одной из грузинских этнических групп, причем Марта по происхождению являлась дворянкой, состоявшей в дальнем родстве с уважаемыми в тех краях князьями Дадиани, владевшими Мингрелией до 1803 года, когда признали себя вассалами Российской империи. Через шестьдесят четыре года после этого уступивший права России на свои владения (официально – была упразднена автономия) князь Николай Дадиани получил от российского императора Александра II Освободителя потомственный дворянский титул – князя Мингрельского. Кроме того, князья Дадиани были в родстве с грузинским царским домом Багратионов. Но эти очень дальние родственные отношения со знатными родами Грузии не принесли в дом родителей Лаврентия Берии богатства – род самой Марты, Джакели, был к тому времени уже небогатым, а простой крестьянин Павел Берия с детства привык жить в бедности (существует версия о том, что в молодости он участвовал в одном из восстаний против царизма), и поэтому Марте приходилось подрабатывать швеей. Хотя в ходе судебного процесса 1953 года над Лаврентием Берией ему не было предъявлено обвинение в сокрытии своего дворянского (кулацкого) происхождения, в части последующих публикаций о его семье статус отца с «бедняка» был повышен до «середняка». От первого брака у овдовевшей Марты остались сын и дочь, о которых, по причине бедности Марты, заботился и которых воспитывал ее брат Дмитрий. В браке с Павлом Берией родилось еще трое детей. Первенец прожил только два года и скончался от оспы. Лаврентий был вторым ребенком. Третьим была Анна, которая после перенесенной болезни осталась глухонемой. Поэтому родители Берии могли рассчитывать только на то, что средний сын выберется из нужды и поможет родственникам. Но для этого необходимо было дать ему образование, а денег на это не было. В конце концов отцу пришлось продать половину дома, и Лаврентия отдали в Сухумское реальное училище. Тот не подвел родителей и в пятнадцать лет окончил училище с отличием. Для того же, чтобы Лаврентий смог продолжить обучение в Бакинском механико-строительном техническом училище, его отцу пришлось продать вторую половину дома, и семья перебралась в оставшуюся в их владении хибару. О юношеских годах самого Лаврентия достоверных сведений нет, но вполне возможно, что уже в это время он был не только расчетливым, но и умеющим отдавать команды и, что самое главное, заставлять их выполнять. Не сохранилось подробных и достоверных сведений об отношениях Лаврентия с отцом и матерью в детстве и юности.
  Учеба и первые революционные шаги
  
  По словам самого Лаврентия, он уже с семнадцати лет зарабатывал на кусок хлеба не только себе, но и своей матери и младшей глухонемой сестре, переехавшим к нему в Баку. В это время Берия, продолжая обучение в училище, зарабатывал на жизнь, работая практикантом главной конторы нефтяной компании Нобелей («Товарищество нефтяного производства братьев Нобель»), занимавшейся нефтедобычей и нефтепереработкой в Баку, пока не была в 1920 году национализирована большевиками.
  
  Известно, что в юности Лаврентий любил рисовать, а позже увлекался архитектурой. Зато имеются сведения, когда он занялся революционной деятельностью, – по словам самого Берии (указанным в автобиографии, датированной 27 октября 1923 года), в октябре 1916 года шестнадцатилетний Лаврентий при участии других студентов Бакинского технического училища организовал нелегальный марксистский кружок и занял в нем ответственную должность казначея. В этом просуществовавшем до Февральской революции кружке студенты тайком читали запрещенную литературу, которую потом и обсуждали на своих тайных собраниях. А вот уже в марте 1917 года, по собственным словам Берии, им при помощи товарищей была организована в училище настоящая большевистская ячейка. Таким образом, спустя шесть лет после описываемых событий начинающий функционер советской власти утверждал, что он де-факто стал членом партии большевиков еще до того, как она пришла к власти.
  
  В июне 1917 года Лаврентий Берия в качестве техника-практиканта армейской гидротехнической школы был командирован в Одессу, а позже – на Румынский фронт, на котором в июле начались активные боевые действия, связанные с наступлением, задуманным А. Керенским и другими членами Временного правительства с целью разгрома Германии. В боях основное участие принимала румынская армия, воевавшая на стороне России, к 8 сентября 1917 года Румынский фронт стабилизировался.
  
  Лаврентий Берия служил в городе Пашкани, важном железнодорожном узле, расположенном на северо-востоке Румынии (также упоминается его работа в лесном отряде села Негулешты).
  
  Через три с половиной десятка лет то самое вступление практикантом в гидротехнический отряд и пребывание на фронте, в то время как большевики выступали против продолжения империалистической войны, было поставлено Лаврентию Павловичу в вину. Генеральный прокурор Советского Союза, Роман Андреевич Руденко, ведший следствие по делу Л. П. Берии, однажды задал ему коварный вопрос: «Как могло случиться, что вы, будучи членом партии с марта 1917 года, в июне этого года добровольно вступили практикантом в гидротехническую организацию и выехали в Одессу? Было ли это поступление согласовано вами с партийной организацией?» В ответ Берия привел формальное оправдание: «Что я поступил в эту организацию, Цуринов (упомянутый в документах студент училища, являвшийся наряду с Берией создателем той самой большевистской ячейки в училище. – А. Г.) знал, но я ни с кем из партийной организации этого не согласовывал…»
  
  Вел ли на Румынском фронте Берия революционную работу, ту самую антивоенную агитацию, которой тогда занимались большевики? Данных об этом нет, не считая того, что Берия, по его собственным словам, был избран председателем отрядного комитета и часто принимал участие в проходивших в то время в Одессе митингах солдат, матросов и рабочих. Но зато имеется другая причина, более прозаическая, которой можно объяснить поездку Берии. Ему нужно было завершить образование в техническом училище, а для этого по тогдашним правилам надо было, как и в Советском Союзе, пройти производственную практику, без которой Берия не мог получить диплом.
  
  Далее, как это часто случается и в дальнейшей биографии Берии, следует две версии, почему Берия вернулся в Баку. Согласно первой, он отправился на родину осенью после развала Румынского фронта. В реальности после Октябрьской революции Румынский фронт стал разваливаться и 3 декабря (по новому стилю) 1917 года командующий фронтом генерал-адъютант Щербачев начал с согласия французских военных представителей на фронте переговоры о перемирии с командованием австро-германских войск. Перемирие было заключено через пять дней, и в середине декабря Румынский фронт фактически прекратил свое существование. Некоторая часть солдат покинула боевые позиции еще раньше. Согласно другой версии, Лаврентий Берия покинул Румынский фронт потому, что был комиссован по болезни. В ходе своей службы Берия сблизился с большевиками, представлявшими в армии реальную силу, и с февраля 1918 года принялся за работу в Бакинской городской организации большевиков и секретариате Бакинского совета рабочих депутатов. Так прошло восемь месяцев. После разгрома в сентябре 1918 года Бакинской коммуны турецкими войсками при участии азербайджанской социалистической партии «Мусават», выступавшей за национальную независимость Азербайджана и против советской власти, Берия остался в городе. В своей автобиографии он так описывает этот период деятельности: «Начиная с 1917 года в Закавказье я вовлекаюсь в общее русло партийно-советской работы, которая перебрасывает меня с места на место, из условий легального существования партии (в 1918 г. в г. Баку) в нелегальные (19 и 20 гг.) и прерывается выездом моим в Грузию».
  
  Но Советской республике была жизненно необходима бакинская нефть, и поэтому помимо формирования сильной Волжско-Каспийской флотилии и сухопутных частей в Баку велась и деятельность подпольщиков, делавших все для возвращения в Азербайджан советской власти.
  
  Командующим Кавказским фронтом Красной армии в январе 1920 года стал один из лучших военачальников – М. Тухачевский. Через два месяца Реввоенсовет фронта получил телеграмму от В. И. Ленина: «Взять Баку нам крайне, крайне необходимо. Все усилия направьте на это, причем обязательно в заявлениях быть сугубо дипломатичными и удостовериться максимально в подготовке твердой местной Советской власти. То же относится и к Грузии, хотя к ней относиться советую еще более осторожно». В разработке плана захвата Баку принимали участие М. Тухачевский и С. Орджоникидзе, а среди исполнителей был назначенный 31 июля 1919 года командующим Волжско-Каспийской военной флотилией Ф. Раскольников. Ему ставилась задача «произвести в районе ст. Алят десант небольшого отряда, который должен быть выделен распоряжением командарма 11-й армии. Быстрым налетом овладеть в Баку всем наливным флотом, не допустить порчи нефтяных промыслов». Поводом для начала боевых действий, а точнее говоря – вторжения войск в Азербайджан, было появившееся 28 апреля обращение бакинского ревкома за помощью к Совнаркому РСФСР. Но уже за несколько часов до этого события, раним утром 27 апреля, четыре бронепоезда с десантом в составе двух стрелковых рот и руководителей Компартии Азербайджана под руководством Анастаса Ивановича Микояна отправились в путь. В результате рейда в Баку на территории Азербайджана была установлена советская власть.
  
  Что же касается Берии, то с октября 1918 года по январь 1919 года он работал в Баку простым конторщиком на заводе «Каспийское товарищество Белый Город». Затем он окончил учебу и получил диплом. По его собственным словам, «в связи с началом усиленных занятий в техническом училище и необходимостью сдать некоторые переходные экзамены я вынужден был бросить службу. С февраля 1919 г. по апрель 1920 г., будучи председателем комячейки техников, под руководством старших товарищей выполнял отдельные поручения райкома, сам занимаясь с другими ячейками в качестве инструктора».
  
  И тут всплывает один из первых фактов в деятельности Берии, позже вызвавший множество споров, появление разных версий и документов – как обвинительных, так и оправдательных. После окончания училища член большевистского подполья в Баку Лаврентий Берия поступил на службу в контрразведку тогдашнего мусаватистского антисоветского правительства Азербайджана. Было ли это предательство, как обвиняли Берию как в 1930-е годы, так и на процессе 1953 года? Сам Лаврентий Павлович того, что он служил во вражеской контрразведке, не скрывал, что, в частности, отмечено в той самой автобиографии, датированной 1923 годом: «Осенью того же 1919 года от партии Гуммет (на тот период легальной азербайджанской партии, поддерживавшей отношения с членами большевистской партии. – А. Г.) поступаю на службу в контрразведку, где работаю вместе с товарищем Муссеви. Приблизительно в марте 1920 года, после убийства товарища Муссеви, я оставляю работу в контрразведке и непродолжительное время работаю в Бакинской таможне». Из контекста этого сообщения становится ясно, что в контрразведке Берия работал как тайный большевистский агент и вынужден был спешно покинуть службу после разоблачения и гибели своего сообщника.
  
  Являлся ли Берия законспирированным большевистским агентом, действовавшим в контрразведке врага по поручению старших революционных товарищей? В архивах имеется один любопытный документ, служебная записка Ивана Петровича Павлуновского, одного из руководителей ЧК – ГПУ (в 1919–1920 годах – заместителя начальника Особого отдела ВЧК, а в 1926–1928 годах – руководителя Закавказского ГПУ). В этой официальной бумаге, датированной 25 июня 1937 года и предназначенной лично И. Сталину, рассказывается о том, что перед своим назначением на должность руководителя Закавказского ГПУ он имел беседу с шефом ГПУ Ф. Э. Дзержинским, во время которой «…т. Дзержинский сообщил мне, что один из моих помощников по Закавказью т. Берия при мусаватистах работал в мусаватистской контрразведке. Пусть это обстоятельство меня ни в какой мере не смущает и не настораживает против т. Берия, так как т. Берия работал в контрразведке с ведома ответственных т.т. закавказцев и что об этом знают он, Дзержинский, и т. Серго Орджоникидзе». Помимо этого, в тексте документа была ссылка и на более поздние свидетельства о Лаврентии Берии – со стороны Серго Орджоникидзе, ведь Павлуновский был заместителем наркома тяжелой промышленности СССР, являвшегося наркомом до самой своей смерти. По словам Павлуновского, «в течение двух лет работы в Закавказье т. Орджоникидзе несколько раз говорил мне, что он очень высоко ценит т. Берия как растущего работника, что из т. Берия выработается крупный работник и что такую характеристику т. Берия он, Серго, сообщил и т. Сталину… Года два тому назад т. Серго как-то в разговоре сказал мне: а знаешь, что правые уклонисты и прочая шушера пытаются использовать в борьбе с т. Берия тот факт, что он работал в мусаватистской контрразведке, но из этого у них ничего не выйдет. Я спросил у Серго, а известно ли об этом т. Сталину. Т. Серго Орджоникидзе ответил, что об этом т. Сталину известно и что об этом он т. Сталину говорил». Берия, которому в момент написания этой записки было всего тридцать восемь лет, еще не был широко известен и тем более – среди старых большевиков. Самому Павлуновскому, имевшему в 1927 году конфликт с Лаврентием Павловичем, пришлось после этого оставить Закавказье. В кровавом 1937 году, как и многие старые большевики, Павлуновский был арестован и 29 октября того же года приговорен к смертной казни, приведенной в исполнение через несколько часов на Коммунарке. Но есть еще одна версия, омского историка Михаила Ефимовича Бударина, в соответствии с которой Павлуновский после вынесения смертного приговора находился в заключении еще три года. В период, когда Л. Берия стал наркомом внутренних дел Советского Союза, по его личному приказу Павлуновского отправили в специальную камеру, наполненную водой. Она ему доходила до самой головы. Вскоре арестант подписал признательные показания и был расстрелян.
  
  После прихода советских войск в апреле 1920 года в Баку Берия, по его собственным словам, был командирован в недружественную Советской России Грузинскую Демократическую республику, где и занялся нелегальной деятельностью в качестве уполномоченного Кавказского крайкома РКП(б) и регистрационного отдела Кавказского фронта при Реввоенсовете 11-й армии. Но на этот раз «засланный казачок» Берия был вскоре после своего приезда в Тифлис арестован, а затем освобожден с требованием в трехдневный срок покинуть территорию страны. Сам Берия писал: «С первых же дней после Апрельского переворота в Азербайджане{Имеется в виду занятие Баку советскими войсками.} краевым комитетом Компартии большевиков от регистрода{Регистрационного, то есть разведывательного отдела.} Кавказского фронта при РВС 11-й армии командируюсь в Грузию для подпольной зарубежной работы в качестве уполномоченного. В Тифлисе связываюсь с краевым комитетом в лице тов. Амаяка Назаретяна, раскидываю сеть резидентов в Грузии и Армении, устанавливаю связь со штабами грузинской армии и гвардии, регулярно посылаю курьеров в регистрод г. Баку. В Тифлисе меня арестовывают вместе с центральным комитетом Грузии, но согласно переговорам Г. Стуруа с Ноем Жордания (тогдашним руководителем грузинского правительства) освобождают всех с предложением в трехдневный срок покинуть Грузию».
  
  Далее возникает одна из многочисленных загадок в биографии Берии: на каких условиях он был освобожден из-под стражи? Существует версия, о которой поведал в августе 1953 года следствию Шалва Несторович Беришвили, грузинский эмигрант, который до того, как после окончания Второй мировой войны был схвачен советскими спецслужбами, обитал в Париже.
  
  Его дядей был Ной Виссарионович Рамишвили – первый министр-председатель правительства Грузинской Демократической республики и министр внутренних дел, с 24 июня 1918 года являвшийся министром внутренних дел республики в правительстве Ноя Жордании. По словам Ш. Беришвили, «когда однажды, в 1928 или 1929 году, я и мой дядя Ной Рамишвили… прочитали в тбилисской газете «Коммунист» (а газету мы выписывали) о назначении Берии на какую-то должность, то Рамишвили вспомнил в моем присутствии об аресте Берии в 1920 году меньшевистским правительством. Рамишвили сказал, что Берия был арестован начальником особого отряда Меки Кедия в 1920 году, когда Берия из Баку приехал в Грузию по какому-то заданию от большевиков. Рамишвили тогда же сказал мне, что Берия после ареста все рассказал ему о своих заданиях и связях. Я удивился, а Рамишвили велел мне напомнить об этом, когда к нему придет Кедия Меки. Последний к нам вообще приходил часто. Когда к нам пришел Меки Кедия, мы спросили его об аресте Берии в 1920 году и о том, как Берия вел себя на допросах. Кедия подтвердил, что Берия после ареста плакал и всех выдал, после чего был освобожден».
  
  Но в дальнейшем грузинские меньшевики, оказавшиеся в эмиграции, так и не опубликовали никаких достоверных материалов, доказывающих, что арестованный Лаврентий Берия выдал грузинской охранке грузинских подпольщиков. А ведь среди тех, кто был казнен и отправлен в Сибирь в 1924 году по приказу Берии, наверняка были родственники членов бывшего грузинского правительства меньшевиков. Почему же они не воспользовались случаем отомстить своему смертельному врагу Берии? Может, потому, что достоверных документов у них на руках не было?..
  
  Кроме того, существует и протокол допроса Л. П. Берии от 16 июля 1953 года. В нем содержатся вопросы генерального прокурора СССР Руденко и соответствующие ответы Берии:
  
   «ВОПРОС. При каких обстоятельствах вы были арестованы в Грузии в 1920 году?
  
   ОТВЕТ. Первый раз я был арестован весной или летом в 1920 году в Тифлисе, где я находился по заданию регистрода XI армии. Был задержан в здании ЦК большевиков, куда я был вызван Назаретяном, который был одним из руководителей ЦК. Особый отряд меньшевистский еще до моего прихода оцепил здание ЦК. Вход туда был свободным, а выход – нет. Всех нас держали в этом здании около суток, а затем всех освободили. Части из задержанных предложили покинуть Тифлис, что предложили мне – я не помню, может быть, тоже покинуть Тифлис. Со всеми нами, в том числе и со мной, вел разговор какой-то сотрудник этого меньшевистского отряда, протокола допроса не велось.
  
   Спустя некоторое время из Тифлиса я выехал в Азербайджан как дипкурьер посольства РСФСР и при возвращении обратно в Грузию по заданию регистрода был задержан на границе пограничными особыми отрядами меньшевистского правительства. Был доставлен в Тифлис, и, несмотря на мои протесты о незаконности ареста, так как являлся дипкурьером, меня все же через несколько дней отправили в Кутаисскую тюрьму. Перед направлением в Кутаисскую тюрьму в результате моих протестов явились представители посольства РСФСР Андреев и Белоусов, которым я вручил все документы и деньги, которые при мне находились. Они мне заявили, что посольство РСФСР опротестовало мое задержание перед министром иностранных дел грузинского меньшевистского правительства.
  
   ВОПРОС. Фамилия Пунке вам известна?
  
   ОТВЕТ. Не помню.
  
   ВОПРОС. Кто был начальником регистрода XI армии?
  
   OTBЕT. Начальником был Тарасов, был ли Пунке начальником регистрода XI армии – не помню, может быть после.
  
   ВОПРОС. При аресте при переходе границы у вас было отобрано удостоверение на шелке, подписанное начальником регистрода XI армии?
  
   ОТВЕТ. Нет, ничего у меня не было отобрано.
  
   ВОПРОС. Вам известна также фамилия Нечаев?
  
   ОТВЕТ. Не помню.
  
   ВОПРОС. Вам оглашаются показания бывшего резидента разведывательного управления Кавказского фронта в Закавказье Нечаева:
  
   «В 1920 году я работал окружным резидентом разведывательного управления (регистрода) Кавказского фронта в Закавказье. В зону моей деятельности, наряду с другими районами, входила и меньшевистская Грузия. Во второй половине 1920 года в мои руки попала грузинская меньшевистская газета, издававшаяся в Тифлисе, в которой в качестве большой сенсации сообщалось об аресте органами министерства внутренних дел меньшевистского правительства Грузии «большевистского агента» Л. П. Берия с рядом изобличающих его данных. Я хорошо помню, что в этом сообщении приведен был полный текст найденного при Берия секретного удостоверения на шелку о том, что предъявитель его является сотрудником регистрода XI армии. Хорошо также помню, что на этом удостоверении стояла известная мне подпись начальника регистрода XI армии Пунке.
  
   Опубликование этих материалов о Берия как о советском агенте было актом политической диверсии, рассчитанной на компрометацию Советской России, которая только недавно, установив дипломатические отношения с меньшевистским правительством Грузии, одновременно ведет против него подрывную работу, засылая в Грузию своих военных агентов. Учитывая, что других подобных случаев широкого оповещения о поимке советского агента тогда не было, хотя фактически в руки грузинской разведки попадали наши товарищи, можно с основанием предположить, что все это имело явно преднамеренный характер и в этом случае такая полная расшифровка могла иметь место только со «своим» для меньшевистской разведки человеком…
  
   Вызывает подозрение тот факт, что в упомянутых выше опубликованных меньшевиками агентурных документах фигурировала фамилия именно Берия Л. П., в то время как обычно в таких случаях применялась вымышленная фамилия (кличка)».
  
   Подтверждаете это?
  
   ОТВЕТ. Я ничего не знаю».
  
  Итак, по словам самого Берии, оставшись незаконно в стране после трех дней, данных ему на отъезд, он под фамилией Лакербайя был принят на работу в представительство РСФСР, руководимое С. М. Кировым. Затем в мае Берия отправился обратно в Баку, где должен был получить директивы в связи с подписанием Московского договора. 7 мая 1920 года в Москве был подписан договор между РСФСР и Грузией, гарантирующий Грузинской Демократической республике независимость в обмен на обещание не давать убежища войскам сил, враждебных Советской республике. Для Советской республики, в то время ведшей тяжелую войну с Польшей и в дальнейшем планировавшей «советизацию» Грузии (среди инициаторов этого плана были Киров и Орджоникидзе), договор лишь откладывал начало военных действий против Грузинской Демократической республики.
  
  Согласно договору, правительство Грузии отпустило из тюрем значительную часть большевиков, ранее выступавших против его власти. Освобожденные революционеры сформировали Коммунистическую партию Грузии, которая, несмотря на заявленную ей формальную независимость, действовала (и финансировалась) под руководством Кавказского бюро РКП(б), в свою очередь являвшегося исполнителем воли В. И. Ленина и его соратников. Члены Коммунистической партии Грузии развернули подпольную деятельность, направленную против правительства страны, в которое входили меньшевики. Один из них, уже упомянутый Ной Рамишвили, министр внутренних дел, отдал приказ об аресте наиболее активных грузинских коммунистов, выступавших против грузинского правительства. В ответ полномочный посол РСФСР Сергей Киров выразил протест от имени правительства РСФСР, и правительства Грузии и РСФСР обменялись нотами. Этот спор так и не был разрешен дипломатическим путем, и в результате правительство Советской республики развернуло пропаганду против меньшевистского правительства Грузии, которого обвинило в незаконных репрессиях против местных коммунистов и кроме того – в организации препятствий проходу конвоев в Армению и также помощи различным антисоветским восстаниям, вспыхивавшим в этот период на Северном Кавказе. Но и грузинское правительство тоже не осталось в стороне – в свою очередь оно обвинило Москву в том, что ее эмиссары организуют на ее территории антигосударственные выступления (преимущественно – среди представителей этнических меньшинств, в том числе абхазов и осетин), а также в частых провокациях на границе с Азербайджанской ССР, де-факто контролируемой Москвой.
  
  Поэтому неудивительно, что в такой непростой обстановке одной из жертв русско-грузинского конфликта стал Лаврентий Берия, арестованный на обратном пути во время своего возвращения из Баку. Несмотря на советский паспорт и заступничество полномочного посола РСФСР С. Кирова, Берия не был освобожден, а, наоборот, отправлен в Кутаисскую тюрьму, славившуюся на весь Северный Кавказ своими жестокими порядками. В ней Лаврентий провел более двух месяцев. В августе находившиеся в ней политические заключенные начали голодовку, и, не желая очередного витка обострения отношений с Москвой, большевики из Кутаисской тюрьмы (среди которых был и Берия) были освобождены и в августе того же года высланы из Грузии в Баку. Правда, много позже была опубликована данная в 20-е годы комиссией ЦК Компартии Грузии характеристика Берии, в которой, в частности, говорилось: «В тюрьме не подчинялся постановлениям парторганизации и проявлял трусость. К примеру: не принимал участия во время объявления голодовки коммунистов». Но не стоит забывать, что в то время Берия вел ожесточенную борьбу за власть (в том числе личную) на Кавказе и недоброжелателей в грузинской Компартии (и тем более в ГПУ) у него хватало. Кроме того, сразу после освобождения из тюрьмы, уже в столице Азербайджана, Берия получил новое ответственное назначение – управляющим делами ЦК Компартии Азербайджана. Вряд ли это было возможно, если бы Берия в заключении проявил себя как трус или нерадивый исполнитель воли партии большевиков…
  
  Прошло несколько месяцев, и в феврале 1921 года вспыхнула с надеждой ожидаемая грузинскими коммунистами советско-грузинская война (среди тех, кто высказался за ее подготовку, были Сталин и Троцкий, а Ленин поначалу колебался), поддержанная и действиями грузинских подпольщиков – своевременно начались восстания местных рабочих и крестьян, а также представителей нацменьшинств на территории республики.
  
  Сценарий начала советского вмешательства был стандартным, практически ничем не отличающимся от азербайджанских событий, – 16 февраля 1921 года ревком Грузии во главе с Ф. Махарадзе провозгласил Грузинскую советскую республику и сразу же направил в Москву просьбу об оказании военной помощи. В ответ части Красной армии в этот же день пересекли южную границу Грузии.
  
  24 февраля правительство Грузинской Демократической республики было вынуждено эвакуироваться в Кутаиси, на следующий день в Тбилиси вошли советские войска. В городе разместился грузинский ревком, преобразованный в этот же день в СНК Грузинской ССР. Но тут пока еще существующему грузинскому правительству меньшевиков ультиматум предъявила Турция, претендуя на часть территории. Лишь 7 марта 1921 года в Кутаиси состоялось заключение перемирия между Грузией и РСФСР, которое со стороны правительства Грузинской Демократической республики подписал министр обороны Григол Лордкипанидзе, а с советской стороны – полномочный представитель Авель Енукидзе. На следующий день было подписано соглашение, передающее Батуми, контролировавшееся грузинской армией, частям Красной армии. Члены бывшего грузинского правительства меньшевиков на итальянском судне покинули территорию страны.
  
  В качестве управляющего делами ЦК Компартии Азербайджана Берия проработал до октября 1920 года, после чего, согласно написанной им автобиографии, «Центральным Комитетом назначен был ответственным секретарем Чрезвычайной Комиссии по экспроприации буржуазии и улучшению быта рабочих. Эту работу я и т. Саркис (председатель комиссии) проводили в ударном порядке вплоть до ликвидации Комиссии (февраль 1921 года). С окончанием работы в Комиссии мне удается упросить Центральный Комитет дать возможность продолжить образование в институте, где к тому времени я числился студентом (со дня его открытия в 1920 году). Согласно моим просьбам ЦК меня посылает в институт, дав стипендию через Бак Совет. Однако не проходит и двух недель, как ЦК посылает требование в Кавбюро откомандировать меня на работу в Тифлис, своим постановлением назначает меня в Аз Чека заместителем начальника секретно-оперативного отдела (апрель 1921 г.) и вскоре уже – начальником секретно-оперативного отдела – заместителем председателя Аз Чека».
  В руководстве закавказских органов
  
  Более чем десятилетие Берия ступень за ступенью поднимается по карьерной лестнице в ЧК. Поначалу Лаврентию Павловичу удавалось, будучи заместителем начальника секретно-оперативного отдела, а потом – начальником секретно-оперативного отдела, в течение почти двух лет совмещать ответственную работу с учебой в Бакинском политехническом институте (прежнем Бакинском училище). Нам ничего не известно об успехах Берии на ниве институтского познания, но вот на партийной и чекистской ниве деятельность Берии была замечена – в 1923 году Лаврентий Павлович получил от одного из высших советских руководителей Закавказья, секретаря ЦК Азербайджанской Компартии Рухулла Ахундова, такое удостоверение-характеристику: «Удостоверение дано сие ответственному партийному работнику тов. Берии Л. П. в том, что он обладает выдающимися способностями, проявленными в разных аппаратах государственного механизма… Работая управделами ЦК Азербайджанской Компартии, чрезвычайным уполномоченным регистрода Кавказского фронта при реввоенсовете 11-й армии и ответственным секретарем Чрезвычайной комиссии по экспроприации буржуазии и улучшению быта рабочих, он с присущей ему энергией, настойчивостью выполнял все задания, возложенные партией, дав блестящие результаты своей разносторонней деятельности, что следует отметить как лучшего, ценного, неутомимого работника, столь необходимого в настоящий момент в советском строительстве…» Прошло пятнадцать лет, и написавший Берии эту лестную характеристику Рухулл Ахундов, до ареста являвшийся начальником Управления по делам искусств при Совнаркоме Азербайджана, был расстрелян.
  
  Спустя несколько месяцев Лаврентию Павловичу была выдана и другая, не менее достойная характеристика, на этот раз подписанная первым секретарем Закавказского крайкома партии А. Ф. Мясниковым. В ней были следующие строки: «Берия – интеллигент… Заявил себя в Баку как способный чекист на посту заместителя председателя ЧК Азербайджана и начальника секретно-оперативной части. Ныне начсот{Начальник секретно-оперативной части грузинской ЧК.}».
  
  Впрочем, о деятельности Берии в руководстве закавказских органов есть и другое мнение. Так, историки, авторы многочисленных научных работ по истории отечественных органов госбезопасности, А. М. Плеханов и А. А. Плеханов приводят в книге «ВЧК. 1917–1922. Энциклопедия» следующие факты: «В 1921 г. в Баку работала комиссия по ревизии деятельности органов ВЧК Украины и Северного Кавказа во главе с М. С. Кедровым. Она установила многочисленные нарушения законности со стороны Берии. После дополнительного разбирательства и уточнения обстоятельств дела Берии (обвинявшегося в превышении полномочий и фальсификации уголовных дел) в декабре 1921 г. Ф. Э. Дзержинский вызвал Берзина и вручил ему ордер на арест Берии. Для задержания и ареста Берии был выделен наряд из 4 человек. За несколько часов до прибытия поезда из Баку Ф. Э. Дзержинскому позвонил И. В. Сталин и, сославшись на поручительство А. И. Микояна, попросил не применять строгих мер к Берии. Главным ходатаем за Берию выступил Г. К. Орджоникидзе». Но спустя годы М. С. Кедрову, руководителю той проверки, в годы Гражданской войны занимавшему ответственный пост начальника военного отдела, а позже – особого отдела ВЧК, а в 1921 году являвшегося членом коллегии ВЧК, пришлось еще раз столкнуться с Лаврентием Берией. Летом 1937 года М. С. Кедров, занимавший должность старшего научного сотрудника Нейрохирургического института, был арестован. Несмотря на избиения на допросах в Лефортовской тюрьме НКВД, ни в каких антигосударственных и антипартийных деяниях он не признался. Уже во время Великой Отечественной войны, 9 июля1941 года, состоялось судебное заседание Военной коллегии Верховного суда СССР под председательством диввоенюриста М. Г. Романычева и в составе военюриста I ранга А. А. Чепцова и В. В. Буканова. Находившийся четыре года под следствием М. С. Кедров был оправдан, но так и не освобожден из заключения – согласно личному распоряжению Л. П. Берии, занимавшему на тот момент пост народного комиссара внутренних дел СССР. Через три месяца, 27 октября 1941 года, по личному приказу Берии М. С. Кедров вместе с другими заключенными был доставлен под конвоем в поселок Барбош в Куйбышевской области, где и был без суда и следствия расстрелян на следующий же день (согласно другой информации – 1 ноября 1941 года). М. С. Кедрова реабилитировали посмертно 4 августа 1954 года, а в 1956 году Н. С. Хрущев во время своего знаменитого доклада на XX съезде КПСС о культе личности Сталина прочитал письмо М. С. Кедрова, адресованное руководству страны: «Из мрачной камеры Лефортовской тюрьмы взываю к вам о помощи. Услышьте крик ужаса, не пройдите мимо, заступитесь, помогите уничтожить кошмар допросов, вскрыть ошибку.
  
  Я невинно страдаю. Поверьте. Время покажет. Я не агент-провокатор царской охранки, не шпион, не член антисоветской организации, в чем меня обвиняют, основываясь на клеветнических заявлениях. И никаких других преступлений в отношении Партии и Родины я никогда не совершал. Я не запятнанный ничем старый большевик, честно боровшийся (без малого) 40 лет в рядах Партии на благо и счастье народа…
  
  …Теперь мне, 62-летнему старику, следователи угрожают еще более тяжкими и жестокими и унизительными мерами физического воздействия. Они уже не в состоянии осознать своей ошибки и признать незаконность и недопустимость своих поступков в отношении меня. Они ищут оправдания им в изображении меня злейшим, неразоружающимся врагом и настаивая на усилении репрессии. Но пусть знает Партия, что я невиновен и никакими мерами не удастся верного сына Партии, преданного ей до гроба жизни, превратить во врага.
  
  Но у меня нет выхода. Я бессилен отвратить от себя надвигающиеся новые, тяжкие удары.
  
  Всему, однако, есть предел. Я измотан вконец. Здоровье подорвано, силы и энергия иссякают, развязка приближается. Умереть в советской тюрьме с клеймом презренного предателя и изменника Родины – что может быть страшнее для честного человека. Какой ужас! Беспредельная горечь и боль сжимают судорогой сердце. Нет, нет! Это не случится, не должно случиться, кричу я. И Партия, и Советское правительство, и нарком Л. П. Берия не допустят свершиться той жестокой непоправимой несправедливости.
  
  Убежден, что при спокойном, беспристрастном расследовании, без отвратительной ругани, без злобы, без жутких издевательств необоснованность обвинений будет легко установлена. Я глубоко верю, что правда и справедливость восторжествуют. Я верю, верю».
  
  После прочтения письма Н. С. Хрущев заявил: «Старого большевика т. Кедрова Военная коллегия оправдала. Но, несмотря на это, он был расстрелян по распоряжению Берии».
  
  Вряд ли какие-то сведения о событиях далекого 1921 года могли повредить всесильному наркому спустя двадцать лет, да еще в условиях начавшейся войны… Но старый большевик и один из руководителей ВЧК – ГПУ – ОГПУ М. С. Кедров, как и его младший сын Игорь, старший лейтенант госбезопасности, расстрелянный в феврале 1939 года, не были нужны Л. П. Берии, предпочитавшему иметь в составе подведомственных органов в первую очередь своих доверенных лиц…
  
  Возвращаясь к закавказскому периоду деятельности в ЧК – ГПУ Л. П. Берии, можно отметить, что хвалебная информация о нем содержится и в его автобиографии. В ней Лаврентий Павлович без личной скромности утверждал, что отличился при ликвидации мусульманской организации «Иттихад», которая, по словам Берии, «насчитывала десятки тысяч членов. Далее – разгром Закавказской организации правых эсеров, за что ГПУ (ВЧК) своим приказом от 6 февраля 1923 года за № 45 объявляет мне благодарность с награждением оружием (именным револьвером системы «Браунинг»). Итоги той же работы отмечены Совнаркомом АССР в своем похвальном листе от 12 сентября 1922 г. и в местной прессе. Работая в Азербайджанской чека, одновременно состою председателем Азмежкома (Азербайджанская междуведомственная комиссия. – А. Г.) с VII 1921 г. по XI 1922 г. Затем в комиссии ВЭС (Высшего экономического совета. – А. Г.) и в комиссии по обследованию ревтрибунала. По партийной линии состою прикрепленным от БК АКП14 к рабочим ячейкам, а позже для удобства – к ячейке ЧК, где состою членом бюро, бывал избираем почти на все съезды и конференции АКП, состоял также членом Бакинского Совета». 12 сентября 1922 года Совнарком Азербайджана, отмечая многочисленные заслуги Л. П. Берии, которого переводили на работу в Грузинское ЧК, наградил на прощание (но на этой земле Лаврентия Павловича еще не раз вспомнят!) похвальной грамотой.
  
  В Грузинской ССР, входившей в состав Закавказской Социалистической Федеративной Советской Республики, Берия осенью 1922 года занял пост руководителя секретно-оперативной части и одновременно должность заместителя начальника грузинского ЧК. Было тогда Лаврентию Павловичу всего двадцать три года. По меркам Российской империи он занимал должность заместителя начальника губернского жандармского управления, обладатель которой носил уже полковничьи (в крайнем случае подполковничьи) погоны, являясь при этом одним из самых значимых персон в своей губернии. Берия непосредственно руководил самой секретной структурой, в функциональные обязанности которой входила не только разработка оперативных мер против врагов (в том числе и потенциальных) советской власти, но и контроль за настроениями масс и отчасти – представителей местной элиты.
  
  Как и прежде, сам Берия, продолжающий оставаться незаменимым источником информации о собственной деятельности, так отмечает свои труды в автобиографии: «Принимая во внимание всю серьезность работы и большой объект, отдаю таковой все свои знания и время, в результате в сравнительно короткий срок удается достигнуть серьезных результатов, которые сказываются во всех отраслях работы: такова ликвидация бандитизма, принявшего было грандиозные размеры в Грузии, и разгром меньшевистской организации и вообще антисоветской партии, несмотря на чрезвычайную законспирированность. Результаты достигнутой работы отмечены Центральным Комитетом и ЦИКом Грузии в виде награждения меня орденом Красного Знамени».
  Подавление восстания в Грузии в 1924 году
  
  Орден Красного Знамени Лаврентию Павловичу дали за организацию беспощадного подавления на территории Грузии восстания меньшевиков, в котором приняли участие многие родственники прежней элиты страны, лишившейся власти после ввода в Грузию Красной армии. Существующие версии разгрома восставших разительно отличаются между собой. Но в августе 1924 года в Грузии началось новое восстание, которое было жестко подавлено. Под руководством Л. Берии начались крупномасштабные репрессии. Сын Берии Серго в своих мемуарах «Мой отец – Лаврентий Берия», ссылаясь на воспоминания отца, так описывает случившееся: «В 1924 году отец, заместитель начальника Грузинской ЧК, узнает, причем заблаговременно, о том, что готовится меньшевистское восстание. Учитывая масштаб будущих выступлений, отец предлагает любыми политическими мерами предотвратить кровопролитие. Орджоникидзе{В то время 1-й секретарь Закавказского РКП(б).}, в свою очередь, передает его информацию в Москву. Ситуация тревожная: разведке достоверно известно, что разработан полный план восстания, готовятся отряды, создаются арсеналы. Выступления вспыхнут по всей республике, и пусть они в действительности не будут носить характера всенародного восстания, но выглядеть это будет именно так.
  
  Отец понимал, что эта авантюра изначально обречена на провал, на большие человеческие жертвы. Необходимы были энергичные меры, которые бы позволили предотвратить кровопролитие. И тогда он предложил пойти на такой шаг – допустить утечку полученной информации. Его предложение сводилось к тому, чтобы сами меньшевистские руководители узнали из достоверных источников: грузинская ЧК располагает полной информацией о готовящемся восстании, а следовательно, надеяться на успех бессмысленно. Орджоникидзе, видимо, получив согласие Москвы, не возражал: в той непростой обстановке это было единственно верным решением. Но меньшевики этой информации не поверили и расценили ее всего лишь как провокацию.
  
  В Грузию был направлен один из лидеров меньшевистского движения, руководитель национальной гвардии Джугели. О его переброске отец узнал заблаговременно от своих разведчиков и, разумеется, принял меры: Валико Джугели был взят под наблюдение с момента перехода границы. Но всего лишь под наблюдение – арестовывать одного из влиятельных лидеров меньшевиков не спешили. Само пребывание Джугели в Грузии решено было использовать для дела. По своим каналам отец предупредил Джугели, что для грузинской ЧК его переход границы не секрет и ему предоставлена возможность самому убедиться, что восстание обречено на провал.
  
  К сожалению, и эта информация была расценена как провокация чекистов. Джугели решил, что Груз ЧК просто боится массовых выступлений в республике и не способна их предотвратить, поэтому пытается любыми средствами убедить меньшевистское руководство в обратном.
  
  Джугели все же был арестован, но из-за досадной случайности – его опознал на улице кто-то из старых знакомых, и его официально задержали. Уже в тюрьме Джугели ознакомился с материалами, которыми располагала разведка Груз ЧК, и он написал письмо, в котором убеждал соратников отказаться от выступления. Ни за границей, ни в самой Грузии к нему не прислушались. Восстание меньшевики все же организовали, но, как и следовало ожидать, армия его подавила, а народ понес бессмысленные жертвы, которых вполне можно было избежать. Если бы Орджоникидзе вмешался, кровопролития еще можно было не допустить, потому что в первые же часы все руководители восстания были арестованы, склады с оружием захвачены. По сути, армия громила неуправляемых и безоружных людей…» Вероятно, попытка обезглавить и тем самым предотвратить восстание Берии и его подчиненным не удалась. Бои продолжались больше двух недель, в течение которых мятежники сумели захватить Сухуми, Батуми и Кутаиси и даже подойти к окрестностям Тбилиси. Но после подхода свежих частей Красной армии, оснащенных боевой техникой, повстанцам пришлось отступить. Часть из них успела в первые дни сентября эвакуироваться на судах из бакинского порта в Турцию, другие попытались скрыться. Многие участники восстания, схваченные с оружием в руках или просто укрывавшие восставших, были расстреляны сразу же, без всякого суда и следствия, другие были отправлены в концлагеря. Так, в некоторых источниках приводится цифра казненных грузин (среди которых были дворяне и интеллигенция) с 29 августа по 5 сентября – 12 578, а более двадцати тысяч человек было отправлено в ссылку в Сибирь. В своем выступлении в Москве, посвященному разгрому восстания, Серго Орджоникидзе заявил: «В массовых расстрелах мы немного переборщили, но с этим уже ничего не поделаешь».
  Подавление восстания в Аджарии
  
  В Закавказье после установления советской власти еще долгое время было неспокойно – вспыхивали локальные восстания, и к тому же многие местные революционеры, идейные и карьеристы, не получившие желаемого, проявляли скрытое недовольство, и сотрудникам Берии приходилось вести за ними наблюдение, а порой и принимать жесткие меры.
  
  В марте 1929 года в Аджарии в Хулинском уезде вспыхнуло восстание. Оно началось из-за того, что местные власти решили закрыть медресе и заставить всех местных мусульманок снять чадру – как пережиток прежних буржуазных суеверий. Берия, по его собственным словам, был против такого категорического вмешательства в жизнь крестьян. Да и сами восставшие, не имевшие никакой поддержки извне (особенно мусульманской Турции), могли рассчитывать лишь на то, что руководители советской Аджарии, испугавшись массового выступления народа, пойдут на попятный и отменят свое непопулярное (а вернее, оскорбительное) решение. Не случайно самыми распространенными среди мятежных крестьян лозунгами были: «За чадру», «Против закрытия медресе», «За религию». Кроме того, в Закавказье началась борьба с кулаками, а под это определение мог попасть любой зажиточный крестьянин (и даже середняк), и поэтому восставшие требовали «сменить уездных работников», «дать лес крестьянам» и «отменить госстрахование».
  
  Несмотря на то что никакие политические лозунги восставшими не выдвигались, мятеж был признан антисоветским и попал под юрисдикцию ГПУ. Поэтому Берия приехал на место событий, чтобы принять надлежащие меры по скорейшей ликвидации восстания.
  
  Основным документом, в котором подробно изложен как ход восстания, так и меры по его разгрому, является докладная записка Л. П. Берии, представленная 6 апреля 1929 года своему непосредственному начальнику, руководителю Закавказского ГПУ С. Ф. Реденсу (являвшемуся к тому же свояком Сталина): «Согласно решения совещания ЦК КП(б) Г выехал в Батум, куда я прибыл 9 марта в 4 часа. Из беседы с находящимися здесь товарищами – зам. Пред Ад ГПУ т. Меркуловым и зав. Агит Пропом обкома т. Асатиани, замещающего секретаря обкома т. Панухова, ввиду отсутствия последнего, выясняется следующая предварительная картина того, что происходило и происходит в Хулинском уезде Аджаристана… Нелепую попытку вооруженного выступления нужно считать ликвидированной. Чрезвычайно важно сейчас глубже взглянуть на происшедшие события и попытаться дать анализ причин их возникновения и роста…
  
  Во время нашего пребывания в пораженных районах мы постоянно вели разъяснительную кампанию, стремясь избежать ненужного кровопролития, стараясь успокоить население, вернуть бежавших в горы и леса крестьян обратно в села и выяснить путем допросов захваченных в плен повстанцев и бесед как с их «делегациями», так и с другими товарищами подоплеку всего происшедшего, выяснить, какие причины заставили крестьян взяться за оружие.
  
  Нами установлено с ясностью, не допускающей возражений, что причины «хулинского инцидента» в ряде мероприятий партийных и советских органов Аджаристана, которые оказались оторванными от крестьянской массы и не сумели достаточно верно оценить как настроения отдельных прослоек, так и ряд объективных условий быта и жизни аджарского крестьянина.
  
  В ряду этих причин основная заключается в нажиме, под которым проводилась кампания по снятию чадры. Выяснено, что в ряде случаев вместо создания благоприятной обстановки для добровольного снятия чадры уездные органы власти применяли метод угроз, арестов и насилий.
  
  С кампанией по снятию чадры совпали по времени: закрытие медресе и мектебе{Мусульманская начальная школа.}, перевыборы советов и «активизация» женщин в связи с приближением дня 8 марта.
  
  Такая «нагрузка» оказалась не под силу аджарскому крестьянину. В результате всего этого блок кулацких и антисоветских элементов с муллами и ходжами сумел на религиозно-бытовой почве подчинить своему влиянию основные массы крестьянства – бедняков и середняков – и таким образом создать единый фронт против мероприятий Советской власти…
  
  Коммунисты и комсомольцы иногда держали себя вызывающе. По показаниям крестьян, многие из партийцев не здоровались с населением при встречах, запрещали называть себя товарищами («Какой я тебе товарищ»), смеялись над религией и т. д.
  
  В результате в январе месяце мы имели в том же Хулинском уезде выступление женщин, которые в числе до 200 человек избили учителя. Репрессии, проведенные после этого случая (арест 22 человек), заставили крестьянство смириться и «добровольно» снимать чадру. Всеаджарский съезд женщин-аджарок, постановивший снять чадру, внешне прошел блестяще. Однако в период пребывания женщин на съезде в Батуме был допущен ряд бестактностей. Делегаток водили на оперетту и в балет. Зрелище обнаженных по ходу оперетты женщин на сцене в глазах мужей-аджарцев превращалось в символ разврата, который царит в Батуме и от которого аджарскую женщину спасет чадра – честь. Снять чадру значит обесчестить женщину. Некоторые аджарцы уводили своих жен из театра во время действия.
  
  Чрезвычайно характерно, что из всех уездов Аджаристана именно в Хулинском уезде мы имеем наибольшее количество случаев снятия чадры (3500), а из всех теми{Местные сельсоветы.} Хуло этим особенно выделяется Чванское.
  
  Не подлежит никакому сомнению, что эти высокие цифры получены в результате административного нажима, ибо иначе это явление, ввиду особой некультурности Хуло, необъяснимо.
  
  Поэтому, когда к 8 марта стали в Хулинском уезде проводить выборы женщин – гостей на Всеаджарский съезд советов, крестьянство решительно воспротивилось… По директиве секретаря укома{Уком – уездный комитет ВКП(б).} тов. Каландадзе в семье Концелидзе за неявку на собрание были арестованы 5 мужчин (показания самого Концелидзе). Темские власти вызывали к себе ненависть населения.
  
  В Схалатинском теми были случаи, когда заставляли аджарцев приводить на собрание своих больных жен на спине…
  
  Ошибки в налоговой политике (переобложение), имевшие место в прошлом году и ныне исправленные, по показаниям крестьян, приучили их критически относиться к мероприятиям власти.
  
  Нередки были случаи снижения налога с 200 рублей до 50 и т. д. Крестьяне заявляли: «Если бы мы сами не принимали мер к снижению, нам так бы и пришлось платить по 200 рублей». Отсюда вывод: крестьянство само должно защищать свои интересы.
  
  Большое недовольство вызвало к себе госстрахование. Не столько само по себе, сколько система усиленного взимания очередных взносов и систематическое запаздывание в выдачах премий за павший скот.
  
  Поэтому в Чванах выборы женщин происходили в уже созданной указанными моментами напряженной обстановке. Поведение партийцев, приехавших 7/III для проведения выборов, отнюдь не способствовало разряжению сгущенной атмосферы. Они, по многочисленным показаниям, заявили, что, если мужья не приведут женщин на собрание, будут применены репрессии, что правительство намерено силою снимать чадру и т. д. 50 крестьян окружили приехавших товарищей, стали их избивать.
  
  Активное участие в этом принимали группа Абдула Такидзе, влиятельного кулака села Дуз-Чвана, вместе с бандитами Изетом Чигадидзе и Одабаш-оглы… Сторонники этой группы немедленно после избиения разошлись по селам Чванского теми поднимать население и призывать его к вооруженной борьбе за «веру и обычай».
  
  Часть крестьянства шла более или менее охотно, будучи распропагандирована раньше, другая часть шла потому, что «все соседи выступили».
  
  Общее состояние района хотя и представлялось гораздо более удручающим, чем во время январского выступления женщин, однако могло бы разрешиться миром, если бы этому не помешал ряд новых обстоятельств… В руки вооруженных крестьян попали несколько членов правительства, ряд ответственных работников и некоторые представители местной власти, один вид которых разжигал скрытую ненависть поднявшихся крестьян.
  
  Члены правительства с товарищами были окружены в доме Абдуллы Такадзе, с группой сторонников науськивавшего толпу на них, а с другой стороны обещавшего спасти пленников… Нужно откровенно признать, что поведение захваченных членов правительства, в частности председателя СНК тов. Мамеда Гогоберидзе, внедряло в сознание повстанцев мысль, что правительство слабо, что стоит только сильнее нажать на него, и все требования крестьян будут выполнены и что, в сущности говоря, повстанцы правы в своих претензиях. М. Гогоберидзе выступил перед повстанцами с заявлением, что он сам против снятия чадры и закрытия медресе, что он по этому вопросу выступал в Батуме, но что его не послушали и т. д. Недопустимое для члена правительства и коммуниста поведение».
  
  С. Ф. Реденс на тексте доклада своего заместителя начертал заключительную резолюцию: «Настоящий доклад, объясняющий с точки зрения ГПУ Грузии причину событий в Аджаристане, а также и выводы, настолько исчерпывающий, что специального доклада по этому вопросу Зак ГПУ давать не будет, вполне солидаризуясь с этим докладом». Отдельный вопрос – отношения Берии и Реденса. Его сын В. Аллилуев в своих мемуарах «Хроника одной семьи» так оценивал отношение Берии к своему отцу: «Сильному, хитрому и прожженному интригану Берия, рвущемуся к большой власти, Реденс – человек дзержинской закалки – был совершенно не нужен в качестве начальника, он был ему опасен. Причем опасен вдвойне, ибо мой отец, породненный семьями со Сталиным, имел к нему прямой доступ.
  
  Свалить Реденса по деловым качествам Берия было не под силу, и тогда он обращается к приему, которым он мастерски пользовался всю свою жизнь, – нужно человека скомпрометировать. В этом Берия был непревзойденный профессионал.
  
  Мать мне потом рассказывала, что отцу было непросто работать в Грузии… Особенно ему досаждали частые застолья и обильные возлияния. Пить он не любил и всячески старался этих застолий избегать. Но в один прекрасный день, где-то под Новый год, Берия со своими людьми хорошенько напоили отца, раздели его и в таком виде пустили пешком домой. «Шуточка» удалась. После этой «шалости» работать в Закавказье на посту полномочного представителя ОГПУ и председателя ГПУ отец уже не мог. В начале 1931 года Реденса переводят в Харьков и назначают председателем ГПУ Украины… Отец ценил деловые и организаторские способности Берия и даже полагал, что он может возглавить ГПУ Закавказья. Об этом говорится даже в его письме к Г. К. Орджоникидзе». На самом деле перевод Реденса на Украину был повышением, да и судьбу своих родственников Сталин обычно решал лично. При этом родство со Сталиным не спасало от репрессий – большинство родственников его первой и второй жен, Сванидзе и Аллилуевы, попали в тюрьмы и лагеря либо были расстреляны. Помимо личных причин имел значение и культ личности – у тоталитарного вождя самым близким родственником должна быть Родина. Родственники, кроме самых близких, должны были исчезнуть, уйти в тень с исторической сцены. Поэтому вряд ли можно объяснить сведением личных счетов тот факт, что являвшийся первым заместителем народного комиссара внутренних дел СССР Берия 20 ноября 1938 года подписал ордер на арест Реденса. Через пять дней Берия получил назначение наркомом внутренних дел СССР.
  
  Возвращаясь к теме Аджарского восстания: Лаврентий Павлович проявил и незаурядные аналитические способности, отметив в той самой докладной записке на имя Реденса, что «корни развернувшихся событий кроются не только и не столько в антисоветской работе элементов, издавна враждебных существу Советской власти, сколько, главным образом, в извращении линии партии при проведении советских мероприятий и в ряде объективных причин… Положение основной массы аджарского крестьянства в материальном отношении крайне незавидно. Главным бичом аджарца является малоземелье. Если взять Хулинский уезд, наибольший из уездов Аджаристана, являвшийся непосредственной ареной выступления, то здесь на каждое хозяйство в среднем приходится 0,77 га посевной площади и 0,51 га сенокосной площади. Норма неимоверно мизерная. С этого клочка земли каждое хозяйство, состоящее в среднем из 7 душ, должно прокормиться в течение года.
  
  В связи с крайним малоземельем большое значение в бюджете аджарского крестьянина занимают скотоводство и лесной промысел… В Хулинском районе, например, насчитывается свыше 45 000 голов скота, что составляет на каждое хозяйство в среднем по 11 голов… До 1926/27 года пользование пастбищами в Аджаристане производилось бесплатно. Затем была установлена оплата в размере 40–50 копеек за голову крупного рогатого скота и 12,5—15 копеек за голову мелкого скота. Эта плата при всей ее незначительности, тем не менее, является достаточно чувствительной для бюджета крестьянина, так как доходность хозяйства его, благодаря применению отсталых форм и культур, весьма незначительна…
  
  Вследствие хищнического истребления леса таяли с неимоверной быстротой. С установлением Советской власти вопрос упорядочения лесного хозяйства был поставлен в надлежащую плоскость. Вся площадь лесов была разбита на 2 части, из которых 50 процентов были объявлены лесами госзначения с установлением соответствующей плановой системой эксплуатации, а остальная площадь передана в ведение крестьянства. Естественно, что в связи с этим доходность крестьянства уменьшилась. Ценный лес из государственных угодий стал отпускаться за плату, причем некоторым категориям крестьян с известной льготой… Все же крестьянство весьма недовольно этой реформой, и во всех требованиях повстанцев мы находим пункт о бесплатном отпуске леса…
  
  Валовая доходность крестьянского хозяйства, по исчислению Аджарского Госплана, определялась в 1927—28 году суммой 323 рубля в год. По Хулинскому уезду она еще меньше и достигает цифры в 290 рублей. В то же время, по минимальному хозсчету Госплана, прожиточный минимум средней крестьянской семьи в Аджаристане равен сумме в 554 рубля в год. Следовательно, в среднем каждое хозяйство имеет дефицит в своем бюджете на сумму 264 рубля в год, т. е. 49 процентов… Если же принять во внимание, что громадное большинство крестьянских хозяйств Аджаристана относится к бедняцким (70 процентов всех хозяйств освобождены от налога), то все бедственное положение аджарского крестьянства станет более понятным… Каждое стихийное бедствие или недород обрекает его на голод… Естественно, что в связи с этой нуждой появляется недовольство властью, усиленно муссируемое кулацкими элементами».
  
  Самому описанию непосредственно подавления восстания Берия уделил меньше внимания: «При первом же появлении воинских частей участники выступления, за небольшим исключением, разошлись по домам почти без всякого сопротивления, и дело обошлось самыми незначительными жертвами. Повстанцы боя не принимали и при первых выстрелах разбегались в разные стороны. Часть из них (около 200 человек) во главе с вожаком Али Султан Болквадзе ушла в Турцию. Уже на другой день, 25.III, все движение было ликвидировано. Общее количество убитых у нас 8, у повстанцев около 30 человек, раненых – 10 у нас и около 30 у повстанцев». Виноватыми в мятеже чекист Берия считал не сколько малограмотных крестьян, сколько руководство Хулинского уезда: «Все имеющиеся материалы показывают, что поведение довольно значительной части партийцев и комсомольцев во время важнейшей кампании по перевыборам Советов и борьбе с религиозно-бытовой косностью… послужило одной из причин для возникновения выступления… Кратковременные аресты, угрозы и насилия часто сопровождали кампанию по снятию чадры и закрытию медресе. Все это естественно вызывает открытое и явное недовольство широких крестьянских масс, еще больше усугубленное тем, что сами партийцы и комсомольцы не выполняли того, что проводили…
  
  Во время проведения кампании по снятию чадры коммунисты, комсомольцы и их семьи не только не давали должного примера массе, но, наоборот, сплошь и рядом способствовали срыву кампании и росту недовольства тем, что, не снимая чадры своих жен, заставляли это делать других…
  
  Слабость партийной и комсомольской организации, отсутствие политического чутья у руководящей верхушки, отрыв их от всей остальной массы крестьянства и резкое пренебрежительное отношение к ним явились важнейшими причинами той ненависти, которую стали питать крестьяне к Компартии вообще. «Коммунисты – как волки для нас», – говорили повстанцы в своих речах…
  
  Часть партийцев, чтобы избежать побоев и сохранить свою жизнь, примкнула к повстанцам, даже возглавила их небольшие отряды, другая, оставшаяся более или менее верной партии, подверглась гонениям и арестам среди повстанцев».
  
  Помимо этого, Берия в своем докладе дал анализ роли мусульманского духовенства. Из текста доклада можно сделать однозначный вывод, что Лаврентий Павлович предлагал партийному руководству не бороться с уже вспыхнувшими мятежами, а предупреждать их, впрочем, не меняя поставленных из Москвы целей и задач: «При отсутствии мероприятий по партийной и советской линии все мероприятия ГПУ не достигнут цели, и те причины, которые лежат в основе имевшего места вооруженного выступления, искоренены не будут». С точки зрения будущего руководителя республики, это было более эффективно и приводило к меньшим потерям, как экономическим, так и людским.
  Берия и Троцкий
  
  22 января 1924 года Берия посетил Льва Троцкого, находившегося на лечении в Сухуми (решение о предоставлении ему отпуска по состоянию здоровья было принято на высшем партийном уровне еще в декабре 1923 года), и сообщил ему о необходимости так или иначе публично высказаться по поводу смерти Ленина. На следующий день Берия телеграммой оповестил второго заместителя председателя ОГПУ Ягоду: «Чувствует себя т. Троцкий неважно… Болезнь не дала возможность ему выступить на открытом собрании. Написал статью, которую мы передали по радио». Берия также доложил и о содержании разговора с Троцким, в котором тот категорически отвергал возможность раскола среди коммунистов.
  
  По мере нарастания темпов сплошной коллективизации росло и недовольство крестьян, интеллигенции в городах. Именно этим воспользовались все немногочисленные еще уцелевшие антисталинские группировки. Но противопоставить реальной силе ГПУ им было нечего, кроме изготовления и раздачи листовок и другой наглядной пропаганды. Сотрудниками грузинского ГПУ были изъяты в Тифлисе 27 апреля 1930 года более двухсот листовок, изготовленных троцкистами. Пламенный текст, обращенный к тифлисским рабочим, гласил: «Аппаратная бюрократия захватила власть. Рабочий больше не хозяин своей страны… Даже если пятилетка будет выполнена, это только укрепит строй бюрократии. Рабочие останутся ни с чем. Не нужно поддаваться обману… Сейчас различные части бюрократии, сталинцы, правые, борются друг с другом. Все они, не говоря уже о меньшевистской и прочей сволочи, хотят воспользоваться недовольством в рабочей массе… Сознательные рабочие, глубже усваивайте неисполненное завещание Ленина, чтобы разобраться во всех уловках и маневрах правительственных аппаратчиков… Да здравствует диктатура пролетариата не на словах, а на деле!»
  
  Через девять дней, докладывая руководству Закавказской федерации о настроениях трудящихся Эриванского и Ленинаканского округов, испытывавших в тот момент нехватку продовольствия, Берия отметил и появившиеся там слухи о Троцком: «В селении Гейгумбет местными троцкистами ведется провокация о том, что Красная Армия больше не в состоянии противостоять бандам и в Нахкрае она сдалась бандитам… Троцкий собрал 6000 аскеров из Турции и перешел на сторону дашнаков, и скоро дашнаки во главе с Троцким будут в Армении. Вдохновителем последней провокации явился бывший руководитель группы троцкистов Акуппорян». Разумеется, высланный из СССР, но пока еще не лишенный советского гражданства Л. Троцкий в сопровождении вооруженных турок к границам Советского Союза не выдвигался, но обстановка в голодном Закавказье и без того была напряженной…
  
  В Закавказье сохранились и немногочисленные сторонники Троцкого – так, в документах Закавказского ГПУ упоминалась группировка братьев Агаларовых, работавших в «Азернефти» и выражавших недовольство курсом большевистской партии: «Почему такого вождя, как Троцкий, исключили из партии? Сейчас руководит партией кучка бандитов». На этой сводке начертан оргвывод, сделанный Берией: «Пришло время убрать их (братьев) с фабрики». Позже Берии, когда он уже стал всесильным наркомом, пришлось заняться организацией физического устранения Троцкого.
  Попытка усовершенствовать судебную систему
  
  В отличие от многих сотрудников ГПУ, даже занимавших ответственные посты, но при этом способных (или желавших) только выполнять указания начальства, Берия часто проявлял инициативу, поскольку хорошо представлял издержки деятельности карательной системы, одним из руководителей которой он стал, еще не достигнув тридцатилетнего возраста. Ему нужно было регулярно организовывать процессы против «врагов народа» и внесудебные расправы. Берия решил обратиться к руководству с предложением усовершенствования судебно-следственной практики, дабы избавиться от тех недостатков, которые мешали ее полноценному функционированию, то есть в первую очередь Лаврентий Павлович заботился о системе власти, а не о помощи попавшим в ее безжалостные жернова людям…
  
  20 октября 1930 года Берией был отправлен руководству доклад под названием «Об основных недочетах в работе судебно-следственных органов и прокуратуры». В тексте Лаврентий Павлович обращал внимание на то, что «в работе судебно-следственных органов Грузии отмечается отсутствие плановости, неудачный по своей квалификации подбор работников, неувязка в работе отдельных звеньев судебно-следственного аппарата, слабое, а временами полное отсутствие делового руководства и надзора со стороны прокуратуры и т. д.». Помимо усиления кадров судебно-следственных органов партработниками Берия предлагал «усилить борьбу с хозяйственными преступлениями, используя при этом все способы для выявления нарушений революционной законности, а также участие органов прокуратуры в деле проведения ударных кампаний: хлебозаготовки, посевкампаний, индустриализации, коллективизации сельского хозяйства и др. Усилить инструктаж Верховного суда и надзор прокуратуры над деятельностью судебных органов. Повести решительную борьбу с текучестью личного состава сотрудников судебно-следственного аппарата. Воздержаться от частых перебросок работников внутри судебно-следственных органов. Принять срочные меры к безотлагательному разбору дел, залежавшихся у следователей и суда». Но обстановка в Закавказье в то время была сложной, готовился процесс против инженеров-«вредителей». А потом начались «чистки», все набиравшие обороты и завершившиеся «большой чисткой», во время которой судебная система превратилась в карательную, вовсе не нуждающуюся даже в «косметической» реформе.
  1930 год: борьба с вредителями
  
  Судебные процессы над «врагами народа», развернувшиеся в столице СССР, стали своего рода эталоном действий для руководителей советских окраин. Закавказье не стало исключением, и Берии пришлось не только найти «врагов народа», но и организовать над ними показательный процесс, этакий вариант дела закавказской «Промпартии». В начале весны 1930 года начались аресты сотрудников «Азернефти» (среди которой были и симпатизировавшие высланному из СССР Троцкому), инженеров и служащих, принимавших участие в строительстве нефтепровода Баку – Батум. В результате расследования были обнаружены недочеты как в проектной документации, так и допущенные в ходе строительства нефтепровода. Кроме того, выявили и финансовые злоупотребления (что в те времена было на Кавказе не редкостью). Но поскольку развитию нефтяной промышленности придавалось тогда большое значение, то выявленные в «Азернефти» недочеты и хищения Закавказское ГПУ объявило вредительством и началась подготовка судебного процесса. Так в руках Берии оказались признательные показания бывшего главного инженера строительства нефтепровода Баку – Батум Антона Викторовича Булгакова, арестованного сотрудниками ГПУ. В них А. В. Булгаков, испытавший на себе все «прелести» допросов, раскаялся и чистосердечно признался, что «вредительский смысл заключался в том, что для капиталистических кругов… было безразлично, за счет какого ведомства затрачены деньги на постройку нефтепровода при Советской власти, вредительские же круги НКПС видели в удержании постройки нефтепровода в своих руках повод для проведения еще добавочных капиталовложений…»
  
  В то же время вредительскими кругами Закавказской железной дороги чрезвычайно раздувалась эксплуатационная смета керосинопровода… Деятели контрреволюционной вредительской нефтяной организации, а также бывшие владельцы нефтяных предприятий, находившиеся за границей, ясно понимали, что одна вредительская деятельность не будет в состоянии вызвать падение советской власти и что главную надежду надо возлагать на интервенцию. В случае же возникновения такой интервенции контрреволюционная организация должна была оказать ей помощь. В конце 1925 года из-за границы через секретаря английского посольства Уайта было получено письмо на английском языке за подписью Э. Нобеля{Эммануил Нобель – действительный статский советник, нефтепромышленник и инженер, сын Людвига Нобеля, одного из основателей «Товарищества нефтяного производства братьев Нобель», и племянник Альфреда Нобеля. После Октябрьской революции Эммануил Нобель уехал в Швецию. В 1924–1925 годах спонсировал создание Свято-Сергиевского института в Париже. Некоторые возведенные «Товариществом» сооружения используются и по сей день.} и Г. Детеринга{Генри Детеринг – так же как и Э. Нобель, бывший владелец бакинских нефтепромыслов.} с директивами о подготовке к интервенции. После прочтения письмо было уничтожено. В этом письме, которое, очевидно, было написано по желанию и по указаниям английского военного штаба, предлагалось контрреволюционной вредительской нефтяной организации выделить специальную военную группу и выполнить ряд мероприятий по подготовке к предполагавшемуся на Кавказском берегу Черного моря десанту… В конце 1927 года в Москве через Норвежскую миссию и через А. В. Иванова{А. В. Иванов – местный инженер, в том момент «числившийся» одним из главарей вредителей в «Азернефти».} было получено от Э. Нобеля письмо на английском языке… Сообщалось, что военная интервенция, предполагавшаяся на 1928 год, была по политическим соображениям отложена на год, на два».
  
  Эти и другие показания арестованных Берия предоставил 4 мая 1930 года председателю Закавказского ЦИКа Михаилу (Михе) Григорьевичу Цхакае (в 1904 году являвшемуся посаженым отцом на свадьбе И. Джугашвили (Сталина) и Е. Сванидзе, а в 1917 году вернувшемуся в революционную Россию в пломбированном вагоне вместе с В. И. Лениным). Получив одобрение, Берия стал готовить процесс, пользуясь схемами, которые были разработаны еще сотрудниками московского ГПУ при подготовке «шахтинского дела»: местные «злодеи» из числа «бывших» (в большинстве своем техническая интеллигенция, инженеры и техники, получившие образование при царском режиме), вступив в сговор (путем переписки, поскольку никаких поездок ни к кому обычно не было) с эмигрировавшими из СССР капиталистами (у которых были национализированы предприятия). Пышущие злобой беглые капиталисты, готовые на все, чтобы вернуть свои предприятия (даже на измену Родине!), вступали в сговор с вражескими разведками и военными (генштабами). Состав иностранных врагов варьировался в зависимости от тогдашних отношений Советского Союза с зарубежными странами и от фантазий местного руководителя ГПУ. В базовый состав врагов входили: Англия, Франция, Германия, Япония, Польша, Америка…
  
  Развернувшийся в Закавказье процесс был составной частью дела Промпартии – одной из самых крупных сталинских расправ над старыми «спецами», обвиненными по делу о вредительстве в промышленности. Он проходил с 25 ноября по 7 декабря 1930 года.
  
  Помимо основного дела Промпартии, развертывались отраслевые дела о вредительствах в угольной, нефтяной, текстильной, лесной промышленности, на транспорте и в наркомате путей сообщения, в области топливоснабжения. Число арестованных по всем делам Промпартии превышало две тысячи человек.
  
  Участники разоблаченного Берией заговора признались в том, что, выполняя задания находящихся за границей руководителей, передавали им секретные сведения, устраивали аварии и взрывы, пожары на нефтепромыслах. Было арестовано несколько десятков специалистов (Иванов, Маркосян, Кудимова, Веров, Скляр, Моховиков, Булгаков). Следуя сталинскому рецепту, было начато и всенародное осуждение инженеров-«вредителей», о чем 17 декабря 1930 года Лаврентий Павлович с гордостью доложил руководству.
  
  Так, рабочие Тифтрамвая (ранее – Тифлис-Трамвай Русско-Бельгийское общество) на митинге заявляли о своей поддержке судебного процесса и сурового наказания злодеев: «Так им и надо. Пусть знают оставшиеся в живых вредители, что Советская власть жестоко карает тех, кто поднимает против нее свою изменническую руку!» Бакинские рабочие были возмущены тем, что «спецы», получающие хорошую зарплату и прочие привилегии, смеют устраивать настоящим труженикам пакости, приводящие к травмам и смерти простых рабочих. Поэтому рабочий вердикт гласил: «Таких подлецов не стрелять надо, а на куски резать!»
  
  Сведения о процессах над «вредителями» были сведены сотрудниками ГПУ в единую сводку, предоставленную Сталину и его ближайшим соратникам. Все тяготы задуманной Сталиным «сплошной коллективизации» и «ускоренной индустриализации», обернувшиеся отчасти голодом в деревне и несчастными случаями на производстве, теперь можно было списать как на «вредителей», так и на извергов, прежде прикидывавшихся «большевиками». В их число попали Троцкий и Бухарин, Зиновьев и Рыков, Каменев и Сокольников, Пятаков и Томский. Маховик расправ неуклонно набирал обороты. И только Сталин не ошибался…
  Очередной взлет чекистской карьеры
  
  Занявший в марте 1926 года высокий пост заместителя председателя ГПУ Грузинской ССР, начальника секретно-оперативной части, Берия уже через несколько месяцев, в самом начале декабря того же года, стал председателем ГПУ при СНК Грузинской ССР и занимал эту должность ровно пять лет, до 3 декабря 1931 года. Одновременно Берия стал заместителем полномочного представителя ОГПУ при СНК СССР в РСФСР и заместителем председателя ГПУ при Совете народных комисаров Закавказской Социалистической Федеративной Советской Республики. Этот пост Лаврентий Павлович занимал до середины апреля 1931 года. Помимо этого, Берия был начальником Секретно-оперативного управления Полномочного представительства ОГПУ при СНК СССР в ЗСФСР и ГПУ при СНК ЗСФСР… Через три месяца после того, как Берия занял пост председателя ГПУ при СНК Грузинской ССР, он был назначен народным комиссаром внутренних дел Грузинской ССР и занимал эту должность до декабря 1930 года. Роль Берии в органах не ограничивалась только территорией Грузии – 18 августа 1931 года он стал членом коллегии ОГПУ СССР. Срок окончания полномочий – 3 декабря 1931 года, когда был положительно решен вопрос о переводе Берии на партийную работу. Но до этого произошло еще одно знаменательное событие – десятилетие грузинской ЧК. По случаю юбилея председатель ОГПУ В. М. Менжинский издал специальный приказ, где отмечались заслуги Л. П. Берии: «Огромная напряженная работа в основном проделана… национальными кадрами, выращенными, воспитанными и закаленными в огне боевой работы под бессменным руководством тов. Берии, сумевшего с исключительным чутьем всегда отчетливо ориентироваться в сложнейшей обстановке, политически правильно разрешая поставленные задачи, и в то же время личным примером заражать сотрудников, передавая им свой организационный опыт и оперативные навыки, воспитывая их в безоговорочной преданности Коммунистической партии и ее Центральному Комитету».
  Первая встреча Берии со Сталиным
  
  До сих пор так достоверно и не установлено, когда произошла первая встреча Сталина с Берией. Существует версия, что это случилось во время разгрома восстания под руководством меньшевиков в августе – сентябре 1924 года. Но есть и предположения, что это могло произойти раньше, поскольку в конце января того же 1924 года Берия, занимавший должность начальника секретно-оперативной части и заместителя председателя ЧК при СНК Грузинской ССР, уже докладывал Сталину о состоянии Л. Д. Троцкого на момент похорон В. Ленина.
  
  Троцкий, занимавший пост председателя Реввоенсовета (не считая других, менее значимых должностей), находился в отпуске по болезни с лечением в Сухуми, который был ему предоставлен решением Политбюро ЦК 14 декабря 1923 года. Троцкий отправился в Сухуми 16 января 1924 года, через пять дней умер В. И. Ленин. Троцкий на похоронах не присутствовал и позже обвинял Сталина в том, что тот сообщил ему неправильную дату похорон. Между тем в донесении Берии (Сухуми входило в подведомственную ему как представителю ГПУ территорию) Сталину говорится, что Троцкий во время похорон Ленина был серьезно болен и поэтому не смог даже выступить перед народом, рассказав об этой страшной потере. Троцкий смог только написать статью о смерти вождя мирового пролетариата, которая и была прочитана по радио.
  
  Но имеется и другая гипотеза о времени знакомства Сталина с Берией, согласно которой первый раз Сталин лично встретился с Лаврентием Павловичем только в 1931 году, во время отдыха на даче в Цхалтубо. Тогда Берия, руководивший охраной вождя, не раз встречался с ним.
  Берия на партийной работе
  
  Во время отдыха в Цхалтубо Сталин начал подготовку к изменениям в партийном руководстве на Кавказе, выдвинув Берию в число руководителей Закавказской федерации. В воспоминаниях А. В. Снегова (И. И. Фаликзона), занимавшего в то время пост заведующего орготделом и члена Бюро Закавказского краевого комитета ВКП(б), Сталин, на удивление многим присутствующим, еще на совещании в Москве заявил: «А что, если мы так сформируем новое руководство крайкома: первый секретарь – Картвелишвили, второй секретарь – Берия?» Тогдашний первый секретарь Заккрайкома Картвелишвили на это предложение сразу же отреагировал словами: «Я с этим шарлатаном работать не буду!» Председатель совнаркома Закавказской федерации Орахелашвили спросил: «Коба, что ты сказал, может, я ослышался?» Тогда Сталин заявил: «Ну, что ж, значит, будем решать вопрос в рабочем порядке». Сталин настоял на своем решении, а вот судьбы тех, кто тогда пытался противиться назначению Берии на высшие партийные посты, оказались трагичными…
  
  Сам А. В. Снегов был арестован в июне 1937 года, 4 января 1939 года оправдан и освобожден, но, не послушавшись совета А. И. Микояна немедленно уехать из Москвы, вернулся и попытался вернуть свой партбилет. 20 января 1939 года Снегов был арестован и отправлен в лагеря. Только в 1953 году его вернули в Москву – в качестве свидетеля обвинения на процесс Берии, а после окончания процесса он опять оказался в лагере.
  
  В феврале 1956 года Снегов был по личному указанию Н. С. Хрущева прямо из лагеря приглашен на XX съезд КПСС в качестве старого коммуниста, уцелевшего после сталинско-бериевских расправ. После съезда Снегов был досрочно освобожден и реабилитирован. В высших партийных документах хранилось письмо А. В. Снегова, адресованное А. И. Микояну и Н. С. Хрущеву, в котором говорилось о преступлениях Л. П. Берии.
  
  Но до того, как это послание было написано и отправлено адресатам, Снегову пришлось столкнуться с деятельностью Берии на партийном поприще. Заняв с 1 ноября 1931 года пост второго секретаря Закавказского крайкома (исполнял обязанности до 17 октября 1932 года), Берия уже через две недели был назначен первым секретарем ЦК КП(б) Грузии. Им он оставался официально до того момента, как был переведен в Москву (31 августа 1938 года). 17 октября 1932 года Берия стал первым секретарем Закавказского крайкома, при этом оставаясь и первым секретарем ЦК КП(б) Грузии, а в мае 1937 года – заодно и руководителем Тбилисского горкома КП(б) Грузии, который возглавлял до перевода в Москву.
  
  В самом начале своей партийной работы во главе Грузии Берия провел кадровые перестановки (уместней было бы их назвать чистками), причем, как пишет об этом в своих воспоминаниях А. С. Снегов, «появились новые первые секретари райкомов. Они до этого занимали посты начальников районных отделов НКВД. Мне кажется, это очень характерно. Не менее характерно, чем тот факт, что никто из тех, кто был вызван в Москву{Имеется в виду то самое совещание 1931 года, на котором Берия был включен в состав партийного руководства Грузии.}, не умер естественной смертью. Я один выжил после 18 лет в лагерях». Так Сталин руками Берии расправился со старыми партийцами, с многими из которых прежде был в приятельских отношениях. Но времена изменились и вождю народов не нужны были те, кто когда-то считал его равным себе и не хотел стать кирпичиком в пирамиде величия товарища Сталина…
  
  Однако сам Сталин, с его информированностью и инстинктом восточного правителя, знал о том, что многие местные коммунисты не доверяют Берии, считая его интриганом и карьеристом, который к тому же в годы Гражданской войны сотрудничал с вражеской (мусаватистской) разведкой.
  
  Среди доверенных лиц Берии был Мир Джафар Багиров, биография которого до сих пор полна темных пятен. С А. И. Микояном и Л. П. Берией Багиров познакомился в 1918 году, когда стал принимать активное участие в революционной деятельности большевиков на Кавказе.
  
  Историк Йорг Баберовский в книге «Враг есть везде. Сталинизм на Кавказе» отмечает, что Берия и Багиров в 20—30-е годы были лучшими друзьями и поэтому в партийной организации Закавказской федерации их называли «сиамскими близнецами». Кроме того, существует еще одна гипотеза, связывающая Багирова и Берию, – меньше чем через два месяца после ареста Берии, 19 августа 1953 года, ЦРУ предоставило руководству Америки справку на Багирова, снятого после ареста Берии с поста председателя совета министров Азербайджанской ССР. В этой справке приводилась информация о том, что, находясь в подполье, Берия женился на сестре Багирова. Но других подтверждений этому факту так и не найдено.
  
  Багиров много лет проработал в руководстве ЧК – ГПУ, но не раз подвергался взысканиям и другим наказаниям, в том числе за взяточничество и избиение арестованных. В феврале 1921 года Багиров стал председателем ЧК Азербайджанской ССР, затем был назначен председателем ГПУ Азербайджанской ССР, одновременно занимая должности наркома внутренних дел Азербайджана и заместителя председателя СНК Азербайджанской ССР. 15 декабря 1933 года Багирова избрали первым секретарем ЦК Компартии Азербайджанской ССР. Этот высокий пост он занял при участии Берии и с одобрения Сталина. Так, доктор исторических наук, профессор Бакинского государственного университета Эльдар Исмаилов в своей книге «Власть и народ: послевоенный сталинизм в Азербайджане: 1945–1953» приводит воспоминания бывшего секретаря ЦК Компартии Мира Гасана Сеидова: «Как рассказывал сам Багиров, на заседании Политбюро, на котором обсуждалась его кандидатура, шел острый спор. Пара членов Политбюро упорно выступали против его кандидатуры. Причем ни один из выступавших против его кандидатуры не называл другой кандидатуры из азербайджанских кадров… Видимо, кто-то из них вынашивал идею снова направить сюда своего человека из Центра. Однако Сталин настоял на своем… Давая ему напутствия во время приема после заседания Политбюро, Сталин сказал: „Азербайджаном должны править азербайджанцы. Это, кроме всего остального, имеет большое значение в плане международной политики партии. Не зря Ленин говорил, что Азербайджан является форпостом на Востоке, это ворота на Восток“».
  
  Л. Берия (справа) с Ф. Махарадзе (слева) и М. Багировым. 1935 год
  
  В январе 1934 года первый прокурор СССР И. А. Акулов отправил докладную записку в ЦК, в тексте которой были приведены вопиющие случаи фальсификаций следственных дел в органах ГПУ Грузии и Азербайджана, в том числе свидетельствующие о расправе над ни в чем не повинными людьми. В ответ занимавшие руководящие партийные посты в этих республиках (а ранее руководившие теми самыми органами, так что не могущие быть не в курсе) Берия и Багиров направили встречное письмо Сталину, назвав обвинения ложью и в свою очередь обвинив Акулова в «преднамеренной клевете на Закавказскую федерацию». Сталин принял сторону Берии – Багирова, и 3 марта 1935 года Акулов был утвержден секретарем ЦИК СССР, а пост прокурора СССР занял его заместитель А. Вышинский. 23 июля 1937 года Акулов был арестован, 29 октября военной коллегией Верховного суда СССР приговорен к расстрелу и через несколько часов казнен (по некоторым данным, это случилось в 1939 году). Акулов был реабилитирован посмертно 18 декабря 1954 года.
  Начало «чисток»
  
  В 1935 году Берия и Багиров начали активно проводить чистки в подведомственных им республиках. Своего пика репрессии достигли в 1937–1938 годах. В Азербайджане было уничтожено более ста тысяч человек, многие из которых были представителями интеллигенции, деятелями культуры и ответственными партийными и государственными работниками. Историк Й. Баберовский в своей книге «Враг есть везде. Сталинизм на Кавказе» отмечает: «С начала лета 1937 г. до осени 1938 г. Азербайджан фактически оказался без управления… Багировская охота за ведьмами поставила партийно-хозяйственный аппарат Азербайджана на грань саморазрушения и ввергла республику в пучину ужаса». Не случайно именно Берия и Багиров оказались единственными первыми секретарями республиканских ЦК, пережившими террор 1937–1938 годов, и, несмотря на поступавшие многочисленные жалобы на творимые ими беззакония, награждались орденами и поднимались вверх по партийной лестнице. Багиров, например, постановлением пленума ЦК ВКП(б), проходившего 12 октября 1937 года (то есть в разгар «большой чистки»), был переведен из кандидатов в члены ЦК ВКП(б), а 17 января 1938 года стал членом президиума Верховного Совета СССР.
  
  Кроме того, Берия принимал активное участие в чистках, проводимых в других республиках. Так, в сентябре 1937 года он по приказу Москвы вместе с присланными из столицы Г. М. Маленковым и А. И. Микояном отправился в Армению, где эта троица и провела «чистку» рядов парторганизации республики, причем под маховик развернувшегося террора попали и беспартийные.
  
  В своих мемуарах сын Берии Серго оправдывает отца, который, по его мнению, пытался доказать руководству страны, что «чистки» вредны прежде всего для экономики. Серго подчеркивает, что, несмотря на то что Л. П. Берии приходилось выполнять волю Москвы и к тому же многие из верных ему людей тоже попали под маховик репрессий, он все же сумел спасти «большое количество людей, среди которых был писатель Гамсахурдия».
  
  Но при этом в архивах сохранились записки (их приводят М. Юнге, Р. Биннер в своей книге «Как террор стал „Большим“»), написанные рукой Л. П. Берии, в которых содержатся безжалостные формулировки: «арестовать», «арестовать Литвака и сегодня же взять на работе его жену. 30.1.38 г.», «взять его еще в работу, крутить, знает многое и скрывает. 29.09.1937», «1 категория», «крепко излупить Жужунава». Юрист Андрей Сухомлинов в книге «Кто вы, Лаврентий Берия? Неизвестные страницы уголовного дела» приводит протоколы допроса арестованного в 1953 году Л. П. Берии.
  
   «ВОПРОС. Вам предоставляется копия протокола допроса Микеладзе Е. С. от 2.12.1937 г. с вашей резолюцией: «Взять его крепко в работу. Он может оказаться шпионом», с пометкой на протоколе «1 категория».
  
   БЕРИЯ. Копия протокола допроса Микеладзе Е. С. мне предъявлена, резолюция учинена мною.
  
   ВОПРОС. Вам предъявляется протокол допроса Мурина Я. Б. от 1.2.1938 г. с вашей резолюцией: «Гоглидзе: 1) взять с него подробный и точный договор, для чего прошу допросить. 2) Ибрагима Сулеймана взять в работу – добиться признания и агентурно осветить. 3) Произвести установочные данные на проходящих лиц. 4) Лиду и ее мужа секретно изъять. Л. Б. Срочно». Вы признаете это?
  
   БЕРИЯ. Да, подтверждаю, резолюция на предъявленном мне протоколе допроса Мурина учинена мною».
  
  В деле Л. П. Берии приводится двенадцать подобных безжалостных резолюций, подписанных Берией и подтвержденных им во время допросов в 1953 году.
  
  Поэтому невозможно отрицать карательную роль Берии и его приближенных во время «Большого террора», развернувшегося в Грузии, когда Берия являлся ее руководителем. Так, известный московский исследователь и журналист Виктор Джанибекян в книге «Провокаторы и охранка» приводит данные о том, как при участии Л. П. Берии был «раскрыт» якобы существовавший среди представителей партийного руководства Грузии (а также Армении и Азербайджана) заговор. Его участники, как было зафиксировано в протоколах допросов, а позже и в обвинительном заключении, ставили свой целью выход Закавказья из состава Советского Союза и переход этой территории под английский протекторат. Среди жертв репрессий оказался и нарком образования Грузии Гайоз Девдариани, обвиненный в контрреволюционной деятельности и казненный по приговору тройки НКВД в 1938 году.
  
  Доктор исторических наук, профессор М. Вачнадзе и его соавторы в работе «История Грузии (с древнейших времен до наших дней)» так оценивают роль Берии в грузинских «чистках»: «Лаврентий Берия в Грузии осуществлял политические репрессии в соответствии с курсом, выработанным в Москве. Целью проводимых им репрессий было уничтожение ядра профессиональных революционеров и старых большевиков и на их место назначение сторонников сталинского политического курса. Жертвами политических репрессий 30-х годов стали видные грузинские большевики: Мамия Орахелашвили, Лаврентий Картвелишвили, Леван Гогоберидзе, Самсон Мамулия, Михаил Кахиани, Михаил Окуджава, Буду Мдивани, Шалва Элиава и многие другие. Избежавшие смертной казни старые большевики (Миха Цхакай, Филипе Махарадзе и др.) почти никакую роль уже не играли в политической жизни страны.
  
  Репрессии не были единичным явлением, они происходили перманентно. Были случаи, когда жертвами очередной волны репрессий становились те, кто сами до того участвовали в казни невинных людей…
  
  В 30-х годах были репрессированы: Михаил Джавахишвили, Евгений Микеладзе, Александр (Сандро) Ахметели, Тициан Табидзе, Вахтанг Котетишвили и другие. Не вынеся клеветы и необоснованных обвинений, покончил с собой Паоло Яшвили. Многие грузинские интеллигенты и ученые: Иванэ Джавахишвили, Шалва Нуцубидзе, Вукол Беридзе, Симон Каухчишвили, Нико Лордкипанидзе, Константинэ Гамсахурдиа и другие по счастливой случайности избежали участи физического уничтожения, но оказались в тяжелой морально-психологической атмосфере и прошли через многие страдания. Иванэ Джавахишвили заставили покинуть основанный и взлелеянный им университет, и этот главный очаг просвещения грузинского народа оказался в тяжелейшем состоянии…»
  Берия и Сталин за кадром…
  
  Поскольку Берия занимал ключевой партийный пост в Закавказском крайкоме, он был избран членом ЦК КП(б) Армении и Азербайджана. При этом именно в Закавказье в то время осталось много старых большевиков, не занимавших значимых партийных и государственных постов, но знавших (точнее, имевших дело) со Сталиным в первые годы его революционной деятельности и сохранивших не всегда благоприятные впечатления об этом. Большинство из них отрицательно относилось к набиравшему обороты в начале 30-х годов культу вождя и тем более к идеализации его ранней деятельности, о чем новые партийные руководители Закавказья начали выпускать книги. Среди них был и Берия, который в 1935 году издал книгу «К вопросу об истории большевистских организаций в Закавказье». Те, чья точка зрения на этот вопрос расходилась со сталинской, не только лишались своих постов, но и теряли жизни – в новой сталинской мифологии они, как еретики, обрекались на публичное покаяние, а затем расправу и забвение.
  
  Должность Берии в Закавказском крайкоме была ликвидирована 23 апреля 1937 года, после того как по решению Москвы Закавказская Социалистическая Федеративная Советская Республика была разделена на три самостоятельные республики – Азербайджанскую ССР, Армянскую ССР и Грузинскую ССР, вошедшие в состав СССР. В мемуарах сына Берии, Серго, приводятся сведения о том, что и сам Берия настаивал на ликвидации Закавказской федерации, поскольку считал, что она была в свое время создана по указке Москвы, чтобы «заставить три народа забыть свои корни и ускорить процесс интеграции с Россией». Кроме того, он хотел развивать экономику Грузии, не подстраиваясь под соседей по федерации, с которыми у Грузии исторически сложились непростые отношения.
  Берия – организатор преобразований в Грузии
  
  Нужно отдать должное организаторским способностям, которые Берия проявил не только в годы Великой Отечественной войны и при руководстве атомным проектом, но и будучи первым секретарем ЦК КП(б) Грузии. В этот период (с 14 ноября 1931 года по 31 августа 1938 года) Берия, в юности работавший практикантом главной конторы нефтяной компании Нобелей и имевший представление о нефтедобыче, принял активное участие в развитии нефтяной промышленности Закавказья. Кроме того, именно во время «правления» Берии в Грузии было построено и введено в строй несколько крупных промышленных предприятий, в том числе Земо-Авчальская ГЭС. К 1940 году объем промышленного производства в республике вырос по сравнению с 1913 годом в 10 раз. Одновременно Берия занимался превращением Грузии во «всесоюзную здравницу» – на ее территории строились санатории и дома отдыха. Также в республике увеличилось производство вина и цитрусовых, которые поставлялись и в другие республики СССР.
  Все большая близость к Сталину
  
  Берия показал себя не только как крепкий хозяйственник, но и как верный сталинец, что было отмечено вождем, оказывавшим Лаврентию Павловичу особое доверие. Так, 34-летний Берия 10 марта 1933 года получил доступ к высшим государственным и партийным секретам. В этот день секретариат ЦК ВКП(б) включил товарища Берию в список рассылки материалов, направляемых членам ЦК. В эту рассылку включались протоколы заседаний Политбюро, Оргбюро, Секретариата ЦК. А через несколько месяцев, на XVII съезде ВКП(б), Берия стал членом ЦК ВКП(б). Вскоре после этого, отдавая должное чекистскому опыту Лаврентия Павловича, Политбюро ЦК ВКП(б) назначило Берию членом комиссии (председатель – Л. М. Каганович), которая занималась разработкой проекта положения об НКВД СССР и особом совещании НКВД СССР.
  
  В декабре 1934 года Берия был приглашен и присутствовал на приеме в честь 55-летия вождя, через три месяца был избран членом ЦИК СССР и его Президиума, а через несколько дней, на свое 36-летие (совпадение?) награжден орденом Ленина.
  
  Но и сам Берия постоянно, даже в мелочах, проявлял лояльность по отношению к Сталину – как первому лицу в государстве, так и «простому человеку». Чуткий Лаврентий Павлович организовал замечательный музей вождя народов на его родине в Гори и всячески окружал заботой мать дорогого Иосифа Виссарионовича, проживавшую в Грузии. Когда в мае 1937 года она умерла, сын на похороны не приехал, но прислал венок с надписью по-русски и по-грузински: «Дорогой и любимой матери от ее сына Иосифа Джугашвили (от Сталина)». Организацией похорон занимались Л. П. Берия и его доверенные люди…
  
  Кроме того, двоюродная сестра жены Берии, сотрудник органов, Александра Накашидзе, с 1937 по 1943 год работала сестрой-хозяйкой в доме Сталина. На это ответственное место ее устроил Берия. О ее деятельности сохранились два ярких комментария. В книге Л. Тарховой «Заложники Кремля»: «Вошла лейтенантом, вышла – майором госбезопасности. Такой рост по службе был оплачен неусыпными трудами. Накашидзе почти не выпускала Светлану Аллилуеву из поля зрения. Она ходила со Светланой в театры, она же контролировала общение девочки с подругами». В книге «Дочь Сталина» В. Самсоновой: «„Сестра-хозяйка“ не умела ни готовить, ни вести дом. Плохо говорила по-русски, хотя пыталась проверять тетрадки Светланы. Главной ее обязанностью было соглядатайство. Она шпионила за всеми – Анной Сергеевной, Евгенией Александровной, детьми и „стучала“ Берии и Власику. Саша была молода, смешлива, довольно добродушна и вначале понравилась Светлане. Стукачкой, доносчицей она стала позднее, когда Светлана влюбилась. Накашидзе слишком ретиво исполняла свои обязанности – подслушивала телефонные разговоры своей подопечной, рылась в ее столе, читала письма. Светлана ее возненавидела».
  Берия и Сталин: отсутствие взаимных иллюзий
  
  Лаврентий Павлович являлся одним из немногих приближенных Сталина, ни разу не примыкавшим ни к оппозиции, ни к линии партии, ни к Сталину. Поэтому «модные ярлыки» «троцкиста» или «бухаринца» к нему не применялись даже на июльском пленуме 1953 года, готовом обвинить Берию во всех грехах. Речь идет не только о безусловной преданности Сталину (что в начале 50-х годов вызывало некоторые сомнения), но и об особенности характера самого Берии – он был прагматиком, технократом, верящим в силу действий, а не преимущества идеологий. Поэтому он безо всякой жалости занимался организацией репрессий против представителей как «левого», так и «правого» уклона.
  
  Берия не просто шел по головам, он понимал, что безусловная верность Сталину – это лишь одно из условий для восхождения на вершину власти, ибо верными Сталину до гроба были многие казненные и сосланные в лагеря.
  
  Другим условием была нужность вождю – но даже это не давало гарантий пребывания у власти и безопасной жизни. Сталин периодически менял свои «инструменты» (в первую очередь это касалось руководства спецслужб и кадров), чтобы они не смогли приобрести никакой самостоятельной власти. После снятия даже всемогущие министры (тот же В. Абакумов) моментально превращались в ничто, вокруг них образовывалась пустота – никто, даже те, кто был обязан им жизнью, не хотели быть рядом, чтобы не попасть под неизбежный карающий удар с кремлевского Олимпа. Власть Сталина держалась на том, что он практически любого за очень короткий промежуток времени мог обратить в прах. Берия это знал лучше других и поэтому не переоценивал значения своей роли (как это случалось с тем же Ежовым, обладателем «ежовых рукавиц») и периодически «уходил в тень», в том числе занимаясь атомным проектом – нужным стране, но при этом не требующим публичности, присущей этапам борьбы с внутренними и внешними врагами…
  Документы свидетельствуют
  
   Письмо А. В. Снегова Н. С. Хрущеву
  
   Тов. Хрущеву
  
   [п.п.] А. Микоян
  
   29. XI.53 г.
  
   Разослать членам
  
   Президиума ЦК КПСС
  
   [п.п.] Н. Хрущев
  
   3/XII.53 г.
  
   Копия с копии
  
   Уважаемый Анастас Иванович!
  
   Все эти годы адрес ЦК для меня был недоступен. Сейчас, в итоге 16 лет заключения, я решил обратиться в ЦК с приложенным при сем письмом.
  
   Поскольку в этом письме я ссылаюсь в одной части на Вас, я считаю неудобным направлять его помимо Вас.
  
   Анастас Иванович! Прошу Вас не отказать в любезности и передать это письмо лично секретарю ЦК Н. С. Хрущеву.
  
   А. Снегов
  
   № АМ-2585-С
  
   Верно:
  
   [п.п.] Костарева
  
   Разослано:
  
   т. Маленкову Г. М.
  
   т. Молотову В. М.
  
   т. Ворошилову К. Е.
  
   т. Булганину Н. А.
  
   т. Кагановичу Л. К.
  
   т. Микояну А. И.
  
   т. Сабурову М. 3.
  
   т. Первухину М. Г.
  
   Копия с копии
  
   Секретарю ЦК КПСС
  
   Н. С. Хрущеву
  
   от бывшего члена партии
  
   с апреля 1917 г. по день ареста
  
   Снегова Алексея Владимировича
  
   Сейчас, когда убран проходимец, при котором правдивая информация доходила в ЦК с трудом, я считаю своим долгом обратиться к Вам с этим письмом.
  
   Четыре года (несмотря на оправдание судом) я провел в тюрьме «под следствием» и 12 лет в лагерях – 16 лет (!). Я испытал на себе его вражескую деятельность.
  
   Многое, что мне достоверно известно, честный большевик не может без содрогания даже вспоминать.
  
   Я считал бы себя переродившимся обывателем, для которого безразличны судьбы партии и страны, если бы продолжал молчание (по принципу «как бы чего не вышло») и не помог бы Вам до конца разоблачить всю чудовищную многолетнюю враждебную деятельность Берия.
  
   Берия систематически и сознательно истреблял честных партийных и советских людей. Я подчеркиваю это обвинение со всей ответственностью за свои слова. Самый злейший враг социализма извне и мечтать не мог о нанесении такого вреда Советскому Союзу. Фабрикуя множество провокационных дел (им же выдуманных) против честных людей из самых различных слоев населения и отраслей хозяйства, культуры и науки, он обманывал нагло ЦК, искусственно раздувая до фантастических размеров недовольства в стране, набивая тюрьмы и лагеря советскими людьми, партийными и беспартийными, многие из которых рождены, любовно и старательно выращены революцией и партией и кровно связаны с ними.
  
   Я хочу крикнуть Вам во весь голос: бессовестная ложь и клевета зарвавшихся авантюристов, будто в стране победившего социализма так много недовольных, а тем более врагов!
  
   Я могу назвать Вам по фамилиям многих людей, оставшихся верными партии и советской власти даже после испытаний, пройденных ими, потому что они сумели отделить «школку»{Так в оригинале.} Берия и его чудовищную машину от партии и советского правительства.
  
   Правда, усилия молодчиков Берия озлобили часть людей и сделали их врагами; это больше относится к тем, кто отождествлял аппарат Берия с партией и правительством.
  
   Весь свой, лично преданный ему, аппарат Берия вероломно поставил над партией и правительством, попирая элементарные законы и интересы партии и советской власти во имя авантюрных планов. В этом духе он воспитывал свой аппарат. А честные партийные работники, посланные ЦК в аппарат МВД после снятия Ежова, не поддавшиеся его «воспитанию», под разными предлогами выживались из аппарата.
  
   Берия чудовищно злоупотреблял фактической бесконтрольностью. Прокуратура никакой действенной контрольной роли не играла, поскольку ее работники понимали, что они в первую очередь могут стать объектами фабрикуемых дел. Мне приходилось наблюдать ряд деятелей прокурорского надзора; они обычно торопливо, формально выполняли свои функции, вопросительно поглядывая на двери – выпустят ли их?
  
   А суды часто играли роль пособников в штамповке заранее заготовленных приговоров по дутым делам и даже свои судебные заседания порой проводили тут же, в кабинетах МВД или тюремных следственных помещениях.
  
   А т[ак] н[азываемое] ОСО, выносившее приговоры заочно, Берия просто превратил в карманный инструмент для своих авантюр.
  
   Вы ужаснетесь, когда я Вам расскажу, против кого из руководителей партии и правительства насильно добивались компрометирующих показаний. Скажу прямо – исключения единичны.
  
   Злоупотребляя правом информировать ЦК о положении в стране, Берия подсовывал фальсифицированные дела, запугивал Вас размерами недовольств, возвеличивая свои заслуги в спасении советской власти и Вашей личной жизни, руководителей, фабрикуя в массовом масштабе выдуманных им самим мнимых террористов.
  
   Несколько фактов, характеризующих нравы и мораль бандитской шайки Берия.
  
   1. Через 16 месяцев после моего ареста, когда второй раз суд отверг обвинения против меня и вернул дело на переследствие (на большее суд не решался), я обратился к одному из руководящих работников НКВД с вопросом: «Зачем вы настаиваете на своей ошибке и держите меня, зная, что я ни в чем не виноват?» При этом я ссылался на высказывание Ленина, что всякая ошибка перерастает в опасность, когда на ней настаивают. На все мои доводы я получил ответ: «Вас нельзя выпустить потому, что вы прошли по всем нашим отчетам как враг. Выпуская вас, мы уроним авторитет НКВД и должны арестовать кого-нибудь из своих работников. НКВД не может ошибаться».
  
   2. После того как в 1939 году меня оправдал третий суд, А. И. Микоян, знавший меня по прежней многолетней работе, принял меня и сообщил, что он и А. А. Жданов долго не давали санкции на мой арест. Я в свою очередь рассказал ему о ряде его работников, арестованных без всякой вины, с которыми я встречался в тюрьме. А. И. Микоян сказал мне, что ЦК осудил перегибы Ежова, а Берия должен все распутать. Коснувшись в разговоре факта самоубийства нач[альника] Ленинградского управления НКВД Литвина, член П[олит] Б[юро] А. И. Микоян заявил мне: «Хоть один честный человек в этой банде нашелся». Через три дня после этого разговора я был схвачен в коридоре КПК, а в камере я узнал, что лично Берия в недостойной форме вымогал у арестованного заведующего сельхозотделом ростовского обкома показания о Литвине как давнишнем контрреволюционере.
  
   Вот как с первых дней Берия работал «согласованно» с Политбюро ЦК!
  
   3. К концу третьего года моего заключения в тюрьме, когда уж четвертый раз суд (Московский военный трибунал) из-за недоказанности снова вернул мое дело на переследствие, в тот же вечер после суда, 7.V.1940 г., «правая рука» Берия – Кобулов в грубейшей и цинично откровенной форме мне заявил, что хотя я и невиновен, но по соображениям престижа НКВД я буду ликвидирован. Он мне заявил: «Нет у тебя террора – будет! Нет измены Родине – будет!» После чего меня вновь отправили в Лефортовскую тюрьму для реализации этой угрозы.
  
   4. Если мне представится возможность с Вами лично поговорить, я Вам расскажу, что сделали с бывшим секретарем Коммунистического райкома г. Москвы, арестованным накануне XVIII съезда партии, когда он «осмелился» обратиться к Вам, как члену Президиума съезда, с заявлением.
  
   5. До последнего времени все ухищрения аппарата Берия были направлены на то, чтобы не допускать до ЦК информации об истинном положении вещей; в адрес ЦК заявления не принимались, отказывали в отправке заявлений в адрес XIX съезда. Лишь недавно разъясняли, что на имя Председателя Президиума Верховного Совета К. Е. Ворошилова будут приниматься заявления только о помиловании (и то один раз в год), что означает признание фальшивых обвинений.
  
   6. Во время Отечественной войны многие попавшие в лагеря честные коммунисты и беспартийные не хотели отсиживаться в тылу, когда решалась судьба Советского Союза, и писали заявления о призыве в армию. Я также отправил такое заявление, но эти заявления не доходили по адресу. В то же время охотно брали в армию уголовников-рецидивистов, многие из которых вскоре возвращались в лагерь «с добычей» после грабежа на первой узловой станции.
  
   7. Характерно, что во внутрилагерной жизни Берия опирался на гитлеровских выучеников, подлинных матерых врагов и уголовников-рецидивистов, этим вдвойне отягощая положение честных советских людей, испытавших на себе нарочитые измывательства матерых врагов.
  
   8. Уверен, что Берия скрывал от ЦК наличие в лагерях большой группы людей с устойчивыми партийно-советскими взглядами, чтобы не поставить под сомнение сфабрикованные дутые дела.
  
   Разве в интересах партии такие факты, когда случайные высказывания рядовых советских людей раздувались в контрреволюцию и этих людей отправляли в стан врагов?
  
   Приведу ряд фактов:
  
   а) рядовой малограмотный рабочий в трамвае рассказывает о трудностях приобретения галош, а молодчики Берия раздувают такой невинный разговор в троцкизм и отправляют этого рабочего в лагерь на 10 лет;
  
   б) молодая советская учительница готовит школу к октябрьским праздникам и, выбирая для украшения зала портреты посвежее, говорит ученице: «Вот этот повесьте, а этот отставьте к стене». Такой ничего не значащий факт оформляется как террор. Ошеломленная такой фальсификацией учительница сошла с ума и не смогла даже подписать жалобы на 10-летний приговор суда.
  
   Я не стану затруждать это письмо отдельными фактами. Если сочтете возможным меня выслушать, я передам весь конкретный материал с фамилиями, датами, содержанием «дел» и проч.
  
   Приведенными фактами я лишь хотел показать, как эти беспринципные отщепенцы во имя ложного авторитета аппарата НКВД искусственно множили врагов, раздувая свои мнимые заслуги, а фактически стреляли по своим.
  
   Думаю, что, арестовывая честных советских людей и этим поражая множество советских семейств, молодчики Берия отнюдь не содействовали морально-политическому единству народа. К тому же этим они создавали себе новое «поле деятельности», обвиняя членов семейств арестованных в недовольстве и разговорах об арестах невиновных. Фальшь помножали фальшью.
  
   Естественно, что при такой загрузке аппарата советской разведки фальшивыми и дутыми делами против честных людей страдала основная работа по разоблачению подлинных врагов и шпионов, нанося двойной вред советской власти.
  
   Аппарат МВД Берия развращал и разлагал фабрикацией дутых дел. Ведь это значительно легче, чем разоблачать настоящего врага.
  
   Понятно, что многого уже нельзя исправить, и в этой части мое сообщение имеет для Вас преимущественно историческое значение. Но многие коммунисты и честные советские специалисты различных областей еще живы и не переродились. Вера в партию и преданность идеям Ленина достаточно глубоки, и аппарату Берия не удалось переделать этих людей в соответствии со своими преступными намерениями.
  
   Я рад сообщить Вам и уверен, что Вам приятно будетузнать, что есть еще много ценнейшего человеческого материала, который можно смело вернуть к полезной созидательной работе в многомиллионном трудовом муравейнике строителей коммунизма на пользу партии и назло подлинным врагам, внешним и внутренним.
  
   Конечно, требуются тщательная проверка и отбор, но не на основании фальшивых материалов бериевской машины, а используя опыт и наблюдения честных коммунистов здесь, внизу, испытавших на себе всю ее тяжесть.
  
   Значительная часть лагерников, глубоко верящих в партию и советскую власть, с ликованием встретила решение ЦК о Берии, законно считая, что в результате устранения этого гнилья руководство страны узнает подлинное положение вещей, вернет многих в советское общество, что внесет радость во многие семьи, что будет содействовать еще большему сплочению народа вокруг партии и советского правительства.
  
   Бояться таких решительных мер по реабилитации невиновных нет никакого основания. Это значительно менее опасно, чем упрямо настаивать на совершенном, и менее рискованно, чем выпускать закоренелых уголовников-рецидивистов, которые тут же стали терроризировать трудящихся города и деревни.
  
   Разве возвращение к научной работе академика Здродовского П. Ф. (с которым я работал в лагерях) или недавняя реабилитация врачей-«отравителей» не подняли авторитета нашей партии и перед всем миром не продемонстрировали силу советского строя, смело разоблачающего авантюристов и столь же решительно исправляющего результаты их многолетней вражеской деятельности?
  
   Я обращаюсь в ЦК не с личными просьбами, через несколько месяцев заканчивается мой срок, и у меня уж нет личного вопроса.
  
   16 лет я провел в заключении, хотя я не совершил никакого преступления. С юных лет, еще до Октябрьской революции, я вступил в Ленинскую партию и на протяжении больше 20 лет честно и беззаветно боролся за идеи Ленина и политику ЦК. Мое отношение к правым и троцкистам проверено в огне борьбы за осуществление генеральной линии партии на передовых позициях (Красная гвардия 1918 г., гетманское подполье, немецкая военно-полевая тюрьма (1918 г.), фронт против Деникина, коллективизация и т. д.). Ни прямо, ни косвенно я никогда не примыкал ни к каким антипартийным группировкам, а всегда с ними боролся.
  
   4 года аппарат Берия держал меня «под следствием», чтобы как-нибудь (вопреки решениям 5 судов) протащить мне обвинительный приговор по подложным материалам следствия, это ему удалось только после вероломного нападения гитлеровских банд. Приговор я получил только после шестого «разбора» в течение 3 минут 13.VII.1941 г. Интересно, что за 4 года «следствия» аппарат НКВД менял организацию, к которой я будто бы примыкал; следователи цинично «репетировали» со мной перед каждым судом: «Ваша организация будет называться „правой“», позже «троцкистской», а еще позже переделали в правотроцкистскую (видимо, в соответствии с «планами» и конъюнктурой). Ведь они прекрасно знали, что я ни в какой не состоял.
  
   Несмотря на все пережитое мною, у меня нет ни тени недовольства партией, потому что все свои злоключения я расценивал как вражеский произвол кучки карьеристов, которым чужды интересы партии и революции.
  
   Все это время я жил глубокой верой в партию, и эта вера уберегла меня от перерождения. Я не растворился в окружавшей меня среде и по-прежнему живу интересами партии. Только вера в партию и преданность идеям Ленина двигают мной сейчас, когда я обращаюсь по этим вопросам в ЦК, по поводу которых я ни с кем не делился и никуда не обращался.
  
   Разумеется, Вы многого не знаете, об этом позаботился Берия. Я прошу только выслушать меня. Я сообщу Вам много фактического материала, который поможет Вам до конца искоренить плоды деятельности Берия и предупредить возможность таких явлений в будущем.
  
   Я хочу хоть этим извлечь пользу для партии из своего личного несчастья.
  
   Мой адрес: Инта, Минлаг МВД, пос. Абезь.
  
   А. Снегов
  
  Глава 6. Великий перелом. Вперед – к социализму!
  Коллективизация и ликвидация кулачества
  
  19 января 1928 года Сталин без всяких сообщений в прессе и тем более публичных мероприятий, практически неофициально и тайно приехал в Новосибирск. Причиной было невыполнение местными властями планов хлебозаготовок. Поскольку продразверстка была давно отменена, то бóльшую часть хлеба у крестьян надлежало покупать. Кризис хлебозаготовок в конце 20-х годов наблюдался по всей стране – закупочные цены были низкими, и крестьяне отказывались продавать по ним зерно государству. В январе 1928 года дефицит хлебозаготовок составлял порядка ста миллионов пудов зерна. Сталин из Москвы сначала рассылал все более грозные директивы, а поняв, что «в кратчайший срок решительного перелома в хлебозаготовках» не произойдет, отправил высших партийных руководителей лично разбираться с ситуацией в основных житницах страны. В Новосибирск должен был ехать Орджоникидзе, но ему помешала болезнь. И тогда Сталин отправился в Сибирь и на Алтай сам. По приезде в Новосибирск он устроил разнос местному руководству и послал в Москву телеграммы о необходимости «зверского нажима» в Сибири. Тогда же зашла речь о скорейшей коллективизации.
  
  20 января на совещании в Сибкрайкоме Сталин произнес программную речь, посвященную необходимости скорейшего перехода в сельском производстве от единоличных хозяйств к коллективным. «Путь дальнейшего укрепления, дальнейшего развития единоличных кулацких хозяйств – путь, который для нас закрыт», – провозгласил вождь. Этому предшествовал кризис хлебозаготовок – крестьяне-единоличники считали государственные закупочные цены слишком низкими и предпочитали придержать зерно в хранилищах, нежели отдавать его за бесценок. После выступления Сталина в деревнях начались репрессии с фактическим возвращением к продразверстке десятилетней давности и был взят курс на скорейшую организацию колхозов.
  
  23 января Сталин приехал на Алтай в город Рубцовск и в своем выступлении перед местным партийным активом потребовал показательных процессов над крестьянами, не сдающими хлеб по государственным ценам. Была поставлена задача в каждом из процессов осудить по ст. 107 уголовного кодекса не меньше десяти человек, все излишки зерна конфисковать, причем четверть конфискованного распределять между малоимущими крестьянами. «Вы увидите скоро, что эти меры дадут великолепные результаты и вам удастся не только выполнить, но и перевыполнить план хлебозаготовок», – пообещал вождь. В 1929 году план был сорван, поскольку рыночная цена на пуд зерна составляла три рубля, а цена при госзакупках – восемьдесят копеек.
  
  30 января 1930 года Сталин разослал во все партийные организации страны зашифрованное письмо. Оно гласило, что во многих местах парторганизации «бросили дело коллективизации и сосредоточили свои усилия на раскулачивании. ЦК разъясняет, что такая политика в корне неправильна. ЦК указывает, что политика партии состоит не в голом раскулачивании, а в развитии колхозного движения, результатом и частью которого является раскулачивание». Далее Сталин от имени ЦК требовал перенести «центр тяжести» на создание новых колхозов с опорой на бедняков и середняков, а раскулачиванием заниматься лишь постольку, поскольку это требуется при выполнении указанной линии партии.
  Цена коллективизации
  
  2 марта 1930 года в газете «Правда» была опубликована статья Сталина «Головокружение от успехов. К вопросам колхозного движения». Ее появлению предшествовали трагические события в стране – коллективизация, повсеместно проводимая не только силами сельских активистов, но и ГПУ. Для контроля над нереальными темпами коллективизации на местах были созданы особые тройки, в состав которых входили первый секретарь райкома, председатель местного исполкома и руководитель территориального ОГПУ. В деревнях началась волна самоубийств и самораскулачиваний – крестьяне продавали за бесценок дома или просто бросали их и уходили в города либо на еще не освоенные земли, лишь бы не угодить в лагеря. У крестьян отнимали последнее, все имущество описывалось. Множество людей и их семей, обвиненных в том, что они – подкулачники, были отправлены в ссылку. 16 января 1930 года местным властям было разослано правительственное постановление, согласно которому отбиралась собственность у тех «кулаков» (а под это определение повсюду волею начальства подходили и середняки), кто резал собственный скот. Свыше миллиона (полных данных нет) крестьянских хозяйств подверглось экспроприации и половина их членов (а это несколько миллионов человек) двинулись в Сибирь и на Крайний Север.
  
  В деревнях и селах (в том числе и в Украине) начались забастовки, саботаж и вооруженные мятежи крестьян. Для их подавления пришлось использовать не только сотрудников органов, но и армейские части. Среди лозунгов восставших были: «Да здравствует Советская власть, но без колхозов» и «Мы за Советскую власть, но без коммунистов!». Власти на местах были готовы на любые действия против крестьян, потому что руководителей, не справившихся с выполнением директив, присланных сверху, ждала суровая расправа.
  
  Поэтому необходимо было восстановить кровавую вакханалию коллективизации. Сделать это мог только ее инициатор – генеральный секретарь товарищ Сталин. Но и тут вождь оказался изворотливее своих соратников – по старой большевистской традиции Сталин должен был, прежде чем опубликовать свою статью, призванную прекратить перегибы при коллективизации, разослать ее текст остальным членам Политбюро для обсуждения. Но Сталин этого делать не стал – «Головокружение от успехов. К вопросам колхозного движения» возлагала ответственность за случившуюся трагедию на тех самых партийных и государственных функционеров, которые слепо выполняли его волю. Именно их и осудил Сталин, похвалив в начале статьи успехи коллективизации («Коренной поворот деревни к социализму можно считать уже обеспеченным»), а потом обрушившись на «виноватых исполнителей»: «Но успехи имеют и свою теневую сторону, особенно когда они достаются сравнительно „легко“, в порядке, так сказать, „неожиданности“. Такие успехи иногда прививают дух самомнения и зазнайства: „Мы все можем!“, „Нам все нипочем!“. Они, эти успехи, нередко пьянят людей, причем у людей начинает кружиться голова от успехов, теряется чувство меры, теряется способность понимания действительности, появляется стремление переоценить свои силы и недооценить силы противника, появляются авантюристские попытки „в два счета“ разрешить все вопросы социалистического строительства. Здесь уже нет места для заботы о том, чтобы закрепить достигнутые успехи и планомерно использовать их для дальнейшего продвижения вперед. Зачем нам закреплять достигнутые успехи, – мы и так сумеем добежать „в два счета“ до полной победы социализма: „Мы все можем!“, „Нам все нипочем!“».
  
  В результате такое беспринципное передергивание фактов Сталиным шокировало часть сельских партийных и государственных функционеров, вовремя сообразивших, что теперь им придется расплачиваться за проявленное по приказу усердие. Но при этом им деваться было некуда – разве что, как делали некоторые местные руководители, прятать тот самый номер со сталинской статьей, вырезать и вырывать ее из газеты, запрещать крестьянам ее читать. Как это ни странно, такие случаи были нередки – ведь функционеры при отнимании последней горсти зерна и при обвинении недовольных в подкулачестве использовали имя Сталина. А вот теперь простой народ стал им цитировать сталинские строки: «А что иногда происходит у нас на деле? Можно ли сказать, что принцип добровольности и учета местных особенностей не нарушается в ряде районов? Нет, нельзя этого сказать, к сожалению…»
  
  Но насильственная коллективизация, на которую делал ставку Сталин, после этой знаменитой статьи так и не была прекращена.
  
  21 ноября 1932 года Сталин направил руководству Казахстана шифротелеграмму, в которой выразил одобрение тому, что крайком Казахстана при заготовке зерна счел возможным «перейти на рельсы репрессии». Вождь отмечал, впрочем, что одними репрессиями проблему «кулацкого саботажа хлебозаготовок» решить нельзя, необходима широкая и всесторонняя работа по разъяснению политики партии и правительства. Но это дело долгое, а «за последние пятидневки хлебозаготовки в Казахстане падают скачками… долг по плану заготовок превышает 10 млн пудов». Досталось в послании не только кулакам, но и местным коммунистам, ничего не делающим для преодоления мелкобуржуазного влияния среди земледельцев.
  
  Сделав тактическое отступление и стабилизировав положение в деревне, власть продолжила проведение коллективизации, охватив к середине 1933 года две трети крестьянских хозяйств по всему Советскому Союзу. Но заплатить за это пришлось слишком высокую цену. Впрочем, настоящие большевики за ценой никогда не стояли…
  Индустриализация СССР
  
  4 февраля 1931 года Сталин, выступая на первой Всесоюзной конференции работников социалистической промышленности, произнес в своей речи «О задачах хозяйственников» знаковые фразы, которые многие исследователи считают ключом к пониманию того, что происходило в СССР на протяжении всего предвоенного десятилетия: «Мы отстали от передовых стран на 50—100 лет. Мы должны пробежать это расстояние в десять лет. Либо мы сделаем это, либо нас сомнут».
  
  И. Сталин, К. Ворошилов и Н. Ежов инспектируют Беломорканал. 1933 год
  
  В сентябре началось строительство Беломорско-Балтийского канала (Беломорканала), который стал одним из звеньев сталинского плана реконструкции водного транспорта. Канал должен был соединить Белое море с Онежским озером и стать форпостом на границе с Финляндией. Строили его заключенные ГУЛАГа (интересно, что жаргонный термин «зек», который используется и ныне, – это сокращение от «заключенный каналоармеец»). Общая численность одновременно трудившихся на строительстве заключенных не превышала 125 тысяч человек, работали вручную, без применения тяжелой техники. Зато при строительстве Беломорканала применялась практика двух дней ударной работы за три дня срока, используемая для мотивации подневольного труда заключенных. Отвечало за строительство канала руководство Беломорско-Балтийского лагеря («Бел Балт Лаг»), являвшегося подразделением ГУЛАГа. Это было первое в Советском Союзе крупное лагерное строительство.
  
  25 июня 1933 года по Беломорканалу, имевшему протяженность 227 километров и носившему до 1961 года имя Сталина, от начала до конца прошел первый пароход. Он носил символичное название «Чекист». А через несколько дней в путь по каналу, но уже на катере, отправилось высшее руководство страны Советов – Сталин в сопровождении Ворошилова и Кирова. Несмотря на то что в центральной советской прессе было опубликовано множество хвалебных статей, посвященных Беломорканалу, по свидетельствам очевидцев (напечатанным после 1956 года), после путешествия по каналу Сталин заявил, что тот получился мелкий и узкий. Это было на самом деле так, поскольку, чтобы успеть вырыть канал за определенные правительством двадцать месяцев, ответственные за строительство руководители велели рыть канал значительно мельче и у́же, чем предполагалось по проекту. В результате средняя глубина канала составила 5 метров, а ширина была такая, что на нем с трудом расходились два больших теплохода. Это, конечно, осложняло эксплуатацию канала. И, может быть, именно поэтому Беломорканал так и не был причислен к «великим стройкам коммунизма».
  Фрагмент доклада Сталина «Итоги первой пятилетки» на объединенном пленуме ЦК и ЦКК ВКП(б) 7 января 1933 года
  
  У нас не было черной металлургии, основы индустриализации страны, у нас она есть теперь. У нас не было тракторной промышленности, У нас она есть теперь. У нас не было автомобильной промышленности. У нас она есть теперь. У нас не было станкостроения. У нас оно есть теперь. У нас не было серьезной и современной химической промышленности. У нас она есть теперь. У нас не было действительной и серьезной промышленности по производству современных сельскохозяйственных машин. У нас она есть теперь. У нас не было авиационной промышленности. У нас она есть теперь. В смысле производства электрической энергии мы стояли на самом последнем месте. Теперь мы выдвинулись на одно из первых мест. В смысле производства нефтяных продуктов и угля мы стояли на последнем месте. Теперь мы выдвинулись на одно из первых мест…
  
  И мы не только создали эти новые громадные отрасли промышленности, но мы их создали в таком масштабе и в таких размерах, перед которыми бледнеют масштабы и размеры европейской индустрии. Наконец, все это привело к тому, что из страны слабой и не подготовленной к обороне Советский Союз превратился в страну могучую в смысле обороноспособности, в страну, готовую ко всяким случайностям, в страну, способную производить в массовом масштабе все современные орудия обороны и снабдить ими свою армию в случае нападения извне.
  
  Немалое значение в то время уделялось развитию авиации – наиболее дальновидные политики и военные во многих странах, а также промышленники понимали, какое значение стремительно обретает крылатая техника, будь она мирная или боевая.
  
  3 мая 1932 года впервые поднялась в воздух советская летающая лодка МБР-2. Этот одномоторный самолет предназначался для морской разведки. Он был создан группой конструкторов, которую возглавлял Г. Бериев. Помимо возможности посадки на воду летающая лодка была оборудована съемным колесно-лыжным шасси. Со временем было создано несколько различных модификаций летающей лодки – транспортный вариант, самолет-разведчик, пассажирский, специально оборудованный для аэрофотосъемки. В военных целях летающие лодки широко применялись во время Великой Отечественной войны, и, хотя слабое вооружение делало их уязвимыми, разведывательные функции они выполняли успешно.
  
  Мирное применение «морского ближнего разведчика» продолжалось и во второй половине XX века, в частности такие самолеты вели аэрофотосъемку во время строительства БАМа.
  
  26 июня 1935 года в Советском Союзе состоялся первый полет стратостата «СССР-1-бис». Стратостат – это аэростат, предназначенный для подъема на высоту, превышающую 11 километров. Такой воздушный шар с герметичной гондолой был придуман в начале 1930-х годов швейцарским инженером Огюстом Пикаром. Перед этим два запуска советских стратостатов закончились трагически. Так, 30 января 1934 года из подмосковского Кунцево взлетел «Осоавиахим-1», в экипаже было три человека – П. Ф. Федосеенко, А. Б. Васенко, И. Д. Усыскин. Этот первый в мире зимний полет привел к тому, что связь с пилотами в середине дня пропала, а потом под Саранском была найдена искореженная гондола с мертвыми телами: спуск из-за сброса газа происходил слишком быстро, и гондола оторвалась от шара.
  
  Во время полета «СССР-1-бис» (экипаж – К. Я. Зилле, Ю. Г. Прилуцкий, А. Б. Вериго) также обнаружилось повреждение оболочки. Однако экипажу удалось благополучно спуститься до тропосферы, после чего два пилота покинули стратостат на парашютах, а Зилле успешно посадил воздухоплавательный агрегат.
  
  18 июня 1937 года стартовал первый в истории беспосадочный авиаперелет из Москвы в американский город Ванкувер через Северный полюс. Около четырех часов утра с подмосковного аэродрома Щелково взлетел самолет АНТ-25 и взял курс на север. В экипаж входили В. Чкалов, Г. Байдуков и А. Беляков.
  
  Во время долгого полета ледяной коркой покрылись крылья, стабилизатор, даже антенны. Замерзла вода в резервном бачке системы охлаждения двигателя. Казалось, что мотор в любой момент может выйти из строя. В довершение всего пришлось лететь против сильного ветра, что вызвало дополнительный расход горючего. 20 июня в половине восьмого вечера самолет, проведя в воздухе 63 часа, благополучно приземлился на военном аэродроме в Ванкувере. Протяженность пути составила более 9 тысяч километров.
  
  И. Сталин с В. Чкаловым и А. Беляковым. 1936 год
  
  12 июля 1937 года начался беспосадочный перелет летчиков М. Громова, А. Юмашева, С. Данилина по маршруту Москва – Сан-Джасинто (США) через Северный полюс. Этому экипажу удалось превзойти мировой рекорд, поставленный в ходе легендарного беспосадочного перелета Москва – Северный полюс – Ванкувер на самолете. Достаточно сравнить протяженность перелетов: под командованием Чкалова – 9130 км, под командованием М. Громова – 10 148 км. Перелет М. Громова, А. Юмашева, С. Данилина занял 62 часа 17 минут.
  
  Прошло время, и среди тех, кто по достоинству оценил подвиг наших летчиков, оказался маршал Жуков, который сказал: «Кто не помнит полетов Михаила Громова, Валерия Чкалова, Владимира Коккинаки? Они совершались на отечественных самолетах. В 1937 году наши летчики установили около 30 международных рекордов на дальность, высоту и скорость полета». После этого перелета Сталин с надеждой и гордостью заявил: «Все мировые рекорды должны быть советскими».
  
   К сведению
  
   Владимир Константинович Коккинаки, прославленный советский летчик-испытатель, родился 25 июня 1904 года в Новороссийске. Семья жила бедно, и с двенадцати лет Владимир сам стал зарабатывать на хлеб, учась вечерами. В девятнадцать лет он был призван в Красную армию и после двух лет службы в пехоте получил направление в ленинградскую авиашколу, а после ее окончания – в борисоглебскую военную авиашколу. Вскоре он был направлен на испытания новых моделей самолетов, где проявил себя настоящим профессионалом и получил должность командира отряда Научно-испытательного института Военно-воздушных сил.
  
   Именно Коккинаки много лет проводил летные испытания всех самолетов, разработанных конструкторским бюро С. Илюшина. Помимо этого, летчик установил несколько рекордов, в том числе и мировых.
  
  Но не только мужчины ставили рекорды. Это было время, когда усомниться в том, что самая суровая техника способна покориться женщине, было просто неприличным.
  
   К сведению
  
   Валентина Степановна Гризодубова родилась 27 апреля (10 мая) 1909 года в Харькове в семье авиаконструктора. В двадцать лет она окончила обучение в аэроклубе и поступила в знаменитую первую тульскую летно-спортивную школу Осоавиахима. С 1930 по 1933 год работала летчиком-инструктором в тульском аэроклубе «Добролет», затем – инструктором летной школы около подмосковной деревни Тушино.
  
   После этого она летала в составе агитэскадрильи им. Максима Горького, а в двадцать семь лет сдала экзамен на военного летчика. В октябре 1937 года установила пять мировых авиационных рекордов высоты, скорости и дальности на легкомоторных самолетах. В 1938 году летчица прославилась на весь Советский Союз, совершив в качестве командира экипажа вместе с Полиной Осипенко и Мариной Расковой на самолете «Родина» (АНТ-37) беспосадочный перелет из Москвы на Дальний Восток и тем самым установив новый мировой женский рекорд дальности полета. За это и другие достижения Гризодубова первой из женщин была удостоена звания Героя Советского Союза.
  
   В годы Великой Отечественной войны она командовала полком авиации дальнего действия, совершила более двухсот боевых вылетов.
  
  4 мая 1935 года Сталин, выступая в Кремлевском дворце на выпуске академиков Красной армии, рассказывал о своей непримиримой борьбе с оппозицией, которая противилась ускоренной индустриализации: «Эти товарищи не всегда ограничивались критикой и пассивным сопротивлением. Они угрожали нам поднятием восстания против Центрального Комитета. Более того: они угрожали кое-кому из нас пулями».
  
  Именно в этом выступлении Сталин сформулировал один из известнейших своих принципов: «Кадры решают все!» И добавил: «Вместо того чтобы изучать людей, нередко швыряются людьми, как пешками. У нас не научились еще ценить людей, ценить работников, ценить кадры».
  
  Среди ценных кадров был и один из первых ученых, высказавших идею покорения космического пространства, – К. Циолковский. 13 сентября 1935 года он прислал Сталину письмо: «Все свои труды по авиации, ракетоплаванию и межпланетным сообщениям передаю партии большевиков и Советской власти – подлинным руководителям прогресса человеческой культуры. Уверен, что они успешно закончат эти труды…» Иосиф Виссарионович ответил: «Примите мою благодарность за письмо, полное доверия к партии большевиков и Советской власти. Желаю Вам здоровья и дальнейшей плодотворной работы на пользу трудящихся». Циолковский в свою очередь отозвался: «Тронут Вашей теплой телеграммой. Чувствую, что сегодня не умру. Уверен, знаю – советские дирижабли будут лучшими в мире. Благодарю, товарищ Сталин, нет меры благодарности…»
  
  Сталин осматривает новый советский автомобиль ЗИС. 1939 год
  
  Но даже на фоне успехов авиации автомобили еще не следовало сбрасывать со счетов, а наоборот – всячески совершенствовать их конструкцию и наращивать производство. 6 ноября 1930 года начал свою работу завод «Москвич», тогда он назывался Московский автосборочный завод. Первоначально на нем собирали по лицензии американский автомобиль «Форд-AA», но спустя два года на заводе было налажена сборка отечественных автомобилей «ГАЗ-А» и «ГАЗ-АА». В январе 1939 года к названию завода решением правительства было добавлено «почетное имя КИМ»{КИМ – Коммунистический Интернационал молодежи.}. Спустя год здесь наладили выпуск «КИМ-10» – первого советского малолитражного автомобиля, при разработке которого советские инженеры использовали западный «Форд-Префект». Всего было выпущено менее пятисот «КИМ-10». После войны на заводе стали выпускать «Москвич-400», при разработке которого использовался довоенная немецкая модель «Опель-Кадетт». Позже на заводе наладили производство автомобилей «Москвич-402», «Москвич-407», «Москвич-408», «Москвич-412». В 1968 году в честь 50-летнего юбилея комсомола завод переименовали в Автомобильный завод имени Ленинского комсомола (АЗЛК).
  
  А 14 ноября 1939 года состоялся масштабный автопробег по улицам Москвы, посвященный выпуску миллионного советского автомобиля. Звездой пробега стал первый грузовик, который за пятнадцать лет до того начали выпускать на предприятии, которое к моменту торжества именовалось Московским автомобильным заводом им. Сталина, – легендарная полуторка «АМО Фиат-15»{Когда автомобиль начинали выпускать, завод назывался АМО – Автомобильное московское общество, в 1956 году завод получил имя И. Лихачева, который долгие годы был его директором.}. Эта машина, представлявшая собой версию итальянского военного грузовика, но собранного из отечественных узлов и материалов, славилась своей надежностью. Правда, она имела не слишком большую по нынешним временам скорость, не достигавшую и 50 км/ч.
  Стахановское движение
  
  31 августа 1935 года донецкий шахтер Алексей Стаханов установил рекорд добычи угля, превысив суточную норму угледобычи в четырнадцать раз. Так родилось тщательно взлелеянное Коммунистической партией «стахановское движение». На состоявшемся в декабре того же года пленуме ЦК ВКП(б) было принято постановление о превращении «стахановского движения» из инициатив отдельных работников в разных областях промышленности и сельского хозяйства в упорядоченное и массовое движение миллионов. Так из движения за «единичные» рекорды (учитывая, сколько человек помогало в забое де-факто тому же Стаханову, но официально весь добытый уголь «достался» в отчете только ему) оно приняло форму социалистического соревнования, охватившего весь Советский Союз. Но впервые статья, в которой упоминался «Договор о социалистическом соревновании», была опубликована в газете «Правда» еще 15 марта 1929 года, и вдохновителем этого почина там значился бригадир завода «Красный выборжец» Михаил Елисеевич Путин, награжденный через два года орденом Ленина.
  
  После того как на большинстве предприятий с 1936 года появились свои стахановцы, были созданы школы стахановского опыта. Помимо идейных соображений, десятки тысяч новоявленных передовиков также рассчитывали на вполне реальные вознаграждения и льготы. Кроме того, по инициативе начальства, причем не столько предприятий, сколько райкомов, горкомов и обкомов, стали организовывать стахановские смены, дни, пятидневки, декады, месяцы, в которых «по воле трудящихся» принимали участие трудовые коллективы в полном составе. «Стахановское движение», часто проводимое для «галочки», привело к увеличению производственного травматизма, поскольку превыше всего ставился полученный производственный результат. В 1939 году по решению И. Сталина партия объявила «стахановское движение» свидетельством зрелости рабочего класса. В годы Великой Отечественной войны всячески пропагандировалась другая инициатива – рабочие, крестьяне, священники, интеллигенция отдавали заработанные деньги на выпуск танков и самолетов.
  
  17 ноября 1935 года в Москве на Первом Всесоюзном совещании стахановцев выступил сам товарищ Сталин. Его слушали три тысячи участников форума, среди которых были передовые рабочие, руководители крупнейших заводов, партийные и государственные деятели СССР. «Стахановское движение было бы немыслимо без новой, высшей техники», – отметил в своей речи Сталин, указав, что достижения передовиков производства базируются на том, что люди досконально изучили технику, на которой работают, и довели до совершенства выполнение технологических операций. Вождь также отметил, что целью социализма является достижение материального изобилия, и произнес знаменитую фразу: «Жить стало лучше, жить стало веселее».
  
  Медаль «За трудовую доблесть». Учреждена указом Президиума ВС СССР от 27 декабря 1938 года
  
  22 мая 1940 года был опубликован указ Президиума Верховного Совета СССР об учреждении высшей степени государственного отличия в области хозяйственного и культурного строительства – звания Героя Социалистического Труда – и утверждении золотой медали «Серп и Молот». Обычно золотую медаль «Серп и Молот» торжественно вручал в Кремле М. И. Калинин, в то время председатель Президиума Верховного Совета СССР (его часто называли «всесоюзным старостой»).
  
  Всего этим знаком отличия было награждено более девятнадцати тысяч человек, а шестнадцать из них получили это звание трижды. Интересный факт – именно медаль Героя Социалистического Труда была единственной наградой, которую вождь народов И. В. Сталин постоянно носил до конца своей жизни.
  Сталинская архитектура
  
  10 июля 1935 года вышло постановление Совета народных комиссаров и ЦК ВКП(б) о принятии генерального плана социалистической реконструкции Москвы. Для разработки этого плана были заранее сформированы проектно-планировочные мастерские, а общее руководство проектом осуществляли архитекторы В. Н. Семенов и С. Е. Чернышев. Многие историки считают, что этот генеральный план реконструкции (иногда его еще называют сталинским) должен быть в первую очередь решить не сколько практические, сколько идеологические вопросы, представив всему миру новую, преображенную столицу социалистической страны. Именно поэтому главной, доминирующей частью плана и самой Москвы должен был стать гигантский, поражающий воображение людей, Дворец Советов.
  
   К сведению
  
   3 февраля 1872 года в Орле родился Иван Александрович Фомин – известный русский и советский архитектор, один из создателей так называемого сталинского стиля в архитектуре.
  
   Поначалу он работал в стиле модерн, участвовал в реконструкции здания Художественного театра, а впоследствии обратился к неоклассике. Он руководил крупным проектом по застройке острова Голодай в Санкт-Петербурге, но его осуществлению помещала Первая мировая война.
  
   После революции И. А. Фомин активно включился в преобразование Петрограда, а в середине 20-х годов начал разрабатывать свою концепцию «пролетарской классики». Основой для построек, по его замыслу, должен был служить железобетон, но «на крепкий костяк из железобетона следует надеть мясо из кирпича и камня», а также использовать колонны, арки, портики и другие декоративные элементы.
  
   В 1929 году архитектор переехал в Москву, где по его проектам были построены Дом общества «Динамо», здание Наркомата путей сообщения, станции метро «Красные ворота» и «Площадь Свердлова». В Киеве по его проекту был сооружен Дом Совета народных комиссаров УССР (ныне Дом Правительства Украины).
  
  Хотя план и вызвал многочисленные нарекания со стороны любителей старинной Москвы, ставил он вполне практические задачи, в том числе спрямление и расширение старых улиц, не рассчитанных на оживленное движение автомобилей, создание кольцевых и радиальных магистралей, расширение и облагораживание парковых зон. Полному воплощению плана в жизнь помешала Великая Отечественная война.
  
  Но к моменту появления этого постановления изменение облика старой Москвы шло уже полным ходом.
  
  3 июня 1927 года в Москве начался снос старинных Красных ворот (изначально они назывались Триумфальными и были первой триумфальной аркой в России). Впервые их построили из дерева по приказу Петра I в честь победы над шведами в Полтавской битве в 1709 году. Впоследствии они не раз горели, их восстанавливали (то в честь коронации Екатерины I, то по случаю коронации Елизаветы Петровны), но они опять горели. И так продолжалось до тех пор, пока в 1753 году архитектор Д. В. Ухтомский не построил каменную арку. Это был типичный образец стиля барокко, с пышными лепными украшениями, фресками и бронзовыми скульптурами.
  
  Изрядно потрепанные непогодой за полтора века, Красные ворота явно нуждались в реставрации, которая и была проведена весной 1926 года. Однако в декабре того же года Моссовет принял решение о сносе памятника, поскольку он мешал расширению Садового кольца. В 1928 году была снесена и находившаяся рядом церковь Трех святителей, построенная в XVII веке.
  
  В 1931 году в ходе антирелигиозной кампании был взорван стоявший в центре Москвы храм Христа Спасителя, построенный в ознаменование победы над войсками Наполеона в 1812 году и освященный 7 июня 1883 года (интересно, что за год до освящения, 20 августа 1882 года, в храме состоялась премьера увертюры «1812 год» П. И. Чайковского).
  
  Высотка на Котельнической набережной – ее «старый», девятиэтажный корпус был построен еще до войны
  
  Храм Христа Спасителя был первый раз заложен еще в 1817 году при императоре Александре I на Воробьевых горах, а проект строительства, подготовленный архитектором Витбергом, был утвержден лишь в 1825 году. Однако новый император, Николай I, проект отверг, а архитектора сослал. В 1832 году государь выбрал новый проект (его автором был Константин Тон) и указал новое место для строительства – на Волхонке, где в 1839 году состоялась новая церемония заложения храма.
  
  После сноса храма на его месте предполагалось построить своеобразный храм Будущего – Дворец Советов. Состоялся конкурс проектов, на который были представлены работы, выполненные в самых разных стилях – от классицизма до конструктивизма. Однако в финал были отобраны проекты, близкие к классическому стилю. И в мае 1933 года был сделан окончательный выбор – в пользу проекта Б. Иофана, которому было предписано использовать «лучшие части проектов и других архитекторов». К дальнейшей работе над проектом были привлечены В. Гельфрейх и В. Щуко. 29 ноября 1933 года состоялась встреча Сталина с архитекторами, работавшими над его проектом. Особый интерес у самого Сталина на встрече вызывал вопрос, где поместить гигантскую статую Ленина – на крыше здания или перед ним.
  
  Но эта скульптура так и не была воздвигнута. Символом советского монументального искусства выпало стать скульптурной группе «Рабочий и колхозница» работы Веры Мухиной.
  
   К сведению
  
   1 июля 1889 года в Риге в купеческом семействе родилась Вера Игнатьевна Мухина, прославленный советский скульптор. Однако ее детство прошло не на Балтике, а у Черного моря – в Феодосии, там же она начала обучаться изобразительному искусству. Окончив гимназию, Вера Мухина уехала в Москву, где занималась у именитых художников К. Юона и И. Машкова. В 1912 году она поселилась в Париже, была ученицей знаменитого скульптора-монументалиста Эмиля Бурделя, а через два года отправилась путешествовать по Италии, вникая в тонкости искусства эпохи Возрождения.
  
   В Советском Союзе она стала виднейшим мастером монументальной скульптуры, создав грандиозную группу «Рабочий и колхозница» для советского павильона на Всемирной выставке в Париже в 1937 году. Потом эта композиция была установлена у входа на Всесоюзную сельскохозяйственную выставку (потом ВДНХ, а теперь ВВЦ), где и находится в настоящее время.
  
  Изменение облика Москвы
  
  Менялся не только вид Москвы, но и транспортная ситуация в столице. 21 июня 1925 года Москва увидела на своих улицах первые такси, которые быстро начали вытеснять извозчиков. Москвичам понравилось новшество – во-первых, современно, во-вторых, услуги таксомотора стоили дешевле, чем поездка с «водителем кобылы». Первые машины-такси были импортными – «рено», «форд», «фиат». Но вскоре в Советском Союзе начала налаживаться собственная автопромышленность, и сразу появились отечественные легковушки – известные по мемуарам и романам о довоенной жизни «газики» и «эмки» («ГАЗ-А» и «M-1»).
  
  В 1935 году московский парк такси состоял из 500 машин, спустя четыре года их было уже три с лишним тысячи. Маршрутки начали появляться после Великой Отечественной войны, это были открытые грузопассажирские «ГАЗ-АА». Знаменитые «шашечки» на бортах и зеленые огоньки за лобовым стеклом появились на такси в конце 40-х – начале 50-х годов.
  
  15 ноября 1933 года по московским улицам отправился в путь первый регулярный троллейбус. Его маршрут пролегал от центра, мимо Тверской заставы (Белорусского вокзала) до тогда еще далекой московской окраины – села Всехсвятское, где сейчас находится станция метро «Сокол». Длина первой троллейбусной линии составляла семь с половиной километров. Впервые план использования в Москве и ближайших пригородах троллейбусов обсуждался в 1924 году, его инициатором был Л. М. Каганович, но к практической его реализации приступили только через восемь лет. Тогда же и были изготовлены два опытных экземпляра троллейбуса, названные «ЛК» – в честь Л. Кагановича. Первый пробный рейс состоялся 5 ноября 1933 года – в троллейбусе, помимо приемочной комиссии, проехали Н. С. Хрущев и Н. А. Булганин.
  
  15 мая 1935 года была торжественно открыта первая линия московского метро. На открытии присутствовали руководители партии и государства, и вскоре во многих газетах и журналах были напечатаны фотографии улыбающихся вождей, сидящих в вагоне метро. Сам поезд состоял из четырех вагонов и двигался от станции «Сокольники» до «Парка Культуры», и поэтому в прославленной «Песне старого извозчика» Леонида Утесова звучали слова: «Чтоб запрячь тебя, я утром отправляюся от Сокольников до парка на метро».
  
  На первой линии (имевшей ответвление на «Смоленскую») работало тринадцать станций (с семнадцатью вестибюлями). Позже к ним добавились еще несколько станций на двух новых линиях. В годы Великой Отечественной войны станции метро использовались как бомбоубежища, а 6 ноября 1941 года на станции «Маяковская» состоялось знаменитое торжественное заседание Московского совета депутатов трудящихся по случаю 24-й годовщины Великой Октябрьской революции.
  
  Писатель А. Письменный рассказывал о том, как он увидел вождя вблизи в день торжественного заседания в честь пуска московского метро: «Сегодня в Колонном зале Дома Союзов на торжественном заседании, посвященном открытию метро, выступил Сталин. У подъезда Дома Союзов стояло много машин, а на трамвайной остановке толпился народ, ожидая, что он выйдет… Показались двое в кожаном. Потом тесной группой вышли Сталин, Молотов, Ворошилов, Ягода. Они медленно пошли к станции метро на углу Дмитровки и Охотного ряда, направляясь, очевидно, к Большому театру.
  
  Они шли спокойно и медленно. Сталин казался менее утомленным, чем выглядел в кинохронике, снятой в 33-м году. Шинели прекрасно сидели на них. Особенно на Сталине. На Сталине шинель сидела словно литая, точь-в-точь как на изображавших его статуях. Я заметил внимательный, настороженный взгляд Ягоды. Очевидно, он понимал, что Сталин подвергается опасности. Кто-то зааплодировал. Я крикнул: «Ура!» Все это получилось нестройно. Сталин улыбнулся и поднес руку к фуражке. Мы начали кричать снова. Они все улыбались, и Сталин козырял. У меня мурашки побежали по телу от благоговейного восторга перед Сталиным».
  
  А с генеральным планом реконструкции Москвы в его наземной части далеко не все было гладко. Москвичи были сильно расстроены, обнаружив однажды, что зеленые насаждения около Садового кольца (откуда и пошло его название) вырублены и выкорчеваны, а территория вдоль трассы залита асфальтом. Пошел слух: «Сталин не любит зелени и приказал уничтожить бульвары».
  
  Вождь узнал об этом от авиаконструктора Яковлева и, как вспоминал тот, изрядно негодовал: «Никому мы таких указаний не давали! Разговор был только о том, чтобы привести улицы в порядок и убрать те чахлые растения, которые не украшали, а уродовали вид города и мешали движению». Сталин даже рассказал Яковлеву, как обсуждал с соратниками неудачное озеленение Первой Мещанской улицы (ныне – проспект Мира), и посетовал: «Я сказал об этом для того, чтобы впредь под благоустройством улиц Москвы не понимали подобное „озеленение“, – а Хрущев и Булганин истолковали это по-своему и поступили по пословице: „Заставь дурака Богу молиться – он лоб расшибет“».
  
  9 июня 1931 года в Советском Союзе состоялся первый рейс знаменитого поезда повышенной комфортности «Красная стрела», начавшего курсировать между Москвой и Ленинградом. Тогда же появились двухместные купе в особо подготовленных спальных вагонах (СВ). Поначалу они переделывались из обычных вагонов дальнего следования: в стандартных четырехместных купе убирались верхние полки и затем проводился косметический ремонт. Достаточно быстро родилась и дизайнерская идея, подарившая поезду название, – традиционно синие вагоны были перекрашены в красный цвет.
  
  Для своего времени «Красная стрела» была одним из самых скоростных поездов. Сейчас же время ее нахождения в пути намеренно не сокращается, дабы пассажиры, покинувшие одну из столиц поздно вечером, могли перед прибытием в другую хорошо выспаться.
  
  Именно на «Красную стрелу» несколько лет спустя И. В. Сталин лично будет провожать С. М. Кирова, уезжающего навстречу смерти. О том, знал ли вождь, что для главы ленинградских партийцев эта поездка в комфортабельном поезде окажется последней, историки спорят до сих пор…
  Культурная революция в СССР
  
  Мало было развивать промышленность и пропагандировать передовые идеи – надо было вырастить нового человека, который сумеет всем этим правильно воспользоваться. Если нет читателей и зрителей, не имеют смысла самые лучшие книги и самые актуальные произведения кинематографа.
  
  Недаром 3 июня 1925 года русский поэт-эмигрант В. Ходасевич написал письмо, в котором объяснял судьбу журнала «Беседа», основанного двумя годами ранее Горьким в Берлине при активном сотрудничестве самого Ходасевича, а также Андрея Белого. Главной идеей, которую вкладывал в журнал Горький, было объединение литературы советской и литературы эмигрантской. Ходасевич в письме рассказывал о полном крахе этой затеи, объясняя это тем, что русские эмигранты либо не желали читать произведения, поступающие из покинутой ими революционной страны, либо вовсе ничего не читали. Не могли помочь «Беседе» и советские читатели, поскольку, как писал Ходасевич, «ко ввозу в Россию она была запрещена». В результате издание журнала «Беседа» было прекращено после выхода семи номеров.
  
  Попутно с этими размышлениями Ходасевич сообщал, что весной 1925 года советское посольство в Риме отказало ему в продлении загранпаспорта, в категоричной форме предложив вернуться. Ходасевич отказался и стал в полной мере эмигрантом.
  Сталин и писатели: «надо доверие пущать»
  
  Сталин хорошо понимал, как важно поддерживать лояльность в деятелях культуры, иллюзию их свободы или, по крайней мере, творческого прогресса, пусть и в рамках дозволенного. В конце концов, во все времена поэты, музыканты, ученые и художники обретались при дворах сильных мира сего, восхваляя их в обмен на относительную обеспеченность своего существования.
  
  Если же к этой обеспеченности прибавить еще и возможность чувствовать себя не шутом у трона властителя, а тем, к чьему мнению глава страны прислушивается, чьей работой всерьез интересуется…
  
  Дом Горького в Москве
  
  17 января 1930 года И. В. Сталин написал письмо М. Горькому, в котором разъяснял писателю сущность самокритики и ее важность для дела построения социализма: «Мы не можем без самокритики. Никак не можем, Алексей Максимович. Без нее неминуемы застой, загнивание аппарата, рост бюрократизма, подрыв творческого почина рабочего класса. Конечно, самокритика дает материал врагам. В этом Вы совершенно правы. Но она же дает материал (и толчок) для нашего продвижения вперед, для развязывания строительной энергии трудящихся, для развития соревнования, для ударных бригад…» Кроме этого, советский лидер признавал в письме, что среди людей неминуемо есть и будут «усталые, издерганные, изношенные, отчаявшиеся, отходящие» и даже те, кто переходит на сторону противников революционных идеалов. Но залог победы Сталин видел в том, чтобы больше было тех, кто готов строить социализм.
  
   К сведению
  
   Максим Горький (настоящее имя – Алексей Пешков) родился 28 марта 1868 года в Нижнем Новгороде. С детства зарабатывал сам себе на жизнь, много скитался по стране, сменил несколько профессий, являлся участником нелегальных революционных кружков. В двадцать один год был арестован полицией и стал поднадзорным. Спустя два года опубликовал свой первый рассказ («Макар Чудра»), потом появились «Челкаш», «Старуха Изергиль», «Бывшие люди», «Супруги Орловы», «Мальва», «Коновалов». К талантливому самородку из народа благожелательно отнеслись В. Г. Короленко, А. П. Чехов, Л. Н. Толстой, с которыми он познакомился лично. Во МХАТе были поставлены его пьесы «Мещане» и «На дне». Кроме этого Горький написал много произведений в разных жанрах – «Песня о Буревестнике», «Дачники», «Варвары», «Мать», «Васса Железнова», «Дело Артамоновых», «Жизнь Клима Самгина»…
  
   Став членом партии большевиков, Горький собирал деньги на революцию, в том числе в США. После поражения первой русской революции 1905 года жил в Италии, вернулся в 1913 году и снова уехал в 1921 году (официальной причиной была болезнь).
  
   Потом Горький долгое время жил в Италии, а точнее на острове Капри. Но в 1928 году получил приглашение не просто на правительственном уровне, а лично от Сталина – побывать в Советском Союзе, после чего проехал по стране и написал по итогам этого путешествия серию очерков «По Советскому Союзу». В 1931 году Горький побывал в Соловецком лагере особого назначения и весьма хвалил потом это заведение, а год спустя окончательно вернулся в СССР.
  
   От советского правительства он получил в пользование дом в центре Москвы (бывший особняк Рябушинского), дачу в Горках и дачу в Крыму.
  
  30 мая 1931 года писатель М. Булгаков написал Сталину письмо. Поступок этот стал результатом отчаяния, которое постепенно овладевало литератором. Надеясь быть услышанным и понятым, он подробно описал в этом послании все свои действия и переживания за целый год. Так, Булгаков отмечал, что, «несмотря на очень большие трудности», написал пьесу по мотивам «Мертвых душ» Гоголя и трудился над ее постановкой в театре как режиссер, а при необходимости и заменял на репетициях заболевших актеров. Писать собственные тексты приходилось по ночам, и Булгаков жаловался высокопоставленному адресату, что «надорвался».
  
  Писатель просил отпустить его ненадолго попутешествовать за границу, уверяя, что даже не думает остаться там навсегда.
  
  По свидетельству приемного сына Сталина – Артема Сергеева – вождь ценил талант Булгакова и даже к «Дням Турбиных» относился не как к пьесе, прославляющей белогвардейцев.
  
   К сведению
  
   Михаил Афанасьевич Булгаков родился 15 мая 1891 года в Киеве. Литературный талант проявился у него уже во время обучения в Александровской гимназии. Окончив ее, он поступил на медицинский факультет Киевского университета, но, когда началась Первая мировая война, ушел на фронт, трудился в военных госпиталях. Получив диплом, работал земским врачом. В 1920–1921 годах Булгаков, окончательно выбрав для себя писательский путь, отказался от врачебной практики и начал работать во Владикавказском подотделе искусств. Именно тогда он создал первые пять пьес, тексты которых впоследствии уничтожил…
  
   Переехал в Москву, работал в различных изданиях, в том числе в популярной газете «Гудок», где были опубликованы многие его рассказы. Во МХАТе по роману М. А. Булгакова «Белая гвардия» поставили пьесу «Дни Турбиных». Но многие произведения писателя вызвали недовольство властей и были напечатаны только спустя десятилетия («Собачье сердце», «Театральный роман»). В течение двенадцати лет, до самой смерти, писал роман «Мастер и Маргарита». Последние годы работал во МХАТе.
  
  4 июня 1939 года М. А. Булгаков у себя дома читал сцены из неоконченной пьесы «Батум» (было также название «Пастырь») о ранних годах Сталина – Виталию Виленкину из МХАТа. Взявшись за эту пьесу, Булгаков рассчитывал получить доступ к необходимым, по его мнению, архивным документам, посвященным юности советского вождя, но ничего подобного не произошло. Пришлось опираться на сведения, полученные из нескольких вышедших в то время биографических изданий.
  
  Е. С. Булгакова вспоминала, что Виленкин «закоченев, слушал, стараясь разобраться в этом». Сам В. Я. Виленкин, секретарь В. И. Немировича-Данченко и один из создателей Школы-студии МХАТ, впоследствии писал в мемуарах, что потрясен не был, однако «хорошо написано, тонко, без нажимов. Есть роли, не говоря уже о центральной, интереснейшей».
  
  Пьеса «Батум» так и не была поставлена при жизни главного героя, хотя существует мнение, что ему она нравилась. Но в обойму нужных советской власти литераторов Булгаков так и не попал…
  
  29 июля 1931 года в Кремле состоялась встреча И. Сталина с прославленным британским писателем, лауреатом Нобелевской премии, Б. Шоу. Посетившую СССР европейскую знаменитость приняли очень радушно. Шоу и его спутникам показали Кремль, Мавзолей Ленина, устроили прогулку по Парку культуры и отдыха, автомобильные поездки по Москве. Также именитый гость посетил Камерный театр, где шла прославленная таировская постановка «Оперы нищих» Б. Брехта, и побывал в рамках производственной экскурсии на электрозаводе, где побеседовал как с простыми рабочими, так и с членами местного литкружка. На своем 75-летии, которое праздновалось в Колонном зале, растроганный юбиляр заявил: «Я хочу, чтобы, прежде чем я покину Москву, Сталин… стал для меня живым человеком, а не остался просто именем». Его желание исполнилось. Встреча со Сталиным длилась около трех часов.
  
  И. Сталин и М. Горький. 1931 год
  
  26 октября 1932 года состоялась встреча Сталина с писателями в особняке, где жил М. Горький. Она была посвящена подготовке создания Союза писателей. Из числа государственных деятелей помимо самого вождя присутствовали В. М. Молотов, К. Е. Ворошилов, Л. М. Каганович и П. П. Постышев. Писателей было несколько десятков, причем, когда их приглашали в гости к Горькому, о том, что будет присутствовать Сталин, не говорили. Писатели жаловались на бывший РАПП{Российская ассоциация пролетарских писателей (РАПП) – литературное объединение, образованное в 1925 году на 1-й Всесоюзной конференции пролетарских писателей. В РАПП состояло более 4 тысяч членов. Так же как и ряд других писательских организаций, была расформирована постановлением ЦК ВКП(б) «О перестройке литературно-художественных организаций» от 23 апреля 1932 года, вводившим единую организацию, Союз писателей СССР.}, Л. Сейфуллина даже восклицала: «Я, товарищи, в отчаянии от того, что вы хотите снова ввести в состав Оргкомитета трех рапповцев… Мы наконец вздохнули и снова получили возможность писать. Ведь у нас некоторых писателей довели до того, что они слепнут». Сторонники РАППа пытались оборвать ее, но вмешался И. Сталин, сказавший, что он уверен – и другие так думают, только боятся сказать. «„Пущать страх“, отбрасывать людей легко, – заметил вождь, – а привлекать их на свою сторону трудно. За что мы ликвидировали РАПП?.. Они только „страх пущали“… А „страх пущать“ – это мало. Надо „доверие пущать“».
  
  Первым советским поэтом, написавшим восторженные стихи об И. Сталине, был будущий кумир либеральной интеллигенции Б. Пастернак. Современники свидетельствовали, что в то время он «просто бредил» именем Сталина.
  А в те же дни на расстояньи
  За древней каменной стеной
  Живет не человек, – деянье:
  Поступок ростом с шар земной.
  Судьба дала ему уделом
  Предшествующего пробел.
  Он – то, что снилось самым смелым,
  Но до него никто не смел.
  За этим баснословным делом
  Уклад вещей остался цел.
  Он не взвился небесным телом,
  Не исказился, не истлел.
  В собраньи сказок и реликвий,
  Кремлем плывущих над Москвой,
  Столетья так к нему привыкли,
  Как к бою башни часовой.
  Но он остался человеком,
  И если, зайцу вперерез,
  Пальнет зимой по лесосекам,
  Ему, как всем, ответит лес…
  
  Сталину довелось пообщаться и с прославленным Г. Уэллсом, тем самым, который когда-то назвал В. И. Ленина «кремлевским мечтателем». Но Сталин произвел на английского фантаста совсем другое впечатление. «Я сознаюсь, что подходил к Сталину с некоторым подозрением и предубеждением. В моем сознании был создан образ очень осторожного, сосредоточенного в себе фанатика, деспота, завистливого, подозрительного монополизатора власти. Я ожидал встретить безжалостного, жестокого доктринера и самодовольного грузина-горца, чей дух никогда полностью не вырывался из родных горных долин… Все смутные слухи, все подозрения для меня перестали существовать навсегда, после того как я поговорил с ним несколько минут. Я никогда не встречал человека более искреннего, порядочного и честного; в нем нет ничего темного и зловещего, и именно этими его качествами следует объяснить его огромную власть в России».
  
  Французский писатель А. Барбюс не просто восхищался Сталиным, но и написал книгу «Сталин. Человек, через которого раскрывается новый мир», пустив в обиход известную фразу «Сталин – это Ленин сегодня». В 1935 году книга А. Барбюса была издана в Москве на русском языке – стотысячным тиражом. «Если Сталин верит в массы, то и массы верят в него, – писал Барбюс. – В новой России – подлинный культ Сталина, но этот культ основан на доверии и берет свои истоки в низах. Человек, чей профиль изображен на красных плакатах – рядом с Карлом Марксом и Лениным, – это человек, который заботится обо всем и обо всех, который создал то, что есть, и создает то, что будет. Он спас. Он спасет».
  
   К сведению
  
   Анри Барбюс (фр. Henri Barbusse) – писатель и общественный деятель, лауреат Гонкуровской премии. Долгое время работал журналистом, литературная слава пришла к нему только в сорок три года, после публикации романа «Огонь», рассказывающем о людях, сражавшихся на фронтах Первой мировой войны. Кроме того, популярностью пользовались его сборники новелл «Происшествия» и «Правдивые истории». После Октябрьской революции Барбюс стал ярым сторонником большевиков, видя в них избавителей от капиталистического гнета и буржуазной бездуховности, которые он описывал в своих романах «Свет из бездны» и «Манифест интеллектуалов». Вступив во французскую компартию, Барбюс в европейской прессе много писал о достижениях Советского Союза и положительной роли Сталина в происходящих в стране переменах. Барбюс был избран иностранным почетным членом Академии Наук СССР.
  
  Однако близость к власти не всегда приносит защищенность. 18 июня 1936 года прославленный советский писатель Максим Горький скончался на своей даче в подмосковных Горках. Горький занимался созданием Союза писателей и проведением его первого съезда, который состоялся в 1934 году. В том же году скоропостижно умер сын писателя. Об этой смерти, так же как и о кончине самого Горького, ходили разные слухи: говорили, что отец и сын были отравлены то ли врагами народа, то ли, наоборот, спецслужбами.
  
  Среди обвинений, предъявленных бывшему главе НКВД Г. Ягоде в 1938 году, были и эти убийства. По показаниям Ягоды выходило, что младшего Горького он отравил по распоряжению Троцкого, а Алексея Максимовича – по собственной воле.
  
  А писатели все равно обращались к Сталину за помощью, поддержкой и защитой. Ну и за жизненными благами тоже… 29 января 1940 года отправил послание Сталину и М. А. Шолохов. «Дорогой Иосиф Виссарионович! – писал литератор. – Привез конец „Тихого Дона“ и очень хотел бы поговорить с Вами о книге. Если сочтете возможным, – пожалуйста, примите меня». Шолохов имел в виду заключительную, восьмую, часть знаменитого романа, вокруг которого впоследствии возникло столько скандалов на тему реального авторства. Частично финальная часть «Тихого Дона» к моменту написания указанного письма уже была опубликована в советской печати: в течение 1939 года главы с первой по пятую и десятая глава в январе 1940-го, незадолго до отправки письма. О том, откликнулся ли тогда Сталин на просьбу писателя о личной встрече, ничего не известно. В журнале, куда записывались все посетители кабинета вождя в Кремле, визит Шолохова в начале 1940 года не отображен.
  
  Но помимо новых пролетарских литераторов надлежало использовать и тех, кто мог стать классической опорой для молодой советской культуры. Особенно если классик пострадал от царизма. На эту роль идеально подходил А. С. Пушкин.
  
  И. Сталин. 1938 год
  
  17 марта 1922 года Совет народных комиссаров РСФСР принял постановление, которое провозглашало государственным музеем-заповедником места, связанные с именем А. С. Пушкина, а именно: усадьбы Михайловское и Тригорское и могилу поэта в Святогорском монастыре.
  
  В 1936 году заповедник был расширен: в его состав включили весь Святогорский монастырь, усадьбу предков Пушкина Петровское, городище Воронич и Савкину Горку. Главный усадебный дом в Михайловском был восстановлен и открыт в качестве музея в 1937 году, к столетию со дня смерти Пушкина.
  
  Во время Великой Отечественной войны заповеднику был причинен большой ущерб, однако заботами его легендарного директора С. Гейченко монастырь и Михайловское были восстановлены уже к 1949 году, а потом постепенно были возрождены и остальные памятные места и парки.
  «Спасибо товарищу Сталину за наше счастливое детство!»
  
  Воспитание подрастающего поколения тоже числилось среди первоочередных задач советской власти. И это поколение должно было быть здоровым и физически крепким, ради чего создавались спортивные общества.
  
  Так, еще 18 апреля 1923 года в Советском Союзе по инициативе руководящих сотрудников ОГПУ (в том числе Ф. Э. Дзержинского) было создано московское пролетарское спортивное общество «Динамо». По первоначальному замыслу организаторов, это спортивное общество должно было объединять сотрудников ОГПУ для занятий спортом как в оздоровительных, так и профессиональных целях.
  
  Уже в первые годы своего существования «Динамо» стало одной из массовых организаций в стране – в течение шести лет число его региональных отделений достигло двухсот. Через три года после возникновения была утверждена и официальная эмблема «Динамо» (белый ромб с размещенной внутри буквой «Д»), флаг, униформа спортсменов.
  
  В обществе работало много прославленных тренеров, в том числе преподававшие бокс, самбо и стрелковые виды спорта, являвшиеся приоритетными для сотрудников ОГПУ НКВД.
  
  Позже возникли и секции «Юный динамовец», ставшие настоящей школой чемпионов, в том числе и Олимпийских игр. Общественно-государственное объединение «Всероссийское физкультурно-спортивное общество Динамо» существует до сих пор.
  
  31 мая 1935 года было опубликовано постановление СНК СССР и ЦК ВКП(б) «О ликвидации детской беспризорности и безнадзорности». Согласно этому документу, усиливалась ответственность не только малолетних правонарушителей, но также их родителей и опекунов – если такие имелись, а также были определена их мера материальной ответственности за действия малолетних правонарушителей.
  
  В постановлении особо подчеркивалась необходимость усиления контроля против уличного хулиганства, совершаемого малолетними правонарушителями. Их следовало отправлять в детские приемники-распределители, работу которых контролировали органы рабоче-крестьянской милиции.
  
  Изменить отношение к детской преступности было необходимо в связи с тем, что к этому моменту в СССР практически была ликвидирована беспризорность и настала пора вводить персональную ответственность и более строгий контроль за правонарушения, совершаемые подростками, и обеспечить при необходимости их перевоспитание.
  
  6 июля 1936 года на самом знаменитом довоенном параде физкультурников, проходившем на Красной площади, впервые прозвучал ставший легендарным лозунг «Спасибо товарищу Сталину за наше счастливое детство!». В этом параде приняли участие 75 тысяч молодых людей из всех союзных республик, а также спортсмены из всех существовавших в то время в СССР спортивных обществ. Больше всего было динамовцев – их насчитывалось восемь тысяч человек.
  
  Тот самый лозунг несли и бывшие малолетние правонарушители, которых успешно перевоспитали в трудовой колонии имени наркома НКВД Г. Ягоды.
  
  После парада эта сразу же ставшая знаменитой фраза появилась в нескольких советских газетах в виде подписи к фотографии, на которой вождь народов держал на руках счастливо улыбающуюся девочку (бурятку Гелю Маркизову) с букетом цветов. На многие годы именно эта девочка рядом с мудрым вождем стала символом счастливого детства.
  Важнейшее из искусств
  
  В декабре 1925 года в Советском Союзе состоялась торжественная премьера картины «Броненосец „Потемкин“». Фильм, снятый режиссером С. Эйзенштейном, рассказывал о революционных событиях, которые произошли на этом военном корабле в июне 1905 года. На самом деле киноверсия не выдерживает никакой беспристрастной критики историков, что, впрочем, стало достоянием гласности только в годы перестройки. Не случайно в архиве отечественного ВМФ отсутствуют следственные материалы о восстании на «Потемкине», хотя в изобилии имеются документы о мятеже на крейсере «Очаков» и восстании в Свеаборге и Кронштадте. Кто и когда изъял материалы расследования «потемкинского дела» – до сих пор неизвестно. Но как бы там ни было, восстание на «Потемкине» стало символом русской революции.
  
  Фильм с успехом демонстрировался не только в СССР, но и в Германии и других странах.
  
  21 ноября 1931 года Сталин направил американскому писателю Э. Синклеру телеграмму, в которой шла речь о знаменитом кинорежиссере С. М. Эйзенштейне, который, по словам советского вождя, «потерял доверие его товарищей в Советском Союзе. Его считают дезертиром, который порвал со своей страной. Боюсь, люди здесь вскоре потеряют к нему интерес». Эйзенштейн с одобрения Сталина уехал в творческую командировку в Америку для изучения нового явления – звукового кинематографа. Кроме того, он совместно с Синклером намеревался снять фильм о путешествии по Мексике. Реализация этого плана затянулась из-за финансовых проблем, и Эйзенштейн не смог вернуться в СССР в феврале 1931 года, как было намечено. В ответ на грозную телеграмму Синклер сразу же написал Сталину письмо, в котором просил «отложить приговор Эйзенштейну» хотя бы до завершения работы над фильмом.
  
  По роману Д. Фурманова «Чапаев» в 1934 году был снят фильм. Сценарий правил лично Сталин
  
  27 января 1937 года Сталин в целом одобрил сценарий фильма «Великий гражданин», который впоследствии стал одной из важнейших политических кинодрам, снятых в предвоенный период. В основе сюжета была официальная версия жизни и гибели С. Кирова. Автором фильма был режиссер Ф. Эрмлер, которому Сталин (в письме от 27 января) адресовал ряд своих поправок к сценарию.
  
   Сталин – Шумяцкому
  
   Сценарий т. Эрмлера («Великий гражданин») читал. Составлен он бесспорно политически грамотно. Литературные достоинства также бесспорны.
  
   Имеются, однако, ошибки.
  
   1. Представители «оппозиции» выглядят как более старшие физически и в смысле партийного стажа, чем представители ЦК. Это не типично и не соответствует действительности. Действительность дает обратную картину.
  
   2. Портрет Желябова нужно удалить: нет аналогии между террористами – пигмеями из лагеря зиновьевцев и троцкистов – и революционером Желябовым.
  
   3. Упоминания о Сталине надо исключить. Вместо Сталина следовало бы поставить ЦК партии.
  
   4. Убийство Шахова не должно служить центром и высшей точкой сценария: тот или иной террористический акт бледнеет перед теми фактами, которые вскрыты процессом Пятакова – Радека.
  
   Центром и высшей точкой сценария следовало бы поставить борьбу двух программ, двух установок: одна программа – за победу социализма в СССР, за ликвидацию всех остатков капитализма, за независимость и территориальную целостность СССР, за антифашизм и сближение с нефашистскими государствами против фашистских государств, против войны, за политику мира; другая программа – за реставрацию капитализма в СССР и свертывание социалистических завоеваний, против независимости СССР и за государственное расчленение СССР в угоду фашистским государствам, за сближение с наиболее сильными фашистскими государствами против интересов рабочего класса и в ущерб интересам нефашистских государств, за обострение военной опасности и против политики мира.
  
   Дело надо поставить так, чтобы борьба между троцкистами и Советским правительством выглядела не как борьба двух котерий{Котерия – группа, объединенная случайным интересом.} за власть, из которых одной «повезло» в этой борьбе, а другой «не повезло», что было бы грубым искажением действительности, а как борьба двух программ, из которых первая программа соответствует интересам революции и поддерживается народом, а вторая противоречит интересам революции и отвергается народом.
  
   Но из этого следует, что сценарий придется переделать, сделав его по своему содержанию более современным, отражающим все то основное, что вскрыто процессом Пятакова – Радека.
  
   С ком. приветом
  
   И. Сталин
  
   27 января 1937 г.
  
  
  10 июня 1936 года в Советском Союзе появилась киностудия «Союздетмультфильм», которая в августе следующего года получила знакомое всем название «Союзмультфильм». Есть версия, что идея создания студии, которая станет фабрикой по производству рисованной кинопродукции для советских детей, принадлежала лично Сталину.
  
  В 1936 году на студии был снят первый черно-белый мультфильм «В Африке жарко». С 1937 года на «Союзмультфильме» начали осваивать производство цветных мультфильмов. А в 1947 году появились полнометражные рисованные ленты – «Конек-горбунок» по мотивам одноименной сказки П. П. Ершова и «Пропавшая грамота» по повести Н. В. Гоголя.
  
  В 1953 году появилось Объединение кукольных фильмов, первым творческим продуктом которого стал фильм «Карандаш и Клякса – веселые охотники».
  
  24 апреля 1938 года состоялась премьера музыкальной комедии «Волга, Волга», которую снял режиссер Г. Александров. Картина стала не только любимым фильмом вождя народов, но и наглядной рекламой СССР 30-х годов прошлого столетия.
  
  Съемки проходили во многих местах Советского Союза: Москве, на канале Москва – Волга, на самой Волге и на Химкинском водохранилище. Работа над картиной продолжалась более четырех лет, и некоторые члены съемочной группы (в том числе оператор В. Нильсен) были арестованы во время Большой чистки. В главных ролях снялись Л. Орлова и И. Ильинский.
  
  После смерти Сталина картина была «подредактирована» – убраны кадры с его памятником и названием теплохода («Иосиф Сталин»). В 2010 году была продемонстрирована и колоризованная версия картины.
  
   К сведению
  
   23 января 1903 года в Екатеринбурге в семье простого горнорабочего родился Григорий Васильевич Александров (настоящая фамилия Мормоненко), прославленный режиссер и актер. С девяти лет сам зарабатывал себе на хлеб, работая рассыльным в местном театре. Позже стал там же помощником режиссера. Получил образование в музыкальной школе и на режиссерских курсах Рабоче-крестьянского театра. Позже играл на сцене Московского первого рабочего театра Пролеткульта, поставил несколько спектаклей вместе с Эйзенштейном, участвовал как актер и один из авторов сценария в картинах «Стачка», «Броненосец „Потемкин“». В тридцать один год снял фильм «Веселые ребята», принесший актерам и режиссеру всесоюзную известность. Затем Александров снял фильмы «Цирк», «Волга, Волга», «Встреча на Эльбе», «Композитор Глинка»…
  
  В самом конце 30-х годов появился и совсем новый вид распространения информации, выросший со временем в отдельное синтетическое искусство и в могучее пропагандистское средство. 10 марта 1939 года начались регулярные трансляции советского телевидения. Они осуществлялись через передатчики Шуховской башни на Шаболовке, получившей свое название по имени В. Г. Шухова, который разработал ее проект и под руководством которого она возводилась.
  
   К сведению
  
   28 августа 1853 года в городе Грайворон Курской губернии родился Владимир Григорьевич Шухов, прославленный отечественный инженер и изобретатель. В двадцать три года он получил диплом Императорского Московского технического училища, год стажировался в Америке.
  
   В. Г. Шуховым были созданы сотни уникальных конструкций как в строительстве, так и в нефтяной промышленности. Именно по его проекту в 1878 году был построен первый в Российской империи трубопровод, а спустя несколько месяцев он разработал паровую форсунку для сжигания нефти и крекинг-процесс. Шухов разработал проекты строительства множества огромных клепаных железных барж. Другим уникальным изобретением Шухова были гиперболические железные башни, построенная им башня на Шаболовке до сих пор считается одним из высших достижений отечественного инженерного искусства.
  
  Первой телепередачей был документальный фильм о самом важном, с точки зрения руководства страны, событии – открытии XVIII съезда ВКП(б). До этого почти год продолжались опытные трансляции, в том числе и художественных фильмов. Первоначально трансляция передач велась четыре раза в неделю и длилась по два часа каждая. Особо стоит отметить, что и количество телевизионных приемников (телевизоров ТК-1) в то время было невелико и составляло в столице порядка ста штук.
  Музыка и сумбур
  
  С музыкой дело обстояло по-разному. Кому-то из композиторов удавалось получить одобрение своих новаторских произведений, которые сейчас во всем мире входят в число шедевров, независимо от первоначального идеологического «соуса». А кому-то не везло…
  
  11 января 1940 года в Ленинграде, на сцене Государственного театра оперы и балета им. Кирова, состоялась премьера балета С. Прокофьева «Ромео и Джульетта». Произведение, первая версия которого была закончена автором еще осенью 1935 года, было настолько музыкально новаторским, что Большой театр, где С. Прокофьев сыграл свое сочинение на рояле, сразу отказался от попыток поставить этот балет. Отвергло новинку и Ленинградское хореографическое училище. В 1938 году «Ромео и Джульетту» как одноактный балет поставил оперный театр чешского города Брно. После этого С. Прокофьев доработал произведение, превратив его в полномасштабный балет в трех действиях, который и был воплощен в Ленинграде. Партию Джульетты исполнила Галина Уланова.
  
   К сведению
  
   Сергей Сергеевич Прокофьев – выдающийся композитор, дирижер, пианист. Родился 23 апреля 1891 года в имении Сонцовка Бахмутского уезда Екатеринославской губернии (ныне село Красное Красноармейского района Донецкой области). Начал заниматься музыкой с пяти лет, а в 13 лет поступил в Петербургскую консерваторию. Среди его преподавателей был Н. А. Римский-Корсаков. Прокофьев окончил консерваторию как композитор и как пианист. С 1908 года начал выступать с концертами, мастерски исполняя собственные сочинения. Во время Гражданской войны, в 1918 году, выехал за рубеж на гастроли. В течение 18 лет (вместо предполагаемых нескольких месяцев) С. Прокофьев выступал с концертами в Америке, Европе, Японии и на Кубе. На Родину он вернулся в 1936 году вместе с женой-испанкой, которая позже была сослана в мордовские лагеря. Самого Прокофьева в 1948 году подвергли критике за формализм в музыке и симпатию к буржуазной музыкальной моде.
  
   Помимо балетов («Ромео и Джульетта», «Золушка», «Сказ о каменном цветке»…), опер («Игрок», «Борис Годунов», «Война и мир», «Повесть о настоящем человеке»…), вокально-симфонических произведений и инструментальных концертов С. С. Прокофьев написал музыку к кинофильмам «Александр Невский» и «Иван Грозный».
  
  А Л. Утесов вспоминал, как первый раз был приглашен выступать в Кремле в августе 1936 года: «В Кремль отправились в полной амуниции – то есть так, чтобы, выйдя из автобуса, можно было сразу приступить к выступлению… все взгляды были направлены в ту сторону, где за столом сидели члены правительства во главе со Сталиным…» Вождь передал пожелание, чтобы Л. Утесов спел парочку «одесских блатных» песен, что он и исполнил. Сталин вроде бы остался доволен, но много лет спустя Леонид Осипович жаловался, что его всегда обходили государственными наградами, по слухам, именно по воле вождя.
  
  26 января 1936 года в рамках Фестиваля советской музыки в Большом театре была показана опера Д. Д. Шостаковича «Леди Макбет Мценского уезда». На спектакле присутствовали советские руководители – И. В. Сталин, В. М. Молотов, А. А. Жданов, А. И. Микоян. Вождю опера не понравилась, и через день в газете «Правда» появилась редакционная статья без подписи «Сумбур вместо музыки». В ней Д. Д. Шостакович обвинялся в том, что «не поставил перед собой задачи прислушаться к тому, чего ждет, чего ищет в музыке советская аудитория. Он словно нарочно зашифровал свою музыку, перепутал все звучание в ней так, чтобы дошла его музыка только до потерявших здоровый вкус эстетов-формалистов. Он прошел мимо требований советской культуры изгнать грубость и дикость из всех углов советского быта». Одновременно композитору предъявлялись претензии и по оформлению постановки. После этого опера была снята из репертуара музыкальных театров на двадцать лет.
  
  А биография Т. Н. Хренникова складывалась вполне гладко. Музыкой занимался с детства, в девятнадцать лет окончил Музыкальное училище им. Гнесиных, а через четыре года – Московскую консерваторию. В двадцать шесть лет композитор создал свою первую оперу «В бурю». В течение пятнадцати лет Т. Н. Хренников был руководителем музыкальной части Театра Советской армии, а с 1948 по 1991 год являлся руководителем Союза композиторов Советского Союза.
  
  Всесоюзную славу Т. Н. Хренникову принесла написанная им музыка к кинофильмам «Свинарка и пастух», «В шесть часов вечера после войны», «Гусарская баллада». Кроме того, Т. Н. Хренников вошел в историю отечественной музыкальной культуры как создатель опер «Мать», «Золотой теленок» и балета «Любовью за любовь».
  «Заходите в планетарий!»
  
  Народ требовалось не только развлекать, но и просвещать, отвлекая от «поповских сказок». Для этой цели 5 ноября 1929 года в Москве открыли первый в Советском Союзе планетарий. Помимо демонстрации звездного неба, первым посетителям была прочитана и лекция о звездных светилах. Еще одна лекция, которая читалась в планетарии, называлась «Был ли сотворен мир в шесть дней?» и разоблачала библейские взгляды на сотворение мира. Вскоре после открытия планетария было опубликовано восторженное стихотворение В. Маяковского, в котором были строки «Пролетарка, пролетарий, заходите в планетарий». Позже в московском планетарии был создан театр, в репертуаре которого были всего три пьесы: «Галилей», «Джордано Бруно» и «Коперник». А в годы Великой Отечественной войны в планетарии на специальных курсах учили разведчиков и летчиков ориентироваться при помощи звездного неба. Позже, когда началось освоение космоса, сотрудники планетария принимали участие в подготовке советских космонавтов.
  
  В 1932 году Казанский собор в Ленинграде был превращен в Музей истории религии
  
  15 ноября 1932 года в Казанском соборе в Ленинграде торжественно, при участии представителей партийной и государственной власти, был открыт Музей истории религии. В то время в стране набирала обороты антирелигиозная пропаганда, поэтому для создания наглядной экспозиции средств не жалели. В музее были представлены уникальные экспонаты из истории многих мировых религий, в том числе и инквизиции – железное кресло с острыми шипами, «испанский сапог» и многое другое. В музее проходили лекции-экскурсии, во время которых не только рассказывалось о буржуазной сущности той или иной религии, но и приводились примеры из истории каждой из них. В 1998 году Казанский собор вновь стал действующим храмом, а Музей истории религии с 2001 года находится в специально выделенном для него здании на улице Почтамтской.
  
  Однако при всем отрицании религии коммунистическая идеология имела и черты истинного религиозного культа. Был и священный объект – забальзамированное тело В. И. Ленина. Сразу после его смерти был проведен конкурс на проектирование саркофага для мавзолея. Правительственная комиссия по увековечиванию памяти В. И. Ленина признала лучшим проект К. С. Мельникова. Саркофаг, предложенный им, был необычной геометрической формы, полностью выполненной из стекла.
  
   К сведению
  
   Константин Степанович Мельников, известный архитектор-авангардист, родился 3 августа 1890 года в Москве. Его первой работой было создание фасадов завода АМО. Потом он разрабатывал планировку Бутырского района и Ходынского поля, проектировал шесть крупных рабочих клубов Москвы (ДК завода «Каучук», ДК им. Русакова, клуб фабрики «Буревестник» и другие).
  
   Мельникову принадлежит первоначальный план Парка культуры и отдыха им. Горького. В конце 20-х годов К. С. Мельников построил для себя дом в Кривоарбатском переулке в Москве, который сочетает в себе два цилиндрических объема и сейчас является одним из самых известных произведений архитектора. В конце 30-х годов стиль К. С. Мельникова перестал устраивать руководство страны, поскольку его авангардные приемы не сочетались со «сталинским ампиром».
  
  21 января 1939 года мавзолей В. И. Ленина вновь был открыт для посетителей – после очередного этапа работ по консервации тела вождя мирового пролетариата и перестройки внутренних помещений. Тогда же руководители СССР одобрили план обобщения всей информации по сохранению тела В. И. Ленина и создания особой лаборатории, которая в дальнейшем будет заниматься этой темой. Необходимые шаги, которые следовало предпринять, в январе 1939 года Л. Берия перечислил в секретной записке на имя Сталина. Среди прочих аргументов в пользу создания лаборатории была и потребность в обучении молодых специалистов по бальзамированию, которые в будущем смогут заменить разработчика метода сохранения тела Ленина – профессора Б. И. Збарского.
  
   Берия – Сталину
  
   08.01.1939
  
   СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО
  
   ЦК ВКП(б) товарищу СТАЛИНУ И. В.
  
   Профессор ЗБАРСКИЙ, наблюдающий за работами по сохранению тела В. И. ЛЕНИНА, внес следующие предложения по дальнейшему сохранению тела В. И. ЛЕНИНА: описать подробно весь процесс бальзамирования, проведенный в 1924 году, а также работу, проведенную по сохранению тела за истекшие 14 лет, для чего раздобыть все материалы по этому вопросу; оборудовать лабораторию по проведению опытного бальзамирования, для обучения в ней молодых специалистов, могущих заменить профессора ЗБАРСКОГО в этой работе; провести некоторые переделки саркофага для создания лучших условий по обозрению тела; подчинить Мавзолей кому-нибудь из ответственных руководителей Партии; разрешить написать к 15-летию со дня смерти В. И. ЛЕНИНА статью «Как мы сохранили тело В. И. ЛЕНИНА».
  
   Совнарком СССР решением от 26 сентября прошлого года решил одобрить предложения профессора ЗБАРСКОГО и возложить на тов. ЕЖОВА наблюдение за всей работой профессора ЗБАРСКОГО и его группы и оказание им необходимой помощи.
  
   По сей день для выполнения этого решения ничего не сделано.
  
   Прошу Ваших указаний.
  
   Копию предложений профессора ЗБАРСКОГО прилагаю.
  
   Одновременно, в соответствии с заключением профессора ЗБАРСКОГО о необходимости проведения очередных работ по освежению тела В. И. ЛЕНИНА, прошу разрешить закрытие Мавзолея В. И. ЛЕНИНА с 9 по 20 января.
  
   Под руководством профессора ЗБАРСКОГО тело В. И. ЛЕНИНА будет освежено путем обмывания.
  
   Народный комиссар внутренних дел Союза ССР
  
   Л. БЕРИЯ
  
  25 ноября 1936 года И. Сталин выступил с докладом на Чрезвычайном VIII Всесоюзном съезде Советов. Его речь продолжалась свыше полутора часов. Темой доклада был проект новой конституции, при создании которой ранее была поставлена задача учесть «те сдвиги в жизни Союза ССР в сторону социализма, которые были осуществлены за период от 1924 года до наших дней». Сталин подробно рассказал об этих изменениях, вспомнив, среди прочего, и о периоде нэпа, который был призван исправить жалкое положение народного хозяйства. Текущий момент докладчик назвал концом нэпа, временем «полной ликвидации капитализма во всех сферах». Соответственно, говорилось в докладе, изменилась и классовая структура общества. Проект новой конституции провозглашал равные права для всех граждан, независимо от пола, национальности, имущественного положения. Но при этом подчеркивалось, что в СССР может быть только одна партия.
  Документы свидетельствуют
  
   Речь Л. П. Берии на XVII съезде ВКП(б)
  
   (Заседание 28 января 1934 г., вечернее)
  
   Председательствующий. Слово имеет товарищ Берия. [Аплодисменты.]
  
   БЕРИЯ (Закавказье). Товарищи, в своем докладе товарищ Сталин подвел итоги гигантского роста страны Советов и с гениальнейшей ясностью определил пути нашего движения вперед, к бесклассовому обществу. Рост страны Советов достигнут в результате правильного, неуклонного проведения ленинской линии нашим Центральным Комитетом во главе с товарищем Сталиным.
  
   Партия разгромила оппортунистов всех мастей и как никогда сплочена воедино вокруг своего ленинского ЦК и любимого вождя – товарища Сталина.
  
   Большевики Закавказья вместе со всей партией пришли к XVII съезду с крупнейшими достижениями. Закавказская федерация, федерация трех республик – Армении, Азербайджана и Грузии, – окрепла хозяйственно и политически. Закавказье идет быстрыми темпами по пути индустриализации. Гигантски выросла нефтяная промышленность, марганцевая. Созданы новые отрасли промышленности – химическая, текстильная, пищевая. Широко развертывается горнорудная промышленность – медь, уголь, барит, гумбрин. Создана мощная энергетическая база, построены и уже освоены крупные гидростанции: РИОНГЭС, ДЗОРАГЭС и др.
  
   Укрепилось хозяйственно-политическое положение деревни. В 1930–1931 гг. еще было такое положение, когда в деревне Закавказья многие колхозы разваливались. Кулаки и остатки разгромленных антисоветских партий – дашнаков, мусаватистов, грузинских меньшевиков – пытались использовать для оживления своей контрреволюционной работы грубые политические ошибки в крестьянском вопросе, допущенные закавказскими партийными организациями. Только после вмешательства вождя партии товарища Сталина и решения ЦК ВКП(б) от 31 декабря 1931 г. закавказские большевики решительно взялись за выправление этих грубейших политических ошибок.
  
   Сейчас, товарищи, положение в закавказской деревне коренным образом изменилось. Проделана огромная работа в области социалистической реконструкции сельского хозяйства, выросла механическая база сельского хозяйства края. Нанесен решительный удар кулацким и антисоветским элементам. Широко развиваются и внедряются специальные и технические культуры: хлопок, чай, виноград, табак, цитрус и др. Растут и крепнут организационно-хозяйственно и политически колхозы. Сотни колхозов стали большевистскими, тысячи и десятки тысяч колхозников – зажиточными. Колхозники и трудящиеся-единоличники стали лучше работать. Укрепилась трудовая дисциплина в колхозах.
  
   Товарищи! Показателем крепкого положения закавказской деревни является то, что впервые за все годы Закавказье в 1933 г. выполнило и перевыполнило все основные показатели сельскохозяйственных заготовок.
  
   Собрано в этом году и сдано государству хлопка 148 тыс. т, или 100,3 % плана; 3165 тыс. кг чайного листа, или 105 % плана. План по табаку перевыполняется. Нужно отметить, что Закавказье дает лучшие табаки в Советском Союзе. Одна только Абхазия дает 52 % всего экспорта табаков Советского Союза. Собрано 83 млн с лишним штук мандаринов, или 111 %, заготовлено винограда и вина 75 тыс. т, или 105 %, заготовлено плодов 106 %, молочных продуктов – 109 % и т. д. Досрочно выполнены хлебопоставки.
  
   На основе хозяйственного и политического укрепления республик, входящих в Закавказскую федерацию, развертывания их хозяйственной инициативы и широкой самодеятельности мы имеем подъем национально-культурного строительства.
  
   Растут новые кадры пролетариев из местных коренных национальностей. Из их среды подготавливаются тысячи специалистов и лучших руководителей хозяйства. В текущем году полностью будет завершена ликвидация неграмотности, введен всеобуч. Растут национальная литература, печать и искусство.
  
   Всех этих успехов закавказская организация достигла в результате повседневного руководства Центрального Комитета нашей партии, в результате личных указаний и помощи вождя нашей партии товарища Сталина. [Аплодисменты.]
  
   Из всех задач, стоящих перед закавказскими организациями, перед большевиками Закавказья, наиболее важной является борьба за нефть. Удельный вес добычи нефти в Закавказье в 1933 г. составлял больше чем 59 % всей нефти, добываемой в Советском Союзе. В этом году, товарищи, он составляет больше 70 %. В 1933 г. азербайджанская нефтяная промышленность дала стране Советов 15 325 тыс. т нефти. Закавказье нефтяной план выполнило и перевыполнило: как основной план, так и все дополнительные задания партии и правительства. В 1934 г. мы должны дать Советскому Союзу 22 млн т нефти, из них 1 млн т газа. Одно увеличение добычи нефти в 1934 г. равняется 7 млн т, т. е. равняется примерно тому количеству нефти, которое вся бакинская промышленность добывала в 1913 г. (В 1913 г. на Бакинских промыслах добывали 7400 тыс. т). Около 45 % мы должны добыть на новых, мало еще освоенных промыслах. В 1934 г. мы должны пробурить 864 тыс. м, из коих больше половины тоже на новых промыслах. По предложению товарища Сталина ЦК ВКП(б) принял решение разукрупнить «Азнефть» и создать три треста. Разукрупнение способствует улучшению хозяйственно-технического руководства производством. Имеющиеся в январе месяце колебания добычи нефти объясняются тем, что мы, выполнив и перевыполнив план добычи нефти в 1933 г., отстали в области бурения. Сейчас уже в январе месяце бурение у нас выполняется и перевыполняется. Кроме того, ряд высокодебетных скважин, которые были пущены, потерпели аварии. Надо также, товарищи, отметить – нельзя пройти мимо этого, – что соответствующими организациями, снабжающими нефтяную промышленность Азербайджана оборудованием, задания и решения правительства не совсем точно и своевременно выполняются. Нами все делается, чтобы январский недобор покрыть в I квартале. Вместе с тем надо сказать, что мы систематически недополучаем оборудование, недополучаем трубы, бурильные станки, грузовые машины, лес, тракторы и т. д. Качество оборудования не всегда удовлетворяет требования нефтяной промышленности. Нужно, чтобы в системе Наркомтяжпрома директора и парторганизации заводов-поставщиков взяли под особый контроль снабжение нефтяной промышленности оборудованием. Увеличение добычи нефти в 1934 г. также требует резкого улучшения работы как водного, так и железнодорожного транспорта. Надо, товарищи, чтобы сейчас же НКПС и Наркомвод приняли меры к тому, чтобы перевозить нефть вовремя для фабрик, заводов и районов Советского Союза.
  
   Сознавая всю ответственность, которая лежит на нас, на закавказской организации, большевики Закавказья делают и сделают все для того, чтобы стране Советов в 1934 г. дать 22 млн т нефти. [Аплодисменты.]
  
   КАГАНОВИЧ. Браво.
  
   БЕРИЯ. В области сельского хозяйства важнейшим участком нашей работы является борьба за хлопок. Центральный Комитет партии в 1933 г. поставил перед нами задачу превратить Закавказье во вторую хлопковую базу Советского Союза. Задачу эту мы успешно разрешаем. В 1933 г. под хлопок было занято 235 тыс. га, собрано 148 тыс. т хлопка, в том числе 14 200 т египетского хлопка. План по египетскому хлопку мы выполнили на 105 %. Весь план хлопка выполнен на 100,3 %. Урожайность хлопка повысилась с 3,7 ц с гектара в 1930 г. до 6,7 ц. По сравнению с 1930 г. урожайность мы примерно удвоили. Сейчас, товарищи, мы боремся за то, чтобы урожайность нашего хлопка была гораздо выше и качество было улучшено. Мы добиваемся, чтобы в деле урожайности сравняться со Средней Азией. Особое внимание мы уделяем внедрению и развитию египетского хлопка. Если мы в 1930 г. имели всего-навсего 40 га египетского хлопка, то в 1933 г. у нас уже было свыше 25 тыс. га, а в 1934 г. утвержден план в 40 тыс. га, а урожайность по египетскому хлопку определена в 6,5 ц с гектара. Закавказье должно стать не только второй базой вообще хлопка, но и важнейшей базой египетского хлопка. В отношении египетского хлопка, товарищ Бауман, мы еще поспорим с вами. Тут, товарищи, нельзя не отметить некоторую недостаточность внимания со стороны нашего Союзного Наркомзема в деле борьбы Закавказья за хлопок.
  
   Значительные успехи в Закавказье мы имеем также в деле разведения чая. Центральный Комитет нашей партии поставил в 1931 г. перед закавказскими организациями задачу удовлетворить в основном потребность всего Советского Союза в чае во второй пятилетке. За два года – 1932-й и 1933-й – мы заложили примерно 13 900 га. Пусть товарищи не думают, что 13 900 га – это маленькая цифра. Одна тысяча гектаров чая равняется примерно 50–60 тыс. га зерновых культур в смысле своей трудоемкости. Проводя огромную работу в деле восстановления и ремонта существующих плантаций, мы уже имеем 33 325 га чайных плантаций. В 1933 г. мы собрали три с лишним миллиона килограммов зеленого чайного листа и дали стране Советов около 1,5 млн кг сухого хорошего чая. Мы уже научились вырабатывать такие сорта чая, которые не уступают по качеству лучшим цейлонским чаям. Мы имеем от соответствующих организаций отзывы в отношении качества нашего чая. 17 районов Грузии занимаются разведением чайной культуры, 60 тыс. крестьянских хозяйств занимаются чаем. Разводимый главным образом на колхозных полях, чай стал основным источником поднятия благосостояния массы колхозников. Уже в прошлом 1933 г. ЦК ВКП(б) констатировал, что положено начало независимости Советского Союза от заграницы в деле производства чая. В дальнейшем развитии чайной культуры мы делаем упор на поднятие урожайности. Уже теперь, товарищи, мы имеем в отдельных колхозах сбор с гектара примерно 1200–2300 кг. Это, товарищи, является большим достижением, но все еще пока мы отстаем по урожайности от цейлонских и других районов, в особенности от Японии. Япония сама собирает в 2–3 раза больший урожай, чем Цейлон, Ява и др.
  
   Здесь, товарищи, надо отметить, что Наркомзем и также организованный при Наркомземе Комитет субтропиков спорят между собой, кто должен больше заниматься районами субтропиков. Пока что практической работы ни от Наркомзема в достаточной мере, ни от Комитета субтропиков мы не чувствуем. Не чувствуем также, товарищи, другого. ЦК ВКП(б) постановил на все сто процентов удовлетворить чайные районы удобрениями уже в 1934 г., лучше организовать совхозное строительство и наметил ряд других крупных мероприятий, которые обеспечивают возможность дальнейшего расширения площади и улучшения качества работы и урожайности. Эти решения, товарищи, пока что не реализованы ввиду ненормальных взаимоотношений между Комитетом субтропиков и Союзным Наркомземом. Районы влажных субтропиков в Грузии (Аджаристан, Гурия, Абхазия, Мингрелия) после окончания развернутых сейчас работ по осушению Колхидской низменности – а эта низменность не маленькая, примерно 214 тыс. га, – превратятся в огромный сплошной массив, где будут развиваться субтропические сады. Товарищ Сталин указал нам на необходимость всемерного развития в Закавказье субтропических культур. Мы уже, товарищи, имеем около 1,5 млн субтропических деревьев – мандарины, лимоны и апельсины. [Аплодисменты.] Только за два года, за 1932-й и 1933-й, мы посадили около 400 тыс. деревьев в совхозах и на колхозных полях. Цитрусовые культуры разводятся сейчас на побережье Черного моря в Закавказье. Но есть районы, в которых не хуже будут прививаться эти цитрусовые культуры. Это район Каспийского побережья, в районе Ленкорани и Астара, на границе с Персией. На это также указано товарищем Сталиным. Так же как и чай, цитрусовые культуры становятся мощным источником в деле поднятия благосостояния колхозных масс. Уже в истекшем году с 200–300 деревьев колхозники, сдавая свою продукцию государству, получали 20–30 и больше тысяч рублей. Есть такие колхозы, которые после сдачи продукции государству получили дохода по 400–500 тыс. руб.
  
   БАУМАН. На хозяйство?
  
   БЕРИЯ. На колхоз, а не на хозяйство. В 1933 г. общий урожай мандаринов в Грузии достиг рекордной цифры, примерно 100 млн штук. Товарищ Сталин поставил перед нами задачу – в 1937 г. дать не менее 0,5 млрд штук цитрусовых плодов стране Советов. Мандарины, лимоны, апельсины, бывшие в прошлом предметом роскоши, доступным буржуазии, теперь должны стать предметом широкого потребления трудящихся Советского Союза. Перед нами стоит почетная задача подать цитрусовые плоды на стол рабочих Советской страны. У нас есть, товарищи, все условия для того, чтобы выполнить задание товарища Сталина, и мы заявляем, что 0,5 млрд штук цитрусовых плодов дадим в 1937 г. [Аплодисменты. Голоса: «Вот это правильно!»]
  
   Наряду с этими успехами у нас есть много недочетов, недостатков, и очень больших. Указания, сделанные в докладе товарища Сталина о недостатках нашей работы, целиком относятся и к Закавказью. Доклад товарища Сталина является для нас боевой программой работы. С исключительной ясностью и простотой, с гениальной прозорливостью товарищ Сталин наметил дальнейший путь нашего движения вперед. Доклад товарища Сталина воодушевляет партию, рабочих и колхозников на борьбу за дальнейшие победы социалистического строительства. Закавказская партийная организация, партийные кадры Закавказья сложились и выросли под непосредственным руководством товарища Сталина. Вся история революционного движения Закавказья, все успехи и победы закавказской партийной организации в деле социалистического строительства неразрывно связаны с именем товарища Сталина. [Продолжительные аплодисменты.]
  
   Большевики Закавказья будут драться за то, чтобы превратить Закавказскую федерацию в передовую республику страны Советов.
  
   Да здравствует ленинский штаб нашей партии – ЦК ВКП(б)!
  
   Да здравствует великий Сталин! [Аплодисменты.]
  
   Речь Сталина на Первом Всесоюзном совещании стахановцев17 ноября 1935 года
  
   1. Значение стахановского движения
  
   Товарищи! О стахановцах здесь, на этом совещании, так много и так хорошо говорили, что мне, собственно, мало что остается сказать. Все же, раз меня вызвали на трибуну, придется сказать несколько слов.
  
   Стахановское движение нельзя рассматривать как обычное движение рабочих и работниц. Стахановское движение – это такое движение рабочих и работниц, которое войдет в историю нашего социалистического строительства как одна из самых славных ее страниц.
  
   В чем состоит значение стахановского движения?
  
   Прежде всего в том, что оно выражает новый подъем социалистического соревнования, новый, высший этап социалистического соревнования. Почему новый, почему высший? Потому что оно, стахановское движение, выгодно отличается как выражение социалистического соревнования от старого этапа социалистического соревнования. В прошлом, года три тому назад, в период первого этапа социалистического соревнования, социалистическое соревнование не обязательно было связано с новой техникой. Да тогда у нас, собственно, и не было почти новой техники. Нынешний же этап социалистического соревнования – стахановское движение, наоборот, обязательно связан с новой техникой. Стахановское движение было бы немыслимо без новой, высшей техники. Перед вами люди вроде товарищей Стаханова, Бусыгина, Сметанина, Кривоноса, Пронина, Виноградовых и многих других, люди новые, рабочие и работницы, которые полностью овладели техникой своего дела, оседлали ее и погнали вперед. Таких людей у нас не было или почти не было года три тому назад. Это – люди новые, особенные.
  
   Далее. Стахановское движение – это такое движение рабочих и работниц, которое ставит своей целью преодоление нынешних технических норм, преодоление существующих проектных мощностей, преодоление существующих производственных планов и балансов. Преодоление – потому что они, эти самые нормы, стали уже старыми для наших дней, для наших новых людей. Это движение ломает старые взгляды на технику, ломает старые технические нормы, старые проектные мощности, старые производственные планы и требует создания новых, более высоких технических норм, проектных мощностей, производственных планов. Оно призвано произвести в нашей промышленности революцию. Именно поэтому оно, стахановское движение, является в основе своей глубоко революционным.
  
   Здесь говорили уже, что стахановское движение как выражение новых, более высоких технических норм представляет собой образец той высокой производительности труда, которую может дать только социализм и чего не может дать капитализм. Это совершенно правильно. Почему капитализм разбил и преодолел феодализм? Потому что он создал более высокие нормы производительности труда, он дал возможность обществу получать несравненно больше продуктов, чем это имело место при феодальных порядках. Потому что он сделал общество более богатым. Почему может, должен и обязательно победит социализм капиталистическую систему хозяйства? Потому что он может дать более высокие образцы труда, более высокую производительность труда, чем капиталистическая система хозяйства. Потому что он может дать обществу больше продуктов и может сделать общество более богатым, чем капиталистическая система хозяйства.
  
   Некоторые думают, что социализм можно укрепить путем некоторого материального поравнения людей на базе бедняцкой жизни. Это неверно. Это – мелкобуржуазное представление о социализме. На самом деле социализм может победить только на базе высокой производительности труда, более высокой, чем при капитализме, на базе изобилия продуктов и всякого рода предметов потребления, на базе зажиточной и культурной жизни всех членов общества. Но для того, чтобы социализм мог добиться этой своей цели и сделать наше советское общество наиболее зажиточным, необходимо иметь в стране такую производительность труда, которая перекрывает производительность труда передовых капиталистических стран. Без этого нечего и думать об изобилии продуктов и всякого рода предметов потребления. Значение стахановского движения состоит в том, что оно является таким движением, которое ломает старые технические нормы как недостаточные, перекрывает в целом ряде случаев производительность труда передовых капиталистических стран и открывает, таким образом, практическую возможность дальнейшего укрепления социализма в нашей стране, возможность превращения нашей страны в наиболее зажиточную страну.
  
   Но этим не исчерпывается значение стахановского движения. Его значение состоит еще в том, что оно подготовляет условия для перехода от социализма к коммунизму.
  
   Принцип социализма состоит в том, что в социалистическом обществе каждый работает по своим способностям и получает предметы потребления не по своим потребностям, а по той работе, которую он произвел для общества. Это значит, что культурно-технический уровень рабочего класса все еще невысок, противоположность между трудом умственным и трудом физическим продолжает существовать, производительность труда еще не так высока, чтобы обеспечить изобилие предметов потребления, ввиду чего общество вынуждено распределять предметы потребления не соответственно потребностям членов общества, а соответственно работе, произведенной ими для общества.
  
   Коммунизм представляет более высокую ступень развития. Принцип коммунизма состоит в том, что в коммунистическом обществе каждый работает по своим способностям и получает предметы потребления не по той работе, которую он произвел, а по тем потребностям культурно развитого человека, которые у него имеются. Это значит, что культурно-технический уровень рабочего класса стал достаточно высок для того, чтобы подорвать основы противоположности между трудом умственным и трудом физическим, противоположность между трудом умственным и трудом физическим уже исчезла, а производительность труда поднялась на такую высокую ступень, что может обеспечить полное изобилие предметов потребления, ввиду чего общество имеет возможность распределить эти предметы соответственно потребностям его членов.
  
   Некоторые думают, что уничтожения противоположности между трудом умственным и трудом физическим можно добиться путем некоторого культурно-технического поравнения работников умственного и физического труда на базе снижения культурно-технического уровня инженеров и техников, работников умственного труда, до уровня среднеквалифицированных рабочих. Это совершенно неверно. Так могут думать о коммунизме только мелкобуржуазные болтуны. На самом деле уничтожения противоположности между трудом умственным и трудом физическим можно добиться лишь на базе подъема культурно-технического уровня рабочего класса до уровня работников инженерно-технического труда. Было бы смешно думать, что такой подъем неосуществим. Он вполне осуществим в условиях советского строя, где производительные силы страны освобождены от оков капитализма, где труд освобожден от гнета эксплуатации, где у власти стоит рабочий класс и где молодое поколение рабочего класса имеет все возможности обеспечить себе достаточное техническое образование. Нет никаких оснований сомневаться в том, что только такой культурно-технический подъем рабочего класса может подорвать основы противоположности между трудом умственным и трудом физическим, что только он может обеспечить ту высокую производительность труда и то изобилие предметов потребления, которые необходимы для того, чтобы начать переход от социализма к коммунизму.
  
   Стахановское движение знаменательно в этой связи в том отношении, что оно содержит в себе первые начатки, правда, еще слабые, но все же начатки такого именно культурно-технического подъема рабочего класса нашей страны.
  
   В самом деле, присмотритесь к товарищам стахановцам. Что это за люди? Это главным образом молодые или средних лет рабочие и работницы, люди культурные и технически подкованные, дающие образцы точности и аккуратности в работе, умеющие ценить фактор времени в работе и научившиеся считать время не только минутами, но и секундами. Большинство из них прошло так называемый технический минимум и продолжает пополнять свое техническое образование. Они свободны от консерватизма и застойности некоторых инженеров, техников и хозяйственников; они идут смело вперед, ломая устаревшие технические нормы и создавая новые, более высокие; они вносят поправки в проектные мощности и хозяйственные планы, составленные руководителями нашей промышленности; они то и дело дополняют и поправляют инженеров и техников, они нередко учат и толкают их вперед, ибо это – люди, вполне овладевшие техникой своего дела и умеющие выжимать из техники максимум того, что можно из нее выжать. Сегодня стахановцев еще мало, но кто может сомневаться, что завтра их будет вдесятеро больше? Разве не ясно, что стахановцы являются новаторами в нашей промышленности, что стахановское движение представляет будущность нашей индустрии, что оно содержит в себе зерно будущего культурно-технического подъема рабочего класса, что оно открывает нам тот путь, на котором только и можно добиться тех высших показателей производительности труда, которые необходимы для перехода от социализма к коммунизму и уничтожения противоположности между трудом умственным и трудом физическим?
  
   Таково, товарищи, значение стахановского движения в деле нашего социалистического строительства.
  
   Думали ли об этом великом значении стахановского движения Стаханов и Бусыгин, когда они приступали к ломке старых технических норм? Конечно нет. У них были свои заботы – они стремились к тому, чтобы вывести предприятие из прорыва и перевыполнить хозяйственный план. Но, добиваясь этой цели, им пришлось разбить старые технические нормы и развить высокую производительность труда, перекрывшую передовые капиталистические страны. Было бы, однако, смешно думать, что это обстоятельство может хоть сколько-нибудь умалить великое историческое значение движения стахановцев.
  
   То же самое можно сказать о тех рабочих, которые впервые организовали в нашей стране Советы рабочих депутатов в 1905 году. Они, конечно, не думали, что Советы рабочих депутатов послужат основой социалистического строя. Они только оборонялись от царизма, от буржуазии, создавая Советы рабочих депутатов. Но это обстоятельство нисколько не противоречит тому несомненному факту, что движение за Советы рабочих депутатов, начатое в 1905 году ленинградскими и московскими рабочими, привело в конечном счете к разгрому капитализма и победе социализма в одной шестой части мира.
  
   2. Корни стахановского движения
  
   Мы присутствуем сейчас у колыбели стахановского движения, у его истоков.
  
   Следовало бы отметить некоторые характерные черты стахановского движения.
  
   Бросается в глаза прежде всего тот факт, что оно, это движение, началось как-то самопроизвольно, почти стихийно, снизу, без какого бы то ни было давления со стороны администрации наших предприятий. Более того. Это движение зародилось и стало развертываться в известной мере вопреки воле администрации наших предприятий, даже в борьбе с ней. Товарищ Молотов уже рассказывал вам о том, какие муки пришлось пережить товарищу Мусинскому, лесопильщику в Архангельске, когда он тайком от хозяйственной организации, тайком от контролеров вырабатывал новые, более высокие технические нормы. Судьба самого Стаханова была не лучшей, ибо ему приходилось обороняться при своем движении вперед не только от некоторых членов администрации, но и от некоторых рабочих, высмеивавших и травивших его за «новшества». Что касается Бусыгина, то известно, что он за свои «новшества» чуть было не поплатился потерей работы на заводе и лишь вмешательство начальника цеха товарища Соколинского помогло ему остаться на заводе.
  
   Как видите, если и имело место какое-либо воздействие со стороны администрации наших предприятий, то оно шло не навстречу стахановскому движению, а наперекор ему. Стало быть, стахановское движение зародилось и развернулось как движение, идущее снизу. И именно потому, что оно зародилось самопроизвольно, именно потому, что оно идет снизу, оно является наиболее жизненным и непреодолимым движением современности.
  
   Следует, далее, остановиться еще на одной характерной черте стахановского движения. Состоит она, эта характерная черта, в том, что стахановское движение разнеслось по всему лицу нашего Союза не постепенно, а с какой-то невиданной быстротой, как ураган. С чего началось дело? Стаханов поднял техническую норму добычи угля впятеро или вшестеро, если не больше. Бусыгин и Сметанин сделали то же самое, один – в области машиностроения, другой – в области обувной промышленности. Газеты сообщили об этих фактах. И вдруг – пламя стахановского движения объяло всю страну. В чем тут дело? Откуда взялась такая быстрота в деле распространения стахановского движения? Может быть, Стаханов и Бусыгин являются большими организаторами с большими связями в областях и районах СССР и они сами организовали это дело? Нет, конечно нет! Может быть, Стаханов и Бусыгин имеют претензию быть великими фигурами нашей страны и они сами разнесли искры стахановского движения по всей стране? Это тоже неверно. Вы видели здесь Стаханова и Бусыгина. Они выступали на совещании. Это – люди простые и скромные, без каких бы то ни было претензий на то, чтобы стяжать лавры всесоюзного масштаба. Мне даже кажется, что они несколько смущены тем размахом движения, которое развернулось у нас вопреки их ожиданиям. И если, несмотря на это, спички, брошенной Стахановым и Бусыгиным, оказалось достаточно для того, чтобы все это дело развернуть в пламя, то это значит, что стахановское движение является делом вполне назревшим. Только движение, которое вполне назрело и ждет толчка для того, чтобы вырваться на волю, только такое движение могло распространиться так быстро и нарастать как снежный ком.
  
   Чем объяснить, что стахановское движение оказалось делом вполне назревшим? Где причины того, что оно получило такое быстрое распространение? Каковы корни стахановского движения?
  
   Их, этих причин, по крайней мере, четыре.
  
   1) Основой стахановского движения послужило прежде всего коренное улучшение материального положения рабочих. Жить стало лучше, товарищи. Жить стало веселее. А когда весело живется, работа спорится. Отсюда высокие нормы выработки. Отсюда герои и героини труда. В этом, прежде всего, корень стахановского движения. Если бы у нас был кризис, если бы у нас была безработица – бич рабочего класса, если бы у нас жилось плохо, неприглядно, невесело, то никакого стахановского движения не было бы у нас. Наша пролетарская революция является единственной в мире революцией, которой довелось показать народу не только свои политические результаты, но и результаты материальные. Из всех рабочих революций мы знаем только одну, которая кое-как добилась власти. Это – Парижская Коммуна. Но она существовала недолго. Она, правда, попыталась разбить оковы капитализма, но она не успела их разбить и тем более не успела показать народу благие материальные результаты революции. Наша революция является единственной, которая не только разбила оковы капитализма и дала народу свободу, но успела еще дать народу материальные условия для зажиточной жизни. В этом сила и непобедимость нашей революции. Конечно, хорошо прогнать капиталистов, прогнать помещиков, прогнать царских опричников, взять власть и получить свободу. Это очень хорошо. Но, к сожалению, одной лишь свободы далеко еще не достаточно. Если не хватает хлеба, не хватает масла и жиров, не хватает мануфактуры, жилища плохие, то на одной лишь свободе далеко не уедешь. Очень трудно, товарищи, жить одной лишь свободой. Чтобы можно было жить хорошо и весело, необходимо, чтобы блага политической свободы дополнялись благами материальными. Характерная особенность нашей революции состоит в том, что она дала народу не только свободу, но и материальные блага, но и возможность зажиточной и культурной жизни. Вот почему жить стало у нас весело, и вот на какой почве выросло стахановское движение.
  
   2) Вторым источником стахановского движения является у нас отсутствие эксплуатации. Люди работают у нас не на эксплуататоров, не для обогащения тунеядцев, а на себя, на свой класс, на свое, советское, общество, где у власти стоят лучшие люди рабочего класса. Поэтому-то труд имеет у нас общественное значение, он является делом чести и славы. При капитализме труд имеет частный, личный характер. Выработал больше – получай больше и живи себе, как знаешь. Никто тебя не знает и знать не хочет. Ты работаешь на капиталистов, ты их обогащаешь? А как же иначе? Для того тебя и наняли, чтобы ты обогащал эксплуататоров. Ты не согласен с этим – ступай в ряды безработных и прозябай как знаешь – найдем других, более сговорчивых. Поэтому-то труд людей невысоко ценится при капитализме. Понятно, что в таких условиях стахановскому движению не может быть места. Другое дело – в условиях советского строя. Здесь трудовой человек в почете. Здесь он работает не на эксплуататоров, а на себя, на свой класс, на общество. Здесь трудовой человек не может чувствовать себя заброшенным и одиноким. Наоборот, трудовой человек чувствует себя у нас свободным гражданином своей страны, своего рода общественным деятелем. И если он работает хорошо и дает обществу то, что может дать, он – герой труда, он овеян славой. Понятно, что только в таких условиях могло зародиться стахановское движение.
  
   3) Третьим источником стахановского движения следует считать наличие у нас новой техники. Стахановское движение органически связано с новой техникой. Без новой техники, без новых заводов и фабрик, без нового оборудования стахановское движение не могло бы у нас зародиться. Без новой техники можно поднять технические нормы в один-два раза – не больше. Если стахановцы подняли технические нормы в пять и в шесть раз, то это значит, что они опираются целиком и полностью на новую технику. Таким образом, выходит, что индустриализация нашей страны, реконструкция наших заводов и фабрик, наличие новой техники и нового оборудования послужили одной из причин, породивших стахановское движение.
  
   4) Но на одной лишь новой технике далеко не уедешь. Можно иметь первоклассную технику, первоклассные заводы и фабрики, но если нет людей, способных оседлать эту технику, техника так и останется у вас голой техникой. Чтобы новая техника могла дать свои результаты, надо иметь еще людей, кадры рабочих и работниц, способные стать во главе техники и двинуть ее вперед. Зарождение и рост стахановского движения означают, что у нас уже народились такие кадры среди рабочих и работниц. Года два тому назад партия сказала, что, построив новые заводы и фабрики и дав нашим предприятиям новое оборудование, мы сделали лишь половину дела. Партия сказала тогда, что энтузиазм строительства новых заводов надо дополнить энтузиазмом их освоения, что только таким путем можно довести дело до конца. Очевидно, что за эти два года шло освоение этой новой техники и нарождение новых кадров. Теперь ясно, что такие кадры уже имеются у нас. Понятно, что без таких кадров, без этих новых людей у нас не было бы никакого стахановского движения. Таким образом, новые люди из рабочих и работниц, освоившие новую технику, послужили той силой, которая оформила и двинула вперед стахановское движение.
  
   Таковы условия, породившие и двинувшие вперед стахановское движение.
  
   3. Новые люди – новые технические нормы
  
   Я говорил, что стахановское движение развилось не в порядке постепенности, а в порядке взрыва, прорвавшего какую-то плотину. Очевидно, что ему пришлось преодолеть какие-то препоны. Кто-то ему мешал, кто-то его зажимал, и вот, накопив силы, стахановское движение прорвало эти препоны и залило страну.
  
   В чем тут дело, кто же, собственно, мешал?
  
   Мешали старые технические нормы и люди, стоявшие за спиной этих норм. Несколько лет тому назад наши инженерно-технические и хозяйственные работники составили известные технические нормы применительно к технической отсталости наших рабочих и работниц. С тех пор прошло несколько лет. Люди за это время выросли и подковались технически. А технические нормы оставались неизменными. Понятно, что эти нормы оказались теперь для наших новых людей устаревшими. Теперь все ругают действующие технические нормы. Но они ведь не с неба упали. И дело тут вовсе не в том, что эти технические нормы были составлены в свое время как нормы заниженные. Дело прежде всего в том, что теперь, когда эти нормы стали уже устаревшими, пытаются отстаивать их как нормы современные. Цепляются за техническую отсталость наших рабочих и работниц, ориентируются на эту отсталость, исходят из отсталости, и дело доходит, наконец, до того, что начинают играть в отсталость. Ну, а как быть, если эта отсталость отходит в область прошлого? Неужели мы будем преклоняться перед нашей отсталостью и делать из нее икону, фетиш? Как быть, если рабочие и работницы успели уже вырасти и подковаться технически? Как быть, если старые технические нормы перестали соответствовать действительности, а наши рабочие и работницы успели уже на деле перекрыть их впятеро, вдесятеро? Разве мы когда-либо присягали на верность нашей отсталости? Кажется, не было этого у нас, товарищи? Разве мы исходили из того, что наши рабочие и работницы так и останутся навеки отсталыми? Как будто бы мы не исходили из этого. В чем же тогда дело? Неужели у нас не хватит смелости сломить консерватизм некоторых наших инженеров и техников, сломить старые традиции и нормы и дать простор новым силам рабочего класса?
  
   Толкуют о науке. Говорят, что данные науки, данные технических справочников и инструкций противоречат требованиям стахановцев о новых, более высоких, технических нормах. Но о какой науке идет здесь речь? Данные науки всегда проверялись практикой, опытом. Наука, порвавшая связи с практикой, с опытом, – какая же это наука? Если бы наука была такой, какой ее изображают некоторые наши консервативные товарищи, то она давно погибла бы для человечества. Наука потому и называется наукой, что она не признает фетишей, не боится поднять руку на отживающее, старое и чутко прислушивается к голосу опыта, практики. Если бы дело обстояло иначе, у нас не было бы вообще науки, не было бы, скажем, астрономии и мы все еще пробавлялись бы обветшалой системой Птолемея, у нас не было бы биологии и мы все еще утешались бы легендой о сотворении человека, у нас не было бы химии и мы все еще пробавлялись бы прорицаниями алхимиков.
  
   Вот почему я думаю, что наши инженерно-технические и хозяйственные работники, успевшие уже порядочно поотстать от стахановского движения, сделали бы хорошо, если бы они перестали цепляться за старые технические нормы и перестроились по-настоящему, по-научному, на новый, стахановский лад.
  
   Хорошо, скажут нам. Но как быть с техническими нормами вообще? Нужны ли они для промышленности или можно обойтись вовсе без всяких норм?
  
   Одни говорят, что нам не нужно больше никаких технических норм. Это неверно, товарищи. Более того, это глупо. Без технических норм невозможно плановое хозяйство. Технические нормы нужны, кроме того, для того чтобы отстающие массы подтягивать к передовым. Технические нормы – это большая регулирующая сила, организующая на производстве широкие массы рабочих вокруг передовых элементов рабочего класса. Следовательно, нам нужны технические нормы, но не те, какие существуют теперь, а более высокие.
  
   Другие говорят, что технические нормы нужны, но их надо довести теперь же до тех достижений, которых добились Стахановы, Бусыгины, Виноградовы и другие. Это тоже неверно. Такие нормы были бы нереальны для настоящего времени, ибо рабочие и работницы, менее подкованные технически, чем Стахановы и Бусыгины, не смогли бы выполнить таких норм. Нам нужны такие технические нормы, которые проходили бы где-нибудь посередине между нынешними техническими нормами и теми нормами, которых добились Стахановы и Бусыгины. Взять, например, Марию Демченко, всем известную пятисотницу по свекле. Она добилась урожая свеклы на гектар в 500 и больше центнеров. Можно ли это достижение сделать нормой урожайности для всего свекловичного хозяйства, скажем, на Украине? Нет, нельзя. Рано пока говорить об этом. Мария Демченко добилась пятисот и больше центнеров на один гектар, а средний урожай по свекле, например, на Украине в этом году составляет 130–132 центнера на гектар. Разница, как видите, немаленькая. Можно ли дать норму для урожайности по свекле в 400 или в 300 центнеров? Все знатоки дела говорят, что нельзя этого делать пока что. Очевидно, что придется дать норму по урожайности на гектар по Украине на 1936 год в 200–250 центнеров. А норма эта немаленькая, так как в случае ее выполнения она могла бы дать нам вдвое больше сахару, чем в 1935 году. То же самое надо сказать насчет промышленности. Стаханов перекрыл существующую техническую норму, кажется, раз в десять или даже больше. Объявить это достижение новой технической нормой для всех работающих на отбойном молотке было бы неразумно. Очевидно, что придется дать норму, проходящую где-либо посередине между существующей технической нормой и нормой, осуществленной товарищем Стахановым.
  
   Одно, во всяком случае, ясно: нынешние технические нормы уже не соответствуют действительности, они отстали и превратились в тормоз для нашей промышленности, а для того, чтобы не тормозить нашу промышленность, необходимо их заменить новыми, более высокими техническими нормами. Новые люди, новые времена, новые технические нормы.
  
   4. Ближайшие задачи
  
   В чем состоят наши ближайшие задачи с точки зрения интересов стахановского движения?
  
   Чтобы не разбрасываться, давайте сведем это дело к двум ближайшим задачам.
  
   Во-первых. Задача состоит в том, чтобы помочь стахановцам развернуть дальше стахановское движение и распространить его вширь и вглубь на все области и районы СССР. Это – с одной стороны. И с другой стороны – обуздать все те элементы из хозяйственных и инженерно-технических работников, которые упорно цепляются за старое, не хотят двигаться вперед и систематически тормозят развертывание стахановского движения. Чтобы распространить вовсю стахановское движение по всему лицу нашей страны, для этого одних лишь стахановцев, конечно, недостаточно. Необходимо, чтобы наши партийные организации включились в это дело и помогли стахановцам довести движение до конца. В этом отношении Донецкая областная организация проявила, бесспорно, большую инициативу. Хорошо работают в этом смысле Московская и Ленинградская областные организации. А как другие области? Они, видимо, все еще «раскачиваются». Например, что-то не слышно или очень мало слышно об Урале, хотя Урал является, как известно, громадным промышленным центром. То же самое надо сказать о Западной Сибири, о Кузбассе, где еще, по всем видимостям, не успели «раскачаться». Впрочем, можно не сомневаться, что наши партийные организации возьмутся за это дело и помогут стахановцам преодолеть трудности. Что касается другой стороны дела – обуздания упорствующих консерваторов из среды хозяйственных и инженерно-технических работников, то здесь дело будет обстоять несколько посложнее. Придется в первую очередь убеждать, терпеливо и по-товарищески убеждать эти консервативные элементы промышленности в прогрессивности стахановского движения и в необходимости перестроиться на стахановский лад. А если убеждения не помогут, придется принять более решительные меры. Взять, например, наркомат путей сообщения. В центральном аппарате этого наркомата недавно существовала группа профессоров, инженеров и других знатоков дела – среди них были и коммунисты, – которая уверяла всех в том, что 13–14 километров коммерческой скорости в час является пределом, дальше которого нельзя, невозможно двигаться, если не хотят вступить в противоречие с «наукой об эксплуатации». Это была довольно авторитетная группа, которая проповедовала свои взгляды устно и печатно, давала инструкции соответствующим органам НКПС и вообще являлась «властителем дум» среди эксплуатационников. Мы, не знатоки дела, на основании предложений целого ряда практиков железнодорожного дела, в свою очередь, уверяли этих авторитетных профессоров, что 13–14 километров не могут быть пределом, что при известной организации дела можно расширить этот предел. В ответ на это эта группа вместо того, чтобы прислушаться к голосу опыта и практики и пересмотреть свое отношение к делу, бросилась в борьбу с прогрессивными элементами железнодорожного дела и еще больше усилила пропаганду своих консервативных взглядов. Понятно, что нам пришлось дать этим уважаемым людям слегка в зубы и вежливенько выпроводить их из центрального аппарата НКПС. И что же? Мы имеем теперь коммерческую скорость в 18–19 километров в час. Мне думается, товарищи, что в крайнем случае придется прибегнуть к этому методу и в других областях нашего народного хозяйства, если, конечно, упорствующие консерваторы не перестанут мешать и бросать палки в колеса стахановскому движению.
  
   Во-вторых. Задача состоит в том, чтобы помочь перестроиться и возглавить стахановское движение тем хозяйственникам, инженерам и техникам, которые не хотят мешать стахановскому движению, которые сочувствуют этому движению, но не сумели еще перестроиться, не сумели еще возглавить стахановское движение. Я должен сказать, товарищи, что таких хозяйственников, инженеров и техников имеется у нас немало. И если мы поможем этим товарищам, то их будет у нас, несомненно, еще больше.
  
   Я думаю, что если эти задачи будут выполнены нами, стахановское движение развернется вовсю, охватит все области и районы нашей страны и покажет нам чудеса новых достижений.
  
   5. Два слова
  
   Несколько слов насчет настоящего совещания, насчет его значения. Ленин учил, что настоящими руководителями-большевиками могут быть только такие руководители, которые умеют не только учить рабочих и крестьян, но и учиться у них. Кое-кому из большевиков эти слова Ленина не понравились. Но история показывает, что Ленин оказался прав и в этой области на все сто процентов. В самом деле, миллионы трудящихся, рабочих и крестьян трудятся, живут, борются. Кто может сомневаться в том, что эти люди живут не впустую, что, живя и борясь, эти люди накапливают громадный практический опыт? Разве можно сомневаться в том, что руководители, пренебрегающие этим опытом, не могут считаться настоящими руководителями? Стало быть, мы, руководители партии и правительства, должны не только учить рабочих, но и учиться у них. Что вы, члены настоящего совещания, кое-чему поучились здесь, на совещании, у руководителей нашего правительства, этого я не стану отрицать. Но нельзя отрицать и того, что и мы, руководители правительства, многому поучились у вас, у стахановцев, у членов настоящего совещания. Так вот, спасибо вам, товарищи, за учебу, большое спасибо!
  
   Наконец, два слова о том, как следовало бы ознаменовать настоящее совещание. Мы здесь в президиуме совещались и решили, что придется как-либо отметить это совещание руководителей власти с руководителями стахановского движения. И вот мы пришли к такому решению, что человек 100–120 из вас придется представить к высшей награде.
  
   Если вы одобряете, товарищи, то мы это дело проведем.
  
   «Правда», 22ноября 1935года
  
  Глава 7. Лихая година «Большого террора»
  Создание НКВД
  
  10 июля 1934 года было принято постановление ЦИК СССР «Об образовании общесоюзного Народного комиссариата внутренних дел». В его составе одновременно были созданы главные управления, которые отвечали за следующие направления деятельности: государственную безопасность, милицию, пограничную и внутреннюю охрану, пожарную охрану, исправительно-трудовые лагеря и трудовые поселения.
  
  Тогда же была учреждена должность народного комиссара внутренних дел СССР, которую занял Г. Ягода (Е. Иегода), продержавшийся на своем посту до осени 1936 года. Ягода официально был признан видным организатором «социалистической индустрии тайги и Севера», что означало освоение диких и далеких, но нужных для промышленного использования мест силами заключенных ГУЛАГа, попавших в лагеря часто даже без суда, а по решению так называемых «троек»{Комиссия из трех человек, выносившая внесудебные приговоры в СССР в 30-х годах XX века.}.
  Отмена карточной системы
  
  28 ноября 1934 года завершился пленум ЦК ВКП(б), среди решений которого была отмена продовольственных карточек с 1 января 1935 года.
  
  Переводчик Сталина В. М. Бережков, со слов А. И. Микояна, рассказывал об этом: «…путем строжайшей экономии и одновременного наращивания производства удалось накопить большие запасы продуктов и товаров народного потребления. Сталин лично следил за этим и строго наказывал нерадивых производственников.
  
  Провели огромную работу по доставке всего этого к местам назначения, оборудовали склады и холодильники, обеспечили транспорт для развоза по магазинам, особенно в пиковый первоначальный период, когда люди еще не поверили в стабильность рынка. Заранее отремонтировали и красиво оформили магазины, мобилизовали продавцов на специальные курсы. И строго предупредили работников торговли, что за малейшее злоупотребление, сокрытие товаров и спекуляцию те ответят головой. Пришлось нескольких нарушителей расстрелять. Но главное – не растягивать снабжение, не выдавать его по чайной ложке, а выбросить в один день во все промышленные центры. Только это могло дать нужный эффект».
  
  Бережков писал: «Если перечислить продукты, напитки и товары, которые в 1935 году появились в магазинах, то мой советский современник, пожалуй, не поверит. В деревянных кадках стояла черная и красная икра по вполне доступной цене. На прилавках лежали огромные туши лососины и семги, мясо самых различных сортов, окорока, поросята, колбасы, названия которых теперь никто не знает, сыры, фрукты, ягоды – все это можно было купить без всякой очереди и в любом количестве. Даже на станциях метро стояли ларьки с колбасами, ветчиной, сырами, готовыми бутербродами и различной кулинарией. На больших противнях были разложены отбивные и антрекоты. А в деревнях в любом дворе в жаркий день… вам выносили кружку молока или холодной ряженки и не хотели брать деньги».
  Убийство С. М. Кирова
  
  В работе того пленума принимал участие первый секретарь Ленинградского обкома и горкома ВКП(б) С. М. Киров. После завершения пленума Киров зашел в гости к Сталину и из его квартиры позвонил в Ленинград, распорядившись подготовить собрание партийного актива по итогам пленума к 1 декабря. После этого Сталин проводил Кирова на вокзал до самого поезда (глава ленинградских коммунистов должен был ехать на «Красной стреле»). Это была их последняя встреча – 1 декабря Киров был убит. Впоследствии в организации его убийства обвиняли самого Сталина.
  
  19 января 1935 года в большинство партийных организаций СССР поступил текст утвержденного накануне ЦК ВКП(б) закрытого письма «Уроки событий, связанных с злодейским убийством тов. Кирова». Целью этого послания была политическая оценка упомянутых событий и подведение итогов. «Зиновьевцы» из так называемого «Ленинградского центра» (и из «Московского», который «не знал, по-видимому, о подготовлявшемся убийстве т. Кирова, но, наверное, знал о террористических настроениях „Ленинградского центра“ и разжигал эти настроения»), признанные виновными в организации убийства, именовались в тексте не иначе как выродками. Немало ругани досталось и питерским чекистам, которые за три недели до убийства поймали будущего убийцу Николаева, когда он кинулся к Кирову, садившемуся в машину, но потом отпустили его, увидев предъявленный партбилет.
  
  26 января 1935 года Сталин подписал постановление Политбюро ЦК ВКП(б), согласно которому почти семьсот бывших сторонников Г. Е. Зиновьева надлежало выслать из Ленинграда в отдаленные края, а именно на север Сибири и в Якутию. Срок ссылки предполагался не менее трех лет. А свыше трехсот бывших оппозиционеров были просто переведены на партийную работу в разные, далекие от центра места. Этому предшествовала разработка «зиновьевского следа» в убийстве Кирова, арест самих Каменева и Зиновьева, несмотря на то что они еще раньше публично покаялись в своей оппозиционности. В конце декабря были приговорены к расстрелу четырнадцать человек, непосредственно обвиненных в причастности к убийству Кирова.
  
  25 мая 1935 года в Советском Союзе прекратило свое существование Всесоюзное общество старых большевиков. Оно было создано в 1922 году по инициативе ряда заслуженных партийцев с еще дореволюционным стажем. Необходимым условием для вступления в него был восемнадцатилетний непрерывный партийный стаж. Соответственно, в момент основания Общества на членство могли рассчитывать только те, кто вступил в Российскую социал-демократическую рабочую партию, впоследствии ВКП(б), еще до первой русской революции. Таковых в 1922 году набралось менее семидесяти человек.
  
  Члены общества занимались сбором материалов по истории революции, выступали с лекциями, проводили встречи с молодежью. Одно время даже выпускался альманах «Старый большевик». Но в середине 30-х годов эта организация оказалась лишней и была ликвидирована.
  
  9 июня 1935 года руководством Советского Союза был принят закон, согласно которому советские граждане, пытавшиеся нелегально перейти границу с другими странами, подлежали наказанию в виде смертной казни. При этом уголовному преследованию подлежали и близкие родственники сбежавших (как, впрочем, и пытавшихся сбежать): во-первых, за недоносительство, а во-вторых, за недостаточную воспитательную работу.
  
  Одной из причин введения столь сурового наказания за побег была боязнь Сталина, что из-за голода, существовавшего на отдельных территориях, люди попытаются массово бежать из страны. На самом же деле беглецы из голодных мест пытались перебраться в большие города и устроиться на любую работу, что было тоже непросто, поскольку крестьяне не имели паспортов.
  
  За рубеж пыталась бежать (и довольно успешно) часть бывших белых и царских офицеров и интеллигентов, опасавшихся дальнейших репрессий и к тому же имевших родственников на Западе. Обычно этот контингент переходил границу при помощи контрабандистов.
  
  После смерти Сталина расстрел за попытку (как и само бегство) за границу был заменен тюремным заключением.
  Массовые репрессии
  
  2 июля 1937 года в СССР было принято постановление Политбюро «Об антисоветских элементах», в котором говорилось о необходимости отправки секретарям обкомов, крайкомов, ЦК нацкомпартий телеграмм со следующими указаниями: «ЦК ВКП(б) предлагает всем секретарям областных и краевых организаций и всем областным, краевым и республиканским представителям НКВД взять на учет всех возвратившихся на родину кулаков и уголовников с тем, чтобы наиболее враждебные из них были немедленно арестованы и были расстреляны в порядке административного проведения их дел через тройки, а остальные, менее активные, но все же враждебные элементы были бы переписаны и высланы в районы по указанию НКВД». От получателей телеграмм требовалось в течение пяти дней отправить в ЦК не только списки троек, но и число людей, подлежащих как расстрелу, так и выселению.
  
  Именно рассылку этой телеграммы (а значит, и ее предстоявшее исполнение) можно считать началом массовых сталинских репрессий (Большого террора) и правового бесправия советских граждан – если тебя вносили в репрессивные списки, этого было достаточно, чтобы никакой закон больше тебя не защищал…
  
  Хотя репрессии как таковые начались гораздо раньше.
  
  30 января 1937 года завершился судебный процесс «Параллельного антисоветского троцкистского центра», иначе называемый Вторым московским процессом, или «процессом семнадцати». Его фигурантами были недавние руководящие партийные работники, в прошлом активные сторонники внутрипартийной оппозиции. Основными обвиняемыми были Г. Л. Пятаков, К. Б. Радек, Л. П. Серебряков, Г. Я. Сокольников. Дело рассматривалось Военной коллегией Верховного суда под председательством армвоенюриста В. В. Ульриха. На процессе присутствовали западные дипломаты и журналисты, в том числе писатель Л. Фейхтвангер. Впоследствии он заявлял, что счел процесс безупречным, а доказательства вины подсудимых несомненными: «Если бы все это было вымышлено или подстроено, то я не знаю, что тогда правда». Подавляющее большинство подсудимых (13 из 17) были приговорены к смерти.
  
  Об участии в репрессиях тех или иных партийных деятелей сведения весьма противоречивы. Л. М. Каганович вспоминал, что сразу же после XX съезда в 1956 году В. М. Молотов обмолвился: «Это сейчас Хрущев выступает против репрессий, а когда он был секретарем московского горкома, он отправил в тюрьму свыше 50 тысяч партийцев. В 1938 году после снятия Постышева Сталин послал Хрущева на Украину. Многие делегаты съезда Компартии Украины проголосовали против его избрания первым секретарем. Так он всех их посадил. А когда Сталин спросил у Хрущева, не слишком ли много врагов народа он нашел на Украине, тот уклончиво ответил, что на самом деле «их гораздо больше». В номере 3 «Досье гласности» за 2000 год было опубликовано письмо Хрущева Сталину, датированное 1938 годом: «Дорогой товарищ Сталин! Украина Вам посылает ежемесячно по 17–18 тысяч арестованных. Москва утверждает 2–3 тысячи. Прошу принять меры. Любящий Вас Никита Хрущев».
  
  Если в первые годы гласности было принято считать всех старых большевиков и «верных ленинцев», сгинувших в ГУЛАГе, невинными жертвами кровавого сталинского режима, то со временем сформировалось иное мнение. Большинство из них были плоть от плоти этого самого режима, каким бы он ни был, и на роль невинных овечек претендовать никак не могли. Так, красный командир И. Якир был в свое время одним из организаторов развернутого красными террора против донских казаков. 28 мая 1937 года он был арестован. Написал письмо Сталину, уверяя в своей невиновности, на котором вождь народов поставил свою окончательную резолюцию: «Подлец и проститутка».
  
  Однако репрессии против деятелей культуры и науки до сих пор числятся среди тяжких грехов Сталина.
  
  19 февраля 1929 года сына священника, Варлама Шаламова, арестовали, обвинив в причастности к деятельности подпольной троцкистской группы. Он был приговорен к трем годам заключения и оказался в Вишерском лагере на Северном Урале. После возвращения в Москву Шаламов сотрудничал в журналах, где публиковал статьи, очерки и фельетоны.
  
  В начале 1937 года он снова был арестован и угодил в лагеря на пять лет, оказавшись теперь уже на Колыме, а в 1943 году получил еще десять лет. Освободившись в 1951 году, он не имел права жить в столице, но в 1956 году был реабилитирован и вернулся. Его главным литературным произведением стали «Колымские рассказы», работа над которыми продолжалась с 1954 по 1973 год. Опубликованы в Советском Союзе они были только во время перестройки.
  
  29 октября 1937 года видный русский и советский ученый, ботаник, микробиолог, генетик, академик Г. А. Надсон был арестован, обвинен в причастности к деятельности контрреволюционной террористической организации, 15 апреля 1939 года расстрелян на полигоне «Коммунарка» под Москвой. 29 октября 1955 года посмертно реабилитирован.
  
  В 1938 году был арестован поэт Н. Заболоцкий. Вернулся в Москву он только в 1946 году. В первой половине следующего десятилетия написал стихи, которые принесли ему славу.
  
  Б. Ясенский, известный польский и советский литератор, в 1929 году переселился из Франции в СССР, стал секретарем Международного объединения рабочих писателей и главным редактором журнала «Интернациональная литература». Участвовал в создании книги «Канал имени Сталина» о Беломорканале. Его перу принадлежат такие произведения, как роман «Я жгу Париж» и «Человек меняет кожу», пьеса «Бал манекенов». В середине 1937 года Б. Ясенский был исключен из Союза писателей и арестован. Точных сведений о его дальнейшей судьбе нет: есть версии, что он был расстрелян, умер в ссылке в 1941 году или же скончался еще на этапе 17 сентября 1938 года.
  
  Известный русский историк С. Ф. Платонов после революции налаживал архивное и библиотечное дело. В январе 1930 года был арестован по обвинению в сокрытии от советской власти царских документов и подготовке монархического переворота. Осужден в рамках «академического дела» и сослан в Самару, где и скончался 10 января 1933 года.
  
  Л. Термен, легендарный отечественный изобретатель, в двадцать четыре года придумал уникальный музыкальный инструмент – терменвокс, через два года продемонстрировал его в Кремле на встрече с В. И. Лениным. Являлся изобретателем различных вариантов охранных сигнализаций, автоматических дверей и освещения. Несколько лет работал в США, помогая советской военной разведке. Организовал музыкальную студию терменвоксов, гостями которой бывали известные музыканты, композиторы, актеры и финансисты. Термен организовывал многочисленные термен-концерты. В 1938 году вернулся на Родину, был арестован и приговорен к восьми годам лагерей. Работал в «туполевской шарашке»{Закрытое конструкторское бюро.} вместе с С. П. Королевым. Разрабатывал подслушивающие устройства, участвовал в организации прослушки квартиры… самого Сталина.
  
  Впрочем, ученым, чьи знания могли быть полезны для военного дела, и впрямь часто везло больше.
  
  В роковом 1937 году был арестован, но как ценный специалист не казнен, а отправлен в «шарашку» В. М. Петляков, известный отечественный авиаконструктор. Он занимался разработками высотного истребителя, а затем – пикирующего бомбардировщика. Куратором «шарашки» был Л. П. Берия, который и обещал Петлякову (и помощникам) досрочное освобождение за успешную разработку самолета. Он сдержал свое слово, и в 1940 году Петляков и другие авиаконструкторы были освобождены, а через несколько месяцев Владимир Михайлович стал лауреатом Сталинской премии I степени. Самолет получил название Пе-2 и хорошо проявил себя в годы Великой Отечественной войны.
  
  27 сентября 1938 года начальник отдела ракетных летательных систем московского Реактивного научно-исследовательского института С. П. Королев был приговорен к 10 годам заключения. Обвинение строилось на пресловутой 58-й статье – Королеву приписывалось участие в контрреволюционной троцкистской организации в стенах института. Кроме того, его обвинили в намеренном срыве сроков сдачи новых образцов оружия. Королев оказался на Колыме, а через два года был переведен в московскую «шарашку», где вместе с таким же заключенным, конструктором А. А. Туполевым, работал над созданием новых самолетов. Потом он был переведен в подобную тюрьму для ученых при казанском авиазаводе, где занимался ракетными двигателями.
  
  9 июля 1941 года на заседании Военной коллегии Верховного суда СССР известный ученый Н. И. Вавилов – первый президент ВАСХНИЛ (Всесоюзная академия сельскохозяйственных наук им. Ленина), директор Всесоюзного института растениеводства, директор Института генетики – был приговорен к смерти. В заседании не участвовали ни адвокат, ни свидетели, приговор был вынесен моментально. Николай Иванович был признан виновным в том, что возглавлял в 1925 году мифическую «Трудовую крестьянскую партию», а потом был членом антисоветской организации, окопавшийся в Наркомате земледелия. Благодаря вмешательству академика Прянишникова смертный приговор заменили на двадцать лет лагерей. Но здоровье Вавилова было подорвано пребыванием в тюрьме, и в начале 1943 года он скончался.
  
  В 1933 году был арестован и отправлен в Соловецкий лагерь П. А. Флоренский, прославленный ученый и философ. А 8 ноября 1937 года он был расстрелян.
  
  Во время гражданской войны в Испании под псевдонимом работал советником правительства республиканцев М. Е. Кольцов (настоящая фамилия – Фридлянд), известный советский журналист и редактор. После возвращения из Испании был схвачен сотрудниками органов (Сталин дал санкцию на арест), 1 февраля 1940 года по решению суда осужден за шпионаж в пользу западных держав на смертную казнь. Точная дата смерти М. Кольцова неизвестна.
  
  23 мая 1937 года были расстреляны первые приговоренные по так называемому «пулковскому делу» – М. А. Балдин, С. К. Гирин, П. М. Каратыгин, Ю. Н. Лепешинский. Предлогом для фабрикации дела по обвинению большой группы ученых – астрономов, геофизиков, математиков – в намерении «установить на территории СССР фашистскую диктатуру» были события, связанные с наблюдением солнечного затмения 19 июня 1936 года. Это затмение, которое особенно хорошо должно было быть видно с территории СССР, вызвало большой интерес у иностранных исследователей. Но зарубежные контакты вызвали подозрение у НКВД и послужили поводом для массовых арестов сотрудников Пулковской обсерватории и других научных учреждений, а также их родственников.
  
  Впрочем, происки врагов пытались усматривать не только в поведении ученых, но и в природных явлениях. 18 сентября 1938 года на советском полуострове Ямал было официально зарегистрировано необъяснимое наступление темноты днем – так называемый «черный день». До сих пор не существует научного объяснения этому феномену – локальному снижению прозрачности земной атмосферы. Эти случаи до сих пор используются многими религиозными авторами в качестве доказательств осуществления различных пророчеств, в том числе и библейских. Один из самых известных черных дней произошел 19 мая 1780 года в Северной Америке и вызвал панический ужас местного населения – на землю спустилась тьма, не стало видно ни Солнца, ни Луны, ни звезд. Многие люди стали говорить о наступающем конце света и молиться. А вот в 1938 году на Ямале бдительный сотрудник НКВД счел наступившую тьму результатом какого-то диверсионного акта, совершенного по заданию буржуазных разведок.
  
  28 мая 1937 года был арестован С. Г. Фирин (настоящая фамилия – Пупко). Он имел звание старшего майора госбезопасности, а известность приобрел в качестве начальника строительства Беломорско-Балтийского канала в 1930–1932 годах. Был также заместителем начальника ГУЛАГа и начальником Дмитлага, созданного для строительства канала Москва – Волга, входил в редакторский коллектив книги о Беломорканале – «Канал имени Сталина».
  
  А. И. Солженицын в своей книге «Архипелаг ГУЛАГ» отнес Фирина к числу «главных надсмотрщиков Беломора», назвав его одним из тех, на чьей совести «за каждым тысяч по тридцать жизней». Но Фирин ненадолго отстал от сгинувших при нем в ГУЛАГе – арестованный в мае, он был вскоре приговорен к смерти и 14 августа расстрелян на полигоне «Коммунарка» в Подмосковье.
  Заговор маршалов
  
  В середине 1937 года в Красной армии начались массовые репрессии против комсостава. 11 июня 1937 года состоялось заседание Специального судебного присутствия Верховного суда СССР по делу «антисоветской троцкистской военной организации», или «делу Тухачевского», согласно которому ряд высокопоставленных офицеров Красной армии обвинялся в заговоре с намерением захватить власть в стране. Среди обвиняемых были герои Гражданской войны маршал М. Н. Тухачевский, командармы И. Э. Якир, И. П. Уборевич и А. Я. Корк, а также председатель Центрального совета Осоавиахима Р. П. Эйдеман, военный атташе при полпредстве СССР в Великобритании В. К. Путна и другие.
  
  Судебное заседание заняло всего один день, обвинение было признано доказанным. В числе преступлений значилась связь с изгнанным из страны Л. Д. Троцким, подготовка захвата Кремля силой оружия, терроризм, военный саботаж, шпионаж в пользу Германии. Все обвиняемые были приговорены к смертной казни и расстреляны в ночь на 12 июня.
  
  Еще до этого 31 мая 1937 года в Москве, в своей квартире, застрелился видный советский военный деятель, армейский комиссар 1-го ранга Я. Б. Гамарник. Причиной самоубийства стало принятое накануне решение Политбюро ЦК ВКП(б) об отстранении Гамарника от работы в Наркомате обороны и исключении его из состава Военного совета. Кроме того, приказом народного комиссара обороны Гамарник был уволен из РККА. А поводом для столь суровых оргвыводов стало его заступничество за Тухачевского.
  
  Гамарник по болезни находился дома, и 31 мая к нему приехали заместитель начальника политуправления РККА А. С. Булин и управляющий делами Наркомата обороны И. В. Смородинов, которые и сообщили обо всех решениях. Понимая, что в ближайшее время он будет арестован, Гамарник застрелился сразу после ухода посланцев Ворошилова.
  
  Сталин пообещал разгромить внутренних врагов Страны Советов еще раньше. Недаром начальник разведуправления Красной армии С. П. Урицкий в своем письме от 27 сентября того же года напоминал Ворошилову: «…1 мая 1937 г. после парада у Вас на квартире вождь сказал, что враги будут разоблачены, партия их сотрет в порошок, и поднял тост за тех, кто, оставаясь верным, достойно займет свое место за славным столом в Октябрьскую годовщину».
  
  Племяннику покойного председателя петроградской ЧК верноподданнические заявления не слишком помогли – не прошло и полутора месяцев с момента написания этого письма, как сам Урицкий был арестован, обвинен в шпионаже и антисоветском военном заговоре и после жестокого следствия расстрелян.
  Московские и другие процессы
  
  1 ноября 1937 года тогдашнее руководство НКВД во главе с Н. Ежовым составило список обвиняемых, которых планировалось приговорить к смертной казни на закрытом заседании Военной коллегии Верховного суда СССР. Поскольку это происходило в разгар борьбы с так называемыми троцкистами, то в список попали те, кто был обвинен в причастности к «троцкистскому заговору». К этому моменту состоялись уже два суда над троцкистами, были осуждены и расстреляны Зиновьев, Каменев, Радек, Пятаков. Из подписанного Сталиным списка от 1 ноября были вычеркнуты несколько имен – их вождь намеревался судить публично, что и произошло в марте 1938 года (процесс по делу «Антисоветского правотроцкистского блока», или Третий московский процесс).
  
  17 ноября 1938 года Совнарком СССР и ЦК ВКП(б) выпустили «Постановление об арестах, прокурорском надзоре и ведении следствия». В документе было отмечено, что за предыдущие два года «органы НКВД проделали большую работу по разгрому врагов народа и очистке СССР от многочисленных шпионских, террористических, диверсионных и вредительских кадров из троцкистов, бухаринцев, эсеров, меньшевиков, буржуазных националистов, белогвардейцев, беглых кулаков и уголовников». Однако далее говорилось, что те самые разномастные враги, пробравшись в сами органы, стали способствовать нарушению законности и массовым репрессиям против честных людей. Постановлением ликвидировались так называемые внесудебные тройки и запрещались массовые аресты и высылки.
  
  29 ноября 1938 года на заседании Военного совета при НКО СССР Ворошилов изрек: «Весь 1937 и 1938 годы мы должны были беспощадно чистить свои ряды, безжалостно отсекая зараженные части организма до живого, здорового мяса, очищались от мерзостной предательской гнили… Достаточно сказать, что за все время мы вычистили больше четырех десятков тысяч человек. Это цифра внушительная. Но именно потому, что так безжалостно расправлялись, мы можем теперь с уверенностью сказать, что наши ряды крепки и что РККА сейчас имеет свой до конца преданный и честный командный и политический состав».
  
  На местах ревнители чистоты рядов разошлись в это время так, что в январе 1938 года пленуму ЦК ВКП(б) пришлось принимать постановление «Об ошибках парторганизаций при исключении коммунистов из партии, о формально-бюрократическом отношении к апелляциям исключенных из партии и о мерах по устранению этих недостатков» с требованием «прекратить огульные репрессии». Была создана комиссия по разбору жалоб, первые же итоги ее деятельности продемонстрировали, что если продолжать в том же духе, то можно совсем остаться если не без армии вообще, то без командиров точно.
  
  «В вооруженных силах было арестовано большинство командующих войсками округов и флотов, членов военных советов, командиров корпусов, командиров и комиссаров соединений и частей… – писал в мемуарах маршал Жуков. – В стране создалась жуткая обстановка. Никто никому не доверял, люди стали бояться друг друга, избегали встреч и каких-либо разговоров, а если нужно было – старались говорить в присутствии третьих лиц – свидетелей. Развернулась небывалая клеветническая эпидемия. Клеветали зачастую на кристально честных людей, а иногда на своих близких друзей. И все это делалось из-за страха не быть заподозренным в нелояльности… В Белорусском военном округе было арестовано почти 100 процентов командиров корпусов. Вместо них были выдвинуты на корпуса командиры дивизий, уцелевшие от арестов».
  
  До сих пор идут непримиримые споры, был ли на самом деле «заговор маршалов» против Сталина. Спорят и о том, оказались ли именно репрессии причиной тяжелых поражений в первой половине Великой Отечественной войны. Гитлер, поначалу злорадствовавший и утверждавший, что обезглавленную Красную армию нельзя считать сколь-нибудь серьезным противником, потом принялся завистливо сетовать по поводу предусмотрительности Сталина – после того как сам в 1944 году лишь по случайности не был убит собственными генералами.
  
  Наряду со страшными преданиями о повальных арестах существуют и легенды, больше похожие на героические байки со счастливым концом. Согласно одной из них, когда чекисты пришли арестовывать Буденного, тот ринулся им навстречу с шашкой наголо (по другой версии выкатил на дачный балкон пулемет), а после того как бойцы невидимого фронта разбежались, Сталин приказал не трогать бравого кавалериста.
  
  23 ноября 1937 года в СССР начался массовый показ фильма С. Юткевича «Как будет голосовать избиратель». Лента, снятая в жанре короткометражного агитфильма, была посвящена грядущим первым выборам в Верховный Совет СССР, которые должны были состояться 12 декабря 1937 года. В фильме снимались известные актеры – Н. Алисова, Н. Боголюбов, И. Пельтцер, М. Яроцкая, Т. Зейферт. О режиссере Юткевиче, убежденном формалисте, избежавшем, тем не менее, репрессий в эпоху господства социалистического реализма, критики позднейших времен говорили, что он умел превращать газетные передовицы в произведения высокого киноискусства. Поэтому и короткометражка, основной задачей которой было продемонстрировать гражданам Страны Советов, как вести себя на избирательном участке, получилась весьма изящной.
  
  17 января 1938 года был избран Президиум Верховного Совета СССР. Это был Верховный Совет первого созыва, учрежденный новой конституцией СССР 1936 года как высший представительный и законодательный орган государственной власти в стране. Он пришел на смену прежним высшим управляющим органам – Съезду Советов и Центральному исполнительному комитету, деятельность которых официально прекратилась с началом в январе 1938 года первой сессии Верховного Совета. Выборы в Верховный Совет прошли за месяц до того. Президиум (председатель, 11 (впоследствии 15) заместителей, 24 члена) должен был избираться из числа депутатов в начале работы Верховного Совета каждого созыва, что и было исполнено. 17 января 1938 года председателем был избран М. И. Калинин, а одним из членов Президиума стал Л. П. Берия.
  
  18 января 1938 года нарком внутренних дел Н. И. Ежов собрал экстренное совещание, на котором сообщил подчиненным, что первоочередной задачей сейчас становится выявление бывших членов партии социалистов-революционеров, занимающихся контрреволюционной деятельностью, да и просто бывших эсеров как таковых. Причиной стала полученная наркомом записка Сталина. Вождь гневался на Ежова за то, что тот позволяет эсерам, будь они левые или правые, водить НКВД за нос, и требовал в ближайшее время представить ему списки бывших эсеров, которые находятся на военной службе и в гражданских учреждениях.
  
   17 января 1938 года
  
   Сталин – Ежову
  
   1. Линия эсеров (левых и правых вместе) не размотана. Фишман, Паскуцкий водят НКВД за нос. Если бы Белов сам не стал разматываться по линии эсеров, НКВД сидел бы в потемках. Белов сказал кое-что, но не все сказал. Паскуцкий, Урицкий и Фишман должны дополнить Белова. Нужно иметь в виду, что эсеров в нашей армии и вне армии сохранилось у нас немало. Есть у НКВД учет эсеров («бывших») в армии? Я бы хотел его получить, и поскорее. Есть у НКВД учет «бывш.» эсеров вне армии (в гражданских учреждениях)? Я бы хотел также получить его недели через 2–3.
  
   2. Что сделано по выявлению эсеров на основании известного показания Рыскулова?
  
   3. Что сделано по выявлению и аресту всех иранцев в Баку и в Азербайджане?
  
   4. Сообщаю для ориентировки, что в свое время эсеры были очень сильны в Саратове, в Тамбове, на Украине, в армии (комсостав), в Ташкенте и вообще в Средней Азии, на бакинских электростанциях, где они и теперь сидят и вредят в нефтепромышленности.
  
   Нужно действовать поживее и потолковее.
  
   5. Очень важная задача: укрепить области ДВК{ДВК – Дальневосточный край.} новыми чекистскими силами со стороны. Это гораздо важнее, чем укрепление областей Казахстана, которое можно сделать в следующую очередь.
  
  21 мая 1938 года Народный комиссариат внутренних дел СССР принял особую инструкцию. Она предписывала «милицейским тройкам», созданным тремя годами ранее, отказаться от кампанейщины и массовых облав на «врагов народа» и на лиц, подпадавших под категорию «социально опасные». Аресты следовало проводить в рабочем порядке, повседневно и буднично. Отмечалось, что система «кампаний по выявлению», а также установленные лимиты на осуждение всевозможных внутренних врагов способствовали арестам и приговорам в отношении невиновных граждан, которые ранее имели мелкие неприятности с милицией, но никак не были связаны с организованной преступностью.
  
  Случалось и так, что хватали и приговаривали к заключению людей, всего лишь обратившихся в милицию с заявлением об утере или краже паспорта. Одновременно с этим реальные матерые уголовники часто получали минимально возможные сроки с формулировкой «нарушение паспортного режима».
  
  10 июня 1938 года было издано постановление Политбюро о переселении китайцев с Дальнего Востока в Синьцзянь{Самая западная провинция Китая, которая в период с 1921 по 1949 год была буферной зоной между двумя государствами, где власть китайского правительства существовала лишь де-юре.}. В нем указывалось, что переселение должно быть добровольным, но при этом подчеркивалось, что арестованные китайцы (кроме осужденных советским судом) подлежали принудительной высылке вместе со своими семьями и имуществом. Согласно дошедшей до наших дней статистике, после принятия постановления в течение двух месяцев было освобождено 2853 китайца, умерло в заключении не менее 100 человек и было расстреляно свыше 750 человек, выселено – 7130 человек.
  
  Китайцы, не пожелавшие вернуться на родину и принявшие советское гражданство, были отправлены в Хабаровск и в Казахстан. Проведение этих мероприятий официально обосновывалось заботой о безопасности советских границ, но в итоге вызвало международное осуждение как репрессии.
  
  23 ноября 1938 года глава НКВД Ежов написал «дорогому тов. Сталину» письмо, в котором пытался оправдаться в недостаточной бдительности на прежнем посту. Это произошло после разговора Ежова с самим вождем, а также с Молотовым и Ворошиловым в тот же день. В письме Ежов признавался, что весной 1938 года, когда он, оставаясь наркомом внутренних дел, получил еще и назначение в наркомат водного транспорта, то забросил дела в НКВД и два месяца не появлялся на службе, поскольку «запарился во множестве текущих дел». А в это время его заместитель Фриновский «оттягивал чистку» и потворствовал врагам народа.
  
   Ежов – Сталину
  
   Дорогой тов. Сталин!
  
   23-го ноября после разговоров с Вами и с т. т. Молотовым и Ворошиловым я ушел еще более расстроенным. Мне не удалось в сколь-нибудь связной форме изложить и мои настроения, и мои грехи перед ЦК, перед Вами. Получилось нескладно. Вместо облегчения еще более тяжелый осадок недосказанного, недоговоренного. Чувство, что недоверие, которое совершенно законно возникло у Вас против меня, не рассеялось, а, может быть, стало даже большим. Решил поэтому написать. Когда пишешь, получается продуманнее и систематичнее.
  
   1. О настроениях. Они в основном определялись следующими причинами:
  
   а) После назначения меня в Н[ар]комвод в апреле месяце 1938 г. я целиком окунулся в работу Наркомата. Началась навигация при полном провале зимнего судоремонта (к началу навигации вышло не более 40 % судов, многие из них становились на повторный ремонт) – все это заставило меня отдавать почти все время Наркомводу. Во всяком случае, с 13 апреля ровно два месяца я почти не ходил в НКВД. Через месяц я уже почувствовал нелады в работе НКВД. Все поплыло самотеком и в особенности следствие. Фриновский никогда не был полноценным замом, а здесь это сказалось вовсю. Я этого не скрывал и перед ним. Говорил в глаза. Заставлял заниматься всеми делами Наркомата, а не только ГУГБ. Практически из этого ничего не вышло. Помнится, я говорил об этом с Молотовым, однажды при Вашем очередном звонке ко мне в кабинет – говорил Вам.
  
   Особенно, однако, чувствовалось тогда, что аппарат НКВД еще не дочищен. Я об этом также не однажды говорил Фриновскому. Просил его заняться чисткой. Просил без конца у Маленкова человека на кадры. Фриновский чистку оттягивал тоже ссылкой на отсутствие проверенного кадровика и ждал его прихода. Однажды раздраженно в присутствии многих, и Фриновского в том числе, я потребовал личные дела сотрудников тогдашнего 4-го отдела, чтобы заняться этим самому. Конечно, из этого ничего не вышло. Опять запарился во множестве текущих дел, а личные дела сотрудников продолжали лежать. Должен для справедливости сказать, что кое-что я и в это время подчищал, и подчищал немало. Однако за следствием не следил, а оно оказалось в руках предателей.
  
   Все это перегружало и без того перегруженную нервную систему. Стал нервничать, хватался за все и ничего не доводил до конца. Чувствовал, что Вы недовольны работой Наркомата. Это еще ухудшало настроение.
  
   Казалось, что надо идти в ЦК и просить помощи. У меня не хватило большевистского мужества это сделать. Думал, выкручусь сам.
  
   б) Решающим был момент бегства Люшкова. Я буквально сходил с ума. Вызвал Фриновского и предложил вместе поехать докладывать Вам. Один был не в силах. Тогда же Фриновскому я сказал, ну теперь нас крепко накажут.
  
   Это был настолько очевидный и большой провал разведки, что за такие дела, естественно, по головке не гладят. Это одновременно говорило и о том, что в аппарате НКВД продолжают сидеть предатели. Я понимал, что у Вас должно создаться настороженное отношение к работе НКВД. Оно так и было. Я это чувствовал все время. Естественно, что это еще больше ухудшало настроения. Иногда я стал выпивать. На этой почве появилась ртуть. Это еще хуже сказалось на физическом состоянии.
  
   Вместо того чтобы пойти к Вам и по-честному рассказать все, по-большевистски поставить вопрос, что работать не в состоянии, что нужна помощь, я опять отмалчивался, а дело от этого страдало.
  
   в) Затем начались дела с моим аппаратом (Цесарский, Рыжова и др.) и, наконец, семейные дела. По совести Вам скажу, т. Сталин, что дела с Цесарским и Рыжовой я считал тогда происками нечестных людей. Думал даже так, что бьют по людям, которые со мной пришли в ЧК, только для того, чтобы ударить по мне. Считал, что хотят взять реванш за тот разгром, который я учинил, плохо ли хорошо, вражеским кадрам в ЧК и вне его.
  
   Перебирая отдельные факты, я их обобщал и делал вывод, что ведется какая-то организованная линия на мою дискредитацию, через это чтобы опорочить так или иначе людей, которым я доверял.
  
   Даже к этому прибавлялось ряд фактов, где я прямо подозревал попытку дискредитировать меня через мою родню. Несколько месяцев тому назад, я, например, случайно узнаю, что в наружной разведке работает мой племянник. Сам он портной, до этого работал на фабрике, неграмотный и никак не подходит к этой работе. Распорядился выгнать его с работы. Недавно узнал, что он получил в ЧК квартиру. Как мне говорят, его специально вызывал Заковский и всячески устраивал ему все удобства. До недавнего времени комендантом в одном из наших объектов работал брат. Характеристика его Вам известна. Я о нем рассказывал в связи с арестом Воловича. Это полууголовный элемент в прошлом. Никакой связи я с ним не поддерживаю с детства. Просил несколько раз Фриновского вышибить его с работы и дал ему характеристику этого человека. Он все время тянул, обещал вызвать переговорить, не торопиться. Недавно узнаю, оказывается, и этот успел получить квартиру. Подозревал, что это не простое подхалимство, тем более что многие из этих «подхалимов» знали мое отношение к такого рода делам. Наконец, семейные дела. Вы о них знаете.
  
   Во всем этом я оказался не прав. Переживал очень и очень тяжело. Мне всегда казалось, что я знаю, чувствую людей. Это самый, пожалуй, тяжелый для меня вывод – что я их знал плохо. Я никогда не предполагал глубины подлости, до которой могут дойти все эти люди.
  
   Переживаю и сейчас тяжело. Товарищи, с которыми дружил и которые, показалось мне, неплохо ко мне относятся, вдруг все отвернулись, словно от чумного, даже поговорить не хотят.
  
   Все это, конечно, сказывалось на настроениях и сказывается, хотя в другой форме, сейчас.
  
   г) Переживал и назначение в замы т. Берия. Видел в этом элемент недоверия к себе, однако думал, все пройдет. Искренне считал и считаю его крупным работником, я полагал, что он может занять пост наркома. Думал, что его назначение – подготовка моего освобождения.
  
   д) Наконец (я так думаю), не малую роль во всем этом сыграло мое физическое состояние. За два последних года напряженной, нервной работы, в сильной степени напрягли всю нервную систему. Обострились все восприятия, появилась мнительность.
  
   Вот, пожалуй, все о причинах настроений. Во всем виноват я и только я.
  
   2. О моих грехах перед ЦК ВКП(б) и перед Вами, тов. Сталин.
  
   а) Я уже говорил Вам, что еще задолго до назначения т. Берия у некоторых людей в аппарате, и главным образом у Фриновского, были предубежденные отношения к грузинским делам по линии ЧК.
  
   Трудно припомнить все факты (их много), однако я чувствовал это очень часто. Пожалуй, я не ошибусь, если скажу, что у Фриновского это обострилось после известных показаний Сефа, о которых он узнал от Багирова. Первое время я думал, что это просто известная ведомственная ревность, поскольку грузинский ЧК не всегда соблюдал служебную субординацию. Затем я стал думать и даже спрашивал у Фриновского, не были ли плохими его личные взаимоотношения с Гоглидзе в бытность Фриновского в Грузии. Казалось, и это отпало. Однако критическое отношение не исчезало. Фриновский, например, мне очень часто говорил: «Ну все, кто работал когда-либо в Закавказье, обязательно пройдут по каким-либо показаниям в Грузии, линуют там дела» и т. д.
  
   С назначением т. Берия эти настроения Фриновского как нельзя лучше совпали с моими. В первый же день его приезда из ДВК сразу заговорили о Берия (он еще тогда не знал о назначении). Видя мое минорное отношение к назначению, он довольно откровенно разговорился о моей будущей плохой жизни от Берия. Затем эти разговоры в разное время с некоторыми перерывами продолжались вплоть до последнего времени (последняя встреча с Фриновским во время ноябрьских праздников). Прямо говорю, что эти разговоры приняли недопустимую форму демонстрации против т. Берия.
  
   Коротко вся суть разговоров сводилась (суммируя все) к следующему: 1) с Берия я не сработаюсь; 2) будут два управления; 3) необъективно будет информироваться ЦК и т. Сталин; 4) недостатки буду возводиться в систему; 5) не побрезгует любыми средствами, чтобы достигнуть намеченной цели.
  
   В качестве причин приводил примеры: у т. Берия властный характер. Не потерпит подчиненности. Не простит, что Буду Мдивани «раскололи» в Москве, а не в Тифлисе. Не простит разгрома Армении, поскольку это не по его инициативе, – не простит Магабели, не простит Горячева. Советовал держать крепко вожжи в руках. Не давать садиться на голову. Не хандрить, а взяться крепко за аппарат, чтобы он не двоил между т. Берия и мной. Не допускать людей т. Берия в аппарат.
  
   Я всю эту мразь выслушивал с сочувствием. Советовался, что делать. В частности, советовался, показать ли Вам известные уже о т. Берия архивные документы.
  
   Касаясь дел Грузии, говорил он также и следующее: ошибка, что я не послушал его и вовремя не проконтролировал Грузию. Допустил много вольностей для Грузии. Подозрительно, что т. Берия хочет уничтожить всех чекистов, когда-либо работавших в Грузии. Говорил, что все свое самое близкое окружение т. Берия перестрелял. Он должен за это окружение отвечать.
  
   Словом, накачивал крепко. Я, в свою очередь, не только слушал, но во многом соглашался и говорил ему [о] плохом отношении т. Берия к Фриновскому.
  
   В результате всего этого сволочного своего поведения я наделал массу совершено непростительных глупостей. Они выражались в следующем: а) всякое справедливое критическое замечание т. Берия в работе аппарата я считал необъективным; б) мне казалось что т. Берия недоучитывает обстановку, в которой мне пришлось вести работу, и недоучитывал, что работа все же проделана большая; в) мне казалось, что т. Берия оттирает меня от работы ГУГБ; г) мне казалось, что т. Берия недостаточно объективен в информации ЦК; и наконец, д) что все это направлено персонально против меня.
  
  Не так давно среди изданий, посвященных Берии, появился дневник Лаврентия Павловича, вышедший под редакцией С. Кремлева. Действительно ли эта рукопись вышла из-под пера грозного наркома, неизвестно.
  
  «20 ноября 1938 года. Всю ночь просидели у Кобы, разбирались с Ежовым. Все одно к одному. Если Ежов сам не враг, то вокруг него врагов хватало. И еще не всех мы вскрыли…
  
  Как бывает? Думают, получил власть, можешь есть всласть. И начинают шкурничать, барахолить, потом манкируют, потом на чем-то попался, а чаще всего на бабах… ты на крючке. Сам не заметил, как стал враг.
  
  А то еще наши зас…цы чекисты. Тебе большая власть, ты ей пользуйся для дела и осторожно. Так нет, начинают строить из себя, как Коба сказал сегодня, наполеончиков. Начинают думать, что они самые умные, а Коба дурак, а Лаврентий дурак, обстановки не знают. Потом идет заговор. Не убить Кобу не выйдет. А убить Кобу – это не шутка. И неизвестно, что выйдет. А власти хочется. Не чтобы дело делать, а чтобы власть иметь. А кто-то считает, что лучше Кобы будет. То троцкисты, то правые. Таких умников мы за эти годы видели, ого! Давно видно, если хочешь делать дело, делай его с Кобой. Он если ошибется, поправится, только ошибается он редко, а в главной линии никогда еще не ошибся…»
  Берия – нарком внутренних дел СССР
  
  Действительно, в ночь на 20 ноября 1938 года Сталин провел совещание, на котором присутствовали В. М. Молотов, А. И. Микоян, К. Е. Ворошилов, Л. М. Каганович, Г. М. Маленков, А. А. Андреев, А. А. Жданов. Был также глава НКВД Н. И. Ежов и призванный вождем из Грузии в столицу Л. П. Берия. Ежов на этом заседании был обвинен в потворстве деятельности врагов советской власти, пробравшихся в спецслужбы. Кроме этого, Ежову было поставлено в вину невнимательное отношение к возможным заговорам с целью убийства Сталина. На этом совещании судьба всесильного, как выразился вождь, «наполеончика» Ежова была решена.
  
  Именно при нем развернулись наиболее массовые репрессии, получившие потом название Большого террора, жертвами которого при Ежове стали более шестисот тысяч человек. Но к весне 1938 года Ежов сам оказался под угрозой, как минимум, опалы – назначение его в дополнение к прежней должности наркомом водного транспорта многими, и прежде всего самим Ежовым, было воспринято как недобрый знак. А вскоре у него появился новый заместитель – Л. П. Берия. На Ежова посыпались обвинения в некомпетентности и потворстве предателям – при нем несколько видных энкавэдэшников бежали за границу. Дело кончилось тем, что Ежов попросил освободить его от должности и, предвидя, что затем его арестуют, просил Сталина не трогать его старую мать.
  
  24 ноября 1938 года Н. И. Ежов был снят с должности главы НКВД. 25 ноября наркомом внутренних дел СССР стал Л. П. Берия. К этому моменту он уже три месяца был одним из двух первых заместителей своего предшественника Ежова, а в первой половине сентября стал единственным первым замом. 29 сентября Берия был назначен начальником Главного управления государственной безопасности НКВД. С приходом его на должность наркома завершился печально знаменитый Большой террор. Резко сократилось количество смертных приговоров по обвинению в контрреволюционной деятельности, многие дела осужденных раньше были пересмотрены. Большинство тех, кто находился к этому моменту под следствием, вышли на свободу. Всего эксперты оценивают число освобожденных из тюрем и лагерей в двести тысяч человек.
  
  Здание НКВД на Лубянке. Кабинет Берии был на 3 этаже
  
  В начале января 1939 года состоялась встреча ведущих сотрудников внешней разведки с наркомом внутренних дел Л. П. Берией. Согласно дошедшим до наших дней мемуарам одного из участников, будущего генерал-лейтенанта В. Г. Павлова, «вместо новогодних поздравлений Берия объявил, что все разведчики, возвратившиеся из-за кордона, были завербованы иностранными спецслужбами. Обращаясь к Александру Михайловичу Короткову{Заместитель начальника 1-го отделения внешней разведки, лейтенант госбезопасности, легендарный советский разведчик-нелегал, которого до и после того искало гестапо.}, Берия сказал: «Вы завербованы гестапо и поэтому увольняетесь из органов».
  
  После этого Коротков решился на рискованный поступок – он написал рапорт на имя Берии, в котором попросил пересмотреть это решение, поскольку «…не чувствую за собой какой-либо вины перед партией и не был в чем-то замаран, думаю, что не заслужил этого увольнения.
  
  За границей я в общей сложности пробыл четыре года, из них два с половиной в подполье… Ехал за границу только из-за желания принести своей работой там пользу и думаю, что не один знающий меня человек может подтвердить, что я не барахольщик и что меня не прельщает заграничное житье…»
  
  После этого в защиту Короткова выступили некоторые сотрудники внешней разведки, обратившиеся в партком Главного управления государственной безопасности НКВД. Затем нарком Берия вызвал Короткова для личной беседы, после которой и был подписан приказ о его восстановлении в разведке. Вскоре разведчик был отправлен в командировку в Европу. А в середине декабря 1940 года резидент НКВД в Берлине А. Кобуров (родной брат одного из приближенных Берии, замнаркома Б. Кобурова) получил из Центра шифровку. В ней сообщалось о появлении в Берлине Короткова: «…основным его заданием на первое время, согласно указаниям тов. Павла{Псевдоним Л. П. Берии для оперативной переписки.}, будет работа с «Корсиканцем» и детальная разработка всех его связей с целью новых вербовок среди них».
  
  Под псевдонимом «Корсиканец» проходил один из самых ценных для отечественной разведки источников информации в Третьем рейхе – старший правительственный советник имперского министерства экономики А. Харнак.
  
  Как пишут в своей книге «Тайные информаторы Кремля» В. С. Антонов и В. Н. Карпов, в марте 1941 года Коротков на основании его данных написал личный доклад Берии, в том числе предупреждая об угрозе нападения со стороны Германии:
  
  «Товарищу Павлу – лично.
  
  В процессе работы с «Корсиканцем» от него получен ряд данных, говорящих о подготовке немцами военного выступления против Сов. Союза на весну текущего года… Знакомый «Корсиканца» Х., имеющий связи в военных кругах, заявил ему, что подготовка удара против СССР стала очевидностью. Об этом свидетельствует расположение сконцентрированных на нашей границе немецких войск… Упомянутый источник недавно заявил, что выступление против Советского Союза является решенным вопросом…»
  
  17 июля 1939 года появилось решение Верховного Суда Советского Союза об объявлении Ф. Ф. Раскольникова, бывшего советского государственного и военного деятеля, невозвращенца, вне закона. Это автоматически означало исполнение смертного приговора при попадании на советскую территорию. Еще 21 ноября 1929 года в СССР было принято постановление ЦИК «Об объявлении вне закона должностных лиц – граждан СССР за границей, перебежавших в лагерь врагов рабочего класса и крестьянства и отказывающихся вернуться в СССР», в котором указывалось о расстреле таких невозвращенцев в течение суток после удостоверения их личности.
  
  В 1934–1938 годах Раскольников являлся полномочным представителем Советского Союза в Болгарии, в апреле 1938 года с семьей по вызову руководства поехал поездом на Родину и в Берлине случайно узнал из купленной на вокзале газете о снятии себя с должности полпреда. После этого перебрался в Париж, пытался «договориться» со Сталиным, отправляя письма, о сохранении ему советского гражданства. После неудачи переговоров сначала опубликовал в местной эмигрантской газете письмо «Как меня сделали „врагом народа“», а через месяц после объявления его вне закона, 17 августа 1937 года, написал свое знаменитое «Открытое письмо Сталину».
  
  9 ноября 1939 года нарком внутренних дел Берия подписал приказ «О недостатках в следственной работе органов НКВД». Согласно этому документу, надлежало установить повсюду строгий контроль над соблюдением всех уголовно-процессуальных норм, а тех людей, кто был арестован незаконно, – освободить. Прежде всего это относилось к арестам, совершенным при предшественнике Берии, Ежове. После выхода приказа только до конца 1939 года было освобождено свыше трехсот тысяч человек. В приказе были приведены многочисленные примеры не только небрежного расследования или обращения с документами, но и случаи, когда человек, чье дело было прекращено постановлением прокуратуры, оставался в заключении по воле сотрудника НКВД. Было и такое, когда в тюрьме находился заключенный, на которого не было даже заведено никакого дела.
  
  26 октября 1940 года Берия подписал приказ «О награждении работников НКВД». Ряд сотрудников надлежало премировать в размере месячного оклада, другим полагалось в награду по 800 рублей. Среди тех, кто был отмечен в первой части списка, значился майор В. М. Блохин, дослужившийся впоследствии до генерал-майора. С 1926 по 1953 год он был начальником комендатуры ОГПУ – НКВД – МГБ, и среди его обязанностей была организация расстрелов. Существует мнение, подкрепленное свидетельствами очевидцев, что Блохин регулярно расстреливал приговоренных лично и на его счету десять, а то и пятнадцать тысяч убитых. Пользовался он при этом немецким пистолетом «вальтер». В конце 1953 года Блохин был уволен со службы и лишен воинского звания, вскоре после чего, по разным версиям, то ли умер от инфаркта, то ли застрелился.
  Убийство Троцкого
  
  27 мая 1940 года произошло первое покушение на Л. Д. Троцкого, организованное по приказу Сталина и окончившееся неудачей. Руководил этой акцией (получившей название «Операция „Утка“») советский секретный агент, разведчик-нелегал, работавший в странах Латинской Америки. В этот день группа вооруженных автоматическим оружием молодых людей под командованием известного мексиканского художника (и по убеждениям – пламенного революционера, сторонника СССР и верящего в непогрешимость Сталина) Д. Сикейроса ворвалась на виллу, где жил Троцкий, и начала неприцельную стрельбу. Но ни сам Троцкий, ни его родные (жена и внук), успевшие спрятаться за массивной кроватью, не пострадали. Вызванная после ухода налетчиков полиция нашла на стенах множество следов от выстрелов и начала расследование, которое привело к Сикейросу. Но, несмотря на все заявления Троцкого, так и не было доказана роль Сталина в организации этого покушения. Однако эта попытка избавиться от Троцкого не стала последней, хотя его роль как внешнего врага Советского Союза, по мнению Сталина, уже была исчерпана.
  
  20 августа 1940 года Лев Давидович, живший на своей вилле в Мексике, был смертельно ранен, получив удар ледорубом по голове от агента НКВД Р. Меркадера. Несмотря на все усилия врачей, через несколько часов Троцкий скончался. Его убийца, сданный в полицию, на суде заявил о своих идейных разногласиях с Троцким, умолчав о том, что исполнил тайную волю Сталина. Да и официальные представители СССР опровергли версию о причастности к убийству, обвинив в этом тех, кто поначалу поверил Троцкому, а затем разочаровался в нем и его лживых идеях.
  
  Состоялся суд, приговоривший Меркадера к двадцати годам заключения. Он отбыл их полностью, после освобождения уехал на Кубу, откуда его тайно переправили в СССР. Здесь руководители страны и разведки выполнили обещание о награде, данное более двадцати лет назад. 8 июня 1960 года убийце врага советского народа Л. Троцкого – Р. Меркадеру были вручены руководителем КГБ СССР А. Н. Шелепиным орден Ленина и медаль «Золотая Звезда» (за номером 11 089). Указ Президиума Верховного Совета СССР о награждении Лопеса Рамона Ивановича (на эту фамилию Меркадеру были оформлены документы в Советском Союзе) был подписан немногим более чем за неделю до этого, 31 мая 1960 года. Помимо звания Меркадеру дали четырехкомнатную квартиру и государственную дачу.
  Покушения на Сталина
  
  Организация покушений на Сталина регулярно вменялась среди прочего в вину «врагам народа».
  
  Одно из покушений произошло 16 ноября 1931 года в Москве. В вождя попытался выстрелить из револьвера офицер белой армии Огарев, приехавший в Москву как представитель западной нефтеторговой фирмы. Огарев был активным деятелем «Русского общевоинского союза»{Объединял русские эмигрантские военные организации и союзы во всех странах в 1924–1940 годах, создан генералом П. Н. Врангелем.}, об этом стало известно НКВД, отследившему его приезд и обеспечившему Огарева квартирой, хозяин которой был сотрудником спецслужб. Были подозрения, что приезжий работает на английскую разведку. 16 ноября Огарев и хозяин квартиры отправились на прогулку после обеда и на Ильинке столкнулись со Сталиным, который шел, как это тогда было принято, в сопровождении единственного охранника – Власика. Огарев на мгновение застыл, глядя на советского вождя, а потом потянулся за револьвером, но чекист успел сбить террориста-импровизатора с ног. После этого появилось специальное решение Политбюро, запрещавшее Сталину ходить пешком по Москве.
  
  25 января 1939 года на советско-турецкой границе была уничтожена группа диверсантов, намеревавшаяся организовать покушение на Сталина в Мацесте, где советский вождь периодически поправлял здоровье в санатории, принимая лечебные ванны. Идея такого покушения принадлежала беглому сотруднику НКВД – начальнику Дальневосточного управления Г. С. Люшкову, который за некоторое время до того перешел в Манчжурии границу и попал к японцам. В свое время Люшков был начальником Азово-Черноморского управления НКВД и знал особенности устройства ванного корпуса санатория. Ночью по водостоку, где в это время снижался уровень воды, можно было добраться до подсобных помещений корпуса. Осуществить покушение должны были бывшие белогвардейцы. Но агент НКВД выяснил их планы задолго до подхода к границе, и группу уже ждала засада.
  
   Документы свидетельствуют
  
   Закрытое письмо ЦК ВКП(б)
  
   СЕКРЕТНО
  
   Уроки событий, связанных с злодейским убийством тов. Кирова
  
   Ко всем организациям партии
  
   Теперь, когда очаг злодеяния – зиновьевская антисоветская группа – разгромлена до конца, а виновники злодеяния уже понесли должное наказание, ЦК считает, что настало время подвести итог событиям, связанным с убийством тов. Кирова, дать им политическую оценку и извлечь уроки, вытекающие из анализа этих событий.
  
   Настоящее письмо ЦК ВКП(б) имеет своей целью облегчить партийным кадрам выполнение этой именно итоговой задачи.
  
   I
  
   ФАКТЫ
  
   Необходимо, прежде всего, отметить установленные следствием и судом следующие неоспоримые факты:
  
   1) злодейское убийство совершено ленинградской группой зиновьевцев, именовавшей себя «Ленинградским центром»;
  
   2) идейным и политическим руководителем «Ленинградского центра» был «Московский центр» зиновьевцев, который не знал, по-видимому, о подготовлявшемся убийстве т. Кирова, но наверное знал о террористических настроениях «Ленинградского центра» и разжигал эти настроения;
  
   3) отличаясь друг от друга настолько же, насколько могут отличаться вдохновители злодеяния от исполнителей злодеяния, оба эти «центра» составляли одно целое, ибо их объединяла одна общая истрепанная, разбитая жизнью троцкистско-зиновьевская платформа и одна общая беспринципная, чисто карьеристская цель – дорваться до руководящего положения в партии и правительстве и получить, во что бы то ни стало, высокие посты;
  
   4) потеряв доверие рабочего класса благодаря своей реакционной платформе и лишив себя возможности рассчитывать на какую бы то ни было поддержку партийных масс, зиновьевцы ради достижения своих преступных целей скатились в болото контрреволюционного авантюризма, в болото антисоветского индивидуального террора, наконец – в болото завязывания связей с латвийским консулом в Ленинграде, агентом немецко-фашистских интервенционистов;
  
   5) чтобы скрыть от партии свои преступные дела и сохранить вместе с тем свои партийные билеты, дающие доступ во все учреждения и ко всем руководителям партии, зиновьевцы стали на путь двурушничества как главного метода своих отношений с партией, маскируя свои злодейские дела клятвами и заявлениями о верности партии и преданности Советской власти, то есть стали на тот же путь, на который обычно становятся белогвардейские вредители, разведчики и провокаторы, когда они хотят проникнуть в наш стан, втереться в доверие и напакостить там;
  
   6) двурушничество зиновьевцев, прикрытое партбилетами, облегчило им возможность подготовки и совершения злодейского убийства тов. Кирова;
  
   7) недостаточная бдительность Ленинградской организации, особенно же невнимательное отношение и прямая халатность к элементарным требованиям охраны со стороны органов Наркомвнудела в Ленинграде, получивших с разных сторон за месяц до убийства тов. Кирова сообщения о готовящемся покушении на тов. Кирова и не принявших никаких серьезных мер охраны, затруднили партии и правительству возможность предупредить злодейское убийство.
  
   Таковы неоспоримые факты, установленные следствием и судом.
  
   II
  
   ПОЛИТИЧЕСКАЯ ОЦЕНКА
  
   Как могло случиться, что партия не заметила существования разветвленной контрреволюционной группы зиновьевцев, а Ленинградская парторганизация, и особенно органы Наркомвнудела в Ленинграде, не только проглядели контрреволюционно– террористическую «работу» «Ленинградского центра», но не приняли необходимых мер охраны даже после того, когда они получили от разных лиц предупреждения о готовящемся покушении на тов. Кирова?
  
   Следует иметь в виду, что зиновьевская контрреволюционная группа в том ее виде, в каком она раскрылась в результате следствия и суда, представляет нечто совершенно новое, не имеющее прецедента в истории нашей партии. В истории нашей партии бывало немало фракционных группировок. Эти группировки обычно добивались того, чтобы противопоставить свои взгляды линии партии и защищать их открыто перед партией. Но история нашей партии не знает ни одной группировки, которая бы ставила своей задачей скрывать свои взгляды и прятать свое политическое лицо, которая бы клялась лицемерно в верности линии партии и вместе с тем подготовляла террористические покушения против представителей партии. Группа Зиновьева оказалась единственной в истории нашей партии группой, которая сделала двурушничество своей заповедью и скатилась в болото контрреволюционного терроризма, маскируя свои черные дела неоднократными заявлениями в печати и на съезде партии о преданности партии. Партии и ее руководству трудно было предположить, что старые члены партии, вроде Зиновьева, Каменева, Евдокимова, Бакаева, могут пасть так низко и смешаться, в конце концов, с белогвардейской сворой.
  
   Что касается Ленинградской парторганизации, и особенно органов Наркомвнудела в Ленинграде, то они оказались в некоторых своих звеньях зараженными тем опасным для дела благодушием и той недопустимой для большевика халатностью в отношении вопросов охраны, которые исходят из неправильного предположения о том, что с ростом наших успехов, а значит, и с ростом неудач наших врагов последние становятся будто бы все более и более ручными, безобидными, что, следовательно, нет никаких оснований опасаться того, что доживающие последние дни враги нашей партии могут пойти на террор как на «последнее средство».
  
   Партия давно уже провозгласила, что чем сильнее становится СССР и чем безнадежнее положение врагов, тем скорее могут скатиться враги – именно ввиду их безнадежного положения – в болото террора, что ввиду этого необходимо всемерно усиливать бдительность наших людей. Но эта истина осталась, очевидно, для некоторых наших товарищей в Ленинграде тайной за семью печатями.
  
   Чем же иначе объяснить тот факт, что, несмотря на предупредительные сигналы со стороны ряда товарищей насчет готовящегося покушения на тов. Кирова, органы Наркомвнудела в Ленинграде сочли излишним принять необходимые меры охраны?
  
   Чем же иначе объяснить тот факт, что убийца т. Кирова, изверг Л. Николаев, за 3 недели до совершения убийства задержанный у автомобиля тов. Кирова, когда он кинулся в сторону тов. Кирова при подходе последнего к автомобилю, не был даже обыскан ввиду того, что Николаев предъявил чекистам партийный билет? Разве трудно понять чекисту, что партбилет можно подделать или украсть у его владельца, что сам по себе партбилет без проверки его подлинности, особенно же без проверки его предъявителя, не может служить достаточной гарантией, когда имеешь дело с подозрительным человеком, ведущим себя более чем подозрительно при подходе тов. Кирова к ожидавшему его автомобилю? Куда девалась бдительность?..
  
   Может показаться странным и неестественным, что роль исполнителей террора как последнего средства борьбы умирающих буржуазных классов против Советской власти взяли на себя выродки нашей партии, члены зиновьевской группы. Но если присмотреться к делу поближе, легко понять, что в этом нет ничего ни странного, ни неестественного. В такой большой партии, как наша, нетрудно укрыться нескольким десяткам и сотням выродков, порвавших с партией Ленина и ставших, по сути дела, сотрудниками белогвардейцев.
  
   Разве Малиновский, выходец из рабочего класса, бывший член думской фракции большевиков в 1913 году, не был провокатором? А что такое «большевик»-провокатор, как не выродок нашей партии, как не предатель нашей большевистской партии? А ведь Малиновский был не единственным провокатором в нашей партии.
  
   Разве Зиновьев и Каменев, бывшие раньше ближайшими учениками и сотрудниками Ленина, не вели себя как выродки, как предатели нашей партии, когда они в октябре 1917 года, перед восстанием, а потом и после восстания выступали открыто и прямо пред лицом буржуазии против своего учителя Ленина и его партии? Как же иначе назвать это предательское их поведение, как не поведением выродков и врагов нашей партии? А ведь Зиновьев и Каменев были не единственными членами нашей партии, заслужившими звание выродков и врагов нашей партии.
  
   Установлено, что брат расстрелянного в Ленинграде небезызвестного Владимира Румянцева – одного из столпов ленинградских зиновьевцев – Анатолий Румянцев в 1919 году, во время наступления генерала Юденича на Ленинград перешел на сторону Юденича, расстреливал там пленных коммунистов, командовал белогвардейскими частями против Красной армии под Ленинградом и вообще пакостил, как только мог, причем когда он в результате разгрома Юденича вернулся в Ленинград в 1920 году и стал добиваться приема в партию, брат его, Владимир Румянцев, член нашей партии, член зиновьевской группы, не только не разоблачил его перед партией как белогвардейца и врага рабочего класса, а наоборот – помог ему всем своим авторитетом влезть в партию. Спрашивается: велика ли разница между завзятым белогвардейцем Анатолием Румянцевым и братом его Владимиром Румянцевым, членом нашей партии, одним из лидеров зиновьевской группы в Ленинграде, организовавшей злодейское убийство т. Кирова? Не ясно ли, что Владимир Румянцев, укрывавший своего брата-белогвардейца и протащивший его в партию путем обмана партии, сам давно уже, задолго до убийства т. Кирова, стал белогвардейцем и врагом нашей партии?
  
   Установлено, что брат убийцы тов. Кирова, Леонида Николаева, члена зиновьевской группы в Ленинграде, Петр Николаев, представлял законченный тип белогвардейца, дважды дезертировал из Красной армии, жил нелегально в Ленинграде, якшался там с открытыми белогвардейцами, ходил с револьвером в руках и искал случая убить хотя бы кого-либо из ответственных работников партии, чтобы перебраться потом через границу и укрыться там от карающей руки Советской власти, причем член партии и член зиновьевской группы Леонид Николаев не только не разоблачил его перед органами Советской власти, а наоборот – укрывал его на своей квартире, снабдил его револьвером и обещал достать ему паспорт в случае его бегства за границу. Не ясно ли, что между открытым белогвардейцем Петром Николаевым и братом его Леонидом Николаевым, членом зиновьевской группы в Ленинграде, а впоследствии убийцей тов. Кирова, не осталось никакой разницы, что Леонид Николаев задолго до убийства тов. Кирова был уже врагом партии и белогвардейцем чистой воды?
  
   Что же тут удивительного или неестественного в том, что именно В. Румянцев и Л. Николаев, эти выродки нашей партии, имевшие богатый опыт по обману партии и укрывательству своих белогвардейских родичей от карающей руки Советской власти, оказались в роли исполнителей контрреволюционных вожделений белогвардейской своры?
  
   Нельзя считать случайностью, что выродки вроде В. Румянцева и Л. Николаева вкупе с их друзьями из таких же выродков вроде Котолынова и Шатского свили себе гнездо именно в зиновьевской группе. Только зиновьевская группа с ее ненавистью к партруководству, с ее предательством и двурушничеством в партии, с ее беспринципностью в политике, с ее готовностью идти на все средства борьбы и всякие жульнические комбинации, – только такая мелкобуржуазная контрреволюционная группа могла считать «своими» выродков типа Румянцева – Николаева – Котолынова – Шатского, только такая подлая группа могла состряпать для этих выродков «подходящую» идеологию, могущую служить «оправданием» их белогвардейских дел.
  
   Ибо что такое зиновьевская антипартийная группа, поскольку окончательно выяснилась ее физиономия из материалов следствия и суда?
  
   Ленинизм требует, чтобы члены партии были верными сынами своей партии, преданными ей до конца. А зиновьевцы подменили все это в своей практике изменой в отношении партии и предательством в отношении ее интересов, жульнически прикрываясь, как маской, словесными заверениями о своей верности и преданности партии.
  
   Ленинизм требует, чтобы члены партии были принципиальными в политике и правдивыми в отношении партии. А зиновьевцы превратили свои заверения о принципиальности и правдивости перед партией в маску, прикрывающую их политическую беспринципность и двурушничество, лицемерие и обман партии.
  
   Ленинизм считает, что меньшинство не должно пытаться навязать свою волю большинству партии, что меньшинство должно, безусловно, подчиняться большинству, ибо в этом основа демократического централизма. Зиновьевцы же, наоборот, исходят из того, что меньшинство имеет право навязать свою волю большинству партии, хотя бы путем насилия, хотя бы путем террора. И это называется у них внутрипартийной демократией!
  
   Ленинизм высказывается против индивидуального террора. А зиновьевцы считают, что если индивидуальный террор и непригоден в отношении буржуазии, то его вполне можно допустить в отношении ответственных работников партии.
  
   Вот вам некоторые, наиболее бросающиеся в глаза черты зиновьевской антисоветской группы.
  
   Разве не ясно, что только такая подлая группа могла приютить, «воспитывать» и растлить окончательно выродков типа Николаева, Румянцева, Котолынова, Шатского?
  
   Разве не ясно, что только «воспитанники» этой подлой группы, имевшие к тому же членские билеты, дающие им доступ во все партийные учреждения, могли представлять наиболее удобное орудие для выполнения террористических вожделений контрреволюционной буржуазии и ее фашистско-белогвардейской агентуры?
  
   III
  
   ВЫВОДЫ
  
   Из изложенного вытекают следующие основные выводы:
  
   1) Зиновьевская антипартийная группа является единственной в истории нашей партии группой, которая в своей практике превратила двурушничество в систему. История нашей партии знает немало фракционных группировок. Их отличительная черта состояла в том, что они не скрывали своих разногласий с партией, не скрывали своих взглядов и открыто отстаивали их перед партией. Только последние 7–8 лет, когда политическая победа партии и правильность ее линии стали слишком очевидными, а безнадежность позиции всех и всяких антипартийных групп – слишком несомненными, остатки старых фракционных групп стали скрывать свои взгляды и частично переходить на путь двурушничества. Зиновьевская группа является единственной группой, которая не только скрывала свои разногласия с партией, но открыто и систематически шельмовала свою собственную платформу и клялась в своей верности партии, лишь бы войти в доверие и обмануть партию. Тот факт, что гнусный убийца Николаев оказался иудой-предателем с партийным билетом в кармане, а лица, вдохновлявшие его на чудовищное преступление, не только прикрывались званием членов партии, но клялись открыто в верности партии и ее ЦК, – этот факт с несомненностью говорит о том, что двурушничество было тем единственным символом веры, который признавала и проводила до конца зиновьевская группа.
  
   Зиновьевская фракционная группа была самой предательской и самой презренной из всех фракционных групп в истории нашей партии.
  
   2) Зиновьевская фракционная группа является единственной в истории нашей партии группой, которая сочла возможным прибегнуть к террору как методу борьбы против партии и ее руководства. История нашей партии знает немало фракционных группировок. В борьбе этих группировок против линии партии, как и в борьбе партии против этих группировок, применялся обычно один метод: выяснение разногласий, формулировка разногласий, закрытая дискуссия внутри руководящих партийных органов, открытая дискуссия в печати и на партийных собраниях, голосование и подсчет голосов, подчинение меньшинства большинству, наконец – уход из партии тех, которые не считали возможным подчиниться большинству партии, либо исключение из партии наиболее неисправимых фракционеров, ломавших дисциплину и единство партии. История нашей партии не знает ни одного примера, чтобы фракционные группировки в отношении партии или партия в отношении фракционных группировок пытались применить террор. История нашей партии не знает ни одного примера, чтобы группировка, оставшаяся в меньшинстве, пыталась навязать свою волю большинству партии путем насилия, путем террора, чтобы она пыталась применять террор в отношении представителей большинства партии. Зиновьевская фракционная группа является единственной в истории нашей партии группой, которая, обанкротившись вконец и лишившись всякой поддержки партийных масс, скатилась на этот презренный, белогвардейский путь.
  
   Зиновьевская фракционная группа была, по сути дела, замаскированной формой белогвардейской организации, вполне заслуживающей того, чтобы с ее членами обращались, как с белогвардейцами.
  
   3) При нынешних условиях полной и решительной победы линии партии, когда открытая борьба с политикой партии стала явно безнадежной, двурушничество является тем злом, которое только и может поддерживать и прикрывать существование антипартийных элементов внутри партии. Задача состоит в том, чтобы вытравить и искоренить это зло без остатка. Двурушник не есть только обманщик партии. Двурушник есть вместе с тем разведчик враждебных нам сил, их вредитель, их провокатор, проникший в партию обманом и старающийся подрывать основы нашей партии, а следовательно, основы нашего государства, ибо подрывать мощь нашей партии, являющейся правящей партией, значит подрывать мощь нашего государства. Поэтому в отношении двурушника нельзя ограничиваться исключением из партии – его надо еще арестовать и изолировать, чтобы помешать ему подрывать мощь государства пролетарской диктатуры.
  
   4) Надо покончить с оппортунистическим благодушием, исходящим из ошибочного предположения о том, что по мере роста наших сил враг становится будто бы все более ручным и безобидным. Такое предположение в корне неправильно. Оно является отрыжкой правого уклонизма, уверявшего всех и вся, что враги будут потихоньку вползать в социализм, что они станут в конце концов настоящими социалистами. Не дело большевиков почивать на лаврах и ротозействовать. Не благодушие нужно нам, а бдительность, настоящая большевистская революционная бдительность. Надо помнить, что чем безнадежнее положение врагов, тем охотнее они будут хвататься за «крайнее средство» как единственное средство обреченных в их борьбе с Советской властью. Надо помнить это и быть бдительными. События, связанные с убийством тов. Кирова, показывают, что непонимание этой истины сыграло злую шутку с работниками Наркомвнудела в Ленинграде. Пусть это послужит нам уроком. Это не значит, конечно, что нужно охаивать огульно ленинградских работников Наркомвнудела. Но это, несомненно, значит, что надо им помогать систематически как людьми, так и советами, будить и заострять их бдительность, подымать и укреплять их боевую готовность. Ибо надо иметь в виду, что Ленинград является единственным в своем роде городом, где больше всего осталось бывших царских чиновников и их челяди, бывших жандармов и полицейских, что эти господа, расползаясь во все стороны, разлагают и портят наши аппараты, а близость границ, облегчающая возможность укрыться от преследований, создает у преступных элементов чувство безнаказанности, что именно ввиду этого большевистская бдительность является той путеводной звездой, которая должна освещать дорогу прежде всего и в особенности именно ленинградским работникам.
  
   5) Нужно поставить на должную высоту преподавание истории партии среди членов партии, изучение всех и всяких антипартийных группировок в истории нашей партии, их приемов борьбы с линией партии, их тактики и – тем более – изучение тактики и приемов борьбы нашей партии с антипартийными группировками, тактики и приемов, давших нашей партии возможность преодолеть и разбить наголову эти группировки. Нужно, чтобы члены партии были знакомы не только с тем, как партия боролась и преодолевала кадетов, эсеров, меньшевиков, анархистов, но и с тем, как партия боролась и преодолевала троцкистов, «демократических централистов», «рабочую оппозицию», зиновьевцев, правых уклонистов, право-левацких уродов и т. п. Нельзя забывать, что знание и понимание истории нашей партии является важнейшим средством, необходимым для того, чтобы обеспечить полностью революционную бдительность членов партии.
  
   18 января 1935 г.
  
   Центральный Комитет Всесоюзной Коммунистической партии (большевиков)
  
   СОВЕТ НАРОДНЫХ КОМИССАРОВ СССР
  
   ЦЕНТРАЛЬНЫЙ КОМИТЕТ ВКП(б)
   ПОСТАНОВЛЕНИЕ
  
   от 17 ноября 1938 г. № 81
  
   ОБ АРЕСТАХ, ПРОКУРОРСКОМ НАДЗОРЕ И ВЕДЕНИИ СЛЕДСТВИЯ
  
   СНК СССР и ЦК ВКП(б) отмечают, что за 1937–1938 гг. под руководством партии органы НКВД проделали большую работу по разгрому врагов народа и очистке СССР от многочисленных шпионских, террористических, диверсионных и вредительских кадров из троцкистов, бухаринцев, эсеров, меньшевиков, буржуазных националистов, белогвардейцев, беглых кулаков и уголовников, представлявших из себя серьезную опору иностранных разведок в СССР и, в особенности, разведок Японии, Германии, Польши, Англии и Франции.
  
   Одновременно органами НКВД проделана большая работа также и по разгону шпионско-диверсионной агентуры иностранных разведок, переброшенных в СССР в большом количестве из-за кордона под видом так называемых политэмигрантов и перебежчиков из поляков, румын, финнов, немцев, латышей, эстонцев, харбинцев и проч.
  
   Очистка страны от диверсионных повстанческих и шпионских кадров сыграла свою положительную роль в деле обеспечения дальнейших успехов социалистического строительства.
  
   Однако не следует думать, что на этом дело очистки СССР от шпионов, вредителей, террористов и диверсантов окончено.
  
   Задача теперь заключается в том, чтобы, продолжая и впредь беспощадную борьбу со всеми врагами СССР, организовать эту борьбу при помощи более совершенных и надежных методов.
  
   Это тем более необходимо, что массовые операции по разгрому и выкорчевыванию вражеских элементов, проведенные органами НКВД в 1937–1938 гг., при упрощенном ведении следствия и суда не могли не привести к ряду крупнейших недостатков и извращений в работе органов НКВД и прокуратуры. Больше того, враги народа и шпионы иностранных разведок, пробравшиеся в органы НКВД как в центре, так и на местах, продолжая вести свою подрывную работу, старались всячески запутать следственные и агентурные дела, сознательно извращали советские законы, проводили массовые и необоснованные аресты, в то же время спасая от разгрома своих сообщников, в особенности засевших в органах НКВД.
  
   Главнейшими недостатками, выявленными за последнее время в работе органов НКВД и прокуратуры, являются следующие.
  
   Во-первых, работники НКВД совершенно забросили агентурно-осведомительную работу, предпочитая действовать более упрощенным способом, путем практики массовых арестов, не заботясь при этом о полноте и высоком качестве расследования.
  
   Работники НКВД настолько отвыкли от кропотливой, систематической агентурно-осведомительной работы и так вошли во вкус упрощенного порядка производства дел, что до самого последнего времени возбуждают вопросы о предоставлении им так называемых «лимитов» для производства массовых арестов.
  
   Это привело к тому, что и без того слабая агентурная работа еще более отстала и, что хуже всего, многие наркомвнудельцы потеряли вкус к агентурным мероприятиям, играющим в чекистской работе исключительно важную роль.
  
   Это, наконец, привело к тому, что при отсутствии надлежаще поставленной агентурной работы следствию, как правило, не удавалось полностью разоблачить арестованных шпионов и диверсантов иностранных разведок и полностью вскрыть все их преступные связи.
  
   Такая недооценка значения агентурной работы и недопустимо легкомысленное отношение к арестам тем более нетерпимы, что Совнарком СССР и ЦК ВКП(б) в своих Постановлениях от 8 мая 1933 года, 17 июня 1935 года и, наконец, 3 марта 1937 года давали категорические указания о необходимости правильно организовать агентурную работу, ограничить аресты и улучшить следствие.
  
   Во-вторых, крупнейшим недостатком работы органов НКВД является глубоко укоренившийся упрощенный порядок расследования, при котором, как правило, следователь ограничивается получением от обвиняемого признания своей вины и совершенно не заботится о подкреплении этого признания необходимыми документальными данными (показания свидетелей, акты экспертизы, вещественные доказательства и проч.).
  
   Часто арестованный не допрашивается в течение месяца после ареста, иногда и больше. При допросах арестованных протоколы допроса не всегда ведутся. Нередко имеют место случаи, когда показания арестованного записываются следователем в виде заметок, а затем, спустя продолжительное время (декада, месяц и даже больше), составляется общий протокол, причем совершенно не выполняется требование ст. 138 УПК о дословной, по возможности, фиксации показаний арестованного. Очень часто протокол допроса не составляется до тех пор, пока арестованный не признается в совершенных им преступлениях. Нередки случаи, когда в протокол допроса вовсе не записываются показания обвиняемого, опровергающие те или другие данные обвинения.
  
   Следственные дела оформляются неряшливо, в дело помещаются черновые, неизвестно кем исправленные и перечеркнутые карандашные записи показаний, помещаются не подписанные допрашиваемым и не заверенные следователем протоколы показаний, включаются неподписанные и неутвержденные обвинительные заключения и т. п.
  
   Органы прокуратуры, со своей стороны, не принимают необходимых мер к устранению этих недостатков, сводя, как правило, свое участие в расследовании к простой регистрации и штампованию следственных материалов. Органы прокуратуры не только не устраняют нарушений революционной законности, но фактически узаконяют эти нарушения.
  
   Такого рода безответственным отношением к следственному производству и грубым нарушением установленных законом процессуальных правил нередко умело пользовались пробравшиеся в органы НКВД и прокуратуры – как в центре, так и на местах – враги народа. Они сознательно извращали советские законы, совершали подлоги, фальсифицировали следственные документы, привлекая к уголовной ответственности и подвергая аресту по пустяковым основаниям и даже вовсе без всяких оснований, создавали с провокационной целью «дела» против невинных людей, а в то же время принимали все меры к тому, чтобы укрыть и спасти от разгрома своих соучастников по преступной антисоветской деятельности. Такого рода факты имели место как в центральном аппарате НКВД, так и на местах.
  
   Все эти отмеченные в работе органов НКВД и прокуратуры совершенно нетерпимые недостатки были возможны только потому, что пробравшиеся в органы НКВД и прокуратуры враги народа всячески пытались оторвать работу органов НКВД и прокуратуры от партийных органов, уйти от партийного контроля и руководства и тем самым облегчить себе и своим сообщникам возможность продолжения своей антисоветской, подрывной деятельности.
  
   В целях решительного устранения изложенных недостатков и надлежащей организации следственной работы органов НКВД и прокуратуры СНК СССР и ЦК ВКП(б) постановляют:
  
   1. Запретить органам НКВД и прокуратуры производство каких-либо массовых операций по арестам и выселению.
  
   В соответствии со ст. 127 Конституции СССР аресты производить только по постановлению суда или с санкции прокурора.
  
   Выселение из погранполосы допускается в каждом отдельном случае с разрешения СНК СССР и ЦК ВКП(б) по специальному представлению соответствующего обкома, крайкома или ЦК нацкомпартий, согласованному с НКВД СССР.
  
   2. Ликвидировать судебные тройки, созданные в порядке особых приказов НКВД СССР, а также тройки при областных, краевых и республиканских Управлениях РК милиции.
  
   Впредь все дела в точном соответствии с действующими законами о подсудности передавать на рассмотрение судов или Особого совещания при НКВД СССР.
  
   3. При арестах органам НКВД и прокуратуры руководствоваться следующим:
  
   а) согласование на аресты производить в строгом соответствии с Постановлением СНК СССР и ЦК ВКП(б) от 17 июня 1935 года;
  
   б) при истребовании от прокурора санкций на арест – органы НКВД обязаны представить мотивированное постановление и все, обосновывающие необходимость ареста, материалы;
  
   в) органы прокуратуры обязаны тщательно и по существу проверить обоснованность постановлений органов НКВД об арестах, требуя, в случае необходимости, производства дополнительных следственных действий или представления дополнительных следственных материалов;
  
   г) органы прокуратуры обязаны не допускать производства арестов без достаточных оснований.
  
   Установить, что за каждый неправильный арест, наряду с работниками НКВД, несет ответственность и давший санкцию на арест прокурор.
  
   4. Обязать органы НКВД при производстве следствия в точности соблюдать все требования Уголовно-процессуальных кодексов.
  
   В частности:
  
   а) заканчивать расследование в сроки, установленные законом;
  
   б) производить допросы арестованных не позже 24 часов после их ареста; после каждого допроса составлять немедленно протокол в соответствии с требованием ст. 138 УПК с точным указанием времени начала и окончания допроса.
  
   Прокурор при ознакомлении с протоколом допроса обязан на протоколе делать надпись об ознакомлении с обозначением часа, дня, месяца и года;
  
   в) документы, переписку и другие предметы, отбираемые при обыске, опечатывать немедленно на месте обыска, согласно ст. 184 УПК, составляя подробную опись всего опечатанного.
  
   5. Обязать органы прокуратуры в точности соблюдать требования Уголовно-процессуальных кодексов по осуществлению прокурорского надзора за следствием, производимым органами НКВД.
  
   В соответствии с этим обязать прокуроров систематически проверять выполнение следственными органами всех установленных законом правил ведения следствия и немедленно устранять нарушения этих правил: принимать меры к обеспечению за обвиняемым предоставленных ему по закону процессуальных прав и т. п.
  
   В связи с возрастающей ролью прокурорского надзора и возложенной на органы прокуратуры ответственностью за аресты и проводимое органами НКВД следствие признать необходимым:
  
   а) установить, что все прокуроры, осуществляющие надзор за следствием, производимым органами НКВД, утверждаются ЦК ВКП(б) по представлению соответствующих обкомов, крайкомов, ЦК нацкомпартий и Прокурора Союза ССР;
  
   б) обязать обкомы, крайкомы и ЦК нацкомпартий в 2-месячный срок проверить и представить на утверждение в ЦК ВКП(б) кандидатуры всех прокуроров, осуществляющих надзор за следствием в органах НКВД;
  
   в) обязать Прокурора Союза ССР т. Вышинского выделить из состава работников центрального аппарата политически проверенных квалифицированных прокуроров для осуществления надзора за следствием, проводимым центральным аппаратом НКВД, и в двухдекадный срок представить их на утверждение ЦК ВКП(б).
  
   7. Утвердить мероприятия НКВД СССР по упорядочению следственного производства в органах НКВД, изложенные в Приказе от 23 ноября 1938 г. В частности, одобрить решение НКВД об организации в оперативных отделах специальных следственных частей.
  
   Придавая особое значение правильной организации следственной работы органов НКВД, обязать НКВД СССР обеспечить назначение следователями в центре и на местах лучших, наиболее проверенных политически и зарекомендовавших себя на работе квалифицированных членов партии.
  
   Установить, что все следователи органов НКВД в центре и на местах назначаются только по приказу народного комиссара внутренних дел СССР.
  
   8. Обязать НКВД СССР и Прокурора Союза ССР дать своим местным органам указания по точному исполнению настоящего Постановления.
   * * *
  
   СНК СССР и ЦК ВКП(б) обращают внимание всех работников НКВД и прокуратуры на необходимость решительного устранения отмеченных выше недостатков в работе органов НКВД и прокуратуры и на исключительное значение организации всей следственной и прокурорской работы по-новому.
  
   СНК СССР и ЦК ВКП(б) предупреждают всех работников НКВД и прокуратуры, что за малейшее нарушение советских законов и директив партии и правительства каждый работник НКВД и прокуратуры, невзирая на лица, будет привлекаться к суровой судебной ответственности.
  
   Председатель Совета Народных Комиссаров СССР
  
   В. МОЛОТОВ
  
   Секретарь Центрального Комитета ВКП(б)
  
   И. СТАЛИН
  
  Глава 8. Великая Отечественная. Цена успеха
  Пакт Молотова – Риббентропа
  
  В ночь с 23 на 24 августа 1939 года в Москве состоялся правительственный банкет, приуроченный к подписанию Договора о ненападении между Германией и Советским Союзом, впоследствии прозванного пактом Молотова – Риббентропа. Германский министр иностранных дел появился в советской столице в середине дня 23 августа, при этом есть сведения, что его самолет по ошибке обстреляли наши зенитчики в районе Великих Лук. Примерно там, где спустя полвека на исходе советской эпохи силы ПВО потеряют из виду легкий самолет «Сессна», пилотируемый Матиасом Рустом{Немецкий спортсмен-пилот, в возрасте 18 лет совершивший перелет из Гамбурга в Москву и приземлившийся 28 мая 1987 года на Красной площади.}…
  
  Правда это или нет, точно неизвестно. Но в Москве Риббентропа встретили по высшему разряду, даже вывесили нацистский флаг, который, согласно еще одной легенде, пришлось спешно разыскивать в реквизитных «Мосфильма». Риббентроп беседовал со Сталиным и Молотовым около трех часов, после чего телеграммой доложил Гитлеру, что переговоры продвигаются благополучно.
  
  Подписание пакта Молотова – Риббентропа
  
  Вечером договор был подписан. Как известно, существует устойчивое мнение о наличии секретного дополнения к нему, согласно которому СССР и Германия делили между собой территории некоторых стран Восточной Европы.
  
  «В Лондоне и Париже горько сокрушались по поводу двойной игры Сталина, – писал историк из США Уильям Ширер, который в 1939 году находился в Германии в качестве журналиста. – Многие годы советский деспот кричал о „фашистских зверях“, призывая все миролюбивые государства сплотиться, чтобы остановить нацистскую агрессию. Теперь он сам становился ее пособником. В Кремле могли возразить, что, собственно, и сделали: Советский Союз сделал то, что Англия и Франция сделали год назад в Мюнхене, – за счет маленького государства купили себе мирную передышку, необходимую на перевооружение, чтобы противостоять Германии. Если Чемберлен поступил честно и благородно, умиротворив Гитлера и отдав ему в 1938 году Чехословакию, то почему же Сталин повел себя нечестно и неблагородно, умиротворяя через год Гитлера Польшей, которая все равно отказалась от советской помощи?»
  
  Более того, надо напомнить, что польское правительство с большой охотой приняло участие в разделе Чехословакии, присоединив к Польше Тешинскую область.
  
  Но дискуссии и обвинения были еще впереди. А тогда, вечером 23 августа, Риббентропа со всем почетом доставили в Большой театр, где шла опера Вагнера «Валькирия» в постановке С. Эйзенштейна. Потом было кремлевское пиршество, на котором Сталин произнес тот самый, первый тост: «Я знаю, как сильно немецкий народ любит своего вождя. Поэтому я хочу выпить за его здоровье».
  
  А второй бокал советский лидер поднял за Гиммлера, которого он назвал человеком, обеспечивающим в Германии спокойствие и порядок.
  
  Риббентроп был в восторге – и от сознания успеха своей дипломатической миссии, и от партийно-государственной атмосферы, которая была ему столь близка и привычна. А. Розенберг, один из виднейших нацистских идеологов, впоследствии даже упрекал Риббентропа за излишнее восхищение Сталиным.
  
  В тот момент казалось, что все получили желаемое: Гитлер – свободу действий против Польши, Сталин – выигрыш во времени…
  
  «В пользу Советов нужно сказать, что Советскому Союзу было жизненно необходимо отодвинуть как можно дальше на запад исходные позиции германских армий, с тем чтобы русские получили время и могли собрать силы со всех концов своей колоссальной империи. В умах русских каленым железом запечатлелись катастрофы, которые потерпели их армии в 1914 году, когда они бросились в наступление на немцев, еще не закончив мобилизации. А теперь их границы были значительно восточнее, чем во время первой войны. Им нужно было силой или обманом оккупировать прибалтийские государства и бóльшую часть Польши, прежде чем на них нападут. Если их политика и была холодно расчетливой, то она была также в тот момент в высокой степени реалистичной».
  
  Так писал в своем труде «Вторая мировая война» знавший толк в реалистичной политике У. Черчилль. В свое время он одним из первых догадался, что Мюнхенский сговор, имевший место годом раньше, не обеспечит Британии того, о чем так хвастливо говорил вернувшийся из Мюнхена Чемберлен{60-й премьер-министр Великобритании (1937–1940).}: «Я привез мир нашему поколению». Черчилль тогда отреагировал поистине афористично – мол, у Англии, конечно, был выбор между бесчестием и войной, однако, выбрав бесчестие, она получит и войну…
  
  Настоящим шоком подписание советско-германского пакта оказалось для Японии. Ее солдат в монгольских степях на берегах Халхин-Гола нещадно били и гнали войска будущего маршала Победы Георгия Жукова – а в это самое время западные союзники, раньше клявшиеся в верности, подписывали договор с Советами! Дело кончилось отставкой всего японского правительства…
  
  Увы, но слова Черчилля оказались пророческими не только для Англии. Избежать войны не удалось никому. И потом уже Сталину пришлось оправдываться если не за те тосты, произнесенные в достаточно узком кругу, то за сам договор.
  
  «Пакт о ненападении есть пакт о мире между двумя государствами. Именно такой пакт предложила нам Германия в 1939 году, – объяснял он в своем знаменитом радиообращении к народу 3 июля 1941 года. – Могло ли советское правительство отказаться от такого предложения? Я думаю, что ни одно миролюбивое государство не может отказаться от мирного соглашения с соседней державой, если во главе этой державы стоят даже такие изверги и людоеды, как Гитлер и Риббентроп».
  Предвоенная обстановка
  
  Маршал Г. К. Жуков всегда считал события на Халхин-Голе важнейшим моментом в своей жизни и военной карьере. «После завершения операции испытал большое удовлетворение, – признавался он. – Не только потому, что была удачно проведена операция, которую я до сих пор люблю, но и потому, что я своими действиями там как бы оправдался, как бы отбросил от себя все те наветы и обвинения, которые скапливались против меня в предыдущие годы и о которых я частично знал, а частично догадывался. Я был рад всему: нашему успеху, новому воинскому званию, получению звания Героя Советского Союза».
  
  2 сентября 1939 года Совет народных комиссаров СССР утвердил план реорганизации Красной армии на 1939–1940 годы. Планировалось, что общая численность армии в мирное время будет составлять 2 млн 265 тыс. человек. Предполагалось иметь 173 стрелковые дивизии. Необходимость реорганизации осознавалась многими еще до того, как 1 сентября Германия напала на Польшу. В августе на заседании Политбюро ЦК ВКП(б) было принято решение о развертывании новых войск. После этого нарком обороны К. Е. Ворошилов просил разрешения вывести технику и оружие из так называемого неприкосновенного запаса, чтобы обеспечить армию. Разрабатывался также план назначения на ключевые должности в западных военных округах страны командиров, имеющих хороших боевой опыт.
  
  Сталин пожелал из первых уст услышать рассказ о том, как разворачивались военные действия на Халхин-Голе. В начале мая Жуков получил приказ из Москвы явиться в Наркомат обороны для назначения на новую должность. Грядущая встреча со Сталиным заставила Жукова, по его собственному признанию, сильно поволноваться. В кабинете вождя, кроме него самого, присутствовали М. И. Калинин, В. М. Молотов и другие высшие должностные лица СССР. Сталин закурил свою знаменитую трубку и поинтересовался, как Жуков оценивает японскую армию, как действовали те или иные части. Жуков поведал ему: «Очень хорошо дрались танковые бригады, особенно 11-я, возглавляемая комбригом Героем Советского Союза Яковлевым, но танки БТ-5 и БТ-7 слишком огнеопасны. Если бы в моем распоряжении не было 2 танковых и 3 мотоброневых бригад, мы, безусловно, не смогли бы так быстро окружить и разгромить 6-ю японскую армию. Считаю, что нам нужно резко увеличить в составе вооруженных сил бронетанковые и механизированные войска».
  
  Сталин посетовал на неудачную войну с Финляндией, за которую Ворошилов лишился должности наркома и был заменен С. К. Тимошенко.
  
  Книги о финской войне, в которых она подавалась как борьба с угнетателями финского народа, имели большое пропагандистское значение
  
   К сведению
  
   Советско-финская война, которую в Финляндии называют Зимней войной (Talvisota), началась 30 ноября 1939 года. Ей предшествовали переговоры, в ходе которых СССР старался добиться того, чтобы граница с Финляндией была отодвинута от Ленинграда. Переговоры успеха не имели. 26 ноября на советско-финляндской границе произошел инцидент с артиллерийским обстрелом территории СССР, который финский лидер Маннергейм впоследствии описывал как провокацию. 28 ноября Советский Союз расторг договор о ненападении, а еще через день «ввиду новых вооруженных провокаций со стороны финской военщины» войска Ленинградского военного округа двинулись в наступление через границу Финляндии на Карельском перешейке и в других местах. За это СССР был исключен из Лиги Наций.
  
   12 марта 1940 года был заключен мирный договор между СССР и Финляндией. Согласно этому договору, государственная граница Советского Союза сдвигалась на 150 км в глубь финской территории, а Финляндия, потерявшая 10 % своих земель, обязалась распустить армию и не входить во враждебные СССР коалиции. Заключению мира предшествовало февральское наступление Красной армии, прорвавшей считавшуюся неприступной «линию Маннергейма». 18 февраля 1940 года финское правительство согласилось на обсуждение советских предложений, а 7 марта в Москву прибыла делегация Финляндии.
  
   Но самым кровавым оказалось именно окончание этой войны: после заключения договора о мире, пользуясь тем, что он вступил в силу с 12 часов (по ленинградскому времени), 13 марта Ставка Главвоенсовета отдала приказ о штурме Выборга, который начался в 8 часов утра. Это была последняя и совершенно бессмысленная военная акция, потому что город и так по договору доставался Советскому Союзу.
  
  На вопрос, чего добивались японцы, Жуков ответил: «Ближайшая цель – захватить территорию МНР, находящуюся за рекой Халхин-Гол, а затем построить на реке Халхин-Гол укрепленный рубеж, чтобы прикрыть проектируемую к постройке вторую железную дорогу стратегического назначения, которая должна пройти к границе нашего Забайкалья, западнее КВЖД{Китайско-Восточная железная дорога, построенная в 1897–1903 годах, проходила по территории Маньчжурии и соединяла Читу с Владивостоком и Порт-Артуром.}».
  
  Сталин одобрительно кивнул и сказал:
  
  – Теперь у вас есть боевой опыт. Принимайте Киевский округ и свой опыт используйте в подготовке войск.
  
  «В беседах со Сталиным, Калининым и другими членами Политбюро я окончательно укрепился в мысли, что война близка, она неотвратима, – вспоминал Жуков. – Да и новый для меня пост командующего таким ответственным приграничным округом является тому свидетельством. Но какая она будет, эта война? Готовы ли мы к ней? Успеем ли мы все сделать?.. С той поры моя личная жизнь была подчинена предстоящей войне, хотя на земле нашей еще был мир…»
  
  В конце июня 1940 года советские войска начали занимать территорию Бессарабии и Северной Буковины, которые СССР требовал от Румынии вернуть с самого окончания Гражданской войны. Операцией по выдвижению войск на эти земли руководил Жуков. По его воспоминаниям, были приняты меры во избежание случайных столкновений, а именно: румынская королевская армия отходит на 20 км в день, советские войска идут вперед с такой же скоростью. При этом румыны обязались оставлять в целости и сохранности транспортные коммуникации, промышленное оборудование и иные материальные ценности. Но вскоре поступила информация, что это условие нарушается – вывозится все, что только удается захватить с собой. «Чтобы пресечь эти нарушения договорных условий, мы решили выбросить две воздушно-десантные бригады на реку Прут и захватить все мосты через реку, – вспоминал Жуков. – Двум танковым бригадам была поставлена задача: обогнать отходящие колонны румынских войск и выйти к реке Прут. Совершив стремительный марш-бросок (около 200 км), наши танковые части появились в районах высадки десантов одновременно с их приземлением».
  
  На следующий день Жукову позвонил Сталин и рассказал, что румынский посол предъявил претензии: мол, советское командование в нарушение договоренностей высадило «с самолетов танковые части и разогнало румынские войска». Жуков невозмутимо ответил, что таких самолетов у него нет, видимо, румынам с перепугу почудилось. Сталин со смехом велел собрать брошенное оружие и снаряжение, а оборудование тщательно охранять. И пообещал ответить Румынии не объяснениями, а встречной нотой протеста.
  
  18 сентября 1940 года нарком обороны С. К. Тимошенко и начальник генерального штаба К. А. Мерецков представили И. В. Сталину и В. М. Молотову доклад, в котором излагались основы стратегического развертывания войск Красной армии на западных и восточных границах страны. Доклад был составлен с учетом большой вероятности того, что в ближайшие два года начнется война на западе, которой может сопутствовать и нападение с востока, со стороны Японии. На западе самым вероятным противником была Германия. Авторы доклада предположили, что основным направлением немецкого удара будет путь на Минск. При этом финские войска могут пойти на Ленинград, а румынские – поддержать немцев на южном направлении. Авторы доклада строили варианты обороны на том, что атаку удастся быстро отразить и перейти в контрнаступление.
  
  В декабре 1940 года состоялось совещание высшего командного состава Красной армии, на котором Жуков делал доклад на тему «Характер современной наступательной операции». «Все должно строиться на учете реальных возможностей, – говорилось в докладе. – Успехи немцев на Западе, основанные на массированном применении танковых и моторизованных войск и авиации, заставляют о многом задуматься. У нас, к сожалению, пока нет таких крупных оперативных механизированных соединений… А война может вспыхнуть в любую минуту».
  
  В то время в СССР господствовала доктрина наступательной войны. Во Временном Полевом уставе РККА, принятом в 1936 году и действовавшем даже в начале Великой Отечественной войны, были такие слова: «Всякое нападение на социалистическое государство рабочих и крестьян будет отбито всей мощью вооруженных сил Советского Союза, с перенесением военных действий на территорию врага. Боевые действия Красной Армии будут вестись на уничтожение». А в проекте Полевого устава, который должен был заменить этот временный, то же самое выражалось еще резче: «Если враг навяжет нам войну, Рабоче-Крестьянская Красная Армия будет самой нападающей из всех когда-либо нападающих армий. Войну мы будем вести наступательно, с самой решительной целью полного разгрома противника на его же территории».
  
  В начале 1941 года в Генштабе были проведены оперативно-стратегические игры, основанные на материалах совещания и отображавшие, в том числе, последние действия немецких войск в Европе.
  
  Разбор игр проводил Сталин. Он был раздосадован неудачей «восточных» в первой игре и объяснением Мерецкова, что «западные» в начале игры имели большое преимущество, особенно в танках и авиации. По воспоминаниям Жукова, Сталин остановил его: «Откуда вы берете такое соотношение? Не забывайте, что на войне важно не только арифметическое большинство, но и искусство командиров и войск».
  
  Д. Г. Павлова, начавшего говорить, Сталин перебил:
  
  – В чем кроются причины неудачных действий войск «красной» стороны?
  
  – В военных играх так бывает. – Павлов попытался перевести ситуацию в шутливое русло.
  
  – Командующий войсками округа должен владеть военным искусством, уметь в любых условиях находить правильные решения, чего у вас в проведенной игре не получилось, – вознегодовал Сталин.
  
  «Мне было предложено охарактеризовать ход декабрьского сбора высшего командного состава и январской оперативной игры, – вспоминал Мерецков. – На все отвели 15–20 минут. Когда я дошел до игры, то успел остановиться только на действиях противника, после чего разбор фактически закончился, так как Сталин меня перебил и начал задавать вопросы.
  
  Суть их сводилась к оценке разведывательных сведений о германской армии, полученных за последние месяцы в связи с анализом ее операций в Западной и Северной Европе. Однако мои соображения, основанные на данных о своих войсках и сведениях разведки, не произвели впечатления. Тут истекло отпущенное мне время, и разбор был прерван. Слово пытался взять Н. Ф. Ватутин. Но Николаю Федоровичу его не дали. И. В. Сталин обратился к народному комиссару обороны. С. К. Тимошенко меня не поддержал.
  
  Более никто из присутствовавших военачальников слова не просил. Сталин прошелся по кабинету, остановился, помолчал и сказал: „Товарищ Тимошенко просил назначить начальником Генерального штаба товарища Жукова. Давайте согласимся!“»
  
  До начала войны оставалось меньше полугода.
  
  К марту 1941 года Генеральный штаб завершил разработку мобилизационного плана для промышленности по производству военной продукции на случай войны. Жуков и его заместитель В. Д. Соколовский представили план Ворошилову (председателю Комитета обороны при СНК). Однако никакого эффекта это не возымело. Жуков доложил самому Сталину, что промышленность мобилизационного плана не имеет. И только тогда дело медленно начало двигаться.
  
  В феврале командующий Западным Особым военным округом генерал армии Д. Г. Павлов направил донесение Сталину, Молотову и Тимошенко. Павлов обращал внимание на состояние дорог в западных областях СССР: «Наличие и состояние шоссейных, грунтовых и железных дорог в пределах БССР совершенно не обеспечивает потребностей Зап ВО».
  
  8 апреля 1941 года Генеральный штаб направил командующим Западным и Киевским особыми военными округами распоряжение, в котором обязывал провести ряд мероприятий по созданию новых и использованию старых укрепленных районов, в том числе сформировать кадры управлений укрепрайонами. В это время нарастала напряженность на западной границе. О концентрации там немецких войск знали многие, тем более те, кому по долгу службы надлежало заниматься вопросами обороны. Германское правительство объясняло создание такой мощной группировки своим намерением скоро вторгнуться в Англию.
  
  Но в это мало кто верил.
  Предупреждения о дате начала войны против СССР
  
  13 мая, согласно директиве Генштаба, началось выдвижение войск из внутренних округов страны (из Поволжья, с Урала, с Дальнего Востока). Всего следовало перебросить 28 стрелковых дивизий и четыре армейских управления. Но дивизии не были полностью укомплектованы и не имели всей необходимой техники. 14 мая был осуществлен досрочный выпуск курсантов военных училищ, которых сразу же отправили в войска. 15 мая был готов так называемый «план Жукова» – «Соображения по плану стратегического развертывания Вооруженных Сил Советского Союза». И в тексте была ясно прописана идея превентивного удара по скопившимся в опасной близости к советской границе немецким войскам. Они уже были готовы нанести собственный удар и опередить Красную армию, которая еще не отмобилизована, как должно, и может не успеть развернуться. «Чтобы предотвратить это, считаю необходимым ни в коем случае не давать инициативу действий германскому командованию, упредить противника в развертывании и атаковать германскую армию в тот момент, когда она будет находиться в стадии развертывания и не успеет организовать фронт и взаимодействие родов войск».
  
  Прочитав документ, Сталин вызвал Жукова и Тимошенко и закричал, адресуя свой гнев в первую очередь начальнику Генштаба:
  
  – Вы что, нас пугать пришли войной или хотите войны, вам мало наград или званий?!
  
  А потом вождь повернулся к наркому:
  
  – Это все Тимошенко, он настраивает всех к войне, надо бы его расстрелять, но я его знаю как хорошего вояку еще с Гражданской войны…
  
  – Вы же сказали всем, что война неизбежна, на встрече с выпускниками академий, – попытался защититься Тимошенко.
  
  Сталин фыркнул:
  
  – Вот видите, Тимошенко здоровый и голова большая. А мозги, видимо, маленькие… Это я сказал для народа, надо их бдительность поднять, а вам надо понимать, что Германия никогда не пойдет одна воевать с Россией. Это вы должны понимать. – А потом пригрозил: – Если вы будете на границе дразнить немцев, двигать войска без нашего разрешения, тогда головы полетят, имейте в виду.
  
  О том же писал и Жуков в «Воспоминаниях и размышлениях»: «Сталин был сильно разгневан моей докладной и поручил передать мне, чтобы я впредь такие записки „для прокурора“ больше не писал: что председатель Совнаркома более осведомлен о перспективах наших взаимоотношений с Германией, чем начальник Генштаба, что Советский Союз имеет еще достаточно времени, чтобы подготовиться к решающей схватке с фашизмом. А реализация моих предложений была бы только на руку врагам Советской власти».
  
  В тот момент Георгий Константинович был раздосадован. Однако потом пришел к выводу, что вождь был прав. Об этом Жуков говорил военному историку В. А. Анфилову: «Хорошо, что Сталин не согласился с нами. Иначе мы получили бы нечто, подобное Харькову в 1942 году».
  
  По линии разведки тревожных сообщений поступало все больше.
  
  29 мая 1941 года в Главное разведывательное управление поступило сообщение от военного атташе из Бухареста, который так описывал сформировавшееся в тот момент в странах Оси{Страны нацисткого блока – Германия, Италия и Япония (ось Рим – Берлин – Токио), подписавшие 27 сентября 1940 года Тройственный пакт о разграничении зон влияния при установлении «нового влияния» и военной взаимопомощи.} настроение: «Война против СССР вообще не представляет проблемы с военной точки зрения. В два-три месяца немецкие войска будут стоять на Урале. Механизированная русская армия поставит себя под удар немецкого наступления в западной части СССР и будет там разбита наголову в кратчайший срок, так как Красная армия со своим устаревшим броневым оружием и устаревшей авиацией не будет в состоянии устоять перед наступающим и превосходящим количественно немецким оружием, которое далеко ее превосходит. В немецких посвященных кругах нет ни одного человека, который имел хотя бы малейшее сомнение в немедленной победе над СССР».
  
  15 июня 1941 года германские приготовления к войне с СССР на польской территории вступили в решающую фазу. За две недели до этого германскими оккупационными властями в Польше были изданы специальные закрытые распоряжения о подготовке населения приграничных районов к предстоящему началу военных действий. 15 июня появился приказ генерал-губернатора о том, что все жители пограничных с СССР сел и деревень должны до 4 часов 18 июня эвакуироваться на расстояние от трех до двадцати километров от границы (согласно утвержденному ранее германским командованием и руководством генерал-губернаторства плану), в глубь бывшей польской территории.
  Первые часы войны
  
  И наконец наступила страшная ночь с 21 на 22 июня 1941 года. Вот как писал об этом К. М. Симонов в романе «Живые и мертвые»: «Казалось бы, все давно ждали войны, и все-таки в последнюю минуту она обрушилась как снег на голову; очевидно, вполне приготовить себя заранее к такому огромному несчастью вообще невозможно».
  
  Вечером 21 июня начальник штаба Киевского особого военного округа генерал М. А. Пуркаев доложил Жукову, что его подчиненные доставили очередного немца-перебежчика и тот уверяет, что через несколько часов германская армия двинется в наступление на Советский Союз, а сейчас войска уже занимают исходные позиции для этого. Жуков сообщил новость Сталину, и тот распорядился, чтобы Тимошенко и Жуков приехали к нему в Кремль. Генералы не просто прибыли к вождю, но привезли с собой проект директивы о приведении войск в боевую готовность. Между собой они договорились приложить все усилия, чтобы убедить Сталина одобрить это распоряжение.
  
  Совещание началось без десяти девять вечера. Вместе с Жуковым и Тимошенко приехал Буденный, а в кабинете Сталина их, помимо хозяина, уже ждали Молотов, Ворошилов, Берия и Маленков.
  
  «А не подбросили ли нам этого перебежчика, чтобы спровоцировать конфликт? – спросил Сталин и привезенный документ не одобрил: – Такую директиву сейчас давать преждевременно. Может, вопрос еще уладится мирным путем. Надо дать короткую директиву, в которой указать, что нападение немецких частей может начаться с провокационных действий. Войска приграничных округов не должны поддаваться ни на какие провокации, чтобы не вызвать осложнений».
  
  Жуков и Ватутин спешно переписали директиву, как было указано. Сталин внес еще несколько поправок и наконец-то одобрил ее, передав бумагу Тимошенко, чтобы тот подписал документ на правах наркома обороны.
  
   Директива № 1 западным военным округам
  
   Военным советам ЛВО, Приб ОВО, Зап ОВО, КОВО, Од ВО
  
   Копия: Народному комиссару Военно-Морского Флота
  
   1. В течение 22–23.6.41 г. возможно внезапное нападение немцев на фронтах ЛВО, Приб ОВО, Зап ОВО, КОВО, Од ВО. Нападение может начаться с провокационных действий.
  
   2. Задача наших войск – не поддаваться ни на какие провокационные действия, могущие вызвать крупные осложнения. Одновременно войскам Ленинградского, Прибалтийского, Западного, Киевского и Одесского военных округов быть в полной боевой готовности встретить возможный внезапный удар немцев или их союзников.
  
   3. Приказываю:
  
   а) в течение ночи на 22.6.41 г. скрытно занять огневые точки укрепленных районов на государственной границе;
  
   б) перед рассветом 22.6.41 г. рассредоточить по полевым аэродромам всю авиацию, в том числе и войсковую, тщательно ее замаскировать;
  
   в) все части привести в боевую готовность. Войска держать рассредоточенно и замаскированно;
  
   г) противовоздушную оборону привести в боевую готовность без дополнительного подъема приписного состава. Подготовить все мероприятия по затемнению городов и объектов;
  
   д) никаких других мероприятий без особого распоряжения не проводить.
  
   Тимошенко, Жуков21.6.41 г.
  
  Директива была передана в перечисленные военные округа уже за полночь. В Генеральном штабе и Наркомате обороны никто не спал и никто не ушел домой. К Жукову и Тимошенко стекалась информация от командующих округами. Те в свою очередь получали сведения от пограничников – и сведения эти были угрожающими: на той стороне границы уже отчетливо слышался усиливающийся шум множества двигателей.
  
  В полночь Жукову из Тернополя позвонил командующий Киевским округом генерал-полковник М. П. Кирпонос и сообщил о новом перебежчике, военнослужащем 222-го пехотного полка 74-й пехотной дивизии вермахта, который переплыл приграничную речушку и пришел к нашим пограничникам все с той же информацией – в четыре часа утра немцы пойдут в наступление. Жуков велел Кирпоносу поскорее передавать распоряжение о приведении войск в боевую готовность.
  
  А потом произошло то, неизбежность чего советские лидеры и военачальники, в общем-то, уже понимали, но всеми силами старались отодвинуть. О получении рокового известия Жуков рассказывал так: «В 3 часа 30 минут начальник штаба Западного округа генерал В. Е. Климовских доложил о налете немецкой авиации на города Белоруссии. Минуты через три начальник штаба Киевского округа генерал М. А. Пуркаев доложил о налете авиации на города Украины. В 3 часа 40 минут позвонил командующий Прибалтийским военным округом генерал Ф. И. Кузнецов, который доложил о налетах вражеской авиации на Каунас и другие города.
  
  Нарком приказал мне звонить И. В. Сталину. Звоню. К телефону никто не подходит. Звоню непрерывно. Наконец слышу сонный голос генерала Власика (начальника управления охраны).
  
  – Кто говорит?
  
  – Начальник Генштаба Жуков. Прошу срочно соединить меня с товарищем Сталиным.
  
  – Что? Сейчас?! – изумился начальник охраны. – Товарищ Сталин спит.
  
  – Будите немедля: немцы бомбят наши города, началась война…»
  
  Подошедший к телефону Сталин выслушал доклад и приказал Жукову и Тимошенко ехать в Кремль, куда Поскребышев{Государственный, политический и военный деятель; с августа 1935 года и до смерти И. В. Сталина заведующий его канцелярией: в течение 25 лет ему докладывалась и им отфильтровывалась вся информация, предназначенная для передачи Сталину.} должен был вызвать членов Политбюро. В половине пятого Жуков и Тимошенко приехали в Кремль, где в ответ на свой доклад услышали от Сталина вопрос:
  
  – Не провокация ли это немецких генералов?
  
  – Немцы бомбят наши города на Украине, в Белоруссии и Прибалтике. Какая же это провокация… – отозвался Тимошенко.
  
  – Если нужно организовать провокацию, – проговорил Сталин, – то немецкие генералы бомбят и свои города…
  
  А потом предположил, что Гитлер ничего не знает о происходящем.
  
  Сразу после этого Молотов связался с посольством Германии и услышал, что посол – граф фон Шуленбург – просит принять его. Молотов отправился на встречу с немецким дипломатом, а вернувшись, произнес роковые слова: «Германское правительство объявило нам войну…»
  
  В стране была объявлена мобилизация, пока еще не всеобщая, не затронувшая лишь три военных округа – Среднеазиатский, Забайкальский и Дальневосточный. В европейской части Советского Союза было введено военное положение, то есть теперь функции органов государственной власти относительно обороны, сохранения общественного порядка и обеспечения государственной безопасности передавались военным властям. Органы военной власти получили право реквизировать для нужд обороны любые транспортные средства, а также привлекать население к строительству оборонительных рубежей.
  
  Особые военные округа отныне становились фронтами: Прибалтийский округ – Северо-Западным фронтом, Западный, соответственно, фронтом Западным, а Киевский округ превратился в Юго-Западный фронт.
  
  Днем 22 июня Сталин, осознавший, что точной информации о происходящем в атакованных районах страны получить не удается, позвонил Жукову и велел тому немедленно отправиться на Юго-Западный фронт, поскольку «командующие фронтами не имеют достаточного опыта в руководстве боевыми действиями войск и, видимо, несколько растерялись».
  
  Постановление Совета Народных Комиссаров и ЦК ВКП(б) о создании Ставки главного командования (Ставки ВГК), ставшей чрезвычайным органом высшего военного управления, было принято 23 июня 1941 года. Официальным руководителем (председателем) Ставки являлся нарком обороны СССР маршал С. К. Тимошенко (поскольку Сталин в первых заседаниях не участвовал), а в состав входили И. В. Сталин, Г. К. Жуков, В. М. Молотов, К. Е. Ворошилов, С. М. Буденный, Н. Г. Кузнецов. На заседаниях Тимошенко и Жуков докладывали об обстановке на фронтах.
  Трагедия отступления
  
  Много говорено о том, что в начале войны растерялся и сам Сталин, поэтому не выступил сразу со своим обращением к народу. Но есть также сведения, что в эти роковые дни Сталин был не только измотан, что понятно, но и сильно простужен, а поэтому произнести речь физически не мог.
  
  Но 3 июля Сталин произнес свои знаменитые слова: «Товарищи, граждане, братья и сестры, бойцы нашей армии и флота! К вам обращаюсь я, друзья мои!..»
  
  Еще до этого, 24 июня, было принято постановление Совета народных комиссаров и ЦК ВКП(б) о создании Совинформбюро – Советское информационное бюро, которое должно было составлять для радио, газет и журналов сводки о положении на фронтах, работе тыла, о партизанском движении. Почему-то сейчас многие считают, что Совинформбюро вещало только по радио голосом Юрия Левитана. Каждый день советские люди из отечественных радиоприемников (зарубежные было приказано сдать) и громкоговорителей могли слышать его проникновенный голос: «От Советского информбюро…». Кроме Левитана, голосом Совинформбюро была диктор Ольга Высоцкая.
  
  Люди, пережившие войну, до конца жизни потом вспоминали, с каким волнением все собирались у радиоприемников и уличных репродукторов, чтобы услышать новости о происходящем на фронтах.
  
  Рано утром 26 июня Жукова, находившегося в Тернополе, вызвал к телефону Сталин и приказал немедленно лететь в Москву – слишком были плохи дела на Западном фронте, где части вермахта стремительно двигались к Минску. Прилетев в тот же день в Москву, Жуков, никуда не заезжая, с аэродрома помчался в Кремль. В кабинете Сталина он застал Тимошенко и Ватутина. Все трое выглядели до крайности измученными нервным напряжением и бессонницей.
  
  Сталин швырнул на стол карту Западного фронта и спросил:
  
  – Что тут можно сделать?
  
  Вместе с Ватутиным и Тимошенко Жуков попытался найти решение, хотя дела на Западном фронте и впрямь складывались катастрофически: «Западнее Минска были окружены и дрались в неравном бою остатки 3-й и 10-й армий, сковывая значительные силы противника. Остатки 4-й армии частично отошли в Припятские леса. С линии Докшицы – Смолевичи – Слуцк – Пинск отходили на реку Березину разрозненные части войск, понесшие в предыдущих боях серьезные потери. Эти ослабленные войска фронта преследовались мощными группировками противника».
  
  Ситуация выглядела отчаянной. Единственное, что смогли сразу предложить Жуков, Тимошенко и Ватутин, – это как можно скорее занять оборону на рубеже, проходящем по Западной Двине и линии Полоцк – Витебск – Орша – Могилев – Мозырь. Было также предложено немедленно начать организацию резервного оборонительного рубежа от озера Селижарово к Смоленску, а далее – к Рославлю и Гомелю.
  
  Сталин все предложения одобрил.
  
  Вечером 28 июня части Красной армии оставили Минск. На следующий день разъяренный Сталин вместе с другими членами Политбюро приехал в Наркомат обороны и потребовал подробного доклада по ситуации на Западном фронте. Тимошенко, Жуков и Ватутин приступили к докладу, попутно объяснив, что информация неполная и не всегда достоверная, поскольку со многими частями и подразделениями Западного фронта нет связи. Ее восстановление требует некоторого времени.
  
  – Если связи нет, как вы собираетесь руководить войсками?! – заорал Сталин.
  
  Жуков промолчал, стиснув зубы, но торопливо вышел из совещательной комнаты. Следом выбежал Молотов. Через несколько минут начальник Генштаба вернулся. Кое-как обсуждение продолжилось. Сталин предложил отправить на Западный фронт для оценки ситуации маршала Г. И. Кулика{23 июня Кулик вылетел в Белосток, чтобы руководить действиями 3-й и 10-й армий и организовать контрудар силами конно-механизированной группы. Вместе с войсками 10-й армии попал в окружение, лишился связи и вышел к своим спустя две недели.}.
  
  Быть может, именно этот драматический эпизод в Наркомате обороны породил впоследствии один из самых знаменитых анекдотов о войне:
  
  «Жуков выходит от Сталина и в сердцах роняет: „Сволочь усатая!“ Через минуту об этом Сталину докладывает Берия. Сталин приказывает догнать Жукова и вернуть.
  
  – Вы кого имели в виду, товарищ Жуков, когда сказали „Сволочь усатая“?
  
  – Разумеется, Гитлера, товарищ Сталин!
  
  – А вы, товарищ Берия?..»
  
  30 июня Жукову в Генштаб позвонил Сталин и приказал вызвать в Москву командующего Западным фронтом генерала армии Д. Г. Павлова. Его принял Жуков, по его собственным словам, едва узнавший пытавшегося оправдаться генерала – так тот изменился за первые восемь дней войны. Но в течение этого, казалось бы, небольшого срока Западный фронт понес тяжелые потери – свыше трети миллиона погибших солдат и офицеров, были разгромлены 24 советские дивизии из сорока четырех.
  
  Сталин, вызвавший Павлова, отказался его принять и отдал приказ возвращаться «туда, откуда приехал». Скоро Павлов, отправившийся обратно в Белоруссию, был арестован и 22 июля приговорен Военной коллегией Верховного суда Союза ССР к расстрелу. Через шесть дней появился «Приказ народного комиссара обороны СССР с объявлением приговора Верховного суда СССР по делу генерала армии Д. Г. Павлова…», подписанный И. Сталиным. В тексте говорилось, что Павлов и несколько бывших высших командиров – начальник штаба генерал В. Е. Климовских, начальник связи генерал А. Т. Григорьев, начальник артиллерии генерал Н. А. Клич, командующий 4-й армией генерал-майор А. А. Коробков – расстреляны{В 1957 году все были реабилитированы и восстановлены в воинских званиях.}. Приказ надлежало «объявить всему начсоставу от командира полка и выше».
  
  Таким образом народный комиссар обороны СССР И. Сталин сделал суровое назидание всем красным командирам, особенно высшим, что, невзирая на звания, они будут персонально отвечать за свои неудачи в борьбе с врагом.
  
  Однако наступление вермахта в центре Западного фронта продолжалось. В направлении на Смоленск ударная группа сильно потеснила советские войска.
  
  «Падение Смоленска было тяжело воспринято Государственным Комитетом Обороны и особенно И. В. Сталиным, – вспоминал Жуков. – Он был вне себя. Мы, руководящие военные работники, испытали тогда всю тяжесть сталинского гнева. Приходилось напрягать волю, чтобы смолчать и не возмутиться против несправедливых его упреков. Но обстановка требовала от нас пренебречь своим „я“ и вести себя так, чтобы помочь Западному фронту преодолеть тяжелую обстановку».
  
  Совинформбюро было запрещено давать в эфир информацию о падении Смоленска. Сталин категорически потребовал – любой ценой вернуть город. Шансов на выполнение такого распоряжения практически не было… Под Смоленском была окружена значительная группировка советских войск, которой приходилось сражаться с превосходящими силами противника.
  
  14 июля Жуков подписал приказ о создании Фронта резервных армий, войска которого развертывались на рубеже Старая Русса – Осташков – Белый – Ельня – Брянск.
  
  Именно в боях под Смоленском были впервые опробованы реактивные минометы, знаменитые «катюши». Официально они назывались «боевые пусковые установки БМ-13». Первые экземпляры были собраны 30 июня 1941 года на воронежском заводе имени Коминтерна. Неофициальное название – «катюши» – появилось позже и сразу стало народным. До сих пор среди историков продолжаются споры, почему эти установки были названы именно «катюшами». Одна из версий связывает заводскую марку «К» с популярной тогда песней «Катюша».
  
  Через несколько дней после первой сборки «катюш» уже была создана Отдельная экспериментальная батарея полевой реактивной артиллерии Красной армии во главе с капитаном И. А. Флеровым.
  
  14 июля эта батарея, насчитывавшая семь боевых установок, дала свой первый смертоносный залп по противнику, захватившему железнодорожную станцию Орша. Немцы были ошеломлены обрушившимся на них морем огня. Известный американский журналист Г. Солсбери утверждал: «Ничего не было страшнее во Вторую мировую войну, чем „катюши“. Неистовый визг мин, устрашающий дымный след, грохот взрывов, все вокруг взрывалось в огне и громе…»
  
  27 июля кольцо окружения вокруг наших войск под Смоленском все же сомкнулось – на помощь Г. Гудериану{Генерал-полковник германской армии, военный теоретик, родоначальник танкового рода войск в мире, широко применял тактику блицкрига.} подошла танковая группа Г. Гота. Однако 1 августа одновременно был нанесен удар и со стороны двух окруженных армий, и с внешней стороны «котла», где немцев атаковали войска под командованием К. К. Рокоссовского. Окружение было прорвано, что позволило значительной части попавших в него подразделений Красной армии отойти за Днепр на рубеж Холм-Жирковский – Ярцево – Ельня.
  
  Смоленск освободить не удалось. После того как большинство окруженных войск вырвалось из смоленского котла, о потере Смоленска было объявлено по радио. Но гнев Сталина не улегся.
  
  Когда советские войска закрепились на выбранном рубеже, а немецкое наступление на Москву было остановлено директивой Гитлера, Сталин вызвал к себе Тимошенко и Жукова. Сменивший злосчастного Павлова в роли командующего Западным фронтом Тимошенко, равно как и Жуков, ожидал, что Верховный намерен провести совещание по текущей обстановке. Но, по воспоминаниям Жукова, все оказалось гораздо драматичнее.
  
  «Когда мы вошли в комнату, за столом сидели почти все члены Политбюро. И. В. Сталин, в старой куртке, стоял посередине комнаты и держал погасшую трубку в руках – верный признак плохого настроения.
  
  – Вот что, – сказал И. В. Сталин, – Политбюро обсудило деятельность Тимошенко на посту командующего Западным фронтом и считает, что он не справился с возложенной на него задачей в районе Смоленска. Мы решили освободить его от обязанностей. Есть предложение на эту должность назначить Жукова. Что думаете вы? – спросил И. В. Сталин, обращаясь ко мне и к наркому.
  
  С. К. Тимошенко молчал. Да и что, собственно, он мог ответить на это несправедливое обвинение?
  
  – Товарищ Сталин, – сказал я, – частая смена командующих фронтами тяжело отражается на ходе операций. Командующие, не успев войти в курс дела, вынуждены вести тяжелейшие сражения. Маршал Тимошенко командует фронтом менее четырех недель. В ходе Смоленского сражения хорошо узнал войска, увидел, на что они способны. Он сделал все, что можно было сделать на его месте, и почти на месяц задержал противника в районе Смоленска. Думаю, что никто другой больше не сделал бы. Войска верят в Тимошенко, а это главное. Я считаю, что сейчас освобождать его от командования фронтом несправедливо и нецелесообразно.
  
  М. И. Калинин, внимательно слушавший, сказал:
  
  – А что, пожалуй, Жуков прав.
  
  И. В. Сталин не спеша раскурил трубку, посмотрел на других членов Политбюро и сказал:
  
  – Может быть, согласимся с Жуковым?
  
  – Вы правы, товарищ Сталин, – раздались голоса, – Тимошенко может еще выправить положение.
  
  Нас отпустили, приказав С. К. Тимошенко немедленно выехать на фронт».
  
  Но скоро гроза разразилась и над головой самого Жукова. Пока продолжалось Смоленское сражение, Жуков продолжал следить за обстановкой на Юго-Западном фронте и наконец решил изложить Сталину свои соображения: «На Украине, как мы полагаем, основные события могут разыграться где-то в районе Днепропетровска, Кременчуга, куда вышли главные силы бронетанковых войск противника группы армий „Юг“…»
  
  – Что вы предлагаете? – насторожился И. В. Сталин.
  
  – Юго-Западный фронт уже сейчас необходимо целиком отвести за Днепр. За стыком Центрального и Юго-Западного фронтов сосредоточить резервы не менее пяти усиленных дивизий.
  
  – А как же Киев? – в упор смотря на меня, спросил И. В. Сталин.
  
  – …Киев придется оставить, – твердо сказал я.
  
  Наступило тяжелое молчание…
  
  Я продолжал доклад, стараясь быть спокойнее.
  
  – На западном направлении нужно немедля организовать контрудар с целью ликвидации ельнинского выступа. Ельнинский плацдарм гитлеровцы могут позднее использовать для наступления на Москву.
  
  – Какие там еще контрудары, что за чепуха? – вспылил И. В. Сталин. – Опыт показал, что наши войска не умеют наступать… – И вдруг на высоких тонах бросил: – Как вы могли додуматься сдать врагу Киев?»
  
  Через полчаса Сталин сообщил Жукову, что тот освобожден от обязанностей начальника генерального штаба – его сменит Шапошников. «А вас используем на практической работе… Вы вот тут докладывали об организации контрудара под Ельней. Ну и возьмитесь за это дело. Мы назначим вас командующим Резервным фронтом».
  
   Приказ Ставки Верховного главнокомандования Красной армии № 270
  
   16 августа 1941года
   О случаях трусости и сдаче в плен и мерах по пресечению таких действий
  
   Не только друзья признают, но и враги наши вынуждены признать, что в нашей освободительной войне с немецко-фашистскими захватчиками части Красной армии, громадное их большинство, их командиры и комиссары ведут себя безупречно, мужественно, а порой – прямо героически. Даже те части нашей армии, которые случайно оторвались от армии и попали в окружение, сохраняют дух стойкости и мужества, не сдаются в плен, стараются нанести врагу побольше вреда и выходят из окружения…
  
   Зам. командующего войсками Западного фронта генерал-лейтенант Болдин, находясь в районе 10-й армии около Белостока, окруженной немецко-фашистскими войсками, организовал из оставшихся в тылу противника частей Красной Армии отряды, которые в течение 45 дней дрались в тылу врага и пробились к основным силам Западного фронта…
  
   11 августа генерал-лейтенант Болдин ударил немцев с тыла, прорвал немецкий фронт и, соединившись с нашими войсками, вывел из окружения вооруженных 1654 красноармейца и командира, из них 103 раненых.
  
   Комиссар 8-го механизированного корпуса бригадный комиссар Попель и командир 406-го сп полковник Новиков с боем вывели из окружения вооруженных 1778 человек. В упорных боях с немцами группа Новикова – Попеля прошла 650 километров, нанося огромные потери тылам врага.
  
   Командующий 3-й армией генерал-лейтенант Кузнецов и член Военного совета армейский комиссар 2-го ранга Бирюков с боями вывели из окружения 498 вооруженных красноармейцев и командиров частей 3-й армии и организовали выход из окружения 108-й и 64-й стрелковых дивизий.
  
   Все эти и другие многочисленные подобные факты свидетельствуют о стойкости наших войск, высоком моральном духе наших бойцов, командиров и комиссаров.
  
   Но мы не можем скрыть и того, что за последнее время имели место несколько позорных фактов сдачи в плен врагу. Отдельные генералы подали плохой пример нашим войскам.
  
   Командующий 28-й армией генерал-лейтенант Качалов, находясь вместе со штабом группы войск в окружении, проявил трусость и сдался в плен немецким фашистам. Штаб группы Качалова из окружения вышел, пробились из окружения части группы Качалова, а генерал-лейтенант Качалов предпочел сдаться в плен, предпочел дезертировать к врагу.
  
   Генерал-лейтенант Понеделин, командовавший 12-й армией, попав в окружение противника, имел полную возможность пробиться к своим, как это сделало подавляющее большинство частей его армии. Но Понеделин не проявил необходимой настойчивости и воли к победе, поддался панике, струсил и сдался в плен врагу, дезертировал к врагу, совершив, таким образом, преступление перед Родиной как нарушитель военной присяги.
  
   Командир 13-го стрелкового корпуса генерал-майор Кириллов, оказавшийся в окружении немецко-фашистских войск, вместо того чтобы выполнить свой долг перед Родиной, организовать вверенные ему части для стойкого отпора противнику и выхода из окружения, дезертировал с поля боя и сдался в плен врагу. В результате этого части 13-го стрелкового корпуса были разбиты, а некоторые из них без серьезного сопротивления сдались в плен.
  
   Следует отметить, что при всех указанных выше фактах сдачи в плен врагу члены военных советов армий, командиры, политработники, особотдельщики, находившиеся в окружении, проявили недопустимую растерянность, позорную трусость и не попытались даже помешать перетрусившим Качаловым, Кирилловым и другим сдаться в плен врагу.
  
   Эти позорные факты сдачи в плен нашему заклятому врагу свидетельствуют о том, что в рядах Красной Армии, стойко и самоотверженно защищающей от подлых захватчиков свою Советскую Родину, имеются неустойчивые, малодушные трусливые элементы. И эти элементы имеются не только среди красноармейцев, но и среди начальствующего состава. Как известно, некоторые командиры и политработники своим поведением на фронте не только не показывают красноармейцам образец смелости, стойкости и любви к Родине, а, наоборот, прячутся в щелях, возятся в канцеляриях, не видят и не наблюдают поля боя, а при первых серьезных трудностях в бою пасуют перед врагом, срывают с себя знаки различия, дезертируют с поля боя…
  
   Приказываю:
  
   1. Командиров и политработников, во время боя срывающих с себя знаки различия и дезертирующих в тыл или сдающихся в плен врагу, считать злостными дезертирами, семьи которых подлежат аресту как семьи нарушивших присягу и предавших свою Родину дезертиров.
  
   Обязать всех вышестоящих командиров и комиссаров расстреливать на месте подобных дезертиров из начсостава.
  
   2. Попавшим в окружение врага частям и подразделениям самоотверженно сражаться до последней возможности, беречь материальную часть как зеницу ока, пробиваться к своим по тылам вражеских войск, нанося поражение фашистским собакам.
  
   Обязать каждого военнослужащего независимо от его служебного положения потребовать от вышестоящего начальника, если часть его находится в окружении, драться до последней возможности, и если такой начальник или часть красноармейцев вместо организации отпора врагу предпочтут сдаться в плен – уничтожать их всеми средствами, как наземными, так и воздушными, а семьи сдавшихся в плен красноармейцев лишать государственного пособия и помощи.
  
   3. Обязать командиров и комиссаров дивизий немедля смещать с постов командиров батальонов и полков, прячущихся в щелях во время боя и боящихся руководить ходом боя на поле сражения, снижать их по должности как самозванцев, переводить в рядовые, а при необходимости расстреливать их на месте, выдвигая на их место смелых и мужественных людей из младшего начсостава или из рядов отличившихся красноармейцев.
  
   Сталин, Молотов, Буденный, Ворошилов, Тимошенко, Шапошников, Жуков
  
  Этим приказом все советские военнослужащие, сдавшиеся немцам или захваченные ими, были провозглашены изменниками Родины, а их семьи подлежали аресту. Так была по приказу самого вождя арестована жена его старшего сына, о пленении которого объявили немцы…
  
  Впрочем, информация о сдаче в плен далеко не всегда была достоверной – названный в приказе чуть ли не образцом предателя генерал-лейтенант Качалов на самом деле погиб в бою.
  
  30 августа началась Ельнинская операция – первая успешная наступательная операция Красной армии во время Великой Отечественной войны. Целью была ликвидация так называемого «ельнинского выступа», образованного фронтом наступавших, но остановленных немецких войск. Наступление на Ельню вел Резервный фронт, которым командовал Жуков, в составе двух армий – 24-й и 43-й. Перед началом операции была проведена мощная артподготовка. Наступление советских войск развивалось не так быстро и успешно, как надеялась Ставка, однако в итоге ельнинский выступ был ликвидирован, а город Ельня освобожден.
  
  15 сентября советское правительство организовало для группы зарубежных корреспондентов поездку в прифронтовую зону, а точнее – в только что отбитую у немецких войск Ельню. Журналисты были потрясены масштабом разрушений, которые были вызваны не только военными действиями, но и намеренными акциями со стороны гитлеровцев. При этом английский обозреватель А. Верт выразил всеобщее мнение, что, несмотря на трагизм представшего перед ними зрелища, Ельня дает надежду – ведь это первая за время всей Второй мировой войны территория, на которой силы вермахта удалось одолеть и вынудить к отступлению.
  
  После Ельнинской операции в Красной армии появились части и соединения, удостоенные звания гвардейских. 18 сентября 1941 года было опубликовано сообщение, решением Ставки Верховного главнокомандования под председательством И. В. Сталина введено понятие «гвардейская часть». Таким образом командование Красной армии хотело отметить отличившиеся части и сделать их образцами для остальных подразделений. Первыми гвардейскими частями стали 100-я и 127-я стрелковые дивизии, которые в состав 24-й армии Резервного фронта героически сражались в начавшейся 30 августа 1941 года наступательной операции под Ельней.
  
  8 сентября 1941 года немецкие войска при поддержке финских и испанских частей замкнули кольцо окружения вокруг Ленинграда. Положение в городе стало критическим. Возглавлявшие оборону Жданов{Первый секретарь Ленинградского обкома и горкома ВКП(б) в 1934–1945 годах.} и Ворошилов{Главнокомандующий войсками Северо-Западного направления (до 5 сентября 1941 года), с 5 по 14 сентября1941 года командующий войсками Ленинградского фронта.} слали в Москву панические телеграммы о том, что удержать Северную столицу невозможно. Посланный для инспекции в город на Неве Маленков утверждал впоследствии, что обнаружил Жданова в его персональном бункере пьяным и абсолютно неадекватным. После этого Маленков попросил Сталина снять Ворошилова и направить в Ленинград Жукова. Среди тех серьезных ошибок, которые не простил Сталин бывшему наркому Ворошилову, было то, что тот (при участии Жданова) санкционировал выборы командиров в рабочих батальонах. В телефонном разговоре с Ворошиловым и Ждановым вождь заявил: «Немедленно отменить выборное начало в батальонах, ибо оно может погубить всю армию».
  
  Сталин вызвал Жукова с фронта и сообщил: «Мы еще раз обсудили положение с Ленинградом. Противник захватил Шлиссельбург, а 8 сентября разбомбил Бадаевские продовольственные склады. Погибли большие запасы продовольствия. С Ленинградом по сухопутью у нас связи теперь нет. Население оказалось в тяжелом положении. Финские войска наступают с севера на Карельском перешейке, а немецко-фашистские войска группы армий «Север», усиленные 4-й танковой группой, рвутся в город с юга… Вам придется лететь в Ленинград и принять от Ворошилова командование фронтом и Балтфлотом».
  
  13 сентября Сталин подписал приказ, в котором был оформлен план действий «на случай вынужденного отхода из Ленинграда» относительно кораблей Балтийского флота. Решение было простым и страшным – в случае оставления города (а значит, и порта) «все корабли военного флота, торговые, промысловые и технические суда» следовало уничтожить, чтобы не достались врагу. В тот же день оборонявшая подступы к городу 42-я армия была вынуждена отойти на Пулковский оборонительный рубеж, который еще не было полностью достроен, несмотря на отчаянные усилия инженерных подразделений и жителей осажденного города. Теперь линия фронта подошла к Ленинграду вплотную.
  
  Одним из опорных пунктов обороны города стал Кировский завод, выпускавший тяжелые танки КВ, прямо из заводских ворот уходившие на передовую. Мужчины ушли в ополчение, на заводе трудились женщины, старики, подростки. Жили на территории завода, чтобы не тратить время и, самое главное, силы на путь от дома до станка. Окна в цехах из-за постоянных обстрелов были замурованы бронещитами и мешками с песком, но работа на заводе шла и во время бомбежек.
  
  Танки КВ внушали немцам панический ужас, поскольку эти танки были неуязвимы для снарядов стандартных противотанковых орудий, которые они попросту переезжал, вминая в землю.
  
  «Если немцы и были остановлены, то этого добились, пустив им кровь, – писал в своей книге „900 дней“ американский журналист Г. Солсбери. – Сколько их было перебито в эти сентябрьские дни, никто никогда не подсчитает. У Урицка протекал ручей. Многие дни он был красен от крови немецких солдат… Остановила немцев железная воля Жукова? Он был страшен в эти дни сентября. Нельзя его назвать по-иному, нет другого слова…»
  
  21 сентября 1941 года Сталиным была продиктована телеграмма в осаждаемый германской армией Ленинград. Адресована она была Г. К. Жукову, А. А. Жданову, А. А. Кузнецову{С 1937 года второй секретарь Ленинградского обкома, горкома ВКП(б), член военных советов Балтийского флота, Северного и Ленинградского фронтов.} и В. Н. Меркулову{С 31 июля 1941 года по 16 апреля 1943 года первый заместитель наркома внутренних дел.}. В телеграмме, в частности, говорилось: «Если кто-то в наших рядах допустит колебания, тот будет основным виновником падения Ленинграда». Сталин приказывал не проявлять сентиментальности и применять оружие даже в тех случаях, когда немцы прикрываются мирными жителями.
  
   Указания Верховного Главнокомандующего № 002204 Военному совету Ленинградского фронта о применении оружия против делегатов от немецких войск
  
   21 сентября 1941 г. 04 ч 10 мин
  
   Говорят, что немецкие мерзавцы, идя на Ленинград, посылают вперед своих войск делегатов от занятых ими районов – стариков, старух, женщин и детей – с просьбой к большевикам сдать Ленинград и установить мир. Говорят, что среди ленинградских большевиков нашлись люди, которые не считают возможным применить оружие к такого рода делегатам. Я считаю, что если такие люди имеются среди большевиков, то их надо уничтожить в первую очередь, ибо они опаснее немецких фашистов.
  
   Мой совет: не сентиментальничать, а бить врага и его пособников, вольных или невольных, по зубам. Война неумолима, и она приносит поражение в первую очередь тем, кто проявил слабость и допустил колебания. Если кто-либо в наших рядах допустит колебания, тот будет основным виновником падения Ленинграда.
  
   Бейте вовсю по немцам и по их делегатам, кто бы они ни были, косите врагов, все равно, являются ли они вольными или невольными врагами. Никакой пощады ни немецким мерзавцам, ни их делегатам, кто бы они ни были. Просьба довести до сведения командиров и комиссаров дивизий и полков, а также до Военного совета Балтфлота и командиров и комиссаров кораблей.
  
   И. СТАЛИН
  
  54-я армия маршала Кулика медлила с ударом, способным прорвать блокадное кольцо снаружи. 20 сентября Сталин прислал Кулику новую телеграмму: «В эти два дня, 21-го и 22-го, надо пробить брешь во фронте противника и соединиться с ленинградцами, а потом уже будет поздно. Вы очень запоздали. Надо наверстать потерянное время. В противном случае, если вы еще будете запаздывать, немцы успеют превратить каждую деревню в крепость, и вам никогда уже не придется соединиться с ленинградцами».
  
  Так и получилось. Однако силы были на исходе не только у Красной армии, но и у группы армий «Центр». Наступление вермахта остановилось. По словам Жукова, «линия обороны на подступах к Ленинграду с юга стабилизировалась и осталась без существенных изменений до января 1943 года».
  
  6 сентября 1941 года А. Гитлер подписал директиву № 35, посвященную предстоящему осеннему наступлению на Восточном фронте. Фюрер был уверен, что Красная армия, противостоящая группе армий «Центр», будет «решительно разгромлена до наступления зимы в течение ограниченного времени, имеющегося еще в распоряжении. С этой целью необходимо сосредоточить все силы сухопутных войск и авиации, предназначенные для операции, в том числе те, которые могут быть высвобождены на флангах и своевременно переброшены». Операцию по захвату Москвы нарекли «Тайфун» – название предложил лично Гитлер, имея в виду стремительность и мощность натиска. Руководить операцией предстояло командующему группой армий «Центр», генералу-фельдмаршалу Ф. фон Боку. Обязательным условием было завершение боевых действий до начала осенней слякоти и зимних холодов.
  
  24 сентября 1941 года в штабе группы армий «Центр» состоялось совещание, посвященное будущей операции «Тайфун». Среди присутствовавших на обсуждении были главнокомандующий сухопутными войсками Германии генерал-фельдмаршал В. фон Браухич и начальник генерального штаба генерал-полковник Ф. Гальдер. Новое наступление на советскую столицу было запланировано на 2 октября, но Гудериан просил разрешения на то, чтобы его танкисты двинулись вперед раньше. «Быстрый Гейнц», как называли Гудериана, надеялся таким образом использовать последние дни относительно хорошей погоды, поскольку не видел перед собой дорог с твердым покрытием. Это означало, что при первых же осенних дождях немецкие танки с их узкими гусеницами рисковали застрять в грязи.
  
  27 сентября 1941 года командующий Западным фронтом генерал И. С. Конев получил директиву Ставки, в которой констатировалось, что к серьезным наступательным операциям войска Красной армии не готовы и поэтому следует уделить особое внимание обустройству оборонительных рубежей на московском направлении, прежде всего около Ржева и Вязьмы. Причиной появления директивы стали данные, добытые разведкой. Согласно этой информации, германская армия планировала на начало октября большую наступательную операцию. Коневу предписывалось «мобилизовать все саперные силы фронта, армий и дивизий с целью закопаться в землю и устроить на всем фронте окопы полного профиля в несколько линий с ходами сообщения, проволочными заграждениями и противотанковыми препятствиями».
  
  30 сентября танки Гудериана и войска 2-й армии обрушились на силы Брянского фронта. Часть советских войск, сразу две армии, оказались под угрозой окружения, как уже не раз было в ходе этой войны. Выждав два дня, пока развернутся бои на Брянском фронте, немцы нанесли удар и по другим фронтам – Западному и Резервному.
  
  Особо тяжко Красной армии пришлось в районе Вязьмы – здесь оборона была прорвана сразу в двух местах, севернее и южнее города, в окружение на западе от Вязьмы попали 19-я, 20-я, 24-я, 32-я армии, значительная часть 16-й.
  
  Маршал А. М. Василевский впоследствии вспоминал: «Генеральный штаб, к сожалению, точно не предугадал замысла действий противника на московском направлении».
  
  5 октября телеграфный аппарат «Бодо» донес до Жукова срочный вызов Сталина: «Можете ли вы незамедлительно вылететь в Москву? Ввиду осложнения обстановки на левом крыле Резервного фронта, в районе Юхнова, Ставка хотела бы с вами посоветоваться». Причиной были события, разыгравшиеся в тот же день на подступах к Москве. По воспоминаниям генерала К. Ф. Телегина, члена военного совета Московского военного округа, дело было так: «В десятом часу утра (5 октября) поступил первый тревожный сигнал с запада. Начальник оперативного отдела опергруппы (штаба МВО) полковник Д. А. Чернов, находившийся в Малоярославецком укрепленном районе, по телефону доложил, что рано утром задержаны повозки, автомашины из тылов 43-й армии, а также отдельные военнослужащие, которые сообщили, что противник начал большое наступление, некоторые дивизии дерутся в окружении, идут сильные бои. У противника много танков, беспрерывно бомбит авиация… Поверить этому было невозможно».
  
  Из Подольска от коменданта Малоярославецкого укрепрайона комбрига Елисеева поступило экстренное донесение: город Юхнов, в 85 километрах на северо-запад от Калуги, захвачен немцами, танки идут к Малоярославцу, откуда им будет открыта дорога на Подольск…
  
  Расстояние от Малоярославца до Москвы – чуть больше ста километров, причем не по бездорожью, а по отличному шоссе. От Подольска до нынешней МКАД – порядка тридцати километров. Это означало, что в случае выхода танкистов Гудериана к Малоярославцу до центра Москвы им осталось бы два-три часа пути. Войск, способных отразить удар, на этом участке не было. «Противника больше нет», – писал в дневнике Гальдер.
  
  С занятий спешно сняли курсантов двух военных училищ, находившихся в Подольске, – пехотного (две тысячи человек) и артиллерийского (полторы тысячи) – и, собрав, какое нашлось, вооружение, отправили оборонять Малоярославец.
  
  В Москве же выясняли, правдивы или нет сведения о прорыве. Генерал Телегин после сообщения Елисеева доложил в Генштаб. Из Генштаба сообщили Сталину. Через считаные минуты Телегину позвонил Берия:
  
  – Откуда вы получили сведения, что немцы в Юхнове, кто вам сообщил?
  
  Выслушал ответ и закричал:
  
  – Слушайте, что вы там принимаете на веру всякую чепуху? Вы, видимо, пользуетесь информацией паникеров и провокаторов…
  
  Сразу после Берии позвонил Сталин. В. Карпов в своей книге так реконструирует этот разговор:
  
  «– Телегин? Это вы сообщили Шапошникову, что танки противника прорвались через Малоярославец?
  
  – Да, я, товарищ Сталин.
  
  – Откуда у вас эти сведения?
  
  – Мне доложил из Подольска комбриг Елисеев. А я приказал ВВС немедленно послать самолеты и перепроверить, и еще также проверку осуществляю постами ВНОС…
  
  – Это провокация. Прикажите немедленно разыскать этого коменданта, арестовать и передать в ЧК, а вам на этом ответственном посту надо быть более серьезным и не доверять всяким сведениям, которые приносит сорока на хвосте.
  
  – Я, товарищ Сталин, полностью этому сообщению не доверял, немедленно принял меры для проверки и просил генерала Шарохина до получения новых данных Ставке не докладывать.
  
  – Хорошо. Но впредь такие сведения надо проверять, а потом докладывать».
  
  В то же самое время командующий ВВС Московского военного округа полковник Н. А. Сбытов, предлагавший после первого сообщения о прорыве ударить по немцам силами всей имеющейся авиации, доказывал, что он не провокатор, начальнику Особого отдела Красной армии В. С. Абакумову.
  
  «– Откуда вы взяли, что к Юхнову идут немецкие танки?
  
  – Это установлено авиационной разведкой и дважды перепроверено.
  
  – Предъявите фотоснимки.
  
  – Летали истребители, на которых нет фотоаппаратов, но на самолетах есть пробоины, полученные от вражеских зениток. Разведка велась с малой высоты, летчики отчетливо видели кресты на танках.
  
  – Ваши летчики – трусы и паникеры, такие же, видимо, как и их командующий. Мы такими сведениями не располагаем, хотя получаем их, как и генштаб. Предлагаю вам признать, что вы введены в заблуждение, что никаких танков противника в Юхнове нет, что летчики допустили преступную безответственность и вы немедленно с этим разберетесь и сурово их накажете.
  
  – Этого сделать я не могу. Ошибки никакой нет, летчики боевые, проверенные, и за доставленные ими сведения я ручаюсь.
  
  – А чем вы можете подтвердить такую уверенность, какие у вас есть документы?»
  
  Документов не было, даже данные о вылетах в журнал корпуса ПВО не заносились. Офицеры ПВО заявили, что за действиями летчиков округа они не следят. Абакумов потребовал от Сбытова доложить военному совету округа, что его, Сбытова, по законам военного времени надлежит отдать под трибунал.
  
  Полковнику предъявили запись его слов, уже оформленную как протокол допроса, и велели подписать. Сбытов вспоминал потом: «Я написал: „Последней разведкой установлено, что фашистские танки находятся уже в районе Юхнова, к исходу 5 октября город будет ими занят“. И расписался… В три часа ночи на мой КП позвонил начальник штаба ВВС Красной армии генерал Г. А. Ворожейкин, сказал: „Ваша разведка была права. Это фашисты. ГКО ваши действия одобрил…“»
  
  При таких обстоятельствах Сталин вызвал в Москву Жукова. На аэродроме его встретил начальник охраны Сталина генерал Н. С. Власик и привез прямо домой к верховному. Жуков вспоминал, что, когда он приехал, Сталин разговаривал с Берией и бросил фразу: на крайний случай нужно разведать возможность заключения мира.
  Берия – ответственный за все
  
  С самого начала войны Берия занимался широким кругом важнейших проблем. С 30 июня 1941 года он был членом Государственного комитета обороны. А постановлением ГКО от 4 февраля 1942 года на него были возложены обязанности по контролю за выполнением решений ГКО по производству самолетов, моторов, вооружения и минометов, а также по контролю за формированием авиаполков и их своевременной переброской на фронт. Кроме того, Берия контролировал работу Наркомата угольной промышленности и Наркомата путей сообщения. А став в мае 1944 года заместителем председателя ГКО и председателем Оперативного бюро, он наблюдал уже за работой всех наркоматов оборонной промышленности, железнодорожного и водного транспорта, черной и цветной металлургии, угольной, нефтяной, химической, резиновой, бумажно-целлюлозной, электротехнической промышленности, электростанций… И это не считая обеспечения внутренней безопасности воюющей страны, борьбы с вражеской разведкой и диверсантами…
  
  Серго Берия утверждал, что его отец выбирал сотрудников исключительно по принципу компетентности: «Нередко пишут, что он всегда окружал себя людьми, лично преданными ему. Еще одна ложь. Главным критерием для моего отца всегда было дело. Знает и любит человек свое дело – значит, подходит. Болтун и бездарность – таких не надо. Эти принципы он исповедовал до последних дней жизни, и, как я не раз убеждался, чутье на талантливых и одержимых людей отца никогда не подводило. Так было и с военными, и с учеными, и с разведчиками…»
  Оборона Москвы
  
  Сталин указал Жукову на карту.
  
  – Вот смотрите. Здесь сложилась очень тяжелая обстановка. Я не могу добиться от Западного и Резервного фронтов исчерпывающего доклада об истинном положении дел. А не зная, где и в какой группировке наступает противник и в каком состоянии находятся наши войска, мы не можем принять никаких решений. Поезжайте сейчас же в штаб Западного фронта, тщательно разберитесь в положении дел и позвоните мне оттуда в любое время. Я буду ждать.
  
  Из мемуаров маршала Победы хорошо известно, как он искал в западных лесах и болотах разрозненные войска, все время опасаясь – как бы самому в этому хаосе не заехать прямиком в расположение немцев.
  
  «В 2 часа 30 минут 8 октября я позвонил И. В. Сталину. Он еще работал. Доложив обстановку на Западном фронте, я сказал:
  
  – Главная опасность сейчас заключается в слабом прикрытии на можайской линии. Бронетанковые войска противника могут поэтому внезапно появиться под Москвой. Надо быстрее стягивать войска, откуда только можно, на можайскую линию обороны.
  
  И. В. Сталин спросил:
  
  – Где сейчас 16-я, 19-я и 20-я армии и группа Болдина Западного фронта? Где 24-я и 32-я армии Резервного фронта?
  
  – В окружении западнее и юго-западнее Вязьмы.
  
  – Что вы намерены делать?
  
  – Выезжаю сейчас же к Буденному, разберусь с обстановкой и позвоню вам.
  
  – А вы знаете, где штаб Резервного фронта?
  
  – Буду искать где-то в районе Малоярославца.
  
  – Хорошо, поезжайте к Буденному и оттуда сразу же позвоните мне».
  
  При этом без очередного сеанса поиска виновных дело не обошлось. Недаром Сталин и его приближенные с июля 1941-го по март 1942 года отправили под трибунал и приговорили к расстрелу тридцать генералов. В книге К. Симонова «Истории тяжелая вода» описан один из показательных эпизодов отношения Сталина к вышедшим из доверия высшим военачальникам. В штаб фронта была направлена комиссия ГКО (В. М. Молотов, А. М. Василевский, Г. М. Маленков), собиравшаяся обвинить И. С. Конева, бывшего командующего этим фронтом, и забрать его в Москву на расправу. Но Жуков не отдал Конева, заявив Сталину, что Коневу надо поручить руководство на удаленном калининском направлении. На прямой вопрос Сталина «Почему вы защищаете Конева?» Георгий Константинович прямолинейно ответил: «Мы с ним никогда не были друзьями. Знаю его по службе в Белорусском округе и считаю, что он справится с этими обязанностями. Кроме того, у меня сейчас других кандидатур нет».
  
  На реплику вождя, что Конева ждет военный трибунал, Жуков заявил, что это ни к чему хорошему не приведет: «Вот расстреляли Павлова, и что это дало?.. Было заранее хорошо известно, что из себя представляет Павлов, что у него потолок командира дивизии. Тем не менее он командовал фронтом и не справился с тем, с чем не мог справиться». В результате Конев не стал очередной жертвой поражений Красной армии, а был утвержден заместителем Жукова на Западном фронте.
  
  Еще 4 июля 1941 года было принято постановление ГКО № 10 о создании добровольческих дивизий народного ополчения Москвы и Московской области и мобилизации трудовых ресурсов на производство. Следуя этому постановлению, в июле и октябре 1941 года было сформировано 16 дивизий народного ополчения (около 160 тысяч человек), в которых сражались профессора, студенты и рабочие, не призванные по состоянию здоровья в армию. Большинство из них было энтузиастами, готовыми пожертвовать своей жизнью в бою с врагом, но были и растерявшиеся, струсившие и сбежавшие. Не стоит забывать и о том, что боевая подготовка этих частей была слишком «ускоренной»: их личный состав не прошел курса боевой подготовки, бойцы (среди которых было много пожилых людей и еще неокрепших, безусых юношей) не были физически тренированы для осуществления маршевых переходов и для ведения боевых действий. В большинстве этих дивизий не было ни артиллерии, ни штурмовых орудий, ни саперов и т. п.
  
  С осени 1941 года начали призывать военнообязанных старших возрастов в «рабочие колонны» для работы в строительстве и на оборонных предприятиях. Помимо повсеместного использования труда заключенных в лагерях и колониях был проведен военный призыв на альтернативную службу тех, кто был не годен к строевой, но мог трудиться в тылу. В целях достижения большей эффективности предприятий тыла на производстве были отменены выходные дни и отпуска и при этом введены сверхурочные работы. Для поддержания суровой трудовой дисциплины была установлена уголовная ответственность за прогулы и опоздания на работу.
  
  14 октября командование группы немецких армий «Центр» обрисовало задачу 4-й армии, и в частности 4-й танковой группы. Это был «удар в направлении Москвы, имеющий целью разбить находящиеся перед Москвой силы противника и прочно захватить окружающую Москву местность, а также плотно окружить город. 2-я танковая группа с этой целью должна выйти в район юго-восточнее Москвы с таким расчетом, чтобы она, прикрываясь с востока, охватила Москву с юго-востока, а в дальнейшем также и с востока. Имеющие важное значение для снабжения Москвы промышленные районы – Сталиногорск{С 1961 года это город Новомосковск Тульской области, в 220 км к юго-востоку от Москвы. (Прим. ред.)}, Тула и Кашира – должны быть захвачены как можно быстрее и прочно прикрыты. 4-я армия с подчиненной ей 4-й танковой группой, с эшелонированием на своем правом фланге моторизованных частей должна выполнить окружение или охват Москвы с юга, запада и севера, прикрываясь с севера и с северо-востока. Возможно, что в дальнейшем возникнет необходимость удара моторизованных частей в направлении на Ярославль и Рыбинск…»
  
  Немецкое командование было уверено, что войска не встретят серьезного противодействия и их надо скорее сдерживать, чем подгонять: «Согласно категорическому приказу фюрера и главнокомандующего вооруженными силами, войска не должны вступать в центр города Москвы. Границей для наступления и разведки является окружная железная дорога…»
  
  Советское руководство отнюдь не было уверено, что Москву удастся отстоять. 15 октября было принято постановление ГКО «Об эвакуации столицы СССР г. Москвы». 16 октября началась массовая эвакуация из Москвы. Постановление предписывало переправить в город Куйбышев (ныне Самара) иностранные посольства и советское правительство.
  
  После этого в городе началась паника. Рядовые граждане, будучи уверены, что о них никто заботиться не будет, бросились спасаться самостоятельно. Личных машин почти ни у кого не было – люди пытались брать штурмом немногочисленные и набитые до отказа поезда, шли пешком прочь из города по Щелковскому шоссе… Возникла опасность, что толпы беженцев помешают подвозу войск.
  
  19 октября 1941 года было принято постановление Государственного комитета обороны. Трудящихся столицы призывали сохранять спокойствие и всеми силами помогать армии. При этом ради укрепления тыла войск, защищающих столицу, в Москве вводилось осадное положение. Был объявлен комендантский час. В случае воздушной тревоги граждане должны были следовать в убежища по строго определенным маршрутам. Провокаторов и шпионов постановление предписывало расстреливать на месте.
  
   Постановление Государственного комитета обороны
  
   19 октября 1941 г.
  
   Сим объявляется, что оборона столицы на рубежах, отстоящих на 100–200 километров западнее Москвы, поручена командующему Западным фронтом генералу армии т. Жукову, а на начальника гарнизона г. Москвы генерал-лейтенанта т. Артемьева возложена оборона Москвы на ее подступах.
  
   В целях тылового обеспечения обороны Москвы и укрепления тыла войск, защищающих Москву, а также в целях пресечения подрывной деятельности шпионов, диверсантов и других агентов немецкого фашизма Государственный комитет обороны постановил:
  
   1. Ввести с 20 октября 1941 г. в городе Москве и прилегающих к городу районах осадное положение.
  
   2. Воспретить всякое уличное движение, как отдельных лиц, так и транспортов, с 12 часов ночи до 5 часов утра, за исключением транспортов и лиц, имеющих специальные пропуска от коменданта г. Москвы, причем в случае объявления воздушной тревоги передвижение населения и транспортов должно происходить согласно правилам, утвержденным московской противовоздушной обороной и опубликованных в печати.
  
   3. Охрану строжайшего порядка в городе и в пригородных районах возложить на коменданта города Москвы генерал-майора т. Синилова, для чего в распоряжение коменданта предоставить войска внутренней охраны НКВД, милицию и добровольческие рабочие отряды.
  
   4. Нарушителей порядка немедля привлекать к ответственности с передачей суду военного трибунала, а провокаторов, шпионов и прочих агентов врага, призывающих к нарушению порядка, расстреливать на месте.
  
   Государственный комитет обороны призывает всех трудящихся столицы соблюдать порядок и спокойствие и оказывать Красной армии, обороняющей Москву, всяческое содействие.
  
   Председатель Государственного комитета обороны
  
   И. Сталин
  
  Разведка донесла, что немцы подводят к линии фронта резервы, явно готовясь к решающему удару. Очевидно было даже, где это может произойти, – прежде всего со стороны Волоколамска, а также в районе Тулы. Город русских оружейников немцы захватить не смогли, но вполне имели возможность обойти его стороной и ударить сразу на Каширу.
  
  Верховный потребовал сорвать готовящееся наступление противника путем нанесения упреждающих контрударов на самых угрожающих направлениях. Он настаивал, что следует атаковать немцев около Волоколамска, одновременно ударив во фланг 4-й армии вермахта со стороны Серпухова.
  
  Главком Западного фронта напрягся, услышав такое. Контрудары им запланированы не были, и он знал, что свободных сил для их осуществления нет. Бросать неподготовленные части без поддержки артиллерии и самолетов против сильного противника – означает наверняка потерпеть поражение.
  
  «– Какими же силами мы будем наносить эти контрудары? – спросил Жуков. – Западный фронт свободных сил не имеет. У нас есть силы только для обороны.
  
  – В районе Волоколамска используйте правофланговые соединения армии Рокоссовского, танковую дивизию и кавкорпус Доватора. В районе Серпухова используйте кавкорпус Белова, танковую дивизию Гетмана и часть сил 49-й армии, – распорядился Сталин.
  
  – Считаю, что этого делать сейчас нельзя, – возразил Жуков. – Мы не можем бросать на контрудары, успех которых сомнителен, последние резервы фронта. Нам нечем будет тогда подкрепить оборону войск армий, когда противник перейдет в наступление своими ударными группировками.
  
  – Ваш фронт имеет шесть армий. Разве этого мало?
  
  – Но ведь линия обороны войск Западного фронта сильно растянулась; с изгибами она достигла в настоящее время более 600 километров. У нас очень мало резервов в глубине, особенно в центре фронта.
  
  – Вопрос о контрударах считайте решенным, – отмахнулся Сталин и велел снова обращаться к нему только с готовым планом их проведения».
  
  Контрудары были организованы, но, поскольку главным образом действовала конница, никакого особого эффекта они не принесли. Разве что под Алексином{Город в Тульской области, в 150 км к югу от Москвы.} получилось изрядно потрепать 4-ю армию, так что она не смогла потом присоединиться к наступлению на Москву.
  
  7 ноября в восемь часов утра на Красной площади состоялся военный парад, посвященный 24-й годовщине Октябрьской революции. Шел густой снег, военные части, стройными рядами проходившие по площади и уходившие на фронт, накануне получили строгий приказ: что бы ни случилось, сохранять порядок и дисциплину. В осажденной столице, которая, по мнению врага, должна была на днях пасть, состоялась демонстрация военной силы и неустрашимого духа народа. Это был мощный пропагандистский сталинский удар по немцам…
  
  15 ноября началось новое наступление группы армий «Центр» на Москву. Основной натиск пришелся на северо-западные рубежи столицы со стороны Калинина, Волоколамска и Рузы. Установившиеся морозы пока еще были скорее на руку немцам, чем во вред, – танки перестали застревать в грязи и не нуждались в дорогах с твердым покрытием.
  
  Войска правого крыла Западного фронта отчаянно оборонялись. Немцы продолжали нажимать. У советского командования начали сдавать нервы.
  
  В самые напряженные дни осени 1941 года, когда Красной армии пришлось отступить с можайского рубежа, тщательно замаскированный штаб Западного фронта находился возле станции Перхушково Белорусской железной дороги – в деревне Власиха, в двух с половиной километрах на северо-запад от города Одинцово (там, где сейчас находится штаб ракетных войск стратегического назначения и центральный командный пункт наземных стратегических ядерных сил вооруженных сил Российской Федерации).
  
  Там произошел знаменитый разговор корпусного комиссара П. С. Степанова, члена Военного совета ВВС, со Сталиным. О нем стало известно из воспоминаний присутствовавшего в штабе маршала авиации А. Е. Голованова. Верховный интересовался, как идут дела, на что Степанов ответил, что передовая очень близко и надо бы вывести штаб куда-нибудь на восток от Москвы, к Арзамасу…
  
  «После долгой паузы Сталин спокойно произнес:
  
  – Товарищ Степанов, спросите в штабе, лопаты у них есть?
  
  – Сейчас… – опешил Степанов. – А какие лопаты, товарищ Сталин?
  
  – Все равно какие.
  
  – Сейчас… Лопаты есть, товарищ Сталин.
  
  – Передайте товарищам, пусть берут лопаты и копают себе могилы. Штаб фронта останется в Перхушкове, а я останусь в Москве».
  
   Приказ Ставки Верховного Главнокомандования № 0428
  
   г. Москва
  
   17 ноября 1941 года
  
   Опыт последнего месяца войны показал, что германская армия плохо приспособлена к войне в зимних условиях, не имеет теплого одеяния и, испытывая огромные трудности от наступивших морозов, ютится в прифронтовой полосе в населенных пунктах. Самонадеянный до наглости противник собирался зимовать в теплых домах Москвы и Ленинграда, но этому воспрепятствовали действия наших войск. На обширных участках фронта немецкие войска, встретив упорное сопротивление наших частей, вынужденно перешли к обороне и расположились в населенных пунктах вдоль дорог на 20–30 км по обе их стороны. Немецкие солдаты живут, как правило, в городах, в местечках, в деревнях, в крестьянских избах, сараях, ригах, банях близ фронта, а штабы германских частей размещаются в более крупных населенных пунктах и городах, прячутся в подвальных помещениях, используя их в качестве укрытия от нашей авиации и артиллерии. Советское население этих пунктов обычно выселяют и выбрасывают вон немецкие захватчики.
  
   Лишить германскую армию возможности располагаться в селах и городах, выгнать немецких захватчиков из всех населенных пунктов на холод в поле, выкурить их из всех помещений и теплых убежищ и заставить мерзнуть под открытым небом – такова неотложная задача, от решения которой во многом зависит ускорение разгрома врага и разложение его армии.
  
   Ставка Верховного Главнокомандования ПРИКАЗЫВАЕТ:
  
   1. Разрушать и сжигать дотла все населенные пункты в тылу немецких войск на расстоянии 40–60 км в глубину от переднего края и на 20–30 км вправо и влево от дорог.
  
   Для уничтожения населенных пунктов в указанном радиусе действия бросить немедленно авиацию, широко использовать артиллерийский и минометный огонь, команды разведчиков, лыжников и партизанские диверсионные группы, снабженные бутылками с зажигательной смесью, гранатами и подрывными средствами.
  
   2. В каждом полку создать команды охотников по 20–30 человек каждая для взрыва и сжигания населенных пунктов, в которых располагаются войска противника. В команды охотников подбирать наиболее отважных и крепких в политико-моральном отношении бойцов, командиров и политработников, тщательно разъясняя им задачи и значение этого мероприятия для разгрома германской армии. Выдающихся смельчаков за отважные действия по уничтожению населенных пунктов, в которых расположены немецкие войска, представлять к правительственной награде.
  
   3. При вынужденном отходе наших частей на том или другом участке уводить с собой советское население и обязательно уничтожать все без исключения населенные пункты, чтобы противник не мог их использовать. В первую очередь для этой цели использовать выделенные в полках команды охотников.
  
   4. Военным Советам фронтов и отдельных армий систематически проверять, как выполняются задания по уничтожению населенных пунктов в указанном выше радиусе от линии фронта. Ставке через каждые 3 дня отдельной сводкой доносить, сколько и какие населенные пункты уничтожены за прошедшие дни и какими средствами достигнуты эти результаты.
  
   Ставка Верховного Главнокомандования
  
   И. СТАЛИН
  
   Б. ШАПОШНИКОВ
  
  Жуков признавался, что из-за постоянных бессонных ночей иногда даже терялся счет времени. Оно разграничивалось только боевыми донесениями и звонками Верховного. Однажды глубокой ночью Сталин позвонил и спросил: «Вы уверены, что мы удержим Москву?» Жуков ответил утвердительно, но надо еще две армии и две сотни танков. Танки в тот момент взять было негде, но две резервные армии Сталин обещал помочь найти.
  
  29 ноября командующий группой армий «Центр» Ф. фон Бок уже поставил вопрос перед командованием сухопутных войск вермахта о приостановке немецкого наступления под Москвой и переходе к обороне. В его воспоминаниях «Я стоял у ворот Москвы. Военные дневники. 1941–1945» приводятся отнюдь не радужные подробности состояния войск: «30 октября. Наши потери растут. В зоне ответственности группы армий более двадцати батальонов находятся под командой лейтенантов; 3 ноября. Личный состав соединений утомлен до крайности»…
  
  Жуков не знал о том, что фон Бок предложил прекратить наступление. Но он, видимо, почувствовал, что противник выдыхается. И сам предложил Сталину перейти в контрнаступление. За один день был разработан план, и Сталину была отправлена карта с коротким пояснением. Сталин план утвердил в первоначальном виде без поправок и подписал прилагаемую карту: «Согласен. И. Сталин».
  
  В момент наивысшего напряжения приключился трагикомический курьез – Жукову позвонил разъяренный Сталин и закричал в трубку, что, по его сведениям, немцы захватили город Дедовск{В 38 км к северо-западу от Москвы, на Волоколамском шоссе.} на полпути между Истрой и Москвой. Почему главком не в курсе, негодовал Верховный, срочно самому выехать на передний край, организовать контрудар и Дедовск отбить!..
  
  Жуков спешно позвонил Рокоссовскому. Оказалось, немцы захватили деревушку Дедово-Талызино, существующую и ныне, в пяти километрах от Дедовска.
  
  «Отбить», – повторил Сталин. Жуков передал указание Рокоссовскому. Два танка и рота пехоты вышибли взвод немцев из бывшей фамильной усадьбы поэта С. М. Соловьева…
  
  А в это время части германской армии ринулись в наступление в районе Наро-Фоминска{В 70 км (53 км от МКАД) к юго-западу от Москвы.} – и на восток к Апрелевке{В 4 км к юго-западу от Москвы и в 28 км к северо-востоку от Наро-Фоминска.}, и на север в сторону Кубинки{В 63 км к западу от центра Москвы.}. Жуков помчался на передовую. На опасный участок были переброшены силы из резерва, и натиск удалось отразить. Под Кубинкой немцев остановили, а со стороны Апрелевки вдобавок нанесли контрудар.
  
  Немецкое наступление на Москву захлебнулось и остановилось. 5 декабря в телефонном разговоре со Сталиным Жуков сказал свою знаменитую фразу: «Москву не отдадим». Хотя разговор днем ранее был более чем напряженным и в конце его главком Западного фронта и Верховный, по свидетельству некоторых очевидцев с той и другой стороны, крыли друг друга отборным матом.
  
  Советские войска начали свое наступление 6 декабря в три часа утра. 11 декабря была освобождена Истра, на следующий день – Солнечногорск. Группа Гудериана начала отступать от Тулы. «Наступление на Москву провалилось, – писал в мемуарах Гудериан. – Все жертвы и усилия наших доблестных войск оказались напрасными…»
  Неудачи на фронтах в 1942 году
  
  5 января 1942 года в Ставке прошло совещание, посвященное плану большого наступления по всему советско-германскому фронту от Черноморского побережья до Ладоги. Жуков выразил сомнение в том, что это возможно. Но план наступления был принят в первоначальном виде. Сталин высказался в том духе, что немцам нельзя давать передышки – нужно безостановочно гнать их на запад, вынуждая израсходовать все резервы. Расчет был на то, что эвакуированные на восток советские военные предприятия будут выдавать все больше и больше вооружения, а немцам неоткуда будет компенсировать потери.
  
  Решение о наступлении было утверждено.
  
   Из воспоминаний Жукова
  
   Что такое Ставка? Вот я был членом Ставки от первого до последнего дня войны. Собиралась ли когда Ставка для обсуждения вопросов? Нет. Кто в Ставке был, кто вел разговоры? Сталин. Ставка – это Сталин. Генеральный штаб – это аппарат. Сталин вызывал в Ставку тогда, когда он считал нужным и кого считал нужным, был ли это член Ставки или это был просто командующий. Он вызывал его вместе с начальником Генерального штаба или с его заместителем и заслушивал мнение командующего и тут же Генерального штаба. Вот таким был метод работы Ставки… Когда нужно, Сталин говорил: «Маленков с Вознесенским, рассмотрите вместе с Жуковым то, что он просит. Через два часа доложите». Кто это – члены Ставки или это Государственный Комитет Обороны, – было трудно сказать. Сталин – Ставка, и Государственный Комитет Обороны – тоже в основном Сталин. Он командовал всем, он дирижировал, его слово было окончательным. Это как приказ, собственно. Сталин говорит – это есть приказ окончательный, обжалованию не подлежит… Сталин считал – враг под Москвой разгромлен, надо его добить, и это не должно вызывать возражений и подлежит исполнению. А то, что противник еще настолько силен, что загонит нас вскоре до Волги, Сталин этого не понимал и знать не хотел!
  
  В 1962 году К. К. Рокоссовский, выступая перед слушателями Военной академии имени М. В. Фрунзе, так охарактеризовал действия Ставки: «20 декабря после освобождения Волоколамска стало ясно, что противник оправился, организовал оборону и что наличными силами продолжать наступление нельзя. Надо было серьезно готовиться к летней кампании. Но, к великому сожалению, Ставкой было приказано продолжать наступление и изматывать противника. Это была грубейшая ошибка. Мы изматывали себя. Неоднократные доклады о потерях Жуков не принимал во внимание. При наличных силах добиться решительных результатов было нельзя. Мы просто выталкивали противника. Не хватало орудий, танков, особенно боеприпасов. Пехота наступала по снегу под сильным огнем при слабой артиллерийской поддержке. Наступало пять фронтов, и, естественно, сил не хватало. Противник перешел к стратегической обороне, и нам надо было сделать то же самое. А мы наступали. В этом была грубейшая ошибка Сталина. Жуков и Конев не смогли его переубедить».
  
  20 апреля 1942 года завершилась грандиозное сражение под Москвой, в котором германская армия потерпела поражение. В ходе Московской битвы немецкие войска были отброшены с прежних позиций на 100–250 километров, были полностью освобождены ряд областей (в том числе и Московская), враг понес большие потери, как в живой силе, так и в технике, развеялись надежды германских генералов на быструю победу над Советским Союзом.
  
  1 мая 1944 года Указом Президиума Верховного Совета была учреждена медаль «За оборону Москвы». Число награжденных ею составило примерно миллион человек.
  
  Но пока советское руководство строило радужные планы о скором и полном изгнании оккупантов, те собирались с силами для нового наступления.
  
  5 апреля 1942 года вождь Третьего рейха Адольф Гитлер подписал директиву, которая провозглашала одной из главных целей грядущего летнего наступления немецких войск нефтеносные районы Кавказа.
  
  11 апреля фюрер собрал на совещание командование сухопутных войск и распорядился разработать все необходимые для этого наступления документы и материалы. Операция получила кодовое название «Блау». Направление главного удара тщательно маскировалось – для этого была проведена целая кампания по дезинформации, которая называлась «Кремль». В. И. Дашичев в книге «Банкротство стратегии германского фашизма» приводит приказ, изданный в конце мая: «Разгромить вражеские войска, находящиеся в районе западнее и южнее столицы противника, прочно овладеть территорией вокруг Москвы, окружив город, и тем самым лишить противника возможности оперативного использования этого района». При этом были приняты меры, чтобы русская разведка не прошла мимо этого «совершенно секретного» документа. На московском направлении демонстративно велась подготовка к наступлению, над московским регионом летали самолеты фоторазведки.
  
  Справедливости ради надо сказать, что, несмотря на всю эту активность, до советского руководства все же доходила информация об истинных намерениях Гитлера. В. Г. Красно в книге «Неизвестный Жуков» отмечает, что уже 18 марта 1942 года Главное разведывательное управление Красной армии докладывало: «… центр тяжести весеннего наступления будет перенесен на южный сектор фронта с вспомогательным ударом на севере при одновременной демонстрации на центральном фронте против Москвы… Для весеннего наступления Германия вместе с союзниками выставит до 65 новых дивизий… Наиболее вероятный срок наступления – середина апреля или начало мая». Аналогичные сведения вскоре были добыты по линии НКВД: «Главный удар будет нанесен на южном участке с задачей прорваться через Ростов к Сталинграду и на Северный Кавказ, а оттуда по направлению к Каспийскому морю. Этим немцы надеются достигнуть источников кавказской нефти. В случае удачи операции с выходом на Волгу у Сталинграда немцы наметили повести наступление на север вдоль Волги…»
  
  В конце марта 1942 года в Ставке состоялось совещание, на котором обсуждалась Харьковская наступательная операция. Сталин, поддержавший предложение командующего Юго-Западным направлением С. К. Тимошенко, дал указание считать операцию внутренним делом Юго-Западного направления и генштабу в ее ход не вмешиваться. За проявленную на совещании «строптивость» Жуков по приказу Ставки был понижен – из его подчинения был выведен Калининский фронт, а руководимое Жуковым Западное направление было ликвидировано…
  
  Но зато для поощрения С. К. Тимошенко, И. Х. Баграмяна и Н. С. Хрущева (руководства Юго-Западного направления) Сталин устроил прием, на который своевольного Жукова не пригласили. У вождя, лично ведшего праздничное застолье, нашлись добрые слова и пожелания для каждого из присутствующих. Напоследок Сталин огласил «один весьма актуальный документ» – знаменитое письмо запорожских казаков турецкому султану, потребовавшему от них покорности: «А какой же ты, к бесу, рыцарь, если не можешь прибить голой задницей ежа!»
  
  Но вскоре советскому вождю и его сподвижникам стало не до смеха – начавшееся успешно харьковское наступление захлебнулось – со стороны его южного фланга (со стороны Краматорска) последовал удар танковой группы Клейста. Но переоценившие свои (вернее, недооценившие вражеские) силы командующий направлением Тимошенко и член Юго-Западного фронта Хрущев сделали попытку убедить Верховного Главнокомандующего в том, что опасность со стороны немецкой танковой группы преувеличена и наступление Красной армии продолжается успешно… Операция закончилась тяжелым поражением Красной армии, крупная группировка советских войск попала в окружение. Потери обоих фронтов (Юго-Западного и Южного) составили 277 тысяч человек, из которых более 170 тысяч человек – безвозвратные.
  
  Катастрофой закончилась и попытка освобождения Крыма. Командующий Крымским фронтом генерал-лейтенант Д. Т. Козлов и представитель Ставки, доверенное лицо Сталина, армейский комиссар I ранга Л. З. Мехлес, не смогли организовать наступление. В результате, имея численное превосходство, Красная армия после двухнедельных боев была вынуждена оставить Керченский полуостров и, бросив часть боевой техники, эвакуироваться на Тамань. Вследствие этой неудачной операции нашим войскам пришлось 3 июля 1942 года оставить легендарный город-крепость Севастополь. Безвозвратные потери Крымского фронта и Черноморского флота составили более 176 тысяч человек.
  
  Эти и другие неудачи Красной армии позволили командованию вермахта вновь перехватить утерянную после зимнего наступления 1941–1942 годов советских войск под Москвой стратегическую инициативу. Планируя захват нефтеносных районов Кавказа, в конце июня 1942 года немецкие войска, нанеся мощный удар по позициям Брянского и Юго-Западного фронтов, прорвали оборону Красной армии и совершили рывок в направлении Воронежа (частично захваченного 6 июля 1942 года) и к Дону. Советские войска оказались отброшенными за Дон, и к середине июля вермахт, развернувший наступление в большой излучине на Сталинград, прорвал стратегический фронт нашей армии на глубину 150–400 километров.
  Сталинградская битва
  
  12 июля 1942 года решением Ставки Верховного Главнокомандования был сформирован Сталинградский фронт под командованием маршала С. К. Тимошенко, перед которым была поставлена задача не допустить прорыва немцев к Волге и нефтеносному Кавказу.
  
  И эта угроза оказалась впоследствии настолько серьезной, что задачей Сталинградского фронта было не допустить этого прорыва. Нарком промышленности и уполномоченный ГКО по обеспечению фронта горючим Н. К. Байбаков был вызван в Кремль и получил от Сталина приказ отправиться на Кавказ и позаботиться, чтобы немцам не досталась нефть. Слова советского вождя вошли в историю: «Имейте в виду, товарищ Байбаков, если вы хоть одну тонну нефти оставите немцам, мы вас расстреляем. Но если вы уничтожите промыслы, а противник не сумеет захватить эту территорию и мы останемся без нефти, мы вас тоже расстреляем».
  
  18 июля 1942 года полковник Я. П. Тетушкин, командир 141-й стрелковой дивизии, занимавшей важный оборонительный рубеж в районе Воронежа, написал письмо в ЦК ВКП(б), адресовав его Г. М. Маленкову. Тетушкин, боевой офицер, прошедший еще школу Первой мировой войны, поневоле ставший свидетелем июльского беспорядочного отступления Красной армии, рискуя быть обвиненным в паникерстве и пораженчестве, писал следующее: «Ни одной организованно отступающей части я не видел на фронте от Воронежа на юг до г. Коротояк. Это были отдельные группки бойцов всех родов оружия, следовавшие, как правило, без оружия, часто даже без обуви, имея при себе вещевые мешки и котелок… У нас не хватает жесткой дисциплины, чтобы наверняка обеспечить успех в бою, чтобы никто не смел бросить свое место в окопе в любой обстановке. Умри, а держись».
  
  19 июля 1942 года в газете «Красная звезда» (получаемой всеми подразделениями Красной армии и являвшейся одним из основных источников для проведения политбесед с бойцами) было напечатано стихотворение К. Симонова «Убей его», отражавшее эмоциональный настрой советских людей в этот период смертельной схватки, в которой нельзя было быть милосердным: «Если дорог тебе твой дом, \ Где ты русским выкормлен был… Если ты не хочешь, чтоб пол \ В твоем доме фашист топтал…\ Так убей фашиста, чтоб он, \ А не ты на земле лежал…» С этим эмоциональным текстом соседствовали гневные материалы, разоблачавшие отсутствие должной дисциплины (особенно на уровне взвода и роты), недостаточный контроль бойцов за личным снаряжением и оружием – во время отступления многие красноармейцы бросали винтовки и боеприпасы, противогазы, саперные лопатки.
  
  24 июля 1942 года в «Красной звезде» появилась небольшая, но красноречивая статья одного из самых популярных советских писателей и журналистов – И. Эренбурга. Статья-лозунг называлась емко и жестко: «Убей!» Эренбург прямо называет смертельных врагов советских людей: «Мы поняли: немцы не люди. Отныне слово «немец» для нас самое страшное проклятие… Убей немца! – Это просит старуха мать. Убей немца! – Это молит тебя дитя. Убей немца! – Это кричит родная земля. Не промахнись! Не пропусти. Убей!» Это эмоциональное произведение лишь на несколько дней опередило знаменитый приказ № 227. Сталин всегда с должным вниманием относился к литературе как средству воспитания масс. Вождь читал «Красную звезду», и вряд ли подобные тексты, выражавшие мнение не только руководства страны, но и настроения общества, могли быть опубликованы без его негласного одобрения…
  
  28 июля Сталин как народный комиссар обороны СССР подписал лично им написанный приказ № 227 «Ни шагу назад!».
  
  Приказ просто потряс армию – впервые руководство страны в лице Сталина не просто обратилось к народу, но подчеркнуло трагичность момента и важность всеобщих усилий для разгрома врага. Текст приказа поразил своей искренностью и прямотой.
  
  П. Д. Бараболя, боевой офицер, командир взвода в штрафбате, так оценивал этот приказ: «Все мы, от «простого матроса» до командующего фронтом, жили тогда приказом № 227 народного комиссара обороны И. В. Сталина. Он теперь широко и хорошо известен как исторический документ, который своими жесткими требованиями спаял волю и мастерство защитников города на Волге в единую необоримую силу. В твердых, непререкаемых параграфах приказа заключалось короткое, как выстрел, и емкое повеление: «Ни шагу назад!» В войсках оно мгновенно обрело живой, конкретный и беспощадный смысл: «За Волгой для нас земли нет!»… Приходят на память слова из «Разных дней войны» К. Симонова, очень точно определившие самую суть единственного в своем роде приказа Сталина: «По-моему, главное в том, что людям, народу (приказ зачитывался всем войскам) мужественно сказали прямо в глаза всю страшную и горькую правду о той пропасти, на грань которой мы тогда докатились».
  
  В книге «Семь вождей» известный историк Д. А. Волкогонов писал: «Хотим мы этого или не хотим, но в трагические месяцы начала войны беспощадная страшная воля Сталина смогла заставить многих людей «упереться», призвать все свое личное мужество на помощь, одолеть свое малодушие под страхом смертельной кары».
  
  Именно суровые сталинские приказы № 270 (о трусах и паникерах, сдающихся в плен) и № 227 («Ни шагу назад!») способствовали нормализации обстановки в Красной армии в тяжелом и решающем 1942 году.
  
  Маршал А. М. Василевский в своих воспоминаниях оценивает приказ как «один из самых сильных документов военных лет по глубине патриотического содержания, по степени эмоциональной напряженности».
  
  К сожалению, многочисленные факты трусости и паникерства среди бойцов и командиров часто встречались перед опубликованием приказа № 227. Об этом свидетельствуют документы «Сталинградской эпопеи. Материалы НКВД СССР и военной цензуры из Центрального архива ФСБ РФ», содержащие прежде недоступные широкому кругу читателей (из-за режима секретности) донесения особого отдела НКВД Сталинградского фронта: «Немецкая армия культурнее и сильнее нашей армии, – говорил своим сослуживцам по 538-му легкому авиационному полку Резерва Верховного Главнокомандования красноармеец Колесников. – Нам немцев не победить. Смотрите, какая у немцев техника, а у нас что за самолеты, какие-то кукурузники…»
  
  «Нас предали. Пять армий бросили немцу на съедение. Кто-то выслуживается перед Гитлером. Фронт открыт, и положение безнадежное, а нас здесь с 6 июля маринуют и никак не определят», – такова была точка зрения начальника штаба артиллерии 76-й стрелковой дивизии капитана Свечкора перед тем, как им занялись особисты.
  
  Попало и тем военнослужащим, кто высказывал в своих фронтовых письмах пораженческие настроения – бдительная военная цензура отслеживала все, и авторы таких писем попадали в разработку: «Положение у нас крайне тяжелое, почти безвыходное… Так мы довоюемся, что и на Урале не удержимся» (начальник отдела укомплектования штаба фронта майор Антонов).
  
  «Если на Дону не удержимся, то дела будут очень плохие, придется отступать до Урала. Если союзники нам не помогут, то сами мы не справимся с разгромом гитлеровцев» (техник Автобронетанкового управления капитан Погорелый).
  
  «Немцы сейчас вырвали инициативу из наших рук, и, если [мы] не сумели удержаться на Дону, не удержимся и на Волге. Придется отходить до Урала» (интендант 2-го ранга Фей).
  
  Подобного рода «пораженческие», по терминологии тех дней, мысли и высказывания были не редкостью. Их нарастание отметил и такой чуткий к фронтовым настроениям писатель, как В. Гроссман, автор одного из лучших романов о Сталинградской битве «Жизнь и судьба». Один из его героев романа, подполковник Даренский, был командирован на левый фланг фронта с проверкой войск, «затерявшихся в песке между каспийским побережьем и калмыцкой степью». Проехав сотни километров, офицер обратил внимание, что встреченные им люди и не помышляли о какой-либо перемене к лучшему, будучи психологически подавленными мощным натиском военной машины фашистской Германии, «настолько безысходным казалось им положение войск, загнанных немцами на край света». «Даренский, – читаем мы в романе, – постепенно подчинился монотонной тоске этих мест. Вот, думал он, дошла Россия до верблюжьих степей, до барханных песчаных холмов и легла, обессиленная, на недобрую землю, и уже не встать, не подняться ей».
  
  Другой яркий пример «пораженческих» мыслей можно наблюдать в произведении В. Некрасова «В окопах Сталинграда». Стойкий офицер, командир батальона Ширяев, признается в разговоре с главным героем лейтенантом Керженцевым: «А скажи, инженер, было у тебя такое во время отступления? Мол, конец уже… Рассыпалось… Ничего уже нет. Было? У меня один раз было. Когда через Дон переправлялись. Знаешь, что там творилось? По головам ходили…»
  
  Порой «пораженческие» размышления соответствовали реальному положению дел, отражая, например, слабое и неумелое, зачастую несогласованное руководство войсками, недостатки боевой техники. Но при всем при этом в конкретной обстановке лета – осени 1942 года такие настроения выдавали слабый психологический настрой многих военнослужащих, неверие в победу, упадок духа и внутреннюю готовность к дальнейшему отступлению.
  
  Именно в этот момент и был обнародован приказ № 227. Впервые после начала войны власть решилась сказать всю правду о реальном положении на фронтах. Дальнейшее отступление Красной армии грозило Советскому Союзу утратой национальной независимости и государственного суверенитета.
  
  А. Рыбаков в романе «Прах и пепел» так описывал ситуацию после выхода приказа № 227: «Этот приказ сковал инициативу командиров, парализовал возможность маневра, увеличил бессмысленные потери. Выполнять его означало обречь армию на поражение. Немцы все равно продвигались вперед, захватили Майкоп, Краснодар, Моздок, вышли на Терек, овладели почти всеми горными перевалами, открывающими путь в Закавказье. Но пленные и трофеи им уже не доставались. Вопреки приказу Сталина советские войска вели маневренную войну, не допускали окружения, умело отводили свои части. Лишь на узком участке фронта войска армии Паулюса сумели 23 августа выйти к западной окраине Сталинграда.
  
  Сталин все отлично понимал: страна разрезается надвое. Гитлер овладевает всем югом, Украиной, Кавказом, Закавказьем. Но главное – Сталинград! Немцы взяли город в клещи, прижав наши войска к Волге. Если Сталинград падет, у немцев в руках окажется главная водная артерия европейской части Союза. От Сталинграда они повернут на север, зайдут в тыл Москве, и тогда основные силы Красной армии окажутся в мешке».
  
  Судьба нашей страны и исход войны решались в 1942 году в приволжских степях.
  
  30 июля по решению командования вермахта сталинградское направление стало приоритетным (ранее, 23 июля, согласно Директиве № 45, подписанной А. Гитлером, группа армий «А» должна была наступать на Кавказ, а вспомогательную задачу – овладеть Сталинградом силами 6-й армии под командованием генерал-полковника Ф. фон Паулюса – поставили перед группой армий «Б»). К тому времени на помощь немецким войскам дуче Муссолини отправил еще шесть дивизий. Достигшая численности 300 тысяч человек, итальянская экспедиционная армия двигалась к Сталинграду.
  
  В это время советским командованием была организована Ржевско-Сычевская операция, которая, казалось, не принесла ощутимого успеха, но на самом деле сковала на севере значительные силы группы армий «Центр». Немцы были вынуждены даже перебросить к Ржеву двенадцать дивизий, уже подготовленных к отправке под Сталинград, что значительно ослабило натиск противника в Поволжье и позволило Ставке ГКО собрать там силы для ответного наступления.
  
  23 августа 1942 года немецкие войска под командованием Паулюса смогли выйти к западной окраине Сталинграда. Но, тем не менее, первоначальный план быстрого выхода к Волге и захвата города уже был сорван яростной обороной советских войск на подступах к Сталинграду и недостатком сил, застрявших возле Ржева.
  
  Руководил Ржевско-Сычевской операцией Жуков, однако в ходе ее Сталин позвонил ему и приказал срочно возвращаться в Москву. «Сталин не сказал о назначении меня заместителем Верховного Главнокомандующего, – вспоминал Жуков. – Видимо, об этом он хотел объявить при личной встрече. Вообще, Верховный по телефону говорил только то, что было крайне необходимо сказать в данный момент. От нас он требовал быть крайне осторожными во время телефонных разговоров, особенно в зоне действующих войск, где не было стационарных средств засекречивания переговоров. Верховный сказал, что у нас плохо идут дела на юге и может случиться, что немцы возьмут Сталинград… объявил, что ГКО решил назначить меня заместителем Верховного Главнокомандующего и послать в район Сталинграда».
  
  Сталин, спохватившись, что военачальник только с фронта и не успел перекусить, распорядился принести чай с бутербродами. И за едой рассказал о ситуации подробнее. Было ясно, что положение под Сталинградом отчаянное. Наверное, в этот момент Иосиф Виссарионович вспоминал, как командовал обороной этого же города, тогда Царицына, во время гражданской войны…
  
  Вождь рейха, решивший захватить одновременно нефтеносный Кавказ и Сталинград, издал роковую Директиву № 45, ни одна из стратегических целей которой так и не была достигнута. Начальник германского генерального штаба Ф. Гальдер, тщетно пытавшийся объяснить фюреру, что у вермахта недостаточно сил для проведения двух крупных наступательных операций на двух различных направлениях, писал в своем дневнике: «Всегда наблюдавшаяся недооценка возможностей противника принимает постепенно гротесковые формы, становится опасной. Все это выше человеческих сил. О серьезной работе теперь не может быть и речи. Болезненная реакция на различные случайные впечатления и полное нежелание правильно оценить работу руководящего аппарата – вот что характерно для нынешнего так называемого руководства… Решения Гитлера перестали иметь что-либо общее с принципами стратегии и тактики, как их понимали прошлые поколения. Эти решения являлись продуктом мышления натуры неистовой, возникали под воздействием импульсов и не признавали никаких пределов невозможного; эти решения принимались на основе желаемого и без учета возможностей их реализации… Однажды, когда Гитлеру зачитывали совершенно объективный доклад, из которого явствовало, что в 1942 году Сталин все же будет в состоянии собрать от одного миллиона до миллиона с четвертью свежих войск в районе севернее Сталинграда и западнее Волги, не говоря уже о полумиллионном войске на Кавказе, и что, по надежным источникам, выпуск русскими боевых танков достигает 1200 единиц в месяц, Гитлер, сжав кулаки, с пеной в уголках рта, бесился на человека, зачитывавшего доклад, и запретил ему читать дальше такую чушь… Не надо обладать особым даром, чтобы сказать, что произойдет, когда Сталин направит по полтора миллиона войск против Сталинградского и Донского флангов. Я откровенно указал на это Гитлеру. Результатом явилось отстранение с поста начальника генерального штаба сухопутных войск».
  
  22 августа 1942 года в бой на Сталинградском фронте вступили подразделения немецких штрафников. Они формировались в полевых условиях из командиров и офицеров частей вермахта, нарушивших приказ фюрера и допустивших отход солдат с боевых позиций. Проштрафившиеся командиры приказом вышестоящего начальства лишались званий и наград и отправлялись искупать свои ошибки кровью в штрафных частях. Так, в 51-й дивизии рейха были собраны вместе все офицеры (их было пятьдесят восемь человек), ранее вышедшие из окружения, но оставившие ради этого боевые позиции, и отправлены без суда и следствия в штрафные части. Спустя два месяца в штабе армии выяснилось, что произошла ошибка, и поэтому было принято решение вернуть этих офицеров, возвратив им прежние воинские звания, но большинство из них к тому времени погибли в боях.
  
  29 августа 1942 года штрафная рота 51-й армии (входившей в состав Сталинградского фронта), приданная 91-й стрелковой дивизии, в оборонительном бою отбила атаку противника, поддерживаемую десятью танками. Рота, будучи отрезанной от своих войск, с боями вышла из окружения. 1 сентября участвовала уже в наступательном бою и только по приказу отошла на исходные позиции. Бойцы и начальствующий состав роты 60 километров несли на себе раненых. Приказом военного совета 51-й армии звание штрафной с роты было снято. Во время решающих боев, сражений, проходивших под неусыпным контролем Ставки, наград не жалели, и тогда награждения воинов-героев принимали массовый характер. Но надо добавить – заслуженно. К примеру, в период боев под Сталинградом в штрафных частях 64-й армии 1023 человека за мужество были освобождены от наказания. Из них награждены: орденом Ленина – 1, Отечественной войны II степени – 1, Красной Звезды – 17, медалями «За отвагу» и «За боевые заслуги» – 134.
  
   2 сентября
  
   Жуков – Сталину
  
   1-я гвардейская армия 2 сентября перейти в наступление не смогла, так как ее части не сумели выйти в исходное положение, подвезти боеприпасы, горючее и организовать бой. Чтобы не допустить неорганизованного ввода войск в бой и не понести от этого напрасных потерь, после личной проверки на месте перенес наступление на 5 часов 3 сентября.
  
   Наступление 24-й и 66-й армий назначаю на 5–6 сентября. Сейчас идет детальная отработка задач всем командным составом, а также принимаем меры материального обеспечения операции.
  
   3 сентября
  
   Сталин – Жукову
  
   Положение под Сталинградом ухудшается. Противник находится в трех верстах от Сталинграда. Сталинград могут взять сегодня или завтра, если северная группа войск не окажет немедленную помощь. Потребуйте от командующих войсками, стоящих к северу и северо-западу от Сталинграда, немедленно ударить по противнику и прийти на помощь к сталинградцам.
  
   Недопустимо никакое промедление. Промедление теперь равносильно преступлению. Всю авиацию бросьте на помощь Сталинграду. В самом Сталинграде авиации осталось очень мало.
  
   7 сентября
  
   Жуков – Сталину
  
   Для разгрома противника под Сталинградом тех сил, которые имеются здесь, явно не хватит. Необходимо сосредоточить дополнительную группу войск с тем, чтобы в кратчайший срок нанести более сильный удар противнику…
  
  В ответ на сообщение от 10 сентября Сталин вызвал Жукова в Москву. Там Георгий Константинович вновь доложил о ситуации и сказал, что нужны значительные подкрепления. Он отметил, что в окрестностях Сталинграда местность плохо пригодна для наступления – в ровной степи нет укрытий от артиллерийского огня противника, который, напротив, имеет возможность держать оборону, засев в многочисленных узких и глубоких оврагах. А поскольку при этом в распоряжении немцев находятся господствующие над местностью высоты, то при нынешнем раскладе сил прорвать немецкий фронт невозможно.
  
  Сталин выслушал все это и спросил:
  
  – Что нужно Сталинградскому фронту, чтобы ликвидировать коридор противника и соединиться с Юго-Восточным фронтом?
  
  – Минимум еще одна полнокровная общевойсковая армия, танковый корпус, три танковые бригады и не менее 400 орудий гаубичной артиллерии, – ответил Жуков. – Кроме того, на время операции необходимо дополнительно сосредоточить не менее одной воздушной армии.
  
  Василевский, который перед тем докладывал Сталину обстановку на Кавказе, полностью согласился с Жуковым.
  
  «Верховный достал свою карту с расположением резервов Ставки, долго и пристально ее рассматривал. Мы с Александром Михайловичем отошли подальше от стола в сторону и очень тихо говорили о том, что, видимо, надо искать какое-то иное решение.
  
  – А какое «иное» решение? – вдруг подняв голову, спросил И. В. Сталин.
  
  Я никогда не думал, что у И. В. Сталина такой острый слух. Мы подошли к столу.
  
  – Вот что, – продолжал он, – поезжайте в генштаб и подумайте хорошенько, что надо предпринять в районе Сталинграда. Откуда и какие войска можно перебросить для усиления сталинградской группировки, а заодно подумайте и о Кавказском фронте. Завтра в 9 часов вечера снова соберемся здесь».
  
  Жуков предположил, что надо направить основные удары на фланги сталинградской группировки противника, где находились румынские и итальянские войска: «Войска сателлитов по сравнению с немецкими были хуже вооружены, менее опытны, недостаточно боеспособны даже в обороне. И самое главное – их солдаты, да и многие офицеры не хотели умирать за чуждые им интересы на далеких полях России…»
  
  28 сентября 1942 года первым заместителем народного комиссара обороны СССР генералом армии Г. К. Жуковым и заместителем наркома армейским комиссаром 1-го ранга Е. А. Щаденко были утверждены Приказ (№ 298) и Положения о штрафных батальонах и ротах и их штаты: «Лица среднего и старшего командного, политического и начальствующего состава направляются в штрафные батальоны… от одного до трех месяцев». На основании решения соответствующего командира, командующего офицеры (термин «офицеры» появился в Красной армии в начале 1943 года и поэтому в более ранних приказах не фигурировал), принадлежавшие к среднему и старшему командному, политическому и начальствующему составу и провинившиеся в нарушении дисциплины по трусости или неустойчивости, направлялись в штрафные батальоны. Власть командиров дивизий и отдельных бригад не распространялась лишь на командиров и комиссаров батальонов и полков, которых могли направить в штрафбат лишь по приговору военного трибунала фронта.
  
  К осени 1942 года, после тяжелых и кровопролитных боев с лучшими частями вермахта, в Красной армии преобладали необученные новобранцы, которые часто робели подниматься в атаку, особенно под шквальным огнем противника. Поэтому командующие фронтами были вынуждены добиваться неуклонного исполнения приказа № 227, предусматривающего активное действие заградотрядов. На одном из самых стратегически важных фронтов, Донском, заградотряды действовали не жалея сил, наводя порядок.
  
  С существованием этих подразделений связано множество слухов, всевозможных историй, написанных различными «очевидцами» и теми, «кто видел этих очевидцев». Заградотрядам приписывались в основном расстрельные функции{В двухтомнике В. В. Белоцерковского «Путешествие в будущее и обратно» приводится малореальная цифра в один миллион (!!!) человек, уничтоженных в годы Великой Отечественной войны заградотрядами и сотрудниками отделов контрразведки «Смерш».} и карательный энтузиазм. Считалось, что они состоят исключительно из кадровых работников НКВД.
  
  Являлся ли заградотряд одной из разновидностей сталинских спецслужб? В официальных послевоенных документах читаем: «Заградительный отряд (заградотряд) – это постоянное или временное воинское формирование, создаваемое для выполнения боевой или специальной задачи. Ведомственная принадлежность, состав и функции заградотрядов в ходе войны неоднократно изменялись».
  
  Заградительные отряды задерживали и энквэдэшников. В издании «Сталинградская эпопея. Материалы НКВД СССР и военной цензуры из Центрального архива ФСБ РФ» приводится неопровержимый документ – фрагмент донесения начальника ОО НКВД Сталинградского фронта старшего майора госбезопасности Н. Н. Селивановского в НКВД СССР от 16 сентября 1942 года: «Заградительным отрядом особого отдела 62-й армии с 13 по 15 [сентября] задержано 1218 человек военнослужащих; из них расстреляно – 21, арестовано – 10, остальные направлены в свои части. Большинство задержанных относятся к войскам 10-й дивизии НКВД и связному полку 399-й стрелковой дивизии, который был брошен на поле боя командиром и комиссаром полка».
  
  В газете «Красная звезда» (от 15 июня 2006 года) была опубликована статья полковника юстиции Андрея Мороза «Искупление кровью. Как 8-й отдельный штрафной батальон прошел с боями от Волги до Одера», в которой рассказывалось и о действиях заградотрядов: «Только за десять дней августа 1941 года заградотряды, сформированные военными советами армий, сражавшихся в составе Сталинградского фронта, задержали более 9 тысяч человек, самовольно покинувших поле боя. Для части из них направление в штрафные роты и батальоны стало спасением».
  
  Огня по своим заградотряды никогда не открывали. Чаще всего они вносили перелом в боевые действия дрогнувших войск как подобранное из проверенных и стойких людей, хорошо вооруженное (пулеметный взвод) подкрепление. Такого рода формирования были во всех армиях, участвовавших во Второй мировой войне. К. К. Рокоссовский, которого справедливо считают одним из самых гуманных командующих, в своих мемуарах «Солдатский долг» писал: «Интересы Родины превыше всего, и во имя их требовалось применение самых суровых мер, а всякое послабление шкурникам становилось не только излишним, но и вредным…»
  
  Новая операция получила кодовое название «Уран». По ходу ее подготовки был создан новый Юго-Западный фронт под командованием генерала Н. Ф. Ватутина. Сталинградский фронт стал Донским и командовал им генерал К. К. Рокоссовский, а прежний Юго-Восточный фронт – Сталинградским под командованием генерала А. И. Еременко.
  
  «Уран» готовился в глубокой тайне. Даже командующие фронтами почти до самого последнего момента не знали подробностей. В большинстве донесений наступление именовалось «переселением», а командующие значились под псевдонимами – Васильев (Сталин), Константинов (Жуков), Михайлов (Василевский) …
  
  В боях за Сталинград отличились многие советские воины. Можно вспомнить ставшего живой легендой сержанта Якова Павлова, защищавшего дом, вошедший в историю как «Дом Павлова»; командира пулеметной роты, капитана Рубена Руиса Ибаррури (сына лидера Коммунистической партии Испании Долорес Ибаррури); Василия Зайцева, снайпера 62-й армии; Александра Кузнецова, командира стрелкового батальона; летчика Гавриила Игнашкина; капитана Сергея Павлова, командира танковой роты; старшего сержанта Георгия Хачина, наводчика отдельной артиллерийской бригады; лейтенанта Эдуарда Утукина, командира стрелкового взвода…
  
   11 ноября
  
   Жуков – Сталину
  
   В течение двух дней работал у Еременко. Лично осмотрел позиции противника перед 51-й и 57-й армиями. Подробно проработал с командирами дивизий, корпусов и командармами предстоящие задачи по „Урану“. Проверка показала: лучше идет подготовка к „Урану“ у Толбухина… Мною приказано провести боевую разведку и на основе добытых сведений уточнить план боя и решение командарма…
  
   Две стрелковые дивизии, данные Ставкой (87-я и 315-я) в адрес Еременко, еще не грузились, так как до сих пор не получили транспорта и конского состава.
  
   Из мехбригад пока прибыла только одна.
  
   Плохо идет дело со снабжением и с подвозом боеприпасов. В войсках снарядов для „Урана“ очень мало.
  
   К установленному сроку операция подготовлена не будет. Приказал готовить на 15.11.1942 г.
  
   Необходимо немедленно подбросить Еременко 100 тонн антифриза, без чего невозможно будет бросить мехчасти вперед; быстрее отправить 87-ю и 315-ю стрелковые дивизии; срочно доставить 51-й и 57-й армиям теплое обмундирование и боеприпасы с прибытием в войска не позже 14.11.1942 г.
  
   12 ноября
  
   Сталин – Жукову
  
   Если авиаподготовка операции неудовлетворительна у Еременко и Ватутина, то операция кончится провалом. Опыт войны с немцами показывает, что операцию против немцев можно выиграть лишь в том случае, если имеем превосходство в воздухе. В этом случае наша авиация должна выполнить три задачи.
  
   Первое – сосредоточить действия нашей авиации в районе наступления наших ударных частей, подавить авиацию немцев и прочно прикрыть наши войска.
  
   Второе – пробить дорогу нашим наступающим частям путем систематической бомбежки стоящих против них немецких войск.
  
   Третье – преследовать отступающие войска противника путем систематической бомбежки и штурмовых действий, чтобы окончательно расстроить их и не дать им закрепиться на ближайших рубежах обороны.
  
   Если Новиков думает, что наша авиация сейчас не в состоянии выполнить эти задачи, то лучше отложить операцию на некоторое время и накопить побольше авиации.
  
   Поговорите с Новиковым и Ворожейкиным, растолкуйте им это дело и сообщите мне Ваше общее мнение.
  
   14 ноября
  
   Жуков – Сталину
  
   «1. За последние дни на участках Иванова{Сталинградский фронт.} и Федорова{Юго-Западный фронт.} подхода новых резервов противника не установлено, обнаружены лишь внутренние перегруппировки и подтягивание ближе к переднему краю армейских резервов, в частности румынской танковой дивизии на участке Романенко. В 5–6 километрах от переднего края обороны установлены мелкие группы танков, видимо, этими группами танков противник усиливает оборону своего переднего края. Противником на переднем крае устанавливается проволока, создаются минные поля.
  
   До сих пор не подвезен антифриз, все машины заправляются водкой. Зимних масел и смазки также нет. Многие части, особенно артиллерия усиления, не получили теплого обмундирования.
  
   2. На сегодняшний день все части Федорова вышли в исходные районы и прорабатывают свои задачи. Сейчас все работают над устройством тыла, форсируют подвоз боеприпасов, горючего и продовольствия.
  
   В период с 9 по 12.11 авиация противника систематически наносила удары по районам сосредоточения частей Федорова. С 12.11 активность авиации резко ослабла. Из опроса пленных, захваченных на различных участках фронта Федорова, установлено, что разговоров в войсках противника о готовящемся нашем переселении нет, видимо, противник не раскрыл нашей группировки и наших намерений.
  
   3. По состоянию частей и ходу подготовки у Иванова и Федорова срок переселения можно назначить 18 или 19 ноября. Дальше откладывать считаю нецелесообразным. О вашем решении и сроке переселения прошу меня известить.
  
   4. 14 и 15.11 буду у Чистякова и Батова проверять ход подготовки. Вечером 16 предполагаю быть в Москве. Михайлов от Иванова прибудет к Федорову 16.11 к 12 часам.
  
   15 ноября
  
   Сталин – Жукову
  
   День переселения Федорова и Иванова можете назначить по вашему усмотрению, а потом доложите мне об этом по приезде в Москву. Если у вас возникает мысль о том, чтобы кто-нибудь из них начал переселение раньше или позже на один или два дня, то уполномочиваю вас решить и этот вопрос по вашему усмотрению…
  
  17 ноября Верховный вызвал Жукова в Ставку и приказал заняться организацией отвлекающей операции на московском направлении силами Калининского и Западного фронтов.
  
  На рассвете 19 ноября артиллерия Юго-Западного фронта нанесла мощный удар по позициям 3-й румынской армии.
  
  Ставка сознательно жертвовала оперативным успехом на западе ради стратегического успеха на юге. В результате столь масштабное стратегическое наступление советских войск под Сталинградом оказалось для вермахта совершенно неожиданным: эффект внезапности был достигнут. «Мы абсолютно не имели представления о силе русских войск в этом районе, – писал генерал А. Йодль{Начальник штаба оперативного руководства верховного командования вермахта; 7 мая 1945 года подписал акт капитуляции Германии. По решению Нюрнбергского трибунала был повешен.}. – Раньше здесь ничего не было, и внезапно был нанесен удар большой силы, имеющий решающее значение».
  
  16 декабря войска правого крыла Юго-Западного фронта начали наступление в районе Среднего Дона в рамках операции «Малый Сатурн». Оборона итальянских частей была прорвана. 8 января войскам Паулюса был направлен ультиматум. Немцы его отвергли, и тогда войска Донского фронта снова двинулись в наступление. 31 января остатки южной группировки во главе с Паулюсом сдались. 2 февраля капитулировали и те, кто еще уцелел в северной группировке.
  
  Журналист А. Верт, посетивший Сталинград через несколько дней после окончания боев, описывал в своих материалах и последующей книге невероятный холод (свыше сорока градусов мороза) и чудовищные разрушения. И не скрывал злорадства, говоря о трупах немцев, умерших от голода и холода.
  
  До наших дней дошли слова фюрера, сказанные на совещании верховного командования вермахта 1 февраля 1943 года: «Они сдались там по всем правилам. Можно было бы поступить иначе: сплотиться, образовать круговую оборону, оставив последний патрон для себя… Если отказывают нервы… не остается ничего другого, как застрелиться… можно было бы сказать: человек вынужден застрелиться, подобно тому как раньше полководцы бросались на меч, если они видели, что сражение проиграно… Даже Варс приказал своему рабу: теперь убей меня… Представьте себе: он{Паулюс.} прибудет в Москву, и вообразите себе эту «крысоловку»! Там он подпишет все. Он будет делать признания и составит воззвания. Вот увидите: теперь они пойдут по пути бесхарактерности до предела, докатятся до глубочайшего падения… Он в ближайшее время выступит по радио, вот увидите. Зейдлиц и Шмидт будут говорить по радио. Они запрут их в крысином подвале на Лубянке, и через два дня они будут настолько измучены, что немедленно заговорят… Как они могли поступить так трусливо? Я не понимаю этого… Что такое «жизнь»? Жизнь… Отдельная личность должна умереть. Что остается от отдельного человека? Это народ. Но как может человек испытывать страх перед той секундой, когда он может освободиться от земных тягот, если долг не удержит его в юдоли печали… Мне это потому так досадно, что из-за одного-единственного слабовольного, бесхарактерного человека перечеркнуто мужество столь многих солдат и теперь этот человек сделает это…»
  
  Гитлер правильно оценил пропагандистское значение капитуляции Паулюса – к июлю 1943 года бывший фельдмаршал и его боевой сподвижник Зейдлиц, ставшие в советском плену руководителями сформированного по приказу Сталина национального комитета «Свободная Германия», обратились по советскому радио с призывом освободить Германию от тирании Гитлера…
  
  Одной из важнейших задач был прорыв блокады Ленинграда – операция «Искра». Незадолго до ее начала Сталин отправил туда Жукова – на месте разобраться, все ли готово для удара. Предчувствие не обмануло Сталина. Едва прибыв на Волховский фронт, Жуков принялся изучать обстановку и нашел изрядное количество недочетов, о чем и доложил в Москву «товарищу Васильеву». И принял меры к исправлению ситуации.
  
  18 января войска Волховского и Ленинградского фронтов прорвали кольцо блокады и встретились. 5 февраля 1943 года начала действовать Дорога победы – временная железнодорожная ветка Поляны – Шлиссельбург (33 километра), экстренно проложенная на только освобожденном советскими войсками южном берегу Ладожского озера и левом берегу Невы. Сразу после операции «Искра» решением Государственного комитета обороны было принято решение немедленно построить на отбитой у немцев полоске твердой земли железную дорогу для снабжения Ленинграда.
  
  На ее строительство отводилось двадцать суток. За это время помимо прокладки пути было построено три моста, в том числе низководный мост через Неву длиной 1300 метров, выгнутый дугой навстречу быстрому течению. Территория, где строилась и потом действовала дорога, постоянно обстреливалась вражеской артиллерией. Но, несмотря на это, строительство было завершено на три дня раньше срока. Для увеличения пропускной способности поезда в одну ночь шли только в Ленинград, в другую – обратно, так в сутки проходило до 25 составов.
  Перелом в ходе войны
  
  Жуков был снова вызван Сталиным в Москву, откуда отправился на Воронежский фронт, где возникла угроза танкового прорыва немцев. «Во второй половине дня 18 марта Жуков прибыл в Курск специальным поездом, в котором были бронированный штабной вагон и две платформы, оборудованные зенитными установками, – пишет В. Дайнес в книге «Жуков». – Поезд этот передали в его распоряжение, видно, не случайно. Сталин, безусловно, знал, что в бесконечных воздушных перелетах жизнь заместителя Верховного Главнокомандующего несколько раз оказывалась буквально на волоске…»
  
  Б. Соколов в книге «Неизвестный Жуков» пишет: «Жуков позвонил по ВЧ Сталину, доложил обстановку и затребовал срочно двинуть из резерва Ставки все, что находится поблизости, чтобы предотвратить удар противника на курском направлении. Верховный не заставил себя ждать. Немного позже Жукову передали из Генштаба, что к району Белгорода, уже захваченному противником, стягивались войска 21-й армии, 1-й танковой армии и 64-й армии…»
  
  18 марта Белгород был захвачен немцами. Сталин по представлению Жукова снял с должности командующего Воронежским фронтом Ф. И. Голикова. Его сменил Н. Ф. Ватутин. Главной задачей на тот момент было не допустить продвижения немцев к Курску.
  
  5 июля 1943 года началась великая битва на Курской дуге, которая оказалась одним из решающих сражений Великой Отечественной и всей Второй мировой войны. Во время этой военной операции произошло и самое грандиозное в истории танковое сражение, в нем было задействовано шесть тысяч танков.
  
  С немецкой стороны войсками руководили генерал-фельдмаршалы фон Клюге и Манштейн, с советской – маршалы Жуков и Василевский. Советская разведка сработала настолько умело, что готовый план операции, носившей название «Цитадель», оказался на столе у Сталина раньше, чем у Гитлера.
  
  12 июля двинулся в наступление Брянский фронт. Немцы начали переброску резервов, но тогда пошли вперед войска Центрального фронта. На Воронежском фронте ситуация для советских войск складывалась пока еще сложно. Именно тут 11–12 июля около Прохоровки произошло знаменитое танковое сражение.
  
  Была спешно разработана совместная операция войск Воронежского и Степного фронтов (кодовое название «Полководец Румянцев») по разгрому белгородско-харьковской группировки. Организовали дезинформацию, а кроме того, партизаны одновременно с началом наступления провели в тылу массовые нападения на транспортные узлы, коммуникации и гарнизоны.
  
  5 августа был освобожден Белгород. В Москве прогремел первый победный салют. 23 августа войска Степного фронта вошли в Харьков, завершив тем самым операцию «Полководец Румянцев», да и собственно Курскую битву. Наконец-то появились возможности для перехода в общее наступление, которое бы позволило освободить Левобережную Украину и выйти на Днепр.
  
  30 октября 1943 года Жуков доложил Верховному Главнокомандующему, что он внимательно проверил новый план наступления на Киев с Букринского плацдарма. Сталин настаивал на том, что украинскую столицу надлежит взять не позже первой недели ноября – к грядущей годовщине Октябрьской революции. Директива Ставки гласила, что придется «пойти на жертвы, имея в виду, что эти жертвы будут во много раз меньше тех, которые придется затратить, если эта операция затянется».
  
  И. Сталин, Ф. Д. Рузвельт и У. Черчилль в Тегеране, ноябрь 1943 года. На этой встрече «большой тройки» была разработана окончательная стратегия борьбы против Германии
  
  5 ноября 1943 года немецкая армия начала отступление из Киева. К этому моменту уже двое суток продолжалось мощное наступление войск 1-го Украинского фронта с Лютежского плацдарма, предваренное массированной артиллерийской подготовкой. 5 ноября 3-я гвардейская танковая армия перерезала шоссе Киев – Житомир. Руководство находившихся в Киеве сил вермахта, опасаясь окружения, приказало оставить город. К утру 6 ноября советские войска полностью освободили Киев, о чем Жуков и Ватутин «с величайшей радостью» доложили Верховному Главнокомандующему.
  Десять сталинских ударов
  
  Наступало время знаменитых «десяти сталинских ударов» – крупнейших наступательных стратегических операций, проведенных в 1944 году. Это были Ленинградско-Новгородская, Днепровско-Карпатская, Одесская и Крымская, Выборгско-Петрозаводская, Белорусская, Львовско-Сандомирская, Ясско-Кишиневская, Прибалтийская, Восточно-Карпатская и Петсамо-Киркенесская операции.
  
  30 мая 1944 года Сталин утвердил план операции «Багратион» по освобождению Белоруссии. Началу операции предшествовала тщательная подготовка и разведка. Одновременно велась масштабная кампания по дезинформации противника. План операции «Багратион» в полной мере был известен лишь Сталину, Жукову, Василевскому и еще трем высшим офицерам. Операция «Багратион» началась 23 июня.
  
  25 июня войска 1-го Прибалтийского и 3-го Белорусского фронтов окружили под Витебском пять немецких дивизий, а на следующий день освободили город. 27 июня войска 1-го Белорусского фронта проделали то же самое под Бобруйском и истребили окруженную группировку.
  
  8 июля 1944 года группировка немецких войск из 4-й армии, окруженная в ходе операции по освобождению Минска, официально капитулировала. До этого в течение нескольких дней окруженцы пытались прорваться вслед за успевшими отступить на запад войсками. 5 июля из минского котла была послана последняя отчаянная радиограмма, адресованная командованию группы армий «Центр»: «Сбросьте с самолета хотя бы карты местности, или вы уже списали нас?»
  
  Боеприпасы у немцев кончались, а попытки пойти на прорыв с холодным оружием – против закаленной в рукопашных схватках советской пехоты! – оказывались тщетными. Высшие офицеры оказались в числе тех, кто успел спастись бегством, поэтому командование теми, кто был заперт в Минском котле, принял на себя командир 12-го армейского корпуса В. Мюллер. Понимая, что при непрерывном обстреле и бомбежках его люди обречены, он организовал еще две безуспешные попытки прорыва.
  
  Утром 8 июля Мюллер отправился к советским позициям и сдался представителям 121-го стрелкового корпуса 50-й армии. Сразу же после этого он издал приказ, предписывающий подчиненным организованно последовать его примеру. Под Минском попали в плен более 35 тысяч немецких солдат.
  
  16 июля 1944 года в освобожденном от фашистов Минске состоялся Партизанский парад. Для этого праздничного шествия был выбран городской ипподром, территорию которого заблаговременно разминировали и взяли под охрану бойцы партизанской бригады «Буревестник». Всего в параде участвовали тридцать партизанских бригад из Минской, Барановичской и Вилейской областей – общим числом около 30 тысяч человек.
  
  Открыла парад бригада «Народные мстители». В строю шел и лейтенант А. Макаренко, летчик, чей самолет был сбит в первые дни войны. Однако пилот сумел не просто скрыться от немцев, но вскоре возглавил один из партизанских отрядов.
  
  Торжественный марш партизан длился несколько часов, поприветствовать отважных лесных воинов собрались десятки тысяч избавленных от оккупации жителей. Для вящей потехи партизаны провели по городу козла, на которого надели ленту с немецкими орденами.
  
  20 июля 1944 года в ставке вождя Третьего рейха, расположенной в прусском местечке Растенбург, один из немецких офицеров, подполковник генерального штаба граф К. Шенк фон Штауффенберг, совершил покушение на Гитлера. Во время военного совещания он отлучился «по делу», оставив в помещении свой портфель с бомбой, в которой был включен часовой механизм, после чего успел покинуть гитлеровскую Ставку. Но Гитлеру повезло – кто-то передвинул портфель в сторону, и, когда около часа дняраздался сильный взрыв, фюрер остался невредим. Растерявшиеся заговорщики, среди которых были и представители германского генералитета, пытавшиеся под предлогом смерти Гитлера захватить власть в Берлине и Париже, были арестованы эсэсовцами и преданы суду, после страшных пыток многие из них были казнены.
  
  1 августа 1944 года в Варшаве началось восстание против немецких оккупантов. Его организаторами были командование Армии Крайовой и представители польского правительства в изгнании, находившегося в Лондоне. Восставшие рассчитывали на быстрое наступление советских войск. Но уже в то время существовала версия, что эмиссары правительства в изгнании рассчитывали, что если не вся Польша, то, как минимум, Варшава будет освобождена силами самих поляков, что подчеркнет независимость страны и снимет угрозу установления советской власти.
  
  Западная пресса упрекала советских руководителей в том, что войска Красной армии не спешат оказать помощь повстанцам. Приходилось оправдываться. Вот что говорилось в экстренном сообщении ТАСС: «В последние дни в зарубежной печати появились сообщения со ссылкой на газеты и радио польского эмигрантского правительства о восстании и боях в Варшаве, начавшихся 1 августа по приказу польских эмигрантов в Лондоне и продолжающихся до сих пор. Газеты и радио польского эмигрантского правительства в Лондоне упоминают при этом, что повстанцы в Варшаве якобы были в контакте с советским командованием, но оно не пришло к ним с необходимой помощью.
  
  ТАСС уполномочен заявить, что эти утверждения и упоминания зарубежной печати являются либо результатом недоразумения, либо проявления клеветы на советское командование. Агентству ТАСС известно, что со стороны польских кругов в Лондоне, ответственных за события в Варшаве, не было предпринято ни одной попытки, чтобы своевременно предупредить и согласовать с советским военным командованием какие-либо выступления в Варшаве. Ввиду этого ответственность за события в Варшаве падает исключительно на польские эмигрантские круги в Лондоне…»
  
  Тем временем Сталин велел Жукову оценить ситуацию на подступах к Варшаве и понять, можно ли оказать необходимую военную поддержку повстанцам. Оказалось, что в тот момент это было практически невозможно: «Чтобы оказать помощь восставшим варшавянам, советские и польские войска были переправлены через Вислу и захватили в Варшаве набережную. Однако со стороны Бур-Комаровского{С 17 июля командующий Армии Крайовой.} вновь не было предпринято никаких попыток установить с нами взаимодействие. Примерно через день немцы, подтянув к набережной значительные силы, начали теснить наши части. Создалась тяжелая обстановка. Мы несли большие потери. Обсудив создавшееся положение и не имея возможности овладеть Варшавой, командование фронта решило отвести войска с набережной на свой берег».
  
  Войска были измотаны, коммуникации растянуты. Еще до получения известий о начале восстания стало ясно, например, что танкам не хватает горючего. Следовало дать передышку, подтянуть тылы и только тогда начинать наступление на Варшаву.
  
  Жуков высказал свое мнение Сталину в телефонном разговоре. Верховный был явно недоволен, приказал Жукову вернуться в Москву и доложить все лично.
  
  «Я развернул карту и начал докладывать, – вспоминал Жуков. – Вижу, И. В. Сталин нервничает: то к карте подойдет, то отойдет, то опять подойдет, пристально всматриваясь своим колючим взглядом то в меня, то в карту, то в К. К. Рокоссовского. Даже трубку отложил в сторону, что бывало всегда, когда он начинал терять хладнокровие и контроль над собой.
  
  – Товарищ Жуков, – перебил меня В. М. Молотов, – вы предлагаете остановить наступление тогда, когда разбитый противник не в состоянии сдержать напор наших войск. Разумно ли ваше предложение?
  
  – Противник уже успел создать оборону и подтянуть необходимые резервы, – возразил я. – Он сейчас успешно отбивает атаки наших войск. А мы несем ничем не оправданные потери…
  
  – Вы поддерживаете мнение Жукова? – спросил И. В. Сталин, обращаясь к К. К. Рокоссовскому.
  
  – Да, я считаю, надо дать войскам передышку и привести их после длительного напряжения в порядок.
  
  – Думаю, что передышку противник не хуже вас использует, – сказал Верховный. – Ну, а если поддержать 47-ю армию авиацией и усилить ее танками и артиллерией, сумеет ли она выйти на Вислу между Моддином и Варшавой?
  
  – Трудно сказать, товарищ Сталин, – ответил К. К. Рокоссовский. – Противник также может усилить это направление.
  
  – А вы как думаете? – обращаясь ко мне, спросил Верховный.
  
  – Считаю, что это наступление нам не даст ничего, кроме жертв, – снова повторил я».
  
  Сталин гневался, выгонял военачальников из кабинета «подумать еще»… Жуков не знал, о чем пишут западные газеты, прямо называвшие советского лидера предателем, который не делает ничего, чтобы помешать фашистам подавить варшавское восстание и истребить его участников. Сталина такая репутация вовсе не устраивала, посему он снова и снова требовал от Жукова и Рокоссовского организовать немедленное наступление. Но в конце концов был вынужден согласиться с их доводами и объявить свое решение: советским войскам оставаться пока в обороне.
  
  Однако до сих пор сохранилось представление о том, что советское руководство могло помочь повстанцам, но не сделало этого.
  
  Войны выигрывает народ, но действия вождей имеют немаловажное значение, потому что порой «цена вопроса» – сотни тысяч жизней, миллионы судеб. Сталина (естественно, после смерти) неоднократно обвиняли в том, что именно его приказы и безграмотное вмешательство в управление войсками привели к поражениям Красной армии в первые месяцы войны (не говоря уж о неподготовленности нашей страны к ней), расправе над ни в чем не повинными военачальниками, издании слишком суровых приказов (бóльшая часть которых, как доказывается в этой книге, была необходимой в тех экстремальных условиях). Были ли Верховный Главнокомандующий И. В. Сталин, как и возложивший на себя командование вермахтом рейхсканцлер и рейхспрезидент А. Гитлер, жалкими дилетантами, не разбирающимися в военном искусстве и лишь мешавшими профессиональным военным? Об этом спорят уже шесть десятилетий, но надежнее всего обратиться к архивным документам. Именно полководцы Советского Союза и нацистской Германии давно поставили своим вождям, И. Сталину и А. Гитлеру, заслуженные «оценки».
  
  Сравнивая двух верховных главнокомандующих – СССР и Германии, Сталина и Гитлера, можно отметить, что в ходе войны Сталин «обучался» военной науке лучше Гитлера. Именно «холодная» расчетливость кремлевского горца была более эффективна (особенно во второй половине войны), чем «яростный» мистицизм немецкого вождя-пророка, в конце войны кричавшего в истерике своим генералам на военных советах: «Мы еще одолеем судьбу!»
  Сталин как полководец – глазами Жукова
  
  В книге А. Т. Рыбина «Рядом со Сталиным. Записки телохранителя» описывается телефонный разговор Сталина с Жуковым, состоявшийся 4 декабря 1941 года, во время сражения за Москву. Выслушав Сталина, Жуков заявил вождю: «Передо мной две армии противника, свой фронт. Мне лучше знать и решать, как поступать. Вы можете там расставлять оловянных солдатиков, устраивать сражения, если у вас есть время…»
  
  Г. К. Жуков в своих «Воспоминаниях и размышлениях» так оценивал Сталина как полководца: «В стратегических вопросах Сталин разбирался с самого начала войны. Стратегия была близка к его привычной сфере – политике, и чем в более прямое взаимодействие с политическим вопросами вступали вопросы стратегии, тем увереннее он чувствовал себя в них.
  
  В вопросах оперативного искусства в начале войны он разбирался плохо. Ощущение, что он владеет оперативными вопросами, у меня лично начало складываться в последний период Сталинградской битвы, а ко времени Курской дуги уже можно было без преувеличения сказать, что в этих вопросах он чувствует себя вполне уверенным.
  
  Что касается вопросов тактики, строго говоря, он не разбирался в них до самого конца войны. Да, собственно говоря, ему как Верховному Главнокомандующему и не было прямой необходимости разбираться в вопросах тактики. Куда важнее, что его ум и талант позволили ему в ходе войны овладеть оперативным искусством настолько, что, вызывая к себе командующих фронтами и разговаривая с ними на темы, связанные с проведением операций, он проявлял себя как человек, разбиравшийся в этом не хуже, а порой и лучше, своих подчиненных…
  
  Профессиональные военные знания у Сталина были недостаточными не только в начале войны, но и до самого ее конца. Однако в большинстве случаев ему нельзя было отказать ни в уме, ни в здравом смысле, ни в понимании обстановки. Анализируя историю войны, надо в каждом конкретном случае по справедливости разбираться в том, как это было. На его совести есть и такие приказы и настояния, которые плохо и вредно сказывались на деле. Но большинство его приказов и распоряжений были правильными и справедливыми».
  
  9 января 1945 года Гудериан, отправившийся на прием к Гитлеру, взял с собой начальника разведки на востоке генерала Гелена, который, используя принесенные карты и схемы, пытался объяснить верховному главнокомандующему Германии опасность положения немецких войск накануне ожидаемого наступления русских на севере. По словам Гудериана, «Гитлер окончательно потерял самообладание, заявив, что карты и схемы „абсолютно идиотские“, и приказал, чтобы я посадил в сумасшедший дом человека, подготовившего их. Тогда я вспылил и сказал: „Если вы хотите направить генерала Гелена в сумасшедший дом, тогда уж отправляйте и меня с ним заодно“». Гитлер ответил, что на Восточном фронте «еще никогда ранее не было такого сильного резерва, как сейчас», на что Гудериан возразил: «Восточный фронт подобен карточному домику. Если его прорвут хотя бы в одном месте, все остальное рухнет».
  
  Спустя три дня его слова сбылись – советская группа армий под командованием И. С. Конева прорвалась южнее Варшавы и устремилась в Силезию, а армии под командованием Жукова форсировали Вислу к северу и югу от Варшавы. Это было одно из крупнейших наступлений Красной армии за всю войну. Остановить победоносные советские войска никто не мог…
  
  В Екатерининском зале Кремля 28 марта 1945 года был дан обед в честь президента Чехословакии (проживавшего последние годы в вынужденной эмиграции) Э. Бенеша, в тот момент возглавлявшего эмигрантское правительство в Великобритании.
  
  На этом приеме Сталин выступил дважды. В своем первом выступлении (вошедшем в его «Сочинения»), после того как были провозглашены тосты за Красную армию, вождь неожиданно заявил: «Все хвалят нашу Красную Армию. Да, она это заслужила. Но я хотел бы, чтобы наши гости, будучи очарованы Красной Армией, не разочаровались бы потом.
  
  Дело в том, что сейчас в Красной Армии находится около 12 млн человек. Эти люди далеко не ангелы. Эти люди загрубели в годы войны. Многие из них прошли в боях 2000 километров: от Сталинграда до середины Чехословакии. Они видели на своем пути много горя и зверств. Поэтому не удивляйтесь, если некоторые наши люди в вашей стране будут держать себя не так, как нужно. Мы знаем, что некоторые малосознательные солдаты пристают и оскорбляют девушек и женщин, безобразничают. Пусть наши друзья-чехословаки знают это сейчас, для того чтобы очарование нашей Красной Армией не сменилось бы потом разочарованием».
  
  Расплата! Это слово вовсю звучало в советских войсках, вступивших на немецкую землю. В книге писателя и историка С. Рыбаса «Сталин» обстановка перед штурмом нацистского Берлина описана следующим образом: «Советская пропаганда не давала утихнуть жажде справедливой мести: почти каждый воин Красной армии имел свой личный счет к немцам в лице погибших родителей, детей, жен, сестер и братьев. И. Эренбург в статье «Расплата» писал: «Кто нас остановит? Генерал Модель?{Один из наиболее известных генералов вермахта; отличался крайней жестокостью по отношению к советскому гражданскому населению и партизанам. 21 апреля 1945 года, убедившись в окончательном развале войск, застрелился.} Одер? Фольксштурм?{Отряды народного ополчения Третьего рейха, созданные в последние месяцы войны для отражения натиска союзников на территории Германии; планировалось поставить под ружье не менее шести миллионов мужчин в возрасте от 16 до 60 лет.} Нет, поздно. Кружитесь, кричите, войте смертным воем – настала расплата».
  
  Когда Красная армия вступила на землю Германии, личные счеты к фашистскому режиму и действие пропаганды (плакаты, газеты, кино, хлесткие публикации И. Эренбурга и других известных писателей, призывавшие: «Убей немца!») привели к тому, что ненависть распространилась не только на вражескую армию и ополчение, но и на все немецкое. Некоторые советские военнослужащие (в том числе и штрафники) начали мстить, убивать, грабить, насиловать…
  
  Отцам-командирам пришлось начать не только карательную, но и разъяснительную работу среди бойцов. Так это описывал в своих воспоминаниях полковник в отставке А. В. Пыльцын, вскоре расписавшийся на стенах поверженного рейхстага: «Ведем борьбу на уничтожение фашизма и войск его, олицетворяющих звериный, кровавый гитлеровский „новый порядок“. Но помним слова: „Гитлеры приходят и уходят, а народ германский остается“.
  
  Наверное, не единичные такие случаи, какой видели мы здесь, и вынудили Ставку Верховного Главнокомандования вскоре издать строжайший приказ о жестоком наказании, вплоть до расстрела, тех, кто будет вымещать свою, пусть и понятную, ненависть к фашизму на мирном населении. И, как показало время, это обуздание эмоций мстителей очень быстро дало свои результаты. Насколько действенным был этот приказ, говорит то, что уже к началу Берлинской операции к нам в штрафбат поступило несколько человек, осужденных за подобные действия».
  
  Служба в штрафных частях не только являлась альтернативой крайним мерам военного времени (расстрелу и заключению), но и давала «провинившемуся» (вольно или невольно) шанс вернуть себе честное имя, вернуться «к людям» обычным человеком, а не преступником. Поэтому не случайно В. В. Карпов, сам прошедший через штрафную роту, сказал, что для штрафников самая высшая «награда – это возвращение имени обыкновенного, честного, чистого перед Родиной человека».
  
  Родина летом победного 1945 года не забыла о своих воинах-штрафниках – после взятия Берлина, 7 мая 1945 года, все штрафники из 8-го отдельного штрафного батальона 1-го Белорусского фронта, которым командовал Маршал Советского Союза Г. К. Жуков, были по его приказу восстановлены в воинских званиях и правах в качестве офицеров.
  
  Указом Президиума Верховного Совета СССР от 7 июля 1945 года (в Красной армии указ был объявлен 18 июля) «в ознаменование победоносного завершения войны с гитлеровской Германией» была объявлена амнистия: военнослужащие, осужденные с применением отсрочки исполнения приговора до окончания войны, были освобождены от наказания, и с них снималась судимость.
  
  Но даже после этого некоторые из штрафников, совершившие подвиги и доказавшие преданность родной земле, но по тем или иным причинам вызывавшие подозрения у спецслужб, были отправлены в советские лагеря, в ненасытное жерло ГУЛАГа…
  
  Правда ли, что за мародерство расстреливали на месте? Жесткий и правдивый ответ – только тех, кого поймали с поличным, да и то не всегда.
  
  Был приказ Верховного Главнокомандующего, разрешавший воинам Красной армии (перешедшим границу Германии), отправлять домой посылки. Но первой от мародерства войск пострадала Прибалтика.
  
  Из многих немецких городов, наслушавшись нацистской пропаганды о зверствах русских, бежала крупная и средняя буржуазия, бросая то, что не успела вывезти со складов и магазинов.
  Победа над Германией
  
  После того как советскими войсками в январе 1945 года был прорван вислинский оборонительный рубеж немцев, германское командование спешно приступило к строительству оборонительных сооружений на территории самой Германии. С особой интенсивностью оборонительные работы развернулись с выходом войск 1-го Белорусского фронта на реку Одер и войск 1-го Украинского фронта на реку Нейсе, когда под непосредственную угрозу были поставлены не только центральные районы, но и сама столица нацистской Германии. Для строительства прочной обороны было привлечено большое количество военнопленных и мобилизовано местное немецкое население. Города Губен, Форст и Мускау, входящие в систему главной полосы обороны, были превращены в сильные узлы сопротивления. Все здания были приспособлены к обороне, все улицы перекопаны баррикадами толщиной до 2–3 метров, а подступы к городам прикрывались четырьмя-пятью линиями траншей. Дороги, проходившие по лесам, были перекрыты завалами, местами перекопаны и заминированы. На всех дорогах было построено большое количество баррикад с выдвижными воротами для прикрытия проездной части. Вдоль дорог были оборудованы огневые позиции для артиллерии и «фаустников»{Ополченцы, вооруженные одноразовым противотанковым гранатометом «фаустпатроном».}.
  
  Для разгрома мощной берлинской группировки немцев советское командование сосредоточило 2,5 млн человек, 41,6 тыс. орудий и минометов, 6250 танков и самоходок, 7,5 тыс. боевых самолетов. Основная роль в операции отводилась 1-му Белорусскому фронту под командованием Г. К. Жукова.
  
  На встрече в Ялте в феврале 1945 года лидеры СССР, США и Англии решали вопросы, связанные с установлением послевоенного мирового порядка
  
  Штрафные подразделения участвовали в ожесточенной битве за Берлин. Столица третьего рейха была превращена в неприступный (как уверял фашистский пропагандист Геббельс) укрепрайон, помимо возведенных баррикад повсеместно использовались подземные укрепления, на улицах висели трупы немецких солдат и офицеров с привязанными трафаретами «Я – дезертир».
  
  Для того чтобы пробиться к рейхсканцелярии и бункеру Гитлера, частям Красной армии пришлось прорывать глубоко эшелонированную фашистскую оборону. Для этого использовались сформированные по приказу командующего 1-м Белорусским фронтом маршалом Г. К. Жуковым «группы разрушения». Перед штурмом очередного городского квартала все здания, улицы и перекрестки подвергались интенсивной артиллерийской обработке и только после этого в бой вступали штурмовые подразделения, среди которых были и бойцы штрафных подразделений. Так, по приказу командующего 3-й ударной армией генерала-полковника В. И. Кузнецова в передовые отряды штурмовых групп (численностью 8—10 человек) были включены штрафники и солдаты, освобожденные из немецкого плена. Им предстояло кровью искупить свою вину перед Родиной, выкуривая остатки отборных фашистских подразделений из укреплений и при этом часто натыкаясь на мины и неразорвавшиеся снаряды.
  
  25 апреля 1945 года недалеко от германского города Торгау на реке Эльбе произошла историческая встреча советских воинов с американскими. Бойцы и офицеры 1-го Украинского фронта обнимались и фотографировалась с собратьями по оружию из 1-й армии США. Сохранились архивные документы, в которых подробно описывалась встреча: американский патруль, которым командовал лейтенант А. Коцебу, на восточном берегу Эльбы встретил советских воинов, которыми командовал подполковник А. Гордеев. Вскоре состоялась еще одна встреча наших воинов с американцами, закончившаяся также братанием и обменом сувенирами. Об этом сразу было доложено в Ставку и лично Сталину. Бдительная советская военная контрразведка сразу попыталась взять все под свой неусыпный контроль.
  
  28 апреля с севера через реку Шпрее к рейхстагу продвигалась ударная армия генерала Кузнецова, ее 79-й стрелковый корпус первым из советских войск ворвался в город. С юго-востока наступали гвардейцы 8-й гвардейской и 1-й гвардейской танковых армий. Накануне, 23 апреля, Ставка ВГК в своей директиве установила разграничительную линию между 1-м Белорусским и 1-м Украинским фронтами, которая на севере заканчивалась Ангальским вокзалом, расположенным в центральной части города, в двух километрах на юг от рейхстага. А дальше, как описывает И. Б. Мощанский в книге «У стен Берлина», началась путаница: «28 апреля войска 1-го Белорусского фронта овладели вокзалом. Строго говоря, это являлось нарушением установленной границы, так как вокзал входил в полосу наступления 1-го Украинского фронта. В ней больше, чем командование 1-го Белорусского фронта, были повинны Генеральный штаб и Ставка, которые не сумели обеспечить на должном уровне взаимодействие двух фронтов, направив их на одну и ту же цель. Основная причина перемешивания войск заключалась в несвоевременном разграничении районов действий фронтов. С началом Берлинской операции граница между войсками 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов была определена всего-навсего на глубину 50 километров – до Люббена. Несмотря на то что войска маршала И. С. Конева ворвались в Берлин 21 апреля, Ставка установила разграничительную линию в городе только 23 апреля. Трудности не замедлили сказаться. И Конев, и Жуков стали получать от своих войск одно донесение за другим о том, что собственная авиация наносит по ним удары. Разобраться, авиация какого фронта виновата, в тех условиях было невозможно.
  
  Однако и назначенная 23 апреля разграничительная линия, упорядочив действия войск на суше, не устранила неразберихи в воздухе. По мере продвижения к центру Берлина она возрастала. Летчики нередко ошибались. Как докладывало командование 3-й гвардейской танковой армии, 16-я воздушная армия, входившая в состав 1-го Белорусского фронта, случайно нанесла мощный удар по 6-му гвардейскому танковому корпусу, причинив ему серьезный урон. Случалось, что танкистов генерала П. С. Рыбалко бомбила авиация своего же фронта. Дело доходило до того, что Рыбалко попросил Конева совсем убрать авиацию. Когда же войска устремились к рейхстагу, даже артиллерия иногда обстреливала своих соседей».
  
  В результате этих печальных инцидентов несколько летчиков-офицеров, бомбивших по ошибке позиции своих же войск и попавших под «горячую руку» командования, были готовы отправиться под трибунал и искупать вину в штрафбатах. Но тут кончилась война, штрафникам объявили амнистию и о происшедшем забыли. В итоге «стрелочники» виноваты, но уже не отправлены в штрафбат. Тем более что о такой неразберихе в Красной армии, чьи самолеты бомбили свои же войска, в печати не сообщалось и союзники, естественно, не информировались.
  
  2 мая 1945 года войска 1-го Белорусского фронта под командованием Маршала Советского Союза Г. К. Жукова и войск 1-го Украинского фронта под командованием Маршала Советского Союза И. С. Конева разгромили фашистские войска в столице Германии. В 15.00 остатки берлинского гарнизона под командованием генерала Вейдлинга капитулировали. К вечеру этого дня в плен попало более семидесяти тысяч солдат и офицеров, в том числе несколько генералов, а также представителей руководства Третьего рейха, которые не успели скрыться из Берлина.
  
  С 17 июля по 2 августа 1945 года в Потсдаме прошла очередная встреча руководства держав антигитлеровской коалиции. На этот раз их представляли И. Сталин, Г. Трумэн и К. Эттли
  
  Берлинская наступательная операция Красной армии началась 16 апреля 1945 года. Через день под натиском превосходящих сил (и преимущества в боевой технике) Восточный фронт вермахта рухнул, и Берлин оказался окружен. 20 апреля в городе начались уличные бои, и многие вожди третьего рейха поспешили покинуть свою осажденную столицу.
  
  8 мая 1945 года в предместье Берлина, Карсхорсте, в 22 часа 43 минуты по местному времени был подписан Акт о безоговорочной капитуляции фашистской Германии. Руководство рейха тщетно пыталось официально сохранить номинальную власть и любой ценой избежать безоговорочной капитуляции. Поэтому первый акт капитуляции был заключен за сутки до этого, в городе Реймсе. Но руководство СССР сочло реймский акт только предварительным протоколом и по согласованию с союзниками 8 мая совместно был подписан тот самый Акт о безоговорочной капитуляции. От Советского Союза документ подписал маршал Г. К. Жуков. На торжественной церемонии присутствовали многочисленные журналисты, и не только советские. На следующий день весь мир узнал о капитуляции одного из самых жестоких агрессоров в истории человечества.
  
  Медаль «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.» учреждена 6 июня 1945 года, на ней изображен Сталин в форме Маршала Советского Союза
  
  6 июня 1945 года было издано постановление СНК СССР «Об организации советской военной администрации по управлению советской зоной оккупации в Германии». Согласно этому документу главнокомандующим советской военной администрацией в Германии (СВАГ) назначался Маршал Советского Союза Георгий Жуков. Администрация была размещена в Берлине, в районе Карлсхорст. Советская зона оккупации находилась под ее управлением вплоть до создания в 1949 году Германской Демократической Республики (ГДР).
  
  К моменту создания СВАГ в НКВД, а точнее в Управлении по антифашистской работе, уже активно подбирали местные идеологически правильные кадры для назначения их бургомистрами, судьями, сельскими старостами.
  
  9 июня 1945 года вышел указ Президиума Верховного Совета СССР, которым учреждалась медаль «За взятие Берлина». Разработка проекта этой почетной награды была начата в апреле 1945 года. Было рассмотрено более сотни вариантов ее внешнего вида, в итоге был утвержден рисунок художника А. И. Кузнецова: над надписью «За взятие Берлина» – пятиконечная звезда, а по нижнему краю – полувенок из дубовых листьев, перевитый лентой.
  Сталин – генералиссимус Советского Союза
  
  24 июня 1945 года в Москве на Красной площади состоялся парад, посвященный победе СССР над фашистской Германией в Великой Отечественной войне. В нем участвовали сводные полки всех фронтов, а также наркомата обороны и Военно-Морского Флота. Среди прочих по Красной площади прошло подразделение военных кинологов с собаками, которые спасли множество жизней, помогая разминировать дороги и другие объекты.
  
  Сталин поручил принимать парад маршалу Жукову, а командовал парадом маршал Рокоссовский. Есть версия, что Верховный не стал принимать парад лично из-за своего не слишком уверенного умения ездить верхом, а попытка спешно улучшить навыки закончилась падением вождя с лошади, после чего он решил не рисковать.
  
  После прохождения сводных полков на площади появилась особая колонна солдат, которые несли опущенными двести захваченных знамен и штандартов разгромленных немецких войск. Под дробь барабанов знаменосцы бросили их к подножию мавзолея Ленина.
  
  12 августа 1945 года прибывший в Советский Союз по приглашению маршала Жукова глава американских оккупационных сил в Германии (экс-верховный главнокомандующий экспедиционными силами) Д. Эйзенхауэр был приглашен генералиссимусом Сталиным на трибуну мавзолея. В этот день на Красной площади проходил парад, посвященный Дню физкультурника. До наших дней дошла фотография, где на трибуне мавзолея накануне «холодной войны» стоят вместе Сталин, Жуков, Калинин и один из высших американских военачальников (награжденный советским орденом Победы), который впоследствии стал американским президентом и придерживался доктрины «массированного возмездия», предусматривающей нанесение ядерного удара по СССР и Китаю. В своих мемуарах, впервые вышедших на русском языке в 1980 году, Эйзенхауэр поделился впечатлениями о встречах со Сталиным и Жуковым.
  
  «Сталин, босс, железной рукой правивший Советским Союзом, был начисто лишен чувства юмора… – констатировал Эйзенхауэр. – Вечером в кинозале мы смотрели советскую картину о взятии Берлина, где был показан и мой старый друг маршал Жуков со множеством орденов и медалей на парадном мундире. Во время демонстрации фильма Сталин сидел между мной и Жуковым. В какой-то момент я повернулся и сказал нашему переводчику, сидевшему позади Сталина: «Скажите маршалу Жукову, что, если он когда-либо потеряет свою работу в Советском Союзе, он сможет, как доказывает эта картина, наверняка найти работу в Голливуде». Сталин молча выслушал переводчика. «Маршал Жуков, – сообщил он мне ровным тоном, – никогда не останется без работы в Советском Союзе».
  
  Нет, чувство юмора у Иосифа Виссарионовича определенно было…
  
  1 июня 1946 года Маршал Советского Союза Г. Жуков был вызван на заседание Военного совета в рамках расследования «трофейного дела», иначе называвшегося «генеральским делом». Как следует из названия, речь шла о расследовании злоупотреблений высшего командного состава по части присвоения и вывоза из побежденной Германии большого количества ценностей. Поводом для привлечения к этому делу Жукова стали показания, данные против него в апреле того же года маршалом А. А. Новиковым, и доклад Н. А. Булганина: заместитель наркома обороны сообщал Сталину об имуществе, которым завладел лично Жуков. В докладе перечислялись изысканная мебель, картины, гобелены, золотые украшения, тридцать килограммов серебряных изделий и почти четыре километра дорогих тканей.
  
  9 июня 1946 года Сталин, который был не только главой Советского государства и партии коммунистов, но и министром вооруженных сил СССР, подписал приказ, согласно которому маршал Г. Жуков освобождался от обязанностей заместителя министра вооруженных сил. Поводом для этого стало «трофейное дело», в рамках которого Георгия Константиновича обвинили в вывозе из Германии огромного количества дорогостоящего имущества, а также активно подогревавшиеся властью разговоры о «бонапартизме» маршала Победы.
  
  Приказ о снятии его с должности был секретным. В тексте утверждалось, будто Жуков «считал, что его заслуги недостаточно оценены, приписывая при этом себе в разговорах с подчиненными разработку и проведение всех основных операций Великой Отечественной войны». После этого маршал был назначен командующим войсками Одесского военного округа.
  
   Документы свидетельствуют
  
   Приказ народного комиссара обороны Союза ССР О мерах по укреплению дисциплины и порядка в Красной Армии и запрещении самовольного отхода с боевых позиций
  
   № 227
  
   28 июля 1942года
  
   г. Москва
  
   Враг бросает на фронт все новые силы и, не считаясь с большими для него потерями, лезет вперед, рвется в глубь Советского Союза, захватывает новые районы, опустошает и разоряет наши города и села, насилует, грабит и убивает советское население. Бои идут в районе Воронежа, на Дону, на юге у ворот Северного Кавказа. Немецкие оккупанты рвутся к Сталинграду, к Волге и хотят любой ценой захватить Кубань, Северный Кавказ с их нефтяными и хлебными богатствами. Враг уже захватил Ворошиловград, Старобельск, Россошь, Купянск, Валуйки, Новочеркасск, Ростов-на-Дону, половину Воронежа. Часть войск Южного фронта, идя за паникерами, оставила Ростов и Новочеркасск без серьезного сопротивления и без приказа Москвы, покрыв свои знамена позором.
  
   Население нашей страны, с любовью и уважением относящееся к Красной армии, начинает разочаровываться в ней, теряет веру в Красную армию, а многие из них проклинают Красную армию за то, что она отдает наш народ под ярмо немецких угнетателей, а сама утекает на восток.
  
   Некоторые неумные люди на фронте утешают себя разговорами о том, что мы можем и дальше отступать на восток, так как у нас много территории, много земли, много населения, и что хлеба у нас всегда будет в избытке.
  
   Этим они хотят оправдать свое позорное поведение на фронтах. Но такие разговоры являются насквозь фальшивыми и лживыми, выгодными лишь нашим врагам.
  
   Каждый командир, красноармеец и политработник должны понять, что наши средства не безграничны. Территория Советского государства – это не пустыня, а люди – рабочие, крестьяне, интеллигенция, наши отцы, матери, жены, братья, дети. Территория СССР, которую захватил и стремится захватить враг, – это хлеб и другие продукты для армии и тыла, металл и топливо для промышленности, фабрики, заводы, снабжающие армию вооружением и боеприпасами, железные дороги. После потери Украины, Белоруссии, Прибалтики, Донбаса и других областей у нас стало намного меньше территории, стало быть, стало намного меньше людей, хлеба, металла, заводов, фабрик. Мы потеряли более 70 миллионов населения, более 800 миллионов пудов хлеба в год и более 10 миллионов тонн металла в год. У нас нет уже теперь преобладания над немцами ни в людских резервах, ни в запасах хлеба. Отступать дальше – значит загубить себя и загубить вместе с тем нашу Родину. Каждый новый клочок оставленной нами территории будет всемерно усиливать врага и всемерно ослаблять нашу оборону, нашу Родину.
  
   Поэтому надо в корне пресекать разговоры о том, что мы имеем возможность без конца отступать, что у нас много территории, страна наша велика и богата, населения много, хлеба всегда будет в избытке. Такие разговоры являются лживыми и вредными, они ослабляют нас и усиливают врага, ибо если не прекратим отступление, останемся без хлеба, без топлива, без металла, без сырья, без фабрик и заводов, без железных дорог.
  
   Из этого следует, что пора кончить отступление.
  
   Ни шагу назад! Таким теперь должен быть наш главный призыв.
  
   Надо упорно, до последней капли крови защищать каждую позицию, каждый метр советской территории, цепляться за каждый клочок советской земли и отстаивать его до последней возможности.
  
   Наша Родина переживает тяжелые дни. Мы должны остановить, а затем отбросить и разгромить врага, чего бы это нам ни стоило. Немцы не так сильны, как это кажется паникерам. Они напрягают последние силы. Выдержать их удар сейчас, в ближайшие несколько месяцев – это значит обеспечить за нами победу.
  
   Можем ли выдержать удар, а потом и отбросить врага на запад? Да, можем, ибо наши фабрики и заводы в тылу работают теперь прекрасно и наш фронт получает все больше и больше самолетов, танков, артиллерии, минометов.
  
   Чего же у нас не хватает?
  
   Не хватает порядка и дисциплины в ротах, батальонах, полках, дивизиях, в танковых частях, в авиаэскадрильях. В этом теперь наш главный недостаток. Мы должны установить в нашей армии строжайший порядок и железную дисциплину, если мы хотим спасти положение и отстоять нашу Родину.
  
   Нельзя терпеть дальше командиров, комиссаров, политработников, части и соединения которых самовольно оставляют боевые позиции. Нельзя терпеть дальше, когда командиры, комиссары, политработники допускают, чтобы несколько паникеров определяли положение на поле боя, чтобы они увлекали в отступление других бойцов и открывали фронт врагу.
  
   Паникеры и трусы должны истребляться на месте.
  
   Отныне железным законом дисциплины для каждого командира, красноармейца, политработника должно являться требование – ни шагу назад без приказа высшего командования.
  
   Командиры роты, батальона, полка, дивизии, соответствующие комиссары и политработники, отступающие с боевой позиции без приказа свыше, являются предателями Родины. С такими командирами и политработниками и поступать надо, как с предателями Родины.
  
   Таков призыв нашей Родины.
  
   Выполнить этот призыв – значит отстоять нашу землю, спасти Родину, истребить и победить ненавистного врага.
  
   После своего зимнего отступления под напором Красной армии, когда в немецких войсках расшаталась дисциплина, немцы для восстановления дисциплины приняли некоторые суровые меры, приведшие к неплохим результатам. Они сформировали более 100 штрафных рот из бойцов, провинившихся в нарушении дисциплины по трусости или неустойчивости, поставили их на опасные участки фронта и приказали им искупить кровью свои грехи. Они сформировали, далее, около десятка штрафных батальонов из командиров, провинившихся в нарушении дисциплины по трусости или неустойчивости, лишили их орденов, поставили их на еще более опасные участки фронта и приказали им искупить кровью свои грехи. Они сформировали, наконец, специальные отряды заграждения, поставили их позади неустойчивых дивизий и велели им расстреливать на месте паникеров в случае попытки самовольного оставления позиций и в случае попытки сдаться в плен. Как известно, эти меры возымели свое действие и теперь немецкие войска дерутся лучше, чем они дрались зимой. И вот получается, что немецкие войска имеют хорошую дисциплину, хотя у них нет возвышенной цели защиты своей родины, а есть лишь одна грабительская цель – покорить чужую страну, а наши войска, имеющие возвышенную цель защиты своей поруганной Родины, не имеют такой дисциплины и терпят ввиду этого поражение.
  
   Не следует ли нам поучиться в этом деле у наших врагов, как учились в прошлом наши предки у врагов и одерживали потом над ними победу?
  
   Я думаю, что следует.
  
   Верховное Главнокомандование Красной Армии приказывает:
  
   1. Военным советам фронтов и прежде всего командующим фронтов:
  
   а) безусловно ликвидировать отступательные настроения в войсках и железной рукой пресекать пропаганду о том, что мы можем и должны якобы отступать и дальше на восток, что от такого отступления не будет якобы вреда;
  
   б) безусловно снимать с поста и направлять в Ставку для привлечения к военному суду командующих армиями, допустивших самовольный отход войск с занимаемых позиций, без приказа командования фронта;
  
   в) сформировать в пределах фронта от одного до трех (смотря по обстановке) штрафных батальона (по 800 человек), куда направлять средних и старших командиров и соответствующих политработников всех родов войск, провинившихся в нарушении дисциплины по трусости или неустойчивости, и поставить их на более трудные участки фронта, чтобы дать им возможность искупить кровью свои преступления против Родины.
  
   2. Военным советам армий и прежде всего командующим армиями:
  
   а) безусловно снимать с постов командиров и комиссаров корпусов и дивизий, допустивших самовольный отход войск с занимаемых позиций без приказа командования армии, и направлять их в военный совет фронта для предания военному суду;
  
   б) сформировать в пределах армии 3–5 хорошо вооруженных заградительных отряда (до 200 человек в каждом), поставить их в непосредственном тылу неустойчивых дивизий и обязать их в случае паники и беспорядочного отхода частей дивизии расстреливать на месте паникеров и трусов и тем помочь честным бойцам дивизий выполнить свой долг перед Родиной;
  
   в) сформировать в пределах армии от пяти до десяти (смотря по обстановке) штрафных рот (от 150 до 200 человек в каждой), куда направлять рядовых бойцов и младших командиров, провинившихся в нарушении дисциплины по трусости или неустойчивости, и поставить их на трудные участки армии, чтобы дать им возможность искупить кровью свои преступления перед Родиной.
  
   3. Командирам и комиссарам корпусов и дивизий:
  
   а) безусловно снимать с постов командиров и комиссаров полков и батальонов, допустивших самовольный отход частей без приказа командира корпуса или дивизии, отбирать у них ордена и медали и направлять их в военные советы фронта для предания военному суду;
  
   б) оказывать всяческую помощь и поддержку заградительным отрядам армии в деле укрепления порядка и дисциплины в частях.
  
   Приказ прочесть во всех ротах, эскадронах, батареях, эскадрильях, командах, штабах.
  
   Народный комиссар обороны
  
   И. СТАЛИН
  
  Глава 9. Атомный проект. Звездный час Берии
  Берия и атомная бомба
  
  Разработка первой советской ядерной бомбы велась под руководством одного из самых влиятельных руководителей СССР – Лаврентия Берии, курировавшего ядерный проект и обеспечивавшего ученых как необходимым сырьем, так и информацией о разработках, предпринятых американцами.
  
  Предположения о возможности использовать уран как взрывчатое вещество высказывались еще до Великой Отечественной войны. Так, в октябре 1940 года сотрудники Харьковского физико-технического института В. А. Маслов и В. С. Шпинель подали в бюро изобретений Наркомата обороны СССР заявку на изобретение «Об использовании урана в качестве взрывчатого и отравляющего вещества».
  
   Фрагмент заявки Маслова – Шпинеля
  
   …Проблема создания взрыва в уране сводится к созданию за короткий промежуток времени массы урана в количестве, значительно большем критического. Осуществить это мы предлагаем путем заполнения ураном сосуда, разделенного непроницаемыми для нейтронов перегородками таким образом, что в каждом отдельном изолированном объеме-секции сможет поместиться количество урана, меньше критического. После заполнения такого сосуда стенки при помощи взрыва удаляются, и вследствие этого в наличии оказывается масса урана, значительно больше критической. Это приведет к мгновенному возникновению уранового взрыва…
  
   В отношении уранового взрыва, помимо его колоссальной разрушительной силы (построение урановой бомбы, достаточной для разрушения таких городов, как Лондон или Берлин, очевидно, не является проблемой), необходимо отметить еще одну чрезвычайно важную особенность. Продуктами взрыва урановой бомбы являются радиоактивные вещества. Последние обладают отравляющими свойствами в тысячи раз более сильной степени, чем самые сильные яды (а потому и обычные ОВ). Поэтому, принимая во внимание, что они некоторое время после взрыва существуют в газообразном состоянии и разлетятся на колоссальную площадь, сохраняя свои свойства в течение сравнительно долгого времени (порядка часов, а некоторые из них даже и дней, и недель), трудно сказать, какая из особенностей (колоссальная разрушающая сила или же отравляющие свойства) урановых взрывов наиболее привлекательна в военном отношении…
  
   17 октября 1940 года
  
  Но идею харьковчан тогда не оценили. Военинженер 2-го ранга Соминский и профессор А. А. Жуховицкий вынесли отрицательное решение: «…предложение авторов в целом интереса для военно-химического дела не представляет». Председатель Урановой комиссии СССР академик В. Г. Хлопин отозвался в том же духе: «Положение с проблемой урана в настоящее время таково, что практическое использование внутриатомной энергии, которая выделяется при процессе деления его атомов под действием нейтронов, является более или менее отдаленной целью, а не вопросом сегодняшнего дня…»
  
  Самое удивительное, что семь лет спустя, когда уже были стерты с лица земли Хиросима и Нагасаки, а советские ядерщики напрягали все силы, чтобы как можно скорее создать свою бомбу, Маслов{В Великую Отечественную войну ушел на фронт добровольцем и погиб.} и Шпинель получили-таки законное авторское свидетельство. С пометкой «Не подлежит опубликованию».
  
  Однако и академик Хлопин был отнюдь не глуп. Именно он, правда, после запроса военной разведки в 1942 году, заметил, что в последнее время в западной научной прессе прекратилась публикация статей по атомной тематике. После этого люди Берии, уже имевшие ряд сообщений о начале работ по использованию атомной энергии в военных целях, сообразили, что «это ж-ж-ж неспроста»: некие влиятельные силы наложили вето на указанную тему. Засекретили. Тут же были подготовлены информационные материалы по проблеме, и Лаврентий Павлович ознакомил с ними Сталина. Официальное письмо наркома внутренних дел на эту тему практически совпало по времени с распоряжением ГКО «Об организации работ по урану»: «…Обязать Академию наук СССР (акад. Иоффе) возобновить работы по исследованию осуществимости использования атомной энергии путем расщепления ядра урана и представить Государственному комитету обороны к 1 апреля 1943 года доклад о возможности создания урановой бомбы или уранового топлива».
  
  Произошло это 28 сентября 1942 года, то есть примерно через полтора месяца после запуска в Штатах «Манхэттенского проекта».
  
  Существует также мнение, что основную роль в привлечении внимания Сталина к проблеме атомной энергии сыграли письма молодого физика Г. Н. Флерова, ученика И. В. Курчатова. Во время войны он стал курсантом Военно-воздушной академии, но о своих научных изысканиях не забыл. Флеров был уверен, что можно создать урановую бомбу, в которой две подкритические массы будут выстреливаться навстречу друг другу, что вызовет необходимую цепную реакцию. В ноябре 1941 года Флеров рассказал о задумке парторгу факультета. Тот оценил идею и посоветовал написать письмо Сталину.
  
  Флеров так и поступил, отправив послания и вождю, и уполномоченный ГКО по координации научных исследований в области химии для нужд обороны С. В. Кафтанову.
  
   Фрагмент первого письма Флерова
  
   …Один из возможных технических выводов – ядерная бомба (небольшая по весу), взорвавшись, например, где-нибудь в Берлине, сметет с лица земли весь город. Фантастика, быть может, но отпугивать это может только тех, кто боится всего необычного, из ряда вон выходящего.
  
   …Имеются сведения о том, что в Германии институт Кайзера Вильгельма целиком занимается этой проблемой. В Англии тоже, по-видимому, идет интенсивная работа. Ну, и основное – это то, что во всех иностранных журналах полное отсутствие каких-либо работ по этому вопросу… На этот вопрос наложена печать молчания, и это-то является наилучшим показателем того, какая кипучая работа идет сейчас за границей. Нам в Советском Союзе работу нужно возобновить… У нас в Союзе, здесь, в этом вопросе, проявлена непонятная недальновидность…
  
   …Нужно все время помнить, что государство, первое осуществившее ядерную бомбу, сможет диктовать всему миру свои условия, и сейчас единственное, чем мы можем искупить свою ошибку – полугодовое безделье, – это возобновление работ и проведение их в еще более широком масштабе, чем было до войны…
  
  Дошло ли это письмо до Сталина, неизвестно, а Кафтанов не ответил. Тогда Флеров сумел выступить с докладом перед Курчатовым, Хлопиным и другими учеными, но реакция опять была скептической. Флеров написал Сталину второе письмо…
  
   Фрагмент второго письма Флерова
  
   Дорогой Иосиф Виссарионович!
  
   Вот уже 10 месяцев прошло с начала войны, и все это время я чувствую себя, и действительно очутился, в положении человека, пытающегося головой пробить каменную стену.
  
   В чем я ошибаюсь?
  
   Переоцениваю ли значение «проблемы урана»? – нет, это неверно…
  
   Решение задачи приведет к появлению ядерной бомбы, эквивалентной 20–30 тысячам тонн взрывчатого вещества, достаточного для уничтожения или Берлина, или Москвы в зависимости от того, в чьих руках эта бомба будет находиться…
  
   Есть сведения, что этим вопросом, по-видимому, усиленно занимаются за границей…
  
   Однако этот вопрос либо замалчивается от Вас, либо от него просто отмахиваются: уран – фантастика, довольно с нас фантастики, кончится война – будем на свободе заниматься этим вопросом…
  
   …Так считает академик А. Ф. Иоффе, и в этом он глубоко ошибается… Самые большие глупости делаются с самыми лучшими намерениями… Я достаточно хорошо знаю Абрама Федоровича для того, чтобы думать, что то, что он делает, делается им сознательно. Но, однако, объективно подходя к вопросу, его поведение близко к самому настоящему преступлению…
  
   К письму прилагаю копию моего письма, направленного тов. Кафтанову. Очень был бы рад получить объяснение тов. Кафтанова… В научных вопросах не отыгрываются молчанием, а тем более в этом вопросе, связанном с обороной страны… Кафтанов даже не счел нужным ответить… Личное переговоры с А. Ф. Иоффе, письмо к тов. Кафтанову – все это не приводит к цели, а просто замалчивается. На письмо и пять телеграмм тов. Кафтанову ответа я не получил. При обсуждении плана Академии наук говорилось, вероятно, о чем угодно, но только не об уране…
  
   Знаете ли Вы, Иосиф Виссарионович, какой главный довод выставляется против урана? – «Слишком здорово было бы, если бы задачу удалось решить. Природа редко балует человека».
  
   Так дайте же мне возможность показать, что действительное отличие человека от животного заключается именно в том, что человек в состоянии преодолеть затруднение, вырвать у природы все ему необходимое…
  
   …Считаю необходимым для решения вопроса созвать совещание в составе академиков Иоффе, Ферсмана, Вавилова, Хлопина, Капицы, академика АН УССР Лейпунского, профессоров Ландау, Алиханова, Арцимовича, Френкеля, Курчатова, Харитона, Зельдовича, докторов Мигдала, Гуревича… Прошу для доклада 1 ч 30 мин. Очень желательно, Иосиф Виссарионович, Ваше присутствие – явное или неявное или кого-нибудь Вас замещающего…
  
   …Это письмо последнее, после которого я складываю оружие и жду… когда удастся решить задачу в Германии, Англии или США. Результаты будут настолько огромны, что будет не до того, да и некому будет определять, какова доля вины Абрама Федоровича в том, что у нас в Союзе забросили эту работу. Вдобавок это делается настолько искусно, что и формальных оснований против А. Ф. у нас не будет. Никогда, нигде А. Ф. прямо не говорил, что ядерная бомба неосуществима, и однако создается мнение, что это – задача из области фантастики…
  
   Г. Н. Флеров
  
   Апрель 1942 г.
  
  Начало работ по созданию атомной бомбы
  
  И опять Флеров не получил ответа. Но 11 февраля 1943 года вышло постановление ГКО о начале практических работ по созданию атомной бомбы. Общее руководство поручалось заместителю председателя ГКО В. М. Молотову. Руководителем самого атомного проекта стал И. В. Курчатов.
  
  7 ноября 1944 года, несмотря на праздничный день, Берия представил Сталину неофициальный пока доклад о состоянии проекта, посвященного созданию атомной бомбы. Незадолго перед тем один из доверенных сотрудников Берии – В. Махнев – провел проверку ситуации в этой отрасли, которую тогда курировал Молотов, и обнаружил, что реальное состояние проекта сильно отличается в худшую сторону от того, что было предписано официальными планами. «За два истекших года из-за недостаточного внимания к этому вопросу и плохого материально-технического оснащения геологоразведочных партий разведка урановых месторождений почти не сдвинулась с места».
  
  После этого самому Берии было дано поручение разработать новый проект постановления о работах «по урану», чем он немедленно и занялся.
  
  Берия возглавлял атомный проект, курируя как сбор разведывательной информации об американских достижениях в этой области, так и научную работу, на почве которой у него случились серьезные разногласия с П. Л. Капицей. Существует легенда, что Берия из-за какой-то заминки в работах нецензурно обругал Капицу, который немедленно ответил ему в тех же выражениях, прибавив: «Когда разговариваешь с физиками, ты должен стоять по стойке смирно!»
  
  Работы по бомбе резко ускорились, после того как стало ясно, что это не фантастика. 24 июля 1945 года во время Потсдамской конференции президент Соединенных Штатов Г. Трумэн сообщил Иосифу Сталину, что у США теперь есть новое оружие «необыкновенной разрушительной силы». Советский лидер выслушал, вежливо улыбнулся, но более никак не прореагировал. Британский премьер-министр У. Черчилль, знавший, что речь идет об атомной бомбе, незадолго перед тем успешно испытанной на полигоне в Лос-Аламосе, счел такое отсутствие интереса верным признаком полной неосведомленности Сталина относительно темы разговора. Но на самом деле вождь СССР все прекрасно понял, поскольку сразу же после окончания официальных мероприятий этого дня вызвал к себе Молотова и поручил ему переговорить с физиком Курчатовым об ускорении работы над созданием советской бомбы.
  
  «Черчилль знал о взрыве, „который дал возможность закончить Вторую мировую войну и, пожалуй, многое другое“, – пишет С. Рыбас. – Он дал согласие использовать новое оружие против Японии еще 4 июля. Теперь же он понимал, что отныне Запад больше не зависит от Сталина на завершающей фазе войны с Японией. Если до испытания А-бомбы расчеты показывали, что для победы надо отдать миллион американских солдат и полмиллиона английских или позвать на помощь Красную армию, то теперь атомная бомбардировка решала все проблемы.
  
  Сталин лишался главного козыря, благодаря которому имел преимущество в Тегеране и Ялте. Конечно, у американцев было всего две А-бомбы, а японские войска занимали огромный регион, который невозможно было поразить этими страшилами, но все понимали: там, где есть две, там скоро будут и три, и четыре, и пять…»
  
  6 августа 1945 года американский бомбардировщик сбросил атомную бомбу на японский город Хиросима. В американских военных архивах сохранилось подробное описание этого события: сначала вылетели три самолета-разведчика, потом бомбардировщик с атомной бомбой, самолет со специальной измерительной аппаратурой и самолет, снабженный фототехникой. Японская противовоздушная оборона обнаружила самолеты, но из-за их малочисленности объявленная ею в городе воздушная тревога была отменена, а зенитная артиллерия бездействовала. В начале девятого с высоты десять тысяч метров на город была сброшена атомная бомба с трогательным названием «Малыш», которая взорвалась на высоте шестьсот метров. Число жертв первой в истории человечества ядерной бомбардировки достигло двухсот тысяч человек. Из девяноста тысяч городских строений было разрушено шестьдесят тысяч.
  
   Постановление Государственного Комитета Обороны
  
   № 9887 от 20 августа 1945 года
  
   Москва, Кремль
  
   О Специальном комитете при ГОКО
  
   1. Государственный Комитет Обороны постановляет: организовать при ГОКО Специальный комитет в составе тт.:
  
   1. Берия Л. П. (председатель). 2. Маленков Г. М. 3. Вознесенский Н. А. 4. Ванников Б. Л. (зам. председателя). 5. Завенягин А. П. 6. Курчатов И. В. 7. Капица П. Л. 8. Махнев В. А. 9. Первухин М. Г.
  
   2. Возложить на Специальный комитет при ГОКО руководство всеми работами по исследованию внутриатомной энергии урана… а также строительство атомно-энергетических установок и разработку и производство атомной бомбы.
  
   3. Для предварительного рассмотрения научных и технических вопросов, вносимых на обсуждение Специального комитета при ГОКО… а также технических проектов сооружений, конструкций и установок по использованию внутриатомной энергии урана создать при комитете Технический Совет…
  
  Советская разведка и американский атомный проект
  
  В сентябре 1945 года в структуре НКГБ был создан целый отдел, который возглавил полковник П. А. Судоплатов. Главной задачей было получение материалов по атомной бомбе. Помимо работы с агентами решено было поговорить по этой важной теме с прославленным Н. Бором. Известно было, что тот не в восторге от американских планов по использованию ядерного оружия. Берия решил отправить к Бору молодого физика Я. П. Терлецкого из МГУ. Но требовалось рекомендательное письмо – его написал лично знакомый с Бором П. Л. Капица, хотя и неохотно. Он не любил шпионские игры…
  
  «Судоплатов объявил мне, – вспоминал Терлецкий, – что предстоит поездка в Копенгаген к Нильсу Бору. Я поеду с Василевским, будет организована встреча с Бором, во время которой надо выяснить ряд вопросов об американском атомном проекте… Наши друзья из датского Сопротивления уже получили согласие на встречу с советскими учеными. Для установления личного контакта с Нильсом Бором мне будут даны письменные рекомендации П. Л. Капицы, который хорошо знаком с Бором и его семьей. Тут же я был послан в Институт физических проблем на Калужскую к Капице…»
  
  Терлецкий съездил в Данию и побеседовал с Бором, получив от него весьма важные материалы – копию открытого официального отчета американского физика Г. Смита об испытании американской бомбы («Атомная энергия для военных целей»). Этого текста у советских атомщиков дотоле не было, и подарок Бора оказался весьма полезным, позволив сэкономить время.
  Берия и физики: сложные взаимоотношения
  
  Но отношения Берии и Капицы даже эта удача не улучшила. Капица в очередной раз попросил Сталина об отставке.
  
   Из письма Капицы Сталину
  
   Товарищи Берия, Маленков, Вознесенский ведут себя в Особом комитете как сверхчеловеки. В особенности тов. Берия. Правда, у него дирижерская палочка в руках… У тов. Берия основная слабость в том, что дирижер должен не только махать палочкой, но и понимать партитуру. С этим у Берия слабо…
  
   Стоит только послушать рассуждения о науке некоторых товарищей на заседаниях Техсовета! Их приходится часто слушать из вежливости и сдерживать улыбку – так они бывают наивны, воображая, что, познав, что дважды два – четыре, они уже постигли все глубины математики и могут делать авторитетные суждения…
  
   Я лично думаю, что тов. Берия справился бы со своей задачей, если отдал бы больше сил и времени.
  
   У него, безусловно, есть вкус к научным вопросам, он их хорошо схватывает, точно формулирует свои решения. Но у него один недостаток – чрезмерная самоуверенность, и причина ее, по-видимому, в незнании партитуры. Я ему прямо говорю: «Вы не понимаете физику, дайте нам, ученым, судить об этих вопросах». Вообще наши диалоги не особо любезны. Я ему предлагал учить его физике, приезжать ко мне в институт…
  
   Например, ему следовало бы познакомиться по первоисточникам (а не в популярном изложении), как прокладывался трансокеанский кабель, как развивалась паровая турбина и пр. Он увидал бы общую закономерность этих процессов и использовал бы этот опыт для того, чтобы понять, что важно и нужно в развитии работ по АБ…
  
   Берия, если бы не был так ленив, то, поработав, с его способностями и «знанием людей», несомненно, мог бы… стать первоклассным дирижером оркестра АБ… Но для этого нужно работать, а чиркать карандашом по проектам постановлений в председательском кресле – это еще не значит руководить проблемой. У меня с Берия совсем ничего не получается…
  
   Поэтому прошу Вас еще раз, и очень настоятельно, освободить меня от участия в Особом комитете и Техническом совете. Я рассчитываю на Ваше согласие, так как знаю, что насилие над желанием ученого не согласуется с Вашими установками.
  
   Ваш Капица
  
  Заставлять Берию учить физику по первоисточникам вождь не стал, а что касается Петра Леонидовича, то 21 декабря 1945 года Совет народных комиссаров СССР постановил: «Удовлетворить просьбу академика Капицы…» 17 августа 1946 года Капица был лишен всех должностей, а потом и права преподавать. Даже на заседания Академии наук его пускать перестали, фактически поместив под домашний арест.
  
  Ф. Д. Попов в книге «Атомная бомба и КГБ» пишет, вспоминая свой давний разговор с подполковником Бронниковым, служившим на объекте № 550: «Бронников отметил, что решающую роль в развитии атомной эпопеи сыграли Курчатов, Харитон и Берия. „Если бы не они, то атомная бомба в СССР вряд ли была бы испытана в 1949 году“, – сказал он». Бронников отмечал повседневные заслуги Берии и более подробно: «Широкое развертывание в КБ-11 деятельности по его основному профилю жестко регламентировалось наличием жилья… Многие специалисты ютились в переполненной монастырской гостинице, которая раньше использовалась паломниками Саровской обители. Положение с жильем резко изменилось после вмешательства Берии. По его указанию при Управлении № 880 было создано специализированное подразделение по строительству жилья. В 1948–1950 годах многие жители Арзамаса-16 справили новоселье. За три года заселили более 200 жилых домов. Были они разными – и двухквартирные коттеджи, и финские сборно-щитовые, и многоквартирные каменные, и брусчатые. Рядом со старыми монастырскими строениями встали трех– и четырехэтажные дома. Сам монастырь с храмами, часовнями, колокольней, келейными домами и трапезной оказался в самом центре объекта…»
  
   Товарищу Берия Л. П.
  
   Докладываю, что за последнее время резко ухудшилось состояние здоровья тов. Харитона Ю. Б.
  
   Обследование в центральной поликлинике Министерства здравоохранения СССР показало, что имеет место функциональное расстройство нервной системы и сердечной деятельности (пульс 120 в минуту) при общем сильном переутомлении и истощенности организма. По заключению главного врача поликлиники д-ра Сосьяна, необходим перерыв в работе тов. Харитона для санаторного лечения.
  
   Я считаю возможным предоставить Ю. Б. Харитону отпуск на полтора месяца.
  
   Прошу Вашего решения и помощи.
  
   Академик И. Курчатов12 июля 1946 года
  
  Резолюция: тт. Чадаеву и Бусалову. Обеспечить всем необходимым. Л. Берия.
  
  Гонка за бомбой стала вопросом выживания. 14 сентября 1945 года, через две недели после капитуляции Японии, в Москве появилась делегация членов Конгресса США под руководством М. Колмера. Американцы предлагали СССР экономическую помощь, но при условии выполнения целой серии требований: вывести советские войска из Восточной Европы; не оказывать политической поддержки правительствам этих стран; раскрыть советские военные расходы, а также любые сведения об экономике, которые затребует американская сторона (и чтоб проверить можно было!) … И еще много пунктов, на которые Сталин согласиться не мог. «Если ранее руководство СССР желало получить помощь США, то после предъявления условий это желание исчезло, – отмечает Рыбас. – Сталин понял, что с ним разговаривают как со слабым, если не обреченным. Наличие атомной бомбы делало позицию США сверхсильной». Перед переговорами 14 сентября командование ВВС США получило задание выбрать на территории СССР два десятка наиболее важных целей для стратегической атомной бомбардировки – таковыми оказались Москва, Горький, Куйбышев, Свердловск, Новосибирск, Омск, Саратов, Казань, Ленинград, Баку, Ташкент, Челябинск, Нижний Тагил, Магнитогорск, Пермь, Тбилиси, Новокузнецк, Грозный, Иркутск, Ярославль.
  
  «Анализ ситуации показал, – продолжает автор книги «Сталин», – что даже после ядерного удара СССР будет в состоянии захватить Западную Европу и не будет выключен из военных действий. Планирование ядерной атаки продолжилось и продолжалось в полной уверенности в собственной неуязвимости до 25 сентября 1949 года, когда Советский Союз заявил, что у него тоже есть атомная бомба».
  Работы по созданию реактора для обогащения урана
  
  14 декабря 1945 года было принято решение о создании нового конструкторского бюро для работы над атомной бомбой. Местом его расположения был выбран Саров в Горьковской области. Там находился военный завод № 550, выпускавший артиллерийские снаряды.
  
  Академик Ю. Б. Харитон, которого прочили в руководители, опасался, что директорские хлопоты помешают ему в научной работе, и просил Берию оставить его на должности генерального конструктора. Берия согласился.
  
   Протокол № 16 Специального комитета
  
   16 марта 194бгода
  
   1. Реорганизовать сектор № 6 Лаборатории № 2АН СССР в конструкторское бюро… по разработке конструкции и изготовлению атомной бомбы.
  
   2. Указанное конструкторское бюро впредь именовать Конструкторское бюро № 11 при лаборатории № 2АН СССР.
  
   3. Назначить:
  
   т. Зернова П. М., заместителя наркома транспортного машиностроения, начальником КБ-11 с освобождением от всей другой работы по наркомату;
  
   проф. Харитона Ю. Б. главным конструктором КБ-11 по конструированию и изготовлению атомной бомбы…
  
   Л. Берия
  
  Сталин это решение утвердил, написав прямо поверх текста: «За. И. Сталин». Харитон впоследствии вспоминал: «Нам тогда давали все и всех».
  
   Нормы питания работников объекта № 550 на один день (в граммах)
  
   Сов. секретно
  
   Хлеб из ржаной и обойной муки – 400, хлеб пшеничный из муки 2 сорта – 400, мука пшеничная 2 сорта – 49, крупа разная – 90, рис – 50, макароны – 50, овощи: картофель – 500, капуста свежая или квашеная – 200, свекла – 40, морковь – 55, лук репчатый – 40, коренья, зелень, огурцы – 45, томат-паста – 8, мясо – 350, птица – 40, рыба – 90, творог – 20, сметана – 10, молоко свежее – 200, молоко сгущенное или кофе, какао с молоком сгущенным – 20, яйца (штук) – 0,5, масло сливочное – 90, масло растительное – 5, сахар – 80, чай (в месяц) – 40, перец – 0,3, лавровый лист – 0,2, уксус – 2, горчичный порошок – 0,3, соль – 30, мука картофельная – 5, фрукты сушеные – 20, компот – 200, сыр – 20, экстракт фруктовый – 3, папиросы 2 сорта (штук) – 25 (для курящих) или табак – 25, спички (коробок в месяц) – 10, мыло туалетное (в месяц) – 300.
  
   Примечание: продукты питания в сухом виде на руки не выдаются.
  
   И. Сталин
  
  25 января 1946 года состоялась первая встреча Сталина с научным руководителем работ по созданию советской атомной бомбы И. В. Курчатовым. В совещании также участвовали председатель Специального комитета по использованию атомной энергии Л. П. Берия, нарком иностранных дел В. М. Молотов, председатель Госплана СССР Н. А. Вознесенский и другие руководители. Был и президент Академии наук СССР С. И. Вавилов. Разговор продолжался около часа. Впоследствии Курчатов записал в дневнике, что Сталин говорил о том, что на науке экономить нельзя. «Не стоит заниматься мелкими работами, а необходимо вести их широко, с русским размахом, что в этом отношении будет оказана самая широкая всемерная помощь», – подчеркнул вождь и добавил, что проект должен вестись не по принципу снижения затрат, а так, чтобы работы приносили максимальный результат.
  
  «Наши ученые очень скромны, и они иногда не замечают, что живут плохо, – сказал Сталин. – Наше государство сильно пострадало, но всегда можно обеспечить, чтобы несколько тысяч человек жило на славу, а несколько тысяч человек жило еще лучше, со своими дачами, чтоб человек мог отдохнуть, чтобы была машина».
  
   Постановление «О премиях за научные открытия и технические достижения в области использования атомной энергии и за работы в области космического излучения, способствующие решению этой проблемы»
  
   Установить следующие премии:
  
   1. Первая премия присуждается за решение одной из поименованных ниже задач:
  
   а) за разработку проверенного и принятого к промышленному применению метода получения плутония;
  
   б) за разработку… метода выделения урана-235…
  
   <…>
  
   г) за разработку… метода использования внутриатомной энергии в энергетических целях и в транспорте…
  
   д) за создание проверенной конструкции атомной бомбы;
  
   е) за разработку проверенного способа защиты от атомных бомб…
  
   2. Установить, что руководитель работы, удостоенной первой премии:
  
   а) получает денежную премию в размере одного миллиона рублей;
  
   б) представляется Советом Министров Союза ССР к высшей степени отличия в области хозяйственного и культурного строительства – званию Героя Социалистического Труда;
  
   в) получает звание «Лауреат Сталинской премии» первой степени;
  
   г) получает за счет государства в собственность в любом районе Советского Союза дом-особняк и дачу с обстановкой, а также легковую автомашину;
  
   д) получает право на заграничные научные командировки за счет государства через каждые три года сроком от 3 до 6 месяцев;
  
   е) получает двойной оклад жалованья на все время работы в данной области;
  
   ж) получает право (пожизненно для себя, жены (мужа) и до совершеннолетия для детей) бесплатного проезда в пределах СССР железнодорожным, водным и воздушным транспортом.
  
   3. Группе основных научных и инженерно-технических работников (3–5 чел.), принимавших участие в работе, удостоенной первой премии, выплачивается денежная премия в сумме 500 тыс. руб.
  
   4. Для премирования остальных научных, инженерно-технических работников, рабочих и служащих, принимавших участие в работе, удостоенной первой премии, выделяется 500 тыс. руб.
  
   Наиболее отличившиеся из них представляются к награждению орденами и медалями Союза ССР…
  
  25 июля 1946 года американцы начали атомные испытания на тихоокеанском атолле Бикини, входящем в состав Маршалловых островов. Это был первый в истории человечества подводный ядерный взрыв. С этим событием связан курьез. Поскольку ядерный взрыв был осуществлен примерно в то же самое время, когда французский кутюрье Л. Реар устроил презентацию своего открытого купальника, поначалу шокировавшего чопорную публику и ставшего предвозвестником сексуальной революции в одежде, этот купальник стал называться «бикини».
  
  Подготовка к ядерному взрыву началась в декабре 1945 года, после того как президент США Г. Трумэн издал специальную директиву о старте испытаний. Перед испытаниями с острова были переселены 167 живших там аборигенов, а вместо них на этой территории разместили более пяти тысяч различных подопытных животных, среди которых были козы, свиньи и крысы…
  
  В тех ядерных испытаниях приняли участие 242 корабля, 156 самолетов и 25 тысяч специальных постов дозиметрического контроля. Атомная бомба была спущена под воду на глубину 27 метров. Восемь судов-мишеней потонули, а еще восемь получили повреждения.
  
  17 сентября 1946 года Сталин дал интервью корреспонденту «Санди Таймс» А. Верту, кроме прочего сказав: «Атомные бомбы предназначены для устрашения слабонервных, но они не могут решать судьбы войны, так как для этого совершенно недостаточно атомных бомб».
  
   Докладная записка
  
   Сов. секретно Товарищу Сталину И. В.
  
   Докладываем:
  
   25 декабря 1946 года в лаборатории т. Курчатова закончено сооружение и пущен в действие опытный физический уран-графитовый котел. В первые же дни работы (25–26—27 декабря) уран-графитового котла мы получили впервые в СССР в полузаводском масштабе ядерную цепную реакцию.
  
   При этом достигнута возможность регулировать работу котла в нужных пределах и управлять протекающей в нем цепной ядерной реакцией. Построенный опытный физический уран-графитовый котел содержит 24 800 килограммов совершенно чистого металлического урана, 12 900 килограммов чистой двуокиси урана и 420 000 килограммов чистого графита.
  
   С помощью построенного физического уран-графитового котла мы теперь в состоянии решить важнейшие вопросы проблемы промышленного получения и использования атомной энергии, которые до сего времени рассматривались только предположительно, на основании теоретических расчетов.
  
   Л. П. Берия И. В. Курчатов Б. Л. Ванников М. Г. Первухин
  
   28/XII-1946
  
  8 июня 1948 года на юге Урала, неподалеку от озера Кыштым, был запущен первый промышленный атомный реактор мощностью 100 м Вт. Руководил пуском лично И. В. Курчатов, возглавлявший научную часть советского ядерного проекта.
  
  Строительство завода по производству оружейного плутония на Урале началось двумя годами раньше. В апреле 1949 года на комбинате была получена первая порция плутония.
  
  После запуска первого реактора на комбинате было построено еще пять. Для сотрудников комбината был возведен поселок, ставший в 1954 году городом и получившим имя Озерск. В дальнейшем там же был построен завод для переработки радиоактивных отходов.
  
   Под угрозой сурового наказания работники железной дороги должны обеспечить скорость движения эшелонов (со специальной серией вагонов) не менее 400 км в сутки… Особо срочные грузы (даже объемом в один вагон) доставлять из Челябинска на стройку отдельными паровозами.
  
   Л. Берия
  
  20 января 1949 года был аварийно остановлен первый реактор на недавно построенном комбинате № 817 по обогащению урана и получению оружейного плутония. Причиной катастрофического срыва планов по созданию атомной бомбы стало то, что при первой же загрузке нового реактора в графитовую кладку попала вода и началась коррозия каналов. Реактор пришлось спешно заглушить и приступить к решению вопроса: что делать? Академик Харитон предлагал полностью остановить реактор, пусть это и означало потерю уже загруженных урановых блоков. Но атомный проект курировал Берия, который требовал немедленного решения проблемы и возобновления работ. Кончилось дело тем, что Курчатов предложил специальными присосками вынуть блоки из пострадавших каналов. Это было исполнено, хотя в процессе все работники и сам Курчатов получили высокую дозу облучения.
  
   Из докладной записки на имя Берии по поводу создания атомного полигона
  
   Из всех перечисленных площадок наиболее удовлетворяет требованиям для организации Горной станции площадка № 1 в р-не р. Иртыш в 170 км западнее г. Семипалатинск.
  
   Эта площадка совершенно пустынна, центр площадки диаметром 20 км окружен грядой холмов до 40 м и выше. Площадка имеет хорошие естественные грунтовые дороги и вполне обеспечена водой. На самой площадке имеется естественный аэродром, пригодный для эксплуатации транспортной авиации и средних бомбардировщиков. Для эксплуатации тяжелых бомбардировщиков возможно использование существующего аэродрома гражданского воздушного флота, удаленного от г. Семипалатинск на 6 км.
  
   К недостаткам этой площадки относятся удаленность ее на 170 км от железной дороги и наличие в г. Семипалатинск китайского консульства, которое, по нашему мнению, должно быть оттуда удалено. Весь материал по обследованию указанных районов прилагается.
  
   Просим утвердить для строительства Горной станции площадку № 1 в районе Иртыша.
  
   А. Завенягин М. Воробьев М. Садовский А. Александров П. Романович
  
  Выбор полигона был утвержден в мае 1947 года.
  Успешные испытания первой бомбы
  
  29 августа 1949 года на полигоне под Семипалатинском была взорвана первая советская атомная бомба. Ее устройство был аналогично американской плутониевой бомбе, четырьмя годами раньше уничтожившей японский город Нагасаки. Успешному взрыву предшествовали различные сложности, однажды после аварии пришлось разбирать реактор вручную. Руководители проекта – физик-ядерщик И. В. Курчатов и государственный куратор Л. П. Берия по случаю успеха получили всевозможные награды. Курчатов стал Героем Социалистического Труда, а Лаврентий Павлович был удостоен ордена Ленина. Весь научный коллектив был отмечен Сталинской премией, ученым были выделены элитные дачи в Подмосковье и – невероятная редкость по тем временам – личные автомобили «Победа» (Курчатов получил даже «ЗИС»).
  
  29 октября 1949 года Лаврентий Берия был награжден Сталинской премией I степени «за организацию дела производства атомной энергии и успешное завершение испытания атомного оружия».
  
  В апокрифическом дневнике Берии, изданном под редакцией С. Кремлева, об этом времени повествуется так.
  
  «19 августа 1949 года. Подготовили Проект Постановления по РДС-1. Отнес Кобе. Посмотрел, почитал, спрашивает: „А если не взорвется?“ Я пожал плечами. Он говорит: „Не буду подписывать. Постановления должны быть выполнены, и мы их всегда выполняли. А это Постановление то ли выполним, то ли нет. Пусть будет Проект, вы его принимайте и мне направляйте. А испытывать будем без Постановления“.
  
  25 августа 1949 года. Выезжаю в Казахстан. Окончательно доложил т-щу Сталину. Он сказал, что не верит, что у нас что-то получится. Потом спросил, а сам я верю? Ответил, что верю, что все будет хорошо.
  
  31 августа 1949 года. Все! Получилось! Докладывал товарищу Сталину. Видно, что доволен. Сказал, надо наградить всех как положено.
  
  23 сентября 1949 года. Трумэн объявил о нашем Взрыве. Я предложил факт взрыва не признавать, сказать, что в СССР проводятся мощные взрывные работы, а секрет Атомной Бомбы нам известен уже давно. Пусть ломают голову, когда мы заимели Бомбу и сколько их у нас. А то узнают, что у нас одна была, и ту взорвали, и шарахнут по нам, пока у нас их не стало много. Коба согласился. Готовим Сообщение ТАСС.
  
  1 ноября 1949 года. За Атомную Бомбу я получил от товарища Сталина орден Ленина, Почетную Грамоту и благодарность от Политбюро. Не за награды работаем, а все-таки обида есть. Мог бы товарищ Сталин и мне дать вторую Звезду. Не хочет выделять. У всех по одной, а если бы у меня вторая, то почета больше, знать будут больше и память будет дольше. А то и не вспомнят. Обидно».
  
  Но происхождение этого дневника покрыто тайной, так же как и истинные мысли Лаврентия Павловича. «12 октября 1951 года. В Америке собираются проводить Атомные учения. Они готовятся к войне. Мы тоже готовимся. Но если у нас будет водородная бомба, может, войны не будет. Я видел разную войну. Первая была по сравнению со второй игрушечная. А какой может быть третья? Когда мы приехали в Эпицентр первого взрыва и я ходил по стеклянной корке вместо земли, стало ясно, это совсем другое оружие…»
  
  Не последнюю роль в успешной работе над советской атомной бомбой сыграли усилия разведчиков, добывавших информацию в Штатах. Одним из видных нелегалов был В. Г. Фишер, сын революционеров, высланных из Российской империи и осевших в Англии. После революции семейство Фишер вернулось в Советскую Россию, сохранив одновременно и британское подданство. В 1927 году Вильям стал сотрудником иностранного отдела ОГПУ. Был разведчиком-нелегалом в Европе. В конце 1938 года был уволен из НКВД, по слухам, из-за неприязни и недоверия со стороны Л. Берии, но через три года восстановлен. Готовил сотрудников для работы на оккупированных территориях. Тогда он и подружился с Р. Абелем.
  
  В 1948 году был направлен нелегалом в США для добычи сведений об атомном проекте. Был выдан собственным радистом, арестован (при аресте назвался именем уже покойного Абеля) и приговорен к 32 годам тюрьмы. В 1962 году был обменян на сбитого американского летчика Ф. Пауэрса{Американский летчик, выполнявший разведывательное задание ЦРУ, был сбит во время полета под Свердловском 1 мая 1960 года.}.
  
  Есть в истории соперничества сверхдержав во имя бомбы и более трагические страницы. 19 июня 1953 года – за неделю до падения Берии – в Соединенных Штатах были казнены на электрическом стуле супруги Ю. и Э. Розенберг, признанные виновными в передаче советской разведке секретов атомной бомбы. Им было объявлено, что, признавшись в последний момент в своем участии в шпионаже, они смогут получить помилование (на суде Розенберги категорически отрицали свою вину). Но от такого выхода они отказались.
  
  За Розенбергов после вынесения приговора вступились государственные и общественные деятели мира, в том числе президент Франции Ш. де Голль, писатель Т. Манн, прославленный ученый А. Эйнштейн. Но президент Трумэн ответил, что не может помиловать Розенбергов, поскольку время его полномочий истекло. Его преемник Эйзенхауэр также оставил приговор в силе.
  
  Уже в то время многие сомневались в виновности приговоренных. Рассекреченные много лет спустя документы подтвердили, что Юлиус был советским агентом, но так и не дали ответа на вопрос, был ли он – и тем более его жена – причастны к конкретным деяниям, за которые их осудили.
  
  По поводу того, разработали ли советские ученые бомбу целиком сами или им помогли разведчики, добывшие у американцев готовую информацию, дискуссии не стихают так же, как и по другим вопросам эпохи Сталина и Берии. Уже упомянутый Терлецкий вспоминал, что западные наработки, конечно же, использовались, при этом теоретики поражались невероятной интуиции Курчатова, который, не будучи теоретиком, точно «предсказывал» им окончательный результат. Это вряд ли вызывает восторг у тех, кто вслед за И. Н. Головиным создал наивный миф о сверхгениальном физике, якобы определившем все основные направления атомной проблемы, который якобы один соединил в своем лице гений Ферми, таланты Бете, Сцилларда, Вигнера, Оппенгеймера и многих других. Такое изображение Курчатова умаляет его истинные заслуги как действительно крупного ученого, проявившего феноменальные организаторские способности и сумевшего в нашей стране решить задачу создания атомного оружия в необычайно короткие сроки. Надо ли еще приписывать ему неправдоподобную гениальность в чисто научном плане, чтобы оправдать возвеличивание его имени? Миф о сверхгениальности Курчатова, несомненно, выгоден тем, кто, зачисляя себя в его ученики или последователи, переносит на себя сияние его славы».
  
  Борис Соколов в книге «Берия. Всесильный нарком» иронически замечает, что «говоря о „феноменальных организаторских способностях“ Курчатова, Терлецкий отдает ему и значительную часть заслуг Берии, поскольку хвалить Лаврентия Павловича было не принято, тем более говорить о нем как о гениальном организаторе. Курчатов же фактически выполнял роль связующего звена между другими академиками-физиками, решавшими конкретные проблемы создания ядерного оружия, и Берией, через которого поступала необходимая разведывательная информация и шли заказы промышленности».
  
  Однако у атомной энергии была и относительно мирная ипостась. Но проявила она себя уже тогда, когда ни Сталина, ни Берии не было в живых. 27 июня 1954 года была запущена на полную мощность Обнинская атомная электростанция – первая в мире. Она была оснащена графито-урановым реактором АМ-1, что расшифровывалось как «атом мирный», его мощность составляла пять мегаватт. Конструирование реактора для станции, а также всех сопутствующих узлов и приборов началось тремя годами раньше. Целью работы было продемонстрировать возможность мирного использования атомной энергии, которая в тот момент у большинства людей ассоциировалась только с ядерным оружием. Руководил созданием первой АЭС академик И. В. Курчатов.
  
  Благодаря станции, на которой не только вырабатывался ток, но и велись исследования, Обнинск превратился в наукоград. Но к началу XXI века Обнинская АЭС выработала свой ресурс и в 2002 году была закрыта.
  Глава 10. Послевоенные годы
  Восстановление экономики после Великой Отечественной войны
  
  Победа в великой войне не только обошлась стране в миллионы погибших и искалеченных людей, но и привела к огромным экономическим потерям – было разрушено множество городов и населенных пунктов, в развалины после бомбардировок и артобстрелов превратились сотни крупных промышленных предприятий. Если США война принесла удвоение национального богатства, то СССР, несмотря на начавшийся вывоз из советской зоны оккупации немецких заводов, был вынужден снова напрягать силы, чтобы восстановить разрушенное войной. При этом демобилизовавшиеся фронтовики, многие из которых увидели воочию европейское житье-бытье, вернулись домой, где их ждало полунищенское существование. А ведь многие из них тайком привезли с собой и трофейное оружие…
  
  Помимо коммуналок, люди еще ютились и в бараках. На нескольких оборонных заводах, размещенных в Казани и Новосибирске, начались волнения среди рабочих, которые были в годы войны мобилизованы. Они требовали не только улучшения условий труда, но и возвращения домой. В крупных городах появились банды, хотя в ходе объявленной 7 июля 1945 года амнистии уголовников-рецидивистов не освобождали.
  
  После ликвидации ГКО в Политбюро вернулась коллегиальная власть. Его заседание, состоявшее 29 декабря 1945 года, знаменовало реформу в управлении страной. По предложению Сталина были образованы новые наркоматы, в том числе и сельскохозяйственного машиностроения. Одновременно нарастали темпы конверсии военного производства, поскольку страна остро нуждалась в товарах народного потребления.
  
  Снятие с поста наркома авиапромышленности А. И. Шахурина позже{
  
  В апреле 1946 года.
  
  } завершилось раскручиванием «авиационного дела», основным инициатором которого стал сын вождя, летчик В. Сталин. Вождь народов «приструнил» и набравших в годы войны силу военных производственников.
  
  После объединения наркоматов обороны и военно-морского флота заместителем наркома Сталина стал не кадровый военный, а Н. А. Булганин, политический назначенец вождя.
  
  Л. П. Берия, курировавший атомный проект, из-за сильной занятости (официальная версия) не мог полноценно руководить НКВД, и его преемником стал С. Н. Кругов, до того являвшийся наркомом внутренних дел Украинской ССР.
  
  Задачи, которые предстояло решить СССР, Сталин озвучил 9 февраля 1946 года, выступая в Большом театре по поводу выдвижения его в депутаты Верховного Совета СССР. В своей речи вождь заявил о предстоящей отмене карточной системы, снижении цен и расширении ассортимента товаров народного потребления. Но для этого советский руководитель считал необходимым в течение трех пятилеток поднять уровень экономики страны в три раза по сравнению с довоенным.
  
  Во второй половине 1940-х было издано полное собрание сочинений Сталина
  
  В начале 1946 года Сталин провел очередные перестановки на политическом Олимпе. На состоявшемся 18 марта 1946 года пленуме ЦК ВКП(б) членами Политбюро стали Л. П. Берия и Г. М. Маленков. А за четыре дня до этого, на сессии Верховного Совета, были принято решение о переименовании Совета народных комиссаров в Совет министров СССР. Отныне «главный комиссар» Сталин превращался в премьер-министра, как это было принято в европейских странах.
  
  Но одними переименованиями не решишь насущные проблемы – засуха 1946 года привела к неурожаю и голоду. Обещанная отмена карточной системы оказалась невозможной. 16 сентября 1946 года произошло повышение зарплаты, но вскоре поднялись более чем в два раза цены на мясо, сливочное масло, хлеб, сахар…
  
  Под угрозой наступающего голода Сталин принял решение возобновить отпуск хлеба по карточкам и, как в 30-е годы, заставить председателей колхозов любой ценой выполнить планы госпоставок.
  
  14 декабря 1947 года вождь подписал постановление Совета министров СССР и ЦК ВКП(б) № 4004 «О проведении денежной реформы и отмене карточек на продовольственные и промышленные товары». Деньги, обесценившиеся в годы войны, были изъяты из обращения, введены единые розничные цены.
  Сталинский план преобразования природы
  
  Один из самых важных для Сталина планов, вошедший в историю как «Сталинский план преобразования природы», был принят 20 октября 1948 года. Соответствующее постановление Совета министров СССР и ЦК ВКП(б) носило название «О плане полезащитных лесонасаждений, внедрения травопольных севооборотов, строительства прудов и водоемов для обеспечения высоких устойчивых урожаев в степных и лесостепных районах Европейской части СССР». Согласно сталинскому плану, с целью предотвращения засух и песчаных бурь на территории южных районов планировалось высадить более четырех миллионов гектаров леса и создать водоемы, коренным образом преобразовав флору и фауну страны Советов.
  
  В этом плане преобразования природы было предусмотрено возведение промышленных электростанций и прокладка каналов, которые получили громкое название «великих строек коммунизма».
  
  27 июля 1952 года состоялось торжественное официальное открытие Волго-Донского канала. Именно в этот день каналу было присвоено имя В. И. Ленина.
  
  Несколько веков люди пытались соединить каналом реки Волгу и Дон. Одну из первых известных нам попыток строительства предпринял Петр I, но из-за русско-шведской войны работы были свернуты. В Российской империи существовало более тридцати проектов канала, но при этом ни один из них так и не был даже начат. В середине 30-х годов был разработан проект строительства канала, но само строительство началась только в 1948 году. Руководил им С. Я. Жук, а работали на строительстве «враги народа», которые в течение четырех с половиной лет трудились в поте лица, ожидая в качестве награды досрочного освобождения. Около двух часов дня 31 мая 1952 года воды рек Волги и Дона впервые слились между собой. Но до торжественного открытия оставалось почти два месяца.
  
  28 июня 1946 года с конвейера горьковского автозавода, который тогда носил имя В. М. Молотова, сошли первые машины новой марки «Победа». Что примечательно, новый автомобиль не только являл собой прорыв в советском автопроме, но и оказался первой во всем мире машиной, кузов которой не имел крыльев. Благодаря этой конструктивной особенности салон стал гораздо просторнее, причем отделан он был весьма элегантно для того времени, а сиденья-диванчики были обтянуты дорогим шерстяным полотном. Помимо обязательных приборов имелся даже прикуриватель. Начиная со второй серии «Победу» снабдили обогревателем, а также устройством, предотвращающим обледенение ветрового стекла.
  
  4 декабря 1946 года в Москве был собран первый легковой автомобиль «Москвич-400». После развала СССР в печати появились версии, что эта модель лишь отчасти являлась советской, поскольку были использованы немецкие авторазработки.
  
  Прообразом первого «Москвича» был ранее выпускаемый в Германии «Опель-Кадетт К38». Это авто было представлено в 1940 году на показе для советской элиты (в первую очередь для Сталина) образцов зарубежных и перспективных отечественных легковых автомобилей и понравилось вождю, принявшему решение после окончания войны начать ранее отложенный выпуск отечественного народного автомобиля.
  
  Четырехместный «Москвич-400» весом (без нагрузки) 845 (855) кг развивал максимальную скорость 90 км/ч; коробка передач: 3-скоростная + 1 задняя.
  
  В 1950 году был выпущен 10-тысячный автомобиль. Производство этой модели автомашины было прекращено в 1954 году. Появился «Москвич-401»…
  Смягчение и ужесточение
  
  26 мая 1947 года была обнародован указ Президиума Верховного Совета СССР «Об отмене смертной казни». Этот документ гласил, что победа над фашизмом доказала несокрушимую мощь советского государства, а также несомненную верность населения страны своей социалистической Родине, партии и правительству. Кроме того, установившийся мир признавался «обеспеченным на длительное время». Исходя из этих условий, а также руководствуясь пожеланиями общественности, Президиум Верховного Совета СССР признавал смертную казнь более не нужной. Отныне осужденные по статьям, предусматривавшим высшую меру наказания, в том числе и те, кого успели приговорить, но не казнили до опубликования Указа, получали вместо пули тюремное заключение сроком на 25 лет.
  
  4 июня 1947 года вышел указ Президиума Верховного Совета СССР «Об уголовной ответственности за хищение государственного и общественного имущества». Он был издан, как говорилось в преамбуле, имея целью установить единство законодательства об ответственности за упомянутые виды хищений и усилить борьбу с теми, кто покушался на государственную собственность. Одновременно с ним был принят и указ, направленный на охрану личной собственности граждан.
  
  Оба указа устанавливали серьезные наказания за кражу, и это при том, что до недавнего времени советская власть считала уголовников «социально близкими элементами» и наказывала воров, не подпадавших под знаменитый «закон о трех колосках»{Постановление ЦИК и СНК СССР от 7 августа 1932 года «Об охране имущества государственных предприятий, колхозов и кооперации и укреплении общественной (социалистической) собственности», принятое по инициативе И. В. Сталина. За хищение закон предусматривал расстрел с конфискацией имущества, при смягчающих обстоятельствах – лишение свободы на срок не менее 10 лет. В частности, осуждались колхозники за кочан капусты, несколько колосьев, взятых для собственного употребления, – отсюда и название закона, принятое в исторической публицистике. (Прим. ред.)}, сравнительно мягко. Теперь же за покушение на госимущество предусматривалась кара от пяти до двадцати пяти лет лишения свободы, а за кражу у граждан можно было получить от четырех до двадцати лет.
  
  Считается, что именно в это время появилась одна из знаменитых блатных песен: «Идут на север срока огромные, кого ни спросишь – у всех указ…»
  Жизнь культурная, проблемная
  
  4 мая 1946 года было опубликовано постановление Политбюро ЦК ВКП(б) об организации Государственного издательства иностранной литературы (Иноиздат) и Библиотеки иностранной литературы. Первым директором был назначен известный литературовед и критик Б. Л. Сучков. Как указывалась в постановлении, целью нового государственного издательства должен был стать выпуск книг, уже изданных за рубежом, в которых рассказывалось о достижениях в различных областях науки. Предназначались советские издания как сотрудникам отечественных НИИ (и «почтовых ящиков»), так и студентам вузов. В числе первых изданий, переведенных сотрудниками издательства на русский язык, в основном оказались трофейные книги, привезенные сотрудниками военной администрации из Германии, и отдельные издания из Венгрии и Румынии.
  
  Но уже в следующем году, в связи с очередным «закручиванием гаек» в стране, особенно коснувшемся тех, кто так или иначе был связан с иностранцами (или просто профессионально знал иностранные языки и поэтому «мог общаться» с нежелательными элементами), органы начали расследование, в ходе которого в издательстве стала работать специальная комиссия. Директор издательства был приговорен к двадцати пяти годам лишения свободы по обвинению в шпионаже в пользу Америки.
  
  В 1946 году появилось специальное постановление ЦК, осуждавшее творчество А. Ахматовой и М. Зощенко, после чего их исключили из Союза писателей. После этого несколько лет книжные издательства, журналы и газеты отказывались печать стихи Ахматовой. Ее стали снова печать в 50-х годах XX века, в том числе и за границей.
  
  Существует даже версия, что истинной причиной травли Ахматовой, которая началась после печально известного постановления «О журналах „Звезда“ и „Ленинград“», была некая романтическая составляющая ее знакомства с секретарем посольства Англии в Советском Союзе Исайей Берлином{Известный английский философ и историк, один из основоположников современной либеральной политической философии, переводчик и исследователь русской истории и культуры. В 1945–1946 годах, работая в Москве, встречался с А. Ахматовой и Б. Пастернаком.}.
  
  В 1946 году журнал «Знамя» опубликовал повесть В. Некрасова «В окопах Сталинграда», которая была признана читателями правдивым произведением о войне и обеспечила автору широчайшую известность. Некрасов прошел большую часть Великой Отечественной войны в качестве военного инженера, был демобилизован по ранению в начале 1945 года.
  
  7 марта 1947 года закончились съемки военно-приключенческого фильма «Подвиг разведчика», снятого режиссером Б. Барнетом. В основе картины лежала реальная история подвига советского разведчика – прообразом главного героя картины, Федотова, был разведчик Н. Кузнецов, о котором в те годы еще мало кто знал. По сюжету, наш разведчик должен был выкрасть у немцев в оккупированной Виннице секретные документы гитлеровской ставки, но наш разведчик похитил не только бумаги, но и самого генерала, руководившего ею. Исполнение главной роли в фильме сделало П. Кадочникова одним из самых популярных советских актеров, кумиром всех советских мальчишек. В 1947 году «Подвиг разведчика» посмотрело около двадцати трех миллионов зрителей.
  
  Именно из этого фильма в народные массы попала знаменитая фраза, ставшая эталоном шпионского пароля: «У вас продается славянский шкаф? – Шкаф уже продан. Могу предложить никелированную кровать. С тумбочкой».
  
   К сведению
  
   Борис Васильевич Барнет – видный советский кинорежиссер. Обучался в Московской школе живописи, ваяния и зодчества, трудился бутафором в Первой студии при Художественном театре. В кинематограф пришел в качестве актера, потом дебютировал как режиссер киноленты «Девушка с коробкой». Широкую известность ему принес первый советский звуковой фильм «Окраина», в котором режиссер сумел соединить революционный пафос и лирическую составляющую. Эту ленту специалисты до сих пор считают одним из лучших фильмов в истории мирового кинематографа.
  
   После войны Барнет снял известный фильм «Подвиг разведчика». После конфликта с начальством «Мосфильма» режиссер впал в отчаяние и, оставив прощальную записку о потере веры в себя, покончил с собой в Риге 8 января 1965 года.
  
  Международная интеграция СССР
  
  8 июня 1946 года во время конгресса представителей СМИ стран – участниц антигитлеровской коалиции было объявлено о создании Международной организации журналистов (МОЖ). Среди участников была двадцать одна страна.
  
  На конференции были разработаны устав и программа организации. Ее целями были провозглашены укрепление мира между народами и государствами, борьба против пропаганды насилия, фашизма, расовой дискриминации и национальной розни. Для этого члены Международной организации журналистов обязались честно и непредвзято освещать происходящие в мире события и предупреждать миллионы читателей об опасности распространения фашизма. Страны – участницы МОЖ в свою очередь обязались защищать права журналистов, причем не только от всевозможных экстремистов, боящихся разоблачений, но и от представителей крупного бизнеса, заинтересованных в использовании СМИ в своих корыстных интересах.
  
  25 июля 1947 года в Праге начал свою работу Первый Всемирный фестиваль молодежи и студентов. Фестиваль, в котором приняли участие более семнадцати тысяч человек из более чем семидесяти стран мира, готовился почти два года. Торжественная церемония его открытия прошла на центральном пражском стадионе «Страгов», на нем прозвучала советская песня «Марш молодежи мира».
  
  Насыщенная программа фестиваля длилась двадцать семь дней, в течение которых проходили различные концерты, театральные выступления, спортивные мероприятия и круглые столы, посвященные борьбе за мир во всем мире, поддержке освободительных и революционных движений, пропаганде преимуществ социализма и осуждения «родимых пятен капитализма».
  
  Следующий фестиваль состоялся два года спустя в Будапеште, потом фестивали проходили в Бухаресте, Берлине, Бухаресте, Варшаве и в Москве (1957 год).
  
  23 августа 1948 года в Амстердаме состоялась учредительная ассамблея, на которой был создан Всемирный совет церквей (англ. The World Council of Churches). В ассамблее участвовали представители почти полутора сотен христианских церквей. Идея создания организации появилась еще в 30-е годы, были проведены подготовительные мероприятия и достигнута договоренность, но подготовка официального создания Совета была прервана Второй мировой войной.
  
  В настоящее время во Всемирный совет церквей входят 348 христианских церквей (православных и протестантских) из более чем ста стран мира. Римско-католическая церковь в Совет не входит, российские старообрядцы тоже. Штаб-квартира Совета находится в Женеве.
  
  23 апреля 1951 года был учрежден Олимпийский комитет СССР, давший возможность (после признания его в мае Международным Олимпийским комитетом) советским спортсменам участвовать в Олимпийских играх. В СССР тем самым был дан официальный старт олимпийскому движению, упраздненному большевиками в 1917 году как вариант буржуазных игрищ. С годами, по мере того как идеология пролетарского спорта становилась все менее актуальной, а советские спортсмены стали завоевывать золотые и серебряные медали на международных спортивных состязаниях, руководство страны Советов решило сформировать национальную олимпийскую сборную и создать школы олимпийского резерва для подготовки будущих чемпионов.
  Вокруг «железного занавеса»
  
  5 марта 1946 года в американском городе Фултоне бывший британский премьер У. Черчилль выступил с речью, в которой употребил выражение «железный занавес», придав ему тот политический смысл (барьера, ограждающего СССР и социалистические страны от демократических капиталистических стран Запада), который и вошел в мировую историю. Легендарная фраза Черчилля, растиражированная газетчиками, звучала так: «От Штеттина на Балтике до Триеста на Адриатике на континент опустился железный занавес…»
  
  «Железный занавес» начал разрушаться только с провозглашением в СССР политики перестройки и гласности: тогда у советских граждан появилась возможность совершать поездки на Запад, активизировался культурный и научный обмен между СССР и Восточной Европой, с одной стороны, и Западной Европой и Америкой – с другой. Символом исчезновения «железного занавеса» стало демонстративное разрушение Берлинской стены в 1990 году.
  
  5 июня 1947 года государственный секретарь Соединенных Штатов Дж. Маршалл выступил в Гарвардском университете с речью, посвященной проблемам восстановления Европы после Второй мировой войны. Впоследствии высказанные им инициативы получили название «План Маршалла», или «Программа восстановления Европы» (англ. Marshall Plan, European Recovery Program). Задачей этой программы было обеспечение возможно более быстрого возвращения европейских стран к полноценной мирной жизни и экономическому благополучию. Внимание уделялось семнадцати странам, в том числе Западной Германии. Помимо официально декларированных целей план Маршалла был призван ослабить советское влияние в Европе. Советское правительство, разгадав этот подтекст, отказалось участвовать во встречах по обсуждению плана, и его примеру последовали лидеры стран Восточной Европы.
  
  Благодаря плану Маршалла была не просто восстановлена, но и модернизирована экономика включенных в программу стран, выплачены их внешние долги, возродился и укрепился средний класс.
  
  18 сентября 1947 года вступил в силу закон о национальной безопасности США, на основании которого возникло Центральное разведывательное управление США (англ. Central Intelligence Agency). Его предшественником было Управление стратегических служб, которое занималось вопросами национальной безопасности и являлось одной из самых эффективных разведок в годы Второй мировой войны. Первым директором ЦРУ стал контр-адмирал Р. Хилленкоттер. В отличие от многих других разведок, ЦРУ практически с момента возникновения стало создавать имидж, в том числе публикуя легенды о своих успехах, коварных врагах-злодеях, угрожающих миру, и неподкупных бесстрашных агентах. Помимо документальных лент о былых делах и победах появились многочисленные художественные фильмы и романы, рассказывающие об этих рыцарях плаща и кинжала. При этом многие операции ЦРУ, проведенные несколько десятков лет назад, до настоящего времени остаются засекреченными.
  
  4 апреля 1949 года в Вашингтоне представители правительств США, Канады, Великобритании, Франции, Италии, Португалии, Дании, Норвегии, Бельгии, Голландии, Люксембурга и Исландии подписали Североатлантический договор. С этого момента начался отсчет времени существования Организации Североатлантического договора – НАТО. Состав этого военно-политического альянса несколько раз менялся: в 1952 году к нему присоединились Греция и Турция, тремя годами позже – Федеративная Республика Германия… А в 1966 году из НАТО вышла Франция, и штаб-квартира альянса была перенесена из Парижа в Брюссель.
  
  Задача НАТО – обеспечивать коллективную безопасность участников, а также способствовать развитию международного сотрудничества ради предотвращения конфликтов. В рамках НАТО осуществляется серия программ, в том числе «Партнерство во имя мира».
  
  21 января 1950 года Сталин подписал решение Политбюро о введении института заместителей командиров рот, батарей, эскадронов и эскадрилий по политической части и об изменении структуры партийных организаций. Тем самым в армии восстанавливалось положение, существовавшее до конца мая 1943 года, когда институт замполитов как таковых был упразднен решением Государственного комитета обороны. Заместители по политической части пришли на смену комиссарам предшествующих лет в начале Великой Отечественной войны, когда был утвержден строгий принцип единоначалия в армии, и политработники были переведены в полное подчинение боевым командирам.
  
  25 июня 1950 года войска Северной Кореи перешли границу между двумя частями Корейского полуострова. Официально было заявлено, что это Южная Корея атаковала северян, которые были вынуждены защищаться. На самом деле правительства обоих государств никогда не скрывали желания распространить свою власть на другую половину. Принято считать, что Корейская война была своеобразным вооруженным противостоянием между Советским Союзом и Китаем, с одной стороны, и Соединенными Штатами – с другой. Но официально СССР в конфликте не участвовал – Сталин отказался от такого варианта, предвидя возможность его перерастания в полномасштабную войну с применением ядерного оружия. Однако северокорейские войска были подготовлены при участии советников из СССР и имели на вооружении советские танки Т-34.
  
  6 июня в Южной Корее отмечается День поминовения (англ. Memorial day) всех жертв Корейской войны 1950–1953 годов, которая окончательно превратила Корею в два враждующих лагеря. Раздел страны на две части по 38-й параллели произошел раньше – 10 августа 1945 года, и главным тогда был вопрос, кто будет брать в плен находящихся в Корее японских солдат: капитуляцию в северной части принимали советские войска, а в южной – американские. Но несколько лет спустя между двумя половинами Кореи началась полномасштабная война. Ее жертвами стали множество солдат и мирных жителей, памяти которых и посвящена эта скорбная дата, установленная в честь дня подписания перемирия, завершившего вооруженное противостояние. В этот день принято проводить траурные церемонии на военных кладбищах и встречи ветеранов.
  
  В уже упоминавшемся апокрифическом дневнике Берии в эти даты записано: «30 июня 1950 года. Работаю в Москве 11 лет, а кажется, прошло 100 лет. А другой раз подумаешь – как один день пролетело. И летит. В Корее наступаем. Уступить здесь нельзя, приходится рисковать, потому что связываться с США впрямую опасно. А уступить еще опаснее. Совсем обнаглеют.
  
  16 июля 1950 года. За пять лет после войны настроили мы много. Сам удивляюсь! С нашим народом можно горы сворачивать. И сворачиваем! Говорят, я много матерюсь. Когда как. У нас половина наполовину. Половина руководителей работает геройски, сознательно, а половину надо матом подгонять. Особенно во время войны. Знаю, что без мата лучше, надо воспитывать людей. Но времени как не было, так и нет. Может, когда и не надо будет мата.
  
  27 июля 1950 года. Хорошее лето. Чаще вырываюсь на дачу, отдыхаю хорошо. В городе устаю. Хочется в горы, к речке.
  
  22 декабря 1950 года. Давно сижу в Москве, все южное тепло давно из меня вышло… Коба специально задержался в Сочи, чтобы приехать в Москву немного позже дня рождения{18 декабря по новому стилю.}. Сказал, что уехал бы раньше, но не хотел, чтобы его завалили поздравлениями в Москве. Говорит, лучше в дороге пережить, чтобы потом не портить себе настроение».
  
  6 ноября 1951 года Л. Берия выступил с докладом на торжественном заседании Московского совета. Одной из главных тем его выступления был рассказ о том, что западные державы во главе с США готовы начать войну против Советского Союза. «Эти господа везде и всюду болтают о мире и в то же время готовят новую войну, открыто бряцают оружием и хвастливо козыряют какими-то «фантастическими снарядами», – говорил Берия. Пафосные слова перемежались сообщениями о том, что, согласно данным советских спецслужб, потенциальные противники готовы к войне не только на уровне идеологии и пропаганды – уже разработан и принят подробный план военных действий.
  Разрыв отношений с Югославией
  
  После окончания Второй мировой войны пришедший к власти в Югославии при поддержке Англии и СССР И. Б. Тито стал верным соратником Сталина. По личной просьбе Тито летом 1945 года в его охрану были откомандированы лучшие оперативники из Москвы. Весной 1947 года в Югославии было принято решение о переходе к строительству социализма в стране. После принятия югославского пятилетнего плана СССР начал оказание технической помощи в индустриализации. Один из первых конфликтов между Сталиным и Тито произошел по поводу Албании – даже не поставив в известность старшего товарища, Тито потребовал от правительства Албании предоставления военной базы на юге страны для размещения там югославских войск, защищающих Албанию от возможного нападения греческой армии. В дальнейших планах Тито было объединение Югославии с Албанией. Но Сталин, в тот момент не желавший обострения отношений с Западом, выступил против инициативы Тито, и тому пришлось свернуть свои планы в отношении Албании. Вскоре появился еще один серьезный повод для конфликта между СССР и Югославией – на прошедшей 17 января 1948 года в Софии пресс-конференции лидер болгарских коммунистов Г. Димитров заявил о планах создания конфедерации балканских и придунайских государств, с включением сюда Польши, Чехословакии и Греции. Между тем правительства многих западноевропейских стран тогда выступали с обвинениями СССР в организации помощи партизанам-коммунистам Греции, ведущим вооруженную борьбу против своего правительства. В это же время Советский Союз выступал против предстоящего объединения западных зон оккупации Германии и создания ФРГ…
  
  Через неделю после своего выступления на пресс-коференции Димитров получил телеграмму от Сталина: «Трудно понять, что побудило Вас делать на пресс-конференции такие неосторожные и непродуманные заявления». Еще через неделю подобную телеграмму от В. М. Молотова (по поручению И. В. Сталина) получил и Тито: «…Вы считаете нормальным такое положение, когда Югославия, имея договор о взаимопомощи с СССР, считает возможным не только не консультироваться с СССР о посылке своих войск в Албанию, но даже не информировать СССР об этом в последующем порядке? К Вашему сведению сообщаю, что Советское правительство совершенно случайно узнало о решении югославского правительства относительно посылки ваших войск в Албанию из частных бесед советских представителей с албанскими работниками. СССР считает такой порядок ненормальным. Но если Вы считаете такой порядок нормальным, то я должен заявить по поручению Правительства СССР, что СССР не может согласиться с тем, чтобы его ставили перед свершившимся фактом. И, конечно, понятно, что СССР как союзник Югославии не может нести ответственности за последствия такого рода действий, совершаемых югославским правительством без консультаций и даже без ведома Советского правительства…»
  
  Но этими телеграммами сталинский разнос младшим партнерам не ограничился – спустя три дня В. М. Молотов (по поручению И. В. Сталина) направил следующие разгромные телеграммы руководителям Югославии и Болгарии. На этот раз Димитрова обвинили в том, что его действия мешают внешней политике Советского Союза: «Неудачное интервью тов. Димитрова в Софии дало повод ко всякого рода разговорам о подготовке восточноевропейского блока с участием СССР… В теперешней обстановке заключение Советским Союзом пактов о взаимопомощи, направленных против любого агрессора, было бы истолковано в мировой печати как антиамериканский и антианглийский шаг со стороны СССР, что могло бы облегчить борьбу агрессивных сил США и Англии».
  
  Через шесть дней, 10 февраля 1948 года, прибывшие в Москву правительственные делегации Болгарии (Г. Димитров, В. Коларов и Т. Костов) и Югославии (Э. Кардель, М. Джилас, В. Бакарич; «заболевший» Тито не приехал) провели трехсторонние переговоры. Кроме Сталина в них принимали участие В. М. Молотов, А. А. Жданов, Г. М. Маленков, М. А. Суслов.
  
  Иосиф Виссарионович заявил Димитрову: «Вы и югославы не сообщаете о своих делах, мы обо всем узнаем на улице. Вы ставите нас перед свершившимися фактами!» Молотов поддакнул: «А все, что Димитров говорит, что говорит Тито, за границей воспринимается как сказанное с нашего ведома». На следующий день состоялось подписание соглашения СССР с Болгарией и Югославией об обязательных консультациях по внешнеполитическим вопросам.
  
  Через семнадцать дней, 1 марта, в Белграде открылось расширенное заседание Политбюро, на котором Тито переступил «границы дозволенного», сказав следующее: «Югославия подтвердила свой путь к социализму. Русские по-иному смотрят на свою роль. На вопрос надо смотреть с идеологической точки зрения. Правы мы или они? Мы правы… Мы не пешки на шахматной доске… Мы должны ориентироваться только на свои силы». В ходе дальнейшей дискуссии Тито согласился с мнением одного из членов югославского Политбюро, что «политика СССР – это препятствие к развитию международной революции». Кроме того, СССР задержал поставку оружия в Югославию, а правительство Югославии отказалось предоставить СССР конфиденциальную экономическую информацию о стране. СССР в одностороннем порядке прекратил действие протокола о консультациях, перестал отправлять техническое оборудование и отменил командировки в Югославию своих специалистов.
  
  Дальше начались взаимные обвинения между Тито и Сталиным в оппортунизме. 5 мая 1948 года И. В. Сталин отправил югославским руководителям письмо, которое, по его мнению, должно было поставить их на место: «Мы считаем, что в основе неготовности Политбюро ЦК КПЮ честно признать свои ошибки и сознательно исправить их лежит чрезмерное зазнайство югославских руководителей. После достигнутых успехов у них закружилась голова… Товарищи Тито и Кардель говорят в своем письме о заслугах и успехах югославской Компартии, что ЦК ВКП(б) ранее признавал их, а сейчас замалчивает. Это неверно. Никто не может отрицать заслуг и успехов КПЮ. Они бесспорны. Однако заслуги и успехи коммунистических партий Польши, Чехословакии, Венгрии, Румынии, Болгарии, Албании нисколько не меньше… И все же руководители этих партий держат себя скромно и не кричат о своих заслугах, в отличие от югославских руководителей, которые прожужжали всем уши своим неуемным бахвальством… Успехи югославской Компартии объясняются не какими-то особыми качествами, а преимущественно тем, что после разгрома штаба югославских партизан немецкими парашютистами, в момент, когда народно-освободительное движение в Югославии переживало кризис, Красная армия пришла на помощь югославскому народу, разбила немецких оккупантов, освободила Белград и тем самым создала условия для прихода к власти югославской Компартии… Если бы товарищи Тито и Кардель приняли во внимание это обстоятельство как бесспорный факт, они меньше шумели бы о своих заслугах и держались бы достойно и скромно».
  
  А тем временем в Югославии по указанию Тито был арестован член Политбюро С. Жуйович и другие видные югославские коммунисты, открыто поддерживавшие позицию Советского Союза. В югославской партии была проведена чистка, многие из местных коммунистов были арестованы и отправлены в концлагеря.
  
  По воле Сталина в советской и социалистической прессе появились публикации, осуждавшие «националиста» Тито. Но каждый из вождей уже сделал свой выбор, и Тито не пошел на попятную, как это сделал верный сторонник Сталина Г. Димитров…
  Сталин и наука. «Марксизм и вопросы языкознания»
  
  7 мая на нашей планете отмечается день рождения радио. В 1945 году советское правительство, по инициативе И. В. Сталина, приняло решение о торжественном праздновании пятидесятилетия со дня изобретения радио и учреждении ежегодного праздника – Дня радио. 7 мая 1895 года стало знаменательной вехой в истории: русский ученый-физик и электротехник А. С. Попов сделал доклад о своем изобретении на заседании Русского физико-химического общества и продемонстрировал сеанс радиосвязи.
  
  Современный мир просто невозможно себе представить без радиосвязи, поскольку именно с помощью радиоволн осуществляется не только радиовещание, но и телетрансляция, а также общаются между собой миллионы радиолюбителей.
  
  9 июня 1946 года в городе Акмолинске (ныне – Астана, столица Казахстана) была открыта Малая Карагандинская детская железная дорога, впоследствии, когда Акмолинск стал Целиноградом, переименованная в Малую Целинную. В советские годы строительство детских железных дорог велось на всей территории СССР, и эти дороги представляли собой образовательные учреждения, в которых школьники на практике знакомились с существующими на железнодорожном транспорте профессиями и осваивали их основы.
  
  Малая Целинная дорога, расположенная в городском парке, была кольцевой и имела длину чуть меньше двух километров, на ней находились две станции с вокзальными зданиями.
  
  Дорога просуществовала до начала XXI века, после чего была закрыта, рельсы, тепловоз и вагоны утилизированы как металлолом{В Украине продолжают успешно функционировать несколько детских железных дорог.}.
  
  31 октября 1947 года Сталин написал письмо научному директору Одесского института селекции и генетики Т. Д. Лысенко, в котором среди прочего были такие слова: «Очень хорошо, что Вы обратили наконец должное внимание на проблему ветвистой пшеницы. Несомненно, что если мы ставим себе задачу серьезного подъема урожайности пшеницы, то ветвистая пшеница представляет большой интерес…» В том же тексте «босоногому профессору» была обещана поддержка на самом высоком правительственном уровне. Так называемая ветвистая пшеница, у которой в основном колосе вместо части зерен образуются короткие колоски, была известна задолго до Лысенко, но урожайностью в умеренном климате она не отличалась, несмотря на большее, чем у обычной пшеницы, количество зерен в каждом колосе. У этого южного растения очень высокие требования к теплу и агротехнике. Эксперименты Лысенко окончились неудачей.
  
  31 июля 1948 года началась знаменитая августовская сессия Всесоюзной академии сельскохозяйственных наук имени В. И. Ленина, которая была подготовлена академиком Т. Д. Лысенко. Незадолго до этого он написал письмо Сталину, жалуясь, что ему в его научной работе чинят всяческие препятствия приверженцы «метафизического направления в биологии». Лысенко и впрямь не пользовался уважением у значительной части ученых, поскольку научность продвигаемой им «мичуринской агробиологии» (к которой сам селекционер И. В. Мичурин особого отношения не имел) была весьма сомнительна. Теория Лысенко отрицала роль хромосом и утверждала возможность наследования приобретенных признаков.
  
  На августовской сессии ВАСХНИЛ было принято постановление, объявлявшее антинаучной классическую генетику, именовавшуюся «менделизмом-морганизмом». Ее сторонники публично каялись и сообщали о переходе на сторону Лысенко. Только первооткрыватель химического мутагенеза И. А. Рапопорт дерзнул положить партбилет, но не поступиться научными убеждениями.
  
  Из дневника Берии: «24 июля 1951 года. Королев доложил: „Успешно запустили в космос собачек“. Спрашиваю: „Так уж и в космос?“ Он говорит: „А 90 километров – это уже космос, товарищ Берия“. Спрашиваю: „Теперь человека запускать будешь?“ Он смеется: „До человека еще далеко. Но обязательно запустим“. Молодец!.. Его не подгонять надо, а сдерживать, чтоб не увлекался сверх меры».
  
  20 июня 1950 года в газете «Правда» (тогда главной газете страны) была напечатана статья И. В. Сталина «Марксизм и вопросы языкознания», подводившая итог в ранее развернутой дискуссии о языке и де-факто провозглашавшей вождя народов непререкаемым авторитетом в области языкознания. Неожиданно для многих советских ученых и так называемых общественных деятелей Сталин раскритиковал труды уже покойного академика Н. Я. Марра, создавшего «новое учение о языке», в том числе утверждавшего о существовании классового подхода в классификации языков.
  
  Работа Сталина, вскоре переведенная на английский, немецкий, другие европейские языки, в том числе болгарский, а также языки народов Советского Союза, уже через год получила статус «гениального произведения», причем на специальной сессии отделений общественных наук Академии наук СССР. После смерти Сталина его труд перестал считаться «актуальным»…
  Глава 11. Бесславный конец
  XIX съезд КПСС. Сталин: «Я стар и устал»
  
  На XIX съезде КПСС Сталин был вновь единогласно избран, хотя в своей речи (вопрос – насколько искренне) просил об отставке, говоря, что он «стар и устал». 31 октября 1952 года в Кремле состоялось первое заседание нового органа партийного руководства – Бюро Президиума ЦК КПСС, созданного по предложению Сталина на прошедшем съезде партии. В составе Бюро было девять человек – Л. П. Берия, Н. А. Булганин, К. Е. Ворошилов, Л. М. Каганович, Г. М. Маленков, М. Г. Первухин, М. 3. Сабуров, И. В. Сталин, Н. С. Хрущев. Не были включены в него такие видные советские деятели, как В. М. Молотов и А. И. Микоян. Первое заседание прошло в кабинете Сталина. Всем бросилось в глаза отсутствие Ворошилова, что было сочтено признаком ухудшения отношений между ним и Сталиным. При этом официально Бюро как бы и не существовало, о нем не говорилось в новом уставе КПСС и в опубликованных решениях съезда.
  
  На последнем приеме в кремлевском кабинете Сталина присутствовали Берия, Булганин и Маленков. В конце февраля 1953 года Сталин вернул в Москву опального маршала Жукова. Какую новую роль готовил великий диктатор великому маршалу, осталось неизвестным. «Ходили слухи, что Иосиф Виссарионович собирался сделать Жукова то ли министром, то ли первым замом министра обороны, да не успел, – пишет В. Дайнес. – Каково было действительное намерение Сталина, мы, наверное, никогда уже не узнаем».
  Смерть Сталина
  
  5 марта 1953 года в 21 час 50 минут Сталин скончался на своей Ближней даче в Подмосковье. В тот же день об этом было объявлено народу. Обстоятельства смерти до сих пор вызывают множество вопросов у историков – в частности, почему вождю не была вовремя оказана медицинская помощь (Сталина обнаружили лежащим на полу 1 марта), не был ли он отравлен одним из особых смертоносных препаратов, изготовленных в лаборатории спецслужб? Среди прочих популярна теория заговора, возлагающая ответственность за смерть Сталина на Н. С. Хрущева, секретаря ЦК КПСС, пришедшего в результате к власти и начавшего политику развенчания «культа личности» вождя. Тело Сталина было торжественно захоронено в мавзолее, причем в возникшей при похоронах давке погибло и получило различные травмы несколько сотен человек.
  
  «Сталин создал вокруг себя такую атмосферу страха, что его помощники и охранники не решились помочь ему, когда он умирал. Первый доставленный к Сталину доктор боялся взять его за руку. Приехал министр госбезопасности Игнатьев и опасался войти в дом. Вождь был на волосок от смерти, а они все еще трепетали перед ним. В какой-то момент он прикрыл глаз, присутствовавшим показалось, что во взоре его мелькнули признаки сознания. И стоявший у постели Берия рухнул на колени…» (Московский комсомолец, № 26 179 от 5 марта 2013 года).
  
  По словам Артема Сергеева, у Сталина никогда не было лишней одежды: «Портной Абрам Исаевич Легнер, полковник НКВД, держал у себя в мастерской запасной комплект одежды для Сталина: «У Хозяина второго комплекта нет. А вдруг за гвоздь зацепится?» А когда Сталина надо было обряжать для похорон, то не нашлось ни единой незаштопанной пары белья – пришлось срочно шить…
  Берия во главе вновь созданного МВД
  
  Но вождь, разбитый апоплексией, еще дышал, когда в Кремле началось совместное заседание пленума ЦК КПСС, Совета министров СССР и Президиума Верховного Совета СССР. Открывая его, Г. М. Маленков сказал: «Все понимают огромную ответственность за руководство страной, которая ложится теперь на нас. Всем понятно, что страна не может терпеть ни одного часа перебоя в руководстве».
  
  И началась дележка должностей. Министром обороны стал Булганин, а маршалы Жуков и Василевский – его заместителями. Берия возглавил вновь созданное МВД. Именно Берия начал амнистию заключенных и расследование «дела врачей»{Уголовное дело против группы видных советских врачей, обвиненных в заговоре и убийстве ряда советских лидеров. Толчком к возбуждению дела (январь 1953 года) послужила смерть А. А. Жданова, которого якобы неправильно лечили. Дело врачей стало кульминацией проводимой политики борьбы с космополитизмом.}, которое закончилось снятием всех обвинений. Были освобождены арестованные по «делу авиаторов». Вышло распоряжение, категорически запрещающее пытки.
  
  Берия и Жуков всегда друг друга недолюбливали, но если Жуков никогда не имел склонности к интригам и заговорам, то в руководстве страны нашлись те, которые, боясь Берии, желали искусно устранить его. И у них это получилось…
  Арест Берии, суд и расстрел
  
  26 июня 1953 года, как гласят официальные документы, во время заседания президиума ЦК Л. П. Берия, первый заместитель председателя Совета министров СССР и министр внутренних дел СССР, был арестован по обвинению в шпионаже (традиционная формулировка сталинских времен) и заговоре с целью захвата власти. Членам президиума было объяснено, что если бы не своевременный арест Берии, то произошел бы государственный переворот и они все были бы вскоре арестованы на премьере оперы «Декабристы». Существует множество версий, связанных с арестом Берии. Согласно одной, он был схвачен в своем особняке, после того как была перебита его личная охрана. Другая версия гласит, что Берия был убит при аресте по тайному приказу Н. С. Хрущева и поэтому на суде его никто не видел, поскольку роль Берии играл другой человек.
  
  Арестовать Берию 26 июня выпало именно Жукову. Однако о том, как это происходило, существует множество рассказов, которые далеко не всегда совпадают.
  
  В антологии «Маршал Жуков: полководец и человек», вышедшей в 1988 году, падение Лаврентия Павловича описывается со слов маршала так: «Меня вызвал к себе Н. С. Хрущев, у него в кабинете находился Г. М. Маленков. Хрущев, поздоровавшись со мной, сказал:
  
  – … Завтра состоится заседание президиума ЦК партии… На заседании необходимо арестовать Берию… Надо будет взять с собой надежных людей, таких, например, как генерал Батицкий, Москаленко и двух адъютантов, которых ты хорошо знаешь и которым доверяешь. Надо захватить с собой оружие.
  
  Договорились, что генералы Батицкий, Москаленко и другие будут к определенному часу вызваны в приемную перед залом заседаний ЦК, а адъютанты приедут со мной.
  
  – Как только раздастся звонок, входите и делайте свое дело…
  
  Вечером дома я взял в кабинете два пистолета и обоймы к ним с патронами. Утром на службе пригласил к себе адъютантов, приказал им никуда не отлучаться…
  
  В назначенное время мы все прибыли в приемную… Генералы прикидывали, по каким вопросам их будут слушать или какие поручения дадут, совершенно не догадываясь, какую задачу им предстоит выполнить…
  
  Вдруг раздался звонок… Даю команду генералам и моим адъютантам:
  
  – Встать! Идем арестовывать Берию. Все за мной! – Резко открываю дверь в зал заседаний и бросаюсь к креслу, на котором сидит Берия, хватаю его за локти. Рывком его поднимаю: – Берия, ты арестован!»
  
  А в изданном тремя годами позже сборнике «Берия: конец карьеры» история описана несколько иначе: Жуков приезжает к министру обороны Булганину по его вызову, а потом они вместе едут в Кремль, где в зале заседаний президиума ЦК их ждут Маленков, Хрущев, Молотов, Микоян и другие члены президиума. Маленков сообщает Жукову о том, что Берия хочет захватить власть, и поручает маршалу арестовать заговорщика.
  
  «Потом говорил Хрущев…
  
  – Сможешь выполнить эту рискованную операцию?
  
  – Смогу, – ответил я.
  
  Маленков сказал, как это будет сделано. Заседание Совета министров будет отменено, министры отпущены по домам. Вместо этого он откроет заседание президиума.
  
  Я вместе с Москаленко, Неделиным, Батицким и адъютантом Москаленко должен сидеть в отдельной комнате и ждать, пока раздадутся два звонка из зала заседания в эту комнату…
  
  Уходим. Сидим в этой комнате…
  
  Проходит час. Никаких звонков. В первом часу дня раздался один звонок, второй. Я поднимаюсь первым. Идем в зал. Берия сидит за столом в центре. Мои генералы обходят стол, как бы намереваясь сесть у стены. Я подхожу к Берии сзади, командую:
  
  – Встать! Вы арестованы!
  
  Не успел Берия встать, как я заломил ему руки назад и, приподняв, эдак встряхнул. Гляжу на него – бледный-пребледный. И онемел…»
  
  А вот что рассказывал писателю В. Карпову о тех событиях генерал К. С. Москаленко, занимавший тогда должность командующего войсками Московского округа ПВО: «В 9 часов утра мне позвонил по телефону АТС Кремля Хрущев Н. С., он спросил: «Имеются в вашем окружении близкие вам люди и преданные нашей партии так, как вы преданы ей?»…
  
  …Вскоре после этого последовал звонок министра обороны маршала Булганина, который сказал, что ему звонил Хрущев и предложил мне сначала прибыть к нему, т. е. к Булганину… Со своей группой я прибыл к министру обороны. Принял меня т. Булганин одного. Он сказал: „Звонил Хрущев, вот я тебя и вызвал. Нужно арестовать Берию… Сколько у тебя человек?“ Я ответил: „Со мной пять человек…“ На что он ответил: „Очень мало людей… Кого, ты считаешь, можно еще привлечь, но без промедления?“ Я ответил: „Вашего заместителя, маршала Василевского“. Он сразу почему-то отверг эту кандидатуру… Тогда я предложил взять Жукова. Он согласился, но чтобы Жуков был без оружия».
  
  Далее Москаленко сообщает, что именно он направил пистолет на Берию и крикнул: «Руки вверх!»
  
  Желая выяснить, что же было на самом деле, Карпов беседовал и с тогдашним помощником председателя Совета министров СССР Г. М. Маленкова – Д. Н. Сухановым. Тот рассказал, что на то же самое 26 июня готовил свою акцию по устранению конкурентов и сам Берия – он-де намеревался арестовать весь президиум ЦК во время совместного просмотра спектакля в Большом театре. Видимо, чтобы на Лубянку было везти недалеко… Об этом знали Хрущев и Булганин – и поддерживали Берию. Но о заговоре проведал и Маленков, который вызвал Хрущева и Булганина к себе и, пригрозив смертью, потребовал помочь арестовать Берию. В частности, Булганину было приказано провезти в Кремль Жукова и его людей.
  
  «Жуков и другие генералы вошли в мой кабинет, который находится напротив, через приемную от кабинета Маленкова, где происходило заседание, – рассказывал Суханов. – Заседание началось в 14.00 26 июня 1953 года. Военные ждали условленного сигнала. Этим звонком обычно вызывал меня Маленков в свой кабинет. Ждали больше часа. И вот раздались два звонка.
  
  А в кабинете Маленкова произошло следующее. Неожиданно Маленков предложил изменить повестку заседания и рассмотреть вопрос о Берии, который хотел совершить государственный переворот.
  
  Маленков поставил на голосование:
  
  – Кто за арест Берии?
  
  Голосовали «за» Первухин и Сабуров. Против – Молотов, Ворошилов, Каганович. Воздержались Хрущев, Булганин, Микоян.
  
  Молотов обрушился на Маленкова с обвинениями в произволе. Вот в этот момент Маленков нажал кнопку вызова. И вошли военные во главе с Жуковым. Когда вошли военные, Берия сидел с опущенной головой и не видел, кто именно входит. Он не знал, что Маленков нажал кнопку вызова. Берия подумал, что военные входят для действия по его плану, который был намечен тоже на 26 июня. Но как увидел Жукова, так сразу все понял.
  
  Маленков повторил предложение об аресте Берии. Теперь, при военных, все проголосовали «за». Маленков приказал арестовать Берию, что маршал и выполнил, подняв Берию с кресла и завернув ему руки за спину».
  
  При этом Георгий Константинович, по словам Суханова, поинтересовался, не арестовать ли и членов президиума ЦК, бывших в сговоре с Берией? Маленков, который, по утверждению помощника, опасался прослыть диктатором, отказался от этой идеи.
  
  Похоже, именно тогда Никита Сергеевич на всю жизнь возненавидел маршала Победы…
  
  «Вскоре после ареста Берии, – продолжает рассказ Суханов, – Маленкову доложили, что в кабинете Берии на рабочем столе при обыске был обнаружен лист голубой бумаги, на котором троекратно было красным карандашом написано слово «Тревога!» На следствии Берия признался, что это было предупреждение Хрущева и Булганина о провале заговора. Если бы Берия перед заседанием заехал в свой кабинет, то он был бы спасен и все могло кончиться большой кровью. На бланке Совмина с повесткой дня рукой Берии тоже было написано троекратно: «Тревога!». «Видно, он хотел как-нибудь передать этот лист охране, но не удалось. Этот бланк принесли мне.
  
  …Главной фигурой и решающей силой при аресте Берии был маршал Жуков, при нем, вторично голосуя, никто не осмелился даже воздержаться…»
  
  А вот записанный Карповым рассказ полковника Гаврилова, бывшего в то время помощником военного коменданта Москвы: «25 июня на гарнизонную гауптвахту неожиданно, без предварительного телефонного звонка, приехал маршал Жуков. Он обошел помещение гауптвахты. Приказал мне открыть все камеры и выйти арестованным в коридор. Когда наказанные вышли, маршал громко объявил:
  
  – Вам амнистия!
  
  Громкое «ура!», наверное, впервые в истории прогремело на гауптвахте.
  
  Маршал мне приказал:
  
  – Всех отправить в свои части.
  
  Я недоумевал: что происходит? Освободив помещение от людей, Жуков в моем сопровождении обошел и осмотрел все камеры. В одной задержался, оглядел ее и, увидев под потолком выступающую трубу парового отопления, сказал как бы про себя:
  
  – Не подойдет, может повеситься…
  
  Перешли в другую камеру. Осмотрел ее внимательно. Потрогал решетку.
  
  – Эту за ночь побелить и прибрать. На гауптвахту арестованных не принимать. Чтоб вся была свободна. Вам никуда не отлучаться до особого разрешения.
  
  И уехал, оставив меня в полном недоумении. А на следующий день поздно вечером примчалось несколько машин. Из первой вышел генерал Москаленко и еще несколько генералов. Между ними стоял ссутулившийся человек в гражданской одежде. Его провели в ту камеру, которую приказал подготовить Жуков.
  
  Я гадал: кто же этот важный арестованный? Сначала не узнал его, может быть, потому, что на глазах не было обычного пенсне.
  
  Москаленко мне сказал:
  
  – Вы свободны. Охранять внутри мы будем сами. Наружную охрану обеспечите вы. Скоро подъедет и наша дополнительная охрана.
  
  Тут я понял – это же Берию привезли!..»
  
  Подробный рассказ об аресте Берии был обнаружен среди бумаг самого Георгия Константиновича уже после его смерти: «Мне позвонил Булганин и сказал:
  
  – Зайди скорее, пожалуйста, ко мне, а то я тороплюсь в Кремль.
  
  Я быстро спустился с четвертого этажа на второй и зашел в кабинет Булганина.
  
  Он мне сказал:
  
  – Вызови Москаленко, Неделина, Батицкого и еще пару человек, кого ты сочтешь необходимым, и немедленно приезжай с ними в приемную Маленкова.
  
  Через тридцать минут с группой генералов я был в приемной Маленкова. Меня тут же вызвали в кабинет Маленкова, где, кроме Маленкова, были Молотов, Хрущев, Булганин. Поздоровавшись, Маленков сказал:
  
  – Мы тебя вызвали для того, чтобы поручить одно важное дело. За последнее время Берия проводит подозрительную работу среди своих людей, направленную против группы членов президиума ЦК. Считая, что Берия стал опасным человеком для партии и государства, мы решили его арестовать и обезвредить всю систему НКВД. Арест Берии мы решили поручить лично вам.
  
  Хрущев добавил:
  
  – Мы не сомневаемся, что вы сумеете это выполнить, тем более что Берия вам лично сделал много неприятностей! Как, у вас нет сомнений на этот счет?
  
  Я ответил:
  
  – Какие же могут быть сомнения? Поручение будет выполнено.
  
  Хрущев:
  
  – Имейте в виду, что Берия ловкий и довольно сильный человек, к тому же он, видимо, вооружен.
  
  – Конечно, я не спец по арестам, мне этим не довелось заниматься, но у меня не дрогнет рука. Скажите только, где и когда его надо арестовать?»
  
  Инструкции, полученные от Маленкова, в пересказе Жукова практически совпадают с тем, как описал последовательность действий Суханов. Вплоть до условного двойного звонка.
  
  «Мы ушли в комнату, где должны ждать звонков, – пишет далее Жуков. – Пришел Берия. Началось заседание. Идет заседание час, другой, а условных звонков все нет и нет.
  
  Я уже начал беспокоиться: уж не арестовал ли Берия тех, кто хотел арестовать его?
  
  В это время раздался условный звонок. Оставив двух вооруженных офицеров у наружной двери кабинета Маленкова, мы вошли в кабинет. Как было условлено, генералы взялись за пистолеты, а я быстро подошел к Берии и громко ему сказал:
  
  – Берия, встать! Вы арестованы!
  
  Одновременно взяв его за руки, приподнял его со стула и обыскал все его карманы, оружия не оказалось. Его портфель был тут же отброшен на середину стола. Берия страшно побледнел и что-то начал лепетать. Два генерала взяли его за руки и вывели в заднюю комнату кабинета Маленкова, где был произведен тщательный обыск и изъятие неположенных вещей. В 11 часов ночи Берия был скрытно переведен из Кремля в военную тюрьму (гауптвахту), а через сутки – в помещение командного пункта МВО и поручен охране той же группы генералов, которая его арестовала. В дальнейшем я не принимал участия ни в охране, ни в следствии, ни в судебном процессе».
  
  3 июля 1953 года, во второй день пленума ЦК КПСС, с речью, осуждающей арестованного Берию, выступили Н. А. Булганин и другие, менее высокопоставленные, функционеры. Они обвинили Берию (так и не «предъявленного» пленуму, что официально было недопустимо, как и его арест без соответствующих санкций) не только в попытке захвата власти путем переворота, игнорировании ЦК и правительства, многочисленных интригах, но и в моральном разложении, выразившемся к неумеренном для настоящего коммуниста пристрастии к женскому полу. Так, выступивший секретарь ЦК Н. Н. Шаталин, назначенный после ареста Л. П. Берии первым заместителем министра внутренних дел СССР, заявил, что нашел при обыске в служебном кабинете Берии в Совете министров одиннадцать пар дамских чулок иностранных фирм, семь шелковых женских трико, дамские кофточки и т. п.
  
  8 июля 1953 года состоялся первый допрос арестованного Берии генеральным прокурором Союза ССР Р. А. Руденко. Допрос начался в девять часов вечера и продолжался более трех с половиной часов. Текст допроса на следующее утро, снабженный грифом «Совершенно секретно», был отправлен официальному руководителю Советского государства Г. М. Маленкову.
  
  Во время допроса Берия, обвиненный в организации заговорщической деятельности против партии и Советского государства, это отрицал, как и работу в контрразведке при мусаватистском правительстве (имевшем, по сведениям того же Руденко, связи с англичанами). Кроме того, Берия, был обвинен (использовались показания одного из его сотрудников, Шарии) в бонапартистских, диктаторских замашках и в преступном моральном разложении, на что бывший почти всемогущий министр ответил (согласно дошедшему до наших дней протоколу): «Есть немного. В этом я виноват».
  
  25 июля 1953 года было принято «Постановление Президиума ЦК о письме Полукарова о положении в следственных органах МВД», относившееся к числу строго секретных документов. Поводом послужило письмо следователя МВД Полукарова, адресованное секретарю ЦК КПСС Н. Н. Шаталину. Автор послания сетовал на нововведения, появившиеся в деятельности министерства с тех пор, как его возглавил Берия, и высказывал твердую убежденность в виновности всех подозреваемых по «делу врачей». Полукаров сообщал, что именно по распоряжению Берии «дело врачей» было спущено на тормозах и закрыто, а арестованным сами следователи должны были подсказывать формулировки отказа от прежних признательных показаний.
  
  Постановлением было предписано «поручить тов. Хрущеву Н. С. рассмотреть заявление с учетом обмена мнений на заседании Президиума ЦК».
  
  19 октября генеральный прокурор СССР Р. А. Руденко снова лично провел допрос арестованного еще летом Берии. Протокол допроса Руденко отправил Маленкову со своими комментариями. Поводом и основной темой допроса были материалы, добытые подчиненными Руденко в архивах МВД Грузии. При этом были обнаружены многочисленные резолюции, которые, по словам прокурора, свидетельствовали о том, что «именно Берия в 1937–1938 годах являлся инициатором массовых арестов при отсутствии доказательств виновности и применения незаконных методов следствия». Авторство резолюций Берия признал, но от того, что он руководствовался в своей деятельности контрреволюционными мотивами, отказался.
  
  5 ноября в Президиум ЦК КПСС, а также лично Маленкову и Хрущеву был представлен доклад генерального прокурора СССР о деле Папулии (Павла) Орджоникидзе. В докладе говорилось, что Л. Берия, желая скомпрометировать видного советского деятеля С. Орджоникидзе, ложно обвинил в антисоветской деятельности его родного брата, который был арестован в ноябре 1936 года и сначала осужден на пять лет ссылки. В августе следующего года П. Орджоникидзе был снова арестован, возвращен из места ссылки и обвинен в причастности к убийству Кирова. Жестокими пытками его заставили подписать признательные показания в том, что он не только знал о контрреволюционном заговоре, но и сам в нем участвовал, намереваясь убить Берию. В ноябре 1937 года П. Орджоникидзе был расстрелян. Теперь прокурор Руденко просил опротестовать и прекратить то дело, а Орджоникидзе посмертно реабилитировать.
  
  10 ноября на очередном допросе бывшему всесильному Берии предъявили обвинение в сотрудничестве с английской разведкой. В качестве основания для такого обвинения были названы свидетельства тех, кто утверждал, будто дядя Берии – Г. Джакелли – был агентом британских спецслужб и сам Берия об этом знал, более того, связи между Джакелли и англичанами были установлены по настоянию Лаврентия Павловича. Согласно записям в протоколе, Берия отрицал предъявленные обвинения, говоря, что об отношениях между дядей и британцами никогда ничего не знал. Допрос вел сам генеральный прокурор Руденко, который после немедленно представил протокол лично Хрущеву и Маленкову.
  
  18 ноября Маленкову, а также Хрущеву и Молотову, был представлен протокол допроса Берии, на котором недавно еще всесильного наркома обвинили в убийстве с использованием репрессивного аппарата НКВД, а также в изнасиловании с предварительным приведением жертвы в беспомощное состояние с помощью химических веществ. Жертвой убийства была названа Н. Орджоникидзе, жена родного брата наркома С. Орджоникидзе, расстрелянная в 1938 году по решению «тройки». Ответ Берии гласил, что он не помнит, было ли тогда представлено ему это дело. По поводу жертвы своей необузданной страсти, актрисы В. А. Чижовой, Берия сообщил, что она была его любовницей, но по взаимному согласию.
  
  21 ноября мать арестованного Берии – М. И. Берия – из Тбилиси написала письмо председателю Совмина СССР Г. М. Маленкову письмо. Она просила предоставить ей пригодное для проживания жилье, поскольку сразу после ареста сына ее выселили из квартиры в ведомственном доме МВД, где она прожила более тридцати лет. «Мне 86 лет, больная (слепая на 70 %) и нуждаюсь в присмотре. Со мною живут нетрудоспособная (глухонемая) дочь, 8-летняя внучка и зять…» – писала старая женщина, жалуясь, что выселенной семье выделили одну комнату, категорически непригодную для жизни. Она особо указывала в письме, что после перевода сына в Москву виделась с ним всего три раза за прошедшие с того момента семнадцать лет и отвечать за его действия не должна.
  
  26 ноября генеральный прокурор Руденко доложил Маленкову и Хрущеву, что Берия и другие обвиняемые ознакомились с материалами, по словам Руденко, полностью. «Обвиняемые опрошены по поводу того, чем они имеют дополнить следствие, – писал прокурор. – При этом Меркуловым, Гоглидзе, Мешиком и Влодзимирским были заявлены некоторые несущественные ходатайства…» В удовлетворении ходатайств о допросе свидетелей или переквалификации эпизодов дела им было отказано. Берия ни о чем не просил.
  
  В итоговом документе значилось, что следствием установлены и доказаны факты «изменнической деятельности» Берии, Меркулова, Кобулова и других: обвиняемые намеревались захватить власть в стране, «действуя в интересах иностранного капитала», причем в дальнейшем Берия и остальные намеревались реставрировать капитализм. Берии вменялись в вину многочисленные факты сотрудничества с иностранными разведками. Кроме этого, в деле присутствовало и обвинение в организации массовых репрессий против честных партийцев и мирных советских граждан.
  
  28 ноября Л. П. Берия написал из заключения свое последнее письмо. Адресатом его был Маленков, к которому бывший всесильный нарком уже неоднократно обращался с просьбами назначить сколь угодно тщательное расследование его деятельности, но «не губить». В последнем послании Берия сменил тон – он явно потерял надежду выйти на свободу или хотя бы остаться в живых. «Прошу товарищей Маленкова, Молотова, Ворошилова, Хрущева, Кагановича, Булганина, Микояна и других, пусть простят, если что и было за эти пятнадцать лет большой и напряженной совместной работы…» – писал он. Лично Маленкову («Георгий, прошу…») Берия адресовал просьбу позаботиться о его родных.
  
  23 декабря дело Берии было рассмотрено Специальным судебным присутствием Верховного суда СССР под председательством маршала И. С. Конева. Все обвиняемые были приговорены к смертной казни и немедленно расстреляны. По официальной версии, Берию расстреляли первым, произошло это в бункере штаба Московского военного округа. Присутствовал при казни прокурор Руденко, а стрелял генерал-полковник П. Ф. Батицкий. Тело было кремировано, а прах, по разным версиям, то ли захоронен на Донском кладбище, то ли развеян над Москвой-рекой.
  
  20 января 1954 года генеральный прокурор СССР Руденко доложил Хрущеву об обнаружении в архивных документах сведений о двойнике недавно расстрелянного Берии, а точнее, его тезки и однофамильца. Речь шла о том, что в официальной биографии наркома внутренних дел был эпизод с его арестом в 1919 году в Сухуми за революционную деятельность и последующим освобождением из тюрьмы в Кутаиси после ноты, предъявленной полпредом РСФСР в Грузии – С. М. Кировым. Руденко нашел в архивах старое следственное дело, из которого выходило, что арестованный революционер, солдат 2-го пехотного полка, хоть и звался Лаврентием Берией, но отчество имел другое – Игнатьевич. Далее прокурор утверждал, что этот эпизод был включен в книгу «Верный сын партии Ленина – Сталина», изданную в 1940 году в Тбилиси, по инициативе самого наркома.
  
  Но для Лаврентия Павловича это уже не имело значения…
  Хрущев, Маленков: борьба за власть
  
  3 сентября 1953 года на политическом Олимпе СССР закончился очередной этап борьбы за верховную власть в стране, и победивший Н. С. Хрущев был избран первым секретарем ЦК КПСС. По сути, так стала называться должность генерального секретаря ЦК КПСС, которую до самой своей смерти занимал И. В. Сталин. С 1949 года Хрущев занимал один из ключевых постов в партийной иерархии – первого секретаря Московского областного (МК) и городского (МГК) комитетов, являясь к тому же секретарем ЦК КПСС. Хрущев был инициатором заговора против Берии, занимавшего пост первого заместителя председателя Совета министров СССР и министра внутренних дел. Пост председателя Совета министров СССР занимал Г. М. Маленков, не представлявший для Хрущева угрозы, но, тем не менее, через два года смещенный на пост заместителя председателя Совета министров СССР. Сам Хрущев был снят со всех партийных и государственных постов в октябре 1964 года.
  Постановление ЦК КПСС «О преодолении культа личности и его последствий»
  
  4 июня 1956 года госдепартамент Соединенных Штатов опубликовал полный текст доклада «О культе личности и его последствиях», который советский лидер Н. С. Хрущев прочитал на XX съезде КПСС. Этот съезд прошел в середине февраля 1956 года, и доклад о культе личности был его главной сенсацией. Но Хрущев выступил с ним на закрытом заседании. Публикации текста не предполагалось, хотя слух о том, как Хрущев разгромил покойного Сталина, немедленно распространился по всем городам и весям огромной страны. В своем докладе Никита Сергеевич говорил не только о мнительно подозрительном Сталине, возвысившем себя до положения бога, но и о «банде Берии» и других антигероях эпохи репрессий.
  
  После публикации доклада в США его текст был зачитан в эфире радиостанции «Свободная Европа».
  
  30 июня 1956 года в советских газетах был опубликован текст постановления ЦК КПСС «О преодолении культа личности и его последствий». Само постановление, принятое за четыре месяца до этого на XX съезде КПСС, не было тогда опубликовано. После завершения работы съезда на партсобраниях, а также в печати и по радио обсуждался только текст доклада первого секретаря ЦК КПСС Н. С. Хрущева на съезде, сокращенный и отредактированный. В постановлении, призванном развенчать перед трудящимися страны недавнего «отца народов», оценка его деятельности, в том числе сложившегося культа личности, была дана более умеренной, что объяснялось исторической обстановкой того времени, в частности необходимостью борьбы с «отжившими классами».
  
  Репрессии, которые унесли жизнь миллионов людей, были объяснены исключительно личными негативными чертами Сталина, а также неправомерными действиями отдельных сотрудников советских спецслужб, вышедших на время из-под контроля государства и партии.
  
  Одной из основных идей постановления было, что «культ личности не изменил и не мог изменить демократической природы социалистического строя» и поэтому, несмотря на совершенные Сталиным ошибки, СССР продолжает победоносное движение к коммунизму. Сам Сталин в постановлении назывался выдающимся государственным деятелем, однако при этом не только совершавшим серьезные ошибки, но и злоупотреблявшим властью.
  
  О сталинских ошибках в постановлении было сказано следующее: «Отдельные ошибки и недостатки казались на фоне громадных успехов менее значительными. Эти ошибки нанесли ущерб развитию отдельных сторон жизни Советского государства, особенно в последние годы жизни И. В. Сталина, развитию советского общества, но, само собой разумеется, не увели его в сторону от правильного пути развития коммунизма».
  
  После опубликования постановления в СССР начали снимать портреты Сталина и сносить (часто убирая до лучших времен в запасники, кладовые и на задние дворы предприятий, учреждений и музеев) статуи бывшего вождя.
  
  Увеличилось число политзаключенных, освобожденных из лагерей.
  
  30 октября 1961 года было принято партийное решение о выносе тела Сталина из мавзолея. Это произошло после очередного доклада Хрущева, направленного против культа личности. В отличие от первого, новый доклад был публичным. Сталина решили убрать из мавзолея, как говорилось в официальном тексте, «по причине серьезных нарушений ленинских принципов, злоупотреблений властью и массовых репрессий в отношении порядочных граждан». Первоначально предполагалось похоронить бывшего советского лидера на Новодевичьем кладбище рядом с могилой его второй жены. Но Хрущев опасался, что сторонники или противники Сталина могут похитить тело. Единственным постоянно охраняемым некрополем было захоронение у кремлевской стены.
  
  31 октября поздно ночью из мавзолея был вынесен гроб с телом Сталина. Чтобы даже теоретически исключить любую возможность эксцессов, Красная площадь была заблаговременно оцеплена войсками и милицией, подступы к ней были перекрыты. Официально это объяснялось проведением репетиции военного парада. Дочь вождя Светлану на церемонию перезахоронения не пригласили. Солдаты и сотрудники КГБ перенесли гроб Сталина к расположенному рядом некрополю и опустили в заранее вырытую могилу. Чтобы скрыть земляные работы, был выстроен временный дощатый забор, который маскировал и деятельность по ликвидации на фасаде мавзолея Ленина второй надписи «Сталин». Вскоре москвичи увидели площадь и мавзолей в таком виде, словно ничего не происходило: буквы с мрамора исчезли, как будто их никогда не было.
  
  21 октября 1962 года в газете «Правда» было опубликовано стихотворение Е. Евтушенко «Наследники Сталина». Оно было написано сразу после выноса гроба с телом Сталина из мавзолея, но ни одна газета не рискнула его напечатать: «…Мы вынесли из Мавзолея его. Но как из наследников Сталина Сталина вынести?» Наконец один из редакторов посоветовал Евтушенко обратиться с этим текстом напрямую к Хрущеву. Стихотворение было передано советскому лидеру, и через некоторое время Хрущев на встрече с колхозниками в Абхазии произнес: «Со Сталиным мы недорассчитались» – и прочел это стихотворение. Потом оно появилось в «Правде» и стало широко известно.
  Сталин и Берия в зеркале истории
  
  Олег Гончаренко, доктор исторических наук, профессор Дипломатической академии МИД России, лауреат Международной литературной премии имени В.С. Пикуля
  
  При всей масштабности имени Сталина в военный и послевоенный период, если говорить о его общемировой известности, начало его правления в 1924–1925 годах прошло сравнительно незаметно для всех кругов русской эмиграции. В наши дни популяризаторы истории склонны преувеличивать известность большевистских лидеров на мировой арене до февраля 1917 года, то есть фактически до крушения самодержавия. Как известно, большинство из выдвинувшихся после Февральского переворота и получивших правительственные посты после Октября того же года, были не только неизвестны в международном сообществе государств, но и в России.
  
  Сталин, занимавший до смерти Ленина техническую аппаратную должность фактически главы секретариата, или генерального секретаря, не являлся той фигурой в большевистском руководстве, которая могла бы приковывать внимание лидеров эмиграции или заставлять эмиграцию давать ей какую-либо оценку. Фигура генерального секретаря большевистской партии в равной степени оставалась неизвестной как правоконсервативному крылу эмиграции, так и ее либеральным кругам, больше и лучше знавших дореволюционных эмигрантов, ставших после Октября 1917 года в оппозицию большевистскому правительству и вновь выбывших в изгнание – добровольно или насильственно.
  
  Ситуация стала меняться с предвоенного периода, главным образом в начале советско-финской войны, когда советское руководство за рубежом, столь многоликое и многочисленное по своему составу, персонифицировал Сталин. С той поры его личность была воспринята эмиграцией в качестве вождя – фигуры, персонифицирующей собой агрессивные планы большевизма. Но и в 1940 году периодика русского зарубежья в лице многих ее авторов старалась уйти от прямого упоминания Сталина, заменяя его некими безликими образами вроде «большевики», «советские власти» и т. п. Сам Сталин присутствовал лишь на некой периферии оценочных суждений.
  
  К началу войны Германии с Советским Союзом частью эмиграции (под воздействием эволюции взглядов на положение дел в России и сведений, поступающих на Запад, реже на Восток, о нескончаемых с 1918 года репрессиях) личность Сталина начала рассматриваться (не без усилий германской военной пропаганды) в качестве основного символа советской власти. Следом за этим и русская эмигрантская публицистика стала приводить все более конкретные оценочные суждения о Сталине, делающие его мишенью внешнеполитической критики за агрессию против Финляндии, ввод советских войск в Прибалтику, Польшу и Бессарабию.
  
  Можно с уверенностью утверждать, что Сталин как символ торжествующего большевизма, стремящегося к глобализации коммунистических идей, подтолкнул часть эмиграции на участие в войне на стороне Германии в надежде на избавление России (в случае победы с помощью немцев) от удушавшего ее почти два десятилетия ига.
  
  Между тем либеральная часть эмиграции с началом войны рассматривала Сталина как единственную силу, противостоящую распространению немецкого господства в Европе и в мире в целом, отстаивающую русские территориальные интересы.
  
  Это представление активно подкреплялось и умелой советской пропагандой, вернее, рядом действий, рассчитанных на внешнеполитический эффект, таких как введение на определенном этапе войны с Германией традиционной русской военной формы, возвращение погон, взятие на пропагандистское вооружение примеров из русской военной истории, возвращение имен русских православных военачальников прошлого советским наградам и т. п.
  
  Под воздействием вышеперечисленных примеров, в совокупности с продолжающейся пропагандой среди русской эмиграции о якобы изменившейся политической природе правления в России, в том числе и не без участия части клира русской зарубежной церкви, некоторые эмигранты посчитали для себя целесообразным вернуться в «обновленный» СССР после окончания войны.
  
  Подобные решения принимались в то время, когда в Европе развернулась беспрецедентная кампания по насильственной репатриации граждан СССР, и даже части эмигрантов, в «страну победившего социализма». Возвращенных подобным образом русских людей, как правило, ждали фильтрационные пункты, допросы и скоропостижные внесудебные решения, отправлявшие их, в зависимости от «вины», на разнообразные сроки в концентрационные лагеря. Крайне немногое количество насильственно возвращенных в Советский Союз лиц избежало подобной участи.
  
  Несмотря на получившие широкую огласку факты, Сталин еще некоторое время оставался для части эмиграции представителем державы-победительницы, собирателем российских земель и т. п.
  
  Наиболее реалистически мыслящая часть эмигрантов послевоенного периода, напротив, прекрасно понимала, что после победы большевистский режим не пал и не изменился, продолжая оставаться враждебным русскому самодержавию, православию и национальному духу. Сталин, стоявший во главе режима, превращался в средоточие той злобной силы, которая и после войны продолжала душить Россию в тисках коммунистической идеологии. Именно в период 1945–1953 годов Сталин был наиболее известен русскому зарубежью в силу вышеописанных факторов.
  
  Лаврентий Берия, насколько можно судить, не был широко известен российской эмиграции в силу специфики своей деятельности. НКВД и МГБ в эмиграции скорее ассоциировали со Сталиным, если дело касалось критики их деяний или осуждения репрессивного аппарата советской власти, но персонального упоминания Берии ни на страницах эмигрантской публицистики, ни, тем более, в литературе не наблюдалось. Личность Берии стала обсуждаться в публицистике и находить отражение в исторических исследованиях и художественной литературе русского зарубежья лишь в пору массового выезда из страны лиц, составивших так называемую «третью волну» эмиграции и диссидентов. Именно их публицистическая и литературная деятельность положила начало своеобразному подведению исторических итогов десятилетий правления Сталина, анализом и осмыслением деятельности которого и занялись авторы-эмигранты с 60-х по 80-е годы XX века.
  
  Борис Пугачев, ученый-атомщик, профессор, писатель
  
  В политических баталиях часто бывает так, что злодеев возвеличивают, а героев предают забвению или окружают ореолом бесчестия. Трудно найти исторический персонаж, подвергнувшийся такой экзекуции в большей степени, чем Лаврентий Павлович Берия. В результате (из-за желания скрыть истинную цель политических интриг, вместо того чтобы воздвигнуть ему памятник у входа в здание ООН за ключевые роли в победе над фашизмом и предотвращении Третьей мировой войны), многие поколения людей в различных странах на все лады обвиняют его в преступлениях, о большинстве которых он даже не догадывался.
  
  Конечно, как и любая личность такого масштаба, Берия совершал не только подвиги, но и недостойные, иногда граничащие с преступлениями поступки, как на политическом поприще, так и в личной жизни. Чего только стоят позорные депортации народов! Однако таково уродливое лицо Политики, рабы которой вынуждены поступаться иногда даже самым дорогим в жизни – душой. Очевидно, несколько строк в оправдание этого незаурядного человека не изменят ситуацию, но, как известно, капля точит камень…
  
  Еще деревенским подростком будущий вершитель судеб строителей коммунизма проявил столь незаурядные способности, что односельчане собрали деньги на его образование и отправили постигать премудрости инженерного труда. Это создало первый трамплин в формировании его личности. Если бы не революция, быть бы ему крупным нефтяным промышленником, но судьба уготовила ему другой путь. Он стал самым молодым наркомом, командующим внутренними делами сначала Грузинской ССР, а затем и всего государства, сосредоточив в своих руках практически все экономические и карательные его рычаги. Получив столь значимую власть, он распорядился ею нестандартным по тем временам способом – ввел контроль за соблюдением уголовно-процессуальных норм, уволил более семи тысяч преданных репрессивному беспределу сотрудников, возвратил из ежовских застенков в промышленность и армию многих руководителей. Это был смелый и своевременный удар по непомерно раскрученному репрессивному механизму, столь важный в условиях подготовки к надвигающейся войне.
  
  Возможно, мы проиграли бы войну еще в 1942-м, если бы Берия каким-то чудом не смог организовать беспрецедентные темпы переброски промышленности на Восток страны и тем самым обеспечил самое важное – материально-техническое снабжение армии в период до получения лендлизовской помощи США. Современники высоко оценили эту работу, удостоив Берию звания Героя Социалистического Труда, наградив пятью орденами Ленина и орденом Суворова I степени. Только этого хватило бы для увековечения его имени.
  
  Однако это было лишь началом. Основным достижением этого блестящего организатора явилось руководство созданием в нашей стране атомного оружия. С уверенностью можно утверждать, что он первым в руководстве СССР осознал все последствия создания в Германии и США ядерного боеприпаса, а также огромное отставание нашей науки и технологий в этой области. Будучи, как и многие руководители того времени, государственником, он совершил политическое самопожертвование, отказавшись от ключевых правительственных постов, и посвятил себя целиком реализации атомного проекта.
  
  Своевременно поняв невозможность достижения успеха силами отечественных специалистов, он наряду с организацией необходимого научно-производственного комплекса развернул массированную разведывательную деятельность. Вывезенные из Германии ученые, а затем полученная подробнейшая документация по американскому урановому проекту позволили всего за четыре года изготовить и испытать собственный боеприпас, ознаменовавший эру ядерного противовеса войне. За эти достижения Берию, единственного в истории страны, удостоили звания «Почетный гражданин СССР», являющегося высшей наградой того времени. Этот факт, характеризующий наивысшую оценку деятельности советского человека, почему-то стыдливо замалчивается.
  
  Награждая участников атомного проекта, Сталин признал: «Если бы мы опоздали на один день, то, наверное, испробовали бы этот заряд на себе». Реальность же состояла в том, что опоздать мы должны были минимум на шесть-семь лет. Так бы и произошло, если бы во главе проекта стоял, может быть, выдающийся, но менее разносторонний человек. Соединение разведки, позволившей добыть документацию и радиоактивные руды, с массированным строительством принципиально новых отраслей науки и производства позволили обеспечить поразительно быстрое достижение цели. Не важно, что наш боеприпас до последней гайки был копией американского. Главное было – продемонстрировать миру, что ядерный удар получит адекватный ответ. Все это в первую очередь связано с именем Берии, и поэтому многие поколения нашей страны почти 70 лет прожили без войны.
  
  После смерти Сталина Берия приобрел почти полную власть над страной и приступил к реализации собственной программы перестройки, начав с широкомасштабной амнистии и закрытия дел, сфабрикованных в период его ухода от руководства НКВД, массы прогрессивных внешнеполитических акций, предлагая объединение Германии, перемирие в Корее, восстановление отношений с Югославией. Все это сделают проклявшие его будущие руководители СССР, но спустя много лет. А тогда политическая элита испугалась и физически устранила своего лидера, прикрыв преступление судебным фарсом, основанным на заведомо ложных, а с высоты прошедших лет и смехотворных, утверждениях.
  
  В результате к власти пришли люди, заложившие в ее фундамент мину замедленного действия, взрыв которой спустя всего три десятилетия успешно активировал М. С. Горбачев, переняв у Берии лишь терминологию и даже не удосужившись его реабилитировать. Осколки от этого взрыва ранят общество и отдельных его граждан до сих пор, а 29 мая 2000 года Военная коллегия Верховного Суда РФ отказалась реабилитировать Берию…
  Глава 12. Дела семейные…
  Жены и любовницы Сталина. Родные дети Сталина и приемный сын
  
  О первой жене Сталина – Екатерине – известно не так уж много. И совсем немного супругам довелось прожить вместе. Некоторые историки и психологи считают, что Сталин недолюбливал старшего сына Якова, уверившись, что именно его появление на свет подорвало здоровье и силы бедной Като, безвременно сведя ее в могилу.
  
  Первая жена Сталина – Екатерина Сванидзе
  
  Второй раз суровый подпольщик Коба решился связать себя узами брака уже после революции. Его женой стала Надежда Аллилуева, дочь его старых друзей, которым Сталин писал сколь возможно жизнерадостные письма даже из Туруханской ссылки.
  
   Для Ольги Евгеньевны.
  
   Очень-очень Вам благодарен, глубокоуважаемая Ольга Евгеньевна, за Ваши добрые и чистые чувства ко мне. Никогда не забуду Вашего заботливого отношения ко мне! Жду момента, когда я освобожусь от ссылки и, приехав в Петербург, лично поблагодарю Вас, а также Сергея за все. Ведь мне остается всего-навсего два года.
  
   Посылку получил. Благодарю. Прошу только об одном – не тратиться больше на меня: Вам деньги самим нужны. Я буду доволен и тем, если время от времени будете присылать открытые письма с видами природы и прочее. В этом проклятом крае природа скудна до безобразия, – летом река, зимой снег, это все, что дает здесь природа, – и я до глупости истосковался по видам природы, хотя бы на бумаге.
  
   Мой привет ребятам и девицам. Желаю им всего-всего хорошего.
  
   Я живу, как раньше. Чувствую себя хорошо. Здоров вполне, – должно быть, привык к здешней природе. А природа у нас суровая: недели три назад мороз дошел до 45 градусов.
  
   До следующего письма.
  
   Уважающий Вас Иосиф
  
   5 ноября 1915 года
  
  С. Рыбас, рассказывая об обороне Царицына и сталинской беспощадности в это время, отмечает: «Его одиночество скрашивала семнадцатилетняя жена Надежда, с ней он сошелся в гражданском браке в марте, как раз накануне переезда Совнаркома в Москву. (Они зарегистрируют брак только через год.)
  
  Надежда имела твердый характер, Сталину с ней было не так просто, как может показаться на первый взгляд. Ее с мужем соединяли не только детские и девичьи впечатления о романтическом герое, который часто появлялся в квартире родителей, но и почти мистическая связь: он спас ей жизнь, когда она, будучи маленьким ребенком, упала с набережной в Баку и едва не утонула: Коба бросился в море и вытащил. Ее спасенная жизнь теперь отчасти принадлежала ему.
  
  В Царицыне Надежда работала в секретариате Сталина и видела до мельчайших деталей его повседневную жестокую работу. В отношении к делу их взгляды полностью совпадали».
  
  Наконец, закончилась гражданская война и появилась возможность обустраивать не походную, а обычную жизнь. О том, что роль главы семейства очень нравилась Сталину, существует немало свидетельств. Надежда родила мужу двоих детей – сына Василия в 1921 году и дочь Светлану пятью годами позже.
  
  «В Кремле, у Троицких ворот, в доме 2 по Коммунистической улице семья Сталина занимала небольшую квартиру, где все комнаты были проходными, – реконструирует быт вождя Рыбас. – Любопытно, что в прихожей стояла кадка с солеными огурцами, их любил хозяин. Василий и Артем{Приемный сын Сталина, Артем Федорович Сергеев.} жили в одной комнате, старший сын Яков – в столовой. У Сталина там не было своего рабочего места. Мебель здесь была простая, еда – тоже».
  
  Сталин с Надеждой Аллилуевой
  
  Сталин с дочерью Светланой
  
  Простая пища подавалась по установленному ритуалу, которому охотно подчинялась вся семья: «Обед был неизменным. Сперва кухарка Аннушка Альбухина торжественно ставила в центре стола супницу, в которой изо дня в день были одни и те же харчи – щи с капустой и вареным мясом. Причем на первое – щи, а на второе – вареное мясо. На десерт – сладкие, сочные фрукты. Иосиф Виссарионович и Надежда Сергеевна за обедом пили кавказское вино: Сталин уважал этот напиток. Но настоящим праздником для детей были те редкие случаи, когда бабушка, мать Сталина, присылала из солнечной Грузии варенье из грецких орехов. Хозяин дома приходил домой, ставил посылку на обеденный стол, доставал литровые баночки с деликатесом: „Вот, это наша бабушка прислала“. И улыбался в усы».
  
  Работала Надежда Сергеевна в редакции журнала «Революция и культура» при газете «Правда», а в 1929 году начала учиться на текстильном факультете.
  
  Племянник жены Сталина, В. Ф. Аллилуев, утверждал, что у его тетушки был сложный характер – она была вспыльчива, ревновала мужа и требовала от него постоянного внимания, которое занятый партийными и государственными делами Сталин, конечно, не мог ей уделять. Вдобавок она страдала частыми мигренями, причиной чего многие родственники и знакомые называли неправильное строение костей черепа. «Видимо, трудное детство не прошло даром, у Надежды развивалась тяжелая болезнь – окостенение черепных швов. Болезнь стала прогрессировать, сопровождаясь депрессиями и приступами головной боли. Все это заметно сказывалось на ее психическом состоянии. Она даже ездила в Германию на консультацию к ведущим немецким невропатологам… Надежда не раз грозилась покончить с собой». Хотя мигрени и депрессия могут быть следствием и повышенной впечатлительности, и нервного перенапряжения…
  
  И при всем этом племянник жены вождя свидетельствует, что в отношениях между Сталиным и его супругой были и искренность, и душевное тепло. «…Однажды после вечеринки в Промышленной академии, где училась Надежда, она пришла домой совсем больная от того, что пригубила немного вина, ей стало плохо. Сталин уложил ее, стал утешать, а Надежда сказала: „А ты все-таки немножко любишь меня“. Эта ее фраза, видимо, является ключом к пониманию взаимоотношений между этими двумя близкими людьми. В нашей-то семье знали, что Надежда и Сталин любили друг друга».
  
  Действительно, переписка между ними выявляет теплые отношения. Вот какими письмами обменивались они осенью 1930 года, когда Сталин отдыхал на юге.
  
   8 сентября
  
   Татька!
  
   Письмо получил. Книги тоже. Английского самоучителя Московского (по методу Розенталя) у меня здесь не оказалось. Поищи хорошенько и пришли. К лечению зубов уже приступил. Удалили негодный зуб, обтачивают боковые зубы, и, вообще, работа идет вовсю. Врач думает кончить все мое зубное дело к концу сентября. Никуда не ездил и ездить не собираюсь. Чувствую себя лучше. Определенно поправляюсь. Посылаю тебе лимоны. Они тебе понадобятся. Как дела с Васькой, Сатанкой?
  
   Целую крепко, много, очень много. Твой Иосиф.
  
   12 сентября
  
   Здравствуй, Иосиф!
  
   Письмо получила. За лимоны спасибо, конечно, пригодятся. Живем неплохо, но совсем уже по-зимнему – сегодня ночью было минус 7 по Цельсию. Утром все крыши были совершенно белые от инея. Очень хорошо, что ты греешься на солнце и лечишь зубы. Вообще же Москва вся шумит, стучит, разрыта и т. п., но все же постепенно все налаживается. Настроение у публики (в трамваях и в др. общественных местах) сносное – жужжат, но не зло. Всех нас в Москве развлек прилет Цеппелина{Дирижабль жесткого типа «Граф Цеппелин» прилетал в Москву 10 сентября 1930 года.}: зрелище было действительно достойно внимания. Глазела вся Москва на эту замечательную машину. По поводу стихотворца Демьяна все скулили, что мало пожертвовал, мы отчислили однодневный заработок. Видела новую оперу «Алмас», где Максакова совершенно исключительно станцевала лезгинку (армянскую), я давно не видела танца, так художественно выполненного. Тебе, думаю, очень понравится танец, да и опера. Да, все же как я ни искала твоего экземпляра учебника, не нашла, посылаю другой экземпляр. Не сердись, но нигде не нашла. В Зубалове паровое отопление уже работает и вообще все в порядке, очевидно, скоро закончат. В день прилета Цеппелина Вася на велосипеде ездил из Кремля на аэродром через весь город. Справился неплохо, но, конечно, устал. Очень умно делаешь, что не разъезжаешь, это во всех отношениях рискованно.
  
   Целую тебя. Надя.
  
   19 сентября
  
   Здравствуй, Иосиф!
  
   Как твое здоровье? Приехавшие т. т. (Уханов и еще кто-то) рассказывают, что ты очень плохо выглядишь и чувствуешь себя. Я же знаю, что ты поправляешься (это из писем). По этому случаю на меня напали Молотовы с упреками, как это я могла оставить тебя одного и тому подобное, по сути, совершенно справедливые вещи. Я объяснила свой отъезд занятиями, по существу же, это, конечно, не так. Это лето я не чувствовала, что тебе будет приятно продление моего отъезда, а наоборот. Прошлое лето это очень чувствовалось, а это нет. Оставаться же с таким настроением, конечно, не было смысла, так как это уже меняет весь смысл и пользу моего пребывания. И я считаю, что упреков я не заслужила, но в их понимании, конечно, да. На днях была у Молотовых, по его предложению, проинформироваться. Это очень хорошо. Так как иначе я знаю только то, что в печати. В общем приятного мало. Насчет же твоего приезда Авель говорит т. т., я его не видела, что вернешься в конце октября; неужели ты будешь сидеть там так долго? Ответь, если не очень недоволен будешь моим письмом, а впрочем, как хочешь.
  
   Всего хорошего. Целую. Надя.
  
   24 сентября
  
   Татька!
  
   Получил посылку от тебя. Посылаю тебе персики с нашего дерева. Я здоров и чувствую себя как нельзя лучше. Возможно, что Уханов видел меня в тот самый день, когда Шапиро поточил у меня восемь (8!) зубов сразу, и у меня настроение было тогда, возможно, неважное. Но этот эпизод не имеет отношения к моему здоровью, которое я считаю поправившимся коренным образом. Попрекнуть тебя в чем-либо насчет заботы обо мне могут лишь люди, не знающие дела. Такими людьми и оказались в данном случае Молотовы. Скажи от меня Молотовым, что они ошиблись насчет тебя и допустили несправедливость. Что касается твоего предположения насчет нежелательности твоего пребывания в Сочи, то твои попреки так же несправедливы, как несправедливы попреки Молотовых насчет тебя. Так, Татька. Я приеду, конечно, не в конце октября, а много раньше, в середине октября, как я говорил тебе в Сочи. В видах конспирации я пустил слух через Поскребышева о том, что смогу приехать лишь в конце октября. Авель, видимо, стал жертвой такого слуха. Не хотелось бы, чтобы ты стала звонить об этом. О сроке моего приезда знают Татька, Молотов и, кажется, Серго. Ну, всего хорошего.
  
   Целую крепко и много. Твой Иосиф.
  
   P. S. Как здоровье ребят?
  
   30 сентября
  
   Здравствуй, Иосиф!
  
   Еще раз начинаю с того же – письмо получила. Очень рада, что тебе хорошо на южном солнце. В Москве сейчас тоже неплохо, погода улучшилась, но в лесу определенная осень. День проходит быстро. Пока все здоровы. За восемь зубов молодец. Я же соревнуюсь с горлом, сделал мне профессор Свержевский операцию, вырезал 4 куска мяса, пришлось полежать четыре дня, а теперь я, можно сказать, вышла из полного ремонта. Чувствую себя хорошо, даже поправилась за время лежания с горлом. Персики оказались замечательными. Неужели это с того дерева? Они замечательно красивы. Теперь тебе при всем нежелании, но все же скоро придется возвращаться в Москву, мы тебя ждем, но не торопим, отдыхай получше.
  
   Привет. Целую тебя. Надя.
  
   P. S. Да, Каганович квартирой очень остался доволен и взял ее. Вообще был тронут твоим вниманием. Сейчас вернулась с конференции ударников, где говорил Каганович. Очень неплохо, а также Ярославский. После была «Кармен» – под управлением Голованова, замечательно. Н. А.
  
   6 октября
  
   …Что-то от тебя никаких вестей в последнее время. Справлялась у Двинского о почте, сказал, что давно не было. Наверное, путешествие на перепелов увлекло или просто лень писать. А в Москве уже вьюга снежная. Сейчас кружит вовсю. Вообще погода очень странная, холодно. Бедные москвичи зябнут, так как до 15.Х. Москвотоп дал приказ не топить. Больных видимо-невидимо. Занимаемся в пальто, так как иначе все время нужно дрожать. Вообще же у меня дела идут неплохо. Чувствую себя тоже совсем хорошо. Словом, теперь у меня прошла уже усталость от моего «кругосветного» путешествия, и вообще дела, вызвавшие всю эту суетню, также дали резкое улучшение. О тебе я слышала от молодой интересной женщины, что ты выглядишь великолепно, она тебя видела у Калинина на обеде, что замечательно был веселый и тормошил всех, смущенных твоей персоной. Очень рада. Ну, не сердись за глупое письмо, но не знаю, стоит ли тебе писать в Сочи о скучных вещах, которых, к сожалению, достаточно в московской жизни. Поправляйся. Всего хорошего. Целую. Надя.
  
   P. S. Зубалово абсолютно готово, очень, очень хорошо вышло.
  
   8 октября
  
   Татька!
  
   Получил твое письмо. Ты что-то в последнее время начинаешь меня хвалить. Что это значит? Хорошо или плохо? Новостей у меня, к сожалению, никаких. Живу неплохо, ожидаю лучшего. У нас тут испортилась погода, будь она проклята. Придется бежать в Москву. Ты намекаешь на какие-то мои поездки. Сообщаю, что никуда (абсолютно никуда!) не ездил и ездить не собираюсь.
  
   Целую очень много, крепко, много. Твой Иосиф.
  
  Таких писем сохранилось немало, иногда – с трогательными приписками от детей «папочке». Приемный сын Сталина, Артем Сергеев, вспоминал, что Иосиф Виссарионович не вызывал у детишек никакого страха и весьма спокойно относился к неизбежным шалостям. Однажды Артем умудрился насыпать табаку в супницу. Когда Сталин попробовал получившуюся гадость, то стал выяснять, кто это натворил. И сказал Артему: «А ты сам попробовал? Попробуй. Если понравится, пойди к Каролине Георгиевне, чтобы она всегда добавляла в щи табак. А если тебе не понравится, больше никогда так не делай!»
  
  А Зубалово, о котором пишет Надежда, – это любимый загородный дом вождя. «В 1919 году Сталин занял пустующий краснокирпичный дом с готическими башенками, окруженный двухметровым кирпичным забором, – пишет Рыбас. – Дача была двухэтажной, кабинет и спальня Сталина находились на втором этаже. На первом этаже были еще две спальни, столовая и большая веранда. Метрах в тридцати от дома стояла служебная постройка, где располагались кухня, гараж, помещение охраны. Оттуда в главное здание вела крытая галерея».
  
  В доме Сталина жили многочисленные родственники – старшие Аллилуевы, их дети и прочие родичи со своими чадами и домочадцами. Приходили в гости товарищи по партии. Светлана впоследствии рассказывала, что этот семейный домашний круг позволял ее отцу иметь постоянный источник «неподкупной нелицеприятной информации». Но прежде всего он отдыхал в этом кругу душой и просто радовался жизни.
  
  И. Сталин, Светлана и Л. Берия в загородном доме вождя
  
  «Наша же усадьба без конца преобразовывалась, – вспоминала Светлана. – Отец немедленно расчистил лес вокруг дома, половину его вырубил, – образовались просеки; стало светлее, теплее и суше. Лес убирали, за ним следили, сгребали весной сухой лист. Перед домом была чудесная, прозрачная, вся сиявшая белизной молоденькая березовая роща, где мы, дети, собирали всегда грибы. Неподалеку устроили пасеку, и рядом с ней две полянки засевали каждое лето гречихой, для меда. Участки, оставленные вокруг соснового леса – стройного, сухого, – тоже тщательно чистились; там росла земляника, черника, и воздух был какой-то особенно свежий, душистый. Я только позже, когда стала взрослой, поняла этот своеобразный интерес отца к природе, интерес практический, в основе своей – глубоко крестьянский. Он не мог просто созерцать природу, ему надо было хозяйствовать в ней, что-то вечно преобразовывать. Большие участки были засажены фруктовыми деревьями, посадили в изобилии клубнику, малину, смородину. В отдалении от дома отгородили сетками небольшую полянку с кустарником и развели там фазанов, цесарок, индюшек; в небольшом бассейне плавали утки. Все это возникло не сразу, а постепенно расцветало и разрасталось, и мы, дети, росли, по существу, в условиях маленькой помещичьей усадьбы, с ее деревенским бытом – косьбой сена, собиранием грибов и ягод, со свежим ежегодным „своим“ медом, „своими“ соленьями и маринадами, „своей“ птицей.
  
  Правда, все это хозяйство больше занимало отца, чем маму. Мама лишь позаботилась о том, чтобы возле дома цвели весной огромные кусты сирени, и насадила целую аллею жасмина возле балкона. А у меня был маленький свой садик, где моя няня учила меня ковыряться в земле, сажать семена настурций и ноготков».
  
  Но еще в 1928 году над уютным семейным мирком Сталина разразилась первая гроза. Старший сын Яков, воспитанный сестрой покойной матери, был в это время студентом Института инженеров транспорта. И вдруг он пылко влюбился, решил жениться на девушке по имени Зоя Гунина. Против был не только Сталин, но и все родственники: сначала надо доучиться. «…Отец женитьбы этой не одобрял, но Яков поступил по-своему, что и вызвало ссору между ними», – вспоминала Светлана.
  
  Яков попытался застрелиться…
  
  Разгневанный Сталин написал Надежде: «Передай Яше от меня, что он поступил, как хулиган и шантажист, с которым у меня нет и не может быть больше ничего общего. Пусть живет, где хочет и с кем хочет».
  
  7 ноября 1932 года Надежда Сергеевна в последний раз показалась на людях. Н. Хрущев, ее однокурсник, так вспоминал об этом: «Надя Аллилуева была рядом со мной, мы разговаривали. Было прохладно. Сталин на Мавзолее, как всегда, – в шинели. Крючки шинели были расстегнуты, полы распахнулись. Дул сильный ветер. Надежда Сергеевна глянула и говорит: «Вот мой не взял шарф, простудится, и опять болеть будем». Вышло очень по-домашнему и никак не вязалось с представлением о Сталине, о вожде, уже вросшем в наше сознание…»
  
  В ночь на 9 ноября Надежда Аллилуева застрелилась. Хрущев потом скажет: «Она умерла при загадочных обстоятельствах. Но как бы она ни умерла, причиной ее смерти были какие-то действия Сталина… Ходил даже слух, что Сталин застрелил Надю…»
  
  Более того, в эпоху разоблачения культа нашлись даже свидетели последних минут жизни Надежды, которым она якобы успела поведать, кто нажал на курок, и заклинала сохранить это в тайне…
  
  Согласно мемуарам Светланы, между родителями случилась ссора на праздничном банкете в честь 15-й годовщины Октября. Сталин бросил Надежде: «Эй, ты! Пей!» А она воскликнула: «Я тебе не эй!» – и выбежала из-за стола. Больше ее не видели.
  
  Тело Надежды Сергеевны утром обнаружила экономка Каролина Васильевна Тиль – жена Сталина вся в крови лежала на полу возле кровати, а в руке был зажат маленький «вальтер», когда-то подаренный ей братом. Перепуганная экономка позвала няню, вместе они вызвали начальника охраны, следом прибежали Молотов с женой, Ворошилов, Енукидзе… На шум вышел Сталин и услышал: «Иосиф, Нади больше нет с нами…»
  
  Начальник охраны генерал Н. С. Власик вспоминал: «Жена Сталина, Надежда Сергеевна Аллилуева, скромная женщина, редко обращалась с какими-нибудь просьбами, скромно одевалась, не в пример женам многих ответственных работников. Она училась в Промакадемии и много внимания уделяла детям… В 1932 году она трагически погибла. Иосиф Виссарионович глубоко переживал потерю жены и друга. Дети еще были маленькие, уделять им много внимания т. Сталин ввиду своей занятости не мог. Пришлось передать воспитание и заботу о детях Каролине Васильевне. Она была культурной женщиной, искренне привязанной к детям».
  
  Троцкий объяснял смерть Надежды так: «9 ноября 1932 года Аллилуева внезапно скончалась. Ей было всего 30 лет. Насчет причин ее неожиданной смерти советские газеты молчали. В Москве шушукались, что она застрелилась, и рассказывали о причине. На вечере у Ворошилова в присутствии всех вельмож она позволила себе критическое замечание по поводу крестьянской политики, приведшей к голоду в деревне. Сталин громогласно ответил ей самой грубой бранью, которая существует на русском языке. Кремлевская прислуга обратила внимание на возбужденное состояние Аллилуевой, когда она возвращалась в свою квартиру. Через некоторое время из ее комнаты раздался выстрел. Сталин получил много выражений сочувствия и перешел к порядку дня».
  
  Хрущев в воспоминаниях называет основной причиной ревность: «Мы похоронили Аллилуеву. Сталин выглядел опечаленным, стоя у ее могилы. Не знаю, что было у него на душе, но внешне он скорбел. После смерти Сталина я узнал историю смерти Аллилуевой. Конечно, эта история никак документально не подтверждена. Власик, начальник охраны Сталина, рассказал, что после парада все отправились обедать к военному комиссару Клименту Ворошилову на его большую квартиру. После парадов и других подобных мероприятий все обычно шли к Ворошилову обедать.
  
  Командующий парадом и некоторые члены Политбюро отправились туда прямо с Красной площади. Все выпили, как обычно в таких случаях. Наконец, все разошлись. Ушел и Сталин. Но он пошел не домой. Было уже поздно. Кто знает, какой это был час. Надежда Сергеевна начала беспокоиться. Она стала искать его, звонить на одну из дач. И спросила дежурного офицера, нет ли там Сталина. „Да, – ответил он. – Товарищ Сталин здесь“. – „Кто с ним?“ – Он ответил, что с ним женщина, назвал ее имя. Это была жена одного военного, Гусева, который тоже был на том обеде. Когда Сталин ушел, он взял ее с собой. Мне говорили, что она очень красивая. И Сталин спал с ней на этой даче, а Аллилуева узнала об этом от дежурного офицера.
  
  Утром – когда, точно не знаю – Сталин приехал домой, но Надежды Сергеевны уже не было в живых. Она не оставила никакой записки, а если записка и была, нам никогда об этом не говорили».
  
  «Жена Сталина застрелилась, – свидетельствовал Артем Сергеев. – Мне было 11 лет, когда ее не стало. У нее были дикие головные боли. 7 ноября она нас с Василием привела на парад. Минут через двадцать ушла – не выдержала. У нее, судя по всему, было неправильное сращивание костей черепного свода, и в подобных случаях самоубийство не редкость. Трагедия произошла на следующий день, 8 ноября. После парада нам с Васей захотелось поехать за город. Сталин с женой были в гостях у Ворошилова. Она ушла из гостей раньше и направилась домой. Ее провожала жена Молотова. Они сделали два круга по Кремлю, и Надежда Сергеевна пошла к себе.
  
  У нее была крохотная спаленка. Она пришла и легла. Сталин пришел позже. Лег на диван. Утром Надежда Сергеевна долго не вставала. Пошли будить и увидели ее мертвой».
  
  11 ноября 1932 года в Москве состоялись похороны Надежды Аллилуевой. Прощание проходило в одном из залов ГУМа. По воспоминаниям приемного сына вождя Артема Сергеева, Сталин тогда, не скрываясь, рыдал. Впоследствии он сказал: «Меня она искалечила на всю жизнь…» Супруга Сталина была похоронена на Новодевичьем кладбище.
  
  18 ноября 1932 года в газете «Правда» было опубликовано письмо Сталина: «Приношу сердечную благодарность организациям, учреждениям, товарищам и отдельным лицам, выразившим свое соболезнование по поводу кончины моего близкого друга и товарища Надежды Сергеевны Аллилуевой-Сталиной». Соболезнования советскому вождю выразили жены других руководителей страны – Е. Ворошилова, П. Жемчужина, З. Орджоникидзе, Д. Хазан, М. Каганович, Т. Постышева, A. Микоян, а также сами лидеры – B. Молотов, С. Орджоникидзе, В. Куйбышев, М. Калинин, Л. Каганович, П. Постышев, А. Андреев, С Киров, А. Микоян и А. Енукидзе. Особый некролог прислали студенты Промышленной академии, где училась Надежда, среди подписавших его был Н. Хрущев.
  
  24 марта 1933 года Сталин написал письмо матери: «Здравствуй, мама моя! Письмо твое получил. Получил также варенье, чурчхели, инжир. Дети очень обрадовались и шлют тебе благодарность и привет. Приятно, что чувствуешь себя хорошо, бодро. Я здоров, не беспокойся обо мне. Я свою долю выдержу. Не знаю, нужны тебе деньги или нет. На всякий случай посылаю тебе пятьсот рублей. Посылаю также фотокарточки – свою и детей. Будь здорова, мама моя. Не теряй бодрости духа. Целую. Твой сын Сосо. Дети кланяются тебе. После кончины Нади, конечно, тяжелее моя личная жизнь, но ничего, мужественный человек должен остаться всегда мужественным».
  
  Скульптуру на крыше дома № 17 по Тверской улице москвичи считали изображением балерины Лепешинской, установленным по приказу Берии
  
  Относительно личной жизни Сталина после смерти Аллилуевой существуют разные мнения. Телохранитель А. Рыбин утверждал: «В нравственном отношении вождь был чист, как никто другой. После смерти жены жил монахом». Сходным образом отзывался о жизни Сталина и Молотов.
  
  Хотя, согласно нашумевшей в свое время книге Л. Гендлина «Исповедь любовницы Сталина», железный Коба отнюдь не отказывал себе в плотских удовольствиях. Текст «Исповеди…» представлен как беллетризированные воспоминания оперной певицы В. Давыдовой{Родственники актрисы характеризуют книгу как фальшивку.}, солистки Большого театра. Согласно этим своеобразным мемуарам, она стала любовницей вождя сразу после смерти Надежды Сергеевны и продолжалась эта связь до самой смерти Сталина. При этом у вождя постоянно появлялись и другие женщины, то известные артистки, а то и простые официантки. Отношения между соперницами были откровенно враждебными, но они готовы были объединиться ради ненависти к той, которой вождь благоволил больше всех:
  
  «После спектакля „Тихий Дон“ зашла в буфет выпить стакан чаю. Там ужинали отставные любовницы Сталина: Барсова, Шпиллер, Златогорова, Лепешинская. Проходя мимо моего столика, Бронислава Златогорова нарочно задела скатерть, посуда с горячей пищей рухнула на пол. Я случайно не обожглась. Женщины рассмеялись.
  
  – Мы, Верочка, все равно выживем вас из Большого театра, – желчно проговорила коротконогая толстушка Барсова.
  
  – Оставьте меня в покое!
  
  Женщин объединяла ненависть.
  
  – Можешь жаловаться усатому батьке! – истерично крикнула Лелечка Лепешинская.
  
  – Кобыла, сколько платит тебе за каждый визит И. В.? – завизжала Шпиллер».
  
  Жизнь советской верхушки предстает в «Исповеди…» сплошной чередой оргий. Любовнице Сталина все время приходится спасаться от домогательств других наркомов, а то и уступать им, чтобы не оклеветали, не арестовали… А еще ее регулярно возят поприсутствовать при жестоких допросах «врагов народа», в том числе и тех, кто еще недавно добивался, успешно или не очень, благосклонности прекрасной оперной примы.
  
  «В Москве на Ленинградском вокзале меня встретил сумрачный, посеревший от злобы Поскребышев… Смакуя каждое слово, он радостно произнес:
  
  – По приговору Военной Коллегии расстрелян предатель Тухачевский.
  
  Я зашаталась. Посторонние люди, Поскребышев с охранниками, посадили меня на скамейку. Никто не хотел щадить любовницу Сталина. Им всем я была нужна только для постели…
  
  – Утром вы должны быть на даче у И. В.».
  
  Существует также мнение, что постель вождя согревала экономка Валентина, работавшая на даче в Кунцево.
  Трагедия детей Сталина
  
  После смерти Надежды Сталин перестал бывать в Зубалово, отдалился от родственников. Дети находились на попечении Каролины Васильевны. Артем проблем не доставлял и вырос достойным человеком, стал боевым офицером. Во время войны попал в плен, бежал, сражался в партизанском отряде…
  
  История Якова многократно описана в самых разных интерпретациях. 16 июля 1941 года возле города Лиозно Витебской области, выходя со своими бойцами из окружения, пропал без вести командир батареи 14-го гаубичного полка 20-й армии Яков Джугашвили – старший сын И. Сталина. Вскоре германская пропаганда сообщила, что он находится в плену. Немцы разбрасывали листовки с фотографией Якова Сталина, на которой тот, веселый, прогуливается с двумя немецкими офицерами по лесу. Под фотографией был размещен текст: «Это Яков Джугашвили, старший сын Сталина, который 16 июля сдался в плен под Витебском вместе с тысячами других командиров и бойцов…»
  
  Согласно официальным сведениям, Яков Иосифович был убит часовым в конце 1943 года в концлагере Заксенхаузен. Есть также версия, что на самом деле сын Сталина 16 июля погиб в бою, а информация о его пленении – фальшивка.
  
  Жизнь Светланы сложилась драматически. Ее первый возлюбленный, драматург А. Каплер, поплатился за любовь «кремлевской принцессы» арестом и долгими годами заключения. Дальше было несколько не слишком удачных браков, дети, с которыми был потерян контакт, и побег из Советского Союза. Была и попытка возвращения, но в конце концов дочь Сталина умерла в американском доме престарелых.
  
  Василий Сталин обладал неуемным характером, и готовность окружающих угождать сыну вождя отнюдь не способствовал тому, чтобы у него развилась способность сдерживать себя. Периодически Сталин пытался воздействовать на сына, если верить Э. Володарскому («Василий Сталин, сын вождя») – то и кулаком. А однажды написал его школьному учителю письмо такого содержания: «Я рад, что в Вашем лице нашелся хоть один уважающий себя преподаватель, который поступает с Василием, как со всеми, и требует от нахала подчинения общему режиму в школе. Василия портят директора, вроде упомянутого Вами, люди-тряпки, которым не место в школе, и если наглец Василий не успел еще погубить себя, то это потому, что существуют в нашей стране кое-какие преподаватели, которые не дают спуску капризному барчуку… К сожалению, сам я не имею возможности возиться с Василием. Но обещаю время от времени брать его за шиворот».
  
  Младший сын советского вождя сделал при его жизни блестящую карьеру военного летчика, главным образом, как уже говорилось, стараниями подхалимов. Но не прошло и двух месяцев после смерти Иосифа Виссарионовича, как Василий Иосифович был арестован по обвинению в клевете на коммунистическое руководство СССР. Потом его обвинили еще и в злоупотреблении служебным положением. В результате сын Сталина получил восемь лет тюрьмы, отбывал срок во Владимирском централе под фамилией Васильев. Был освобожден в 1960 году с запретом жить в Москве и Грузии, а также носить фамилию Сталин – только Джугашвили.
  
  Артем Сергеев всегда говорил о названом брате с глубоким сочувствием: «Отец умер в марте, а в апреле он был арестован. Его осудили по двум статьям. 58-я – „Антисоветская агитация“: отзывался плохо о Берии, Хрущеве. Судили и по статье 193-й за злоупотребление служебным положением, финансовые нарушения. В чем было злоупотребление? Он сделал из неиспользуемых ангаров на центральном московском аэродроме манеж и конюшню. Создал конно-спортивную команду, которая стала союзной командой. Построил первый, и единственный в стране, олимпийский бассейн. Говорили, для своей жены. Но она-то была чемпионкой страны по плаванию! Он был осужден на 8 лет и отсидел от звонка до звонка. Выпустив, его сразу сослали в Казань. В Казани поселили на 5-м этаже в доме без лифта. А у него ноги были больные. Вообще, вся его жизнь – сплошная трагедия… Как-то я к нему пришел на дачу, он сидит – рядом грозный пес. Василий его гладит и говорит: „Не обманет, не изменит…“»
  
  Василий умер 19 марта 1962 года в Казани и там же был похоронен.
  
  Ходили слухи, что Василий был убит или отравлен.
  
  20 ноября 2002 года на Троекуровском кладбище в Москве были перезахоронены останки Василия Сталина.
  Женитьба Берии
  
  С этим чисто личным событием в жизни Берии связаны различные легенды, большинство из которых возникло уже после смерти Лаврентия Павловича, обвиненного на процессе 1953 года не только в шпионаже, но и в моральном разложении, злоупотреблении властью.
  
  Нина Теймуразовна Гегечкори родилась в1905 году (на шесть лет моложе Берии) в грузинской деревне Гегечкори. Из воспоминаний сына Серго в мемуарах «Мой отец – Лаврентий Берия»: «Мама родилась в 1905 году в Марвили. Ее отец – Теймураз Гегечкори – дворянского происхождения, мать – Дарико Чиковани – княжеского. До женитьбы оба они уже состояли в браке. У бабушки от покойного мужа Шавдия, тоже дворянина, было трое детей: две дочери и сын. Жену и двух детей дедушки за две недели забрал тиф. Теймураз был намного старше Дарико, и моя мать – их единственная дочь. Родители отдали ее в мартвильское четырехклассное училище. Потом она продолжила учебу в кутаисской гимназии. В 1917 году дед Теймураз, оказывается, возглавил какое-то антицарское выступление. Почти семидесятилетний старик скончался от пули стражника. После этого мама переехала из Кутаиси в Тбилиси и окончила там гимназию Святой Нино… Юную сиротку в столице опекал известный большевик Саша Гегечкори…
  
  Саша Гегечкори – мой родной дядя, а Евгений Гегечкори, член меньшевистского правительства, маме приходился двоюродным дядей. Кстати, мой отец познакомился с мамой в кутаисской тюрьме, где он сидел в одной камере с Сашей. Мама носила туда передачи дяде. Когда в Грузии установилась советская власть, отец продолжал работать в Баку, поэтому он специально приехал в Тбилиси, чтобы у Саши попросить руку племянницы. Саша отказал: девочка, мол несовершеннолетняя. А мама решила, что можно выйти замуж и без благословения старших, поэтому похищение отцом своей возлюбленной – это лишь красивая легенда…»
  
  В 1921 году Берию, как имевшего техническое образование (пусть и неоконченное), руководство даже собиралось командировать в Бельгию для изучения технологии нефтедобычи. С этим обстоятельством и связана (по крайней мере внешне) история его женитьбы, которая была рассказана вдовой Лаврентия Павловича, Ниной Теймуразовной Гегечкори, через несколько лет после его казни одному из грузинских изданий, а позже опубликована и в России: «Я родилась в семье бедняка. Особенно трудно стало матери после смерти отца… Росла я в семье родственника – Александра Гегечкори, который взял меня к себе, чтобы помочь моей маме. Жили мы тогда в Кутаиси, где я училась в начальной женской школе. За участие в революционной деятельности Саша часто сидел в тюрьме, и его жена Вера ходила встречаться с ним. Я была еще маленькая, мне все было интересно, и я всегда бегала с Верой в тюрьму на эти свидания. Между прочим, тогда с заключенными обращались хорошо. Мой будущий муж сидел в одной камере с Сашей. Я не обратила на него внимания, а он меня, оказывается, запомнил.
  
  После установления советской власти в Грузии Сашу, активного участника революции, перевели в Тбилиси, избрали председателем тбилисского ревкома. Я переехала вместе с ними. К тому времени я была уже взрослой женщиной, отношения с матерью{С женой Саши, Верой, которая и стала приемной матерью для Нины.} у меня не сложились.
  
  Помню, у меня была единственная пара хороших туфель, но Вера не разрешала мне их надевать каждый день, чтобы они подольше носились. Так что в школу я ходила в старых обносках, старалась не ходить по людным улицам – так было стыдно своей бедной одежды…
  
  В первые дни установления советской власти в Грузии студенты организовали демонстрацию протеста против новой власти. Участвовала в этой демонстрации и я. Студентов разогнали водой из пожарного брандспойта, попало и мне – вымокла с головы до ног. Мокрая, я прибежала домой, а жена Саши, Вера, спрашивает: „Что случилось?“ Я рассказала, как дело было. Вера схватила ремень и хорошенько меня отлупила, приговаривая: „Ты живешь в семье Саши Гегечкори, а участвуешь в демонстрациях против него?“
  
  Однажды по дороге в школу меня встретил Лаврентий. После установления советской власти в Грузии он часто ходил к Саше, и я его уже неплохо знала. Он начал приставать ко мне с разговором: „Хочешь, не хочешь, но мы обязательно должны встретиться и поговорить“.
  
  Я согласилась, и позже мы встретились в тбилисском парке Недзаладеви. В том районе жили моя сестра и зять, и я хорошо знала парк.
  
  Сели мы на скамеечку. На Лаврентии было черное пальто и студенческая фуражка. Он сказал, что уже давно наблюдает за мной и что я ему очень нравлюсь. А потом сказал, что любит меня и хочет, чтобы я вышла за него замуж.
  
  Тогда мне было шестнадцать с половиной лет. Лаврентию же исполнилось двадцать два года.
  
  Он объяснил, что новая власть посылает его в Бельгию изучать опыт переработки нефти. Однако было выдвинуто единственное требование – Лаврентий должен жениться.
  
  Я подумала и согласилась – чем жить в чужом доме, пусть даже с родственниками, лучше выйти замуж, создать собственную семью. Так, никому ничего не сказав, я вышла замуж за Лаврентия. И сразу же поползли слухи, будто Лаврентий похитил меня. Нет, ничего подобного не было. Я вышла за него по собственному желанию».
  
  Казалось бы, обычная житейская история. Но за власть приходиться платить, в том числе и тем, что можно стать персонажами черных мифов и небылиц. Л. П. Берия не был бескорыстным рыцарем революции, в сияющих доспехах побеждающим ее злобных врагов. Но вряд ли и описание Н. Зеньковича в книге «Маршалы и генсеки» можно считать абсолютно достоверным: «Находясь в конце 20-х годов в Абхазии, Берия жил в роскошном специальном поезде, в котором он приехал в Сухуми. Поезд стоял на запасных путях, на некотором расстоянии от здания станции, и состоял из трех пульмановских вагонов – спальни, салон-вагона с баром и вагона-ресторана.
  
  В тот вечер, когда Берия собирался отправиться в Тбилиси, около станции к нему подошла девушка лет шестнадцати, среднего роста, с черными глазами и сдобной комплекции.
  
  Девушка приехала из родной мингрельской деревни, соседствующей с селом Мерхеули, откуда родом был сам Берия. Она попросила его заступиться за ее арестованного брата.
  
  Берия заметил красоту девушки. Якобы желая получить сведения о брате, он пригласил ее в поезд, но не в салон-вагон и не в ресторан.
  
  В спальном купе Лаврентий приказал девушке раздеться. Когда она, испуганная, хотела убежать, Берия запер дверь. Затем он ударил ее по лицу, скрутил руки за спиной, навалился на нее всем телом – девушка была изнасилована.
  
  Берия продержал ее всю ночь. На следующее утро он приказал ординарцу принести завтрак на двоих. Перед тем как уехать по делам, Лаврентий снова запер свою жертву. Берия был покорен свежестью и очарованием этой девушки, он также понял, что она именно тот тип, который полностью соответствует его чувственности. Она была молода и невинна, но выглядела созревшей. Она была скромна, изящна, но ни в коем случае не худа. У нее были маленькие груди, большие глаза, излучавшие добрый свет, и маленький чувственный рот.
  
  Было бы глупо с его стороны отказаться от такого создания природы. Берия провел еще несколько дней в Сухуми, проверяя выполнение пятилетнего плана 1928–1933 годов в деле строительства местных дорог и шоссе, нового жилья, больниц и школ. Все это время он держал свою пленницу запертой в поезде.
  
  Так маленькая Нина стала его женой».
  
  И в данном случае легенды о Сталине и Берии пересекаются и по уровню личного злодейства – в 1919 году, в разгар гражданской войны, сорокалетний Сталин женился на шестнадцатилетней Надежде Аллилуевой. Но тоже существуют слухи, что его женитьбе предшествовало изнасилование им Надежды…
  
  Правда, у жены Берии был другой «серьезный недостаток» в отношении чистоты революционной биографии – она была племянницей Н. Жордании, министра иностранных дел меньшевистского правительства Грузии, который уехал за границу после быстрого разгрома Красной армией частей грузинской армии. В воспоминаниях «Спецоперации. Лубянка и Кремль» ветерана советской внешней разведки П. А. Судоплатова рассказывается о том, что в 1952 году тогдашний министр государственной безопасности СССР С. Д. Игнатьев «приказал мне выехать в Тбилиси. Я должен был оценить возможности местной грузинской разведслужбы и помочь им подготовить похищение лидеров грузинских меньшевиков в Париже, родственников жены Берии, Нины Гегечкори». Но операция не состоялась – 11 января 1953 года Н. Жордания скончался в Париже.
  
  Берию в 1921 году отправили на работу в ЧК, где он, как известно (несмотря на компрометирующего родственника жены), сделал карьеру. А дальше, по словам Н. Т. Берии-Гегечкори, все было, как в обычной советской образцовой семье: «Один год мы жили в Баку, а потом вернулись в Тбилиси. В 1924 году родился наш первенец – Серго. В 1926 году я закончила агрономический факультет тбилисского университета и начала работать в тбилисском сельскохозяйственном институте научным сотрудником. А за границу нам поехать так и не удалось. Сначала командировку Лаврентия отложили, потом появились какие-то проблемы, да и Лаврентий с головой ушел в свои государственные дела. А потом уже никто нас за границу не посылал». И в дальнейшем и жена Лаврентия Павловича, и его сын Серго отзывались о муже и отце, уже осужденном и казненном, неизменно хорошо. По-своему любили или уважали?
  
  27 ноября 1954 года было принято постановление президиума ЦК КПСС об административной высылке вдовы и сына осужденного и расстрелянного почти за год до того Лаврентия Берии – Нины и Сергея Берии. Местом их пребывания на спецпоселении определили один из районов Красноярской области, поближе к городу. При обсуждении постановления был затронут и такой вопрос: «…жена и сын Берии просили выдать им паспорта на фамилию Гегечкори (девичья фамилия жены Берии), мотивируя тем, что «с фамилиями Берия нас население растерзает». Предполагалось, что Сергей (Серго) Берия будет трудиться в Красноярске по своей инженерной специальности, то есть продолжать разработку различной ракетной техники.
  Берия борется за чужую нравственность
  
  С деятельностью Берии на посту высокопоставленного сотрудника ГПУ и народного комиссара внутренних дел Грузинской ССР связана романтическая грузинская история, увековеченная в служебных донесениях. 27 октября 1930 года Берия доложил руководству Закавказской Федерации о похищении и растрате: «Председатель Пахуланского колхоза (Цаленджихский район) Леонтий Гогохия около двух месяцев тому назад был арестован по обвинению во вполне доказанном похищении комсомолки Козуа с целью принудить ее к вступлению с ним в брак. Кроме того, Гогохия имеет за собой ряд затрат, причем только по линии Цекавшири он растратил 13 000—14 000 рублей. После ареста Гогохия произошел ряд фактов, свидетельствующих о том, что он пользуется со стороны некоторых ответственных товарищей совершенно незаслуженной поддержкой, которая уже привела к освобождению Гогохия на поруки, а в дальнейшем может избавить его от ответственности за все содеянное.
  
  Когда работник Зугдидского отделения грузинского ГПУ нашел похищенную комсомолку Козуа, вместе с похитителем Гогохия доставил в отделение, туда прибыл секретарь укома т. Жвания и в присутствии начальника отделения т. Закария стал уговаривать Козуа: „Что особенного случилось, Гогохия тебя любит, и ты бы вышла замуж за него…“
  
  Т. Жвания говорил комсомолке, что на нее „падет ответственность за гибель Пахуланского колхоза, который неминуемо развалится“. Козуа возражала: „Я не только не люблю Гогохия, но даже не уважаю его. Я знала его только как председателя колхоза и, в качестве единственной комсомолки, выполняла всю ложившуюся на меня общественную работу“. Параллельно с этим Козуа рассказала, что Гогохия приставал к ней с объяснениями в любви, с письмами и т. д…» Заодно Берия обвинял Гогохия (отправленного под конвоем в родной колхоз «для выяснения некоторых вопросов») в ведении агитации в пользу «автономной Мингрелии». Кроме того, он настаивал на принятии мер, позволяющих следствию по делу Гогохия продолжить свою беспристрастную деятельность. Помимо прочего, Лаврентий Павлович, в данном случае выступавший борцом не только за народные деньги, но и девическую честь, указывал и на тот факт, что жалобы похищенной девушки-комсомолки Козуа на посягательства Гогохия оказались бесполезными.
  
  Спустя несколько лет по Москве поползет слушок о том, как в автомобиль одного из руководителей СССР заталкивали понравившихся ему девушек. Так что история со спасением Берией красавицы комсомолки от злодея – мелкого функционера стала выглядеть неактуальной…
  
  Теперь в моде были страшные слухи о том, как Берия из своего особняка высматривал студенток и школьниц, которых потом, в зависимости от настроения, обаятельно очаровывал и щедро одаривал или жестоко насиловал, а потом убивал…
  Внебрачные сыновья вождя народов
  
  Среди множества приписываемых вождю внебрачных детей были и реальные. Константин Степанович (в некоторых документах фигурирует как Сергеевич) Кузаков родился в 1911 году. Его отец, И. Джугашвили-Сталин, после ареста в марте 1910 года провел шесть месяцев в тюремном заключении в Баку, а затем был отправлен в ссылку в Сольвычегодск (Архангельской губернии), где находился с 29 октября 1910 по 6 июля 1911 года. Жил ссыльный Сталин в доме молодой вдовы М. П. Кузаковой, уже имевшей троих детей от погибшего на русско-японской войне мужа, С. М. Кузакова. Поздней весной 1911 года у вдовы родился сын, который и был, по договоренности с местным начальством, записан на прежнего, давно погибшего мужа. Сам Сталин, как гласит предание, заявил Марии, что не может жениться, так как судьба настоящего революционера непредсказуема, но он всегда будет ее помнить и финансово помогать их ребенку.
  
  Дальнейшая история Марии и Константина напоминает роман, как по происшедшим событиям, так и потому, что слишком многие события не имеют четкого документального подтверждения. Так, долгое время ничего не знавшая о судьбе революционера Сталина (что вполне объяснимо – подпольная деятельность, аресты, ссылки) Мария однажды увидела в одной из газет его портрет и узнала, что теперь он является народным комиссаром, членом правительства. А тут растет полуголодный ребенок… И тогда Кузакова написала Сталину в Кремль письмо – напомнить о себе и, главное, о Константине. Не получив по какой-то причине ответа на свое слезное послание, отправила второе. И снова – тишина. Тогда она написала третье письмо, но отправила уже не Сталину, а его начальнику, председателю Совета народных комиссаров В. И. Ленину. Разумеется, у самого Ленина, которому писали тысячи писем из разных городов и весей, до всех этих посланий руки не доходили, и поэтому их разбирал его секретариат, в котором тогда работала Надежда Аллилуева, вторая жена Сталина. Она-то не только прочла это послание, но и решила оказать пасынку материальную помощь, так ничего и не сказав мужу. Впрочем, существует и другая версия этой истории, в которой рассказывается, что своему сыну помог сам Сталин, отправив необходимое продовольствие и одежду. В шестнадцать лет Константин отправился в Ленинград, где и поступил в Институт философии, литературы и искусства (ЛИФЛИ). После окончания учебы он был вызван в ОГПУ, где его заставили написать таинственную подписку (знали ли сами сотрудники органов о том, что имелось в виду?) о неразглашении «тайны происхождения». Прошло более шести десятков лет, прежде чем К. С. Кузаков решился ее нарушить.
  
  Получив диплом, Кузаков стал преподавателем философии в Военно-механическом институте, затем был переведен в обком партии лектором, где и вступил в партию. Далее в его судьбу вмешался один из сталинских приближенных (неизвестно, по собственной инициативе или по поручению самого вождя, помнившего о внебрачном сыне), А. А. Жданов, который и перевел Кузакова инструктором в ЦК ВКП(б). затем Константин Степанович занял ответственную должность заместителя начальника Управления пропаганды ЦК партии. Теперь он занимался редактированием выступлений делегатов партийных съездов и сессий Верховного Совета СССР. В годы Великой Отечественной войны полковник Кузаков, награжденный боевыми орденами и медалями, был лектором. Его мать скончалась в декабре 1941 года в блокадном Ленинграде.
  
  К. Кузаков осенью 1947 года был привилегированным партийным функционером, заместителем начальника Управления пропаганды и агитации Александрова, «человека Маленкова». Но даже кровное родство со Сталиным не спасло Кузакова от карательной машины, созданной по воле отца. 29 сентября 1947 года на собрании работников аппарата на Старой площади в присутствии Сталина выступил с докладом секретарь ЦК ВКП(б) А. А. Кузнецов, который подчеркнул, что «главной задачей в подрывной деятельности против нашей страны иностранная разведка ставит прежде всего обработку отдельных наших неустойчивых работников».
  
  Критика была направлена против руководства Управления пропаганды и агитации, в том числе и против Александрова и Кузакова. Сталин во время выступления и прений не вмешивался. 23–24 октября 1947 года состоялся «суд чести», на котором Кузакова, снятого с должности, обвинили в потере политической бдительности и объявили общественный выговор. Вскоре решением секретариата ЦК он был исключен из партии. После такого обычно следовал арест и суровый приговор, но в данном случае все обошлось (причем так и неизвестно, принял в этом личное участие Сталин или просто в личном деле его сына стояла соответствующая пометка – «не трогать!») переводом на другую работу. Кузаков стал сотрудником киностудии «Мосфильм», где и проработал с 1947 по 1954 год (старшим редактором, начальником сценарно-редакционного отдела киностудии). В течение двух следующих лет он являлся начальником Главного управления кинематографии Министерства культуры СССР. С 1955 по 1959 год работал директором издательства «Искусство». Затем трудился в Госкомитете по радиовещанию и телевидению при СМ СССР: начальником Главного управления, заместителем председателя Комитета, главным редактором Главной редакции литературно-драматического радиовещания, главным редактором Главной редакции литературно-драматических программ Центрального телевидения. В 1987 году вышел на пенсию.
  
  Но нет ни одного достоверного свидетельства о том, что Сталин хоть раз лично встречался и говорил со своим сыном К. Кузаковым… Сам Кузаков рассказал об этом родстве за несколько месяцев до смерти, в 1996 году…
  
  Кроме того, в ряде источников приводятся различные данные как о его матери (о том, что звали ее Матрона и она являлась дочерью дьякона), так и о ее прежнем муже (различаются на несколько лет даты смерти). Существует и другая (официальная) дата рождения самого К. С. Кузакова – 1.09.1908 года. Между тем как первый раз в ссылке в городе Сольвычегодске Сталин находился с 27 февраля по 24 июня 1909 года…
  
  Другой внебрачный сын Сталина (чему нет достоверных документальных подтверждений) – А. Я. Давыдов, родившийся в апреле 1917 года. Его матерью (как и его старшего брата, родившегося тоже от Сталина, но умершего во младенчестве) являлась Л. П. Перепрыгина. Она жила в селе Курейка Туруханского края. Сталин находился там в ссылке с марта 1914 по 14 декабря 1916 года и квартировал у нее. По одной из версий, Лидии было всего четырнадцать лет, и, когда она забеременела, местный жандарм явился к Сталину и напомнил о наказании, предусмотренном в Российской империи за растление несовершеннолетних, на что ссыльный Сталин дал слово, что женится на Лидии. Но потом уехал и своего слова не сдержал…
  
  Уже при советской власти Перепрыгина вышла замуж за крестьянина Я. Давыдова, который и усыновил Александра. Как и в случае с Кузаковым, мать ребенка писала в Кремль Сталину, прося о помощи, но так и не получила никакого ответа. Закончив школу, А. Давыдов устроился на работу почтальоном, затем учился в красноярском техникуме связи. Но тут, как позже упоминалось в многочисленных публикациях, в его биографии появился таинственный (вернее будет сказать – сказочный) момент – после окончания техникума А. Я. Давыдова вызвали в красноярское управление НКВД, где и взяли подписку о неразглашении «особо таинственных государственных сведений». Может быть, Александр повсюду рассказывал, что он сын вождя? Но если «сыновьям лейтенанта Шмидта» особо ничего не грозило, то назваться сыном Сталина в 30-е годы было не просто рискованно, но могло повлечь за собой обвинения по достаточно серьезной статье с роковым исходом. Люди попадали в тюрьмы и лагеря, где и исчезали бесследно, за то, что у них со стены случайно падали портреты вождя. А тут человек называл себя сыном Сталина, которого обожествляли миллионы людей…
  
  Тем не менее А. Давыдов, по всей видимости, не пострадал, потому что в дальнейшей его биографии упоминается, что он участвовал в Великой Отечественной войне, а позже, уже будучи майором, был уволен и устроился работать прорабом. Скончался в 1967 году, не дожив до периода перестройки и гласности.
  
  Что же является первоисточником, на который ссылаются при таком обилии «белых пятен» в биографии А. Давыдова? Это особо секретное письмо председателя КГБ И. А. Серова, направленное Н. С. Хрущеву 18 июля 1956 года. Но вот после разоблачения культа личности и расправы с неугодным Василием Сталиным, которому было предложено вести себя «тихо» и сменить фамилию, насколько Хрущева должны были интересовать внебрачные дети разоблаченного вождя? Впрочем, как и внебрачные дети Берии. В политических интригах того времени правда о былых кумирах не требовалась. Истину заменила пропаганда…
  Внебрачная дочь Берии
  
  Л. П. Берии приписывается не только любовная ненасытность, но и обилие незаконнорожденных детей. Среди них упоминается и Марта – дочь Берии от красавицы студентки Л. Гальпериной, родившаяся в 1940 году. Судя по дошедшим до нас немногочисленным воспоминаниям, Марта была любимицей Лаврентия Павловича, который и познакомил ее со своим законным сыном Серго, заявив тому: «Помни, что у тебя есть сестренка, помогай, если вдруг придется. Только давай договоримся – маме об этом говорить не будем. Хорошо?» Но если С. Берия был после низложения отца арестован и лишен степеней кандидата и доктора физико-математических наук, звания лауреата Сталинской премии и воинского звания «инженер-полковник», то юную красавицу Марту не тронули. Через несколько лет среди поклонников повзрослевшей и похорошевшей Марты оказался сын В. В. Гришина, первого секретаря московского горкома партии. Молодой человек решил, несмотря на сопротивление благоразумного отца, на Марте жениться. Как утверждает Н. Рубин в книге «Лаврентий Берия. Миф и реальность», Гришин-старший отправился к Л. И. Брежневу с докладом о случившемся. Но Брежнев отнесся к предстоящей женитьбе спокойно, заявив: «Если они любят друг друга, то пускай женятся. Во-первых, на ней не написано, кто ее отец. А во-вторых, мы еще сами толком не разобрались, что за человек был Берия. Хрущев с ним сильно перемудрил…» Дальнейших сенсаций и разоблачений в данном случае не последовало…
  Глава 13. Власть и тайные знания
  Сталин и мистика
  
  Был ли Сталин, как уверяют авторы многих эзотерических и ориентированных на конспирологию изданий, посвященным в некое тайное знание и при этом обладателем сверхъестественных способностей? Привлекал ли он к сотрудничеству магов, колдунов, чародеев, знахарок и ведьм? Вопрос риторический.
  
  Сталин (как и Берия) знал цену власти и не стеснял себя в способах как ее достижения, так и сохранения… Вполне возможно, что именно умение влиять на людей, способность достичь власти и удержать ее надолго во все времена является самым важным из тайных умений. По свидетельствам близких, Сталин и впрямь не раз уважительно отзывался о «непознанном».
  
  Попробуем объяснить, чем мог руководствоваться Сталин при принятии тех или иных решений, причем не только с утилитарной точки зрения, но и с метафизической, учитывая его образование, менталитет, а также традиции и суеверия той эпохи, наиболее ярко проявившиеся в Третьем рейхе…
  Высотки-пирамиды
  
  Прошло уже более шести десятилетий после смерти Сталина, но до сих пор множество споров вызывают вознесшиеся над Москвой сталинские высотки.
  
  Их появление объясняют и тем, что пирамидальная форма высоток, по первоначальному замыслу, должна была обеспечить Сталина мощной энергетической защитой, поддерживающей его власть и практически приближающей вождя к бессмертию. Места постройки, форма и даже наружные украшения этих грандиозных зданий были выбраны самым тщательным образом, следуя астрологическим и прочим расчетам. Количество их также определено магическим числом 7. Они сосредоточены в центральной части города, там же, где и реальные «места силы» – учреждения государственной власти и управления.
  
  Некогда древние пирамиды использовались жрецами и властителями для общения с богами, и оттуда повелевали они своими народами, донося с небес волю высших сил. Считалось, что с их вершин боги лучше слышат просьбы и потому эффективнее выполняют желания своих преданных просителей, не пожалевших усилий и средств для прославления богов посредством постройки пирамид, как это делали вожди ацтеков, мечтающие о земном могуществе. А фараоны верили, что построенные еще при их жизни пирамиды-усыпальницы – залог успешного перехода из благополучия жизни земной в жизнь загробную, полную тех же радостей и богатств, которые у них всегда имелись в достатке. Даже после смерти они надеялись по-прежнему существовать как правители и иметь соответствующую власть и привилегии. Поскольку построить пирамиду невозможно малыми силами, тем более в одиночку, то также была задействована групповая магия, когда на сооружение уходили не только физические, но и жизненные силы людей, часто умирающих на подобных стройках от лишений и тяжести труда.
  
  Однако в подобной магии это часто является необходимым условием прочности постройки, пробуждения и привлечения потусторонних сил и сосредоточения мистической мощи, которую обеспечивала сама форма пирамиды с определенной вершиной. Кровь – как жертва и залог за будущую помощь и силу – присутствует во многих постройках древности, она есть даже в основании стен Великой китайской стены. Там туристы нередко видят призраки убитых ради этого людей. Их бренные кости навсегда вмурованы в километры стоящих до сих пор без трещин и разрушений стен и переходов, сложенных вручную толпами голодных и нищих рабочих: они верили, что своими руками таким образом также прикасаются к бессмертию. Одной из известных пирамид можно назвать Вавилонскую башню Древней Месопотамии. Ее описывали как ступенчатый зиккурат, на вершине которого стояла статуя бога Мардука. Зиккураты меньшей высоты стояли неподалеку от нее, создавая мистическую цепь.
  
  Жертвенность соблюдена и в сталинских высотках, в неменьшей мере: центр города пережил немало страха и многие из тех, кто жил в расположенных неподалеку домах, были расстреляны или коротали остатки жизни в ГУЛАГе.
  
  Главной идеей русского зиккурата был проект Дворца Советов, на его вершине должна была стоять статуя Ленина, причем особый механизм вращал бы ее соответственно движению солнца. Первоначально академиком А. В. Щусевым было задумано построить восемь пирамид-высоток{Все восемь зданий были заложены одновременно – 7 сентября 1947 года. (Прим. ред.)}. Они должны были стать частью комплекса с самым высоким зданием. Но два здания так и не были построены…
  
  Высотка на Баррикадной стоит над местом кровопролитных уличных боев
  
  Мавзолей Ленина как пирамида расположен неподалеку от места казней, ведь Красная площадь место многих жертв… Неподалеку от Комсомольской площади, где расположена вторая группа высоток, в 1905 году погибло много людей во время боев. Дом на Красной Пресне построен на улице, которая получила свое название «Красная» в память о погибших во время восстания 1905 года.
  
  А Главное здание МГУ, господствующее над городом и овеянное страшными легендами о гибели строителей-зеков? Более того, в 1917 году установленная на Воробьевых горах батарея пушек расстреливала Кремль в течение трех дней, убив немало людей.
  
  Так раньше строились капища и жертвенники, обеспечивающие своим владельцам передачу некой энергии, взятой извне или посредством изъятия из окружающей среды для воздействия на народные массы. Простому по виду Мавзолею приписывают мистические свойства, продлевавшие жизнь советской правящей элиты, которая подолгу простаивала там, принимая парады и в дождь, и в зной. Причем большинство из них дожили до весьма преклонных лет, невзирая на стрессы, интриги и нервную работу.
  Сталин фотографироваться не любил
  
  Сталин старался не попадать под объективы фотографов, возможно, зная, что многие народы верят: изображение отнимает жизненные силы и истощает человека. Кроме того, считается, что через изображение недоброжелатели могут как-нибудь воздействовать на личность и этим мешать осуществлению задуманных планов. Сталин, как и Гитлер, проявлял интерес к Тибету и тайным мистическим знаниям, которыми якобы пользовались просвещенные монахи, умеющие продлевать жизнь и бороться с недугами, а также повелевать народными массами.
  
  Тибетцы и монахи Монголии неохотно позировали для русских исследователей, они мотивировали отказ тем, что это небезопасно и потому нежелательно для их жизни. То же самое говорят сейчас многие экстрасенсы – консультанты известных публичных людей, которые советуют принимать определенные позы или носить амулеты для магической защиты своих изображений от негативного воздействия на свою личность. Сталин пошел дальше – у него было несколько двойников, с них и писались многочисленные портреты, делались фотографии и даже снималась кинохроника.
  
  А если вождю приходилось сниматься самому, то он ставил между собой и фотографом неразрушимую «преграду огня» – трубку, которую редко выпускал из рук, находясь среди подчиненных. Он даже разговаривал, часто жестикулируя перед собой этой трубкой, словно защищаясь и концентрируя взгляды собеседников именно на ней. Кстати, курение в древности было частью ритуала задабривания духов.
  
  Прямого взгляда в объектив Сталин тоже старался избегать.
  Сменить судьбу
  
  Существует множество историй, в которых имя Сталина оказывается связанным с известными предсказателями, мистиками и магами. Так, существует версия, что известный мистик Г. Гурджиев, родившийся на Кавказе, учился в Тифлисской семинарии в одни годы со Сталиным. Считается, что именно Гурджиев посоветовал Сталину изменить фамилию, взяв псевдоним, и свою дату рождения на год, чтобы поменять судьбу и гороскоп. А заодно и поспособствовать защите от чужого воздействия и обретению силы…
  
  Ванга, всемирно известная ясновидящая XX века, за шесть месяцев предсказала кончину Сталина, после чего была арестована и отправлена в болгарскую тюрьму. Выпустили Вангу только после того, как исполнилось ее предсказание и Сталин в марте 1953 года скончался.
  
  Кроме того, в конце 70-х годов, когда появилась подпольная мода на «домашний вызов» духов знаменитостей, стали часто обращаться и к духу Сталина (может быть, это было связано и с предстоящим столетием со дня его рождения): ему задавали вопросы о будущем СССР.
  Ведьма Сталина
  
  В многочисленных источниках упоминается и личная ведьма Сталина – Н. Львова (происходившая из знатного дворянского рода), которая до 1930 года жила в Ленинграде. Затем ее, по личному приказу Иосифа Виссарионовича, вызвали в Москву, где вождь и дал ей тестовое задание (причем, какое именно, нигде нет даже намека). После того как она его сумела выполнить, «товарищу ведьме» (интересно, под каким кодовым прозвищем она проходила в засекреченных документах?) была выделена, как высокопоставленному партийному функционеру, большая отдельная квартира в центре столицы. Кроме того, по словам И. Зубова, сотрудника охраны правительственных резиденций, Львова иногда бывала и в личном кабинете Сталина в Кремле, а также на его Ближней и Дальней даче. Позже возникло объяснение, что она проводила в то время свои магические ритуалы «чистки энергетики».
  
  Среди знакомых Львовой была и А. А. Ахматова, знавшая ее еще по городу на Неве. От нее-то, иногда останавливавшейся в Москве у Львовой, и сохранились некоторые описания ее магических действий: «Наталья Львова при мне выгрызла зубами грыжу у четырехмесячного ребенка. Это была настоящая операция плюс множество заклинаний и какой-то сложный обряд. Ребенок выздоровел». По словам Ахматовой, у Львовой из магических аксессуаров был старинный кубок с завораживающим орнаментом и магический кинжал с черной рукоятью, а кроме того, металлический обруч с изображением Луны. В квартире Львовой хранились и старинные рукописные книги в потертых кожаных переплетах с множеством таинственных символов на страницах. По словам Ахматовой, Львова обладала даром предвидения, снимала порчу.
  
  Существует версия, что именно Львова, которой верил Сталин, не только была одним из инициаторов развертывания террора в 30-х годах (имея в виду очистительную роль репрессий), но спасла от лагерей саму Ахматову, своевременно отговорив вождя от совершения этого злодейства.
  
  Львова умерла (или была убита) в 1939 году, отойдя от дел за два года до этого.
  Гипнотизер
  
  Как повествует легенда, В. Мессинг, прославленный гипнотизер и предсказатель, был тайно доставлен работниками НКВД к Сталину, который решил проверить способности Мессинга, дав ему поручение получить по чистому листку бумаги сто тысяч рублей в Госбанке. После того как Мессинг выполнил это задание и сделал нужные Сталину прогнозы, его отпустили и дали возможность работать в цирке, давать гастроли по стране – в качестве иллюзиониста и гипнотизера. При этом в тетрадях посетителей кабинета Сталина (с 1927 по 1953 год) ни разу не упоминается Мессинг и отсутствуют официальные документы того времени, подтверждающие хотя бы одну встречу Сталина с Мессингом. Кроме того, описание обстоятельств получения Мессингом денег противоречило должностным инструкциям работников банка – предъявленный к оплате чек (особенно на крупную сумму) вначале попадает к бухгалтеру, затем проверяется ревизором или даже двумя, а потом уже передается кассиру, который выдает деньги и оформляет бумаги. Поэтому даже загипнотизированный Мессингом кассир не смог бы выдать сразу крупную сумму денег по чистому листу.
  Призрак Берии
  
  Чем отличаются легенды о Сталине от загадочных историй, связанных с Берией? Как правило, Сталину приписывают тайные встречи с самым великим злодеем своего времени – Гитлером. Иосиф Виссарионович, кумир миллионов, перекраивал реальность, создавая планы покорения природы и модернизации человека (где оно, то самое искомое долголетие?) в тайных кремлевских лабораториях, где последние достижения науки были перемешаны с мистикой прошлых столетий. А вот с Лаврентием Павловичем связаны лишь различные версии о его смерти (среди которых есть и казнь его двойника) и о появлении после этого события призрака Берии в его бывших владениях.
  
  В середине 80-х годов появилось множество публикаций, связанных со Сталиным и Берией, причем в части из них были «описаны» всевозможные чудеса и загадки. Так новые «легендарные» места стали современными туристическими достопримечательностями, где древние кремлевские призраки соседствуют с бериевскими, предания московских особняков дополняются легендами кавказских домиков и множества других мест…
  
  Среди московских городских легенд есть и предание о том, что возле нынешнего посольства Туниса на углу Малой Никитской и Садово-Кудринской улиц регулярно случаются странные явления. Глубокой ночью здесь на абсолютно пустой улице можно услышать шум подъезжающего автомобиля, шаги и голоса. Причем один из голосов, властный, отдающий распоряжения, принадлежит Лаврентию Павловичу. Визуальными эффектами все это не сопровождается…
  
  Берия действительно жил после войны в особняке, где сейчас находится упомянутое посольство. Кроме слухов о голосах существуют страшные рассказы о камнедробилке в подвале – там, мол, уничтожались тела многочисленных жертв необузданного сладострастия наркома…
  
  Дом Берии. По легенде, ночью здесь можно услышать его шаги и голос
  * * *
  
  Что ж, вот и закончился наш экскурс в историю. Надо признать, что первая половина XX века была эпохой революционного романтизма. И люди, жизнь которых мы вспоминали, на полном серьезе собирались переделать весь мир и человечество, вот, правда, стали олицетворением жестокой и бесчеловечной власти. Впрочем, превратить страну с зачатками капиталистической экономики в сверхдержаву, с которой должны были считаться все самые развитые государства мира, они все же смогли. И возможно, именно поэтому они стали последними вождями Советского Союза, увековеченными народной молвой во множестве легенд.
  Литература и другие источники
  
  1. Аллилуев В. Хроника одной семьи. – М.: Мол. гвардия, 1995
  
  2. Аллилуева С. Двадцать писем к другу. – М.: Известия, 1990.
  
  3. Андрюшин И. А., Чернышев А. К., Юдин Ю. А. Укрощение ядра. Страницы истории ядерного оружия и ядерной инфраструктуры СССР. – Саров: Красный Октябрь, 2003.
  
  4. Антонов В. С., Крапов В. Н. Тайные информаторы Кремля. – М.: Вече, 2011.
  
  5. Антонов-Овсеенко А. В. Лаврентий Берия. – Краснодар: Сов. Кубань, 1993.
  
  6. Атомный проект СССР: Документы и материалы: В 3 т. / Под общ. ред. Л. Д. Рябева. – М.: Наука; Физматлит, 1999.
  
  7. Баберовский Й. Враг есть везде. Сталинизм на Кавказе. – М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН); Фонд «Президентский центр Б. Н. Ельцина», 2010.
  
  8. Баграмян И. Х. Мои воспоминания. – Ереван: Айастан, 1980.
  
  9. Бажанов Б. Воспоминания бывшего секретаря Сталина. – СПб.: Всемирное слово, 1992.
  
  10. Баландин Р., Миронов С. Заговоры и борьба за власть. От Ленина до Хрущева. – М.: Вече, 2003.
  
  11. Барбюс А. Сталин. – М.: Худож. лит., 1936.
  
  12. Безыменский Л. Гитлер и Сталин перед схваткой. – М.: Вече, 2002.
  
  13. Берия Л. П. Второй войны я не выдержу… Тайный дневник 1941–1945 гг. / Под ред. Сергея Кремлева. – М.: Яуза-Пресс, 2011.
  
  14. Берия Л. П. С Атомной бомбой мы живем! Секретный дневник 1945–1953 гг. / Под ред. Сергея Кремлева. – М.: Яуза-Пресс, 2011.
  
  15. Берия Л. П. Сталин слезам не верит. Личный дневник 1937–1941 / Под ред. Сергея Кремлева. – М.: Яуза-Пресс, 2011.
  
  16. Берия С. Мой отец – Лаврентий Берия. – М.: Современник, 1994.
  
  17. Буденный С. М. Пройденный путь: В 3 кн. – М.: Воениздат, 1958, 1965, 1973.
  
  18. Бутаков А. Я. Брестский мир. Ловушка Ленина для кайзеровской Германии. – М.: Вече, 2012.
  
  19. Василевский А. М. Дело всей жизни. – М.: Политиздат, 1978.
  
  20. Васильева Л. Дети Кремля. – М.: АСТ, 1997.
  
  21. Вачнадзе М., Гурули В., Бахтадзе М. История Грузии (с древнейших времен до наших дней). – Тбилиси: Тбилис. гос. ун-т, 1993.
  
  22. Великое счастье жить в сталинскую эпоху: Сборник / Сост. С. Кузменко. – М.: Профиздат, 1950.
  
  23. Верт А. Россия в войне 1941–1945. – М.: Воениздат, 2001.
  
  24. Волкогонов Д. Сталин: Политический портрет: В 2 кн. – М.: Новости, 1996.
  
  25. Волкогонов Д. А. Семь вождей. В 2 кн. – М.: АСТ; Новости, 1998.
  
  26. Володарский Э. Василий Сталин, сын вождя. – М.: ПРОЗАи К, 2012.
  
  27. Ворошилов К. Сталин и Красная Армия. – М.: Воениздат, 1939.
  
  28. Гальдер Ф. Военный дневник. Ежедневные записи начальника генерального штаба сухопутных войск 1939–1942 гг. – М.: АСТ; Астрель; ВКТ, 2012.
  
  29. Гейзер М. Леонид Утесов. – М.: Мол. гвардия, 2008.
  
  30. Гендлин Л. Исповедь любовницы Сталина. – Минск: Крок уперад, 1994.
  
  31. Горьков Ю. Кремль. Ставка. Генштаб. – Тверь: РИФ ЛТД, 1995.
  
  32. Дайнес В. О. Жуков. – М.: Мол. гвардия, 2010.
  
  33. Дашичев В. И. Банкротство стратегии германского фашизма: Ист. очерки, документы и материалы. – М.: Наука, 1973.
  
  34. Джанибекян В. Г. Провокаторы и охранка. – М.: Вече, 2005.
  
  35. Дэвлин Дж. Миф о Сталине: развитие культа // Труды «Русской Антропологической школы»: Вып. 6. – М.: РГГУ, 2009.
  
  36. Емельянов Ю. Заметки о Бухарине. – М.: Мол. гвардия, 1989.
  
  37. Емельянов Ю. В. Разгадка 1937 года. – М.: Вече, 2013.
  
  38. Емельянов Ю. В. Сталин. На вершине власти. – М.: Вече. 2002.
  
  39. Жуков Ю. Н. Сталин: тайны власти. – М.: Вагриус, 2005.
  
  40. Жуков Ю. Н. Первое поражение Сталина. – М.: Аква-Терм, 2011.
  
  41. Журавлев П. А. Двести встреч со Сталиным. – М.: Алгоритм, 2011.
  
  42. Звягинцев А. Г. Взлеты и падения вершителей судеб: Трагические страницы в биографии российских юристов. – М.: Яуза; Эксмо, 2005.
  
  43. Зенькович Н. Маршалы и генсеки. – Смоленск: Русич, 1997.
  
  44. Известия ЦК КПСС. – 1989. – № 12. – С. 195, 196.
  
  45. История Всесоюзной коммунистической партии (большевиков). – М.: Госполитиздат, 1945.
  
  46. КappЭ. Русская революция. От Ленина до Сталина. 1917–1929. – М.: Интер-Версо, 1990.
  
  47. Карпов В. В. Генералиссимус. – М.: Вече, 2010.
  
  48. Карпов В. В. Маршал Жуков: его соратники и противники в дни войны и мира. – М.: Вече, 2012.
  
  49. Карякин Ю. Ф. Не опоздать! Беседы. Интервью. Публицистика разных лет / Сост. И. Н. Зорина. – СПб.: Изд-во Ивана Лимбаха, 2012.
  
  50. Конев И. С. Записки командующего фронтом. – М.: Наука, 1972.
  
  51. Костин А. Л. Июнь 1941-го. 10 дней из жизни И. В. Сталина. – М.: Алгоритм; Эксмо, 2010.
  
  52. Кремлев С. Берия. Лучший менеджер XX века. – М.: Яуза-пресс, 2012.
  
  53. Ленин В. И. Полное собрание сочинений. – М.: Политиздат, 1970.
  
  54. Лесков В. Сталин и заговор Тухачевского. – М.: Вече, 2003.
  
  55. Лиходеев Л. И. Поле брани. – М.: Политиздат, 1990.
  
  56. Лоу К. Жестокий континент. Европа после Второй мировой войны. – М.: Центрополиграф, 2012.
  
  57. Маленков А. Г. О моем отце Георгии Маленкове. – М.: Mageric, 2007.
  
  58. Маршал Советского Союза Г. К. Жуков. Воспоминания и размышления. – Изд. исправл. и доп. – М.: Олма-пресс, 2002.
  
  59. Матонин Е. В. Иосип Броз Тито. – М.: Молодая гвардия, 2012.
  
  60. Мацкевич В. Солдат империи, или История о том, почему США не напали на СССР. – М.: Рус. слово, 2006.
  
  61. Месяцев Н. Н. Горизонты и лабиринты моей жизни. – М.: Вагриус, 2005.
  
  62. Микоян А. Так было. Размышления о минувшем. – М.: Вагриус, 1999.
  
  63. Минаков С. Военная элита 20—30-х годов XX века. – М.: Рус. слово, 2004.
  
  64. Мощанский И. Б. У стен Берлина. – М.: Вече, 2010.
  
  65. Мясников А. Л. Я лечил Сталина. – М.: Эксмо, 2012.
  
  66. На приеме у Сталина. Тетради (журналы) записей лиц, принятых И. В. Сталиным (1924–1953 гг.). – М.: Нов. хронограф, 2008.
  
  67. Обухов В. Уран для Берии. Восточный Туркестан в Атомном проекте Кремля. – М.: Вече, 2010.
  
  68. Плеханов А. М., Плеханов А. А. ВЧК. 1917–1922: Энциклопедия. – М.: Вече, 2013.
  
  69. Полянский А. Ежов: История «железного» сталинского наркома. – М.: Вече, 2003.
  
  70. Попов Ф. Д. Атомная бомба и КГБ. – Минск: Беларуская энцыклапедыя, 2003.
  
  71. Прудникова Е. А. Берия. Преступления, которых не было. – СПб.: Нева, 2005.
  
  72. Рейфилд Д. Сталин и его подручные. – М.: Нов. лит. обозрение, 2008.
  
  73. Рокоссовский К. К. Солдатский долг. – М.: Воениздат, 1988.
  
  74. Рубин Н. Лаврентий Берия. Миф и реальность. – М.: Олимп, 1998.
  
  75. Рубцов Ю. В. Штрафники Великой Отечественной. В жизни и на экране. – М.: Вече, 2008.
  
  76. Рыбас Е. С. Российские вожди в борьбе, любви и смерти. – М.: Олма-пресс, 2002.
  
  77. Рыбас С. Сталин. – М.: Мол. гвардия, 2012.
  
  78. Рыбин А. Т. Рядом со Сталиным. Записки телохранителя. – М.: Алгоритм; Эксмо, 2010.
  
  79. Рютин М. Н. На колени не встану / Сост. Б. А. Старков. – М.: Политиздат, 1992.
  
  80. Самсонова В. Дочь Сталина. – М.: Олимп, 1998.
  
  81. Север А. Маршал с Лубянки. Берия и НКВД в годы Второй мировой войны. – М.: Алгоритм, 2008.
  
  82. Семанов С. Н., Кардашов В. И. Иосиф Сталин: жизнь и наследие. – М.: Новатор, 1997.
  
  83. Симонов К. М. Разные дни войны. Дневник писателя: В 2 кн. – М.: Грифон М, 2005.
  
  84. Сиротинин Е. И. МГУ и советский атомный проект. – М.: Изд-во Моск. ун-та, 2005.
  
  85. Соколов Б. Берия. Судьба всесильного наркома. – М.: АСТ, 2011.
  
  86. Соколов Б. В. Василий Сталин. – Смоленск: Русич, 2000.
  
  87. Солсбери Г. 900 дней. Блокада Ленинграда. – М.: Прогресс; Литера, 1994.
  
  88. Сталин в воспоминаниях современников и в документах эпохи / Сост. М. Лобанов. – М.: Эксмо, 2002.
  
  89. Сталин И. В. Сочинения. – М.: Госполитиздат, 1947–1949.
  
  90. Сталин И. В. Экономические проблемы социализма в СССР. – М.: Госполитиздат, 1952.
  
  91. Сталинградская эпопея. Материалы НКВД СССР и военной цензуры из Центрального архива ФСБ РФ. – М.: Звонница МГ, 2000.
  
  92. Судоплатов П. Спецоперации. Лубянка и Кремль 1930–1950 годы. – М.: Олма-пресс, 1997.
  
  93. Сухомлинов А. В. Кто вы, Лаврентий Берия? Неизвестные страницы уголовного дела. – М.: Детектив-Пресс, 2004.
  
  94. Такер Р. Сталин-диктатор. У власти. 1928–1941 / Пер. с англ. – М.: Центрполиграф, 2013.
  
  95. Такер Р. Сталин-революционер. Путь к власти. 1879–1929 / Пер. с англ. – М.: Центрполиграф, 2013.
  
  96. Тархова Л. Заложники Кремля. – М.: АСТ-пресс, 1998.
  
  97. Троцкий Л. Моя жизнь. – М.: Вагриус, 2001.
  
  98. Троцкий Л. Сталин: В 2 т. – М.: Эксмо, 2011.
  
  99. Троцкий Л. Сталинская школа фальсификаций. – М.: Наука, 1990.
  
  100. Фейхтвангер Л. Москва. 1937 г.: Отчет о поездке для моих друзей. – М.: Худож. лит., 1937.
  
  101. Фельштинский Ю. Г., Чернявский Г. И. Лев Троцкий. Большевик. – М.: Центрполиграф, 2012.
  
  102. Фельштинский Ю. Г., Чернявский Г. И. Лев Троцкий. Оппозиционер. – М.: Центрполиграф, 2012.
  
  103. Фельштинский Ю. Г., Чернявский Г. И. Лев Троцкий. Революционер. 1879–1917 гг. – М.: Центрполиграф, 2012.
  
  104. Холловей Д. Сталин и бомба / Пер. с англ. – Новосибирск: Сиб. хронограф, 1997.
  
  105. Хрущев Н. С. Время. Люди. Власть: Воспоминания: В 4 кн. – М.: Моск. Новости, 1999.
  
  106. Черчилль У. Вторая мировая война. – М.: Воениздат, 1991.
  
  107. Чуев Ф. Сто сорок бесед с Молотовым. – М.: Терра, 1991.
  
  108. Швейцер В. Л. Сталин в Туруханской ссылке. – М.: Мол. гвардия, 1943.
  
  109. Шверник Н. М. Товарищ Сталин – продолжатель великого дела Ленина. – М.: Госполитиздат, 1950.
  
  110. Штеменко С. М. Генеральный штаб в годы войны. – М.: Воениздат, 1989.
  
  111. Эйзенхауэр Д. Крестовый поход в Европу. – Смоленск: Русич, 2000.
  
  112. Эйлсби К. План «Барбаросса». Вторжение фашистских войск на территорию СССР. 1941. – М.: Центрполиграф, 2010.
  
  113. Юнге М., Биннер Р. Как террор стал «Большим». – М.: АИРО-XX, 2003.
  
  114. Яковлев А. С. Цель жизни: Записки авиаконструктора. – М., Политиздат, 1987.
  
  115. http://www.libussr.ru/doc_ussr/ussr_4167.htm
  
  Оглавление
  Введение
  Глава 1. Иосиф Джугашвили. Путь в революцию
   Детство и родословная
   Юность. Семинария
   Увлечение марксизмом
   Революционные события на Кавказе
   Ссылки, побеги, экспроприации
   Туруханская ссылка
  Глава 2. Мятежный 1917-й
   Февральская революция
   Работа в «Правде»
   Возвращение Ленина из эмиграции
   Сторонник Ленина – революция должна продолжаться
   Ленин в подполье
   VI съезд РСДРП
   Статья «Что нам нужно?»
   Октябрьская революция
   Первые дни после Октября
   Декларация прав народов России
  Глава 3. Гражданская – кровавый, смертный бой!
   Брестский мир
   Оборона Царицына
   На Восточном фронте
   Оборона Петрограда
   Восстание в форте «Красная Горка»
   На Южном фронте
   Создание Первой конной армии
   Первый орден Красного Знамени
   Польский поход
   Гибель Камо
   Залог культурной революции
  Глава 4. Кто станет вождем? Борьба за власть
   Дискуссии и Соловки
   Конфликт Ленин – Сталин. Последняя встреча
   Болезнь Ленина и возвышение Сталина
   Внутрипартийная борьба. Сталин и Троцкий
   Смерть Ленина и борьба за власть
   «Троцкизм или ленинизм?»
   «К вопросу о пролетариате и крестьянстве»
   Сталин – вновь Генеральный секретарь ЦК ВКП(б)
   Высылка Троцкого в алма-ату
   «Шахтинское дело»
   Конгресс Коммунистического Интернационала
   Высылка Троцкого из СССР
   Начало культа
   Первый антисталинский манифест
   XVII съезд ВКП(б) – вся власть у Сталина
   Забота о трудящихся: от мыла до туалетов
   Рождение новых героев
   Сталин и пропаганда
  Глава 5. Лаврентий Берия – главный чекист Закавказья
   Детство и юность
   Учеба и первые революционные шаги
   В руководстве закавказских органов
   Подавление восстания в Грузии в 1924 году
   Подавление восстания в Аджарии
   Берия и Троцкий
   Попытка усовершенствовать судебную систему
   1930 год: борьба с вредителями
   Очередной взлет чекистской карьеры
   Первая встреча Берии со Сталиным
   Берия на партийной работе
   Начало «чисток»
   Берия и Сталин за кадром…
   Берия – организатор преобразований в Грузии
   Все большая близость к Сталину
   Берия и Сталин: отсутствие взаимных иллюзий
  Глава 6. Великий перелом. Вперед – к социализму!
   Коллективизация и ликвидация кулачества
   Цена коллективизации
   Индустриализация СССР
   Фрагмент доклада Сталина «Итоги первой пятилетки» на объединенном пленуме ЦК и ЦКК ВКП(б) 7 января 1933 года
   Стахановское движение
   Сталинская архитектура
   Изменение облика Москвы
   Культурная революция в СССР
   Сталин и писатели: «надо доверие пущать»
   «Спасибо товарищу Сталину за наше счастливое детство!»
   Важнейшее из искусств
   Музыка и сумбур
   «Заходите в планетарий!»
  Глава 7. Лихая година «Большого террора»
   Создание НКВД
   Отмена карточной системы
   Убийство С. М. Кирова
   Массовые репрессии
   Заговор маршалов
   Московские и другие процессы
   Берия – нарком внутренних дел СССР
   Убийство Троцкого
   Покушения на Сталина
  Глава 8. Великая Отечественная. Цена успеха
   Пакт Молотова – Риббентропа
   Предвоенная обстановка
   Предупреждения о дате начала войны против СССР
   Первые часы войны
   Трагедия отступления
   Берия – ответственный за все
   Оборона Москвы
   Неудачи на фронтах в 1942 году
   Сталинградская битва
   Перелом в ходе войны
   Десять сталинских ударов
   Сталин как полководец – глазами Жукова
   Победа над Германией
   Сталин – генералиссимус Советского Союза
  Глава 9. Атомный проект. Звездный час Берии
   Берия и атомная бомба
   Начало работ по созданию атомной бомбы
   Советская разведка и американский атомный проект
   Берия и физики: сложные взаимоотношения
   Работы по созданию реактора для обогащения урана
   Успешные испытания первой бомбы
  Глава 10. Послевоенные годы
   Восстановление экономики после Великой Отечественной войны
   Сталинский план преобразования природы
   Смягчение и ужесточение
   Жизнь культурная, проблемная
   Международная интеграция СССР
   Вокруг «железного занавеса»
   Разрыв отношений с Югославией
   Сталин и наука. «Марксизм и вопросы языкознания»
  Глава 11. Бесславный конец
   XIX съезд КПСС. Сталин: «Я стар и устал»
   Смерть Сталина
   Берия во главе вновь созданного МВД
   Арест Берии, суд и расстрел
   Хрущев, Маленков: борьба за власть
   Постановление ЦК КПСС «О преодолении культа личности и его последствий»
   Сталин и Берия в зеркале истории
  Глава 12. Дела семейные…
   Жены и любовницы Сталина. Родные дети Сталина и приемный сын
   Трагедия детей Сталина
   Женитьба Берии
   Берия борется за чужую нравственность
   Внебрачные сыновья вождя народов
   Внебрачная дочь Берии
  Глава 13. Власть и тайные знания
   Сталин и мистика
   Высотки-пирамиды
   Сталин фотографироваться не любил
   Сменить судьбу
   Ведьма Сталина
   Гипнотизер
   Призрак Берии
  Литература и другие источники
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"