Вурлис Джон П. : другие произведения.

Случай бессонницы

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

  
  
  
  
  Случай бессонницы
  
  (1899)
  
  ДЖОН П. ВУРЛИС
  
  
  
  Холмс не мог уснуть. Не то чтобы это было необычно - ему требовалось не более трех-четырех часов в каждую ночь. Пока Лондон спал, он бродил по освещенным газом кварталам города, мимо хлебопечи у подножия Бейкер-стрит, уже работавших, наблюдая, как ночные гуляки, шатаясь, возвращаются домой из Сохо в пьяном оцепенении, пока он продолжал идти по Риджент-стрит через Мейфэр. , мимо вечерних дам на Шепердс-Маркет, все еще надеющихся выжать последние несколько фунтов за ночь, прежде чем лечь в свои кровати на восходе солнца. Через Пикадилли, Эджвер, Мэрилебон и, наконец, домой, в нашу квартиру. Это был путь бессонницы Холмса, который он часто рассказывал мне за утренней трубкой.
  
  
  
  Как врач, я размышлял о корнях его недуга. Ум Холмса был двигателем постоянной мысли, постоянно работающей над какой-то проблемой, требующей бодрствования. Сон казался ему неприятностью, роскошью, от которой он не нуждался. Так что для меня не было большим сюрпризом в тот мартовский четверг, когда он вошел в мои покои в половине восьмого утра.
  
  Ежедневная пресса
  
  в руке и сказал: «Ватсон, я просто не могу заснуть!»
  
  
  
  
  
  "Что насчет
  
  Валериана лекарственная
  
  Я тебе прописал? Я сказал.
  
  
  
  "Бесполезный. Прошло три дня, а я даже не закрыл глаза. И не я один в своих страданиях, - продолжил он, сунув газету мне в руки. «Прочтите там, страницу третью, седьмую колонку, внизу».
  
  Я просмотрел бумагу в поисках предмета.
  
  "Там." Он указал, ткнув пальцем, как кинжалом, в заголовок.
  
  «Чума бессонницы», - прочла я вслух. «Жители северного города Инсуич третий месяц страдают бессонницей. Город изобилует дикими слухами. То, что начиналось как единичные случаи, превратилось в полномасштабную эпидемию. . . ' Холмс, вы не предполагаете связь между вашим беспокойством и их беспокойством?
  
  «Конечно, нет, - ответил Холмс. «Но когда я не мог уснуть в эту третью ночь, я пошел в аптеку на Хэдри-стрит».
  
  Я знал этого человека. Его магазин находился в Ислингтоне, и на самом деле он был не более чем прославленным торговцем опиумом. Меня все больше беспокоило состояние моего друга. Он, конечно, заметил это по моему выражению лица и продолжил пояснять.
  
  «Стало очевидно, что мне нужно что-то посильнее, чем ваши корни и травы».
  
  Я неодобрительно посмотрел на Холмса, но он прошел мимо. «Он прописывает настойку из турецкого мака и каннабиса», - продолжил он. «Однако, когда я попросил драм этого лекарства, он объяснил, что его не было в запасе еще до Нового года. Мне это показалось очень любопытным, так как он никогда не отказывался удовлетворить мою потребность ни в одном предыдущем случае, и я спросил его, как это произошло. Затем он рассказал мне, что большая партия была отправлена ​​на север и что его обычные поставщики с тех пор не смогли пополнить его запасы из-за чрезвычайно высокого спроса и сопровождающего его роста цен ».
  
  «Отправлено в Инсвич, держу пари».
  
  - Верно, Ватсон, - ответил Холмс, протирая глаза. «А теперь пакуй свои вещи. Нам нужно успеть на поезд ».
  
  Готовясь к отъезду с ним в Инсвич, я чувствовал его растущее волнение, подобное тому чистокровным лошадям в Aston, которые с нетерпением ждали на старте гонки. «Поторопитесь, - сказал он, поднимая несколько своих вещей, включая револьвер, который иногда носил с собой.
  
  «Ожидаете ли вы трудностей?» Я спросил.
  
  
  
  "Я
  
  ожидать
  
  ничего, - ответил он.
  
  
  
  
  
  На станции Мэрилебон мы купили билеты до Баррингтона, ближайшей к Инсуичу остановки, в остальном довольно изолированную деревушку. Я взял
  
  Лондонская почта
  
  из коптильни, чтобы занять себя в трудной семичасовой поездке.
  
  
  
  Неугомонно остановившись рядом со мной, Холмс привлек мое внимание к попутчику, находившемуся на некотором расстоянии от путей.
  
  «Разве это не доктор Машборн?» он сказал.
  
  Я поднял глаза от того места, где дал продавцу полпенса за газету, и увидел нашего старого знакомого, Артура Мэшборна, доктора медицины из Чаринг-Кросс. Мы пробились сквозь утреннюю толпу, чтобы поприветствовать его.
  
  Я вспомнил Машборна как худощавого человека с огромным аппетитом, румяного цвета, который теперь выглядел так, будто его втиснули в брюки и куртку, как фарш в колбасной оболочке. Достаточно приятный джентльмен, когда он обедает или выпивает, он, если его слишком долго лишать того или другого, стал бы настолько целеустремленным в своем стремлении, что его можно было бы мягко охарактеризовать как «отталкивающее».
  
  «Господа! Как приятно тебя видеть, - сказал он, крепко пожимая нам руки. «А куда ты мог бы поехать?»
  
  - С вами в Инсвич, - сказал Холмс.
  
  «Как вы узнали, где я буду?» - спросил пораженный Машборн. - Подозреваю, один из ваших умных выводов. Давай послушаем.
  
  
  
  «Просто билет в нагрудном кармане», - ответил Холмс и, не останавливаясь, спросил: «Что вы думаете об этой бессоннице, которая у них там наверху? Что
  
  является
  
  причина твоего путешествия? »
  
  
  
  "Да. Я иду к пациенту, старому другу, который страдает этой бессонницей. Самая необычная эпидемия, насколько я знаю. Значит, это тоже предмет вашего расследования?
  
  «Косвенно да», - сказал я. «Похоже, они загнали рынок в угол с помощью снотворного, которое наш друг Холмс намеревается приобрести».
  
  - У тебя тоже проблемы со сном, Холмс? - обеспокоенно спросил Машборн.
  
  «Я иду удовлетворить свое любопытство, - сказал он, хмуро глядя на меня, - а не мою тягу ко сну».
  
  Я решил, что лучше не оспаривать этот факт, и прошел неловкий момент, когда наш поезд подъехал, и кондуктор позвал всех на борт.
  
  То, что мы делим койку с Машборном, было неизбежно. Закрыв купе, мы максимально комфортно устроились для перехода в Инсвич. Я посмотрел на свою газету, когда Холмс вынул трубку и начал ее наполнять. Машборн снял пальто, достал серебряную фляжку и протянул ее.
  
  "Бренди?" он сказал.
  
  «Нет, спасибо», - ответил я.
  
  "Холмс?"
  
  Холмс глубоко задумался и не попытался ответить.
  
  «Я считаю, что, когда у меня проблемы со сном, мне может пригодиться бренди», - сказал доктор, делая глоток.
  
  «Да, для некоторых, - сказал я, - хотя я предпочитаю пеструю валериану в теплом ромашковом чае».
  
  «Это могло бы быть столь же эффективным, - сказал Мэшборн, принимая еще один черновик, - хотя и не таким приятным».
  
  Мы поменяли поезда на Кингс-Кросс на оставшуюся часть пути на север. Когда мы пересаживались, я спросил Машборна: «Есть ли у вас какие-нибудь теории относительно того, что могло вызвать такую ​​любопытную эпидемию?»
  
  «Я потребую больше фактов, прежде чем ставить диагноз», - ответил он.
  
  «Факты у нас есть», - небрежно сказал Холмс. «Город: Инсвич. Время года: весна. Погода: дождливая. Продолжительность эпидемии: три месяца. Это положит начало его деятельности где-то в середине января ».
  
  «Вы предполагаете, что это сезонное заболевание?» - сказал Машборн, теперь явно занятый проблемой. «Может быть, респираторное заболевание, например, плеврит?»
  
  Холмс издал «фырканье» и потянул трубку, предоставив Машборну и мне продолжить обсуждение различных заболеваний легких.
  
  Поезд от Кингс-Кросс набрал скорость, изрыгнув черный дым в голубое утреннее небо. Когда город уступил место сельской местности, я зарылся в газету, читая о событиях предыдущего дня. Машборн сделал подушку из своего пальто и вскоре заснул, так как бренди послужил своему назначению.
  
  Тем временем Холмс продолжал затягивать трубку и время от времени издавал еще одно «мычание». При каждом ворчании я отрывался от чтения, думая, что он собирается разъяснить какой-то аспект дела. Но он этого не сделал, и мне пришлось молча обдумывать, какие возможности он мог бы исключить.
  
  Когда утро перешло в полдень, мы переехали в вагон-ресторан на ужин, где Холмс снова перевел разговор на Инсуич. Пока Машборн ел свой ростбиф, хлебный пудинг и яблочные сосиски, Холмс пересказывал всевозможные факты и цифры о городе, говоря об этом месте с такой страстью, что едва ли можно понять, что он никогда не ступал туда. Но все это переваривалось его исключительным умом, так же как и огромное количество еды, заполнившей желудок Машборна.
  
  Население Инсуича было небольшим, по подсчетам Холмса, едва ли триста человек. Город был основан римским полководцем как промежуточная станция на пути в Лондон и обратно. Городская площадь была построена на месте древнего храма друидов в третьем веке нашей эры. в качестве основного экспорта, отправляемого на юг на рынок через канал. Но тот день прошел, и город пришел в упадок, и до сих пор немногие оставшиеся жители ухаживали за различными большими поместьями, разбросанными по северу Англии, или обрабатывали свои скудные участки земли.
  
  Мы прибыли в Баррингтон в половине пятого, когда солнце было скрыто тускло-серыми облаками. Выйдя с платформы, мы взяли небольшой экипаж для заключительного этапа нашего пути в Инсвич, который продлился еще три четверти часа.
  
  «Если вы, джентльмены, разумны, - сказал Мэшборн, - я могу обеспечить вам ночлег в Картоне, поместье моего друга, недалеко отсюда, где я буду гостем».
  
  «Нет, спасибо, доктор», - сказал Холмс прежде, чем я успел согласиться. «Мы снимем квартиру в Инсвиче. Я хотел бы найти центральное место, где мы сможем легко добраться до горожан ».
  
  «Очень хорошо», - сказал Машборн. «Но вы должны пообедать со мной сегодня вечером. Мне очень хотелось бы, чтобы вы оба познакомились с леди Картон, самой изысканной хозяйкой.
  
  Мы расстались с доктором в Инсвиче, договорившись заехать в Картон к восьми звонкам, а затем приступили к обеспечению безопасности в Black Hart, маленькой гостинице, расположенной в центре города - отличном месте, как заметил Холмс, откуда мы могли вести все необходимые дела.
  
  Войдя в прихожую с низким потолком, тускло освещенную несколькими масляными лампами, мы не обнаружили никого, кто бы нас сопровождал. Я хлопнул в колокольчик, и из тени вышла изможденная фигура. Поднявшись из кресла-качалки, появилась пожилая женщина лет семидесяти: волосы серые, как сланец, один глаз карий, другой - молочно-белый, затуманенный катарактой.
  
  "Две комнаты?" - спросила она усталым скрипучим голосом.
  
  «Да, мадам, спасибо, - ответил я.
  
  "А сколько ночей?" спросила она.
  
  «Я буду очень удивлен, если мы не сможем завершить наши дела сегодня же вечером», - сказал Холмс.
  
  «У вас не будет причин оставаться здесь дольше, сэр», - согласилась женщина. «Нам нечем похвастаться».
  
  «Мы понимаем, что за последние три месяца весь город страдал от бессонницы», - сказал Холмс.
  
  «Об этом пишут все лондонские газеты», - поспешил добавить я, опасаясь, что безапелляционная манера моего друга может огорчить нашу хозяйку.
  
  «Да, вот оно что», - мягко сказала она.
  
  «Неужели вы сами так огорчены?» - осведомился Холмс.
  
  «Да», - ответила она, но прежде чем она смогла продолжить, одна из ламп погасла, и она поспешно подошла к ней, ее руки дрожали, когда она чиркнула спичкой и снова зажгла фитиль.
  
  «С вами все в порядке, мадам?» - спросил я, опасаясь, что мы случайно напугали бедную женщину.
  
  - Простите меня, сэр, - ответила она нервно, - но ночи здесь стало страшно.
  
  "Действительно?" Я сказал. "А почему это могло быть?"
  
  «Дьявол изгнан из света во тьму и изгнан из мира», - ответила она, как будто это каким-то образом ответило на мой вопрос.
  
  «Иов, глава восемнадцатая, стих восемнадцатый, - сказал Холмс.
  
  Она кивнула, больше ничего не предлагая, но передала два ключа. «Семь и восемь, вверх по лестнице справа», - продолжила она. - А сегодня вечером не хотите чаю?
  
  «Нет, мадам, нас ждут в Картоне», - сказал я.
  
  «Лучше приходить до наступления темноты», - ответила она.
  
  «Спасибо, мы постараемся», - ответил я.
  
  Она кивнула, затем повернулась к своему стулу и пожелала нам доброго вечера.
  
  Я нашел ее краткую библейскую цитату совершенно бессмысленной, задаваясь вопросом, как будет достаточно комнаты, полной ламп, чтобы удержать дьявола, если он действительно решит приехать в Инсвич, и сказал это Холмсу, когда мы поднимались по лестнице.
  
  «Несомненно, мы только что стали свидетелями результата бессонницы, смешанной с религиозным рвением», - сардонически сказал он.
  
  На данный момент я больше не думал об этом. В конце концов, мы были здесь только для того, чтобы найти снотворное, снотворное у Холмса, а утром собирались возвращаться в Лондон. Мы разместили свои вещи в наших каютах, оба из которых, как и вестибюль, были освещены вспыхивающими лампами, как и несколько других открытых комнат, мимо которых мы прошли.
  
  Мы не нашли доктора, с которым можно было бы поговорить, Инсвич, несомненно, был слишком мал, чтобы привлечь постоянного врача, но мы нашли местного дантиста, который предоставил определенную информацию о столь популярной аптекарской настойке Холмса.
  
  Похоже, что к дантисту за последние три месяца обращалось все больше и больше горожан в состоянии сильной тревоги из-за своей неспособности получить хоть какой-то полноценный отдых, «из-за ночного существа». Какое-то дикое животное, которое, по его словам, терроризировало местное население.
  
  Не придавая особого значения рассказам, которые он слышал - «Куча суеверной чепухи», - сказал он, - однако, не имея другого четкого курса действий, он заказал большое количество снотворного у своего зятя, аптекаря. в Лондоне, и прописали его почти каждому мужчине, женщине и ребенку в городе.
  
  «Однажды я решил, что ни гниющие зубы, ни несварение желудка не являются причиной их бессонницы, - сказал он нам, - я решил, что усыпить их всех - это единственный способ удержать их от захвата моих помещений».
  
  Но хотя настойка принесла некоторое облегчение в первую или две ночи, симптомы быстро вернулись. Это, конечно, привело к еще большему беспокойству и к спросу на большие дозы, что быстро привело к истощению всего запаса его зятя.
  
  «Лечу симптом, а не причину», - сказал Холмс мне на ухо.
  
  Когда Холмс спросил этого человека, осталось ли у него какое-нибудь лекарство, хотя бы один драм, который он мог бы купить, ему ответили, что последнее из них было отправлено в Картон-Хаус несколько недель назад.
  
  «Возможно, нам стоит исследовать это ночное существо», - полушутя сказал я, когда мы уходили от дантиста, отметив, что у нас есть несколько часов до обеда.
  
  Несмотря на разочарование по поводу настойки, Холмсу не требовалось ничего большего, чем это, хотя его усталость теперь регулярно перемежалась огромным зеванием и частым протиранием усталых глаз, потому что теперь в его естественном любопытстве пробуждалось естественное любопытство. Итак, мы с ним прогулялись по маленькому городку, остановившись у дымовой лавки, универсального магазина, небольшого паба и ратуши, где располагалась канцелярия магистрата, но не магистрата. Усталая дежурная женщина сообщила нам, что «его светлость» уехал в отпуск.
  
  Мы опросили около десятка горожан об их опыте бессонницы, и по мере разговора с ними стало ясно, что не только старый трактирщик боялся ночи. Довольно невзрачная женщина пятидесяти лет сообщила, что что-то пыталось проникнуть в окно ее спальни, царапало стекло, хлопало защелкой, постоянно будя ее всякий раз, когда она приближалась ко сну. Однако, встав с постели и открыв ставни, она неизменно ничего не обнаруживала, только «дурной запах» витал вокруг.
  
  Молодой почтальон сообщил, что видел «гигантскую тень, похожую на летучую мышь, только огромную», которая налетела на него, когда он возвращался домой поздно вечером. По его словам, он избежал упавшего существа, бросившись в хорошо освещенный паб.
  
  Другой смуглый парень, мясник, выглядел изможденным и измученным, сказал, что в течение последнего месяца его несколько раз будило каждую ночь от ощущения, что кто-то или что-то сидело у него на груди, намереваясь задушить его. Проснувшись и включив фонарь, он ничего не мог найти. Я отверг его рассказ как манию, вызванную постоянным недосыпанием, которое, несомненно, привело к галлюцинациям.
  
  «Я недавно прочитал статью доктора Брейера, - заметил я Холмсу, продолжая поиски, - в журнале медицинского колледжа в Вене, о типе истерического состояния ума, которое может при некоторых обстоятельства, проявляются во всем сообществе ».
  
  «Я читал ту же статью, Ватсон, - сказал Холмс. «Но это симптом, и мы ищем причину. Как только это будет, должно появиться лекарство ».
  
  
  
  Ни один из опрошенных нами не заявил, что на самом деле
  
  видимый
  
  существо - то есть, пока мы не встретили одну молодую мать с темными кругами вокруг ее глаз, которая свидетельствовала о том, что ее ребенок видел, как тварь вошла в его спальню, и с тех пор настаивал, чтобы он спал в постели своей матери. Должен сказать, что я был вынужден подавить улыбку при этом последнем отчете, хотя Холмс, похоже, нашел это нисколько не забавным.
  
  
  
  Он попросил поговорить с мальчиком.
  
  «Вы можете сказать мне, что вы видели, сэр?» - сказал Холмс, разговаривая с ним так, словно он был совсем взрослым человеком, а не восьмилетним ребенком, которым он был.
  
  Мальчик смотрел на свою мать, не зная, стоит ли говорить, пока она не кивнула в знак одобрения. «Я лег спать, как всегда, - сказал он, - а мама оставила гореть свечу».
  
  «Чтобы не допустить ночных созданий», - смущенно сказала молодая женщина и, пытаясь объяснить себя, «Моя мать - суеверная женщина, и в последнее время она настаивает, чтобы я не оставлял мальчика спать в темноте из-за этого. животное, которое бродило вокруг.
  
  «Но я хотел это увидеть», - сказал мальчик. «Чтобы убедиться, что это на самом деле, я потушил свет. Я ждал долго и, кажется, заснул, но потом я услышал, как открылась дверь, и увидел ее. Он нюхал около секунды, но наш пес Джеффри начал лаять как сумасшедший и сразу же его напугал.
  
  «И не могли бы вы описать мне это существо?» - спросил Холмс.
  
  «О, он может лучше, чем это», - сказала его мать. «Покажи ему, сынок».
  
  Мальчик полез в карман и вытащил клочок бумаги, который осторожно развернул и передал Холмсу. Холмс внимательно изучил его, прежде чем передать мне, чтобы я тоже его рассмотрел. Это был впечатляющий, очень реалистичный рисунок, сделанный угольной палочкой, на котором, как мне показалось, было отвратительное крылатое существо с рычащей собачьей мордой - безусловно, самая тревожная картина, приходящаяся из головы ребенка.
  
  «Он рисует весь день», - сказала его мать.
  
  Я скептически относился к тому, что кто-либо в столь молодом возрасте мог воспроизвести такое чудовище со значительными подробностями, особенно на основе своего собственного предполагаемого опыта, и решил вместо этого поверить, что один из суеверных горожан, должно быть, рассказывал этому ребенку сказки.
  
  «Ваш сын настоящий артист», - сказал я, вежливо похлопав мальчика по голове.
  
  - Да, - сказал Холмс, обращаясь к мальчику. «Можем ли мы оставить это себе, молодой человек?»
  
  Мальчик снова посмотрел на мать, которая кивнула Холмсу. «Во что бы то ни стало, сэр».
  
  «Что ж, это все очень любопытно», - сказал я, когда мы расстались с мальчиком и его матерью. «Но, боюсь, нам придется продолжить расследование завтра, потому что сейчас половина седьмого, а мы должны быть в Картоне к восьми».
  
  - Как всегда пунктуален, а, Ватсон? - заметил Холмс.
  
  «Этикет требует попытки».
  
  Вернувшись в «Черный Олень» и переодевшись в более подходящие наряды для ужина, мы вернулись на городскую площадь в поисках средства передвижения. Там мы обнаружили, что в центральной части теперь был огромный костер, почти двадцати футов высотой, который освещал ночь на большом расстоянии вокруг. Около дюжины мужчин, собравшихся небольшими группами, ухаживали за чудовищным пламенем. В очередной раз мне пришла в голову статья доктора Брейера о массовой истерии, и я бы сказал об этом Холмсу, но пожар не казался чем-то необычным после всего того, что мы видели и слышали в этот день.
  
  Я спросил мужчин, где мы можем найти транспорт, и один из них указал на небольшой открытый транец, припаркованный поблизости. Водителем его был мужчина средних лет с щелью в зубах и толстым бровом, похожим на длинную черную гусеницу, тянущимся поперек обоих глаз. Поначалу он казался крайне неохотным переправлять нас в Картон, спрашивая, почему мы должны совершать такую ​​долгую поездку, а затем извинялся за то, что его лошади устали, и это было ужасно близко к его собственному обеду. Гинея из моего жилета быстро превратила его колебания в согласие.
  
  Он открыл боковую дверь своего маленького автомобиля и помог нам сесть на борт. «Кто я такой, чтобы говорить таким прекрасным джентльменам, куда и когда ехать? Сюда, господа.
  
  Пока мы ехали, наш разговорчивый водитель продолжал нервно болтать о погоде, цене на овец и крупный рогатый скот, о своей свекрови в Баррингтоне, но не упомянул бессонницу. Скорее всего, он бы продолжил разъяснять нам до бесконечности, если бы Холмс не спросил его: «Ты хорошо спишь в последнее время?»
  
  «В Инсуиче никто не спит хорошо, сэр», - торжественно ответил мужчина.
  
  «А как вы думаете, что может быть причиной?» - небрежно спросил я, предполагая, что он не хочет отвечать.
  
  «Я уверен, что не знаю, сэр», - ответил он. «Я просто экипаж, понимаешь. «Конечно, я слышу странные истории о зверях, бродящих по ночам, и тому подобное».
  
  «Мы слышали одни и те же истории», - сказал я.
  
  «Сказки старых жен, согласны?» сказал водитель.
  
  «Да, конечно, безусловно», - ответил я.
  
  «Вы помните, когда начались эти истории?» - спросил Холмс.
  
  «Это было еще в январе, я думаю, вскоре после того, как луна зашла».
  
  
  
  "Пошел
  
  обрезанный
  
  ? » Я спросил.
  
  
  
  "Да сэр. Вот луна, потом она обрезана ».
  
  - Лунное затмение, - довольно взволнованно сказал Холмс. «Двадцать седьмого декабря, не так ли, Ватсон?»
  
  "Да. Думаю, да, - сказал я, пытаясь вспомнить точную дату.
  
  «Верно», - сказал водитель. «В течение долгих минут или двух все было черным, а потом старушки пошли в церковь и упали на колени, чтобы помолиться за наши души. Вскоре после того, как я услышал, как хозяйка велела мне оставить свет перед кроватью, чтобы не допустить дьявола.
  
  Дискуссия не пошла дальше, хотя я не сомневался, что ум Холмса напряженно работал. Мы ехали молча, если не считать стука копыт лошадей и вращения транцевых колес. Мы прибыли в Картон-Хаус незадолго до восьми. Длинная каменная дорога с высокими царственными дубами, обрамляющими обе стороны, словно часовые, вела к великолепному поместью, огромному особняку, горящему огнями почти в каждом окне, которых только на передней стороне было более сотни - приветливый маяк в сумерках. , безлунная ночь.
  
  «Чрезвычайно, - заметил я.
  
  «Вы хотите, чтобы я остался, господа?» - спросил наш водитель, когда мы вышли из машины.
  
  «Нет, спасибо, - сказал Холмс.
  
  Мужчина кивнул, повернул транец и быстро исчез в ночи.
  
  «Похоже, он очень торопился уйти, не так ли?» - заметил я Холмсу.
  
  «Вы заметили комок под нагрудным карманом его длинного пальто?» - ответил Холмс. «Если я не ошибаюсь, это был револьвер - вполне готовый, судя по тому, что его правая рука проверяла его наличие каждую минуту или две».
  
  "Может быть, действительно есть звери?" - сказал я снова в шутку.
  
  
  
  "Что
  
  является
  
  одна возможность, - сказал Холмс.
  
  
  
  Я просто покачал головой, не веря ему за то, что он не отказался от этих рассказов о ночном страхе сразу же.
  
  Когда мы поднимались по лестнице ко входу в особняк, огромная дверь открылась, и появился доктор Машборн в сопровождении лакея.
  
  «Великолепно, великолепно», - сказал Машборн, когда лакей взял наши пальто и шляпы. «Вы как всегда вовремя, доктор Ватсон».
  
  Холмс ухмыльнулся мне своей кисло-сжатой ухмылкой, когда мы вошли в дом Картона.
  
  Интерьер был таким же великолепным, как и внешний вид. Над богато украшенным фойе висела огромная люстра, освещая десятки свечей.
  
  «Должно быть дьявол поддерживает это в порядке», - сказал я, жестом показывая нам знак, пока мы проходили.
  
  «Это даже не самый большой из них, - сказал Мэшборн, - как вы увидите, когда мы подойдем к столовой».
  
  Он провел нас в гостиную и попросил одного из слуг принести нам хереса. Пока мы пили, я обсуждал с Машборном наши различные встречи в Инсвиче и истории о существе, которое преследовало горожан по ночам.
  
  «Существо, говорите вы? Что за существо? »
  
  Холмс достал обрывок бумаги с рисунком мальчика и показал его Мэшборну. Он внимательно изучил его, и, наблюдая за ним, я почувствовал, что он воспринимает все это слишком серьезно.
  
  «Как долго человек может оставаться без сна?» - спросил Холмс.
  
  
  
  «У меня были единичные случаи в несколько дней, - вставил я, - даже в неделю ...
  
  ты
  
  хорошо знаю - хотя, осмелюсь сказать, я никогда не встречал такого длительного и широко распространенного случая, как этот, даже в журналах ».
  
  
  
  - И я тоже, - согласился Машборн, возвращая рисунок Холмсу. - Вы уже сформулировали гипотезу, мистер Холмс?
  
  «Да», - ответил Холмс, к моему явному удивлению.
  
  "А что бы это было?" сказал нежный, мягкий голос позади нас.
  
  Мы обернулись и увидели потрясающую женщину лет тридцати или около того, с золотистыми волосами, сияющими голубыми глазами и кожей из прозрачного алебастра. На ней было светлое платье цвета яичной скорлупы, с высоким закрытым воротником и изящной серебряной цепочкой с маленьким черным камешком, свисавшей ей на шею. Как мириады огней, наполнявшие ее дом, она источала настоящий свет тепла.
  
  Даже Холмс молчал, предоставив Мэшборну разорвать чары и представить их.
  
  «Леди Картон, это мои хорошие друзья доктор Джон Ватсон и мистер Шерлок Холмс. Они довольно известны в Лондоне ...
  
  «За раскрытие многих громких преступлений», - сказала она, завершая его приговор. «Я знаком с репутацией хорошего мистера Холмса. И что привело вас, двух джентльменов, к нашему скромному Инсвичу?
  
  «Ходят слухи, что это место наводнено красивыми женщинами», - сказал я.
  
  Она засмеялась так легко, что я покраснел. «Вы действительно очаровательны, доктор Ватсон, - ответила она.
  
  «Вы мне льстите, мадам», - ответил я, склонив голову, довольный, что вызвал такой приятный ответ от такой прекрасной дамы.
  
  Прибыл дворецкий и позвал нас на обед. Мы последовали за леди Картон, как встревоженные женихи, когда она элегантно проскользнула в столовую.
  
  После того, как мы сели, мы наслаждались превосходной едой, состоящей из нескольких блюд, одно за другим. Машборн был в раю. Он сказал очень мало, просто кивнув, понимая, о чем идет разговор, или кряхтя, одобряя разнообразие предлагаемой нам еды. Поскольку Холмс снова погрузился в раздумья, мне оставалось поговорить с леди Картон.
  
  «Ты живешь здесь один?» - спросил я, как я боялся, слишком откровенно.
  
  «Да, одна», - ответила она, не выказав смущения из-за моей прямоты.
  
  "И твой муж?" - спросил я, заметив обручальное кольцо на ее левой руке. «Он уезжает в путешествие?»
  
  «Мой муж был убит в Египте год назад в январе», - ответила она. «Он был капитаном Королевской армии Ее Величества. Замечательный человек ».
  
  «Мои глубочайшие соболезнования, мадам», - сказал я, уничиженный ее ответом. «Без него, должно быть, сложно управлять этим большим имением».
  
  «Спасибо, сэр, - сказала она, - но я справляюсь достаточно хорошо».
  
  «Безусловно, - ответил я. «Вы должны часто развлекаться».
  
  «О, не часто. У меня действительно есть мой дорогой друг доктор Машборн, который иногда навещает меня, чтобы доставить небольшие лакомые новости из Лондона, а также таких милых гостей, как вы ».
  
  Машборн кивнул и улыбнулся, его рот был слишком набит, чтобы говорить.
  
  «Вы в курсе, что весь город Инсвич страдает от недосыпания?» - вмешался Холмс.
  
  «Да, конечно, я в курсе».
  
  - А скажите, сударыня, - продолжал Холмс, - вы сами хорошо спите?
  
  Она помолчала на мгновение, затем ответила: «Нет, совсем не хорошо».
  
  Доктор Машборн откашлялся. «Эмили - пациентка, о которой я говорил вам во время нашего путешествия на север. Мы с ее мужем недолго вместе служили в Египте ».
  
  «Да, - сказал Холмс. - Если я правильно помню, вы прослужили недолго.
  
  «Восемнадцать месяцев, - сказал Машборн.
  
  «И как долго сохраняется эта бессонница?» - сказал Холмс леди Картон.
  
  «Достаточно времени», - ответила она.
  
  - Однако вы совсем недавно обращались к доктору Мэшборну?
  
  «Раньше это не волновало».
  
  "И сейчас?" - сказал Холмс.
  
  «Это становится все более и более проблемным, - ответила леди Картон.
  
  «Вы помните, когда в последний раз действительно спали всю ночь?» - сказал Холмс.
  
  - Полагаю, это был январь.
  
  «Ты хочешь сказать, Эмили, что не спала целых три месяца?» - сказал Машборн.
  
  «Как вы умеете работать?» - недоверчиво спросил я. «Разве вы не измотаны постоянно?»
  
  «Ты хоть представляешь, что не дает тебе уснуть?» Холмс продолжал безжалостно, я не оправдывала его.
  
  Она казалась несколько ошеломленной этим потоком вопросов, потому что казалось, она не знала, как ответить.
  
  «Слышали ли вы, что горожане рассказывают истории о существе, которое не дает покоя им во сне?» - спросил Холмс через мгновение.
  
  Она снова заколебалась, но наконец ответила. "У меня есть."
  
  "А что вы о них думаете?"
  
  «Я считаю их очень тревожными».
  
  «Вы им верите?» Я спросил.
  
  «Вот почему у нее в каждой комнате горит свет, не так ли, мадам?» - сказал Холмс.
  
  «Да», - сказала она. «Я уверен, что джентльменам из Лондона все это звучит довольно глупо, но уверяю вас, это было для меня очень страшно».
  
  «Пожалуйста, объясните, - сказал Холмс.
  
  
  
  «Все началось однажды ночью в конце декабря», - сказала она, поправляясь. «Произошло полное лунное затмение. Многие горожане были этим обеспокоены, особенно когда местный священник, к сожалению, суеверный старик, боюсь, собрал свои вещи и уехал от нас буквально на следующий день. Я сам не разделял их опасений, немного изучив звезды, и не спал до поздней ночи, чтобы стать свидетелем этого события. После этого я пошел в гостиную за бокалом бренди и, пробираясь по темному коридору, внезапно почувствовал
  
  присутствие
  
  - очень близко. Это была черная тень чего-то, и я почувствовал, как она коснулась моей шеи. Это меня, конечно, очень сильно напугало, и, боюсь, я довольно громко кричал. Моя служанка, Эстелла, выбежала из своей комнаты с фонарем, чтобы посмотреть, из-за чего весь шум, и когда она подошла, вещь просто исчезла.
  
  
  
  
  
  «Я был очень потрясен, как и следовало ожидать, и позволил себе даже второй стакан бренди, после чего вернулся в кровать, полагая, что к тому времени я галлюцинировал весь инцидент. Но когда я погасил лампу в своей спальне, я почувствовал
  
  присутствие
  
  возвращение. Я немедленно снова зажег лампу, и снова вещь исчезла, поэтому я продолжал гореть всю ночь. Я очень плохо спал, как вы могли догадаться, часто просыпаясь, чтобы проверить, горит ли лампа.
  
  
  
  
  
  «На следующий вечер, перед сном, я попросил своих слуг проверить весь особняк на предмет открытых окон, незапертых дверей, чтобы убедиться, что все они заперты на засов. Убедившись, что все в порядке, я погасил свет и забрался в кровать. Только мгновение спустя я снова почувствовал
  
  присутствие
  
  , и тут же зажег лампу.
  
  
  
  «Затем я разбудил всех слуг и приказал им обыскать дом. Они обнаружили единственную открытую дверь со странными царапинами вокруг внешней защелки, похожими на следы когтей.
  
  «Этот же ритуал продолжался большую часть недели, и каждую ночь находили открытыми разные двери или окна. Наконец, я приказал своим слугам зажечь лампы в каждой комнате дома и держать их зажженными всю ночь, полагая, что это единственный способ отпугнуть захватчика ».
  
  Когда она рассказывала свою историю, рука леди Картон несколько раз коснулась камня на ее ожерелье, и тогда я впервые ясно увидел это. Это был амулет странной формы, похожий на длинную слезу, с приплюснутыми краями и странным черным цветом, который странным образом не отражал света.
  
  - Ваш муж, - продолжил Холмс, продолжал нажимать на кнопку, - он подарил вам это ожерелье?
  
  Она кивнула, пристально глядя на свисающий с нее камень. «Это был подарок на годовщину. Прислали мне из Египта. Оно пришло через неделю или две после его смерти ».
  
  «Вам сообщили какие-либо обстоятельства его смерти?» - спросил Холмс.
  
  «В самом деле, Холмс!» - сказал я довольно решительно.
  
  «Все в порядке, доктор», - мягко сказала она. «Мне сказали, что он был убит грабителями могил, когда патрулировал где-то возле Великих пирамид. Но Артур мог бы рассказать вам больше. Он был здесь."
  
  «Я уверен, что мы сможем обсудить это позже», - сказал я, надеясь избавить бедную женщину от дальнейшего дискомфорта.
  
  «Да, конечно, - сказал Мэшборн, - после обеда».
  
  "Вы ужасно скучаете по нему, не так ли?" - сказал Холмс.
  
  «Я бы отдала все, чтобы он вернулся со мной», - ответила она, слезы наворачивались на ее глаза, песня теперь исчезла из ее голоса.
  
  Она внезапно выглядела усталой, довольно бледной и изможденной. Как будто свет, который был жизнью в ее бледно-голубых глазах, на мгновение погас, оставив только стеклянный, пустой взгляд, который отражал пустую тьму черной слезы. Я был весьма озадачен этим изменением, как и Машборн. Только Холмс сохранял свою холодную отстраненность.
  
  «Вы пробовали какие-нибудь лекарства от сна?» Я спросил.
  
  
  
  «Их сколько угодно, доктор.
  
  Валериана,
  
  пассифлора, теплое молоко, ромашковый чай, небольшая прогулка до наступления темноты, горячая ванна перед сном. Недавно я даже заказал в аптеке в Лондоне особые эликсиры. Ничего не помогло ».
  
  
  
  Я посмотрел на Холмса, выражение которого ничего не выражало.
  
  «Вы должны попробовать моего бренди», - сказал Машборн, вытаскивая серебряную фляжку из жилета. «Это усыпляет меня даже в полдень».
  
  
  
  Она улыбнулась ему с такой грустной нежностью, что у меня в горле появился ком. "Я
  
  имеют
  
  попробовал, Артур, - сказала она.
  
  
  
  
  
  "Да, ты прав. У тебя есть, - мягко сказал он. Затем он повернулся к нам и решительно сказал: «Мы
  
  должен
  
  раскройте тайну, стоящую за этим ».
  
  
  
  «Я должен подумать, что посплю одну ночь в этом доме, и у меня будет ответ», - сказал Холмс.
  
  Леди Картон поднялась со стула, и мы поднялись вместе с ней. С теплой печальной улыбкой она сказала: «Мои милые чемпионы. Мне очень повезло, что вы сегодня у меня в гостях.
  
  «Это было нашим удовольствием, уверяю вас, мадам», - сказал я.
  
  Она пожелала нам доброго вечера, оставив слуге распоряжение отвернуть еще две кровати, и ушла от нас на ночь.
  
  Мы молча смотрели, как она уходит. Когда она ушла, Холмс повернулся к Мэшборну. «Обстоятельства смерти мужа дамы, пожалуйста».
  
  Машборн откашлялся, глотнув вина, и начал. «Как сказала Эмили, капитан Картон патрулировал со своими людьми в пустыне возле Великих пирамид. Меня назначили врачом в его полк. Сообщается, что однажды вечером люди Картона натолкнулись на группу грабителей могил, уносящих большое количество древностей из недавно обнаруженного захоронения. Произошла короткая, но кровопролитная перестрелка, и грабители были задержаны.
  
  «Теперь, как капитан Картон рассказал мне по секрету после того, как он обеспечил украденные сокровища с королевским губернатором, он наткнулся на что-то среди множества предметов, которые, как ему казалось, станут отличным подарком для его жены. Он показал мне ожерелье, которое мы все видели на ней сегодня вечером. За этим последовало, как ни странно, несколько ночей беспорядков среди солдат полка ».
  
  - Вы имеете в виду бессонницу? - спросил Холмс.
  
  «Да, - сказал Машборн, - но не до такой степени. Это длилось не больше недели. Однажды ночью, когда он снова патрулировал, Картон был убит. Некоторые говорили, что это грабители могил вернулись за своей добычей, но я был уверен, что это было какое-то дикое животное, потому что я осмотрел тело, и оно было очень сильно изуродовано.
  
  «Поскольку я возвращался в Англию, это было моей досадной задачей - доставить неприятные новости вместе с некоторыми вещами ее мужа леди Картон».
  
  «И ожерелье было среди этих предметов?» - спросил Холмс.
  
  «Нет, - сказал Машборн. «Я думаю, он послал ей это раньше, до того, как был убит».
  
  Я видел, как ум Холмса снова работает. «Раньше ты сказал, что что-то понял», - сказал я ему. «Не хочешь поделиться этим?»
  
  «У меня есть теория, которую я планирую проверить сегодня вечером», - вот и все, что предложил Холмс.
  
  - Пойдемте, - сказал Мэшборн явно раздраженно. «Неужели вы не оставите нам маленькую крошку в качестве следа, по которому вы будете следовать своим рассуждениям?»
  
  «Крошка оставит вас совершенно неудовлетворенным», - сказал он, отодвигая свой стул. «Боюсь, я должен покинуть вас, джентльмены. Спокойной ночи." Достигнув дверного проема, он снова повернулся к нам. «И держи свет. Если сегодня вечером ты услышишь что-нибудь необычное, какие-нибудь неестественные звуки и тому подобное, немедленно найди меня. Я уверен, что проснусь. Потом он ушел.
  
  «Он необычайно своеобразный парень, не правда ли, Ватсон?» - сказал Машборн.
  
  «Это он, - ответил я.
  
  После сигар и немного бренди Мэшборна мы тоже удалились на ночь, слуга провел нас наверх и доставил в наши комнаты.
  
  «Добрый вечер, доктор Машборн», - сказал я, уходя от него.
  
  «Добрый вечер, доктор Ватсон. Я уверен, что сегодня я буду крепко спать. Этот день меня поистине измотал ».
  
  Он закрылся в своей комнате.
  
  Я закрыл дверь и обнаружил, что халат и пижама были разложены для меня на самой удобной кровати. Рядом на тумбочке стоял кувшин с водой, я налил себе стакан, прежде чем потушить свет и залезть под одеяло.
  
  Пока я лежал, мои глаза привыкали к темноте, я размышлял над последними словами Холмса, гадая, какие неестественные звуки он имел в виду. Я внимательно прислушивался, осматривая ночь вокруг меня, и, когда мои уши привыкли к тишине, я услышал звуки ветра, дующего сквозь деревья за окном, и тихого стука незафиксированной ставни в какой-то отдаленной части дома.
  
  
  
  Я проснулся с треском. Пытаясь подняться, я обнаружил, что меня парализовало, за исключением моих широко открытых, но бесполезных глаз в полной темноте. Я пытался сохранять спокойствие, убеждая себя, что паралич должен исчезнуть на мгновение, что я, безусловно, сплю. Но потом я услышал, как в замке повернулся ключ ...
  
  я запер дверь на засов?
  
  … И почувствовал, что кто-то вошел в чернильную черноту моей комнаты.
  
  
  
  Я проклял себя в тот момент за то, что проигнорировал совет Холмса и погасил свой свет. Тогда меня охватили мрачные предчувствия, чувство злобного зла. Мое сердце забилось быстрее. Я тщетно пытался встать - мои руки и ноги покалывали, пот выступал на лбу, мое дыхание с трудом входило и выходило из груди, - но все же я не мог подняться.
  
  
  
  Я услышал шаги, приближаясь к моей постели. Я сказал себе, что это просто слуга, который смотрит на меня, или, возможно, кто-то лунатизм, но паника в моем сердце достигла крещендо, и что-то
  
  прыгнул мне на грудь
  
  ! Холодные руки схватили меня за горло, душив меня. Я хватал ртом воздух, пытаясь позвать на помощь, когда дыхание покинуло мои легкие под тяжестью нападавшего.
  
  
  
  Когда тьма собиралась поглотить меня, дверь в мою комнату распахнулась с такой силой, что упала с петель, и благословенный свет хлынул из коридора.
  
  
  
  А
  
  существо
  
  - ибо я не знаю, как еще назвать это - раскрыл свет, угрожающе склонившийся надо мной! Это была не детская сказка, а грубо двуногий, наклоненный вперед зверь с неопределенно собачьей повязкой и собачьей мордой с заостренными ушами. Текстура его мякоти была неприятной резиновой. Это безымянное богохульство смотрело на меня сверкающими красными глазами, его чешуйчатые когти обвивали мое горло, его плоский нос и слюнявые губы вытесняли меня едким зловонным дыханием твари. Клыкастые зубы, скрюченные в его зияющей пасти, были готовы растерзать меня, когда он взвыл ненавистью от внезапной яркости, расправил ужасные черные крылья и, выпустив меня, полетел прямо к пылающему дверному проему, где стоял Холмс с фонарем в руке. и его револьвер в другом.
  
  
  
  Холмс произвел выстрел, попав зверю в грудь. Сила просто отбросила существо на шаг назад, прежде чем оно снова прыгнуло на него, вопя от ярости. Я видел, как Холмс выстрелил из револьвера в упор в зверя, и оно упало замертво у его ног.
  
  «Ватсон! С тобой все впорядке?" он сказал.
  
  Мне удалось опереться на локоть, паралич утих. «Не знаю», - ответил я, все еще сильно потрясенный, и осмотрел себя на предмет ран. У меня были синяки на плечах и шее, но в остальном я остался невредимым.
  
  "Ты можешь стоять, старик?"
  
  «Да, я так считаю», - сказал я, выставляя напоказ это, мои ноги дрожали.
  
  Движение на полу привлекло мое внимание, и я вместе с Холмсом с удивлением смотрел, как мертвое существо медленно растворяется в сернисто сочащемся сале, просачиваясь сквозь половицы, пока не исчезнет.
  
  «Господи, что это было?» - спросил я Холмса.
  
  «Ничего подобного», - сказал он. «А теперь пойдем сюда».
  
  Я последовал за ним в комнату Мэшборна, где в свете фонаря Холмса я увидел беднягу, растянувшегося на полу, его пижама была залита кровью. Я быстро подошел к нему, проверяя пульс на его запястье. Не найдя там никого, я двинулся к его шее и в ужасе отступил, когда увидел, что его горло было разорвано.
  
  «Ему уже не помочь», - сказал я Холмсу и вскочил на ноги. «Леди Картон!»
  
  Мы мчались по длинному темному центральному коридору, в то время как мое сердце боялось того, что мы можем обнаружить, когда дойдем до ее комнаты.
  
  «Почему все свечи погасли?» - спросила я дрогнувшим голосом.
  
  «Я их потушил, - сказал Холмс. «Чтобы проверить мою теорию».
  
  Я посмотрел на него с недоумением, но он больше ничего не предложил.
  
  Когда мы подошли к двери в комнату леди Картон, мы обнаружили, что она частично открыта, и комнату окутала тьма. Когда мы вошли, я боялся, что она тоже стала жертвой этого ночного существа. Но когда Холмс провел фонарем по комнате, луч упал на леди Картон, которая неподвижно лежала на кровати, ее рука свисала с края, а на полу рядом лежало несколько стеклянных флаконов.
  
  «Боже милостивый», - сказал я, подбегая к ней, взяв ее за руку и нащупывая пульс.
  
  Холмс взял один из пузырьков и внимательно его осмотрел, провел пальцем по открытому краю и поднес к губам.
  
  «Аптекарская настойка», - сказал он. «Судя по количеству пустых флаконов, она проглотила довольно много».
  
  "Самоубийство?" Я спросил.
  
  «Похоже, так оно и есть», - ответил он.
  
  Я не чувствовал пульса на ее запястье и положил руку ей на шею. И там, к счастью, я почувствовал слабое биение ее сердца.
  
  "Она живет!" Я сказал со смесью облегчения и опасения, что она все еще может поддаться, и попытался разбудить ее, довольно сильно тряс ее за плечи.
  
  «Леди Картон! Леди Картон! Просыпайся!"
  
  Холмс схватил кувшин с водой поблизости и плеснул ей в лицо. Наконец она пошевелилась.
  
  «О, Боже», - мягко сказала она. "Что произошло?"
  
  «Вы приняли слишком много снотворного», - мягко сказал я, стараясь не напугать ее.
  
  Она озадаченно посмотрела на меня.
  
  «Ты что-нибудь помнишь?» - спросил Холмс.
  
  «Я помню, как готовился ко сну, как всегда, надеясь, что это будет ночь, когда я наконец засну. Но когда я снимала ожерелье, мои мысли обратились к моему мужу, желая, чтобы это он снял его, желая, чтобы он все еще был здесь, держа меня на руках, и я знала, что в этот момент я останусь беспокойной еще одну ночь. Я, кажется, сломался и проглотил все, что осталось от снотворного ».
  
  "А потом?" - сказал Холмс.
  
  "Ничего такого. Просто тьма. Ужасная бесконечная тьма. Я не мог найти выхода из темноты ». Затем она посмотрела на нас и увидела кровь, покрывшую мои руки и ночное белье. «Доктор. Ватсон, что случилось? Где Артур?
  
  Я не мог заставить себя говорить, оставив это Холмсу.
  
  «Мертв», - вот и все, что он сказал.
  
  Она начала рыдать. «Это все моя вина».
  
  «Думаю, что нет, - сказал Холмс. «Он не был убит вашей рукой».
  
  «Это пришло для меня», - сказала она, качая головой из стороны в сторону. "В ночи. Из тех ужасных снов.
  
  "Что ты имеешь в виду?" Я сказал. «Существо пришло за тобой?»
  
  
  
  «Он чего-то хотел от меня. В ту ночь в январе, когда погасла луна.
  
  Я знал, что он чего-то хочет, но, Боже, помоги мне, я не мог понять, что именно.
  
  Думаю, ключ. Открытие. Дверь в другое место. Я не мог понять, чего он хотел. Я чувствовал его мысли, но его язык был мне чужд. Я умолял его оставить меня в покое. Но это не дало мне отдыха ни на одну ночь. Каждый раз, когда я пытался закрыть глаза, каждый раз, когда я позволял себе оставаться в темноте, это снова меня преследовало. Я предупреждал людей. Я сказал им, чтобы они не гасили ночью, чтобы избежать темноты. Он боялся света. Ненавидел свет. Это пришло из темноты, вы знаете, из пустоты. Он проехал большое расстояние в поисках. . . »
  
  
  
  "Ищете что?" Я спросил.
  
  «Я не знаю», - мягко сказала она.
  
  «Что ж, он больше не может искать», - сказал Холмс, беря ожерелье с того места, где оно лежало у ее постели. «Мы положили этому конец».
  
  Мы быстро оделись, оставив Картон пешком на восходе солнца. Оглядываясь на особняк, мы обнаружили, что днем ​​он был совсем другим. В нем была печаль, торжественность, которую ни солнечный свет, ни свет лампы никогда не могли скрыть. Светящийся луч света, который загорелся накануне вечером, исчез, сон превратился в кошмар, и теперь днем ​​иллюзия сменилась суровой, неприятной реальностью.
  
  Когда мы возвращались в Инсвич, я попросил Холмса рассказать, что он сделал после того, как покинул Машборн и меня прошлой ночью, и как он так быстро пришел мне на помощь.
  
  «После того, как я пожелал вам двоим спокойной ночи, - сказал он, - я последовал за леди Картон в ее комнату, чтобы убедиться, что она благополучно уложилась на вечер. Когда вы с Мэшборном разошлись по своим комнатам, я начал тушить свет, двигаясь с восточной стороны поместья на запад. Я надеялся вызвать эту штуку, противостоять ей, чтобы удостовериться, действительно ли она существует вообще. Именно тогда я услышал это ...
  
  «Зверь, который чуть не убил меня?» Я спросил.
  
  «Да», - ответил он. «Я услышал ужасный грохот из комнаты Машборна. Я зажег фонарь и помчался к нему, но было уже поздно. Тогда я немедленно пошел позвать тебя. Обнаружив, что дверь заперта, я распахнул ее плечом ».
  
  «И я очень благодарен тебе, мой друг».
  
  «Мне очень жаль, Ватсон. Я не ожидал, что вы оба погасите свет. Я проинструктировал тебя не делать этого ».
  
  «Сила привычки, старик, - сказал я. «Вовсе не твоя вина».
  
  «Я должен был предвидеть такую ​​возможность», - сказал он. «Я должен был быть более настойчивым в своих инструкциях. Возможно, это была моя собственная усталость, но я не думал, что зверь будет действовать так убийственно ».
  
  «Я до сих пор не понимаю, почему вы поверили рассказам об этом существе. Мне они казались очень нелепыми ».
  
  «Я мог только предполагать, Ватсон», - ответил он.
  
  «Но как ты мог догадаться?» - сказал я, пытаясь понять его рассуждения.
  
  «Во-первых, это был тот факт, что никто не мог предложить никакой другой причины или медицинского объяснения такой широко распространенной эпидемии бессонницы. Поначалу казалось, что истерическое состояние не исключено. Несомненно, предупреждения женщины всех встревожили. Я должен признать, что снотворное тоже немного сбило меня с толку, потому что казалось, что когда его впервые вводили, горожане действительно спали всю ночь, но вскоре их симптомы вернулись. Услышав рассказы о каком-то существе от стольких людей, увидев рисунок ребенка и почувствовав страх этого места у возницы, я начал подозревать, что в этих рассказах больше правды, чем суеверия.
  
  «Но в конце концов меня убедил сам Мэшборн. Он увидел тело капитана Картона. Он сказал, что ему не показалось, что он был убит грабителями могил, а изуродован каким-то диким животным ».
  
  - И вы думаете, что это было то же самое существо, которое убило Мэшборна?
  
  «То же самое».
  
  "Но почему?"
  
  - Для этого, - сказал Холмс, вытаскивая из кармана ожерелье леди Картон.
  
  "Ожерелье?" Я сказал.
  
  «Не ожерелье», - сказал Холмс. «Камень на ожерелье».
  
  Я посмотрел на то, что он держал в руке. При дневном свете он казался просто черной скалой, обсидиановой безделушкой какого-то давно умершего египтянина. Тем не менее, когда я некоторое время смотрел на него, Холмсу пришлось громко позвать меня по имени, чтобы вернуть мое внимание.
  
  «Это ключ, о котором говорила леди Картон?» Я спросил.
  
  «Я верю в это, Ватсон, - сказал он. «Слушая, как она рассказывала о существе, о том, что, казалось, оно было после, я вспомнил кое-что, что я прочитал в темном тексте, редко упоминаемом, написанном сумасшедшим арабом, об объектах, которые действуют как окна в пустоте, объектах старше этой земли, погребенной в темных склепах, построенных давно забытыми фараонами ».
  
  «Недостаточно забыт», - сказал я, все еще очарованный черным камнем. «Так вот за что убили капитана Картона?»
  
  «Несомненно, - сказал Холмс. «И другие могли бы умереть, если бы леди Картон не обнаружила слабость этого существа и не предупредила весь город, чтобы он всегда держал свет включенным».
  
  «Как он вообще узнал, что приехал в Инсвич? И почему это заняло так много времени, чтобы добраться сюда? » - спросил я, пытаясь сложить оставшиеся кусочки головоломки.
  
  «Без сомнения, он мог почувствовать, где был камень. Но, похоже, он смог проехать такое большое расстояние только в полной темноте, - сказал Холмс.
  
  «Затмение», - сказал я, наконец все поняв.
  
  - Верно, - сказал Холмс.
  
  «Так что ты будешь с этим делать?» Я спросил. «Передать это Королевскому обществу?»
  
  «Нет, Ватсон. Это было бы слишком опасно. Боюсь, это выходит за рамки наших способностей к рассуждению, за пределами понимания науки. Я думаю, что, возможно, мне следует бросить его в какой-нибудь глубокий колодец и надеяться никогда больше о нем не услышать ».
  
  В «Черном олене» трактирщица спала в своем кресле-качалке и тихонько храпела. Мы пошли в свои комнаты и собрали наши вещи, а затем оставили соверенов на прилавке в качестве оплаты, не мешая хорошей женщине.
  
  Снаружи мы обнаружили нашего болтливого водителя, спящего на транце. Холмс разбудил его.
  
  «Прошу прощения, дружище, - сказал он. «Я, должно быть, задремала». Узнав нас, он с удивлением добавил: «Я вижу, что вы благополучно вернулись из Картона. Куда я могу вас отвезти, господа?
  
  «На вокзал в Баррингтоне, мой добрый человек, - сказал Холмс, подбрасывая ему соверен. «И дополнительная гинея, если вы доставите нас туда до девяти часов до отправления из Лондона».
  
  Он нетерпеливо спрыгнул со своего насеста, взял наши сумки и прикрепил их к задней части открытого экипажа, пока мы поднимались наверх. Через мгновение мы ушли.
  
  «Баррингтон - хорошее место», - сказал он. «Моя свекровь живет там».
  
  Он продолжал говорить всю дорогу до города, но я был слишком погружен в свои мысли, чтобы обращать на него внимание. По прибытии Холмс попросил его остановиться в местной полиции.
  
  «Было ли совершено какое-то преступление?» - спросил мужчина.
  
  «Нет», - быстро сказал я. «Просто досадная случайность».
  
  Мы нашли констебля, невысокого, толстого мужчину лет пятидесяти, тихонько храпящего за своим столом. Когда он в достаточной мере оправился от смущения, вызванного тем, что его нашли спящим на своем посту, Холмс рассказал ему об эпизоде ​​вчерашнего вечера, тщательно пропустив более фантастические элементы, заменив потустороннего зверя бешеной собакой и завершив все этим, объяснив, что в Картон-хаусе было найдено тело.
  
  Мы добрались до девятичасового поезда, имея в запасе время, и подготовились к долгому пути домой. Позже в тот же день Холмс позаботился о том, чтобы леди Картон проводила время, выздоравливая в санатории за пределами Лондона. Он оставил мне неприятную задачу - уведомить ближайших родственников Машборна.
  
  Когда мы уходили со станции, я обернулся и увидел моего друга, крепко спящего, скрестив руки, подбородок удобно опираясь на грудь, его дыхание было медленным и размеренным. Я завидовал его спокойствию. После того, что я увидел в Картоне, пройдет некоторое время, прежде чем я смогу так же крепко заснуть.
  
  
  
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"