Спиллейн Микки : другие произведения.

Торговцы смертью

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

  ---------------------------------------------
  
  
   Микки Спиллейн
   Торговцы смертью
  
   Джеку Макина и Доре, которые были у истоков моей писательской карьеры...
  
  
  
  
   Глава 1
  
  
   Где-то в районе Бродвея я почувствовал слежку. Подозрение возникло, когда я пересекал Сорок девятую улицу; добравшись до Сорок шестой, я уже не сомневался в этом. Нет, я никого не заметил, это было всего лишь некое ощущение, скорее всего на уровне подсознания, но я знал, что так оно и есть на самом деле. Многолетний опыт, когда я постоянно являлся объектом слежки и сам не раз занимался этим, безошибочно позволил мне распознать неприятное ощущение, как будто в спину дует холодный ветер, а по коже начинают бегать мурашки.
   Но почему? Я не имел никакого задания, никуда конкретно не направлялся, просто вышел прогуляться по вечернему Нью-Йорку. Сотни людей спешили по улицам навстречу друг другу... но кому-то нужен был именно я.
   Не оборачиваясь, я пытался засечь преследователя в отражениях витрин и застекленных театральных афиш, возле которых останавливался. Кто бы ни был следивший за мной человек, он должен был бы понять, что я просто прогуливаюсь и потому могу задержаться у витрин, а не ищу случая куда-то улизнуть.
   Все безрезультатно. Либо я ошибся, либо работал классный профессионал. Прохожих становилось все больше, и многие тоже задерживались у витрин. В конце улицы я повернул направо и по Сорок четвертой добрался до аллеи Шуберта, затем свернул в проулок между домами и, убедившись, что преследователь меня не видит, припустил изо всех сил, обгоняя идущих впереди людей, и наконец нырнул в одну из стоявших в ряд телефонных будок. Поскольку свет в будке загорался только при закрытой двери, я оставил ее приоткрытой и стал ждать.
   Вот теперь я ее и заметил. Молодая особа спокойно шла по аллее, направляясь в сторону театра. Не увидев меня впереди, она нахмурилась и прибавила шагу. А когда поравнялась с будкой, я втащил ее внутрь. С искаженным от страха лицом, она хотела было закричать, но, почувствовав дуло приставленного к боку пистолета, благоразумно закрыла рот.
   Мы оказались плотно притиснутыми друг к другу, и нас вполне можно было принять за супругов или друзей, вместе разговаривающих с кем-то по телефону. На самом же деле я был потенциальной жертвой, а прелестная блондинка — ни дать ни взять хористка, только что покинувшая сцену, а пистолет у нее в сумочке — всего лишь для отпугивания волков, если они вознамерятся ворваться на сцену. Ехидно улыбнувшись, я взял у нее сумочку, вынул оттуда плоский маленький пистолет марки «Беретта» и опустил его в свой карман.
   — Так-то будет лучше, милочка, — процедил я сквозь стиснутые зубы.
   Она оказалась сообразительной и не стала шебуршиться, понимая, что меня не проведешь. Охотников за моей шкурой было более чем достаточно, так что не стоило сомневаться: я уничтожу любого, даже и такую хорошенькую куколку, как эта.
   — Ты — Тайгер... Тайгер Мэнн? — спросила она каким-то неуместно восторженным голосом.
   — Котенок, ты это и так знаешь. А вот кто ты сама?
   — Лили Терни.
   — Нельзя ли поподробней? — Я сжал ее руку с такой силой, что от боли у нее на глазах выступили слезы.
   — А что, мы... здесь будем говорить?
   — Нормальное место. Мне, знаешь, совсем не нравится быть мишенью.
   — Пожалуйста... — всхлипнула она.
   — Ладно. Где? — спросил я.
   Посмотрев на меня большими темными глазами, в которых, как ни странно, теперь не было испуга, она ответила:
   — Где хочешь.
   — Ты меня хорошо знаешь?
   — Мне о тебе рассказывали, — ответила она.
   — Тогда знаешь, что будет, если станешь водить меня за нос?
   — Не пытайся бежать. Иди рядом размеренным шагом, спокойно, и приветливо улыбайся.
   Она молча кивнула. Сунув кольт обратно в кобуру, я вывел ее из будки, крепко держа под локоть. Неподалеку находился отель, где размещались мои приятели, циркачи из шапито. В цирке шло представление, и мы могли воспользоваться номером Фила на пару часов и даже более того, если потребуется, чтобы юная дама могла облегчить свою душу, объяснив причину слежки.
   Фил вышел из шапито на улицу, вручил мне ключ с ухмылкой и парой соответствующих наставлений на мексиканском наречии и вернулся к своей работе. Мы с Лили поднялись на шестой этаж, вошли в номер, и я запер за собой дверь. Потом вынул пистолет и, держа его наготове, следил за ней. Мне приходилось попадать в ловушку и прежде.
   Лили открыла сумочку, достала из нее бумажник, протянула его мне и села, сложив руки на коленях.
   В бумажнике оказались два пластиковых удостоверения. Одно было выдано Государственным департаментом, другое — Интерполом на одно и то же имя, фотографии были идентичны.
   — Можешь сверить мою подпись и отпечатки пальцев, — сказала Лили.
   — Это можно подделать, — заметил я, бросив бумажник на кровать рядом с ней.
   — Хорошо, что ты такой осторожный.
   — Поэтому я пока и жив.
   — Ты знаешь, куда можно позвонить. Дежурный агент удостоверит мою личность за десять минут, — предложила она, показав глазами в сторону телефона на ночном столике.
   — Обойдемся без помощников. Когда начала слежку?
   — Как только ты вышел из отеля.
   — Почему сразу не подошла?
   — Я не хотела, чтобы нас видели вместе. У меня был другой план установления связи. — Лили замолчала на мгновение, внимательно глядя на меня. — Как ты узнал, что я иду за тобой?
   — Почувствовал.
   — Да. Понимаю, — кивнула она.
   — О'кей, Лили, контакт установлен. Что тебе нужно?
   — Ты. Мне было приказано найти тебя.
   — Кем приказано?
   — Тедди Тедеско.
   Подняв пистолет, я прицелился ей в голову.
   — Ты врешь, детка. Тедди умер. Это случилось месяц тому назад.
   — Он хотел, чтобы так думали. В кармане убитого было обнаружено его удостоверение, а тело оказалось так изуродовано, что толком невозможно было провести опознание. Тедди смог беспрепятственно заняться своей работой.
   — Какой работой? — медленно спросил я.
   Лили покачала головой, взгляд ее сделался хмурым.
   — Он не объяснил, сказал только, что ты знаешь, что делать.
   — Хватит сочинять небылицы, крошка.
   — Тайгер... — Лили выпрямилась, с вызовом глядя на меня. — Я — официальный агент Интерпола, проверенный вашим Государственным департаментом. Мы знаем о тебе, о твой связи с Мартином Грейди и его... деловыми партнерами. Допускаю, что это крупные и достаточно состоятельные дельцы, способные создать собственную частную эффективную разведывательную систему, которой по силам организация политических переворотов, и решающие, кому жить, а кому умереть, прикрываясь патриотическими лозунгами, но они слишком часто вмешиваются в дела государственного масштаба. События, происходящие в мире, слишком важны, и нельзя допустить, чтобы на их ход влияли богатые дилетанты. На них работают люди твоего типа — необузданные, умные, беспощадные, способные одним необдуманным шагом вывести из строя действующую систему.
   — Но, может, ее и надо разрушить?
   — Нет... во всяком случае, не усилиями ваших людей.
   — Лили, ты отклоняешься от темы, — заметил я. — Мы говорим о Тедди Тедеско.
   Мое замечание нарушило поток ее красноречия. Переведя дыхание, она молча изучала меня, прежде чем продолжить.
   — Есть опасность, что он может совершить нечто такое, что вызовет ядерную войну.
   — А хоть бы и так, — парировал я.
   — Как... тебе все равно? — изумленно спросила она.
   — Детка, мне ровным счетом наплевать. Где сейчас Тедди?
   — В Селачине. Это крохотное королевство в Саудовской Аравии.
   — А сюда кто тебя послал?
   — Интерпол.
   — Это не политическая организация.
   — Она занимается расследованием убийств, а их несколько на счету у твоего приятеля.
   — Ну так и ловите его.
   — Не можем. Он исчез.
   — Плохо ваше дело, — посочувствовал я.
   Мой шутливый тон был ей явно не по вкусу. Ее лицо приняло суровое, фанатичное выражение, видно, она с трудом сдерживала себя.
   — Мы ищем выход из создавшейся ситуации. Тедеско выполняет задание ваших людей, которое может вызвать войну.
   — Это не мое дело, а его.
   — Но теперь это и твое дело, Тайгер Мэнн. Твой друг Тедеско не оставил нам никакого выбора. Под дулом пистолета он приказал мне найти тебя и сказать тебе одно слово. Мы знали о его планах, и, когда он их частично осуществил, мы вынуждены были подчиниться его требованиям. И вот я нашла тебя.
   Моя рука крепче сжала пистолет — одно неверное слово, и я пристрелю ее на месте.
   — Скажи это слово, Лили.
   — Горизонт.
   Пистолет вернулся в кобуру.
   Горизонт. Кодированный смысл этого слова знали только четыре человека, и это значило, что ситуация вышла из-под контроля, а исполнителю задания угрожает смерть. Видимо, на пути Тедди возникло непреодолимое препятствие, он может погибнуть, не выполнив задания, и ему необходима срочная помощь. Дело настолько серьезно, что он решился раскрыть себя, поставить под удар меня, воспользоваться любой помощью с риском раскрыть всю нашу организацию.
   При нашей профессии мы знаем, что такое смерть. Мы можем нести ее другим, но если приходит наш черед, мы готовы принять ее. Получив задание, ты четко знаешь, чем рискуешь и что должен сделать. Сигнал горизонт означает крайнюю ситуацию, когда возможная смерть уже практически не имеет значения на фоне того, что угрожает свободному миру.
   Стало быть, задание Тедди Тедеско переходит ко мне.
   — И долго ты меня искала?
   — Я прибыла вчера самолетом. Государственный департамент связал меня с Инспекцией вспомогательной территориальной службы здесь, в Нью-Йорке, а они подсказали мне возможные места поиска. Проверка большинства из них не дала результата, пока твой бывший начальник из Управления стратегической разведки, полковник Чарльз Корбинет, не разыскал меня и не назвал несколько отелей.
   — Ого, в какие кабинеты ты вхожа, детка! А Инспекция знает, в чем дело?
   — Не знаю. Как ты сам понимаешь, случаются ситуации, когда ваши ведомства обмениваются информацией.
   — Это все бюрократические издержки, — заметил я. — А ты знаешь, в чем дело?
   — Нет. Мое задание сводилось к тому, чтобы найти тебя и передать эту информацию. Делом занялся Интерпол, завтра утром мне сообщат, что удалось узнать.
   — Завтра может быть поздно. — Я стоял, размышляя над тем, можно ли и в какой степени ей довериться. Малейшая ошибка, и мне конец.
   Тайгер, вспомни старые добрые времена, когда ты был молод, силен и проворен, когда жизнь в тебе била ключом. А теперь вместо ключа тихая струйка из известного источника. Двадцать с лишним лет прошло со времени десантных операций в Германии, когда жизнь казалась веселой забавой, рискованной игрой. Судьба дала тебе шанс выжить, а профессиональные навыки превратились в инстинкт, когда рука выхватывает оружие и спускает курок раньше противника. Развилась тончайшая интуиция, позволяющая проникать в глубины чужого мозга. Попробуй описать себя, и получится — убийца. Сделай еще попытку, и выйдет — беспощадный, как сказала Лили. Неплохое словечко. Тебе не страшен никакой профессионал, потому что у тебя быстрее реакция и точнее удар и двадцать с лишним лет дали тебе право занять первое место в списке лиц, подлежащих уничтожению коммунистической разведкой Восточной Германии.
   Стоит ли высовываться, Тайгер? Их игра почти окончена. Ты честно и давно заработал неплохую репутацию. Деньги? Да, стоящий заработок. Ты ведь входил в группу Мартина Грейди, которая получала миллионные субсидии и могла позволить себе приобрести все, что есть под солнцем. Почти все. Тебя же самого купить было нельзя.
   Совсем рядом живет Рондина и ждет твоего звонка. Свадьба уже назначена, и любимая женщина, которую однажды ты чуть не убил, ждет.
   Милая, любимая рыжекудрая Рондина, взглянув на которую можно задохнуться от восторга и которая никому до тебя не принадлежала; она ждет тебя в той мирной жизни, исполненной любви и радостей, где нет оружейной пальбы и чмокающего звука пуль, врезающихся в живое тело.
   И ты не знаешь, как ей объяснить, что тебе не суждена передышка от жизни, которую ты когда-то выбрал, потому что тебя продолжают ждать такие же противники, какой была настоящая Рондина, нацистская шпионка, погибшая где-то в Европе.
   Рондина, старшая дочь семьи Кейн, чьи предки заставили короля Джона подписать Великую хартию вольностей, перешла на службу к нацистам в 1941 году. Мы встретились как противники и полюбили друг друга с неистовой страстью врагов. Это была истинная любовь.
   По крайней мере, с моей стороны. Чтобы спасти свою бесценную шкуру, она дважды стреляла в меня.
   Двадцать лет я разыскивал ее и наконец нашел. Она была на волосок от смерти, когда я узнал, что это была ее младшая сестра Эдит Кейн. Но для меня она так и осталась Рондиной, и я полюбил ее еще больше.
   А теперь неизвестно, сколько времени ей придется меня ждать.
   — Где ты остановилась? — спросил я.
   — В отеле «Тафт».
   — Надолго?
   — Через несколько дней меня отзовут. Я доложу о контакте с тобой. На этом мое задание будет считаться выполненным.
   — Возвращайся в отель и жди. Через пару часов я с тобой свяжусь.
   — Не вижу оснований...
   — И не надо. У меня, возможно, будет информация, которая заинтересует Интерпол. Думаю, они оценят мой вклад.
   — Хорошо. Я буду в отеле, — ответила она после некоторого колебания. — Могу я получить обратно мое оружие?
   Вытряхнув патроны из обоймы и патронника, я протянул ей «беретту» и патроны отдельно. Лили спрятала все в сумочку, не потрудившись зарядить свое личное оружие.
   — Это уж, по-моему, излишняя осторожность, — заметила она.
   — Детка, в нашем деле ошибаются только один раз. Я этот раз уже использовал очень давно. С течением времени выживание становится делом привычки и практики.
   — И убийства, — добавила Лили. — Я поинтересовалась твоей биографией. В каждом отделе, похоже, есть на тебя досье. Правда, информация нудная, больше предположений, чем фактов. В одном случае ты одновременно находился в двух разных местах, которые расположены в тысяче миль друг от друга.
   — Я — ловкий пройдоха.
   — И не только. В тебе таится колоссальная разрушительная сила, которой хватило бы на несколько небольших государств. Когда-нибудь тебя придется остановить, и это будет благое дело. Одни за него получат награды, а другие с облегчением вздохнут.
   Подтекст в ее словах вызвал у меня усмешку. Дамы ее типа обычно не могут скрыть своих симпатий и антипатий, особенно если им слегка наступить на любимую мозоль.
   — Да ты мужененавистница, а?
   Ее глаза сверкнули.
   — Я не подвержена каким-либо комплексам на этот счет.
   — Я не это имел в виду.
   — Мне вообще непонятно, для чего нужны мужчины, если не считать одной самой примитивной функции.
   — Будет время, я тебе покажу для чего, — пообещал я.
   — Попробуй только тронуть меня! — вспыхнула Лили.
   — Детка, воспитанные люди ждут, пока их о чем-нибудь попросят. Ладно, закончим разговор.
   Оставив ключ Фила у портье, я взял такси и отвез Лили в отель. Пока мы ехали, она не проронила ни слова, глядя молча в окно. Высадив ее, я вернулся в свой отель, расплатился, собрал вещи и переехал в гостиницу «Барнес-Хаус», зарегистрировавшись как Т. Мэнн, Лос-Анджелес, Калифорния.
   Было без четверти десять.
   Набрав номер Рондины, я услышал, как она сняла трубку и произнесла «алло» своим бархатным голосом.
   — Это Тайгер, солнышко.
   Она сразу же почувствовала напряжение в моем голосе.
   — Ты опять навлек на себя беду. — В ее словах звучал не вопрос: это была констатация факта.
   — Она нашла меня.
   Ей понадобилось мгновение, чтобы все понять. В ее словах не было ни укора, ни обиды, только отголосок печали, точь-в-точь как тогда, когда то же случилось со мной недавно.
   — Нам следовало уехать, Тайгер. Через два дня мы уже стали бы мужем и женой. И беда не настигла бы тебя.
   — Эта настигла бы.
   — Да, пожалуй, — грустно ответила она.
   — Можно прийти к тебе?
   — Уже поздно.
   — Не так уж и поздно.
   — Завтра, Тайгер. — И она положила трубку.
   Опять и кругом виноват, я просто не вписываюсь в жизнь нормальных людей. Завтра надо будет идти к ней и объясняться. Придется врать, глядя в ее фиалковые глаза, потому что правды ей не понять. Она будет ждать. Тедди тоже ждет.
   Кому отдать предпочтение? Зачем спрашивать, когда ответ известен.
  
  
  * * *
  
   Новый связной прибыл в международный аэропорт Ла-Гуардиа самолетом из Вашингтона днем, в самом начале третьего. Его проверил сам Мартин Грейди, а я должен был узнать его по дорожной сумке. Это был худощавый молодой человек лет двадцати пяти, смахивающий на мелкого чиновника, направляющегося в свое пригородное обиталище, чтобы провести выходные дни с женой и детьми и отключиться на время от служебных забот.
   Но его походка сказала мне гораздо больше. Серый костюм скрывал отлично натренированное мускулистое тело, а его обладатель не зря ел хлеб, заработанный в нашей организации.
   Он уселся в такси и только назвал адрес, как я нырнул в это же такси и плюхнулся на сиденье рядом с ним.
   — Эй, малыш, торопишься?
   Водитель возмущенно обернулся ко мне, но связной успокоил его:
   — Не волнуйся, приятель. Поезжай. — Улыбнувшись, он представился: — Пенни Бирнс.
   Мы обменялись рукопожатиями. И мне стало ясно, что он наслышан обо мне: его глаза возбужденно сияли, а рукопожатие было слишком эмоциональным.
   — Слыхал, из-за чего сыр-бор?
   — Краем уха. В отеле поговорим.
   — Первый раз на выезде?
   — До этого занимался больше конторской работой.
   — Погоди. Пока ты просто курьер. Придет время, и в деле побываешь.
   — Хотелось бы. Может, что-нибудь интересное произойдет. Я поступаю в ваше распоряжение.
   — Какая у тебя подготовка?
   — Шесть месяцев в комитете, потом шесть в лаборатории и три в поле. Немного поработал на космос и был подручным у Холлендейла на Формозе.
   — Недурно. Кто твой инструктор?
   — Брадлей, — ответил он с хмурой усмешкой. — Говорят, он учился у вас. Он мне столько невероятного рассказывал!
   — Известный говорун. Не больно-то его слушай. Наш Центр заказал двухкомнатный номер на десятом этаже отеля «Кэлвин» на имя Бирнса — представителя одной из компаний Мартина Грейди. На всякий случай мы тщательно осмотрели комнаты, чтобы выяснить, нет ли подслушивающих устройств, поскольку вашингтонские ведомства пристально следили за всеми фирмами Мартина Грейди и его партнеров и готовы были вставлять нам палки в колеса так же охотно, как и красные, дай им только волю.
   Я помог Ленни распаковать чемодан, включил телевизор, чтобы заглушить наш разговор, и уселся в кресло.
   — Рассказывай, Ленни.
   Не тратя лишних слов, он сразу перешел к делу:
   — Сигнал горизонт мы получили из Лондона. С момента передачи минуло достаточно времени, и мы не знаем, что в этот период произошло. Жив Тедеско или нет. Никаких сообщений о его дальнейших шагах не поступало. Центр считает, что он молчит умышленно, потому что в Селачин проник нелегально. И Государственный департамент молчит, и наша группа на месте тоже молчит. Мы и сами должны держать рот на замке. Получается, будто возникшей ситуации вовсе не существует.
   — Как раз это я и подумал, — заметил я.
   — А вы ничего не знаете о его задании?
   — Нет.
   — Все держалось в секрете, даже от нас, — добавил Ленни.
   — У профессионалов всегда так, малыш.
   — Может, вы знаете топографию Селачина?
   — Наполовину пустыня, наполовину горные хребты. Мне довелось однажды пролететь над этим местом.
   — Многие из этих слаборазвитых районов являются в наше время самыми горячими точками политического противостояния. И значение их возрастает. Года два тому назад один предприимчивый инженер из штата Индиана открыл богатые запасы нефти в предгорьях восточного хребта. Но нефтеносные пласты расположены не совсем обычно, и добыча возможна только особым способом, который наши крупнейшие фирмы разрабатывают вот уже около десяти лет. Короче, в случае удачи это заштатное королевство встанет вровень с Саудовской Аравией, а коммунистические режимы начнут бороться за контроль над промыслами. К счастью, мы опередили их, открыв залежи и начав экспериментальное бурение способом, на многие годы опережающим другие страны. Чтобы закрепить наши позиции, Вашингтон послал в страну двух военных специалистов и стал обхаживать Тейша эль-Абина, короля Селачина. И вдруг этот зануда, который всю жиль трусил на осле, начинает щеголять в «кадиллаке». Красные это усекли и мигом все разнюхали. Теперь они тоже умасливают Тейша, оттирая наших людей до той поры, пока сами не разработают новый способ добычи.
   — А что с военспецами? — поинтересовался я.
   — Погибли. Якобы во время оползня. Из последнего сообщения Тедди ясно, что это не несчастный случай. Ребят убили.
   — Правительство заявило какой-нибудь протест?
   — Нет. Тем самым мы обнаружили бы свою заинтересованность. Здесь надо действовать тоньше. Если обвинить Советы, тут же на весь Ближний Восток поднимется трезвон, что мы-де собираемся эксплуатировать обездоленных крестьян, а это даст красным выигрыш во времени. Территориально они ближе к королевству, и у них больший оперативный простор. В данный момент Вашингтон всячески ублажает Тейша. Через два дня он прибудет в Штаты на пышное празднество в его честь, ну и, как все остальные князьки, не преминет протянуть ладошку для щедрого подаяния.
   — Телохранители у него есть? — спросил я.
   — Очень мало. До сих пор он был не более чем вождь племени. Таких там десятки. Но у него есть советник, Сарим Шей, который получил образование в Лондоне и знает все входы и выходы. Вот этот жук хочет сорвать самый большой куш. У Центра есть опасения... Сарим Шей не чужд политики. Еще в студенческие годы он был близок к коммунистам, и есть подозрение, что он обучался также в Москве. Если это правда, то его симпатии явно на стороне красных.
   — А что было поручено Тедди?
   — Выяснить, перспективно ли то месторождение, и действовать в качестве буфера, если Советы попробуют заслать своих людей. На каком-то этапе его засекли. Центр считает, что он погиб.
   — И я еду ему на смену, — вставил я.
   — Нет. Вы остаетесь здесь. Наша разведка предполагает, что в ближайшее время будет предпринята попытка убить Тейша эль-Абина. У него пока нет наследников, хотя он обручен с девушкой по имени Вей Локка. В случае его смерти контроль переходит к Сариму Шею, и тогда наши каштаны достанутся Советам. Если Шей договорится с нашим правительством о продолжении экспериментального бурения, красные могут спокойно переждать, пока дело будет закончено, а потом организуют переворот и все прикарманят. Тейш, по нашим предположениям, склоняется к сотрудничеству со Штатами. Он понимает, что с приходом красных его власти наступит конец, а это его, естественно, не устраивает. Комми же не решаются убрать его, опасаясь значительных волнений, потому что Тейш является одновременно и религиозным лидером. Так что Штатам надо действовать скрытно, чтобы не спровоцировать Советы выступить в роли защитника.
   — Старая история.
   — Вам предстоит охранять Тейша.
   — А что будет с Тедди?
   — Вызвали Пита Мура, он отправится на розыски.
   Ленни достал сигарету и закурил.
   — Вам, наверное, интересно знать, почему вы остаетесь здесь...
   — Вот именно, — подтвердил я.
   — Вы слышали о Малкольме Туросе?
   — Коммунистический агент номер один на Дальнем Востоке?
   — Он самый. Его повысили в прошлом году. Он теперь возглавляет проект «Гаспар», осуществляемый подразделением Комитета безопасности по особо важным делам. Он будет лично заниматься делом Тейша. Вы, может, не знаете, но вы столкнулись с ним в Бразилии, когда он работал под именем Артуро Пенсы.
   — Да я же застрелил мерзавца.
   — Но попали в шею, испортив его прекрасный оперный голос.
   — Виноват.
   — Он пел в одном из оперных театров России.
   — Теперь он может только щебетать по-птичьи. Надо же, а я думал, что убил его.
   Ленни ухмыльнулся:
   — До чего же он хочет с вами встретиться! Говорят, он за это задание взялся, чтобы приехать в Штаты. Он знал о горизонте и полагал, что вы тоже связаны с этой операцией.
   — Приятно будет встретиться. Думаю, он останется здесь навсегда, — любезно ответил я.
   — Мартин Грейди просил передать, чтобы вы были предельно осторожны. Будете иметь дело с асом. На нас и так со всех сторон наседают, так что малейшая ошибка — и Вашингтон прикроет нашу лавочку. Компромат, который мы собрали на очень крупных чиновников, не удалось использовать, потому что их вовремя поснимали с занимаемых постов. В нашей оперативной работе мы наталкиваемся на ведомственные рогатки. Военным шишкам не нравится наше вмешательство, они хотят действовать на свой страх и риск и могут превратить холодную войну в горячую.
   — Картина ясна.
   — Теперь все в ваших руках. Я поступаю в ваше распоряжение, все обычные каналы связи работают, и у меня имеются значительные средства наличными на любые нужды. В день приезда для Тейша будет устроен прием, затем парад, вечером — увеселительная программа, на следующий день — поездка в Вашингтон. Действуйте по своему усмотрению.
   Кивнув, я поднялся со своего кресла.
   — О'кей, Ленни. Буду докладывать через тебя. Сообщения Центра передавай мне в гостиницу «Барнес-Хаус». Мне не придется сидеть на одном месте, но в контрольном пункте Ньюарка тебе всегда сообщат, где я.
   — Хорошо. — Его глаза по-мальчишески блеснули, и он добавил с улыбкой: — Если заварится каша...
   — Понятно. Я тебя позову.
   — Спасибо, Тайгер. — Ленни посерьезнел и внимательно посмотрел на меня. — А откуда у вас такое имя?
   — Мой отец придумал. Он у меня был шутник. А я, сколько себя помню, с трехлетнего возраста кулаками доказываю, что не зря его ношу.
   — Успешно?
   — Именно тогда надо мной одержала верх девчонка, которая была четырьмя годами старше меня.
   — Да ну?
   — Я встретил ее снова, когда мне было двадцать пять, и расквитался, — ухмыльнулся я.
   Я попрощался и, выйдя за дверь, постоял минутку в коридоре. В упомянутом мною эпизоде не было ничего смешного, увы. За пять тысяч миль отсюда медленной, мучительной смертью умирает или уже умер родной человек, а я вынужден изображать абсолютное спокойствие и даже шутить.
  
  
  
  
   Глава 2
  
  
   Все утренние газеты сообщили о прибытии высокого заморского гостя. За неимением более подробной информации о Тейше эль-Абине, газеты ограничились кратким описанием географических красот страны, успехов Тейши в делах своего народа и его отношениях с правителями крупнейших арабских государств. Репортеры не преминули сообщить также о его обручении с юной Вей Локкой и о глубоком доверии, которое он питает к своему главному советнику — Сариму Шею.
   Лишь одна вашингтонская газета намекнула на истинную цель визита, да и то в весьма завуалированной форме.
   Покончив с газетами, я принял душ и оделся. Внизу за окнами оживал город, давая знать о своем пробуждении усиливающимся шумом машин, грохотом очищаемых мусорных контейнеров — этой симфонией нового дня. На углу улицы несколько пьяниц громко спорили между собой, но при появлении усталого копа их как ветром сдуло. Ранние такси с надеждой притормаживали возле редких прохожих. Пройдет часа два, и такси придется ловить, натыкаясь на злобные взгляды водителей, когда ненароком махнешь уже занятой машине. Но сейчас таксисты были образцом предупредительности. Зайдя в «Карнеги Дели», я заказал на завтрак пирог из слоеного теста и самый лучший в Нью-Йорке кофе. Затем позвонил Джеку Бранту.
   Это был один из представителей редкой теперь породы неутомимых индивидуалистов. После войны, с колонной тракторов и бульдозеров, он отправился в Израиль, а затем и в другие районы, нуждавшиеся в развитии, и, невзирая на мух, жару, грязь и не всегда доброжелательное отношение местного населения, помог оросить добрую половину всех пустынь в мире. Наконец он обосновался в Саудовской Аравии как владелец собственной нефтяной компании, но близкое знакомство с политической системой этой страны вызвало у него крайнее отвращение. Размазав своим бульдозером пару подосланных к нему убийц, он проворно убрался, предпочитая носить голову на собственных плечах, нежели созерцать ее на колу посредине улицы.
   Мы не виделись пять лет, но он ни капли не изменился. Сняв трубку, он заорал:
   — Черт бы тебя побрал! Знаешь, который час?
   — Конечно.
   Было достаточно одного слова, чтобы он остановился и невнятно пробормотал что-то, а потом воскликнул:
   — Мать честная! Тайгер! Ах ты, старый шейхов сын! Где тебя черти носят?
   — Здесь, за речкой. Я и не думал, что ты все еще обретаешься в Бруклине.
   — Мужик, здесь тихо, никто не стреляет. Что у тебя стряслось?
   — Нужна помощь, друг.
   — О господи! Боюсь и спрашивать, — ответил он со смехом. — Помню, как в последний раз мы пристроили пулеметы на бульдозер и сражались с целой армией. Староват я уже стал для таких дел.
   — Тогда разговор отменяется.
   — Ну уж нет. Где встречаемся?
   — Давай в закусочной-автомате на углу Шестой и Сорок пятой.
   — Часа через полтора, идет?
   — Идет.
   Как приветствовать друга, с которым ты сражался против общего врага? Как приветствовать парня, который готов ради тебя на все, хотя и нет прежних сил? Ты с улыбкой протягиваешь ему руку, как будто и не было долгих лет разлуки, и не замечаешь отметин времени на его лице, потому что знаешь его душу, а она не стареет.
   Я уже заказал кофе к его приходу, но он, по старой армейской привычке, солидно загрузил свой поднос и выставил все на стол. С Джеком можно говорить обо всем, зная, что он умеет держать язык за зубами. Он видел нас в деле и раза два участвовал в наших операциях. Я вкратце изложил детали, наблюдая, как он переваривает и анализирует информацию.
   — Какова моя роль? — спросил он наконец, закончив свой мыслительный процесс.
   — Когда ты покидал Саудовскую Аравию, ты прихватил с собой нескольких верных людей из местных, которые тебя об этом умоляли. Ты вывез их тайком, выправил им новые документы, и они сейчас живут в Штатах. Верно?
   Нахмурившись, Джек утвердительно кивнул.
   — Они говорят на селачинском диалекте?
   — Да. Они все из тех мест. Перебрались в Саудовскую Аравию на заработки, когда мы там развернули добычу. Те крохи, что мы им платили, были для них целым состоянием. А когда они понаслушались рассказов о старых добрых Штатах, им показалось, что это просто святая Мекка. Поэтому они держались с нами до последнего.
   — Хорошо. Как ты думаешь, они захотят нам помочь?
   — Тайгер, дружище, да они не задумываясь спрыгнут с самого высокого небоскреба, попроси их я. Давай-ка ближе к делу.
   — Завтра утром я должен встретить судно. На нем прибудет Тейш эль-Абин и сопровождающие его лица. Мы нарядим твоих ребят в национальные одежды, отрепетируем с ними приветствие и представим их великому вождю. Я буду с ними, но в сторонке. Странная вещь, но стоит человеку прибыть в чужую страну и встретить соотечественника, как они кидаются друг другу в объятия, словно закадычные друзья. Потом будет официальная часть, но твои ребята должны быть первыми. Когда ты сможешь с ними связаться?
   — Сегодня в полдень, нормально?
   — Вполне. Я организую для них соответствующую одежду, подготовлю речь, а за ночь они ее выучат. Все должно выглядеть естественно, дружище. Дотошных экзаменаторов там будет в избытке.
   — Ребята надежные, да и бывалые тоже, поболтались по свету, пообтерлись, двое даже окончили вечернюю школу. Они помогут. Где собираемся?
   Я дал ему адрес Эрни Бентли в Манхэттене. В организации Мартина Грейди Эрни был специалистом по экипировке, дипломированный инженер-химик, любитель-экспериментатор по взрывным устройствам, не уступающий в изобретательности великому волшебнику Мерлину [1] при дворе короля Артура. Центр уже известил его о новом задании, так что он начал готовиться. Дважды он придумывал трюки, спасшие меня от верной смерти, а сам Эрни прямо-таки мурлыкал от удовлетворения. Это задание тоже было в его вкусе.
   Мы расстались с Джеком в восемь утра, и я направился к отелю «Тафт». Надо было кое-что окончательно прояснить в отношении Лили Терни. Войдя в холл, я написал ей записку, передал портье и посмотрел, в какую ячейку он ее положит. Подождав минут пять, я вошел в лифт, поднялся на ее этаж и постучал в дверь ее номера.
   Не зря я почувствовал вчера вечером, что имею дело с профессионалом. Лили уже встала и была при полном параде. Дверь оказалась незапертой. Она встретила меня с улыбкой, но под перекинутым через руку полотенцем была нацелена на меня уже знакомая мне «беретта». Она, видите ли, думала, что это не я, а горничная. Но поскольку Лили имела дело с еще большим профессионалом, она и глазом не успела моргнуть, как «беретта» оказалась у меня. Я высыпал патроны и закрыл за собой дверь.
   — Надо будет провести с тобой несколько занятий, детка, — заметил я.
   Улыбка продолжала играть на ее губах.
   — До сегодняшнего дня я не подозревала, что нуждаюсь в этом. — Отступив в сторону, она как бы молча пригласила меня войти. — А ты что сделал бы на моем месте?
   — Нажал бы на курок, — ответил я.
   — А может, в дверях друг?
   — У него хватило бы ума не стоять на линии выстрела.
   — Можешь отдать пушку?
   Я бросил ей «беретту» и патроны так, что они рассыпались по полу.
   Аккуратно собрав их, она зарядила пистолет и спрятала его за поясом.
   — Все, что я о тебе слышала, это правда?
   — Дорогая, ты не могла слышать обо мне все.
   — А что осталось?
   — Самое интересное.
   Подойдя к окну, я поднял жалюзи и посмотрел вниз на улицу. По привычке я проверил комнату и обнаружил магнитофон в нижнем ящике туалетного столика в коробке с почтовой бумагой. Провод бы выведен позади столика, а микрофон прикреплен к внутренней стороне передней ножки.
   — Вот это зря, — заметил я.
   — Когда мы ведем дело, Интерпол предпочитает иметь записи всех разговоров.
   — Ерунда. Лучше тренируй свою память, а то когда-нибудь тебя убьют за такую штуку. — Вырвав провод, я вложил его в руку Лили. — Передай Интерполу, в хозяйстве пригодится.
   Улыбка исчезла с ее губ, и передо мной опять стояла вчерашняя Лили — жесткая, надменная, гордая порученной ей работой и уверенная, что блестяще справляется с ней.
   — Что ты пытаешься доказать? — спросила она.
   — Тебе — ничего. Просто надо о себе позаботиться, когда имеешь дело с несколько фанатичным персоналом. Садись.
   — Зачем?
   — Хочешь, чтобы я тебя уложил? Пожалуй, так разговаривать будет еще удобнее.
   Лили быстро опустилась на край кровати, губы у нее были плотно сжаты, а глаза внимательно наблюдали за мной.
   — Ты на это способен.
   — Верно, угадала, киска. Я давно уже научился управляться с бабами. Им всегда нужно что-нибудь одно из двух: либо сохранить что-то в тайне, либо выведать что-то, пустив в ход свой женский арсенал. Середины нет. Вот от этой отправной точки я и двигаюсь в ту или другую сторону. — Откинувшись в кресле, я пристально смотрел на нее. — Расскажи поподробнее о позиции Интерпола в отношении Тедеско.
   — Зачем?
   — Нам предстоит работать в одной связке и над одним делом. Нам угрожают неприятности, и их надо предотвратить. Тебе лично может не нравиться организация Мартина Грейди и ее методы, но, имея приказ сотрудничать с нами, ты получишь свой кусок добычи. О'кей, для твоего сведения. Я — главный агент в этой организации и главная цель для Советов. Если погорим мы, поговорит и твое ведомство, а в результате будет много убитых как поодиночке, так и в больших количествах. Если уж смертей не избежать, то предпочтительнее, чтобы они были единичными и не поднялся в небо большой гриб, который всосет в себя мир. Мы добровольно выбрали свою профессию, и нам ненавистны амбициозные политики, которые ради удовлетворения собственных амбиций готовы идти по трупам и предпочтут даже остаться на земле в полном одиночестве, нежели отступят. Таковы все диктаторы. Так что делай свой выбор, детка. Поняла, о чем я?
   — Думаю, что... поняла. Насколько я могу быть уверена?
   — Ты же знакома с моими досье?
   — А что я скажу своему начальству?
   — Какова роль Интерпола в этом деле?
   Секунд тридцать мы сидели молча, пока Лили взвешивала все «за» и «против». Мысленно она перебирала в уме всю известную обо мне информацию. Прикидывала, как организовать взаимодействие с нами, никак не засветив свою организацию. Решившись наконец, она откинулась на подушку и уставилась в потолок.
   — Интерпол не мог остаться в неведении по поводу этого дела. Поступили запросы из различных посольств об убийстве их соотечественников. Следы привели к Тедди Тедеско. Его выследили. Один из сотрудников Интерпола знал о его связи с организацией Грейди и ее ответвлениями. Сначала все казалось просто, но потом всплыли осложняющие ситуацию факты. Меня послали к Тедеско. Он передал свой сигнал горизонт, и если бы наша группа не знала о твоей деятельности, то мы поступили бы обычным путем — арестовали или хотя бы задержали Тедеско. Но он успел принять необходимые меры и вынудил нас передать сигнал. Мы намереваемся задержать Тедеско за убийство нескольких человек и потребовать его выдачи согласно международным законам.
   — Ни хрена у вас не выйдет, — отрезал я.
   Она приподняла голову с подушки.
   — Пожалуйста...
   Я между тем продолжал:
   — Вы от страха голову потеряли. И нечего талдычить о международных законах. Закон закону рознь. Вряд ли кому понравится закон, существующий в Саудовской Аравии, по которому любому оттяпывают руку за украденную булку хлеба. Вот такие законы они и хотят применить к Тедди. За кого они нас принимают? Черт побери, да, мы отобрали то, что нам было нужно, у тех, кто не умел это удержать, и без трупов, конечно, не обошлось. Эти идиоты с отсталыми взглядами все прекрасно понимают. Они не хотят нарушать статус-кво, и это облегчает наше положение. Они поймут наконец, что есть еще люди, способные и их головы насадить на кол. Бог мой! Мне довелось однажды сдирать кожу с одного негодяя, и он под пыткой выложил все государственные секреты. Он был подвергнут ими же изобретенному способу казни, который власти практиковали на своих подданных. Хотел бы я посмотреть на наших высоколобых представителей Корпуса мира, политиканов, оказавшихся в подобной ситуации. Мы — сугубо гражданская организация и хотим уберечь нашу страну от разграбления тупоголовыми политиками, уберечь ум нации от грабительских налетов и не хотим, чтобы всем заправляли некомпетентные люди. Скажем, мы — правое крыло... и можем пойти направо так далеко, что проломим стену... лишь бы устранить разрушителей нашей страны. Черт, видели бы Джефферсон, Адамс или Тедди Рузвельт, что творится в стране, они бы в гробу перевернулись.
   Видимо, она прочла в моих глазах нечто такое, что превратило ее лицо в маску страха. Она закусила губу и, медленно подняв руку, зажала рот ладонью.
   — Ты не годишься... — едва слышно прошептала она.
   — Мне уже об этом говорили, — прервал я. — Как ты не можешь понять, что торговцы смертью понимают единственный язык — язык насилия. Это не очень приятный, но единственно эффективный способ общения с ними. Приходится пренебрегать чувством брезгливости и честными правилами игры, которые воспитало в нас общество, потому что у наших противников таких понятий не существует. Сами они не задумываясь убивают и калечат, не держат слова, оправдывая все это тем, что их, несчастных, эксплуатировали и мешали их развитию капиталистические страны. Но при этом никто словно не замечает, что во главе этих отсталых стран стоят хитрые бестии, многие из которых обучались на Западе. Используя свое образование и природную изворотливость, они выжимают из Запада и из своих соотечественников вполне достаточно, чтобы купаться в такой роскоши, какую не встретишь и в арабских сказках. Именно сейчас безопасность всего мира зависит от того, в какую сторону метнется одно из таких карликовых королевств.
   — Нельзя... разрешать мировые проблемы... с помощью убийства, — выдавила она наконец.
   — Тогда передай им вот что, детка. Пусть Интерпол выяснит, как погибли два наших технических эксперта в этом королевстве. Пусть поинтересуются так называемым оползнем.
   Лили растерянно вскинула глаза.
   — Откуда ты... никто не должен был знать...
   — У Мартина Грейди достаточно денег, чтобы купить любые сведения.
   — Понятно. — Лили, казалось, что-то решала для себя, потом без колебаний сказала: — Именно смерть этих людей заинтересовала Интерпол, а деятельность Тедеско была предлогом, чтобы получить доступ в Селачин.
   — Почему они поручили дело тебе? В Интерполе имеются очень лихие ребята.
   — Только потому, что я — женщина. Западные женщины пользуются успехом у местных вождей.
   — Неужели ты не знаешь, что там женщина может бесследно исчезнуть в мгновение ока?
   — Знаю.
   — Ведь они до сих пор продолжают скрытно заниматься работорговлей.
   — Да.
   — А слышала, что происходит с девушками из провинциального шоу-бизнеса, которые соглашаются работать хотя бы в странах Латинской Америки и уже никогда не могут выбраться оттуда? Эти объявления о работе всего лишь уловка, чтобы в конце концов заманить их в какой-нибудь гарем, где им приходится либо покориться, либо расстаться с жизнью. Я видел таких горемык, детка.
   — Я готова была рискнуть. И потом, за мной стоит Интерпол.
   — Да ты только посмотри списки их сотрудников, погибших во время оперативной работы. Сколько женских тел доставляют из этих районов.
   — Что же ты предлагаешь?
   — Давай сотрудничать, пока я не выясню их планы. Ты будешь участвовать в расследовании на законных основаниях, как представитель Интерпола, а если нам понадобится помощь полиции, мы будем действовать через тебя.
   — Я буду добывать то, что не сможет купить Мартин Грейди? — съязвила Лили.
   — Ошибаешься, малышка. У нас на все есть деньги и средства. Но если существуют более легкие пути, почему бы ими не воспользоваться?
   — А если я не соглашусь?
   Мои глаза выразительно окинули ее вытянувшуюся на кровати фигуру.
   — Решайся сейчас, Лили.
   Ее рука инстинктивно дернулась к поясу, а я ухмыльнулся:
   — Я снова отберу твою пушку, и тебя ожидает нечто страшнее смерти... но тебе это понравится.
   Секунд десять она негодующе таращилась на меня, но потом ее взгляд смягчился, она улыбнулась, а затем и вовсе рассмеялась.
   — Тайгер Мэнн, ты, как всегда, блефуешь. Но я лучше не буду рисковать, а то ты и вправду расправишься со мной так, что я не смогу от тебя оторваться. Согласна быть твоим подручным, но должна буду доложить об этом своему начальству.
   — Ничего не имею против, — ответил я и встал. Уже у двери я обернулся и сказал: — Еще пожалеешь, что не сыграла со мной эту партию.
   Лили даже оторопела от моего нахальства, а потом воскликнула с шутливым негодованием:
   — Ах ты, самовлюбленный, жалкий...
   — Негодяй, — закончил я. — Хоть бы придумала что-нибудь пооригинальнее, а то все повторяют одно и то же. — Я вышел и захлопнул за собой дверь. У Лили Терни были явные достоинства, которые делали ее весьма ценным вкладом в наш проект.
  
  
  * * *
  
   В половине одиннадцатого я подъехал на такси к зданию Организации Объединенных Наций. Хотя на повестке дня не было ничего особенно интересного, гостей было больше, чем персонала, и все почему-то решили пить кофе в одно и то же время. Огромное здание. И хотя оно было возведено с благой целью принести мир человечеству, войны и распри продолжали возникать то в одной, то в другой точке земного шара.
   Когда я пересекал холл, чья-то рука тронула меня за плечо и голос Чарли Корбинета сказал безошибочно узнаваемым густым басом: «Привет, Тайгер». Я обернулся, и он со своей неизменно суровой усмешкой протянул мне руку.
   Во время войны Чарли был командиром нашего оперативного подразделения, возглавляя шпионскую группу, самолично подобранную для выполнения самых опасных заданий. Это был не штабной полковник. Он прыгал с парашютом вместе с нами, пробирался через оккупированные территории и честно заработал свои награды. После войны его спровадили в отставку, присвоив чин генерала, потому что он не вписывался в мирное время со своими идеями о кознях Советов, которым никто не хотел верить. Потом-то они спохватились. Жизнь заставила. Будучи главой крупной корпорации, он мог благодаря этому гражданскому прикрытию вносить свою лепту в Инспекцию вспомогательной территориальной службы — новейшее сверхсекретное отделение службы безопасности.
   — Привет, полковник. Знал, что ты явишься к Рондине, или, вернее, к Эдит Кейн.
   — Для меня она всегда будет Рондиной.
   Мы отошли в сторонку и по старой привычке устроились так, чтобы нам были видны все лица. Наша беседа выглядела здесь вполне обыденной, как и все прочие.
   — С чего такое оживление? — спросил я.
   — Тедди Тедеско. Ты, наверное, уже знаешь подробности?
   Я кивнул.
   — Он хороший парень, полковник. Ведь ты сам готовил нас обоих. Он в беде.
   — Если вообще жив. — Сунув сигарету в рот, он чиркнул спичкой и прикурил. — Это я сообщил Мартину Грейди необходимые сведения. — Он попыхивал сигаретой в ожидании моей реакции, но ввиду отсутствия таковой продолжил с усмешкой: — Теда надо выручать любой ценой. Мне несдобровать, если в моей конторе станет известно, что информация утекла через меня, так что помалкивай.
   — Я не из разговорчивых.
   — Грейди сказал, что на розыски отправили Пита Мура. Новостей нет?
   — Мне пока ничего не известно. Обычным путем теперь туда не пробраться. Черт, лучше бы я был на его месте!
   — Пит — способный парень.
   — Все равно, лучше бы я сам этим занялся. Он там слишком часто работал, мог примелькаться. А потом, после Мадрида он стал нетерпелив с пушкой. Надеюсь, он понимает, что на этот раз надо действовать помягче.
   — Понимает. Мартин Грейди также понимает, почему тебе надо оставаться именно здесь. — Чарли сделал глубокую затяжку и выпустил дым из ноздрей. — Это слишком важное дело, Тайгер. Для него созданы специальные бригады ЦРУ и Инспекции. Они просчитывают ход событий.
   — Они и раньше пытались это сделать.
   — Сейчас все обстоит иначе. Их цель — расформировать организацию Грейди. А у некоторых ты сам в печенках сидишь, и они мечтают до тебя добраться.
   — Намекаешь на Хэла Рэндольфа?
   — Точно. Он теперь выбился в большие начальники. Ты его здорово подставил во время последней операции. А он ведь получает инструкции непосредственно от комиссии конгресса, так что он, в свою очередь, подвел их.
   — Общая картина тебе известна?
   — Все выглядит достаточно ясно. Тейша эль-Абина будут охранять как самого президента. Здесь нам промаха допустить нельзя.
   — Ты ведь слышал о Малкольме Туросе?
   — У Грейди хорошие источники, — ответил Чарли, быстро взглянув на меня.
   — У него-то есть. Турос подбирается ко мне. Для него большой разницы нет, чем закончится все это дело, он в основном будет охотиться за мной. Но если Селачин достанется красным, нашей организации конец. За Туросом вся мощь Советов, он будет действовать под их прикрытием, а мы не можем себе позволить сделать первый шаг.
   — Да, это рискованно, — задумчиво произнес Чарли.
   — Каковы действия вашего ведомства?
   — Обычные меры охраны. На всех встречах, приемах, на улицах, по пути следования. Постараемся, чтобы Тейш со свитой как можно меньше оказывался на улице. В отелях апартаменты специально выбраны, проверены и охраняются. Везде подслушивающие и записывающие устройства. На вид — королевский прием, по сути — полицейская операция. Вашингтон в курсе и в случае чего спросит по всей строгости. Позволь узнать... а у тебя какие планы?
   — В зависимости от обстоятельств. Наш человек в беде, там, в Селачине. Я бы и пальцем не шевельнул ради этого Тейша. Это жулик, у которого полная рука козырей, но играть с ним придется, чтобы выручить Тедди, если он еще жив.
   — А если нет?
   Я взглянул на него в упор, не скрывая своей озабоченности.
   — В Селачине свои законы, полковник. Беда тому, кто им попадет в руки. Они выведут беднягу на площадь и будут сдирать с него кожу кусок за куском или вырежут дыру в животе, вытащат для приманки кусок кишки, а остальное довершат собаки. Ротозеи же, собравшиеся на площади, где все подобное обычно происходит, будут гоготать, бросать в беднягу камни и плевать в него, не понимая, что сами могут легко оказаться на его месте. Я бы в назидание Тейшу придумал что-нибудь в этом роде и для него.
   — Так ты считаешь, что победят все-таки красные? — спросил Чарли.
   — Не обязательно, приятель. Если до этого дойдет, я начну действовать самостоятельно. Есть много способов спасти ситуацию, и все они мне известны.
   — Вот этого я как раз и опасаюсь, — с тревогой заметил Чарли. Бросив окурок в никелированную урну, он спросил: — А ты уже виделся с Рондиной?
   — Нет.
   — Она в гостиной.
   — Спасибо.
   — Я недавно видел ее там.
   — Ну и что?
   — Возникли международные осложнения. У англичан тоже свой интерес в этом деле, даже, может, больше нашего. Рондина знает, в чем дело.
   — Откуда у нее информация?
   — Тебе ли не знать, что она специально обученный агент, правда не полностью задействованный. Ее отношения с тобой известны всем. Все факты и подробности ей выложило ее начальство. Она тоже подключена к заданию.
   — Ну, ты буквально напичкан всякими сведениями. На чьей же ты стороне?
   — В данный момент на твоей. Может, это и глупо, но мне кажется, что только ваша организация может выправить эту запутанную ситуацию. Порукой тому ваша высочайшая профессиональная подготовка и отчаянный патриотизм.
   Я понимающе подмигнул ему, и мы расстались.
   Гостиная находилась в конце холла. Это была небольшая комната, доступ в которую был открыт не для всех, но я проигнорировал табличку на двери и вошел в гостиную. Я увидел ее, самую прекрасную женщину в мире — высокую, рыжекудрую, с широкими плечами, тонкой талией и пышными бедрами, соблазнительную красоту которых подчеркивала плотно облегающая юбка.
   Она стояла у окна с бутылкой кока-колы, погруженная в свои мысли.
   — Привет, детка!
   Рондина вздрогнула, обернулась, и ее зрачки сузились будто от яркого света.
   — Привет, Тайгер!
   Взяв у нее из рук бутылку, я притянул ее к себе. В ней чувствовалось какое-то напряжение. После секундного сопротивления она расслабилась, тихо всхлипнула и, закрыв глаза, прильнула ко мне влажными, горячими губами, словно моля о том, что мог дать ей только я. Наконец она откинула голову, открыла глаза и сказала своим аристократическим тоном:
   — Тайгер, ты — негодяй.
   — Прости, солнышко. Происходят разные события.
   — А когда произойдет наша свадьба? — Она взяла меня за руку повыше локтя, ее пальцы выразительно сжались. — Знаю... о чем ты задумался.
   — Да, Чарли Корбинет мне рассказал.
   — Посольство временно перебросило меня с должности переводчицы.
   — Об этом я тоже знаю. Значит, ты теперь будешь охотиться за мной.
   — Это единственный способ с тобой увидеться.
   — Честно сказать, я не в восторге, не женская это работа.
   — Все равно, тебе от меня не избавиться.
   Я схватил ее за руки и опять привлек к себе.
   — Для меня не проблема отделаться от такой куколки. Имей это в виду, веди себя хорошо и не наседай на меня.
   — Зачем тебе все это надо, Тайгер? Почему ты и твои соратники хотите перевернуть все вверх дном?
   — Перевернуть? — повторил я. — Тед попал в капкан в какой-то вонючей дыре, население которой по собственной вине не знает ничего, кроме нищеты. И вот их вождь едет сюда, чтобы запустить свою лапу в наш карман, озабоченный только тем, чтобы загрести побольше. Наш парень один стоит всех этих немытых чурок в их дыре. Он спас мне жизнь, и мне он дороже, чем куча идиотов в белых простынях.
   — Тайгер...
   — Вернусь, когда закончу с делами.
   Вопреки моим ожиданиям, не было ни упреков, ни слез, ни злости. Только на лице Рондины появилось такое же выражение, как у Лили Терни — сосредоточенность и преданность своему делу. Такой я увидел ее впервые, и такой она стала снова сейчас. Ее работа переводчицей в ООН была лишь прикрытием. В Лондоне она прошла специальную подготовку, теперь ей дали задание, и это задание — я.
   Рондина протянула руку и провела пальцем по шраму на моем лице.
   — Позволь мне помочь тебе, Тайгер.
   — Нейтрализовав меня?
   — Делом занимаются наши люди.
   — Этого недостаточно. Мы раскрутили это дело первыми, и закончить его следует нам. Я на подобных делах собаку съел, детка. Девочкам не следует баловаться пушками.
   — Ты уходишь?
   — Да. Полагаю, на выходе за мной увяжется хвост. Через полчаса я от него избавлюсь. Передай, чтобы ваши люди не тратили время на такие глупости и мое время не занимали.
   Мои пальцы ощутили шелк ее волос.
   — Может, все-таки поцелуешь меня?
   Улыбнувшись, Рондина смочила кончиком языка свои алые губы и подняла ко мне лицо. Ее тело словно хотело раствориться во мне. Оторвавшись от моих губ, она на секунду уткнулась мне в шею, потом, отстранившись, сказала:
   — Все нормально, Тайгер. Я тебя люблю.
   — И я тебя люблю, малыш. Вот за это и будем держаться.
   — Это будет нелегко, — заметила она.
   — Все хорошее достается с трудом, — ответил я.
  
  
  
  
   Глава 3
  
  
   Понадобилось всего пятнадцать минут, чтобы отделаться от хвоста. Мой таксист, видно, уже поднаторел в подобных делах, так что в указаниях почти не нуждался. Когда он высадил меня у станции метро, я дал ему пять долларов за причиненные неудобства и направился к центру города.
   Помещение, где располагалась лаборатория, внешне ничем не отличалось от других мелких предприятий. Сюда регулярно доставлялись и увозились коробки в количестве достаточном, чтобы все выглядело законно. Миновав этот невзрачный разгрузочно-погрузочный зал, я оказался в совершенно иной атмосфере. Это была комбинированная фото— и химическая лаборатория и научный кабинет, загроможденный различными экзотическими установками в стадии разработки. Доктору Франкенштейну здесь было бы где развернуться.
   Джек Брант со своей командой еще не прибыл, но Эрни уже приготовил подлинные национальные одежды, живописные и разных размеров. Из Нью-Йорка сообщили, что Пит Мур успешно добрался до границы Селачина. Больше пока ничего не было известно. По собственной инициативе Пит собрал всевозможную информацию о положении на месте, самым важным в которой было беспокойство Тейша эль-Абина по поводу отсутствия наследника. Две его первые жены умерли очень рано, не принеся ему потомства; естественно, вина была возложена на них, хотя причиной этого вполне могла оказаться мужская несостоятельность их владыки. Вей Локке предстояло исполнить ответственную миссию, но для ловкой девицы не составило бы труда обзавестись ребенком, невзирая на импотенцию мужа. Такой вариант не следовало исключать.
   В дверь квартиры Эрни кто-то позвонил. То пришли Джек и трое его спутников. Низкорослые, темнолицые человечки широко улыбались, и по тому, с каким почтением они взирали на меня, я понял, что Джек наверняка много чего наплел обо мне, живописуя наши совместные подвиги. Пренебрегая их витиеватыми туземными именами, он величал их на свой лад — Том, Дик и Гарри. Те, в свою очередь, похоже, не были этим смущены, скорее, это даже им льстило. Все трое хорошо, почти без акцента, говорили по-английски, но без труда могли сразу же перейти на родной язык.
   — Какая программа, Тайгер? — спросил Джек.
   — Мы встретим судно. Постараемся, чтобы Тейш обязательно заметил твоих ребят, и, невзирая ни на какие полицейские кордоны, он, несомненно, захочет подозвать нас, дабы побеседовать с соотечественниками.
   — Слушай, ведь у этих ребят нет паспортов. Они же въехали в страну незаконно.
   — Это же Нью-Йорк, дружище! Не зря же кто-то назвал его плавильной печью, где иноземцы переплавляются в американцев. На улицах молодых людей в белых простынях ничуть не меньше, чем в куртках с эмблемой «Лиги плюща» [2] . Если возникнет какая-либо опасность пустимся наутек. Под белыми простынями у них нормальная одежда. Я буду с ними, прикинусь немым. Эрни окрасит меня им под стать, а глаза скроют темные очки. Мне нужно как следует разглядеть Тейша, Шея и невесту.
   — Для чего?
   — Это очень важно. По биркам на груди я узнаю, кто Тейш, а кто Шей. Хочу заглянуть им в глаза, дабы разгадать их намерения, а также выразительно пожать им руки и заставить их запомнить себя до следующей встречи.
   — Тайгер, но ты будешь выделяться, ты на голову выше остальных.
   — У них там и высокие встречаются.
   — Это, как правило, евнухи.
   — Значит, я — евнух. Я хочу сделать первый ход.
   — У тебя есть такая возможность.
   — Прекрасно. Теперь набросаем сценарий. Ребята должны встретить Тейша как можно торжественней и с ликованием, вынудив тем самым короля пригласить их на личную аудиенцию.
   — Брось ты, Тайгер, на это рассчитывать. Они же для него простые крестьяне. Ничтожные рабы.
   — Но он находится в Соединенных Штатах и не должен демонстрировать свое высокомерие. Наоборот, у него будет возможность показать себя в выгодном свете. И если он достаточно благоразумен, то непременно воспользуется такой возможностью. Если нам это удастся, мы попробуем кое-что еще. Но начнем с этого. Скажи своим ребятам... если представление удастся, я сделаю все необходимое, чтобы легализовать их пребывание в нашей стране.
   Когда Джек передал им мои слова, их улыбки сделались еще шире.
   — Теперь они, кажется, готовы за тебя жизнь отдать, — ухмыльнулся Джек.
   — Вот этого не надо. Мне нужно, чтобы они всего лишь поприветствовали Тейша. Ну а теперь займись их подготовкой, чтобы все прошло как надо. Тейш прибывает в половине десятого утра на лайнере «Квин». Собираемся здесь в восемь, готовимся и едем в порт все вместе.
   — Хорошо. Прикрывать тебя?
   — Нет. Никакого оружия. Если охрана станет нас проверять, мы должны выглядеть безупречно.
   — О'кей, рисковый ты парень.
   — А без риска ничего не добьешься.
  
  
  * * *
  
   В шесть вечера я позвонил Рондине. Прослушав гудков двенадцать, я положил трубку и тут же набрал номер ее офиса в ООН. Минуты через две раздался усталый голос уборщицы, сообщившей, что все ушли час тому назад и будут только завтра утром.
   Мне стало почему-то не по себе, возникло ставшее уже привычным ощущение в спине, плечи как бы слегка свело, а по прежнему опыту я знал, что не следует игнорировать подобные сигналы. Достав кошелек для мелочи, я отыскал десятипенсовую монету и позвонил Тэлботу.
   Тэлбот был английский агент, занимавший небольшой пост в ООН для прикрытия и всегда готовый к оперативной работе, как и Рондина. Человек состоятельный, он занимался этим делом из чистой любви к шпионскому искусству. Мне доводилось видеть его в деле, и я имел возможность оценить его чутье, особенно в ситуациях, где концы никак не сходились с концами. Он взял трубку после второго звонка и на безупречном оксфордском диалекте сказал:
   — Тэлбот слушает.
   — Это Тайгер Мэнн. Ты был сегодня на работе?
   — Да. А в чем дело?
   — Видел, когда ушла Рондина?
   — Мы как раз выпили по чашечке кофе перед ее уходом. Ловко ты отделался от нашего человека. Но мы тебя все равно не упустим. Больше не делай так, а то у нас бледный вид из-за тебя.
   — Сожалею. А куда она пошла?
   — К себе домой, старина. Она взяла с собой кучу бумаг, чтобы подготовить их к утру. Ты, конечно, слышал о ее новом задании?
   — Да, и мне это не нравится. Дома ее нет.
   — Она должна быть дома. Я пригласил ее на ужин, но она отказалась. Она спешила домой. А что случилось? — с тревогой спросил Тэлбот.
   — Не знаю. Подскочи в ООН, проверь такси, — выясни, кто видел ее на выходе. Я поеду к ней домой.
   — Понял, — кратко ответил он и положил трубку.
   Я схватил такси на углу и, нырнув в него, назвал водителю адрес Рондины. Всю дорогу я нервно ерзал на сиденье, не в силах совладать с охватившей меня тревогой. Бросив водителю доллар, я выскочил из машины и влетел в здание.
   Это было внушительное строение, охраняемое могучим детиной-привратником, с которым шутки плохи. Он преградил было мне дорогу, но, увидев выражение моего лица, отступил в сторону.
   — Эдит Кейн... возвратилась? — спросил я.
   — Мисс Кейн вернулась довольно давно, сэр.
   — Пойдем, — приказал я, схватив его за руку и увлекая за собой.
   Сначала он не двинулся с места, на шее у него вздулись жилы, и он язвительно усмехнулся, как бывало на ринге, о чем говорил его перебитый нос и изуродованные уши. Но затем, прищурив глаза, кивнул и побежал за мной.
   Лифт, казалось, никогда не поднимется на нужный мне этаж, и я стал протискиваться между створок, не в силах дождаться, пока они откроются полностью. Побежав к квартире Рондины, я нажал кнопку звонка, постучал, опять позвонил — тишина.
   — Да что случилось, приятель? — встревожился привратник.
   Вытащив кольт, я приставил дуло к замку и выстрелом разнес его вдребезги, оставив в двери зияющую дыру. Распахнул ногой дверь и с пистолетом на изготовку вошел в холл. Рондина неподвижно лежала на полу. Бросив оружие привратнику, который подхватил его на лету, я кивнул в сторону спальни, он все понял и поспешил проверять квартиру.
   Рондина была жива, но, опоздай мы на пять минут, все было бы кончено. Руки и ноги у нее были связаны тонким нейлоновым шнуром, который петлей был затянут на шее. Малейшее движение руки или ноги затягивало петлю, которая и так уже впилась ей в тело. Лицо налилось кровью, слабое прерывистое дыхание сопровождалось глухим свистом. Выхватив из кармана перочинный нож, я проворно разрезал стягивавший шею шнур.
   Она глубоко втянула воздух в легкие, непроизвольно всхлипнув при этом, и закашлялась. Сняв с нее шнур, я осторожно поднял ее с пола и понес на диван, устроив поудобнее затекшее тело.
   — Намочи полотенце и налей стакан воды, — велел я привратнику.
   — Может, следует вызвать полицию? — спросил он.
   — Делай, что говорят.
   — Как скажете, сэр, — выдохнул он, все еще не оправившись от только что пережитого шока.
   Откинув волосы с ее лица, я прошептал:
   — Рондина.
   Веки затрепетали, и глаза медленно открылись.
   — Помолчи, все в порядке.
   Улыбка была слабой, но мне все сказали ее глаза. Я обтирал ее лицо влажным полотенцем, пока она понемногу не успокоилась, а когда дыхание пришло в норму, позволил ей выпить несколько глотков воды.
   — Спасибо. Я... со мной все в порядке, — проговорила она.
   — Я все-таки вызову полицию, сэр, — повторил привратник. — Вся эта история...
   Обернувшись, я так на него посмотрел, что он замолк на полуслове.
   — А кто я, по-твоему, черт побери!
   Глядя на кольт у меня за поясом, он начал что-то соображать, а потом вымолвил с растерянной улыбкой:
   — Простите... не сразу понял. Вы, наверное, с другого участка?
   — Я с окраины. У меня к тебе несколько вопросов. Сколько народу входило и выходило за последние полчаса?
   Пожав плечами, он задумался, наморщив лоб.
   — Человек двадцать, если не считать постоянных жильцов.
   — А кто из них появлялся неоднократно?
   — Несколько. По имени не знаю, но видел их раньше.
   — В лицо их узнаешь?
   — Тех, кто давал хорошие чаевые, узнаю. Некоторые из них жаловали целый доллар только за то, что откроешь им дверцу такси. Этих я точно помню.
   — Тогда напрягись. Припомни тех, кто совсем не давал чаевых.
   Взглянув на Рондину, я заметил, что глаза у нее прояснились, но лицо оставалось бледным, а губы сухими.
   — Ты уже можешь разговаривать?
   — Могу... Тайгер.
   — О'кей. Не спеши и не напрягайся. Что произошло?
   Рондина указала глазами на стакан с водой, и я помог ей сделать еще несколько глотков. Она благодарно взглянула на меня и, откинувшись на подушку, закрыла глаза.
   — Было примерно без двадцати шесть... когда раздался звонок.
   — Звонили снизу или уже в дверь квартиры?
   — В дверь.
   — Он, наверное, вошел вместе с кем-нибудь из жильцов. Входная дверь открывается по сигналу из квартиры. Я в это время помогал кому-нибудь высаживаться из такси, — объяснил привратник.
   — Продолжай, дорогая.
   — Я открыла дверь. Он спросил, не я ли Эдит Кейн... у него, мол, для меня депеша из офиса.
   — Ты пригласила его войти?
   Рондина кивнула.
   — У него был атташе-кейс. Он его открыл и вынул короткую свинцовую дубинку. Когда я пришла в себя, я обнаружила, что связана.
   — Что ему было надо?
   Нахмурив лоб, она с трудом сфокусировала взгляд на моих глазах.
   — Ничего... от меня. Он сказал: «Ты — мой подарок мистеру Мэнну. Я ему должен значительно больше, но этот подарок... он оценит».
   — Опиши его.
   — Высокий... худощавый. Внешне... даже симпатичный. Никаких особых примет. Похож... на бизнесмена. Самый обычный на вид... разве что прическа для нас непривычная, а скорее характерна для иностранцев. В общем, какая-то... странная. На американца он не похож.
   — Понимаю, что ты хочешь сказать.
   — Потом, с голосом... у него что-то, — спохватилась Рондина.
   — А что именно?
   — Какой-то странный. Как будто ему трудно говорить. Натужный голос... но это не простуда.
   Я снова ощутил холод, пронзивший меня от плеч до кончиков пальцев. Итак, Малкольм Турос нашел мое уязвимое место. Он обладает обширной информацией, и у них надежные источники. В ответ на мой подарок в виде пули в шею он хотел мне подарить смерть Рондины, но не вышло, стало быть, последуют новые попытки. Он упивается своим заданием и не огорчится, если узнает, что Рондина осталась жива, а следовательно, у меня не будет покоя и я не смогу всецело сосредоточиться на деле, потому что должен буду заботиться не только о ее безопасности, но и о своей. Если бы Рондина умерла, он все равно оказался бы в выигрыше, потому что тот, кто действует в состоянии, близком к безумию, и жаждет мести, обречен на проигрыш. Первый ход был задуман им хитро, он посмеивался, ожидая моего хода. Но хорошо смеется тот, кто смеется последним.
   — Успокойся, детка. Помолчи теперь.
   — Ты... знаешь, кто это был? — спросила она, пристально глядя на меня.
   — Знаю.
   — А что ты собираешься...
   — Приму свои меры.
   Я подошел к телефону и позвонил Пенни Бирнсу в отель «Кэлвин», продиктовал ему адрес Рондины и попросил приехать как можно быстрее.
   Привратник внимательно наблюдал за всем происходящим. Я отвел его в сторону и спросил, не обращался ли к нему мужчина со странным голосом.
   Он удивленно пожал плечами, потом покачал головой:
   — Нет.
   — Вы не заметили у кого-нибудь из входивших в руках атташе-кейс? Например, у ничем не примечательного высокого худого мужчины?
   — У человек шести — восьми были атташе-кейсы. — Он помолчал, нахмурившись, и добавил: — Которые с чемоданчиками, уже здесь бывали, по делам видно, я их всех заприметил, кроме одного. Этого я в первый раз видел. Когда он поднял голову, чтобы прочитать вывеску, я заметил розовый шрам с монетку у него на шее. Он вошел вместе с Уилерами. Они как раз подъехали на такси.
   — Сможешь его узнать?
   — Проще простого.
   — Хорошо, я тебе кое-что скажу, но чтобы это осталось между нами.
   — Все понял, — с усмешкой кивнул он.
   — Если он еще хоть раз сюда явится, вмажь ему, да покрепче. Постарайся, чтобы никто не увидел. Где-нибудь в темном углу холла или в лифте. Этот тип вооружен и опасен, так что будь осторожен.
   — Мне с такими приходилось иметь дело.
   — Не надейся на везение с этим типом. Если упустишь его или не сможешь к нему подобраться, звони в ближайший полицейский участок, мол, дело чрезвычайной важности. Собственно, оно так и есть.
   — Понял.
   Достав ручку, я записал ему на своей визитной карточке телефоны Чарли Корбинета, инспекции и внизу мой.
   — Это люди из Федерального агентства безопасности. В случае чего поднимай на ноги всех. Мой номер самый последний внизу. Меня застать будет трудно, но все равно попытайся.
   Взяв у меня карточку, он внимательно пробежал ее глазами и положил в карман.
   — Можно один вопрос?
   — Давай.
   — Вы кто?
   — Мое имя Тайгер Мэнн. Тебе это ни о чем не говорит.
   Здоровяк уставился на меня, прищурив глаза, и на его губах расплылась улыбка.
   — Черта с два не говорит! Да вы и коп не настоящий.
   — Что?
   — Помните Макси Маккола?
   — Еще бы. Он еще выступает?
   — Нет. У него свой гимнастический зал. Мы вместе служили в армии. Он мне столько о вас рассказывал! А я-то думал, вот заливает!
   — Скорее всего, заливал.
   Бросив взгляд в сторону Рондины, он посерьезнел.
   — После этого — нет. Теперь я верю всему, что он говорил.
   — И держи свое знание при себе, — заметил я.
   — Я молчать умею, Тайгер. Пойду, пожалуй, вниз.
   Ленни примчался через пятнадцать минут. Тем временем я связался с Чарли Корбинетом, сообщил о случившемся и попросил известить Инспекцию и ЦРУ, что Малкольм Турос объявился, но без указания на источник. Чарли это не понравилось, но он вынужден был согласиться.
   Ленни быстро ухватил суть дела и был доволен, что его привлекли к работе, хотя главные события уже были позади. Я велел ему ни на минуту не оставлять Рондину дома одну, провожать ее на работу и с работы, дежурить возле ООН, чтобы быть начеку в случае нового покушения на нее.
   — Ну как, тебе лучше? — спросил я, взяв Рондину за руку.
   — Да. Тебе... надо уходить?
   — Я вернусь, — ответил я, нежно сжав ее пальцы. — Жаль, что ты пострадала в самый разгар нашей работы.
   — Я понимаю, — ответила она с улыбкой.
   — Пока что ты еще ничего не понимаешь. Попробую объяснить. Ты прошла основную подготовку в британской разведке. Тебя предупреждали, что подобное может случиться. От того, что происходит сейчас, зависит безопасность стран твоей и моей. Судьбы всего мира зависят от исхода нынешней операции. Сегодняшнее покушение на тебя — побочная акция наших противников, но она связана с их главной целью... Ты должна быть предельно осторожна. У тебя есть разрешение на ношение оружия, так что советую обзавестись им. Мы известим твое посольство, и они тоже позаботятся о твоей безопасности. Позднее мы наладим связь, и, возможно, возникнет необходимость использовать тебя в качестве приманки. Не хотелось бы, но обстоятельства могут потребовать.
   — Неужели это... такое важное задание?
   Подняв с пола нейлоновый шнур, я расправил его и показал Рондине.
   — Узлы весьма необычные. Такой шнур с узлами служил орудием пытки, которая завершается мучительной смертью. Идет игра профессионалов высшего класса. А чтобы помнить об этом, поглядывай на этот «сувенир».
   Я вложил шнурок ей в руки. Внимательно перебирая его пальцами, она снова посмотрела на меня.
   — Я не забуду, милый.
   Нагнувшись, я нежно поцеловал ее.
   — Смотри за ней во все глаза, — сказал я наблюдавшему за нами Ленни.
   — Не беспокойся.
   — Не буду.
   Найдя внизу привратника, я сказал, чтобы починили дверь мисс Кейн.
   — Я уже вызвал мастера. Он сейчас будет, — ответил тот.
   — Кто-нибудь слышал выстрел?
   — Пока никто не жаловался. На других этажах ничего не слышно. Нет, думаю, никто ничего не слышал.
   — Хорошо. Значит, бей во все колокола, если увидишь нашего знакомца.
   — Да я и сам с ним управлюсь. Не позволю обижать своих жильцов, — ответил он, играя мускулами.
   — Оставь хоть немного работенки на мою долю, — усмехнулся я.
   — Разве что самую малость, — отшутился он.
  
  
  
  
   Глава 4
  
  
   Из отеля я позвонил в наш Центр управления в Нюарке и доложил о случившемся. Дежурный Вирджил Адамс принял мой доклад и спросил:
   — Хочешь, чтобы мы начали поиски Малкольма Туроса?
   — Начинайте. Постарайтесь узнать его местонахождение. Скорее всего, он прибыл сюда по фальшивому паспорту или через Кубу, как это нередко случалось в последнее время. Узнать его можно только по голосу. Он весьма умело маскируется. У вас есть его фотографии?
   — Новых нет, а старые — очень плохие. Вряд ли могут пригодиться.
   — Все равно пришлите. Поищите-ка в Бразилии, где он работал под именем Артуро Пенсы.
   — А разве это не тот, которого ты пристрелил?
   — Тот самый. Если он попал в больницу, то там могут оказаться его фотографии. Местная полиция поможет. Поройтесь в газетных фотоархивах. В ту ночь репортеров было хоть пруд пруди.
   — Мы попробуем поискать.
   — Что нового слышно о Тедди?
   — Ничего. Пит тоже пока не дает о себе знать. Мартин Грейди начинает дергаться, а ты знаешь, чем это чревато. Если через пару дней не поступит известий, он забросит туда целую команду. В этой крайне щекотливой ситуации действовать надо очень осторожно. Надеюсь, он это осознает.
   — Он знает, что делает.
   — Да, но нельзя терять голову, особенно сейчас, когда федеральные власти занялись нашей организацией. В Интерполе у нас есть свой человек, так что мы, возможно, что-нибудь узнаем от него. Если Тедеско еще жив и они смогут до него добраться, они его выручат. На худой конец пусть обвиняют его, в чем угодно, лишь бы он остался цел. Как было бы хорошо, если бы в Селачине действовал ты.
   — Я бы тоже этого желал.
   — Не теряй надежды. Может, еще и окажешься там. — Он помолчал немного, потом сказал: — Подожди минутку, — и принялся судорожно перебирать бумаги. Видимо, найдя, что искал, Вирджил сообщил: — О'кей, Туросом уже занялись. За его голову объявлено вознаграждение в десять тысяч. Если понадобится, можем повысить.
   — Буду держать с вами связь. Меня не покидает предчувствие, что следующей своей жертвой он изберет меня, — сказал я.
   — Позволь дать тебе один совет, Тайгер.
   — Какой?
   — Не торопись его убить.
   — Естественно. Сначала я заставлю его выложить все, что ему известно. Разве ты меня не знаешь? — И я повесил трубку.
   Без четверти восемь я уже был у Эрни Бентли, а тот немедленно погрузил меня в ванну с желтовато-коричневой водой. Когда я из нее вылез, мой загар был раза в три темнее обычного. Облачившись в национальный костюм и водрузив на голову тюрбан, а на нос очки, я вполне мог сойти за настоящего саудовского араба, если, конечно, особенно не приглядываться. Эрни завершал мой макияж, когда вошел Джек Брант, а с ним Том, Дик и Гарри, на этот раз очень серьезные и сосредоточенные. Джек, видимо, подробно описал ситуацию, и им было не до веселья.
   Взоры всех были обращены ко мне, а в глазах читалось недоумение. Джек со смехом потряс головой:
   — Провалиться мне на месте, если ты не побочный сын какого-нибудь султана. Проверь, может, ты и вправду евнух?
   — Могу немедленно представить доказательства обратного, приятель.
   — Верю, верю. Припоминаю кое-что.
   Ткнув его локтем в пузо, дабы прервать дальнейшие разглагольствования, я спросил:
   — Все готово?
   — Все складывается даже лучше, чем предполагалось. Среди несущих охрану в порту есть мои друзья. Пробраться на судно не составит труда. Так что сделаешь свой первый ход, как предполагал.
   — В подобных делах важна любая мелочь.
   Джек посерьезнел:
   — Слушай, а мы не засыплемся? Это единственное, что тревожит ребят, а так они полны энтузиазма.
   — Пусть не беспокоятся.
   — Тогда вперед.
   Забавный этот город — Нью-Йорк. Выглядишь обыкновенно, и полиция тебя мигом отошьет. А если ты какой-то не такой, на груди красуется бирка с именем и ведешь себя не как все, никому и в голову не придет тобою заинтересоваться. Когда мы подошли к боковому входу и Гарри почтительно залопотал абракадабру на своем родном языке, полицейские, опасаясь международного дипломатического скандала, сразу же пропустили нас. Мы пробрались на корабль прежде, чем был спущен главный трап для почетных пассажиров. Сотенная, которая перекочевала из моего кармана к Гарри, открыла нам доступ к покоям высоких гостей. Получивший ее главный распорядитель почтительно постучал в дверь. Голос за дверью пригласил нас войти.
   Трое моих спутников преобразились с быстротой хамелеона. Они склонились в вежливом поклоне, их вкрадчивые голоса журчали, изливая все восточные славословия в честь высокого гостя. Я не очень-то понимал смысл произносимых ими слов, но старательно вторил им. Все шло, как было задумано. Непредусмотренная протоколом встреча с соотечественниками, благосклонное приветствие высокого гостя, почти мгновенно возникшее дружелюбие... хотя и сдержанное, но все равно приятное.
   Тейш эль-Абин поднялся с кресла — низенький, жилистый человек лет шестидесяти с небольшим, коричневый, как зимовавший на дереве грецкий орех, но с блестящими острыми змеиными глазками, которые, казалось, могли пронзить собеседника насквозь. Демонстрируя свою приверженность западным манерам, он пожал нам всем руки и повернулся, чтобы представить нас мрачному мужчине повыше его ростом, в облегающем костюме английского покроя. Я пожал руку Сариму Шею последним.
   Что-то скользкое было в обличье этого человека. Он явно переигрывал, демонстрируя искренность, и улыбался при этом только губами — глаза же всегда оставались холодными. Несгибаемый и твердый, как стальной гвоздь, мягкой была только ладонь. Я знавал убийц подобного рода. Они бесстрастно могли вонзить нож или разрядить пистолет в свою жертву рукой с наманикюренными пальцами, которая незадолго до этого ласкана или еще будет ласкать женщину. И он даже не вспомнит о пролитой крови и отчаянном крике жертвы.
   К Сариму Шею следовало приглядеться повнимательнее. Его подобострастие по отношению к Тейшу явно было лишь маской. Он вполне осознавал свою силу. У него были тонкие, но резкие черты лица, кожа более светлая, чем у других, и тщательно отработанный английский акцент. Двигался он с кошачьей грацией или грацией человека, владеющего искусством восточных единоборств.
   Я заметил, что он наблюдает за мной, как и Тейш эль-Абин. То, что я нем от рождения, они восприняли вполне естественно — в их стране это не редкость. Их смутил мой рост и некоторая скованность в манере держаться. Почувствовав это, мои приятели поспешили переключить внимание высоких гостей на себя, слегка оттирая меня на задний план и продолжая рассыпаться в любезностях.
   Отведенное нам время истекало, оставалось минут пять, не более. И здесь вошла она. Ее никто нам не представил, но я знал: это Вей Локка.
   Повеяло пряным ароматом духов. Хотя взгляд ее был неподвижен, он охватил сразу всех присутствующих, и наши глаза встретились прежде, чем мы склонили головы в приветствии. Она тоже выделила меня среди остальных.
   Вей Локка была невысока ростом, но выглядела вполне величественно. Евразийка с гордо посаженной головой, волосами черными, как полярная ночь, и такими же глазами, в которых, казалось, мерцали сполохи северного сияния. Красоту сочных пухлых губ подчеркивали высокие скулы, унаследованные от предков. Величественная пышногрудая красавица отличалась удивительной грацией, что делало ее красоту еще более вызывающей. В ней слилась вся женская прелесть двух континентов, покорность восточной женщины и властность западной.
   Протянув изящную руку, Вей Локка, как и мужчины до нее, всем пожала руки. Возле меня она задержалась несколько дольше, с видимым сочувствием к моему физическому недостатку, и произнесла несколько приветственных слов на родном языке, спросив, как бы невзначай, нравится ли мне в Соединенных Штатах. Словно бы с грехом пополам уловив смысл ее слов, я торопливо закивал и заулыбался, подтвердив свой немой ответ жестом, означающим у американцев «о'кей». В ее глазах мелькнуло и мгновенно исчезло едва заметное недоумение, но я успел его заметить. Она отошла от меня, поговорила с моими спутниками, и мы откланялись.
   Когда мы вышли, Хэл Рэндольф и четверо представителей Инспекции вспомогательной территориальной службы расставляли в коридоре своих людей. Они мельком взглянули на нас, но промолчали. И только когда мы достигли трапа, нас остановил человек в штатском, но Гарри затараторил на своем наречии, и тот с дружеской улыбкой и поклоном постарался поскорее нас спровадить.
   Мы вышли тем же путем, что и пришли. Джек весь извелся, поджидая нас. Сбросив свои экзотические одежды и обретя нормальный вид, мы уселись в такси и отправились в «Голубую ленту» на Сорок четвертой улице. Мне хотелось, чтобы Джордж полюбовался мною, выкрашенным в коричневый цвет.
   Время ленча еще не наступило, поэтому в зале почти не было народу. Джордж усадил нас за столик в глубине зала и прислал нам аперитив.
   — Ну, как все прошло? — спросил Джек.
   — Все, что надо было, я увидел. Опасная публика, вне всякого сомнения.
   — Если таможенники когда-нибудь проведают про нашу затею, шума будет — не оберешься!
   — Не беспокойся об этом.
   — Что предпринимаем дальше?
   Кивнув в сторону Гарри, я сказал:
   — Этот молодец хорошо держался. Если сможешь его освободить на несколько дней, он очень мне пригодился бы. Я в их языке слаб, а они о серьезных делах будут, конечно, говорить на своем диалекте. Гарри мог бы собрать для нас весьма ценную информацию.
   — Как переводчик?
   — Вроде этого.
   — Они могут его узнать.
   — Об этом позаботится Эрни. Он так его переделает, что мама родная не узнает. И родом он у нас будет совсем из другой страны.
   — А вдруг они разгадают наш замысел? — снова засомневался Джек.
   — Встреча была очень краткой. За прошедшее время они уже столько рук пожали, да и впереди им этой работы хватит. Под конец им все будут казаться на одно лицо.
   — Думаешь?
   — Спроси у Гарри, как ему мой план?
   — И спрашивать нечего. Только глянь на него, он просто счастлив, — засмеялся Джек.
   — Ну как, Гарри? — спросил я.
   Гарри неожиданно заговорил с бруклинским акцентом:
   — Король, дружище, — жестокий человек. Он убил двоих моих близких родственников. Людям плохо живется под его властью. Могу сказать одно... что бы он ни затевал, народу от этого лучше не будет, он думает только о собственной выгоде. Вы можете во всем рассчитывать на меня, потому что я много чего узнал в вашей стране. Я понимаю цель вашей работы и хочу вам помочь.
   — Тогда ты в нашей команде, дружище. И спасибо.
   — Спасибо вам, сэр, — ответил он очень серьезно.
   — А теперь поезжай в отель «Тафт» и сними там себе номер. Зарегистрируйся под именем Смита, а то у тебя слишком сложное имя. — Протянув ему несколько купюр, я добавил: — Обзаведись смокингом и будь наготове, я с тобой свяжусь.
   — Хорошо, мистер Тайгер.
   — Да, вот еще что... Если начнется какая-нибудь потасовка, не ввязывайся...
   — Простите, сэр...
   — В чем дело?
   — Я не какой-нибудь неумеха, сэр. Я участвовал в боевых действиях.
   — Это тебе не война в пустыне, дружок, — возразил я.
   — Убийство везде убийство. Только места да способы разные. Не считайте меня беспомощным, вот и все, что я хотел сказать.
   — Понял, Гарри.
   Мы доели свои бутерброды и разошлись. Сначала ушли они, а я, допив кофе, вышел последним.
   Зал начал заполняться, наступил обеденный перерыв. Я прошел через бар и попрощался с барменом Джимом.
  
  
  * * *
  
   В четверть третьего посыльный принес мне в отель пакет из плотной бумаги от Вирджила Адамса. В конверте были фотографии Туроса 8x10, смазанные, не в фокусе и к тому же сделанные лет десять назад дешевой любительской камерой. На одной он был запечатлен улыбающимся, с цветами в руках у входа в театр в окружении поклонниц — невзрачный человек с густыми усами, в пальто и фетровой шляпе. На другой фотографии, сделанной летом, он садился в машину с женщиной. И был без усов. Снимки для опознания не годились, вся надежда была на то, что Вирджил раскопает что-нибудь в Бразилии. Иначе мне придется полагаться на свои смутные бразильские воспоминания, когда я стрелял в Туроса. А запомнил я лишь его белый, не пригнанный по фигуре костюм, панаму с обвисшими полями да не поддающееся описанию выражение лица перед тем, как он рухнул на землю, заливаясь кровью, хлеставшей из шеи.
   Спрятав снимки на дно чемодана, я отправился в ванную смывать краску. Только я успел отмыться и вытереться, как зазвонил телефон.
   — Отличный ход, Тайгер, — одобрил Чарли Корбинет.
   — Хочу знать врага в лицо, — ухмыльнулся я, но он этого не увидел.
   — У тебя этих врагов больше, чем ты думаешь. И некоторые из них — свои, домашние.
   — Отлично. Спасибо, что предупредил. С какой стати, однако?
   — Некоторые из них в данный момент находятся на пути к тебе. Спрячь пушку, если она у тебя есть. Они воспользуются любым предлогом, чтобы забрать тебя. Какого черта ты зарегистрировался в отеле под своим именем? Учил тебя, учил...
   — Вот потому, что учил, я поступил именно так. Большое спасибо.
   — Приготовься складно врать.
   — По этой части мне нет равных.
   Быстро положив трубку, я снял свою кобуру с кольтом и огляделся, прикидывая, куда бы ее спрятать. Не хотелось расставаться с пушкой насовсем. Можно, конечно, обзавестись и другой, но эта была так точно отлажена и в руке была словно влитая, как часть меня самого. Но разрешения на ношение оружия в этом штате у меня не было, и они могли сцапать меня уже только за одно это.
   Прятать в телевизор или кондиционер бессмысленно. Эти ребята обыщут все до последнего дюйма, не оставив без внимания и наружный подоконник, не говоря уже о ванной и уборной. Надо было срочно что-то придумать, иначе мне крышка.
   Открыв окно, я посмотрел вниз. Номера, выходившие на балкон, опоясывавший здание двумя этажами ниже, отгораживались друг от друга островерхими металлическими решетками. Сняв ремень, я пропустил его через спусковую скобу и застегнул пряжку так, чтобы получилась свободная петля. Зазвонили в дверь, и в тот же миг я сбросил свое устройство вниз. Я боялся промахнуться, но, на мое счастье, пояс оказался где надо — повис на острой верхушке решетки. Закрыв окно, я пошел открывать дверь.
   На площадке стоял Хэл Рэндольф, рядом с ним еще один здоровый тип, а позади пара ребят помоложе в одинаковых серых костюмах.
   — Входите, джентльмены, — пригласил я.
   Первым делом Рэндольф, не скрывая злорадной ухмылки, сунул мне в руку ордер на обыск.
   — Сейчас мы тебя потрясем, Мэнн. Надеюсь, не помешали.
   — Нисколько. Не возражаете, если я закончу одеваться к вечернему выходу?
   — Никуда ты не выйдешь.
   Взглянув на ордер, я поднял глаза на Рэндольфа.
   — Естественно, если вы обнаружите то, что ищете.
   Ребята были опытные и не нуждались в указаниях. Они работали сноровисто и тщательно, ничего не упуская из виду. Положив на кровать найденную кобуру и коробку патронов 45-го калибра, они продолжили поиски. Открыв кобуру, Хэл спросил:
   — Где пистолет, Тайгер?
   — Не валяй дурака, — отмахнулся я.
   — Я и не валяю.
   Я неторопливо застегивал перед зеркалом рубашку. Тем временем один из парней распахнул окно у меня за спиной и принялся ощупывать рукой внешний подоконник и раму в надежде обнаружить подвешенный на веревке пистолет.
   — А разве есть закон, который не разрешает держать в доме патроны? — невозмутимым тоном осведомился я.
   — К сожалению, нет.
   Они рыскали еще минут десять. Вид у них был недовольный. Хэл пытался сохранять хладнокровие, но его лицо потемнело от сдерживаемого гнева. Машинально он взял со стола конверт и спросил:
   — Можно взглянуть?
   — Милости прошу, — ответил я.
   Он вынул фотографии, поднес их к свету и некоторое время внимательно разглядывал, а потом передал здоровому парню, явившемуся вместе с ним. Положив фотографии снова в конверт и швырнув его на стол, Хэл спросил:
   — Хочешь поговорить о нем, Тайгер?
   Я пожал плечами:
   — А почему бы и нет?
   — А ты как с ним связан?
   — Я стрелял в него в Бразилии. Пуля попала ему в горло и попортила его прекрасный баритон, теперь он хочет отдать должок.
   — А дальше?
   Подтянув ногой стул, я уселся.
   — Он сейчас в Штатах.
   — Мы знаем. Его въезд нигде не зафиксирован.
   — Простые пути не для Малкольма Туроса, — улыбнулся я.
   Рэндольф и его спутники обменялись взглядами, потом, расположившись вокруг, дружно уставились на меня, явно не зная, чего от меня можно ожидать.
   — Разве ордер на обыск включает и допрос? — спросил я.
   — Можем это организовать, — не задумываясь ответил Хэл.
   — Не стоит беспокоиться.
   — Тогда вернемся к Туросу. Не думаю, чтобы он приехал специально, чтобы прикончить тебя.
   — Тогда зачем же еще? — возразил я.
   — Хватит ходить вокруг да около, ближе к делу. Давай-ка освежим в памяти события и поговорим о Тейше эль-Абине и четверых туземцах в национальных одеждах, которые беспрепятственно прошли на корабль и обратно, минуя полицейских и таможенников.
   — Надо же! — воскликнул я с деланым удивлением. — А я при чем?
   — Вот это я и хочу знать.
   — Ничем не могу помочь, приятель.
   Хэл так глубоко вздохнул, что казалось, вот-вот лопнет. Потом, выдохнув из себя воздух, он подошел к окну, выглянул на улицу и опять повернулся ко мне.
   — Трое — действительно земляки Тейша. Но четвертый, немой и высокий, вызывает подозрение. Он был в темных очках. По физическим данным он мог бы сойти за тебя.
   — Мало ли кому могут прийтись по размеру мои костюмы, мистер.
   — Тем не менее дело нечисто. В Штатах проживают только девять соотечественников Тейша. Мы проверили всех остальных, они живут далеко и не могли оказаться на судне.
   — Ну и что?
   — Значит, здесь замешан еще кто-то. Нам известно о делах Тедеско в Селачине и о последующих событиях. Ты в этом деле по уши, так что хватит темнить.
   Я перестал улыбаться и подался всем корпусом вперед.
   — О'кей, Хэл. Скажу начистоту. Тебе может не нравиться наша фирма, но мне на это наплевать. Мы находили ответы там, где вы опускали руки. В последней операции, по твоему же предложению, я подставился как живая мишень, и это помогло вам выполнить задание. Я готов сотрудничать с любым из вас, в любое время, что и делаю почти постоянно. За пределами Штатов мы все равны, но здесь у тебя преимущество официального, государственного чиновника, и ты давишь на меня. Дави не дави, но я тебе не подчиняюсь, хотя есть простой способ нажать на меня.
   — Выкладывай, Тайгер.
   — Достань мне разрешение на оружие.
   — Это невозможно.
   Откинувшись на спинку стула, я помолчал несколько мгновений.
   — Нет?
   Один из юнцов предложил:
   — Это можно провернуть через военную разведку.
   Стиснув зубы, Хэл злобно глянул на моего доброжелателя. Наконец он подошел к телефону и, набрав номер, несколько минут тихо говорил о чем-то. Положив трубку, он повернулся ко мне:
   — Им нужен твой личный военный номер, серийный номер пистолета и анкета по форме 201.
   — На Черч-стрит?
   — Да.
   — Утром у них все будет. — Я встал и протянул Рэндольфу ручку и лист бумаги. — Оформим сделку в письменном виде.
   — Бумажка не будет иметь силы.
   — Тем более не стоит упираться. Напиши-ка.
   Написав несколько абзацев, он расписался и вернул мне листок. Всех остальных я тоже заставил расписаться в качестве свидетелей, сложил бумагу и спрятал ее в карман.
   Один из гостей любезно обратился ко мне:
   — Один вопрос, Мэнн...
   — Знаю, — прервал я его. — Где пистолет?
   — Чисто профессиональный интерес.
   Я им показал, а они наверняка взяли этот мой хитрый прием на вооружение.
   — Я с тобой свяжусь, — сказал Хэл уже у двери.
   — Пожалуйста, — ответил я.
   Позвонив в Центр, я попросил подготовить бумаги для военной разведки, потом спустился вниз за своей пушкой. Как-то лучше себя чувствуешь, когда она у тебя за поясом.
  
  
  * * *
  
   Рондина обедала с часу до двух. Добавив время, необходимое ей на дорогу до ООН, я позвонил ровно в три. Все звонки шли через Ленни Бирнса. Узнав меня, он переключил вызов на Рондину. Пока что они не заметили ничего необычного. Ленни охранял Рондину с предельным тщанием, изображая журналиста, собирающего материал для статьи о переводчиках ООН.
   Я сказал, что буду ждать их у выхода в шесть вечера, а если меня там вдруг не окажется, пусть отравляются прямо домой и никуда не выходят. Мне нужно было еще позвонить Чарли и рассказать о визите Хэла Рэндольфа, но не успел я снять трубку, как телефон зазвонил.
   — Да?
   — Тайгер, это Вирджил Адамс. Пароль.
   Услышав в ответ два нужных слова, Вирджил сообщил:
   — Только что получил телефото из Бразилии. Твоя подсказка насчет больниц оказалась удачной. У нас три снимка: два — раны и один — отличный, четкий снимок лица. Отправляю немедленно с курьером.
   — Отправь Эрни Бентли, я хочу, чтобы он сделал несколько копий, и кроме того, не стоит что-либо оставлять в моей ячейке внизу у портье.
   — Хорошо. Фото будут у него примерно через час.
   — Что слышно о наших осведомителях?
   — Ничего. Ведем наружное наблюдение на обычном месте, но надежды на улов нет. Турос — ловкий конспиратор. Если он работает в одиночку, то вряд ли пойдет на контакт с кем-либо.
   — Почему же? Один визит он уже нанес.
   — Так значит, нужно выйти на его след.
   — Нет, но не будем терять надежды. Если появятся новости, свяжись со мной через Эрни.
   — Идет.
   Дозвониться до Чарли Корбинета мне не удалось. Никто не отвечал. Настало время мне начинать действовать.
  
  
  
  
   Глава 5
  
  
   В нашей работе невозможно обойтись без тесного взаимодействия с федеральными ведомствами, без тщательно обученных и законспирированных разведывательных подразделений, без ученых степеней и тестов на профессиональную пригодность, без строгого отбора персонала, четко выполняющего приказы вышестоящих инстанций. Но если ты хочешь справиться с заданием, выбирай самых толковых парней в Нью-Йорке, не важно — в форме или в гражданском платье. По мне, так нет ничего лучше ревностно служащих делу участкового полицейского или рядового сыщика, знающих город и пригород как свои пять пальцев, разбирающихся в людях настолько хорошо, что в секунду могут дать характеристику любому.
   Они вышли из самого чрева города и хотя состоят на службе у городских властей, все же сохраняют свою независимость; они влюблены в свой город и стараются содержать его в чистоте. Под палящим солнцем регулируют движение на перекрестках; вскрывают гнойники на теле города, врачуя его в благодарность за то, что он поставил их на ноги. Они берут на себя заботу о потерянных сыновьях города и никогда не отступают. Встречаются, конечно, и грубияны, а также нечистые на руку, но все же в решающую минуту они ринутся в темную аллею за убийцей, рискуя собственной жизнью. В большинстве своем это прекрасные люди. Такими они и должны быть, такими они и нужны городу.
   Я позвонил Дику Галлахеру в участок в надежде выведать, что предпринимает полицейское управление в связи с визитом Тейша эль-Абина. Мне повезло, я застал его на месте.
   Мы встретились в уютном кафе напротив участка, и Дик рассказал, что ему на неделю отложили отпуск, который он с нетерпением ждал и уже забронировал номер в «Атлантик-Сити». Он попытался перенести бронь на более поздний срок, но это оказалось невозможным — все номера были заняты.
   — Почему отложили отпуск? — спросил я.
   — Важные гости приехали. Читал про наших новых друзей из Селачина?
   — Кто же о них не слышал!
   — Вот охраняем их величество. Тут и международная ярмарка, и расовые беспорядки, и обычные летние неприятности, а мы — единственное подразделение, которое они могут послать на спецзадание.
   — Зато интересно.
   — Чего интересного? Двери караулить на приеме?
   — А кого следует опасаться в подобных случаях?
   — Обычных фанатиков, — пожал он плечами. — Эти ближневосточные типы и впрямь способны вызвать ненависть. Все равно что Насера в гости пригласить... Никогда не знаешь, кто первый затеет пальбу — сторонники или противники, а нам посередке куда деваться?
   — А на прием можно попасть только по приглашению?
   — Точно.
   — Интересно. Надо будет раздобыть приглашение.
   — Зачем?
   Я ухмыльнулся и допил свой кофе.
   — Может, узнаю что-нибудь любопытное для газетчиков. Говорят, с Тейшем прибыла очень симпатичная курочка.
   — Зря стараешься. Пока что это никому не удавалось.
   — Ну а все-таки — как туда пробраться, Дик?
   — Не выйдет, дружище. Приглашения именные и будут сверяться с общим списком.
   — А у кого список? — поинтересовался я.
   — Ты думаешь, вашингтонские ребята посвящают нас во все дела? Список у них. А кроме того, ты-то там с какой стати будешь? Ты же не общественный деятель?
   — Меня интересует политика, — заметил я.
   — Еще бы. Меня тоже. Попивай себе коктейли, закусывай сандвичами, пожимай руки, болтай одно, а думай другое. Ерунда все это. А знаешь, что будет гвоздем программы?
   Я отрицательно покачал головой.
   — Тейш эль-Абин впервые увидит себя на экране телевизора. В программе новостей будет его пятиминутная речь, обращенная к организаторам визита, а потом двадцатиминутный репортаж о торжественной встрече Тейша по замкнутой телевизионной системе [3] . Ни одна из телекомпаний не проявила интереса к этому репортажу, вот они и придумали этот трюк для участников приема.
   — Ловко придумано. Чья идея? — восхитился я.
   — Сержанта Андерсона из четвертого участка. Неужто думаешь, что такое могло прийти в голову ребятам из Госдепа?
   — Да, они больше витают в облаках. И все-таки попробую достать приглашение.
   — Не трать зря время, — посоветовал Дик.
   — И не буду. Ты, случайно, ничего не слышал о Малкольме Туросе?
   У Дика на лице появилась лукавая усмешка. Помолчав, он ответил:
   — Уж не хочешь ли ты предложить что-то в качестве платы за приглашение?
   — Я и без платы его достану.
   — Да, слышал о нем.
   — Совсем недавно, — добавил я.
   Меня не стоило опасаться, и Дик это знал.
   — Очень даже недавно. Его описание и снимки разослали во все участки.
   — Эти снимки никуда не годятся, — сказал я.
   Все с той же лукавой усмешкой Дик выжидающе смотрел на меня.
   — Не годятся? — вопросительно повторил он.
   — Хочешь отличный последний снимок этого типа? Тебе пригодится.
   — Когда передашь? — встрепенулся Дик.
   — Может, сегодня вечером.
   — Только давай без подвохов, Тайгер.
   — Снимок подлинный. Это могут подтвердить трое свидетелей.
   Дик посерьезнел и подался всем корпусом вперед, не сводя с меня глаз.
   — Вот это удружил, Тайгер. Ты сам понимаешь, о чем речь, не мне тебе рассказывать.
   — Понимаю, — подтвердил я.
   — О'кей, мы распространим фото и раскинем сеть. Он где-то здесь, в нашем районе. Вашингтон прислал нам лучших ребят на подмогу, но нам практически не на что было опереться.
   — Теперь будет на что, — заверил я.
   — Жду, — ответил Дик.
   Мы допили кофе, и Дик предложил подбросить меня. Я вышел в двух кварталах от лаборатории Эрни Бентли и дальше пошел пешком. Эрни уже отпечатал с дюжину копий и упаковал их для меня в плотный светло-коричневый конверт.
   Через пятнадцать минут после моего звонка явился Гарри, и Эрни занялся им. С помощью своих реактивов он сделал кожу Гарри на тон светлее, нарядил его в темный костюм, постриг и причесал по-новому и для полноты картины наклеил полоску усов. Теперь Гарри совсем не походил на туземца в экзотическом одеянии, каким он предстал передо мной на лайнере «Квин». Чтобы убедиться, что затаенная обида на короля за двух убитых родственников не толкнет его на какой-нибудь безрассудный поступок, я тщательно обыскал его и обнаружил в рукаве тонкий нож. Гарри растерянно улыбнулся, но ничего не сказал. Мы отправились ко мне в отель, где я переоделся.
   Высокое массивное здание отеля «Стейси», лучший зал которого был отведен под прием, было построено недавно и напоминало новый памятник на старом кладбище. Оно царило над Манхэттеном в своем высокомерном величии, подобно капризному юнцу, изгнавшему из дома всех его обитателей и наслаждающемуся своей мнимой властью над ними.
   Лимузины стояли впритык один к другому в местах, где парковка обычно запрещена, и, невзирая на таблички, свидетельствующие о дипломатическом иммунитете их владельцев, были похожи на хворых котов. Одно за другим подъезжали такси, вдоль улицы было выставлено полицейское оцепление, и несколько конных полицейских следили, чтобы не образовывались заторы. Среди толпы зевак было полно сыщиков, одного-двух я узнал в лицо.
   Приглашенных на прием направляли из холла налево, всех остальных — направо, отделив их от избранных красным бархатным шнуром. Ковровая дорожка того же цвета вела в зал. У двери гостей встречали два улыбчивых молодых человека в смокингах и проверяли пригласительные билеты, отрывая один уголок, дабы обнаружить тонкий цветной слой в плотной бумаге билета. За дверью приглашенные проходили еще одну проверку.
   Мы с Гарри прошлись по холлу, нашли, где установлены таксофоны, и я позвонил в регистратуру отеля. Замотанная телефонистка связала меня с портье, которого я попросил подозвать к телефону ближайшего дежурного полицейского. Портье очень удивился, но через стеклянную дверцу будки я увидел, как он помахал рукой полицейскому и передал ему трубку.
   — Дежурный Делани слушает. Кто у телефона?
   — Мое имя — Мэнн. У меня пакет для лейтенанта Галлахера, он его ждет. Как мне ему передать?
   — Он сейчас на дежурстве и...
   — Да знаю я, но ему это срочно нужно. Вы можете вызвать его на минутку? Я только передам, и все. Это депеша из управления, он будет вам благодарен.
   Последняя фраза, видимо, его убедила. Он обещал передать мое сообщение, а я сказал, что через несколько минут буду возле регистратуры. Повесив трубку, я подал знак Гарри следовать за мной, пошел за полицейским и подождал, пока он говорил что-то охраннику в штатском, а затем ушел в дежурную комнату.
   Вскоре он вышел оттуда с Диком, который подозвал меня взмахом руки. Дежурный у двери нахмурился, но пропустил нас в комнату, где я вручил Дику конверт.
   — Держи своего Туроса.
   Дик извлек фотографии из конверта, прочитал пояснительную записку, пришпиленную к одной из них, и сказал с усмешкой:
   — Немедленно передам в участок, один из дежурных сейчас же отправится туда. Послушай... а у ребят из Федерального управления есть копии?
   — Пока нет.
   — Они обалдеют, когда увидят.
   — Как насчет одной услуги...
   — Понял. Хочешь встретиться с его величеством королем? Если тебя застукают, придумай, что соврать. Я тебе покажу служебный вход, через который уже прорвался один репортер. Мое дело сторона, ясно? Отныне я тебя знать не знаю. — Он глянул на Гарри и спросил: — Дружок у тебя надежный?
   — Да, иначе он не был бы со мной.
   — Дальше выкручивайся сам, Тайгер.
   Миновав сложную систему переходов, мы вошли в боковую дверь совершенно беспрепятственно, для начала по крайней мере, и оказались там, где плелись политические интриги.
   Видимо, официальная часть приема уже закончилась и наступило время для неформального обмена любезностями и намеками. Вот тут-то и надо было слушать в оба уха. По моему совету Гарри взял бокал шампанского и пошел бродить по залу, стараясь держаться ближе к Тейше и Сариму Шею, которые вели оживленную беседу с десятком высокопоставленных особ. В стороне от них стояла Вей Локка, в окружении почитателей всех возрастов, совершенно очарованных этой восточной красавицей. Я испытывал брезгливость при одной только мысли о ее близости с Тейшем, но там, где правят власть и деньги, некоторые женщины готовы на все.
   Между тем продолжали прибывать опоздавшие гости. Их впускали в зал через одну из боковых дверей. Я присоединился к небольшой группе вновь прибывших, надеясь подобраться поближе к почетным гостям, хотя здесь было полным-полно агентов и многие из них знали меня в лицо. Если меня заметят, не миновать неприятностей, но я решил положиться на удачу. Ведь я здесь, а раз так, они подумают, что у меня есть разрешение.
   В двух вновь прибывших я узнал сотрудников комиссии сената по иностранным делам, за ними вошли знакомый мне сенатор и член нью-йоркской мэрии. Я отвернулся, чтобы они меня не узнали. Затем мелкими шажками просеменил дородный господин с квадратной бородой и щетинистыми усами, а за ним несколько сотрудников ООН, к которым я и пристроился.
   Я уже радовался удаче, когда кто-то осторожно коснулся моего плеча, а его голос на блестящем оксфордском сказал:
   — Однако, старина, каким образом?
   Ухмыльнувшись, я отвел руку от своей пушки.
   — Тэлбот, ты можешь невзначай угодить под пулю.
   — Не думаю, чтобы ты устроил такое представление на публике.
   — Всякое бывает. — Я взглянул на него в упор. — А тебя отрядили следить за мной?
   Тэлбот дружески улыбнулся и похлопал меня по руке.
   — Не обязательно для этого.
   — Тебе поручено следить за мной, не так ли?
   — И не только за тобой, хотя никак не ожидал увидеть тебя здесь. Ну и устроил ты нашим ребятам веселую жизнь. Как это у тебя выходит?
   — Нелегко.
   — Ладно. Давай сделаем так. Ты у меня и так под присмотром. Пока мы вместе, давай-ка я тебе подыграю, да и сам посмотрю, что к чему.
   — В милостях не нуждаюсь, — пошутил я.
   Ответив на мою шутку коротким смешком, Тэлбот повел меня в центр зала, где восседал Тейш со своей свитой. Вей Локка стояла рядом с ним и была центром внимания.
   — Я получил специальное приглашение на прием, — сказал Тэлбот. — Несколько лет тому назад я побывал в Селачине по поручению ее величества и довольно близко сошелся со стариной Тейшем... на личной почве. Дело в том, что ему приглянулась одна наша подданная, и он уговорил ее уехать к нему в королевство для весьма прозаических отношений. Когда ее семейство подняло шум, меня послали... уговорить ее вернуться домой.
   — Предложить выкуп, короче говоря?
   — Ужасное слово. Это не из лексикона дипломатов. Семейка, однако, была весьма состоятельная, так что бартер завершился успешно, а мы после этого подружились с королем. Особенно я угодил ему одним подарком.
   — Каким?
   — Ни за что не поверишь.
   — Что же это?
   — В придачу к наличным он получил шестнадцатимиллиметровый проектор и ящик весьма рискованных фильмов. Старый развратник пришел в дикий восторг. Не понимаю, зачем ему кино, когда у него полно баб для практики. Впрочем, у каждого из нас свои причуды.
   — А какая причуда у тебя?
   — Я — плейбой. Пижонистый, умный и все прочее. Хобби у меня весьма любопытное. Рекомендую попробовать. Иногда получается удивительный результат. Думаю когда-нибудь написать книгу.
   — Предложи это Тейшу. Он отнесется с восторгом.
   Тэлбот презрительно усмехнулся:
   — Моя книга явится результатом клинического исследования проблемы.
   — Я слишком молод еще, чтобы писать книги.
   Ведя меня под руку, Тэлбот протиснулся сквозь толпу, окружавшую Тейша эль-Абина. В вечернем костюме тот казался еще старше и ниже ростом. Неизменны были хитрое выражение лица и шустрые глазки, словно выискивающие, где еще можно использовать свою власть для личной выгоды. Тейш тепло приветствовал Тэлбота, открыто изъявляя свою симпатию.
   С минуту они предавались воспоминаниям, посмеялись какой-то скабрезной шутке, а затем Тэлбот подозвал меня поближе и сказал:
   — Позвольте представить вам моего доброго друга, мистера Мэнна.
   Я заколебался, не зная, как Тейша величать, а Тэлбот явно посмеивался в душе над моей растерянностью, но король выручил меня, сказав:
   — Очень приятно. И зовите меня просто Тейш. В моей стране это не только имя, но и титул, так что в этом не будет никакой фамильярности. Ведь и у вас в Библии всех пророков называют по именам. А разве Авраам и Моисей не были великими людьми?
   Схватив протянутую мне руку, я с улыбкой пожал ее.
   — Благодарю вас, сэр. Надеюсь, вам нравится ваше пребывание здесь.
   Тейш качнул головой и быстро огляделся вокруг.
   — Я уверен, что наш визит будет успешным.
   Взглянув на меня повнимательнее, он, казалось, мучительно пытался что-то припомнить.
   — Мы не встречались раньше? — спросил он наконец.
   Меня опередил Тэлбот:
   — Мой друг — один из тех богатых американских промышленников, что коллекционируют доллары. В основном обретается в лобби конгресса в Вашингтоне, чтобы черпать информацию из первых рук.
   При упоминании долларов в глазах Тейша зажегся интерес.
   — Вот как, и каким же бизнесом вы занимаетесь?
   — Нефтью, — соврал я. — Разведка и разработка месторождений. Весьма масштабная отрасль.
   Пальцы Тэлбота стиснули мне руку. Сам того не желая, он оказал мне величайшую услугу, и я перехватил у него инициативу. Тэлбот понял, что допустил промах, но все ошибаются, и он в данном случае ошибся. Мяч оказался у меня, и я не собирался выпускать его из рук.
   Глазки Тейша загорелись. И он проговорил:
   — Очень мило. Я думаю, мы с вами найдем время поговорить поподробнее. А как называется ваша компания?
   Все — теперь я послал мяч в игру. Синдикату Мартина Грейди принадлежал контрольный пакет акций в новом, только что создаваемом нефтяном гиганте, представлявшем конкуренцию ветеранам нефтяной промышленности. Полная поддержка мне обеспечена, я не сомневался, поэтому мог играть крайним, принимая точные пасы от ведущего игрока, а в случае необходимости оказаться в зоне защиты.
   — Корпорация «Ам-Пет» — «Америкэн петролеум». Мы не очень давно работаем, но...
   — О, вас знают, — прервал меня Тейш. — Я слышал об «Ам-Пете». — Он перестал изучать мое лицо, переключившись на заманчивые мысли о нефти и авуарах «Ам-Пета». Видно, старикан провел предварительную разведку еще до отъезда в Штаты. Он повернулся к Вей Локке, взял ее за руку и, любезно извинившись, отвлек от беседы с поклонниками: — Дорогая, позволь представить тебе мистера Мэнна. Он один из владельцев корпорации «Ам-Пет», о которой мы постоянно слышали в последнее время.
   Тейш сказал с улыбкой, когда она подала мне руку:
   — Вей Локка, моя невеста. Скоро у нас будет свадьба.
   Ее рукопожатие было теплым и крепким.
   — Вы счастливый человек, — заметил я.
   — Да, — согласился Тейш, подняв глаза на невесту. — У нас будет много сыновей. В моей стране этому придают большое значение.
   — В моей тоже, — живо отозвался я.
   Вей Локка казалась не менее проницательной, чем Тейш, и такой же любезной и улыбчивой.
   — Очень приятно с вами познакомиться, мистер Мэнн. У меня такое ощущение, что мы с вами уже встречались.
   — Я был бы счастлив, но, к сожалению, это не так.
   Своему рукопожатию она сумела придать чувственность. Лучистые глаза словно сулили что-то, и я почти физически ощущал на расстоянии исходивший от нее жар. Отпустив ее руку, я почувствовал движение слева от меня. Это подошел Сарим Шей.
   Вей Локка представила нас друг другу:
   — Это Сарим Шей, мистер Мэнн. Наш советник.
   Мы обменялись рукопожатиями.
   — Очень рад, — произнес он, не выпуская моей руки и продолжая ее трясти по обыкновению европейцев. Потом он, улыбаясь, пожал руку Тэлботу, не преминув заметить при этом: — Ах, мистер Тэлбот, я так много о вас слышал. Удивительно, что мы до сих пор не встречались. И ведь учились в одном университете.
   — Оксфорд — огромное учебное заведение, — сказал Тэлбот. — Кажется, я был на курс старше. — Они отошли в сторону и предались воспоминаниям о счастливой студенческой поре. Краем глаза я наблюдал за Гарри, беседовавшим с двумя господами: один — дородный, с густой бородой и усами, а другой — высокий и плешивый, последнего я встречал в ООН и запомнил потому, что он всегда щеголял с розеткой в петлице и множеством миниатюрных значков на груди.
   Я только собрался было затеять светский разговор, как Тейш опередил меня. Взглянув на часы, он заулыбался:
   — Вы меня извините... Сейчас будут передавать новости, я хотел бы их посмотреть.
   — Разумеется, — ответил я.
   — Присоединяйтесь к нам, мистер Мэнн. В соседней комнате установлен телевизор. Я... простите мне мое тщеславие. Будут показывать меня. Вы не против?
   Вей Локка с улыбкой взяла меня за руку.
   — Уверена, ему понравится.
   — Я с удовольствием, — с готовностью согласился я.
   — Сарим, мистер Тэлбот, мы готовы, — позвала она.
   Из нескольких сот гостей только человек двадцать удостоились чести смотреть передачу. Те, кто не удостоился, не слишком огорчились — кругом сновали официанты с выпивкой и закуской. Малыш Гарри оказался пронырливее, чем я предполагал. Вместе со своими двумя собеседниками он тоже попал на телевизионный просмотр.
   В комнате поставили только одно кресло, которое и занял Тейш эль-Абин, усевшись, как ребенок, перед самым экраном и ерзая от нетерпения. По одну сторону от него стояла Вей Локка, а я сразу за ней. Сарим Шей настраивал телевизор на нужную программу.
   Мы просмотрели рекламу, потом диктор сообщил краткое содержание новостей. Тейш должен был появиться в самом начале: ясно было, что это Вашингтон постарался.
   Все шло как по маслу, но вдруг на экране возникли помехи, словно пошел снег, и Тейш огорченно заахал. Публика заволновалась. Один из устроителей схватил трубку и стал звонить в службу ремонта.
   Вей Локка встревоженно посмотрела на меня.
   — Скорей бы они наладили. Он так хотел увидеть эту программу!
   — Не беспокойтесь. Они могут повторить, если сейчас сорвется, — подмигнул я ей.
   — Но это будет уже не то, — возразила Вей.
   Вей Локка не подозревала о существовании замкнутой телевизионной системы и программы, придуманной только для того, чтобы ублажить тщеславие Тейша, а я должен был помалкивать. Время шло, все сочувственно перешептывались, а Тейш все настаивал, чтобы Сарим Шей исправил изображение. Тому удалось было поймать передачу из Бостона, но с нью-йоркскими программами ничего не получилось.
   Все это мне не понравилось. Что-то здесь было нечисто, только я не мог понять — что именно. Потом послышались голоса у двери, и народ стал проворно расступаться, пропуская человека в форменном комбинезоне техника с чемоданчиком для инструментов в руке.
   Низкорослый мужчина лет сорока пробирался боком через толпу, направляясь прямо к нам. Вот он уже поравнялся со мной и, когда Вей Локка и я отступили в сторону, захотел оказаться рядом с Тейшем.
   И тут до меня дошло. Толкнув Вей Локку так, что она не устояла на ногах и упала в чьи-то объятия, испуганно глядя на меня, я настиг «техника» и ударил его сзади в ухо как раз в тот момент, когда он почти вплотную приблизился к Тейшу. При падении у «техника» выпала игла, которую тот сжимал в ладони. Тейш, заслонив лицо рукой, застыл на месте.
   В этой чертовой давке я потерял равновесие. Сбитый мной тип поднялся и, как заяц, бросился наутек. Никто из присутствующих не понимал, что происходит. Охранники окружили Тейша, но ситуация не была ясна и им. Метра два отделяли меня от «техника». Я, чертыхаясь, продирался сквозь толпу, понимая, что, если я его не задержу, он удерет.
   У двери я увидел Гарри с двумя его приятелями. Бородатый раньше других оценил ситуацию и так ударил «техника» кулаком, что тот упал. В следующее мгновение подоспел я и прижал его к полу, но он и не думал сопротивляться. Следом прибежали ребята из Федерального управления безопасности и подняли меня, а «техника» увели, надев на него наручники. Я вернулся в зал.
   Тейш, Вей Локка и Сарим Шей стояли рядом под прикрытием охранников с пистолетами в руках. Тэлбот, находившийся тут же, сузив глаза, вопросительно смотрел на меня, ожидая объяснений. Кивнув в сторону кресла Тейша, я наклонился и достал из-под него деревянную палочку, похожую на спичку, из кончика которой миллиметра на три выступала игла. Я протянул ее Тэлботу.
   — Немедленно пошлите в лабораторию. Я уверен, что в игле быстродействующий яд.
   Тейш не сводил с меня испуганного взгляда.
   — Пожалуйста, мистер Мэнн...
   — Не беспокойтесь. Все под контролем. — Показав на телевизор, я спросил: — Можно мне кое-что проверить?
   Один из охранников хотел было возразить, но Тэлбот сделал ему знак не мешать.
   — Давай действуй, старина.
   Я включил нужную программу, и мы увидели Тейша, выступающего со своей приветственной речью на корабле. Мне стало ясно, как было подстроено покушение.
   — Я скоро вернусь, — сказал я, обращаясь к Тейшу, и позвал Тэлбота с собой.
   У двери нас попытались остановить, но помогло удостоверение Тэлбота. В коридоре распоряжался Дик Галлахер, расставляя своих людей и грозно раздавая приказы. Я подозвал его и спросил:
   — Как попасть на крышу?
   Не задавая лишних вопросов, он повел нас к пожарному выходу. Перескакивая через ступеньки, мы пробежали мимо дежуривших у выхода на крышу полицейских и бросились к антенне. Она была свернута, а рядом лежал гаечный ключ, но поблизости никого не было.
   — Все входы перекрыты? — спросил я.
   Дик кивнул.
   — Значит, сообщник проник сюда заблаговременно. Он находился где-то рядом.
   — В чем дело? Объясни.
   — Все было спланировано очень ловко. Один, повернув антенну, исказил изображение, зная, что тут же вызовут техника, а тот, проходя мимо Тейша, незаметно уколет его. «Техник» немного повозился бы с телевизором, а сообщник на крыше вернул бы тем временем антенну на место. Картинка появилась бы, преступник исчез, а Тейш через несколько минут оказался бы мертв.
   Дик окинул взглядом крышу. По его мнению, преступник должен был находиться где-то здесь. Никаких зданий рядом со «Стейси» не было, так что перебраться на соседнюю крышу он не мог. Мы решили тщательно осмотреть крышу отеля и выходы к ней в надежде отыскать лазейку, которой мог воспользоваться злодей.
   Вскоре Дик обнаружил его за огромной вентиляционной трубой в самом центре крыши.
   Дик окликнул нас, указал на трубу, и мы устремились к ней с трех сторон, не раздумывая, вооружен этот тип или нет. Между тем злодей выглянул из-за решетки, отгораживавшей трубу, видимо желая сориентироваться в обстановке, и в это время Дик выстрелил в воздух. Тот, наверное, подумал, что его хотят убить, и, как испуганный заяц, бросился к одному из выходов на крышу, но, увидев нас, метнулся в другую сторону. Движение было слишком резким, и он, отчаянно размахивая руками, заскользил по гладкому склону крыши к невысокому кирпичному барьеру, а еще через секунду мы услышали дикий вопль, когда он падал с высоты десяти этажей, пока не превратился в темное пятно на тротуаре, которое постепенно обрело красные контуры, отсвечивающие блеском уличных фонарей.
   Дик пробормотал:
   — Вот черт!
   Когда мы вернулись, в зале уже никого не было. Почетные гости и горстка приглашенных перешли в помещение поменьше. Тейш, Вей и Сарим беседовали с тремя сотрудниками управления безопасности, одним из которых был Хэл Рэндольф. При виде меня его лицо затряслось от ярости, и, едва сдерживаясь, он прошипел сквозь зубы:
   — Я жду твоих объяснений, Тайгер.
   — Почему?
   — Не заговаривай мне зубы. Давай выкладывай.
   — Ну, испортил я развлечение. Думаю, ты и сам все знаешь.
   — Мне нужны подробности.
   Я указал рукой на Тэлбота.
   — Он тебе все расскажет. У него иголка, которой хотели убить Тейша.
   Тэлбот развернул носовой платок, на котором лежало орудие намечавшегося убийства, кончик иглы был покрыт неизвестным веществом.
   — Надо отправить на анализ в лабораторию, — сказал он. — Если не хотите отнести лично.
   Рэндольф взял у него из рук платок с иглой, сказав, что он сам это сделает. Выслушав подробный доклад Тэлбота, Рэндольф повел нас в соседнюю комнату, где был установлен телевизор. Там двое людей хлопотали над лежавшим на столе телом человека в комбинезоне.
   Я подошел к столу.
   — Это тот самый человек, который хотел убить Тейша! — воскликнул я.
   — Посмотри на его шею, — сказал Рэндольф.
   На шее была вмятина, как будто человека ударили куском трубы.
   — Профессиональная работа, — констатировал я. — Мне известны только два человека, способные нанести такой удар, но обоих уже нет в живых.
   — Он был уже мертв, когда наши ребята его подобрали. Они же решили, что он без сознания. Такая точность удара присуща лишь топору палача.
   Я задумался, припоминая события вечера.
   — А казалось, что он только сбил его с ног.
   — Кто? — спросил Рэндольф, не сводя с меня глаз.
   — Бородатый. Вы его не задержали?
   — Он исчез куда-то в суматохе.
   — Дело поправимое. У него ведь было именное приглашение. Можно проверить.
   — Да, но приглашение было на имя Кармена Бешипа, внешне похожего на того, с бородой. Пять минут тому назад мы получили сообщение, что мистер Бешип найден убитым в своей квартире точно таким же ударом. — Сцепив руки за спиной, он покачивался взад-вперед. — Как это у тебя ловко получилось, Тайгер. Даже о человеке на крыше позаботился. Участники покушения больше нам ничего не расскажут. Может, объяснишь ты, Тайгер?
   Турос отыскал среди приглашенных бородатого человека, под видом которого он явится на прием, замаскировав бородой шрам на шее. Для него не составило никакого труда добраться до списка приглашенных и заполучить билет, предназначенный бородатому. Придать солидность фигуре тем более несложно. В таком виде он легко затеряется в толпе. Ему предстоит все время быть наготове и, если ситуация выйдет из-под контроля, устранить человека, который может вывести полицию на него. Он знал, что возникшая сумятица поможет ему скрыться. Так оно и произошло. Парень на крыше его не волновал, к тому же сейчас уже всем известно, что он мертв.
   — Это был Малкольм Турос, — сказал я.
   — И никто толком не знает, как он выглядит, — заметил Рэндольф.
   — Теперь знаем. — Я вытащил из кармана снимок. — Городская полиция уже разослала его фото повсюду.
   — Негодяй! — Рэндольф схватил карточку и впился в нее глазами.
   — Почему это все и всегда меня так называют? — спросил я Рэндольфа.
   Тот не успел ответить, как вошел Дик и сказал:
   — Тайгер, тебя ждут в зале.
   — Он никуда не пойдет, — рявкнул Рэндольф.
   — Тейш эль-Абин лично просит его прийти, так что не нарывайся на неприятности.
   Я ухмыльнулся сделавшемуся пунцовым от злости Рэндольфу.
   — Встретимся позднее у меня в офисе, Мэнн.
   — Непременно, — ответил я. — Мне нужно получить одну бумажку. Разрешение на оружие.
   Тейш уже сам сообразил, что произошло, но тем не менее попросил меня все рассказать, что я и сделал, ничего не утаивая. Выслушав меня, он медленно наклонил голову, помолчал немного, чтобы обрести прежнее спокойствие, и тихо произнес:
   — Выражаю вам мою самую искреннюю благодарность, мистер Мэнн. Я в долгу не останусь.
   — Нет нужды меня благодарить.
   При этих моих словах Сарим Шей внезапно оживился:
   — И впрямь вы действовали так стремительно, что никто ничего не понял. А вы и правда видели иглу?
   — Только когда он ее уронил. Я уже был настороже, потому что еще чуть раньше почувствовал что-то неладное.
   — Так чутко реагировать на происходящее вроде бы несвойственно... бизнесмену, — заметил Сарим Шей любезным тоном, но за этой любезностью скрывалось нечто большее, поэтому я повел себя чисто по-американски — просто отшутился.
   — В моем бизнесе как раз наоборот, — сказал я. — Баксы можно заработать только в непрерывной жестокой борьбе. На своем жизненном пути я имел дело с таким количеством людей и побывал в таких передрягах, что безошибочно распознаю надвигающиеся неприятности.
   — У всех есть враги, — ответил Тейш с ничего не выражающей улыбкой. — Нам не понадобится много времени, чтобы выяснить, кто это затеял, и тогда будут приняты соответствующие меры.
   — Этим займется полиция, — заметил я как ни в чем не бывало.
   Тейш посмотрел на меня так, словно мой ответ его позабавил.
   — Да, конечно. Полиция займется. Могу я вас попросить еще об одном одолжении?
   — К вашим услугам.
   — Мы с Саримом должны присутствовать на конференции — очень важное мероприятие для уважаемых правительств наших стран. Ввиду того... что произошло, мне не хотелось бы оставлять Вей одну.
   Он отечески взял ее за руку и улыбнулся.
   — Я не очень обременю вас, если попрошу позаботиться о ее безопасности, пока мы не освободимся?
   И опять я ощутил нечто странное в поведении Сарима Шея. Внешне он выражал с Тейшем полное согласие, но чувствовалось, что дается это ему не без труда.
   — Я не против, но, может, лучше Тэлбот, ведь вы с ним... — начал было я, но Тейш не дал мне договорить:
   — Желательно, чтобы это были вы, мистер Мэнн.
   Улыбнувшись Вей Локке, я согласно кивнул.
   — Буду рад. Надеюсь, служба безопасности не станет возражать. Они тут все держат под контролем.
   — Я позабочусь об этом, мистер Мэнн.
   Подозвав Хэла Рэндольфа, он вкратце изложил свое пожелание. Казалось, у Хэла того и гляди все пуговицы отлетят, так его распирало от злости на меня. С коротким полупоклоном он отправился выполнять поручение Тейша.
   Так тебе и надо. Можешь только кусать локти.
   Тейш и Сарим Шей в сопровождении охраны покинули зал. Я подал Вей Локке норковое манто, нарочно коснувшись пальцами ее оголенной спины. Легкий трепет пробежал у нее по коже, она обернулась и посмотрела на меня через плечо.
   — Интересный вы человек, мистер Мэнн.
   — Ничего особенного.
   — Как мне вас называть? — спросила она с улыбкой.
   — Тайгер. — Когда она удивленно подняла брови, я добавил: — Это мое имя.
   — В моей стране рассказывают забавные истории о тигриных инстинктах, — заметила она, взяв меня за руку.
   — Было бы любопытно послушать, — ответил я.
   — Услышите. Позже. А сейчас вы отвезете меня в мой номер и заедете за мной в восемь. Не опоздаете?
   — Когда тигрица зовет тигра, он мчится к ней как ветер. Инстинкты, как вы сказали.
   Она так тесно прижалась к моему боку, что я почувствовал плечом ее грудь.
   — Возможно, вы уже слышали эту историю, — заметила Вей Локка.
   — Нисколько не удивлюсь, если это так.
  
  
  
  
   Глава 6
  
  
   Выбравшись на улицу, я тут же позвонил Мартину Грейди, посвятил его во все подробности событий, а также в мои россказни Тейшу о корпорации «Ам-Пет». Мартин быстренько организовал передачу мне большого пакета акций, которые я должен был вернуть после выполнения задания. А пока я буду считаться солидным промышленником, если кому-нибудь вздумается проверить мой статус.
   — Послушай, я, конечно, могу поддержать общий разговор о разведке и переработке нефти, но я поплыву, когда дело дойдет до тонкостей.
   Грейди буркнул что-то, и мне было слышно, как он прикуривает от зажигалки.
   — Я так и предполагал, — проворчал Грейди. — Уолтер Милос, один из разработчиков нового метода, как раз сейчас в Нью-Йорке. Мы его подключим, и он тебя поднатаскает. Будешь знать достаточно, чтобы не попасть впросак, но никаких подробностей относительно самого процесса. Нельзя выдать то, чего не знаешь, и чем больше ты будешь увиливать от каверзных вопросов, тем достовернее будет выглядеть твое нежелание выдать производственную тайну.
   — Где мы с ним встретимся?
   — Он остановился в том же отеле «Кэлвин», что Ленни. А уезжает завтра утром, так что поторопись.
   — Хорошо. Как дела у федеральных ребят? Нашли что-нибудь, чтобы подкопаться под нас?
   Мартин весело хохотнул, чего уже давненько не случалось.
   — Все их попытки закончились ничем. Уж чего они только не предпринимали! Даже связывались с налоговым управлением, но оказывается, быть честным выгодно. Опять допрашивали Стейбена и Липса насчет дела Миллера, но у них надежное алиби.
   — Наши только вывели федеральщиков на Миллера, а те сами прихлопнули его. Пусть скажут нам спасибо.
   — Только не эти ребята. Они хотят нащупать наши источники информации. Чет сообщил, что ты у них на особом счету, так что будь осторожен. Не слишком доверяй Хэлу Рэндольфу, он спит и видит, как бы накинуть на тебя удавку.
   Я засмеялся. Рэндольф охотится за мной с давних пор, но я ловко выскальзываю из петли.
   — Не переживай. Наш Рэндольф действует строго по инструкции и совершенно теряется, если вдруг какая-то страничка оказывается вырванной. Можешь мне подсказать еще что-нибудь? Следующую информацию передам через Ньюарк.
   — Ты сам продумал свое задание, Тайгер, и достаточно опытен, чтобы не нуждаться в советах.
   — Большое спасибо. Я все еще жду вестей о Пите Муре.
   — Подожди минутку. — Кто-то вошел в офис, послышались приглушенные голоса и шелест бумаг. Взяв трубку, Грейди кратко изложил мне ситуацию в Селачине.
   Пока что Пит не вошел в контакт с нашими людьми в Селачине. О Тедди Тедеско тоже ничего не известно. Надо дождаться, пока Мур его отыщет. За железным занавесом в Советском Союзе наблюдается беспокойство по поводу селачинских дел.
   Взяв такси, я отправился в отель «Тафт» к Гарри. Удостоверившись, что это я, он открыл дверь. Он все никак не мог успокоиться и робко улыбнулся, увидев, что я это заметил.
   — Это не от суматохи, сэр. Я просто боялся, что меня могут схватить и выслать обратно в мою пустыню, а там я быстро лишился бы головы.
   — Все позади, — успокоил я его. — Послушай, ты был все время рядом с бородатым, который сбил техника.
   — Да, с того самого момента, как он появился впервые, мы были все время вместе.
   — Что можешь о нем сказать?
   — Он не американец. Голос у него... какой-то странный.
   — Тембр или выговор?
   Гарри задумался на мгновение.
   — Звук голоса. Как будто... простуженный...
   — Когда-то я прострелил ему горло. О чем вы говорили?
   — На всякие ничего не значащие темы. О красоте леди Вей Локки, о неожиданном возвышении карликовых королевств, о вьетнамской войне. Вот и все. Он знал, когда Тейш покинет большой зал, и уже стоял у самых дверей комнаты, где был телевизор, но не спешил в нее входить. Я тоже не рвался вперед, вот мы и оказались вместе.
   — О себе он что-нибудь говорил?
   — Нет. Только сказал, что ему не нравится Нью-Йорк и опротивел запах орехов личи. Я не понял, что он имел в виду.
   — Это китайское лакомство, — объяснил я. — Раньше их продавали целыми коробками в китайских прачечных. И это все?
   — В сущности, никакого разговора вроде бы и не было. Так... ни о чем.
   — Он-то знал, о чем говорит.
   — Но я кое-что узнал уже после... после этого происшествия. Во время паники меня оттеснили туда, где находились Тейш и Сарим Шей. Вей Локка решила дать королю успокоительную таблетку, а я принес воды. В это время Сарим Шей сказал Тейшу, что это американский заговор с целью убить его и посадить в Селачине своего короля. Шей настойчиво убеждал в этом Тейша, и тот внимательно слушал.
   — Ты себя не выдал?
   — Нашего языка никто не знает, поэтому они говорили не таясь. Да, вот еще... Тейш очень доволен вами. Мне кажется, он не верил тому, что говорил Сарим Шей.
   Присев на край стола, я задумался над последней фразой Гарри. Даже если Тейш не поверил Сариму, тот все равно попробует внушить ему мысль об американском заговоре. А тех, кто будет пытаться доказать обратное, можно легко устранить: когда ставки высоки, и такое бывало.
   — О'кей, Гарри, ты свою работу закончил. Переезжай из отеля к себе в барак. Дальше буду действовать я.
   — Позвольте мне остаться с вами, сэр.
   — Ну-ну. Это опасная игра, мой друг, только для профессионалов. Проверять будут любое мелькнувшее на приеме лицо, и я не уверен, что там не работали скрытые камеры. Не хочу, чтобы тебя сцапали.
   — Хорошо, как скажете, сэр, — покорно ответил Гарри.
   Я позвонил Чарли Корбинету, но, не застав его на месте, спросил у секретарши, где его можно найти. Он ужинал в своем любимом ресторане и был слегка раздражен, когда звонок прервал его трапезу, однако услышав мой голос, смягчился.
   — Ты уже слышал, полковник?
   — Спроси, кто не слышал. Предупреждаю, ты играешь с хвостом льва.
   — Ничего не поделаешь. Лабораторный анализ готов?
   — Да. Я думаю, он тебя не удивит. На игле был кондрин. Для окружающих смерть Тейша через двадцать минут после укола выглядела бы как сердечный приступ, и все решили бы, что он переволновался во время приема и последующего телерепортажа о себе. Присутствие этого вещества в организме было бы невозможно обнаружить никаким химическим анализом.
   — В Штатах его можно найти?
   — Вряд ли. Растение, из которого получают кондрин, произрастает в одном-единственном месте в Южной Америке. Обитающие там племена издавна используют его при охоте на дичь или в борьбе со своими врагами. Его невозможно получить искусственным путем.
   — Все сходится. Ведь свою последнюю операцию Турос осуществлял в Бразилии, там он и раздобыл яд.
   — Скорее всего, так. Я читал сообщение о двух других. Имя «техника» — Парнелл Рат. Две судимости за непредумышленное убийство и подозрение в пяти других убийствах. Он всего три недели как из тюрьмы. Во время обыска в его комнате под подоконником обнаружили тысячу долларов мелкими банкнотами. Только об этом молчок.
   — Ты меня знаешь.
   — Вот это-то меня и беспокоит. Ты нам здорово помог с фотографией Туроса, но все же советую умерить настырность.
   — У меня нет выхода.
   — Имеющий уши да слышит... Федеральщики так ужесточили охрану, что к Тейшу теперь никто и на шаг не приблизится...
   — Спорим? — засмеялся я и положил трубку, не дослушав Чарли до конца. Он повторил одну из своих любимых аксиом: преимущество всегда на стороне агрессора.
   Я попрощался с Гарри, стараясь не замечать его печального взгляда, и зашагал к лифту.
   Спустившись тремя этажами ниже, я постучал в номер Лили Терни.
  
  
  * * *
  
   Осведомившись, кто к ней наведался, Лили открыла дверь. На этот раз она уже не прятала пушку под полотенцем. Потому что под полотенцем была она сама, с мокрыми волосами, вся розовая и душистая после ванны.
   — Может, мне подождать в коридоре?
   — Не валяй дурака, — отрезала она, недовольная моей выразительной усмешкой.
   Я вошел и закрыл за собой дверь. В номере царил беспорядок. Повсюду были разбросаны вещи, а на подушке лежала «беретта». На кровати, в ногах, был наполовину упакованный чемодан.
   — Собралась куда-то?
   — Получила приказ возвращаться. После последней твоей выходки нет смысла здесь оставаться.
   — Быстро расходятся слухи.
   Лили наполнила и подала мне бокал.
   — Я не совсем зря потратила время. Узнала о тебе кое-что еще.
   — Что же именно?
   — Вероятные ответы на тревожившие Интерпол вопросы. У организации Мартина Грейди есть грани, о которых мы не догадывались.
   Я предпочел промолчать.
   — Могу сообщить одну вещь, способную тебя заинтересовать.
   — Вот как?
   — Двое наших находятся в Селачине. Несколько часов тому назад они обнаружили тело взрывника из местных. Убит выстрелом в голову пулей 38-го калибра из американского оружия. Кроме Тедеско, там действует еще один американец. На него и пало подозрение.
   Я молчал.
   — Его имя Пит Мур, — продолжала Лили. — Если оползень, под которым погибли ваши технические специалисты, организовал убитый взрывник, то его настигло возмездие.
   — Дорогая, а тебе не приходило в голову, что его могли стукнуть советские, чтобы помалкивал? Раздобыть тридцать восьмой не так уж сложно, зато как приятно свалить все на Пита, который охотится за ними и ищет Тедеско.
   — Возможно, ты прав. Думаю, мы скоро все узнаем.
   — Каким образом?
   Я так и замер, не донеся бокал до рта.
   Загадочная улыбка Моны Лизы появилась у нее на губах.
   — Дело в том, что наши обнаружили убежище Тедеско, а для другого устроили западню.
   — Господи, неужели жив!
   — Похоже на то.
   Меня просто распирало от радости, я не мог удержаться от смеха.
   — Не вижу ничего смешного, — раздраженно заметила Лили.
   — Да эти парни устроят так, что ваши сами же и угодят в свою ловушку.
   — Ничего у них не выйдет. Нашим помогают горные жители Селачина, — высокомерно заявила она.
   Я поставил свой бокал на стол, так и не пригубив его.
   — Да ты знаешь, что будет, если наших парней схватят?
   — Конечно. Их будут судить и...
   — Ничего подобного. С ними расправятся местные жители по своим законам, и никакой Интерпол и вообще никто не сумеет им помешать.
   — Сами виноваты, что оказались в таком положении.
   — Виноваты? — повторил я, едва сдерживаясь, и подошел к кровати. Затолкав все ее шмотки в чемодан, я захлопнул его и вытряхнул все патроны из «беретты», чтобы Лили не вздумала брыкаться.
   — Ты что делаешь? — возмутилась она.
   Одним движением я сдернул с нее полотенце и толкнул ее на кровать. Лили приглушенно вскрикнула. С рассыпавшимися по подушке волосами, напоминавшими растаявшее сливочное мороженое, она была вся такая тоненькая, беленькая, хорошенькая и до того перепуганная, что даже не пыталась прикрыться.
   — Никуда ты отсюда не выйдешь, по крайней мере в ближайшее время, — сказал я.
   — Мерзавец, если ты думаешь...
   — Малышка, я тебя предупреждал, — сказал я с самой гнусной ухмылкой, на какую был только способен, и она, без сомнения, поняла. Схватив край покрывала, она натянула его на себя, залившись краской.
   — Будь умницей, и может, я верну твои одежки. А пока не рыпайся. Возможно, я тебя еще использую.
   — К-как? — жалобно пролепетала Лили.
   — Не так, как ты думаешь, крошка, — ответил я.
   Спустившись вниз, я сдал чемодан в камеру хранения на свое имя, получил квитанцию и ушел. До встречи с Вей Локкой времени оставалось в обрез, а мне еще надо было кое с кем повидаться.
   Здоровяк швейцар дружески мне подмигнул и, оглядевшись по сторонам, повел меня в холл. Когда я показал ему фото Туроса, он его сразу узнал.
   По домофону я сообщил Рондине и Ленни о своем приходе и поднялся на лифте на нужный этаж. Только проверив пароль, Ленни открыл мне дверь, пряча за пояс свою пушку.
   — Тэлбот звонил мисс Кейн и все ей рассказал, — первым делом выпалил Ленни. — Ну тебе и везет!
   — Хоть бы часть моего везения досталась Тедеско и Муру. Где Рондина?
   — Рондина? — удивился Ленни. — А... мисс Кейн. Одевается.
   — У вас как? Спокойно?
   — Ничего не произошло.
   Я протянул ему фотографию Туроса.
   Ленни внимательно изучил ее, потом вернул мне.
   — Он, конечно, постарается изменить свою внешность, когда узнает, что у полиции есть его снимок. Но он не сможет изменить свой голос, — сказал я. — Свяжись с Вирджилом Адамсом и узнай, нет ли чего нового от наших осведомителей. За обещанные десять тысяч, я думаю, они подсуетились.
   Сообщив Ленни приблизительный план моих дальнейших действий и заручившись его обещанием не действовать в одиночку в случае, если застукают Туроса, я оставил его на телефоне и вошел в спальню.
   Сидевшая перед трюмо Рондина, увидев меня в зеркало, одарила многообещающей улыбкой, потом обернулась, встала и протянула ко мне руки. Характерный лондонский говор с прерывающимися гортанными нотками и радужный ореол вокруг пышных волос, создаваемый светом, падающим из окна у нее за спиной, повергли меня в совершенный восторг, и двадцати лет как не бывало. Передо мной была ее старшая сестра, подлинная Рондина, которая пыталась меня убить, невзирая на то что мы любили друг друга.
   Я должен был немедленно стереть из памяти этот образ. Притом что свою нынешнюю возлюбленную по какой-то странной привычке я называл Рондиной, любовь моя была преданной и нежной и щедро одаривала нас всеми радостями, на которые только способна такая всепоглощающая любовь. Обняв ее, я прикоснулся к ее влажным губам, почувствовав, как они раскрылись навстречу моему поцелую. Насытившись этой нежной близостью, я отстранил ее и окинул довольным взглядом. На шее у нее все еще была видна красная полоса, и она поморщилась, когда я коснулся ее пальцем.
   — Болит?
   — Немного саднит. Ничего. — Она внимательно заглянула мне в глаза. — Мне рассказали о приеме... Можешь сказать мне правду?
   — Только не жми на меня, детка.
   — Не буду.
   — Спрашивай.
   — Ходят слухи, что покушение было организовано вашей группой. Абстрагируясь и зная методы Грейди, вполне можно допустить такую вероятность. Что касается тебя, то ты покорил Тейша, и он просил пригласить тебя в качестве личного гостя на правительственный прием в его честь.
   Я сразу как-то сник и стиснул зубы.
   — В этой переделке было убито три человека.
   — Да, но один из убийц скрылся. Там был ты. Людьми можно и пожертвовать, если дело того стоит.
   — Черт возьми! Ты же знаешь, что мы так не работаем!
   — Я хочу знать твой ответ.
   Я кивнул и попытался расслабиться. Это оказалось совсем непросто.
   — Ладно, отвечаю. Я почувствовал подвох в этой истории с телевизором и подправил ситуацию. Чистая правда, — ответил я, едва сдерживаясь от возмущения.
   Рондина сочувственно взяла меня за руку.
   — Прости, Тайгер. Я должна была спросить. Ведь это моя работа.
   Внутреннее напряжение немного спало, и я снова улыбнулся.
   — Ладно, забудем. Пока мне крупно везет. А ты так и собираешься все время за мной следить?
   — Хотела бы, да не стоит и пытаться.
   — Вот именно. Со мной это никому не удастся.
   — Тогда что прикажешь делать мне? — шутливо спросила Рондина.
   — Ты будешь на официальном приеме?
   — Конечно, потому что тебя тоже пригласят.
   — Тогда держись подальше от меня. Крутись возле Вей Локки, особенно когда она будет разговаривать с Тейшем или Саримом Шеем.
   — Но они не станут говорить между собой по-английски, — возразила Рондина.
   — Не беспокойся. Я об этом позабочусь.
   — А ты что будешь делать?
   Поцеловав ее в кончик носа, я сказал:
   — Будешь много знать, скоро состаришься. Потом узнаешь.
   — Но...
   — Держи ухо востро. Мне придется забрать у тебя Ленни, так что пусть за тобой приглядывает кто-нибудь из ваших на случай, если опять объявится Турос. Ни минуты не оставайся одна, поняла?
   — Хорошо, мой Тайгер, — ответила она серьезно. Сжав мои пальцы, она спросила: — Мне следует волноваться за тебя?
   — Кроме тебя, больше некому. Когда прием?
   — Завтра вечером в отеле «Стейси».
   — У меня пока нет приглашения.
   — Будет, — лукаво ответила она. — Скорее всего, ты получишь его от Вей Локки, когда встретишься с ней вечером.
   — Ну и чертовщина! — выдохнул я. — Кто у вас тут читает мысли на расстоянии?
   — Один наш посольский, спрятавшийся за шторой. — Рондина изобразила хитрую гримасу. — Именно это я и имела в виду, когда спросила, следует ли мне волноваться за тебя.
   — Ну если это по долгу службы... — неопределенно ответил я, пожав плечами.
   — Черт бы побрал твой долг! — засмеялась она.
   Я еще раз поцеловал ее и подтолкнул к трюмо, заканчивать свой туалет, а сам вернулся к Ленни.
   Он как раз закончил разговор с Центром в Ньюарке, и Вирджил Адамс не мог сообщить ничего утешительного о поисках Малкольма Туроса. Маскировка у него была отменная, и он не собирался угодить в наши сети. В профессиональном мастерстве ему не откажешь.
   Повсюду в городе, где часто бывали русские, а также в опере и трех мюзиклах на Бродвее постоянно крутились наши люди. В дешевых забегаловках был пущен слух о вознаграждении за его голову. Так что стоит ему показаться на улице, и он тут же угодит в расставленные для него сети. Я на это не надеялся. Я же не угодил в уготованные для меня сети. И Турос тоже не угодит.
   Эрни Бентли все еще работал в своей лаборатории, когда я ему позвонил. Убедившись, что звоню действительно я — мы пользовались условным кодом, — он понял, что требуется его помощь. Хотя он почти безвылазно находился на чердаке, где размещалась его лаборатория, сфера его деятельности простиралась далеко за его пределы.
   — Можешь сделать миниатюрный магнитофон? — с ходу спросил я.
   — Какого размера?
   — С дамскую пудреницу.
   — У меня как раз есть такой в запасе.
   — Немедленно пошли его с курьером ко мне в отель. Потом свяжись с Луи Викхоффом, который ведает обслугой в «Стейси», и скажи ему, чтобы устроил Ленни Бирнса официантом. Пусть он наблюдает за апартаментами Тейша и Сарима Шея.
   — Не выйдет. За ними следят лучшие агенты.
   — Но плохие официанты.
   — Тогда скажи, как это устроить?
   — Я позвоню малышу Гарри и попрошу его приготовить селачинское национальное блюдо, и он же научит Ленни, как его подавать. У них там с этим блюдом связан целый ритуал. Агенты не рискнут продемонстрировать свою неосведомленность. Возможно, кто-нибудь из них войдет вместе с Гарри, но это не важно. Снабди Гарри записывающим устройством, он нам потом переведет. Но Ленни должен попасть туда во что бы то ни стало. Пусть в документах напишут, что он уже год или больше работает в отеле. Подмажь, где надо, в конце концов.
   — Ладно. Не учи ученого...
   Затем я связался с Гарри и изложил ему мой план. Он понял мой замысел и его конечную цель, но попросил время, чтобы раздобыть нужные ингредиенты.
   Я хотел уже повесить трубку, когда Гарри добавил:
   — Мистер Тайгер, сэр... я тут размышлял.
   — О чем, малыш?
   — Когда я выезжал из отеля... садился в лифт, я заметил, как в мой номер постучал человек. У меня нет знакомых. Кто бы это мог быть? Вы никого не посылали?
   Я похолодел.
   — Как он выглядел?
   — Ничего примечательного. Обыкновенный человек, в костюме.
   — Наверное, ошибся номером. До встречи, — спокойно ответил я, стараясь не выдать своего страха.
   Внимательно следивший за мной Ленни спросил:
   — Что происходит, Тайгер?
   — Обязательно дождись сменщика, чтобы она, — я кивнул в сторону спальни, — не оставалась одна. Потом свяжешься с Эрни. В общем, знаешь, что делать.
   — Картина ясна. Но что там случилось с Гарри?
   — Когда я выходил из «Стейси», за мной, видимо, следили. Как же я мог так оплошать!
   Швейцар вызвал мне такси, и я попросил водителя поторопиться. Он честно заработал свои пять долларов, а я поспешил в лифт и поднялся к Лили Терни. Выскочив из лифта, я побежал по коридору, повернул за угол и остановился у ее двери. Из номера доносились звуки включенного телевизора. Я нажал на дверную ручку, дверь оказалась незапертой... Она распахнулась, и я влетел с кольтом в руке, готовый к любой неожиданности.
   В комнате не было никого, кроме Лили Терни и движущихся фигур на экране телевизора. Лили Терни была мертва.
   Нейлоновый шнур был завязан так же, как и на Рондине. Петля на шее Лили затянулась от ее отчаянных попыток высвободить связанные руки и ноги. Ее нагота выглядела непристойной, лицо покрылось пятнами.
   Рядом лежала записка, придавленная сверху «береттой». Она была предельно лаконичной: «Тайгеру Мэнну. Подарок за подарок».
   И виноват во всем я. Я погубил ее. Хотел перехитрить. Надо было отпустить ее, и она осталась бы жива. Лили передала мне сигнал горизонт, а я позволил ей погибнуть за это.
   Клянусь. Око за око. И очень скоро.
   Я сжег записку и растер каблуком пепел на ковре. Уходя, я вытер ручку двери, пешком спустился на два этажа и там сел в лифт. Я вышел из отеля не таясь, в надежде, что Турос следит за мной. К каким только уловкам я не прибегал, но не смог никого заметить. Даже моя интуиция на сей раз не срабатывала. Я бы нутром почувствовал близость Туроса.
   Малкольм Турос замышляет что-то новое. Я появлюсь, когда он будет близок к цели.
   Добравшись до Бродвея, я позвонил Чарли Корбинету и рассказал ему о Лили. Пока не закончится вся эта селачинская история, его ведомство не заинтересовано в огласке. Но позже мне придется дать объяснения. Когда будет установлено время смерти Лили, мое алиби будет вне подозрений, но пока я не хотел бы вмешиваться в расследование ее убийства. Чарли пообещал сделать все, что сможет, но предупредил, что не стоит надеяться на чудо.
   Время летело стремительно, и я старался угнаться за ним. Вернувшись в отель, я принял душ, переоделся и попросил портье положить в сейф любые пакеты, какие поступят на мое имя, а сам отправился в «Стейси».
  
  
  * * *
  
   Двое улыбчивых и шустрых молодых людей с вашингтонской выучкой уже поджидали меня в холле. Узнав во мне старого знакомого, они были несколько удивлены, не понимая, каким образом я связан с королевской четой.
   Но приказ есть приказ, а поскольку я личный гость их величеств, они без промедления препроводили меня в апартаменты Вей Локки. В лифте они хранили молчание, а я подмигнул им, еще более их озадачив. У двери один из моих провожатых позвонил и сообщил открывшей дверь горничной:
   — Мистер Мэнн с визитом к мисс Локке.
   По тому, как горничная быстро окинула меня взглядом, я понял, что отель — не основное место ее работы. Здесь кадры подбирала полиция.
   — Мадам ждет его, — сказала она, а потом, обращаясь уже ко мне, добавила: — Пожалуйста, проходите.
   Сделав ручкой моим провожатым, я отдал шляпу горничной, которая небрежно бросила ее на стол в прихожей и прошла впереди меня в комнаты.
   Организаторы визита проявили редкостную щедрость, окружив Тейша эль-Абина и его свиту поистине королевской роскошью. В гостиной был устроен бар, куда горничная и проводила меня.
   — Угощайтесь, — сказала она тоном, который не позволила бы себе ни одна служанка.
   Не успел я наполнить бокал, как из другого конца комнаты раздался ровный голос:
   — Можете налить и мне, Тайгер. Чего-нибудь освежающего.
   В двери стояла улыбающаяся Вей Локка в очаровательном воздушном пеньюаре. Да, мысленно съехидничал я, сразу видно, что она не выступала на Бродвее, иначе научилась бы быстро переодеваться и не появилась бы передо мной в подобном виде. Жестом руки отпуская горничную, она небрежно сказала:
   — Можешь идти.
   — Но, мадам...
   Вей Локка взглянула сквозь нее и жестким тоном, предназначенным для непонятливых слуг, повторила:
   — Я сказала, можешь идти.
   — Иди, иди, — сказал я, провожая ее до двери, а когда она, переступая через порог, злобно взглянула на меня, добавил: — Передай привет лейтенанту, — и запер за ней дверь.
   Налив себе и Вей, я стоял, помешивая лед в бокале, когда услышал голос Вей:
   — Принесите сюда, пожалуйста.
   Она стояла перед высоким, до пола, зеркалом, вертясь перед ним, подобно ребенку, когда поблизости нет взрослых. Белизна пеньюара еще больше оттеняла матовое сияние ее кожи и блеск черных волос, рассыпавшихся по плечам. Свет бра по обе стороны зеркала у нее за спиной высвечивал ее силуэт сквозь прозрачную ткань пеньюара, так что она вся предстала моему взору, как манящее видение в искусно продуманной позе. Чтобы положить конец ее явной провокации, я вручил ей бокал, поднял свой и сказал:
   — Мило.
   Приподняв брови, она воскликнула с шутливым возмущением:
   — И это все?
   — Тайгеры не отличаются болтливостью.
   — А, так вы все-таки знаете эту легенду о тиграх.
   Я отхлебнул из бокала, оставив ее вопрос без ответа. Приблизившись ко мне, она спросила с улыбкой:
   — Что же они делают в таких случаях?
   На такой вызов нельзя было не ответить. Я усмехнулся поверх бокала, и не успела она глазом моргнуть, как я рванул ее воздушное одеяние, и оно с легким вздохом упало к ее ногам.
   Вей Локка была одной из тех женщин, которым не подходит слово «голая». Она была «обнаженная», ню, прекрасная, соблазнительная ню, с высокой гордой грудью, упругим сводом живота и зовущей, почти эротической волнообразной линией бедер. Агатовый блеск волос подчеркивал смуглую шелковистость кожи.
   В центре живота, в углублении пупка, как зловещий глаз, гипнотическим блеском сверкал кроваво-красный рубин, суля страсть и наслаждение.
   — Вы сказали, что я тоже из породы тигров. Я — кошка.
   Не отводя от нее глаз, я ответил:
   — У кошачьих самки не отдаются. Берет самец. Когда захочет.
   С дерзкой усмешкой Вей потянулась, словно стараясь дотронуться до потолка, и сказала:
   — Вы действительно Тайгер.
   На этом игра закончилась, и я направился к бару.
   Все представление было продумано заранее. Я допивал второй бокал, когда возвратилась Вей в облегающем платье из зеленой переливающейся ткани, с накидкой из белой норки, небрежно переброшенной через руку. Единственным украшением был небольшой бриллиантовый кулон, отбрасывавший цветные блики на ее шею. Зачесанные на одну сторону волнистые волосы спадали на плечо.
   Я подал ей бокал и, тронув пальцем бриллиант, задумчиво сказал:
   — А рубин больше впечатляет. Как он там держится?
   — Может, узнаете со временем.
   — Вы обручены, Вей. Людей убивали и за меньшие провинности.
   Она согласно кивнула.
   — Возможно, но существуют народы, которым, в отличие от вашего, присуща определенная широта взглядов и иное отношение к таким вещам.
   — И ваш — один из них?
   — Да, один из них.
   — Но Тейш эль-Абин, возможно, считает иначе.
   Ее глаза на мгновение расширились, и я успел увидеть в них огненную страсть, воспоминание и раздумье.
   — Боюсь, что нет. У Тейша есть свои... странности. — Вей отпила из бокала и поставила его на стойку. — Можете спросить его сами, если хотите. Через несколько минут мы увидимся с ним.
   — Я думал...
   — По его просьбе. Он хочет встретиться с вами. Они ждут нас в его апартаментах.
   — Кто «они»?
   — Представители вашего правительства.
   Я поставил свой бокал рядом с ее бокалом.
   — Это должно быть весьма интересно. Пойдем.
   Взяв меня под руку, Вей протянула другую руку. Я подставил ладонь, и она опустила в нее ключ.
   — На будущее, — сказала она.
   Полицейский в форме был выставлен у лифта и еще двое — перед входом в апартаменты. Один из них — в штатском — распахнул перед нами дверь, а его скромно державшийся рядом напарник, явно присланный из Вашингтона, прикрыл нас сзади, пока мы входили в номер. Он узнал меня и дал это понять кивком. Вей же вела себя так, словно это были гостиничные служащие, единственное назначение которых — угождать высоким гостям.
   Видимо, это были особые апартаменты, предназначенные для президентов и королей. Здесь царила атмосфера еще большей роскоши, чем у Вей Локки. И было торжественно-тихо, как на похоронах. Среди примерно двадцати персон в темно-синих и черных костюмах то и дело мелькали белые куртки официантов, впервые чувствовавших себя не в своей тарелке, потому что под плотно облегающими куртками невозможно было пристроить пушки.
   В углу, за столом, в удобном мягком кресле уютно устроился Тейш эль-Абин, с длиннющим мундштуком в зубах, но без сигареты. Рядом увлеченно беседовали Хаскелл из Государственного департамента и Сарим Шей.
   Остановив официанта, я взял с подноса бокал, а Вей, приветливо улыбаясь, направилась к Тейшу. Тот по-отечески кивнул ей. Вей нежно поцеловала его, сказав что-то, что вызвало у Сарима Шея снисходительный смех. Затем она за руку поздоровалась с гостями.
   Тейш что-то произнес, а Вей Локка, обернувшись, указала на меня. Старик посмотрел в мою сторону, приветственно помахал рукой и подозвал меня, щелкнув пальцами.
   Царившей здесь до моего появления торжественной тишины как не бывало. Неторопливой беседе словно придали второе дыхание. Все присутствующие вдруг оживились и заговорили разом. И хотя все продолжали сидеть, как сидели, и никто не повернул головы в нашу сторону, внимание всех было приковано к нам. Глаза Хаскелла пылали гневом, и рукопожатие было небрежным. Дело в том, что когда-то давно я перебежал ему дорогу и он до сих пор мне этого не простил.
   — Мистер Мэнн, я хотел бы поговорить с вами. Наедине, конечно. — Тейш повел глазами, и этого было достаточно. Вей Локка и Сарим Шей отошли в сторону, а Хаскелл, извинившись, сказал, что, пожалуй, пойдет что-нибудь выпьет.
   Возможно, старик меня прощупывал. Не знаю, да и знать не хочу. Я в своей стране, а здесь я сам себе король, и он для меня не более чем заурядный турист. Он глубоко ошибается, если думает, что я собираюсь лизать ему пятки. Пусть так и знает.
   — Как делишки, приятель? — приветствовал я его.
   — Простите... — удивленно вымолвил Тейш.
   — Американская идиома. Означает: «Как поживаете?»
   С минуту он размышлял над идиомой, потом сказал:
   — Очень выразительно. Не совсем... понятно, но выразительно.
   — Ох уж эти янки! За ними нужен глаз да глаз.
   — Я интересовался вашими делами, мистер Мэнн.
   — Вот как?
   — У вас значительная доля в корпорации «Ам-Пет».
   — Это лишь часть моего бизнеса.
   — Не начать ли нам сотрудничать? «Ам-Пет» провела разведку запасов нефти в моей стране. Весьма ценный вклад в нашу экономику.
   Я решил брать быка за рога.
   — Тогда вы знаете, что без нас вы не сможете начать добычу. Только мы разработали необходимую в данном случае технологию.
   — Знаю. Но меня интересует не это.
   Подозвав официанта, он взял с подноса стакан имбирного пива и молчал, пока тот не отошел.
   — Загадка — это вы.
   — Но вы же наводили справки о моих делах.
   — Я говорю о вашей личности. Например, ваше... поведение на приеме.
   — Был рад оказать услугу, Тейш.
   — Радоваться, пожалуй, надо мне. Я сужу о людях... как это сказать по-вашему?
   — По первому впечатлению.
   — Ах да, именно. Вы знаете, какие отношения существуют между нашими странами?
   Мне хотелось ответить, что его страна по сравнению с моей не более чем куча верблюжьего навоза, но ради безопасности Тедди и чтобы не спутать карты политикам, я предоставил Тейшу пребывать в приятном заблуждении. Я лишь утвердительно кивнул и отпил из бокала.
   Тейш широко улыбнулся.
   — Возможно, вам будет интересно узнать, что ваше правительство и я... мы достигли взаимопонимания. Осталось договориться о некоторой компенсации, но я предпочитаю, чтобы этим проектом занялись Соединенные Штаты. Вы довольны?
   — Весьма приятная новость, — вежливо ответил я.
   — Прекрасно, мистер Мэнн. — Тейш усмехнулся, полагая, что я клюнул на его наживку. — Далее, я оговорил что сделкой должна заняться «Ам-Пет».
   — Это не прибавит вам друзей, — заметил я.
   — Мистер Мэнн, я, как и вы, приехал сюда не за друзьями. Я думаю, у вас достаточно... скажем, врагов?.. Даже в этой комнате есть недовольные моим решением. Однако они не смеют возражать. У меня есть пожелание, чтобы вы, пока мы будем завершать переговоры, сопровождали мою невесту в прогулке по городу и позаботились, чтобы она не скучала.
   Я поставил пустой бокал на поднос и жестом отослал другого официанта, спешившего ко мне с очередной порцией спиртного. Подождал, как это делал обычно Тейш, пока он отойдет на почтительное расстояние, и только тогда сказал:
   — А почему вы не хотите, чтобы этим занялся ваш советник? Он говорит на вашем языке.
   Тейш протестующе поднял руку и отрицательно покачал головой.
   — Он нужен мне для переговоров. Сарим — моя правая рука. Без него я пропаду, мистер Мэнн. Он знает западные обычаи и характер людей вне нашей маленькой страны. Я безгранично доверяю ему, и мне не на кого положиться, кроме него.
   С противоположной стороны зала за нами с крайним любопытством наблюдала Вей Локка. Я встал и глянул вниз на утонувшего в глубоком кресле старика.
   — Она не будет скучать, Тейш.
   Наклонившись вперед, он облокотился на стол, пронизывая меня своими острыми, блестящими глазами.
   — Постарайтесь. Она моя невеста, я хочу доставить ей удовольствие. Я — вождь своего народа, и нам с ней нужны сыновья. Такие сыновья, чтобы могли быть достойными королями моей маленькой, но значительной страны. Никто не посмеет сомневаться или осуждать мой выбор невесты. Но мой народ осудит меня, если у меня не будет сыновей, чтобы возглавить страну. Я достаточно ясно выражаюсь, мистер Мэнн?
   Впервые я осознал, что и король Селачина нуждается в сострадании. Я понял его желания, увидел его слабости, ощутил смесь комического и трагического в королевской жизни, будь то большая или маленькая страна.
   — Куда яснее, — ответил я.
   И все же я не переставал чувствовать себя племенным жеребцом.
  
  
  
  
   Глава 7
  
  
   Когда мы уселись в такси, Вей Локка повернулась ко мне с лучезарной улыбкой. Отбросив в сторону свою лежавшую между нами сумочку, она придвинулась ко мне вплотную и, протянув руку, переплела свои пальцы с моими, нежно склонив голову мне на плечо. Постепенно она приняла полулежащую позу, вытянув ноги к дверце. При этом подол ее зеленого платья оказался задранным выше бедер.
   — Тебе не кажется, Тайгер, что у нас странные обычаи?
   — Я и не такое встречал.
   — Приведи пример, — подхватила Вей. — Расскажи, где, когда.
   — И как?
   — Естественно, — с готовностью согласилась она.
   Я сжал ее руку с такой силой, что она поморщилась от боли, и ухмыльнулся, почувствовав, как напряглось ее тело, но она не отняла руки и не изменила позы.
   — На земле все одинаково, детка. Чего бы тебе ни захотелось, не надо гоняться за этим по белу свету, все можно найти в Нью-Йорке. Он — альфа и омега, начало и конец всего — отвратительного и прекрасного, похотливого и девственно-чистого. Достаточно взглянуть повнимательнее, и увидишь и жизнь, и смерть, и секс во всем его разнообразии. Увидишь то, что хочешь видеть, и найдешь то, что ищешь. Что желаешь увидеть ты?
   — Тигра.
   — Тигры [4] не гуляют по лужайкам, и их нельзя погладить, как домашних кошек. Они бродят в джунглях и живы до тех пор, пока способны перехитрить охотников. Это ночные хищники с предельно обостренным чутьем, которое помогает им уцелеть. Можешь поискать и тигра, только берегись, чтобы он первый не обнаружил тебя, тогда конец.
   — А если тигр встречает тигрицу, которая его ищет...
   — Останови на следующем углу.
   — Ты мне не ответил, — сказала Вей.
   — Может отгрызть ей голову. А может утащить в свое логово и сжевать заживо.
   — Возьми меня в свое логово, Тайгер, — попросила Вей.
   — Замолкни, — приказал я, искоса глянув в ее огромные черные глаза. Она засмеялась и показала мне язык.
   В небольшом ресторанчике, куда мы зашли, было шумно и тесно от туристов, побывавших на Всемирной ярмарке и обвешанных пакетами. Вей Локке здесь не понравилось, и мы перепробовали много других мест. Побывали в бистро, где цена была выше качества, в дешевой столовке, где от бродяг, как от мух, не было отбоя, в подозрительных притончиках от нижнего Бродвея до пятидесятых улиц. Но вся эта нью-йоркская экзотика не вызывала у Вей интереса.
   Мы успели до закрытия в «Голубую ленту» на Сорок четвертой улице — любимое место истинных гурманов. Сам Оги приготовил для Вей изысканное блюдо немецкого происхождения, а мне кролика по-уэльски с пылу с жару. Покончив с едой, Вей откинулась на спинку стула и произнесла:
   — Вот чего я хотела.
   С довольной улыбкой Оги поднес Вей зажигалку, когда она вынула сигарету. Он — забавный парень с удивительно развитой интуицией. Он не спрашивал, кто она и откуда, и никто ничего ему о ней не рассказывал, но он знал о ней даже то, в чем я не хотел себе признаться.
   — Может, леди хочет увидеть... кусочек своей родины? — спросил он все с той же улыбкой.
   — Оги, вы очень проницательны. Что вы предлагаете? — произнесла Вей.
   И тут он все взвалил на меня. Пожав плечами, Оги кивнул в мою сторону:
   — Спросите Тайгера. Он знает, куда вам пойти.
   Вей вопросительно смотрела на меня, слегка прикусив нижнюю губку, потом гордо вскинула голову:
   — Помните, вам было предложено развлекать меня.
   Оги умел вовремя смыться. Пожелав нам доброй ночи, он исчез из виду.
   — Тогда скажи, что ты хочешь увидеть?
   Вей затянулась сигаретой, потом выпустила тонкую струйку дыма сквозь сложенные бантиком губы.
   — Разве я должна тебе говорить? — спросила она.
   — Нет. — Я подал ей норковую накидку, и мы вышли на улицу.
   Остановив такси на углу Бродвея, я велел водителю отвезти нас в «Турецкие сады».
   Водитель ухмыльнулся и, влившись в поток машин, поехал по Таймс-сквер, потом по Девятой авеню вдоль вереницы административных зданий с темными окнами и дальше, пока мы не оказались в том уголке города, о существовании которого знали лишь немногие, посвященные в его тайну. Здесь надо было ехать с выключенными фарами.
   Заведение занимало второй этаж старого здания, куда вела винтовая лестница со стертыми скрипучими ступеньками. Поднявшись до середины лестницы, мы услышали перелив колокольчиков и ритмичную дробь барабанов, проникавших сквозь тонкие стены. И инструменты и музыка были чужды Нью-Йорку. Их словно занесло сюда с улиц Стамбула, а предприимчивый иммигрант пустил их в дело, не сомневаясь в неизменности вкусов своих соотечественников.
   Дежуривший у двери служитель встретил нас поклоном, произнес краткое приветствие на своем языке и проводил к столику. Я почувствовал, как Вей охватило возбуждение. Она покачивала плечами, бедрами, головой в такт музыке, пока мы не сели. Ее лицо выражало крайнее оживление.
   Несмотря на красоту Вей, никто не взглянул на нас, когда мы вошли. Все глаза были прикованы к извивавшейся на сцене танцовщице, которая держала в высоко поднятой руке последний предмет своего одеяния, словно торжествуя победу. Плотно сбитое тело этой высокой девушки блестело от пота, и тем заметнее было, как в такт с ускоряющейся музыкой дрожит каждый ее мускул. Колокольчики на пальцах рук и ног подчеркивали каждое ее движение своим невероятно быстрым ритмом.
   Постепенно нарастающий темп музыки создавал лихорадочное напряжение, завершившись кульминационной частью, когда танцовщица изогнулась дугой, почти касаясь головой пола, и застыла, «танцуя» только одним животом, завораживая зрителей его волнообразным движением.
   Публика очнулась не сразу, потом раздался гул одобрения и аплодисменты. Не успели они смолкнуть, как из-за одного из столиков встала женщина и вышла на сцену.
   Танец не был профессиональным, но вполне соответствовал общей атмосфере, захватившей ее и заставившей выплеснуть свои чувства под звук барабанов. Она импровизировала и танцевала с той естественностью, которая дается только тем, кто чувствует душу музыки.
   Дважды обойдя в танце небольшую сцену, женщина томным движением закинула руки за спину, одну за другой расстегнула пуговицы платья и выскользнула из него, словно освобождаясь от оков. При каждой новой вариации зрители за столиками одобрительно кивали, а когда она расстегнула и бросила на пол бюстгальтер, раздался вопль восхищенных голосов.
   Все радовало глаз в этой женщине. Ее полная упругая грудь, ее тело с округлыми бедрами и гибкие ноги — все двигалось, трепетало и дрожало в бешеном танце, пока наконец она не опустилась на пол, словно в последних содроганиях безумного сна. Движения стали конвульсивными, рот округлился в молчаливом вопле, а расширившиеся глаза остекленели. Сидевшие за столиками посетители стали бросать ей банкноты. Одни медленно падали ей на живот, другие на пол. Музыка закончилась бешеным пульсирующим грохотом ударных инструментов и завыванием флейт.
   Никто не аплодировал, словно все обессилели вместе с танцовщицей. Официант принес нам бокалы, но я даже не мог припомнить, когда сделал заказ. Вей машинально взяла свой бокал, пригубила его, но, когда оркестр заиграл снова, она вдруг одним глотком осушила его, словно у нее пересохло в горле.
   Глаза у нее преобразились. Их восточный разрез стал еще более выразительным, губы как будто припухли, грудь возбужденно вздымалась и опускалась с каждым вдохом. Снова раздался слабый, призрачный звук флейты, постепенно усиливаясь, затем к ней присоединились колокольчики, тарелки и какой-то незнакомый духовой инструмент, звук которого вскоре перекрыл все остальные. Свет притушили до бледно-голубого, и люди за столиками ждали, уверенные, что что-то произойдет, и поэтому не выражали нетерпения.
   Повторился зов флейты, и Вей Локка встала из-за стола.
   Я не стал ее удерживать.
   Ее танец отличался от предыдущих. В нем смешались разные традиции, и зрители сразу ощутили эту новизну. Печать Востока зримо присутствовала в чистоте отточенных движений, но отличие состояло в смешении различных племенных ритуалов.
   Вей стояла посередине сцены с закрытыми глазами и полуоткрытыми влажными губами. Ее ноги казались неподвижными, но тело сменяло одну классическую позу за другой, наполняя зрителей огнем музыки и страстью. Как-то незаметно платье соскользнуло с ее плеч, затем одним движением она сбросила его до талии, открыв грудь с оранжевыми сосками на фоне почти пурпурного цвета кожи при голубом освещении.
   Пол дрожал у меня под ногами. Это зрители отбивали такт и, раскачиваясь, с восторгом взирали на Вей. Постепенно сползая с бедер, платье упало на пол, а она откинулась назад так, что ее волосы коснулись пола.
   Кроваво-красный рубин в центре живота казался еще более кровавым и подмигивал зрителям, как зловещий глаз. Когда она повернулась в мою сторону, мне показалось, что глаз остановился на мне.
   Напряжение возросло до такой степени, что его уже невозможно было переносить. Танец закончился на пронзительной ноте флейты, которая, медленно затихая, смолкла. Вей ушла со сцены не сразу, она опять проделала свой волшебный трюк с платьем, мгновенно скользнув в него. И только тогда прошла к нашему столику, сопровождаемая восторженными взглядами онемевших зрителей.
   Вей прерывисто дышала, и причиной тому был не стремительный танец, а нечто большее, о чем красноречиво свидетельствовал ее взгляд. Она взяла только что принесенный официантом бокал, жадно выпила залпом его содержимое и только после этого, казалось, заметила меня. И улыбнулась, как улыбается женщина мужчине, с которым только что занималась любовью.
   — Ты была великолепна, — сказал я.
   Облизнув пересохшие губы, Вей откинула назад волосы.
   — Как давно это было, — задумчиво проговорила она. — Как много мне не хватает... Тебе правда понравилось?
   — Правда.
   — Я могу... еще лучше.
   — Лучше — невозможно.
   — О, ты увидишь, мой Тайгер. Как-нибудь я станцую специально только для тебя. Скоро.
   Оркестранты на сцене сменились, и хотя в игре новых исполнителей заметен был восточный колорит, в ней не было той неистовой страсти, что у предыдущих. Кто-то из посетителей запел, другие стали подпевать, официанты забегали, выполняя заказы.
   Неожиданно один из гостей прокричал что-то по-гречески. Обернувшись, я увидел полного лысого человека, который вскочил с места и энергично захлопал в ладоши, к нему присоединились соседи по столику. Вытянув шею, я разглядел человека, одиноко сидевшего за угловым слабо освещенным столиком.
   Осветитель направил на него розовый круг света, и я отчетливо увидел его лицо с резкими чертами, копной черных волос и длинными свисающими усами. Он был в потертом вельветовом пиджаке коричневого цвета и водолазке.
   Греки продолжали восторженно кричать, но уже по-английски:
   — Спой! Спой! Спой!..
   Они неистово хлопали, стараясь привлечь к себе внимание человека за угловым столиком. Слегка улыбнувшись, тот помахал им рукой, стараясь отстраниться от светового круга. Но поклонники не унимались. Полный грек подбежал к певцу, пытаясь поднять его из-за стола. Обернувшись к своим друзьям, он восторженно вопил:
   — Это он! Париж, Мадрид, Москва...
   Дальше, от избытка чувств, он перешел на греческий. Но по отдельным словам было понятно, что перед нами знаменитый баритон.
   Но он не запоет никогда.
   Не сможет. У него прострелено горло.
   Выхватив кольт, я пытался протиснуться сквозь толпу. Цеплявшиеся за него поклонники нечаянно оттянули вниз ворот водолазки, и я увидел шрам в то самое мгновение, когда он заметил меня. Он отчаянно прорвался сквозь окружавших его людей, пересек танцевальную площадку и бросился к выходу. Я хотел выстрелить ему в спину, но кругом было слишком много народа и я не мог толком прицелиться. Когда же я наконец добрался до двери, она захлопнулась с легким шипением пневматической пружины. Перескакивая через три ступеньки, я скатился с лестницы и выбежал на улицу.
   На этот раз мне не повезло. Мелькнули красные хвостовые огни удаляющегося такси, а другого поблизости не оказалось.
   Малкольм Турос выбрался вечером в свое излюбленное заведение и чуть не угодил в могилу. Но мне стало ясно одно. Он не такой уж бравый и крутой. В его профессиональном мастерстве был изъян, и он непременно его погубит. Я убрал пистолет и подумал: по крайней мере, в одном заведении он уже засветился.
   Я попросил управляющего передать Вей, что жду ее у выхода. Он не понял, что произошло, но не стал допытываться и, казалось, был рад моему уходу, хотя с сожалением проводил глазами Вей Локку. Держа под руку, я повел ее вниз по лестнице. На ближайшем перекрестке мы поймали такси. Уже в такси она спросила:
   — Что все это значит?
   — Этот человек — Малкольм Турос, — ответил я.
   Имя не произвело на нее никакого впечатления. То ли она была великая актриса, то ли до нее не дошел смысл моих слов после еще не прошедшего возбуждения.
   — Это тот, кто организовал покушение на Тейша, — добавил я.
   Зажигалка в ее руках дрогнула. Щелкнув ею, она глубоко затянулась и внимательно посмотрела на меня.
   — Ты... знал, что он здесь будет?
   — Нет.
   — Тогда каким образом...
   — Он в чужой стране и выжидает. У него есть время. Видимо, одолела скука, и он отправился в одно из малоизвестных, но близких ему по духу заведений. «Турецкие сады» — это то, что нравится европейцам, но они находятся в стороне от туристских маршрутов. Он был совершенно уверен, что здесь его никто не узнает, тем более в парике и с накладными усами. Но этот глазастый грек, горячий поклонник из его лучших времен, все-таки узнал. Толпа помешала мне, а то я уложил бы его. Мне хватило бы одного выстрела, а я и его не смог сделать.
   По ее продолжительному молчанию я понял, что сказал больше, чем следовало.
   — Кто ты на самом деле, Тайгер? — спросила Вей, не глядя на меня.
   Надо было выкручиваться.
   — Дорогая, когда имеешь дело с большим и прибыльным бизнесом, не всегда корпишь в конторе. Приходится бывать и на промыслах, и в поездках. Только за последние семь лет «Ам-Пет» приступила к разработке шестидесяти месторождений в семи странах. Причем мы одновременно решаем проблему утилизации промышленных отходов, которого прежде не осуществляла ни одна родственная корпорация. Наша технология на много лет опережает существующую ныне, поэтому нам приходится защищаться не только от правительств государств, с которыми мы сотрудничаем, но и от убийц. Ведущие специалисты нашей корпорации должны в совершенстве знать всю технологию нашего нового метода. Отсюда — пристальный интерес к ним со стороны конкурентов и рэкета. Борьба за выживание не знает пощады. А кроме того, там, где мы добываем нефть, случаются перевороты. Не раз я оставался в живых только потому, что оказывался проворнее со своей пушкой и умел рисковать. Смерть всегда рядом с деньгами и властью, и ее выбор может пасть на любого. Я тренируюсь, чтобы увернуться от нее.
   — Что-то я не очень верю тебе, Тайгер, — сказала Вей, глядя на меня своими монголоидными глазами.
   — Твое дело.
   — Вот этому верю. — Она сжала мою ногу, затем погладила ее.
   — Расскажи мне о себе, — неожиданно сказал я.
   Она весело хихикнула:
   — Правду или прекрасную ложь? Я расскажу красивую сказку о себе. Она мне больше нравится.
   — Как хочешь. Мне достаточно одного телефонного звонка и суток, чтобы узнать все подробности о твоей жизни с самого дня рождения.
   — Чтобы не тратить зря время, слушай. Мать у меня была наполовину китаянка, наполовину русская, отец — с одной стороны ирландец, с другой — японец. Вряд ли ты найдешь более впечатляющий коктейль рас. Рассказывать об убогом детстве?
   — Не стоит. Когда ты встретила Тейша?
   — Три года назад. Я тогда жила в Марокко. Ему нужна была жена, и его доверенные лица увидели, как я танцую. В той жизни тоже были малопривлекательные моменты, но речь не об этом. Я согласилась на условия Тейша, и меня привезли в Селачин. Скажем так, перспектива меня устраивала, и я осталась.
   — Но его жена была тогда еще жива.
   — Я считалась его секретарем, пока она не умерла.
   — Хорошо спланировано, — одобрил я.
   — Как я уже говорила, там продолжают существовать обычаи, которые вызывают отвращение... у иностранцев. Никакие веяния извне не способны что-либо изменить в подобном положении вещей, поэтому с ними приходится мириться. Несмотря на отчаянные усилия европейских миссионеров, гаитяне привержены культу шаманов и колдунов. У некоторых народов до сих пор бытует обычай приносить в жертву людей, торговля рабами и охота за головами. Чем мы лучше их?
   Такси остановилось у отеля «Стейси», я расплатился и помог ей выйти. От самого входа за нами наблюдали два якобы занятых разговором человека. Они последовали за ними к лифту. Один из них вошел в лифт, но не вышел на нашем этаже. Не было нужды. Выйдя из лифта, я увидел в холле сидящего на стуле Хэла Рэндольфа. Он беседовал с Диком Галлахером. Оба сделали вид, что не замечают нас.
   Я вынул ключ, который она дала мне, и, открыв дверь, пропустил Вей вперед. Нас встретила новая горничная — высокая плотная женщина с гладко причесанными седыми волосами и настороженным взглядом. Она держалась так, словно находилась не в престижном отеле, а в каком-нибудь захолустном районе города, где на вас может вдруг броситься миловидная девушка с ножом или худосочные панки, которым срочно требуется очередная порция героина, а вы, как им кажется, не желаете его дать.
   — Все. Вы можете идти, — сказала ей Вей.
   Как и предыдущей, новой горничной не полагалось уходить, но делать было нечего. Я так же выпроводил ее и запер дверь.
   Понадобилось совсем немного времени, чтобы обнаружить четыре «жучка». Работа была сделана небрежно, в расчете на то, что открытие породит в обитателях ложное чувство успокоенности, хотя современный уровень электроники, дистанционное подслушивание и прочие уловки все равно позволяли держать их под контролем. Я выдрал мини-микрофоны и бросил в пепельницу. Хоть чем-нибудь да насолю. Вей Локка, видимо давно знакомая с подобными вещами, с усмешкой наблюдала за моими действиями.
   У королей и их свиты свои проблемы.
   Вей подошла к проигрывателю из орехового дерева и поставила пластинку.
   — Так не смогут подслушивать.
   Я мог бы ей сказать, что она ошибается, но промолчал.
   Какая разница, в конце концов?
   Звучала тихая мягкая мелодия, которой я никогда прежде не слышал. Ночная музыка из другого мира, и, когда я растянулся на кушетке и закрыл глаза, перед моим мысленным взглядом возникли опустевшие магазины, и человек, крадущийся по крыше, и отблеск лунного света на кончике ножа, нацеленного в меня. Зрелище впечатляющее и красочное... Когда слушаешь музыку, перед глазами непременно всплывают навеянные ею образы. Когда в комнату вошла Вей Локка, я ощутил ее, как один из этих образов. Она погасила свет, оставив одну маленькую лампу под абажуром с вырезанными в нем отверстиями в виде звездочек, отчего и стены и потолок были усеяны тусклыми желтыми бликами света тоже в форме звездочек...
   Когда я обернулся, передо мной стояла восхитительная обнаженная женщина. Ее неистовая, языческая, вызывающая нагота осознавала присутствие другого человека и безнаказанно подвергала его танталовым мукам, словно отделенная от него непроницаемой прозрачной стеной. Ее горящие глаза, казалось, упивались муками жертвы. Но центром этого водоворота страсти был кроваво-красный рубин, который, казалось, звал меня, и она ждала, когда я откликнусь на этот зов.
   Вей приблизилась к невидимой стене, искушая меня своими прелестями, бросая мне вызов. Не уловив ответного порыва, она с еще большим вызовом демонстрировала свои дары.
   И первая разрушила прозрачную стену. Приготовив пиршество, она не смогла сдержать собственный голод. Со стоном она бросилась ко мне, обрушив на меня всю страсть, которую была не в силах больше сдерживать.
   Волшебный образ разрушился, превратившись в реальность. Исчезла обнаженная соблазнительница... и передо мной была голая, надушенная бестия, ищущая, жаждущая, требующая полного удовлетворения.
   В моей руке остался кроваво-красный рубин, и я не помнил, когда я его вынул.
  
  
  * * *
  
   Хэл Рэндольф терпеливо ждал, когда наконец я покину апартаменты Вей Локки. Увидев меня, он вызвал лифт, и мы молча стояли, пока он поднимался, и так же молча спустились.
   В холле почти никого не было, если не считать нескольких человек, у которых был слишком настороженный вид, чтобы сойти за постояльцев гостиницы. А если повнимательнее к ним присмотреться, то можно заметить нечто под пальто в том месте, где обычно носят оружие. Когда мы вышли на ночную улицу спящего города, Рэндольф заметил:
   — Предполагалось, что ты останешься лишь побеседовать.
   — Я так и собирался.
   Он достал из кармана пачку сигарет, вынул одну и закурил.
   — Мы проверили продажу тебе акций «Ам-Пет». У Грейди это не очень гладко получилось. — Рэндольф внимательно следил за моей реакцией.
   — Сомневаюсь. У него юристы не хуже ваших налоговых инспекторов.
   — Возможно. — Он невозмутимо пожал плечами. — Тут еще один вопрос. Лили Терни. Мы получили сообщение о ней с большой задержкой, и это привело в бешенство некоторых наших начальников. Мы также получили сведения об инциденте с Эдит Кейн.
   — Куда ты гнешь, Хэл? Если потребуется, я могу отчитаться за каждую свою минуту, но не стоит связывать мне руки.
   — Может, и понадобится.
   — Ты так считаешь?
   Рэндольф раздраженно отбросил недокуренную сигарету, и она полетела на тротуар, разбрасывая искры.
   — Черт возьми, Тайгер! Ты слишком далеко зашел. Достаточно того, что нами помыкает это ничтожество Тейш, потому что так угодно нашему правительству, видите ли. Не хватало, чтобы еще ты морочил мне голову.
   — Не кипятись, Рэндольф. Ты знаешь, кого надо ловить на самом деле. Вся полиция поставлена на ноги, чтобы разыскать Малкольма Туроса, а не меня. Он у меня почти был в руках, но ускользнул, а...
   — Как? — недоуменно прервал он меня.
   Я рассказал ему о происшествии в «Турецких садах» и добавил:
   — Ты не очень-то наседай на меня, приятель. Я частное лицо и не подчиняюсь никаким приказам, а ордера на мой арест не было. Делай, что хочешь, но, черт побери, ты прекрасно знаешь, что стоит мне только свистнуть журналистам, и вся эта история обернется пропагандистской акцией, которой немедленно воспользуются красные. Если ты думаешь, что я не пойду на все ради спасения собственной шкуры, вплоть до того, чтобы опорочить тебя, то ты заблуждаешься.
   Лицо Рэндольфа приняло суровое выражение, он достал опять сигарету и сунул ее в рот, не раскуривая.
   Помолчав немного, он ответил с ядовитой усмешкой:
   — Ты допустил одну ошибку, Тайгер. Чего хотел, то и получил.
   Он вынул из нагрудного кармана конверт и, постучав им по ладони, протянул мне.
   — Ты временно переходишь в распоряжение подразделения военной контрразведки. И будешь-таки подчиняться приказам. Распишись на двух экземплярах, один оставь себе. — Он подал мне ручку. — Теперь у тебя есть разрешение на ношение оружия, но, поскольку ты штатный сотрудник разведки, помни и о наказаниях за нарушение правил пользования этим оружием, а я уж постараюсь подловить тебя, и тогда ты у меня получишь на всю катушку.
   Я засмеялся, подписал бумаги и вернул ему один экземпляр и ручку.
   — Видно, мне надо благодарить Тейша. Знает, где надо нажать.
   — Будешь докладывать о своих намерениях и действиях, — произнес он сурово, не реагируя на мою издевку. — Будешь действовать только в соответствии с указаниями, и никакой самодеятельности. Завтра явишься на этот чертов прием и будешь вместе с нами нести дежурство по охране. И только. Инспекция собрала достаточно материала о деятельности корпорации Грейди «Ам-Пет», правда, ты теперь у него не работаешь. Надеюсь, нам осталось не долго ждать, пока он или ты дадите нам повод прихлопнуть вашу лавочку.
   — Ребята из Вашингтона уже давно ждут такого повода, — напомнил я. — Да куда уж чиновникам, просиживающим штаны за десять кусков в год, дотянуться своим умишком до человека, который зарабатывает ежегодно тридцать миллионов? В этом беда нашей страны... Мелкие политиканы и дутые сенаторы, пустой болтовней проложившие себе дорогу в конгресс, считают, что они в силах тягаться с людьми, создавшими мощь страны. Их ненависть рождена завистью, и они мешают как раз тем, кто способен обеспечить наше величие. Напрягая свои скудные мозги, они придумывают законы, ставящие под их контроль промышленность и предпринимательство, куда их не взяли бы и дворниками, и выжимают соки из народа. Это плохо кончится, умные люди устали, и они начнут принимать меры против трусливой глупости и победят.
   — Тебя это не касается, — возразил Рэндольф. — Теперь ты ничего не предпримешь.
   — Поживем — увидим, — сказал я и, сунув приказ в карман, стал спускаться по лестнице. Вместо того чтобы разозлиться, Рэндольф рассмеялся, и мне это не понравилось.
   Вернувшись к себе в отель, я позвонил в пункт управления в Ньюарке и рассказал о встрече с Турусом в «Турецких садах». Вирджил Адамс сонным голосом подробно расспросил меня, записав весь разговор.
   — Из Лондона звонил Джонсон. Интерпол рвет и мечет по поводу Лили Терни. Они посылают на замену ей другого агента.
   — Лили успела мне сообщить, что Тедеско жив. Это правда?
   — Верно. Пит Мур нашел его, и оба они прячутся где-то в горах. Пит прихватил с собой коротковолновый передатчик, но слабенький, хватило только на одно сообщение, да и то краткое.
   — Там был убит взрывник из местных. Это работа Пита?
   — Нет. Это советская акция. У них в Селачине тоже работает группа нефтяников, и под их прикрытием идет охота на Пита и Тедди. Интерпол почуял, что дело пахнет порохом, и отозвал своих людей. Пит один остался с Тедди... Тот ранен в бедро и не может двигаться.
   — Как у них дела?
   — Плохо.
   — Им удастся спастись?
   — Пит просигналил P-I, а это значит, что надежды нет. Все границы перекрыты, и никто не хочет вмешиваться. Это просто пороховая бочка, Тайгер.
   — Ну должен же кто-то за ними отправиться.
   — Невозможно, да и приказа нет. Мы не можем, сами находимся под микроскопом у федеральных ведомств. На события можно повлиять только через Тейша. Одного его слова достаточно, чтобы ситуация изменилась.
   — Ладно, Вирджил, у тебя будет это слово.
   — Когда? Ребята долго не продержатся. Их обложили. В городе у них был бы шанс, но они в незнакомых горах, окруженные дикарями.
   — Ты получишь это слово завтра вечером.
   — Хотелось бы надеяться.
   Я решительно вбил кулак в ладонь. Тем или другим способом я обязан воздействовать на Тейша.
   Надо действовать тонко и осторожно. Малейший неверный шаг, и он склонится в противоположную сторону. У него свои интересы, и в его руках то, за чем гоняются все. Попробуй одна сторона затронуть эти его интересы, и он найдет защиту у другой.
   Несмотря на поздний час, я позвонил Эрни Бентли домой и вытащил его из постели.
   — Ты когда-нибудь спишь, Тайгер? — спросил он, зевая.
   — В зависимости от условий. Ты устроил Ленни Бирса?
   — Порядок. Обошлось недешево. Он проверил охрану твоей невесты, там тоже порядок. Тэлбота отозвали на другую операцию, и он приставил к ней женщину, агента из английского посольства, а на улице дежурит Фрэнки Хилл. Как фотографии Туроса? Пригодились?
   — Хорошо, что они есть, но он ведь не будет ходить таким, как на фотографии.
   — Согласен. После твоего ухода я отпечатал еще несколько экземпляров и изменил его внешность с помощью ретуши: сделал разные прически, выражения лица. Передать их тебе?
   — Как можно скорее пошли их с курьером Чарли Корбинету. Он найдет им применение.
   — Договорились. Чем еще помочь?
   — Досыпай. Позвоню утром.
   Пора было и самому лечь в постель. Проверив карманы пиджака, я вынул из правого кроваво-красный рубин и положил его на ночной столик. Я так и не понял, как он держался у Вей в пупке.
  
  
  
  
   Глава 8
  
  
   Меня разбудил сильный шум дождя, хлеставшего в окна. Был полдень, но серая пелена неба висела низко над городом, укутав верхние этажи домов, словно растворив их в себе.
   Во сне я все время пытался ухватиться за какую-то нить, кончик которой тянулся из глубин моей памяти, но она все время ускользала от меня, а вместо нее появлялось ухмыляющееся лицо Малкольма Туроса, с насмешкой смотревшего на меня.
   Выбравшись из постели, я привел себя в порядок и спустился в ресторан выпить кофе. Закончив завтрак, я позвонил Дику Галлахеру. Тот уже успел забрать у Эрни Бентли отретушированные фотографии Туроса и разослать их по участкам. Новостей пока не было.
   Звонок Чарли Корбинету не добавил ничего нового, если не считать оживления в деятельности сенатской комиссии по расследованию дела Мартина Грейди. Основываясь исключительно на слухах, он сообщил, что они вроде бы откопали какую-то новую зацепку. Мартин Грейди сумеет постоять за себя, так что я не стал беспокоиться и, поблагодарив Чарли, попрощался.
   У дежурного в регистратуре, в ячейке под моим номером, меня ожидал пакет от Эрни. Это была пудреница-магнитофон. Такую же получит и Ленни, когда будет изображать официанта.
   В газетном киоске я купил утренние газеты и просмотрел их. На первой полосе была фотография трупа на тротуаре у отеля «Стейси». Из помещенной под ней подписи следовало, что самоубийца — больной безработный, который незаметно пробрался на крышу отеля и оставался там, пока не решился броситься вниз. В результате этого инцидента несколько находившихся в том месте прохожих получили травмы. Другой скончался якобы от неожиданного приступа во время ремонта телевизора.
   Информация была лаконичной и достаточно туманной — чтобы не вызывать излишнего любопытства. Упомянув имя этого человека, газеты умолчали о его криминальном прошлом. Служба безопасности позаботилась о том, чтобы избежать огласки. Никто из присутствующих не заметил предпринятой попытки покушения на Тейша: все произошло так стремительно, а их внимание в это время было занято совсем другим. И то, что в подобной ситуации журналистов выпроводили из зала, тоже совершенно естественно: чем меньше информации, тем лучше. Такие журналисты готовы говорить только то, что им велят, причем за весьма приличную плату.
   Я тщательно просмотрел все газеты от первой страницы до последней, но нигде не обнаружил даже упоминания о Лили Терни. Она жила и умерла анонимно, сообщение о ее смерти останется только в полицейских архивах. И даже если причина ее смерти так и не будет установлена, об этом тоже ничего не сообщат, ну разве что семье погибшей, если она у нее имеется.
   Такова специфика нашей профессии. Как поется в марше одного из авиакорпусов, «либо к славе взлететь, либо рухнуть на землю и сгореть». Наш брат уходит из этой жизни незаметно.
   Я поднял воротник, прикрывая уши, чтобы стекавшая с полей шляпы дождевая вода не попадала мне за шиворот. Такси сегодня были нарасхват, и водителям не приходилось колесить по городу в поисках пассажиров. Поэтому стоило доставленному на место клиенту слегка замешкаться, и водитель награждал его недовольным взглядом, расположение же выказывал только очередному пассажиру, уже устроившемуся на заднем сиденье.
   Немногочисленные пешеходы в плащах и с зонтиками старались держаться подальше от проезжей части улицы, дабы уберечься от каскада брызг, вздымаемых колесами машин, так что тротуар был в полном моем распоряжении.
   Я повернул налево и зашагал к комплексу зданий ООН, главное из которых, похожее на гигантский кондиционер, гордо вознеслось над городом, безразличное к тому, промок ли я до нитки или нет.
   Всю дорогу я пытался выудить из памяти гнездившуюся там какую-то обрывочную информацию, но она все время ускользала. У меня было такое ощущение, словно некий таинственный дервиш, кружась в бешеном танце, пытается мне что-то сообщить, когда же я наконец догадываюсь об этом и весь обращаюсь в слух, он вдруг убегает и прячется от меня.
   В здании ООН я подозвал посыльного и попросил вызвать мисс Кейн. Оказалось, что она как раз переводила на специальном заседании, и мне пришлось ждать ее.
   Рондина появилась минут через двадцать. Мы прошли в комнату отдыха, где, кроме нас, никого не было. На этот раз мне было не по себе. Я ощутил скованность, когда вспомнил кровавый рубин, и с трудом взглянул Рондине в глаза. Если она интуитивно и почувствовала что-то, то не подала виду, а может, осознавала неизбежность таких вещей при нашей работе, но она обняла меня, как обычно, и я понял, что нет сил, которые могли бы оторвать меня от этой женщины.
   — Я вырвалась на несколько минут, Тайгер.
   — Понимаю. — Я передал ей пудреницу и объяснил, что она понадобится во время приема, в том случае, когда Вей Локка перейдет на свой язык. — Ваше посольство тоже заинтересовалось этим приемом?
   — Да, представители посольства встретились с вашей службой безопасности сегодня утром и обговорили детали. Ты знаешь, что Тейш специально выбрал «Ам-Пет»?
   Я утвердительно кивнул.
   — Есть еще кое-что интересное.
   — Что?
   — Это не для разглашения, но ты об этом все равно узнаешь, поэтому я скажу сейчас. Сегодня утром состоялся очередной раунд переговоров, и на нем присутствовал представитель английского посольства в качестве советника. Тейш намерен просить... как это... по-американски?
   — Подаяния?
   — Несносные американцы! Это называется долгосрочный заем, и весьма значительный. Тейш уже закинул удочку и в Лондоне, там пока обсуждают, но ваше правительство, видимо, примет положительное решение. Разумеется, это неофициальная информация, но игнорировать ее не следует.
   — Шустрый малый этот Тейш, — заметил я.
   — Да, медлить ему не стоит.
   — Успешные нефтеразработки будут гарантией выплаты долга, верно?
   — Именно. Насколько я разбираюсь в деле, «Ам-Пет» — единственная компания, которая может обеспечить высокую добычу.
   — Посмотрим, посмеют ли они теперь тронуть Мартина Грейди. В его руках все козыри, и, если сделка состоится, этим пигмеям до него не дотянуться, руки коротки, — заметил я с усмешкой.
   — Пожалуй.
   Это было сказано таким тоном, что я перестал улыбаться. В ее словах чувствовался подтекст.
   — Ты о чем?
   — Знаешь Сетона Коулмана и Портера Локвуда?
   — Еще бы. Эта парочка в конгрессе готова заставить нашу экономику кормить всех бесноватых карликовых диктаторов, которые только и знают, что топать ногами да махать кулаками. Эти недоумки пытаются навязать нашей дипломатии свои бредовые идеи, полагая, что можно запросто выбросить миллионы долларов ради того, чтобы вывести какую-нибудь занюханную страну на демократические рельсы, а в результате к власти там неизменно пробираются коммунисты. Так ты почему упомянула эту парочку?
   — Мне не следовало подслушивать, но это вышло не по моей воле. Они собираются сколотить группу сторонников и требовать передачи корпорации «Ам-Пет» под контроль правительства. У них достаточно влияния, чтобы добиться этого, а если не выйдет, то устроить Мартину Грейди крупные неприятности.
   — Спасибо за предупреждение, куколка. Стоит Грейди шевельнуть пальцем, и планы этих выскочек развеются прахом. И я ему помогу.
   Я поцеловал ее в кончик носа, а она состроила мне гримаску. Я продолжал бы целовать ее и дальше, но дверь у меня за спиной распахнулась, и в комнату ввалилась добрая дюжина мужчин, что-то бурно обсуждавших на ходу.
   — До вечера. Смотри не оставайся в квартире одна.
   — Со мной Тэлбот. Он зайдет за мной в восемь. Все стали такие нервные, что ходят по трое, а то и вчетвером.
   — Мне нет дела до других. Я знаю, за кем охотится Турос, и он выжидает момент. Он не такой фанатик и слишком дорожит жизнью, чтобы нападать в открытую. Сначала он все продумает и подготовит для себя пути отступления. Он профессионал с колоссальным опытом. Остается надеяться, что он допустит какую-нибудь оплошность.
   Поднявшись на цыпочки, Рондина нежно меня поцеловала.
   — Пожалуйста, Тайгер... береги себя.
   — Ты меня знаешь, малыш.
   — В этом-то и беда, что знаю, — ответила она.
  
  
  * * *
  
   Вернувшись в «Стейси», я пошел искать Гарри. Когда я заглянул в бюро обслуживания, дежуривший там мой друг жестом пригласил меня войти. По моей просьбе он разыскал по телефону Гарри, и тот сообщил, что достал все для фирменного блюда, которым собирался потчевать Тейша. Не скрывая восторга, он заверил меня, что все готово, что он научил Ленни, как подавать блюдо, и что на кухне ему отвели специальное место, подальше от шеф-повара, которого чуть не вырвало при виде варева. Пенни уже несколько раз побывал в королевских апартаментах в сопровождении другого официанта и беседовал с Тейшем и Саримом Шеем, которые были приятно удивлены кулинарным сюрпризом Гарри.
   В комнаты дважды заходила Вей Локка, но в разговоре с мужчинами не участвовала. Видимо, она осуществляла для Тейша связь с общественностью, беседуя с видными американскими деятелями, отметившими ее политическую осведомленность и заметное влияние на решение Тейша.
   Выяснив, как обстоят дела, я отпустил Гарри и, помахав рукой другу, пошел к Вей Локке, хотя прекрасно понимал, что телефон прослушивается. Они вынуждены были терпеть это, потому что я был нужен для побочной цели визита Тейша.
   Я услышал в трубке гортанный голос Вей:
   — Тайгер, ты долго не звонил мне.
   — Ты же знала, что позвоню.
   — Конечно. И я ждала. Я не могу тебя забыть.
   — Мне надо кое-что вернуть тебе.
   Вей засмеялась и ответила низким, волнующим голосом:
   — Да, знаю. Сегодня вечером. Ты зайдешь за мной.
   — Разве Тейш не будет сопровождать тебя?
   — Он будет занят на переговорах до последней минуты. Речь и о тебе, а завтра ты приглашен на очень важное совещание.
   — Меня больше интересует сегодняшний вечер.
   — Я буду готова в восемь. Не в пеньюаре.
   — Я бы предпочел пеньюар.
   — Я бы тоже, но, к сожалению, не выйдет. В другое время, в другом месте и не один раз. Вот когда стану королевой, тогда уж не смогу принадлежать себе.
   — Если не считать...
   — Да, — повторила она, — если не считать... Интересно, сколько это будет продолжаться. Боюсь, что всегда буду думать о джунглях и о тигре, от которого отказалась ради королевства.
   Я помолчал.
   — Сегодня в восемь, — повторила она и положила трубку.
   Когда я отходил от телефона, мимо меня, толкая перед собой полотер, прошел к служебному входу уборщик. Открыв дверь своим ключом, он повернулся, чтобы забрать полотер, и в это время я увидел через открытую дверь, как по лестнице, перескакивая через ступеньки, спускался человек. Хотя я видел его одно мгновение, все же успел узнать в нем Сарима Шея.
   Когда я подбежал к двери, уборщик уже закрыл ее с другой стороны. Подозвав дежурного, я спросил, указывая на дверь:
   — Куда она ведет?
   — А вам зачем?
   — Мне показалось, что по лестнице спускается мой друг.
   — Вряд ли, — с сомнением покачал он головой. — Это служебная лестница и выходит во двор. Это не запасной выход на случай пожара.
   — А как попасть во двор?
   — Обогните здание с восточной стороны. Там будет дорожка, но вы, скорее всего, ошиблись. Я могу сказать...
   Не дожидаясь, пока он договорит, я выскочил на улицу, повернул за угол и побежал под дождем, отыскивая дорожку.
   Вот и она. Через открытые решетки ворот выезжало такси.
   У служебного входа, под навесом крыльца, стоял Сарим Шей, попыхивая длинной черной сигарой. Он даже не заметил меня. С довольным выражением он выпустил струю дыма прямо в дождь.
   Сарим Шей сделал свое дело, хотя и не ясно какое.
   Не думаю, чтобы он хотел всего лишь в одиночестве выкурить сигару.
   Стараясь остаться незамеченным, я перешел на другую сторону улицы и направился к газетному киоску на углу. Толстый киоскер сидел с унылым видом, уставившись на дождь за окном.
   — Не проезжало здесь такси несколько минут назад? — спросил я.
   Киоскер тупо уставился на меня и ничего не ответил. Мне нужно было как-то его расшевелить, и я воскликнул:
   — Вот черт, велел же меня подождать!..
   И подобно всем ньюйоркцам, которые обожают вникать в чужие проблемы, но только так, чтобы самим никак не пострадать при этом, он вдруг сказал:
   — Ах... да, я заметил одно.
   — А долго оно стояло здесь?
   Он втянул голову в плечи.
   — Не обратил внимания. Просто видел, как оно проехало мимо, и все. А что случилось-то?
   — Девки, — с презрительной миной изрек я.
   — Да, точно, — подтвердил он.
   Я вернулся к тому месту, откуда был виден служебный вход в отель. Сарима Шея там уже не было, но сигара, которую он курил, продолжала тлеть на бетонной площадке у крыльца. Кому-то из охраны предстоит хорошая головомойка за то, что недосмотрели и предоставили Сарима Шея самому себе. Кстати, как такое могло произойти?
   В моем отеле меня ожидала кодированная записка. Я должен был позвонить Вирджилу Адамсу.
   — Побудь в номере, Тайгер. К тебе сейчас подъедет человек. Помнишь Кейси Балланку? — спросил Вирджил.
   — Мы работали вместе десять лет тому назад.
   — У него есть новости о Туросе. По возможности поддерживай с нами связь.
   — Конечно, конечно.
   — Тебе нужны люди в помощь?
   — Нет. Но желательно, чтобы наготове была машина, на всякий случай.
   — Будут две, одна — в гараже Тилсона, другая — в Сервис-центре. В каждой, под сиденьем, Эрни оставит аварийный комплект.
   — Понял. Вот еще что... Позвони Мартину Грейди и скажи, что Сетон Коулман и Портер Локвуд положили глаз на его корпорацию и хотят, в случае успешной сделки с Тейшем, добиваться передачи ее под контроль правительства. Если дело дойдет до этого, я им сумею помешать, пока они в Нью-Йорке. Раз уж на то пошло, будем действовать их же методами. Они не посмеют открыть рот, когда мы им покажем их же снимки с симпатичными блондинками в гостиничном номере.
   — Пусть лучше Мартин займется вопросом официально. Если понадобится, он даст тебе сигнал действовать по твоей схеме. Ну и парочка, так и норовят нагадить ближнему.
   Не успел я положить трубку, как снова зазвонил телефон и басовитый голос с тягучим западным акцентом произнес:
   — Тайгер, ты?
   — Привет, Кейси, поднимайся.
   — Мигом.
   Пропаленный солнцем, высокий, крупный Кейси по всей своей стати должен был быть медлительным. Но это впечатление было обманчивым. Кейси был упорным человеком, прошедшим путь от простого такелажника на нефтяных промыслах в Оклахоме до дипломированного инженера, возглавившего у Грейди отдел научно-технических исследований. Как и я, любитель острых ощущений, он оговорил в контракте возможность иногда отвлекаться на отдельные рискованные задания.
   Вручив мне толстый конверт с машинописными страницами, он сказал:
   — Здесь сведения о новом методе добычи, разработанном «Ам-Петом». Ты сможешь ответить на любой вопрос, не выдавая главного, но производя впечатление человека, посвященного в производственные секреты. Мартин создал тебе великолепное прикрытие. Выучи все наизусть и сожги бумаги.
   — Часа два на это понадобится, — ответил я.
   — Счастливчик, память у тебя просто обалденная. — Он дал мне возможность пробежать глазами машинописный текст и схватить общий смысл программы, а когда я спрятал его снова в конверт, сказал: — В Ньюарке я читал сообщение о Малкольме Туросе. За миллион рублей наши заполучили все подробности о подразделении КГБ «Проект Гаспара», который он возглавляет. Хочу подать заявление, чтобы меня включили в группу, которая будет раскручивать это дело. Так что я, может, раньше тебя снова встречусь с Туросом.
   — Снова?
   — Именно. Он преподавал электротехнику в техническом училище в Париже, где я занимался. Классный инженер, но его истинной целью было посеять раздор в палате депутатов французского парламента. Именно тогда там подняли шум коммунисты. Он успел наделать много пакостей, пока французы не раскусили его. Но и удрать он успел.
   — А тебе он зачем?
   — Мерзавец чуть не убил меня. Чистый случай занес меня однажды вечером в небольшое бистро. Я заметил, как он о чем-то шептался с двумя мужчинами. Откуда мне было знать, что это советские шпионы. А Турос, наверное, решил, что я за ним слежу. Едва я вышел из бистро, как меня чуть не сбила машина, за рулем которой сидел Турос. Ну, думаю, схлопочет он у меня завтра в училище. Тут на него как раз вышли французы, и ондал тягу.
   — Может, еще встретитесь.
   Кейси встал, расправил плечи и чинно направился к двери.
   — Если понадоблюсь, буду в отеле «Кэлвин». Там ты найдешь меня.
   — Хорошо. Спасибо за выписки.
   — Не стоит благодарности. Если что будет неясно, звони. Я и приехал сюда, чтобы тебе помочь.
   — Договорились.
   Разложив листки, я стал их читать. Все надо заучить наизусть, чтобы не попасть впросак в разговоре с настоящим специалистом. Когда материал прочно осел в памяти, я не торопясь сжег страницу за страницей, а пепел спустил в унитаз.
   В семь я оделся и, предварительно почистив и смазав свою пушку, спрятал ее в кобуру, прихватив пару запасных обойм. Уже застегиваясь, заметил на ночном столике рубин в форме яйца малиновки.
   И опять этот сверкающий камень словно пытался вызвать в моем мозгу какую-то ассоциативную связь, которую я никак не мог уловить. Что-то связанное с Малкольмом Туросом. Я это чувствовал. Овальной формы рубин и Малкольм Турос. Я взял рубин, покатал его на ладони, напрягая память, и с раздражением опустил в карман.
   Однако интересно, как я буду возвращать камешек. А вдруг она позволит положить его туда, откуда я его взял.
  
  
  * * *
  
   Даже дождь не помешал любознательным туристам, столпившимся у входа в отель «Стейси». И хотя шансы увидеть короля собственной персоной были ничтожны, ощущение близости к высоким особам само по себе вызывало удовлетворение.
   Как и во время первого приема, полицейских было повсюду хоть отбавляй. Регулировщики движения указывали место парковки лимузинов и такси, не допуская заторов, чтобы приглашенные на прием могли спокойно войти в отель.
   Воспользовавшись боковым входом, я подошел к дежурному портье и сказал, что мне нужно пройти к заведующему гостиничным персоналом. Совершенно замотанный, мой приятель сидел в своем кабинете среди трезвонящих телефонов и перебирал какие-то бумаги. Увидев меня, он в отчаянии вскинул руки.
   — Сил моих нет! Мы уже не помним, когда нормально работали. Почему эти идиоты надумали разорить именно наш отель?
   — А в чем дело?
   — Как всегда. Прислуга злится, потому что фараоны не только ходят за ними по пятам, но и мешаются под ногами, как будто весь персонал — преступники. Сегодня уволились шесть человек. Хорошо, что ты мне прислал двоих своих ребят. Кажется, только их ничто не раздражает. А маленький — просто чудо. Хочу оставить его в штате.
   — А как Тейшу понравилось национальное блюдо?
   — Он просто в восторге. Только остальных, по-моему, мутило. Шеф-повара чуть не вырвало, когда он увидел украшавшие блюдо бараньи глаза. Как только они едят такую гадость!
   — Они другой еды не знают.
   — Но если подержать их здесь подольше, может, они привыкнут к нашей еде. Только не хотел бы оплачивать их счета.
   — Придется, дружище... за счет налогов, которые с нас взимают, — сказал я и, сменив тему разговора, продолжал: — Я хотел бы поговорить с Гарри и Ленни наедине. Сможешь устроить, а?
   — Нет проблем. — Он вынул из ящика и подал мне ключ. — Внизу за кухней есть кладовая. Иди туда. А им я скажу, чтобы они тебя там поджидали.
   — Спасибо.
   — Ты — мой должник, — засмеялся он. — Рад услужить.
   Когда я спустился, они уже ждали меня. Мы заперлись в кладовке. Ленни успел привыкнуть к своей униформе и чувствовал себя в ней вполне нормально. Он извлек из-под куртки свою пудреницу и вручил ее мне.
   — Сначала расскажи, что сам слышал.
   — Идут переговоры. «Ам-Пет» — фаворит в сделке, и многим это не нравится. Ты в центре внимания, отношение к тебе настороженное, потому что тебя мало знают. Тебе хотят устроить экзамен.
   — Я этого не боюсь.
   — Они пригласили специалистов-нефтяников.
   — Я расскажу им много нового.
   — Будем надеяться, что мы тоже узнаем кое-что новое из этой штуки. — Он показал на магнитофон в пудренице. — Я положил его под салфетку на поднос, когда накрывал стол для Тейша и Сарима Шея.
   Я включил запись. Раздался звон посуды и шум голосов. Потом я различил голос Ленни и довольный смех Тейша и Сарима Шея, удивленных неожиданным приветом с родины, и адресованные Ленни слова благодарности.
   Затем к магнитофону склонился Гарри. Он молча кивал, напряженно вслушиваясь в каждое слово. Наконец он заговорил:
   — Сарим Шей убеждает Тейша, что еда отравлена, что американские заговорщики хотят убить короля и завладеть всеми богатствами Селачина. — Гарри усмехнулся. — Тейш велел ему попробовать первым.
   После двух-трехминутной паузы разговор возобновился и послышался тихий смешок.
   — Тейшу смешно, — прокомментировал Гарри. — Он говорит, что у Сарима хороший аппетит, но пусть он оставит хоть немного своему королю. Сарим отвечает, что он всего лишь заботится о безопасности короля. Теперь они оба едят.
   Когда они снова заговорили, Гарри с трудом мог разобрать слова. Я дважды останавливал аппарат и перематывал пленку, чтобы он мог понять, о чем речь.
   — Сарим Шей советует Тейшу не спешить. Если он возьмет заем у Штатов, его могут свергнуть.
   — А что Тейш? — спросил я.
   — Он больше помалкивает. Внимательно слушает. Сарим просит подождать. О... минуточку. Теперь говорит Тейш. Он считает предложение выгодным. Оно усилит его власть в стране. Были бы деньги, а кто их дает — не важно. Опять Сарим. Говорит, что американцы хотят его смерти. Они убьют его потому, что они жадные. Тейш должен выслушать все предложения и внимательно их изучить. Он великий вождь, и народ верит в него, как в религиозного руководителя. Чтобы обладать властью, он должен... — Гарри опять усмехнулся. — Тейш велел ему заткнуться.
   На этом кассета кончилась. Я вынул ее и положил в карман, а Ленни вставил другую. Я отправлю запись Чарли Корбинету вместе с переводом, пусть государственные мужи послушают, как эти пастухи с гор реагируют на все почести.
   — Что мне дальше делать? — спросил Ленни.
   — Оставайтесь оба на местах. Вдруг Тейшу захочется еще полакомиться. А кроме того, ваше исчезновение может вызвать подозрение. Держи магнитофон под рукой. Теперь мы знаем, куда клонит Сарим. Он для чего-то тянет время. Тейш, видимо, будет действовать по настроению, и если слишком скоро подпишет договор со Штатами, Сариму это придется не по вкусу. — Припомнив кое-что, я спросил: — Кстати, Сарим не выходил один?
   — Выходил, — ответил Ленни. — Я собирал тарелки. Он вынул сигару, а Тейш запротестовал и велел ему не курить в комнате. Сарим вышел в соседнюю комнату, но скоро вернулся.
   — А как он вел себя, не нервничал?
   — До этого он часто поглядывал на часы.
   В кладовке был телефон, и я позвонил в кабинет своему приятелю.
   — Сколько комнат в апартаментах Тейша?
   — До сегодняшнего утра было девять. А утром мистер Шей попросил добавить десятую, маленькую комнату в самом конце коридора. Она даже не входит в гостевой комплекс, и вход в нее из другого коридора.
   — Это рядом со служебным выходом?
   — Минутку. — Я слышал, как он выдвинул ящик письменного стола, сверился с планом этажа и продолжал: — Да, совсем рядом. Что-нибудь не так?
   — Нет. Спасибо. — Я положил трубку. — Сарим Шей с кем-то встречался на улице. У него был ключ от служебного выхода, и он выскользнул из здания на несколько минут.
   — Зачем?
   — Пока не знаю. Трюк с сигарой был заранее продуман. Дверь, видно, не охраняли, потому что она всегда заперта.
   Я взглянул на часы. Было почти восемь вечера. Меня ждала Вей. Вежливый молодой человек, дежуривший в регистратуре, сообщил, что Вей Локка велела немедленно проводить меня в ее апартаменты.
   Униформа на молодом человеке была явно тесной, потому что под ней отчетливо проступали контуры пистолета.
   Он жестом пригласил меня пройти к лифту в дальнем конце холла, стоявшему наготове с открытыми дверями, хотя свет внутри не горел.
   Следуя за своим провожатым, я невзначай обернулся и у лифта в противоположной стороне холла увидел огромную толпу нарядных мужчин и женщин, направляющихся на прием.
   В этой красочной толпе я увидел улыбавшуюся мне Рондину, такую очаровательную и царственную в своем великолепном вечернем туалете, в окружении мужчин, одним из которых был Тэлбот — человек мира, разведчик высочайшего класса, наслаждавшийся обществом Рондины в ущерб мне.
   Я вошел в лифт и поднялся к апартаментам Вей.
   Дверь открыла сама Вей Локка. В гостиной звучала музыка, великолепно подобранная, как в кино, чтобы подчеркнуть выразительность происходящего действия. Я как-то не думал о предстоящей встрече, но то, что оказалось в действительности, буквально поразило меня. И прежде всего сама Вей. Сейчас в ней не было ничего от западного мира, ее фигура была окутана ниспадающими складками ослепительно белого шелка, переливающегося удивительными перламутровыми бликами. На этом фоне ее смуглая кожа и блестящие черные волосы выглядели еще прекраснее. Шелк прикрывал лишь одно плечо, оставив другое открытым, искусная драпировка охватывала ее талию и в центре, на уровне бедер, расходилась фестонами, заканчиваясь разрезом сбоку. При ходьбе мелькало непорочное тело женщины, восхитительный плод, который еще предстоит вкусить.
   Вей Локка прочла мои мысли и была довольна произведенным эффектом и желанием, которое зажглось в моих глазах.
   — Ты произведешь сенсацию, — усмехнулся я, понимая, что она ждет комплимента.
   — На это я и рассчитываю, — ответила она так самодовольно, что я, подмигнув, сказал:
   — Девочка, пойдем со мной, я тебе конфетку дам.
   На мгновение она растерялась, озадаченно глядя на меня, а затем рассмеялась:
   — Ох уж эти янки! Никогда вас не поймешь. Столько усилий потрачено, чтобы поразить красотой, а в ответ глупая шуточка. И кроме всего прочего, я не люблю конфет.
   — А что ты любишь?
   — Ты хотел мне что-то отдать?
   Я вынул рубин, посмотрел на него со странным чувством, что разгадка его тайны кроется в моем мозгу, и протянул его Вей Локке.
   Пышный бутон ее губ раскрылся в улыбке.
   — Но разве тебе не хочется вставить его на место?
   — Надеялся, что ты так скажешь.
   Указательным пальцем я дотронулся до ее теплого живота, приподнял шелковистую складку кожи, прикрывающую пупок, и вставил рубин. Мышцы живота сомкнулись вокруг камня, словно всасывая его, пока он прочно не сел в свою живую оправу.
   Наконец я узнал, как он там держится. Вей Локка тоже была полна желания и жаждала большего, не думая о последствиях. Только я предпочел воздержаться. Времени было мало.
   — Нам не пора идти? — спросил я.
   Вей взяла меня за руку и подвела к бару.
   — Я — женщина, Тайгер. И хотя почетным гостем является Тейш, я воспользуюсь своим женским правом немного опоздать, но зато произвести неизгладимое впечатление. Сейчас Тейш заканчивает переговоры с членами вашего правительства в конференц-зале, на самом верхнем этаже. Через десять минут, в сопровождении Генри Балфура из Государственного департамента и двух полицейских, он спустится на пятый этаж в зал для приемов. Я войду через несколько минут, не слишком поздно, чтобы вызвать недовольство долгим ожиданием, но с небольшой задержкой, чтобы привлечь к себе всеобщее внимание. Ты не против?
   — Ни в коем случае, малыш. Лишь бы Тейш не рассердился.
   В ее раскосых глазах таилась страсть.
   — Ты ему нравишься, Тайгер. Он хотел бы, чтобы у него был похожий на тебя сын. Может, так и будет.
   Я промолчал. Хотел пошутить насчет оплаты за селекционный отбор, но удержался.
   Вей Локка наполнила бокалы, и мы чокнулись. Стрелки часов над баром приближались к назначенному времени. Поставив бокал, Вей подала мне руку.
   — Идем. Теперь пора. Там ждут. — И добавила лукаво: — Будут смотреть только на меня. Я имею в виду мужчин.
   Эти чертовы бабы все одинаковы.
   В коридоре было пусто. На табло с указанием этажей над одним из четырех лифтов загорелся вызов в конференц-зал, на двадцать шестом этаже. По мере подъема кабинки цифры этажей менялись, пока лифт не остановился на самом верху — у пентхауза.
   Приняв пассажиров, лифт стал спускаться на пятый этаж, в зал приемов. Когда он прошел наш этаж, Вей Локка с улыбкой вызвала лифт для нас, точно вычислив момент своего появления в полном гостей зале, как знаменитая актриса, выходящая для поклона.
   Машинально взглянув на табло, я заметил, что три лифта забирали пассажиров на первом этаже, а четвертый, с Тейшем, приближался к пятому этажу.
   Но не остановился.
   Он продолжал медленно спускаться вниз, достиг холла, но и здесь не остановился. Когда высветилась буква "Ц", я понял, что лифт достиг цокольного этажа. Волосы встали дыбом у меня на затылке.
   Я даже не заметил, как подошел наш лифт, пока Вей не тронула меня за плечо.
   — Тайгер?.. — Она с недоуменным видом взирала на меня.
   Я втолкнул ее в лифт и велел лифтеру нигде не останавливаться. Он так и поступил, открыв дверь лишь на пятом этаже и проигнорировав сигнал вызова на всех прочих этажах.
   Не понимая, что случилось, но чувствуя беду, Вей смотрела на меня расширившимися от страха глазами. На пятом этаже я вытолкнул ее из лифта так, что она чуть было не упала.
   — Цокольный этаж... полицейских туда, скорее! — крикнул я ей вдогонку, а затем, обернувшись к лифтеру, приказал: — Вниз! Без остановок.
   — Тайгер! — отчаянно воскликнула Вей.
   Прежде чем закрылась дверь лифта, я успел крикнуть:
   — Они добрались до Тейша!
   Казалось, мы ползли вниз со скоростью черепахи. Сквозь стеклянное окошко в дверях, предусмотренное для того, чтобы лифтер мог видеть, где находится кабина в каждый конкретный момент, мелькала конструкция из бетона и стали... Цифры на табло над дверью, указывающие номера этажей, сменялись через значительные промежутки времени, и казалось, прошла целая вечность, прежде чем мы достигли бельэтажа, потом вестибюля и, наконец, цоколя.
   Протиснувшись сквозь не успевшие полностью открыться створки, я рванулся к лифту Тейша и замер перед явившимся моим глазам зрелищем.
   В лифте лежали три истекающих кровью человека. Один держался за пистолет, который он так и не успел вытащить из кобуры; другой простер руку в бесплодной попытке схватить убийц. Лифтер в униформе вцепился в рукоятку ручного управления, вследствие чего кабина и пребывала в неподвижном положении. Четвертому удалось выползти из лифта, и, судя по его одежде, это был Генри Балфур.
   Однако Тейша нигде не было.
   Из цокольного этажа на улицу вела стальная дверь. Она была открыта. С площадки перед дверью дождевая вода стекала ручейками внутрь помещения.
   Наверху начинался бал.
   А Малкольм Турос вез куда-то Тейша эль-Абина.
   Тедди Тедеско даже не подозревал, что своим сигналом горизонт он попал в самую точку. Отовсюду грозит смерть. Мы торгуем смертью. Мир на грани катастрофы. И я опять в самой гуще.
   Я взглянул на потухшую сигарету на краю тротуара.
   И опять внутри у меня послышался легкий смешок, потому что я не мог найти этому никакого разумного объяснения, но чувствовал какую-то таинственную связь происходящего с яйцевидным рубином.
  
  
  
  
   Глава 9
  
  
   Десять полицейских чинов с суровыми холодными лицами собрались на втором этаже, чтобы учинить мне допрос. Спасла меня явившаяся с Хэлом Рэндольфом Вей Локка. Она подтвердила мой рассказ и согласилась, что пока обо всем следует молчать. Затем ее проводили наверх, поскольку после всего случившегося она была в плохом состоянии.
   Двое сотрудников госбезопасности, промокшие до костей, отловили какого-то перепуганного босяка, который сказал, что видел, как у тротуара остановилось такси и через несколько секунд уехало. Он ничего не заметил, кроме того, что машина была желтого цвета, как и большинство такси, а шофера или пассажира он даже не видел.
   Только с ним разобрались, как явился полицейский с переданным по телефону сообщением, что во дворе дома на Девяносто второй улице найден в бессознательном состоянии водитель такси, а машина угнана. Бумажник с шестьюдесятью долларами не тронули. Придя в себя, водитель сообщил, что его ударил пассажир, который назвал этот адрес, где нашли водителя, а его лица он не видел. Номер такси был немедленно сообщен всем патрульным машинам и в таксопарки.
   Трое из четверых пострадавших в лифте были еще живы, но находились в критическом состоянии. Погиб только лифтер, незаметный трудяга, работавший в отеле с первого дня его существования. Пули, извлеченные из стен лифта и из тела лифтера, были выпущены из одного и того же ствола 38-го калибра.
   Согласно первоначальной версии, убийца поджидал лифт в цокольном этаже, подкупив лифтера, чтобы он доставил пассажиров вниз, а затем убил и его. Снаружи ждал сообщник.
   Я был единственным человеком, который знал больше всех остальных.
   Когда появился Чарли Корбинет, мне стало ясно, что у него уже сложилась картина случившегося, и, хотя не все еще было ясно, он знал, что все события разворачивались у меня на глазах, но я не причастен к совершенному преступлению.
   Чарли Корбинет подошел ко мне и спросил:
   — Можешь что-нибудь добавить?
   — Бери Хэла Рэндольфа и пойдем еще раз осмотрим лифт.
   Мой бывший начальник взглянул на меня, как бывало: мол, ладно, только береги себя; отозвал в сторонку Рэндольфа, поговорил с ним немного и подал мне знак следовать за ним.
   Уже в дверях Рэндольф спросил:
   — Чего ты все темнишь?
   — И не думаю.
   — Тогда выкладывай.
   — В каком положении был лифтер, когда вы его нашли? — спросил я.
   — На полу, как и все.
   — Значит, он соскользнул.
   — Ты о чем? — с подозрением спросил Рэндольф.
   — Когда его увидел я, его рука была на рукоятке в положении «стоп». На этом лифте пытались ездить?
   — Зачем? — недоуменно спросил Рэндольф.
   — Давай попробуем, — предложил я.
   Чарли спросил:
   — Обследование лифта уже закончено?
   — Полчаса тому назад.
   — Тогда давай попробуем. Может, найдем зацепку.
   Мы вошли, я закрыл дверь и поднял рукоятку в положение «вверх». Лифт не двинулся с места. И мотор не заработал. Я открыл створки лифта.
   — К чему ты клонишь, Тайгер? — спросил Рэндольф, прислонясь к стенке лифта и бессмысленно глядя на темные пятна на полу.
   — Надо проверить мотор и проводку, здесь поработал мастер. Лифтер не мог вручную остановить лифт. Только внизу сработала автоматическая остановка. Лифтом можно управлять как вручную, так и автоматически. Знающий инженер легко может переделать электрические цепи.
   Хэл Рэндольф оторвал глаза от пола и, взглянув на меня, спросил:
   — Кто это мог сделать?
   — Малкольм Турос. Он преподавал электротехнику в парижском техническом училище. Вы можете проверить такой вариант.
   — Проверим, не сомневайся, — ответил Рэндольф.
   — Я вам еще нужен?
   Чарли и Рэндольф переглянулись.
   — Обо всем, что знаешь, помалкивай, — сказал Чарли. — Пока никто ничего не знает о случившемся.
   — А что вы скажете репортерам наверху? — поинтересовался я.
   — Тейшу эль-Абину нездоровится. Такое вполне может случиться. Пусть довольствуются этим. Может, съел что-нибудь не то. Хватит с них Сарима Шея и Вей Локки. Она держится молодцом. Выпивки полно, пусть веселятся. Да и потеря для публики невелика.
   — Об этом не беспокойтесь. Можно задать один вопрос? Тейш успел подписать какие-нибудь соглашения до того, как его похитили?
   Поколебавшись, Рэндольф отрицательно покачал головой:
   — Нет. Мы рассчитывали, что это произойдет сегодня вечером. Все бумаги были у Генри Балфура. Все пошло насмарку.
   — Ладно. Если я вам буду нужен, я наверху.
   — Ни во что не вмешивайся, — предупредил Рэндольф. — Это приказ, Тайгер.
   Ухмыльнувшись ему в ответ, я помахал рукой Чарли, сел в спустившийся лифт и велел лифтеру подниматься на пятый этаж. Однако тот мешкал и, только когда Рэндольф кивком изъявил согласие, закрыл двери и повез меня наверх.
   Войдя в зал, я остановился, вглядываясь в толпу гостей. Сарим Шей оживленно беседовал с группой наших правительственных чиновников. Вей Локка кружилась в танце с приземистым сенатором одного из восточных штатов. В темных глазах Сарима сверкал победный блеск.
   Обходя танцующих справа, я увидел возвращающихся к столику Рондину и Тэлбота и окликнул их. Внешне они держались как обычно, но я знал, как нелегко им было сидеть на пороховой бочке, взрыв которой мог вызвать крупные политические потрясения всемирного масштаба.
   — Вы уже знаете? — спросил я.
   — Мы узнали сразу же, как только это случилось, — ответила Рондина, садясь на стул, который я для нее придержал.
   — Будьте осторожны, — предупредил Тэлбот. — Не только мы умеем читать по губам.
   Я кивнул и сел спиной к танцевальной площадке. Тэлбот подошел ко мне сзади и, склонившись над ухом, тихо сказал:
   — Мне надо кое-что сделать. Дело приняло скверный оборот, не так ли?
   — Так оно и бывает всегда: сначала — полная безнадежность, потом все встает на свои места.
   — Между прочим, как раз перед твоим приходом нам сообщили, что угнанное такси найдено в конце Бродвея. Все отпечатки стерты, и никто ничего не видел. Они, наверное, пересели в другую машину, которая ждала наготове. Сейчас прочесывают все дома в округе, но, думаю, это ничего не даст. Увидимся позже, старина, — сказал Тэлбот, положив руку мне на плечо.
   — Теперь рассказывай, — обратился я к Рондине, когда Тэлбот ушел.
   — Я ждала появления Вей Локки в зале. Она, видимо, еще не знала о случившемся, потому что держалась вполне спокойно. Я, а также Сарим Шей узнали обо всем еще до того, как она спустилась. Нас предупредили, чтобы мы не обнаруживали собственной осведомленности. Сарим стал возмущаться, а один мрачный тип из вашей спецслужбы разозлился и сказал, что если он, — она наморщила лоб, припоминая точные слова, — попробует вякнуть, то будет куковать в тюремной камере. — Живописный язык заставил Рондину улыбнуться. — Сариму ничего не оставалось, как затихнуть. Однако с репортерами дело сложнее. Они учуяли что-то и рванулись наверх, но в апартаменты Тейша их не допустили. Думаю, они что-то заподозрили.
   — Им сделают соответствующее внушение, и они тоже будут помалкивать. Удалось приблизиться к Вей?
   — Только один раз. — Рондина вынула из сумки пудреницу и протянула ее мне. — Вей и Сарим Шей разговаривали на своем языке, и, хотя они улыбались, видно было, что разговор неприятный. Особенно раздражена была Вей.
   — Как ты догадалась?
   — Женская интуиция, — улыбнулась Рондина, сжав мои пальцы.
   — Уйдем отсюда. Внизу нас ждет человек, который переведет запись.
   Рондина взяла сумочку, и мы не спеша направились к выходу, пробираясь сквозь толпу и перекидываясь несколькими словами с встречавшимися по пути знакомыми.
   Мы спустились в вестибюль, прошли в дальний его конец, где находились служебные помещения, а за ними — кухня. Ленни и Гарри покуривали у входа в кладовую. Я отпер дверь, и мы все прошли внутрь.
   Возясь с магнитофоном, я как можно короче изложил Ленни суть происшедшего, чтобы он передал соответствующее сообщение в Ньюарк. Именно сейчас необходимо задействовать максимальное количество людей, чтобы найти Тейша. Пусть Вирджил Адамс займется этим немедленно.
   — Ну как, готов? — спросил я Гарри и включил магнитофон. Послышался неясный шум голосов.
   — Я включила магнитофон, когда направилась к ним, — сказала Рондина. Неясный шум голосов сменился отчетливой английской речью, и Рондина пояснила: — Это Джон Кертин, сотрудник нашего посольства. Он как раз стоял почти рядом с Вей и Шеем. Поэтому невозможно было заблокировать наши голоса.
   Гарри пододвинул стул поближе к магнитофону. Внимательно слушая, он то морщился, то кивал, то недовольно хмурился. Разговор длился минут пять.
   — На этом разговор закончился. Вей ушла, а Шея окружили несколько джентльменов из Вашингтона.
   — Ну так о чем они, Гарри?
   — Вей Локка рассказала Сариму, что произошло. Сарим немедленно обвинил во всем американцев. Он уверен, что Тейша уже нет в живых.
   — А как реагировала Вей?
   — Очень рассердилась, сэр. Сказала, что Шей только об этом и мечтает. Сарим согласился, что ему это как раз на руку и что он примет меры, чтобы Вей Локка не вмешивалась в государственные дела, да и вообще чтобы больше ее ноги не было в Селачине. Он возложит на себя полномочия Тейша и объявит себя временным правителем страны. Деньги и власть помогут ему превратить временные полномочия в постоянные. У него достаточно сторонников в Селачине. Вей Локка использовала, простите, очень сильные выражения. Она сказала, что Сарим сам причастен к похищению Тейша, а тот и не стал этого отрицать. Вей пригрозила лишить его жизни, но он только рассмеялся и сказал, что это ей следует позаботиться о собственной безопасности. Сарим очень неуважительно отозвался о вас, сэр.
   — Как?
   — В том смысле, что «Ам-Пет» предстоит встретиться с жестокой конкуренцией. Он вас очень недолюбливает, сэр.
   — Что еще?
   — Обмен угрозами, оскорблениями. Эти двое — враги. Сарим не станет делиться властью с женщиной.
   Когда мы закончили прослушивание, я поместил магнитофон снова в пудреницу, спрятал в карман своего тренча и велел передать все только что услышанное Вирджилу Адамсу, а затем проводить Рондину домой. Завершив главное дело, Турос возьмется за меня. Сейчас он залег на дно, надеясь переждать, пока затихнет шумиха вокруг исчезновения Тейша. Но я постараюсь вытащить его из логова.
   — Ты думаешь, он убил Тейша? — спросил Ленни.
   — Пока нет. Живого человека легче перевозить, чем таскать с собой труп. Кроме того, Советы надеются наложить лапу на нефть Селачина, убедив Тейша, что покушение было организовано нами, а они его спасли. В случае неудачи они сразу же его прикончат. И так и эдак они в выигрыше.
   — Сариму это не понравится.
   — Не он разыгрывает эту партию. Все это было спланировано в Москве. Малкольм Турос — всего лишь исполнитель. Красным наплевать на Шея, если, конечно, они не решат прикончить Тейша и сделать ставку на него.
   Рондина коснулась моего плеча.
   — Что ты собираешься делать, Тайгер? — спросила она, тревожно смотря на меня.
   — Приглядывать за Саримом Шеем. Его роль в этом деле становится более ясной, если подумать, кто больше всего выигрывает от устранения Тейша. Я не склонен недооценивать Сарима Шея. Если он почувствует, что его оттесняют, он станет действовать на свой страх и риск. Я хочу, чтобы ты полностью отстранилась от этого дела. Я организую охрану твоего дома, и Ленни всегда будет рядом. Чтобы сквитаться со мной, Турос уже угробил одну девушку, но явно не успокоится на этом.
   — Я буду осторожна... и ты тоже будь.
   Мы разошлись поодиночке. Я вернул ключ от кладовой своему приятелю, поднялся на пятый этаж и нос к носу столкнулся с Чарли Корбинетом и Хэлом Рэндольфом. Увидев меня с плащом, Рэндольф спросил:
   — Направляешься куда-то, Мэнн?
   — В свой отель. Знаешь, где меня найти.
   — Сначала ты пройдешь с нами. С тобой хотят поговорить.
   Жалко было терять время, но Рэндольф мог вообще не выпустить меня из-под строгого контроля. Его власть надо мной была неприятным приложением к разрешению на оружие, которого я так добивался. Пожав плечами, я последовал за ними.
   Мы вошли в небольшой зал заседаний справа от главного конференц-зала. За столом сидели шестеро: двое из Инспекции, их я знал, парочка из сенатской комиссии, копавшей под Мартина Грейди, и двое незнакомых. На столе лежала папка с моим именем, пальца в два толщиной, и другая, с именем Мартина Грейди.
   Я поднял руку в общем приветствии — никто из сидевших там руки мне, естественно, не протянул — и сел. Если они думали, что напугали меня, то не на того напали. Против меня столько раз затевались провокации, впрочем, и я в долгу не оставался, что разложенные на столе пухлые досье и эти физиономии, которым место в суде, не способны были нагнать на меня страх.
   — Чем могу служить? — спросил я невозмутимым тоном.
   Члены комиссии нахмурились и придвинули папки ближе.
   — У нас досье на вас, мистер Мэнн. Фактически...
   — Ясно, — прервал я. — Я-то чем могу помочь? Это же не сенатское слушание, да и вызова на него я не получал. Так что давайте перейдем к делу.
   Моя неожиданная реакция вызвала некоторую растерянность. Они переглядывались, недовольно хмыкали, якобы прочищая горло, пока один из комиссии не вымолвил:
   — Хорошо. Насколько нам известно, вы в курсе событий.
   — Вполне. — Я откинулся на спинку стула и вперил в него взгляд.
   — Недавно вы приобрели значительный пакет акций корпорации «Ам-Пет» и...
   — На вполне законных основаниях, — прервал я.
   — Стоимость акций превышает двадцать миллионов.
   — Приятная кругленькая сумма, — согласился я.
   — Не будете ли вы любезны объяснить, где вы взяли деньги на их покупку?
   — Не буду любезен. Отвяжитесь. Еще вопросы будут?
   — Послушайте... — начал он снова.
   — Я сказал — отвяжитесь. Вы что, не только глухой, но и тупой? — спокойно повторил я.
   Лицо допрашивавшего меня члена комиссии пошло пятнами, а ребята из инспекции украдкой усмехнулись. Чарли Корбинет сидел с невозмутимым видом, но глаза его улыбались.
   Подавив возмущение, член комиссии продолжал:
   — Наше правительство намеревалось заключить соглашение с правительством Селачина. Тейш эль-Абин специально оговорил сотрудничество с «Ам-Пет» и намеревался вести переговоры непосредственно с вами.
   — Очень мило с его стороны, — заметил я с улыбкой.
   — Не вижу повода для радости. Ситуация щекотливая и может повлиять на расстановку сил на Ближнем Востоке. Мы вас знаем с деловой стороны, но не допустим, чтобы наше преимущество в этом районе было сведено на нет из-за чьей-то некомпетентности.
   — Я вас понимаю, — заметил я.
   — Вы же ничего не знаете о новом способе добычи, пригодном для селачинских залежей нефти.
   — А вы проверьте и сами убедитесь.
   — Мы как раз собираемся это сделать. Мистер Макинли, — он кивнул в сторону худощавого седовласого человека, неотрывно глядевшего на меня, — крупный специалист из корпорации «Дурсто-Эллайд». Его фирма работает в том же направлении, что и «Ам-Пет», но пока отстает в своих разработках. Если вас уличат в невежестве по вопросам нефтедобычи, мы приостановим вашу деятельность. Это будет несложно, поскольку вы теперь подчиняетесь военному ведомству.
   — Вы хотите сказать, что, если я не выдержу проверки, вы приостановите мою деятельность?
   — Совершенно верно. И самым решительным образом. Это будет весьма неприятно... во всяком случае, мы можем обставить все это таким образом...
   — Начинайте экзамен, — предложил я.
   Минут тридцать старый сухарь гонял меня по специфическим проблемам нефтедобычи. Остальные напряженно слушали, подавшись в нашу сторону, но не очень-то разобрались в технических тонкостях нашей дискуссии. Иногда я даже опережал вопросы, прокручивая в уме зазубренные записки Кейси Балланки.
   Я был на недосягаемой высоте. Мой экзаменатор забеспокоился, его каракули в блокноте становились все сложнее. Когда он попытался коснуться сути изобретения, я только многозначительно усмехнулся и покачал головой, мол, «Ам-Пет» умеет хранить свои тайны. С вытянутым лицом он сунул руку в карман и обвел глазами сидевших за столом. Я его переплюнул.
   — Ну как?
   Сухарь пожал плечами:
   — Боюсь, кто-то ввел вас в заблуждение. Мистер Мэнн прекрасно знает весь технологический процесс. Его знания даже основательнее моих. — Глянув на меня с неприязнью, он добавил: — Хотя это довольно странно.
   Я встал.
   — Вы закончили?
   Им оставалось только утвердительно кивнуть в ответ. Я взял пальто, шляпу и вышел вместе с Чарли Корбинетом. Тот с удивленной усмешкой спросил:
   — Ты вполне мог бы работать фокусником, доставать кроликов из шляпы. Как, черт побери, тебе это удается?
   — У меня был отличный учитель, — ответил я, вспомнив уроки моего бывшего командира, когда мы еще вместе служили.
   — Это понятно, хотелось бы знать, кто сейчас тебя учит.
   Распрощавшись с Чарли у лифта, я заглянул в зал, где продолжался прием, но Сарима Шея не обнаружил.
   Я знал, что у охранников вряд ли что-нибудь выведаешь, они не скажут даже который час, если не будет на то особого разрешения, но тут я заметил знакомого журналиста Карла Дженнера, беседовавшего с Сетоном Коулманом. Время от времени Дженнер что-то записывал в блокноте, а Коулман все говорил и говорил, громко, властным тоном, слегка подслащенным для прессы.
   Я помахал Карлу рукой, давая понять, что хотел бы с ним поговорить. Он мгновенно прервал Коулмана на полуслове, поблагодарил и заспешил ко мне.
   — Паршивый прием, — заметил он. — А ты тут по какому поводу, Тайгер?
   — Вынюхиваю.
   — Слушай, что происходит? Что-то случилось, но не пойму что.
   — Скажут на брифинге, когда сочтут нужным.
   У него загорелись глаза.
   — Ну хоть намекни.
   — Рад бы, да нельзя. На твоем месте я бы подежурил у входа в отель. Возможно, будет «скорая помощь». А ты, случайно, не знаешь, где Сарим Шей?
   — Я тоже хотел бы знать. Не очень давно он сказал, что пойдет к себе. С тех пор как сквозь землю провалился. Приставленные к нему ребята уже получили взбучку за то, что проморгали его. А он тебе зачем?
   — Надо передать пакет.
   — Желаю удачи.
   — Может, он у Вей Локки?
   — Она ушла еще до него. Пожалуй, я воспользуюсь твоим советом и спущусь вниз. Здесь уже нечего делать. Если что узнаешь, не забудь обо мне. Как говорится, услуга за услугу. Глядишь, и я тебе пригожусь.
   — Непременно, — заверил я.
  
  
  * * *
  
   У входа в апартаменты Сарима Шея дежурили двое полицейских. Изучив мое удостоверение, выданное военной разведкой, один из них сказал:
   — Там никого нет.
   — А Шей заходил?
   — Не в наше дежурство. Тогда здесь стояли ребята из безопасности. Он вошел и вышел. Может, он решил посетить Международную ярмарку.
   — Ладно. Я все-таки загляну в номер.
   — Давай.
   В номере было совершенно не убрано. Бутылки с виски, наполовину опорожненные бокалы со спиртным и переполненные окурками пепельницы. Во всех спальнях — горы чемоданов, шкафы забиты одеждой. Номер Сарима Шея был как раз напротив апартаментов Тейша, и при беглом осмотре невозможно установить, что из вещей отсутствует.
   Ускользнуть Шею было несложно. Поскольку его номер находился напротив номера Тейша, Шей воспользовался той десятой комнатой, откуда можно было никем не замеченным выйти на лестницу, ведущую к служебному входу.
   Я оглядел спальню, порылся в корзинах для мусора, но, судя по всему, кто-то уже проделал это до меня. Из блокнота на столе было вырвано несколько страниц, но на следующем чистом листе оттиска не было видно.
   В ящиках письменного стола не было ничего, кроме почтовой бумаги и шариковой ручки. На столе стоял письменный прибор. Посмотрев на синюю промокательную бумагу на пресс-папье, я заметил только несколько чернильных пятен и вдавившийся в мягкую бумагу оттиск извилистой линии, словно кто-то пробовал шариковую ручку, и оттиск нескольких квадратиков.
   Направившись было к выходу, я остановился и еще раз взглянул на пресс-папье. И тут меня осенило. Квадратиков было четыре, и на крайнем правом стоял крестик. Ведь лифтов тоже было четыре, и именно в этом спускался Тейш.
   Сарим Шей нарисовал маршрут Тейша в зал приемов и передал листок тому, кто планировал похищение.
   Значит, это все-таки его рук дело.
   И ему вовсе не нужен живой Тейш. Даже если Тейш перекинется к комми, Сарим Шей все равно останется на вторых ролях. А если, не дай бог, появится наследник, то и после смерти Тейша шансов у него не будет. Вей Локку тоже следовало отстранить. После смерти Тейша она никто. А если Тейш останется в живых, Вей Локка разоблачит Сарима перед мужем.
   Значит, Сарим должен встретиться с Малкольмом Туросом и во что бы то ни стало убедить его прикончить Тейша. Спасти Тейша может только то, что на него поставили Советы, а в этом случае решение будет принимать Турос.
   Если умрет Тейш, погибнут и Тедди Тедеско и Пит Мур. И с каждой минутой у них все меньше шансов остаться в живых.
   Моя попытка открыть дверь в десятую комнату, рядом с апартаментами Тейша, не удалась. Она была заперта. Но хватило трех ударов каблуком, чтобы замок соскочил и дверь распахнулась. При свете, проникавшем из спальни, я увидел настольную лампу на туалетном столике и включил ее. Зайдя в спальню, я заглянул в проход между двумя кроватями.
   Там на полу ничком лежала окровавленная Вей Локка. Одежда на ней была изорвана, волосы разметались по спине. Я повернул ее голову и содрогнулся от сострадания, увидев страшные кровоподтеки на щеке и под глазом.
   К счастью, она была жива! Ее оставили умирать здесь, раненную!
   Перевернув ее на спину, я увидел, что у нее из живота торчит рукоятка тонкого острого стилета. Такое жало убивает насмерть.
   Разорвав одежду вокруг раны, я понял, почему она осталась жива. Лезвие угодило в рубин и, соскользнув с него, прошлось только по мышцам живота.
   Она не могла меня слышать, но я, коснувшись ее лица, сказал:
   — Все будет в порядке, дорогая.
   Потом взял рубин и положил его в карман.
   Мне нельзя было задерживаться для объяснений. Я вышел, поговорил с минуту с полицейскими, сел в лифт и спустился в холл. Оттуда я позвонил Чарли Корбинету наверх.
   Минуты через две он взял трубку.
   — Это Тайгер, Чарли.
   — Откуда ты звонишь?
   — Из города, — солгал я. — Послушай... Проверь комнату, примыкающую к апартаментам Шея. Там Вей Локка, и она ранена. Ее хотели убить, но не вышло. Она без сознания. Когда придет в себя, сама вам все расскажет. Не спускайте с нее глаз. Если станет известно, что она осталась жива, могут снова на нее напасть.
   — Тайгер... — хотел было еще что-то сказать Чарли, но у меня не было времени на более подробный разговор, и я повесил трубку. Однако мысли мои вернулись к спальне Тейша, вернее к телефонному аппарату, стоявшему на ночном столике между двумя кроватями. Судя по тому, что стоял он на самом краю столика, а не там, где ему полагалось бы находиться, кто-то недавно звонил оттуда и для удобства придвинул к себе поближе.
   Мое служебное удостоверение открыло мне доступ к информации. Оператор на коммутаторе сообщила мне, что на счету этого номера числится один разговор в кредит, который состоялся сегодня. Она написала на листочке телефонный номер лица, которому звонили, и вручила мне.
   Мне не хотелось болтаться в отеле, поэтому я вышел на улицу и решил отыскать какую-нибудь забегаловку, где есть таксофон.
   По-прежнему шел дождь. Вечерами, подобными этому, всегда идет дождь.
   В квартале от «Стейси» я отыскал пивной бар, откуда позвонил Вирджилу Адамсу с просьбой проверить по телефонному справочнику, кому принадлежит указанный на листочке номер. Он заглянул в справочник и сообщил мне соответствующий адрес, фамилия же владельца этого номера в справочнике не была указана.
   У меня было такое чувство, будто я пытаюсь пробить стену кулаком. Промчавшись по указанному адресу, я обнаружил будку с таксофоном на углу Десятой авеню. Газовая колонка рядом была закрыта.
   Я снова позвонил Вирджилу — узнать, не поступали ли какие-нибудь полезные сведения от наших информаторов. Как оказалось, ничего ценного не поступало. Единственная мало-мальски полезная информация ожидается от хозяина заведения, подобного «Турецким садам», который видел человека, похожего на Малкольма Туроса.
   За еду и выпивку этот человек расплачивался пятисотдолларовой купюрой, и когда он доставал ее из бумажника, хозяин заведения успел заметить там карточку клуба, принадлежащего его другу Стефену Пеллони. Вирджил послал туда своих людей — двоих мужчин и одну женщину — на случай, если он вдруг там появится снова.
   Вирджил собирался уже попрощаться, когда вдруг сказал:
   — Подожди, Тайгер. Я только что получил сообщение.
   — Какое?
   — Довольно невразумительное, от одного нашего источника. Он владелец лавчонки, торгующей подержанной одеждой на Ист-Сайде. — Вирджил продиктовал мне адрес, и я его запомнил. — Говорил что-то о человеке со странным голосом, который покупал костюм очень маленького размера, сынишка торговца случайно заглянул в стоящую у входа машину и увидел там человека в чем-то вроде ночной рубахи. Есть в этом смысл, как ты думаешь?
   — Может, и есть. Я смотаюсь туда.
   — Лавочник может огрести десять кусков, если выведет нас на след.
   Это скоро выяснится.
   Я высадился из такси в конце квартала, а дальше пошел пешком. Днем здесь наверняка много народу, но сейчас на улице не было ни души. Парочка баров была еще открыта, а в ресторане продолжали сидеть несколько человек, хотя двери уже заперли, а единственный официант стоял у входа, скрестив на груди руки, и терпеливо ждал, когда гости соблаговолят наконец уйти.
   Я отыскал лавчонку по указанному адресу. Она помещалась в обшарпанном доме, над входом в который висела вывеска с надписью «Покупаем старую одежду» и имя владельца «Лео Рубин». Время было позднее, свет нигде не горел, и я посветил себе спичкой, чтобы найти кнопку звонка и рядом имя: «Рубин». На мои звонки никто не отвечал, тогда я нажал кнопку и не отнимал пальца, пока не хлопнула дверь и кто-то не заорал с верхней площадки лестницы:
   — Да, да, что такое? Вы что, не знаете, который сейчас час? В это время надо спать. Что вам надо?
   — Хочу дать вам возможность заработать десять кусков, — крикнул я в ответ.
   — За такие деньги можно и поработать. Поднимайтесь наверх. Осторожнее, света нет. Дети набросали всякого хлама.
   Пробираясь между игрушками и коробками, я добрался до площадки. В освещенном проеме двери стоял сухонький человечек неопределенного возраста, плотно запахнувшись в халат и вглядываясь в меня прищуренными глазами из-за толстых стекол очков.
   — Простите, а вы кто? Кто это хочет дать мне столько денег?
   — А разве сумма вам ни о чем не напоминает?
   — Да, я кое-что слышал.
   — И сообщили о человеке со странным голосом.
   Он перестал щуриться и беспокойно огляделся.
   — Входите, входите. Не стоит говорить об этом на людях.
   — Разве выше еще кто-то живет?
   — Только мыши. Там у меня склад да еще селю приезжих родственников, чтобы надолго не задерживались. Сюда, пожалуйста, на кухню. — Он подошел к буфету, достал две рюмки и пыльную бутылку. — У нас так заведено. Сначала рюмочка, потом дело. Выпьешь с человеком и сразу можешь определить, врет он или нет.
   Я торопливо опрокинул свою рюмку, чтобы скорее перейти к делу, но лавочник был из тех, кого не подгонишь. Когда он созрел для разговора, он указал мне на стул, переплел пальцы и выжидающе затих.
   — Меня зовут Мэнн. Тайгер Мэнн. Мы ищем одного человека со странным голосом.
   — Разрешите поинтересоваться, кто он?
   — Это не важно. Он убийца и готов убивать снова и снова. Нам нужно его остановить. Расскажите, что вы видели. И как можно подробнее.
   Он понимающе кивнул, сполоснул рюмки, вытер их и поставил на место.
   — Тут живет один человек по имени Дог. Он-то и сказал, чтобы мы следили, не появится ли здесь разыскиваемый гражданин. В надежде на такое большое вознаграждение мы все принялись следить, тем более что знали, как однажды посчастливилось самому Догу получить такое же вознаграждение! Впрочем, мне тоже однажды довелось неплохо заработать. Я сообщил кому следует о находке, оказавшейся в кармане проданного мне подержанного костюма. Как выяснилось, он был краденый. Да, я знаю, как вы работаете, поэтому внимательно слежу за всем, что происходит вокруг. Вот и сегодня вечером сижу я себе и чиню старую одежду для продажи, и вдруг входит этот господин. Естественно, я сначала смотрю на его одежду и вижу, что ему для себя покупать ничего не надо.
   — Можете его описать?
   Лео Рубин беспомощно развел руками.
   — Ничего особенного. Самый обыкновенный мужчина. Лет сорока. Не высокий, не низкий.
   — Средний?
   — Да, — сразу согласился Рубин. — Его трудно описывать. Его костюм... что вам сказать? Темно-серый, не очень ношеный, но не американского покроя. Это может заметить только специалист, — добавил он с гордостью. — В очках, в шляпе, очень хорошие ботинки на каучуке. Не понимаю, почему ему понадобилось покупать поношенные вещи. — Он опять пожал плечами. — Как понять людей? Смотришь, прохожий увидел бродягу, зашел ко мне и купил ему костюм. Бродяга тут же загоняет мне одежду по дешевке и отправляется пьянствовать. И все довольны.
   — Вернемся к вашему покупателю. Расскажите о нем.
   — А я что делаю? Я обратил на него внимание, когда он заговорил. Говорил он с трудом, и все время подбородок у него был прижат к груди, вот так. — Рубин показал как и продолжал: — Он спросил костюм 34-го а размера, любого цвета и фасона. Я нашел ему такой и продал за пять долларов. Он даже не стал ждать, чтобы я завернул покупку. Перекинул на руку и вышел. Сел в машину и уехал.
   — Какая у него была машина?
   — Откуда мне знать? Шел дождь, и я не вышел на улицу. Мой сынишка сказал, что в машине сидел человек в ночной рубашке. Белой. Я подумал и позвонил своему соседу Догу, от которого я узнал о вознаграждении, и рассказал ему об этом человеке... с голосом. Дог пообещал позвонить куда надо, и вот вы приехали. — Он с надеждой посмотрел на меня. — А этого достаточно?
   — Нет.
   Нескрываемое сожаление читалось на его лице.
   — Мне нужно знать об этой чертовой машине.
   — Не могу помочь.
   В это время с порога кухни раздался писклявый голос:
   — Я знаю, папа.
   — Ничего ты не знаешь. Марш в постель, — скомандовал Рубин.
   — Одну минутку. Сколько тебе лет? — поинтересовался я.
   — Одиннадцать. Это был черный «шевроле», седан, модель 1963 года.
   — И ты говоришь, там сидел тип в ночной рубахе?
   — Да. Я даже подпрыгнул, чтобы получше разглядеть в заднее окно. Это был старик. На вид больной.
   — А ты не посмотрел на номер? — Я надеялся на невероятное.
   — Не-а, — ответил паренек.
   — Вот видите. Ничего эти дети не знают, ничего не видят, а... — недовольно заворчал Рубин.
   — А я знаю, чья это машина, — сказал малец, ухмыляясь.
   Я готов был прыгать до потолка от радости: наконец я что-то нащупал.
   — Чья же? — спросил я.
   — Яму Горки. Он живет в Фултоне и дает машины напрокат.
   Папа Рубин поднялся с суровым лицом.
   — И ты так далеко уходил от дома?
   — Ага, пап.
   Рубин-старший снял очки, покрутил заушниками и снова нацепил их.
   — Этот Горки — бездельник и проходимец. Коммунист и бездельник.
   — А ты откуда знаешь, пап? — хмыкнул мальчишка.
   — Судя по людям, с кем он якшается, — взорвался Рубин. — Не смей приближаться к Фултону, слышишь? Я тебе говорю...
   — Как ты узнал его машину? — спросил я мальчика.
   — На той неделе кто-то нацарапал на багажнике «Яму — вонючка». Вчера я заметил. А потом, я все равно знаю.
   — Почему еще? — спросил я.
   — За рулем был сам Яму. Вот почему.
   — Где он живет?
   — Наверху, над баром Слоуна, в четырех кварталах отсюда. Это самый большой кабак. На той улице их еще шесть. «Зеленые»... клуб такой... завтра там устраивают пьянку. Во грохоту будет, до неба!
   — Вы только подумайте, мистер Мэнн, маленький ребенок — и видит такие безобразия. Просто кошмар!
   Я вынул пятидолларовую бумажку и протянул мальчишке, тот шустро схватил ее и зажал в кулаке.
   — Ты это заработал. Только не болтай.
   — Очень надо. А Яму Горки — вонючка и есть. Он всегда к нам пристает.
   — Немедленно в постель, — загремел папа Рубин, указуя перстом, видимо, в сторону спальни. Малыш усмехнулся и убежал.
   — Нет, мы были совсем другими, — заметил Рубин, пожав плечами.
   — Не исключено, что он сейчас заработал вам кучу денег, мистер Рубин.
   — Возможно. Но, может, детям лучше было бы не видеть всего этого?
   — В данном случае хорошо, что увидел, — ответил я.
  
  
  
  
   Глава 10
  
  
   Младший Рубин был прав, говоря о намечавшейся на следующий день грандиозной попойке. На улице, замкнутой с обеих сторон двумя авеню, все питейные заведения и магазины были украшены плакатами, возвещающими о начале ежегодного фестиваля «Клуба зеленых» с многообразной увеселительной программой от состязаний по софтболу в Центральном парке до бочки пива, по традиции выкатываемой на улицу. Организаторы фестиваля приглашали всех жителей района и членов других клубов принять участие в празднествах и встретиться в дружеском матче с командой «зеленых».
   Двери всех баров были широко распахнуты, и оттуда на улицу выплескивались бравурные мелодии музыкальных автоматов. Публика, попировав в одном баре, отправлялась в другой. Все были изрядно навеселе и совершенно не замечали дождя. Один парень уселся прямо на земле, привалившись к переднему бамперу припаркованной неподалеку машины, двоих других выворачивало наизнанку у обочины дороги, а еще один, доев печенье, направился снова в бар. Как чайка, подумал я.
   Я взирал на подгулявших парней с доброй усмешкой, потому что, если бы не фестиваль, Турос не стал бы покупать костюм для Тейша. Ведь в белой национальной одежде он будет как бельмо на глазу, а в нелепом поношенном костюмишке, поддерживаемый двумя дюжими парнями с обеих сторон, он вполне сойдет за основательно перебравшего типа, которого друзья ведут домой.
   В кабачке Слоуна и впрямь дым стоял коромыслом. Вместо обычного музыкального автомата наяривал оркестр из трех человек. В баре старались кого-нибудь подцепить начинающие шлюшки, а снаружи у дверей парочка профессионалок подкарауливала выходящих парней, но те по большей части отделывались коротким: «В другой раз!»
   Через наружную дверь я вошел в небольшой вестибюль и оказался еще перед одной дверью, но уже запертой, за которой находились жилые помещения. С помощью пластиковой кредитной карточки я отжал язычок замка, и дверь отворилась. Я плавно прикрыл ее, замок защелкнулся, а я достал свой пистолет и взвел курок.
   Дорожка, постеленная на лестнице, приглушала мои шаги, но, чтобы она не скрипела, я старался держаться поближе к стене. Я одолевал зараз две ступеньки, но однажды при этом послышался ужасный скрип, поэтому я двигался не спеша: сделав шаг, каждый раз останавливался, прислушиваясь, не взбудоражил ли я жильцов. Здесь горела всего одна лампочка — у входа, освещая меня со спины и превращая в отличную мишень для любого, кому могло заблагорассудиться напасть на меня сверху. Наверху царил густой сумрак — лучшего места для засады не найти.
   Прошло не менее пяти минут, прежде чем я добрался до верха. Я остановился, давая глазам привыкнуть к темноте. Я вполне мог не спешить, но и медлить мне не хотелось. Освоившись в темноте, я пошел на ощупь вдоль стены, а когда добрался до двери, снова остановился и прислушался. Пошарив по двери, я обнаружил висячий замок и уже подумал было попытаться его открыть, но потом решил этого не делать, потому что шум может встревожить кого не следует. Пальцы коснулись паутины, и я расценил это как добрый знак: по крайней мере, в этой квартире уже давно никто не живет. Я продолжал двигаться дальше.
   Добравшись до верхней площадки, где находилась только одна квартира, я услышал звук включенного телевизора. Это позволило мне двигаться с меньшей осторожностью.
   Я наконец добрался.
   Дверь была деревянная, с добротным замком, но в таком ветхом доме между дверной рамой и дверью неизбежно образовывался зазор, и даже массивный замок не мог надежно заблокировать доступ в квартиру. Открыть и эту дверь с помощью той же кредитной карточки мне не составило труда. Я повернул дверную ручку и приоткрыл дверь примерно на четыре дюйма.
   И только. Путь мне преградила металлическая цепочка. Однако сквозь открывшийся мне узкий просвет я разглядел скрещенные ноги человека, который, видимо, сидел в кресле, наслаждаясь зрелищем своей любимой программы.
   Предстояло выбирать одно из двух: либо стрелять по ногам, а потом ломать замок, либо выстрелить в эту проклятую цепочку, после чего проворно влететь в квартиру. Уязвимость второго варианта состояла в том, что стоило замешкаться хоть на секунду — и тот, кто находился в квартире, получил бы возможность схватить пистолет. Но даже если бы удалось легко и быстро справиться с цепочкой, существовала опасность застрелить Тейша. Если только он был там.
   Я оба эти варианта отверг.
   Приглядевшись получше к цепочке, я сделал единственно правильный выбор. Эти цепочки устроены таким образом, что для того, чтобы ее отцепить, необходимо предварительно плотно закрыть дверь, однако в наше время глубоко укоренилась идея «сделай это сам», поэтому многие люди и делают все как бог на душу положит, не удосужившись сначала заглянуть в соответствующую инструкцию, и, естественно, допускают ошибки. Именно это и произошло в данном случае с Яму Горки. Он не совсем правильно приладил цепочку.
   Я плотно прикрыл дверь, точнее — захлопнул. Затем, чуть-чуть приоткрыв, просунул кончик пера в щель и осторожно отодвинул замок цепочки. Звякнув, цепочка повисла вдоль двери, и я вошел внутрь. Ноги по-прежнему оставались скрещенными, только сейчас их ступни двигались в такт музыке.
   Яму Горки был крупный мужчина с широким, изрезанным шрамами лицом. Даже сейчас, наедине с собою, глядя свою любимую программу, он постоянно улыбался своей кривой улыбкой. Он сидел сложив руки на животе, и выражение его лица в точности повторяло то, что он видел на экране.
   В отличие от непрезентабельного внешнего вида дома, убранство квартиры радовало глаз. Здесь было все, начиная с самого мощного цветного телевизора до дорогой мебели, распиханной всюду как попало. Часть комнаты занимали три ящика с картотекой и офисный стол, заваленный всякими бумагами и бухгалтерскими книгами. Яму Горки занимался деловой активностью вне дома, и офис его находился здесь.
   Прошло секунд тридцать, прежде чем он заметил меня. Лицо у него вытянулось, а ухмылку сменило выражение страха. Я появился слишком неожиданно и слишком тихо, и с таким большим пистолетом в руках, что он оцепенел. Челюсть у него отвисла, он сглотнул и с трудом выдавил:
   — Какого черта...
   — Где Тейш? — спросил я.
   Почему-то все подонки именно так ведут себя в подобных ситуациях. Они надеются выкрутиться, потому что вместо того, чтобы с ходу стрелять, вы начинаете задавать вопросы. Для них же стрельба на поражение — единственно надежный способ спасти собственную шкуру, поэтому они спешат воспользоваться возникшим преимуществом. Они знают, что порядочные парни никогда не станут стрелять первыми, а потому негодяи всегда правы, ибо доказать обратное невозможно — их жертвы мертвы.
   Именно это было написано на физиономии Яму Горки, и я хотел ему объяснить, какую тяжкую ошибку он совершает, но он не дал мне такой возможности. Схватив пистолет, лежавший с ним рядом, он нацелил его на меня и, только спуская курок, вдруг осознал опрометчивость своего шага. Он отчаянно закричал, прося меня не стрелять, но было уже поздно. Мы выстрелили одновременно.
   Его пуля ударила мне в левый бок с такой силой, что я чуть не перевернулся вокруг своей оси. У меня за спиной раздался звон стекла и осколки посыпались на пол, но это уже было не важно. Моя пуля угодила Яму Горки прямо в лоб, снеся половину черепа. Его тело опрокинулось назад и бесформенной кучей рухнуло на пол. Он скончался мгновенно, так что вокруг нельзя было обнаружить ни малейших следов крови.
   На экране телевизора ведущий продолжал рекламировать пиво.
   Расстегнув плащ и пиджак, я взглянул на дыру в своей рубашке, быстро окрасившейся в красный цвет, и ощупал рану. Пуля прошла сквозь мякоть между ребрами и бедром. Я почти не чувствовал боли, но спустя некоторое время бок запылает огнем. Вжавшись спиной в углубление в стене, я немного подождал, но выстрелов больше не последовало.
   Воцарилась мертвая тишина, нарушаемая звуками телевизора, дождя и время от времени доносившимися с улицы криками какого-нибудь загулявшего молодчика.
   Я обошел другие комнаты, ежеминутно ожидая нападения, но, кажется, у Яму не было здесь сообщников. Открыв наконец очередную дверь, я увидел Тейша эль-Абина. Бедный старикашка лежал распятый на кровати, с привязанными к раме руками и ногами. Во рту у него торчал кляп.
   Он с ужасом взирал на меня, не зная, кто я; он видел только силуэт человека с пистолетом, но не видел лица.
   Я выдернул кляп и разрезал веревки. Только тогда он меня наконец узнал, но благодарности я от него не дождался. Преисполненный своего восточного высокомерия, он заявил:
   — Ваша игра зашла слишком далеко, мистер Мэнн.
   Измученный, перепуганный старик все же не побоялся сказать мне такое.
   Я поднял его с кровати и потащил в соседнюю комнату. Даже вид трупа Яму нисколько не поколебал его.
   — Вы этим ничего не добьетесь, — решительно заявил он, глядя на меня.
   Он махнул рукой в сторону, где лежал Яму, даже не удосужившись взглянуть на то, что с ним сталось, и добавил:
   — Вы же, наверное, догадываетесь, что в свое время я тоже... устраивал нечто подобное?
   Мне стало обидно. В конце концов, он пришел к нам за подаянием, а не мы к нему, а держится, словно ему принадлежит весь мир. Всего-то управляет каким-то клочком земли, да и то если мы поможем ему содержать его в порядке.
   — Старина, тебя обвели вокруг пальца. Тебя украли Советы, а старались убедить, будто это сделали американцы.
   Тейш кивнул в сторону Яму:
   — Он американец?
   — Наверное, по рождению.
   — А другой?
   — Красный шпион.
   — Нет. Он хорошо говорит по-английски. Очень хорошо.
   — Тейш, ты не настолько хорошо знаешь язык, чтобы судить. Другой был Малкольм Турос.
   Его покрасневшие глаза с ненавистью смотрели на меня. Наверное, он вспомнил, как сам преподнес мне Вей Локку на тарелочке.
   — Можете меня убить, но я знаю, что говорю.
   Черт с тобой. Я распахнул пиджак специально, чтобы он увидел кровавое пятно, которое расплылось по всей талии.
   — Я не ради всякого позволяю в себя стрелять, — сказал я.
   Но он был непоколебим.
   — Это мне ни о чем не говорит. Вы и сами в себя могли выстрелить. Будучи раненым, можно удалиться с поля боя. А для людей легковерных раны могут показаться весьма убедительным доказательством всего, чего угодно.
   Я с усмешкой посмотрел на эту занозистую козявку. У старости есть свои привилегии, и он воспользовался ими в полной мере. Но у меня оставался еще один козырь. Я вынул из кармана магнитофон-пудреницу и включил запись разговора Вей Локки и Сарима Шея, который записала Рондина. Когда лента кончилась, я сказал:
   — Старик, ты оказался не в той компании.
   Теперь у него в глазах не было страха, а были глубокая усталость, душевная боль и обида за то, что с ним сделали, и желание воздать всем должное, если ему удастся вернуть власть.
   — Простите, мистер Мэнн. Вину за нанесенное вам оскорбление я могу искупить только ценой жизни. Она в ваших руках.
   Он ждал, что я отвечу. При любых других обстоятельствах он убил бы меня.
   — В Селачине сейчас находятся два моих соотечественника. Тедди Тедеско и Питер Мур. Ваши люди загнали их в горы и травят там по наущению тех же людей, которые поступили с вами подобным образом. Остановите их. Хочу, чтобы они вернулись живыми. Это мои друзья.
   — И это все?
   — Это все, — ответил я.
   И Тейш позвонил, заказав разговор в кредит, который никогда не будет оплачен владельцем телефона — Яму Горки. Через тридцать минут Тейш сложным путем, через Атлантику, связался со своим дворцом и отдал четкий и строгий приказ. Говорил он минут пять и, положив трубку, сказал:
   — Все сделано.
   — Почти, — ответил я и, взяв трубку, позвонил Вирджилу Адамсу. Доложил ему обо всем, что произошло за последние несколько часов, и о том, что Тедди и Пит в безопасности. Он на минуту лишился дара речи от радости, но, уловив жесткость в моем тоне, спросил:
   — С тобой все в порядке, Тайгер?
   — Ранен.
   — Сильно?
   — Нет. Продержусь.
   — Не дури. Возьми на подмогу Ленни и Кейси Балланку. Передай им эстафету.
   — У меня в этом деле присутствует личный интерес, приятель, — ответил я и положил трубку.
   Тейш наблюдал за мной с вновь обретенным интересом. Затем я позвонил Чарли Корбинету.
   — Я нашел Тейша, Чарли.
   — Где? (Я услышал, как он вскочил на ноги.)
   — В квартире над баром Слоуна. — Я назвал адрес. — Как Вей?
   Когда я назвал ее имя, Тейш вцепился побелевшими пальцами в подлокотники кресла. Чарли ответил:
   — В сознании, но еще не говорит. Она выкарабкается. Она не станет говорить ни с кем, кроме тебя. Да, Тайгер, Конгресс приостановил расследование по нашей организации.
   — У Мартина Грейди все теперь в порядке, не так ли?
   — Они на время замораживают расследование, которым занимается комиссия конгресса. Похоже, никто не может понять, как тебе это удалось, но вопросов не задают. Готовься к встрече с Хэлом Рэндольфом.
   — Я не приеду, полковник.
   — Ты что...
   — Малкольм Турос еще на свободе. Он допустил промашку с главной мишенью, но у него есть еще одна, пусть и не основная. Это я.
   Положив трубку, я повернулся к Тейшу и рассказал ему все, что произошло с момента его похищения. Когда я закончил, он кивнул, буравя меня своими черными глазами, и произнес:
   — У меня будет сын, похожий на тебя. Я постараюсь, чтобы он был таким, как ты.
   Я ничего не ответил. Вынув носовой платок, я затолкал его под рубашку, на рану. Она начинала болеть. Сквозь шум дождя и грохот веселья внизу я услышал вой сирен приближающихся полицейских машин. Затянув пояс плаща, я сунул руки в карманы.
   Мои пальцы нащупали рубин. В нем было что-то чувственное. Стоило мне до него дотронуться, как в моем воображении возникала маленькая фигурка смеющегося надо мной дервиша. Кружась в танце, он постепенно приближался ко мне, где было достаточно света, чтобы я мог разглядеть его. Я понял, что теперь ему от меня не уйти. Я разгадал его связь с рубином. Оставалось только назвать имя, и видение исчезнет навсегда.
   Сирены звучали все громче, и на улицу начали высыпать люди.
   — Через минуту полиция будет здесь. Теперь все будет в порядке.
   Тейш согласно кивнул и медленно, со значением повторил:
   — Теперь все будет в порядке.
   Выйдя из дома, я перешел на противоположную сторону улицы, поджидая, пока подъедут машины полиции и госбезопасности. Убедившись, что они прибыли, я торопливо пошел прочь, чтобы покинуть район прежде, чем его оцепят.
   Я сунул руку в карман и принялся перекатывать в пальцах кроваво-красный рубин.
   Бывают такие вечера, когда вы можете ощутить себя властелином города. Непрекращающийся проливной дождь словно смыл с улиц всех прохожих. Городские магистрали — вены и артерии города — опустели, больше не чувствуется в них биение жизни. Район, где я сейчас оказался, был подобен ампутированной части тела. Город, всего лишь несколько часов назад населенный живыми существами, словно вымер.
   То и дело слышались раскаты грома, колючие струи дождя больно стегали по лицу. По обе стороны улицы тянулись вереницы ветхих домов, жадно поглощавших дождевую влагу. Окна домов были мутными от грязи.
   Дождь смыл вековую грязь с тротуара, и теперь в воздухе чувствовались запахи свежей зелени и моря с легким привкусом выхлопных газов.
   Я шагал по улице в полном одиночестве. Но ощущение запустения было обманчивым. Ведь где-то здесь затаились Малкольм Турос и свинья по имени Сарим Шей. У меня в кармане лежал ключ от тайной комнаты, где их можно найти, и я все перекатывал в пальцах кроваво-красный камень, который так уютно помещался в пупке прекрасной женщины.
   «Погоди, — думал я, — еще немного, и я вспомню. Смейся, смейся, но ты развеешься в дым, как только в памяти всплывет это слово».
   Суть разгадки в форме, а не в фактуре и цвете камня. Форма камня что-то напоминала мне, что-то кем-то сказанное... слова, слетавшие с языка, но с языка — кого? Я не помнил. И снова перед моим мысленным взором возник маленький дервиш.
   И он опять смеялся надо мной.
   И я засмеялся в ответ.
   Рубин... мрамор? Нет, не то. Проклятая вещица совсем маленькая. Если бы я не знал, что это, я мог бы принять ее за грецкий орех, кем-то тщательно отполированный.
   Я замер на месте, потому что маленький дервиш тоже замер и смотрел на меня глазами полными ужаса, понимая, что я его узнал, а потом снова начал свой странный танец, в надежде сбить меня с толку.
   Орех. Я произнес сперва про себя, потом вслух. Кто же упоминал орехи?
   Маленький дервиш запаниковал, и я понял, что раскрыл его.
   Гарри упомянул орехи. Малкольм Турос не любит этот город, потому что не выносит запах орехов личи.
   Маленький дервиш растаял, словно струйка дыма, как я и предсказывал.
  
  
  * * *
  
   Наконец я выбрался из темной, похожей на ампутированную часть тела окраины на просторные, освещенные улицы, где кипела жизнь. Мучительная боль в боку постоянно давала себя знать, и весь он горел, но я не мог медлить, дело должно быть доведено до конца. Минут двадцать я ловил такси, стоя на перекрестке. Наконец мне повезло: шофер, возивший пассажира через мост в Бруклин, возвращался обратно в Манхэттен и подобрал меня.
   Со всепонимающими нью-йоркскими таксистами не надо ходить вокруг да около. Не вдаваясь в объяснения, я протянул водителю десятидолларовую бумажку, из фонда Мартина Грейди, и сказал:
   — Найди мне китайскую прачечную.
   Он глянул на меня в зеркало, стараясь понять, не поехала ли у меня крыша, и, видимо успокоившись, тронулся в путь, изучая обе стороны улицы. Покончив с одной улицей, он перебирался на другую, терпеливо рыская по городу.
   В одном не откажешь владельцам китайских прачечных — эти ребята готовы работать день и ночь. Такое впечатление, что они никогда не спят. Когда бы ты ни вошел, за гладильной доской всегда один и тот же человек.
   Того, что мы нашли где-то в районе сороковых улиц, звали Джордж Дун. Он стоял у гладильной доски и -под звуки легкой музыки, передаваемой местной радиостанцией, колдовал со своей брызгалкой и раскаленными утюгами, которые он попеременно снимал с газовой горелки.
   — Подожди меня, — сказал я водителю и дал ему еще десять долларов. Он одобрительно воспринял мой поступок и закурил.
   Увидев меня, Джордж Дун, смуглый низкорослый человечек, засиял, как именинный пирог со свечками. Говорить мне было трудно, потому что из-за боли в боку то и дело перехватывало дыхание.
   — Слушаю вас. Вам постирать? — У китайцев отменная память. Дун прекрасно знал, что я никогда прежде не заглядывал сюда.
   Без лишних слов я положил на прилавок десять долларов. Продолжая улыбаться, он посмотрел на бумажку, потом на меня, не понимая, что мне надо и не стоит ли меня опасаться. Я пододвинул купюру поближе к нему.
   — Где можно купить орехи личи?
   — У меня нет. Я их не люблю, — ответил он удивленно. — Могу предложить кое-что другое.
   Он достал из-под прилавка календарь, на котором была изображена голая блондина, и протянул его мне.
   — Где их можно достать?
   — Хотите купить?
   — Нет. Хочу знать, кто их продает.
   — Вы были в Чайнатауне?
   — Нет.
   — Вот и правильно. Там не продают.
   Настроить его на должный лад можно было только одним способом. Я протянул руку за деньгами, но он прижал бумажку пальцем.
   — Джеймс Харви. У него есть.
   — Так он не китаец.
   — По матери, — возразил он.
   — Телефонный справочник есть?
   — Джеймс Харви — мой двоюродный брат. Он торгует у складов Флада. Знаете, где это? Я его предупрежу, а вы завтра придете и купите, хорошо?
   — Хорошо. Предупредите.
   — А вам сейчас орехи нужны?
   Я уже собрался было уходить.
   — Нет. — (Он продолжал смотреть на меня так, словно я совсем спятил.) — А где еще торгуют?
   — У брата самая крупная торговля. Можете любого спросить. Недалеко от Джеймса торгует Ли Фу. Знаете, где склады Флада?
   — Знаю.
   Когда я был уже у двери, он торопливо проговорил:
   — Приносите белье в стирку к Джорджу Дуну. Будете довольны. Стираем очень чисто и крахмалим в меру.
   — Ты получил вполне достаточно, — сказал я и закрыл за собой дверь.
   Поджидавший меня таксист щелчком пальца выстрелил окурок в окно и спросил:
   — Теперь куда?
   — Склады Флада. Знаешь, где это? Он снова глянул на меня в зеркало:
   — Знаю.
   — Покатили.
   Я откинулся на сиденье и закрыл глаза. Одежда на боку и животе насквозь пропиталась кровью, надо бы найти врача, но время не позволяло. У Туроса не должно быть передышки.
   Я пытался расслабиться и чуточку перевести дух, пока мы ехали, но дорожная тряска не позволяла.
   На здании складов сияла огромная неоновая вывеска, но верхняя ее часть была скрыта густыми облаками, нависшими над городом. А внизу ее голубоватый отсвет падал на окружавшие его развалины.
   Я вышел на углу. Видно, боль отразилась на моем лице, потому что водитель как-то странно посмотрел на меня и спросил:
   — Тебя подождать?
   На этот раз он получил двадцать долларов.
   — Сможешь подождать час?
   — Огни я выключу, а спидометр пусть работает. Отчего и не подождать за такие-то бабки?
   — Вот именно.
   — Эй, мистер?
   — Что?
   — Может, помощь нужна?
   — Не мне, приятель. Кому-то скоро понадобится, но не мне.
   — Может, полицию позвать или что?
   — Вот если через час меня не будет, зови.
   — Мистер?
   — Что?
   Он заглянул мне в лицо:
   — Ничего. Я буду ждать.
  
  
  * * *
  
   Трехэтажный дом Джеймса Харви, торговавшего китайскими сладостями, примыкал прямо к зданию складов. Хотя улица была довольно грязная, его заведение, с гаражом по одну сторону и магазином по другую, выглядело очень чистенько. Несколько коробок с отходами были аккуратно сложены и приготовлены для вывоза. Вокруг дома стоял приятный запах, напоминавший мне детство и наш сельский магазинчик, торговавший, среди прочего, сушеными пряностями.
   По соседству с домом Харви находились два нежилых здания с заколоченными окнами. Здесь Малкольм Турос не мог укрыться. Он не станет искать убежища в местах, куда могут забраться юные влюбленные или бомжи.
   Я прошел дальше по улице, мимо складов, и еще издали унюхал заведение Ли Фу. Знакомый запах напомнил мне времена, когда мы таскали похожие на чернослив орехи личи у Чарли Хоп Сунга на улице Колумба. Полный старый китаец обожал детей и всегда угощал нас орехами, но таскать было интереснее. Мы звали китайца Толстяк Личи.
   То ли торговля у Ли Фу процветала, то ли он сам изготовлял орехи прямо здесь, но даже ливень не уничтожил стоявший в воздухе густой дух орехов. В одном крыле дома помещалась электроремонтная мастерская, другое крыло было жилым. Там располагались четыре двухэтажные квартиры с отдельными выходами на улицу. На одной двери висело объявление: «Сдается». Две другие квартиры тоже не представляли интереса: у одной на крыльце стояла детская коляска, а у другой нежился кот на перилах, а рядом стоял детский велосипед.
   Мое внимание привлекла четвертая дверь. Сквозь стеклянную дверь был виден горевший внутри ночной свет. Это было жилье для одного человека, надежно защищенное от любопытных глаз.
   Он сидит сейчас где-то наверху в полной уверенности, что ловко замел все следы... Вей Локка мертва, Тейш под надежной охраной тупого соотечественника, который пытается втереться в доверие к иностранцам. Сейчас он чувствует себя в полной безопасности, надежно укрывшись в этой скромной квартирке и установив сигнальное устройство у входа.
   Снаружи мир может рухнуть, и тогда он выйдет из своего укрытия, чтобы собирать его обломки.
   Обогнув дом, я перелез через забор во внутренний дворик заинтересовавшей меня квартиры. Обнаружив на земле две проволоки, зацепившись за которые незваный гость сам бы возвестил о своем приходе, я понял, что нашел Туроса. Я искал это сигнальное устройство, потому что на месте Туроса устроил бы то же самое.
   Тщательно обследовав окна, я обнаружил одно, где тонкая проволочная проводка немного провисла, и перерезал ее. Я понял, что сигнальное устройство несовершенно, он сварганил его на скорую руку, в расчете на случайное вторжение соседей, но никак не тех, кто его разыскивает. Я открыл окно, влез на подоконник и бесшумно пробрался в комнату. Кроме запаха личи, проникавшего снаружи, я почувствовал еще какой-то знакомый запах. Принюхавшись, я вспомнил запах сигары, которую Сарим Шей курил на заднем крыльце отеля.
   Я достал пистолет и под плащом взвел курок, чтобы избежать лишних звуков. Понемногу мои глаза привыкли к темноте, и я стал различать контуры находившейся в комнате мебели. Я двинулся вперед.
   И увидел Сарима Шея.
   Мертвого, скорчившегося в предсмертной агонии. Тело застыло на полу в форме зародыша. Труп начал уже остывать. Проведя рукой по шее, я обнаружил нейлоновый шнур и понял, что он умер мучительной смертью, но мне его не было жаль.
   На лестнице сверху послышались шаги, и я быстро выпрямился. От резкого движения мой бок пронзила острая боль. Я замер, ожидая, когда она хоть немного отпустит, а затем пересек комнату и встал под лестницей, у входа в нижнюю комнату.
   Он спокойно спускался вниз, незаметный человек в очках, в сером костюме и с атташе-кейсом в руках.
   Мне надо было стрелять, вместо того чтобы упиваться решающим моментом, а я замешкался на секунду, и тут меня скрутила такая боль, что я согнулся пополам, совсем как Сарим Шей в комнате рядом.
   Этой секунды Малкольму Туросу хватило, чтобы в его руке, как по волшебству, появился и бешено защелкал маленький пистолет с глушителем. Я почувствовал, как одна пуля попала мне в плечо.
   Боль, которая меня согнула, меня же и спасла. Турос стрелял вбок, рассчитывая, что я отпряну в сторону, а я остался на месте. Уверенный, что он наконец сквитался со мной за свою рану, он издал торжествующий победный крик.
   Но он промахнулся, а я инстинктивно нажал на курок, послав наконец в долгожданную цель единственную имеющуюся у меня пулю. Пистолет вылетел у него из руки, а когда он рванулся за ним, я ударил его по голове рукояткой пистолета, и он рухнул на пол, потеряв сознание.
   Рондину мне удалось спасти, а Лили Терни погибла. Но среди им подобных найдутся и такие, кто, услышав мои слова, тысячу раз подумает, прежде чем решиться пойти на риск. В Москве в моем досье добавится новая страница, а тот, кто поручил мне эту миссию, будет судорожно искать благовидный предлог для моего отзыва. Те, кто придет мне на смену, будут знать, как это происходит на практике, и уже никогда не смогут действовать так же эффективно, как от нас того требуют. И они тоже погибнут.
   У него в кармане я обнаружил моток нейлонового шнура и связал его по его же методу, добавив несколько своих штрихов, чтобы скорее наступили спазмы мускулов связанных рук и ног. Когда я укреплял последнюю петлю у него на шее, Малкольм Турос очнулся.
   Будет возбуждено уголовное дело, и мне придется держать ответ. Но постепенно допросы станут более редкими и менее пристрастными.
   Когда шансы не равны, один выигрывает, другой терпит фиаско.
   Сначала мне надо показаться врачу, потом — к Рондине. Но не сразу. Пусть пройдет несколько дней, а тогда все всё узнают.
   Ужас стоял в глазах смотревшего на меня Малкольма Туроса, а шнур уже начал впиваться ему в шею.
   — Ирония судьбы, приятель, — сказал я и вышел из квартиры.
   На улице все так же лил дождь. Я вернулся по длинной улице к ждавшему меня такси, разбудил водителя и уселся на заднее сиденье. Рана причиняла мне неимоверные муки. — Поехали, — сказал я водителю.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"