Хиллерман Тони : другие произведения.

Люди тьмы Темный ветер

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

  
  Хиллерман Тони - Люди тьмы
  
  
  
  
  
  
  Hillerman Tony - People Of Darkness
  
  Автор: Хиллерман Тони
  Название: Люди тьмы
  Жанр: Триллер
  Аннотация:
  Убийца ждет офицера Джима Чи в пустыне, чтобы защитить видение смерти, которое в течение тридцати лет питалось жадностью и омывалось кровью. Кто убьет умирающего? Зачем кому-то красть ящик с камнями? И зачем жене богатого человека платить 3000 долларов, чтобы вернуть их? Эти вопросы не дают покоя сержанту. Джим Чи из племенной полиции навахо во время путешествия по раскаленному Юго-Западу. Но там, в Плохой Стране, одинокий убийца ждет, когда Чи придет в поисках ответов, ждет, готовый и желающий защитить видение смерти, которое в течение тридцати лет питалось жадностью и омывалось кровью.
  
  
  
  
  
  Тони Хиллерман
  
  Люди тьмы
   Книга первая из серии Джим Чи, 1980
  1
   ЭТО БЫЛО ЗАДАНИЕ, которое требовало ожидания роста культур, выработки токсинов, образования антител и реакции реагентов. И пока она ждала, бактериолог подкатывала инвалидную коляску к окнам и смотрела на мир сверху вниз. Мир внизу был стоянкой у Центра исследования и лечения рака, соседнего с лабораторией бактериологов по инфекционным заболеваниям в Северном кампусе Университета Нью-Мексико. Это было многолюдное и конкурентное место, и где-то на втором году наблюдения бактериолог обнаружила, что знакома с его закономерностями. Она знала, когда обходятся горничные-счетчики, и сколько времени обычно требуется эвакуатору, и какие нарушения вызывают это высшее наказание, и какие автомобили обычно припарковываются незаконно. Она даже знала о романе, который, казалось, разгорелся между женщиной-владельцем «Датсуна» и мужчиной-владельцем синего кабриолета «Мерседес», припаркованного в месте, отведенном для одного из высоких администраторов. Где-то на том же втором курсе она начала приносить в лабораторию бинокль. Наконец она оставила их там. Теперь они были в ее руках - сосредоточены на грязном зеленом пикапе, который нерешительно прокладывал путь в пространство, охраняемое знаком с надписью:
  
   Зарезервировано для помощника директора
   НАРУШИТЕЛЕЙ БУДУТ БУКСИРОВАТЬ ЗА СЧЕТ ВЛАДЕЛЬЦА
  
   Бактериолог давно узнал, что больные раком склонны к неприятию. Они умирали и знали это. Перед лицом этого другие соображения стали менее важными. Но обычаи цивилизованного поведения в основном преобладали. Редко можно было увидеть такое открытое неповиновение, которое сейчас демонстрировал пикап.
   Вызывающим был мужчина, индеец. В бинокль он не выглядел вызывающе. Он выглядел флегматичным и больным. Он с трудом выбрался из кабины. Бактериолог заметил на пассажирском сиденье чемодан и внезапно ощутил легкий трепет восхищения. Он проверял себя, навсегда бросив свой грузовик на произвол судьбы. Судьба проигнорировала нос. Но индеец оставил чемодан.
   Это был крупный мужчина с тяжелым торсом и тонкими бедрами, которые бактериолог научился отождествлять с навахо. На нем были джинсы и - несмотря на августовскую жару - джинсовую куртку. Он медленно шел к входу для пациентов - прогулка больного человека. «Он проверит себя, - подумал бактериолог, - а потом вернется, заберет чемодан и перевезет грузовик».
   Теперь появилась другая машина, демонстрирующая столь же вопиющую нелегальность. Это был новый серебристо-серый «Шевроле», который проехал мимо зеленого пикапа и остановился на месте, отведенном для директора ЦРТК. Водительская дверь открылась, и из него вышел стройный мужчина в белом с надвинутой на голову соломенной шляпой. Мужчина на мгновение постоял, очевидно глядя на пикап. Затем он обошел свою машину и открыл дверь со стороны пассажира. Он наклонился, очевидно, работая над чем-то на переднем сиденье. Наконец он вытащил мешок с продуктами с откинутым верхом. Он положил его на кузов пикапа среди досок и ящиков напротив кабины. Сделав это, он огляделся вокруг, изучая парковку, тротуары, и наконец посмотрел прямо на бактериолога. Она увидела, что он был очень блондином. Почти альбинос. Через минуту он снова сел в серый «шевроле» и медленно уехал.
   Был почти полдень, когда бактериолог определил, что форма жизни, которая воспроизвела себя в ее чашке Петри, была не сальмонеллой, вызывающей пищевое отравление, а безвредной непатогенной кишечной палочкой. Она сделала необходимые записи, заполнила отчет и отодвинула стул к окну. Приехал эвакуатор. Бактериолог сфокусировала бинокль. Помощник водителя завершал крепление буксирной балки к задней части зеленого пикапа. Он махнул левой рукой и присел рядом с колесом пикапа, глядя на что-то. Звук лебедки эвакуатора пропал из-за расстояния и изолированного стекла. Но бактериолог заметил, что задняя часть пикапа начала подниматься.
   Внезапно все видение потерялось в ослепительном свете. Через секунду раздался звук - пушечный выстрел. Стекло в окне бактериолога было прижато внутрь до допуска и чуть дальше; оно треснуло, а затем резко выгнулось наружу, где его осколки соединились с осколками сотен других окон, сыпавшихся дождем на пустые тротуары внизу.
  2
   ДОЖДЬ НЕПРЕРЫВНО превратился в шквал попкорнового снега. Он стукнулся с форменной шляпы Джима Чи, стукнулся о воротник его форменной куртки и заставил его вздрогнуть. Это был третий день ноября по календарю Первого национального банка грантов, который снова лежал на столе Чи, и самое начало сезона «Гроза спит» по менее жесткому традиционному календарю Дини. По любому календарю было слишком рано для такой погоды - даже на этой полуторамильной высоте на склоне холма.
  
  
  
  
  Гора Тейлор. Ховард Морган предсказал возможные снежные потоки в своем прогнозе погоды на Channel 7, но Чи не поверил этому. Свою зимнюю куртку он оставил в полицейском участке.
   Он взглянул на свою машину - белый «Шевроле» с печатью народа навахо и надписью «НАВАДЖО ТРИБАЛ ПОЛИЦИЯ» на двери. Он мог сесть в машину и включить обогреватель. Он мог бы укрыться у входа в резиденцию Бенджамина Дж. Вайнса и, возможно, позвонить в колокольчик еще несколько раз в надежде кого-нибудь привлечь. Колокольчик издал странный звук, который он слышал, приятно эхом отдаваясь сквозь тяжелую дверь. Хотя он вообще не получил ответа, Чи захотелось позвонить еще раз, просто чтобы услышать это. Третий вариант заключался в том, чтобы приподнять воротник его куртки, чтобы предотвратить мокрый снег и продолжить удовлетворять его любопытство по поводу этого дома. Он был спроектирован, как он слышал, Фрэнком Ллойдом Райтом, и считался самым дорогим домом в Нью-Мексико. Любопытство Чи по этому поводу, как и ко всему в мире белых людей, было сильным. В тот момент это было тем более напряженным, что он очень скоро мог войти в этот странный мир. К 10 декабря, менее чем за пять недель до него, он должен был решить, согласится ли он на встречу в ФБР и место в мире поющих дверных звонков.
   Он натянул воротник пиджака на шею, сложил поля шляпы и продолжил осмотр. Чи стоял возле двухквартирного гаража на троих. Как и сам дом, он был построен из самородного гранита и соединен со строением невысокой изогнутой стеной из того же материала. Сразу за стеной, на лужайке не более пятнадцати футов длиной, внимание Чи привлекли два маленьких маркера из черного мрамора. Надгробия. Он перегнулся через стену. Имя, выбитое справа от того места, где стоял Чи, было ДИЛЛОН ЧАРЛИ. Под ним легенда гласила:
  
   Он не помнил, когда родился
   Умер 11 декабря 1953 г.
   Хороший индеец
  
   Чи ухмыльнулся. Было ли задумано сардоническое двойное значение? Был ли Вайнс или тот, кто приказал вырезать эту легенду, был знаком с изречением генерала Шеридана о том, что единственный хороший индеец - это мертвый индеец?
   На камне слева от Чи было написано:
   Г-ЖА. БЕНДЖАМИН Дж. Вайнс (Элис)
   Родился 13 апреля 1909 г.
   Умер 4 июня 1949 г.
   Верная женщина
  
   Верны Б. Дж. Вайнсу? Ставить надгробие казалось странным, но тогда все, что касалось погребальных обычаев белого человека, показалось Чи странным. Навахо недоставало этой сентиментальности в отношении трупов. Смерть лишила тело ценности. Даже его идентичность была потеряна с уходящими чинди. То, что оставил после себя призрак, нужно было утилизировать с минимальным риском заражения живых. Имена погибших остались невысказанными, уж точно не высеченными на камне.
   Чи снова взглянул на надгробие Чарли. Имя вырвалось из памяти. В клане Чи - Медленно Говорящем Дини - Чарли не было, как и среди других кланов, населявших страну Грубых Скал его семьи. Но здесь, на восточной окраине резервации - среди Соленых Дайни, Многих Козлов Дайни, Клана Грязи и Клана Стоячих Скал - это имя казалось довольно распространенным. И некто по имени Чарли недавно сделал что-то, что он должен помнить.
   «Не кажется ли вам необычным место для кладбища?»
   Голос раздался позади него. Женщина лет пятидесяти, с худым, красивым, неулыбчивым лицом. На ней поверх джинсов было пальто из дорогого меха. Ее уши закрывала вязаная шапка темно-синего цвета. «Это одна из маленьких эксцентричностей Би Джей - хоронить людей возле гаража. Вы сержант Чи?
   «Джим Чи», - сказал Чи. Женщина смотрела на него, критически нахмурившись, не предлагая пожать ему руку.
   «Ты моложе, чем я ожидала», - сказала она. «Они сказали мне, что вы авторитет в своей религии. Неужели это правда? "
   «Я учусь быть ятаали», - сказал Чи. Он использовал слово навахо, потому что ни одно английское слово не выразило его. Антропологи называли их шаманами, а большинство людей в резервации называли их певцами или знахарями, и ни одно из этих выражений не соответствовало той роли, которую он сыграл бы для своего народа, если бы когда-нибудь научился ее играть. «Вы миссис Вайнс?» он спросил.
   «Конечно», - сказала женщина. «Розмариновые лозы». Она взглянула на надгробие. - Вторая миссис Вайнс. Но давай выберемся из этого мокрого снега.
   Дом озадачил Чи. Его передняя стена была широкой, практически без окон, что предполагало естественное образование камня. Но за массивными входными дверями и через фойе загадка разрешилась сама собой. На самом деле передняя часть была задней. Потолок поднимался вверх по кривой к большой стеклянной стене. За стеной обрывался горный склон. Теперь вид был скрыт облаками и порывами мокрого снега, но в обычный день Чи знал, что за стеклом открывается бескрайний простор - через индейские резервации Лагуна и Акома на юге и востоке, на юг, через сорокамильное море остывшей лавы.
  
  
  
  
  направил мальпаи к горам Зуни и на восток через резервацию Каньонсито к большому синему холму гор Сандиа за Альбукерке. Комната была почти такой же впечатляющей, как и вид. Слева от Чи во внутренней стене из натурального камня возвышался камин, а на ковре у очага лежала шкура белого медведя. На стене справа сотни стеклянных глаз смотрели из трофейных голов. Чи смотрел в ответ: водяной буйвол, импала, антилоп гну, горный козел, орикс, лось, олень-мул и еще дюжина видов, которые он не мог назвать.
   «К этому нужно привыкнуть, - сказала миссис Вайнс. «Но, по крайней мере, он держит всех свирепых на вид в своей комнате трофеев. Это те, которые не могли укусить ».
   «Я слышал, что он был известным охотником, - сказал Чи. «Разве он не выигрывал Трофей Уэзерби?»
   «Дважды», - сказала Розмари Вайнс. «В 1962 и 1971 годах это были плохие годы для всего, что связано с клыками, мехом или перьями». Она накинула норку на спинку дивана. Под ним была мужская рубашка в клетку. Она была стройной женщиной, которая заботилась о своем теле. Но в ней было напряжение. Это отражалось на ее лице, в том, как она держалась, в напряженных мышцах ее узкой челюсти. Ее руки переплелись на линии пояса.
   «Я выпью, - сказала миссис Вайнс. "Присоединяйся ко мне?"
   «Нет, спасибо, - сказал Чи.
   "Кофе?"
   «Если не беда».
   Миссис Вайнс заговорила в решетку у камина. "Мария." Решетка в ответ зажужжала.
   «Принеси скотч и кофе».
   Она снова повернулась к Чи. «Вы опытный следователь. Правильно, не так ли? " спросила она. «А вы работаете в Краунпойнте и знаете все о религии навахо».
   «В этом году меня перевели в Crownpoint, - сказал Чи, - и я кое-что знаю об обычаях своего народа». Сейчас не время говорить этой надменной белой женщине, что у навахо не было религии в том значении, в котором этот термин белый мужчина понимает (на самом деле, на их языке не было слова, обозначающего религию). Сначала он узнает, чего она от него хочет.
   «Сядьте», - сказала Розмари Вайнс. Она указала на огромный синий диван и села в кресло из нержавеющей стали и полированной кожи.
   «Ты тоже разбираешься в колдовстве?» Она присела на край стула, напряженно улыбаясь, ее руки скрутились на коленях. - Этот рассказ о волках навахо, или оборотнях, или как вы их называете. Вы все об этом знаете? "
   «Что-то», - сказал Чи.
   «Тогда я хочу нанять тебя», - сказала Розмари Вайнс. «У вас есть накопленный ежегодный отпуск ...» Пожилая женщина - индеец Пуэбло, но Чи не знала, какой именно Пуэбло - вошла с подносом. Миссис Вайнс взяла свой стакан - судя по цвету, скорее виски, чем воды, - и Чи принял свой кофе. Индийская женщина рассматривала его краем глаза с застенчивым любопытством. «У вас есть 30 дней отпуска, - продолжила миссис Вайнс. «Этого должно быть более чем достаточно».
   Для чего? - подумал Чи. Но он этого не сказал. Его мать научила его учиться через ухо, а не через язык.
   «У нас здесь была кража со взломом», - сказала миссис Вайнс. «Кто-то ворвался, они проникли в квартиру Би Джей и украли коробку с его сувенирами. Я хочу нанять тебя, чтобы ты его вернул. Би Джей в больнице в Хьюстоне. Я хочу вернуть его до того, как он вернется домой. Я заплачу тебе пятьсот долларов сейчас и двадцать пятьсот долларов, когда ты вернешь коробку. Если вы не получите его обратно, вы не получите двадцать пятьсот долларов. Это достаточно справедливо.
   «Вы можете попросить шерифа сделать это за вас бесплатно, - сказал Чи. «Что об этом говорит шериф?»
   - Гордо Сена, - сказала миссис Вайнс. «Б.Дж. нет смысла в Сене. И.Б.Дж. не хотел бы, чтобы он каким-либо образом участвовал. Кроме того, какая от этого польза? Отправят какого-нибудь невежественного депутата. Он задавал много вопросов и оглядывался, а потом уходил, и на этом все кончалось ». Она потягивала скотч. «Полиции совершенно нечего делать».
   «Я полицейский, - сказал Чи.
   «Для вас это будет достаточно просто, - сказала миссис Вайнс. «Люди Тьмы украли коробку. Вы их найдете и получите обратно ».
   Чи чувствовал себя поглощенным диваном, окутанным бархатным комфортом королевского синего цвета. Он задумался над тем, что сказала миссис Вайнс, ища в этом какой-то смысл. Ее глаза изучали его. Одна из ее рук держала стакан. Лед двигался в дрожащей жидкости. Другая рука теребила джинсовую ткань ее джинсовой ноги. Слит грохотал и царапал стеклянное стекло. За стеклом приближалась ночь.
   «Люди тьмы», - сказал Чи.
   «Да», - сказала Розмари Вайнс. «Должно быть, это были они. Я говорил вам, что ничего не было взято, кроме коробки? Оглянись." Она указала на комнату. «Они не забрали ни серебра, ни картин, ни чего-нибудь еще. Просто коробка. Они пришли за этим. И они его взяли ».
   На буфете стоял серебряный сервиз - большая урна и дюжина кубков на массивном подносе. «Многого стоит», - подумал Чи. А за ним, на стене, прекрасный маленький коврик навахо йеи, который в резервации принесет две тысячи долларов от самых жадных
  
  
  
  трейдеров.
   Чи подавил желание спросить миссис Вайнс, что она имела в виду под «людьми тьмы». Он никогда о них не слышал. Но было бы разумнее просто позволить ей говорить.
   Она говорила, сидя на краю стула, время от времени прихлебывая. Она сказала, что, когда она приехала в это место - дом, который тогда еще строился, - бригадиром ранчо Б. Дж. Вайнса был навахо по имени Диллон Чарли - человек, который сейчас похоронен рядом с первой женой Вайнса, возле гаража. Розмари Вайнс сказала, что Вайнс и Чарли были друзьями. «Старик сам организовал какую-то церковь, - сказала миссис Вайнс, - Б.Дж. был заинтересован в этом. Или казалось. Он утверждал, что нет; сказал, что он просто подшучивает над стариком. Но ему было интересно. Я слышал, как они говорили об этом. И я знаю, что Б.Дж. внес деньги. И когда полиция навахо арестовала их, Би Джей помог им выбраться из тюрьмы ».
   «Арестовать их?» - спросил Чи. Возникло понимание. «Это было из-за пейота?» Если это так, то культ Диллона Чарли был частью церкви коренных американцев. Он процветал в резервации шахматной доски после Второй мировой войны и был объявлен вне закона Советом племен из-за использования психоделического препарата в своем ритуале; но федеральный суд отклонил закон о племенах на том основании, что он нарушает свободу религии.
   «Пейот. Да. Вот и все, - сказала Розмари Вайнс. "Злоупотребление наркотиками." Ее голос был насмешливым. «Б.Дж. никогда не дискриминирует в своих интересах. Как бы то ни было, Би Джей дал им что-то из своей драгоценной шкатулки. Он и Диллон Чарли вытаскивали ящик несколько раз. И что бы это ни было, казалось, очень важно для их религии. А теперь они его украли.
   "Что было в коробке?" - спросил Чи.
   Миссис Вайнс сделала глоток. «Просто сувениры», - сказала она.
   "Как что?" - спросил Чи. «Что-нибудь ценное? Чего хотели эти люди? »
   «Я никогда не видела внутри этой проклятой коробки», - сказала Розмари Вайнс. Она смеялась. «Б.Дж. есть свои маленькие секреты. У него есть своя личная сторона, как и у меня. Ее тон говорил, что это был источник давней обиды. «Б.Дж. назвал ее своей шкатулкой на память и сказал, что ничего в ней ничего не стоит, кроме него. Она снова засмеялась. «Очевидно, что это неправильно».
   «Ты хоть представляешь, что он дал Диллону Чарли из коробки? Есть вообще идея? "
   Она посмотрела на него через стекло с кривой выражением лица. «Есть ли смысл в родинках?»
   Чи рассмеялся. Этот разговор все больше и больше напоминал ему его любимую сказку из белой культуры: Алиса в стране чудес.
   «Нет», - сказал он. «Родинки для меня не имеют никакого смысла».
   "Как вы назовете родинки?"
   «Dine’etse-tle», - сказал Чи. Он произнес серию гортанных.
   Она кивнула. «Так это называл Диллон Чарли», - сказала она. «Я спросил его, что дал ему Би Джей, и вот что он сказал. Тогда у нас была горничная навахо - это было тогда, когда навахо работали на Б.Дж. - и я спросил ее, что означает это слово, и она сказала «кроты».
   «Верно, - сказал Чи. Технически, если его разбить на части, это значило нечто большее. Слово «Дини» означало «люди». Выражение буквально означало «люди тьмы».
   «Почему вы называете церковь Диллона Чарли« Людьми тьмы »?» - спросил он ее.
   «Так их называл Би Джей. Или что-то вроде того. Прошло столько лет, что трудно вспомнить.
   «Но ты же помнишь», - подумал Чи. Он сказал: «Есть еще один возможный мотив для того, чтобы взять эту коробку. Это легендарное место ». Он обвел рукой комнату. «Б. Дж. Вайнс - личность легендарная. Так что, может быть, есть легенда о его шкатулке для подарков. Может быть, ходят слухи, что он хранит в нем золото, бриллианты или купюры в тысячу долларов. Так что тот, кто пришел за ней, не интересовался ни картинами, ни серебром, ни коврами навахо. Он был заблокирован? Придется ли им вынести его и вскрыть, прежде чем они смогут узнать, что в нем? »
   «Он всегда был заперт, - сказала Розмари Вайнс. «Можно было подумать, что Би Джей хранит в нем драгоценности короны. Но Би-Джей сказал, что это всего лишь сувениры, мелочи, которые нужно запомнить. Я не думаю, что он лгал. Она улыбнулась своей натянутой, лишенной чувства юмора улыбкой. «Б.Дж. очень важна для сохранения сувениров. Он все спасает. Если он не может это подставить, он набивает. Безвкусная улыбка превратилась в безрадостный смешок. «Можно было подумать, он боялся потерять память».
  
  
  
  <<
  >>
   «Но посторонний…»
   «Посторонний человек не знал бы, где его хранит Би Джей, - сказала миссис Вайнс. Голос ее был нетерпеливым. «Диллон Чарли знал. Могу только предположить, что Диллон рассказал своему сыну. Она поднялась изящным движением. «Пойдемте, я вам покажу».
   Чи последовал за ней. «Еще один момент, - сказал он. «Ваш муж знает все об этом бизнесе с Людьми тьмы. Разве он не предпочел бы самому пойти за ящиком?
   «Я сказала, что он был в больнице, - сказала миссис Вайнс. «Прошлым летом у него случился инсульт. Выездная охота на Аляске. Они прилетели обратно. Его левый бок частично парализован. В Хьюстоне ему оборудуют устройство, чтобы он мог лучше передвигаться, но я не хочу, чтобы он гонялся за грабителями ».
   «Нет», - согласился Чи.
   Она остановилась у открытого дверного проема, ведущего в коридор, проводя Чи мимо нее. «Он из тех, кто готов, костыли и все такое», - сказала она. «Он бы попытался преследовать их в« железных легких ». Вот почему я хочу немедленно вернуть коробку. Я хочу вернуть его, когда он вернется домой. Я не хочу, чтобы он об этом беспокоился.
   Комната, которую Розмари Вайнс назвала «офисом Би-Джея», находилась в коридоре с ковровым покрытием. Он был большим, с потолочными балками, каменным камином, окаймленным окнами, выходящими на склон горы, и большим письменным столом со стеклянной поверхностью. Три стены были покрыты кошачьими головами, каждая из которых рычала в предельной ярости. Чи взглянул на трех львов, двух львиц, четырех тигров и различных пантер, леопардов, пум, гепардов и хищных кошек, которых Чи не мог идентифицировать. Всего сорок или пятьдесят, подумал он. Свет отражался от сотен оскаленных зубов.
   «Грабитель прошел через окно рядом с камином, направился прямо к тому месту, где Би Джей хранил коробку, и взял ее. Он больше ничего не беспокоил, - сказала Розмари Вайнс. «Он знал, где это». Она посмотрела на Чи. "Не могли бы вы?"
   Чи осмотрел комнату. Розмари Вайнс сказала, что ее муж коллекционирует сувениры. Он действительно это сделал. Комната была забита ими. Западная стена, единственная свободная от множества трофейных хищников Вайнса, представляла собой галерею фотографий и сертификатов в рамках. Лозы рядом с мертвым тигром. Виноградные лозы у штурвала катера. Виноградная лоза держит трофей. Виноградная лоза затмевается колесом одного из огромных грузовиков с рудой на руднике Red Deuce. Широкое седобородое лицо Вайнса сияло под пробковым шлемом. Его более узкое, молодое, чернобородое лицо, выглядывающее из окна кабины самолета. Чи отвел взгляд от галереи виноградников. Два застекленных шкафа, один забит трофеями и кубками, другой - резными и скульптурными изделиями из дерева и камня. Полки, стол, каждая плоская поверхность несут на себе груз артефактов памяти. Миссис Вайнс смотрела на него с веселым выражением лица. «Все эти предметы искусства - его скульптура», - сказала она. Она указала на галерею фотографий. «Как видите, у моего мужа проблемы со своим эго».
   «Было бы это в столе?» - спросил Чи.
   «Неправильно», - сказала миссис Вайнс. Она подошла к стене камина и опустила голову самого маленького тигра. Позади него приоткрылась металлическая панель с загнутым уголком.
   «Они знали, где искать, и они знали, что им нужно принести что-то, чтобы открыть эту дверь, и именно это они и сделали», - сказала миссис Вайнс. «Даже не потрудился закрыть панель или снова повесить голову».
   Чи осмотрел панель. Его устанавливали на тяжелые петли и закрывали замком, который выглядел дорого. Кто бы ни открыл ее, зажал между панелью и рамой что-то вроде лома и вырывался, пока замок не сломался. Дверь была толстой и на удивление тяжелой на петлях, но она не была достаточно прочной, чтобы выдержать нагрузку. Чи был слегка удивлен. Дверь выглядела сильнее, чем была на самом деле.
   «Насколько большой была коробка?» - спросил Чи.
   «Примерно размером с это пустое пространство», - сказала миссис Вайнс. «Б.Дж. сделал это. Перед ней была ручка кодового замка. Я хочу, чтобы вы нашли этих людей и сказали им, что если они не вернут его - и все, что в нем было - я прослежу, чтобы они за это попали в тюрьму ». Она подошла к двери и жестом показала Чи впереди себя. «Вы также можете сказать им, что Би Джей наложит на них заклинание, если он вернется домой и обнаружит, что эта коробка исчезла».
   "Какая?" - сказал Чи.
   Миссис Вайнс засмеялась. «Местные навахо думают, что он ведьма, - сказала она.
   «У меня создалось впечатление, что он хорошо ладил с Дини», - сказал Чи.
   "Это было давным-давно. Диллон Чарли умер, и на этом отношения с навахо закончились. В течение года или двух почти все, кто здесь работал, уволились. У нас уже много лет не было ни одного из ваших сотрудников на зарплате. Мария - акома. Большинство наемных работников - Лагуна или Акомас ».
   "Что случилось?"
   «Честно говоря, не знаю, - сказала миссис Вайнс. «Я уверен, что это было именно то, что сделал Би Джей, но Бог знает что. Я спросил Марию, и она сказала, что навахо думают, что Би Джей невезучий.
   - И вы не сообщили об этом ограблении шерифу?
   «Гордо Сена абсолютно ничего не сделает для нас»,
  
  
  
  
  - сказала миссис Вайнс. «Б.Дж. однажды, много лет назад, его избили для переизбрания, и с тех пор он пытался это сделать пару раз. Сена не честный человек, и я не хочу, чтобы он вообще в этом участвовал ».
   «Мне придется сообщить об этом», - сказал Чи. «Я должен ладить с шерифом. Мы работаем в одном направлении ".
   «Давай, - сказала миссис Вайнс. «Если он кого-то пришлет, я скажу ему, что мы не подписываем жалобу и не предъявляем обвинений, и все это было ошибкой».
   Чи снял с дивана шляпу. Было сыро. «Человек, которого вы хотите найти, - сын старого Диллона Чарли. Он принял церковь. Его зовут Эмерсон Чарли, и он живет где-то в окрестностях Грантса. Он часто приходил сюда после смерти отца и спорил с Би-Джей ».
   "О чем?"
   «Я думаю, он хотел все, что было в коробке, - сказала миссис Вайнс. «Я слышал, как он что-то говорил о том, что в этом заключена их удача. Что-то такое. Я помню, как старый Диллон говорил то же самое. Он смеялся над этим, но Эмерсон не смеялся ».
   Чи задумчиво покрутил шляпу в руках.
   «Еще два вопроса», - сказал он. «Откуда Эмерсон Чарли мог знать о сейфе?»
   «Это легко, - сказала Розмари Вайнс. «Диллон знал об этом. Диллон часто бывал здесь с Би Джей. Я уверен, что Диллон рассказал об этом своему мальчику. В конце концов, Эмерсон собирался сохранить безумный культ Диллона. Какой еще вопрос? "
   «Как умер Диллон Чарли?»
   "Как?" Миссис Вайнс выглядела озадаченной. Потом она засмеялась. «О, - сказала она. «Я понимаю, о чем вы думаете. Ничего загадочного. Он умер от рака ». Она снова засмеялась. «Это причина того, что на надгробии написана странная строчка о том, что он хороший индеец. Он был болен и однажды вернулся из Альбукерке и сказал Б.Дж., что врач сказал ему, что его невозможно вылечить. Он сказал Би-Джей, что доктор сказал ему, что через пару месяцев он станет хорошим индейцем ». Розмарин Вайнс поморщился. «Смеяться над собственной смертью - это та странность, которая произвела на Би-Джея впечатление. Он положил ее на надгробие». Она вручила ему конверт.
   «Мне придется поговорить об этом со своим офисом», - сказал Чи. «И подумай об этом. Я дам тебе знать через пару дней. Может, я верну это ».
   «Ваше начальство одобрит, - сказала миссис Вайнс. «Я уже это проверял».
   «Я позвоню тебе», - сказал Чи.
   Старуха из Акомы открыла перед Чи входную дверь и прижала ее к порывам ветра. Он кивнул ей, шагая в темноту.
   «Tenga cuidado», - сказала старуха.
   Когда Чи запустил холодный двигатель, ему пришло в голову, что она не может говорить на навахо, а он не понимает ее кересанский язык, и что с ее стороны было бы логичнее сказать «будьте осторожны» на английском вместо испанского. которого он мог не понять. Затем ему пришло в голову, что, возможно, миссис Вайнс не говорит по-испански и что предупреждение может не иметь ничего общего с погодой.
  3
   К тому времени, как Чи осторожно спустился с горы в Грантс, шторм отошел на восток. Он оставил после себя воздушную массу, которая была безветренной, засушливой и при температуре двадцать градусов ниже нуля. Он также оставил полудюймовый слой снега, легкого и сухого, как перья. Чи объехал офисное здание графства Валенсия на случай, если из-за сложных дорожных условий департамент шерифа будет работать допоздна. Свет горел. Он заехал на стоянку.
   За исключением востока, тучи исчезли, и ночное небо, очищенное от пыли, пылало звездным светом. Чи на мгновение постоял, наслаждаясь этим. Он выследил осенние созвездия - образования, которые поднялись с юга, когда земля наклонилась, чтобы закончить лето и начать сезон, когда спит гром. Чи знал их не по именам, которые дали им греки и римляне, а по имени своего деда. Теперь он выбрал Женщину-паука (которую римляне назвали Водолеем), низко на южном горизонте, и озорных Мальчиков из Синего Кремня, которых греки называли Плеядами, прямо над чернотой бури на фоне северо-восточного неба. Почти над головой находился Рожденный Воды, философ-философ Героев-Близнецов. Через его правое плечо в окружении звезд меньшей величины парила Голубая цапля. Согласно мифу о происхождении, рассказанному в клане Чи, это была цапля, которую Первый человек отправил обратно в затопленный подземный мир, чтобы спасти забытый колдовской сверток и тем самым принести зло в поверхностный мир. Чи почувствовал, как холод просачивается из-под воротника и сквозь штанины. Он поспешил в тепло уездного здания.
   На третьей двери в коридоре была надпись ЛОУРЕНС СЕНА, ШЕРИФ. ГРАФ ВАЛЕНСИЯ. ВОЙТИ. Чи слышал, что заглавная буква «ЗАКОН» представляет собой попытку Сены заменить «Гордо» на менее оскорбительное прозвище. Это не сработало. Чи повернул дверную ручку, надеясь, что Сена оставила помощника, отвечающего за сверхурочную работу. Он встречался с шерифом только однажды, сделав визит вежливости после его перевода в Краунпойнт. У Сены я
  
  
  
  производил на него впечатление жесткого, умного и резкого - как миссис Вайнс, вышла за рамки необходимости тактичности благодаря доступу к власти: «Возможно, это было результатом слишком большого количества денег, - подумал Чи. Уран. Вайнс нашел его и продал свои права аренды за состояние и долю в огромном карьере под названием Red Deuce. Удачей семьи Сена стал несчастный случай, когда они поцарапали пропитание на ветхом ранчо, где радиоактивная руда оказалась в двадцати футах ниже корней кактуса. «Ах, ну, - подумал Чи, - такой богатый человек будет дома в такую ​​ночь».
   Шериф Сена стоял в застекленной кабине, изолирующей радиста отделения от внешнего мира. Он слушал, как женщина средних лет в наушниках спорила с кем-то о том, чтобы послать куда-нибудь вредителя. Прошло немало времени, прежде чем он заметил Чи.
   «Ага, - сказал он. «Что я могу сделать для вас, сержант?»
   «Я хочу сообщить о краже со взломом», - сказал Чи.
   Шериф Сена заметил самую легкую форму удивления, приподняв свои тяжелые черные брови на долю миллиметра. Его черные глаза остановились на лице Чи, мягкие и нейтральные, в ожидании объяснения.
   «Кто-то проник в дом Би Джей Вайнса и украл его сейф, - сказал Чи. «Ничего особо ценного. Просто сувениры.
   Взгляд Сены был настороженным. - Ну, - наконец сказал он. "Это интересно." Он прошел мимо Чи из кабинки. «Заходи к моему столу, я принесу карандаш».
   Кабинет шерифа был даже меньше, чем радиокабина, - едва вместил письменный стол с вращающимся стулом с одной стороны и деревянным кухонным стулом с другой.
   Сена втянулся в вертлюг и посмотрел на Чи. «Я думаю, Вайнс сломал его телефон», - сказал Сена. «Вот почему он сам не сообщил об этом?»
   «Вайнс уехал», - сказал Чи. «Его жена сказала мне, что не сообщала об этом, потому что не видела, как полиция может решить эту проблему».
   Сена выдвинула верхний ящик стола и достала карандаш и блокнот. «Не удалось решить», - сказал он. «Она говорит, почему?»
   «Нечего делать, - сказал Чи.
   «Присаживайтесь», - сказала Сена, указывая на стул. Годы и погода изобразили круглое лицо Сены тысячей выразительных линий. Они выразили скептицизм.
   "Она ничего не говорила о том, что старый Би Джей не нужен мне?"
   Чи улыбнулся. «Я думаю, она упомянула что-то о том, что вы двое недружелюбны. Я не помню, как она это выразила ».
   «Как так получилось, что она рассказала тебе об ограблении? Вы друг Виноградов?
   «Она хочет нанять меня, чтобы я вернул коробку», - сказал Чи.
   «О, - сказала Сена. Брови снова поднялись, спрашивая почему.
   «Она думает, что это сделал индеец. Навахо. Что это как-то связано с религией или колдовством. Что-то такое."
   Сена задумался. «Только сейф, верно? Больше ничего не пропало? "
   "Это то, что она мне сказала".
   «Скорее всего, кто-то решил, что он хранит в нем свои деньги», - сказал Сена.
   «Наверное, - сказал Чи.
   «Но она не думает, что это так просто», - сказала Сена. Это было утверждение, а не вопрос, и Чи на него не ответил.
   Он смотрел на фотографию в рамке на стене позади шерифа. Это была сцена катастрофы: искореженные стальные обломки на переднем плане, сгоревший грузовик на боку, двое мужчин в форме цвета хаки, смотрящие на что-то за пределами кадра, полицейская машина и скорая помощь 1950 года выпуска. Видимо, место взрыва. На маленькой белой карточке, прикрепленной в углу рамки, было шесть напечатанных имен - все, очевидно, навахо. Возможно, жертвы. Изображение было зернистым, черно-белым, стекло и карта были пыльными. Сена вставил ластик для карандашей в зубы, откинулся на спинку кресла и уставился на Чи. Шериф шевельнул челюстью, и карандаш медленно покачивал вверх и вниз, антенна пыталась найти логику. Сена удалила его. "Что еще она сказала?"
   Чи описал тайник для коробки и то, как ее открыли. «Больше ничего не пропало, - сказал он. «В доме много ценных вещей - прямо на виду. Серебряный. Коврики. Картины. Стоит больших денег ».
   «Я так себе представляю, - сказала Сена. «У Vines больше денег, чем у Саудовской Аравии. Что она сказала о религии? "
   Чи рассказал ему, кратко обрисовав рассказ миссис Вайнс об интересе ее мужа к церкви Диллона Чарли, ее предположении, что что-то в коробке было важно для культа, и что только Чарли знал, где хранится коробка.
   «Диллон Чарли давно мертв, - сказала Сена.
   "Г-жа. Вайнс сказал, что у него есть сын. Она подумала, что он рассказал об этом своему сыну много лет назад, и сын решил прийти и забрать ее ».
   Сена сидела неподвижно, изучая Чи. "Это то, что она думала?"
   «Вот что она мне сказала».
   «Сына зовут Эмерсон Чарли, - сказал Сена. "Этот звонок?"
   «Слабо», - сказал Чи. «Но я не могу его разместить».
   «Помните то убийство, которое они устроили в Альбукерке в августе? Кто-то заложил бомбу в пикап, и она убила пару человек в эвакуаторе, пытаясь утащить пикап. Это был пикап Эмерсона Чарли ».
   Чи вспомнил, что читал
  
  
  
  об этом. Это был загадочный случай. «Я это помню, - сказал Чи. «Понимаю, они думают, что бомба предназначалась для одного из самых больших выстрелов в больнице. Урегулирование развода, спор или что-то в этом роде, насколько я слышал.
   «Похоже, так думает полиция Альбукерке», - сказал Сена. Его тон был скептическим.
   - Как бы то ни было, миссис Вайнс считает, что коробку достал Эмерсон. Она хочет, чтобы я получил это от него ".
   «Эмерсон не получил коробку, - сказал Сена. Он снова вставил карандаш и пожевал его. Его глаза были прикованы к Чи, но его внимание было далеко. Он вздохнул, покачал головой, почесал левую бакенбарду толстым указательным пальцем. «Эмерсон в больнице, - сказала Сена. «BCMC в Альбукерке. Если он не мертв, конечно. Последнее, что я слышал, он был в плохой форме ».
   «Я думал, что он не пострадал, - сказал Чи.
   «Он уже был ранен», - сказал Сена. «Он отправился в больницу, чтобы проверить, в том же центре исследования и лечения рака при университете. Сукин сын умирает от рака ». Он снова сосредоточился на Чи и издал иронический смех. «АПД и ФБР между ними не могли понять, почему кто-то взорвал навахо, когда он уже умирает».
   "Ты можешь?" - спросил Чи.
   Карандаш покачивался вверх-вниз, вверх-вниз. «Нет, - сказала Сена, - не могу. Ничего. Миссис Вайнс говорила вам что-нибудь о людях, которых они называли Людьми тьмы?
   Сена сделал вопрос небрежным.
   «Она упомянула об этом», - сказал Чи.
   "Что она сказала?" Голос шерифа, несмотря на его усилия, был напряженным.
   «Немного, - сказал Чи. Он повторил то, что Розмари Вайнс рассказала ему об интересе ее мужа к церкви Диллона Чарли, о том, как он жертвует деньгами, помогает прихожанам, когда их арестовывают, и дает Чарли что-нибудь «счастливое» из коробки - возможно, талисман, предположил Чи.
   На полпути Сена подавила зевок. Но его глаза не были сонными. «Как она сама сказала, все было довольно расплывчато», - заключил Чи.
   Сена снова зевнула. «Хорошо, я пришлю кого-нибудь завтра или около того и получу все подробности. Нет смысла тратить время зря ». Сена осмотрела верхушку карандаша. "Вы не думали, что взяться за эту работу, не так ли?"
   «На самом деле еще не решил», - сказал Чи. "Возможно нет."
   «Это было бы лучше всего», - сказала Сена. «Это было похоже на то, как я говорил вам в тот день, когда вы впервые пришли сюда и представились - в ту первую неделю вы заменили старого Генри Беченти. Как я вам тогда говорил, эта юрисдикция может стать настоящей проблемой, если вы не будете осторожны с ней ».
   «Думаю, да», - сказал Чи. Насколько он помнил, во время той короткой встречи юрисдикция не обсуждалась. Он был уверен, что этого не было.
   «Не знаю, занимались ли вы когда-нибудь здесь, в шахматной резервации, - сказал Сена. «Вы едете, и в одну минуту вы находитесь в резервации навахо, а в следующую минуту вы находитесь в юрисдикции графства Валенсия, и обычно в Божьем мире нет возможности увидеть разницу. Это может быть настоящей проблемой ».
   «Держу пари, - сказал Чи. Полиция навахо жила с проблемами юрисдикции. Даже в Большой резервации, которая простиралась больше, чем вся Новая Англия, за пределами Нью-Мексико, Аризоны и Юты, юрисдикция всегда была под вопросом. Серьезное преступление привлекло ФБР. Если подозреваемый не был навахо, возникали другие вопросы. Либо преступление может быть совершено на территории полиции штата Нью-Мексико, Юты или дорожного патруля Аризоны, либо с участием отдела правопорядка Бюро по делам индейцев. Или даже констебль хопи, или полиция племени Южного Юта, или офицер племени хикарилла апачей, или любой из дюжины шерифов графств трех штатов. Но здесь, на юго-западной окраине резервации, шахматная доска усложнила проблему. В 1880-х годах правительство выделило каждую вторую квадратную милю на полосе шириной шестьдесят миль Атлантической и Тихоокеанской железной дороге, чтобы субсидировать продление своей магистрали на запад. A amp; P стал Санта-Фе несколько поколений назад, и нация навахо постепенно выкупила часть этой разграбленной части своей Динеты, своей родины, но во многих местах эта шахматная форма собственности сохранилась.
  
  
  
  
  
  
  - По правде говоря, у нас с Беченти возникли проблемы, когда он впервые захватил станцию ​​Краунпойнт. Совет Племени только что принял закон, запрещающий пейот, и начали подавлять церковь. Ты достаточно взрослый, чтобы помнить это?
   «Я знал об этом», - сказал Чи.
   «Старый Генри очень этим увлекся, - сказал Сена. «Он так заинтересовался ловлей пейотхедов, что забыл, где находится граница резервации, и перебрался на мою территорию. Так что я приказал своим мальчикам арестовать некоторых из его мальчиков, и то, и другое, и, наконец, мы собрались здесь и выработали способ не вмешиваться в дела друг друга ». Сена пристально смотрел на лицо Чи, чтобы убедиться, что он понял урок.
   «Я думаю, соблюдение запрета на пейот было делом лейтенанта Беченти, - сказал Чи.
   «Обычно, - сказала Сена, - да. Однако на этот раз мы расследовали другое преступление, и Генри нас испортил ». Сена стер несогласие взмахом руки. «Дело в том, что мы научились координировать действия. Как будто я позвонил Генри, когда подошел какой-то навахо и узнал, где он на этом был. И Генри звонил мне, когда у него было что-то, что выходило за рамки шахматной доски, и спрашивал, не были ли мы обидчивы по этому поводу. А если бы мы были обидчивы, он бы остался в резервации и оставил бы это в покое.
   Сена положил карандаш в зубы и откинулся на спинку стула. Карандаш указал прямо на нос Чи. Глаза Сены спросили Чи, получил ли он предупреждение.
   «Звучит разумно», - сказал Чи.
   «Ага, - сказала Сена. "Это разумно". Он отодвинул вращающееся кресло и выбрался из него. «Был долгий день», - сказал он. «Достань немного снега, и проклятые техасцы, проезжающие с 1 по 40, никогда его раньше не видели, и мы заставили их съехать с дороги на всем пути от Гэллапа до Альбукерке». Сена обошла стол, проворная для такого крупного человека, показывая Чи.
   «Я думаю, вы поступили разумно, решив не соглашаться на эту работу», - сказал он. - Мы просто сами раскроем это маленькое ограбление для миссис Вайнс. Просто покажи ей, как это сделать. Она что-нибудь говорит о Диллоне Чарли? Вообще ничего?"
   Чи снова показалось, что вопрос был намеренно случайным.
   «Именно то, что я тебе сказал», - сказал Чи.
   - Знаешь, там похоронили старого Диллона Чарли. Прямо у дома. Мне это всегда казалось ужасно смешным ».
   Чи ничего не сказал. Рука Сены схватила его за руку.
   «Она что-нибудь говорит о том, почему они это сделали?»
   «Нет, - сказал Чи, - все, что она сказала, это что-то о том, что старик пошутил, когда доктор сказал ему, что он умирает».
   «Насчет кражи со взломом. Думаешь, она рассказывала все, что знала?
   «Обычно люди этого не делают, - сказал Чи.
   Сена задумчиво посмотрела на него. «Да», - сказал он. «Это всегда было моим опытом». Он отпустил Чи за локоть. «А теперь будь осторожен», - сказал он.
  4
   ДЖИММИ ЧИ сидел, подперев каблуками край корзины для мусора, сцепив пальцы за головой и глядя на офицера Трикси Додж. Офицер Додж, как она уже сказала ему, пытался выполнить некоторую работу.
   «Давай, Трикси, - сказал Чи. "Подумай об этом. Что может быть в коробке? Почему старушке Вайнс так не терпится вернуть его? Почему старый Гордо Сена так обеспокоен этим?
   Офицер Додж разбирал юридические документы, лежавшие в ее ящике, и складывал их в картонную папку. Документы должны были быть доставлены сегодня утром в офис Бюро по делам индейцев в Гэллапе. Офицер Додж опаздывал. «Откуда мне знать?» - сказала Трикси.
   «И вы никогда не слышали о том, что называется Людьми тьмы?»
   «Нет, - сказала Трикси. «Я слышал о родинках. Я слышал о церкви пейот. На самом деле, у меня есть двоюродный брат, который этим занимается. Офицер Додж положил последние бумаги в папку и направился к двери. «И я слышал о людях с родинками, но никогда не слышал о людях, которые называют себя родинками».
   «Может быть, это как-то связано с амулетом или фетишем - что-то в этом роде», - сказал Чи.
   "Крота?" Голос офицера Доджа был недоверчивым. «Какой навахо будет использовать крот в качестве амулета?» Офицер Додж отправился в Гэллап, не дождавшись ответа.
   Какой навахо будет использовать крот в качестве амулета? Это был вполне справедливый вопрос. Чи сидел, поставив ноги на корзину для мусора, заложив руки за голову, и думал об этом. Вероятно, это не будет традиционный, старомодный навахо, за исключением необычных обстоятельств. Скорее всего, один из тех восточных навахо, кланы которых смешали в свою культуру больше индийского ритуализма пуэбло и христианства. Навахо использовали изображения хищных Святых Людей для своих амулетов. Крот был хищником в мифологии навахо, но он был гораздо менее могущественным и менее популярным, чем его более очаровательные кузены - медведь, барсук, орел, горный лев и так далее. В мешочке с лекарствами Чи, подвешенном к ремешкам внутри его брюк, была фигура барсука. Оно было размером с большой палец Чи и вырезано из мыльного камня, подаренного его отцом. В
  
  
  
  Виды перевода
  Перевод текстов
  Исходный текст
  5000 / 5000
  Результаты перевода
  В мифологии Медленно Говорящего Дини Хостин Бэджер был грозной фигурой. Хостин Моул сыграл тривиальную роль. Зачем нужна родинка? Он был хищником нижнего надира, одного из шести священных направлений. Он был символом темного подполья, с доступом к тем странным темным подповерхностным мирам, через которые Дини поднимались в своей эволюции к человеческому статусу. Но по сравнению с медведем, орлом или даже рогатой лягушкой у него было мало силы и никакого видного положения в церемониях. Зачем ковырять крота? Единственное объяснение, которое мог придумать Чи, было очевидным. Нефтяная скважина пробурена в направлении надира, во владение крота.
   Чи разблокировал руки и поставил ноги прямо на пол под столом. Он должен закончить несколько отчетов. Но на полпути к первой он поймал себя на мысли о нервной Розмари Вайнс, предлагающей три тысячи долларов за коробку сувениров, и о напряженных, пытливых вопросах Гордо Сены. Высокомерная женщина полагала, что его можно купить, а деспотичный мужчина полагал, что его можно обмануть. Что сделало это маленькое ограбление таким важным для них?
   Чи взял телефонную книгу Альбукерке. Он нашел номер и позвонил в Медицинский центр округа Берналилло. Двумя переводами позже он разговаривал с медсестрой в Центре исследования и лечения рака.
   «Мне очень жаль, - сказала она. «К пациенту нельзя принимать посетителей».
   «Мы расследуем преступление», - сказал Чи. "Г-н. Чарли - единственный, кто может предоставить нам необходимую информацию. Это будет два или три быстрых вопроса ».
   "Г-н. Чарли не в сознании, - сказала она. «Он под седативным действием. Он в очень критическом состоянии.
   «Это займет всего несколько секунд. Я мог бы подойти и подождать, пока он придет в сознание, - сказал Чи.
   «Боюсь, что этого не произойдет», - сказала медсестра. «Он умирает».
   Чи подумал об этом. Это сделало вопрос, который он собирался задать, казался абсурдным.
   «Может ли больница подтвердить, что Эмерсон, Чарли, не выписывались из больницы в прошлый вторник?»
   «Мы можем подтвердить, что мистер Чарли не выходил из комнаты в течение месяца. Его кормят внутривенно. Он слишком слаб, чтобы двинуться с места. Тон был неодобрительным.
   «Ну, тогда, - сказал Чи, - мне понадобится имя его ближайшего родственника».
   Он получил его в архиве и записал в блокнот. Томаш Чарли, Сельский маршрут 2, Грантс. Нет телефона. Сын, внук Диллона Чарли. Что Томаш мог знать о том, что произошло во время его рождения? Наверное, немного. Возможно, ничего.
   Тогда кто бы мог знать?
   По крайней мере, на один вопрос, на который Чи мог найти ответ. Что послужило причиной разногласий между шерифом Сена и Генри Беченти? Он найдет Беченти и спросит его. А потом Чи решал, заберет ли он три тысячи долларов миссис Вайнс.
  5
   «Некоторые из них легко запомнить, - сказал Генри Беченти. «Трудно не делать этого. Шесть человек убиты. Но черт возьми. Это было еще в 47-м или 48-м. Это было давно ».
   «Я просто помню, как слышал, как кто-то говорил об этом», - сказал Чи. «Но это было задолго до меня»
   «Это была небольшая независимая группа, - вспоминал Беченти. «Пытались провести бурение там, к северо-востоку от горы Тейлор, и там произошел взрыв, уничтоживший всю команду. Вот так у нас с Гордо были проблемы друг с другом.
   «Просто несчастный случай?»
   «Ага», - сказал Беченти. «Вы что-нибудь знаете о бурении нефтяных скважин? Ну, это была сухая яма. Масла нет. Так что они собирались его снимать. Проколите обсадную колонну ». Беченти взглянул на Чи, чтобы узнать, понял ли он. «Они опускают тюбик нитроглицерина в колодец до уровня, на котором он выглядит лучше всего, и стреляют. Идея состоит в том, чтобы разбить камни там и заставить нефть течь в скважину. Так или иначе, на этот раз нитро сработало на полу установки. Уничтожил всех. Маленькие кусочки разбросаны повсюду.
   На лице Беченти появилось выражение отвращения. Он покачал головой, стряхивая яркость воспоминаний. Они сидели на каменной полке, выступавшей на склоне над домом Генри Беченти. Они были там, потому что приезд Чи совпал с визитом свекрови Беченти к жене Беченти. «Изменяющаяся женщина» учила первоначальные кланы навахо, что, хотя жених должен присоединиться к семье своей невесты, свекровь и зять должны скрупулезно избегать любых контактов. За сорок лет Старуха Нез и Генри Беченти ни разу не нарушили этого табу. Беченти построил свой дом у родственников мужа, но вдали от хогана родителей своей невесты. Когда старуха Нез пришла позвонить, Беченти договорился о том, чтобы быть в другом месте. Этот высокий горный хребет, выходивший на огромную долину Амброзийских озер, был излюбленным местом отдыха.
   «Если это был несчастный случай, что беспокоило Сену?» - спросил Чи.
   «Старший брат Сены был одним из них, - сказал Беченти. «Он был одним из бурильщиков. Я думаю, он был тем, что они называют «толкателем инструментов». И Сена от этого сошел с ума ».
   Беченти вытряхнул сигарету из пачки, протянул ее Чи, затем выбрал себе сигарету и ударил ее.
  
  
  
   Он сидел и курил, глядя на гору Тейлор в тридцати милях к востоку. Солнце скрылось за горизонтом, но вершина горы, возвышавшаяся на милю над дном долины, все еще отражала прямой свет. Цодзил, навахо называли его Бирюзовой горой. Это была одна из четырех священных вершин, которые Первый Человек построил для охраны Динеты. Он построил его на синем одеяле земли, принесенном из подземного мира, и украсил его бирюзой и синим кремнем. А затем он прижал его к земле с помощью волшебного ножа и поручил Бирюзовой девушке жить там, а Большому Змею - охранять ее до конца Четвертого мира. Теперь оказалось, что волшебный нож соскользнул. Священная гора словно парила в небе, отрезанная от твердой земли земной дымкой.
   «Прекрасно, - подумал Чи. А на другой стороне горы находился дом Б. Дж. Вайнса, жена которого решила, что кража шкатулки для подарков была очень, очень важной и, вероятно, была связана с колдовством или чем-то вроде этого. Дым от сигареты Беченти достиг ноздрей Чи.
   «Первые пару дней мы думали, что убили двенадцать человек», - сказал Беченти. «Не могу сказать. Сейчас там много людей, но тогда на много миль никого не было. Единственные, кого мы смогли найти и которые слышали взрыв, находились очень далеко. Они не пошли посмотреть на это. Иногда команда оставалась на буровой по нескольку дней, так что до выходных никому не приходилось думать об этом. Кто-то занервничал. Гордо тогда был заместителем. Он пошел посмотреть на это ».
   Беченти вдохнул сигарету и медленно выдохнул. Дым создавал очертания в неподвижном воздухе. Если смотреть в профиль, его лицо не имеет возраста. Но его глаза потратили более сорока лет на пьяных, на ножевых бойцов, на жертв, на то, что произошло, когда пикапы врезались в водопропускные трубы в восемьдесят лет. Это были старые глаза.
   «Я думаю, что взрыв был в пятницу. Гордо уехал в понедельник. Там были птицы и койоты. Убирать обрывки и куски ». Он взглянул на Чи, чтобы убедиться, что понимает смысл. «В любом случае, как я уже сказал, его брат работал там. Гордо не мог его найти. Или не мог найти достаточно, чтобы узнать, был ли это его брат или нет. А потом один из людей, которых мы считали убитыми, появился в Гранте. Оказалось, что там работала бригада из шести разбойников, и все они были убиты, и все они живы ».
   Старые глаза Беченти отвернулись от горы и встретились взглядом с Чи. «Их предупредили, чтобы они не ходили на работу», - сказал он.
   «Это был несчастный случай, - медленно сказал Чи. «Кто знал, что это должно произойти?»
   «Их бригадиром был вождь пейотов. Накануне вечером у него были службы, и у него было видение, - сказал Беченти. «Бог говорил с ним, и Бог сказал ему, что у колодца должно произойти что-то плохое».
   «И он предупредил свою команду?»
   «Верно», - сказал Беченти. «И когда Сена узнал об этом, он чуть не сошел с ума. Сена не верила в видения. Он подумал, что это какой-то забавный бизнес, и кто-то убил его брата ».
   «Трудно его винить, - сказал Чи.
   - Как бы то ни было, Сена заперла троих членов экипажа в Грантсе и искала вождя пейотов. Я тоже был - за незаконное употребление наркотика в резервации. Один из наших людей нашел его первым, и мы взяли его под стражу, когда приехал заместитель шерифа, чтобы арестовать его ». Морщинистое лицо Беченти расплылось в ухмылке. «Проклятый большой спор о том, кто его собирался достать. Будь то земля резервации или юрисдикция графства, где он жил и где находилась нефтяная скважина. Похоже, у нас там какое-то время будет еще одна война с Индией. Но колодец находился не на земле навахо, поэтому я отдал его Сене.
   Беченти затянул клуб сигаретного дыма, выдохнул и посмотрел на гору. Его склоны теперь стали розовыми от заката. Чи ничего не сказал. В моде навахо, когда Беченти знал, что он хотел сказать дальше, он говорил это. Не было причин торопиться.
   «Из этого ничего не вышло», - сказал Беченти. «Не в том, что касается Сены. Проповедник пейот придерживался своей истории, и в мире не было никаких оснований полагать, что кто-то намеренно взорвал этих людей, и в конце концов Сена освободил его. Но что-то из этого вышло для нас. Совет хотел, чтобы церковь пейот остановилась. Итак, мы пытались арестовать любого, у кого был пейот. Но ходили слухи о проповеднике, спасающем эти жизни, и община продолжала расти ».
   «И вы продолжали их арестовывать?»
   «Пытаюсь», - сказал Беченти. «Они продолжали перемещать службы. Сначала одно место, потом другое. Вроде ушли в подполье. Беченти снова засмеялся. «Получил настоящий секрет. Вожди стали носить амулеты кротов и назвали себя Людьми Тьмы ». Беченти использовал то же слово навахо, которое запомнила миссис Вайнс.
   - Вождем пейотов был навахо по имени Диллон Чарли?
   «Верно», - сказал Беченти. «Он был вождем пейотов. Он был тем, у кого было видение ».
   «Было ли у Б. Дж. Вайнса что-нибудь
  
  
  
  
  о с той нефтяной скважиной?
   «Нет», - сказал Беченти. «Он не приехал в эту страну, пока все это не произошло». Беченти ударил кулаком по ладони. «Ей-богу, - сказал он. «Вайнс и Чарли соединились позже. Чарли работал на него. После этого взрыва Сена возненавидела Чарли, и вскоре Сена тоже возненавидела Вайнса. Он взглянул на Чи. "Что вы знаете о Vines?"
   «Именно то, что я слышал», - сказал Чи. «Пришел сюда бедный мальчик в самом начале открытия урана. Сделал крупную находку урана на Секции 17 и продал свои права аренды Анаконде за десять миллионов долларов и процентную ставку на руду, и теперь он становится немного богаче каждый раз, когда они выезжают на грузовике с рудой из шахты Ред Дьюс. У меня больше денег, чем у правительства США, охотник на крупную дичь, летает на самолете и так далее ».
   «Вот и все, - сказал Беченти. «За исключением того, что вначале у него и Сены были проблемы. Сена к тому времени был шерифом, а Вайнс натолкнулся на него с англоязычными и потратил кучу денег, и будь он проклят, если он не победит Сену. А через два года Сена вернулся и победил англоязычных игроков. С тех пор Сена был шерифом Валенсии и никогда не простил Вайнса.
   «Как Чарли попал в Vines?» - спросил Чи.
   "Политика. Он начал работать с Вайнсом против Сены, получив голоса навахо, а также Лагуна и Акома. Наверное, на зарплату Вайнса. Позже он работал там, на ранчо Вайнса. Умер много лет назад.
   «Что случилось с Людьми тьмы?»
   «Я не слышал о них много лет, - сказал Беченти. «Но церковь все еще действует. Вы помните, суд постановил, что пейот был причастием, и они имели право подсыпать себя им. Сын Чарли - я думаю, его звали Эмерсон - он был проповедником после смерти Диллона. А мальчик Эмерсона, он вождь пейотов после того, как Эмерсон заболел.
   "Томас Чарли?"
   Беченти кивнул. «Он сумасшедший сукин сын», - сказал Беченти. «Все они, Чарли, были сумасшедшими, а этот младший - хуже всех. Его мать - Лагуна. Судя по тому, что я слышал, он является членом одного из сообществ кива Лагуна, и он является вождем пейот в местной церкви коренных американцев, и помимо всего этого он кое-что лечит для людей ».
   "Как это случилось?" - спросил Чи.
   «Один из дядей мальчика по отцовской линии - ятаали», - сказал Беченти. «Довольно добрый старик. Он обучал Томаса Пути Благословения, и ребенок делает это время от времени. Но большинство людей предпочли бы кого-нибудь другого ».
   "Почему ты говоришь, что он сумасшедший?"
   Беченти засмеялся и пожал плечами. «Слишком много прожевал пейот-пуговицы», - сказал он. «Его мозги свернулись. Видит видения. Думает, что разговаривает с Богом. Глупый маленький ублюдок. Беченти остановился в поисках иллюстрации. «Он пришел в офис в прошлом году и сказал, что Иисус сказал ему, что будет ужасная засуха, и мы должны предупредить всех, чтобы они запасались едой. Этой осенью он рассказывал нам, что его папа заболела какая-то ведьма. Его папа, это Эмерсон Чарли.
   «Ну, чертовски сухо, - сказал Чи, - а его папа умирает».
   «Всегда сухо, - сказал Беченти. «А у его папы рак. Вот что я слышал. Я не знала, что он умирает. Беченти подумал об этом. «Во всяком случае, он не был колдуньями. Я думаю, что в этой семье рак, как безумие. Думаю, от этого и умер дедушка.
   «Диллон Чарли? Да уж. Так сказала миссис Вайнс.
   Беченти выглядел обеспокоенным. Он был достаточно взрослым, чтобы традиции народа глубоко укоренились, и одна из традиций заключалась в том, чтобы не произносить имя мертвого. Призрак может подслушать и вызвать говорящего.
   - Вы знали, что Вайнс похоронил Диллона Чарли в своем доме? - спросил Чи.
   «Я слышал это», - сказал Беченти. «У белых мужчин определенно есть странные обычаи».
   «Особенно их похоронные обычаи», - подумал Чи. Он провел годы среди белых, сначала в школе-интернате, затем в Университете Нью-Мексико, чтобы получить степень в области антропологии, но он все еще не мог понять, как белые относятся к трупу.
  
  
  
  
  
  «Ты хоть представляешь, почему Вайнс захочет похоронить Диллона Чарли?» - спросил Чи.
   Беченти скривился. "Конечно нет."
   «Это Томас Чарли», - сказал Чи. «Вы сказали, что он сошел с ума. Будет ли он достаточно сумасшедшим, чтобы проникнуть в дом Вайнса и украсть сейф с подарками на память?
   Беченти вынул сигарету изо рта и посмотрел на Чи. «Что-то подобное случилось?» он спросил. «Почему он хотел украсть что-то подобное? Вайнс и его женщина - большие охотники. Я понимаю, что любой из них так же скоро кого-нибудь застрелит, как нет.
   «Я слышал, что дед Томаса думал, что Вайнс хранит удачу Людей тьмы в этой коробке», - сказал Чи. «Может быть, Томаш слышал об этом».
   Беченти кивнул. "Тогда ладно. Я бы сказал да. Этот ребенок был бы достаточно сумасшедшим, чтобы ворваться и украсть себе удачу ».
  6
   На следующее утро ШИП на его столе содержал три розовых бланка «Пока тебя не было». Один сказал ему позвонить капитану Лиафорну на подстанцию ​​Чинл. Два других, один остался со вчерашнего дня, а другой получил незадолго до того, как он приступил к работе, велели ему позвонить Б. Дж. Вайнсу. Он отложил их в сторону и позвонил на станцию ​​Чинлэ. Бизнес Липхорна включал идентификацию навахо среднего возраста, погибшего в результате дорожно-транспортного происшествия с пешеходом. Капитан хотел, чтобы он послал кого-нибудь в Торо, чтобы проверить там семью. Чи добавил его к послеобеденному заданию офицера Доджа. Затем он взял бланки «Позвони Б. Дж. Вайнсу», откинулся на спинку стула и стал их рассматривать. Оба были подписаны "Т.Д." Трикси Додж сидела за своим столом через комнату. Он взглянул на нее. Этим утром она выглядела мрачной. Он подозревал, что Трикси следовало написать «Позвони миссис Б. Дж. Вайнс». Виноградные лозы не вернутся еще несколько недель.
   «Привет, Трикси, - сказал он. «Вы положили здесь" Call Vines ". Разве звонок не от миссис Вайнс?
   Трикси не подняла глаз. «Вайнс», - сказала она.
   "Г-н. Вайнс? Чи настаивал.
   «Это был мужчина. Он сказал, что его зовут Б. Дж. Вайнс. Он попросил вас, а затем попросил вас позвонить ему по этому номеру ». Голос Трикси был терпеливым.
   Чи набрал номер. Один раз зазвонил.
   "Да." Голос был мужской.
   «Это Джим Чи из племенной полиции навахо. У меня есть записка, чтобы позвонить Б. Дж. Вайнсу.
   «О, хорошо, - сказал голос. «Я Вайнс. Я хотел бы поговорить с вами о нашей маленькой краже. Не могли бы вы выйти? »
   "Когда?"
   «Что ж, - сказал голос, - чем раньше, тем лучше. Насколько я понимаю, моя жена говорила с вами об этом и… - голос прервался и прервал нервный смех. «Что ж, есть некоторые недоразумения, которые необходимо прояснить». Теперь тон звучал иронично. «Обычно бывает, когда вмешивается Розмари».
   «Хорошо, - сказал Чи. «Я буду там после обеда».
   «Хорошо», - сказал Вайнс. "Благодаря."
   Чи пометил задание Торо в листе заданий Доджа. Это было в его пути. Он сам справится.
  7
   Женщина-пуэбло ответила на звонок в дверь и провела Чи в комнату с хищниками без всяких признаков того, что она когда-либо видела его раньше. Теперь за столом со стеклянной столешницей стоял человек - невысокий человечек с круглым лицом, округлившимся из-за большого куста железно-серой бороды, окружавшего его. Мужчина поднялся на ноги. «Бен Вайнс», - сказал он, протягивая небольшую жесткую руку. "Присаживайся." Чи сел. Как и Вайнс. В комнате стало светлее, чем когда он видел ее с миссис Вайнс. Осенний солнечный свет проникал внутрь, отражаясь от стеклянных глазных яблок и зубов кошачьей слоновой кости. Солнечный свет сделал комнату менее враждебной. Львица над левым плечом Вайнса, казалось, улыбалась. Как и Вайнс.
   «Насколько я понимаю, моя жена сказала вам, что у нас было ограбление, и она наняла вас для раскрытия преступления», - сказал Вайнс.
   «Она спросила меня, - сказал Чи.
   «Это смущает», - сказал Вайнс. То, что Чи мог видеть в его лице через обрамление волос, не выглядело смущенным. Его настороженные черные глаза изучали Чи. «У меня такое чувство, что на самом деле преступление не подлежит раскрытию».
   "Нет?"
   «Нет», - сказал Вайнс. Он посмеялся. «Моя жена временами бывает не очень предсказуемой женщиной. Она очень нервная женщина. Иногда все путается ».
   «Если кто-то взломает ваш стенной сейф, это может заставить вас нервничать», - сказал Чи.
   «Насколько вы нервничаете, зависит от того, кто в это ворвался, - сказал Вайнс. Он переместился, посмотрел в окно, а затем снова на Чи. «Вы знаете, где находится сейф?»
   «Это за головой», - сказал Чи, кивая соответствующей кошке.
   Вайнс снова поднялся на ноги и с трудом прижался к стене. Он осторожно балансировал и снял прикрепленную к нему головку с крючка, бросив ее на ковер. Дверь сейфа открылась на хорошо смазанных петлях. Пространство за ним было сырым и пустым. Вайнс задумчиво посмотрел на него. Он достал из бокового кармана пиджака пачку сигарет, вытряхнул одну и закурил. У его ног голова кота ласково улыбнулась потолку.
   «Когда мы поженились, мы с Розмари были немолодыми, - сказал Вайнс. «Мы наслаждались собственной жизнью, и мы собирались и дальше быть частными лицами, а также мужем и женой. Мы сохранили наших старых друзей и наших старых друзей.
  
  
  
  
  
  эмоции. Мы оба. Отдельно.
   Вайнс разговаривал с сейфом. Теперь он оглянулся на Чи. Струйка табачного дыма потекла из его губ. Он пробивался сквозь его усы, как серый туман. Чи теперь мог видеть, что пострадала левая сторона лица Вайнса. Уголок его рта и мускулы вокруг левого глаза опустились. «Этот сейф работает с ключом и комбинацией. У Розмари нет ни одного из них. У меня в конюшне есть ящик для инструментов. В нем есть монтировка. Вайнс толкнул дверь сейфа. «Вы заметите, что этот стенной сейф похож на многие стенные сейфы. У него ограниченное назначение, и он не похож на банковское хранилище. Он не предназначен для большего, чем просто замедление взлома сейфов. Вы можете взять монтировку и воткнуть ее в дверную фурнитуру, и это даст вам достаточно рычага, чтобы запереть замок. Взглянуть."
   Чи посмотрел. Он заметил, как он заметил в первый раз, когда осмотрел его, что дверь сейфа, похоже, была взломана. Все, что было использовано, оставило следы, а дверь была слегка изогнута. И снова это показалось странным. Дверь была тяжелой. Если только это не был плохой металл, потребовалась бы огромная сила, чтобы согнуть его даже с помощью рычага разрушающего стержня. Чи искал товарный знак, но не нашел.
   «Я думаю, тебе стоит вернуть свои деньги за эту дверь», - сказал он.
   Вайнс засмеялся. «Боюсь, что гарантия закончилась. На самом деле, я сам изготовил и установил сейф, и я думаю, они использовали не самый дорогой материал ».
   «Кто это сделал для тебя?»
   «Я не помню», - сказал Вайнс. «Какой-то наряд в Альбукерке. Я сделал это, когда построил это место, и это было тридцать лет назад ». Он толкнул дверь. «Я хотел сказать, что у Розмари нет ключа от стенного сейфа, но у нее есть ключ от шкафчика для инструментов. Монтировки не было. Я нашел это в ее шкафу.
   «О, - сказал Чи.
   Вайнс пожал плечами. Он скривился. «Поэтому я хочу извиниться за все это. И я хотел бы заплатить тебе за твои хлопоты. Он предъявил чек. «Вы совершили две поездки сюда. Было бы неплохо двести долларов?
   Чи перевел взгляд с Вайнса на хитрую улыбку тигра. Он подумал о изогнутом металле двери и пустом пространстве за дверью, а также о том, что сказала ему миссис Вайнс. Среди прочего, она сказала ему, что Б. Дж. Вайнс находится в больнице. Но двести долларов было слишком много, чтобы их предлагать. Вайнс наблюдал за ним. По сути, Вайнс сказал ему, что преступление было семейным бизнесом, а значит, никаким преступлением и не касалось Чи. Задавать вопрос сейчас было бы неуместно.
   - Коробка была у миссис Вайнс? - спросил Чи.
   Вайнс задумался над этой дерзостью, не сводя мягких глаз с лица Чи. Он вздохнул. «Не знаю, - сказал он. «Может быть, она у нее была. Может, она избавилась от этого. Дело в том, что это не имеет значения. Думаю, она сказала вам, что в этом было немногое. Не было. Сувениры. Вещи, которые напомнили мне о прошлом. Ничего ценного. Даже для меня больше.
   Вайнс протянул чек Чи, покачивая его пальцами.
   «Насколько я понимаю, вы сообщили об этом шерифу», - сказал он. «Конечно, тебе придется это сделать. Старый Гордо вчера пришел спросить об этом. Интересно, как много вы ему рассказали.
   - Именно то, что мне сказала миссис Вайнс.
   Вайнс сделал три осторожных шага к Чи и положил чек в карман рубашки Чи.
   «В этом нет необходимости», - сказал Чи. «Я даже не уверен, что это разрешено».
   «Возьми, - сказал Вайнс. «Мы с Розмари почувствуем себя лучше. Если это противоречит политике, порвите это. Интересно, заметили ли вы, что наш шериф очень заинтересован в моем бизнесе? » Вайнс с трудом вернулся к своему креслу.
   «Я заметил», - сказал Чи.
   "Он задавал много вопросов?"
   «Ага», - сказал Чи. Вайнс ждал большего. Постепенно он понял, что этого не произойдет.
   «Гордо задавал мне много вопросов о Людях Тьмы, - сказал Вайнс. «У меня сложилось впечатление, что вы сказали ему, что Розмари думала, что один из мальчиков Чарли забрал коробку».
   «Верно, - сказал Чи.
   Вайнс снова ждал. Он вздохнул. «У меня было много проблем с Гордо Сеной, - сказал он. "Много лет назад. Я думал, с этим покончено. Вайнс затушил сигарету и подошел к окну. Мимо него Чи мог видеть простор восточного склона горы Тейлор. На этой высоте это была зона перехода от сосны пондероза к пихте, ели и осине. Земля под осиной была желтой от опавших листьев. Косые солнечные лучи создавали золотое сияние, немного похожее на огонь.
   «Это было в начале 1950-х годов, - сказал Вайнс. «Я нашел то урановое месторождение, которое сейчас разрабатывает« Ред Дьюс », строил это место и нанял навахо по имени Диллон Чарли в качестве своего рода прораба, чтобы тот присматривал за всем. Я не знал этого, но Гордо имел отношение к Чарли и к кучке других индейцев в церкви, в которую работал старый Диллон. Вайнс оглянулся на Чи, свет из окна окрасил его седую бороду полупрозрачной глазурью. «Это была церковь пейот. В те дни это было против закона племени ».
   «Я знаю об этом», - сказал Чи.
  
  
  
  
  
  «Ну, Сена преследовал их. Он поднимал их и избивал. Я был вовлечен в это. Нанял адвоката в «Грантс», чтобы он позаботился о том, чтобы их связывать и жаловаться в Министерство юстиции за нарушения в ночное время, и, наконец, я вложил немного денег в поддержку кандидата, и мы заставили Сена переизбрать на один срок. В течение нескольких лет между мной и Сеной было непросто. За последние несколько лет все наладилось. Мне интересно, не хочет ли он снова разжечь это дело. Вот почему я хотел знать, какие вопросы он вам задавал.
   «Он спросил, почему ваша жена хотела меня нанять», - сказал Чи. Он дал Вайнсу краткое резюме вопросов Сены.
   «Что вы думаете об этом бизнесе с нефтяными скважинами?» - спросил Вайнс. - Сена тебе об этом рассказывала? О том, почему он ненавидел старого Диллона Чарли?
   «Он не говорил об этом», - сказал Чи. «Но я понимаю, что он думает, что это забавно, что Диллон Чарли получил это предупреждение».
   "Вы не верите в видения?" Сквозь взъерошенные усы выражение лица Вайнса казалось забавным. Чи не мог быть уверен.
   «Это зависит от обстоятельств», - сказал Чи. «Но я не верю в преступления без мотивов. Думаю, никто не сможет найти никого для этого взрыва.
   «Что ж, есть несколько теорий».
   "Как что?"
   - Думаю, вы знаете, что такое Сена. Похоже, у него нет никаких представлений о мотивах, но он, кажется, думает, что Диллон Чарли был связан каким-то заговором. А есть еще одна версия, что Гордо сделал это сам.
   "Почему?"
   «Как гласит история, старший брат был зеницей всех глаз, в том числе и его матери. Предполагается, что Гордо знал, что старушка покидала ранчо Роберту. Поэтому он взрывает нефтяную скважину ».
   "Как он с этим справился?"
   Вайнс пожал плечами. «Не знаю, - сказал он. «Я слышал, что это был взрыв нитроглицерина, какой-то заряд, который они бросают в шахту нефтяных скважин, чтобы встряхнуть все, но он сработал слишком рано. Думаю, вы могли бы поджечь это, выстрелив в него из винтовки. Все это было до меня ».
   «Как теория Сена-сделал-это объясняет видение Диллона Чарли?»
   «Это легко», - сказал Вайнс. «Диллон каким-то образом узнает, что Сена задумал что-то забавное. Поэтому он устраивает свое видение пейота на церковной службе и говорит своей команде держаться подальше от колодца. Сена взрывает дом, но обнаруживает, что Диллон что-то знал. Поэтому он пытается отогнать его с помощью преследований ».
   «Может быть, - сказал Чи.
   «Думаю, Гордо хотел бы знать, рассказывал ли мне что-нибудь Диллон Чарли», - сказал Вайнс. «Его вопросы привели к этому?»
   «Более или менее», - сказал Чи. - Диллон Чарли тебе что-нибудь говорил?
   Вайнс улыбнулся. - Гордо сказал тебе спросить меня об этом?
   «Вы подняли этот вопрос», - сказал Чи. «Я изменю вопрос. Как вы думаете, что случилось на той нефтяной скважине? »
   «Я понимаю, что нитро - штука обидчивая. В те дни случались такие несчастные случаи. Думаю, несколько лет назад у них был еще один подобный случай в штате ».
   «Как вы думаете, это был несчастный случай? Как вы думаете, Диллон Чарли просто нервничал из-за нитро в колодце?
   Вайнс повернул свой стул, чтобы открыть вид в окно. Чи мог видеть только его профиль.
   «Я думаю, что Гордо Сена убил своего брата», - сказал Вайнс.
  8
   КОЛТОН ВУЛЬФ БЕЖАЛ немного от графика. На завтрак он приготовил oeufs en gelée. Он тщательно следовал рецепту Gourmet, и на это требовалось время. Для заливного требовалось двенадцать минут при непрерывном кипении, а приготовление пюре из гороха для гарнира заняло еще больше времени, а затем потребовался еще час, чтобы яйца должным образом остыли в формах для заливного. Было уже середина утра, когда он сложил постельное белье для завтрака и убрал серебро и фарфор с кухонной поверхности своего трейлера. Он планировал два часа поработать над моделью паровой машины Болдуина, которую строил. Теперь он сократил это время до восьмидесяти минут, большую часть времени работая с ювелирным стеклом в глазу и выполняя большую часть настройки поршневого узла. Будильник зазвонил в 11:35 утра. Колтон натянул крышки на токарный станок и сверло и аккуратно положил инструменты для обработки металла на свои места в своем ящике для инструментов, а ящик для инструментов - в свой шкафчик. В шкафу также хранилась его коллекция паровых машин, все из которых действительно работали - дуя в свистки, приводя ремни и вращая колеса - и все это было сделано самим Колтоном. Двигатели находились среди инструментов его ремесла - две винтовки, патронники и секции спускового крючка трех пистолетов, набор стволов, которые нужно вкручивать в эти сборки, набор глушителей, три небольших ящика с изолированными проводами, которые служили детонаторами бомб. , коробка конфет, в которой хранилась пластиковая взрывчатка (Колтон хранил в холодильнике восемь динамитных шашек и его динамитные колпачки), а также ряд банок крема для бритья и дезодоранта-спрея. За исключением винтовок и их оптических прицелов, большую часть этих принадлежностей он изготовил сам - отчасти потому, что если бы это было не так?
  
  
  
  
  не было куплено, его невозможно было отследить и частично потому, что некоторые из них нельзя было купить. Банки с кремом для бритья и дезодорантом были средством Колтона для того, чтобы пронести свои инструменты через рентгеновские станции у выхода на посадку в аэропорту. Можно было уместить части одного из пистолетов Колтона и его глушитель в две канистры, навинтить крышки и показать инспекции в аэропорту ничего более сомнительного, чем Burma Shave. Детонаторы бомб также были продуктом мастерства Колтона. Он научился этому принципу от бывшего солдата спецслужб, которого он встретил в тюрьме Айдахо Пойнт-оф-Маунтин. В нем участвовали две батареи и маленький шарик с ртутью, который замыкал электрическое соединение при перемещении коробки.
   Колтон запер все это и пошел проверять почту.
   Колтон Вулф не ожидал почты. Это было частью распорядка, по которому он жил. В каком бы городе он ни припарковал свой трейлер, Колтон немедленно арендовал почтовый ящик. Он арендовал его на имя любого существительного с коммерческим звучанием. Затем он отправил записку Boxholder на номер почтового ящика в Эль-Пасо, штат Техас, в котором сообщил свой новый адрес. Это была связь Колтона с человеком, который давал ему задания. Это была его единственная связь с миром. В сознании Колтона Вольфа, а иногда и в его снах, это был изъян, через который мир однажды поймает его и убьет. Колтон хотел, чтобы у него был другой способ вести бизнес. Не было. Поэтому он минимизировал риск настолько, насколько мог. Минимизация рисков была важной частью жизни Колтона Вольфа.
   Он медленно проехал на своем пикапе GMC мимо почтового отделения, осматривая припаркованные машины. Ничего подозрительного. Он припарковался на стоянке Safeway и прошел полтора квартала до почтового отделения, инвентаризируя то, что он увидел. В вестибюле были две женщины и мужчина. У клерков за стойкой были знакомые лица. Колтон подошел к стене почтовых ящиков. Сквозь стекло ящика 1191 он видел конверт. Он проигнорировал это и осмотрел ящик 960. Он был пуст. Колтон прошел через вестибюль, запоминая клиентов. Он вернулся в Safeway, купил небольшое филе, полфунта грибов, фунт белого винограда, полпинты сливок и унцию черного перца. Он положил продукты в грузовик, забрался в него и настроился на радиостанцию ​​в стиле кантри-вестерн. Он позволил пройти двадцать минут, пока он слушал. Затем он вернулся на почту. Сейчас в холле находилось пять клиентов, и ни один не соответствовал трем предыдущим. Колтон подошел непосредственно к ящику 1191 и снял конверт. Под ним лежал конверт поменьше. Он сунул оба в карман куртки и вернулся к грузовику. Никто не последовал за ним, и никто не последовал за ним несколько минут спустя, когда он возвращался на съезд с автострады. Колтон Вольф пережил еще один контакт с миром.
   Конверт поменьше был адресован просто на его ящик. В нем был листок бумаги, на котором были начерчены цифры. Разобравшись должным образом, они дали Колтону телефонный номер для звонка и время: 14:10. чтобы назвать это. Он положил комбинезон в карман рубашки. На втором конверте был обратный адрес Webster Investigations и номер дома в Лос-Анджелесе. Колтон знал, что это произойдет, так как никто другой не знал его номер ящика, но даже в этом случае он почувствовал, как у него сжалось живот, когда он кладет конверт на сиденье рядом с собой. Когда он придет домой, он откроет его. Между тем он старался не думать об этом.
   В трейлере он убрал продукты и включил кофейник. Затем он сел в кресло, вытер ладони о штанины брюк, разрезал конверт и вынул содержимое. Две машинописные страницы были сложены вокруг ведомости расходов. Вольф отложил заявление.
  
   Уважаемый мистер Вольф:
  
   Во-первых, плохая новость: зацепка, с которой я столкнулся в Анахайме, не окупилась. Женщина была слишком молода, чтобы быть твоей матерью. Я нашел ее свидетельство о рождении в окружном суде до того, как договорился с детективом в Анахайме, так что я сэкономил вам эти деньги.
  
  
  
  
  
  Хорошая новость заключается в том, что я нашел водителя грузовика, который работал в агентстве Mayflower в Бейкерсфилде в начале 1960-х годов, и он помнит, как работал с Бадди Шоу. Он нашел адрес, по которому Шоу жил в Сан-Франциско. Он старый, но даст нам возможность начать его выслеживать ...
  
   Вольф закончил первую страницу, осторожно положил ее на подлокотник кресла и прочитал вторую страницу. После этого он прочел обе страницы снова, очень медленно. Затем он взглянул на детализированное заявление. Это покрыло месяц, зарядив Вольфа за пять дней и целый ряд расходов, которые в сумме составили немногим более одиннадцати сотен долларов. Затем он сел, положив свои тонкие руки с длинными пальцами на колени, и задумался.
   Его лицо тоже было стройным, и его тело и его кости, но жилистое напряжение вокруг него придавало его худобу вид заточенного лезвия. Его волосы были тонкими, оттенка старой соломы, а брови и ресницы были почти незаметны на бледной веснушчатой ​​коже. Его глаза были бледно-сине-зелеными - примерно оттенка старого льда. Колтон Вольф выглядел обесцвеченным, лишенным пигмента, антисептическим, аккуратным и лишенным эмоций.
   Фактически, в тот момент его эмоции были смешанными. На одном уровне его интеллекта Колтон был воодушевлен. Детектив найдет Бадди Шоу. Шоу по-прежнему будет жить с матерью Колтона. Или Шоу знал бы, где ее найти. А потом будет воссоединение. С другой стороны, Колтон ни во что не верил. Вебстер его трахал. Частный детектив облажался с ним четыре дорогих года. Ни поездок, ни счетов за гостиницу, ни междугородних звонков, ни следов Бадди Шоу. Вебстер добился не большего успеха, чем первый частный детектив, которого нанял Колтон. Вебстер просто сидел в своем офисе в Энсино и раз в месяц придумывал письмо и фальсифицировал счет. Первый детектив отправился в дом, который Колтон, его мать и Бадди Шоу занимали в Бейкерсфилде. Он обнаружил, что это занято временными людьми, которые не знали абсолютно ничего полезного. Абсолютно ничего о мужчине, женщине и ребенке, которые жили здесь девятнадцать лет назад. Колтон уничтожил отчет, зверски разорвав его в клочья. Но он все еще помнил, что там говорилось. В нем говорилось, что в доме теперь живет мексиканка. Риэлтор, который занимался этим домом, вел записи всего пять лет назад. За это время там были еще трое обитателей. Ни один не оставил адреса для пересылки. В окружном суде не было записей о браке между мужчиной по имени Бадди Шоу на каком-либо другом Шоу и женщиной по имени Линда Бетти Фрай. Записи Mayflower Van Lines показали, что Бадди Шоу работал на их складе одиннадцатью месяцами девятнадцатью годами ранее. Его уволили за пьянство. В полицейских записях трижды был показан Э. У. Шоу, он же Бадди Шоу. Один раз он был наказан за пьянство и нарушение общественного порядка, отсидел тридцать дней за нападение при отягчающих обстоятельствах и был арестован за нападение с применением смертоносного оружия. Никакого распоряжения этим не зарегистрировано. Относительно самой женщины не было и следа. Только лист бронирования Шоу, на котором изображена женщина, идентифицированная как Линда Бетти Мэддокс, принесенная с ним по обвинению в нарушении общественного порядка. Колтон подробно запомнил письмо. Особенно ему запомнился последний абзац:
  
   Если вы не предоставите больше информации об этой женщине, нет никакой надежды найти ее. Можете ли вы сказать нам ее возраст, где она родилась, что-нибудь о ее семье, матери, отце, братьях, сестрах, где она получила образование, где она была замужем, или какую-либо информацию о ее прошлом? Без такой информации для поиска потенциальных клиентов просто нет надежды найти ее.
  
   Нет надежды найти ее. Он тогда жил в Оклахома-Сити, используя имя Фрай. Он поехал в Бейкерсфилд. Два тяжелых дня и ночи на трассе. В Неваде он решил, что его имя, вероятно, не Фрай. Может быть, это был Мэддокс, но не Фрай. Он смутно вспомнил Фрая - круглое, темное, рябое лицо, круглый живот, угрюмый, несчастный рот. Они жили с ним в Сан-Хосе, и Колтон учился там в школе Колтоном Фраем. Он думал, что Фрай был его отцом. Возможно, это был кто-то по имени Мэддокс. Колтон не мог вспомнить никого с таким именем. Где-то к западу от Лас-Вегаса он решил выбрать для себя нейтральное имя. Он будет использовать его только до тех пор, пока не найдет свою мать. Она скажет ему его настоящее имя. Она рассказывала ему о его отце, его бабушке и дедушке. А про семейный дом. «Это будет в маленьком городке, - подумал Колтон, - и там будет кладбище с надгробиями для всей семьи». Когда он ее найдет, она скажет ему, кто он такой. А пока он выберет фамилию. Что-нибудь простое. Он выбрал Волка.
   Теперь кофе кипел на бутановой горелке. Сквозь алюминиевые стены трейлера доносился звук звукового сигнала грузовика на автостраде. Колтон не услышал ни одного звука. Он вспомнил, как приехал в Бейкерсфилд, поездку в старый район. Мексиканка, которая подошла к двери, не говорила по-английски, но ее дочь говорила
  
  
  
  
  ему. Она ничего не знала ни о худой голубоглазой блондинке по имени Линда Бетти, ни о дородном мужчине по имени Бадди Шоу. Теперь он видел девушку, которая нервничала от его вопроса. И он мог видеть потрескавшиеся бетонные ступени, когда он выходил на крыльцо - сейчас они были не более сломаны, чем когда ему было одиннадцать лет и он сидел на них в те ночи, когда Бадди Шоу и его мать были пьяны и ждали, пока Шоу пойдет в гости. спать, чтобы он мог проскользнуть.
   Колтон стоял рядом со своим пикапом, оглядываясь на дом. Редкой травы, которую он помнил, больше не было, стекло в одном из окон было заменено фанерой. Но в остальном все выглядело так же. В последний раз он видел это на следующий день после своего двенадцатого дня рождения - в последний раз, когда он приходил домой. Мальчик, которого он знал в школе, сказал, что не может больше оставаться в своем доме, и пошел домой, чтобы посмотреть, протрезвел ли Бадди Шоу и разрешит ли Бадди Шоу вернуться. Он нашел дом пустым. Он заглянул в окно и увидел, что на кухне нет кастрюль его матери, а в ванной - без ее туалетных принадлежностей. Но в комнате, где он спал, его вещи все еще были разбросаны. Постельного белья с койки не было, но синий пиджак, который мать где-то припасла для него, все еще висел на крючке. И его книги были там. И его кепка. Он разбил окно и вошел внутрь, порезав руку в панике. Не было ничего, кроме старой мебели, которая стояла там, когда они переехали, и его собственной запасной одежды.
   Колтон Вольф беспокойно заерзал в кресле. Все опустошение этого открытия снова вернулось к нему - чувство потери, замешательства и отвержения, а вместе с ним и мрачное, безнадежное одиночество. Где она могла быть? Как он мог ее найти? Почему она ушла? На горелке перколятор в последний раз закашлялся и замолчал, работа была выполнена. Колтон Вольф проигнорировал звук, если он его слышал. Он обдумывал те же вопросы, над которыми размышлял девятнадцать лет.
   Через несколько минут после половины первого он вылез из кресла и налил себе чашку кофе. Он отнес его в грузовик, чтобы попивать, пока ехал. Он позвонил в будку рядом с Центральной авеню. Он набрал Эль-Пасо, штат Техас, код города и префиксный номер, а затем подождал, пока секундная стрелка его часов переместится к 2:10. Потом закончил набор. Он бросил монеты и услышал звенящий номер за мгновение до того, как секундная стрелка прошла мимо его крайнего срока.
   На него ответили мгновенно. «Это Боксхолдер», - сказал голос. Этот адрес стал для них чем-то вроде шутки. Шутка и код.
   «Хорошо, - сказал Колтон. «Боксхолдер тоже здесь».
   «У нас есть еще одна возможность в Нью-Мексико», - сказал голос. «Думаю, одно вело к другому».
   «Тот же клиент?» - спросил Колтон.
   Тишина. «Мы никогда не говорим о клиентах», - сказал Боксхолдер. "Помните?"
   «Извини», - сказал Колтон.
   «Однако условия во многом такие же. Субъект не будет настороже. И надо спешить.
   "Насколько торопитесь?" - спросил Колтон. Спешка его беспокоила. И его голос показал это.
   «Ничего особенного, - сказал Боксхолдер. «Чем быстрее, тем лучше. С каждым днем ​​риск увеличивается. Так далее."
   «Я не люблю торопиться, - сказал Колтон. «Дела идут не так».
   «Вам не нужно с этим справляться, - сказал Боксхолдер. «Может, тебе лучше не делать этого. Но я знаю, что ты хотел навести порядок в этом первоначальном бизнесе, который все равно держал тебя в Альбукерке, и ...
   «Думаю, остальные дела я закончу примерно через двадцать четыре часа», - сказал Колтон. "Может быть сегодня вечером."
   «Что ж, это все, что мы делаем. После этого мы сохранили первоначальный контракт ». Боксхолдер усмехнулся. «Это заняло немного больше времени, чем кто-либо предполагал, но какого черта?» Тишина. «Я подумал, может быть, ты хочешь показать этим людям, насколько ты обычно хорош».
   Колтон поморщился. Боксхолдер предположил, что мысль о недовольном покупателе будет его беспокоить. Это было правильно. Боксхолдер предположил, что очень гордится своей работой. Это тоже было правильно. «Хорошо, - сказал он. "Расскажи мне об этом."
   Боксхолдер сказал ему. Затем, как всегда, они договорились о времени и номере телефона для доклада Колтона.
   Колтон израсходовал три часа. Он шел. Он бросил письмо, написанное в Webster Investigations, в почтовый ящик. В нем был его чек на 1087,50 долларов и записка, в которой предлагалось, чтобы Вебстер разместил личные объявления в газетах Западного побережья с просьбой Линде Бетти Шоу / Фрай / Мэддокс связаться с ним. Он прошел еще немного. Он сел на скамейку на автобусной остановке. Автобусная остановка была возле школьного перехода, и он изучал студентов, возвращающихся домой. На вид они были младше старших классов и моложе, и большинство из них ходили маленькими группами и группами, разговаривая. Однажды появился одинокий ребенок. Колтон предположил, что сингл был кем-то, кто только что переехал в этот район. Если вы это сделаете, вы не сможете подружиться, потому что они уже есть у всех. Когда ему было восемь лет, они прожили в Сан-Диего в этой единственной квартире почти год, и у него там появился друг. А потом, когда ему было четырнадцать, и он
  
  
  
  
  Пробыв достаточно долго в Тейлорвилле, он подружился. Но это было другое. В исправительной школе сначала никого не знали, и все искали связи. В целом Тейлорвилль был довольно хорошим местом, и он был достаточно рад вернуться на второй этап. В Тейлорвилле от вас не допустили геев. Не так, как в Фолсоме, где он совершил свое вооруженное ограбление.
   Наконец было достаточно поздно. Он позвонил в больницу Университета Нью-Мексико и спросил миссис Майерс в терминальном отделении. Как всегда, ее голос был спокойным. «Боюсь, что все кончено», - сказала она. «Он был в коме весь день, и его сердце наконец остановилось».
   «Ну, ты просто должен относиться к этому философски».
   «Верно, - сказала миссис Майерс. «Но это всегда удар».
   «Что ж, - сказал Колтон. Он обнаружил, что ищет что-то еще, чтобы сказать - способ продолжить разговор. Но для этого не было никаких причин. Он покончил с миссис Майерс. Это будет последний из более чем двух месяцев прерывистых разговоров, которые все тщательно спланированы и тщательно выполнены. Сначала он узнал имя медсестры, которая работала в средней смене с палочкой от рака. Он получил это из больничной информации, притворившись, что хочет послать ей благодарственную открытку. А затем, когда он впервые позвонил, чтобы узнать о состоянии пациента, он сказал: «Кстати, вы миссис Майерс? Он рассказал мне, как вы к нему относились. Я хочу поблагодарить вас за это ». Это задало тон. Колтон редко с кем-либо разговаривал, но умел это делать хорошо. Он смотрел телевизор и внимательно слушал разговоры в аэропортах и ​​ресторанах, а также очереди в кино - места, где люди разговаривали друг с другом. Время от времени он тренировался с водителями такси или девушками по вызову, которых он водил в мотели два раза в месяц. Но он редко разговаривал с одним и тем же человеком более одного или двух раз, за ​​исключением Боксхолдера. Спустя все это время он поймал себя на том, что представляет, как миссис Майерс выглядит и какая она, - точно так же, как он думал о Боксхолдере. У него было искушение пойти как-нибудь вечером в палату и взглянуть на нее. Но это было связано с риском. Колтон не стал рисковать. «Хорошо, - сказал он снова. «Большое спасибо», и он повесил трубку.
  9
   Колтон покинул трейлер как раз в тот момент, когда на седьмом канале начинались десятичасовые новости. На нем были темно-серые брюки, черный пуловер и туфли с креповой подошвой. Он предпочитал ходить с непокрытой головой, но сегодня вечером натянул на свои соломенные волосы темно-синий чулок. Он взял с собой холщовую дорожную сумку, в которую положил складную лопату, зеленое одеяло, белое хлопковое пальто с надписью STRONG-THORNE MORTUARY на спине и автомобильный номерной знак Нью-Мексико. Он проехал мимо аэропорта Альбукерке после телефонного разговора и забрал номерной знак из машины, оставленной на стоянке с низкими тарифами, где путешественники, приезжавшие на длительный срок, оставляли свои машины. Затем он заменил пластину, которую он будет использовать, на одну из другой машины. Если бы о краже заявили, у полиции был бы неправильный номер.
   Теперь он поехал обратно в аэропорт, оставил свой пикап на верхнем этаже и арендовал универсал Chevrolet у Hertz, используя водительские права и кредитную карту, по которой он был идентифицирован как Чарльз Минтон, с адресом почтового ящика в Далласе. Затем он свернул на межштатную автомагистраль 25 на юг и повернул фургон на запад у съезда Рио-Браво. Он ехал медленно, считая на одометре десятые доли миль. Возле реки он свернул с тротуара на узкую грунтовую дорогу. Там он вылез из фургона, приклеил выключатель, чтобы выключить свет вежливости при открытии двери, и заменил номер Герца на украденные номера. Было уже после 23:00. теперь безоблачная ночь, освещенная частичной луной. Грунтовая дорога пересекала скотный двор, изгибалась через водопропускную трубу и разветвлялась. Колтон повернул налево. Дорога превратилась в две колеи от покрышек, вьющиеся в тополях заиленной поймы Рио-Гранде. Следы пересекли оросительную канаву на грохочущем дощатом мосту и резко пошли вниз. В сотне ярдов от дренажной дамбы Колтон остановился. Его фары освещали обнаженный кузов старого седана Ford, ржавый и изрешеченный пулевыми отверстиями. За ним виднелись руины другой машины, также являвшейся целью многих лет охотников. Мусор был повсюду - гниющий матрас, труп холодильника, бидоны, бутылки, коробки, бумаги, тряпки, рваная рубероид, кисть. Колтон выключил фары и двигатель и опустил окна с обеих сторон машины. Он сидел, не двигаясь, минут десять. Он слышал тиканье охлаждающего двигателя и случайные звуки дизелей, движущихся по межгосударственной трассе далеко вверх по долине. Была безветренная ночь, и больше он ничего не слышал. Довольный, он достал лопату из сумки и выбрался из повозки.
   Он отодвинул матрас в сторону и начал копать там, где он был, осторожно насыпая землю. Даже в темноте по суглинистой почве идти было легко. Он хотел яму около шести футов длиной и не менее четырех футов глубиной.
  10
   КОЛТОН
  
  
  
  
   на стоянке Университета Нью-Мексико незадолго до 2 часов ночи. Он и раньше исследовал его, но прошло две недели. Если что-то изменилось, Колтон хотел знать об этом заранее. Он заменил ветровку морговой курткой. Женщина за столом не взяла трубку, и холл к лифтам был пуст. Пустовал и зал второго этажа. Пока все в порядке. Но на привале Колтон увидел бумажный знак, приклеенный к двери морфологической лаборатории. На нем было написано: МОРФОЛОГИЧЕСКАЯ ЛАБОРАТОРИЯ ПЕРЕЕЗДАНА В ЗДАНИЕ ГОСУДАРСТВЕННОЙ ЛАБОРАТОРИИ. Он встревоженно уставился на вывеску. Он быстро завернул за угол. Широкая дверь, открывавшаяся в морг, все еще была закрыта листом фанеры, чтобы защитить ее от ударов металлических тележек. Он попробовал ручку. Заблокировано. Он ожидал, что дверь заперта. Перенесли бы они морг вместе с лабораторией вскрытия? Даже если бы они это сделали, больнице нужно было бы место для хранения трупов на ночь. Из обшлага брюк он вытащил тонкое стальное лезвие, которое воткнул на место. Это оказалось быстрым как ключ. Он захлопнул за собой дверь и нашел выключатель в темноте. У стены стояли три телеги. Все были пусты. За ними закрылась дверь холодильника из нержавеющей стали. Колтон распахнул ее. Внутри были припаркованы две тележки, на каждой стояла закутанная в простыня фигура. Колтон прочитал бирку на ближайшем из них. Он опознал жертву как Рэнди А. Джонсона, 23 лет, Розуэлл, Нью-Мексико. Мертв по прибытии. Травмы головы и шеи. Мотоциклетная авария. Колтон проверил следующий тег. Там было сказано: ЭМЕРСОН ЧАРЛИ. ВСКРЫТИЕ. ДЕРЖАТЬ ДЛЯ CRTC. «CRTC» означает Центр исследования и лечения рака. Колтон откинул простыню. Раньше он видел лицо только на расстоянии. Теперь он был изможденным, нарисованным от последствий медленной смерти. Но он узнал это. На этот раз все пойдет не так. Он заменил лист.
   В холле он постоял минуту, прислушиваясь. Из прачечной больницы раздался слабый хлопок. Все остальное было тихо. Колтон взглянул на часы. Пять минут третьего. Он решил не ждать. Он решил, что шансы не улучшатся.
   Было четырнадцать минут третьего, когда он припарковал фургон у погрузочной платформы. Дверь дока была приоткрыта, как он ее оставил, и он все еще мог слышать стук из прачечной. Он оставил заднюю дверь универсала открытой. От порога дока до двери морга было тридцать пять шагов. Он снова взломал замок и проскользнул внутрь.
   Рядом с тележками на полу лежали два красных пластиковых мешка с одеждой. Ближайший он положил под простыню рядом с трупом и выкатил тележку из холодильника. У дверей морга он снова остановился, прислушиваясь. Тридцать пять шагов, а затем, возможно, шестьдесят секунд на причале, пока он поднимает тело в универсал. В зале было абсолютно тихо. Тележка скатилась по ней, за ней послышался легкий звук резиновых шин о плитку. На скамье подсудимых Колтон вытолкнул тележку из поля зрения дверного проема. Он извлек мешок с одеждой и бросил его в заднюю часть фургона.
   «Давай, друг, - сказал он, обернул простыню вокруг тела и поднял ее на руки. Оно было жестким, с трупным окоченением. На удивление легкий. «Вот и все, - сказал Колтон. Он засунул тело в универсал и накрыл зеленым одеялом.
   Период высокого риска почти закончился. Он закрыл заднюю дверь, откатил тележку обратно в коридор. Двигатель универсала завелся мгновенно. Когда он свернул налево с служебного проезда, он взглянул в зеркало заднего вида. Док был безлюден. Никто его не видел. Все прошло отлично. Абсолютно никаких следов не осталось.
   На обратном пути к могиле Колтон настроился на западную радиостанцию. Он чувствовал себя счастливее, чем в течение нескольких месяцев. Счастлив впервые с тех пор, как позвонил Боксхолдеру и рассказал ему о неудаче. Воспоминания были яркими. Два часа сидел в аэропорту, ожидая, когда позвонят на номер Эль-Пасо. Боясь этого. Он никогда раньше не подводил. С самого начала - поджег ночного клуба в Денвере семь лет назад - он всегда сообщал только об успехе. Не только успех, но и совершенство. Работа сделана. Свидетелей нет. Нет доказательств. Никаких следов. Совершенство. И всегда голос Боксхолдера, теплый и дружелюбный, поздравлял его. На этот раз поздравлений не последовало. Сначала была только тишина, а затем голос Боксхолдера был холодным.
   «Дайте мне номер, с которого вы звоните. Подожди прямо здесь. Я позвоню клиенту и перезвоню вам. Будь там."
   «Скажите ему, что я не приму гонорар», - сказал Колтон. «Скажи ему, что я закончу работу».
   «Подожди, - сказал Боксхолдер.
   Колтон ждал. Прошло более четырех часов, прежде чем зазвонил телефон.
  
  
  
  «Ваш человек лечился в больнице, - сказал Боксхолдер. «Он сейчас внутри. Мы должны просто следить за вещами, а когда он умрет, вы избавитесь от тела. Получите это прямо сейчас и избавьтесь от этого ».
   «Боже мой, - сказал Колтон. «Я няню с этим парнем, пока он не умрет?»
   «Недолго», - сказал Боксхолдер. «У него рак, который быстро проходит».
   «Тогда почему…» Колтон позволил вопросу замолчать.
   «Возможно, он работает недостаточно быстро», - сказал Боксхолдер. "Тебя волнует?"
   «Нет, - сказал Колтон. «Думаю, нет».
   Но тогда это казалось любопытным, и это казалось любопытным сейчас - избавление от тела. Любопытно, но молодец. Могила наполнилась. Гниющий матрас потянулся по нему, и мусор рассыпался по матрасу. Никто никогда не найдет тело Эмерсона Чарли. Отчетное время завтра в полдень. Колтон с радостью ожидал этого. Боксхолдер будет доволен.
  11
   Джим Чи скатал чек на двести долларов от Бена Вайнса и пять стодолларовых купюр из конверта, который миссис Вайнс передала ему в плотный цилиндр. Он был не намного больше сигареты. Каждую ночь он бросал трубку в один из сапог возле своей кровати. Каждое утро после того, как он произносил свою краткую молитву приветствия рассвета, он вытряхивал трубку из ботинка и думал, что с ней делать. И каждое утро он в конце концов сунул трубку обратно в карман рубашки, давая понять, что вопрос остается нерешенным. На четвертое утро Чи заметил, что край чека изношен. Он развернул трубку, положил чек и наличные на стол рядом и уставился на них.
   Двести долларов - это слишком много, чтобы предлагать за небольшую неприятность, в которой он участвовал. Хуже того, почему миссис Вайнс предложила ему три тысячи долларов, чтобы вернуть коробку, которую она украла сама? Для таких немыслимо богатых, как Винезы, деньги были бы относительно бессмысленными. Но дядя предостерегал его от такого мышления.
   «Не думайте, что человеку наплевать на одну козу, потому что у него их тысяча», - говорил Хостин Накаи. «У него тысяча, потому что он больше заботится о козах, чем о своих родственниках». Другими словами, не ожидайте, что богатые будут щедрыми.
   И что дядя посоветовал бы ему сделать с этими деньгами? Чи усмехнулся, думая об этом. Не было бы никакого совета - не напрямую. Возникает сотня вопросов: какой из них лгал? Что мотивировало большие выплаты? Почему навахо считали Вайнс ведьмой? Или они? Как наряд Чарли впутался в это дело? А когда Чи не мог ответить, Хостин Накаи улыбался ему и напоминал ему то, что он сказал Чи давным-давно. Он сказал Чи, что должен понимать белых людей.
   Чи двумя указательными пальцами сложил стопку денег в аккуратную стопку. Миссис Вайнс солгала ему, по крайней мере, немного. Он взял чек и посмотрел на смелую подпись Б. Дж. Вайнса. История Вайнса была почти чистой ложью. Чи сложил чек и сунул его в карман бумажника для кредитной карты. Он положил валюту в кассу. Он поговорит с Томасом Чарли и посмотрит, чему он сможет научиться.
   Поговорить с Томасом Чарли означало найти его. Беченти вспомнил только, что он жил где-то за восточными пределами Шахматной доски - где-то недалеко от горы Тейлор. Чи звонил по телефону. Незадолго до полудня он узнал, что Чарли работает в Kerrmac Nuclear Fuels. Быстрый звонок в отдел кадров Kerrmac в Грантс показал, что Чарли был водителем погрузчика руды, что у него был выходной, что у него не было телефона, а сельский адрес почтового отделения Грантса совпадал с тем, который был в больнице. при условии - почтовый ящик на дороге между Грантсом и деревней Сан-Матео.
   Ворон летел, вероятно, не более чем в тридцати милях от Краунпойнта, но для чего-то с колесами было около девяноста. Чи сказал офицеру Бенни Яззи, который держал офис, что не вернется до вечера.
   Пока он вел машину, Чи работал над запоминанием Ночного песнопения. Он включил магнитофон и запустил кассету вперед к тому месту, где певец пробуждает дух Говорящего Бога в священной маске. На межштатной автомагистрали 40 он ехал по медленной полосе, внимательно прислушиваясь. Водители-дальнобойщики, знающие дорогу на этом участке шоссе, проносились мимо него, зная, что племенная полиция здесь не имеет юрисдикции. Легковые автомобили замедлили ход до пятидесяти пяти, нервно глядя на него. Чи проигнорировал их всех. Он сконцентрировался на голосе своего дяди, сильном и уверенном, напевая слова, которым Изменяющаяся Женщина учила при самом сотворении его народа.
  
   Над вечерними холмами он шевелится, шевелится.
   Покрытый вечерней пыльцой, он шевелится, шевелится.
   Говорящий Бог шевелится, он шевелится среди заката.
   По тропе красоты он шевелится, шевелится.
   Вокруг него красота, он шевелится, он шевелится.
  
   Магнитофон был на сиденье рядом с ним. Чи заглушил голос Хостина Накаи нажатием кнопки выключения.
  
  
  
  
  сконцентрировался на мгновение, затем повторил пять утверждений, пытаясь воспроизвести ритм и ноты, а также смысл. К тому времени, как он добрался до развязки Грантов, он был уверен, что вся последовательность песен о масках была зафиксирована в его голове.
   Даже среди людей, которые высоко ценили память и оттачивали ее в своих детях почти с рождения, талант Чи был необычайно силен. Это заставило его семью с самого раннего возраста думать о нем как о человеке, который мог бы стать певцом. Медленно Говорящий Дини произвел больше известных певцов, чем любой из более чем шестидесяти кланов навахо. И семья его матери произвела гораздо больше, чем полагалось. Его дядя, брат его матери, был одним из самых выдающихся из них. Это был Хостин Фрэнк Сэм Накай, который исполнил «Ночное пение» и «Путь врага» и ключевые части нескольких других церемоний исцеления, а также иногда преподавал церемониализм в Общинном колледже навахо в Грубой Скале. Хостин Накаи выбрал «военное имя» Джимми Чи - Долгий Мыслитель. Таким образом, его дядя был одним из немногих, кто знал его настоящую и тайную личность. Его дядя дал ему имя, но когда он попросил дядю научить его пению, дядя сначала отказался.
   «Необходимо сделать первый шаг», - сказал Хостин Накаи. «До этого не может произойти ничего важного». В качестве первого шага Джимми Чи должен изучить белого человека и путь белого человека. Когда он пришел к пониманию мира белого человека, окружавшего Народ, он должен был принять решение. Пойдет ли он по пути белого человека или будет навахо?
   Его дядя въехал на своем грузовике в Гэллап и припарковал его на Рейлроуд-авеню, где они могли видеть решетки и наблюдать, как навахо и зуни входят и выходят из них. Джимми Чи очень хорошо это помнил. Он вспомнил женщину, вышедшую из «Бирюзовой таверны», и мужчину в черной шляпе резервации, следовавшего за ней. Они шли нетвердо, оба пьяные. Женщина потеряла равновесие и тяжело села на грязный тротуар, а мужчина наклонился, чтобы помочь ей. Его шляпа упала и скатилась в сточную канаву. За всем этим следили свирепые глаза Хостина Накаи.
   «Они не могут решить», - сказал он. «То, как нас учила« Изменяющаяся женщина », слишком сложно для них, и они потеряли свою красоту. Но они не знают пути белого человека. Вы должны решить. Теперь легко быть белым. Вы ходили в школу, и есть стипендии, чтобы учиться дальше, и работа, если вы узнаете, во что белый человек ценит свою ценность ».
   Джимми Чи сказал, что он уже решил. Он хотел ходить в красоте как навахо.
   «Вы не можете решить, пока не поймете белого человека. У них есть то, чего у нас нет. «Быть ​​навахо - значит не иметь денег», - сказал Хостин Накаи. «Когда вы станете старше, мы поговорим снова. Если вы еще этого захотите, я начну вас чему-то учить. Но ты должен изучить путь белого человека.
   Чи учился. После окончания средней школы Шипрок он поступил в Университет Нью-Мексико. Он изучал в классе антропологию, социологию и американскую литературу. Каждое мгновение наяву он изучал, как ведут себя белые мужчины. Его очаровали все четыре предмета. Когда он во время перерывов между семестрами приходил домой к своей матери в горы Чуска, Хостин Накаи научил его мудрости Дини. В конце концов, его дядя начал учить его ритуальным песням, которые вернули людей от болезней к хождению в красоте. И память Чи всегда ему служила.
   На дороге, ведущей от Грантса к задней стороне урановых месторождений Амброзия Лейкс, Чи вернул диктофон в футляр и сосредоточился на поиске дома Томаса Чарли. Он нашел его примерно в тридцати футах к западу от узкого асфальтового покрытия. Это был двухкомнатный саман, к которому кто-то соединил навес из деревянного каркаса с крышей из красной композитной черепицы. Шевроле Импала 1962 года выпуска присела на опоры из шлакоблоков перед домом, у него отсутствовали все четыре колеса. Чи остановил свою патрульную машину рядом с ней и сел в ожидании. Если кто-то был дома и желал принять посетителя, он появлялся в дверях. Если он этого не сделает после вежливого ожидания, Чи постучит.
   Входная дверь открылась, и Чи увидел, что кто-то смотрит на него через экран. Ребенок. Чи ждал. Больше никого не было. Чи вылез из сумки.
   «Йа-тах», - сказал он. "Здравствуйте."
   «Привет, - сказал ребенок. Это был мальчик лет десяти или двенадцати.
   «Я ищу Томаса Чарли», - сказал Чи.
   «Он пошел за моей мамой», - сказал мальчик.
   "Где это находится?"
   «Их там не будет», - сказал мальчик. «Она ткачиха. Мой дядя водил ее на аукцион ковров.
   «В Краунпойнт?» - спросил Чи.
   «Ага», - сказал мальчик. «Она собирается продать пачку ковров».
   Чи рассмеялся. «Мне сегодня не очень повезло, - сказал он. «Вот откуда я и теперь мне нужно ехать обратно».
   «Ты собираешься увидеть там моего дядю?»
   «Если я найду его», - сказал Чи. "Что он ведет?"
   - Пикап Ford 1975 года выпуска, - сказал мальчик. «F-150. Синий. Если вы видите h
  
  
  
  
  
  Им, скажи ему, может, кто-нибудь захочет купить нашу старую шевроле. Скажите ему, что сразу после того, как он ушел, мужчина пришел искать его », - сказал мальчик.
   «Конечно», - сказал Чи. "Что-нибудь еще?"
   «Может, мужчина увидит его там, на аукционе ковров», - сказал мальчик. «Это блондин в желтой куртке. Он собирался искать его там ».
   «Хорошо, - сказал Чи. Теперь он посмотрел на машину с большим интересом. Тормозные барабаны были коричневыми от ржавчины, а обивка заднего сиденья свисала пыльными гирляндами, племянник Томаса Чарли был настроен слишком оптимистично. Никто не собирался ехать до Краунпойнта, чтобы договориться о покупке этого барахла.
  12
   Было уже после захода солнца, когда Чи проезжал мимо полицейского управления племен. Было темно. На другой стороне деревни около начальной школы Краунпойнт было припарковано около двухсот различных автомобилей, что говорит о хорошей явке на ноябрьский аукцион ковров. Чи нашел синий пикап Ford 150. Рядом был припаркован бело-зеленый «Плимут», похожий на тот, который, по словам племянника Чарли, вел потенциальный покупатель машины. Чи быстро это проверил. Он был новым, с пробегом менее трех тысяч миль. Папка на приборной панели предполагала, что ее арендовали в аэропорту Альбукерке, в офисе Герца.
   В школе воздух был насыщен смесью ароматов. Чи опознал запахи жареного хлеба, воска для пола, мела на школьной доске, тушеной баранины и красного перца чили, сырой шерсти, лошадей и людей. В зале около сотни потенциальных покупателей бродили среди стопок ковров на выставочных столах, рассматривая предложения и отмечая номера предметов. В этот час большая часть толпы собиралась в кафетерии и ела традиционный аукционный ужин из тако навахо - лепешек, украшенных смертоносной смесью тушеной баранины и чили. Чи стоял прямо у входа в зал, методично изучая его обитателей. Он понятия не имел, как будет выглядеть Чарли - только отрывочное описание Беченти. Его осмотр был просто делом привычки.
   "Ищу кого-нибудь?"
   Голос раздался рядом с ним, молодая женщина в синем свитере с высоким воротом. Женщина была невысокого роста, свитер был большим, а лицо поверх складок объемной ткани не улыбалось.
   «Пытаюсь найти человека по имени Томас Чарли», - сказал Чи. «Но я не знаю, как он выглядит».
   Лицо женщины было овальным, обрамленным мягкими светлыми волосами. Ее большие голубые глаза смотрели на Чи. Симпатичная леди, и Чи узнал ее взгляд. Он часто видел это в Университете Нью-Мексико - и чаще всего среди англоязычных студентов, обучающихся на курсах изучения коренных народов Америки. Курсы привлекали англоязычных студентов, в основном женщин, которые наслаждались поездками по поводу расовой / этнической вины. Чи рано пришел к выводу, что их больше интересуют индийские мужчины, чем индийская мифология. Их глаза спрашивали, действительно ли ты чем-то отличаешься от белокурых мальчиков, с которыми они выросли. Чи посмотрел в глаза женщине в объемной синей водолазке и уловил тот же вопрос. Или думал, что да. Было еще кое-что. Он улыбнулся ей. «Незнание того, как он выглядит, затрудняет его поиск».
   «Почему бы просто не уйти и не оставить его в покое?» спросила она. «Зачем вы за ним охотитесь?»
   Улыбка Чи испарилась. «У меня есть сообщение от его племянника, - сказал он. «Кто-то хочет купить свою старую машину и…»
   «О, - сказала молодая женщина. Она выглядела смущенной. «Думаю, мне не стоит торопиться с выводами. Мне жаль. Я его не знаю ".
   «Я просто спрошу, - сказал Чи. Ее отвращение к полиции было еще одной стандартной реакцией, которой Чи научился ожидать от молодых англичан, которых, казалось, привлекала резервация. Он подозревал, что где-то есть федеральное агентство, которому поручено учить социальных работников тому, что вся полиция - казаки, а полиция навахо - хуже всех. "Вы из Бюро по делам индейцев?" он спросил.
   «Нет», - сказала она. «Помогаю ткацкому кооперативу». Она неопределенно махнула рукой в ​​сторону стойки регистрации, где две женщины навахо перебирали бумаги. «Но я преподаю здесь в школе. Пятый класс. Английский язык и обществознание ». Враждебность исчезла из ее глаз. Любопытство осталось.
   «Я Джим Чи». Он протянул руку. «Меня направили в полицейский участок. Довольно новый здесь. "
   «Я заметила вашу форму», - сказала она. Она взяла его протянутую руку. «Мэри Лэндон», - сказала она. «Я тоже новенькая. Из Висконсина, но прошлой весной я преподавал в школе Laguna Pueblo ».
   «Как поживаете?» - сказал Чи. Ее рука была маленькой и прохладной в его руке, и она очень быстро отдернулась.
   «Мне нужно вернуться к работе», - сказала Мэри Лэндон и ушла.
   Чи потребовалось около тридцати минут, чтобы установить присутствие Томаса Чарли на аукционе и получить описание этого человека. Он мог бы сделать это быстрее, будь у него хоть какое-то чувство срочности. Не было. Чи был больше вовлечен в знакомство с жителями своей территории. Затем Мэри Лэндон снова оказалась у его локтя.
   «Это он», - сказала она. "Прямо вот здесь. Красно-черная машина
  
  
  
  
  и черная фетровая шляпа ».
   «Спасибо», - сказал Чи. Мэри Лэндон все еще не улыбалась.
   Томас Чарли в одиночестве стоял, прислонившись к стене. Казалось, он наблюдает за кем-то в толпе. Мэри Лэндон сказала еще что-то, но Чи этого не услышал. Он изучал Чарли. Он был невысокого роста - не выше пяти с половиной футов - и худощавый. Лицо его было костлявым, с маленькими глубоко посаженными глазами и узким лбом под полями шляпы с откидной спинкой. В нем была настороженность, напряжение. Взгляд переместился на Чи, быстро прошел мимо него и снова вернулся. Беченти сказал, что он наполовину сумасшедший, фанатик. Маленькие черные глаза были взяты у тех, кто видит видения. Чи подумал, что заставить Томаса Чарли заговорить потребовалось бы много внимания и удачи.
   По мере развития это не было проблемой. Они немного поговорили об аукционе ковров и о засухе. Чи прислонился к стене рядом с мужчиной, ведя беседу. Теперь на сцене был аукционист, яркий белый мужчина, объясняющий правила голосом Западного Техаса. Чи говорил о шерифе Гордо Сене, о проблемах юрисдикции между полицией навахо и белыми шерифами. Первый коврик был продан на аукционе за 65 долларов. Торги по второй остановились на уровне 110 долларов. Аукционист отложил его в сторону и пошутил над его скупостью. Он поднял предложение до 155 долларов и продал его.
   Чи рассказал о предложении миссис Вайнс о работе, о том, что она сказала об ограблении, о своем решении не участвовать в этом и о том, что Вайнс отозвал это предложение. Томаш Чарли говорил все меньше и меньше.
   «Это не мое дело», - сказал Чи. «Меня не волнует грабитель». Он усмехнулся Чарли. «Я знаю, кто вошел в дом Винограда и забрал эту коробку. Вы знаете, кто вошел. И Гордо Сена никогда не узнает. Я хотел бы знать, что было в той коробке ».
   Чарли ничего не сказал. Чи ждал. На пятом коврике торги прошли оживленно. Аукционист продал его за 240 долларов.
   «У меня любопытный ум, - сказал Чи. «В Vines много забавного. В Гордо Сене много забавного. Миссис Вайнс тоже.
   Томас Чарли взглянул на него, затем отвел взгляд. Он стоял, скрестив руки перед собой. Чи заметил, что пальцы его левой руки нервно постукивали по его правому запястью.
   «Почему Вайнс похоронил твоего деда в его доме?» - спросил Чи. «Мне интересно об этом. И почему кто-то пытался убить твоего отца? И почему миссис Вайнс хотела, чтобы я нашла старую коробку Вайнса? А потом не хотите, чтобы я его нашел? И почему Гордо Сена посоветовал мне заниматься своими делами?
   Чи задал последний вопрос прямо Чарли. Барабанящие пальцы остановились. Чарли поджал губы.
   «Мне плевать, если вы зашли в дом Вайнса и что-то забрали», - сказал Чи. "Не мое дело. Но что было в той коробке? »
   «Скалы», - сказал Томас Чарли. «Куски черных камней».
   Чи пришло в голову, что он на самом деле не думал о том, что в коробке может быть. Но он этого не ожидал. Он обдумал это. «Нет документов?» он спросил. «Ничего с чем-нибудь написанным?»
   «В основном камни, - сказал Чарли.
   "Ничего больше?"
   «Несколько медалей», - сказал Чарли. «Вещи с войны. Вроде того." Он пожал плечами.
   «Расскажи мне все, что в нем было».
   Чарли выглядел удивленным. «Хорошо, - сказал он. «Внутри крышки приклеена маленькая карточка. На нем есть имя и адрес Вайнса. Потом было три медали. Один был Пурпурным сердцем, а два других были подобны звездам. Один из какого-то коричневого металла, а другой выглядел примерно так же, только с маленькой серебряной звездой посередине И там был набор крыльев, как у десантников, и нашивка на плече с головой орла на ней и серебряные слитки, которые лейтенанты носят в армии ». - подумал Чарли. «Фото-графики. Фотография девушки и фотография мужчины и женщины, стоящих у старой машины, а затем целая куча черных камней ». Чарли остановился. Каталог был полным.
   "Ничего больше?" - спросил Чи. «Что ты ожидал найти?»
   Чарли пожал плечами.
   "Удача?" - спросил Чи.
   Лицо Чарли напряглось. «Вайнс был ведьмой, - сказал он. Он не использовал слово навахо, которое означало ведьма, или оборотень, или волк навахо. Он использовал кересанское выражение - слово, которое жители Лагуны и Акомы использовали для обозначения колдуна.
   «Я тоже это слышал, - сказал Чи. - Думаешь, найдешь его набор с лекарствами?
  
  
  
  
  Чарли взглянул на Чи, затем отвернулся. Время шло. Аукционист начал ритмичную литанию очередной сделки.
   «Он убивал моего отца», - сказал Чарли. «Я хотел перевернуть ведьму. Я хотел найти что-нибудь для этого ».
   Чи не сказал ничего очевидного. Он не сказал: «Твой отец умирает от рака». Он не сказал: «Это не колдовство; что-то не так с тем, как растут клетки ». Он вообще ничего не сказал. Томаш Чарли был уверен, что его отец был приговорен ведьмой. Когда это происходило, путь навахо был церемониальным - обычно путь врага или путь проституции. Каждый использовал традиционную формулу, которая полностью изменила колдовство и обратила его против ведьмы. И каждому требовалось то, что использовала ведьма. Но Томаш Чарли был наполовину Лагуной. Он видел Вин, как Лагуны видели колдунов. Возможно, у них была другая формула. Аукционист завершил сделку, продав женщине небольшой коврик с ромбовидным рисунком, используя карточку для торгов 72. Чи и Томас Чарли прислонились к стене и смотрели, их плечи соприкасались.
   «Почему Вайнс колдовал твоего отца?» - спросил Чи. "Вы это знаете?"
   «Вайнс не всегда был колдуном, - сказал Чарли. «Когда-то он был хорошим человеком, я думаю, он помогал моему дедушке, и он помог нашей церкви. Он дал нам наш тотем. Подарил дедушке. Родинка. Он могущественен и помогает лорду Пейоту открыть для нас дверь. Это помогает нам увидеть видения. Вайнс хотел вернуть его. Так что он заставил моего отца заболеть. А потом он украл тело моего отца.
   На сцене аукционист и его помощник подняли седельное одеяло. «Это денди», - говорил техасец. Он комично оперся на его притворный вес. «Возьми крепкую лошадь, чтобы нести эту штуку. Сшита так плотно, что сквозь нее не может пройти вода. Я начинаю с восьмидесяти. Ням восемьдесят. Восемьдесят. Восемьдесят. Ням восемьдесят. Восемьдесят пять. Выпей восемьдесят пять. Ням восемьдесят пять. Девяносто. Ням девяносто ".
   «Украл тело твоего отца?» - спросил Чи. Он думал, что Эмерсон Чарли был жив на прошлой неделе. Очень больной, но живой. Как давно это было? Пять дней? Шесть? Он взглянул на Чарли. Худой мужчина смотрел прямо перед собой, каждая морщинка на его лице застыла. Казалось, он что-то вспомнил.
   "Когда Вайнс украл тело твоего отца?"
   «Два-три дня назад», - сказал Чарли. «Из больницы в Альбукерке. И он снова получил родинку ».
   «Но как он это сделал? Он просто вошел и ушел с ним? "
   Чарли пожал плечами. «Вайнс - ведьма, - сказал он. «В больницу, мне звонят, и они говорят мне, что мой отец умер и что делать с телом? Когда я приехал, Вайнс уже отделался этим. Это все, что я знаю."
   "Какое объяснение было объяснено в больнице?"
   «Они не знали, что случилось. Просто тела не было. Один мужчина сказал мне, что некоторые из родственников должны были иметь похоронное бюро, чтобы получить это. Он сказал, что тело положили туда, где они положили тела, а на следующий день его не было. Он сказал, что это должно быть похоронное бюро.
   «Вы сообщили об этом в полицию?»
   «Да, - сказал Чарли. «Они ничего не сделали».
   «Нет, - подумал Чи. Он представил, как Чарли появляется в здании полиции Альбукерке, пытается найти кого-нибудь, кто возьмется за рапорт, рассказывает клерку (клерк был недоверчив или просто скучал?) О пропавшем теле, похищенном ведьмой. В чем было бы преступление? В худшем - транспортировка трупа без разрешения судебно-медицинского эксперта. И полиция догадалась бы, что это всего лишь путаница: тело забрал другой родственник, возможно, семейная вражда. И Томас Чарли не стал бы устраивать ад и требовать ответов. Он уже знал два ответа. Во-первых, никто не будет обращать особого внимания на навахо, пытающегося устроить ад. А во-вторых, ведьма улетела вместе с телом. Тем не менее Чи почувствовал, как его гнев нарастает от этого унижения.
   «Эти сукины сыновья», - сказал он. «Вы хотите, чтобы я попытался найти его для вас?»
   Чарли подумал об этом.
   «Хорошо, - сказал он. «Я наполовину акома, наполовину навахо, и я полагаю, что я навахо далеко от тела. Когда старик умер, он умер. Тело не означает ничего, кроме неприятностей. Но моя мама, она Акома. Она хотела бы знать, что он похоронен правильно. Она бы не хотела, чтобы он был у ведьмы.
   «Я посмотрю, что я могу сделать», - сказал Чи. - Как ты думаешь, почему он достался Вайнсу?
   Чарли заколебался. «Это связано с нашей церковью, - сказал он. «Мне нужно вернуться назад, чтобы объяснить это».
   Томас Чарли вернулся во Вторую мировую войну, когда его дед работал в бригаде железнодорожных путей Санта-Фе, он встретил индейца из Оклахомы и познакомился с индейской церковью и лордом Пейотом. Его дед основал церковь в стране шахматной доски, и однажды лорд Пейот открыл дверь, чтобы его дед увидел Бога. Тогда он работал на нефтяной скважине, и Бог сказал ему, что на следующий день случится что-то плохое, и приказал своей команде не выходить на работу. Нефтяная скважина взорвалась, как и предупреждал Бог, и слух распространился среди людей.
  
  
  
  
  g Навахо и Лагуна-Акомы этого чуда, и собрание деда росло. К следующему году к Peyote Ways приходило более двухсот человек. Затем однажды пришел белый человек. Он был разведчиком урана по имени Бенджамин Вайнс. Вайнс сказал всем на Пейот-Уэй, что лорд Пейот дал ему мечту о том, где найти урановую руду.
   «Все это мой отец сказал мне, - сказал Чарли. «Он сказал, что Вайнс вернулся примерно через месяц и сказал моему деду, что урановая руда находится там, где, по словам лорда Пейота, она должна быть. У них был другой путь Пейота, а у Вайнса было другое видение. На этот раз лорд Пейот сказал Вайнсу, что он совершил два чуда для церкви моего деда. Он спас людей от взрыва и привел Вайнса к руде. Он сказал, что Вайнс был благословлен, и те люди, которых он спас, были благословлены, и, поскольку благословение пришло из-под земли, из нефтяной скважины и урановой руды, их тотемом будет крот, а их имя будет именем кротов. - Люди Тьмы ».
   - А Вайнс подарил твоему деду кротовый фетиш?
   «Чуть позже», - сказал Чарли. «Некоторое время у них не было Пути, потому что полиция навахо и полицейские BIA арестовывали всех и обыскивали людей в поисках пуговиц пейота, а Гордо Сена преследовал всех в церкви. Но потом у них был Путь в секретном месте, и Вайнс передал эти кротовые фетиши моему деду и другим людям, которых спас лорд Пейот. Чарли замолчал. «Это было до того, как Вайнс стал ведьмой», - объяснил он.
   "Как это случилось?" - спросил Чи.
   «Сначала заболел мой дедушка, - сказал Чарли. «Они спели для него, но это не помогало долго. Он попал в больницу. Много и много. В конце концов он умер, и Вайнс похоронил его на своем ранчо. Тогда он как раз строил тот большой дом. Тогда церковь как бы вымерла на долгие годы. Затем мой отец снова начал это делать. После этого появился Vines. Он пытался уговорить отца передать ему набор с лекарствами, коробку для лорда Пейота, тотем крота и все священные предметы. Мой отец не отказался от них. После этого Вайнс больше не появлялся на Пути Пейот ».
   Казалось, что это конец истории. Чарли прислонился к стене, глядя через переполненный зал на сцену. Техасец только что продал небольшой желтый коврик yei под номером 18 за сорок пять долларов и описывал черно-серый ромбовидный рисунок от Two Grey Hills как «стоящий триста долларов в любом торговом пункте в резервации».
   "И что?" - протянул Чи.
   Чарли какое-то время молчал. «Потом мы начали что-то слышать».
   "Как что?"
   «Слышать Вайнс было ведьмой».
   Была еще одна пауза. «Половина навахо в Чарли, казалось, восходит», - подумал Чи. Навахо не любили говорить о ведьмах.
   «Вот что я тебе скажу», - сказал Чи. - Тебе не нужна старая коробка с виноградными лозами, в которой лежали камни. Дайте мне знать, где искать, и мы вернем его владельцу. Если кто-нибудь спросит, как мы его нашли, это был анонимный телефонный звонок ».
   «Это на мальпэ, - сказал Чарли. «Он был заперт. Я отнес его туда, куда иду, и открыл его. Он был тяжелым, поэтому я просто оставил его там ». Он объяснил Чи, как его найти. «Мне нужно идти, - сказал он. «Мне завтра на работу».
   - Этот человек видел вас по поводу покупки того старого Chevy?
   Чарли выглядел удивленным. «Нет», - сказал он. «Кто-нибудь хочет это купить?»
   «Так сказал ваш племянник. Он сказал сказать вам, что человек пришел искать вас, и он хотел купить ту старую машину, и он собирался искать вас здесь ».
   «Должно быть, сумасшедший», - сказал Чарли. И он ушел.
   «И я, должно быть, тоже сошел с ума», - подумал Чи, наблюдая, как Чарли шел по проходу к столу, где служащий ассоциации расплачивался с ткачами ковров за их продажи. Камни в подарочной коробке. Б. Дж. Вайнс как мистический пророк. Б. Дж. Вайнс в роли ведьмы. Тело потеряно из больничного морга. И Чи зря тратил время на дело, которое вообще не имело смысла.
   Он потратил больше времени, наблюдая за аукционом, сначала праздно перемещаясь среди зрителей, а затем ища Мэри Лэндон. Он был ей интересен, в этом он был уверен. Он также был уверен, что в этом не было ничего личного. Интерес был скорее общим, чем индивидуальным. Другой мужчина навахо, тщательно вычищенный и подстриженный, был бы не менее интересен голубоглазой женщине. Справедливо. В данный момент его особенно интересовали белые и белые женщины. Женщины навахо, которых он знал - его мать, две ее сестры, которые были его «маленькими матерями», девочки навахо, с которыми он был связан, - ничего не сделали, чтобы объяснить Розмари Вайнс. И он никогда не знал белых девушек. Их любопытство оттолкнуло его. Но Мэри Лэндон он будет учиться. К сожалению, Мэри Лэндон нигде не было видно.
   Он вошел на стоянку, смакуя холодный свежий воздух после душной жары внутри. Томас Чарли стоял возле своего грузовика и разговаривал с белым человеком в желтой ветровке. Белый мужчина был блондином. Покупатель
  
  
  
  
  Безусловно, ржавый шевроле нашел своего человека. Чи с любопытством уставился на него. Белый человек, казалось, чувствовал на себе взгляды. Он смотрел в ответ. Чи понял, что один и тот же человек наблюдал за ним и Чарли в их долгом разговоре у стены. Мэри Лэндон все еще оставалась невидимой.
   Наконец он нашел ее на кухне кафетерия, помогающей полдюжине других женщин с уборкой.
   «Сообщение доставлено», - сказал Чи. "Благодаря."
   Это был третий раз, когда он разговаривал с ней, и у Чи была теория о третьих встречах между людьми. В третий раз вы перестали быть чужими.
   «Должно быть, это было длинное послание, - сказала Мэри. «Я думаю, вы нашли о чем поговорить, кроме того, что кто-то хочет купить машину». Слова были скептическими, но после того, как она их произнесла, она улыбнулась.
   Чи обнаружил, что пытается придумать, о чем ее спросить, о причине, чтобы поговорить с ней на этой кухне. Его разум был пуст. «Как насчет чашки кофе?» - услышал он себя. «Кофейня будет открыта допоздна».
   В первый раз, когда она посмотрела на него, она проверяла сержанта племенной полиции. Теперь она смотрела на мужчину, приглашающего ее на кофе. Это была проверка другого рода. «Я должна закончить с этими горшками», - сказала она.
   «Я сделаю это за тебя», - сказал Чи.
   Чи каждый вечер мыл посуду в своем передвижном доме - тарелку, чашку, нож и вилку, оставшиеся после завтрака, вторую тарелку, чашку и столовые приборы после обеда, а также сковороду, на которой готовили оба приема пищи. Но со времен университета он никогда не мыл посуду социально.
   «Похоже, тебе это нравится», - сказала Мэри. «Может, ты пропустил свое призвание».
   Чи попытался придумать что-нибудь остроумное. Он не мог.
   В киоске Crownpoint Café Чи немного узнал о Мэри Лэндон, а она немного о нем. Она приехала в Лагуну годом ранее, чтобы заменить учителя, пострадавшего в автомобильной аварии. Затем она получила работу в Crownpoint. Она была из местечка недалеко от Милуоки. Она училась в Висконсинском университете. Ей нравились гребля на каноэ, пешие прогулки и вообще природа. Она не любила претенциозных людей. Ей нравилось обучать детей навахо, но она не знала, что делать с их условием против конкуренции. Она надеялась выучить навахо, но его было трудно произносить, и пока она могла говорить только несколько фраз. Она заговорила на них, и Чи сделал вид, что понимает, и Мэри Лэндон не обманулась этим притворством, но оценила это и наградила его искренне дружелюбным взглядом. Чи спросила ее о ее родителях и узнала, что ее отец владел магазином спортивных товаров. Он решил не спрашивать ее о ее враждебности к полиции. Сейчас не время для этого, и такое отношение было достаточно обычным.
   Мэри Лэндон узнала, что Чи был одним из Медленно Говорящих Дини, клана его матери, и был «рожден» Укушенным Водным Дини, кланом своего отца. Она узнала, что отец Чи мертв, что его дядя по материнской линии был известным ятаали, и она пробыла в стране навахо достаточно долго, чтобы знать о роли этих шаманов в церемониальной жизни народа. Она узнала гораздо больше о его семье, от двух его старших сестер до целой плеяды двоюродных братьев, дядюшек и теток, одна из которых представляла район Жирной воды в Совете Племени.
   «Она сестра моей матери, что делает ее моей« маленькой мамой », - сказал Чи. «Настоящий тигр».
   «Вы не играете в игру, - сказала Мэри Лэндон. «Я рассказал вам обо мне. Ты просто рассказываешь мне о своей семье.
   Это заявление удивило Чи. Один определил себя по своей семье. Как еще? А потом ему пришло в голову, что белые люди этого не сделали. Они идентифицировали себя по тому, что они сделали как личности. Он добавил в кофе сахар, думая об этом.
   «Вот так мы и ведем игру. Если бы я представлял вас навахо, я бы не сказал: «Это Мэри Лэндон, преподает в Crownpoint» и т. Д. Я бы сказал: «Эта женщина является членом…» - семьи твоей матери и семьи твоего отца - и я бы рассказал о твоих дядях и тетях, чтобы все точно знали, где ты вписываешься в окружающих тебя людей. . »
   "Эта женщина'?" - спросила Мэри Лэндон. «Ты бы не назвал им мое имя?»
   «Это было бы грубо. Сейчас все больше людей носят английские имена, но среди традиционных навахо очень невежливо произносить чье-то имя в их присутствии. Имена - это просто справочные слова, когда человека нет рядом ».
   Мэри Лэндон выглядела недоверчивой. «Я думаю, что это…» Она остановилась.
   "Глупо?" - спросил Чи. «Вы должны понять систему. Наши настоящие имена в секрете. Мы называем их военными именами. Кто-то из ваших близких назвал вас, когда вы были маленькими. Если возможно, то, что соответствует вашей личности. Не более полдюжины человек даже узнают об этом. Его используют в церемониальных целях: если у девушки есть кинаальда - церемония полового созревания - или если вы поете для вас. Затем, когда вы растете, люди дают вам прозвища, чтобы ссылаться на вас. Например, "Cry Baby", "Hard Runner" или "Mayb"
  
  
  
  д. «Длинные руки» или «Уродливый», - рассмеялся Чи. «У меня есть дядя по отцовской линии, которого все называют« лжецом »».
   «Как насчет Джима Чи? Разве это не твое настоящее имя? "
   «Пришли торговые посты, - сказал Чи. «Пришел белый человек. Ему нужно было иметь имя, чтобы записать, когда кто-то из нас закладывал ему наши украшения или получал кредит на покупку продуктов. Торговцы начали оформлять псевдонимы, и вскоре у нас должны были быть имена в свидетельствах о рождении, так что у вас были фамилии, как у меня. У меня тоже были прозвища. Два или три. И я уверен, что ты тоже.
   "Мне?" Мэри Лэндон выглядела удивленной.
   «Как долго вы в Crownpoint? Три месяца? Конечно. У людей уже есть имя для тебя ».
   "Как что?"
   «Что-то подходящее. Может быть, «Хорошенькая учительница». Или «Упрямая девочка». Чи пожал плечами. «Голубые глаза». «Блондинка». «Быстрая болтушка». Вы хотите, чтобы я узнал для вас? »
   «Конечно», - сказала она. Затем: «Нет, подожди. Может просто забыть об этом. Как насчет тебя? Как они тебя зовут?
   "Вот? Я не знаю. Когда я был в Rough Rock, меня называли… - Он помолчал, а затем осторожно произнес это слово на навахо. «Это означает« Тот, кто учится на певца »».
   «О, - сказала Мэри Лэндон. "Ты?"
   «Я был», - сказал Чи. «Я думаю, что я все еще в некотором роде. Это зависит."
   "На что?"
   «Я подал заявление о приеме в ФБР. Более-менее, чтобы посмотреть, как я буду. Сдал анализы. Получил интервью на отборочной комиссии в Альбукерке. На прошлой неделе я получил письмо о том, что меня приняли. Я должен поступить в академию в Вирджинии. Десятое декабря ».
   Она с любопытством посмотрела на него. «Значит, ты собираешься стать агентом ФБР».
   «Не знаю, - сказал Чи.
   "Вы еще не решили?"
   "Что за спешка? Мы работаем по времени навахо ». Даже когда он это сказал, легкомыслие звучало фальшиво. 10 декабря было не по времени навахо. До него оставалось четыре недели. Конкретный, железный, несгибаемый срок.
   «Но вы не можете быть одновременно знахаром навахо и агентом ФБР?»
   «Не совсем», - сказал Чи. Он хотел сменить тему, не хотел об этом говорить. Фактически, вы не могли быть одновременно навахо и агентом ФБР. Вы не могли быть навахо вдали от Народа. «Кстати, - сказал он, - спасибо за помощь с Томасом Чарли. Я узнал то, что мне нужно было знать. Если он сказал мне правду, то есть.
   Мэри Лэндон изучала его. Чи запоздало вспомнил, что он сказал ей о том, почему он хотел найти Чарли.
   «В вашем бизнесе люди много лгут?»
   Вопрос казался невинным. И если да, то да, многие врут полицейскому. Но Чи почувствовал колючку. И ответ был другим.
   «Мне очень жаль, - сказал он. «Я сказал его племяннику, что передам сообщение о машине. Но я также хотел поговорить с ним по поводу полицейских дел ».
   «И ты не мог мне этого сказать». Это было больше утверждение, чем вопрос, и правильным ответом, конечно же, было «Нет, я не мог». Но Чи снова почувствовал враждебность (или, возможно, теперь ее лучше было бы охарактеризовать как смесь осторожности и подозрения), и он был не в настроении давать правильный ответ.
   «Я могу сказать вам, но только если вы не возражаете против сложных описаний вещей, которые не имеют большого значения», - сказал Чи. "Вы хотите услышать об этом?"
   Она сделала. Чи рассказал ей о Вайнсе, и миссис Вайнс, и об украденной шкатулке для подарков, и о шерифе Гордо Сене, и о Людях Дымности, и об исчезнувшем теле, и, наконец, о том, где Томас Чарли оставил ящик.
   «И когда вы смотрите на все это со стороны, - сказал Чи, - вы видите, что полицейский навахо просто проявляет свое любопытство. Преступление, не имеющее особого значения. Полное отсутствие юрисдикции ».
   «Но это любопытно», - сказала она. «Как вы думаете, что случилось с отцом мистера Чарли? И что ты собираешься делать дальше? »
   «Я ничего не знаю о теле. Вероятно, что-то пропало из-за бюрократии, и никому не было дела до этого. Что касается меня, то в следующий раз я пойду на мальпаи, когда у меня будет немного времени, возьму коробку и посмотрю на те камни, а затем отнесу коробку в Вайнс. Он говорит, что не хочет вернуть свою коробку. Но он должен хотеть эти медали ».
  
  
  
  
  «Что ты скажешь Вайнсу?»
   «Я не буду. Я позвоню в офис шерифа в Грантс и скажу им, что получил анонимную подсказку о том, где была оставлена ​​коробка, и пошел и нашел ее, и чтобы они сказали Винезям прийти и забрать ее, если они захотят ее вернуть. ”
   Мэри Лэндон приподняла брови и отпила кофе.
   «Хорошо, - сказал Чи. "Это ложь. Но как еще Вайнс сможет вернуть свою коробку, чтобы Чарли не попал в тюрьму? »
   «Я не могу придумать способ», - сказала она. «Еще кое-что меня озадачивает. Откуда Чарли знал, что может тебе доверять?
   Чи пожал плечами. «Потому что я выгляжу заслуживающим доверия?» он спросил.
   Она смеялась. «На самом деле нет, - сказала она. «Могу я пойти с тобой, когда ты пойдешь на охоту за ящиком?»
   «Конечно», - сказал Чи. «Пойдем завтра».
   Квартиры, которые школьный округ Краунпойнт предоставил своим учителям, находились в четверти мили от школы. В школе было темно, а на стоянке никого не было, если не считать одного пикапа. Пикап оказался синим «фордом 150». Чарли. Чи замедлил свою сумку, глядя на нее.
   «Не здесь», - сказала Мэри Лэндон. "Это те квартиры впереди".
   «Я знаю, - сказал Чи. «Я отвезу тебя домой через минуту».
   Он заехал на стоянку рядом с пикапом. «Это грузовик Чарли, - сказал он. «Почему он оставил это?»
   Грузовик был заперт. Мороз делал непрозрачным лобовое стекло. Чи обошел его, посветил фонариком в такси, ища что-нибудь, что могло бы ответить на этот вопрос. Он не нашел.
  13
   «МАЛЬПАИС, ПЕРЕВОДИТСЯ БУКВАЛЬНО с испанского, означает« плохая страна ». В Нью-Мексико это означает именно те огромные просторы лавового потока, которые образуют черные пятна на карте штата. Мальпаи в стране шахматной доски лежит прямо под горой Тейлор, образовавшись тем же вулканическим разломом, который тысячелетием назад поднял гору на пятнадцать тысяч футов в небо. Теперь гора опустилась до менее впечатляющих одиннадцати тысяч футов, и относительно современные извержения из трещин у ее основания вызвали последовательные потоки расплавленного базальта, текущие на юг на сорок миль, чтобы заполнить длинную долину между Месой Себоллета и горами Зуни. Некоторые из этих мальпа были древними, издавна смягченными водорослями, мхом, дождем, ветром и устойчивыми травами пустыни. В другом месте ему было всего несколько тысяч лет, он был еще сырым, черным и относительно безжизненным. След, по которому Чи шел зигзагами, пролегал по более плавному и древнему течению. Тем не менее, это было нелегко.
   «Я никогда раньше здесь не бывала, - сказала Мэри Лэндон. «Не в этом. Как будто кто-то вскипятил целый океан черных чернил, и внезапно они замерзли ».
   «Даже грызуны здесь, как правило, черные», - сказал Чи. - Думаю, защитная окраска.
   «Не похоже, чтобы там было что-нибудь живое».
   «Много рептилий», - сказал Чи. «Все виды змей и ящериц. И довольно много млекопитающих. Кролики, мыши, кенгуровые крысы и так далее ».
   «Что они пьют?» - спросила Мэри.
   «Некоторые из них этого не делают. Они получают воду из растений, которые едят. Но дождь и снег тают и собираются в выбоинах », - сказал Чи. «А иногда бывает весна. Вот куда мы идем. Здесь у Чарли есть источник. Он собирает травы, дурман и тому подобное. Для его церемоний. Вот где он оставил коробку.
   "Как вы его нашли?"
   «Либо с помощью дедукции, - сказал Чи, - либо спросив Чарли. Я попросил Чарли, и он сказал мне идти по этому пути, пока я не дойду до места, где новый поток лавы пересекает старый ». Чи указал вперед. «Прямо здесь. А потом я увидел место, где дорога разветвляется. Видеть? Прямо впереди. А пружина находилась ярдов в сотне по правой развилке пути. Он сказал, что это была связка тамариска, торчащая из потока лавы, чтобы отметить это. Видеть? Там."
   «Так почему ты не свернешь направо?» - спросила Мэри.
   «Я хочу показать вам эту новую лаву поближе, - сказал Чи. «Мы припаркуемся там, и мы сможем пройтись».
   Новой лаве было не менее тысячи лет. Похоже, вчера он затвердел. Он был черным, как уголь, грубым и грубым, все еще отмеченным пеной раскаленных добела пузырей, бурлящих по ландшафту. Они поднялись с древней лавы на последнюю волну новой и стояли, глядя через десять миль неровной рваной черноты на голубые очертания горы Себоллета.
   «Я впечатлена», - наконец сказала Мэри. «Это все равно что оглядываться на сто миллионов лет назад».
   «Вы знаете какие-нибудь наши легенды?» - спросил Чи.
   «Я знаю некоторых, - сказала Мэри. «Девушка из Лагуны, которую я знаю, рассказала мне одну о миграции из Лагуны. И кукурузные девы ».
   «Это Пуэбло, - сказал Чи. «Если бы вы были навахо, вы бы знали, что смотрите на кровь Рогатого монстра».
   "Ой. Черная кровь." Мэри улыбнулась Чи. «У вас, навахо, монстры с черным сердцем».
   "Да, в самом деле. Историческое место. Именно здесь Герои-Близнецы начали обезопасить Динету для проживания Дини. Рогатый Монстр был первым, кого они поймали. Бонн Уотер
  
  
  
  
  напал на него, и Monster Slayer выстрелил в него стрелой.
   «У него определенно было много крови», - сказала Мэри.
   «А потом они вычистили остальных», - сказал Чи. Он помог ей спуститься с гребня лавы. «Крылатое чудовище и водное чудовище. У нас даже был такой, который они называли «Тот, кто сбивает людей с обрыва».
   "Как они его сделали?"
   «Его волосы росли из-под утеса, не давая ему упасть», - сказал Чи. «Monster Slayer подстриг его».
   Древний поток лавы позволял довольно легко ходить. Эоны времени стерли его шероховатость и сделали его черноту серой. Он был покрыт лишайниками, и трава росла везде, где скопилась пыль в трещинах. Чи говорил о мифологии навахо. Мэри Лэндон слушала. Он нес продуктовый мешок, в котором находились термос с кофе, два яблока и два огромных лоттабургера, купленные в Грантсе. Чи не был на пикниках со школьных времен. Он был счастлив. Справа утреннее солнце отражалось от снега на высоких склонах горы Тейлор, заставляя его блестеть на фоне темно-синего неба.
   «Мы называем это Бирюзовой горой», - сказал Чи. «Первый Человек построил его из земли, которую он принес из Третьего мира, и он приколол его к миру с помощью волшебного ножа, чтобы он не улетел. Он поставил Бирюзовую девушку поверх нее, чтобы уберечь навахо от монстров, и поручил Большому Змею жить на горе вечно, чтобы уберечь Бирюзовую девушку от всего, что беспокоит Бирюзовых девушек ».
   «Кстати о больших змеях», - сказала Мэри Лэндон. «Правильно ли я помню, что зимой они впадают в спячку, и поэтому мне совершенно не о чем беспокоиться? Или это просто еще один из ваших мифов?
   Она карабкалась по огромному горбу лавы. Сразу за ним были тамариски и источник. «Когда ты скажешь мне свое военное имя?»
   «Это хорошее правило - держаться подальше от горб, когда идешь по лаве, - сказал Чи. «Это верхушки старых пузырей, и примерно один из двадцати тысяч достаточно тонкий, чтобы вы могли провалиться и ...»
   Голос Чи затих. Мэри остановилась на горке и замерла, глядя вниз.
   «Джим», - сказала она. "Есть кто-то"
   Чи вскарабкался к ней.
   Сразу за горкой была воронка - круг из чистой сырой воды, окаймленный рогозом и зарослями зеленого тростника. Это, в свою очередь, было окружено небольшим участком бизоньей травы. На мужчине была красно-черная макина, а его черная шляпа лежала у его головы. Его руки были вместе за спиной, скрепленные чем-то вроде электрического шнура.
   «Я думаю, он мертв», - сказала Мэри Лэндон очень тихим голосом.
   «Я посмотрю, - сказал Чи. Левая рука выглядела искаженной и покрытой чем-то темным. «Я думаю, тебе стоит подождать в грузовике».
   «Хорошо, - сказала Мэри.
   Стоящим на коленях человеком был Томас Чарли. Черное пятно на его руке было давно засохшей кровью. Но когда Чи положил пальцы на шею Чарли, чтобы подтвердить свою уверенность в том, что он мертв, его плоть оказалась упругой и теплой. Он быстро отошел от тела и изучил область вокруг себя. Томас Чарли умер всего за несколько минут. Чи остро осознал, что его пистолет, неподходящий для пикника с девушкой, заперт в бардачке патрульной машины. Возможно, Томаса Чарли оставили здесь несколько часов назад и он уже давно умирал. И возможно, его убили всего несколько минут назад, а это значит, что его убийца должен быть поблизости. Чи снова взглянул на тело. Не было никаких признаков того, что его убило. Единственная видимая кровь была из руки. Чи поморщился. Рука была методично изуродована. Он осмотрел макиноу, тщетно ища пулевое отверстие. Затем он заметил место, где черные волосы на затылке Чарли были выжжены. Он встал на колени рядом с телом и аккуратно пригладил волосы. Под ним кожа над черепом была проколота, оставив маленькое круглое отверстие. Пулевое отверстие, вероятно, не больше 22 калибра. Бирюзовая Девушка не спасла этого полунавахо от монстров.
   Звук запуска машины был близок. Он пришел из-за тамарисков. Чи побежал к нему вокруг бассейна, понимая, что водитель, вероятно, был вооружен. Автомобиль, который он увидел, когда подошел к заслонке кустарников, был бело-зеленым «плимутом» - тем, что был припаркован рядом с машиной Чарли. Он удалялся от него по трассе. Он не мог видеть водителя. Чи повернулся и вскарабкался вверх по лаве. Когда «Плимут» достигнет места разветвления путей, он повернет налево, обратно к шоссе и Гранту. Тогда Чи увидел водителя. И ему понадобится лишь мельком увидеть, чтобы подтвердить то, что он уже знал. Это будет блондин в желтом пиджаке.
   Но «Плимут» не уходил влево. Он повернул направо и медленно двинулся к патрульной машине Чи.
   Он мог видеть Мэри в окне со стороны пассажира, которая смотрела на приближающуюся машину, а затем на него.
   Он сложил ладони и крикнул: «Беги. Мэри. Бежать."
   Она вышла из водительской двери, побежав к новому потоку лавы. Она видела
  
  
  
  
  как несущий его карабин 30-30. Чи бросился к патрульной машине, изо всех сил стараясь держаться подальше от холмов и холмов старой лавы. «Плимут» остановился, и водитель вышел. Это был блондин в желтом пиджаке, он поднял правую руку и нацелил пистолет, который держал в руке, на Мэри Лэндон. Чи показалось, что у него очень длинный и тяжелый ствол. Бочка задымилась, или вроде бы задымилась, но Чи ничего не слышал. Мэри была в новой лаве и скрылась из виду. План Чи вообще не придумал. Он будет кружить вокруг патрульного бака, находить Мэри в новой лаве и брать винтовку. Блондин подумает, что он вооружен, и не пойдет за ним. Риски были относительно небольшими. Во-первых, шансы попасть в цель из пистолета с расстояния в сто ярдов были малы, если только этот человек не стрелял намного лучше, чем большинство. А во-вторых, пуля калибра 22 на такой дистанции не будет смертельной. Чи побежал.
   Боль была внезапной и сильной. Чи споткнулся, потерял равновесие и упал на четвереньки. Боль была в левой груди. «Сердечный приступ», - подумал он на один нелогичный момент. А потом он почувствовал, как по боку течет кровь, и быстро осмотрел. Кажется, пуля попала в ребро. Он осмотрел место осторожными пальцами и скривился от боли. Пуля, очевидно, сломала кость. Но, похоже, он не пострадал ни в чем серьезном. Нет причин менять свои планы, кроме более реалистичного взгляда на меткость блондина. Он осторожно приподнялся. Он точно определил местонахождение своего противника, а затем продолжил свой бег к новой лаве по более широкому и безопасному кругу.
   Светловолосый мужчина несся прямо к нему по изношенным волнам серого камня, держа перед собой длинноствольный пистолет. Чи пригнулся. Блондинку либо было все равно, вооружен ли полицейский навахо, либо он знал, что это не так. Возможно, он видел, что Чи был без кобуры. И вот он пришел закончить работу, как он закончил ее с Томасом Чарли. Чи запаниковал, подавил ее и побежал зигзагообразно. Позже он побеспокоится о том, чтобы добраться до Мэри Лэндон и его винтовки. Теперь проблема заключалась в том, чтобы остаться в живых, дистанцироваться от блондина и найти место, где можно спрятаться. Он перепрыгнул через каменную гряду и услышал резкий щелчок пролетевшей мимо него пули. Он не слышал выстрелов. За гребнем лава затвердела в широкий желоб глубиной около пяти футов. Чи рванул вниз, ребро ощущалось как нож в груди. Затем он услышал гремящий треск выстрела и рев отрикошетившей пули. А потом еще и еще. Это были не молчаливые блондинки. Это был дульный выстрел его 30-30. Желоб заканчивался травянистым водосборником. Он вернулся к источнику Эмерсона Чарли. Чи остановился и посмотрел через край. Светловолосый мужчина возвращался к своей машине, уклоняясь от бега. С обрыва новой лавы Чи увидел клуб голубого дыма и снова услышал треск 30-30. Затем блондин оказался за патрульной машиной Чи. На мгновение Чи потерял его из виду. Затем он снова был виден, когда садился в «Плимут». «Плимут» обогнул патрульную машину с визгом шин о камни, а затем покатился по трассе, намного быстрее, чем это было безопасно для шин или рессор.
   Примерно тогда Чи понял, что его патрульный баллончик горит. Пламя шло из-под его задней части, очевидно, из-за утечки топлива из бензобака. Огонь резко увеличился, охватив заднюю половину машины. Чи мрачно наблюдал за этим. Бак был полон примерно наполовину, насколько он помнил, - около двенадцати галлонов. Во вспомогательном баке было еще двадцать. Когда он нагреется, он взорвется, как бомба.
   То, что было Томасом Чарли, все еще преклонило колени, лоб к траве. Чи прошел мимо тела и поднял мешок с термосом с кофе и обедом для пикника. Им предстояла долгая прогулка. Еще несколько минут он провел, методично обыскивая место у источника в поисках ящика. Чарли сказал, что оставил его на виду на скале у воды. Теперь коробки не было. Позади него он услышал приглушенный грохот взрыва бензобака.
   «Мальчик», - сказала Мэри Лэндон, когда он подошел. «Вы, навахо, устраиваете захватывающие пикники». Она засмеялась, но это был шаткий смех. Огонь снова вспыхнул со свистом пламени, когда взорвалась передняя шина, и она подняла руку, чтобы прикрыть лицо от жары. Ее рукав был разорван, а запястье залито кровью из-за длинной царапины на предплечье.
   "Ты в порядке?" он спросил. «Слава богу, ты взял с собой винтовку».
   «Я знал, что ты это скажешь». Внезапно Мэри Лэндон пришла в ярость. «Почему бы мне не взять это? Потому что я был глуп, вот почему. Я только что видел связанное мертвое тело, и человека, который, должно быть, убил его, приближался ночью ко мне, и ты кричал на меня, чтобы я бежать, и винтовку прямо в ножнах. Почему бы мне этого не взять? " Ее голос был резким. «Потому что я недоумка? Я бы не сказал этого, если бы вы
  
  
  
  
  
  Я взял винтовку. Я бы принял это как должное. Но нет. Я женщина, поэтому я глупая.
   «Извини», - сказал Чи.
   «Что вообще не так с этой проклятой винтовкой?» - сказала Мэри. Она передала его ему, что напомнило Чи, что его запасные боеприпасы лежат в бардачке и могут взорваться в любую минуту.
   «Давай немного отступим», - сказал он. По его словам, начались разрывы 30-30 снарядов, не громче петард.
   «Я неплохо стреляю, - подумала я, - сказала Мэри. «Я скучал по нему милю».
   «Мне тоже жаль, - сказал Чи. «Когда я его не использую, я опускаю целик». Он показал ей, подняв листовой прицел вверх большим пальцем и сдвинув калиброванный клин вперед к отметке в 200 ярдов.
   Мэри перевела взгляд с большого пальца Чи на лицо Чи, ее взгляд спрашивал: настоящий ли этот мужчина? Она покачала головой. "Почему? Почему ты бы так поступил?"
   «Снимает нагрузку с пружины», - неубедительно сказал Чи.
   Вдруг она прислонилась к нему. Он чувствовал ее дрожь. «Извини, что я была такой стервозной», - сказала она, говоря в его пальто. «Я к этому не привык».
   «Я тоже», - сказал Чи.
   «Этот человек там сзади. Это был мистер Чарли? Тот, который вы искали? Он был мертв, не так ли? Этот блондин убил его? Вы знаете, что происходит? "
   «Да», - сказал Чи. "И нет. Это был Чарли. Он был мертв. И я понятия не имею, что, черт возьми, происходит ».
   Пока он это говорил, Мэри заметила кровь на его рубашке. Каким бы детским он ни был, ранение заставило его почувствовать себя немного менее глупым. Если бы ребро не охотилось так много, и если бы ему не пришлось пройти пять миль до шоссе впереди него, это было бы почти оправдано.
  14
   КОЛТОН ВОЛЬФ оставил следы. Его видели двое свидетелей. Близко и ясно. Они могли опознать его. Они могли связать его с убийством и с арендованной машиной. Связь по аренде автомобилей предоставит других свидетелей и раскроет фальшивую личность. Он выехал на «Плимуте» по полосе ускорения и выехал на западную межштатную автомагистраль 40. Не было времени тратить зря на решение, что делать. Он решил это до того, как покинул трейлер. Это был план Б. План Б был тем, что он делал, если операция создавала такого рода беспорядки, которые делали обычный уход в некотором роде рискованным. Для каждой из его предыдущих операций существовал план Б и варианты плана Б. Но он никогда не использовал его раньше, потому что никогда не было беспокойства. Раньше цели умирали незаметно, тихо и незаметно. Единственным исключением была старая CPA в Рино. Мужчина что-то подозревал. Возможно, это было порождением угрызений совести, возможно, продуктом возраста и мудрости. Во всяком случае, часть информации, предоставленной Колтону, содержала подробности о том, что цель будет бдительной и настороженной. Так и было. Из-за этого Колтон потратил лишний день на разведку. И установка казалась идеальной. Бухгалтерский кабинет находился на пятом этаже здания банка в центре города. В середине утра в течение трех дней подряд старик вышел из своего кабинета, пересек коридор в мужскую уборную и облегчился. Комнаты отдыха были идеальными. И это был лучший вид. Однокомнатная мужская комната. Лезвие джимми открывает защелку. Жертва испугалась, смутилась, отказываясь поверить в то, что говорили ему его глаза, - что нарушитель наставлял пистолет ему в лоб. Жертва начинает выпаливать какую-то банальность вроде «Эта будка занята». Голос прерывается глухим глухим звуком. 22. Пуля попала в волосы, где какое-то время оставалась незамеченной. Тело опиралось на табурет. Неторопливый отъезд. Но на этот раз все было иначе. Когда Колтон вошел в комнату, старик что-то почувствовал. Через щель возле двери будки Колтон увидел, что на него смотрел единственный глаз, и крик начался в тот момент, когда Джимми коснулся защелки. Мужчина поднялся со стула, обхватив штаны до щиколоток, пытаясь сопротивляться. Потребовалось три пули и немного больше времени, а затем, когда он подпирал тело, дверь распахнулась, и в комнату ворвалась секретарша старика. Он выстрелил в нее дважды и втиснул ее тело в старый мужской, и ушел. Какое-то время было напряженно, но когда он вышел из лифта, не осталось абсолютно никаких следов. Он выбросил пистолет, открыв аварийный люк и положив его на крышу кабины лифта. Когда он вошел в вестибюль банка, у него не было шанса связать его с телами в комнате мужчин. Он ненавидел терять пистолет, но его нельзя было отследить. Никаких следов не было.
  
  
  
  
  На этот раз следы были везде. Он поехал на запад по межштатной автомагистрали 40 мимо развязки Грантс, думая о них. Отсюда легко было идти по следам. Слишком мало людей в слишком большом пространстве. Если бы все прошло гладко, Колтон поехал бы обратно в Альбукерке, зарегистрировал машину в аэропорту, забрал свой грузовик и вернулся в свой трейлер. Это был план А, простой и быстрый. Затем, через несколько дней, он бы прицепил прицеп к грузовику и двинулся дальше. Где-то теплее. Может, Хьюстон, а может, где-нибудь в Калифорнии. Неважно где. Пока он не найдет свою мать. Тогда было бы место для дома. Место для поселения.
   Но теперь ему пришлось использовать план Б. Это привело его в другом направлении - в Гэллап. Там он регистрировал машину в гараже для капитальной настройки, оставляя номер Gallup, по которому можно было позвонить, когда ремонт будет завершен, и сообщая механику, что спешить некуда. Это означало бы дни до появления машины. Он шел до автобусной остановки, садился на следующий автобус до Феникса и летел обратно в Альбукерке.
   Он проехал ровно на пять миль выше установленной скорости - разрешают пограничные патрульные. Особой спешки не было. Он купил себе несколько часов, сжег полицейскую банку и радио. Он ранил мужчину, вероятно, в живот. И женщине потребуется не менее трех часов, чтобы выйти из лавы и включить сигнализацию. К тому времени, когда можно будет организовать серьезный поиск, он уже будет уже в Аризоне. Вне круга.
   Мимо него пролетел полуприцеп, преодолев предел миль на пятнадцать. Это означало, что служба безопасности водителя-дальнобойщика заверила его, что полиция штата в безопасности. Но Колтон держал арендованный Плимут на стабильной отметке в шестьдесят. Он думал, как бы стереть свои следы. Никогда еще с детства Колтон не чувствовал себя таким уязвимым. Он знал, что индийский полицейский видел его на аукционе чистым и крупным планом. Полицейский и женщина снова видели его на лаве. Полицейского и женщину нужно было убить так быстро, как Колтон смог это сделать.
  15
   ДЖИММИ ЧИ ПОДПРАВИЛИ к подушкам: он мог повернуть взгляд влево и посмотреть в окно своей комнаты на пятом этаже в Медицинском центре округа Берналилло и увидеть через Ломас-авеню коричневую книжную башню Университета штата Нью-Йорк. Библиотека Нью-Мексико и современная скульптурная форма Дома гуманитарных наук. Если бы он перевел взгляд на ночь, он увидел бы на экране телевизора бывшие и никогда не бывшие на Голливудских площадях, притворяющиеся, что им весело. Экран телевизора замолчал, звук выключился. Все, что Чи мог слышать, был голос шерифа Гордо Сена, лицо которого Чи мог видеть, когда смотрел прямо перед собой. Голос и лицо были сердиты. «Я хочу, чтобы вы сделали, - говорила Сена, - так это выбросили всю эту ерунду. Просто скажи мне хоть раз какую-нибудь божественную правду. Я хочу знать, откуда вы узнали, что у Тома Чарли есть эта коробка. И что в нем было. И что с этим случилось. И как получилось, что этот парень из Плимута гнался за ним?
   «И я хотел бы знать, - думал Чи, - как Гордо Сена прошел мимо медсестры». Сотрудники ФБР пришли раньше, когда он пытался позавтракать, и медсестра посмотрела на него и сказала: «Вы не готовы разговаривать с полицией, правда?», И на этом все ФБР. Но через тридцать минут Сена просто толкнула дверь, вошла, выключила телевизор, села в прикроватное кресло и сказала: «Ей-богу, мы собираемся кое-что уладить». Было около тридцати вопросов спустя.
   «Я не знал, что коробка у Чарли», - сказал Чи в третий раз. «Это была обоснованная догадка. Я сказал вам то, что сказала мне миссис Вайнс. О том, что кража со взломом имеет религиозную связь. Ну, религия - пейот, а Чарли - главный пейот. Один плюс один - два ».
   «Было», - поправила Сена. «Был главным пейотом. Так что вы просто подходите к Чарли и спрашиваете его, грабитель ли он, и он признает это. Это то, во что вы пытаетесь заставить меня поверить.
   «Вот что случилось», - сказал Чи. «Не совсем, но примерно». В ушах у него звенело, ребро болело, и тошнота, которая появлялась и проходила все утро, снова возвращалась. Ему не хотелось говорить. Он закрыл глаза. Гневное лицо Сены исчезло, но не голос. Вопрос за вопросом о том, почему Чарли украл коробку, что Чарли сказал, было в коробке, что Чарли сказал о Винезах. Вопросы, которые исследовали со всех возможных сторон то, что Чи знал о блондинке в бело-зеленом Плимуте.
   «Какой у него был голос?» - спросила Сена.
   Чи открыл глаза. «Никогда с ним не разговаривал». Он сказал это Сене раньше. Фактически, дважды.
   «Верно, ты этого не сделал», - сказала Сена. Его настороженные глаза изучали лицо Чи. Почему Сена подумал, что они говорили? Почему это было так важно для шерифа?
   Больше вопросов. Почему блондин сжег машину Чи? Ответ показался Чи очевидным, но он ответил на него. Чтобы предотвратить преследование и быстрый радиозвонок, который неминуемо поймал бы
  
  
  
  
  
   Плимут на блокпосту. Почему блондин, похоже, был склонен преследовать Мэри Лэндон? Снова очевидно. Они с Чи хорошо разглядели убийцу. Он пытался устранить свидетелей.
   Сена притянул цепь ближе к кровати. Он наклонился вперед. «Вы нашли коробку?»
   «Нет», - сказал Чи.
   «Неужели Томаш Чарли открыл его? Он тебе это сказал?
   «Он открыл его, - сказал Чи. Об этом они уже писали.
   "Что в нем было?"
   У Чи кружилась голова. Он хотел, чтобы Сена ушла. Жадное лицо шерифа немного не в фокусе.
   «Он сказал тебе это? Что было в коробке? »
   "То, что я сказал; в основном просто камни, - сказал Чи. «Куча черных камней и кое-что из старых военных вещей - медали, значок десантника, нашивка на плече и несколько старых фотографий людей. Семья, как думал Чарли.
   "Горные породы?" - сказал Сена.
   «В основном заполнен черными камнями», - сказал Чи.
   Сена молчал. Его суровые темные глаза смотрели на Чи. «У тебя есть братья?»
   «Нет», - сказал Чи. "Две сестры. Нет братьев ». Вопрос его удивил.
   «У меня была одна», - сказала Сена. "Старший брат. Его звали Роберт. Он был умен. Самый умный ребенок в средней школе Грантов. Сказал прощальную речь. Впервые за много лет это была не какая-то англо-девушка. Получил здесь стипендию в университете, но сначала не пошел. У нашего старика была болезнь сердца. Роберт работал на луковых полях, на нефтяных месторождениях и тому подобное. Он заботился о нас, детях. Заботился о нас. Уберегли нас от неприятностей. Старик умер и оставил часть социального обеспечения, поэтому Роберт наконец поступил в университет. Он изучал инженерное дело ».
   Сена передал эту информацию ровным стаккато. Теперь его голос затих. Он посмотрел на свои руки, глубоко вздохнул, задержал дыхание и отпустил. Когда он снова поднял глаза, его глаза перестали быть жесткими. «Я хочу попросить тебя об одолжении», - сказал он Чи. «Я не так много делаю».
   Чи кивнул.
   «Я хочу рассказать вам, как умер Роберт, - сказала Сена. Он описал взрыв нефтяной скважины и то, как в тот день начальник бригады навахо не подпускал своих людей. «Какое-то время я думал, что он это сделал. Теперь я просто думаю, что он каким-то образом был в этом замешан. Знал о плане. Знал, что Роберта собираются убить. Этим парнем был Диллон Чарли, дедушка Томаса.
   Сена посмотрел на свои руки. Мышцы его челюсти работали.
   "Что ты хочешь чтобы я сделал?" - спросил Чи.
   Сена не подняла глаз. «Я хочу знать, кто убил Роберта», - сказал он. «Я хочу прибить сукиных сыновей. Вы говорили с миссис Вайнс. Вы говорили с внуком Диллона Чарли. Здесь есть секрет, связанный с тем, что я индиец, и с религией пейота. Один из них что-то сказал. Вы что-то поняли. Вы знаете больше, чем говорите. Иначе вы бы не нашли коробку Vines так быстро.
   «Я ни черта не знаю, - сказал Чи. «Не о взрыве нефтяной скважины. Вы думаете, что Винезы имеют к этому какое-то отношение?
   Сена покачал головой. «Он тогда здесь не жил. И она не попала сюда, пока не умерла его первая жена. Думаю, Диллон Чарли кое-что сказал Вайнсу. Во всяком случае, черт побери, миссис Вайнс что-то знает. Иначе зачем ей связывать кражу этой коробки с этой кучкой помешанных на пейоте?
   «Не знаю, - сказал Чи.
   В комнате стало тихо. Скорая помощь свернула Ломас к входу в отделение неотложной помощи BCMC, его сирена резко завыла.
   - Тогда нечего мне сказать? - спросила Сена.
   «Не то чтобы я вам еще не сказал, - сказал Чи.
   Сена поджал губы и взглянул на часы. «Это адский способ убить человека», - сказал он. «Разорвать их вот так. Нам не хватало Роберта, чтобы его похоронить. И часть того, что мы похоронили, могло быть не им. У него была одна нога с ботинком. Часть туловища мы могли узнать, потому что в ней была пряжка его ремня. Никогда не встречал его много. У койотов, канюков и прочего была пара дней, чтобы унести его. Глаза Сены были жесткими и яркими, глядя прямо в глаза Чи. Его челюсти были жесткими. «Моя мама ходила туда и смотрела. Она ходила по креозотовому кусту в поисках костей. Сена издал серию звуков, которые могли быть смехом. «Я думаю, она хотела снова собрать Роберта вместе. Что вы думаете об этом?"
   Чи не мог придумать, что сказать. Отношение белых людей к своим мертвым было выше его понимания.
   «Две вещи», - сказала Сена. «Один я спрашиваю вас, а другой говорю. Если вы можете рассказать мне что-нибудь об этой связке пейота, или о виноградных лозах, или о чем-нибудь, что может мне помочь, я буду признателен. Я бы это запомнил. Я никогда не забываю об одолжении. И, во-вторых, я говорю вам держаться подальше от моей юрисдикции. Все это мое дело. Кража со взломом, убийства и все остальное. Это мое. Он принадлежал мне большую часть моей жизни, и я не хочу, чтобы ты был в нем. Я сказал тебе это однажды, и ты не обратил на меня внимания. Голос Сены дрожал. Он замолчал на мгновение, обретая контроль. «Теперь у меня есть имя для того, чтобы быть твердым», - продолжил он. "Я
  
  
  
  
  
  Я убил одного или двух человек при исполнении служебных обязанностей, а некоторые говорят, что я убил некоторых, которых не нужно было убивать. Как бы то ни было, я вам вот что скажу. Вы думаете, что вам не повезло, что блондин столкнулся с вами там, на Мальпаи. Дело в том, что тебе повезло, что это был не я.
   Сена встал и аккуратно поставил стул у стены под телевизором. Он вошел в дверь, не взглянув и не сказав ни слова.
   На телеэкране шквал рекламы заменил Голливудские площади и уступил место тому, что казалось мыльной оперой. На экране было заплаканное лицо женщины. Ее губы беззвучно шевелились, и она вытерла глаза. Чи перевел взгляд влево и уставился на центральный кампус Университета Нью-Мексико. Сначала он подумал о ненависти Гордо Сены. А затем о схеме его вопросов. Это не был разбор полетов - один офицер собирал информацию у другого. Это был искусно проведенный допрос - зондирование враждебно настроенного свидетеля. Но что именно хотела узнать Сена?
   Отчасти это было очевидно. Частично это было не так. Чи разобрался в этом в уме. Трижды тремя разными способами Сена пытался узнать, было ли какое-то общение между ним и блондином. Почему это было так важно для Сены? Этот блондин работал на шерифа? Неужели Сена наняла человека, чтобы тот забрал коробку у Томаса Чарли? На этот вопрос невозможно было ответить. Казалось бы более логичным, что его наняла Вайнс.
   Телефон зазвонил. Чи застонал.
   «Я сержант Хант, - сказал голос, - из полицейского управления Альбукерке. Хочешь, чтобы у тебя был посетитель? "
   Это был мягкий голос, очень вежливый.
   «Почему бы и нет?» - сказал Чи.
   - Тогда тебе придется сказать этой медсестре, - сказал голос. «Она меня не впустила».
   «Я скажу ей», - сказал Чи.
   - Тогда вставай, - сказал Хант и повесил трубку.
   Чи нажал кнопку, чтобы вызвать кого-нибудь из медпункта. Зачем APD послал человека поговорить с ним? Это было дело ФБР или, как настаивал Сена, шерифа округа Валенсия. Это будет зависеть от того, считаете ли вы похищение, которое произошло в федеральной юрисдикции резервации, или убийство, которое, вероятно, произошло на территории Сены, в зависимости от того, где на шахматной доске лежали линии. В любом случае это не будет представлять интереса для закона Альбукерке.
   Хант был невысоким мужчиной с бледно-серыми глазами и узким костлявым лицом.
   «Похоже, ты забыл увернуться», - сказал Хант. «Если вам интересно, пуля разлетелась, но она похожа на пулю 22-го калибра. Наверное, полая точка ».
   «Похоже, это был пистолет калибра 22 с глушителем на стволе», - сказал Чи. "Ощущение пушечного ядра".
   «У меня есть отчет, который вы подали в полицию штата, - сказал Хант. «Похоже, вы довольно хорошо его рассмотрели».
   «Ага, - сказал Чи. "Достаточно близко." Он попытался вспомнить, что сказал государственному полицейскому. Все было туманно. Они пошли обратно к шоссе. Мэри Лэндон и он. Это быстро стало медленным и болезненным. Каждый шаг вызывал острую боль в груди. Вскоре у него закружилась голова. Он сидел рядом с дорожкой. Мэри расстелила пальто на земле и заставила его лечь, а она убежала, намереваясь задержать какого-нибудь водителя и позвать на помощь. Он задремал, проснулся и снова задремал. Наконец, когда солнце было почти прямо над головой, он проснулся и увидел склонившегося над ним человека в черной форме полиции штата Нью-Мексико. Он вспомнил, как разговаривал с полицейским и обеспокоенным лицом Мэри, ехал на межштатную автомагистраль и был переведен в скорую помощь. Он вспомнил, как Мэри ехала с ним. Но это было все, что он помнил. Где сейчас Мэри?
   «Мы хотели бы получить другое описание», - сказал Хант. "Вы можете повторить это снова".
   «Среднего размера», - сказал Чи. «Около тридцати. Весил, наверное, около 150. Пять десять, наверное, меньше. Выглядел в хорошей форме. Волосы были очень светлыми, средней длины. Как я помню, какая-то выдающаяся костная структура. Сильный подбородок, голубые глаза, плотные брови. Без усов. Без бороды. Светлый цвет лица. Бледный. Уши довольно большие, прижаты к черепу.
   Хант делал записи. Чи закрыл глаза, снова увидев лицо, которое он видел на аукционе, и голубые глаза смотрели на него. «Я не могу придумать больше деталей. Он выглядел умным, если вы понимаете, что я имею в виду.
   Хант открыл папку из манильской бумаги. «Он похож на это?» - спросил он. Он протянул Чи набросок, сделанный карандашом на тонком белом картоне. Это было похоже на эскиз, сделанный полицейским художником. Он также был очень похож на блондина.
   Чи вернул его. «Это может быть он», - сказал он. «Вероятно. Кто он?"
   «Мы не знаем наверняка, - сказал Хант.
   Ребро Чи пульсировало. Он почувствовал внезапную волну недомогания. В ушах звенело. Он не был в настроении к застенчивости. «Черт возьми, - сказал он. «Давайте не будем играть в игры. На кого должен был быть снят эскиз? А почему это АПД? Это в сотне миль от тебя
  
  
  
  
  территория ».
   «На объяснение уходит минута, - сказал Хант. «У нас есть дело о старых нераскрытых убийствах в детективном отделе, и я его отслеживаю. Вы знаете, пересматривайте его каждые полгода, чтобы увидеть, не уместится ли что-нибудь новое. В общем, прошлым летом у нас было забавное двойное убийство. Два парня на аварийной машине собирались отбуксировать старый пикап из зарезервированной зоны стоянки, и машина взорвалась и убила их обоих. Нам повезло, и мы нашли свидетеля, который сидел у окна и смотрел, как проходит мир. Она видела кого-то, кто выглядел вот так, - Хант постучал по эскизу, - положил пакет в заднюю часть пикапа, прежде чем он взорвался.
   «Ах, - сказал Чи. Он больше не чувствовал боли в левом боку или тошноты. Часть шаблона, который часами пытался сформироваться в его голове, приобрела твердую, четкую форму. Хант выжидающе смотрел на него, ожидая комментария. «Это интересно, - сказал Чи.
   «Это так, - согласился Хант. «Мы никогда не могли этого понять. Очевидно, бомба не предназначалась для аварийной команды - хотя мы, наконец, даже это проверили. Можно подумать, что если парень закладывает бомбу в пикап, он хочет потратить впустую пикап. Но водителем был бедняк навахо, который уже на последнем издыхании болел раком. Уже умираю. Нет смысла торопиться. Затем мы проверили парня, у которого было зарезервировано парковочное место. Большой доктор. Деньги. Жена беда. Может, она хотела мгновенного развода. Нет доказательств, но мы полагали, что целью был доктор. Теперь похоже, что наш бомбардировщик убил другого навахо, и у него такая же фамилия ».
   «Они отец и сын», - сказал Чи.
   Хант хлопнул себя по ноге. «Именно это я и надеялся, что ты скажешь. Это или, может быть, братья. Вы точно знаете? "
   «Я знаю это точно, - сказал Чи.
   «Ну, а теперь, - сказал Хант. «Это говорит нам о нескольких вещах».
   Да, думал Чи. Это должно нам многое рассказать. Но он не мог придумать что.
   «Как что?» - спросил он.
   «Как будто эта бомба не предназначалась для врача. Если этот киллер целился в Чарли-младшего, он, должно быть, целился в Чарли-старшего ».
   «Да», - сказал Чи. Голова болела. Кто бы нанял профессионального убийцу, чтобы убить человека, который уже умирал? Зачем кому-то торопить смерть Эмерсона Чарли? Не было очевидных ответов. Хант наблюдал за Чи, ожидая ответа.
   "Тело Эмерсона Чарли вообще обнаружилось?"
   Хант нахмурился. "Что вы имеете в виду?"
   «Томаш Чарли сказал мне, что в больнице потеряно тело его отца. Однажды ночью Эмерсон умер, а на следующее утро Томас пришел забрать тело, а его уже не было в морге ».
   Хант открыл рот; и снова закрыл. «Я этого не знал, - сказал он. «Будь проклят. Почему об этом не сообщили? "
   «Томас сообщил об этом APD, - сказал Чи.
   Было видно смущение Ханта. «Вы знаете, как это могло быть, - сказал он. «Наверное, рассказал какому-то клерку на стойке регистрации и заполнил форму, и кто-то немного обзвонил, и на этом все закончилось. Никто не подталкивает. К тому времени дело о взрыве еще не велось. И ни у кого не было бы возможности заранее узнать, что детективное подразделение заинтересовалось больным навахо.
   «Не думаю, - сказал Чи.
   «Я проверю это. Немедленно." Он снова нахмурился. «Как больница может потерять тело?»
   «Томас думает, что его украли».
   «Украдено? Почему? Кто бы это украл? Этот парень?" Он постучал по рисунку.
   Чи не хотел говорить о Винезах. «Томас думает, что его украла ведьма», - сказал он. "Почему? Кто знает?" Но в его уме формировалась причина.
   И, видимо, в сознании Ханта.
   «От чего он умер?» - спросил Хант. «Они сказали нам, что у него рак».
   «Но, может быть, парень, который пытался поторопить его вместе с бомбой, нашел другой способ поторопить его. Ты об этом думаешь? " Чи обнаружил, что уважает то, как работает ум Ханта, и ему нравится этот человек.
   «Совершенно верно, - сказал Хант. «А если трупа нет, вскрытия не будет. Я проверю это.
  
  
  
  «Хорошо», - сказал Чи.
   «Я дам вам знать», - сказал Хант. «И еще кое-что». Он снова выудил эскиз из папки и посмотрел на него. «Если наш мужчина здесь такой же, как ваш, я думаю, что он большой человек. Думаю, ФБР будет очень заинтересовано.
   «Они были здесь сегодня утром, - сказал Чи. «Медсестра не впустит их. Чего они хотят?»
   «За последние несколько лет у них была серия профессиональных убийств, сделавших то же самое. Люди стреляли в голову из винтовки 22. Никто не слышит выстрела. А потом была пара случаев, когда одного человека подбили из калибра 22, а другого бомбили. Пара руководителей строительного союза в Хьюстоне и свидетели по делу о вымогательстве в Филадельфии. Во всяком случае, в основном маленький пистолет с глушителем и пару раз с бомбой. И оба раза казалось, что бомбы взрываются при наклоне упаковки. Вот какую бомбу он здесь использовал.
   «Наклонить пакет?»
   «Чертовски умно», - сказал Хант. «Он использует ртуть для электрического соединения. Вы просто кладете эту чертову штуку и снимаете защитное приспособление, и в следующий раз, когда вещь двигается, или наклоняется, или трясется, ртуть скользит, и она исчезает. Ни таймера, чтобы облажаться, ни проводки до зажигания. Не суетись. Нет болвана. Если водитель его не видит, он гаснет, когда машина движется. Если он это увидит, он погаснет, когда он поднимет его ».
   «Тогда что здесь пошло не так?» - спросил Чи.
   «Удача. Бригада вредителей собиралась вытащить грузовик, - сказал Хант. «Начали поднимать заднюю часть. Наклон. Бум. Но это была настоящая неудача. Это настоящий гаджет. Поймите, это разработало ЦРУ ».
   ФБР прибыло, когда Хант уезжал. Его звали Мартин. Он был молод. На нем был коричневый костюм с жилеткой. Его усы были подстрижены, а его стрижка не обидела бы покойного Дж. Эдгара Гувера. Быть вторым после полицейского Альбукерке ему не нравилось.
   «Медсестра сказала мне, что вы спите, - сказал он. Это было больше обвинением, чем заявлением.
   «Нет», - сказал Чи. «Я смотрел Голливудские площади. Думаю, она не хотела перебивать. Вы когда-нибудь смотрели их?
   Мартин отрицал это. Он хотел поговорить о том, как выглядел блондин. И о том, почему кто-то хочет убить Томаса Чарли. А насчет кражи со взломом Вин. Чи потребовалось меньше пяти минут, чтобы исчерпать все, что он знал обо всех трех предметах, и еще десять минут, чтобы повторить все это еще дважды под немного разными углами.
   "Вы нашли что-нибудь в машине этого человека?" - спросил Чи. "Это была арендованная машина, не так ли?"
   «Мы еще не восстановили его», - сказал Мартин. «Мы думаем, что это было арендовано у Hertz в аэропорту Альбукерке». Он выудил из портфеля папку и извлек копию рисунка Ханта.
   «Ваш мужчина так выглядит?»
   «Довольно близко, - сказал Чи.
   «Люди Hertz опознали его как человека, который арендовал бело-зеленый седан Plymouth. Теперь машина просрочена. Он назвал свое имя Макрей и адрес в Индиане. Это не проверяет ".
   Чи не стал комментировать. Разговор с Хантом утомил его. Его грудь болела. В ушах звенело. Он хотел, чтобы Мартин ушел.
   «Когда ты выйдешь отсюда, мы хотим, чтобы ты спустился в офис», - сказал Мартин. «Мы хотим, чтобы вы посмотрели на фотографии и предоставили нам более подробную информацию об опознании, если сможете».
   «Шоты из кружки? Думаешь, у тебя есть на него записи?
   «Не совсем», - сказал Мартин. «Мы думаем, что у нас накопились подозрения за десять лет. Мы хотим, чтобы вы посмотрели на всякий случай. И мы хотим, чтобы вы много времени вспоминали о нем. Все."
   Чи ничего не сказал. Он просто закрыл глаза.
   «Это важно, - сказал Мартин. «Этот парень ловкий. Тот маленький пистолет, который он использовал, должно быть, действительно бесшумный. И он получает это там, где никто ничего не видит. Видимо, он очень методично все разведывает, а потом любит ловить их в одиночестве для одного быстрого выстрела с близкого расстояния в голову. В доме его любимец. Мы знаем о четверых, найденных сидящими в кабине с закрытой дверью. И пара в телефонных будках. В таких местах. Быстрый выстрел, и он просто уходит. Никаких свидетелей. Только после бомбежек. А теперь ты и мисс Лэндон.
   Чи открыл глаза. "Мы первые свидетели?"
   Мартин смотрел на него. «Первое, о чем он знает. Он не знал, что кто-нибудь видел, как он закладывал бомбу в грузовик Чарли. Средний размер. Блондинка. Так далее. Вы единственные, кто действительно видел его и мог обвинить его в убийстве.
   У Чи разболелась голова. Он снова закрыл глаза.
   «Знаешь, - сказал Мартин, - на твоем месте я бы был осторожен».
   Чи уже подумал об этом.
  16
   Когда МАРТИН ушел, Чи провел следующие десять минут за телефоном. Он получил номер Мэри Лэндон из справочной, но никто не ответил, когда он позвонил. Он вспомнил тогда, что это был школьный день, и позвонил в школу. Мисс Лэндон взяла выходной. Он позвонил в свой офис, объяснил ситуацию и сказал офицеру Доджу посмотреть, сможет ли она найти Мэри и сделать все возможное, чтобы следить за ней. Пришел врач - молодой человек
  
  
  
  
  
  с рыжими волосами и веснушками. Он осмотрел ребра Чи, надел повязку, сказал: «Успокойся» и ушел. Приехала медсестра, измерила температуру, дала ему две таблетки, посмотрела, как он их принимает, сказала: «Это не полицейский участок. Ты должен отдыхать »и ушел. Чи устроился на подушке и посмотрел на университетский городок. Он подумал о Мэри, о религии пейота, о шкатулке для подарков Б. Дж. Вайнса и о привычках белых людей и погрузился в беспокойный сон. Когда он проснулся, было уже поздно. Солнце светило в его окно, и Мэри сидела в прикроватном кресле.
   «Привет, - сказала она. "Как ты себя чувствуешь?"
   «Хорошо», - сказал Чи. Он действительно чувствовал себя прекрасно. С огромным облегчением.
   «Мальчик», - сказала она. «Вы действительно напугали меня. Я думал, ты умер. Я махнул рукой по грузовику, и он поймал полицейского штата по радио CB. А когда мы вернулись к вам, вы просто лежали там ». Она скривилась, глядя на него. «Как мертвый».
   Чи рассказал ей то, что узнал о блондинке. «Вы видите проблему? Есть шанс, что он решит, что ему нужно избавиться от нас.
   Даже когда он их говорил, слова звучали для него мелодраматично. В этой тихой, антисептической комнате идея о том, что кто-то хочет убить Джима Чи и Мэри Лэндон, казалась глупой.
   «Разве ты не думаешь, что он на самом деле просто убегал?» - спросила Мэри. «Вот что я сделал бы».
   «Но вы не профессиональный боевик, - сказал Чи.
   «Если это замечание отразилось на моей стрельбе, я хочу напомнить вам, что это вы облажались с целиком».
   «Будьте серьезны», - сказал Чи. «Этот парень убивает людей».
   Юмор покинул лицо Мэри. «Я знаю», - сказала она. "Но что вы можете сделать? Это похоже на удар молнии. Нельзя все время прятаться от облаков ».
   «Но ты тоже не стоишь под деревьями, пока идет дождь», - сказал Чи. «Почему бы тебе не взять отпуск и не пойти на некоторое время к родственникам и не сказать никому, куда ты собираешься?»
   Выражение лица Мэри сменилось с мрачного на скептическое. «Это то, что вы собираетесь делать?»
   «Я бы сделал, если бы мог, - сказал Чи. «Но я же полицейский. Это мое дело ".
   «Нет, это не так, - сказала Мэри. «У вас даже нет юрисдикции. Вот что ты мне сказал. Это дело ФБР. Или, может быть, шерифа.
   «Юридически», - сказал Чи. «Но это больное ребро вызывает у меня особый интерес. Кроме того, я являюсь вещественным свидетелем.
   «Я тоже», - сказала Мэри.
   Они спорили об этом - непростой, пробной схватке двух человек, еще не уверенных в своих отношениях.
   Мэри сменила тему разговора на своих прежних посетителей, на шерифа Сена, на одержимость Сены смертью его брата в результате взрыва нефтяной скважины. Разговор был до странности натянутым и неудобным.
   «Когда я выберусь отсюда, - сказал Чи, - я собираюсь покопаться в газетных файлах и узнать все, что смогу, об аварии на нефтяной скважине, найти имена и посмотреть, что я смогу узнать».
   «Я пойду посмотреть, - сказала Мэри. «В университетской библиотеке газеты хранятся на микрофильмах?» Она встала и забрала сумочку. «Я посмотрю, есть ли у них подходящие. Если я потороплюсь, я сделаю это сегодня ».
  17
   Было 3:11 утра. когда Чи посмотрел на свои часы. Он не спал минут пятнадцать, неподвижно лежал с закрытыми глазами в тщетной надежде, что сон вернется. Теперь он отказался от этого. Послеобеденный сон оставил его не в ладу со временем. Медсестра дала ему еще одну таблетку снотворного в десять часов, но он оставил ее лежать. Его политика заключалась в том, чтобы принимать таблетки только в случае необходимости. Нарушение привычек сна было той ценой, которую он теперь платил за таблетку за обедом. Он сел на край кровати и надел больничные тапочки. Большая часть болезненных ощущений прошла с его стороны. Только когда он двинулся с места, под тяжелыми бинтами все еще ощущалась боль. Сквозь занавеску, которая теперь отделяла комнату, он слышал тяжелое дыхание одурманенного сна. Около полуночи они привезли мужчину из палаты послеоперационного восстановления - молодого чикано, зашитого ранним вечером после какого-то несчастного случая. Чи включил свет на кровати и начал перечитывать газету. Сквозь занавеску он слышал, как его сосед по комнате бормотал на своем крутом стуле. Мужчина изменил положение, застонал. Чи выключил свет. «Пусть поспит, - подумал он. Это время ночи для сна. Но Чи никогда не чувствовал себя более бодрым. Он надел халат и пошел к медсестре. Медсестрой оказалась женщина лет сорока пяти, с круглым спокойным лицом и лицом, испорченным десятью тысячами морщин, которые солнце пустыни наносит белым людям. Она оторвалась от документов через бифокальные очки.
   «Не могу заснуть, - сказал Чи.
   «Посмотрим», - сказал Bifocals. «Ты Чи?» Она нашла его папку и взглянула на нее. «Ты принял таблетку в десять, но, думаю, я мог бы дать тебе еще одну».
   «Мне они не нравятся, - сказал Чи. «Они вызывают у меня сонливость».
   Бифокальные очки внимательно посмотрели на него, уловили иронию и усмехнулись. «Да», - сказала она. «Вот в чем проблема снотворного».
  
  
  
  
  «Некоторое время назад эта больница потеряла тело», - сказал Чи. «Товарищ по имени Эмерсон Чарли. Вы слышали об этом? "
   «Неофициально», - сказал Bifocals. «Но я слышал». Она усмехнулась при воспоминании. «Над этим поднялся какой-то ад».
   «Как такое могло случиться? Что ты делаешь с телами? »
   «Ну, сначала приходит лечащий врач, который занимается сертификацией», - сказал Bifocals. Она выглядела задумчивой. «Затем тело маркируется для опознания и перемещается в морг на втором этаже. Он хранится там, пока родственники не получат похоронное бюро, чтобы забрать его. Или, если есть вскрытие, оно помечается для этого и проводится до тех пор, пока морфологическая лаборатория не проведет вскрытие. Судя по тому, что я слышал об этом, он был помечен для вскрытия, но кто-то пришел и забрал его ».
   «Расскажи мне об этом», - сказал Чи.
   «Нечего сказать. Он умер поздно днем. Тело сняли и положили в холодильник. Утром морфология потребовала этого, и тело исчезло ». Бифокальные очки усмехнулись. «Много смущения. Много красных лиц ».
   «Кто-то украл тело?»
   «Должно быть так», - сказал Bifocals. - Наверное, кто-нибудь из семьи. Индийцы обычно не хотят вскрытия.
   Чи не поправил ее. Чарли был навахо, и большинство навахо испытывали даже меньшее отвращение к вскрытиям, чем белые. Это были индейцы пуэбло, которые сопротивлялись вскрытию. Их мертвых нужно было похоронить в том же солнечном цикле, что и их смерть. Они должны были вовремя начать строго запланированное четырехдневное путешествие души в вечность. Но для большинства кланов навахо смерть породила лишь недолговечное злое привидение и вечное забвение для человеческого сознания. У них было мало чувств к трупам.
   «Может ли кто-нибудь просто войти и выйти с телом?» - спросил Чи.
   «Я думаю, что они сделали», - сказал Bifocals. «И с одеждой тоже». Она усмехнулась. «У нас было два закрылка из этого. Сначала пропало тело, а через два дня выяснилось, что мы передали одежду Эмерсона Чарли другому трупу. Кто бы ни взял его, забрал одежду другого человека ».
   «Как такое могло случиться?»
   «Достаточно просто. Когда приходит пациент, его одежда складывается в красный полиэтиленовый пакет - он похож на сумку для покупок - и вместе с телом отправляется в морг. Тот, кто получил тело, просто взял не тот мешок.
   «Но разве они не запирают это место?»
   "Должно быть. Но кто-то, вероятно, оставил его открытым для какого-то похоронного бюро. Думаю, вот что произошло. И кто-то из семьи этого человека пришел, обнаружил, что дверь не заперта, и просто вышел с телом. Морг прямо у прачечной. Они могли выйти туда, и никто их не увидел. И тебе пора снова в постель.
   «Хорошо, - сказал Чи. "Доброй ночи."
   Но Чи по-прежнему не хотелось спать. В дверях он оглянулся. Бифокальные очки были погружены в ее бумажную работу. Он прошел по коридору, завернул за угол и вышел на площадку лифта. Он спустился по лестнице ко второй и остановился там, чтобы узнать направление. Судя по сообщению Bifocals, морг находился рядом с доком для стирки прачечной. Это имело смысл с точки зрения логистики. Больница была построена на склоне холма, спускающегося с северо-востока на юго-запад. Таким образом, если док-станция для стирки была на втором этаже, она должна была находиться на северо-восточной стороне больницы. Чи взял град, который вел на север, и повернул направо на восток. Пока он шел по пустому гулкому коридору, он слышал впереди грохот. Эти звуки, предположил Чи, издаст стирка. На соседней двери был наклеен лист бумаги для машинки. Легенда, напечатанная на нем маркером, гласила, что лаборатория морфологии была переведена в лабораторию штата Нью-Мексико. Сразу за углом Чи нашел дверь в морг. Это была широкая дверь, защищенная бампером из фанеры. Рядом были припаркованы три телесных стола на колесах. Дверь была заперта. Чи осмотрел замок. Он предположил, что сможет открыть его гибким лезвием, но не было возможности быть уверенным. Потолок предлагал другую возможность. Он посмотрел вверх и вниз по коридору и на смежный холл, который вел к прачечной. Все безлюдно. Единственным звуком был стук стиральных машин. Чи подтолкнул одну из тележек к двери и тяжело взобрался на нее. Он поднял акустическую потолочную плитку и просунул голову в проем. Между подвесным потолком и полом наверху было около четырех футов свободного пространства. Чи протестировал решетку из алюминиевого сплава, поддерживающую потолочную плитку. Он казался крепким, но, вероятно, недостаточно сильным, чтобы выдержать полный вес человека. Однако существовали и другие средства поддержки - кабельные каналы, водопроводные трубы и сильно изолированные трубы из листового металла, по которым протекал горячий и холодный воздух системы отопления и охлаждения. Теперь Чи мог видеть в темноте достаточно хорошо, чтобы сказать, что попасть в морг не составит труда, даже если дверь будет заперта. Можно было просто залезть на подвесной потолок, пересечь перегородку, поднять еще одну акустическую
  
  
  
  
   плитки и бросьте в комнату. Он убрал голову и, сдвинув потолочную секцию на место, осторожно спустился с телеги. У лифта он зевнул. Внезапно он почувствовал себя усталым и расслабленным. Он ответил на вопрос, который никто не задавал, и это не имело значения. Но теперь он мог спать.
  18
   КОЛТОН ВУЛЬФ ОСТАВИЛ машину, припаркованную в темноте ярдах в пятидесяти от погрузочной площадки прачечной. Он проверил входную дверь дока. Он был разблокирован. Затем он объехал больницу, проверяя парковки. Полицейских машин он не обнаружил. Его план был прост. Он воспользуется парадным входом в больницу. Он спустится по лестнице в послеоперационное крыло на пятом этаже, найдет комнату 572 и убьет индийского полицейского. Дальнейшие шаги будут зависеть от обстоятельств - от каких-либо нарушений. Колтон ничего не ожидал. Индийский полицейский будет спать тяжелым сном, которым больницы навязывают своим пациентам. Он не должен представлять проблемы. Если бы была дежурная медсестра, Колтон уклонился бы от нее, если бы мог, и тихо убил бы ее, если бы не смог. А потом он спускался вниз, проходил мимо морга по коридору, выходил к выходу из прачечной и уезжал на обычном невзрачном двухлетнем «Шевроле». Он взял «шевроле» с дешевой долгосрочной стоянки в аэропорту; билет на приборной панели того, который он выбрал, показал, что он уже оставлен на ночь. Его нельзя будет пропустить несколько дней. Но в случае, если его пропустили, он остановился на стоянке круглосуточного продуктового магазина и поменял номерные знаки.
   Было холодно. Колтон ненавидел холод. Он чувствовал себя уязвимым и уязвимым. Над головой, когда он шел по почти пустой парковке перед входом, небо сияло странными звездами. В отличие от мягкой, теплой защитной тьмы его калифорнийского детства, ночь здесь была враждебной. Он мог слышать мягкий звук подошвы из крепированной резины об асфальт, звук трения штанов, тряпки о ткань. За ним по Ломас-авеню двигался грузовик. Кроме того, ночь была тихой. Колтон сунул пистолет в карман пальто. Это было твердое, обнадеживающее ощущение. Это была хорошая работа. Длинноствольный и неудобный на вид, но эффективный. Он сделал большую часть этого сам, чтобы полностью удовлетворить свои потребности. Рукоять была из орехового дерева с шероховатой поверхностью, чтобы не оставлять отпечатков пальцев, как и все металлические поверхности. Ствол имел на обоих концах резьбу, так что на пол-оборота глушитель снимался с его дульного среза, а на полтора оборота ствол - из патронника. Только ствол с характерными баллистическими следами, оставленными на смертоносной пуле, был прямым обвинением. Через несколько минут после работы ствол был утилизирован, и новый ствол был навинчен на место - очевидное доказательство того, что из пистолета Колтона не стреляли.
   Автоматическая дверь распахнулась перед ним и закрылась за ним. Внутри было душно. Молодая женщина за стойкой регистрации читала что-то, похожее на учебник. Она не взглянула на Колтона. Откуда-то из коридора доносился звук толкаемой тележки. Нет проблем. Колтон скорректировал свои планы. Он прошел мимо подъезда к лифтам. Войдя в лифт, он нажал кнопку шестого этажа. Нос руля высоты бесшумно, новая машина в новом крыле. Колтон достал пистолет, быстро проверил патрон в патроннике и механизм взвода. Отлично. Кто-то сказал бы, что калибр слишком мал для убийства людей. Говорят, А.22 предназначен для кроликов. Но Колтон верил в тишину. С глушителем «22» издавал не больше звука, чем удары пальца по черепу. Маленький, но достаточный, и для целей Колтона он был идеальным. Он изучал череп и мозг внутри библиотеки в библиотеке Бейлорского университета, когда жил в Уэйко. Он понимал толщину костей черепа, ткань, формирующуюся за костью, и то, где небольшая свинцовая гранула может быть помещена над линией роста волос, чтобы убить мгновенно и неизбежно.
   Колтон сунул руку с зажатым в ней пистолетом обратно в карман пальто, прежде чем лифт остановился на шестом этаже. Дверь открылась. Он слушал. Он подошел к лифту, нажал кнопку блокировки двери и снова прислушался. Ничего. В зале никого не было. Он подошел к двери лестничной клетки и тихо спустился вниз.
  
  
  
  
  Полицейского звали Джимми Чи. Газета сообщила, что он получил пулевое ранение в грудь и перенес операцию. Женщину с ним звали Мэри Лэндон, учительница начальной школы Краунпойнт. Женщина могла подождать. Она не видела его так близко, как полицейского. Полицейский пристально смотрел на него на аукционе ковров, и полицейских учили запоминать лица. Внизу лестницы Колтон пересмотрел свой план.
   Номер 572 был двухместным. В 18:00, когда Колтон позвонил, чтобы спросить о Чи, медсестра сказала, что у него нет соседа по комнате. Вероятно, он все еще будет один. Так было бы проще. Сосед по комнате, вероятно, не проснется. Если он проснется, его кровать, несомненно, будет закрыта от кровати жертвы. Свести количество убийств к абсолютному минимуму - это было правилом Колтона. Чем меньше убийств, тем короче спровоцированная охота.
   Колтон остановился прямо у двери на лестничную клетку, снова прислушиваясь. Это был решающий момент. Если при таких обстоятельствах ранен полицейский, есть шанс поставить охранника. Вот почему Колтон не рискнул подняться на лифте. Он выглянул через стеклянную панель двери лестничной клетки. Никого не видно. Он молча выскользнул из подъезда к двери палаты. Он снова прислушался. Ничего. Пока все шло отлично. Теперь нужно пойти на риск.
   Он толкнул вращающуюся дверь. Медсестра шла прямо к нему. Это была женщина среднего роста, лет сорока пяти, с темными волосами, прикрытыми чепцом для медсестер. На ее лице за очками в роговой оправе было выражение удивления. "Да?" она сказала.
   «Я доктор Дункан, - сказал Колтон Вольф. «У вас есть пациент по имени Джимми Чи. Я думаю, мы посадили его на неправильное лекарство ». Он сказал это без колебаний, идя прямо к медпункту, где будут храниться карты. Работа с медсестрой была той неожиданностью, к которой Колтон всегда готовился. Стража не было видно. Но можно было сидеть в комнате с Чи.
   «Я думаю, что это всего лишь антибиотик широкого спектра действия и болеутоляющее», - сказала медсестра.
   «Давай посмотрим, - сказал Колтон. «Я слышал, что здесь собираются поставить охрану для одного из пациентов. В чем дело?"
   «Мне об этом никто ничего не сказал», - сказала медсестра. За столом медпункта она быстро пролистывала бланки заказа на лекарства. «Я почти уверена, что это были ахромицин и эмпирин номер три», - сказала она, внимательно изучая формы. «Кто хотел, чтобы это изменилось?»
   «Хирург», - сказал Колтон. Он вытащил пистолет, взвел курок, когда тот вышел из кармана. Он приподнял ее, морда в полдюйма от кончика белой шапочки.
   «Вот оно», - сказала она. "Посмотрим…"
   Колтон нажал на курок. Пистолет грохнул и выпустил струю голубого дыма. Голова медсестры упала на стол. Колтон держал ее свободной левой рукой на ее плече, пока не убедился, что она не соскользнет со стула. Потом он пощупал ей под ухом. Пульс трепетал, дрожал и умирал. Если кто-нибудь заглядывал внутрь, то медсестра, казалось, спала за своим столом. Теперь он найдет комнату 572, прикончит полицейского и уйдет.
  19
   ДЖИМ ЧИ был в ванной, напиваясь перед сном. Затем, стоя в дверном проеме, он наблюдал, как медсестра встала из-за стола и направилась к распашной двери. Он видел, как они открылись и вошел мужчина. На мужчине было синее хлопковое больничное пальто. Он был блондин, с бледной кожей и бледно-голубыми глазами, и Чи сразу узнал его. Признание было делом в два этапа. Сначала пришла мысль, что он видел, как блондин-доктор сейчас шел к нему на аукционе ковров Crownpoint; через миллисекунду пришло мучительное осознание того, что именно блондин-доктор убил Томаса Чарли и вовсе не был доктором, но пришел сюда, чтобы убить его. Чи отступил от двери. Он почувствовал отчаянную панику. Окно! Она не открывалась и ни к чему не привела, кроме летального падения. Мужчина оказался между ним и единственным выходом из флигеля. Чи заставил себя задуматься. Оружие? Против этого снайперского пистолета не было ничего, что могло бы сработать. Мог ли он спрятаться?
   Он быстро вскочил на кровать и встал, толкая акустическую плитку над головой. Пространство здесь было таким же, как на втором этаже, и здесь также пространство между подвесным потолком и этажом выше было усеяно электропроводкой, трубами и прямоугольными каналами из листового металла, по которым проходил горячий и холодный воздух. Чи не успел проверить грузоподъемность. Он отодвинул плитку, ухватился за скобу, удерживающую воздуховод, и с болью втянулся в пространство под потолком.
   Труба была шириной около двух футов и была обернута белым изоляционным материалом. Чи залез на нее, отчаянно потянулся назад и толкнул плитку на место. Он обнаружил, что тяжело дышит, частично от внезапного сильного напряжения, а частично, как он догадался, от страха. Он контролировал свое дыхание. Даже после того, как плитки снова встали на место, темнота не была абсолютной. Он лежал лицом
  
  
  
  
   вниз на изоляцию кабелепровода, запах пыли. Он мог слышать звуки, производимые зданиями по ночам, тиканье откуда-то из темноты слева, шум двигателя лифта и слабое шипение, которое могло быть не чем иным, как воздухом, проходящим через металлическую трубку под его ухом. Голосов не было. Разговор между блондином и медсестрой прекратился. Чи поднял голову и посмотрел вниз, в темноту. Если он поползет по нему, то он запечет фойе лифта. Но сможет ли он добраться до него без шума? Стяжки для кабелепровода поддерживали его примерно в шести дюймах над потолочными плитками, что оставляло над ним около двух футов пространства - достаточно для ползания, но недостаточно для быстрого карабкания руками и коленями. Чи схватился за изоляцию и осторожно потянулся вперед. Движение было почти беззвучным, но оно превратило пульсирующую боль в ребрах в острый кинжальный удар агонии. Он подавил дыхание, затаив дыхание. Отпустив его, он услышал металлический шум прямо под собой.
   Чи узнал звук. Это было сделано, когда занавеску, окружавшую кровати, натянули по металлической дорожке. Чуть ниже стоял человек, который пришел убить его. Только четверть дюйма изоляции Celotex и, возможно, сорок восемь дюймов воздуха отделяли его от блондина и его пистолета. Чи лежал совершенно неподвижно. Что бы сделал блондин? Будет ли он думать о пустотелом потолке как о тайнике? Чи отвел свои мысли от этого. Что сейчас делал этот блондин? Чи представил, как он стоит с пистолетом наготове и смотрит своими терпеливыми и равнодушными глазами на пустую кровать Чи. Он заглядывал за кровать, в ванную и за занавеску, окружавшую кровать соседа Чи по комнате. С этой мыслью пришла другая. Может ли белокурый мужчина принять чикано за навахо? Он может. Осознание этого вызвало две противоречивые эмоции. Жалко человека, который спал под наркозом после операции под ним, боролся с отчаянным голодом, чтобы остаться в живых.
   Что-то ударилось о металл. Потом тишина. Потом скрип. Снова тишина. Его ребро пронзило его болью, и его легкие требовали воздуха. Штора зашуршала. Что он должен сделать? Что он мог сделать?
   Затем раздался еще один звук. Удар. Удар кулаком по дереву? А затем своего рода вздох и хриплый вдох. Снова тишина, а затем шепот мягких подошв по полированному полу. Дверь в комнату щелкнула.
   Чи вдохнул немного воздуха так тихо, как только мог. Его охватило облегчение. Он чувствовал, что его трясет. Мужчина ушел. Возможно, недалеко. Возможно, только для проверки других комнат. Возможно, он вернется. Но, по крайней мере, на данный момент смерть ушла. Возможно, блондин не вернется. Возможно, Чи будет жить. Он испытал какую-то безумную радость. Он подождет. Он будет лежать без движения вечно - до утра, пока он не услышит под собой голос медсестры, которая принесет свое утреннее лекарство. Он вообще не хотел рисковать, что блондин ждал где-нибудь, чтобы он переехал.
   Чи ждал и слушал. Он не слышал абсолютно ничего, кроме естественных звуков ночи. Время шло. Возможно, три минуты. Чи почувствовал запах. Он был едким - слабым, но безошибочным. Запах дыма от пистолетов. То, что могло стать причиной его? Он знал ответ почти мгновенно. Удар был выстрелом из пистолета блондина.
   Чи потянулся вниз, осторожно отодвинул потолочную плитку и посмотрел вниз. Для глаз, привыкших к сырости над потолком, в комнате было сравнительно светло. Он мог видеть только свою кровать и пол рядом с ней. Он ухватился за скобки кабелепровода и опустился. Блондина ушел. Чи отдернул занавеску у кровати своего соседа по комнате. Темная голова мужчины лежала на подушке, лицом к потолку, глаза были закрыты в глубоком сне после операции. Но за занавеской запах дыма был сильнее. Чи осторожно протянул руку. Он коснулся спящего лица. Его указательный палец находился прямо под носом. Кончиком пальца была теплая кожа. Но дыхания не было. Он переместил руку вниз, упираясь ладонью в простыню и прижимая ее к груди. Лицо мужчины, тускло освещенное городской ночью через окно, было молодым, гладко выбритым, длинное лицо с легким сардоническим оттенком. Чи тренировался, не замечая, что все не-навахо выглядят очень похожими. Этот выглядел в основном испанцем в крови с маленьким индейцем пуэбло. Сундук под ладонью Чи вообще не двигался. Ни легкого, ни сердцебиения. Рот, который увидел Чи, был мертвым. Он отвел взгляд от него и на мгновение посмотрел в ночь. Затем он быстро подошел к двери и распахнул ее. Теперь страха не было. Он побежал к месту медсестры, взял телефонную трубку рядом с рукой спящей медсестры и набрал через коммутатор номер полицейского управления Альбукерке.
   Пока он говорил, быстро
  
  
  
  
  Клай описал поступок, мужчину и пистолет и предположил, что преступник, вероятно, был в новом бело-зеленом седане Плимут, его свободная рука коснулась волос медсестры, нащупала кепку и нашла маленькую круглую дырочку. сгорел на ее гребне.
   «Сделайте это два убийства», - сказал Чи. «Он также застрелил медсестру пятого этажа».
  20
   ДАЖЕ, КАК ОН ТРОПИЛСЯ вниз по лестнице к уровню прачечной, что-то беспокоило Колтона Вольфа о комнате полицейского. Почему была смята неиспользуемая кровать? Неужели на нем растянулся посетитель? Он казался слишком неухоженным для этого. Но было еще кое-что не в лад. Он покинул погрузочную площадку и шел к машине, которую использовал, когда понял, что это было. Запах вокруг лица человека, в которого он стрелял, был обезболивающим. Достаточно естественно. Но это было слишком сильно. Он все еще выдыхался. Чи слишком долго не оперировался, чтобы так пахнуть.
   "Сукин сын!" - сказал Колтон. Он побежал обратно к погрузочной платформе и вошел в дверь, прежде чем его осторожность остановила его. Как Чи удалось сбежать? Где он сейчас был? Он бы позвал на помощь. Конечно, он был бы начеку. И Чи был очень умным полицейским - это было ясно. Вторая попытка сейчас была бы слишком рискованной. Не было времени.
   Он выехал с парковки и направился на запад по Ломас-авеню, когда услышал первую сирену. Но он не волновался. Никто не видел машину. Он оставил его в трех кварталах от того места, где он его украл, подошел к своему пикапу и медленно поехал обратно к своему трейлеру. К тому времени, когда он достиг этого, его новый план убийства Джимми Чи обретал форму. Это был хороший план. На этот раз Чи не сбежит.
  21 год
   ЧИ УДЕРЖИВАЙТЕ рычаг управления телезрителем наполовину вправо. Над его лбом гудели катушки с микрофильмами. Страницы «Грантс Дейли Маяк» проплывали мимо его глаз, как товарные вагоны грузового транспорта, проезжающего светофор. Они двигались слишком быстро, чтобы их можно было прочитать, но не слишком быстро, чтобы отличить первую полосу от рекламы продуктового магазина или заметить заголовок черного баннера, который сигнализировал бы о том, какую историю он искал. Половина внимания Чи сосредоточилась на движущемся изображении под его глазами. Но он знал о тишине этой огромной подвальной комнаты в библиотеке Циммермана, о новом револьвере 38 калибра, который утяжелял его карман пальто, и о том, что Хант притворяется, что изучает за стеклянной дверцей дверцы кабины позади него. Он также знал о близости Мэри Лэндон.
   Страница, которая вспыхивала под его глазами, имела сверху тяжелую черную полосу. Он остановил катушку и сдвинул рычаг влево, чтобы вернуть ее назад. Заголовок гласил:
   ПРОЕКТ ОПРОСОВ ДЬЮИ ПОЛОЗ
   "Ха!" - сказала Мэри Лэндон. «Неправильная катастрофа». Она сидела рядом и немного позади него, ничего не говоря. Она принесла в его чувствительные ноздри запах одежды, высушенной на солнце, и запах мыла.
   Чи снова сдвинул рычаг вправо и взглянул вверх. По проходу слева от него двинулся библиотекарь, толкая тележку с переплетенными периодическими изданиями. Стройная белая девушка в пальто с меховым воротником что-то охотилась в файлах микрофильмов. Движение за ней привлекло внимание Чи. Локоть, покрытый синим нейлоном, торчал из-за одной из квадратных белых колонн. Он втягивался, снова выступал, втягивался, выступал. Что делать? Кто-то чешется?
   Чи внезапно захотелось перебраться через его плечо, чтобы убедиться, что Хант все еще находится в вагоне, бдительный и готовый. Он сопротивлялся желанию. Теоретически Хант следовал за ним в качестве охранника. Но хотя это не было сказано в точности, было понятно, что целью номер один было заполучить блондина. Защита Чи была побочным продуктом. Это звучало хладнокровно, но имело смысл. Один защитил Чи и Мэри Лэндон, поймав блондина. Другого пути не было. Закон очень и очень хотел поймать блондина. С другой стороны, мир был полон племенных полицейских.
   На его глазах рекорд июня 1948 года пролетел мимо и стал июлем. Катушки над головами гудели, останавливались, снова гудели, снова падали. В этой паузе баннер гласил:
   ВЗРЫВ УБИВАЕТ ЭКИПАЖ
   «Вот оно, - сказал Чи.
   В подзаголовок добавлено:
  
   ДВЕНАДЦАТЬ Боязнь мертвых
   ВЗРЫВ НА ПОЛУ БАШНЯ
  
   «Поднимись немного, - сказала Мэри. Она наклонилась над проецируемой страницей, прижалась к нему, снова напоминая ему о солнечном свете и мыле.
  
   Все члены бригады бурения нефтяных скважин, по всей видимости, были убиты сразу же к северо-западу от Грантса несколько дней назад в результате, по мнению властей, преждевременного взрыва заряда нитроглицерина.
   Шериф графства Валенсия Жилберто Гарсия сказал, что число жертв может достигать двенадцати человек, в том числе десять человек, работающих в буровой бригаде на восточном склоне горы Тейлор, и два сотрудника компании-поставщика нефтяных месторождений, которые внесли азотную зарядку.
   Гарсия сказал, что число погибших неизвестно, потому что сила взрыва «разнесла все на части и разбросала осколки людей на полмили».
   Похоже, у них было нитро на дне колодца, когда он сработал, - сказал Гарсия. "Это не
  
  
  
  
  оставить много. " Он сказал, что взрыв, вероятно, произошел в пятницу, когда команда Petrolab, Inc. доставила взрывчатку на место. Авария была обнаружена только в понедельник, когда заместитель шерифа прибыл на место происшествия, чтобы выяснить, почему о мужчинах, работающих там, ничего не известно.
   Гарсия сказал, что колодец находится примерно в 25 милях к северу и западу от Грантса, недалеко от границы района шахматной доски в резервации навахо. «Мы не нашли никого, кто слышал взрыв», - сказал шериф. «Никто не живет на много миль вокруг».
   Шериф сказал, что койоты, другие хищники и птицы-падальщики усложнили проблему идентификации. «Мы думаем, что у нас есть одно положительное опознание сейчас, и мы ожидаем, что у нас достаточно, чтобы определить пару других, но мы не слишком оптимистичны в отношении остальных».
   Он сказал, что в ведомостях заработной платы буровая бригада указана как Нельсон Кирби, около 40 лет, из Шермана, штат Техас, начальник бригады; Альберт Новицкий, возраст и адрес неизвестны; Карл Лебек, возраст неизвестен, геолог, который копал скважину; Роберт Сена, 24 года, из Грантса, и шесть еще неопознанных навахо работают на скважине в качестве разведывательной бригады.
   Также опасались гибели Р. Дж. Макенсена, около 60 лет, и Тео Роффа, около 20 лет, обоих сотрудников Petrolab, компании Фармингтона, которая поставляла взрывчатку.
  
   Чи просмотрел оставшиеся абзацы.
   - Примерно то, что тебе сказала Сена? - спросила Мэри. "Имена звенят?"
   «Только Роберт Сена», - сказал Чи. «Он был старшим братом Гордо».
   Мэри читала через его плечо. «Карл Лебек», - сказала она. «Мой двоюродный брат встречался с мальчиком по имени Карл Лебек. А может, это был Ле Боу. Что-то такое."
   «Посмотрим, что они сказали, когда обнаружили, что навахо живы», - сказал Чи.
   Это было на первой полосе выпуска в среду, краткая заметка о том, что бригада из шести рабочих навахо, изначально считавшихся погибшими в результате взрыва, в тот день не вышла на работу. В рассказе были их имена, которые Чи записал в свой блокнот. В нем не упоминалось, почему они пропустили работу. Чи обнаружил это в газете на следующий день. Заголовок снова растянулся черным наверху страницы:
  
   АРЕСТ, СДЕЛАННЫЙ ВЗРЫВОМ
   ШЕРИФ ОТЧЕТАЕТ НАВАХОС
   ПРЕДВАРИТЕЛЬНЫЙ СОВЕТ
  
   Один из рабочих навахо, который избежал смертельного взрыва на прошлой неделе на буровой площадке в Валенсии, сегодня был допрошен по поводу сообщений о том, что он заранее знал, что взрыв может произойти.
   Шериф Жилберто Гарсиа опознал человека как Диллона Чарли. Он сказал, что Чарли признался, что предупреждал пятерых других коллег навахо у колодца не выходить на работу в прошлую пятницу, «потому что должно было случиться что-то плохое».
   «Он утверждает, что получил предупреждение от Бога в каком-то религиозном видении», - сказал Гарсия. Он сказал, что Чарли является «вождем пейотов» в культе коренных американцев и что пять других навахо в рабочей бригаде также были членами религиозной организации.
   Члены секты жуют пуговицы из семян кактуса пейот как часть своих обрядов. Сообщается, что наркотик в пейоте влияет на нервную систему, вызывая галлюцинации у некоторых потребителей. Хранение вещества является незаконным, и Совет племени навахо принял специальный закон, запрещающий его использование или хранение в резервации.
   Шериф также сообщил, что Чарли был ранен в результате того, что Гарсиа назвал «попыткой сопротивления аресту». Он сказал, что заместитель шерифа Лоуренс Сена был временно отстранен, «до тех пор, пока мы не сможем определить, была ли применена чрезмерная сила». Брат депутата Сены, Роберт Сена, был одним из тех, кто погиб в результате преждевременной замены нитроглицерина в колодце в прошлую пятницу.
  
   "Заметить, что?" - спросил Чи. Он ткнул пальцем в нужный абзац. «Гордо избил Диллона Чарли. Должно быть, он действительно измучил его, чтобы его за это отстранили. В те дни избиение навахо не считалось таким уж большим делом ». Он откинулся назад, подальше от кожуха микропленочного проектора, и посмотрел на Мэри. Выражение ее лица было насмешливым.
   "Что вы думаете?" он спросил.
   «Я думаю, ты странный», - сказала она. «Я думаю, ты странный. У вас есть этот жуткий убийца, который пытается застрелить вас, и вы здесь очень взволнованы, читая о том, что произошло тридцать лет назад.
   «Ты тоже», - сказал Чи. "Как насчет тебя?"
   «Я не в восторге, - сказала она.
   «Я имею в виду, что он тоже пытается застрелить тебя».
   «Я этому не верю, - сказала Мэри. «Это ты хорошо его разглядел. Ты тот, кого он пришел за тобой. Она отвернулась от него, снова наклоняясь к считывателю микрофильмов. «Хороший профиль, - подумал Чи. Ницца. Она смотрела вниз, читая спроецированный шрифт. Ее глаза были очень голубыми, а ресницы изгибались от них длинным изящным взмахом. Волосы упали ей на щеку. Мягкие волосы. Мягкая щека.
  
  
  
  
  «Другое дело», - сказала Мэри, не поднимая глаз. «Что за беспокойство по поводу того, что коп избивает навахо? Судя по тому, что я слышал в Лагуне, худшими полицейскими для избиения навахо были копы навахо ».
   «Мы бы лучше побили англичан, - сказал Чи, - но у нас нет юрисдикции над вами, ребята». Он смотрел на ее профиль, когда он это говорил, ожидая реакции, которая могла бы что-то сказать ему о ней. Ее насмешка о полиции навахо была отчасти серьезной, а возможно, и большей частью серьезной. Полиция навахо, как и большинство других полицейских, имела репутацию самых жестких по отношению к своим людям. Ее глаза все еще были на проецируемой странице. «Вы действительно не сказали мне, что случилось в больнице. Как ты ушел. И ты не сказал мне своего секретного имени.
   Локоть снова появился из-за колонны. Сейчас неподвижен. Его владелец должен опираться на столб. Возможно, чтение.
   «Я спрятался», - сказал Чи. «Как кролик».
   Она посмотрела на него. «Почему как кролик? Думаешь, тебе стоило выступить, как Убийца монстров? Она схватила его за запястье и подняла руку. «Моя могучая красная кожа. Я беру пистолет голыми руками. Я большой герой. Я мертв, но я герой. Она уронила его руку. «Если у тебя не было времени потанцевать с привидениями, чтобы сделать свою больничную рубашку пуленепробиваемой, я думаю, что разумнее было бы залезть под кровать».
   «Судя по всему, я скрывался за другим парнем. Мой сосед по комнате." Он вкратце обрисовал ей то, что произошло, из того тайного спуска вниз, чтобы выяснить, как тело было украдено из морга. Он сказал это быстро, без толкования и без предположений. «Просто факты, - подумал он. Только факты. И пока он рассказывал им, он смотрел на ее лицо.
   Она сжала губы в беззвучный свист и вздрогнула. «Я бы испугался». Она посмотрела на него мгновение, ее нижняя губа зажала зубы. «Как вы думали залезть на потолок?»
   «Не в этом дело, - сказал Чи. «Дело в том, что я сбежал, потому что оставил блондина кого-нибудь пристрелить. Он вошел в комнату, чтобы застрелиться индейцем. Никто не дома, кроме мексиканца. Так что вместо меня стреляют в чикано.
   Она снова хмуро смотрела на него. "Так?"
   "Так? Что ты имеешь в виду?
   «Ну и что, - сказала она. «Ты в поездке с чувством вины? Думаешь, тебе следовало остаться? Обнажил грудь и сказал: «Вот я. Не стреляйте в этого другого парня. Ее голос был насмешливым. «Он стрелял в медсестру, не так ли? Единственная разница была бы в том, что он застрелил бы вас обоих.
   «Может быть», - сказал Чи.
   «Ты действительно странный, - сказала Мэри Лэндон. «Либо так, либо ты хочешь, чтобы я так думал».
   «Что ж, - сказал Чи. «Нет смысла говорить об этом сейчас. Посмотрим, что еще мы сможем найти ».
   Нашли очень мало. Был длинный рассказ о церкви коренных американцев, церемонии и о том, что ее члены сказали о видении предупреждения Диллона Чарли. Был небольшой материал, в котором шериф сообщил, что одна из пострадавших была определенно опознана по стоматологической работе как сотрудница Petrolab. Но история, казалось, быстро угасла из-за отсутствия новой информации.
   Если Сена или другие жертвы были опознаны, то в «Маяке» об этом не упоминалось. Не было и никакой последующей истории об аресте Диллона Чарли. Его освобождение, когда бы это ни происходило, прошло без уведомления в газете.
   Теперь они медленно просматривали микрофильм, страница за страницей, выискивая остатки истории, которая больше не была заголовком новостей. В середине сентябрьских выпусков, после часа ничего не найденного, Мэри пришла в голову идея.
   «Эй, - сказала она. «Газеты делают юбилейные рассказы. Тебе известно. Они начинают: «Год назад сегодня ...», а затем перефразируют все это. Почему бы нам не пропустить год вперед? »
   Чи встал и потянулся. Он сдвинул рычаг влево. Катушки гудели при перемотке. Молодая женщина покинула зону микрофильмов. У столба не было локтя. Теперь в поле зрения Чи выступали кончик носа и прядь волос. Волосы были светлыми. Очень светлый. Чи почувствовал, как напряглись мышцы его живота. Он отпустил рычаг и сунул правую руку в карман пальто. Рука нашла пистолетную рукоятку. Большой палец нашел молоток.
   "Какая?" - сказала Мэри. Она смотрела на него.
   Мужчина вышел из-за колонны. Он взглянул на Мэри. Он был очень блондином, но не блондином. Слишком молод. Вообще никакого сходства. Он перешел к файлу микрофильма и стал рыться.
   «Ничего», - сказал Чи. "Я просто нервничаю".
   Нашли юбилейный рассказ. Сообщается мало нового.
   К тому времени, как копировальный стол сделал для них ксерокопии рассказов на микрофильмах, было пять часов.
   "Что теперь?" - спросила Мэри. «Мне приходит в голову, что сержант Чи из Mounties только что зря потратил один день, плюс день одного школьного учителя Crownpoint, и не будет иметь ни малейшего представления о том, что делать дальше. Это тупик. Правильно?"
   «Нет», - сказал Чи. Они поднимались по лестнице, ведущей вверх через четыре уровня рабочего конца университетской библиотеки. Исполнитель
  
  
  
  
  использовал стены лестничной клетки, чтобы изобразить краской и штукатуркой историю попыток человека записать свое общение с товарищами. Здесь, ниже первого этажа, они прошли мимо пиктограмм и петроглифов. Финикийский алфавит был намного выше, а символический язык компьютеров - еще выше. «Может быть, это ни к чему не приведет, но я хотел бы поговорить с некоторыми из тех людей, которых предупредили об опасности того взрыва. Я хотел бы узнать, что им сказал Диллон Чарли.
   Они вышли на уровень первого этажа. Сквозь стеклянную южную стену библиотеки здание гуманитарных наук вырисовывалось над платанами центрального торгового центра - монолитная скульптура на фоне темно-синего осеннего неба. Обычно Чи нравилось здание. Сегодня это напомнило ему надгробия.
   "Почему?" - сказала Мэри. «Что они могут вам сказать, что имеет к этому отношение?»
   «Может быть, ничего», - сказал Чи. «Но убийства произошли из коробки для подарков, и кража коробки, похоже, имеет какое-то отношение к пейотной религии Диллона Чарли, и все, кажется, ведет к тому, что произошло на нефтяной скважине».
   «А может, тебе просто любопытно», - сказала Мэри. «В любом случае, вы не сможете их найти. Прошло тридцать лет.
   «Это будет не так сложно, - сказал Чи. «Вероятно, все они будут родственниками Диллона Чарли. Он нанял их, так что они будут родственниками. По крайней мере, кузены, дяди или родственники. Навахо не только изобрели семейственность. Мы усовершенствовали его ».
   «Но тридцать лет», - сказала Мэри. «Они будут мертвы. Или половина из них будет ».
   «Один или два, наверное, - сказал Чи. «Мы знаем, что Диллон Чарли. Но шансы, что четыре из них все еще существуют ». Теперь они вышли на улицу, шли по выложенному кирпичом торговому центру к югу от библиотеки, под ногами хрупкие листья платана, а жаркий свет заходящего солнца отбрасывал их тени на сотню ярдов вперед и превращал скалистый восточный склон Сандианских гор в цвет разбавленной крови. . Чи подумал об этом, и о Ханте, идущем в пятидесяти футах позади них, и о цели, которую они сделают для кого-нибудь, стоящего на любой из дорожек или балконов, выходящих на торговый центр.
   «А что они могут вспомнить лет тридцать? Наверное, немного.
   "Кто знает?" - сказал Чи. Он думал. Наверное, ничего с реальной точностью. Но другого выхода не было. И если ничто иное, охота на выживших из Людей Тьмы заставила бы его покинуть резервацию. Он возьмет с собой Мэри. В резервации блондин никогда не узнает, где их искать.
  22
   Днем спустя Чи сделал бесплодный выстрел в темноте и добавил несколько деталей к своему списку имен Диллона Чарли «Люди промозглости».
   Выстрел в темноте привел его в библиотеку геологического факультета университета. С некоторой помощью аспиранта он нашел копию журнала геолога нефтяной скважины. «Это выглядит довольно типично для этой местности», - сказал ему студент. «От формации Галистео была небольшая добыча». Он быстро его просмотрел. «Похоже, они нашли пласт, но не нефть».
   «Вы видите в этом что-нибудь необычное?» - спросил Чи. Бревно было ему совершенно непонятно. Он смотрел на лист с символами и обозначениями, чувствуя себя глупо.
   «Я не специалист в области нефтяной геологии Валенсии, - сказал молодой человек. «Но это похоже на то, что я ожидал. Что вы ищете?"
   «Вот в чем проблема, - сказал Чи. "Я не знаю."
   Ему повезло в охоте на разбойников Чарли лишь немного больше. Он и Мэри поехали в резервацию и провели оставшиеся часы дневного света, трясясь по проселочным дорогам и тропам фургонов Шахматной доски, выискивая информацию, чтобы соответствовать именам, извлеченным из маяка Грантса. К ночи список выглядел так:
  
   Роско Сэм, Охо Энсино или Стоячий рок. Грязевой клан. Мертв. Подтверждено.
  
   Джозеф Сэм, Охо Энсино или, может быть, район Пуэбло Пинтадо. Клан Грязи и женился на клане Соли. По одному сообщению, он умер в 1950-х годах. Другие говорят нет.
  
   Винди Цосси. Грязевой клан. Женат на клане Стэндинг Рок. Раньше жили в районе Харт-Бьютт? Может быть мертв?
  
   Рудольф Беченти. Грязевой клан. Каньон Койот? Замужем?
  
   Вуди Бегей. Грязевой клан. Сестра живет на перевале Боррего?
  
   В целом это было неприятно, за исключением Роско Сэма, который заболел в Туба-Сити и умер в больнице BIA, и его помнили мертвым. Другое дело Джозеф Сэм. Дальний двоюродный брат по отцовской линии в семье довольно смутно думал, что он тоже мертв. Другой, еще более дальний двоюродный брат по отцовской линии, сказал, что перевез овцу своей жены и свое имущество в резервацию Кононсито и, вероятно, все еще там живет. Живым или мертвым, Джозефа Сэма никто не видел годами. То же было и с остальными. Свекровь вспомнил, что Рудольф Беченти переехал в Лос-Анджелес, но слышал, что он вернется снова. Некоторые из его современников, живших вокруг Амброзийских озер, смутно и неблагоприятно вспоминали Винди Цосси как единого человека.
  
  
  
  
  «отряда» Цосси, который жил в Каньоне Койот, но давно уехал. За исключением Роско Сэма, определенно и конкретно мертвого и похороненного, этот день не дал ничего конкретного. Что касается Вуди Бегея, то только одна старуха помнила, что его сестра жила к северу от дома капитула на перевале Боррего, а имя его сестры было Фанни Кинлихини.
   Его неясность озадачила Чи. Казалось, что эти Люди Тьмы существуют только в призрачных слухах, а не из плоти и крови. Даже место взрыва нефтяной скважины ускользнуло от них. Охота на Роско Сэма привела их к тому месту, где, согласно записям Чи, он находился. Они нашли только огромную пыльную яму, которая была «Красной двойкой» - дюжина гигантских электрических лопат, поедающих землю в яме, глубиной двести ярдов и шириной полмили. Место нефтяной скважины тоже казалось воспоминанием о том, чего никогда не было.
   Но Fannie Kinlicheenie определенно была из плоти и крови. Она смотрела на них через дверной проем своего дома, когда они подъезжали. Чи припарковал свою патрульную машину в вежливых тридцати ярдах от резиденции, тем самым соблюдая традицию уединения скромных людей. Когда Fannie Kinlicheenie будет готова принять гостей, она сообщит им об этом. А пока они будут ждать. Чи предложил Мэри сигарету, и она взяла ее.
   «Я не должна курить эти штуки», - сказала она, когда он закурил для нее.
   «Я тоже не должен», - сказал Чи.
   «Этот парень тоже умрет, - сказала Мэри. «Либо так, либо куда-то уехал».
   Чи чувствовал, что она права. Иначе бы его кто-то вспомнил.
   «Вы слишком пессимистичны», - сказал Чи.
   «Нет. Я реалист. Их осталось четверо. Через тридцать лет у вас будет около двадцати пяти процентов смертности. Думаю, Вуди Бегей - единственный.
   Чи подумал об этой логике. Он выдохнул облако сигаретного дыма.
   «Вы начали с шести», - сказал он. «Мы убили Диллона Чарли и Роско Сэма. Это уже тридцать три процента смертности ».
   Мэри не стала комментировать.
   Затем она сказала: «Если вы так думаете, вам следует избегать игр в покер. То, что произошло в прошлом, не влияет на математику. На вероятности это не влияет. Забудьте о двух других. Теперь у нас есть имена четырех человек, которые были живы тридцать лет назад. Скорее всего, один из четырех мертв, а трое живы.
   «Хорошо, - сказал Чи. «Я куплю это. А теперь скажи мне, как ты думаешь, что мертвым будет Вуди Бегей.
   «Это интуиция, - сказала Мэри. «У женщин есть интуиция»
   Чи потянулся к ключу в замке зажигания. - Думаешь, есть смысл торчать? Тратить время Фанни.
   Мэри улыбнулась ему. «Раз уж мы зашли так далеко, может, мы сможем подтвердить нашу догадку».
   «Я бы хотел, - сказал Чи. "Уверены, вас не оскорбят?"
   «Нет», - сказала она. «Однажды я ошибся».
   «Но не в последнее время», - сказал Чи.
   «Я думаю, мне было четыре года». Она остановилась. «Нет, вообще-то, я дважды ошибался. Второй раз был достаточно тупым, чтобы принять участие в Великой охоте на Джимми Чи. Мальчик, я устал. Как далеко мы проехали сегодня? »
   «Не знаю, - сказал Чи. «Может, двести пятьдесят миль. Просто он кажется длиннее, потому что по большей части это были грунтовые дороги ».
   «Кажется, тысяча», - сказала Мэри. «Эта штука едет как грузовик. Я думаю, у вас слишком много воздуха в зубцах ».
   «Мы вложили указанную сумму», - сказал Чи. «Он предназначен для того, чтобы мы достаточно встряхнули, чтобы мы не уснули во время вождения».
   «Если подумать, был еще раз, когда я ошибался». Она взглянула на него и быстро отвернулась. «Это было на аукционе, когда у меня сложилось впечатление, что я вам интересен».
   «Я», - сказал Чи.
   «Я имею в виду романтически. Вы интересуетесь мной, потому что я англоязычный. Вопросы целый день. Я чувствую, что у меня интервьюирует социолог ».
   «Антрополог», - сказал Чи. «И по этой же причине вы пришли со мной. «Что на самом деле нравится этому индейцу навахо?» Вы просто не можете этого признать ».
   Мэри засмеялась. «Я признаю это», - сказала она. «Теперь я знаю, кто ты на самом деле. Ты странный."
   «Но кто знает, - сказал Чи. «Может быть, из этого вырастет что-то великое. У нас был учитель Шекспира в ЕНД, который сказал, что Ромео пишет доклад о Капулетти для своего класса социальных исследований. Он просто хотел понять, что думает Джульетта.
   «Я думаю, что это был Капулетти», - сказала Мэри. «Она была Монтегю».
   "Что в имени?" - произнес Чи. «« Роза под любым другим названием… »»
   "Так каково твое секретное имя?" - спросила Мэри.
   «Роза», - сказал Чи. "Что-то такое."
   Дом «Кинличение» был деревянно-каркасным, утепленным черной гудроновой бумагой. Он располагался на песчаном пространстве, достаточно высоком, чтобы открывать прекрасный вид на холмистый, размытый пейзаж - серо-серебристый шалфей и черный куст креозота.
   На горизонте доминировала гора Тейлор, как и все на шахматной доске. Его вершина была белой, но ее склоны были голубыми и безмятежными. Позади дома находился круглый каменный хоган, дверь которого выходила на восток.
  
  
  
  
  
  Здесь стояли небольшой стальной сарай в Монтгомери-Уорд и горбатая крыша землянки, где семья принимала потовые ванны. «Вы когда-нибудь замечали, как навахо всегда строят свои дома там, где есть вид?» - спросил Чи.
   «Я заметила, что навахо строят свои дома настолько далеко, насколько это возможно от других навахо, - сказала Мэри. "Есть ли в этом значение?"
   «Мы не любим индейцев, - сказал Чи.
   Миссис Кинличини была в дверях. Ее волосы были аккуратно собраны в пучок, на ней было тяжелое серебряное ожерелье из цветов тыквы и широкий браслет из серебра и бирюзы. Миссис Кинличини была готова принять гостей.
  23
   "МОЙ БРАТ?" Выражение лица Фанни Кинличини было озадаченным. «Вы хотите его найти?»
   Они были в передней комнате дома. Стул, на котором сидел Джим Чи, был покрыт жестким зеленым пластиком. Сквозь форменную рубашку он чувствовал холодок. Дом был «летним хоганом» Кинличенисов. Печи в нем не было. Через некоторое время, когда суровые деревенские морозы наступят в полную силу, семья переместит свои пожитки в старый каменный «зимний хоган» и бросит это плохо изолированное строение холоду. До этого проблема временного интервала между сезонами решалась за счет снятия большего количества слоев одежды. Fannie Kinlicheenie выглядела примерно на восемь слоев глубиной. Чи пожалел, что надевал куртку из патрульной машины.
   «Мы слышали, что этот человек был вашим братом, - сказал Чи. «Нам нужна от него некоторая информация».
   «Но он мертв», - сказала Фанни Кинличини. «Он умер для…» Она замолчала, пытаясь назначить дату. «Да ведь он был мертв, когда я вышла замуж, а это было в 1953 году».
   Чи взглянул на Мэри. «Я этого не знал, - сказал он.
   Фанни Кинличини хмуро смотрела на него.
   «Почему ты хотел с ним поговорить?»
   «Раньше он был членом церкви пейот. Тот, что закончился Грантсом. Мы хотели спросить его об этом ».
   «Эти сукиные сыновья», - сказала Фанни Кинличини по-английски. «Что вы хотите о них знать?»
   «О том, что случилось давно. Ваш брат и некоторые из них работали на нефтяной скважине. Вождь пейотов предупредил их, чтобы однажды они не уходили, и пока их не было, колодец взорвался ».
   «Я знаю об этом», - сказала Фанни. «Я была тогда девушкой и тоже была в той церкви пейота. Я был водовозом. Вы знаете об этом? "
   «Да», - сказал Чи. Он не знал всего о церкви американских индейцев, но знал, что водонос, обычно женщина, играет незначительную роль в ритуале.
   - Эти сукины сыновья, - повторила она. «Было…» Она замолчала, посмотрела на Мэри и снова на Чи. Они говорили на английском языке, на котором говорили все трое. Теперь Fannie Kinlicheenie сменила языки. «В той церкви были ведьмы», - сказала она на навахо. О ведьмах говорили осторожно. Один неохотно обсуждал их с незнакомцами. О них вообще говорили не при тех, кто не был членами Народа. Мэри не была Динетой - не из Народа.
   «Откуда вы знаете, что они ведьмы?» - спросил Чи. Он придерживался английского. «Иногда людей обвиняют в том, что они перевертыши, а это не так».
   Fannie Kinlicheenie ответила на навахо. «Они вызвали у моего брата трупную болезнь», - сказала она.
   «Может, он где-то еще встретил ведьму».
   «Это были они», - сказала она. «Были и другие вещи. В том году взорвалась нефтяная скважина. Они притворились, что лорд Пейот сказал им, что это должно произойти. Они сказали всем, что Господь послал видение, чтобы сказать им не идти в этот день на работу. Но ведьмы взорвали эту нефтяную скважину. Вот как они знали, что это должно произойти ».
  
  
  
  
  "Откуда ты это знаешь?" - спросил Чи. Он забыл говорить по-английски. Фактически, он забыл Мэри, которая сидела и слушала и выглядела озадаченной.
   «Я просто знаю это», - сказала Fannie Kinlicheenie.
   Чи обдумал это. Вмешалась неуместная мысль. В доме белого человека не было бы этой полной тишины. Там будет тиканье часов, звуки холодильника, откуда-то доносится шум телевизора. Здесь вообще не было звука. Без уличного шума. Сирен нет. Снаружи уже был закат; даже ветерок был тих.
   «Моя тетя, - сказал Чи, используя титул уважения молодого человека к пожилой женщине, - я прошел долгий путь, чтобы поговорить с вами здесь, потому что то, что вы знаете, может быть очень важным. Я думаю, что на той нефтяной скважине произошло что-то очень плохое, и люди все еще могут умереть из-за этого. Если это сделали волки навахо, то я думаю, что мы все еще имеем дело с той же группой ведьм. Можете ли вы сказать мне, откуда вы узнали, что волки навахо взорвали нефтяную скважину? Кто-то тебе сказал?
   "Никто мне не сказал. Только моя собственная голова ».
   "Как это было?"
   Fannie Kinlicheenie думала, как ответить.
   «Мой брат заболел. Здесь у него болела середина. Фанни указала на свой живот. «Где дух. И боли в ногах. Мы получили дрожь в руке, чтобы войти и выяснить, что случилось. Дрожащая рука сказала, что это сделала ведьма. Он нашел небольшую шишку на затылке Вуди, куда ведьма положила трупный порошок. Затем заболел еще один из них, и они заставили его дрожать в руках. И он тоже был колдуном. И дрожащая рука сказала, что есть Путь врага для них обоих. Фанни Кинличини остановилась, собирая то, что хотела сказать.
   "Что происходит?" - спросила Мэри.
   Чи поднял руку. «Минуточку», - сказал он. А потом женщине-кинличенице: «Еще одна заболела, ты сказал. Вы имеете в виду другого члена церкви? "
   «Это был Роско Сэм, - сказала Фанни. «Один из тех, кто работал на нефтяной скважине с Вуди. Один из них, назвавший себя Людьми Тьмы ».
   «Ах, - сказал Чи. Он снова заговорил по-английски, чувствуя любопытство Мэри. «А дрожащая рука сказала, что есть Путь Врага? Чтобы сделать это правильно, вы должны знать, кто такая ведьма. ВОЗ…"
   «Верно», - сказала Fannie Kinlicheenie. «Они сделали« Путь врага »для них обоих, и все было сделано правильно. Им обоим на какое-то время стало лучше, но потом им пришлось отвезти Вуди в больницу в Гэллапе, и он умер ».
   «Они не очень верят в волков навахо в больнице, - сказал Чи. «От чего они думали, что он умер?»
   «Они сказали, что это рак», - сказала Фанни. «Лейкемия попала в его кровь».
   «Джозеф Сэм все еще живет здесь?»
   «Он тоже умер», - сказала Fannie Kinlicheenie. «Я слышал, что это то же самое. Лейкемия."
   «Я бы сказал, что Enemy Way не сработал, - сказал Чи.
   «Я думаю, они слишком долго ждали. Но отчасти это сработало. Он повернул зло и направил его на волка навахо ». Улыбка Фанни Кинличини была полна злобы. «Он тоже умер».
   «Вы знаете, кто это был?» Чи знал, что ему придется ждать ответа и что он может не получить его. Дини не любил говорить о мертвых или ведьмах. Говорить имя мертвой ведьмы было вдвойне опасно.
   Фанни Кинличини облизнула губы.
   «Это был главный пейот», - сказала она.
   И поэтому она избегала произносить имя Диллон Чарли.
  24
   Они тряслись по грязной дороге к дороге с уклоном, которая должна была привести их к асфальтовому покрытию и обратно в Краунпойнт. Солнце уже село. Высоко над головой полоса перистых облаков светилась лососево-розовым в послесвечении. Но вокруг них было темно. Мэри почти ничего не говорила.
   «Ты собираешься рассказать мне, о чем все это было?» Она спросила, не глядя на него.
   Чи взглянул на ее профиль. «Та часть, где она начала говорить на навахо?»
   «И вы начали говорить на навахо. Да. Эта часть. "
   «Она сказала, что некоторые люди в церкви американских индейцев были ведьмами, и они отравили Вуди Бегея и Роско Сэма, и они оба умерли. И прежде чем они умерли, они держали для них Путь Врага, и это настроило ведьм против ведьм. А ведьмой был Диллон Чарли, и это убило Диллона ».
   Теперь Мэри смотрела на него. «Что ты думаешь обо всем этом?»
   «И она сказала, что ведьмы взорвали нефтяную скважину», - добавил Чи. «И этот Джозеф Сэм тоже мертв».
   «Она сказала, почему они хотели это сделать?»
   «Нет», - сказал Чи.
   «Она знала? Вы ее спрашивали?
   «Нет», - сказал Чи. «Вы должны понять наших ведьм. Мотив в обычном смысле слова им не нужен. Вы знаете о волках навахо? »
   «Я так думала, - сказала Мэри. «Разве им не нравятся ведьмы белых людей, и ведьмы в целом, и наши ведьмы Лагуна-Акома?» Она смеялась. «Ведьмы через дефис», - сказала она. «Только с Бюро по делам индейцев США можно будет получить ведьм через дефис».
   «То, как оно работает с навахо, колдовство - это полная противоположность Пути навахо. Ш
  
  
  
  
  Святой Народ учил нас, цель жизни - йочжо. Нет слова для этого по-английски. Что-то вроде сочетания красоты / гармонии, гармонии, движения по течению, ощущения умиротворения, все заключено в единую концепцию. По сути, колдовство - это противоположность этой концепции. Конечно, вокруг этого построена мифология. Вы можете стать ведьмой, нарушив основные табу - убийство родственника, инцест и так далее. И вы получаете определенные силы. Вы можете превратиться в собаку или волка. Ты можешь летать. И у вас есть власть делать людей больными. Это противоположно той доброй силе, которую дал нам Святой Народ - исцелять людей, возвращая их в йочжо. Вернемся к красоте. Итак, короче говоря, у ведьмы не было бы мотива для взрыва нефтяной скважины. Подрывать людей - это плохо. Вот и весь мотив, который нужен оборотню.
   «И она сказала, что Диллон Чарли был ведьмой?»
   "Это то, что она сказала. У семей был Путь Врага, и они перевернули колдовство, и Диллон Чарли умер ».
   «Это доказывает, что он был ведьмой?»
   «Ну, вроде как», - сказал Чи. «Они должны были бы уже, чтобы его опознали как ведьму. Затем кто-то должен получить что-то принадлежащее ведьме - волосы, пару носков, шляпу, что-то личное. Это представляет собой скальп в церемонии Enemy Way. В последний день церемонии в кожу головы стреляют стрелой. Если все было сделано правильно и у них есть подходящая ведьма, это заставит ведьму заболеть и умереть от собственного заклинания.
   "И пациент поправляется?"
   «Вот как это работает. Но у нашего друга Вуди это не сработало. И у Роско Сэма это не сработало ».
   Патрульная машина вылетела на мелководье и снова вылетела. Облако над головой изменилось с розового на ярко-красный. «Еще двое мертвых, - сказала Мэри Лэндон. «Или три».
   «Ты предсказал Вуди», - сказал Чи.
   «Сначала их было шестеро», - сказала она. «Шесть людей тьмы. Шесть человек, не вышедших работать на нефтяную скважину. Теперь мертв Роско Сэм, и Джозеф Сэм, и Бегей, и Диллон Чарли ".
   «Уходит Винди Цосси и Рудольф Беченти», - сказал Чи. «И пока никто не знает, где их найти».
   «Слишком много мертвых, - сказала Мэри Лэндон. «Они не были бы такими уж старыми. Вероятно, поздний средний возраст, если бы они были живы сейчас. Но они умерли очень-очень давно. Когда они были довольно молоды. Всего через несколько лет после нефтяной скважины. Слишком много, чтобы умереть. Она задумчиво посмотрела на него. «Вы думаете, кто-то их всех отравил? Что-то такое? Может, месть? »
   «Насколько нам известно, Бегей умер от лейкемии», - сказал Чи. «То же самое и с Роско Сэмом. Диллон Чарли скончался в больнице. Вайнс говорит, что сказал ему, что у него какой-то рак. Во всяком случае, в больнице они бы обнаружили яд, если бы это был он.
   «С вскрытием?» - спросила Мэри.
   Чи немного водил машину. «Я думаю, вы думаете о том же, что и я, - сказал он. «Вы думаете об Эмерсоне Чарли».
   «Да», - сказала Мэри. «Я думаю о том, как Эмерсон Чарли не прошел вскрытие».
   «Потому что кто-то украл его тело из холодного помещения в BCMC», - сказал Чи.
   «Что кажется забавным воровать».
   «Верно», - сказал Чи.
   «Если только ты не хочешь провести вскрытие».
   «Верно», - сказал Чи.
   «Это то же самое, что вы получите, если разнесете парня на мелкие кусочки, взорвав его грузовик. Вскрытия нет. Правильно?"
   «Ага, - сказал Чи.
   «Ага», - сказала Мэри. «Да, или, может быть, чушь. Зачем кому-то нужно травить Эмерсона Чарли? Или Диллон Чарли? Или Вуди Бегей, или кто-нибудь из этих парней?
   «Нет причин», - сказал Чи. "Но вы знаете, что? Поехали в Альбукерке и посмотрим, что мы можем узнать в больнице.
   «Не знаю, - сказала Мэри Лэндон. «Когда я хожу с тобой куда-нибудь, это не пикник». Она заколебалась. "Как ты думаешь, он там будет?" Ей не нужно было говорить «блондин». Чи знал, что она имела в виду.
   «Я думал об этом, - сказал Чи. «На его месте я бы не подошел к той больнице. И если бы я искал нас с тобой, то я бы в последний раз искал это место ».
  25
   ВРАЧА звали Эдит Васса. Утреннее солнце косо падало в окно за ее столом и отражалось в ее коротких рыжих волосах. Это была молодая женщина с таким розовым цветом лица, что заставило Джимми Чи задуматься, почему белые мужчины называют индейцев краснокожими. Доктор Васса был врачом, лечившим Эмерсона Чарли в Центре исследования и лечения рака Университета Нью-Мексико. Таким образом, ей пришлось попытаться выяснить, что случилось с трупом Чарли. Это был неприятный и неприятный тупик. Эдит Васса это надоело. Выражение ее лица это было видно.
   «Я могу рассказать вам все, что знаю, в нескольких словах. Жизненно важные функции Эмерсона Чарли прекратились примерно в 17:13. Дежурный врач провел обычное обследование и констатировал смерть. Тело было отправлено на вскрытие и перевезено в холодную комнату морга. На следующее утро служитель морга заметил, что у него только одно тело вместо двух. Он предположил, что тело доставили в морфологическую лабораторию без
  
  
  
  
  
  должным образом проверены ». Доктор Васса нетерпеливо взмахнула руками. «Чтобы опустить ненужные подробности, наконец-то выяснилось, что тело исчезло».
   «Вы полагаете, что его украли?»
   «Я предполагаю, что его забрали родственники», - сказал доктор Васса. «Полиция Альбукерке подумала, что мы могли просто куда-то потерять его». Она засмеялась, но ей не показалось, что это было смешно.
   «Все, что мы на самом деле знаем, это то, что одна из тележек морга была найдена на следующее утро в коридоре возле погрузочной платформы. Предположительно он использовался для перемещения тела. И мы обнаружили, что сумка с личными вещами, принадлежавшая второму телу в морге, также отсутствовала. Кажется безопасным предположить, что кто-то проник в морг, взял не тот мешок с личными вещами, положил сумку на тележку с телом, скатил ее по коридору к погрузочной платформе и погрузил все в машину или что-то в этом роде. ”
   «Его держали на вскрытии?»
   «Это должно было быть проведено для вскрытия».
   "Почему вскрытие?"
   «Это рутина. Мы изучаем рак. Как это влияет на клетки. Как лечение влияет на опухоли. Влияние лечения на тромбоциты. По костному мозгу. Метастаз. Так далее."
   «Метастаз?»
   «Распространение. Как рак распространяется от одной части тела к другой ».
   "Вы не подозревали о грубой игре?" - спросил Чи.
   Доктор Васса слабо улыбнулся. «Вы не заболеете лейкемией из-за нечестной игры. Это не яд. И это не похоже на инфекционное заболевание, которое можно вызвать, введя бактерии. Это вызвано… - доктор Васса заколебался.
   Джимми Чи с любопытством ждал. Как эта женщина описала бы происхождение лейкемии навахо?
   «Мы не знаем точно, что его вызывает. Возможно какой-то вирус. Возможно, какая-то неисправность в костном мозге, где вырабатываются клетки крови ».
   «Достаточно честно, - подумал Чи. Он сам не мог бы сделать лучше.
   "А это редко, особенно среди взрослых?"
   «Относительно», - сказал доктор Васса. «Я думаю, что в этом году заболеваемость всеми видами злокачественных новообразований составляет менее трех на тысячу. Лейкемические заболевания составляют около одного процента от этого числа. Скажи три из ста тысяч ».
   «Три на тысячу?» - сказала Мэри Лэндон. «Что бы вы подумали о ситуации, когда у вас было шесть мужчин, друзей, членов одной церкви, дальних родственников, и трое из них умерли от рака?»
   «Я был бы удивлен, - сказал доктор Васса.
   "Как удивлен?" - спросила Мэри Лэндон. «Три из шести вместо трех из тысячи».
   «Это было бы совпадением, - сказал доктор Васса, - но такие вещи могут случиться. Математические вероятности работают странным образом. Был ли Эмерсон одним из трех?
   «Он был сыном одного из троих», - сказал Чи.
   «Его отец умер от рака?»
   «Вот что нам сказали», - сказала Мэри.
   "Но вы не знаете наверняка?" - спросил доктор Васса. «Все ли они жили в одном районе? Работаете на одной и той же работе? Думаю, если бы они действительно все умерли от рака, нашим специалистам по эпидемиологии было бы интересно ». Доктор Васса улыбнулся. «Особенно, если это рак желчного пузыря. Они очарованы этим ». Она потянулась за телефоном. «Я назначу тебе встречу с Шерманом Хаффом».
   Офис Шермана Хаффа находился в подвале. Доктор Хафф задавал вопросы, делал записи и снимал трубку. «Три из шести - это необычно», - сказал он. «Итак, сначала мы пытаемся выяснить, есть ли они в реестре опухолей». Он заговорил по телефону, представился и зачитал в своих записях имена Диллона Чарли, Роско Сэма и Вуди Бегея. Он прижал трубку к уху с приподнятым плечом и повернулся к Чи и Мэри Лэндон.
   «Подождите минуту или две, - сказал он. «Это вопрос проверки имен с помощью компьютера. Реестр пытается вести файл по каждому случаю рака, диагностированному в штате, но это было еще тогда, когда они впервые его настраивали. А может быть, они были в резервации, где им не поставили диагноз ».
   «Другими словами, если у вас нет зарегистрированных имен, это не обязательно означает, что у них не было рака?»
   «Не с начала 1950-х годов, - сказал Хафф. «И не из резервации навахо. Однако даже в те дни они получали большинство из них. У них было неплохо… »
   Телефон что-то сказал Хаффу на ухо. «Секундочку», - сказал он.
   Он сделал заметку. «Хорошо, - сказал он. Он написал снова. "Благодаря. Вытащите мне папки. Я хочу на них взглянуть. Он повесил трубку и взглянул на Чи.
   «Диллон Чарли, лейкемия. Роско Сэм, злокачественное новообразование, поражающее печень и другие жизненно важные органы. Вуди Бегей, лейкемия. Лицо Хаффа было задумчивым. «Это чертовски много рака», - сказал он. «И много лейкозов среди мужчин их возраста».
   «И Эмерсон Чарли», - добавила Мэри Лэндон. «Он также умер от лейкемии».
   «Это то, что сказал мне Васса, - сказал Хафф. «Давай убедимся. Давай возьмем и эту папку. Он снова набрал номер телефона.
   «Пока они у вас есть, дайте им еще несколько имен», - сказал Чи. «Дайте им Рудольфа Беченти, Джозефа Сэма и Винди Цосси».
   «Остальные трое из шести
  
  
  
  
  ? Вы слышали, что у них тоже был рак?
   «Все, что мы знаем, это то, что Джозеф Сэм, вероятно, умер еще в 1950-х годах, и мы не смогли найти Беченти или Цосси», - сказал Чи.
   «Данные реестра опухолей конфиденциальны», - сказал Хафф. «Я могу подтвердить смерть от рака для правоохранительных органов. Не уверен, что смогу просто отправиться ради тебя на рыбалку.
   «Я только пытаюсь подтвердить, что причиной их смерти стал рак. Это экономит мне время. В противном случае мне пришлось бы искать свидетельства о смерти в окружных судах ».
   Хафф снова заговорил по телефону. Он попросил досье Эмерсона Чарли и чек на Цосси, Беченти и Джозефа Сэма. Потом подождал, приложив телефон к уху. Это был крупный мужчина с седыми усами, переходящими в густую седую бороду, загорелой кожей и ярко-голубыми глазами. Позади него стена была увешана плакатами: «Дым может сделать вашего доктора богатым». «Курили родители маленькой сироты Энни». «Искоренить старость: дым!» «Чтобы убить пересмешника: пустите на него дым». В тишине Чи почувствовал постукивание. Мизинец Мэри барабанил по подлокотнику ее стула. Телефонная трубка издала звук.
   «Давай, - сказал Хафф. Он писал в своем блокноте. «Хорошо, - сказал он. «Я бы хотел их всех увидеть». Он повесил трубку и какое-то время сидел, молча глядя на написанное. «Хорошо, - сказал он.
   "Еще один?" - спросила Мэри.
   «Рудольф Беченти», - сказал доктор Хафф. «Еще одна форма лейкемии».
   «Это четыре из шести возможных», - сказала Мэри Лэндон.
   «Конечно, - сказал доктор Хафф. «Это чертовски высокий процент».
   «Как насчет двух других?» - спросил Чи. «Цосси и Джозеф Сэм?»
   «Ни одно имя не появилось, - сказал Хафф. Он хмурился. «Четыре из шести», - сказал он. «Что, черт возьми, могло это объяснить? Что они делали?"
   «В 1948 году они были членами разведывательной бригады на нефтяной скважине недалеко от Грантса», - сказал Чи. «Общий труд. Кроме того, все они были членами одного небольшого культа в Церкви коренных американцев ».
   «Они когда-нибудь работали там на урановых рудниках? Мы думаем, что от этого немного прибавили. Но это был рак легких ».
   «Насколько нам известно, нет. И добыча полезных ископаемых в Амброзии Лейкс только начиналась, когда эти парни умирали, - сказал Чи.
   «А как насчет асбеста? Они устанавливали изоляцию? » Он покачал головой. «Нет. Вдыхаемое асбестовое волокно - канцероген, но ничего подобного. Ничего похожего на четыре из шести. И не так быстро. И это неправильный вид рака. Вы еще что-нибудь знаете о них?
   «Чертовски мало», - сказал Чи.
   «Они когда-нибудь работали на полигоне в Неваде? Они работали там, когда мы проводили атмосферные испытания бомб? »
   «Не знаю, - сказал Чи. "Это маловероятно".
   «Это могло бы объяснить это, - сказал Хафф. «Этой осенью мы только что узнали, что в середине 1950-х у нас была целая серия смертельных случаев от лейкемии по ветру от полигона. Мы зафиксировали двенадцать случаев в одном маленьком сообществе. Образование клеток крови особенно чувствительно к некоторым формам излучения ».
   «Я знаю, что Диллон Чарли не работал нигде недалеко от Невады, - сказал Чи. «Он работал на горе Тейлор до самой своей смерти».
   «Что касается Эмерсона Чарли, - сказала Мэри, - испытания атмосферы прекратили много лет назад, и он просто умер».
   Хафф выглядел разочарованным. «Да, - сказал он, - но иногда на разработку уходит годы. И не все дела могут быть связаны ». Он криво улыбнулся. «И также, конечно, может быть, никто из них не был в пределах тысячи миль от полигона. Как ты думаешь, ты сможешь найти двух других из шести? »
   «Мы можем продолжать примерять Цосси», - сказал Чи. «Но Джозеф Сэм мертв. Он тебе не поможет.
  
  
  
  
  
  «На самом деле, он может принести нам пользу», - сказал Хафф. «Некоторые виды рака поражают костную ткань. Некоторые другие виды оставляют свои следы в кости при метастазировании. Часто можно обнаружить повреждение ребер или позвонков, а иногда и крупных костного мозга. Вы знаете, где он похоронен?
   «Мы можем попытаться выяснить это», - сказал Чи.
   «И мы постараемся найти среди них какой-то общий знаменатель», - сказал Хафф. «Как насчет этой церкви, к которой они все принадлежат?»
   «Церковь коренных американцев», - сказал Чи. «Церковь пейот».
   Хафф ухмыльнулся сквозь бороду. «Если бы мы заподозрили пейот канцерогенным действием, наша загадка раскрылась бы. Но это не так. Что-нибудь еще? Что-нибудь, что связывает их всех вместе? "
   Чи рассказал ему о видении пейота Диллона Чарли, которое спасло их всех от взрыва нефтяной скважины, и о выживших, присоединившихся, или так казалось, к их собственному культу - Людям тьмы.
   «С родинкой в ​​качестве амулета? Разве фетиш обычно не хищник? Горный лев, или медведь, или что-то в этом роде? » - спросил Хафф.
   «Крот - хищник тьмы, - сказал Чи. «Но использовать его в качестве амулета необычно».
   «Так почему они выбрали крота?» - спросил Хафф.
   «Мне было интересно, - сказал Чи. И когда он это сказал, у него возникла мысль. «Тот, кто забрал тело Эмерсона Чарли, оставил свои личные вещи. Можем ли мы взглянуть на них? "
   "Почему бы и нет?" - сказал Хафф. «Если бы мы их тоже не потеряли».
  26
   КРАСНАЯ ПЛАСТИКОВАЯ СУМКА хранилась в кладовой на втором этаже среди множества одинаковых пластиковых пакетов, расположенных в алфавитном порядке.
   «Бракен», - сказал служитель. «Колдуэлл. Чарли. Вот. Эмерсон Чарли. Вы можете взглянуть на это на том столе ».
   Чи снял помятую черную фетровую шляпу, пару ковбойских сапог, которым требовались полуподошвы, джинсовую куртку, часы Timex со стальным ремешком, клетчатую хлопковую рубашку, футболку, пару жокейских шорт и пару поношенных вещей. джинсовые джинсы, носки, набор ключей от машины, карманный нож, небольшая кожаная сумочка, прикрепленная к длинным кожаным ремешкам, два синих шнурка, пачка бумажных спичек и бумажник. Он отложил кожаный кошелек и бумажник и быстро обследовал все карманы. Они были пусты. Затем он осмотрел бумажник. В нем было пять, два, водительские права, карточка социального страхования и карточка, идентифицирующая агента, который написал политику ответственности на пикапе Чарли.
   Затем он взял кожаный мешочек.
   "Что это такое?" - спросила Мэри. "Что вы ищете?"
   «Это то место, где вы носите свои церемониальные вещи», - сказал Чи. «Предполагается, что из шкуры оленя, убитого ритуальным способом. Он держит ваше лекарство от желчи. Что вы используете против колдовства. Немного пыльцы. Может быть, немного церемониальной кукурузной муки… - Он потянул за шнур и полез в мешок пальцами. «И там ты носишь амулет, если он есть».
   Амулет, который он извлек, был черным и тусклым и имел форму безглазого остроносого крота. Он протянул ее Мэри. Он был тяжелым, сложен из мягкого камня. «Какой-то сланец», - подумал Чи. «Здесь у нас есть Dine’etse-tle», - сказал Чи. «Хищник надира. Охотничий дух подземного мира. Один из Людей Тьмы ».
   Он уставился на него, тяжело опираясь на ладонь, надеясь получить хоть какую-то информацию. Он был хорошо сформирован - лучше, чем большинство амулетов. Чи вспомнил любительскую скульптуру в огромном офисе Б. Дж. Вайнса. Это сделал Вайнс? Был ли он сформирован из одного из тех фрагментов черного камня, который Эмерсон Чарли нашел в коробке для подарков Вайнса? Возможно. Но что это значило? Он сунул родинку обратно в сумку.
   «Это тебе что-нибудь говорило?»
   Чи прочитал две строки навахо. «Это из одного из благословляющих песнопений», - сказал он.
  
   Крот, его место охоты - тьма.
   Крот, его охотничья песня - тишина.
  27
   Секретарь из офиса доктора Хаффа встретил их, когда они вышли из кладовой. Сообщение было из офиса Crownpoint Чи. Ему велели позвонить Мартину в штаб-квартиру ФБР в Альбукерке.
   «Я думала, никто не знает, где мы», - сказала Мэри. Она хмурилась. «Разве не так мы собирались оставаться в безопасности?»
   «Никто, кроме моего офиса», - сказал Чи.
   «Но если ваш офис знает, не может ли кто-нибудь другой…?»
   "Как?" - спросил Чи.
   Мэри подумала об этом, все еще хмурясь. Она пожала плечами. «Думаю, ты прав», - сказала она. «Но вы же знаете, какие люди».
   Мартин хотел напомнить Чи, что он должен был прийти и посмотреть фотографии.
   «Может быть, через день или два», - сказал Чи. «По правде говоря, я буду держаться подальше от мест, где этот парень может меня поджидать».
   «Думаю, теперь ты можешь немного расслабиться. Он ушел."
   "Откуда вы знаете?"
   «Мы тщательно прочесали», - сказал Мартин. «Проверял каждый мотель, каждую гостиницу, каждое место, где он мог остановиться. Мы даже проверяли аренду новых квартир ».
   «Много работы», - сказал Чи.
   «Ему здесь не место, - сказал Мартин. «И мы нашли бело-зеленый Плимут. Это было в маленьком гараже в Гэллапе. Сукин сын въехал и сказал механику.
  
  
  
  
  нужна была работа клапана, и он не торопился. Вот почему мы нигде не нашли его заброшенным ».
   «Это было умно, - сказал Чи. «Знаешь, как он на этот раз выбрался из Альбукерке?»
   «Мы почти уверены, что он украл машину. Просто куда-то пригнал. Может, Эль-Пасо или Денвер. Где-то достаточно далеко, чтобы пропустить наши наблюдения. А потом он сел на самолет, куда бы он ни пошел ».
   «Значит, его нет в Альбукерке?»
   «Нет, если он не живет с родственниками, - сказал Мартин.
  28
   ЦЕНА ЧАСОВ поездки отсюда туда в поисках старших членов клана Грязи Джимми Чи немного узнал о Винди Цосси. Он узнал, что вскоре после взрыва нефтяной скважины Цосси женился на дочери Грейс Яззи из клана Стэндинг Рок. Он переехал на северо-запад, в страну Бисти, чтобы присоединиться к своей новой семье. Его больше не видели вокруг Амброзийских озер. Чи узнал, что жена Цосси мертва. Он узнал и другие вещи. Среди важных было то, что невестка Цосси, женщина по имени Романа Маскет, была жива и здорова и жила между Торо и Краунпойнтом в бревенчатом доме с жестяной крышей и загонами для овец позади нее, которые были видны на склоне выше. шоссе. Миссис Маскет, похоже, знала, где можно найти Цосси, живую или мертвую. Чи также узнал, что, похоже, никто не знал наверняка, какой именно. Никто не слышал о смерти Цосси. С другой стороны, Чи не нашел никого, кто видел бы его годами. И, наконец, у Чи сложилось общее впечатление о Винди Цосси. Это было негативное впечатление. Его родственники и члены его клана, когда они вообще признавали, что помнят его, вспоминали его без нежности и уважения. О нем говорили неохотно, неопределенно, тревожно. Никто не выразил это словами. Поскольку Чи был навахо, в этом никому не было необходимости. Винди Цосси не «уходила в красоту». Винди Цосси не был хорошим человеком. Он не соблюдал тех правил, которые Изменяющаяся Женщина дала людям. Одним словом, Винди Цосси считался его родственниками ведьмой.
   «Я не понимаю, как вы можете так говорить, - сказала Мэри. «Вы сказали мне, что они сказали. Никто даже не намекал ни на что подобное ».
   «Они не будут, - сказал Чи, - ни с кем незнакомым. Я могла бы быть ведьмой. Или может быть. А ведьмы не любят, когда о ведьмах говорят.
   Мэри зевнула. «Вы растягиваете», - сказала она.
   «Вы заметили, что разговор о Цосси заставил их нервничать? Это наводка.
   «Меня интересует то, что я думаю, мы наконец-то найдем одного из них живым», - сказала она. «Что он собирается нам сказать? Я действительно думаю, что теперь он что-то вспомнит ».
   «Если он жив».
   "Он будет."
   «У меня такое же предчувствие», - сказал Чи.
   Они управляли пикапом субагентства, променяв относительный комфорт патрульной машины на способность следовать по следам вагонов. Они ехали на северо-восток, в основном на второй передаче, по изрезанной колеями дороге, которая теперь наклонилась вниз. Чи включил яркий свет. Лучи освещали широкое песчаное дно арройо внизу. Когда они дошли до него, он остановился.
   «Чако Уош», - сказал он. Он включил плафон, развернул карту и изучил ее. Карта была названа «Страна индейцев», выпущена Автоклубом Южной Калифорнии; Чи нашел его точным и подробным. Маршруты движения были классифицированы по девяти категориям: от разделенных автомагистралей с ограниченным доступом до гравия, градуированной грязи и неклассифицированной грязи до сомнительной грязи. Последние пятнадцать миль они ехали по Doubtful Dirt. Судя по карте, Сомнительная Грязь закончилась в Чако Уош.
   Чи сложил карту страны Индии и вытащил из кармана рубашки линованный лист записной бумаги. Оно было взято из записной книжки Большого вождя в красной обложке в доме миссис Маскет. На нем внук Романы Маскет нарисовал еще одну карту, чтобы показать, как добраться до хогана, где Рудольф Чарли проводил «Путь пейот». Его бабушка ходила на службы. Внуку было лет двенадцать. На нем была футболка с символом S в виде Супермена, украшавшая ее перед, и он аккуратно нарисовал карту шариковой ручкой, и пока он рисовал, он объяснил, что Рудольф Чарли был новым вождем пейотов, потому что кто-то застрелил старого вождя пейотов, который был старшим братом Рудольфа Чарли.
   «Прямо в Chaco Wash обычная дорога была размыта», - сказал Суперграндсон. «Вы поворачиваете направо и едете по песку, если хотите, потому что он более гладкий. Будьте внимательны, иначе вы пропустите повороты. Я запишу несколько ориентиров, поищу их. Он поднял глаза, улыбнулся Мэри и вежливо переключился на английский. «Если вы не будете осторожны, то можете заблудиться», - заверил он ее.
   На карте Большого Вождя Суперграндсон написал «солеными кедрами» в том месте, где Сомнительная грунтовая дорога заканчивалась на дне размыва. Теперь в луче фар Чи мог видеть внизу кусты голых зимних соленых кедров. Чи позволил грузовику снова катиться вперед, мимо деревьев и на гладкий пол из арройо.
  
  
  
  
  
  «Вот где мы попадаем в то место, где, если мы не будем осторожны, мы можем заблудиться», - сказала Мэри. "Это правильно?"
   «Верно», - сказал Чи.
   «Не будем, - сказала Мэри. "Я слишком устал. Я совершенно измотан. Кажется, мы пробыли в этом грузовике около семнадцати дней.
   «Примерно с восхода солнца, - сказал Чи.
   Мэри внезапно повернулась и посмотрела в заднее окно. «У меня ощущение, что я оглянусь и увижу, что за нами кто-то идет», - сказала она. «Ни кого. Этот блондин ».
   "Как он мог?" - спросил Чи. «Он никак не мог знать, куда мы идем».
   Она вздрогнула и обняла себя. «Допустим, он умен, - сказала она. «Или, допустим, у него есть причина пойти на эту церемонию пейота».
   "Не понимаю, зачем ему это".
   «Это поминальная служба по Томасу Чарли, не так ли? Или что-то вроде того. Может, он ищет людей, как и мы. Может, мы просто наткнемся на него там.
   «Я в этом сомневаюсь», - сказал Чи.
   «Я думаю, ты такой же, как я. Слишком устал, чтобы заботиться. Ты так устал, что собираешься назвать мне свое военное имя.
   «Теперь это ненадолго», - сказал Чи. «Мы хотим быть у Чарли в полночь, и тогда миссис Маскет скажет нам, что Винди живет в Грантсе, и даст нам его адрес и номер телефона. Потом мы пойдем спать, а завтра мы позвоним Цосси, и он расскажет нам, кто и почему взорвал нефтяную скважину, и где найти доказательства для большого жюри, кого арестовать и почему Эмерсон Чарли тело вывезли из больницы, и кто нанял блондина, чтобы он стрелял в Томаса Чарли, и ...
   «Ой, стой, - сказала Мэри. Она зевнула из-за руки. «Если повезет вам и мне, - сказала она, зевая, - этот ребенок дал нам неправильный адрес или неправильную ночь, или миссис Маскет не будет там, или она никогда не слышала о Винди Цосси, или ей не понравится ваша внешность, и она не будет с вами разговаривать, или она скажет вам, что Цосси переехал в Танзанию и не оставил адрес, или это неправильный Цосси, или блондин будет там, и он стрелять в вас. Или, что еще хуже, он меня застрелит.
   Чи улыбнулся. «Что ж, - сказал он, - мы скоро узнаем».
   Без семи минут до полуночи след, по которому они шли, огибал скалистый выступ, поросший низкорослым можжевельником. Фары грузовика отражались от лобового стекла, а затем от рифленой металлической крыши хижины и стекла окна под крышей. Чи притормозил и посмотрел, что ему показывают фары. Три пикапа, старый белый «шевроле» и фургон, на котором сидениями служили тюки сена. В двадцати ярдах за хижиной виднелась круглая каменная форма хогана с тонкой струйкой голубого дыма, выходящей из дымового отверстия в центре его конической, изолированной от грязи крыши. Никого не было видно.
   Чи припарковал грузовик рядом с новейшим пикапом, выключил фары и вышел в темноту. Заходила луна, и на черном небе сиял миллиард звезд. Он стоял с поднятым лицом и пил - огромный флуоресцентный свет Млечного Пути, узор зимних созвездий, невероятную безмолвную яркость Вселенной.
   Мэри стояла рядом с ним. «Боже мой», - сказала она приглушенным голосом. «Я никогда не видел такого неба».
   «Высота», - сказал Чи. «Мы почти достигли континентального водораздела. Полторы мили над уровнем моря; воздух тонкий. А отчасти потому, что нет наземных огней. Смотри, - сказал он, указывая на юго-восток. «Видите это маленькое сияние на горизонте? Это Альбукерке. В сотне миль отсюда, но вы можете видеть, что он делает ».
   «Это заставляет на минуту забыть, насколько тебе холодно», - сказала Мэри. Она вздрогнула. «Минута истекла. Мне холодно."
   Из хогана доносились звуки песни и стук барабана. Расстояние и стены хогана приглушали его, а пение было не более чем ритмом подъема и спада, частью фона безветренной ночи. Чи взглянул на часы. Последователи лорда Пейота не прекращали свой церемониал до полуночи. Они начали на закате после молитвы, чтобы сообщить заходящему солнцу, что их намерения святы, и ритуал не закончился до восхода солнца. Но в полночь был перерыв. А это означало, что нужно ждать еще пять минут.
   «Когда я был мальчиком, - сказал Чи, - иногда моя мать будила меня в самой темной части ночи, и мы уходили от хогана, и она учила меня звездным знаниям. Как движутся созвездия и как определить направление и время ночи, если вы знаете время года. И как все началось ».
   «Как все это началось?» - спросила Мэри.
   «Навахо еще не было. Просто святые люди. Первый мужчина, Первая женщина, Говорящий Бог, Монстр Гила, Кукурузный Жук, все различные фигурки йеи. Ночью небо было черным и пустым, если не считать луны. Итак, Первый Человек решил повесить звезды. И он поставил «Мальчиков из Синего Кремня», - Чи указал на Цефея, - и Медведя, и Преследующего Бога, и всех остальных. И вот появился Койот, и он схватил одеяло, на котором у Первого человека были звезды, ожидающие, чтобы его повесили.
  
  
  
  
  Он бросил все, что осталось, одним большим раскачивающим движением. Это то, что сделало Млечный Путь.
   «Совершенно койот», - сказала Мэри. Она снова вздрогнула и обняла себя.
   Хоган теперь молчал, и внезапно в дверном проеме появился свет, когда одеяла, висящие на проеме, были откинуты.
   Чи залез в кабину грузовика и включил плафон. Было вежливо сообщать людям, кто к ним звонит.
   Вопреки пессимизму Мэри, миссис Маскет присутствовала. Это была седая крепкая женщина с красно-зеленой маской поверх объемной бархатной блузки и юбки традиционных женщин навахо. Она не была уверена, что хочет говорить о Винди Цосси.
   Рудольф Чарли пригласил их с холода в кабину и стал рядом с ними, слушая. Рудольф Чарли был очень похож на Томаса Чарли. Чуть моложе и даже тоньше.
   «Все это случилось очень давно, - говорил Чи. «До того, как женился на твоей сестре. Произошел взрыв на нефтяной скважине, где он работал. Мы хотим узнать, помнит ли он, что произошло ».
   Миссис Маскет уставилась на Чи, нервно взглянула на Мэри, на Чарли, а затем снова на Чи.
   «Он ничего не помнит, - сказала миссис Маскет.
   «Кажется, что почти все, кто работал с Цосси, мертвы», - сказал Чи. «Мы не можем с ними разговаривать. Мы хотим с ним поговорить ».
   «Я думаю, что Винди тоже мертв, - сказал Рудольф Чарли. «Я думаю, что ведьма достала их всех».
   «Да, - сказала миссис Маскет. "Он умер."
   "Когда он умер?" - спросил Чи. Он подозревал, что миссис Маскет лжет. Опыт научил смотреть в лицо опрашиваемому. Ложь заставляла нервничать почти всех. Миссис Маскет нервничала. Но тогда она все равно нервничала, когда ее допрашивали незнакомцы, которые появлялись из темноты, чтобы поговорить о смерти. И это было не просто нервозность. Что-то расплывчатое и непонятное. И он думал, что знает, что его вызывает. Миссис Маскет съела пейот и выпила «черный напиток» церемонии - чай ​​с пейотом. Она была в том сказочном мире психоделиков. Он взглянул на Рудольфа Чарли. Начальник его церемониала тоже посмотрел на Чи, как будто не был уверен, что Чи существует.
   "Когда же он умер, тогда?" - повторил Чи. "И куда они положили тело?"
   «Давным-давно, - сказала миссис Маскет. Она стояла, глядя на Чи и сквозь Чи. Секунды шли. «Они жили позади Бисти в бесплодных землях. Меня с ними не было. Но муж моей сестры был ведьмой, и кто-то настроил колдовство против него. Он заболел трупной болезнью и умер ».
   «Вас там не было, но вы слышали об этом? Это правильно? От твоей сестры? - спросил Чи.
   «От моей сестры», - согласилась миссис Маскет.
   "Он умер от болезни?"
   «Трупная болезнь», - сказала миссис Маскет.
   "Где?"
   «В хогане моей сестры».
   "И они похоронили его там?"
   «Они попросили белого человека, который работал там, в Бисти, прийти и бросить тело в скалы. Мне сказали, что он засунул его в маленькое дыхало в склоне утеса и засыпал камнями ».
   «Все снова начинается», - внезапно сказал Рудольф Чарли. «Еще колдовство».
   Чи посмотрел на него. Взгляд Чарли был сфокусирован куда-то далеко.
   «В первый раз он убил моего деда и всех людей, которым лорд Пейот позволял видеть сквозь дверной проем. Колдовство убило всех шестерых. И вот он снова завелся. Сначала он убил моего деда. Теперь он убил моего отца и убил моего брата. Сегодня вечером мы просим Лорда Пейота позволить нам посмотреть, что будет дальше… - его голос затих.
   Мэри начала слово и откусила его. Все четверо молча стояли и ждали, пока начальник дороги продолжит путь. За Чарли комнату мог видеть Чи. Глиняный пол был очищен от мебели. Напротив него был построен алтарь из пейота - низкий полумесяц из плотного песка. Они называли это луной пейот. В его центре, там, где песок был высотой примерно шесть дюймов, была сооружена клумба из кедровых веток размером с чашу. В этом гнезде покоилась узловатая, волосатая форма пуговицы пейота. Рядом на песке стояла маленькая серебряная шкатулка с открытой крышкой. Позади пейотовой луны на земле были начертаны две зигзагообразные линии, представляющие следы Христа. Церковь американских индейцев дошла до шахматной доски была более или менее христианской. Христос учил белого человека только через Библию, потому что белый человек распял его. Но навахо, которые не причинили вреда Христу, Бог наставлял непосредственно через видения. А лорд Пейот был инструментом, ключом к двери, ведущей в реальность.
  
  
  
  
  Рудольф Чарли по-прежнему стоял неподвижно, пойманный в какое-то странное расширение времени, вызванное наркотиками.
   "Он позволил тебе увидеть?" - спросил Чи.
   «Я видел крота», - сказал Рудольф Чарли. «Амулет, который принадлежал моему отцу и деду».
   "Ничего больше?" - спросил Чи.
   Дверь открылась, и вошли двое мужчин - оба молодые. Они взглянули на Чи и Мэри. Один добавил палки в огонь пиньона, который сгорел до слоя углей в кострище хогана. Другой подошел к задней стене и сел на корточки у барабана, наблюдая и ожидая. Настроение Рудольфа Чарли изменилось.
   «Ничего подобного, - сказал он. «Мы должны начать все сначала. Мы должны закончить службу ».
   «Человек, с которым вы хотите поговорить, мертв, - сказала миссис Маскет.
   «Хорошо, - сказал Чи. «Тогда скажи мне, где найти дыхало, куда они поместили его тело».
  29
   НАКОНЕЦ КОЛТОН ВОЛЬФ был готов. В кабине пикапа у него было установлено радио CB и радиотелефон. Он проехал по арройо к востоку от гор Сандиа и освежил свою меткую стрельбу с помощью винтовки и пистолета 22 калибра. Это была дорогая винтовка Ruger 30 калибра с оптическим прицелом. Половину снарядов он выпустил из коробки на 100 патронов, настроив прицел на дальность до 250 ярдов и прицел до 800. Затем он с помощью телефонного звонка в больницу установил, что Western Union не может доставить телеграмму Джиму Чи, потому что Джим Чи выписался. Это подтвердило то, чего ожидал Колтон. Затем он позвонил в городской отдел журнала Albuquerque Journal, представился профессором университета и получил разрешение провести небольшое исследование в библиотеке газеты. За час чтения вырезок из отчетов о преступлениях он узнал имена агентов ФБР и офицеров шерифа, которые работали в резервации навахо или вокруг нее. Он записал имена и соответствующую информацию в свой блокнот, а затем спросил, есть ли досье на Б. Дж. Вайнса. Там было. Самая старая вырезка сообщала о передаче урановой аренды от Vines консорциуму горнодобывающих компаний во главе с Kennecott Copper и Kerrmac Nuclear Fuels. В другом сообщении телеграфной службы Нью-Йорка сообщается, что Vines выиграла Weatherby Trophy, чемпионат мира по охоте на крупную дичь. Единственной существенной историей была статья с фотографиями о строительстве дома Вайнса на склоне горы Тейлор. Резиденция была описана как «вероятно, самая дорогая из когда-либо построенных в Нью-Мексико». Человек, чье имя Колтон нашел в ящике, которого его наняли, был явно достаточно богат, чтобы оплатить его возвращение. Значит, был хороший шанс, что клиентом был Вайнс. Нет уверенности, потому что, похоже, коробку хотел кто-то другой. Но Вайнс казался наиболее вероятным. Колтон добавил к своим записям описание дома и его местонахождение. Если все остальное не помогло, это может быть полезно.
   Последняя остановка Колтона была в муниципальной библиотеке, где он просмотрел телефонную книгу и записал номера, которые могли ему понадобиться. А затем он поехал на запад из Альбукерке, вылезая из долины Рио-Гранде, пересекая разрывы Рио-Пуэрко и катясь со стабильной скоростью пятьдесят пять миль в час по пустому ландшафту холма на западе центральной части штата Нью-Мексико. Во время вождения он проверял свой радиоприем на федеральном и правоохранительном каналах. Прием был отличным. Техника и терминология радио-диспетчеров не отличались от того, что он слышал в других штатах. Затем он проверил телефонную связь, позвонив в метеорологическую службу США, чтобы узнать прогноз. Для западного центрального плато Нью-Мексико прогнозировалось усиление дневной облачности, периодические порывистые ветры и более низкие температуры во второй половине дня с 60-процентной вероятностью выпадения снега до полуночи. Зеленый информационный знак между штатами сообщил Колтону, что впереди развязка Грантов. Справа от него на фоне неестественно голубого неба возвышалась гора Тейлор, ее самые высокие склоны были белыми от сугробов. Он позволил автофургону остановиться на обочине шоссе, снял трубку, проверил в записной книжке имена, которые хотел, и позвонил в подагентство полиции племени навахо в Краунпойнт.
   Ответивший голос был женским.
   «Это Федеральное бюро расследований, - сказал Колтон, - Альбукерке. Агент Мартин. Капитан Ларго здесь?
   «Он работает в Туба Сити», - сказал голос. «Этот номер…»
   «Я знаю это, - сказал Колтон, - но Ларго сказал мне, что может остановиться здесь сегодня. Как насчет Джима Чи?
   «Чи тоже нет», - сказал голос. "Он берет отпуск".
   «Как он себя чувствует? Надеюсь, ребра заживают.
   «Хорошо, я думаю».
   «Я звонил по поводу Чи», - сказал Колтон. «У нас есть кое-что, на что мы хотим, чтобы он посмотрел. О той стрельбе. Как я могу заполучить его? »
   «Минуточку», - сказал голос. Наступила пауза.
   Колтон ждал. Это был решающий момент. Он позволил задержке растянуться на четыре минуты. Более того, это может привести к успешному отслеживанию. Он не мог
  
  
  
  
  
  шанс, что полиция узнает, что это был радиотелефонный звонок. Секундная стрелка на циферблате его часов переместилась на вторую минуту.
   «Мы должны пригласить его на радио». Теперь это был мужской голос. "Какое сообщение?"
   «Скажи ему, что у Мартина есть для него информация, а мне нужно показать ему несколько фотографий. Скажи ему, что я выхожу в резервацию, и пусть он позвонит мне по телефону в машине ». Он указал неправильное число, которое звучало разумно. «Он рядом с телефоном?»
   «Сомневаюсь», - сказал голос.
   «Смотри, - сказал Колтон. «Это срочно. Посмотрим, сможешь ли ты найти его, и если он далеко от телефона, могу я попросить тебя перезвонить мне и сообщить, сколько времени это займет? "
   «Конечно», - сказал голос.
   "Хорошо. Спасибо, - сказал Колтон. Он повесил трубку, включил радиоприемник и вытащил грузовик обратно на межштатную автомагистраль 25. Он не проехал и мили, прежде чем отследил первый звонок от диспетчера Crownpoint, пытающегося дозвониться до Джимми Чи.
   Колтон неуклонно ехал на запад, мимо Грантса, мимо заводов по переработке урана на озерах Амброзия, в более суровую местность, которая поднималась к континентальному водоразделу. Краунпоинт пытался связаться с Чи с интервалом в десять минут. На развязке Торо Колтон съехал с шоссе и припарковался. Именно здесь он решил подождать. Он никогда не думал, что есть серьезный шанс, что Чи сбежит далеко после фиаско в больнице. Бежать было незачем. Где лучше спрятаться индейцу, чем в индейской резервации?
   Он сел, прислонившись коленями к приборной панели, и собрал бутерброд из материалов, которые принес из трейлера. Как всегда, ел он медленно. Гора теперь находилась в нескольких милях к востоку, но все еще преобладала в ландшафте, холодная и зловещая. Когда это было закончено, когда он поймал Джима Чи и убил его, и убил женщину; когда его следы будут стерты и он снова окажется в безопасности, тогда он найдет лучший способ найти свою мать. Возможно, гипнотизер поможет ему вспомнить то, что он забыл. Что-нибудь полезное. Эта старуха была в одном из самых ранних его воспоминаний. Она положила его к себе на колени, и в ее дыхании пахло табаком. Он всегда предполагал, что она бабушка. Если бы он мог вспомнить это - или даже место, где они жили, когда он был очень маленьким, - это могло бы быть полезно. Он так мало мог вспомнить об этом. Только ощущение дней холодного тумана, дней дождя, дней, проведенных в квартире наверху с едой, оставленной в холодильнике, его мама, возвращающаяся домой по утрам, влажные волосы матери, прижатые к его лицу, холодные руки матери. Тогда были и мужчины, но ни одного конкретного человека он не мог вспомнить.
   Он смотрел на пустое голубое небо, но его мысли были о той комнате. Он вспомнил трещины на сером линолеуме. У него тогда было два шарика, и шарики гонялись друг за другом по трещинам. Он мог вспомнить, как бесконечно, день за днем ​​играл в эту игру, и запачканные окна, но не название города. Несомненно, он это слышал. Конечно, даже в четыре или пять лет это что-то значило для него. Его мать не часто разговаривала с ним. Вряд ли она рассказала бы ребенку, что они живут в Сиэтле, Портленде или где бы то ни было. Но он, должно быть, слышал это. Он найдет себе гипнотизера и, возможно, тогда он что-нибудь вспомнит. Колтон знал, что с его памятью что-то не так. Пробелы в нем. Он провел большим пальцем по свитеру, ощупывая шишку под кожей в том месте, где криво зажило ребро. Он мог вспомнить, когда у него не было шишки - когда они жили в Сан-Диего. Он помнил, как лечил его в Бейкерсфилде. Но он не мог вспомнить побои, вызвавшие это. То же самое и с гребнем из толстого белого рубца под волосами над левым ухом. Это тоже выросло из какого-то белого пятна в его детстве. В последний раз он пытался вспомнить об этом в Тейлорвилле, но от попыток ему стало плохо, и он остановился.
   Его рация снова заговорила, голос диспетчера Краун-пойнта позвал Джима Чи.
   На этот раз ответил Чи. Колтон отложил бутерброд и взял блокнот. Краунпоинт передал оставленное им сообщение.
   «Что ж, черт возьми», - сказал голос Чи. "Мы находимся далеко от старого торгового поста Бисти".
   Колтон записал в своем блокноте «We’re by Bisti». Он подчеркнул: «Мы».
   «Если вы не подходите к телефону, он хотел, чтобы я позвонил ему и сообщил, где он может вас встретить. Сказал, что приедет в резервацию », - сказал диспетчер.
   Наступила пауза. «Хорошо», - сказал голос Чи. - Тогда я думаю, ему придется подождать. Мы пытаемся найти хогана к северо-западу от старого торгового поста. Там около девяти миль, и мне нужно время, чтобы его найти. Скажи ему, что я встречусь с ним в нашем офисе в Краунпойнт сегодня вечером. Скажи ему, что я постараюсь приехать к девяти, но, возможно, я немного опоздаю.
   «Десять четыре, - сказал диспетчер. «Вы обращаете внимание на погоду? Снег должен идти.
   «Верно», - сказал Чи. «Мы будем смотреть
  
  
  
  
   "
   Колтон записал «Мы» в своем блокноте. Он также написал: «Там девять миль назад». Он не записал девять часов встречи в Краунпойнте. К девяти часам Джимми Чи будет мертв.
  30
   ТОРГОВАЯ ПОЧТА BISTI сгорела много лет назад, с той тщательностью, с какой горят здания, когда нет пожарных, которые могли бы помешать. Огонь оставил только почерневший каменный фундамент, остатки расплавленного стекла и искореженного металла. Годы случайных мусорщиков навахо перебирали пепел, а годы погоды насыпали перекати-поле и пыль на руины. Большие кипарисы, завезенные для защиты столба от солнца, издавна голодали по воде, как городские собаки, брошенные в пустыне. Ряд голых мертвых стволов теперь служил несовместимым ориентиром для руин, которые иначе почти вернулись в природу.
   Чи повернул пикап налево за мертвыми деревьями, оставив дорогу с пометкой «Graded Dirt» вместо трассы, которую его карта не показала. Она шла довольно ровно и гладко по просторам креозотовой кисти.
   «Вы уверены, что это правильный путь?» - спросила Мэри.
   «Нет, - сказал Чи, - но я уверен, что это правильное направление».
   «И вы все еще думаете, что мы можем найти хогана? После всех этих лет?"
   «Наверное, - сказал Чи. «Она сказала, что в девяти милях к северо-западу к северу от торгового поста, на южной стороне изолированного холма. И она описала бухту ». Он указал вперед. «Это должно быть так. А здесь им пришлось бы построить каменный хоган, так что он все еще там. Это просто вопрос охоты. И я неплохо умею охотиться. Чи замолчал, думая об этом заявлении. «Или я раньше думал, что был».
   Земля теперь спускалась вниз, превращаясь в бесконечную эрозию. То, что когда-то было равниной из песчаника, было вырезано в гротескную форму - столы, головы, слоеные лепешки, скрученные шпили, выступающие ребра, зазубрины и странные формы, которые предлагали вещи, которым воображение Чи не могло придать имен. Ветер и вода прорезали покров в черноте угольных отложений, в малиновой глине, в полосато-голубом сланце. Были показаны все цвета, кроме зеленого. Это были бесплодные земли Бисти. Он простирался на пятьдесят миль под небом, в котором постоянно росли облака.
   «У меня есть подозрение, что он не мертв», - сказала Мэри. «Я как бы почувствовал, что она что-то скрывает».
   «Она нервничала, - сказал Чи. «Может, она лгала, а может быть, была другая причина. Но если кости есть, мы их найдем. А если нет, мы найдем Цосси.
   Когда он это сказал, его уверенность удивила его. Но он был уверен. Обнаружение Цосси, скелетного или дышащего, было связано с вещами чисто навахо - образцом мышления и поведения, с которым Чи находился в интимной гармонии. Он не чувствовал такой гармонии с мышлением белых, которые должны были быть вовлечены в это дело. Для всех предприятий такая гармония была необходима. Специально для охотника. И это с самого начала была охота.
   Одна из молитв с Пути преследований пронеслась в его голове и голос его дяди, повторявшего ее:
  
  
   Я Черный Бог, когда пою это,
   Я Черный Бог. Я прихожу и стою
   под Востоком, под Бирюзовой горой.
   Хрустальная лань идет ко мне,
   как я это называю, как я молюсь ему,
   ко мне идет, понимая меня
   в этот день он идет в мою правую руку.
   Приятно, что ко мне приходит,
   в своей смерти он подчиняется голосу моего пения.
   В ее красоте я подчиняюсь хрустальной лани.
  
  
   «Совершенное понимание, - подумал Чи. Гармония между оленем и человеком. Гармония между Джимом Чи и Цосси, или кости Цосси, и мысли тех, кто поместил труп Цосси среди скал. Но Джим Чи не понимал мышления белых. Ни «Изменяющаяся женщина», ни «Говорящий Бог» не дали ему песни, чтобы вызвать это понимание. Что на это скажет его дядя? Чи точно знал, что скажет старик. Он почти слышал его, потому что слышал его так часто:
   «Мальчик, когда ты понимаешь большое, ты понимаешь малое. Сначала поймите большое ».
   И в данном случае это означало бы, что если бы Чи научился понимать всех мужчин (больших), он мог понимать белых людей (маленьких). Его дядя добавил, что если навахо может найти гармонию с оленем, он сможет найти такую ​​же гармонию с белым человеком. Чи поморщился, глядя на лобовое стекло. А затем его дядя, который никогда не упускал из виду, добавлял немного мудрости об оленях и людях. Он сказал бы, что олени во многом похожи на навахо. Он любит свое потомство и свою половинку, пищу, воду и отдых. И он ненавидит холод, голод, боль и смерть. Но олени тоже разные. Его жизнь коротка. Он не строит хоганов. Навахо больше похож на белого человека, чем на оленя.
   «Вот о чем сказал бы его дядя», - кисло подумал Чи. Но его дядя не имел дела с белыми, когда мог их избегать. И как бы его дядя объяснил мысли белого человека, который наполнил свой дом сувенирами о своих достижениях?
  
  
  
  
  Но спрятал свои величайшие почести в подарочной коробке? Медалями, которые описал Томас Чарли, были Бронзовая звезда и Серебряная звезда, которые, как ему сообщила военная энциклопедия в университетской библиотеке, награждаются за отвагу в бою; и «Пурпурное сердце», вручаемое раненым. Вы ожидаете найти их в обрамлении на видных местах на стене Вайнса вместе с другими его трофеями. Почему он спрятал их вместе с пакетом старых детских фотографий и двойной горсткой фрагментов камней? Навахо мог либо афишировать свои подвиги, либо скромно их скрывать. Зачем кому-то скрывать одни и рекламировать другие?
   Небо стало темнее, и ветер дул с северо-запада. Он обрушился на пикап, подняв шквал песка и перекати-поле.
   «Это должно быть нашей задницей», - сказал Чи. Он указал через правую сторону лобового стекла. «Это единственный ресторан в пределах девяти миль от торгового поста. И это в правильном направлении ".
   Тропа выходила на большой лист бесплодного гранита и огибала остров, выложенный песчаником. Остров был увенчан плитой из белого известняка, оставившей широкий выступ на том месте, где более мягкая порода стерлась. Он предложил Чи стол, за которым обедали великаны. Внезапно, сразу за этим ориентиром, он снял ногу с педали газа и позволил грузовику остановиться.
   "Какая?" - спросила Мэри.
   Чи посмотрел на нее. «Мальчик», - сказал он. «Я дурак?» Он ударил кулаком по рулю. «Два набора сувениров», - подумал он. Один на стенах. Один спрятан в сейфе. В чем разница между ними? Разница была во времени.
   Мэри смотрела на него. «Давай, - сказала она. «Прекрати. Позвольте мне в этом участвовать ».
   «Я все еще разбираюсь с этим», - сказал Чи. «Но все сводится к тому, почему человек, который очень любит хранить сувениры и демонстрировать их, спрятал лучшие из них в своем стенном сейфе».
   «Как те медали», - сказала Мэри.
   «Как те, фотография его школьной футбольной команды и пара спортивных наград».
   «И черные камни», - сказала Мэри.
   «Давайте вернемся к этому позже. А теперь займись простым делом ».
   «Легко, если ты придумала ответ», - сказала Мэри. «Брось хвастаться, черт возьми. Что вы подумали?
   «Единственное различие, которое я вижу, это то, что все те, что в сейфе, принадлежали молодым людям Вайнса. Отрочество и молодой человек в армии. На стене висит то, что он разбогател.
   Мэри зажала нижнюю губу зубами. Выражение ее лица говорило, что она искала в этом значения. «До взрыва нефтяной скважины и после взрыва. Это оно? А как насчет камней? »
   «Нам лучше двигаться», - сказал Чи. «Будет темнеть». Он включил пикап.
   «Другими словами, вы ничего не знаете о камнях».
   «Почему-то они должны были быть важными. Напоминание о чем-то важном, - сказал Чи. «И из его ранней жизни».
   «Я куплюсь на это», - сказала Мэри. Проходили мгновения, пока пикап катился по каменистой поверхности. «Привет, - сказала Мэри. "Я знаю что. Камни относятся к тому моменту, когда он нашел месторождение урана. Это его первые образцы руды. Как ты думаешь?
   «Это подошло бы», - сказал Чи. "Конечно. Почему ты не подумал об этом раньше? "
   «Вы меня не спрашивали, - сказала Мэри. «Все, что вам нужно было сделать, это спросить».
   "Тогда ладно. Объясни, почему он хранит эти медали в сейфе ».
   «Может, он хранит их для кого-то другого», - сказала Мэри.
   Ветер снова качнул пикап, забросив его шквалом песка. Чи переключился на пониженную передачу, чтобы поднять грузовик по крутому склону.
  
  
  
  
  
  «Мэри, - сказал он, - ты гений». Он включил передатчик и вызвал диспетчера в Краунпойнт. Его инструкции были конкретными. Позвони Мартину в ФБР. Скажите ему, чтобы администрация по делам ветеранов провела срочную проверку военного послужного списка Бенджамина Дж. Вайнса. Был ли он старшим лейтенантом 10-й воздушно-десантной дивизии? Он выиграл Серебряную звезду, Бронзовую звезду и Пурпурное сердце? Какие выделения? Есть ли судимость на службе?
   Диспетчер прочитал инструкцию обратно. "Что-нибудь еще?"
   «Скажи Мартину, я объясню ему это, когда увижу его сегодня вечером. Скажи ему, что я опоздаю. И ... подожди минутку. Чи выудил свой блокнот. «Назови и ему эти имена». Он зачитал имена погибших при взрыве нефтяной скважины. Услышав имя Карла Лебека, он остановился. Лебек-геолог. Лесоруб Лебек. Для геолога черные камни могут быть памятным подарком. «Сначала поставьте имя Лебека, - сказал Чи. «Скажите Мартину, что, если Вайнс не выиграл эти награды, пусть VA пропустит этот список имен и посмотрите, выиграл ли их Лебек или кто-либо другой»
   «Понятно», - сказал диспетчер. «Ты все еще в Бисти?»
   «К северо-западу от сгоревшего торгового поста», - сказал Чи. "Мы будем здесь до наступления темноты, как это выглядит".
   «Лучше следите за погодой», - сказал диспетчер. «На западной стороне идет снег. Дюйм на земле в Ганадо. Не должно быть много, но ты знаешь, как это бывает ».
   «Мы посмотрим, - сказал Чи. Он щелкнул переключателем радио и снова включил передачу.
   "Что ты думаешь?" - спросила Мэри.
   Чи нахмурился, глядя на лобовое стекло. «В основном, я просто снимаю в темноте».
   «Но в основном», - сказала Мэри. «Вы придумали, как соединить Вайнс и нефтяную скважину?»
   «Они должны», - сказал Чи. «Они должны подключиться. Если не Вайнс, то Гордо Сена. Один или другой должен подключиться ».
   Мэри засмеялась. «Конечно», - сказала она. «Теперь все, что вам нужно сделать, это выяснить, как это сделать».
   «Думаю, да», - сказал Чи. «По крайней мере, его часть».
   След уходил вправо и вверх по склону темно-синего сланцевого мрамора с красноватыми примесями. Над ним возвышалась вершина холма, теперь не более чем в тысяче ярдов. Чи сдвинулся с места. Мэри нетерпеливо наблюдала за ним.
   «Я жду», - сказала она.
   «Хорошо, - сказал Чи. «Во-первых, мы согласны, что должна быть причина. Белый человек или навахо, у вас есть причина. С навахо что-то настолько плохое - массовые взрывы людей - должно быть ведовским делом. Нерационально. Зло ради зла. Никакой другой мотив не имеет смысла. Для белого человека, я думаю, это была бы жадность ». Он взглянул на нее. "Хорошо, пока?"
   Мэри выглядела озадаченной. «Думаю, да», - сказала она.
   «Если мы имеем дело с колдовством, то, что произошло с тех пор, не имеет никакого отношения. Может быть, навахо захотел бы убить Чарли, если бы знал, что они ведьмы, причинившие ему вред. Это случилось. Но он сделает это в пылу ярости, а не спустя годы. Так что давайте отложим это в сторону ".
   Мэри пожала плечами.
   «Итак, мы имеем дело с преступлением белого человека», - продолжил Чи. «Мотив - жадность. Кто выиграет от взрыва нефтяной скважины? Вы должны помнить, где был этот колодец. Мы не смогли найти останки, потому что Red Deuce поглотила это место. Таким образом, нефтяная компания, которая бурила скважину, имела право пользования недрами на этом участке земли. Если из скважины добывается нефть, срок аренды продлевается на время добычи. Это стандартная форма аренды нефти. Итак, допустим, кто-то знает, что под скважиной есть месторождение урана. Кто выиграет? "
   «Вы имеете в виду Сенас? Потому что это было на их ранчо?
   «Может быть, Сенас», - сказал Чи. «Когда это наконец случилось, уран сделал Гордо Сена богатым. Но что-то не соответствует тому, что это сделал Гордо.
   «Ты имеешь в виду, как убить своего брата?» - спросила Мэри. «Может быть, Роберт Сена спланировал это сам, а потом что-то пошло не так, и он тоже покончил с собой».
   «Я не это имел в виду, - сказал Чи. «Я имел в виду, что ранчо Sena похоже на большинство других ранчо здесь. Это небольшой участок земли, находящейся в частной собственности, соединенный с большим количеством земель Федерального бюро землеустройства. Большая часть того, что у вас есть, - это разрешение на выпас скота на земле BLM. Вот где бурлила скважина. На федеральной земле. У сенаса была аренда пастбищ, но это было примерно в четверти мили от границы их земли. Таким образом, они не получат прямой выгоды ни от нефтяного удара, ни от находки урана. Сена разбогател, потому что месторождение урана распространилось на его семейную собственность ».
   «Итак, вы исключаете Сену», - сказала Мэри. "Кто тогда?"
   «Я не исключаю Senas, - сказал Чи. «Где-то не хватает части. Я не могу это продумать ».
   Пикап резко наклонился вниз, превратившись в узкую полосу. Чи включил самую низкую передачу, остановился и осмотрел арройо. Проблема будет в том, чтобы поднять грузовик на другую сторону. Арройо несло очень мало воды даже после проливных дождей, а высокие заросли мескита и кроличьего кустарника по обе стороны дороги имели ограниченную эрозию. Но все же годы обрезания
  
  
  
  
  сделали противоположный берег достаточно крутым, так что тяга к пикапу выглядела весьма рискованной.
   «Похоже, это конец линии», - сказала Мэри. "Но разве мы не достаточно близко, чтобы идти?"
   «Мы попробуем пикап», - сказал Чи. «Если мы этого не сделаем, внизу будет достаточно места, чтобы все развернуть».
   Автомобиль произвел сильный дождь из летящего гравия, ненадолго потерял сцепление с дорогой и занесло вбок. Но он сделал короткий крутой подъем. Теперь впереди, не более чем в четырехстах ярдах, они увидели три корявых тополя. В пустынном климате они сигнализировали либо о роднике, либо о мелководном песке, который можно было достать из колодца. А это, в свою очередь, объясняло, почему этот след вел через бесплодные земли и почему цосси выбрали это место для своего хогана. Чи и Мэри теперь могли видеть хогана примерно в двадцати футах от деревьев. Это был шестиугольник из сложенных друг на друга плит из песчаника, покрытый шестами, выходившими наружу из центрального дымового отверстия. Земля, которая когда-то защищала крышу от холода и жары, давно смыта.
   Чи остановил пикап у выступающей скалы. Он пристегнул кобуру и повесил бинокль на шею. «Будьте готовы», - сказал он и выступил против ветра.
   Дверь хогана была закрыта досками, прибитыми к бревнам перемычки. Единственное отверстие теперь находилось на северной стороне - дыра, пробитая в каменной стене, чтобы обеспечить выход призраку и предупредить незнакомцев, что это был хоган смерти. Чи стоял, глядя в дыру. Вечерний свет, просачивавшийся сквозь решетчатую крышу, не показывал ничего, кроме мусора, слишком бесполезного, чтобы его могла унести даже бедная семья. Грязь влетела внутрь, перекати-поле прыгнуло сквозь призрачную нору, но опасность, исходившая от чинди, сделала это место безопасным от падальщиков.
   «Если Цосси не умер здесь, то кто-то умер», - сказал Чи. «Давай найдем то место, куда, по словам старушки, они его поместили».
   Мэри смотрела на хогана. «Я слышала об этом, - сказала она, - что навахо не пользуются зданиями после того, как в них кто-то умирает. Это кажется ужасно расточительным ».
   «Если только они не умерли от чего-то заразного», - сказал Чи. «Когда появился обычай, я думаю, это и было целью».
   «Они выносят тело из дыры? Это правильно? Всегда на северной стороне?
   Чи не хотел сейчас об этом говорить. Снова подул ветер, унося легкий груз сухих, пушистых снежинок. «Север - это направление зла», - сказал он.
   Миссис Маскет сказала им, что дыхало находится в стене холма к западу от хогана. Холм образован слоями геологических образований, покрытых серым эрозионно-стойким гранитом. Ниже был слой красного песчаника глубиной около тридцати футов, который покрывал пористый беловатый вулканический пучок, испещренный ветровыми карманами и просачивающимися отверстиями. Только два из них возле хогана были достаточно большими для захоронения. Чи осмотрел их обоих в бинокль и ничего убедительного не увидел. Они поднялись по осыпному склону к ближайшей. У перпендикулярных стенок холма участки мягкого перлита истирались, подрывая песчаник. Часть его упала в кучу блоков, каждый размером с грузовой вагон. Чи вскарабкался по наклонной стороне одного из блоков и заглянул в дыхало. На полу были завалены камни. Из-под одного из них торчал обрывок синей ткани. Ветер закружился в яму. Ткань задрожала.
   «Давай, - сказал Чи. «Думаю, мы нашли Винди Цосси».
   Иногда сухой холод пустынной зимы защитит труп от разложения и превратит его в высохшую мумию. Поскольку размещение в скале и покрытие скал защищало Цосси как от хищников, так и от птиц-падальщиков, это могло случиться с ним. Но Цосси, очевидно, умер летом, и тридцать лет насекомых превратили то, чем он был раньше, в чистый белый скелет.
   Убрав последние камни, Чи присел на корточки в нижнем проеме и посмотрел на то, что осталось. Скелет все еще был одет в мокасины, на неправильной ноге, чтобы сбить с толку любого чинди, который мог бы последовать за духом во тьму загробного мира. Джинсовые брюки, которые носил Цосси, превратились в клочки разложившейся тряпки, но по какой-то причине рубашка осталась примерно наполовину целой. Две пуговицы все еще держали его на пустой клетке из ребер. Чи проверил левую руку скелета. Палец отсутствовал. Миссис Маскет сказала, что Цосси потерял палец. Ветер подхватил край рубашки и подул к ребрам, обнажив тусклое серебро обтянутых кожей раковин. Тяжелый пояс, который когда-то охватывал талию, теперь обвивал только ряд побелевших позвонков. Под пряжкой раковины Чи увидел кожаный шнурок, ремешок от аптечки. Сумка и пояс лежали прямо над впадиной, где шаровой шарнир бедренной кости Цосси соединялся с тазовой впадиной. Бедренная кость была деформирована из-за сильного неестественного разрастания рубцовой ткани, уродливого образования, выходящего из сустава.
  
  
  
  
  
  почти на полпути по тяжелой кости. Это было очень похоже на иллюстрацию, на которую доктор Хафф указал им в своем медицинском тексте. Рак кости. Такой сумасшедший рост, который происходит в костной ткани с метастазами злокачественных клеток.
   Чи поднял мешочек и открыл хрупкую кожу.
   «Снова идет снег, - сказала Мэри Лэндон. Она сидела на плите у входа в пещеру, рассматривая пейзаж в бинокль. «И темнеет».
   «Еще минуту или две, - сказал Чи.
   Кожа порвалась у него под ногтем. Внутри был слой желтой пыли - того, что когда-то было священной пыльцой. Пыльца покрывала четыре небольших фрагмента панциря морского морского ушка, желчный камень, взятый у какого-то небольшого животного, два пера, засохший кусок корня и небольшой каменный камень в форме крота.
   Чи осторожно взял родинку и стер пыльцевую пыль. Он выглядел так же, как тот, который он нашел в аптечке Эмерсона Чарли. Практически идентичны.
   "Джимми. Кто-то идет ".
   Как будто они были одной родинкой. Тот же амулет. Ощущение под его пальцами было таким же. Те же тупые лапы, такая же покатая заостренная морда.
   Тон голоса Мэри нарушил его концентрацию больше, чем смысл слов. В тоне был страх.
   "Какая?" он спросил. "Где?"
   "Там." Она указала на открытую крышу хогана, мимо почти голых тополей, на тропу, по которой они шли.
   Сначала он ничего не увидел. Затем показался мужчина в темно-синей шапочке-чулке и тяжелой черной ветровке. В правой руке он держал ружье и легко бегал, приседая. Чи мог видеть ровно столько его лица, чтобы подтвердить то, что он инстинктивно знал. Это был блондин. Пригнувшись, осторожной рысью он объезжал пикап Чи.
   - Забирайся сюда, - прошептал Чи. Он помог затащить Мэри в дыхало. «Это он», - сказал Чи. «Но я не думаю, что он нас видел. Он ищет нас вокруг грузовика ».
   «Как он мог найти нас здесь?» Прошептала Мэри.
   «Бог знает, - сказал Чи. Блондин стоял на коленях за зарослями кроличьего куста, очевидно наблюдая за грузовиком. Чи поднял бинокль и осмотрел ландшафт вдоль дороги. Мужчина, должно быть, приехал сюда и оставил свою машину где-то на стоянке. Чи не видел никаких признаков этого. Вероятно, он был припаркован вне поля зрения на дне улицы, которую они пересекли.
   Мэри нашла место за костями и камнями, которые их покрыли. Она села, прижавшись к наклонной стене, глядя сначала на Чи, а затем на скелет. Дыхало представляло собой продолговатый круг примерно шести футов по самому длинному диаметру, сплющенный внизу упавшими обломками и скопившейся пылью. Ветер прорезал мягкий пепел не более четырех футов. Если человек с винтовкой узнает, что они там, дыхало не будет безопасным.
   Чи говорил очень тихим голосом. «Мы стоим абсолютно неподвижно, пока не стемнеет. Никакого движения. Без звука. Ничего, чтобы привлечь внимание. Я хочу, чтобы вы расслабились настолько, насколько это возможно. Вы находитесь вне поля зрения с того места, где он сейчас, но делайте это медленно и осторожно. Я тоже лягу плашмя. Тогда он не сможет здесь ничего увидеть, даже если попытается. Не обойтись без того, чтобы забраться на плиту ».
   «И мы его тоже не видим», - сказала Мэри очень слабым голосом. «Мы не узнаем, где он. Мы не сможем ничего сделать, чтобы защитить себя ».
   «У него винтовка, - сказал Чи. «У нас нет никакой защиты от этого. Пока не стемнеет.
   Чи лежал на животе, его левая рука прижалась к пучку под ним, его правая рука сжимала приклад револьвера. Готов к переезду. От его ноздрей пахло пылью и пеплом. Снова поднялся ветер и гудел через отверстие для дыхания. Крупинки перлита упали ему на щеку. Дыхало стало бесконечно глубже. Снаружи послышался звук. Блондин? Ветер? Кустовая ветка царапается о камень?
   Чи боролся с непреодолимым желанием бежать.
   Звук раздался снова. Скрип.
   "Что это было?" - спросила Мэри. Вопрос звучал неистово. Паника пришла к ней немного позже, чем к нему.
   Он потянулся к ней через кости, схватив ее ногу левой рукой. «Ветер», - прошептал он. «Мэри, послушай. Как сова охотится, он сидит в пиньоне и ухает. Он не видит кроликов, и они не видят его. И это проблема кроликов. Он ухает. И он немного выжидает, чтобы дать им подумать об этом, и снова ухает. И кролики думают. И один из них будет слишком много думать. Ему кажется, что сова все ближе и ближе. Он думает, что его нашла сова. И он убегает, а сова поела на ночь.
   Мэри убрала его руку с ее ноги. «Хорошо, умник, - прошептала она. «Я понимаю вашу точку зрения».
   Шквал снега хлестал в яму, хлопья холодили его лицо. Снова послышались шумы, а с ними и паника. Он поймал себя на том, что представляет, как лицо блондина внезапно появляется из-за края
  
  
  
  
  
  дыры позади пистолета с глушителем. Мускулы Чи напряглись. Он заставил себя думать о другом. Через три недели он поедет в Альбукерке, купит билет и явится в Академию ФБР. Или он поехал бы к Хостину Накаи и сказал своему дяде, что готов работать с ним - что Хостин Накаи может рассчитывать на него этой зимой, когда будут звонить дирижер. Что бы это было? Он не мог сосредоточиться на вопросе. Вместо этого он планировал, что будет делать, когда наступит темнота. Он двигался, когда еще было немного света. Он найдет машину блондина. Если бы там был блондин, он бы его убил. Если нет, Чи подождет. Теперь он ждал, слыша звук ветра, когда он порывался, и звук дыхания Мэри, когда он молчал. Теперь у него было время добавить то, что сказали ему кости Цосси и родинка Цосси, к тому, что он уже предполагал. Люди Тьмы были убиты. Цосси был неприятным человеком, возможно, даже ведьмой. Но он был превращен в кости по мотиву, не имевшему ничего общего с гневом, вызванным его неприятностями. Мотив был математическим, а не эмоциональным. Простой вопрос повышения шансов на будущее. Преступление белого человека.
   Чи не терпелось двинуться, чтобы начать поединок. Было намного темнее, но недостаточно. Слова из «Пути преследований» промелькнули в его памяти, их пел хриплый голос дяди, короткие пальцы дяди стучали в ритме по барабану.
  
  
   Я Черный Бог, восставший с сумерками,
   часть сумерек.
   С запада, из тьмы
   Гора, олень из темного кремня стоит
   передо мной.
   Самая лучшая мужская игра тьмы, она зовет меня,
   он слышит мой зовущий голос.
   Наши призывы становятся единым целым.
   Наши молитвы сливаются в красоте.
   Как я, Черный Бог, иду к нему.
   Как мужская игра тьмы приближается ко мне.
   Перед нами красота, и мы вместе.
   Когда красота позади, мы объединяемся.
   Чтобы моя стрела освободила свое священное дыхание.
   Чтобы моя стрела в красоте принесла свою смерть.
  
  
   Песня продолжалась и продолжалась в сознании Чи, образец повторений, слегка изменяющихся звуков и слегка изменяющихся значений, изгоняя первобытный страх смерти и готовя людей и животных к священной охоте.
   Джимми Чи был готов. Снова порыв ветра втягивал в дыхало, размывая еще тысячу бесконечно мелких зерен пепла и поднимая ледяной воздух вверх по штанине Чи.
   "Я пойду", - сказал Чи. «Помолчите еще несколько минут, пока не станет темнее, а затем выскользните и найдите укромное место. Но оставайтесь в пределах досягаемости. Когда будет безопасно, я позвоню тебе.
   Он приподнялся, удивленный тем, насколько жесткими уже стали его мускулы.
   «У меня есть идея получше, - прошептала Мэри. «Дайте мне пистолет, и я пойду посмотреть, что я могу сделать. Мне не нравится, что я здесь единственный, кто не может стрелять в ответ.
   Чи ухмыльнулся. «Нет; это мой пистолет. Я купил его на свои деньги ».
   И с этими словами он быстро выскользнул из ямы, упал на плиту, а с плиты - на заросшую кустами землю позади нее. Если блондин и заметил движение, то не успел отреагировать.
   Чи двигался настолько быстро, насколько позволяла осторожность. Он сделал широкий круг в сторону от холма, выбрав курс, который пересекал маленькую арройо, по которой им было трудно пройти. Там будет машина блондина, и там Чи найдет блондина. Каким-то образом, Бог знает как, он, должно быть, догадался, что тропа заканчивается у холма и что там будет Чи, и он не рискнул поднять шум, пытаясь преодолеть крутой склон Арройо. Он припарковался и пришел за Чи пешком.
   Чи очень тщательно обдумал это. Блондин нашел пикап Чи, но не нашел Чи. Охотиться на него в кустах и ​​валунах вокруг холма - все равно что искать опасную иголку в пресловутом стоге сена белого человека. Так что блондин выбрал другое решение. Он возвращался к своей машине и просто ждал. Когда он услышит, как двигатель запускается пикапом Чи, и увидит отражение от фар Чи, у него будет достаточно времени, чтобы устроить засаду. Арройо было бы идеальным местом для этого. Грузовик Чи ползет по крутому берегу Арройо. Блондин стреляет в Чи через дверь грузовика. Стрельба в упор и у вас будет достаточно времени для того, чтобы сделать столько выстрелов, сколько потребуется, если первый не сделает свою работу.
  
  
  
  
  
  Там, где Чи доходил до арройо, он был намного мельче и шире. Он поспешил, бесшумно двигаясь по песку. Ветер и снег почти прекратились, но теперь ветер снова поднялся и дул ледяными порывами ему в лицо. Верное направление для охотника. Дует запах и звук подальше от добычи. Даже в этом случае, когда арройо углублялся и когда тусклый свет подсказывал ему, что он находится в пределах ста ярдов от точки, где в него входила дорожка, он покинул открытое дно и медленно двинулся сквозь кусты.
   Автомобиль оказался почти в том месте, где он ожидал. Светловолосый мужчина просто сунул его носом в арройо и оставил достаточно далеко от дороги, чтобы скрыться из виду. Чи осторожно двигался по крайнему краю низа арройо, переходя от одного кусочка покрытия кисти к другому. Он держал пистолет в правой руке на полном взводе, так что прикосновение большого пальца к предохранителю заставляло его стрелять.
   Небо на востоке теперь было полностью черным, но запад все еще фильтровал тусклые сумерки сквозь облачный покров. Машиной блондина был темно-синий пикап GMC. С середины берега арройо, где он сидел на корточках, Чи мог видеть правую переднюю и боковую часть и смотреть немного вниз в кабину. Кабина казалась пустой. Она была пуста, если только блондин не лежал ничком на переднем сиденье или сидел на полу. Это казалось маловероятным. Из заднего бампера вверх торчала длинная гибкая палочка - антенна двусторонней радиосвязи. Вот как блондин понял, что сможет найти Чи в Бисти. Он прослушивал радиозвонки полиции навахо.
   С этой мыслью пришла другая. Что сказал Чи, когда разговаривал с Crownpoint? Он упомянул Мэри Лэндон во время разговора? Он вообще сказал «мы»? Сказал ли он что-нибудь такое, что сказало бы блондину, что с ним была Мэри? Чи зажмурился, концентрируясь; пытаюсь вспомнить. Как всегда, ему не забыла память. Он сказал «мы». «Мы идем в девяти милях к северо-западу от старого торгового поста. Мы будем там до наступления темноты. Это были его слова. Итак, блондин знал, что с ним была Мэри.
   Чи откинулся на пятки, все еще не сводя глаз с грузовика, и задумался. Он считал, что блондин - по крайней мере, по-видимому, - не ждал там, где здравый смысл Чи подсказал ему, что блондин должен ждать. Так где был блондин? Он вернулся на холм, охотился на Чи и Лэндона. Или он вернулся на холм, застрял на месте, ожидая, когда они вернутся к своей пикапе. В любом случае он может найти Мэри, или она может, холодная и сбитая с толку, попасть в его ловушку.
   Чи осторожно положил пистолет на камень рядом с ботинком. Он достал бумажник и из бумажника чек, который ему дал Вайнс. Это было идеально для сообщения. Сам чек должен сказать блондину, что Вайнс контактировал с полицией. Он писал аккуратно, стараясь быть разборчивым в темноте.
  
   УБИЙСТВО НАС НЕ ПОМОЖЕТ. ВИНА ЕСТЬ
   РАБОТА С ФБР. ОН ВЫКЛЮЧАЕТ СВЕТ.
  
   Чи сунул руку обратно в теплую перчатку, взял пистолет и осторожно двинулся к грузовику. Дверь со стороны водителя была заперта. Чи вытащил щетку дворника и надежно обернул вокруг нее чек. Если блондин вернется к грузовику, он не сможет этого не заметить. Он обратился к чувству баланса, порядка и гармонии навахо Чи - использования чека, собственного яда ведьмы, чтобы обратить зло против его источника. Так учила «Изменяющаяся женщина». Чи побежал в темноте к холму.
   Через час на западе совсем не было света. Снег снова падал, все еще сухие, перистые хлопья, то спускались почти вертикально вниз, то хлестали порывами, которые свистели и стонали вокруг скал холма и заставляли снег жалить кожу. Чи тщательно исследовал землю, используя свой пикап в качестве центра и делая осторожные, требующие много времени круги, расширяющиеся вокруг него. Он двигался, когда дул ветер, и неподвижно сидел на корточках, прислушиваясь, когда ветер стихал. Он проверил все укрытия, которые может использовать человек в засаде, чтобы наблюдать за пикапом. Он ничего не нашел. Теперь он сидел на корточках возле заросшего можжевельником и думал. Он мог видеть форму пикапа на фоне темного камня обнажения. Где мог быть белокурый мужчина? Что он делал? Чи перепроверил все, что ему сказали об этом человеке, и все, что он наблюдал сам. Он подумал о том, как этот человек вел себя на мальпаи и в больнице, и что Мартин рассказал ему о своих убийствах. Всегда кропотливая забота. Всегда осторожно. Никогда не было ни единого шанса. Это было ключом. Никаких лишних шансов. Нет упущенных возможностей. Вот почему Чи не нашел его в двух местах, где он мог логически находиться. Потому что этот человек все продумал, понял, что его могли увидеть, понял, что Чи может быть достаточно умен, чтобы ожидать ловушки или засады. Чи нахмурился в темноте. Вряд ли блондин будет барахтаться вокруг холма в темноте. Он должен был быть
  
  
  
   где-то, жду. Чего ждем? Ждете, когда Мэри и Чи сядут в пикап и где-нибудь попадут в засаду? Нет, если он подозревал, что его видели. Тогда Чи просто забирался в пикап и обращался за помощью в Crownpoint. В ту минуту, когда прозвучит такой звонок, блондин окажется в безнадежной ловушке. Следовательно, блондин должен держать его подальше от радио. Почему он этого не делает? - спросил себя Чи. Что мешает мне проскользнуть на переднее сиденье и позвать на помощь? Возможно, он не знает, что полиция отключает выключатель, который включает световой сигнал при открытии двери. Возможно, он где-то ждет этой вспышки света. Но нет, подумал Чи. Блондин должен это знать. Может, он ждет внутри пикапа? Нет. Чи оставил грузовик запертым. Даже если мужчина взломает замок, прятаться внутри будет рискованно.
   Так как же блондин защищался от радиозвонка? Чи снова повторил то, что знал о блондине, от случая к случаю, от больницы до самого начала и взрыва грузовика Эмерсона Чарли на стоянке. Достигнув этого, он точно знал, что сделал блондин и чего ждал.
   Он заложил бомбу в пикап Чи. Теперь он был где-то в темноте, подальше от ветра и совершенно неоткрытый, терпеливо ожидая, когда Джим Чи и Мэри Лэндон разнесут себя на куски.
   Чи поднялся на обнажение всего за несколько минут. С того каменного стола он мог смотреть прямо в кузов грузовика на тридцать футов ниже. Было слишком темно, чтобы быть уверенным, но он не видел в кузове пикапа ничего, чего раньше не было. Если блондин заложил бомбу, маловероятно, что он положил ее в то же место, которое использовал, пытаясь убить Эмерсона Чарли. Здесь, скорее всего, он бы разместил его на раме грузовика под кузовом. Если ФБР знало, о чем говорило, его бомбы взорвались при перемещении. Преодоление первой кочки подойдет. Под кабиной эффекты будут очевидны.
   Место, где обнажение выступало с поверхности холма, было усеяно кусками упавшего камня. Чи взял ту, которая весила около двадцати фунтов, и поднесла ее к краю. Он осторожно расположился над центром кузова грузовика. Этим же движением он подбросил валун и отпрыгнул от края.
   Грохот валуна о металл был охвачен через минуту большой вспышкой света и звука. Чи, уже потерявший равновесие, обнаружил, что растянулся на четвереньках, в ушах у него звенело, а глаза видели только красные и белые круги, отпечатанные на его сетчатке глаза вспышкой. Он опустился на поверхность камня, ожидая восстановления зрения и слуха.
   Вскоре он услышал второй звук в удаляющемся звоне и увидел мерцающий свет сквозь слепоту вспышки. Грузовик горел. Сначала пламя горящего бензина вспыхнуло над краем обнажения, но быстро потеряло свою силу. Теперь Чи лежал в темноте, глядя на освещенный огнем пейзаж. Это было идеальное место. Когда блондин приходил, чтобы убедиться в своих жертвах, Чи стрелял в него. Чи лежал на животе, держа перед собой взведенный пистолет, и ждал.
   Поднялся ветер, раздул пламя в рев, а затем затих. Снег снова пошел вниз, все еще сухой и перистый. Скала вокруг Чи, унесенная последними порывами ветра, собрала еще один тонкий слой снежинок. Бензин и масло были почти исчерпаны, а огонь охватил резину и обивку. Чи чувствовал запах прогорклого черного дыма горящих шин и пластика. Пейзаж, который должен был пересечь блондин, теперь стал белым. Его будет легко увидеть в свете костра. Но блондин не пришел. Сквозь звук огня внизу Чи услышал звук стартера, а затем звук мотора, работающего на низкой передаче. По ту сторону гребня, где был припаркован пикап блондина, показался веер света, отражающийся в падающем снегу. Чи вскочил на ноги. Свет падал вверх, два видимых луча выступали в снежное небо. Грузовик вылезал из-под дна арройо. Но фары были направлены в сторону от холма. Блондин уезжал.
  31 год
   ОНИ СОЗДАЛИ ОГОНЬ в трещине между двумя большими упавшими плитами в укрытом тупике, защищенном от ветра. Чи тщательно выбрал место, а затем совершил прогулочный круг, уверяя себя, что никакой свет, даже тускло отраженный, не виден. Блондин уехал в сторону дороги Бисти. Чи наблюдал, как огни грузовиков двигались на восток, пока, наконец, они больше не появлялись сквозь падающий снег. Блондин, вероятно, не вернется. У него не было причин для этого. Но он мог бы.
   Теперь, наконец, они были вне ветра. Мэри Лэндон села напротив него, спиной к вертикальному камню, ее джинсовые ноги вытянулись прямо перед собой. Выше
  
  
  
  
  
  их ветер с улюлюканьем пронесся мимо вершины холма. Между этими стенами из упавшего камня он только заставлял мерцать огонь. Но Мэри вздрогнула и обняла себя.
   «Я думаю, что это была ошибка, - сказала она, - оставив записку о мистере Вайнсе».
   "Почему?"
   «Потому что», - сказала Мэри. «Потому что, может быть, он пойдет и пристрелит Вайнса, а ты не знаешь наверняка, что Вайнс кого-то убил. У тебя нет никаких доказательств ".
   «Я знаю точно, - сказал Чи.
   «Тебе не чем доказывать. Ты не судья ».
   Чи подумал об этом. Свет костра был красным, горел канифоль мертвого пиньона. Он отразился на лице Мэри Лэндон, отбрасывая глубокие тени там, где волосы падали ей на лоб.
   «Да, - сказал Чи, - я судья. Если блондин убивает Вайнса, то это справедливость. Но он не собирается убивать Вайнса. У него не будет времени. Он не может приехать сегодня вечером из-за погоды. Если мы выпустим здесь три дюйма снега, то на горе Тейлор его будет два фута. Дорога не будет открыта, пока на ней не установят снегоочиститель - а это будет только завтра. Они будут использовать снегоочистители там, где больше машин.
   «Тем не менее, у вас нет права…»
   «У нас не так уж много насилия, мы, навахо. То, что там есть, в основном связано с колдовством. «Изменяющаяся женщина» научила нас справляться с волками навахо. Мы обращаем зло, чтобы оно работало против ведьмы ».
   «Но сначала ты должна знать наверняка, что он ведьма», - сказала Мэри.
   Снова пошел снег, теперь уже более крупные хлопья. Ветер стонал на вершине холма, снежинки кружились и кружились над ними, освещенные красным пламенем. Некоторые поселились в тупике. Они приземлились на колено Чи, на волосы Мэри, на каменные поверхности. Некоторые плыли в огонь и исчезли - холод, тронутый магией тепла.
   Ночь обещала быть долгой и холодной, и ничего нельзя было сделать, пока не загорелся слабый свет. Когда было светло, трубопроводные компании изучали свои системы сбора, чтобы убедиться, что резкое падение температуры не привело к растрескиванию открытого металла, разъединению стыков и заеданию клапанов. Маленькие медленно летящие самолеты будут искать признаки утечки газа. Какими бы ни были эти знаки. «Порывы пыли», - предположил Чи. Он вспомнил, что они пересекли магистральный газопровод Эль-Пасо между Бисти и холмом. Когда наступал рассвет, они подходили к нему, разводили дымный костер и ждали, пока их заметят. А до тех пор ничего не оставалось, кроме как помочь скоротать время, не замерзнуть и подумать.
   «Я родился медленно говорящим человеком, - сказал Чи. «Я также являюсь членом клана Красного Лба, потому что мой отец был одним из них. И я связан с Кланом Грязей, потому что мой дядя - тот, кто учил меня певице, - женился на Грязях. У всех этих кланов одна и та же традиция. Чтобы стать ведьмой и перейти от навахо к волку навахо, вы должны нарушить хотя бы одно из самых серьезных табу. Вы должны совершить инцест или убить близкого родственника. Но есть еще одна история, очень старая, в значительной степени утерянная, которая объясняет, как Первый Человек стал ведьмой. Поскольку он был первым, ему нечего было уничтожать родственников. Поэтому он придумал волшебный способ нарушить самое сильное табу из всех. Он уничтожил себя и воссоздал себя, и таким образом он получил силы зла.
   «Я никогда не слышала об этом», - сказала Мэри. «Я подумал, что вы меняете тему. Но это не так, не так ли? "
   «Нет, - сказал Чи. «Лебек решила стать ведьмой. Он уничтожил себя. И он вернулся ».
   Мэри хмуро смотрела на него. «Лебек? Геолог на нефтяной скважине?
   "Да; геолог, - сказал Чи. «Подумайте о том, что мы знаем. Мы знаем, что нефтяная скважина была пробурена с использованием урана, потому что Red Deuce сейчас разрабатывает месторождение, на котором стояла нефтяная скважина. Лебек был тем, кого они называют «логгером» - тем, кто проверяет образцы породы, в которой они пробуриваются, и наносит на карту месторождения. На очень мелкой глубине, может быть, всего на пятьдесят футов или около того, долото проходит через уран, толстый слой богатейшей урановой руды. Итак, Лебек внезапно узнает что-то, что стоит сотни миллионов долларов. Как он может обналичить это? Он может обналичить их только в том случае, если срок этой нефтяной аренды истечет. Затем он может подать собственное заявление об аренде полезных ископаемых. И он подделывает бревно ».
   Мэри напряженно наклонилась вперед. «Эй, - сказала она. «Вы смотрели журнал. А он? Почему ты мне не сказал? Как ты мог сказать?
   Чи скривился. «Я не мог сказать, - сказал он. «Я проверил этот каротаж и несколько других скважин, пробуренных в графстве Валенсия, и все они выглядели одинаково. Все нефтяные компании искали неглубокий нефтеносный песок, глубиной около двух тысяч футов. Я искал черт его знает что на дне колодца, в конце, где они собирались стрелять в НКТ нитро. Я не знал, что искал, и ничего не видел ».
   «Но ты должна была что-то увидеть», - медленно сказала Мэри. "Вы бы видели, что они пробурили
  
  
  
  
  
  это урановая руда ».
   "Точно!" - сказал Чи. «Я слышал, что залежь Red Deuce имеет глубину в пару сотен футов. Это должно было быть отмечено в журнале ». Чи почувствовал непреодолимое желание закурить. У него не было возможности закурить сигарету с тех пор, как светловолосый мужчина прибыл на холм. Он выудил Пэлл Мэлл, предложил его Мэри. Она покачала головой. Он зажег это.
   «Эти штуки убьют тебя, - сказала Мэри.
   «На самом деле, я думаю, теперь он, должно быть, дважды фальсифицировал журнал. Один раз, когда пробурили руду, и еще раз в конце. Я думаю, они нашли нефтеносный песок, который искали, и Лебек назвал его чем-то другим и заставил их просверлить его. Или, может быть, у него был журнал, показывающий, что они бурили геологическую формацию, которая должна быть ниже нефтеносного песка - что означало бы, что песок не существовал в этом конкретном месте. Во всяком случае, он хотел, чтобы они перекрыли колодец и позволили истекать договору аренды, чтобы он мог получить его сам. Если они столкнутся с нефтью, договор аренды будет продлен нефтяной компанией, и он никогда не получит уран. Поэтому, когда компания решила стрелять в скважину, Лебек, должно быть, знал, что есть хороший шанс, что нефть начнет течь. Он не мог этим рисковать ». Чи вдохнул легкие дыма и позволил ему стечь между его губ. Он создавал голубые завитки в медленно движущемся воздухе, поднимаясь вверх, а белые хлопья опускались вниз. Далеко наверху, на вершине холма, снова завыл северный ветер, злой ветер. Чи выпустил остатки дыма, разрушая узор своим дыханием. «И поэтому Лебек решил взорвать все и всех до небес. Лебек решила стать ведьмой ».
   Он взглянул на Мэри.
   «Умереть или казаться умирающим и вернуться в образе Б. Дж. Вайнса», - сказала она.
   «Да», - сказал Чи.
   «Но когда прибыл нитро-грузовик, что-то пошло не так. Команда Диллона Чарли не пришла на работу.
   "Откуда Диллон Чарли узнал?"
   «Лорд Пейот рассказал ему в видении, - сказал Чи. «Или, возможно, Лебек предупредил его - в чем я сомневаюсь. Или, возможно, Диллон Чарли видел вещи, которые заставляли его нервничать. Я думаю, что Чарли был очень проницательным человеком. Миссис Вайнс сказала мне, что ее муж и Диллон Чарли были друзьями - имели своего рода взаимопонимание. Возможно, это уже было правдой, когда Винс был Лебеком ». Чи пожал плечами. "Кто знает? Лорд Пейот, или нервозность по поводу нитроглицерина, что ли? Как бы то ни было, в тот день он не появился и предупредил свою команду. Думаю, Лебек хотел, чтобы они все были там. Никто здесь не знал его. Никто другой не узнал бы в нем Вайнса. Но выбора у него не было. Приехал нитро-грузовик. Он должен был действовать тогда или никогда ».
   "Как он это сделал?" - спросила Мэри.
   «Я должен догадываться. Очевидно, он покинул буровую установку. Я бы сказал, что он, вероятно, ушел достаточно далеко, чтобы быть в безопасности, и у него было ружье, и он в нужный момент выстрелил в нитро-баллон ».
   Мэри Лэндон снова вздрогнула и обняла себя. «А потом он просто ушел, чтобы его сочли среди мертвых. Разве у него не было семьи? Мать и отец? Людей, которые его любили? »
   «Я ничего не знаю о Лебеке, - сказал Чи.
   «А потом вернуться сюда. Разве он не побоялся бы, чтобы кто-нибудь его узнал?
   «Наверное, его никто не знал и даже не видел много. Просто команда колодцев. Это было изолированное место. Тогда вряд ли дорога, а команда жила бы у колодца, где их никто не видел. А потом он пробыл вдали два года. Может немного больше. Достаточно долго, чтобы истек срок аренды полезных ископаемых. Достаточно длинная, чтобы отрастить густую бороду. Кто знает - может, он сделал что-то еще, чтобы изменить свою внешность. Я сказал, что мы ничего не знаем о Лебеке, но знаем немного. Вы попадаете в парашютисты добровольно. А попав внутрь, он получил две высшие награды за отвагу. Так что, полагаю, он не боялся рисковать. Или убийства. Он, должно быть, сделал много этого ». Чи замолчал, думая об этом. «Я думаю, он знал, что ему нужно еще кое-что сделать».
   «Люди тьмы», - сказала Мэри.
   "Да уж. Он не мог рассчитывать, что Диллон Чарли его забудет.
   «Вы думаете, Диллон Чарли увидел Вайнса и узнал в нем Лебека?»
   "Может быть. Но держу пари, что Лебек не дождался этого. Держу пари, он искал его. Может быть, он сказал Чарли, что лорд Пейот тоже дал ему видение. А может, он просто предложил ему работу, деньги и так далее. Он знал, что Чарли ничего не расскажет шерифу - не с учетом того, как Гордо преследовал его и его церковь. К тому же Чарли долго не проживет.
  
  
  
  
  «Лебек знал, что Диллон Чарли болен раком?»
   «Лебек знал, что у Чарли будет рак, - поправил Чи. «Этот черный камень, должно быть, это смоляная обманка. Когда нефтяная скважина пробурилась через нее, Лебек узнал урану - самую горячую разновидность месторождения природного урана. В журнал не записал, но сохранил кусок ядра, чтобы проверить и убедиться. А потом он сохранил это, потому что он сохранил сувениры, и этот собирался изменить его жизнь. Возможно, он уже знал, что это будет ему полезно ».
   «Ты меня теряешь, - сказала Мэри. «Откуда вы знаете, что это уран? Я никогда об этом не слышал. Откуда ты так много знаешь об этом? "
   «Здесь все половину времени занимаются разведкой», - сказал Чи. «Вы узнаете о минералах, и в основном вы узнаете об урансодержащих минералах. Я должен был подумать об этом раньше. Я думаю, если мы попросим минералога проверить эти образцы горных пород и эти амулеты из кротов, мы обнаружим, что они радиоактивны. Вайнс дал Чарли родинку, зная, что он будет носить ее в своем мешочке с лекарствами - висит на его талии под одеждой прямо напротив паха ».
   «Диллон Чарли, и Цосси, и Бегей, и Сэм, и все они, - сказала Мэри. Она снова вздрогнула.
   «Он ничего не упустил из виду, - сказал Чи. «Я думаю, что Диллон Чарли должен был умереть первым, а Вайнс забрал тело и закопал его на случай, если вскрытие что-то покажет. Но навахо не проявляют особого интереса к телам, а власти не проявляют особого интереса к мертвым навахо, и люди рассеялись, так что после Диллона Чарли, я думаю, это не стоило хлопот. Похоже, он мог перестать волноваться. Все в этой бригаде, кто когда-либо видел его в образе Лебека, были мертвы или скоро умрут. Не о чем беспокоиться годами ».
   «Не раньше, чем Эмерсон Чарли заболеет раком, - сказала Мэри Лэндон.
   «Я думаю, что это правильно, - сказал Чи. «Старый Диллон был довольно важным религиозным лидером, и такие люди иногда пытаются передать это своим детям. Я предполагаю, что он дал Эмерсону свой набор лекарств, надеясь, что тот станет вождем пейотов, и однажды, годы спустя, Эмерсон решает возродить культ. Он начинает носить родинку старого Диллона и, конечно, заболевает ...
   Мэри теперь наклонилась вперед. «И Вайнс нервничает, - сказала она. «Сейчас 1980 год, и Вайнс не хочет, чтобы Эмерсон отправился в современный центр исследования рака, где ему обязательно сделают вскрытие, и поэтому он нанимает кого-нибудь, чтобы убить его».
   «И украсть тело», - сказал Чи.
   «И, наверное, чтобы вернуть крота. Но блондин пропустил родинку ».
   «И Томас Чарли был слишком подозрительным. Навахо вокруг горы Тейлор, возможно, не очень много знают о радиоактивной патологии, но они могут подсчитать тот факт, что люди, связанные с Вайнс, похоже, умерли. Они знали, что он ведьма. Когда взорвали грузовик Эмерсона Чарли, Томас заподозрил. Он хотел доказать, что Вайнс - ведьма. Он ворвался и украл коробку, и все, что знала миссис Вайнс, это то, что коробка была чрезвычайно важна для Вин, поэтому она попросила меня вернуть ее. Думаю, она хотела узнать секрет Вайнса.
   Снег теперь падал сильнее, дрейфуя почти прямо с резко безветренного неба.
   «Разве мы не можем развести огонь немного выше?» - спросила Мэри.
   «Немного», - сказал Чи. Он переместил два куска пиньона в пламя.
   "Вы не можете доказать ничего из этого, не так ли?" - сказала Мэри. Это не было вопросом.
   «Мне не придется», - сказал Чи. «Я сказал блондинку. Завтра мы сообщим Гордо Сене. Сене тоже не понадобятся доказательства.
  32
   ЧИ ПЕРЕДАЛА СЛОВО шерифу Сене по радио в вертолете El Paso Natural Gas Company. Вертолет нашел их там, где коллекторная труба EPNG соединяет Нагаси-Уош. Они развели костер в зарослях, которые там процветают, и не прошло и десяти минут после того, как жирный дым закрутился в небо, маленький Колокол покатился по холму. Пилот был молодым человеком с покрытым шрамами носом, моржовыми усами и эмблемой боевого подразделения Первой кавалерийской дивизии, нашитой на его засаленной летной куртке. Он уже заметил их взорванный пикап, с любопытством обошел его и был готов поверить рассказу Чи о чрезвычайной ситуации в полиции.
   Чи сказал диспетчеру шерифа в Грантс не больше, чем Гордо Сена должен был знать.
   «Скажите ему, что человек, убивший Томаса Чарли, направляется к дому Б. Дж. Вайнса. Скажите ему, что этого человека нанял Вайнс, и скажите ему, что настоящее имя Вайнса - Карл Лебек.
   "Ли что?" - спросил диспетчер.
   - Лебек, - сказал Чи. «Обязательно поймите это правильно. Карл Лебек ». За исключением описания грузовика и блондина, Чи не сообщил больше подробностей. Они были бы лишними. Гордо Сена тридцать лет жил с подробностями взрыва нефтяной скважины, горящими в его памяти. Он сразу узнал бы, кто такой Лебек, и был достаточно умен, чтобы собрать все воедино. Диспетчер сказал, что Сена уехала на шахту Анаконда. Та же дорога вела через окраину резервации Лагуна к высоким склонам горы Тейлор и Вайнс-плейс. Примерно пятнадцать миль, предположил Чи, комп.
  
  
  
  
  До шестидесяти им пришлось укрыться на вертолете. Но эти последние мили или две будут непроходимы для чего-то на колесах. Сене придется войти. Чи придет первым.
   Эта мысль взволновала его. С одной стороны, он боялся блондина. В другом он очень хотел его найти. Его сломанное ребро болело так, как болело все утро. Но это было больше, чем месть. Мужчина однажды выстрелил в него. Он дважды выслеживал Чи, чтобы убить его. Воспоминания все еще мучили - о бесконечных минутах, проведенных на металлическом канале над потолком больницы, о беспомощной панике в дыхало. Теперь он стал сталкером. Он попытался проанализировать это чувство. Будущий? Ликующий? Что-то среднее и нечто большее. Это была смесь страха и воспоминаний детства о охоте. Запах дыма, кипящего кофе, запахи леса разносились в предрассветной росе. Его дядя приветствует солнце песнопением рассвета и благословляет их всех священной пыльцой и поет последнюю песню, призывающую духов оленей. Сквозь покрытый шрамами, заляпанный маслом оргстекло он видел, как к ним несется Бирюзовая гора, ее верхние склоны девственно-белые, сверкающие на солнце на фоне неба, очищенного ночной бурей. Стук лезвий вертолета перекрыл слова, когда он повторял Песню преследования. Возможно, Мэри слышала их, будучи зажатой между ним и пилотом. Она с любопытством взглянула на него.
   Они нашли пикап блондина примерно в трех извилистых милях от дома Вайнс. Чи изучил его в бинокль, и следы рассказали историю, которую было легко прочитать. Грузовик съехал с узкой лесной дороги, потеряв сцепление с дорогой на подъеме, где его крутящиеся задние колеса выехали боком в канаву. Водитель вышел, прошел несколько сотен ярдов в гору, а затем вернулся к грузовику. Он сделал это, когда снег все еще падал, а его следы были наполовину заполненными углублениями. Позже, когда снег уже не падал, он снова появился, поднявшись в гору по снегу, который теперь был примерно двух футов глубиной. По новым следам было легко идти, но не было причин следовать по ним. Они приведут к дому Вин.
   Единственный вопрос заключался в том, добрались ли они до дома. Как быстро блондин смог пробиться в гору по глубокому снегу? Миля в час? На холме снегопад прекратился около 4:00 утра. На горе это продлилось бы дольше. Возможно, до 5 или 6 часов.
   «Пойдем кратчайшим путем к Вайнсу», - сказал Чи. «Когда мы будем там, подойдите ближе к земле и постарайтесь держаться за деревья. Они нас услышат, но я не хочу, чтобы они знали, куда вы меня отпускаете.
   "Позволить тебе уйти?" - сказала Мэри. "Ты с ума сошел. Подождем шерифа. Он не может уйти сейчас.
   «Нет», - сказал Чи. «Я должен кое-что сделать».
   Вертолет приземлился в большом облаке перистого снега за кустом синих елей, заслонявших гараж. Чи упал в сугроб глубже его колен и на мгновение ослеп, пока вертолет отъезжал и уезжал. Затем он, барахтаясь, побежал к каменной стене гаража. Блондин, Вайнс и миссис Вайнс, любой в доме, услышали бы вертолет, но они не могли его увидеть, и они не знали бы, что он уронил его. Тем не менее, он был осторожен. Он стоял у стены, вспоминая планировку дома. Он сидел спиной к горному склону, глядя наружу на панораму внизу. Но вид был ограничен. За домом стена была низкой и без окон, и во многих местах можно было перейти со склона горы на черепичную крышу. Чи пробежал по гаражу. Надгробия Диллона Чарли и первой и верной миссис Вайнс носили высокие белые снежные шапки. За домом он остановился, чтобы послушать. Тишина была почти полной - тишина безветренного утра на горе, покрытой новой белой изоляцией. Откуда-то в глубине леса еловая ветка согнулась и с свистящим звуком выдала свои куски снега. Из дома только тишина.
   В тридцати футах впереди был дверной проем. Возможно, прачечная или какой-нибудь другой служебный вход. Чи осторожно двинулся к нему, держась поближе к стене, держа в правой руке взведенный пистолет. Он попробовал ручку. Разблокирован.
   Над крышей послышался звук вертолета. Он приближался быстро. Звук усилился, затих и вернулся. Чи понял, что Первая кавалерия отвлекала его. Идея Мэри, наверное. Он распахнул дверь и проскользнул внутрь.
   Комната казалась почти полностью темной. Он встал спиной к двери, давая глазам возможность приспособиться от яркого солнечного света на снегу к полумраку внутри. Он был в чем-то вроде туалета / подсобки. Через короткий узкий град он мог заглянуть на кухню. Его уши абсолютно ничего не сказали ему. В доме было тихо, как снег снаружи. Но что-то достигло его носа. Едкий. Запах синего дыма от пороха. Чи наклонился
  
  
  
  
  
  у края сушилки для одежды, расстегнул мокрые сапоги и снял их. Он молча прошел по коридору, бесшумно поставив ноги в носках. Кухня была пуста. Было легче. Комнату освещал ряд маленьких высоких окон, и больше света проникало через широкую дверь, которая открывалась в нечто, напоминающее игровую. Чи прошел через кухню обратно к стене, пытаясь незаметно заглянуть в соседнюю комнату. Он прошел мимо двери, которая, вероятно, была кладовой. Потом он замер.
   Позади него раздался короткий задыхающийся звук, быстрое дыхание, быстрое вдохновение. Кто-то стоял за дверью, в дюймах от его спины.
   Чи выскользнул из двери. Он стоял рядом с ней. Прослушивание. Его пистолет был взведен. Безопасность выключена. Он присел на корточки слева от двери лицом к ней. Он потянулся через свое тело левой рукой и схватился за ручку. Потом подумал. Он был не там, где он мог найти блондина - не в чулане. Он снова услышал шум вертолета перед домом и распахнул дверь.
   Там стояла женщина Acoma. Она выглядела пораженной, но не издавала ни звука.
   Чи приложил палец к губам, сигнализируя о тишине. "Где все?" - прошептал он по-английски.
   Женщина-Акома уставилась на его пистолет. Он был направлен на ее живот. Чи опустил его.
   «Сюда пришел блондин, - сказал Чи. "Он здесь?"
   Казалось, она не понимала. Она выглядела ошеломленной. "Где все?" - повторил Чи.
   Женщина снова вздохнула. «El brujo esta muerto», - сказала она. Это все, что она могла сказать. Она сказала это дважды, а затем резко повернулась, молча прошла по коридору и исчезла в прачечной. Чи услышал, как открылась внешняя дверь. А потом закрыть.
   «Ведьма мертва». Она имела в виду белокурого мужчину? Она имела в виду Вайнс? Только не миссис Вайнс. Она использовала существительное мужского рода. Мертвая ведьма была мужчиной.
   Чи нашел его в кабинете Вайнса. Он сидел за большим столом, все еще в вертикальном положении, потому что вращающееся кресло было немного наклонено назад, и от удара пули его голова ударилась о кожаную подушку. Свет от солнечного снега снаружи струился через ставни, освещал его лицо и показывал низкую точку на лбу, чуть выше переносицы. Крови было немного, но струйка текла по его щеке и в седую бороду. Глаза Б. Дж. Вайнса были все еще открыты, но ведьма была навсегда мертва.
   Где был блондин? Чи стоял у двери, спиной к стене, и прислушивался. Он ничего не слышал. Вертолет ушел. Он приземлился? На мертвом лице Вайнса было выражение шокированного удивления. Он видел приближающуюся смерть. Тигрица посмотрела через его плечо, ее блестящие стеклянные глаза уставились на Чи. Где был блондин? Чи поймал себя на мысли, что вместо Б. Дж. Вайнса голова восседает среди других хищников, голубые глаза блестят. Светловолосый мужчина мог уйти. Он вряд ли останется после того, как достигнет своей цели. Чи быстро обошел стол. Он приложил палец к горлу Вайнса. Кожа была все еще мягкой и теплой. Он прикоснулся к кровавой полосе, которая бежала по носу. Еще даже не липкий. Виноградные лозы были мертвыми всего несколько минут. Не больше пяти или десяти. Блондин был близко. Тогда где же Розмари Вайнс? Возможно, ее не было дома.
   Чи стоял у стола, смотрел на дверь и прислушивался. Что бы сделал блондин? Вертолет снова с грохотом завис в воздухе перед домом. Мэри пытается помочь. Он вспомнил винтовку блондина. Держись подальше, Мэри. Держитесь подальше от досягаемости. Она была женщиной среди женщин. Она сделала его счастливым. Она была другом. Она заставила его почувствовать желание петь. Она не заслуживала ничего, кроме красоты вокруг. Но теперь держись подальше. Блондин должен быть в доме. Закрыть. Что делать? Ищете слуг? Убедиться, что он никого не оставит в живых, чтобы сообщить об этом посещении? Взгляд Чи остановился на телефоне. Линия будет разрезана. Он поднял трубку, ожидая смерти. Вместо этого он услышал жужжащий гудок. Он набрал 0. Он зазвонил, и женский голос сказал: «Оператор. Я могу вам помочь?"
   «Извини», - прошептала Чи. Он повесил трубку. Почему блондин не трогал телефон? Он еще не дошел до этого. Потом он услышал звук. Кто-то закашлялся. И снова закашлялся.
   Блондин сидел на полу в вестибюле, прислонившись плечом к массивной двери. Кровь была повсюду. Он расплескался по полированному дереву, он пропитал брюки блондина, он растекся все еще растущим пятном на узорчатой ​​керамической плитке пола. В крови лежал черный пистолет с длинным цилиндром глушителя на стволе. Блондин снова закашлялся. Он взглянул на Чи, затем сфокусировал взгляд на нем. Он неуверенно пошевелил губами. Затем он сказал:
   "Холодно."
   Чи мог видеть, что произошло. Выстрел попал в блондина, когда он подошел к двери. Наверное, одно из охотничьих ружей Вайнса. Что-то большое. Пуля поразила его со спины, забрызгав дверь кровью
  
  
  
  
  
  . Она сломала блондина, как сломалась палка.
   "Есть где-нибудь теплое?" - спросил блондин.
   «Может быть, камин», - сказал Чи. Он сунул пистолет в кобуру, прошел по крови и присел на корточки рядом с блондином. Он заложил руку себе под ноги и руку за плечи и поднял его - осторожно, потому что кровь была скользкой под его носками, осторожно, потому что человек умирал.
   В большой комнате дровяной камин сгорел дотла до мерцающих углей в камине. Чи встал перед ним на колени и положил блондина на шкуру белого медведя. Спина мужчины была сломана где-то между лопатками. Голова блондина покатилась к огню. Его голос был тихим.
   «Есть детективное агентство, - сказал он. «Вебстер. В Энсино. Он найдет мою мать. Она узнает о кладбище. Она придет и заберет меня.
   «Хорошо, - сказал Чи. «Не волнуйся».
   «Я думала, что убила его», - сказала Розмари Вайнс. Она стояла в дверях, держа в руках длинноствольное ружье. Он был примерно направлен в сторону Чи.
   «Ты сделал», - сказал Чи. «Это займет несколько минут».
   Лицо миссис Вайнс было бескровным. Губная помада, которую она красила, гротескно контрастировала с меловой кожей.
   «Вы знали, кем был ваш муж?» - спросил Чи.
   Розмари Вайнс смотрела мимо него, не сводя глаз с блондина. «Она в шоке, - подумал Чи. Она меня даже не слышала.
   «Я знала, что у него где-то была другая жизнь», - медленно сказала она. «Я подозревал это еще до того, как мы поженились. Он любил говорить о себе, но не раньше определенного времени. Раньше - когда он был мальчиком, когда он учился в колледже, в любое время до того, как он пришел сюда и нашел свою шахту - в любое время до этого все было очень расплывчатым. Значит, он что-то скрывает. И наконец он признал, что у него есть свои секреты. Но что он мне никогда не сказал. Я сказал ему, что это должно быть преступление, иначе он не постыдился бы этого. Но он просто посмеялся бы ».
   На шкуре мертвого белого медведя светловолосый мужчина теперь был совершенно неподвижен. Розмари Вайнс все еще смотрела на его тело с винтовкой наготове.
   «Я знал, что это было в его сейфе. В его коробке. Так должно было быть. Вот так BJ. было. Все, что он делал, он должен был хранить доказательства. Головы. Шкуры. Фотографии. Он был навязчивым по этому поводу. Как будто ему нужны доказательства того, что это произошло. Он бы не взял двадцать пять лет своей жизни и просто выбросил их. Если бы я смог получить коробку до его возвращения, там было бы что-нибудь, что могло бы рассказать мне, кем был Би-Джей в молодости. И было бы что сказать мне, чего он так стыдился ».
   Эта мысль пробудила в ее лице что-то вроде оживления - ожидавшегося торжества. Это была своего рода улыбка. «Стыдно или боюсь», - сказала миссис Вайнс, все еще улыбаясь.
   Джим Чи отвернулся от нее, от тела и белого меха с красными пятнами. Сквозь огромные парящие стеклянные просторы, освещавшие комнату, он видел только небо и снег. Голубая и белая чистота. Такая красота должна была вызвать в Джиме Чи ликование. Теперь он ничего не чувствовал. Только немеющая усталость и своего рода тошнота.
   Но он знал причину и лекарство. Изменяющаяся Женщина научила их этому, когда сформировала первые кланы Дини из своей собственной кожи. Странные образы незнакомых людей ранили дух, отвращали навахо от красоты. Чтобы вернуться к красоте, требовалось лекарство. Завтра он пойдет к Хостину Накаи и попросит его устроить Путь Врага, собрать семью, связанных родственников Медленно Говорящего Дини и Дини Красного Лба - братьев и сестер его крови, его друзей, его сторонников. Затем оставалось еще восемь дней для песен, поэзии и рисования на песке, чтобы воссоздать прошлое и восстановить дух.
   Он убедил Хостина Накаи, что Мэри тоже должна пройти благословение, даже если она не была рождена Дини. Аранжировки заняли бы недели - выбор места, распространение информации, поиск подходящего певца, организация еды. Но когда все закончится, он снова уйдет, окруженный красотой.
  об авторе ТОНИ ХИЛЛЕРМАН в прошлом президент Общества мистических писателей Америки и получил награды Эдгара и Великого магистра. Среди других его наград - награда Центра посла американских индейцев, награда Silver Spur за лучший роман, действие которого происходит на Западе, и награда «Особый друг племени навахо». Он живет со своей женой Мари в Альбукерке, Нью-Мексико. ============================= ============================= =============================
  Тони Хиллерман
  Темный ветер
  Эта книга посвящается добрым жителям горы Навахо, Малой Воды, каньона Койота, Двух Серых Холмов, взгорья Сердца и перевала Боррего и в первую очередь тем, кого и ныне вынуждают покидать обители предков на земле, которой испокон веков совместно владели хопи и навахо
  От автора
  Читателю следует знать, что я отнюдь не претендую на глубокое знание религии хопи. Подобно полицейскому Джиму Чи из племени навахо, я чужак на месах, где обитают хопи. Мне известно лишь то, что дало долгое прилежное изучение этого вопроса, и тем из вас, кто хочет лучше разобраться в сложной метафизике хопи, советую обратиться к более сведущим авторам. Рекомендую, в частности, «Книгу хопи» моего доброго друга Фрэнка Уотерса.
  Литургический год по религии хопи делится на два сезона, которые более или менее похожи друг на друга и потому предусматривают хитроумный календарь ритуальных обрядов. Эти обряды включают и те события, которые отчасти послужили фоном для моего романа; правда, я не очень точно придерживался календаря.
  Время обошлось с селением Ситьятки еще более жестоко, чем сказано в этой книге, – оно было заброшено давным-давно, и остатки его развалин занесло песком.
  Все действующие лица – плод моего воображения. Никто из персонажей не взят из жизни.
   Первая глава
  Мальчик из клана Флейты первым увидел это. Он остановился и вытаращил глаза.
  – Кто-то потерял сапог, – сказал он. Хотя до сапога оставалось метров пятнадцать, Альберт Ломатева видел, что он вовсе не потерян. Его не обронили, а поставили торчком посредине тропы, носком вперед. Точно, поставили. Тут же Ломатева заприметил за сухими кустиками кроличьей травы, проросшей на тропе, голенище другого сапога. Когда они вчера проходили здесь, никаких сапог не было.
  Альберт Ломатева был Посланцем. Он отвечал за все. Эдди Туви и мальчик из клана Флейты подчинялись ему беспрекословно.
  – Не подходите, – сказал Ломатева. – Стойте на месте.
  Бережно опустив на землю возле тропы тяжелую вязанку лапника, которую нес на спине, он подошел к сапогу. Почти новый, коричневой кожи, с цветочным узором и выгнутым ковбойским каблуком. Ломатева посмотрел поверх кроличьей травы на второй сапог. Парный первому. За вторым сапогом тропа крутым изломом огибала шершавый гранитный валун. Ломатева судорожно вздохнул. Из-за валуна выглядывала ступня. Голая ступня, и даже отсюда было видно – произошло что-то ужасное.
  Ломатева оглянулся на своих спутников, которым кива поручила сопровождать его в ритуальном походе за лапником. Они стояли там, где он велел им оставаться; лицо Туви – бесстрастное, глаза мальчика горят от любопытства.
  – Стойте там, – приказал Ломатева. – Здесь кто-то есть, я должен разобраться.
  Мужчина лежал на боку, ноги подогнуты, левая рука выброшена вперед, правая согнута так, что ладонь покоилась под ухом. На нем были синие джинсы, джинсовая куртка, рубашка в сине-белую клетку с подвернутыми до локтей рукавами. Однако Ломатева не сразу рассмотрел одежду. Он не отрывал глаз от ступней мужчины. Кожи на подошвах не было. У белых носков кто-то отрезал нижнюю часть, а верх подвернул на манер манжет. После чего срезал кожу с подушечек пальцев и со всей подошвы. У Ломатевы было девять внуков и один правнук. Старик прожил достаточно долго, всякого насмотрелся, но такое видел впервые. Он глотнул воздух, выдохнул, потом перевел взгляд на ладони мужчины. И увидел то, что ожидал. Кожа была срезана точно так же, как и на подошвах. Лишь после этого Ломатева посмотрел на лицо.
  Молодой… Не хопи. Навахо. Правда, не чистокровный. Над правым глазом – маленькая дырочка с черными краями.
  Глядя на лежащего на земле мужчину, Ломатева спрашивал себя, как быть дальше. Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы эта находка помешала танцу Качины Ниман. День только начинался, но уже стояла жара, в ноздри Ломатевы набилась пыль. Пыль, вечная пыль, напоминавшая ему, почему ритуал обязательно должен состояться.
  Скоро год как они лишены благословенного дара дождя. Ломатева три раза прореживал свои посевы кукурузы, и все равно оставшиеся ростки грозили совсем зачахнуть из-за этой нескончаемой засухи. Источники пересыхали. Не осталось травы для лошадей. Танец Качины Ниман должен быть исполнен, как положено. Ломатева повернулся и подошел к ожидающим его спутникам.
  – Мертвый тавасу… – произнес он. Буквально это означало «дуролом». Так хопи иногда презрительно называли навахо, и Ломатева нарочно употребил это слово, давая понять, как он относится к находке и что с ней делать дальше.
  – Что у него с ногой? – спросил мальчик из клана Флейты. – С подошвы срезана кожа…
  – Положите лапник на землю, – сказал Ломатева. – Сядьте. Нам надо поговорить.
  За Туви можно не беспокоиться. Туви – уважаемый, богопослушный человек из кивы Антилопы, член общины Одного Рога. А паренек из клана Флейты – еще мальчик. И хотя он больше ничего не сказал, просто сел на тропу рядом со своей вязанкой лапника, глаза его продолжали вопрошать. «Пусть подождет, – подумал Ломатева. – Пусть учится терпению».
  – Три раза Сотукнанг уничтожал Мир, – начал Ломатева. – Первый Мир он уничтожил огнем. Второй Мир уничтожил льдом. Третий Мир уничтожил потопом. Каждый раз он уничтожал Мир потому, что люди ослушивались его.
  Ломатева смотрел на мальчика из клана Флейты. Он его беспокоил. Этот паренек учился в школе в Флагстаффе и работал на почте. Поговаривали, что он не следит толком за собственными посевами и плохо знает свою роль в общине Качины. На Туви можно положиться полностью, но мальчик нуждается в наставлении. Ломатева обращался именно к нему, и паренек слушал так, точно ему не рассказывали эту старую историю тысячу раз.
  – Сотукнанг уничтожал Мир, потому что хопи забывали свой долг. Забывали песни, которые положено было петь, пахо, которые следовало приносить в жертву, и танцы, которые следовало танцевать. Каждый раз Вселенную поражало зло, и люди без конца ссорились. Люди становились повака, строили козни друг против друга. Хопи покидали истинную Стезю Жизни, и лишь немногие оставались верны долгу в своих кивах. Всякий раз Сотукнанг предупреждал хопи. Он задерживал дождь, чтобы люди поняли его недовольство. Они же не обращали внимания на засуху. Продолжали гнаться за деньгами, ссориться, пустословить, забывая правила Стези Жизни. И каждый раз, поняв, что Мир истощил свои возможности, Сотукнанг сохранял жизнь нескольким лучшим хопи и уничтожал всех остальных. – Ломатева посмотрел в глаза мальчику из клана Флейты: – Ты все понял?
  – Понял, – ответил мальчик.
  – Этим летом мы должны правильно исполнить танец Качины Ниман, – продолжал Ломатева. – Сотукнанг предупредил нас. Наша кукуруза гибнет на полях. Травы нет. Источники пересыхают. Когда мы призываем облака, они нас больше не слышат. Если мы неправильно исполним танец Качины Ниман, Сотукнанг окончательно потеряет терпение. Он уничтожит Четвертый Мир.
  Ломатева посмотрел на Туви. Его лицо было непроницаемым. Тогда Ломатева опять обратился к мальчику:
  – Очень скоро настанет время качинам покинуть Наземный Мир и вернуться домой, в глубины гор Сан-Франциско. Когда мы принесем этот лапник в наши кивы, то используем его, чтобы подготовиться к танцам Возвращения Домой, которые мы танцуем в честь качин. Много дней подряд люди будут очень заняты в кивах: надо продумать молитвы, изготовить пахо. Все должно делаться, как положено. – Ломатева помолчал, подчеркивая важность сказанного, потом добавил: – Все должны думать, как положено. Если мы сообщим в полицию об этом покойнике, об этом мертвом навахо, все пойдет не так. Придут полицейские-баханы, будут расспрашивать, смущать людей. Они вызовут нас из кив. Все будет нарушено. Люди начнут думать не о том. Будут думать о зле и смерти, вместо того чтобы предаваться праведным мыслям. Танец Качины Ниман будет испорчен. Танцы Возвращения Домой не будут исполнены, как положено. Никто не станет молиться.
  Он снова остановился, глядя на мальчика из клана Флейты.
  – Будь ты Посланцем, как бы ты поступил?
  – Я не стал бы сообщать в полицию, – ответил мальчик.
  – А в кивах ты рассказал бы об этом?
  – Нет.
  – Ты видел ступни этого навахо, – сказал Ломатева. – Ты знаешь, что это означает?
  – Когда срезана кожа?
  – Да. Знаешь, что это означает? – Мальчик из клана Флейты посмотрел на свои руки.
  – Знаю, – сказал он.
  – Если ты проговоришься, случится самое худшее. Люди станут думать о зле, а надлежит думать только о добре.
  – Я не буду говорить об этом.
  – Не говори, пока мы не исполним танцы Ниман, – продолжал Ломатева. – Пока не кончится ритуал и не удалятся качины. Потом можешь рассказывать.
  Ломатева поднял с земли вязанку лапника, надел лямки на плечи, морщась от боли в суставах. Семьдесят три года – это семьдесят три года, и еще идти почти полсотни километров через ущелье Вепо, потом – долгий подъем по скалам Третьей месы. Он повел своих охранников вниз по тропе, мимо трупа. А что оставалось делать? Они уже видели изуродованные ступни и поняли, что это означает. Эта смерть не имеет никакого отношения к хопи. Это злодеяние на совести навахо, и расплачиваться за него будут навахо.
  Вторая глава
  Достигнув отвесных стен месы Балакаи, Полинг взглянул на хронометр. 3.20.15. Пока все в порядке, он идет точно по графику. Полинг вел «сессну» на высоте около шестидесяти метров над землей и примерно на столько же ниже края месы. Впереди над горизонтом висела, чуть накренившись, желтая ущербная луна. В лунном свете лицо человека на пассажирском сиденье казалось восковым. Он пристально смотрел на луну, закусив нижнюю губу. По правую руку, в какой-нибудь сотне метров от кончика крыла, мимо проносилась стена месы – узор из черных теней и освещенных луной участков. Эта картина вызывала у Полинга странное ощущение скорости, непривычное в полете, и он упивался им.
  Он представил себе, как отраженный скалами гул мотора разносится эхом над пустыней внизу. Да только некому его слышать. На много километров вокруг ни души. Полинг сам выбрал этот маршрут, дважды летал тут днем и один раз ночью, запоминая ориентиры и картину местности. Полной безопасности в таком деле быть не может, но он постарался свести риск до минимума. Здесь меса Балакаи закрывала его от радаров Альбукерка и Солт-Лейк-Сити. Впереди, чуть слева от заходящей луны, на две тысячи метров возвышалась гора Низкая, дальше – еще выше – меса Маленького Черного Пятна. На юге на две сотни километров тянулся высокий массив Черной месы, блокируя локаторы в Финиксе. На всем пути от взлетно-посадочной полосы в Чиуауа лишь каких-нибудь полтораста километров следовало опасаться радара. Хороший маршрут. Полинг был рад, что нашел его, ему нравилось лететь низко, следя за ориентирами, что вырастали в угасающем лунном свете из пучины мрака. Опасность и соперничество с конкурентами доставляли не меньше наслаждения, чем скорость и ощущение того, что он – мозг превосходной машины.
  Меса Балакаи осталась позади, и на желтый диск луны надвинулся черный силуэт Низкой. Во мраке внизу сверкал лишь один бриллиант света – прожектор на бензоколонке у фактории горы Низкой. Полинг подался чуть влево и повел «сессну» над ущельем Це-Чиззи, чтобы гул мотора никого не разбудил.
  – Подходим? – спросил пассажир.
  – Немного осталось, – отозвался Полинг. – За этой грядой будет ущелье Ораиби, дальше – еще несколько гряд, а за ними – ущелье Вено, где мы должны сесть. Осталось минут шесть-семь.
  – Пустынный край, – сказал пассажир. Поглядел вниз через боковое окно и покачал головой: – Ни души. Словно мы одни на всей планете.
  – Почти одни. Не считая нескольких индейцев. Потому и выбрали это место.
  Пассажир опять уставился на луну.
  – Сейчас самая опасная часть маршрута, – произнес он. – Нервы на взводе.
  – Угу, – согласился Полинг.
  Интересно, какую часть этой «части» пассажир имеет в виду. Посадку в темноте? Или то, что ждет их внизу? Не худо бы на сей раз, в виде исключения, чуть побольше знать, что происходит на самом деле… Кое о чем Полинг догадывался. Ясно, что они везут не наркотики. И так же ясно, что содержимое этих чемоданчиков невероятно ценно – иначе не стали бы тратить столько времени и сил на обеспечение доставки. Тщательный выбор места посадки, пассажир в кабине… В течение многих лет Полинг вовсе не знал, что это такое – вооруженный человек в кабине. А когда наконец такой человек у него появился – Полинга из-за плохой кардиограммы отстранили от полетов в Восточной авиакомпании и он переключился на теперешний бизнес, – это была обыкновенная шестерка, которую посылали присматривать за пилотом, чтобы тот не смылся с грузом. Нынешнего пассажира Полинг не знал. Он подъехал вместе с шефом к мотелю в Сабинас-Идальго, когда пришло время отправляться на взлетную полосу. Полинг решил, что это и есть представитель загадочного покупателя. По словам шефа, Джансен вместе с покупателями должен был встретить их в месте посадки. «Две вспышки света, пауза, потом еще две, – сказал шеф. – Если сигналов не будет, не садись». Джансен был представителем шефа, незнакомец – представителем покупателей. Обе стороны доверяли друг другу. Полинг подумал, что его пассажира, как и Джансена, скорее всего, тоже взяли в дело по родственной линии. Наверное, сын или брат одного из покупателей, что-нибудь вроде того. Семья… Кому еще можно доверять в таком деле, да и в любом другом?
  Внизу промелькнуло ущелье Ораиби – черный росчерк тени в косом свете заходящей луны. Полинг взял ручку чуть на себя, набирая высоту над пустынным склоном, а затем, перевалив через гребень, подал ее вперед. Под ним простиралась местность, изрезанная десятками борозд, по которым ливневые воды с Черной месы стекали в ущелье Вело. Он убавил скорость почти до сваливания. Впереди слева возникла черная базальтовая скала – верный ориентир в верном месте. Вот под самым кончиком крыла проплыл ветряк, потом ущелье стало круто забирать в сторону. Где же посадочные огни? Пора уже Джансену помигать… Ага, вот они. Десяток желтых светлячков на одной линии – направленные вверх электрические фонари. И тотчас две белые вспышки, чуть погодя еще две. Джансен сообщал, что все в порядке.
  Он медленно прошел над огнями, потом начал вираж, припоминая, как выглядит дно ущелья перед самым касанием колес, – нужно было сосредоточиться, чтобы память рассеяла темноту и заменила ее дневным светом.
  Полинг заметил, что пассажир уставился на него.
  – И это все? – спросил тот. – Эта чертова цепочка огоньков – единственный ориентир для посадки?
  – Главное – не привлекать внимания, – ответил Полинг.
  Даже в тусклом свете внутри кабины было видно, что пассажир не на шутку встревожен.
  – Вам уже приходилось так садиться? – Голос пассажира немного дрожал. – Вслепую, в темноте?
  – Раза два, по необходимости, – сказал Полинг. И добавил, чтобы успокоить незнакомца: – Я служил в десантной авиации. Нас учили сажать транспортные самолеты в темноте. Но здесь-то мы садимся не вслепую. У нас есть посадочные огни.
  Светлячки выстроились перед ними в ряд. Полинг выровнял самолет. Выпустил шасси. Опустил элероны. Память четко рисовала дно ущелья. Hoc – вверх. Он ощутил, как подъемная сила ослабла, словно воздух под самолетом стал жиже.
  Пассажир рядом с ним вжался в кресло – это был тот краткий миг перед посадкой, когда машина скорее падает, чем летит.
  – И все на одном доверии, – произнес пассажир. – Господи Иисусе… – Это было что-то вроде молитвы.
  Они уже нырнули в ущелье, огни неслись им навстречу. Колеса ударились о грунт и взвизгнули, когда Полинг коснулся тормозной педали. «Порядок, – решил он. – Надо учиться доверять людям». И не успел он так подумать, как увидел, что жестоко ошибался, доверяя.
  Третья глава
  Поначалу Джим Чи решил не обращать внимания на гул самолета. Что-то двигалось за ветряком № 6. Это что-то двигалось и раньше, а теперь снова начало перемещаться украдкой, производя тихие звуки, которые разносились куда дальше, чем можно было ожидать в предутренней тишине. Полчаса назад Чи услышал, как некий автомобиль проехал вверх по песчаному дну ущелья Вело и остановился в полутора километрах от него. Судя по новым звукам, теперь тот, кто приехал на машине, приближался к ветряку. Чи почувствовал, что им овладевает охотничий азарт. Правда, мешал назойливый гул авиационного мотора, но отвязаться от него никак не удавалось. Самолет летел низко, в каких-нибудь тридцати метрах над землей, и его маршрут пролегал чуть западнее того места, где Чи устроился на ночлег среди чахлой поросли мимозки. Вот самолет уже пронесся между ним и ветряком, он шел с потушенными бортовыми огнями, причем так близко, что Чи увидел отблески огоньков приборной доски внутри кабины. Он постарался запомнить контуры самолета: верхнее расположение крыла, прямой высокий стабилизатор, скошенный нос. Что заставило его лететь в такое время? Скорее всего, контрабанда. Наркотики, что же еще? Рокочущий самолет, удаляясь в сторону ущелья Вело и заходящей луны, быстро растаял в ночи.
  Чи отвернулся и снова стал размышлять о ветряке. Самолет – не его дело. Племенная полиция навахо не занимается контрабандой, торговлей наркотиками и вообще всеми теми делами, которые находятся в ведении Управления по борьбе с наркотиками. Эти вещи абсолютно вне юрисдикции племенной полиции, как и вся война, которую белые люди объявили белым же преступникам. Дело Чи – найти хулигана, ломавшего ветряк № 6, уродливая стальная ферма которого вздымалась к звездам метрах в ста к западу. Временами, когда лопасти поддавались напору воздушных струй, колесо издавало металлические скрипучие звуки, которые далеко разносились в тишине летней ночи. Управление по разделу земель хопи поставило ветряк всего год назад, чтобы качать воду для семей хопи, вернувшихся на земли вдоль ущелья Вено, откуда выселили семьи навахо. Два месяца спустя кто-то вывинтил болты, крепившие ферму к бетонному основанию, и повалил ее при помощи веревки и по меньшей мере двух лошадей. Ремонт занял восемь недель, а через три дня после его окончания, когда болты были наглухо приварены, ветряк опять сломали. На этот раз злоумышленник, дождавшись сильного ветра, сунул лом в коробку передач. Управление по разделу земель хопи направило жалобу в Администрацию земель совместного пользования в Кимз-Каньоне, а та обратилась в отделение ФБР в Флагстаффе, откуда позвонили в отдел правопорядка Бюро по делам индейцев, откуда позвонили в Управление племенной полиции навахо в Уиндоу-Рок, которое направило письмо в свое отделение в Тьюба-Сити. В итоге на рабочий стол Джима Чи легла записка. Три слова: «Зайди к Ларго».
  Капитан Ларго сидел за столом, изучая содержимое коричневой папки.
  – Ну же, – начал Ларго, – как обстоят дела с опознанием трупа, который нашли на Черной месе?
  – Никаких новостей, – ответил Чи. Из чего следовало – и капитан Ларго знал об этом, – что пока вообще ничего не удалось узнать.
  – Я говорю о том парне, которого убили выстрелом в голову. У него еще не нашли ни бумажника, ни удостоверения личности, – Ларго говорил таким тоном, будто на отделение свалилась уйма неопознанных покойников, а не один-единственный, черт бы его побрал.
  – Пусто, – сказал Джим Чи. – Из тех, что в розыске, ни на кого не похож. По одежде тоже ничего не скажешь. Не за что зацепиться. Ровным счетом ничего.
  – Н-да, – произнес Ларго, вновь пролистав папку. – А как насчет кражи со взломом в фактории Горелой Воды? Есть что-нибудь?
  – Нет, сэр, – ответил Чи, стараясь не выдать голосом раздражения.
  – Работник фактории скрылся с драгоценностями, сданными в заклад, и мы не можем его выследить. Так?
  – Да, сэр, – ответил Чи.
  – Мушкет, если не ошибаюсь? Джозеф Мушкет. Освобожден под честное слово из тюрьмы в Санта-Фе, штат Нью-Мексико. Правильно? И похищенное серебро до сих пор нигде не поступало в продажу. И никто не видел этого Мушкета? – Ларго пытливо смотрел на Джима Чи. – Так? Ты в курсе дела?
  – В курсе, – отозвался Чи.
  Тогда – это было в середине лета – он всего полтора месяца как перешел в Тьюба-Сити из Кроунпойнта и еще плохо знал капитана Ларго. Теперь лето на исходе, но Чи так и не научился понимать капитана.
  – Странное дело, – нахмурился Ларго. – Куда он дел краденое? Почему не пытается сбыть? И куда подевался сам? Может, его уже нет в живых?
  Эти же вопросы Чи задавал себе с той самой минуты, как ему поручили дело о пропавшем закладе. Ответов у него не было, и капитан это знал.
  Ларго вздохнул и снова взялся за папку.
  – Как насчет подпольной торговли спиртным? – спросил он, не поднимая головы. – Удалось накрыть Присциллу Бисти?
  – Осечка вышла, – сказал Чи. – Она и ее парни успели выгрузить вино из машины раньше, чем мы подоспели. И никак не докажешь, что это их товар.
  Ларго смотрел на него, поджав губы. Большие пальцы рук, сцепленных на животе, неторопливо шевелились.
  – Да, старуху Присциллу так просто не возьмешь, тут голова нужна, – кивнул Ларго, как бы соглашаясь сам с собой. – Хорошая голова.
  Чи промолчал.
  – Ну, а как насчет слухов о колдовстве в районе Черной месы? – спросил капитан. – Что-нибудь прояснилось?
  – Ничего определенного, – ответил Чи. – Вроде бы колдунов стало больше, чем обычно. Скорее всего, потому, что очень многих будут выселять оттуда, освобождать место для хопи. Проблема в том, что я тут еще новичок, кто же станет рассказывать мне про колдунов.
  Он счел нужным напомнить об этом капитану. Нечестно со стороны Ларго требовать, чтобы именно Чи, все еще чужак, знал что-нибудь о местных колдунах. Кланы северо-западной резервации еще не познакомились с ним поближе. По их представлению, он и сам мог оказаться «кожерезом» – колдуном, который готовит магические порошки из человеческой кожи.
  Ларго не стал развивать эту тему. Он придвинул другую папку.
  – Может быть, тебе больше повезет вот с этим, – сказал он. – Кому-то ветряки стали поперек горла.
  Он вытащил из папки лист бумаги и протянул Чи.
  Читая письмо из Уиндоу-Рок, Чи размышлял о капитане. У навахо сложная система родства, и по клановым связям Ларго приходился ему родичем. Для Чи главным был клан его матери – «клан, породивший его», – Народ Говорящих Медленно. Что же до клана отца – «клана, принявшего его», – то он назывался Народом Горькой Воды. Ларго был порожден Народом Стоящей Скалы, а принял его Народ Краснолобых, и этот же клан был вторичным приемным кланом для отца Джима Чи. Стало быть, Чи и Ларго пусть дальние, но все же родственники, а у навахо семья всегда играла первостепенную роль, и родственные обязательства ставились превыше всего. Пробегая глазами письмо, Чи размышлял о родстве. Он хорошо помнил, как один из братьев отца надул его при покупке подержанного холодильника; помнил также, что самую большую в жизни трепку получил в школе-интернате Двух Серых Холмов от двоюродного брата по материнской линии. Он молча вернул письмо капитану.
  – Обычно, когда в Объединенной резервации случаются какие ни то происшествия, ищи виновных в семействе Гиши, – произнес Ларго. – Или кого-нибудь из Яззи. – Подумав, он добавил: – А может, это семейство Неунывай. С ними тоже много хлопот.
  Капитан положил письмо обратно в папку и протянул ее Чи.
  – Вариантов хоть отбавляй, – заключил он. – Так или иначе, разберись с этим делом.
  Чи взял папку.
  – Слушаюсь, сэр.
  Ларго снисходительно посмотрел на него:
  – Действуй. Нельзя позволять, чтобы кто-то калечил этот ветряк. Когда хопи переберутся на наши земли, им понадобится вода для коров.
  – Вы кого-нибудь подозреваете?
  Капитан Ларго поджал губы.
  – Нам предстоит переселить оттуда около девяти тысяч навахо. Значит, подозреваемых не больше девяти тысяч.
  – Спасибо, – отозвался Чи.
  – Рад помочь. Начинай с этой цифры и сведи ее к единице. – Ларго улыбнулся, показав кривые белые зубы. – Вот такое тебе задание: свести количество подозреваемых к единице и поймать ее.
  Именно этим и занимался Чи в ту долгую ночь. Самолет скрылся, а если кто-то и шевелился у ветряка, Чи не видел его и не слышал. Он зевнул, вынул из кобуры пистолет и почесал стволом спину между лопатками, куда не мог дотянуться рукой. Луна зашла, яркие звезды беспрепятственно сверкали на черном небе. Внезапно похолодало. Чи поднял одеяло, отцепил его от шипов мимозки и натянул себе на плечи. Он думал о ветряке, о том, что же заставило человека ломать его, и спрашивал себя, почему злоумышленник не распределил свои козни равномерно между всеми ветряками, с 1 по 8. Еще он думал о непонятном деле Джозефа Мушкета, который украл больше тридцати килограммов драгоценностей – пояса с серебряными раковинами, ожерелья из серебряных цветов тыквы, браслеты и другие украшения – и не помышляет о том, чтобы сбыть краденое. Чи уже столько раз прокручивал в уме это дело, что, кажется, все подшипники стер. Однако снова принялся размышлять – не упустил ли чего-нибудь?
  Почему Джейк Вест нанял Мушкета? Потому что Мушкет – приятель его сына. Почему Вест уволил его? Потому что заподозрил Мушкета в воровстве. Вполне логично. Затем Мушкет на другую ночь после увольнения возвращается на факторию Горелой Воды и освобождает кладовку от сданных в залог драгоценностей. Тоже логично. Но краденые ценности непременно где-нибудь всплывают. Их дарят подружкам. Их продают. Их закладывают в других факториях, сбывают в Альбукерке, Финиксе, Дуранго, Фармингтоне или же в ювелирной лавке любого из городков, разбросанных вокруг резервации. Это настолько логично, неизбежно и предсказуемо, что по всему Юго-Западу у полиции разработана стандартная процедура расследования подобных дел. Рассылают описания похищенного и ждут. И когда что-то начинает появляться, идут по следу. Почему же на этот раз все пошло по-другому? Чем Мушкет отличается от других воров? Чи перебрал в памяти все, что рассказал про него сотрудник тюремной администрации, выпустивший Мушкета под честное слово. Даже прозвище его – загадка: Железные Пальцы. У навахо принято давать прозвища по внешности. Стройную девушку так и назовут – Стройная Девушка, мужчину с тонкими усиками – Маленькие Усы. С какой стати молодого парня прозвали Железные Пальцы? И вообще – жив ли он еще? Ларго тоже задал этот вопрос. Если Мушкет мертв, отпадут все вопросы.
  За исключением одного: почему он мертв. Чи вздохнул, кутаясь в одеяло, и поймал себя на том, что мысли его уже переключились на другое дело. Неопознанный труп. Причина смерти – огнестрельная рана в области виска от пули тридцать восьмого калибра. Рост покойника – сто семьдесят сантиметров. Предположительный вес – семьдесят килограммов, судя по тому, что осталось, когда Чи и Ковбой Дэши привезли труп в морг. Кто такой? А черт его знает. Вероятно, навахо. Вероятно, уже не юноша. Несомненно, мужского пола. С этого дела началось знакомство Чи с округом Тьюба-Сити. В первый же день после перевода сюда из Кроунпойнта. «Езжай изучать свой участок», – приказал Ларго, но уже в нескольких километрах к западу от Моуэнкопи Чи услышал по рации голос диспетчера – ему приказано было направляться в Объединенную резервацию.
  – Из фактории Горелой Воды поступила информация о мертвом теле, – сообщил диспетчер. – Повидайся с помощником шерифа Дэши. Он встретит тебя.
  – В чем дело? – спросил Чи. – Разве это теперь наша территория?
  Диспетчер не смог ничего толком объяснить, но когда Чи добрался до фактории Горелой Воды и встретился с помощником шерифа Альбертом Дэши по прозвищу Ковбой, тот все ему растолковал.
  – Жмурик – навахо, – сказал он. – Так, по крайней мере, нам сообщили. Предполагают, что его застрелили, и кто-то решил, что надо обратиться в ваше отделение.
  Когда они наконец добрались до трупа, то не могли понять, как этот кто-то определил пол покойника и из какого он племени. Труп уже почти разложился, да и падальщики поработали – звери, птицы и насекомые. Остался, можно сказать, мешок с костями, жилами, хрящами и ошметками мышц. Они постояли, поглядели, соображая, зачем кому-то понадобилось снимать сапоги с убитого и ставить их на тропу. Поискали – без успеха – хоть что-нибудь, что помогло бы установить личность покойника или объяснить пулевое отверстие в черепе. А потом Ковбой Дэши сделал то, чего Чи от него никак не ожидал, – он совершил, можно сказать, акт дружелюбия.
  Ковбой приготовил мешок для останков, который они привезли с собой, и, когда Чи наклонился, чтобы помочь, только лишь отмахнулся.
  – У нас, у хопи, есть свои заскоки, – сказал он, – но в отличие от вас, навахо, мы спокойно обращаемся с мертвыми.
  С этими словами Дэши затолкал останки в мешок, а Чи оставалось только выяснить личность убитого и установить, кто его убил и почему потом разул.
  Какой-то далекий звук вернул Чи к действительности. Звук донесся оттуда, где на дне ущелья остановилась машина; похоже на удар металла о металл, но слишком глухо и далеко, чтобы определить точно. Затем Чи вновь услышал гул мотора. На этот раз самолет находился к югу от него и летел на восток. Видимо, описывал круг. Отблеск закатившейся луны увенчал оранжевым ореолом гребень Большой горы. На мгновение самолет поднялся так высоко, что одно крыло отразило лунный свет. Он возвращался, завершая круг. Снова пошел почти прямо на Чи, погружаясь во мрак. Сквозь низкий гул мотора донеслось какое-то звяканье. Выпустил шасси? Слишком темно, не рассмотреть. Самолет пронесся в каких-нибудь двухстах метрах. Он снижался и был уже чуть ли не на уровне глаз Чи. Прошел над ущельем Вело и пропал.
  Тут же гул мотора стих. Чи нахмурился. Пилот выключил двигатель? Нет, мотор опять заработал еле слышно.
  За пять секунд звук распространяется примерно на полтора километра. Даже с такого расстояния и даже после пяти секунд, значительно убавивших громкость, новый звук произвел впечатление раската грома. Или взрыва. Как если бы несколько тонн металла врезались в камень.
  Секунду или две, может быть, три царила тишина. Потом до слуха Чи донесся резкий, отрывистый звук – тоже на расстоянии около полутора километров, но слишком характерный, чтобы спутать его с чем-то другим. Звук выстрела.
  Четвертая глава
  Джимми Чи ощутил острый запах бензина. Тяжело дыша, он остановился и осветил фонариком сухое дно ущелья впереди, высматривая источник запаха. Полтора километра от зарослей мимозки он одолел меньше чем за пятнадцать минут, где бегом, где карабкаясь по сухим склонам, огибая кусты и кактусы; гребень горы на фоне лунного сияния возвышался впереди слева. Уже перед самым краем скалы, за которой простиралось ущелье Вепо, он услышал дробный звук стартера, приводящего в движение мотор, и затем вниз по ущелью покатила, удаляясь, машина. Свет фар осветил крутой склон и тут же исчез. В тот момент Чи больше ничего не успел рассмотреть. Теперь луч его фонарика отразился от груды металла, дальше еще одна груда, куда больше. Чи внимательно оглядел ее. Сквозь шум его собственного натужного дыхания пробился посторонний звук. Сверху посыпались комья глины. Кто-то карабкался по скале, торопясь покинуть ущелье. Чи направил фонарик в сторону звуков. Облачко пыли – больше ничего. Тот, кто поднял ее, успел скрыться.
  Чи осторожно подошел к обломкам. Очевидно, когда самолет напоролся на скалу, которую круто огибало сухое русло, удар пришелся на левое крыло. Часть крыла смялась, из-за чего самолет развернуло, – и он с маху врезался в скалу под углом около сорока пяти градусов. Луч фонарика отразился от уцелевшего окна кабины. Чи заглянул внутрь и увидел голову курчавого блондина. Голова была наклонена, словно блондин спал. Никаких следов крови, хотя вся передняя часть кабины глубоко въехала внутрь. Там, где полагалось быть грудной клетке, поблескивал металл. Рядом с этим человеком Чи рассмотрел второго, в пилотском кресле. Темные волосы с проседью. На лице кровь. Голова дернулась!
  Протиснувшись в рваную дыру на месте дверцы, Чи сдвинул в сторону сломанное пассажирское кресло и добрался до пилота. Он как будто еще дышал. Изгибаясь, чтобы не порезаться о металлические зазубрины, Чи дотянулся и расстегнул влажный и теплый от крови привязной ремень. Пролез дальше между креслами, чтобы посмотреть, что с пилотом. Справа на шее у него была рваная рана. Судя по всему, кровопотеря велика, хотя теперь кровь еле сочилась. Накладывать жгут поздно. Сердцу нечего больше качать…
  Чи присел на корточки, обдумывая положение. Пилот умирает. Будь здесь не сплющенная кабина, а операционная с хирургом и аппаратом искусственного кровообращения, этого человека еще можно было бы спасти. По Чи ничем не мог ему помочь.
  Однако ничего не делать тоже нельзя. Чи приподнял пилота, вытащил обмякшее тело наружу и осторожно положил его на плотный песок лицом вверх. Поискал пульс на запястье. Пульса не было. Чи выключил фонарик.
  В отсутствие луны на дне ущелья Вепо царила кромешная тьма. В черном пространстве над головой мерцали мириады звезд. Жизнь пилота оборвалась. Его чинди воспарила во мраке – еще один призрак, который будет заражать Народ болезнями и делать ночи опасными. Но Чи давно, еще подростком в школе-интернате, перестал бояться призраков.
  Привыкая к темноте, глаза сперва различили контуры гребня, отделяющего звездные россыпи от сплошной черноты. Затем проступили очертания вздернутого вверх уцелевшего крыла и базальтовой скалы, о которую разбился самолет. Рукам стало холодно, и Чи засунул их в карманы куртки. Подойдя вплотную к скале, он обогнул ее, размышляя. Чи думал об уехавшей машине, о человеке или людях, сидевших в ней. О людях, которые бросили пилота умирать в одиночестве посреди ночи. В свете звезд ущелье обретало очертания, обозначилась грань между песчаным дном и скальными стенами, угадывался кустарник вдоль подножия скал. Всюду полное безветрие и глухая тишина.
  Джим Чи прислонился к базальту, достал из кармана сигарету и спичку. Чиркнул спичкой о камень. Желтая вспышка осветила сероватый песок у ног Чи, лоснящийся черный базальт и белую рубашку еще одного человека. Человек в рубашке сидел на песке раскинув ноги, и пламя спички отразилось в стеклах его очков.
  Джим Чи выронил спичку, попятился, вытащил дрожащей рукой фонарик. Сидящий мужчина был одет в темно-серую тройку с аккуратно повязанным синим галстуком. Когда его волокли, каблуки прочертили дорожки на песке, при этом штанины задрались, и над черными носками белела кожа. В свете фонарика покойник выглядел лет на сорок пять – пятьдесят, но смерть и желтый свет старят лица. Руки свисали по бокам, упираясь кистями в песок. Между большим и указательным пальцами правой руки был зажат кусочек белого картона. Опустившись на колени, Чи посветил на него. Это была членская карточка Культурного центра хопи. Держа карточку за самый краешек, Чи высвободил ее из пальцев трупа и перевернул. На обратной стороне было написано: «Хочешь получить товар – обратись сюда».
  Чи снова вложил карточку в пальцы мертвеца. Это дело для федеральных властей. И только для федеральных. Совсем не для Джима Чи.
  Пятая глава
  Капитан Ларго стоял у настенной карты и прикидывал расстояния.
  – Самолет находился здесь. – Он ткнул в карту коротким пальцем. – А ты оставил свою машину здесь? – Новый жест. – Около трех километров. Или чуть меньше.
  Джим Чи молчал. Ему уже стало ясно, что происходит нечто необычное.
  – Первый доклад от вас поступил в двадцать минут шестого, – произнес человек по фамилии Джонсон. – Допустим, чтобы дойти до машины, вам понадобилось минут сорок. Остаются еще пятьдесят минут с того времени, когда, по вашим словам, разбился самолет.
  Джонсон был высокий худой мужчина, рыжий, лицо усеяно веснушками. Джинсовый костюм, черные ковбойские сапоги из какой-то особенной кожи. Холеные светлые усики. Голубые глаза пристально изучали Чи. Они изучали его с самой первой минуты, едва только Чи вошел в участок. Привычку к такому взгляду – холодному, безличному, немигающему – вырабатывают у себя многие полицейские. Чи мысленно напомнил себе, что это одна из тех профессиональных черт, которых ему следует избегать.
  – Пятьдесят минут, – сказал Чи. – Ага. Пожалуй что так.
  Молчание. Ларго пристально рассматривал карту. Джонсон сидел, откинувшись на стуле к стене, положив руки на затылок и не сводя глаз с Чи. Когда он пошевелился, стул скрипнул.
  – Пятьдесят минут – немало времени, – произнес Джонсон.
  «Немало – для чего?» – подумал Чи. Но промолчал.
  – Вы говорите, прежде чем подойти к месту аварии, вы слышали, как машина – может быть, пикап – завелась и отъехала. И когда вы пришли туда, слышали, как кто-то карабкался по склону.
  В голосе Джонсона звучали вопросительные потки.
  – Именно так, – ответил Чи.
  Он поймал многозначительный взгляд Ларго.
  – Наши люди представили доклад, во многом совпадающий с вашим, – продолжал Джонсон. – Свои следы вы, естественно, не брали в расчет, а потому заметили следы четырех человек, тогда как наши насчитали пять разных следов. Следы неизвестного, который, по вашим словам, выбрался из ущелья. – Джонсон выпрямил один палец. – Затем остроносые, с гладкой подметкой, ботинки мертвеца. – Он выпрямил второй палец. – Далее, рифленые подметки и ковбойские сапоги. – К двум первым пальцам добавились еще два. – И наконец, сапоги, которые, как мы теперь знаем, были на вас.
  Он разогнул большой палец – итого пять – и уставился на Чи, ожидая подтверждения.
  – Верно, – сказал Чи, глядя в холодные голубые глаза Джонсона.
  – По мнению наших людей, я имею в виду ФБР, ковбойские сапоги несколько раз прошлись по вашим следам, а кое-где вы наступали на их следы, – продолжал Джонсон. – То же самое и с рифлеными подметками.
  Чи поразмыслил секунд пять над этими словами.
  – Значит, получается, что нас там одновременно было трое, – сказал он.
  – Ага, трое, – кивнул Джонсон. – До кучи.
  Чи подумал, что сейчас его обвинили в преступлении. Еще он вспомнил чьи-то слова о том, что неполное знание – опасная вещь. Аксиома, которая как нельзя лучше подходит к чтению следов. Даже следопыты иногда забывают, что человек нередко наступает на собственные следы. От этого Чи предостерегал и именно это учил примечать его дядя, брат матери.
  – Вы можете как-нибудь это объяснить? – спросил Джонсон.
  – Нет, – ответил Чи.
  – Вы хотите сказать, что не были там одновременно с теми двумя?
  – А вы хотите сказать, что так оно и было? – отозвался Чи. – Из ваших слов получается только, что ФБР не повезло со следопытами.
  Глаза Джонсона не выразили ни тени смущения. Чи с любопытством рассматривал его. Лицо твердое, умное, жесткое. Самоуверенное. Чи насмотрелся в жизни таких лиц. Точно такое было у парня из племени хопи, который поставил рекорд Аризонской школы во время марафона в Флагстаффе, и у ковбоя, завоевавшего почетный пояс на родео в Уиндоу-Рок, вообще у всех, кто отлично знал свое дело и отдавал себе в этом отчет и чьи глаза выражали этакую высокомерную самонадеянность. Встречи Джима Чи с федеральной полицией не оставили у него никаких иллюзий насчет ее компетентности. Однако с Джонсоном дело обстояло иначе. Не дай Бог быть преступником, за которым охотится Джонсон…
  – Стало быть, вы настаиваете на своем докладе, – заключил Джонсон. – Может, что-нибудь добавите, что могло бы нам помочь?
  – Помочь в чем? – спросил Чи. – Разве что научить ваших людей читать следы.
  Передние ножки стула с треском опустились на пол. Джонсон опустил руки и встал.
  – Рад был познакомиться, парни, – сказал он. – Возможно, мне еще придется потолковать с вами, мистер Чи. Я смогу вас застать здесь?
  – Скорее всего, – ответил Чи.
  Дверь за Джонсоном закрылась. Ларго продолжал изучать карту.
  – Ну, что тебе сказать? – произнес он. – Добавить особо нечего.
  – А мне много и не надо, – отозвался Чи. – По всему видно, в Управлении по борьбе с наркотиками считают, что я не случайно оказался в ущелье, когда там сел самолет. Они думают, что я пришел встретить его и вместе с хозяевами рифленых подметок и ковбойских сапог увез наркотики – или что уж там было в самолете. Вот вам и те недостающие пятьдесят минут – они ушли на то, чтобы найти товар и погрузить его в машину. Так, что ли?
  – Вроде того, – мягко произнес Ларго.
  – Что еще фэбээровцы придумали?
  – Как будто все, – ответил Ларго. – Во всяком случае, мне больше ничего не сказали.
  – И все-таки они подозревают меня?
  – Они подозревают кого-то из местных, – сказал Ларго. – Сдается мне, в Управлении по борьбе с наркотиками считают, что груз не увезли очень уж далеко. Они полагают, его спрятали где-то поблизости.
  Джим Чи нахмурился:
  – Откуда им это знать?
  – А как вообще они все узнают? – отозвался Ларго. – Не удивлюсь, если половина занятых в наркобизнесе числится в их платежных ведомостях и стучит на своих.
  – Похоже на то, – согласился Чи.
  – Кроме того, у парней из Управления богатая фантазия.
  – Это я тоже заметил, – сказал Чи.
  – Например, они считают, что ты помогал увозить груз.
  – По-твоему, они попали пальцем в небо?
  – Скорее всего, – сказал Ларго.
  – Спасибо, – сказал Чи. – Джонсон рассказал тебе, кто был в самолете?
  – Насколько я понял, пилота они знают. Один из тех, кто постоянно занимается доставкой товара из Мексики для больших акул. Фамилия его Полинг. Что касается пассажира, то его, похоже, еще не опознали. Малого, что лежал на земле, того, которого застрелили, звали Джерри Дженсен. Адвокат из Хьюстона. Вроде бы замешан в наркобизнесе.
  – Я не трогал его, – заметил Чи. – Говоришь, застрелили?
  – В спину, – ответил Ларго.
  – Значит, картина получается такая, – сказал Чи. – Самолет везет наркотики. Кто-то подъезжает на машине, чтобы забрать товар, верно? Но самолет разбивается. Два парня, что приехали на машине, решают товар присвоить. Убивают партнера выстрелом в спину и оставляют записку владельцу – или покупателям – груза, в которой сообщают, как найти их, чтобы выкупить товар. И увозят добычу. Верно? Однако в Управлении считают, что товар никуда не увозили. Считают, что он спрятан где-то там поблизости. Верно?
  – Похоже, Джонсон рассуждает именно так, – сказал Ларго.
  – А вот почему он так рассуждает? – спросил Чи.
  Ларго смотрел в окно. Казалось, он не расслышал вопроса. Однако в конце концов заговорил:
  – Сдается мне, в Управлении знали об этой партии товара. Похоже, они внедрили осведомителя куда надо.
  Чи кивнул:
  – Ага. Но по какой-то причине, недоступной мне, бедному индейцу, Управление не спешило вмешаться, перехватить самолет и арестовать всех подряд.
  Ларго по-прежнему стоял лицом к окну. Потом оглянулся на Чи.
  – Черт, – произнес он. – Кто их знает. У федералов свои особые и загадочные методы, они ничего не объясняют племенной полиции навахо. – Он ухмыльнулся: – Особенно когда считают, что один из полицейских-навахо скрывает доказательства.
  – И тебе хотелось бы разобраться в этом, – сказал Чи.
  – Еще бы, – отозвался Ларго. – Пожалуй, я кое-кого порасспрашиваю.
  – Я все думаю об этой карточке, – сказал Чи. – Может быть, именно она навела федеральную полицию на мысль, что товар остался где-то там. Иначе зачем грабитель станет приглашать в Культурный центр хопи? Почему бы ему не назначить контакт в Хьюстоне или где там они орудуют?
  – Я ждал, когда это дойдет до тебя, – заметил Ларго. – Если товар присвоил Джим Чи, он не мог знать, как выйти на владельцев. А потому Джим Чи должен был оставить записку с указанием, как связаться с ним.
  – В надежде, что это появится в газетах? Я так должен был рассуждать? Разве я не мог предположить, что Управление решит умолчать о записке?
  – И такой вариант возможен, – сказал Ларго. – Но если ты о нем подумал, у тебя должно хватить ума сообразить, что они обратятся к адвокатам. У владельца самолета есть все законные основания выяснить причину аварии. Он потребует, чтобы ему показали протокол осмотра, и мы обязаны выполнить это требование. А Джим Чи обязан указать в своем рапорте, что было написано на карточке. Что ты и сделал.
  Джим Чи кивнул, хотя вовсе не думал об этом.
  – Хитрая бестия этот Джим Чи, – сказал он.
  – Мне звонили сорок пять минут назад, – сообщил Ларго. – Из Уиндоу-Рока. Твой приятель опять поработал над ветряком.
  – Прошлой ночью? – недоверчиво произнес Чи. – Уже после той аварии?
  Ларго пожал плечами:
  – Администрация Объединенной резервации разговаривала с Уиндоу-Роком. Все, что мне известно, – кто-то опять сломал ветряк. И в Уиндоу-Роке мечтают, чтобы этому положили конец.
  Джим Чи промолчал. Двинулся было к двери. Остановился. Ларго стоял за своим столом, изучая бумаги. Коротышка – грудь бочкой, узкие бедра – так обычно выглядят западные навахо, – бесстрастное лицо. Чи относился к Ларго с уважением, но симпатии не испытывал.
  – Капитан, – сказал Чи.
  Ларго поднял глаза от бумаг.
  – Джонсону не дают покоя те пятьдесят минут у самолета, которые не укладываются в его расчеты. А вам как?
  – А никак. – Лицо Ларго ничего не выражало. – Мне известна одна вещь, которой не знает Джонсон. – Он поднял папку в руке. – Мне известно, как медленно ты работаешь.
  Шестая глава.
  Джейк Вест стоял за прилавком, объясняя хитроумные правила наложенного платежа девушке-навахо, которая собиралась купить что-то по каталогу Сирса. Увидев Чи, он кивнул и улыбнулся, однако явно не спешил заканчивать разговор с покупательницей. Ничего другого Чи и не ожидал. Прислонясь к холодильной камере, он не спеша размышлял и краем уха слушал, как на крыльце, прямо напротив распахнутой двери, три человека толковали о колдунах. Этими тремя были: женщина-навахо средних лет (из семейства Гиши, решил про себя Чи), женщина-навахо постарше и старик-навахо, которого первая женщина называла Хостин Яззи – Дядюшка Яззи. Говорила в основном она, и достаточно громко, чтобы ее услышали глуховатые собеседники. Речь шла о колдовстве в районе Черной месы и ущелья Вепо. Как правило, во время засухи и прочих невзгод – а для навахо Объединенной резервации этот год и впрямь выдался тяжелым – люди судачат именно о таких вещах. Обычный набор сплетен. Кто-то в сумерках охотился на горного барана и увидел подозрительного человека, а тот вдруг превратился в сову и улетел. Одна девушка из семейства Гиши услышала, что лошади в конюшне тревожно бьют копытами. Вышла проверить, в чем дело, увидела собаку и выстрелила в нее из мелкашки двадцать второго калибра, а собака превратилась в человека и исчезла во мраке. А то еще один старик в горах услышал ночью шум на крыше своего хогана и тут же увидел, как что-то упало из дымохода. Может быть, просто мусор; а может быть, порошок, который колдуны готовят из трупов. Чи углубился в свои размышления, но вдруг услышал, как Дядюшка Яззи говорит: «Сдается мне, что колдун приготовил порошок из трупа человека, которого он же и убил», – и опять внимательно прислушался. Женщина из семейства Гиши сказала: «Похоже на то», – после чего беседующие переключились на другие темы. Чи оперся поудобнее о холодильную камеру, обдумывая версию о колдуне, убившем человека. Если сейчас выйти на крыльцо и спросить об этом Дядюшку Яззи, тот, скорее всего, промолчит. Местные навахо его не знают. Они не станут говорить о колдовстве с незнакомцем, который, быть может, и есть тот самый страшный колдун.
  По магазину раскатывался хохот Веста – в его косматой бороде блестели зубы. Он перегнулся через прилавок, и рядом с ним девочка выглядела совсем крохотной. Чи прикинул, что он весит килограммов сто тридцать, а то и все сто сорок – сплошные мышцы и жир. Туловище походило на бочку, из-за чего Вест казался низкорослым, пока не становился рядом с вами. Та часть лица, которую не скрывали борода и усы, напоминала лунный ландшафт – сплошные оспины. Только лоб, переходящий в лысину, был гладким – тихое озерко розовой кожи в окружении вьющихся седых зарослей.
  Джим Чи познакомился с Вестом в самом начале своей работы в этом районе – в тот самый день, когда он приезжал забирать неопознанный труп. А на другой день диспетчер передал Джиму Чи, чтобы тот заглянул в факторию Горелой Воды – дескать, Вест желает что-то сообщить. Это что-то было всего лишь предположением о тайнике, где подпольный торговец спиртным хранит свой товар. Как раз в тот день Чи увидел – своими собственными глазами – Джозефа Мушкета. Нечасто полицейский сталкивается лицом к лицу с грабителем накануне взлома.
  Чи припарковал машину, вошел в факторию и увидел, что Вест беседует в своей конторе с молодым парнем в красной рубашке. Вест крикнул что-то вроде: «Подожди минутку», – парень тут же вышел из конторы и проследовал мимо Чи к выходу. Вест стоял в дверях конторы, провожая его злобным взглядом.
  – Ну и сукин сын, – произнес Вест. – Я уволил его.
  – Непохоже, чтобы он сильно расстроился, – отозвался Чи.
  – Вот именно, – сказал Вест. – Я даю человеку работу, чтобы его освободили под честное слово, а этот ублюдок приходит на службу, когда ему вздумается. Да и то нечасто. А еще сдается мне, что он нечист на руку.
  – Будешь заявлять?
  – Ладно уж, – ответил Вест. – Он дружил с моим сыном. Тот всегда не слишком удачно выбирал друзей.
  На следующее утро в полиции снова раздался звонок. Кто-то взломал кладовку, где Вест держал драгоценности, сданные в залог, и увел около сорока самых дорогих украшений. Ключи были только у Веста и Джозефа Мушкета.
  После этого Чи кое-что разузнал о Весте. Он заведовал факторией Горелой Воды двадцать лет. Прибыл то ли из Финикса, то ли из Лос-Анджелеса – разное говорили – и одно время был женат – взял жену из племени хопи, но сейчас с ней не живет. От первого брака у него есть сын, а может, и два. У Веста довольно хорошая репутация, насколько вообще можно говорить о репутациях заведующих факториями. Его имя не значилось среди известных капитану Ларго подпольных торговцев спиртным, его не уличали в скупке краденого, он прилично платил за оставляемые в залог драгоценности, брал относительно сносные проценты и как будто одинаково хорошо ладил с покупателями навахо и хопи. От хопи Чи слышал, что Вест слывет у них повака – человеком с двумя сердцами. В повака живут две души – животного и человека. Таков сложный подход хопи к понятию «колдун». Чи справился у двух знакомых хопи, что они думают по этому поводу. Один ответил, что все это глупости, ведь только люди клана Тумана могли быть повака, а в селениях хопи таких почти не осталось. Другая хопи – пожилая женщина – допускала, что у Веста могут быть два сердца, но вот то, что он колдун, – едва ли.
  Девушка-навахо отдала Весту деньги, получила квитанцию и ушла. Вест наклонился над прилавком к Чи, широко улыбаясь. В густой бороде сверкнули белые зубы.
  – Приветствую, сержант Чи, – сказал он, протягивая пятерню, в которой утонула рука Джима Чи. Однако рукопожатие, как и голос Веста, оказалось на удивление мягким. – Ты малость опаздываешь. Я ждал тебя пять минут назад.
  Улыбка исчезла, лицо Веста стало жестким, даже свирепым.
  Полицейский уже привык к хитростям Веста, провести его было трудно, но на этот раз Чи решил подыграть ему.
  – Откуда ты знал, что я приеду?
  – Сила мысли, – ответил Вест. – А поскольку вы, навахо, не верите в такие вещи, я внушил тебе одну мысль, чтобы доказать свои способности. – Вест пристально посмотрел на Чи. – Ты думаешь о карте.
  – Нет, – отрезал Чи.
  – Думаешь, думаешь, – настаивал Вест. – Это сидит в подсознании. Ты сам того не знаешь, но я внушил тебе эту мысль. Так что не будем зря терять время – назови карту.
  Чи осознал, что он и впрямь думает о картах. Об игральных картах, разложенных на столе. Сплошные пики. Ни одна конкретная карта в голову не приходила.
  – Ну, – сказал Вест, – выкладывай.
  – Тройка бубен, – ответил Чи.
  Свирепая мина Веста сменилась самодовольной улыбкой.
  – Точно, – отчеканил он. Вест был одет в полосатый сине-белый комбинезон, великоватый даже для его туши.
  – Раз уж вы, навахо, такой недоверчивый народ, я приготовил тебе доказательство.
  Рука Веста нырнула в один из карманов комбинезона, и он протянул Чи маленький конверт, в каких обычно посылают записочки и приглашения.
  – Тройка бубен! – воскликнул Вест.
  – Замечательно, – сказал Чи.
  Он увидел, что конверт заклеен, и сунул его в карман рубашки.
  – А открыть его ты не хочешь?
  – Я тебе верю, – ответил Чи. – Вообще-то я приехал за помощью.
  Вест нахмурился:
  – Ты занимаешься этим разбившимся самолетом? Наркотиками?
  – Это забота федеральных органов, – сказал Чи. – ФБР, Управления по борьбе с наркотиками. У нас работа попроще. Например, я сейчас занимаюсь хулиганской историей с ветряком.
  – А, ветряк, – задумчиво произнес Вест. – Вот уж действительно странное дело.
  – Ты что-нибудь слышал об этом?
  Вест усмехнулся:
  – Еще бы. Только это старая песня. Сейчас все толкуют про разбившийся самолет, контрабанду наркотиков и убийство того парня – это куда интереснее, чем какой-то ветряк.
  – Интереснее – да, но для меня ветряк важнее, – возразил Чи.
  Вест задумчиво поглядел на него.
  – Что ж, пожалуй, – сказал он. – С нашей точки зрения ветряк и впрямь важнее. Все зависит от того, кого убивают, верно?
  Вест провел Чи в обход прилавка к двери, что отделяла магазин от жилой части дома.
  – Всех их поубивать надо, – раздался голос Веста в коридоре. – Подонки.
  Столовая была узкой, прохладной и темной. В толстых каменных стенах – четыре окна, заросших снаружи таким густым плющом, что в комнате царил зеленоватый полумрак.
  – Садись, – пригласил Вест, опускаясь в массивное пластиковое кресло. – Потолкуем о ветряках, самолетах и людях, которых убивают выстрелом в спину.
  Чи сел на кушетку, настолько мягкую, что он почти утонул в ней. Чи всегда недолюбливал такую мебель.
  – Давай сперва уточним кое-что, – начал он. – Парень, который ломает ветряк, может быть кем-то из твоих друзей, а возможно, ты и сам считаешь, что при определенных обстоятельствах поломка ветряка не великий грех. Если это так, я сразу же ухожу, и никаких обид.
  Вест ухмыльнулся:
  – Ну-ну. Мне нравится твой подход. Чего зря языки чесать? Но все дело в том, что я не знаю, кто это делает, и не одобряю такое хулиганство, а главное, это может повлечь за собой такие неприятности, от которых упаси нас Господь.
  – Согласен, – кивнул Чи.
  – Мне самому это дело не дает покоя. – Вест оперся на подлокотники и соединил кончики пальцев. – Здравый смысл подсказывает, что тут замешана какая-нибудь из семей навахо. Но кто станет их винить? Если не ошибаюсь, в том ущелье жили четыре, если не пять поколений семейства Гиши, примерно столько же там жили Яззи, да и другие тоже. Жили несладко, воду приходилось возить издалека, а тут федеральный суд передает эти земли хопи, и власти сразу бурят для них кучу скважин. – Вест оторвался от созерцания своих пальцев и посмотрел на Чи. – Мало того что с навахо поступили подло, их еще и оскорбили.
  Чи промолчал. Вест умел разговаривать с навахо. Он излагал свои мысли так, как считал нужным, говорил, пока не выскажется до конца, не ожидая при этом поддакивания, привычного для белых.
  – В тех местах хватает сукиных детей, – продолжал Вест. – Факт. Вот, например, Эдди Гиши не прочь как следует выпить, а он мужик буйный. Найдутся еще двое-трое вроде него, и кое-кто из них вполне может свалить ветряк. – Вест снова внимательно взглянул на свои пальцы. – И все же я не думаю, что они к этому причастны.
  Чи ждал. Вест закончит рассуждать, когда соберется с мыслями. На каминной полке за спиной Веста стояли фотографии: добродушного вида парень в флотской форме, тот же парень, видимо переснятый из школьного ежегодника, фото самого Веста, очень молодого, в смокинге и цилиндре. На всех остальных снимках было по нескольку человек:
  Вест с миловидной женщиной-хопи – очевидно, его второй женой; Вест и эта же молодая женщина с мальчиком; те же трое в окружении каких-то людей, которых Чи не знал. Видно, что фотографии стоят здесь давно, – сквозь слой пыли на него смотрели лица из прошлого.
  – Нет, не думаю, что это сделал кто-нибудь из местных, – заключил Вест. – Это на них не похоже. Разговоров и слухов, конечно, хватает. – Он поднял глаза на Чи, ему важно было довести мысль до конца. – Ты ведь прибыл сюда из Кроунпойнта, из штата Нью-Мексико. Там все уже как-то устоялось. Больше народу живет. Больше всяких дел. А здесь до ближайшего кинотеатра в Флагстаффе полтораста километров. Телепередачи плохо принимаются, да у большинства жителей все равно нет электричества. Мало что происходит, заняться в общем-то нечем. И если кто-то ломает ветряк, это сразу становится событием.
  Чи кивнул.
  – Догадок хоть пруд пруди. Я говорю про догадки о том, кто это делает. Хопи уверены, что знают виновника: то ли кто-то из семейства Яззи, то ли Гиши, может, еще кто-то. Они злятся и нервничают. А вдруг еще что-то случится? Что до навахо, то им это кажется забавным, во всяком случае, кое-кому из них, но и они гадают, кто же злоумышленник. Старый Дядюшка Нез размышляет вслух, что это дело рук парня из семьи Яззи, а Ширли Яззи между делом замечает, что ветряк сломал кто-то из семьи Нез. И пошло-поехало…
  Вест расцепил пальцы и наклонился вперед.
  – У каждого свое мнение на этот счет. – Он сделал ударение на первом слове. – Будь к этому делу причастен навахо, они вряд ли стали бы гадать. Наверное, предпочли бы помалкивать. Вот что я думаю о навахо из ущелья Вепо. – Вест смущенно взглянул на Чи. – Я живу здесь с ними два десятка лет. За такой срок можно узнать людей.
  – Так кто же ломает ветряк? – спросил Чи. – Если исключить навахо, остаются только хопи. И ты.
  – Только не я. – Вест ухмыльнулся. – Ничего не имею против ветряков. Когда всех навахо переселят отсюда, большинство моих покупателей будут хопи. Я за то, чтобы все их ветряки были целы.
  – Каждый раз один и тот же ветряк, – сказал Чи. – Притом на пастбищах, отведенных семейству Гиши. Получается, что виноваты они.
  – Были отведены Гиши, – поправил его Вест. – Теперь это территория хопи. – Он покачал головой: – Не думаю, что это дело рук Гиши. Семейством заправляет старуха Эмма Гиши. Суровая баба, кремень. И в делах разбирается. Выводить из строя ветряк ей ни к чему. Сама не станет делать этого со зла и другим Гиши не позволит. Она управляет этой братией, как железной дорогой. Выпьешь что-нибудь? Я слышал, ты виски не употребляешь.
  – Не употребляю, – подтвердил Чи.
  – Как насчет кофе?
  – Всегда.
  – Сейчас будет, – кивнул Вест. – Растворимый. Я хотел сказать, что в семействе Гиши порядок такой, какой раньше был на железных дорогах.
  Вест вышел в соседнюю комнату – очевидно, на кухню. Загремела посуда. Чи вытащил из кармана конверт. Белый, совершенно гладкий, никаких пометок. Внутри прощупывалась игральная карта. Он нисколько не сомневался, что это тройка бубен. Как Вест это делает? Чи укорил себя: не следовало лишать Веста удовольствия присутствовать при финале трюка. Засунув конверт обратно в карман, Чи стал осматривать комнату. Три ковра навахо, два из них – прекрасные коллекционные образцы, сотканы в Двух Серых Холмах. На старой мореной книжной полке поодаль от окон кое-какие книги и целая галерея кукол-качина. Чи узнал Масоу – духа-хранителя Четвертого Мира хопи, бога огня и смерти, владыки ада. Великолепная фигурка высотой около тридцати сантиметров, стоит не меньше тысячи долларов. Большинство остальных качина тоже были из пантеона хопи, но здесь же стояли фигурки танцоров шалако племени зуньи, статуэтка, изображавшая духа Жука-Дровосека, тоже культовый предмет зуньи, две причудливые статуэтки членов братства Глиноголовых. Все превосходные экземпляры, но, несомненно, гвоздем коллекции был Масоу: в руке факел, лицо – традиционная маска в кровавых пятнах.
  Вернулся Вест с кружками в руках.
  – Надеюсь, достаточно горячий. Я не стал доводить до кипения.
  Чи сделал глоток. Кофе был чуть теплый и больше походил на коричневую жижу.
  – Отлично, – сказал Чи.
  – Итак, – произнес Вест, вновь опускаясь в кресло, – о ветряках мы поговорили. Теперь давай немного потолкуем о разбившемся самолете и мертвых гангстерах.
  Чи сделал еще глоток.
  – Судя по тому, что было в газетах и по телевизору вчера вечером, плюс разные там слухи, похоже, груз кто-то прибрал к рукам.
  – Кажется, федеральная полиция думает именно так, – сказал Чи.
  – Двое погибли при аварии, – продолжал Вест. – Третьего застрелили и оставили сидеть с каким-то посланием в руке. И в Управлении по борьбе с наркотиками считают, что товар увезли. Верно?
  – Бьюсь об заклад, ты знаешь об этом столько же, сколько и я. А то и больше. Это не наша компетенция.
  Вест будто не расслышал последних слов.
  – Насколько мне известно, в вашем отделе считают, что наркотики спрятаны где-то там поблизости и что тот, кто наложил на товар лапу, не стал увозить его далеко?
  Чи пожал плечами. Вест смотрел на него выжидающе.
  – Ладно, – сказал наконец Чи. – Я тоже так думаю. Только не спрашивай почему.
  – Почему же товар не увезли? – спросил Вест. – Они ведь за ним приезжали. За чем же дело стало? Где они могли его спрятать? И сколько там товара?
  – Не знаю, – ответил Чи. – Ты собираешься отыскать его?
  Широкая улыбка раздвинула бороду Веста.
  – А что – не худо бы найти такой клад. Это же целое состояние! Говорят, будто там кокаин, а унция коки стоит тысячи долларов. Еще говорят, за очищенный товар, если расфасовать по полкило, можно выручить по пятьсот тысяч долларов за упаковку.
  – И где же ты найдешь покупателя?
  – Было бы желание, – сказал Вест. Он допил кофе, поставил кружку на стол и скривился. – Жуткая дрянь… А что насчет пилота? Вроде он был еще жив, когда ты туда подоспел.
  – При последнем издыхании, – ответил Чи. – А как зовут того, кто рассказывает тебе обо всем?
  Вест усмехнулся:
  – Ты забываешь первое правило собирателя слухов – никогда не выдавай источник, не то сразу иссякнет.
  Очевидно, Ковбой Дэши, подумал Чи. Ковбой страдает недержанием речи, и он вполне мог располагать такой информацией. Впрочем, после аварии самолета эту лавку наверняка посетило с полдюжины полицейских разного ранга. Источником мог быть любой из них – или же до Веста сведения дошли из вторых или третьих рук. Да вообще, он и сам неплохо соображает.
  Вест сменил тему. Нашли хоть что-нибудь из украденного серебра? Или какие-нибудь следы Джозефа Мушкета? Слышал ли Чи последнюю сплетню – как девушка из семейства Гиши увидела большую собаку, напугавшую ее лошадей, выстрелила в пса из мелкашки двадцать второго калибра, а тот превратился в мужчину и убежал? Чи подтвердил, что слышал. Потом Вест снова заговорил о Мушкете.
  – Думаешь, он может быть как-то замешан?
  – Ты про наркотики или про колдовство?
  – Про наркотики, – сказал Вест. – Ты ведь знаешь, что он сидел. Может, что и пронюхал. Известное дело – тюремный телеграф. Не исключено, без Мушкета не обошлось. Ты думал о таком варианте?
  – Да, – ответил Чи. – Думал. И еще кое о чем. Если ты в самом деле настроился искать то, за чем мы охотимся, лучше выкинь это из головы. Кто бы ни наложил лапу на товар – его ждут бо-ольшие неприятности. Если его не возьмут парни из Управления, то доберется владелец.
  – Ты прав, – согласился Вест.
  Чи встал, вытащил из кармана конверт.
  – Здесь в самом деле тройка бубен?
  – Ты же, помнится, сам ее назвал.
  Джим Чи вскрыл конверт и достал тройку бубен.
  – Как ты это делаешь?
  – Магия, – ухмыльнулся Вест.
  – Не пойму, в чем тут закавыка.
  Вест развел руками:
  – Я ведь фокусник. И не один год занимался этим профессионально. Работал в цирке, когда был помоложе, потом в луна-парках.
  – А мне секрет не откроешь?
  – Тогда будет неинтересно, – сказал Вест. – Считай, что это победа духа над материей.
  – Спасибо за кофе. – Чи надел шляпу. Кивнул на фотографию. – Славный у тебя парень. Все еще служит на флоте?
  Широкое подвижное лицо Веста вдруг окаменело.
  – Его убили.
  – Извини, – сказал Чи. – На флоте?
  Не надо было спрашивать, подумал он. Все равно не ответит. Однако Вест ответил:
  – После демобилизации. Связался с дурной компанией в Эль-Пасо. Они и убили его.
  7
  На рассвете Чи подъехал на своем пикапе к ветряку. Он вылез из машины и поглядел на восток. Хлопнув дверцей, постоял лицом к заре. Зевнул, потянулся, вдохнул прохладный утренний воздух. Он чувствовал себя великолепно. Это было хозро. Это было ощущение той красоты, которую учила постигать Меняющаяся Женщина, чувство гармонии, единения с окружающим миром. Оранжевое зарево на востоке сменилось желтым пламенем, пока Чи пел свою утреннюю песню. Насколько хватало взгляда, кругом не было никого, кто бы мог его слышать. Он громко пел, приветствуя Рассветного Юношу, приветствуя солнце и благословляя новый день.
  – Пусть красота ступает впереди меня, – пел Чи. – Пусть красота ступает позади меня. Пусть красота окружает меня.
  Он расстегнул карман рубашки, достал бумажник, извлек из него щепотку цветочной пыльцы и пустил по ветру.
  – Все завершается в красоте, – пел Чи. Приподнятое настроение не покидало его и во время завтрака. Горячий кофе из термоса, два сандвича – тонкие жесткие лепешки «пики», обычные для хопи, и дешевая колбаса. За едой он размышлял. Мог ли Джозеф Мушкет скрыться, чтобы затеять ограбление самолета с наркотиками? Может быть, кража серебра – всего лишь уловка, а исчез он совсем по другой причине? Тогда понятно, почему до сих пор нигде не вынырнуло краденое добро. Или же исчезновение Джозефа Мушкета как-то связано с убийством неопознанного человека? Ограбление произошло через двое суток после того, как труп привезли в участок. Мог ли Мушкет спровоцировать Веста, чтобы тот уволил его? Ведь когда нашли труп, Мушкета могли заподозрить в убийстве – чем не повод для бегства? – а он хотел скрыться, не вызывая лишних подозрений. На минуту Чи показалось, что все случилось именно так. Но только на минуту. Он вспомнил, что убийца и не пытался спрятать тело. Труп оставили на тропе, ведущей к ручью Кисиги. Место уединённое, тропой пользуются редко, но это единственный путь к важной святыне хопи, если верить Дэши. Эти мысли повлекли за собой новую цепочку рассуждении. Узнав у хопи, когда последнее время посещалась святыня, можно точнее определить – по крайней мере, в это хотелось верить – дату убийства. Пока же полиция располагала только заключением патологоанатома: «Смерть наступила не больше месяца, не меньше двух недель назад». Допустим, удастся установить дату, когда труп появился на тропе, – поможет ли это следствию?
  Вряд ли, сказал себе Чи, жуя сандвич. А впрочем, кто знает? В эту минуту он был настроен предельно оптимистично. Парочка рогатых жаворонков пела свои утренние песни за ветряком, лицо овевал прохладный ветерок, лепешка похрустывала на зубах, оставляя во рту приятный вкус пшеничного хлеба и свиного сала. Когда-нибудь он установит личность неизвестного. Когда-нибудь найдет Джозефа Мушкета. (Почему, кстати, его прозвали Железные Пальцы?) Когда-нибудь, быть может даже сегодня, он поймает человека, который ломает ветряк. В это утро Чи ощущал гармонию со всей природой. У него появилась уверенность, что ему удастся убедить этих странных навахо с Черной месы поделиться с ним мыслями о колдуне. Через несколько минут солнце поднимется над горизонтом достаточно высоко, и в его косых лучах Чи сможет различить даже самые слабые следы. Он пойдет по следам и постарается узнать что-нибудь новое о последней поломке ветряка. Вероятно, узнает не так уж много. Но даже если спекшаяся от засухи земля совсем ничего не расскажет, это тоже будет правильно, это будет в полном согласии с его собственным отношением к уродливому ветряку и к человеку, который так сильно ненавидит это сооружение. Рано или поздно Чи разберется в этом деле. Найдет причину. Какими бы бессмысленными ни казались действия злоумышленника, причина все равно есть. Без причины не подует ветер, не упадет с дерева лист, не прочирикает птица и ветряк не вызовет такой ярости. Все сущее образует гармоничный узор, учила людей Меняющаяся Женщина, когда создавала первые четыре клана навахо. Джим Чи впитал эту науку с молоком матери, усвоил из бесконечных наставлений дяди. «Все подчиняется порядку, – учил его Дядюшка Накаи. – Ищи гармонию узора».
  Чи оставил в термосе половину кофе и обернул флягу полотенцем. В сумке лежали еще два сандвича с колбасой, вместе с кофе это составит ему обед. По склону под ветряком шествовал выводок калифорнийских куропаток с покачивающимися хохолками. Они направлялись к оврагу метрах в ста севернее – очевидно, на утренний водопой. Дальше в том овраге стояли три тополя – два еще живых, третий давно засох. Единственные деревья на много километров вокруг, они свидетельствовали о том, что грунтовые воды подступают здесь достаточно близко. Возможно, где-то неподалеку есть источник. Не будь его, засуха изгнала бы отсюда всех птиц.
  Чи обнаружил на земле полустершиеся следы ног, оставленные злоумышленником и хопи, обнаружившим поломку. Ничего нового к картине происшествия они не добавили. Затем Чи осмотрел ветряк. На этот раз злоумышленник, орудуя каким-то рычагом, согнул длинный шатун, соединяющий коробку передач наверху с поршнем насоса в обсадной трубе. Что и говорить, задумано неплохо: при вращении лопастей ветряка создавалось дополнительное усилие на коробку передач и шестерни могли полететь. Однако козырей у злоумышленника оставалось все меньше и меньше. Теперь болты основания были прочно приварены, а коробка передач надежно защищена кожухом. Смотрители ветряка могли запросто предотвратить новую поломку, заключив шатун в двухдюймовую трубу.
  Чи внимательно осмотрел ветряк и не нашел ничего, что можно было бы разрушить без специальных приспособлений. Например, можно вырезать кусок опоры ацетиленовой горелкой и снова повалить всю конструкцию или же еще раз раскурочить коробку передач. Однако до сих пор злоумышленник не прибегал к сложным средствам. Лошади, веревка, стальной лом – ничего мудреного. А как еще без техники вывести ветряк из строя? Пожалуй, лучший способ – поставить передачу в нейтральное положение, чтобы перестал двигаться поршень, и насыпать в обсадную трубу цемент. Нужны только пластиковая воронка, мешок цемента, немного песку и ведро. Всех затрат – десяток долларов. Тогда участь ветряка будет решена раз и навсегда.
  Солнце поднялось выше, и Чи, стремясь увеличить площадь поиска, стал ходить расширяющимися кругами. Он обнаружил следы подков и человеческих ног, но в этом не было ничего интересного. Потом Чи спустился в овраг и осмотрел его – сначала верховья, потом нижнюю часть. По дну оврага ходили часто, как по проторенной тропе, – на песке было много следов мокасин. Странно. Навахо, даже пожилые, редко носили мокасины, а хопи, насколько знал Чи, надевали их только на ритуальные церемонии.
  Тропа вела к тополям. Как и предполагал Чи, во влажное время года здесь пробивался родник, и на грунтовых водах вымахала целая рощица – тамариски, узколистный лох, чамиза и другие кустарники, образующие чаппарель. Тропа терялась в этих зарослях. Пробравшись сквозь кусты, Чи обнаружил, откуда сочилась вода. Здесь овраг прорезал пласт твердого серого глинистого сланца. Вода размыла глину, образовав пещеру высотой более метра и шириной около трех с половиной метров; дальний конец ее терялся во мраке. Сланец был густо покрыт лишайником, кое-где виднелись зеленые клочки высохших водорослей. Чи присел на корточки, изучая вымоину. В зарослях шелестел утренний ветерок. Временами он стихал, но тут же снова принимался шевелить листьями. Взгляд Чи уловил какое-то движение в темной глубине пещеры. Трепетание пера, два крохотных желтых глаза…
  – Ага, – выдохнул Чи.
  Опустившись на четвереньки, он прополз в пещеру. Глаза были нарисованы на палочке – крохотное подобие лица в обрамлении двух пушистых перьев. За первой палочкой выстроились неровными рядами другие, целый лесок из десятков маленьких плюмажей.
  Чи не стал ничего трогать. Стоя на четвереньках, он рассматривал святыню хопи. Воткнутые в землю палочки, украшенные молитвенными перьями… Чи вспомнил, что хопи называют их пахо и приносят в жертву духам. Те пахо, которые он мог рассмотреть из своей неудобной позиции, явно делала одна рука. Палочки одинаково обработаны, одни и те же краски. Ближайший к нему пахо лежал на земле. Чи внимательно рассмотрел его. Одно перо погнуто, но краска на палочке свежая. Видимо, этого пахо принесли совсем недавно. Что это – безутешный качина отверг полагающийся по сезону дар? Или пахо свалил какой-то неуклюжий пришелец?
  Вернувшись в полдень к пикапу, Чи достал из бардачка припасы, сел, свесив ноги из открытой дверцы, и стал медленно есть, перебирая в памяти то, что увидел утром. Не густо. Но и не пусто. Например, от источника хорошо виден ветряк. Человек, присматривающий за святыней, мог видеть злоумышленника. Чи запил сандвич глотком кофе. Интересно, как Вест проделал этот фокус с картами? «Назови карту». Чи назвал тройку бубен. Вест вручил ему бубновую тройку в запечатанном конверте. Непостижимо… Он прогнал в памяти всю сцену сначала. Чи сказал: «Тройка бубен» – и рука Веста извлекла из левого кармана комбинезона маленький конверт. А что сделал бы Вест, назови Чи валета треф? Думай, думай… Чи усмехнулся. Теперь он знал, как делается этот фокус. Он поглядел на часы. Начало первого. На рощицу в овраге опустилась стая краснокрылых кассиков. В поисках пищи они перелетали с одного деревца лоха на другое. Вдруг птицы разом вспорхнули и опустились на деревья, растущие значительно дальше. Рука Чи со вторым сандвичем остановилась на полпути ко рту. Глаза внимательно обследовали овраг. Ничего подозрительного. Чи снова принялся жевать. Прикончив сандвич, Чи вылил в чашку остатки кофе из термоса. Над оврагом появился голубь. Долетев до той же заросли лоха, птица метнулась в сторону. Чи глотнул кофе. Единственное, что могло испугать птиц, – это присутствие человека. Кто-то следит за ним. Может ли Чи приблизиться к заросли незаметно для соглядатая? Вряд ли.
  Он поставил термос на сиденье. Кто там мог затаиться? Может быть, Джонсон. Или кто-то из его людей из Управления, рассчитывающих, что Чи приведет их к украденным наркотикам. Может быть, злоумышленник, который калечит ветряк. Может быть, хопи, присматривающий за святыней. Может быть. Бог знает кто. Воздух был почти неподвижен, но вот легкий порыв ветра погнал пыльный вихрь через ущелье Вепо в сторону Чи. Застонали, приходя в движение, лопасти ветряка, однако шатун не шевельнулся. Механизм увезли для починки, шестерен в коробке передач не было, поэтому насос не работал. Чи еще раз попробовал представить себе, кто мог оказаться злоумышленником. Не хватает информации… Чи попытался прикинуть, кто мог бы следить за ним. Без толку. Он еще раз проверил решение карточного фокуса. Тут все правильно. Почему пилот врезался в скалу? Чи запер дверцу пикапа и направился к ущелью Вело.
  Он шел параллельно оврагу, посматривая на кассиков. Если птицы взлетят над лохом, где сейчас кормятся, значит, тот тип следует за ним, спускаясь по оврагу к ущелью. Если нет, значит, ветряк интересует соглядатая больше, чем полицейский-навахо. Птицы с шумом взлетели и сели на те деревья, которых до этого избегали. Чего и следовало ожидать.
  8
  Чи заставил себя спуститься в ущелье Вепо по одной-единственной причине – только так он мог разглядеть, а может быть, и встретить лицом к лицу своего преследователя. Пусть какое-то время тот продолжает слежку, а потом Чи скроется с его глаз. Например, в одном из боковых оврагов. Потеряв Чи из виду, преследователь должен будет принять решение: то ли искать его, то ли нет. В любом случае Чи сможет поменяться с ним ролями. Он сам станет охотником.
  Вот такой план он задумал. Однако, ступив на спекшийся песок ущелья, Чи в какой-нибудь сотне метров увидел солнечные блики на обломках самолета. Эти обломки – дело ФБР и Управления по борьбе с наркотиками. Сотрудник племенной полиции навахо без специального приглашения здесь нежеланная личность. Но Чи разбирало любопытство. А что до преследователя, то осмотр обломков – вполне логичное объяснение, почему Чи вообще направился в эту сторону.
  Земля вокруг места аварии была основательно истоптана, самолет варварски раскурочен. Обшивка крыльев и стабилизатора ободрана, бак для горючего выломан, тонкий алюминий руля направления продырявлен во многих местах. Искали товар… Нахмурив брови, Чи посмотрел вверх, пытаясь представить траекторию снижения. Насколько он помнил, самолет врезался в базальтовый выброс, торчащий на дне ущелья. Сухое русло огибало скалу с обеих сторон, оставив черный каменный остров среди моря песка. Даже если пилоту не хватало места для приземления дальше, за скалой, а там все-таки места хватало, он явно мог обогнуть выброс слева или справа. Почему пилот не сделал этого? Ведь не садился же он вслепую в темноте. Чи прошел вверх по ущелью, оставив истоптанный участок позади. Он не сводил глаз с песка, пытаясь найти ответ. Его преследователь может и подождать.
  Когда спустя час с небольшим раздался шум автомобильного мотора, Чи уже знал, почему разбился самолет. Зато появились новые вопросы.
  Темно-синий «форд-бронко» остановился вблизи обломков. Из машины вышли двое. Мужчина и женщина. Постояли, глядя в сторону Чи, потом подошли к самолету. Чи направился к ним. Высокий седой мужчина был в джинсах и белой рубашке. Женщина – как и он, без головного убора – невысокого роста, с коротко стриженными, вьющимися черными волосами. Не ФБР… И, похоже, не Управление, хотя за сотрудника Управления любой сойдет. Приезжие делали вид, что разглядывают обломки, но на самом деле ждали, когда подойдет Чи. Мужчина был старше, чем ему показалось издалека, что-нибудь за пятьдесят. Из тех, кто следит за собой: занимаются теннисом, штангой, бегают трусцой. Лицо вытянутое, с глубокими складками по бокам носа; глаза – возможно, из-за широких зрачков – казались влажными и лучистыми. Скользнув взглядом по полицейскому, женщина снова принялась рассматривать обломки самолета.
  В овальном лице ни кровинки, словно после сильного шока. Чи подумал, что ей тоже за пятьдесят, хотя сейчас она выглядела куда старше окружающих скал. Кого-то ее лицо смутно напоминало Чи. Мужчина явно приготовился дать отпор, как человек, который нарушил частное владение и ждет, что сейчас его станут допрашивать: кто он и что тут делает. Чи приветливо кивнул ему.
  – Мы приехали посмотреть на самолет, – сообщил мужчина. – Я был адвокатом пилота, а это Гейл Полинг.
  – Джим Чи, – представился Чи. Он пожал руку мужчине и кивнул женщине.
  – Джим Чи… – произнесла она. – Вы тот человек, что нашел моего брата.
  Теперь ясно, кого она ему напомнила. Ее братом был пилот.
  – Не думаю, что он долго мучился, – сказал Чи. – Все произошло мгновенно. Он даже не успел сообразить, в чем дело.
  – Что же случилось? – спросила мисс Полинг и показала рукой на базальтовый выброс: – Не могу поверить, что он налетел на эту скалу.
  – Вообще-то он не налетел, он уже приземлился, – ответил Чи. – Шасси коснулось земли в полусотне метров отсюда.
  Она продолжала недоверчиво разглядывать обломки. Казалось, слова Чи не дошли до нее.
  – С ним что-то случилось, – молвила она, словно разговаривая сама с собой. – Он бы никогда не врезался в эту скалу.
  – Было темно, – заметил Чи. – Вам об этом не рассказывали?
  – Мне вообще ничего не рассказали, – сообщила мисс Полинг. Можно было подумать, что она лишь теперь разглядела Чи. – Я знаю только, что самолет разбился, брат погиб, полиция считает, что он вез контрабанду, а некий полицейский по имени Джим Чи был свидетелем катастрофы.
  – Я не видел, как это было, – ответил Чи. – Только слышал. Это было часа за два до рассвета. Луна уже зашла.
  Он рассказал о том, что видел ночью. Адвокат внимательно слушал, не сводя глаз с лица полицейского. Чи не стал говорить, что слышал выстрел, не сказал и про другие звуки.
  Женщина смотрела на него с недоверием.
  – Неужели он садился в полной темноте? – спросила она. – Он, правда, служил в десантной авиации, но всегда садился на аэродромах, с радионаведением. И то я волновалась за него. Не могу поверить, чтобы он стал садиться вслепую.
  – А он и не садился вслепую, – сказал Чи и показал рукой на дно ущелья. – До этого он совершил здесь по меньшей мере три посадки. За день-два до катастрофы, судя по следам. Скорее всего, садился днем. Видимо, готовился. А во время ночной посадки он ориентировался на огни.
  – На огни? – переспросил адвокат.
  – Похоже, на земле стояли в ряд фонари, – сообщил Чи.
  Мисс Полинг озадаченно окинула взглядом ущелье.
  – Там остались следы, – объяснил Чи. – Я покажу вам.
  Он повел их вдоль склона ущелья. Интересно, его преследователь еще здесь? Если да – что он подумает? Если это Джонсон или кто-то из его людей, кому поручено следить за Чи, он ни за что не поверит, что об этой встрече не было договорено заранее. Немного поразмыслив, Чи решил не придавать этому значения.
  Они шли по узкой полоске тени у почти вертикальной стены. За пределами этой полоски солнце заливало серо-желтое дно ущелья ослепительным светом. Над плоским руслом струилось жаркое марево. И полная тишина – только шарканье подметок по песку.
  Адвокат откашлялся.
  – Мистер Чи, – начал он, – в вашем рапорте упоминается машина, отъехавшая с места происшествия. Вам удалось разглядеть ее?
  – Вы читали рапорт? – Чи удивился, но не стал оборачиваться. Все происходило в точности, как предсказывал Ларго.
  – Мы заезжали в ваш участок в Тьюба-Сити, – сказал адвокат. – Там мне его показали.
  Разумеется, подумал Чи, а почему бы и нет? Этот человек был адвокатом погибшего. Почему не показать рапорт адвокату и ближайшей родственнице?
  – Она уже уехала, – сказал Чи. – Я лишь слышал, как заработал мотор. Легковая машина. Может быть, пикап.
  – А выстрел? – спросил адвокат. – Из чего стреляли – из винтовки, ружья или пистолета?
  Интересный вопрос, подумал Чи.
  – Нет, не из ружья. Скорее, из пистолета, – ответил он.
  Звук выстрела эхом отозвался в его памяти. Похоже, это был большой пистолет.
  – Двадцать второй калибр или больше? Тридцать второй? Тридцать восьмой?
  Вопросы один интереснее другого.
  – Я могу только предположить.
  – Слушаю вас.
  – Пожалуй, тридцать восьмой калибр, а то и больше, – сказал Чи.
  Какой будет следующий вопрос? Возможно, такой: кто, по мнению Чи, нажал на спусковой крючок?
  – Я всегда интересовался огнестрельным оружием, – сообщил адвокат.
  Они поравнялись с тем местом, где колеса самолета коснулись земли. Чи вышел из тени в сверкающее марево. Присел на корточки возле следов.
  – Вот, – сказал он. – Видите? Сперва земли коснулось правое колесо. А вон там, – он показал, – левое. Пилот посадил самолет почти без крена.
  Поблизости от места касания песок прорезала поперечная борозда глубиной около пяти сантиметров. Чи встал, отмерил с десяток шагов.
  – Здесь коснулось земли переднее колесо, – пояснил он. – Думаю, Полинг начертил ту борозду в качестве ориентира. А вон там… Видите следы? – Чи показал на середину дна каньона. – Там он взлетал оба раза.
  – Или же садился там, а взлетал здесь, – мягко возразил адвокат и слегка усмехнулся. – Какая разница?
  – Небольшая, – согласился Чи. – Однако садился он все-таки здесь. Более глубокая вмятина в точке касания, следы подпрыгивания. А если вы пройдете туда и приглядитесь как следует, то увидите, что в месте взлета на следы намело больше песка. Взлет, сами понимаете, идет на форсаже, а при посадке пилот, напротив, сбавляет обороты.
  Адвокат не сводил глаз с лица Чи.
  – Да, – согласился он. – Конечно. И все это вы видите на песке?
  – На то есть глаза, – ответил Чи.
  Мисс Полинг посмотрела в сторону обломков.
  – Но если он приземлился здесь, у него было достаточно времени, чтобы остановиться. Сколько угодно пространства для маневра.
  – В ночь аварии он приземлился не здесь, – сказал Чи.
  Он пошел по направлению к обломкам. Сто шагов. Двести. Остановился. Опять присел на корточки, кончиком пальца коснулся еле заметной ямки в песке.
  – Тут стоял первый фонарь, – пояснил он. Поглядел через плечо назад: – Колеса коснулись земли вон там. Видите? В двух шагах от фонаря.
  Мисс Полинг взглянула на следы колес, потом на груду обломков впереди.
  – Господи, – вымолвила она. – Значит, он был обречен?
  – Кто-то расставил пять фонарей по прямой между этим местом и скалой. – Он показал рукой. – Еще пять фонарей стояли по другую сторону скалы.
  Адвокат уставился на Чи, приоткрыв рот. Он сразу понял, для чего фонари были расставлены таким образом. Мисс Полинг думала о чем-то другом.
  – А его посадочные фары были включены? В вашем рапорте об этом ничего не говорится.
  – Я не видел никаких фар, – ответил Чи. – Хотя думаю, что должен был их заметить.
  – Значит, он целиком полагался на тех, кто расставил фонари, – заключила мисс Полинг. Наконец и до нее дошло то, что сказал Чи о фонарях. Она озадаченно посмотрела на него: – Пять фонарей по другую сторону скалы? Позади нее?
  – Да, – подтвердил Чи.
  Ему было жаль эту женщину. Потерять брата тяжело. Узнать, что его убили, еще хуже.
  – Но почему?
  Чи покачал головой:
  – Возможно, кому-то надо было, чтобы он только сел и никогда больше не взлетел. Не знаю. Возможно, я ошибаюсь насчет фонарей. Я ведь нашел только маленькие ямки. Вроде этой.
  Она помолчала, изучая его лицо.
  – Вы уверены, что не ошиблись.
  – Верно, – согласился Чи. – Это овальное углубление с бороздками по краям похоже – и по форме, и по размерам – на след от аккумуляторной батареи. Я готов тщательно измерить его и все как следует проверить, но других вариантов не вижу.
  – Да, – выдохнула мисс Полинг, плечи ее поникли. – Я тоже не вижу. – Ее лицо изменилось, посуровело. – Кто-то убил его.
  – Эти фонари… – вступил адвокат. – Их что, уже не было, когда вы пришли туда? О них ничего не сказано в вашем рапорте.
  – Не было, – сказал Чи. – Я обнаружил эти следы как раз перед вашим приездом. В тот раз было темно.
  – Но о них ничего не говорится и в другом отчете, который составили после обыска самолета. Это ведь было при дневном свете.
  – Тот отчет готовили люди из федеральной полиции, – сказал Чи. – Видимо, они не заметили следов.
  Адвокат задумчиво посмотрел на Чи.
  – Я тоже не заметил бы, – произнес он наконец и улыбнулся. – Я всегда слышал, что индейцы хорошие следопыты.
  Давным-давно, еще на старших курсах в университете Нью-Мексико, Чи дал себе слово не реагировать на подобные обобщения. Однако ему редко удавалось держать его.
  – Я – навахо, – сказал он. – В нашем языке нет слова, соответствующего вашему «индейцы». Есть конкретные названия племен – юта, хопи, апачи. Белые на нашем языке – белакани, мексиканцы – накаи. И так далее. Среди навахо есть хорошие следопыты. Есть плохие. Этому надо учиться, как учатся юриспруденции.
  – Конечно, – сказал адвокат, по-прежнему внимательно глядя на Чи. – И как же вы учитесь этому?
  – У меня был учитель, – ответил Чи. – Брат моей матери. Он показывал мне, на что надо обращать внимание.
  Чи замолчал. Он был не в том настроении, чтобы обсуждать тонкости следопытства с этим странным чужаком.
  – Ну, например? – настаивал адвокат. Чи подумал, пожал плечами.
  – Мимо вас прошел человек. Вы смотрите на землю и изучаете его следы. Человек снова проходит мимо вас, на этот раз он несет в руке что-то тяжелое. Вы опять изучаете следы. На следующий день вы приходите на это место и смотрите, что стало со следами за сутки. То же самое – еще через день. Или так. Вы видите двух человек, худого и толстого, которые беседуют, сидя на корточках в тени. Когда они уходят, вы изучаете, какой след оставляет худой человек, посидев на корточках, и какой след оставляет толстый.
  Чи снова замолчал. Вспомнил, как на месе Чуска дядя учил его выслеживать оленя. Показывал, какой след оставляет зверь, когда роет землю, как определять возраст самки по тому, насколько расходятся ее раздвоенные копыта при ходьбе. Он вспомнил, как дядя вставал на четвереньки в подсыхающую грязь и определял влажность отпечатков, оставленных шинами пикапа, чтобы узнать, сколько часов миновало с тех пор, как прошла машина. И еще многое припомнилось Чи. Но он уже сказал все, чего требовала вежливость.
  Адвокат достал из кармана бумажник, вытащил визитную карточку и протянул Чи.
  – Меня зовут Бен Гейнс, – сообщил он. – Я представляю наследников мистера Полинга. Могу я нанять вас? Чтобы вы поработали на нас в свободные часы?
  – Нанять – для чего?
  – Для того же, что вы и так будете делать. – Бен Гейнс показал на обломки. – Для того чтобы выяснить, что именно тут произошло.
  – Я не буду этим заниматься, – сказал Чи. – Не моя компетенция. Речь идет о тяжком преступлении, не имеющем отношения к навахо. Раньше навахо и хопи жили здесь вместе, теперь живут только хопи. Я расследую другое дело, а сюда пришел просто из любопытства.
  – Тем лучше, – сказал Гейнс. – Не будет столкновения интересов.
  – Не уверен, что это законно, – возразил Чи. – Я должен посоветоваться с начальством. – А сам подумал, что так или иначе, но сделает то, о чем его просит адвокат. Любопытство заставит.
  Гейнс рассмеялся:
  – Сдается мне, вашему начальнику лучше не знать о нашей договоренности. Ничего противозаконного тут нет. Но только начни справляться у бюрократа, и тот непременно найдет, к чему придраться.
  – Верно, – согласился Чи. – Так что я должен сделать для вас?
  – Я хочу знать, что случилось с Полингом. Судя по отчету, тут находились три человека. Мне надо знать это точно. Вы слышали выстрел. Потом услышали, как уезжает легковая машина или пикап. Я хочу знать, что здесь произошло. – Гейнс обвел рукой ущелье. – Может быть, вы найдете следы, которые позволят прояснить картину.
  – Следов теперь хоть отбавляй, – сказал Чи. – С полдюжины федералов, полиция штата Аризона, окружная полиция и так далее. Все кругом истоптали. А теперь еще мои, ваши и ее следы. – Чи указал кивком на мисс Полинг, которая подошла к самолету и смотрела на кабину.
  – Моя фирма платит сорок долларов в час за такую работу, – сообщил Гейнс. – Постарайтесь что-нибудь выяснить.
  – Я дам вам знать, – сказал Чи, стараясь, чтобы его слова прозвучали как можно более уклончиво. – Что еще вы хотите знать?
  – У меня сложилось впечатление, – медленно произнес Гейнс, – что полиция не знает точно, куда подевалась машина, отъезд которой вы слышали. Кажется, они предполагают, что она вообще не выезжала за пределы этого района. Мне хотелось бы, чтобы вы разобрались и с этим.
  – То есть чтобы я выяснил, куда делась машина?
  – Если сможете, – сказал Гейнс.
  – Не мешало бы знать, что именно искать, – заметил Чи.
  Гейнс помолчал.
  – Верно, – сказал он наконец. – Не мешало бы. Что найдете, о том и сообщите.
  – Куда?
  – Мы остановимся в мотеле Культурного центра хопи. На Второй месе.
  Чи кивнул. Гейнс снова помедлил.
  – Есть еще одно дело, – заговорил он. – Я слышал, что самолет вез какой-то груз. Если вам удастся найти его, получите вознаграждение. Я уверен, что владельцы груза кое-какую сумму заплатят. – Гейнс улыбнулся, приветливо глядя на Чи. – Большую сумму. Если справитесь с этой задачей – дайте мне знать. Тихонечко. Тогда я постараюсь найти способ связаться с владельцами груза. Вы находите товар, я нахожу владельцев. Будем, так сказать, партнерами. Вы понимаете, что я имею в виду?
  – Да, – сказал Чи. – Понимаю.
  9
  Косые лучи вечернего солнца, заглядывая в окна фактории Горелой Воды, расписали просторную лавку резкими мазками: слепящий свет чередовался с прохладными тенями. Пылинки плясали в желтых лучах, напоминая Чи о засухе.
  – Святыня? – переспросил Джейк Вест. – Черт возьми, что твой народ, что хопи – весь наш край заполнили святынями.
  Он сидел в тени, и его бородатая голова четко виднелась на фоне продолговатого пятна света на стене.
  – Я говорю о святыне в овраге к востоку от ветряка, – объяснил Чи. – Возле пересохшего источника. Там куча молитвенных перьев. Некоторые совсем свежие – наверняка за ними кто-то присматривает.
  – Это пахо, – поправил его Вест. – Ты называешь их молитвенными перьями, а у хопи они называются пахо.
  – Не важно, – ответил Чи. – Что тебе известно об этом?
  Через открытую дверь послышалось, как во двор фактории, подпрыгивая и грохоча на ухабах, стремительно въехала машина. Сквозь шум Чи сумел лишь разобрать, что Вест ничего не знает о святыне.
  – Первый раз слышу, – добавил он.
  Хлопнула автомобильная дверца. Запахло поднятой в воздух пылью.
  – Ковбой, что ли? – спросил Чи.
  – Надеюсь, – ответил Вест. – Надеюсь, что, кроме него, никто так не паркуется. И когда научат этих сукиных детей останавливать машину, не поднимая клубы пыли? Научили бы сперва, а потом уж разрешали садиться за руль.
  Плотный молодой мужчина в форме цвета хаки задержался на крыльце, чтобы перекинуться парой слов с кучкой стариков, праздно сидевших в тени. В ответ на его замечание раздался смех.
  – Давай входи, Ковбой, – сказал Вест. – Чи тут нужна кое-какая информация.
  – Как всегда, – отозвался Ковбой, улыбаясь Чи. – Ну что, поймал своего злоумышленника?
  – Нашего злоумышленника, – поправил его Чи. – А ты решил великую загадку самолета?
  – Не совсем, – ответил Ковбой. – Но дело продвигается. – Он вытащил из папки, которую держал в руке, глянцевый фотоснимок большого формата. – Вот хмырь, которого мы разыскиваем. Если увидите его, сразу же сообщите либо помощнику шерифа Альберту Дэши, либо в управление шерифа округа Коконино.
  – Кто это? – спросил Вест.
  Снимок явно был увеличенной фотографией из полицейского архива – седой мужчина лет сорока пяти, с узко посаженными глазами, высоким, сжатым с боков лбом и длинным узким лицом.
  – Это Ричард Пэлензер, он же Дик Пэлензер. Как говорят федералы, причастен к перемещению наркотиков. Мне сказали только, что два года назад полицией округа Лос-Анджелес он обвинялся в подпольной торговле наркотиками. Федералы хотят, чтобы мы были начеку, если он объявится здесь.
  – Откуда у тебя фотография? – спросил Чи, переворачивая снимок; на обороте ничего не было.
  – Шериф дал, – ответил Ковбой, – а ему – люди из Управления. По их мнению, именно эта птичка унесла добычу, когда разбился самолет.
  Чи вернул ему фотографию. Ковбой продолжал:
  – Если только не сам Чи сидел за рулем. Насколько я понял, федералы никак не могут решить – Чи то ли пистолет в руках крутил, то ли руль.
  Вест озадаченно перевел взгляд с Дэши на Чи, потом снова уставился на Дэши. Брови его поползли вверх.
  Дэши рассмеялся:
  – Шутка. Поскольку Чи был на месте происшествия, Управление готово его заподозрить. Они всех подозревают. Включая меня, тебя и вон того парня. – Дэши показал на престарелого хопи, который выбирался из лавки, опираясь на алюминиевый костыль и руку заботливой пожилой женщины. – Итак, что желает узнать Чи?
  – В овраге около ветряка есть маленькая святыня, – сказал Чи. – Возле пересохшего источника. Там очень много пахо. Похоже, кто-то присматривает за ними. Тебе об этом что-нибудь известно?
  При слове «святыня» добродушие Ковбоя словно испарилось. Лицо стало совершенно нейтральным. В управлении шерифа округа Коконино, штат Аризона, Ковбой значился как Альберт Дэши-младший. Он отучился шестьдесят часов в университете Северной Аризоны, прежде чем послал высшее образование к черту. Но для своей семьи он был «ангуштийо» – Мальчик-Ворон, член клана Кукурузы, уважаемый член общества Качина в его родном селении Шипаулови. Их отношения с Чи уже перерастали в дружеские, но Чи был навахо, а Мальчик-Ворон – хопи, что же касается тайных святынь, любых тайных святынь, то это было делом хопи, и только хопи.
  – Что ты хочешь узнать? – спросил Ковбой.
  – От того места, где расположена святыня, виден ветряк, – сказал Чи. – Человек, который присматривает за ней, мог что-то заметить. – Он пожал плечами. – Невесть какая зацепка, но больше у меня ничего нет.
  – Пахо… – произнес Ковбой. – Говоришь, есть новые? Похоже, кто-то и теперь туда ходит?
  – Я не очень внимательно их рассматривал, – сказал Чи. – И ничего не трогал. – Он хотел, чтобы Ковбой это запомнил. – Но мне показалось, что пахо частью старые, а частью новые и кто-то за ними присматривает.
  Ковбой помолчал, размышляя.
  – Вряд ли это кто-нибудь из наших – я имею в виду, из Шипаулови. Та земля не нашей деревни. Думаю, эта земля принадлежит Валпи или же какой-нибудь киве. Попробую что-нибудь разузнать.
  Вообще-то навахо считали, что тот участок был их землей, и принадлежал он семейству Патриции Гиши. Но сейчас не время поднимать старые споры.
  – Всего лишь малая зацепка, – сказал Чи. – Но кто знает?
  – Ладно, я выясню, – отозвался Ковбой. – Тебе известно, что сегодня опять ремонтируют ветряк? – Он ухмыльнулся. – Ты приготовился?
  Чи не был готов к этому. У него сразу испортилось настроение. Ветряк опять сломают, как пить дать. Чи чувствовал это печенкой и знал, что не в силах помешать, пока не поймет, в чем тут дело. Не уследит – виноваты будут они с Ковбоем, однако Ковбоя это, похоже, не трогало. Не ему придется стоять в кабинете капитана Ларго и слушать, как тот читает возмущенное послание настырного чиновника из Бюро по делам индейцев, видеть, как Ларго изучающе смотрит на него, словно собираясь спросить, а действительно ли он способен уберечь ветряк от диверсий.
  – Зная оперативность Бюро, я полагал, что раньше Рождества они за дело не примутся, – сказал Чи. – Что у них там случилось, черт подери?
  – Прямо какой-то переполох, – вступил Вест.
  – Ребята зашевелились, – сказал Ковбой. – Это бывает с ними каждые восемь – десять лет. Во всяком случае, я видел, как к ветряку направился грузовик. Работяги сказали, что привезли все нужные детали и сегодня закончат ремонт.
  – Расслабься, – посоветовал Вест. – Скорее всего, привезли не те детали.
  – Опять будешь следить? – спросил Ковбой.
  – Я больше не вижу в этом смысла, – ответил Чи. – Авария самолета спутала все карты. Кто бы там ни ломал ветряк, меня он уже приметил. И в следующий раз постарается сделать все без свидетелей.
  – Злоумышленник был там в ту ночь, когда разбился самолет? – спросил Вест.
  – Да, – сказал Чи. – Я слышал, как кто-то карабкался по склону. И пока я осматривал место аварии, этот кто-то опять поломал ветряк.
  – Первый раз слышу, – заметил Вест. – Ты хочешь сказать, что злоумышленник побывал возле обломков? Сразу после аварии?
  – Вот именно, – сказал Чи. – Удивляюсь, что об этом еще не всем известно. Рапорты ведь дают читать каждому, кто захочет.
  Чи рассказал Весту и Ковбою про адвоката и сестру пилота.
  – Они заходили вчера утром, спрашивали, как проехать к месту аварии, – сообщил Вест. – Хотели увидеть самолет и хотели найти тебя. – Он нахмурился. – Я правильно понял – тот тип прочитал рапорт?
  – А что тут необычного, – заметил Ковбой, – если он адвокат человека, который стал жертвой аварии? Адвокаты всегда так поступают, когда хотят что-нибудь разузнать.
  – Значит, он назвался адвокатом того пилота, – произнес Вест. – Как его фамилия?
  – Гейнс, – сказал Чи.
  – И что ему было нужно?
  – Узнать, что произошло.
  – Чертовщина какая-то. – Вест покачал головой. – Как будто не видно, что произошло. Пилот врезался в скалу.
  Чи пожал плечами.
  – Его еще что-нибудь интересовало? – не унимался Вест.
  – Он хочет найти машину, которая уехала с места аварии.
  – Стало быть, он считает, что она все еще где-то там?
  – Похоже на то, – согласился Чи. Он решил сменить тему: – Кто-нибудь из вас слышал, что говорят о колдуне, который убил человека на Черной месе?
  Ковбой рассмеялся:
  – Еще бы. Помнишь труп, который подобрали в июле? – Он поморщился, вспоминая неприятные подробности.
  – Неопознанный труп? – спросил Чи. – Это дело рук колдуна? Откуда ты знаешь?
  – Притом одного из ваших колдунов, навахо, – сказал Дэши. – Наши повака к этому не причастны.
  10
  Ковбой Дэши толком не знал, откуда пошел слух, будто неопознанный труп – дело рук колдуна. Поначалу он сильно удивился, что эта басня так интересует Чи и что тот придает ей большое значение, но, едва справившись с удивлением, Ковбой тут же преисполнился решимости найти источник россказней. На машине Дэши они доехали до Бакоби на Третьей месе. Там Ковбой потолковал с человеком, от которого сам услышал о колдуне. Этот человек направил его к одной женщине в Мишонгови на Второй месе. Проведя в ее доме целых пятнадцать минут, Дэши вышел улыбаясь.
  – Попал в точку, – сообщил Ковбой. – Отправляемся в Шипаулови.
  – Выяснил, откуда слухи идут? – спросил Чи.
  – Бери выше, – ответил Ковбой. – Мы нашли человека, который наткнулся на труп.
  Альберт Ломатева вынес из кухни три стула с прямыми спинками и расставил их полукругом перед входом в дом. Предложил гостям сесть и сел сам. Достал пачку сигарет, предложил им закурить и закурил сам. Игравшие во дворе дети (правнуки Ломатевы, предположил Чи) отошли на почтительное расстояние, их хриплые голоса стихли. Ломатева курил, слушая помощника шерифа Дэши. Ковбой объяснил ему, кто такой Чи, сказал, что им нужно установить личность человека, найденного на Черной месе, выяснить, кто его застрелил, и вообще узнать как можно больше об этом происшествии.
  – Об убитом ходит много толков, – продолжал Дэши. – Но нам сказали, что если мы приедем в Шипаулови и обратимся к тебе, то узнаем факты.
  Ломатева слушал и курил сигарету. Потом стряхнул пепел на землю рядом со стулом и сказал:
  – Что верно, то верно, одни только сплетни и остались. Никто больше ничего не уважает.
  Не глядя, он пошарил за спиной, нащупал трость, прислоненную к дому, положил ее на колени и начал рассказывать, как на прошлой неделе ездил с мужем внучки в Флагстафф, навещал там другую внучку.
  – Они ведут себя там как бахана, – говорил он. – Пьют пиво в доме. Валяются в постели по утрам. Как белые.
  Крутя в пальцах трость, Ломатева рассказывал о новых веяниях, которые проникли в дом его родных в Флагстаффе, но глаза его внимательно изучали Джима Чи и Ковбоя Дэши. Изучали скептически. Знакомая игра, знакомые приемы. Чи наблюдал то же самое и раньше, общаясь со своим дедом по отцу и с другими стариками. Дело было вовсе не в том, что хопи толковал о тонких материях в присутствии навахо. Просто жизнь Ломатевы клонилась к закату, и от этого он испытывал легкую горечь и разочарование. Ломатева явно знал, кто такой Ковбой Дэши. Чи, со своей стороны, тоже хорошо знал помощника шерифа и сомневался, можно ли считать его правоверным хопи.
  Тем временем Ломатева принялся жаловаться на совет племени хопи.
  – Такого раньше никогда не было, – говорил он. – Предки завещали нам, чтобы деревни жили своей жизнью. Есть кикмонгси, есть общины, есть кива. И никаких советов племени. Это все выдумка бахана.
  Чи выдержал почтительную паузу. Ковбой наклонился вперед, поднял руку и открыл было рот.
  – Вот и мой дядя учил меня тому же, – опередил его Чи. – Он говорил, чтобы мы всегда уважали старые правила. Чтобы мы оставались верны им.
  Ломатева посмотрел на него и скептически улыбнулся.
  – Ты служишь полицейским у бахана, – сказал он. – Так-то ты слушал своего дядю?
  – Я служу полицейским у своего народа, – возразил Чи. – И я учусь у своего дяди, чтобы стать «ятаалии». – Он заметил, что это слово языка навахо ничего не говорит Ломатеве. – Учусь стать певцом, врачевателем. Я знаю Песнь Благословенной Стези и Ночную Песнь, когда-нибудь выучу песни других обрядов.
  Ломатева внимательно посмотрел на Чи, на Ковбоя Дэши, потом снова на Чи. Взял правой рукой трость и кончиком палки ткнул в пыль.
  – Вот здесь еловая святыня. – Он поглядел на Ковбоя: – Ты знаешь это место?
  – Ручей Кисиги, дедушка.
  Ломатева кивнул. Начертил на песке извилистую линию.
  – Мы спускались от ручья на рассвете, – сказал он. – Все было в порядке. Но через несколько часов мы увидели, что на тропе стоит сапог. Мальчик, который шел с нами, сказал – кто-то потерял его, но было ясно, что это не так. Если бы сапог просто свалился с ноги, то лежал бы на боку.
  Ломатева посмотрел на Чи, ожидая подтверждения. Чи кивнул.
  Ломатева пожал плечами:
  – Дальше за сапогом лежало тело того навахо. – Он поджал губы и снова двинул плечами: рассказ окончен.
  – В какой день это было, дедушка? – спросил Чи.
  – Четвертый день перед Качиной Ниман.
  – Этот навахо… – произнес Чи. – Когда нам привезли труп, от убитого мало что осталось. Но доктора говорят, это был мужчина лет тридцати. И весил он около семидесяти килограммов. Верно?
  Ломатева подумал.
  – Пожалуй, чуть постарше, – сказал он. – Года тридцать два.
  – Тебе приходилось видеть его раньше?
  – Все навахо… – начал Ломатева. Он остановился, коротко взглянул на Чи. – Не думаю.
  – Дедушка, – вступил Ковбой, – когда вы отправляетесь за священным лапником, вы ведь идете туда и возвращаетесь одной и той же тропой. Так мне говорили. Могло это тело лежать в том кустарнике накануне, когда вы поднимались к ручью?
  – Нет, – ответил Ломатева. – Его там не было. Колдун положил его ночью.
  – Колдун? – спросил Ковбой Дэши. – Повака хопи или колдун навахо?
  Ломатева посмотрел на Чи, нахмурив брови:
  – Ты говоришь, вам привезли тело. И этот полицейский-навахо не заметил, как оно выглядело?
  – Над телом, дедушка, не один день потрудились вороны, койоты и стервятники, – сказал Ковбой. – Единственное, что можно было сказать, – это труп мужчины и он долго лежал под палящим солнцем.
  – Ясно, – сказал Ломатева. – Так вот, с его кистей была срезана кожа. – Он вытянул руки ладонями вверх, демонстрируя сказанное. – С пальцев, с ладоней, совсем. И с подошв тоже. – Заметив удивление на лице Ковбоя, он кивком указал на Чи. – Если этот навахо уважает старые обычаи своего народа, он поймет.
  Чи прекрасно понял его.
  – Так делает колдун, чтобы приготовить трупный порошок, – объяснил он Ковбою. – Его называют анти'л. Порошок готовят из кожи, на которой отпечатана душа человека. – Чи показал на свои пальцевые узоры и линии на ладонях. – Из кожи ладоней, пальцев, подошв и головки пениса.
  Говоря это, Джим Чи сообразил, что теперь сможет ответить на один из вопросов капитана Ларго. Слухи о колдовстве на Черной месе – не просто обычная болтовня. Там и в самом деле не обошлось без колдовства.
  11
  К тому времени, как Чи вернулся в Тьюба-Сити, напечатал рапорт и положил его на стол капитана Ларго, шел уже десятый час вечера. И только когда Чи забрался в свой вагончик и опустился на край койки, он почувствовал, что смертельно устал. Чи зевнул, утер лицо рукавом, сгорбился, опершись локтями о колени, и стал восстанавливать в памяти события прошедшего дня, собираясь с силами, чтобы постелить постель. Завтра у него выходной, и послезавтра тоже. Он поедет в Два Серых Холма в горах Чуска, где живут его родные, – подальше от мира полиции, наркотиков и убийств. Нагреет камни, примет потную баню вместе с дядей, а потом займется песчаными картинами для Ночного Песнопения. Чи снова зевнул, наклонился, чтобы развязать шнурки, и поймал себя на том, что думает о руках неизвестного покойника, как их описал старый хопи. Окровавленные. С содранной кожей. В памяти Чи остались только кости, жилы и клочки мышц, которые не тронуло гниение и пощадили стервятники. Что-то из сказанного хопи продолжало его беспокоить. Он поразмыслил, не пришел ни к какому выводу, еще раз зевнул и разулся. Неизвестный умер за четыре дня до Качины Ниман, а в нынешнем году этот обряд совершали четырнадцатого июля. Дэши подтвердил это. Стало быть, тело бросили на тропе десятого июля. Чи лег на спину, протянул руку к столику и взял телефонную книгу Объединенной резервации навахо – хопи. В этой книге – тонкой, основательно помятой от частого пребывания в заднем кармане брюк Чи – были все номера телефонов на территории, превосходящей площадью штат Новая Англия. Фактория Горелой Воды значилась среди полутора десятков абонентов на Второй месе. Опершись на локоть, Чи набрал номер. После двух звонков трубку сняли.
  – Алло.
  – Джейк Вест?
  – Да.
  – Это Джим Чи. Как у тебя с памятью?
  – Не жалуюсь.
  – Ты не припомнишь – Мушкет выходил на работу одиннадцатого июля? То есть примерно за четыре дня до танцев Возвращения Домой на Второй месе.
  – Одиннадцатого июля, – повторил Вест. – А в чем дело?
  – Может быть, и ни в чем, – ответил Чи. – Просто пытаюсь разобраться с ограблением твоей лавки.
  – Минутку. Так не помню, но у меня должно быть записано в платежной ведомости.
  Чи подождал. Опять зевнул. Сказал себе, что это пустая трата времени. Расстегнул пояс, вылез из форменных брюк и сбросил их на пол около койки. Расстегнул рубашку. Тут Вест снова взял трубку:
  – Одиннадцатое июля… Сейчас посмотрим. Он не выходил на работу ни десятого, ни одиннадцатого. Появился только двенадцатого.
  Мысли Чи закрутились чуть живее.
  – Ясно, – сказал он. – Спасибо.
  – Тебе это что-нибудь говорит?
  – Скорее всего, нет, – ответил Чи.
  Говорит, сказал он себе, сняв рубашку и укрывшись одеялом. Говорит, что неизвестного мужчину мог убить Мушкет. Не обязательно он, но возможно. Чи продолжал вяло размышлять. Возможно, Мушкет – колдун. Возможно, именно из-за этого убийства Мушкет покинул факторию Горелой Воды. Однако Чи слишком устал, чтобы ломать голову над такой сложной задачей. Вместо этого он стал думать о Фрэнке Сэме Накаи – своем дяде по матери и самом уважаемом певце-врачевателе в пограничье между Нью-Мексико и Аризоной. Продолжая думать об этом великом шамане, об этом мудром и добром человеке, Джим Чи уснул.
  Когда он проснулся, возле койки стоял Джонсон.
  – Пора вставать, – сказал Джонсон. Чи сел. Позади Джонсона, спиной к Чи, какой-то человек рылся в вещах, которые хранились в верхних ящиках вагончика. Через открытую дверь струился свет восходящего солнца.
  – Какого черта? – сказал Чи. – Что это вы хозяйничаете в моем вагончике?
  – Проверка, – отозвался Джонсон.
  – Здесь тоже ничего нет, – сообщил второй гость.
  – Это офицер Ларри Коллинз, – сказал Джонсон, не сводя глаз с Чи. – Работает со мной по этому делу.
  Офицер Коллинз повернулся и взглянул на Чи. Ухмыльнулся. Лет двадцать пять, рослый, из-под грязной ковбойской шляпы торчат светлые патлы. Лицо усыпано веснушками, глаза нахальные.
  – Привет, – сказал он. – Если у тебя здесь припрятаны наркотики, я их не нашел. Пока не нашел.
  Чи не знал, что и говорить. Он не верил своим глазам, его распирала ярость. Все это было совершенно невероятно. Чи взял рубашку, надел ее, встал.
  – Катитесь отсюда к черту! – рявкнул он.
  – Подождешь, – ответил Джонсон. – Мы здесь по делу.
  – О делах поговорим в конторе. Уматывай.
  Коллинз зашел сзади, и все дальнейшее произошло настолько быстро, что Чи даже не успел ничего сообразить. Он опомнился, когда уже лежал ничком на койке с заломленными за спину руками. Джонсон вдавил его в кровать, а Коллинз защелкнул на запястьях наручники. Судя по всему, не первый раз вместе работают…
  Они отпустили его. Чи сел на койку. В наручниках за спиной.
  – Чтобы тебе было ясно, – заговорил Джонсон. – Я полицейский, а ты подозреваемый. И на твой индейский значок мне плевать.
  Чи промолчал.
  – Продолжай искать, – велел Джонсон Коллинзу. – Упаковка должна быть большая, и здесь не так уж много мест, где ее можно спрятать. Не пропусти ни одного закоулка.
  – Везде посмотрел. – отозвался Коллинз. Тем не менее он прошел в кухонный отсек и принялся потрошить ящики.
  – Вчера ты общался с Гейнсом, – сказал Джонсон. – Давай выкладывай, о чем беседовали.
  – Пошел ты, – ответил Чи.
  – Полагаю, вы с Гейнсом кое о чем договорились. Он обещал заплатить тебе, если ты вернешь товар. И предупредил, что тебя ждет, если не будешь паинькой. Я угадал?
  Чи промолчал. Коллинз обследовал плиту, заглянул под раковину. Вылил на ладонь немного моющего средства, рассмотрел, ополоснул руку под краном.
  – Ничего нет, – доложил он.
  – Возможно, мы не найдем здесь коку, – сказал Джонсон. – Возможно, мы не найдем здесь и деньги. Вряд ли ты настолько глуп. Но видит Бог, ты скажешь мне, где они.
  Джонсон ударил Чи по лицу тыльной стороной ладони – резкий, жгучий удар.
  – Лучше всего, если разговор будет неофициальным. Ты сейчас мне все скажешь, я забываю, от кого это узнал, и ты можешь дальше оставаться в полиции навахо. Никакой тюрьмы. Ничего. Мы часто работаем неофициально. – Он ухмыльнулся, продемонстрировав волчий оскал – ровные белые зубы на красном, обожженном солнцем лице. – Так больше толку.
  Чи почувствовал, как из разбитого носа течет кровь. Лицо горело, глаза слезились. Но главным образом удар подействовал на него психологически. Он как бы отрешился от происходящего, словно сознание работало на нескольких уровнях. На одном уровне Чи пытался вспомнить, кто и когда его ударил последний раз. Он был тогда мальчишкой, подрался с двоюродным братом. На другом – Чи соображал, что делать дальше, что говорить, что, вообще говоря, происходит. И наконец, на третьем уровне он ощущал примитивную животную ярость, инстинкт убийства.
  Они с Джонсоном смотрели друг на друга не мигая. Коллинз закончил возиться на кухне и перешел в крохотную ванную. Слышно было, как он что-то там крушит.
  – Где товар? – спросил Джонсон. – Самолет привез наркотики, но люди, которые приехали за товаром, не получили его. Мы это знаем. Еще мы знаем, кто забрал его, знаем, что ему был нужен помощник и что этим помощником был ты. Куда вы дели добычу?
  Джим Чи повертел кистями в наручниках. В запястьях отозвалась боль. Судорога сковала мышцы левого плеча, растянутые Коллинзом.
  – Сукин ты сын, – сказал Чи. – Псих.
  Джонсон снова ударил его. Опять тыльной стороной руки. По тому же месту.
  – Ты был там, – настаивал он. – Мы не знаем, как ты связался с ними, да это и не важно. Нам нужен только товар.
  Чи молчал.
  Джонсон вытащил из кобуры пушку – револьвер с коротким стволом. Приставил ствол ко лбу Чи.
  – Ты мне все скажешь, – заявил он, взводя курок. – И сейчас.
  Металл оружия больно давил на кость.
  – Если бы знал, где товар, сказал бы, – выдавил Чи.
  Ему было стыдно, но он говорил правду. Видимо, Джонсон понял это. Он что-то проворчал, отвел револьвер, снял курок со взвода и убрал пушку в кобуру.
  – Все равно ты что-то знаешь, – произнес Джонсон словно про себя. Он посмотрел на Коллинза, который прервал поиски, чтобы полюбоваться зрелищем, и снова перевел глаза на Чи.
  – Когда вспомнишь побольше, будь умницей и сразу извести меня. Если, конечно, ты не хочешь, чтобы в Управлении выколотили из тебя всю правду. Достаточно анонимной записки. Или звонка. Только в этом случае мы оставим тебя в покое – сделаем вид, будто не смогли доказать, что ты пытался украсть товар. А я сделаю вид, что не смог посадить тебя за убийство Джерри Дженсена.
  Чи лихорадочно соображал. Он вспомнил, что Дженсен – фамилия человека, застреленного около самолета. Но что скажет ему об этом Джонсон?
  – Этот Дженсен – он кто? – спросил он.
  Джонсон рассмеялся:
  – Ты малость запоздал с вопросом. Дженсен – брат того самого босса, который все это затеял. И тот, что погиб в самолете, тоже был большой шишкой. Родственник покупателей.
  – А Полинг?
  – Полинг – ноль. Водитель такси. Тебе о пассажире надо думать.
  В ванной что-то разбилось – похоже, Коллинз уронил какой-то флакон.
  – Сам понимаешь, мне некогда долго возиться с тобой, – продолжал Джонсон, улыбаясь. – Ты взбудоражил две компании очень крутых ребят. Они быстро договорятся и начнут охоту за тобой. Примутся выкручивать из тебя товар и, если ты не принесешь его сам, будут выкручивать дальше – до самого конца.
  Чи молчал – ничего толкового в голову не приходило.
  – Есть только один путь, он очень легкий, – сказал Джонсон. – Ты говоришь мне, куда вы с Пэлензером спрятали товар. Я нахожу его, и все остается между нами. Любой другой путь приведет тебя на тот свет. Ну, если повезет, получишь от десяти до двадцати лет в федеральной тюрьме. А с двумя убийствами долго в тюрьме не протянешь.
  – Я не знаю, где товар, – сказал Чи. – Я даже понятия не имею, что это за товар.
  Джонсон снисходительно посмотрел на него. Чи почувствовал запах одеколона. Коллинз разбил флакон с лосьоном.
  – Чего хотел от тебя Гейнс? – спросил Джонсон. Он извлек из кармана рубашки визитную карточку Гейнса и взглянул на нее. Это была та самая карточка, которая раньше лежала в бумажнике Чи.
  – Он хотел знать, куда девалась машина. Мотор которой я слышал.
  – Откуда ему стало об этом известно?
  – Он читал мой рапорт. В участке. Сказал там, что он адвокат пилота.
  – Зачем он дал тебе свою карточку?
  – Хотел, чтобы я нашел для него ту машину. Я пообещал связаться с ним, когда что-то узнаю.
  – Ты в самом деле можешь ее найти?
  – Сомневаюсь, – ответил Чи. – Черт побери, да она теперь, может, уже в Чикаго, или Денвере, или Бог знает где. Зачем ей оставаться здесь? Я слышал, вы разослали фотографию типа, который вроде бы сидел за рулем. Некто Пэлензер. С какой стати ему здесь торчать?
  – Вопросы задаю я, – сказал Джонсон.
  – Вы не допускаете, что Пэлензер умотал с добычей? Зачем-то ведь вы его ищете?
  – Может быть, Пэлензер прибрал к рукам товар, а может быть, и нет. Но если прибрал, то ему кто-то здорово помог. Какой-нибудь полицейский-навахо, который знает эти места и знает, где можно припрятать добычу на время, пока все затихнет.
  – Но…
  – Заткнись, – сказал Джонсон. – Пустая трата времени. Я скажу тебе, что мы сделаем. Мы подождем – самую малость. Дадим тебе срок поразмыслить. Полагаю, у тебя в запасе день или два, пока владельцы товара решают, как им поступать дальше. Подумай, что они сделают с тобой, а как надумаешь, дай мне знать, и мы поладим.
  – Во всяком случае, – раздался голос Коллинза за спиной Чи, – здесь этот чертов товар точно не спрятан.
  – Только не очень тяни, – заключил Джонсон. – У тебя не так уж много времени.
  12
  Когда капитан Ларго бывал чем-то обеспокоен, его круглое мягкое лицо покрывалось сеткой мелких морщин и становилось похожим на коричневую зимнюю дыню, давным-давно снятую с грядки. Сейчас Ларго был именно обеспокоен. Он сидел за своим столом, выпрямив спину – необычная для толстоватого капитана поза, – и внимательно слушал рассказ Джима Чи. Чи говорил со злостью, ничего не скрывая. Когда он закончил. Ларго встал и подошел к окну, за которым сияло утреннее солнце.
  – Они грозили тебе пистолетом?
  – Да.
  – Били тебя? Так?
  – Так.
  – Когда сняли наручники, сказали, что, если ты подашь жалобу, они объяснят, что ты сам их пригласил и сам предложил произвести обыск, а они пальцем тебя не тронули? Так?
  – Так, – сказал Чи.
  Ларго продолжал смотреть в окно. Чи ждал. Широкая спина капитана загораживала не весь оконный проем. С того места, где стоял Чи, сквозь стекло были видны клочковатая трава, голая земля, камни и редкие кактусы, отделяющие здание полиции от беспорядочного скопления старых домишек, именуемого Тьюба-Сити. Засушливое лето придало небу серовато-пыльный оттенок. Вдали, над металлическим гаражом Дорожного управления, поднимались клубы синего дыма – там проверяли дизельный мотор. Казалось, Ларго изучает этот дым.
  – Значит, дня через два, сказали они, владельцы товара вычислят, что он у тебя?
  – Так сказал Джонсон, – кивнул Чи.
  – Он предполагал или знал наверняка? – Ларго по-прежнему смотрел в окно, и Чи не видел его лица.
  – Конечно, предполагал, – ответил Чи. – Откуда ему знать?
  Ларго вернулся к столу и сел. Порылся в верхнем ящике.
  – Вот что ты должен сделать, – сказал он. – Напиши это все, подпишись, поставь дату и отдай мне. Потом можешь быть свободен. У тебя впереди два выходных дня. Возьми неделю целиком. Исчезни отсюда на время к чертовой матери.
  – Написать? А что толку?
  – Пригодится, – ответил Ларго. – На всякий случай.
  – Вот дерьмо-то, – вздохнул Чи.
  – Эти белые издевались над тобой, – сказал Ларго. – Разве не так? Ты подаешь жалобу. Что дальше? Два полицейских-белакани. Один полицейский-навахо. Судья тоже белакани. А полицейского-навахо уже и так подозревают в том, что он увел наркотики. И чего хорошего от всего этого ты ждешь? Уматывай в свои горы Чуска, повидай родных. Убирайся отсюда.
  – Ладно, – отозвался Чи. Лицо его помнило удар Джонсона. Он возьмет отгул, но не отправится в Чуска. По крайней мере, не сейчас.
  – Эти полицейские из Управления – крутой народ, – продолжал Ларго. – Для них закон не писан, делают, что хотят. Я не знаю, что они предпримут теперь. И ты не знаешь. Бери отгул. Это не наше дело. Уйди с дороги и никому не говори, куда едешь. Главное – никому не говори.
  – Хорошо, – ответил Чи. – Не скажу. – Он пошел к двери. – И вот еще что, капитан. В день, когда убили того неизвестного, Джозеф Мушкет не вышел на работу в Горелой Воде. И накануне не выходил, и на следующий день. Я хочу съездить в Санта-Фе, в тюрьму штата, попробую разузнать что-нибудь про Мушкета. Разрешаете?
  – Я прочитал твой рапорт сегодня утром, – сказал Ларго. – Там об этом ни слова.
  – Я звонил Джейку Весту после того, как написал рапорт.
  – Думаешь, Мушкет – колдун?
  Казалось, Ларго чуть улыбнулся, но может быть, Чи это померещилось.
  – Просто я что-то не понимаю этого Мушкета, – пожал плечами Чи.
  – Я отправлю письмо сегодня же, – сказал Ларго. – А ты пока в отпуске. Убирайся отсюда. И помни, что наркотики – не наше дело. Это дело федеральной полиции. Там, где все это произошло, теперь резервация хопи, не подпадающая под совместную юрисдикцию. Полиции навахо нечего туда соваться, и Джиму Чи нечего там делать. – Ларго помолчал, пристально глядя на Чи. – Ты слышишь меня?
  – Слышу, – сказал Чи.
  13
  Чи подумал, что в данной ситуации самым разумным и тактичным было бы найти такой телефон, чтобы информация о звонке никогда не достигла капитана Ларго. Он остановился у бензоколонки на углу, там, где главная улица Тьюба-Сити пересекала сто шестидесятое шоссе, и набрал номер Культурного центра хопи на Второй месе.
  Дежурный подтвердил, что Бен Гейнс остановился в мотеле, и соединил Чи с ним. Восемь, девять звонков – никакого ответа. Он набрал номер снова. «А женщина по фамилии Полинг останавливалась в мотеле?» – «Да, останавливалась».
  Она взяла трубку после второго звонка.
  – Говорит офицер Чи. Помните – из полиции навахо?
  – Я помню вас, – ответила мисс Полинг.
  – Мне нужен Бен Гейнс.
  – Кажется, его сейчас нет в мотеле. Я с самого утра не видела ни его, ни машины, которую он взял напрокат.
  – Когда мы разговаривали в прошлый раз, – сказал Чи, – он просил меня найти одну машину. Вы не знаете, он нашел ее?
  – Не думаю. Во всяком случае, я ничего об этом не слышала.
  – Вы передадите Гейнсу, что я занимаюсь этом делом?
  – Конечно, передам, – ответила женщина.
  Чи помедлил.
  – Мисс Полинг…
  – Да?
  – Вы давно знаете Гейнса?
  Пауза.
  – Три дня, – произнесла наконец мисс Полинг.
  – Ваш брат когда-нибудь упоминал его имя?
  Снова долгая пауза.
  – Послушайте, – заговорила мисс Полинг, – я не знаю, зачем вам это… В общем, мы с братом такие вещи не обсуждали. Я не знала, что у него есть адвокат.
  – Вы доверяете Гейнсу?
  В трубке раздались звуки, похожие на смех.
  – Вы настоящий полицейский, ничего не скажешь. Вас, видно, учат никому не доверять?
  – Понимаете, – сказал Чи, – я…
  – Мне известно, что он знал моего брата, – перебила его мисс Полинг. – Он позвонил мне и предложил свою помощь. Потом приехал, устроил, чтобы привезли тело, помог с похоронами, научил, как получить место на национальном кладбище, и все такое прочее. С какой стати мне не доверять ему?
  – Возможно, вы правы, – отозвался Чи.
  Потом он поехал домой. Надел дорожные сапоги, достал из морозилки пластиковую четырехлитровую бутыль со льдом и положил ее вместе с банкой тушенки и коробкой крекеров в старую холщовую сумку. Засунул сумку и свернутые в скатку постельные принадлежности за сиденье пикапа и снова подъехал к бензоколонке. Однако вместо того чтобы взять курс на восток, к своим родственникам, в сторону Нью-Мексико и гор Чуска, он повернул на запад, потом на юг и очутился на третьей дороге. Эта трасса, древний маршрут навахо, вела через селение Моэнкопи – горстку каменных домишек, принадлежавших хопи, – в резервацию хопи, к фактории Горелой Воды и ущелью Вепо, в тот пустой, изрезанный каньонами район, где разбился некий самолет и где могла, а может быть, уже и не могла находиться некая машина, которую прятал узколицый человек по имени Ричард Пэлензер.
  14
  Приступив к поиску исчезнувшей машины, Чи сразу понял, что кто-то – скорее всего, Управление по борьбе с наркотиками – уже искал ее. Начиная с места аварии, Чи методично проверял каждый участок каньона, где машина могла выбраться из ущелья. Даже там, где вертикальные стены каньона понижались, их высота все равно была не меньше пяти-шести метров, и свернуть в сторону можно было только в тех местах, где стены прорезали высохшие русла небольших рек. Чи внимательно исследовал все овраги, высматривая следы шин. Ничего похожего он не обнаружил, однако во всех оврагах убедился, что не первый занимался здесь такими поисками. Два человека побывали в ущелье за два-три дня до него. Они работали вместе, а не порознь – Чи заметил, что иногда человек в почти новых сапогах наступал на следы своего спутника, а иногда происходило наоборот. Поразмыслив, Чи предположил, что если пикап, или легковую машину, или еще какой-нибудь транспорт спрятали в этом районе, то в таком месте, где автомобиль нельзя обнаружить с воздуха. Люди, которые столь настойчиво искали машину, несомненно, осмотрели местность и с самолета – это облегчало поиск.
  Когда совсем стемнело, Чи развернул постель, достал сумку и подкрепился тушенкой, крекерами и холодной водой. Потом вытащил из своего пикапа атлас топографических карт штата Аризона, выпущенный Службой геологической съемки США, и открыл страницу 34, лист «Горелая Вода». Квадрат местности со стороной 50 километров выглядел здесь как квадрат со стороной несколько более полуметра, и масштаб этой карты раз в двадцать превосходил масштаб обычных дорожных карт; федеральные топографы нанесли на нее все детали рельефа.
  Чи уселся на песок, опершись спиной на бампер; при свете фар тщательно изучил расположение всех русел, сверяя карту с собственной памятью. Внезапно за его спиной что-то звякнуло – это остывал мотор пикапа. За пределами островка желтого света, образованного лучами фар, прокричала сова, вылетевшая на охоту, потом еще раз и еще. Вновь воцарилась тишина. Ни звука. Затем до слуха Чи откуда-то с юга, где возвышались месы хопи, донесся слабый, далекий шум самолета. По мнению Чи, только в трех сухих руслах, питавших ущелье Вепо в сезон дождей, можно было спрятать автомобиль. Он уже осмотрел устье одного из них и не нашел никаких следов шин. Остальные два находились ниже – по ним стекала дождевая вода, приходившая с северо-запада, со склонов внушительного, изъеденного ветрами холма, почему-то названного Большой горой. Оба оврага довольно круто уходили вверх, там росли деревья и высокий кустарник, в склонах можно было найти глубокие вымоины, кое-где попадались нависающие над дном козырьки. Словом, там было где укрыть машину. Завтра Чи пройдет все ущелье, проверит оба русла и, скорее всего, ничего не найдет. Ну, может, убедится, что следопыты из Управления уже побывали там и тоже ничего не нашли. Потому что искать нечего.
  Самолет доставил наркотики, его встретили люди, приехавшие на автомобиле. Товар забрали, и машина увезла добычу. Какой смысл оставлять товар здесь, в Разноцветной пустыне? Разве что с этим как-то связан Джозеф Мушкет. Если бы всем распоряжался Мушкет, тогда имело бы смысл оставить машину здесь. Но Мушкет – пешка, мелкий правонарушитель, а тут речь идет о большом, очень большом бизнесе. Ричард Пэлензер – вот кто принимал решения. Или, во всяком случае, отдавал распоряжения. Почему бы Пэлензеру просто-напросто не увезти добычу в какой-нибудь знакомый ему городок?
  А вдруг Чи недооценивает Джозефа Мушкета? Может, парень по прозвищу Железные Пальцы не так уж прост? Может, Чи упустил что-то важное в своих рассуждениях? Он опять вспомнил о неопознанном трупе. Предположим, от этого убитого навахо тянется ниточка к узлу, который Мушкет решил развязать с помощью пули, ради чего и устроил себе выходной. Но в таком случае зачем оставлять тело на виду? И зачем срезать кожу, из которой колдуны делают трупный порошок?
  Из темноты донесся звук катящихся по склону камешков. Потом послышались чьи-то семенящие шажки. Пустыня бодрствует ночью; при ослепительно ярком солнечном свете она мертва, зато с приходом темноты в ней кипит жизнь. Грызуны выходят из нор подкормиться семенами, рептилии и прочие хищники охотятся на грызунов и друг на друга. Чи зевнул. Где-то вдали на Черной месе лаял койот; в противоположной стороне слабо рокотал мотор самолета. Чи снова взглянул на карту – не упустил ли он чего-нибудь? Злополучный ветряк появился недавно, его еще не успели нанести, но высохшее русло, то самое, где он нашел святыню, топографы обозначили. Как и думал Чи, оно служило одним из водостоков Второй месы.
  Самолет приближался, мотор гудел громче. Уже показались навигационные огни, и Чи стало ясно, что самолет идет прямо на него. Почему? Да из любопытства – с какой стати тут горят автомобильные фары? Чи поднялся на ноги, сунул руку сквозь окно кабины и выключил свет. Мгновение спустя самолет пророкотал над ним на высоте каких-нибудь ста метров. Чи проводил его взглядом, потом свернул постель, захватил бутыль с водой и пошел вверх по высохшему руслу. Метрах в двухстах от пикапа он нашел укромное место – песчаную ложбину, скрытую от случайного взгляда густыми зарослями чамизы. Чи выкопал небольшое углубление, сгреб песок, чтобы получился валик для головы, расстелил одеяло. Затем он улегся и стал смотреть на звезды. Его дядя сказал бы ему: где бы ни спрятали машину, это сделано неспроста. Если она спрятана где-то здесь, значит, на то есть причина. Какая именно, можно только гадать, но без причины такие вещи не делаются. Если к этой операции и впрямь причастен Пэлензер, он не стал бы делать все кое-как, без тщательной подготовки. Пэлензер наверняка поехал бы в знакомое место, например, в какой-нибудь город, где можно быстро стать невидимкой, если заранее подготовлено надежное укрытие. Спрятал бы добычу в тайнике на время, пока не найдется покупатель. Держать машину и товар в ущелье имело бы смысл, если в деле замешан Мушкет. Значит, он замешан. Мушкет – вот логическое звено между этим глухим пустынным районом и контрабандой наркотиков. Недаром он сидел в тюрьме в Нью-Мексико за грешки с наркотиками. Кроме того, он дружил с сыном Веста; возможно, приезжал сюда, в ущелье Вело, и, сообразив, что более укромного и надежного места для посадочной полосы не найти, предложил этот вариант заинтересованным лицам. Когда его освободили под честное слово, он воспользовался старым знакомством и устроился на работу в факторию Горелой Воды, чтобы все подготовить. И когда он прогуливал свою работу, то направлялся именно сюда, в ущелье, чтобы делать то, что ему поручили. Но что именно? Расставить фонари можно за несколько минут. Засыпая, Чи продолжал ломать голову над этим вопросом.
  Он не знал точно, что его разбудило. Чи по-прежнему лежал на спине. Посреди ночи он непроизвольно укрылся краем одеяла. Похолодало. Картина звездного неба изменилась. Марс и Юпитер заметно сместились к западу; на востоке повис ломтик луны. Близился рассвет. Чи лежал тихо, почти не дыша и напрягая слух. Ничего… Но сознание хранило память о каком-то звуке, отголоске чего-то, что его разбудило и вызвало чувство страха.
  Где-то выше в овраге и ниже в ущелье стрекотали насекомые. Рядом стрекота не было. Ясно. Что-то насторожило насекомых. Он ничего не видел, только серо-зеленые, почти черные в ночи листья чамизы. Затем Чи услышал чей-то легкий протяжный выдох. Кто-то стоял за кустами, в каких-нибудь двух-трех метрах от него. Человек? Может быть, лошадь? Днем он видел следы копыт на дне ущелья, а еще раньше – самих лошадей около ветряка. Но у лошадей шумное дыхание. Чи опять напряг слух. Тихо. Видимо, за кустами стоит человек. Почему? Должно быть, с самолета увидели машину. Пришли хозяева груза или послали кого-то проверить обстановку?
  Щелк. Совсем близко за кустом. Щелк. Щелк. Щелк. Щелк. Слабый металлический звук, не понятно, что это. Металл по металлу? Затем опять протяжный выдох и шуршание песка под чьими-то ногами. Шаги, спускающиеся к устью сухого русла. В ту сторону, где стоит пикап Чи.
  Чи свернул постель, стараясь не шуметь. Его винтовка осталась в машине, на зажимах у заднего окна. Пистолет с кобурой – в бардачке. Чи осторожно высунул голову над кустами.
  Человек медленно удалялся. Скорее всего, это мужчина. Массивная фигура чуть темнее окружающей ночи. Идет неторопливо. Остановился. Вспыхнул свет, желтый луч фонарика заскользил по камням на склоне, выхватил ноги, потом правое плечо и руку, в правой руке – пистолет дулом вниз. Человек выключил фонарик, и в наступившей темноте Чи видел перед собой лишь плавающие круги желтого света, отпечатавшиеся на сетчатке. Он быстро присел за кустами, выжидая, пока глаза привыкнут к темноте.
  Когда зрение восстановилось, в овраге уже никого не было.
  Чи дождался первых лучей солнца и только потом направился к пикапу. Его первым желанием было бросить машину. Ускользнуть в темноте, добраться пешком до фактории Горелой Воды и таким образом избежать опасной встречи с человеком, который ночью охотился за ним, а теперь вполне мог устроить засаду у пикапа. Однако с каждой минутой ощущение опасности и тревоги убывало. Уже через час голос инстинкта, призывающий быть начеку, умолк, кровь очистилась от адреналина. Чи ясно представил себе, что произошло. Кто-то желающий вернуть товар нанял самолет, чтобы разведать обстановку. С воздуха заметили фары пикапа. Кому-то велели найти хозяина машины и выяснить, что он тут делает. Почему в руке был пистолет – тоже ясно. Человек искал его в незнакомой местности. Он нервничал. Вероятно, он увидел винтовку Чи в окне пикапа, однако не мог знать, что пистолет тоже лежит в машине.
  Чи предпочел не рисковать. Он осторожно проследовал вдоль обрыва до места, откуда был виден пикап. Четверть часа просидел между камнями – не шевельнется ли что-нибудь внизу. Увидел, как кроличья сова возвращается с ночной охоты к своей норе на противоположном склоне. Сова осмотрела машину и местность вокруг нее. Судя по всему, ничего опасного не обнаружила, пока не увидела Чи, после чего резко свернула в сторону и скрылась. Теперь можно было идти. Чи встал и пошел к пикапу.
  Заткнув за пояс пистолет, Чи осмотрел участок возле устья сухого русла и убедился, что сова его не обманула. Ничто не выдавало присутствия человека. Затем Чи взглянул на следы, оставленные преследователем, – отпечатки стоптанных туфель на рифленой подошве. Такие же отпечатки были на месте аварии – кто-то в этих же самых туфлях поставил тогда роковые фонари. Сейчас этот кто-то подошел снизу, из ущелья, потоптался вокруг пикапа, потом отшагал полкилометра вверх по руслу, вернулся и ушел туда же, откуда появился.
  Остаток утра Чи посвятил осмотру двух русел, в которых, судя по карте, могла быть спрятана машина. Ничего похожего на следы шин не было ни в том, ни в другом овраге.
  Чи забрался в кабину пикапа, съел остатки крекеров, допил воду и снова все основательно обдумал. Потом Чи вернулся к оврагам: прошел с километр вверх по обоим руслам, ползал на четвереньках во всех подозрительных местах. Никаких результатов. Это означало только одно: машина сюда не приезжала. Как бы ни старался уничтожить все следы Пэлензер, или Мушкет, или кто там еще сидел за рулем, – что-нибудь должно было остаться. А следов не было. И Чи поехал обратно к оврагу, где провел ночь.
  С самого начала ему казалось, что именно это место – самое верное. И хотя Чи и не нашел следов шин ни здесь, ни в двух других оврагах, он все же решил довести поиск до конца; только тогда можно быть уверенным, что в верхней части ущелья Вено машины нет. Первую сотню метров Чи прошел, не останавливаясь, здесь все уже было изучено. Дальше русло прорезало толстый пласт твердого известняка. Песок попадался изредка, и Чи внимательно осматривал эти места, где шины не могли не оставить след. Он не спешил. Нашел следы ящерицы, борозду, оставленную гремучей змеей, отпечатки крохотных лап кенгуровой крысы, следы птиц и различных грызунов. Но никаких отпечатков шин. В ста метрах выше, где песок слежался плотно, он начал снова пристально смотреть под ноги. Увидел извилистую поперечную царапину. Параллельно ей тянулись другие, еле заметные линии. Чи присел на корточки. Что это? Похоже на след от хвоста дикобраза. Но здесь нет дикобразов, им тут печем кормиться.
  Протянув руку назад, Чи отломил ветку чамизы. Провел ею по песку. Получились царапины и маленькие параллельные бороздки. Он присмотрелся к ним. За неделю ветер сгладил края старых бороздок, а в остальном следы от ветки были в точности похожи на них. Значит, кто-то подметал песок.
  Чи быстро пошел вверх, почти не глядя себе под ноги. Рано или поздно у того, кто заметал следы, должно было кончиться терпение. Или ему пора было уезжать, время поджимало, и он решил, что сделал достаточно и теперь никто не найдет машину. Пройдя еще примерно тысячу шагов, Чи нашел место, где терпение подметальщика кончилось.
  Сперва он увидел метелку. Она успела высохнуть, листья из серо-зеленых стали серо-белыми, поэтому метелка сразу бросалась в глаза на фоне свежей листвы кустарника, куда ее швырнули. Чи достал ее, осмотрел, убедился, что перед ним и впрямь метелка, потом отбросил.
  Пройдя еще немного, он обнаружил на песке отпечатки шин, правда, едва заметные, но ошибиться было невозможно. Встав на четвереньки, Чи принялся изучать рисунок. Мысленно сравнил с отпечатками, которые видел возле разбившегося самолета. Несомненно, рисунок тот самый.
  Чи сел на корточки, сдвинул шляпу со лба, вытер пот. Он нашел машину-невидимку. Если только у нее не выросли крылья, она должна быть где-то в верхней части оврага.
  15
  Дальше можно было и не искать. Чи задержался лишь в трех-четырех местах, где в большой овраг вливались маленькие овражки – не исключено, что там можно было выехать из ущелья, – и продолжал взбираться к Черной месе. Чем выше, тем подниматься было труднее. Овраг сужался, все чаще встречались густые кустарники и каменные завалы. Путь проехавшей здесь машины угадывался легко – кое-где ветки были надломлены. Под вечер Чи снова услышал рокот самолета, кружившего над тем местом, где стоял его пикап. Когда самолет появился над оврагом, Чи прятался под свисающими со стены кустарниками, пока тот не исчез из виду.
  Уже на закате он обнаружил машину, да и то сперва чуть не проглядел ее. Чи устал. Сильно хотелось пить. Он прикинул, что через час стемнеет и ничего не будет видно. Собственно, он заметил даже не саму машину, а обломанные кустики, над которыми она прошла. Водитель свернул в боковую лощину, загнал автомобиль в густые заросли вишневой березы и креозотового куста и постарался замаскировать его ветками.
  Это был темно-зеленый «универсал», судя по всему, новый. Еще немного, и Чи выяснит, что там внутри. Кокаин? Или, может быть, пачки долларов, предназначенных для уплаты за наркотик? Впрочем, спешить было некуда. Чи немного постоял, подумал, потом тщательно осмотрел все вокруг – нет ли чего еще. Если найдет следы туфель на рифленой подошве и ковбойских сапог, значит, как он и предполагал, именно эти люди уехали на машине, которую он тогда слышал. Землю вокруг «универсала» устилали листья и ветки; дно ложбины – либо сплошной камень, либо гранитная крошка. Какие уж тут следы! Чи нашел кое-где на камнях царапины, но так и не понял, каково их происхождение.
  Машина была заперта, стекла подняты и запотели изнутри. Вообще говоря, даже в здешнем засушливом климате какая-то влага могла остаться в закрытой машине, но эти стекла казались совсем матовыми. Очевидно, внутри было что-то влажное. Чи сел на камень, соображая, как ему лучше поступить.
  Мало того что это дело его не касается, – люди, которые им занимались, специально предупредили, чтобы он не совал свой нос. Да и не только федералы – капитан Ларго лично приказал ему не вмешиваться. Если Чи влезет в «универсал», он может оставить следы и помешать следствию.
  Чи достал сигарету, закурил, выдохнул струйку дыма. Солнце зашло, однако лучи его отражались от облаков над южной стороной пустыни, придавая вечернему освещению красноватый оттенок. На северо-западе, над кромкой месы Коконино, кучевое облако поднялось невероятно высоко, там, в холодной разреженной атмосфере, восходящие теплые потоки уже ничего не могли поделать, и плоская верхушка облака, раздираемая стратосферными ветрами, превратилась в огромный веер из кристаллов льда. Закат раскрасил облако, поделив его на три части. Верхняя – с километр или даже больше – все еще отражала прямые солнечные лучи и была невероятно белой, ослепительно выделяясь на темно-синем небе. Ниже – царство отраженного света – переливались тысячи оттенков розового, нежно-алого, оранжево-красного. А совсем внизу, куда не доходили лучи солнца, цвет облака переходил от грязно-серого до сине-черного. Там вспыхивали молнии. В селениях хопи люди призывали тучи. На месе Коконино уже шел дождь. Гроза перемещалась на восток, как все летние грозы. Глядишь, через час-другой и здесь польет. В этом песчаном краю достаточно небольшого дождика, чтобы смыть все следы. Но Чи вырос в пустыне. Он не верил, что гроза придет сюда.
  Чи глубоко затянулся, смакуя дым, медленно выдохнул через нос, глядя, как тает в воздухе синее облачко. Он представил себя стоящим перед большим жюри после принесения присяги и услышал голос помощника окружного прокурора: «Офицер Чи, я обязан предупредить вас об ответственности за дачу ложных показаний. А теперь задаю вам прямой вопрос: обнаружили ли вы машину «универсал», в которой…» Эту картину сменила другая. Он вспомнил улыбку Джонсона, вспомнил жгучий удар по лицу, вновь слышал угрозы агента. Как и тогда, Чи охватила ярость. И еще – чувство стыда. Он затянулся сигаретой, укрощая ярость. Эти эмоции – не главное. Главное – головоломка, которую он пытался разгадать. И перед его глазами был еще один кусочек запутанного узора. Чи потушил сигарету и осторожно сунул окурок в карман.
  Открыть боковое стекло при помощи отвертки было бы несложно, но у Чи был с собой только нож, поэтому он провозился довольно долго. Хотя машина стояла в тени, за день салон нагрелся, и, когда стальное лезвие стронуло с места стекло, наружу с сипением вырвался теплый воздух. Его запах поразил Чи. Остро пахло какой-то химией. Каким-то зловонным дезинфицирующим средством. Чи просунул руку внутрь, поднял защелку и открыл дверцу.
  На заднем сиденье сидел Ричард Пэлензер. Чи сразу узнал его по фотографии, которую показывал Ковбой. Щуплый белый мужчина с взъерошенной шевелюрой серо-стального цвета, с близко посаженными глазами и узким костистым лицом, на котором смерть и обезвоживание сильно стянули кожу. Одет в серую нейлоновую куртку, белую рубашку, ковбойские сапоги. Покойник прижался в угол сиденья, глядя незрячими глазами в боковое окно.
  Чи смотрел на него, ощущая отвратительный запах. Похоже, лизол… Лизоловый туман и смерть. Чи почувствовал приступ тошноты. Подавил его. Левый глаз покойника выглядел как-то странно. Чи опустился на переднее сиденье, следя за тем, с чем он соприкасается, и увидел, что контактная линза на этом глазу сместилась ниже зрачка.
  Судя по всему, Пэлензера застрелили прямо в машине. Левая сторона куртки и брюк почернела от запекшейся крови; такие же черные пятна были на сиденье и на коврике.
  Чи обыскал машину, стараясь не стереть старые отпечатки пальцев и не оставить новых. Бардачок был не заперт. В нем лежали инструкция по уходу за машиной и бумаги, из которых следовало, что «универсал» взят напрокат в агентстве Герца, в международном аэропорту Финикса. Бумаги были оформлены на имя Дженсена. В пепельнице – окурки. И все. Никаких пачек стодолларовых ассигнаций. Никаких холщовых мешков, набитых наркотиками. Ничего – кроме тела Ричарда Пэлензера.
  Чи как можно плотнее закрыл боковое стекло, выбрался наружу, опустил защелку и захлопнул дверцу. Теперь машина была в том же виде, в котором он ее нашел. Наметанный глаз полицейского сразу заметит, что боковое стекло открывали, но будем надеяться, что сюда придут не самые опытные сыщики. Может быть, ничего и не заподозрят. А если заподозрят – теперь уже ничего не поделаешь. Остается лишь надеяться, что федералы все окончательно запутают.
  В сгущающейся темноте Чи спустился по руслу. Он устал. Его тошнило. Мутило от смертей. Хорошо бы побольше знать о Джозефе Мушкете. Это единственная ниточка. Железные Пальцы жив, четверо убиты, груз наркотиков – целое состояние – исчез.
  – Железные Пальцы, где ты? – произнес Чи.
  16
  Человек, который взял трубку в конторе шерифа округа Коконино, сказал: «Минутку, сейчас узнаю». Прошло три, четыре минуты, наконец тот же голос сообщил, что помощник шерифа Альберт Дэши, насколько известно, выехал в Моэнкопи. Это вполне устраивало Джима Чи, поскольку до Моэнкопи от бензоколонки в Тьюба-Сити, откуда он звонил, было всего несколько километров. Чи забрался в свой пикап и покатил по сто шестидесятому шоссе до пересечения с третьей дорогой, а там свернул на обочину в таком месте, откуда были видны принадлежащие хопи посевы кукурузы на дне ущелья Моэнкопи, маленькие селения с домами из красного камня и все дороги, по которым мог следовать Ковбой Дэши, если он и впрямь направлялся в район Моэнкопи. Чи выключил зажигание и принялся ждать. Ожидая, он обдумывал, что – и как – скажет Ковбою.
  Белая патрульная машина Ковбоя проскочила мимо, притормозила, подала назад и остановилась у пикапа Чи.
  – Здорово, приятель, – сказал Ковбой. – Я думал, ты в отпуске.
  – Это было вчера, – сообщил Чи. – А сегодня моя очередь поинтересоваться, удалось ли тебе наконец поймать того парня, который ломает ветряк?
  – Наверняка это кто-нибудь из семейства Гиши, – ответил Ковбой. – Я точно знаю. И ты знаешь. И все это знают. Проблема в том, что все навахо на одно лицо, и мы не знаем, кого именно надо арестовать.
  – Другими словами, – заключил Чи, – ты не продвинулся ни на шаг.
  Ковбой выключил зажигание, закурил сигарету, расслабился.
  – Скажу тебе правду, – произнес он. – Я топчусь на месте. Интересно, как бы ты справился с этим без особой помощи.
  – Можно и совсем без помощи.
  Ковбой рассмеялся и покачал головой.
  – Да не поймает никто этого сукина сына, – сказал он. – И ты не поймаешь. Дохлый номер.
  – А как насчет того дела с наркотиками? – спросил Чи. – Есть успехи?
  – Никаких, – ответил Ковбой. – Во всяком случае, насколько мне известно. Но это крупное дело. Им занимаются лично шериф и его заместитель. Такую работу простому помощнику не доверят.
  – Они тебя отстранили?
  – Не совсем, – сказал Ковбой. – Шериф вызывал меня вчера, все допытывался, где спрятаны наркотики. Он считает, раз я хопи и дело происходило в резервации хопи, то должен точно знать.
  – А если бы это происходило на Аляске, он обратился бы к эскимосу, – заметил Чи.
  – Вот-вот. А я ответил, что, скорее всего, товар к рукам прибрал ты. Я напомнил ему, что ты был там, когда произошла катастрофа, что у тебя был пикап и все такое. Дескать, не мешало бы заглянуть в багажник твоей машины.
  Беседа развивалась почти в нужном для Чи направлении. Он немного подправил ее:
  – Думаю, уже заглянули. Я забыл рассказать тебе, что люди из Управления приходили ко мне. Они рассуждали примерно так же.
  – Черт возьми, – оторопел Ковбой. – Ты это серьезно?
  – Вполне. Достаточно серьезно, чтобы Ларго напомнил мне – это дело вне юрисдикции полиции навахо, и посоветовал держаться как можно дальше.
  – Он не хотел, чтобы ты отвлекался от нашего ветряка, – сказал Ковбой. – Преступление века.
  – Беда в том, что я, кажется, догадываюсь, где спрятана машина, которую ищут федералы.
  Ковбой уставился на него:
  – Где же?
  – В одном из тамошних оврагов. Если машина действительно никуда не уехала, надо искать в оврагах.
  – Нет ее там, – возразил Ковбой. – Шериф говорил, что парни из Управления и ФБР тоже сначала так думали и обыскали все лощины.
  Чи усмехнулся.
  – Я понимаю, почему ты улыбаешься, – продолжал Ковбой. – Но, похоже, на этот раз они поработали как следует: пешком там все обошли и с самолета все осмотрели.
  – Если бы ты прятал автомобиль, то сделал бы это так, чтобы его нельзя было увидеть с воздуха. Например, поставил бы под нависающими со скалы кустами. Под деревом. Замаскировал бы ветками.
  – Точно, – согласился Ковбой. Выставив локоть из окна машины и подперев подбородок ладонью, он задумчиво глядел на Чи. – Почему ты считаешь, что мог бы найти машину?
  – Погляди-ка, – Чи жестом подозвал Ковбоя и достал из-под сиденья топографический атлас.
  Ковбой вылез из патрульной машины и пересел в пикап Чи.
  – Мне бы такой атлас, – заметил он. – Да только шериф слишком прижимистый, не станет платить.
  – Предположим, ты задумал спрятать автомобиль, – сказал Чи. – Хорошо. Бог знает зачем, но задумал, и все тут. И ты знаешь, что полиция станет ее искать. У полиции есть самолеты, вертолеты и все такое прочее. Стало быть, надо отогнать машину туда, где ее не углядеть с воздуха.
  Ковбой кивнул.
  – Итак, – Чи провел пальцем вдоль извилистой синей линии на карте, обозначающей ущелье Вепо, – он поехал вниз по ущелью. Следов, которые вели бы вверх, нет. Лично я поставил бы на то, что он доехал до того места, где над ущельем проходит шоссейный мост, а потом направился в Лос-Анджелес. Но федеральная полиция думает иначе, у федералов есть свои методы получения информации, которыми они не склонны делиться с нами, индейцами. Так что, возможно, тот человек все-таки спрятал машину. Спрашивается – где именно? В каньоне ее нет. Я бы увидел. Наверное, и ты увидел бы. – Чи изобразил на лице сомнение. – Возможно, даже федералы увидели бы. Стало быть, в ущелье ее нет. Надо искать где-то между местом аварии и шоссе. Это около сорока километров. Здесь три оврага, они глубоко врезаются в месу, и там много деревьев, а главное – кустарников, которые растут на стенах и нависают над дном.
  Он обвел пальцем каждый из оврагов и посмотрел на Ковбоя.
  Ковбой явно заинтересовался. Он наклонился над картой, изучая ее.
  – Согласен?
  – Ага, – медленно произнес Ковбой. – Другие овраги так глубоко не врезаются.
  – Вот эти два спускаются с месы Большой Горы, – сказал Чи. – Этот – ведет вверх к Черной месе. Кстати, примерно туда, где находится ручей Кисиги, неподалеку от которого мы нашли тот самый труп.
  Ковбой продолжал рассматривать карту.
  – Ага, – повторил он.
  – Словом, не пообещай Ларго переломать мне руки и уволить, если я буду совать нос в это дело, я стал бы искать именно здесь.
  – Проблема в том, что они уже искали, – произнес Ковбой не слишком уверенно.
  – Представляю себе эту картину. Они едут на машине вверх по ущелью, останавливаются перед устьем оврага, кто-то вылезает и смотрит, нет ли следов шин. Ничего не находит, возвращается, и машина едет дальше. Верно?
  – Ага, – согласился Ковбой.
  – Так вот, если ты задумал спрятать автомобиль, то как станешь действовать? Сначала прикинешь: если оставишь следы, тебя по ним скоро отыщут. Значит, ты свернешь в овраг, поедешь вверх, выйдешь из машины, возьмешь в руки собственную рубашку или еще что-нибудь и будешь заметать следы, сколько хватит терпения.
  Ковбой посмотрел на Чи.
  – Я не знаю, насколько старательно искали федералы, – сказал он. – Бывает и на старуху проруха.
  – Теперь вот еще что, – продолжал Чи. – Если и впрямь окажется, что машина спрятана в одном из этих оврагов, лучше помалкивай о нашем разговоре. Ларго даст мне жару. Он завелся – сказал, что второго предупреждения не будет и сразу меня выгонит.
  – Черта с два, – возразил Ковбой. – Не станет он тебя увольнять.
  – Я серьезно, – сказал Чи. – Не впутывай меня.
  – Ладно, не буду. Но этой машины давно и след простыл.
  Настало время переменить тему.
  – У тебя есть какие-нибудь соображения насчет ветряка? – спросил Чи.
  – Ничего нового, – ответил Ковбой. – У тебя один выход: убеди Ларго, что единственный способ сохранить ветряк – это поставить охрану в три смены. – Он усмехнулся: – Или же переводись обратно в Кроунпойнт.
  Чи включил зажигание.
  – Ладно, мне пора.
  Ковбой открыл дверцу, свесил ногу, чуть помедлил.
  – Джим, – спросил он, – ты уже нашел эту машину?
  Чи хмыкнул.
  – Ты же слышал, что я сказал. Ларго велел мне держаться от этого дела подальше.
  Ковбой вышел из машины, закрыл дверцу и оперся локтями на опущенное стекло.
  – А если Ларго тебе что-то запрещает, ты его слушаешься?
  – Я серьезно, Ковбой. Парни из Управления достали капитана. Они считают, что в ту ночь я ездил встречать самолет и знаю, куда делся товар. Это не шутка. Черт подери, не хочу я связываться с этим делом! Я вне игры.
  Ковбой забрался в свою патрульную машину, включил зажигание и посмотрел на Чи:
  – Какой у тебя размер обуви?
  Чи нахмурился:
  – Сорок четвертый.
  – Так вот, – сказал Ковбой. – Если я в том овраге увижу следы твоего размера, замету все до единого!
  17
  Черная меса – вовсе не черная и не совсем меса. Она слишком большая, чтобы быть месой – огромное неровное плоскогорье, по площади примерно как штат Коннектикут, да и очертаниями похоже на него. Здесь практически нет дорог, почти нет воды и совсем нет людей, если не считать нескольких летних лагерей пастухов. Оно возвышается над Разноцветной пустыней на два с лишним километра. Около десятка ущелий и с тысячу безымянных оврагов служат водостоками во время суровых зим и коротких, но бурных «мужских дождей» сезона летних гроз. Свое название меса получила из-за разрезающих высокие скалы черных угольных пластов. Вообще же цвета здесь в основном серый и зеленый – от зарослей шалфея, серебристого лоха, можжевельника, кактусов, грамовой травы и дерна, а там, где растут креозотовый куст, мимозка, съедобная сосна, – еще и темно-зеленый; возле редких источников можно увидеть ели. Пустынные даже в пастбищный сезон, эти места всегда привлекали Священных Людей навахо и качия и духов-хранителей хопи. Кроваволицый страж Четвертого Мира хопи – Масау – повелел разным кланам Мирного Народа вернуться сюда, когда они завершат свои героические странствия, и поселиться на трех месах, что протянулись, будто огромные узловатые пальцы, от южных бастионов Черной месы. Зубчатые скалы этого края – обитель орлов, перья которых собирают кланы племени хопи – Флейты, Кукурузы, Наносного Песка, Змея и Воды. Здесь множество всяких святынь. Для народа Чи Черная меса – неотъемлемая часть Денетах, Страны Людей, где Меняющаяся Женщина учила народ навахо быть достойным красоты Стези, на которую его наставили она и Священные Люди.
  Чи знал только малую часть восточного края обширного плоскогорья. Мальчиком он вместе с Дядюшкой Накаи ходил из деревни Многих Ферм на запад к Синему Ущелью собирать в святых местах травы и камни для обряда Горной Стези. Однажды они дошли даже до гор Дзилидушжиних, обители самого Говорящего Бога, и там набрали все, что Дядюшке Накаи требовалось для его «джиш», – связки священных предметов, необходимых знахарю. Но горы Дзилидушжиних лежали далеко на востоке.
  Лагерь Фанни Мушкет, матери Джозефа Мушкета, находился на южной окраине плоскогорья, где-то там, где заканчивалась тропа, ведущая на юг от школы в Тополях к горе Балакаи. Чи впервые очутился в этом краю и плохо ориентировался, а потому остановился у фактории в Тополях, чтобы уточнить, правильно ли ему объяснили дорогу. Хозяйка фактории, тощая белая женщина, нарисовала ему карандашом карту на листке блокнота.
  – Если поедете по тропе, которая ведет за овраг Балакаи, то не ошибетесь, – сказала она. – И лучше не съезжайте с нее, не то пропорете днище машины. – Она усмехнулась: – По правде говоря, если не будете осторожны, то и на тропе пропорете.
  Выходя из фактории, Чи заметил надпись мелом «Фанни Мушкет» на новенькой красной двухсотлитровой бочке из-под нефти, стоявшей на крыльце. Он вернулся в факторию.
  – Эта бочка Мушкетов?
  – Хотите отвезти им ее? – спросила в ответ женщина. – Идея хорошая. Там сейчас совсем сухо, они то и дело возят воду и как раз попросили меня подготовить еще одну бочку.
  – Конечно, отвезу, – ухватился Чи.
  Он погрузил бочку в кузов пикапа, подвел машину под цистерну, в которой содержался весь запас воды фактории, ополоснул бочку и наполнил ее.
  – Передай Фанни, что за ней стоимость бочки, – сказала женщина. – И воды тоже, я запишу.
  – Я заплачу за воду, – заявил Чи.
  – Два доллара. – Женщина покачала головой: – Если в ближайшее время не пойдет дождь, нам нечего будет продавать.
  Фанни Мушкет обрадовалась воде. Она помогла Чи обвязать бочку и поднять ее с помощью системы блоков на дощатый помост, где уже стояли две такие же. Одна была совсем пустая. Постучав костяшками пальцев по другой, Чи определил по звуку, что воды там осталось не больше чем на одну пятую.
  – Трудновато нам здесь приходится, – сообщила миссис Мушкет. – Похоже, дождей больше не будет.
  Она посмотрела на небо – ярко-синее, с обычными для лета редкими клочьями облаков. В середине дня они собьются в кучи, но тщетно ждать от них ливня. С приходом темноты растворятся и облака, и надежды.
  Чи и миссис Мушкет уже представились друг другу, рассказав о своих семьях, родах и кланах (она была порождена кланом Стоящей Скалы, а принята кланом Глины), а затем Чи сообщил, что хотел бы услышать от миссис Мушкет хоть что-нибудь о ее сыне.
  – Ты охотишься на него, – сказала она. В языке навахо основная смысловая нагрузка лежит на глаголах. Миссис Мушкет употребила слово, означающее «выслеживать», но не в той форме, которая применяется, когда ищут пропавшего человека, а в форме, соответствующей именно «охоте на зверя». В ее голосе звучало осуждение.
  Чи изменил глагол.
  – Я ищу его, – сказал он. – Но я знаю, что здесь его нет. Мне говорили, он толковый парень и не придет сюда, пока мы его ищем. Но если бы даже и пришел, я не стал бы расспрашивать мать, где найти ее сына. Я просто хочу побольше разузнать, какой он человек.
  – Он – мой сын, – сказала миссис Мушкет.
  – Он приезжал домой после тюрьмы? Прежде чем поступил на работу в факторию Горелой Воды?
  – Приезжал. Он хотел, чтобы для него совершили обряд Вражеской Стези. Повидал Высокого Неунывая и нанял Дядюшку Неунывая, чтобы тот спел положенные песни. А потом уже отправился в Горелую Воду.
  – Он все правильно сделал, – заметил Чи, подумав, что и сам поступил бы точно так же: прошел бы обряд очищения – от тюрьмы, от всего чужого и враждебного, что она воплощала. Джозеф Мушкет предстал перед ним в новом свете.
  – Почему на этот раз расспрашиваешь меня ты? До тебя тут побывал другой полицейский.
  – Участок в Чинле ближе, чем наш, – объяснил Чи. – Послать полицейского оттуда было удобнее – мы сэкономили и деньги, и время.
  – Зачем же теперь приехал ты?
  – Потому что с этой кражей много непонятного, – ответил Чи. – Много вопросов, на которые я не нахожу ответа. А я очень любопытен.
  – Ты знаешь, что мой сын не крал те вещи?
  – Я не знаю, кто их украл.
  – А я знаю, что это не он. Хочешь, скажу почему? Потому что у него были деньги! – торжествующе выпалила миссис Мушкет.
  Убедительное доказательство, что и говорить.
  – Среди белакани полно таких, которые крадут, даже когда не нуждаются, – сказал Чи.
  Миссис Мушкет посмотрела на него недоверчиво – услышанное не укладывалось в ее сознании.
  – У Джозефа были сотенные бумажки, – сообщила она. – Много. – Она показала шесть пальцев. – И еще другие в кошельке. Двадцатидолларовые.
  Она вопросительно посмотрела на Чи, как бы призывая его согласиться, что никто не станет воровать, имея стодолларовые бумажки. Во всяком случае, никто из навахо.
  – Эти деньги были у него, когда он вернулся из тюрьмы?
  Миссис Мушкет кивнула:
  – Он написал, что приедет к нам, и муж отправился на пикапе в Уиндоу-Рок, чтобы встретить автобус. У сына уже были эти деньги.
  Чи попытался вспомнить, сколько денег выдают в тюрьме тем, кто выходит на свободу. Что-нибудь около двадцати долларов. Плюс остаток на счету тюремной лавки. От силы еще полсотни.
  – Да, с такими деньгами он вряд ли стал бы красть серебро, – заметил Чи. – Но куда он делся потом? Почему не обратился к нам и не сказал, что не причастен к краже?
  Миссис Мушкет явно не хотела отвечать на этот вопрос. Во всяком случае, отвечать прямо. Наконец она сказала:
  – Он уже сидел в тюрьме.
  – За что?
  – Плохие друзья.
  Чи попросил воды, напился и сменил тему. Они заговорили о том, как отчаянно трудно в засуху пасти овец. И ее мужу, и всем зятьям приходится забираться с отарами в поисках травы и воды так далеко, что они не могут возвращаться на ночь в свои хоганы. Женщины носят им еду. Уже потеряли одиннадцать ягнят, и несколько овец тоже вот-вот околеют. Постепенно Чи снова перевел разговор на Джозефа Мушкета. Он узнал, что у Джозефа была легкая рука, – ловко работал ножницами, умело холостил. Надежный мальчик, хороший. Даже когда его сбросила лошадь и размозжила копытом пальцы, после чего он долго ходил с металлическими шинами, все равно мало кто из парней мог угнаться за ним в стрижке овец. И он говорил матери, что, когда кончит работать в Горелой Воде – это будет в конце лета, – у него наберется достаточно денег, чтобы обзавестись собственной отарой. Большой отарой. Он собирался купить две сотни овец. Но сперва, сказал, походит на танцы скво и найдет себе молодую жену из такой семьи, у которой много пастбищ.
  – Он говорил, что после того как поработал немного в фактории, понял, что лучше совсем не иметь дела с белыми, – продолжала миссис Мушкет. – У него был только один друг среди белых, а от всех остальных одни неприятности.
  – Он рассказывал, кто был этот друг?
  – Говорил, что познакомился с ним, когда учился в школе в Тополях. Не помню, чтобы он называл его по имени.
  – Может быть, Вест? – спросил Чи.
  – Вроде Вест, – ответила миссис Мушкет. – Кажется, так.
  – А еще друзья у него есть? Среди навахо?
  Миссис Мушкет задумчиво посмотрела на Чи.
  – Есть тут у нас молодые парни, – произнесла она нерешительно. – Может, и подружился с кем-нибудь, когда работал у белых. Да нет, вряд ли.
  Чи не знал, о чем еще спросить, поэтому сказал миссис Мушкет, что стоимость бочки записана на ее счет, и забрался в свой пикап.
  Миссис Мушкет стояла перед своим хоганом, глядя на Чи; сложенные на животе руки нервно сжимались и разжимались.
  – Если найдешь его, – промолвила она, – скажи, чтобы возвращался домой.
  18
  Весь следующий день Чи провел вдали от Тьюба-Сити и ущелья Вепо – выполнял задания Ларго. Он проехал восемьдесят километров на север в сторону Юты, чтобы побеседовать с женщиной по имени Мэри Джо Натонаба, которая жаловалась, что на ее пастбище в районе ущелья Двадцати Девяти Миль заходят чужие овцы. Нарушителем, по ее мнению, был старик по имени Большие Бачки Неунывай, чей лагерь располагался в горах Йондотс. Чи доехал до фактории Кедрового хребта, а оттуда, по отвратительно грязной дороге, направился на запад, в сторону ущелья реки Колорадо. Он нашел лагерь Неунывай, но самого хозяина не застал, Большие Бачки отправился по каким-то делам в Камерон. В лагере был только угрюмый парень с рукой в гипсовой повязке, который сказал, что он зять Больших Бачков Неунывай. Чи сообщил ему о жалобе Мэри Джо, предупредил о последствиях вторжения на чужое пастбище и велел передать Большим Бачкам, что как-нибудь еще заедет для проверки.
  Миновал полдень. Следующим заданием Чи было посетить гору Соска, где, как сообщили в участок, мужчина по имени Эши Макдональд избил своего двоюродного брата. Чи нашел лагерь, однако Эши Макдональда там не было. Его теща сказала, что Эши подвезли до сорокового шоссе, а там он собирался добраться на попутных до Гэллапа, где у него жили какие-то родственники. Теща заявила, что первый раз слышит о каких-то драках и двоюродных братьях зятя.
  На часах было без двадцати пять. Чи находился в ста километрах по прямой, в ста сорока по проселкам или в двухстах по асфальтированному шоссе от своего вагончика, оставленного в Тьюба-Сити. Он выбрал более короткий путь по проселкам – на северо-восток через Разноцветную пустыню, мимо месы Ньюберри, месы Гарсес, Синей горы и месы Падилья. Кругом все выгорело от засухи, не было видно ни одной овцы, ни клочка зелени. Покончив со служебными делами, он ехал медленно, размышляя, что ему делать дальше. Впереди – селения хопи: Ораиби, Хотевийя, Бакоби, а еще дальше – Культурный центр хопи. Он может заехать туда поужинать в кафе и выяснить, живут ли еще в мотеле Бен Гейнс и мисс Полинг. Если Гейнс не уехал, Чи попытается у него что-нибудь узнать и, может быть, скажет ему, где находится машина. Хотя нет, скорее всего, не скажет. У Ковбоя Дэши было два дня на то, чтобы отыскать ее, но вдруг что-то помешало ему, поэтому лучше пока не рисковать и ничего не говорить Гейнсу. Чи решил, что скажет ровно столько, сколько понадобится, чтобы выяснить, есть ли у того какие-нибудь новости.
  На стоянке перед Культурным центром хопи он насчитал с десяток машин – больше, чем обычно. Видимо, уже начали приезжать туристы, привлеченные тем, что вот-вот начнутся обрядовые церемонии. А может, это съезжаются охотники за пропавшим кокаином? Чи объехал мотель, высматривая машину Гейнса, но не увидел ее.
  В кафе он сел за столик у окна, обращенного на запад, заказал тушеную баранину – в меню она значилась «рагу по-хопи» – и кофе. Официантка была хопи, лет двадцати, с короткой челкой, подстриженной так, как это было принято у хопи в старые времена. Она не скупилась на ослепительные улыбки для туристов за соседним столиком, но с Чи держалась подчеркнуто сухо – обычная манера общения хопи с навахо. Покончив с едой, Чи пил кофе, изучающе разглядывал посетителей и размышлял о засухе, о том, где сейчас может быть Мушкет – Железные Пальцы, о конфликтах между племенами индейцев. Конфликты эти носили отчасти абстрактный характер и были связаны с военными легендами хопи. Врагами, которых убивали боги войны хопи – Боги-Близнецы, были навахо; врагами, которых убивали Священные Люди навахо, были юте, или кайова, или тао. Однако долгие споры из-за земель Объединенной резервации придали абстракциям какие-то черты реальности, по крайней мере, кое-кто и впрямь поверил в эту реальность. Теперь наконец Верховный суд США вынес решение в пользу хопи, и девять тысяч навахо лишались домов, исстари принадлежавших их родам. Но злые чувства продолжали жить даже среди победителей.
  На стеклах окна возле столика Чи играли красные блики. Солнце скрылось за горой Сан-Франциско, окрасив облака, парящие над вершинами, в нежно-розовый цвет. Гора тоже была спорной территорией. Хопи считали ее чем-то вроде Синая: там с августа по февраль обитали качины, когда они покидали мир людей и возвращались в подземный мир духов. Для народа Чи эта гора также была священной. Она называлась Горой Вечернего Сумрака и считалась одной из четырех вершин, которые Первый Человек воздвиг, чтобы обозначить углы Денета, Страны Людей. Это была гора Запада, обитель великого духа «йеи» – Девушки Морское Ушко, место, где Священный Медведь из легенд навахо был смертельно ранен Народом Лука. В ритуальных песнях говорилось, что Медведь был «опушен стрелами», поэтому в детстве Чи представлял себе этого духа в виде огромного дикобраза.
  Сейчас черно-синий силуэт горы вырисовывался на фоне ярко-красного горизонта, и от красоты этой картины у Чи поднялось настроение.
  – Мистер Чи?
  Возле столика стояла мисс Полинг.
  Чи встал.
  – Нет-нет, сидите. Мне надо поговорить с вами.
  – Присаживайтесь.
  – Спасибо. – Мисс Полинг выглядела утомленной и озабоченной. Лучше бы она выглядела испуганной, сказал себе Чи. Лучше бы ей уехать домой. Не надо ей здесь оставаться.
  Чи подозвал жестом официантку.
  – Советую взять баранье рагу, – сказал он.
  – Вы видели мистера Гейнса? – спросила мисс Полинг.
  – Нет. Я не заглядывал к нему в номер, но и машины не видно.
  – Его нет в мотеле, – сообщила она. – Со вчерашнего утра.
  – Он говорил, куда поехал? Или когда вернется?
  – Нет.
  Подошла официантка. Мисс Полинг заказала баранину. Огненный закат окрасил ее лицо румянцем, однако оно все равно выглядело морщинистым и старым.
  – Вам лучше ехать домой, – сказал Чи. – Здесь вы ничего не сможете сделать.
  – Я хочу выяснить, кто убил его, – отозвалась она.
  – Со временем узнаете. Рано или поздно Управление или ФБР поймают убийц.
  – Вы думаете? – спросила мисс Полинг. В ее голосе звучало сомнение.
  Чи тоже сомневался.
  – А может, и не поймают, – сказал он.
  – Я хочу, чтобы вы помогли мне узнать правду, – сказала мисс Полинг. – Скажите хоть что-нибудь из того, что вам известно. Наверняка полиция знает многое, что не попадет в газеты. Есть ли подозреваемые? Убеждена, что есть. Но кто они?
  Чи пожал плечами:
  – Одно время подозревали некоего Пэлензера. Ричарда Пэлензера. Думаю, он был из тех, кому предназначался товар.
  – Ричард Пэлензер, – медленно произнесла мисс Полинг, словно стараясь запомнить это имя.
  – Хотя… – начал Чи и остановился. Весь этот день он ни от кого не получал известий. Может быть. Ковбой Дэши уже нашел машину? Тогда Пэлензера должны вычеркнуть из списка подозреваемых. Скорее всего, так и произошло.
  – Выходит, они решили, что брат вез наркотики? – сказала мисс Полинг.
  – Похоже на то, – ответил Чи.
  – И Пэлензер должен был заплатить ему, а вместо этого убил. Верно? Кто же этот Пэлензер? Где он живет? Я знаю, иногда полиции известно имя преступника, но у нее нет доказательств. Я хочу знать, кто это сделал.
  – Зачем? – спросил Чи.
  Он тоже хотел это знать, потому что был любопытен. Но у нее, разумеется, имелись свои причины.
  – Я любила брата, – сказала она. – Вот в чем беда. Я очень его любила.
  Официантка принесла рагу. Мисс Полинг начала рассеянно перемешивать мясо в горшочке.
  – Им незачем было убивать его, – промолвила она, разглядывая ложку. – Достаточно было пригрозить пистолетом, он и так отдал бы товар. И еще подумал бы, что все это очень забавно.
  – Вероятно, они не знали этого, – заметил Чи.
  – Он был всегда такой веселый, – продолжала мисс Полинг. – Ко всему относился как к забаве. Я на пять лет старше его, и когда наша мать умерла… Словом, я заботилась о нем, пока отец не женился снова.
  Чи промолчал. Он спрашивал себя, почему ей так важно узнать, кто виноват в гибели брата. Ну хорошо, выяснит она, кто это подстроил, а дальше-то что?
  – Им незачем было убивать его, – повторила она. – И тот, кто это сделал, будет наказан. – Мисс Полинг произнесла эти слова ровным голосом, продолжая машинально перемешивать рагу. – Нельзя же вот так – убить человека, а потом уйти, словно гуляючи.
  – Иногда так бывает, – отозвался Чи. – И ничего тут не поделаешь.
  – Нет, – возразила она с неожиданной яростью. – Убийца не останется безнаказанным. Вы меня понимаете?
  – Не совсем, – ответил Чи.
  – Есть такое правило: око за око, зуб за зуб.
  – Слышал.
  – Вы не верите в справедливость? Вы не верите, что каждый должен получать по заслугам?
  Чи пожал плечами:
  – Возможно.
  По правде говоря, это правило казалось ему столь же странным, как для миссис Мушкет была странной мысль о том, что человек с деньгами в кармане станет красть. Если человек нарушил правила поведения и причинил зло другому человеку, это значит, в представлении навахо, что он утратил над собой власть. Это значит, в него вошел «темный ветер», который и помутил его рассудок. Таких людей сторонились, их жалели – и радовались, если временное помешательство проходило и они вновь обретали хозро, гармонию духа. Для навахо Чи мысль о наказании такого человека была безумной, столь же безумной, как и сам поступок того, в кого вошел темный ветер. Чи знал, что белые иначе смотрят на такие вещи, но он впервые столкнулся с человеком, который излагал эти взгляды со всей прямотой.
  – Вот об этом-то я и хочу с вами поговорить, – сказала мисс Полинг. – Если убийца – Пэлензер, мне надо знать это точно – и знать, где его найти. Если убийца кто-то другой – то же самое. – Она помолчала. – Я могу заплатить вам.
  Чи изобразил на лице сомнение.
  – Я помню ваши слова – вы не занимаетесь этим делом. Но ведь это вы установили, как он был убит. И я знаю только вас.
  – Давайте сделаем так, – сказал Чи. – Вы уедете домой. Если я выясню, что убийца – Пэлензер, и узнаю, где его найти, то сообщу вам.
  – Это именно то, о чем я вас прошу, – сказала мисс Полинг.
  – Значит, вы поедете домой?
  – Обратные билеты у Гейнса. Все произошло так неожиданно. Он позвонил мне на работу, рассказал про аварию и назначил место встречи. Когда мы встретились, он представился как адвокат Роберта и предложил немедленно лететь сюда. Потом он отвез меня домой, я сунула какие-то вещи в сумку, мы поехали в аэропорт, и все мои деньги – это то, что было в кошельке.
  – А кредитная карточка у вас есть? – спросил Чи. Мисс Полинг кивнула. – Воспользуйтесь ею. Я помогу вам добраться до Флагстаффа.
  Двое мужчин за столиком около кассы то и дело поглядывали на них. Один – тридцатилетний здоровяк с длинными светлыми волосами и маленькими глазками под кустистыми бровями. Другой – намного старше, загорелый, с жидкой седой шевелюрой. Его костюм – тройка из материала в тонкую полоску – странно выглядел здесь, на Второй месе.
  – Вы знаете, кто такой Гейнс? – спросил Чи.
  – Вы хотите сказать – чем он еще занимается? Ну, из того, что я теперь знаю, мне кажется, он как-то замешан в этих делах с наркотиками. Думаю, именно поэтому он настоял на том, чтобы я летела с ним. – Она сухо усмехнулась: – Хотел придать своим делам видимость законности. Верно?
  – Похоже на то, – согласился Чи.
  На аллее показался Ковбой Дэши. Он вошел в кафе, постоял возле кассы, осматривая зал, заметил Чи и подошел к нему.
  – Я увидел на стоянке твой пикап, – сообщил он.
  – Это помощник шерифа Альберт Дэши, – представил его Чи. – Мисс Полинг – сестра пилота, погибшего в аварии.
  Ковбой кивнул:
  – Все зовут меня просто Ковбой.
  Он развернул стул у соседнего столика и сел.
  – Почему бы тебе не придвинуться к нам? – невозмутимо предложил Чи.
  – Вы знаете, что этот парень – навахо? – Ковбой подмигнул мисс Полинг. – Но иногда он пытается выдать себя за одного из наших.
  Мисс Полинг выдавила улыбку.
  – Какие новости? – спросил Чи.
  – Ты не звонил сегодня в свою контору?
  – Нет, – сказал Чи.
  – И не слыхал, что нашли машину и ожерелье?
  – Ожерелье?
  – Ну, из того добра, что украли в Горелой Воде. В виде крупных цветков тыквы. Одна девица сдавала его в заклад в Мексиканской Воде.
  – Откуда оно у нее?
  – От Джозефа Мушкета, откуда еще? – сказал Ковбой. – Старина Железные Пальцы в роли Ромео. – Он повернулся к мисс Полинг: – Простите, что мы о делах. Мы с мистером Чи ломаем тут голову над одной кражей, и вот наконец обнаружилось кое-что из ворованного.
  – Когда и как это случилось? – спросил Чи.
  – Она принесла ожерелье в лавку вчера, – сообщил Ковбой Дэши. – Говорит, что познакомилась на танцах скво с одним парнем, и он предложил ей… – Ковбой слегка покраснел и взглянул на мисс Полинг. – Словом, он был романтически настроен и подарил ей ожерелье.
  – И это был Железные Пальцы?
  – Так он ей представился. – Ковбой ухмыльнулся: – А что, машина тебя совсем не волнует?
  – Значит, ты говоришь, что нашел ее?
  – Вот именно, – ответил Ковбой Дэши. – Я решил положиться на свою интуицию. Поднялся вверх по одному оврагу, и хочешь – верь» хочешь – нет, нашел машину в кустарнике.
  – Повезло тебе, – сказал Чи.
  – Не спеши с выводами, – возразил Ковбой. – Я взломал форточку правой дверцы. Взломал – и залез внутрь.
  – Самый лучший способ, – заметил Чи.
  – Я так и знал, что ты это скажешь, – отозвался Ковбой.
  Мисс Полинг смотрела на них с любопытством. Чи повернулся к ней:
  – Помните, я говорил вам, что не занимаюсь аварией самолета и наркотиками? Так вот, это дело ведет управление шерифа, где работает мистер Дэши. Округ Коконино. И теперь Ковбою удалось найти машину, которую все искали. Ну, ту, что уехала с места аварии.
  – О, – живо произнесла мисс Полинг. – Вы не можете рассказать подробнее?
  Ковбой неуверенно посмотрел на Чи.
  – Ладно, – ответил он. – Пожалуй, расскажу. Хотя тут особенно рассказывать нечего. Это зеленый «универсал». Кто-то поднялся на нем по тому самому оврагу и загнал в кусты, чтобы не было видно. Машину взял напрокат в Фениксе этот Дженсен, которого нашли около разбитого самолета. На заднем сиденье – пятна крови. Больше ничего нет. Думаю, сейчас там работает ФБР, ищут отпечатки пальцев и все такое прочее.
  – Неужели совсем ничего? – спросил Чи, надеясь, что сумел скрыть удивление. Ковбой Дэши поглядел на него:
  – Окурки в пепельнице. В бардачке – документы на машину. Инструкция. И никаких упаковок с надписью «кокаин». Вообще ничего похожего. Придется еще порыскать там завтра.
  Чи ощутил пристальный взгляд мисс Полинг.
  – Вам нехорошо? – спросила она.
  – Все в порядке, – ответил он.
  – Странное дело, – продолжал Ковбой, – в машине стоял какой-то непонятный запах – будто после дезинфекции. Что бы это могло быть?
  – Ума не приложу, – сказал Чи.
  На обратном пути в Тьюба-Сити он размышлял над рассказом Ковбоя. Выходит, к тому времени, когда Дэши отыскал машину, труп уже исчез. Наверное, кто-то его забрал. Почему? Может быть, люди, которые видели пикап Чи в устье оврага, занервничали, опасаясь, что труп найдут? Но зачем вообще нужно было оставлять его? И кто его забрал? Похоже, это дело рук Джозефа Мушкета. Сегодня Чи очень разочаровался в Железных Пальцах. До сих пор ему казалось, что Мушкет не заурядный жулик, а, напротив, человек достаточно сообразительный. В воображении Чи Мушкет вырос в серьезную фигуру, не в его духе было совершить поступок, на котором обычно попадаются мелкие воришки. Судя по тому, что Чи узнал о Мушкете, он не мог сделать такую глупость – подарить девушке краденое ожерелье.
  Кое-кто также был о Мушкете лучшего мнения и, когда он вышел из тюрьмы в Санта-Фе, дал ему семьсот долларов, а то и тысячу, чтобы Мушкет выполнил какое-то поручение. Для этого ему следовало до конца лета работать в Горелой Воде. Но что он должен был сделать? Подготовить и держать в порядке посадочную полосу для самолета с товаром на миллионы долларов? Похоже на то. Но если у Мушкета было в кармане семьсот зеленых и если он рассчитывал еще хорошо заработать и купить отару овец, зачем ему понадобилось красть сданные в залог драгоценности? Все это Чи уже не раз прокручивал в уме и пришел только к одному выводу – Мушкету нужен был повод покинуть факторию и пустить по ложному следу тех, кто станет охотиться за ним, если он решит присвоить наркотики. Но в таком случае он слишком умен, чтобы дарить первой попавшейся девице ожерелье из серебряных цветков тыквы, которое тотчас опознают.
  – Железные Пальцы, где же ты? – спросил Чи ночную тьму.
  Он сказал это вслух – и странно, в ту же минуту он нашел ответ на другую загадку. До него вдруг дошло, что щелкало в темноте за кустами чамизы, в которых он тогда прятался. Чтобы удостовериться, Чи достал из кобуры свой револьвер тридцать восьмого калибра и большим пальцем несколько раз подвигал курок – с предохранителя на полный взвод и снова на предохранитель. Щелк. Щелк. Щелк. Чи взглянул на револьвер и снова устремил взгляд на шоссе. Все понятно: это были нервные движения человека, готового выстрелить в любой момент. Все равно в кого.
  При мысли о Мушкете, охотящемся на него ночью с пистолетом, Чи внезапно ощутил ярость. Отвлеченные рассуждения приобрели сугубо личную окраску. Ну что ж, раз Ларго сказал, чтобы Чи держался подальше от Тьюба-Сити, он не станет больше откладывать посещение тюрьмы в Нью-Мексико и пойдет дальше по следу Железных Пальцев.
  19
  От Тьюба-Сити до тюрьмы штата Нью-Мексико на плато Санта-Фе около шестисот пятидесяти километров. Хотя Чи сегодня встал раньше обычного и всю дорогу играл в жмурки со знаками ограничения скорости, он приехал на место лишь под вечер. Чи назвал в микрофон у сторожевой вышки свое имя и должность и подождал, пока охранник справлялся у кого-то из начальства. Наконец ворота отворились. Как только они закрылись за ним и щелкнул электронный замок, загудел еще один мотор, поползли по направляющим створки внутренних ворот, и Чи оказался на территории тюрьмы. Он зашагал по длинной прямой бетонной дорожке, пересекающей плоское и пустое пространство внутреннего двора. Кругом – ни души, если не считать стаи ворон высоко в небе на севере. Тюрьма уставилась на Чи окнами тюремных камер. Он невольно оглянулся, чувствуя, что за ним наблюдают. По серой бетонной стене над окнами третьего этажа второго здания справа были размазаны черные пятна. Очевидно, подумал Чи, это и есть тот самый третий блок, где во время страшного бунта 1980 года больше тридцати заключенных были зарезаны и сожжены своими товарищами по камерам. Интересно, Джозеф Мушкет тогда тоже сидел здесь? Если он был среди бунтовщиков, значит, сумел это скрыть, раз его выпустили под честное слово.
  Щелкнул еще один электронный замок, и Чи вошел в административный корпус. За столом в холле он увидел дежурного – пожилого худощавого чикано.
  – Племенная полиция навахо, – произнес он утверждающе, с любопытством осматривая Чи. Потом заглянул в блокнот и добавил: – Вас примет мистер Армихо.
  Другой охранник, тоже пожилой и тоже чикано, молча провел Чи в кабинет мистера Армихо.
  Мистер Армихо – толстяк лет сорока с модно подстриженными черными жесткими волосами – был куда общительнее. Он ослепительно улыбнулся Чи, сверкнув белыми, ну просто невероятно белыми зубами.
  – Мистер Чи! Вы не поверите, но я лично знаю этого Джозефа Мушкета. – Улыбка мистера Армихо стала сантиметра на два шире. – Он вел себя образцово и заслужил определенные привилегии. Одно время даже работал в нашем отделе регистрации. Садитесь. – Он указал на серый металлический стул с пластиковым сиденьем. – Не иначе, Мушкет скоро вернется к нам. Что, не выдержал испытательный срок?
  – Похоже на то, – сказал Чи. – Мы подозреваем его в краже со взломом, поэтому нам надо узнать о нем побольше.
  – Прошу. – Армихо подал Чи коричневую папку. – Здесь все материалы.
  Чи положил папку на колени. Ему не раз приходилось просматривать подобные папки, и он наперед знал, что в них есть и чего нет.
  – Вы говорите, что знали его лично. Какое у вас сложилось о нем впечатление?
  – Впечатление? – удивился Армихо. Он подумал, пожал плечами. – Ну, что вам сказать. Спокойный, неразговорчивый, свою работу выполнял аккуратно. – Он нахмурился. – А что вы имеете в виду?
  Хороший вопрос, подумал Чи. И в самом деле, что я имею в виду? Чего добиваюсь?
  – Ну, например, рассказывал ли Мушкет анекдоты? Сразу ли он понимал, чего от него хотят, или ему все приходилось втолковывать? Были ли у него друзья? И так далее.
  – Как вам сказать… – протянул Армихо, явно сожалея, что затеял этот разговор. – Я объяснял ему, что надо делать, а он выполнял. Говорил мало. Держался тихо. Одно слово, индеец…
  Армихо посмотрел на Чи, словно проверяя, понял ли тот, что он хотел сказать. И начал подробно расказывать, в чем заключалась работа Мушкета: каждый день он приходил в отдел, регистрировал поступивших заключенных, перебирал папки с делами и подшивал новые бумаги, если таковые поступали.
  – Работенка несложная, – заключил Армихо, – справлялся он с ней хорошо. Никаких промашек не было и никаких замечаний.
  – А как насчет друзей? – спросил Чи.
  – Как же, были друзья, – сказал Армихо. – Здесь у кого деньги, у того и друзья.
  – У Мушкета были деньги? – удивился Чи.
  – Были, на счету в тюремной лавке, – ответил Армихо, – иначе не положено. Никаких наличных, разумеется. Кредит только на курево, сладости и прочее. Маленькие поблажки.
  – Вы хотите сказать – у него денег было больше, чем он зарабатывал здесь? Выходит, их кто-то ему посылал?
  – У него были связи, – пояснил Армихо. – У большинства торговцев наркотиками есть связи. Всегда находится какой-нибудь адвокат, который перечисляет деньги на их счет.
  Казалось, это все, что Армихо знал о Мушкете. Он отвел Чи в соседнюю комнату и оставил там наедине с досье.
  Сверху в папке лежали фотографии.
  На Чи смотрел Джозеф Мушкет: гладко выбритое овальное лицо, вертикальная складка посередине лба, отрешенный взгляд человека, который выбросил все лишнее из головы, сосредоточившись на одном: вытерпеть срок до конца. Тот Мушкет, которого Чи видел у Веста, мало чем отличался от этого, разве что отрастил тонкие усики, прибавил пару килограммов да выглядел года на два старше. А впрочем, за два года человек может измениться… Чи отвел глаза от бесстрастного взгляда Мушкета и взял в руки снимок, изображающий его в профиль. Собственно, только профиль Джозефа Мушкета он и увидел тогда в лавке Веста, искоса взглянув на проходившего мимо незнакомца. На снимке в профиль был отчетливо виден высокий прямой лоб – признак интеллекта. Больше – ничего особенного.
  Закончив с фотографиями, Чи перешел к анкете. Возраст, как он и предполагал, тридцать лет с небольшим. Данные полностью совпадали с тем, что Чи уже и так знал от чиновника во Флагстаффе, которому поручили надзор за освобожденным под честное слово Джозефом Мушкетом: родился в районе Мексиканской Воды, отец – Саймон Мушкет, мать – Фанни Цосси, учился в школе-интернате Тек-Нос-Пос и в средней школе в Тополях. А еще чиновник показал бумагу, в которой значилось, что Мушкет был осужден на три года плюс два условно за хранение наркотиков с целью продажи.
  Дальше Чи стал читать более внимательно. Особо выдающихся подвигов за Джозефом Мушкетом не числилось. Первый арест – в восемнадцать лет: нарушение общественного порядка в нетрезвом виде. Затем задержан в Альбукерке по обвинению в крупной краже, выпущен в связи с прекращением дела. Снова арестован в Альбукерке, осужден на два года за кражу со взломом, однако был направлен на лечение от наркомании и получил отсрочку. Еще одна кража со взломом, на этот раз в Эль-Пасо; год тюрьмы в Хантсвилле плюс два года условно. И вот наконец то, что Чи (быть может, и не сознавая того) искал, – серьезное преступление: вооруженный налет на продовольственный магазин в Лас-Крусес, штат Нью-Мексико. Впрочем, присяжные не поддержали обвинение, и дело было прекращено. Чи полистал дело и нашел рапорт следователя. Ну что ж, обычный случай. Два участника, один сидел в машине, другой листал журналы в магазине, ожидая, когда уйдет последний покупатель. Затем на продавца направляют пистолет, деньги из кассы перекочевывают в хозяйственную сумку, а продавца запирают в кладовке. Налетчиков задержали вскоре после того, как они бросили угнанную машину. Мушкета нашли в переулке – он прятался за мусорными баками, – но продавец не решился утверждать, что именно этот человек сидел в машине. Внизу ксерокопии, снятой с подлинника из архива полиции Лас-Крусес, от руки было написано: «Обвинение Веста доказано, обвинение Мушкета – нет».
  Чи вернулся к началу страницы, нашел данные опознания. Человека, который вошел в магазин с пистолетом в руке, пока Джозеф Мушкет ждал его на улице, звали Томас Родни Вест: тридцать лет, адрес – Эль-Пасо, Рэйлроуд-авеню, дом 2929, мотель «Идеальный».
  Все правильно – Вест рассказывал Чи, что Мушкет дружил с его сыном, потому он и взял Мушкета на работу. Еще Вест говорил, что сын связался с дурной компанией и его убили. Как это произошло?
  Теперь Чи начал спешить. Он нашел имя Томаса Родни Веста в материалах следствия по неудачной афере с наркотиками, приведшей Джо Мушкета в тюрьму в Санта-Фе. Веста задержали вместе с Мушкетом в пикапе, в котором было триста шестьдесят килограммов марихуаны. Товар доставили на легком самолете в пустыню к югу от Аламогордо, штат Нью-Мексико. Самолет не попал в западню Управления, а вот пикапу скрыться не удалось.
  Чи отложил папку с делом Мушкета, посидел, глядя на серую бетонную стену, и вернулся в кабинет Армихо. Тот оторвал взгляд от своих бумаг и приветливо улыбнулся.
  – Вы сохраняете дела заключенных после их смерти?
  – Конечно. – Армихо улыбнулся еще шире. – В особом архиве.
  – Я не уверен, что он здесь сидел, – сказал Чи. – Парень по имени Томас Родни Вест.
  Улыбка Армихо потускнела.
  – Сидел, – ответил он. – Его убили.
  – Здесь в тюрьме?
  – Да, в этом году, во время прогулки. – Армихо встал и наклонился над нижним ящиком картотеки. – Такие случаи не редкость.
  – Виновника не нашли? – спросил Чи.
  – Нет. Пятьсот человек вокруг, и, как обычно, никто ничего не видел.
  Папка с делом Томаса. Родни Веста выглядела так же, как дело Джозефа Мушкета (он же Мушкет Железные Пальцы), с той лишь разницей, что шнурок был завязан узлом, подчеркивающим финал человеческой жизни, а не бантиком, намекающим на временность пребывания в тюрьме. Чи вернулся в соседнюю комнату, положил папку Веста рядом с делом Мушкета и развязал ногтями узел.
  Распознать угрюмую физиономию на тюремных снимках было нетрудно. Заключенный Томас Родни Вест ничем не отличался от школьника Тома Веста и солдата морской пехоты Тома Веста, которых Чи видел на фотографиях в фактории Горелой Воды. Очень похож на отца. Страдальческое и одновременно безучастное выражение – обычное для тюремных снимков. И все же можно было различить силу и властность, присущие Весту-старшему. Чи отметил, что Том Вест родился в том же месяце, что и Мушкет, но он на девять дней моложе. Вернее, был на девять дней моложе… Нож на тюремном дворе внес поправку: Том Вест уже никогда не состарится, и Мушкет теперь старше его на месяц с лишним.
  Чи продолжал листать дело, спрашивая себя, чего он ищет. Отметил, что добровольное признание вины за вооруженный налет помогло Весту отделаться четырьмя годами условно. Условный срок еще не кончился, когда он попался с наркотиками. При нем был пистолет. (Чи вспомнил, что у Мушкета при аресте не нашли оружия. Хватило ума вовремя выбросить?) Благодаря этому Вест получил пять лет плюс два года условно.
  В комнате было тепло, не хватало воздуха. Чи открыл последнюю страницу дела и прочитал сообщение о смерти Томаса Родни Веста. Запись сделал Армихо. Утром шестого июля, в одиннадцать часов семнадцать минут, охранник на вышке номер семь заметил тело, лежавшее в пыли на тюремном дворе. Заключенных рядом не было. Охранник окликнул надзирателя, дежурившего внизу. Вест лежал без сознания, истекая кровью, на теле три глубокие колотые раны. Допрос заключенных результата не дал: никто не видел, что произошло. При обыске во дворе обнаружили самодельные кинжалы – остро заточенные отвертку и рашпиль. На обоих оружиях – пятна крови, совпадающей по группе с кровью Веста. Был извещен ближайший родственник – Джекоб Вест, проживающий в фактории Горелой Воды, штат Аризона, и восьмого июля он забрал тело. К рапорту Армихо была приколота снятая под копирку копия протокола вскрытия, из которого следовало, что Томсас Родни Вест (в имени была опечатка) умер от повреждения аорты и двух ранений в области живота.
  Чи вернулся на предыдущую страницу, посмотрел на дату. Неспокойный выдался июль. Веста закололи шестого июля. Неизвестный убит, скорее всего, десятого июля, раз его тело нашли рано утром одиннадцатого. Двадцать восьмого июля исчез Джозеф Мушкет, после того как ограбил лавку в Горелой Воде. Есть ли здесь какая-нибудь связь? Пока не видно. Но может обнаружиться, если он сумеет установить личность неизвестного. Чи зевнул – рано встал, да и ночью почти не спал. Он закурил. Надо еще раз пробежать дело Веста, потом вернуться к папке Мушкета, досмотреть ее и уезжать. Тюремная обстановка действовала угнетающе. Давила на психику. И почему-то порождала в душе непривычное чувство скорби.
  Счет Веста в тюремной лавке – ничего особенного. Медицинская карта – порядок. Переписка – среди адресатов только отец, одна женщина в Эль-Пасо и адвокат в том же городе. Так, список посетителей…
  Второго июля, за четыре дня до того, как закололи Томаса Родни Веста, его посетил Т.Л. Джонсон, агент Управления по борьбе с наркотиками. Цель посещения: официальная беседа. Чи внимательно прочитал эту запись. Потом стал просматривать предыдущие. С начала отбывания срока Веста навещали пять раз. Приезжал отец, потом та женщина из Эль-Пасо, дважды приходил некий Джеральд Р. Дженсен, адвокат, здание Петролеум Тауэрс, Хьюстон, штат Техас.
  – Вот оно! – вырвалось у Чи.
  Он откинулся на спинку стула и уставился в потолок. Дженсен. Адвокат. Хьюстон. Видел он этого Дженсена. Мертвого. Безмолвно сидящего возле скалы, между большим и указательным пальцами правой руки зажата белая карточка с надписью:
  «Культурный центр хопи». Чи выпустил к потолку струйку дыма, наклонился вперед и сверил числа. Дженсен посетил Тома Веста семнадцатого февраля, а затем второго мая. Первый раз – задолго до того, как Мушкета выпустили под честное слово, второй – вскоре после его освобождения. За четыре дня до того, как Тома Веста убили, его навестил веснушчатый рыжеволосый агент Управления Т.Л. Джонсон. Чи прикинул – что бы это могло означать? Получилось несколько ответов, противоречащих друг другу.
  А как насчет посетителей Джозефа Мушкета? Просмотрев его папку, Чи увидел: ни одного. За два с лишним года Мушкета никто не навестил. А что с перепиской? Ни одного письма. Сам не писал, и ему не писали. Полное одиночество. Чи закрыл папку Мушкета и положил ее поверх досье Веста.
  Армихо был уже не один. В кабинете сидели двое заключенных – молодой косматый блондин, который на миг оторвал глаза от пишущей машинки, когда вошел Чи с папками в руках, и пожилой черный с марлевой повязкой на шее. Судя по всему, второй выполнял работу, которую до него делал Мушкет. С любопытством посматривая на Чи, он раскладывал бумаги по папкам.
  – Если у Веста здесь были близкие друзья, мне хотелось бы потолковать с ними, – сказал Чи. – Можно это устроить?
  – Даже и не знаю, – ответил Армихо. – Мне ничего не известно о его друзьях.
  Действительно, подумал Чи, дружбу ведь в папку не подошьешь.
  – А как бы все-таки узнать? Земля, кажется, слухами полнится…
  Армихо пожал плечами.
  – Кто отвечает за внутреннюю охрану? – спросил Чи.
  – Помощник начальника тюрьмы, – ответил Армихо. – Я сейчас позвоню ему.
  Пока Армихо набирал номер, косматый блондин опять принялся стучать на машинке. Стук мешал ему слушать, подумал Чи.
  Начальник охраны пожелал сам говорить с Чи. Он спросил, зачем Чи приехал в тюрьму и почему ему понадобилось беседовать с кем-нибудь из друзей Веста.
  – Это не имеет никакого отношения к вашим делам, – заверил его Чи. – Мы разбираемся с одним грабежом в резервации и разыскиваем выпущенного под честное слово заключенного по фамилии Мушкет. Его посадили вместе с Вестом. Они были старые друзья – вдвоем совершили вооруженное ограбление, прежде чем занялись наркотиками. Мне нужно только выяснить, оставались ли они в дружеских отношениях здесь. Вот и все.
  Начальник охраны помолчал несколько секунд, потом попросил Чи подождать – он перезвонит.
  Ожидание продлилось почти час. Косматый продолжал печатать, поглядывая на Чи. Черный с повязкой на шее кончил раскладывать по папкам бумаги и ушел. Армихо объяснил, что готовит годовой доклад и поджимают сроки. Он что-то считал на карманном калькуляторе, сверял цифры, записывал. Чи сидел на сером металлическом стуле, размышлял и время от времени прислушивался к звукам, которые доносились из-за двери справа. Шаги – приближающиеся и удаляющиеся, изредка – позвякивание металла вдалеке, один раз послышался гулкий звон, затем – резкий короткий свист. Ни одного голоса, ни одного произнесенного вслух слова… Зачем Джонсон приезжал к Томасу Родни Весту? Может быть, Вест что-то слышал о предстоящей доставке наркотиков в район фактории Горелой Воды и попросил вызвать агента, надеясь на досрочное освобождение в обмен на информацию? Вест несомненно был связан с группой, занятой этой доставкой, – недаром Дженсен навещал его дважды. Джонсон мог об этом узнать. Возможно, и узнал. Почти наверняка узнал. Несомненно узнал. Приезжал, рассчитывая выжать что-нибудь из Веста? Скорее всего, так оно и было.
  Раздался резкий телефонный звонок. Армихо ответил, послушал и передал трубку Чи.
  – Есть один парень, который готов с вами поговорить, – сообщил начальник охраны. – Его зовут Арчер. Он близкий друг Веста. Очень близкий. – Начальник охраны рассмеялся: – Вы понимаете меня?
  – Подружка? – спросил Чи.
  – Скажем так: дружок.
  Появился уже знакомый Чи пожилой чикано и повел его по длинному пустому коридору. Два заключенных, шедших им навстречу, прижались к стене, освобождая проход. В комнате для свиданий не было окон, и лампа дневного света придавала грязно-белым стенам сероватый оттенок. Рослому заключенному по имени Арчер было лет сорок. Судя по сложению, он когда-то занимался штангой. Его нос был сломан дважды – один раз давно, второй – относительно недавно и, видимо, основательно, раз пришлось накладывать швы. Светлые даже на бледной коже шрамы глянцево блестели. Сидя за перегородкой, разделяющей маленькое помещение, Арчер с любопытством смотрел через стекло на Чи. За его спиной курил, прислонясь к стене, охранник.
  – Меня зовут Джим Чи, – представился Чи. – Я знаком с отцом Тома Веста. Мне нужно кое-что узнать о Томе. Совсем немного.
  – Разговор будет короткий, – отозвался Арчер. – Меня не было во дворе, когда это случилось. Я ни черта не знаю.
  – Меня не это интересует, – возразил Чи. – Я хочу лишь знать, зачем ему понадобилось говорить с Т.Л. Джонсоном.
  Арчер недоуменно вскинул брови.
  – Зачем Весту понадобилось говорить с Джонсоном, сотрудником Управления по борьбе с наркотиками?
  Арчер побагровел.
  – Т.Л. Джонсон, – медленно произнес он, словно запоминая имя. – Значит, так его звали? Том не хотел говорить с этим сукиным сыном. Том не знал ничего, что могло бы интересовать этого типа. Он насмерть перепугался. – Арчер фыркнул. – И недаром: этот гад подставил его.
  – Значит, это не Вест просил о встрече с Джонсоном?
  – Черта с два. Найдите здесь хоть одного, кто добровольно захочет толковать с агентом Управления. Этот подонок подставил его. Знаешь, что он сделал? Договорился, чтобы Веста выпустили из тюрьмы для собеседования, прошел вместе с ним по дорожке перед нашим блоком, вышел с ним за ворота, посадил его в свою машину и укатил в сторону Серильос. Скрылся за поворотом и там разговаривал. Попробуй Вест после этого доказать, что он не стукач. – Арчер сердито посмотрел на Чи; краска еще не сошла с его мертвенно-бледного лица. – Грязный сукин сын.
  – Откуда вам это известно? – спросил Чи.
  – Том рассказал, когда его привели обратно. – Арчер покачал головой. – Он был вне себя от ярости и насмерть перепуган. Сказал, что агент требовал от него сведений о какой-то партии наркотиков – когда и куда их привезут, и все такое прочее, а когда Том ответил, что ничегошеньки не знает, Джонсон рассмеялся, остановил машину и сказал, что продержит его столько времени, что все зэки, без исключения, запишут Веста в стукачи.
  – Значит, Вест испугался? – спросил Чи. – Это точно? Но ведь он не попросил, чтобы его перевели в изолятор, где он был бы в большей безопасности. Во всяком случае, в его деле об этом ничего не сказано.
  – Он хотел так сделать, – ответил Арчер. – Но если попадешь в изолятор, то остаешься там навсегда. Заповедник доносчиков – одни стукачи. Оттуда не возвращаются.
  – И он решил рискнуть?
  – Ага. Его тут уважали. Меня тоже. – Арчер помрачнел. – Нам казалось, что можно рискнуть. Что у нас хороший расклад.
  Должно быть, сам Арчер и настоял на том, чтобы рискнуть, подумал Чи. И теперь хочет, чтобы Чи об этом знал.
  – Вам что-нибудь известно, кто и почему его убил?
  На лице Арчера появилось выражение, знакомое Чи по полицейским фотографиям.
  – Понятия не имею, – ответил Арчер. – Слушайте, мне пора идти. Работа ждет.
  – Еще минутку, – попросил Чи. – Веста привезли сюда вместе с неким Джозефом Мушкетом. Они были старые друзья – они и здесь продолжали дружить?
  – Мушкета выпустили, – сказал Арчер. – Под честное слово.
  – Но они оставались друзьями?
  Арчер призадумался. Соображает, нет ли подвоха? Наконец он решился.
  – Они дружили, – подтвердил Арчер. Он покачал головой, его лицо смягчилось. – Том был отличный парень. Его тут здорово уважали, гадостей никто не делал. Народишко похуже держался от него в стороне. Думаю, он и Мушкета вроде бы опекал. – Арчер опять посуровел. – А может, я ошибаюсь. Том хорошо относился к Мушкету, но я не уверен, что Джозеф отвечал тем же. Я никогда не доверял этому Мушкету. Он из тех парией, от которых всего можно ожидать. – Арчер встал. – Очень уж ловкий и чересчур хитрый. Понимаете, что я имею в виду?
  Направляясь к выходу, Чи еще раз зашел в кабинет Армихо, чтобы позвонить начальнику охраны.
  – Можно попросить вас проверить – обращался ли агент Управления по борьбе с наркотиками Т.Л. Джонсон за разрешением на беседу с Томасом Вестом за пределами тюрьмы? – спросил он. – И получил ли он это разрешение?
  Ответ последовал незамедлительно.
  – Обращался, было дело. Иногда мы разрешаем такие вещи, если на то есть серьезные основания.
  20
  Чи возвращался домой кружным путем – вместо того чтобы ехать на юг, вдоль Рио-Гранде и через Альбукерке, он взял к северу и направился к Санта-Фе и ущелью реки Чама. Он выбрал северную дорогу, потому что она проходила по красивой местности; кроме того, Чи хотел послушать запись «Ночной песни» в исполнении Франка Сэма Накаи, чтобы как следует запомнить еще одну часть сложного восьмидневного обряда. Обычно природа помогала Чи настроиться на нужный лад, но на этот раз он никак не мог сосредоточиться и мысленно вновь и вновь возвращался к вопросам, на которые не смог найти ответа. Железные Пальцы? «Чересчур хитрый», – сказал про него Арчер. Нет, хитрый, да не очень – не устоял против соблазна подарить девчонке краденое ожерелье. Джонсон? Он нарочно подставил Томаса Родни Веста, чтобы того убили на тюремном дворе? Кто унес из «универсала» тело Пэлензера? И почему сначала его оставили в машине, наполненной парами лизола?
  Пока Чи ехал по ущелью Чамы, над зубчатыми гребнями Сангре-де-Кристо взошла луна. Она висела в темном чистом небе, словно огромный светящийся камень, озаряя окрестный пейзаж. Приехав в деревню Абиквиу, Чи остановился у бензоколонки, заправился, подошел к телефону-автомату и набрал домашний номер Ковбоя Дэши. Ковбой откликнулся после шестого звонка. Он уже спал.
  – Вот уж не думал, что холостяки ложатся спать так рано, – сказал Чи. – Ты извини, но мне нужно кое-что узнать. Они нашли наркотики?
  – Черта с два, – ответил Дэши. – Ничего не нашли, оттого я и лег пораньше. Шериф велел, чтобы на рассвете мы были на месте. Теперь все наши считают, что товар отвезли на «универсале» вверх по руслу и спрятали где-то там. Если это так, понятно, почему мы ни черта не нашли.
  – А хоть кто-то представляет себе, что именно надо искать? – спросил Чи. – Ну, например, сколько вообще было товара, как он расфасован, какую яму надо вырыть, чтобы спрятать его?
  – Вроде да, – сказал Ковбой. – Речь идет примерно о полусотне килограммов, общий объем – как три двадцатикилограммовых мешка муки. А может быть, это куча небольших пакетов.
  – Стало быть, они знают, что ищут, – заключил Чи. – А из Управления кто-нибудь был?
  – Приезжал Джонсон и с ним два агента ФБР из Флагстаффа.
  – И вы так ничего и не нашли? Ни наркотиков, ни пулеметов, ни кассеты с указаниями, как реализовать товар, ни мертвых тел, ни карт? Совсем ничего?
  – Нашли кое-какие следы, – ответил Ковбой, – но они никуда не привели. Хоть убей – ни малейшего намека, что там кто-то прятал крупную партию кокаина. Если они привезли туда товар на «универсале», значит, тут же вывезли его оттуда, а на чем – непонятно. Да и сам подумай, какой им смысл везти товар наверх? Никакого.
  В самом деле, было над чем поломать голову. Чи размышлял об этом все время – и когда ехал на север по ущелью Чамы, и потом, когда повернул на запад, на дорогу, ведущую через обширную резервацию хикарилла-апачей. Верно сказал Ковбой: никакого смысла тут нет. Еще один узелок, который надо распутать. Чи приходила на ум одна-единственная зацепка. Человек, который ломает ветряк, наверняка был свидетелем аварии самолета. И он кое-что видел. Надо только найти его.
  Во второй половине дня Чи снова подъехал к ветряку. Он рассматривал его и думал, что любой чувствительный или просто тонко чувствующий человек должен рано или поздно возненавидеть эту штуковину. Удивительно неуклюжая, выпадающая из пейзажа конструкция. Она совершенно не сочеталась с плавными очертаниями горного склона. Солнечные лучи резали глаза, отражаясь от цинкового покрытия, которое защищало опоры от размягчающей ржавчины. Даже при легком дуновении ветра механизм издавал безобразные ноющие звуки. В прошлый раз, когда Чи приезжал сюда, настроение у него было таким же светлым, как и само утро, поэтому ветряк не произвел никакого особого впечатления – он казался совершенно безобидным сооружением. Теперь же над опаленной зноем землей струилось жаркое марево, сухой ветер поднимал едкую пыль, и настроение у Чи было соответствующее. Для тысяч навахо это уродливое сооружение воплощало нанесенную им обиду. Любой из мужчин навахо мог сломать его. Или все вместе. Или любой из членов их многочисленных семейств. А может быть, они делают это по очереди? Так или иначе, Чи не осуждал их и чувствовал, что ему не решить эту загадку. Может быть, навахо тут вовсе и ни при чем. Вполне возможно, ветряк оскорблял эстетическое чувство какого-нибудь художника-хопи.
  Чи подошел к стальной цистерне и заглянул внутрь. Какая там вода – одна пыль. Прислонясь к горячему металлу, он перебрал в памяти все, что знал об этом деле. Факты были неутешительными. Злоумышленник пользовался только простейшими средствами – никакой взрывчатки, никаких газовых резаков, никаких механизмов. Ничего, что могло навести Чи на след. Судя по всему, злоумышленник добирался сюда либо пешком, либо верхом – Чи нигде не видел отпечатков протекторов. Джейк Вест полагает, что злоумышленник – из местных навахо, но что с того? Быть может, он специально морочит Чи голову, защищая какого-нибудь приятеля, а может, просто ошибается. Хотя насчет специалистов из Бюро по делам индейцев Вест не ошибся. Они явно привезли не те детали или что-то напутали при сборке. Зубчатая передача по-прежнему не работала, скрипы и стоны ветряка звучали столь же безысходно, как и раньше.
  Чи опять начал внимательно осматривать почву, обходя ветряк расширяющимися кругами. Он не нашел ни окурков со следами губной помады, ни отвертки, на которой могли остаться отпечатки пальцев, ни бумажника, в котором лежали бы водительские права с цветной фотографией злоумышленника, ни следов ног или шин. Ничего. Но он и не рассчитывал что-либо найти. Чи сел на склоне и закурил, прикрыв ладонью огонь от пыльного ветра. Посмотрел сверху на ветряк, нахмурился. Ничего конкретного он не нашел, и все-таки что-то не давало ему покоя. Что-то он увидел, но не понял. А что он увидел? Вроде ничего особенного. Даже кроличий помет и следы кенгуровой крысы – совеем старые. Маленькие грызуны, живущие в пустыне там, где есть вода, ушли. В прошлом году они приходили сюда – из цистерны сочилось хоть немного влаги. Теперь от зарослей подсолнечника, белой щирицы и колючей астры около бака остались лишь одни сухие стебли. Растения погибли, и грызуны ушли, потому что тот, кто ломал ветряк, лишил их источника жизни. Пустыня восстановила нарушенный человеком экологический баланс. Грызуны могли бы еще вернуться в тот овраг, где сочился скудный источник, туда, где были пахо и духи-хранители, но ведь тот источник тоже пересох. Жертва засухи… А впрочем?
  Чи потушил сигарету, встал и поспешил вниз по склону к оврагу. Он шел по песчаному дну ущелья, следуя тропкой, которую проложили мокасины стража святыни. Сама святыня с виду была такой же. Чи пригнулся под каменным карнизом, стараясь не повредить пахо. В прошлый раз гранит под карнизом покрывала тончайшая пленка влаги – настолько тонкая, что это была скорее видимость воды. Чи присмотрелся. Влажное пятно стало больше. Не намного, но все-таки. Прежде источник был чуть жив. Он и сейчас чуть жив, но уже не умирает.
  Чи вернулся к пикапу, сел за руль и быстро поехал прочь. С ветряком все ясно. Конец загадкам. Он остановится в Горелой Воде, позвонит Ковбою Дэши и скажет, что ему необходимо срочно переговорить со стражем святыни. Ковбой не обрадуется его просьбе, но стража отыщет.
  21
  Ковбой предложил Чи встретиться у перекрестка аризонского восемьдесят седьмого шоссе и третьей дороги.
  – Нам придется добираться до Пиутки, – объяснил по телефону Ковбой. – Он живет там. Но я не хочу, чтобы ты петлял один, еще заблудишься. Давай я тебя провожу.
  – Когда встретимся? – спросил Чи.
  – Около семи, – ответил Ковбой.
  Чи подъехал к перекрестку около семи, точнее – без пяти семь. Он постоял возле пикапа, разминая мышцы. Вечернее солнце освещало склоны Второй месы за его спиной, создавая над горячим асфальтом третьей дороги, что зигзагами уходила вверх, блестящий слой отражения. На скалах Первой месы пятнами лежали тени. Тень падала и туда, где стоял Чи. Облако над горами Сан-Франциско, которое медленно разрасталось всю вторую половину дня, оторвалось от восходящих воздушных потоков и направилось на восток. Само облако все еще было на западе, километрах в тридцати от Чи, однако оно поднялось так высоко, что заслонило косые лучи солнца. Дневная жара вызвала к жизни и другие грозовые тучи. Три кучевых облака ломаным строем медленно плыли над Разноцветной пустыней между тем местом, где стоял Чи, и городком Уинслоу. Чи с удовлетворением отметил, что одно из них, а именно то, что проплывало над месой Тувар, тянуло за собой хвост дождя. Облака поменьше осадков не сулили. Как только солнце зайдет, они исчезнут в сухом небе. Вот огромная туча, рожденная горами Сан-Франциско, – совсем другое дело. Внутренние потоки взметнули ее верхушку в область стратосферного холода, а нижняя кромка, налившаяся сине-черным, обещала дождь. Разглядывая облако, Чи услышал глухие раскаты грома.
  Все эти облака наверняка видны километров за полтораста – на всем пространстве от горы Навахо на границе штата Юта до хребта Часка в Нью-Мексико. Одна туча – еще не конец засухе, но и дожди все-таки начинаются с одной-единственной тучи. Для тысяч овцеводов навахо, рассеянных по этому. огромному, сухому, плоскому, как стол, краю, грозовая туча означала надежду. Надежду на то, что дожди, ручьи в ущельях и свежая трава вновь станут частью хозро их жизни. Хопи наделяли дождь еще большим смыслом. Они считали его благоволением высших сил. Хопи призывали тучи, и тучи пришли. Стало быть, после года гибельной пыля опять наладились отношения между качинами и Мирным Народом, обитающим на месах хопи.
  Прислонясь к пикапу, Чи наслаждался прохладным влажным ветром, которым дохнула туча, любовался контрастным сочетанием пятнистых, желто-коричневых скал Первой месы и темно-синего неба над ними. Кромка скалы над его головой была вовсе не скалой – там тянулись каменные стены домов селения Валпи. Издали их и не различить: крохотные окна казались скважинами в горной породе.
  Чи посмотрел на часы. Ковбой опаздывал. Взяв с переднего сиденья записную книжку, Чи открыл чистую страницу, написал наверху «Вопросы и отпеты», а затем ниже: «I. Где Дж. Мушкет? Кто убил неизвестного – Мушкет? Колдун? Сумасшедший? Убийство связано с кражей наркотиков?» Чи провел вертикальную линию, отделив вопросы от ответов, и написал справа: «I. Улика: его не было на работе в день убийства. Мушкет связан с наркотиками. Похоже, приехал в Горелую Воду для приема товара. Зачем же еще? Хорошо знает местность, вполне мог спрятать «универсал». Чи подумал, постучал по переднему зубу шариковой ручкой и записал новые вопросы: «Цель ограбления? Веско обосновать уход из фактории?» Он нахмурил брови и добавил: «Что с краденым?» Чи провел горизонтальную черту через всю страницу и ниже написал: «Кто неизвестный? Кто-то из наркобизнеса? Сотрудничал с Мушкетом? Мушкет убил его потому, что тот заподозрил двойную игру? Мушкет изуродовал труп, работая под колдуна?» В этой части страницы – одни вопросы и никаких ответов. Чи провел еще одну горизонтальную черту и продолжил: «Где тело Пэлензера? Зачем его прятали в «универсале»? Чтобы запутать тех, кто искал наркотики? Почему его забрали из «универсала»? Кто-то узнал, что я нашел его? Кто? Человек, который ночью был в овраге? Мушкет? Дэши?» Глядя на последнюю фамилию, Чи ощутил легкий привкус вероломства. Он поступает непорядочно, подозревая Ковбоя. Но ведь тот был в курсе дела. Чи рассказал ему, где искать машину. И Дэши мог оказаться возле ветряка, когда разбился самолет. Узнать бы, где он был в ту ночь, когда на месс отнесли труп неизвестного. Но тут Чи мотнул головой и зачеркнул фамилию Дэши, опять провел горизонтальную линию и написал под ней одно слово: «Колдун». Ниже: «Есть ли связь между наркотиками и колдовским убийством?» Несколько раз перечитал вопрос, покусывая нижнюю губу, потом добавил: «Совпадение времени и места». Подумал и написал рядом: «Неизвестный умер 10 июля, Вест – 6 июля». Он все еще размышлял над своими записями, когда появился Дэши.
  – Как штык, – сказал Ковбой.
  – Опаздываешь, – возразил Чи.
  – Только по часам навахо. У нас договориться на семь часов – значит, в течение вечера. Поедем на моей машине.
  Чи сел рядом с ним.
  – Ты бывал когда-нибудь в Пиутки?
  – Нет, – ответил Чи. – Где это?
  – Наверху, на Первой месе. Сразу за Хано на гребне.
  Ковбой Дэши вел патрульную машину медленнее обычного. Он свернул с третьей дороги налево, на узкую полосу асфальта, которая крутым серпантином поднималась на месу. Было видно, что он о чем-то крепко задумался.
  Обеспокоен, подумал Чи. Потому что мы ввязываемся в религиозные дела.
  – От Пиутки мало что осталось, – наконец заговорил Ковбой. – Деревня заброшена. Раньше это было селение клана Тумана, и еще там жило несколько семей из клана Лука. Теперь клан Тумана почти вымер, да и от клана Лука мало что осталось.
  Клан Тумана… Чи попытался вспомнить, что он слышал об истории хопи на лекциях по антропологии в университете Нью-Мексико и что он читал потом в книгах или узнал от местных жителей. Клан Тумана наделил хопи даром колдовства. Это был как бы вклад клана в общество хопи. И конечно же, все колдуны были повака, «людьми с двумя сердцами» – надо отдать должное, у хопи очень любопытная точка зрения на колдовство. С кланом Лука тоже что-то связано… Но что именно? Надежная память Чи подсказала ответ и на этот раз. Она извлекла его из какого-то труда по истории хопи. Когда люди Лука закончили свои великие странствия и прибыли на месы хопи, за ними уже затвердилась репутация нарушителей спокойствия и старейшины клана Медведя несколько раз подряд отказывали им в праве пользования землей и строительства домов. Когда же наконец пришельцам позволили присоединиться к другим кланам, люди Лука стали виновниками единственного кровавого инцидента в истории Мирного Народа: они провели карательную экспедицию против клана Стрелы, разрешившего испанским священникам поселиться в их селении Аватови. Люди Лука перебили всех мужчин клана Стрелы в их кивах, а женщин и детей расселили по другим деревням. Так пришел конец клану Стрелы.
  – Тот, к кому мы едем, из какого клана? – спросил Чи.
  Ковбой искоса взглянул на него:
  – А что?
  – Ты же сказал, что селение принадлежит клану Тумана. А я вроде слышал, что этот клан вымер.
  – В каком-то смысле да, – сказал Ковбой. – Дело в том, что между кланами хопи существуют определенные связи. Клан Тумана связан с кланом Облака, и с кланом Воды, и…
  Он не договорил – начался крутой подъем, и Ковбой включил вторую скорость.
  Дорога перевалила через седло узкого гребня и продолжала подниматься в сторону Валпи. Дэши круто свернул на узкую тропу, ведущую к Сикомови и Хано. Машину слегка занесло, и Ковбой, переведя дыхание, что-то пробормотал.
  Чи внимательно наблюдал за ним.
  – Не задался день? – спросил он.
  Ковбой промолчал, день явно не задался.
  – Что тебя тревожит? – спросил Чи.
  Ковбой усмехнулся, но как-то невесело.
  – Ничего.
  – Тебе не по душе ехать туда?
  Ковбой пожал плечами.
  Машина катила мимо древних каменных стен Сикомови. Или это уже Хано? Чи не мог разобрать, где кончается одно селение и начинается другое. Ему было непонятно, почему хопи предпочитали селиться так тесно, на головах друг друга, в крохотных деревушках, где невозможно ни уединиться, ни даже свободно вздохнуть. Его народ живет совсем по-другому. Так уж все устроено, подумал он, хопи жмутся друг к другу, навахо селятся просторно. Но что же все-таки с Ковбоем?
  – Кто тот человек, к которому мы едем?
  – Его зовут Тэйлор Савкатева, – ответил Ковбой. – И мне сдается, мы только время зря потратим.
  – Думаешь, он ничего не скажет?
  – А с какой стати ему говорить? – бросил Ковбой, потом спохватился и продолжал уже мягче: – Ему чуть ли не миллион лет. Традиции для него – все. К тому же говорят, он не совсем нормальный.
  А еще, подумал Чи, тебе сказали, что он повака. Поэтому ты и нервничаешь. Чи вспомнил, что он сам слышал про повака, и ему тоже стало не по себе.
  – Видимо, нет смысла взывать к его гражданскому долгу, – произнес Чи.
  Ковбой рассмеялся:
  – Да уж. С таким же успехом можно объяснять быку на родео, почему он должен стоять смирно, пока его обвязывают веревкой.
  Они выехали из Хано и тряслись по каменистой тропе вдоль кромки месы. В юго-западной стороне возвышалось кучевое облако с верхушкой, напоминающей гигантскую наковальню. Солнце, висевшее над горизонтом, подсвечивало наковальню так, что она сияла ослепительной белизной, но ниже цвет облака менялся. Там были тысячи оттенков серого – от почти белого до почти черного, и к этому великолепию умирающее солнце добавляло нежно-алые, розовые и красные мазки. Народ Ковбоя Дэши наделял такие облака священным символическим смыслом. Для народа Чи они было просто красивыми и потому самоценными.
  – Вот еще что, – сказал Ковбой, – старик Савкатева не знает английского. Так что я буду переводить.
  – Я должен знать про него еще что-нибудь?
  Ковбой пожал плечами.
  – Ты ведь не сказал, из какого он клана, – настаивал Чи.
  Ковбой сбавил скорость – впереди был иззубренный выступ скалы и рядом рытвина.
  – Из клана Тумана, – ответил он.
  – Выходит, клан не совсем вымер?
  – Практически вымер, сейчас почти никого не осталось. Все их обряды – те, что остались, – перешли к кланам Воды или Облака. Даже когда я был мальчишкой, этот порядок уже был привычным. Отец рассказывал, что последний раз он наблюдал обряд общества Я-Я в детстве. Да и то, полагаю, церемония была неполной. Валпи изгнали их давным-давно.
  – Кого?
  – Общество Я-Я, – ответил Ковбой. Он не стал вдаваться в подробности. Насколько помнил Чи, об этом обществе говорили, что оно ведало обрядами посвящения в колдовство. В общем, тема была деликатная, поэтому Ковбой и не желал обсуждать ее с человеком, не принадлежавшим к хопи.
  – Почему их изгнали? – спросил Чи.
  – От них были одни неприятности.
  – Это не то общество, которое посвящало людей, желавших обзавестись двумя сердцами?
  – То самое, – отозвался Ковбой.
  – Помню, мне что-то рассказывали об этом, – продолжал Чи. – Вроде того, как они собирались вокруг соснового бревна, лежащего на земле, и колдун заставлял его подниматься в воздух.
  Ковбой промолчал.
  – Это правда, – спросил Чи, – что обряды Я-Я связаны с магией?
  – Если ты наделен такой силой и используешь ее не на благо, она тебя покидает, – сказал Ковбой. – Так нам говорили.
  – Человек, к которому мы едем, состоял в обществе Я-Я?
  Машина преодолела еще одну выбоину. Солнце зашло, но горизонт пылал огнем. Туча приблизилась, от нее протянулась вниз пелена дождя, но капли его испарялись метрах в трехстах над землей, образуя прозрачную завесу, сквозь которую сочился красноватый свет.
  – Говорят, состоял, – произнес наконец Ковбой. – Да только мало ли что говорят…
  Селение Пиутки ни размерами, ни значением не могло сравниться с Ораиби, или Валпи, или даже с Шонгопови. В пору расцвета там обитала лишь часть небольшого клана Лука и совсем уж немногочисленного клана Тумана. Лучшие дни селения миновали давно – в восемнадцатом или девятнадцатом веке, и теперь многие дома стояли в запустении: крыши провалились, стены разобрали для ремонта тех домов, где кто-то еще жил.
  Огромная туча заняла полнеба, погрузив старинное селение в красноватые сумерки. Ветер гнал столбы пыли за патрульной машиной. Ковбой включил фары.
  – Можно подумать, людей совсем не осталось, – сказал Чи.
  – Почти, – отозвался Ковбой.
  По обеим сторонам маленькой площади стояли разрушенные дома. Чи заметил, что кива тоже сильно запущена. Ступеньки, ведущие к входу на крыше, сгнили, лестница, которая должна была торчать из отверстия наверху, отсутствовала. Кива была маленькая, приземистая, ее стены возвышались всего метра на полтора над пыльной землей – строение казалось таким же мертвым, как и люди, что построили его давным-давно.
  – Ну вот, – сказал Ковбой, – приехали.
  Он остановил машину возле кивы. В уцелевшем доме позади нее явно кто-то жил. Из трубы на Ковбоя и Чи повеяло дымом, возле двери чернела горка угля. Дверь отворилась, и на них уставился мальчуган лет десяти-двенадцати. Мальчик был альбиносом.
  Ковбой вышел из машины и зашагал сквозь клубы пыли к дому, не дожидаясь Чи. Он обратился к мальчугану на языке хопи, выслушал ответ, подумал и сказал что-то еще. Мальчик скрылся в доме.
  – Он говорит, что Савкатева работает, – сообщил Ковбой. – Он скажет ему, что приехали гости.
  Чи кивнул. Услышав раскат грома, он посмотрел на облако. Верхняя его часть была красной в лучах заката, а внизу синий цвет стал почти черным. Внезапно черноту прорезали желтые вспышки – одна, другая. В облаке били молнии, озаряя его изнутри.
  Ковбой и Чи молча ждали. Над площадью клубилась пыль. Заметно похолодало, и в воздухе запахло дождем. До них долетел раскат грома, затем другой.
  Вновь появился мальчик. Он посмотрел сквозь толстые стекла очков на Чи, потом на Ковбоя и что-то сказал на языке хопи.
  – Пошли, – сказал Ковбой.
  Сидя на маленьком металлическом стуле, Тэйлор Савкатева прял пряжу. Живые черные глаза его с любопытством смотрели на гостей, а руки проворно крутили веретено. Он сказал несколько слов Ковбою и указал на стоящую возле двери зеленую пластиковую лежанку, потом перевел взгляд на Чи, улыбнулся и кивнул.
  – Он предлагает нам сесть, – сказал Ковбой.
  Они сели на зеленую лежанку. Комната была маленькая, почти квадратная, на стенах шелушилась побелка. В керосиновой лампе с закопченным стеклом колыхалось желтое пламя.
  Савкатева что-то произнес, обращаясь к обоим, опять улыбнулся Чи, и тот улыбнулся в ответ.
  Затем начал говорить Ковбой. Он говорил долго, а старик внимательно слушал. Руки его неустанно трудились, сматывая на длинное деревянное веретено шерстяную нить с сероватого мотка пряжи, который лежал в картонной коробке возле стула. Потом старик опять взглянул на Чи. Савкатева был очень стар, и в его возрасте любопытство уже не казалось неучтивостью. Навахо тоже порой доживают до преклонного возраста, и в народе Говорящих Медленно, к которому принадлежал Чи, стариков хватало.
  Ковбой закончил монолог, передохнул, потом добавил еще несколько слов и повернулся к Чи.
  – Я сказал ему, что теперь повторю тебе все, что сообщил ему, – сказал Ковбой. – Я сказал ему, кто ты такой и что мы приехали сюда узнать что-нибудь про аварию самолета в ущелье Вепо.
  – По-моему, надо рассказать ему как можно больше, – отозвался Чи. – Скажи, что два человека погибли в самолете и еще двоих убили из-за товара, который в нем был. Еще скажи, что нам будет намного легче разобраться, если окажется, что кто-то видел аварию и мог бы сообщить нам подробности.
  Говоря это, Чи не сводил глаз с лица старика. Савкатева слушал внимательно, слегка улыбаясь. Он кое-что понимает по-английски, решил Чи. И может быть, даже больше, чем кое-что.
  Ковбой снова заговорил на языке хопи. Савкатева слушал. У него были характерные для хопи круглая голова и красивый широкий нос, выступающий подбородок казался длиннее из-за отсутствия зубов. Запавший рот окружали морщины, однако кожа, как и глаза, не выглядела старческой, а в черных волосах с подстриженной, по обычаю мужчин хопи, челкой почти не было седины. Слушая, Савкатева не прекращал работу – его гибкие, как угри, пальцы продолжали ссучивать нить.
  Ковбой закончил переводить. Старик выждал вежливую паузу, затем быстро заговорил на хопи, остановился и рассмеялся.
  Ковбой сделал рукой отрицательный жест. Савкатева снова заговорил и снова рассмеялся. Ковбой долго отвечал ему на хопи, потом поглядел на Чи.
  – Он говорит – ты, наверное, считаешь его старым и глупым. Говорит, до него дошло, что кто-то ломает ветряк в ущелье Вепо и мы ищем виновника, чтобы посадить его в тюрьму. Говорит, ты пытаешься хитростью заставить его сказать, что он в ту ночь был около ветряка.
  – И что же ты ему ответил? – спросил Чи.
  – Что это вовсе не так.
  – Почему? Повтори мне все, что ты говорил ему.
  Ковбой насупился:
  – Я сказал, что мы его не подозреваем. Я сказал, мы думаем, это сделали навахо, обозленные тем, что им надо уходить с земель хопи.
  – А теперь, пожалуйста, скажи Тэйлору Савкатева, что мы берем эти слова обратно, – произнес Чи, глядя в глаза старику. – Скажи ему, мы не отрицаем, что подозреваем и его тоже. И мы допускаем, что он мог бы быть тем человеком, который сломал ветряк.
  – Старина, ты с ума сошел! – оторопел Ковбой. – К чему ты клонишь?
  – Переводи, – молвил Чи.
  Ковбой пожал плечами и обратился к Савкатеве на хопи. Старик слушал с удивлением и интересом. Впервые за все время разговора его проворные пальцы оставили пряжу. Савкатева сложил руки на коленях, повернул голову и что-то сказал – на пороге соседней комнаты, тонувшей в темноте, стоял мальчик-альбинос.
  – Что он сказал? – спросил Чи.
  – Велел мальчику сварить нам кофе, – пояснил Ковбой.
  – Скажи ему теперь, что я готовлюсь стать ятаалии в своей общине и мой наставник, старый и весьма уважаемый у нас человек, такой же Дядюшка, как и Савкатева. Скажи, что мой старый дядя учил меня относиться с уважением к могуществу хопи, ко всему, чему научили хопи Священные Люди – как вызывать дождь, как оберегать мир от гибели. Скажи, что ребенком я ходил с дядей на Первую месу, чтобы наши молитвы могли соединиться с молитвами хопи. Скажи ему это.
  Ковбой повторил слова Чи на языке хопи. Савкатева слушал, поглядывая то на Ковбоя, то на Чи. Старик сидел совершенно неподвижно. Наконец он кивнул.
  – Скажи ему, – продолжал Чи, – что мой дядя учил меня: наш народ и народ хопи очень-очень сильно различаются. Наши Священные Люди, Меняющаяся Женщина и Говорящий Бог, учили нас, как надо жить и что делать, чтобы пребывать в гармонии с красотой окружающего мира. Но они не научили нас вызывать дождь. Мы не умеем добывать с неба благословенную влагу, как тому обучены хопи. Нам не дана эта великая сила, которой наделены хопи, и мы чтим и уважаем хопи за их дар.
  Ковбой переводил. Раскаты грома приближались, и вдруг небо будто раскололось над самой крышей. Как по заказу, подумал Чи. Старик снова кивнул.
  – Дядя говорил, сила хопи объясняется тем, что им ведомо тайное знание, но эта сила будет утрачена, если ее используют для неправедного дела. – Чи перевел дух. – Вот почему мы говорим, что нам неизвестно, кто ломает ветряк – хопи или навахо. Навахо может делать это со зла. – Чи остановился и приподнял руку, повернув ладонь к старику, чтобы подчеркнуть жестом значение сказанного. – Что касается хопи, то человек из этого племени мог поступить так, потому что ветряк – кахопи.
  Чи употребил одно из немногих известных ему слов хопи. Оно означало что-то вроде «анти-хопи», то есть нечто противоположное ценностям хопи.
  Ковбой перевел. Савкатева начал говорить, снова поглядывая то на Ковбоя, то на Чи.
  – К чему ты ведешь? – спросил Ковбой. – Думаешь, это он ломал ветряк?
  – Что он сказал?
  – Он говорит, что хопи – набожный народ. Говорит, что многие из них ступили на неверную стезю – выбрали путь, подсказанный белыми, и полагаются на Племенной Совет хопи, вместо того чтобы оставаться верными тому, чему нас учили, когда мы поднялись из нижнего мира. Но, говорит он, сегодня ночью молитвы вновь обрели силу и туча принесет хопи благословенный дар дождя.
  – Скажи, что и мы, навахо, с благодарностью примем этот дар.
  Ковбой перевел. Вошел мальчик, поставил на пол у ног старика белую фаянсовую кружку, подал Ковбою полистирольный стаканчик, а Чи – стеклянный стакан из закусочной Макдональдс. Керосиновая лампа бросала желтоватые отсветы на его белую кожу, огонек отражался в толстых стеклах очков в металлической оправе. Чуть помедлив, мальчик молча удалился в соседнюю комнату.
  Старик заговорил снова. Ковбой поглядел на свою чашку, откашлялся.
  – Он говорит – предположим, что он там был. Но ведь ему говорили, что самолет разбился ночью. Разве можно ночью что-нибудь рассмотреть?
  – Может быть, и нельзя, – произнес Чи.
  – Но ты думаешь, что он был там?
  – Я знаю, что он там был, – ответил Чи. – Голову даю на отсечение.
  Ковбой выжидательно посмотрел на Чи. Вернулся мальчик, неся алюминиевую кастрюлю, над которой поднимался пар, и налил кофе – сначала старику в кружку, потом в стаканчик Ковбоя и затем в макдональдсовский стакан Чи.
  – Скажи ему, – начал Чи, глядя на Савкатеву, – дядя учил меня, что есть и такие знания, передавать которые запрещено. Он учил меня, что навахо и хопи пришли к согласию в некоторых вещах, и одна из этих вещей та, что мы почитаем нашу матерь-землю. У нас, как и у хопи, есть места, приносящие благо, эти места священны. Там мы собираем то, что потом хранится в наших знахарских узелках.
  Чи повернулся к Ковбою.
  – Переведи ему это. Потом я продолжу.
  Ковбой перевел. Старик слушал, мелкими глотками попивая кофе. Чи тоже сделал глоток. Кофе был растворимый, и развели его в воде с легким привкусом гипса и еще – легким привкусом ржавчины от бочки, в которой хранилась вода. Ковбой смолк. Снова пророкотал гром, и вдруг по крыше забарабанил град. Старик улыбнулся. Улыбнулся и мальчик, который стоял, прислонясь к косяку. Град быстро сменился дождем, его тяжелые крупные капли стучали по крыше не так громко, как градины. Чи немного повысил голос:
  – Поблизости от ветряка есть место, где земля одарила хопи водой. И хопи платят благодарностью духу земли, принося ему в дар пахо. Так повелось с давних пор. Но вот люди совершили поступок кахопи – они пробурили скважину в земле и отвели воду от священного места. Тогда дух источника перестал даровать воду и отказался принимать пахо. Когда ему оставляли пахо, он сбивал их, чтобы они валялись на земле. Так вот, мы, навахо, тоже мирный народ, хотя, может быть, не такой мирный, как хопи. Но как бы то ни было, дядя учил меня, что мы должны охранять наши святыни. Если бы у меня была святыня навахо – то есть если бы эту святыню оставили на мое попечение, – я стал бы ее охранять.
  Чи кивнул Ковбою, тот перевел его слова. Савкатева снова глотнул кофе.
  – Ибо есть законы выше законов белого человека, – сказал Чи.
  Савкатева кивнул, не дожидаясь, пока Ковбой уму переведет, сказал что-то мальчику, тот вышел и соседнюю комнату и тотчас вернулся с тремя сигаретами. Он вручил каждому по сигарете, снял стекло с лампы и поднес ее всем по очереди прикурить от фитиля. Савкатева глубоко затянулся и выпустил дым из уголка рта. Чи дымил только для вида – ему совсем не хотелось курить. Дождь принес в дом сырость, наполнив комнату запахами воды, озона, влажной пыли, ароматами шалфея и тысяч других пустынных растений, которые начинают благоухать, как только на них прольются капли дождя.
  В табачном дыме было что-то ритуальное. Чи закурил бы и скунсову капусту, лишь бы не обидеть старика отказом и не нарушить возникшее понимание.
  Савкатева встал, положил сигарету и заговорил, держа руки перед собой ладонями вниз. Он говорил почти пять минут.
  – Я не стану все переводить, – сказал Ковбой. – Он начал с той давней поры, когда хопи явились в этот мир через «сипапуни» и узнали, что хранителем мира назначен Масау. Рассказал, как Масау предоставил каждому народу выбрать свой жизненный путь и навахо сорвали длинный початок молочной кукурузы, предпочтя легкую жизнь, а хопи сорвали короткий и твердый початок и тем самым обрекли себя на постоянные тяготы, но в то же время это был символ, что они справятся со всеми испытаниями. Еще он рассказал, как Масау создал разные кланы, как появился клан Воды, как от него отделился клан Тумана и все такое прочее. Я не буду все переводить. Суть в том…
  – Если ты не поговоришь еще три-четыре минуты, он заметит, что ты жульничаешь, – сказал Чи. – Переводи все. Куда спешить?
  И Ковбой стал переводить. Чи услышал рассказ о том, как хопи странствовали по миру – до края материка на западе и до края материка на востоке, до ледяной двери на самом севере и до конца земли на юге. Ковбой пересказал, как клан Тумана всюду оставлял следы своего пребывания – заброшенные каменные дома, жилища в скалах; как он заключил договор со звериным народом, и звериные люди присоединились к клану и научили его ритуалу, который позволял хопи иметь звериное сердце наряду с человеческим и перевоплощаться в животных, проходя сквозь магический обруч. Ковбой рассказал, как клан Тумана завершил наконец великий круг своих странствий, прибыл в Ораиби и обратился к клану Медведя с просьбой выделить место для жилья, и землю для посевов кукурузы, и охотничьи угодья, где люди Тумана могли бы собирать орлиные перья для своих ритуалов. Ковбой поведал, как «кикмонгви» в Ораиби поначалу отказались, но потом согласились, когда клан предложил добавить к обрядам хопи свой ритуал Я-Я. Ковбой замолчал и отхлебнул кофе.
  – Я скоро охрипну, – произнес он. – Да вроде бы и все. Под конец он согласился, что есть законы выше законов белого человека и что законы белого человека не имеют отношения к хопи. Негоже хопи и навахо впутываться в дела белого человека. Он сказал, что все равно не верит в эту историю с аварией, к тому же было темно, когда разбился самолет. И еще сказал, что не видит в темноте.
  – Он точно сказал, что не видит в темноте?
  Ковбой удивился.
  – Ну… Дай подумать. Савкатева сказал так: почему ты считаешь, что он мог видеть в темноте?
  Чи помолчал. Порывистый ветер хлестал дождем в окно, свистел под застрехами.
  – Скажи ему, что я с ним согласен. Негоже навахо или хопи впутываться вдела белого человека. Но скажи ему, что на этот раз у нас нет выбора. Навахо и хопи уже впутаны – ты и я. А еще скажи – если он расскажет нам, что видел, мы тоже сообщим ему кое-что, и это поможет сохранить святыню.
  – Мы? – переспросил Ковбой. – Что мы ему сообщим?
  – Ты давай переводи. И еще скажи – я думаю, он видит в темноте, потому что, как учил меня дядя, это один из даров, которые человек получает, пройдя через обруч Я-Я. Его глаза становятся как у зверя – они больше не ведают темноты.
  Ковбой явно колебался.
  – Мне что-то не хочется говорить ему это.
  – Давай, давай, – настаивал Чи.
  Ковбой перевел. Чи обратил внимание, что стоящий в дверях мальчик-альбинос внимательно слушает и заметно нервничает. Но Савкатева улыбался во весь рот.
  Наконец он что-то произнес.
  – Савкатева спрашивает – как ты можешь помочь ему сохранить святыню? Говорит, ты блефуешь.
  Победа! Чи ликовал. Торговле конец. Соглашение достигнуто.
  – Передай ему: я точно знаю, что сейчас сломать ветряк очень непросто. Это первый раз было легко: отвинтил болты, ветряк валится, и на ремонт требуется много времени. Второй раз тоже было легко – сунул лом в коробку передач, и дело с концом. Да и в третий раз было не слишком трудно – если согнуть шатун, дальше ветряк сам себя доломает. Но теперь болты не отвинтить, коробка передач закрыта, скоро закроют и шатун. В следующий раз сломать ветряк будет очень трудно. Спроси: верно я говорю?
  Ковбой перевел. Савкатева ничего не ответил и только выжидательно смотрел на Чи.
  – Будь я стражем святыни, – сказал Чи, – или нет, будь я чем-то обязан стражу – например, если он расскажет мне, что именно он видел, когда разбился самолет, – я купил бы мешок цемента, привез бы его к ветряку и оставил бы там вместе с мешком песка, бочкой воды и маленькой пластиковой воронкой и уехал. А будь я стражем святыни, я смешал бы цемент с песком и приготовил раствор пожиже теста, из которого пекут лепешки «пики», налил бы немного раствора в скважину через воронку и подождал бы минут пять, чтобы он схватился, потом налил бы еще, и делал бы так, пока не кончится раствор. Тогда скважина будет запечатана, точно каменной пробкой. Ковбой опешил.
  – Не стану я этого переводить, – буркнул он.
  – Почему? – удивился Чи.
  Савкатева что-то спросил. Ковбой коротко ответил ему и повернулся к Чи:
  – Он сам уже кое-что сообразил. Почему я не хочу переводить? Как будто ты сам, черт возьми, не понимаешь.
  – А кто будет знать, кроме нас? Тебе что, нравится этот ветряк?
  Ковбой пожал плечами.
  – Тогда переведи, что я сказал.
  Савкатева внимательно выслушал, не сводя глаз с Чи, потом произнес всего три слова.
  – Он хочет знать – когда.
  – Скажи, что я постараюсь купить цемент подальше от резервации. Может, в Камероне, может, в Флагстаффе. Скажи, цемент будет у ветряка через две ночи.
  Ковбой перевел. Руки старика нашарили в картонной коробке веретено и моток пряжи и опять принялись за работу. Ковбой и Чи молча ждали. Савкатева кончил прясть и только после этого заговорил. Ковбой начал переводить:
  – Он говорит, это правда, он неплохо видит в темноте, хотя и не так хорошо, как в детстве. Говорит, что услышал, как по ущелью Вело едет машина, и спустился посмотреть, что происходит. Там он увидел двух человек: один расставлял фонари на песке, а второй целился в него из пистолета. Когда фонари были расставлены, первый человек сел на землю подле машины, а второй стоял рядом, держа его под прицелом.
  Ковбой вдруг остановился и что-то переспросил.
  – Он говорит, это был маленький пистолет. Именно пистолет, а не револьвер. Вскоре появился самолет, он летел совсем низко. Человек, сидевший на земле, встал и посигналил фонариком. Немного спустя самолет появился снова. Парень опять посигналил, а сразу после того как самолет разбился, человек с пистолетом застрелил человека с фонариком. Итак, самолет врезается в скалу. Человек с пистолетом берет фонарик, обходит вокруг обломков и что-то ищет. Затем он собирает фонари и кладет их в машину – но не все, один он устанавливает на камне, чтобы лучше видеть. Потом он начинает что-то выносить из самолета. Наконец он прислоняет к камню убитого им человека, садится в машину и уезжает. Савкатева говорит, он пошел было к самолету, чтобы все получше рассмотреть, но тут услышал, что ты бежишь наверх, и убрался восвояси.
  – Что тот человек вынес из самолета?
  Ковбой перевел вопрос. Савкатева жестами изобразил нечто прямоугольное длиной сантиметров восемьдесят, высотой сантиметров пятьдесят и описал предмет на хопи, вставив несколько английских слов. Чи разобрал «алюминий» и «чемодан».
  – Он говорит, что это были два предмета, похожие на алюминиевые чемоданы. Размером вот столько на столько. – Ковбой повторил жесты старика.
  – Он не сказал, куда тот человек дел чемоданы, – заметил Чи. – Наверное, положил в машину?
  Ковбой обратился к старику. Савкатева затряс головой. Ответил. Ковбой изобразил удивление.
  – Ему показалось, что тот человек не клал их в машину, – перевел он.
  – Не клал в машину? Что же он тогда сделал с ними, черт возьми?
  Савкатева заговорил, не дожидаясь перевода.
  – Он говорит, что тот человек скрылся с чемоданами в темноте и некоторое время его не было. Савкатеве не удалось разглядеть, куда он уходил.
  – Что значит – некоторое время? Три минуты? Пять? Долго он не мог отсутствовать. Я был там минут через двадцать после того, как разбился самолет.
  Ковбой перевел вопрос. Савкатева пожал плечами. Подумал. Что-то сказал.
  – Примерно столько, сколько варится яйцо вкрутую. Так он говорит.
  – Как выглядел тот человек?
  Савкатева был довольно далеко от места аварии и не сумел его толком рассмотреть. Он видел только силуэт человека.
  Тем временем дождь прекратился. Туча ушла на восток, и было слышно, как она бормочет свои угрозы и обещания над Черной месой. По каменным стенам домов сочилась вода, каменистую тропу тут и там пересекали мутные ручейки, а скалы влажно поблескивали в свете фар машины Ковбоя. Наверное, выпало миллиметров шесть, подумал Чи, хороший ливень, но не настоящий дождь. Достаточно, чтобы смочить пыль, смыть мусор и слегка увлажнить почву. Тут главное другое: первый ливень – предвестье сезона дождей.
  – Как по-твоему, он ничего не напутал? – спросил Ковбой. – Думаешь, тот парень в самом деле не погрузил наркотики в машину?
  – Думаю, Савкатева рассказал нам то, что видел, – ответил Чи.
  – Ерунда какая-то, – сказал Ковбой, выравнивая машину, которую занесло на скользкой дороге. – Ты что, в самом деле отвезешь туда цемент, чтобы он мог закупорить скважину?
  – Я отказываюсь отвечать – не хочу, чтобы мои показания были использованы против меня.
  – На кой черт мне это надо? – воскликнул Ковбой. – Ты втравил меня в это дело так, что и не выпутаешься. Лучше уж я сделаю вид, будто вообще ничего не слышал.
  – Я тоже, – отозвался Чи.
  – Если он не погрузил чемоданы в машину, то как он мог их увезти, черт побери?
  – Не знаю, – ответил Чи. – Может быть, он оставил их там.
  22
  Чи заметил следы шин сразу, как только свернул с асфальта на грунтовую дорогу, что косо спускалась мимо фактории Горелой Воды и шла дальше на северо-восток по дну ущелья Вепо. Следы означали, что сегодня утром кто-то проснулся раньше Чи, – машина проехала после ночного ливня. Но по-настоящему он заинтересовался следами, когда разглядел отпечатки протекторов на влажном песке в ущелье. Чи остановил пикап и вышел. Покрышки проехавшей ранее машины были почти новые, с рисунком, характерным для мощных легковых автомобилей и пикапов. Чи запомнил его скорее по привычке, чем с какой-то целью, – сработал рефлекс человека, профессия которого обязывает запоминать любые подробности. Здесь мог проехать утром помощник шерифа Дэши, но у него покрышки фирмы «Гудьир», а эти следы оставили покрышки фирмы «Файрстоун». Кому понадобилось на рассвете подниматься по ущелью Вело? Куда он направлялся, если не к разбившемуся самолету? Может, это Железные Пальцы вернулся на место преступления? Чи ехал медленно, на малых оборотах, и настороженно поглядывал по сторонам. Как только рассвело, он выключил фары. Два раза Чи останавливался, чтобы прислушаться. Ничего, кроме утреннего щебета птиц, оживившихся после первого за долгое время дождя. Потом он снова остановился в устье бокового русла, там, где по оврагу можно было выехать к дороге, ведущей к ветряку. Свежие следы уходили вверх по каньону. Чи свернул вправо, в овраг. У него была вполне официальная причина взглянуть на ветряк, и к тому же ему велели держаться подальше от самолета.
  Район ветряка оккупировала стая воронов, и восседающий на флюгере крылатый страж хрипло прокаркал сигнал тревоги. Чи поставил машину за цистерной, где ее не так было видно, и прошел прямо к святыне. Опаленная зноем земля почти сразу впитала дождь, но все же ливень был обильным и по дну оврага бежал ручеек глубиной в два-три сантиметра. Свежих следов не было.
  Обратный путь к ущелью Вепо Чи проделал пешком. Он спускался не торопясь, то и дело останавливался, чтобы прислушаться. До устья оврага оставалось совсем немного, когда он увидел отпечатки ног. Чи внимательно изучил следы. Кто-то прошел вверх по оврагу около полутораста метров, а потом спустился обратно. От устья оврага до места аварии было метров четыреста. Чи затаился за густым кустарником. У разбитого самолета стояла белая машина. Неподалеку – два человека. Чи узнал Коллинза – блондина, который тогда в вагончике надел на него наручники. Что-то знакомое было и в облике второго: плотный, коренастый, немолодой, в рубашке и брюках защитного цвета, на голове фуражка с длинным козырьком. Его и Коллинза разделяло около полусотни метров. Они что-то искали на противоположном склоне ущелья – рылись в кустах, заглядывали в расщелины. Коллинз шел по склону, удаляясь от того места, где прятался Чи. Второй мужчина поднимался вверх, приближаясь. Но где же все-таки он видел его и притом совсем недавно? Вероятно, это кто-то из федеральной полиции. Вдруг Чи услышал шаги.
  Он нырнул в кусты и присел на корточки, чтобы остаться незамеченным. Из такого положения ему была видна только часть фигуры человека, который как раз проходил мимо устья оврага, и все же Чи увидел достаточно, чтобы узнать Джонсона. Агент шагал медленно, держа в руке палку, которую, очевидно, принесло ручьем сверху.
  Джонсон остановился. Чи не видел головы агента, но, судя по тому, как были развернуты его бедра, Джонсон смотрел вверх. Чи напрягся и затаил дыхание. Наконец Джонсон отвернулся.
  – Нашли что-нибудь?
  Откликнулся только один голос. Кто-то – скорее всего, Коллинз – прокричал:
  – Ничего.
  Ноги Джонсона исчезли из поля зрения Чи – агент отправился дальше.
  Чи осторожно приблизился к устью оврага. Он должен точно знать, где находится Джонсон, от этого человека всего можно ожидать. Вот голос агента послышался около самолета, и Чи облегченно вздохнул. Теперь он увидел всех троих. Стоя под торчащим кверху крылом, они что-то обсуждали. Потом забрались в машину – Джонсон сел за руль. Буксуя на влажном песке, машина круто развернулась и с ревом понеслась вниз по каньону. Если они и нашли алюминиевые чемоданы, то с собой их не увезли.
  Чи понадобилось около четверти часа, чтобы подтвердить свои догадки насчет того, где и как искали Джонсон и его люди. Ночной дождевой поток в ущелье Вепо был довольно слабым, но он промыл дно каньона. Каждый след, оставленный утром, был виден так же отчетливо, как меловая черта на чистой школьной доске. Джонсон и его приятели тщательно обследовали стены ущелья и землю вокруг базальтовой скалы. Они лазили под кусты, перебрасывали с места на место палки и ветки, принесенные ручьем, смотрели в расщелинах. Не оставили без внимания ни один уголок, где мог быть спрятан средних размеров чемодан.
  Чи сел на песок под крылом самолета и принялся размышлять. Утренний воздух после ливня был влажным, над верхними склонами Большой горы все еще висели клочья тумана, пожираемые солнцем. Несколько редких белых облаков предвещали появление грозовых туч после полудня. Чи достал из кармана записную книжку и перечитал записи, сделанные накануне. Под фамилией «Дэши» он дописал: «Джонсон моментально узнал, что рассказал нам старый хопи. Каким образом?»
  Он задумался над последним вопросом. Вернувшись в Флагстафф, Дэши напечатал на машинке рапорт; Чи сделал то же самое в Тьюба-Сити. Очевидно, Джонсон узнал про чемоданы ночью. От Дэши? Или от того, кто в это время дежурил в конторе шерифа?
  Чи закрыл записную книжку и пробормотал проклятие на языке навахо. Какая разница – кто сообщил Джонсону? На самом деле, Чи не склонен был подозревать Ковбоя. Думать так – означало идти в ложном направлении. «К любой цели надо добираться правильным путем – двигаясь по солнцу, – учил его дядя. – С востока – к югу, потом на запад и, наконец, на север. Так движется солнце, так ты поворачиваешься, войдя в хоган, этому правилу подчинено все. Рассуждай именно так». Но как, черт побери, применить это абстрактное дядино правило к данному конкретному случаю? А вот как, решил Чи, надо начать с самого начала и идти по кругу до конца.
  Итак, что есть начало? Начало – это люди с кокаином в Мексике. И люди в Соединенных Штатах, которые желают его купить. Пойдем дальше. Есть некий человек, работающий на одну из этих групп, который знает подходящее место, где можно посадить самолет. Это может быть Джозеф Мушкет, или молодой Вест, или даже они вместе плюс Вест-старший. Мушкета выпускают из тюрьмы, он приезжает в Горелую Воду и готовит место для посадки.
  Чи мысленно еще раз проверил, все ли правильно в его рассуждениях.
  Управлению по борьбе с наркотиками удается что-то пронюхать. Джонсон навещает Веста в тюрьме, угрожает ему и подставляет парня, чтобы его убили.
  Чи достал записную книжку, открыл нужную страницу, нацарапал: «Джонсон подставил Веста, чтобы его убили? Если так, то зачем?»
  Два дня спустя на Черной месе убивают неизвестного человека. Возможно, убийца – Мушкет Железные Пальцы. Или какой-нибудь колдун. Или, может быть, сам Мушкет и есть колдун. Или, возможно, неизвестный тут вовсе ни при чем – так, случайная жертва. Возможно, но вряд ли. Вся система воспитания навахо не позволяла принимать на веру такие совпадения.
  Чи перестал думать о неизвестном и принялся размышлять о той ночи, когда разбился самолет. К месту посадки приехал «универсал», в нем, очевидно, сидели трое. Один, судя по всему, был уже мертв. На заднем сиденье находился труп, второго человека держал под прицелом третий. Кто это был – Мушкет Железные Пальцы? Двое чужаков приехали сюда, чтобы проследить за доставкой кокаина. Они встретили Мушкета, который должен был показать им дорогу к месту посадки самолета.
  Мушкет одного убил, а другого оставил в живых! Почему? Тот знал, какие сигналы подавать пилоту, – вот почему. После того как он просигналил, Мушкет убил и его. Зачем Железные Пальцы оставил один труп и спрятал второй? Чтобы владельцы груза не поняли, кто украл товар? Возможно. Чи задумался. Ситуация с трупом в машине с самого начала казалась непонятной. Мушкет – или не Мушкет, а кто-то другой, кто сидел за рулем, – должен был заранее решить, куда деть тело. Иначе зачем в машине лежала лопата? Но для чего закапывать тело, если проще отвезти его в какой-нибудь дальний овраг и оставить падальщикам?
  Чи встал, вытащил из кармана перочинный нож, открыл самое длинное лезвие и потыкал грунт около того места, где только что сидел. Лезвие легко входило во влажный песок, но на глубине примерно пяти сантиметров грунт был плотнее. Чи огляделся. Базальтовая скала… Когда по ущелью шла дождевая вода, она обтекала выступ и кружилась здесь в водоворотах. В этом месте дно должно быть неровным. После сильных ливней поток оставлял кое-где глубокие промоины, и в дальнейшем, когда шли дожди послабее, эти ямы постепенно заполнялись песком. Чи выбрался из ущелья, быстро поднялся к оставленному у ветряка пикапу, достал из-под переднего сиденья монтировку – длинный стальной прут, загнутый на одном конце и сплющенный на другом, – и вернулся на дно каньона.
  Всего несколько минут он потратил, чтобы найти то, что искал. Это место должно было быть за базальтовой скалой, ведь, по словам Тэйлора Савкатевы, человек, доставший чемоданы из самолета, скрылся с ними в темноте. Чи принялся тыкать монтировкой песок и раз на двадцатый услышал удар металла о металл. Чи потыкал еще несколько раз и рядом с первым алюминиевым чемоданом нащупал второй. Он опустился на колени и принялся разгребать песок руками. Чемоданы были закопаны в вертикальном положении, они стояли рядышком, между ручками и поверхностью земли песка было сантиметров пятнадцать, не больше.
  Чи аккуратно засыпал ямки, оставленные монтировкой, сгреб на место песок и прихлопнул его сверху ладонями, чтобы уплотнить. Затем вынул из кармана носовой платок и смахнул оставшиеся бороздки. Прошелся над тайником – вроде было незаметно, что в песке что-то спрятано. Под конец он потратил почти целый час на то, чтобы, соорудив из веток кроличьей травы подобие метелки, тщательно уничтожить все следы пребывания Джимми Чи на дне ущелья Вепо. Если кто-то и следил за ним, он мог увидеть лишь, что Чи спустился по оврагу в ущелье, потом поднялся обратно к ветряку и уехал.
  23
  Диспетчер нашла Чи сразу после того, как он с трассы, ведущей от Горелой Воды к ущелью Вепо, свернул на третью дорогу. Девушка передала ему сведения, полученные от службы дорожного движения Аризоны. Одна из патрульных групп видела утром в Уинслоу, как Присцилла Бисти и ее парни погрузили в пикап шесть ящиков вина. Миссис Бисти направилась в сторону резервации навахо по аризонскому пятьдесят восьмому шоссе.
  – Когда это было?
  – Примерно в десять четырнадцать, – ответила диспетчер.
  – Что-нибудь еще?
  – Это все.
  – Ты не могла бы подойти к моему столу и проверить – не звонил ли мне кто-нибудь?
  – Мне не положено, – сказала девушка. Ее звали Ширли Топаха. Всего два года назад она закончила среднюю школу в Тьюба-Сити, где возглавляла команду болельщиков «Тигров Тьюба-Сити». У нее были красивые глаза, необыкновенно белые зубы, чудесная кожа и пухлая фигурка. Чи давно отметил все эти ее достоинства, равно как и то, что она была готова пококетничать с сослуживцами, посетителями, арестантами, – словом, с кем угодно, лишь бы он был мужского пола.
  – Капитан не заметит, – возразил Чи. – Зато ты сбережешь мне кучу времени. Прошу тебя, будь добра.
  – Я позвоню тебе, – ответила девушка.
  Сигнал раздался через пять минут – минуты две спустя после того, как Чи развернулся и взял курс на запад, в сторону Моэнкопи и Тьюба-Сити. Это было совсем некстати: ему пришлось опять разворачиваться и ехать в обратную сторону.
  – Звонили двое, – сообщила Ширли. – Во-первых, тебе надо позвонить Джонсону в Управление по борьбе с наркотиками, вот телефон в Флагстаффе, – она продиктовала номер. – Во-вторых, тебя просила позвонить мисс Полинг из мотеля Культурного центра хопи.
  – Спасибо, Ширли, – сказал Чи.
  – Да ладно.
  Когда Чи приехал в мотель Культурного центра хопи, дежурный, набрав номер комнаты мисс Полинг и выждав звонков пять, сообщил, что ее там нет. Чи заглянул в столовую. Мисс Полинг сидела за столиком в углу. Она пила кофе и просматривала «Гэзетт».
  – Вы искали меня, – сказал Чи. – Гейнс вернулся?
  – Да, – ответила мисс Полинг. – Присаживайтесь. Вы знаете, как можно подслушать телефонный разговор? – Она была сильно возбуждена.
  – Подслушать? – спросил Чи, опускаясь на стул. – Что случилось?
  – У дежурного лежала записка для Гейнса, – сообщила она. – Кто-то звонил ему и просил передать, что будет еще звонить в четыре часа. И если Гейнс хочет договориться, то он должен быть в своем номере.
  – Дежурный показал вам записку?
  – Конечно. Мы же приехали вместе, он зарегистрировал нас и поселил в смежных номерах. У нас мало времени. – Она поглядела на свои часы. – Осталось меньше получаса. Мы можем подслушан разговор?
  – Мисс Полинг, – произнес Чи, – здесь у нас горы, Вторая меса, штат Аризона. Я не знаю, как это делается.
  – По-моему, это несложно.
  – Несложно на экране телевизора. Но в жизни нужны кое-какие приспособления и надо уметь ими пользоваться.
  – Вы можете кого-нибудь вызвать?
  – Не могу. И вообще на такое дело уйдет не меньше трех дней, – сказал Чи. – Полиции наваха это не положено по статусу. Вы можете обратиться в управление ФБР в Финиксе, и там найдутся умельцы, но им понадобится постановление суда.
  Разумеется, сказал себе Чи, есть еще Джонсон из Управления, который не нуждается ни в каких постановлениях и у которого наверняка в кармане есть все, что нужно для подслушивания. Кстати, интересно, зачем Джонсону понадобилось, чтобы Чи с ним связался? Как бы то ни было, звонок агенту не входил в планы Чи.
  Мисс Полинг заметно приуныла и начала нервно покусывать нижнюю губу.
  – А если попробовать приложить ухо к стене? – спросил Чи. – Где тут принято размещать телефоны? Вам слышно, когда разговаривают в соседнем номере?
  Мисс Полинг подумала.
  – Сомневаюсь, – ответила она. – Боюсь, я не услышу, даже если Гейнс станет говорить очень громко.
  Чи посмотрел на часы. Пятнадцать часов тридцать три минуты. Примерно через двадцать семь минут Железные Пальцы позвонит Гейнсу, чтобы договориться об обмене двух алюминиевых чемоданов с кокаином на… на что? Скорее всего, на кучу денег. Но для этого Мушкет должен назвать время и место. Эх, как бы сейчас пригодились зажимы и наушники, или что там у них требуется для подслушивания!
  – А если сказать дежурному на коммутаторе, что Гейнс в это время будет в вашем номере, и попросить, чтобы он перевел вызов на ваш телефон?
  – Ничего не выйдет, – сказала мисс Полинг.
  Чи и сам это понял, не дожидаясь ее ответа.
  – Если бы я смог изобразить голос Гейнса…
  Мисс Полинг покачала головой:
  – Нет, не сможете.
  – Пожалуй, что так. – Чи задумался.
  – Что же вы молчите? Нашли способ?
  – Нет, – ответил Чи. – Я подумал было: может, попытаться вскрыть панель коммутатора и поколдовать с проводами? – И пожал плечами, сам же отвергая этот вариант.
  – Бесполезно, – сказала мисс Полинг. – Если не ошибаюсь, здесь коммутатор корпорации «Джи-Ти-И». Нужны инструменты.
  Чи удивленно посмотрел на нее:
  – Коммутатор «Джи-Ти-И»?
  – Кажется, да. Он похож на тот, который был у нас в школе.
  – Вы разбираетесь в коммутаторах?
  – Я работала телефонисткой в одной фирме. Около года. Я там и делопроизводство вела, и другими вещами занималась.
  – Вы смогли бы справиться со здешним коммутатором?
  – С этим кто угодно справится. Так же как и с работой телефонистки. Если, конечно, хватает ума одеваться получше, – рассмеялась она. – Никакого особого умения не нужно, три минуты инструктажа и…
  Она не договорила.
  – А телефонист может подслушать разговор?
  – Конечно, – мисс Полинг укоризненно взглянула на Чи. – Но кто же ему позволит…
  – Сколько времени у нас осталось? – спросил Чи. – Я как-нибудь отвлеку дежурного, а вы соедините того, кто позвонит, с Гейнсом.
  Уже потом Чи сообразил, что можно было придумать что-нибудь получше пожара. Что-нибудь не столь впечатляющее и рискованное, но и не менее эффективное. Однако сейчас у него оставалось не более двадцати минут, и в голову пришла только одна мысль: пожар.
  Чи протянул мисс Полинг десятидолларовую бумажку.
  – Заплатите за кофе, – сказал он, – и держитесь поблизости от коммутатора. Без двух или трех минут четыре я прибегу и как-нибудь отвлеку дежурного.
  Необходимый горючий материал Чи нашел в том самом месте, где и заприметил его ранее. В углу за музеем Культурного центра скопилась большая куча принесенного ветром перекати-поле. Чи оценивающее осмотрел ее – еще сыровата после ночного ливня, но ведь это перекати-поле, оно и влажное будет полыхать жарким красным пламенем. К тому же куча была даже несколько больше, чем Чи показалось вначале. Он беспокойно огляделся по сторонам. Клубки перекати-поля набились в стыке между двумя бетонными стенами, образующими заднюю часть музея. Удобно – с улицы куча совершенно не видна. Хоть бы его никто не заметил… Воображение рисовало газетные заголовки: «ПОЛИЦЕЙСКИЙ НАВАХО АРЕСТОВАН ЗА ПОДЖОГ В РЕЗЕРВАЦИИ ХОПИ. ОФИЦЕР ПОЛИЦИИ ОБВИНЯЕТСЯ В ДИВЕРСИИ ПРОТИВ КУЛЬТУРНОГО ЦЕНТРА». Чи представил себе, как будет объясняться с капитаном Ларго. Нет, сейчас не время об этом думать! Он еще раз огляделся – никого не видно? – чиркнул спичкой и поднес ее к груде серых колючих клубков. Обычно перекати-поле вспыхивает мгновенно, но тут огонек, едва занявшись, замигал и стал гаснуть, опять вспыхнул, погас, снова разгорелся, но тут же потух. Чи зажег вторую спичку, поднес к клубкам посуше, нервно глянул на часы. Осталось меньше шести минут. Перекати-поле вспыхнуло, и пламя мгновенно пронизало рыхлую кучу, обдав Чи жаром и удушливым белым дымом. Он быстро отступил и принялся яростно раздувать пламя форменной шляпой. Если сейчас кто-нибудь увидит меня, подумал Чи, сидеть мне за решеткой до конца дней. Огонь уже трещал, вокруг распространялись волны жара. Держа шляпу в руке, Чи побежал в мотель.
  Ворвавшись в вестибюль, он ринулся к стойке. Дежурный – молодой парень – разговаривал с пожилой женщиной хопи.
  – Простите, что помешал, – сказал Чи, – но там что-то горит!
  Дежурный и женщина повернулись к нему, изобразив вежливый интерес.
  – Горит? – спросил дежурный.
  – Горит, – сказал Чи уже громче. – Над крышей клубится дым. Похоже, в здании пожар.
  – Пожар! – воскликнул дежурный, выбегая из-за стойки.
  Мисс Полинг стояла у входа в кафе, напряженно следя за происходящим.
  Когда они завернули за угол, пламя уже жадно пожирало кучу перекати-поля. Дежурный сразу оценил ситуацию.
  – Попробуйте как-нибудь отодвинуть костер от стены! – крикнул он Чи. – А я побегу за водой!
  Чи посмотрел на часы. Без трех минут четыре. Не слишком ли рано он устроил переполох? Он принялся затаптывать огонь, пинком отбросил в сторону еще не успевший заняться ворох. С ведрами подоспели дежурный и два его помощника. Перекати-поле полыхало вовсю, распространяя смолистый запах, как это свойственно пустынным растениям. Чи яростно сражался с пламенем, глотая едкий дым, кашляя и жмуря слезящиеся глаза. Наконец костер был потушен – Чи показалось, что прошло не больше минуты. Дежурный вылил остатки воды на последний дымящийся очажок огня. Один из помощников разглядывал дырки, прожженные искрами в его джинсах. Чи протер глаза.
  – Интересно, с чего бы эта куча загорелась, – произнес он. – Никогда бы не подумал, что она может так полыхать, тем более после дождя.
  – Чертово перекати-поле, – отозвался дежурный. – В самом деле, с чего бы это?
  Он посмотрел на Чи, и тому показалось, что в глазах дежурного мелькнуло подозрение.
  – Может, окурок? – сказал Чи, разгребая ногой золу. Пожар продлился дольше, чем ему показалось, – на часах было четыре минуты пятого.
  – Вся стена закоптилась, – заметил дежурный. – Придется снова красить.
  Он повернулся, чтобы идти в мотель.
  – Не мешало бы крышу проверить, – остановил его Чи. – Пламя поднималось выше парапета.
  Дежурный остановился и с сомнением оглядел плоскую крышу.
  – Дыма не видно, значит, все в порядке, – заключил он. – Крыша еще не просохла после дождя.
  – Был дым, я видел, – возразил Чи. – Представляете, что будет, если загорится битум? Как туда можно забраться?
  – Пожалуй, действительно лучше проверить, – согласился дежурный и быстро зашагал в другую сторону.
  Наверное, пошел за лестницей, подумал Чи, надеясь, что она не стоит за углом.
  Когда Чи вошел в мотель, навстречу ему из-за стойки бросилась бледная от волнения мисс Полинг. Он быстро повел ее к патрульной машине. Через дворик бежал дежурный с алюминиевой лестницей.
  – Звонили?
  Она молча кивнула, не успев еще прийти в себя.
  – Кто-нибудь вас видел?
  – Два постояльца. Они пришли, чтобы оплатить талоны на обед. Я предложила им просто оставить деньги на стойке. Я правильно сделала?
  – По-моему, да, – ответил Чи.
  Он открыл ей дверцу машины, сел за руль. Оба молчали, пока не выехали на шоссе. Вдруг мисс Полинг рассмеялась.
  – Нет, правда смешно, – сказала она. – С детства так не боялась.
  – Смешно, – сказал Чи. – Меня до сих пор колотит.
  Мисс Полинг снова засмеялась:
  – Я думаю, больше всего боишься не самого поступка, а возможного замешательства. Я все думала, что же я скажу, если этот парень вернется и увидит меня за стойкой возле коммутатора.
  – Вот именно, – отозвался Чи. – А я думал, что я скажу, если он выскочит из-за угла и закричит: «Эй ты, зачем поджигаешь наш Культурный центр?»
  Мисс Полинг наконец успокоилась.
  – Но разговор все же состоялся.
  – Похоже, он был недолгим, – заметил Чи.
  – И слава Богу! – сказала она с жаром.
  – Что же вы услышали?
  – Звонил мужчина, попросил соединить с Гейнсом. Гейнс сразу взял трубку, и тот спросил его, хочет ли он получить обратно чемоданы, и…
  – Он сказал чемоданы?
  – Ну да, – кивнула мисс Полинг. – Гейнс ответил, что хочет, а тот заявил, что это можно устроить. Потом сказал, это будет стоить пятьсот тысяч долларов, десятками и двадцатками с номерами вразбивку, и чтобы деньги были в двух портфелях, и чтобы их доставил сам шеф. Когда Гейнс ответил, что могут возникнуть проблемы, тот заявил – либо приедет сам шеф, либо сделка не состоится, и Гейнс сказал, что ему нужно время все подготовить – не меньше двадцати четырех часов. Тот сказал, что дает больше времени, обмен состоится через два дня, в девять вечера.
  – Значит, вечером в пятницу, – произнес Чи.
  – Вечером в пятницу, – подтвердила мисс Полинг. – Потом тот человек еще раз сказал, чтобы все было готово к девяти вечера в пятницу, и повесил трубку.
  – Это все?
  – О, вот еще что. Тот человек предупредил, что повторно свяжется с Гейнсом и назовет место встречи. На этих словах он и повесил трубку.
  – Значит, место он не называл?
  – Нет.
  – Он сказал еще что-нибудь?
  – По-моему, я ничего не забыла.
  – Он объяснил, почему деньги должен привезти шеф?
  – Сказал, что больше никому не доверяет. Если шеф приедет сам, значит, никаких фокусов не будет.
  – Какие-нибудь имена они называли?
  – О да, – ответила мисс Полинг. – Тот человек обращался к Гейнсу по фамилии, а Гейнс один раз произнес что-то вроде Пэлензер. Он сказал: «Не понимаю, Пэлензер, зачем ты пошел на это. Мог бы и сам заработать почти столько же». Это после того, как тот человек – Пэлензер – заявил, что требует пятьсот тысяч.
  – И что тот ответил?
  – Рассмеялся. Во всяком случае, это было похоже на смех. Голос все время звучал глухо, словно он что-то держал во рту.
  – Или рот был чем-то прикрыт. – Чи помолчал. – Вы не ослышались – в девять вечера?
  Мисс Полинг кивнула:
  – Он сказал: «Ровно в девять вечера».
  Чи съехал на обочину, развернулся и покатил обратно к мотелю. От него пахло дымом.
  – Ну что ж, – произнесла мисс Полинг. – Теперь мы знаем, у кого товар и когда состоится обмен.
  – Но мы не знаем где, – заметил Чи.
  Почему приглушенный голос, спросил он себя. Потому что звонил, должно быть, старина Железные Пальцы; он хотел, чтобы Гейнс принял его за Пэлензера. Несмотря на то, что Джозеф Мушкет много лет прожил с белыми, вряд ли он утратил характерное для навахо произношение, легко узнаваемое по придыханию.
  – Как нам теперь выяснить место встречи? – спросила мисс Полинг.
  – Тут надо поразмыслить, – ответил Чи.
  24
  Размышления пока что никуда не вели. Ложась в тот вечер спать, Чи продолжал ломать голову. Встав поутру и направившись на работу, он по-прежнему пребывал в раздумьях. И в конце концов пришел к заключению, что направление его мыслей абсолютно неверно.
  Корзинка для входящих бумаг на рабочем столе Чи не особенно пополнилась за последние дни – там лежала лишь записка, что его разыскивает Джонсон из Управления, да еще копия протокола, засвидетельствовавшего опознание украденного в Горелой Воде ожерелья. Протокол в точности повторял то, что Чи уже слышал от Дэши, но подробностей там было больше.
  Особа по имени Эдна Неззи, двадцати трех лет, незамужняя, из лагеря Седовласой Неззи, расположенного к северу от Тек-Нос-Пос, сдала ожерелье в заклад в Мексиканской Воде. Украшение опознали по описанию, оставленному полицией на почте. Впоследствии означенная Неззи сообщила проводившему расследование офицеру Эдди Неунывай, что получила ожерелье от субъекта мужского пола, с которым познакомилась два дня назад на танцах скво неподалеку от Мексиканской Воды. Она идентифицировала субъекта как мужчину племени навахо в возрасте около тридцати лет, который назвал себя Джозефом Мушкетом. Они отправились к белому пикапу, на котором приехал Мушкет, и там осуществили половой акт. Мушкет подарил особе ожерелье, и они вернулись на танцы. С того вечера она его больше не видела.
  Чи хмуро уставился в протокол. Здесь что-то не так. Не отрывая глаз от документа, он придвинул телефон и попросил дежурного соединить его с факторией в Тек-Нос-Пос. Фактория ответила лишь после пятого звонка.
  Чи представился и сказал:
  – Мне нужна кое-какая информация. К какому клану принадлежит Седовласая Неззи?
  – Неззи? – переспросили его. – Ее породил клан Стоящей Скалы, а принял клан Горькой Воды.
  – Вы уверены в этом?
  – С вами говорит один из зятьев этой почтенной леди, – сказал мужчина на том конце провода. – Я породнился с семейством Неззи. Мой отец порожден кланом Вод, Бегущих Вместе, а принят кланом Многих Шестов.
  – Спасибо, – сказал Чи и положил трубку.
  Он вспомнил, что миссис Мушкет рассказывала о себе. Ее породил клан Стоящей Скалы, а принял клан Глины. Стало быть, человек, который на танцах скво в Мексиканской Воде назвался Джозефом Мушкетом, никак не мог быть им. Ибо для мужчины навахо танцевать с женщиной навахо, принадлежащей по матери к тому же клану, что и он, – нарушение строжайшего табу. А последовавшее половое сношение с такой женщиной было бы самым гнусным актом кровосмешения, неизбежно влекущим болезнь или безумие, а возможно, и смерть. Если это был Мушкет, значит, он обманул девушку, скрыв от нее свое происхождение. Иначе она ни за что не пошла бы танцевать с ним и уж тем более не последовала бы за ним в машину, даже не стала бы разговаривать с ним, разве что ограничилась несколькими формальными фразами. Да и ни один мужчина навахо не решится на такой ужасный обман.
  Если только он не колдун, сказал себе Чи.
  Оставив Ларго записку, чтобы тот знал, где его искать, Чи поехал в Камерон. По пути ему вспомнилось, что миссис Мушкет рассказывала о приезде домой Железных Пальцев – он не успокоился, пока не прошел традиционный ритуал очищения, и все говорил о желании воссоединиться с Народом и стать пастухом. Такое поведение никак не вязалось с кровосмешением, поступком, который – об этом знал всякий настоящий навахо – угрожал здоровью всего клана. Остаются только два варианта, решил Чи. Либо кто-то на танцах скво выдал себя за Джозефа Мушкета, либо Железные Пальцы – сумасшедший. То есть, другими словами, колдун.
  В Камероне он купил на лесоскладе мешок цемента, и скобяной лавке бочонок, в аптеке пластмассовую воронку и отправился в долгий путь по пустынному шоссе в резервацию хопи, по-прежнему продолжая размышлять. Доехав до ветряка, он положил возле скважины цемент и воронку и накрыл их бочонком на случай, если появившиеся на западе облака снова прольются дождем.
  Затем Чи спустился по ущелью Вепо к фактории Горелой Воды и поставил машину под тополем рядом с ржавым, помятым джипом Веста. За все это время ему в голову пришла только одна светлая идея – устроить засаду около тайника с чемоданами и схватить Мушкета, когда тот явится за ними. Идея была не очень хороша. Вряд ли Мушкет сам придет за чемоданами. Скорее, он получит деньги и скажет покупателям, где находится товар. Чи не интересовали покупатели. Ему прямо, официально и категорически приказали не вмешиваться в это дело. А вот Железными Пальцами он, напротив, обязан был интересоваться. Чи поручили разобраться с кражей в фактории Горелой Воды. Кроме того, ему поручили разобраться с колдовством на Черной месе. Железные Пальцы – ответ на первую загадку. Возможно, он подскажет ответ и на вторую.
  Чи не спешил выходить из машины. Глядя на клубящиеся на западе облака, он еще раз все обдумал и пришел к тому же выводу. Мушкет явится туда, куда по его указанию привезут деньги. Вряд ли он сам отправится за чемоданами к разбившемуся самолету – решит, что это слишком опасно. Железные Пальцы не стал заранее назначать Гейнсу место встречи – сделав так, он подарил бы покупателям возможность устроить ловушку. Чи никак не мог придумать, как же ему узнать, где состоится обмен. Может быть, самому откопать чемоданы, перепрятать их и оставить записку, чтобы вынудить Мушкета обратиться к нему? Однако, скорее всего, записку найдут покупатели и сами явятся к Чи. Такой оборот дела ему совсем не нравился, хотя мысль о подобных неприятностях не покидала его с тех самых пор, когда Джонсон предупредил Чи, что за ним могут начать охоту торговцы наркотиками. Прогноз Джонсона не сбылся, но, может быть, еще просто не пришло время. Люди, на которых работает Гейнс, вполне могли сообразить, что у Пэлензера был помощник из местных жителей. Но как узнать, известно ли им что-нибудь о Мушкете?
  Достав из кармана записную книжку, Чи перечитал заметки, которые сделал, ожидая Ковбоя Дэши. «Где Дж. Мушкет?» Он уставился на этот вопрос, немного подумал и перешел к следующему. «Цель ограбления?» Наконец, «Кто неизвестный?». Чи перебрал в памяти даты. Неизвестный был убит десятого июля. Вест-младший умер шестого июля. Мушкет ушел из фактории двумя неделями позже и пропал. Судя по всему, он пропал после того, как ночью вынес из фактории находившиеся там в закладе драгоценности. Несколько недель спустя он неосторожно подарил девушке краденое ожерелье. Или это сделал кто-то другой, назвавшись Мушкетом?
  Чи выбрался из машины и вошел в факторию. Если Вест не занят, надо бы еще раз потолковать с ним об этой краже.
  Вест укладывал в коробку всякую всячину, которую накупила в фактории женщина навахо средних лет. Среди покупок был моток легкой и прочной веревки, какой навахо привязывают коней и овец и закрепляют всякую поклажу на грузовичках-пикапах. Да мало ли для чего может пригодиться такая веревка. Вест оставил моток напоследок. Он положил его в коробку сверху, потом что-то сказал женщине и снова взял веревку. Размашистыми движениями Вест отмерил пять-шесть метров и собрал веревку в кольца в правой руке, не переставая разговаривать с покупательницей. Стоя в дверях, Чи не слышал, что говорил Вест, но двое мужчин из числа покупателей, явно заинтересовавшись, подошли поближе. Вест вручил веревку женщине. Навахо, ухмыляясь, втроем осмотрели веревочные кольца. Знаменитый чародей Вест начинал выступление. Он снова взял веревку, сложил ее в несколько раз и сжал в могучем правом кулаке. Левой рукой Вест достал из кармана комбинезона нож, одним движением разрезал петли и показал зрителям восемь торчащих концов. Затем отложил нож, вытащил из другого кармана большой пестрый платок и накрыл им кулак. Все это время Вест что-то приговаривал – очевидно, рассказывал о целебных свойствах своего волшебного платка. Внезапно он убрал платок и одновременно разжал кулак. Веревка упала на пол целехонькая. Вест поднял ее, взмахнул, словно кнутом, растянул между руками и вручил женщине. Она изумленно осмотрела веревку. Мужчины одобрительно улыбались. Чи тоже улыбнулся. Ничего не скажешь – хороший фокус и проделан ловко. Он видел его раньше – на благотворительном иллюзионном представлении в университете Нью-Мексико. Тогда Чи целый день ломал голову над загадкой, пока не понял, что этот фокус можно проделать только одним-единственным способом. Вечером он пошел в библиотеку, отыскал книгу с описанием разных фокусов и убедился в правильности своей догадки. Суть трюка заключалась в создании иллюзии – для этого и нужны были кольца, – будто всю веревку разрезают на куски, тогда как на самом деле только с одного конца отрезались короткие кусочки, которые и исчезали в кармане вместе с платком.
  Стоя в дверях, Чи вспомнил фокус с тройкой бубен, также построенный на иллюзии: человека сбивали с толку, внушая мысль, будто сама карта имеет принципиальное значение. Вест был мастер морочить голову людям. Настоящий иллюзионист.
  Лицо Чи безотчетно расслабилось. Улыбка погасла, сменившись выражением глубочайшей сосредоточенности. Но вот губы вновь стали растягиваться, улыбка ширилась, и Чи громко, ликующе захохотал – настолько громко, что это привлекло всеобщее внимание. Вест удивленно посмотрел на него. Покупатели вытаращили глаза.
  – Ты ко мне? – спросил Вест.
  – Потом забегу, – отмахнулся Чи и выскочил во двор.
  Когда Чи забрался в кабину пикапа, улыбки на лице уже не было. Мысли стали четкими. Записная книжка лежала на сиденье. Чи открыл ее на нужной странице.
  Рядом со словами «Цель ограбления?» он написал: «А было ли ограбление?» Потом задумался над другими вопросами. Рядом с фразой «Кто убил неизвестного – Мушкет?» написал: «Неизвестный – Железные Пальцы?», после чего закрыл записную книжку, завел мотор и выехал со стоянки фактории. Он поговорит с Вестом позднее. Сначала надо все как следует обдумать. Возможно ли, чтобы маг и кудесник Вест использовал Чи, дабы создать очередную иллюзию? Чи требовалось время, чтобы ответить на этот вопрос. Пока же, катя по ухабистой дороге вдоль ущелья Вено в сторону рдеющего заката и громоздящихся на западе облаков с их лживыми обещаниями дождя, он не сомневался, что получит ответ, как только все хорошенько обдумает. И ответом будет «да». Да – потому что все эти недели загадка Железных Пальцев оставалась нерешенной по одной-единственной причине – по причине глупости Джима Чи.
  25
  На самом деле решительного «да» в ответе не получалось. Получалось – «вероятно».
  С заходом солнца облака потеряли вкус к дальнейшему существованию, а с наступлением прохладных сумерек и вовсе утратили волю к жизни. Чи ехал медленно, высунув локоть в открытое окно и наслаждаясь свежим ветром. В далекой туче на западе все еще сверкали белые и желтые молнии, темное небо на севере тоже время от времени озаряли яркие зигзаги. Но облака умирали. Над головой мерцали звезды. Похоже, что на плато Колорадо и в Разноцветной пустыне засуха продержится еще и завтра. Но об этом Чи думал между прочим – голова была занята другим: он подводил итог своим размышлениям.
  Человек, с которым Чи столкнулся в фактории, когда тот выходил из конторы Веста; человек, которого Вест, по его собственным словам, уволил; человек, которого Вест называл Джозефом Мушкетом, – возможно, тот человек вовсе и не был Джозефом Мушкетом. Даже скорее всего не был, подумал Чи. Вест попросту использовал только что заступившего на службу полицейского Джима Чи, ни разу не видевшего Мушкета, чтобы в рапорте появилась запись: Мушкет жив-здоров и уволен Вестом на другой день после того, как на Черной месе подобрали труп неизвестного мужчины. Надо признаться, что Вест сделал это очень ловко. Он предложил Чи зайти в факторию в тот самый момент, когда там находился некий подходящий по всем признакам навахо, и обратил внимание Чи на этого человека, когда тот уже скрылся из глаз. Мнимый Мушкет – очевидно, какой-то случайный посетитель, не из здешних жителей, и Чи вряд ли встретит его в Горелой Воде еще раз.
  Таков был первый вывод. Второй вывод был связан еще с одной иллюзией. Скорее всего, Вест затеял всю эту мистификацию с лже-Мушкетом и заявил затем о мнимом ограблении только потому, что настоящий Джозеф Мушкет был уже мертв. Его убили – но кто? Вероятно, сам Вест. Почему? Поиски ответа Чи оставил на потом. Какая-то причина обязательно найдется – просто так не убивают. Чи сосредоточил внимание на белой разделительной полосе, освещенной его фарами, и одновременно пытался воссоздать в памяти истинную картину происшедшего.
  Прохладный ветерок принес запах влажного шалфея, креозотового куста и озона. Впервые за несколько дней Чи ощутил спокойствие – он вновь был в ладу с самим собой. К нему вернулось хозро. Голова была ясная, рассуждения выстраивались четко и логично. На руках у Веста оказался труп Мушкета. Вест ли его убил, или это сделал кто-то еще, или умер сам, но Вест пока не хотел, чтобы о смерти Железных Пальцев стало известно – возможно, из-за предстоящей доставки наркотиков. Интересно, кто ему об этом рассказал? Наверное, сын, а может, и сам Мушкет. Вест решил перехватить товар. Но если бы поставщики узнали, что их человек в Горелой Воде мертв, они могли изменить место посадки самолета или вообще отказаться от сделки. Стало быть, никто не должен был знать о смерти Мушкета, а его тело следовало спрятать.
  Чи подумал, что Вест – умный человек. Хозяин фактории понимал, что имеет дело с очень опасными людьми, – они сделают все, чтобы разыскать вора. Значит, рассуждал Вест, их надо пустить по ложному следу. Пусть они охотятся за Железными Пальцами. Но тогда следует полностью исключить риск того, что по телу или по скелету опознают покойника. Ведь достаточно даже кусочка челюсти, чтобы установить личность человека, хоть раз сидевшего в тюрьме, – в его деле есть и отпечатки пальцев, и зубная карта, и все такое прочее. А потому Вест положил труп возле тропы, по которой Посланец с сопровождающими пойдет за лапником для предстоящего обряда. Он сделал все, чтобы подозрение в убийстве пало на колдуна, – срезал кожу с рук, ступней, возможно, и с пениса. В любом случае труп нельзя будет дактилоскопировать. Вест просчитался только в том, что хопи не стали сообщать о своей находке до окончания танцев качины Ниман, но это уже не играло никакой роли. Затем – Чи ухмыльнулся: до чего же хитер! – Вест позаботился, чтобы полиция знала: Мушкет жив-здоров и работал в Горелой Воде после того, как обнаружили труп. Ведь это исключало возможность проверки зубной карты. Впрочем, он все равно что-нибудь придумал бы, даже если бы хопи сразу сообщили о своей находке.
  Обо всем этом размышлял Чи, пока машина взбиралась по дороге, ведущей вдоль склона ущелья Моэнкопи, пока ехал мимо селения хопи и сворачивал на дорогу к Тьюба-Сити. По пути к городу он пришел к еще одному выводу. Вест спрятал тело Пэлензера по той же причине, по какой превратил Мушкета в невидимку. Одновременное исчезновение Пэлензера и Мушкета – достаточное основание, чтобы ярость владельцев кокаина обратилась именно против них.
  В пустыне лужи живут недолго – на дороге, ведущей к вагончику Чи, их уже не было. Но выбоины оставались влажными, и под колесами они стали бы еще глубже, поэтому Чи остановил машину в полусотне метров от вагончика, вылез из кабины и направился пешком к своей обители. С севера иногда еще доносились глухие раскаты грома, но на небе ярко сверкали звезды. Шагая по кустикам злаков, он размышлял, что ему делать дальше, – у него ведь нет никаких доказательств. Вес, что он сможет предъявить капитану Ларго, – это одни догадки. Хотя почему только догадки? Теперь можно опознать те останки, разве что Мушкет никогда не обращался к зубным врачам. Да нет, надо думать, обращался. Чи с наслаждением вдыхал свежий ночной воздух. Внезапно он почувствовал аромат кофе.
  Чи замер на месте. Кофе! Откуда? Он уставился на вагончик. Тихо, и свет не горит. Но пряный аромат мог доноситься только оттуда. Чи специально поставил прицеп под одиноким тополем – подальше от людей. Здесь он мог оставаться наедине с самим собой. До ближайшего кофейника, не считая его собственного, было не меньше полукилометра. Значит, кто-то ждет Чи в темном вагончике. Ожидание, видимо, затянулось, и те, кто сидит в засаде, вскипятили кофе, не зажигая свет. Чи быстро зашагал обратно к машине. И тотчас со стороны вагончика донесся лязгающий звук. Значит, они следили за ним и видели, как он подъехал и вышел из машины. Видели, как он повернул назад. Чи перешел на бег. Одной рукой он распахнул дверцу пикапа, в другой сжимал ключ от машины. Он услышал, как дверь вагончика распахнулась, послышался топот бегущих людей. Чи включил зажигание. Неостывший мотор мгновенно ожил. Он дал задний ход, включил свет.
  Фары осветили двух мужчин. В одном Чи узнал младшего из двух посетителей кафе Центра хопи, которые следили за ним. Второго Чи видел вместе с Джонсоном, когда они искали чемоданы возле разбившегося самолета. Мужчина помоложе сжимал в руке пистолет. Чи погасил фары, погнал пикап задним ходом по тропе и не включал свет, пока не выехал снова на асфальт.
  26
  Чи провел остаток ночи на песке возле своего пикапа, который он загнал в глухой овраг, ответвляющийся от ущелья Моэнкопи. По пути туда он дважды останавливался, проверяя, нет ли за ним погони. Никого – и все же ему было не по себе. Он разгреб песок, сделав выемку точно по своей фигуре, расстелил одеяло и лег, устремив взгляд в звездное небо. От облаков, которые весь день попусту обещали дождь, ничего не осталось, и лишь откуда-то от границы Юты изредка доносился глухой рокот.
  Почему эти двое ждали его в вагончике? Ведь не в гости же они пришли. Может, он обознался, приняв одного из них за человека, который был с Джонсоном в ущелье Вепо? Логичнее предположить, что они из организации, торгующей наркотиками. Недаром Джонсон предупреждал, что владельцы товара станут его разыскивать. Но почему именно теперь, когда им стало известно, что товар вот-вот к ним вернется? Или они считают, что он один из тех, кто перехватил груз? Что он заодно с Мушкетом и Пэлензером? Если же в засаде действительно сидел человек Джонсона, картина получается совсем иная. Для чего Управлению по борьбе с наркотиками понадобился Чи? И почему агенты Управления подстерегали Чи в темноте, вместо того чтобы вызвать в контору Ларго и побеседовать там? Может, как и в прошлый раз, их намерения были не столь чисты? Или все это из-за того, что он так и не позвонил Джонсону? Размышления опять зашли в тупик, и Чи переключился на телефонный разговор между Гейнсом и неизвестным. Завтра вечером пятьсот тысяч долларов наличными обменяют на два чемодана с кокаином. Но где? Он успел узнать немного нового. Человек, звонивший Гейнсу, вполне мог быть Вестом, а Мушкета, возможно, давно нет в живых. Ну и что толку от этих догадок? Однако, идя мысленно по кругу, как учил его дядя, с востока на юг, потом на запад, на север и снова на восток, Чи понял, что толк все-таки есть. Во всем, что происходит, есть какой-то смысл. Ничто не делается без причины. С какой стати откладывать обмен? Чем завтрашний вечер отличается от сегодняшнего? Видимо, для Веста есть разница? Или это как-то связано с календарем хопи, и Вест знает, почему обмен лучше произвести завтра вечером. Он был женат на хопи. Следуя традициям хопи, он подчинился правилам матриархата – переехал в селение жены, поселился в ее доме. По словам Дэши, это произошло три или четыре года назад. Достаточно времени, чтобы ознакомиться с религиозным календарем хопи.
  Чи лег поудобнее. Нервное напряжение и страх погони понемногу уходили. Он расслабился, его клонило в сон. Завтра он позвонит Дэши и узнает, что будет происходить вечером в мире хопи. В мире, населенном качинами и людьми, которые надевают священные маски, чтобы выдавать себя за этих духов.
  Засыпая, Чи думал о качинах, и во сне они пришли к нему. Он проснулся от боли в закоченевших суставах. Стряхнул песок с одеяла, сложил его и сунул за сиденье пикапа. Двое, что подстерегали его в вагончике, скорее всего, давно уехали из Тьюба-Сити, но Чи предпочел не рисковать и поехал на юг, в Камерон. На рассвете он остановился у придорожного кафе, заказал сосиски и блинчики и позвонил из автомата Дэши.
  – Который час? – спросил Дэши.
  – Поздний, – ответил Чи. – Мне нужно у тебя кое-что узнать. Что происходит у хопи сегодня вечером?
  – Господи! – воскликнул Дэши. – Начало седьмого! Я только что лег. У меня всю неделю ночные дежурства.
  – Извини, – сказал Чи. – И все-таки расскажи мне про сегодняшний вечер.
  – Сегодня? – переспросил Дэши. – Сегодня ничего не происходит. Чу'тива – Танец Змей – состоится в Валпи послезавтра. А сегодня вечером – ничего.
  – Нигде? – спросил Чи. – Ни в Валпи, ни в Хотевийе, ни в Бакоби?
  В его голосе слышалось разочарование.
  – Да ничего особенного, – ответил Дэши. – В кивах будут готовиться к Танцу Змей. Это секретные приготовления.
  – А в том селении, где жил Вест? В селении его жены? Я забыл название.
  – Ситьятки, – сказал Дэши.
  – Там что-нибудь намечается?
  Дэши молчал.
  – Ковбой! Ты меня слышишь?
  – Слышу, – сказал Ковбой.
  – В Ситьятки сегодня будет что-то?
  – Ничего особенного.
  – А все-таки?
  – Туристов на это не пускают, – сказал Дэши.
  – На что именно?
  – Мы называем это Астотокайя – Омовение Волос. Это секретный ритуал. Нечто вроде церемонии приема в религиозные общества селения.
  Не похоже, чтобы Вест мог этим как-то воспользоваться, подумал Чи.
  – Там будет много народу? Мне кажется, это то, что мы ищем.
  Дэши рассмеялся:
  – Наоборот, вокруг Ситьятки перекроют все дороги. Никто не сможет явиться без спросу. Жителям селения нельзя выходить из домов и даже выглядывать из окон не положено. Те, чьи окна обращены в сторону кив, на время ритуала уходят из жилищ. Вся жизнь замирает, исключение делается для тех, кто вершит обряд в кивах, и для юношей, которые проходят посвящение. Только на рассвете следующего дня юноши смогут выйти наружу.
  – Расскажи поподробнее, – попросил Чи.
  Разочарования и след простыл. Он чувствовал, что находится на верном пути. Теперь, кажется, он понял, где Вест назначит встречу.
  – Это секрет, – неохотно ответил Ковбой. – Есть вещи, о которых нам не положено никому говорить.
  – Понимаешь, это очень важно, – настаивал Чи. – Вчера произошла одна странная вещь. Я был в Культурном центре, в это время дежурного куда-то отозвали, а телефон зазвонил, тогда мисс Полинг подошла к коммутатору и…
  – Мне рассказали про пожар, – перебил его Дэши. – Твоих рук дело?
  – С какой стати мне устраивать пожар? Так вот, мисс Полинг услышала, как кто-то сообщил Гейнсу, что владельцы кокаина готовы выкупить товар за пятьсот тысяч долларов. Сказал, чтобы деньги привезли в двух портфелях в пятницу, в девять вечера, и добавил, что еще свяжется с Гейнсом, чтобы назначить место встречи.
  – Как ты узнал, когда надо поджигать? – спросил Дэши. – Как узнал, когда Гейнсу будут звонить? Сукин ты сын, ты едва не спалил Культурный центр.
  – Спрашивается – зачем понадобилось откладывать встречу до девяти вечера в пятницу? Я думаю, затем, чтобы совершить обмен в таком месте, где, по мнению покупателей, будет полным-полно зевак. Но, как выясняется, это секретный ритуал…
  – Значит, Ситьятки, – произнес Ковбой.
  – Вот именно. В этом случае концы с концами сходятся.
  Последовала долгая пауза. Ковбой явно задумался.
  – Сходятся, да не очень, – сказал он наконец. – Зачем такие сложности, когда надо всего лишь получить деньги за кокаин?
  – Соображения безопасности, – сказал Чи. – Им нужно такое место, чтобы покупатели не пристрелили тех, кто придет с кокаином. Большой соблазн – и деньги сохранить, и товар получить.
  – Не думаю, что там безопаснее, чем в любом другом месте, – возразил Дэши.
  Возможно, ты и прав, подумал Чи. Но зачем тогда ждать до пятницы?
  – Ладно, – сказал он. – По-моему, обмен состоится в Ситьятки, и, если ты расскажешь, что и как там будет происходить, может, я пойму, почему они выбрали это место.
  Ковбой стал рассказывать. Он говорил крайне неохотно, то и дело останавливаясь, так что, когда Чи все-таки вытянул из него информацию, блинчики и сосиски уже успели остыть, но, в сущности, Дэши мало что добавил к сказанному ранее. Суть сводилась к тому, что с наступлением темноты и до рассвета селение будет закрыто. Жители должны оставаться дома и не пытаться подсматривать за духами, которые посетят кивы ночью, а настоятели кив будут время от времени обходить улицы дозором – скорее, как понял Чи, церемонии ради, а не по необходимости.
  Чи ел не торопясь, выжидая подходящий момент, чтобы позвонить в контору капитану Ларго. Капитан всегда чуть-чуть опаздывал на работу, и Чи хотел, чтобы к моменту прихода Ларго телефон уже трезвонил вовсю. В общении со старшими по службе иногда полезно иметь психологическое преимущество, а сейчас Чи ощущал, что оно ему особенно необходимо.
  – Капитан еще не пришел, – сообщила телефонистка.
  – Ты уверена? – спросил Чи. – Обычно он появляется в пять минут девятого.
  – Минутку, – поправилась девушка, – он сейчас как раз въезжает на стоянку.
  Именно на это Чи и рассчитывал.
  – Ларго слушает, – сказал капитан.
  – Говорит Чи. Мне нужно кое-что доложить.
  – По телефону?
  – Вчера вечером, когда я возвращался к себе, в вагончике меня подстерегали двое. Без света. С пушкой в руках. Во всяком случае, один точно был с пушкой.
  – Вчера вечером? – переспросил Ларго.
  – Около десяти.
  – И ты звонишь, чтобы доложить мне об этом?
  – Думаю, один из них агент Управления. По крайней мере, я вроде видел его раньше с Джонсоном. Если это так, то и второй наверняка оттуда. Словом, мне было неясно, что делать дальше, и я предпочел сбежать.
  – Они не пытались задержать тебя?
  – Нет. Я сообразил, что они сидят в вагончике, и бросился к пикапу. Они услышали мои шаги и бросились за мной. Один держал в руке пистолет, но до стрельбы дело не дошло.
  – Как ты узнал, что в вагончике кто-то есть?
  – Я почувствовал запах кофе, – ответил Чи.
  Ларго не стал выяснять подробности.
  – Сволочи, – произнес он.
  – И еще, – продолжал Чи, – мисс Полинг рассказала мне, что подслушала разговор какого-то типа с Гейнсом. Он сказал, что Гейнс может получить кокаин за пятьсот тысяч долларов и деньги нужно привезти в пятницу в девять вечера.
  – Куда?
  – Он не сказал. Это дело вне нашей компетенции, поэтому я не задавал лишних вопросов. Я сообщил Ковбою Дэши. Наверное, люди шерифа побеседуют с ней.
  – Мне докладывали, что там был небольшой пожар, – заметил Ларго. – Тебе что-нибудь известно об этом?
  – Это я обнаружил огонь – загорелась куча перекати-поля.
  – Ну вот что, – сказал капитан Ларго. – Я приму кое-какие меры, чтобы привести Управление в чувство. Мы не можем больше терпеть это. Но когда я буду разговаривать с людьми в нашем подразделении, я скажу, что тебе было строго-настрого приказано держаться подальше от того дела с наркотиками. Я скажу людям, что ты пулей вылетишь из полиции, если до меня дойдет хотя бы слух, что ты снова шустришь на федеральной территории. Я скажу нашим, что ты отлично понял это. Что ты усвоил – я сделаю именно так, как сказал. Без вопросов. Ты понял с предельной ясностью, что, если даже случайно приблизишься к этому делу, или войдешь в контакт с кем-либо, кто в это дело вовлечен, ты будешь немедленно отстранен от работы. Уволен. Выкинут из полиции. Навсегда.
  Ларго помолчал, давая Чи время переварить услышанное.
  – Итак, – продолжал он, – ты все понял, верно? Сейчас, как только положу трубку, я сяду писать служебную записку, где будет сказано, что Джим Чи в третий и последний раз официально предупрежден, что любое его вмешательство в это расследование повлечет за собой немедленное увольнение. В записке будет сказано, что Чи все понял и подчиняется инструкциям. Ну, дошло до тебя?
  – Дошло, – ответил Чи. – Только могу я попросить, чтобы там было записано, какие дела мне поручены? Напишите, что вы велели мне заняться ветряком, кражей в фактории Горелой Воды, поиском Джозефа Мушкета и опознанием неизвестного, чей труп найден на Черной месе. Вы можете все это написать?
  Наступила долгая пауза. Чи понял, что Ларго вовсе и не собирался писать служебную записку. Сейчас он размышляет, почему Чи обратился с такой просьбой.
  – Зачем? – спросил Ларго.
  – Ну, просто, чтобы все было сказано в одном документе.
  – Ладно, – сказал Ларго.
  – А еще, мне кажется, следует попросить ребят из судебно-медицинской экспертизы в Флагстаффе связаться с тюрьмой штата Нью-Мексико и узнать, нельзя ли получить рентгеновские снимки зубов Джозефа Мушкета, чтобы сравнить их со снимками зубов неизвестного.
  – Постой, – сказал Ларго, – ты же видел Мушкета после того, как нашли того покойника.
  – Я видел какого-то человека, – ответил Чи. – А Вест сказал, что это был Мушкет.
  Опять пауза.
  – Ага, – произнес Ларго. – Понятно.
  – Теперь насчет ветряка. Похоже, я выяснил, кто его ломал, но вряд ли нам удастся что-либо доказать.
  Он рассказал Ларго про источник и про святыню и сообщил, что старик Тэйлор Савкатева, когда с ним беседовали помощник шерифа Дэши и полицейский Чи, дал понять – хотя и не сказал об этом прямо, – что в ночь аварии находился недалеко от самолета.
  – Постой, – произнес Ларго. – Когда это вы беседовали с ним? Это же было после того, как я велел тебе не совать нос в дело с наркотиками.
  – Я занимался ветряком, – возразил Чи. – Так иногда бывает – ищешь одно, а находишь другое.
  – Да уж вижу, – мрачно сказал Ларго. – Придется тебе написать обо всем этом докладную.
  – Завтра годится?
  – Но не позже, – ответил Ларго. – А почему бы тебе не приехать и не написать сейчас?
  – Я сейчас далеко – в Камероне, – сообщил Чи. – К тому же я попытаюсь сегодня поймать того типа, который ограбил факторию Горелой Воды.
  27
  Первый шаг на пути к тому, что Чи назвал поимкой типа, ограбившего факторию, был чисто ритуальным действом. По сути дела, Чи вышел на охоту. С самого начала своей истории племя навахо было обществом охотников. Как и все охотничьи племена, они с величайшей осторожностью подходили к такому опасному, кровавому и ранящему душу делу, как убийство живых существ. И чтобы это убийство причиняло душе охотника как можно меньше вреда, был придуман особый обряд. Он возник в далеком холодном прошлом, когда Народ охотился в Арктике вместе с волками на лося и карибу. Первой ступенью обряда было очищение охотника.
  Рядом с вагончиком не оказалось подходящего места, где Чи мог бы возвести потовой дом, поэтому он поднялся на хребет за Тьюба-Сити, и там место нашлось. Чи возвел потовой дом в маленьком овраге, пристроив к скальной стене нечто вроде кабины из камней и веток можжевельника. Кругом валялось много хвороста – достаточно, чтобы заполнить доверху костровую яму, а воду Чи принес из пикапа в двух пластиковых канистрах. Ближе к полудню камни как следует накалились.
  Чи разделся до трусов и, стоя лицом к востоку, запел первую из четырех песен потового дома:
  
  Я пришел с Горы Серой Жилы,
  Я стою неподалеку,
  Я Говорящий Бог,
  Сын Женского Ветра. Я стою возле тебя
  С черным луком в правой руке.
  В левой руке – стрела с желтым оперением.
  Я Говорящий Бог, я стою, готовый…
  
  Потом Чи опустился на четвереньки и нырнул в жаркую темноту потового дома. Вылил на шипящие камни воду из первой канистры, закрыл вход тяжелым брезентом и во мраке, наполненном паром, спел еще три песни. О том, как Говорящий Бог и другие легендарные йеи поймали Черного Бога, принявшего облик ворона, и как Черный Бог сбросил черное оперение, и как в конце концов Черного Бога хитростью заставили отпустить на волю пойманных им животных.
  Совершив обряд, Чи задумался – что делать дальше? Вопросы, которые его занимали, были не из тех, что можно задать Фрэнку Сэму Накан: «Дядюшка, научи, как подготовиться к охоте, которая приведет тебя в селение хопи в Священную Ночь, когда из своих обиталищ выходят духи качииа? Как подготовиться к тому, чтобы поймать в ловушку другого человека?» Но если бы Чи все же спросил об этом Фрэнка Сэма Накаи, тот нашел бы ответ. Он зажег бы сигарету, выкурил ее, и ответ в конечном итоге обязательно нашелся бы.
  Спев ритуальные песни, Чи сидел в душном жарком потовом доме, и мысли его текли так, как это принято у навахо – с востока по кругу через север и снова на восток. Охотничий обряд назывался Стезя Выслеживания, и смысл его заключался в том, чтобы найти гармонию между охотником и добычей. Если предстояла охота на оленя, надлежало произнести древнее заклинание, благодаря которому человек заново обретал утраченную было способность чувствовать себя оленем. Заклинания для разных животных мало чем отличались друг от друга. Однако теперь Чи предстояла охота на человека – на американца, бывшего супруга женщины хопи, владельца лавки, обслуживающей навахо, фокусника и чародея – умного, хитрого, опасного. Чи обливался потом – крупные капли падали с подбородка, бровей и рук – и соображал, как изменить песню, чтобы она годилась для охоты на Веста. Наконец он запел:
  
  Я Говорящий Бог. Говорящий Бог,
  Я иду по его следам.
  Из-под восточного края неба иду по его следам.
  Иду к тому месту в ущелье Вепо, иду по его следам.
  Я, Говорящий Бог, преследую его.
  На Черную месу, в селения хопи
  Приведет меня преследование.
  Я Говорящий Бог. Его удача будет моей.
  Его мысли станут моими, когда пойду по его следам.
  
  Чи пел стих за стихом, приспосабливая древнюю песню к своей задаче. Песня взывала к Говорящему Богу, к Бегочиди, к Зовущему Богу, даже к самому Черному Богу; она взывала к Народу Хищников – Первому Волку, Первой Пуме, Первому Барсуку; в ней говорилось о Творце Дичи и о всех прочих Священных Людях из великого мифа навахо о том, как начиналась охота и как человек сам стал хищником. Чи пел стих за стихом, и цель у него была та же, что и у его пращуров, охотившихся вдоль кромки ледников: вернуться вспять по реке времени, все дальше уносящей человека от его звериных предков, и снова стать заодно с преследуемым животным, проникнуться его духом, мыслями, перенять его поведение и самое сущность.
  Продолжая петь, Чи просто заменял слова «дивный олень» на «человек Вест».
  
  В сумраке вечернем человек Вест окликает меня.
  Из темноты человек Вест выходит ко мне.
  У нас с ним общий разум – у человека Веста и у меня, Говорящего Бога.
  У нас с ним общий дух – у человека Веста и у меня, Говорящего Бога.
  Прямо к моей оперенной стреле идет человек Вест.
  Моей оперенной стреле подставляет свой бок человек Вест.
  Дабы мой черный лук благословил его своей красотой.
  Дабы моя оперенная стрела уподобила его Говорящему Богу.
  Дабы мы оба всегда в своих странствиях были овеяны Красотой.
  Дабы вокруг была только Красота.
  Дабы моя оперенная стрела завершила все в Красоте.
  
  Оставалось совершить еще одну церемонию и исполнить еще один стих. В далеком прошлом полагалось благословлять также лук охотника. Теперь иногда, перед охотой на оленя, благословляли ружье. Чи расстегнул кобуру и вытащил пистолет, «ругер» тридцать восьмого калибра. Он не считал себя метким стрелком и на ежегодных зачетных стрельбах с трудом набирал нужные очки. Чи ни разу не стрелял по живым существам и даже не представлял себе, что, собственно, станет делать, если ему придется открыть огонь по человеку. В случае крайней необходимости, полагал Чи, или если его спровоцируют, он, наверное, станет стрелять, но абстрактно размышлять об этом он был не в состоянии.
  Чи посмотрел на пистолет, пытаясь вообразить, что он вдруг стреляет в Веста. Ничего не получалось. Он убрал пистолет в кобуру и вдруг понял, что сейчас нельзя исполнять заключительный стих потового ритуала – Благословенную Песнь из обряда Стезя Благословения. Джим Чи, мудрец и целитель клана Говорящих Медленно, пока не вправе исполнять такие песни. Сначала надо закончить охоту и вернуться в потовой дом, чтобы еще раз совершить ритуал очищения. До той поры Джим Чи – хищник, и песни Стези Выслеживания – это напутствия на охоту. Благословенная Песнь подождет. Она дарует человеку гармонию с красотой. Стезя Выслеживания приносит гармонию со смертью.
  28
  Джим Чи подстерегал Веста – или Железные Пальцы, или любого, кто придет за кокаином, – как кугуар подстерегает жертву около водопоя. С выбранной им позиции было хорошо видно место захоронения чемоданов, и отсюда он мог быстро добежать до преступника и арестовать его. Приехав в ущелье и осмотревшись, Чи убедился, что после Джонсона и его команды здесь никого не было: ни Веста на его джипе, ни кого-либо еще. Чи потыкал в песок монтировкой, ощутил, как она уперлась в алюминий. Приманка по-прежнему была на месте. Тогда Чи спрятался на склоне за кустами можжевельника и принялся ждать. Он не рассчитывал, что Вест приедет, но, если тот все же появится, Чи готов его встретить.
  Время давно перевалило за полдень, до девяти оставалось немногим более шести часов. Воздух был влажным – редкий случай для плато Колорадо. У границ штата Юта на севере и над взгорьем Могольон на западе клубились грозовые облака. Чи все еще не пришел в себя после потового дома, где он перегрелся и потерял много влаги. Он уже дважды пил воду – много воды, – чтобы возместить потерю жидкости, и теперь снова потел. Но голова работала особенно ясно, а глаза обрели особую зоркость. Дядюшка Накаи рассказывал ему о временах, когда все разумные существа еще плыли в одном потоке времени, и будущие звери и будущие люди могли разговаривать между собой и обмениваться телесными оболочками. Обряд, называемый Стезя Выслеживания, предназначался для того, чтобы Чи мог хотя бы частично восстановить утраченные способности. Сидя за кустами можжевельника, Чи размышлял, стал ли он думать и видеть – хоть в малой степени, – как волк или пума?
  Не найдя ответа на этот вопрос, Чи снова принялся перебирать в памяти все, что знал об этом деле, с самого начала. В основном он размышлял о Весте. О Весте-фокуснике, который, показав трюк с картами, заставил Чи задуматься о телепатии и забыть про элементарные математические приемы, позволяющие разделить колоду карт на группы единственно верным образом. О Весте-обманщике, который морочил голову навахо фокусом с веревкой, морочил голову Чи тройкой бубен и обезображенными руками Джозефа Мушкета. Всякий раз Вест прятал реальность за иллюзией. Вот и теперь – почему он запросил всего лишь пятьсот тысяч долларов за товар, который стоил, по мнению специалистов из Управления, не один миллион? Почему так мало? Чтобы ускорить сделку? Или он не хотел рисковать, опасаясь, что владельцы не захотят выкупать товар за слишком большую сумму? Может, все дело в том, что Вест нежадный? У него действительно была репутация нежадного человека, которую он подтверждал всем своим поведением. Не имел дорогостоящих привычек. Не пил. Не увлекался женщинами. В сравнении с другими факториями, Горелая Вода была отнюдь не самой доходной, и цены в лавке Веста, а также проценты, под которые он принимал вещи, говорили о чем угодно, только не о надувательстве. Больше того, ему не чужды были щедрость и благородство. От Ковбоя Чи слышал, что Вест дал одному пьянчужке двадцать долларов на автобус до Флагстаффа. Непохоже, чтобы этот человек ставил деньги превыше всего.
  Так что же он станет делать с пятьюстами тысячами долларов? На что – или на кого – их может потратить одинокий мужчина? Должна ведь быть у Веста какая-то причина, чтобы требовать выкуп, инсценировать кражу, совершить убийство. Причина белого человека.
  Чи окинул невидящим взглядом песчаное дно ущелья Вепо. Постепенно причина белого человека начала открываться ему. Чи еще раз обдумал то, что произошло, и то, что он узнал за последнее время, и все стало на свое место. Теперь он был уверен – Вест не придет за чемоданами.
  Чи покинул укрытие и направился в овраг, где оставил свою патрульную машину. Открыто, не пытаясь скрыть свое присутствие, он проехал вверх по ущелью к месту аварии. Остановился возле базальтовой скалы. Вышел из машины. Лопата осталась в пикапе, но она была и не нужна. Чи разгреб руками песок, вытащил оба чемодана и удивился их тяжести – килограммов двадцать восемь-тридцать каждый. Положил их в багажник, захлопнул его, сунул руку в окно машины и вытащил блокнот.
  Если он прав, то сейчас он сработал впустую. Если же ошибается, то сегодня – или очень скоро – сюда кто-то придет, чтобы откопать чемоданы и скрыться с ними. Тогда все вопросы останутся без ответов, и даже ключ к поиску ответов будет утерян. А Чи ненавидел вопросы, которые остаются без ответов.
  Крупными буквами он написал на листке:
  «ЧЕМОДАНЫ У МЕНЯ. ДЕРЖИСЬ В РАЙОНЕ ГОРЕЛОЙ ВОДЫ И ЗАПОМНИ КОЛИЧЕСТВО БУКВ В ЭТОЙ ЗАПИСКЕ».
  Он сосчитал буквы: семьдесят две.
  Порывшись в бардачке, Чи нащупал пузырек из-под аспирина, в котором обычно держал спички, вытряхнул их и засунул внутрь записку. Потом он стер с пузырька отпечатки пальцев и положил его в яму, где лежали чемоданы.
  29
  Селение Ситьятки, как и многие другие селения юго-западных пуэбло, расколото на две части, и причина этого – страсть людей к проточной воде. В давние времена селение оседлало восточный отрог Третьей месы, откуда, с высоты сто двадцать метров, бесстрашно взирало на песчаное дно ущелья Полакка. Историческая часть селения по-прежнему наверху, но в наши дни Бюро по делам индейцев поставило внизу, вдоль русла, коричневые каркасные бунгало казенного образца, снабдив их холодильниками и водонапорной системой с искусственным давлением, после чего примерно три четверти молодых обитателей Ситьятки, соблазнившись, спустились с горы. Перебежчики, по большей части, сохранили верность традициям селения, кланам Лисы, Койота и Огня, основавшим Ситьятки в четырнадцатом веке, и религиозным обществам, в которые их торжественно приняли, однако в самом селении они пребывали только душой, а поднимались сюда, когда того требовали ритуальные церемонии. Сегодня вечером их присутствия наверху не требовалось, скорее оно даже считалось нежелательным, и маленькие каменные дома, принадлежавшие им по праву, которое передавалось через чрево матери, и бабушки, и прабабушки, и других прародительниц на протяжении двух десятков поколений, пустовали. Ибо наступил вечер Омовения Волос, когда четыре религиозных братства Ситьятки – общества Вучим, Флейты, Одного Рога и Двух Рогов – принимали молодых людей в свои члены. Больше недели киву общества Вучим, что на восточной стороне главной площади, венчало «иа'чи» этого братства, и августовские ветры ерошили перья воробьиной пустельги – своего рода флаг, который извещал хопи, что священнослужители Вучим готовятся к обряду. Над кивамн трех других общин тоже были подняты их флаги. Те немногие семьи, которые все еще жили в восточной части селения, сегодня покинули свои дома, завесив одеялами окна и двери. С приходом темноты ни один непосвященный не должен видеть, как из мира духов выходят качины, чтобы посетить кивы и благословить своих новых братьев.
  Джим Чи знал это – или думал, что знает, – так как изучал этнографию Юго-Запада в университете Нью-Мексико, и это позволило ему выжать еще кое-что из Ковбоя Дэши, хотя тот был угрюм и отвечал крайне неохотно.
  Чи ни разу не бывал в Ситьятки, но Ковбой подробнейшим образом (и с занудством. Ковбою не свойственным) описал ему селение – начиная от расположения улиц и заканчивая перечислением всех перекрестков и съездов с единственной ведущей туда дороги. Сейчас Чи как раз подъехал к одному из таких съездов – проселку, зигзагами спускающемуся на дно ущелья Полакка. В этом ущелье он и решил оставить свою машину, но так, чтобы ее не было видно с главной дороги. Если Дэши рассказал все правильно, то вскоре после наступления темноты один из священнослужителей общины Одного Рога выйдет из своей кивы и «закроет» дорогу, насыпав поперек нее бороздку из кукурузной муки и цветочной пыльцы. Потом он полностью перекроет доступ к селению, проведя такие же священные линии на всех тропинках, ведущих к Ситьятки, и оставит свободной только «тропу духов», которой пользуются качины. Чи хотел войти в селение, когда совсем стемнеет, чтобы его не увидел Вест или еще кто-нибудь из знакомых, но до того, как Ситьятки закроют для посторонних.
  Поставив машину за кустами можжевельника на дне ущелья, Чи вышел, достал из бардачка фонарик, сунул его в карман джинсов и запер дверь. Ему предстояло идти до селения около полутора километров, и при этом взбираться по крутому склону на кромку месы, но до прихода темноты оставалось еще больше часа – времени хватало.
  Прошагав метров сто, он увидел джип Веста – тоже спрятанный, как и патрульная машина Чи, за кустами. Чи быстро осмотрел его, не нашел ничего интересного и прибавил шагу. Что-то подстегивало его. Почему Вест приехал так рано? Вероятно, по той же причине, что и Чи. Он сообщил партнеру по телефону место встречи и поспешил туда, чтобы его не опередили и не устроили ловушку. Поднявшись на месу, Чи решил держаться в стороне от дороги, но и не удаляться, чтобы ничего не упустить из виду. Вот проехал старый пикап – несколько быстрее, чем это диктовали осторожность или соображения комфорта – дорога была ухабистой. Хопи, подумал Чи. То ли спешат, потому что выполняют какие-то обязанности по церемонии, то ли торопятся добраться домой, прежде чем закроют селение. Затем по камням осторожно проплыл новенький синий «линкольн». Чи остановился и проводил его взглядом, чувствуя, как в груди нарастает возбуждение. Машина нездешняя. Возможно, какой-нибудь турист, но всегда гостеприимные хопи никого не извещали о предстоящем событии и не зазывали туристов. Скорее всего, синий «линкольн» спешил к месту, назначенному Вестом. Не иначе, сам шеф явился с выкупом за партию кокаина. Перед небольшой ложбиной машина сбавила ход и дальше двигалась со скоростью пешехода. Когда она достигла дна ложбины, задняя дверца распахнулась, наружу выскочил, пригибаясь, человек, осторожно закрыл дверцу и скрылся за кустами можжевельника. Слишком большое расстояние, слишком мало света, и слишком быстро все произошло, чтобы Чи успел понять, знает он этого человека или нет. Он лишь заметил, что тот был светловолос и одет в сине-серую рубашку. Шеф явно нарушил уговор – приехал не один, а с телохранителем, который, как и Чи, хотел незаметно пробраться в селение.
  Чи подождал – пусть отойдет подальше. А впрочем, какая разница, увидит он его или нет. Полицейскую форму Чи не надел, а в рубашке и джинсах он вполне сойдет для этого белого за возвращающегося домой хопи. Конечно, такая мысль Чи удовольствия не доставила. Для Чи навахо и хопи – вообще, навахо и человек любой другой расы – походили друг на друга не больше, чем яблоко на апельсин. Лишь после того, как Дядюшка Накаи заметил ему, что за три года учебы в университете Нью-Мексико он не научился отличать шведов от англичан и евреев от ливанцев, Чи пришлось согласиться, что для белых и впрямь «все индейцы на одно лицо», и к его представлениям об англо-американской культуре добавились новые штрихи.
  Чи зашагал дальше, не прячась за кустарник. Человек, выскользнувший из «линкольна», тоже шел в стороне от дороги, держась ближе к краю месы. Некоторое время Чи держал его в поле зрения, но потом, когда сгустились сумерки, потерял. Ничего, Ситьятки – небольшое селение, всего лишь полсотни домиков да две маленькие площади, на каждой по две кнвы. Обнаружить синий «линкольн» будет нетрудно.
  Он подошел к селению чуть раньше, чем предполагал. Солнце давно зашло, и облака, формировавшиеся в небе всю вторую половину дня, придавали угасающему свету хмурый, серый оттенок. Далеко на западе, над взгорьем Могольон и в районе Большого Каньона, чернели грозовые тучи. Остановившись у дощатого сарая, Чи посмотрел на часы и решил подождать, пока совсем стемнеет. Ветра не было, стояла – редкость из редкостей в здешнем климате – теплая влажная духота. Неужели все-таки будет дождь – настоящий ливень, который положит конец засухе? Чи очень хотел этого, но особо не надеялся. Даже когда начинается гроза, житель пустыни смотрит на небо с врожденным скептицизмом. И порой, уже стоя под ливнем, он все еще не верит, что дождь наконец пошел. Слишком много раз он видел, как капли дождя испарялись, не пролетев и полпути между нижней кромкой громокипящих облаков и опаленной зноем землей.
  Вдали раскатился гром, ему отозвалось эхо над Черной месой. И тут Чи услышал какие-то слабые ритмичные звуки. Ритуальные барабаны в одной из кив, догадался он. Пора двигаться дальше.
  От сарая вдоль кромки плато, огибая крайние домики, по узкой полоске камня между зубцами скал и обрывом, тянулась тропа. Чи зашагал по ней. Далеко внизу, на дне ущелья, царил почти полный мрак. В окнах бунгало – ярко-желтые квадратики света. По дороге вдоль пересохшего русла медленно ползли фары какой-то машины. Обычно Чи спокойно переносил высоту, но сейчас его била противная нервная дрожь. Миновав очередную стену, он свернул в переулок между двумя домами и очутился на краю площади.
  Ни души. И синего «линкольна» не видно. На площади, возле домов, выстроившихся вдоль северной и западной сторон, стояли старый «плимут», грузовик без бортов и с полдюжины пикапов. Рядом с Чи припал к земле престарелый «форд» без задних колес.
  Черное брюхо тучи над селением пронзила молния, за ней вторая. Из кивы слева вновь донеслись звуки барабана, сопровождающие приглушенное ритмичное песнопение. Туча отозвалась прерывистым раскатом грома. Куда мог деться «линкольн»?
  Чи обогнул площадь, прижимаясь к домам. Он старался слиться со стенами, чтобы остаться по возможности незамеченным. Чи вспомнил, что ему говорил Дэши о расположении домов в этом селении, и быстро отыскал ведущую к нижней площади дорожку – темный проход между стенами из дикого камня. Синий «линкольн» стоял по ту сторону площади.
  Здесь была самая старая часть селения, и большинство построек пустовали уже несколько поколений подряд. С того места, где прятался в темном проходе Чи, было видно, что только в двух домах еще кто-то живет. Из окон одного лился тусклый желтый свет, второй располагался через два дома от первого, и там из железной печной трубы вился дым. Других признаков жизни видно не было. Крыша дома, у которого стоял Чи, провалилась, оконных рам и след простыл. Он заглянул внутрь и шагнул через подоконник на утрамбованный земляной пол. И тут же его слух уловил какой-то треск. Звук приблизился и стал громче. Т-р-р, т-р-р, т-р-р. Дребезжание было прерывистым, словно кто-то медленно шел, на каждом шагу встряхивая трещотку, – и шел по тому самому проходу, где только что стоял Чи. Затем мимо окна скользнул чей-то силуэт.
  Раздался мощный удар грома, заглушивший все остальные звуки. Воспользовавшись этим, Чи осторожно пробрался к передней стене, пригибаясь под обвалившимися потолочными балками. Через отверстие, которое когда-то было дверным проемом, он увидел человека, медленно обходившего маленькую площадь На нем была ритуальная туника, доходившая ему до колен, к ногам привязаны погремушки из черепахового панциря. На голове – похожий на шлем убор с изогнутыми, как у барана, большими рогами. В руке этот человек держал что-то вроде жезла. Внезапно он остановился и повернулся лицом к Чи.
  – Хакими? – крикнул он, словно обращаясь к нему.
  Чи замер и затаил дыхание. Человек с жезлом никак не мог видеть его. Сумерки над площадью еще не совсем сгустились, но под провалившейся крышей было совсем темно – хоть глаз выколи. Человек резко повернулся на месте на пол-оборота – погремушки при этом взметнулись с дробным стуком – и уставился в другую сторону.
  – Хакими? – крикнул он еще раз.
  И снова замер, ожидая ответа. Тишина, потом еще поворот, и опять тот же вопрос. Чи облегченно вздохнул. Ясно, это один из священнослужителей, о которых ему говорил Ковбой. Согласно ритуалу, члены обществ Одного Рога и Двух Рогов таким образом давали знать своим кивам, что в селении нет посторонних. «Кто ты?» – кричат они, рассказывал Ковбой, и в ответ, конечно, тишина, потому что никого и недолжно быть на площади, кроме Масау и нескольких качин, которые придут в селение по тропе духов. Если же стражу встретится качина, дух ответит: «Я есть я».
  Священнослужитель повернулся влево от Чи и опять крикнул. На этот раз прозвучал ответ: «Пин у-у-у» – похожий скорее на уханье филина, чем на голос человека. Звук этот донесся откуда-то из темноты за площадью, и у Чи по спине пробежали мурашки. Качина отзывается своему брату-человеку? Чи напряженно вглядывался в проем, пытаясь определить, откуда пришел ответ. Он услышал глухой рокот грома и ритмичный стук погремушек на ногах священнослужителя – страж медленно уходил, удаляясь от источника звука. Внезапно площадь озарила молния. Никого…
  Чи посмотрел на светящийся циферблат своих часов. Встреча должна состояться в девять. Осталось ждать почти целый час. Почему обмен назначили на такое позднее время? Конечно, Вест (или все-таки Железные Пальцы?) должен был предупредить человека в синем «линкольне», чтобы тот приехал до того, как закроют дорогу, и ждал его в машине. Почему они тянут и не покончат с делом сразу? Снова сверкнула молния – гигантский яркий зигзаг, который вонзился в землю где-то далеко на Черной месе. На мгновение она озарила пустую площадь белым светом, настолько ярким, что Чи разглядел соломенную шляпу на голове человека в «линкольне».
  Он почувствовал, как по спине сбегают струйки пота. Довольно непривычное ощущение для жителя пустыни – тем более непривычное, что с приходом темноты температура всегда падает. Нов этот вечер дневное тепло никак не могло рассеяться – духота окутала землю сырым теплым одеялом. Чи уже и не сомневался, что будет дождь. Молнии сверкали одна за другой. Чи увидел, что дом по другую сторону проулка тоже пуст – из него наверняка удобнее наблюдать за «линкольном». Дождавшись очередного раската грома, Чи выскользнул из своего укрытия, Чи выскользнул из своего укрытия, пересек проулок и шагнул через подоконник внутрь дома.
  Несколько минут он постоял, давая глазам привыкнуть к темноте, и вдруг почувствовал какой-то запах. Сладковатый аромат. Очень слабый. С химическим оттенком. Похоже на скверные духи. Вдалеке сверкнула молния, но все же он успел увидеть, что стоит в совершенно пустой комнате. Земляной пол был усеян деревянными обломками, осыпавшейся штукатуркой, занесенным ветром мусором. Слева зиял дверной проем – там была еще одна комната, задняя. Похоже, что запах идет оттуда. Но с запахом он разберется позже… Чи подошел к выходу. Отсюда был хорошо виден «линкольн», и он стал вглядываться в темный силуэт машины, выжидая, когда очередная молния позволит рассмотреть, что там происходит.
  Вдруг на него повеяло влажной прохладой, ночной ветер принес густой, веселящий душу аромат дождя. Потом ветер неожиданно стих, и Чи услышал прерывистый треск. Т-р-р, т-р-р, т-р-р – стрекотали черепашьи погремушки священнослужителя. Треск раздался совсем близко, и Чи отпрянул от двери. Мимо дома медленно проследовал страж, однако не тот, которого он видел на площади. Другой. Чи различил только темный силуэт, но этот человек был явно крупнее. Молния осветила площадь, и Чи увидел, что страж вперился в дверной проем соседнего дома.
  Быстро, но со всей осторожностью, насколько это позволяла темнота, Чи направился к двери в противоположной стене, ориентируясь по памяти. Он сможет спрятаться в задней комнате, даже если страж решит проверить, нет ли кого в доме. Ведя пальцами по грубой штукатурке, он дошел до дверного косяка и перешагнул порог, стараясь не оступиться. Здесь сладковатый запах чувствовался сильнее. Точно – какая-то химия. Чи нахмурился, пытаясь понять, чем пахнет. Потом он сделал несколько шагов и остановился. Совсем рядом, примерно в метре, кто-то дышал.
  Это был очень тихий звук. Вдох-выдох, вдох-выдох. Чи замер. Вдали над месой раскатился удар грома. Потом наступила тишина. И в этой тишине снова – вдох-выдох, вдох-выдох. Ровное, спокойное дыхание. Звук доносился снизу. Кто-то спал на полу? Чи вытащил из заднего кармана фонарик, сложил несколько раз полу рубашки, плотно прижал материю к стеклу, присел на корточки, включил фонарик и тут же выключил.
  В тусклом свете он успел рассмотреть лежащего на спине щуплого пожилого мужчину. На нем были трусы, синяя рубашка и мокасины. Мужчина вроде бы спал. Чи придвинулся поближе и снова включил на секунду фонарик. Традиционная челка хопи, на лбу и щеках нарисованы какие-то ритуальные узоры. Но где же брюки? Чи еще раз рискнул посветить фонариком. В комнате было пусто – никакой одежды. Зачем этот человек пришел сюда? Должно быть, напился и решил здесь отоспаться.
  Чи сунул фонарик обратно в карман. С площади доносился все тот же вопрос стража. Чи вернулся в первую комнату. До девяти еще сорок минут. Не мешало бы снова понаблюдать за «линкольном».
  Чи встал в дверном проеме. Ночь уже наступила, небо было затянуто облаками, но на площади все равно было светлее, чем в доме, где прятался Чи. Он отчетливо видел, как страж-служитель общины Двух Рогов медленно подошел к «линкольну». Вот он остановился перед дверью, за которой сидел мужчина в соломенной шляпе, и наклонился к нему. В тишине до Чи донеслось несколько тихих, невнятных слов. Отозвался другой голос. Вероятно, страж спросил человека в соломенной шляпе, что он здесь делает. А может, велел ему уезжать? Как поступит водитель? И почему Вест или тот, кто предложил сделку, не предусмотрел, что может возникнуть такая загвоздка?
  Как только Чи задал себе этот вопрос, он тут же понял, что знает ответ и на другие вопросы, на те, что одолевали его ранее. Человек, спавший в задней комнате, вовсе не был пьян. Он не стал бы пить в такой день. Сладковатый химический запах – хлороформ. У того человека с самого начала не было брюк – он был одет в тунику. Погремушки из черепашьего панциря тоже принадлежали ему. И его усыпили, чтобы забрать одежду – ритуальную одежду священнослужителя общины Двух Рогов.
  Тем временем страж отошел от «линкольна» и быстро направился прочь. Его погремушки уже не гремели.
  Сверкнула ослепительная бело-голубая молния, и тут же раздался оглушительный удар грома. Молния высветила фигуру священнослужителя общины Двух Рогов. Он уже миновал киву и быстрым шагом шел к проходу между домами, ведущему к верхней площади. Вест! Но он должен был забрать два портфеля. Он должен был забрать пятьсот тысяч долларов. В руках у Веста ничего не было. Чи секунду помедлил и помчался к «линкольну». Когда он бежал через площадь, на него упали первые капли дождя. Сначала одиночные, огромные холодные капли тут же хлынули ледяным потоком. Началась гроза.
  Снова сверкнула молния. Из разрушенного дома за «линкольном» выскочил высокий мужчина с каким-то предметом в руке – вероятно, пистолетом. Он тоже бросился к машине. При свете молнии Чи разглядел, что это был тот самый блондин в сине-серой рубашке, и еще успел заметить, что соломенная шляпа водителя «линкольна» исчезла.
  Блондин опередил Чи на какие-нибудь три секунды. Чи не собирался задерживаться у машины – на это просто не было времени. Синий «линкольн» и соломенная шляпа сейчас его не интересовали. Но блондин остановил его.
  – Помогите! – крикнул он, подняв левую руку.
  Чи вытащил из кармана фонарик и включил его. Дождь лил как из ведра. Капли молотили Чи по голове, по щекам незнакомца бежали струи. Блондин стоял неподвижно, как вкопанный. В правой руке он сжимал пистолет, с него капала вода.
  – Уберите пистолет, – сказал Чи, открывая переднюю дверцу «линкольна».
  Соломенная шляпа лежала на коврике под рулем, ее владелец, мужчина средних лет, завалился набок, уткнувшись головой в пассажирское сиденье. В желтом свете фонарика кровь, стекающая на светло-голубую обивку из перерезанного горла, казалась черной. Чи просунул голову внутрь салона. Здесь кто-то явно поработал охотничьим ножом – зверски располосовали и шею, и горло, – раз десять ударили, не меньше.
  Чи отпрянул.
  – Помоги ему, – сказал блондин.
  – Не могу, – ответил Чи. – Ему уже никто не сможет помочь. Его убили.
  – Чертов индеец, – произнес блондин. – Почему он это сделал? На полу салона стояли два портфеля. На один из них с сиденья капала кровь. Весту надо было только протянуть руку. Он просил пятьсот тысяч долларов. Почему он их не взял?
  – Это был не индеец, – сказал Чи. – И я не знаю почему.
  И как только он произнес это, он тут же понял почему. Весту не нужны были деньги, он хотел отомстить. В этом все дело. Джейк Вест оказался во власти темного ветра.
  Оставив блондина около «линкольна», Чи побежал через площадь. Наверняка Вест отправился к своему джипу. И Вест наверняка не знает, что кое-кто видел, где он оставил машину.
  30
  Первую часть пути к тому месту, где Вест оставил машину, Чи проделал бегом. Спешка привела к тому, что он споткнулся о ветку съедобной сосны и упал, до крови расцарапав лоб. Это заставило его быть осмотрительнее: там, где было совсем темно, он шел быстрым шагом, а где посветлее – переходил на трусцу. Степа дождя сдвинулась на восток, небо чуть посветлело, и Чи поймал себя на том, что он все-таки больше бежит, чем идет. Он хотел поспеть к джипу раньше Веста и, дождавшись, встретить его там. Но когда Чи нашел кусты можжевельника, за которыми стояла машина, и бесшумно пробрался сквозь заросли, Вест уже садился за руль. Чи вытащил пистолет и включил фонарик.
  – Мистер Вест, – сказал он, – поднимите руки вверх, так чтобы я их видел.
  – Кто там? – Вест прищурился на свет. – Это ты, Чи?
  Чи вспомнил окровавленное горло человека в «линкольне».
  – Подними руки, – повторил он. – Слышал щелчок? Это я взвел затвор пистолета.
  Вест медленно поднял руки.
  – Выходи.
  Вест выбрался из джипа.
  – Руки на капот, ноги расставить.
  Чи обыскал Веста и вытащил из кармана брюк короткоствольный пистолет. Больше он ничего не нашел.
  – Где нож? – спросил Чи.
  Вест молчал.
  – Почему ты не взял деньги?
  – Деньги мне не нужны, – ответил Вест. – Мне был нужен человек. И я прикончил эту сволочь.
  – Потому что они убили твоего сына?
  – Да.
  – По-моему, ты прикончил не совсем того, кого нужно, – сказал Чи.
  – Ну уж нет, – возразил Вест. – Того самого. Того, кто отдавал приказы.
  – Руки за спину, – сказал Чи и надел на Веста наручники.
  Внезапно Чи ослепил свет.
  – Брось пистолет, – раздался чей-то голос. – Ну! Живо!
  Чи бросил пистолет.
  – И фонарик!
  Чи подчинился. Лежащий на земле фонарик создавал озерко света вокруг его ног.
  – Настырный ублюдок, – продолжал голос. – Я ведь тебе ясно сказал – не суй нос в чужие дела.
  Голос принадлежал Джонсону. Потом Чи рассмотрел и лицо говорившего – оно тоже принадлежало Джонсону.
  – Руки за спину, – рявкнул он и защелкнул на Чи наручники. Потом поднял с земли пистолеты Веста и Чи и швырнул их на заднее сиденье джипа.
  – Вот и ладушки, – сказал Джонсон. – Пора заканчивать с этим делом. Хватит мокнуть под дождем. Поехали за кокаином. – Он указал пистолетом на Веста. – Где ты прячешь его?
  – А что, если я попрошу пригласить моего адвоката и для начала переговорю с ним? – сказал Вест.
  Чи рассмеялся, хотя ему было совсем не до смеха. До чего же все глупо! Ему следовало предвидеть это – ведь Джонсон непременно должен был найти способ перехватить телефонный разговор, в котором Вест инструктировал собеседника о месте встречи. Это был уже второй разговор на ту же тему, и Джонсону, как работнику Управления, ничего не стоило подслушать его.
  – Вряд ли Джонсон будет сейчас разговаривать с тобой о твоих правах, – сказал Чи.
  – Это уж точно, – откликнулся Джонсон, – не буду. Я предложу ему ту же сделку, что он заключил с организацией. У него остаются пятьсот тысяч, а я забираю кокаин.
  – Откуда тебе известно, что он уже не отдал товар? – спросил Чи.
  – Я следил за ним, – ответил Джонсон. – Он еще не взял его из тайника.
  – А может, товар припрятали здесь, в селении, – настаивал Чи.
  Но Джонсон не слушал его.
  – Пошли, – сказал он Весту. – Мы поедем на моей машине и заберем товар.
  Вест не шелохнулся. Он пристально смотрел на Джонсона, щурясь от света фонаря. Агент с размаху ударил Веста пистолетом по лицу. Вест попятился, теряя равновесие, и привалился к джипу.
  Джонсон усмехнулся. Сверкнули несколько молний одна за другой, дождь пошел сильнее.
  – Гляди-ка, никак не поймет, – повернулся Джонсон к Чи. – Он все еще считает, что я обычный полицейский. Но ты ведь так не думаешь?
  – Нет, – ответил Чи. – Я давно понял, что это не так.
  Вест пытался выпрямиться, но ему мешали скованные за спиной руки.
  – Ну и как давно? – спросил Джонсон. – Давай рассказывай. Мне очень интересно.
  – Пожалуйста, – сказал Чи. – Когда ты искал товар возле самолета, в ущелье Вепо, с тобой был один человек – настоящий мордоворот, явно из организации. Во всяком случае, так мне показалось. Но я начал подозревать тебя еще раньше.
  – Потому что я врезал тебе?
  Вест сумел наконец выпрямиться. По его лицу текла кровь.
  Чи помедлил с ответом – хотел удостовериться, что Вест пришел в себя и слышит его.
  – Потому что ты больно уж хитро подставил младшего Веста в тюрьме. Ты вывел его наружу, каким-то образом заставил его рассказать обо всем, а потом вернул в общую камеру. Если бы ты велел посадить его в одиночку – ради его же безопасности, организации сообщили бы, что он проговорился, и там отменили бы доставку товара.
  – Ты четко мыслишь, – опять усмехнулся Джонсон. – Мне нужно было, чтобы этот сукин сын клялся всем и каждому, будто не проронил ни слова.
  В желтом свете фонарика лицо Веста, казалось, окаменело.
  – И ты ведь знал наверняка, что его не оставят в живых. Хотя бы потому, что ты мог вернуться и продолжить беседу, – сказал Чи.
  – Не вижу причины задерживать тебя на этом свете, – произнес Джонсон. – Может, ты назовешь хоть одну?
  Чи решил не называть. Он догадался, что Джонсон специально тянет время – ждет очередного раската, чтобы не было слышно выстрела. Сейчас сверкнет молния, Джонсон помедлит несколько секунд и при первых звуках грома застрелит Чи.
  – А вот причина убить тебя у меня есть, – продолжил Джонсон. – Вест увидит это и тут же поймет, что, если он откажется сотрудничать, я без колебаний прикончу и его.
  – Я вижу по крайней мере одну причину не убивать меня, – сказал Чи. – Кокаин забрал я.
  Джонсон ухмыльнулся. Сверкнула молния, и Чи поспешил добавить:
  – Он в двух чемоданах. В двух алюминиевых чемоданах.
  Ухмылка сошла с лица Джонсона.
  – Как ты думаешь, откуда я это знаю?
  – Ты был там, когда разбился самолет, – ответил Джонсон. – Может, видел, как Вест, Пэлензер и этот чертов ворюга Мушкет вытащили груз и увезли.
  – Они его не увозили, – сказал Чи. – Вест вырыл яму за скалой, опустил туда чемоданы, засыпал песком и как следует утрамбовал площадку. А наутро вы, федералы, потоптались там и утрамбовали еще лучше.
  – И что же было дальше? – спросил Джонсон.
  – А дальше я приехал туда на пикапе, взял монтировку и стал тыкать ею в песок, пока не наткнулся на что-то металлическое. Я разрыл песок и увидел два алюминиевых чемодана. Большие такие чемоданы, сантиметров восемьдесят в длину. И тяжелые, килограммов по тридцать каждый. А внутри пластиковые пакеты. В каждом примерно полкило. Интересно, сколько может стоить такое количество кокаина?
  Джонсон опять ухмыльнулся, по-волчьи оскалившись.
  – Ты сам видел – товар абсолютно чистый. Лучший в мире. Белый как снег. Пятнадцать миллионов долларов. А может, и двадцать, год-то неурожайный.
  Опять сверкнула молния, сейчас ударит гром.
  – Вот видишь, у тебя есть причина сохранить мне жизнь, она стоит пятнадцать миллионов долларов, – сказал Чи.
  – Где товар? – спросил Джонсон.
  Раскат грома почти совсем заглушил его голос.
  – Я думаю, сперва потолкуем, – сказал Чи.
  – Каждый в душе немного вор, – заявил Джонсон. – Ладно, на этот раз всем хватит. – Он снова ухмыльнулся. – Поедем на твоей машине, полицейская рация нам пригодится. Если мистер Вест устроил какой-нибудь переполох в селении, приятно будет узнать об этом первыми.
  – Откуда здесь моя машина? – спросил Чи.
  – Не валяй дурака, – сказал Джонсон. – Я видел ее. Ты оставил ее внизу, за кустами. Пошли.
  Дождь снова полил как из ведра. В языке навахо есть разные названия дождей. Короткий, шумный, бурный грозовой дождь – «мужской». Тихий, настойчивый, обложной – «женский». Однако для этой бури названия не было.
  Они шли сквозь сплошную стену воды, они дышали водой, они слышали только рев воды и ничего не видели сквозь нее. Джонсон шел следом за Чи, Вест брел спотыкаясь первым. Луч фонарика Джонсона упирался в пелену дождя.
  Они остановились у машины Чи.
  – Доставай ключи, – произнес Джонсон.
  – Не могу, – заявил Чи.
  Им приходилось сильно повышать голос, чтобы перекричать дождь, оглушительно барабанивший по кузову.
  – Ну уж постарайся. – Джонсон направил пистолет на Чи. – Постарайся как следует. Напрягись. Не то врежу тебе по башке, вырублю и сам достану.
  Чи напрягся. Извиваясь, он ухитрился зацепить указательным пальцем карман брюк, дернул, залез глубже и вытащил кольцо с ключами.
  – Брось на землю и отойди назад. – Джонсон подобрал ключи.
  Сквозь барабанную дробь дождя Чи уловил какой-то шум. Это по дну ущелья Полакка мчался стремительный поток. Уже почти час над Черной месой медленно ползли тучи, а под ними миллионы тонн воды обрушивались на плоскогорье, чтобы тут же стечь по десяткам малых ущелий, тысячам оврагов, десяткам тысяч расселин и наконец достичь двух главных ущелий – Полакка и Вепо, по которым ревущие валы неслись на юго-запад и вливались в реку Литл-Колорадо. Поток смывал кустарники, выворачивал камни – это его рокот услышал Чи. Через два часа между месами хопи и каньоном Литл-Колорадо не останется ни одного моста, ни одного виадука, ни одной незабитой дренажной трубы.
  Джонсон подбрасывал на ладони ключи, задумчиво поглядывая на Чи и Веста. Луч фонарика колебался вверх-вниз. В свете его Чи было видно, как в русле прибывает вода. Бурное течение уже подмывало можжевельник в каких-нибудь семи-восьми метрах от того места, где стояла его машина.
  – Мне тут пришла в голову одна интересная мысль, – сказал Джонсон. – Кажется, я знаю, где ты прячешь кокаин.
  – Сомневаюсь, – ответил Чи.
  – Я спрашивал себя – почему вы, парни, не приехали вместе. Как-никак, и бензин сэкономили бы, и шины были бы целее. И я понял – Вест решил приехать пораньше и разведать обстановку, чтобы не попасть в засаду. Оттого и не взял с собой кокаин. Да и где его спрячешь в джипе?
  Джонсон посветил фонариком в окно машины Чи и заглянул внутрь.
  – А после того, как Вест все разведал и понял, что засады нет, – впрочем, если бы даже его и сцапали, все равно пришлось бы отпустить, потому что он приехал без товара, – так вот, после того является на своей патрульной машине мистер Чи. Ну можно ли придумать более надежный тайник для кокаина, чем багажник полицейской машины?
  Джонсон направил луч фонарика прямо в глаза Чи.
  – Можно или нельзя? – повторил он.
  – Звучит убедительно, – сказал Чи.
  Он изо всех сил старался что-нибудь придумать. Сейчас Джонсон откроет багажник, увидит чемоданы и поймет, что ему абсолютно незачем оставлять Чи в живых. И Веста тоже. Луч фонаря соскользнул с лица Чи на лицо Веста. Кровь из разбитой скулы и дождевая вода, смешиваясь, текли по щеке и бороде. Чи подумал, что никогда в жизни он не видел столько ненависти в глазах человека. Наконец Вест понял, почему погиб его сын. И понял, что зарезал не того человека.
  – Теоретически все верно, – заключил Джонсон. – Сейчас проверим это на практике.
  Зажав фонарик под мышкой и держа Чи под прицелом, он потыкал ключом в замок багажника и наконец попал. Крышка распахнулась, в багажнике зажегся свет.
  У Джонсона вырвался радостный смешок.
  – Остался еще один маленький вопрос, – сказал Чи. – А вдруг в этих чемоданах пшеничная мука «Пилсбери»? Правда, мука легче кокаина, но если раньше не имел дела с кокаином и не знаешь, каков он на вес, по внешнему виду не отличишь.
  – А вот мы сейчас посмотрим, – сказал Джонсон. – Я-то уж знаю разницу, а ты мне что-то стал надоедать.
  Он положил фонарь в багажник, но по-прежнему держал Чи под прицелом. Не глядя на чемоданы, Джонсон попытался открыть замки – Чи понял это по звуку.
  – Где ключ? – спросил Джонсон.
  – Не думаю, чтобы к чемоданам прилагался ключ, – сказал Чи. – Может, его послали покупателю по почте?
  – Отойди, – приказал Джонсон.
  Он поставил оба чемодана на попа, вынул из зажима монтировку, вставил плоским концом и щель, нажал, и замок отскочил. Чемодан распахнулся. Джонсон уставился на пакеты с кокаином.
  – Ты только посмотри, – сдавленно прошептал он.
  Чи рванулся к машине, но Вест опередил его. Уловив движение, Джонсон взмахнул рукой с пистолетом и дважды выстрелил в Веста. Валясь на Джонсона, тот издал пронзительный нечленораздельный вопль, словно визжало раненое животное. Пытаясь уклониться, Джонсон отступил назад и поскользнулся на мокрой земле. Плечо Веста вмяло его в распахнутый багажник. Раздался слабый треск, будто хрустнула кость. Чи со всей скоростью, на которую был способен – скованные за спиной руки мешали удерживать равновесие, – бросился к машине. После столкновения Джонсон сполз на землю, Вест тоже упал. Повернувшись спиной к машине, Чи опустил руки в багажник и стал судорожно нашаривать монтировку или хоть что-нибудь, чем можно было убить Джонсона.
  Падая, Джонсон повалил второй чемодан, и тот лежал сейчас на боку. Пальцы Чи нащупали ручку. Он вытащил чемодан из багажника и чуть не упал, увлекаемый его весом. Джонсон уже поднимался с земли, пытаясь найти в темноте выроненный пистолет.
  Чи закружился на месте с чемоданом за спиной, собираясь выпустить его с таким расчетом, чтобы угодить в Джонсона. И промахнулся.
  Чемодан ударился о землю у ног агента и закувыркался вниз по склону – туда, где по ущелью Полакка с ревом несся поток.
  – Господи! – взвизгнул Джонсон и ринулся за чемоданом.
  Вест уже снова был на ногах. Переваливаясь, он неуклюже побежал за Джонсоном. Ливень припустил сильнее, молнии озаряли завесы дождя бело-голубым светом.
  Чемодан застрял в можжевельнике над самой водой. Джонсон с трудом дотянулся до него и стал тащить к себе. Только сейчас он сообразил, что собирался сделать Вест. Джонсон развернулся, но Вест, ударив всем телом, сбил его с ног. Джонсон повалился спиной вперед в поток, который можно было уже называть рекой Полакка.
  Вест лежал на склоне около чемодана головой вниз. Скользя на мокрой земле, Чи спустился по склону и плюхнулся рядом.
  – Ты как?
  Вест тяжело дышал.
  – Я сбросил его в реку!
  – На этот раз ты попал в кого следует, – ответил Чи. – Из такого потока не выплывешь. Он наверняка утонет – а может, уже утонул.
  Вест ничего не сказал. Он просто дышал.
  – Можешь встать?
  – Попробую.
  Вест с трудом приподнялся, но снова повалился на землю. В груди у него что-то булькало.
  – Попытайся все-таки встать, – сказал Чи. – Вода прибывает, а я тебе плохой помощник.
  Вест привстал. Чи зацепил его руку и попробовал поднять. Вест встал сначала на колени, потом во весь рост. Дважды они падали, но все-таки доковыляли до машины и забрались внутрь. Они долго сидели бок о бок на переднем сиденье в тусклом свете потолочной лампочки. Дышали. По крыше оглушительно барабанил дождь.
  – Теперь вот что, – сказал Чи. – Ключ от моих наручников остался в кармане Джонсона, и его уже не вернешь. А вот ключ от твоих наручников висит на кольце вместе с ключами от моей машины. Если я сниму с тебя наручники, сможешь вести машину?
  В груди Веста по-прежнему булькало.
  – Попробую, – чуть слышно произнес он.
  – Я попросил сравнить зубную карту Джозефа Мушкета с картой неизвестного, которого якобы убил колдун, – сообщил Чи. – Карты наверняка совпадут, и тебя посадят за убийство Мушкета.
  – Но все-таки сработал я неплохо, – вымолвил Вест.
  Он попытался усмехнуться и закашлялся – было ясно, что Джонсон прострелил ему легкое.
  – Я говорю об этом, чтобы ты знал – ты на крючке. Если я сниму с тебя наручники, не пытайся убить меня и убежать. Все равно поймают. Ты понял меня?
  Чи все еще держал в правой руке ключи. Он держал их не выпуская с той минуты, как вытащил ключ из замка багажника и отпер переднюю дверь машины.
  – Наклонись к той дверце и протяни ко мне руки.
  Вест шумно дышал, булькая и хватая ртом воздух.
  – Ну же, – сказал Чи. – Давай руки сюда.
  Вест через силу наклонился. Чи наклонился в другую сторону, пошарил скованными руками и нащупал замок наручников, обхвативших сильные руки Веста. После нескольких неудачных попыток он ухитрился всунуть ключ в отверстие и наконец снял с Веста наручники.
  Вест продолжал сидеть, привалившись к дверце.
  – Ну, давай же, – сказал Чи. – Твои руки свободны. Заводи мотор, надо ехать за помощью, иначе истечешь кровью.
  Вест молчал.
  Извернувшись, Чи посадил его прямо, по Вест снова упал на дверцу и зашелся в кашле. Чи сдался.
  – Ладно, – сказал он, – скажи, как ты устроил, чтобы ожерелье из цветков тыквы появилось в Мексиканской Воде? Это был прокол.
  – Один друг помог. Навахо. За ним был должок. – Вест опять закашлялся. – Почему прокол? Ведь все решили, что Мушкет жив.
  – Твой друг пригласил девушку не из того клана, – объяснил Чи.
  Он не был уверен, что Вест его слушает.
  – Вест, слышишь? Я оставлю тебя здесь и попробую сходить за помощью.
  – Ладно, – выдохнул Вест.
  – Да, вот еще что. Где ты спрятал остальные драгоценности?
  Вест тяжело дышал.
  – Те, которые были украдены. Ну, якобы украдены. Ты сочинил историю про кражу, а драгоценности спрятал. Где? Добрые люди хотели бы получить свои вещи назад.
  – В кухне, – еле слышно вымолвил Вест, – под раковиной. Там есть дверца. Когда колено засоряется, открываешь и чинишь.
  – Спасибо, – сказал Чи.
  Открыв дверь, он выбросил наружу ноги, потом наклонился вперед, но слишком сильно – центр тяжести сместился так, что не встать. Чи потерял равновесие и снова откинулся назад. Только сейчас он понял, как устал. А еще он понял, что Вест, привалившийся к другой двери, больше не дышит.
  Стало быть, спешить некуда… Чи посидел, отдыхая, потом наклонился и кое-как нащупал карман куртки Веста. Он просунул пальцы внутрь и вытащил пачку мокрых конвертиков. Пересчитал их на ощупь – тринадцать. Каждый конвертик – для четырех карт одинакового достоинства. Чи был уверен, что внутри конвертика карты лежат в определенном порядке, так что ловкие пальцы Веста могли без труда отсчитать тройку бубен. А если нужна, к примеру, семерка треф, то для семерок есть другой карман. Но теперь фокусы Веста кончились.
  А Чи предстояло решить еще одну проблему. Он вспомнил угрюмого и сердитого капитана Ларго, вспомнил, что тот строго-настрого велел ему держаться подальше от дела с наркотиками, и представил, как он открывает багажник и предъявляет капитану Ларго чемодан, полный кокаина, – тридцатикилограммовое свидетельство своего неповиновения. Этой сцены лучше избежать. Слушая, как барабанит по кузову дождь, Чи придумал, что ему делать. Затем он вспомнил мисс Полинг – что же, ее месть тоже свершилась. Вест убил ее брата, чтобы отомстить за смерть сына, а теперь отомщен и брат мисс Полинг. По крайней мере, так представлял себе Чи. Понятие мести не существовало в системе ценностей навахо, и Чи не был до конца уверен, что он правильно во всем разобрался.
  Он заставил себя встать, дошел до багажника и ухитрился скованными руками закрыть второй алюминиевый чемодан. Сломанный замок все-таки защелкнулся. Чи вытащил чемодан из багажника и поволок по мокрым, скользким камням вниз к реке Полакка. Вода поднялась уже настолько, что плескалась возле первого чемодана. Чи с силой пнул его ногой, и он почти сразу исчез в бушующем потоке. Тогда Чи раскрутился на месте и выпустил из рук второй чемодан. Когда он снова повернулся лицом к реке, чемодан уже затерялся во мраке.
  От издательства
  В романе «Темный ветер» встречается много слов и понятий из языков индейских народов навахо и хопи. В американском издании книги эти слова и понятия не поясняются, так как большинство американских читателей знакомы с реалиями индейских культур Северной Америки. В то же время наши читатели мало знают о взаимоотношениях между индейскими народами, в частности между хопи и навахо, а эти взаимоотношения важны для понимания сюжетных линий романа. Мы решили не помещать рядом с текстом романа пространную статью об индейских культурах – в конце концов художественное произведение и научное исследование не обязательно должны соседствовать под одной обложкой, – однако нам кажется неправильным лишать читателя возможности ознакомиться – хотя бы в самом общем виде – с некоторыми реалиями материального и духовного мира американских индейцев. Этой цели и служит краткий словарь, который мы предлагаем вниманию читателей.
  БАХАПА – белый человек (хопи).
  БЕЛАКАНИ – белый человек (навахо).
  ЙЕИ – высшие существа в религии навахо.
  КАЧИНЫ – духи предков в религии индейцев пуэбло, они же духи, олицетворяющие жизненные силы. На некоторых ритуальных церемониях качин представляют танцоры в масках и ярких костюмах. По верованиям хопи, после смерти человека его душа может превратиться в качину, стать посредником между живыми и мертвыми и остаться в этом качестве в подземном мире. В то же время у качины нет индивидуальных черт покойного, это скорее собирательный образ, воплощение человеческих душ за пределами земного существования. Численность качин в пантеоне хопи определить трудно, однако более 250 качин носят собственные имена (например, Ниман). Считается, что первую половину каждого года качины проводят в индейских селениях и только в июле возвращаются в свой подземный мир. В обрядах индейцев хопи и зуньи качины чаще всего персонифицированы деревянными куклами.
  КИВА (на языке хопи – «старый дом») – священное культовое помещение индейцев пуэбло (хопи, зуньи и пр.). Кивы традиционно принадлежали религиозным общинам пуэбло (эти общины также называют кивами), члены которых совершали тайные ритуалы, недоступные непосвященным. Большинство кив представляют собой полуподземные колодцеобразные помещения в расселинах столовых гор, причем крыши их располагаются вровень с землей, и попасть внутрь можно только по деревянной лестнице сквозь отверстие в крыше. Помимо того что в кивах совершались тайные обряды, они также служили залами заседаний – здесь собирались советы родов и племен – и мастерскими, где мужчины занимались ткачеством.
  КИКМОНГВИ – совет старейшин в селении хопи.
  МЕСА (о/я мел. «меса» – «стол») – плоскогорье, небольшая столовая возвышенность на юго-западе Соединенных Штатов.
  НАВАХО (на языке пуэбло – «возделанные поля»; самоназвание навахо – «дене», что в переводе означает «люди, народ»; «Деистах» – «Страна людей») – индейский народ группы атапасков. Самый большой по численности индейский народ в США (свыше 165 тысяч человек). Резервации в штатах Аризона, Нью-Мексико, Юта.
  ПАХО – культовые предметы, изображающие духов (хопи).
  ПОВАКА – колдун, человек с двумя сердцами – человеческим и звериным (хопи).
  ПУЭБЛО (от исп. «пуэбло» – «селение») – группа индейских народов (хопи, зуньи, керес, тано) на юго-западе США.
  СИПАПУНИ – по космогоническим представлениям хопи, вход на Крайнем Севере, через который люди пришли в этот мир.
  ХОГАН – традиционное жилище навахо, представляет собой шести– или восьмиугольную хижину из бревен с земляной крышей и земляным полом. Окна, как правило, отсутствуют. Очень низкое входное отверстие прикрыто одеялом. Мебели в хогане нет, семья спит на овечьих шкурах, разложенных вокруг центрального очага.
  ХОПИ (самоназвание – «мирные, хорошие люди») – индейский народ группы пуэбло, основные занятия: земледелие, овцеводство. Резервация на северо-востоке штата Аризона. Численность 9617 человек (1988). Живут в 13 поселениях, расположенных на трех месах в окружении навахо. Говорят на языке хопи ацтеко-таноанской семьи. В первой четверти XIX века на земли хопи стали вторгаться навахо и впоследствии заняли около половины резервации хопи. В 1975 году федеральные власти приступили к разделу земель навахo и хопи, для чего потребовалось переселить несколько тысяч навахо.
  ХОСТИН (ДЯДЮШКА) – уважительное обращение к старшему в клане (навахо).
  ЧИНДИ – душа человека, не нашедшая пристанища после смерти (навахо).
  ШАЛАКО – зимний праздник в декабре, одна из важнейших церемоний у индейцев зуньи. Танцоры шалако одеты в красочные наряды, полностью скрывающие их фигуры. Главная деталь наряда – гигантская маска. Эти маски символизируют посланцев богов дождя, которые являются, чтобы благословить вновь построенные жилища. ЯТААЛИИ (КАТАЛИ) – певец, знахарь (навахо). По верованиям навахо, все болезни имеют сверхъестественное происхождение и правильно определить причину заболевания может только специально обученный человек, наделенный к тому же даром ясновидения. Традиционный метод лечения – магические песнопения.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"