Хиггинс Джек : другие произведения.

Ключи от ада

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  ---------------------------------------------
  
  
   Джек Хиггинс
   Ключи от ада
  
  
   Все события и персонажи этого романа – вымышленные и не имеют никакого отношения к реальным событиям и людям.
  
  
   Джэн и Крис Хевит, которые любят хорошие романы
  
  
   Нет ключей от ада – его врата открыты для всех.
  
   Албанская пословица
  
  
  
   Глава 1
   В Риме...
  
  
   Когда Шавасс вошел в Большой зал приемов в британском посольстве, он с удивлением увидел китайскую делегацию, толпившуюся у камина в окружении элиты римского общества. Они выглядели здесь совершенно чужеродно в своих одинаковых синих кителях.
   Чжоу Эньлай сидел в роскошном кресле, наблюдая за происходящим с непроницаемым выражением лица. Посол и его супруга стояли возле него. Первый секретарь посольства как бы случайно приглашал вперед наиболее именитых гостей, чтобы представить их.
   Оркестр играл вальс. Шавасс закурил сигарету и оперся о колонну. Вокруг все было прекрасно, хрустальные канделябры ярко, до последнего уголка, освещали кремовый с золотом зал приемов, и их огни отражались вновь и вновь в бесчисленных зеркалах на стенах.
   Красивые женщины, импозантные мужчины, бальные костюмы, алые и пурпурные одеяния священнослужителей – все это выглядело странно архаично, словно зеркала отражали события давно минувших лет. Пары плавно кружились под звуки прекрасной музыки.
   Он посмотрел через зал на китайцев, и ему показалось, что бледное лицо Чжоу Эньлая выделилось из толпы, и их глаза встретились. Китаец слегка кивнул, будто они знали друг друга, и казалось, его глаза сказали: «Все эти люди обречены – это мой час, и мы оба это знаем».
   Шавасс задрожал, по необъяснимой причине его охватило беспокойство. Какое-то шестое чувство, присущее всем древним людям и унаследованное им от отца-бретонца, предупреждало его об опасности.
   Но все прошло, и танцующие пары закружились снова. Его охватило чувство тревоги – сказывались четверо суток, проведенные им в дороге почти без сна. Он закурил еще одну сигарету и посмотрел на себя в стенное зеркало.
   Темный вечерний костюм был отлично сшит и хорошо подчеркивал широкие плечи и мускулистую фигуру, но кожа щек была слишком натянута на высоких скулах – это он унаследовал от своего отца-француза. И под глазами были темные круги.
   Что тебе сейчас надо, так это выпить, сказал он себе и увидел в зеркало, как позади с террасы через высокую дверь вошла молодая девушка.
   Шавасс медленно обернулся. У нее были широко расставленные глаза и породистый рот. Красивые темные волосы свободно падали на плечи, и белое платье до колен казалось совсем простым. На ней не было никаких украшений. Но этого и не требовалось. Как все настоящие красавицы, она не была красива в общепринятом смысле, дело было совсем в другом. В ее присутствии все остальные женщины казались совсем незаметными.
   Девушка двинулась к бару, и все головы поворачивались ей вслед. Тут же возле нее возник уже слегка подвыпивший полковник итальянских военно-воздушных сил. Шавасс дал ему некоторое время покрутиться вокруг нее, а потом прошел к ней сквозь толпу.
   – А, вот ты где, дорогая, – сказал он по-итальянски. – Я тебя искал повсюду.
   Ее реакция была блистательной. Она обернулась, мгновенно оценила создавшуюся ситуацию и тут же приняла решение.
   Грациозно подошла к нему и поцеловала в щеку.
   – Ты сказал, что уйдешь всего на десять минут. Очень невежливо с твоей стороны.
   Полковник военно-воздушных сил тут же растворился в толпе, и Шавасс улыбнулся.
   – Как насчет бокала шампанского? Полагаю, надо отметить нашу победу.
   – Думаю, что это было бы совсем неплохо, мистер Шавасс, – ответила она на прекрасном английском. – Лучше на террасе, там прохладнее.
   Шавасс взял со столика два бокала шампанского и последовал за ней сквозь толпу, слегка нахмурившись. В самом деле, на террасе было прохладнее, шум от уличного движения доносился едва-едва, а ночной воздух благоухал ароматом жасмина.
   Девушка присела на перила и глубоко вздохнула.
   – Разве не прекрасна эта ночь? – Она повернулась к нему и слегка засмеялась. – Франческа, Франческа Минетти.
   В знак знакомства Шавасс передал ей один из бокалов с шампанским и улыбнулся.
   – Ну, а кто я такой, вы уже знаете.
   Откинувшись назад, Франческа посмотрела вверх на звезды и заговорила так, будто повторяет хорошо выученный урок:
   – Пол Шавасс, родился в Париже в 1928 году, отец француз, мать англичанка. Кончил университеты Сорбонны, Кембриджа и Гарварда. Доктор философии. Современные языки, полиглот. Преподаватель университета до 1954 года. А затем...
   Замолчала и выжидательно посмотрела на него. Шавасс закурил, усталость как рукой сняло.
   – А затем?..
   – Официально вы третий секретарь посольства, но совершенно на него не похожи.
   – Ну и на кого же я похож, по-вашему? – спокойно спросил он.
   – О, я не знаю. На человека, который многое может. – Франческа сделала глоток шампанского и спросила как бы мимоходом: – Ну, а как Албания? Я была удивлена, как кратко и точно вы описали ее. Когда работа с Тираной закончится, в вас уже не будет необходимости.
   Девушка снова засмеялась, запрокинув голову, и в этот момент голос позади произнес:
   – Ну что, Пол, признайся, что ты удивлен?
   Это был Мерчисон, первый секретарь посольства, который, прихрамывая, прошел по террасе. Это был симпатичный современный мужчина с загорелым лицом, на левой стороне пиджака виднелась яркая полоска планок медалей.
   – Скажем так, ей известно обо мне больше, чем я знаю сам.
   – Так и должно быть, – ответил Мерчисон. – Франческа работает в отделе С-2. Она держала с тобой контакт по радио всю последнюю неделю. Одна из наших лучших оперативных работников.
   Шавасс быстро обернулся к ней.
   – Так это вы передали сообщение из Шкодера, предупреждая меня, чтобы я быстро оказался здесь?
   Последовал легкий кивок.
   – Была рада оказаться вам полезной.
   Прежде чем Шавасс смог ответить, Мерчисон крепко взял его за локоть.
   – Теперь не время для эмоций, Пол. Твой босс только что появился и хочет тебя видеть. Вы с Франческой сможете предаться воспоминаниям позже.
   Шавасс улыбнулся и пожал ей руку.
   – Звучит как обещание. Не уходите.
   – Буду ждать здесь, – пообещала она.
   Шавасс повернулся и пошел вслед за Мерчисоном. Они прошли через переполненный зал приемов во входной холл, миновали двух людей в форме, стоящих возле парадной лестницы, и поднялись на второй этаж.
   В длинном коридоре, покрытом толстым ковром, было тихо, и казалось, что музыка доносится сюда из какого-то другого мира. Сделав с полдюжины шагов, мужчины повернули в короткий проход и остановились возле белой двери.
   – Заходи, старина, – сказал Мерчисон. – Постарайся не задерживаться. Через полчаса начнется выступление артистов кабаре. Обещаю, это будет нечто особенное.
   Он повернул назад, звуки его шагов потонули в толстом ковре, а Шавасс постучал в дверь и вошел в комнату.
   Это был небольшой, прекрасно обставленный кабинет, стены окрашены в спокойный зеленый цвет. Молодая женщина, сидящая за столом, что-то писала с деловым видом. Она была полненькая и очень привлекательная, несмотря на то что носила очки в массивной темной оправе.
   Секретарша быстро подняла на него взгляд, и Шавасс ответил улыбкой.
   – Вот и я.
   Джин Фрезер сняла очки, и ее лицо выразило удовольствие.
   – Вы что-то ужасно выглядите. Как там, в Албании?
   – Вымотался, – ответил Шавасс. – Холодно, сыро и вдобавок все прелести всеобщего братства.
   Он присел на краешек стола и достал сигарету из серебряного ящика.
   – Что привело вас и старика сюда? Албанские дела сейчас не так уж важны.
   – Мы были на совещании специалистов НАТО в Бонне. Получив сообщение, что вам удалось удачно оттуда выбраться, шеф решил прилететь в Рим, чтобы на месте заслушать отчет.
   – Не совсем кстати, – сказал Шавасс. – У старого плута наверняка есть задание для меня, не правда ли? Если это так, то боссу придется хорошенько подумать.
   – А почему бы не спросить его самого? – заметила Джин. – Он как раз ждет вас.
   И она кивнула на дверь, обитую зеленым сукном. Шавасс помедлил, потом вздохнул и загасил сигарету в пепельнице.
  
  
  * * *
  
   Комната, куда он вошел, тонула в полутьме и освещалась только настольной лампой. У окна стоял человек среднего роста и неопределенного возраста и смотрел на огни Рима. В его темных глазах отражалось раздумье.
   – Вот я и прибыл, – тихо сказал Шавасс.
   Шеф повернулся и окинул его внимательным взором.
   – Рад видеть вас целым и невредимым, Пол. Я слышал, там сложное положение?
   – Да, пожалуй, так.
   Пожилой джентльмен прошел к креслу и опустился в него.
   – Расскажите мне об этом.
   – Об Албании? – Шавасс пожал плечами. – Боюсь, нам там немногое удастся сделать. Никто не может сказать, что албанский народ получил хоть что-нибудь после того, как коммунисты взяли там верх в конце Второй мировой войны, но не может быть и речи о том, чтобы началась контрреволюция. Сигурми – так называется их тайная полиция – повсюду. Она вездесуща.
   – Но вы были там под прикрытием итальянской коммунистической партии, верно?
   – Это не принесло особой пользы. Итальянцы в партии приняли меня очень хорошо, но неприятности начались, как только мы попали в Тирану. Сигурми приставила к каждому из нас персонального агента, и все они настоящие профессионалы. Обойти их очень трудно, и, как только я сделал это, они тут же учуяли и организовали мой отзыв.
   – Ну, а что насчет партии свободы? Насколько она сильна?
   – Вы можете использовать прошедшее время, говоря о ней. Когда мы туда прибыли, там были две ячейки партии: одна – в Тиране, в столице, и другая – в Шкодере. Обе связаны с операциями нашего отдела С-2 здесь, в Риме.
   – А вы попытались установить контакт с ее лидером, этим Луци?
   – Только раз. И как раз в ту ночь, когда мы собирались встретиться, чтобы обсудить обстановку, его накрыла сигурми. И они были там, на месте встречи, поджидая меня.
   – И как вы сумели выкрутиться?
   – Ячейка в Шкодере получила радиограмму от Луци с предупреждением, что полиция оцепила место встречи. Они передали это в отдел С-2 сюда, в Рим. К счастью для меня, там на дежурстве была девушка, которая быстро соображает, – Франческа Минетти.
   – Одна из лучших работников, – сказал шеф. – Я еще расскажу вам о ней.
   – Обратно из Албании я добирался на моторной яхте под названием «Буона Эсперанца». Ею командовал человек по имени Джулио Орсини. Во время войны совсем молодым человеком он служил в итальянском военно-морском флоте и командовал торпедным катером. Его наибольший успех – два наших потопленных эсминца в порту Александрии в 1941 году. Вышел из войны невредимым. А теперь он контрабандист. Много раз ходил в Албанию. У него бабушка оттуда.
   – Насколько я припоминаю начальный план, он должен был ждать три ночи в небольшой бухте около Дурреса. Это примерно в тридцати милях по дороге от Тираны, верно?
   Шавасс кивнул.
   – Когда Франческа Минетти получила сообщение из Шкодера, она воспользовалась случаем и переслала его Орсини на борт яхты. Этот парень оставил за себя матроса, украл машину в Дурресе и поехал прямо в Тирану. Он перехватил меня прямо у входа в отель, когда я отправлялся на встречу с Луци.
   – Но возвращение обратно в бухту было, наверное, очень сложным трюком?
   – Да, были серьезные трудности. Последние десять миль до берега нам пришлось проделать пешком. Но как только мы попали на борт «Буона Эсперанца», все стало гораздо проще. У албанцев нет сильного военного флота. Полдюжины тральщиков да пара морских охотников. «Буона Эсперанца» имеет скорость на десять узлов больше, чем любой из них.
   – Предполагается, что Орсини за это должен быть вознагражден?
   – Думаю, что да.
   Шеф кивнул в знак согласия, открыл папку с отчетом, который составил Шавасс, и полистал его.
   – Так выходит, что мы зря потеряли время в Албании?
   Шавасс кивнул.
   – Боюсь, что так. Вы же знаете, как разворачивались события после 20-го съезда, и теперь китайцы стоят там обеими ногами.
   – Нам есть о чем беспокоиться?
   Шавасс отрицательно покачал головой.
   – Это самая отсталая страна в Европе из тех, где я побывал, а китайцы слишком далеко, чтобы оказать им серьезную помощь.
   – А что там русские сделали с этой военно-морской базой в Валлоне, прежде чем убраться? Говорили, что они хотели создать эдакий Красный Гибралтар на Адриатике.
   – Фирма «Алб-Турист» возила нас на официальную экскурсию на второй день нашего пребывания. Слово «порт» едва ли подходит для того места. Хорошее природное укрытие, но используется только рыбацкими судами. Определенно никаких признаков укрытий для подводных лодок.
   – А что Энвер Ходжа? Вы считаете, он твердо удерживает власть?
   – Несомненно. Мы видели его на военном параде. Очень внушителен, особенно в военной форме. Он несомненно народный герой на данный момент. Бог весть сколько все это продлится.
   Шеф быстрым движением закрыл папку с отчетом, как будто он покончил с этим делом или надолго и решительно отложил его.
   – Хорошая работа, Пол. По крайней мере, мы теперь знаем, где находимся. А вы, наверное, рассчитываете теперь на отпуск, не так ли?
   – Совершенно верно, – сказал Шавасс и выжидательно замолчал.
   Шеф поднялся на ноги, подошел к окну и посмотрел на сверкающий огнями город за Тибром.
   – И что вы собираетесь делать?
   – Провести неделю-другую в Матано, – сказал без колебаний Шавасс. – Это небольшой рыбачий порт недалеко от Бари. Там замечательный пляж, и Джулио Орсини обещал показать мне хорошие места для подводной охоты.
   – Я уверен, что вы с нетерпением ожидаете всего этого, – сказал шеф. – Не так ли?
   – Ну, и я могу надеяться?
   Босс все еще смотрел на ночные огни города, и на его лице блуждала неопределенная улыбка.
   – О да, конечно, Пол, вы получите свой отпуск, но после того, как сделаете небольшую работу для меня.
   Шавасс вздохнул, а шеф вернулся от окна и снова сел за стол.
   – Не печальтесь, она займет немного времени, но вы должны отправиться сейчас, сегодня ночью.
   – Это так необходимо?
   Пожилой человек кивнул.
   – Я договорился о транспорте, но вам необходима помощь. Лучше всего, чтобы это был тот парень, Орсини. Мы хорошо заплатим.
   Шавасс вздохнул, подумав о Франческе Минетти, которая ждала его на террасе, о вкусных вещах и хорошем вине внизу в буфетной. Он вздохнул еще раз и тщательно загасил сигарету.
   – Что я должен сделать?
   Шеф подтолкнул по столу папку.
   – Энрико Ночи, двойной агент, который работал на нас и на албанцев. Поначалу я не возражал против этого, но теперь до него доберутся китайцы.
   – Что совсем не здорово.
   – Но им ничего не удастся. Слишком болезненная для меня утечка информации. Завтра ночью у Бари этого самого Ночи будет ждать катер, чтобы доставить его в Албанию. Все детали здесь.
   Шавасс изучил фотографию. Тяжелое, мясистое лицо, безвольный рот. Человек, которому не везет во всем, к чему прикасаются его руки, кроме, возможно, женщин. У него был вид загорелого пляжного мальчика, что так привлекает некоторых из них.
   – Я должен доставить его сюда?
   – Зачем он здесь нужен? – Шеф отрицательно покачал головой. – Ликвидируйте его, несчастный случай при плавании или что там вам больше нравится. Но все должно быть сделано чисто.
   – Разумеется, – спокойно сказал Шавасс.
   Он просмотрел материалы в папке еще раз, запоминая факты, потом отодвинул ее и поднялся.
   – Я увижу вас в Лондоне?
   Шеф кивнул.
   – Через три недели, Пол. Наслаждайтесь своим отпуском.
   – Благодарю вас.
   Пожилой человек придвинул к себе папку, открыл ее и принялся изучать бумаги, а Шавасс тихо вышел из кабинета.
  
  
  
  
   Глава 2
   Прекрасная ночь, чтобы умереть
  
  
   Энрико Ночи лежал в темноте, уставившись в потолок, и курил сигарету. Рядом спала женщина, прислонясь к нему теплым бедром. Вот она пошевелилась во сне, повернулась на другой бок, так и не проснувшись.
   Он потянулся за другой сигаретой и тут услышал еле различимый звук, будто что-то просунули в щель почтовою ящика в прихожей. Он выскользнул из-под одеяла, стараясь не разбудить ее, и босиком тихо пошел по кафельному полу к двери.
   На коврике возле входной двери лежал большой светло-желтый конверт. Он взял его на кухню, зажег газовую плиту под кофейником и быстро вскрыл. Внутри был еще один запечатанный конверт меньшего размера, который он должен был взять с собой, и листок с напечатанным на машинке текстом с указанием маршрута. Он запомнил содержание и быстро сжег листок на плите.
   Посмотрел на часы. Вот-вот наступит полночь. Еще было время принять горячую ванну и что-нибудь съесть. Он с удовольствием потянулся. Эта женщина и на самом деле была чем-то особенным. Такой приятный способ провести свой последний вечер здесь, в Италии.
   Он погрузился до подбородка в горячую воду, и маленькая ванная комната почти заполнилась паром, когда открылась дверь и вошла она, зевая и завязывая пояс халата.
   – Иди обратно в постель, дорогой, – сказала она тихо.
   Он ни за что на свете не мог бы вспомнить ее имени.
   – В другой раз, мой ангел. А сейчас мне пора уходить. Сделай яичницу и кофе, как хорошая девочка. Я должен отправляться через двадцать минут.
   Через десять минут он вышел из ванной свежевыбритым, с гладко причесанными темными волосами. На нем был дорогой свитер ручной вязки и легкие брюки. Она накрыла небольшой столик у окна и поставила перед ним тарелку с яичницей.
   Он ел и, отведя в сторону занавеску одной рукой, смотрел на берег моря сквозь огни города Бари. Было тихо и моросил мелкий дождичек, сверкая, как серебряные струи в желтом свете городских фонарей.
   – Ты вернешься? – спросила она.
   – Кто знает, мой ангел, – пожал он плечами. – Кто знает?
   Он закончил пить кофе, пошел в спальню, забрал темно-синий нейлоновый плащ, небольшую парусиновую сумку и вернулся в гостиную. Женщина сидела за столиком, положив на него локти, и держала чашечку кофе. Энрико достал бумажник, вынул из него пару банкнотов и бросил их на стол.
   – Это было чудесно, дорогая, – сказал он и направился к двери.
   – Адрес ты знаешь.
   Когда он закрыл за собой входную дверь и свернул на улицу, было точно половина первого. Дождь стал сильнее, и туман сгустился так, что видимость была ограничена до тридцати – сорока ярдов.
   Энрико быстро пошел по мокрому тротуару, привычно сворачивая с одной улицы на другую, и через десять минут остановился возле маленького черного «фиата». Открыв дверцу автомобиля, поднял уголок коврика и сразу же нашел под ним ключ зажигания. Через несколько мгновений машина уже была далеко.
   Добравшись до окрестностей Бари, он сверился с картой, которая лежала в отделении для перчаток. До его цели – Матано – оставалось около двенадцати километров по дороге, идущей на юг к Бриндизи. Достаточно простой маршрут, если только его немного не задержит туман.
   Парень закурил сигарету и снова двинулся в путь, концентрируя все внимание на ведении машины, потому что туман сгущался. Наконец он был вынужден продвигаться вперед чуть ли не ползком, высунув голову в открытое боковое окно машины, поэтому почти на час опоздал к тому месту, где стоял дорожный указатель, показывающий, что на Матано нужно свернуть налево.
   Ночи ехал по узкой дороге, ощущая сквозь туман запахи моря. Наконец туман начал немного рассеиваться. Он добрался до Матано за пятнадцать минут и проехал тихими улицами по направлению к морю.
   Припарковав машину в переулке около клуба «Тэбу», как значилось в полученных им инструкциях, остаток пути он проделал пешком. На берегу было пустынно и темно и единственным звуком, который слышался у причала, был плеск волн о сваи.
   Он остановился на полпути вниз и в свете единственного фонаря рассмотрел моторный катер, причаленный кормой к пристани. Это было судно длиной в тридцать футов со стальным корпусом. По всей видимости, оно было построено Эйкербуном. Катер имел превосходные очертания и блистал своей сине-зеленой краской. Энрико обратил внимание на название катера «Буона Эсперанца» – добрая надежда, – и легкая ухмылка тронула его губы.
   Он перелез через ограждение на катер и увидел сети, развешанные на корме, все еще сырые после дневной ловли и остро пахнущие рыбой. На палубе было скользко от рыбьей чешуи.
   Где-то вдали приоткрылась дверь ночного кафе, и оттуда вырвалась неясная музыка, и Ночи по необъяснимой причине вдруг охватил озноб. Так случалось всегда, когда он чувствовал, что за ним кто-то наблюдает.
   Это был молодой парень, стройный и мускулистый, с загорелым лицом, которое давно соскучилось по бритве. На нем были хлопчатобумажные брюки и плащ из прорезиненной ткани. Козырек матросского кепи бросал тень на спокойные и ничего не выражающие глаза. Он молча стоял около угла кабины и держал в руке свернутый в бухту канат. Вскоре открылась дверь рубки и появился второй человек.
   Он был по меньшей мере шести футов и трех дюймов ростом, голубая лоцманская куртка обтягивала широкие плечи. На нем была старая офицерская фуражка итальянского военно-морского флота. Золотые галуны поблекли от действия воды и долгого пребывания на соленом воздухе. Лицо его поражало своим уродством. Нос был разбит и приплюснут. От правого глаза до самого подбородка тянулся старый побелевший шрам. Тонкая сигара из тех, что так нравятся датским морякам, была зажата в зубах, и он говорил, не вынимая ее изо рта.
   – Джулио Орсини, хозяин «Буона Эксперанца».
   Ночи вдруг почувствовал облегчение, и напряженность исчезла.
   – Энрико Ночи, – представился он, протянув руку.
   Орсини коротко ее пожал и кивнул своему матросу:
   – Отходим, Карло.
   Он указал большим пальцем через плечо в сторону каюты и сказал:
   – Там в салоне найдется что выпить. Не поднимайтесь наверх, пока я не скажу.
   Пока Ночи шел в каюту, Карло прошел на корму и отдал швартовы. Двигатель взревел, сотрясая тишину, и «Буона Эсперанца» отошла от причала и двинулась в туманное море.
   Салон был теплый и красиво обставленный. Ночи внимательно осмотрелся, поставил парусиновую сумку на столик и налил изрядную дозу виски из бутылки, стоящей в угловом шкафчике. Он жадно выпил, закурил сигарету, потом растянулся на одном из диванов, испытывая блаженство.
   Это куда лучше тех старых лодок, в которых его обычно переправляли в Албанию. Орсини был для него новым лицом, что не явилось неожиданностью. Лица постоянно менялись. Это стало привычным.
   Катер рвался вперед, используя всю мощность двигателей, и легкая улыбка удовлетворения тронула губы Ночи. Если пойдет так и дальше, они высадят его в Дурресе еще до рассвета. А к полудню он будет в Тиране. Еще пять тысяч долларов на его текущий счет в швейцарском банке, а это уже шестое путешествие в Албанию за последние месяцы. Все идет неплохо, но вот рисковать надо поменьше. Нужен отдых после всего этого – длительный отдых.
   Он решил, что поедет на Багамы. Белые пляжи, синие небеса и красивые загорелые девочки, выходящие из моря, чтобы приветствовать его. Они предпочитают американцев. Те так искренни и стараются побольше обо всем узнать.
   Двигатели поперхнулись и вдруг замолкли, и «Буона Эсперанца» тут же сбавила ход и остановилась, осев в волнах носом. Ночи сел и стал прислушиваться, склонив голову набок. Но единственным звуком был плеск воды о корпус катера.
   Это было какое-то шестое чувство, выработанное за годы предательств и двойной службы, и оно предупредило его, что что-то не так. Он спустил ноги на пол, встал, взял сумку, расстегнул ее и вытащил пистолет «беретта». Спустил предохранитель и подошел к подножию трапа в салон. Над ним то открывалась, то закрывалась дверь, слегка поскрипывая в такт качке лодки.
   Он быстро поднялся по трапу, одной рукой придерживаясь за стену, немного выждал, а потом резко поднял голову. Палуба казалась пустынной, морось падала вниз, как серебряная паутина на фоне навигационных огней.
   Энрико вышел наверх, справа от него вспыхнула спичка, и он увидел силуэт человека, который прикуривал, наклонив голову. Пламя осветило дьявольски красивое лицо с глазами, словно черные провалы над высокими скулами. Мужчина отбросил спичку и стоял, выпрямившись и засунув руки в карманы брюк. На нем был толстый рыбацкий свитер, а его темные волосы блестели от влаги.
   – Синьор Ночи? – спокойно спросил он на хорошем итальянском.
   – А вы кто такой, черт подери? – спросил Ночи, вдруг почувствовав холодок внутри.
   – Мое имя – Шавасс, Пол Шавасс.
   Это имя было хорошо знакомо Ночи. У него невольно перехватило в горле, и он начал поднимать свою «беретту». Но тут же стальная рука схватила его за запястье, он выронил оружие и услышал голос Джулио Орсини:
   – Мне кажется, не надо так поступать.
   Карло вышел из темноты слева и стоял в ожидании. Ночи беспомощно смотрел на него, а Шавасс протянул руку.
   – Дайте-ка сюда конверт!
   Ночи достал конверт и передал его Шавассу, стараясь оставаться спокойным, пока тот просматривал его содержимое. Они сейчас не более чем в полумиле от берега, это не расстояние для человека, который плавал с детства, а у Ночи не было никаких иллюзий относительно того, что с ним случится, если он останется на борту.
   Шавасс перевернул первый листок бумаги, и тут Ночи поднырнул под руку Орсини и бросился на корму. Он услышал предупреждающий крик, очевидно, это был Карло, потом поскользнулся на рыбьей чешуе и, растянувшись, попал прямо в рыболовную сеть.
   Ночи силился подняться на ноги, но все больше запутывался в вонючих ячейках сети. Он попытался проползти вперед на локтях и коленях, но, взглянув вверх, увидел склонившееся над ним холодное, дьявольское лицо. Это был Шавасс.
   У Орсини и Карло в руках были веревки. Тут Ночи понял, что они собираются сделать, и дико завопил.
   Орсини накинул на него веревку, потянул, и Ночи скользнул по палубе и налетел на низкое ограждение. На него обрушился сильный удар ногой ниже спины, и он полетел в холодную воду.
   Когда он выскочил на поверхность, сеть не давала ему сделать ни одного движения. Он увидел, как Орсини отпускает веревку, а Карло выжидающе смотрит на него в окно рубки. Но вот Орсини сделал знак рукой, и «Буона Эсперанца» рванулась вперед.
   Ночи с криком стал опускаться, потом его подняло волной, дыхание перехватило. Он увидел, как Шавасс стоял у поручней и холодно смотрел на него. Затем катер увеличил скорость, и Ночи погрузился в воду в последний раз.
   Энрико ожесточенно боролся за жизнь, но вода вытеснила воздух из его легких, и он не испытывал боли, никакой боли. Ему казалось, что он плывет в мягком белом песке под синим небом и красивая загорелая девушка, улыбаясь, выходит из воды, чтобы присоединиться к нему.
  
  
  
  
   Глава 3
   Святая Дева из Шкодера
  
  
   Шавасс очень устал, и в горле у него пересохло оттого, что выкурил так много сигарет-. Дым слоями стоял под низким потолком и спиралью поднимался вверх от<тепла над единственной электрической лампочкой, отбрасывая тени на обитый сукном зеленый игровой стол.
   В игре участвовало полдюжины мужчин. Шавасс, Орсини, Карло Арецци, его матрос, пара капитанов рыбачьих лодок и сержант полиции. Орсини зажег еще одну вонючую датскую сигару и поставил две фишки на середину стола.
   Шавасс покачал головой и посмотрел на свои карты.
   – Слишком много для меня, Джулио.
   Все вокруг зашумели, и Орсини довольно ухмыльнулся.
   – А это был блеф, всего только большой блеф. Самое главное в этой игре!
   Шавасс и раньше интересовался, почему ему так не везет в карты. Ему были ближе логические рассуждения, когда он может определить степень риска. В той большой игре жизни и смерти, которую он вел уже столько лет, человек редко может блефовать больше одного раза и остаться живым.
   Он отодвинул свой стул и поднялся.
   – Хватит, с меня на сегодня, Джулио. Увидимся завтра утром на причале.
   Орсини кивнул:
   – Ровно в семь, Пол. Может быть, нам удастся что-то для тебя сделать приятное.
   Они уже снова принялись сдавать карты, когда Шавасс прошел к двери, открыл ее и вышел в побеленный коридор. Несмотря на позднее время, он слышал музыку из клуба и беззаботный смех. Он снял с крючка свой бушлат, надел его и открыл боковую дверь.
   Прохладный ночной воздух проник в его легкие, и он стал дышать глубоко, чтобы освежить голову, а потом двинулся по переулку. Прозрачный морской туман клубился над водой, и, если не считать музыки из клуба «Тэбу», кругом все было тихо.
   Он нашарил в кармане помятую пачку сигарет, достал одну и чиркнул спичкой по стенке. Вспышка тут же осветила его лицо. Впереди в узком переулке появилась женская фигурка. Немного поколебавшись, женщина направилась вниз, к причалам. Стук ее высоких каблуков отдавался эхом в тишине ночи. Спустя мгновение из дверей клуба вышли двое моряков, пересекли ему путь и направились вслед за женщиной.
   Шавасс оперся о стенку. Его охватило странное чувство. Были времена, когда ему казалось, что все кругом таит опасность, не только работа, которой он занимался, но и сама по себе жизнь. Он улыбнулся в темноте. Три часа ночи в порту было совсем неподходящим временем думать о подобных вещах.
   Вдруг послышался женский крик, он отбросил сигарету в туман и начал вслушиваться. Снова послышался женский крик, как-то странно заглушенный, и он побежал по направлению к причалу. Повернув за угол, он увидел, как двое моряков под уличным фонарем удерживают распростертую на земле женщину.
   Как только один из моряков повернулся в тревоге, Шавасс ударил его ботинком в лицо, и тот полетел с причала. Второй направился к нему, и в его правой руке блеснула сталь.
   Шавасс заметил черную бороду, сверкающие глаза и странный изогнутый шрам на правой щеке. Он бросил свое кепи в лицо этому человека и ударил его коленом в открытый пах. Человек рухнул на землю, хватая ртом воздух, а Шавасс рассчитал расстояние и ударил его ногой в голову.
   Внизу за причалом послышался плеск воды, он подошел к краю и увидел первого моряка, который энергично плыл во тьму. Шавасс наблюдал за ним, пока он не скрылся из виду, а потом вернулся, чтобы посмотреть, что с женщиной.
   – Вы в порядке?
   – Думаю, что да, – ответила она странно знакомым голосом и вышла из темноты.
   Его глаза расширились от удивления.
   – Франческа, Франческа Минетти, что, Бога ради, вы делаете здесь в такое время?
   Ее платье было разодрано от ворота до талии, и она, смущенно улыбаясь, придерживала его рукой.
   – Вы же назначили свидание на террасе посольства неделю назад. Что случилось?
   – Кое-что произошло, – ответил он. – Так у меня всегда бывает. Но вы-то что делаете здесь, в порту Матано, в этот час ночи?
   Девушка покачнулась, и он подхватил ее как раз вовремя, прижав к своей груди на какой-то момент.
   Она слабо улыбнулась ему.
   – Прошу прощения, но у меня внезапно закружилась голова.
   – Вам далеко идти?
   Она убрала завитки волос со лба.
   – Я оставила свой автомобиль где-то здесь, но в тумане все улицы похожи одна на другую.
   – Лучше пойдемте в мой отель, – сказал он. – Это здесь, за углом. – Он стянул свой бушлат и накинул ей на плечи. – Может быть, я смогу уложить вас в постель.
   Она засмеялась и на какое-то мгновение снова превратилась в ту волнующую женщину, которую он встретил на приеме в посольстве.
   – Я уверена, что вы смогли бы.
   Он улыбнулся и обхватил ее рукой.
   – Мне кажется, вам уже хватит сильных впечатлений от этой ночи.
   Сзади раздался звук шагов по брусчатке. Он быстро обернулся и увидел, как второй моряк ковылял в туман, прижимая руки к лицу.
   Шавасс сделал быстрый шаг по направлению к нему, но Франческа поймала его за рукав.
   – Пусть себе идет. Я не хочу, чтобы полиция вмешивалась в это дело.
   Он взглянул в ее взволнованное лицо и улыбнулся:
   – Ну ладно, Франческа. Если вы так хотите, пусть будет по-вашему.
   Во всем этом было нечто странное, чего он не мог понять. Они прошли по причалу и свернули на набережную. Среди портовых городов Матано считался спокойным, но не настолько, чтобы хорошенькая молодая девушка могла бродить там в три часа ночи, не боясь последствий. Несомненным было только одно. У Франчески Минетти должна была быть серьезная причина, чтобы оказаться здесь, да еще в такое время.
   Отель, небольшое оштукатуренное здание, находился тут же, за углом. Над входом висела старинная электрическая вывеска. Но отель был чистым и недорогим, и готовили здесь хорошо. Владелец был другом Орсини.
   Он спал, опустив голову на сложенные на столе руки, и Шавасс осторожно, чтобы не потревожить его, снял с крючка свой ключ. Они пересекли холл, поднялись по узкой деревянной лестнице и прошли по побеленному коридору.
   Комната была обставлена просто – металлическая кровать, умывальник и старый гардероб. Как и всюду в этом доме, стены были побелены, а пол натерт до блеска.
   Франческа остановилась в дверях, придерживая рукой платье у ворота, и с одобрением осматривала комнату.
   – Неплохо. Вы давно здесь?
   – Уже почти неделю. Это первый мой отпуск за год или даже более.
   Он открыл гардероб, порылся в нем и наконец вытащил черный свитер из мериносовой шерсти с закрытым воротом.
   – Примерьте это, пока я приготовлю чего-нибудь выпить. Вам это необходимо.
   Она повернулась к нему спиной и натянула свитер через голову, а Шавасс направился к шкафчику в углу, достал бутылку виски и сполоснул два стакана под умывальником. Когда он повернулся, девушка стояла у кровати, наблюдая за ним, и выглядела при этом такой юной и беззащитной. Черный свитер не скрывал стройности ее фигуры.
   – Сядьте же, ради Бога, пока вы не свалились с ног.
   В комнате у французского окна, ведшего на балкон, стоял плетеный стул. Она рухнула на него и, прислонив голову к стеклу, стала смотреть в темноту. Там, в море, заунывно звучала противотуманная сирена.
   – Мне кажется, это самый грустный звук во всем свете, – произнесла она.
   – Томас Вульф предпочитает свисток паровоза, – сказал Шавасс, наливая ей виски в стакан.
   Она удивленно посмотрела на него.
   – Томас Вульф? Кто это?
   – Писатель. Человек, который знал, что грусть и одиночество всегда вокруг нас.
   Он отпил немного виски.
   – Девушки вроде вас не должны ходить по набережной в это время суток. Я полагаю, вам это известно? Если бы не я, вы кончили бы свои дни в воде, после того как они позабавились бы с вами.
   Франческа покачала головой.
   – Но это не было похоже на попытку изнасилования.
   – Я вижу, – иронично заметил Шавасс.
   Он отпил еще виски и пояснил:
   – Если вам это поможет, я хороший слушатель.
   Девушка держала стакан обеими руками и смотрела в него, на ее лице была написана тревога.
   Тогда он спросил:
   – Это что-то официальное? Может быть, операция отдела С-2?
   Франческа подняла голову, ее лицо выглядело обеспокоенным, и энергично покачала головой.
   – Нет, в отделе ничего не знают об этом, и вы должны мне обещать, что и не узнают. Это семейное дело, совершенно частное.
   Она поставила стакан, встала и нервно прошлась по комнате. Когда она повернулась, на ее лице было написано настоящее страдание.
   – Что плохо, так это то, что я всегда работала в офисе. И никогда – в поле. И я совсем не знаю, что надо делать в подобной ситуации.
   Шавасс достал сигареты, одну взял в рот и подвинул к ней пачку.
   – Почему бы не рассказать мне все? Я умею помочь хорошеньким девушкам, когда они в расстройстве.
   Она автоматически взяла пачку и стоя смотрела на него с легкой улыбкой.
   – Ну хорошо, Пол, но все, что я скажу, строго конфиденциально. Не хочу, чтобы хоть что-нибудь дошло до моего начальства в отделе С-2.
   – Договорились, – заверил он ее.
   – Как много вы знаете обо мне, Пол?
   Он пожал плечами.
   – Вы работаете в отделе С-2. Мой шеф сказал, что вы одна из лучших работников, и с меня этого достаточно.
   – Я работаю в отделе С-2 вот уже два года, – ответила она. – Моя мать была албанкой, поэтому я говорю свободно по-албански. Думаю, что это и было главной причиной, почему они меня взяли. Она была дочерью главы клана гегов. А мой отец был полковником горнострелковых войск в итальянской оккупационной армии в 1939 году. Был убит в Западной Пустыне в самом начале войны.
   – А ваша мать еще жива?
   – Умерла лет пять назад. Она так и не смогла вернуться назад, в Албанию, с тех пор как Энвер Ходжа и коммунисты захватили власть. Двое ее братьев были членами монархической партии «Легалитери» на севере Албании. Они сражались вместе с Абасом Купи во время войны. В 1945 году Ходжа пригласил их на мирную конференцию, где все они были немедленно казнены.
   На ее лице не отразилось ни боли, ни вообще каких-либо эмоций, она как бы признавала, что все, что случилось в те далекие времена, просто эпизод из жизни.
   – Но это хотя бы объясняет тот факт, что вы охотно пошли работать в отдел С-2, – мягко сказал он.
   – Это решение не стоило мне большого труда. У нас был старый дядюшка, который воспитал нас, и до последнего времени мой брат был все еще в Париже, изучал политическую экономию в Сорбонне.
   – А где он теперь?
   – Когда я его видела в последний раз в болотах Северной Албании, он лежал ничком, уткнувшись лицом в грязь, а сзади раздавались пулеметные очереди.
   Помолчав, Шавасс осторожно спросил:
   – А когда это было?
   – Три месяца назад. Я в это время была в отпуске. – Она протянула ему стакан. – Можно мне еще немного виски?
   Шавасс налил ей виски. Девушка отпила чуть-чуть, все еще превосходно управляя своими эмоциями, и продолжала:
   – Вы же сами были в Албании совсем недавно. Знаете, что там происходит.
   Он согласно кивнул.
   – Я видел, что там совсем плохо.
   – А вы видели хоть какие-нибудь церкви во время вашей поездки?
   – Всего одну или две, которые, казалось, еще действовали, но я знаю, что официальная линии партии направлена на подавление религиозных обрядов всех видов.
   – Они уже почти полностью искоренили ислам, – сказала она сухо, как бы отмечая всем известный факт. – Албанская православная церковь оказалась немного в лучшем положении, потому что они поставили своего архиепископа, и священники проявляют лояльность к коммунистам. Римская католическая церковь подверглась наиболее жестоким гонениям.
   – Знакомое дело, – ответил Шавасс. – Коммунисты больше всего на свете боятся всяких организаций.
   – Из двух архиепископов и четырех епископов, которые были арестованы, двоих расстреляли сразу же, другие по документам числятся скончавшимися в тюрьме. Церковь почти перестала существовать в Албании, по крайней мере, на это надеются власти.
   – Признаюсь, что и у меня создалось такое же впечатление.
   – В последние годы на севере началось чудесное возрождение, – сказала она. – Его возглавляют отцы-францисканцы в Шкодере. Даже некатолики толпами приходят в церкви. Это страшно беспокоит центральное правительство в Тиране. И они решили что-нибудь с этим сделать. И что-то эффектное.
   – И что же они придумали?
   – Там в окрестностях города есть небольшой храм в честь Святой Девы из Шкодера. Это просто грот и родник. Место паломничества еще со времен крестоносцев. Там стоит статуя из черного дерева, покрытая золотом. Очень древняя. Ее называют Черная Мадонна. По преданиям, только благодаря ее чудесной силе турецкие властители в старые времена разрешили всей стране сохранить христианскую веру.
   – Ну и что же решило сделать центральное правительство?
   – Разрушить храм, захватить статую и публично сжечь ее на главной площади в Шкодере. Отцов-францисканцев кто-то предупредил об этом, и они ухитрились тайно унести Мадонну в тот самый день, на который власти назначили акцию сожжения.
   – И где она теперь?
   – Где-то на севере, лежит на дне лагуны на катере моего брата Марко.
   – Что же случилось?
   – Легко сказать. – Она пожала плечами. – Марко имел связь с обществом албанских беженцев в Таранто. Один из них, по имени Рамиз, узнал о Мадонне от своего двоюродного брата, который жил в Таме. Это небольшой город в десяти милях по реке от моря.
   – И они решили пойти и забрать ее?
   – Черная Мадонна не просто обычная статуя, Пол! – серьезно ответила она. – Она олицетворяет последнюю надежду, которая осталась у Албании в этом страшном мире. И они поняли, какой потрясающий моральный эффект будет достигнут, если в итальянской прессе будет объявлено, что статуя благополучно достигла Италии.
   – И вы пошли с ними?
   – Там нетрудно пройти, потому что албанский военно-морской флот очень слаб и проникнуть в болота не составляет проблемы. Мы поместили статую в заранее приготовленное место на первую ночь. Но, к несчастью, на следующее утро мы напоролись на патрульную лодку. Поднялась стрельба, и наш катер был серьезно поврежден. Он затонул в небольшой лагуне, а мы спаслись на надувных лодках. Они охотились за нами почти весь день. Вечером Марко застрелили. Я не хотела бросать его тело, но у нас не было выбора. К ночи мы добрались до берега, и Рамиз украл рыбачью лодку. Вот так мы и ушли оттуда.
   – А где же теперь этот Рамиз? – спросил Шавасс.
   – Где-то в Матано. Он мне звонил вчера в Рим и просил встретиться в отеле на набережной. Понимаете, он хочет добраться до затонувшего катера.
   Шавасс с недоверием вглядывался в ее лицо.
   – Вы хотите сказать, что предполагаете вернуться туда, в эти проклятые болота?
   – Да, такова общая идея.
   – И только вдвоем, вы и Рамиз? – Он покачал головой. – Вы не продержитесь там и пяти минут.
   – Может быть, и так, но попробовать следует.
   Он попытался возразить, но она предостерегающе подняла руку.
   – Я не собираюсь прожить остаток жизни с мыслью о том, что мой брат погиб ни за что, когда я могу сделать хотя бы попытку. Мы, Минетти, – гордая семья, Пол. Мы заботимся о наших мертвых. Я знаю, что хотел сделать Марко, и я осталась одна, кто бы мог совершить это.
   Она сидела, гордая и прекрасная, с лицом, бледным при свете лампы. Шавасс взял ее за руку, потянулся к ней и нежно поцеловал в губы.
   – А эта лагуна, где затонул катер, вы знаете, где она?
   Девушка кивнула, слегка нахмурясь:
   – А зачем вам это?
   – Уж не думаете ли вы, что я пущу вас туда одну?
   На ее лице отразилось полное замешательство.
   – Но почему, Пол? Приведите мне хотя бы одну причину, по которой вы собираетесь рисковать ради меня?
   – Ну, скажем так, мне уже надоело целую неделю шляться по пляжу без дела. А этот парень, Рамиз, у вас есть его адрес?
   Она вынула обрывок бумаги из сумочки и передала ему.
   – Не думаю, чтобы это было далеко отсюда.
   Он положил бумажку в карман.
   – Ну ладно, идем!
   – К Рамизу?
   Шавасс покачал головой.
   – Нет, это позже. Сначала мы увидимся с моим лучшим другом, это как раз тот человек, который нам нужен. Он не обременен излишней чувствительностью, знает албанский берег как свои пять пальцев, и у него самый быстрый катер на всей Адриатике.
   В дверях она повернулась и изучающе посмотрела на Пола. В ее глазах что-то светилось, и щеки порозовели. Она снова стала прежней, уверенной в себе.
   – Все будет хорошо, мой ангел. Обещаю вам.
   Он взял ее руку, поднес к губам, потом открыл дверь и мягко толкнул ее в коридор.
  
  
  
  
   Глава 4
   Запах крови
  
  
   Воздух в комнате все еще был пропитан сигаретным дымом, но самих игроков в комнате уже не было. При свете прикрытой абажуром лампы на столе была развернута карта Дринского залива на албанском побережье, изданная британским адмиралтейством. Над ней склонились Шавасс и Орсини, а Франческа сидела рядом с ними.
   – Река Буна берет свое начало из озера Скутари, или Шкодер, как они теперь его называют, и течет к побережью, – заметил Орсини.
   – Ну а что насчет этих прибрежных болот? Они на самом деле такие паршивые, как говорит Франческа?
   Орсини кивнул:
   – Просто адское место. Путаница узких проток, лагуны с соленой водой и малярийные болота. Если точно не знать, где смотреть, можно годами искать эту лагуну и не найти.
   – А живет там кто-нибудь?
   – Только немногие рыбаки и охотники, в основном местные люди, геги. Коммунисты ничего не сделали хорошего и для этой части страны. Вся эта территория всегда была местом для укрытия беглецов.
   – Ты хорошо знаешь эти места?
   Орсини ухмыльнулся.
   – Я сказал бы, что хожу в эти болота по меньшей мере дюжину раз в год. Пенициллин, сульфонамид, оружие, нейлон. Можно заработать кучу денег, а албанский военно-морской флот не в силах этому воспрепятствовать.
   – Но это рискованный бизнес!
   – Да, но для любителей. – Орсини обернулся к Франческе: – А этот парень, Рамиз, чем он зарабатывает на жизнь?
   – Он художник. Мне кажется, он ходит в море только по уик-эндам.
   Орсини воздел взор к потолку и всплеснул руками.
   – О Боже, ну и дела! Тогда это настоящее чудо, что он доставил вас в безопасности в Италию, синьорина!
   Открылась дверь, и вошел Карло с кофейными чашками на подносе. Он роздал их всем, и Шавасс с удовольствием отхлебнул кофе. Нахмурившись, он рассматривал на карте главную протоку, а потом повернулся к Франческе.
   – Вы уверены, что точно знаете, где затонул катер? Эти лагуны так похожи одна на другую.
   – Но Марко несколько раз пересек ее, прежде чем наш катер был потоплен, – ответила она, – и я запомнила ее.
   Орсини подвинул к ней клочок бумаги и карандаш, и-она набросала очертания лагуны. Он внимательно рассмотрел рисунок и определил положение лагуны на карте, а потом нарисовал круг в центре, выпрямился и улыбнулся.
   – Вот где-то здесь.
   Шавасс быстро взглянул на рисунок.
   – Примерно в пяти милях в глубь берега и в трех-четырех милях от этого городишки Тама. А что там теперь?
   – Когда-то это был небольшой, но процветающий речной порт, но пришел в упадок, когда начались распри между Албанией и другими странами-сателлитами. – Орсини провел пальцем по реке на карте и продолжал: – Река Буна составляет часть границы между Албанией и Югославией. Почти на всем протяжении река запущена и главное русло заилено. Поэтому вам необходимо иметь в виду, что эстуарий и дельта реки заходят далеко внутрь материка, до самой Тамы.
   – А вы можете доставить нас туда?
   Орсини обернулся к Карло:
   – Как ты думаешь?
   – У нас никогда не было неприятностей. А зачем они нам теперь?.
   – А почему бы вам не пойти на некоторый риск? – сухо заметила Франческа.
   Орсини пожал плечами.
   – Для каждого человека смерть – это последний рубеж. И каждый может выбирать свое время.
   – Но у нас остается нерешенным вопрос о цене, – сказал Шавасс.
   – С этим не будет проблем, – быстро вмешалась Франческа.
   – Синьорина, прошу вас!
   Орсини взял ее руку и поднес к губам.
   – Я делаю все это, потому что так хочу, и ни по какой другой причине.
   Она готова была расплакаться, и Шавасс быстро перебил:
   – Но один вопрос насчет Рамиза мне кажется сомнительным. Вы уверены, что это был его голос по телефону?
   Она кивнула.
   – Он родом из провинции Влёра. У них такой характерный акцент. Я уверена, что это был он.
   Шавасс решил, что для Рамиза все это не очень хорошо. Сигурми могла без особого труда его выследить. Может быть, они заполучили тело Марко Минетти или, что более вероятно, захватили в свои руки людей, причастных к похищению Мадонны в самой Албании. У каждого человека есть свои пределы терпения боли. И если этот предел превзойден, многие вынуждены сказать все, что им известно, прежде чем умереть.
   И вполне естественно, что албанское правительство постарается сделать все возможное, чтобы отыскать Мадонну. Ее исчезновение означало бы серьезную потерю политического престижа власти, тем более что известно, что она находится на их собственной территории.
   – Если Рамиз действительно звонил по телефону, это значит, что его заставили обстоятельства. И он понимал, что это можно делать в крайнем случае.
   Шавасс достал из кармана бумажку с адресом отеля, которую дала ему Франческа.
   – Тебе известно это место? – спросил он у Орсини. Тот кивнул.
   – Это недалеко отсюда. Это притон, где гостям не задают вопросов и шлюхи снимают комнаты на час. – Он повернулся к Франческе: – Не место для молодой леди.
   Она начала было протестовать, но Шавасс быстро это пресек:
   – Джулио прав. И во всяком случае, вы просто падаете с ног. Что вам надо, так это восемь часов крепкого сна. Можете воспользоваться моей комнатой в отеле. – Он повернулся к Карло: – Проводи ее туда.
   Шавасс надел робу и поднялся.
   – Вы будете осторожны?
   – А когда я был неосторожен? – Он легонько подтолкнул ее. – Запритесь в комнате и спите. Я приду позже.
   Франческа с неохотой пошла, и Карло двинулся за ней. Когда Шавасс обернулся, Орсини сказал:
   – Ах, как хорошо быть молодым и красивым!
   – Ну ты-то никогда не был ни тем, ни другим, – парировал Шавасс. – Ну, пошли!
   Когда они шли по тротуару, все еще моросил дождь, оседая серебром на железных перилах пристани. Старые оштукатуренные здания словно плыли в тумане, который делал их какими-то нереальными, и вокруг каждого уличного фонаря образовывался во тьме желтый оазис света.
   Этот убогий отель был в пяти минутах ходьбы от клуба «Тэбу». Дверь в кирпичной стене была открыта настежь. Они вошли в темный мрачный холл. За деревянной стойкой было пусто, и никто не отозвался на нетерпеливый звонок Шавасса.
   – Она дала тебе номер комнаты?
   Шавасс кивнул:
   – Двадцать шестая.
   Итальянец зашел за конторку и осмотрел доску с ключами. Он вернулся назад, качая головой.
   – Ключа там нет. Он, наверное, еще у себя в комнате.
   Они прошли по пролету старой деревянной лестницы на второй этаж. Здесь стояла отвратительная прокисшая вонь из смешанных запахов прогорклой еды и старой мочи. Они шли по коридору, отыскивая нужный номер. Неожиданно Шавасс услышал громкую музыку и взрывы смеха. Он задержался у дверей комнаты, где была музыка, а Орсини остановился у комнаты напротив.
   – Это здесь.
   Дверь легко поддалась нажиму и открылась. Орсини вошел и отыскал выключатель. Но тот не сработал. Он зажег спичку, и Шавасс вошел за ним.
   Комната была почти голой. На полу лежал грубый половик. В комнате стояли железная кровать и умывальник. Деревянный стул валялся опрокинутым на полу.
   Когда Шавасс нагнулся, чтобы поднять стул, спичка в руках Орсини догорела и обожгла ему пальцы. Он с проклятиями отбросил ее в сторону. Стоя на одном колене, Шавасс ждал, когда Орсини зажжет другую спичку. И тут он почувствовал сквозь тонкую ткань брюк что-то мокрое под коленом. Когда загорелась другая спичка, он поднял руку и обнаружил, что пальцы стали липкими от полузасохшей крови.
   – Что-то случилось с Рамизом!
   Они быстро осмотрели комнату, но ничего не найдя, даже чемодана, вышли в коридор. Визгливый смех снова раздался из комнаты напротив, и Орсини вопросительно поднял брови.
   – А что мы теряем? – сказал Шавасс.
   Большой итальянец постучал в дверь. Там сразу же все стихло, а потом послышался женский голос:
   – Зайдите попозже. Сейчас я занята.
   Орсини постучал сильнее. Внутри послышалась сердитая возня, и наконец дверь рывком отворилась. Перед ними предстала низенькая жирная женщина с огненно рыжими волосами. Черный нейлоновый халат едва скрывал ее роскошные формы. Она тут же узнала Орсини, и сердитое выражение немедленно сменилось угодливой улыбкой.
   – Эй, Джулио, давненько не заходил!
   – Слишком давно, дорогая, – сказал он, потрепав ее по лицу. – А ты выглядишь отлично, как всегда. Мы с другом хотели потолковать с человеком из комнаты напротив, но, похоже, его не так легко застать.
   – А, этот, – сказала она с видимой неприязнью. – Который безвылазно сидел в своей комнате. Совсем не дал девочкам времени подзаработать днем.
   – Он, наверное, совсем слепой, – галантно сказал Орсини.
   – Пара мужиков заходили проведать его не так давно, – ответила она. – У них там какие-то неприятные дела. Когда я выглянула из комнаты, они уводили его, поддерживая с двух сторон. Он выглядел не лучшим образом.
   – А вы и не подумали вызвать полицию! – сказал Шавасс.
   – Я даже не обрежу веревки для этого выродка сержанта, если его повесят. – Тут из комнаты послышались сердитые возгласы, и она улыбнулась: – Кому-то там не терпится.
   – Готов держать пари, что это именно так.
   Она снова улыбнулась:
   – А вы мне определенно нравитесь. Джулио, приведи его как-нибудь. Устроим вечеринку.
   – Может быть, я так и сделаю, – сказал ей Орсини.
   Снова послышался изнутри нетерпеливый крик, и она захлопнула дверь.
   Орсини и Шавасс спустились вниз и вышли на улицу. Итальянец остановился, чтобы закурить сигару, и бросил спичку в темноту.
   – Ну, что теперь будем делать?
   Шавасс пожал плечами:
   – Мы немного можем сделать. Но я знаю одно. Я должен поспать.
   Орсини кивнул:
   – Иди к себе в отель. Побудь со своей девочкой и веди себя как следует. А мы к утру что-нибудь придумаем. – Джулио похлопал Шавасса по плечу: – Не беспокойся, Пол. Ты в надежных руках.
   Он повернулся и пошел прочь в тумане, а Шавасс наблюдал за ним, пока тот не исчез, словно поглощенный большой волной. Пол пошел по тротуару, и его шаги гулко отдавались между каменными стенами узкой улицы. Дойдя до угла, он остановился, ощупью отыскивая сигарету.
   Как только спичка загорелась в его руках, что-то острое, словно игла, проткнуло его робу и уперлось в спину. Чей-то голос тихо произнес:
   – Пожалуйста, стойте спокойно, мистер Шавасс.
   Он стоял не шевелясь, пока опытные руки ощупывали его тело в поисках оружия, которого так и не оказалось.
   – А теперь идите прямо вперед и не смотрите по сторонам. Делайте то, что вам говорят. Я буду весьма удручен, если мне придется вас убить.
   Как только Шавасс двинулся вперед, он понял одну вещь, которая поразила его больше, чем поразил бы физический удар. Человек, который напал на него, говорил по-албански.
  
  
  
  
   Глава 5
   Человек из «Алб-Туриста»
  
  
   Их было двое, он мог сказать это с уверенностью, судя по звукам их шагов, которые отдавались словно эхо от стен домов узких улочек старого квартала города. Грубый голос временами прерывал тишину и приказывал ему поворачивать направо или налево, но больше они ничего не говорили и держались плотно позади него.
   Пятнадцать минут спустя они вышли из узкого переулка к морю на дальний конец пристани. Здесь возвышался старый дом в несколько этажей, а вниз к причалу вела каменная лестница.
   Здесь на причале стоял старый военный патрульный катер, потрепанный и неухоженный, с облупленной краской на корпусе. На корме была потускневшая надпись: «Стромболи – Таранто».
   Пустынный причал освещался только одним фонарем, и здесь не было никого, кто мог бы помочь ему. Он медленно повернулся лицом к этим двоим. Один из них был маленького роста и ничем не примечательный. На нем был грубый свитер и надвинутая на глаза кепка.
   Зато второй был огромный, угрожающего вида, давно небритый детина. У него было зверское лицо со шрамами, спутанные волосы, одет он был в робу и морские сапоги.
   Он сунул сигарету в рот и зажег спичку о стенку причала.
   – Идемте вниз, мистер Шавасс, идемте вниз.
   Шавасс медленно начал спускаться по ступеням. Когда он достиг причала, низенький обогнал его, прошел вперед к дальнему концу причала и открыл дверь в толстой стене. За ней были поднимающиеся вверх каменные ступени. Верх лестницы тонул во мгле. Шавасс пошел вслед за маленьким мужчиной, а большой держался в двух шагах позади него.
   Они поднялись на каменную площадку, низенький мужчина открыл еще одну дверь и кивком показал на нее. Шавасс проследовал за ним и остановился в дверях. Комната была обставлена очень просто: стол и несколько стульев. У другой стены стояла простая железная кровать.
   За столом сидел темноволосый мужчина небольшого роста и что-то писал. Он был одет в безупречный синий костюм из тропической ткани. Лицо цвета пергамента и узкая бородка делали его похожим на испанского конкистадора.
   Шавасс остановился в двух футах от него и стоял, засунув руки в карманы. Маленькие блестящие черные глаза быстро осматривали его. Потом мужчина обернулся вполоборота и любезно улыбнулся.
   – Мистер Шавасс, какое удовольствие видеть вас.
   Его английский был достаточно хорош, почти без всякого акцента. Шавасс решил, что он ему не нравится. Взгляд был холодный, несмотря на вежливое обращение. Это был взгляд убийцы.
   – Я нахожу все это достаточно скучным, – сказал Шавасс.
   Маленький мужчина заулыбался.
   – Тогда мы попытаемся сделать вещи несколько поинтереснее. Как вы относитесь к тому, чтобы заработать десять тысяч фунтов?
   На другом конце стола стоял поднос с бутылками и несколькими стаканами. Шавасс спокойно подошел к подносу, не обращая внимания на слабое движение, которое сделал большой мужчина, стоявший у двери.
   В одной из бутылок была его любимая смирновская водка. Он налил себе с полстакана и как бы случайно подошел к окну и выглянул наружу. Внизу, в сорока футах виднелись искаженные туманом очертания «Стромболи».
   – Ну? – спросил маленький мужчина.
   Шавасс обернулся к нему:
   – Ну, как там дела в Тиране сейчас?
   Маленький мужчина заулыбался.
   – Вы очень коварны, но я там не был вот уже пять лет. Небольшие расхождения во мнениях с режимом.
   Он достал визитную карточку и бросил ее на стол.
   – Вот моя карточка, сэр. Я Адем Капо, агент «Алб-Туриста» в Таранто.
   – Кроме всего прочего, я полагаю.
   Капо вытащил ящичек, достал оттуда сигарету и вставил ее в мундштук.
   – Вы можете рассматривать меня как человека, к которому приходят люди со своими проблемами, и я стараюсь разрешить их.
   – За плату?
   – Разумеется.
   Он протянул сигаретницу:
   – Сигарету?
   Шавасс взял одну.
   – Десять тысяч фунтов. Это большие деньги. А что заставило вас подумать, что я заинтересован в них?
   – Знать о людях – это часть моего бизнеса, и о вас, мой друг, я знаю очень много. Гораздо больше, чем вам может присниться. Такие люди, как вы, похожи на оружие, которое продается тому, кто больше даст. Во всяком случае, эти деньги нетрудно заработать. Мои руководители заплатят эту сумму даже авансом, если вы согласитесь провести их в то место, где лежит некий катер, который затонул недавно в лагунах реки Буна в Северной Албании. Вам это интересно?
   – Было бы интересно, если бы я знал, о чем вы говорите.
   – Я уверен, что синьорина Минетти уже посвятила вас в детали. Хватит, мистер Шавасс, все уже раскрыто, как говорят в английских мелодрамах. Согласно информации, которую поставляют мои клиенты, тело итальянского гражданина, некоего Марко Минетти, было совсем недавно обнаружено на грязевой отмели в устье реки Буна после попытки, которая была предпринята с целью похищения бесценной религиозной реликвии из страны.
   – В самом деле? – сказал Шавасс.
   Капо игнорировал то, что Шавасс его перебил.
   – А за несколько часов до этого катер исчез в лабиринте дельты реки Буна. Позже, в Таме, сигурми были взяты священник и двое мужчин. Этот священник упрямствовал до конца, у них есть такая дурная привычка, но двое других заговорили. Они назвали Минетти, его сестру и беженца из Албании, художника по имени Рамиз. То, что я вам предлагаю, очень хорошая плата за то, что вы их выследите.
   – А что же вы сами?
   – Мы наблюдали за Рамизом несколько недель, ожидая, чтобы он сделал свой ход. Маловероятно, но может быть, он предпримет попытку попасть туда снова. Видите ли, он был интеллектуал – один из тех людей, которые воображают, что у них в жизни есть какая-то миссия.
   – Вы говорите о нем в прошедшем времени?
   – Да, это на самом деле так. – Капо казался и в самом деле растроганным. – Я решил с ним немного поговорить сегодня вечером. Когда Хаджи и Ташко доставили его сюда, завязалось что-то вроде драки. Он упал с пристани и сломал себе шею.
   – Я полагаю, это всего лишь несчастный случай?
   – Конечно, и при этом совершенно бесполезный. Я просто поражен, как легко неправильно понять человека. Боюсь, что прежняя попытка выйти на связь с синьориной Минетти также оказалась явно неудачной.
   – И вы оставили это для меня.
   – Трудно обвинять кого-либо в том, что он подумал, что появление мистера Пола Шавасса из британской секретной службы на том месте, где синьорина Минетти нуждалась в срочной помощи, – это больше, чем просто совпадение.
   Шавасс взял бутылку водки и налил себе еще немного.
   – И что вы скажете, если я снова повторю, что не понимаю, о чем вы говорите?
   – Если вы будете упорствовать, то не оставите мне никакого выбора. Я буду вынужден применить к сеньорине такие методы, которые меня очень огорчат. – Капо вздохнул. – А с другой стороны, с женщинами гораздо проще иметь дело. Ты согласен со мной, Ташко?
   Этот большой мужчина подошел к концу стола, сально улыбаясь, и Шавасс задумчиво кивнул:
   – Я почему-то думал, что вы согласитесь с этим.
   Он перехватил бутылку, которую держал в руке, и ударил ею Ташко сбоку по черепу. Бутылка разлетелась вдребезги, и албанец дико завопил, хлынула кровь, а Шавасс рывком перевернул стол, за которым сидел Капо, опрокинув стул и сбросив его на пол.
   Второй мужчина по имени Хаджи уже двигался к нему через комнату с ножом в правой руке. Как только он приблизился, Шавасс ударил его одной рукой, а другой поймал за левое запястье и неожиданным толчком припечатал к стене.
   А Ташко был уже на ногах. Кровь заливала половину его лица. Он попытался нанести сокрушительный удар, но Шавасс нырнул под его руку и бросился к двери. А Капо успел выставить ногу, Шавасс споткнулся и тяжело грохнулся на пол.
   Ташко быстро подскочил, пытаясь ударить его ногой по ребрам и лицу. Шавасс, катаясь по полу, сумел увернуться от ударов и подняться на ноги. Он подскочил к перевернутому столу, схватил один из стульев и обеими руками что было силы бросил его в окно. Высохший и подгнивший переплет рамы легко поддался, и осколки стекла, словно снежная метель, полетели наружу.
   Он услышал предупреждающий крик Капо и увидел, как к нему ринулся Ташко. Подался в сторону, ребром ладони ударил этого великана в лицо, вскочил на подоконник и прыгнул в темноту.
   Воздух засвистел в его ушах, казалось, туман, заклубился вокруг, и он с громким всплеском шлепнулся в воду и пошел в глубину, в ночь, которой, казалось, не будет конца.
  
  
  * * *
  
   Когда он наконец выплыл на поверхность, он посмотрел вверх на темную громаду дома и на свет, который пробивался сквозь туман из выбитого окна. Раздался крик – это был голос Капо, и ему отозвались со «Стромболи», очертания которой смутно виднелись в тумане справа.
   Существовал только один реальный способ выбраться из этой ситуации, и Шавасс избрал именно его. Он повернул и поплыл прочь от пристани, в гавань, к противоположному причалу. Туда было около четверти мили, и он знал это. Не такое уж большое расстояние, да и вода была против ожидания теплой.
   Он размеренными движениями поплыл, голоса замерли в тумане позади, и он остался один во всем свете. Было такое ощущение, что вокруг ничего нет, и он неожиданно для себя почувствовал спокойствие и мир. Казалось, что время идет совершенно незаметно, и он с удивлением увидел сквозь туман ходовые огни рыбачьих лодок, которые были пришвартованы к причалу.
   Он проплыл между ними и вышел из воды на лестницу, которая вела вверх, на причал. Несколько мгновений он сидел там, восстанавливая дыхание, а потом встал и быстро пошел по причалу к набережной.
   Его первой заботой было сменить мокрое платье, и он поспешил сквозь туман к отелю. А после этого надо зайти к Орсини в «Тэбу» и, может быть, вернуться к Адему Капо и его головорезам и разобраться с ними, хотя более чем вероятно, что его уже нет, потому что «Стромболи» была подготовлена к поспешному бегству.
   Электрическая вывеска над входом в отель светилась в ночи, он толкнул дверь и вошел. За конторкой никого не было, никто не дежурил, и он, шагая через две ступеньки, поднялся наверх и повернул в коридор.
   Дверь в его комнату была открыта настежь, ее панели были разбиты, а свет внутри все еще горел. Посередине комнаты на полу валялся стул, одеяла были разбросаны по кровати, словно здесь шла борьба. Шавасс так и стоял какое-то мгновение, сразу же подвело живот, а потом он повернулся и поспешил вниз по лестнице.
   Пол заметил ногу, торчащую из-за конторки, и когда подошел ближе, услышал слабый стон от боли. Когда он заглянул за конторку, то увидел старого хозяина гостиницы, лежавшего вниз лицом, а на седом затылке видна была кровь.
  
  
  
  
   Глава 6
   Леди в бедственном положении
  
  
   Когда Шавасс, Орсини и Карло примчались на старом «форде»-пикапе на тот самый причал, там никого не было. Верзила-итальянец выключил мотор, выскочил из машины и бросился к лестнице.
   Он обернулся, качая головой:
   – Мы понапрасну теряем время, Пол, но уж коли так случилось, давай хотя бы проверим дом. Они спустились по лестнице и прошли через причал к двери. Она открылась без всякого усилия, и Шавасс вошел первым, держа у правого бедра автоматический кольт, который дал ему Орсини.
   Дверь в комнату, где Капо беседовал с ним, была неплотно прикрыта, свет из нее освещал темную лестничную площадку. Шавасс ударом ноги распахнул ее и немного подождал, но не последовало никакого ответа. Он быстро вошел, держа кольт наготове.
   Водка из разбитой бутылки смешалась с кровью и пропитала пол, а стол по-прежнему лежал на боку. Туман проникал сквозь высаженное окно, Орсини по хрустящим осколкам бутылки прошел к окну и выглянул наружу.
   Он обернулся с разочарованным видом:
   – Они давно удрали.
   – А у меня не было никакого выбора. Что делать?
   Итальянец пожал плечами:
   – Вернемся в «Тэбу». Может быть, старина Джильберто что-нибудь вспомнит.
   – Я не рассчитываю на него, – возразил Шавасс. – Уж очень сильный удар он получил.
   – Тогда нам стоит подумать о ком-нибудь еще.
   Они вернулись к пикапу, втиснулись в его маленькую кабину, и Карло повел машину к ресторану «Тэбу» сквозь пустынные улицы. Когда машина затормозила и остановилась, Шавасс взглянул на часы. Было уже половина третьего. Он выпрыгнул из машины и пошел за двумя итальянцами к боковой двери.
   В баре еще было несколько клиентов, и когда они проходили по проходу, бармен взглянул на них и сказал:
   – Рим на проводе. Они ждут.
   – Это мой вызов в отдел С-2. – Шавасс сказал Орсини: – Посмотрю, что у них есть сообщить мне про Капо.
   – А я еще раз поговорю со стариком Джильберто, – сказал Орсини. – Может быть, сейчас он что-нибудь вспомнит.
   Шавасс взял трубку в маленькой комнате за баром. Человек, с которым он говорил, был всего-навсего ночной дежурный офицер. Это был просто клерк, который знал, как отыскать какую-то папку с делом и что там можно найти.
   Он не сказал ничего такого о Капо, чего бы Шавасс уже не знал. Невероятно, но все, что сказал тот человек о себе, было правдой. В свое время он был высоким чиновником в албанском министерстве внутренних дел, но был уволен в 1958 году после одной из первых чисток, проведенных Ходжой. Ему разрешили въезд в Италию, как политическому беженцу, и он жил в Таранто, зарабатывая на жизнь как агент по импорту и экспорту. А в 1963 году фирма «Алб-Турист» сделала его своим представителем в Таранто, избрав его в первую очередь из-за албанской национальности. Проведенное в том же году итальянской военной разведкой расследование не обнаружило ничего подозрительно в этом назначении.
   Шавасс поблагодарил дежурного офицера. Нет, ничего особенного. Просто он встретился с Капо во время отпуска в Матано и решил проверить его.
  
  
  * * *
  
   На другом конце провода в маленьком офисе в Риме дежурный офицер положил телефонную трубку с задумчивым выражением лица. Почти тут же он снова поднял ее и по специальной линии вызвал бюро главного управления в Лондоне.
   Все это могло ничего не значить, но Шавасс был «звездой», и все в организации это знали. И если он хоть как-то был причастен к любому делу и шеф об этом не узнал вовремя, могли полететь головы, а дежурный офицер никак не хотел оказаться в их числе.
   Телефон на его столе зазвонил через пять минут, и он сразу же поднял трубку.
   – Алло, сэр... да... это так... да, может быть, за этим ничего нет, но я подумал, что вы захотите знать, о чем только что мне звонил из Матано Пол Шавасс...
  
  
  * * *
  
   Старый Джильберто закашлялся, когда коньяк попал ему не в то горло, и хитро улыбнулся Орсини:
   – Я, наверное, старею, Джулио. Ничего не слышал. Не могло пройти больше двадцати минут, как Карло привел эту молодую женщину. Сначала я читал журнал, а потом вдруг погас свет. – Он поднял иссохший, искривленный кулак. – Может быть, я и стар, но смог бы выстоять пять минут против этих ублюдков, кто бы они ни были.
   Орсини улыбнулся и потрепал его по плечу.
   – Ты мог бы убить его, Джильберто. Мы ничего не хотим, только узнать, зачем это хулиганье бегает тут кругами.
   Они прошли в проход, оставив старика сидящим у огня с одеялом на коленях.
   – Был отличным бойцом в полутяжелом весе в свое время, – сказал Орсини. – Одним из лучших, пока они не повредили ему мозги. Есть что-нибудь из Рима?
   Шавасс покачал головой.
   – Все, что сказал о себе Капо, правда. Он действительно агент «Алб-Туриста» в Таранто, старый партийный работник из Тираны, который говорил то, что не следует, и еще дешево отделался. Согласно данным итальянской разведки, он безобиден, а они обычно знают, что говорят.
   – То же МИ-5 говорило и о Фуксе, и смотрите, что из этого получилось, – возразил Орсини. – Никто не является совершенством, а хороший агент – это тот, который может лучше всех морочить голову противнику.
   – Что нас совершенно не касается, – отрезал Шавасс. – Они все-таки ушли и забрали с собой Франческу Минетти.
   Они зашли в кабинет за баром, и Орсини достал бутылку виски и три стакана. Он наполнил их с легкой задумчивой улыбкой на лице.
   – Кто бы ни захватил девушку, это не могли быть ни Капо, ни его люди – по времени не сходится. Что вы можете мне сказать о тех мужчинах, которые тогда напали на нее на причале?
   – Судя по языку того, второго, который хотел всадить в меня нож, это был итальянец, – сказал Шавасс. – Прямо из трущоб Таранто.
   – А что еще интересного о нем?
   – У него темная подстриженная борода и сильно изуродованное лицо. Кривой шрам под левым глазом.
   Орсини рассмеялся и хлопнул его по плечу.
   – Мой дорогой Пол, так это же прекрасно!
   – Ты хочешь сказать, что знаешь его?
   – Знаю ли я его? – Орсини обернулся к Карло: – Расскажи ему про нашего друга Тото.
   – Он работает на человека по имени Вачелли, – ответил Карло. – Настоящий негодяй. У него две рыбацкие лодки, не здесь, и обе заняты контрабандной торговлей с Албанией. Городской бордель и кафе в старом квартале. – Он с отвращением сплюнул: – Свинья!
   – Похоже, что Капо нанял Вачелли, чтобы тот доставил ему девушку, – решил Орсини. – Такая задача как раз для него. К их несчастью, ты появился на месте и нарушил их планы.
   – Но это не объясняет, зачем этому Капо нужна была забота – захватывать меня и устраивать этот допрос.
   – Наверное, он думал заключить с тобой сделку, а в том случае, если бы ты попытался что-то сообщить о нем властям, он успел бы быстро удрать. Ничего другого не остается.
   – А в это время Вачелли и его мальчики схватили девушку?
   Орсини кивнул:
   – И Капо должен был сбежать прежде, чем они могли войти с ним в контакт.
   – Так ты думаешь, девушка все еще у Вачелли?
   Орсини выдвинул ящик стола, достал оттуда пистолет «люгер» и сунул его в задний карман. Он улыбнулся, и улыбка совершенно преобразила его большое уродливое лицо.
   – Пойдем и посмотрим!
  
  
  * * *
  
   Дом Вачелли смотрел на гавань и стоял на углу переулка, который вел в сердце старого города. На нем была простая вывеска «Кафе». Внутри кто-то играл на гитаре. Они оставили пикап у входа. Войдя в дом, Орсини тут же направился вниз по лестнице.
   Здесь висел занавес из бус и слышались голоса из бара. Гитарист сидел на стуле возле стены. Он был молод и темноволос, рукава его рубашки были закатаны так, чтобы показать мускулистые руки.
   Орсини отодвинул занавес и посмотрел на ноги гитариста, вытянутые поперек входа. Тот не сделал никакой попытки сдвинуться с места, и Орсини выдернул из-под него стул. Внезапный грохот поверг комнату в молчание.
   Это был узкий, отделанный мрамором бар, вся стена за ним была уставлена бутылками. Посреди стояли маленькие столики со стульями.
   Пол был каменным, стены побелены. В этот час здесь было не более полудюжины посетителей, большинство из них – мужчины.
   Гитарист вскочил первым, в его руке блеснул пружинный выкидной нож. Но Карло оказался проворнее. Он схватил его за запястье, сильно вывернул руку, парень завопил и выронил нож. Гитарист сильно ударился спиной о стену, в его глазах показались слезы, и Орсини горестно покачал головой.
   – Бог знает что случилось с молодежью в этой стране. Совсем никаких манер.
   Он повернулся и изучающе посмотрел на посетителей бара. Бородатый мужчина со шрамом на лице, тот самый, кого называли Тото, сидел за столиком у стены.
   Орсини улыбнулся:
   – Эй, Тото, что-то выглядишь неважно. А где Вачелли?
   Раздался топот сапог по камню, и грубый голос произнес:
   – Какого черта тебе надо?
   Это был Вачелли, он стоял на верху каменной лестницы, на повороте, который вел на второй этаж.
   Он был сложен, как Примо Карнера, этакий здоровенный бык. У него была голова, напоминающая по форме пулю, слишком маленькая для такого большого туловища.
   – Эй ты, животное! – весело заорал Орсини. – Мы пришли за этой девушкой, Минетти.
   Зверское лицо Вачелли покраснело от злости, и он явно с трудом сумел сдержать свой темперамент.
   – Я не знаю, о чем ты говоришь.
   – Как жаль, – сказал Орсини, схватил ближайший к нему стул и запустил им в стойку за баром, разбил зеркало и поверг наземь с дюжину бутылок. – Может быть, это тебе поможет?
   Вачелли испустил гневный рык и бросился вниз по лестнице. Орсини схватил с ближайшего столика бутылку кьянти, отступил в сторону и ударил ею Вачелли по черепу, когда тот поравнялся с ним.
   Вачелли упал на одно колено. Орсини поднял стул и ударил им по широким плечам Вачелли. Тот зарычал, силясь подняться на ноги. А Орсини все бил и бил его стулом, пока тот не разлетелся в щепки. Тогда он отбросил его в сторону и стоял выжидая.
   Медленно, собрав все силы, Вачелли добрался до стойки бара и с трудом поднялся. Кровь красной пеленой заливала ему лицо. Он угрожающе двинулся к Орсини. Тот отклонился, и улучив момент, ребром ладони ударил Вачелли по почкам.
   Вачелли завопил и упал ничком. Он пытался подняться, рыча как зверь, но у него ничего не получалось. Глубоко вздохнув, он наконец затих.
   – Кто-нибудь еще? – спросил Орсини.
   Никто не пошевелился, и он обратился к Карло:
   – Пойди посмотри там. У нас нет времени.
   Шавасс поднялся за ним вверх по ступенькам, а Орсини закрыл за ними занавес у входа и тоже пошел по узкому коридору. Там, прислонясь к стене, стояла молодая женщина в дешевом нейлоновом домашнем халате и курила сигарету.
   – Эй, Джулио, ты прикончил этого подонка?
   – Почти, – ухмыльнулся он. – Какое-то время он будет в невменяемом состоянии. Тебе хватит времени, чтобы собрать свои вещички и смотаться отсюда. Тут прошлым вечером привезли девушку. Не знаешь, где она могла бы быть?
   – В последней комнате. Он как раз заходил туда перед тем, как вы приехали. Не думаю, что для нее это хорошо кончилось.
   – Спасибо тебе, дорогая. – Орсини легонько поцеловал ее в щеку. – Иди домой к мамочке.
   Шавасс уже опередил его, но дверь в последней комнате была заперта.
   – Франческа, это Пол! – закричал он.
   Внутри послышалось движение, и она ответила:
   – Дверь заперта снаружи!
   Орсини отошел немного назад, поднял обутую в сапог ногу и дважды ударил по замку. Раздался треск, вокруг петель появились трещины, подгнившее дерево просто крошилось. Еще удар – и дверь вылетела. Франческа Минетти стояла в ожидании. Ее лицо побледнело. На ней все еще был старый свитер Шавасса, и она выглядела, как пятнадцатилетняя девочка. Шавасс был удивлен, когда услышал свист воздуха, выдыхаемого Орсини сквозь зубы. Потом большой итальянец быстро двинулся вперед.
   Его голос был на удивление мягким, словно отец успокаивал испуганного ребенка.
   – Теперь все в порядке, дорогая. Теперь не о чем беспокоиться.
   Она взяла его руку и заглянула в его уродливое, исковерканное лицо, силясь улыбнуться. Но тут ее охватила дрожь, и она бросилась сквозь выставленную дверь в объятия Шавасса.
  
  
  
  
   Глава 7
   Ночной переход
  
  
   В восемь вечера на следующий, день «Буона Эсперанца» снялась со швартовых и направилась в открытое море. Это была теплая, ласковая ночь. От воды исходило сияние. Луны не было, потому что по горизонту шли густые облака, будто со стороны взморья собирался шторм. Орсини был у штурвала, а Шавасс стоял рядом и вглядывался через окно рубки вперед, в темноту.
   – Что слышно насчет погоды? – спросил он.
   – Ветер до четырех баллов, временами дождь. Не о чем беспокоиться.
   – А в Дринском заливе то же самое?
   – Небольшой туман, но это как раз самый лучший наш помощник.
   Шавасс зажег две сигареты и одну передал итальянцу.
   – Забавно складывается жизнь. Ведь я и не думал, что когда-нибудь снова ступлю на албанскую землю.
   – Чего только не сделаешь ради женщин, – улыбнулся Орсини. – Но эта – совсем другое дело, Пол. Это я тебе говорю как знаток. Она так много напоминает мне из моей прошлой жизни, храни ее Бог.
   Шавасс взглянул на него с любопытством.
   – Я и не знал, что ты был женат, i
   – Это было очень давно.
   Лицо Орсини было спокойным и безмятежным, но в голосе слышалась горечь.
   – Ей было всего девятнадцать лет, когда мы поженились. Это было в 1941 году, я тогда служил на флоте. Мы провели вместе всего один отпуск, и это все. В следующем году она погибла во время воздушного налета, когда собиралась стать матерью, в Милане.
   На это нечего было сказать, и Шавасс стоял молча. Немного спустя Орсини увеличил скорость.
   – Постой у штурвала, Пол. А я проложу наш курс.
   Шавасс прошел за его спиной, а итальянец сел за штурманский столик. Некоторое время он работал с картами и наконец удовлетворенно кивнул.
   – Мы подойдем к дельте реки как раз перед рассветом. – Он взял в зубы сигару и улыбнулся: – Ну, а что произойдет потом все в руках Божьих.
   – Хочешь, чтобы я рассказал тебе кое-что?
   Орсини вернулся к штурвалу и покачал головой.
   – Позже, Пол, когда Карло проделает свою штуку. Я буду свеж и готов к высадке на рассвете.
   Шавасс оставил его и спустился в камбуз, где обнаружил Франческу, которая готовила кофе. Он прислонился к дверям и улыбнулся.
   – Вот что мне нравится в итальянских девушках. Они так хороши на кухне.
   Она обернулась и озорно улыбнулась:
   – И мы хороши только тем, что умеем готовить?
   На ней были старые хлопчатобумажные брюки и толстый свитер, длинные волосы собраны в пучок, приспущенный на затылке. Она выглядела очень живой и свежей, и Шавасс покачал головой:
   – Я было подумал кое о чем, но время уж очень неподходящее.
   – А что насчет веранды в британском посольстве?
   – Там слишком людно.
   Франческа налила кофе в кружку и передала ему.
   – Есть одно местечко среди холмов под Римом. Всего-навсего деревенская гостиница, но пища, какой не найдешь нигде в мире. И вы ужинаете при свечах, на террасе и наслаждаетесь видом виноградников. Светлячки вьются на ветру, а запах цветов запоминается на целую неделю. Это вещь, которую просто нельзя пропустить.
   – Я буду занят в ближайшие пару дней, – сказал Шавасс. – Но потом освобожусь.
   – Какое странное совпадение, и я тоже. Мой номер – в телефонной книге, и я хочу напомнить вам, что вы должны мне свидание.
   – Как же я могу забыть теперь об этом?
   Он быстро нагнулся, чтобы уклониться от куска сухого хлеба, который она бросила ему в голову, потом повернулся и через кормовую кабину прошел в салон. Там Карло разложил на столе два акваланга и принадлежности к ним.
   – В камбузе есть свежий кофе, – сказал он.
   – Пойду попозже. Надо проверить все здесь.
   Он был молчалив, этот странноватый, неразговорчивый юноша, зато это тот самый человек, которого хорошо иметь за спиной во время драки, и он очень предан Орсини. Он сидел на краешке стола с сигаретой в зубах и методично проверял каждый узел аппаратуры. Шавасс наблюдал некоторое время за его работой, а потом прошел в другую каюту.
   Шавасс лег и смотрел в потолок, думая о предстоящей задаче. Если память не подвела Франческу и она точно указала место пересечения линий, то дело представлялось достаточно простым. В этих лагунах глубина не более тридцати – тридцати шести футов, и обнаружить статую можно достаточно быстро. Если хоть немного повезет, они через сутки вернутся в Матано.
   Он услышал голоса из камбуза, голос Франчески – отчетливо, а лотом смех Карло, что было непривычно. И Шавасс ощутил легкий и необъяснимый укол ревности. Теперь он лежал, думая о ней и о голосах, которые пробивались к нему сквозь шум машин и плеск волн о корпус.
   Он и не почувствовал, как заснул, потом вдруг встрепенулся и посмотрел на часы. С удивлением увидел, что уже два часа ночи. На дальней койке спал Орсини, подложив руку под голову. Его лицо было безмятежным. Шавасс надел робу и вышел на палубу.
   Туман клубился над водой. «Буона Эсперанца» рвалась вперед с потрясающей скоростью. Луны не было, но зато светили яркие звезды, словно бриллианты на черном бархате. А вода все еще как-то странно люминесцировала.
   За штурвалом стоял Карло, его голова выделялась в темноте от света нактоуза компаса. Шавасс подошел и закурил.
   – Как мы идем?
   – Отлично. Держите курс один-четыре-ноль до трех утра, а потом ложитесь на один-четыре-пять. Джулио сказал, что он выйдет наверх около четырех. К тому времени мы будем подходить к берегу.
   За ним захлопнулась дверь, и ветер, ворвавшись в рубку, спутал карты на столике и затих в углу. Шавасс откинул сиденье, сел и крепко взял штурвал.
   Это как раз и было то, что он любил больше всего. Быть одному в море и управлять судном. Какое-то необъяснимое чувство возникло в его душе, наверное, это был зов его бретонских предков, которые любили море больше женщин и ходили под парусами к отмелям у Северной Америки ловить треску, когда Колумб или Кабот еще и не мечтали пересечь Атлантику.
   Тут внезапно отворилась дверь, словно от порыва ветра, и он ощутил густой аромат кофе и вместе с тем какое-то иное благоухание.
   – А что вас не устраивает в постели в такой поздний час? – спросил он.
   Она фыркнула.
   – О, здесь гораздо забавнее. Как мы идем?
   – Точно по курсу. Еще час, и Орсини сам поведет катер на последнем этапе.
   Она подвинула стул поближе к нему и, балансируя подносом, налила две кружки кофе.
   – Как насчет сандвича?
   Он удивился своему аппетиту, и они ели в молчании, сидя рядом так, что их бедра соприкасались. Потом он дал ей сигарету, а она налила еще кофе.
   – Как вы оцениваете наши шансы, Пол? – спросила она. – Только честно.
   – Все зависит от того, насколько точно ваш брат нанес на карту координаты затонувшего катера. Если мы сможем найти эту точку без осложнений, то остальное – только ведение катера. Нырять за Мадонной при такой глубине будет нетрудно. В зависимости от погоды, мы можем отправиться в обратный путь уже сегодня к вечеру.
   – И вы не предвидите никаких трудностей в Дринском заливе?
   – От албанского военно-морского флота? – Он покачал головой. – Он практически не действует. У русских здесь были базы, но они убрались после того, как Ходжа отказался поддерживать их линию. Он чего-то не учел, а китайцы слишком далеко отсюда, чтобы помочь ему.
   – Что за страна! – Франческа горестно покачала головой. – Я действительно готова поверить в эту старую притчу о том, что когда настала очередь Албании, у Бога не осталось ничего, кроме несчастий.
   Шавасс кивнул:
   – Да, просто несчастная история страны.
   – Там было столько завоевателей, больше, чем в любой другой стране Европы. Греки, римляне, готы, византийцы, сербы, болгары, сицилийцы, венецианцы, норманы и турки. Все они владели страной в разные времена.
   – И всегда народ сражался за свободу. – Шавасс покачал головой. – И по иронии судьбы после веков отчаянной борьбы за независимость Албания наконец получает ее только для того, чтобы оказаться в тисках тирании, которая куда хуже иностранного владычества.
   – Она и на самом деле так плоха, как говорят?
   Он кивнул:
   – Сигурми повсюду. Даже итальянская Рабочая ассоциация организации отдыха жаловалась, что тайная полиция приставляет по одному агенту на каждого участника экскурсионной группы. Даже по грубой оценке Ходжа и его мальчики уничтожили более ста тысяч человек с момента, когда они пришли к власти. Да вы и сами знаете, как преследуются религиозные круги. Сталин должен был гордиться Ходжой. Такой способный ученик.
   Скорее всего, эта тема была ей неприятна, он вспомнил, что члены ее семьи тоже пострадали, и решил не вдаваться в детали.
   Он быстро достал сигареты и предложил ей одну. Некоторое время она молча курила, а потом медленно произнесла:
   – В прошлом году двое ваших людей, которые временно работали в отделе С-2, бесследно исчезли. Один – в Албании, а другой – в Турции.
   Шавасс кивнул:
   – Матт Сорли и Жюль Дюмон. Оба очень хорошие люди.
   – А как вы сами можете вести такую жизнь? Подобные случаи встречаются очень часто. Вспомните, как близко вы были к тому, чтобы не вернуться из Тираны.
   – Наверное, я никогда не стану взрослым, – шутливо ответил он. – Вечный школьник, играющий в копов и грабителей или в Робин Гуда во дворе.
   – А как все это началось?
   – Совершенно случайно. Я преподавал лингвистику в британском университете, мой друг хотел вывезти родственника из Чехословакии, и я помог ему. Вот почему он меня взял, в то время он интересовался людьми, владеющими восточноевропейскими языками.
   – Необычный поворот дела.
   – Есть люди, которые умеют в уме извлекать кубический корень за считанные секунды, другие никогда не забывают того, что хоть раз в жизни прочитали. А у меня такие же способности к языкам. Я впитываю их как губка, без всяких усилий.
   Тогда она обратилась к нему на беглом албанском языке:
   – Но не слишком ли это выматывает? Вам никогда не отказывало это ваше свойство?
   – Никогда, насколько я помню. – Он легко перешел на тот же язык. – Я не могу позволить себе такого рода ошибок. Но есть одно утешение, я пока еще не могу читать китайские газеты. С другой стороны, я знал только двух европейцев, которые могли.
   – С такими способностями и вашим академическим опытом вы могли бы занять кафедру современных языков в любом университете Британии или Соединенных Штатов, – сказала она. – Вам не приходила в голову такая мысль?
   – Ни в коей мере. Я случайно попал на эту работу и понял, что обладаю всеми данными, чтобы хорошо себя в ней чувствовать.
   – Вы имеете в виду, что ваша активность приносит вам удовлетворение?
   – Что-то вроде этого. Если бы я родился в Германии двадцать лет назад, наверное, кончил бы работой в гестапо. А если бы я родился в Албании, я мог бы стать самым эффективным работником сигурми. Кто знает?
   Она казалась шокированной:
   – Я не верю вам.
   – Почему же? Там нужен определенный тип мужчин или женщин, которые могут выполнять эту работу. Нужны профессионалы. Я могу ее выполнять и ничего плохого в этом не вижу.
   Последовало неловкое молчание, и он понял, что в какой-то мере разочаровал ее. Она потянулась за подносом.
   – Лучше я отнесу это вниз. Нам надо готовиться.
   За ней закрылась дверь, а Шавасс открыл иллюминатор и вдыхал свежий утренний воздух. Ему было как-то не по себе. Как часто такие люди, как она, те, что выполняют бумажную работу, поддерживают связь по радио, расшифровывают сообщения, на самом деле не имеют никакого представления о том, что такое полевая работа агента. Что она связана с умением выжить. Да, он, Пол Шавасс, сумел выжить, и не потому, что он размахивал каким-нибудь флагом.
   «Тогда какого же черта ты делаешь здесь?» — спросил он себя, и печальная улыбка появилась у него на лице. Как там Орсини сказал:
   «Чего только мы не сделаем ради женщин?» И он был прав, то, что он делал сейчас, было совсем особенным делом.
   Распахнулась дверь, и вошел Орсини, как всегда в старой робе и морской шапке, сдвинутой набекрень.
   – Все в порядке, Пол?
   Шавасс кивнул и передал ему штурвал:
   – Лучше не бывает.
   Орсини закурил очередную из его незаменимых сигар.
   – Отлично. Теперь уже недолго.
   В небе занималась заря, серая, бесцветная из-за тумана, клубящегося над водой. Орсини попросил Шавасса снова взять штурвал, а сам решил еще раз посмотреть карту. Он проверил точку, которую дала им
   Франческа, и проложил возможный курс сквозь путаницу проток, обозначенных на карте.
   – Все в порядке? – спросил Шавасс.
   Орсини вернулся к штурвалу и пожал плечами.
   – Я знаю эти места. Двадцать четыре – тридцать футов глубины и сильное приливное течение. А это значит, что сегодня здесь может быть песчаная отмель, а назавтра – двадцать футов глубины. Протоки в дельте реки всегда такие. Мы войдем в главную протоку реки Буна, а потом, углубясь на полмили в материк, повернем. Не только безопаснее, но и значительно быстрее.
  
  
  * * *
  
   Туман плотно окутал их, и они двигались будто в странном, таинственном мире. Орсини сбавил скорость до десяти узлов, Карло и Франческа поднялись на палубу. Шавасс стоял на носу, засунув руки в карманы, а болотистые берега проходили мимо в тумане, и их смрад заполнял все вокруг. Дикие птицы кричали над головой на всем пути от моря. Карло, стоявший рядом, не выдержал и сказал:
   – Дрянные места. Я всегда радуюсь, когда ухожу отсюда.
   Все вокруг было как в страшном сне. Длинные, узкие песчаные отмели, поднимающиеся из воды, миля за милей тянулась болотная трава, камышовые заросли скрывались в тумане, прорезанные тысячами проток и лагун.
   Орсини сбросил скорость до трех узлов и высунулся из бокового иллюминатора, чтобы видеть подступающий с обеих сторон камыш. Шавасс прошел по палубе и посмотрел на него.
   – Сколько еще осталось до места?
   – Осталось примерно три мили. Но идти становится все труднее. Еще немного, и можно будет пройти только на шлюпке. Гораздо безопаснее.
   – А кто возражает против этого?
   – Карло, но все уже улажено. Он недоволен, но редко бывает иначе.
   Он улыбнулся Карло, который смотрел на него снизу вверх, и спустился вниз. Шавасс прошел по палубе и присоединился к Франческе, которая стояла на носу катера. Несколько мгновений спустя катер вошел в маленькую лагуну, диаметром примерно в сто футов, и Орсини заглушил двигатели.
   Они скользили вперед и мягко врезались в песчаный берег, Орсини вышел на палубу и присоединился к ним. Он обнял Франческу за плечи и улыбнулся, глядя на нее.
   – Теперь уже скоро, дорогая. Еще несколько часов, и мы будем на пути домой. Это я, Джулио Орсини, обещаю вам.
   Она серьезно посмотрела на него, потом повернулась к Шавассу, в ее глазах появилось странное выражение, и по какой-то неизвестной причине ее охватила нервная дрожь.
  
  
  
  
   Глава 8
   Глубина тридцать футов
  
  
   Франческа приготовила горячую пищу, может быть в последний раз, пока они здесь. Поев, Карло и Шавасс вытащили большую резиновую шлюпку, надули ее и прикрепили подвесной мотор.
   Когда они спустились вниз за аквалангом, Орсини сидел на краю столика и заряжал автомат. Сиденье одной из скамей в салоне было снято, и под ним оказался целый арсенал. Пулемет, пара автоматических винтовок и автоматы Бренна, которыми была вооружена британская пехота во время войны.
   – Давай, – сказал он. – Выбирай, здесь есть все, на любой вкус.
   Шавасс выбрал себе одну из автоматических винтовок системы Га-ранда и кивнул:
   – Вот это как раз для меня. А что насчет боеприпасов?
   – Вон там их должно быть достаточно.
   Там лежали три ящика. В первом были гранаты, во втором – пояса-патронташи, заполненные патронташи. Шавасс взял из третьего взрывчатку, и Орсини сказал:
   – Эту взрывчатку мы применяли в войну для подводных диверсий.
   – Чертовски опасная вещь, чтобы на ней сидели люди, – засмеялся Шавасс.
   Орсини ухмыльнулся:
   – Ею хорошо глушить рыбу. Вставишь, бывало, химический взрыватель в кусок взрывчатки величиной с кулак, сбросишь все это за борт и ждешь. Они всплывают тысячами. Сам увидишь, если нам придется что-то подорвать.
   В другом ящике Шавасс обнаружил патроны, зарядил свой «гаранд» и опоясался патронташем с сотней патронов. Он помог Карло вынести наверх акваланги, и все это вместе с другим оборудованием они перенесли на нос шлюпки. Закончив работу, Шавасс и Франческа вышли на палубу.
   На ней от холода была надета старая роба Карло, рукава закатаны, а на голове повязан шарф на крестьянский манер. Она казалась спокойной, но была очень бледна, и под глазами появились синие круги.
   Шавасс сжал ей руку и, помогая перейти в шлюпку, быстро прошептал:
   – Скоро все кончится. Мы пойдем обратно раньше, вы и не заметите, как все будет позади.
   Она слабо улыбнулась, но ничего не сказала в ответ. Он залез в шлюпку за ней и сел сбоку, положив «гаранд» на колени. За ними прошел в шлюпку Орсини и уселся на корме, с улыбкой посмотрев наверх, на Карло.
   – Если все пойдет хорошо, мы вернемся к вечеру. Но уж никак не позже, чем к завтрашнему рассвету.
   – А если не пойдет хорошо?
   – Ты всегда видишь все в черном свете.
   Орсини нажал на кнопку автоматического стартера – и мощный мотор взревел. Из камышей с шумом поднялись в небо потревоженные птицы, заслоняя все небо. Как только Карло отпустил линь, шлюпка быстро рванулась вперед, и Шавасс бросил последний взгляд на его темное, мрачное лицо. А он стоял, опершись на перила, пока камыши не скрыли его из виду.
  
  
  * * *
  
   Их со всех сторон окружали камыши, словно бледные привидения, и единственным звуком было мерное тарахтенье подвесного мотора. Орсини, то и дело сверяясь с компасом, поворачивал из одной узкой протоки в другую, уверенно продвигаясь к точке, указанной на карте Франческой.
   Она сидела молча, засунув руки в карманы робы, и Шавасс, глядя на нее, старался понять, о чем она думает. Возможно, о своем брате. О его смерти и о том, как она сама боролась за жизнь в этом кошмаре. Болотное зловоние, казалось, заполняло все его существо, и он торопливо закурил сигарету.
   Примерно час спустя они вышли в более широкую протоку, и Орсини заглушил мотор.
   – Вот мы подошли к точке, которую вы мне указали, – сказал он Франческе. – Узнаете место?
   Она встала и огляделась вокруг. Когда она снова села, на ее лице отразилось беспокойство.
   – Они все выглядят одинаково, эти лагуны, но я уверена, что это не то место. Та была гораздо меньше. Я помню, как брат направил катер в камыши, чтобы спрятаться, и мы неожиданно попали в ту маленькую лагуну.
   Орсини встал и посмотрел по сторонам, но камыши в тумане, плотно обступившие их, представлялись непреодолимым барьером. Он обернулся к Шавассу и пожал плечами.
   – Но это точно и есть то место, которое было указано на карте, и та лагуна, о которой она говорила, не может быть далеко. Нам надо ее поискать, вот и все.
   Шавасс начал раздеваться.
   – Надеюсь на Бога, что те последние прививки от малярии все еще действуют.
   Он остался в рубашке, брюках и ботинках, чтобы хоть немного защититься от холода, потом перевалился через борт и поплыл через канал. Орсини выждал некоторое время и тоже прыгнул в воду и поплыл в тумане в противоположном направлении.
   Было очень холодно, и Шавасс закашлялся, а болотная вонь вызвала у него почти рвоту. Он поплыл в камыши по узкой протоке и, описав окружность, вернулся в главную протоку.
   Пол попробовал поплыть в другую протоку и сразу же попал в мелкую лагуну, где глубина была не более четырех-пяти футов, и плыл, продираясь через камыши. Как раз в это время Орсини окликнул его в тумане с другой стороны барьера камышей, и Шавасс направился к нему. Он как раз выплыл в малую лагуну, диаметром не более ста футов, в тот момент, как Орсини вынырнул в самой ее середине.
   Итальянец плавал там, слегка отфыркиваясь. Волосы прилипли у него ко лбу. Шавасс взглянул вниз под воду и увидел лежащий на дне катер, ясно различимый на глубине тридцати футов в прозрачной воде. Потом нырнул вниз.
   Погрузившись, он сделал несколько глотательных движений, чтобы ослабить давление на уши, а потом схватился за поручень затонувшего катера и завис в воде. Катер почти перевернулся, попав на наклонное дно. Шавасс, перебирая руками поручень, продвинулся к корме, где обнаружил надпись «Тереза – Бари», сделанную золотой краской. Он быстро охватил взглядом судно и оценил главные повреждения, а потом отпустил поручень и выскочил на поверхность.
   Он хватил воздуха и улыбнулся Орсини:
   – Отличная навигация!
   – Моя мама, храни ее Бог, всегда говорила мне, что я гений.
   Орсини развернулся и поплыл через лагуну, углубляясь в камыши, и Шавасс последовал за ним. Они выплыли в главную лагуну в таком месте, что можно было видеть шлюпку, и направились к ней.
   – Удачно? – спросила Франческа.
   Орсини кивнул:
   – Точно там, где вы говорили. Так близко и в то же время так далеко. Без засечки, которую сделал ваш брат, это было бы вообще невозможно. Можно было искать это место целый год, но так ничего и не найти.
   Они залезли в шлюпку, он завел мотор и направил лодку в стену камышей. В какой-то момент показалось, что это непреодолимый барьер, и Шавасс с Франческой пытались всячески помочь, раздвигая камыши. Но совершенно неожиданно они расступились, и шлюпка вошла в лагуну.
   Орсини выключил мотор, и они продрейфовали к середине лагуны. Франческа взглянула за борт, в прозрачную воду и побледнела. Она, внезапно задрожав, подняла глаза.
   – А сколько времени потребуется на все?
   Орсини покачал головой.
   – Мы закрепим линь, чтобы держаться на этом месте, и один из нас будет спускаться вниз с аквалангом. Если повезет, через пару часов мы снимемся отсюда. – Он повернулся к Шавассу. – Как насчет того, чтобы сплавать еще разок?
   Шавасс кивнул:
   – А почему нет? Холоднее, чем есть, уже не будет.
   Холодный ветер обдувал его сквозь мокрую рубашку, и ему казалось, будто его колют штыками. Он взвалил тяжелый акваланг не спину, и Орсини помог ему пристегнуть его. Франческа наблюдала за ним, ее глаза казались огромными на побелевшем лице, и Шавасс улыбнулся.
   – Все в порядке. Мы уберемся отсюда быстрее, чем вы поймете, что произошло.
   Она через силу улыбнулась, а Пол надвинул на лицо плавательную маску, сел на борт и перевалился на спину в воду. Когда он выскочил на поверхность, Орсини бросил ему конец линя. Шавасс погрузился в воду, выждал немного, чтобы отрегулировать подачу воздуха, и пошел вниз по кривой траектории к затонувшему катеру.
   «Тереза» лежала на грунте почти вверх килем, он проплыл к корме, закрепил там на поручне линь, а потом стал продвигаться к надстройке, которая воткнулась в песчаное дно лагуны под острым углом.
   В корпусе и надстройке были видны рваные пулевые пробоины, немые свидетели борьбы между катером и албанским патрульным судном. Похоже, что крыша салона и кают-компании получила прямое попадание и была сильно повреждена, и единственным входом внутрь остался только узкий проем.
   Он попытался силой проникнуть туда, акваланг протестующе заскрипел, касаясь зазубренных металлических краев проема. Стол в салоне был разбит и, освобожденный от крепления к полу, плавал под потолком вместе с несколькими бутылками и кожаными подушками диванов.
   Здесь не было ни малейших признаков Мадонны или чего-то такого, что хотя бы отдаленно напоминало ее, и он поплыл к двери, ведущей в переднюю каюту. Крыша в этом месте была вдавлена вовнутрь, будто от попадания снаряда, и искореженные куски металла блокировали дверь. Он повернулся и поплыл назад через салон, протиснулся сквозь проем на свет.
   Он нырнул в нескольких футах позади шлюпки и поплыл к ней. Орсини подал ему руку, помог перевалиться через борт.
   Шавасс, оказавшись в шлюпке, снял маску.
   – Внутри все перекорежено и загромождено.
   – А Мадонна?
   – Никаких признаков. Я не смог попасть во внутреннюю каюту. В конце салона много повреждений и дверь заклинена.
   – Но там-то она и есть! – воскликнула Франческа. – Теперь я вспоминаю. Марко положил ее под одну из скамей для большей сохранности, когда началась перестрелка. Она обернута в одеяло и потом в прорезиненную ткань от сырости. Весь сверток около пяти футов в длину.
   Орсини вытащил из-под кормового сиденья какой-то сверток.
   – Вот хорошая вещь, я взял с собой немного взрывчатки. Ты можешь взрывом расчистить себе путь вовнутрь.
   Он развернул сверток, и там оказалась взрывчатка, похожая на колбаску.
   – Этого вполне хватит. Мы же не хотим разнести на части весь катер.
   Из другого свертка он извлек небольшую деревянную коробочку, в которой лежали взрыватели, внешне напоминающие карандаши. Каждый взрыватель был аккуратно упакован в пластиковый футляр.
   – И сколько же времени эта штука мне оставит? – поинтересовался Шавасс.
   – Целую минуту. У меня есть взрыватели и с более длинным временем задержки, но я оставил их на нашем катере.
   – Ну, большое спасибо тебе, друг, – сказал Шавасс. – Что ты собираешься делать – получить мою страховку?
   – Минуты более чем достаточно. Что ты должен проделать, так это только вставить взрыватель, обломать кончик и удирать оттуда. Если хочешь, я могу пойти сам.
   – Хватит тебе выхваляться, – остановил его Шавасс. – Ты со своими габаритами и не пролезешь в тот проем, который ведет в кают-компанию.
   Он быстро спустился в прозрачной воде и без особого труда проник в кают-компанию. Он засунул взрывчатку в уголок под дверью и тщательно вставил взрыватель. Какой-то момент он плавал рядом, глядя на все это, а потом отломал кончик взрывателя.
   фитиль взрывателя загорелся сразу же, разбрасывая искры, как бенгальский огонь, и Шавасс сразу же повернул и поплыл к выходу. Когда он протискивался через узкое отверстие, его акваланг зацепился о зазубрины рваного металла. Он выждал немного, подавляя панику, и все-таки протиснулся вперед. И уже в следующее мгновение он стремглав бросился наверх, к поверхности.
   Он вынырнул около борта шлюпки, и Орсини втянул его наверх. Почти в это же мгновение раздался смягченный грохот взрыва, и шлюпка подпрыгнула на поднявшейся волне. Поверхность воды как бы вскипела, тут же всплыли обломки, поднялись грязь и песок, и мутное пятно двинулось по направлению к камышам.
   Они подождали минут пятнадцать, вода просветлела, и катер снова стал виден. Орсини кивнул, и Шавасс снова перевалился через борт.
   Внизу песок и грязь все еще висели в воде, словно громадный занавес, ограничивающий видимость, но он все-таки спустился вниз к катеру «Тереза».
   Взрыв сильно расширил проем, напор воды изнутри загнул рваные края наружу, и он проник в салон без затруднений.
   Там, где раньше была дверь в каюту, теперь зиял большой пролом. Он подплыл поближе, подождал мгновение и двинулся внутрь.
   Расположенные ярусом койки были в целости, но подушки от них плавали под потолком в неспокойной воде, словно живые существа. Он, раздвигая их, двигался вперед, отыскивая Мадонну. И на этот раз, похоже, он терял понапрасну время. Здесь не было пятифутового предмета, обернутого в непромокаемую пленку, как его описывала Франческа.
   Мадонна была вырезана из тяжелого черного дерева, но оно все-таки плавает в воде, и он поднялся наверх, где плавали развевающиеся одеяла, сталкивал их в одну сторону, отчаянно искал, но было ясно, что он попусту тратит свои силы.
   Выплыв наружу, он схватился за кормовой поручень, и висел в воде, словно странное морское чудовище с перепончатыми лапами. Может быть, Франческа чего-то не знала. А может быть, ее брат положил статую в другое место в катере. И нельзя было исключать и той возможности, что она была выброшена при взрыве.
   Шавасс решил начать все снова и пройти весь катер с одного конца до другого. Но сначала он должен был сказать Орсини, что произошло.
   Он выплыл в нескольких футах от шлюпки и в тот же момент снова пошел в глубину. Орсини стоял спиной к нему, подняв руки вверх. С другой стороны шлюпки стоял плоскодонный ялик с подвесным мотором. Там были три албанца в коричневатой грязной униформе и остроконечных кепи с красными звездами республиканской армии. Двое держали на прицеле автоматов Орсини и Франческу, а третий осматривался вокруг.
   Шавасс быстро поднырнул под ялик, а автоматная очередь уже вспорола воду в том месте, где он только что всплывал. Шавасс снова ушел под воду. Его акваланг цеплялся за днище плоскодонного ялика, он схватился за борт, потянул на себя, и неустойчивое суденышко перевернулось.
   Один из солдат неуклюже плюхнулся прямо на него, его ноги судорожно дергались в панике. Шавасс обхватил его локтем за шею и увлек в глубину. Он зацепился ногами за поручень затонувшего катера, продолжая сжимать рукой шею солдата.
   Лицо солдата исказилось, и он пытался всеми силами вытащить дыхательную трубку изо рта своего противника. Шавасс сильнее сжал губы. Солдата охватили судороги, он обмяк и вовсе прекратил борьбу. Шавасс освободил свою хватку, и тело поплыло прочь от него.
   Песок на дне лагуны замутился, он вставил мундштук трубки в губы и устремился к поверхности. А на поверхности кипела жестокая схватка.
   Он выплыл прямо в ее эпицентре, выхватил нож из ножен и ударил им в неясный, одетый в хаки силуэт. Солдат дернулся в агонии и сильно толкнул Шавасса так, что он снова ушел под воду.
   В двух ярдах от него пятнадцатифутовая моторная лодка врезалась в их шлюпку. Он видел, как Франческа билась, схваченная двумя солдатами, и как Орсини плыл прочь, кровь заливала ему лицо.
   Один из солдат бросился к борту моторной лодки и опустил ствол пулемета, а человек в черной кожаной куртке с высоким меховым воротником подбежал к нему и отвел ствол, и пули бесполезно изрешетили небо.
   – Живым! Я хочу его живым!
   На какой-то момент Шавасс посмотрел наверх, в возбужденное лицо Адема Капо, потом он сложился вдвое и ушел под воду, его ноги, одетые в ласты, несли его к краю лагуны. Он подплыл к камышам, с трудом прокладывая себе путь, и через несколько мгновений вышел на поверхность. За собой он слышал возбужденные голоса, а потом взревел двигатель моторной лодки.
   Шавасс попал в главную протоку, пересек ее, свернул в узкий приток и поплыл, борясь за свою жизнь.
  
  
  
  
   Глава 9
   Появление Лири Купи
  
  
   Моторная лодка свернула из боковой протоки в главное русло реки Буна. Шлюпка была привязана тросом. На корме лодки сидели четверо солдат, курили сигареты и разговаривали приглушенными голосами. Рядом, укрытые брезентом, лежали тела двух их товарищей, убитых Шавассом.
   Орсини был прикован наручниками к стойке ограждения и, казалось, был в полубеспамятстве. На его голове была грубая повязка, он получил удар прикладом по голове. Не было никаких знаков присутствия Франчески Минетти. Адем Капо расхаживал по фордеку, нервно куря сигарету. Меховой воротник его охотничьей куртки был поднят.
   Орсини наблюдал за ними сквозь полуприкрытые веки. Немного погодя по трапу поднялся еще один мужчина. Такой же громадный, как Орсини, у него было зверское, изуродованное шрамом лицо. Он был в форме полковника албанской армии с зелеными знаками отличия на воротнике, присвоенными частям разведки.
   Капо повернулся к нему и посмотрел на него глазами, напоминающими черные провалы на белом лице.
   – Ну?
   Полковник пожал плечами:
   – От нее мало толку.
   Злость брызнула из маленького мужчины, словно светящийся язык пламени.
   – Ты же сказал, что это сработает, будь ты проклят! Единственное, что нам надо делать, – так это просто ждать, и они сами придут к нам в сети. А что, черт побери, я теперь скажу им в Тиране?
   – А что, вы думаете, ему остается делать? Как он выплывет отсюда? – Громадный мужчина холодно рассмеялся. – Не беспокойтесь, мы доконаем его. Ночью, одному в таком месте, как это, ему не выжить.
   – Будем надеяться, что ты прав.
   Капо прошел к месту, где был прикован Орсини, посмотрел на него сверху вниз и с жестокостью ударил его ногой в бок. Орсини подавил крик и продолжал притворяться, что он в беспамятстве. Капо круто повернулся и продолжил хождение по палубе.
  
  
  * * *
  
   Как только моторная лодка повернула к главному руслу реки и скрылась в тумане, Шавасс осторожно раздвинул камыши. Он стоял по грудь в воде не далее пятнадцати ярдов от проходившей лодки, и его тренированный взгляд сразу схватил все – Орсини и солдат, Капо, стоявшего на носу, с мундштуком, торчащим из уголка рта.
   Но самым интересным было присутствие здесь Ташко. Когда Шавасс видел его в последний раз, тот был одет как простой моряк с набережной Таранто, а сейчас на нем была форма полковника албанской разведки, что многое объясняло. А за ним в окно рубки Шавасс мог рассмотреть голову и плечи Хаджи, того самого, который был тогда с ножом. Он стоял у штурвала.
   Моторная лодка окончательно скрылась в тумане, и он перешел вброд на относительно сухое место, чтобы разобраться в обстановке. Болотный смрад был удушающ, а холод пробирал до костей, приводя в оцепенение мозг и не давая возможности здраво рассуждать.
   Было чертовски много странного во всем этом деле, но, в общем, обстановка ясна. Адем Капо не просто агент, а гораздо более важная фигура. Возможно, высокопоставленный офицер сигурми. Такой, что даже сам полковник разведки получает от него приказания.
   Во всяком случае, это человек, который знает, что делает. Он наверняка приплыл сюда, на реку Буна, из Матано, и те двадцать четыре часа, которыми он располагал, дали ему возможность попасть в город Тама и подготовить для них подходящий прием.
   Их катер «Буона Эсперанца» был под наблюдением с того момента, когда он достиг албанского берега, а выследить шлюпку людям, которые хорошо знают дельту реки, не составляло особого труда.
   Он беспокоился, что сталось с Карло? Наверное, его сейчас тоже везут в Таму. Это самый крупный город в этом регионе, и, без сомнения, там и находится база Капо.
   Звук моторной лодки затих вдали, и он соскользнул в воду и поплыл в том же направлении. Еще час они не будут искать его здесь, а, скорее всего, сосредоточат внимание на побережье.
   При сложившихся обстоятельствах Тама будет гораздо безопаснее для него. По крайней мере, там вдоль реки разбросаны дома, а там, где есть дома, найдется сухая одежда и пища. Может быть, появится шанс сделать что-нибудь для друзей, хотя он и не питал особой надежды на это.
  
  
  * * *
  
   Примерно через пятнадцать минут воздух в его акваланге кончился. Шавасс быстро поднялся на поверхность и вышел из реки в камыши. Он снял резиновые ласты, отстегнул тяжелый акваланг и бросил их в липкую тину, чтобы они утонули в ней.
   Пол пошел вперед через камыши, вспугивая диких птиц, которые с шумом поднимались в воздух. Немного погодя он вышел на более высокое место и брел в тумане, а река оставалась слева от него.
   Было трудно идти по болотам и грязи, ему постоянно приходилось переходить вброд через узкие протоки, нередко увязая по пояс в густой, вязкой грязи. Соленая вода до боли разъедала глаза, он потерял последние остатки тепла и совершенно окоченел.
   Шавасс продвигался вперед, почва становилась все тверже, и наконец он почувствовал, что ковыляет по плотному песку и упругой болотной траве. Задержавшись На небольшом бугорке и повернув голову немного в сторону, он уловил слабый запах гари, который доносил до него ветерок.
   Узкий рукав реки огибал небольшой островок, на котором сквозь туман различался низкий домишко. Кругом никаких признаков жизни, и у узкого деревянного причала не было видно никаких лодок. Наверное, эта хижина принадлежала какому-нибудь рыбаку или охотнику. Шавасс спугнул дикую утку и, войдя в реку, поплыл к домику.
   Он ступил на берег и осторожно двинулся вперед, обнажив нож. Хибара находилась не более чем в двадцати ярдах и имела довольно жалкий вид. Сложенная из бревен, она была покрыта деревянной крышей, над которой возвышалась каменная дымовая труба.
   Две или три тощие курицы апатично клевали что-то на земле и разбежались, когда он появился. Задняя дверь лачуги состояла всего из нескольких планок, сбитых гвоздями. Пол снял цепочку с двери, и та открылась с протестующим скрипом.
   Он вошел в маленькую темную комнату, которая, очевидно, служила чем-то вроде кухни. Здесь был стенной шкафчик, стоял грубо сколоченный стол и бадья со свежей водой у двери. В жилой комнате стояли стол и несколько стульев. Здесь были два или три шкафчика, а на деревянном полу лежала шкура, в домашнем очаге пылали толстые бревна, покрытые золой.
   Шавасс протянул руки над огнем, чтобы согреться, но тут же ощутил на щеке свежее дуновение. И чей-то голос произнес:
   – Спокойно! Руки за голову и не пытайтесь делать глупости.
   Пол медленно поднялся. Сзади послышались мягкие шаги, и в его спину уткнулся жесткий ствол пистолета. Когда чья-то рука взялась за рукоять ножа, висевшего у него на поясе, он резко качнулся влево, чтобы уйти от дула пистолета. Раздался испуганный крик, они сцепились и тяжело рухнули на пол. Шавасс поднял руку, чтобы использовать ребром руки прием каратэ, который был так же смертелен, как топор лесоруба.
   Он задержал удар. Его противником оказалась молодая девушка, может быть девятнадцати или двадцати лет, никак не больше. На ней были непромокаемая куртка, вельветовые брюки и кожаные сапоги до колен. Темные волосы девушки были коротко пострижены, как у мальчика, нездорового цвета кожа туго обтягивала высокие скулы. Ее нельзя было назвать красивой, но она все же выделялась бы в любой толпе благодаря прекрасным темно-карим глазам.
   – Вот это да, – проговорил он тихо и сел, отпустив ее.
   Какое-то мгновение она оставалась лежать с расширенными от испуга глазами, а потом, будто ее пронзила вспышка, снова была на ногах, как кошка, а в руках у нее оказалась охотничья винтовка.
   Незнакомка стояла, выжидая, в нескольких футах от него, ствол был твердо направлен ему в грудь. Потом ствол дрогнул и медленно опустился. Девушка прислонила винтовку к столу и стала с любопытством изучать его. Она увидела его босые ноги, прилипшие к телу мокрые рубашку и брюки.
   – Вы в бегах, не так ли? Откуда? Из кандальников Тамы?
   Он покачал головой:
   – Я действительно в бегах, ангел, но не оттуда.
   Девушка бросила не него сердитый взгляд и снова схватилась за винтовку.
   – Вы не гег, это определенно. Вы говорите, как тоск из большого города.
   Шавасс прекрасно знал о враждебных отношениях между двумя основными расовыми группами в Албании. На севере – геги с их преданностью фамильным ценностям, а на юге – тоски, которые пополняли коммунистические структуры.
   Это были времена, когда человек должен был притворяться, и он улыбнулся, зная, что это самое сильное его оружие. Он пошевельнулся, и винтовка снова повернулась в его сторону.
   – Я не гег и не тоск. Я иностранец.
   На ее лице отразилось замешательство.
   – Иностранец? Откуда? Из Югославии?
   Он покачал головой:
   – Из Италии.
   Она догадалась:
   – А, контрабандист!
   – Что-то вроде этого. Нас захватили врасплох военные. Мне удалось уйти. Думаю, что они взяли моих друзей в Таму.
   Девушка смотрела на него в задумчивости, тогда он решился на последний жест и, протянув руку, отрекомендовался:
   – Пол Шавасс.
   – Француз? – спросила она.
   – И англичанин. Немного оттуда и оттуда.
   Она приняла решение и тоже протянула руку:
   – Лири Купи.
   – Был такой предводитель гегов Абас Купи, председатель роялистской партии.
   – Глава нашего клана. Он ушел в Италию после того, как коммунисты казнили большинство наших друзей, которые участвовали в так называемой встрече дружбы.
   – Похоже, вы не очень-то жалуете Ходжу и его людей?
   – Ходжа?
   Она с отвращением плюнула в огонь.
  
  
  
  
   Глава 10
   Пасть тигра
  
  
   Шавасс стоял на грубом ковре около большой кровати и растирался докрасна полотенцем. Он быстро переоделся в то, что дала ему Лири: вельветовые брюки, шерстяную рубашку и кожаные сапоги до колен слишком большого размера. Поэтому ему пришлось снять их и надеть вторую пару носков.
   Эта одежда принадлежала брату Лири. Поступив в армию, когда ему было всего восемнадцать лет, он был убит во время одной из бесчисленных патрульных стычек, которые случались почти ежедневно на югославской границе. А ее отец погиб в рядах партии роялистов в горах в последние годы войны. После смерти матери она жила одна на болотах, где родилась и выросла, зарабатывая себе на жизнь охотой на диких птиц.
   Когда он вошел в комнату, Лири, склонясь над огнем, готовила что-то в большом котелке, подвешенном на крюке. Она повернулась к нему и улыбнулась, откинув волосы со лба.
   – Что вам сейчас нужно, так это хорошо поесть.
   Шавасс подвинулся к столу и ощутил голодные спазмы в желудке, когда положил порцию горячего тушеного мяса на оловянную тарелку. Он не стал тратить время на разговоры, а схватил ложку и накинулся на еду. Как только тарелка опустела, он тут же наполнил ее снова.
   Потом откинулся назад с довольным вздохом.
   – Даже в лондонском «Хилтоне» не смогли бы приготовить лучше!
   Лири откупорила бутылку и налила в стакан бесцветной жидкости.
   – Я бы предложила вам кофе, но его так трудно достать в наши дни. Это спирт, который мы гоним сами. Очень крепкий с непривычки, но зато есть гарантия, что вы не схватите болотную лихорадку.
   Спирт просто взорвался в желудке Шавасса, но зато по всем телу распространилось тепло. Он закашлялся, и на глазах выступили слезы.
   – Такое вам нигде не подадут, даже в лондонском «Хилтоне».
   Она аккуратно открыла старинный оловянный портсигар и предложила Шавассу закурить. Это были македонские сигареты, крепкие, коричневого табака, завернутые в бумагу. Но Шавасс знал, как с ними обращаться. Он скрутил кончик сигареты, сунул ее в рот и наклонился над столом, чтобы прикурить от горящей щепки, которую она вытащила из очага.
   Лири и сама закурила, выпустила густой клуб дыма и сказала:
   – Вы не контрабандист, теперь я ясно вижу. И не моряк. Ясно, глядя на ваши руки.
   – Значит, я вам наврал.
   – У вас должна была быть для этого достаточно веская причина.
   Он нахмурился, глядя в стакан, а потом решил идти напролом.
   – Вы когда-нибудь слышали о Святой Деве из Шкодера?
   – О Черной Мадонне? Кто же не слышал? Ее статуя бесследно исчезла месяца три назад. Всё думают, что это центральное правительство в Тиране украло ее. Они там беспокоятся, что народ снова потянется к религии.
   – Я приехал на реку Буна, чтобы найти ее, – признался Шавасс. – Предполагается, что она находится на борту катера, который затонул в одной из лагун здесь, в болотах. Я со своими друзьями как раз искал ее, но нас накрыли военные.
   Он рассказал ей о Франческе Минетти, Джулио Орсини, Карло и «Буона Эсперанца» – все, что, по его разумению, ей надо было знать. Когда он закончил, она медленно покачала головой:
   – Дело плохо. Сигурми выжмет их до конца, даже если ваш друг – контрабандист. У них свои методы. Малоприятные. Мне так жаль ту девушку. Бог знает, что они могут с ней сделать!
   – Я думаю, можно ли мне как-то пробраться в город Тама, – сказал Шавасс.
   – Неплохая идея.
   Она встала, подошла к огню и положила руку на каменный очаг. Потом повернулась лицом к нему.
   – Есть человек, который мог бы помочь, это францисканский монах, отец Шеду. Во время войны это был знаменитый боец Сопротивления в горах, просто легенда тех времен. Было бы крайне неосмотрительно арестовать или расстрелять такого человека. Они ограничились тем, что постарались сделать жизнь этого человека как можно более сложной, в рамках приличий конечно. Он давно не был здесь. Пару месяцев или около того. Я думаю, не выслали ли его?
   – Я хотел бы узнать, что с ним произошло, – сказал Шавасс. – Этот отец Шеду, он сейчас в Таме?
   – В окрестностях города есть средневековый монастырь. Они используют его сейчас как местный военный штаб. Католическая церковь превращена в ресторан, но все же на берегу сохранилась старая монастырская часовня. Отец Шеду проводит там службы.
   – А трудно туда попасть?
   – Отсюда, – пожала она плечами, – не более получаса. У меня есть подвесной мотор. Не очень надежный, но туда он дотянет.
   – Могу я позаимствовать его?
   – О нет! – Она покачала головой. – Они схватят вас на первой же миле, когда вы пойдете по реке. Я знаю другие пути, а вы – нет.
   Она достала из-за двери клеенчатую куртку и старую остроконечную шапку и бросила ему.
   – Надевайте и пошли!
   Она взяла охотничью винтовку и направилась к передней двери, а потом вниз, к реке. Лодок у узкого причала по-прежнему не было. Она прошла мимо, продралась сквозь густые кусты и вышла на маленький свободный участок берега, омываемый чистой водой. Ее плоскодонная лодка была привязана за корму к дереву. Шавасс выжидал, пока она возилась с мотором, а когда он завелся, столкнул лодку через окружавшие заводь камыши и вскочил в нее.
  
  
  * * *
  
   Лири Купи и на самом деле знала, что делала. В одном месте они проскочили через бурную воду, где река извивалась между песчаными отмелями, прошли через пороги, и она вела лодку, как специалист, поворачивая руль именно в тот момент, когда это было нужно, чтобы избежать роковой опасности.
   Немного погодя они оставили реку Буна и свернули в узкую протоку, которая огибала болото и терялась в сотне лагун и ручейков.
   Когда они снова вышли в реку, то оказались под прикрытием большого острова. Туман висел как серый занавес от берега до берега, и они пересекли реку. Шавасс почувствовал запах дыма и услышал лай собак.
   Вот из тумана показались первые домики, разбросанные по берегу реки, и Лири Купи повела к ним лодку. Она достала из кармана оловянный портсигар и бросила ему.
   – Возьмите сигарету. Постарайтесь выглядеть так, будто вы здешний.
   – Совсем не похоже на мой дом.
   Он зажег сигарету, развалился на носу лодки и осматривал городок, который разворачивался перед ним. Здесь, насколько он знал, было не более пятисот жителей. С тех пор как разгорелась холодная война между Албанией и Югославией, движение по реке Буна почти прекратилось, и она так заилилась, что по ней уже не могли ходить крупные суда.
   Сквозь туман в нескольких сотнях ярдов от берега реки показался монастырь, громадное средневековое сооружение, но уже с обваливающимися стенами.
   Под дождем обвис албанский флаг, только слегка колышущийся под порывами ветра. Красная звезда над черным двуглавым орлом. Вдали слышались слабые звуки военного горна.
   Несколько дальше по берегу работали сорок или пятьдесят заключенных, некоторые из них, по пояс в воде, ставили сваи для нового причала. Шавасс заметил, что многие были в кандалах.
   – Политические, – коротко бросила Лири. – Их свозят сюда со всей страны. Они не долго протягивают в этих болотах с наступлением жары.
   Она повернула руль, и лодка подошла к берегу, где прямо у воды стояла старая часовня с облупленными стенами. У подножия стены зиял темный вход в узкий тоннель, и Лири направила в него лодку.
   Тоннель был добрых шести футов высотой, и Шавасс потянулся, чтобы потрогать рукой холодные сырые стены. Глаза еще не успели привыкнуть к темноте, как они внезапно вышли на свет. Лири выключила мотор, и лодка по инерции подплыла к причалу, сделанному из больших блоков тесаного камня.
   Они протиснулись за пролет каменной лестницы, Шавасс привязал лодку к железному кольцу и помог ей выйти. Свет проникал откуда-то сверху, и в полутьме она сказала, улыбнувшись:
   – Я недолго.
   Она быстро поднялась по каменной лестнице, а Шавасс зажег еще одну сигарету, уселся на край причала и стал ждать. Ее не было по крайней мере минут пятнадцать. Когда она показалась снова, то не стала спускаться, а позвала его, стоя на верху лестницы.
   Он быстро поднялся наверх, а Лири повернулась, открыла большую дубовую дверь и пошла вперед по узкому проходу. Потом открыла другую дверь в дальнем конце, и они вошли внутрь маленькой часовни.
  
  
  * * *
  
   Огни там были очень тусклыми, а внизу перед алтарем пылали свечи, и икона Богородицы купалась в их лучах. Запах ладана наполнял часовню, и Шавасс почувствовал легкое головокружение. Он уже давно не бывал в церкви, в свое время мать не уставала напоминать ему об этом, а он всегда насмешливо улыбался, когда они приходили туда.
   Отец Шеду на коленях молился у алтаря, и его лицо казалось мрачным в свете свечей. Он закрыл глаза, его изнуренное лицо было спокойно, и даже уродливый шрам, старый след от пули под левым глазом, не портил его.
   Он был человеком строгим в своей вере и убеждениях, что очень важно. Люди, подобные Энверу Ходже и Адему Капо, приходят и уходят, разбиваясь о такие скалы, как отец Шеду.
   Он перекрестился, легким движением встал на ноги и повернулся к ним. Шавасс сразу же почувствовал себя неловко под пристальным взглядом его единственного глаза. И на мгновение он снова стал маленьким мальчиком в деревне своего дедушки, в Финистере, в первые послевоенные годы, когда Франция снова стала свободной. Будто бы он пытался объяснить старику священнику причины своего отсутствия на мессе, а язык у него словно присох к гортани.
   Отец Шеду улыбнулся и протянул руку.
   – Счастлив встретить тебя, сын мой: Лири уже рассказала мне немного о том, зачем ты пришел сюда.
   Шавасс ответил на рукопожатие и почувствовал облегчение.
   – Она, кажется, думает, что вы могли бы помочь нам, святой отец.
   – Я кое-что знаю, что произошло со статуей нашей Девы из Шкодера, – сказал священник. – Это мой предшественник, отец Купеску, передал ее под ответственность молодого человека, который потом был убит на болотах. А отец Купеску заплатил за свои поступки жизнью. Вот что я могу добавить.
   – Девушка, которая была со мной, – это сестра того молодого человека, – ответил Шавасс. – Она-то как раз и указала нам место, где затонул катер Минетти.
   Отец Шеду кивнул:
   – Она и итальянец по имени Орсини были доставлены в Таму сегодня днем. Их поместили в монастырь.
   – Вы уверены?
   – Да, я навещал больных заключенных в это время, это одна из привилегий, которую я сумел отстоять.
   – Для меня это неожиданность, что вам разрешили это.
   Отец Шеду улыбнулся:
   – Как вы смогли заметить, мое имя совпадает с именем нашего любимого президента, и это внушает среднему члену партии благоговейный страх. Они не могут быть вполне уверены, что я не какой-нибудь там его третий кузен, вы понимаете. Это на них очень похоже. У нас здесь была чудесная старая церковь. А теперь в ней ресторан. Они превратили алтарь в стойку бара, а в нефе понаставили столиков, за которыми счастливые рабочие могут есть кебаб и шашлык во славу Энвера Ходжи.
   – Всему свое время, отец, – ответил Шавасс.
   Священник улыбнулся.
   – Но я могу помочь вам, мсье Шавасс. В этот момент ваши друзья заключены в заднем караульном помещении, что находится за внутренней стеной монастыря. Полковник разведки и высший чиновник сигурми по имени Капо, которые их сюда доставили, тотчас же снова уехали, захватив с собой всех солдат, каких только можно было.
   – Искать меня.
   – Очевидно. Я не думаю, что там, в караульном помещении, на страже более одного солдата, в крайнем случае двое.
   – Но как мы туда попадем, отец? – спросила Лири. – Надо дважды пройти ворота, и у каждых ворот своя охрана.
   – Мы пройдем под ними, моя дорогая. Это очень просто. Добрые отцы, которые строили этот монастырь, подумали обо всем. Идите за мною.
   Он вышел из часовни и повел их по коридору, в конце которого были ступени, ведущие вниз. Взял с полки, где стояли иконы, электрический фонарь и подошел к воде. Потом включил фонарь, и его луч заплясал на грубых каменных стенах тоннеля, который уходил вглубь, значительно сужаясь.
   – Монастырская канализационная система начинается отсюда и выходит в реку, – сказал он. – Не очень приятное путешествие, зато можно выйти за стены, и никто вас не увидит.
   – Покажите мне путь, это все, что я прошу, отец, – сказал Шавасс. – Остальное можете предоставить мне.
   – Требовать от вас, чтобы вы не применяли насилие к насильникам, было бы абсурдом, – сказал отец Шеду. – Но вы должны понять, что сам я не могу принять участие в подобной акции. Вы принимаете это?
   – Вполне.
   Священник повернулся к Лири:
   – А вы останетесь здесь, дитя?
   Она покачала головой:
   – Я могу там пригодиться. Пожалуйста, отец. Я знаю, что делаю.
   Он не стал терять времени на споры, подоткнул край сутаны за кожаный пояс и шагнул в тоннель, держась левой стороны. Воды было по щиколотку, и Шавасс последовал за ним, наклонив голову, чтобы не удариться о каменный свод.
   Здесь сильно пахло землей и над поверхностью воды курился туман и поднимался к влажным сводам. Тоннель шел в темноту и постепенно становился все глубже, и вот вода уже достигла колен.
   Вонь стала невыносимой, он шел спотыкаясь, к горлу подступала тошнота. Наконец священник повернул в боковой проход, который привел в круглую пещеру примерно пятидесяти футов в диаметре.
   Сюда стекала вода из дюжины тоннелей, и она стояла здесь на уровне трех футов. Францисканец прошел вперед и начал считать их слева.
   – Думаю, что восьмой, это то, что нам надо.
   Этот тоннель был не более четырех футов высотой, Шавасс задержался у входа и спросил у Лири:
   – Вы в порядке?
   – В полном, – фыркнула она. – Болота летом пахнут куда хуже.
   Они согнулись вдвое и пошли за отцом Шеду, который был уже в нескольких футах впереди. Через несколько мгновений он остановился. Через решетку наверху забрезжил свет в том месте, где короткий тоннель выходил на поверхность.
   – Если я прав, то мы находимся в подвале старой аркады на площади, где располагается караульное помещение.
   Крутой тоннель был футов пятнадцати длиной, камни сырые и скользкие. Подниматься по ним стало трудно. Священник шел первым, за ним – Лири, а Шавасс был сзади. Он застревал в узком проходе, с трудом продвигаясь вперед. Один раз Лири сорвалась и упала на него сверху. Он поддержал ее, и они продолжали свой путь.
   А над ними отец Шеду был уже у выхода, который был закрыт каменной плитой, в которой какой-то мастер вырезал сквозную решетку. Он уперся в нее плечом, и она легко сдвинулась в сторону. Отец Шеду выбрался наружу и повернулся, чтобы подать руку Лири.
   Шавасс вылез за ними и оказался в небольшом ветхом подвале, из которого был выход в полуразвалившуюся аркаду, разрушенные колонны которой были устремлены в небо. Трава уже проросла между большими потрескавшимися каменными глыбами.
   – По этой аркаде вы пройдете на площадь, – сказал отец Шеду. – Караульное помещение – небольшое здание из кирпича и бетона с плоской крышей. – Он слегка улыбнулся. – Теперь вы предоставлены сами себе. Больше я ничего для вас не могу сделать. Как я уже говорил, мне нельзя играть активную роль в этом деле. – Он обернулся к Лири: – Вы останетесь со мной?
   Она упрямо замотала головой.
   – Может быть, я тоже сумею чем-нибудь помочь.
   – Отец Шеду прав, – сказал Шавасс. – Вы останетесь.
   – Если вам нужна моя винтовка, то вам придется взять ее у меня силой. – Она похлопала по прикладу старой винтовки. – Это мое последнее слово.
   Шавасс взглянул на священника, а тот тяжело вздохнул.
   – У нее железная сила воли, и она так ненавидит красных.
   Шавасс сказал Лири:
   – Вы можете пройти только до края площади. Будете наблюдать оттуда, как я войду. Если случится что-нибудь плохое, у вас будет достаточно времени, чтобы присоединиться к отцу Шеду и уйти. Так?
   И он двинулся через разрушенную аркаду по направлению к площади. И вот он достиг ее. Там было тихо и спокойно. Караульное помещение было пристроено к стене на другой стороне площади, как и говорил отец Шеду, и спереди к нему было трудно подобраться. На дальней стене были двойные ворота, ведущие на наружную площадь. Они были закрыты.
   Шавасс обернулся к Лири:
   – Стойте здесь. Я обойду вокруг по стене так, чтобы подойти с другой стороны, где нет окон. Если что-нибудь случится, быстро бегите назад, к отцу Шеду.
   Она пыталась было протестовать, но он выхватил у нее винтовку и сказал:
   – А теперь будьте хорошей девочкой и делайте, что вам говорят.
   Он прошел вдоль разрушенной стены до места, где она встречалась с другой, выскочил на открытое пространство и, согнувшись, пробежал к караульному помещению. Он выжидал, ощущая, как рубашка взмокла от пота, а потом рванулся вперед. И как раз в этот момент дверь караульного помещения открылась и кто-то вышел оттуда.
   Шавасс услышал голоса. Разговаривали двое мужчин. Один из них рассмеялся. Послышался звук зажигаемой спички. Он оказался в западне и не мог бежать. Если хоть один из них заглянет за угол здания, его неминуемо обнаружат.
   Вдруг послышался свежий молодой голос, который звал кого-то.
   – Эй, ты, там! Да, ты, ты, здоровая скотина! Иди-ка сюда!
   Это была Лири Купи, которая спокойно шла через площадь, засунув руки в карманы. Она наверняка задумала отвлечь внимание охраны, и это ей вполне удалось. Пока солдаты вышли, чтобы перехватить Лири, Шавасс продвинулся вдоль стены караульного помещения.
   Они не были даже вооружены, а один из них, вообще голый по пояс, вроде бы собирался помыться. Шавасс бросился вперед и ударил караульного прикладом винтовки сзади в шею. Солдат рухнул с воплем, а другой повернулся к нему. Шавасс сунул ствол винтовки ему в живот. Тот издал странный звук и упал, и приклад обрушился на его череп.
   Шавасс двинулся к дверям караульного помещения, Лири с покрасневшим лицом догнала его.
   – Там больше никого нет. Они все вышли бы, когда я позвала.
   – Будем надеяться, что вы правы.
   В первой комнате было тихо. На столе ветром из открытых дверей были разбросаны бумаги. На доске висели ключи. Шавасс быстро прошел вперед и открыл внутреннюю дверь. Там было всего шесть камер. Первые четыре были пусты. Джулио Орсини находился в пятой. Он валялся на скамье, заложив руки за голову.
   – Ну, вставай, старый разбойник! – сказал Шавасс.
   Итальянец сразу же сел и на лице его отразилось крайнее удивление. Потом вскочил на ноги и бросился к решетке.
   – Пол, ради всего святого! Это ты или твой призрак?
   – А ты потрогай меня и узнаешь. Где Франческа?
   – Дверь рядом. Нас засадили сюда сразу же, как мы приехали. Капо тут же в спешке уехал. Похоже, что охотиться за тобой.
   – Ему не повезло.
   Лири оказалась рядом с ключами. Когда она дошла до камеры Орсини, Шавасс был уже у следующей решетки. За ней стояла Франческа Минетти, на белом лице глаза выделялись как черные провалы.
   – Я знала, что ты придешь, Пол.
   Он взял ключи у Лири и отпер камеру. Франческа тут же кинулась к нему в объятия. Он на какой-то момент прижал ее к себе, а потом решительно отодвинул.
   – Надо уходить.
   Орсини был уже впереди, за ним – Лири, а Шавасс с винтовкой в руках толкнул Франческу в коридор. Итальянец задержался в дверях и выглянул на площадь.
   – Похоже, что все тихо.
   И тут резкий, истошный вой сирены разорвал, словно физический удар, тишину. Шавасс быстро обернулся и увидел Франческу на другой стороне комнаты. Она открыла маленькую металлическую коробку на стене и большим пальцем нажимала на красную кнопку.
   Шавасс дернул ее так сильно, что она опрокинулась на стол.
   – Какого черта, что это за штучки?
   В ответ Франческа плюнула ему в лицо и отвесила сильную пощечину, он инстинктивно ответил на это, ударив ее сжатым кулаком, и девушка полетела на пол.
   Она так и лежала на полу, постанывая, а Орсини, обернувшись, схватил Шавасса за рукав.
   – Бога ради, что здесь происходит?
   Раздался одиночный выстрел, и его звук эхом отозвался на площади. Пуля расщепила дверной косяк, и Орсини быстро пригнулся, увлекая Лири на пол. Шавасс выглянул из окна и заметил движение на той стене, где были большие ворота. Раздался еще выстрел, а за ним затарахтела автоматная очередь, и пули подняли облако пыли, похожее на коричневый занавес.
   Он высадил окно прикладом винтовки, потом быстро прицелился и выстрелил. Раздался вскрик, и солдат, перевалившись через парапет, полетел со стены вниз, все еще сжимая винтовку.
   Один из охранников, лежавших на площади, поднялся на колени с выражением замешательства на лице. Шавасс выстрелил ему в голову и быстро пригнулся, потому что другие солдаты начали обстреливать окно.
   Пол пробежал по коридору и рухнул рядом с Орсини и девушкой.
   – Их там с полдюжины, да еще будут подходить. Я их отвлеку и возьму огонь на себя. У вас с Лири есть шанс. Она знает дорогу. Ты только делай, что она скажет.
   Орсини только открыл рот, чтобы возразить, а Шавасс уже выскочил на площадь. Он залег около трупа убитого им же охранника и открыл огонь по солдатам на стене.
   За его спиной Орсини и девушка выскочили из караульного помещения и бросились бежать. И как раз в этот момент распахнулись большие двустворчатые ворота в дальнем конце площади. Взревел мотор, и весь в облаках пыли на площадь въехал джип. В задней части машины на подвижной турели был установлен пулемет, а за ним стоял полковник Ташко, посылая широкой дугой очередь, которая фонтанчиками вспорола землю у ног Орсини и девушки. Это заставило их остановиться и поднять руки.
   Шавасс с замиранием сердца ясно увидел, как через открытые ворота вбегали солдаты с винтовками наизготовку. Когда джип резко затормозил, развернувшись, Франческа выскочила сзади и, пошатываясь, бросилась к нему. Шавасс вскочил на ноги и выстрелил в нее с бедра из винтовки.
   Его первый выстрел поднял грязь в футе от нее, но тут же что-то ударило его в левую руку, развернув его, и он выронил винтовку. Он скорчился, как раненое животное, крепко сжимая руку, а сквозь пальцы сочилась кровь. Во внезапно воцарившейся тишине он услышал грохот сапог.
   Когда он поднял взгляд, то увидел, что Адем Капо смотрит на негр сверху вниз и злорадно улыбается своим маленьким ртом.
  
  
  
  
   Глава 11
   Кое-что проясняется
  
  
   Дождь проникал сквозь решетку окна, и Шавасс подтянулся и посмотрел через монастырские стены в сторону реки. Тут же он почувствовал боль в левой руке и с проклятиями опустился вниз.
   Пуля прошла навылет, не задев кость, ранение было не тяжелое, и единственное лечение, которое ему предоставили, – это грубая повязка. Они находились в помещении, напоминающем склад, на третьем этаже главного здания. Лири Купи спала в углу, натянув на плечи одеяло.
   Орсини склонился над ней, чтобы поправить одеяло. Когда он выпрямился, на его лице было какое-то странное выражение.
   – Совсем еще девочка. Какая жалость, что она вмешалась в это дело.
   – Я уже говорил, что ее участие не предполагалось.
   Шавасс подошел к двери, выглянул сквозь дверную решетку и увидел часового.
   – Боже, каким же я был дураком! Все было ясно как Божий день, а я ничего не видел.
   – Франческа? – Орсини покачал головой. – Я все еще не могу в это поверить.
   – Она сказала, что Мадонна в передней каюте катера, но там ее не было, и вспомни, что нам пришлось делать взрыв, чтобы проложить себе путь. Что ты на это скажешь?
   Он зло пхнул ногой упаковочный ящик на полу.
   – Вот сучка. Той ночью возле клуба «Тэбу», когда на нее напали. Они просто поджидали меня, чтобы показать мне этот спектакль. Все было подстроено.
   – Но зачем? – удивился Орсини. – В этом нет никакого смысла. А что случилось с Мадонной?
   – Вот как раз это мне и хотелось бы знать. Часть истории вполне достоверна, потому что ее подтвердил отец Шеду. По крайней мере, кажется, они не добрались до него, что уже неплохо.
   В замке загремел ключ, и дверь распахнулась. Лири проснулась и вскочила на ноги, когда два солдата вошли в комнату, а за ними Ташко. Он изучающе посмотрел на девушку и ухмыльнулся.
   – Приду к тебе позже.
   Она плюнула ему в лицо, а он быстро, как змея, кинулся к ней и схватил за плечи. Как только Орсини и Шавасс двинулись вперед, солдаты угрожающе повели своими автоматами.
   Лицо Ташко было совсем бесстрастным, когда он большим пальцем придавил у нее какой-то нерв. Рот Лири раскрылся в беззвучном крике, она рухнула на пол.
   – Каратэ, друг мой. Может быть, вы слышали об этом? Тебе тогда подвезло с этой бутылкой водки. В следующий раз удача будет на моей стороне, уж это я тебе обещаю.
   Он подал знак, и один из солдат схватил Шавасса за плечо и потащил наружу. Он краем глаза увидел, как Орсини опустился на одно колено около девушки, и дверь закрылась.
   Они повели его по широкому, вымощенному камнем коридору к винтовой лестнице в его конце. Наверху Ташко открыл дверь, и его ввели в комфортабельно обставленный кабинет.
   За столом сидел Адем Капо и просматривал бумаги. Он поднял глаза, и улыбка промелькнула у него на лице.
   – Вы даже не представляете себе, какое удовольствие я испытываю. Мы так хотели заполучить вас после того маленького дельца, которое вы провернули в Тиране на прошлой неделе.
   – Сигурми?
   Капо кивнул.
   – Итальянский фронт – это только одна грань моей обширной деятельности, и я уверен, вы высоко ее расцениваете.
   – О, разумеется, – ответил Шавасс. – Вы, наверное, хотите задать мне несколько вопросов. Пожалуйста, но только о спорте и тому подобном.
   – Ну конечно. – Капо обворожительно улыбнулся. – Я полагаю, сказывается английская порода?
   – Вы хотите знать о том деле в Матано? Это игра, исход которой был заранее предрешен? Не было никакого Рамиза? И Марко Минетти тоже?
   – Рамиз пролил кровь и был серьезной подмогой для женщины, которая сейчас здесь, в комнате напротив через коридор. А Минетти – это просто игра воображения.
   – Так вот почему Франческа так настаивала, чтобы я не докладывал о том, что происходит в отделе С-2? В наше управление в Риме?
   Капо кивнул.
   – Сюжет просто гениальный. Он был уже разыгран одним талантливым молодым итальянцем по имени Карведжио, который попытался сделать тот же трюк, но поплатился головой.
   – Ну а статуя?
   – Мы достали ее обратно почти немедленно после катастрофы.
   Он кивнул Ташко, и тот подошел к шкафу, открыл его и вытащил бесформенный сверток. Потом развернул серое одеяло и поставил статую на стол.
   Она была примерно четырех футов высоты и вырезана из одного куска черного дерева, а одежды были покрыты золотом. Ее черты носили печать изумительной чистоты и умиротворенности. Это было выдающееся творение великого художника.
   – Очень хорошо, – сказал Шавасс. – Значит, история, которую рассказала мне Франческа Минетти, в общих чертах верна и сделала свое дело – заставила меня снова оказаться в Албании. Что означает, что у вас уйма проблем, – так в чем же дело?
   Капо выбрал сигарету из деревянного ящичка на столе и откинулся на спинку кресла.
   – Как вам, наверное, известно, отношения между моей бедной страной и СССР, а также с его сателлитами, за последние годы серьезно подпортились. К сожалению, только один из наших друзей пришел к нам на помощь – это Китай.
   – Как трогательно.
   – А мы сентиментальный народ, уверяю вас. Нам нравится платить долги. Доклад нашей секции контрразведки, содержащий информацию о том, что вы собираетесь въехать в нашу страну в составе группы итальянских рабочих-отпускников, был передан в качестве любезности в штаб китайской разведки в Тиране. Они выразили живейший интерес. Несомненно, вы в прошлом году расстроили работу их службы в Тибете. И еще, как я понимаю, это дело с доктором Хоффнером... Мы обещали, что позволим им взять вас.
   – А я ускользнул у вас сквозь пальцы.
   – Но ненадолго, согласитесь. И все благодаря одной персоне. Выдающемуся работнику контрразведки сигурми. Может быть, вы хотите увидеть ее. Когда Ташко открыл дверь, она тут же вошла. Она была одета в то же, что было на ней на катере, но выглядела совсем по-другому. Твердо, уверенно.
   – Зачем, Франческа, зачем все это? – спросил он.
   – Я настолько же албанка, насколько итальянка, – спокойно ответила она. – Человек не может стоять ногами сразу в двух мирах. Я сделала свой выбор уже давно.
   – Вы хотите сказать, что работали на противника даже тогда, когда вас взяли в отдел С-2?
   – А как еще, вы думаете, наши люди в Тиране могли узнать о вашем приезде? Я передала то самое предупреждение по радио только потому, что в тот момент, когда оно пришло, появился ночной дежурный офицер.
   И все это на самом деле поразило его, словно удар в солнечное сплетение. В самой гуще событий, с рангом высшей секретности кто-то с другой стороны сидит два года, пропуская через себя информацию, которую люди добывают с таким трудом, даже ценой жизни, а может быть, даже посылая их на смерть?
   Наверное, все это отразилось на его лице, и она слегка улыбнулась:
   – О да, Пол, я провернула многие крупные дела. Вспомните хотя бы Матта Сорли и того француза, Дюмона. Никто из них не протянул долго. Это я постаралась. Есть еще и другие.
   – Ах ты, грязная сучка.
   – Вы убили моего мужа, Пол, – спокойно сказала она, и холодная ненависть блеснула в ее глазах.
   – Ваш муж? – Он слегка нахмурился и покачал головой. – Не понимаю, о чем вы говорите. Во всяком случае, я изучал ваше личное дело. Там нет сведений ни о каком замужестве.
   – Не так уж трудно это скрыть, если только знать, как это сделать. Его имя было Энрико Ночи. Это вы утопили его как крысу в рыболовной сети. Никаких следов насилия, никаких улик. Просто несчастный случай.
   – Что говорит о том, что вы чертовски изобретательны, – добавил Капо.
   Здесь и на самом деле было нечего сказать, и Шавасс отвернулся от нее и снова обратился к маленькому мужчине:
   – Ну и что же дальше? Быстрый полет в Пекин?
   – Никакой спешки, – ухмыльнулся Капо. – У нас уйма времени, и вы так много можете мне рассказать. Как, черт побери, вы смогли проникнуть в монастырь, например. Хотя бы в чем состояла главная идея, вы должны рассказать нам. Мы совершенно уверены, что человек с такими правилами, как вы, не может бросить своих друзей в беде, но ваша внезапная материализация из воздуха – этого я не могу себе представить.
   – Это трюк, который я позаимствовал у старого факира в Индии давным-давно.
   – Просто чудесно. Вы сможете рассказать мне об этом, когда я вернусь. Я уверен, что Ташко сможет убедить молодую леди, которую вы взяли с собой в ваши путешествия, чтобы она была несговорчивей.
   Шавасс игнорировал эту скрытую угрозу и спокойно взял сигарету из коробочки на столе.
   – Куда-то собираетесь?
   Капо взял еще одну сигарету, зажег ее и перебросил спички по столу Шавассу. Можно было подумать, что это старые друзья, сидящие за приятным разговором.
   – Несколько необычно, но все-таки я вам скажу вот что. В этот самый момент ваш юный друг Арецци сидит на вашем катере «Буона Эсперанца» и ждет вашего возвращения.
   Это не произвело особого впечатления, но все же Шавасс не смог подавить вздоха, а Капо тут же ехидно улыбнулся.
   – Сегодня ночью я подвезу Франческу на своем катере на приличное расстояние к вашей лодке. А потом при сером свете зари она выплывет из тумана, в бедственном состоянии, могу добавить.
   – И с еще более бедственной историей, которую она готова рассказать.
   – Ну конечно. Они будут очень опечалены там, в отделе С-2, когда узнают, что потеряли своего доблестного Шавасса и его друга Орсини.
   – И вы думаете, что они там примут Франческу обратно в штат, не задав ей никаких вопросов? – Шавасс покачал головой. – У моего босса такой ум, он все помнит. Он проверит каждый ее шаг с шестилетнего возраста.
   – Я бы не был столь уверен, – улыбнулся Капо. – Видите ли, у нее с собой будет Мадонна, как хороший пропагандистский трюк против Албании. Каждый был бы доволен.
   И он был прав. Это было хорошо задумано. Чертовски хорошо.
   Капо рассмеялся и сделал знак Ташко:
   – Забери его обратно к его друзьям. Я поработаю с ним, когда вернусь утром.
   Шавасс обернулся к Франческе. Она выдержала его взгляд на какой-то момент, а потом отвела глаза. Ташко подтолкнул его к двери, и они спустились с лестницы и пошли обратно по коридору.
   Как раз перед тем, как снова войти в этот склад, Ташко задержался, чтобы зажечь длинную русскую сигарету. Двое солдат почтительно ожидали, стоя в нескольких футах от них. Было ясно, что они до смерти боялись его.
   Ташко холодно посмотрел на Шавасса.
   – Они не дадут тебе сбежать.
   Злость пылала в его холодном взоре. Он шагнул вперед, но явно с трудом сдержал себя. Рядом с Шавассом была дверь в другую комнату, и совершенно неожиданно албанец нанес прямой удар кулаком правой руки, применив известный прием каратэ. Средняя дюймовая доска двери раскололась и проломилась внутрь.
   В бытность в Лондоне Шавасс трижды в неделю посещал класс японского профессора, который проделывал то же самое за один раз с доской в три раза толще, а сам он был вдвое меньше Ташко. Его слова эхом отдавались, как в старые времена: «Мастерство, Шавасс-сан. Мастерство, а не сила. Бог не позволит грубым скотам царствовать над миром».
   – Попытайся представить, что вот такое может случиться с твоей рожей, – сказал Ташко.
   – Это и в самом деле впечатляет.
   Шавасс молча двинулся дальше по коридору. Один из солдат отпер дверь, и они втолкнули туда Шавасса. Когда дверь снова закрылась, он посмотрел сквозь решетку в холодные глаза Ташко.
   – Не беспокойся. Я скоро вернусь.
   Его шаги замерли в коридоре, и Шавасс обернулся к другим. Орсини сидел у окна рядом с Лири и обнимал ее одной рукой. На их плечи было накинуто одеяло. Было чертовски холодно.
   – Что там случилось? – спросил Орсини.
   Шавасс рассказал ему. Когда он закончил, Лири покачала головой:
   – Она, наверное, сам дьявол.
   – Нет, дорогая, не дьявол, – сказал Орсини. – Она, как и все они, думает, что знает абсолютную истину. Обладая ею, она считает, что ей все позволено.
   – Что, однако, совсем не поможет ни одному из нас, – горько произнес Шавасс.
   Он прошел и сел на упаковочный ящик, поднял воротник и сложил руки, засунув их в рукава и стараясь сохранить хотя бы последнее тепло, которое осталось в его теле. Он думал о Франческе Минетти. Так, значит, Энрико Ночи был ее мужем? Странно, что такая умная и интеллигентная женщина влюбилась в мужчину подобного типа. Это только говорит о том, как непоследовательны женщины. Очень сильно поддаются эмоциям.
   Орсини и Лири говорили между собой приглушенными голосами. Между ними возникла какая-то странная интимность. Кто-то сказал: «Иногда за один день можно узнать о человеке больше, чем за десять лет».
   Как жаль, что они встретились при таких обстоятельствах.
   Каким ироничным был этот Джулио Орсини. Человек, который проник в главную гавань Александрии на этой старинной подводной лодке, человек, который потопил два британских эсминца, человек, который столько выстрадал за последние годы, так легко был тронут печалью этой девушки. Жизнь иногда задает странные загадки. Но в конце концов он уронил голову на грудь и заснул.
  
  
  
  
   Глава 12
   Жестокая схватка
  
  
   Он так и не понял, что заставило его проснуться, и лежал, глядя в темноту и страдая от боли в мускулах и жестокого холода. Его часы все еще шли, и, взглянув на светящийся циферблат, он увидел, что было два часа ночи. Он сперва сел, вслушиваясь в звуки ветра, доносящиеся с площади, а потом встал.
   Потом он услышал движение в коридоре и, когда выглянул туда через решетку, увидел часового, который стоял вытянувшись, с выражением крайнего ужаса на лице. Перед ним стоял полковник Ташко, уперев руки в бока.
   – Значит, спишь, ты, тварь!
   Он выбросил вперед руку, схватил несчастного часового за лицо и толкнул его назад. Тот с шумом опрокинулся навзничь, сбив с места стул. Когда солдат попытался подняться на ноги, Ташко пинками погнал его по коридору.
   – Давай, проваливай! Доложишь в караульном помещении. А я займусь тобой позже.
   Орсини и Лири, разбуженные шумом, подошли к двери.
   – Что там такое? – спросил Орсини.
   – Ташко, – коротко бросил Шавасс. – Мне кажется, он пьян.
   Албанец подошел к двери и посмотрел на Шавасса сквозь решетку со странным выражением глаз. Его мундир был расстегнут, под ним ничего не было, и можно было видеть крутые выпирающие мускулы.
   Он расстегнул черную кожаную кобуру у себя на боку, отпер дверь и медленно раскрыл ее. Они почувствовали запах спиртного в его дыхании, тяжелый и всепроникающий, и Лири сделала непроизвольно шаг по направлению к Орсини, который тут же обнял ее одной рукой.
   – Как трогательно, – глумливо ухмыльнулся Ташко.
   – У нас был тяжелый день, и нам надо хоть немного поспать, – сказал Шавасс. – Поэтому не будете ли так добры убраться отсюда ко всем-чертям и заняться своими делами?
   – Все еще полон боевого духа? – сказал Ташко. – Вот это мне нравится. Давай-ка выйдем отсюда.
   – А что, если я отвечу, чтобы ты проваливал отсюда к черту?
   – Тогда я прострелю девчонке левую коленную чашечку. Жалко портить хороший материал, но что поделаешь?
   Орсини было сделал шаг вперед, но Шавасс задержал его.
   – Оставь, Джулио. Это мое дело.
   Потом он вышел в коридор, Ташко с шумом захлопнул дверь и снова запер ее.
   – Не думаю, что Капо это понравится. Он хотел сохранить меня до Пекина.
   – К чертям Пекин, – огрызнулся Ташко. – Во всяком случае, сейчас я здесь старший. Капо и девушка отбыли полчаса назад.
   Он сильно толкнул Шавасса, заставив его споткнуться и направил его по коридору, а сам шел в трех футах сзади с маузером наизготовку. Они спустились по спиральной лестнице в дальнем конце коридора, повернули в мрачный проход и начали спускаться по каменной лестнице, которой, казалось, не будет конца.
   Внизу Ташко достал ключи и отпер дубовую дверь, обитую железными полосами.
   Шавасс вошел в дверь, а Ташко проследовал за ним, щелкнул выключателем и запер дверь за собой изнутри.
   Они стояли на верху широкой каменной лестницы, а внизу в тусклом свете пары электрических лампочек перед ним открылась удивительная картина. Это был громадный римский бассейн, может быть, ста футов длиной. По бокам возвышались остатки колонн, которые в свое время представляли собой стройную колоннаду. Стоял сильный серный запах, и над водой поднимался парок.
   – Просто удивительно, до чего они дошли, эти римляне, – заметил Ташко. – Но естественно, что в средние века, когда строили этот монастырь, святые отцы не очень-то заботились о том, чтобы сохранить эти языческие сооружения. Они просто строили поверх них.
   Они спустились по ступеням вниз и пересекли площадку с растрескавшимся мозаичным полом. Бассейн был шести футов глубиной, вода спокойная, и на дне можно было рассмотреть выложенное мозаикой лицо, слепо глядящее сквозь нее две тысячи лет хаоса.
   – Он пополняется из естественных источников, – заметил Ташко. – Сорок пять градусов. Говорят, помогает от ревматизма.
   Шавасс медленно повернулся, а Ташко снял мундир и бросил его на пол. Он держал ключи в одной руке, а маузер – в другой, и вдруг бросил все это быстрым жестом в середину бассейна.
   – Ничего теперь тебе не поможет, друг мой.
   Что же это такое? Обычное тщеславие мужчины, кичащегося своей грубой физической силой и не выносящего, чтобы кто-нибудь взял верх над ним. Шавасс отступил назад, будто охваченный страхом. Если Ташко считает, что он легкая добыча для него, то глубоко ошибается.
   Албанец двинулся вперед, держа руки опущенными, и грубо захохотал. И в тот же момент он нанес страшный удар, основной удар каратэ, очень неожиданный для противника, потому что был сделан той рукой, соответствующая нога которой находилась в заднем положении.
   Шавасс для защиты применил знаменитый прием джужи-уке, скрестил руки над головой и резко выдвинул вперед локоть, направив его в рот Ташко, и раздробил вдребезги ему зубы.
   Албанец отпрянул назад, кровь лила с его разбитых губ, а Шавасс сказал с издевательской улыбкой:
   – Известный прием, гуяки-зуки, да еще так плохо исполненный. И это самое лучшее, что ты умеешь?
   Лицо Ташко перекосилось от злости, но он немедленно занял оборонительную позицию, опустив руки и приглашая противника к действию. И Шавасс двинулся вперед, выставив правую руку вертикально, а левой защищая корпус. Они выжидательно маневрировали, и Ташко первым сделал ход.
   Он попытался ударить противника ребром ладони в лицо, но Шавасс блокировал нападение и неожиданно нанес ему удар в живот. Потом Шавасс резко ушел в сторону, и в тот же момент, упав на бок и собрав все силы, нанес ему жестокий удар ногой в пах. Албанец сложился вдвое, а Шавасс, отбросив осторожность, поднял колено, чтобы ударить его по опускающемуся лицу.
   Он тут же понял, что совершил страшную ошибку. Его потряс мощный удар, который был бы роковым для обычного человека. Албанец вложил в него всю свою огромную силу. Потом громадные руки прошлись по всему его телу и схватили за глотку.
   Ему показалось, что огни стали далекими-далекими, в ушах вдруг возник грохот, и сквозь него ему послышался монотонный, ровный голос профессора: «Мастерство, мастерство и разум всегда победят грубую силу».
   Он собрал всю силу воли и плюнул в это громадное смердящее лицо, и Ташко отпрянул рефлективным движением, таким же естественным, как само дыхание. Шавасс резко выбросил вперед руку с напряженными пальцами и вцепился ему в горло. Ташко завопил и подался назад.
   Шавасс вырвался, упал на землю, прокатился несколько раз и вскочил на ноги. А его громадный противник снова направился к нему, раскинув руки и забыв про все научные премудрости. Шавасс поднырнул под его руки и нанес ему удар в живот, под грудную клетку. Он начал падать вперед, а Шавасс ударил его коленом в лицо и заставил пошатнуться назад.
   Ташко балансировал на краю бассейна, его лицо было сплошной кровавой маской. Шавасс подпрыгнул высоко в воздух и нанес прямой удар ногой в лицо албанца, сокрушительный мае-тоби-гери, опрокинув его в воду.
   Шавасс тут же последовал за ним, нырнув в бассейн, и ушел в теплую воду. Ткнулся руками в бородатое мозаичное лицо на дне бассейна и немедленно вынырнул.
   Ташко был примерно в двадцати футах от него. Он устремился к середине бассейна, куда бросил ключи и маузер. Шавасс бросился за ним. Он схватился за громадную спину, потом пропустил руки у него под мышками и замкнул их на затылке. Он стал нажимать, и Ташко завопил. У Шавасса пропала всякая жалость. Шавасс продолжал безжалостно нажимать, пока большая голова не погрузилась под воду.
   Тело забилось и задергалось, руки поднимали целую бурю на поверхности воды, но Шавасс только усилил свой нажим. Конец наступил неожиданно быстро. Ташко просто обмяк и, когда Шавасс отпустил свою хватку, плавно пошел вниз и перевернулся вверх лицом, когда достиг дна бассейна.
   Шавасс быстро набрал воздуха и нырнул за маузером. Ключи оказались в десяти футах в стороне, и ему пришлось отодвинуть тело Ташко, чтобы взять их. Глаза албанца смотрели в вечность, кровь коричневыми струйками поднималась с разбитого лица. Шавасс повернулся и поплыл к краю бассейна.
   Он посидел на борту, может быть, минут пять, его грудь вздымалась, пытаясь вдохнуть свежего воздуха в измученные легкие. Когда он почувствовал себя немного лучше, встал на ноги и поднялся по лестнице. Ему пришлось попробовать четыре ключа, прежде чем он нашел нужный. Открыв дверь, Шавасс обернулся и в последний раз посмотрел на Ташко, который глядел на него, как и то лицо, выложенное из мозаики. Он выключил свет, закрыл дверь и запер ее.
   В коридоре было тихо, и ему никто не встретился по пути обратно. У дверей склада все еще валялся опрокинутый стул часового. Пол поставил его на ножки, а потом сунул маузер в карман и нащупал там ключи.
   Пока он возился с ними, у решетки двери появился Джулио. Орсини посмотрел по обе стороны коридора, и на его лице отразилось замешательство.
   – А что случилось с Ташко?
   – Он допустил ошибку, – ответил Шавасс, открывая настежь дверь. – Последнюю ошибку. Нам надо уходить.
   Пол повернулся и пошел по коридору, запомнив путь, которым его вели сюда. Винтовая каменная лестница вела на второй этаж, другая – в цокольный. Все кругом было тихо, и он шел по коридору с выбеленными стенами, остановившись только для того, чтобы внимательно проверить вход в холл. Там не было часового, да и зачем он здесь нужен? Здание окружено двумя кольцами тридцатифутовых стен, и главные ворота в каждой строго охраняются.
   Орсини еще раньше узнал, каким путем им удалось проникнуть в монастырь, и теперь громадный итальянец беспрекословно следовал за Шавассом, а девушка шла с ним рядом.
   Они держались в тени стены, стараясь быть подальше от караульного помещения, где в окнах горел свет, а потом вошли под аркаду через пролом в разрушенной стене. Там было очень темно, и Шавасс осторожно крался между колоннами, а потом повернул в проход, который вел к подвалам.
   Ему пришлось осмотреть три из них, пока он не нашел тот самый, с решеткой, и Орсини, вцепившись в нее железной хваткой, сдвинул ее в сторону.
   – Я пойду первым, – скомандовал Шавасс. – Потом Лири. Ты идешь последним, Орсини, и вернешь решетку на место, когда спустишься.
   Он съехал на спине по каменному желобу, закрыв лицо руками, чтобы защитить его, и с плеском опустился на дно тоннеля. Лири последовала за ним так быстро, что свалилась на него, едва он успел твердо стать на ноги. Орсини присоединился немного погодя, и они образовали маленькую группу.
   В тоннеле было так темно, что беглецы не могли различить лиц друг у друга.
   Шавасс сказал:
   – Это вам не пикник. Что бы ни случилось, держитесь теснее. Если только мы сможем попасть в главный тоннель, то там уже нельзя ошибиться, потому что течение направлено в сторону реки.
   – Что бы ни случилось, это лучше, чем оставаться, где мы были, – изрек Орсини. – Двинемся.
   Шавасс пошел вперед, а Лири держалась за подол его непромокаемой куртки. Это было какое-то странное ощущение клаустрофобии, которого он никогда прежде не испытывал, и все-таки у него не было страха. Сейчас темнота была им другом, скрывала их побег и обнимала мягкими руками. Он был благодарен ей.
   Через некоторое время они попали из тоннеля в центральную пещеру. Шавасс стоял по пояс в вонючей воде и смотрел в темноту.
   – Отец Шеду отсчитывал восьмое отверстие слева от того места, откуда мы вышли, Пол, – подсказала Лири.
   – Держитесь за мной, вы оба. У меня появилась идея.
   Он вынул маузер, навел его в воду и выстрелил. В короткой вспышке выстрела отверстия тоннелей зияли, словно открытые черные раны. Шавасс выстрелил еще раз, быстро считая, а потом двинулся через пещеру.
   Ощупью он нашел отверстие и удовлетворенно хмыкнул.
   Через пятьдесят ярдов проход влился в главный тоннель, и послышались плеск и бульканье воды, текущей к реке. И вонь, казалось, немного уменьшилась, и, идя вдоль стены, Шавасс старался дышать глубже, чтобы хоть немного утихомирить боль в голове.
   И вот из темноты показался причал и забрезжил тусклый свет от свечи, которая горела в нише, где висела икона. Плоскодонка Лири была все еще привязана внизу у подножия лестницы. Шавасс уселся на край причала и протирал глаза тыльной стороной ладони.
   – Сколько у тебя горючего в этой штуковине? Хватит, чтобы доставить нас на побережье?
   – Думаю, что хватит. По крайней мере на большую часть пути.
   – Но нам нужен компас, чтобы добраться до «Буона Эсперанца», – заявил Орсини. – Особенно, если придется идти в темноте.
   – Мы не можем позволить себе ждать зарю, – возразил Шавасс. – Утром Капо пошлет туда Франческу на шлюпке. Если мы хотим прижать их, надо выходить сейчас же.
   – У отца Шеду наверняка есть компас, – сказала Лири. – Ждите здесь. Я пойду и достану его.
   Она поднялась по ступеням, и за ней захлопнулась дверь. Орсини опустился рядом с Шавассом.
   – Что за девушка! Многие из них уже давно бились бы в истерике.
   – Она должна пойти с нами, – сказал Шавасс. – Лири ведь не может теперь оставаться здесь?
   – А как насчет разрешения на въезд в страну? Я знаю, что беженцу можно такое получить.
   – Об этом не беспокойся. Я знаком с нужными людьми в министерстве в Риме. Все будет в порядке. Мы даже подберем ей работу. Она это вполне заслужила.
   – А может быть, Лири вовсе не нуждается в работе.
   Шавасс с любопытством взглянул на него:
   – Ты что-то здорово забегаешь вперед, не так ли?
   Орсини пожал плечами:
   – Ты всегда знаешь все наперед, что в этом хорошего? Конечно, я на двадцать лет старше ее.
   – А вот это не должно беспокоить тебя. Она умеет отличать настоящего мужчину.
   Он сидел, и его раненая левая рука сильно разболелась. Силы постепенно покидали его, но вот наверху стукнула дверь, и отец Шеду спустился по лестнице вместе с Лири.
   – Так выходит, что чудеса все еще случаются, – сказал он, подходя к ним.
   – Мой друг Джулио Орсини, святой отец, – представил Шавасс. – Как хорошо, что вы сохранили этот секрет. Они и представления не имеют, как мы проникли за стены монастыря.
   Священник налил бренди в две оловянные кружки и передал Лири небольшую корзинку.
   – Боюсь, что здесь не очень-то много еды. Хлеб, сыр и немного вяленого мяса. Богатая, полная жизнь еще придет.
   – Мы поедим, когда тронемся в путь, – сказал Шавасс.
   Он отпил немного бренди и закашлялся, когда крепкий напиток обжег ему горло.
   – Лири рассказала мне, что произошло, – сказал священник. – Мне было больно узнать, что та женщина предала вас.
   – И она будет продолжать эту игру, если мы не успеем остановить ее, – ответил Шавасс. – Лири полагает, что у вас есть компас?
   Священник протянул коробочку, нажал маленькую пружинку, и крышка открылась. Шавасс рассмотрел ее, обратив внимание на надпись: «W.D. 1941» и широкую стрелку.
   – Выпуск британской армии?
   – Это сувенир из другой жизни. Возьмите его вместе с моим благословением. – Он повернулся к Лири и опустил руку ей на плечо. – А что станет с тобой, Лири?
   – Она пойдет с нами, отец, – грубовато ответил Орсини. – Я позабочусь о ней.
   Священник испытующе посмотрел на него, а потом улыбнулся:
   – Пути Господа неисповедимы. Так поезжайте же, все трое, пока еще есть время.
   Они залезли в лодку, и Лири взяла румпель. Звук мотора, когда он завелся, казалось, заполнил всю пещеру, и лодка быстро отошла от причала.
   Когда они проходили сквозь темный выход из пещеры, Шавасс оглянулся и увидел, что францисканец все еще стоит и наблюдает за ними. Через мгновение они вошли в главное русло и пошли вниз по течению, в темноту.
  
  
  
  
   Глава 13
   Ночной побег
  
  
   После дождей, прошедших в предгорьях на севере, река бурлила и с ревом стремилась к морю.
   Утлая лодка постоянно заливалась водой, и Шавасс с Орсини по очереди вычерпывали ее старым оловянным ковшом. Они съели всю еду, которой снабдил их священник, и прикончили бутылку бренди.
   Шавасс сидел на носу лодки в куртке с поднятым воротником, чтобы защититься от брызг. Ему очень хотелось курить. Он пытался предугадать, что сделает Капо. Может быть, ему удастся до зари перерезать реку в нижнем течении. Тогда он сумеет подослать Франческу на шлюпке, и Карло проглотит любую чушь, которую она ему преподнесет.
   Примерно через полчаса мотор начал давать перебои, потом и вовсе заглох. Шлюпку начало сносить в сторону сильным течением.
   Лири закричала:
   – Там под сиденьем есть весла. Попробуйте удержать лодку.
   Шавасс в темноте нащупал два плохо обструганных весла. Он перегнулся за борт и погрузил одно из них в воду, навалился на него изо всех сил, и постепенно ему удалось вернуть лодку на стремнину.
   Орсини пробрался на корму, и после некоторых усилий ему удалось поднять мотор из воды на борт. Он ощупью старался обнаружить неисправность, и немного спустя его чувствительные пальцы нащупали сломанный провод, ведущий к одной из свеч. Провод был старый, и изоляция крошилась у него под пальцами, но он все-таки ухитрился скрутить оборванные концы и попытался включить стартер. Мотор провернулся раз-другой, а потом все-таки заработал. Шавасс с облегчением откинулся на спинку скамьи.
   – А может это снова случиться? – тихо спросил он.
   – Я этому не удивлюсь, поскольку мотором пользовались еще на Ноевом ковчеге.
   Орсини остался на руле, а Лири перебралась в середину лодки и принялась вычерпывать воду. Было еще совсем темно, и видимость равнялась нулю. Только по белым полоскам прибоя по берегам реки они могли хоть как-то выдерживать направление.
   Но вот из ночной тьмы проступили очертания большого острова, и Орсини вывернул руль, направляя лодку на самую середину реки.
   Как только течение подхватило их, слева послышался голос, и Шавасс, посмотрев через плечо, увидел патрульный катер, стоящий на якоре под прикрытием острова. Сквозь иллюминаторы рубки был виден свет.
   Он увидел, как люди побежали по палубе, услышал их приглушенные голоса, и вдруг на крыше рубки включился мощный прожектор, и блики света заплясали по темной воде. Луч неумолимо надвигался и схватил их, держа, как муху в паутине.
   Раздался тревожный крик Франчески, который прозвучал в холодном воздухе, словно зов трубы:
   – Капо! Капо! Быстро сюда!
   Шавасс склонился за борт и ожесточенно заработал веслом, а Орсини старался выжать из дряхлого мотора все, что тот мог дать. Они сумели попасть в главный поток, который огибал остров, и снова погрузились во тьму.
   Почти тотчас же взревел двигатель моторной лодки, и Лири снова перебралась на корму.
   – Я сяду у руля, – сказала она. – В четверти мили отсюда вниз по течению есть узкий приток. Если сумеем дойти туда, то мы спасены. Он слишком узок для них. Им придется остаться в главном русле.
   Орсини продвинулся к Шавассу, взял второе весло, погрузил его в воду и начал орудовать им изо всей своей гигантской силы. Они проходили теперь по узкому участку русла, и рев течения заглушал звуки двигателя преследовавшей их моторной лодки. Шавасс снова погружал и погружал весло в воду, стараясь ни о чем не думать и не обращая внимания на всю усталость, которая накопилась за последние двадцать четыре часа.
   Как только русло расширилось, шум воды утих, и звук двигателя послышался совсем близко позади.
   Он обернулся, увидел освещенные иллюминаторы рубки и луч прожектора, который разыскивал их. Тут же раздалось стаккато пулеметной очереди, но их лодка уже зашла под прикрытие маленького островка, и они начали поворачивать.
   Стали видны камыши, и как только луч прожектора упал на них, из темноты возник узкий проход. Они направились прямо к нему, лодка скользнула по грязевой отмели и оказалась в протоке. Пулемет снова заработал, но втуне, потому что беглецов уже окончательно поглотила стена камышей.
   Лири сбросила скорость, и они углубились в заросли. Постепенно шум реки стих вдали. Двигатель моторной лодки на какое-то время заглушили, а потом снова завели, но понемногу звук стал удаляться вниз по течению, пока совсем не умолк.
   Орсини громко рассмеялся:
   – Ну, вот и все!
   Шавасс вытащил из кармана компас, который дал им отец Шеду, и передал его итальянцу.
   – Лучше займись-ка этим. У нас нет времени на разговоры.
   Орсини пересел на корму к Лири.
   – Наше генеральное направление – юго-юго-запад. Сможем мы пройти?
   – Думаю, что да. Я знаю, куда ведет эта протока. Мы скоро выйдем в большую лагуну. Там и сможем переменить направление. Но, может быть, придется продираться через заросли.
   – Когда рассветет? – спросил Шавасс.
   – Через час или немного больше. Похоже, будет туман.
   – Мы теперь в твоих руках, дорогая, – сказал ей Орсини.
  
  
  * * *
  
   Они, как и предсказывала Лири, вышли в большую лагуну, за которой была путаница искривленных каналов. Подвесной мотор несколько раз останавливался из-за того, что на винт наматывались водоросли. Наконец он окончательно умолк.
   Орсини несколько минут осматривал его и покачал головой:
   – Боюсь, что это конец. Я больше ничего не могу сделать, тем более в таких условиях.
   С этого места они начали грести веслами, но когда камыши стали еще гуще, мужчинам пришлось сойти с лодки и тащить ее, утопая ногами в вязкой грязи и стараясь выдерживать направление по компасу.
   В этом предательском болоте глубина воды совершенно неожиданно менялась. Один раз Шавасс ступил в глубокую яму и скрылся под водой с головой. Он с проклятиями выбрался на сравнительно более твердое место, с трудом влез обратно в лодку, и они свернули в другую протоку.
   Орсини мрачно рассмеялся:
   – Ну вот, что я один могу сделать.
   Было чертовски холодно, и болотный туман поднимался от воды. Когда они продирались сквозь камыши, то и дело взлетали стаи диких птиц, сердито перекликаясь между собой и как бы предупреждая других о вторжении людей.
   Тьма постепенно рассеивалась, и вокруг забрезжил свет. Теперь они могли различать камыши и диких птиц, которые с гомоном взлетали в воздух, чтобы встретить зарю.
   Орсини был вконец измотан, и черная щетина бороды только подчеркивала его смертельную бледность. Он выглядел на целых двадцать лет старше, его руки слегка дрожали на этом страшном холоде, да и Шавасс чувствовал себя ужасно. Девушка выглядела немного получше, чем они, но ведь ей не пришлось более часа провести по пояс в холодной воде.
   Теперь они вышли в более широкую протоку, и Орсини поднял руку:
   – Мы должны быть уже близко. Совсем рядом.
   Он встал в лодке на ноги, приложил руки рупором ко рту и закричал, что было сил:
   – Буона Эсперанца, эгей! Эгей, Буона Эсперанца!
   Ответа не последовало, и Шавасс присоединился к нему:
   – Карло! Карло Арецци!
   Их голоса тонули в серой дали, и они беспомощно посмотрели друг на друга. А Лири подняла руку:
   – Я что-то слышу.
   Сначала Шавасс подумал, что это крик птицы, но когда звук повторился, то он безошибочно узнал в нем человеческий голос. Они медленно продвигались на веслах в туман, звали и звали снова, и постепенно голос становился все громче.
   В последний раз Шавасс и Орсини спустились в воду и протолкнули плоскодонку сквозь густую стену камышей и неожиданно для себя попали в знакомую лагуну.
   На другой стороне лагуны «Буона Эсперанца» словно выплывала из тумана, чтобы встретить их. Карло Арецци стоял на крыше рубки.
  
  
  
  
   Глава 14
   Прорыв
  
  
   В кабине было тепло, Шавасс энергично растерся и переоделся в запасные хлопчатобумажные штаны и грубый свитер, принадлежавшие Карло.
   Раздался стук в дверь, и Лири Купи спросила:
   – Вы одеты?
   Она вошла с кружкой кофе, и Шавасс посмотрел на нее с благодарностью. Кофе был обжигающе горяч, и его аромат, казалось, давал ему новую жизнь.
   – Лучший кофе, какой я когда-либо пробовал. А где Джулио?
   – Ушел в рубку. Сказал, что хочет проложить курс.
   Девушка открыла маленький портсигар, вынула одну из ее македонских сигарет и зажгла спичку, держа ее в руках совершенно по-мужски.
   – Он нравится вам, верно?
   – Джулио? А как он может не нравиться?
   – Но он на двадцать лет старше вас...
   Лири пожала плечами и спокойно ответила:
   – Вы же знаете, что говорят насчет старого вина?
   Шавасс фыркнул, крепко обнял девушку одной рукой за плечи и сказал:
   – Вы девушка что надо, Лири. Я сказал бы, что он счастливый мужчина.
   Пол проглотил остатки кофе, вернул ей кружку и поднялся по трапу. Когда он вышел на палубу, начался мелкий дождь и туман накрыл все вокруг серым покрывалом. Войдя в рубку, Шавасс увидел Орсини и Карло, склонившихся над картой.
   – Ну и какой будет курс?
   Орсини пожал плечами:
   – Думаю, что мы должны попытаться выйти отсюда главным руслом, так будет быстрее. На другой стороне реки югославская территория, и албанские лодки не очень-то любят туда приближаться. Если только нам удастся выйти на открытую воду, у них останется немного шансов схватить нас.
   – Но я думаю, что Капо как раз на это и рассчитывает.
   – Очень может быть. Но вот пойдем и увидим.
   Шавасс пожал плечами:
   – Что до меня, так я согласен, но думаю, что придется пробиваться силой.
   – Вот ты с Карло и возьмете это на себя. А я займусь тем, что поведу лодку.
   Шавасс и молодой итальянец спустились вниз, открыли ящик и распаковали оружие. Там все еще были пулемет, дюжина гранат и старый автомат «бренн». Потом они вернулись на палубу и положили оружие в рубке под штурманский столик, готовые к действию.
   Было начало шестого, когда они завели двигатели, и Орсини повел «Буона Эсперанца» в туман. Шавасс стоял на носу катера рядом с Лири, ветер с брызгами дождя бил им в лицо и придавал странные очертания клочьям надвигающегося со стороны моря тумана.
   Девушка не отрываясь смотрела вперед, в серую мглу, рот был приоткрыт, на щеках играл румянец.
   – А вы довольны, что уезжаете? – спросил Шавасс.
   Она слегка пожала плечами:
   – Я ничего не оставляю за собой.
   Когда немного рассвело, стали заметными темные серебряные пики дождя, падающие вниз сквозь туман. Откуда-то раздался жутковатый крик кроншнепа. Один раз, другой, и он с замиранием сердца ожидал продолжения, вспомнив детское: один раз – к радости, два – к печали, три – к смерти.
   Третьего крика не последовало, значит, ему выпало немного печали, но это он сможет перенести. Пол повернулся и спустился по трапу.
  
  
  * * *
  
   Полчаса они медленно шли по широкой протоке и только раз изменили курс. Видимость была всего двадцать ярдов, но камыши понемногу расступались, и канал стал шире. Волны начали сильнее бить о корпус катера.
   Орсини довольно улыбнулся:
   – Отлично. До моря осталось с полмили.
   Катер крался вперед, и низкий гул машин почти тонул в звуках дождя. Орсини сверился с картой. В дельте реки было множество песчаных отмелей, и главное русло, которым они прошли сюда, было не более тридцати ярдов шириной. Если Капо их поджидает, то это где-то здесь.
   Через несколько мгновений Орсини остановил двигатели, и они начали дрейфовать по течению. Потом Джулио открыл боковой иллюминатор и высунулся наружу.
   – Мы почти пришли. Если они там патрулируют, мы услышим их машины.
   Шавасс вышел на нос катера и стоял, вслушиваясь. Карло и Лири присоединились к нему. Поначалу ничего невозможно было различить, кроме шума ветра и шороха дождя. Но вот Карло поднял руку:
   – Кажется, я что-то слышу.
   Шавасс повернулся, подал Орсини сигнал, и тот повернул штурвал и направил катер к песчаной отмели, поднимавшейся над водой.
   Они с легким сотрясением ткнулись в песок, и Шавасс тут же побегал к Орсини.
   – Карло считает, что он что-то слышал. Нет смысла лезть туда. Надо разведать пешком.
   Он стал на ограждение и спрыгнул за борт. Глубина воды была около двух футов. Карло подал ему автомат, а затем последовал за ним, и они вдвоем пошли в туман вдоль песчаной отмели.
   Отмель простиралась на несколько сот ярдов, но в некоторых местах она прерывалась, и им приходилось идти вброд. Шум двигателя теперь можно было различить безошибочно. Временами он стихал, но через минуту-другую звучал отчетливее.
   – Они, скорее всего, патрулируют устье реки, – решил Шавасс.
   Карло толкнул его на песок. Моторная лодка возникла из тумана не более чем в двадцати ярдах от них. Они успели заметить пригнувшегося на крыше рубки солдата с автоматом, и лодку снова поглотила мгла.
   Они бросились бежать обратно по отмели, и звуки мотора затихли позади них. Похоже, туман сгущался и вода немного прибывала, местами покрывая отмель. Поэтому они бежали, шлепая сапогами по воде, когда из тумана показалась стоящая «Буона Эсперанца».
   Шавасс шел к ней через воду, и Орсини перегнулся через перила и подал ему руку.
   – Они здесь?
   Шавасс кивнул и коротко рассказал, что они видели.
   – Что будет дальше?
   Они спустились вниз, и Орсини склонился над картой.
   – Мы могли, бы вернуться в болота. Наверняка там можно пройти. Но это займет много времени для такого катера, как наш, да и гарантии в успехе нет. За это время Капо наверняка свяжется с албанским военно-морским флотом, и они доставят нам массу неприятностей.
   – А есть у нас какой-нибудь выбор?
   Орсини провел пальцем по карте.
   – Вот здесь есть проход. Длиной в милю. Идет на юго-запад и выходит к Кошачьему острову. Вот я показываю, видишь?
   – Так в чем же заминка? Мне это нравится.
   – Я говорил уже, что из-за пограничных споров судоходства по реке почти нет и фарватеры, такие, как этот, запущены и могут быть заилены.
   – Но ты готов попытаться?
   – Если не возражаешь.
   Здесь и на самом деле не было выбора, и Шавасс понял это, взглянув на Лири. А Орсини нажал на стартер, дал задний ход и снял катер с отмели. Потом описал пологую дугу, и катер направился снова вверх по реке.
   Орсини высунул голову из бокового иллюминатора, зорко вглядываясь в туман, и вскоре ему пришлось круто вывернуть штурвал, чтобы пройти между двумя горбатыми песчаными отмелями. Он снизил скорость, как только мог, и катер продвигался вперед так же осторожно, как пожилая леди переходит улицу с оживленным движением.
   Волны начали сильно бить в дно, что было верным признаком мелкой воды, да кроме того, они уже раз или два со скрежетом зацепили откосы песчаных отмелей. Примерно через пять минут они и вовсе остановились.
   Тут же Орсини быстро дал задний ход, но катер поначалу отказался подчиняться, а потом все-таки оторвался от мели с громким хлюпающим звуком. Карло спрыгнул за борт, не сказав никому ни слова. Вода была ему по грудь, но когда он двинулся вперед, стало мельче и вода доставала ему только до пояса. Он пошел левее, и глубина стала ему по подмышки. Он быстро махнул рукой, и Орсини повернул штурвал, направляя катер за ним.
   Молодой итальянец плыл вперед, отыскивая фарватер, и «Буона Эсперанца» осторожно шла за ним. И вдруг большая волна, набежавшая из тумана, накрыла его с головой.
   Он вынырнул и поплыл назад к катеру. Когда Шавасс помог ему выбраться, его лицо расплылось в улыбке:
   – Глубоко. Я не смог нащупать дно. Мы пройдем.
   Орсини махнул рукой из окна рубки и прибавил мощности машинам, повернув штурвал так, чтобы выйти из дельты реки в море. В пятидесяти ярдах от выхода в море в тумане возвышалась темная громада Кошачьего острова, и он повернул на правый борт. Когда они начали обходить остров, надо было преодолеть сильное течение и пришлось использовать полную мощность машин. И тут же навстречу им из узкого залива выскочил серый военный патрульный катер, который явно их поджидал.
   Он взял курс наперерез, и тут же застучал крупнокалиберный пулемет, пули прошлись по палубе, стекла в рубке разлетелись вдребезги. Шавасс успел заметить Капо у поручней, все еще одетого в свою охотничью куртку с меховым воротником. Его рот был открыт, он отдавал команду своим людям.
   В проеме трапа показался Карло с автоматом у бедра. Он стрелял, пробегая по палубе к ограждению. На патрульном катере кто-то вскрикнул, и Капо пригнулся и исчез из виду.
   Орсини уже включил двигатели на предельную мощность, но с носа патрульного катера забил еще один пулемет, и пули забарабанили по корпусу «Буона Эсперанца».
   И все-таки они прорвались, нос катера поднялся вверх над волнами, и патрульный катер исчез в дымке позади. Шавасс поднялся с палубы и подал руку Лири. У нее на лице была кровь, и она поспешно ее вытерла.
   – Вы в порядке? – спросил он.
   Она кивнула:
   – Отскочившая щепка, только и всего.
   Карло повернулся к ним. На груди у него висел автомат. За все время, что Шавасс знал его, он впервые увидел, как Карло улыбается.
   – Один из этих подонков меня надолго запомнит.
   Шавасс пошел к двери в рубку. Окна были разбиты, осколки стекол валялись на полу, но Орсини был цел и невредим.
   – Я быстро залег, – кричал он, стараясь перекрыть рев двигателей. – Ты видел Капо?
   – Всего на миг, когда я думал, что он схватит нас. Нам надо было предусмотреть возможность того, что они охраняют оба выхода.
   – Я думаю, что этой свинье за это снесут голову.
   Орсини зло улыбнулся, и в этот момент машины дали пару сбоев, остановились, попытались было снова вернуться к жизни, но потом окончательно заглохли.
  
  
  
  
   Глава 15
   Последнее прощай
  
  
   Как только Орсини поднял люк маленького машинного отсека, они тут же учуяли запах проливающегося горючего. Карло соскользнул вниз по короткой стальной лесенке, и Шавасс с Орсини последовали за ним.
   Карло сделал быстрый осмотр и обернулся:
   – Могло быть хуже. Повреждена секция трубы подачи горючего. Мы должны быть счастливы, что не взлетели к небесам.
   Рваная дыра в корпусе, пробитая снарядом, была молчаливым свидетелем того, как получилось это повреждение.
   – Сможем мы починиться? – спросил Орсини.
   – Никаких проблем, но мне придется вырезать трубу нужного размера и припаять ее.
   – Как долго?
   – Двадцать минут, если вы все уберетесь отсюда к чертям и оставите меня одного.
   Шавасс поднялся наверх и присоединился к Лири на палубе.
   – Насколько это серьезно? – спросила она.
   – Довольно плохо, если иметь в виду, что теперь мы на полчаса будем подсадными утками.
   Орсини тоже выбрался из машинного отсека и грустно кивнул:
   – Если эта свинья не попытается взять нас теперь, то она вообще ничего не стоит. Нам надо приготовиться, Пол.
   Он открыл ящик с патронами и тщательно зарядил диск пулемета сотней патронов, а Шавасс проверил автомат и полдюжины магазинов, которые были при нем. Лири забралась на крышу рубки и наблюдала, всматриваясь в туман.
   Закончив снаряжать диск пулемета, Орсини спустился вниз и вернулся со старым американским табельным автоматическим пистолетом сорок пятого калибра. Он передал его девушке.
   – Лучшее, что я могу с ним делать, так это только смотреть на него, – сказал он. – У него отдача, будто это упрямый мул.
   – Всю свою жизнь я имею дело с оружием, – ответила она, вынимая магазин и рассматривая его опытным взглядом.
   Орсини улыбнулся ей.
   – Не представляю, как ты выглядела бы в юбке и каких-нибудь благопристойных чулках и туфлях. Блестящая идея. Когда мы вернемся в Матано, я должен буду позаботиться об этом.
   Она рассмеялась и раскраснелась, но туг же улыбка сошла у нее с лица.
   – Мне кажется, я слышу их.
   Катер поднялся на гребень волны, вода плескалась о его борта. Шавасс стоял у ограждения, напрягая слух, и вот различил вдалеке звук работающего мотора.
   – Спускайтесь вниз, – сказал Орсини девушке. – Иди в рубку и ложись на пол.
   У нее хватило здравого смысла не противоречить, и она сделала то, что ей было сказано. Шавасс стоял рядом, высунув ствол автомата в окно, а Орсини согнулся возле люка в машинный отсек.
   – Может быть, это они уходят? – прошептала Лири.
   Шавасс покачал головой.
   – Никогда в жизни. Они определили, что наши двигатели остановились, заглушили свои, чтобы послушать и понять, что происходит. Капо должен догадаться, что одно из двух: либо мы захвачены другой лодкой, либо наши машины вышли из строя.
   Патрульный катер подходил все ближе и ближе, делая зигзаги. Один раз он прошел так близко, что волна от него сильно покачнула «Буона Эсперанца». На мгновение Шавасс подумал, что они их потеряли в тумане, но мотор патрульного катера вновь взревел, и он появился из тумана.
   Катер вышел со стороны их кормы, и воздух вокруг сразу наполнился звуками боя. Главная опасность грозила от крупнокалиберного пулемета, установленного на корме. Пулеметный расчет сидел скорчившись за изогнутым броневым щитком. На носу у ограждения стояло несколько солдат. Они стреляли из винтовок и автоматов. Позади них примостился Капо с револьвером в руке.
   Шавасс открыл стрельбу из автомата, поворачивая его ствол по широкой дуге, и двое солдат тут же рухнули навзничь на палубу. Он увидел, как, нагнув голову, пробегала Франческа, тут же повел стволом автомата и пули расщепили перекладину над ее головой. Как раз в этот момент магазин автомата кончился, и она юркнула в рубку.
   Он нагнулся за новым магазином, и в этот момент над его головой зазвенело разбитое стекло, стены рубки задрожали от попаданий пуль и мелкокалиберных снарядов. Как только патрульный катер отъехал, Шавасс вскочил на ноги и выпустил длинную очередь из автомата по расчету крупнокалиберного пулемета на корме. Оттуда послышался истошный крик. Пока катер не скрылся в тумане, было видно, как один из солдат свалился на ограждение и упал в море.
   Звук мотора удалился в тумане, и Орсини закричал, обращаясь к Лири:
   – Лежи там! В следующий заход он попытается заняться настоящим делом.
   Патрульный катер описал несколько кругов, невидимый в тумане, и Шавасс с нетерпением ждал. Когда Капо наконец сделал свой ход, то он появился в другом секторе. Когда катер с ревом возник из тумана сзади, Шавасс резко повернулся и открыл огонь из автомата, стреляя с бедра.
   Крупнокалиберный пулемет на корме патрульного катера открыл по ним убийственный огонь, «Буона Эсперанца» содрогнулась под ударами пуль. Шавасс расстрелял свой последний магазин и быстро скатился вниз под уже частично разрушенную крышу рубки.
   А Орсини все еще продолжал стрелять, оперев ствол пулемета на стену рубки. Когда патрульный катер, идя по широкой дуге, снова оказался перед ними, Шавасс схватил гранату из ящика, стоящего около Лири, вытащил чеку и выскочил на палубу.
   На какой-то момент катер оказался так близко к ним, что он мог даже рассмотреть выражение лиц солдат. Выбрав момент, он перебросил гранату за бортовое ограждение. Она покатилась по палубе, один из солдат в панике пытался сбросить ее ногой в море, но тут раздался взрыв. Словно волной, все смыло с кормы. Когда дым рассеялся, там оставались только искореженные остатки пулемета. Солдат как не бывало.
   Патрульный катер снова скрылся в тумане, и все стихло. Лири поднялась на ноги, вытирая кровь с лица тыльной стороной ладони.
   – Они попытаются снова?
   – Определенно. В следующий раз они будут немного более осторожны, и только.
   Орсини склонился над люком, ведущим в машинный отсек, потом выпрямился и сказал:
   – Неважные дела. Еще по меньшей мере пятнадцать минут.
   Они молча посмотрели друг на друга, отлично понимая, что это значит.
   И тут совершенно неожиданно из тумана прозвучал голос Капо:
   – Почему ты не хочешь сдаться, Шавасс? Тебе ведь все равно не уйти.
   Лири испуганно вскрикнула, и Орсини успокоил ее:
   – Не пугайся. У него радиорупор, только и всего. Чего эта свинья хочет?
   – Не интересуюсь этим, – ответил Шавасс.
   Снова заработал мотор патрульного катера, он вышел из тумана. Солдаты стояли у борта и стреляли из автоматов.
   Шавасс упал на палубу, увлекая за собой Лири. Орсини тоже согнулся рядом, и его пулемет заработал. Он тут же прекратил стрельбу, как только патрульный катер снова исчез в тумане.
   Он проверил магазин пулемета и с огорчением бросил оружие в рубку.
   – А что с автоматом?
   – Тоже ничего не осталось.
   Орсини пошел и притащил ящик гранат, который стоял у него под штурманским столиком.
   – Хоть это у нас осталось.
   – Если только они подойдут достаточно близко, – заметил Шавасс.
   Из тумана снова послышался голос Капо:
   – Нам совершенно ясно, что у вас нет хода, Шавасс, но я буду великодушен. Сдавайся без дальнейших глупостей, и я отпущу твоих друзей. Мое слово верное. Даю десять минут на размышление. После этого мы придем снова и покончим с вами.
   В наступившей тишине Орсини громко вздохнул и спустился по трапу в салон. Когда он вернулся, в руках у него был запасной акваланг.
   – Быстро, помоги мне с этой штукой, – обратился он к Лири, а потом обернулся к Шавассу: – Там, в салоне, пластиковая взрывчатка, Пол, и химические взрыватели. Давай их сюда быстро.
   – Что ты такое задумал, черт побери? – начал было Шавасс, но
   Орсини прервал его и толкнул вниз.
   – Хватит рассуждать. Делай, что сказано.
   Когда Шавасс появился на палубе со взрывчаткой, уложенной в пояс, похожий на патронташ, Орсини уже надел акваланг и натянул резиновые ласты.
   – Я собираюсь покончить с этим Капо раз и навсегда, – сказал Орсини, застегивая на талии пояс со взрывчаткой.
   Шавасс покачал головой:
   – У тебя не хватит времени.
   Орсини хмыкнул.
   – Вот то же самое мне твердили в сорок первом, когда я вел команду в Алекс. Но мы прошли туда и обратно, а там на дне остались два британских эсминца. Я знаю, что делаю.
   Он надвинул маску, отвернулся от побледневшей Лири и перевалился за борт. У него было только самое приблизительное представление о том, где появится патрульный катер, но он знал, что это не может быть слишком далеко. Он быстро плыл, энергично работая ногами в ластах, и через пару минут скрылся в тумане.
   Потом он осторожно вынырнул на поверхность и осмотрелся. Не было никаких признаков патрульного катера, но вот снова над ними загремел голос Капо, и он смог разглядеть в тумане темный силуэт катера.
   – Пять минут, Шавасс, это все!
   Орсини нырнул и увидел под водой неясные очертания киля патрульного катера. Он пробрался к корме и привязал пояс со взрывчаткой между ходовым винтом и корпусом. Потом вставил взрыватель, обломал его кончик и повернул назад.
   Он быстро плыл, собрав все свои последние силы и яростно работая ногами. Наконец он увидел корпус своего катера, который, казалось, двигался по направлению к нему, и всплыл на поверхность.
   Шавасс перегнулся через ограждение и втащил его на палубу. Где-то, сквозь шум в ушах, он услышал, как заработал мотор патрульного катера.
   Когда раздался взрыв, он эхом отразился от стены дождя, и послышались вопли умирающих. Еще долгое время обломки падали в воду, а потом наступила тишина.
   – Пресвятая Богородица, – сказал Карло с благоговейным страхом. – Он пойдет ко дну как камень.
   Орсини медленно расстегивал крепление акваланга.
   – Как там дела внизу?
   – Все закончено, – ответил Карло. – Мы сможем двинуться, как только будете готовы.
   Лири стаяла на коленях возле Орсини. Ее портсигар был открыт. Шавасс опустился рядом, взял сигарету и наклонил голову, чтобы прикурить от спички, которую она зажгла.
   Орсини с любопытством спросил:
   – Тебе жалко ту девушку?
   – Получила то, что заслужила.
   Шавасс отвернулся и стоял у ограждения, неожиданно для себя почувствовав спазмы в горле. Он не смог бы это логически объяснить, вспоминая нарядную, красивую молодую женщину, которую он повстречал на приеме в британском посольстве в Риме, кажется, целую тысячу лет назад. Слышал ее голос.
   Голова у него болела, он устал, дьявольски устал, а она все звала и звала его. Шавасс плотно зажмурил глаза. Когда он открыл их снова, то увидел ее, плывущую по направлению к нему.
   Она никогда еще не выглядела такой красивой, темные волосы развевались в воде, на бледном лице выделялись огромные темные глаза. Подплыв поближе, она умоляюще посмотрела наверх.
   – Помоги мне, Пол! Помоги!
   Он посмотрел на нее и вспомнил Матта Сорли, Дюмона и других его близких друзей, которые встретили жестокую смерть из-за нее.
   Орсини взмолился:
   – Ради Бога, Пол. Мы что звери?
   Шавасс обернулся и посмотрел на итальянца, а тот пожал плечами:
   – Если не хочешь помочь ей, я это сделаю.
   Он двинулся вперед, но Шавасс молча покачал головой.
   – Это мое дело, Джулио.
   Он наклонился и втащил Франческу на борт. Она закашлялась, тяжело дыша.
   – Благодарю тебя, Пол. Ты никогда не пожалеешь об этом. Я тебе обещаю.
   Едва поднявшись на ноги, она сделала выпад рукой, в которой он слишком поздно заметил нож, тускло блеснувший в утреннем свете. Он попытался увернуться, но опоздал, и удар пришелся ему в бок. Нож разрезал мускулы и скользнул по ребрам.
   Он покачнулся от удара и от холодной ненависти, горевшей в ее глазах. Орсини тревожно закричал. Шавасс, не отрываясь, смотрел на вновь поднятый нож, который в ее руках блеснул на солнце, пробившемся в этот момент сквозь туман. Лири дико вскрикнула. Потом двинулась вперед, держа тяжелый пулемет Орсини. Она наносила им один удар за другим, пока Франческа не перевалилась через ограждение и не рухнула обратно в воду.
   Орсини склонился над Шавассом, а Лири забросила пулемет далеко в море. Шавасс глубоко вздохнул, пытаясь побороть боль.
   – Я в порядке, Джулио. Все хорошо. Давай проваливать к чертям отсюда.
   Орсини позвал Карло, скоро машины заработали, и «Буона Эсперанца» медленно двинулась вперед.
   Они пересекали большой и все расширяющийся круг плавающих обломков катера. Лири, стоявшая у поручня, вдруг закричала, указывая на воду.
   Шавасс повернул голову, стараясь понять, что она говорит. Он прижимал к боку рубашку, стараясь унять кровотечение. В его ушах стоял шум, и словно серая паутина застилала ему глаза. Он удивился, что машины остановились, Карло присоединился к Лири, а Орсини перелезал через ограждение.
   Шавасс опустился на палубу, внезапно ослабев от борьбы с болью. Когда он поднял голову, то увидел, что Карло вытаскивает через борт статую Святой Девы из Шкодера.
   Орсини принес ее и с почтением положил на палубу перед Шавассом.
   – Посмотри, Пол, плавала среди обломков, и без единой отметины на ней. Просто чудо.
   Карло вернулся в рубку и завел машины, а Шавасс сел, глядя на статую. Он плакал, что было странно и необъяснимо, а спокойное темное лицо, казалось, улыбалось ему, чтобы унять боль. Над его головой резко закричала чайка, низко пронеслась над морем сквозь дымку дождя, словно отлетающий дух.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"