На этот раз толчок о киль был сильнее и отбросил крошечную лодку в сторону, заставив Чарльза Дарвина вцепиться в носовой борт, опасаясь, что его сбросит в холодные воды озера Лох-Несс. Придав себе равновесие, он прикрыл фонарь рукой, чтобы проливной дождь не залил их единственный источник света.
“Ты видишь, что это такое?” - Спросил Джон Эдмонстоун, налегая на весла. Глаза освобожденного раба остекленели от ужаса, а его сильный гайанский акцент почти заглушал английский.
Дарвин направил фонарь вниз, но это было бесполезно. Богатая торфом вода озера была мутной при лучших обстоятельствах, но совершенно непроницаемой сейчас, когда внезапный ливень добавил свою непроницаемую вуаль к сумеречному мраку. Он повернул голову, чтобы сориентироваться.
“Я даже не вижу берега. Может быть, мы сбились с курса?”
Дарвин получил в ответ лишь мрачный хмурый взгляд и вернулся к поиску ориентира, одновременно наблюдая за любыми признаками чудовищного следа, с которым они впервые столкнулись десять минут назад. Если бы они не смогли обнаружить огни в деревне Драмнадрочит, они могли бы часами ходить кругами. Если бы лодка перевернулась в холодной воде, их трупы либо выбросило бы на берег, либо утонули бы в бездонных глубинах озера.
Дарвин дрожал, его одежда промокла насквозь. Он тосковал по тропикам, которые Эдмонстоун так живо описал во время частных занятий Дарвина по таксидермии в Эдинбурге. Он нашел убежище в этих уроках, потому что большая часть обучения в медицинской школе ему порядком наскучила, когда это не вызывало у него болезни. Его желудок угрожал опорожниться каждый раз, когда он наблюдал за операциями на пациентах, находящихся в сознании, выполненными таким образом, несмотря на его просьбы использовать недавнее открытие Хамфри Дэви анестетика под названием закись азота, соединение, которое немногие восприняли всерьез, когда его окрестили “веселящим газом".” Только зловоние любимой Эдмонстоуном соленой рыбы, привезенной с его родины, могло сравниться с тошнотворным эффектом операции.
Поскольку в Эдинбурге нельзя было ни охотиться, ни стрелять, Дарвин жаждал острых ощущений, поэтому именно он предложил исследовать Шотландское нагорье, используя средства, невольно предоставленные его отцом. Эдмонстоун, желая собрать новые образцы для своего магазина таксидермии, согласился быть его компаньоном. Их нынешнее затруднительное положение стало результатом импульсивной экспедиции на другой берег озера после того, как они нашли заброшенную гребную лодку, которую им одолжил владелец местной гостиницы.
Теперь, оказавшись на берегу озера и в осаде какой-то угрозы из глубин, Дарвин сожалел о принятом решении. Умереть было бы трагедией; требовать спасения было бы позорно. Если бы Старик услышал об этой незаконной экспедиции, Дарвин никогда бы не узнал, чем это закончилось.
Внезапный шум, похожий на шлепок доски по воде, прервал дождь. Дарвин развернулся, но из-за стука дождевых капель было невозможно определить, с какой стороны оно прилетело.
“Что, во имя всего святого, это было?” - воскликнул он.
“Это зверь, мистер Дарвин. Я уверен в этом ”.
Дарвин, конечно, слышал рассказы о существе, живущем в озере, хотя редкие наблюдения всегда были сделаны другом друга. Он быстро отверг эти истории. Даже за то короткое время, что он собирал морских беспозвоночных в заливе Ферт-оф-Форт, он знал, что подобные истории из вторых рук совершенно ненадежны. Прямое наблюдение было единственным жизнеспособным научным методом для документирования новых видов, а извлечение образцов было единственным способом подтверждения их существования.
Эдмонстоун, возможно, из-за своего рабского воспитания, был более суеверным человеком. Дарвин безмерно восхищался вдумчивым и умным человеком и с трудом совмещал эти качества его характера. Но теперь, когда он сам пережил такое необычное событие, он начал понимать, как могли родиться убеждения, подобные Эдмонстоунским.
Дарвин взял топорик, которым они рубили дрова. Он никогда не использовал клинок в качестве оружия, и он был комично мал по сравнению с явно огромными размерами зверя, кружащего под ними, но, тем не менее, казалось разумным им воспользоваться.
Призрачное здание вырисовывалось в меркнущем свете, и сердце Дарвина забилось так сильно, что он испугался, как бы оно не разорвалось. Глухой стук утих только тогда, когда он узнал видение.
Он с улыбкой повернулся к Эдмонстоуну. “Это башня замка Уркварт. Мы продвинулись на юг ”. Разрушенная каменная башня возвышалась на стратегически важном мысе, возвышающемся над средней точкой озера, величественно неумолимая в непогоде.
“Благодарю Господа”.
“Поверните нас на правый борт. Во время нашего вчерашнего визита я заметил небольшой пляж, где мы можем пристать к берегу, пока этот ужасный дождь не утихнет.”
“С удовольствием”.
Гребную лодку развернуло, и Эдмонстоун потянул с еще большей поспешностью. Если бы космос позволил, Дарвин помог бы ему. Вместо этого он был переведен в "Лукаут".
Они были всего в нескольких минутах от берега, когда лодка снова качнулась, едва не затонув. На этот раз Дарвину не нужно было искать источник возмущения.
Массивная фигура поднялась из воды. У Дарвина перехватило горло, не давая возможности вздохнуть. От существа исходил игривый запах, очертания которого Дарвин не смог определить, потому что его огромная ширина занимала все его поле зрения.
Придаток метнулся к нему, и Эдмонстоун прокричал что-то неразборчивое, замахиваясь багром багра на существо. Не задумываясь, Дарвин поднял топор в целях самозащиты и обрушил его на то, что он принял за извивающийся хвост зверя. Лезвие рассекло плоть, вызвав у животного пронзительный крик. Часть кончика хвоста упала на дно лодки, мгновение извиваясь, прежде чем замереть.
Пораженный тем, что он сделал, Дарвин поднял глаза и увидел зрелище, которое, как он знал, он будет помнить, сколько бы ни прожил.
Огромный подбитый глаз сфокусировался на нем, отражая свет его фонаря, как кошачий глаз.
Прежде чем существо снова погрузилось под воду, оно на мгновение заколебалось, достаточно долго, чтобы Дарвин заметил то, что он принял за искру эмоций в глазах животного, благородство в его поведении, которое казалось неоспоримым. Оно отступало не только от боли, но и от замешательства. Существо не ожидало, что оно пострадает. То, что пережили он и Эдмонстон, не было нападением. Существо просто проявило любопытство.
Затем со всплеском оно исчезло. Остался только отчаянный, ритмичный звук весел.
Тяжело дыша после тяжелого испытания, как гончая на охоте, Дарвина охватила печаль. Охота на многочисленных фазанов и тетеревов в Англии была спортом, который ему нравился. Но это было по-другому. Этот зверь был неизвестен науке, возможно, уникален.
Если бы он рассказал свою историю миру, вооруженный осязаемым доказательством своей находки, ужас, который он испытал, был бы увеличен во сто крат перепуганными горожанами, которые наверняка выследили бы и уничтожили существо. Услышав рассказ о большом звере, которого нужно поймать, абердинские китобои устремлялись к озеру с гарпунами наготове. Дарвин хотел изучать дикую природу, а не истреблять ее. Это открытие потребовало научного изучения, и он поклялся однажды вернуться, чтобы продолжить свои поиски.
Сейчас было не время, но как только он успокоится, он поговорит с Эдмонстоуном по этому поводу. Вместе они должны были решить, что делать с их образцом.
Дождь прекратился так же внезапно, как и начался, и лодку понесло к берегу, в то время как Эдмонстоун греб изо всех сил. Дарвин наклонился и подобрал мясистые останки в форме лопаты, которые лежали у его ног. Гладкая, липкая кожа была теплой на ощупь. Он положил образец в карман пальто на хранение, пока не найдет более эффективный метод сохранения.
Лодку занесло к берегу, и двое мужчин вывалились на камни. Дарвин поморщился, когда острые камни врезались ему в руки, но он пробрался через деревья и взобрался на травянистый холм с энергией, о которой и не подозревал.
Оказавшись в безопасности на вершине холма, он и Эдмонстон остановились, чтобы перевести дыхание, вглядываясь в озеро, чтобы увидеть, остались ли какие-либо признаки существа. Даже рябь на воде не выдавала, что оно когда-либо существовало.
La Tour Eiffel
МИРОВЫЕ НОВОСТИ
На саммите мусульманской нации не было принято решения по палестинскому вопросу
МАРГАРЕТ СИММОНС и Ив БЕГНО
12 июня, ПАРИЖ. Сирия и Египет продолжают настаивать на вторжении в Израиль, в то время как другие страны на этом всемирном саммите мусульманских лидеров призывают к сдержанности в связи с эскалацией напряженности в связи с ответными мерами Израиля за ракетные обстрелы, произведенные из Газы, Западного берега и южного Ливана.
Министры иностранных дел Иордании, Саудовской Аравии и Индонезии выразили предпочтение переговорам и дипломатическому вмешательству западных стран для урегулирования нынешней напряженности, в прямой оппозиции к более воинственному тону, заданному Ираном и Пакистаном в ответ на угрозы Израиля о том, что любое вторжение на его территорию приведет к полномасштабному ответному удару. Учитывая непризнанное существование ядерного оружия в арсенале Израиля, США и Европейский союз призывают к немедленному прекращению огня.
Несмотря на призывы к миру, армии продолжают мобилизовываться по обе стороны границ Израиля. Нестабильность правительств в Египте и Сирии означает, что перспективы быстрого ослабления напряженности непредсказуемы, и в эти страны поступают поставки оружия из других мусульманских стран.
Поскольку никаких новых переговоров не запланировано, а саммит завершится сегодня вечером ужином на вершине Эйфелевой башни, шансы на мирное разрешение проблемы в ближайшие несколько дней в лучшем случае невелики.
ОДИН
Сегодняшний день
Поток адреналина заструился по крови Тайлера Локка, как это всегда бывало перед надвигающейся битвой, заставляя его проявить волю к спокойствию. fa çade.
“Знаешь, они думают, что мы сумасшедшие”, - сказал он, используя свой наблюдательный пункт на Эйфелевой башне, чтобы осмотреть горизонт Парижа в поисках любых признаков угрозы. Город огней мирно сверкал в последних лучах заходящего солнца, не обращая внимания на угрозу.
Грант Уэстфилд смотрел на сверкающую Сену почти прямо под ними. “Конечно, они знают. У кого, черт возьми, хватило бы смелости напасть на вечеринку с таким количеством охраны? Это безумие ”.
“И все же, мы здесь”.
Грант улыбнулся, его яркие белые зубы были видны в отражении окна. “Может быть, мы сумасшедшие. За то, что ты здесь, я имею в виду. Если мы правы, ситуация очень быстро станет ужасной ”.
“Тогда давайте надеяться, что мы ошибаемся”.
Зал Гюстава Эйфеля гудел от болтовни четырехсот присутствующих гостей, а на заднем плане звучала симфония Бизе до. Из недавно отремонтированной отдельной комнаты на первом этаже башни, расположенной на высоте ста восьмидесяти семи футов над землей, открывался великолепный вид. Здесь был организован фуршет после ужина. Банкет в ресторане 58 Tour Eiffel по соседству прошел блаженно без происшествий, но теперь, когда на них опустилась тьма, Тайлер почувствовал, как его мышцы напряглись от предвкушения. Это было бы идеальное время для атаки.
Французское правительство предложило провести саммит мусульманских лидеров, чтобы продемонстрировать приверженность страны миру на Ближнем Востоке, и настояло, чтобы саммит завершился буквально на высокой ноте в таком впечатляющем месте. Однако меры безопасности были настоящим кошмаром. Башня была закрыта для публики на весь день, что неслыханно для солнечного июньского четверга, и туристов сдерживала орда полицейских и солдат. На этом заключительном гала-концерте присутствовали президенты, премьер-министры, послы и шейхи из всех мусульманских стран, что означало, что ни одна деталь безопасности не была слишком маленькой, чтобы ее можно было не заметить. Даже окна от пола до потолка были покрыты светоотражающей пленкой, чтобы снайперы не могли нацелиться на конкретных посетителей.
Тем не менее, Тайлер чувствовал себя неловко и уязвимо, как будто их выставляли в качестве приманки.
“Французы не должны думать, что мы слишком безумны, - сказал Грант, - иначе они бы не впустили нас сюда”.
“Они бы этого не сделали, если бы посол Турции не был бывшим министром культуры. Я потратил свой последний разговор с ними по ”Ноеву ковчегу", чтобы добавить нас в их список гостей ".
Грант оттянул воротник рубашки от смокинга, который плотно облегал его шею. “Я просто хотел бы, чтобы это не означало ношения этого костюма обезьяны”.
Найти взятый напрокат смокинг, который сидел бы на плечах Гранта, было непросто. Пальто было до предела натянуто на мускулах 250-фунтового бывшего профессионального рестлера, который после ухода из армии снова набрал свой боевой вес. У Тайлера не было этой проблемы. Хотя он много лет назад уволился из армии, он все еще был достаточно подтянут, чтобы влезть в смокинг того же размера, который носил со времен колледжа.
“Таким образом, мы не выделяемся”, - сказал Тайлер.
“Я не думаю, что у вас это работает так же хорошо, как у меня”, - сказал Грант, многозначительно оглядывая арабов, африканцев, персов, пакистанцев и азиатов. Его кожа цвета мокко и бритая голова идеально вписываются в интерьер. Тайлер, однако, был одним из немногих белых в этом месте. В Америке обычно пристальные взгляды привлекал Грант, как из-за своей известности, так и из-за широкоплечего телосложения, но здесь он был просто еще одним из многих смуглолицых. Вместо этого косые взгляды привлекал легкий загар Тайлера и его непослушные каштановые волосы, чему способствовал тот факт, что он был ростом шесть футов два дюйма и возвышался над многими гостями.
Тайлер пожал плечами. “Они решат, что я один из французов”.
“Было бы полезно, если бы вы говорили на каком-нибудь языке”.
“Oui, oui, monsieur.”
“Это худший акцент, который я когда-либо слышал”.
“Эй”, - сказал Тайлер в притворной защите, “единственные слова, которые ты умеешь произносить, это все слова, связанные с едой”.
“Что еще мне нужно знать, кроме круассана, шатобриана и бенье?”
“Мы купим вам по кусочку каждого из них, когда закончим здесь. ”Мертвый глаз" все еще сканирует?"
Грант проверил свой смартфон и кивнул. “Никакой необычной активности”.
“Хорошо. Возможно, все это было ложной тревогой ”. Тайлер заметил мелькнувшее мимо облегающее красное коктейльное платье. “Я скоро вернусь”.
Грант проследил за его взглядом. “Я должен сказать, она действительно хорошо смотрится в этом номере”.
Тайлер не мог не согласиться. “Я собираюсь проверить, как у нее идут дела”.
“Конечно. О, и захвати мне на обратном пути что-нибудь из тех маленьких рыбок с лососем. А еще лучше, пришлите официанта с подносом, когда увидите его. Я умираю с голоду”.
“Смокинг недостаточно тесен для тебя?”
Грант посмотрел на него, приподняв бровь. “То, что ты тощий, не означает, что тебе нужно ревновать”.
Тайлер усмехнулся. При весе более двухсот фунтов и на пару дюймов выше Гранта мало кто назвал бы его тощим. Но по сравнению с его другом почти любой выглядел бы ничтожеством.
“Тогда я лучше съем немного сам”, - сказал Тайлер. “Крикни мне, если заметишь что-нибудь необычное”.
“Сойдет”.
Тайлер прокладывал себе путь сквозь толпу к бару, который, по понятным причинам, был пуст, поскольку большинство посетителей воздерживались от употребления алкоголя из-за своей мусульманской веры. Единственным человеком, которому достался напиток, была Бриэль Коэн, великолепная в вечернем платье из алого шелка, которое скромно прикрывало ее верх и ниспадало до пола, но облегало ее фигуру, как будто оно было запечатано в вакууме. Многие гости украдкой поглядывали на ее пышную фигуру и длинные волосы цвета жженой сиены, не привыкшие к подобным демонстрациям в своих странах. Тайлер последовала ее примеру, заметив, что ей удалось скрыть синяки, которыми были усеяны ее руки тем утром.
Они познакомились, когда Бриэль обратился к нему за инженерной экспертизой для расследования. Ее специальностью частного детектива был поиск предметов, утерянных или украденных во время Холокоста, а ее клиент искал пропавший артефакт. Тайлер была привлечена для анализа обломков сооружения, намеренно уничтоженного, чтобы скрыть его первоначальную форму, и их неделя, проведенная вместе с тех пор, показала ему, что она была грозной женщиной.
Когда Бриэль потянулась за бокалом вина, Тайлер положил руку ей на поясницу и наклонился.
“Есть успехи?”
Она выпила половину вина тремя глотками и покачала головой. “Как ты думаешь, зачем мне это нужно?” Ее британский акцент был окрашен раздражением.
“Что сказал министр внутренних дел?”
“Французы не считают это реальной угрозой. Он заверил меня, что его силы приняли все необходимые меры предосторожности. По его словам, итоги этого саммита слишком важны, чтобы отвлекаться на догадки двух отставников армии США и частного детектива ”.
Тайлера позабавило, что его назвали “пенсионером”. И ему, и Гранту было все еще за тридцать.
Бриэль сделала еще глоток. “Он также сказал, что меня вообще не должно здесь быть”.
“Что ты сказал?”
“Я сказал ему, что один еврей не разрушил бы чертову вершину”.
Тайлер ухмыльнулся. “Что ты на самом деле сказал?”
“Я сказал ему обсудить это с турецким послом”.
По крайней мере, их не выгнали, но министр Жак Фурнье был их последней надеждой отменить мероприятие. Несмотря на то немногое, что им оставалось сделать, Тайлер не мог винить организаторов за то, что они продолжали вечеринку, несмотря на их предупреждения. В последнем деле Бриэль ее партнер по расследованию Уэйд Плимут отправил ей зашифрованное сообщение о том, что артефакт, возможно, попал в руки группы сторонников превосходства белой расы, что привело ее в заброшенный комплекс за пределами Осло, Норвегия. Там она нашла разрушенный металлический каркас, после чего пригласила Тайлера и Гранта проанализировать его. То, что они обнаружили, было намного больше, чем они ожидали. Улики свидетельствовали о готовящемся теракте, но впоследствии Плимут пропал, оставив их троих следовать интуиции и тонкой нити зацепок к Эйфелевой башне.
Однако одно имя из Плимута убедило Тайлера, что угроза реальна. Он был ошеломлен, узнав, что лидером предполагаемой террористической группы был Карл Зим, злобный сторонник превосходства белой расы, сосредоточивший свой гнев на иммигрантах-мусульманах. Тайлер давал показания на суде, который пять лет назад отправил его брата в тюрьму за убийство пакистанца, возможно, разжигая пламя ненависти Зима. Имея прошлое, порождавшее сильный страх и отвращение к распространению ислама, у Зима был отличный мотив убить как можно больше мусульман — чем громче, тем лучше. Эйфелева башня была идеальной мишенью, и из-за своей роли в провоцировании Зима Тайлер чувствовал некоторую ответственность за предотвращение трагедии. Он просто не смог убедить никого из властей в том, что опасность была неминуемой.
Взгляд Бриэль встретился с его взглядом. “Неважно, чем это закончится, мне было весело с тобой на прошлой неделе”.
“Весело? Нас уже дважды чуть не убили ”. Неделя, проведенная с ней, повлекла за собой перестрелку на верфи с людьми Зима в Копенгагене и драку в баре в Амстердаме, во время которой Бриэль продемонстрировала свое умение обращаться с оружием. Подготовка, которую она получила, служа иностранным добровольцем Махал в израильских силах обороны, была чем-то, чем Тайлер не поделилась с турецким послом.
Она неторопливо отхлебнула из своего бокала, затем сказала: “Ты не находишь, что часть ‘почти’ - это то, что делает это волнующим?”
“Это заставляет меня задуматься о том, чтобы отдохнуть, когда все это закончится”.
“Где ты думаешь отдыхать?”
Тайлер ухмыльнулся и наклонился ближе. “У вас есть какие-либо предложения?”
“Я знаю хороший отель на Майорке”.
“Я думал, твои родители не одобрили бы, что я не принадлежу к числу избранных”.
“Их волнует только то, за кого я выйду замуж. Я не делюсь с ними своими увлечениями ”.
“Значит, я была бы интрижкой?”
Губы Бриэль восхитительно приоткрылись. “Вы не возражаете?”
“Я не против, чтобы меня время от времени бросали”.
Бриэль выглядела так, как будто собиралась стать еще более озорной, когда ее взгляд скользнул мимо Тайлера и улыбка исчезла.
“Что это?” - Спросил Тайлер и повернулся, чтобы посмотреть, на что она смотрела. Фурнье выводил с вечеринки молодой человек с военной выправкой.
“Он просто что-то прошептал ему”, - сказала Бриэль. “Это не выглядело как хорошая новость”.
Тайлер взяла свой бокал и поставила его на стойку. “Давайте выясним, из-за чего весь этот гвалт”.
Тайлер поймал взгляд Гранта и подал ему знак, используя американский язык жестов, который они оба знали.
Могут возникнуть проблемы. Оставайся хладнокровным.
Грант кивнул, достал смартфон из кармана и снова повернулся к окну.
Бриэль взяла его за локоть, и они направились к двери, как будто хотели подышать свежим воздухом.
Оказавшись снаружи, они заметили Фурнье, разговаривающего с пятью полицейскими в защитном снаряжении, которые указывали на восточную часть башни.
Они с Бриэль подошли ближе, пока не оказались в пределах слышимости. Бриэль перевела для него.
“Что-то не так с этим лифтом”, - сказала она, немного послушав. “Ремонтная бригада уже в пути, чтобы починить его”.
Поскольку в тот день работал только один пассажирский лифт на первый этаж, любая неисправность потребовала бы от гостей долгого спуска по лестнице в конце вечера.