Перед каждым следующим этапом работы я иду в магазин и покупаю новый ноутбук. Машинку выбираю небольшую, но мощную, с хорошей графической картой и терпеливо жду, пока ее настраивают, инсталлируя программы. Если бросить быстрый взгляд на улицу сквозь стеклянные двери магазина с оргтехникой, в щель между рекламой и перекидной табличкой "закрыто", что я и делаю, расплачиваясь у кассы, у входа в магазин можно увидеть большой представительский автомобиль с тонированными стеклами, ожидающий кого-то. По всей видимости, ожидающий меня.
На окраину Москвы мы едем по Дмитровке - одному из самых длинных московских шоссе, красные точки светофоров разделяют путь до цели на равные отрезки. Свежевымытая машина из глянцево-черной быстро становится угольно-серой от брызг грязи из-под колес проезжающих автомобилей, смешанной с химической дрянью, которой поливают улицы.
Пункт назначения - одна из обшарпанных гостиниц советского типа, таких много разбросано по всем концам города. Здесь обычно селятся небогатые командированные из регионов, с потрепанными спортивными сумками и в нечищеных ботинках; лощеные иностранцы же предпочитают уютную роскошь бутиковых отелей ближе к центру. В таких гостиницах можно заказать номер на сутки и усталый персонал за стойкой ресепшн никогда не запомнит тебя в лицо - проживание здесь дешево, а постояльцы сменяются быстро. Здесь до тебя никому нет никакого дела. Мой спутник, он же водитель автомобиля, заказывает номер на сутки и доплачивает за размещение с возможностью выхода в сеть.
-Вам с одной кроватью, или с двумя? - уточняет девушка на регистрации. У нас нет ни сумок, ни чемоданов, лишь небольшой потрепанный жизнью рюкзак в моих руках, что мы вдвоем делаем здесь? Впрочем, она видела еще более любопытные пары и привыкла не удивляться. Рот девушки не хранит следов помады, и губы совсем не выделяются, но ногти на длинных пальцах ухожены, как это обыкновенно бывает у старых дев. Должно быть, она все еще рассчитывает встретить своего командированного принца и уехать с ним в лучшую жизнь, но в этом месте ждать ей придется долго. С одной, улыбается мой спутник, с одной кроватью, и вопросительно смотрит на меня, и я улыбаюсь в ответ одними глазами из тени потрепанной бейсболки. Девушка вздергивает выщипанные брови и со слегка ехидным видом разглядывает нас, но от комментариев воздерживается. Со стороны, должно быть, мы смотримся странно вместе - мой спутник, высокий и ухоженный мужчина лет тридцати пяти в дорогом темном костюме и я, субтильная фигурка в древних кроссовках и с престарелым рюкзаком. Строчка на его светло-синей сорочке почти незаметна - я вспоминаю, что отец, который когда-то учил меня выбирать рубашки, говорил, что именно качество швов отличает дорогую одежду.
У меня паспорт не спрашивают, мой спутник опускает ключ с тяжелой латунной биркой в карман своего пальто. Я разглядываю его исподтишка - картонный человек без лица и без имени - сколько таких мне приходилось видеть за всю свою жизнь? Они смотрят бесстрастными глазами каменных идолов из-за пуленепробиваемых стекол бронированных автомобилей, выстраиваются живой пингвиньей стеной из темных галстуков в службе сопровождения особенно важных персон, они спокойны и немногословны, будто удобная мебель, которую даже не замечаешь, и никогда не ломаешь голову, есть ли у них семья, дети, любимая девушка. Он, не задумываясь, устранит любую помеху ради меня, потому что в нашей связке, как ни странно, именно я особо важная персона. У меня нет желания запоминать его имя. Проходя мимо зеркальной стены возле лифта, я бросаю взгляд на свое отражение - растрепанные светлые волосы выбиваются из-под бейсболки, бессонные круги под глазами. На мне потертые джинсы с настоящими медными заклепками, видавшая виды темная куртка с капюшоном - когда-то часть горнолыжного костюма, простые кроссовки: таких, как я - миллионы в пестрой толпе.
В каморке на пятом этаже, обставленной типовой еще советской мебелью, с безвкусными кофейного цвета занавесками на окнах и истертым сотнями ног ковром на полу мой спутник закрывает дверь на ключ, берет хромоногий стул и садится у двери безмолвным сторожевым псом. Он не знает, чем я занимаюсь, ему платят за его молчание и мое спокойствие. Время контакта через полчаса. Я подключаю ноутбук и вхожу в сеть. На моей голове узкая лента с фиксаторами электродов на висках. Я забиваю в окошке логин и пароль и терпеливо жду, пока не придет время нажать Enter.
Время приходит, и я проваливаюсь в черноту. Привет, - чувствую я дружеское прикосновение сгустка изумрудной энергии. Привет, отвечаю я и улыбаюсь: - это Марио, мы познакомились прошлым летом, и он, должно быть, еще помнит, как умеет улыбаться облачко в оранжевых тонах. Марио умеет чувствовать потоки будущих событий, сеть наполнена информацией, и есть люди, которые без специальных приспособлений могут сливаться с массивом данных, оставленных кем-то в сети, и считывать второй слой информации - эмоции, мысли людей, которые прошлись по сети, и все такое. Сначала это было для него забавой - нечто вроде гадания на игральных костях: он играл на курсах валют и зарабатывал неплохие деньги в конторе итальянских биржевых маклеров, предсказывая поведение валюты, но вскоре спокойная жизнь наскучила парню, и он решил, что можно попробовать более серьезные дела. Мы обнаружили его ровно год назад, когда Марио, справедливо рассудив, что грех не использовать такой талант, научился выслеживать денежные переводы крупных корпораций. Как правило, это были незаконные деньги. Как только Марио каким-то безошибочным нюхом находил что-то интересное, что только грозит случиться, все, что ему оставалось сделать, это вычислить время и место точки входа. После этого, как он объяснял мне под тенью маркизы римского кафе, - войти в тело потока денежного перевода и перенаправить его в другую сторону - проще простого. Марио никогда не брал много, но и этого было достаточно, чтобы служба безопасности одной из корпораций занялась им вплотную. Я не знаю, как его засекли и сколько заплатили той компании за его свободу, но сейчас Марио обеспечивают все его прихоти и достаточную долю приключений вне сети в обмен на участие в поддержке проекта. В конце концов, талантливого медиума не так то просто найти.
Привет, - раздается следом - это Ушаа, она из Марокко. Я представляю ее высокой и стройной арабкой, в светлой одежде, с золотистой кожей и связкой гремящих браслетов на тонких запястьях, когда она, так же как и я, из какой-то убогой гостиницы в приграничном с пустыней нищем городишке выполняет вход в сеть с клавиатуры ноутбука. Мы никогда не виделись, но я знаю, что когда работа будет закончена, она проделает путь длиной в несколько часов обратно в Рабат в такой же, как у меня, черной машине с тонированными стеклами.
Все в сборе. В организации нас называют апостолами. Всего их двенадцать, со мной - тринадцать, именно такое количество медиумов в команде необходимо для запуска. Мы работаем в зоне с проявляющими свойствами. Все мы выучили сценарий наизусть - это обязательное условие, никаких отступлений, никакой самодеятельности.
После окончания работы я соберу сконцентрированную нами энергию в небольшой видео-файл. Аппарат, который считывает мысленные картинки и преобразует их в видео пригодного к использованию формата, организация выкупила у одного научно-исследовательского института, который специализируется на подобных штуках. Копию файла я унесу с собой на флеш-носителе, а потом выложу в интернете под ником Тринадцатый апостол, чтобы как можно больше обычных людей узнали о свершившемся.
Вместе с водителем мы выйдем из бетонной коробки гостиницы несколько часов спустя, чтобы больше туда не вернуться. Негромко шурша резиной, машина остановится возле ближайшего мусорного контейнера в тесном дворе, зажатом между пятиэтажками, и водитель выбросит в него ненужные обломки черного пластмассового корпуса, еще недавно бывшего новеньким ноутбуком - еще одна мера предосторожности.