У нас идет снег... Больше ничего не случилось. Здравствуй!
Все в порядке, все на своем месте. Небо серое. Хлеб горячий. Пиво холодное. Платформа "Рабочий поселок" - следующая платформа "Сетунь". Время движется. В мае мне будет двадцать четыре. Я тебя уже старше...
В твоем доме теперь офис. Я там не хожу...
И - прости, я не приеду!
Впрочем, зачем это прости... Воздавание дани - неуклонности общественных приличий, требующих в определенный день несколько раз в году с непременно постной мордой, придти, постоять, повоевать тряпкой и веником с сухими листьями и разным старым сором, принести бессмертную - то есть уже мертвую жалкость пластиковых цветочков в дар - снегу и камню? Кто их только выдумал, эти пластиковые листья, так просто обращающие и офис - в склеп, и любое место улицы - в уголок Города Убитой Травы... Постоять в положено скорбном молчании нужное время, подумать - и пойти дальше, до следующего должного дня... Не умею, не верю - и ровным счетом ничего там не чувствую. Чувствую - ничего: пустое равнодушие. Почти пластиковое. Если болит - иду в первый попавшийся ветер. Так ближе... Потому что в той пустоте тебя точно - нет. Тем более нет, что - так специально... Так положено - взглянуть - как заклясть, почти как успокоится, завалить тем камнем: не приходи! Чтобы вместо всего - финалом всему - в памяти вставал - камень (хотя его там и нет) - равнодушная и короткая полоска между двумя датами, означающая - никогда... Я так не умею. Никогда - это время. Не длиннее других... Вступаются - смыслы... Время - виток веретена: и ничто никогда не кончилось... От того не умения никогда и не получалось жалеть - иных, уходящих в срок, сгоревших до донышка, до последней капли огарка - они тоже где-то есть: ушли: куда? - во что они верили? Но - что оборвалось так - на полуслове, на взлете - должно же это где-то быть?
Сегодня у нас снег. С этим я и иду к ветру... Послушай, но если это не так - то чьим же взглядом караулят меня на вокзалах? Это на человеческий непереводимое чувство невидимой стены за спиной - зеркала, прозрачного для тех... Ведь ты где-то - есть???
Послушай, что мне делать с этим - беззаконным и дурацким желанием - повидаться?
Сегодня у нас снег... Снег настолько, что вполне воздает - за то, что не реву... Я иду к ветру - и теряюсь - по безлюдию переулков. И границы города мигом становятся зыбкими... Город - громадная куча руды и камня, чаще - о том не спрошенных, обиженных, не туда поставленных... Здесь так и громоздят - камень на камень, заборами, отгораживаются словами от смыслов, смеются: "Все говорят про дорогу без начала и конца - да вот ее вам Лужков построил..." Их мир реален и прочен, и по-другому не может быть, но... Сегодня у нас снег, и ткань мироздания зыбка до дыр - настолько, что сквозь них можно пройти - если бы только знать куда и как... Ведь есть же еще один выход с Кольцевой Дороги! Я просто знаю: я все выдумала - но: кого только не приводили ко мне эти переулки, становясь моим миром - и мороком... И вот в миге того самого ветра - выдохом - скрепя сердце: не смей скулить! - ты понимаешь, что меня никто не убедит, что в какой-то один миг ты просто не выйдешь из этих переулков мне навстречу...
***
И - вышел...
Нет, я сумею об этом - по-здешнему: все очень просто. Подумаешь - сны... Я даже знаю - откуда... За день до того, по той самой во сне пришедшей набережной Яузы, вечер, горбатый мостик, странный тяжелый холод воды под: ледостав... "Ничего - дай выпить!" - Кристалловская "Сливянка", собутыльница - единственный человек во всей Москве и области с которой чувствую себя - собой, и мы говорим - о любви, не-любви и виновности - и уже в ответ на какое-то искреннее и горькое: "Я так не могу!" - мой помедливший ответ - с брошенным окурком - в огненные звездочки: "Я, как выяснилось, могу... Не советую!" Понимающие безжалостны - и вслед твое: "И теперь тебе всегда вспоминать..." Всегда. Ты ко мне всегда приходишь...
Ничего особенного - сны... Та же набережная - безлюдье, черные стволы парка впереди - укрывающие от дороги, неправдоподобная густота снега, резкий, шелестящий, почти ледяной шум воды - плотина, ледостав свершающийся на глазах... И внезапно оспаривающий тот шелест еще один ветер - всем прочим наперерез, бешеный и безмолвный... У любой реки в свой срок есть право на бытие одной рекой - как бы ее не называли - той, что им всем снится - ветер со всех тех берегов - насквозь, настолько насквозь, что никакого страха просто не остается, остается только бег ему, и тому снегу навстречу - и такой, что уже не понять, когда ложится дорога - мостом к тому берегу - тонким и острым лезвием клинка на ребро - бег и ветер, и понятно давно, что ни остановиться, ни упасть - не успеешь... Обрезаться? Я знаю. Я здесь уже была... И все равно то - больнее...
Нулевой километр Бесконечной Дороги... Что останется на том берегу - снег... Снег, и тишина, вечная тишина того берега, что обваливается - вечной тяжестью, опускающей взгляд... Тишина, что не смею назвать - виной... Полная, невозможная - такая, что не видную загнанному вниз взгляду - адовой доброты - улыбку встречающего - слышно:
- Здравствуй! И как у вас там - на том свете?
Не знаю, какое такое умение позволяет - чем-то давно знакомый, и чем-то страшно верный ответ: