Архарова Яна : другие произведения.

Честь Семьи моей. История первая: Илье. Часть 3

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

  Честь семьи моей
  
  Лехтев: Илье
  
  Вроде пролога:
  Крылатый Дом. Исс-Тарра
  
  Оповещение "хромает" распространяется по лестницам и коридорам Крылатого дома непостижимым путем и с удивительной скоростью. Она не успевает пройти и первые две ступени лестницы переходов от архивного резервуара, а сообщение уже, обгоняя командующего, втекает во внутренние переходы Крылатого дома, принимается к сведению военным крылом, медленно втекает в рабочие пространства штатных управлений и служб, добирается до последних "крючочных" эр'тиер - и те отрываются на миг, чтоб осознать известие и на всякий случай врасти в свое место несколько прочнее, чем сидели раньше. Несмотря на то, что одиннадцать двенадцатых из них просидят на этом месте до смерти или до повышения, не имея никаких шансов случайно столкнуться лицом к лицу со своим грозным и неведомым Старшим командующим, чей вероятный расход эмоционального ресурса, судя по оповещению, превышает критичные показатели.
  Эль"ньеро Армираиринн роэ"Салва сильно подозревал, что те же одиннадцать двенадцатых от страшных рассказов, что ходили по нижним коридорам Крылатого дома - которых так и боятся рядовые "крючочники" - о сильном и смертельно опасном Старшем командующем, растут отсюда, пускают корни в слегка душной и, по его мнению, чрезмерно людной, почве нижних коридоров. Поскольку явно не распространяются архивным резервуаром - им некогда. Сам Армираиринн роэ"Салва очень давно начинал именно оттуда и что некогда - мог подтвердить. Хотя слышать приходилось.
  
  Реальных смертельных случаев, за все время службы этой аль'эртай Службы наблюдения общества - в этих коридорах при ее участии - случилось в пренебрежимо малом количестве. С чем имел шанс ознакомиться и любой из "крючочников". Если бы потрудился в личное время заглянуть в сводные данные биографического архива, изучить такой потенциально опасный предмет, как рабочая биография главнокомандующего. Ровно трое доподлинно погибших, чуть большее количество вышедших с потерей и ущербом для личного ресурса. Личные архивные данные аль'эртай Службы наблюдения общества Алакесты а'Лайетт, обладающей личным и неотчуждаемым правом налагать ограничения на доступ к информации, находятся в практически полностью открытом доступе. А чего еще ожидать от ллаитт, путь которой к верхнему кабинету Крылатого Дома начинался с самого низа его противоположной стороны. С места обвиняемых в зале правосудия и воздаяний Крылатого дома. Теоретически дважды. Армираиринн роэ"Салва отдавал себе отчет, что думает это очень тихо. А еще - что сам впервые подробно ознакомился с данной биографией уже получив вторую золотую нашивку по возвращению с Салькаари - и будучи рекомендован занять место старшего эксперта архивной службы, личного помощника при ллаитт Алакесте.
  
  Также он отдавал себе отчет, что сейчас не то, чтоб завидует, но полностью ощущает эти же недолжные чувства... Пока сигнал "хромает" - без помощи личного внутреннего и прочих средств связи - ну кто в Крылатом доме станет тратиться, чтоб использовать их под небезопасный сигнал? - течет по коридорам Опорного управления Службы наблюдения общества, подобно тяжелой невидимой воде - заполняя самые неприметные уголки и беспрепятственно поднимаясь вверх?
  Он чувствует. Пока еще можно - ей еще четыре лестницы. Не то, чтоб он хотел быть на месте тех, на нижних ярусах, незаметных для ллаитт, что идет мимо, не то, чтоб ему хотелось провалиться, раствориться в этой неосязаемой воде. Но он обдумывал и понимал: чувствует - этот бессмысленный тягучий страх - вжаться, сжаться - стать незаметней, скрыться - вдруг не заметит.
  Страх, его места и имени недостойный. И к тому же бесполезный. Личного помощника аль'эртай Алакеста гарантированно заметит. К тому же Армираиринн роэ"Салва подозревал - слышал - с тем же неведомым эффектом, с каким по этажам полз страх: она прошла третью лестницу, она не повернет в армейское крыло - скорей всего, он тоже был причастен к тому, что заставило ллаитт практически три дня провести в архивном резервуаре - и после этого хромать. Видимо в данном случае его наиболее верный ответ оказался неверным.
  
  Традиционно начало рабочих дней после Somilat даже в Крылатом доме получалось спокойным. И очередное время после ничейных дней вполне соблюдало эту традицию. Несмотря на грянувшее под пределы времени теней чрезвычайное происшествие, накрывшее мир Далия. Поскольку еще к ничейным дням этого Somilat было ясно: в экстренном расследовании причин того, что в мире Далия местными разумными была предпринята попытка мятежа с активными боевыми действиями, вплоть до попытки взять Башню транспортных каналов, в основном будут задействованы два ведомства. В первую очередь, внутренний суд Правящего Дома. Армираиринн роэ"Салва хорошо помнил - и несколько гордился, что на самом старте этого безобразия, аль'эртай Алакеста ознакомилась с запрошенным рапортом Тайхали а"Лайетт айе Таркис о происходящем, а также о том, почему об этом рапортует он. И позволила себе при старшем эксперте архивной службы расщедриться на резкую эмоциональную оценку:
  - Дура! И насколько невероятная дура, - потом распорядилась. - Армираиринн, подготовьте и отправьте данные распоряжения, - и покинула верхнюю территорию, сбросив вслед. - Если желаете, держите для ознакомления.
  Из удержанного Армираиринн роэ"Салва и знал, что ллаитт Лиалла айе Далия, по праву Договора ответственная за людей и землю мира Далия при усилении в мире недолжного конфликта, переросшего впоследствии в попытку мятежа, вопреки своим обязанностям по Договору Наместника перед своими людьми предпочла покинуть свою землю доступным неучтенным путем и бежать на Таркис, оставляя свою землю и ее людей воле мятежа. Впоследствии, Армираиринн роэ"Салва имел возможность ознакомиться с полной сводкой необратимых потерь данной земли - в личном составе армейских Службы Защиты, в лехтев, в гражданском населении, а также с анализом необратимого урона, нанесенного территории и неблагоприятным прогнозом чистильщиков...Потерь было больше, чем он предполагал. Но и до ознакомления с этими данными эль"ньеро Армираиринн не обдумывал... Оформлял распоряжение аль"эртай Службы наблюдения общества на принудительное перемещение Лиаллы а"Лайетт, некогда державшей землю Далия, до земли Сердца Мира. Весьма позорное распоряжение - для тех, кто держит землю. Доставлена она была достаточно быстро, через малое число дней. Армираиринн роэ"Салва помнил в том числе рапорт о доставке указанного. После чего за некогда ллаитт айе Далия закрылись двери внутренних мест зала правосудия и воздаяний... И последующая информация о ее участи скорей всего не окажется в пределах самого закрытого доступа. Старший эксперт архивной службы, личный помощник ллаитт Алакесты, правда, не уверен, что он хотел бы с ней ознакомиться...
  Второе распоряжение - чисто формальное - он собирал и отправлял тогда же. И помнил, что удивлялся. Службе транспортных каналов - прямое распоряжение от Службы наблюдения общества и ее командующего - обеспечить внеочередной и беспрепятственный доступ, с разрешением выдачи под данные нужды любого необходимого транспорта, к территории мира Далия профильным подразделениям Легиона и прочим армейским службам, которые будут сочтены необходимыми. Формальное - когда это Легион нуждался в разрешениях? Ну, тогда он сильно сомневался, что туда потребуется гнать именно Легион. Три дня еще сомневался.
  Армираиринн роэ"Салва мог сказать и теперь - в какой-то мере продолжает удивляться. Армейские, давшие присягу и все-таки занявшие сторону мятежников вплоть до такого объема потерь - для него остались чем-то из раздела "не может быть". Но вполне достаточно того, что у ллаитт Алакесты и других, армейских командных... старших данный опыт был - и действовали они быстро. Разрешения на доступ, он потом проверил - использовались. Экстренная эвакуация пострадавших - вплоть до Сердца Мира - это потребует координации транспортной системы. А Легион тогда пошел. И "прочие армейские службы".
  Они как раз и были вторым ведомством, в данный момент разбирающимся с расследованием мятежа на Далии. Внутреннему оборонительному совету нашлась работа. Преимущественный долг расследования принадлежал им по праву, и Служба наблюдения общества принимала в том участие краем и армейским крылом. На территории которого в те дни постоянно пребывала аль'эртай Алакеста, отпуская Армираиринну не более штатных распоряжений. Он сильно подозревал, что когда армейские откусят свою часть далийского расследования, Службе наблюдения общества предстоит своя порция. Долговременного и многотрудного разбирательства. Впрочем... быстро они не работают. И перед наступлением ничейных дней близ Somilat он получил от аль'эртай Алакесты а'Лайетт привычную команду. Разрешение покинуть рабочее место и провести дни праздника как им подобает...
  
  ... Он еще вспоминал - да, вот сейчас, когда сидел, и аль'эртай Алакеста, которая хромает, шла по четвертой лестнице, и страх поднимался намного быстрей нее - как на последний день праздника, утром, к нему пришли. С отдельным курьером. С личным подарком.
   Развернув "зимнюю", в восемь переплетений, упаковку, Армираиринн обнаружил "обеденную шкатулку" - в прозрачной эмали плыли, казалось - шевелили хвостами - лаковые алые рыбки, по чисто белому фону. А внутри - Армираиринн задумался и улыбнулся. Он любил "зимние искры" - редкое утреннее блюдо, которое можно позволить себе не всякий праздник, сочетающее приятную остроту и полезное свойство разгонять в голове легкий туман, вызванный ночными гуляниями и возможными возлияниями праздника. Традиция, но требующееся время и искусство, чтоб приготовить их правильно... Родной Дом нечасто брался.
  Пробовал. Слушал, как тает на языке искристое кисловатое послевкусие. По всем правилам кухни Высокого Дома - и лепестки оформления тоже выдержаны строго в меру.
  По всем правилам он нашел и подарочную табличку. Несколько знаков полностью уставным, но несколько приплюснутым парадным написанием. С краткой припиской после пожеланий праздника: "Жду вас на работе".
  
  Первые дни этой работы были также спокойны. Выдохнуть перед подготовкой к штатному зимнему реестру.
  И в тот вечер - дня два до этого - он не ждал ничего особенного, когда аль'эртай Алакеста обратилась к нему со внезапным запросом:
  - Армираиринн, ознакомьтесь с этим документом. Мне интересно, что вы об этом думаете.
  Он помнил - первым ему на глаза подвернулось нелепое сочетание знаков "использование разумных, как средства контролируемого перемещения по Thairien". Там еще несколько таких было. Про исследование свойств и взаимодействия несовершеннолетних разумных с глубокими пластами Изнанки, заходящее не только за рамки допущенного, но и за рамки возможного для разумных, а также относительно штатное "использование восстановимого ресурса Таирианнон в личных целях с предполагаемыми потерями" и так далее... У него выработалась привычка оценивать большую часть подобных посланий по нескольким ключевым знакам - и сейчас он отдавал себе отчет - так и пробежал предъявленное аль'эртай Алакестой. Собственно, первого увиденного было вполне достаточно для того, чтобы сделать предварительный вывод. И, бросив еще один беглый взгляд на место отправления, ответить:
  - В городе Мьенже земли Хладье сектора Ставист-рьен в это Somilat было совпадение Приливов? Я предполагаю, в лучшем случае это - результат того, что там все еще празднуют. Или это более серьезная травма разума.
  - Благодарю вас, Армираиринн, - тогда ответила аль'эртай Алакеста. - Вы прояснили мне вероятный ход мысли Службы наблюдения общества сектора Ставиште и земли Хладье Дошта, куда была направлена копия данного запроса, оповещения о которой не поступало. Прошу вас, отдельным поручением отследите текущее местонахождение данных копий, - внезапно сообщит ему ллаитт и поднимется. - Будь это реальный случай использования несовершеннолетнего живого разумного как технического проходчика по глубоким слоям Thairien или ранговый лехта zu-toёra, нажравшийся в праздник до отправления такого личного запроса - я хочу это выяснить и отреагировать на запрос как должно.
   Армираиринн глубоко задумался только утром. Когда выяснил, что ушедшая в тот день после отданных распоряжений в архивный резервуар аль"эртай Алакеста за все прошедшее время его так и не покинула.
  
  Он помнил, что в тот первый день изучил в том числе и послужной список автора поступившего запроса. И взвесив, решил, что теоретически его предположение о критическом перерасходе личного эмоционального ресурса разумного не лишено оснований. Он знал, подбивая статистику, о выживших на Далии лехтев, сколько из них обратились за профессиональной помощью в восстановлении личного ресурса. Минимум восемь зафиксированных случаев. Притом, что это нечастая практика. Он знал об официально подтвержденном - в том числе и аль'эртай Алакестой - неотменяемом разрешении всем обладателям статуса лехтев, находящимся и уцелевшим на Далии, покинуть занимаемое место, вне зависимости от того, как далеко оно располагалось от ведущихся боевых действий. И безусловном требовании направлять на освободившиеся необходимые места службы только тех храмовых специалистов, что добровольно изъявили свое согласие. Причем аль'эртай Алакеста настаивает на том, чтоб данное требование также было неотменяемым. Послужной список лехта zu-toёra Ллеаннэйр эль"ньеро эс'Хэрмэн айе Ойхо свидетельствовал, что за помощью она не обращалась. Тогда он думал - и более того, будучи призванной непосредственно требованием места и своего Бога, поднялась и отправилась выполнять свою профильную службу в городе Мьенже, чье общее состояние по фону Thairien, базово неблагополучное, начало стремительно меняться в худшую сторону.
  Что способно постоянное воздействие Thairien сделать из разумного, находящегося в критическом состоянии по перерасходу личного эмоционального ресурса, Армираиринн роэ"Салва за годы своей службы на Салькаари, знал слишком хорошо. Поэтому внутри головы разложил все об этом вопиющем случае достаточно стройно. Но... аль'эртай Алакеста не возвращалась. До сердцевины дня и после. Только вынырнет - на регулярное совещание в армейском крыле. Выйдет после него на связь с кратким - исключительно по его теме - инструктажем. Что продолжайте сводную работу, она нам еще предстоит. По причине изменившихся обстоятельств: медслужба центрального восстановительного Ри"Оэнн доложила, что эвакуированный с Далии командир Башни 32.116 эль"ньеро Райэн эс Сьенн гарантированно вернется в состояние полной разумности и ответственности. Это означало, что далиенское расследование затянется и дальше. Во Внутреннем оборонительном совете быстро не работают... и изрядно не любят лишний раз обращаться к архивной службе, когда нужные данные можно взять с имеющегося в наличии живого. Аль"эртай Алакеста также выдала Армираиринну роэ"Салва распоряжения отследить продление отпуска старшего кооординатора оперативного отдела Службы наблюдения общества ас"эртай Сейренн эс Сьенн, если понадобится - ее личным распоряжением.
  И снова занырнула в архив. Вот в тот срок Армираиринн уже очень удивился.
  
  А потом плотно не выныривала из него еще один полный день. И вот теперь вынырнула. Шла. И известие "хромает" ее обгоняло.
  
  Вошла. Действительно хромала. Села. Отчетливо выдохнула. Выдоха три. Он за это время насчитал практически восемь. Дышал гораздо чаще. Скомандовала будничным:
  - Армираиринн, отложите рутинное. Мне необходимо, чтобы вы привели данные срезы в состояние для передачи и просмотра. Будьте готовы к полной передаче коконов по моему разрешению и запросу. Дальше мне понадобится штатный канал связи с Наместником сектора Ставиште, позволяю вам присутствовать...
  Но на этом фрагменте ее речи уже случилось невероятное. Распоряжение аль'эртай Алакесты Армираиринн услышал... несколько более дальней мыслью, чем это полагалось при его работе. Периодически требующейся всем сотрудникам архивной службы при ллаитт работой по приведению срезов и "коконов" вскрытых личных архивов в состояние, пригодное к передаче в развернутом виде Армираиринн роэ"Салва занимался неоднократно. Особого присутствия мыслью внутри процесса при отработанном навыке она не требует... Он и развернул первую следовую полосу предоставленного среза раньше, чем ллаитт успела договорить. Осознал содержание. Мысль из дальней стала первой, поднялась и затопила. Даже голос Алакесты. А попытка бояться вообще закончилась. Он, не докрутив первую полосу, оторвался и посмотрел. Аль'эртай Алакеста закончила командовать. Осознал, что посмотрела в ответ.
  - Мне так нравится ваша реакция, Армираиринн, - внезапно оценила аль'эртай Алакеста. - Да, мне очень жаль, но вы ошиблись, - сейчас от ллаитт было очень... холодно. Ощущение он знал. Ощущение ему эксперты на Салькаари некогда расшифровали. Он вспомнил - и что по завершению расследования на Салькаари рассчитывал, что разумные с разумными так поступать не станут - тоже.
  
  ...Но получается, данный разумный приходился близким родичем? Тому, по чьей команде это сейчас проделывают. Но как такое бывает и зачем? И в результате эксперимента данный разумный покинул мир живых - и местная служба оценки недолжного и воздействия прошла мимо? По отсутствию заявлений (одно задержано на уровне данной службы) и по решению, что это несчастный случай, вероятный в землях, неблагополучных по фоновому воздействию Thairien. Но это давно... Но это не последний срез. Ну, что логично, эксперименты после затишья были восстановлены... Значит, экспериментировали над несовершеннолетними разумными, проверяя по свойствам крови и возможностям принудительного погружения в Thairien вещным телом, - кстати, часть этих экспериментов были проверены на Салькаари, с тем же результатом - напрасными жертвами. Правда, разумные, послужившие материалом для эксперимента, по большей части были в другом возрасте. Видимо поэтому на Салькаари к данным выводам прийти не успели. Значит "лучший материал для разработки маяка - в возрасте около первого имени, достаточно крепкого происхождения. Добавочным фактором успешной работы могут послужить... определенные психические свойства, наследуемые по линии крови"... "Говнюк, - отчетливо подумал Армираиринн. Очень отчетливо и удивился вслед. - Так, получается все это лишь потому, что кому-то казался тесным статус рьен'роэ... а кому-то очень хотелось быть кем-то другим, чем айе Хладье, - он взвесил первоначальный вывод - пальцы второй руки благо свободны, нашел весомым. - Очень неэффективный метод. Для достижения этой цели есть более вероятные и менее отвратительные методы. Это он на место главы Дома собирался пройти...с помощью проходчика? или выше?" Впрочем, Армираиринн роэ Салва располагал информацией, что некоторым представляется тесным даже статус ллаитт.
  Он обдумывал - и как-то совершенно не беспокоило, что аль'эртай Алакеста, от которой пахло холодом, краем взгляда отслеживает... его работу. И выражение лица тоже. Думал - вполне открыто.
  - Армираиринн, я собираюсь вас спросить - мне интересен ход ваших мыслей, - через некоторое время ровно запросит Алакеста. Ровно он и ответит:
  - Думаю, что это не только отвратительный, но и крайне неэффективный способ действия. А также, задаюсь вопросом, способна ли защита контроля доступа... например, нашего архива отследить передвижение такого проходчика.
  - Мне привычно нравится ход ваших мыслей, - откликнулась аль"эртай Алакеста. - Да, думаю, на основании эксперимента придется сделать краткую сводку специфики проходчика. И соответственно, оценить системы безопасности основных служб. Включая наш архив. Предполагаю, в итоге им понадобится масштабная модернизация.
  "Дерьмо!", - Армираинн с некоторым усилием воли не сказал. Но подумал слишком очевидно. Так, что поймал согласный жест ллаитт. Прежде запроса:
  - Сообщите мне теперь, где в данный момент пребывают два штатных обращения в Службу наблюдения общества. И в каком состоянии канал связи?
  - Обращение лехта zu-toёra Ллеаннэйр эс Хэрмэн айе Ойхо в Службы наблюдения общества сектора Ставист-рьен поступило в общем порядке в первоначальную сортировку службы рассмотрения сегодня на рассвете и зафиксировано. Обращение в Службы наблюдения общества земли Хладье Дошта находится на первичном этапе местного рассмотрения, штатной копии не отправлено по принятому порядку. Канал связи до резиденции Наместника сектора Ставист-рьен проложен, но не подхватывается, - явление было несколько неожиданным, но Алакеста не удивилась.
  - И не подхватит, - спокойно откликнется Алакеста. - Младшая, подозреваю, проигнорировала ограничения на исследовательскую практику для ллаитт, принадлежащих земле и делу. Им вечно кажется, что запреты писали соплями, - за отчетливо эмоциональным скомандует аль'эртай Алакеста ровно. - Поддерживайте канал достаточно для передачи "коконов". Я сейчас дотянусь по координатам положения. И где тебя носит, Ллаири? - выдаст она без паузы в активировавшийся экран передающего.
  Его слегка удивило. Что активировавшийся. Потому что, насколько он мог видеть, продолжение канала связи, опершегося на дошедший до резиденции штатный, лежало исключительно на личном ресурсе ллаитт. Информация о том, откуда пришлось вытаскивать таким образом Аталаирин а'Лайетт айе Ставист-рьен, скорей всего, останется собственностью Правящего Дома, и Армираиринн роэ"Салва об этом не сожалеет. Потому как ллаитт, находившаяся, судя по обзору передающего, в каком-то испытательном снаряжении... Возвращалась на связь достаточно долго и непросто. Сколько Армираиринн все это думал.
  Алакеста предоставила ей эту паузу:
  - Не рада тебя приветствовать, Ллаири. Но у меня есть два вопроса: насколько глубоко ты зашла в своих исследованиях. И располагает ли сейчас твой сектор достаточно качественным экспертом по расследованию недолжных деяний высокой степени предела, способным разобраться в сложных и запретных экспериментах по воздействию Thairien на разумных?
  За время произнесения этого, растрепанная беловолосая на экране окончательно очнулась. Посмотрела внятно и... гневно. Открыто. Армираиринн отдельным подумал, что перед аль'эртай Алакестой эта властная... так, взъерошенный котенок.
  - Есть. Я полагаю, эксперт Проявляющий-Llyithu Суринэ эс Лиеран роэ'Саат-но лучше всего подойдет для этого места. Аль'эртай Алакеста, я надеюсь, у вас есть право вмешиваться... настолько срочно?
  Он шевельнулся, поймал пальцами знакомое имя и одобрил на лету. Успел - до следующего:
  - У меня есть неоспоримое право прибить тебе твою землю к пяткам. Коваными гвоздями, - таким же почти официальным отозвалась аль'эртай Алакеста, сдернула второй, расшифрованный им, "кокон" среза. - Ознакомься с ситуацией. Прочие данные будут ждать на связи. Штатным порядком.
  Он смотрел. Как просматривает и явно меняется в лице встрепанная ллаитт, как держится за край стола аль'эртай Алакеста - скоростная прямая передача давалась ей... заметно.
  Видимо настолько заметно, что по окончанию передачи она позволит себе вдруг рявкнуть эмоциональным:
  - Ллаири, какого многократного дерьма? Это люди твоей земли, которым ты принадлежишь. Как ты позволяешь, чтобы на твоей земле, настолько небезопасной по общему фону Thairien, четыре десятка звездных это происходило?
  - Я... - здесь Аталаиринн а'Лайетт айе Ставист-рьен запинается. И говорит официальным. - Вы предъявите мне обвинения, которых я заслуживаю?
  - Я вижу, что ты осознаешь, этого мне пока хватит, - откликнулась аль'эртай Алакеста через выдох. - Разбираться с одной дурой нашей крови мне больше чем достаточно. Я рассчитываю... судя по глубине твоего погружения, послезавтра я жду от тебя отчета о составе комиссии расследования и первых результатах. Я собираюсь отслеживать это лично, и все работающие имеют право это знать. Вам достаточно?
  - Я слушаю, аль'эртай Алакеста. И предоставлю.
  - Благодарю вас за ваше решение. Попутно я вам очень советую отправить комиссию с инспекцией Службы наблюдения общества мира Хладье. Полагаю, ее состав придется серьезно менять, - сбросит ллаитт дальше. Потом аль"эртай Алакеста сбросит сигнал, разотрет костяшками кулака правую, неподвижную, щеку и обратится к нему.
  - Значит, информацией о ньера Суринэ ты располагаешь? Личной?
  От нее, видимо, не укрылся быстрый бросок жеста, который он не упустил при названном имени. Вот значит, где застрял эксперт Суринэ - на полигоне "Тоннель", скорей всего? Этот разберется:
  - Знаю. Годный, - откликнулся Армираиринн роэ'Салва. - По моей оценке... входит в число лучших спецов Llyithu на нашей службе.
  - Отлично. Подберешь мне послужной список с личным комментарием и на подобранную им команду также? После. Сейчас я собираюсь направить тебя к архивному резервуару. Возьми командных - по моему требованию - разверните полностью "коконы" действий и исследований... на мой взгляд уже некогда разумного Реингаи роэ"Нард. Оценить вероятную угрозу для архивного резервуара и прочих защищенных служб. Результаты представишь и будем думать... - ну, критичную важность этой проблемы Армираиринн отмечал... и без перехода аль'эртай Алакесты на неофициальный. Что было куда более важным показателем, чем летевшее по коридорам "хромает".
  - Айе, - откликнулся он. - Отправляюсь выполнять?
  Ответ она сбросила жестом. Быстрым и обыденным. "Двигай!"
  
  Выйти он еще не успел. Крайней мыслью удержал: аль'эртай Алакеста снова взялась за личную связь. Разумеется, Службу наблюдения Приливов тоже должно оповестить. Аль'эртай Алакеста предпочла со старших командных и неофициальным:
  - Орфу, приветствую. Время есть? Ты мне нужен, - и за паузой... голос аль'эртай Алакесты прошел и в коридор. - Я с благодарностью. Твои люди хорошо работают. Вот почему о ЧП в моем ведомстве мне докладывают твои люди?
  
  Дальше - половину малого круга и еще три дня - Армираиринн роэ'Салва про это дело думал: оно шло в штатном режиме. Насколько может идти в штатном режиме дело, за которое масштабный втык получила также Безмолвная служба. Как Армираиринн роэ'Салва знал по данным верхнего кабинета, и как отдельно представлял, будучи поставленным в архивном резервуаре работать совместно с ними. На предмет безопасности системы перед разработанным... артефактом. Результаты пока получались... весьма проблемные. Этого он и ожидал. Выслушивал сдавленные рапорты подначальных экспертов, старающиеся не стать нижним армейским, оценивал уязвимые участки... Полагал, что много сил для плюс-минус эффективной работы им сэкономит доставка в непосредственный доступ либо самого объекта-разработчика, либо его рабочих данных. Расшифровывать процесс экспериментов из личного архива данной особи потребовало бы чрезмерного количества времени. При учете того, что прочих задач и дел, связанных с бардаком на Далии и Внутренним оборонительным, плюс рутинного ежедневного никто с него не снимал.
  
  Для себя Армираиринн помнил, что сам нижний армейский вспомнил вслух. В срок, от забот свободный. Когда попытался пройти по саду - как полагалось, постаравшись оставить рабочие заботы за воротами, а здесь думать исключительно о том, не сказались ли ненужным последние сырые дни с внезапным похолоданием на укрытии розария. И о том, что вторая из детей его сына на этот Suynn'rai ashe будет встречать свой второй день Имен и надо спросить о правильном подарке, уже время его готовить. Работа, если понадобится, голову сама найдет. И находила, когда перед глазами ставила - не мог отвлечься - материалы личного архива - с точки зрения аль'эртай Алакесты - объекта Реингаи роэ'Нард... Те дети, с которыми этот... работал, в общем, ровесниками были. А последняя... артефакт еще и немного похожа. Потому что кровь гостей-с-башнями совершенно одинаково дает себя знать - как в Сердце Мира, так и в этом невероятном захолустье. Светлая такая девочка... По своим данным он оценивал - маловероятно, что лехтев справятся с последствиями эксперимента и смогут вернуть ее быть. Особенно выбрав такой долговременный способ действия... Но в целом... оценивать это не его дело: на то они и лехтев.
  Он поймал себя на всех этих мыслях. Точно помнил - стоял у садовой арки, смотрел, не слишком ли наст тяжел стал - и выругался вслух... Так, словно сшиб снега с ветвей - птицу спугнул, на самом деле, похоже. Увидел это. Несколько остыл... Постарался перестать это думать, воздух был хороший, колкий. Вернувшись домой запросил своих младших, пусть подскажут - какого подарка на День имен хочет их маленькая и чем теперь увлекается.
  Он хорошо помнил. Потому что в ответ на послание мелкая егоза отозвалась. Захотела не меньше, чем "розу из дедушкиного сада". Подбирал знаки, объяснял младшей - что это, к сожалению, только на Arn'Ammar получится. Потому что вещи мира стоят на своих местах и в дедушкином саду. И там сейчас снег. И будет до весны. Разве что черенок может - но тогда его младшей Щегленку придется осваивать, как его прививать и за ним ухаживать.
  И как раз на втором утреннем кругу этого дня, во время, отведенное на личную переписку, развернул, улыбнувшись, тщательно, по-взрослому, завернутое на три угла самостоятельное послание. От Щегленка роэ'Салва. И прочитал. Что черенок - это очень хорошо - "тогда ты мне расскажешь, как они растут. А то все обещаешь". Знаки рассказывали еще много маленьких и приятных новостей. Завершаясь быстрой припиской: "И все это написано кисточкой "из козы и волка", я умею. Хорошие кисточки, спасибо", - вслед за чем растопырил крылышко - личной подписью - в манере "быстрой кисти" набросанный щегленок. Хорошо, кстати, набросанный - Армираиринн знал толк. И оценил.
  
  Вот во время утренней рутины, за время полностью войти в работу и разгрузить присланное вчерашнее, краем двенадцатой мысли он и обдумывал, что если удастся сегодня прожить время перерыва, надо будет послание с личной просьбой спецам Рукописного архива отправить - попросить проконсультировать, кто сейчас делает наиболее качественную тушь и прочие материалы, понадобится ли ему рекомендация для приобретения и если понадобятся - заслужит ли он их? Если Щегленку по-прежнему нравится искусство держать кисть и отображать мир - пусть продолжает учиться на достойных того материалах.
  Додумал эту мысль и отпустил. Перед просмотром и передачей наиболее важных рапортов. Для нее могут понадобиться все двенадцать потоков мысли.
  Рапорт старшего группы расследования Суринэ эс Лиеран роэ'Саат-но из земли Хладье города Мьенже - он четко помнил - принял четвертым. Развернул, засвидетельствовал, передал аль'эртай Алакесте. И частично успел углубиться пока в предыдущий отчет - сегодняшний фронт работ в Архиве. Когда аль'эртай Алакеста - негромко, вдруг - переспросила:
  - Что? - и его вдавило в спинку сиденья.
  
  Полтора выдоха - он считал, хотя и не дышал - он просто пытался собрать дыхание. От ллаитт иногда давит, это он знает. Встречал несколько раз. Но вот так - чтоб было ощутимо, как гнет ребра несуществующая другая вода. Кажется, в эти полтора выдоха выглядел он ощутимо недостойно. Аль'эртай Алакеста плохо контролирует этот эффект - это он знал. Как хромоту. Но быстро нашла средство проконтролировать состояние - ему. Объяснение и работу. Он дышал и изучал выданные им знаки отчета Суринэ, сообщающие что основной подозреваемый Реингаи роэ'Нард в настоящий момент покинул территорию Мьенже и землю Хладье Дошта, вызванный в связи с внутренними делами Дома. Когда оценил и разозлился, ллаитт и запросила:
  - Ниери Армираиринн, я запрашиваю вашего свидетельства - в том числе, как роэ'Салва - вы готовы подтвердить, что дом Нард более, чем превысил свои полномочия?
  - Я наследую землю Дома Законников, но не их место и их славу, - он предварительно выдохнул еще раз. От формулы высокого фаэ, которой в жизни своей не приходилось произносить, тоже давило. - Но именем моим и моим местом в мире свидетельствую: я это видел и подтверждаю - тяжесть совершенных недолжных деяний лишила Дом Нард права решить это дело внутренним судом, потому они серьезно превысили свои полномочия.
  - Отлично, эль"ньеро Армираиринн, - обычным откликнется аль'эртай Алакеста. - Я рассчитываю, ранее сформированные для передачи "коконы" срезов архива у вас сохранились в доступе?
  - Айе, - откликнулся он.
  Аль'эртай Алакеста взвесит на пальцах что-то, отряхнет.
  - Несколько также мне необходимых я сейчас подберу в архиве лично. Сопроводите меня.
  
  Он правильно понял, что время на перерыв он в этот день и несколько последующих не проживет. Правильно понял. Сопроводил. Отправился на свой фронт работ в емкости архива. От входа до штатного выхода удерживал неподходящие для эксперта от руководства Службы наблюдения общества бессмысленные выражения, поминающие все варианты человеческих фекалий. Но техническому сектору не запрещал. Было с чего. Разумеется, данной возможности проникновения в архив никто не предположил. То есть в итоге им придется полностью модернизировать систему контроля и управления доступом резервуаров архива. С очень условно известными параметрами.
  На этот раз ллаитт потребовалось меньше времени: аль"эртай Алакесту он застал по возвращении. Приняла рапорт - и сгрузила на него часть очередной расшифровки набранных в архиве срезов. "Коконы" из них он сворачивал очень внимательно еще и потому что понимал - они скорее всего дополнят картину с точки зрения нарушений Дома Нард и возможно передадут ему также полезный материал для работы в архиве. В итоге получил пищу для размышлений... несколько более вызывающую расход эмоционального ресурса, чем хотелось бы. Но двенадцатой мыслью он все-таки отметил: аль'эртай Алакеста делает удивительное. Потому что ллаитт - он знал - считает нерациональным Рукописный архив... и сама очень нечасто в рабочее время укладывает знаки кистью на бумагу. Именно это она и делала.
  Отвлеклась - когда и он завершил. Запечатала - быстрым узлом и личной печатью. Когда потребовала посыльного - Армираиринн несколько понял. Кто-то сейчас получит официальное распоряжение. Такой степени официального, что впоследствии будет размещено в Рукописном архиве.
  Пока перемещался посыльный, она предпочла изучать его. И снова задать вопрос:
  - Что вы обдумываете в данный момент, эль"ньеро Армираиринн?
  Он подумал - стоит ли озвучивать двенадцатую мысль, решил, что нерационально, и озвучил те первые, что занимали голову:
  - Я задумываюсь о полезности подключения Безмолвной службы к ходу наших работ в архиве. Насколько это рационально и безопасно... при учете данной информации о поведении служащих в ней представителей Дома Нард... - он запнулся, поскольку появился посыльный. Правда аль"эртай Алакесте его появление не помешало сначала сбросить ему одобрительный жест.
  - Доставить срочно и официально аль"эртай Безмолвной службы Динвиррану а'Лайетт айе Таирианнон, - скомандует она посыльному. - Мне понадобится подтверждение и скорейший ответ.
  Когда посыльный принял, отсалютовал и вышел, аль"эртай Алакеста подчеркнуто продолжит:
  - Нет, я полагаю, в работе над модернизацией системы защиты архива, а также прочих мест мы привлечем Безмолвную службу. Поскольку это ее непосредственная задача. И я очень рассчитываю, что предоставленная ими информация значительно сэкономит вам необходимые для работы ресурсы. Со своей стороны, я обещаю полный контроль безопасности, - и он опять чувствовал, как давит на него невидимая вода... Хотя решение он более, чем одобрял. Безмолвная служба, благодаря деяниям Дома Нард - в том числе, прямой наследующей ветви дома Нард и неоднократному прикрытию очевидно небезопасных дел внутренним судом главы Дома Нард, по совместительству - эр"ньеро данной службы, ощутимо провалилась в нужник.
  Но частично у него получилось думать: кончилось... И заниматься укладыванием зафиксированных коконов. Свидетельств набиралось вполне достаточно. И аль'эртай Алакеста отвлеклась на повседневные открытые оповещения. Видимо, выдохнуть. Или что-то привлекло ее внимание? Странно. Обычно служба данных оповещений подбирает что-то несуразное...
  ...Спустя пять дней он думал другое. Что отчеты и рапорты, исключая экстренные, идут до Сердца Мира со штатной скоростью регистрационных служб: в лучшем случае дня три пройдет. А "отчеты о несуразном" всплывают со скоростью зафиксировавшей их прямой мгновенной.
  А тогда... Алакеста улыбнулась. И он понимал, что ему снова холодно. Нестерпимо, пронзительно холодно. Так, что немного больно вдохнуть и ей ответить на запрос:
  - На какой стадии обработки срезов вы сейчас находитесь?
  - Я фиксирую третий кокон свернутым. Два мне еще осталось.
  - Хорошо. И можете не спешить, - говорит Алакеста. Смотрит на него. Быстро и внимательно. Это быстро отодвинуть сиденье, выйти из общего модуля и отойти на три шага у нее получается медленней. Но она это делает. И дышать становится значительно легче. Уже можно поднять голову (...над водой) и запросить:
  - Аль'эртай Алакеста...
  - Моя ас'эртай Сейренн эс Сьенн интересно проводит отпуск... - внезапно откликнется аль'эртай Алакеста. - Гнездо дарра эс Сьенн уже успело признать родичем эту девочку... результат эксперимента. По условному праву крови. И заявить о своей кровной мести Дому Нард. Хороши, как?
  - Медленно, - он откашлялся, - к нам доходят доклады... Этому праву нам... практически невозможно помешать.
  - А я не собираюсь им мешать, - откликнулась Алакеста. - На данный момент я прошу вас не спешить с дальнейшей фиксацией коконов. Я отправлюсь уточнить некоторые данные архива ближайшего течения времени и выдам вам сроки и подтверждения. И заодно позволю вам отдышаться. Если меня обгонит запрос разрешения на перемещение из транспортных служб, из города Мьенже - подтвердите от моего имени. Если вернется посыльный от аль'эртай Динвиррана - примите и зафиксируйте. Разрешаю вам ознакомиться с содержанием и учесть данные обстоятельства в вашей работе с архивом.
  
  Распорядившись, она и уйдет. "Не хромая", - отдельно отметит эль"ньеро Армираиринн. Второе он будет думать отдельно. О том, что вскрывать данные архива ближайшего течения времени - дело достаточно муторное, он не может рассчитать, для чего ллаитт это понадобилось. Но кстати, если аль'эртай Алакеста даст свое разрешение... это хороший способ аттестовать и проверить сотрудников Безмолвной службы, с которыми им придется работать. Правда, это унизительно... но к сожалению, заслужили.
  Транспортная служба в тот день экстренного запроса не отправила. Он дошел ровно на новое утро, в том числе и непосредственно до Алакесты - поскольку все, что касалось дела несовершеннолетней Нарин-теи эс Тийе айе Хладье, находилось под ее прямым личным контролем. Она и проконтролировала - личной резолюцией, что да, рекомендует, выдать по запросу ас'эртай Сейренн эс Сьенн разрешение на перемещение в пределы побережий Ри'Оэнн такому странному комплекту гостей - паре лехтев, один из которых айе Далия (..."Да, под мою ответственность", - ровно откомментирует Алакеста) - и урожденной айе Хладье. (До сих пор пребывающей в мире живых и в состоянии разумности).
  
  А вот официальный ответ от аль'эртай Безмолвной службы, Динвиррана а'Лайетт айе Таирианнон поступил, как и полагается. Не дольше шести малых кругов после отправления запроса. Армираиринн требование Алакесты выполнил: сообщил о получении рукописному архиву и ознакомился с содержанием.
  "Аль'эртай Динвирран, мне необходимо, чтобы ваши люди, причастные к получению и доставке информации о недолжных и опасных для эффективной работы Таирианнон экспериментам Реингаи роэ'Нард, предоставили для работ по модернизации системы контроля доступа архива и иных угрожаемых служб полную рабочую информацию о ходе данных экспериментов, конфискованную в усадьбе и непосредственно у обвиняемого. С разумными, готовыми с ней работать, в удобном для работы состоянии разумности или без них. Сообщаю также, что все специалисты Безмолвной службы, которых мы вынуждены задействовать в данной работе, могут быть подвергнуты просмотру личных архивов ближайшего времени, вплоть по оперативное наблюдение, поскольку вы превысили все возможные сроки оперативного предоставления информации такой степени опасности", - когда требуется, ллаитт Алакеста укладывает знаки идеальным уставным написанием. Их можно было бы перепутать, решить - что последний знак заехал на полосу, предназначенную для ответа. Если бы не подтверждающая печать и полоска вопиющей в официальном послании знаков быстрой кисти внизу листа. Армираиринн зафиксировал: аль'эртай Динвирран кратко ответил: "Согласен. Предоставлю", - и отдельно, скорописью, изложил... "Со своей стороны, осмелюсь попросить не выводить на законное разбирательство непосредственных виновников дела эс Тийе из дома Нард, поскольку информация крайне небезопасна для положенного открытого доступа, а ликвидировать их наиболее быстрым и неудобным способом. Предлагаю скормить их дарра, ежели отдадут", - завершалась строчка скорописи.
  А зафиксировав, Армираиринн пару выдохов рассматривал свою двенадцатую мысль... и немного себе удивлялся: у него на глазах Служба наблюдения общества обменялась ударами с Безмолвной службой и пришла к результату, весьма неприятному - для Безмолвной. А он смотрит на расстановку "верхних искр" уставного письма, на переход тонов в окончаниях скорописи и думает: та самая тушь, что стоит подарить Щегленку... Но когда будет время направить прошение?
  
  Аль'эртай Алакеста послание Динвиррана и его фиксацию прочитала, отметила пальцами "годится" и продолжила вслух.
  - Правильно думает, переговорим. Армираиринн, работу над "коконами" можете замедлить. Присовокупив к ней еще вот эти шесть экземпляров. Для комплекта. И подготовьте официальное сообщение для главы Дома Нард, эр"ньеро Безмолвной службы Альгейи а'Нард, что я собираюсь к ней с официальным визитом. Но пока не отправляйте, я сообщу. Младшие эс Сьенн задумали достаточно интересный стратегический план и я собираюсь оценить, насколько у них получится.
  Холодно ему от этого уже не было, потому что было некогда.
  
  Официальному сообщению для Дома Нард в итоге пришлось подождать четыре малых круга дней. Ответ поступил более, чем оперативно. Правда к этому моменту в распоряжение Безмолвной службы поступил некто роэ'Нард, Гилрайо... Но пока его и доставленную информацию "просвечивали" где-то на ярусах допуска... А Безмолвная служба бдить может долго... Но темп этот вполне устраивал Службу наблюдения общества и лично Армираиринна. В установившихся обстоятельствах.
  
  А небольшое время на перерыв, чтоб отправить в рукописный архив личное прошение, Армираиринн нашел гораздо раньше - на седьмой день после данного известия про Нард. Он знал, что работают там так медленно и вдумчиво, что Алакеста примерно раза два на каждое время года грозится самолично дать по его зданию пару зажигательных. Для ускорения. Но ответа он ждал долго. Так, что уже перестал ожидать, решил найти лучшее из доступного... и забыть. Настолько, чтоб держать далеко на рабочем месте.
  
  И уже подходило к самому горлышку лето, заканчивалось, лилось золотом в окна верха Крылатого Дома. А аль'эртай Алакеста снова, с привычной оценкой деяния как традиционного и бесполезного, держала кисть, укладывала знаки - оповещая старших служб о своем будущем отбытии, поскольку желает присутствовать на завершении дела Семьи эс Тийе. И, соответственно, ллаитт айе Ставист-рьен - о своем будущем прибытии и требованиях. Это она и дописала, запросила в пространство:
  - Интересно, когда соизволят доставить? Надеюсь, я не очень удивлю Ллаири своим присутствием... Кстати, Армираиринн - я понятия не имею, зачем наши маринователи знаков и бумаги решили переслать твой запрос непосредственно мне... но зачем тебе понадобилась хорошая тушь?
  Он выдохнул - сначала... Но доверие близкой дистанции можно только оправдывать:
  - Внучке. На День Имен. Я собрался позволить ей учиться любимому делу на лучших материалах,
  - А... - перекинула на пальцах аль'эртай Алакеста. - Хорошо рисует?
  - Если это дело продолжит ей нравиться, будет очень хорошо, - ответил Армираиринн.
  - Ясно. Держи.
  Писать аль'эртай Алакеста не любит... и с "драгоценностями складывающего знаки" обращается соответственно. Как роэ'Салва, он знал, что переданное - действительно драгоценность - и просто не мог не перехватить небрежно переданный, почти брошенный, ему деревянный ларец с белым знакомым клеймом Семьи Рива, "Семьи Кисти и Туши" на крышке... И только потом сообразить, что теперь начинать любые разговоры об отказаться и возместить будет ему крайне неуместно. Правда возместить личную работу Дома Тушечников... ну, рожденному наследовать землю Дома Салва такая возможность достанется несколько легче, в силу долга Семьи, но...
  А Алакеста, не сильно обратив внимание, запросила легким:
  - Только тогда и краски понадобятся. Если рисовать? - но внимание она, конечно, обратила. Легким движением пальцев она отсчитала три положенные выдоха ожидания ответа, не дождалась и продолжила. - В любом случае, обращайся в следующий раз напрямую. Лучше материала ты все равно не найдешь.
  - Да... - откликнулся он. - Я знаю.
  - Роэ"Салва... - немного длинно произнесет Алакеста... - Я рассчитываю, твою младшую не слишком напугает, сколь пафосная и статусная эта штука? Если ей продолжит нравиться это дело - я заранее попрошу у тебя разрешения посмотреть на ее "работу мастера", - он еще какое-то время дышал... перед тем, как это разрешение дать. А аль"эртай Алакеста еще раз считала пальцами. - Да, я собираюсь вложиться в то, чтобы моему миру принадлежало, возможно, немного больше прекрасного и верю в твою кровь - почему ты удивляешься?
  
  Часть третья
  Ллаитт
  
  Бог в помощь всем живущим на земле людям
  Мир дому, где собак и лошадей любят
  За силу, что несут волны по полной, по полной
   (с)
  
  ***
  Взгляд в сторону: верхний парк Дома Нард
  Начало шестого малого круга дней после Somilat
  Она стоит и смотрит в воду. Зима над Исс-Таррой в этом году прочная, многоснежная, но в верхний парк Дома Нард зима не проходит никогда: Дом достойным образом показывает свой статус и обеспеченные им умения... И в зеленоватой воде пруда кружатся, подплывают к поверхности золотые карпы - шесть рыжих, два - белых, с алыми пятнами. Рыбы видят знакомую тень, и плывут, высовывают морды, открывают рты - думают, их сейчас снова будут кормить... Глупые рыбы...
  
  - Эр'ньеро Альгейя а'Нард, - она помнит, ллаитт Алакеста, аль'эртай Службы наблюдения общества, стояла ровно напротив нее. Говорила и не шевелилась. Совсем не шевелилась. - У меня к вам один вопрос - неужели Дом Нард располагает настолько сильным заступником, чтобы попытаться разделить судьбу некогда Дома Лит?
  Не шевелится - и, кажется, даже не дышит. А слова ощущаются - на лице - как что-то горячее и мерзко пахнущее. Вылитое с порога оскорбление все равно чувствуется свежим дерьмом, шмякнутым по лицу. Хотя Альгейя а'Нард и хорошо отдает тебе отчет - это крайне небезопасное действие, но не может отозваться ничем иным:
  - Аль'эртай Алакеста, я в свою очередь хочу вас спросить - надеюсь, у вас есть основания выдвигать такие обвинения?
  - Разумеется, есть, - откликается ллаитт, по-прежнему не шевелясь. - Я так понимаю, Дом Нард не получил информации о моем личном интересе к делу Семьи эс Тийе, в котором непосредственно виновны представитель наследующей линии и наследующий землю вашего Дома?
  ...Вода, - отдельным понимала Альгейя. Мертвая, холодная вода, пахнущая хуже говна... Она поднимается вверх, и захлестывает, и если попытаться вдохнуть - это совсем не воздух, и впитывается в кровь - медленно, и пока это чувствуешь, ответить нельзя. Тем более, что ей действительно нечего ответить. Да. Не отследила. Да, рассчитывала на штатное развитие событий. Ллаитт же по-прежнему стоит неподвижно. И продолжает.
  - Эр'ньеро Альгейя, сначала я хочу услышать ваше подтверждение: вы действительно отправили во внутреннюю службу Безопасности Дома непосредственное распоряжение изъять вашего наследующего землю Реингаи роэ'Нард, сообщив при этом в том числе моей службе, что Реингаи роэ'Нард покинул территорию Мьенже и землю Хладье Дошта в связи с внутренними делами Дома?
  - Да, - откликнулась она тогда. - Да, я это сделала.
  - Дважды, эр'ньеро Альгейя, - откликнулась ллаитт. - Вы запрашивали? Держите.
  
  Отчасти ллаитт пощадила. Эр'ньеро Альгейя это понимала. Хоть и было крайне неуважительным. И демонстрационным. Сначала поймать действующую главу Дома за личный внутренний, потребовать: смотри. А потом задействовать ближайший передающий - к этому месту. К личному месту Главы Дома. Можно было сознавать отдельно: ллаитт все равно, оскорбляет ли она хозяина дома: аль'эртай Службы наблюдения общества нужна скорость... и сохранное состояние разума и эмоционального ресурса собеседника - насколько это возможно в данных условиях. Эр'ньеро Безмолвной службы отдавала себе отчет, как бы ее сложило эхом фонового воздействия и присутствия Thai за хромой ллаитт, обрушь она это сейчас ей на личный внутренний.
  Потому что слышала, как течет, проходит каплями, впитывается в кости с мертвой водой... внезапно физически ощутимо резонирует с данными личного внутреннего. Нет, ее личный архив не вскрывали...пока не вскрывали. Просто в своей памяти тоже есть и живо - как она - там, ниже, много ниже по территории дома Нард, давно... тридцать шесть, чуть больше звездных лет назад наблюдает эту же сцену, что сейчас возвращает срез... и доказывает, не прислушиваясь к возражениям, почему Дому Нард желательно сохранить в живых и разумных это опасное сокровище. Это он еще тогда какую-то из айе Хладье похоронил своими экспериментами. Теоретически можно было поднять данные, она располагает добровольным согласием...
  Альгейя а'Нард успела это подумать. Только коконы продолжали разворачиваться. А ллаитт стояла и не шевелилась. Какое-то время не обращая внимания и на то, что в свой срок Альгейя не смогла найти вовремя воздуха для вдоха и села.
  
  Значит, вскрыто было все. В том числе то, с данными чего она не успела ознакомиться сама. Предварительно рассчитывая, что ничего, выходящего за пределы подтвержденного права суда Дома юное недоразумение не натворит, а опасное сокровище, судя по да-да, практическим всем этим тридцати шести звездным наблюдения - его ж так и не сняли... теоретически, все усвоил и достаточно разумен, чтоб больше не огребать последствий. Но по неполному ознакомлению с добываемыми данными она, властью главы Дома может принять поспешное гневное решение, а сделанного вернуть нельзя.
  ...А сделанного вернуть действительно нельзя. Поскольку в отношении опасного сокровища права оказалась не она, а эль"ньеро Гилрайо роэ"Нард. Она помнила - вот там, чуть после событий, что всколыхнул в памяти первый срез архива - как - да здесь же, впервые допущенный к Главе Дома тогда эр"тиер Гилрайо роэ'Нард...двигался. Шевелился. И, с трудом удерживая в рамках должного интонации и эмоциональность речи - доказывал, что единственная мера ответственности, которая гарантированно застрахует дом Нард от повторения нежелательных экспериментов ньера Реингаи роэ'Нард - это принудительное исключение его из мира живых. Ладно, принудительная полная изоляция его в глубоко внутренних местах Дома, если он так необходим. "Эр'ньеро Альгейя, вам не кажется, что в ссылке в неспешных отдаленных мирах в изолированной усадьбе он уже был - и мы сейчас расхлебываем последствия?" - почти слышно звенело в ушах. И еще: "Он почувствовал, что закон, по которому люди и вещи мира держатся на своих местах - отдельно - а он сам - отдельно. Это слишком заманчиво. И слишком опасно".
  А она помнит - она смотрела, как выкобенивается относительно молоденький наследующий землю и думала, что с такой эмоциональной подготовкой и таким горячечным отношением к делу он не дорастет - до верхних нашивок и серьезной работы. В Безмолвной-то службе...
  Он получил свои нашивки. Не так давно. Во время расследования достаточно непотребного и неуместного происшествия, связанного с неудачным исследовательским проектом ллаитт Аталаирин, на данный момент достойно уложенного под свою степень закрытости. Да, Гилрайо роэ'Нард был достаточно незаметен и ловок, чтоб с этим справиться... И если что не быть существенной потерей.
  А потом второй раз взял опасное сокровище, бесшумно, эффективно, и без малейших потерь в информации по экспериментам. А также оказался прав. Опасное сокровище... он оказался достаточно разумным, чтобы...
  Рано или поздно он добился прекращения расходов на отслеживание его деятельности. Своим бездействием. После чего продолжил программу эксперимента. Юный нечистоплотный ушлепок надо думать, явился только поводом - о, он был настолько дураком, чтоб просто рассчитывать сесть на мое место? Вот так нештатно взять и сесть?
  Рассчитывал. И занялся. В ту сторону, куда никто не рисковал и думать. Ну, может быть, кроме Лит - никто.
  
  "Сокровище... - бессильно и отстраненно думала Альгейя а'Нард. Наблюдая - срез за срезом и слушая, как поднимается над головой невидимая, гнильем, дерьмом и дрянной смертью пахнущая вода. - Очень опасное сокровище..." Туда, в этот городишко, сонную дыру неспешных миров, ее Дом некогда отправил, подтверждая свою преданность Дому Лайетт и законам Таирианнон многие разработки Дома, небезопасные вплоть до целости мира, каким его знают в нем живущие. В расчете на то, что в отдельных критических обстоятельствах пригодятся по назначению. И некоторые действительно пригождались. А остальное время...ждали. Существуя своей опасной жизнью на своем закрытом месте. Она рассчитывала, что негодный юнец не устоит перед искушением и рано или поздно Сокровищница его съест. Просчиталась. Попалась сама...
  Она слишком привыкла считать этого безмерно талантливого экспериментатора таким же опасным сокровищем. Глава Дома Нард. Забыв себе попутно, что эти вещи иногда могут действовать и сами по себе. А разумные это умеют по определению.
  "Очень опасное сокровище. Способное обрушить мир, каким ты его знал тебе на голову"... Эр'ньеро Безмолвной службы Альгейя а'Нард могла быстро и без эксперта оценить степень запретности экспериментов. При учете проницаемости места для воздействия Thairien. А также необходимую степень воздействия за недолжные деяния... Обрушить весь мир, каким он был...
  И гнилая вода сомкнулась, над ее головой, слышно плеснув об потолок. Альгейя а'Нард попыталась набрать воздуха, закашлялась...
  Ллаитт, кажется, первый раз отчетливо вдохнет. И перечислит:
  - Недолжные и крайне небезопасные эксперименты по взаимодействию живого и разумного с Thairien, в области запретной для всех разумных, принадлежащих Таирианнон, включая Правящий Дом. При этом в месте, категорически небезопасном по фоновому воздействию Thai, причем с побочными экспериментами, уже приведшими к усилению неблагоприятного воздействия Thai на разумных города Мьенже. При этом, проводимые над гражданами Таирианнон, не достигшими возраста совершеннолетия и в итоге приведшие к полной потере четырнадцати несовершеннолетних разумных, покинувших мир живых, плюс так или иначе еще девятеро разумных покинувших мир живых принудительно...по смежным причинам. Плюс зафиксированное личным архивом намерение с помощью результата эксперимента вмешаться в личных целях в ход работы Службы статусов и перемещений, Службы оценки недолжного и воздействия, Архивной службы и некоторых других, за счет которых эффективно действует государство Таирианнон. Плюс многократное недолжное воздействие различными способами на местные Службу оценки недолжного и воздействия, Службу наблюдения общества и прочие службы с целью сокрытия всего вышеназванного от внимания и правосудия. В том числе и с вашим участием. Эр'ньеро Альгейя, я сейчас испытываю немалое желание присоединиться к Дому Сьенн и также начать вас убивать. Своими руками. Поднять и допросить я смогу и впоследствии тех мертвых, которые мне понадобятся, я обладаю соответствующими разрешениями и профессиональными навыками. Эр'ньеро Безмолвной Службы, чья прямая обязанность по Уставу - обеспечивать безопасность от недолжных действий в применении к масштабным проектам, закрытым разработкам. и Семьям специфических статусов - Альгейя а'Нард, подтвердите - я имею на это право?
  Воздух, поддерживающий возможность разговаривать, все-таки обнаруживается. Чувствовать только странно. Медленно, словно за каждым звуком отдельно осознавать, как смещаются голосовые связки. Им немного больно, словно задыхалась. Ну, да - под водой... А звук слов рождается как независимо и отдельно, откуда-то из заднего угла головы.
  Так...сколько-то возможно их говорить. Отвлекаясь на ощутимое и почти усмехаясь - дальней, двенадцатой, нелепой мысли - как глупо, где у головы углы? - от простого и единственно возможного смысла слов:
  - Вы имеете на это право, аль'эртай Алакеста. По Уставу вам понадобится подтверждение аль'эртай Динвиррана, вероятно, аль'эртай Орфу... И, если ваше решение будет окончательным - главы Правящего Дома также.
  Старший командующий Службы наблюдения добьет, не помедлит.
  - Подтверждением Динвиррана я уже располагаю. Остальные я могу рассчитывать получить впоследствии. Думаю, опыта у меня достаточно. Мне мешают два соображения.
  Альгейя а'Нард не хотела. Точно - не хотела так явно. Вдохнуть - до боли в горле, шевельнуться - как телом хотела точней услышать вероятную возможность... уцелеть? Дому Нард... уцелеть.
  Хромая ллаитт не пощадит. Она увидит. И покажет. Что увидела.
  - Первое - моя картина мира, где все люди и вещи его функционируют на своих местах предполагает, что в Таирианнон есть Правящий Дом, есть шесть высоких Домов и есть Лит. Перемены устоявшегося, как мы успели усвоить, ведут к многочисленным трещинам во всем мироустройстве и утомительному ремонту. Который я не готова обеспечивать, - небрежно оценит ллаитт. И продолжит. - Второе, более важное для меня на текущий момент - я знаю, как мертвых можно взять и допросить. Но заставить их работать дальше практически невозможно. Я знаю, что ваш Дом располагает специалистами и информацией, которая понадобится нам в дальнейшей работе. Формально я готова позволить им участвовать в работе и разбираться с вашим Домом дальше уже по ее итогам. С аль"эртай Динвирраном я уже достигла предварительной договоренности, что всем специалистам из вашего Дома позволено принимать участие в работе по ликвидации последствий ваших недолжных действий. Разумеется, при условии поставленности их под прямое наблюдение, - а это внезапно дернуло. Странно саднящим. Нелепо, когда понимаешь, что тебя сейчас заслуженно убьют - а получаешь просто пощечину. И это почему-то больно. - Эр'ньеро Альгейя, я рассчитываю, вы дадите свое согласие?
  - Это унизительно, - внезапно и для себя откликнется она. - Но я не имею права вам возражать.
  И хромая ллаит шевельнется. Сделает два шага. Потом оценит:
  - А мне нравится, как вы держитесь. Поэтому я собираюсь вас спросить - эр"ньеро Альгейя - зачем вы дважды прикрывали ньера Реингаи роэ"Нард от вполне заслуженного им воздействия?
  - Он... талантливый, аль'эртай Алакеста, - тоже внезапно для себя ответит Альгейя а'Нард. - Он настолько талантлив, что такие рождаются раз в сотню звездных. Кстати, он был бы первой кандидатурой, которую я могу рекомендовать для требующейся вам сейчас работы.
  Хромая ллаитт шевельнется еще. Она очень отчетливо... выразит - движением, мгновенной гримасой подвижной стороны лица. Заговорит, правда, тем же невероятно ровным:
  - Благодарю вас, я успела оценить масштабы его таланта и способы проведения экспериментов. И по моей оценке, они совершенно негодные. Меня значительно больше устраивает вариант, который рекомендовал аль'эртай Динвирран. Взять старшим экспертной группы вашего эль'ньеро Гилрайо роэ'Нард. Разумеется, после подробной проверки, которую он сейчас проходит. Разумеется, под постоянным наблюдением. И со всей доступной информацией о ходе экспериментов, которую он сумел достаточно профессионально и непыльно изъять. У вашего опасного сокровища.
  Альгейя а'Нард не шевельнется. Не сумеет. Но будет знать, что ей снова съездили по лицу. По личной глубине и ощутимо... грязным. А аль'эртай Алакеста будет продолжать.
  - Эр'ньеро Альгейя, вы не обладаете полномочиями, позволяющими делать из людей вещи. И я хочу сказать, пытаться это сделать - это очень опасная практика. Поскольку полномочиями лишить их статуса разумного вы никогда не будете обладать. Порождает крайне нездоровые и небезопасные амбиции. В подвергнутом данному... внутреннему эксперименту Дома. Вы представляете себя, какое место в мире Тейрвенон он высказывал намерение занять?
  - Тоже мое? - откликнулась тогда Альгейя а'Нард. В целом, неудивительно...кто его, этого места, не хотел? Но она пока достаточно разумная и целая, чтобы держаться на этом месте.
  Была - разумная и целая.
  - Нет, скорей мое. Еще вероятней - Динвиррана или аль"эртай Орфу. Или в целом... найти свое высоко поставленное место, над теми, кто этот мир держит. Чтоб обеспечивать себе комфортную площадку с неистощимым и безопасным материалом для экспериментов, - Альгейя а"Нард все-таки слышала. Думала - оборвалось. Что-то внутри очень главное оборвалось и падает. Глубоко. В замерзшую лужу. Дерьма. - Это дополнительно убедило меня в том, что состояние разумности вашего наследующего землю меня не устраивает. И я считаю, что для работы и жизни в Таирианнон он не годен. Даже в качестве материала. Поэтому здесь и сейчас я настоятельно советую вам попытаться договориться с Гнездом эс Сьенн, которые - к вашему счастью - в своем праве. Я, аль'эртай Алакеста а"Лайетт официально подтвердила, что тяжесть содеянного вашими людьми лишает их права надеяться быть полезными после правосудия земли и Бога. Как вы помните, взаимная договоренность Домов по завершению кровной вражды в рамки правосудия земли и Бога вполне укладывается. Я считаю, Дом Нард полностью заслуживает позорного попадания в реестры открытых дел со всеми подробностями. Но мне, как аль'эртай Службы наблюдения общества, приходится учитывать, что честолюбивые мерзавцы в мире появляются с частотой и предсказуемостью любого другого стихийного бедствия. И как показывает опыт, многие из них обладают соответствующим допуском. Мне совершенно не нужно, чтоб в реестрах открытых дел открыто было слишком много. Поэтому даю вам эту настоятельную рекомендацию. Или вы все-таки предпочтете отдать их сейчас моей службе воздействия? Поскольку право моего Дома их потребовать значительно выше вашего.
  А воздух вдруг был сухим, холодным и немного кололся в горле:
  - Я... выполню вашу рекомендацию. Если Дом Присягнувших эс Сьенн захочет со мной разговаривать.
  - Захочет. У ас'эртай Сейренн есть голова. А в ней мозги. Правда, не могу сказать, сколько ваших им потребуется убить. Чтоб было достаточно.
  Это было просто... неправильно. Что все уже оборвалось и рухнуло - а внутри еще что-то есть и чувствует. И так придется долго. И еще... тоже наверно придется. Спросить.
  - Я осознаю, мне придется это сделать, аль'эртай Алакеста. Скажите, вы собираетесь проконтролировать исполнение?
  - Нет, эр'ньеро Альгейя. Это бессмысленный расход ресурса. Некоторые...сроки жизни недостойно не позволить другому разумному прожить... отдельно от наблюдения. Учтите, мои службы будут отслеживать, где и когда умрут интересующие меня виновные. И если это случится так, как это меня не устроит - я буду действовать так, как сочту нужным и имею право.
  Строго говоря, такое, адресованное Главе Дома, дважды подтвердившему свое согласие - бесспорное оскорбление, за которое теоретически можно прибегнуть к различным способам отмщения. Эр'ньеро Альгейя а'Нард это даже успеет подумать. Прежде чем назвать - что иметь право находиться в позиции оскорбленных у Дома Нард еще очень долго не будет. И сейчас она, глава Дома, эр'ньеро Альгейя а"Нард сказать... будет должна только совершенно обратное:
  - Благодарю вас, аль'эртай Алакеста. За... проявленное милосердие.
  - Это не милосердие, эр'ньеро Альгейя а'Нард, - кажется, с некоторым сожалением произнесет хромая ллаитт. - Это чистая целесообразность. Таким количеством прекрасных специалистов в нескольких сложных и востребованных моей землей Таирианнон областях действия и знания я никак не могу себе позволить неконструктивно разбрасываться. И я обязана думать именно об этом. А не о том, как я на текущий момент хочу вас убить. Это все содержание моего сегодняшнего визита. Хозяин этого дома позволит мне уйти?
  
  Формула традиционной вежливости - и традиционного права - Альгейя а'Нард знала - только она и только ответ держались у нее в голове. Она ответила ллаитт что отпустит - и просит разрешения проводить, какое и было получено. Пока стояла и смотрела. В нижних садах и у ворот идет снег. Он засыпал дорожки. И пока никто, включая ее саму не распорядился мастерам сада о наведении порядка. Дорожки плотно заметены. Альгейя а"Нард стояла, медленно смотрела, как продолжает падать снег, заносит - темные, четкие - следы - "перекрестные ребра" не иначе армейских ботинок повышенной устойчивости. Парадные сапоги для визитов хромая ллаитт не носит. Ей, наверно, неудобно.
  "Надо поднимать связь", - эр'ньеро Альгейя подумает сначала так же отстраненно. Так будет можно. Подняться и отправиться распоряжаться.
  
  А когда все уже будет предпринято - но еще ничего не ясно, когда она распорядится перебрасывать данный канал связи ей на личный внутренний, когда бы он ни поступил. И она только потом обратит внимание, что данное распоряжение в том числе выслушано и принято к сведению двумя из общей технической связи, из подвластной Семьи Тирват. Она - и не подумала отказать им в праве присутствия и доступа. Значит, доступом к данной информации обладать будет значительно более широкий круг. Но...сейчас - какое уже значение...
  Она ждала. Там, вне верхнего сада падает снег - и, наверно, совсем засыпал следы - а в верхнем парке беспрепятственно проходящий сквозь "петлю тепла", как она разрабатывалась изначально, ветер - колышет листья "резных кленов", сбил что-то в воду, пошли - круги навстречу мелкой ряби... Поплыли к поверхности двое - с красным пятном, бабочкой, на спинке, и золотой - новые, молодые карпы - из жителей этого пруда. Подумали - еды высыпали?
  Глупые, глупые рыбы... Их можно бы и накормить - в левой беседке - всегда, укрытый от лишней влажности, ждет правильно подобранный корм... А она смотрит в воду - и знает - здесь и сейчас полностью всей собой непривычно чувствует одно... если сейчас то, чем она полна, не удержится - оно протечет между пальцами и капнет - и отравит им воду.
  А еще она видит - пытается проморгаться, взяться за вещное, как на самом первом этапе подготовки, правда, это не очень просто здесь - и снова видит. Как высоко, высоко над верхним парком Дома Нард идет снег. Он идет - но это кажется, что он беспрепятственно проходит сквозь "петлю тепла" и падает вниз, в воду.
  ...Пока кажется?
  Альгейя а'Нард будет знать. Потом. Совсем потом. Когда все уже будет обговорено - и сейчас необходимо будет - да, лично ей - собрать катер, оценить состояние... груза, который необходимо направить дарра - и кто его поведет и будет сопровождать, этот драный катер? Сейчас очень хочется прожить - бессмысленную, горькую, злую - злость и обиду. Недостойную. Но хотя бы живую. Она знала, что это сделает. Сейчас - повернется спиной и пойдет...
  И будет знать. Ей кажется. Снег проходит и ложится - впервые за не первую сотню звездных - снег - на темные дорожки, в огненную листву "резных кленов", в воду каскада прудов. И вода схватывается - поначалу, по мелким спускающимся берегам - первым, лучистым, хрустким льдом. Он в своем праве - зима... А они продолжают плавать - своим путем, а что им делать... Бедные, глупые, ни в чем не виноватые рыбы. И никто из Дома Нард не сможет ничего сделать.
  После Somilat приходят самые холодные дни, и пруд скоро промерзнет насквозь...
  А с тем, чего нет, но что есть и стоит перед глазами - тем более сделать практически ничего нельзя. Альгейя а'Нард знала - да, ей придется долго это видеть. Скорей всего - до конца этой ее жизни.
  
  ***
  Город Мьенже. Начало первого круга дней после Arn'Ammar
  Роншерн эс Тийе айе Хладье не понимал. Через два весьма странных и неожиданных в его жизни круга года он практически вернулся. В полностью привычное и знакомое для старшего над службами Оценки недолжного и воздействия города Мьенже помещение. И никак не мог сосредоточиться. Потому что сидел совсем не на своем месте.
  Он упирался взглядом в верхний витраж на колонне, что была - вопреки привычному - не через весь зал, слева, а на расстоянии двух шагов. Взгляд недоумевал и поднимался вверх, к округлым перилам обычно пустовавшего балкона. Сейчас уже в зале народу много... и слишком безалаберно. Будь он на своем месте - он бы такого не допустил. Ну это просто... неприлично, когда в зале правосудия и воздаяний присутствуют подростки. Особенно с таким неуважением... Этой едва звездный - рыжей девке в вопиюще-ярком, что почти свесилась через перила и пырится на него свободно - балаган ей тут?
  Отворачивался. Не мог. Голова кружилась. Этому месту он отдал много, много звездных лет должной службы, взгляд привык к устоявшейся картине, и мир накренился, повернулся в другую сторону... Он, Ронсьерн эс Тийе, смотрит из нижнего правого угла зала, из ячеек для обвиняемых - и не может увидеть, кто рядом с ним, и не может сосредоточиться, потому что место не его и неправильное. А зал полон и гудит, гудит...
  
  Надо думать, люди его города тоже немало удивлены. Основные обвинители и необходимые службе оценки недолжного и воздействия голоса в зал проходят из отдельного выхода. И занимают свои места. Посередине. Слева и под его должным местом, выше и над его теперешнего. Если забыть, что кружится голова и старательно всмотреться в проходящих - получается только удивляться. А что они вообще здесь делают? Роншерн эс Тийе не понимал.
  Столько разнообразной парадной формы зал правосудия не видел еще никогда. На его памяти этого не было точно. Порог этого зала за эти десятки звездных не пересекал еще ни один в белых нашивках старшего командного. Верно - а что им делать в таком захолустье?
  Если бы он сейчас был на своем месте, на своем должном месте, ему пришлось бы встать, приветствовать - пришедших работать, выслушать и подтвердить. Особенно находящихся в данном статусе и звании и нашедших время прийти и засвидетельствовать. Но что они здесь делают? Эта тяжелая неведомая женщина с белым шнуром старших командных нашивок - дарра? - что вообще в этом месте делают чешуйчатые? Дарра из гранитных? - но он же знал уложения и ничего не сделал... уж такого, чтоб их привлечь? Впереди еще - с полной полосой золота, какой-то седой молодчик... взял и сел на первый ряд основных свидетелей. Летный. Службы Башни. Не, он знает, что Службе Защиты уложения статусов не писаны... зажрались, бессмысленные - а от кого вообще защищают? А этот встал, руку протягивает. Ну, вот та, которая следом идет - еще может быть понятно. Волны на нашивках - и тоже золото. Служба наблюдения Приливов. Ну что, работу эксперта из самых первых Домов - это не вам, служаки, распознать. Вот эта толстая служака подбадривает - неуместным на трибунах исполнения правосудия, он бы давно сказал - перестать - поддерживающим жестом, еще какую-то девку... подростка. И почему эти все... посторонние - ей указывают на первое и основное место? Ну... молоденькая такая, тонкая, ничего так - годная - кто она вообще? Роншерн эс Тийе знал - сам давно приказал установить соответствующую систему - что для находящегося на месте осужденного доступ к штатному для любого разумного доступу к личному внутреннему перекрыт... не то, чтоб наглухо - но он, старший города Мьенже над службами Оценки недолжного и воздействия не проверил - и теперь точно не рискнет. Он просто сидит и смотрит. И совсем не понимает. Какое отношение все эти исключительно посторонние могут иметь к расследованию его внутреннего семейного дела?
  
  По всем правилам, которые хорошо помнит старший служб оценки недолжного и воздействия города Мьенже Ронсьерн эс Тийе - а он их хорошо помнит - это более, чем неподобающее дело - рассматривать семейное дело аж в зале воздаяний. Особенно близкой крови по прямой линии наследования. Такого ни разу не случалось, пока он был на своем месте.
  Но сейчас его место оставалось пустым. Долго. Он успел изучить состав странных гостей на свидетельских местах, глубоко задуматься, сморщиться, когда та рыжая девка безо всякого уважения к месту машет рукой этой, что сидит на основном месте среди свидетельских мест... и ей еще и смеет отзываться. Трепет должен разбирать мальцов на высоком месте, где не каждому жителю Тейрвенон случится побывать. Будь он на своем месте - он бы давно успел призвать к должному порядку и уважению. Но зал уже полон, совсем полон, как не бывало - не одна эта рыжая девка свисает с перил балкона, изучая рассевшихся внизу. Вот в его время не случалось никаких чрезмерно громких событий, вынесенных на открытое рассмотрение - ну в самом деле, это же очень стыдно для всех участников. (...Как неприятно...возможно придется потом озаботиться дальней переменой места службы. А это и дом передавать, и людей перевозить, где ж на нисходящих секторах приличных-то найдешь? - и прочие затруднения).
  
  ...А потом вошли они. И гул зала затих. Они шли, как кораблем прорезая воду, шум притихал, по воде шла рябь - все, все до одного, бывшие в зале, поворачивали головы и смотрели - и за ними как по воде расходился след. Как менялся гул и притихали голоса...
  Он мечтал. Когда-то он, Ронсьерн эс Тийе мечтал - в очень давние годы, когда только-только, зеленым, занял это место. Что однажды отвечающий за сектор представитель Правящего Дома войдет в этот зал, поднимется по ступенькам, займет свое место - над свидетельскими... Что он сможет и удачно провести оценку и воздаяние, в деле, которое потребует внимания того, кто держит землю и людей сектора Ставист-рьен. О, он конечно, понимал то справедливое, что служило тогда - ох, как давно, до рождения первого сына - пищей для тех семейных споров - никогда он того не добьется. Никогда ни один ллаитт не почтит своим вниманием дальнюю дыру городка Мьенже, интересного только как место высокопоставленной ссылки. Для исполнения этой мечты - он понимал тогда и хорошо понимал - ему придется подняться минимум до того же самого места непосредственно в мире Ставист-рьен. А лучше, конечно, выше - и он этого достигнет...
  На текущий момент он достиг того, что сидит в родном зале правосудия и воздаяний на месте основного обвиняемого. А ллаитт идут. Почти пришли. Двое. Он по-прежнему не может дотянуться до чужого личного внутреннего, да и до своего не очень может - чтоб проверить. Но смысла особенного в том нет. Ему ли - старшему Служб оценки недолжного и воздействия - не опознать. Вот та, что просто в белом Правящего Дома и идет впереди - это та, кого он мог рассчитывать здесь увидеть. Аталаирин а'Лайетт айе Ставист-рьен, Наместник его сектора. Неожиданно не слишком-то внушающая почтение вот так, вблизи. Низкая какая-то. Маленькая... На вид растерянная. Не властная. И еще на макушке вихор торчит. Белый. А тоже ллаитт.
  А за ней шла... но ее никак не могло тут быть. Никак нигде не могло быть. Ну кроме белых стен самой Исс-Тарры. Старшему ли Служб оценки недолжного и воздействия - самых нелепых дебрей - но было не узнать? Она шла - на полшага отстав от ллаитт айе Ставиште - и зал поворачивался, смотрел. Высокая, прямая, страшная - точная - как невозможная в стенах этого средненького зала заштатного мира форма высших командных, как... "единственная справедливость Государя и Бога моего" - проговорил про себя знакомое Роншерн эс Тийе. Слова были горячими. Впивались.
  
  Но недостойный и бессмысленный страх его разобрал немного позже. Когда невзрачная ллаитт айе Ставиште поднялась наверх. И разумеется пошла. К законом предназначенному ей месту. Верхнему. Над свидетельскими местами. Скрытому сейчас искусно шитой занавесью. Месту Наместника.
  Кому, как не Ронсьерну эс Тийе было знать, что эта занавесь давно закреплена намертво, чтобы отдернуть ее было никак нельзя? И, конечно, эти ленивые мерзавцы и не подумали об этом вспомнить.
  ...Он мечтал, конечно - в своем время мечтал - что кто-то из Правящего Дома войдет в этот зал, сядет - будет - наблюдать за каким-нибудь столь сложным делом, что потребует его внимания. И он, Ронсьерн эс'Тийе, конечно, сможет его решить...
  Мечтал - но давно убедился. Чтоб эти мечты могли стать действительностью - ему надо подняться по месту службы. Минимум до Ставист-рьен. А то и выше. И шанс подняться у него был... пусть не самый законный, но шансы на успех были - пусть не самые разрешенные - но он находил - прецеденты, бывшие и подтверждающие... Но в те дальние, дальние звездные - мечта была несбыточной, до места на Ставист-рьен было еще далеко. А мерзкий молодняк, посмевший устроить в закрытом месте кладовку для бумаг, кистей и деталей униформы... они еще там и позировать смели, паскудные - был печальной реальностью. Мерзавцев он, разумеется, выгнал. И распорядился запечатать место Наместника так, чтоб совсем никто не сумел эту занавесь отодвинуть.
  
  Невзрачная ллаитт поднялась. Сама - даже никому не приказав - дернула занавесь. Дернула второй раз. Чуть повернулась на ступеньках и очевидно растерянно посмотрела.
  Взгляд поймал зал. А в первую очередь - та, что шла за ней следом.
  Аль'эртай Службы наблюдения общества, Алакеста а'Лайетт, при полном зале просто всяких людей бросит Наместнику сектора обычный жест: "Сядь пока здесь", - на свидетельские места. Та еще не успеет сесть, когда страшная ллаитт поднимется к злополучному месту Наместника, оценит, прикоснется, попробует - занавесь... И Роншерн эс Тийе знал, он глазами видел и видно ему было ужасно ярко - ничего совсем потом не сделала. Просто посмотрела на занавесь и та упала. К нижним креплениям. Ллаитт Алакеста сделала шаг, отстраняясь от оседающей тяжести и поднятой ей пыли, оглядела то, что должно было быть местом Наместника и отпустила еще один исключительно бытовой жест. "Ну и ну..." Величественности ее это ничуть не уронило.
  Видно было ярко... как холодный пот по спине. "Но как? Но кто? Мерзавцы! И почему никто ничего не убрал??"
  
  Внутри заслуживало. Внутри, к ужасу Роншерна эс Тийе, было непотребно. Внутри было собственно место, кресло, сзади которого одна из резных панелей была выбита - никто не отследил за наружным занавесом. Никто - разве те мерзавцы, что умудрялись... На резных поручнях сиденья слежалась груда незапамятно давно оставленной бумаги, снизу виднелись неопознаваемые обломки неведомого хлама, сверху которого торчали две смотки изоляции для выходов и небольшое ведро. Венчал это непотребство приклеившийся сверху, прямо на вышитое покрывало, огрызок...
  И никто, никто за все это время, когда ведь стало же ясно, что ллаитт прибудут - не вспомнил, не озаботился убрать... Мерзавцы!
  
  Было хуже. Это он увидел только когда ллаитт Алакеста подняла стоящую за спинкой сиденья - напротив выбитой панели, аккуратно - бутылку. С содержимым. И, вопреки всем уложениям, первыми на месте, где вершится правосудие, были сказаны совершенно внешние слова.
  - Наливка, - не очень громко, но очень слышно, голоса по залу провалились сразу же, скажет ллаитт Алакеста, провернув бутылку в руках и посмотрев на свет. - Довольно свежая и некачественная. Если здесь есть тот, кто ее оставил... или те, кто его знает, передайте ему, что это не стоит употреблять внутрь, содержание веществ, не содействующих функционированию разумного, в ней сильно превышено. Не считая собственно алкоголя.
  Зал слышал, зал ожил, волна плеснула о стены, та волна, остановившаяся, когда по нему прошли ллаитт - звуком, в котором слышно позволил себе быть и смех... Звуком, который отражался, перекатывался, звенел, катался липким болезненным шариком в голове Роншерна эс Тийе, а еще он чувствовал, как по спине течет холодный пот, такой же липкий, такой же противный, как этот шарик... Но, к несчастью, непотребный плеск смеха не мешал Роншерну эс Тийе слышать - совсем не громкий, совсем неуместный голос ллаитт:
  - А еще там сиденья нет, - дальше она снова адресует неказистой ллаитт пару бытовых жестов. "Может, ты посидишь здесь?" - сплетут пальцы, небрежно стряхнут огрызок, щелчком, вниз, в основную помойку. Потом ллаитт Алакеста приподнимет двумя пальцами покрывало - запросит тоже Наместника - ну явно насмешливым: "Надо?" - от чего вихрастая ллаитт тоже неправильно, по-простому, всей головой встряхнется. Ллаитт Алакеста поймает, отпустит покрывало.
  
  А потом сделает два с половиной шага и займет его место. Зал - полный зал - Роншерн эс Тийе видел, что там нависали на перилах и стояли в проходах - затих до выдоха сразу. И затихло все внутри эс Тийе, только все катался внутри головы липкий шарик.
  - Я, аль'эртай Службы наблюдения общества Алакеста а'Лайетт айе Таирианнон, здесь и сейчас занимаю место старшего служб оценки недолжного и воздействия города Мьенже, земли Хладье Дошта сектора Ставиште. Ньера Наместник, которому доверена эта земля, Аталаирин а'Лайетт айе Ставиште, подтвердите ли вы мое право?
  - Я, Аталаирин а'Лайетт айе... Ставист-рьен подтверждаю ваше право, Алакеста-ниерра, - не очень по форме, с запинкой, отзовется другая ллаитт. Но зал, кажется, так и так не дышал, и Тийе вместе с ним. Шарик в голове катался, наматывал на себя что-то такое же шуршащее как это неправильное местное произношение... которым почему-то пользуется аль"эртай Службы наблюдения общества. Говорит - и продолжает говорить.
  - По моему праву, подтвержденному Наместником сектора Ставиште здесь и сейчас я, Алакеста а'Лайетт, выступаю основным обвинителем в деле против Семьи Тийе, а также Дома Нард в пользу Тильсенн эс Сьенн, некогда носившей имя Нарин-теи эс Тийе. Я как аль'эртай Службы наблюдения общества подтверждаю ее вынужденное совершеннолетие и право на смену имени и Семьи. Ньера Тильсенн эс Сьенн, признаете ли вы за мной право выступать обвинителем в вашем деле?
  
  Шарик... липкий мохнатый шарик, который катался в голове Роншерна эс Тийе подпрыгнул и лопнул, когда незнакомая вроде взрослая девушка с основного свидетельского поднялась. Она также... очень похоже на Наместника сектора - растерянно подтвердит:
  - Признаю, аль'эртай Алакеста.
  Но она... но совсем не думал. Непохожа? - нет, Роншерн сидел, в голове было гулко и пусто, как после взрыва, и пытался собрать... Но он... ее совсем не помнил. Пытался - но память не находила. Так, немного, светленькую, но невзрачную, испуганную девочку, которая ничего не понимала... была такая. Он неоднократно разговаривал. Потом Реингаи... опекун... но он заботился, подбирал указанных им преподавателей. Но сказал, потом, что лишние встречи теперь нежелательны. Для... качества завершения эксперимента. Когда это было? Ну... на отдалении. Что-то там вроде больше половины звездного назад... Тогда еще Эльна эс Тсеирьен... эта, из архивных - и такая скандальная - жива была. Но она - вот та девочка - не могла... она не должна была такой просто быть. Да еще и здесь.
  Лопнуло - это, в голове - звонко. Роншерн эс Тийе забыл, что сам распорядился. Выставить ограничения на использование личного внутреннего с мест обвиняемых. Потянулся. Осознал, что правда. Да, вот эта невзрачная девочка... да, дочка - его - и Эльны эс Тсеирьен. Да, так и зафиксировано "некогда Нарин-теи эс Тийе айе Хладье"... Он не увидел дальше - его ударило. Больно. Так больно, как он и не подозревал, что бывает. Затопило, болью горячей, жгущей, изнутри головы, стекла, зацепилась за выходы личного внутреннего, как обожгла, оставила внутри тягомотную слабость и стыдное, тянущее желание отлить...
  Больше он не пытался.
  
  Ничуть не мешала - осознавать спокойный голос ллаитт Алакесты, продолжающий почти без паузы.
  - Я также прошу подтвердить мое право занимать это место полномочных представителей двух семей, к которым принадлежала и принадлежит ньера Тильсенн. Старшего Гнезда Сьенн ас'эртай Сейренн эс Сьенн и обладающего правом представлять Семью Тийе по праву прямого потомка прямого потомка эр"ньеро Райэна эс Тийе эс Сьенн.
  Они поднялись. Согласованным движением. Как ярмарочные болванчики. Встали - эти два армейских в мундирах этой своей армейской стойкой... Так и отрапортовали:
  - Айе, аль'эртай Алакеста. Подтверждаем.
  Да. Им разрешено. Армейским. Они, конечно, очень редко появлялись в суде города Мьенже и в самом городе. Он сам некогда подтверждал ограничения в расположениях и численности местных служб Башни. Располагается не так далеко... а от этих военных одно беспокойство... что это вообще. Дарра... Так это те самые дарра?!
  "Дочка... - отдельным потом уложил в голову Роншерн эс Тийе. - Правнук. Внук моего старшего сына. Зачем они меня так? Как...они могли?"
  А ллаитт продолжала:
  - Я испытываю некоторое сожаление, что это место не может занять та, у кого, я полагаю, есть более бесспорное право. Основной свидетель обвинения лехта Ллеаннэйр эс Хэрмэн айе Ойхо, признаете ли вы за мной право занимать это место?
  Она поднимется - низкая тетка с волнами на нашивках, очень... квадратная в своей парадной форме.
   - Признаю, ллаитт Алакеста.
  - В свою очередь, я признаю ваше право остаться здесь и принять свидетельские обязанности. При вашем статусе лехтев это разрешено.
  Квадратная седая тетка еще поклонится - перед тем, как сесть. "Вот, - очень...крупно подумает Роншерн эс Тийе. - Значит, вот кто во всем виноват".
  
  А он ведь помнил. Он к ужасу своему почти наглядно помнил, как быстро обдумывал - и решил все-таки поставить подпись и отпустить - просьбу храмового квартала прислать компетентного специалиста. Прошение уходило по внутренним каналам храмовых, подпись его нужна была исключительно формально, он и мазнул... А то вопросов лишних могло возникнуть, все-таки эти люди города чрезмерно сильно встревожились. Выступили с категорическим требованием. Ну... могли бы и потерпеть, понятно, что город такой... нет, побежали к храмовым. Подписал... но разве он мог тогда знать, что эта какая-то лехтев так превысит свои полномочия - и посмеет так тихо и не по праву вмешаться в его внутреннее семейное дело? Но как можно было подумать?
  
  Роншерн эс Тийе держал это возле плотно. Так, чтоб не слышать. Что, по привычному уставу получив подтверждение от всех присутствующих - зал она не запросит - аль'эртай Алакеста произнесет следующее... полагающееся.
  - Я, аль'эртай Алакеста а'Лайетт благодарю вас, что вы согласны. И, по моему праву я обвиняю некогда старшего службы оценки недолжного и воздействия города Мьенже Роншерна эс Тийе в недолжных деяниях высокого предела. И перехожу к подробному предоставлению доказательств...
  
  ***
  храмовый квартал города Мьенже. Шестью днями раньше
  
  В парадном мундире эль"ньеро Службы наблюдения Приливов Льеанн и правда было слегка неудобно. Не потому что сидел неудобно - для парадной формы он был удобен более, чем...
  
  В землю Хладье Дошта они прибыли за шесть дней до дня основного разбирательства. Ллаитт Алакеста, обещавшая свое личное присутствие при завершении дела, торопилась, да и положенного отпуска "старшим родичам" - Райэну и Сейренн выделили счетное количество дней. Ну и гнали их до этой земли... точно они непосредственно аль'эртай Алакесту сопровождают... "Походу открытым коридором идем", - хмыкнет теи Сейренн на переходе из зала общих регистраций отбытий Серединной Короны. Оценив выделенный им транспорт, Сейренн хмыкнет еще раз: "Ага - и отдельным маршрутом. Ньера Глиста время экономит?", - продолжит она, уже загружаясь в транспорт. На этот раз частично удививший Саайре своей миниатюрностью. И нескольких шагов за очевидный, сильно заизолированный переход не прошли - а вот уже и посадочный блок со страховочными креслами...
  Удивлялся он, правда, оставшимися резервами -- сообразив, как здесь по инструкции обеспечить местом с фиксацией еще и ньера Чумазого. Псу фиксаторы не слишком понравились. А еще, конечно, часть мысли отслеживала отдельно - как там разместятся Илье с ее мелкой? Там Льеанн и Сейренн, конечно - и они отследят.
  Сейренн и в этот раз села последней. Вслед за без разговора пристегнувшимся Райэном. Бережно уложила рядом с сиденьем армейскую скатку "с бесценным грузом" - как уточнила еще в доме, перед выходом на транспорт. И села застегиваться. И сигнал на этот раз был проявлен полностью. И звуком, и светом. А вот эффекта всасывания в канализационную трубу Саайре на этот раз почти не почувствовал. Привык, что ли - на всех этих личных переходах... Или транспорт качеством получше. Шли на этот раз прямым коридором, не перегружаясь. Райэн - тот вообще чуть ли не всю дорогу спал. Мелкая, вот увы, его примеру не последовала. Ей не нравилось... Просыпалась часто. Пищала, шевелилась, поскуливала. Пес откликался.
  Пса приходилось утрепывать. Мелкая замолкала сама - в дело вмешивалась Сейренн, а наблюдать, как "старшая бабушка" Сейренн шуршит и выпускает броню и когти мелкая могла бесконечно - завораживало, смотрела, поворачивала голову, звучала - периодически пыталась дотянуться. Илье иногда тихо улыбалась, обнаруживая, как ловко теи Сейренн умудряется поворачиваться, подставляя мелкой безопасные - плоские - участки... До "священной обязанности" другой "старшей бабушки" - колыбельной Льеанн - дело в итоге не дошло. Привычно - совсем как в ту дорогу - ворчать, что транспортные каналы не место для людей и в этом она своего младшего из котенков очень понимает - это Сейренн не мешало.
  И Саайре помнил это время передвижения - короче, всего меньше двух полных дней - все-таки тихим, внутренним временем. В котором можно было прожить внутри - что еще очень важное время его жизни прожито и закончилось. В месте, куда он вряд ли когда-либо сможет вернуться.
  И, очень подозревал, что думал и жил это не он один.
  
  Саайре помнил, как уже после посадки, на финале выгрузки, оглянется Сейренн - сначала назад, потом по сторонам... И как - все равно вдруг - выдаст:
  - Ну надо же... тот же самый терминал. Вот где-то там я тебя отследила, fa-mei...и обдумывала, как снять удобнее, - теи Сейренн отпускает жест, намекающий на использование личного табельного, делает несколько шагов к вынесенным пунктам проверки Службы перемещений и продолжает - так, внутренним. - Бывает же...
  В этот раз видимые места для встречающих были полностью пусты. Видимо действительно пригнали рейсом скоростным и отдельным. И не оповестив, что ли.
  
  Что встретить их все же решили, Саайре понял не сразу - поскольку самому пришлось проводить через будки перемещений ньера Чумазого, сопутствующие разрешения - в том числе, Гнезда Сьенн, предъявлять. А зверь после долгой дороги и непривычных запахов упирался устойчиво - и Илье, с той стороны, пришлось его подзывать... Тогда и подбежала - он ее узнал, шаге на третьем - рыжая веснушчатая девчонка в полосато-оранжевом, для полной заметности - из-за пустых решеток встречающих, по пустому пространству...
  Замедлилась. Шага два до них не дойдя. Совсем, как будто врезалась. Илье ей только поможет. Первой:
  - Ой... Привет, Флёнка!
  - Илье... - так... вот как взвешивая ее взглядом, медленно проговорит рыжая... - А ты так совсем... ой... ну, не поверить - выросла...
  - Да... наверно, - тоже...чуть неловко откликнулась Илье.
  Взгляд помог - откровенный и спрашивающий - и легкий бросок жеста. Который Флёнке адресует Льеанн. "Узнаваемый", - отдельно определит себе Саайре. И та снова станет такой же...звонкой...
  - Нет, ниери Льеанн, я сейчас тут... совершенно легально. И даже с разрешением, - Флёнка помнется, сделает такое серьезное лицо, что прямо до ушей. - Как "наименее задействованная". У нас сейчас все так бегают. Совсем все. Йорке даже Вланко с собой забрал, пусть практикуется... Ну, вот: в связи с визитом в город Тех, кто держит наши земли, даже двоих - там и у нового колодца... и у парка - на подробное дежурство этот... старший Суринэ всех поднял. Бдить, потому что может прилив пойти. И вам... как мне сказали, просит еще раз передать, чтоб вы, как только расположитесь, к нему прибыли. В свежее отделение Службы наблюдения Приливов. Это... на Присутственном холме, рядом... с новым колодцем... Я, если надо, покажу...
  - Я знаю, - откликнулась Льеанн. - Уже была, - и продолжит, таким же легким. - Флёнка, не подскажешь случайно - он сильно хочет дать мне в глаз? Старший Суринэ?
  Это было слышнее. Немного. Так, вполголоса отставленного вслух Илье: "Значит, рядом с моим бывшим домом?" - на который Флёнка сначала ладонью ответит: "Да". Прежде чем отозваться храмовой:
  - Не знаю, нет... Но нашим всем он очень нравится, говорят много. Это сначала побаивались. А ему еще понравилось, как я знаки пишу, мастер... Вот...
  Илье запросит - опять медленно, на этот раз она - ладонью. И Флёнка продолжит звенеть:
  - Ну... это я Вланко показывала, Как поворачивающие знаки быстро пишутся. На подвернувшейся бумаге... Я ж не знала, что это какой-то их рабочий перечень был. Ну, а он его так и отдал. Не переделывать же было. А может он и вообще не заметил. Вланко и сказал. Что понравилось. Большому и всесильному двигателю ньера Суринэ. Вот... я практиковалась, мастер. Я по правде...очень по тебе скучала.
  
  Льеанн и Сейренн их к тому моменту обогнали - на шаг с небольшим, Саайре угодил - между двумя разговорами.
  - Я думаю, хорошо продержат. Дней десять, а то и полный круг клади. К тому же - без инспекции, как в итоге устроилась наша родич - я не отбуду, - добродушно ворчала Сейренн.
  - И где вы думаете расположиться? - запросит Льеанн.
  - Ну, если не поступит возражений - я по старой памяти, предпочту гостевой дом Храмового квартала. Если допустят. Как думаешь?
  На это раз Льеанн отвечает жестом - легким дружеским жестом: "Ну, если меня пустят"...
  И слышней стал другой разговор.
  
  Илье долго собиралась - посмотрела вниз, посмотрела на мелкую - не спала, глядела глазищами, но окружающий мир заслуживающим звука не казался. Посмотрела на Фленку.
  - Ты... извини. Я... очень скучать не успела. Я... ну...наверно росла, - проговорит она наконец. И улыбнется тоже. - Но я ужасно рада тебя увидеть.
  - Да... я понимаю, - это Флёнка начала говорить до завершения фразы. Попросила жестом разрешения - посмотреть на мелкую, разрешение получила... Но, конечно, смотрела и раньше - быстро сказала, после разрешения:
  - А она у тебя здоровская... Тихая... Глазастая такая... а нос - совсем твой...
  - Вот все так говорят, - это Илье скажет через полшага. Медленно. Внутренним. И потом тоже медленно, чтоб увидел - обернется к Саайре.
  Саайре тоже помнил. Тоже улыбнулся. Своему... их теперь общему. Еще отдельной мыслью отпустив: значит, не показалось. Вон, Флёнке тоже очевидно. Как похожа на Илье - младшая... С официальным подтверждением. Того, что помнят руки и думают быстрее мысли. Наша младшая...
  Пока Илье ловит его ответный взгляд, изображает, как пальцами оценивает форму носа... А Флёнка продолжает оглядывать, заходит зачем-то за спину, и расшифровывает, зачем:
  - А еще эта штука здоровская...переноска. Ты ведь объяснишь, как ее...сделать? Ага - а то маме, я думаю, пригодится...
  - Это у теи Сейренн надо спросить, - откликается Илье. - Она говорит, это возможная штатная комплектация. Облегченной полевой, - говорит она это внятно, Сейренн даже повернется. А потом переспросит. - Маме?
  - А, - Флёнка заметно подхватывает в ладонь. Нужную связующую ниточку. - Я же тебе только про Цвирьку рассказывала. Что она мелкого ждет. А вот, у меня еще и мама. По традиции. Я теперь не самая мелкая, с самой крепкой весны у меня братик есть. Пискливый ужасно. А еще вертлявый, мама говорит - спина иногда устает... А эта штука продуманная, я... вижу ведь.
  - Ага, - говорит Илье, - мне только ремни подтягивать глубоко пришлось. Я маленькая.
  Они уже вышли - на распределительную площадку транспортов, и людей там значительно больше, встали - ближе, Трэстинка их еще догнала. Саайре трудно - приходится удерживать увлеченного незнакомыми запахами ньяра Чумазого. Но он видит - как Илье медлит - на полшага... а потом вытряхивает из рукава - потершуюся, чуть в царапинках - ту самую деревянную подвеску, где рыжий кот охотится на листья. И показывает Флёнке. И та, конечно, улыбнется полностью - до ушей...
  - У тебя, кажется, еще сотни три веснушек вылезло, - говорит Илье. И накладывается дальше, задумчивое, на Флёнкино: "Лето же..." - А у меня ребенок. И собака...
  - Собака вообще потрясающая... Твоя? Она гладится?
  
  Восхищаться собакой Флёнке долго не достанется. У идущих впереди старших за время разговора возникнет краткое разногласие, ас'эртай Сейренн в итоге заметно... сдвинет Льеанн - в направлении скоростного личного транспорта. Сдвинет, и пройдут недолго, и остановятся - на мелкой, малолюдной - но тесной площадке... Саайре часть разговора не уловит - потому что вел наверх, на площадку, пса, а зверь задергался, на лестницу со внятной земли ему не слишком хотелось, а эти скоростные личные точно мерзко свистели. Услышит - когда Флёнка выдаст звонко... и на себя не очень похожее:
  - Извините, ньера... ас'эртай Сейренн эс Сьенн - ну... а зачем вы так на меня смотрите?
  - Нахожу информацию по твоему запросу, ньера Флёнка эс Руднис айе Хладье, - очень легко откликнется ей теи Сейренн. - Это действительно штатный вариант комплектации полевой. Вполне доступный "для широкого использования гражданами Тейрвенон". Где запрашивать - подскажу. Да, я хорошо помню, что такое уставшая спина и шебутные дети... - отряхивает Сейренн - и слышит - но ведь точно скорей всего слышит, как Флёнка - очень негромко, очень в сторону - но все-таки вслух замечает:
  - Непохоже...
  И Сейренн улыбается:
  - Я тоже думаю, что ты очень здоровская Флёнка, - от дарра это будет внезапно. Потом Сейренн запросит. - Мне интересно - и теи Ллеаннэйр тоже, думаю - почему храмовый квартал теперь не узнать?
  - Потому что все бегают, - откликнется Фленка.
  
  Продолжать ей придется уже позже. Когда все загрузятся в транспорт. Фленка - при содействии Илье - обсядет Чумазого, пес поймет, что это своя, которой разрешено - и завалится на бок - получать свою порцию учесываний и пыхтеть. Этот содержательный процесс Фленке не мешал и рассказывать. Уселась к собаке, на пол катера, взглядывала - оценивала - как все повернулись в ее сторону.
  - А это вот почти как вы отбыли, так и началось. К нам почти сразу с визитом пришли. Вот этот... "старший Суринэ", - проговаривает это Фленка точно другим голосом - излишне возвышенно. - И лехта Тамарго эс Тиен еще. Он теперь у нас живет тоже...конечно, когда время есть. Собрал всех, ну, у кого специализация - про ту воду... Даже Янко и Йоркё подобрал... Потому что, говорит - это потом Йоркё рассказывал - преступное отношение к своим обязанностям профильных служб этого города оставило его без необходимого отделения Службы наблюдения Приливов и в такой-то ситуации придется клепать ее на месте. Из того, что под рукой - потому что нужны знающие местную специфику... И полномочиями он располагает, прямо аж от Наместника - принять после аттестаций. Йоркё вот даже первые нашивки получил... гордится - невероятно вообще. Ну и бегает тоже...невероятно. Кажется, они из этого...штаба только спать появляются - и то не всегда. А старший наш вообще пополам рвется, его ж еще и в магистрат поставили.
  - Как - в магистрат? - очень открыто и недоуменно запросила Льеанн. - Что там делать лехтев?
  - Сводки перетряхивать, - Флёнка тоже говорит не своим голосом. - Это мама говорит. Папа просто тоже там... помогает. Вы его не знаете, он вообще тут у нас энерготехнику всегда налаживал... и саму ее, и учет... Ну вот, как старший Суринэ обнаружил - ну он как раз пришел, а мы сезонную отчетность сдавали. Так загреб. Разбираться. Теперь тоже почти не приходит, ну - и ворчат иногда. Мои, в доме... Потому что мелкий шебутной и вообще... быстрым все стало. В магистрате там тоже, наверно, всего много... но этого мне не рассказывают. Как я ни пытаюсь. Сами попросите, - Флёнка покосилась на Льеанн и улыбнулась. - У вас допуску намного побольше. В общем, все у нас вверх дном. И магистрат, и мы... И говорят еще Службу наблюдения общества нам тоже новую поставят. Отдельную...
  - Янко? - отдельно от того вдруг переспросит Илье. - Ниери Янко эс Штене? Тоже очень задействован и времени у него нет?
  - Ну... - Флёнка прервалась, посчитала на пальцах. - Не, он и у нас работает. В общем меньше там сидит. А что такое?
  - Ну...я бы просто не хотела прерывать профессиональную подготовку, - откликнулась Илье, тем же, сосредоточенным. - Поскольку начинала я у него... и я его знаю - хотела бы - ну, хотя бы подтвердить аттестации и проконсультироваться.
  - Уже профессиональная подготовка? - удивленно откликнулась Флёнка. Илье выдохнула. И улыбнулась:
  - Ага: вынужденное совершеннолетие. У меня все...получилось несколько вверх ногами. И все общее тоже еще...учить и досдавать. Это я только даже не знаю, у кого запрашивать...
  - А, ну это совсем ничего. Янко... он найдется, я думаю. И разберетесь. А про общее...так, наверно вообще у ниери Нэсхи надо спросить. Ну... или у мамы. Она точно не бегает...
  
  На личном транспорте - это все было быстро... Саайре уже казалось, он распознает землю, куда снижается катер... Вон то отграниченное рыжее пятно - это точно парк, тот самый парк и пруд...в котором не вода... Странно было думать - если дойти туда сейчас - и посмотреть на воду - стошнит? Странно было думать - это было со мной, это было три четверти года назад... а я как прожил одну большую жизнь и успел стать наверно совсем другим... Не считая кучи официальных аттестаций... - завершил он мысль и просто смотрел.
  ...В Ри-Оэнн, на земле Гнезда Сьенн было еще лето, густое, позднее, напоследок они снова были в усадьбе - той, у Змеиного языка, ходили за поздней черникой, гуляли собак... А у города Мьенже уже близкие дни Arn'Ammar, и встречала их по выходу в город полная осень, с сильно непраздничной погодой... В небе слоились облака, задувал ветер, внезапно выныривающий на подъемах холмистых и неровных его улочек... Охотников под ним гулять ранним зябким утром было немного, людей почти и не встречалось - разве на не опознанной им площади - там хлопали, вздувались под ветром как-то странно здесь яркие шатры. Шли быстро, ветер был сильный, да и судя по рассказам Флёнки - ждали. Даже пес не слишком принюхивался, спешил со всеми. Но вот там Илье замедлит шаг. Медленно запросит:
  - Ярмарка?
  - Ага, будет ярмарка, - откликнется Флёнка. И продолжит. - Хочешь, сходим? - Илье встанет. Подзовет Чумазого. Пес широко шевельнет хвостом и издаст уфф! - на решившую его вдруг угладить хозяйку... Мокро... - на очень шерстяном псе это отчетливо понятно...шерсть мокрая - и от руки сразу пахнет псиной. А люди на площади дотянули хлопающее полотно - и теперь очевидно - загружают в шатер яблоки. А еще один, заметный, потому как с краю стоит, такой отчетливый, взвесил ворох цветных лент... Ими на площади украшают. Столбы, палатки, деревья даже... Взвесил, посмотрел на ветер, видимо, и махнул рукой. "Потом", видимо. А один из хвостов ленты как раз убежал, забился на ветру. Длинный, синий...
  - Я...хотела бы сходить, - говорит Илье. И идет вперед. - А...мы успеем? Если все бегают?
  - Ну... еще никто так не бегал, чтоб не отпраздновать Утро Года, - весело откликнулась Флёнка. - Пойдем. Здорово!
  
  Саайре - вспомнив тот Somilat, с которого все началось, мог сказать... что иногда бывает... когда отпраздновать явно некогда. Но посмотрел - на Илье, на собаку, на того человека - ленту он уже перехватил, сматывал. Решил, что говорить скорее не будет. И очень постарается - и старших попросит - чтобы у Илье получилось сходить на ярмарку...
   Если, конечно, она захочет...в такую-то пору...
  
  Насколько изменился храмовый квартал - неведомо... Забор у него, по крайней мере нисколько не изменился. Флёнка - тогда уже обогнавшая всех - ведет их уверенно. К калитке. На которую, через небольшой дворик, смотрят окна той башни. Основного корпуса. Где Зеркало Устоявшегося. Внутренней калитке. Той самой.
  Саайре понял потом, что все стояли рядом. Просто уже прошли и ждали их внутри, за калиткой - Фленка, Льеанн, Сейренн и Райэн... Просто медлила, оглядывая храмовый квартал со стороны, снизу, чуть не дойдя лехта Трэстинка (так и промолчавшая почти всю дорогу). Просто Илье так сосредоточенно была одна и внутри (а мелкая спала)... Что он только это отчетливо и заметил.
  Илье подойдет. Медленно. Застынет. Обнаружит яркие, рельефные, "лапки" знака над воротами. Закроет глаза, медленно пройдется пальцами...
   Скажет тихо:
  - Да, это здесь. Вот он. Я узнала, - откроет глаза, чуть выпрямит, потянет спину, поведет плечами... Мелкая спит, лапку свесила...спина-то, наверно, и при грамотной переноске устанет. - Вот этот. Я на него шла. Я есть и это было... - Саайре знал - просто так знал, не отслеживая - она спускается. Ненамного, на пару слоев...И для нее это не то чтоб называется "спуститься". Отслеживает. Свое положение и состояние. Не так еще привычно. Подробнее. Но называется. Она возвращается. - Это я. Это было и кончилось. А теперь снова осень... и мы...наверно, пойдем на ярмарку. Только холодно. А у меня семья... две семьи, - говорит Илье. А пальцы возвращаются - к знаку... И Саайре разрешает себе вмешаться.
  - И имя...
  - Два имени, - откликнется ему Илье. Медленно и полностью. А потом протянет руку - прочно. И тем разрешит обнаружить окружающих. - Я все-таки рада. Что я это узнаю.
  
  ***
  Саайре помнил - это был вечер, предшествующий вечер Syinn'rai - и их снова допустили в общий зал Гнезда Сьенн. Он, правда, тому не удивлялся. Отчасти потому что особо сил не было, отчасти потому что привык... Он мог сейчас улыбнуться: в тот день времени отпраздновать - и просто побыть со своими - ему тоже не досталось.
  После утренней пробежки отбыл по расписанию - на профессиональную практику. Привело опять в детский восстановительный - это было буднично - он осматривал - текущее состояние мелкого Харрата эс Слинха, по разрешению от ниери Дальхана показывал ящеренку текущие результаты восстановительной работы, что сейчас с его костями и как это сейчас заживает. Харрат в свою очередь рассказывал, он находил, что вот текущее состояние починки его перелома...это так похоже - на то, как он будет потом собирать крыло катера, по способу работы... Только что оно само не зарастет, придется прибегать к составной сварке...
  Нет, Саайре уже представлял, что будет, если сейчас задать Харрату несколько вопросов - про "как именно?"... Пока Харрат валялся, руки и голова его скучали по действию... И Саайре улыбался про себя, что, кажется, заодно к практике в восстановительном пройдет сокращенный курс специфической технической подготовки. Харрат делом был увлечен и преподавателем оказался - не хуже Тайлорна, про себя определил Саайре. А еще - ну так что, двойная польза. Ему - дополнительные знания. Мелкому Харрату эс Слинха еще и дополнительная языковая практика. Парень технику любил - и в специфических областях познания его были... тоже немногим отставал от Тайлорна. И трепался он много, много и удовольствием. И, разумеется, сбивался - слово за слово, на привычную "речь людей". И Саайре приходилось периодически ему напоминать - я не слышу. Харрат послушно возвращался, подбирал слова... "Ниери Саайре" завоевал у ящеренка безусловный авторитет - чему сам успевал бы - удивлялся. Знал он...в некоторых областях и меньше.
  
  Ниери Дальхан, впрочем, ровно в тот день, удивил его много больше. То есть, что тот взялся за дополнительную программу медподготовки - удивительным не было. Сам Саайре еще в самом начале попросил. Вот когда с Харратом все началось. В сторону, ниери Хюлльше еще заметил, что только сомневается, достаточен ли у него объем знаний в данной области работы восстановительных. Не в тот первый день, после. А таи Дальхан возник непредвиденно, из дверей и запросил:
  - Давай, таи Саайре, рабочего материала хочешь? - усмехнулся и протянул руку. - Я-то поделюсь. И на личный спецпрактикум хватит, - и не успел Саайре - ярко, открыто, передать согласие, как таи Дальхан встряхнулся и дополнил. - Но, предупреждаю, не жалуйся. Злая туча звездных лет работы по восстановительным Легиона материал дают чрезмерно наглядный.
  
  Тогда он сказал: "Я догадываюсь". А вспомнил как раз в этот день. Вспомнил - и очень понимал Рихту. Оно тяжелое. Быстро растекается - изнутри, от дыхательного центра - и за раз опустошает... ощущение, когда третий раз возвращаешь тренировочный материал к началу... и за малое количество времени понимаешь, что никакие попытки действия не помогут - имеющиеся повреждения разумного слишком велики, чтобы он смог удержаться в мире живых.
  ...Даже тогда, с "командирской" было легче. Там очевидно было, что делать. Ну...если они успеют...
  Это он подумал - Саайре помнил точно. Именно после этого возник - именно возник: так ощущение глушило голову и сужало восприятие - внезапный запрос таи Дальхана:
  - Землетрясение?
  - Что? - вот то, как Саайре его не понял, это ощущение перевесило.
  - Я на тебя данные землетрясения сгрузил? - подробней переспросил Дальхан. Оставил очевидную паузу, нахмурился тоже очевидно. - А, понял - Канаву. Канаву Меранто, - подробным объяснением уложил он... Хотя Саайре по-прежнему не понимал. Но четко отметит, что вслед таи Дальхан отчетливо выдохнет и зашуршит... Паузы хватит - как раз подумать: эр'ньеро Райэн тут, наверное, успел бы выпустить чешуйки. - Ну, извини, парень - тебе досталось. Но комплектацией мы тогда располагали - куда лучшей, - вслед продолжит таи Дальхан. Так, что в ответ можно будет - тоже выдохнуть:
  - Таи Дальхан, я...не нашел решения. Я... ошибаюсь, или сделать... я уже ничего не могу?
  - Не ошибаешься. И не можешь. Я не смог, - ответил ему дарра. - Расход личного ресурса в связи с повреждениями по полную несовместимость с жизнью. Так бывает.
  Он хмурился, таи Дальхан. Саайре думал - отчетливое, и отчетливо же лишнее - ну, разумеется, ниери Дальхан его тоже знает... и знает вот таким, опустошающим?
  Этого он не рискнет спросить. Спросит более возможное и необходимое сейчас.
  - А что мне сейчас делать?
  - Продолжать, - откликнется таи Дальхан. Спокойно. - Обычно... в данных случаях времени очень мало. А там есть... менее безнадежные примеры пострадавших. Следующий, например. И мне очень интересен твой вывод.
   Саайре ничего не оставалось, кроме как вернуться. Углубиться - в случай этого "следующего". Нет, часть мысли было... Ниери Дальхан очень быстро изменился. От этого... спокойствия. И кажется, дальней мыслью - улыбался.
  
  Со вторым Саайре провозился долго. Долго, превысив все допущенные нормы штатной скорости работы. Известные ему. Насколько он превысил нормы таи Дальхана - думать не хотел. Тот, впрочем, проявлялся на заднем фоне сложной и интересной задачи с одним жестом: продолжай.
  Сложная. Интересная. Тяжелая. Чем-то похожая - на вот, текущю, с ящеренком. Состоянием костей. Но не масштабом. Не полностью еще убрав в дальнюю память беседу с Харратом, дальней мыслью Саайре и сравнивал соответственно. Что если ящеренка только плоскостью приласкало, то на этого катер, очевидно, свалился. И взорвался... неподалеку. Предварительно прокатившись. Более близкие мысли были схожими. Но мрачнее. По его оценке, этому разумному для первой восстановительной операции понадобится полный объем поддерживающей аппаратуры, вплоть до рискованных пределов. С максимальной скоростью. И таких процедур в процессе обработки здесь понадобится не одна. Только на восстановление нервных связок и функционирования поврежденных органов. Что касается полной требующийся реконструкции опорно-двигательного... Саайре предполагал, что скорей всего данного разумного впоследствии придется ставить на обеспечение. Скорей всего по итогам восстановления после данных травм, возможности переквалификации у данного разумного будут очень ограничены.
  
  Что-то в этом роде он и озвучил. Когда наконец предоставил таи Дальхану свод своих действий и краткие прогнозы. Про отнятое количество времени - и то, что он понимает, насколько оно...неправильно - Саайре тоже сообщил. И получил от ниери Дальхана спокойную поправку. Что в данном случае его интересует качество процесса. А не сроки его исполнения. До практики на такую скорость ньера Саайре, по его оценке, еще долго расти. А потом ниери Дальхан выслушивал его действия и его предположительную оценку. Перебирал пальцами, отщелкивал - пару раз выпуская когти - в общем, согласного жеста. И почему-то - очень внутренним - и все-таки заметно - улыбался.
   Саайре не понимал, но не переспрашивал. Видно же - личное. Даже когда таи Дальхан продолжил:
  - Да, я тоже так предполагал... - и не стал продолжать, предложив Саайре следующий вариант.
  
  Их всего восемь было. Таких, в тот раз. Заведомо...мертвый уже был - еще один. Страшнее. А про еще одного Саайре не смог оценить: шансы выжить были...но еще меньше, чем у того, второго...сильно - и это уже заведомо совсем и только на обеспечение.
  - Он умер, - на этот раз другим, спокойным откликнулся ниери Дальхан. - Так тоже бывает. Предоставить тебе часть срезов рабочих материалов на обдумывание, таи Саайре? Ты интересно думаешь.
  Он согласился. Полностью. Знал - что будет думать это и понимать долго. И что это очень...ценное.
  Таи Дальхан сначала что-то проговорил на их неслышном. Очевидно. Отряхнул с пальцев два быстрых жеста. И дотянулся - передать ему данный...запас информации. Увесистый. Передавался долго.
  
  А дальше было...увесистей. Сначала таи Дальхан взвесил еще что-то. Жест снова точно не читался из-за когтей. Да Саайре по правде и сортировал в этот момент полученные данные. А потом так, внутренним взвесил вполголоса:
  - Ну, если уж так получилось... Ну мы и засиделись, - это было обычным и дальше. - Знаешь, таи Саайре, у меня пересменок. На праздник. И я буду строить корабль моим ушедшим. Приглашаю тебя это разделить. Хюлльша... явно не успеет. Ей, боюсь, праздника вообще не светит, - высказал таи Дальхан. Чтобы дальше вообще оглушить. - Это, кстати, она. Второй случай.
  Ну, Саайре потом выдоха три так и сидел. Оглушенным. Перед глазами снова стоял этот...пугающий конструктор. Собери разумного. Из месива. И его...не лучшие прогнозы. И очень живая, сильная - теи...ниери Хюлльша. Другая мысль была отдельной, объемной и встык. Тебе сейчас доверили что-то очень важное. Невероятно.
  Потому и не получилось - спросить вот ту, первую. Что от осознания - кто этот "второй случай" - а таи Дальхан бы мог не открывать, он без идентификаторов сдал, конечно - в голове кружилось громко, недолжным вопросом: "Как?" - и чуть более точной формулировкой: "Как...вы это сделали... покажите?"
  Но задать его сейчас Саайре не решился. Открыл рот - но спросил:
  - Строить корабль?
   - А я думал, это несколько более распространено, - тоже через выдох скажет таи Дальхан. - Забываю, что ты не свой. Ну слушай: у нас так всегда было. Перед днем Syinn'rai у нас сильный ветер. Под него в прибрежных усадьбах открывают корабельные сараи. И так принято... что под этот ветер мы вспоминаем тех ценных, с кем жизнь нас сводила на одной скамье... - перед этим он тоже запнется На выдох. Усмехнется. - У нас так говорят. Даже когда это была исследовательская капсула восстановительного. Я-то этих парней хорошо знал. И им тоже. Своих ценных, ныне покинувших мир живых. Рассказываем о них кораблям, когда получается. А еще... отправляем с этим ветром им... свои корабли. Чтоб им было видно, что мы их помним. Обычно всегда есть, кому. Так, таи Саайре?
  - Так...таи Дальхан, - откликнулся он. Но не продолжить не мог. - Я действительно не знал. А еще... не я не просто другой. Я...ну лехтев же. И даже звание поднявший.
  - Ага, - небрежно откликнулся ему таи Дальхан. - Странно, но вот об этом я не забываю. Ну... мне всяко нечего стыдится. Перед тем, кто смотрит через тебя, - это он отряхнул столь же быстро и просто. - А я... еще все-таки эс Слинха. Землепашец. Так что если дело в моей гордости - у меня ее мало. Пошли?
  Саайре поднялся. Саайре шел за ним. Внутрь и вниз - похоже, в хозблок, где быть ему еще не случалось. Шел - и все-таки на ступеньках - внезапных, каменных и старых - не удержался, спросил неуместное:
  - Таи Дальхан... Я сейчас недолжное спрошу. А для вас...правда это так...оказывает воздействие...ну, из какой вы Семьи происходите?
  Таи Дальхан остановился. Резко. Так, что до половины выдоха Саайре было страшно. Пока тот не усмехнулся - широко...
  - Правда, таи Саайре. У нас все значительно проще, чем тут - у целого Гнезда Сьенн, - в интонацию он подсыпал. Искорок. И мгновенно их оставил. - Я думаю, ты увидишь. Сейчас. Когда будем строить корабли и отпускать их. Как...к нам близко те, кто ушли от нас. И как от нас почти ничего не уходит. Думаю, сообразишь - особенно при твоем звании. Да, наверно я заинтересован. Чтоб именно ты нас несколько лучше понимал, - завершил речь совсем внезапным таи Дальхан и отодвинул дверь.
  
  Это был внутренний двор, очень, очень каменный и заросший, совсем непохожий на восстановительный с той стороны. Узкий. Старый. А таи Дальхан прошел его насквозь, не помедлив. "К сараю", - подумал Саайре и не ошибся. Была дверь, над дверью нависал холм, ну... Саайре уже знал их дерновые крыши. Была дверь, дверь уходила в камень... как в нее свободно прошел таи Дальхан, бывший выше Саайре на полторы головы и еще больше шире в плечах, Саайре так и не осознал - ну узкая же!
  Ну вот и застрял, осознавая, как же он прошел: больше, конечно, оглядываясь... Натурально - сарай, узкие полосы света откуда-то сверху, в их свете - странные какие-то спицы огромного колеса, частью скрытого - за чем-то немнятным, сложенным...вот то, что сбоку - это доски, очевидные. Даже свежие... а пахнет таким, старым. Деревом, землей и камнем.
  - Овчарня, - спереди и сверху проявится таи Дальхан. Подождал еще выдоха два и пояснил. - Место такое. Где зимой овец содержат. Дозорная. Брошенная была, я отрыл. Теперь так, излишество. Личное место. А колесо - корморезка, скорей всего. Ручья нет давно. Но в землю ушло, отрывать лень... Мастерская - там.
  - Ага, - отозвался Саайре. И поднялся за ним наверх.
  Там было светлее и пахло только деревом. Был большой стол, современные выносные емкости - под инструмент. Были окна. Мелкие, узкие, высоко, как раз Саайре по росту заглянуть. Но за ними был только свет - местный слишком яркий весенний закат. И вероятно, море.
  - Дозорная, - еще раз пояснил ему таи Дальхан. Быстрым движением развернул на столе чехол - с инструментом - были всякие разнообразные резцы. Еще на столе без того были - разнообразные рейки, лоскуты светлой ткани, моток мелкой веревки, и всякой крепежной мелочи.
  Таи Дальхан уже жестом показал ему на место рядом: "Садись". И Саайре сел. Понимая, что говорить сейчас не надо.
  
  Я... был, - потом мог назвать себе это Саайре. Смотрел - как аккуратно и быстро собирает таи Дальхан - рейка к рейке, крепление к креплению, счетное число выдохов - и ребра корабля получают... плоть и кожу бортов. Тогда он не знает - да и думает ли эту песню таи Дальхан? - он просто собирает вслед за ним... Точно, что не так быстро и ловко - но точно, что было, но точно...
  Глаза смотрели. Руки делали. А он - был.
  Был одиннадцатилетним мальчиком, вернувшимся в мир живых, чтоб осознать, что больше привычного мира нет и близких людей тоже нет - никого...кроме вот той странной крупной женщины, которая не стала ему лгать и помогла это прожить. Был подростком, стоящим на башне своей медицинской Школы, ожидая страшного, готовясь дать отпор - и сознавая, что не умеешь. Был тем же подростком, несколько - каких-то небольших кругов дней назад - что не успел задуматься, убеждая замолчать пострадавших из далиенских мятежников, в том числе, друга детства... Был - по сути, таким же зеленым напуганным мальчишкой, впервые познакомленным с Изнанкой... окунутым... И сегодняшним собой, лехта Саайре, действительно лехта Саайре у которого хватало - знаний и лишней личной мысли: обдумать, отметить себе - он, наверно, понимает, почему еще дарра не нужны лехтев...
  - Я называю их по именам и помню, - единственным нарушил молчание таи Дальхан.
  Саайре знал - и называл, был и горевал снова - и одновременно нерушимо был - там, где камни, холмы вересковых пустошей, незнакомый ветер с моря - и солнечные лучи удивляются огоньку в фонаре, текут по разломленной лепешке на камне... Слышал, что она вот, рядом - земля его сердца. Он давно знал, как отсюда можно прощаться, и тоже называл имена... И просто знал, как знает ритм своего дыхания - что сейчас понимает, где есть. И это делает его устойчивее и прочнее.
  
  И неподатливые рейки гнулись, складывались, становились - ребрами корабля и его бортами. Можно было - одновременно - слушать и слышать, как летит - ветер там, на земле его сердца, и пахнет морем, и думать еще, что он ведь так его и не увидел. Моря. На земле своего рождения. Хотя оно было рядом. А теперь, наверно, уже и не увидит...
  Это он тоже думал. Думал - и оставлял отдельно. Пока пытался сообразить - как у таи Дальхана получилась мачта. Тот почти завершал крепить к ней парус.
  
  И все-таки отдельно был... так внутри, что осталось отдельным. Что не совсем заметил, когда и как таи Дальхан поднялся с места, оказался за спиной... И помог - несколькими уверенными движениями - и корабль совсем стал кораблем, встала - мачта, и он показывал, как сейчас расправить много...всего этого веревочного крепежа, чтобы из просто светлого лоскутка получился парус. Саайре думал. Отдельно и не по-взрослому. Что наверно таи Дальхан должен уметь их и большие строить. Настоящие.
  И еще одно. Он не знал, уместно ли это сейчас...позволено ли... Но был ветер, летел - над камнями и вереском, и Саайре знал - узнаваемый ветер был и снаружи, за узкими окнами, где уже совсем закончился закат, но небо еще чуть-чуть оставалось густым и синим.
  - Там тоже море, - тихо сказал Саайре. Как только поставил и посмотрел на получившийся у него кораблик. Очень настоящий. - Камни. И вереск. А того моря я так и не видел. И, наверное, и не увижу... - таи Дальхан слушал. Стоял и держал. Горсточкой. Когда Саайре замолчал - движением же запросил. - На земле моего сердца, эйле ниери Дальхан. Там...моя земля. Далия. Где я родился. Это самый север. Сорлех.
  - Далия, - медленно взвесит в ответ таи Дальхан. - Да. Вот за каким дерьмом вся эта ерунда была нужна? - оставил паузу, сдвинул и поднял - свой кораблик. Продолжил. - Да, наверно, не увидишь. Можешь у эр'ньеро Райэна спросить, что там происходит, я думаю, тебе он ответит. Но сам сказал бы, хорошо ее закроют. До конца разбирательства. Пойдем, рий'е Саайре? Нам сейчас очень долго и небезопасно спускаться.
  
  Спускаться действительно пришлось очень долго. Кажется, всю гору. На этой, правда, снега почти не было. "Сдувает", - потом уже пояснял таи Дальхан. Долго - где-то шла пологая тропка, где-то в камень вгрызались старые, разные ступеньки... Впрочем, уроками Райэна, страховку Саайре пристегнул за таи Дальханом следом. Почти не задумавшись. Шел, всматривался - ветер был сильный, боялся за кораблик. Практически ориентировался. Похоже само Гнездо Сьенн было их выше. С другой стороны залива. Там, на какой-то момент пологой дороги - когда осознал, что снизу море, незамерзшее, он и спросил:
  - Таи Дальхан, а вы...я вот думаю, вы настоящие лодки делать тоже умеете?
  - Разумеется, умею, - откликнулся таи Дальхан. - Если все сложится, покажу тебе ньера Стайку, позову весной селедку ловить, рванешь?
  Он согласился. Жестом. Он хотел спросить, почему так? Почему к ним ко всем вообще так... хорошо...но не спросил. Ступеньки пошли. Крутые очень и темные. Таи Дальхан даже первым задействовал фонари.
  
  - А вот теперь смотри, - таи Дальхан ему сказал на последних, окатанных и больших ступенек спуска. Глубина между горами была узкой, там текла река - это ее, наверно, водопады видно из зала Гнезда. Неширокая. Не больше той, где он ракушки собирал для Школы - там, на Сорлехе. Выше были камни, дальше было море... И шел ветер. И по обоим берегам стояли. Люди Гнезда. Саайре узнавал - многих - но ему казалось, их было больше. Много больше, чем было даже в зале, во время тех больших праздников. Стояли на берегу...и почти каждый принес кораблик. Саайре заметил - Илье замахала ему рукой с того берега. Где дарра было много. Ну, больше того, где стояли они. Рядом со Старшей Гнезда. И Льеанн. И все тоже. С корабликами.
  Саайре знал, что ему не кажется - чешуйчатых сейчас снова много больше. Они ощутимо присутствовали - те, кого сейчас вспоминают. На своей стороне мира, своим строем - были их ушедшие, смотрели - на своих живых. Саайре думал - для Льеанн это еще более очевидно. А еще - что интересно...сможет ли он обернуться и увидеть, кто стоит у него за спиной? Скорей, что не сможет. Потому как... он знал, что были.
  Он был - и пробовал. Оставался здесь. Стоял, слышал ветер, видел, как держатся люди этой земли, как они врастают - прочным и целым, как корни гор...на тем самым очень прочной земле... Он стоял здесь, держал кораблик, слушал... А горы, ветер и море говорили - и им отвечали люди этого мира. И это тоже было - море. И они были - море...
  Он услышит, как поднимется ветер. И теи Сейренн поднимет руку, отряхнет слезу, обернется, очень низко поклонится морю, горам и людям этой земли. Спустится по камням берега - и будет молчать. Целым и слышным молчанием.
  Саайре знал, что видел этих людей - и видел, как бывают корни у гор. Знал, что ему было это позволено. И что совсем не сможет это рассказать.
  
  А потом теи Сейренн домолчала - то, что хотела. Обернулась. Там, ближе к скалам был мост, там стоял таи Стальга, и отсчитывал пальцами. Саайре знал - ритм... Сегодня у мастера не было флейты - но это не было нужно. Саайре... лехта Саайре слышал, как звучит и срастается с ними сама земля...
  Таи Стальга досчитает и отсигналит - и Старшая Гнезда Сьенн поклонится - низко-низко, торжественным парадным поклоном, туда, к морю, спиной к поднимающемуся ветру, а потом спустится и отпустит на воду кораблик. Услышит - как подтолкнет его ветер, как он пойдет вперед - ровно...как совсем настоящий - а почему как? Обернется еще раз - и передаст из ладони что-то невидимое таи Стальге. Тот тоже - слышно замолчит.
  Нет, Саайре видел. Как дарра передают - из ладони в ладонь, расходящимся многими путями светлым огоньком...угольком - это право назвать... промолчать ветру - и начиняющемуся отливу - тех, кто дорог тебе, кто был частью твоих корней и ушел навсегда - и отпустить им корабль... Спускались. Не поодиночке. Не сбиваясь и друг-другу не мешая.
   Видел - как ловит на ладонь этот один невидимый огонек Льеанн - кажется, от той молоденькой дарра, что встретила их здесь в первый раз. Знает, что вздрагивает. И спускается к воде. И тоже плачет, пока молчит. Видел - как ее кораблик подхватывает ветер и он немного так... взбрыкивает на волне. Так подумал - взбрыкивает...
   Вздрогнул и сам. Когда ему - с ладони - тоже передал поднявшийся таи Дальхан. Оно было еще и ощутимым. Невидимое. Уголек... земляное яблоко... теплая. Помнил - они пекли. Осенью. Там вот еще в той школой. Под садом, на том берегу речки. Было... немного неудобно... Потому что думал вот это. Четко. Ощущал. И слушал ветер. Имена называл уже потом...
   Посмотрел, как у его кораблика парус наполняет ветер. Чуть, внезапным теплом, напугался - не нарвется ли он в темноте на вон тот камень. Нет, обошел. Пошел. Как все - к морю... Передал кому-то тоже. Даже кому... точно сказать не заметил.
   Подняться не успел. Потому что на том берегу увидел Илье. Ну... так увидел... и пошел к ней. Вброд.
  Так...полностью и так в этот взгляд очевидно одна стояла... И на него увидела и смотрела. Ну... так.
  
  Потом думал - ниери Трэстинка за такое, знай она, еще бы раз взяла палку... и как бы Льеанн не присоединилась. Он забыл. Илье так была и смотрела, он так врос в звук ветра, в корни гор - что совсем забыл вспомнить, что есть в мире живых. Где вода отличается тем, что глубокая и течет.
  Ничего, перешел. Речка была неглубокой совсем. Много выше колен не только в одном месте и поднялась. Ну, а полевую он - это после почти доли года беготни с эр'ньеро Райэном - полностью защелкивал по привычке, не успевая подумать. Ну...и балансировать на всяком скользком - тоже. Яма там, конечно, была совсем неожиданно... Ну...не упал. Не мог упасть. Он же шел. Навстречу.
  
  Потом подумал. И остальных увидел. Когда добрался. И Илье его поймала. Загребла. Тесно, для близких. Цепко. Настоящая. Теплая. Тоже плакала. Сказала:
  - Я боялась, ты не успеешь... И тебя здесь не увидеть. Это...ну совсем неправильно...
  Заговорила - и немного разбудила. Он вот и понял, что вообще-то в мире живых стоит. На празднике дарра. На котором - вот судя по тому, как бережно спускались к воде дарра он же... сделал что-то недолжное. Наверно. Прочувствовал - пока в двух шагах со спины слышал какое-то... странное ворчание. Не злое.
  Понял через долю выдоха. Теи Сейренн стояла. В паре шагов от них. Рядом с Льеанн. И смеялась. Так, очевидно и по-доброму. Она еще наклонится, что-то Льеанн сказать, так, ощутимым жестом толкнув ее в плечо. Что - Саайре не прислушивался. Он и смотрел-то так - краем глаза.
  
  Илье смотрела на кораблики. Наверно нет...на корабли. Ветер дул людям в спину, а им - в паруса, а море встречало их странно гладким. И Саайре знал - потому что Илье была рядом и держалась - на всех сейчас ощущаемых слоях...не меньше пяти - что они смотрят сейчас и видят... Почти одно и то же. Как уходят кораблики от взгляда живых - в море, уходят - и погружаются по слоям... разворачиваясь, становясь такими же, только настоящими совсем, большими, и уплывая совсем - туда - очень дальше...
  В глубину - и уходит из вида.
  - Они плывут... - заговорит тогда Илье. - И мне кажется, сейчас - они впадают. В то море...
  Он ответил первым, Прикосновением. Близким жестом. Что он здесь - и тоже это видит - и так думает. Голос их накрыл потом:
  - Я думаю, в много более... лучшую часть этого моря. Да, вам не кажется, - Льеанн и теи Сейренн были рядом. Стояли - у них за спиной.
  ...И их Саайре тоже видел. Старуха-воин с длинными косами и перевязью с ножами - и...камень? - плоть от плоти здешних корней камня, к которым спускается небо, об которые останавливается море, а на них растут - деревья и их люди.
  - Пойдем, наши младшие, - вполголоса продолжит уже этот... камень. - Праздник должен продолжаться.
  
  А наверху снова был общий зал - и факела... Саайре помнил - он думал еще, что Райэна, кстати, не было... Много - и было тихо. Это Илье - которая его так и не отпустила, он правда, и не старался - его, наверно, нечаянно, привела в самый шумный угол. Вполголоса, но все-таки спорили молодые дарра, там была и Иль"айр, и мелкий Вийса, и незнакомые еще, и чуть позже них присоединился прибежавший - он-таки собирал дыхание - Рихта. Спорили они на "речи людей", спорили горячо, из того, что понимал Саайре - понимал, что старательно поддразнивали друг-друга. Кажется, за право куда-то пройти. Странно было то, что рядом с ними был таи Стальга и терпеливо слушал спор, Саайре следил за его жестами, и удивлялся: как похоже ведь - каменный дарра тоже собирал музыку.
  И тут Илье отпустила руку и вошла в круг спорщиков. Расступившихся перед ней. Пока между говорящими настала тишина. И запросила:
  - А можно...я пойду? - видимо, слышала больше.
  - Ты? - первым голос подал таи Стальга. Кажется, первый раз за этот спор. И еще один - очень долгий - выдох внимательно смотрел. Отчетливо для всех видел - эту светлую девочку в яркой накидке поверх полевой, уже совсем заметно - несущую в себе новую жизнь, вдох, когда стояли оба, отчетливые и одни и пальцы таи Стальги замерли.
  - А что? - продолжил каменный дарра за ним. И улыбнулся. - Это будет странный год, но это будет хороший год. Возражений ведь не будет, так? - таи Стальга молча посмотрел на расступившийся...молодняк. Саайре отметил еще: вот тот, самый мелкий, попытался пошевелиться, даже что-то издать, первым звуком...но на него взглянули. Все вместе, даже Стальга-то был и последним...Так, что мелкого, как волной, раскачало... - Ну, первый раз я помню - и мне понравилось, давай, наша маленькая лехтев, окажи мне честь - возглавь со мной хоровод.
  Мастер сначала руку протянет Илье - та без паузы шагнет и обопрется - а второй рукой - Саайре видел - шевельнется и достанет флейту. Только сейчас совсем обычную. Сипленькую, дышащую, на много стволов - и свистнул - так, веселенько, и пошел, увлекая за собой Илье - легким, и быстрее, туда, между колонн и факелов, а им вслед - под простенькое, веселое, поднимались новые и новые, в цепь... Саайре смотрел - видел - вот краем глаза, частью себя, как раз, когда с ним снова поравнялось начало хоровода - видел, понимал... Дословно то же, что объяснял - там, на проходе - Илье - таи Стальга...да, объяснял, не отнимая флейты от губ:
  - Мы сказали своим ушедшим, что это было, и мы их помним. А теперь мы говорим, что живы, сыты и этот год думаем жить хорошо...
  А Саайре, впрочем, недолго стоял и смотрел - на удивление, это Рихта, кем-то встроенный в хоровод - оглянулся - и довольно ощутимо подхватил его - мол, пойдем...
  
  Мог бы не увидеть. Но на этом празднике все было...правильно. И потому никак не мог.
  
  Танец закончился. И распался. Оставив их рядом. Илье стояла - там, рядом с окнами, за которыми было уже темно...и ветер. Недалеко от света факелов на очередном столбе. Держалась все еще за руку таи Стальги. Выдыхала.
  - Хорошо танцуешь, - сказал... повторил ей старый дарра. - Хорошо... как блик на броне.
  Саайре слышал - Саайре думал - у него на это было с четверть выдоха: видел - все равно легкая, тонкая Илье, и эта каменная...стена...да - броня. Да - похоже.
  И услышал - как Илье остановилась. Целиком. До корней:
  - Как ты сказал... таи Стальга? Тильсенн? Благодарю тебя. Я хочу это запомнить.
  - Я буду рад, - откликнулся ей старый дарра.
  Флейту он давно опустил - но музыка была - отдельной, и живой водой текла между корнями, Саайре слышал - и сказанное вплелось. Ну конечно, он понимал - он, лехта jiiri zu-alh'h Саайре эс Ноэн айе Далия - что старый мастер, который режет флейты... старый мастер старого Гнезда, конечно, видит - и весь танец видел - какая сейчас Илье - целая...
  Да, вот именно, - какая.
  
  Он совсем не удивился потом - под самое начало времени яблок, когда у Илье уже была маленькая, и расставанию срок уже был близко, а этому времени срок просто был... И по случаю экстренных обстоятельств Илье было разрешено вынужденное совершеннолетие, заодно со сменой имени и Семьи... Он еще этого не знал, он ждал - у подножия и прохода, на огромной площади, долго ждал, немного сочувствовал ясеням, стиснутым камнями в небольшом садике за воротами... Немного из любопытства глазел... Но совершенно не хотел присесть на ближайший парапет. И совсем не по робости неизвестно кого с обсуждаемой и осуждаемой окраины - внезапно оказавшегося здесь, в самом сердце Сердца Мира, внутри стен белостенной Исс-Тарры...
  Внутри стен бессмертного города слишком пахнет стоячей водой, поперек внезапной поздней жары, и он не мог этого не понимать - как не мог потом не слышать...
  
  Потом, когда Льеанн, Сейренн и Илье спустились с этой лестницы, и ас'эртай еще ворчала - про "переводителей времени и туши" и про то, что "по внутренним территориям это два пролета - а тут полукругом по ступенечкам"... А Илье шла следом и молчала - дышала - очевидно была и думала внутри... Не тяжело, просто целиком... Он и не решился вмешиваться. Спускался за ними вслед - по узкой лесенке, обходящей склон холма (плиты были белыми, в серое, в светлый телесный, гладкими, скользкими... попалась пара треснувших)...
  Думал про воду. Так же и потом думал. Когда прошли в очередной, на этот раз с плоской площадки, но такой же белый, такой же слишком высокий вход. Арки, колонны, не так обгоняющие голоса: "Архивщики", - ворчала теи Сейренн. Голоса заплескали, когда нырнули - в одну из таких арок. В огромном зале будничное оформление...центра регистрации было очень маленьким, а голоса очень... всплескивали. Им навстречу спустился такой... Длинный, с проседью, в песочном, с неполными золотыми нашивками... только Сейренн отсалютует ему первой... Но он займет свое место - на основной площадке регистрации - и сзади, казалось из самых стен, заплещут голоса. Переберут имя - Саайре не поймет, длинное, певучее, что-то на -ираиринн... Оценят про высокую честь, им оказанную, и уместность их тут... Про то, что "непонятным окраинным..." - повезло что ли...
  Исс-Тарра - потом знал про себя Саайре - была высокими арками, лестницами, стоячей водой и голосами из-за стен. Но он нисколько не удивился... когда этот...-ираиринн - ну не запомнил Саайре, не запомнил, он этот мир понимал и на Илье смотрел - задаст такой знакомый, все и совсем ничего не меняющий вопрос:
   - И как тебя теперь зовут, ньирре-теи эс Сьенн?
  - Тильсенн. Тильсенн эс Сьенн, - сосредоточенно ответит Илье, и - будет. Вот так прочно и полностью, как под этими огромными сводами быть просто нельзя. Целая. На всю силу других корней, растущих и из этой земли...
  Засмотрелся... Ну да, эта так пропитанная не той водой земля должна была работать линзой...такому очевидному расходу эмоционального ресурса. Застрял полностью, пока смотрел - и эту мысль, про линзу, тоже думал медленно - прилипла... Пока шел, уже на второй оклик. Засвидетельствовать и подтвердить, что здесь и сейчас он подтверждает свое право и решение также взять на себя обязанности опекуна недавно родившейся у ньера Тильсенн эс Сьенн младшей и подтвердить ее принадлежность к Семье эс Ноэн... И без того-то было необычно, а уж здесь-то... в Исс-Тарре, к этому... -ираиринну - еще и заставив себе повторять...
  
  А... взгляд у того высокого во всех смыслах дядьки был светлый, внимательный и очень... отрезвляющий что ли. Внезапно веселый:
  - Лехта Саайре эс Ноэн айе Далия... - он отдельным, медленным взглядом, оценивал Саайре. Пока продолжал формальное. - Ньера Тильсенн эс Сьенн, вы подтверждаете свой выбор?
  - Да, я полностью подтверждаю наше желание и его право...
  - Ас'эртай Сейренн эс Сьенн и теи-лехта Ллеаннэйр эс Хэрмэн, я спрашиваю вас, как старших родичей, как требуется по Закону, подтверждаете ли вы за таи-лехта Саайре право и возможность взять на себя эту ответственность?
  - Я думаю, они справятся, - это Льеанн, она отряхивает легко и явно неформальное... Дядька -ираиринн на нее посмотрит - явно - все доли внимания переведет, даже ту, какой Саайре изучал. А тут еще и теи Сейренн продолжит встык. Тоже неофициальным:
  - А если что, мы подскажем, - и тоже, кажется, улыбнется... Это Саайре не рассматривал: на него снова смотрели. От эль'ньеро ...-ираиринна неофициального он совсем не ожидал:
  - Ну, лехта jiiri zu-alh'h Саайре эс Ноэн, и что я, по-твоему, об этом думаю? - обращение высокого во всех смыслах... дядьки было тоже неофициальным. И там, на глубине, рассыпалось искорками. Звонкими. Веселыми. Засмотрелся тоже. Влип. Вдохнул и ответил:
  - По-моему, вы прикидываете, на сколько лет я моложе младшего из ваших младших.
  - Старше, - удивился тот тоже открыто, даже слегка показательно, - ненамного. Да, Бог присваивает годных. Я, эль'ньеро Армираиринн роэ"Салва также подтверждаю твое право своим словом и именем, - кажется - или быстро, слишком быстро даже для его взгляда дядька... эль'ньеро Армираиринн, чем-то все равно очень похожий на Илье, профилем, наверное - стряхнул с пальцев быстрый жест... Если не казалось - то смысл его Саайре вполне ухватил: и только попробуй облажаться. - И раз вас привело получать регистрацию младшего в стенах Исс-Тарры, то прошу вас принять должный подарок родившемуся быть в этот мир.
  Эхо голосов за спиной плеснуло - ударило о стены, рассыпалось брызгами... Не той воды. Гораздо менее живыми и добрыми, чем те искорки усмешки, с которыми эль"ньеро роэ Салва взял и преподнес... Но надо думать, голосам он усмехался тоже...
  Но надо думать - и не только...
  Откуда у него были эти искорки во взгляде, Саайре распознал, когда штука, вроде так легко поднятая и провернутая дядькой... все равно дядькой эль'ньеро Армираиринном роэ'Салва, у него в руках вдруг оказалась очень, очень тяжелой. Бревном... ну, как из металла была. Хотя он чувствовал - теплая, ткань...скатка. А тело понимало быстрее, а тело распределяло нагрузку и отступало на шаг... чтобы потом Саайре мог принять у все равно дядьки... с похожим на Илье профилем еще и шкатулку. Поклониться и передать Илье, потому что вот знал и все, что так должно. Это было... хорошо - услышать, как плеснут - и мгновенно затихнут голоса там, под арками... и даже то было хорошо, что их ловил. Эта мысль была ярче... ближе более предательской и дурацкой: вот ща он как с этой штукой, которая не бревно, не удержит равновесия... и грохнется.
  - Разумеется, положенные законом выплаты вам тоже поступят, - продолжил эль'ньеро Армираиринн. - Удачи вам, Тильсенн эс Сьенн и Саайре эс Ноэн айе Далия - и вашей младшей. Рассчитываю, что вы вырастите ее разумной и достойной.
  
  Подвело его это... бревно, к счастью, потом. Они уже почти спустились. Другой дорогой, еще ниже, к катеру... Ему, двигающемуся сзади, видно катер еще не было, только слышно - легкое высказывание теи Сейренн:
  - Ага: злоупотребляю положением, - это она к Льеанн обращалась, но Саайре и потянулся посмотреть - а что там, за злоупотребление-то? Про скользкие камни местных ступенек он уже успел подзабыть...
  Нет, ботинки не подвели - не проскользили - но ощущение было, и что застыл на краю ступеньки, чуть снова не перевешенный этой штукой, по-дурацки... С теплым и тягомотным испугом: вот ща бы грохнулся.
  Это его Сейренн перехватит. Верней, не его, а штуку. И легко усмехнется:
  - Что, тяжел дар Государя?
  - Ч-что? - вот тут Саайре оказался очень, очень рад. Тому, что успел устойчиво встать - и тому, что штуку подстраховали. Услышать такое в неустойчивом положении - вполне достаточно, чтобы чего доброго и сесть. Даже при учете того, что теи Сейренн явно нравится его удивление.
  - Традиция, - через паузу, пояснят ему. - Каждому младшему, родившемуся на земле Сердца мира и зарегистрированному в срок Полудня года, по традиции, установленной с момента окончания Золотого Мятежа, Государь Таирианнон Таэрион Илайетт преподносит подарок. Также еще следуют некоторые выплаты. До первого имени. Не очень большие, - скатка незаметно основной тяжестью перекочевала на теи Сейренн. Саайре стоял, видел - впереди был катер. Чувствовал - под боком стоит Илье. Маленькая. Теплая. Тоже удивленная полностью. - Не обременительно: таких родившихся не так много. Смотрите, чтоб ваш котенок не зазнался, - это она тоже. Улыбнется и подденет. Потом дарра скомандует. - Ну давай, назад загружаем.
  - Теи Сейренн, - тогда уже запросит и Илье, - а... что это?
  - Должна быть ткань, - скажет Сейренн... очевидное. - "Детский шелк". С должным орнаментом. Ну, так, чтоб подобающей одежды зарегистрированным... новым живым до совершеннолетия хватило.
  Илье... шевельнется, вот ровно когда дарра запнулась. Решительно дотянется до бревна и зацепит уголок внешнего, неброского покрытия скатки. Размотает...
  Ткань будет...приятной. Прохладной, легкой и очень тонкой под пальцами. Кажется, синей. Если прочней подержать, пальцы чувствуют рельеф. Узор.
  - Да, - звонко вслед тому взвесит Илье. - До совершеннолетия ей, наверно, хватит.
  Сначала они загрузятся в катер, сядут, Илье только начнет пристегиваться - и тоже спросит:
  - А это что? То, что я держу? В коробочке...
  - Думаю, сладости... - взвесит Сейренн. - Тоже традиционный подарок.
  - Вкусные? - задумчиво запросит Илье.
  - Если те, которые традиционно - думаю не очень. Но считаются полезными, - откликнулась Сейренн. Взвесила последовавший запрос Илье и улыбнулась. - Ну, я тоже только теоретически знаю. Аль'эртай Алакеста запоминает, кто что предпочитает...с кухни Даров правящего Дома. А все мои дети выбирали другой срок родиться. Ты у нас первая такая... награжденная, - она пальцами отпустит - жест одобрения и гордости, делая его чуть-чуть насмешливым.
  - Теи Сейренн...а я могу их попробовать? ну...прямо сейчас? - запросила Илье. Дарра ей улыбнулась:
  - Илье, их тебе подарили. И за дело... Почему ты спрашиваешь? Алакеста явно тебя запомнила. Армираиринна послала... - это она взвешивает на пальцах. Для себя. Но Илье ждет...чтоб запросить только потом:
  - Но оно такое... невероятное и статусное... Может, их должно и есть... совсем по-особенному?
  - Илье, это сладости. Специфические. Говорят, хорошо действуют на лактацию. И в общем, не больше...
  - А вкусные... - подхватит ее слова Илье, которая за это время успела - справится с защелкой и открыть коробочку. - Анисовые... вроде. Саайре, хочешь?
  Брал он, наверно, долго. Все смотрел - как протягивает ему на ладони круглую сладость в светлой бумажной завертке Илье... теи Тильсенн эс Сьенн... и вспоминал...
  
  Вспоминал и сейчас. В том числе и это. Пока Илье стояла у забора, вспоминая...ту себя? Этому не было и года - понимал Саайре. Всего-то малого года. А он почти не сомневается: она справится...
  
  - Тильсенн, - а это внезапно возникнет рядом... вернется? - лехта Трэстинка. Ага - говорит. Медленно и растеряно. - Саайре, Льеанн, вы...все - можно, я вас попрошу остановиться в Доме Трав?
  Они все остановятся, Льеанн первой сделает пару шагов назад и запросит с руки. Трэстинка откликнется:
  - Я слышу...ну, рапорт получила, что ну...те комнаты пусты. И дом. Я собираюсь - у меня есть много что, чтоб думать и жить одной... Но я очень не хочу это делать в пустом доме...
  Теи Сейренн подтолкнет Льеанн пальцами первой: что - ну какая разница...Если про безопасность не вспоминают даже ящерицы... А Льеанн будет стоять еще пару выдохов. Прежде, чем запросить у Илье: "Согласна?"
  Та сосредоточится, подтвердит, скользнет пару шагов, подойдет, возьмет лехта Трэстинку за руку, прижмет - близким жестом признательности... И пройдет дальше, заскользит по саду... Саайре не отслеживал сейчас следовые остатки по верхним слоям города Мьенже - знал недостаточно и сознавал, что вымотался... Но думал - ускорил шаг, догнал, пошел след в след - теперь шли первыми - она идет и вспоминает...она идет и забирает - то, как это было. Зимой, меньше года назад... Тем же местом, тем же спуском, где несли тогда завернутую в теплое маленькую девочку... Идет - и собирает что-то, сматывает на пальцы, деревья слушаются - и ветер роняет ей навстречу красные листья... И маленькая тоже глазеет по сторонам. Тоже молчит, может - что и понимает. А они идут вслед, тоже тихо. Даже когда Илье поворачивает от входа в дом и идет вниз по саду, к лестнице. Чтобы остановиться - у старых, старых яблонь...
  
  Она стоит. И Саайре стоит. И Райэн, вставший у него за спиной ощутимым, старшим... молчит - и тоже слышит:
  - Наше окно - вон там? А вот тут был снег. Я видела, что он - это красиво... это...первое же мое красиво в этой моей жизни. А вот там дальше, вниз, вы учили меня играть в снежки... Когда вы пришли, ага? - и она смотрит на Фленку... И улыбается. - Я...так вам благодарна. Вот теперь я понимаю, как...
  - Ты была такая прозрачная... а сейчас - ну вообще такая живая, взрослая...тетка - бее, - Флёнка изображает дразнящуюся ухмылку - до ушей. И быстро серьезнеет. - Да, это я тоже где-то тут говорила...или на горке. Знаешь, а ведь ее нашли. Ну... эту - которая тебе Наставника изображала. Эта... ньера Допэрделе... - Трэстинка на Фленку посмотрит очень внимательно, так, что та разглядит и даже запнется. На четверть выдоха. - Ну, зовут ее как-то очень заумно. А у нас - это Йоркё принес, а ему уже старшие сказали - ее иначе и не звали... А так... ну да, это очень большое ругательство. Нашли - и еще Йоркё говорит, на суде она точно будет. И я скажу... я обязательно скажу. Что она дура.
  - Флёнка, ты думаешь, тебя пустят на суд? - медленным вмешается в этот водопад Льеанн. Та выслушает, подчеркнуто нахмурится и крутанется пол-оборота на одной ножке:
  - А вот и не скажу, - и Льеанн улыбнется.
  И тоже быстро перестанет.
  - Льеанн, я не уверена... что это будет безопасно. И разумно. Для меня. Но я хочу, - четко и вот этим полным проговорит Илье. - Посмотреть этот дом. Где я была, когда меня не было. И... не уверена, что могу этого хотеть...но хочу справиться с этим... быстрее. Если бы... в эти дни.
  - Я думаю так, Илье. Сегодня в этот дом пойду я. Проводить инспекцию и получать выговор от Суринэ. Оценив, насколько это возможно и безопасно, я приду и дам рекомендации. Хорошо? - проговаривает Льеанн. Илье слушает и подтверждает. Движением. - Учти, что тебе в любом случае понадобится полная страховка. И долговременная обработка по выходу. И, извини, с учетом всех обстоятельств, сейчас мы можем счесть это... крайне нерациональным.
  - Поняла, - откликнулась Илье, поймала - лапку... очевидного обстоятельства, пытающегося дотянуть до рта свободный конец ремня своей обвязки... И продолжила. - Мне это все равно понадобится.
  
  Льеанн вернулась очень поздним вечером, и такой, что по крайней мере Саайре о том не сразу вспомнил. Еще, правда, и потому, что те круги времени получились такие, суматошные. Теи Сейренн с Райэном тоже ушли, едва расположившись. Как хмыкнула Сейренн, выяснять обстановку. А они с Илье - ну, и чуть с подачи неугомонной Флёнки, пошли. Илье пошла гулять собаку и знакомить ее с миром здесь, и вспоминать его сама, заодно утянув и его, Саайре.
  Шли - снизу той самой лестницы, где он впервые видел Thairien, а Илье впервые училась, как правильно добровольно туда спускаться, вверх, до гостевого дома, где могли бы остановиться сейчас, и где помнили - первую встречу с ас'эртай Сейренн, вот тот двор, закрытый сейчас, оба смотрели, Саайре думал - как он тогда вынырнул из полуприседа и пошел, и как он тогда невероятно мало понял о той, с высшими командными нашивками. И, на том моменте, пока он отслеживал, вспоминал, как передвигался - смешным полуприседом, Илье... Тильсенн возьмет его за руку, запросит движением: "Помнишь?"
  "Помню и вспоминаю..." - подтвердил он тоже движением.
  - Там было проще... быть другой, - медленно проговорит Илье. - Там совсем все другое. А сейчас... снова придется врастать. Мне странно, - проговорит Илье. И продолжит быстрым. - А давай до медблока дойдем? Я... и вспомнить хочу. И надо нам, наверное. Ну...и тебе аттестации подтвердить. И вообще...
  - И тебе тоже... - откликнулся Саайре, Фленка почти сразу перекрыла, звенела:
  - А и пойдем. Только ты, Саайре, ньера Янко не застанешь, он далеко, ну там, на новой трещине на контроле сидит. Нэсха сейчас на дежурстве должна быть.
  - Нэсха... - подержит на руке Илье. - Хорошо. Я рада буду увидеть... Соскучилась. Она...больше на тебя не сердится?
  - А?.. - сначала явно не поняла Флёнка... задумалась очевидно. Вспомнила... заметно тоже. - Ну ты что... Столько времени прошло. И зима, и целое лето...
  - А для меня...тут...ну как совсем ничего. Такое же... Только уже осень... - Илье прервалась - возразить Чумазому...лезть в явно свежевскопанную, сырую делянку для собаки с его шерстью было не лучшей идеей. Птицы на кустах за делянкой это тоже так оценивали. Гвалтом.
  
  Впрочем, даже условно чистого Чумазого до медблока ниери Нэсха не допустила. Посидели на веранде. Саайре получил слегка ворчливый, но бдительный огляд аттестаций, оценку:
  - Ну обалдеть же. Так, таи-лехта Саайре, придет Янко, обсудим... Потом предложим. - Нэсха посмотрела на него, усмехнулась. - Ну такой комплект аттестаций я первый раз за жизнь вижу. Хоть историю рассказывай. Когда это дарра - нашим... - впрочем, не договорит, отвлечется, переведет внимание на Илье. - Тильсенн, я тебя правильно понимаю, ты хочешь свою младшую пока здесь под наблюдение зарегистрировать?
  Илье всмотрится. И подтвердит. Жестом. Слова внезапно перестали получаться. Их надо было еще достать. Из-под мыслей, а их было много и плотно.
  - Ясно. Ну, давай прямо сейчас это и сделаем? - откликнется Нэсха. И почти сразу, на попытку встать - кажется, Фленки - хмыкнет. - А вот вас, ребятки, и эту собаку - замечательную, конечно, собаку - я очень попрошу подождать здесь и в медблоке не кишеть? Договорились? Если что - там, с краю - остатки ведра морса. Надеюсь, еще не забродил...
  Команду "ждать" Чумазый знал уже. Но не любил. Услышав, шумно выдохнул, лег головой на лапы в направлении двери и принялся внимательно на нее смотреть, показывая, что он очень грустная собака... Периодически, правда, взглядывая на Саайре - очевидно ли второму хозяину его Семьи, как их тут бросили? Выглядело это так, что Саайре не мог не улыбнуться. Сам... не скучал. Расспрашивал Фленку, что тут вообще происходило, тем более...что ее спросить-то требовалось один-два раза... Думал, что храмовому кварталу они, похоже, обеспечили очень много работы...
  
  А потом появились они. Как-то очень внезапно. Флёнка ему рассказывала, как их Йоркё на свою внезапно взрослую работу ворчит. И на людей города тоже. Что им сейчас с этим новым колодцем и прочими обстоятельствами приходится слишком много инспекций проводить...
  - Что, распространяешь сведения? - голос на веранду прошел первым. Отчетливо на Фленкин похожий, но только вот...старше.
  Поднявшаяся... взлетевшая по ступенькам похожа оказалась. Невысокая, тоже рыжая (...и тоже заметно ушастая - оценил Саайре), и улыбались они одинаково. Рыжий был и мелкий... - ну, наверно их младшей очень немного постарше - определил для себя Саайре - что выглядывал из ярко-оранжевой в разводах детской накидки... Кажется, судя по выражению глазищ обнаружил собаку.
  - Мама? - вовсю удивилась Флёнка. - Ага, делюсь... а ты что здесь вообще делаешь?
  - Знакомиться пришла, - легко откликнулась женщина и села рядом. - Пока наши гости знают только моих детей... А сейчас Нэсха попросила им помочь. Я - Кочинка. Лехта плетельщик Кочинка эс Руднис айе Хладье, - это, уже полуофициальным, но тоже легко она передаст уже Саайре. И перескочит, очень просто, на детский: ее младший явно продолжала разглядывать собаку и говорить что-то детское. Довольно звонко. - Ага, собака. Большая здоровская лохматая собака. Я думаю, мы сейчас подождем ее хозяйку и спросим, можно ли с ней разговаривать...
  - Он еще мелкий... - вступил тогда в разговор Саайре. - Ньера Чумазый.
  Пес его услышал. Шевельнул хвостом и ухом. Пес... на самом деле услышал явно и раньше, глазом косил и чуть шевелил хвостом - сколь позволяла команда "ждать". Что такое детеныши разумных, Чумазый, как все собаки дарра, разумеется знал...
  
  - Мелкая она у тебя... но ты и сама мелкая, - наконец добродушно проворчала Нэсха, изучая итоговые показатели. - Передай дарра, что они молодцы, если не оскорбятся.
  "Могут..." - пальцами подтверждила Илье, задумалась. Дальше надо добавить, словами, что эти-то... родичи - наверно, нет - но теи Хюлльша, которой по праву принадлежит эта благодарность - та может...
  Только не успеет добавить, ниери Нэсха уже продолжает:
  - Ну что... поздравляю тебя и ответственного опекуна лехта Саайре эс Ноэн - я, Нэсха эс Химинь айе Ставиште-рьен подтверждаю, что зарегистрированный на территории, за которую я отвечаю, разумный по всем показателям здоров и жизнеспособен и обязуюсь предоставить дальнейшие обследования и необходимую помощь ньирре-теи Тильсенн и маленькой... Как вы ее зовете?
  Время Илье потребовалось. На то, чтоб осознать формулу Закона, которую Нэсха произносит вслух... краткий переход и последовавший вопрос. Которого она... они еще не слышали. Ну... кто-то имя знал, конечно... А оно так... странно звучит:
  - Щеночка... - очень тихо ответит Илье. И попыталась объяснить. - Но это так... внутри...
  - Ага. Ньера Штенёнке, - еще официальным скажет Нэсха. Потом улыбается. - Ну, так по-местному... Да ничего странного, - припечатала вслед Нэсха. И улыбнулась. - Я своих через раз Лягушонком и Головастиком называла. Один так и носит.
  "А Тийрха своего вообще штукой называла..." - поймала Илье за хвост дальнюю мысль... Еще более дальней подумала, что делиться ей неуместно... И продолжила молчать и думать основное.
  Долго не получилось.
  - Илье, все в порядке? Я хочу спросить, что ты во мне так внимательно изучаешь?
  - Я думаю, ниери Нэсха, - откликнулась, подержала выдоха два, потом поспешила улыбнуться... ну... не слишком ловко получилось. Но Нэсха только поймала, согласилась, ушла частью внимания в передающий... Развернув так, чтоб Илье было видно: сверяет данные осмотра маленького с предшествующими, также фиксирует результаты текущего опроса... взрослой и ответственной - ее, то есть. Дальше потребуется ее осмотр фиксировать.
  Нет, какой-то мыслью Илье это думала. Данные сверяла. Известный ей порядок и формы оформления. "Дело довольно нудное, но медикам необходимое", - оценка теи Хюлльши звучала где-то рядом с головой, но мыслью более дальней. Более важной была та, что надо сейчас сказать...
   - Вы просто... совсем прежняя ниери Нэсха. Какой я вас помню. Суровая. И теплая. Я...понимаю, что ничего и не должно было измениться... Но... Просто это я прожила... целую совсем другую жизнь. А сейчас вернулась туда, где она начиналась. И тут все совсем такое же. А у меня мир, каким он был, совсем перевернулся... Вот так... и думаю.
  - Здесь... тоже очень много сдвинулось, Илье, - не сразу откликнулась ей Нэсха. - Местами даже встало вверх ногами. Как может показаться. На самом деле, на свое место. Я на столько и не рассчитывала - за всю свою жизнь, - уложила последний знак, отряхнула пальцы и подмигнула. - Отчасти тоже из-за вас. Не уверена, что ты обнаружишь эти изменения, но для нашего квартала они очевидны... Для меня... мир тоже перевернулся.
  - Ничего... страшного не случилось? - первым делом вырвется у Илье. - Льеанн потом мне уже говорила. Про Thairien... и приливы. Что они здесь были. Сильные... и опасные, наверно. И этот новый колодец - мой... дом. Что из-за меня же...
  Она подумает - что далеко ушла от вопроса, когда Нэсха неожиданно и резко отряхнет руку. Выдохнет. Скажет после выдоха громче:
  - Ох, Илье... я тебя тоже узнаю, - сначала выдаст Нэсха. - Это долго зарастает, но пусть зарастет. Кстати, именно из-за тебя... и того, что ты такой боец, вздумавший отстоять себя живым и целым, там четко оформленный колодец с прочными стенами и легко контролируемыми выбросами. А не то количество дерьма, что могло быть в результате. А благодаря тем, кто вмешались в твое дело, у нас сейчас есть свежесозданная Служба наблюдения Приливов, большая часть постов которой занята нашими специалистами, соответственно, есть неотъемлемое право вести наблюдения и оперативно вмешиваться, в том числе оперативно растягивать барьеры и контролировать выбросы. Это город наконец-то ее получил, - потом она отряхнет еще раз руку - и этот, такой узнаваемый - как у Льеанн временами - официальный. И продолжит. - Я хочу, чтоб ты поняла - я буду благодарна до конца этой моей жизни тем, кто таки вставил в это наше болотце дренаж. Радикально - чтоб до затылка изнутри достало. И что дорогой магистрат города Мьенже этим дерьмом забрызган толстым слоем - признаюсь, глубоко меня радует.
  - Теи Нэсха, - начала Илье, поняла, сбилась, поправилась быстро, - ниери Нэсха... - та, впрочем, уже широко улыбалась, - вы... не можете мне подсказать, этот суд... он долго будет? Мне... мне сказали, там точно надо быть.
  - Илье, точно не подскажу. Я лехта и мне неуместно быть в зале правосудия и воздаяний. Так ни разу и не была. Но думаю, длинное время понадобится. Половину дня можешь считать.
  Илье и считала. Выдоха четыре. До вопросительного жеста.
  - Я про нее думаю, - откликнулась Илье, показала на маленькую. На "кокон" медицинского обследования реагировали они тоже одинаково. И та уже спала, хорошо, спокойно, погруженная обратно в обвязку. - Я просто думаю... Ну я знаю, мне сказали, что мне там сидеть придется. Вот в самом зале, наверху. На основном месте... мне говорили. А я думаю, ее-то туда брать совсем неуместно...
  - Да, вот уж дело негодное... совсем младших в места воздаяния таскать, - откликнулась Нэсха. И собрала легкий жест: "И что?"
  - И... ну я совсем пока не знаю, как... с кем тут их оставить... - Нэсха еще раз жестом уточнила: "Их?". Илье выдохнула и уточнила. - Ну, еще и собаку...
  - Ну, это не большой вопрос. Хоть со мной. Но если ты у меня спрашиваешь, я тебе лучше скажу. Флёнку ты знаешь. А её старших?
  - Нет. Совсем не знаю. Только слышала... что - ой, и что у них тоже младшие? У... Цвирьки? - имя Илье воспроизвела не очень уверено. Нэсха подтвердила, задумалась... Явно отвлеклась. Вернулась. И продолжила.
  - Цвирька - это Флёнкина сестрица, вторая из детей Семьи, а Кочинка - это старшая уже. Сейчас подойдет знакомиться. Мама этого рыжего добра. И ей я доверяю несколько больше, чем себе. Очень ей нравится. Выращивать маленьких. Ну, а кто перетаскал... теперь уже пять своих мелких, с шестым как-нибудь усидит. Моя средняя ей скидывала подержать. Пока мы с ней тогда разом аттестации сдавали. Доверяешь рекомендации?
  - Д-да, - запнувшись, ответила Илье. Вспоминалось... как быстро и просто получалось у старшей бабушки отвлечь мелкую зрелищем и шуршанием... Насмешить - ну да, очень похоже, что насмешить тоже именно у нее впервые получилось. Как теи Нерсьенн учила делать и цеплять цветную, прочную и шуршащую "младенческую ленту". И еще как наблюдала Льеанн, как улыбалась и аттестовывала. Это Илье и выскажет вслед. Результатом мысли. - Они тоже мне так говорили. Мои... родичи. Ну, дарра. Про "кто перетаскал четырех, с остальными справится".
  
  Илье подозревала - на втором получившемся звуке слова "родичи", что реакция будет. Была - несколько больше, чем ожидала. Ниери Нэсха сдвинется. На лицо останется спокойной. Но через выдох отзовется:
  - Интересно. А про детей должно быть столько, чтобы ты могла сбежать с ними на руках - у дарра говорят?
  Илье тоже выдохнет. Стремительно. Наверно, слышно. И, наверно, больше штатной четверти выдоха это не займет. А потом надо будет отчетливо ответить:
  - Говорят, - и дальше на первый момент главным будет четко воспроизвести. Что слышала. - Одного за руку, второго на руках, третьего примотать за спиной... А четвертого придется доверить тому, кто уже способен бежать сам.
  Это было странно - так отчетливо видеть, как Нэсха удивится. Чуть менее отчетливо, чем вспомненное сейчас...
  .
  .. Маленькая Щеночка еще потому так... вот внутри называлась, что громкого младенческого звука не умела. Как громкий младший Тийрхи - ни разу. Кряхтела... морщилась. И начинала скулить. Совсем негромко и ощутимо. Особенно когда не можешь понять, чего она. А тогда от общей усталости готова была накатить бессмысленная паника. Насколько не за то взялась. Когда именно как ниоткуда объявилась Сейренн. И - ну, все стало проще. Напомнила, как проверять общее состояние у таких мелких - и вот в какой-то момент покосилась и состроила мелкой Щеночке лицо. С чешуей. Та замолчала, заинтересовалась... потянулась... Увлеклась...
  И в какой-то миг у Илье и получилось понять, что вот этот звук - уже явно не недовольное. Что мелкая играется, пытаясь поймать теи Сейренн за шипы... и смеется. Это, похоже, точно смеется. А сама Илье, немногим лучше этой маленькой, пытается сообразить, чего сейчас больше хочется - спать или плакать.
  - Кто перетаскал четырех, с остальными справится. Опыт, Илье, - это Сейренн улыбнется уже потом. Так через пару малых кругов. Когда мелкая уже отсыпалась... А Илье вытащили на верхнее крыльцо Усадьбы Гнезда Сьенн. Выдохнуть и пить свежий ягодник. - Тоже опыт, который нарабатывается.
  - Льеанн говорит... к третьему... - выдохнет Илье тогда, не желая озвучивать логичное вслед "я наверно никогда не решусь"... и все равно думает, не это ли взвешивает на пальцах Сейренн. Прежде, чем ответить.
  - Ну, преувеличивает. Круга за два приспособишься. А там и полегчает. Дальше уже - только успокаиваться. Внутри. Про свою качественность. Настолько, что потом усвоенное не сотрешь.
  - Правду говорит, - хмыкнет вслед тоже сидящая с ними Нёрсьенн. Она, впрочем, их и позвала сюда. А сама "всех разогнала работать и выдыхаю тут с рассвета". С веретеном. Илье периодически смотрит, как быстро из сероватого пуха получается нитка... - Ну, Сейренн эксперт... Штатную норму безопасности она превысила...
  - Твою - так на целого одного... - даст ей сдачи Сейренн, и недоумение прорывается наружу.
  - Штатную...норму безопасности? По чему?
  - По количеству детей, Илье, - не сразу отзовется ей Сейренн. - Мы начинали понимать, кто мы такие, в достаточно дрянное время, голодное и воинственное. И в расчете на него составляли... правила выживания. Отсюда у нас говорят, что детей нужно заводить столько, чтобы ты смогла отступать с ними на руках. Ага... - потом Сейренн посмотрела на Нёрсьенн и как раз перечислила. - Одного за руку, второго на руках, третьего примотать за спиной, - и дальше Сейренн отряхнет на Хозяйку Гнезда еще один когтистый жест и продолжит дальше. - А пятого придется доверить тому, кто уже способен бежать сам. От пары советчиков я так и отгавкивалась.
  - Сейренн, я не была советчиком... но пару раз хотела спросить тебя: а шестой?
  - А шестой к тому времени скорей всего вырос достаточно, чтобы обеспечивать безопасность этого отступления, - на этот раз Сейренн откликнется быстро. Очень. А на верхнем крыльце Усадьбы Гнезда Сьенн солнечно, ярко... заметно, что по скулам теи Сейренн ложится снова - серебряным следом... Только Илье теперь знает, почему...
  И до сих пор жалеет, что тогда не успела. Взять, дотянуться...до так опущенной рядом руки каким-нибудь личным, теплым жестом Потому, по правде, тогда и помедлила... что так и не придумала, каким. А потом они с Нёрсьенн быстро разговор затеяли. Стремительный. Вот на пальцах. С когтями.
  
  И так на них похожая Нэсха...
  
  И нет, пожалуй, она, Илье, ничего из этого не будет рассказывать. Потому что она, конечно, слышит, как взвешивает Нэсха:
  - Интересно... им-то с чего? - так ощутимо взвешивает. Впрочем... думала, что не станет Илье тоже... очевидно, ощутимо. Потому что через выдох - и очень, очень отдельное и звонкое молчание - Нэсха продолжит. - Извини, Тильсенн. Но где-то так мы в свое время сюда, на землю Ставист-рьен и бежали.
  - Тоже до Золотого Мятежа, - этот запрос Илье внутри удерживать не станет. Услышит негромкое: "Во время..." - но все же решит и завершить мысль. - И тоже для вас и по сегодняшний день это важно... Старшая детского восстановительного... моих родичей тоже очень похоже реагирует. На это "похожи".
  Нэсха все это сказанное взвесит. Видно будет, как намотает на пальцы. Медленно. Очень медленно. Заметно, как она дышит. Чтоб потом отозваться:
  - И еще раз извини, Тильсенн. А ты действительно выросла. И действительно хороший боец, - обе, очень просившиеся на язык - молниеносно - реплики: "Так они же и учили" и "В этом вы тоже похожи" - Илье удержит. Просто Нэсха паузы не сделает и продолжит дальше. Интересным. - Но ты получилась специфическим статусным казусом... сильно же тебя будет...болтать между берегами.
  И на это уже надо ответить:
  - Служба наблюдения общества мне подтвердила. А мои родичи осведомлены о моем выборе и приняли его, - и, пока смотрела, как лехта Нэсха, снова медленно, наматывала на пальцы очередное "интересно", понадобилось сказать - то, что в общем не ее дело... но оно же открытое. - А теи Сейренн нашу Льеанн на расстоянии для самых близких зовет....
  Пальцы Нэсхи замерли, да. Запрос был стремительным:
  - И...что Льеанн?
  - Отзывается, - откликнулась Илье.
  Нэсха будет думать дольше. Нэсха внутренним сначала, но вслух, произнесет:
  - Ну... у айе Ойхо совсем другая история... - Илье оставит, понятно, что внутреннее... Дальше Нэсха скажет громче... и более обнадеживающее. - Это интересные вещи, я их буду думать. Да, они очень не похожи на мир, каким я его знаю... - четыре с тремя четвертями выдоха ниери Нэсха пропустит и скажет дальше. - А еще - я хочу, чтобы ты знала - сейчас я полностью уверена, что у вас все будет хорошо и хорошо вырастить маленькую Штенёнку эс Ноэн у тебя получится. Я сомневалась, - и Илье не успеет, только начнет складывать пальцы - объединяющей ракушкой, что все сомневается. Ниери Нэсха и продолжит - без паузы. - Вы кстати, как - новую Семью не собираетесь регистрировать?
  - Семью? - это Илье с настроя собьет. Переспросит полностью.
  - Ну, по метрике я вижу, что вторым равным и ответственным в опеке над маленькой было позволено подписаться лехта Саайре эс Ноэн и вашей младшей было доверено это имя Семьи с подтвержденного согласия старших родичей. Не то, чтобы лехтев сильно запрашивали, обычно нас-то трясут куда меньше, чем штатные Семьи... Но в общем проще отвечать на штатные запросы властных структур Тейрвенон, будучи выращенным в как-нибудь зарегистрированной Семье. Без постоянного привлечения старших и ответственных родичей... Просто по опыту, - хмыкнула в итоге Нэсха.
  - А нам... разрешат? - Илье снова запнулась. Вопрос был так далеко и так явно пока не про них... так приближал то "дальше", куда непонятно было, как смотреть. (...все равно непонятно. И немного странно. Пусть и получалось, что она так... не совсем верит Саайре... но это было дальше, для которого она еще не совсем...)
  - Ну, с точки зрения принятых законов, по которым живут люди и вещи Тейрвенон, в таком возрасте регистрировать Семью, конечно, практически не бывающий случай... - медленно проговорит Нэсха. (Ну вот... и она подтверждает...) - Однако вынужденное совершеннолетие у тебя подписано. И разрешение на самостоятельное воспитание младших, что случай ку-уда более редкий. Так что, думаю, при наличии должных подтверждений для вас сделают послабление. Твой лехта Саайре мне внушает такой пучок уверенности, - взвесила на ладони Нэсха, демонстрируя - очень большой объем. От пола.
  Это тоже было совсем неожиданно. Так, что можно было назвать.
  - Я... об этом таком и не думала совсем. И с ним... Саайре... вместе, - и она взвесит. И все равно решит, что Нэсха может слышать. Самое честное. - Я думаю, это для меня совсем "дальше". Которое... я не знаю, насколько про меня...
  - Почему? - немедленно запросит Нэсха. - Почему не про тебя?
  Вопрос был нужный. Вопрос... тоже возвращал мир на место... Хотя Илье и не знала, как на него ответить...
  - Я...не знаю. Ну, я же такая...
  Фраза повисла. Илье и найти не могла, что продолжать дальше. Такая - это какая?..
  - Илье, - это Нэсха скажет звучно...слышно, - неужели ты хочешь сказать, что ты ненастоящая?
  Илье выдохнет. Прислушается. Изнутри и извне. Там, за дверью говорили... не очень внятно. Звонкий голос. Наверно, Флёнкин... И вдруг... кажется, даже Чумазый подал голос?
  - Нет, теи Нэсха, - Илье снова оговорилась, но улыбнулась. Ярко. Это было. - Я есть - такая как есть. И настоящая я точно.
  - И отлично... - откликнулась Нэсха. - Я сейчас собираюсь тебя отпустить, теи лехта Кочинка уже пришла и беседует с твоими. И, по-моему, твой потрясающий пес уже успел соскучиться...
  
  Илье вышла из медблока не сразу, младший Кочинки как раз продолжал издавать звуки на собаку... И Чумазый через какое-то время решил отозваться и сказать свое собачье "угу". Видимо, что он тут команду выполняет. Фленка же досказывала. Женщина убалтывала мелкого. Досказала - тут и вышла Илье. Первым делом посмотрела на незнакомую. И ее мелкого. Мелкий, обнаружив такого же, кажется, отвлекся от собаки... Когда женщина заговорила.
  - Светлого дня, Тильсенн. Ага, тебе уже сказали, я Кочинка эс Руднис и я пришла знакомиться. А он, если что, Шевелюга, - укажет она на мелкого. Тот, как раз оправдывая первое имя, сдвинется и зазвучит. Младшую Илье, правда, не так легко было разбудить.
  - Светлого дня, - откликнется Илье. - Я... Илье, ну, тоже услышала о вас и хочу вас знать... А она Щеночка, - отозвалась симметрично. И все это время смотрела. Потом отряхнула с пальцев какую-то ненужную мысль. Теи-лехта Кочинка жеста не упустила.
  - Спорю, ты сейчас думаешь, какие у нас одинаковые уши? - широко улыбнулась она. - Наследственные, ага. А шевелю ими лучше всех все равно я, - проговаривая, она и продемонстрировала. Было действительно... ярко. Саайре отметил, что Флёнка почти вслед попыталась повторить, но у нее этот фокус выходил не столь очевидно, чему и посвящался сердитый жест вслед. Кочинка ответила - веселым и подбодряющим. Вслед жестом же запросила Илье - та подтвердит - и вернулась уже к своему мелкому. - Так, Шевелюга, тебе очень интересно, что тут за неведомый мелкий, но будить ньера Штененку я считаю ради тебя лишним. Увы, тебе можно будет только потрогать большую собаку, если ньера Тильсенн нам позволит, - и посмотрела на Илье. - Я ведь правильно понимаю, он хорошо представляет, что такое очень маленькие дети?
  - Знает. У дарра, - не очень решительно произнесла Илье, припоминая недавнюю реакцию Нэсхи, - они принимают участие. В выращивании мелких. И помнят это. На уровне закрепленного поведения. Чумазый, это свои. Можно.
  Зверь поднялся. Зверь шевельнул хвостом и смачно облизнулся. Потом подошел к Кочинке и слегка боднул. Мол, чего вы хотели? Та чуть присела, давая мелкому возможность потрогать. Шевелюга смотрел, явно любопытствуя. Звуки издавал. Радостные. Лапками тоже потянулся.
  - Так здорово, - при этом откликалась Кочинка. - У меня только коты. И все мелкие первым делом учатся ходить на четвереньках, мяукать, нападать на все, забытые низколежащими, покрывала, а некоторые талантливые - и жрать их корм. Да, и именно ты меня познакомила, что дети потрясающе быстро осваивают этот навык, - это она стряхнет в сторону Флёнки, на ее быстрый жест. Флёнка в ответ скорчит рожу и выразительно мяукнет. Теи-лехта Кочинка улыбнется ей. - Но какой он большой...
  - Будет... еще больше, - нерешительно вступила Илье. - Он еще только весной родился.
  - Вообще здорово, - откликнулась Кочинка. - Слушай, Тильсенн, он у тебя на котов тоже не сильно реагирует, надеюсь?
  - Он... с ними вырос, - чуть удивленно откликнулась Илье. - Ну, там... - она сделала выдох и сказала чуть громче, чем ожидалось бы, - в усадьбе дарра, Гнезда эс Сьенн - там всяких зверей много. Собаки, кошки, лошади... овцы еще...
  - Отличный дом, - легко откликнулась теи Кочинка. - Территория там, наверно... Ну, овцы и кони - нам, пожалуй, уже перебор... - улыбнется и наконец пояснит. - Я хотела тебя, ньера Саайре, твою маленькую и вашу собаку позвать. С этой прекрасной и все-таки продуваемой веранды к нам в гости. Коты, конечно, уже привыкли жить вертикально... но дом, где три младенца - да еще если собака предпочтет гонять котов... особенно такая большая собака - мне кажется, это совсем будет лишним, ньера Тильсенн?
  Илье еще держала... думала... с четверть выдоха. Когда поспешила вмешаться Флёнка:
  - А меня ты, то есть, не приглашаешь?
  - Я слышу, что мой прекрасный и шебутной ребенок вдруг не увяжется за нами без приглашения? - легко высыпала лехта Кочинка. - Позволь мне тебе не поверить?
  - Позволю, - фыркает Флёнка. - Тем более, что я все же по ней ужасно соскучилась.
  - Тем более, что обследования и обеспечение здоровья и развития наших маленьких лежат тут большей частью на мне, и нам еще не раз предстоит разговаривать, - поверх отклика Флёнки продолжила Кочинка, и слышно, как их голоса похожи. Тем более, что Флёнка поддевает вслед:
  - А на самом деле тебе еще и лишние руки нужны: с яблоками разбираться.
  - Ну, и это тоже, - не медлит лехта Кочинка. - Поздних в этом году выросло слишком много... Так как, Илье?
  - Ну... я уже давно согласилась, - откликнется она. И лехта Кочинка широко улыбнется:
  - Мы тебя совсем заболтали, да?
  Илье тоже улыбнулась - они заражали, отпуская легкий подтверждающий жест. Чтоб добавить потом:
  - Но какой у вас дом - я очень, очень хочу увидеть...
  - Идем! - торжественно заявила лехта Кочинка и поднялась.
  
  Дом был хороший. Но, как по выходе подумал Саайре, ему, пожалуй, и без Чумазого, гоняющего котов, было немного слишком.
  В доме действительно были яблоки. Везде. Желтые, крепкие, россыпью, они, казалось, светились, рассыпанные по всем свободным поверхностям входного коридора и нижней внешней комнаты. И во всех емкостях. Он пыхтели и шкворчали в старинной соковарке. Они громоздились грудой, которую надо было нарезать, но не чистить - в мельницу для сидра. И даже мясо, поданое им на поесть, было тоже - с яблоками. Вкусно. И все они - ощутимо, плотно, разнообразно - пахли, пахли, пахли. Дом был огромный, чуть темноватый, за окнами тоже росли старые, большие деревья... Немного беспорядочный, но очень простой и привычный. Но отдельно - в доме было светло и очень, очень звонко...
  И да - там действительно периодически попадались шесть или семь котов (Саайре так и не смог подсчитать, в каком количестве были те, одинаковой масти в пятнышку), были - два младенца, считая дочку Илье - три... А еще они оказались одинаковыми. Вот почти совсем одинаковыми. Лехта Кочинка и ее старшая дочь, та самая Цвирька. Рыжими, ушастыми - и так на одно лицо, что... Саайре думал: не прибегая к помощи личного внутреннего он их и отличить не сможет. Говорливыми они тоже были... семейно. Включая самых младших. Негромко - но часто. Щеночка с ними тоже попыталась. Сидела, слюнявила дольку яблока, интересовалась окружающим, звучала... Кажется, ей понравилось.
  Саайре... в общем тоже. Дом был правда хороший и легкий... Но все же голосов и яблок там было много, так много, что вышел - и отряхнулся, вслед за Чумазым: "Уф..."
  - Как... их много, да? - откликнулась ему Илье. Подтвердил. Задумалась. Сказала через несколько шагов в сторону. - Они здоровские. Такие... тоже просто живые, - похоже, стряхнула с руки, чуть отпуская ремни переноски мелкой - "Накормиили". Щеночке тоже, кажется, было достаточно - назвучала и уснула, спала, чуть причмокивая во сне. Передоверить переноску Саайре Илье легко отказывалась - за два шага раньше, потому как мелкая спит, а у Саайре своя ноша есть - немалая ноша разных яблок, которые на него на выходе нагрузила лехта Кочинка (или Цвирька?). С наказом донести до лехта Трэстинки - с приветом... и также съесть самим. Да, это всё.
  - А наши уже вернулись...по личному внутреннему, - через пару чуть ускорившихся шагов - к той самой лестнице - проговорит Илье. - И мне кажется, нас вспоминают...
  
  Ее действительно вспоминали. Вернувшаяся первой Сейренн появление Льеанн отследила - еще до входа на лестницу... и вернулась к бережному расшнуровыванию "ценного груза". Это, впрочем, не помешало дарра ворчливо заметить, когда Льеанн застынет на пороге на четверть выдоха:
  - Fa'mei Льеанн, если ты сейчас собралась отвешивать высокий благодарственный, то я сначала закатаю тебе в лоб... а потом спрошу, в чем дело? Сократим процедуру - заодно скажи, какова твоя клизма от местного "чистильщика"?
  - Не ведром и не с гвоздями, - откликнулась Льеанн, чуть помедлила за два шага от входа, наблюдая, как Сейренн продолжает разворачивать и медленно вынимать что-то белое. - Там на данный момент чистый и обваливающийся... нештатным образом, без поражения земли живых, колодец. И, Сейренн, именно так - я хотела бы... принести благодарность.
  - Ну, слушаю. Чай на столе, он горячий, но брусничный. Если что - заваривай сама...
  - Там колодец, - до того, как подойти к столу, повторит Льеанн. - Хорошая чистая трещина с зачищенными стенками. У меня есть предположение, что до какой-то степени она даже закроется. Потребуется только наблюдение оставлять. Штатное. Как за трещинами получивших свое taer бдят... не исключаю, - взвесила на пальцах и продолжила. - При соблюдении некоторых условий, текущем фоне приливов и дополнительной проверке на технику безопасности, я даже готова Илье туда допустить... подозреваю, что она захочет спуститься. Но, Сейренн, я втыкаюсь в мысль и мне страшно - как бы мы это разгребали, не появись тогда здесь вы... и ваша поддержка. С дальним местом, устойчивым домом и всей спецификой Сердца Мира.
  - Маршевым шагом. Кверху сракой. Или долго и бережно. Я думаю, вы бы справились, fa-mei, - причудливой смесью интонаций откликнется Сейренн. Станет очевидно, что дарра так бережно разбинтовывает. Белую парадную форму. Разворачивает, оглядывает - с высокой придирчивостью, размещает. - Это все равно было так, как уже было, Льеанн. Побояться после - милое дело, но - это разве что выдохнуть. И я рада, что оно как было... - Сейренн осмотрела драгоценную ношу, стряхнула на нее с пальцев явный жест нижнего армейского и пошла укреплять форму в выдвинутую ячейку хранения. Которая через пару выдохов вызвала вопрос. - Льеанн, не знаешь, где тут нижние крепежи? Ненавижу эту сбрую... А, кстати, твой где?
  Когда лехта Льеанн застыла - большим вопросительным знаком, впрочем, после того, как указала нужные нижние крепления - Сейренн ее оценила. Усмехнулась. И пригласила жестом -садись, чаю выпьем. Сели. И первые два глотка прошли в молчании.
  - А теперь я рассказывать буду, - продолжила дарра. - Так вот, мой безумный командующий нас таки обогнала... Не удивлюсь, если своим ходом. По нарытой информации, торжественное финальное обвинение ждет нас на пятый день. При участии Алакесты и ллаитт айе Ставист-рьен. А текущее время ллаитт Алакеста планирует потратить на инспекцию местных служб и магистрата города Мьенже с его бывшими сотрудниками, - Сейренн договорила, поставила чашку и продолжила. - Алакеста собралась инспектировать магистрат... ты, Льеанн, местным лехтев передай - у них же точно выход на местные Прощальные Службы есть?
  Льеанн выждала паузу выдоха в два, перед тем как тоже поставить чашку и запросить:
  - Что передать?
  - Что на них в недалеком будущем свалится много прибыльной работы, - усмехнулась Сейренн, - если здесь зажравшиеся Семьи тоже предпочитают полные прощальные церемонии - то пахать им без свободных дней. Алакеста самолично пошла инспектировать магистрат. Очень злая Алакеста...
  - А... - наконец выдаст Льеанн.
  - Осознала? - Сейренн почти столкнется с ее:
  - Передам, - и дарра продолжит.
  - Так что предстоит нам торжественное заседание и воздаялище в присутствии Наместника сектора и аль'эртай Службы наблюдения общества. Это, Льеанн, по Уставу, парадной формы требует. Со всех, носящих звание, тем более, на верхних местах...
  - Сейренн, ты забываешь: я лехта. И мне исключительно нечего делать в зале правосудия и воздаяний. Тем более, на верхних местах.
  
  Илье как раз появилась в проеме открытой двери чуть раньше, чем Сейренн начала говорить дальше. Достаточно - чтоб услышать. Чтоб еще не сказать, но целиком и остро подумать: то есть, их там совсем не будет. Страшно. Полностью подумать. Раньше, чем расслышит, что, собственно, говорит Сейренн:
  - Ага, ты лехта. Именно поэтому моя ллаитт Алакеста попросила меня лично тебе передать, что она очень сожалеет... что из-за этого ты по Закону никак не можешь занять место основного обвинителя, по праву принадлежащее тебе. Но от того, чтоб сидеть на втором из верхних мест... в общем, она не оставляет тебе права отказаться. Да, это действо максимально открыто. В том числе для всех жителей храмового квартала, Кто, конечно, захочет его посетить.
  - Ну, я, например, захочу, - это Саайре брякнул без размышления. И плюхнул на пол ношу яблок. Пока тут все думают. - Надеюсь, от зрителей никакой парадной не требуется?
  - Не требуется... Только достойная. Но штатной полевой, вроде, никто еще не позорил. Илье, чаю горячего хочешь? Там мерзко...
  - Некуда... - звонко взвесила Илье, наконец, уложив: нет, все будут близко, если что. И можно разгружать Щеночку... Штененку... онона нее хорошо ложится, местное. Да, и укладывать. И расспрашивать Льеанн. Потом.
  Тем более, что она все равно сейчас Саайре спрашивает:
  - Са-ай... привет! А это ты что припер? - и указывает на ношу.
  - Это Семья Руднис яблоками с Домом Трав сказала поделиться. Ну... и с нами. Уродилось их... прорва...
  - А... - откликается почему-то Сейренн. - Подкинь яблочка?
  Он именно это и слелал. Подкинул. Ожидаемо пронаблюдал, как дарра ловит яблоко, попутно выпуская когти... два, кажется, когтя? - и протягивает Льеанн половинку. Мол, будешь? Спрашивает, правда, другое:
  - На Далии остался?
  Льеанн возьмет яблоко, задумается на долю выдоха задумается, отряхнет пальцы и ответит:
  - Не... раньше. Пытаюсь вспомнить. Кажется, когда я должность эксперта сняла и пошла на совершенствование навыков и теоретическую практику. Ну... у меня как-то не возникало необходимости.
  - Ясно, обдумаем, - хмыкнула дарра. И дальше. - Здоровские яблоки. Почти как дома. Подкинь еще...
  
  Теи Сейренн действительно обдумала. Саайре знал - только этим утром, перед самым выходом до зала правосудия, дарра из храмового квартала исчезла рано - раньше, чем они проснулись, а это было почти под рассвет. И появилась за полтора малых круга до выхода. И, еще на походе к лестнице, всучила Льеанн ношу - уже узнаваемый компактный сверток:
   - Мучайся, - прокомментировала дарра с усмешкой. - Да, это мундир. Давай, влезай. Надеюсь, они правильно соблюдали все твои параметры.
  Льеанн удивилась. Открыто. Не успела взять, спросила движением: откуда?
  - Оттуда, - вслух отозвалась дарра. - Можешь считать, что наградной. Ньера Глиста не сомневается, что ты его точно не заляпаешь... ну, то есть пронесешь достойно... - и, наблюдая за нарастающим удивлением Льеанн, перешла на командный. - Влезай - и двинули судилище пугать.
  Льеанн послушалась. Удалилась и влезла. Вышла. В парадном белом, сидящем точно... с двумя стальными волнами на нашивках и всем положенным золотом своего звания. Сейренн окинула ее взглядом и усмехнулась:
  - Хороша. Сейчас еще Зверенок добежит - и пойдем маршевым шагом. Вы-ыставка. Ну, вроде по тебе сел. Как... себя чувствуешь?
  - Неудобно, - вполголоса отзовется ей Льеанн. И кажется, покосится - в отражение в двери спуска вниз, к купальням, что там показывают?
  - Тебе повезло. Лично я - идиотом... с голой жопой. Надеюсь, отстреливаться не придется.
  Льеанн же, кажется, поймала - в этом самом отражении еще один взгляд. Явный. И предпочла спросить:
  - А?.. Ну, Илье, как?
  - Незнакомо, - откликнулась Илье. - Пугаете.
  Саайре знал - Илье с того же раннего утра - вот как отнесла дочку в дом Семьи Руднис - молчала, дышала, сосредотачивалась. Держалась немного внутри и на глубине... И Саайре не вмешивался, понимал - недолжно. То, что Илье сейчас несет и собирает... оно важно - и должно быть собрано. А Льеанн, вот, запросила... А Сейренн даже сбросила тому вслед:
  - И отлично. Надеюсь, этот объект должен обосраться. Правда - что мы все, после Алакесты-то...
  
  Это Саайре вспоминал, держал рядом, здесь, в зале правосудия и воздаяний. Он решил, что всегда успеет покопаться в уложениях, насколько присутствие здесь лехтев запрещено. Раз все равно разрешили. Сидел рядом с Трэстинкой, ряду на шестом, с хорошим обзором.
  И да. Видел.
  Клетушки для обвиняемых сдвинуты вбок и расположены ниже, на уровне общего зала. Основной обвиняемый в первой, выдвинутой. Местных уложений Саайре, конечно, не изучал... Просто - на каком бы месте ни сидел Роншерн эс Тийе, его было чрезмерно просто узнать. Они похожи. Сильно. Так, что считывается первым взглядом. И он сидел. И смотрел. Это Саайре не хотел осознавать и допускать словами, но это поднял на поверхность вопрос рядом. Трэстинка запрашивала тихо, но как Наставник:
  - Саайре, что сейчас делает этот... объект?
  После возвращения их от дарра, Трэстинка разговаривала довольно мало - это тоже было одним из поводов ей ответить. Вторым - то, что он точно знал, как. И это было отдельно ощутимо:
  - Он не понимает, - шепотом сказал Саайре. Основной обвинитель аль'эртай Алакеста как раз начинала речь, и люди рядом слушали. - Очень... деятельно не понимает. Так?
  - Да, думаю так, лехта Саайре, - тоже тихо откликнулась ему Трэстинка, - Вот ведь... объект.
  
  Саайре вспоминал. Первый разговор был как раз тогда, когда он оттащил от Семьи Руднис яблоки. А Сейренн и Льеанн говорили о мундире. Илье уложила дочку и присоединилась к ним за столом. Чтобы выждать паузу и задать вопрос:
  - Ниери Льеанн, я... очень хочу вас спросить, - Льеанн посмотрела, адресовала привычный жест внимания. - Вы же были там... У нового колодца? В моем доме. Вы сказали, что скажете...
  - Да, была, - откликнулась Льеанн. - Илье, я хочу тебя спросить. Несколько вопросов. Можно?
  - Можно, - слышно выдохнув, откликнулась Илье.
  - Ну, для начала я могу спросить тебя, до или после ярмарки ты туда собираешься? И нашла ли ты, с кем оставить дочку - настолько маленьких категорически нельзя подвергать угрозе плотного соприкосновения с Thairien. Да, именно так - я вполне готова тебе разрешить посетить данную территорию и с вероятностью сдать некоторое количество аттестаций на местности, - Саайре видел, вот так, глазами, как понимает... и вот как успокаивается Илье. И сам... все же настораживался. Хотя сам сидел себе, жевал яблоко. - Подтверждение от ньера Суринэ также получено. Но третьим вопросом я хочу тебя спросить, понимаешь ли ты, что и зачем там пытаешься найти?
  - Нет, ниери Льеанн, - откликнется Илье и выдохнет еще раз. - Я просто знаю, что я хочу его увидеть. Наверное, какую-то часть себя, - Саайре видел, как Льеанн внимательно взвешивает это на пальцах, и подтверждает. Что довод увесистый. - Да, наверно, нашла. Ну... я еще не спрашивала, но... я думаю, ньирре-теи Кочинка и Цвирька смогут. Не откажутся. И... наверно, после ярмарки. Как это тогда и было - после...
  - Хорошо, - медленно скажет тогда Льеанн. - Притом, что у нас через пять дней это... финальное разбирательство, у тебя снова будет довольно плотный график. Хочешь ли ты успеть это сделать до суда?
  Илье подумает где-то выдох. И откликнется жестом. Что да, именно так.
  - Ну, это логичная последовательность действий, - ровно откликнулась Льеанн. - На такое действо лучше... приходить достаточно подготовленной и... подобрав необходимое.
  Саайре помнил - его удивила та легкость, с какой согласилась Льеанн. Он вспоминал, склеивал из имеющегося в памяти рассказанного и известного про этот самый дом и второй колодец. И думал. Он долго думал, все три дня, на третий из которых - утром, когда разговор перетек на этот самый дом - завтракали, к ним присоединился присланный Проявляющим Суринэ Йорке. Он сидел, разговаривал с Льеанн по поводу этого дома, Илье тоже слушала, как раз - когда Льеанн запросила Йорке, в каком состоянии находятся вещи и места этого дома, при таком притоке Thairien, и он сказал, что особенно пострадала спальня - тот самый спуск, где работал этот странный механизм колодца. Сейчас, особенно после последнего выплеска там в вещном мире поплыло.
  Саайре смотрел, как отвлеклась Илье, положила и отодвинула недоеденную лепешку. Слушала. И он сам положил - чтобы запросить жестом Льеанн. Вопроса, стоит ли? - не получилось, получился вопрос: как дальше. Льеанн посмотрела и отозвалась ровно:
  - Да, Саайре, я думаю, тебе тоже стоит с нами туда отправиться. Заодно сдашь ниери Трэстинке правила соблюдения техники безопасности. При работе и страховке на глубоких погружениях Thairien. Думаю, Трэстинка не откажется отправиться с нами.
  Саайре помнил - он тогда выдохнул и все-таки спросил у Льеанн:
  - Это... опасно?
  - Разумеется, опасно, - откликнулась ему Льеанн. - Как и все, связанное с Thairien. Как и все, что мы делали до этого. Некоторого даже поменьше.
  
  Как усмехался он потом - в общем, толком побеспокоиться ему в тот день так и не дали. Начал Йорке, рассказывающий - уже даже именно ему - чуть больше, чем присутствующей сзади - и, несомненно, знакомой с этой картиной Льеанн - о состоянии фона Thairien в данном месте. Саайре смотел глазами на съемку, как сейчас выглядит этот "новый колодец" - и подготовки хватало, чтоб отчетливо сказать себе - хотя на эту дыру смотреть страшно, можно оценить ее весьма малую проявленность и прочные края... Тут, по представленным данным можно... на краю постоять и вниз посмотреть. Ну... если учитывать, что Илье... Саайре не знал, откуда в нем была эта мысль, но она была - что Илье может захотеть туда спуститься... за потерянным.
  Судя по всему, так думал не он один. Потому что потом его отловила Трэстинка. Раньше назначенного штатного срока подготовки. По прибытию они еще не возобновляли занятий... Вот тогда и вспомнила. И, судя по тому, как она его гоняла вдоль, поперек и с любого места тех самых правил техники безопасности, за которые некогда взяла палку... А в выстраиваемых ей моделях действия моделируемый фон присутствия Thairien темнел на глубину совсем как тот, в колодце... Саайре думал - Трэстинка явно опасается того же. И, вместо того, чтоб бессмысленно сидеть и бояться - предпочитает минимизировать последствия.
  И когда по окончанию "относительно успешной" проверки, Трэстинка ему так, вполголоса отметила: "А про специфические опасности Пристаней Пустых - и как вести себя страхующему - я советую у Льеанн проконсультироваться. Так как и сама знаю исключительно по материалам консультаций. И консультаций Льеанн тоже". Этот испуг себя вспомнил, ухватил когтистой лапой, вышло спросить: "Ниери Трэстинка... вы-то там будете?" - "Буду, разумеется, - откликнется она. - И Льеанн будет. Но вести страховку она опять доверит тебе... и я очень заинтересована, чтобы ты хорошо ее провел".
  
  Правда, потом обдумывать и опасаться помешал еще и добежавший "срочно ухватить Йорке" лехта Янко эс Штене... Обнаружил Саайре, также, на пробеге, попросил разрешения "его ненадолго украсть", на что Саайре с готовностью согласился - и был подвергнут - примерно на четверть малого круга подробному просмотру аттестаций и расспросам. Завершившихся внезапным:
  - Вот это надо же! Дай еще на аттестации дарра повзираю. Раз в жизни, что уж... Саайре, ты уже прикинул, где дальше работать будешь?
  - Н-нет, - откликнулся Саайре, и помнил - как именно тогда отчетливо думал: а он о своей жизни вообще не думал, что дальше... Ну вот еще с Далии. Как мир встряхнуло и их понесло - странной щепкой в этом потоке событий. И о том, что дальше, четко он знал только одно... Что совсем не касалось ниери Янко эс Штене, а касалось только той, что сейчас, наверно, спускается по ступеням Дома Трав вниз, в купальню - мелкая дочка Илье...немножко родня по имени ньера Янко эс Штене, как оказалось, очень любит эту теплую воду, плескаться, брыкаться и брызгаться...
  А еще отдельным понимал, как большой, такой же очень широкорукий, до боли напоминающий ему теперь таи Дальхана эс Сьенн - и больно это действительно было, ведь было понятно, что это ценное и дорогое скорей всего закончилось навсегда - ниери Янко эс Штене держит зачерпнутое от передающего, с аттестациями того самого Дальхана и говорит, потому что никакой паузы не было:
  - Если ты собираешься здесь оставаться... Нашему восстановительному техники твоего профиля, да с аттестацией работы в прямом воздействии, да с поддерживающим компонентом - и еще при твоей храмовой специализации и наших предварительных занятий... Ниери Саайре, я рассчитываю, что я смогу тебя присвоить. В интересах местного восстановительного. Как завершишь свое здесь необходимое, - Саайре несколько растерялся. А лехта Янко продолжал, легко, кажется, чуть поддевая - как своего и равного. - Ну, у тебя уже практически все есть. Разум есть, руки есть, специальность практически, звание лехта и всякое прочее совершеннолетие - даже свой ребенок, в каком-то смысле, есть... Время жить не только на личное обеспечение, а?
  - Ага... - откликнулся Саайре. Он думал, тогда и этим имеющимся разумом, как все еще не знает, куда и как повернет его жизнь дальше... но... как бы его ни несло, его вынесло снова - к своему месту.
  
  А потом, на новый день, еще была Илье и ярмарка. Где он - тоже не ждал - взял и оказался вторым из старших. Сейренн и Льеанн ушли еще раньше их подъема. Зато на месте - за завтраком в Доме Трав - оказался эр'ньеро Райэн. Доедал которую-то лепешку с вареньем, непонятно чем веселил устроившуюся в углу с шитьем лехта Трэстинку. Саайре хорошо слышал - она смеялась. А потом уже переключился на них... выклянчил у Илье кусок испеченного ей собственноручно яблочного пирога. Отгрыз половину, выяснил, что одного куска будет мало. И следом запросил:
  - А вы, говорят, на ярмарку собрались?
  - Да... - отозвалась Илье. -
  - А я тоже хочу, - откликнулся Райэн. - Возьмете?
  Илье задумалась - но жест замер. Просто посмотрела. Райэн продолжил.
  - Судя по тому, что я видел, она странная. Я такого не встречал. А я любопытный.
  - А еще ты знаешь. Тот мой рассказ, - неуверенно, но чуть возражая и запрашивая, откликнулась Илье. Продолжать не стала, Райэн уже подхватил на ладонь:
  - Да, и поэтому тоже. Сестренка, но это правда - что непосредственно после этого суда мне на скорости отбывать по приказу. И скорей всего, в задницу. Или в Рианн-на-Лаэго, что есть не меньшая задница. Я действительно хочу посмотреть и запомнить, как живут и радуются люди. И какие они, здешие люди - тоже хочу увидеть. Это уже для обоснования перед предстоящим мероприятием. И по поводу твоего рассказа. Обосновал?
  - Да... я... это даже хорошо, я тебя редко видела. Там еще, в Гнезде.
  - Рианн-на-Лаэго, - по буквам проговорил в ответ Райэн. - И прочие расследования Далиенского мятежа с принятием нового назначения, - он думал, выдоха три перебирал на пальцах мысль, которая прорисовывала на костяшках рисунок чешуек... И стряхнул ее, - У тебя, кстати, славный пирог, сестренка. На наш... не пойму, похож или нет.
  - Это я... немного смешала, - пояснит Илье. - Как...у вас делают и как Трэстинка учит.
  
  Саайре помнил - собиралась Илье медленно, снаряжала себя и мелкую. Смотрел и вспоминал. Девочку. С яркими чулками. Которая тоже была совсем не так давно - и которую в Илье теперь трудно было разглядеть. Ну да, вот сейчас - когда она, собираясь надеть на мелкую Щеночку верхнюю рубашку, замрет - и нырнет в свое... глубоко. Прозрачно. Так, что все три выдоха Саайре не выдаст запроса "помочь"? А потом она уже шевельнется, улыбнется ему, очень ловко закатает мелкую в рубашку, застегнет. Втряхнет в переноску для мелких, подаренную дарра, защелкнет крепления, завернется в ту детскую накидку, что ткала ей Льеанн - и скажет: "Пошли?"
  С погодой им повезло. Три дня напролет задувавший штормовой ветер с нередкими порывами дождя ко вчерашней ночи смиловался, ушел вверх, гонять - рваные края облаков, периодически разгонял, и выглядывало - не по-осеннему теплое солнце, яркое... Саайре как раз на подходе поотстал, смотрел - как шли и светились - в насыщенном осеннем золоте, на спуске - Илье, Райэн и, конечно, увязавшаяся с ними Флёнка... Отдельно потому, что надо было отдельно ото всех подумать: как в том рассказе Илье. Ненадолго отстал, потому что потом пришлось снова приставать, там, где впадала большая улица и люди притекали потоком...
  
  Потому что... Ярмарка действительно была такая, как была - из того рассказа Илье. Она шумела, праздновала и ошеломляла, и его тоже. Рассыпалась - на мелкие кусочки целого...
  Как свистит и чирикает на мелкой глиняной дудке умелец, приехавший в первые ряды - с посудой и медом, и мелкая Илье застревает на нем взглядом и начинает звучать... и такое чувство, что подсвистывать. "Поет..." - улыбается Фленка, и Илье откликается, соглашаясь - разом и с ней, и с торговцем, что, так и не выпуская свистульки, заманивает - "светлую ньирре-теи" - меда если не взять, то попробовать. На удачу.
  Как та же Флёнка, когда их выносит на центральную площадь, к веселому городку, подначивает Райэна поучаствовать - покидать ножички по мишени, а он отшучивается, что это будет нечестно... Но отболтаться от Флёнки не получается, и он идет, виновато улыбаясь, забирает у девушки, дающей ножички, все их двенадцать, отходит на дистанцию, поворачивается спиной к мишени, начинает кидать... Звякнуть должен был бы девятый, для которого в центральном круге места уже не осталось. Но Райэн отвлекается, поворачивается, отчетливей улыбаясь, смотрит... А хозяйка места ему - тоже улыбаясь - вручает, должно быть, награду - странную штуку, емкость, наверное... на большой горшок похожую. И Райэн делает лицо дурацкое и пафосное, и примеряет этот горшок над головой Флёнки, и Флёнка тоже дразнится "надевай!", Райэн и надевает... Флёнка взирает из-под конструкции, а она ей под цвет, такой вот, рыжий, потом делает очень суровое лицо, что я тут в шлеме - и взирает. Потом улыбается ей Райэн... А Флёнка стряхивает это с головы и говорит серьезно: "Маме отнесу. Варенье варить..."
  А Райэн не оглядывается, но осознает, что внезапно вокруг выросла куча мелкотни, возраста, ну, в половину звездного, и что он отсюда так просто не уйдет. Очень вежливо, с поклоном, запрашивает рыжую, что раздает ножички, потом с выражением на лице и в полной парадной стойке подходит к собравшейся стайке мелкотни: "Дядька армейский... - говорили они. - Какой дядька..." - у одного из говорящих Райэн просит платок, приземляется на колено, просит завязать ему глаза, парень смотрит и завязывает, Райэн подначивает - проверь... А потом четыре ножичка слетают веером - срезать подвешенные на веревочках яблоки... движение перерастает в жест: разбирайте! - и снова Райэн улыбается рыжей хозяйке, с легким таким виноватым видом: "Мне возместить?" - а рыжая на него смотрит, тоже улыбась неимоверно широко, и подносит еще и полную кружку - очень большую кружку, на которую Райэн смотрит с легким подозрением и запрашивает: "Крепкое?" - а хозяйка откликается жестом, что нет - и даже ей пить будет вкусно... то ли в сторону Илье, то ли в сторону ее мелкой. И потом, пока все не кончается кружка - да, совсем некрепкое - Саайре тоже досталось попробовать, кружка-то большая - Райэн объясняет кому-то из мелкотни, кажется, знакомому Флёнки, как складывать пальцы и как удобней кидать ножичек.
  "А вы это личным внутренним смотрели?" - близ последнего глотка смелеет пацаненок. Райэн смотрит, кажется - или таки задумывается над вариантом? - и отвечает: "Нет - им можно, но технически сложнее, - оглядывается - там как раз раскачиваются новые яблоки, и дядька в большой шляпе делает попытку в них попасть... менее успешную, но кажется, одно сшиб. - Я запомнил, как они висят. Но это требует большей практики"... Потом они прощаются с пацанвой, идут.
  
  И как Илье - Саайре знает, видит - закрыв глаза, но не может ей помешать...и даже помня про мелкую - ну, он знает, что Илье не нужно смотреть глазами, чтобы ориентироваться, ну, он видит, что судя по вмятинам на этих каменных ступенях, судя по траве и молодым деревцам, растущих на столбах, к которым привязаны здесь ярмарочные ленты - маленькая Илье точно ходила этой дорогой - и ее старший родич на двенадцать поколений в глубину могла ходить... Идет, и поворачивает, и застывает только на запахе... потом, потом нагоняет его звонкий голос Флёнки:
  - Ой, до нас дыни довезли... Три года не было... Четыре? - и Илье на нее уже смотрит, отпускает с ладоней запрос. Флёнка откликается. - Ну, погода была... холодало, говорят. Заливало...
  - Хочешь? - тогда уже словами откликается Илье. Прозрачным. - А я - винограда...
  Это они во фруктовых рядах - понимает Саайре. Ну, как "понимает" - отвлекается от Илье и видит. Солнце светит - и они светятся - виноград, длинный, золотой на просвет, и мелкий, ягодками. И яблоки тоже. И скатку - тоже золотую, шершавую, дыни... Пахнет. Золотое солнце, и осы еще какие-то в предыдущий холод выжили, тоже кружатся - золотые...
  - Ужасно хочу, - говорит Флёнка. - Только если ж так три года... не влезем мы в эти расценки... баловство. Даже с младенцами. А я вообще мелкая...
  А Илье делает шаг вперед - отстранить... очень уверенно отстранить запрос Райэна и запросить первой:
  - Я... возьму, - и только потом на Райэна же оглянется и запросит. - Мне же есть, на что?
  - Да, детские выплаты должны быть, - а дальше стряхнет жестом, что давай, подсказываю, если что... Чем Саайре ненадолго выключит: даст ему сообразить, что вот оно еще, что не слишком подтверждает его взрослость - он пока только по дальним теоретическим занятиям, еще вот в той самой школе еще на Далии - знает, как работать с личными выплатами... а должно бы научиться. Хорошо так отвлекается - справиться, прямо сейчас освежить информацию... Что возвращается обратно уже когда они взяли - и горсти две золотого винограда, и довольная Флёнка закатила внутрь наградной емкости круглую шершавую дыню... и правда - пахнет...
  А смуглая женщина за прилавком тоже смотрит - на мелкую Илье, которая глазеет- и лапой тянется к лентам, наверно, под крышей палатки - и звучит...Улыбается и говорит: "Славная у вас глазастая..." - и укладывает в плетенку еще поверх винограда сливы - тоже светлое зеленое золото... Шесть, кажется - полную большую горсть, и продолжает. "С урожаем, ребятки - с хорошим годом - ешьте вкусно...", - а Илье благодарит, отходит пару шагов, останавливается и смотрит - так, что Саайре окончательно возвращается... На те самые сливы - тоже вот очень широкими глазами. "Точно больше, чем у дочки", - ловит внутри дурацкую мысль Саайре... А потом отряхивается, достает одну, пробует пальцами, стряхивает капельку смолы, безошибочно ныряет между стенок и лент ряда и ветвей верхних кустов к питьевому фонтанчику... Разламывает и протягивает: "Будешь?" - а слива твердая, и при этом очень, очнь сочная. Вкусная. "Они те самые", - говорит Илье. И поворачивается - предложить угощаться Фленке и Райэну.
  
  А потом шли вверх, другой дорогой, через небольшой мостик, через звучные и тоже пахнущие - зверем и опилками, Зверьи ряды. Там еще Фленка застряла, смотрела на кошачий ряд, на одну из корзинок с маленькими котиками... Один все к краю корзинки дотягивался, шустрый, ушастый и рыжий... Илье первой скажет: "Он очень на тебя похож..." - "Ага!" - усмехнется ей Флёнка и тут же состроит расстроенную морду. На запрос движением Райэна: "забираешь?". Вслед выскажет: "Седьмым? К куче котов и двум младенцам. Не, я думаю... родичи не поймут. Да я и сама себя не пойму. И он тоже. Я... тут не одна такая", - это рыжий и ушастый, вылезавший из коробки, нашел опору - протянутые руки девушки из молодой пары рядом, тоже потянувшейся к котам. "Ушастый", - тоже протянет девушка, обращаясь к спутнику, пока котеец исследовал плацдарм и тянулся играть с завязками воротника. "Кажется, он вас выбрал", - откликается уже хозяин за прилавком. "Уже осведомляюсь и подписываюсь о здоровье и ответственности", - проговорит та, отцепит котейку от поддавшегося ему шнурка, "Эх... - звонко выдохнет Флёнка. - Ну... чтоб ему хорошо жилось..."
  А Илье - это вот через пару шагов - скажет только:
  - А Чумазый дома ждет. Скучает... - брать большую собаку на многолюдную ярмарку все же посчитали не самым разумным.
  - А я к вам приду. Сегодня, вечером... можно? Скажи ему, что я его поглажу. Он потрясающая собака, - говорит Флёнка, оглядывает зверий ряд и выговаривает отчетливей. - Когда я совсем вырасту, я захочу себе такую большую собаку...
  - Несмотря на младенцев, Флёнка? - это ее легко подденет Райэн.
  - Специально для младенцев, - подчеркнет Флёнка. - И подрастающих.
  - Но ты откуда знаешь, что эти собаки их выпасают? - и Флёнке, судя по ее выражению лица, очень понравится его вопрос:
  - Но это же очевидно...
  
  И как Илье шла дальше. Странно. Действительно - странно - шум и многоголосие ярмарки оставались позади - какой-то задней дорожкой, мимо задних складских выходов шатров, вдоль каких-то контейнеров под вторичную сортировку... Кажется, Илье сама сомневалась, пробовала носком ботинка плитки дорожки, приостанавливалась, потом узнала и поздоровалась со старым деревом, ускорила шаг... И остановилась только в тупике, у старой свалки спиленных веток, на которые уже вползала ежевика. Где дорога закачивалась, вдруг упершись в забор, а за забором начинался неухоженный склон...
  - А где?.. - тогда удивленно скажет Илье. И время будет медленней, чем только сейчас, на ярмарке. Медленно, как - да и Флёнка тоже - пытаются понять, о чем она... - Здесь ведь были... еще шатры, где еда была. И мороженое? - Илье запинается, неуверенно совсем, но ищущая ответ Флёнка, соображает - просто по лицу видно, как высвечивается: нашла! - и продолжает:
  - А...так это три что ли зимы назад, в большие дожди, сверху еще, с парка, оползень пошел. И склон обвалился. Ну, наверно, до сих пор решают, укреплять его или что с ним... А пока закрыли все. А дядька Малинник... с мороженым - это ты, наверное, про него говоришь, он сейчас скорее на нижней площадке развернулся. Пойдем?.. А если хочешь, я тебя потом, в городе, покажу... - потому что Илье продолжает стоять и смотреть. Сосредоточенно и прозрачно:
  - Три зимы назад... значит, тогда еще были...
  А Саайре тоже смотрит. Отслеживает. Взгляд Илье... и продолжает дальше - туда, где отчетливо давно сломаны ветки бурелома и у ежевики уже свисают сухие листья, а вверх - по не такому уж и крутому... ну, та ежедневная пробежка в доме эс Сьенн была круче, а как передвигаться на такой поверхности он тоже помнит - вьется, небольшая, заметная, тропка - по пыльной земле, между камнями, от уступа к уступчику... Понимание складывается - и становится словами:
  - А вообще... залезть туда можно.
  И Илье... сдвигается. Так отчетливо, что Саайре понимает: это был правильный ответ. Пусть эр'ньеро Райэн его таковым точно не находит. Как только Илье произнесет ожидаемое:
  - Да, я туда хочу.
  Райэн посмотрит. Отчетливо посмотрит. Не на Саайре, на склон. Через выдох выскажет:
  - Это глинистая почва. С некоторым количеством камней. Склонная к оползням. Недавно здесь шли дожди. Это действительно настолько нужно?
  - Ты... меня учил. Как это делать осторожно... - говорит Илье. И расстегивает крепежи переноски мелкой. А Щеночка спит. Где-то на зверьем рынке задремала. - Ты ведь ее подержишь? Мы... недолго. Да - мне это действительно очень надо.
  Райэн отвлекается. Он очень сосредоточенно ("Ну да, как любой дарра..." - полно и отдельно думает Саайре) совмещает со своей полевой переноску мелкой, крепежи и длину ремней... нет, недолго - ну, выдоха два. Потом смотрит - на Саайре... И... ну в общем очень отчетливо видно, что если подопечный провалит эту аттестацию, то... Ну - ярче думает Саайре, Райэн вряд ли придумает что-то хуже, чем он ответил бы себе сам... Потому что Илье потом берет за руку - сильно, цеплюче, теплая рука, жесткая, говорит пальцами, просит - что пойдем?
  
  И поднимались. Шел снизу, страхующим, увиденная тропинка злых ожиданий Райэна не оправдывала...даже нигде руками помочь себе не хотелось. Но шел и проверял почву, закреплялся... А потом Илье легко взлетела наверх, сквозь высокую щетку сухой травы, а еще внезапное солнце сквозь облака било в глаза... Звуком было - как Илье сказала звонкое: "Ой!" - и выдох было страшновато... а потом была площадка. Когда-то давно - используемая площадка, выложенная камнем, сзади и слева был спуск, который ушел вниз и обвалился. Там тоже были - такие столбы, старые, как на всей ярмарке, стояли два, ближе к целому, поросшему деревьями, краю, один, ближе к ним, рухнул и разбился на пару частей...каменных, гранитных, больших... Еще был выворотень, огромное дерево, неуместное на площадке, между ним и камнями - старый след кострища... А Илье стояла, между двумя столбами, с краю... с целого краю. И продолжала, подсказывая, что дольше выдоха и четверти не прошло:
  - Да, это было здесь. Вот тут вот. Деревья... выросли? - а под ней поднимались верхушки этих деревьев, а ниже была ярмарка, всплескивала шумом, проявлялась цветными пятнами, а солнце снова захлестнула туча, темная, в серых клочьях, но можно было думать: без дождя обойдется... А еще был ветер... Такой знакомый ветер... Здесь есть море. Где-то там, впереди и чуть на запад - есть море. Знал... пусть, конечно, некогда было проверять, действительно ли это так. - Я думала, я здесь сяду... Тут раньше столики были... мороженое давали. Много... Сяду и буду вспоминать... бывшее - той меня. И плакать. Много плакать, - Саайре слушал. Саайре знал - и не удивился, что Илье вытащит из какого-то кармана уголек благодарственных, ему передаст, чтоб чиркнул, об полевую все равно удобней - примет огонек и сделает три шага, поставить его на один из расколотых столбов. - Я действительно тут помню. Все помню. Только все - ну - заросло... а я больше стала. Это та же я, это вся я... и там еще очень, очень больно. Но... я совсем не хочу плакать. Я... вот встала и думаю, что я хочу мороженого... только то не малиновым было. Ореховым. С сиропом, - она выдохнет, слышно... Посмотрит на огонек, встряхнется, уронит что-то с ладони. - А еще... я думаю, что это такое - туда, дальше, яркое - вон, внизу, кружится... А еще... что ты думаешь?
  - А мне... что мне только лепешки не хватает, - откликнулся Саайре. Знал - он сейчас стоит - там, где ничего, кроме честного ответить нельзя.
  
  - А что ты будешь с ней делать? - рыжая, ушастая, яркая и бойкая девчонка Флёнка заговорила внезапно. Проявилась - через полтора с двенадцатыми выдоха после того, как младших скрыли от внешнего обзора еще густые ветки ясеней. Проявилась - и свою долю внимания получила. Удивления - до запроса жестом - что она сейчас запрашивает.
  - Ну я же вижу, ты местность... досматриваешь? И что ты будешь делать, если тебе их спасать придется? Или вообще стрелять, если она на тебе висит? - жестом рыжая и покажет - легко - на маленькую.
  - Глаза-астая, - одобрительно протянул в ответ Райэн. - Разглядела...
  - Ну, я же лехтев. В... ну я сама не помню, каком поколении, - выразительно - прямо точно задрав конопушчатый нос, откликнется рыжая Флёнка, а потом вздохнет и чуть-чуть показательно - этот нос опустит. - А все время моей жизни в моем доме жили несколько котов... на всей территории дома. И почти все время появлялись какие-то ползающие младенцы...
  - Да, это тренирует хороший круговой обзор. Не хуже летных практик, - очень серьезно откликнулся ей Райэн. И продолжил жестом: ну, смотри. Жест как раз даст часть паузы на внутреннюю усмешку: все-таки в полной полевой он, не затрачивая лишней мысли, активирует еще не все.
  Отслеживал долями выдоха незнакомую сводку. Старт перехода в полную боевую, подхват обнаруженного элемента, закрепление опорной фиксации, вторичная полная, системы жизнеобеспечения, внешняя амортизация, основные защитные слои... Отслеживал, было интересно - непривычно - куда как непривычней стандартного "ворчания" системы, что не перди фонтаном, приятель, активировал полную полевую - где шлем и щитки?
  Еще было интересно - вот так, на скорости боя, наблюдать, как стоит и медленно удивляется рыжая Флёнка. Поднимает брови и распахивает глаза. Наблюдая, как обросла щитками внешней защиты форма дядьки, а переноска превратилась в полностью закрытый кокон... Ну, как наблюдая... для нее-то это быстро.
  - Ух ты... - говорит Флёнка, и Райэну надо сосредоточиться, перейти в режим обычного взаимодействия разумных (в полной полевой все еще непривычно, это надо зафиксировать), ответить ей на жест запроса: да, постучать можно, не услышит, подумать, что рыжая непоседа из храмового квартала обойдется без его последующего комментария, что прямое попадание тоже не побеспокоит, и услышать дальше. - Какая... черепаха. Страшно там, наверное?
  - Боюсь... ты внутрь уже не поместишься, проверить, - откликнулся Райэн. - Ну, как мне рассказывали, я в свое время там отлично засыпал. У нас многих мелких так укладывают. Когда броня режется. Там легче, говорят.
  - А... Так, а эта штука, значит может автономно работать? - серьезно осведомилась Флёнка.
  - Ну... может, в принципе. При наличии внешней базы. Сейчас она на моей батарее висит... Так что я с твоего позволения прекращаю демонстрацию?
  - Ага... Так, надо маме рассказать, - усмехнулась Флёнка и снова внимательно смотрела, как переноска возвращается в обычный режим. Близко. А маленькая и не проснулась. - Ну, приду-умали, - вполголоса протянула Флёнка, проводя пальцами над выходами, куда ныряет внешний купол... - Ньера Райэн, а для чего ее такую придумали. Когда это нужно... чтоб вот так?
  - Ну... в дрянную погоду, возможно, - откликнулся он. И дальше уже не стал удерживать. - И когда на Далии из госпиталя в Башню отступали - это пригодилось...
  - А вы здоровский. Правда, - через паузу выдоха в три откликнулась Флёнка. - Вы... извините вообще, что я так на вас напала... ну, тогда, на горке еще.
  - Помню, - откликнулся Райэн. - Ну... ты была права, я действительно не отследил. К сожалению, у меня не было возможности отслеживать... и данную обстановку. И я предполагаю, очень скоро у меня ее снова не будет.
  - Ну... главных гадов же уже взяли. Мне так говорят? - запросила рыжая, получила согласие и поспешила успокоить. - Ну, я думаю, они справятся.
  - Да, - выдоха через три откликнулся ей Райэн. - Я тоже так думаю.
  Они уже спускались.
  
  А Илье ответила - движением ладони, и Саайре знал, что честно и полностью рассказать это есть только один способ. Запросить разрешения, поймать ее за руку, и чуть повернуться, чтоб было удобней - приложить эту ладошку - со спины, чуть ниже плеча и выходов личного внутреннего. И улыбнуться - он знал, что Илье увидит:
  - Спускайся. Ты же это умеешь.
  Илье выдохнет - слышно, ощутимо, пройдется теплом, встреплет волосы-выдох. "Из самого возможного доверия, что разумный может оказать другому разумному", - Саайре помнил. Ну - и это действительно было так. Но это было только правдой. Единственно возможной правдой его жизни.
  И он слышал, как Илье начала спускаться.
  Саайре знал - он был, врастал корнями - здесь, на этой земле - чувствовал, как дотягивается - до личного Сердца Мира, туда, откуда растут корни разумных мира и того, чем он жив и держится... И как она спускается, еще неуверено, нащупывая опору - видел... чувствал - почему-то лапки в вопиюще-ярких шерстяных чулках... с корня - на следующий... словно он и в самом деле дерево. И это тоже было... приятно.
  А потом они стояли рядом - там, в месте его корней, там, где камни, холмы, незнакомый ветер с моря - и солнечные лучи удивляются огоньку в фонаре, текут по разломленной лепешке на камне... - и Илье придвигалась ближе, вплотную, обнять... держаться. И это было уже там, в мире живых, стояла - плотно - и обнимала, уткнувшись - чувствовалось, как и то, что она сейчас говорит - движением... А туча пропустила солнце, узкими, отчетливыми лучами - ложились, грели, сыпали бликами: "Рыжий... - говорили пальцы Илье. - Хороший..." - а ветер тоже был... Настолько похожий... как тот самый, что остался у его корней...
  - Илье, здесь же тоже есть море? - вполголоса запросил Саайре. - Где-то вон там, недалеко? - и махнул рукой туда, к западу, ветру тому навстречу. Это тоже было слышно. Ощутимо. Как она на выдох задумается... А дальше звонким подтвердит:
  - Да есть, конечно. Меня же туда возили. Недалеко. Совсем маленькую меня, - перебирает - пальцами, прикасаясь, Илье... Можно продолжить:
  - Мы ведь съездим?
  - Ага... - задумчиво говорит Илье. - Я еще в Западноморский хочу. Туда... в усадьбу. Где... все было, и была - та, маленькая я? Ага? - это... наверно, близко.
  - Конечно... мы все успеем. А эта штука... это карусель, - он увидел теперь то, на что указывала Илье, яркое - цветные треугольные полотнища, и когда они пошли вращаться - осознал - хотя раньше вроде бы и не видел... ну, вживую. Вспомнить, откуда бы - не успел, Илье откликнулась, звонким:
  - Каруселька? - и задумчиво продолжит. - А ее, вроде, и не было. Качели помню, а ее вот... это там, наверно, внизу? Саайре, а я... хочу.
  - Ну, пойдем? - откликнулся он. Махнул рукой к спуску. Илье осталась стоять. Смотрела вниз, сковырнула камешек ботинком, пошуршал по склону. Понятно было, что ответит:
  - А это... не очень странно?
  - Ну... что может быть странного на ярмарке в желании прокатиться на карусели? - откликнулся Саайре. - Самое... правильное.
  - Ры-жий, - еще очень вполголоса перебрала Илье. - Я... совсем другого ждала от этой ярмарки. Я думала, будет очень больно. А все совсем наоборот... Сейчас... совсем ярмарка. Пойдем? - она сделает пару шагов, Саайре не успеет стартовать за ней. пройдет не больше полушага, когда Илье запросит. - Как думаешь, Райэн не сильно будет сердит, что мы сюда поднялись... на небезопасное место?
  - Ну... я думаю, если мы внятно спустимся - не будет. Сильно... - улыбнулся ей, посмотрел вниз, как раз на Райэна с Флёнкой - разговаривали. Ждали. И пошел спускаться. Первым.
  
  Спустились вполне благополучно. Райэн точно наблюдал - и сердит вроде не был. Впрочем, небрежный тычок жестом "аттестую" он Саайре отвесил... ощутимо. Не сильно шевельнувшись. Саайре тоже не шевельнулся. Чуть резче выдохнул и отозвался:
  - А вниз пойдем? На карусельку?
  - И за мороженым, - это звонко откликнулась Фленка, замельтешила, яркая... Дала выдохнуть и сосредоточиться. Илье пока жестами обменивалась с Райэном: "Это было нужно и я это нашла. Спасибо. Верни теперь" - "Можно я понесу?" - запрашивал в ответ Райэн, и ему у Илье куда хуже получалось возражать. Так и не удалось - понес. Илье шла рядом и негромко беседовала со Флёнкой. О мороженом. О том, что - да... там карамельное было. С вафлями. Огромное... "А такое Вланко больше любит, - откликалась ей Флёнка. - Ну делает, конечно, это самое его известное. Он не потому Малинник, что мороженое, это имя Семьи такое... Я правда вот как раз с ягодами..."
  
  А там они как раз дошли до карусели, влились в ожидающую своего срока проехаться очередь народа. Цветной крутящийся шатерчик, позванивающий колокольчиками, резные, высокие, в разное крашеные игрушечные коняшки... и куча глазеющей мелкотни, повисшей на оградке, глядели - как коники качались, и плыли, плыли по кругу, смотрели и звенели внезапно сосредоточенные младшие, и бдили, оглядывались старшие рядом... "Поедешь?" - запрашивала вблизи Илье Флёнку, а та отступала и не очень ловко отряхивалась: "Ну... нет наверно, - и, сделав лицо и стараясь шевельнуть ушами. - Большая ж уже..." - а Илье откликалась: "А я пойду... Ну, ей как раз - будет первый раз", - и кивала на мелкую, что проснулась, таращилась - Райэна, впрочем, не испугалась... сосредоточенно выясняла, отрываются ли выпуклые золотые полосы с нашивок. Не поддавались. Не возражал. Илье продолжала: "Да и мне тоже..." - посмотрела, отцепила, убрала от нашивок Райэна дочкины лапки... И запросила еще раз "отдашь"? А Райэн движением ответил: "понесу"... А потом улыбнулся и выдал: "А я поеду. Я, кстати, тоже первый раз..."- Фленка дернет на него ухом... Да, мастерства теи Кочинки она достигнет.
  А Илье останавливается и сосредоточенно смотрит на Райэна (...по обе стороны). А потом дотягивается и гладит по руке. Чешуйки мелкой Штененке - на прошедшей от нее близко ладони - привычно интересны. И она звучит. Этот звук Саайре распознает почти осмысленно. Требует дать в пределы досягаемости. Райэн даст.
  
  Саайре в итоге тоже не поехал. Ну... они оказались почти в самом конце очередной партии желающих. Саайре поймал взгляд вслед за ними проскользнувшей на площадку мелочи - старшего пацана, условно взявшего первое взрослое этим летом, наверно, и держащейся за него младшей, ей и первого не было... Как мелкотня осознавала, что им коника не досталось и карусели сейчас тоже. Махнул рукой, махнул им, подсадил младшую на седло, смотритель карусели там пока далеко разбирался, повернулся к Илье, широко извинился, улыбнулась... И ушел за загородку - смотреть...
  Каруселька шла, звенела, кружилась. Солнце было. Саайре смотрел. Как - ехал первым - Райэн сосредоточенно наблюдает... за мелкой Шеночкой?... кажется, та не оставляла попыток снять с него нашивки... Как полностью, едет, впитывает - эту карусельку, движение, солнечный свет, кружение и колокольчики, звонкую толпу глазеющих вокруг Илье (...маленькая Илье. да, ей тоже было - кого маленького сейчас прокатить на карусельке - укладывал Саайре). Радуется. Обнаружила его и помахала рукой.
  Саайре стоял и запоминал. Это было нужно. Это было правильно. А еще знал, что он это запомнит и завтра будет за это держаться. Завтра - когда ему попытается стать страшно. Он знал, что не "если". А "когда".
  
  И оказался прав. Страх встал рядом - ровно когда они переступили. Границу основного наблюдаемого ядра заражения территории города Мьенже нового полигона "Дом судьи"... Собственно, калитку парка при этом доме.
  До этого... Саайре сосредотачивался. Саайре сравнивал. Новую территорию оснастили явно серьезнее. Ну, при учете того, что заборы очевидно жилых домов находились на расстоянии... в минимально безопасном пределе достаточного расстояния от растянутой сети мачт оповещения... эти были меньше и маячки на них были четче, как потом пояснил лехта Янко - и перекрытие плотнее. С единственным официально допустимым проходом - непосредственно в пропускные рамки штаба местной наблюдательной группы, под досмотр, как они и прошли.
  Да, Саайре это отсмотрел и замерил. Даже параметры себе уложил. Это был необходиый внешний слой устойчивости. На фиксацию которого, к счастью, вполне хватало мыслей, ну так с шестой по двенадцатую. Первые три принадлежали тому, что Илье шла рядом и держалась. Следующие - тому, что сейчас его ждет очередная аттестация. И уважаемый Наставник лехта Трэстинка идет, отстав на полтора шага, и - да, он знает - о чем-то разговаривает с Льеанн. Это неважно, что наружу не прорывается ни звука, ни жеста. До приветствия встретившего их на лестнице Проявляющего Суринэ.
  
  - Разумеется, дополнительные проверки на доступ в "горячую" часть полигона вам светят. Особенно основному виновнику торжества, - быстро отряхнул старший Сурине потом, сразу после формального приветствия и до всякого заданного вопроса. Кивнул на Илье и... Притормозил он явно посередине. - Ну-ка, покажите... - и, сбившись, он чуть приподнял интонацию до... шутки? - Вы ее нигде не подменили?
  - Нет, ниери Проявляющий-Llyithu Суринэ эс Лиеран роэ'Саат-но, это все та же я, - удивительно, но Илье успела первой. Перебрала. Спокойно и подробно. И командующий полигона откликнулся. Совсем серьезно.
  - Не так давно я общался с девочкой некогда Нарин-теи эс Тийе... не очень живой, как я оценивал. Сегодня я разговариваю с ньирре-теи Тильсенн эс Сьенн... и удивляюсь. Потому что это другой разумный. Как минимум, гораздо прочнее, - оценит ниери Суринэ и запросит тоже личным. - Ньера Тильсенн, я хочу у вас спросить: вам это действительно необходимо - посетить очаг заражения данного полигона?
  - Это... все та же я, ниери Llyithu Суринэ, - медленно откликнулась ему Илье. - Именно поэтому - да, мне необходимо. Я очень рассчитываю найти что-то недостающее. Чтобы... стать несколько прочнее.
  Илье сбилась. И Проявляющий-Суринэ - да, думал Саайре - этого не упустил.
  - Я могу рассчитывать, что после данной... процедуры состояние этого полигона останется столь же прочным? - и на этот раз Илье оглядывается. Все-таки на Льеанн. Та ответит, конечно:
  - Я очень расчитываю, что наших усилий хватит. Оставить данную трещину в прежнем, относительно стабильном состоянии. При наилучшем развитии событий, я рассчитываю, нижние слои закроются несколько прочнее.
  - Я надеюсь, ваш Бог вас слышит, ниери Ллеаннэйр, - откликнулся старший Сурине. - Хорошо. Пойдем, ньирре-теи Тильсенн, вы первая в очереди на дополнительную проверку.
  
  Саайре помнил: он стоял, ждал, когда выйдет Илье. Саайре помнил - он стоял... запоминал. Благо, место оказалось таким... запоминательным. Где было довольно много устойчивого и странного. Цепочка воздушных пузырьков в толстом фиолетовом витражном стекле окна. Неуместная среди десятка задействованных передающих (держали отслеживание фона и картинку с внешних датчиков "петли тепла") - темная, резная горка с большими тускло блестящими блюдами... серебряными, наверно. Кисти, тоже неуместно воткнутые в фигурную вазу на запутавшемся посреди вынесенных передающих, видимо, рабочем столе ньера Суринэ - грызаные, рабочие кисти, особенно самая большая из них - высокая, растрепаная... Долго - запоминал, смотрел...
  
  Пока не выпустили Илье. Пока его вслед не загреб старший полигона с репликой: "Вполне удовлетворен. Давайте сюда младшего, необстрелянного лехта"... Это прозвучало - ну, для Саайре, он думал - как "этого недотепу". И совсем не ждал, что, когда за ними задвинется дверь соседнего помещения, приспособленного под штатную медицинскую обследовательную, мелкую, на одного, из персонала которой никого не наблюдалось, разве сам ниери Суринэ - сам командующий небрежно запросит:
  - Расскажи, лехта, и что ты сейчас предпринимал?
  - Я... - Саайре запнулся. Обдумал. Осознал, что да - и ведь действительно недотепу, ведь на подробной съемке проявленности Thairien в мире живых на местности его... попытки застраховаться, скорей всего, должны быть очевидны, а ниери Суринэ... ну, Саайре не очень удивится, если окажется, что старший полигона держит этот сканер в фоновом режиме, отмечая все непривычное. Ну, значит придется ответить честно. - Мне сейчас предстоит сдавать аттестацию. По технике безопасности по работе со страховкой при сильной проявленности Thairien. Место незнакомое. И я... опасаюсь. Фиксируюсь дополнительно. Здесь - ну, много вещей. Под маячки удобных.
  - Понял. Неплохо. Давай, падай медицинку прогонять, лехта. Состояние твоего разума меня уже вполне устраивает, - и Саайре уже плюхнулся, и таки не без удивления смотрел, что просветить его Проявляющий Суринэ предпочел сам. И явно наблюдал за данными вторым слоем мысли. Саайре это однозначно отследил. За выдох до того, как его запросили. - Общую систему сигналов на ручных страховочных маяках знаешь?
  Саайре выдохнул. Ощутимей, чем это должно было делать. В съемку состояния точно попало. Вспомил, конечно, что вот в то лето у дарра - учил, просматривал, проверял себя даже... Но крепко оно лежало вторым слоем. Как ни неприятно сейчас признаваться:
  - Теоретически. Ну... я изучал.
  - Услышал, - легко отозвался ниери Суринэ. - Ну, я не сомневаюсь, с тем, чтоб дернуть веревку пару раз, ты справишься. За мою кисть ты наверняка зацепился? - самую лохматую? - поймал неловкое подтверждение от Саайре, жестом скомандует ему подниматься... дескать, годен. И продолжит.... - Я попрошу тебя, лехта Саайре, в случае возникновения нештатных обстоятельств, немедленно сигнализировать мне. Нет, я не сомневаюсь в твоих наставниках, но мне крайне не нравится этот полигон и этот проект.
  - Айе... - Саайре уверенности это не слишком добавило. Тем более, что ему место тоже... не нравилось.
  
  Льеанн тоже вышла оттуда хмурой - и довольно быстро. Последняя, Трэстинка, вроде и не изменилась. Не подвинулась - от своего места... на глубине - именно тогда некстати назвал Саайре. Понял - вот столь же очевидно, как то, что, проходя мимо стола она обратила внимание. На ту же кисть. Как бы не проверила прочность сцепления.
  Но... отступать было некуда. Надо было идти.
  
  Саайре не ошибся. К сожалению. Страх встал рядом, в полушаге за спиной, незаконно заняв место для близких, и с интересом смотрел, а что это он, Саайре, делает. Как только они прошли дополнительный ряд рамок и перешагнули внутреннюю границу полигона "Дом судьи"... бывшую калитку парка этого самого дома. Блеск отсвета маячка на традиционном орнаменте возле этой самой калитки был последним прочным, что запомнил Саайре, за что он смог зацепиться. Дальше, как он и ожидал, началось.
  Калитка задвинулась. Свет маячков остался позади. Сканер - который Саайре не рискнул раскачивать на полную, экономя силы, однако на штатном уровне приоткрыл - показывал, что уровень поражения Thairien наличествует, умеренный, требующий минимальной обработки по выходу с территории. Но запах... запах присутствовал очевидно. Здешний знакомый запах. Мертвой листвы и... Сухие, холодные, бессветные сумерки цвета пыли, мешающейся в горле. Здесь не было - не было и быть не могло смыкающихся где-то над головой мертвых деревьев, парк, открывшийся за калиткой был небольшим и некогда очень старательно стриженым. Но было - и небо отсутствовало над головой и пахло. Пылью. "Парк пропитывался, - той же отдельной мыслью, которой следил за сканером, думал Саайре. - Долговременным постоянным воздействием Thai. Здесь была изоляция, если это место так и не отследили. Почему оно так здесь?" Как тогда - да, это он тоже подумал - Льеанн ему и откликнулась. На невысказанный запрос - и броском на личный внутренний, не нарушая тишины: "По информации ниери Суринэ, был крупный выброс после ликвидации основной части механизма вместе с его создателем. По множественным трещинам в приливы теперь старается просочиться... фауна". - "Ясно. Я обдумывал", откликнулся Саайре. А мысли... мысли свое продолжали. "Зима, - думал вслед Саайре. Краем мысли. Той самой, что отследила наблюдаюший за ним страх. - Была зима. И тогда, когда Илье к нам прибежала... И тогда, когда убили этих... Зима... Почему листья-то..." Запах - он был отдельный, прочный, отвлекающий внимание. Мертвые листья. Не устойчиво сухие, как там, в парке... Так, не вовремя высохшие на ветвях, словно все, что здесь пыталось вырасти, закончилось - где-то посередине лета и пахло до сих пор... "Деревья долго держатся", - тоже вспомнил Саайре. Здесь... разумные могли решить, что держаться им не обязательно? Обдумал. Понял, что люди скорей всего не будут содействовать выживанию здешнего растущего. Уровень поражения здесь достаточно локализованный и по пределам территории незначительный. И, с некоторыми поправками, окружающая территория вполне достаточна.Чтоб данную территорю можно было подвергнуть наиболее штатной обработке в случае локального поражения Thairien и поддающихся заплавлению трещин...
  Да, Саайре был уверен, что данная трещина из этой категории. И да, рядом с этим полностью отдавал себе отчет, что через несколько шагов ярость тоже встала у него за спиной, рядом со страхом, и внимательно смотрит. Он просто рано или поздно очень хочет это сжечь.
  
  Потому что Илье шла. Она прошла первой и пошла вперед. Быстро... потом замедлилась. Там, где начиналась длинная такая, решетчатая беседка над дорожкой. Летом... да, на ней был виноград. Он почти высох. Не по осени. За лето же. Зеленый... теперь бурый.
  А Илье идет - она пытается снова идти с закрытыми глазами, но - идет и входит в сухую шеренгу цветов под этой длинной беседкой, там переход, там почти нет винограда (плеть на земле валяется, длинная, на вынесенном ребре беседки - обгорелый след... "Стреляли?" - еще поймал отдельную мысль Саайре, чуть с сожалением, что Райэна тут нет, спросить.) Это тоже помогает держаться. Когда приходится удерживать в себе неуместный вопль: не прикасайся!
  Илье этого не сделала, впрочем. Озадаченно посмотрела - на ребра решетки, на арки дома за ней, на сухие цветы, потом повернулась, теперь на них. И медленно выговорила:
  - Не помню. Совсем... ничего не помню. И не видно ничего. Туман такой. Как... водоросли.
  - Водоросли, да... - это Льеанн, и она успела первой. Подойти, остановиться рядом. - Немного сконцентрированных за "петлей тепла" фауны верхних слоев, относительно безопасной при правильном подходе. Предполагаю, что чрезмерное количество фоновых следовых остатков, для тебя отдельно ощутимых. Тильсенн, тебе все еще необходимо идти дальше?
  - Да... ниери Льеанн, - Саайре тоже видел, новое имя ее соберет. Позволит сосредоточиться. - Я все еще хочу туда попасть. Я справляюсь?
  - Относительно да. Здесь объективно достаточно... мутно. Хорошо, ты помнишь, какая дверь?
  И Илье явно застыла, всматриваясь сквозь решетку в дом. Долго всматриваясь. Саайре знал - она смотрит по обе стороны, задействуя и этот свой... приобретенный - в некотором смысле, сканер. Не помогает.
  - Извините, ниери Льеанн, не знаю, - медленно - виновато как-то говорит Илье. - Я... все еще могу?
  - Ясно. Тогда пойдем через основной. Значит, не надо будет просить открыть дополнительные, - спокойно откликнулась Льеанн и развернулась. Часть дороги по этой длинной беседке обратно они прошли узким ответвлением, вышли к небольшой лестнице на подъем, сквозь очередную арку (а тут были розы...тоже были) и поднялись на явно парадную дорогу. К крыльцу...
  
  И Саайре не смог не усмехнуться: кажется, он видел эту лестницу. Ждал. У ее подножия. И многослойный такой арочный портал видел. Правда там, в белостенной Исс-Тарре оно было... соразмерно. Все. Месту и восприятию. Здесь лестница - грузной, чрезмерной массой втыкалась в склон холма, зачем-то становилась мостом - там еще что-то изображало ров - и тянулась в дом, втыкаясь в него где-то между вторым и третьим этажом. Ну, это не говоря о том, что резьбой... в восемь, кажется, орнаментов и таким количеством статуй в Белостенной не злоупотребляли. И эти еще темные, кажется, слегка замшелые, какие-то гнилые, хотя и каменные, орлы на шарах там, где эта лестница переходила в мост... Кажется, еще один такой нависал как раз над порталом, где она заканчивалась. Лестница... она была такой нелепой, что даже полегчало. Можно было встать и выдохнуть. Даже с жестом "ну и ну"... Тем более, что и Илье, кажется, прекратила присматриваться. Просто стояла и смотрела. На это.
  А жест поймает и запросит - что "ну и ну"? - конечно, Льеанн. И отряхнет Саайре тоже легко:
  - Да ну... Вопиющее оно какое-то. Интересно, они не задалбывались туда забираться? И.. а мы не задолбаемся?
  Илье... кажется, попыталась чуть-чуть улыбнуться. Льеанн подчеркнуто посмотрела на лестницу, согласилась жестом и продолжила бытовым:
  - А нам туда и не надо. Парадные помещения в основном и сейчас... чистые. За счет остаточного экранирования. Оцени картину среза. Илье, я подозреваю, тебя тянет к эпицентру? В детское крыло?
  - Я не знаю, ниери Льеанн... но... да. Наверно, туда, в спальню. В ту свою спальню. Она... там?
  - Там. И эпицентр там. Пошли.
  
  Мимо несуразных орлов им все-таки пришлось пройти. Вблизи стало очевидно, что у этой грязной громадины еще и когти позолочены. Потому что перейти через нечто, изображающее ров ... им тоже пришлось. На дне была вода. Саайре сосредоточился и убедил себя на нее посмотреть. Нет, просто гнилая непроточная вода. Пока не наросло. А вот за птичку малость уцепилось. Неудивительно. Слишком она... несуразная.
  А сразу за мостом они повернули на небольшую дорожку, точечно выложенную камнем.
  - К детскому крылу, - уточнила Льеанн. Саайре взвесил - и решил отряхнуть - легким, в сторону остающихся за спиной птичек... К счастью, их уже закрывал изогнутый аркой клен на берегу. Живой. Зеленый. То есть, красный:
  - Что-то я даже представлять не хочу, какие в этом доме парадные комнаты...
  - Если захочешь, спроси лехта Тамарго, - откликнулась ему Льеанн. - Он инспектировал и составлял описи. Впечатлен до сих пор. А нам сюда.
  
  Дверь, укрытая за очередными опорами псевдоарок оказалась... обычной. Местной, не слишком вызывающей. Сдвижная створка, широкая... все же уместно декорированная темным резным деревом. В местном духе. Да, Саайре это думал. Выдыхал... от орлов и лестницы.
  А потом отдельно зафиксировал себе: это есть. Здесь есть. Оценка двери и резьбы. Чужая. Следовым остатком. Четко зафиксированным. Как отдельный след на темной деревянной окантовке и несколько более очевидный стершийся, блестящий металл на двери. Там, где ее регулярно, долгое количество времени поторапливали открыться. Саайре мог предположить, кто. Особенно отчетливо мог... когда обнаружил, что Илье снова закрыла глаза и проверяет пальцами - опору приоткрывшейся двери, стену... Смотрит на Льеанн, по-прежнему не открывая глаз, и жестом запрашивает: "Здесь?"
  - Думаю, здесь. Если хочешь... я думаю, я потом смогу получить для тебя разрешение на доступ к подробной съемке фона Thairien - и твоего маршрута, - голос Льеанн накрыл следующий удивленный запрос жеста Илье: "Но как?" - который явно вбирает в себя и остающуюся за дверью шеренгу сухого стриженого боярышника надо рвом... да и всю пройденную дорогу заодно.
  
  А потом ей все-таки пришлось открыть глаза. Потому что им на этой территории впервые встретился другой живой. Незнакомый парень - в полевой с волнами на нашивках - на первых нашивках. Остановился и поприветствовал - Льеанн в первую очередь. К ней и обратился.
  - Эль'ньеро Ллеаннэйр эс Хэрмэн айе Ойхо? Эс'ри Нивка эс Этэрье айе Ставист-рьен. Патрульная группа. Я...должен провести контрольные замеры и проверку состояния перед вашим допуском к основному охраняемому сектору объекта.
  "А парень Льеанн явно побаивантся. Не по стаусу, все же. Хотя и по уставу", - зафиксировал про себя Саайре. Пока Льеанн откликалась: "Айе, Нивка эс Этэрье. Даю вам разрешение на съемку", - и поворачивалась. Саайре успел еще взвесить: интересно, то, что подумал он это, про "побаивается" не без удовольствия - на съемке эмоционального ресурса отразится? Считывал парень ловко, старших прокатил буквально за выдох... И аккуратно - как настала его очередь, Саайре обработки и не почувствовал.
  Ну, следовало ожидать, что на Илье проверяющий лехта Нивка запнется. Кажется, даже выдоха три сверялся с показателями. "И еще выдох решался заговорить", - отдельно зафиксировал себе Саайре, уже выслушивая:
  - Ньера Тильсенн, эль'ньеро Ллеаннэйр, я не имею права вам препятствовать, но должен спросить. Вы действительно хотите пройти внутрь основного пораженного сектора и действовать внутри? - Льеанн уже кажется, не имела права привычным жестом запрашивать объяснений. Но эс'ри из Службы наблюдения Приливов откликнулся. - С подобными показателями расхода эмоционального ресурса и... извините, ньера Тильсенн, с вашим... специфическим поражением Изнанки... - на этом месте интонации явно взлетели - вопросительным. Илье похоже, не слишком обратила на него внимание, откликнулась Льеанн, отряхнув жестом: да, так можно назвать. - Это... может оказаться опасным, - к концу речи он сбивался очевидно больше. И Саайре думал - это Льеанн на него, не иначе, внимательно смотрит.
  - Айе, эс'ри Нивка, вы очень хорошо выполняете ваши обязанности. Это штатное состояние эмоционального ресурса разумного в момент проведения съемки травмировавшего события. Я отвечаю и могу подтвердить, что, несмотря на несовпадение времени и прочих формальных признаков, в данном случае, вы замеряете именно этот процесс, - потом Льеанн переступит на двенадцатую шага вперед и продолжит. - Это действительно опасно, но я, теи-лехта zu-toёra Ллеаннэйр эль"ньеро эс Хэрмэн айе Ойхо имею все основания рассчитывать, что предполагаемые действия станут немалым вложением в дальнейшую реабилитацию ньера Тильсенн эс Сьенн. Готова подписать свою личную ответственность. Принимайте...
  Эс'ри р эс Этэрье потянется. Саайре отметит - считывает. Потом выдохнет и скажет:
  - Эль'ньеро Ллеаннэйр, вы знаете, что ниери Суринэ выставил вам предупреждение.
  - Да, осведомлена. Насколько я знаю, мне еще предоставлено разрешение действовать? - запрос эр'ри подтвердил, увидел, что Льеанн снова чуть-чуть улыбается... слегка может и вздрогнул (это Саайре не определил точно: сложно с замером расхода эмоционального ресурса на скучном приблизительном сканере). - Я так понимаю, у меня есть... возможность рисковать моей отвественностью. До шести предупреждений? Или в связи с последней переквалификацией?..
  - Сожалею, до двух... эль'ньеро Ллеаннэйр, - отозвался эс'ри Нивка. Что-то перебросил явно своим личным внутренним и продолжил. - Я открываю вам допуск. И... удачи вам.
  - Благодарю, эс'ри Нивка. Я... очень постараюсь, чтобы мы вышли без повода для лишних взысканий...
  Она пока усмехается - а им черед идти в очередную рамку. И таких Саайре еще не видел. С блокирующей завесой.
  
  А за ней была лестница. Темная. Узкие витражные окошки, темные перила. А важней сейчас, что Илье снова закрывает глаза и идет увереннней. Ну как "идет"...делает пару шагов, поднимается по ступенькам, так, странным шагом, вдоль, замирает у перил, трогает их кончиками пальцев и говорит звонким шепотом:
  - А я помню... эту лестницу. Только почему она такая маленькая? - потом она отряхнула пальцы виноватым жестом, открыла глаза - фокусирует взгляд на Льеанн - и продолжила тоже шепотом. - Ниери Льеанн, я... правильно поняла, что если я... что-нибудь наделаю, то вы... вам получается... вставят клизму? - Саайре было слышно: она пытается. Настойчиво пытается изобразить, что шутит - но голос выдает и взлетает.
  - Ты несколько преувеличиваешь, - отозвалась Льеанн. - Если мы все допустим такую недолжную ошибку, что материя Thai выдаст чрезмерный прилив, затрагивающий минимально пораженные территории, да, мне придется получить скверную аттестацию моей профессиональной ответственности. Не первую. Я рассчитываю, мы этого не допустим. Так что повторю - не ведром и не с гвоздями... - у Льеанн улыбаться - светло и не пугающе - получается просто. - Это... по-прежнему необходимо, Илье?
  - Это... еще более необходимо, Льеанн... Мне страшно, но да, да... так. Но... я боюсь, я захочу... страшного, - Илье выдохнула и сбилась. И запросила дальше, много более прозрачным. - Но почему... почему она такая маленькая?
  - Потому что ты успела вырасти, - откликнулась Льеанн, продолжила жестом "Идем?" - Илье окликнулась - Саайре смотрел, поотстав - как она идет вверх, потом бежит через ступеньку, летит - так, что ее армейские ботинки, подарк дарра - слышно звучат по ступенькам, на каждой. Под конец Илье даже подпрыгнет. И еще раз. Интересно, слышит ли она, что Льеанн тихо продолжила вслед. - Я надеюсь, я правильно представляю себе это страшное? - чем, пожалуй, напугала и Саайре. И пошла вверх - беззвучно и быстро. Оказываясь рядом с Илье на момент ее второго прыжка. Саайре медлил. Саайре отмечал, как Трэстинка... тоже, что ли, пытается выставить маячок и досадливым жестом отряхает пальцы: труха... И, следуя жесту Наставника, присмотрелся... и ведь действительно труха. Полагаться на мнимую прочность этого дерева он бы не стал: поедено...
  И осознал, и поднялся ровно когда Илье подпрыгнет еще раз - слышно, дослушает, как быстро пропадет звук и пояснит спокойно ожидающей Льеанн:
  - Вон туда - классные комнаты. Мне всегда было нельзя ходить по этой лестнице громко...
  - Только тогда она была куда более гулкой? - подхватила Льеанн. Илье сосредоточится, подтвердит... Услышит следующий вопрос. - Нам туда? - и заметно выдохнет, зажмется. Саайре встанет рядом.
  - Нет... нам прямо... Дальше, вот туда, в спальню... Только... мне страшно. Можно... я еще подпрыгну?
  - Можно, - голос Льеанн был уверенным. Голос Льеанн показывал, что ситуация полностью штатная. Голос Льеанн - Саайре не замерял, но думал - расчищал пространство, где звук - от еще раз слышно стукнувших по полированному дереву подошв был... настолько слышным, насколько он должен быть. Правда, за границей этого круга гул снова провалился. В глухую тишину и пыль. А Льеанн задала следующий вопрос. - Илье, мы идем?
  - Да, - сказала Илье, очень выпрямилась и пошла вперед. Первой. Уверенно показывая дорогу. Длинным коридором - мимо нескольких очень высоких дверей, мимо еще одной лестницы - до упора... до последней, высокой и узкой двери. "С датчиком допуска, - отдельно отметил себе Саайре. - Свежим, наверно. Впрочем... не удивлюсь, если не свежим. Наши только приспособили". Датчик считает. Свистнет. Допустит. Илье не обратит никакого внимания и толкнет увесистую дверь. Она проворачивается. Внутрь.
  И еще шага три - больших - пройдет. И остановится близко к центру комнаты. Очень пустой комнаты. Кажущейся очень большой. Похожей на колодец. Маленькая прозрачная девочка...
  А они застряли. Проходили - и пока эта штука их считывала, вошли - все трое, Трэстинка последней. Стояли - и он думал - застряли...
  - Льеанн, - говорила, глядя на них, Илье. - Их ведь тут теперь нет? Совсем нет?
  
  Саайре смотрел. Странная, стриженым конусом, комната, отрезанный ломоть от одной из угловых башен. Высокий... кажется, чуть смещенный от центра сводчатый потолок - он, Саайре, не очень видит верх. Чуть наискосок и совсем отдельно стоящая кровать, маленькая и высокая, ящиком, тем более ящиком, что просто кровать - деревянная основа, без начинки. В перекрестье спутанных отсветов - три стрельчатых окна, с рисунчатыми рамами, высокие... пропускают отдельный, какой-то мельтешащий сумрак, режут колодцами неровного света место кровати - наперекосяк. Тени за окном... деревья же - старые, высокие, затеняют. Но Саайре знал - он, лехта jiiri zu-alh'h - совсем не хочет понимать, что там за тени от деревьев, и есть ли там эти тени.
  Есть, наверно... если штатное состояние без превышений показывает неуместный стационарный элемент. Светлая металлическая решетка, паутина выходов... Фиксатор и тревожный датчик, контролирующий сотстояние активной трещины Thairien. Очень свежей разработки, кстати, датчик. Он подобный еще в перспективных проектах этой зимой видел. Саайре знал, что за него зацепился. Что за него зацепился... потом. Сначала видел тени, сначала отворачивался в потолок и пытался отряхнуться - так казалось, что каждая деталь этой комнаты, этот самый ящик кровати - чуть-чуть, раздражающей кривизной - сдвинута, наклонена, наклоняется - медленно-медленно обмякает, поворачивается - сейчас... стоит сфокусироваться на чем-нибудь одном - все остальное начинает неощутимо плыть. А по самому краю зрения что-то неощутимо есть и мельтешит... Видел... ну восьмую выдоха так точно. Он не знал, что было первым - может быть, голос Льеанн, спокойный, снова очевидно расчищающий пространство:
  - Тех-кто-приходит-в-Сумерках? Разумеется, нет. Они очень быстро тикают при отсутствии... съедобного. И перспективе полной санации территории, - потом Льеанн еще и ему ответит. - Нет, Саайре, тебе не кажется. Снятие временной блокировки воздействия Thai, потом полная ликвидация данной блокировки в связи с окончательной смертью конструктора системы и неучтенный сильный выплеск Thai. Здешие предметы вещного мира действительно расплылись под его воздействием.
  
  А еще была ладонь Трэстинки. Холодная через полевую. Тяжелая. Тяжело поставившая на место. Он потом думал - только тогда, вслед, он смог осознанно обнаружить конструкцию того фиксирующего датчика, закинуть на него, на его прочную и честную опору, по примеру наставника, очередную страховку... Только тогда и понял, что отмеченная и зафиксированная им ярость, сошла со своего места за спиной, сдвинулась - и встала рядом, впритык, вовнутрь, готовилась застелить глаза - ярким, бессмысленным желанием убивать, найти и убивать тех, кто это сделал. Тем более бессмысленной, что их уже убили, большую часть, и к разумному действию она сейчас никак не может быть приложена. А вот помешать действовать, обеспечить эмоциональным выплеском ему помех в работе... И в лучшем случае, стырить долю внимания, отведенную на страховочные маячки внешнего мира, в худшем еще и подать ложную тревогу - может вполне. Он отозвался - легким благодарным жестом ниери Трэстинке. И проверил, прочно ли зацепился - еще и за датчик - эта штука точно обещает быть вещной и надежной.
  
  А Илье. Илье заметила - что ей говорит Льеанн; посмотрела - куда-то в потолок, под углом, жестом сказала - "там" - и Льеанн это взвесила на ладони; подошла к левому окну, провела пальцами по раме, для себя отметила движением "да".
  А потом сделала три стремительных шага, и прямо с них приземлилась на коленку (чувствительно... даже через полевую будет - почти ощутил Саайре, чуть не вздрогнул. А пол тут каменный. Холодный). И заглянула под кровать.
  - Ты не там ищешь, - где-то через выдох спокойно уложит Льеанн.
  - Нет, ниери Льеанн, я... Я просто всегда боялась туда смотреть. Только там еще и покрывало было. С кружевом? - отчасти вопросом откликнулась Илье, поднимаясь. Льеанн ответит:
  - Покрывало было. Его надо было ликвидировать. Как и все прочее. Еще при мне, зимой. Мы говорили.
  А Илье встанет, выпрямится, да - по ходу потрет коленку: ударилась - положит руку на спинку кровати, пройдет пальцами по орнаменту... Местный, детский - думал Саайре, вспоминал - вот в доме Семьи Руднис его видел, на перилах лестницы и на проходах... Илье тоже отмечала пальцами: да. Держалась. А потом очень выпрямилась и выговорила:
  - Ниери... Льеанн. Нам сейчас, наверно, нужно уходить. Возвращаться. Да?
  - Я предполагала, что то, что ты ищешь, не здесь. А дальше. В колодце. И мы это уже предполагали вслух. Это так, ниери Тильсенн? - этого не должно было быть, потому что сигналов датчика не следовало, но Саайре казалось - тени здесь есть, движутся, присматриваются, а голос Льеанн снова укрепляет берега свободного пространства.
  - Я нашла. Часть того, что я хотела... Еще увидеть. Но да, это не то, что я ищу. Но... я вижу и я никак не могу себе позволить... вас подвести. Мы... получается должны уходить, да?
   - Это входило. В приблизительные расчеты. И ты обладаешь достаточными знаниями, чтобы спуститься туда достаточно грамотно.
  Льеанн выговорит так же - полностью спокойно. Вызывающе спокойно.
  Саайре посмотрел. Саайре увидел. То, что было слегка не совпадало с увиденным на съемке. Датчикам безразлично. Глазам - не очень... Вода - не та вода - стояла. Вертикально. Уходила - набок уложенным колодцем - неизвестно куда. По крайней мере, поддерживаемый им сканер считал и одобрил выставленную защиту, но глубину разлома считать отказался, засчитав чрезмерное превышение. От нее ничем не пахло, только холодом. И страхом.
  Нет, у Саайре получилось. Он уложил про себя: эффект эмоциональной линзы. Он зафиксировался - за очередной раз мигнувший сигналом датчик, за цветную кисточку на накидке Льеанн. Понял, что ему до сих пор страшно, но этот страх он уже может поставить отдельно. Не заслоняя от себя все мгновенным бессмысленным воплем: "Как - туда?" Что он рассчитывает, что сможет соответствовать - оценке, которую дальше высказала Льеанн:
  - Мы, со своей стороны, предполагали данный вариант и готовы действовать. И обеспечить тебе максимальную безопасность... насколько это возможно при глубоких погружениях в Thairien. Подтверждением, что обеспечить тебя вполне надежной страховкой реально, я уже располагаю... и заодно предполагаю получить его официально, - Саайре... ну несколько ошалел, когда поймал на ладонь легкий подначивающий жест Льеанн, обращенный к нему лично.
  - Я... но я не должна этого делать, - выпалила Илье, все не отпуская спинку. - Это... совсем безумное желание.
  Саайре смотрел и видел. Как девочка - маленькая девочка стоит на краю колодца, глубокого колодца и смотрит в воду. И... скорей соглашался с ней. А Льеанн продолжала. Возражала.
  - Это вполне нормальное желание. Хотя и несколько небезопасное. Но о безопасности сможем позаботиться мы. Если же тебе достаточно, мы можем вернуться сюда в следующий раз.
  
  Девочка смотрит в колодец... - думал... видел Саайре. Девочка смотрит в колодец, видя на его дне что-то ощутимо потерянное. На этой земле... наверно, рассказывают такие сказки. Это он тоже подумал. Веревочкой. Дополнительной прядью страховки.
  - Нет. Я не хочу в следующий раз. Оно... все равно там. А я... я боюсь, что я... не смогу решиться. В следующий раз. Сейчас... мне тоже очень страшно.
  - Поняла. Это тоже нормально. Я рассчитываю, у тебя было достаточно практики, чтобы сообразить, на какой ступеньке спуска страх надо оставлять? - проговорит Льеанн. - Это возможно. Илье. Не такая сложная задача - провалиться в колодец, тебе случалось осуществлять и более серьезные. И успешно.
  
  "Она поверила", - уложил для себя Саайре. Собралась, стала целой, подсчитывает, вспоминает, как надо. Пальцами подсчитывает. Как перестанет, переведет внимание на Льеанн. Та продолжит:
  - Я только должна тебя предупредить, что не смогу тебя сопровождать. У меня есть предположение, что то, что ты хочешь найти, от моего присутствия утечет... быстрей своего страха, - бытовым продолжила Льеанн. - Страховать само собой будем, и при первой реальной опасности постараемся выдернуть. Я не так легко рискую своей ответственностью и репутацией, Илье, - улыбнулась ей Льеанн. Илье считала. Посчитала, наверно, и это. Подержала на ладони. Забрала. Запросила:
  - Ниери Льеанн, есть ли еще какая-то специфика, которую... я должна постараться учесть?
  - Да, - улыбаться ей Льеанн перестала. - Если я правильно понимаю слой и место, куда выведет этот колодец, там всё будет стараться тебя съесть. Абсолютно всё. К счастью, они достаточно слабы, чтобы им этого не позволить.
  
  Саайре вот наверно тогда и понял, поймал, что бояться ему уже невозможно: недостойно - когда Илье поймала и это на ладонь, рассмотрела, приняла... Закрыла глаза, сосредоточенно продышала нужные двенадцать раз и отсигналила о готовности к спуску. Саайре тоже потратил часть внимания - проверить, насколько он чувствует выставленные "маячки", Льеанн, Трэстинку - и тоже подтвердил свою готовность. Следующей отсигналит Трэстинка. Льеанн примет и скомандует: стартуй.
  И девочка пойдет в колодец. Медленно. Очень правильно - по доступным первоначальным моментам спуска. Глубоко.
  
  Саайре отреагирует - да, фоновым эхом испуга, оставленного сейчас очень далеко и отдельно от процесса работы - даже не тогда, когда показатель глубины спуска превысит все значения, что Саайре знал до сих пор. Чуть позже, когда скорость спуска превысила те же критические значения... (И снова, трос пошел разматываться, с визгом, с треском, чуть ли не с искрами, угрожая - утащить с собой и барабан).
  Притормозила Льеанн - снова заставляя его сосредотачиваться. Она говорила вслух - зафиксировал Саайре - на скорости боя, но слова здесь зависали мучительно медленно, шуршали, чешуйчатыми искорками осыпались вниз... Тем более настолько посторонние слова. Поначалу:
  - Зачем всегда сбываются настолько неуместные прогнозы? - запросом проговаривает Льеанн. - Пристани Пустых. Глубоко. Саайре, Трэстинка, очень прошу вас быть готовыми к экстренной эвакуации.
  Нет, Саайре не отвлекался. Саайре держал страховку...думал про страховку. Про перчатку... варежку... на ремешках, завязанную на теплой накидке... крепко, очень крепко, чтобы юный обладатель, увлекшийся катанием с горок и зарыванием в сугробы, их не потерял. Это кусок чужой памяти Саайре прочно фиксировал на работе. Чтобы это правильное было прочнее.
  Но краем внимания он увидел: она стояла. Близко. Прочная женщина с почти седыми косами и с перевязью с ножичками. И с ножом. И держала его страх... его неоформленный страх с ножом у горла... у точно ощутимого для этой неоформленной субстанции горла. И у ее ног - контуром, старинным рисунком тушью просматривалась вторая. Женщина с длинными косами. Светлая, в рябиновом и золотом... это было очевидно... а вот что такое у нее в руках, флейта... посох... палка... все и вместе? - Саайре не знал и не думал ничего... он просто очень не хотел знать, чем это кончится для страха, если женщина таки врежет свободным краем палки...по наиболее доступному месту...
  И частью мысли - очень дальней - очень хотел бы увидеть, есть ли там он сам и каким он там есть. Но это значило - отвлекаться...
  
  Это было. Он держал. Он держал долго, прочно и... он надеялся, что ощутимо.
  Горки... над местной низкой речкой и мечтаные и несбывшиеся здешние горки Мьенже... сбывшиеся же... это варежка, просто теплая варежка, которую сложно потерять, он держал, съезжал - по огромным сугробам, зарывался, выныривал, знал, что варежка не потеряется.
  Потом ненамного кончилось. Потом просто знал, что Илье вот она, там, где-то еще существует, правда полностью существует, держится, ощутимо и правильно, держится, двигается...
  Он очень надолго знал, что тогда мало понял, ничего не видел, важно было держать, быть целиком - тем, что держит. Но он помнил - что первым видел светлое, огромное, изумленное - выражение на лице Льеанн:
  - Она поднимается, - ярко фиксирует лехта zu-toёra, - она поднимается целиком и сама... - пальцы ее подбирают, что такое достижение стоит и запомнить и в метрику занести. Саайре запомнил. Но достаточно не отвлекся, чтобы оперативно откликнуться на команду не сразу следом:
  - Саайре, тяни!
  И Саайре тянул. Звал - и возвращал обратно.
  
  А потом Илье была рядом - здесь, живая и у него в руках, сидела (еще была тоже маленькой и замерзшей), держала - ладошку горсточкой на его ладони. И очень внимательно смотрела в глубину этой горсточки.
  Досмотрит. Соберется. Повернется на Саайре. Сфокусируется на нем, проговорит: "Рыжий..." - дотянется пальцами проверить его рыжину...и его наличие. А потом задаст вопрос, от которого страх снова ощутимо встанет у него за спиной. Высоко задерет голову, почти совсем на него откинется и бытовым спросит:
  - Я сильно себе подбородок рассадила? Саднит так...
  Никакой ссадины, конечно, не было...
  
   ***
  А потом она увидела дырку... Просевшую промоину на краю старого дорожного покрытия, широкую трещину, куда бежала грязная вода. Очень обычную. Ну, если не учитывать того, что на столь глубоких слоях Thairien совершенно неоткуда взяться дорожному покрытию.
  Она спускалась. Сосредоточенно. Медленно. Полностью уделяя внимание процессу... подсчету слоев... Который говорил, что знакомые и проверенные слои закончились уже давно, а дальше вроде бы вообще ничего не должно быть.
  "Мост, - сосредоточенно отвечала она самой себе. Еще раньше, когда не дошла - до промоины и убегающей воды. - Тонущий мост из оставшихся под водой деревьев и бессветный берег. У меня не было возможности замерить - и я тогда не умела. Но он должен быть глубже".
  Полностью уделяя внимание процессу - но все-таки чуть меньше. Чем сигнальному маячку, что был - где-то впереди. (Что за маячок, - говорила Илье уже задолго потом, - тогда уже не помнила, сохранила, что там что-то важное и что это надо найти...") Последний раз сфокусировалась...вот когда остановилась - достигнув этого слоя, проверила - куда уходит сигнал, проверила - она могла быть Тильсенн, могла проверить и ощутить - пояс и четыре перекрестья страховки полевой, точно ли надежен страховочный, все закрепленные сигнальные... и принять решение двигаться дальше. Вот каким был слой, где останавливалась - потом так и не смогла вспомнить. Был ли он.
  Дырка была. Отчетливая. Промоина. Угловатые камни подмытого покрытия, песчинки, ветки... откуда ветки, непонятный лоскутный сор, по которому стекала, бурлила грязная, разводами, очевидно присутствующая вода. Маячок тоже был. Глубже. Но дырка в тот момент была сильно очевидной...совсем очевидной...
  Близкому кругу Илье потом сможет рассказать, усмехаясь: что ж, мне не пришлось искать, как до него добраться. Я засмотрелась и меня подмыло. И я провалилась.
  
  Вода была грязная. Тягучая. Слоистая. Медленная. В ней тянулись, плыли, оставались выше, задевали скользкими прикосновениями непонятные... вещи? - обрывки и обломки, что-то... "Вымытое из стен" - зафиксировала она. Она падала, но медленно-медленно, погружалась, а стены провала становились шире и очевидней. Страшней. И тоже шевелились. Они были... слежавшимися. Слоями. Цветными, непонятными, вода вымывала из них эти штуки, обрывки... Помнила - там был вымыт из стены - частью - какой-то драный свиток, огромный, вот может и с нее ростом... Грязный, он частично закручивался, но знаки прочитать вроде и было можно, только они были не такими и уплывали, уплывали... И на них - она еще понимала - не надо смотреть и пытаться понять... свиток скатывался... слишком близко, но... не дотянулся, разочарованно хлопнул и остался выше...
  "Мусор... - медленно зафиксировала она. - Пыль. Долгое время слежавшиеся мусор и пыль. И постепенно размывающая их вода...Наверно, их каждый момент может подмыть и ничего не будет", - а страшно еще не было, было медленно и немного грязно, и она спускалась, перетекала, очень медленно, и мысли были такими же, медленными, словно полностью она никак не успевала их подумать, и те покидали голову, стекали вверх, оставались облачками в мутной воде... Она помнила, что это представила... что это показалось почему-то веселым, а сигнальный маячок был на дне... Ну, она хоть медленно, но спускалась... Достигнет.
  А потом она зацепилась. Ее поймало одно из этих вросших в пыль лохмотьев. Тряпка. Драная. Здесь это не имело значения. Зацепила. Удержала. Поймала рукавом. Небольшая. Синяя, полинявшая немножко по плечам. Полотняная... (..."Если бы мне тогда понять - ну откуда тут быть фактуре и цвету? Но то знание уже куда-то делось... - говорила она потом. - Видимо, точно уплыло из головы"). Драная. Жеваная. Прочными крупными зубами, у них очень интересное строение, они растут в несколько рядов, практически постоянно, и самозатачиваются. Очень интересная естественная дробилка. И они здесь. И тебя обязательно съедят... Сейчас высунутся и съедят.
  А потом она испугалась. Тряпка порвалась, и она полетела вниз. Очень быстро. Подумала, что разобьется, но испугаться не успела. Грохнулась.
  
  Грохнулась больно, обидно и неправильно. Совсем плашмя. Подбородок рассадила. И руку еще, вот там, где ладонь кончается. Больно сначала было. Обидно. И грязно... Земля там была такая. Мокрая, жесткая, шершавая и да, вот наощупь - грязная... Очень грязная. Холодно было. И где-то вода текла. А больше ничего не было. Совсем никак и ничего.
  А... нет.
  А еще были они.
  
  Они присутствовали, сейчас, над - низкими, низкими сводами, откуда здесь своды? - над темной и грязной землей, где текла вода, и это "над" быстро потерялось и стало "везде", они были, смотрели, и все целиком им было видно.
  И говорили.
  Грязная, - водой, внутрь попадали слова. Грязная. Нелепая. Негодная. Наконец нашла свое место. Здесь. В самом, самом низу. Упала. Пришла и будешь. Бессмысленная. Поддельная.
  Они были, и вода была. Впадала. Протекала. Меняла интонацию.
  Здесь темно. Здесь тихо. Здесь всегда, всегда так тихо и одинаково. Оставайся. Никто не найдет. Никто никогда не достанет. Здесь спокойно. Не страшно. Ты на своем месте. Наша тихая беспомощная девочка. Нежная.
  Вкусная.
  Грязная. Слабая. Ты должна здесь быть. Ты не выйдешь. Ты это полностью заслужила. Подделка. Куколка. Тебя нет и не было и не должно быть. Грязная.
  
  "Понимаешь, я ведь их очень давно знала. И слушала, конечно. Как привыкла слушать. И меня размывало, - говорила она много потом. - И я им верила бы... как привыкла верить. Та я, которая там была. Я сжималась и пыталась - ну, окуклиться. Уйти внутрь. Скорей всего я имела все шансы хорошо так размыться и укатиться... хорошо бы вы потом меня искали. Ну - вряд ли куда-нибудь нырнуть. Если уже была на дне. Но понимаешь, я грохнулась. Больно. Подбородком. И он болел и был. А им было смешно. И я уже... или еще - ну точно твердо знала, что так неправильно. А еще была варежка..." - "Варежка?" - переспрашивал тогда Саайре и улыбался. "Варежка, - подтвержала Илье. - Детская, на веревочке. Яркая. Шерстяная. Теплая. Ну... испачкалась немного, и промокла чуть-чуть, но все равно..." - и переданное Саайре ловил потом на ладонь. И они молчали. Об общем. Долго...
  
  - Все вы врете, - звонко ответила девочка. Подняла голову, утерла подбородок. - Я настоящая. Я ударилась. И у меня варежка есть.
  Они были. Они удивились. И говорили, конечно. "Глупая... А тебе все врали. Варежка... мало ли здесь тряпок - там, наверху. Ты слабая. Она грязная. Она такая же. Она развалится. Она грязная, выбрось...
  А они тебе врали, врали, они говорили, что здесь мы больше не бываем, а мы есть здесь и всегда будем. У тебя ничего нет. Это тряпка. Она грязная. Выброси".
  
  "Мне повезло... - говорила Илье. - Если бы на тот момент у меня остались силы помнить, что где-то были вы... И что вы говорили. Но я... я оказалась достаточно слабой... прочно знающей именно это место, что... это растворилось. Я не знала, были ли вы и что говорили. Но - но мне было тепло. И я знала, что они врут".
  - А вот и нет, - сказала девочка. Села удобней. Почесала тоже отбитую коленку. Не сильно. Даже наверно штаны не порвались. - А вот и не дам. Она теплая. Она другая. И она моя.
  
  Нет, наверно они еще говорили. А она сидела. Она понимала. Что сидит. Согнув одну коленку. И руками упирается. Что земля тут мокрая, грязная. Неудобная очень. А еще под левой рукой, не той, на которой варежка, что-то очень отдельное. Твердое и с шариком. Наверно, когда она точно поняла, что сидит, как сидит - она и поняла отчетливо: что-то мешает.
  
  Наверно, это было крайне опрометчивой идеей. Что-то вытаскивать и брать в руки. Где-то на дне Пристаней Пустых. Она бы подумала. Если бы на тот момент ей было, чем помнить - кто она, где, и что тут может быть опасного. Но помнить - здесь...Это было слишком много. Ей это мешало под рукой и это надо было вытащить.
  
  А штука была дурацкая. Маленькая, в пол-ладони. Куколка. Из прочного упаковочного материала вторичной переработки. Белый пустотелый шарик головы - с пимпочкой носа, проплавленными дырочками глаз, с нарисованным лицом - но краска давно подстерлась... С уцелевшей криво прикленной косичкой белых волос из ниток. Одним пучком на лысом шарике. Белая... странно, что она не испачкалась. Светложелтенькое, срезанным треугольником туловище - и ручки-ножки, две бусины, продолговатая и круглая. На резинке. Дергались.
  
  Девочка оттянула. Щелкнула. Штука дрогнула. Дернулась.
  - Куколка, -медленно и звонко сказала девочка. А потом поняла. И рассмеялась.
  
  Они, конечно, были. Они стояли, возникали, присутствовали, говорили, шуршали, скреблись...когтями? - и ничего не могли поделать. С ощутимым кругом безупречной защиты. Где сидела девочка. И смеялась. Это было целиком, потрясающе смешно, так - что она совсем нескоро собрала дыхание проговорить:
  
  - Куколка... - проговорила она вслух. - Девочка-куколка. Драгоценная девочка... Нарин-теи, - смех душил, смех мешал дышать, но чем больше ей было смешно, тем больше она понимала - нашла. Тем больше она понимала.
  Тильсенн. Эс Сьенн. Спустившаяся куда-то в очень нижние и посторонние слои Изнанки. На Пристани Пустых. Страховка цела. И она знает, как отсюда подняться. Смеяться... здесь скорей всего опасно, но... она здесь и ей очень хочется...
  
  Смеяться - она потом еще раз посмотрела, тряхнула ладонью - головой у этой штуки тоже можно было щелкнуть...еще стало и чуть неловко.
  
  Взвешивала она потом, изучая - редкие доступные данные и срезы личного внутреннего - маячок? Просевшая по слоям деталь конструкции того колодца? Изначальной конструкции разработчика или... из нее же самой построенная деталь? А тогда...
  
  Тогда она посмотрела, перестала смеяться, уложила в горсточку и заговорила...а наверно тоже вслух:
  - Извини. Ты действительно дурацкая и очень смешная. И совсем не я. Но я искала тебя достаточно долго и я нашла.
  
  Нет, она не ответила бы себе - говорила она это вслух или думала? - знала, полностью, вот с того момента, как полностью знала, кто она и где, этим и присвоила, осознав: да - нашла. Необходимая часть, которая была нужна. Часть меня, которую я имею право учесть и присвоить. Часть меня, которой я не хочу быть, но она со мной была. - И в любом случае, это слишком недолжное место для любых разумных и вещей. Я собираюсь отсюда подниматься - я знаю и я пойму, как это сделать - и я хочу забрать тебя с собой.
  
  Она сказала, зажала пальцы горсточки, постаралась сосредоточиться и понять этапы подъема, если ориентироваться на страховку. Поняла. И пошла наверх. Она не обратила внимания, были ли они. И следовали ли они за ней.
  
  Кучи наверху точно были. Горы. Очень много плотно слежавшегося цветного. С бьющимися лоскутьями и неровными напластованиями пыли. Она думала - здесь внимательно надо смотреть, при подъеме, потому что эти внезапно образовавшиеся кучи непрочные, и вот-вот сейчас поедут вниз, вряд ли раздавят, они... пыль, но... но придется все начинать сначала. А куколку можно потерять... и потом искать ее... неизвестно, откуда сначала.
  Наверно... все-таки она испугалась? Слишком ощутимо ей было видно, как сейчас поедет, расползется, вот по этому слою, по хлюпающему на ветру неведомому дранью все это пыльное, неустойчивое... мысль, конечно, была грубейшим нарушением техники безопасности, но вспомнить это у нее не получилось... уже, наверно, было нечем. Но Илье знала - еще это был свиток. Разматывающийся свиток с непонятными знаками - он... наверно должен был торчать из стенки, но Илье не знала, он просто был - а она хотела понять его знаки, но все равно же уже, раз поднимается, а - и ведь думала, что понимает, но пока одним, цельным, нерасчленимым... а знаки текли, странной растушевкой, грязноватой радугой в мутной воде... и были, и ей казались каким-то очень нужным и очень объемным смыслом...
  
  И тогда это рухнуло. Осела - откуда-то сверху грязная, оплывшая белесая простыня, запутала, засыпала пылью, и было отчаянно и полностью непонятно, как выбираться, где верх, где низ, что делать - и вообще и полностью - где она? Что делать?
  
  А потом она поняла, что ее потянули вверх. Теперь это была поясная страховка...но она отчетливо была. Прочная. А этой - оплывшей тряпки - не было, она прошла - совсем насквозь, не почувствовала ничего - не липкая - только рассыпалась - мелочью, пылью, или это было над ней? - все эти осыпавшиеся стены...странных выброшенных вещей, только был подъем, и времени не было, и она, наверно, не могла отпустить руки, прикрыть лицо, и почему не получилось защитить глаза от этой... пыли... Наверно - и подъем был очень быстрым, и она сама не успевала понять, где и как она располагается в пространстве и где у нее руки... глаза вот точно были. И пыль была.
  
  Наверно... подъем правда был очень быстрым. Она и сидела, когда он кончился. Той же девочкой... на песке? Нет, на полу... все равно несколько грязном. Не видно. Но все равно грязном. Сидела. Возвращалась... А подбородок все-таки болел. Даже, кажется, еще сильнее...
  
  К счастью, она достаточно прочно знала. Девочка. Уже знала. Этим людям можно.
  "Прочно, - улыбалась она потом. - Как Чумазый - после этой команды".
  
  А после вопроса Саайре испугался. Это было заметно. Так насыщено и ярко, такой прозрачной родниковой водой - это думала - ну, почти потом, уже Тильсенн, возвращаясь, собирая свое сегодняшнее и настоящее тело разума... естественно, несколько... растерявшееся после скоростного подъема - с такой-то глубины... с этого-то осознания она и начала собирать. Таким этот испуг был... чистым. Проявляющим, насколько остальное здесь... обляпано. Да и она сама.
  
  "Ну, так и должно быть: откуда ты поднялась..." - взвешивала она же, она же и отдельно, откуда-то из пространства несколько над своим затылком... пока наклонившийся Саайре еще пугался и медленно говорил ей:
  - Илье, но... там ничего нет.
  - Ну-ка, - а Льеанн в пространстве, в памяти, и просто вообще возникла внезапно, легкой встряской, настройкой, окончательно установившей мир на свои места. - Ага, нет, - оценила бытовым, продолжила ожидаемым. - Это нормально. След. Давний прочный следовой остаток, почему-то оказавшийся важным... Вполне штатная картина для данного уровня погружения... - Льеанн - кажется, она говорила и дальше, у Илье получилось перебить. Девочке... да, все-таки девочке это сейчас было ужасно важно:
  - И я... кажется, ужасно грязная, да? И вымокла. Холодно. И я отмыться хочу.
  - Да, - отвечала Льеанн. - Сейчас отправимся. Сначала на обработку. Илье, ты нашла то, что искала? Это действительно было необходимо?
  Она говорила. Спрашивала. И возвращала на место - элементами мозаики, стеклышко к стеклышку - осколки недавней памяти. Это было. Промоина и падение, страшный колодец со стенами из неправильного мусора, синяя грязная тряпка, свиток, падение и очень грязная земля, где вообще ничего нет. Голоса... и как ее почти размывало...
  Но первым делом, конечно, куколку... Она еще раз пристально посмотрела на свою ладонь - на лежащую в горсти Саайре пустую ладонь... ну, разумеется, ее сюда никак нельзя было донести. Но она подобрана. И будет здесь. С ней. Тем, что она, Тильсенн эс'Сьенн, которая сейчас вернется в свою голову, целей, чем была раньше... если она вообще цела.
  А Льеанн терпеливо и сосредоточенно ждет...
  - Да, ниери Льеанн, мне это было необходимо, и я нашла. И я очень хочу отсюда уйти.
  - Отлично. Мне было необходимо знать, насколько прочно здесь... убирать последствия. Попытайся встать. Только медленно, держась за Саайре.
  Илье выполнила: совет был тоже спокойным и прочным. Рабочим. И со страхом поняла - да, очень рабочим... потому что не получается, потому что - она не чувствует ни ног, ни шага, и при попытке шагнуть ее беспомощно ведет куда-то в сторону, и она свалится, к счастью, Саайре тоже встал и он рядом - прочный, надежный Саайре, уже запрашивающий, не подхватить ли ее на руки? Пока Илье смотрит. На Льеанн. Испугано. И слышит снова - ровное и рабочее:
  - Ага, штатная ситуация. Са-ай... Илье, если ты все-таки попытаешься пойти, с поддержкой, тебе должно вскоре полегчать. Спускайтесь. Думаю, я вас скоро догоню.
  
  Саайре, когда ему сказали держать - слегка напрягся, опасаясь... он еше помнил, как его вело и шатало, тогда, после попытки держать Илье, когда убили этих и она провалилась, когда он чуть не получил палкой. И, очевидно, заслуженно получил. Потому что сейчас, при грамотно зафиксированной страховке - о, теперь он мог представить - и сердитой Трэстинке и ниери Суринэ, что она грамотно зафиксирована - собственное состояние оставалось вполне рабочим. Слегка саднило - по выходам личного внутреннего и чуть гудели руки, как будто действительно вытаскивал. Здесь. Силой рук... но - а может и вытаскивал, как знать? Это совсем не мешало подхватить Илье и повести ее отсюда. Бережно, снова... страхуя - ну, это он умеет.
  Льеанн была права, конечно - уже к лестнице Илье шла. Сама, довольно устойчиво. Но все-таки еще держалась. Крепко. На лестнице их Льеанн и догнала. И отрапортовала вышедшему им навстречу Нивке эс Этэрье. Что все завершено, что лично она, лехта Ллеаннэйр эс Хэрмэн айе Ойхо находит итоговое состояние местности вполне удовлетворительным, вот подтверждения, но, если ниери Нивка желает, он может сходить сам снять параметры. Однако лехта Нивка вполне удовлетворяется переданным ему, в свою очередь сообщая, что ниери Ллеаннэйр и ниери Трэстинку ожидает ниери Суринэ и правильно ли он понял, что им необходима сейчас будет полная первичная обработка.
  - Да, правильно, - отозвалась Льеанн, посмотрела на Илье. - Илье, тебе сейчас будет необходимо... пройти данную обработку. По общим правилам техники безопасности и...да, ты довольно сильно обляпалась. Пристани Пустых -та еще помойка...
  - Да, я понимаю. Я... - Илье рискнула отцепиться от Саайре, подняла руку, внимательно посмотрела на нее, завершила. - Все равно очень мокрая и грязная.
  "Ага", - жестом подтвердила ей Льеанн и обратилась к лехта Нивке:
  - Ниери Нивка, вы проводите? Ниери Суринэ... очень заинтересован в моем докладе.
  
  Молодой лехта отозвался ей армейским жестом, запросил вслух о разрешении сняться с дежурства, видимо, ответ получил не вслух... Льеанн к тому моменту уже покинула дом и двигалась к мосту - и довольно стремительно, не угнаться. Так что тот же армейский - младшего же по званию, откуда? - жест достался Саайре. Они последовали. Нивка эс Этэрье только через несколько шагов уже по территории парка обратился к Илье. Более легким, но тоже официальным:
  - Не беспокойтесь, мы здесь выставили новую капсулу полного цикла, какой тут не было. Это... не настолько неприятно.
  - Я не беспокоюсь, - Илье произнесла медленно, как предварительно себя ощупав. - Я... очень рада отсюда уйти и понимаю, что это действительно нужно. И... ну, я там всегда сплю...
  Лехта взвесил это признание. Очень... высоким жестом. И указал поворачивать. На явно новую дорожку, пропиленную сквозь бывший зеленый коридор сложной садовой беседки к отдельно стоящему строению. Илье, обнаружив пролом и коридор, остановилась. Задумалась. Лехта Нивка прошел три шага вперед и остановился тоже, явно вопросительно на них глядя.
  - Я их помню, - медленно сказала Илье. - Они отбрасывают тени. Я здесь бежала. Сейчас точно знаю - здесь. И там, дальше, должна быть калитка. А вот этого совсем не помню, - сказала она, указывая на здание. Саайре тоже единственное, что опознавал - это мерцающие маячки проверочных рамок, выставленные перед строением.
  - А, это мы почти по назначению используем, - внезапно улыбнулся в ответ лехта Нивка. - Ну, это охранницкая, дежурный пост. Бывший. Они его не очень разгромили уже, их взяли раньше. К счастью. А экраны там самые подходящие, только системе оповещения нужные параметры подогнать. И энергоснабжение обеспечено было - потрясающе, хоть тони. Ваш еще, который такой, узкий - Йоркё - он, когда мы аппаратуру подключали, стоял и малый круг, не меньше - вслух ругался...
  Он запнулся, потому что Илье продолжила. О своем, отдельным и медленным:
  - Но им... все равно не помогло.
  - И это правильно, - хмуро откликнулся Нивка. - Так нельзя. В общем пункт первичного осмотра и дезинфекции. Тут проще. Идем?
  
  - Ну заходите, заждался, - это уже проворчали из-за двери и из-за рамок. Однако вставать говоривший посчитал излишним. Лехта Тамарго сидел спиной ко входу, оценивал данные передающего, на который были выведены данные рамок, лишь потом слегка повернул голову и взъерошил лохматый загривок:
  - Вы разумеется, обляпались, ньера Тильсенн, но как вы потрясающе интересно запачкались. Я себе это сохраню. Добро пожаловать мыться, укладывайтесь...
  Саайре смотрел. Как подъезжал "кокон", как Илье смотрела на него, разворачивалась и укладывалась. Еще повернулась и ладошку под щеку подложила, запросив этого мелкого - ниери Тамарго: "Все нормально?" - к ней он повернулся заметнее, но ответил жестом же - что нормально, хорошо легли, задвигаю...кажется еще и спать посоветовал.
  А Саайре, на которого было только сброшено небрежное: "Чистый. Продвигайся, сядь... где-нибудь", - не решился сесть. На указанное "где-нибудь". И не искал. Илье отсигналил, что он здесь, все хорошо, он ждет - посмотрел, как внутрь уезжала ее капсула. Ну, и застрял - не то, чтоб в дверях, но поблизости... Думал - самое прекрасное, что можно думать: стоял и выдыхал. Понимая, что все в безопасности и все хорошо. Пока не услышал:
  - Ниери Саайре, - обратился к нему лехта Нивка эс Этэрье. - Вы... так справились. Можно - я это себе для учебной практики зафиксирую? Построение страховки? - это он пояснил позже, когда Саайре запросил, о чем речь. - У вас такой... прочный образец получился. А мне нужно, я первый раз провалился...
  Саайре думал не очень долго. Саайре наблюдал, как лехта Тамарго задает параметры, анализирует данные, задает полную обработку... судя по общему состоянию, уже засыпающей Илье. Не сразу понял, что надо бы ответить. Подтвердил. Впрочем... жест его подхватил тоже Тамарго.
  - Ну, насколько я вижу, ниери Саайре благополучно свалил аттестацию тоже не с первого раза. Думаю, командование простит. Давай, наливай парню.
  - А я заслуживаю? - запросил Нивка, переступил с ноги на ногу, и сделал так, какое-то подобие полушага куда-то к изгибу арки комнаты.
  - Про тебя не знаю, а он вполне, - на этом высказывании лехта Тамарго повернулся, уставился на Саайре... да, в экран он смотрит долго. И долго же не высыпается. - Я все же вам скажу, мастер jiiri zu-alh'h, на мой вкус, с количеством страховочных растяжек вы перестарались, но неплохо, неплохо... при такой-то глубине погружения. Кстати, можешь и мне плеснуть, - скомандовал он уже удалившемуся под арку Нивке, который там что-то внизу шуровал. И вернулся разговаривать с Саайре. Уже куда менее формальным. - Ну, зачем столбом встал, садись где-нибудь. Успеешь ноги натрудить, полная обработка - процедура долгая. Чашку Мелкий донесет.
  
  Саайре сел. Сиденье было рядом. В общем удобное, передвижное полностью, настроенное, правда, на чуть более низкий рост, чем у него... Он думал очень отдельным - еще наблюдая за показателями состояния полной обработки Илье на экране передающего - то есть вот здесь сидели эти разумные, наблюдали за состоянием дома и уязвимой младшей в этой...спальне... И теперь он тут сядет? Ну, да - сядет. И это очень хорошо, что сейчас именно они здесь сидят.
  И почему-то, хотя смотрел и через плечо лехта Тамарго (а может, это он тут последним сидел и подгонял под свой рост?), видел, как там, в арке, возится лехта Нивка, достает из шкафчика что-то... емкость. И не понимал. Очевидно не понимал. Тамарго спросил, даже и не поворачиваясь:
  - И над чем ты так недоумеваешь?
  - Я не понимаю, что вы сейчас делаете, - решил признаться Саайре. - Ну... вот он, ниери Нивка, что? Почему наливать, что, зачем... - это он заторопился, потому как лехта Нивка тоже смотрел на него очень недоуменно. А Тамарго подержал на ладони и сбросил тому жестом - ну, объясняй... Лехта Нивка сначала неловко улыбнулся. Потом все-таки протянул - сначала ему, потом Тамарго - небольшую глиняную чашечку, в горсть. Шершавую. Действительно, с вином. Густым и темным. Неполную.
  - Это у нас традиция такая. На Ставиште. У лехтев эс Этэрье, - уже потом, с той же улыбкой, пояснил лехта Нивка. - Когда кто-то подтверждает, что готов работать... сдает что-то сложное и страшное, ну вот как страховка на спуске на глубину - его потом принято поздравлять. Я наблюдал. Я восхитился. Я надеюсь - ниери Саайре, вы не откажетесь?
  Саайре еще понимал, что отказаться будет делом неправильным и обидным, наверное... А лехта Тамарго к чашечке уже успел приложиться. Отхлебнуть пару маленьких глотков и вдруг повернуться:
  - И вообще, коллега, я тебе подтверждаю, командование поймет. Что пара глотков хорошего вина - весьма полезное средство. Помогающее разбавить впечатление от довольно мерзкой обстановочки и выдохнуть после сложной работы. А вино хорошее, можешь не сомневаться - они, эс'Этэрье, они в этом очень понимают...
  Это объяснение еще на пару выдохов остановило чашечку... Саайре сосредоточенно пытался понимать. А тут вступил еще и лехта Нивка. Который, кстати, чашечки не взял. Ну... пояснял он точно не Тамарго:
  - Мы просто всегда вино делали. Еще даже когда наш сектор не держала наша ллаитт... ну вот, кто теперь аль'эртай Алакеста, - пояснил, перебрал пальцами, - а это раньше Мятежа, и даже раньше катастрофы... Ну, и традиций у нас много связанных. Вы угощайтесь, лехта Саайре, вы... очень заслуживаете.
  
  Он все-таки попробовал, подумал, что будет, наверное, правильно. Правильно было. Вино было плотным, несладким, с отчетливо земляным привкусом, как у старого темного чая. Согревающим. И очень прочным. Вещным. Пил медленно, проверял. Потом запросил у лехта Нивки:
  - А вы... почему нет?
  - А я пока не заслужил, - легко отозвался лехта Нивка, и, парой жестов начал было запрашивать что-то у Тамарго. Тот, правда, оборвал - на него Саайре уже смотрел вполглаза, но все же видел. Быстрый одобрительный жест: ну надо же, спит. Что и подтверждали - показатели передающего. Илье. Там, под обработку. Спит.
  - А она славная, - как продолжая разговор, сказал Нивка. - Смелая... и вы, Саайре, тоже. На такую глубину забраться... и выйти. А я не могу. Я еще на совсем средних слоях пугаюсь. Я вижу, что в мире обваливается земля и идет волна, и пугаюсь. И проваливаюсь. Это... наследственное, говорят. У всех эс'Этэрье так, но... еще, говорят, когда-нибудь перерастают. Вот... работаю и жду. У вас, наверное, такого нет?
  
  Саайре подумал - да, дальней, мыслью, но они сейчас были - может быть, потому что над экраном передающего он смотрел в окно, на парк, где угадывались очертания этой... длинной плетеной беседки - а в мысли вдруг были окно детского восстановительного Озерных, башня Школы, где стоял и ждал чужих, и белая стена в неровной штукатурке - там, в месте, куда эвакуировали, где был... другой колодец... Подумал, что да, с ним есть его другое. И он, по правде сказать, не знает, что бы он делал, догони его это все на слоях Thairien... где он большей частью и не был. Был снаружи. Страховал и выполнял задачу. И в целом ни разу не задумался. Вот только сейчас и посмотрел. И подумал, что не знает. И ничего не будет рассказывать.
  
  Тем более, что ему помог Тамарго, который, почти встык реплике Нивки проворчал:
  - Очень смелым вообще надо быть, чтоб суметь сбежать из этого... засранного недоразумения - а потом еще и вернуться. А уже потом лезть на такую глубину. Зачем? - запрашивал он это у Саайре. Даже повернулся на стуле и посмотрел. Ну, Саайре не помедлил. Он знал ответ:
  - Работать. Собирать себя.
  - А... - очень исчерпывающе оценил лехта Тамарго. Ну да... лехта jiiri zu-alh'h, коллега - и Саайре поспешил задать вопрос - до того, как тот развернется обратно:
  - А что... с этим будет? - тогда получилось у Саайре. Тамарго остался. Не развернувшись:
  - С чем?
  - Ну... с территорией, - Саайре сделал еще маленький глоток и уточнил. - Со всем этим домом...
  - С до-омом, - с выражением протянул Тамарго. - Ну, что... вот вы свою работу закончите, вот ниери Суринэ свою работу закончит, разберем это непотребство окончательно. А там - ну, трещина чистая, повреждение небольшое, не то, что это местное... озерцо. Поработаем, понаблюдаем и заплавим. Я прикидывал, может быть даже не то, что город - оперативный штаб, соседний дом, сносить не придется. Все это и вручную можно жечь... - Тамарго договорил, повернулся - передающий высыпал две ленты показателей, состояние Илье, естественно, вызывало у техники дополнительные запросы - скомандовал: да, переходить к завершающей стадии обработки. И буркнул, уже отвернувшись. - Честное слово, в этом доме я не нашел ни одной вещи, которая не заслужила подобной участи.
  - Да, дом этот очень... странный, - Саайре подумал, что это вино очевидно развязывает язык. На уставшее-то состояние. - Ну... под свою задачу. Давит. Потолки эти несуразные... орлы...
  - Орлы-ы, - протянул Тамарго. - Которые на мосту? Это еще что... я так понимаю, ты самого дома изнутри не видел?
   - Нет, - откликнулся Саайре. - Ну, вот только то крыло, где... механизм и потолки... неправильные. А что там?
  - Там, - Тамарго слышно выдохнул, выплеснул жестами нечто неописуемое и многосоставное, размахнувшись буквально от плеча, выдохнул еще раз и сообщил. - Там ярко. Вопиюще ярко. Видел, что у орлов когти позолочены? А там все такое. Орлы, львы-мутанты - головоногие, позолота и местный цветной граненый хрусталь. И помещения несуразные. Вот если осмелишься спросить у Суринэ - он подтвердит. Я как первый раз вышел из этого дома - это когда мы охрану взяли и исследовать пошли - выдохов двенадцать стоял, глаза закрыл, в порядок приводил, думал - вытекут... от такой статусной роскоши, - улыбался он едко, было очевидно. Улыбался и перестал. - Я вообще тогда за этого говнюка заступался, за хозяина, - высказаное он предпочел запить добрым глотком, и после того встряхнулся. Сильно, показалось прямо, что чуть ли не с брызгами. - Думал, что постоянное проживание на такой... территории не могло не сказаться на состоянии его личного эмоционального ресурса. А потом я узнал, что он автор оной постройки. Ну, и увидел детское крыло, - он хлебнул еще, перед тем как повернуться и продолжить. - Эр'нере айе Суринэ, вот как я услышал и осознал, заявил, что с меня только маску снимать. Отображения эмоций. А еще выговор вкатил. За неуместные соображения, - потом Тамарго отвлекся, перебросил пару показателей, между ними стряхнув с пальцев "нет, пренебрегать не будем". Ну да - "кокон" точно запрашивал про дополительное тестирование после глубокой очистки. - А еще сейчас ниери Суринэ ржет, что часть карт съемки этого... интерьера он бы сохранил. Чтоб потом тренажер сделать. "Для меня и всех подобных мне". Тренажер для формирования навыков работы и ориентирования в среде, чреватой потерями личного эмоционального ресурса...
  - А что, одобряю идею, - на голос - на внезапный новый голос - Тамарго повернулся и очень быстро. Конечно, это была Льеанн. Перешагнула порог, оглядела местность, запросила разрешения у Тамарго и присвоила ближайшую низкую табуретку. - Как работается?
  
   - Ниери Льеанн, надеюсь, я правильно выбрал... не пренебрегать при полной обработке ньера Тильсенн ни одним этапом? - вопросом ответил лехта Тамарго, получил утвердительный жест и переадресовал его экрану и показателям. Льеанн изучила. Достаточно подробно. Отпустила пару одобрительных жестов и продолжила о другом.
  - А дом... ну, работать мы будем столько, что, Саайре, не исключаю здесь для тебя возможности прогуляться с огнеметом. Чем злоупотребляете?
  Она паузы не сделала. Это Тамарго - замялся, пропустив выдохов так шесть, прежде, чем ответить:
  - Вино... Ну, встречаем прошедшего сложную аттестацию. По традиции земли Ставист-рьен, - пояснил Тамарго. Льеанн - чему тот заметно удивился - отозвалась легко:
  - Меня угостите? - и села удобнее.
  
  Саайре это и вспоминал. В переполненном зале правосудия и воздаяний. Ну, что он переполнен - Саайре подсказали. "Чтоб столько народу в Лысый дворец ползло..." - изумленно взвесил кто-то у него за спиной - в общем потоке, в какой они попали, только расставшись с Илье, а также Льеанн, Сейренн и Райэном. Обернуться было сложно. Сложно было и успеть во внезапном плотном человеческом потоке - плотней, чем на ярмарке - оценил Саайре. Особенно при том, что дорога тянулась вверх, широкими и длинными, но все же ступенями. И при том, что Трэстинка, впереди, в этом потоке двигалась свободно, перетекая и проскальзывая.
  Успеть за ней и повторить тот же маневр было задачей... Когда лестница подъема все-таки кончится, и толпа вытечет на относительно широкую площадь, он нагонит, провернет маневр "обогнуть фонтан", и снова уже совсем потеряет Трэстинку из виду, когда народ, воронкой, медленно пойдет втягиваться в сводчатые порталы входа. Саайре запомнит фигурный кирпич, стершийся и неровный на проходах, и странные статуи темного камня в нишах - мимо них пронесло...
  А Трэстинку нашел он уже потом - во внезапно огромном зале плотность толпы резко ослабела и найти ее не составило сложности, не прибегая к дополнительному поиску - уже успела найти пару свободных мест довольно близко к местам правосудия - на шестом ряду и махала ему рукой:
  - Так бывает редко, Саайре, - отметила она ему, когда протиснулся и сел. - Я не бывала, но знаю, что очень редко. На ллаитт пришли посмотреть?.. - мысль Трэстинка, похоже, не успела завершить.
  Первый раз зал прозвучал - слитно, одним выдохом - да, Саайре считал - еще задолго до того, как в него вошли ллаитт. Еще вообще никого не появилось на торжественном центральном возвышении, в этих слишком высоких ячейках резного темного дерева, что сильно напомнили Саайре местные традиционные емкости хранения, за которыми еще и возвышалась еще более высокая и пышная светлая занавесь, укрывавшая отдельное место. Зал отреагировал на звук и шевеление на другой, заглубленной платформе справа. Там щелкнуло, загудело и выдвинулось... Зал булькнул. Словно очень тяжелый камень уронили - в густую воду, вязкую.
  "Их доставили", - зафиксировал себе Саайре. Да, в отличие от традиционного донельзя места Правосудия, место для обвиняемых было вполне... технологичным. По крайней конструкцию защиты Саайре вполне осознавал. Он сосредоточился. И отметил себе уточнить информацию, в целом необязательную для лехтев. Каков порядок размещения обвиняемых и насколько здесь предписаны... да, это препятствия движению и действию. Задействованные. Техническая информация служб обеспечения Зала Правосудия открыта для посторонних запросов. Это Саайре тоже зафиксировал.
  
  Да, он отдавал себе отчет - он отвлекался. Потому что основного обвиняемого определил сразу. Потому что сразу и ощутимо видел - как они похожи. Отвлекался, и все равно отмечал, как медленно озирает зал основной обвиняемый Роншерн эс Тийе, как - и с места Саайре видно - отчетливо возвращается взглядом к самому крайнему, более высокому "шкафу" на основном возвышении. "К прежнему месту работы", - пояснил себе Саайре. Это было очень странно фиксировать вот так, отстраненно, словно... эта прозрачная защита сработала и на него тоже, прочно отключив доступ к эмоциональному ресурсу.
  
  Это было сложно. И неприятно осознавать. К счастью, сначала помогли люди, занимающие эти... трибуны. И не только. Льеанн, которая нашла взглядом и позывным личного внутреннего и адресовала: "работаем". Сейренн, перед посадкой оглядевшая видимо сиденье этого... шкафа и неуместно на этом возвышении изобразившая на лице нечто явно жабье, адресованное Льеанн. А Райэн застрял на входе, оценил взглядом висящую занавесь, да еще и бросил - любит пошутить Наставник - в личную связь: "Я так понимаю, это поминальная занавесь? Что, заранее?"
  
  Саайре проверял. Нет, кажется, эмоциональный ресурс полностью в доступе. Он видит этих людей, он рад их видеть. Это приятно и сейчас. А что по поводу объекта Роншерна эс Тийе нет совсем ничего - возможно это так и надо, ничего? Он решил потом спросить у Льеанн, не входит ли это в штатную норму... работы с ресурсом, что ли? Она работала инспектором в Службе наблюдения общества, она может знать.
  
  Илье... ну, она пришла и проявилась совсем отдельным. Ее проводили, куда садиться, потом... Видел, как нашла их взглядом, обрадовалась, видел, как посмотрела наверх, замахала кому-то, задрал голову вверх, надо было очень задирать, но все же обнаружил, что в зал суда Флёнка пролезла - неизвестно как, как обещала, свешивалась с перил и махала Илье рукой. Сам отдельно улыбнулся: успела же... Кажется с утра, когда отнесли маленькую Щеночку в дом Семьи Руднис, Фленка звенела где-то во внутренних комнатах, не показалась... Он второй раз перевел взгляд на эту заглубленную шеренгу кабинок как раз после Фленки. Оценить, кто бы мог быть вспомненным этой неугомонной рыжей наставником.
  Решил, что речь с очевидностью идет об этой обычной округлой тетке в несколько неуместном здесь светлом парадном платье. Проверил - да, действительно Даилиньер-теи эс Г'рне айе Ставист-рьен, "некогда лишенная права преподавать в регулярных младших школах, а также начальных профессиональных", "рекомендована", "в настоящий момент находится под обвинением"... Да, он считал несколько знаков. Дальше отвлекла внезапная тишина.
  
  Зал замолчал - единогласно, когда в него вошли ллаитт, зал начал шуметь - единогласно же, когда они через него проходили, прошли, медленно, как катились волны одна за одной... А еще одной мыслью - прочной, очень ближе к корням, сразу и целиком - Саайре не думал - мгновенно знал, он слышал море, и очень разное море, он помнил вчерашний день и лехта Нивку, говорящего, куда и как не может пока спуститься по слоям... И думал, что когда-нибудь захочет - спуститься и проверить... не про себя и не про свои слои страшного, а то, как на бесцветный берег бессветного моря накатываются волны - так ли они звучат, как сейчас, за прошедшими ллаитт сначала начинает звучать тишина... прежде, чем собравшиеся люди начнут выдыхать и оценивать...
  
  А в последующий шум он и сам вложился. Не удержался от смешка, когда ллаитт свалила эту... поминальную занавесь и высказалась про найденную наливку. Но... все равно она... присутствовала. Ллаитт Алакеста. Очень прочно. Даже в тот момент, когда Саайре было смешно, как многим. Ну... надо же было так не соответствовать - пафосному залу с высокими сводами и витражами и внезапно обнаружившейся помойке. Но Саайре знал - прислушиваться было не нужно, он просто знал - а за спиной ллаитт смотрела и молчала вода. Прочная стена воды. Ощущалась. Ну, не экстренным... нормальным.
  И все-таки страшным. Когда ллаитт Алакеста заняла крайний высокий "шкафчик" и заговорила:
  - Я, аль'эртай Службы наблюдения общества Алакеста а'Лайетт айе Таирианнон, здесь и сейчас занимаю место старшего служб оценки недолжного и воздействия города Мьенже, земли Хладье Дошта сектора Ставиште...
  И пока она продолжала - да, Саайре тоже думал. Не думал - знал, вот она "единственная справедливость Государя и Бога моего" - здесь, сейчас и перед ним стоит. Видел. А лехта Саайре, совсем отдельным потоком, привычно проверил фон присутствия Thairien, оказавшийся штатным. Ну, разумеется, и датчики его контроля здесь есть... к счастью, как выяснилось, он обладает правом на соответствующий доступ и запрос. Отдельно он себе отметил: надо думать, аль'эртай Алакеста вполне сознательно... работает, чтобы это было очевидно. Похоже, рядом Трэстинка обдумывала это же... точно, что негромко кашлянула и оценила:
  - Да... такое запомнят.
  А ллаитт тем временем повернулась, очевидно для всего зала отряхнула досадливый жест "мишура!" - и жестом же скомандовала техслужбам разворачивать объемный передающий.
  - Ньера Роншерну эс'Тийе айе Ставист-рьен предъявлены обвинения в участии в недолжных и крайне небезопасных экспериментах по взаимодействию живого и разумного с Thairien, в области запретной для всех разумных, принадлежащих Таирианнон, включая Правящий Дом, на населенной и небезопасной по фону воздействия Thairien территории. При этом проводимых над гражданами Таирианнон, не достигшими возраста совершеннолетия и в итоге приведшие к значительной неоправданной потере восстановимого ресурса государства. Тяжесть предъявленных обвинений, в соответствии с Законом, позволяет старшему служб оценки недолжного и воздействия, в случае наличия у него соответствующих полномочий, предъявить в качестве доказательства материалы личного архива обвиняемого. А также разрешает обойтись без представителей интересов обвиняемого и его Семьи. Так как я обладаю данными полномочиями, я собираюсь воспользоваться данным правом. Оставляю за людьми этой земли и заинтересованными лицами право сообщить о дополнительных обстоятельствах, в том числе свидетельствующих в защиту, как это предполагает Закон... - размеренно и спокойно продолжала ллаитт. Было тихо. Ньера... Роншерн продолжал смотреть и не понимать. Ллаитт отвлеклась - передать местным техслужбам жест благодарности и следующую команду. Повременить.
  
  - Я бы не рискнул, - за эту паузу оценил кто-то сбоку. Негромко, но в тишине было слышно. Саайре не стал оборачиваться. К его удивлению, в паузу вклинилась и Трэстинка. Чем - тоже было к его удивлению.
  - На его месте я бы уже поспешила умереть. Желательно до окончания суда.
  "А это возможно?" - Саайре спросил уже жестом. И уже частью взгляда отметил краткое ответное: "Конечно, нет". Действо-то продолжалось. В соответствии с Законом первым делом Алакеста призвала высказываться основного свидетеля обвинения.
  
  Льеанн... Льеанн была страшной. Не больше и не меньше - тоже страшной. Зал, похоже, еще раз плеснул и зашептался, но уже на дальних рядах, без слов, когда Льеанн напомнила свой статус, назвала ветвь специализации, а также сообщила, зачем была призвана в этот город. Кратко описала обстановку в городе, еще более кратко - специфику весьма неожиданного явления, с наводящими вопросами ллаитт - примерную опасность для города, в случае, если бы данное явление было распознано неверно, а предпринимаемые действия штатными.
  - Но я сочла возможным предположить, что странная рабочая версия наиболее оправданная, и передо мной действительно живой ребенок, пострадавший от незнакомого мне воздействия Thairien, однако не получивший критических повреждений и могущий вернуться в мир живых при получении профессиональной помощи, - тем временем рассказывала Льеанн. - После проведения соответствующих восстановительных процедур, по показателям личного внутреннего идентфикатора действительно было установлено, что эта живая маленькая разумная некогда Нарин-теи эс Тийе айе Хладье, сбежавшая за действительно необходимой ей помощью в храмовый квартал из родного дома... достаточно сложным даже для специалиста способом, что стал возможным после долговременной целенаправленной обработки несовершеннолетней Нарин-теи специфическим воздействием Thairien...
  
  И тут Роншерн эс Тийе булькнул. Негромко. Совсем негромко. Но Саайре с очевидностью знал: этот некогда разумный позволил себе открыть рот. И издать звук. Вопросительный. Вроде "Почему?" И его захлестнуло. Злостью. Правда оказалось, что аль'эртай Алакеста этот... экспонат тоже услышала:
  - Я не позволяла вам говорить, обвиняемый Роншерн эс Тийе. И полагаю воспользоваться моим правом этого не позволить, так как дела этого разумного свидетельствуют достаточно. Но хорошо, я считаю нужным задать этот вопрос: ньера Тильсенн эс'Сьенн, почему? Почему вы сбежали?
  Илье встала. Очень быстро. Тонкая. Острая. Слышно выдохнула и... собралась:
  - Извините, аль'эртай Алакеста, боюсь, я в тот момент находилась не в том состоянии, чтобы найти логические обоснования своему поступку. Но... понимаете, мне очень хотелось жить.
  
  И зал плеснул. Зал издал достаточно отчетливый шум, чтобы заглушить негромкое распоряжение ллаитт Алакесты:
  - Вполне разумное желание. Мне достаточно, - и Илье села...
  Или главную роль в его шуме сыграл негромкий комментарий лехта Трэстинки:
  - Но как работают... Оцени, если ллаитт примет решение сбросить его в зал и отдать воле народа этой земли - сколько из нас его уже готовы разорвать?
  Саайре не ответил, не успел. Ну, единственное, что он тут мог и хотел ответить, это было - что он сам, несомненно, присоединится... Когда у него запросили над ухом.
  Говорить сосед справа пытался, конечно, тихо. Но у крупного во всех измерениях... дядьки - из него можно было бы выпилить двоих Саайре и еще чуть-чуть осталось бы - в темном незнакомом форменном, не военном, это "тихо" получилось довольно гулким. И столь же отчетливо эмоционально насыщенным. Поинтересовался. С надеждой:
  - Думаете, сбросят?
  - Думаю, они этому... ресурсу найдут другое применение, - Саайре так быстро не собрался, это откликнулась Трэстинка. Дядька повернулся, Трэстинка продолжила. - Долговременное.
  "Тоже неплохо", - взвесил дядька на пальцах, но вслух все же продолжил. Столь же насыщенным:
  - Жаль.
  Саайре говорить так и не стал. Слушал, как Льеанн рассказывает о первичном выяснении обстоятельств, как девочка получила такие повреждения и о своем решении, что наиболее рациональным действием в данном случае будет просить о помощи и справедливости высших тех служб, которые поддерживают в великой и нерушимой должный порядок.И параллельно сосредоточенно взвешивал. Да - ему тоже жаль.
  Он вспоминал.
  
  ***
  Илье всю дорогу обратно шла сосредоточенно и молча. Выбралась из капсулы обработки, встряхнулась - сонная, попросила разрешения умыться. Вылезла. Спросила у Льеанн: "Мы домой?". "Домой, - отозвалась Льеанн. - Одевайся".
  За руку Илье взяла Саайре где-то шаге на шестом. Обернулась на этот... дом, прошла еще полшага и взяла. А Льеанн тоже. Потом. Вот как покинули перекрытую территорию и пошли уже по улице. Безлюдной. Ну, ветер с колючим дождем не слишком располагал прогуливаться. Шла медленно. Задавала темп. Слушались.
  На втором подъеме Саайре все же не удержался. Запросил жестом. Движением пальцев по ладони. Все ли в порядке? Получил ответ: "Все в порядке. Думаю". Шли дальше. Остановилась Илье снова у калитки... похоже еще она Льеанн попросила направиться именно туда. Отпустила руки. Снова посмотрела на знак. Закрыла глаза, попросила Льеанн встать к калитке, еще подвинуться - Льеанн не удивлялась, уточняла движениями: "Так?" - ну, ей больше двух раз не потребовалось. Илье присмотрелась, перебрала пальцами и открыла глаза. И заговорила:
  - Странно. Его помню, - бережным, дружеским жестом указала на знак. - Тебя помню. Ты все светишься. А улицы не помню совсем. Я проверяла. Не получилось.
  - Не странно, Илье, - откликнулась Льеанн, - строго говоря, ты по ним и не шла. Мост помнишь?
  - Мост? - переспросила Илье, выдохнула и насыщенно продолжила. - Помню. Льеанн - а мне будет позволено будет увидеть карты этого моего перемещения и... ну если возможно - показатели Зеркала Устоявшегося? Тогда?
  - По Зеркалу... надо будет спросить у старшего храмового квартала, лехта Нилайерина есть ли у храмового квартала свободные ресурсы для работы с Зеркалом. И дополнительно - у лехта Нэсхи, возможно ли допустить тебя к этой работе по состоянию личного ресурса. Я добавлю: в силу специфики Зеркала... Илье, я опасаюсь, тебе будет сильно дискомфортно с ним работать.
  - Не думаю, что сильно хуже... той помойки, - внезапно выступила Илье. Льеанн посмотрела. Взвесила. Посмотрела еще раз. Внимательно:
  - Может быть сопоставимо... - и Илье выразительно отряхнулась. Льеанн тем временем продолжила. - Что касается карт - да, доступ тебе разрешен, могу предоставить. Тебе прямо сейчас?
  -Н-нет, - тихо оценила Илье. - Прямо сейчас - забирать Щеночку... и наверно в купальню. Да?
  - Разумное решение... - откликнулась Льеанн. И вслед попросила разрешения остаться в Доме Трав. И, заодно, подготовить купальню.
  
  В доме семьи Руднис им пришлось довольно долго стоять в общей части дома, где пыхтела соковарка и все также неимоверно пахло яблоками. Наконец сверху скатиласть... так, кажется все-таки Цвирка, встрепанная, в домашнем, сонная, похоже - да, так и отрапортовала звонким: "Прошу прощения, все в порядке, дети спят... и я тоже... Один кот бдит..." Поднявшись за ней, в маленькой мягкой комнате обнаружили действительно трех хорошо спящих мелких и бдящего у порога комнаты большого кота... рыжего, разумеется. И даже ушастого. Судя по мяву кота и брошенной там же, у самого начала комнаты, смятой накидке, Цвирька и сама дремала где-то тут, с котом под боком. Ну, злой ветер на улице снаружи этой комнаты шуршал так славно, что прилечь и поспать после всего дня - чуть Саайре самому не захотелось.
  - Как она? - еще поинтересовалась Илье.
  - Отличный в меру спокойный мелкий, - откликнулась Цвирька. - А наши два героя теперь заняты сложной мыслью - как это тут оказался третий, и им всем очень интересно. Достаточно, чтоб утомиться...
  Да, Щеночка так и не проснулась, когда ее погрузили в обвязку, закрепили, вышли. Цвирька еще улыбнулась на прощание: как, яблок не хотите? А Илье подставила раскатанный карман - подкинь штук шесть, дарра скормлю... Ну, и по дороге говорили об обычном: стоит ли спящую Щеночку дотаскивать до купальни, или пусть уже спит дальше, раньше проснется...
  
  Правда, сама Щеночка этот сложный вопрос решить очень помогла. Стоило им войти в Дом Трав... явно ожидавшая их прихода Льеанн сообщила, что купальня достаточно теплая и их всех ждет, а она, Льеанн, будет наверху, если нужно - пусть приходят... Маленькая очень быстро проснулась и, насколько Саайре научился ее понимать, заявила, что она учуяла "купаться!" - и намерена это выпросить. И времени на разговоры наконец обретенной маме сейчас не оставит. Пришлось подниматься наверх, брать все для купания и идти.
  
  Местная, пахнущая чем-то горьковатым и чуть щекотная теплая вода, еще и внезапно бурлящая местами, Щеночку явно... завораживала. Это они выяснили в первый вечер. Уставшиая после перемещения и скулящая по этому поводу маленькая, у купальни унялась. Пробовала плескаться ей явно нравилось. Забавляло - как вода шуршит.
  Ну ей давно нравилось. Еще там, в Сердце Мира, в усадьбе гнезда Сьенн выяснили. Да, Саайре помнил. Тийрха высказывалась при нем. Шутила. Сначала приостановившись при сложносочиненном прокручивании мелкого... Штуки вокруг себя - ее маленький процессом явно забавлялся. Возражала столь же легко, как вроде легко ей это давалось. На несколько неуверенных жестов, которыми Илье продолжила восхищение: как здорово. Что у нее так не получится: она неловкая. И боится.
  - Ну да ладно, неловкая, - очень легко фыркнула Тийрха. - Что мы тебя тренировали всю дорогу, что Райэн тебя гонял - ничего такого ниже штатной нормы... Научить? - дальше была пауза, за которую Тийрха внимательно изучила выражение лица Илье и дополнила. - Ну, если поначалу страшно, так можно и пристегнуть... - а потом вот и широко улыбнулась. - Ой, а давай меняться, я бы с радостью. Часть своего умения - вот на то, чтобы этот... Штука, - маленького к этому времени она докрутила, чтоб тот располагался - голова к голове и боком, и улыбался на последовавшее ее: "ам!" - на команду "купаться!" отзывался таким же восторженным писком... а не тревожным сигналом, а?
  - Я...не думаю, что они согласятся меняться... - медленно ответит тогда Илье.
  А учиться Илье начнет.
  
  Да, Саайре вспомнил. Потому что мелкая... вот тут, внезапно, кажется начала понимать возможность брызгаться. Ну - она делала объемный "плюх!" - и не первый раз. И радовалась. Заметно. Ну... он и отметил жестом: "ей нравится". А Илье потом отозвалась. Очень... сосредоточенно:
  - Ну... у нее была возможность запомнить это место, как первое в жизни теплое. И безопасное.
  Саайре подтвердил - а что он еще мог сделать? Здесь это действительно было очень близко. Те - дни после Somilat... от которых не прошло еще и местного малого года. А о том, что изменилось, что бесповоротно изменилось, несмотря на то, что стены купальни остались теми же, Илье знает значительно лучше него... и он сейчас почему-то думает, что ей совсем не обязательно очередной раз это повторять. Тем более, между сегодня и завтра, которые... ну явно значимые этапы для этого "совсем изменилось".
  Обдумывал. Укладывал. Да, несколько выдохов. Не меньше десятка.
  
  - Куколка, - потом сказала Илье. Слово легло и было. Звонким. Гладким и совершенно неуместным. Саайре... да, он окунулся, потому что мелкая решила, что это удачное время, когда мама сгребла и подняла - брызгаться... Выпрямился и все-таки запросил - про что она говорит.
  А Илье была отдельной. Да, даже от маленькой. И очень... знакомо звонкой и острой:
  - Я думаю, ты хочешь спросить, что я там пыталась найти. Глубоко на дне. Я нашла и я отвечаю. Куколка. Маленькая дурацкая куколка из бросовых материалов. Не я, но... Материал, которым меня всегда видели и которым я должна была стать. Теперь я это знаю... и это у меня здесь, - Илье встряхнулась, подняла прочно сжатый кулак и уложила это знание. Хорошо, на глубину. А потом села на пол бассейна купальни, угнездила на себе и поверх воды Щеночку, которая уже чуть-чуть задумывалась, не стоит ли ей заснуть... - Я это знаю. А еще там очень грязно и страшно. И холодно. Внизу. Я... ну, наверно, когда она заснет, еще раз сюда спущусь, запустим? Я... очень хочу согреться и отмыться... Са-ай... а я тебя спрошу, что ты сейчас думаешь?
  - Огнемет, - через примерно четверть выдоха сказал Саайре. - Все-таки про огнемет, - подумал еще около доли выдоха и пояснил. - Лехта Тамарго говорил, пока мы завершения твоей обработки ждали, что... ну этот дом скорей будут ликвидировать и зачищать штатными средствами. Я слушаю сейчас тебя и очень думаю, что я очень хочу пройти в занимающейся этим команде. Практику, например. Я думаю, специализация позволит. Если... ты не возражаешь.
  
  Он сбился - да, Илье его слушала, слушала - и забавляла мелкую, знакомой игрушкой, катающимся шариком, который звенел и укатывался от бурлящих на дне купальни струй. Забавляла и отметила для себя. Ярким. "Смеется, - и даже так, - ну ржет же..." Ну, Саайре тоже видел - да, маленькая правда рада, и для ее общей негромкости - это действительно похоже на смех. И очень важно.
  - Нет. Не буду возражать, - ответила Илье, ну вот когда он полностью это подумал. - Против... подобной практики. Мне только кажется, твоя... ветвь специализации - она немного не про это, но... я думаю, тебе разрешат, - договорила быстро, обогнала его жест - подтверждение. И запросила. Очень серьезно. - У нас ведь получится, Саайре? Ну... и завтра и вообще. Как это будет дальше?
  Он подтвердил: "Получится", - еще отдельным порадовавшись про себя, что в этот раз не успел запросить, что... Ну, под другое - успел.
  - Я правда сейчас совсем не знаю, как оно, это дальше. И...как это целиком будет завтра, - сказала, выдохнула и собралась. - Ну, я знаю, хотя бы, что сейчас пойду ее укладывать. И теи Сейренн мне обещала. Свистнуть в ухо. Если я себя там завтра буду себя не совсем правильно вести. Но... ты... я тебя тоже попрошу? Ты - ну, будешь же? И садись ближе. Я очень хочу тебя видеть.
  Дальше было его подтвержение, пауза, пока выбирались из купальни, пока обсыхали - Щеночка не возражала, и явно уже задремывала... Уже на выходе Илье так, вполголоса, для себя отметила:
  - А как это должно быть правильно, что завтра, я посмотрю еще. Изучу. Как... ну, в Зале Правосудия должно быть... на самом деле.
  
  И действительно - изучала. Когда уложив мелкую, спустились еще раз. В "прогревающей" части купальни, устроившись на нижнем теплом камне, свернулась. И погрузилась в изучение. Что-то запоминала, шевелила губами... Некоторые особо зубодробительные формулировки высокого фаэ Илье даже озвучила вслух. Вздохнула:
  - Я... надеюсь, мне не придется этого говорить? Я забуду...
  Саайре задумался, подхватил общее руководство, которое Илье изучала, тихо отметил:
  - Вроде нет. Это... основной обвинитель говорит. Ему, я так вижу, больше всего говорить? - и потом еще в сторону. - Но даже это выучить... сложное оно. Я рад, что не придется...
  А Илье ответила. Внезапно. Фыркнула - выдохом, коротким беззвучным смешком. И Саайре все же решил запросить, полагая - Илье нашла что-то удивительное в дальних разделах формулировки.
  - Забавные... - а потом было удивленным. Четким. - Сказал бы мне кто-нибудь... не так давно, когда я была маленькая и когда я еще была та... Что про великое статусное дело правосудия и воздаяния можно читать основы так, с личного внутреннего... в купальне. Там были свитки, понимаешь? Много свитков, в кожаных футлярах, с камнями. На которые мне иногда разрешалось смотреть. И слушать выдержки, было... из более простого, но тоже, там было четыре цвета... с золотом, в оформлении - и чтоб я даже дышать рядом не думала! Наверно, до сих пор там есть. В доме. А тот, кто читал... кто всегда знал, что я не гожусь и все испорчу - и... ну, что дурацкая куколка - завтра будет сидеть. В штатной... - она запнулась и сверилась с данными личного внутреннего, - передвижной емкости. Для обвиняемых. Их там еще пять имен, а я про них ничего не знаю... Ну, про одну, это которая... уважаемый наставник, знаю... немного. А остальных совсем не знаю. Там все это... открытые данные. И общее приглашение. По городу и всей земле, я вот смотрю, - Илье смотрела. Перестала и посмотрела на Саайре. - Ну... я пытаюсь понять, что я об этом чувствую... и про все ничего не нахожу. Даже огнемета. Ну, желания взять огнемет. Больше всего, что я вот отмылась. И согрелась. И уже засыпаю, - "И чего?" - она запросила уже жестом. Саайре - ну, он потом себе сказал, что снова ответил с несуразного:
  - Четыре цвета и золото... но это же очень много? Для штатных списков? Ну, я к тому, что это тоже была дурь. Статусная. Якобы. Для того, что в общем справочном доступе вон, валяется, - собрал Саайре. Подбираясь к тому, что сказать было сложнее. - Илье, а тебе ну, есть, чем чувствовать что-то - еще и по их адресу? День-то сегодня был сложный и долгий, ну... и тебе особенно. Говорят, эта полная обработка - она с личного ресурса тоже... отбирает. Еще на них разоряться... - да, последнее он все-таки отряхнул. Хотя Илье и улыбнулась. Так... выразительно.
  - А я ждала, знаешь, - откликнулась она на последовавший запрос. - Как ты на этот раз скажешь... что это нормально? Я... ну, это хорошо, что ты сказал. А теперь я правда пойду спать... может, еще карты у Льеанн попрошу...
  
  Прочности этого намерения Илье , впрочем, хватило ненадолго. Ровно до подьема в комнату. Посмотрела на Чумазого - тот сверкнул чуть глазом, проверить, кто пришел, убедился, что его люди, широко зевнул, и свернулся прочнее... Посмотрела на сопящую Щеночку... Раскатала спальную ленту - подарок от дарра. Раскатала поверх спальник. И улыбнулась, констатируя:
  - Нет... все-таки спать... Льеанн... ну, извинит, наверное.
  А Саайре... Саайре запросил - Льеанн сообщила, что извиняет. И спать собирается сама и ему советует. Подождал, пока Илье совсем заснет, сверял - показатели личного внутреннего. Понял, что сам сейчас не будет. Вышел во внешнюю комнату, сел поближе к порогу спального пространства и подвинул к себе поближе источник света...и коробку со стеклышками мозаики. Улыбнулся еще, вспомнив почему-то сторожевого рыжего кота Семьи Руднис сегодня. И решил, что думать про другую Семью - и, следовательно, огнемет, он не будет... А на мозаике должны быть большая серая кошка и мелкий щенок. И он будет их собирать, пока не перестанет... слишком думать про огнемет.
  
  Ну, ему было, о чем подумать.
  
  ***
  Гнездо эс Сьенн. Дни весны.
  Очередность регулярных обследований Илье командующий детского восстановительного Гнезда Сьенн Хюлльша увеличила практически сразу, как они вернулись из усадьбы. С щенком. Вот после праздника, когда был ветер и плыли корабли, когда - вот прямо под него, новым днем, родила Тийрха. И Сейренн позвала младшего родича Гнезда - то есть, Илье... присутствовать. Нет, Саайре полностью знал, что что бы там ни было - на внутренней территории дарра - это останется для Илье тоже. Очень внутренним. Куда он не имеет доступа.
  Но думал, да. Что это было существенным элементом ее территории и корней. Илье - да, изменилась. Немного. Стала слышней и медленней. Несла и там, на личной внутренней территории что-то медленное и объемное. Куда ему совсем незачем заглядывать. Пока не попросили...
  А Хюлльша высказывалась. И ворчала. И вслух, и при обследуемой. Что для столь нештатным образом собравшегося быть в мире живых разумного Тейрвенон, младший Илье развивается удивительно... благополучным штатным образом. На этом Саайре почти успокаивался. От все-таки фоновой тревоги. Что его укусила. Да, вот в тот самый вечер... Когда были и корабли, и танец - и где-то в середине вечера, к ним - ну, прицельно к Илье, конечно - проявилась Сейренн. И очень быстро сообщила: "Тийрха рожать собралась. Хочу тебя на личный разговор". Вот после того разговора Илье и вернулась. Глубоким днем и... вот так сильно внутри. Обдумывая... очень личное. О котором... знать Саайре ничего не мог, спрашивать не хотел, а все-таки слышал. Илье ее несла, как чашку. Большую. С ценным и теплым. И...все-таки тяжелым. Несла... вот как сейчас ходила.
  
  Тревога улеглась. Отчасти. Унять ее помогла Тийрха, которая - так через пару больших кругов дней - на их занятиях объявилась снова. В тогда еще незнакомой Саайре "детской" добавочной комплектации полевой - да, он тоже не представлял, что таковая есть. Ну и с обитателем данной комплектации тоже. Тийрха была такой же... все-таки округлой и улыбалась все также спокойно и заразительно:
  - Привет, Илье... Саайре. Ну, вы знакомьтесь, вот он Штука, - Саайре еще смотрел, удивлялся, не столько мелочи, сколько внезапной форме, что это явно же часть полевой, и явно базовая комплектация.
  - Кажется... он немного подрос? - неуверенно запросила Илье, Тийрха проверила воздух озадаченным жестом, перевела его в быстрое "а, сообразила!" - и улыбнулась:
  - Да, несколько округлился. Да, у тебя будет примерно такой же. Хюлльша полагает, что возможно и меньше. Так что - как ты насчет дополнительно потренировать навыки? В защищенном пространстве. На имеющейся... весовой модели, - Тийрха это высказала с неподражаемой невесомой легкостью. И еще легко указав на мелкого. И не изменилась, перехватив взгляд Илье.
  - Я... мне очень страшно, - сказала Илье. Не сразу. Отдышавшись и по повторившемуся приглашению к разговору. Тийрха не менялась, Тийрха подтвердила пальцами "случается" и совершенно легким продолжила:
  - Ну, с Чумазым же тебе возиться не страшно?
  - Не-а, - да, вспомнить собаку - ход был безошибочный. Чумазый учил, что это его люди, кажется, с таким же сосредоточенным восторгом, как и Илье занималась собакой. У нее получалось и она отчетливо это знала.
  - Ну, честное слово, младенцы разумных не более хрупкие, чем щенки, - продолжала Тийрха. - Я б сказала, что даже меньше...
  - А он не будет возражать... - нерешительно перебила тогда Илье. - Что он... "весовая модель".
  - Ну, с ним так или иначе надо проделывать. Разное. Ну там, носить, кормить, мыть и обследовать... я тоже доучиваюсь. И честное слово, Штука... умеет сообщить, что его что-то не устраивает. Насколько я умею его понимать...
  ...Илье она, конечно, уговорила...
  
  Саайре знал. Несомненно, на объем этой тревоги действовало то, что с количеством времени и свободного личного ресурса у него той весной... ну, свободного оставалось мало. Казалось, время и занятия идут вокруг него таким вот бесконечным хороводом, и он не успевает отпустить руку, как его тотчас подхватывает следующий... Райэн, практически покинувший Гнездо... он там появлялся на пару дней, за подвернувшееся общение мрачно высказывался, что в Рианн-на-Лаэго, не иначе, собрались все то, что от Башни Далии осталось у него из мозгов вытащить - заточенным крючком - по мелким фрагментам - через задницу, а вслед тому запрашивал, как Саайре отнесется, что программу его тренировок подхватит хирург Кувалда, он тут предлагал. Саайре - Саайре был рад. Правда по ходу выяснив, что тренажер, так восхитивший его при начале занятий, по прошествии четверти года непрерывного знакомства и при старшем Дальхане способен обеспечить ему пару ночных кошмаров. Теперь он не мог глядеть на Наставника Кувалду столь непонимающими глазами, когда тот ронял слова про землетрясение и Рубец...
  Там, внутри были будни эвакуационной команды медиков в местности, пострадавшей от сильного землетрясения (...дождь, нескочаемый серый и соленый дождь, прибитая им гарь, скользкая земля и очень много хрустящего под ногами), Саайре - где-то за малый круг дней - выучил их очень хорошо, они снились... еще страшней и ощутимей... И не вызывали не малейшего желания внутри них остаться.
  
  А Дальхан его успокаивал - с похожими на Райэна интонациями - что у него достаточно хорошо получилось, и в среднем, все новички ведут себя похоже, по требованиям нормативов он справился... относительно качественно. А потом распространялся на поверхности воды бассейна, которую находил "теплой" и "ну прямо великой роскошью" и удивлялся последовавшим словам Саайре: "Говоришь, дождь? Ну, это в основе не мои съемки, Хюлльши. Я-то не заметил... все в первичной операционной просидел. Куда основных доставляли..." - а потом снова глубоко внутри улыбался и начинал ворчать на Саайре. Что когда он возьмет "рыжего лехта" на рыбалку, он точно его уронит за борт. И потом будет учить, как разумные держатся на воде. Потому что так вертеться - дело негодное.
  Рассказать Саайре Дальхану смог. Далеко потом, почти перед отъездом. Как потом просыпался от снов... и как еще более потом думал: что теперь стоит прочнее. Еще прочнее. И если бы его привело в тот...тоже лично ему страшный госпиталь в дебрях далиенского Сорлеха... он бы действовал быстрее...правильней...
  Да, хирург Кувалда ему тогда в ответ улыбнулся и запросил еще: "Данными опыта поделишься? - посмотрел, что Саайре не понял и дополнил. - Про госпиталь?" Да, Саайре поделился...
  
  А там - ну вот как он освобождался, его подхватывала теория и практика занятий специализации, и он заныривал ее грызть, потом снова возникал ниери Дальхан, и гонял практику и освоение нового "кокона" обследования восстановительных... и крайне внимательно, помогая себе пальцами, слушал его ответы и замечания. А потом появлялась Хюлльша, и выдавала "этом неуловимому потенциальному медтехнику" - еще пачку теоретических заданий. А за ними могла аозникнуть и Трэстинка, со своей пачкой теории, которую тоже требовалось проверить, изучить и сдать... Или они все вместе, с Льеанн - и Илье... Да, Илье рассказывала ему потом, что ей тоже казалось - что время кружится хороводом, и постоянно много нового приходится делать и думать. А после того раза, когда у нее получилось. С щенком. Спуститься и понять... Она и сама повторяла. Старалсь спускаться и проходить. И Саайре продолжал привыкать к своему месту. Маяка. Сверху на поверхности. Заодно практиковался. В выстраивании страховки. Которым последовательно загружала Трэстинка.
  
  И да, иногда за это время думал. Теи Хюлльша эту задремавшую было тревогу будила. Когда высказывалась - ворчливо и очень отдельным отстраненным личным, во время объемных общих обедов, которые для Саайре уже - к его удивлению - стали чем-то привычным... может, когда Нёрсьенн научила его, как варить эту рыбную похлебку: он тоже впрягся в дежурства по кухне, не слушая доброжелательных усмешек, что с невзрослыми построился? Улыбался и говорил, что ему интересно. А Илье тоже нравится...
  А Илье... ну, она даже была рядом, когда ворчала Хюлльша. Старшая детского аосстановительного в те дни уже приходила пораньше... зачерпывала себе их чаю и усаживалась. И, если видела Льеанн, начинала ворчать. По поводу того, что лехта действительно считает, что для девочки в последней четверти ожидания появления на свет нового разумного практиковаться... во влезании во всякую гадость подходящее и безопасное занятие? И для ее будущего разумного тоже. Льеанн выслушивала. И отвечала. Что по основным правилам безопасности это категорически неподходящее состояние. Однако, учитывая специфическую естественную среду Thairien в пределах Сердца Мира, а именно практическое отсутствие местной паразитарной фауны...а также при учете условий появления этого будущего разумного - да, она считает эту практику вполне безопасной для Илье. При полном соблюдении техники безопасности обучения обычным навыкам передвижения по слоям Thairien телом разума. Если ниери Хюлльша предполагает дополнительное обследование, то она, Льеанн, хочет спросить, как именно и предоставить свои профессиональные навыки. Если это потребуется.
  Да, Льеанн именно так и говорила. Медленно и подробным официальным. Теи Хюлльша под него пару раз зевала. А Илье не отвлекалась и продолжала ткать. Та самая рама, что Райэн принес сюда в тот... вроде бы не такой давний - первый их обед не была оставлена вниманием. Да, за нее присаживалась и теи Сейренн, и объясняла Илье, и помогала ей подбирать шерсть. А вот уже весной Илье... Илье, твердо зная, что умеет и может, садилась и дорабатывала. Небо. Над скалами и мелкими белыми цветами. Местного вереска. Летом они их увидят... А тогда... Илье продолжала ткать. Но да, слушала.
  
  Другое Хюлльша тоже излагала, и в присутствии Илье тоже было. Обращаясь уже не к Льеанн - ну, та в пределах детского восстановительного и не появлялась. Не к Саайре же... может, к где-то присутствующим - один раз, Тийрхе, один раз Дальхану... А может так, себе в пространство укладывала вслух. Что вот такие-то, внешне беспроблемные вроде маленькие и преподносят, в процессе своего появления на свет наибольшее количество проблем. И если этот - то есть, мелкий Илье - ну, Саайре не сомневался, чьи результаты она рассматривала - окажется исключением, она будет вынуждена сделать существенные поправки в свои профессиональные взгляды.
  Саайре помнил, что это было ровно два раза. Что Илье присутствовала при одном. Ну, из тех, где присутствовал он, Саайре - не мог он себя не поправить. Что Дальхан, в тот раз Илье не присутствовала, продержал очень долгую паузу, а потом, нежно и чуть подначивая, запросил у Хюлльши непонятное: "Котенок?" - на что Хюлльша... изогнулась и зашипела - да, Саайре именно так и подумал, пока смотрел: "Ты правда эти обстоятельства считаешь нормальными?" А Дальхан - а ничего, улыбнулся.
  А Тийрха, слушая, делала лицо, а потом мягко улыбалась. Для Илье. И вслед говорила выразительным шепотом:
  - Она ворчит! Илье, она всегда ворчит. Когда будет нужно - не бойся, добрей ее и спокойней не найдешь, - и еще отворачивалась, что-то личное, взглядом и пальцами отдать своему младшему. Штуке. А Илье, тоже пальцами, личное, немного спрятанное отвечала: "помню"... Тем временем, действительно отошедшая Хюлльша легко следила за ней глазами. И улыбалась.
  
  Это было ровно два раза. И там, в зале, с Льеанн, наверно, тоже два... ну, три. Может быть. Но Саайре тоже отдавал себе отчет: да, таких раз было столько, а ему казалось, два раза по столько и еще два раза по двенадцать. Что этого было много и от этого "много" он дополнительно и излишне боялся. Он обдумывал это "боялся", понимал, что к Илье приносить его совсем никак не уместно, а Льеанн... к тому времени, как этот испуг стал ощутим, насыщенность времени оказалась такова, что у него так и не оказалось достаточного количества времени, чтобы с ней это внятно обговорить. С Трэстинкой он не захотел... да и было с ней, что обсудить.
  Ну... и вообще он считал должным - неправильным, расходным, но должным - прожить этот страх сам. Просматривая многочисленные данные соответствующих разделов подготовки специалиста восстановительных - как появляются на свет новые разумные, в чем случаются сложности и какие основные риски. Много просмотрел. Осознал, что и часть местных архивов для практики ему доступна, тоже лез просматривать, хотя понимал, что его любопытство скорей всего будет очевидно для теи Хюлльши, и если она вдруг где-нибудь и что-нибудь об этом скажет, как она умеет, при Илье...
  Она не сказала. Сказала, неожиданно, Тийрха. Ну, как "сказала"... Он при ее-то помощи и осознал, что его количество просмотров вполне доступно... для подсчета. Как-то, пока Илье увела после занятия Хюлльша. На очередной осмотр. А Саайре и Рихта все также сидели на рабочих местах, грызли свое теоретическое... Саайре было сложно, он, конечно, пытался сосредоточиться, но немалое количество его внимания ушло за Илье вслед, и он старательно возвращал его обратно, объяснял себе - отдельно и наглядно - какой это по очереди принятый штатный осмотр и что ему по этому поводу стоит посмотреть... Неудивительно, что Тийрха при таком состоянии его внимания появилась неожиданно, и в бок его ткнула тоже - поскольку неожиданно, то очень ощутимо. И сбросила ему потом быстрыми личными жестами, резко и... внятно. Он очухался на первом, знакомом жесте, и потом уже целиком понял: "Не ссы. Это нормальный физиологический процесс", - пожалуй, при усилении жестов даже: "Это все равно нормальный физиологический процесс". А дальше столь же резко бросила ему на личный внутренний, вроде как "лови для ознакомления" - пачку личных данных. Обследований и состояния в последние четыре круга дней ньирре-теи Тийрхи и прочего появления в мир живых младшего Штуки. Крайне... подробные. Да, Саайре оценил доверие. Но не сказать, чтобы данные его успокоили.
  "На последних сроках беременности Хюлльша ее скорее подгребет", - предупредила его тоже Тийрха. Раньше. Там еще, в усадьбе. Пока с собаками разбирались. Так и было. И да, Саайре ожидал. Но это тоже совсем не успокаивало. Пусть Илье и осваивала заново - быстрые сообщения на личном внутреннем, писала о состоянии и всякие личные мелочи, спрашивала про Чумазого, временно порученного заботам и обучению исключительно Саайре... Собаку довести до помещений наиболее защищенного изначального детского восстановительного теи Хюлльша явно бы не позволила. В нелучшие дни Саайре еще думал, что и какого-то лехтев Хюлльша тоже не допустит... по примерно тем же соображениям. Хотя на общем пространстве детского восстановительного они, конечно, виделись...
  
  А снаружи всего этого было лето. А оно здесь оказалось привычно мокрым и внезапно жарким. Да, Саайре так и определял "снаружи"... Где-то в каком-то внешнем относительно его пространстве, утренний ощутимый дождик осыпал куртку его полевой - за это лето он сильно оценил эту одежду - пока он носился подъемами и спусками утренней тренировки, кто-то обычно проверял его успехи в скоростном спуске по неровной и мокрой поверхности, а дождь успевал облить его целиком. И дождю хватило бы просочиться до рубашки, не будь Саайре в форме, а когда он долезал обратно, до верха, уже светило солнце, и было изрядно жарко...
  Где-то там, извне, он все в том же темпе переходил между боевой тренировкой и очередным курсом Трэстинки, укладывал себе в память здешние, специфические особенности Thairien, что здесь в целом относительно стерильные трещины... но глубокие. Большая часть колодцев здесь и с поверхности мира живых открыта - некоторые и до нижнего слоя и жемчужного моста; да, можно провалиться. Наверно, и по полной глупости можно. "Но я не уверена, что с такой глупостью доживают до сознательного возраста. Здесь на это базово меньше шансов, чем где-либо..." - говорила Трэстинка... А он - запоминал. Он укладывал это отдельным, в какой-то дополнительный слой памяти - чтобы изучить и задать вопросы... потом, а пока он запомнит, как здесь нужно действовать, если это пригодится. Специфика проявлений и трещин Thairien в Сердце Мира. Но скорей всего никогда не пригодится...
  Укладывал, потому что свободного ресурса на подробное изучение сейчас он не находил. Большая часть его наличного эмоционального ресурса была задействована в этом беспокойстве. Не слишком осмысленном, но не отключаемом. Оно существовало, заполняло его как вода, оставляя всему повседневному небольшой поверхностный краешек, и он существовал со всем этим... Надеялся, что более-менее разумно.
  
  Потом оно, конечно, лопнуло. В свой срок. Два дня до T'a'hassё u'l'jorrah. Не самое нужное ничейное время. Когда сначала - толкнулось в личный внутренний личным посланием от Илье: "Ой... кажется, начинается..." Да, и он успел поделиться. Поддержкой и ожиданием. Ну, в слова он их, наверно, плохо впихнул, не умещались... И очень долго, дольше - ну вот тогда, на суде не знал точно - так долетели ли? Потом-то Илье со связи, понятно, пропала: в каких бы то ни было интенсивных восстановительного технической возможности растрачивать личный ресурс препятствуют. В том числе на личную связь. Тем, кто извне, и показателей состояния хватит. О, их разумеется, Саайре поставил на постоянное отслеживание. Впрочем, проверял так часто, словно о том, что постоянное - забыл.
  А восстановить лакуны в том, что головой помнил о "потом", он тоже пытался уже далеко не там, на суде. Там он перебирал только сохранившееся - перебирал и да, удивлялся... провалам. Было утро, утром было море, после пробежки таи Дальхан учил его грести правильно. Море качало и было соленым, руки навык помнили неплохо, кажется, никто ничего не заметил. (...но таи Дальхан напутствовал его странным: "Ну, рий'е Саайре, ваша доля улова вас будет ждать, спрашивай", - когда вытурил его на берег и погреб в море один. К делу, как выяснилось позже, относящимся)...
  Потом был день, вроде бы не очень полный день, и вот тут он помнил странными осколками... Кажется, там была Льеанн, ну - она точно должна была быть... И если была, то говорили, конечно - а все не помнил, но размеренную фразу: "Не уверена, что этому маленькому разумному удастся появиться на свет... штатным образом", - он помнил точно с ее голоса...
  А потом Льанн точно была. Когда точно чему-то поперек поднялась. И сообщила: "Внезапно: зовут. Срочно к Илье в восстановительный". И прочее стряхнула жестом, таким в глазах застрявшим, таким неуместным жестом. Про "работаем"... да и про то, что все штатно тоже.
  Ну - какое там "штатно".
  
  А он что... Потом он помнил. Поднялся и потащился. На продолжение отчетной подготовки. Специалиста восстановительного. Бессмысленно, в голове вообще мало чего было, но...
  Но хотя бы что-то пыталось. Отвлекая самой обстановкой. Учебный "кокон", учебная же задача. "Отстрелка теории", как характеризует это Тийрха и усмехается при этом. Слишком занятая голова держала такие кусочки... подбрасывала и отвлекала. Да, ошибался он тогда...чаще и хуже, чем обычно. Глупее. Тогда как раз отчетливо это сообразил. И - ну, сидел и смотрел. Понимая, что делать... И стараясь продолжать работать. Старательно и очень целенаправлено.
  То есть так... что он без данных личного внутреннего точно не мог сейчас ответить, сколько времени присутствующий в том же зале Рихта - сроки отчитываться им логично подошли параллельно - покинув свое место, стоял у "лаза" в его "кокон" и внимательно оглядывал Саайре. Должно быть, немалое количество времени. Как бы не с малый круг. Прежде, чем сделать выводы и высказаться.
  
  Выводы эти были озвучены. Громко. И внезапно. Ну - Рихте эс Сьенн ощутимо удалось вытащить Саайре из странного комплекта мыслей о действительности, где он пребывал, в пространство именно этого выдоха. Где он сидел, смотрел на откровенно изучающего его ящерика и... и с каждой долей выдоха все ярче удивлялся тому, что пытался понять:
  - А ты меня правда намного сильнее. Я так никогда не смогу, - сказал Рихта эс Сьенн. Слышно сказал. И - ну, настолько неуместно, что Саайре таки вернулся. Совсем полностью в этот зал и это сейчас. И смотрел. И в общем для него подробное "не понимаю" - дальше на пару выдохов заслонило все. Очень было странным.
  
  ...А Рихта смотрел, чесал щеку, там, над верхним следом лицевой брони, а у Саайре в голове всплывало, вспоминалось, некстати. Как полной весной, когда было уже полностью жарко, снаружи... был восстановительный, было практически самое начало проекта, и Саайре бодался - с нудным и техническим, высчитывал стандартное требуемое обеспечение и за счет чего его ужать... впрочем, в тот раз наставляющая их Хюлльша задала какие-то слишком щедрые условия. Значит перед переходом к практическому тренажеру стоило десять раз все перепроверить. На предмет крайне незапланированных сложностей. Хотя бы потому что это теи Хюлльша.
  Саайре и на перерыв выдвинулся именно с мыслью досчитать, где и что упустил. Следом за этой мыслью поймал другую: да, западла надо ждать. Судя по реакции обогнавшего его Рихты - очень большого западла, потому что ящерик туда точно наступил. Потому что Рихта довершил разговор с Хюлльшей - явно разбор работы, явно ему очень не понравилось. Он ответил, отчетливым уставным: "Айе!" - отошел на пару шагов, подцепляя одним... ну, полутора - пальцами нацедил себе в чашку морса, сделал большой глоток... Ну и явно не от его температуры изобразил. Был в легкой майке от полевой, было очевидно. Последовательно, не очень слышно, быстро, волной, но с шипением, выпустил - плечевую защиту, шейный воротник, лицевую броню - одну щеку, вторую...
  
  Саайре подумал про то, что практикум будет - на полное обосраться, даже подумал - с интонациями Райэна, теи Хюлльша демонстрации вообще не заметила. Заметила Илье, которая удобно расположилась на месте у наставнической, очень удобном месте, где как раз считала что-то из своих заданий. С теи Хюлльшей, наблюдавшей за решением. Но вот на тот момент все высказавшая Наставник приняла ответ Рихты и отвернулась тоже нацедить себе морса, не обращая внимания на Рихту и его броню.
  Илье отстегнулась. Шевельнулась. Встала. В позднюю весну у нее это получалось уже медленно. Рихта еще выдыхал, допивал морс, звучал чешуйками... Но услышал, ну, не мог не услышать. Как Илье подошла и остановилась. Близко. Оглянулся. Спросил:
  - Илье?
  - Извини, Рихта. Ты... я понимаю, злился? Но это так интересно, когда ты, - дальше она отобразила пальцами, как броня прорастает, падает, и так красиво изобразила. - Так... интересно... Я не понимаю, как получается, а если это не запретно... можно - а можно потрогать?
  У Илье получилось - звонко, но и негромко. Саайре - ну, он, конечно, отвлекся. И конечно смотрел. А еще видел, что теи Хюлльша тоже. Снова обратила внимание и поставила стакан.
  - Можно, - сказал Рихта. А еще повернулся. И немного наклонился.
  Илье подошла - чуть еще ближе, повернулась, чуть погладила Рихту по спине - с края, над лопаткой, где только что шуршал... воротник, потом прошла пальцами вверх, по шее, дотянулась до щеки, до следа лицевой брони... вот ровно там, куда пальцы тогда дотянулись и замерли, Рихта и шевельнулся. Дернулся. Целиком. Было бы незаметно, но вот плечом, шеей, отходом назад... Саайре знал, что заметил. Саайре помнил сейчас, что вот так Рихта и был - пока смотрел...
  А когда шевельнулся -Илье поняла. Испуганно спросила: "Больно?" - и отдернула руку.
  И совсем растерялся ящерик... тоже похоже.
  
  (...под пальцами было гладко. Мягко. Как будто даже мягче, чем просто кожа. И нет, не получалось определить, куда там уходят пластинки брони, чуть-чуть... ощутимые - там, под кожей... А еще под пальцами было, что-то, ощутимое совсем отдельно от кожи, толкалось в руку как... вот как шевелится внутри тебя другое, только еще словно... подзаряженное, бьет в пальцы легкими иголчками... и как он вздрогнул в руку...толкнуло, сильно, как отдельной искрой).
  
  Ответил ей не Рихта. Хюлльша. Которая поставила кружку с морсом и смотрела на все это. Внимательно. Но дождалась. Чтоб размеренно пояснить.
  - Нет, Илье. Это приятно, - Илье отвлеклась, не целиком, но взгляд чуть перевела на Хюлльшу. Та продолжала. - Я тебе потом схему функционирования распишу, если интересно. Но это основание, внутренняя сторона брони. И это очень приятно. Особенно от человека, которому доверишь... попробовать.
  Это уже ящерик перекрыл. Он открыл рот и повторил эхом:
  - Очень... приятно, - и тоже посмотрел на теи Хюлльшу. И адресовал ей очень непонятную фигуру, выстроенную фигуру - да, выпущенными когтями и чешуйками. Дешифровать Саайре не смог. Ответный жест теи Хюлльши, впрочем, был невозмутим и понятен. По опыту здешнего обучения: "Проверил? Доволен результатами?" Рихта, как ни странно... поймал его на руку, уже втянувшую когти. Но теи Хюлльша не останавливалась.
  - Да, Рихта, ты достаточно выдохнул? Я бы тебе настоятельно советовала пройти этот этап сейчас и еще раз.
  А Рихта взвесил и ответил жестом... кажется - благодарным? А дальше, ну, по отсветам судя, они еще разговаривали. Ну, Саайре явно посчитал...что это не его дело. И что этот совет пригодится и ему. Выдохнуть и вернуться к работе. И понять, а что там все-таки предстоит.
  Но вот, как выяснилось, запомнил.
  
  И вот сейчас, не так далеко от этого зала... Рихта был. И смотрел похоже. И Саайре помнил. А вот потом вспомнить не мог: это он настолько очевидно не понял сказанного Рихтой, или все же жестом попросил пояснить. Но Рихта заговорил, это было:
  - Ты перешел реку. Я это... боюсь знать и думать, - это ящерик сказал убежденно. Сначала. Это Саайре просто запомнил. Но понял еще меньше. Тем более, что потом Рихта не сделал паузы и на выдох. - А сейчас ты сидишь и боишься. Так, что мне очевидно. И это ты тоже умеешь...
  - Ага, - подтвердил Саайре. Происходящее сейчас внезапно было можно назвать словами и было... проще. - Боюсь, - развернулся и вылез из "кокона". Пока вылезал, понял - движение подтолкнуло. Что в этом "сейчас" он пребывает явно не один. - А ты?
  - Я? - ящерик... вроде смутился. Посмотрел вниз, точно сосчитал пару перекрестий пола. Дал время Саайре подумать, а сколь уместен его вопрос. И посмотрел искоса. - Тоже боюсь. Но... не так... ярко.
  Вопрос, как ящерик это замеряет и уверен ли он, что это доказательство большей силы - у Саайре остался. В руках. В движении пальцев, с которых так и не сорвался. Став... не самым решительным объединяющим жестом навстречу.
  Протянутую руку Рихта поймал. Взял... прочно. Саайре не сразу сообразил распределить усилие... и не уверен, что ему бы это удалось. И очень четко знал, что ящерик не специально. Что надо удержать голос. И сказать, что благодарен Рихте. После чего надо было встретить удивленный жест и пояснить. Вот сейчас пойманное. Что снаружи и вместе бояться значительно легче.
  Рихта подтвердил. Отпустил его руку. Выпустил чешуйки на костяшках, понаблюдав за ними так, словно какие-то знаки там стремился прочитать. Потом выдохнул:
  - Когда... все уже будет хорошо, ты мне скажешь? Тебе-то сообщат...
  И он снова был... очевиден, думал Саайре. Потом. Его расход ресурса, его ответное недоумение... А Рихта - одновременно - и нахмурился, и улыбнулся:
  - Разумеется, будет, - отчеканил он до всякого запроса. - Это наш восстановительный и теи Хюлльша. Я знаю - и я лучше знаю...
  
  Об эту... очень яркую и прямую уверенность Рихты Саайре тоже держался. Все время. Все оставшееся время. К счастью... это было не так долго. Но вовремя. В вечерние круги ему было делать совсем нечего.
  
  До тех пор, пока вызов от Льеанн не ткнулся. Мягко. Подчеркнуто несрочным. "Все целы. Получилась мелкая прочная маленькая. Илье восстанавливается - и ты выдыхай". Он очень быстро вспомнил оповестить Рихту. Вторым - после проверки общего состояния Илье, ну, что было доступно...без беспокойства. Да, есть, спит... Судя по показателям, не без дополнительного вмешательства. Полностью понять и поверить Льеанн Саайре смог чуть позже. Первым он вспомнил, что обещал сообщить Рихте. Что закончилось. Все живы. И есть новая разумная. Рихта же об этом просил.
  А в ответ ему последовало приглашение: "Выходи... я на внешней лестнице жду". И Саайре вышел. Собрался и вышел. Ну опять же потому что эта уверенность и поддержка... просто заслуживала ответа.
  
  Про то, что уверености Рихта, встреченный им на спуске на кухню - теперь Саайре знал, куда - обнаруживал явно меньше, Саайре тогда не подумал. Он помнил, Рихта сначала широко улыбнулся - что мелкая, здорово... "Интересно, тоже серебряная?" И запросил...
  
  ...Саайре потом рассмотрел, было видно, что ящерик медлил больше, не один камень пола посчитал, переступил еще, тоже не раз чуть перекатился - с пятки на носок и обратно, по камням пола. Задолго потом на втором просмотре личного архива.
  Тогда - где и чем Саайре было - внимание обращать?
  
  - Таи Саайре... а вы мне разрешите сейчас пирог для Илье испечь?
  Саайре точно удивился. И жест отпустил. Удивленный. И на него Рихта чуть откатился. По камням пола. И посмотрел в сторону:
  - Не, ты не думай, я умею, меня Нёрсьенн учила. И я помню, что... что Илье чернику любит. И орехи. И на кухню я совсем с доступом. И даже должен быть...
  - Так принято? - нашел формулировку Саайре. И Рихта ее поймал. Сразу:
  - Да, так... принято. Ну... - и ящерик посмотрел. И улыбнулся. - Ну, можно? Пойдем?
  
  Наверно на "так принято" от дарра стоило насторожиться, но об этом Саайре пришлось подумать позже. Тогда ему очевидно было нечем, он сказал Рихте, что дело-то хорошее... ну, вкусный пирог точно вреда не принесет, а Рихта скорее всего умеет и для Илье точно постарается... На тот момент Саайре уже знал, что кухонная практика для мелких ящериков - обучение привычно строго обязательное... И что теи Нёрсьенн Рихту любит. А значит хорошо учит. Это да, посчитал. Подтвердив и согласившись пойти. Даже на соображение, а зачем тут он, Саайре наткнулся уже стоя у огромного стола на кухне. Когда Рихта возился на верхних полках этого "корабля". И Саайре пришлось ждать, чтобы запросить: а он тут нужен и... ну может, ему надо что-то делать? Рихта плюхнул на стол большую миску, отмерил в миску муку, и ответил. Ну да, что ему надо. Наблюдать. Рихта будет работать, а что делать Саайре...
  - Ну, тебе надо бы... и я бы отправил масло отвешивать. И творог... - с отчетливой и непонятной интонацией продолжил Рихта, - но наш ледник тебя, думаю, не допустит...
  - Нестатусное... занятие? - попытался дешифровать интонацию Саайре. Полностью не угадал:
  - Наоборот. Статусное, - очень серьезно ответил Рихта. - Допуск. К сложной и дорогой еде. Но... у тебя его нет, я сам. Ты... ну, сиди, наверное...
  
  Долго Саайре все равно не усидел. Какое-то время смотрел. Думал, что здесь бы ему лет так... с пол-звездного назад дежурить бы понравилось. Да и сейчас очень нравится. Смотрел, как в большой печи есть огонь, недавний, яркий. И - не всегда краем взгляда - как Рихта двигается - тут, за кухонным столом, собирая то, что должно быть тестом. Интересно двигается и цельно. Действительно хорошо умеет.
  Рихта остановился - именно потому, что Саайре смотрел точно не краем взгляда. Ящерик прервал работу выдоха на два, а потом запросил. Общим жестом.
  - Я...не привык, - неловко пояснил в ответ Саайре. - Сидеть - и руки ничем не заняты... Это... так принято?
  - Ну... а я, по правде, не знаю, - откликнулся тогда Рихта. Переступил, облизнул тесто с пальца, похоже, нашел годным и продолжил. Слегка перекатывая интонацию. - Ну, я по правде сюда допущен, потому что рыбу надо разобрать и почистить... Я думал, потом ночью...
  - Ну, давай, - откликнулся ему Саайре. - Я сделаю. Как всегда, в ларе?
  - Но это точно... не самое статусное занятие и мое дело, - предупредил тогда Рихта. Саайре улыбнулся и отбил: "Но дело же..."
  
  И думал потом, что правильно сделал... что это вообще было хорошо и успокоительно. Сидеть за отдельным рыбным столом, разгребать из общего ларя - мелочь на похлебку, оставить их без голов, а этих более крупных - туда же, но чистить и на пласты... И взглядывать, как там за центральным, хлебным, возится Рихта - с тестом, с ягодами, с противнем - медленно, внимательно, аккуратно... Красиво. Мир складывался... и снова принадлежал Саайре целиком, и да, он четко думал, что это все у дарра - правильный обычай.
  
  Что все... кажется, не так правильно и прочно Саайре осознал только следующим крепким утром. Он шел знакомой дорогой к восстановительному, к общему входу детского. Он держал в голове, перебирал появившееся послание от Илье. Что да, все... все кажется получилось и навестить их можно, разрешают. Временным необременяющим визитом...
  А Рихта шел за ним. Сосредоточенный. Парадный. Кажется, при оружии. Нес этот пирог... и держался сзади, обогнав Саайре только у общего пропускного детского восстановительного.
  А их там внезапно ждали - Хюлльша, сидевшая снаружи пропускной системы и о чем-то разговаривающая - вот все же к удивлению Саайре - с Льеанн, и Тийрха, и еще внешне знакомые дарра, на которых было время посмотреть, пока...
  
  И конечно, там была Сейренн. К которой Рихта и шел. Прямо, а сосредоточенно, как по новому льду.
  - Теи Сейренн, - проговорил он, и дарра же притихли. Хюлльша вот четко отсигналила Льеанн, что "прекращаем разговор". - Мне позволили сделать первый пирог для нашего родича, которая родила быть в мир нового разумного и я хочу ее угостить. Вы позволите мне пройти?
  А Сейренн слегка отступила. И вросла в пол. Саайре подумал - про ящерицу, про встопорщенный гребень и когти, осознал, что когти точно есть...
  - Кто? - запросила Сейренн. - Кто разрешил это сделать... этому... - определение Сейренн что-то помедлила подобрать. Но... ну, Саайре понял - похоже, тут серьезное. Полностью серьезное, как все "так принято" дарра. И что ящерика, кажется, пора спасать. Потому что его сейчас раздавят и нашинкуют. В любой понравившейся последовательности.
  - Ну, я... - ответил он, выходя под линию огня, под взгляд Старшей Гнезда.
  
  Скала и камень - от этих корней камня - да, она бы могла его расплющить... не слишком ощутимым для себя движением. Хотя - ему пришлось принять этот напор боком... долей взгляда - но Саайре продолжал стоять... И улыбаться. По-дурацки. Ну, он не видел в предыдущих поступках ничего недолжного. И коренастая старая ящерица напротив шевельнулась. Втянула когти и сделала пальцами жест "ну-ну"...
  - Лехта Саайре, - подчеркнуто проговорила теи Сейренн, - мне интересно, ты представляешь себе, на что именно дал согласие?
  Про себя он подумал. А он не знает - что именно для дарра значит это серьезное. Но в Рихте... и в том, что Рихта имел в виду должное - он, Саайре, не сомневается. И прикрыть ящерика по-прежнему надо.
  - Ну, в общих чертах, - безмятежно откликнулся он.
  Сейренн его оценила еще раз. Теперь именно его - с ног до головы. И более... человеческим. После чего едко продолжила. Разговорным:
  - Хорошо, Саайре, я тебе попробую изложить во всех подробностях, на что ты сейчас подписываешься. Ты как ценный близкий ньирре-теи Илье только что признал этого юного балбеса достаточно взрослым и разумным, поскольку разрешил ему накормить вкусным нашу маленькую Илье. Единственным из способов, который не могу оспорить профилактическими пиздюлями даже я, Глава Гнезда... А ты, Льеанн, не захочешь...
  "Их два..." - одними губами ответил Рихта и продолжил стоять. Льеанн... Льеанн только слегка повернула голову. Посмотрела. Теи Сейренн продолжила:
  - Согласившийся, чтобы его ценного близкого таки угостили пирогом, в дальнейшем поневоле принимает статус взрослого и ответственного. Право получать от внеочередного младшего отчеты о его дальнейших успехах... на пути окончательного вырастания, вплоть до первых его детей. И вероятную ответственность за возможные недолжные действия этого взрослого, как аттестовавший его таковым. Я думаю, это все подробности... таи-лехта Саайре. Полагаю, какой-то их части ты не знал. Так что предлагаю еще раз обдумать. И сказать, что ты думаешь. Льеанн, тебя я тут тоже запрашиваю. Как имеющую право.
  
  Знакомые лица восстановительного, у которых был пересменок, любопытствовать не стали, расходились по своим постам. Тийрха что-то там подгоняла в пропускной рамке, откликалась ей верхняя рамка прохода, куда Саайре пока ни разу не поднимался. Хюлльша сидела, похоже, продолжая со Льеанн какой-то диалог - на показателях личного внутреннего. На Льеанн Саайре по привычке посмотрел. Она... ну, она поймала взгляд и сбросила ему жест: "работай". И с таким акцентом вверх... это могло быть и "отдувайся!"
  Рихта стоял. Пирог пах. Вкусно.
  
  Ну - и Саайре решил заговорить:
  - Я думаю, Илье любит чернику. И пирог вкусный. Рихта, ну, старался, я видел. Пусть будет, я не возражаю. И... ну, признаю...
  Он не успел запросить, что надо сказать. Сейренн размашисто отряхнула... когти. Шагнула вперед и выдала... ну явно же не обрядовое:
  - Рихта, ты засранец. Ну, мальчики - вы это выбрали, сами и расхлебывайте, - а потом встала в полную парадную и объявила. - Таи-лехта Саайре, я признаю твое бесспорное право разрешить Рихте эс Сьенн угостить твоего ценного близкого ньирре-теи Тильсенн первым... вкусным пирогом в ее новой жизни и потому я, ас'эртай Сейренн эс Сьенн вынуждена признать его взрослым и разумным, - после чего старая дарра еще раз выпустила когти, срезала что-то и подчеркнуто отряхнула - за пальцем палец. Сместилась, расслабила стойку и крайне ядовито продолжила. - И теперь живи так всю жизнь, Рихта эс Сьенн. Ты хотя бы представляешь себе, сколько тебе будут это вспоминать?
  - Отлично! - широко улыбнулся Рихта. Сдвинувшийся с места, живой, подвижный и... не менее ядовитый Рихта. - Заодно я хорошо научусь драться. А может быть, наконец, и кого-нибудь убью...
  Сейренн... Сейренн еще раз - и на этот раз совсем и полностью, да не преувеличенно ли - изобразила полностью ощетинившуюся... и как бы не раздувшуюся пугающей окраской ящерицу:
  - Брысь! - шумно скомандовала она. - Брысь - пирог свой дорогой относить, пока не потрескался... вы оба! Илье скучает... - ну, это движение застрявший Саайре таки отследил. И проскользнул. В сторону ранее неизвестного входа. Только по боку чуть задело. Ветром... От напутственного ощутимого движения теи Сейренн.
  
  Незнакомый проход детского восстановительного, оказывается, был оснащен полным возможным комплектом обрабатывающих рамок "тройной очисткой"... Саайре, пока преодолевал первую как раз вспоминал состав обеззараживающей обработки и основные требования к подобным рамкам и перечень рекомендаций по установке. Да, в родильных отделениях и отделениях необходимой помощи новорожденным рекомендуется. И вот этими мыслями занятый, он не отследил, как теи Хюлльша, внезапно оказавшаяся на дежурном пульте, посередине - но как? Если она вот только что беседовала с Льеанн? - ему и залепила...
  Ну, после некоторого размышления, он предположил, что это была модификация одобрительного жеста - шлепком... Но ощутимо, след останется... но второй выдох (первый он понимал, как дышать) он ничего не понимал. Он стоял и оглядывался. С видом... только что устоявшего на ногах после сильного толчка человека... Идиотским, конечно.
  А Рихта... Саайре удивлялся, думая: то есть маневра Хюлльши ящерик не заметил вовсе? И того, как Саайре скользил - не заметил тоже. Рихта перевел взгляд, увидел его идиотскую рожу, и ответил очень серьезно... тоже звонкий был:
  - Вы не беспокойтесь, таи Саайре. Я... не подведу.
  
  ***
  Удавшийся сын Мархи и Югле, Рихта эс Сьенн будет рапортовать своему личному старшему таи-лехта Саайре эс Ноэн айе Далия. О всех вехах и занятых местах в своей жизни. Как и полагалось - до своих младших. И дальше. Драться он за это время действительно научился. Убить, правда, так никого и не убил...
  
  Но вот этого он рассказывать таи Саайре никогда не станет. То, что было - на момент принятия этого решения, что держалось изнутри - очень внутренним и личным... Прочно. Но к пирогу... почти уже не болело.
  
  ...Тогда, после праздника... ну, он прожил два дня и выпросил себе свободный день. Чтобы рвануть в усадьбу. И эти два дня было очень тяжело прожить. А назвал он себе уже в усадьбе... Потому что того, с кем он предпочтет это разделить, Рихта знал сразу... ну и куда двигаться тоже знал.
  Прибыл. Наскоро поздоровался с ньера Шевелинкой, отбегали с ним площадку, пес-то был рад, всего Рихту запрыгал... (...пес тоже напоминал...) А потом, совсем за главным, пробирался - боковыми обходами, словно старался, чтобы теи Нерсьенн не заметила... Нет, ничего недолжного не было: Рихта отбыл с разрешением, и понятно, что в усадьбе он предпочтет повидать и погонять свою собаку. И повидаться со старшим родичем тоже.
  Благо Талвара тоже "из мозгожорки", из Крепостного кольца временно выпустили. А куда тот пойдет за восстановительными процедурами понятно было, не отжимайся... Рихта и шел - боковыми обходами, спусками, от Собачьего двора мимо основных, вниз... Рихта знал, кузница точно выдержит прямое попадание штатного пехотного, разве что облицовка погорит (попробовать, правда, так и не дали), но строили их по традиции, на отшибе внизу, чтоб до воды ходить далеко не надо было.
  Видел еще со спуска - хорошо, кузница работала. И хорошо, что спокойно обошел, никого не застал. Он ничего не нарушит, но он не хочет... У теи Нёрсьенн глаза такие - с ней флейты не надо... А с ней сейчас он делить никак ничего не готов. А того, что несет, отдельно.
  
  Талвар эс Сьенн, конечно, в кузнице был. Рихта знал, договаривался - и братик звал его работать. И он тут был действительно нужен. И хорошо, что братик был один.
  
  А "в кузнице не страдают" - это отец говорил еще. Давно. И Талвар подхватил. В кузнице работают. Ну, и действительно тяжело и некогда. И когда туда-сюда - от горна к молоту, от молота к тискам мимо проходит - будущий нож и мастер Талвар - отвлекаться и техникой безопасности не позволено. Да, в Гнезде Сьенн, от самых корней знающем, что такое хорошее железо и как с ним работать - все знают, что мастер с корневой заготовкой будущего оружия на своем месте ходят целым, как ньирре-теи со своим младшим разумным. И - это хорошее дело, говорил Талвар, это... полное дело, такое, что забирает целиком - голову, силы, внимание.
  Рихта видел, слышал, запахом и кожей - как она проходит мимо - белая, раскаленная, длинная полоса, как ложится темно-серой, слоистой, в угли горна и постепенно начинает жить - другим, белым, с дыханием и запахом жара... Это он же, Рихта, маленький, сказал когда-то, после экскурсии на одно из опытных производств... что все же простое личное оружие рождается больше - как живое. И красивее. И с ним даже тогда согласились.
  И сейчас он тоже знал - не думал, полностью присутствовал здесь, следил за горном, слушал, как работает молот, подгонял режимы... Вникал - в то, что делает Талвар... здесь братик был совсем на своем месте, и очень целиком был. И Рихта смотрел - как поднимается огонь над углями и как металл становится светлее огня, как работает молот, и сбивает с раскаленной стальной полосы искры, белый металл темнеет на лету, и огненной змеиной шкуркой сползает с неё более не нужная здесь сталь... Как внимательно смотрит за ней, рождающейся под молотом, Талвар, и снова возвращает ее в горн, и снова они движутся - к тискам, как сосредоточенно Талвар скручивает, оглаживает раскаленную полосу, "заплетает ей косы", как под его движениями внешне легко, послушной веревкой закручивается белый металл, чтоб стать оружием, известной змеиной сталью... И чем-то еще.
  Талвар не говорил ни слова, даже губами, но Рихта видел, сейчас и здесь, братик говорит этот будущий нож как отдельную свою песню, складывает каждым движением и он, Рихта, хорошо знает, о чем этой песне быть - и это очень грустная песня... Точно знает, потому что в самом начале братик спросил. Единственное: отмерил, какой длины родится оружие и запросил: "Так?" - Рихта подтвердил. А теперь слушал и слышал. И это хорошо, это очень хорошо, что в кузнице не страдают. Потому что перед тем, что сейчас складывал Талвар, то, что сейчас жило, давило на Рихту, было таким нелепым и мелким, что да - он бы попытался не приносить это сюда, брату, и чем бы оно тогда вышло?
  
  Ну, конечно, у него ничего и не получилось. Талвар работал и на сегодня завершил работу, прошел, окунулся в рабочих помывочных, кивнул Рихте вроде: ну что, мерзнем? И пошел через старую кузницу к водопаду. По традиции, которую тоже привил отец, а вообще в ветви оружейников она "сколько помнят песни". Закаляют не только оружие, но и того, кто с ним работает. Водопады тут, конечно, одно название, не чета тем, что у Гнезда, даже Младшему, но холодные. А самой ранней весной то...
  И Рихте сейчас совсем не стоило про них и все это думать. Вспомнил - и отдельным, и острее, вот обожгло - как водой того водопада. Шли через старую кузницу перед глазами еще были - горн, огонь, рождающаяся змеиная сталь... Тут Рихта и представил, что с ним творится: внутри поднимались и дышали старые меха, нагнетали воздух - тяжелей, ощутимей.
  Он куда как более мелким проверял, как они работают, и как после той работы внутри тянулось и гудело. Да, как тогда он был рад, что исторические времена закончились и сейчас подача воздуха в горн не нуждается в мускульных усилиях разумных.
  Но сейчас так было, после кузницы, после... этой песни Талвара, после легкой физической усталости... Глубоко на личной территории, внутри него - старые меха шевелились, и выдыхали, и поднималось пламя над углями горна, только он, Рихта, совсем не знал, есть ли там, внутри, стальная полоса - та, что еще только должна родиться - и зачем ему сейчас вот так... ощутимо. И Рихте жить именно их здесь и сейчас было стыдно. Но они были.
  
  Он это понимал - вот сейчас, после водопада. Он, разумеется, ничего не смог скрыть. Братик вытянулся в "согревающей" пристройке при водопаде, на теплой каменной скамье - после работы это очень хорошо... А потом вдруг сел и спросил:
  - Ну, Рихта, и что у тебя болит?
  Рихта... он не думал возражать. Просто он... это так совсем понял, про то, как внутри это выглядит, сидел и чувствовал - непонятное ощущение, как ходят внутри мехи, раздувают огонь и это стыдно, и он, конечно, не должен, сейчас не должен, а оно горько, хоть вот и сам на искры исходи пережженным металлом, ну, при братике вне сомнения он может и позволить себе расстроиться, хотя это настолько неуместно... а тут Талвар берет и спрашивает... Ну, Рихта и дернулся, а еще под рукой каменная скамейка проскользила. Жест получился нелепый. Но вопрошающий. И Талвар ответил - для Рихты так очень подробно:
  - Мы с тобой третий круг в кузнице проработали. И сейчас сидишь. Заметно, - уточнил ему Талвар. Ну, да, братик... он на своем месте, он умеет. Они по общей ветви Семьи все такие, его ближайшие родичи. Кто но уж если не воду, как основные ветви Гнезда, то всяко общее состояние эмоционального ресурса хорошо отслеживают. Талвар, он даже по тестам выходил - с высокой возможностью потенциального развития экстренной биологической. Это он, Рихта, не умеет... и этого, видимо, тоже не умеет...
  И внутри полыхнуло... "Ну, ты же сам с этим сюда пришел?" Рихта слишком долго носил вот это в себе... и с облегчением озвучил:
  - А он перешел реку. Просто взял и перешел. Я туда и думать боюсь, а он взял и перешел. К ней... Так... нормально. И сейчас я знаю, что совсем ничего не могу... - и вот он... плюхнулся, этот слиток, названным и отдельным. Оставляя Рихту стоять, смотреть и понимать, как вообще ничего не понял в этой его сумятице Талвар. И добавлять туда поясняющие слова - ненужные... удары, яркие, кусачие искры, они словно бы возвращали все это наконец сказанное снова внутрь. Мешать. Болеть. - На празднике. Когда отпускали корабли. Ну, лехта Саайре... - самое главное ну, назвал наконец. - Он на тот берег с ниери Дальханом спустился. И взял и перешел. Всю реку. К Илье. Только чуть-чуть запнулся. Ну и я хожу и понимаю, что я мелкий и слабый... и всегда буду слабей и мельче. Потому что мне туда думать страшно...
  - Что-то я полагаю, он тоже много не думал, - высказался Талвар.
  
  И он еще не успел привстать, как Рихта услышал внутри головы уже много - и его запросов, и своих возражений. Что чужой здесь лехта Саайре может и вообще не знать, что сделал. Но нет, он лехта, он должен был понять, услышать, что такое перейти реку. На нашей земле - не обязательно, что услышит... Но он, Рихта, ну да, есть такой как есть, и трусливый и маленький, знает, что главное доказано... он, в конце концов вот, глазами видел, как они провожали корабли...
  А Талвар ничего этого не сказал. Талвар привстал, поднялся и продолжил:
  - Это же не навык, Рихта. Обязательный к освоению и аттестации. Это... ну, наверно все-таки счастье. Если у кого-нибудь действительно получается... - перебрал движением пальцев и снова эхом повторил. - Наверное, все-таки счастье... - проверял, как будто снова "заплетал косы" будущему оружию.
  
  ***
  Там, в тот самый день в усадьбе, когда Талвар вернулся, и Рихта так проболтался, про ножичек... ну ничего не должно было такого быть. А он просто радовался, что братик здесь, и увязался - хвостом. В конюшню, так в конюшню, в сбруйную так в сбруйную, ну, он бы хоть к овцам, хоть на навозный двор потянулся... С Талвара сталось бы, ну - ну Рихта всегда знал, что для брата хозяйственные службы это вот такое совсем свое, как для него - та пещерка под Матерью Водопадов...
  
  Долго знал, вот с того сопливого детства, как вставать учился. А еще вот после того, как решил он, мелкий, братика поддразнить. Что тот горазд навоз выгребать... вместо того, чтобы ну вот с Рихтой очередной раз пробежаться, точно заметно, что он в пахотной ветви вырос, среди тех, кто оставались.
  А братик пожал плечами, сказал - да, в пахотной - и встал Рихте поперек выхода. Куда там Рихта поспешал, он уже не очень помнил. Бегать, наверное, со всеми школьными. Ну, а братик встал - и предложил теперь обходи! Обойдешь, будешь бегать, и может быть со мной, не обойдешь, ну... он не уверен, что тогда стоит Рихту допускать. И помощником на конюшню. В дело уборки навоза.
  Рихта пытался обойти. Но Талвар стоял, а Рихта падал. Обидно и больно. И снова пытался, и падал... Тогда и понял...как это те, кто правы, так прочно стоят с любым оружием, когда выходят на Круг.
  А потом пришел папа Югле. Выяснил подробности баталии. Уронил старшего - тоже ощутимо. Потому что пропускать обязательные занятия Рихте было незачем. Но с воспитательной мерой согласился. И с недопуском до основных занятий подготовки тоже.
  Вставал потом Рихта долго... И очень долго подробно изучал, чем именно занималась традиционно их ветвь Гнезда Сьенн. Половину малого года. Это оттуда он знает, как работают старые мехи. Ножичек ковал он уже потом, как раз после этого... обучения. Когда обратно признали достойным чтоб оружие держать и делать. Раз теперь знает. Тот самый ножичек...
  
  Знал - ну и старался не мешаться. Но Талвар же говорил, спрашивал. Временами. И вот все ему было интересно. А в сбруйной он не так много провел, осмотрел, покачал головой, сказал, что пойдет к Нёрсьенн... Разрешения на работу просить, на много работы. И надеется, что Нёрсьенн ему позволит сделать пару весомых выговоров тем, кто здесь так нахозяйствовал. А обратно тоже шел - через конный. Злющего еще потрепал, потом к ньера Старому Укушенному зашел, обрадовался: узнал! - потянулся старый конь, схрустел яблоко, и голову положил, почеши его...
  И не иначе с Песьего двора Талвар звук услышал, ну, и запросил с интересом, кто теперь у Рихты собака, какой собачьей Семьи. Улыбнулся, услышав, что он Шевелинка - ну, конечно, братик же пса ни разу не видел, отбыл служить куда раньше, чем у Рихты он вообще появился. Рихта рад был рассказывать, а братик его слегка и поддразни тоже, что - баловать приехал? Рихта откликнулся, что заниматься, ну и баловать, не очень - но соскучился... А потом - открыл рот и из него сорвалось:
  - А она собак тоже... очень любит, - братик же сначала выдал запрос: "Кто?" - но сам себе ответил:
  - А...девочка, - и потрепал на прощанье Старшего Укушенного, вышел из его денника, Рихту пригласил выходить, дверь задвинул и еще сильно неодобрительно на петли успел посмотреть. Прежде, чем продолжить. Оценить. - По-моему ты влип, братик.
  - А... я? - Рихта замялся. А потом оно вспомнилось, ну было же, только что. И теперь он точно спросит объяснить. - Талвар, а почему? Почему ты сказал, ну, что нас вместе угораздило?
  
  А Талвар вот не изменился - совсем, нисколько. Сделал пару шагов, остановился у внезапной морды ньера Толстой Тетушки - она видела яблоки и очень тянулась к цели. Повернулся, рассказал:
  - Ну, Рихта... Самая светлая, веселая и красивая женщина, которую я пока в мире живых видел... тоже лехта, как оказалось, - яблоко скармливал, приглаживал Толстую Тетушку, и ровное говорил, легкое. - Рыжая, стреляет куда лучше меня и - а как смеется...
  
  ...Она была просто неуместна. Не просто, а вопиюще неуместна. Рихта, конечно, видел, что кто-то вошел в конюшню, с другой стороны, с жилого входа, определил по нетипичной верхней одежде, что похоже Нёрсьенн Льеанн сюда допустила, ну, не в первый раз, это он тоже знал... Шла себе и шла, далеко же, и вообще, здесь их дело и их разговор...
  
  Талвар тоже видел. Более отчетливо. Как странная прочная чужая женщина, которая ненавидит овец ранней весной, а еще про нее сказали, что она лехта... идет по конюшне. С детского ряда. Неплохая, наверно, женщина - если ньера Мамочка приветствует знакомую и берет у нее... да, тоже яблоки, а характера этой черногривой тоже отмерили двойней. Лошадей эта... лехта, похоже, любит. Но так видел, фоновым присутствием. Продолжая разговор с Рихтой.
  Фоновым - а потом эта женщина - да, пристально рассмотревшая его при первом взгляде, изучить открытые данные послужного списка времени бы хватило, Талвар вспомнил - ставит на пол ведро с яблоками. Дерево по дереву: стук, слышно. Спрашивает еще на том же стуке что-то. У воздуха. Беззвучно. И перемещается в их направлении. Перемещается так... ну нет, он не подумал. Просто сгруппировался.
  
  (Конечно, они говорили. Конечно, это было слышно. И, конечно, это было так.
  Зачем? Зачем и еще раз?
  И на это тоже нет ответа. Кроме невозможного "подойти и спросить".)
  
  И эта неуместная ниери Льеанн. Она скользнула и вынырнула. Здесь. В пространстве разговора. С волной. Невидимой, но ощутимой - да, Рихта почувствовал. Словно где-то рядом шарахнул - малый учебный, в грудь ударило внезапно прочным воздухом, попыталось пошатнуть, тряско осело в теле, сбило с дыхания. И пока восстанавливал - смотрел. Короткая, странная, домашняя крест-накрест лентами одежда. А руки голые. Да, шрам тонкий, ниточкой, но видно: останется...
  Смотрел - и пока выдыхал - это было... понятнее. Чем то, что неуместная Льеанн в упор смотрит на братика. И говорит. И неуместное и совсем непонятное:
  - Там стена. От госпиталя. Одна, внешняя, три шага. И край подвального окна. Все, что осталось. Как ты уцелел, дарра? - Рихта только на вопросе понял, о чем она, но... А братик стоит, спокойно так, и спокойно же начинает отвечать. Вне сомнения имеющему право - с какой стати? - это сейчас спросить:
  - А меня как раз под той стеной откопали. Слое так в шестом. Ну... собирали. Не знаю.
  Ждет. И Льеанн молчит. Отведя взгляд. Выдох, второй. Потом... так уже не смотрит:
  - Рыжая. И лехта. Эс"тиер Мэргэннаран эс Хэрмэн айе Шьонтаха, - она спрашивает? Называет? И продолжает, поправляя должное время рассказа - жестко. И беспомощно. - Была, дарра. Не выжила.
  - Я знаю... ньирре-теи, - откликнулся ей Талвар, обращением поясняя застрявшему здесь Рихте... ну почти все. - Я смотрел списки. Уже в госпитале, - и развел руками. Ярким и близким жестом. Что иначе говорить - о вот этой названной им лехта, кроме как о живой - у него никак не получается.
  И в этот жест впечатывается, подхватывает... ответный ниери Льеанн. Бесцеремонно, горстью протянутая ладонь: "отдай!"
  
  А Рихта - ну, Рихта... стоял и смотрел. Пока Талвар, вот за эту протянутую руку жеста - разворачивает ниери Льеанн, и ведет, уводит (...пока не беспокоятся кони?) - дальше, по коридору, на спуск, ко входу ночной дежурки, где можно сесть... Не переставая присутствовать где-то еще.
  А Рихта смотрит. И почему-то очень хочется выть.
  
  ***
  Далия. Начало лета и войны. Городок Башни. Госпиталь
  Сначала он об этой рыжей помнил голос. Голос взлетел из "командной вышки" городка Башни при госпитале. Эс"тиер наземных внешнего охранения Башни, Талвар эс Сьенн, в этот срок понимал... да головой все еще понимал. Часть разума отчетливо знала боевую задачу: на данный момент как раз разворачивалось прикрытие эвакуации находящихся в восстановительном - в Башню, и далее через транспортные каналы на мирную территорию. Оставшаяся часть понимала - да, это не учения. Да, на этой земле мятеж, затронувший в том числе местные армейские подразделения. В самой Башне в данный момент идет бой, задача не допустить перехода контроля над транспортным каналом к устроившим мятеж на данный момент практически решена, но зачистка территории продолжается. Да, понимал, оценивал имеющиеся данные и основную боевую обстановку... и ничего не мог понять. Как это и зачем.
  Но судя по имеющимся данным, понимать много времени не было. В ближайшее время к противнику может прибыть подкрепление в размере минимум трех местных армейских крыльев. Насколько известно информатору, сухопутных, но не исключена и поддержка с воздуха. Талвар ждал, в их задачу входило обеспечение эвакуации восстановительного, если нет иной возможности, то через транспортный канал Башни. А дальше понадобится вернуться и оборонять внешний круг, включая линию госпиталя и дальше. Так как имеющихся сил кругу внешнего охранения не хватит, чтобы достаточное количество времени удержать нападающих, а это необходимо, эр"нере Та"хисс эс Марха усиливает его добровольцами.
  
  А голос звонкий, злой и веселый. Армейской скоростью и совершенно неуставной:
  - Это мой дом, дарра. Мой дом. Это я пробивала ямы под сваи этой вышки и помню, вот под третьим столбом тут сдох проходчик. Я тут чуть не все знаю - вот этими руками - заборы, столбы, ворота, госпиталь, полтора этих гребаных поселка, включая куда им срать! И это я, эс'тиер Мэргэннаран эс Хэрмэн айе Шьонтаха позволю, чтоб в эти ворота могла пройти какая-то плесень... с штатными нормами детской смертности?
  А эр"нере Та"хисс эс Марха отвечает. Причем тоже неуставным. И медленным. И даже... легким. И его тоже слышно достаточно отчетливо:
  - Та самая рыжая медик. Встретились. Ты по-прежнему выбиваешь двенадцать из двенадцати?
  - Если понадобится, постараюсь выбить двадцать, - откликается голос, чуть через паузу.
  - С нашим ресурсом - понадобится. Медики мне нужны. Сдавайте ваших опекаемых - и поступаете в распоряжение...
  
  Сдала - однозначно быстро. Обладательницу голоса он опознал. "Опекаемых" похоже они и отправляли через Башню и, занимая свое место в верхнем транспорте охранения, он оглянулся, услышав за спиной, от основного транспорта, внезапно снова - звонкое, неуместное:
  - Ну, Рианна, команда была: не ссать, прорветесь! И отличных тебе детей.
  Да, она была рыжей, рыжей и вопиюще лохматой - эс'тиер медслужбы, контролирующая первую очередь погрузки - что невесомой дружеской затрещиной подгоняла - третью ходячую на очередь погрузки... Да, и до тех "отличных детей" подгоняемой было явно недалеко. Та еще обернулась, передавала рыжей из ладони в ладонь близкий жест. И заняла свое место.
  Талвар помнил. В первом слое отпечаталось. Понадобилось. Когда на подходах к Башне им действительно пришлось отстреливаться.
  Помнил отдельным... сейчас - прочно помнил: да, тому голосу был благодарен. В те, самые первые круги войны. Внезапный - он все-таки сложил мир воедино... Он точно помог, не оставив лишней доли убийственному промедлению - да, это наш внутренний круг, оборонительные яруса, это наша Башня - и она пытается по нам стрелять. По основному транспорту. Логично, он тоже бил бы по основному транспорту.
  Был азарт, веселый и злой. Своего рода учения. На местности. И принцип перекрестной защиты эти засранные недобитки слегка забыли. А он про отстрел по "скорлупе" защитных ярусов - нет. Это его задача - обезопасить транспорт. Вперед.
  И да, думал. На мысль время осталось. Если потом найдет - поблагодарит.
  
  Когда нашел - увы, так и забыл.
  
  Степь горела. Она неизвестно сколько - несколько дней назад - должна была окончательно догореть, столько ее утюжили, плавили и снова утюжили этим говном далиенских высерков присяги. Но что-то еще умудрялось - вспыхивать, взлетать в воздух серыми лентами пепла, носиться - с отдельными струями ветра, расплавленного и горячего даже по этой сраной жаре. Та тройка, которую подбили утром, с верхней позиции на холме, горела тоже. Догорала. Стелилась - объемным и липким дымом..
  И Гриф, эс"ри Лешинар сен айе Далия, вот незадолго после того, как они вдолбились в эту позицию, ворчал, что подобраться бы к этой сраной дуре, на дерьмо растекшемуся "панцирнику", и преобразователь тепла засадить. Пока прогорит - на все батареи заряда хватит. И потом еще шипел на армейском. Не слышно, но точно на нижнем армейском. Потому что об имеющихся батареях только этим и можно разговаривать. И об идее двинуть к Башне на обновление. Ползут же, твари...
  
  А потом тяжелый дым втекает в окна частично раздолбанного помещения, которое теперь позиция. В том "сейчас" полдень, солнце шпарит, и никто пока не ползет, и тем лучше, Гриф ржал раньше, вот когда в их тройку ждали смену, что высерки опасаются поджариться прямо в броне... И кто-то из прочих постов запрашивал: ну какая им разница, раньше или позже? Никто не ползет, и - вот поэтому, наверно, Талвар помнит, время было все это видеть - как расползается дым подбитых, и летает в воздухе, в солнечной полосе за окном и за пробоиной - мелкими лохмутами - все еще пепел.
  А в самом подвале что-то хрустит под шагом, и Гриф отдельным ворчит, что из головы вылетело, чем это место было до всей этой срани, в мирной жизни... А она, второй, он же единственный, наводчик, скатившаяся сверху, довольно громко отзывается. Нет, первым сообщает, что позиция ясна, обзор чист. Вторым - уточняет: "Интенсивный восстановительный. Внешний. Три жизни не забуду. Имеет смысл просмотреть на предмет резервных автономных блоков, их не вывезли". Та самая рыжая медик, он помнил - он считал данные, еще на получении пополнения, он опознал, что эс"тиер Мэргэннаран эс Хэрмэн айе Сьонтаха ему имя знакомое... А ведь и в голове снова щелкнуло, совместились карта позиций и давно знакомое расположение городка...
  
  Но нет, поблагодарить не вспомнил, другое - да, было. Осознал и распоряжался: "Нар, дальше: как медслужба - перевязочные, поддерживающие, вода?" - и она отзывалась: "Должны. Погрузили мало. Но системы хранения..." - и помнил, рыжая слышно подбрасывает ботинком что-то хрустящее на полу. Да, из оставленного очевидно уцелело немного... Прикидывал - а тем временем эта рыжая с видимым удовольствием избавлялась - шлем, верхняя защита, лоб вытрет: жарко...
  Смотрел и понимал отдельным слоем: какая эта рыжая эс'тиер, лехта - красивая. Очень нужным слоем. И особенно когда улыбается. Потому что рядом уже ворчит Гриф, что минимальные дезинфицирующие точно уцелели, если напрочь не высохли, тащи, лехта, - руки протирать, чтоб чистенькими были. А та отбивает, сначала невозмутимо поблагодарив за совет, а потом обещая Грифу, что, если он схлопочет "лягушку" по всей полевой, специально для него она вымажется в смазке. Перед тем, как заняться его первичной обработкой.
  
  Руки у нее действительно чистые. Удивительно чистые, вот тогда это особенно видно. Перчатки тоже сняла и растирает костяшками след - щитки, верхняя защита - а след и открытые участки темные, как у всех здесь, грязные, ну, раскачивать полевую на полную закрытую, в этих условиях - лишняя трата дорогого ресурса... невосполнимого. А степь горит, и подбитое в ней горит не первый день, а с водоснабжением и вообще водой... да, хорошо, чтоб была.
  (Кстати, да, действительно - была. Нашли достаточно. Им... до конца хватило)...
  
  Да, он, Талвар, тогда уже знает, что рыжая эс'тиер Нар, из медиков - лехта, потому что Гриф ворчит, вот именно сейчас ворчит вполголоса, что счет нечестный, и вообще лехта Нар чрезмерно эксплуатирует, ну, свое какое-то разособенное чутье, как лехта... А рыжая, и отчетливо зубоскаля, отзывается. Что, разумеется, злоупотребляет по мере надобности. Но отчитываться она в расходе ресурса будет лично Милосердному - а тот, надо полагать, по результатам простит. Да, именно зубоскалит, и зубы, кстати, тоже очень чистые, белые, а вот на губах запеклось - темной корочкой.
  
  Этому недолго. Этому нет еще и круга дней - там, уже вспоминая, сообразит он. Дня четыре, наверное. А для него уже все так там привычно... для всех них. Что она будет вот так, ярче, чем надо, и веселей отбиваться. Что Гриф ворчит, но он всегда ворчит, а сегодня у него есть веский повод ворчать, потому что из трех панцирников, которых они заткнули сегодня, этой рыжей принадлежат бесспорно двое, ну ладно, один и две трети, вот как раз тот, что чадит на ближней дистанции. Дальнего не видно, он дальше непосредственной видимости значительно, и сполз в сухой овраг, ближний "ну так удачно подступы перекрыть лез"...
  
  И да, конечно, лехта. Потому что они, формально, в одном звании. Но командует в их тройке он, и как раз, дав своим время позубоскалить и выдохнуть, командует. Эс'тиер Нар - проверить занятую территорию на предмет доступного ценного ресурса, медик, который "три жизни не забудет" данную территорию значительно легче их обнаружит. Грифу, а по возвращении и ей также следует команда подобрать в общий обзор и верхние сектора. И эс'тиер Нар отзывается. Неуставным. Удивленно переспрашивает: "Летные?" - соображения Талвар озвучивает вслух. Что по его подсчетам высерки Присяги ближайших тяжелых подразделений практически закончились. Территориально следующим - там подстоличное Степное - а у него два крыла летных, на местных модифицированных в комплекте. И что он хотел бы ошибиться, но он не знает о масштабах заразы и не вправе не рассчитывать, что без летных обойдется. "Айе, эр"нере айе", - откликается красивая рыжая Нар, и обращение это ценно. Хотя злится она тоже очевидно. Щурится и шипит: "Нашли себе смысл жизни, срань надкусанная". Вслух. Ну... он никак не может не согласиться.
  
  Да, осмотр территории дал много полезных результатов. Например, рамку помывочной. При приложении некоторых усилий даже действующую. Он, Талвар, обдумал и разрешил злоупотребить. Вот насчет возможных вариантов подзарядки батарей было хуже.
  
  И очень жаль, что хуже. Потому что в ожиданиях он не обманулся. Чужие летные на них пойдут утром следующего дня. К счастью, этим непрошеным гостям навстречу смогут подняться Крылья Башни. По примерным прикидкам Талвара, два крыла. Предоставив их оставшемуся внешнему оборонительному кольцу возможность обороняться дальше. И плотно. От наземного сопровождения.
  И это было там, когда пространство над позицией трещало и рвалось под ударами - Крыла и сопутствующей поддержки... Это там уже рыжая Нар таким же невозмутимо-звонким убеждает Грифа, которого да, накрыло: "Доставят. И не надейся, продержишься. Я тебе как лехта соответствующей специализации говорю, продержишься"... Похоже на правду: Гриф умудряется даже ответить, даже вспомнить - вот то, предыдущее, он выталкивает из себя запрос: "Не измазала?" - и это рыжая Нар сразу сумеет вспомнить, посмотреть на руки и столь же невозмутимо прокомментировать: "Забыла".
  
  А эвакуационный борт из центра к ним таки прорвался, вдобавок с бесценным грузом - приличным боекомплектом ("Башня... Наша Башня довыбила эту мерзость и ожила... ох, судя по звуку, ожила..."), но вот подкрепления не поступило, ну и откуда бы... Прорвался, и отбыл, и еще было тихо, но обзорные и связь - ожившая, верхняя, Башни, - говорили: ща, еще одна волна на них идет... куда она, сраньё, денется...
  
   ...А Грифа действительно доставят. Погибнет он уже позже. На вторичной перевалочной. Практически неспособный отстреливаться опорный транспорт накрыли тогда... "со вполне ожидаемой мощностью" - прокомментирует ему, выжившему, какой-то ало-полосатый эс"тиер, уже здесь, на разбирательстве в Ри-Оэнн. Но этого рыжая Нар уже не узнает.
  А вот что именно накрыло их, Талвар, даже просматривая потом данные, так и не сообразил. Прилетело всем и сразу, далее не сообщили...
  
  Но им еще долго, круг дня, не меньше, а там он осознает, что вот, их двое и свежий боекомплект. И, пока "работает" только воздух - гремит, рвет небо, сдувает - впечатляющие обломки стеновых плит - он смотрит, как эс'тиер Нар упоенно снаряжает своего "золотника" свежим - ну, обосраться, правда свежим - боекомплектом. И, ну почему-то решает, что оставшееся свободным место Грифа в их прежних диалогах может и занять. И запрашивает:
  - Эс'тиер Нар, а данное занятие с вашей специализацией лехта разве сочетается?
  
  Да, она ответит. Снарядив "золотник", защелкнув и бережно пригладив его по верхней крышке. Звонко. Кажется, голос слышно сквозь все, творящееся снаружи. Не во внутренней связи - так, ушами слышно... Не исключено, что ушами: за разговор она снова откинет правый щиток, почешет - тыльной стороной ладони край... Да, и ведь снова жарко. И пыль еще... Неуставным:
  - А я отвечу, дарра. Да, я как лехта lierh-aef отвечу. То, что прет сейчас на мой многострадальный госпиталь, я считаю, в мире живых существовать не должно. И по мере наших скромных сил, я постараюсь этому содействовать, - и еще раз, легко, щелкнет "золотник" по крышке.
  Он, Талвар... он оценил обстановку и скомандовал: приступаем. И этот оставшийся круг дня они проработали. Неплохо.
  
  ...А сейчас он, живой, сидит. Вспоминает это и плачет. Значит это тоже оказался готов разделить. С лехта, гостем его дома. С матерью этой рыжей.
  А ньирре-теи смотрит, и медленно собирает в горсть, и укладывает это - далеко, под сердце, ценным воспоминанием... да, траур она носит. И Талвар начинает говорить, потому что смотреть слишком невыносимо.
  - Я... буду ее помнить, ньирре-теи. Я думаю, я очень долго буду ее помнить.
  А она ответит. Она руку развернет, ответным жестом, горстью, и вернет. Поделится в ответ:
  - Я не знаю, зачем тебе это знать, дарра... Талвар эс Сьенн, - медленно скажет лехта. Ньирре-теи Ллеаннэйр. - Но именно сейчас и с тобой я хочу этим поделиться...
  
  И он - что - смотрит...
  
  ***
  Далия. Городок Башни и не только.
  Немногим больше четырех звездных лет до войны
  По принятому регламенту, Уставу и технике безопасности, Башни транспортных каналов выстраивают на территории с наименее выраженным рельефом и минимальным количеством осадков за год. В регламенте также прописана желательная удаленность Башни от мест плотного заселения разумных. Вообще ее желательно располагать в месте наименьшей плотности населения. Что соблюдать несложно: почему-то население не слишком любит плотно селиться в подобных местах.
  Ну... в реальной практике, "экспериментальные проекты" Башен могут воткнуть в самых разных местах, что эс'ри Мэргэннаран эс Хэрмэн айе Шьонтаха выучила задолго до первого звания. Башня Далии, в отличие от некоторых известных, все данные регламенты соблюдала. Ее, согласно заключенным соглашениям, начали проращивать и выстраивать в секторах Нижней степи. С незначительным количеством "кочевого местного населения", что формально подчинялось кому-то - где-то там в столичной власти.
  
  Эс"ри Мэргэннаран... Нин-Найр знала и другое: обычно этот регламент о наименьшей плотности населения начинает очень быстро нарушаться. А сейчас имела возможность наблюдать этот процесс "в произрастании". Городки Башни, подчинения разнообразных служб, от транспортной до родной "защитки" - вот ровно, как поставлен последний забор и покрашен последний порожек - "почему-то" начинают медленно прирастать. Разнообразным населением, так или иначе дополняющим штатное. В работе, побочных службах, потом и Семьях...
  
  Вполне понятное "почему-то". Новым поселенцам, если они займутся полезной для жизни поселка деятельностью, полагались гарантированное оборудованное жилье с обслуживанием, не самым идеальным, но рабочим, обогрев, вода, на отдельных местах занятости - кормежка. А созданию таких мест занятости с полными отчислениями крупных поселок всегда способствует. Там, где прорастают Башни, это уже хорошие места для жизни - населению-то этих мест "с редкой плотностью".
  Нин-Найр, выросшая по городкам Башен, это хорошо знала. Для тех же рыболовецких Тонгарика... Ну, или здесь, для дядьки-Лепешечника, что таки умудрился доказать востребованность и получить разрешение на проживание в угловом доме у входа в их второй поселок. И Нин-Найр сама вкладывалась личным предложением - командовать лехтев, конечно, не разрешено, но одному из первых жителей квартала, принимавшему участие в его строительстве, обустройстве и техобеспечении, право голоса и решения общим советом выдано - чтобы дядьке было позволено выстроить на своем участке печь и торговать... И в строительство тоже вкладывалась - уже больше из любопытства. Не пожалела: возвращаясь после особенно сложного дня, значительно проще было зайти и перехватить пару горячих лепешек с медом и странным, синеватым и горьким местным чаем - чем ползти до дома и соображать еду. А место дядька-Лепешечник ("Тольн, эс'ри, полное имя вы все равно не выговорите...") - занял удачное, сразу за общим проездом, и благоухал на весь поселок. Пасеку тоже держал свою, но где-то дальше, по крайней мере, они обошлись без местного разрешения.
  
  На земле Далия штатное развитие событий дополнялось еще и местным населением. Естественно, принятого порядка ради него менять не стали. Получивший право на жительство за посильную пользу становился полноправным местным жителем городков Башни. И крышу над головой, с оснащением и участком земли, дополняли прочие серьезные преимущества. То есть, до бесед с дядькой Лепешечником ("Тойларанхаан... я еще не очень правильно произношу, да? Ничего, я научусь. Не, я думала, сложнее. Имя моего деда по матери на два слога длиннее. И там есть ужасный звук жээх... Да и мое-то полное...") эс"ри Мэргэннаран как-то и не задумывалась, что эти естественные вещи являются преимуществами. Как то школы поселков с их общим уровнем подготовки, перечнем гарантированных мест высшего профессионального по сдаче общих аттестаций при первом взрослом имени, с Правом Выбора и прочим комплектом. Да, Нин-Найр хорошо знала: восемнадцатый из детей ее Нового поселка, как раз вторая дочка дядьки Лепешечника, преимуществами воспользовалась, по успешной сдаче аттестаций и получении полноправного гражданства отправилась учиться дальше, на Таркис. Вернулась и работала в транспортной службе, где-то в штатной регистрации. Старший, который, когда как раз семья дядьки Лепешечника получила право и строилась в поселке, был любопытным, просачивающимся всюду существом трех без малого лет отроду, воспользовался не слишком, доучился до обязательного минимума и продолжил держать пекарню... Впрочем, его внуки уже нацеливались на Академию Службы Защиты, но... но тогда как раз уже началось.
  
  А также местное население получало обязательное обслуживание восстановительных. Вот о нем эс'тиер медслужбы Мэргэннаран эс Хэрмэн айе Шьонтаха, старший помогающий экстренных служб восстановительного с безусловным правом... работать затычкой в любом месте, которое понадобится восстановительному - могла рассказать много и подробно. Например, что вообще в уставах медслужбы Службы Защиты и прочих этого пункта никак не прописано. Но - по слухам, чуть ли не Старший командующий Башни, оценив разрешение действовать согласно обстоятельствам, а также доступность в этих секторах экстренной медицинской помощи для новых граждан Тейрвенон и ее прежнее качество - надо думать, выругался на нижнем армейском и выписал разрешение всем местным администрациям обращаться в госпиталь Башни за помощью. В экстренных и к тому располагающих случаях. Впоследствии именно поэтому им и пришлось выстраивать тот самый внешний восстановительный...
  
  Но до него еще должно было пройти время. А пока эс"ри Мэргэннаран эс Хэрмэн айе Шьонтаха, по крови и родителям носящая статус лехтев, прожила на этой земле свой первый звездный год и практически четыре малых. И это было летом.
  А летом в местностях с "возможно наименьшим количеством осадков за год" обычно бывает дерьмовая жара.
   А жару "обожаемый командующий" - врач экстренных служб восстановительного эр"нере Нирья эс Картан айе Таркис - почему-то искренне ненавидел. Это было странно: Нин-Найр помнила, что Таркис и ее ошеломил плотной душной жарой, полностью накрывшей и расплавившей за каких-то два малых круга перехода и пересадки. Но тем не менее, ненавидел. И в свое дежурство подгонял температуру в "дежурке" до максимально прохладной, держал рядом кувшин с водой и ворчал. Привычно фоново ворчал. Это было внутренней сигнализацией, что в мире все спокойно и прочно, дежурные службы восстановительного на этот день и этот срок не востребованы, и "обожаемый командующий", во исполнение старой негласной заповеди "защитки", что армейский должен быть или задействован, или задолбан, отрядил ее и эс"ри Тимри эс Нерманко подбивать очередной отчет. Как раз вокруг него, по части, которая касалась очередных претензий службы обеспечения, эр"нере Нирья чесал лоб и ворчал, в какую бы статью вписать усиленные нормы энергопотребления. На охлаждение всех доступных территорий от этой сраной жары. По собственно экстренной медицинской службе ворчать было не с чего. Старший командующий эль"ньеро Райэн эс Сьенн, что "хлеб свой ест недаром и не часто", как определял эр"нере Нирья, людей своих берег и под чрезмерные испытания не выставлял. Так что отчеты экстренной службы были скромны, особенно в отношении чисто армейских подотчетных. И время шло - под знаки отчета и негромкое ворчание командования. И скоро подходил полдень, с которого эс"ри Мэргэннаран, по прошествии малого круга, снималась непосредственно с дежурства, на короткий перерыв, обязательный перекус, и дальше - в штатную профилактику, если там будет, кого гонять.
  
  Вызов поступил где-то за четверть малого круга до этого полдня. "Гражданские, - сообщил "обожаемый командующий". - Черный перевал Трвосхаля, четвертый склон, поселение Второй Овечий. Сложные роды, полной съемки нет. Нар, со мной - ты везучая. Тимри на поддержку, за управление сам".
  И это страшно. Это фоновым слоем, на границе формирования мыслей - действительно очень страшно. Когда "обожаемый командующий" за двенадцатую долю выдоха перестает растекаться, ворчать и балагурить: собирается и сыплет - кратким командным на армейской скорости. Нин-Найр знала, ходят слухи, что начинал эр"нере Нирья в летных, но после несчастного случая при испытании усовершенствованной модели 217 "Ласточка" возможность подняться в воздух потерял, интерес же к соответствующей области медицины приобрел и выучился в итоге более чем успешно... В это можно поверить, глядя, на какую скорость он умудряется разогнать этот... честно сказать, чрезмерно потрудившийся уже катер и как гонит его - сквозь звенящее и одинаковое под ним и над ровное пространство, полное - солнца и жары. И как быстро усаживает катер у дохленького домика над сухим оврагом. Мягко. Времени прошло мало.
  
  Достаточно.
  Был полдень, было жарко. У домика была крыша с верхним слоем из сухой травы, сильно вынесенная, низкий вход и треснувшая над ним стенка. Вроде глиняная. В домике было тесно, тоже жарко и пахло кислым молоком, сухой травой и да, плохо пахло...
  А та женщина... "Была прохладной и липкой...", - потом, легко формулировала Нин-Найр. А тогда... "Мы и "какого хрена" у вызвавшего спросить не успели", - высказывалась она же. А надо было. Злило и было обидно. Вот весь процесс работы - вся невыносимо долговременная, на сраное количество выдохов, работа по сложному... затыканию чрезмерной кровопотери: погружение в принудительный поддерживающий, постоянный мониторинг состояния, препараты крови, да, все последовательно, компенсировать объем всего потерянного, с основным на повышение свертываемости, чрезмерный, да, и придется найти, как в эту женщину эти препараты поставлять... и дышать ее тоже заставим, жизнеподдерживающий потянет, должен. Обоих... тот, кого она должна привести в мир - он живой и да, путем технического вмешательства будет и придет. В интенсивном отделении восстановительного. Если...
  
  Вот на содержание этого "если" Нин-Найр в процессе работы была зла. Обидно. И глупо. Ну, потому что случай... Возможный случай. Из двенадцати раз на двенадцать приводящих нового разумного в мир живых может произойти. Штатное неправильное отслоение среды, питающей этого нового разумного... Случается. В условиях новой земли, где к местным жителям стандарные требования Тейрвенон по нормам обзаведения детьми и нормам состояния пока не предъявляются в полном объеме, наверно, и более чем двенадцатый из... да срать всей статистике! Ровно здесь сесть и срать... да, и неоднократно рожающая, этот... у нее четвертый, и ей пошел четвертый звездный, для местных уже возраст, чреватый осложнениями. Это отметить отдельно, что женщины этого... неплотного населения... а обследований состояния - когда их у нее последний раз было? Ясно. Не было...
  
  Время. Сраный какой-то малый круг. Вот тот самый, когда она, Нин-Найр сидела в родной дежурке, подбивала отчет и думала, что делать после дежурства, все равно впереди ничего экстренного не ожидает... И этот сраный малый круг именно у них упущен. Безвозвратно. И возможно вместе с двумя разумными...
  
  Обидно... а еще снова страшно. Когда "обожаемый командующий" ничего не говорит, уже на скоростной погрузке подготовленной пострадавшей, он просто садится за управление и выдает максимальную со взлета, но перед тем оценивает показатели монитора ее жизнеподдерживающего и выдыхает. Двенадцатую долю выдоха. Слышно, понятно, страшно. Не довезем: уйдет.
  И тогда для Мэргэннаран эс Хэрмэн, по крови принадлежащей к лехтев, время тоже выдохнуло и кончилось. "Ну, мам, я не знала, как это выглядит, но перепутать невозможно. Когда с той стороны от мира живых тебя подхватывает волна. Высокая волна. Хлопает тебя по плечу и говорит внятным голосом разумного: "ты хочешь этому помешать?" И я всей собой знаю, что да - "тогда работай, я помогу".
  - Не уйдет, дура, - вслед эр"нере Нирья выдохнет старший помогающий экстренных служб восстановительного эс"ри Мэргэннаран эс Хэрмэн айе Шьонтаха. - Не уйдут: не пущу. Имею право.
  - Лехта? - да, эр"нере Нирья счел нужным запросить. А Нин-Найр уже знала: ее взяли и повели, и на армейской скорости выдала:
  - Придется.
  - Принял. Отслеживать сможешь?
  - Не уверена.
  - Тимри, дублируй, - скомандовал эр"нере Нирья.
  Как выяснилось, нет. Нин-Найр удавалось замечать вещный мир, но целиком и собой она внезапно была. Там, где время мира живых имеет очень мало значения.
  "И знаешь, мама, - рассказывала она потом, на плато Зимонощных гор мира Вильконтаи, в их доме, куда рыжий Хойда, ее отец, исполняя ее просьбу, приволок "наиболее старое и невнимательно хранившееся" оружие, и им была крайне объемная конструкция, да, кажется, весьма предыдущая разработка этого "золотника", Нин-Найр сидела, любовно перебирала и чистила многосоставные детали. И говорила. - Да, это было приятно. Когда тебя берут... как удобный инструмент и начинается твоя работа". "Да, - отзывалась ей тогда Льеанн, лехта zu-toёra. - Знаю".
  
  Это было - внезапно хорошо, спокойно и правильно - быть внутри течения этой волны, о котором знала - это говорили и истории мамы, из дальнего детства: нормальное нисходящее течение, с которым удобно спускаться как раз на на точку работы лехта zu-toёra, где начинается путь к туманным тропам... А работа Нин-Найр сейчас и взявшие ее инструментом руки - про другое. Она просто есть - внутри этой волны, с ней спокойно и не страшно. Идти поперек течения. Живой... чем-то... мелкой лодочкой прорезать волну -да, резцом... И идти к совершенно очевидному "назад" и подталкивать перед собой - совсем послушным грузом - тяжелую, неповоротливую и прохладную эту женщину и еще непонятный живой свет - другого разумного, что собирается сейчас быть... И вполне как в мире живых Нин-Найр отчетливо думала. Что погрузить эту женщину в поддерживающий с принудительным отключением сознания было правильной идеей, она и телом разума выключена... и это удовольствие - спасать утопающего, который не дергается и не пытается тебя утопить, а то живо вспоминается школьная разминка на платформах Тонгарика. Не, женщина просто тяжелая и течение ее немного сносит, ну... Нин-Найр вполне хватит. Ее отбуксировать. До очевидных тех самых ступеней, которые некогда мама показывала. Кстати, по ступеням она тоже самостоятельно не поднимется... "Ладно, - отдельным, ворчливым фиксировала себе Нин-Найр. - В крайнем случае, потащу за ноги, волоком..."
  
  Они выжили. "При плотной работе лехта профильной специализации" - да, "обожаемый командующий" не забыл упомянуть это в отчете, весьма ругательном, направленном в местные медслужбы. Эта женщина, Ихаармат эс Йрсхангар айе Далия и родившийся у нее мелкий парень.
  
  Нин-Найр, вернувшись, с удивлением обнаружила себя за штатным местом. Второго помогающего, контролирующего состояние и работу поддерживающих систем. С мыслью, что пришедший быть в мир везучий и заслуживает регистрации по всем критериям. Ему поддерживающий практически не требуется. В отличии от этой женщины. А осознать себя в новой жизни помог Нин-Найр тоже обожаемый командующий. Который отчетливо выдохнул, сказал "ну, привет, мелкий" и защелкнул "кокон" таки живой ньирре-теи Ихаармат эс Йрсхангар, отправляемой в общее интенсивное восстановительного. Потом эр"нере Нирья посмотрел на Нин-Найр. Очень отчетливо посмотрел. Так, что осознала.
  - Отлично справилась, - усмехнулся "обожаемый командующий". - Я не уверен, можно ли мне, но кажется, надо сказать здравствуй, лехта? И как тебе в этой жизни? А потом немедленно придется подписывать тебе отпуск? Дня на три до ближайшего храмового квартала?
  
  В новой жизни было... устало и очень сердито.
  - Сначала в тир, - выдала Нин-Найр. - Потом да, в ближайший храмовый, в колодец. Знала бы я еще, где тут ближайший...
  - Валяй, все подписал, - откликнулся эр"нере Нирья, слышно хмыкнувший еще на фразе про тир. - Ближайший в Льюихнаре, это далеко. Катер тебе подогнать, когда отстреляешься?
  Сказать - с чего бы такая щедрость? - "обожаемому командующему" Нин-Найр, конечно, не сказала, не по уставу. "Но точно подумала, как ты умеешь: во все лицо", - отвечала ей Льеанн. Тогда, при рассказе... Не случайно же тот предпочел продолжить:
  - Понадобится дополнительная квалификационная подготовка и аттестации - сообщай, обеспечу. Но чтоб место службы мне не меняла. Взять и вот так случайно заполучить себе в восстановительный действующий Резец... это ж счастье.
  
  "Вот счастья я тогда точно не испытывала, - фыркала Нин-Найр, рассказывая. - Я подробно осознавала, куда вляпалась и злилась. Вот так полностью, что хоть прибей кого-нибудь. Ну так не эту же женщину, не себя и не бога... - усмехалась. - Ну все, взяла разрешение, рванула в тренажерку. Разогнала на максимум и погнала. И так была зла, что всех сложила. Практически без потерь. И на, оказывается, старшего нашего наземного нарвалась. Ну, я что знала, что он там бдил? Вылезаю из перемойки, а там такой дарра с полустаканом золота, наземный, надо же - сам Песчаный Кот эр"нере Та"хисс эс Марха собственной персоной и говорит - что какие у него боевые медики, оказывается, все три раза по двенадцать, попадания безупречны... И не окажу ли я ему удовольствие с ним пробежаться. В противниках". "Согласилась?" - это спрашивал Хойда сен айе Шьонтаха. Заинтересованно. Довольно. "Ну как же", - откликалась дочка. "И кто кого?" - улыбался Хойда. "Он, конечно. Но не сразу... Мне понравилось". "Поделишься?". "Тренируемых своих гонять? Конечно", - откликалась Нин-Найр и улыбалась. И только потом взялась продолжать. "Ну, а потом я запросила катер и отправилась в колодец. Ну... и злиться было конечно поздно..."
  
  А что с этим местом в мире она - ну, полностью примирилась уже потом - Нин-Найр рассказывала в следующий раз. Через раз. В совсем новой жизни Ллеаннэйр эс Хэрмэн айе Ойхо. Уже на земле Далия, на Сорлехе, в детском восстановительном... "И только при участии уважаемой Наставника Ланери, что тогда направили к нам, к нашим гражданским. Инспектором по поддержке и здравоохранению подрастающих, или как там? И я надеюсь, и по моей просьбе?" - да, она оставляет последнюю часть вопросом, но какое-то время тот висит в воздухе. Пока говорит Льеанн: "Да, я понимаю". И пока та, о которой они говорят, ставит очередную порцию образцов в анализатор, задвигает, фиксирует данные и наконец поднимает голову и отвечает: "Ну... это было необходимо. Потому что... там тоже были дети..." " Потому что эти местные... - звонко откликнулась тогда Нин-Найр. - Нет, я вот ни на пердюнчик не жалею. Что тогда накатала".
  
  ...Воды смертной тени горьки, глубоки и спокойны, но она не видит ни лодки, ни гребца... А она идет, и горькие воды расступаются перед ней - светлой, светлой женщиной. И Ихаармат не знает, где есть она сама, но знает, что думает... и что ей больно. Старые тихие сказки ничего не врали... Она идет - золотая хранительница небесных ключей и чистой воды. Но в их краях под корнями сильная нехватка мужчин, и они всегда воруют их, еще готовыми родиться... Видимо, у них, с засухи, было неверное молоко, не смогла отвадить, и мало ей уже, старой, дарили серебра... ну, кто ж польстится... Вот и не удалось.
  Что ж, не все сказки сбывались плохо, и сына ее ждет славная и золотая судьба в мире под корнями, где совсем другие работа и усталость, а жажды нет совсем, и его никогда на заберут горькие воды, в которых тонет все... Но времени героев давно в мире нет, и людям лучше жить среди людей, и... Это просто очень больно. И она идет, а она, Ихаармат шепчет: "Волшебная женщина, ты пришла забрать моего ребенка?"
  - Стоило бы... за твою такую глупость, - говорит волшебная женщина. И поворачивает мир вокруг его оси.
  
  В нем светло. Она лежит. На твердом, чистом и прохладном. Она очень...тяжелая... сложно даже пошевелиться. И все по-разному болит. Голова, к которой крепко прислонено, к вискам, что-то прочное и прохладное, руки, которые тоже закреплены, она не очень чувствует пальцы, болит на сгибах и ниже, в руки тоже вставлено. Цветное. Внизу тоже болит. Не очень сильно, потому что она тяжелая, вся боль не доходит... но болит. Но понятно и страшно...
  А волшебная женщина - обычная человеческая, но та самая, Ихаармат знает, они умеют прикидываться людьми, - сидит рядом, встает, и продолжает говорить. Голос тот самый... она здесь не очень правильно говорит со странными словами:
  - Но нет, я только тестирую прочность твоего возвращения в мир живых. Годится. Ну, добро пожаловать к живым обратно...
  Говорит ужасно неправильно. Она, Ихаармат, просто...в больнице. В больнице чужаков. И она тоже чужак. Женщина. На ней лиловое. Она та самая... Она рядом и подходит:
  - Я Мэргэннаран эс Хэрмэн, медик, ты в Госпитале Башни. Не пытайся дергаться, я тебя сейчас подниму, - и твердое медленно движется вверх. Нет, больней не становится. Руки у волшебной женщины теплые. Нет, она не прикасается, чувствуется. - Ты живая, у тебя родился сын.
  
  Ну да, это было правильно. Закладываться на то, что она дернется. Правда стоило бы закладываться на значительно большую интенсивность. Значит, стоит заложиться сейчас. Сохранив внешне непринужденное
  - Ну, знакомьтесь...
  
  Потом, сделав свою часть задачи и перепоручив дальнейшее наблюдение за Ихаармат эс Йрсхангар и ее младшим дежурным службам Нин-Найр будет долго продолжать смотреть на них через смотровое окно интенсивного восстановительного. Улыбаться. А потом выдохнет и пошлет запрос "обожаемому командующему".
  
  Место будет неудачным - когда эр"нере Нирья сидит в административной дежурке, особенно когда он при этом изучает что-то на передающем с неприкрыто раздосадованным выражением на лице - ну, ему и на глаза лучше реже попадаться... а уж обращаться с просьбой. Особенно с просьбой, которую сложно обосновать точными показателями. Но эта просьба необходима. Для результатов ее работы. Их текущей работы.
  - Эр"нере Нирья, разрешите обратиться. С соображением и просьбой.
  "Выдвигай", - "обожаемый командующий" отсигналил движением. Не сильно отвлекаясь от передающего.
  - Эр"нере Нирья, я завершила тестирование ньера Ихаармат эс Йрсхангар на возможные последствия и могу свидетельствовать, что она вернулась в мир живых прочно, без остаточных поражений тела и разума... в рамках доступной диагностики. И прошу в дальнейшем поставить вести ее другого специалиста, если это возможно.
  Он повернулся. Примерно четвертью взгляда. И жестом же отсигналил: обосновывай.
  - У меня нет точных показателей, - сначала уложила Нин-Найр, - но... В общем, она меня панически боится. Я могу с этим работать, но при прочих условиях - не считаю это необходимым.
  
  Руку она помнила. Руку, с которой еще рано снимать внешний источник поддержки. С немаленьким шрамом от ожога жесткую руку. Которая все-таки дотянулась и вцепилась. Сначала во внутренний край "детского" кокона... тем, что с поправкой на состояние точно было мертвой хваткой.
  А потом наблюдала. Уже из-за стекла. Да, ее объяснения о возможностях состегнутых коконов женщина услышала. "Обнюхивает, - определяла для себя Нин-Найр. - Да, точно обнюхивает. Успокоилась. Гладит".
  
  Эр"нере Нирья крутанулся от передающего, взглянул, стряхнул команду перейти на нормальный армейский. И, переходя, буркнул:
  - Нар, по твоей оценке, эта женщина имела шансы что-нибудь рассмотреть... ну, с той стороны? - пальцы он еще и отряхнул. Вслед произнесенному. Впрочем, Нин-Найр с ним вполне соглашалась: лишний раз незачем. Но значит - все-таки можно. Невзвешенное:
  - Гарантировать не могу. Предварительно тело разума не поврежденное, но... она довольно-таки прочная. Если было - не удивлюсь.
  - Так внятно. С местными данными - я бы на ее месте тоже зассал, - что бы там ни было на мониторе, старшего, похоже, отпустило. - Понял, принимаю. На два ближайших выпущу Тимри. А там уже штатным скатим. Нар, кстати, еще одного до усрачки напугать нет желания?
  Вопрос она выдала, звуком, "обожаемый командующий" развернул монитор передающего и усмехнулся:
  - Тут вот через день должен прибыть отчитываться по данной ситуации ответственный за состояние восстановимого ресурса данного сектора. Не хочешь подойти и обосрать его соответствующе?
  - Насколько я понимаю, мне не по статусу... - оценила она.
  
  Эр"нере Нирья вылез из-за передающего, выпрямился, встал полной армейской стойкой. И официальным отчеканил:
  - Эс"ри Мэргэннаран эс Хэрмэн, вы прибудете к третьему полуденному кругу в переговорную основного городка. И выскажете ньера инспектору медслужбы сектора Трвосхальские пустоши Нарату эс Самир айе Далия все ваши претензии. Любым количеством любой степени армейского, который сочтете нужным. Приказ ясен? - на запросе "обожаемый командующий" усмехнулся. Достаточно отчетливо.
  - Айе, эр"нере Нирья, - откликнулась Нин-Найр. - Полностью ясен. Разрешите исполнять?
  
  ..."Странные они все-таки...", - думал инспектор Нарат Самиран (себя он, конечно, называл привычным именем, а не данными метрики прикрывших степь этих странных) и крутил в руках добытую из кармана бумажку. Долго крутил. Слушал. Ну, вообще, транспорт и армия у прикрывших степь на высоте. Как и медицина... "Кстати, надо будет потом прозондировать - может, есть возможность у этих зубы доделать, да и печень что-то барахлит, говорят, военный лучше, чем их же городской", - обдумывал. Ну... это уже слегка скучно, и становится дурной традицией - раз где-то в полтора года попадать сюда на прополаскивание, как очередной из этих неместных - этим они, в основном, занимаются - решит, что на него нужно подать жалобу. Говорят они плюс-минус то же, с вычетом подробностей. Не, их можно простить за незнание специфики... Отправляясь, он только прикидывал, что на этот раз - снова очередное с нарывами и прочими неизбежными паразитарными заболеваниями... или вода? Выяснилось, сложные роды где-то в мертвых балках чуть ли не северных стойбищ. Ну... в остальном-то все повторяется. И почему это процесс "появления в мир живых нового разумного" обошелся без соответствующего внимания и обследований?
  Старшим этой рыженькой он бы, пожалуй, высказал - кстати, а не предоставят ли они ему катер, чтоб разыскивать, где там в этой степи соизволили здешние "разумные" после очередного потопа воткнуть свои мазанки, чтоб находить их хотя бы - с предложениями этих "регулярных обследований". А еще желательно пару десятков автоматчиков. Этих тупых овец на эти обследования загонять. Ну что, вот после второго выговора они же поднялись, нашли и лабораторную группу, бравшую пробы, и бурильщиков, войлочникам третьего озера как раз скважину поставили. С очисткой. Ну, вот еще лет пять, шарахнет подтопление, разбегутся... и снова будут пить из чего найдут...
  Но перед этой, рыженькой, неудобно как-то... Младшую послали. Поорать... А, так это она на вызове была... Ну что, он может посочувствовать. В первый раз сложные роды увидеть, ну, это впечатляет и печалит... Пусть покричит. Обычно такого запала и желания все изменить хватает лет на десять... Он-то знает.
  
  "А, прекратила...Эх, придется говорить..."
  - Ну, чего же вы хотите, - вздохнул он. - Вы понимаете... ну, я думаю, вы должны понять. У этих... - он было начал, и долго жевал губами, подбирая более возможный вариант, чем привычное "эти овцеёбы": сказать это перед розовощекой, разрумянившейся медиком было все же невыносимо неудобно. Ждала. Что-то наверно считала пальцами - да уж, эти чистенькие, аккуратные пальчики... ну, чуть крупноватые - вряд ли представляют себе, что такое копаться в здешнем говнище... о, нашел. - У местных жителей это традиция. Долговременная традиция. Что беременные женщины, особенно последние три месяца никому, включая свежий воздух нередко, не показываются. И там еще... куча дурацких ритуалов. Их... силком, что ли, доставать? С чем? Ну, понимаете - ее бабка рожала так, и мать рожала, и она сама, и дочь будет... - рыженькая молчала. Продолжала считать. - Вы так не расстраивайтесь. Второй случай из тринадцати в ближайшие три луны... - он сверился по записям и озвучил статистику, - даже если бы он и кончился плохо... это очень хороший результат. Исходя из местных норм детской смертности.
  - Второй? - спокойно переспросит женщина. И потянется пальцами - да, куда-то в воздух, да, очевидно тоже свериться. Оставит его внезапно осознавать: а рыженькая - чужая. Не исключено, что она его старше. Не исключено, что раза так в два. Сейчас как-то особенно очевидно не исключено. - Да, действительно. Чтоб вы умерли.
  Наран Самиран вдохнет. Положит бумажку. Скрученную трубочкой. Положит руку на стол. Слышно. Переспросит.
  - Вы меня спросили, чего я хочу? Я отвечаю: чтоб вы умерли. Например, медики, установившие термин "нормы детской смертности" и продолжающие его использовать, - она... и ведь даже не десятник. Нет, она излагала совершенно спокойно. И продолжала спокойно. - Рано или поздно так будет. Во мне сильнее кровь долгоживущих. Я надеюсь, я это увижу. Благодарю вас, я высказала должное и мне достаточно.
  А потом она... перестанет его видеть. Посмотрит над и сквозь в верхний угол. Запросит: "Я могу идти?"
  
  - Н-ну? - на втором этаже запросит у Нин-Найр эр"нере Нирья. - Напугала?
  - Я сожалею, не отследила, - да, она ответит уставным армейским. И продолжит. - Все, что я считала нужным... по обстоятельствам - и по итогам я высказала.
  - Значит, напугала, - усмехнулся "обожаемый командующий". Оглядел. Дополнил. - Докладывай. Можно неофициальным.
  Нин-Найр понимала, что только неофициальным и получится. Тем более... что не доклад, а обращение:
  - Эр"нере Нирья, а это никак нельзя, чтобы здесь устроить нормальную Службу наблюдения общества? С нормальным хотя бы медицинским отделом? У этих... ну обосраться недолжные термины... с соответствующим отношением к разумным. Ведь здесь уже Тейрвенон?
  - Согласно договору с этими разумными... - начал эр"нере Нирья очень подробно. Так, что Нин-Найр уже тихо откликнулась: "Понятно: нельзя", - а он невозмутимо продолжал. - И прочим распоряжениям, подписанным ллаитт айе Далия... Жалобу писать будешь? - он показывал, он даже подталкивал - жестом - к передающему, на котором видно было - располагались в подобающем порядке знаки.
  - Тоже вторую? - запросила тогда Нин-Найр.
  - Четвертую, - невозмутимо уточнил "обожаемый командующий", еще отодвигаясь от места за передающим. И дальше тоже уточнил. - Нет, к сожалению, пока нельзя. Но ты все равно садись и пиши... лехта Мэргэннаран. Не исключено, что сработает...
  Он говорил - размеренно, внезапно подчеркивая этот ее новый статус и Нин-Найр да, решила, что рекомендацию нужно выполнить. Села, занесла в соответствующее пространство звание - так, оба - имя, имя Семьи, села прочней подбирать знаки официального... И отметила. Вслух вполголоса:
  - Значит, пока нельзя? Ничего: подождем.
  
  ...Инспектор Нарат эс Самир умрет через семь малых лет мира Далия. "Очередное подтопление" в горах северного Трвосхааля случилось и обернулось селевыми потоками на южных предгорьях. Там и погиб, при эвакуации населения, забрасывая последних застрявших местных в катер эвакуационной группы.
  
  ..."Обожаемый командующий" погибнет в первый десяток дней мятежа в Башне. Прибыв - по уставу и на скорости с первыми серьезными пострадавшими, требующими оперативной экстренной помощи, он так и остался на немедленной помощи и в итоге был убит при очередной попытке внутреннего штурма. Эс'тиер Мэргэннаран эс Хэрмэн успеет об этом узнать.
  
  Сына Ихаармат Нин-Найр еще увидит. В год, когда шарахнуло подтопление, по истечении семи малых лет, осенью. Когда в отпускные дни, несвободные, впрочем, от продолжения практики на пути лехта, наставница Ланери ее позовет. Помочь в передвижном профилактическом при обследовании перед получением первоначального идентификатора после первого имени младших территории Трвосхальских пустошей. Еще уточнит с легкой улыбкой, что нет, ставить его купол не понадобится.
  
  Да, к своему удивлению, Нин-Найр обнаружила, что помнит дорогу. Высадились только немного раньше. Быстровозводимый передвижной восстановительный местного подразделения оперативной медицинской помощи и профилактики, который практически официально возглавляла лехта Ланери, растянули внизу, в степи, немногим ближе, чем был тот дом с треснувшей стеной:
  - Угадаешь, который тот самый твой? - улыбнулась там Ланери. Семеро их было - детей этой территории, примерно подросших к первому имени. Вполне достаточно. Семеро - и из них четыре пацаненка, одинаково загорелых, глазастых и темных. Двое еще и почти одинаковом синем, вышитом.
  Нин-Найр даже не вспомнила, что дети этой земли только-только должны получить "детский" браслет внешнего идентификатора, а пока все данные об имени и Семье можно увидеть - ну, в данных передающего, и чтобы добраться до них, ей, фиксирующей результаты обследования, потребовался бы дополнительный запрос. Она не задумывалась:
  - Вот этот, - указала она через смотровое окно передвижного. Пока старшие, доставившие детей, ожидали предварительных результатов и официального требования прибыть с младшими на регистрацию по результатам осмотра, младшие одолевали скуку и устроили возню. Один из синих с другим, более тонким, в коричневом, затеяли бороться. Стояли впритирку, пытались повалить один другого. Старшие стояли рядом. Похоже, оценивали и подбадривали. Нин-Найр лишней доли выдоха не задумывалась, указывая на того, кто в коричневом.
  - Отлично, угадала, - откликнулась Ланери. - Тест пройден. Наран, сейчас мне интересно спросить тебя, но как?
  
  Ну, парень был как парень. Никаких очевидных последствий знакомства с той стороной мира живых не обнаруживал. Вполне прочный... сомнения в его общих физических кондициях сцена борьбы оставляла мало. Как и медобследования. Значит, в скором времени получит. Разрешение выдвигаться за первым внешним идентификатором, как только к ним пригонят транспорт... "А немногим позже, через какую-то половину звездного, если выберет специализацию, где для эффективной работы необходимо оснащение личным внутренним получит и нормальную "прошивку"... А может, к тому времени и всем штатную уже введут, глядишь - не полигон какой-нибудь и не Шьонтаха, но сомневаюсь..." - могла думать Нин-Найр. А пока штатной идентификацией парень не располагает в принципе, до немедицинских данных о мелких рядовому помогающему, место которого она занимает, докопаться проблематично, и до ситуации рождения она их не отсматривала. И она не может понять, откуда берется эта непрошибаемая уверенность: вот этот - он. Правильная уверенность.
  Да нет, если вдохнуть и найти слова - знает:
  - Запах, - говорит она. - Они и правда по-разному пахнут...
  
  А перед глазами пока очень отчетливо. Как там, за смотровым окном интенсивного восстановительного Башни, успешно вернувшаяся в мир живых местная женщина старательно дышит, обнюхивает, и наконец гладит, гладит - мелкого такого, и да, уже смуглого своего младшего...
  Нин-найр это ярко помнит, сейчас и видит, так же ярко, как то, что коричневый соперника повалил, и старший его одобряет... и старший лет хорошо если на пять его старше... И голос Наставницы Ланери доходит как отдельное:
  - Здорово, Наран. Я бы не догадалась, - отозвалась Ланери. И, чуть убавив свой и без того тихий голос, продолжала слегка жалобно. - Для меня-то все они пахнут одинаково. Этим их... молоком.
  Нин-Найр улыбнулась. Это тоже можно было вспомнить.
  
  Вопрос: "Но как?" - лехта Ланери она тоже задавала. Раньше. Этому мальчику должно было исполниться года три, когда вот этот передвижной профилактический стал повседневной частью жизни населения Трвосхаальских гор. Тогда недавняя и недавно прибывшая Наставница Ланери тоже пригласила ее поучаствовать. В осмотре и первичной регистрации местных недавно родившихся. Не в этот знакомый сектор. Ближе, под горами. Нин-Найр смотрела из внутренней территории передвижного, как наставница Ланери общается. С женщинами, их младшими, сопровождающими старшими... Думала - что эйле ниери Ланери на них чуть больше... похожа, а еще ниже ростом большинства из них и негромкая... Но она помнила осязаемый страх, которым ее встречала та женщина, а тут и мелкому следу его не было места.
  Нин-Найр смотрела. Как лехта Ланери общается. И как ей отчетливо... доверяют. И Нин-Найр не удержалась. Запомнив и тот разговор с местным инспектором и многие последовавшие разговоры о местных. Смотрела, как очередная женщина передает Ланери маленького... и замирает, слушает. Если там и было недоверие, то оно тает, растворяется в объяснении Ланери - размеренном и простом. Самым легким вариантом нижнего фаэ, при необходимости с повторением на местном...
  
  Не удержалась, и потом за чем-то неизвестным, кислым и холодным - да, что легче пьется в жару Наставник тоже знает - Нин-Найр и задала этот вопрос. Ланери улыбнулась. И объясняла она столь же... медленно и понятно. И странно.
   - Ну, сначала я запросила местную инспекцию. Потом выслушала - надеюсь, существенную часть... местного корпуса песен и сказаний. И попросила родичей выслать мне ожерелье, - Нин-Найр потом пересказывала, смеясь, дескать - а я не понимаю, я глазами вот такими на нее смотрю, а Наставник снова мне улыбается и поясняет. Непонятное через еще более непонятное. - Свадебное. Золотое.
  Ожерелье на лехта Ланери эс Химаро и тогда есть. Ощутимо неуместное на легкой летней рубашке медика. Яркое, парадное, прорезные, чеканные, подчерненные неведомым составом парные драконы, ловящие жемчужину. Тяжелое уже на вид. Красивое...
  
  - Надеюсь, не потеряю... давнее семейное достояние, - мягко высказала тогда вслед Ланери, и продолжала. - Но знаешь, это сработало. Они действительно поверили, что я безопасная. Правда, часть старших мальчиков все равно пытается подраться, когда играет, кто... ну, попытается ко мне посвататься, - Ланери перешла на местный, отвернулась и вздохнула. Открыто, с призвуком. - А еще... ой, сколько я выпила этого их... молока - и как хорошо, что я с него только дрыщу неистово и знаю, чем купировать, а не блюю сразу, - выговорив это - у нее получалось столь же мягко - Ланери продолжила. - Наран, а адруг, ты не знаешь, где у нас есть хорошие эксперты по медпомощи зверям разумных? Я... молоко вообще плохо воспринимаю внутрь, но эта мерзость... это только местной полынью не объяснишь...
  - Тебе повезло, скорее знаю, - откликнулась Нин-Найр. Продолжить не успела: Ланери подтведила:
  - А я рассчитывала. Эс Хэрмэн, известные поставщики всякого мясного, думаю должны бы...
  - На земле моей Семьи я не была, и, судя по маминым рассказам, не очень хочется. Но думаю, там искать беспроигрышно. Я тогда маму запрошу по рекомендации, и скажу, как быть с заявкой на спеца, ага? - Ланери подтвердила. И дополнила, что ей тоже понадобится разобраться. Как и через кого отправлять заявку. Согласно "местным правилам". О "местных правилах" упомянула она отнюдь не мягко. А Нин-Найр тогда вдохнула и решилась. - Ланери, но... я все равно ничего не поняла.
  - Ну, они действительно понимают мир, его людей и вещи так, как это рассказано в их историях. Пока так. Мы на своей земле некогда тоже так понимали. Давно, но отдельные элементы сохранили. Это удобный инструмент для объяснения свойств мира. Иногда случайным образом совпадающий... с экспериментально проверенными данными, - подшучивала Ланери тоже мягко и ярко. - С нашими данными, состоянием мира разумных и того, что находится вне его, мы их, конечно, ознакомим. Постепенно. Как врастут. А пока придется принять как данность. Что мы для них действительно волшебные, - кажется, она опять подшучивала. - И я считаю возможным для достижения нужного результата соответствовать критериям ими разработанной техники безопасности при общении с... волшебными созданиями. Постепенно я им объясню, почему она не работает. И я в целом не исключаю возможности - по завершению итоговых проверок - что этим любопытным мальчикам повезет. И я им думаю показать - как на самом деле выглядит то, что у них называют реками подземного мира... А что золотыми ключами - я так и не поняла, - задумчиво добавила Ланери. Но Нин-Найр уже не удержалась:
  - Вот не сказала бы, что это такое счастье...
  - Ну, Наран... Знаешь, по общему состоянию этой земли... я думаю, ей понадобятся местные специалисты по работе и контролю...разнообразных эффектов Thairien. Если у меня получится - я буду очень довольна.
  
  ...У лехта Ланери эс Химаро айе Ниинталь-рьен получится. Нурахраанхан эс Йрсхангар, один из старших братьев того мальчика, успешно завершит свое обучение на штатного "чистильщика" еще до Мятежа. И продолжит свою работу после. Местные специалисты окажутся очень востребованы. Будет работать и с лехта Ланери, не покинувшей карантинную территорию Далия, и вернувшейся в эти сектора. Мальчик Йанар эс Йрсхангар выучится на менее "волшебную", но столь же востребованную специальность инженера-гидролога, и тоже продолжит работу в новых поселках в родной степи. Одним из первых его самостоятельных проектов станет обеспечение водой новых городков Башни. И парка. У памятной арки. Который начинался с оставшегося обломка стены и окна. На территории бывшего внешнего госпиталя.
  Но ему еще только предстоит расти...
  
  ***
  Талвар слушал. Молчал, дышал, продолжал слушать.
  
  Дослушал. Через выдох подобрал собранное в горсть. Уложил. Себе внутрь как значимое ценное. Еще через выдох решился говорить:
  - Я буду ее помнить, ньирре-теи. Мне очень горько, что я не могу вам сказать ничего другого, но - я буду - я думаю, очень долго ее помнить.
  - Я очень благодарна тебе, Талвар эс Сьенн, - медленно и близким откликнется ему лехта Ллеаннэйр, приподнимаясь. И распрямляя пальцы. - Мне этого очень не хватало. Да, так понятнее... - она выдохнет еще раз. Прежде, чем слегка повернуться, и продолжить более официальным. - И я хочу принести извинения за свое неуместное вмешательство в личный разговор с такой... личной темой.
  
  Талвар ей, конечно, ответил. Жестом.
  А Рихта - так и застрявший на проходе в ночную дежурку, поймал этот взгляд ниери Льеанн, обращенный именно к нему и приглашающий его обратно, в нарушенный их круг - с братиком. Поймал и выдержал. Да, потом это вспоминал. И, глубоко внутри - да, что выдержал - все-таки гордился.
  
  Братика он все-таки поймал. Потом. Когда ниери Льеанн ушла, и Талвар тоже шел к выходу. Хозяйственному. Навозному.
  Догнал, жестом спросил сначала: я могу - быть с тобой и здесь? Талвар молча и прочно сгреб его под руку, тогда Рихта выдохнул. И ткнулся в плечо. Талвар подгреб. Плотнее.
  "Больно", - еще через не один выдох, жестом отозвался братик. Ладонь положил, туда, к дыхательному центру... сказать, где оно, это больно... А потом потрепал Рихту и отпустил, отступил на шаг, другой и еще немного, отметил это, слышно ступив ботинком. И вдруг легким выдал вслух:
   - И лехта. И мертвая. И чужая. Вот это меня угораздило, - подобрал сказанное, порассматривать и взвесить, оценил со всех сторон, покачал головой и сделал вывод. - Ничего. Донесу, - отряхнул руку и запросил вслед тоже легко. - Рихта, мне теи Нёрсьенн еще раньше рассказывала, что ты начал у ниери Ллеанэйр учиться, как у них дерутся?
  ...Рихта видел, зачем-то вот глазами видел - руку, и тонкую полоску шрама... им оставленного - ну да, учится... Хотя и знал, хорошо и прочно, братик-то совсем не напомнить ему думает. Братик совсем в своем...
  - Да, - откликнулся Рихта, - да, взялся, - сбился, потому что братик его снова поймал и повернул. Прочно. И выглядел... уже совсем по-другому. Здесь. В очевидном начале чего-то деятельного.
  - Ага. Ты ведь мне расскажешь, какое у нее оружие?
  
  Рихта рассказывал. И описывал, и демонстрировал. Долго. Тот фрагмент прошедшего, где ниери Ллеаннэйр он ударил, правда, не показал, не решился... ну и не до него было. Конечно, он понимал, куда братик идет. Из хозяйственного выхода и вниз. В кузницу. И дальше кузницы. В новое хранилище папы Югле. Куда у Талвара был безусловный доступ. А про свой он, Рихта, так и не нашел времени запросить.
  Братик спустился и шел. Останавливался, задумывался, шел дальше. Сквозь еще один уровень допуска прошел. К "коренному", местному сырью... для змеиной стали. Рихта теоретически знал - вот тогда, на холодной лесенке, на щекотном прикосновении системы проверки допуска, которого на долю выдоха он даже испугался - Талвар делает не самое должное, змеиная сталь из дома не уходит - в чужие руки, особенно в такие руки... Да кто бы говорил, сам-то осмелился подарить, хотя у него так было-то подаренное оружие, детское... Серебряной девочке...
  Ничего он не знал. Вообще никак не знал. Просто был братик Талвар, который был здесь и отсюда думал свое "больно". Обернулся на Рихту, еще раз запросил размеры и примерные характеристики по весу и прочности ножей ниери Ллеаннэйр. Взвесил на на ладони пару заготовок, оставил одну... Запер хранилище, еще раз взвесил темную полосу металла, что-то внутри себя подтвердил.
  
  И оставил совсем не ему, Рихте, очень близкое личное вслух:
  - Ладно, Рыжая, буду тебя оплакивать.
  
  ***
  . А там, где вспоминал Саайре, были последние трети лета. Медленные, медовые, с гладким морем и густыми ночными туманами в бухте Гнезда Сьенн. В верхних пустошах его цвел вереск, а в дальних садах собирали яблоки... Время было очень тихое.
  
  А вечер... вечер был обычным. Теплым. Без ветра. В усадьбе Сейренн, в Вересковой заимке. В жилой части, совсем наверху. Летом там было тепло, дерево прогревалось и пахло, но даже в безветренную пору все равно скользил легкий охлаждающий ветерок... Саайре думал, что интересно, как дарра здесь монтировали системы вентиляции, насколько они выбиваются из гарантированного обеспечения и на какие источники опираются. Но спросить так и не решился.
  Не тогда думал, конечно. Тогда - вечер был прочный, из окна башенки можно было бы смотреть на закат, а темнело на этом берегу все еще поздно. Саайре не смотрел. Саайре сидел в проекте аттестации по уши. Обдумывая, и как в эту более экономичную разработку полевого портативного общего детектора повреждений разумного впихнуть подробный анализатор воздействия Thairien, вплоть до возможного расположения спор... и насколько это утяжелит во всех смыслах конструкцию. Пока, к его досаде, получалось, что за полевые сметы энергообеспечения он в любом случае вылетал со свистом. Но продолжал. Все равно такой способ штудировать схему возможного будущего профессионального оборудования интересней.
  Илье - он знал, он отслеживал, но самым краем взгляда, была рядом. В этой же башенке. Дочку убаюкивала. И убаюкала уже, вроде. Старшие... ну, тоже где-то были. Вот за тот круг времени он крепко отвык отслеживать, кто там, где находится... надо будет - точно найдут.
  А пока вечер был тихим, проект - интересным, очередная мысль нуждалась в проверке и подсчете...
  
  И когда Илье переместилась ближе к нему, вместе с мелкой, спящей мелкой и тихо задала вопрос:
  - А почему ты сегодня здесь?
  Ему довольно долго потребовалось выбираться из мыслей о проекте, понимать заданный вопрос и удивляться. И удивлялся он очень долго. И отчетливо. Где-то в середине процесса Илье это осознала и тихо начала пояснять:
  - Ну, время такое... Яблоки собирать. Рихта и все там еще костры жгут, будут всю ночь ну... бегать. Льеанн с Сейренн - да я все равно знаю, на берег сидеть пошли, о своем... Ну все, и Трэстинка, с тем, молодым с флейтой тоже... яблоки собирают. А ты сидишь...
  Он задумался, пытаясь вспомнить. Нет, не вспомнил. Звали ли, говорили что-то про очередной такой день. Не вспомнил. Да, опознал. Илье... была. Тихой и все равно очень звонкой. Но сначала он ответил растерянным жестом:
   - А я и не знал. Что день такой. И... да так... неохота. Хорошо. Тихо. Считаю, вот... ну, не выходит... - она была... очень звонкой, и звон был и нарастал. Спросить? Он еще не понимал, что сейчас спрашивать, но слышал, как звенит. Но спросил - легко, по кратчайшей. - Илье, мне сходить, яблок набрать? Я, правда, не представляю, где здесь? - а она шевельнулась, отряхиваясь, сбросила бы - с руки, но держала мелкую, сбросила с плеча, и... Он мог и хотел ошибиться, но...
  
   "Я узнал звук, - потом назвал Саайре. - Я опознал тональность. Это ведь здесь было, и не так далеко, этажом и частью подъема зала ниже. И не так давно, близ весны. Там, в зале, где я держал, и мы проваливались, и кто-то еще стоял у опоры и страховал нас... Я потом долго не мог пройти этот зал, не замеряя фон". Особенно не мог, когда они сюда вернулись летом. Когда у Илье уже была маленькая. Проходил и замерял - фон, естественно, оставался безопасным - да, эта земля была прочной. Очень прочной. А отслеживавшая это Льеанн пару раз ему только усмехалась: "Да, тренируй рефлекс - полезно..."
  
  И этот звук сейчас был. Саайре помнил... и он не ответил бы себе, зачем дальше он выбрал именно это, уважительное, чтобы заговорить.
  - Или ньирре-теи Илье, вы еще раз хотите попросить меня уйти?
  Угадал... знал Саайре. По тому, как она сейчас дернулась. Звонко ответила:
  - Но ведь ты опять не согласишься?
  - Не знаю... - легко, много легче ответил Саайре. - Но... да. Вообще не хотелось бы.
  Илье... она переложила маленькую, подтянула - на одну руку. И потянула его вниз. Ощутимо. Послушался. Усадила на пол. Потом решила ответить:
  - Нет. Наверное, совсем не хочу... Если это делить, то только с тобой. С тобой не очень страшно. А я боюсь, - она еще собирала. Мысль и выдох. Но у Саайре уже зачем-то получилось, вот так, пальцами, спросить: "Кого?"
  ...Ну да, ему тоже понадобился выдох. И дополнительный запрос.
  - Ее боюсь. Себя. А с ними всеми вообще боюсь говорить. Понимаешь, - это через его выдох продолжила Илье, - они все ее любят. Очевидно любят. Всегда есть здесь и всегда знают, что делать. А я их слушаю, и почувствовать... и знать то, что я знаю, не могу... Не должна. Стыдно.
  
  Да, Саайре слушал. Но мысль была - и понимал отдельно. И это было странно. Он чуть ли не первый раз видел Илье и ее маленькую одну. С тех пор, как маленькая родилась. Да, всегда был... круг, тех, которые рядом, каждый раз, который он мог вспомнить - и Льеанн, и Сейренн, и Тийрха, и хозяйка Гнезда, даже теи Хюлльша, возникали, были. Или там слабо опознанные им... из медслужбы. В день, когда они приперлись с пирогом, и их, наконец, допустили...
  
  Илье там была... маленькой. Отдельной. Очень глубоко - и вот да, сонной. А еще была ее новая маленькая разумная. Вот эта, в своем отдельном месте рядом. Тогда... какая-то ну очень маленькая. Теоретически Саайре знал, считал по показателям, что бывает. Новые разумные рождаются и настолько маленькими, и местный восстановительный, судя по данным, к которым Саайре допущен, подтверждает, что все в порядке, в границе нормы, и спецобеспечения новому разумному с подтвержденной жизнеспособностью не требуется. Если так утверждает детский восстановительный дарра, то сомневаться точно незачем. И он не будет... Но... странная. Маленькая. Большеголовая. Яркая. Живых совсем младших Саайре до той поры так близко и не видел...
  Это быстро было, отдельной мыслью - увидел, обдумал, сверился... Не мешало: он полностью присутствовал - там, где Илье неловко слегка приподнималась, благодарила за пирог: сначала их вместе, потом только Рихту, что очень вкусно. А ящерик был так... беспомощно, ярко, удивленный и торжественный. И убежал довольно быстро... Потому что дальше - это Саайре помнил на них двоих - что Илье говорила, как она, что больно еще, но уже не сильно, но... еще все делать неудобно, и спать. А еще смотрела - вот так, отдельно и сонно. На свою младшую. И говорила прозрачным: "Вот... получилась. А я совсем не поняла, как она такая получилась..."
  "Она" - младшая Илье, еще знал Саайре, с тех пор чуть-чуть посветлела и округлилась. И чуть подросла. Она очень сосредоточенно ела, училась внимательно смотреть на шумное, негромко издавала свои отдельные звуки, а у Сейренн помещалась на руке, даже не до локтя... У него... ну, почти - да, где-то в этом кругу времени и ему случилось подержать. Подумал, что легче щенков. И теплая. Мягкая. Илье рассказать не решился... Ну, мало, совсем мало он за все это время видел эту маленькую так вот, близко и отдельно. И Илье. Видимо, слишком мало...
  
  - Они все, совсем все, любят, знают, как и вообще... вообще просто всегда есть. И понимают. И учат понимать. Это было... знаешь, так полностью, когда они со мной были, когда все начиналось, ну - она должна была родиться... Я это так помню. Вот здесь, совсем внутри костей - помню. А я просто хожу, слушаю, учусь, и знаю, знаю - и оно так плохо. Они любят. А я не чувствую, - а потом Илье совсем понизила голос, повернула маленькую и зашептала. - Я к ней, вот этой, вообще ничего не чувствую. Стенка. И вообще ничего. Что я все равно ничего не понимаю. Чего - пищит, кряхтит эта... отдельная. Не понимаю, боюсь, и руки и голова у меня никак не там. А еще спать хочу, всегда... и чтоб это все уже отпустило и как-нибудь кончилось... чтоб вообще и насовсем. Все... и потому что я никак не справилась. А Льеанн... я не хочу думать, я знаю, она была права, тогда, когда предлагала, во Мьенже - проверить и не пытаться... вот... мне рожать нового разумного, потому что я никогда и это так... Потому что так нельзя с живыми... чтоб вообще никак и ничего не чувствовать...
  Саайре не сказал бы, когда этот бесконечный шепот дошел - до той степени тишины, что его приходилось по губам угадывать... Но достиг. Но потом перестал. Саайре смотрел, помнил - а маленькая лежала у Илье на руке и спала себе, надувала в уголку рта маленький пузырик из слюны, так... сосредоточенно спала. Мелкая...
  Да, это было тогда. Когда он в первый раз открыл рот, набрал воздуха, больше чем следовало, ну... и, тоже постаравшись, чтоб было тихо, ляпнул по кратчайшей:
  - Это нормально.
  
  И Илье тоже открыла рот. Это... отвлекло. Он вот еще через восьмую выдоха сообразил, что звучит оно, наверно... И раньше, чем Илье успела его закрыть, принялся объяснять.
  - А тебе есть... чем это чувствовать? Илье, ну... я учил, что производить на свет новых разумных - это... сложно. И требует сильного расхода личного ресурса... - Саайре сознаваться не хотел и не стал бы - но каким он был сейчас... беспомощным и деревянным, подбирая слова - да, чтоб их было слышно... и чтоб еще больше не сделали плохо.
  Но похоже, сделали.
  - Это нормальный и нестрашный физиологический процесс, - сказала Илье. Процитировала. Тоже тихо и совершенно... деревянно. А самое страшное, что похоже. Перекатывающиеся интонации Тийрхи, отразившиеся в этой... интерпретации Саайре опознал. Выдохнул. И продолжил. Повторять.
  - Это нормальный физиологический процесс. Ну, я не имею возможности оценить, насколько нестрашный... я сидел и боялся. И очень сложный. Чреватый серьезным расходом. Как физиологического ресурса, так и эмоционального. Илье, ты помнишь... Тийрха говорила, что это... ну, в целом штатный случай, что может случиться и перерасход, и разработаны методики тестирования и потом оказания восстановительной поддержки.
  Но подхватывает она только последнее:
  - Поддержки... да меня, кажется, только и делают, что держат. А ты сейчас еще... а, Са-ай, я правильно понимаю, ты сейчас говоришь, что на самом деле я, именно я, сейчас вообще не это чувствую?
  - Ты этим делишься... - он признается потом, что старательно подстраховался - за резьбу на притолоке - по привычке: успокаивало - прежде, чем это произнести. - Ты... ну, выбрала время и меня. Чтобы этим поделиться. Значит, это здесь и сейчас именно настолько есть. И ты это чувствуешь. И это, наверно, дико страшно чувствовать... - и думал, что стучит опять. Сильно бессмысленной деревяшкой.
  Илье откликнулась:
  - Нет, это даже не страшно... А, да... это я только что говорила... про страшно. Страшно, но там, отдельно. Просто пусто. Хочется спать. И чтоб все кончилось и вообще не было, совсем и... Са-ай?
  На вопросе он поймал, что строит из пальцев давний, детский отвращающий жест. Поймал и сознался:
  - Ну, я... вот сейчас испугался. Илье, но... почему ты об этом не говоришь?
  Она... она похоже, рассердилась. Стала слышней. Прочнее.
  - Я... я говорила, почему. Потому что мне все помогают. Потому что мне стыдно. Я не должна это чувствовать. Я... я в конце концов должна любить... своего ребенка.
  
  ...А ощущение "вынырнули" - было. Было вот прямо здесь перед Саайре - необходным столбом. Ступенями - от поверхности той воды. И они дойдут. Эти-то - чужие, такие же точно чужие интонации в этом (...бесконечно ценном...) тихом голосе, он знал и опознавал полностью и точно.
  Так... что он и выдохнул:
  - Илье, а... повтори это еще раз?
  Опознавала ли - тоже - но она-то точно знала, куда идти, слушалась ли, но было, было, он слышал:
  - Стыдно... я не должна это чувствовать. Стыдно... я не должна... - она... прозванивала эту дурацкую стену... все звонче и ощутимей, и смотрела, целиком и в упор, и как-то отдельно чуть повернула мелкую, провела краешком пальцев, стерла слюнку, пригладила - от светленького хохолка к загривку. - Са-ай. Да. Я это знаю. Я это... что я вообще делаю?
  - Стоишь здесь. Убаюкала свою мелкую. Держишь ее. Ну... рассказываешь мне свое страшное, - перечислил Саайре. Дальше подбирал... подробнее. Но было легче. Все-таки вынырнул - и воздух был... очевиден. Им можно было дышать и говорить. Живое. - Я еще знаю, что этот... голос и эти слова я у тебя уже слышал. И... это было страшно. Илье, я думаю, что я узнал их снова...
  - Да, - она смотрела и пыталась...немного улыбнуться, но нет, не получилось. - Да, Саайре, я понимаю. Я тоже узнала. Я так говорила и совсем про себя знала. Всегда. Ну вот, опять оно... опять я такая. Неправильная. А я так привыкла...
  
  Он оставил паузу в несколько выдохов. Пока Илье задумывалась. Мелкая причмокнула, шевельнула лапкой и продолжала спать. Но Илье отвлеклась. Теперь смотрела не внутрь, а отчетливо на него. Саайре решил продолжить. Высказать... вот тоже сейчас понятное:
  - Илье, а... все же делают привычное. Ну, Сейренн, Льеанн... ну, вот это, недавно родившиеся младшие. У родичей. В большой семье родичей... Они неоднократно знают, как это бывает. И действуют. Как знают.
  - А у Тийрхи первый... - тихо не соглашалась Илье, взвешивала...
  - Ну так она здесь же выросла. В этом... привычном, - продолжал Саайре. - А тебя, ну... выращивали редкие уроды. В своих отвратительных целях. Но... да, я думаю, по случившемуся полному расходу ресурса ты возвращаешься. Думать это... страшное. Которое выращивали...эти, - да, он собирал и усиливал голос.
  Да, он перебивал. Подхватывал. Илье говорила - вот тем почти беззвучным: "Ну да. А еще она добивалась и ждала. А я... даже так неспособна". Договорил, посмотрел. Маленькая еще тихо, видно причмокивала во сне. Наверное, ела. Саайре еще подумал, что Чумазый, пожалуй, притявкивал бы. Взвесил сравнение: не найти ли в нем неправильное. Нет, не нашел. Поэтому мысль подхватил. Оперся. И заговорил дальше.
  - И еще именно так, Илье... ну, у Тийрхи я так понял, в личном опыте несколько лет работы, доказательств и... ну, обеспечения. Ее мелкого. А ты... ну, извини... ты же два неполных круга года знала, что она будет? И... точно не ожидала? Ну... все остальное, что делать дальше... все равно проще считать отсюда. Что этот проект уже существует... - а Илье снова пошевелила "проект", проверяла пальцами - по звуку - вот это, сказанное Саайре, "дальше"... Еще шевельнула... ну да, мелкая, она же руку точно отлежит. И все же... у Саайре получилось неуверенно. - А можно... я ее подержу?
  
  Илье... это было медленно - задумалась, на первую долю выдоха взяла мелкую чуть крепче... видно было: напряглась. Потом, через выдох подтвердила, приподняла, передоверила... Саайре принял. Тоже учился - как этих младших правильно держать, но... наверно, коряво. Голова у мелкой была удобной. На ладонь укладывалась. Теплая. Чуть более... шерстистая еще, чем казалось только взгляду. Пальцы чувствовали.
  Не, не проснулась. Курлыкнула и продолжила. Спать и причмокивать. Саайре и сказал задумчиво:
  - Кушает...
  Илье... сначала удивилась - открыто, ну и Саайре показал - осторожно, тоже пальцами, что вот же - причмокивает. Илье посмотрела, взвесила на ладони, подтвердила.
  Думал, она сядет. Но нет, оставалась стоять.
  - Она это любит, - сказала сосредоточенно, медленно. - Всегда так интересно, а как она это думает? И что... - сбилась. Подбила себя по следам звонким. - Правда, легче щенка? - и Саайре сначала улыбнулся - и потому что вот совсем недавно об этом думал... и потому что нынешнего Чумазого - он оставил хозяйку, лестницу пес на этот раз невзлюбил и спал внизу - маленькая уже была не в пример легче, пес рос ошеломительно быстро, и был уже весьма увесист. Илье увидела, да, стала... еще чуть острее и снова зашептала:
  - Щенка понимаю. Знаю. Люблю и радуюсь. А здесь... Какая я... не такая, неправильная, - посмотрела, а Саайре головой чуть отряхнулся, осторожно, чтобы лишний раз не двинуться, пусть мелочь спит. - Ну, все равно же неправильная...
  - Ну, Илье, ты сколько лет думала и ждала этого щенка?.. половину личного звездного, не меньше. Во всем этом безобразии. Но другой-то тебя все равно нет. Ни для кого, - здесь он уже стал чуть громче. Испугался. Что сейчас еще и разбудит... Но нет. Спала и продолжала спать. Ну, Саайре и продолжил. - Мелкая. Легкая. Смешная. И у нее совершенно твой нос...
  - Вот... и ты - туда же... - звонко сначала сказала Илье. Очень звонко. Потом сдвинулась. Обошла их кругом. Оценила с довольно близкого расстояния, подошла, наклонилась. Вывела. - А вы смешные. И продолжала стоять близко. - Са-ай, - медленно взвесила она почти через десяток выдохов, - Саайре, а можно я тебя поглажу?
  
  Он, конечно, ответил согласием. Сразу. И не думал, как это было опрометчиво.
  
  Да. Погладила. Гладила сначала сосредоточенно, полной ладонью, с усилием, даже чуть наклонившись. Пахла. "Морем, - назвал себе Саайре. - Утренним морем. И почему-то смородиной". Приглаживала. Потом помедлила, расслабила пальцы, пошла перебирать, подхватывать, чуть запутывать прядки... задержалась, поймав одну между пальцев, приглаживала сосредоточенно, вспушивала... Проверяла.
  Саайре постарался - собраться и запросить:
  - Жестче? - Илье замерла. Посмотрела. Не поняла. - Жестче... собаки? - более внятно постарался сказать Саайре. Да, поняла. Улыбнулась вдруг так... ярким:
  - Нет. Мягче. Куда мягче... И ты угадал же, я... как раз думаю... про собаку. Ну, опять про собаку.
  
  Нет, Саайре не знал. Он был. Отдельным, здесь и всем собой - ощутимым светло и невыносимо ярко - от центра дыхания и почему-то до отзвука пульса на косточках над ступнями, целиком... Просто время стояло (...снова...) и текло безвременным и тяжелым темным медом, а он был, он чувствовал, плавился и сминался воском, сминался - и на нем оставались - точно оставались - отпечатки - тонких, крепких, прохладных пальцев... он был, и это безвременное время было...
  А еще он держал сонную маленькую, легче щенка, но все же... И надо было быть. Здесь, спокойно и прочно. И, вполне прочный Саайре продолжал быть здесь и сейчас и слушать. Что говорит Илье, не переставая его разглаживать и перебирать:
  - Хороший... рыжий, - перебирает, цитирует, очень очевидно цитирует, по звуку, себя же. А потом вдруг продолжает, вот, облегченно. - Знаешь, Саайре, я вот как раз просмотрела... что там говорят в общем регламенте обследования разумной, приведшей быть в мир нового маленького... Да, там есть. Есть проверка... на состояние личного ресурса, в том числе эмоционального. Добровольная. Или по категорическим показаниям... А они... они же мне просто верили. Что я знаю, что я говорю, когда говорила... что не надо никаких полных обследований. А я думала: ну, какие обследования: это я такая неправильная и свою маленькую вообще никак, - Илье высказала, где-то за монолог остановилась, перестала гладить... Замерла. Но пальцы взвешивали, недалеко от вихров, взвешивали и касались. - Да, - продолжила Илье, - у нас действительно разное привычное. А они привыкли. К взрослым разумным... а я...
  - Ну... а ты вполне... достаточно разумная. Чтобы понять сейчас и проверить, - высказал Саайре.
  Он так и не узнал, что же, отчетливым передвижением, чуть зацепив волосок, взвесили ее пальцы. Ну... глаз на затылке у него точно не появилось. А потом Илье передвинется. И сядет напротив.
  - Саайре, ты уверен, что я бы - догадалась, - но паузы на ответ она не оставила. Она продолжала. Сосредоточенно. Очень важное, еще отметив это началом фразы. - А главное, Саайре, знаешь... это я где-то вот здесь, - и пальцы она сложила, под дыхательным центром, - думаю, боялась, до сих пор боюсь, ну вот что я такая. И не чувствую. А где-то здесь, - и она отмерила почти пол-локтя над головой, - вот там, где я умею, знаю и ну... умею быть взрослой и разумной... иногда и медленно, я... Еще я прочно знаю, что все это кончится. Очень скоро кончится. Все это, к которому я уже привыкла. И вы тоже. И дальше мне придется как-то в этом жить... то есть, наверное, нам, - указала она на мелкую.
   Саайре постарался стать внимательным. Отпустил руку, сообщил жестом. Что услышал. Но переспрашивает - о чем она.
  - Смотри, - сказала Илье и начала загибать пальцы. - Она родилась. Значит, через какое-то время, которое Льеанн сочтет безопасным и согласует, я... должна буду отбыть в столицу. Я боюсь, но сейчас я не об этом. Значит... потом должно быть окончательное разбирательство. Вот, по поводу меня и чего из меня делали. Насколько я успела посмотреть... ну, я не очень понимаю, но вроде бы оно должно происходить на земле возникновения. То есть там, во Мьенже. А потом... наверное, по его итогам, мне... ну, надлежит окончательно пройти тестирование. На статус взрослой и разумной. И определить свое место. Среди людей и вещей Тейрвенон. А оно точно не здесь. Я понимаю, что Сейренн как глава Гнезда может и оставить здесь расти своего родича, но... Ну я просто знаю, что это не здесь. Это хорошее место, я... хорошо вросла, но мое место не здесь. Они совершенно другие. А ну... и у вас совсем не получится здесь оставаться. И вообще оставаться. Так плотно рядом с моей жизнью. Я... еще срываюсь, и я еще достаточно долго, наверно, буду срываться. Но все равно я буду. Взрослой разумной, без нужды в постоянной поддержке. Другой какой-то. Сначала с ней, потом вот... просто так. И это должно быть и правильно... но... но я пока вижу только первые шаги. Про то, что все кончится. И вы рядом тоже. Тоже уйдете. Ей... наверное еще и за это досталось... - последнее Илье проговорила уже снова почти про себя, глядя на мелкую.
  
  А Саайре... Саайре просто знал. Здесь, сейчас - и он додумал эту формулу "и насовсем". Во всей неопровержимости и неотменяемости формул Закона и высокого фаэ. Точно знал - от самого края своих корней, до встрепанных - Илье и вот сейчас - вихров. И сказать это вслух было - ну, полностью просто и должно:
  - А я не хочу уходить, - сказал, Илье услышала, посмотрела... в глаза не попадая, на ладонь, на руки, держащие мелкую, чуть вверх. Но пальцы запросили. Уточняя. Так - а он вообще про что. Ну - и он ответил. Он продолжил. - Я никогда и никуда не хочу от тебя уходить.
  Илье смотрела. На него, не в глаза, ниже, под шею, в ямку... смотрела выдох. Потом пальцы спросили: почему? И Саайре потребовался тоже выдох. Три. Найти правильные слова для того, что сразу и безошибочно знал - телом и корнями.
  
  ...Он был - воском, мягким воском, еще хранящим отпечатки тонких и крепких пальцев теплой, живой, жесткой ладошки. Он врастал в неподвижные воды за миром живых и помнил - нет, самым первым помнил - как по нему спускались и вылезали - лапки в ярких цветных чулках. Это было - приятно, ощутимо и полностью, он знал, как, каждой... частью себя - знал. Он был - маяком и сторожевым постом над вечными водами Изнанки. Он был, держал, а за спиной стоял тот кто-то еще, кто держал страховочную веревку, и они все равно проседали... а потом он не мог дойти до помывочной... ровно.
  Он просто жил - здесь, сейчас, эту жизнь - лепил снежки, складывал мозаику, ел ягодник, учился у очень разных медиков и лехта, чистил рыбу, держал маленькую... новую разумную, что Илье привела быть здесь... и ничего не хотел узнать о мире, где Илье... где их не будет рядом.
  Потом неловко улыбнулся:
  - Я... наверно, тоже привык. Это приятно. Совсем приятно, когда ты есть и рядом. Я...ну, меня почему- то здесь ценные старшие... и младшие считают уже совсем взрослым. Я не верю, что на него похож, ну, вообще... Но... Илье, но вот за эту часть работы у этого моря в этом Гнезде... ну, я понял... где я вижу свое место.
  - И... где? - она спросила. Придвинулась. Она снова пахла - морем, мелкими островками, согревшейся солью, что мешалась с прочным вересковым запахом сверху, с берегов. И он знал, что никакой смородины в тех местах не растет... но все равно - ошеломительно была. И пахла.
  - Да, ну место неважно. Но в любом, где есть ты. А так... я ну, тоже не знаю себя взрослого, - сказал, потом осознал - нет, говорил негромко. Не громче, чем все остальное. Но, видимо, полностью насыщенно. Так...что потом понял: вот и разбудил. Мелкая смотрела. Фокусировалась. Глаза...тоже были - получается, мамины. Большие. Искала понимала и нашла. Где в пространстве находится Илье.
  - По-моему улыбается, - неловко продолжил Саайре. - Ну, теплой ночи... щеночек. Извини, я... разбудил.
  Илье посмотрела. Забрала мелкую. Посмотрела еще раз:
  - Знаешь, Саайре, я... я наверно пошлю тебя за яблоками. Не сейчас, когда все. Утром. Да, я знаю, где у Гнезда Сьенн сады. И...а когда-нибудь мы обязательно пойдем их собирать. Это... ну, у них такой обычай. И.. ну я так говорю, что я очень рада. Что ты не хочешь никуда уходить.
  
  ...Льеанн - Саайре это помнил и держал отдельным - не удивилась. Вообще ни разу не удивилась. Ни ранним утром, когда да, его таки послали за яблоками. И он стоял, с ворохом их, пахнущих, в куртке, когда они столкнулись - на крыльце усадьбы, у перехода. Посмотрела, улыбнулась и проследовала внутрь. А там улеглась спать. В нижней комнате.
  Ни круг дней спустя... На который как раз и пришлось - добровольное заявление Илье в детский восстановительный о дополнительном обследовании по поводу состояния личного ресурса. Оно показало, что состояние эмоционального ресурса понесло возможный урон, подлежащий восстановлению... и Илье обдумывала - на этот раз с ней сидела теи Хюлльша, объясняя необходимое состояние личного биологического ресурса и его возможные пути восстановления. Это еще на какое-то время подзадержало визит Илье в столицу. О котором они как раз и разговаривали. И это Льеанн отметила, что визит в столицу хорошо бы совместить с полной официальной регистрацией родившейся младшей. Но для ее получения Илье, в силу возраста и прочих обстоятельств, понадобится выбрать второго ответственного опекуна своей маленькой - и Льеанн запрашивает, кого она предпочтет выбрать. Илье даже на выдох не задержится. И укажет на него, Саайре...
  Он почему-то был уверен, что Льеанн здесь точно чего-нибудь скажет. Не может не сказать. Четверть выдоха полностью думал. Ошибся. Она только приняла и подтвердила. Жестом. Хотя ей очень затруднительно было бы дальше что-то сказать. Потому что Сейренн, также присутствовавшая на этом общем совете сразу же усмехнулась и... тычок, который она отвесила Льеанн, а Льеанн пропустила... наверно, был ощутимым. Ну точно - отвлекающим. Шевельнулась Льеанн в ответ... очень четко, Сейренн ответила - мелким подобранным жестом, который Саайре не смог дешифровать. Не удивился: он за всю круговерть последних месяцев в Гнезде Сьенн замечал неоднократно, что Старшая Гнезда и Льеанн понимают друг-друга с первого броска и взгляда... совершенно загадочных для внешних. Отдельным он знал, что - ну совершенно не его дело, на что Льеанн, вслед тому тычку и жесту, ворчит отдельным и совершенно не официальным: "Не, не целиком... да буду, буду..." И не то, чтоб Саайре думал это слишком долго - где там, когда Илье уже подошла, стоит рядом и запрашивает:
  - Саайре, ну... ты же не будешь возражать?
  Разумеется - он не возразил. И был в свой срок в этом... зале с колоннами. Под лестницей. В Исс-Тарре. Кажется, он настолько от всего был удивлен, что даже не запомнил, как он называется. И отвечал дядьке ...ираиринну так честно, как понимал. Тащил этот... дар Государя... и понимал, бесконечно понимал, пускал - мягкие, верхние корни. В эту жизнь, которая есть и будет.
  
  В воспоминаниях пересыпались камешки, и вслед Саайре видел, когда это понадобилось...
  
  С того памятного визита в Исс-Тарру много времени не прошло... Аль'эртай Службы наблюдения общества Алакеста а'Лайетт действительно предупредила - и Илье тоже - про предстоящее итоговое судебного разбирательство с оставшимися фигурантами, и про то, что она лично собирается присутствовать. В том числе, о сроках разбирательства.
  Им скоро, через круги дней - поддающиеся счету в общем недолгие круги - предстояло покидать землю Сердца Мира и возвращаться во Мьенже. Саайре понимал, что покидать - ему, скорее всего, навсегда.
   Да, понимал. И улыбался, называя про себя: ну, то, как и чем нас провожало Гнездо Сьенн, в один заспинный карман полевой точно не влезло бы. Даже во все четыре кармана... А потом, не менее легко, продолжал. Что, пожалуй, нематериальный груз подаренного дарра тоже... емкость его лично памяти превосходил.
  
  Он помнил - как прощались теи Хюлльша и наставник Кувалда, за день, к катеру отбытия им не позволяло прибыть дежурство. Пока Хюлльша о чем-то тихо переговаривалась с Илье, дядька Кувалда сурово доэкзаменовал Саайре, и громко сообщил: "На тебе официальную аттестацию. Первого этапа. Рукописную тоже держи, заткнешь куда-нибудь за анализатор, выпендриваться". И запихнуть вдруг скользкий резной деревянный футляр... с корабликами (с малыми рыбачьими лодками...с теми самыми корабликами) и тяжелой, серого металла, печатью в тот самый карман у Саайре получилось не сразу. А ниери Дальхан не ждал, когда вслед выдал: "Схемы постройки лодок я тебе в комплект перебросил. Держи и мелкие снасти - и желаю вам жить у хорошей глубокой воды". Да, он так и сказал "вам", личным и объединительным...
  На тот момент Илье еще не успела Саайре поймать, он пошел по направляющей... ощутимой передаче, ниери Кувалда его передвинул, и за ним по цепочке его перехватила Хюлльша, усмехнулась: "Ну что, ты хорошо работал... лехта Саайре. Мне с тобой было интересно. Удачно вам растить детей". Потом она улыбнулась Илье, сбросила жест внимания на Кувалду, запросила вслед личным: "Ну-ка, что ты там таи Саайре выдал? Дай, гляну", - и она очень недолго подождала их согласия. Прежде, чем да, Саайре почувствовал, ему обозначили, что просматривают доступную ближайшую информацию, сообщают... подумал еще, что это все равно такой же... отчетливый тычок. Хоть и мягкий.
  Илье держалась ему за руку уже, чуть ниже локтя, теи Хюлльша очевидно зачитывала. Проанализировала, дополнила: "Отлично. Я тебе еще пару подкреплений догружу. Хотела бы я посмотреть на лица тех, кто будет просматривать твою аттестацию". Саайре даже пообещал теи Хюлльше, что когда-нибудь... как возникнет необходимость в аттестации - ну, он подойдет, продемонстрирует... и выражение отметит, и передаст, если интересно. А она серьезно отвечала, что да, будет очень интересно.
  
  И только потом, на выходе из восстановительного, Саайре дочувствовал - а оно же кончилось. И сюда возвращаться и обучаться он больше уже не будет. Да, и понимал, что оставляет здесь часть своего ценного. Все равно неотъемлемую его часть.
  И задержался - на повороте дороги, на спуске, оглянулся и смотрел - на детский восстановительный, четверть выдоха, потом дольше, потому что подошла отставшая на пару шагов Илье, встала под руку, запросила - пальцами...А сейчас и на этом новом месте... нет, он не мог привыкнуть, и не хотел, и не меньше выдоха отводил просто - на то, чтобы дочувствовать и осознать... как она - хорошо - прикасается... А потом ответил. Тоже движением. Что тоже привык к этому месту. И будет скучать.
  
  А Илье подтвердила, взяла за руку и пальцами же сказала "пошли". И они пошли. Время... было свободным, от всего, кроме сборов, но долго ли они были, младшую Илье оставили... "старшей бабушке" и теи Сейренн не отказывалась, Чумазый ожидал в усадьбе... И они шли. Не кратким личным переходом, а долгой пешей дорогой - от восстановительного вниз, мимо верховий водопада, видного из окон, мимо тренировочной беговой дорожки и основных проходов, мимо реки там, снизу, где были кораблики и Рыбных пристаней. Замирали - то он, то Илье, оставляли лично памятным местам - ну, возможность крепче быть в памяти. Благодарили. И в Гнездо вернулись оттуда же. Откуда - так очень давно, этой зимой первый раз поднимались с катера...
  - Нет, - не первый раз за всю дорогу, но все же первый раз так плотно сказала Илье. - Здесь я хорошо научилась... что жить хорошо. И я это умею. Нет, не боюсь. Спасибо, что они были со мной... ну, так и тогда, это так говорят? - да, и она дождалась подтверждения. Прежде, чем продолжить. - Я их запомню. Всю эту землю, и как она живет.
  - Грустно, - не сразу, забрав высказанное себе как ценное откликнулся Саайре. - Ну, и все равно грустно отбывать...
  
  Илье подтвердила. Потом стояли, смотрели. Долго. Потом пошли собираться.
  
  "Ну, - мог улыбнуться Саайре вслед, и даже улыбался потом - легко, - Гнездо Сьенн постаралось, чтоб мы запомнили их надолго". Потому что провожать их, отбывающих на катер - и заодно Райэна со Старшей Гнезда, высыпали...если не все его обитатели, то точно - все знакомые. Провожание было тоже... запоминающимся. И... ну очень личным.
  
  Саайре помнил, как к нему подходит Рихта, чуть запинается, отводит взгляд под контролирующим... досмотром Райэна из-за спины, а потом выпрямляется, говорит: "Старший, я буду отчитываться. Вот отбуду в ближайшее время и буду. Таи Саайре, вы не откажетесь принять?", - и протягивает на одной руке, и он берет у Рихты легкую штуку... на ремнях, и долго, довольно долго понимает, что штука... емкость, кобура, под нож и под личный табельный. А на креплениях и над замком впаяны, смотрят чеканные мелкие свернувшиеся гадючки, хоть и мелкие - а с чешуей. И с глазками. Точно долго: Рихта успевает понять, дешифровать, ответить: "Это... не производственная, я сам делал. Вы не беспокойтесь, наша... она такая же надежная, - Саайре-то подтверждает, что услышал, но Рихта, притормаживая еще больше, продолжает. - Извините, с оружием... не могу. Права на... серьезное не подтвердил еще", - а Райэн из-за плеча, да, так и не отвернувшийся Райэн - и это объясняет - отчетливо усмехается и поясняет вслух: "О, надо будет на прощание злоупотребить полномочиями".
  А Рихта поворачивается к Илье, ей - достается то, что было во второй руке - мешок, большой мешок, полный сосновой дробинки, слышно, шуршит... (как потом выяснилось, в глубине там пряталась еще резная, звонкая погремушка, в которой журчало, перекатывалось... Деревянная, вроде - но прочное было дерево, она пройдет целой через всех их детей, и еще внуки погрызут - но это Саайре будет знать гораздо позже...). А еще бусинки, бубенчики, в виде тех самых орешков... Но потом - а тогда Илье поворачивается, благодарит, прощается - взрослым напутственным жестом, под который тот с готовностью подходит... а пальцы Илье скользят выше, задевают, приглаживают ящерику загривок - над следом - втянутого, конечно, - чешуйчатого воротника...
  
  А там рядом, Нёрсьенн ворчливо высказывает что-то Льеанн, перед тем, как передать ей мешок... большой - не то, что в тот самый карман, он и в ширдэн Льеанн не влезет. Тем более, что тот полный. Передает и усмехается: "Вообще мы его вывозить не позволяем, но как дружеский подарок", - а Льеанн - с трех их с Саайре разделяющих шагов очевидно принюхивается и выдает - с неописуемым выражением лица: "Сыр?" - и облизывается на подтверждении, благодарит... А явно довольная Нёрсьенн ворчит дальше: "Ну, может с шерстью твоих... восприемников, как дорастут, еще выбью разрешение послать, а, Сейренн?" - а уже загрузившаяся в катер Сейренн сбрасывает жестом, что - ну в этом хозяйка Гнезда точно сама разберется.
  
  Чеканные гадючки - и тоже работы Рихты - были и потом. Когда Нёрсьенн отодвигается в сторону, пропуская - его Саайре помнил, брата Рихты, Талвара. А идет тот медленно и прямо, к Льеанн, да, меньше шага, но именно их он идет, текуче и медленно. И говорит:
  - Теи Ллеаннэйр, я прошу прощения, но я захотел и считаю себя вправе подарить вам... это оружие, - и Саайре, отступивший на полушаг, уже на подъемник, тогда не очень видит, вот гадючек точно не видит, на легком, остром чехле крепления маленького, в ладонь, ножа... Но фиксирует себе другое: это время вокруг Льеанн начинает становиться медленным и звонким. Пока она берет ножичек. И не быстро сдвигает накидку. Примерить. К перевязи. А брат Рихты продолжает говорить. - Я надеюсь... она подойдет. А еще я хочу сказать, что буду помнить. Мне очень жаль, что больше я не могу ничего вам отдать - но я буду помнить...
  Конечно, чехол подходит - встает в пустое гнездо... а ведь недавно пустое гнездо - как всегда там был.
  - Я очень благодарна тебе, таи Талвар, - возвращает ему Льеанн, отпуская ножичек, занявший свое место на перевязи. Размерунным высоким фаэ. - Ты отдал мне очень ценное. Это хорошее оружие - и я возьму ее с собой. Туда, куда мне в этой жизни еще будет должно идти.
  А Талвар эс Сьенн дальше делает... Саайре все-таки назовет себе "невозможное". Он обращается:
  - Ньирре-теи Ллеаннэйр, - и поворачивается. С жестом, понятным для любого фай, но здесь, от Присягнувшего - дичайшим. Только Льеанн не видит ничего странного, она складывает пальцы, и провожает брата Рихты полным размеренным благословляющим жестом. И Саайре - да, отчетливо видит, что еще ниери Льеанн делает. Отпускает его идти дальше... как это и следует - по прямому смыслу - из жеста. И закрывает дверь. За этим внезапно остановившимся текучим временем.
  Саайре понадобилось вписаться в нижнюю опору подъемника, чтоб осознать, что он... кажется был один такой. Кто на это слишком внимательно смотрел. Его тогда подхватила - крепкой, теплой ладошкой - Илье... и уже над бортом парома Саайре осознал, что время для нее тоже стоит. Только смотрит она совсем в другую сторону.
  
  Они были дальше. И отдельно. Внезапно лехта Трэстинка. И дарра - с невысокими гранитными нашивками. Которого Саайре смутно помнил. Но не мог вспомнить, как зовут.
  
  Отдельно. В паре шагов от остальных, и тоже мимо всех взглядов. Но Илье смотрела - и, глядя вслед за ней, Саайре понимал, тоже видел, что время и там течет отдельно и медленно, позволяя быть - таким долгим, растянутым привычному неуверенному жесту Трэстинки - как пальцы тянутся за флейтой, и почти распахивают края накидки - ну...видно - и как быстро она запахивает... Так, что время идет - зыбкими трещинками, крошевом осколков - перед тем, как Трэстинка успеет ответить. На прощальный жест...
  А время тянется, сеткой, липкими нитями стекла и сахара, и притягивает - слишком засмотревшихся на то, что их взгляду должно быть посторонним... и Саайре понимает, а Илье стоит внутри, и время работает большой безошибочной линзой, увеличивая, делая очевидным сказанное - отдельное, не им предназначавшееся... и ну...что ли слишком обычное:
  - Мне было с тобой хорошо, лехта, - отпускает первым - Присягнувший, которого Саайре не может вспомнить, как зовут. - Я тебя запомню.
  - Мне было хорошо с тобой, дарра, - это тогда собирается Трэстинка, возвращая эхом. - Мне было с тобой очень хорошо. А теперь иди дальше...
  
  И нет, расходятся они вовремя. Одновременно. Это текучее, замершее время несет Трэстинку. Медленно. Медленно растягивая, как она поворачивается, а пальцы еще раз пробуют запахнутую накидку, и дальше, и каждый ее шаг до подъемника... а их четыре. С половиной. Достаточно, чтобы Илье успела - подойти близко к Саайре, повернуться, чуть пощекотав - волосами на загривке, опереться, посмотреть совсем и очень тихо запросить:
  - Так... тоже бывает? И это... правильно, да? - а потом Илье стояла и тренировалась. В запросе личным внутренним. Отдельным и коротким личным. - Но я так не хочу.
  - А я не хочу от тебя уходить. Никуда и никогда, - он ответил. Тоже проверяя навык личных запросов.
  
  А Трэстинка поднялась. И вот подошла к ним, уже на борту. Так, что Саайре подумал - ну, их точно отследили. И это ну... неправильно... В Трэстинку, правда, ткнулся Чумазый, чем-то отметивший ее как свою и очень подходящий прочный объект. Для проявлений дружелюбия.
  
  Так что - на то, как замыкается верхний купол парома, как пропадает из вида земля Гнезда эс Сьенн и начинаются острые, яркие, уже вечерние облака над морем - Саайре, Илье с дочкой, Трэстинка и собака Чумазый смотрели вместе. И когда они нырнули в очень большое облако, Трэстинка отвлеклась. Оценила мешок, который Илье принес Рихта и спросила:
  - Надеюсь, орехи? Дробинка?
  - Не знаю, - сначала ответила Илье. Пошуршала пальцами по мешку и продолжила. - Но да...кажется.
  - Поделишься? - невозмутимо продолжила Трэстинка. - Я тут не один вариант заготовки и еды запомнила. Интересно попробовать... - она оставила паузу, за которую - и снова тем же жестом - нырнула ладонью под накидку, достала - нет, не флейту. Яблоко. Большое, с розовым бочком. Откусила. Хрустнуло слышно, сочное... - Еще больше мне интересно... а вдруг вырастут?
  - Обдумаем, - это из-за спины сказала Льеанн. - Оценю условия произрастания... - она говорила еще что-то... А Трэстинка стояла - отдельно - ела яблоко... Сосредоточенно. Илье думала. Проверяла и обкатывала пальцами - то, что думала. Смотрела, как солнце отражается в море. Как движется и оставляет белый след лодка внизу. Решилась. Отряхнула пальцы и подошла.
  
  - Ниери Трэстинка, - был выдох, когда на нее повернулись, был еще выдох, который Трэстинка подождала. Достала из-под накидки второе яблоко, предложила Илье. Илье приняла, откусила. Саайре смотрел, понимал отдельную, мелкую, неуместную мысль: да, яблоки те самые. По крайней мере, похожие. На те, что он собирал тогда, вот тем утром... А в саду, кроме утренней влажной свежести, пахло дымом от костров, и казалось, где-то присутствуют... другие разумные - отдаленными шорохами, голосами... На кострище, свежее, с примятой травой и листьями в траве - о да, здесь кто-то собирал яблоки - Саайре помнил, что выбрел... но никого тогда так и не встретил, впрочем... не очень он в то утро хотел кого-то еще встречать.
  - Я знаю, что об этом совершенно неуместно спрашивать, - сказала Илье, справившись со вторым куском яблока. - Я знаю, что очень хочу спросить. Но я не знаю, как это спрашивать.
  Трэстинка обдумала пару выдохов. Еще раз откусила уже остаток яблока. Убрала огрызок. Потрепала Чумазого, конечно, подошедшего вслед за хозяйкой.
  - Давай я попробую тебе помочь? - подождала согласия. Илье подтвердила. - Ты смотрела, - сказала Трэстинка. -Ты спрашивала у своего ценного близкого, - да, отчетливый взгляд она адресовала Саайре. - Я думаю, ты хочешь спросить, как... наверное, скорее, как я это живу сейчас, ну... и как это получилось?
  - Я...спрашивала: так тоже правильно? - ответила Илье. - Но... да. Я, наверно, именно об этом.
  - Я сейчас не готова рассказывать. Но могу поделиться, - первым ответила Трэстинка. Илье откусила еще яблока. - Так бывает. Между двумя разумными, живущими в разных местах жизни бывает... очень по-разному. Сейчас пока еще болит, но... я понимала, как это должно кончиться, когда мы только начинали, - она оставила - выдох, и не один, и да, потом все же чуть-чуть улыбнулась, провожая взглядом - паром шел столь же быстро, значит, наверное, уже другую лодку, спешащую в другую сторону, обратно, к берегам Ри'Оэнн. - И да - это было... познавательно.
  
  ***
  (Город Мьенже, храмовый квартал.
  Взгляд вперед на много лет)
  
  Да, под конец того лета они собирали яблоки. Но началось все раньше. Еще в самом начале весны и после - поля над морем.
  
  "Не намного старше твоей первой собаки", - скажет лехта Трэстинка эс Межава айе Хладье, старший инспектор подразделения поддержки подрастающих Службы наблюдения общества. Когда все-таки будет это рассказывать. Позже, гораздо позже... в личное время, на той же кухне Дома Трав, за готовкой зимней сладости для внуков и прочих подопечных - яблоки, мед, и щедрой горстью - орехи. "Сосновая дробинка" - третьего, что ли, урожая. Над созданием условий для этой плантации пришлось, конечно, поработать, но соснам в итоге понравилось - и у местного моря. Да и способ приготовления сладости, уже привычный Мьенже, заимствован был с тех берегов...
  Вспомнили, конечно... И она говорила - светлая, спокойная, мало изменившаяся лехта Трэстинка. "Конечно, помню. Сейчас - как ценное и светлое, что у меня некогда было..."
  
  Это было той весной. Время вслед за тем, как дарра и Льеанн убили этих некогда Нард, а потом Илье, Льеанн и остальные отбыли в усадьбу, Трэстинка себе оставила. Как тихое время. Время понимать.
  
  Лехта Трэстинка знала, перебирая чуть насмешливое определение официальным: "Я неоднократно работала до того времени. Но с такой интенсивностью меня еще ни разу не использовали". И про себя знала, как и точны и далеки слова, и эти - и любые, как у них не получится - маленькой, звонкой танцевальной дудочки, три тона с небольшим, ритм задавать - передать всю музыку, которой мир внутри бывает тогда.
  
  Тогда было море и была земля, было море, остановившееся за спиной и море, наполнившее изнутри. Мир живых и мир мертвых сходились внутри только здесь и сейчас существующей земли, и границы их были ясны, текучи и подвластны. Сейчас, пока она была целым и прочным, с Тем, Кто сейчас держал ее в руках - с такой же уверенностью, как она, лехта Трэстинка, принадлежащая своему Богу, держала - старую флейту из старой кости разумного, прочную и правильную - для этой работы на этих берегах земли... Держал и наполнял своим дыханием, и они были - море и небо - земля и ее люди, делающие то, что она, лехта Трэстинка, считала должным. Были - земля, море и кровь, а она была хорошим инструментом, да, она знала, что хорошим: слышала звук и он совпадал - таи Стальга предложил очень хороший инструмент для данной задачи - и границы мира живых слышали. И слушались. Столько, сколько это было нужно.
  
  А потом море ушло.
  
  "Конечно, я его запомнила. Тогда. После работы. У него были отличные, прочные, теплые, живые руки. А еще - во-от такая бадья, - под это Трэстинка отмеряла примерный объем пальцами, в хороший обхват, - термос горячего меда... Вкусного. Первого... что я почувствовала, что меня наполняет в мире живых. Да, я очень замерзла. - А потом усмехалась. - Ну, сначала вспоминать, что я живая с собственными... эмоциональными выбросами, я решила наиболее доступным методом. Я обнаружила и испугалась. И решила, что... ну, вы тогда меня очень сильно разозлили".
  И рыжий лехта тоже занятый мелким бытовым делом в углу - Саайре таки зачем-то уперся освоить ручную маслобойку и слушал звук - чуть-чуть тогда отвлечется. И легко дополнит: "Палкой?" - и ему улыбнутся и подтвердят. Прежде чем продолжать.
  
  Но эмоциональный ресурс остался - тем, чем был. Топливом удачным, но легким и прогорающим слишком быстро. Лехта Трэстинка помнила - да, тогда остальные уже отбыли в усадьбу. Да, она понимала, зачем осталась. Сначала просто лежала и была здесь, это и пыталась - лежать и быть. А все равно себе казалась - тонким, таким, что сейчас зазвенит от ветра и сломается - самым редким из "свинцовых стекол"...
  В чем-то оно так и было... Да, ее взяли - в полном согласии с ее запросом и желанием - и ее использовали. И данное использование для тела разума не могло пройти бесследно. Да, растянули и опустошили. Ну... значит теперь перед ней стояла задача прорасти заново в мир живых. Прочным разумным и качественным специалистом. Готовым действовать с учетом нового опыта.
  
  "К счастью мое традиционное оружие... мое средство озвучить, осмыслить и поставить от себя отдельно то, что очень тяжело назвать словами у меня с собой было, - могла, продолжая, улыбнуться Трэстика. И точно улыбалась, продолжая. - Хорошо, что в Гнезде дарра очень хорошая звукоизоляция. Но мне не помогло".
  Звукоизоляция была хорошая, Тот, кто Выше слышит - всегда и везде, но - но все-таки часть того, что надо было сказать настоятельно требовала не защищенного бункера, а достаточного пространства над собой. Так было проще - и так представлялось эффективнее - почему было и не сделать?
  Земля дарра, земля Гнезда Сьенн, для этого была удобной. Достаточно безлюдной на вид, чтобы не отвлекаться чужим присутствием. Равно с тем вежливо контролирующей передвижение, чтобы не допускать на неразрешенные маршруты. Найти выход к тому участку моря - и в целом к морю - сначала не получилось. Лехта Трэстинка осознавала, что это нерациональный поступок с возможными последствиями. Но тянуло сильнее. А еще земля Гнезда Сьенн была красивой и прочной. Чтобы петь вместе с ней.
  
  "Я шла, - знала Трэстинка. - Я шла и останавливалась. В местах, что звучали для меня наиболее... похоже. Или интересно. Слушала. Иногда брала дудочку и считала нужным тоже звучать. Понимала, как был другой звук - в той флейте, которую помнила тогда вся я, каким он был - другим, и как мне теперь звучать с тем, что у меня есть и как это дальше. Ну, а еще больше - собиралась. Какой я это дальше буду быть... и свистела - каплям и птицам. Шла - к воде, я не могла выйти к морю, но воды... воды там было достаточно - водопады, ручьи - это же была весна, и солнце, часто - там все, что могло - капало, текло, звенело, тинькало, плямкало - на земле Гнезда Сьенн бывает удивительно много воды. Хорошей, прочной воды... а еще были птицы. Они услышали весну и звали, и начинали делить свою землю... Мы с ними звучали, друг другу, ну, надеюсь, не очень мешали... хотя иногда они так откликались, словно дразнятся. Но... я была и мир был, и была весна, и я отчетливо видела, что скоро достаточно соберусь"...
  
  А потом - а до потом было немного, были дни, меньше круга дней, наверное, это было время настолько личное и медленное, что не было нужно его считать - Трэстинка услышала, что ей отвечают. Там была расщелина. И водопад. Совсем маленький водопад, ручей, а звук шел снизу... Не на первом, наверно, отклике она отпустила дудочку - звук шел снизу, звук был - отдельный и... рожденный разумными. Она, лехта Трэстинка, просто знала - не птицы. Не вода. Не что-то еще. Звук, рожденный разумным, там, снизу - там было солнце, светило золотом по склонам и не видно. Сознательно рожденный разумным, и сознательно - да, подхватывающий мелодию Трэстинки - капелью - долетающего сюда отдельного свиста, притихающего, как она пытается замолчать и расслышать... А потом звук возникал снова - и продолжал откликаться - и был звонким льдом в оседающих сугробах. Другим в ее звуке. Отдельным. Нужным.
  Это присутствие она понимала еще день. Два дня. На третий она захотела понять, кто же - есть и говорит. И начала искать спуск. Вечер был уже. Вода начинала подмерзать. Небо разгоралось, птицы перестали. Слышно было водопад, отчетливый, не прекративший быть, и голос снизу - отвечал - звонкий, отчетливый, как морозный вечерний ветер...
  
  Нет, не похожий по звуку. То, что взлетало, звенело. Как капель и птицы. Но спускаться навстречу оказалось сложно. Тропинка там обнаружилась. Ну - то, что дарра бы назвали тропинкой. Каменный, уступами, скат - и снизу, но далеко, там был закат и было море... Тонкий, маскирующийся ледок смерзался по спуску, она как раз пару раз... пробалансировала, сказала себе спускаться осторожнее, и не очень смотреть на море...
  Еще за несколько камней спуска личный внутренний ее предупредил, что через пять шагов начнется отдельная закрытая территория, на которую она не обладает правом доступа. И выдоха на три она остановилась и стояла. Думала больше о море и о закате, чем о чьей-то флейте.
  
  За эти выдохи он и успел. Стать очевидным - взлететь по тропинке ей навстречу - и остановиться в полушаге, с подробным приветственным жестом. Двенадцатая часть выдоха ей потребовалась, чтоб отдельно опознать - да, это, конечно, дарра... таи Айраха эс Сьенн, слегка другой в яркой рабочей безрукавке... И ответить на жест.
  - Мне говорили, что над нашими рыбными ловами кто-то пробует флейту. Да, я правильно понял, что это ты... - сказал дарра. Он был здесь - прочным, вросшим, таким целым - и в рабоче-ярком... Так внятно объяснял присутствием, как она отвыкла от людей.
  А слова подбирались отдельно. В ритм:
  - Я надеюсь, я не очень помешала... вашей воде и вашему месту?
  - Я надеюсь, я не очень помешал твоей работе? - эхом откликнулся дарра и улыбнулся. - Снизу хорошо слышно. Тебе было слышно? Я не удержался. Но у меня не получается...
  А она, лехта Трэстинка, снова больше смотрела вперед, на море, где все еще был закат, на то, какой дарра Айраха здесь прочный и правильный, четко... встроенный в здешний звук, в здешний интересный звук... дольше, чем требовалось просто на ответный жест. Что нет, не очень... Что правильно и да, ей стало интересно.
  Дарра тогда оглядел. Тоже полностью увидел. Так полностью, что Трэстинка вот и осознала. Как недостойно плотно она разглядывала. Другого разумного... способного это заметить. А Присягнувший стоял - прочной отчетливой стойкой. И говорил, не отводя взгляда:
  - Сначала я слышал, как вы играли на празднике. Это была странная весна, но я знал такую. Потом я стоял и слушал, как ты работаешь. Я был в восхищении. И испугался. Я до сих пор боюсь. Я знаю, таи Стальга справился. А я еще учусь резать флейты. Я слышал, что кто-то здесь, над моим знакомым местом совсем незнакомо звучит. Я понял, что это ты. Я знал... каждый вдох и выдох, пока я слушал - ты сильней меня... - это Присягнувший говорил, странным сочетанием высокого фаэ и личного обращения. Продолжил - непонятными, четкими, интересными жестами. И завершил очень чистым личным. - Но - ты пришла и я скажу: я хочу тебя услышать еще. Если смогу, хочу подыграть. И понять это интересное. Насколько смогу. Если это не запретно.
  
  Он смотрел - прочный, яркий, отчетливый, он... а руки уже пробовали. Внутри дальней мысли Трэстинка, перебирала, пробовала точный звук. Руки хотели проверить, как будет звучать песня - про весну, закат, отражающий яркое солнце молодой лед, что днем снова станет водой. Про море - там должно обязательно быть про море. И про этого... укоренившегося. Яркого и целого. Трэстинка потом отдавала себе отчет: она не стала вспоминать, распространяется ли безусловный запрет для лехтев работать с дарра на такой способ взаимодействия... Если распространяется - оповещения она пропустить не сможет, а пока... она знает, что вместе с ней дарра работал. Что ей сейчас очень интересно, как это будет звучать вообще и рядом, когда таи Айраха будет слышно... не мелким первым льдом, не осколкам взлетавшего, а целиком... А еще больше, нестерпимо больше, ей сейчас хочется проверить. Именно эту песню, где должно быть море.
  - Я не знаю такого запрета, - сказала она в ответ. Высокий фаэ так... непрошибаемо естественно у нее не получался. Но начала высказываться дальше. - Но мне было очень интересно, кто мне откликается. И еще более было интересно... - да, язык ее подвел, она вышла - на повторяющиеся конструкции и поняла, что следующая, необходимая - будет неуместна - и для высокого фаэ, и для этого разговора... а закат над морем почти заканчивался, и она смотрела, туда, где последние, темные пряди облаков ложились - по насыщенно- красному... И не знала, чем продолжить эту фразу.
  Но Айраха эс Сьенн ее понял. Крутанулся слитным движением (...тоже - звуком) вернулся взглядом - и спросил:
  - А, лехта, ты хотела спуститься к морю?
  - Да... я надеялась, ты звучишь там и я увижу. Но... меня предупредили о начале запретной территории... - она подбирала и сбилась. На обыденный. На очень уместный вот здесь и сейчас обычный бытовой. - Я и до сих пор очень хочу. Если я не распугаю вашу рыбу...
  Продолжать обыденным ей было проще, дарра на первой озвученной мысли улыбнулся и сбросил понятное: "Давай. Сейчас выдам разрешение", - а на второе стал... вот еще ощутимей:
  - Там пока нет рыбы. Белая, как откроются реки, на нерест пойдет. Я смотрел, будет ли им удобно. Под сигнальными огнями нашей бухты хорошее место, - и жестом он продолжил бытовым. Почти близким "спускайся".
  Это было... правильно. Это было интересно. Достаточно, чтобы она пошла. Более чем достаточно: на каком-то шаге она спросила:
  - Айраха эс Сьенн, я хочу спросить. Я... немало этого времени хочу попасть к тому берегу. Тому, где ты видел, как я работала. Я знаю, что мне это нужно. Я не знаю, могу ли я получить разрешение...
  
  Трэстинка это думала. Тогда думала. Когда Присягнувший посмотрел и отряхнул. Отреагировал, как любой разумный, которого спросили, ну... а можно посмотреть на сливы очистных систем. Как на ценное место. Так определяла она потом.
  - Да можешь... сейчас проверил, уже не закрыто. Могу сопроводить. Не сегодня, - дарра шевельнул, чуть проявил броню на левой щеке. - Это дикое ничейное место, - и прицельно посмотрел ей под ноги... на ноги, - а на тебе по-прежнему очень неправильные сапоги. Туда или на катере, или в ботинках с полным горным оснащением. Про катер я не договорюсь, - а потом дарра отчетливо улыбнулся. - Но сначала я хочу показать тебе море здесь. И верхнюю площадку. Мне интересно, как тебе понравится мое место. И как ты там будешь звучать. Пошли?
  
  От его места море было видно, отчетливо, со знакомым холодным ветром. Его место было на обрыве, откуда до моря было... ну, по здешним меркам невысоко, с видом - Трэстинке сначала показалось, на каменную отмель, со многими камнями, а дальше стелился слой льда, темный, протаявший посередине... А Присягнувший Айраха осознал направление взгляда и сказал: "Река. Наши ловы там. Мое место здесь. И... если тебе здесь хорошо, я хочу услышать".
  Это было правильное место. И она откликнулась на приглашение. Это было... финальным знаком в том, что она хотела рассказать. Она дошла до обрыва. Услышала волну. Посмотрела на таи Айраха. Расшнуровала накидку, добралась до дудочки, попросила разрешения у хозяина места... Хозяин места в ответ смотрел... как разумный голодный кот - назвала она позднее - как разумный голодный кот, увидевший возможную интересную добычу...
  А у нее была, совсем была музыка - здесь и под руками... То, что она хотела и еще чуть больше. Она встала, взяла свою родную дудочку, что ей эти дни и казалась тесной, но сейчас - нет, не казалась - то, что она, Трэстинка, хотела, в ней, в дудочке - умещалось... И говорила... вот то, что хотела сказать чуть позже момента встречи с этим Присягнувшим. Море, ветер, скалы и лед, и закат. И яркий и отдельный другой, что сейчас стоял рядом - и всю песню слышал.
  И отозвался.
  "С ним было невероятно интересно играть вместе, - медленно продолжала Трэстинка, когда рассказывала. - Он был настолько другой..."
  
  Нет, дело было не в разном строе - с ним справились, Айраха вступал - отдельным вторым голосом и правильно. И был - внутри - одного потока. "Но музыка - это инструмент, - продолжала Трэстинка. - И я впервые увидела то, с чем этот привычный инструмент не работает".
  Он был - внутри потока музыки... обтекаемый. Каменный. Звук сам знал предел, за который ему нельзя. Был каменный и откликался. Он, дарра Айраха, прочный, бронзовый и закатный - да, он скорее всего знал с первого раза, что он для этой музыки такой - был камнем. Было интересно - ощущать в своем пространстве это чужое - накатывать, откатываться, просачиваться - они были одним звуком, они были этим местом - волной и берегом, и каменной осыпью, безразмерными валунами, под которыми просачивалась в море весенняя река, собирающая все мелкие ручьи - да, лехта Трэстинка знала теперь, как эта вода это делает... Они были - и звук был общий...
  
  "И да, мне - думаю, с первого раза было интересно, какой он - в другом... личном времени общения разумных. Какой он под руками и внутри меня - и как он любит. Да, невероятно интересно. Думаю, ему было слышно. Хорошо, что в нашем любопытстве мы совпали..." - и она улыбалась. Медленно и отдельно. Когда договаривала.
  
  Случилось все не сразу. Просто весна шла полным шагом, ручьи становились шире, река наполнялась, и скоро та осыпь скрылась под водой... А у лехта Трэстинки была еще одна жизнь. В которой был дарра Айраха. Он сменялся с дежурства и появлялся. Почему-то это получалось. Что совпадали. Что время на эту жизнь у нее всегда было.
  Айраха сопроводил к тому месту. Спуск там был сложный. Хорошо - снег уже сошел. Впрочем, к берегу не получилось, море подошло под скалы, затопив площадку - и звучало. Сердилось. Трэстинка вслушивалась - и играла. То, что надо было сказать себе и богу. С этого места. Айраха сидел на камне чуть ниже. Смотрел на море. Не вмешивался. Слушал. Трэстинка думала - понимал...
  Правда понимал. Дослушал, проводил звук - дальше быть над морем. Выпрямившись, высоким торжественным жестом. Повернулся к ней. Поблагодарил, что позволила это разделить.
  - Ты меня полностью потрясла тогда, лехта, - продолжил он тоже высоким. - Я сначала очень удивился решению мастера Стальги. Я не верил, что нашу флейту может удержать и с ней работать кто-то из принадлежащих. А ты была. И ты была потрясающая.
  - Одна я, возможно, не смогла бы, - он говорил - и здесь и сейчас с ним отчетливо можно было это разделить. - Мне интересно проверить, но... этот инструмент не для любопытства. Там была не одна я.
  - Я видел, - через несколько выдохов откликнулся ей Айраха эс Сьенн. - Я еще не мастер, который режет флейты, но я учусь. Я понял. Но ты была потрясающая, - и вот дальше... Он, не помедлив и доли выдоха, выдал фразу, что от ПрисягнувшегоТрэстинку поразила... да вот наверно столь же, как его - она, взявшая флейту дарра. - Тот, кто Выше знал, что делает.
  Но Айраха эс Сьенн был, безусловно, прав. Тот, кто Выше знал, что делал. Это могло быть ответом, и лехта Трэстинке был интересен такой ответ. Вся эта отдельная жизнь и эта весна. Эта очень длинная весна.
  
  Тогда уже почти начиналось лето. Внезапно жаркое над холодным морем, и с вечера к берегам внезапным облаком подходил туман, прочный. Айраха ориентировался безошибочно, хотя свет наплечных фонарей полевой тонул в тумане, казалось, через счетное количество шагов. Только плыли, взлетали, распространялись непроглядные пряди тумана в отдельном свете. И Трэстинка проверяла, а как звук? - и звук тоже пропадал и отражался, странно... Словно здесь, в мире живых, на прочной земле были первые слои Thairien, где расположено привычное место работы, корни всего живого. И звук действительно лучше получался с этой поправкой.
  А Айраха спускался, после того, как засветил все четыре сигнальных огня над входом в их устье, на территории лова. "Разумеется, сейчас лодок меньше, - объяснял Айраха раньше, - и ориентируются они по внутренней навигации, но такова традиция. Ну и - а вдруг мелкие практиковаться будут?". И, пока спускался, наблюдал, как она пробует звук, пробует и находит. Чтоб ответить еще со ступеней:
  - Таи Стальга говорит, это хорошее время и место, чтобы практиковаться. Во время туманного берега. В нужном звуке.
  Был туман, и путал звуки, море снизу не просматривалось, но звучало. Сверху, тоже традицией, периодически проявлялись, перекликивались в тумане сигналы, которые Айраха назвал "туманными колоколами", больше похожие на голоса морских птиц, но протяженней и громче, звук тоже съедал туман. Перекликались - Трэстинка выслушала периодичность и попробовала дополнить - музыку, чтобы и они туда ложились. Получилось. Трэстинка еще улыбалась про себя: ну, это достаточно старая традиция. Чтобы у нее были прочные корни. Встраивала перекличку туманных колоколов и оттенков света. Айраха смотрел. Айраха оставил куртку полевой там, на вышке, стоял - и свет отражался, два света - оставшиеся фонари и блики туманных огней - на нем, на следах брони. Слушал - очень целиком, больше, чем всегда слушал - как откликается туман дудочке Трэстинки, ловит звук и оставляет звучать.
  Слушал, дослушал и встал - вот хотелось сказать: боевой стойкой. Свет в нем отчетливо отражался, и было видно. Перетек. И заговорил:
  - Лехта Трэстинка, я слышал, как на земле-под-морем ты играла смерть, и как границы мира живых слышали твою музыку. И это навсегда потрясло меня. Я слышал, как ты играла про весну, про море и берег, думаю - про то, как собирать себя. Я играл с тобой и пытался ее понять. Но это - то, что я полностью понял. Лехта Трэстинка, сегодня правильное время - и я хочу попросить тебя оказать мне честь - сыграть мне... меня. То, с чем я буду двигаться.
  
  Он не запнулся на "попросить". Трэстинка не заметила. Да, это было нужное время и нужное место. И очень... интересный вызов.
  
  Она набрала воздуха - и флейта ответила. Первым выдохом. И слегка отпустила. Чтобы пояснить:
  - Я готова, Айраха эс Сьенн. Двигайся.
  И он вошел в музыку - и поплыл.
  
  Кто из них кого вел, и в какой момент музыки это поворачивалось и переходило из рук в руки... Когда Айраха эс Сьенн слушался звука, и перетекал, и плыл, выпрямлялся, подкрадывался, парил - среди тумана, в котором и вовсе не было ни неба, ни земли... А потом завершал, и подхватывал когтями, убеждая музыку замереть и взлететь - дробной россыпью к самым огням... И, возвращаясь, снова осторожно пробовать - он здесь, этот разумный, какой он? - осыпаться дождем по плечам, соскальзывать звуком, водопадом - ниже, и еще ниже, и напрасно пытаться забрать и вобрать - до того как он опять повернется - и перехватит - и пойдет, полетит, подхваченный единой волной музыки и тумана - хищной птицей, сужающей круги...
  
  Конечно, он не растворялся, он и не мог раствориться, он был - восхитительно и невыносимо - недоступный отдельный. Тем острее было, что он вот, здесь, внутри музыки, и можно - им разрешено - прикасаться, к так ощутимому, почти под пальцами, осторожно - а как ты дальше и этого ли ты хочешь? - и вести, а он слышит, слышит - и умеет слушаться... И тем острее было - незнакомое ощущение - как этот, такой отдельный, ни на что знакомое не похожий - умеет, ему разрешено (...ты - разрешаешь?) - внезапно взять и перехватить твою музыку - сейчас я буду звучать вот так, поддержишь?
  
  Они были - и снова были отдельным и одним, морем и берегом, волной и камнем, и вода просачивалась в камень, и камни становились песком и возвращались в море... морем и берегом, землей и небом, все-таки одной музыкой - и просто собой. Двумя отдельными разумными, что позволили себе допустить друг друга настолько близко... и по-прежнему слишком интересных друг другу. А вокруг был туман, и где-то за туманом - море, а больше не было ничего...
  
  Он был долгим и ярким, тот выдох, когда она остановилась, понимая, что воздуха сейчас не хватит, и потом никак не хватит, и потому что Присягнувший Айраха был - был здесь, был чрезмерно рядом, на расстоянии полушага... на расстоянии ощутимого запаха и отдельного... удивительного тепла. Был, видел, впитывал, как она переводит дыхание. Медленно облизнулся.
  
  Он был... медленным - тогда - помнила для себя Трэстинка. Невыносимо церемонным и медленным. Когда посмотрел, рассмотрев полностью и еще раз. И запросил, подробным, высоким - безусловно близким и все равно высоким жестом. Согласна ли ниери продолжать и любить его.
  "А меня не хватило, - знала про себя лехта Трэстинка, когда рассказывала. Знала и улыбалась. - Меня хватило только-только убрать флейту... и уложить накидку. На ответный жест "иди ко мне" - уже нет. Я вообще думала... растекусь и перестану, так и не дотянувшись попробовать, какой он правда - под руками и на вкус... но дотянулась. И продолжилось". Улыбалась - и продолжала, называя вслух: "И да, мы сначала и не могли сообразить, что в плотный туман - скальная площадка, где с одной стороны вышка, а с другой много шагов отвесного откоса - не лучшее, наверно, место, чтобы впервые любить друг-друга. Правильно не сообразили: нам это не помешало..."
  
  ...Это было... прочно. Наконец получить разрешение - и последовать за музыкой целиком, здесь, в мире живых наконец, проверять, какой он - пальцами, губами, а он был - тем, уже знакомым отдельным - и лучше. Устойчивый, сильный, внезапно более... рельефный, незнакомым и увлекательным контрастом - тепла и холода, потому что там, под туманом, казалось - что кожа у него резче, чем у просто разумных, и холоднее, а потом они были - и Айраха отзывался - гладкие, редкие, горячие - там, в пазухах брони... Внезапно более чувствительный - она догадывалась, она играла эту недавнюю музыку и не могла не распознать, не захотеть проверить, но было больше - было, и он ощутимо, слышно, мелкими глоткам, с призвуком, перехватывал воздух, когда она попадала... Музыка все равно была - и он перекатывался, пришипывал, ускользал и подставлялся, а потом перехватил и наполнил, настолько без остатка, что в том бесконечном времени не было вообще ничего...
  
  А снаружи туман тоже... наполнился, повис мокрой взвесью, кажется, соленой... Потом, когда они выдыхали, с опор вышки, они были выше, капали отдельные отчетливые капли, ловили свет огней, нет, преломляли свет, хотя где тогда были... фонари, потому что сидели точно на его куртке, под ее накидкой, она помнила, как рассматривала, как собираются капли, время было снова, было отдельным и настолько полным и медленным, что можно было видеть, как набухают и срываются капли. А они были... мокрые, встрепанные, довольные... и почему-то было очень весело и совсем не хотелось сначала никуда передвигаться, шевелиться, выходить за пределы этой общей, сформированной капли тепла, которой острая свежесть мокрой весенней ночи почти не касалась.
  
  - Поцарапалась, - Присягнувший Айраха говорил на удивительном ей близком высокого фаэ, безошибочно созвучном этому очень медленному времени. Не чувствовала, но он повел рукой, слегка допустил - отдельный туман в общую каплю тепла. Изгонял, продолжал жестами: "Не сильно. Извини". Руки были теплыми, жесты его были. В воздухе. Долго. Ощутимо. Время текло, собрались и упали еще четыре капли, а Айраха смотрел, снизу вверх, он и был низкорослым и сидел чуть ниже, смотрел, потом еще раз - все же быстрее, может быть? - попросил разрешения, поймал самый хвост ее косы, немного подождал, поймал с кончика каплю - на палец... на коготь, проследил, как стекла...
  - Мокрая, - продолжил этим естественным здесь близким. - Пойдем?
  
  Пошли - дооделись, поднялись, а туман был, и был совсем прочным, и дождь в нем был, а накидка осталась теплой, но отяжелела, надо бы сушить. Присягнувший Айраха шел, поднимался, недолго, вышку они оставляли ниже, куртку он закрепил, фонари светили вперед, пробивали... наверное. Трэстинка смотрела вниз, ей было видно, что в гранитных ступеньках и просто камнях, выше, свет фонарей отражается, делает их яркими, как стеклянными, и рельефной тенью ложатся мелкие ветки. Он вел, недолго шли, шагов ну где-то тридцать, вверх и вбок... неудобней (в сторону от того, где она спускалась в тот первый раз). Вот как раз на незнакомом повороте она наступила неудачно, эти камни круглые и скользкие. На ноге не сказалось, но ботинки полевой отреагировали, плотней обхватили ногу, Трэстинка чувствовала, как защелкнулись верхние крепления - а еще хорошо помнила свой мгновенный и смешной испуг: а ведь она и не знает, как его расстегивать, этот полный защитный контур... ладно, разберется.
  А Айраха вел, он подошел близко, и отсигналил, что еще недолго. Дорожка вывела на чистую площадку со стационарными рамками, странными на диком берегу - ну, для Гнезда эс Сьенн это была обычная странность. Айраха остановился, пропустил ее вперед, еще раз запросил ее разрешения, получив его - приобнял и направил в открывшийся перед ними стационарный личный переход.
  
  Завершился он в верхнем крыле Гнезда Сьенн, над водопадами, в "рабоче-жилом среднем модуле", как только наутро узнает Трэстинка. До которого они не доходили, и сомнительно, был ли у нее доступ до того, как она встала здесь, на теплые, неровные, каменные горбушки пола внешнего коридора. По которым этот дом можно было угадать... впрочем, он мог быть где угодно в мире живых, на тот момент Трэстинку это не занимало...
  В нем было тепло. Небольшая комната за отдернутой занавесью, отделяющей личную территорию от внешней - жилая, с беспорядком, с раскатанным спальным ковриком, неубранным мелким столиком, на котором гнездился знакомый "жбанчик" термоса, а что-то еще размещалось в углу, неровное, рабочее, прикрытое защитной сеткой - приветствовала хозяина мягким "ночным" освещением... Трэстинка думала, что пол теплый, улыбалась, что знакомый жбан, вообще хотелось улыбаться, а еще тому, что вот на дальней стене, на узорчатой занавеси - ей совсем знакомо, и приводит на память далекую комнату в Доме Трав города Мьенже... потому что футляры под флейты делают удивительно похожими...
  
  Быстро удивлялась, она не успела переступить по камешкам, Айраха успел отстегнуть куртку полевой, определить во внешней стене ячейку, аккуратно распределить туда куртку, потом пояснить ей, наблюдающей: "Сушилка, - запросить. - Твою тоже?" - ей было... медленно, так что Айраха помогал разворачиваться из накидки, ждал, пока она отстегнет чехол с флейтой (...а ведь еще предстоят ботинки...)
   - Потрясающая, - вслух, отдельным проговорил Айраха, оставив накидку, скользнув пальцами - по плечу, вниз... Отвлекся потом, уложить накидку туда, в сушилку, а время снова становилось насыщенным и быстрым... Шевельнулся и снова - и здесь безусловно уместными жестами высокого близкого осведомился. Чего сейчас желает гостья его дома, кроме того, что согреться - есть, пить и выспаться... или желает ли она осчастливить его и продолжать... Время снова было быстрым, настолько, что в точности своих жестов Трэстинка не сомневалась, но на этот раз ее хватило подробно ответить. Что гостья желает - пить и... тебя. И сначала тебя.
  
  Присягнувший Айраха был доволен. Очень откровенно доволен. Но, оставшись тем же медленным и церемонным, продолжил снова запросом. Окажет ли прекрасная ниери ему честь - позволить действовать сейчас, как он хочет. Разумеется, она позволила. И еще улыбнулась про себя: ну, свое любопытство в отношении Присягнувшего она полностью удовлетворила, и все уже можно медленнее, теперь его черед и это справедливо и очень интересно... по тому, что уже было...
  И Айраха сразу сумел ее удивить. Сначала пригласив садиться - да, вот здесь, на вот эту маленькую, вышитую.... опустился на пол рядом, очень легко улыбнулся и расстегнул. Это самое верхнее крепление защитного контура. На ее левом ботинке.
  Это она думала, что дальше может быть... медленным и не настолько... острым. Но дарра и с задачей, неожиданной для нее, но все же обычной справился... интересно. Этого она о себе не знала. И она уже задолго потом могла про себя пошутить: "Ну да, Присягнувшие должны были придумать... разные методы снимать ботинки полевой - и такие интересные тоже".
  
  Оказалось, что тот, кто играет музыку, тоже рассказывает про себя много, слишком много, чтобы остаться вот так, открытым и безоружным... понятным... И сначала это так невероятно непривычно, просто поверить и плыть... целиком позволив этому другому действовать... ("Позволив ему играть свою музыку... на отдельной живой тебе...")
  И да, у него получилось. У него отлично получилось. Эта музыка не хуже - острее - той привычной умела - собирать и плавить, возносила на гребень волны и оставляла на берегу перед ярким и полным предчувствием нового подъема, и разворачивала, и щедро дарила - лехта Трэстинке - то, что она еще о себе и не знала...
  
  "Это был один из навыков, за который я благодарна, - да, она улыбалась потом, когда рассказывала. - Он умел любить, и умел это лучше, чем я. Было интересно учиться. И приятно, - через паузу она будет продолжать - более легким - ценным близким. - Ну, у них, чешуйчатых, технически несколько больше возможности получить и доставить другому удовольствие. Иногда... кажется, что небезопасно. И от этого еще ощутимее..."
  
  "Конечно, мы знали, что это не продлится долго, - это, очевидное, она говорить не будет. Будет знать про себя отдельным. - Нас было двое взрослых разумных, давно вставших в нашем мире на свои места. И эти места были настолько разными... что было бессмысленно и думать, что это может далеко продолжиться. Но у нас было "сейчас". Достаточно длительное сейчас. И в этом "сейчас" нам каждый раз было хорошо".
  
  Другое - продолжение - да, скажет.
  - И я благодарна. Я до сих пор очень благодарна всем, что вы позволили этому продолжаться. Что никто не вмешался в это отличное, отдельное "сейчас".
  - Знаешь, - негромко ответит ей Тильсенн, отвлекшись от печки - медленно, сначала проверит и просмотрит - перед тем как ответить, - а мы... и не заметили.
  - Знаю, - тихо подтвердит Трэстинка и улыбнется. - У вас тогда было много - личных ценных дел. Но меня ни о чем не спросил никто. И это... было тоже хорошо.
  
  Говорила потом, несколько позже рассказа, начавшегося со слов: "Нет, не стала. Я их флейту держала в руках. Один раз в жизни. И есть вещи, которые в одного разумного не должны помещаться дважды. Я вот точно не захочу... А он все-таки рискнул попросить у меня мою флейту. Уже очень после".
  Общая музыка и музыка другого и потом не перестала быть интересной. Наоборот, в ней стало... больше слоев. Ей можно было сказать, поддразнить, намекнуть другому... и ласково прикоснуться. И осваивать этот навык было тоже... интересно. Рядом - с незнакомым диким летним миром, очень похожим на него - на Присягнувшего Айраха. Он несомненно был - прочно и на своем месте, в каждом из уголков этой земли, где останавливался - ей, Трэстинке, лехта jiiri zu-alh'h совершенно не надо было пробовать запретное - поработать с дарра, чтобы это проверить, это было видно... каждому взгляду, который смотрел... запоминал и впитывал (светлого, ценного...безусловно - запретного).
  
  - Это было после T'a'hassё u'l'jorrah, на круг дней после, наверно, и вас тогда уже выпустили из восстановительного, осваивались, - припоминала Трэстинка, а Тильсенн, в эту паузу на выдох легко укладывала:
  - Это тогда вы мне в первый раз и каждый день объясняли, что да, это совершенно нормальная подвижность для маленького разумного... он действительно пока не умеет, скоро научится, а еще потом я об этом и пожалеть успею?
  - Тогда, - откликалась ей Трэстинка, - и чуть ли не в тот же вечер тоже, - ловила жест, возвращала, обводя легким движением окружающее, призывая в свидетели стены. Кухня Дома Трав хорошо помнила, как взрослела старшая Семьи эн Ноэн. И Тильсенн подхватывала согласием, а Трэстинка возвращалась к рассказу.
  
  А вечера летом здесь были совсем длинные, не успевало над морем погаснуть, как снова разгоралось... Море было далеким, когда повисала тишина перед рассветом, сложно было понять, где начинается небо, может быть, прямо под скалами берега, где сидели, слушали ветер, жгли огонь, дрова стреляли искрами, под ветром было хорошо, он сдувал надоедливых местных насекомых. Айраха смотрел - на нее и на огонь, а песню играл для моря, длинную-длинную "рыбью песню". А она полусидела, болтала ногами - по этим камням чуть раньше было очень приятно ходить босиком: живые, шершавые - говорила, что про рыбу она песен не знает, у них до моря далеко. Про хлеб знает. Про яблоки.
  Она сказала про яблоки, тогда Присягнувший Айраха и улыбнулся. Чтоб потом стать очень... серьезным:
  - А... можно я твою возьму? Можно я попробую сыграть на твоей флейте, теи Трэстинка?
  Она... ну, оставила место быть верхней мысли. Что сначала придется менять положение, потому что светлый и ценный Айраха не будет ее дудочку просто отстегивать с оставленной там, в развилке упавшего дерева, накидки. Придется - встать, еще раз попробовать, какой этот подостывший камень под ногами, далеко ли дотянулось тепло от костра... Потом, конечно, встала, прошла три шага и передала.
  Айраха сначала дудочку рассматривал. Глазами и пальцами. Медленно. Ласково. Потом опробовал звук, прошелся, заиграл. Песня была - осмысленной, песня была легкой - переплетала, перебирала скачущими бусинками четыре отзвука с подголосками... Трэстинка как раз думала - что-то это из танцев, про урожай, когда Айраха отпустил дудочку. И еще раз провел, задержался пальцами на резьбе:
  - Хорошая, - медленно сказал дарра Айраха. - Теплая. На такой хорошо для осенних праздников играть.
  
  "Он так и назвал - Осенние праздники, по-другому, было понятно, что это что-то другое, отличное от общих Осенних Торжеств. И я решила спросить... и тогда, кажется, он первый раз сказал про то, что будет", - говорила Трэстинка, пока рассказывала.
  
  - А что такое у вас осенние праздники? - да, тогда она переспросила. А он улыбался очень... ярко и отдельно.
  - Я потом тебе расскажу. Увидишь. Мы же еще пойдем яблоки собирать.
  
  То, что будет, им решило это позволить. Срок осенних праздников у дарра наступал раньше, и они успели. "И да, мы собирали яблоки..." - задумчиво проговорила Трэстинка, и в долгую, долгую паузу вклинился уже Саайре... Маслобойка как раз успела изменить звук, и теперь пришел черед проверять и прессовать. И заодно поинтересоваться: "А что... это такое? Я так и не успел понять. А потом было неудобно спрашивать". А Трэстинка переглянулась с Тильсенн, и отпустила первое, легкое, в воздух: "Но собирал?" - "Мы собирали", - подхватит Тильсенн.
  - Это праздник... у Присягнувших, - дальше скажет Трэстинка, - когда в их садах созревают яблоки. Для местных молодых Гнезда, я так видела. Ну и для тех, кто так захочет. Куда приходят со своим ценным близким или так. Ну... и там жгут костры, да, танцуют и у него есть песни - ну, кто хочет, а кто хочет, быстро уходит. Яблоки собирать. Они так говорят. О тех, кто в это время выберет любить друг-друга. Хотя... одно другому не мешает.
  - А я и не знал, - вполголоса отметит Саайре.
  - Я знала, - эхом откликнулась Илье. - С весны. Когда я результата обследования в детском восстановительном ждала, там еще была одна, чешуйчатая, я сейчас уже имени не помню. Тревожилась помню, да. Ярко. А теи Хюлльша успокаивала. И смеялась еще, что давайте вы двое потом пойдете яблоки собирать - и с новой весной поздравлю вас с урожайным мелким. А я - ну, не поняла. И - я же отличалась умением задавать неудобные вопросы...
  - Но слышал, - вставил Саайре вслед. - Еще утром. Голоса были, костры...
  - Ну, в это время тепло. Всю ночь и в садах можно. Мы тогда тоже слышали, - скажет Трэстинка, - голоса, костры и море. И листья. Мы... довольно быстро ушли. Ну, мы же знали, с кем этого хотим...
  - Но он тебя привел? - это Тильсенн переспросила быстрее. - К первому костру, - и замедлилась, после согласного жеста Трэстинки. - То есть... он даже знал. Что это могут вспомнить.
  - А вот этого уже тебе не рассказали, - перебрала Трэстинка вслед. Медленно. И светло. - Мне успели рассказать. Тоже потом. Что это отдельная территория разумного - с которой не спорят и которую никто, никогда и никому не имеет права вспомнить. С кем ты провожал корабли - и с кем собирал яблоки.
  
  ...Они были среди тех, кто остался в садах. Она помнила - мир пах яблоками, Айраха пах яблоками, она, наверное, тоже - яблоки были крепкие, желтые, сочные, с легкой плотной горчинкой... И дымом. Здесь меньше, Айраха снова вел и привел куда-то вверх, на склоны, к ее удивлению и здесь низкорослые, старые, в лишайниках, деревья тоже были яблони. Собирала. Урожайный был год. Ветки клонились. Не надо было и слишком тянуться, чтоб сорвать.
  Собирали яблоки. Развели огонь, подобранные сучья пахли вкусно. Пили то горячее, медовое из его бадьи. Любили друг друга. Было понятно, что сюда никто не пойдет - потому что не пойдет, где-то там, внизу, было, всплескивали - под туманом и дымом - огни, голоса, звонкие, странные, сквозь туман, голоса осенних песен... А еще был один отдельный звук, который на этой земле... слышно почти всегда. Она и прислушалась - пока выдыхали, пока сидела, опершись ему на плечо:
  - Море? Здесь близко море?
  - Там, - откликнулся Айраха и показал наверх. - За скалой. А я не слышу...
  Валялись. Смотрели на угли, на звезды - их было много, Айраха поджаривал яблоко на ветке, она рассматривала... потом ели, тоже вкусно, с горячим запекшимся соком... было непросто дождаться, пока доедят: был интересный и снова хотелось быть с ним...
  
  Спали да, здесь же, в садах. В темное предрассветное время было прохладно, помнила - проснулась, он сменил положение, зарылся - холодным носом... Еще раз проснулась - а небо было уже светлым, трава - мокрой, а Айраха полулежал, проснулся уже, смотрел вдаль... А склон утром оказался высоким, и видно было далеко, уползал, расслаивался - туман - над садами и скалами.
  - Светает, - сказал Айраха. И указал вверх, туда, где за скалой было море. Там было светлее, но было ясно: самого рассвета отсюда не увидят. Хотя и встречают...
  
  В то утро таи Айраха еще раз попросил у нее флейту. Немногим позже, солнце уже выбиралось на небо. Взял - встал - и сначала улыбнулся, оглядывая долгий, долгий склон садов, открывшийся внизу:
  - Ну, сейчас кому-то будет с добрым утром.
  И правда, первые звуки той песни совпадали - с переиначенными сигналами подъема, с рассветной песней гнезда Сьенн, о которой никак не могла знать лехта Трэстинка, но сейчас - да, знала. Он играл долго, и дудочка отзывалась - песня рассказывала про утро, про туман, уходящий росой в траву - холодный, осенний уже, туман - о кострах осенних праздников и о яблоках, и о яблоке, пожаренном на костре - как трескается корочка и звучит горячий сок, о том, как приходит утро - и что остается внутри него - с тобой - для того, с кем ты собирал яблоки, и каким разным оно бывает - и все же доброго им рассвета...
  
  Он попадал... еще не мастер, который режет флейты, молча знала лехта Трэстинка. И знала, пока играл, что никогда не будет спрашивать - уже, скорее всего, не успеет спросить - и все равно не будет спрашивать - а каково ему, Присягнувшему, держать флейту лехтев и так... правильно рассказывать. Для себя она знала ответ - Тот, кому она принадлежит - никогда не требует невозможного. И любит отвечать на просьбы разумных. А потом смотреть - как они донесут результат...
  Айраха играл - и песня рассказывала, что солнце еще жаркое, и урожай не убран, но яблоки уже созрели и время изменяется - сейчас, и время Снов (...время, когда Господин-Тень ходит среди людей, щедрый на подарки, как никогда...), уходит, просачиваясь рассветным золотом, уходя туманом в землю, что время проходит и пройдет, и сменится другим, которое их временем уже никогда не будет. Он играл - и песня знала, пусть предвидений не бывает - что через много, много звездных, лехта Трэстинка, старшая большой личной ветви Семьи Межава будет горстью высыпать "сосновую дробинку" третьего урожая на яблочный пирог, рассказывать старые светлые истории и медленно улыбаться, припоминая: "Не уверена, что мы помним эту песню до последнего звука, но то, что со мной осталось, оказалось ценным и рабочим. Я не раз играла песни, вспоминающие ее, свои садам и приходящим разумным. И думаю, сыграю и себе, когда станет полностью взрослым последний из моих детей..."
  
  Он играл долго. Наверно, разбудив всех там, внизу, кому обещал... Песня была... на своем месте, песня сказала - что излишне и неуместно было бы оставлять в словах в это утро и во все дальнейшие - сколько им их еще достанется вместе - и сколько им суждено прожить... Лехта Трэстинка и не говорила. Завернулась в накидку поплотнее, слушала, смотрела на него, на погасшие угли, на то, как уходит туман над садами - а дальше на спуске, это уже поднимается дымок, кто-то из тех, кто остался ночевать в садах, разводит огонь... вымок ли он так же у них за ночь?
  Слушала. И долго, долго оставили время песне уйти и впитаться. Не шевелился никто. Айраха собирал дыхание, смотрел тоже - вдаль, в самые холмы, она смотрела, запоминала, как ложится солнце, как отчетливо он дышит...
  - Когда я буду по тебе скучать, - сказал Айраха, он уже повернулся - быстрее первого слова. Нет, не смотрел, с закрытыми глазами проверял пальцами - расположение звуков, резьбу, - а я знаю, что буду, я вырежу себе такую флейту. Если ты, fa-mei, разрешишь... Если... это не запретно.
  - Не запретно, - эхом откликнулась Трэстинка. Забирая себе - то, что можно забрать. - И да, разрешу...
  
  Да, и в этот день и это она будет вспоминать. Дальше, когда доскажет:
  - Мы собирали яблоки. И как раз ночевали там, в садах. И таи Айраха еще говорил, что захочет вырезать дудочку... такую, как у меня. Песню он мне подарил хорошую. Пригодилась... Потом - ну, мы с ним еще были. Два раза. А потом мы отбыли. Ну - и все, что было, - потом Трэстинка ответила Тильсенн, забрав себе ее жест, и поднялась. - Да, потом мне понадобилось время, чтобы это понимать, вы помните. Ну... это жизнь, она такая, как есть. Иногда в ней бывают чудеса, - попутно Трэстинка оглядела, как у Саайре получилось отжать масло и распределить его по формам - да, вполне получилось. - Иногда они длятся долго, чаще нет. Но это все равно светло и правильно, что они бывают. Я, правда, так и не знаю, вырезал ли он... дудочку. Но вкусные были яблоки.
  
  ...На самом деле Айраха знал. Наставник таи Стальга предупредил его. Что подойдет на "связную вышку", в его комнату, поговорить о важном. И очень рассчитывает, что Айраха его дождется.
  На третье утро, когда лехта засыпала и просыпалась здесь. В то самое утро, когда он проснулся сильно раньше, а во сне был - непонятный скользкий предмет, что до него дотягивался. Обрадовался, что вовремя проснулся, мог бы, чего доброго, перехватить и обезвредить, а так... Медленно расслабил пальцы, осторожно убрал косу лехта со своего плеча... с шеи. Проверил: нет, не проснулась. Еще осторожней перехватил пальцами, ближе к кончику косы, провел завитком - себе по ладони, по предплечью... Подержал внутри, поперекатывал мысль: "Приятно... Надо будет лехта попросить..." - отдельно улыбнулся сочетанию слов - значит, лехта попросить? И тут она шевельнулась, сдвинулась - да, чуть испугался - разбудил. Нет, только чихнула - тихо, высоким тоном, по-кошачьи.
  
  Это личное, отдельное, теплое - он и держал внутри себя и ему улыбался. Конечно, догадываясь, о чем пришел поговорить уважаемый Наставник таи Стальга. Пока тот стоял в его комнате, оглядывал обстановку, да, пользовался своим правом отпускать оценивающие жесты. Неодобрительные. Айраха, традиционно поднявшись к своему рабочему сроку прямо отсюда в вышку связи, спальное скатал к стенке - для постоянного личного жилья годится...
  - У тебя пахнет. Воняет. То есть, ты даже допускаешь, чтобы она здесь засыпала?
  Айраха обдумал. Выдох, не меньше. И решил, что он, несомненно, в своем праве. Чтоб несколько вызывающим жестом подтвердить, да это так - и неужели то, что происходит на его территории и есть та тема, о которой его уважаемый старший родич и Наставник собирался разговаривать. Таи Стальга границу этого высказывания с вызовом оценил. "Придурок", - сформулировали его пальцы.
  - Да, рий'е Айраха, я действительно собираюсь спросить тебя, зачем ты в это ввязался?
  Айраха помнил, Айраха держал внутри себя, в руках и под сердцем это время этого утра, принадлежащее только им... и только ему одному. И отсюда внезапно знал, как он сейчас неуязвим. Открытая улыбка в ответ была... пожалуй, не меньшим вызовом:
  - Я увидел удивительное. Потрясающее. И захотел понять. И я очень рад, что мне представилась такая возможность.
  - И как, понял? - ухмыльнулся Стальга. У него не получилось - Айраха стоял и лыбился. Еще откровенней и шире:
  - Не, нихрена не понял. Но, кажется, полюбил...
  - И как оно, любить лехтев?
  
  А вот это уже был ход с подножкой... да, добрую треть круга времени Айраха понимал: рассматривал - что на данный момент он очень благодарен таи Стальге. Тот, конечно, высказал - с буквы на букву перебрал, подчеркивая - это "принадлежащие"... И все же выбрал именно его - обычное для всего Тейрвенон, слово - мягких, не - а просившееся здесь на язык более привычное Присягнувшим "широкодоступные". Скажи Стальга это - и Айраха дальше мог бы только это Наставнику вспомнить, и с одним выходом, сейчас и здесь, от своего порога и своего права... а вот ни умирать, ни быть изгнанным из своего Гнезда за недолжное он, Айраха, никак не планировал. Хотя бы все это лето.
  
  Сформулировав все это, он и продолжил. С той же вызывающе открытой улыбкой:
  - Интересно. Удивительно. Тепло. Она звучит и... у нее косы. И насколько я могу понять, Тот, кому она принадлежит, не возражает, - это проговорить все же получилось непросто. Сложней, чем последующее. - Потом мне, наверное, будет очень больно. Но я донесу. Если же мой старший родич и Наставник желает мне это вспомнить - я говорю, что буду готов. Встретиться и ответить. Но не раньше осеннего Круга. Чтобы соблюсти долг гостеприимства, - он взвешивал еще четверть выдоха, но решил, что здесь не хватает завершающего аккорда. - И пока нам хорошо и я собираюсь это прожить.
  - Придурок, - с полным удовлетворением высказал в ответ таи Стальга. - Я услышал все, что хотел. Я думаю, я продолжу тебя учить. И подожду осени.
  Айраха заверил Наставника, что не отнесется с небрежением к его урокам и проводил визитера. Вернулся и принюхался. Да, пахло. Этим утром и пахло.
  
  Осень, разумеется, пришла.
  
  Незадолго перед празднованием Arn"Ammar - пока в Гнездо Сьенн не съехались ближайшие родичи, располагающие такой возможностью, праздник, конечно, малый, но традиция своего требует, и пока по берегам Гнезда относительно тихо, Айраха спустился - тестировать зимний режим работы "туманного маяка". И проверять, как готовы к осени водопады и рыбные ловы.
  И думать.
  
  Проверил, отрапортовал и поднялся. На площадку под сигнальными огнями. Огляделся, поделился легким приветственным жестом с левой опорой, с кострищем - его место было по-прежнему, было, берегло, приводило к нему снова ту память, которую он сегодня думал - стоит еще раз рассказывать.
  Потом сел - в нижнем ярусе опоры, на камешек ниже, чем она... первый раз. Поприветствовал и отсутствующую - что будет и ей сейчас рассказывать. И играл. Осеннюю песню для моря и рек...
  
  Долго, сосредоточенно играл. Мастер Стальга начал спускаться примерно на второй трети песни, что должна была получиться. Айраха отследил. И песни не прервал. Если таи Стальга счел нужным спуститься - он через какое-то время спустится. А действовать дальше он, Айраха, будет, посмотрев, что Наставник предпримет дальше. Это совсем не повод прерывать песню: ему еще много осталось рассказать.
  Наставник Стальга очень неторопливо спустился. Остановился под верхней опорой на площадке (...это на ее завершающие рейки лехта тогда смотрела... тем самым вечером. Мокрая, теплая, живая и потрясающая... ну, не вспомнил: пока играл, это рядом было, и в музыке тоже отражалось, капли там срывались, тихие, "плиньк"). Стоял и наблюдал. Заинтересованно. Достаточно заинтересованно, чтобы и правда малую часть внимания обращающий на это Айраха отметил и зафиксировал. И продолжил.
  
  - А я даже не зря утруждал левое колено и прочую ногу, - таи Стальга это высказал вслух. Такой, личной заметкой. Оставив песне дольше выдохов, чем положенный срок уйти и впитаться. Которому он учил. Да, Айраха считал. И продолжал ждать. Без запросов. Таи Стальга подождал еще выдоха три и продолжил. - Вообще расслышав сверху первые звуки, я поначалу подумал, может тебя и правда прирезать, чтоб не мучился, - Айраха обдумал еще выдох. Убрал флейту. Сообщил жестом, что сопротивлялся бы. Поэтому сомневается. И запрашивает старшего родича о дальнейшем.
  Таи Стальга оглядел его, оценивая, и оценивая критично. Потом продемонстрировал - внезапно стал довольным и спокойным.
  - Но я должен признать, ты за это время серьезно вырос в мастерстве. Я услышал удивительное... а это нечасто бывает в "каменных" звездных, - Айраха, тоже через выдох, отметил, что ему очень лестна и интересна такая оценка. Таи Стальга принял. И продолжил. - Мне было интересно слышать... эту лехта, мне было интересно играть с ней, ты сумел сыграть это не менее интересно. Но я хочу спросить тебя, и что ты собираешься делать дальше?
  - Резать флейту, - не слишком быстро ответил Айраха. Он предполагал реакцию. Он рассматривал - и с удовольствием, впитывал. Таи Стальга удивился. Открыто, не преднамеренно, достаточно очевидно - несмотря на то, насколько сквозь него пророс камень. Выдоха три рассматривал. Перед тем, как пояснить. - Дудочку. Как у этой лехта. Я говорил ей: когда я буду по ней скучать, я вырежу такую же. Я скучаю. Я думаю, это слышно. А еще я думаю, этот инструмент пригодится мне и впоследствии. Ну а далее - я буду завершать осенние переаттестации и отбывать по предполагаемому месту службы. Если завершу успешно. И если мой уважаемый старший родич и Наставник действительно не предполагает мне ничего вспомнить.
  - Предполагает, - внезапно проворчал в ответ Стальга. - Кстати, я рассчитываю составить прошение. Чтобы ты еще года так три... малых - практиковался в нашей связной башне. Или на наших же производственных подразделениях. Короче, с возможностью прибывать на отпуск. А лучше и на личные дни, - на этот раз уже он выдоха три рассматривал стремительный, с вызовом, жест запроса, которым ответил Айраха. И пояснил. - Я не сомневаюсь в качестве твоей подготовки, подговнистого мы в Гнездо на связь не посадим, на производственные тем более. Но я как мастер и Наставник говорю, что мастер, который режет флейты... требует внимательной личной подготовки, а удивительный мастер, - Стальга подчеркнуто усмехнулся, - а ты оказался куда более редким и интересным ресурсом, чем я предполагал. И я очень хочу продолжить работу над совершенствованием твоего мастерства. Если с твоей стороны не поступит возражений.
  Толком договорить: "Нет, таи Стальга, разумеется, возражений не поступит", - Айраха не успел. Скорости, с которой таи Стальга добывает привычный инструмент и привычное оружие не отменил никакой "проросший камень" прожитых лет. Чтобы добыть флейту - ну, ему не потребовалось и четверти выдоха. Четверть понадобилась с тем, чтобы он успел выписать ей жест "сопротивляйся". И зазвучать.
  
  Вызов Айраха принял.
  И не сразу нашел внутри себя возможность рассмеяться: похоже, старший родич все же попытался осуществить идею прирезать его, чтоб не мучился. С помощью столь же привычного инструмента. Но - он, Айраха, был на своем месте, на том самом месте - где был - морем, камнем, землей и небом. И разумным, которого любили. Это хорошо держало - и он успешно вышел.
  
  - И знаешь, что мне жалко, - вполголоса сказала Трэстинка, оценив и повернув пирог. - Вкусные были яблоки... а я ведь так и не догадалась прихватить хотя бы семечко с собой...Последний огрызок вот там, на той земле и вытряхнула - за проливом, помнишь - где Льеанн рассказывала вам, где тут бани, и мы ждали катера? - Тильсенн ей ответит жестом, медленным жестом "помню" - и еще запросом, который Трэстинка отряхнет, отрицательно. - Я искала. Пыталась, но здесь даже похожих нет. Даже из здешних приморских сортов. Похожих мне так и не встретилось.
  - А я бы наверно, могла, попросить саженцы... у Гнезда Сьенн, - тоже негромко откликнется Тильсенн.
  - Ну... - тоже взвесит Трэстинка. - Я думаю, даже вырастут. А что будут такими же, как в Сердце Мира - нет, не думаю. Жалко - но все же я привыкла с нашими. Они здесь на своей земле...
  
  ***
  Город Мьенже. Начало первого круга дней после Arn'Ammar
  Зал правосудия и воздаяния
  Саайре вспоминал, и вспоминать мог долго. Потом себе бы он ответил - заныривал в воспоминания прочно и глубоко. Хотя мог бы вспомнить последовательность, что после показаний Льеанн последовал отчет вызванного на свидетельскую площадку Llyithu Суринэ эс Лиеран роэ'Саат-но, доложившего о найденной в доме семьи эс Тийе конструкции, приблизительную оценку принципов работы, вероятной опасности ее для окружающей местности, а также о мерах, предпринятых на данный момент для восстановления прочности и безопасности окрестных территорий и города Мьенже. Саайре слышал, Саайре отметил отдельно, как зазвучал зал, как всплескивали дальние шепотки на отдельных деталях показаний Суринэ.
  Потом аль'эртай Алакеста а'Лайетт перешла к подробному описанию общей... жизнедеятельности объекта пока еще эс Тийе. К подробным, с привлечением материалов личного внутреннего, доказательствам...
  
  Почему он вынырнул - сначала Саайре и не понял. Потом уже назвал, что дальним краем внимания зафиксировал: рядом начинает происходить что-то удивительно неуместное. И еще не очень вынырнул, произнося:
  - Трэстинка? - ну, достаточно, чтобы сделать это тихо.
  Рассматривал он окружающее уже потом. За следующую пару выдохов. Пока ллаитт Алакеста со своего места обвинителя довершала демонстрацию очередных фрагментов личного архива эс Тийе и размеренно подводила итог: "Как видите, убивать своих детей - у Рошерна эс Тийе был опыт. По крайней мере, делал он это не впервые". Пока ас"эртай Сейренн эс Сьенн, повернувшись к залу боком, наблюдала за представленными данными на основном обзорном, а пальцами собирала... какое-то отсутствующее вооружение - небольшое, скорее личный табельный.Ну как, отсутствующее - Саайре сказал бы, на какой стадии она сейчас находится. Взгляд Саайре застрял рядом с теи Сейренн, что там демонстрировала ллаитт осталось фоном. Сводные данные восстановительного о поражении Thairien, кажется, до летального исхода, были более привычным и менее удивительными, чем пальцы дарра, сосредоточенно и очевидно собиравшие друг к другу невидимые детали...
  
  ...Пока лехтаТрэстинка, уже успевшая расстегнуть накидку, карман, чехол - и почти наполовину вытащить дудочку, понимала: оценивала жестом, и медленно убирала инструмент, производя все манипуляции в обратном порядке, с явным сожалением комментируя:
  - Да, думаю, не позволят. А очень жаль.
  На запрос Саайре - а что происходит? - Трэстинка ему, к его удивлению, ответила снова наставническим жестом. Тем же. Сообщить, в каком состоянии сейчас находится объект. Данные легкой съемки Саайре тоже удивили. Судя по состоянию эмоционального ресурса, объект эс Тийе... успокаивался? Судя же по прочему...
  - Он... продолжает не понимать? - неуверенно запросил Саайре.
  - Именно. Он очень старается не понять. Что ему, мелкому говнюку, говорят. Так старается, что понималка его скоро перднет и лопнет. Как бы я хотела этого не допустить... Очень жаль, но ты прав. Мне не позволят. Ни Закон, ни Договор. Но как жаль... - Трэстинка выговаривала - выразительно и тихо, звучала - не хуже флейты...
  - Может, Алакеста-ниерра... ну, не допустит? - неуверенно спросил Саайре.
  - Думаю, аль'эртай Алакесте насрать, - нижний фаэ Трэстинка не оставила и здесь. - В каком состоянии до конца суда доедет этот... объект. Наглядная демонстрация рассчитана совсем не на этих... - Трэстинка отряхнулась, кошкой, вступившей в гадкое. И продолжила, едким шепотом. - Но... Закон все-таки мудр. Как я не уверена, что хочу знать, что сейчас этот... некогда разумный счел для себя прочным...
  
  ...А некогда Роншерн эс Тийе - долго слушавший, плохо слушавший, так как пытался достать из памяти, без помощи недоступного личного внутреннего, а имеют ли вообще лехтев право свидетельствовать при обвинении. А вспоминались, как назло, золотые окантовки соответствующих строк в домашнем собрании полного свода Закона, расценки местного, к сожалению, рукописного архива, строгое начертание знаков - и хоть бы что о смысле... Но там было что-то очень плохое...
  Потом Роншерн эс Тийе просто услышал имя. И да, успокоился. Здесь он сам проверял, чтобы все было допустимо перед строгим взглядом Закона. (...почему он не подумал об этом в последний раз? Ну, оно же было подтверждено. Его несомненное право на Драгоценную девочку, на последнего возможного наследника старой Семьи...)
  
  А она была хорошая. Хорошая, послушная девочка. Альинтеи эс Тийе. Она-то хорошо понимала, что такое честь Семьи, как должно ей служить и что совсем, совсем недолжно личные дела, выносить так позорно на обозрение. И ее имя сейчас здесь тоже... треплют, зачем? Она же подтверждала, она три раза, как того требует Закон, подтверждала свое согласие на необходимую работу. Хотя он, как глава Семьи, мог бы и не спрашивать. Это должно содержаться и в его личном архиве, поэтому ллаитт, занимающая место общественного обвинителя, действует недолжным образом, скрывая данную информацию.
  Да, бедная девочка погибла, это было очень горько, но это неизбежный риск... Ньера Реингаи об этом предупреждал, это тоже должно быть зафиксировано. И, следовательно, опять обвинитель употребляет непозволительные формулировки. О сознательном убийстве речи не идет. Возможно, он это даже озвучит в должный срок.
  А ллаитт снова нарушает законный порядок - думал дальше, плотно думал, некогда старший службы оценки недолжного и воздействия, - позволяет себе запрашивать у толстой лехта, что-то там о совершенно не ее деле, о его семейном деле, глубоко семейном и глубоко давнем, горьком и печальном. Какие возможны последствия при такой обработке разумного с ее точки зрения как специалиста? Какое право эта лехта имеет говорить про его детей? Говорить? Что-то делать с его детьми. Что сделала с его последней наследницей. Недолжное. Он хочет убить, убить эту лехта, этих... недолжных, но он не может сейчас. Но он не располагает же сейчас прочным прикрытием, каким был Наследующий землю высокого Дома. Он должен успокоиться, он не может, не может сейчас шевелиться, иначе ему будет больно, намного больнее, чем было, он знает, то есть нет, не знает... Он должен собраться. Собраться и думать, подбирать убедительные доводы о позволенном ими непозволительном в ходе предъявления доказательств...
  Когда к нему обратятся - а ему обязаны позволить заговорить, он же не совершил ничего настолько страшного, чтобы уже быть лишенным права говорить и приводить доводы. Он должен. Он сможет, обязательно сможет, только если бы вокруг так не звучали, не жужжали эти знаки, знаки, из-под них сыплется золотое тиснение, они летают и жужжат... Громко жужжат, пока смеет высказываться толстая лехта, нелепыми словами: "Непривычному живому всегда страшно, больно и чревато летальным исходом - оказываться в пространстве Thairien... А когда при этом его тело разума пытаются вывернуть наизнанку". Ллаитт... все эти ллаит ничего не видят, а эта злая, злая, плохая, старшая беловолосая еще и говорит:
  
  - То есть, при участии этого некогда представителя службы оценки недолжного и воздействия, при прямом и разнообразном незаконном воздействии на его младших, город не один раз находился под угрозой возникновения в его центре вероятной трещины и не исключено, что неправильного мертвого? - и да, да, ллаитт, ждет, ждет ответа какой-то лехта, а та еще и позволяет себе ответить жестом. Подтвердить. И тогда "единственная справедливость Бога и Государя" хмуро продолжит. - К счастью, та девочка оказалась достаточно прочной и талантливой, чтобы просто умереть.
  
  Роншерну эс Тийе снова стало все совсем понятно и очень страшно. Потому что а если это вот так... если эта девочка, его послушная светлая девочкаАльинтеи... на самом деле тоже была дрянная. Или не была, а стала. Умерла, потому что не справилась. С долгом Семьи и нужным поведением, как ее учили. Тоже, тоже так сбежала, как этот первый из его детей сбежал. А теперь привел сюда к нему ящериц. Никакого отношения не имеющих к нему и его Семье каких-то ящериц, как он несносно опозорился.
  И вот она вернулась, вернулась, чтобы взять его и съесть. Ведь тогда все понятно, кто тут перед ним, что это за непонятная, и это страшно, страшно, страшно, и он не может выступить со словами, и ллаитт, ну почему они ничего не видят, и эта толстая, это же все совсем все так специально устроено, и потом его съедят, вот эта, дрянная, совравшая, неправильная, которая на самом деле совсем, совсем не она, не та маленькая девочка, не та, светлая, а что-то совсем неправильное. И он не ответит, не спасется и отсюда не выйдет. Никогда. Вообще никогда-никогда...
  Он все-таки дернулся. Он попытался совершить недолжное - и вырваться, и зазвучать посреди речи обвинителя. И ему было очень больно. Почти до самого окончания этой речи.
  
  (...- Алакеста-ниерра, я осмелюсь спросить, вы видите, какой эффект производит обвинение на этого некогда разумного?
  - Отлично вижу, Ллаири. Хорошо, что ты отметила. Состояние разума этой тушки меня совершенно не волнует.
  Ллаитт сектора Ставист-рьен все-таки нечаянно улыбнется. Представив себе эту последнюю строку из их личных переговоров - строчкой знаков варварского почерка Алакесты. Кажется, и ее улыбку обвиняемый эс Тийе отследил и уложил в причудливую структуру нарастающего поражения эмоционального ресурса. Он собирал вокруг себя изумительную вариацию "линзы", крайне причудливым образом воздействующей на эмоциональный ресурс... под воздействием долговременного отравления близким присутствием Thai, и текущего пребывания под фоновым воздействием ллаитт... старшей ллаитт, это необходимо посчитать отдельно. Также вмешивалась и местная довольно... грязная схема воздействия на обвиняемых.
  Ллаитт Аталаирин айе Ставист-рьен знала, что она в этой области плохой специалист, но материал был таков, что... это было восхитительно интересно, это нужно было заснять подробно, чтобы потом передать соответствующим специалистам... А также отдавала себе отчет, почему ей сейчас так интересно: эта съемка хорошо займет голову, чтобы поставить в сторону мысли о собственном поведении и состоянии эмоционального ресурса. Ей в ближайшее время тоже сидеть на месте обвиняемого. Вот до долговременного существования и опасных действий этой "тушки" доконавшего место своей ответственности. Под итоговой оценкой родным - Правящим - Домом. И аль"эртай Алакестой лично. Скорей всего скорой оценкой.)
  
  - Я, занявшая место старшего служб оценки недолжного и воздействия, обвинитель, аль'эртай Алакеста а'Лайетт айе Таирианнон привела все обвинения. И говорю, что по данному разумному мне достаточно, - голос возник для Саайре снова неожиданно. Ллаитт продолжала, укладывая высокий официальный фаэ. -Я считаю его виновным в допуске и последующем участии в экспериментах с Thairien, в области, запретной для всех, включая Правящий Дом. В результате погибла недолжной смертью средняя из детей семьи эс Тийе, Альинтеи эс Тийе, в возрасте одного звездного и пяти малых лет, дав свое добровольное согласие на проведение данных экспериментов под давлением старшего Семьи, предоставившего ей полностью неверную информацию. Присутствующему младшему несовершеннолетнему потомку данной Семьи, ныне ньераТильсенн эс Сьенн, также в ходе данных экспериментов, были нанесены серьезные повреждения тела разума. К счастью, на данный момент исправленные с помощью профильных специалистов-лехта. И я хочу сказать, что рада встретить и видеть в числе полноправных граждан Тейрвенон этого разумного.
  Ллаитт потратилась на уважительный ритуальный жест... Илье точно растерялась, но вставать не решилась. Впрочем, ллаитт быстро закруглила отступление и продолжила, подводя итог:
   - Наконец, данные эксперименты, не исключающие возможность прорыва Thai, проводились в центре густонаселенного города, за который данный разумный в силу своей профессиональной деятельности нес ответственность. К сожалению, свое место работы он использовал для сокрытия недостойных, недолжных и опасных действий. А также препятствовал работе профильных специалистов. Подтверждающие все пункты обвинения показания и данные личного внутреннего я предъявила, они находятся в свободном доступе для рассмотрения желающих ознакомиться. Таким образом, я, обвинитель Алакеста а'Лайетт айе Таирианнон признаю доказанными все пункты обвинения и считаю, что сделанного разумным Роншерном эс Тийе вполне достаточно, чтобы, как требует Закон, за осознанно предпринятые им действия лишить его статуса разумного и права говорить сейчас и до конца этой его жизни. Люди этой земли, этого города и прочие, кому закон позволяет высказать, имеют право оспорить это решение в срок, утвержденный законом, но не дольше последних решений по соучастникам некогда Роншерна эс Тийе и установленного времени на раздумье. Я договорила и оставляю людям этой земли время обдумать.
  
  "Но это как?" - нет, Роншерну эс Тийе еще было больно. Он дышал, по спине было мокро, он чувствовал, как там все вымокло и прилипло... Стыдно будет с таким выходить говорить. Но как это получается - то есть, он не выйдет и ничего не скажет? Но он же не делал ничего...совсем ничего настолько недолжного... да, он пытался добиться более должного и высокого статуса для своей Семьи, но... но ведь это разрешенные действия... и ведь разные прецеденты неоднократно случались. И в истории высоких Домов, он изучал, он знает, были... Некоторым, правда, не везло... Но почему ему? Все же было предусмотрено, он вспомнит, он сейчас откашляет этот мерзкий клубок спутавшихся знаков, что засели, в горле, глубоко на выдохе и сыплют там позолотой, и щекочут веревкой, и его подташнивает, а он-то собирался их в слова собрать.
  Но как это так? Это разве что - ему даже сказать не дадут? Но он же... он же располагает данными. Вот эти ллаитт... которых он так хотел, ждал увидеть, показать, как он умеет, они так просто согласятся, чтобы его взяли и съели... вот эта, дрянная и не мертвая, вернувшаяся придет и съест? И тут Роншерн эс Тийе к полному ужасу - да, там, где было мокро и липко стало холодно - вспомнил недолжное прозвище вот этой аль'эртай, что сейчас стоит на его месте. Которое он неоднократно слышал в давние годы на Ставист-рьен... и когда вошел в свое право и встал на своем месте штрафовал за такую глупость нещадно и места тем более лишал. Прозвище-то было - "немертвая".
  Понимал он это, бесконечно пугаясь. То есть - это они тут все такие. И ящерицы еще. И это все специально и очень страшно, и он как старший служб оценки недолжного и воздействия должен, должен воспользоваться правом любого разумного и об этом сообщить... А он не сможет. А он сам старался и делал, чтобы с этого места, обвиняемого, чтобы это было совсем невозможно... ну, очень больно... но... но почему...
  Потом он опять успокоился и отвлекся. Потому что немертвая ллаитт делала глупости. Мелкие глупости. Отодвинула его и отвлеклась. Он теперь мог рассмотреть: на личную охрану и эту, наставника Нарин-теи. На всякий... персонал.
  
  Обвинитель аль'эртай Алакеста слышно выдохнула и размеренно перечислила. Четыре звания, две семьи, четыре имени. (...третье Роншерн эс Тийе не опознал, у него не возникало необходимости запоминать все имена потомственной охраны).
  - Доверенная личная охрана Семьи эс Тийе, задействованная в непосредственной охране личной территории. От лица Службы наблюдения Приливов и непосредственно эксперта Llyithu Суринэ эс Лиеран роэ'Саат-но и от себя, как аль'эртай Службы наблюдения общества, я должна для начала принести вам благодарность за образцовое ведение и хранение съемок охраняемой территории. Они оказались крайне полезны при работе по ликвидации последствий и изоляции зараженного пространства. А также для предъявления вам подробного обвинения. Ваши коллеги из внешнего охранения, виновные не больше, чем в нападении на находящихся при исполнении сотрудников вышеуказанных служб, согласно закону, получили свои взыскания оперативно. Вас же я, занявшая место старшего служб оценки недолжного и воздействия Алакеста а'Лайетт айе Таирианнон, хочу спросить. По завершении предъявления доказательств. Основанных на ваших съемках. Я заранее предупреждаю о достаточно быстрой скорости демонстрации. Сожалею, иначе это будет слишком долго и монотонно.
  
  "Да, - старательно, по знакам, пришлось отмечать Саайре. - Это действительно... монотонно". Менялись в верхнем углу данные о времени съемки -продолжалась четыре малых года где-то; менялся - и подмигивал, выделенный внешним световым акцентом, но и без того привычный Саайре общий показатель фона Thai. Он и без этого выделения требовал к себе внимания, столь же монотонно подтверждая, что показатели превышены, с периодическими выплесками чрезмерно повышенного... раз в малый круг дней. Потом начал стабильно нарастать, Саайре старался понимать, фиксируя даты: да, Somilat, начало, предыдущий малый год, пошел большой прилив, в данном... пространстве он, конечно, был чреват увеличением фона Thai.
  Он очень старался обращать внимание и считать. Потому что само изображение почти не менялось.
  
  Спальня. На съемке тоже заметно - странно округлая, неправильная спальня. В спальне, на кровати, не совсем посередине, лежит девочка. Меняется разве что свет, мерцают разные режимы освещенности. Еще чуть плывет, дергается, расслаивается изображение, оттого что девочка лежит по-разному в те отрезки времени, что сейчас собрала демонстрация. Это Саайре себе тоже отметил. Отдельным пунктом. Внимательно: чем ближе к тому Somilat, тем меньше размывалось изображение. Девочка в основном лежала. В основном неподвижно.
  
  Конечно, он хорошо знал, что это за спальня и кто девочка. И очень старался сосредотачиваться. А Илье, что сидела на основном месте, повернулась, изучала с интересом: напряженно смотрела, что-то там подсчитывали пальцы. Потом снова развернулась в зал, отследила его взглядом. И улыбнулась. Через четверть выдоха сбросив ему на личный внутренний: "А еще через четыре дня я сбегу".
  
  - Я позволяю вам говорить. Вы подтверждаете, что это продемонстрированное - данные вашей регулярной съемки? - тем временем спросила Алакеста. Вслед за полученным от некогда старшего охранника подтверждением ллаитт удовлетворенно сгребла полученное жестом "ну, находочка", до крайности неуместным с этого места... - То есть вы подтверждаете, что ежедневно, минимум на протяжении четырех малых лет каждый из вас наблюдал вот за этой картиной и не попытался предпринять никаких действий? - три выдоха ллаитт подождала, но подтверждений не последовало. - Я попрошу вас обосновать ваше бездействие.
  Кажется, снова отвечающий за всех старший охраны тоже... подуспокоился:
  - Алакеста-ниерра, я прошу отметить, что мы личная потомственная охрана и нашим уставом нам запрещено открывать доступ ко внутренней информации Семьи, которой мы должны служить. Но вы же знаете, что такое личная охрана?.. - его уверенность стиралась на глазах. Он следил, следил за ее руками, а ллаитт Алакеста под его речь разбирала "находочку" на прядки, оценивала и выбрасывала.
  
  "Зря он это сказал..." - вполголоса - ну, насколько у него вполголоса получилось - оценил сосед Саайре. Как раз легло в паузу:
  - Да, я очень хорошо знаю, что такое личная охрана эль'нере Таварнар эс Мешна айе Хладье. А также изучила непосредственно ваш устав. Он, бесспорно, был составлен очень... изворотливым специалистом, по знакомому традиционному образцу. Что в нескольких скользких местах приводит его требования в конфликт с Законом. Но при общей тяжести содеянного это вторичные мелочи. Полагаю, этим уставом пользоваться больше никто не будет, - ллаитт переступила в парадную стойку, слова, правда, к ней не подходили. - Действительно, личная охрана имеет право соблюдать требования личного устава. Действительно в вашей версии с трудом можно найти для себя основания вмешаться, например, обратиться в соответствующие службы, четыре с половиной года ежедневно наблюдая, как несовершеннолетний ребенок Семьи эс Тийе постепенно теряет способность перемещаться, реагировать на окружающее, а потом двигаться при полном бездействии старших и ответственных. Однако речь идет о положениях общего Устава, которые армейские из структур, отвечающих за безопасность, учат до профильного распределения и повторяют при всех аттестациях. Итак, вами было подтверждено, что это ваша съемка. Я последую требованиям восьмой строки подраздела "Основные мероприятия по обеспечению безопасности", которая требует при активации показателя фона Thai, превышающего среднюю норму по местности - он в представленных съемках выделен отдельно - немедленно задействовать режим общей съемки фона присутствия Thai. Если исполнить этот обязательный пункт общего Устава, съемка будет выглядеть следующим образом, - ллаитт, однако, помедлит прежде, чем активировать экран передающего. - Я заранее приношу извинения людям этого города, не обладающим навыком чтения съемки фона Thairien, представленное воспринимать будет сложно и болезненно. Но я, обвинитель Алакеста а'Лайетт айе Таирианнон, желаю, чтобы люди этого города имели возможность с этим ознакомиться.
  
  На этот раз демонстрация была куда более медленной. И максимально бережной к тем, кому придется в первый раз на это смотреть - хорошо понимал Саайре, сам недавно бывший таким же новичком. А сейчас фиксировал: ну, насколько бережной к стороннему наблюдателю может быть демонстрация съемки так "специфически проявленного насыщенного фона Thai". Если же на высокий официальный не переходить, то яркие, острые, полосы свечения, сопровождаемые тревожным всплеском в нижней линейке показателей, впивались, слепили глаза, проходили лобзиком где-то подо лбом... Строили колодец - осознавал Саайре. Убеждал себя осознавать. На этот раз он мог даже посчитать, как выстраиваются эти линии, похоже, ллаитт демонстрирует не каждый... элемент конструкции того "колодца". И очень замедленно. Здесь ему навыков не хватает, понять, как это происходит, но демонстрируемые, очевидные, острые лезвия... материи Thai - они так, эхо, неизбежные последствия хорошо замаскированной работы. Очень кратковременные, длится-то это выдох, меньше, доли выдоха, при приложении некоторого старания, можно и не заметить. Ну да, если можно не заметить тот сигнал, которым огревает система слежения при появлении такого превышения фона Thai.
  
  - Ну ничего себе, на полную подробную пустили, - отвлек Саайре очередной попыткой шепота крупный сосед. Дядька вытирал слезящиеся глаза и шипел. - Они там что, до самого дна пробурились? - тут дядька перехватил его взгляд... и точно был рад отвлечься. Все же жестом спросив разрешения обратиться. - Не, все, что я могу понять, что это полная съемка и срань такая, что от нее надо очень быстро тикать, свистя чистильщикам. Я правильно понимаю, ньера... лехта?
  - Правильно, - выдал Саайре, да, собираясь на удивлении, что обращаются к нему. - Совсем правильно. Ко дну "этой срани". Ну, пробурились.
  - И это в центре города? - уточнил вслед дядька. Саайре подтвердил. Дядька выдохнул и замолчал.
  
  И он был не один такой - медленно осознавал Саайре. Зал весь наполнялся. Он шуршал, перекатывался, звучал множеством негромких вопросов. Ллаитт Алакеста наблюдала. Наблюдала и уложила в постепенно образовавшуюся паузу:
  - Для тех, кто не обладает достаточными навыками чтения съемки фона присутствия Thairien, я поясню. Съемка фиксировала постоянное проявление Thai, с постепенно нарастающей интенсивностью, а также всплесками фона до критически опасных значений. Факт серьезного воздействия Thai косвенным образом подтверждает и состояние младшего Семьи эс Тийе на предыдущих срезах. Эль'нере Таварнар эс Мешна айе Хладье, вы подтверждаете эти данные?
  Зал молчал. Зал молчал от первого до последнего ряда. Все то долгое, очень долгое время - выдохов там было двенадцать, не меньше. Тем слышнее было, как кто-то рядом, сзади издал... звук, тихий и странный - вскрикнул, всхлипнул? - оглядываться Саайре почему-то не решился. Пока командир охранников эс Тийе молчал и пытался подобрать ответ:
  - Я не могу вам это подтвердить, аль'эртай Алакеста, - и дальше он оставил себе еще одну паузу на выдох. - Как и опровергнуть. У нас была личная договоренность и соответствующий приказ.
  - По этому пункту у вас не могло быть никакой личной договоренности и никаких приказов, - размеренно припечатала ллаит Алакеста. - Согласно основным требованиям Устава. Но нарушили вы более очевидное требование общего Закона. Я говорю о законе безопасности проживания на земле, неблагополучной по фону Thairien. Практически все основные его положения вы нарушали сознательно и долговременно. Подвергая опасности как непосредственно охраняемых, так и город проживания. А также неизбежной угрозе заражения свои семьи. Усилиями разумных этого города, достойно выполняющих свои обязанности, обошлось без катастрофы и вы, как и остальные жители города, избавлены от медленной и недолжной смерти, - обвинитель аль'эртай Алакеста остановилась, тоже оставила паузу. - А так... у вас, конечно, была личная договоренность и соответствующий приказ. К сожалению, в отдельных местах Таирианнон до сих пор есть потребность в разумных, лишившихся права считаться таковыми. Я полагаю, что для разумных, добровольно и с такой охотой делающих себя вещами, это вполне подходящее место. Закон указывает лишать нарушивших вышеназванные положения права на гражданство - и я считаю должным последовать Закону.
  
  Саайре, правда, финальный вывод слышал отчасти. К нему обратились со спины, с заднего ряда. Тщательно причесанная женщина в накидке с яркими кисточками, и с заметно заплаканными глазами:
  - У вас... конечно тоже нет случайно кисти? - растерянно запросила она, а потом вдруг изменилась в лице, и Саайре понял, чей был этот странный звук, всхлип. Сейчас женщина уже шипела. - Нет. Лехтев. У вас - нет, ни за что...
  Это была восьмая доля выдоха. Яркая и страшная невыносимо. Саайре внезапно и полностью понимал, что хочет ее ударить. Вот эту женщину - с короткого замаха, удобно, до треска, чтобы это искаженное лицо исказилось и еще больше. Непонятно, почему, ярко, и от того только острее... Пугало.
  Вмешался, внезапно, крупный дядька. Саайре не очень понял, кому тот уронил: "Остынь", - перед тем как без паузы обратиться к женщине:
  - Ну, зачем вам кисть?
  - Прошение составлять...
  - Прямо здесь? А бумага у вас разве с собой... и прочее? По правилам они составляются в форме общего скоростного запроса. Если вы прямо сейчас хотите?
  - Так ллаитт же, - прошептала женщина и заплакала.
  
  А Саайре уже отвлекся. Сначала не на звук происходящего на передающем. Не на то, что у обвиняемых сменился... очередной выдвинутый. Только на то, что Илье сидит - уже совсем напряженно - и поеживается. А на передающем меняются срезы личного архива... Саайре узнал лестницу. Ту, на подъеме к спальне. Где Илье надо было подпрыгнуть. Где некогда ей нельзя было ходить громко. Что-то такое на там и говорил голос. На срезе передающего.
  
  Голос, вопреки ожиданиям Саайре, когда тот осознал, противным не был. Нисколько не был. Размеренный, даже временами мягкий, так искренне выражающий сожаление, на таком странно чистом фаэ с непонятным выговором... старательно не претендующим на столичный. Он не походил на те деревянные слова и интонации, что цитировала Илье, в первые дни и после. Голос был убедительным, он так искренне удивлялся и высказывался о недолжных поступках, ни разу не подлетев, тем не менее; так насыщенно поведывал о недостойной и печальной жизни не обладающих высоким статусом, и о чести родиться в высокой Семье... которой наставляемый к величайшему огорчению не желает соответствовать... "Что будь мне восемь лет, там, где мой мир закончился и стал другим... что окажись рядом со мной такое... тогда", - с некоторым страхом подумал Саайре.
  
  Он сосредоточился. Он хотел напомнить Илье, что на лестнице можно подпрыгнуть. А скоро - он очень надеется, что скоро - он пройдет по этой лестнице с огнеметом... Но - да, это тоже было очевидно - Илье отвлеклась, и вот уже расслабилась - и улыбнулась же.
  
  Отвлеклась она сначала на ллаитт Алакесту. Аль'эртай Службы наблюдения общества серьезно наблюдала за демонстрируемым на передающем. А пальцы ее снова, и открыто разбирали сказанное на мелкие прядки, в итоге отряхнув очевидное "тряпка... пакля". Правда, улыбаться Илье начала раньше. Саайре сообразил, почему...
  
  Метод работы данного Наставника был бы действенным - в свое время, в своем месте, после первого имени, в месте, от которого зависишь. Он и действовал постепенно, капля за каплей. Но ллаитт пролистывала и щипала прядки, и - ее ли действия, сама ли концентрация повторений всех этих - ну, где-то местами может быть и верных, больше - мелочно преувеличенных - бесконечных должествований и сожалений их четко делали смешными... Саайре зачем-то отдельно подумал - вот уж им согласно, наверное, ллаитт точно не подобает стоять и их ощипывать. Негодной паклей. А та стоит и ощипывает. А потом отряхивает пальцы:
  
  - Какая... утомительная работа. Я действительно восхищена вашим упорством, ньера Даилиньер-теи эс Г'рне айе Ставист-рьен, - ллаитт Алакеста высокий фаэ и местный выговор сбалансировала уверенно и легко. Саайре отчетливо услышал "Допэрделе"... Зал, впрочем, зашуршал раньше. На восхищении. - Но также я хочу, чтобы вы мне ответили, зачем вы это делали. Зачем вы на протяжении практически пяти малых лет старательно пытались сломать то, что вам не принадлежит?
  - Н-но... Но это же был мой долг, - Саайре почему-то удивился, что с этого места этот голос остался прежним. Размеренным и удивленным. Искренне ведь. Второе, что вот тоже - тогда и дошло до понимания - да, на Илье и Алакесту смотреть было интереснее, но он же пытался - ну, краем внимания - все же подхватить очередного участника обвинения, понять - вот как такое выглядит. А никак. Названная была аккуратная, гладкая, в светло-земляном и тоже гладком, парадном, немного неуместном... но как она встала и стала стоять - это терялось. И никак не получалось. Взгляд не зацепится - выскользнет.
  Словам же Саайре не удивился. Обвинитель Алакеста а'Лайетт тоже. Подождала пару выдохов и продолжила:
  - Нет, мне недостаточно. Продолжайте, я жду подробного обоснования.
  - Простите мне мое промедление, ниери... основной обвинитель, - голос оставался аккуратным. - Я пытаюсь подобрать слова так, чтобы они были в точности понятны. Меня призвали, и это был мой долг - несмотря на упущенное время, научить... к сожалению, недостаточно подготовленную девочку Нарин-теи, в первую очередь, тем обязанностям и долгу, которые на нее накладывает принадлежность к старшей и высокой Семье. Простите, я недостаточно хорошо изучила порядок ведения подобного судебного заседания: я никак не могла подумать, что такое... семейное дело будет обсуждаться настолько открытым порядком, но вы сказали, что тот из местных разумных, кто желает выступить со своими соображениями, может это сделать. И я хочу высказать свою оценку ситуации как ее участник.
  
  А разозлиться на тетку получалось еще хуже, чем ее разглядеть - оценил Саайре. По той же причине, мог он усмехнуться вслед. Она была настолько невероятно... гладкой, что оставалось только слушать и тихо удивляться, с какой непостижимой уверенностью ньера Допэрделе это несет. Разве что отдельно, на глубоком слое мысли, с ленцой он обдумывал, есть ли способ аккуратно вскрыть этой разумной череп, полюбопытствовать - как такое думают? И чем...
  
  Отвлекся, конечно - Илье отвлекла. Посередине случившейся паузы, резко дернулась, чуть... осела, это и Льеанн заметила, и Саайре тоже. Выпрямилась - через выдох. Сложила руки на трибуне - выразительно ехидным жестом хорошей девочки: да, все в порядке. Это, похоже, не укрылось от ллаитт.
  
  (...Илье помнила - воды тех морей, но за все это время не могла бы сказать, какая у них вода... Хорошо, наверное, что не могла - потому что сейчас ощутимо знала, какая...
  
  Куда более хорошо было то, что ощущения от личного запроса ллаитт Илье уже помнила. Это уже с ней было - что внутрь приходит волна, и в первый миг ты вообще ничего не можешь, дышишь, полностью ошеломленный пришедшим морем. И только потом получается осознать, да, ты есть, в мире живых, в зале правосудия и воздаяний, сверху, на отдельном месте, и просто понимаешь личный запрос... основного обвинителя ллаитт Алакесты: "Ньера Тильсенн, приношу свои извинения, но вам какое-то время придется потерпеть этот балаган".
  Отдышавшись, можно понять, что на этот раз легче, ллаитт всего лишь отправляет личный запрос, а не берется просматривать данные. Но все равно - это накрывает. Это ставит очень отдельно.
  Отсюда, от этой волны... было очень странно и интересно - смотреть, словно бы очень сверху, как говорит эта женщина. Эта когда-то несомненно обладавшая властью над дурацкой куколкой Нарин-теи эс Тийе странная женщина. Отсюда, где нужно сосредоточиться - и добровольно нырнуть в волну - с ответом на запрос: "Я потерплю, Алакеста-ниерра. Это очень познавательно".)
  
  - Вы действительно нарушаете порядок проведения суда, ньера Дальинер-теи, - медленно оценит ллаитт Алакеста. - Но так как место, которое вы сейчас занимаете, лишает вас возможности подать прошения установленным порядком, закон позволяет мне в данном случае проявить милосердие и выслушать - говорите, ньера Дальинер-теи, я, Алакеста а'Лайетт позволяю вам это.
  
  Сначала эта женщина удивилась. Открыто. Кажется, ей было так и не понятно, в какой ситуации она оказалась. Потом собралась, сделала лицо, пожевала губами - ллаитт не торопила:
  - Ниери основной обвинитель, но возможно, вы не поняли. Мне... очень неудобно озвучивать данную информацию в настолько широком кругу, но возможно, это поможет вам понять. Что старшая ветвь Семьи эс Тийе, к сожалению, испытывала необходимость в наследнике, и в силу упомянутых вами причин - печальных происшествий со старшими детьми Семьи. В итоге Семье пришлось прибегать к сложным методам, требующим серьезного вмешательства как медицинской практики, так и практики употребления закона. Понимаете? В этом случае, к сожалению, невозможно заранее предсказать качество результата. Согласно общему закону, ребенок все равно первые годы воспитывается... в производящей Семье, должно быть, не обладающей возможностями подготовить девочку к дальнейшей сложной работе, и, несмотря на весь строгий отбор... не исключено, что она и не располагала надлежащими возможностями разума и эмоционального ресурса, чтобы справиться с положенной таким статусом нагрузкой. А особенно после этой печальной трагедии - я не знаю, осведомлены ли вы, что непосредственно родившая девочку Нарин-теи погибла, по досадной случайности, вызванной стрессовым фактором, который здесь совсем не удобно обсуждать... Ниери обвинитель, но вы же должны рассмотреть версию, что... вот особенно при учете того, что у нас состояние земли и так непрочное, это девочка оказалась некачественной и... поломалась. И никакие абсурдные обвинения одной из старых Семей этого города и всей этой местности в преднамеренном воздействии... просто не могут рассматриваться.
  
  - Дура, - вклинился в аккуратные интонации голос откуда-то сверху. Громкий, звонкий, узнаваемый, конечно, сразу... Не, Флёнка и не думала скрываться, она еще и рукой помахала. И не просто так, а очень торжественно оповещая о сделанном. - Злая, тупая дура!
  
  Саайре - ну, он улыбнулся. Еще про себя уложив: удостоверился - лехта Кочинка ничуть не преувеличивала. Когда утверждала, что "ее замечательный ребенок" без усилий перезвучит четырех младенцев, в чем она неоднократно убеждалась. Флёнку было слышно, очень хорошо слышно в каждом углу этого зала. Который вслед - зашуршал, зашумел, где-то хихикнули...
  И основному обвинителю, конечно, тоже слышно. Взгляд ллаитт поднимала и говорящего обнаруживала достаточно медленно. И Флёнка, когда ее обнаружили, с очевидностью застряла, залипла, пойманная этим взглядом. Пока ллаитт Алакеста осматривала и изучала:
  - Ньера Флёнка эс Руднис айе Хладье, - проговорила, наконец, ллаитт. ("Отчетливо удовлетворенная осмотром", - отдельно подумал для себя Саайре). - Я вынуждена вынести вам выговор за нарушение установленного порядка проведения суда. И предупредить, что при подаче следующей неразрешенной реплики вам придется покинуть зал. Ваша эмоциональная оценка немного... добавила необходимой информации. Хотя я и сожалею, что с этого места я не имею права подтвердить ее справедливость. Ньера Допэрделе (...да, Саайре отчетливо услышал именно так), я рассчитываю, вы высказали все свои соображения?
  
  А некогда Наставник еще и решила отреагировать. Маленькие аккуратные ручки она складывала очень похожим жестом. Хорошей девочки, которая подчиняется... Саайре взвесил, пожалел, что он не Флёнка и действий, за которые рискует быть изгнанным из зала, предпринимать скорее не будет.
  Ему и не понадобилось.
  
  - Сожалею, но это вы ничего не поняли, - очень мягко начала ллаитт Алакеста. - Разумеется, мне, как аль'эртай Службы наблюдения общества, доступна информация о последних наследниках Семьи эс Тийе, обстоятельствах их рождения в мир живых и гибели старших наследников, и я с ней подробно ознакомилась. Некоторые полученные в результате ознакомления данные недавно были озвучены в процессе обвинения. Вы, конечно, могли не обратить на них внимания. Но, как выбранный Наставник, вы никак не могли не ознакомиться с информацией о результатах первичных образовательных аттестаций доверенной вам Семьей и Тейрвенон младшей Семьи эс Тийе. Согласно им, ребенок успешно справился с предварительным общеобразовательным курсом и показал рабочий уровень личного ресурса, в том числе и эмоционального, и полной готовности к обучению. В полных данных обвинения содержится, что с этой информацией вы были ознакомлены.
  Отмечу, что положенных вам по Закону, как личному Наставнику, ежегодных аттестаций вы не произвели ни разу, а судя по состоянию штатных знаний младшей Семьи эс Тийе после ее обнаружения лехтев храмового квартала города Мьенже и оказания ей профессиональной помощи и поддержки, к своим обязанностям по Закону вы отнеслись более, чем халатно.
  Позволю себе напомнить вам как Наставнику, что данные аттестации наставляемого положено предоставлять ежегодно, а как Наставнику, однажды лишенному права преподавать именно по данному критерию профнепригодности, что во всей великой и безграничной Тейрвенон образовательные аттестации, вплоть до профессиональной специализации, проводятся по единому образцу, уровень пригодности к обучению не зависит от места, занятого Семьей разумного, а все знания и обязанности, присущие статусу Семьи, осваиваются отдельно от учебного процесса. Специально для вас я готова уточнить, что, согласно Третьим рукописным таблицам родословий, Семья эс Тшерич находится несомненно выше по статусу Семьи эс Тийе, не зафиксированной ни в одной из соответствующих таблиц. И все это я готова лично подтвердить, как рожденная быть в Правящем Доме.
  В паузу, в полвыдоха, оставленную после этого Алакестой, аккуратная женщина попыталась шагнуть вперед, открыла рот, посмотрела на ллаитт и так его и не закрыла. Пока ллаитт продолжала - насыщенно и уже жестко:
  - Текущие аттестации Тильсенн эс Сьенн вы не имеете права знать, но я готова свидетельствовать, они находятся на очень высоком качественном уровне и рамки профессиональной специализации уже определены. Даже при учете того, что этому разумному Тейрвенон приходится в оперативно наверстывать пропущенное в результате вашей профессиональной халатности и прочих ваших действий. Да, конечно, "девочка поломалась" - под воздействием высокой концентрации Thai, а также под целенаправленным осознанным давлением на эмоциональное состояние в тяжелой жизненной ситуации - краткое... содержание которого вы озвучили в своем выступлении - для любого разумного нормально не выдержать. Вы, Дальинер-теи эс Г'рне айе Ставист-рьен, непосредственно и совершенно сознательно принимали в этом участие в этом преступлении, с усердием, достойным лучшего применения, вдалбливая ребенку ваши несостоятельные представления о необходимом объеме и составе знаний для маленького разумного, - ллаитт сделала паузу и продолжила медленней, как взвешивая. - А вас довольно долго, несколько малых лет мира Мьенже подбирали... по соответствующим критериям профнепригодности. И, к сожалению, нашли. Да, я хочу, чтобы вы это думали, ньера Допэрделе - все оставшееся вам время, которое вы сможете думать. Поскольку я, аль'эртай Службы наблюдения общества, рассматриваю то, что пост Наставника новых граждан Тейрвенон занимала "злая тупая дура" - я правильно вас цитирую, ньера Флёнка эс Руднис? - как нарушение основных законов, сознательную диверсию и личное оскорбление.
  
  Флёнка - в этот момент Саайре смотрел именно на нее: почему-то смотреть на некогда преподавателя было очень неинтересно, ну, села вроде... осела, стукнула слышно сиденьем - а вот было удивительно, что на этот раз Флёнка слегка даже испугалась. Но тикать с перил, где она стояла, было очевидно некуда, и ей пришлось подтвердить... по жесту было видно - испугалась. Хотя -что удивительного - перед Алакестой-то.
  
  Вечером, впрочем, Флёнка этим похвастается. Саайре услышит. Они уже уходили из дома Семьи эс Руднис, спускались, выходили на крыльцо: Илье с Щеночкой, он, Чумазый... и кажется кто-то из последних детей дома - Шевелюга или Ягодка Цвирьки? - негодовал, осознав, что большая собака, которую можно, от них берет и уходит. Судя по громкости, могли и оба... хотя на силу голоса в Семье эс Руднис никто не жаловался, особенно младенцы... Саайре и помедлил, так как он выводил именно Чумазого, и пес прислушивался и чуть упирался, возможно, своим собачьим разумом рассуждая, что там происходит неправильное, и может разумные снова скажут ему заняться детенышами? Щеночке было не надо, Щеночка нашла Илье, грелась, кряхтела и не спешила присоединяться к громкому хору...
  Саайре как раз объяснял Чумазому, что здешними младшими займется их Семья. Сверху, из комнаты, вмешалось отчетливо взрослое: "Мямямя?" - и голос самых младших притих, озадаченный, притих, потом совсем стих... А с неба дождило, дождь был виден, наливался золотым и янтарным под светом из окна, в него врастали темные ветви яблонь, и Илье остановилась, смотрела...
  - Отлично, тебя не хватало, - вслед слетел голос, кажется, лехта Кочинки... точно, судя по высказыванию. - Я правильно понимаю, что мой славный ребенок в этот день предпочел присутствовать на суде?
  - Да, и расскажу, - прозвенела Флёнка.
  И дальше было тихо, выдохов шесть, а то и больше, и это осталось бы на внутренней территории Семьи Руднис, но Саайре доубеждал Чумазого, они спускались со ступенек, но Илье стояла и смотрела на снег. И двери сверху никто не задвинул. А Флёнку там, на личной территории, похоже, кто-то начал поддразнивать. Ну, сначала, первым звуком долетел ее дразнящийся звук... а вслед ему она уже выпалила:
  - А меня, между тем, сегодня ллаитт, и сама Алакеста-ниерра, даже дважды по имени назвала, вот!
  Саайре не знал, так ли оно было, но почему-то отчетливо увидел. И очень удивленного Вланко... которого скорей уговорили провести свободный день здесь, в доме с младенцами, и он дразнился - что, решила быть старшим служб оценки недолжного, без тебя бы не обошлось? И не менее удивленную теи-лехта Кочинку, которая тоже делает лицо. Ее вопрос:
  - Зачем? - был негромким, Саайре скорее догадался. Что интересно, за какие заслуги? И Флёнка явно замялась перед тем, как отвечать:
  - Ну, сначала мне сделали выговор... но потом сама же ллаитт со мной и согласилась, - быстрой скороговоркой выпалила она. - Ну я же Илье обещала сказать, что дура та ее некогда Наставник, а она же вправду такая дура! Мам, ну конечно расскажу, только ты мне тогда скажешь, зачем такие дуры вообще бывают?
  Последние слова монолога Саайре, впрочем, скорей додумал - на тот момент в доме Семьи эс Руднис задвинули дверь. Илье стояла - посмотрела на него и легко, взвешивая, улыбнулась. Ну, конечно, тоже все слышала:
  - Хорошая она... - подержала сказанное на ладони и отпустила. - Пойдем? Только медленно, - через три шага Илье еще раз оглянется. На яблони, дождь и свет из дома Семьи эс Руднис. И продолжит негромким. - Мне так странно...
  
  Саайре шел следом. Да, он помнил. Илье сейчас была похожа.
  
  ...Срок, к которому Илье готовилась и которого боялась, подошел довольно скоро после допроса некогда Наставника. Незадолго перед перерывом. На установленный срок населению земли и города подавать положенные прошения и итоговое рассмотрение. Саайре знал, что так положено по закону - просматривал, ровно по возвращении с Илье из того дома и колодца. Саайре знал, что законом позволена и эта формулировка, но... все же в первую пару выдохов слушал и держал внутри, что аль'эртай Алакестаа'Лайетт, сообщила о том, что ей, как здесь и сейчас старшему служб оценки недолжного и воздействия, достаточно, и она оставляет должный перерыв на право высказаться и право выбрала именно эту формулировку:
  - Первым, как требует Закон, я, обвинитель Алакеста а'Лайетт айе Таирианнон, хочу услышать ньера Тильсенн эс Сьенн. Ньера Тильсенн, эти люди, воспользовавшись вашей зависимостью от них и беспомощностью, поступали с вами отвратительным и недолжным образом, сознательно подвергая вас смертельной опасности, в том числе ваш старший родич, Роншерн эс Тийе, обязанный по закону вам и Тейрвенон обеспечить ваше взросление и безопасность. Я, аль'эртай Алакеста а'Лайетт айе Таирианнон, могу вам пообещать, что правосудие земли и Государя выслушает и примет любые ваши требования относительно этих... пока еще разумных.
  
  Илье встала. Зал... в нем было тихо, очень, очень тихо, Саайре слышал, как дышат сзади, кажется, та самая женщина, слышно, чуть всхлипывает. Видел, как в своей клетушке поднимается, пытаясь, кажется, открыть рот, некогда Наставник Допэрделе. Илье поправила верхнюю застежку на куртке, выдохнула. И заговорила...
  
  ...И Роншерн эс Тийе увидел - тогда его светлая девочка... все эти девочки, которых было много, много, страшно много, и от них никто не мог - и не хотел его спасти - встала, подошла и откусила ему голову...
  
  - Я не виню его, - сказала Илье. - Он действительно поступал, как считал наилучшим для себя и для Семьи, - она смотрела, сверху и близко - на в общем маленького похожего на нее человека. Человека подташнивало. Ему было больно. И страшно. Совсем и насовсем страшно.
  
  Саайре видел - она смотрела. Ей не требовалось спускаться на верхние слои, ей не требовалось брать замеры - она смотрела и видела - то же, чему посвящался торопливый, яркий и ругательный жест Трэстинки, захваченный краем взгляда: "смылся, говнище", то, что отчетливо осознавал сам Саайре, пока Илье набирала воздуха и говорила дальше. Да, сожалея:
  - Он... ведь так и не смог... положить себе в голову, что я другой и отдельный разумный, - сказав, она повернулась, посмотрела на Льеанн. На Алакесту. Ллаитт что-то подтвердила ей с ладони. И она продолжала. Тильсенн эс Сьенн, имеющая право продолжить. Очень спокойно не получилось. - Но в том, что сделал - со мной... с нами, - она сбилась, посмотрела на Сейренн, Сейренн еще до того улыбалась, поймала взгляд и чуть отчетливей улыбнулась, - он преступил Закон... И я оставлю Закону и обеспечивающим его безусловное право воздать ему так, как сочтут нужным.
  
  Сказала, села, нашла Саайре взглядом. Не спрашивала - знала, что все правильно, так нашла - увидеть. Но все-таки подтвердил. Зал за спиной... кажется, одобрил, наконец, зазвучав...
  
  Пока Илье говорила - отдельно осознавал Саайре - лишние звуки было слышно, немного, и только сверху, с того места, где сидели остальные, задействованные в процессе. Он сейчас видел, память воспроизводила - Льеанн где-то за первой фразой Илье - сосредоточилась, напряглась - и, что бы ни было этим невидимым действием, оно стоило напряжения, Льеанн именно случайно шевельнулась, слышно, сбила что-то, покатившееся вниз по столу, общая акустическая система еще и поддержала звук, деревянный - кисть? - что-то свалилось вниз, Льеанн и не заметила. Это сейчас, когда Илье уже договорила, а ллаитт Алакеста озвучивала предварительные выводы, Льенн наклонится под сиденье, добудет - да, действительно кисть, еще и взгляд Саайре отследит. Отсигналит, что все в порядке и перерыв скоро. Саайре... да, он обдумывал. Имеет ли смысл спрашивать у нее, что происходило.
  
  ...Какое-то время Льеанн точно отвела себе на то, чтоб подумать. Чтобы рискнуть обратиться к ллаитт с прямым личным запросом -думать стоило, она знала, что обойдется это непросто. Но когда Илье договорила первую фразу, лехта Ллеаннэйр выдохнула и шагнула в эту воду с головой, формулируя личный запрос: "Алакеста-ниерра, а можно я все-таки его убью? Насовсем убью?".
  
  Какого-то времени потребовало и справиться с эхом запроса. Достаточное, чтобы Илье продолжила. А волна пошла в ответ. Сначала общим ответом ллаитт: "Хорошая девочка вырастает. Страшная. Одобряю", - один за другим читались знаки. Совместного личного послания - и ей, и Сейренн.
  Потом - волна уже отдельно обрушилась Льеанн на голову. Дала отдышаться. Стала словами. "Нет, ниери Ллеаннэйр, не можете. Я не позволяю. На данный материал уже готовы поступить шесть заявок, одна другой интереснее. Убить насовсем - это тяжело. Я знаю, что вы можете, и знаю, чего вам это будет стоить. И вы, и этот материал значительно больше пригодитесь на других местах. Я не могу позволить вам такие бездарные затраты", - и волна отпустила.
  А Льеанн оставалось сообразить. Наклониться - здесь очень неудобные сиденья - поднять упавшую кисть. Посмотреть на Сейренн и улыбнуться. Та-то давно улыбалась. Получив первую часть послания.
  И да - вспоминать...
  
  ***
  Начало Времени яблок, Исс-Тарра
  ...Город был многослойным - вспоминал потом Саайре, когда его спрашивали: Какое оно, Сердце Мира. Хорошо знакомые люди, в разных землях его будущей жизни. Встретить того, кто стоял - под стенами Белостенной, и может легко об этом рассказать, и охотно отвечает, если его спросить, непросто - извне, в мирах внешнего слоя Тейрвенон...
  Почти с каждым спрашивающим Саайре сначала вспоминал - дальние, дальние строчки гимна, из первых школьных прописей. Где было - о ней, о славной и Белостенной - чья власть и слава продолжалась "во внешних мирах, во внешнем слое одежд Великой и Нерушимой"... Как они когда-то пытались понять, но что знали о традиционных парадных костюмах и что носили внешней одеждой жители Болотного поселка на Далии - так что он долго считал в том детстве... что они живут ну - в куртке Тейрвенон. Где-нибудь в кармане.
  Может быть, когда-то вот такому же непонимающему младшему, может быть, вот на этом берегу полноводной Тарры из того же гимна, когда-то кто-то объяснял - что такое внешние миры и для чего они нужны - перебирая верхние накидки. А если объяснял - почему бы и гимн не написать...
  А потом Саайре улыбался, замолкал - и видел... Вот то самое начало.
  
  В городе пахло стоячей водой и были арки, но это потом - знал Саайре. А сначала был город и была река. Город был наверху - и город отражался в реке. А он, Саайре, скатившийся первым с лестницы, от стоянки катеров, стоял - и смотрел на реку... Льеанн и Илье застряли, подтверждая дополнительные разрешения и допуски, за пропускными рамками транспортной площадки допущенных к городу личных катеров над Старым речным портом, а Саайре, которому дополнительных допусков не требовалось, спустился подождать их внизу - и застрял, приклеившись к старой резьбе каменных перил.
  Утро было ранним, солнце уже попыталось встать, ветер был с воды, свежим и холодным, и воды было много. Саайре думал - он не удивится, после моря, но стоял - и долго, очень долго смотрел... За это время успел - слышным свистом и золотым облаком, в тройных радугах, откуда-то из-за края нижней террасы, из-за темных и острых крыш, за поворотом - подняться и полететь над водной гладью паром, похожий на тот, что впервые вез их к Гнезду Сьенн, но, наверное, меньше - и Саайре следил за ним, прикидывал скорость и ждал, когда же золотое его облако дойдет, вольется в проявлявшуюся там, по направлению взгляда, темную полосу, все-таки, наверно, берега... Пусть он, уже по привычке к морю, сначала и думал: облако.
  ...Вспоминал почему-то, уже тогда, что он учил же - еще там, далеко, на земле Сорлех мира Далия, в своем Болотном поселке, еще в первом десятке первых уроков языка, письменности и истории Тейрвенон - про "Полноводную Тарру". Но сейчас стоял и словно удивлялся, насколько это оказалось правдой, насколько этой воды много - хотя она очевидно не море.
  А паром все еще шел...
  - Остров, - внезапно пояснила из-за спины Сейренн. Ас'эртай Сейренн эс Сьенн, конечно, никто не подумал задерживать, и она спустилась также подождать "над воротами порта", это Саайре всмотрелся в реку и забыл об ее присутствии. - Второй паром через Крепостное русло Старшей Тарры на Проспавшие острова пошел. Хорошо успели.
  - А сколько их... всего? - неуверенно спросил Саайре. Золотая искра парома тем временем успела повернуть где-то за это, темное, и раствориться в небе.
  - Русел? - переспросила Сейренн. - Четыре у Старшей Тарры и младшая Тарра с протоками. Островов... как говорят, всего с пригородами и Старыми Руслами будет четыре раза по двенадцать. Я лично не подсчитывала, - легко отозвалась дарра.
  
  Это как раз Сейренн, в те золотые дни у самого конца лета, когда для Илье общим советом сочли возможным требуемый визит в Исс-Тарру, к аль'эртай Алакесте а'Лайетт, изучила итоговые допуски и разрешения - с разрешения Льеанн, хотя поступили они в итоге в Гнездо Сьенн по общей связи, и Глава Гнезда легко могла их взять - и отряхнула ладонь. Потом ругнулась и еще раз отряхнула:
  - Как вы озадачиваете наше... традиционное охранение. Злоупотреблю разрешениями. Предлагаю лететь сразу к порту, потом я вас подхвачу. Смотрите сюда, это Старшая Тарра, старый грузовой порт, соответственно, пассажирский и посадочная площадка. Дальше наверх, в Подъемные ворота, и мы почти у нашей цели. Остальными маршрутами вы будете перемещаться полдня, - последнюю оценку Льеанн взвесила на ладони и все-таки нашла верной. Но спросила. Легким:
  - Сейренн, а мы тут точно поднимемся?
  - Льеанн, я, конечно, была рядовым армейским далеко не здесь. Но в Крылатом Доме и носители полного комплекта белых нашивок представляют себе, какой дорогой быстро спускаться до Портового рынка. А мы как раз от него пойдем. Поверишь?
  - Поверю, - отзовется ей Льеанн. Сейренн же скомандует, что выдвигаться надо будет рано, "чтобы везде успеть".
  
  Потом спустились Льеанн и Илье, и Илье спускалась первой, быстрее. И тоже сначала выдоха на два замерла, всматриваясь в мощную водную гладь. Только что, в отличие от него, спросила:
  - Это... берег?
  - Остров, - тоже отозвалась ей Сейренн.
  - Населенный? - вслед запросила Илье.
  - Конечно, - откликнулась Сейренн. - Как практически все. Застенная Исс-Тарра очень большой город.
  
  ..."И стены у Белостенной тоже действительно были. С ними мне еще предстояло встретиться", - говорил Саайре эс Ноэн и снова улыбался на этих словах, договаривая про себя. Потому что внутри не переставал думать: и действительно встретиться. Сначала они перешли набережную, нырнули на узкую улочку, явно идущую вверх... Дома - невысокие, в два этажа, не больше, слегка погрузившиеся в мостовую, сильно внимание Саайре не отвлекли, чем-то напомнили старый центр города Мьенже: камень, сложные прорезные окна и приоткрытые двери. Торговые, похоже, дома - за дверями уже сейчас, ранним утром, происходит, а в соседнем кто-то еще поднимает ставни, пахнет вкусно - выпечкой. Отличался... вот точно, что камень. Во Мьенже домики обычно штукатурили и красили, чаще в оттенки земляного, реже раскрашивали ярче, где-то выпуская серый камень дополнительным узором. Эти были белые. Саайре присматривался, так, на ходу - не штукатурка и покраска, камень, камень, затронутый временем и погодой, местами изрядно потемневший и щербатый... Но белый. Белый камень был и под ногами - неровный, округлыми плитами, Саайре отвлекался, чтобы на него смотреть и не запнуться при подъеме.
  А потом улица кончилась и настали стены. Саайре поднял голову - и очередной раз выдоха на два застрял.
  
  Конечно, он видел. Оттуда, с берега Тарры, - что у города, поднимающегося на холм, есть стены, что стен там много - белым тройным поясом, архитектурным излишеством, они поднимались на холм и ступеньками спускались с него, вниз, как раз им навстречу. Но, отвлеченный стартовавшим паромом, упустил - и ту долю внимания, что уделил им, потерял где-то по дороге, пока шли - улочкой, мимо домиков, закрывавших обзор... А теперь они были, были здесь, высоко и неприкрыто, как большая гора, внезапно возникшая всей высотой... но горой они тоже не были, их строили разумные.
  Вспоминал Саайре снова, возвращаясь в те давние времена, в Болотном поселке, на уже не первых уроках языка и письменности. Он был уверен - они даже смеялись и сердились с Ясем - что этот знак "Белостенная", не встречавшийся более нигде, кроме вот этих четырех текстов, в очередных прописях, специально придуман так, чтобы собрать в себя как можно больше сложных элементов для непривычных к искусству кисти, и без того сложно дающемуся. С тремя "хвостами" протяжек этого знака - под определенным углом каждая, с верхними "звездами" - каждая в своем расположении, и неудобно смазать... А еще тихо сомневался тогда - с Ясем же - неужели правда есть у той дальней столицы ненужные стены?
  А теперь стоял и видел: есть.
  Стены были, стены стояли за мелким берегом маленькой - в пять шагов - улицы, Саайре едва мог увидеть их верх сейчас, задрав голову - и вспоминал...
  
  С ним почему-то снова была Далия, тот день, где к ним пришли - где за маленькой женщиной поднималась волна, от земли до неба... Он этого никогда не видел, он тогда был там, испуганным и бесполезным, в башне. Но сегодня и сейчас он знал, он видел, что эта волна - была... И если бы разумные решили отобразить как эта волна существует - в камне, они бы поставили эти стены, такими, как они стояли сейчас, а потом... с ними договорило бы время... медлящее с ними точно так же, как со старыми горами...
  
  Стены были, они высились и надвигались, они врастали в землю мощными, старыми корнями контрфорсов, они расходились - узкими, увесистыми и длинными тоннелями ворот (света по другую их сторону Саайре тоже не мог разглядеть), пропуская мелкую человеческую реку... И они были белыми. Нет, время, конечно, касалось их плит, время выглаживало и резало камень, выпиливая причудливый рельеф, местами подкрашивая - от легкого цвета кости, до темного, охристого земляного - это Саайре видел, уже решившись перейти улочку и подойдя к воротам, вслед за всеми... Но именно подкрашивало - только делая точней, рельефней эту неоспоримую белизну - "стен, что старше начала времени во многих и многих мирах Великой и Безграничной".
  
  Разумные... ну, по крайней мере, окрестные разумные этого сконцентрированного времени не слишком замечали - человеческая река, умеренная, но немалая, размеренно протекала между быками ворот, суетилась у маленьких домиков под стеной, вот - прогрохотал внутрь ворот смешной маленький погрузчик, с тремя тележками, совсем обычный. И пахло снова вкусно, только теперь, кажется, мясным каким-то... незнакомым. Людям было все равно и нормально идти мимо этих... невероятно старых белых плит. Саайре, проходя, осмелел - не удержался, потянулся, попытался все-таки достать до верхнего края нижней плиты. Не удалось. Обнаружил, что Сейренн на это повернулась, посмотрела на него, вроде, или дальше? - улыбнулась.
  - В Каменной лавочке на рву утренние булочки поставили. Вкусные.
  - Младшие за завтраком побегут? - это спросила Илье. Задумчиво. Проверяя цитату. Сейренн смотрела и продолжала улыбаться
  - Много не побегут. Под лишние дни, разве что. Дорого. До "первого стакана" дорого, да и дальше остаются дорогими... Но очень вкусные... - и, кажется, она еще оставила так, совсем вполголоса: "Теи Нёрсьенн меня не одобрит..."
  
  Они прошли - в тоннель под стенами, вынырнули - и теперь уже на них настала Исс-Тарра.
  Город был многослойным. Город начинался сразу, накатываясь на стену и поднимаясь вверх, на холм. И камень вырастал над камнем, и камень накрывал камень. Все этот же. Белый, чуть подкрашенный солнечным светом и сам чуть сбивающийся в золотой и зеленоватый - и камень был, сейчас и перед глазами - "старше времени неба и земли".
  Тем более, что Сейренн, идущая впереди, уверено нырнула в эту каменную волну, прочь от понятной дороги, и повела их вверх, в самые каменные своды, все равно - на глубину. Саайре шел - и с каждым шагом понимал предшествовавшее сомнение Льеанн - он не был уверен, что смог бы - повторить и сориентироваться, тем более - самостоятельно пройти эти переходы внутри слоев каменных переходов Белостенной. Даже располагая подробной раскладкой карты на личном внутреннем... Впрочем... он не был уверен, существует ли для этих проходов хоть какое-то подобие раскладки...
  
  Камень накатывался на камень и камень оседал под камнем, а они шли. Шли. И шли. Поднимались неровными, местами стертыми до глубины, каменными лестницами, стиснутыми почти внутри сходящихся стен, выныривали, проходили поверх - старой арки - под ней располагалась маленькая квадратная площадка внутреннего двора, кажется - жилого дома, с маленьким садом, цветы были, красные, в вазах... Они ныряли - просто стены домов внезапно сходились где-то наверху и улочка - лестница - оказывалась тоннелем... Туда выходили двери - арками, резные, старые, как дома - а потом снова расходились, выпуская их на светлое пространство небольшой площади, с края которой вдруг отчетливо видно стены, и вбок, на спуск, друг за другом несутся и горланят что-то мелкие пареньки, лет где-то у первого имени... А они идут еще выше, снова - под одинокую каменную арку - словно то, в чем она была раньше, съело время, за камни, наверху, держится темно-зеленый куст, и лестница, которой они идут, лепится к стене и поворачивает, без перил, а потом снова ныряет в теснину между стенами.
  
  ...А вот чем город пахнет, Саайре определил уже потом. И то - подсказали... Где-то в середине подъема по той самой лестнице, когда стены снова разошлись, дав им небольшую площадку, Илье остановилась. Оглянуться. И отдышаться, кажется. Снова Сейренн пронаблюдала, как Илье стоит на краю лестницы и смотрит вниз, в просвет, на город... и спросила у нее:
  - Ну как?
  - Мокро, - задумчиво ответила Илье. И в первый миг Саайре очень удивился. Белые лестницы и белые же, каменные мощеные площадки были - взгляд их помнил, как чистые и сухие. И сейчас - каменные плиты под ногами, стертые на проходах, словно окатанные - слоями - некогда бывшей здесь человеческой рекой, еще и хрусткая крошка сухих листьев - неизвестно откуда-то сверху, взгляд не находил здесь деревьев, один уцелевший лист подхватил ветер, закрутил, зашуршал посреди площадки...
  
  А потом Саайре сообразил. И решил посмотреть. Город Сердца Мира на привычном режиме штатного просмотра фона Thairien. Верхнего слоя.
  И не то, чтобы он пожалел об этом... но он полагал, что задержал остальных в движении. Примерно выдоха на три. Пока понимал.
  
  Город был. И вода была - с ним, над ним и вне его. Просто была. Саайре смотрел - на Изнанку Сердца Мира, и голова у него кружилась, сразу, целиком, до тошноты, словно смотрит в первый раз... Но совсем не от запаха... От взгляда.
  ...Город был многослойным, и Саайре не мог вспомнить, что стоит на твердой земле, не мог вспомнить, на каком из слоев он стоит, не мог понять, как подняться и как он сможет определить и дотянуться - туда, вверх, где светлые, переливчатые, удивительно прочные и четкие тени - продолжали рисовать - дома над камнями, и крышу над арками, и новые арки, поднимаясь все выше, уходя от его взгляда - далеко, далеко, в самое небо, если оно там, конечно было. Плотные, неопознаваемые, чистые тени...
  А город был - на следующем выдохе видел Саайре. Город стоял - отсюда еще более прочный, светлый и прекрасный, один такой на всю Нерушимую Таирианнон - он был - устойчив и ослепительно чист каждым белым камнем, и ему словно не было дела - что тени его прорастают до неба, а сквозь плиты лестниц - где-то она да может быть - проступает вода. Нет, Саайре воды не видел. Он смотрел от шва ко шву между плитами, были сухие листья, никакой воды не было, но он понимал - Илье знала, Илье могла сказать, почему мокро.
  Саайре это назвал и вернулся. Стоять вместе со всеми, все еще оглушенным этим выходом из-под воды. Он еще помнил, с ним еще было это бесконечное небо теней, в которое врастал город, и отдельные, прочные кости земли, растущие здесь и врастающие в камень домов, сквозь воду - не ту воду - он не мог это рассказать, он не мог в это поверить - город с ним был и его захлестнуло...
  И он, Саайре эс Ноэн, оглядываясь - как в первый раз на Наставника - набрал было воздуха и начал первый звук, желая спросить: "Но как это держится?" - и он, лехта Саайре, на следующую же долю мысли понял, что ответ на этот вопрос очевиден, а сам вопрос самым недолжным образом неуместен. Но уже был вдох, и уже был звук и он выдал - похожий вопрос, меняя его на скорости и сбившись:
  
  - А как здесь... в прилив?
  - Плохо, - усмехнулась ему снова Сейренн. - И не в прилив, а в любые непрочные дни плохо. Около T'a'hassё u'l'jorrah население предпочитает покидать Исс-Тарру. По крайней мере, не высовываться. Вы достаточно отдохнули? Пойдем - мы уже почти пришли...
  
  - Тебе здесь... воняет? - это внезапно запросила у дарра Льеанн. Примерно ступеньке на десятой очередной лестницы. Очень тихо и очень легким. Это Сейренн тихо не умела:
  - Пованивает. Иногда вот прямо смердит, - отряхнула она. И вот тогда Саайре окончательно назвал словами. Что город пахнет стоячей водой - и это осталось с ним.
  
  А лестница была последней. Они поднялись и вынырнули с неприметного угла... да, все-таки угла, пусть площадь и была круглой. И над площадью настал холм, над которым возвышался дом... о котором было очень очевидно, что им туда, то есть - Льеанн и Илье туда... и почему этот дом - Крылатый... Саайре не пересчитал его этажи, но их, вроде бы, было немного... но одновременно Дом стоял и дотягивался, казалось, до неба - выше... тех теней, что видно над Белостенной - и был с ним, Саайре, целился и падал, именно расправив крылья, с неотвратимостью хищной птицы...
  
  То есть, не на него - просто... "Дом это мог и показывал", - назвал про себя Саайре, усмехнувшись. У него было много времени рассмотреть и поразмыслить. Это там, стиснутые камнем, росли ясени, это, наверное, их сухая листва улетала - туда, ниже, на ступеньки... Это где-то там, где от Крылатого Дома стекала, спускалась, надвигалась на площадь бесконечная лестница, теи Сейренн приостановила его извиняющимся жестом:
  - Саайре, тебе придется подождать здесь. Дальше, насколько я знаю у тебя нет допуска. На верх Крылатого Дома. Я советую тебе не беспокоиться, они обойдутся... достаточно быстро.
  
  Илье - Саайре помнил - в ответ посмотрела на Сейренн. Спросила у нее - ладонью. Потом согласилась. Взяла его за руку. Подержала. Пальцами сказала: "Мы недолго. А потом ты со мной..." Саайре подтвердил. Отпустил. И постарался не бояться.
  
  У него получилось... ну, а чего тут было бы бояться? - просто этот дом был и у него была лестница. Саайре не мог вспомнить - Сейренн что ли... ответвилась от Льеанн и Илье раньше? - в памяти перед его взглядом - он смотрел им вслед, их было двое, Илье держалась, они поднимались - и они становились меньше, меньше и меньше... Пока Саайре не отвернулся, твердо сказав себе, что он попробует не бояться. Что это старая лестница, построенная в старые времена с хорошо уложенной - в камень, холм и тени целью воздействия. Но в этом доме... но Служба наблюдения общества и ее старший командующий Илье звали... точно не с целью напугать и обидеть. Это так. Он отвернется и будет смотреть. На ясени - точно, они над тем самым подъемом. А за ними, кстати, скамейка. И он сядет. Подождать. И посмотреть. Теперь уже можно.
  Ждал он действительно не очень долго... это, правда, очень относительное время. Когда сидишь на верхней площади, глядя на Крылатый дом.
  
  ***
  На этот раз их сопроводили выше, как прикинула Льеанн. На подъемнике. Туда, где высокие потолки Крылатого дома стали... более соразмерным. Место было обустроенным для работы - и пахло работой. Хорошей, спокойной работой. Это назвала Илье. И еще отдельной мыслью - здесь тепло, тихо и очень тихо. Льеанн задумалась. И назвала: "Переговорная. Рабочая переговорная комната - возможно, командного яруса". Оформлять дальнейшие размышления не стала: на них было время, но, до появления ллаитт в них не было смысла.
  
  И аль'эртай Алакеста на этот раз не появилась - пришла. Отчетливо - с тихим звуком шагов, не выделяющимся, но слышным, по коридору, со звуком отодвинутой двери. На этот раз, ллаитт была в форме. Не парадной, обычной... насколько обычной можно назвать форму высших командных. Ну... Илье эту форму точно знала и к очертаниям привыкла. Разве что - белого больше - но она же знает, кто перед ней?
  
  Высокая, прочная, светлая аль'эртай пришла к ним и надвигалась, плыла, подходила. "И я знала, конечно, то, что стоит у нее за спиной и вместе с ней, дотягивается - я думала, туда, где бессветный берег и жемчужный мост... но я же знала этот берег. Я не успела понять, что мне надо испугаться... Так и не успела" - говорила Илье потом.
  - Светлого дня, эль"ньеро Ллеаннэйр, ньера Тильсенн, - приветствовала их ллаитт. Первой. И вслед продолжила. - Я надеюсь, ньера Тильсенн, ваша младшая здорова, вы насколько-то выспались и подъем сюда не очень утомил вас?
  Илье посмотрела, взвесила - доля растерянности в ней... все же проявилась. Но оглядываться на Льеанн не стала:
  - Я... Светлого дня, Алакеста-ниерра. Нет, я не утомилась. Мне удивительно, но... - слова Илье не собрала и застыла... Но ей не дали успеть испугаться:
  - Это не странно. Но то, чем я предполагаю заняться с вами, ньера Тильсенн, скорее всего, будет утомительно. И я заинтересована, чтобы вы были в рабочей форме, - продолжила аль'эртай Алакеста. Ллаитт парадной стойкой, конечно же, просто стояла. Но на следующий выдох было очевидно. Что она в эту стойку встает. - Но первое, что я хочу сделать - я, Алакеста а'Лайетт айе Таирианнон, аль'эртай Службы наблюдения общества, должна принести вам извинения, ньера Тильсенн. За крайне недолжное качество работы подчиненной мне службы, а, следовательно, и мое. То, что все эти люди обошлись с вами настолько недолжным и отвратительным образом, было и нашим упущением. Службы наблюдения общества, не сработавшей вовремя. Вы по итогам сегодняшнего дня, скорее всего, получите безусловное и бессрочное право потребовать компенсаций, но для начала - я надеюсь, ньера Тильсенн, вы примете мои извинения.
  - Я приму ваши извинения, Алакеста... ниерра, - формула высокого фаэ у Илье получилась дурацки, ей было слышно, она растерялась, а на язык неудержимо просилось простое, звонкое - пока на нее - все равно в глаза - смотрела высокая... Властная. И в бессветном море, подо всеми берегами земли, отражалось небо. Так, конечно не могло быть. Но... что не могло быть - перед теми, кто держит - землю разумных такой, как она есть? Собирала Илье другое, высоким же, таким же дурацким... - И я ничего не знаю... про право, но... - а слова рассыпались и хотели совсем другого, и Илье вдыхала, слышно, сосредотачивалась. ("Воздух пах работой. И еще немного, почему-то, выпечкой. Словно где-то там, в светлых выпуклых панелях стены у меня за спиной пряталась емкость. С булочками, вот вроде тех, которые пекли на пристани. По правде... они там действительно... прятались, - говорила Илье. Потом. И продолжала очень легко. - И когда я донюхала... до булочек... я - ну просто не смогла удержаться"). - Я... но, Алакеста-ниерра, я могу говорить?
  - Можете, ньера Тильсенн, и я вас слушаю, - ллаитт продолжала. Вроде бы размеренным официальным. Но... он был прочным. И чуть теплее. И, несомненно, поддерживал.
  - Я понимаю, что это... все, что сделали, было недолжным, - сосредотачивалась Илье. - Но... если бы ваши службы сработали, как должно... как я знаю, это должно было прекратиться намного раньше. И меня бы не было. Я... я так понимаю, результат... этого недолжного. Но... - Илье взяла выдох, именно взяла, вдумчиво, взвешивая на пальцах. Она не думала - она где- то потом, в месте, где осталась одна, задумалась: были ли там уместны жесты. Ей - они были необходимы. Сейчас. Чтобы осознать и назвать. - А мне, сейчас - очень нравится быть.
  - Это весомый довод, ньера Тильсенн, - ответила аль'эртай Алакеста. - Я рада, что вы поспешили приянять мои извинения, - а аль'эртай Алакеста переходила - осознавала Илье - на средний фаэ, более того - на знакомую речь, кажется не Мьенже, но этого сектора... шелестящую. - И я рада, что вы сами назвали основной повод для приглашения вас непосредственно в Опорное управление Службы наблюдения общества. Сначала я приглашаю вас сесть, на наиболее удобное вам место, и вас, ниери Ллеаннэйр, тоже, - жестом указала аль'эртай.
  
  "А сиденья здесь удобные, - думала Льеанн под этот момент ожидания. - Не те, с резьбой. Для переговорной. Устойчивые и мягкие", - и стояла. "Посадила" ее Илье. Обнаружив и показав - поворотом в ее сторону и движением пальцев - на верхнем подлокотнике... не резьбу, фигурку, все же украшение - в две трети мизинца - бронзового цвета фигурку "утиной собаки". И села. И повернулась. Льеанн тоже села.
  - Ньера Тильсенн, я рада, что вы осознаете, что вы не только жертва, но и в некотором роде результат недолжного эксперимента. Перед тем, как вам будет предоставлено право полного подтверждения статуса нового имени и новой Семьи, вам придется пройти тестирование вашего состояния и состояния вашего тела разума. Для итогового допуска. Я подробно изучала ваши личные данные и прочие данные по эксперименту и по этой причине хотела бы провести эту процедуру собственноручно. Тем более, что это будет быстрее. Но у вас есть право отказаться и пройти ее штатным образом. Я предупреждаю, в моем исполнении это будет тяжело. Но, по моим расчетам, безопасно для вас. Ниери Ллеаннэйр, вам я также оставляю право вмешаться.
  
  Льеанн... слегка шевельнулась. Но Илье не смотрела. Она смотрела на ллаитт. Сосредотачиваясь примерно половину выдоха. Который потребовался, чтобы обдумать и ответить:
  - Нет, Алакеста-ниерра, я... не буду отказываться. Мне... ну, мне интересно... как это будет.
  Ллаитт взвесила ее ответ. Заметно. Кажется, он ей понравился. И отозвалась:
  - Обыкновенно. Только с учетом... нашей специфики. Ниери Ллеаннэйр, в таком случае я вас попрошу подстраховать и отслеживать состояние. Ньера Тильсенн, садитесь прочней - я начинаю спускаться.
  
  ...Ей не было страшно. "Мне наконец-то не было там страшно", - задумчиво проговаривала Илье, когда рассказывала об этом. Да - это была вода - эта была та самая вода, наверное, что начиналась под жемчужным мостом и слоилась над ним, выше, всеми слоями, это просто была та самая вода... Ну - Илье же давно хотелось попробовать, а какая она? - потрогать - пальцами. Только это было невозможно и страшно - там и тогда. А сейчас вода сама шла к ней и наполняла ее, вливалась, наполняя до краев, до последнего маленького капилляра... Илье тоже видела - словно она была тонким срезом, зеленым листком на сильном увеличении, который впитывал, допускал, от сердцевины к самым краям красящий раствор, и становился - очевидным. И она же - словно наблюдала со стороны, с любопытством - как себя ведет этот лист и какая у него структура. Страшно не было - и оттуда, где она же наблюдала за тем, как наполняет вода - она смогла сосредоточиться, сообразить и еще подумать - но если это штатный вариант просмотра, ей может быть видно, и того, кто смотрит. Как они выглядят - здесь, внутри - Властные... Не только ведь... как вода?
  
  А потом они всплыли.
  
  Страшно не было по-прежнему. Тяжело Илье немного было. Голова кружилась и было холодно. Льеанн смотрела - на этот раз Илье это увидела. Льеанн считала что-то. Кажется. Потом...
  Илье еще подумала почему-то, что ллаитт тоже выныривала. Долго. Просто аль'эртай Алакеста слышно шагнула, отходя от спинки ее сиденья. А заговорила сначала негромким. Подсчитывая. В сторону:
  - Вы это сделали. Вы действительно это сделали - ниери Ллеаннэйр, ньера Тильсенн и все, кто работал вместе с вами. Несмотря на всю сложность эксперимента... Ньера Тильсенн эс Сьенн, я действительно рада вам сказать, что я, Алакеста а'Лайетт, аль'эртай Службы наблюдения общества, здесь и сейчас, перед доверенной мне землей и людьми, признаю, что вы живой, сохранный и достаточно прочный разумный, безусловно имеющий право взять свое имя и гражданство и занять свое место среди людей и вещей Тейрвенон. Я также сообщу вам и ниери Ллеаннэйр, что полагаю присутствовать на процессе против некогда Роншерна эс Тийе на правах основного обвинителя. И на этом мои вопросы именно к вам, ньера Тильсенн, исчерпаны.
  - Алакеста-ниерра, - внезапно, в паузу, выдохнет Илье, - а я могу спросить?
  - Я вас по-прежнему слушаю, ньера Тильсенн, - ллаитт еще сделала полтора шага, чтоб точно быть в ее поле зрения и посмотреть. Это... все же заставило Илье слегка растеряться. Было, с чего:
  - Это недолжный вопрос. Неудобный. Но... - Илье сделала передышку, облизала губы, и где-то на середине подробного поддерживающего жеста Алакесты выпалила. - А это очень тяжело - жить так, как вы... есть и это живете?
  
  Рука ллаитт замерла. Сложилась в горсть. Собралась и стряхнула: "Да-а..." - совершенно обыденным жестом. Продолжалось это выдохов так пять. Но Илье... все равно не успела испугаться.
  - Извините, ньера Тильсенн. Я понимаю, что и одного раза моего сканирования разумному достаточно. Но - я хотела бы попросить вашего разрешения на быстрый просмотр еще раз. Мне необходимо это оценить, чтобы ответить на ваш вопрос. А еще... мне очень интересно, как вы это видите.
  
  ...Ллаитт правда действовала быстро. Ллаитт сняла с нее слой - думала Илье. Тонким, прозрачным спилом камня... Где над водой и бесконечной сетью стоит высокая Властная... совсем такая же как здесь, женщина, которая тоже та вода - и корни ее сердца уходят глубоко под жемчужный мост.
  Сняла, посмотрела на просвет, покатала между пальцами, спрятала - в рукав.
  
  - Поняла, - откликнулась Алакеста. - Иногда очень тяжело, - отодвинула сиденье и села напротив. - И у меня тоже появились... дополнительные вопросы. Вы уже определялись с дальнейшей занятостью в жизни, ньера Тильсенн? - по моим данным, скорее всего медики?
  - Я пока продолжаю. Начальное обучение. Но... пока да, я думаю, что так. Что это место, - откликнулась Илье. Ллаитт Алакеста взвесила еще и ответ:
  - Я думаю, мне, с моего места, вам, с вашей историей, недолжно... развешивать советы. Но я скажу: ньера Тильсенн, мне нравится ваш предварительный выбор места в жизни. В свой срок, после ваших благополучных предварительных профессиональных аттестаций, я позволю себе сообщить вам несколько возможных рекомендаций по поводу дальнейшей вашей деятельности. При необходимости - с прямыми рекомендациями соответствующим школам.
  - Это честь и удовольствие для меня, Алакеста-ниерра, - формулой отозвалась Илье. Задумалась - имеет ли она право произносить эту формулу, решила - а это, наверное, не очень вежливо, то, что она сказала. Думать, потому что голова кружилась, получалось медленно. Подробно. Потом подумала, что слишком долго молчит, и что еще нужно честно признаться. - И я сейчас совсем не знаю, когда и какими они будут, мои профессиональные аттестации. И насколько они будут качественными.
  - У меня достаточно времени, - откликнулась ллаитт. - Я подожду, сколько понадобится. А вы... достаточно неординарный разумный, чтобы запомнить вас надолго, - долю выдоха она держала паузу. Незаконченной речи. И продолжила. - Да, я хочу, чтобы вы это знали, ньера Тильсенн. Я, аль'эртай Службы наблюдения общества, как специалист, занимающий это место, полностью одобряю и... очень довольна тем местом, что вы уже выбрали в жизни, - Илье шевельнулась, но думать получалось медленно и озадачиться она не успела. Ллаитт Алакеста уже пояснила ей. - Как я поняла, вы выбрали статус лехтев и планируете в нем остаться. Или вам пояснить, почему довольна?
  Илье постаралась собраться:
  - Да, Алакеста-ниерра, я попрошу пояснить, - конструкция высокого фаэ ей наконец-то удалась. Вроде бы даже точно.
  - Я рада, что вы сознаете, что вы не только жертва эксперимента, но и его результат. Я дополню - удачный. Сложного запретного эксперимента, как я сейчас полностью осознала - вполне удавшегося. Интересного эксперимента... но теперь мы знаем о такой возможности и надеюсь, завяжем узлом вовнутрь их же жопы тех, кто рискнет его повторить - и вовремя. Но вы существуете и, я надеюсь, будете существовать. Поэтому я, аль'эртай Службы наблюдения общества, сейчас рада, что вы выбрали себе то место и статус среди людей и вещей, которое гарантирует дополнительную прочность вам и достаточную безопасность от возможных недолжных действий моему Таирианнон. По моей оценке, вы достаточно прочный и целый разумный, чтобы знать эту оценку и обдумать, как ее нести.
  Смотрела ллаитт, кажется, не только на нее. Льеанн снова шевельнулась. И вдохнула. Слышно. Или это сейчас Илье было все настолько слышно. Когда она слушала и договаривала:
  - Обдумаю, Алакеста-ниерра.
  - Благодарю вас, ньера Тильсенн. Сообщите, когда вы сможете встать и передвигаться. После чего вас - ниери Ллеаннэйр, если вы хотите, можете сопроводить - я приглашаю спуститься вниз, сопровождающий вас встретит, в комнату ожидания. Там есть чай и сладости. И я попрошу вас их поесть. Они вкусные. Как я думаю. Ниери Ллеаннэйр, вас я попрошу вернуться. На личный разговор.
  
  ... - Я сделала все правильно, - на четвертой ступеньке высказала Илье. Вслух. Негромко. Сопровождающий - высокий, очень белокожий и выточенный, в форме, с "первыми нашивками", обогнал их едва на две ступеньки лестницы, настолько неочевидной внутри этих колонн, что мысль, "понятно, зачем понадобился сопровождающий" Илье тоже думала. Второй. Глубже.
  - Да, - через выдох откликнулась Льеанн. - Я знаю, что ты не спрашиваешь.
  
  Сопровождающий указал - сюда. Комнатка там была маленькая, словно застроенный балкон, но такая... спокойная. Потом сопровождающий указал на емкости - с тем самым сладким. Тоже были коробочки. Большие, коробки, и где налить чай. И ждал Льеанн, наверное.
  - Она не страшная, - сосредоточенно поделилась Илье. Это было очень важной мыслью. Которую надо было отдать. И Льеанн взяла и улыбнулась. В глубину жеста: "Думаю, скоро приду".
  А Илье села - там было сиденье и было окно. Узкое, как бойницей. Грызла сладость - из меда и разных орехов, но... вроде без "сосновой дробинки". Но вкусную. Пила чуть горький чай. Собирала мысли. Смотрела за окно.
  
  За окном неожиданно был сад.
  
  ***
  Когда Льеанн вернулась, в комнате стало светлее. Свет был холодный. Рабочий. Ллаитт встала спиной ко входу, на развернутом передающем пролистывала какие-то срезы, очевидно, состояния земли. "И паршивого состояния", - не могла не отметить Льеанн, интенсивность аль'эртай Алакеста не считала нужным сбрасывать.
  Ллаитт жестом предложила ей садиться, свернула просмотр, и, еще не поворачиваясь, заговорила. Негромким, фиксирующим для себя:
  - Вы это сделали. Вы действительно это сделали и это граничит с чудом. Большая часть моих экспертов сомневались в возможности возврата этой разумной к полноправной деятельности, однако... Так что позвольте поздравить вас еще раз. И, ниери Ллеаннэйр, у меня к вам есть предложение.
  Льеанн отреагировала. Возможным почтительным жестом, выражающим полное внимание. Ллаитт перекатила его на пальцах и встала напротив:
  - Ниери Ллеаннэйр, я знаю из ваших данных, и вы упоминали при нашем предыдущем разговоре, что работать в моей службе вам уже приходилось. Вы отдали работе инспектором пять с небольшим звездных лет своей жизни. И я предлагаю вам вернуться на службу. Прошение, поступившее из нынешней Службы наблюдения общества города Мьенже по поводу назначения вас на должность эксперта, уже зарегистрировано. Но я заинтересована предложить вам перейти в Опорную инспекцию непосредственно. С правом выбора конкретного сектора. При желании я могу перетащить вас сюда. Со всеми разрешениями и обеспечением. В Исс-Тарре достаточно хороших аналитиков, ниери Ллеаннэйр, но, к сожалению, здесь и на доступных вам уровнях не так много тех, кто прочно помнит. Что происходящее в "дальних секторах" это не только данные статистики. Но такие же разумные, принадлежащие Тейрвенон. Жду вашего ответа, ниери Ллеаннэйр.
  
  Льеанн понадобилась пауза. На несколько выдохов. Почти на все четыре, что позволяла здесь вежливость и порядок поведения:
  - Если это запрос, предъявленный лехта с места, где он требуется - я отвечу, что это честь и удовольствие для меня, аль'эртай Алакеста, и попрошу установленным порядком назначить мне место службы, - откликнулась Льеанн. Это позволяло выиграть еще выдох. На то, чтобы сформулировать дальнейшее. - Если это предложение для эль'ньеро Службы наблюдения Приливов, разумного Тейрвенон, который имеет право выбирать - я скажу, я очень благодарна вам, аль'эртай Алакеста а'Лайетт айе Таирианнон за такую оценку моей работы, но я прошу у вас разрешения отказаться.
  - Я говорю с единственным разумным. Вы, безусловно, имеете право выбирать, и я приму любой ваш выбор, - подтвердила аль'эртай Алакеста. - Но, эль'ньеро Ллеаннэйр, я оставляю вам выбор говорить или нет, но я хотела бы услышать ваши обоснования.
  
  Льеанн подтвердила - тем же почтительным жестом, что готова говорить. Но вот заговорить вслед за ним не удалось. Прошел пятый выдох. Шестой. Она считала. А собрать не могла. На начале восьмого заговорила ллаитт:
  - Возможно, ниери Ллеаннэйр, я смогу вам подсказать начало ответа? В начале данного разбирательства я просматривала ваш полный личный архив. Включая колодцы.
  Половину выдоха Льеанн еще оставила себе:
  - Айе, аль'эртай Алакеста. Вы правильно понимаете.
  
  ***
  В колодцах храмовых кварталов темно. Совершенно темно и совершенно тихо. И обычно холодно. В этом было. Жара степи снаружи в него не проходила. Даже днями. Обычно непонятно, когда они там, снаружи, дни. Тогда это было и неважно.
  В колодцах храмовых кварталов любой оказывается наедине. С тем собой, который есть. И со своим богом. Поэтому так получается, что в них редко - очень, очень редко оказываются двое разумных. Во всей истории существования храмовых кварталов и их колодцев такие случаи поддаются быстрому подсчету. Об этих случаях помнят.
  Потому что в колодцах храмовых кварталов ничего не бывает случайно.
  
  Сначала эта женщина легла. Вошла, пригнувшись, не разгибаясь, прошла мимо, по стенке, и легла, спиной в углубление, свернулась эмбрионом и лежала. Долго. В колодцах храмовых кварталов время течет совсем по-другому и не имеет к ним отношения. Но долго. Льеанн успела о ней забыть.
  
  Потом эта женщина очнулась. Шевельнулась. Села. И зазвучала. Она пыталась сесть по-другому, словно ища чему-то место, или положение, где не болит, застывала - и снова начинала передвигаться. Скользила пальцами по стене, держала долго, потом подносила их к виску, держала, потом быстрым движением - к глазам, и еще ближе - к глазам, потом отпустила руку, пыталась словно нашарить на полу что-то, потом обнаружила - это был подол рубашки, длинной, и его она, сначала сжав, вцепившись, тоже поднесла к глазам, совсем вплотную, словно желая проверить, видят ли они... В колодцах храмовых кварталов темно, совсем темно - а рубашка на ней белая... была белая - могла и действительно проверять.
  Эта женщина была, она звучала и звук слой за слоем наполнял пространство, нарастая - до нестерпимого. Льеанн опознала. И нарушила должную тишину колодца.
  А пахло от женщины знакомым, запахом. Из самой молодости Льеанн. Пылью и степью. Потом, усталостью и тем, что давно и далеко за страхом. Плохо пахло.
  - Вы хотите говорить, Ирьетсайи. Говорите.
  
  Она хотела. Она резко шевельнулась на звук, застыла - опершись на протянутую по направлению руку, в самой... неудобной из поз для сидения на полу. И начала, словно говорили они уже давным-давно:
  
  - Понимаете, Ллеаннэйр, это были мальчики. Умные, хорошие, добрые, интересные мальчики. Они хорошо у меня учились и с ними... с ними было интересно. Говорить и спорить. И свое большое независимое государство, размером вот с всего целый их остров и младшие острова... это было так странно. И они двенадцать раз успевали поспорить, какой должна была быть власть над этим маленьким кусочком земли, когда... если нас бы не было. Так удивительно, - и да, она голосом удивлялась. Слегка. Он очень плотно был - немного отсутствующий, тихий, четкий голос Ирьетсайи. - А потом началось. У нас - еще весной. Вы знаете, в Новом Запрудном была лаборатория. Старшая лаборатория. Общих исследований по "двусторонней граничной". Три местных года назад развернули. По преодолению последствий и прочим перспективным исследованиям. А в городе стали говорить, что там дальше продолжают. Развивать опасную заразу. И проводят эксперименты над людьми. И что это вообще опасно. Это были не Лит, в центре города, я думаю - они этого не делали. Но люди шумели. И вместо запроса по закону, о расследовании и контроле, они зачем-то пошли на площадь. Шуметь. Чтобы лабораторию закрыли. Их, конечно, прогнали. Они потом пришли второй раз. Чтоб убиралась лаборатория и чтоб мы убирались. А потом успели пойти громить. А мальчиков кто-то вооружил, я не знаю, кто, я так и не успела у них спросить. Примитивными зажигательными гранатами. Знаете? А я не знала. Что ходили - знала, конечно. Им было интересно "поучаствовать в настоящем и выразить мнение". Я не знаю, кто их вооружил, но они, к сожалению, попали. Я не знаю, как получилось. Но внутрь, а там, знаете, исследовательская среда и насыщенный воздух. Загорелось очень быстро, а еще местные экстренные службы прошли медленнее, там же опять разгоняли, а улицы узкие, и подход сложный. Погибли там четверо. В здании, в лаборатории. Еще двое в магистрате, когда его попытались тоже громить, но это оттуда отстреливались. И семеро в давке еще. Конечно, их опознали и взяли. Мальчиков. Версия закона и воздаяний в случае возникновения беспорядков с жертвами среди разумных позволяла после краткого опознания и доказательства причастности силам Службы наблюдения общества ликвидировать зачинщиков и виновников оперативно и на месте. Такой... эр"нере, я помню, что он рыжий и без переднего зуба, наверное, старший нашей Службы наблюдения общества решил, что это будет верный способ воздействия. А я не знала, я пришла... к нему со свидетельством. Я пришла за них просить. И не успела. Я пришла за них просить, а их как раз убили. И он сказал - хорошо, что я пришла. И попросил совершить посмертные формальности. Отдавать "удобрение" их Семьям он не собирался. Я их проводила, пришла домой и легла.
  
  Она не прерывалась, она просто выпрямила руку, села по-другому, теперь на колени, неудобно, говорила и чуть-чуть раскачивалась, слово за словом:
  - А мой Кумал тогда собрался, вооружился и ушел. Сказал, что это уже его война. И наш Ясь, которого мы взяли на воспитание, тоже, наверное, с ним. Нас начали уже громить, и Служба наблюдения общества объявила о необходимости эвакуации. У них сначала с оружием было почему-то значительно лучше, чем у нас. Я думала отбыть на те верхние острова, куда мы на воспитание нашего Тэщенько отправили. Со связью тогда было очень плохо, да, вы знаете. Я не знала, что там тоже началось. Когда я прибыла, уже закончилось. Там громить начали с храмового квартала. Его обороняли. Часть успела уйти. С небольшим подкреплением. С моря. Тэщенько не ушел. Я его там нашла. Мертвого. Руку только не нашла. Он отбивался. Чтобы те ушли. А меня никто не тронул. Я не знаю, почему. Там к тому времени было очень мало разумных. А я там осталась. С ними. Разумных там было мало, а больные были. А потом и на острова пришли наши. Армия. И уцелевших вывозили. И меня тоже решили взять. Я у них просмотрела. В открытых данных. Ну, они совсем не скрывали. Там Легион проходил - через озерный край. Подразделение "Маргаи". Это они там оперативно все прекратили. Вместе с этими вот местными армиями. Всех, причастных к разрушениям и смерти разумных, Легион имел право ликвидировать любым удобным способом. Мой Кумал, наверное, был причастен. Я не знаю, но он же шел на войну. И тех, кого они не убили в ходе боев - это командир этих, Маргаи, придумал - наша армия на них заряд не тратила, их выгоняли и выкладывали на стартовом ходе военной техники. И стартовали. Кумала они не убили. В бою. Потом вот так убили. Раненого. Я это все просмотрела. А потом попросила меня высадить. Там, где храмовые кварталы уцелели. Или хотя бы их здания. И пошла сюда. А что с нашим взятым на воспитание Ясем стало - я не знаю. Они вместе отступали, но я так и не узнаю, жив ли...
  - Я знаю, - вступила Льеанн. - Я видела. Болен. Жив.
  - Жив, - зафиксировала Ирьетсайи. - Может быть, будет дальше. Хорошо, - и, кажется, поняла, что сидит и раскачивается. Села прочно, обхватила колени. И оттуда, из кокона, продолжила. Очень близким личным, во внешний мир. - Это твоя война. Это люди твоей земли, которых ты счел нужным поддержать, они разгромили наш квартал и убили нашего сына. Это твоя война, это моя армия, которая тебя тоже убила, тоже больно и долго. Это моя жизнь, моя земля, где я жила, работала, родила нашего сына и думала жить дальше. Ллеаннэйр, зачем я это все тебе говорю?
  
  - Я думаю, Ирьетсайи, потому что ты хочешь, чтобы это кто-то нес дальше. А ты не пришла спрашивать - ты пришла уходить, - в колодцах храмовых кварталов не встречаются случайно и случайно ничего не спрашивают. Льеанн и не спрашивала.
  - Я не знаю. Я знаю и не хочу, - продолжала Ирьетсайи тем же. Тихим и глубоко личным. - Это моя жизнь и я ее жила. И я не знаю, зачем и с чем мне идти по Туманной тропе. Я не знаю, что я принесу отсюда моему богу, что я ему принесу - зачем все это было? И я не знаю. Спросить "зачем"? - услышать, что он ничего не ответит. Мне нечем пройти и нечем жить дальше. Я живу только вот это, что было, остаюсь и живу и живу, и не хочу... я знаю, что могу остаться в этом вечно, я уже в этом вечно... каждый вдох и выдох. Я хочу лечь - и чтобы не было. Чтобы не было вообще. Совсем не было. Но я не знаю, куда идти - и где так бывает...
  - Знаешь, - отозвалась Льеанн. - И уже пришла, - она услышала. Она замолчала. - Я zu-toёra. Возможно, некогда была. Неважно. Дорогу к берегу, где все перестает - и дальше, к LlietTh я хорошо знаю. И знаю, что не потеряла - ни навыка, ни права.
  
  Ирьетсайи смотрела. Она отчетливо смотрела. Вспомнила, что полная темнота колодца не препятствует возможности увидеть. Что-то кроме голоса.
  - Да, - сказала она через выдох. - Вы правы, лехта Ллеаннэйр. Я знаю и я пришла. Куда надо.
  - Я должна вас спросить, лехта Ирьетсайи, вы действительно этого хотите и готовы идти?
  - Там тихо? - спросила она.
  - Там очень тихо.
  - Это... насовсем?
  - Если вы захотите, насовсем.
  Лехта Ирьетсайи сдвинулась. Спиной вперед, нащупала стену, провела пальцами сверху, докуда дотянулась, подержала их там, отпустила, подняла к губам, зафиксировала что-то, медленным сожалеющим жестом.
  - Я готова, Ллеаннэйр. Я не хочу остаться на любой земле, я хочу, чтобы обо мне не знали, тем, что от меня останется, я хочу остаться здесь, - она говорила это очень острым высоким голосом. Встала. И еще сказала тихо. Смотря на пальцы. - Только хотела пить. Не получится. Но неважно.
  Она уже поняла, как смотреть. А может быть, поняла и что обдумывает Льеанн, привычным жестом находя на поясе фляжку... Льеанн же сделала первый мелкий глоток, подумала, что это все равно жидкость. И что после четырех глотков непривычный организм... сопротивления скорее не будет. Если не стошнит.
  - Это отвратительно на вкус. И ядовито. Но это можно пить. Хотите? Это поможет.
  "Она пила это залпом, - знала потом Льеанн. - Все оставшееся там. Пять глотков. Идти будет легко. Без сопротивления".
  - Хорошо, - поблагодарила лехта Ирьетсайи. - Я пью, мне ясно. Я хочу идти. Идем?
  
  "Ей было легко идти, - знала Льеанн. - Мы дошли до берега. Она погладила веточку... корень - иногда на этом мосту они прорастают. И пошла дальше. Очень легко. Полетела.
  А я осталась. Там, где было должно останавливаться. Я вернулась и поднялась из колодца. Ирьетсайи надо было проводить. Должным образом. А потом я вернулась. В колодец. Дожидаться ответа. Я пришла спрашивать. И я его дождалась".
  
  ***
  Аль'эртай Алакеста приняла сказанное к сведению. Медленно, жестом. Жест запрашивал продолжения - и Льеанн, выдохнув, продолжила:
  - У разумных есть свой предел прочности. И очень ограниченное безопасное время на нахождение в местах, не предназначенных для разумных. Берег, где начинается жемчужный мост, относится к таким местам. И я уже превысила... возможный лимит безопасных спусков и собственной прочности к началу всей истории с Семьей Тийе. К сожалению, девочка... ньера Тильсенн нашла именно этот способ выйти из ловушки - никто не мог поверить, что она пройдет вещным телом по самому дну и останется жива. Работать нужно было с этим. В том числе, спускаться. За последний спуск, после того как убили некогда Нард мне пришлось осознать... насколько мной перейден этот предел прочности. И далее еще раз убедиться...
  
  Вода была - знала Льеанн. Та самая вода - она молча стояла и присутствовала. Не пытаясь тестировать - скорее всего, ей и в самом деле было совсем ясно. Это ей самой, лехта Ллеаннэйр, просто не стоило сейчас и здесь, и в присутствии Властной, называть словами этот берег. Внутри что-то слишком отчетливо хрустнуло и поддалось. И Льеанн осознала, что продолжает дальше - привычной формулой, на родном языке, о родном.
  
  - Когда тебе начинает нравиться, как звучит ветер с той стороны моста, тебе давно пора - на коня и в степь, - когда голос окончательно дозвучал, рассыпался - Льеанн казалось, она видела, как - хрустким ворохом, охапкой степных ковыльков - немыслимо неуместным в этой переговорной комнате на мраморном полу. Крайне неуместным - это ж надо было позволить себе внезапно такое варварство - заговорить не на принятом фаэ - вообще не на фаэ - близ сердца Исс-Тарры, в Крылатом Доме. Но захлебнулась Льеанн потом. Выдохнула и решила продолжить. - Алакеста-ниерра, я приношу свои извинения за привычную неуместную формулировку.
  
  - Принимаю. Интересно звучит. Полагаю, я вас правильно поняла - вы считаете, что в итоге сумма повреждений несовместима с предложенной вам деятельностью.
  - Я сожалею, Алакеста-ниерра - и более того. В последний раз я убедилась, что не всегда в состоянии контролировать влияние... этих и прочих повреждений на свое тело разума. Насколько я знаю, по соответствующим Уставам, данное состояние препятствует занятию любой из возможных должностей в Опорной инспекции, тем более недалеко от Сердца Мира и непосредственно в нем. Я понимаю, что для него я в меньшей степени представляю опасность, - Льеанн отметила, жестом ллаитт взвесила и подсчитала: "Скорее наоборот". - Но... я могу только надеяться, что эти обоснования были достаточно разумны.
  - Я вам подтвердила, теи-лехта Ллеаннэйр: это было предложение другому разумному. И я скажу - мне очень жаль, но вы вправе выбирать и я приму ваш выбор. Но все же запрошу, что вы предполагаете делать дальше?
  - Если я буду вправе выбирать, и если прошение города Мьенже получит одобрение - я предполагаю туда вернуться. Как я понимаю, я в любом случае обязана туда вернуться на финальное судебное разбирательство...
  - Да, обязаны. И я хочу вам сказать - я сожалею, что вы, в силу своего статуса, не можете занять места, принадлежащего вам по праву. Я буду присутствовать там лично и это озвучу. И далее, ниери Ллеаннэйр?
  - Далее? Это зависит от воли моего Бога и необходимости Тейрвенон. Но он никогда не просит лишнего, - это было тоже, возможно, неуместным. В разговоре с ллаитт. И единственно возможным это также было. - Я рассчитываю отработать там оставшееся время, - продолжила Льеанн. Аль'эртай Алакеста снова поймала жестом: "Оставшееся?"
  
  Льеанн знала: ей понадобился вдох, выдох и еще сосредоточиться. Чтоб второй раз не насыпать под этими сводами длинным хрустким ковылем родных формулировок.
  - Я могу привести расчеты и обоснования... личной прочности, аль'эртай Алакеста, но сначала я позволю себе использовать бытовые формулировки. Я старая. Я слышала и мне понравилось, как звучит этот ветер. И я слышу, как долг моей Семьи зовет меня.
  - В Стражники земли Ойхо, - да, вопрос для Льеанн был внезапным. А еще перед тем, как его задать, ллаитт подошла и села напротив. И оказалась очень близко.
  
  Вода была. Вода молчала.
  
  Аль'эртай Алакеста же опознала удивление и пояснила.
  - Да, я в свое время изучала разработки Семьи Хэрмэн. Раньше ваших архивов. Для собственной разработки. Я принимаю ваш выбор, но я хочу задать вам, ниери Ллеаннэйр пару... неуместных вопросов.
  - Я не думаю, что у аль'эртай Службы наблюдения общества могут быть неуместные вопросы, - медленно ответит Льеанн.
  - Могут, - отзовется ей аль'эртай Алакеста. И на этот раз - это она оставит паузу. Выдохов не меньше, чем на шесть. Формируя что-то. Жестом, значения которого Льеанн не могла понять.
  
  Вода была. Она присутствовала. Спокойно и медленно. Как медленно ложатся на берег одна за другой мелкие волны бессветного моря. В ритме - Льеанн видела и отмечала - этого самого жеста. И ей было страшно. Так целиком и понятно страшно, как только и начинается - там, на самом дне, на том берегу... Как крайне недолжно и неуместно чувствовать лехта zu-toёra.
  Как только с этого места и понятно, насколько этот страх там уместно чувствовать и что с ним делать дальше. Сосредоточиться - и понять: она есть, ллаитт есть. Они в прочном пространстве Крылатого дома... насколько в Исс-Тарре бывает прочное пространство.
  А жест... ллаитт задумалась и пальцы нащупывают, формируют в пространстве - гладят - не существующий здесь, но почти видимый глазами - вещный предмет... И Льеанн уже отмечает себе, что при прочности и присутствии следовых остатков в Исс-Тарре - почему бы им и не быть внутри Крылатого дома? - вполне может быть. Что ллаитт формирует - а она, Льеанн, видит. Предмет - маленький, меньше ладони... В детскую ладошку. Потому что это игрушка. Детская. Глиняная. Темная. Лисенок - или кот? - все-таки кот. С слегка стершейся росписью и отбитым ухом. И это будет совершенно неуместным вопросом - даже про себя, назвала Льеанн - думать, зачем он здесь.
  
  Но до этого стоило подумать - также оценила она потом. Стоило ей определить для себя этого кота - и аль'эртай Алакеста задала свой неуместный вопрос. Неуместный, сначала самой своей формой - бытовым и кратким, подвешенным вопросом:
  - Это надолго? - и подвешенное пояснила уже потом, на новом выдохе. - Место Стражника земли Ойхо и его работа - это надолго?
  Да, и Льеанн пришлось сначала осознать свое удивление вопросу. И потом уже обдумывать ответ:
  - Это никогда не известно. Пока не родится и не придет тот, кто должен тебя сменить. Это... заранее не бывает ясно. Но с той стороны время существует совсем по-другому и я всегда знала, что буду на этом месте. Я... точнее всего будет ответить - достаточно. Извините за возможную грубость и неточность формулировки, Алакеста-ниерра.
  
  - Вполне точно, - откликнулась ллаитт и перехватила интонацию. - Извините за неуместное любопытство и следующего вопроса, - и ее формулировка снова оказалась оборванной. - А как - там? - пояснила она снова сразу. - Я в силу специфики собственного происхождения и состояния лишена возможности спуститься к бессветному берегу и, как вы говорите, услышать этот ветер. Мне действительно интересно, как и о чем он, получается, звучит? Чтобы общий итог мог определяться, как понравилось? Да, я приму, если вы не станете отвечать: я знаю, что об этом разумные не говорят.
  
  А Льеанн еще отметила себе отдельным: и ллаитт подберет пальцы, отпустит быть невидимого игрушечного кота - туда, где он есть. Где-то вне сомнения есть. Льеанн зафиксирует это и начнет говорить:
  
  - Нет, это несложный вопрос, Алакеста-ниерра. Там тихо. Действительно, очень тихо. Так тихо, что в определенное время своей жизни можно целиком захотеть, - подумала выдох и озвучила вслух точно неуместное злесь. - Я пришла спрашивать - в колодец, не думаю, что эти данные отражаются в личном архиве, но я пришла спрашивать. И я получила ответ. Сейчас я вижу, что это был очень правильный ответ. Мне интересно, как вырастет эта маленькая разумная. Я уже знаю, что вырастет и я в любом случае обещала. Это был хороший ответ и я все же устала не настолько, чтобы то, чего я могу и должна в жизни оставалось на том берегу. Но этот ветер иногда слишком хорошо звучит.
  - Думаю, я поняла, ниери Ллеаннэйр, - а ллаитт заговорила после паузы. В шесть выдохов. Которую оставляют уважаемому собеседнику. Чтобы он мог обдумать мысль и завершить ее, если понадобится. - Я еще раз поблагодарю вас - за сделанное. И за уважение к моему чрезмерному любопытству. Мне по-прежнему очень жаль, но я вас поняла и уважаю ваш выбор. Я желаю вам хорошей дороги и удачи на занятом месте... на всех занятых местах. И отпускаю вас к ньера Тильсенн эс Сьенн. Ас'эртай Сейренн обещала сопроводить вас на церемонию окончательного принятия гражданства ньера Тильсенн и официальной регистрации ее младшей.
  
  Льеанн поднялась. Ответила почтительным поклоном и направилась к выходу. Она замерла, уже ожидая открытия двери - и ей пришлось оборачиваться. Потому что ллаитт заговорила снова:
  - По прибытию в город Мьенже, я потребую от вас краткого визита. И, теи-лехта Ллеаннэйр, я вам говорю, что остаюсь открыта для ваших обращений. Когда бы вы этого ни захотели.
  - Это большая честь... и удовольствие для меня, Алакеста-ниерра, - да, Льеанн запнулась посреди формулы. Потому что должно было обернуться - и получилось увидеть: да, ллаитт продолжает сидеть - и пальцами ладони снова формирует невидимого глиняного кота.
  Мысль можно было подержать. Про кота - думала Льеанн. Недолго. Выдох. И убрать на глубину - личным отдельным - перед тем, как повернуться к молчаливому сопровождающему.
  
  ...Кот был. Вещный, глиняный, в детскую ладошку. Рядом. В верхнем кабинете аль'эртай Службы наблюдения общества. "На личной территории внутри Крылатого дома..."
  Это определение аль'эртай Алакеста вспомнит. Не сразу. Из переговорной, где она принимала теи-лехта Ллеаннэйр эс Хэрмэн айе Ойхо и интересную серебряную девочку с ее странными вопросами, туда идет лестница. Начинаясь за стационарным передающим. Незаметная лестница. В Крылатом Доме вообще много разнообразных странных лестниц. Со времен постройки. Но аль'эртай Алакеста предпочла воспользоваться личным переходом.
  Оказавшись внутри, она встанет. Зачем-то оглядится. И сдвинет - с верхней полки старой, узорчатой настенной ячейки хранения совсем не уместную здесь вещь.
  
  Кот был... старая глиняная игрушка с отбитым ухом. И жест Льеанн тоже разглядела верно. Ллаитт села - за узкий консольный столик - эта личная территория в верхней башенке была очень тесна, позволяя разговор разве один на один, но этого использования территории Алакеста не предполагала. Села, закрыла глаза, пригладила кота горстью, всеми пальцами... нащупывала - течение орнамента, знакомые мелкие выступы, старый скол уха. "Вот так", - выдохнула вслух, личным, считала выдохи...
  
  Пришедшие верхние мелкие мысли были... внезапно забавными. Первой пришла та, что интересно, что рассказывали бы обитатели нижних этажей Крылатого дома, много историй рассказывающие - особенно новичкам - чем им угрожает время, когда их ллаитт хромает (...говорят, в этом состоянии я могу откусить кому-нибудь голову. Некоторым действительно могу). О том времени, когда их ллаитт сидит и гладит кота. Но эту историю не запустит в ближайшее пространство даже эль"ньеро Армираиринн роэ'Салва. (...и все, кто знает и видели, покинули мир живых уже давно... очень давно, раньше, чем Алакеста заняла место в Крылатом Доме). В эту верхнюю комнату никто лишний не заходил... - на выходе из личного времени выдохнуть, Алакеста как раз попыталась прикинуть, а сколько лет назад последний раз открывалась здесь внешняя дверь. Точно звездных, точно давно...
  
  И это столь же точно, как то, что ей тут, внутри этого времени, осталось пребывать малое число выдохов. Необходимости ближайшего совета Правящего Дома никто не мог отменить. Совет и это личное время для возможности выдохнуть слегка совпадали по основной теме: речь пойдет о ситуации на земле Далия и путях ее разрешения. И Алакесте, как она знала, предстояло выступать основным докладчиком. "Как непосредственный разработчик схемы использования негодных наших некогда родичей для достижения прочности земли", - она вспомнила, звуки среднего официального аль'эртай Безмолвной службы, Динвирран а'Лайетт смаковал и перекатывал.
  
  И она сделает. По крайней мере это она может сделать.
  
  ***
  Город Мьенже. Начало первого круга дней после Arn'Ammar
  Зал правосудия и воздаяния
  После "перерыва прошений" зал правосудия и воздаяний города Мьенже снова встретил занявших свое место ллаитт тишиной - и накатывающимся вслед за ним гулом голосов. Аль'эртай Алакеста заняла свое место, отчетливо - с его ряда Саайре было видно - посмотрела на сидевших в емкостях...
  "Он пытается спрятаться", - без запроса Трэстинки определил для себя Саайре. Некогда эс Тийе, похоже, прямо здесь и до приговора терял свою возможность быть разумным. Но он пытался - сдвинуться и скрыться. И крючился - от невозможности. Некогда старший охранник повернул голову именно на это зрелище... если внутренние стены емкости позволяли это сделать...
  
  Илье не смотрела - тоже назвал себе Саайре. Ни на старшего обвинителя аль'эртай Алакесту, ни в зал, ни на ячейки. Что - она обдумывала внутри и отдельно от процесса, Саайре уже не успел себя спросить - ллаитт слишком отчетливо заговорила:
  - За время, предусмотренное законом на подачу прошений, службе правосудия и воздаяния не было предоставлено ни дополнительной информации, ни запроса, кроме мелких имущественных тяжб, никак не относящихся к предмету сегодняшнего разбирательства. Соответственно, я, аль'эртай Алакеста а'Лайетт аль'эртай Службы наблюдения общества, с удовлетворением констатирую - у людей этого города и этой земли нет обоснованных доводов против лишения некогда разумного Роншерна эс Тийе права на гражданство Тейрвенон и статуса разумного - сейчас и навсегда. Прошения на получение данного исследовательского материала будут удовлетворены после положенного по закону обсуждения и конкурса.
  
  "Нет, он не испугался. Он не услышал, - снова фиксировал Саайре. - Он продолжает пытаться спрятаться. Испугаться... как это умеют разумные - без вмешательства восстановительных этот некогда разумный уже никогда не сможет. А вмешательства не будет".
  
  - В расследовании деятельности некогда преподавателя Дальинер-теи эс Г'рне айе Ставист-рьен в установленное время предусмотренных прошений также не поступило. Зафиксировано два обращения по "давним памятным делам" с вероятностью получения компенсаций, которые будут рассмотрены в штатном порядке. Как того требует Закон, от Управления профессиональной занятости и образования Службы наблюдения общества был получен ответ на срочный запрос. В ответе подтверждается, что некогда Дальинер-теи была надлежащим образом аттестована как профнепригодный специалист. Соответственно, Управление профессиональной занятости и образования не имеет возражений против принятого решения лишить Дальинер-теи эс Г'рне айе Ставист-рьен права на гражданство и статуса разумного, не считает данное решение оскорблением своей деятельности и приносит извинения всем гражданам Таирианнон, что могли пострадать из-за действий данного материала, в том числе признает их право потребовать компенсаций...
  
  Ллаитт была... высокопарна. Ллаитт укладывала формулами сухого высокого фаэ. "Словно она где-то в Исс-Тарре, в Правящем Доме... судит", - определил для себя Саайре, он далеко не через все выражения мог продраться и осознать их сразу. Но вот ньера Допэрделе очень очевидно могла. Она осознавала, открыла рот, широко открыла рот, задышала убегавшейся собакой, попыталась привстать, рухнула на место и дышала снова...
  - Полагаю, вы хотели сказать, что вас нельзя? - переход ллаитт к небрежному бытовому, местному бытовому от давяще-высокого фаэ был мгновенным. Был настолько перепадом, что у Саайре - он подумал: "Почти уши заложило". Кажется, вместе со всем залом. - Нет, в последний раз ньера Допэрделе - это вам было нельзя. А вас - можно. Прошу соответствующие службы воздаяния комплектовать некогда разумных для сортировки и доставки.
  
  Ллаитт продолжала зачитывать дальше - снова высоким фаэ. Было прошение. Оно уже касалось охраны Дома Тийе, кого-то из названных, но так и не сказавших ничего рядовых. Прошение поступило "от супруги, понесшей другие потери по причине его пребывания на пораженной территории, но все же осмеливающейся просить..." - и вроде бы им, или кому-то из них оставался шанс вернуться обратно, в число разумных Тейрвенон... Саайре это слышал, но слышал очень краем, в итоге так и не запомнил.
  
  Он смотрел на Илье. Он полностью увидел Илье. Илье... здесь, в зале суда, отсутствовала. Действительно отдала дальнейшую возможность действовать закону и сосредоточилась... на своем важном. Это Саайре понимал. Не больше.
  
  ...Но он привык - страховать, полностью за этот прошедший неполный год... Привык - и слышал. Илье - нет, не спускалась. Занырнула - и встала на первом слое, среди теней и спрессованных следовых слоев, оставленных городом Мьенже. Он привык - и эта возможная необходимость подстраховывать - вот сейчас, когда Илье пойдет вниз - уже была с ним. Саайре ее чувствовал - как чувствует тело поворот тренировочной тропы. Привычное напряжение уже было с ним, толкалось изнутри... в мышцы тела разума - назвал он, оценил и улыбнулся тоже про себя. Не отвлекаясь - от того, от чего все равно не мог отвлечься... Илье была. Илье занырнула и всматривалась в глубину. Целиком. Отсутствуя. Полностью отсутствуя здесь, среди происходящего в суде. Имела право.
  
  Но все-таки ей пришлось вынырнуть, не завершив работы. И Саайре пришлось. Он посчитал: он в первый раз четко услышал, как начинает говорить вторая ллаитт. Местная ллаитт. Эта, очень... встрепанная. Саайре обозначил определение, понял, сколь оно для его статуса неуместно. Продолжил думать тоже неуместное. Голоса оказались... похожими.
  Вторая ллаитт - Аталаирин а'Лайетт айе Ставист-рьен, Властный этого места - но здесь, в темном зале правосудия и воздаяний города Мьенже, где-то среди общих свидетельских мест, она сидела, где ей указала аль'эртай Алакеста в начале рассмотрения (...так и сидела - неудобно) - так очевидно вторая... Она говорила очень похоже. На ту Илье, что была давно. Этой зимой. Удивленным и проснувшимся разумным.... зная, что, скорее всего, возразят.
  
  Видимо, тем временем - пока Саайре смотрел, как Илье стоит на ступенях и сканирует спуск вниз, глубоко вниз, перелистывает слои, раскручивает слой за слоем, ища нужный... рисунок... нужный вход, но он еще глубже, намного... Этого как раз хватило, чтобы занявшая место Старшего служб оценки недолжного и воздействия аль'эртай Алакеста а'Лайетт озвучила весь "положенный по закону перечень прошений" и собралась завершить.
  На приглашение тем, у кого есть возражения, договаривать, ллаитт айе Ставист-рьен ей и возразила.
  - Ньера основной обвинитель Алакеста а'Лайетт айе Таирианнон, у меня есть прошение, непосредственно связанное с делом Семьи эс Тийе - конкретно, с вопросами дальнейшего наследования. Как требует Закон, в случаях полного лишения гражданства и статуса разумного главы Семьи, такие вопросы следует рассматривать незамедлительно. Прошение поступило ллаитт сектора и я... я, соответственно, обязана его озвучить, - дальше ллаитт Аталаирин а'Лайетт айе Ставист-рьен прервалась. Ожидая подтверждения права от обвинителя и, несомненно, первой - из Правящего Дома - здесь и в целом. Старшей. Саайре смотрел, ему было это видно. И неудобно. Что видно.
  - Озвучьте прошение, - отозвалась аль'эртай Алакеста.
  
  - Прошение поступило от младших ветвей Семьи эс Тийе. И содержит штатный запрос: поскольку Глава Семьи сейчас и навсегда лишен статуса разумного и гражданства, а глава Семьи по закону, прямой потомок прямого потомка, не вступает в права и не назначает иного наследника, представители Семьи эс Тийе, пользуясь своим законным правом, просят о скорейшем разрешении ситуации.
  - Я услышала, ллаитт Аталаирин а'Лайетт айе Ставист-рьен. Я позволю себе заметить, они выбрали очень неудачное время для подачи прошений...
  
  "И в самом деле", - думал Саайре. Слова - знак за знаком этого... обращения, он слушал голос местной ллаитт и видел - каждый знак начертания, что взлетал, шуршал, трепыхался - мелкой летней болотной мошкой, надоедливый и неуместный. Здесь, где еще комплектуют и погружают некогда главу Семьи Тийе - спрятаться он пытался безуспешно, может еще и услышать... мог бы. "Достойный... вопрос. Для такой Семьи", - еще определил Саайре, меньше выдоха, продолжая удивляться: важным это могло быть только для эс Тийе, но... Но где-то грохнуло - что и вернуло Илье, полностью - громовым раскатом и ветром, сдувающим мошку... Это было за выдох, ллаитт Алакеста продолжала, не прерываясь.
  - Прямой наследник прямого наследника присутствует здесь, и я признаю: Закон требует его ответа. Эр'ньеро Райэн эс Сьенн, если вы готовы сказать - говорите.
  
  Райэн поднялся. Его было слышно. "Слоя так на три в глубину, - определил для себя Саайре. И добавил. - Тут вынырнешь".
  
  - Айе, аль'эртай Алакеста а'Лайетт айе Таирианнон. Разрешите мне также представить основное содержание поданного мной в Службу регистрации статусов и состояний восстановимого ресурса Тейрвенон прошения?
  
  ...Круглого... человечка эс Тийе, которого Райэн назвал для себя "обтекаемой блохой" и отложил в дальний слой мыслей, он не вспоминал, поднимаясь зачитать прошение и, тем более, не пристреливался, есть ли он в зале. Хотя мысль, каковы будут лица разных... побочных эс Тийе, он до себя допустил. Несколькими выдохами раньше. Когда ллаитт айе Ставист-рьен начала озвучивать прошение. Он верно определил, что именно им откажется - и пододвинул поближе к верхним мыслям номер регистрации ответного прошения.
  Круглый человечек отправил покорнейший запрос о личной встрече почти сразу по возвращению их в город Мьенже. Райэн решил не отказывать, но перед выходом проверил возможный боезапас, а также знакомую дорогу до помывочных. Думать о разумном по имени Семьи часто бывает обоснованно, и Райэн предполагал - возможно, лучшим вариантом развития диалога с каким-то эс Тийе будет оперативно пристрелить это на месте. И он скорей всего очень захочет вымыться после этой беседы.
  Предположение про "пристрелить" себя не оправдало. Человечек был маленьким, на полголовы Райэна ниже, круглым, слегка оплывшим, просторная расшитая рубашка из разрешенного шелка это никак не скрывала. И явно из всех видов вооружения человечек умел держать кисть для письма... не исключено, что "не без пятен". А еще человечек очень хорошо понимал, что прав в имеющейся ситуации у него меньше, чем немного, однако очень не хотел стоять в этой позиции. И был очень встревоженный.
  Человечек мельтешил, катался, брался доказывать и показывать. Райэн не сразу с раздражением уяснил, что предмет хлопот человечка - наследство, а именно имущество и "незапятнанный статус" Семьи эс Тийе. Так как последняя прямая наследница сменила Семью, имя и Статус на - он нижайше просит прощения, лехтев, - он, человечек, наследник второго места возможной очередности, нашел в себе смелость обратиться к нему, прямому потомку прямого потомка, наследнику по Закону, для дальнейших распоряжений. Ведь уважаемому эр'ньеро Службы Защиты не может быть нужно место главы Семьи здесь, и его права наиболее бесспорны...
  Райэн взвесил, понял, что вымыться он захочет, а время он потерял зря, прервал человечка и послал и его и его притязания на наследство в глубину всех нужников земли Хладье. Хорошо послал - человечек попытался разгневаться и заявить, что он, резервный инспектор службы контроля пищевых поставок земли Хладье - короче, сруль из гражданской "недожорки" - не может так оставить важного дела о наследстве и если ньера... армейскому угодно отнестись к этому важному делу с таким пренебрежением, то он воспользуется своим правом написать прошение в соответствующие структуры и дело так или иначе будет решено, не с самим Райэном, так с его потомками. Райэн пожелал отправиться по названным координатам также человечку и прошению, а также выразил свое сожаление, что в избранном месте встречи сортиры поддерживают в чистоте и комфорте - и он не может оказать собеседнику услуг по перемещению непосредственно. Сожалел он не сильно: собеседник скорей всего был бы тяжел и липок - и без того смердел. Этим содержательная беседа и прервалась.
  
  Но сейчас, вот когда Райэн поднимался, когда запрашивал разрешение, придвигая поближе к памяти номер регистрации прошения - Райэн знал, вспоминал он совсем не человечка. Следующую сцену.
  По возвращению на место расположения, то есть в храмовый квартал, Райэн, как и предполагал, пошел вымыться. Хорошо вымыться. Даже подумал, не попросить ли у лехтев допуск в нижний бассейн квартала. Вода там воняла отвратно. Надо думать, пошла бы на пользу. Но решил, что будет лишним. Остановился, задумался... И отвлекся...
  
  Погода под сердцевину осени их баловала и грела - поздним теплом золотого времени. И уходя, Райэн оставил раздвинутыми оба окна, выходящих во внутренний дворик.
  Выглянет он на звук. Голосистый, младенческий - выглядывая, он задумался, неужели младшая Илье научилась так звучать? Потом вспомнил, что младшая тут не одна такая.
  Хотя младшая Илье там тоже была. Пользуясь теплой погодой, Илье с младшей и Чумазым и кто-то из этих... круглых громких рыжих теи-лехта с их двумя младшими - вышли и заняли одну из беседок дворика. И, кажется, увлеклись разговором... Чумазый, дома еще натренированный и здесь продолжающий тренировку, обнаружил, что младшие этого рыжего семейства, один из них, предпринимает неумелые попытки покинуть отведенную территорию. Пастух - стад и младших - решил этому воспрепятствовать. В итоге - младшие высказывались хором, удивительно в резонанс... громче, похоже, был тот, кому собаки не досталось. Если младшая Илье и высказывала что-то, ее за таким хором было не услышать.
  А Райэн подумал. Комплектом. Разбиравшимся на отдельные мысли примерно как: "Такие мелкие и громкие, а уже лехтев". Поймал мысль за последние знаки и осознал, что она была ответом. Ключевым пунктом для клубка мыслей. Помогающим - разобрать и выстроить их в стройную цепочку. Сестренка и ее потомки от претензий человечка... надо думать, гарантировано прикрыты. Дважды. Статусом - и официальным переходом в Гнездо эс Сьенн. А он сейчас сядет и будет составлять прошение. Для начала, надо посмотреть, как именно пнуть под очень прочную жопу местных надзирающих за состояниями и статусами, а именно составляющих дела о наследстве. Потому что ему необходимо, чтобы до начала суда прошение уже было зарегистрировано и принято к рассмотрению.
  
  Когда Райэн осознал последовательность действий, сел и начал складывать знаки - было притихшие за окном младшие снова зазвучали. Он уже не стал смотреть, в чем дело. Просто улыбнулся.
  
  Ну что ж, срочная маркировка "личного дела армейского Службы Защиты" здесь, к его удивлению, успешно сработала. Сообщение о том, что его прошение зарегистрировано и принято к срочному рассмотрению он получил утром в день суда. Просмотрел, запомнил номер регистрации, оценил шансы принятия решения в свою пользу - при этом скандале - как весьма вероятные. То, что есть вариант озвучивать это вслух - он себе в голову уложил. Пришлось. Встал и озвучил, было несложно - не Оборонительный же совет.
  
  - Как старший наследник старшего наследника по прямой линии, по требованию Закона я имею бесспорное право вступить в права основного наследника Семьи Тийе, о чем и прошу мою землю и того, кто держит Землю регистрации данной Семьи. Как полноправный разумный гражданин Таирианнон, Присягнувший эс Сьенн, я говорю сейчас и здесь, что этой Семьей нанесено мне кровное оскорбление и свою меру возмездия я выбрал. Я возьму имя этой Семьи и донесу его - не думаю, что я успею уронить его на дно говнотечки глубже, чем это сделали его предыдущие старшие, - внезапный комплект не очень нижнего армейского с официальным фаэ эр'ньеро Райэн сложил и озвучил очень легко. - В свою очередь, предоставив полный комплект доказательств, я прошу службу регистрации статусов и состояний восстановимого ресурса Тейрвенон о праве остановить на мне линию наследования данной Семьи, Закон и история знают такие прецеденты. И после моей смерти внести ее в реестр мертвых Семей.
  
  ..."Это вентиляция. То, что звенит и шуршит, перекатываясь там, за панелями потолка - вентиляция. Со старыми фильтрами", - зачем-то определил Саайре. Да, в зале стало настолько тихо, что он как раз успел отследить этот лишний фоновый звук и его источник. И время у него было. Как раз два выдоха.
  
  Которые Райэн собирался. Для высказывания наиболее сложной части, не содержащейся в прошении:
  - Я признаю за моими потомками право оспорить это решение по Закону. Но сейчас и здесь, перед Главой моего Гнезда, я, эр'ньеро Райэн эс Сьенн говорю: у меня не будет потомков.
  - Ты придурок, Райэн... эс Тийе эс Сьенн, - эту реплику ас'эртай Сейренн эс Сьенн вряд ли предусматривал Закон и порядок суда. Райэн поймал и терпеливым жестом принял. Основной обвинитель аль'эртай Алакеста жестом приказывала продолжать. Райэн, тоже жестом, весьма с почтением передал право продолжать теи Сейренн. Та не помедлила. - Увы, я достаточно знаю, что ты разумный и достойный. И я могу только сказать: я тебя услышала.
  - Айе, ас'эртай Сейренн эс Сьенн, - отозвался Райэн. - Я должен это сделать: я считаю - эта история в мире Тейрвенон должна закончиться насовсем.
  
  Аль'эртай Алакеста отчетливо подождала - сколько там выдохов предполагает регламент? - Саайре был уверен: сколько-то предполагает. И она подождала их все. Прежде, чем запросить - тоже очень церемонным жестом - закончили ли они. Оба явно осознали: одинаково стремительно встали в стойку и подтвердили:
  - Я вас тоже услышала, эр'ньеро Райэн эс Сьенн, - заявила Алакеста а'Лайетт. - Со своей стороны, как аль'эртай Службы наблюдения общества, я обещаю скорейший ход и подтверждение вашему прошению, о том же прошу ллаитт Аталаирин айе Ставист-рьен (..."Значит, мое прошение просвистит через сортир согласований дня за два. Или потерять мне "стакан, подставку и голову", - нет, Райэн это только подумал. С привычным армейским выражением про весь набор нашивок. Но надеялся - достаточно громко.) - Выражаю вам признательность за вынесенную формулировку: "Эта история в мире Тейрвенон должна закончиться насовсем". С этого момента, я, аль'эртай Алакеста а'Лайетт айе Таирианнон, основной обвинитель в деле Семьи Тийе, считаю ее законченной. Если в последний положенный срок не поступит возражений.
  В "последний положенный срок" - до прерывистого басового перезвона откуда-то сверху: сигнала о завершении процесса - в зале, как определил Саайре, "выдохнуть боялись", - чтоб ну - нечаянно не оказаться в свидетельствующих? Потом - выдохнули, волной, зашумели...
  Потом он еще упустил - пока смотрел, фиксировал, что там на возвышении? Обе ллаитт уходить собрались не так парадно - за занавеси, в глубину - он смотрел, не последуют ли за ними остальные - Илье, Льеанн, могли бы - но нет - Райэн направился первым ко внешнему спуску - в зал, за ним и остальные. А Саайре осознал, с раздражением, что упустил момент: в проходах уже успели скопиться люди. В количестве. Встал - и двинулся, выбравшись из ряда. Наперерез потоку - туда, куда спускались основные участники.
  
  Да, он отмечал, что их большой сосед справа в незнакомой темной форме, как бы ему при его обводах это ни было неудобно - встроился ему вслед и точно движется за ним.
  
  Но Саайре повезло подойти к спустившимся довольно быстро. Людской поток мешал, но сами они никуда не спешили. Сначала Саайре добрался до Райэна и Сейренн, которая остановила своего младшего под колонной у первого ряда - кажется, приперев его в угол. И выговаривала, не слишком обращая внимания на то, что другие разумные тут есть. Ну, для присутствовавших расслышать - как это называют дарра? "речь разумных" было бы сложной задачей. Впрочем... еще более сложно было не заметить выразительного: "Тьфу!" - которое выдала теи Сейренн.
  
  - Ну ты взбзднул. Фонтаном. Крышу забрызгало, - выговаривала на родной вариации нижнего армейского Сейренн. - Не ожидала. Не могла ожидать. Райэн эс Тийе эс Сьенн. Звучит, да. Тьфу...
  - Ничего, донесу, - легко отозвался Райэн. - Это просто надо доделать. Думаю, незнакомый мне эль"ньеро Кейлаин был бы доволен. Таким завершением своей работы.
  Райэн знал, что попадет. В цель и метко. И попал. И удержал - следующую реплику. Про сравнительную ценность сделанного с теоретической возможностью "гипотетических потомков". Сейренн отступила. Не сдвигаясь ни на шаг, но отступила. Выговорить негромким личным, по-прежнему не обращая внимания на окружающих:
  - Да... ты очень похож на него... Сейчас тем более похож, - медленным и это медленное Райэн только принял очень почтительным жестом... Развернулся в процессе, нашел выход - и сгреб близко, совсем близко - обойдя Сейренн - подошедшую Илье. Увидел, что Илье на них смотрела - очень внимательно и очень... сосредоточенно именно на нем. И легко запросил:
  - Что, сестренка, тоже собираешься отговаривать?
  - Нет. Я не знаю. Я не очень поняла... про закон и Семью. Я отвлеклась. Но... про потомков - я испугалась, как же ты...
  
  Илье прервалась - жест Сейренн, вроде: "Вот, дело говорит!" - становился тычком Райэну под ребра и тот уходил, с относительной легкостью, не отпустив Илье, но слегка ее развернув - как раз лицом к Саайре.
  - Ну, Илье - старшему командующему Башни, да с тем, что мне по итогам понавесил восстановительный - право на потомков так и так с половину звездного подтверждать. А кто мне его даст?
  - Не скажу, чтобы мне это помешало... - хмуро, но вполголоса проворчала Сейренн, Райэн поймал, встал преувеличенно парадной стойкой и выдал чрезмерно официальным:
  - Айе, ас'эртай Сейренн эс Сьенн, но я пока не собираюсь уходить и занимать место в Оборонительном совете, - дальше было быстро, Райэн стряхнул выразительный жест, призванный отодвинуть подальше столь отвратительную перспективу - и отпустил Илье: ускользать от нового удара теи Сейренн ему пришлось очень быстро. Серии ударов. "С когтями, - отметил себе Саайре. - И с шипами". Это слишком странно смотрелось - под шитьем парадной формы. А Райэн ускользнул и легко продолжил, обращаясь уже к Илье. - Башня - это очень требовательный партнер. И у него в полной комплектации за восемь сотен разумных команды... не считая нравственников и прочей срани. И почти из них готов то возлюбить, то засрать тебе голову. В мирное время.
  - Поспешу тебе напомнить, что ты с недавних времен командир Круга Башен, - хмуро откликнулась Сейренн. Райэн принял и продолжал - с той же легкостью:
  - Значит, таких требовательных партнеров у меня станет больше на двенадцать штук... или в седьмом их еще больше? И Оборонительный совет, который сможет домогаться непосредственно. Тем более тяжело, - а потом вдруг отряхнулся и стал скользким и опасным. Глядя... нет, все-таки за плечо Саайре. - Я слушаю. Кто вы и что вы хотите?
  
  За время этой содержательной беседы большая часть публики уже успела покинуть зал правосудия и воздаяний, та, что не успела, уже подбиралась к дверям, людской поток втягивался в них и иссякал. А широкий дядька, что встроился за Саайре с Трэстинкой, бывший сосед, так и продолжал стоять, слушая разговор и оглядывая Райэна. Так, что тот, наконец, заметил и обратил внимание.
  Опасным Райэн был очевидно, вряд ли крупный дядька это не заметил - но он шагнул вперед и усмехнулся... очень знакомо:
  - Переговорить с вами, эр'ньеро Райэн эс Сьенн. По безотлагательному профессиональному вопросу.
  - Прямо интересно, что может быть нужно от меня Ресурсной службе, добывающие же, так? - вернул Райэн. - Говорите. Думаю, если вы дождались, вас устраивает обстановка.
  - Устраивает. Эр'ньеро Райэн эс Сьенн, я приношу свои извинения... но для нормального начала разговора я хочу попросить вас в течение... наверно двенадцати выдохов не попытаться ударить мне в лицо, - дядька действительно усмехался, это стало очевидно, когда Райэн отозвался и тоже с усмешкой:
  - Оригинальное условие. Я заинтересовался. Начинайте.
  - Эль"нере добывающих самостоятельного поиска, Ресурсная служба, Сташек эс Яр-Тийе айе Хладье, - представился крупный дядька, и на четверть выдоха прервался, Райэн строил жест. Медленный. Что вовремя попросил. Но дядька продолжал дальше. - И я хотел бы переговорить с вами по вопросам наследства.
  - Вы действительно вовремя попросили, - оценил Райэн. - Уже ценю ваше остроумие. Яр-Тийе?.. Те, в Семье которых воспитывался некогда мой старший родич?
  - Во второй армейской ветви, - невозмутимо пояснил эль"нере Сташек. - К сожалению, не имею чести к ней относиться.
  - Понял. Но - пожалуй, с удовольствием вас выслушаю. Рассказывайте дальше, - продолжил Райэн. Дядька не помедлил:
  - Как только вы вступите в права наследования, в вашу бесспорную личную собственность перейдет значительный участок заброшенных горных выработок в округе Северных отрогов земли Хладье, "наследная личная собственность, исполненная памяти о прошлом и семейной славы", - распевно процитировал эль"нере Сташек, изучил лицо Райэна, собрал в горсть подтверждающим жестом. - Если в двух словах, я и мое предприятие хотели бы арендовать у вас этот участок. На возможно более долгий срок. С целью проведения испытаний и последующей разработки.
  - Земельная собственность в виде брошенного в исторические времена рудника на земле Хладье, я правильно понял эту высокопарность? - отозвался Райэн. - Это наследство не вызывает у меня ни малейшего интереса. И если вы готовы ознакомить меня с местными порядками оформления дарственной...
  А в эль"нере Сташеке точно прижали с размаху переключатель. Он отстранился и стряхнул - яркое, эмоциональное.
  - Не отдавайте. Я как эксперт говорю: не отдавайте. Если наши почти подпольные изыскания верны - а они верны - выплат личному собственнику хватит на вас и на... ну, этих самых потомков. Или каких-нибудь других потомков. Звездных так на несколько сотен хватит. И на серьезные перемены жизни и способов заработка всем разумным в этой муторной дыре. А при отсутствии права наследника... - выразительный отчаянный жест большой дядька отпустил с двух рук, содрогнувшись весь. - Я всем этим еще два десятка звездных буду по подписи обосновывать. И ничего не обосную.
  
  Райэн дядьку изучал. Внимательно. Выдохов семь, не меньше. Слегка было интересно, что он там доверил Райэну просмотреть.
  - Я потом запрошу с вас полную съемку и прогнозы с обоснованиями. Перед подписанием долгосрочной аренды с правом разработки, как я бегло проглядел, закон этого требует. Пока же я вас на скорости для ясности хочу спросить: что вы там раскопали.
  - "Спутники серебра и смолки", - первым сформулировал эль"нере Сташек. - Подозреваю, залежами. Крупнее, чем в иных местах. Просто это никому не было надо. С умыслом, - потом запнулся и пояснил. - Вкратце: в этом секторе минимум в восьми местах было обнаружено, что отвалы бывших серебряных руд и хрустальной смолки содержат - в общем, развесистый набор разных высокоактивных минералов. В итоге пригодных... вот для того на чем вы летаете, например. Давно обнаружено, до мятежа. По анализу... спертых нами материалов из отвалов, здешние не исключение, наоборот...
  
  Эль"нере Сташек и Райэн еще разговаривали - Райэн, кажется, одобрил и интересовался подробностями, Саайре уже не слышал. Его повело. Раньше - Льеанн подтолкнула его под локоть на втором шаге, когда Саайре уже погружался.
  Илье вынырнула - из того процесса сканирования, что начала, оставив дело суда Закону. Вынырнула, выслушала, что должно было быть. И...
  
  ...у нее сложилось, - понимал Саайре. Она искала - и она нашла. Она нашла и она спускается, шаг за шагом - в нижние слои - в вороха следовых остатков - под корни города Мьенже земли Хладье. Уверенно - это понял только он - по крайней мере, понял первым. Наверное. Льеанн его напутствовала уже на спуске, на начале тех ступеней, жестом внезапно легким и небрежным: "Давай, страхуй. Думаю, она справится".
  
  ...У нее сложилось. Когда услышала. О серебре и "спутниках серебра". Нет, не поняла. Знала - поймет потом. А пока - только запустило, вывесило - в многослойной глубине должного спуска - последний сигнальный маячок точных координат. Чтобы спуститься и зафиксировать - отсюда они потом пойдут наверх. А дальше будет проще: сначала она пойдет на огонь.
  Она спускалась. Слой за слоем, отдельно угадывая направление по знакомым... полотнищам - более отдельным и прочным, чем те, на самом дне Пристаней Пустых. Отпускала. Отпутывала себя от тумана и старых листьев, что где-то были - с той, кем она была, но не были - достаточно прочно. Шла - собирая и сопоставляя - нужную ей глубину корней, отсветы координатного маячка.
  "Это достаточно большое, найду. Главное, сделать и не успеть испугаться".
  Оглядывалась наверх - с благодарностью: конечно, ее нагнали. Саайре - и Льеанн тоже, теперь она точнее будет знать, как идти наверх, если будет тяжелее... А еще надо будет извиниться, что не успела предупредить. Это было нужное время, и она не могла потерять. Ее поймут.
  А здесь до маяка осталось считанное число слоев. И ей надо сосредоточиться на нужном сейчас. Она не ошиблась. Это с ней. А сейчас надо найти, как совмещается общая картина и вероятное место отложения... прочных следовых остатков и вероятно более опасных представителей исконных и привнесенных обитателей Thairien... И просто идти на огонь. Он здесь.
  Огонь был. И она пошла на огонь.
  
  Испугаться она не успела. Не вспомнила, что надо испугаться. Анализировала. Следовой остаток оказался прочным - ну да, благодаря... встроенному генератору. Но - видимо поэтому - очень компактным, с четкими и границами проявления и фиксации. Полностью знакомыми ей границами.
  
  "Хорошо, что я не успела подумать и вспомнить, - улыбалась она потом, очень потом, когда рассказывала. - Я бы могла представить целиком и испугаться - как я пройду сквозь эти заваленные двери и, внутри усадьбы, найду. И с некоторой вероятностью, все это успешно себе сгенерировала внутри слоя. Но я просто знала и просто пошла".
  
  Заваленных дверей там не было. Там просто была девочка. Маленькая девочка и был огонь, который вот-вот должен был прийти за ней. Огонь, что очень много времени назад прогорел и перестал быть - и ничего не значил для Тильсенн эс Сьенн, которая знала, что сюда надо прийти. Она пошла на огонь и прошла насквозь.
  Так должно было быть - и девочка ее увидела. Время кончалось для этого страха - и навсегда кончалось. А у них было еще все время мира.
  
  - Извини, что я шла до тебя так долго, - девочка увидела. Девочка пошла. Она была просто маленькая девочка. Ее нужно было взять на руки и идти наверх, засекая - координаты выхода. Саайре был - и с ними была их надежная страховка. - Пойдем отсюда. Я подарю тебе новую жизнь.
  
  ***
  Город Мьенже, земля Хладье Дошта
  Два звездных и пять малых лет спустя
  - Говнюк, - с выражением сказал практически эксперт биомедицинской технологической, таи-лехта Саайре эс Ноэн айе Далия, изучив очередную неудачную версию расчета уровня и предполагаемого развития поражения Thairien на имеющемся макете. Взвесил на ладони, смял и отправил невидимый комок с тройным переворотом к утилизатору. Подведя итог. - Дохлый говнюк.
   - Оно опять сдохло? - запросил с другого угла лаборатории лехта Нивка. Он досчитывал точки схождениия их рабочего макета и нового слоя испытаний со штатными параметрами испытательного тренажера работы в условиях Thairien, к которому они и комплектовали слой "дом Судьи".
  - Не то, чтобы совсем сдохло, но будет выдох - ты оцени эти итоговые структуры, - высказался Саайре и поделился. Он знал: ему доля выдоха понадобилась. Он серьёзно досадовал. И зафиксировал, чтоб еще выдоха два поисследовать.
  
  ...Начиналась досада с того, что это он, его зона ответственности и его объект структуры среза подвешивали исполнение их проекта. Аттестация, конечно, предстояла не завтра - и даже не через пару кругов дней, но все равно - оказываться на месте, где ты подтормаживаешь общую работу, было неудобно. А дальше начинались... "более зараженные паразитами слои" - определил Саайре и подумал, что это он поведает Нивке. Потом. Когда будет завершена эта работа и "говнюка" он таки сделает... рабочим.
  
  Во чью голову пришла идея делать "дом Судьи" новым вариантом слоя тренажера сейчас, по прошествии всех лет, было уже и не вспомнить. Изначальным инициатором был, может, и Нивка. Он ругался еще тогда, до всех средних ступеней аттестаций, про интерьеры дома на Присутственном холме - и ругался многосоставно. Что в этом можно серьезно запутаться, и что им повезло не встретить в этой непередаваемой блескучести никаких серьезных проявлений Thairien... Саайре побывал. Саайре оценил...
   Кажется, это было следующим летом, первым летом работы полигона. Саайре доказывал свое право участвовать в окончательной ликвидации и обработке полигона "Дом судьи", несмотря на несоответствующий профиль деятельности, Нивка там и работал, Йорке, на правах нового инспектора, бдил проект и консультировался у Льеанн, Вланко... кажется, вообще просто сидел на бочке "золотой живанинки" за компанию. Молодежь лехтев, хорошо знакомая с тренажерами имитации Thairien - Саайре усмехался, что реальной среды это в целом бывает сложнее - сошлась за разговором, кто-то и озвучил идею, что воткнуть бы в очередной слой тренажера вот это, добавив фона и интенсивности, да если каждую спору разогнать до полной формы...
  Идею они не забыли. Ниери Суринэ и Льеанн, при которых часть озвучки происходила, не забыли тоже.
  
  Звездный прошел, не меньше, первый личный проект Саайре заслужил аттестацию. И всех снова свело здесь, на опытной площадке и опорной станции зондирования, возведенных поблизости от полигона "Дом судьи". На этот раз Саайре знал, что разговор начал он, он еще не отошел от аттестации - и вечер начинался с его рассказов. Впечатления были свежи, он болтал - о Наставнике лехта Янко и его работе в опытном восстановительном службы Наблюдения Приливов Ставист-рьен, подразделении сектора айе Хладье. Планомерную работу по свойствам крови и специфике естественного противодействия воздействию Thairien в условиях повседневного верхнего паразитарного заражения лехта Янко еще вел и вести планировал долго.
  А Саайре трепался об аттестации, об их конструкции рабочего лабораторного макета на основе препарата и его свойств крови. И по ходу ляпнул, что вот впихнуть бы это в рядовой тренажер Thairien... Рядовой-то - с задачей найди в имеющемся слое пострадавших и определить их степень поражения - он как раз в процессе аттестации прошел, отводя на задачу по выдоху и решил, что их... экземлпяр - был бы уместен. Чтоб лишний раз помучить практиканта.
  По ходу рассказа он и назвал - один из основных материалов, послуживших базой для исследования...
  А потом был - точно, Вланко. Вланко, который всю предыдущую беседу сидел и считал унылую статистику регулярных срезов. А потом повернулся к ним и озвучил тихо:
  - А почему бы нам не вернуть... ньера судью домой? - и развеселился. Сначала его не поняли, он пояснил. - Саайре, ну ты же сказал - про рабочий макет. На основе экспериментов по свойствам крови. Некогда ниери Роншерна, - он выдал это ядовито-почтеннейшим голосом и опять развеселился...
  
  Кто тогда предложил - а давайте воткнем это в тренажер "Дом судьи"... когда сделаем... такую рабочую среду, а? - Саайре не брался вспомнить. Все галдели. Но этого кого-то он бы укусил. Вот сейчас - с полным чувством. Даже если бы он сам это и предложил. В итоге идею одобрили и старшие - как раз Льеанн высказывалась, что, а почему бы вам и не сделать, это отличная профессиональная работа, под высокую аттестацию, а она вам светит.
  
  В разработке тренажера, так уж получилось, Саайре принимал участие на всех этапах. За восстановление техчасти - непосредственно слоя дома - отвечал лехта Нивка, и Саайре щедро делился с ним срезами последнего времени существования Дома судьи: кое-где его невыносимо блестящее и шуршащее убранство, с кучей камней и статуй, решили забросить и пообуглить. Нивка смеялся: "Чтоб было страшнее".
  
  ...Сам Нивка в итоговой ликвидации дома участия не принимал, отбыл на тот момент к месту рождения, тоже - завершать аттестации. И, как смеялась над ним лехта Кочинка: "За черенками винограда и родичей спрашивать. Что делать? - если вроде как нашел свою одну такую и светлую - а ей за первый-то звездный еле-еле, да и самому хорошо, если к двум подошло. Родичи что - выслушали, посочувствовали и сказали ждать". Саайре это слышал - потому был там, потому что вслед лехта Кочинка поворачивалась и легко высказывала уже ему - то есть, им: "Дорогие мои эс Ноэн, это точно вы парня вдохновили!" - и он еще думал, чем ответить...
  Помнил: нет, не вдохновлял. Просто однажды лехта Нивка, неудачно для себя чуть не провалил полевой проход - как раз по парку с озерцом, Саайре понимал, почему. Саайре обследовать "непрофильного" Нивку как раз и пригласили, не прихватил ли парень спору-другую в глубоких слоях. Пригласила лехта Кочинка, что проводила обследование. А там слово за слово, Нивка был приглашен - заодно с Вланко и Саайре, в гости к Семье Руднис. Отогреваться и похлебку есть.
  
  Вышли они все вместе... и Нивка - ну, таким, как обычно выходят из дома этого рыжего семейства - совершенно ошеломленным. Но причину ошеломления он назвал необычную: "Какая... егоза, а? - озвучил он окрестным яблоням. - Вырастет - женюсь". Невыросшей егозой там была явно одна - и Флёнка, надо сказать, на Нивку обрушилась... что даже его убедила истории о бывшем из жизни его Семьи рассказать - страшные истории. Вланко, поддел, конечно, сообщил: "Я же все сестренке выдам. И что - а она согласится?" Нивка отреагировал серьезно - что он будет полностью признателен. Если Вланко выдаст и побудет посредником.
  Флёнка - это Саайре тоже знал - все было в общем рабочем пространстве и вслух, по словам Вланко выслушала, сделала вот такое лицо, пошевелила ухом... И сообщила: "Ну, когда я вырасту, а он, наконец, все сдаст - я, так и быть, подумаю..." "Значит, придется сдать...", - отозвался Нивка, а Вланко, еще на разлете, его поддевал: "Только учти - разводить столько шумных детей у нашей Семьи - традиция", - Нивка жестом отозвался - что это ж здорово, а вслух вернул: "А ты не собираешься ее соблюдать?" - на что Вланко с ответом задумался.
  
  Все сдал лехта Нивка года через три. А потом Флёнка выросла. И ответ лехта Кочинке Саайре не понадобилось искать, потому что Нивка, там, уже отзывался: "Ну так я и дождался..." - "Дождался, Нивка, хороший мой новый родич... И как я тебе за это благодарна", - смеется ли она - по теи Кочинке было непросто понять...
  
  Сейчас держать это в голове Саайре было светло - и еще более неловко продолжать понимать, что его раздражало. Конечно, не только его данные легли в основу будущего тренажера "Дом судьи". Они старались - и выкладывали его многослойным, чтобы в настоящести никто не усомнился, от нижнего слоя "обугленные стены" до верхнего слоя "праздник". Вдохновившийся идеей ниери Суринэ, при, как подозревал Саайре, поддержке местного отделения Службы наблюдения Приливов - и, не исключено, ллаитт сектора, получил для них разрешение на доступ к части личного архива разных... гостей этого дома и хозяев, когда это еще было жилым домом. И идея становилась все шире и интереснее.
  Саайре помнил, как Вланко, за время обучения ставший непревзойденным мастером обнаружения - а значит, и маскировки - "спор", усмехался, маскируя одну такую - бонусную, в слое "праздник" - под полу парадного одеяния объекта "гость" и доукомплектовывал развитие событий. В итоге, при попытке достать эту спору объект... как сообщал испытуемому тренажер "перетекал в итоговое состояние"... То есть в то, что оставили от некогда ньера Реингаи, а моделью для "гостя" был он, дарра - там, на земле под морем. Это уже Льеанн с Вланко данными поделилась, и он воплотил. Впечатляюще. Причем необходимый для прохода и получения бонуса результат так и звучал: объект перешел в итоговое состояние без возможности восстановления. А особо любознательные могли сохранить - переход к открытым архивным данным, поинтересоваться потом - что за объект и почему так.
  Еще Саайре помнил, как резвились все, укладывая внутрь слоя макет "первый пострадавший". Объект "хозяйка дома" было не столько сложно извлечь и диагностировать, сколько обнаружить... В слое "праздник", где все не только текло - мерцало, шуршало и искрилось граненым стеклом и позолотой, но еще и звучало, и пахло. Не слишком проявленная внутри него "хозяйка", парадное одеяние которой насчитывало около восьмисот разного размера граненых камней, включая вышивку, прическу и кольца - не слишком выделялась из окружающего.
  Больше всего Саайре, который как раз тогда инспектировал врастание в слой "праздник" тела разума этого... объекта, чтоб оно там не слишком очевидно выпирало, удивлялся тому, что их тренажер не преувеличил. Ни на один камешек на одежде объекта "хозяйка". Праздничное одеяние некогда супруги эс Тийе, Ллиа'ама-аин'рина-теи эс Тийе - первой его супруги, именно столько камней и насчитывало, и безупречно маскировало все ее передвижения внутри сияющего слоя "праздник".
  
  Все собирали. Это было досадно, признавать, что его основной объект - с которым он-то рассчитывал справиться без лишней затраты труда - не получался. Отдельным укусом для профессионального честолюбия - усмехнулся Саайре, рассматривая - было то, что его задача встраивалась в самый сложный нижний слой. Тот, где были обугленные стены. А еще там была спальня и колодец. С восстановленными - здесь им личным архивом помогала Тильсенн - эффектами присутствия Тех, кто приходит в сумерках... Колодцу восстановили только форму и соответствующие показания фона присутствия Thairien внутри. "А дальше, - это усмехалась Льеанн, после итогового тестирования этого участка тренажера. - Вашим начинающим придется решать сложную задачу: зафиксировать это и не полезть. Спорю - три четверти засыплется?"
  
  Но если данные колодца "штатный движок тренажера" опознал, переварил и принял в работу, то ровно на том объекте, что Саайре должен был встроить, на правах пострадавшего этого слоя, которого необходимо обнаружить и диагностировать повреждения, - и предполагал, что встроить его элементарно, и справится он с этим ну за круг дней - он общую работу-то и застопорил. В первый раз введенные им реальные данные рабочих экспериментов программы исследований опытного восстановительного, которые Саайре проводил на правах наставляемого с лехта Янко, просто обвалили им все слои "Дома судьи". С подобными "нереальными данными" система тренажера работать отказалась.
  Ниери Суринэ, помнится, оглядев результат, ехидно высказался - да, слои обвалились качественно, чтобы их разгрести и вытащить из них "нереальные данные" пришлось воззвать к старшим экспертам: "Вещи и материал не могут мстить, поэтому запоздалой местью некогда старшего служб оценки недолжного и воздействия считать это не будем". "Вещи? - мог только переспросить лехта Саайре, не без удовольствия вспоминавший, как шел среди этих стен, проводя первичную санацию. С огнеметом. - Еще как могут. Ну, порадую лехта Янко, что результат наших исследований регулярный тренажер считает недопустимым". Тренажер "не переваривал" именно экспериментальные данные свойств крови и устойчивости. Полученные опытным восстановительным Службы наблюдения Приливов на основе экспериментов над препаратом, некогда бывшим ньера Роншерном. По устойчивости и развитию заражения картину они давали... крайне нетипичную.
  И дальше Саайре пришлось. Долго, сосредоточенно, нудно шлифовать свои данные исследований, чтобы вписать объект в их слой тренажера. Это была хорошая практика - признавал Саайре. А потом добавлял - в утомительной и однообразной работе, способности к которой у него были средними. А склонности к ней он и вовсе в себе не обнаруживал. Работа платила взаимностью - хотя обваливаться слой перестал, однако получалось... то, что получалось.
  
  - Вот это субстанция, - восхитился наконец отсмотревший слой Нивка - и Саайре прервал самокопание. - Заковыристая! Я бы долго думал, это совсем переродилось или просто сдохло. Восхитительная задачка.
  - По-моему, это дурной гибрид среды с субстанцией, - проворчал в ответ Саайре. - И ты ж понимаешь, учебный вариант съемки срезов принимать такое точно не рассчитан. А гонять здесь будут... ну вот народ вроде тех мелких нас, на момент, когда первый раз не так давно окунулись. В то, что такое Thairien и как она воняет. Согласись, это издевательство?
  - А если пострадавший не воткнет данные - так и не выйдет, и застрянет там вечно... И правда, издевательство, - весело отозвался Нивка. И крутанулся на сиденье. - Саайре, слушай - я вот думаю, если обратиться с прошением через ниери Суринэ, пройдет?
  - С прошением по поводу чего? - озадачился Саайре.
  - А... ну, пока ваша история еще на слуху, и пока все наши разные... надзорные и контрольные ведомства знают, что на вашей стороне во-от такое высокое командование, - на жесте, определяющем высоту командования, Нивка так развел руки, что ему пришлось уравновешиваться на сиденье, чуть не свалился. - Я тут покрутил, покрутил и подумал, а не воспользоваться ли вашими данными и не усовершенствовать ли сам тренажер? Я прошел, Саайре, понимаешь - я прошел до разрешения быстрой тестовой версией взять и дополнить основную версию нашего любимого тренажера. По взаимодействию. Пробной попыткой уже погонял новую версию, куда впихнул полноразмерную съемку этого говнюка - понял, что впихуем, могу и сделаю. И хочу сделать. Ниери Ллеаннэйр показал, понравилось. Но рекомендации от лехтев - чтобы сделать нащу разработку постоянным слоем с корректировкой известных данных, для меня, лехта... ну, для одного меня мало будет, в три жизни не заслужу - а потом Нивка широко улыбнулся. - Сам знаешь, эти тренажеры - их что основную систему раз в десяток звездных совершенствуют. Со всеми согласованиями и обязательными данными разработчиков. Я ж так офигел, когда понял - могу, получается, хочу. Совсем хочу,- потом он повернулся обратно и подытожил. - А этот вариант говнюка мы допилим, и воткнем в элементарный уровень - а полный, это уже на переподготовку, ну, или если кто пожелает вскипятить себе мозги...
  - Совершенствовать тренажер? - медленно перебрал Саайре. Это был, конечно, наиболее вероятный вариант решения проблемы. Но Саайре... нет, он не догадывался подумать в эту сторону. Наверно, поэтому высказанное дальше прозвучало вопросом. Слишком вопросом. - А это технически возможно... нашими силами?
  - Я проверял моими, - вернул Нивка. - Базово - прокатывает. Я прошел, а мои "таланты" в работе на заданных нами слоях Thairien ты знаешь, - Саайре знал. Вот в те времена, что вспоминались ему недавно, не раз мрачно высказывался Нивка. Что да, все итоговые тесты сдал - и очень рассчитывает не нырять туда еще раз... ну, звездный год хотя бы. Нивка вслед только усмехнулся. - Страшно. Но сделать можно... Знаешь, я тоже не отказался бы - от этой вашей истории получить возможную долю славы и отчислений.
  - И еще восемь инстанций тестирований, доработки и согласований, - вернул Саайре, кажется, тоже не вовремя. Ну, ему казалось - Нивка принял. Усмехнулся:
  - Мы, конечно, тоже вскипятим себе мозги, но Саайре - совершенствование тренажера на основе рабочих исследований... такое, правда, может достаться раз в жизни и нам... и тебе - досталось. А ты, наконец, получишь возможность доделать своего говнюка, - продолжил Нивка, снова развернулся к нему и, наконец, просто посмотрел на Саайре. - Ну... ну пожалуйста?
  - Да я... я туда не подумал, - признался Саайре, - но... Давай сделаем. Но я сейчас регламент смотрю... со всеми этими согласованиями... Я посмотрел и выдоха два думал: похоже, они родятся вместе.
  - Ну, Саайре, - Нивка продолжал смотреть, теперь куда более ехидно и узнаваемо, - процедура полной защиты профессиональной аттестации дело, конечно, утомительное. И опасное. Но все же, я думаю, не настолько, чтобы к нему не допустили недавно состоявшегося молодого отца, а? И к лучшему - живанинки не обещаю, еще не созреет, а второе вино сможем и пробовать, заодно и отпразднуем...
  - Ухом дерни, - усмехнулся в ответ Саайре. Поддразнивающие интонации и особенно выражение лица он определил безошибочно. Неподражаемой манере вести себя и строить лица эйле ниери преподавателя младших подрастающих открытой школы храмового квартала Флёнки эс Руднис подражать пытались все - дети, коллеги - Саайре это хорошо знал по младшей Штененке - и, разумеется, ее супруг. Нивка тоже улыбнулся, изобразил, что попытался и отряхнул жест - "не умею так". А потом улыбнулся еще шире.
  - Так договорились? О, Саайре, хочешь попробовать, что я там на этом пробном последнем слое накрутил? Со всеми параметрами?
  
  ...Вынырнув из тренажера - ну, разумеется, от такого предложения он не смог отказаться - Саайре выдоха два старательно дышал. Смотрел на Нивку. Нивка сидел спиной и старательно полировал итоговые показатели слоя - но Саайре был уверен, и на затылке у этого мастера эс Этэрье в этот момент росли глаза. Внимательные и веселые:
  - Ну ты накрутил, оно страшней Пустошей, - наконец, собрался Саайре, он догадывался: лехта Нивке такая оценка будет приятна. И была, тот крутанулся, поглядел - как уже улыбается Саайре. - И это при том, что я был уверен, что знаю в этом слое каждую затычку. Да, это надо сделать... И - что ты там говорил про живанинку?
  - Неужели тебе налить? - вернул довольный Нивка.
  - Налей, - усмехнулся Саайре. - На выдох. Это надо запить, чтоб отдышаться.
  Пока Саайре наблюдал за таинством появления фляжки и чашечки... кажется, все-таки из рукава Нивки - фляжку эс Этэрье умел проносить с собой везде и смеялся, что в золотой живанинке споры дохнут - тот продолжал. И - да вроде бы серьезно:
  - Ясно. Значит, на твоей Тильсенн не тестируем?
  - Ну... - задумался Саайре, принимая чашечку. - Если она захочет...
  
  ***
  Рождения младшей Семья эс Ноэн ждала почти через круг года - после Suynn'rai. Данные подтверждали - равно как и то, что процесс развития идет штатным образом. Младшую. Дочку.
  Но Тильсенн эс Сьенн и ее супруг предполагали так с самого начала...
  
  Саайре помнил - впервые об этом Тильсенн (...его Искорка, светлая и одна такая по все стороны мира живых) говорила почти ровно эту пару звездных назад. Следующим летом. Полностью их первым летом. В день, когда они получили все разрешения, собрались и выехали - к морю. К морю, но сначала - в ее давнюю родную усадьбу Рукописного архива Западноморского края.
  
  Саайре помнил и разлитую над усадьбой Рукописного архива, стоящей в удивительном отдалении от всех жилых мест края, тишину. Живую, летнюю, звенящую и текущую от зноя, но плотную, вязкую, которую можно было брать в руки и лепить, или зачерпывать и смотреть, как срываются с ладони и падают - одна за другой - сверкающие, медовые капли. Медленной тишине совершенно не мешали вылетевшие встретить гостей собаки - их тут было много, Саайре насчитал восемь - смешные, мохнатые, лопоухие и не злые... Илье узнала одну из них, старую уже, позвала: "Ньера Горошинка?.." - собака услышала, шевельнула левым черным ухом, подошла - принюхалась, очевидно задумалась, тряхнула головой, принюхалась прочнее - и внезапно завиляла, замолотила хвостом. "Она маленькая была..." - задумчиво сказала Илье. Гладила. Так и вошли в дом.
  
  Тишине не мешал - тишину генерировал, сказал бы Саайре - и разговор в доме. В тихой усадьбе столичного стиля - с арками и колоннами, но с верхним деревянным пространством личных территорий. Просачивающийся снаружи зной спорил с холодом старого камня общей залы, ложились пластами. Саайре сидел спиной к острому солнечному лучу, Саайре чувствовал контраст. Встретивший их старый человек - Томанишко эс Тшерич, Тильсенн узнала его, но не сразу - говорил больше всех и угощал лепешками с медом. Они ели, он говорил, Саайре смотрел - как медленно скатывается сияющая капля светлого меда, ловит солнечный свет, думал - о том, как выглядит и присутствует эта тишина, как солнечный свет полосой упирается в спину.
  Оставляя отдельным слоем - то, что он, конечно, тоже думал. Старый человек Томанишко, слегка растрепанный, выгоревший, сам похожий на старый свиток - Саайре знал: он старался, но не мог найти в его чертах ничего похожего на Илье - держал неловко, на отлете, руку с куском лепешки... На руке была очень очевидная мозоль, оставленная кистью, в трещинках, тушь уже не отмывалась - "проросшая" - задумывался Саайре - за лепешкой следил один из младших собак, допущенный в дом, не подавая голоса, даже голову он поворачивал беззвучно, не мешая тишине.
  
  А человек говорил - и тоже не мешал. Он рассказывал горькое и неизвестное - Саайре точно - о жизни Семьи эс Тшерич. "Мы же не знали, - беспомощно говорил старый человек. - Мы не могли предположить. Нам - это казалось хорошим шансом, очень рабочим шансом хотя бы для потомка нашей крови сменить ... эту нашу обычную жизнь и участь", - он неловко шевельнулся, когда Тильсенн задумчиво ему ответила: "У вас получилось: я сменила". Посмотрел на хлеб в руке, на щенка, отломил ему кусочек, продолжил говорить.
  Говорил, что Ршавнек эс Тшерич дочку свою пережил ненадолго, и тоже неправильно, на весенний лов зачем-то подался, а там их перевернуло, он вытягивал лодку, нашли слишком поздно, не довезли живым. Что "побочные родичи" появляются все реже и реже, а в последний год, как где-то в горах стартовало новое какое-то производство, здесь почти и вообще никто не появлялся, кроме визитов периодически услужающих. Что он живет и продолжает работать, он не знает зачем, а как он закончится - и с ним вся Семья - пройдет и рукописный архив земли, и вся его традиция, в лучшем случае доставшись консервации, как и эта усадьба, которую некому наследовать...
  Тильсенн слушала, гладила собаку, ньера Горошинку, отвечала - уважительно и вежливо объяняла родичу порядок подачи прошений в Службу наблюдения общества - по поводу рассмотрения проблемы рабочих мест рукописного Архива земли Хладье Дошта, как вероятнее просить о новых работниках... "Если, конечно, уважаемого старшего родича не смутит, что они будут, скорее всего, лехтев", - завершала Тильсенн, и старый человек снова неловко макал лепешку в мед...
  А Тильсенн тоже смотрела, как с хлеба на стол падают светлые капли, как смотрит щенок, переводила разговор на собак, старый Томанишко углублялся в путаное, но явно знакомое им собачье родословие, начинал улыбаться, вспоминал, что кроме меда есть сыр, отрезал первые куски от старой, прочной головки, серьзный кусок уронил вниз, на радость щенкам, их откуда-то образовалось трое... Тильсенн смотрела, как возятся.
  
  Ягодный чай дошел до последней "чашки вежливости", когда Тильсенн сказала:
  - Я хотела бы спросить уважаемого старшего родича Томанишко, остались ли в доме... старые памятные вещи моего детства и будет ли мне позволено с ними увидеться?
  - Да остались. Можно, - отозвался он. - Ршавнек эс Тшерич задвинул дверь в ваше крыло, на восьмой день, как погибла Эльна. Я... тем более не заходил, - он покатал между пальцами хлебный шарик, задумался, бросил его щенку, продолжил. - Думаю, если захотите, вы можете забрать, что сочтете нужным. Это... та доля наследства, на которую вы, вне сомнения, можете претендовать.
  - Я благодарю вас за это разрешение, уважаемый старший родич, вы позволите? - сказала Тильсенн, поблагодарила почтительным жестом за угощение, таким же приостановила его попытку подняться вслед. - Если вы разрешите, мне не нужен провожатый, я помню.
  Томанишко эс Тшерич позволил. Остался сидеть на месте. Ньера Горошинка вильнула хвостом на прощание и за ними тоже не пошла.
  
  Именно там по тишине пошла первая трещина и она начала звучать. Сначала - отдаленно, звонко, тонкими стеклянными колокольчиками - чуть вразнобой... Тильсенн шла, поднималась, Саайре шел за ней. Камень внешних покоев сменился деревом, гулкой деревянной лестницей. Звук шагов возник, помешал тишине, встроился в музыку вторым голосом, ударными, ритмом. Саайре шел, не думал - слышал. Разворачиваться на верху лестницы было неудобно, площадка была нелепо узкой, огромная стена - конечно, дверь - темное дерево, витражное стекло (...листья - разглядел Саайре, - листья и ирисы. И пыль), оставляла поднявшимся едва полшага. Это было очень неудобно, потому что первый маневр, который им потребовался - это отодвинуть эту дверь. Ее долго, долго никто не трогал. Не без усилий - но дверь сдалась. С треском и скрипом (...они тоже остались в звуке) - уступила. И они вошли - в душный, нагретый солнцем полумрак.
  
  "Нужно снова вниз", - движением пальцев по ладони сказала ему Тильсенн. Дальнейшее Саайре дешифровал как: "Здесь спальни. Рабочая комната снизу". Вторая лестница оказалась круче, винтовой и темной. Было пыльно, Саайре неудачно вписался на повороте в перила и чувствовал на пальцах - пыль. Сухая. Теплая. Этим пахло - и нагретым деревом. Ступеньки трещали и жаловались. Музыка была.
  Зал снизу был очень большим. Это все, что пока разглядел Саайре. Ставни были задвинуты, три острых солнечных луча, пробивавшиеся сквозь них, пилили полумрак. Пыль была тоже - медленная и золотая.
  "Давай откроем", - тоже движением сказала Илье (...все-таки Илье), подойдя к центральному окну. Створки разъехались - тоже не сразу, подняли облако пыли. Саайре чихнул. И огляделся. "Рабочая комната" оказалась очень пустой. Там был стол, большой, рабочий, полукруглый, встроенный в стену под окном; и единым целым с ним были - прорези, подставки, емкости - под тушечницу, под камень, стойки под кисти, под то, чему Саайре не знал назначения - пустые. Там были по стенам - расписные ширмы, в скатанных комочках пыли - за ними, очевидно, были емкости хранения, там была непонятная рамка, наверно, тоже под какую-то роспись, вот с нее бумага сорвалась и свернулась снизу... Там были - это вообще-то Саайре отметил первым - пыль, очень много пыли, темное дерево стола было серым от нее. И детский столик - вот, рядом с рамкой, который Саайре заметил первым, который Саайре знал - да, сидевшему за большим рабочим столом не требовалось сильно передвигаться, чуть подкатиться - чтобы нарисовать своей маленькой на листке собаку... Саайре знал - и не знал, как действовать дальше.
  
  Илье стояла, смотрела в окно, оперлась нечаянно о стол и убрала руку - это тогда Саайре понял, что дерево стола - темное, потом вернулась, пальцем прочертила по пыли - и совсем внезапно, вслух, обрушила в эту пыльную пустую комнату невозможное:
  - Хорошо, - и в музыке грянуло - громовым раскатом. И штормом - глухими, басовыми струнами и просто морем... Из-под которого Саайре первую долю выдоха только пытался выбраться, чтобы переспросить: что - хорошо? Громко хотел, Илье уже продолжила. - Хорошо, что моя мама Эльна предполагая разбираться, убрала всю работу. Вот так - кисти хранить нельзя. Они не дожили бы. Рабочий шкафчик здесь, - говорила Илье медленно, ощупью, припоминая. Знакомым отстраненным голосом. - У тебя же была основная емкость под переноску? Достань, пожалуйста. И тебе придется мне помочь.
  Илье развернулась, медленно прошла пару шагов, примерилась к одной из ширм, самой крайней у стола. Примерилась, дотянулась до верхнего края и немного озадаченно поправилась:
  - Нет. Не понадобится. Я забыла: я дотягиваюсь, - защелка поддалась и ширма, она же дверь емкости хранения поехала в сторону. За ней открылось непонятное. Саайре не заглядывал - он стоял, собирал емкость. Но краем глаза - видел, Илье же разбирала уверенно. - Кисти. Краски... пигменты. Разведем. Укладывай. Осторожно. Тушь... она, наверное, перестала быть за это время. Но все равно заберу. Бумага, - Илье тронула одну из темных скаток непонятного и та затрещала...и, похоже, треснула. - Нет. Не сохранилась, - подтвердила и Илье. И интонации не сменила. - И здесь мне тоже совершенно некого винить. Все делали то, что считали хорошим и должным. Это мое наследство, я вправе его забрать и заберу. Бумага. Под наброски. Да, эта все переживет, - Саайре принял в руки стопку, в верхней, прочной, скленной книжечке не хватало листов, примерно четверти. "Не там ли был слой с собакой и где он теперь есть?" - слоем мысли оставил себе Саайре и не стал спрашивать. Музыка была штормом. И в нее пробивалось море.
  
  А Илье, внезапно, отошла от открытого шкафа. К детскому столику. И замерла. Взвешивала, жест отряхнула стремительно, оставила след на пыли: "Нет. Не возьму. Боюсь". Саайре решил подойти. Спросить - хочет ли она это делить - и чтобы он был рядом. Илье хотела. Илье встроилась ему под руку, ткнулась лбом, постояла, проверила застежки на переносной емкости и защелкнула их все.
  - Хватит, - сказала она, а в музыке было и нарастало море. - Там еще детское должно быть. Много моего детского. Не возьму: боюсь. Потом. Когда сюда прибудут разбираться, я, наверное, смогу посмотреть. И что-то еще забрать. Если захочу, - развернулась, посмотрела на Саайре и взвесила на пальцах. - И его самого тоже хорошо бы забрать. Но он никогда не пойдет к лехтев. Для него был очень неожиданный... результат. Пойдем отсюда? В парк? Я хочу найти, где это было - и чтобы ты увидел, - сказала Илье, подождала его согласия и потянула на себя очередную створку, крайнюю. - Нам не надо возвращаться, здесь была дверь... но... кажется, тебе придется мне помочь...
  
  За створкой было окно, доходившее до пола, с выходом - на веранду и в парк, Саайре только сейчас рассмотрел, что там, за окном... А сбивалась Илье в попытке это окно сдвинуть. В итоге помогать им пришлось резаку и малому походному - дерево створок прикипело, спеклось...
  - Я здесь училась - и была - счастлива, - приложила Илье между рабочими выдохами - между паузами в работе походным. Но дверь, кажется, этого и ждала - подалась, поехала, сначала мелкой трещинкой, потом, с хрустом на направляющих. Саайре наклонился поднять с пола отставленную емкость с "наследством" - доски пола тоже были пыльными и на них остался след, повернулся - и в лицо ему ударил ветер, горячий, пахло почему-то степью, за спиной в ширмах затрещало... Саайре было взялся за створку, закрыть...
  - Оставь, - сказала Илье. Она уже вышла на веранду и стояла, всматривалась в парк. Против солнца. "Светилась, - сказал про себя Саайре. - И отбрасывала тень". - Это тоже мое наследство, на которое я, бесспорно, имею право. Пусть здесь, наконец, проветрится.
  
  В парке тоже был ветер. Парк шел уступами, открывая вид на каскад прудов - по всем правилам искусства сада. И та самая кленовая аллея выходила на спуск... и начиналась далеко не сразу.
  Верней вид они некогда открывали. Илье - она остановилась почти сразу, за ступенями выхода из рабочей комнаты, поймала ветер, подержала его на ладони. В музыке оставалось меньше звонкого и слышней звучало море... А потом сорвалась, добежала очень быстро через верхнюю поляну, до огромного развесистого дуба, начинавшего верхний ярус парка и всякой поросли вокруг него. Замерла, поискала что-то взглядом на коре, задирала голову вверх, Саайре не знал, нашла ли. Потом подождала, пока он дойдет... чтобы, чуть удивленно, назвать:
  - А расстояния здесь такие... маленькие. И как здесь все заросло. Пойдем, это внизу...
  
  Аллея заросла. Но Саайре узнал. Клены. Старые клены и сходящиеся аллеи - по правде, не так уж и далеко, к спуску. Даже листья под ногами были. Не осенние, правда - хрупкие, слежавшиеся, старые - лежали под ногами, застилали старую, размытую, красную засыпку дорожки, сухими - оседали, скрючивались, цеплялись за ветви молодой поросли. Для парка слишком стихийной - местами молодые деревца взламывали насыпь, шла трещинами...
  Одному из них Саайре улыбнулся: он нехорошо и неуместно - до четкого чувства холода в этой расплавленной жаре - на долю выдоха испугался. Подумав - вот на этой аллее, глядя на эти листья - о незабвенном парке города Мьенже, о трещине... Ну, Йорке их с Вланко меньше круга дней назад позаимствовал - как незадействованные заинтересованные руки. Ограду тестировать, пробу брать и съемку фона местности вести. Саайре как раз ходил по аллеям и ворчал. Что здесь бы тоже не мешало погулять с огнеметом в свое время. Но Йорке хмуро поправлял, что в то время при этом характере повреждения - было невозможно и до сих пор невозможно - разве что если заливать сверху... до подпочвенного слоя. И Саайре было очень неудобно... но меньше - чем сейчас и здесь это подумать. В аллее, которую не видев - помнил. До боли в руках - ну, реально - до боли...
  
  Тот самый витраж - с осенними листьями и листьевыми котенками - сейчас стоял в светильнике личной территории их дома. Это было на этот Somilat, когда Старший храмового квартала лехта Нилайерин после праздничного фейерверка, в здешний срок раздачи подарков, оглядел их - за своим черпаком меда подошли они, конечно, вместе. И лехта Нилайерин усмехнулся: "Ну что, Семья эс Ноэн. Так, конечно, бывает очень редко, но раз вы Семья - вам положено свое личное место. Завтра с утра подходите - пойдем выбирать".
  Тогда Саайре не знал, понимал потом, что в убранство дома - их вроде предлагали два, может и больше, они все равно остановились на первом - вкладывался чуть ли не весь храмовый квартал, а может - и не только. Илье застряла в нижней, общей комнате - там были деревянные своды и балки и да, теплый, чуть скрипящий под ногами пол и тканые цветные дорожки, а еще - ткацкая рама, задвинутая в самый светлый угол у большого окна... А за окном - как потом оказалось, окна дома выходят на ту самую лестницу, где когда-то для Саайре началось - рябиновые ветви в снегу. И Илье встала. И сказала: "Мне хорошо. Может, останемся?" - и они полезли наверх, смотреть личную территорию. Оказалось, что там огромное спальное место под скошеным потолком: "влезет еще семь нас и три собаки" - смеялась Илье, свалилась, подпрыгнула, сбила покрывало, еще раз подпрыгнула и как-то незаметно подбила его на легкую битву подушками... Это он чуть не залепил в светильник... ну, точней попал в стену рядом. И остановился. Илье заметила. Подобралась. Пальцами по загривку спросила, о чем он.
  - Я думаю, это наше место, - отозвался Саайре и показал на светильник. - Я примеряю. Ему в раму как раз встанет витраж, - он не стал уточнять, который, но Илье уже потянулась, примерила на пальцах и подтвердила.
  - С котенками? Встанет. Давай сделаем.
  - Спускаемся? И скажем, что наше и приняли? - отозвался Саайре, Илье задумалась, еще раз грохнулась на спальное место, подпрыгнув, и детским вредным голосом сообщила.
  - Нет, я еще спущусь, купальное посмотрю...
  
  Купальня, к их общему удивлению, оказалась немаленькой, дом нижним этажом врастал в камень спуска, и спускался к хозяйственным помещениям вглубь, так, что за дверями обнаружилась действительно мини-купальня, на гребок точно проплыть и глубины... "На мелкому по шейку", - определил для себя Саайре, подумал, что еще один член семьи будет этим доволен, мысль перескочила - что он уже подозревает, что в доме будут младшие гости... а в купальне, увы, не исключен Чумазый... ему тоже надо найти лежку. Нашла ее Илье, на повороте между общей комнатой, личной территорией и прочими службами, коридором - к купальне и кухне. Вот в кухне оказалось тесно, тем более, что по традиции земли Хладье, печь с открытым огнем втиснули и туда, и темновато - окно смотрело в склон... А на столе стояла плетеная корзинка. С яблоками. Свежими, словно снаружи не была зима.
  - А сюда я витраж тоже хочу собрать, - высказался Саайре, посмотрев на окно. - С яблоками. Давно я этим не занимался...
  Илье посмотрела за окно. Оперлась - о решетку очага. Что-то чуть треснуло...
  - Нам так просто поверили, - внезапно взвесила она. - Что мы большие и настоящие и что мы сможем. А у нас получится? Вот уже? Жить... и возвращаться...
  - Я не знаю, - медленно отозвался Саайре. Закрепил - в личном внутреннем примерный эскиз витража - с яблочной веткой по окну... это придется найти стекла, он найдет, вот хоть бы и сейчас у Нилайерина спросит. И обозначил... что-то тоньше витражных стеклышек. - Я очень давно не жил... в своем доме. И хочу понять, как... это здесь просыпаться. Мы... попробуем?
  - Попробуем! - уже уверенно заявила Илье, всучила ему яблоко: "кусай!" - и потянула к выходу. "Год назад... - зачем-то думал Саайре, пока они стояли на крыльце и договаривались с Нилайерином - ну, и прочим набежавшим населением. - Всего-то год назад, - а дальше он и в мыслях переходил на высокий фаэ - благодарил как лехта своего Бога. - Я не мог ничего этого ожидать. И я благодарен тебе, что все это есть".
  
  ...У них получилось. Семья эс Ноэн долго будет возвращаться - из дней обучения, аттестаций и первой практики - в свой дом в храмовом квартале города Хладье, а вспоминать его потом, когда их потребовал - долг лехта и место - еще дольше. Но Саайре вспоминал уже сейчас, когда миновала только пара кругов года - сейчас, пока шел по аллее - по той самой кленовой аллее усадьбы Рукописного архива. Перед глазами были - золотые и рыжие блики витрпжного фонаря, Илье, что уже спит, клубочком, возле места ее младшей... И от мысли, что он вот тут умудрился вспомнить парк, который трещина, Саайре было... зябко среди жары и неудобно.
  
  Но здесь мир был - живой, тенистый и тихий, хотя и шуршал, трещал под ветром, сбрасывал - новые, пожухшие от жары, листья, молодая кленовая поросль пробивалась сквозь дорожку и разворачивала - пятипалые лапы листьев, Тильсенн скользила впереди, в музыке было море и колокольчики, внезапным бодрым перезвоном под ветром. И Саайре, поймав мысль и музыку, думал... а вот о листьевых котенках. Что сейчас они, наверно, не живут в этих листьях, и это правильно. Они заняты тем, что приглядывают - за правильным ростом листьев, семян и всего живого. И что очень скоро можно будет - если Илье захочет - рассказывать эти истории Щеночке - ну, и остальным неотъемлемым младшим храмового квартала. Он спросит - когда-нибудь. Он знал, что спросит - пока Илье шла впереди, иногда приостанавливаясь и отмечая что-то.
  Так они и дошли - до того места, где Илье остановилась, где Саайре узнал, почти по очертаниям узнал - рисунок стволов, который был с ним - перед памятью, близко... Двух не хватало - еще определил он. И да, они были меньше, чем он помнил по корням... очень маленькой девочки, которые у нее все-таки были.
  
  А там, где у его памяти кончалось поле зрения, аллея и обрывалась, выходя на террасный спуск, к реке. Там должны были быть цветочные горки, но... но та девочка, где она помнила, стояла к ним спиной. А здесь давно никого не заботило высаживать горку, а также чистить берег и убирать лишнюю поросль - и в бывшие горки вцепились, и вид заслоняли - уже крепкие кустарнички, "сорные клены", пожухшие от жары, а под ними, внезапно под бортиком горки - куст смородины...
  - Здесь был мой камушек, - задумчиво сказала Тильсенн, стоя на этот раз спиной к аллее, лицом к спуску. Не найду: зарос... здесь все так заросло. Интересно, а она откуда выросла? - Илье ступила, забралась с дорожки к кусту смородины, сорвала, смяла лист - запахло, остро, резко - задумалась, подцепила сережку ягод, пара сорвалась, упрыгала - в густую, пожухшую по жаре, траву... Проводила их взглядом, задумалась, отщипнула еще пару, съела. - А может, я и посадила, нечаянно, помню - здесь было, наверное... Хочешь?
  Она выбралась на дорожку. Стояли. Доедали ягоды. Тильсенн покрутила в руках пустую зеленую веточку, посмотрела вверх по аллее. Зафиксировала вслух:
  - Это было моим. Это составляло и держало меня, я помню. Это было и осталось моим. Но сейчас это не самое основное мое. Знаешь?
  - Знаю, - подтвердил Саайре. Лехта jiiri zu-alh'h не требовалось спускаться и диагностировать состояние корней. Он просто знал...
  
  ***
  Гнездо эс Сьенн. Шестой круг дней после T'a'hassё u'l'jorrah
  Ближе ко времени яблок они поняли, почему место усадьбы Сейренн называется Вересковой заимкой. Вереск стелился, вереск пробирался между корнями и карабкался по камням, а там, где ничто ему не мешало, над усадьбой, на террасах "верхних склонов" - расстилался, вырастал - в отдельных местах тропинки взрослым людям по колено и выше. Белый, с крупными цветами. Пахнущий - сильно - как только был ветер, а под скалами было море, и ветер здесь был всегда.
  А тропинки были - там, повыше. И ступеньки, высеченные в камне, где выступали скалы - и места, где людям можно остановиться и расположиться - между ветром с моря и вереском - были... "Нет, - откликнулась на запрос Тийрха, когда они поднимались здесь первый раз - и Илье удивилась - тому, что здесь сделали и обустраивали место, где отдохнуть... даже с возможностью греть еду. Для чего оно здесь? - Мы ни для чего не используем эту землю, уже давно. Верхние пустоши остались неудобным местом для освоения. А приходим - потому что это очень... теплое место. Ну ведь правда красиво?" - "Правда, красиво..." - соглашалась Илье.
  
  И думала - что этого оправдания не было нужно, место не было похожим ни на что, оно просто было, так, что время пахло вереском и не имело значения. Значили и существовали более медленные вещи - как пахнет вереск и как подробна, на фоне серого, в трещинах, гранита и старого дерева скамьи, его отдельная веточка - мелкие, белые колокольчики цветов, чешуйки ветвей... Как в цвет им, таким же с присолью серым - оказываются мелкие, бусинкой, коготки младшего Тийрхи, Прыгунка, и складочки - у пяток - пока мелкий лежит на покрывале на спине - и шевелится...
  А Илье - внутри этого взгляда и этого "пока" - знает, что быть коготкам еще рано, Илье может вспомнить, что Тийрха сама рассказывала, когда Прыгунок особенно громко звучал - не понимая, хочет он спать или нет, и негодуя, может быть, что жарко - что это еще не звучно, самое трудное будет, когда у младшего начинает резаться броня. "Тогда нам, чего доброго, понадобится наведаться в восстановительный. Причем не только ему, но и мне", - легко шутила Тийрха. И все равно - у младшего Тийрхи были коготки...
  Разговоры звучали внутри головы и журчали извне, Тийрха игралась с мелким, выбравшийся с ними на второй день Саайре устал смотреть вверх и считать проект, так что сидел, смотрел на море, говорил про рыбные карты и вырезал маленький кораблик, Льеанн тоже сидела в своей привычной внешне неудобной позе у камня и продолжала - с крошечным станком - собирать к чему-то тканому завязки, станочек щелкал, Льеанн говорила, Тийрха отвечала - голосов и звуков других людей в вересковых пространствах оказывалось много. Но они звучали не больше, чем далекое море снизу и перекличка его птиц, что кружили над волнами, ныряли за рыбой и возвращались в гнезда в скалах... Они укладывались в звуки мира, были сейчас - были всегда - и не мешали...
  
  Мешало другое - на ускользающем от взгляда крае сознания, и мешало сильно: Илье за какую-то пару дней не раз, не два оставляла младшую рядом, под присмотром Тийрхи с ее младшим, отодвигалась ближе к концу этого склона, спиной ко всем, смотрела - на край вереска, край камня и начало неба и думала. Проверяла пальцами, наощупь, гладила шершавые ветки, мелкие листочки-иголочки вереска, перебирала, спрашивала у него - личными движениями, пыталась понять, где - что - здесь есть, что отзывается внутри нее, такое целое и ценное, что хочет быть, что где-то было, было так, что - вот, пальцами знакомо, только бы поймать, перехватить этот все ускользающий звук...
  Подсказать ей сумела только Сейренн, что на третий день выбралась к ним присоединиться. Тогда тоже было обычно - уже обычно - они сидели на том же месте, мелкий Тийрхи шевелился и звучал, вроде ему нравилось, Сейренн, что выбралась на свободный день домой, наблюдала за этим и вдруг усмехнулась - что последую-ка я его примеру. И завалилась на спину, прямо в вереск - ну, полевая позволяла, растянулась, закинула ноги на камешек, и устроилась - держала в зубах и чуть подгрызала сорванную веточку вереска... Илье на тот момент не пыталась поймать это... странное, она наблюдала - за младшим Тийрхи, за своей заснувшей младшей, за Сейренн... И мелким, чуть сонным мыслям внутри этого очень прочного сейчас было легко и чуть смешно - что большая дарра, глава Гнезда, старший командный устроилась тут, почти как мелкий младенец, только что ногами не сучит. Потом она представила Сейренн в полностью такой позиции, было весело, улыбнулась, попутно к этой улыбке и отследила, что металлический блеск "прорастающего камня" на щеке Сейренн, пока она валяется боком и грызет веточку вереска почти такой же, как на коготках младшего - наверно, самого младшего в Гнезде на этот момент.
  
  И ее накрыло.
  Сначала она полностью, до ощущений вспомнила, как смотрела на этот "прорастающий камень", в первый раз в первый день здесь, как ей было страшно, и как она тогда была... непрочно. Потом в памяти было - как дарра шарахнет когтями по покрывалу так приковавшей внимание той Илье рамы гобелена... а там - а там конечно же...
  Серые скалы, высокие камни. Склон. А по склону - только-только начинаясь - белое, незнакомое, не песок, с зеленым, мелкие цветы - неба еще почти не было, небо они доделывали - еще до того, как у Илье получилась младшая, и Сейренн небрежно говорила, что им остался самый скучный кусок работы - верхние одноцветные ряды, закрытие и срезка...
  А гобелен был. Был - здесь. Вот может быть с того камня, что в паре шагов от расположившейся Сейренн, некогда они и начали работать вместе. Когда терпеливо ниточка к ниточке смешивали цвета, и теи Сейренн говорила, что у Илье очень даже годно получается, достаточно, чтобы вот этот кусок работы доверить ей - потому что у Сейренн свободные дни уже вот-вот вычерпаются и новые - что-то ей подсказывает - она себе заработает очень нескоро... А Илье тогда еще пыталась понять, а как это бывает, чтобы мне и доверять. Но камень у нее и в самом деле получился.
  
  Да, подробно понимала Илье, вот знакомое. Это гобелен. И она помнит его руками, движением рук, потому что как же еще помнить медленную ручную работу. Свою работу. И сейчас она сидит, и понимает - правильным краем себя, и пытается собрать нити... опознать и собрать нити... А музыка? - а нити эти достаточно похожи на струны, чтобы где-то еще звучать, и вот сейчас, когда она поняла - где сидит, она поймала звук, поймала о чем и не успела выдохнуть, как уже начала спускаться.
  
  Это было недолго - это она тоже знала. Совсем немного времени внешнего мира требуется - на то, чтобы спуститься неглубоко, на верхние слои, там, где начинаются корни людей и вещей, проторенной дорогой, проверить и... и обрадоваться. И обрадованно рассмеяться - и на этом вернуться назад... Чтобы обнаружить, что на нее повернулись. Что Льеанн остановила мерный ритм своей работы, но это было потом - сначала, что Сейренн сменила позицию, повернулась, оперлась на локоть и отпускает с руки вопросительный жест, легкий вопросительный жест. Конечно, ведь смеется она и здесь... и вслух:
  
  - Теи Сейренн, я... я просто уже три дня пытаюсь понять, почему здесь мне так знакомо. И поняла. Вот смотрю на этот камень - это... может быть и тот, что у меня получилось соткать. Гобелен. Мы же сидим в гобелене, том самом, ну - почти?
  А Сейренн села, и продолжила жест, что да, так (...и не продолжила, что не совсем, что любимое место Охсай - о котором был гобелен - было выше и на закат через гряду... Для ее младшей он уже был о другом, это было слышно, это было... правильно. А камни здесь так и так похожи.) Илье перехватила жест, здесь уже слыша, что ритм Льеанн пропал, и она тоже смотрит - и знает - и что ей, Илье, надо собрать... серьезное. - А еще я знаю, что мы... я сумела. У меня получилось. Мы делали и у меня получилось. Соткать... здесь - еще одну меня? Льеанн, ведь это так? У меня получилось?
  - Ты же... ты хорошо умеешь проверить, - лехта Льеанн сосредоточилась долю выдоха назад, а теперь улыбалась. Чуть-чуть. Щурилась. А еще она сидела здесь - и одновременно была там, где земля была живой, теплой и хрусткой, где стоял странный дом, который тоже она - и одновременно здесь, где рос вереск, были камни - и был гобелен - и Илье внутри места, на котором она находится, было видно. - И, как я вижу, ты уже проверила. Да, получилось. Прочно получилось.
  
  ...А Саайре - это он расскажет потом. В той большой спальне с фонарем с тем витражом. В начале весеннего круга. Раньше - не получалось... Что тогда - ну, не спустился. Полностью. Как было должно, спросив согласия разумного. Так, окунулся. Чуть-чуть, совсем на поверхность, где начинаются корни. Удостоверился: да, это было так - Илье вросла. Она сидела - здесь, сейчас и прочно... корнями, и от мелких движений ее пальцев там, по воде Thairien - шли круги и были нити - звонкие, натянутые нити основы: мир вспоминали - и он был - послушно этому движению, сейчас и на этом месте - гобеленом - Илье вросла. У нее новые корни.
  "Я подумал хорошее, - рассказал он там, в спальне, глядя куда-то ей под руку, Илье опиралась на локоть, со спальной рубашки сползала кисточка, - что если так, мы будем очень похожи. Корнями. У меня там тоже - камни, ветер и близкое море", - "Да", - жестом откликалась ему Илье со свободной руки, жест, подхвативший чуть более холодный ветер, проносился надо лбом и вызывал на взгляд. "Я подумал трудное и грустное... для себя тогда, - оставлял, откликнувшись движению, Саайре. - Что... я что-то потерял. Потом я понял - не сразу: я ничего не потерял, это не было моим. Но то, что было... ну - кончилось. Началось другое. К этому тоже надо было - привыкнуть и прирасти..." "Да, - откликалась Илье. Сменяла расположение и чуть зацепилась кисточкой. Садилась. И смотрела на фонарь, на витраж с листьями. - Ты ничего не потерял, я получила. Извини, знаешь - я тогда не заметила". "Знаю", - счел нужным сказать Саайре...
  
  Илье - тогда отвлеклась от них всех и смотрела на Сейренн. Дарра не то, чтобы изменилась - знал Саайре - она даже не выпустила веточки вереска из зубов, но... что-то изменилось. Что-то было - там, до того, как Илье тихо запросила:
  - Воняю?
  - Ну... пованиваешь, - откликнулась Сейренн. Села. Обернулась на примятый вереск, оценила себя неодобрительно, передислоцировалась, села прочно... и медленно перебирала цветущий вереск, приглаживала (без когтей. С отсветом). Пока говорила. - Ну... если я выбрала - и моему Гнезду придется принять своим родичем лехтев - пусть это будет хороший лехтев, пообещаешь?
  
  Шевельнуться из них не успел... не стал никто. Это было отчетливо слышно. Как Илье приняла - до корней ...подняла ниточки на невидимом и существующем сейчас гобелене, внутри - верхнего слоя этого мира, внутри - его и своего места корней, чтобы вот сейчас проложить нитку. Легкую, прямым рядом, очередным рядом гобелена. Рядом узора, который тоже надо проложить. И продолжает прокладывать. Пока медленно улыбается. И говорит:
  - И эта моя Семья тоже потребует от меня соответствия Чести Семьи?
  - И эта твоя Семья тоже не откажется видеть тебя на достойном и наилучшем для тебя месте, что ты займешь среди людей... и вещей Тейрвенон, - Сейренн в ответ... тоже прокладывала нить. Неудобную. В обратную сторону. И запнулась. Ненадолго. Продолжала дарра уже ровно. - И да, Гнездо Сьенн и я тоже тебе скажем о чести Семьи. Судя по твоим последним успехам, я думаю, ты уже достаточно прочная, чтобы это услышать. И у тебя получится.
  - Я услышала, теи Сейренн, - а Илье... Илье была. Она держалась новыми корнями за эту землю, прочно и хорошо держалась. И четко усмехалась, отвечая. - Я пока не могу обещать, я не знаю, что у меня получится... Но я сохраню надежду отчитаться, когда придет время.
  - У меня достаточно времени, al"mei Илье, - откликнулась теи Сейренн. - Я говорю, что я буду ждать. И я дождусь.
  
  ...Про этот берег, дальнего Сердца Мира, берегов Ри'Оэнн, Илье и Саайре в тот день, после дома Семьи Тшерич, вспомнили еще раз. Потом. На море. Куда Илье предпочла отбыть сразу, не возвращаясь в усадьбу Рукописного архива.
  Море было - мягче, и все-таки похожим - на те, знакомые берега. Там, где от него отступали скалы и подходил лес. Но на тех берегах так было редко, здесь же - долго, долго были - рыжий песок и рыжие сосны, волны, набивающие под водой яму за ямой, длинные песчаные насыпи - крупный, шершавый, щекотный и грубый под босыми ногами песок, местами гряды камешков, где нет-нет - подворачивались окатаные осколки старого кирпича, и серебряные стволы топляков, пряди водорослей, что море оставляло, уходя. А еще берег этот был так знакомо пустым, а день был жарким, а закат тоже рыжим, и они долго, долго шли вдоль берега, брызгались, дурачились, плюхались, проваливались в ямы, набитые волнами, Саайре пытался заплыть, а море, кроме тех ям, было долго, долго мелким - он все шел и шел, волны окатывали, но до пояса вода так и не доходила. А Илье сидела, собирала камешки - это она сказала про кирпичи, а еще она удивлялась, проверяя воду: "А она совсем не соленая..." - а потом явно просматривала карту на личном внутреннем и говорила: "Здесь целых четыре больших реки, и все рядом..."
  До скал они дошли уже к крепкому вечеру. Солнце уходило в море. Два огромных валуна легли рядом, прикоснулись верхушками, словно один из них шептал что-то другому в мохнатое ухо; образовали - мелкий грот, где удачно расположился здоровый, серебряный, выброшенный на берег старый выворотень, судя по уголькам на песке - может, и разумные принесли. Может - дальше, как оказалось, еще и лесенка наверх была...
  
  Но Илье села - там, на посидеть. Под камнями. Смотрела на волны, на солнце. Думала. Саайре слышал - собирала и собиралась. Открыто. Собралась, подождала, пока пройдет волна, сказала:
  - Море далеко... - Саайре, подождав долю выдоха, спросил жестом. - В Ри'Оэнн, в скалах, оно, наверно, ближе. Я сначала вспомнила, что мне теи Сейренн говорила. Что у нее на берегу есть... тоже грот. Пещерка. Специальное место, чтобы думать сложное, и Льеанн его как-то нашла... и с этого они стали. Разговаривать на близком. Надо будет себе тоже найти такое. Поближе. Потом, - она говорила. Она подходила к чему-то еще. Медленно. Шаг за шагом, ступеньку за ступенькой - знал и чувствовал Саайре. К той самой воде? Он это тоже определил на тот момент, когда Илье собралась и занырнула. Легко. Без всплеска. - Я хочу говорить с тобой, Саайре. О сложном. О девочке. Одной маленькой девочке, которая... больше не ждет страшного.
  - Да, - подтвердил Саайре. - Говори.
  
  ***
  Саайре не узнал сразу. Но вспомнил. Он присутствовал - привычно присутствовал - в тот срок, когда Илье расказала - эту часть своей истории. До конца.
  Было лето - на земле Гнезда Сьенн, была самая жаркая пора лета, было утро - относительно давнее, Илье первый раз после рождения дочки - заодно с Тийрхой - проверяла тренировочную тропу и свою способность по ней передвигаться... Собиралась-то Тийрха, а Илье, в те дни часто общавшаяся с ней, тоже попросила проверить. Оставили младших на Нёрсьенн - и пошли... Выходивший с ними на обычную пробежку Саайре помнил, как именно на бегу, на легком темпе, Тийрха объясняла Илье, что присмотреть за мелкими - это в том числе обязанности хозяйки Дома, когда в Доме есть младшие, а Льеанн - которая, вот к отдельному удивлению Саайре умудрялась идти с ними вровень - шагом - одобряла, что полезная традиция...
  
  Помнил, что еще с Тийрхой тогда потренировался. Тийрха ныряла и плавала - "так, что это меня надо было назвать Селедкой", - смеялась она, как раз вынырнув... Райэн в итоге Тийрхе и передоверил тестировать подготовку наставляемого, Тийрха достаточно годными умения Саайре еще не находила, показывала... Продемонстрированное осмысляя, обратно он и шел медленно, в итоге его обогнали и Льеанн с Илье, хорошо обогнали, шагов на десять.
  
  Рядом со входом они остановились. Остановилась Илье. Стояла и проверяла - почти пальцами на вытянутой руке... Долго. Времени бы хватило сообразить, отметить как важное, что это тот самый вход. Где они шли самый первый раз. Саайре вспомнил поздно. Когда Илье уже начала говорить - когда он уже успел их нагнать. Медленно взвесила на ладони:
  - Нет. Наверно, больше не боюсь. Наверно. Точно знаю, что этот вход будет очень сложно завалить и поджечь, - Тийрха пальцами адресовала: "Ну!" - но жест врезался в предупреждающий - Льеанн. Что дело отдельное и серьезное. - Знаю, что смогу и захочу говорить. Льеанн, я постараюсь рассказать это до конца. Можно сейчас и сегодня?
  
  Да, потом она посмотрела на Саайре. И спросила: "Са-ай, ты же тоже будешь?". Дело их наставники посчитали серьёзным. И свободное время освободили бессрочно. Илье сидела, подбирала цветные кисточки накидки, на которой просто сидела - иногда, когда говорить ей было отдельно трудно - завязывала узелок на нитке и говорила дальше. Льеанн продолжала ткать. Звучала.
  - Она была со мной... с тех пор, как я начала не помнить себя и проваливаться - туда, на глубину Thairien, - говорила Илье. - Когда пропадали Те, кто приходит в сумерках и начиналось разное... страшное. Нет... я думаю... выше Пристаней Пустых. Я могу ошибаться, но думаю, сильно выше. Там была девочка. Маленькая девочка. Которая стоит на деревянных досках пола, ей жарко, дымно, она боится и знает, что скоро сюда придет огонь и ей совсем некуда бежать... - Илье замерла, встрепывала, пушила кисточку, завязала четыре узелка, прежде, чем сказать. - Все еще боюсь. Говорю и боюсь. Когда я проваливалась, я не могла понять, где она, где я... я была ей, и я была там. Это очень страшно. Совсем и только страшно. Я не знаю, кто она и где есть в слоях Thairien, не могу определить и здесь... здесь ее нет, Льеанн. Совсем нет. Не потому что я больше не проваливаюсь... я... не должна была, но я пыталась. Поискать. Из безопасного места. Ну, спуститься здесь. Как вы учили, - здесь, как помнил Саайре, уже Льеанн приостановила работу и ритм звука. Чтобы сообщить движением пальцев легкое "зря". Илье приняла, собралась, отпустила край накидки. Сообщила. - Я... ну у меня же получилось с собакой. Когда я захотела и знала, что надо. И может, это... это совсем про глупое и не существует, но... но я знаю, что она есть. Она где-то есть и ее можно найти. Ниери Льеанн, я... не должна была?
  Саайре помнил, последнюю часть высказывания Илье Льеанн уже держала на ладони и распутывала - невидимым сложным узелком. Потом, выдоха через два посмотрела на Илье.
  - Это не глупое. И может оказаться опасным. Я не исключаю, что ты мне сейчас пояснила мой рабочий вопрос. Если... когда провожали тех taer из сгоревшего дома во Мьенже, где-то зацепился и ускользнул на глубину маленький осколок... совсем малой части тела разума, недостаточной, чтобы быть хищной, и ее не обнаружили... Что неудивительно. При тех средствах диагностики. И отсутствии Службы наблюдения Приливов. Тогда конечно - некрупная трещина сохранялась и благодаря ей в мир живых притягивалась... всякая погань. И, конечно, тебя она тоже должна была. Отклонять и притягивать... - Льеанн задумалась. Льеанн ушла внутрь. Саайре подозревал: она просматривает срезы из города Мьенже. Проверяет версию.
  Спросить не успел. Спросила Илье. Звонко:
  - Льеанн, ты... ты думаешь, она действительно так где-то есть... на глубине? И я не придумала?
  - А не могу исключить. По состоянию фона. Похоже только - глубоко осколок унесло. Когда вернемся - предлагаю тебе спуститься. Под контролем. Проверим. Я думаю, выслежу... И, наконец, провожу.
  ...Илье услышала - помнил Саайре. Поняла. Отодвинулась и уперлась.
  - Я знаю: она очень маленькая. И ей очень страшно... - и воздух между ними звенел, когда Льеанн отвечала:
  - Да, taer на это и приманивают. И те, кто до них не сохранились... не разъелись - тоже.
  - Льеанн, но она маленькая. И она не хочет умирать, - Илье уперлась. Звонким, несгибаемым серебряным ножичком. Всаженным с неба в пол. На четыре пальца. Саайре видел.
  Ровный голос Наставника на это пытался ответить. И не мог сдвинуть.
  - Я могу спуститься. Найти ее и проводить. Путем всех людей и вещей Тейрвенон. Илье, это осколок. Маленький осколок разумного, который очень долго только боится. Вокруг которого горит и он знает, что сгорит. Это все. Что зацепилось от тела разума. Жить ему, строго говоря, нечем. Видимо, очень маленький осколок. Если его пока никто не обнаружил. Включая меня. И если он тебя не усвоил. Когда тебя принесло к нему в первый раз. Впрочем... возможно роль сыграла специфика твоего тела разума...
  - Несъедобного? - поторопилась звонко отозваться Илье. - Но Льеанн, может быть... я тогда смогу помочь. Чтобы она... больше не боялась, - потом... потом звонкое серебряное сломалось - знал Саайре. Илье передоверила. Тихо. - Я... очень хочу помочь.
  - Непонятного. Тела разума, - Льеанн продолжала ровно. - Илье, в этой ситуации проводить - это помочь.
  - Я хочу помочь, как вы мне помогли. Я же тоже пришла... очень странной девочкой, - высказала Илье. Льеанн задумалась. И не стала озвучивать. Что ты все-таки была живой девочкой и хорошо, что я в итоге усомнилась в твою пользу. И что представленный вариант у нее сомнений не вызывает. Пока Льеанн выбрала продолжить.
  - В любом случае ей никто не поможет. Кроме тебя. Ты знаешь, как ее искать...
  
  Она действительно знала.
  
  ...В начале того разговора, что случился между ними в ночь возвращения после суда и завершения дела Семьи эс Тийе, Льеанн немало сожалела. Что приняла решение озвучить то, что озвучила и удержать то, что удержала. Нет, конечно, раньше.
  Что происходит, когда Илье потеряла всех, оставшихся в зале правосудия и воздаяний, и начала спускаться на глубину Thairien, Льеанн осознала поздно. На пару выдохов позже, чем было нужно. Потому что не успела обогнать на спуске - и оставалось только бросить застрявшему Саайре почти не требующий включения головы жест "страхуй" - и скользить вслед, фиксируя, с какой точностью идет девочка. Да, по кратчайшей притяжения. Мы нашли вероятный источник постоянной поддержки здешней трещины и мы рискуем создать здесь еще одну. В зале суда, с людьми, в присутствии ллаитт. Если что, вмешаются.
  Льеанн фиксировала - хорошо, что страх и злость остались там, сверху, на ступенях. Сброшеные также до осознания. Привычным ритмом. Плохо, что удивление осталось там же. И ей оставалось только смотреть. Как тонкая девочка Илье проходит сквозь фоновые помехи, выходит на цель... И легко - словно всю жизнь здесь охотилась - выслеживает и перехватывает - действительно крохотный осколок. Не taer, куда там - мусорная крупинка, песчинка тела разума, которому было настолько только страшно, что не смог правильно уйти, зацепился. И при использовании тех средств диагностики скорей всего затерялся на фоне остаточных мусорных эффектов свежей трещины и ускользнул, провалился вглубь, в "затягивающуюся" поверхность после ликвидированных taer.
  Льеанн фиксировала версии с той же скоростью работы. Это не мешало отслеживать и готовиться. Как только возникнет необходимость действовать и угроза любого повреждения прочности слоя... Фрагмент небольшой, трещина может быть тоже небольшая. Царапина. Нам хватит.
  Но Илье перехватила и усвоила крошечный фрагмент чужого тела разума с ловкостью... не всякого тренированного ловца: "не всплеснув воды" - кажется, так об этом говорят те из разумных, кто охотится в местах Thairien.
  
  А что не кажется... Льеанн могла только надеяться, что последовавшего маневра те, кто умеет здесь охотиться, не увидят никогда. Соблазн... повторить эксперимент мог быть слишком велик. И обоснован. Она фиксировала, наблюдая, как легко девочка выворачивается под неосуществимым углом и уверенно лезет вверх... - на привычный наводящий маяк, оставив... этот осколок в собственных корнях. Глубоко. И Льеанн понимала... медленней рабочего темпа. Что ей сейчас необходимо только провести бдительный финальный досмотр состояния местности. Не случилось ли в слоях города Мьенже мелких повреждений после изъятия осколка. После чего останется только подниматься вверх, также проверяя прочность и сохранность поверхности.
  
  "И высказаться о безопасности такой работы", - усмехалась Льеанн вслед потом. Для себя зная: это надо было понять быстрее. Но она очень не сразу уложила эту внутреннюю мысль: просто эта вода готова была расступиться. Перед девочкой. Перед двумя девочками, которые очень просили. "А мой бог любит выполнять просьбы. Но сначала все равно был нужен инструктаж по технике безопасности", - оценивала потом Льеанн.
  
  Маневра - это было дополнительное чудо, потом сообразил Саайре - кажется, действительно никто не заметил. Это он, Саайре, видел только Илье, снова вернувшуюся, живую, оглушенную, удивленную до последнего. Неудивительно, что он и не заметил, куда исчезли обе ллаитт, кажется в глубину зала и внутрь. Он зацепился за это потом, пока дальше был разговор, который... был для него тяжелым, но его не касался.
  Медленное, удивленное, как из-под воды Илье, с которым оно возвращалась:
  - Я сделала. Я прошла. У меня получилось... - врезалось. С треском, почти слышимым - изнутри корней. В Льеанн. В прочную, яркую - проявленную до верхних слоев Thairien Льеанн - не думал, глазами видел Саайре, и тем она отчетливо проявляла, почти насильственно вытряхивала - в вещное. Очень гневную Льеанн.
  - У тебя, возможно, получилось. Это был крайне опасный неподготовленный эксперимент, чреватый повреждением целостности мира. В неподходящем месте с большим количеством разумных. Это опасно и безответственно, - тоже - с эхом на все слои - высказалась Льеанн. Но Илье стояла. Прочно.
  - Это было правильное время. Я увидела возможность и пошла. Я не знаю, была бы другая, - потом она сбилась, сглотнула, сгребла что-то невидимое в горсть. - Я знала: это было нужно сейчас, я должна сейчас. И...еще я знала, что вы меня подстрахуете... как бы ни было.
  - Мы подстрахуем. Тильсенн, никто из нас не обязан отвечать за твой крайне опасный выбор. Непричастные разумные тем более не должны. Как я могу определить, место осталось неповрежденным, ты тоже, я очень удивлена. И я требую, чтобы сегодня ты возвращалась домой через проходную полигона "Дом судьи". Для подробной проверки возможных повреждений и спор, и точной диагностики. Прежде, чем я сочту возможным допустить тебя на территорию храмового квартала и позволю приблизиться тебе к твоему младшему и другим маленьким храмового квартала, которые находятся в зоне повышенного риска по заражению. Так этого требуют общие правила техники безопасности. По которым, как я рассчитывала, ты уже завершила аттестации.
  
  Илье смотрела. Считала. Саайре понимал - проводила внутренний осмотр. И проверку данных. С очевидностью понимая: да, лехта Ллеаннэйр справедлива. И большая часть высказанного им действительно известна. Что Илье через выдох и подтвердила. Жестом.
  - Кроме того, я буду настаивать на подробной проверке твоего состояния. В более подходящем для этого месте с более подходящими специалистами. Например, ниери Трэстинка, с тобой. Кстати, сообщи Нилайерину и ниери Суринэ, что сюда понадобятся специалисты для проверки.
  
  - Льеанн, ниери Суринэ сейчас на переговорах. С ллаитт Аталаирин и ллаитт Алакестой, - голос Трэстинки прошел отдельным ветром. Извне. Очень легким. С бубенцами. И еще легче. - Ты уверена, что их присутствие не является достаточной гарантией?
  - Я уверена, что проверка не будет лишней, - ровно вернула Льеанн.
  - Я...согласна. Это справедливо, - Илье оставалась прочной... нет - становилась. Еще прочнее. И продолжала. - Но ниери Ллеаннэйр, но я хотела бы попросить объяснения, что именно я сделала и почему это так опасно. А еще... Льеанн, я действительно хочу тебя попросить, чтобы вы ее не убили.
  
  Способность дышать на этом "попросить" потеряли, кажется, все. "А я только там начала понимать. Хотя думала, по привычке, о худшем", - говорила Льеанн потом. А пока - она, похоже, была единственной, кто не осмыслял это, не в силах сделать и выдоха. Она отозвалась сразу. И достаточно спокойно.
  - По итогам проверки, с анализом профильных специалистов я подробно объясню, что ты сумела сделать. И да, Тильсенн - перед твоей просьбой и взглядом моего бога - я могу только пообещать, что не предприму никаких полагающихся действий. До окончания проверки.
  
  За "более подробной проверкой" Саайре не наблюдал. Встречал - только последствия. Изумленно и радостно. Они вернулись. Илье забрала Щеночку. У детей Семьи эс Руднис, Саайре слушал, что рассказывала Флёнка. То есть, подтверждение своей незараженности Илье получила.
  Ну а потом уложила Щеночку, оставила его на карауле и ушла. На "финальную проверку". Сформулировала она это так, взяла его за руку и провела пальцами. Формулируя отдельным близким... столь же важное. "У меня получилось, - замерла, проверила щекотным движением мизинца. Продолжила. - И у меня получится". Саайре подтвердил, перехватив ее ладонь, подержал... Посмотрел, как спускается. Посмотрел на спящую Щеночку. Выдохнул, настроил полную связь личного внутреннего с оповещениями. И сел. В наиболее дальний угол, чтоб не будить мелкую. Рамку подбирать. Для витража. Был первый - где была ветка. С яблоками.
  
  Потом - большую часть происходящего он узнал. Илье доверила.
  
  ***
  Место было прочным. И привычным. Это задевало, даже - чем-то больно, что прочным и привычным. И помогало одновременно. Просто... это была их комната, там, в центральном здании храмового квартала, это была Льеанн - за время их отсутствия успевшая снарядить новые нити на свой станок и сесть ткать... У нитей было три цвета, помнила Тильсенн, их было почему-то важно и почему-то сложно распознать, кроме единственной, на одном челноке, красной. Черная - или все-таки синяя? Светлая - она какая - белая, светло-светло-земляная... желтая? Но свет - да, тот же фонарик, памятный ей по безопасным ночевкам здесь... давно - был слишком теплым, чтобы цвета получалось распознать. Еще той же была Трэстинка - в том же не самом видном углу, с дудочкой. Пробовала которую, похоже, раньше ее возвращения. След работы Илье хорошо чувствовала.
  Изменились... остальные. Таи-лехта Нилайерин встал. Прочно встал у двери, слился, втек - в тени от фонаря, стоял... "Стулом, - определила это Илье, определила и улыбалась, определяя. Он... внезапно вот так и вот здесь делал все намного легче. - Местным высоким деревянным тяжеленным стулом. Несдвигаемым".
  "А где была Нэсха... я в тот момент и не нашла, - рассказывала она потом. - Растеклась - где-то совсем морем в темноте. Маленьким, личным морем, оно выдыхало - волнами и подталкивало говорить", - и Тильсенн вспоминала - подробней и легче. Море было рядом, другим и теплым, но выдохнуло, подхватило следовой остаток звука дудочки - и все сложилось. Прежде чем Льеанн, не отрываясь от станка, заговорила:
  - По данным, о которых я могу свидетельствовать, ты, Тильсенн эс Сьенн, пошла из прочного места по кратчайшей траектории на зов. По моим данным, не taer, но незначительного фрагмента маленького разумного, при наличии подкормки имеющего шансы в taer развиться. Я также подтверждаю, что прочность мира не повреждена, ты представляешь собой разумную Тильсенн эс Сьенн, в какой-то мере сознательно совершившую опасный и недолжный выбор, однако полностью сохранную как разумный. Сначала я прошу у присутствующих здесь специалистов подтверждения моей диагностики, а также подтверждения моего... определения местоположения... фрагмента, - да, Льеанн запнулась - дважды запнулась - знала, всей собой, вот до той глубины корней, где спала девочка, Тильсенн. Во второй раз Льеанн просто уронила челнок. Слышно. С этой самой может и не желтой нитью. На пол? - точно, что на дерево.
  
  Дудочка Трэстинки проверила звук. Остальные ответы - тоже вслед за ней - возникли. Море выдохнуло - тепло. Тот, кто стоял - местным прочным тёсаным стулом - остался. Стоять.
  - Теперь, Тильсенн эс Сьенн, я прошу у тебя разрешения для специалистов, более компетентных, чем я, допуска. К твоим корням. Чтобы они имели возможность - спуститься и проверить. В каком состоянии находишься ты и усвоенный тобой фрагмент.
  
  Девочка спала - знала... да, знала Илье. Маленькая девочка нашла... она донесла ее до места, где ей можно спать. Долго, и ничего уже не боясь. Это она знала, как сделать. А еще ей пообещали, что девочку не убьют - а она знала, что девочка совсем не то, что нужно убивать.
  
  Девочка была... тяжелее щенка, намного - почти со взрослую собаку, их вес Илье проверяла. Ее было неудобно нести, нести и одновременно карабкаться - вверх, по корням... Она не была собакой, но она не держалась, заснула. От девочки пахло понятно - дымом, овечьей шерстью и сонным маленьким, голова была мягкой, с репейником, что ли - неудобно было, кололся, а не отвлечешься, Илье знала, шаг знал - что останавливаться нельзя, - а коленки - грязными. Илье шла, лезла - оступиться было очень страшно, а место должно было быть достаточно глубоко. Там, где будет можно девочку уложить. Безопасно уложить. Спать. Вот здесь, внутри....
  Девочка спала - знала Илье. Девочка очень давно хотела спать (это Илье тоже знала - по себе), и, как только ей стало можно - она заснула. Где угодно, там, где было безопасно... Но она не умела... она, Тильсенн эс Сьенн, не знала, как - сделать там, внутри, среди корней ей тепло и правильно.
  И сейчас, пока слушала - она пыталась понять... Но это можно спросить - но это может знать любой: дудочка и ее музыка, море и его выдох... И точно знает, с ней же получилось - прочная седая женщина, в корнях которой теплая, безопасная земля, свет и степь, и дом - красно-синий орнамент на стенах, которые можно сложить и двигаться дальше - дом, который тоже эта женщина - в корнях которой так хорошо спать.
  Но она не будет спускаться - и Тильсенн не может ответить, будет ли - понимать. Но все, что она могла - она уже попросила. Еr'mei niery Ллеаннэйр сейчас нужно только ответить. Формулами официального фаэ. Потому что она справдлива:
  
  - Теи-лехта Ллеаннэйр, я признаю, что ваша оценка верна и благодарю за объяснения. Также я признаю, что значительно нарушила технику безопасности. Я хочу понять, что сделано - и что мне предстоит делать дальше, поэтому я разрешаю вам - теи-лехта Трэстинка, теи-лехта Нэсха, таи-лехта Нилайерин - спуститься и диагностировать, в каком... состоянии я и она... чем бы она ни была.
  
  В тот момент Илье уже знала - тот, кто стоял - останется снаружи. Льеанн продолжит ткать. А вниз пойдут двое. Волна и дудочка. Теплые. Прикасаясь осторожно-осторожно. И страшно ей не будет.
  
  ...а нитка - на том, упавшем, челноке - рыжая. Солнечно-светло-рыжая - того, что начинается у самого края заката. Там. В небе, которого нет над корнями прочной седой женщины, ценной ее старшей... И что-то совсем закончилось. А что-то началось.
  
  ...девочке будет сниться море - тоже знала Тильсенн. Потом. Когда волна и музыка дошли и встретились. Сошлись. Хорошее море. В то время девочки оно было ближе к этому берегу. А волна и музыка сошлись и пошли наверх.
  
  - Ну надо же! - Нэсха проявилась все-таки внезапно. В углу, сидя на полу. Отряхнула ладонь, сложенную горсточкой - и Илье не смогла не увидеть: она выкидывает? - назад? - репейник. - Я потом со свидетельствами, ладно? Переварю. В общем, наша Илье... вполне прочно внедрила этот осколок в свои корни. Усвоила. И экранировала. Скажи мне кто... - она говорила, и, как с репейником, Илье не сомневалась - за ее словами становился светлее свет фонаря. А дудочка была рядом. Была и поддерживала. Льеанн отложила челноки.
  - Благодарю вас. Таи-лехта Нилайерин, я могу продолжать объяснение?
  - Я в свою очередь признаю этот... феномен безопасным для нашего квартала и дальнейшей жизни, - Старший храмового квартала был, при этом свете, виден. Старший храмового квартала все равно остался... стулом. Но от официального он тоже подчеркнуто отряхнулся. - Да, Льеанн, продолжай.
  Льеанн накрутила нитку и отряхнула пальцы. От официального... нет. Не очень отряхивалась:
  - Это редкие... и не нашей области подготовки, не для лехтев, области знания и навыки деятельности, Тильсенн, - высказала она. - Проявляющих-Ловцов, например... Очень сложные. Более сложные, чем большая часть наших работ. Мы следуем по течению. Но судя по нашим данным - у тебя маневр удался. Тебе не только удалось обнаружить незначительный осколок тела разума очень давно погибшего здесь разумного, но задержать его, отделить от среды, после чего поднять до верхних слоев, закрепить в своих корнях, и довольно прочно... экранировать. Я не знаю, за счет чего и... возможно, буду настаивать на дальнейшем наблюдении. Но сначала я хочу повторить: Тильсенн, это был очень опасный - для тебя и нас всех - и очень безответственный маневр. Считаю, ты услышишь это предупреждение. Хочу его дополнить - ты была на грани профессионального полного запрета на любую работу с Thairien.
  - Льеанн, - легко проверила голосом Тильсенн. "Конечно, это все кружило голову, - говорила она, уже потом. - То, что у меня получилось, то, что я знала, как это есть. То, что они не понимали, к сожалению, тоже". А тогда спросила. - Хотела бы я знать, а как ты сможешь мне запретить?
  
  Они шевельнулись - за спиной и отдельно - стул, море и музыка. Шевельнулись и остались.
  Они стояли - здесь, высоко и отдельно - Льеанн и она сама, море, дудочка и опора - они стояли... они были - прочно - на ладони - зачем-то видела Тильсенн, надежной ладони, которая чуть-чуть расставляет пальцы... И они все так прочно есть, а дальше нет, далеко под ними - между пальцами ладони, где они стоят и держатся - там просто высоко и ничего нет. И она знала, вглядываясь и остывая, теперь знала. Что - там молчит - что там видит Льеанн, когда говорит - прочностью с эту ладонь:
  
  - Тильсенн, могу.
  
  А ей придется сесть. А ей перед этим придется ответить, почтительным жестом, принявшим к сведению. Сесть, собраться... осознать, что все с ней, что она здесь, фонарь светит (...и девочка спит). И под ними - глубоко - все также прочно:
  - Но если я не получила запрета, я... я могу ознакомиться подробно? С данными. Этой сегодняшней съемки? Меня... и девочки. Потом. Когда... когда я пойму.
  - Можешь, - Льеанн смотрела теперь просто на нее. Потом на начатый узор. Покачала головой. - Но сейчас я хочу тебя спросить тебя... Наверно, тебя можно научить, как это усвоить, но что ты собираешься с этим делать?
  Мир обрел опору. Девочка спала. Илье знала, что можно продолжать:
  - Но я не хочу! Я не хочу ее усваивать. Я ей пообещала. Что подарю новую жизнь... - ей показалось - или снова за ее спиной выдохнула волна? - очень, очень теплого моря. То, что говорила Льеанн в эту волну не легло. Это... тоже была волна - знала для себя Илье. И знала, какая - та, на самом дне - волна бессветного моря, ложащаяся на песок. Когда там шевелится и существует страшное:
  - Тильсенн, когда мы начинали этот разговор, я тебе говорила. Меня не затруднит еще раз повторить. Это не "она". Это не разумный. Технически - это очень, очень маленький осколок непрочного тела разума маленького разумного, я тебе готова привести параметры. Зацепившийся за слой Изнанки и не сумевший уйти из-за слишком сильной проявленности. Как ты называешь "она" - боится, - сменила интонацию Льеанн, попыталась - поднять челнок и прокинуть нить. И снова отложила. - Очень, очень много звездных лет только ждет, знает и боится. Полностью боится. Я не думаю, что этому есть, чем вернуться жить...
  - Она... боялась, - "Я тогда считала нити на ее станке, - говорила потом Илье. - Досчитала последние два раза по двенадцать и поняла, подо что они... могут быть, - говорила Илье потом. - Сосчитала и знала, как сказать... как упереться". - Я знаю, это кончилось. Она спит.
  
  - Льеанн, я хочу сказать, это не самый верный вопрос, - это высказывала Нэсха - теплое, нездешнее, дышащее море колыхало... бочку - сосредоточенно видела Илье - и вздымалось. - Тильсенн, я хочу спросить - но как ты умудрилась это сделать?
  
  Все было точно так же. Теплый храмовый квартал, фонарик, ритм переплетения нитей, старая, старая, прочная лехта с траурным поясом, которая такая светлая и у которой в корнях так... хорошо. Нет, не было. Просто "хорошо".
  
  Она, Тильсенн, знает. Она объясняла, и она объяснит. Ну ладно - морю...
  Льеанн ведь - рано или поздно - тоже возьмет челнок?
  - Я тоже говорила. Что я хочу ей помочь, как вы мне помогли. И я знала, что дальше... что надо делать, то есть... что вы тогда со мной сделали. Что надо двигаться. Вверх. Лезть, туда где корни. И донести. Внутрь своих корней, пока не знаешь... как с ней быть. Я...не вижу полных показателей, но я знаю, что сейчас она там, "экранированная", так? - Льеанн не смотрела. Льеанн смотрела на станок. Тильсенн отчетливо знала - у ниери Льеанн не сходилось. А она хотела. Чтобы увидели. И пояснили, как дальше. - Но... там, где безопасно... у меня там только корни. И мало. И я не знаю, а как сделать... чтобы ей было тепло? Я как раз... хотела спросить.
  
  Вот что сдвинется он - Илье никак не ожидала. А он сдвинулся. Ниери Нилайерин - прочный высокий стул - вещь... Ствол. Опора. На которую звездный год за звездным, жизнь за жизнью - нанизывались годовыми кольцами времена жизни города Мьенже - где-то там было время, где была эта девочка. Где перестала быть.
  - Льеанн, я думаю, это больше не в твоей компетенции. И не в нашей. Тем более, - очень... скрипуче произнес он. И протянул ей руку. - Ниери Тильсенн, я, старший храмового квартала города Мьенже, Нилайерин эс Стронда айе Хладье, я удивлен, и я говорю: для объяснения дальнейшей последовательности действий, я хочу пригласить вас в колодец. Наш, Храмового квартала. Думаю, что объяснения, которых вы запрашиваете, вы можете найти только там.
  
  "Нет, мне не было страшно, - говорила она потом. - Ну смешно же бояться... стула? Даже если он протягивает к вам руку... подлокотник - и запрашивает: "Позвольте, я покажу вам дорогу?". Я оперлась - рука у Нилайерина правда - деревянная - поднялась и мы пошли".
  
  Она уже поднялась: уже была им прикрыта. Да, на тот момент... она была такой маленькой, что смогла бы спрятаться. За спинкой этого стула. Впрочем... тогда она знала - за этим стулом, при необходимости мог бы спрятаться... если не весь мир, то весь этот город. Отсюда она видела. Как с этого поворота Старший храмового квартала высказал. Ее старшей:
  - Льеанн, ты... я думаю, ты сумеешь поговорить и с этого места. И я бы тебе очень советовал. Поговорить.
  
  Саайре - в то утро поднял бы тоже Нилайерин. Если бы Саайре ложился. Щеночка просыпалась. Высказывалась. Ела. Засыпала. Он возвращался. Для сонной - и встревоженной - головы было задачей - растянуть рамку, подобрать цвет. Яблоки должны были быть такие... крупные, с легким золотом - как в садах Гнезда Сьенн.
  У него как раз получилось - собрать первое яблоко. Когда пришел Нилайерин. Слышно - его было давно. С лестницы:
  - Саайре... хорошие яблоки. Отвлекайся, - ровно скомандовал Нилайерин.
  Саайре... задумался бы ответить ему запросом, но пока только отвлекался, только шевелил сонной головой, а Старший храмового квартала продолжал:
   - Илье ушла в колодец. В наш колодец, - да, он оценил, как быстро Саайре проснулся - в перерыве между фразами. И продолжил. - Я не знаю, что там произойдет... но я знаю, что выйдет она скорее утром. И я думаю, ее нужно будет встретить. Думаю, она рада будет встретить именно тебя.
  
  ..."Наверно, я должен был невыносимо удивиться, - думал Саайре. - Илье - и в колодце храмового квартала. И что теперь будет..." Но удивиться не пришло в голову. Помнил, что посмотрел на Щеночку - как совместить, что ему нужно остаться здесь - и встретить Илье, что тоже нужно. Не успел посмотреть. Ниери Нэсха втекла и проявилась. Совсем для него незаметно. Села - у кроватки младшей и отсигналила. Небрежным жестом - что, дескать, смена караула - я подежурю. Вали.
  
  А снаружи был туман, густой - молоком - оседал на ветвях и листьях - капельками, Саайре помнил, как рассматривал одну такую, протянувшуюся из тумана. Красную - от ярко-алого, до цвета старой крови. Лист отсвечивал. Просто смотрел. Целиком. На листья, на капли. Мыслей не было вообще.
  
  А Илье вышла - утром, уже за рассвет. Легкой, светлой и стремительной. Собравшейся... Он выходил совсем другим - думал он потом. Нет, он знал - что не имеет права задавать этот вопрос - он еще более просто видел, как вот ту ветку с листьями, что сейчас его задавать неверно - это было что-то другое - но светлая серебряная девочка легко шла ему навстречу. И за ней срывались - капли и осенние листья. А он вспоминал - недоделанные яблоки.
  
  - Са-ай... это так хорошо, что ты пришел, - сказала она уже на полушаге, дойдя вплотную - теплая, вписавшись дыханием - да, он здесь сообразил, что пошел в домашней рубашке, а в утреннем тумане над Мьенже холодно. - Я знала, что ты придешь. Но это все равно хорошо. А еще я знаю, что тоже не хочу от тебя уходить. И не уйду, - он стоял, смотрел, впитывал - точно также как ветку - без единой, переводимой на слова, мысли - этот выдох за выдохом, этот серебряный загривок - на него попала одна из капель, он задумался, поднял руку, осторожно снял. Илье посмотрела. Показал. Улыбнулась. Задумалась:
  
  - Нет, я только понимала. Меня только учили колыбельку плести. Как надо, чтобы было прочно. Хочешь... посмотреть? - и он, Саайре, стоял, стоял - понимал, что ему передают - теплым и чуть щекотным выдохом - вверх, от воротника к подбородку - долго понимал, так долго - словно мог увидеть не только, как капли падают - как они собираются из тумана. Что она - ему - захотела доверить...
  
  И спускался. Втекал. Впадал - в окружавшее еще Илье - глубокое, медленное - "время, которое долго видело, как растут горы". Спускался - привычно растворялся чуть-чуть и знал - целиком, отдельным от слов и того, что можно назвать - Илье та вода - не пропитала, не присвоила - как это было с ним - однажды, раз и навсегда... Прикоснулась - осталась самым медленным временем, каплями и туманами, как снаружи, над городом Мьенже - и была там, где он стоял - и смотрел - так же медленно, как на красные листья в саду...
  Там ничего не было, но там было гнездо - он видел - крепкая и прочная - колыбелька из корней - теплая - это он целиком знал, это было известно той воде, а значит - было в нем - изнутри... И в гнезде была рыжая... просто маленькая девочка. Он пытался удержаться и обернуться, чтоб сказать - передоверить обратно, наверх - это "теплая" - но та, кто доверила ему это увидеть, уже звала - вытряхивала наверх, и уже там делала очень страшный жест "тссс!" - и говорила вслед: "Пусть спит... после... того, что было очень, очень надо отоспаться", - а потом понимала, что уже давно оба здесь и в прочном мире живых (...одна такая единственная и светлая на земле), ловила подтверждение, разрешала говорить - и он говорил: "Теплая..." - Илье смотрела и доверяла снова: "Я только так устала. Я сейчас пойду и буду спать. Хочу. Но... как же Щеночка?" - и Саайре отзывался: "Ну там Нэсха сейчас. Что-нибудь сделаем".
  
  Илье прервалась здесь. Вынырнула. Бесконечное время осталось дальше, она сейчас плотно сгребла его за руку - ладонь была теплой и сухой - и сообщила:
  - Да. Но это надо сначала. Я поняла. Мне надо сказать Льеанн - сейчас - и она тоже не спит. Пойдем?
  Да. Саайре пошел. Наверх - через знакомый дворик для тренировок к знакомой комнате... И то, что его встретило, чуть не доходя до входа - тоже было, и тоже было знакомо... Вот отсюда - ему казалось, его бы не затруднило - дотянуться, перехватить из воздуха, намотать на пальцы (...если он еще не забыл, как это делается) - теплой, вишневого цвета, шерстяной нитью - музыку. Ниери Трэстинка - уважаемый Наставник - здесь была, недавно - и работала... Долю выдоха Саайре думал, вспоминал - что было - там, где он собирал яблоки - с ним были звуки флейты, казалось, что где-то были - выходит, не казались... Флейты, ощутимой и сейчас - то есть, Трэстинка работала - на следующей доле выдоха понял Саайре, сложил, остался стоять. Особенно услышав очень знакомый звук. Да. Льеанн сидела на том же месте, что было. И продолжала ткать...
  "Я...что-то слишком много понял. Не всегда верного. И стоял", - говорил потом Саайре. Впрочем, Илье тоже. Оставалась стоять.
  
  (...Нэсха выскользнула. Вытекла. Растворилась - вслед за Илье и Нилайерином. Выдоха через два и Трэстинка... и Трэстинка шевельнулась. Выпрямила руку. Сделала попытку отделиться от стены и встать. Но - да, старший ее храмового квартала зря не говорит - посмотрела. Увидела. Как полностью Льеанн смотрит на полотно, на сбившийся ход нити. Хорошо, если она сейчас помнит, как ложится перемена нитей.
  Трэстинка потянулась. Собрала чуть затекшими пальцами рабочей ладони: "Какой длинный день". Потянулась еще раз. И слышно спросила:
  - Льеанн... мне остаться?
  - Остаться, - старая лехта сфокусировалась чуть быстрей, чем Трэстинка ожидала. - Даже... сыграть. Если захочешь, - через много выдохов сказала Льеанн. - День сегодня был длинный. И мне надо понимать...
  "Я сыграла. И играла долго, - рассказывала им Трэстинка потом. - Это, видимо из того, что я тогда играла, все равно получались яблоневые сады". Тильсенн тогда поправила пояс - садилась, свернулся - и ответила: "Это хорошо. Что сады".)
  
  И стояла Илье долго - больше двенадцати выдохов - наблюдала, слушала, всматривалась. Прежде, чем окликнуть - непрерывным запросом:
  - Льеанн, - и та оторвалась... та вынырнула из работы и смотрела. Обе друг на друга смотрели. Дольше, чем это позволяла взятая интонация запроса. Перед тем, как Илье продолжила вопрос, оторвавшись взглядом, глядя на работу - узор тоже распознавался, безошибочно, - ты же начинала делать детскую ленту?
  И лехта Льеанн задумалась - знал Саайре - ощутимо задумалась, полностью... выпав выдоха на два. Чтобы вернуться и взвесить - оценивая:
  - Не уверена.
  - А по числу нитей подходит. И по орнаменту, - невозмутимо вернула Илье. И подождала. Пока Льеанн... пока Льеанн посчитает пары нитей. Быстрым и все-таки движением ладони. В котором останется согласие. Что да, по парам нитей подходит. - Ты... для меня ее доделаешь? Я хотела бы...
  - Ее придется распускать, Тильсенн, - не сразу вернет ей Льеанн. - В ее начале... несколько существенных ошибок.
  - Я думаю, не нужно, Льеанн. Это... существенный элемент узора, - откликнулась Илье. И они снова смотрели. Долго. Еще раз вернувшись пересчитать нити и еще раз сойдясь взглядами.
  
  Вставать Льеанн не стала. А все равно выпрямилась. Достаточно, чтобы он начинался с нужного места. Сложный высокий жест. С принесением извинений и благодарностью. Илье стояла. И приняла. Льеанн вернулась ткать. И сказала на начале следующего ряда:
  - Знаешь, Тильсенн... если все получилось так, как получилось - я думаю, я знаю и считаю нужным рекомендовать тебе пару... доступных на данный момент спецкурсов. Ты как?
  - Я с удовольствием, - вернула Илье. Отвечая еще и в другую сторону, Саайре. Что вот теперь можно. - Но сначала я собираюсь выспаться...
  
  ***
  Саайре все это помнил - там, на берегу - и смотрел. Медленно смотрел - на горящую солнечную дорожку, на ветку в волнах, на черные угольки на песке. Илье тоже не спешила. Собиралась.
  - Она спит, - наконец, продолжила Илье. - А я... после - вот отчитавшись по первому году спецкурса я примерно понимаю, как это... наверно может быть дальше. И по-прежнему хочу это сделать. Да, мне еще нужно очень много понять и научиться. Но я понимаю... я понимаю, что сначала мне очень нужно спросить тебя - будешь ли ты согласен?
  
  Тогда Саайре думал недолго, меньше выдоха. Про спецкурсы он помнил - Илье, за год, не раз жаловалась. И на первоначальном, "подходном" уровне спецкурс куда более сложных, долговременных специализаций - элементарные знания о специфике формирования тела разума нового разумного давался тяжело. Илье жаловалась - Саайре, иной раз, помогал раскручивать предлагаемые курсом срезы - и сочувственно ворчал, что самые специфические ходы "грибницы" расшифровывать и снимать проще.
  - Поясни, - потом попросил он.
  - Насколько я понимаю - мне еще много, много надо понять... это хорошее место, чтобы говорить, но мне еще очень сложно, - сбилась Илье. "Понимаю, жду", - отсигналил Саайре. Она перехватила его руку, другой - стряхнула крупинки песка со ствола... И руку держала. Пока не собралась - и когда собралась:
  - Как я пока могу понять... она похожа. Она по состоянию может быть похожа. На нормальный... зачаток тела разума разумного. Первое зерно. Я пока не знаю, мне надо будет понять, когда совсем выучусь... но пока я думаю, что самым простым способом дать ей то, что я пообещала - будет... ну, обычный для разумных. Вырастить недостающее и родить ее быть. Как обычного... ребенка разумных. И здесь - и уже сейчас - я думаю, надо начать с "ты согласен"? У нас... ведь когда-нибудь будут свои дети?
  
  Саайре думал. Вот здесь - долго. Положенные для важного разговора выдохов шесть и еще... не один. Думал, подбирал другой рукой песок - здесь, за гребнем основного прибоя он был мельче, но все равно - сыпались с ладони - невесомые самые мелкие камешки - золотые, охристые, рыжие, черные, прозрачные. (...а "зернышки" тех срезов, что Саайре знал сейчас, перед взглядом, были еще мельче. Песок сыпался. Он собирал).
  
  - Давай попробуем, - улыбнулся в итоге Саайре. - Я не представляю, но да, согласен. А дальше... ну, нам долго учиться. Думаю, получится.
  
  ***
  Проект Тильсенн - как мог бы проворчать Саайре уже там, взирая на результат Нивкиных опытов по модификации тренажера - к общему удивлению, получился проще. Чем его. От которого он и не ожидал затруднений. Проект Тильсенн... как будто поддерживали. Проект складывался - там, где надо, так, как надо - теми поворотами, которые вряд ли могли предположить разумные. Ну, сейчас он, лехта Саайре, не сомневался... он надеялся. Что поддерживали. Судьба и Тот, кто Выше. Это он тоже называл - и смеялся: конечно, в ответ на хорошую работу.
  
  То, что его таки рекомендовали проходить высшую ступень - вплоть до должности эксперта биомедицинской технологической с основной специализацией в области диагностики и свойств крови, добавочной специализацией по специфическим поражениям под воздействием Thai, в самой столице сектора, в "лучшей высшей медицинской от Эс Хорн имени бывшего полигона Стена", как вышучивали старожилы, Саайре поначалу и осознал с трудом.
  Три малых года перед обучением проходили у него - от места до места. Он перебрасывался - от исследовательской лаборатории свойств крови на севере земли Хладье, где выстраивал свой проект лехта Янко эс Штене, которому всегда находилось, чем занять "уважаемого младшего ассистента", к регулярной медицинской высшей школе в Имари"Хладье, столице здешней земли, где свою вторую ступень получала Илье, а он болтался - между профильными аттестациями и спецкурсами для внезапно своих младших наставляемых.
  А дальше направлялся, Илье подхватив - к клиникам Нового рудника, где тогда дочищали внезапно вскрывшийся пласт могильника - ну или обратно во Мьенже, инспектировать, как рубцуется полигон "Дом судьи" - допускали, зря что ли принимал участие, вести нудные съемки после регулярных приливов, ну и отсыпаться.
  
  Дело было в родной лаборатории, Саайре сидел, пересчитывал гипотетическую выживаемость спор паразитов в разных... средах препарата, получалось нудно, но затягивало. Так, что ниери Янко - при всех своих обводах - сумел незаметно и бесшумно оказаться у него за спиной. И оттуда осведомиться:
  - Мой уважаемый наставляемый не находит... что для этого поиска ему мучительно не хватает объема квалификации до следующей ступени?
  Саайре за время высказывания успел вздрогнуть от неожиданности, ругнуться про себя, что упустил почти пойманную - интересную, как бы не переродившуюся - спору, осознать, что это лехта Янко, что говорит лехта Янко... что ему, пожалуй, и правда не хватает, и отдельный набор практических спецкурсов вот с этим вот... экспонатом - этой самой информации не додает. И, наконец, отфильтровал:
  - Не мучительно. Но недостает, - обернулся и уже было собирался переадресовать внимание Янко на интересную спору, как тот выдал... что про спору Саайре в итоге чуть было не забыл:
  - А то я нашим волнам на нашивках тебя как раз рекомендовал. В Ставиште, в высшую медшколу при "Стене", - Янко явно рассмотрел весь его изумленный вид. В подробностях. Продолжил не самым понятным. - Лехтев туда берут. Охотно. Исторически. Тут внезапно на Мраморной земле что-то интересное откопали и раскрывают, ну - и в Ставиште, чтоб не отстать, полномасштабно запустили свой развесистый проект подготовки специалистов на экспертном уровне восстановительных. По всем областям диагностики поражений. Я итоги и обоснования им выслал, - непринужденно продолжал Янко. Но, Саайре знал - из всего озадачивающего сначала он отреагировал на следующее. Столь же легкое. - Кстати, твоя супруга... вроде тоже туда собиралась же?
  - На ту же... специализацию? - ну и выдохнул, сначала ошалев, Саайре. Янко улыбнулся:
  - Разумеется, нет. Но со специализацией твоей Тильсенн... в области специфических поражений нервной системы разумных - лучше, чем в школе при "Стене" подготовки в наших краях не будет. И я слышал сплетни, что с ее рекомендацией ее только туда и направят - сплетни там говорят что-то о рекомендации от высших командных нашей Великой и Нерушимой, тебе виднее, - под конец лехта Янко, видимо, надоел ошалелый вид Саайре, что он и отметил. - Ну, Саайре, не втыкайся в дерево, пользуйся отданным. Вам еще Суринэ, к слову, с личным размещением помочь обещает. Если на итоговую отработку в наших краях подписываетесь. Ну?
  
  Запрашивать последнее Янко было не обязательно. Саайре, как он в полной мере осознал, что это действительно и серьезно уже был готов подписываться. Янко, правда, еще проворчал, что и он тоже запросит условием разрешения. Чтобы в итоговый проет аттестации их данные тоже были включены. В итоге были. Итоговый проект вышел на серьезном стыке специализаций. А что объект "Судья" включаться не очень хотел... ну, в тот момент, когда они с Тильсенн подавали на допуск - такого итогового проекта Саайре и не думал предполагать.
  Насколько... на стыке cпециализаций окажется итоговый проект Тильсенн - он тоже никак не мог предположить.
  
  Сейчас, оглядываясь назад, таи-лехта Саайре эс Ноэн мог себе только повторить - все было. И их вели за руку. Складывая все так, как это должно было сложиться. Сколь бы оно ни было с каждой встречей - внезапно. И неожиданно.
  
  Никто не мог определить, что это началось, тогда, на первой встрече, когда до их дома в Старых кварталах города Крэжта на пятый Somilat добрались гости. Которых Тильсенн пообещала. Как подарок. За круг дней в сроки приглашения - над обоими висела досдача исследования и времени было мало, но этот праздник Семья эс Ноэн не собиралась оставлять без внимания. За быстрым завтраком, под конец, Тильсенн очень отдельно запросила его. Что желает пригласить на их Somilat "неизвестного гостя"... она думает, это будет хороший странный подарок для Саайре, согласится ли тот не спросить?
  Саайре доел, обдумал и согласился. Потом - ну, не забыл - интерес был прикрыт, уложен до срока, в "сундучок праздника", а что не вспомнил при самом подходе гостей - забегался. У них был удачный дом и большой праздник. Докуда многие дошли... Хотя Саайре потребовался где-то малый год, чтоб привыкнуть не удивляться - что вот с этим ритмом жизни у них есть много... ценных своих знакомых. И что до них добираются.
  
  Потом Саайре говорил - слушающий это ниери Суринэ довольно улыбался: "Я был в Исс-Тарре, но первым ошеломившим меня совсем большим городом в моей голове будет жить Крэжта айе Ставиште... может быть, потому, что я видел только слегка и только застенную Исс-Тарру"... "У! - с выражением наигранной почтительности выдыхал Суринэ и складывал руки почтительным жестом - вроде как воздавая должное видевшему Сердце Мира - ну, он знал, что лехта Саайре усмехнется в ответ. - Но не скрою, мне приятно слышать это о городе, где стоит мой дом и живет мое сердце..."
  
  А Саайре слушал и вспоминал - Крэжта была шумной, огромной, и тоже многослойной, хотя совсем в другом смысле... Город словно примерял - недоступный по статусу костюм двенадцати одежд - в стиле переодеваний и празднований Somilat, где разнородные ткани - постранней и поискристей - находят друг на друга и взлетают, танцем, цепляясь за небо... Что Somilat празднуют так - он впервые увидел именно здесь, в первый год, когда они решили выйти в центр... и выдыхали долго.
  Сколь ни знал будущей эксперт биомедицинской технологической Саайре эс Ноэн айе Далия, чем на самом деле обоснованы - и иногда чреваты последствиями - эти "лоскутки" пространств города Крэжты. Где за каменными площадями и спусками, так похожими на Сердце Мира - и тем, что сверху за их арками росла трава и мир казался заброшенным - наступали резные опоры "летящих" зданий и легких транспортов, которые пронизывали город. Они карабкались на холм - и вдруг обрушивались, растворялись, превращались в полный склон совсем мелких домиков, вроде предгорий близ Мьенже - разве что вместо яблоневых садов над каждым вился виноград. Потом город проскакивал мелкую речку, и выкатывался на площадь, где с разных сторон золотые и огромные опорные стекла "летящих домов" всматривались в старые, окопавшиеся личным рвом от времени, но все еще красующиеся больше, чем двенадцатислойной резьбой и росписью особнячки... Стоя где-то на валу их рва, невольно приходилось пригибаться - откуда-то верхнего летящего здания стартовали катера, но стоило пойти на звук - и там, вот за очередным спуском и подъемом на высокий холм - города больше не было.
  Там, нависая над глубоким сухим оврагом, чернел старый каменный виадук, чернел в любую погоду, а по склонам - вился, щетинился, заплетался - такой непроходимый лес, какого Саайре и в дебрях Сорлеха не видел. Казалось - здесь даже вездесущие в городе Крэжта опоры легкого транспорта не рисковали встать...
  
  Впрочем, очень скоро практикант высшего блока биомедицинской технологической Саайре, не одну тысячу шагов отшагавший вдоль русла жалкого ручья на дне, что совсем не соответствовал размерами оврагу, уже знал. Что да, действительно не встают, по инструкции, месту категорически не рекомендованы "проникновение и лишнее воздействие". И что для имеющих допуск территория относительно проходима, лес прорезает небольшая тропа, идет подъем - в сто тридцать четыре неровных ступеньки, в непогоду вспомнишь всё про запрет на личные переходы и транспортные средства. И тропа приводит к круглым консервационным куполам "дежурной базы наблюдаемой территории "Основная опора".
  Саайре приходил. Спускался. Изучал исторические материалы и наблюдал - здесь встречались потрясающие версии заражений, в основном - во времена исторические. Просачивалось, судя по данным, крайне редко, но территория наблюдений была очень интересной.
  И этот Саайре знал, почему здесь город заканчивается. Смуглый эс'тиер Службы наблюдения Приливов, лехта Шорач эс Этэрье, основной дежурный и ответственный территории "Опора", а также дальний старший родич лехта Нивки, ему пояснял - во второй его визит на базу: "Ходи по тропам, береги ноги, там еще развалин, - и говорил дальше, тогда непонятными словами. - Бывший центр, Заречье, тьма усадеб - дом эс Лиддаи туда, выше, под третьим куполом. Рекомендую архив, по вашей прямой специализации там много интересного". И уже потом, проводя ознакомительным маршрутом, рассказывал - истории о прошлом полигона "Стена" и города Крэжта, которые для этого города были... были уже элементом корней его и выросших в нем - знал про себя Саайре. И, конечно, про "нашу ллаитт", как неотъемлемый компонент...
  Как улыбался Саайре, не исключено, что эр'тиер Шорач, узнав, что аль'эртай Алакесту Саайре случалось видеть лично, ну и прочую их историю - возможно, и с подачи Нивки, а он мог и в стиле "историй о невероятном" - отчетливо проникся к ним расположением и довольно скоро стал вхож и их дом - оказалось еще, что он отлично ладит с собаками...
  На коллекцию карт и "миграцию" города Саайре первый раз смотрел именно там. При архиве третьего купола. Это слегка помогло разместить в голове...
  
  Откатившись от закрытой территории, город возвращался. И на самом деле обнимал бывший центр со всех сторон. Возвращаясь не так внезапно, как проваливался. За очередным оврагом - рвом охранного канала, совсем сухим на дне, начинались необъятные, огромные территории внешних усадеб Старых кварталов, Золотые предместья - на несколько домов, с парком, в котором шесть-семь полигонов "Дом судьи" встали бы, не теснясь. К некогда парадному склону, к сохранным мраморным колоннам старой дороги усадьбы выходили витиеватыми заборами и в линеечку стрижеными деревьями очень регулярных парков... За которыми привычный глаз Саайре нет-нет, а отмечал - проблески "петли тепла" - когда Саайре встревал в промежуток передышки скоростной дороги и маршировал от той самой территории "Опора" - до дома ли, до клиники - мимо этих оград.
  Лес, окружавший "Опору", зарастал беспрепятственно. Однажды Саайре все-таки спросил. На второй год, на зимней практике - когда в городе Крэжта все готовились к празднику, а он отчитывался о первой практике обнаружения спор - и при отчете вспоминал город Мьенже. И причину последнего заражения в нем. Рассказывая это, и спросил. Как раз у эр"тиер Шорача - какова ситуация здесь, он не заметил наличия каких бы то ни было охранных систем, не возникает ли у места проблем с нарушителями закрытой территории?
  - Не возникает, - довольно ответил лехта Шорач. - Это Ставиште, более того - это Крэжта, здесь все знают, куда ходить - неверное решение. Очень прочно знают. А если найдутся дураки - со времен основания полигона нам предоставлено право стрелять на поражение. А я очень хорошо стреляю.
  Стрелял он действительно хорошо, на третий год, когда уважаемый руководитель стал вхож к ним в дом близким гостем, он без усилий убедил Саайре пробежаться с ним тренажерную программу. Местной подготовки. И обошел - уже не без усилий, что с немалым удовлетворением отметил для себя Саайре, и с еще большим, что ниери Шорач, с открытым удивлением запрашивал, кто его учил, узнал, что дарра - и явно был рад праву продолжать расспросы.
  ...Впрочем, легендарную предупреждающую надпись на бывших воротах территории "Опора", некогда рухнувших по полной изношенности - о том, что охрана дежурит круг дней, снайперам скучно - Саайре своими глазами видел. Там же, в архиве. И даже подтверждал потом - факт ее наличия. Младшему уровню подготовки, не допущенному к самой "Опоре" - а поболтать о том они любили. Что на Саайре свалилась подопечная группа "слеточков", избравших специализации в области медицины в первых профессиональных и проходящих общий курс - он уже не удивлялся. И они тоже становились гостями их дома...
  
  Ну - дом был удобно расположен. Дальше - там, где сохранившиеся Золотые предместья постепенно изволили сокращаться и отодвигаться, вильнувшая ветка скоростной дороги выходила на гребень высокого берега, встречалась с западным фуникулером, пропуская внутрь разворотные площадки, небольшой рынок и Новую винодельню, что звалась новой не меньше сотни звездных. А вдаль, по бровке верхнего берега, Золотые предместья лишь изредка раскатывались парками, уступая то старым особнячкам, в кудрявых башенках, с куда меньшими аппетитами на территорию, то и вовсе кварталам "быстрых" домов. Эти дома Саайре были хорошо знакомы - дойти от них до основных корпусов его медшколы при "Стене" можно было за малый круг, не спеша, а добежать - так и еще быстрее. И разнообразные обучающиеся - статусом и возрастом чуть повыше "птенчиков", доросшие до личных счетов и права на занятие места, с охотой селились здесь. И шумели, смущая гулом и весельем следовые остатки старых кварталов...
  
  Дом, в котором жила Семья эс Ноэн, впрочем, стоял дальше, в тихой глубине. За ним стелился густой и неухоженный парк, в глубине которого был дом ниери Суринэ. Саайре знал, где, видел, поднимаясь пешком, когда прибывал снизу, с рукавов Крэжты, от нижней дороги и от пруда (очень чистого пруда, хотя в теплое лето его затягивало почти сплошь зеленым, в мелких золотых лилиях). Дом был стар, витиеват, скорей в стиле Мьенже, чем Исс-Тарры, с мелкими стеклами, низкими окошечками мелкой стекловки, кудряшками балконов и колонн, переходящими в кудряшки статуй... Саайре представлял - издали ему казалось, что для ниери Суринэ домик будет... тесноват. Саайре думал, что это не станет ему озвучивать. А вот как эксперт может и придерется. Что лестницу не мешало бы обновить.
  
  Суринэ - когда отбытие их было уже решено и оформлено - призвал его за круг дней до того. Официально. Предложил садиться, раскатал передающий... и столь же официально запросил в процессе:
  - Лехта Саайре, я собираюсь вам предложить. Ну, или навязать... - на момент, когда он договаривал, Саайре уже осознал, что перед ним - договор аренды. Левого флигеля некогда загородного дома Семьи эс Лиеран, где-то, судя по карте, в городе Крэжта, в бывших пригородах, близ городка... того самого городка высшей школы, где им предполагалось учиться. Оформенный полноправным разумным Суринэ эс Лиеран роэ"Саат-но на него, лехта Саайре эс Ноэн и, "согласно новым распоряжениям", ожидающий только его подтверждения. Саайре успел рассмотреть и выплаты - они были смешными. Более, чем смешными. Саайре успел даже сравнить с данными последних перерасчетов по магистрату - лехтев, конечно, не торгуют, но платят - сколько соответствующим службам закон и местные расценки позволяют, прежнему магистрату Мьенже позволяли много... В середине этих сопоставлений Суринэ усмехнулся и их перебил. - Вам конечно, места размещения предоставят, но - ты мне как местному приглашенному преподу поверь, в тех местах вдвоем будет тесно, а уж с собаками... Я не поверю, что вы не возьмете с собой хотя бы одну собаку...
  
  Собак к тому времени оказалось шесть, ну - так получилось. Сначала глазастый рыжий комок шерсти был прислан Райэном "на совершеннолетие одной звонкой рыжей лехтев, я думаю, они поладят" - и Флёнка долго радовалась подарку... ну, и торжественно принимала ответственность за ньера... Рыжего? "Мама, он получается тоже член Семьи?" Потом подрастали дети, потом пошло дальше... Ну, Саайре крепко помнил звонкое - теи Кочинки - к трети до первого имени младшей эс Ноэн он научился их различать полностью: "Илье, давай разбирать наших детей, пока они не сломали твою собаку?" - "А он вроде не возражает..." - младшие тогда учились уверенно передвигаться - с поддержкой за мохнатый бок, потом иногда и пытались верхом, Чумазый и правда вроде не возражал... И отлично выучился сам, и ньера Рудниса построил позже - куда сопровождать какого младшего разумного и что им нельзя...
  
  Давно это было - думал Саайре, а дальше еще - да, ниери Суринэ знал, чем отвлечь... Не продолжи он дальше Саайре действительно... пропустил мимо внимания:
  - Я вкладываюсь в будущее, Саайре. В будущее этого города, этого полигона. До сноски в условиях аренды ты не дочитал, конечно. Что так же в счет оплаты я предполагаю тебя обязать вернуться сюда и реализовывать итоговый проект в пределах этого полигона и города Мьенже, - Саайре как раз по наводке прочитал, и не успел никак отреагировать. - Ты талантливый парень, у тебя перспективный проект, куда бы тебя ни понесло специализироваться. И я тебя рекомендовал в "Стеночку" Эс Хорн, и я отлично знаю, как местные наследующие землю присваивают ценный ресурс, вроде вас. Да, я заинтересован, чтобы ценный специалист с моей рекомендацией на обучение вернулся сюда, работать на этом полигоне, наблюдать за тем, как рубцуется трещина и вообще продолжать. Я внятен?
  
  Саайре не успел ответить. Вмешалась эксперт Льеанн, которая молча сидела за передающим в углу опорной площадки полигона "Дом судьи", где и происходила беседа. И до появления ее голоса Саайре... даже не очень обратил внимание на ее наличие:
  - Вы упустили существенную часть в своих рассуждениях, ниери Суринэ. Саайре лехта. И это не ему решать... по большей части не ему - пути его дальнейшего профессионального применения.
  Кажется, для ниери Суринэ явление Льеанн тоже было... легкой неожиданностью. Ну, он поначалу повернулся и уставился, но к концу высказывания уже отчетливо ухмылялся:
  - Ой, Льеанн, или ты не знаешь, сколько телодвижений требует штатная заявка на необходимого лехта?
  - Кстати, не знаю, - вернула она. - Я так и не наблюдала процесс с обратной стороны. Не возникло необходимости.
  - Два движения кистью, не считая подписи. И строк шесть в стандартном формуляре. Если не требуется никаких этаких обоснований, - перечислил Суринэ. - И, Льеанн, я уж прошу прощения за крайне смелое предположение - но что-то я уверен, что в этом вопросе... его бог на моей стороне.
  Льеанн фразу взвесила. Взвесила и подержала. И подобрала. Что этим и в самом деле не стоит бросаться:
  - Ну, мне что-то кажется, ребята и сами собирались вернуться, так? - продолжила она. Спрашивая.
  - Но вы, по-моему, все за меня уже решили, - высказал в ответ Саайре, почесал в затылке. - Ну да, конечно, собирался...
  А смотрел-то он в передающий. Он совершил стратегическую ошибку. Которую, несомненно, заложил ниери Суринэ. Ниже, под условиями, свернутыми коконами располагались - полная техкарта дома и внешние параметры, в том числе в прямом иллюстративном отображении. И Саайре не устоял - было любопытно. Развернул.
  
  ...а к дому вела лестница из неровных камней, венчаемая двумя огромными валунами, на крыльце дома, под кружевом верхнего эркера, на крыльце, грелись две каменные собаки, а на крышу карабкался виноград... На зимние дни дом предполагал полномасштабные дополнительные системы обогрева внутренних территорий и "функциональный очаг с возможностью использования"... Круглое спальное место в основной спальной комнате и рабочее пространство с возможностью полной раскатки передающего, вплоть до запуска пробных моделей, надо же - с доплатами, с безумными доплатами - ну, как-нибудь потянут, не так часто это понадобится.... А за домом еще и начинался парк, сад, с каскадом... Саайре догадывался, что ниери Суринэ - или соответствующие специалисты - подбирали иллюстративное изображение. Профессионально. Столь же четко он знал, что хочет там жить.
  
  Тильсенн, с которой он посоветовался, оценила договор, оценила местность, улыбнулась:
  - То есть нам предлагают бонус на условиях, которые мы и так собирались выполнить. И каменные собаки? Берем. И собак берем... - а потом повернулась и в упор посмотрела на Суринэ, в этот раз он обедал. Доедал "пастуший пирог" и положил ложку. И посчитал на пальцах.
  - Извините... теи Тильсенн, я корыстен. Еще... по другому вопросу, - внезапно уложил Суринэ. - Это мой дом. Флигель. А в доме должны жить. Спать, просыпаться, завтракать, опаздывать, носиться с собаками по парку, просто так разжигать очаг, спешно доделывать проект, чистить дымоходы и буянить в праздники - не помешаете. У нас, конечно, не Исс-Тарра, но я видел - дома нынешних Золотых предместий, которые лишь изредка обходит охрана, у меня в дальних соседях такой. То, чем их затягивает - не опасно, но... я не хочу однажды подняться по ступеням своего дома и обнаружить там такое. А я думаю - вы справитесь. Жить.
  - Да, ниери Суринэ, мы обязательно справимся. Где... нам будет можно располагать собак? - вернула Илье. Суринэ улыбнулся:
  - Ну, снизу есть предусмотренные места. А так - где хотите...
  
  Они жили, Саайре смеялся - по рекомендации ниери Суринэ у них почти все получилось. Даже опаздывать. И праздновать. Достаточно шумно. С весельем и фейерверками.
  Вот у такого праздника Somilat Саайре и встречал гостей, о которых не спросил. Вернее... сначала он увидел одного гостя. Тильсенн шла, Тильсенн провожала от калитки к дому рослого, крупного парня... Этот Somilat они встречали со снегом, снег сыпался, парень пригибался, чтобы не протаранить ветки. Крупный, темный в рыжину, в праздничной накидке с мехом. Саайре смотрел, не прибегая к помощи личного внутреннего, хотел опознать... почему он будет подарком. Но опознал совсем не сразу - когда тот добрался, конечно, узнал хозяина и развернул ладони знакомым жестом - родной земли - внезапно младшего. И не обратился первым:
  - Шедди? - Саайре обрадовался, опознавая. Это - был подарок, Саайре знал - он уже рад - встретить... настолько знакомого со своей земли вот вдруг, здесь. - Шедди эс Сайви... айе Далия? - он оставил паузу - на вопрос о месте в жизни... некогда наставляемого. По-прежнему не прибегая к личному внутреннему.
  - Саайре, - отозвался он, гулко, но все же узнаваемо. Сбился, подчеркнуто отдал долг вежливости, представившись, как запрошено, полностью. - Эксперт верхней практики Школы, со специализацией на "армейских поражениях", один из кураторов твоей супруги. Саайре, я невероятно рад тебя видеть!
  - А мне тебя... как подарок пообещали. И это правда подарок, - вернул Саайре, подойдя на близкое приветствие. А Шедди его был выше на полторы головы, но вот эта... легкая неуверенность, словно в том, так близко в памяти вставшем доме Льеанн - в той школе - в то лето - в нем как будто оставалась. - Внезапный. Совсем не ожидал наших здесь встретить.
  - Ну... - протянул Шедди, - ты поблагодари свою жену...
  
  Тильсенн поначалу было неудобно. При личном обсуждении проекта совсем не уместно было зацепиться именно за эту деталь. Когда ее рабочего куратора, рослого и молодого, ей только представляли, зацепилось, что он на почти шесть малых лет моложе Саайре - и уже успел заработать право преподавать - не только слеточкам... И что к этому, зацепившемуся, следующей мыслью шел Саайре, и побудило ее, не подумав, переспросить вслух:
  - Шедди эс Сайви... айе Далия? - и осознать, что спросила неуместное, получилось только когда запрошенный ньера куратор подобрался и потемнел, явно обдумывая едкое. Что ниери Шедди этот вопрос надоел не меньше, чем ей - уже случавшаяся пауза "лехтев... эс Сьенн?" Тем более что ни в одном из удивительностей ее имени не было ничего зазорного... А ниери Шедди имел полное право не желать встречаться с напоминанием, что он с пораженной территории и воспринимать с неприязнью. Равно как и принять ее вопрос за это.
  Взвесила Тильсенн это все быстро, успела за четверть выдоха. И передала подробный извиняющийся жест. И продолжила:
  - Эйле ниери Шедди, я точно... не про территорию. У меня супруг - айе Далия.
  
  Теперь ему стало интересно - тоже знала Тильсенн. Полностью интересно. О пораженных территориях она знала мало. Но достаточно. Чтобы понять, что во внешней Тейрвенон немного найдется молодых разумных оттуда. И приоткрыла данные личного внутреннего, приглашая ниери куратора посмотреть. Семейные данные. Доверяя эту часть территории.
  
  ...а он светлел - тоже опознавала Тильсенн. Ее "встроенный детектор", как улыбалась она, вспоминая определение ньера Суринэ, состояние эмоционального ресурса собеседника определял не слишком отчетливо, но безошибочно. Она была долгой - четверть выдоха, пока Тильсенн понимала - и присматривалась, отдельной долей мысли, потому что привычным ответным доверием ниери куратор также раскрывал свои полные данные по обучению, и она внезапно обнаруживала, что у них же - ой, еще и общая начальная профессиональная, и уже вспоминала часть рассказов Саайре, но еще не дошла до точного воспоминания, когда ниери Шедди наконец отозвался. Удивленно и радостно:
  - Саайре? Такой... - он выписал не слишком понятный описательный жест. - Рыжий?
  - Рыжий, - подтвердила Тильсенн, уже собирая в голове истории Саайре, взвешивая даже - наверно, спрашивать, он ли - был мальчик-охотник с птицами, пока еще неудобно. А ниери куратор уже отзывался, открыто:
  - А тесна наша великая и нерушимая: мы учиться начинали вместе. Только он из старших был. Потом разминулись - там... в войну. А я бы не отказался его увидеть...
  - А он здесь же, - отозвалась Тильсенн. - Тоже на экспертной подготовке. Биомедицинской технологической.
  Ну - и оценив, как меняется куратор Шедди эс Сайви айе Далия - Илье и предложила. Идею с подарком.
  
  ...Потом Шедди внезапно для Саайре отодвинулся. Официальным жестом принес извинения:
  - Я гость вашего праздника, таи-лехта Саайре, но я позволил себе решить... за вас обоих, что вы тоже будете рады увидеться. Раз у Тхаио-таи тоже свободные дни на праздник, я подумал - надо... - а Саайре смотрел, наблюдал и осознавал - как вот сейчас, из-за спины Шедди, из отсветов верхней подсветки и "огненных плошек" праздника... формируется. Потому что трудно было поверить, что Саайре просто его не увидел. Формируется и выходит под взгляд лехта Тхаио - совсем такой же, полностью, как был там, в школе, на Пустошах... Саайре рассматривал - верхним слоем мысли, внутри медленного времени, которого могло быть сколько угодно - и то, что было в школе на Пустошах, было с ним, вместе со знанием, что лехтев внутренних ветвей - они такие... неподвижные. Но Тхаио-таи был - такой же, и тоже смотрел на нового него, смотрел и разворачивал - обычным и понятным свитком... Саайре, правда, надеялся, что его написали хорошим почерком - когда Тхаио-таи заговорил - перебирая, неожиданным от него близким рабочим:
  - Лехта jiiri zu-alh'h Саайре эс Ноэн айе Далия. А рано тебя взяли. Не думал. Но хорошее место. Твое место, - после чего вернулся в свой ожидаемый медленный и церемонный. - Вы позволите... быть гостем вашего дома?
  - Тхаио-таи, - удивленно высказал Саайре. - Я... Шедди, это было очень правильной мыслью. Я... я так рад вас здесь видеть... Конечно - проходите.
  
  Он сказал Тильсенн - сразу, на лестнице. Что это был подарок - очень внезапный и очень ценный, и что он благодарит ее за подарок. И совсем не удивился утром - отыскав на летней, внешней кухне дома - что Тхаио-таи точно объясняет Тильсенн, как именно местные используют жаровенку для перца и для чего. А она слушает и усваивает. Хотя они и не разговаривали. И присоединился. К утреннему "зимнему перцу" - жареному, с соленым сыром, который Тильсенн давно хотела научиться, как делать. Присоединился тоже без слов. Понимая, что в их доме будут. Новые дорогие гости.
  
  Были. Они за какой-то малый год и меньше стали ценными гостями, допущенными на рабочую внутреннюю территорию. Даже несмотря на то, сколько время за этот год было свободных дней у лехта Тхаио. Примерно восемь.
  Тхаио-таи работал в группе контроля непосредственно Стены полигона "Стена". Рядовым контролером-обходчиком нижнего глубинного уровня. "Не то, чтобы это было нужно ей. Обход и контроль - скорее прочная местная традиция, - однажды говорил Тхаио-таи. Он снова был на их кухне, месил тесто на лепешки и отставил в сторону миску, перед тем, как начать разговор. - Это очень, очень прочная и очень горькая работа. Но это точно нужно мне. Это хорошая работа - я с ней пытаюсь много для себя понять". Потом он продолжал разговор, поясняя спросившей Тильсенн - она, конечно, отдала Тхаио-таи разрешение работать на их кухне столько, сколько сочтет нужным. И попросила пояснений, когда тот отозвался жестом - принося высокую благодарность. А Тхаио заговорил про работу. "К сожалению, на этом месте у меня нет никакой возможности готовить еду и заниматься связанными с этим процессами, а я очень привык к этому способу заземляться"...
  
  А Саайре смотрел в сырорезку. В голову слишком лезли недавние воспоминания. То, что рассказывал Шедди. Про их дни на Далии после того, как эвакуировали школу. И отдельно про лехта Тхаио и костяную женщину. Шедди как-то спросил его, как сложился путь Саайре после эвакуации. Саайре рассказал - что был определен и высажен с Наставницей теи-лехта Ллеаннэйр, где-то на юге. Что довольно быстро отбыл вместе с наставником, а там обстоятельства сложились так, что начал изучать специфику паразитологии Изнанки, стал лехта, потом получил наставника в соответствующей специализации и интересную тему, Наставник рекомендовал - и вот он, Саайре, здесь.
  - А я там два малых года прожил, - задумчиво ответил Шедди. - Нас - тогда выгрузили, где-то в центре, всех, у кого как я - не нашлось старших ответственных или только искали. Во временную школу общей подготовки. Ее там пытались проводить, общую подготовку, довольно сумбурно, там самые разные младшие были. Да и преподаватели. В нашей было существенно лучше. Но я понял, нам еще это... по мере сил состояние личного ресурса восстанавливали, насколько могли. Но могли - ну, так себе. Я ниери Благовонную Гадюку там долго добрым словом вспоминал. Надеюсь, помогло.
  Он прервался, услышав, как Саайре тихо и прочно ответил: "Может быть..." - подержал на ладони, вернул медленным жестом, со словами.
  - Не знаю, почему я не попытался ни с кем из вас связаться. А ко второму году мы писали общую аттестационную работу, и я в ней написал. Что начинал специализироваться в медшколе, что хочу, для чего хочу. Работу отправили, с остальными. Ну... я не связывал с ней особенных надежд, там... не надеялось, - он высказал, поймал запрос Саайре и снова взвесил на пальцах. - Там было... очень тяжело. А мне в ответ пришло письмо от ниери Тхаио-таи. С вежливой просьбой о встрече и предложении. Я ответил, - Шедди развел руками и поотряхивал легкую усмешку, - и я узнал, как Тхаио-таи умеет требовать. Противостоять невозможно. Хотя он вроде бы предлагал. Его ознакомили с содержанием моей аттестационной работы и желаемой специализацией, и он выбрал предложить мне... ну, ты представляешь, как он это говорил, на "ньера Шедди" - так как его просьбы учтены и его потребовал полигон "Стена" на земле Ставист-рьен, отправиться вместе с ним. Пока он располагает возможностью рекомендовать меня в профильные младшие профессиональные и пока выезд с этой земли для меня не закрыт. А еще сказал, что по желаемой мной специализации именно там я смогу получить... лучшее образование из доступных в пределах ближайших секторов. И точно более качественное, чем будет здесь, на Далии. Чем будет здесь в ближайшие десятки звездных лет. Ну, Тхаио-таи говорил, я хотел учиться. А про закрытые территории я тогда вообще не задумывался, здесь уже начал. Когда - ну, меня несколько раз переспрашивали о месте происхождения... я сначала и твою супругу вот за таких принял, - Шедди не закончил фразы, держал паузу, а Саайре взвешивал - и все же решил, что нужно продолжать:
  - А меня не спрашивали. Вроде ни разу, - удивленно отозвался он. Еще раз перепроверив в памяти.
  - Ну, наверное, все видят - ты лехта. А им разрешено. Беспрепятственно покинуть территорию. Было, по крайней мере, - откликнулся Шедди. - Я это вот тогда и узнал. Когда мы встретили костяную женщину...
  Саайре спросил не сразу. Через паузу. Жестом. Шедди еще паузу подержал его ответ непонятным жестом, прежде, чем ответить:
  - Мы ее повстречали там, уже на вылете...
  
  ***
  взгляд в сторону: Шедди. Далия. Два года после мятежа
  За два года наземную дорогу к Башне восстановили. А почему оставили массу развалин и разрушенной техники - Шедди эс Сайви айе Далия смотреть будет потом, в открытых данных. Работы застопорились в связи с диагностикой масштаба трещины и площади поражения в карантинном мире Далия. Часть задействованных специалистов перевели на более необходимую эвакуацию и постройку заграждений, работы по расчистке местности от "наиболее опасных в плане вторичного загрязнения" конструкций были практически завершены, все же остальное разбирали медленно, по мере сил... "Отдельные артефакты предполагается сохранить. На долгую память", - обозначал вслух лехта Тхаио-таи, пока они ехали. По развалинам.
  Шедди тогда, впрочем, смотрел на Башню. Если бы он увидел обломки тех, крылатых, которых тоже называли "ласточка", тех, из детства - которых хорошо помнил с тех лет, где была и летала Сайви - может, было бы по-другому - думал он. Но этих, упавших, скорей всего разобрали быстро - они-то в плане вторичного загрязнения были крайне опасны... Да и очень очевидные обломки от них на земле - редко остаются. Это он зачем-то знал для себя потом, сейчас, рассказывая, оказываясь внутри того, мелкого себя, который не очень обращал внимания на развалины - за эти два года они стали знакомым зрелищем. А вот Башня была тем, чего вообще не бывает.
  
  Башня высилась. Башня стягивала пространство в густую, свежую металлическую паутину своих опор, врастающих в черные, с окалиной, следы недавнего нападения - да, там они были, и мир гудел - отчетливо слышал Шедди. Задирал голову, застревал взглядом, особенно застревал, определив, что вот здесь-то они были. Они смотрели сверху, из гнезд, они вили себе гнезда - в этом натянутом и гудящем металлическом - думал - ну да, тогда еще маленький Шедди - драконы, все равно драконы, - синие, золотые и хищные - вот те, на которых летала Сайви - готовые к бою, они смотрели и бдили... Тогда - он, конечно, еще не читал, он и потом слегка зацепится взглядом, когда будет изучать данные о карантинных землях - да, там действительно Служба Защиты башни находится в полной боевой готовности - и с ним будут те давние, легкие слова Сайви: "Реа-альных боевых действий. Доставших до Крыльев Башни... Мои парни, вы такое представляете?" Будут вовремя - чтобы Шедди мог еще раз упереться и еще раз пообещать. Что обязательно сделает.
  ...А усмешки некогда командира этой Башни эль'ньеро Райэна эс Сьенн: "Ставим детекторы дыма на пожарище" - он и не узнает. Этого не помнил и Саайре, он, впрочем, так и не рассказал Шедди, что оказался знаком с командиром той Башни - ну, на тренировках боя и обороны они не пересекались - и как-то не понадобилось.
  
  А пока еще маленький Шедди смотрел на Башню и на драконов - звучали, завораживали, постепенно втягивая их внутрь. Он медлил, смотрел, как уже над ними стягиваются металлические опоры. Так долго задирал голову, чтобы рассмотреть, где через них еще видно небо, так, что Тхаио-таи пришлось очень вежливо поторопить его - что им время для прохода к досмотру и дальнейшему допуску, а у Шедди перед глазами еще кружилось - огненным и рыжим и голова была тяжелой... Как он проходил - в голове не очень сохранилось, сомневался - что так и было... Костяная женщина помнилась на прямой связи - с этими цветными пятнами перед глазами, с тем, что голова еще кружится - но вряд ли, очень вряд ли они встретились прямо там, у кабинок допуска...
  
  "Почему костяная? Ну, она была такая... желтая. Сухая. Старая и высокая. Зубастая. И пошла к Тхаио, обращаясь к нему на общем близком. Я очень удивился", - пояснил Шедди. Посмотрел на жест Саайре "да, это правда удивительно". Выдохнул. Дополнил: "Но я еще больше удивился, когда он так и ответил". И пересказал:
  - Все-таки отбываешь? - бросила Тхаио с близкой дистанции костяная женщина. А тот оглядел ее мельком и сначала назвал:
  - Теи-лехта ЛянХи эс Хина айе Салькаари, будущий инспектор "чистильщиков"? А, нет, уже действующий инспектор. Все-таки прибыла и заняла место?
  Костяная женщина не удосужилась подтвердить. Она высказала:
  - Говорю, что ты очень зря отбываешь. В специалистах твоего профиля здесь ожидается крайняя нехватка.
  - Неверно, - тем же общим близким приложил Тхаио-таи. (...и это ломало кости). И продолжал. - Это наиболее разумный и безопасный выбор. Я здесь жил. Я все это видел. Я действительно хочу, чтобы они умерли. Все, кто каким-либо образом сделал это возможным. Эту войну. Я продолжаю считать, что я прав. И хочу этого всем собой. Дальше - я спрашиваю тебя: а ты действительно хочешь заниматься своей работой при учете того, что вот этот я останусь здесь?
  - Нет, - через паузу в два выдоха, открыто посвященную обдумыванию, откликнулась костяная женщина. - Не хочу так работать. Но ты не находишь, что в этом случае, начинать надо и с нас?
  - Возможно, - ответил Тхаио. - У меня будет достаточно времени это обдумать. Я предпочту делать это подальше. От своего резонанса с результатами работы Halltaer eihjarrie. Меня уже не устраивает личный результат.
  - С сожалением признаю: разумное решение, - припечатала костяная женщина. - Когда обдумаешь, возвращайся. Здесь работы хватит.
  
  "Тхаио молчал, - продолжил Шедди, когда рассказывал. - И я его ни о чем не спросил. Я испугался. Я... знаешь, я и теперь боюсь", - Саайре взвесил и сложил доверенное, подтвердив, что понимает - и что есть, чего здесь бояться. Что с Тхаио-таи это всегда было - вероятно, и за неведомой ему женщиной тоже.
  
  А Шедди молчал и думал. Собирал. Чуть сутулился. Потом - неловко развел руками:
  - Это, конечно, нечестно... использовать своего давнего знакомого... по его специализации лехта, - наконец, высказал Шедди. Выбранный легкий фаэ удержался не очень. И Шедди его оставил. - Но я очень тебе благодарен. Что ты оказался здесь. И что ты такой.
  - Но ты пока меня ни о чем и не просил, - уточнил Саайре. Шедди отозвался, жестом - что это как раз не так важно.
  - Я с тобой поговорил. Мне достаточно и мне прочнее, - откликнулся он позже. Подержал паузу пару выдохов. - Знаешь, я до сих пор не думал это с кем-нибудь разделить. И никому не рассказывал. Полностью - не рассказывал. Здесь же в общем и не знают... - эту фразу он потянул, продержал, взвешивая и оборвал более резким. - Никто из них там не был. Там... изнутри.
  Потом Шедди держал паузу. Долго. И начал рассказывать вроде бы совсем другое:
  - А я учился. За меня поручились... по просьбе лехта Тхаио. И я поступил. Сначала в профессиональную, потом сюда - согласно обещанию. Хорошо учился. Я обещал Сайви, и должен был... согласно условиям поручителей. И на самом деле, ну, я еще с той первой практики знал, что это мое. Хоть у меня был такой старый рьен роэ, - Шедди усмехнулся, вспоминая свое, Саайре вернул:
  - У меня мелкий дарра.
  - Ух, - вернул Шедди. - Ну вот, теперь я здесь. На этом месте. Знаешь... раньше я думал, отработаю потом, по полному профессиональному все, что опять же там, в тех условиях... И буду проситься. К армейским. Берут, я узнавал. Совсем во внешнем слое, например. Рассказал, сижу и думаю: может, вернуться? Туда, на Далию. Если понадобятся. Специалисты моего профиля.
  - Могут, - обдумав, взвесил Саайре. Подумал и не нашел никакого ответа. Сказал. - Не знаю.
  - Ну, мне еще грести и грести. До профессионального. И отработки. И потом - как еще вырвусь, - потом Шедди жестом попросил разрешения задать сложный личный вопрос. И задал. Но легким. - А ты как? Не думал - возвращаться? Туда, на Далию?
  Саайре думал. Саайре рассматривал трещинки столешницы. Выдоха три. (...Он снова стоял - перед тем, что будет - и понимал о нем только то, что его однажды взяли. И продолжал. Держать и нести. Все время его жизни.) И снова ответил:
  - Не знаю. Только моя отработка, так получилось, на всю жизнь, - а потом оторвался взглядом от столешницы, посмотрел и продолжил. - Я думаю, мой бог разберется.
  
  Саайре помнил. Саайре и потом держал это внутри себя. И рассказав Тильсенн, что смог рассказать. Потом - когда было, и он улыбался ей, называя: "Такое чувство, что я вернулся - в дни моего первого обучения".
  Лехта Тхаио-таи быстро стал в их доме вхож не только на кухню. Но и на внутреннюю территорию. Садился - также незаметно и невозмутимо в свой отдельный угол, работал над очередной изумительной резьбы деревянной основой и молчал. Тильсенн работала. Все было на своих местах - говорил Саайре. Разве что теперь он мог четко ощущать, насколько это присутствие делает их прочный дом все равно прочнее. "Мог бы и замерить - говорил он общим, легким. - Но что-то совсем не хотелось". И те невесомые дни, считаемые на пальцах одной руки, казались чем-то таким... обычным.
  
  Вещью, которую делал Тхаио, тоже оказалась кисть. Ее он подарил Тильсенн. На второй Somilat, после того, как они вошли в дом подарком. Спросил Тхаио-таи раньше. Через два визита. Тильсенн тогда скатывала первый лист официального послания на допуск к аттестациям, задумалась - вопрос личной характеристики, предваряющей второй лист, это всегда причина для некоторого ступора. При Тхаио Тильсенн уже занималась этим спокойно. Да и места для письма в доме по традиции были вынесены наружу, поближе к дневному свету.
  Тхаио-таи посмотрел, уловил паузу и попросил разрешения помешать. Тильсенн позволила.
  - Ниери Тильсенн, я думаю, это подходящее время сказать, что я видел вашу поздравительную табличку ко дню Солнцестояния для ниери Шедди. Застав вас на этом месте, хочу выразить восхищение вашим искусством Кисти. Мелкий "неровный жемчуг" хороший стиль для этих мест, - обороты высокого официального в голосе Тхаио были очень... естественными. Тильсенн поначалу сначала удивилась обращению к мастеру, выслушала, улыбнулась:
  - Я не держала это в голове, выбирая привычный почерк.
  - Но он безупречен. Настолько, что я хочу продолжить, - я надеюсь, мне когда-нибудь будет оказана честь увидеть мастера за работой?
  Тильсенн взвешивала - но что делать, если в ответ не получалось, если совсем ничего не получалось, кроме того, чтобы улыбнуться еще шире - и развернуть следующий лист, прочно понимая, что писать в этой утомительной традиционной графе. "Неровным жемчугом".
  - Ну, если вас не смутит то, что искусство будет использоваться... для заполнения рядовой документации.
  Тхаио себе позволил - только ответить жестом. Почтительным. Что не смутит. Это Тильсенн потребовалось сосредоточиться. Не смутиться и не отвлечься. Когда он продолжил благодарным жестом и сел. В "полностью соответствующую высокому уважению позицию полного внимания" - Тильсенн потребовалось отряхиваться от только что прочитанных знаков, потому что сначала потребовалось понять и запросить, поискать в, увы, не ближайших архивах личного внутреннего - что это, и зачем он так сидит?
  Поэтому, когда она уже переходила - от этой характеристики к понятному и рутинному перечню мест и проектов обучения и обернулась, ей понравилось. Что Тхаио-таи сдвинулся - и теперь смотрит. Просто смотрит. Открыто наблюдая... даже спиной. И что открыто же выражает восхищение процессом работы.
  - Благодарю вас, ниери Тильсенн, - отозвался он не сразу - наверняка через какую-нибудь обязательную, согласно установлениям, паузу. - Это очень... стабилизирующее занятие - наблюдать за вашим искусством кисти.
  - Разрешите вернуть вам благодарность, таи Тхаио? - настойчиво легким отозвалась Тильсенн. - Я бы не догадалась посмотреть с этой стороны. На то, что полагала привычным занятием. И довольно рутинной процедурой.
  Тхаио-таи настойчивое предложение принял. Жест его был очевидно легким. Что одно другому не мешает.
  
  Поздравительную табличку Тильсенн ему написала. К Suynn'rai, к празднику-для-близких. Задумчиво спросив Саайре, стоит ли. Он внимательно вспомнил Тхаио и сказал, что вне сомнения, стоит. Потом Тильсенн долго подбирала бумагу - темную, в цвет песка, ощутимо шершавую под пальцами, с легкими, словно тоже песчаными, искорками внутри. Саайре присутствовал - и видел, как долго она примеряет кисть, расписывается в воздухе, снова медлит, кажется, удерживает детское желание попытаться эту кисть погрызть за кончик, прежде, чем начать писать.
  немой старик пришел ниоткуда
  когда с горы О волнами стекал туман
  сплетался с течением рек и ручьев
  рожденных склонами гор
  прежде людей
  прежде неба
  
  немой старик расстелил халат
  на каменистой земле у корней сосны на горе О
  старик смотрел в звездное небо не открывая глаз
  и звезды сквозь прикрытые веки смотрели вниз
  и длилась ночь
  без конца
  
  немой старик вызывал дождь
  и говорил с небом
  немой старик будил солнце
  и говорил с землей
  Саайре помнил, что смотрел еще - ей через плечо, пока "отдыхала тушь" и ради интереса, спросил:
  - "Неровный жемчуг"?
  - Нет. Мне показалось уместным "старое зерно", - откликнулась Илье. Улыбнулась - когда Саайре ответил, что по правде, не понимает разницы. Пояснила. На более крупном примере понял.
  
  А Тхаио-таи тогда задержался. Надолго. Саайре понимал - при "Опоре" с начала весны и до середины времени яблок ходили дополнительные патрули и дежурили лишние вахты. Периодическое усиление насыщенности глубоких течений, конечно, не должно было повлиять на прочность наиболее глубоких конструкций "Стены", но мир держится прочным там, где люди готовы следить за его прочностью - знал Саайре. И работал.
  И Тхаио-таи работал. Так что весенний подарок пришлось вручать ему под осень. Саайре помнил, как Тхаио-таи принял вручаемое - с поклоном. Рассматривал - вбирал - старательно изучал все, сначала глазами, потом, закрыв глаза, читал пальцами, от диких ежевичных прутьев рамки до личной подписи. И на ней пальцы медлили - словно Тхаио-таи знал, как Илье помедлила, столкнувшись... наверное, впервые, с ее необходимостью: рутинные письменные процедуры ее, неформальной, не требовали и как-то обходилась... Задумалась выдоха на три и выпустила под знаки легкую, стилизованную веточку вереска - уместно ложащимся знаком завершения. Ну, кто его знает, Тхаио-таи, не исключено, что знал.
  Сначала он поблагодарил - высоким, но все-таки легким жестом - медленно, скорей песенным произнес.
  и теперь, когда в вышних полях прорастают из зерен новорожденные звезды,
  когда сходятся дороги всего, что живет, носит перья, чешую или пушистый мех,
  или в тишине ведет записи, наносит цветные знаки на отрез шелка,
  где ты найдешь того старика со склона горы О?
  когда давно уже и сама гора
  ворочаясь с боку на бок, во сне изменила облик...
  
  но ты поднимаешься вверх
  туда, где сосны держат корнями камни
  ты расстилаешь прадедовский халат меж корней
  сегодня ты выбрал говорить с дождем
  будить солнце
  И подвел итог. Что это нужный подарок. Все это не открывая глаз.
  - Один мой давний старый друг, - медленно заговорил он позже. После очень долгого молчания. Когда сел и сидел долго. Но все еще держал подарок, - говорил неоднократно. Что искусство кисти - это деятельный способ привести в стабильное состояние себя и мир. Но я так и не освоил этого искусства в должной мере, - Тильсенн с Саайре выясняли потом и выяснили, что удивились оба. Оба и одинаково. Что Тхаио-таи дальше взяли и продолжил. - Относительно себя, правда, ему не очень помогло...
  Потом молчали они и молчал Тхаио. Снова закрывал глаза и проверял пальцами. Написанное, подпись. Вдруг поймал пальцами что-то важное. Посчитал до трех на пальцах же. И спросил:
  - Вереск? - пальцы вернулись, указывали на подпись и Тильсенн подтвердила.
  - Вереск.
  - Белый? - вдруг уточнил Тхаио. И здесь Тильсенн запнулась. Заметно. Перед тем, как подтвердить:
  - Белый.
  - Хорошо, - отозвался Тхаио. Словно нашел для себя какой-то очень значимый ответ. Нет, не спросили.
  
  Только дня через три Илье тогда задумчиво пояснила. Изнутри личного разговора на кухне, который зашел и про Тхаио тоже.
  - Мне... бывает очень неудобно с ним. Когда слишком прочно понимаю, что он видит. То, на чем я стою.
  - Да, - отозвался Саайре. Взвесил - и решил вернуть свое сложное. - Но я скажу - это был тот Тхаио, которого я знал там, когда был намного младше. Сейчас я смотрю и иногда думаю - он очень хочет перестать это знать.
  - Или знать по-другому, - медленно ответила Тильсенн. - И с ним очень прочно.
  - Да, - вернул Саайре. - Тогда Льеанн говорила, что он ну... готовит еду, приходит в гости, смотрит в огонь и держит мир. Свой, а иногда и вообще.
  - Держит мир. Свой. А иногда и вообще, - проверила Тильсенн. Внимательно. По звуку. Собрала пальцами в очень сочувствующий жест и отпустила в воздух - Тот, кто Выше передаст, - Похоже. Надеюсь, я понимаю, что он пытается понять, забыть и найти снова. Это тяжело. Думаю, найдет...
  
  На Somilat, следующий, Тхаио-таи, конечно, был приглашен. В этот раз он и Шедди пришли как отдельные личные гости. К вечеру и к горячему вину. Подходящие дары праздника подбирала Тильсенн - и она откуда-то знала, на этот раз, что лехта Тхаио очень любит странное местное сладкое, плотные, тающие во рту, шероховатые катышки, скорей соленые, чем сладкие... конечно, не входящие ни в какие пайки.
  А Тхаио - Тильсенн он вручил кисть. Выразив надежду, что уважаемому мастеру будет удобно работать с этим инструментом. И на легкий перешел уже после. После тихого вопроса Тильсенн:
  - Вереск? - вереск в рисунке резьбы несомненно был... был отчетливей отчетливого, вырастал из темных переплетений самой древесины, из сходящихся темно-красных волн, был ощутим наощупь, просвечивал белизной соцветий из внезапного орнамента естественного и доработанного сквозного рельефа. Тхаио... кажется, понял вопрос иначе. Потому что ответил:
  - Вереск. Пламенный. Так говорят об этом материале. Белого здесь не растет...
  
  Тильсенн поблагодарит. Тильсенн потом будет рассказывать Саайре... что кисть Тхаио-таи заняла свое - вот ей, насколько она мастер, понятно, что свое и правильное место - она стоит и разговаривает. С кистями мамы Эльны и с остальным наследством. Что это хороший способ договориться и окончательно расставить по местам - историю и этого ее прошлого. Намного потом.
  
  Тогда... очередь сильно, очень сильно удивиться настала Саайре. Ему внезапно лехта Тхаио принес ножик. Вроде бы обычный, бытовой, прочно встающий в крепления пояса - и того, от Рихты, с гадючками... но тогда Саайре просто смотрел. Смотрел на ножичек и не дышал... Невесомо легкий, с тонким, очень прочным, изнутри себя прозрачным лезвием... нет, не из металла, неизвестно из чего, нет - совсем про другое - про свою прочность и прочность пространства - с густой синей отдельной глубиной на свету, не дающей вовне ни блика. Но не из металла. Но черный, прозрачный в глубину, с черненым, с проблеском, металлическим креплением. Но такой... другой - Саайре не хотел вспоминать то, что вспоминал - при подарке. Но это было.
  И Тхаио-таи дал ему - рассмотреть, испугаться, подумать. И, похоже, как всегда знал, что. Потому что первым ответил:
  - Нет. "Звездная чешуя". Материал, из которого делают защитные слои проходчиков. Мне было интересно, можно ли поработать с ним... необычным способом и я получил разрешение. Сейчас думаю - ему стоит быть твоим. И, - Тхаио-таи задумчиво смерил пальцами длину ножичка и продолжил. - И чтобы больше не понадобилось.
  
  ...Вот такой лехта Тхаио-таи и был гостем их дома. И напоминал Саайре о времени первого обучения. Правда, в доме ниери Суринэ не было жаровни. Только для перца, на кухне. И Тильсенн в эти годы жизни ткацкому станку, то есть гобеленовой раме, которая в их доме, конечно, была и была начата - все же предпочитала проверочные тесты регулярной исследовательской работы.
  Илье работала, Саайре или перепроверял данные подопечных или выдыхал после практики, Тхаио-таи сидел в своем углу за работой, временами уютно шуршал своей деревяшкой, и все было на своем месте.
  
  Вот из этого своего места Тильсенн в один вечеров - прервав работу - повернулась и обратилась:
  - Ниери Тхаио-таи, я обдумала и решила, что хочу спросить у вас совета.
  Тхаио услышал. Переключился. Полностью был и полностью ждал. В этом "полностью" слышно считались выдохи, которые потребовались Тильсенн. Чтобы еще раз собраться и назвать. Слово за словом.
  - Я подумала, что если в этой ситуации кто-то может помочь мне правильным советом, то это вы. Тхаио-таи, я думаю, вы видите, какую странную структуру я из себя представляю. В своих корнях. Вернее, мы представляем.
  - Нет, ниери Тильсенн, вы не давали мне такого разрешения. Но если мне будет разрешено... Да, вижу. Действительно, необыкновенно. Не хочу подробно понимать, как вы это смогли, но это потрясающе. Этой... девочке очень повезло, что вы оказались такого ...интересного строения тела разума и способны. На этот маневр и поддержание результата, - Тхаио-таи умудрился сказать это ровно. Так ровно, что пауз для явно нужного ему осмысления не было.
  - Не скажу, что решилась бы на это еще раз. Даже повторить для фиксации, - откликнулась Тильсенн и Тхаио подтвердил:
  - И я вам не советую. Но не думаю, что вы просили этого совета.
  - Да, - Тильсенн собирала пальцами, не меньше выдоха. - Я не знаю, как дальше. Я не знаю, что стоит делать и как правильно дальше. Я хочу, чтобы она была. И по поводу вот этого сумбура я хочу услышать ваш совет.
  
  Тхаио замолк. Тхаио медленно складывал заготовку работы, мелкие пилочки, емкость под неизбежный мелкий мусор. Потом посмотрел:
  - О правильном - как это должно быть в этом мире на своем месте? - он подождал, пока ему подтвердят. - Тильсенн, я думаю, мир большой, а внимание и любопытство Бога к просьбам его людей, вероятно, еще больше. Чтобы в нем хватило места. На еще одну маленькую девочку, которую можно научить не бояться. Тем более, что ты помнишь, как это должно происходить, так?
  - Так, - еще через большую паузу подтвердила Тильсенн. - Мы помним.
  Тхаио... он отдельно рассмотрел тогда молчаливо присутствующего Саайре, легким жестом пожелал ему удачной работы, взвесил и продолжил:
  - Что же касается практической возможности воплощения этого... зародыша разумного. То вы правильно попросили совета. Если вы справитесь с составлением обоснований данного проекта и примерной схемы работы - я знаю специалиста, который может с большим интересом взяться курировать этот проект. Здесь. В верхних лабораториях. Правда, хочу вас предупредить, она роэ'Хорн. Очень давней ветви их наследующих землю.
  
  "Последнее предупреждение лехта Тхаио не то, чтобы забылось", - улыбаясь, рассказывала потом Тильсенн. Просто было много работы. Развивался и влип в стадию анализа статистики их с ниери Шедди эс Сайви проект, что был посвящен специфике развития нарушений работы нервной системы разумных в условиях повышенного фона присутствия Thai, и профилактике основных рисков. А статистики в доступных архивах Ставист-рьен было, как выражался Шедди, полтора года жрать, чтобы все переварить и высрать. По всем специализациям на выбор - вплоть до контролеров и обходчиков нижней части "Стены". Да что там - вплоть до архивных данных ее строителей. В итоге проект шел так... словно все данные задались целью заставить их снова пересчитать основные положения и внести поправки.
  
  Но про свой проект Тильсенн не забыла. Двигался он медленней, запросы расходились неординарными путями, так, Саайре точно знал, что часть из них долетала вплоть до теи Хюлльши - и ответы оттуда приходили оперативнее, чем из местных подразделений. "Появление на свет новых разумных - очень закрытая внутренняя тема, а процесс их формирования - еще более закрытая", - ворчала Тильсенн, разбирая отдельные ответы. И отсортировывая их в категорию "бессмысленное".
  Но наконец, относительно рабочая версия... проекта "младшая", как говорили они между собой, была сведена, подсчитана, представлена Тхаио, изучена, получила безусловное одобрение и была через него отправлена - к рекомендованному специалисту, в загадочное пространство верхних лабораторий. О которых большая часть обучающихся говорили с задумчивым придыханием - это, конечно, надо избрать очень специфическое место жизни и исследовательского проекта... Но без десятка звездных безупречного профессионального опыта и неизвестно какого числа рекомендаций - внутрь, к участию в их исследовательских проектах не пройти.
  Как отправлял Тхаио запрос местному эксперту - осталось в невыясненных. Тильсенн приходили краткие полуофициальные извещения. Что запрос получен адресатом. Запрос рассматривается. Запрос рассмотрен, принимается решение. И наконец, что старший руководитель экспертной группы лаборатории эмбриологии разумных высшей мединской школы сектора Ставист-рьен при бывшем полигоне "Стена", специализирующийся, по очень кратким данным доступной метрики, в области формирования тела разума и его взаимосвязей, Проявляющий-Llyithu Ихъя роэ'Хорн приглашает ньера Тильсенн прибыть для краткой личной беседы в третью переговорную общего корпуса.
  
  "И подниматься туда мне было страшней, - говорила Тильсенн, - намного страшней, чем в Крылатый Дом. Ну, перед Крылатым домом была одна я, которая уже почти умела верить, что может быть. И мне не требовалось обоснований. А здесь у меня под рукой был сомнительной разрешенности проект, с обоснованиями реализации, подсчитанными на живую, и очень малая возможность обосновать, зачем это настолько важно - мне и миру. Каждое из возражений прибавляло страху на пару локтей роста с каждой ступенькой... и мне было очень страшно - я так и не знаю, как осмелилась дойти..."
  Настолько, что к Тильсенн не прошло - самой дальней, глубокого слоя - мысли хоть немного позабавиться именем ниери Ихъя роэ'Хорн. Звонкое звукоподражание, шипение сердитой кошки для взрослого имени могло показаться забавным выбором. Но не показалось. Но и правильно не показалось.
  
  "А обратить внимание на предупреждение Тхаио-таи и оценить, кто такие Изменчивые из самых старых ветвей мне стоило - куда более подробно, - продолжала Тильсенн. - По крайней мере, я бы тогда не застряла, уставившись настолько неприлично".
  Не позабавило - правильно. Старший руководитель экспертной группы, Проявляющий-Llyithu Ихъя роэ'Хорн была очень не забавной. Седой. Сухой. Гладкой - той заточенностью высокородной светлокожей породы, с которой все лишнее срезали, затачивая, так, что при каждом движении разрезался воздух и летели искры.
  А еще ниери Ихъя роэ'Хорн была кошкой. То есть, кошка была... "На каком-то слое Thairien", - пыталась назвать себе Тильсенн, пропустившая - пояснить себе специфику Изменчивых и вынужденная искать объяснения увиденного на ходу, когда запрашивать личным внутренним уже совсем не уместно. Кошка несомненно была. Большая, очень большая, трехцветная с рыжим пятном на лбу и зелеными глазами. Хищная. Кошка несомненно была здесь, столь же видной, как и экран передающего, раскинутый в "прозрачной" версии, Тильсенн могла с равным успехом видеть знаки своего представленного проекта и внимательные кошачьи глаза. Кошка была этой женщиной, была сзади и над этой женщиной. А еще была настолько большой, чтобы ее можно было испугаться. И отдельно - наиболее очевидной мысли - кошка... была телом разума ниери старшего руководителя?
  Тем более, что на появление визитера Проявляющий-Llyithu Ихъя роэ'Хорн вроде не отреагировала. "Телом, - далеко не сразу смогла легко озвучить Тильсенн. - Но не кошкой". Кошка отчетливо заметила. Потянулась, дважды лизнула лапу, а потом насторожила уши.
  
  Тильсенн старательно собралась, чтобы с подобающей почтительностью доложить, что призванная на беседу Тильсенн эс Сьенн прибыла в назначенное время. Чтобы отвлечься от того, что отчетливо видела - кошка настораживалась. Кошка фокусировала взгляд - услышав шум и определив его. Кошка увидела игрушку.
  - Вижу, ньера Тильсенн, садитесь, - не отвлекаясь, откликнулась ниери Ихъя роэ'Хорн через четыре выдоха. И продолжала читать. Тильсенн села. Стало страшнее. Кошка теперь отчетливо возвышалась - так, что было понятно - насколько это страх - недостойный разумного именно что животный страх: оказаться перед кошкой, очень сосредоточенной любопытной кошкой, желающей поиграть - маленьким шуршащим комочком. Его требовалось старательно сдвинуть - в глубину сознания, чтобы он никак не мог помешать... процессу переговоров.
  Ниери Ихъя оставила ее за этим занятием. Некоторое время. Выдохов пять. Наглядно дочитывая ее проект. Пока кошка, для которой время точно было более быстрым - шурилась и прицеливалась. А потом старший руководитель экспертной группы посмотрела на нее через знаки передающего и осведомилась:
  - Ньера Тильсенн, я правильно понимаю: лехтев, принятая в лучшую медицинскую высшую школу этого сектора с рекомендацией аль'эртай Службы наблюдения общества предлагает мне участвовать в эксперименте на грани запретного?
  
  "Не знаю, хотела ли она отвлечь мое внимание от своей кошки и помочь мне не бояться. Или наоборот. Скорей всего просто хотела сказать то, что сказала. Но она мне ощутимо помогла. Вспомнить, что я - полноправный разумный. Пришедший с просьбой. К другому, столь же полноправному разумному. И что... в конце концов, у меня тоже много кто стоит за спиной. Вы все и стояли", - рассказывала Илье потом второму куратору своего состоявшегося проекта. И та кивала. Тильсенн не стала бы думать, что та просто клюет носом во сне, греясь на позднем солнце (...большая, старая змеища).
  
  - Именно так. Позвольте внести два уточнения? - Илье это вернула быстрей, чем стоило и звонче. Но все же достаточно размеренно. Ихья роэ'Хорн позволила, жестом. - Во-первых, и готова предложить себя в качестве материала для эксперимента, - Тильсенн хорошо отдавала себе отчет, сколь выразительно это звучало. Она училась достаточно, а Саайре еще дольше, чтобы запомнить - что выражение "материал ты... подопытный" в чей-либо адрес легко может привести к последствиям - вплоть до летальных. И что реального... подопытного материала иные проекты ждут и годами. Звездными. Вспомнила. И добавила второе уточнение. - Кроме того, я также являюсь результатом. Значительно более запретного эксперимента.
  - В вашем проекте шесть с половиной сомнительных мест. Несколько с грубейшей натяжкой. Тем более, что данным аспектам формирования тела разума нового разумного посвящались доступные профильные исследования, - Тильсенн бегло оценили сквозь передающий. - Не с практикантским доступом, конечно, - на этом старший руководитель экспертной группы Ихъя роэ'Хорн, щелкнув, свернула экран. И посмотрела на Тильсенн, не отрываясь. - Разумеется, Тильсенн эс Сьенн, я заинтересована. Удивлены?
  - Нет, - откликнулась Тильсенн. Когда у нее жестом попросили пояснений, стало сложнее. Слегка сложнее. Она взвесила и решила сказать честное. Возможно, странное. - Я очень хорошо вижу вашу кошку.
  
  Кошка... когда Тильсенн вспомнила, что такой же - другой полноправный разумный и у нее есть, кому стоять за спиной, кошка... кажется, что стала меньше. Стала сама по себе и не страшной. Так, что за разговором с ниери Ихъя Тильсенн и не отследила момент, когда кошка таки прыгнула, поймала, зацепила мохнатой лапой, крючком, прикусила - перекатила и подкинула вверх - что-то маленькое, шуршащее - с бубенчиком? - интересную игрушку. "Знать бы - с кошачьей травой?" - все-таки думала, определяла Тильсенн и улыбалась - глубоко, дальней мыслью ту долю выдоха, которую Проявляющий-Llyithu Ихъя роэ'Хорн ее рассматривала после последней реплики. Скептически. И внимательно.
  - Что-то не нахожу в ваших открытых данных такого уровня навыков работы с Thai. И не зафиксировала, чтобы вы рискнули погрузиться, - проговорила ниери Ихъя. Выразительно изобразила движением одной брови и шеи, что удивилась. Кошка... кажется, придушила игрушку и начала вылизываться. Тильсенн собралась пояснить:
  - Нет. Причину я назвала чуть раньше. Я результат. Крайне запретного эксперимента. И встроенный детектор верхних слоев Thai... и заметных состояний чужого тела разума мне остался. В некотором роде как последствия, - Тильсенн решила ограничиться этим - тем более, что уважаемая преподаватель внезапно поднялась.
  - Я тем более заинтересована. Позволите вас рассмотреть?
  Согласие Тильсенн дала, ничего нового в быстром сканировании от ниери Ихъя не было. Выражение лица у Проявляющей Ихъя роэ"Хорн было еще более критическим. Не иначе... конструкция не вызывала в ней восторга.
  
  Хуже всего было то, что подошла и кошка. Просто кошка. Не самого кошачьего размера - похоже, со среднюю собаку. И страшная кошка оказалась мягкой - подошла, обнюхала, пошла обходом вокруг безопасного и непонятного, задевая пушистыми боками - по ногам, по опущенной ладони... Порождая там, на глубине, изумительно неуместную мысль: что если это погладить?
  
  - Надо же, как вас выкрутило, - подвела итог ниери Ихъя. Кошка принюхивалась. - Надеюсь, им достаточно отомстили?
  - Да, с ними хорошо поработали, - обдумав, вернула Илье.
  Проявляющий-Llyithu Ихъя роэ'Хорн, стоя близко - лишь чуть дальше своей кошки - ответ приняла - медленным жестом, что-то еще посчитала на пальцах, приличное время - выдохов пять. И вдруг уставилась на Тильсенн с отчетливой подначкой:
  - А попробуйте, - ближайшее время Илье слегка озадачило, она и рискнула уточнить, что именно. Дальнейшее озадачило больше. Подначка ниери Ихъя роэ'Хорн стала еще ярче. - Я вижу, вам интересно: что, если погладить эту кошку? Попробуйте. С не столь... вывихнутым телом разума, как у вас, это почти невозможно сделать. Мне тоже любопытно.
  
  Последнее Тильсенн было выслушивать сложнее, кошка решила подтвердить сказанное по-своему - подошла и боднула. И ткнулась носом в руку. Сильно - кошка была большая, Тильсенн пришлось сосредоточиться, как этим вывихнутым телом разума не пошатнуться. (...нос у кошки был... зверий. Большой, шершавый. Но теплый). А потом рискнуть - протянуть ладонь, попробовать, если приглашают - погладить незнакомого зверя. Мягкий. Очень мягкий. Кошка... кажется, приняла благосклонно.
  
  - Действительно, приятно, - рабочим зафиксировала Ихъя роэ'Хорн, возвращая ее из непонятного в переговорную. - Итак, ньера Тильсенн, когда вы предполагали заняться реализацией этого вашего проекта?
  Тильсенн взвесила. Решила вернуть невыгодным, но честным:
  - Я пока не представляла сроков. Для начала, я хотела выяснить, насколько он... практически возможен, - Ихъя роэ'Хорн смотрела на нее. Внимательно. Это было неудобно. Кошка сидела и вылизывалась.
  - Возможен. Значит так, ньера Тильсенн эс Сьенн, предлагаю вам следующую схему действий. Вы мне передаете право на рассмотрение и дальнейшую обработку представленного. Я шлифую ваши недочеты и исправляю все прочее до приблизительно рабочего состояния. Вы пока проходите завершающие сроки обучения - сколько их у вас там? Малый год с кругом, нормально. Никаких побочных проектов до завершения основного обучения вам все равно никто не позволит. Вы мне понадобитесь. Для подробных анализов и подозреваю неоднократных съемок состояния тела разума. Предупреждаю: это вам придется найти на них время. Далее вы отправляетесь в это ваше... - к помощи личного внутреннего ниери Ихъя прибегла очень отчетливо, - Мьенже, разбираетесь, как у вас с разрешением на детей, если получается, я пишу вам вызов для работы, если нет - я буду крайне недовольна. Прибываете и начинаем работу. На правах моего ассистента в проекте. Извините, материал проходит по другой категории. И с ним я работаю по-другому. Согласны?
  
  - В целом, согласна. Но, если есть возможность, подписать... предварительный контракт я бы хотела уже сейчас.
  Любопытно - снова - как подумала Тильсенн было обоим. Уважаемому специалисту и кошке. Проявляющий-Llyithu Ихъя роэ'Хорн посчитала пальцами, кошка перестала умываться и снова уставилась. Нестрашно.
  - Материал... точно проходит по другой категории, - повторила Ихъя роэ'Хорн. - У него не бывает вопросов. Давайте, подпишем, - она отряхнула ладонь, было потянулась, потом вернула взгляд - уставились снова вместе. - Может быть, вы еще не забыли тушь, кисть и бумагу?
  - Тушь и кисть - не забыла, - вернула Тильсенн.
  - Драгоценности пишущего, - кажется, скептически, высказала роэ'Хорн и продолжила, раскатывая передающий. - Я послала за "предварительной" бумагой, давайте составлять.
  
  Странно, Тильсенн помнился ярче не сам текст предварительного контракта, но сопровождающее его. Синие "зимние" искринки в глубине "предварительной" бумаги. Кисть - конечно, кисть Тхаио - с утра Тильсенн еще думала и взвешивала, стоит ли - брать именно ее, парадную, но на глаза та попадала с редким постоянством - и сейчас, стоило открыть крышку - высунулась, появилась (...тоже ткнулась в руку - четко думала Тильсенн, отвлекаясь, думая про кисть и про то, как писать первую строку знаков. В ходе обсуждения ей пришлось еще раз устойчиво обговаривать - условия, на которых возможно отказаться, и специалист роэ'Хорн была весьма упорна, чтобы этих поводов было как можно меньше. Похоже старой любопытной кошке было действительно... любопытно).
  
  А еще отдельно помнилось, что кисть работы лехта Тхаио ниери Ихъя роэ'Хорн приветствовала легким жестом. А вот наблюдая, как Тильсенн укладывает знаки на бумагу, она уже не сочла нужным молчать и прокомментировала вслух примерно на третьем столбце:
  - Полагаю, я не смогу серьезно вас отвлечь от вашего... искусства. Выразив удивление, - через четверть выдоха она пояснила, не исключено, что подтвердив себе - Тильсенн не прервалась. А она не собиралась прерываться: кисть по "предварительной" бумаге скользила легко, предварительный контракт устраивал, все сошлось и было правильно. И придирчивая любопытная кошка, что сейчас старательно спала, придерживая под левой передней лапой в рыжем "носке" интересную игрушку в это "все правильно" входила одним основным компонентом. - Столь непринужденное и мастерское исполнение почерка "зернышко" в местном стиле у столь юного разумного... Мне давно не случалось видеть подобного исполнения. Разве на документах рукописных архивов.
  - Совершенно верно, - в тон подтвердила Илье. - Специалист именно Рукописного архива некогда прививала мне... первые профессиональные навыки. В области искусства кисти.
  - Эс'Тшерич, - внезапно запросила Ихъя роэ'Хорн. И, получив подтверждение, замолкла. Выдоха на четыре. До окончания текста документа. Тильсенн как раз дала подумать туши и представила написанный контракт ниери Ихъе. Для рассмотрения и подписи. - У вас... интересная история жизни, ньера Тильсенн, - оценила та над контрактом.
  - Да, - подтвердила Тильсенн. И выбрала вернуться к ближайшей теме. - И этот навык я предпочла сохранить и развивать, - про себя фиксируя, что пока она оставит на личной территории. Не на глубине. Мысль, что ей сейчас очень любопытно... насколько интересным окажется этот следующий эпизод. На который ниери очень любопытная кошка сейчас подписывается.
  
  ..."Вам... то есть, нам понадобится куратор", - обозначила тоже ниери Ихъя роэ'Хорн. В неподходящее время. "По традиции в неподходящее время", - почти подумала вслед Тильсенн. Временные, но слишком объективные физиологические проблемы провоцируют... про себя придираться к словам. Полная проверка состояния тела разума, совмещенная со "специфическими анализами состояния репродуктивной готовности" в первый малый круг по выходу... "Весьма тошнотворны" - это Тильсенн определяла уже потом, встречавшему Саайре. На тот момент она только могла обдумывать поиск наиболее удобной позиции. Слушать уважаемого руководителя, когда сама пристегнута к кокону, крайне неудобною. К тому же свою долю внимания отжирает с хрустом комплект головокружения с тошнотой и "остаточными эффектами", что пытаются несильно, но утомительно ныть внутри на любое передвижение. "Оно прошло сложнее тестирования Властных", - это Тильсенн Саайре тоже потом рассказала.
  А тогда она присела, чуть набок, кашлянула - тошнота-таки попыталась быть - и попросила пояснить.
  - Ваше состояние близко к идеальному, - откликнулась ниери Ихъя, продолжив - раньше новой критичной оценки Тильсенн, - не сейчас, а в целом. Обоснованно предполагаю, через согласование разрешений во Мьенже вы пролетите на скорости. Тем более при вашем статусе лехтев. Данные этой серии анализов в вашей метрике, конечно, будут. Не зря страдаете, одиннадцать двенадцатых пережили. Это раз. Два - фактически наш проект согласован и разрешение действовать получено. То есть, пока разрешение подтверждено Домом Хорн, но при принадлежности нашего центра и ваших изначальных рекомендаций - я считаю, проблема решена, - Тильсенн еще раз откашлялась. Стараясь вслушиваться в смысл... а не в то, что ближайшему состоянию до идеальности далеко.
  
  Но когда откашливаешься, чуть легче находить сколько-то комфортное положение. Ровно на те выдохи, чтобы понять - рассуждения о Доме Хорн настораживают, но родной высшей школе привычно доверять. А про куратора по-прежнему непонятно (...а трехцветная кошка сидит на бортике транспортера кокона - над ее, Тильсенн, головой, и вылизывает заднюю лапу. И ей удобно).
  - Соответственно, согласно закону, проекту потребуется куратор. Специалист примерно родственного профиля извне. Достаточно - чтобы он мог иметь право на это место с точки зрения... разных служб. И в первую очередь право оценить, не слишком ли далеко мы зашли, - это ниери Ихъя попыталась усмехнуться. Тильсенн попутно зачем-то решила, что сидя ей будет лучше, и подъем был... ну, неидеальный. - Собственно, я обращаюсь к вам по двум причинам - при том уровне запретного, где мы начинаем работу, я бы предпочла спеца вашего статуса. Для гарантии перед собой и Богом, чтобы не заиграться. Безупречной репутации, разумеется. И не Тхаио-таи, я его боюсь, - небрежно отряхнула Проявляющий-Llyithu Ихъя и небрежно же продолжила. - Потом, по статусу же и вашей регистрации, без дополнительных административных усилий, рожать вам также предстоит во Мьенже. Возможно, у вас есть кандидатура, готовая вас бдить и вовремя сигнализировать, если что-то станет опасным?
  
  "Принимать мгновенные решения, когда вы балансируете с правого полужопия на левое, в надежде понять, на каком сидеть не больно - зря", - говорила потом Тильсенн (...и они успели над этим посмеяться вместе). А тогда - балансировала. И не помедлила на выдох перед тем, как запросить.
  - А если это будет лехта zu-toёra? - и только потом, сглотнув, медленнее - понимала, что надо добавить. И добавляла. - Правда, я не могу гарантировать. Ни безупречность ее репутации, ни то, что она сможет взяться за эту работу. И что захочет - тоже не могу, - потом Тильсенн запоздало поняла, что предположительного куратора стоит и представить. - Я говорю о лехта Ллеаннэйр эс Хэрмэн айе Ойхо, эксперте-консультанте Службы наблюдения общества города Мьенже.
  - Целый действующий zu-toёra. Эксперт... нет, дважды отметившийся в работе Бдящих служб с приличными для лехта волнами на нашивках, - с выражением посчитала ниери Ихъя. - Для одного нашего проекта. Однако, ньера Тильсенн, знаете - вы удивительное сокровище, - припечатала вслед она, и трудно было понять - насколько это было с характерной ее насмешкой. Но Тильсенн обдумала и решила вернуть всерьез:
  - Знаю. Извините, ниери Ихъя, из-за личной моей истории меня крайне не устраивает... такая аттестация.
  - Я запомню, ньера Тильсенн. Но пока повторю еще раз: вы - сокровище, - потом любопытная кошка только небрежно сбросит. - И что у вас есть отличный кандидат в кураторы. Теперь ваша задача - сделать так, чтобы она - или кто-то аналогичный - согласились.
  
  Тильсенн взвешивала - долго. И оставила эти мысли глубоко внутри. Нет, ниери Ихъя роэ'Хорн совершенно необязательно знать, насколько... с разных сторон она может усомниться. В том, что озвученная идея реализуема. И в том, что это была хорошая идея.
  
  Сомневалась она в этом и здесь, на знакомой земле города Мьенже, среди подъемов и спусков храмового квартала. Внезапно... не очень знакомых. Даже здесь, в тихом и нерушимом пространстве за его стенами было ощутимо - город менялся.
  Так, часть одной стены храмового квартала как раз разобрали, через нее - сверху Тильсенн было видно - неторопливо переваливал маленький трудяга-погрузчик, груженый балками, а разрытая земля была серой, с прослойками... кажется, старого кирпича.
  "Расширяем школу, - знала Тильсенн с голоса, с легкого утреннего пояснения Штененки эс Ноэн, она торопилась на место работы, стояла, допивала чай, - Рудник новый лабораторный корпус проплатил и отстраивает: работники нужны". Старшая Семьи эс Ноэн, Штененка уже два года с полной аттестацией работала в этой школе, наставником младших. "Логичная специализация", - оценивала она сама и улыбалась. "Логичная", - думала про себя и Тильсенн - при том, что вырастала Штененка заодно с детьми Семьи эс Руднис, и младших ей точно... было вдосталь. Вырастала и тянулась - за своей "лучшей из старших, точно - рыжейшей", за Флёнкой эс Руднис, от дерганья ухом до избранной специализации."Рыжейшая", как тоже знала Тильсенн, отделением младших скоро сможет уже и руководить.
  
  Тильсенн вспоминала, Тильсенн стояла над спуском с лестницы и новым садом школы, слушала - как звучит ветер и пахет под жарким сонцем шалфей, смотрела, как переваливший бывшую стену погрузчик движется к ограде стройплощадки... И понимала, что пока - вот ближайшие двенадцать выдохов она и будет стоять здесь, греться на солнце, думать - разные, но медленные мысли.
  О том, что это странно. Что ей, Тильсенн, только-только три звездных и почти завершенная профессиональная аттестация, а вот в эту самую школу уже ходит - преподавать - ее первый ребенок... О котором, вот здесь особенно - она хорошо помнит, как смеялась лехта Кочинка про "а теперь давай разбирать наших детей, пока они не сломали нашу собаку", как доволен был Чумазый, еще очень молодой Чумазый, когда поднимался и отряхивался, детская куча-мала, кто не успел прочно схватиться за шерсть, валилась, а пес облизывался и отчетливо улыбался...
  И вот эта плотная мелкая негромкая девочка... правда очень похожая на щенков этих собак - сейчас уже на голову выше, и состоявшийся специалист. Который, услышав семейные новости - зачем сейчас вернулись, надолго вернулись Тильсенн и Саайре, веселится: "Ну, мам - вы даете. Вы нас лет на восемь малых обошли, - и поясняет, столь же легко. - Ну, разумеется, мы собрались создавать Семью, разумно же". Спрашивал ее вслед Саайре, тоже легким близким: "Все-таки с кем - с Шевелюгой или Ягодкой... и как ты их различать будешь?" - а та отзывалась: "По запаху", - старательно изображая песий принюхивающийся нос. А Тильсенн там смотрела и думала, что при круглых обводах Флёнки это выражение лица смотрится выразительней, чем на все же слишком отточенном - в нее - лице Щеночки.
  
  А еще и тогда не хотела думать и сейчас не хочет. То, что точно знает.
  Штененка эс Ноэн об обстоятельствах своего происхождения на свет знала, к первому взрослому имени была осведомлена практически обо всем. Включая право провести экспертизу и выяснить, чья она еще по крови - было видно, что высокая кровь в ней присутствует... Возможно, с точки зрения Закона, и с получением прочих права, так как при таких обстоятельствах появления на свет эта разумная никак не могла выбирать это место и статус лехтев. Штененка предложение об экспертизе - тоже знала Тильсенн - выслушала, отряхнула: "Не хочу, что это изменит?" - и отбыла с остальными младшими в сады за первыми яблоками.
  
  Еще один результат проведенного эксперимента - тоже прочно знала о своей младшей, тоже не желая знать, Тильсенн. Вероятно, неудавшийся результат. То есть, кто знает, чего могли хотеть инициаторы, настолько переходя границу дозволенного, но Тильсенн - в тяжелые минуты раздумий - предполагала, что не этого.
  Выросшая разумная оказалась исключительно невосприимчивой к воздействию Thai. Тильсенн помнила, как это показали очень ранние тесты, у первого имени Штененки, когда в земле рудника диагностировали вскрытый могильник. Подрастающим младшим тестирование работы личного внутреннего в таких условиях дополнялось пробами реакции на имитацию воздействия мелкой фауны Thai. "Пробы результатов не показали - так бывало, - говорила в те дни теи Кочинка, - настолько бесследно - редко, но бывало. Личный внутренний усвоился и функционален - продолжала она, а что безопасную реконструкцию обычных "спор" организм младшей ликвидирует бесследно - в наших условиях может, оно и к лучшему".
  Остальные результаты они получали позже - по проверкам профпригодности, по любопытству младших храмового квартала. К первому взрослому имени первой младшей Тильсенн уже знала целиком. Так всегда с ее младшей будет. Специфическое необратимое повреждение во время формирования тела разума. Перерождение, вплоть до отмирания, по крайней мере отсутствия функциональности проводящих связей. Соответственно, перейти сознанием в тело разума и работать в нем - независимо от усилий и подготовки - у младшей не получится. "Прочная земля вещного мира у Штененки просто всегда остается под ногами. В обычных условиях - не худшая способность. Разумеется, если она не окажется в условиях, когда сама эта земля провалится полностью. Но я не рекомендую такую проверку. И полагаю, она сама не захочет", - это как раз говорила Льеанн, говорила рано - вот буквально сразу, как они получили эти первые результаты, и Семья эс Ноэн еще осмысляла, чем это грозит и как с этим действовать. И Тильсенн хорошо помнила сейчас, как Штененка ответила первой. Спокойно. "Да. Я думаю, нет. Не хочу", - подняла глаза, чтоб ответить и вернулась к делу. Раскраивать дальше маленькие рукавчики детской уличной рубашки из того самого детского шелка.
  
  ...Ее наградной сверток в доме так и лежал - в верхней "сухой" кладовой, потраченный - ну, самую малость: если ты не живешь в Сердце Мира, детские рубашки и накидки привычней "детского шелка". Хотя три рубашки и самые парадные штаны из него Штененка все-таки носила. И еще вшила во взрослое, верхний слой, для отдельных визитов.
  А вот до того обследования всего пару дней, меньше малого круга дней назад отметившая свое взрослое имя Штененка озвучила просьбу. О своей доле "подарка то есть наследства". В Семье эс Руднис тогда появился очередной младший Цвирьки - и, похоже, что с подачи Флёнки - Штененка желала сделать соответствующий подарок. На первое теплое утро. Конечно, ей не отказали - Тильсенн знала, что тогда улыбалась - думая о подарке Властного, в котором ходят дети храмового квартала дальнего города - и правильно, что ходят. А рукам Штененки любой шелк можно было доверить... вплоть до закатного.
  Тильсенн помнила - и не могла забыть, как она сидела, смотрела на этот шелк, и думала - как нелепо вспоминать сейчас про него, про дар Государя, про очень далекую Исс-Тарру, врезавшись в то, что условиями своей жизни наградила свою младшую серьезными ограничениями в профпригодности... тем более сложными при ее статусе...
  
  Тильсенн знала и сейчас, наблюдая за скрывшимся внутри ограды храмового квартала погрузчиком - ей оказалось тяжелее всех нести это знание. Штененка словно вообще не допустила к своей жизни эти ограничения, особенно убедившись, что продолжать работать с младшими ее специфика никак не мешает...
  Еще ее первый ребенок охотно учила памятные пальцам Тильсенн первые упражнения с кистью, потом дальнейшие образы и стили письма, вплоть до позабытых и архивных, которых не знала и Тильсенн... И именно Штененка, к удивлению своих старших, доехала и обаяла старшего родича Томанишко эс Тшерич. А потом не только подобрала ему подходящих специалистов - благодаря опекающей ее Флёнке она знала всех годных практикантов - но и сама продолжила у него учиться уставу рукописного архива и всей истории искусства кисти. Последние четыре малых года ее старший родич - думала Тильсенн - прожил сколько-то счастливо: в уверенности, что не пропадут - ни его дом, ни его дело.
  Не пропали. Немалый вклад ее старшей дочери - и Фленки, конечно, - как раз и был в текущем ремонте школы храмового квартала. Потому что еще бы им было не расширять лабораторию, если школа уже обзавелась выездным филиалом под младших. В части усадьбы Тшеричей, которую в итоге все-таки унаследовал храмовый квартал Мьенже, при немалой поддержке оставшихся ветвей Семьи Тшеричей - на удивление, таковый оказалось вот никак не меньше двенадцатой части среди реализаторов и администрации средних ярусов на разработках рудника.
  "Ты лучшим образом приняла то наследство, с которым я ничего не хотела делать и знать о нем", - однажды сказала Штененке Тильсенн - как раз в приезд под открытие школы, совпавший со смертью старшего родича Томанишко. Та выслушала и вернула невозмутимо: "Мам, ну - это же интересно. И детям все равно потребуется это знать".
  
  ...Штененка эс Ноэн по-прежнему отлично шила, носила рубашку того детского шелка под урезанную разгрузку полевой, дрессировала собак ("...и детей", - всегда добавляла Семья Руднис), блестяще справлялась с искуством кисти - вплоть до изначального устава... И в прошлый их приезд как раз договаривалась с Саайре - насчет полномасштабного обследования в новом восстановительном у Заморья, который после прорыва масштабно усовершенствовали специалисты с рудника - при поддержке Службы наблюдения Приливов и храмового квартала Мьенже. "Как только я серьезно задумаюсь о семье и младших... К тому же мне точно интересно, реально ли воспроизвести эти антипаразитарные особенности с меньшими потерями, ты же объяснишь, что там - со свойствами крови?" - говорила Штененка, обращаяясь к Саайре, а Тильсенн старательно нарезала яблоки для пирога, дыша в ритм и ничего не обдумывая...
  И вот теперь Штененка, похоже, собралась заводить Семью и получать разрешение на детей. "Ну, а что еще можно делать - с тем, с кем ты вставал на ноги, держась за один хвост одной собаки?" - тоже легко поясняла она, вот после разговора про опознание по запаху... Сейчас Тильсенн могла думать - Штененка права, разрешение на детей еще один - тревожащий - повод подумать и исследовать специфику ее состояния, и еще неизвестно, что будет в итоге...
  
  Сейчас, пока она стояла, солнце светило, шалфей пах, от погрузчика за забором закончился и звук - Тильсенн могла думать - даже о том, что в норме разбирала и не допускала к верхним слоям мысли. Оно было глупое, когда на него можно было смотреть в упор, проверяя на устойчивость сознательными усилиями разума (...но иногда пыталось подкрасться и прикинуться всесильным - как неосязаемый страх Тех-кто-приходит-в-сумерках). А что, если вся эта - насыщенная, интересная и уж точно отдельная взрослая жизнь ее старшей Штененки эс Ноэн на самом деле опирается - о бессмысленную попытку добрать и компенсировать - огромный и увлекательный мир Thairien - так ей, Тильсенн, привычный мир, недоступный ее ребенку - из-за сопуствующих обстоятельств ее вынашивания...И оказывается только попыткой чем-нибудь еще занять место, где все равно находится только находится бесконечный объем профнепригодности...
  "Тебе - привычный мир, - говорила Тильсенн, рассматривая последнюю мысль внимательнее. - Ценность которого странно предполагать для чужой отдельной жизни. У своего ребенка, однозначно находящегося на своем месте. И с прочными корнями. ...которые она никогда не сможет рассмотреть".
  Словесно, по знаку, последнюю мысль Тильсенн увидела как раз тогда - стоя под солнцем на подъеме храмового квартала. Рассмотрела, взяла за хвост, представила, как сворачивает ей шею... Усмехнулась и определила. Что да, сейчас она готова думать даже об этом - только бы не спускаться и не начинать разговор, за которым она шла сюда. Но вот только этих мыслей не хватало ей перед сложным разговором. Обдумала и начала спускаться...
  
  "Сонная Старуха? - тоже легко переспросила на ее вопрос за тем же утренним чаем Штененка. - Разумеется, не на службе: вы же прибыли. Значит, утром будет в саду. Правда, не знаю, что там можно пропалывать после вчерашнего практикума моих младших. Наверно, сажает снова - то полезное, что они успели нечаянно выдернуть..." - Тильсенн выслушала, вернула ей: "Возможно..." - тоже легким. Это могло остаться личной территорией - то, как медленно и трудно она будет спускаться в этот сад.
  
  Сад был. Сад тоже был относительно новым. И на следующем шаге вниз Тильсенн усилием воли вспоминала... менее сложное. Время первого их общего года. Где мир менялся - и на глазах живущих в нем закачивалась - медленная, застывшая стоячей водой жизнь того города Мьенже. Которой Тильсенн толком и не знала - но о которой ей говорили другие жители квартала. Мир менялся - она видела здесь, на некогда пустых склонах за задним двором школы. Пустыми они с первой общей весной Семьи эс Ноэн они как раз переставали быть.
  
  Местный миниатюрный трактор Льеанн осваивала медленно, на "нейтральной территории", как определяла она сама, проверяя все режимы, пару раз "посадив" его до необходимости перезапустить... К моменту выхода его на землю бывших пустошей за школой - Льеанн держалась "в седле", как тоже говорила она, уверенно...
  Тильсенн впоминала, прямо перед глазами было, как разглядев тот первый выезд в окно школы, она сбежала со школьной лестницы, благо, перерыв давно был, это она наверстывала в дополнительных занятиях... Но не успела, смотрела как тоже откуда-то сбежавшая лехта Трэстинка - догоняла трактор вдоль первой борозды - ей пришлось почти бегом, запыхалась - пока Льеанн решила остановиться и посмотреть, кто там. Трактор звучал, говорили обе громко:
  - Значит, остаешься? - выговаривала Трэстинка, и Льеанн, сверху, отвечала ей дружеским жестом, приходящимся в плечо. И отзывалась почти на внезапном ученическом:
  - Да! Я сумела освоить эту штуку. Оно так быстро, - и потом продолжала. - Да, я остаюсь. И я пойду в твои запасники... - а распаханная земля была плотной, темной, и пахла...
  А Тильсенн там стояла и рассматривала ее долго, зачем-то думая, зачем она пошла и что стоит в чужом разговоре, но ее уже заметили... В итоге, в "запасники" Дома Трав они пошли вместе, а перед тем Тильсенн ввергли в урок управления "Малышом"... И было это действительно - верхом... И Льеанн все-таки освоилась быстрее. Невозмутимо ответив: "А я тяжелая..."
  
  Учебного сада у школы Мьенже до того почти и не было. Льеанн договаривалась - и договорилась, что теперь будет. Ей интересно - и она сделает. В свободное от основных занятий время. Разумеется, она будет рада, если ей найдутся помощники. Разумеется, помощники нашлись. Потом сад начал расширяться - "до опытного полигона" оценивала Льеанн и не шутила. Храмовому кварталу, при некотором содействии, новые арендаторы земель эс Тийе передоверили с правом использовать примерно пятую часть земель "объективно сельскохозяйственного назначения" с соответственным правом по истечению разумного срока требовать поставок. Чтобы храмовый квартал получал передоверенную землю с правом работать... на земле Хладье Дошта это случалось с исключительной редкостью, последний раз так сотню звездных назад.
  Тильсенн и Саайре знали, договариваться приходил тот же крупный дядька, памятный по залу суда, Сташек эс Яр-Тийе айе Хладье, еще расширившийся и поседевший. Лехта Нилайерин Тильсенн и пересказывал - потому что дядька упоминал про "возврат с наследства" и благодарность. А еще - про то, что: "Ну, лехтев-то в крайнем случае найдут - годных поставщиков и арендаторов". - "Это удивительная позиция для земель этого места", - возвращал ему лехта Нилайерин. "Поверьте, у меня еще найдется, чем эти края удивить...", - возвращал ему Сташек Яр-Тийе.
  
  Нашлось - Тильсенн и Саайре очень удивились, на первый год своей учебы в Ставист-рьен, на Arn'Ammar, вернувшись к новости, что лехта Трэстинка создает Семью - со внешним и нехрамовым, тоже ушедшим в храмовый квартал - недальним младшим родичем этого самого Сташека. За праздничным столом он как раз тоже неловко пытался шутить: "В землях города Мьенже и его владельцев такое тоже происходит раз в сотню звездных", - и как раз Тильсенн в тишине отвечала ему. Что нет, чаще.
  
  Но этому предстояло быть... а вечером, когда в окно школы новый сад пах свежераспаханной землей, плотно и сильно, Тильсенн и Саайре стояли у окна, где она впервые увидела Льеанн на тракторе, Саайре дышал - слышно - и говорил, что некоторые вещи неизменны. Он здесь, здесь школа, он учится и ниери Льеанн снова разводит сад. И обязательно разведет.
  
  Это были хорошие воспоминания - знала Тильсенн - сейчас, перебирая их цветной сумбур - от одного к другому. Для того, чтобы наконец набраться сил, оторваться, скатиться со спуска и пойти искать - где в этом саду потерялась Льеанн. Потерялась далеко. Тильсенн пришлось пройти почти весь сад - медленно, присматриваясь и принюхиваясь. День был еще очень жаркий. Сад шуршал, гудел и пах. А Льеанн обнаружилась в самом его другом краю, на спуске, за якобы дикими зарослями бузины и "винной сливы", над ручьем... о котором Тильсенн не могла вспомнить - он точно был здесь? Ну, не исключено, что эти горные техники могли и здесь оказать помощь и построить им еще один водный каскад... На обдумывании этого Тильсенн помедлила еще на выдох. И еще на пару - обнаружив Льеанн не где-нибудь, а шагах в трех в воде небольшого прудика, прикрывшегося этой зарослью. Льеанн стояла к ней спиной, вернее - прямо-таки задом, словно пропалывая что-то там, на дне...
  
  Отслеживала чужое появление Льеанн всегда внимательно. Но пояснила она выдоха через четыре, хотя и невозмутимо. И не поднимаясь:
  - Завтрашний практикум у ближайших средних. Про простейших естественных обитателей. Глотка воды и тины дна. И чем они отличаются от неестественных. Проверяю спуск, ищу экземпляры поинтресней. Находятся, - пояснила Льеанн, выпрямилась и обернулась, перевешивая анализатор. - Заодно прикидываю, тут старшие про рыбные садки задумались, где водосброс делать. Привет, Тильсенн. Я скучала и рада тебя увидеть.
  - Привет, Льеанн, - вернула Тильсенн. И было легче. Было просто улыбнуться. - Я почти подумала - но вот, что же ты здесь умудряешься пропалывать? Это меня Штененка на мысли навела, про вчерашнее задание говорили.
  - А... у нее отличные дети. Любопытные. Но про мелких обитателей пруда - это уже не им, постарше, - говорила Льеанн, подбираясь к берегу, где в тени Тильсенн уже видела рабочую лабораторную емкость. Смотрела на емкость, смотрела на сапоги Льеанн - высокие, по середину бедра, точно от спецкостюма. Становилось проще. Набрала воздуху. Сказала:
  - Знаешь, Льеанн, я очень хочу с тобой говорить.
  - Знаю, - вернула она. - То есть, и я с тобой тоже. Ты ж свободна? Поможешь мне немного доработать - и поговорим? Дома и долго? - Тильсенн не успела согласиться, ее уже подозвали к берегу и протянули съемную емкость анализатора. - Грузи, давай чистую. Жирная земля, подход к берегам как два провала.
  Тильсенн выполнила. Забрала, загрузила, передала. Взгляд на сапоги Льеанн поймала. Пояснила:
  - Еще от старой дыры на память. Той, в парке и в пруду. Чистят. Не спеша. Этим "населением" капли уже не воды только увлеченных припугнем потом... А что там Штененка?
  
  Тильсенн стояла - смотрела на продолжение работы - рассказывала про Штененку, детей, и шуточку про то, чем должно быть занята Льеанн с ее точки зрения. Льеанн позабавилась, повторив, что дети у Штененки прекрасны - и лишнего не выдернут.
  Льеанн была легкой, спокойной и подвижной. И Тильсенн хотела бы не думать. Но не думать не могла. Если бы они жили рядом, день за днем - там, где эта мысль все-таки была определяла Тильсенн - наверное, она бы не замечала это так... остро. Но на землю Хладье последние годы они прибывали... от праздника к празднику и не в каждый праздник успевали. И оттого любое изменение привычных мест и привычных лиц было ясней и резче.
  
  А Льеанн старела. Льеанн высыхала, становясь еще острей и резче. Внезапно так проявляя смысл своего имени - было, было - и отчетливо видным - птичье и хищное. И старое. Как бы быстро ни передвигалась Льеанн - впрочем, вот на тот миг она застыла, наклонившись, изучая, что там еще добыть...
  
  Было... старая, старая птица. Хищная. Дремлет. Сложила крылья, прикрыла веки - белые, сухие складки, держится - за такой же старый сухой сук над рекой. Дремлет, не двинется. Солнце и тишина...
  Горе, впрочем, той рыбе - там, в реке - что ей поверит. Эти когти еще точно... в состоянии добыть себе обед.
  
  Тильсенн, конечно, вслед стряхнула картинку. Подумала, что долго - что очень долго общалась с ниери очень любопытной кошкой. И продолжит общаться. Но это было видно. В каждой паузе. Вот сейчас, когда Льеанн наклонилась и подводила ловушку анализатора - что она там укараулила? - хищную птицу было видно. Солнце. Реку. Старое дерево, где хищная птица сидит на суку... Как там... Сонная Старуха?
  Когда Льеанн, ровно в тот момент, выпрямилась - с очень довольным видом - Тильсенн... где-то выдох было - ну, очень неловко.
  - И юные личинки стрекоз. Они забавно охотятся, надо будет показать. Пожалуй, хватит. Пойдем - загружать лабораторию и говорить? - Льеанн на этом очень... выразительно выбралась на твердую землю, еще пробурчав. - Естественные берега, да...
  
  Место, занятое лехта Льеанн как ее место - было тоже... относительно давним. В ту же их первую зиму, после того, как Льеанн заняла место эксперта Службы наблюдения общества города Мьенже - и задумчиво отметила: "Да, это надолго", - она и запросила у храмового квартала. Места, где предполагает обустроиться постоянно.
  Это была в итоге пристройка к дому Трав - изначально хозяйственная пристройка, вернее ее полукруглый верх. Травами там пахло - настойчиво. Травами - и тем запахом, что всегда носила с собой ниери Льеанн. И дымом - да, там как раз стояла жаровня.
  Все остальное тоже было... знакомым. Семье эс Ноэн точно. И Саайре охотно садился здесь, на цветную ленту ширдэна - старую, чаще, чем на новые, серые спальные ленты с орнаментом ри'Оэнн... Вспоминал детство и улыбался. Говоря: а здесь намного просторнее, И Льеанн подтверждала. Подтверждала и дальше, когда Саайре продолжал: "И я снова рассказываю тебе об учебе"...
  
  Илье... тоже вспоминала. Тоже бывая здесь гостем. Например, что эти самые спальные ленты приехали... вместе со второй собакой. С письмом от ниери Нёрсьенн, сообщавшей Льеанн, что "ее шерстяные восприемники передают ей привет и соответствующую мзду". С мелкой скорописью: "А сыр, увы, пересылке не подлежит". И Льеанн была довольна. Или о том, как звучал этот обязательный здесь ткацкий станок... по-разному звучал. О том, наконец, как - в том мире, что по-прежнему казался и ей за порогом этого дома, за цветной занавесью, где теплая земля и постоянный ветер - и в небе, которого нет над этим местом, перетекают высокие разноцветные слои - а само место теплое, надежное и прочное...
  Тильсенн знала сейчас, когда зашла и села - что было и думала. О месте, которое внутри корней Льеанн, которое она носит... и унесет с собой. Сейчас - пока Льеанн повернулась к столику у жаровни - жаровня стояла холодной, жарко же - и чай, как обещала Льеанн, будет летний - белый, ягодный. Льеанн повернулась спиной, наполняла чашки... в этот момент проще казалось думать - что тот ветер, та степь, то многоцветное небо слоев Thairien сейчас за стенами этого дома куда более очевидны. Просвечивают. Сквозь нее и просвечивают...
  Но Льеанн - это, Тильсенн, конечно, помнила хорошо - ничто не мешало видеть затылком. И с закрытыми глазами.
  
  Льеанн повернулась - очень быстро. Тильсенн на это - "подавилась последней мыслью" - определила она для себя и усмехнулась. Заговорила Льеанн, протягивая чашечку, впрочем, совсем о другом. Отвлекла.
  - Значит, разрешение на детей? - взвесила Льеанн, вот как свою чашечку с чаем.
  Но от начинавшейся нужной темы Тильсенн... именно сейчас посчитала и отвлеклась. Взяла чашечку, отпила, чай был вкусным, прохладным и кислым, чашечка "с зернышками", шершавая. Подождала, пока Льеанн удобно сядет. Вернула:
  - Льеанн, мне сразу начинать... задумываться? Я вспоминаю твое "значит, Семья?"...
  
  ...Тильсенн знала - внутри, в голове, это начиналось с легкой ошибки памяти. Если не стараться вспоминать - ей казалось, что весь разговор должен был бы происходить на бывшем Присутственном холме, под звук мерно работающего молота - с которым на территории полигона "Дом судьи" сносили часть строений, подлежащих безопасной ликвидации. "Заплавленный" дом разбирали - по частям, техника работала, стены кряхтели и рассыпались. Там был затянут защитный экран, пыль в воздухе дорисовывал уже взгляд - было жарко, была самая середина лета, Тильсенн ждала - Саайре предупредил, что задерживается - застрял, расчитывая с Йорке очередную серию анализов безопасности - за удовольствие пройтись с огнеметом приходилось... воздавать.
  Лето, когда младшая Штененка эс Ноэн отметила возраст первого имени и прошла полную регистрацию. Соответственно, с ней полную регистрацию со всеми правами получила и Семья эс Ноэн.
  
  И память зачем-то хранила иллюзию, что весь разговор происходил здесь - в редкой тени тополей за соседним забором, под ярким солнцем, под мерный грохот рассыпающегося некогда дома и гул работы...
  
  На самом деле, там Тильсенн стояла выдохов пять, обдумывая, что делать и где дожидаться Саайре. А потом ей и отсигналила Льеанн. Что сейчас выйдет и что хотела бы поговорить. Тильсенн подождала. Льеанн вышла - через дорогу, с территории новой Службы наблюдения Приливов. Попривествовала. Там, где было солнце и сносили дом некогда Семьи эс Тийе было только несколько вводных фраз. Что Саайре еще придется ждать, они влипли. И что Льеанн хотела бы за это время поговорить. О сложном. Тильсенн согласилась - и точно знала, что за этим последовало приглашение. Что этот разговор лучше вести не стоя и не на жаре. А Тильсенн, с подачи младшей Штененки и прочих младших знала - что у дядьки Малинника на днях начался - сезон свежих вишен, а до него два квартала, причем спускаться... Разумеется, предложила. Льеанн согласилась.
  И должен-то был помниться под разговор - легкий плеск и шелест, прохлада "водяной завесы" на дальней веранде над ручьем, тающий кремовый шарик и свежая вишня... А помнилась жара, мерный грохот техники, сносящей стены и пыль. Которой не было. Пыль должна быть красной. Дом, под облицовкой, в основном, кирпич.
  - Значит, теперь вы Семья эс Ноэн? - тогда и спросила Льеанн. - Полностью и перед законом Семья?
  Илье помнила: да, озадачилась - зачем бы Льеанн лишнее подтверждение. Но подтвердила. Льеанн оставила еще паузу, наверняка ела мороженое. Собиралась для высказывания:
  - Ну да, это было очевидно. Уже несколько лет очевидно. Что Семья, - здесь Тильсенн и замерла, услышав странное. Льеанн выбрала отдельное слово "Семья". Которое не говорят в официальных формулировках и вообще не говорят вовне. Которое можно только знать про себя - наедине с собой и Богом...и, может быть, тем другим единственным разумным, с которым решишься это разделить и построить. Те несколько лет... да и потом Тильсенн никак не решалась думать о них этим словом. Даже про себя. Льеанн, впрочем, не прервалась. - Что вы не двое разумных, встретившиеся на какое-то время занять это место, сделать, что оно потребует и идти дальше. А разумные, которые заняли свое место - перед собой и богом и навсегда, - Льеанн высказывала прочным и странным стилем Канона, думала Тильсенн дальше, в паузе, что оставила Льеанн. А потом перестала думать. Льеанн продолжила быстрым и бытовым. - И то, что я хочу сказать - страшно, недолжно и крайне неуместно. И я хочу сказать: тебе будет тяжело, - продолжала она без паузы, точно Илье сразу должна была понять. Но нет, понимала медленней, пока Льеанн еще продолжала, перебирая как для себя. - И Саайре, с его спецификой работы думаю... к этому выводу придет тоже. Если еще не пришел...
  
  Тильсенн не сказала бы, что успела понять все, когда заговорила. Но работа по свойствам крови и специфике естественного противодействия Thairien, что вел Янко эс Штене - и обрабатываемый материал исследований - в Семье эс Ноэн темой разговоров были часто. Мысль сомкнулась, искрами, замыканием, став словами - до полного понимания, о чем говорит Льеанн. Может быть - о насколько неуместном она говорит:
  - Ты говоришь о том... что у нас... разная кровь?
  - Больше того. У тебя старая устойчивая кровь исконных жителей давних земель Тейрвенон. С некоторым добавлением крови амальринн... что облегчает работу систем личного внутреннего, способствующих продолжительности жизни. А Саайре - обычный разумный житель внешних земель, - говорила Льеанн. И - должна была бы помниться ложечка, светлая ложечка, огромная тарелка с мороженым и темно-красной вишней, неровные доски столиков у дядьки Малинника. Потому что Льеанн считала же где-то там, заметно, на пальцах... Но в памяти вторил ее счету только увесистый, ощутимый звук - техники. Что сносила стены у дома судьи. - Он проживет значительно меньше тебя. Счет может пойти на не один десяток звездных.
  - Я не рассчитывала думать так надолго, - ответила Тильсенн через паузу, через длинную паузу, за которую она...
  Сейчас, держа это в памяти Тильсенн знала, четко, словно проглядывая личный архив - она взяла ложечку, без мысли засадила ее в шарик мороженого, сосредоточилась, решила - почему нет, подняла ложечку, подцепив ягоду, темно-красную, сироп капнул - мимо, на стол, в капле отражались всплески света... листва что ли пропускала свет?
  А Льеанн отвечала жестами. Медленными. Двумя. Что никто не думает. И что это так.
  Следующая пауза была меньше - Тильсенн сосредоточилась, дотянулась до корней, ей было... как бы то ни было прочно. - Я обговорю. Хотя мы здесь не думали. Но я полагаю, как бы это ни было, мы это донесем, - отпустила четверть выдоха и повторила, зачерпнула еще ложечку.
  - Нести - это придется тебе, - отозвалась Льеанн. - Долго. И это тяжело. У меня не получилось.
  Тильсенн ответила. Сначала быстрое:
  - Теперь поняла, - потом через паузу, обдумав. - Льеанн, вы меня научили. Что в случае, когда тяжело - можно и правильно найти второе плечо, которое готово побыть с тобой и с этим грузом. Я думаю, я это смогу. В том когда-нибудь. А пока у нас очень много... интересного сейчас.
  
  ...Говорила поверх - теперь, той же внезапной яркостью личного архива - понимала Тильсенн. Того, что Льеанн еще продолжала. Тихо. Очень тихо и очень внутренним - адресуясь куда-то внутрь темных неровных досок стола дядьки Малинника. Отдельным, не привязанным к разговору:
  - А вишни тогда цвели...
  Очень внутренним - под воду. И вода смыкалась - несомненно над ее головой - как где-то значительно глубже тоже смыкались - волны над жемчужным мостом и мост уходил - растворялся - оставляя молчать песок на бессветном берегу...
  
  Но тогда бы - было ли Тильсенн время и место заметить?
  Тогда Льеанн оценила, приняла к сведению и принесла извинения. Извинения были приняты. Потом доели мороженое, дождались Саайре. С ним о том не говорили...
  
  ...С ним Тильсенн поговорила... как бы не через полный круг дней. Следующего года. На обозначенное Саайре задумался. Тоже что-то посчитал - очень похожим на Льеанн жестом - Тильсенн тогда зачем-то думала, именно об этом. Потом улыбнулся, перестал улыбаться и продолжил очень серьезно:
  - Ну, я однажды сказал, что не хочу никуда от тебя уходить. Значит, придется как-то придумать, как мы это осуществим.
  Тильсенн так и не знала, что об этом знала Льеанн. Тогда ей было вполне достаточно, что это было.
  
  А сейчас она думала совсем о другом. Сейчас она сидела и замечала. Совсем другое. Воду...
  Льеанн держала чашку. Тоже вспоминала? Льеанн смотрела в воду и отсутствовала, знала Тильсенн. Погружалась. Если требуется погружаться в воду, что так и так... где-то у тебя за плечами.
  Льеанн замолкала - и исчезала. И старая птица снова спала на своем сухом дереве над рекой. Глубоко и очень очевидно... даже для тех, кто никогда бы не смог посчитать... не смог бы и разглядеть, сколько там сейчас слоев над головой - как они говорят - Сонной Старухи?
  Тильсенн тоже не стала считать - очень очевидного. Она длинный выдох - еще один - полностью думала. О том, как неуместна - как сложна ей и неуместна просьба, с которой она пришла. И как... все равно только... только er"mei Льеанн она может и будет спрашивать.
  - Да, помню, - наконец - это была пара выдохов и все равно - наконец ответила Льеанн. - Вообще я хотела сказать - почти разумный выбор. Во Мьенже. Местные... соответствующие службы вас хорошо знают, и не будут слишком критичны. Ни к твоей специфике тела разума, ни к вероятному "карантинному" происхождению Саайре. За что могли бы зацепиться в Ставиште, - потом Льеанн поставила чашку и продолжила. - Сложного тебе подсыпать?
  - Подсыпай, - отозвалась Тильсенн. Знала бы Льеанн, какое сложное к ней она принесла. Скоро узнает.
  - Я слегка задумываюсь, где тебе найти место для "тихого проекта" - если вы о младших задумались сейчас, сразу за программой подготовки. Понимаешь, медиков твоей специализации - понятно, с руками в любом статусе возьмут - наши новые производства. И Саайре... тоже нашлось бы место. Но с младшим к высокоактивным производствам... Я тебя первая не подпущу. Еще... могут быть версии. Но что ты обдумала - о времени проекта?
  - Льеанн, - сказала Тильсенн, набрала воздуха и ее сложное, его начало выскользнуло из нее без паузы. - Я собираюсь участвовать в побочном исследовательском проекте, которому... наличие новорожденного не помешает. Наоборот. Это и будет проектом, - здесь Тильсенн понадобилось - выдохнуть, вдохнуть и пояснить. И еще подумать, что непонятно пояснила. - Это... девочка. Та самая девочка.
  
  Думать, что пояснила непонятно, Тильсенн не успеет и четверти выдоха. Льеанн прореагирует... вот совсем не сонно.
  - Вот как. Что ж, как минимум, тебе понадобится гораздо больше разрешений. А теперь - мне интересны подробности. Те, которыми ты готова поделиться.
  ...Горе, горе той рыбе, что решит проплыть - там, где спит старая птица - думала, отдельно видела Тильсенн. Птица была сильной, была стремительной... И только ради этого - ради мгновенного перевоплощения Льеанн - вот в такую, острую, быструю, с требовательным (...хищным) жестом - это уже стоило сказать.
  - Я об этом пришла говорить, - пояснила Тильсенн. - По рекомендации лехта Тхаио-таи, ниери руководитель экспертной группы лаборатории эмбриологии в нашей Высшей, Ихъя роэ'Хорн ознакомилась... с предварительной версией моего проекта по... возможности встроенной конструкции с этим осколком тела разума. Нашла его в целом возможным, и... - доли выдоха она все-таки посчитала по двенадцатым. Прежде, чем открыть доступ к проекту и сообщить об этом Льеанн. Сопровождая словами. - Можешь... примерно ознакомиться.
  
  Льеанн было интересно. Она была внимательная. Яркая. (...Охотилась - улыбалась Тильсенн. Так, что вслед тому можно было очень легко думать: я слишком долго присматривалась, к ниери руководительнице проекта, которая еще и очень любопытная кошка. Не всех можно видеть так, но Льеанн - а даже очень получается). И стремительно сбрасывала - внезапные, легкие комментарии:
  - Ага... то есть, контракт вы уже подписали. Преимущественного права использовать данные в дальнейшем не отдавай.
  - Уже не отдала.
  - Хорошо. Так понимаю, было непросто, - Тильсенн подтвердила и Льеанн углублялась в данные. Остро и быстро. Выдохов прошло примерно двенадцать, не больше. Перед тем, как Льеанн заметно отвлеклась от передачи. Потом отметив:
  - В общих чертах, оценила. Ну что ж, Изменчивые лучшие ловцы из всех, мне известных. И более, чем хорошо работают с крайне разнообразной... спецификой функционирования тела разума, - Льеанн взяла паузу на пару выдохов и посмотрела на Тильсенн... с подначкой? С похожей подначкой? - Судя по доступному профессиональному досье твоего руководителя, специалист она очень достойный. И представляющий. Как такое работать - и что такое специфическое тело разума. Изнутри. Я думаю, ты успела оценить. Я права?
  Тильсенн обдумала и вернула - очень легким:
  - Льеанн, надеюсь, я правильно тебя поняла. И скажу - да, успела, - Тильсенн взяла чашку, отпила из чашки, и решила продолжить. - Могу сказать, это очень непросто - работать... когда ты знаешь, какой у твоего преподавателя теплый шершавый нос.
  
  Льеанн... ну, разумеется, поняла:
  - Собака? - запросила она с отчетливым любопытством. - Или что серьезнее?
  - Кошка, - откликнулась Тильсенн. Тоже взвесив. И не найдя, что это должно считаться закрытыми данными. - Большая любопытная кошка.
  - Интересно. И как я понимаю, ты их так и видишь - сразу, не погружаясь?
  - Да, - тоже вопросительно продолжила Тильсенн. - И... это очень удобно - так видеть. Я... незаметно привыкла.
  Это признание Льеанн поймала быстрым подтверждением. Жестом. И задумчиво оценила:
  - Довольно... вежливая большая кошка. Как я вижу по условиям соглашения, не настаивавшая даже на том доступе и праве использования данных, где вполне могла. Да, ты очень заинтересовала своим проектом, - оценила Льеанн.
  - Ну... она категорически отказывается считать меня материалом, - вернула Тильсенн.
  - Не удивительно, - откликнулась Льеанн. - Мне не случалось работать с наследующими... что-нибудь Дома Хорн, но я знаю. Что они известны очень хорошим знанием о странном функционировании тела разума разумных, о мастерстве ловцов... А также твердым знанием, где начинается запретное, - жест Льеанн покатал это определение между пальцами - стеклянным шариком (рыбой... в последнем для нее броске хищной птицы - к клюву) и, похоже не нашел изъяна. - Так что проект интересный, я... достаточно спокойна за тебя и за вас. Ты хотела спросить меня о чем-то еще?
  - Да, Льеанн. Согласно ограничениям Службы наблюдения Приливов, по закону нам для данного проекта понадобится куратор. С правом... соответствующего допуска и - там формулируют - более-менее безупречной репутацией. Я... скажу: о тебе я подумала, когда ниери Ихъя роэ'Хорн и не успела договорить, но... - и Тильсенн не знала, как начать. Долго. Льеанн подождала выдоха три. И заговорила - об очень ожидаемом:
  - Тильсенн, как ты помнишь, я была категорически против - в самом начале. Я и до сих пор не могу понять, просто молча знаю, что мой бог любит выполнять просьбы. И дальше не в моей компетенции. Но я осталась там же.
  - Так это хорошо, - ответить это и точно удивить Льеанн Тильсенн было легко. И Льеанн удивилась. Льеанн запросила. - Куратор и должен быть... не слишком заинтересован и очень подозрительным к результату. Чтобы сразу оценить, не слишком ли далеко мы зашли.
  - Интересно, твоя ниери руководитель проекта придерживается таких же взглядов? - через выдох взвесила Льеанн.
  - Знаешь, Льеанн, последняя фраза принадлежит как раз ей. И я ее привожу полностью.
  Льеанн отметила жестом. Что "вот как" и что она целиком одобряет услышанное. Потом задумалась. Немаленькая пауза, которую долго считать в выдохах, прошла у них в молчании и посторонних вопросах. Что не хочет ли Тильсенн еще чаю? И орехов. Тильсенн хотела. Тильсенн съела их с десяток, прежде чем найти разговору продолжение:
  - Я думала о тебе сразу, Льеанн. И помнила - все начало истории. Меня останавливало... скорее другое. Я все равно вижу тебя на этом месте. И я просто не знаю, захочешь ли ты и...
  - Хватит ли у меня времени, сил и жизни на эту работу? - Льеанн подхватила через выдох. Невозмутимо. И продолжила. - Не уверена. Но если ты предлагаешь - позволишь мне еще раз более подробно изучить проект и контракт?
  
  Прошедшее время Тильсенн считала не выдохами - орехами. Брала их из миски, раскусывала пополам, отделяла - мелкое зерно зародыша, потом ела по половинке... Впрочем, не считала - просто ела, медленно. Но отмечала, что миска опустела и опустела... на четверть. Когда Льеанн закончила изучать открывшееся и мерно взвесила:
  - Что ж, объем имеющихся у меня знаний, звание и уровень нагрузки, как я поняла, мне вполне позволяют занять эту... относительно формальную должность. И это интересный проект. А теперь - я продолжаю хотеть спросить тебя, Тильсенн - но почему именно я?
  Тильсенн тем временем разломила еще орешек. Был поджаристый, коричневый. Положила на стол - все равно не съест. Движения помогли. Незаметно выдохнуть и запросить у Льеанн - жестом - можно ли ей внести поправку. И внести, тихо, когда она дала разрешение:
  - Илье... er"mei Льеанн. Отсюда - все-таки Илье.
  Это была еще пауза. За которую Льеанн выдохнула, но заметно, движением ладони признала поправку существенной, не прекращая движения тоже взяла орешек, раскусила, и да - тоже посмотрела на сердцевину:
  - Да... поняла, al"mei Илье. Но и с этого места я хотела бы тебя спросить, почему.
  - Я никого больше не вижу на вашем месте, er"mei Льеанн, - откликнулась Тильсенн. Сделала мелкий вдох-выдох и постаралась улыбнуться. - И... я хорошо помню, как ты тогда нам пела. Я не отказалась бы услышать это еще раз... - движения Льеанн еще проверяли, еще взвешивали - "правда помнишь?" - а Тильсенн продолжала. - Я прошла с вами эту дорогу и расчитываю еще этот раз ее пройти только с тобой...
  
  **
  Взгляд обратно. Гнездо Сьенн. Та весна
  Практикум по усвоению песен дарра - для тех, кто собрался приводить нового разумного на свет - Илье помнила, свалился на нее... все же неожиданно. Хоть было очевидно, что родит своего младшего Тийрха скоро, где-то к сердцевине времени сходящего льда. И предупреждала ее Тийрха заранее. В процессе изучения и подготовки по основной технике безопасности для приводящей в мир нового разумного - и освоения песен Присягнувших по поводу - Тийрха говорила, это точно было и было не один раз, что Илье знает достаточно, чтобы пригласить ее петь. Илье слушала, замечала - относила это к странным внутренним оценкам дарра и не больше. Не думала, что это должно как-то серьезно коснуться.
  
  Коснулось. Время сходящего льда подходило, Тийрха, кажется, еще округлялась, ходила все точней и все текучей - и смеялась на начале того самого занятия, что Й'рэгэла вызвали сюда как раз вовремя - должен же ей кто-то застегивать ботинки... А на середине урока, как раз на упражнениях на дыхание - там был ритм, и было очевидно, как глубоко Тийрха прервалась - и отсутствовала. И отсутствовала очень... долго - изнутри этого ритма вообще, словно бы и не дышала - время, достаточное выдохов так для пяти. Чтобы только потом вернуться с длительным, протяжным: "Хуууф... вот это да", - посмотреть в потолок и туда же, вверх, заговорить, обращаясь к теи Хюлльше, на ее наставническое место: "Знаешь, вот спорю - нам круга дней не осталось", - "Ну, доработаете - поднимись, проверю", - вернула ей оттуда Хюлльша. И Тийрха, когда это еще не дозвучало, легко запросила Илье: "Буду рожать - придешь ко мне петь?".
  
  И Илье знала, что должна была понять. Ей же объясняли. Тогда, когда учили песне. Тогда...вот когда они были у собак. Тийрха же приглашала. Вспоминала она это долго. Хюлльша точно спустилась. Сверху. Пояснить.
  - Это традиция, Илье, - повторила глава детского восстановительного. - Старая, давно разработанная, вполне функциональная традиция. К той, кто приводит нового разумного быть в мир, ее ближайшая родня и ей приглашенные приходят петь. Чтобы мир был прочней в этот момент и новый разумный знал, куда и к кому идет. Конечно, сейчас есть более работающие способы контроля и поддержки, но, - Хюлльша улыбалась, легко и глубоко, договаривая, - я неоднократно убеждалась, что в комплекте с песней они работают точно не хуже, - потом Хюлльша оглядела Илье и продолжила. - Не уверена, что в любом случае поддержу эту традицию, но она предполагает. Приглашение в круг песни младших родственниц Семьи. Чтобы они имели представление о том, что происходит и как действовать. Сейчас это серьезно потеряло необходимость. Но если кто-то из младших родственниц также ждет в свой срок прибавления, такую, по имеющимся правилам, пригласить обязательно. Для доброй удачи всем вместе. Что делать с приглашением, Илье, - она повернулась и поддразнила Тийрху легким движением, - выбирать уже тебе.
  Илье, конечно, выдохнула. И пообещала Тийрхе прийти петь. Тем более что теи Хюлльша - вслед - с легкой насмешкой заверила, что от качества именно этого исполнения... крайне редко что-то зависит. А Илье справилась с задачей освоения песен Гнезда Сьенн достаточно хорошо, чтобы попробовать.
  Илье подтвердила. Что придет. Тийрха ей ответила, что будет рада. И ее тоже расслышать...
  
  И вот там, на скалах с вереском, потом, к концу лета - Илье уже смеялась, зная, что может - что может легко, и Тийрха с ней разделит - и Тийрха делила. Что - я же договаривалась прийти, я подумать не могла, что мне придется плыть...
  
  Время снега от берегов земли Гнезда Сьенн уходило - со штормами, с плачем и грохотом - и, как говорил таи Стальга - бывали и времена, когда последними брызгами - не до гнезда эс Сьенн, но до верхних сторожек на мысах - волны долетали. Но утром того дня - можно было поверить, что долетали они и до Гнезда.
  Там за окнами - помнила Илье, был прямой и огромный ливень, за ним - беззвучно, стена не пропускала, но наглядно был Старший водопад - вот только что, на ее глазах, он унес дерево, елку, большую, которую очень долго было видно - всеми ветвями и корнями, а потом смыло вниз, потом вниз тоже долго летел огромный камень... И Илье еще провожала его взглядом, целиком и удивленная - что снаружи там вот это, а здесь она стоит, ничего не слышит и ей тепло... Как тут ее и окликнула теи Нёрсьенн:
  - В хороший день наша Тийрха рожать собралась: весна рождается. Двинулись петь?
  
  Над детским восстановительным тоже был ливень - могла глазами видеть Илье - в темноте, за прозрачными верхними окнами - змеились, перетекали, были - дождевые струи. Хотя, как она думала - она так и не успела на них посмотреть. Как и внутрь общей трансляции личного внутреннего, что была открыта - внутрь, туда, где сейчас рожала Тийрха их не допустили. Но Илье знала, что не было необходимости. Полной необходимости. Свою работу они могли выполнять и с этого участка. Илье знала - она была - вот сейчас, внутри... инструмента, который работал. И которым они были. Знала, стоя снаружи, во внешнем уровне детского восстановительного, в цепочке, рука об руку с Нёрсьенн и незнакомой старшей дарра, где-то рядом еще был супруг Тийрхи, Й'рэгэл - от него в общем пространстве этой песни иной раз проявлялись волны... Он очень беспокоился - знала Илье - и передавал это сюда, внутрь их прочного круга. Она была и они были, они стояли - на границе прочного мира живых...
  Илье не спускалась - она бы не посмела спуститься, заглянуть в пространство Thairien - здесь, из восстановительного дарра - но видела. И именно здесь отшлифовала понимание - ей совершенно не обязательно предпринимать усилия и погружаться, если... в достаточно располагающей обстановке просто встать и посмотреть. Понимала именно здесь. Пока они стояли. Гибкой, прочной, пульсирующей дополнительной оболочкой - детектором на границе мира живых, готовым - выгнуться и подхватить, если что-то пойдет не так. Пока привычная прочная граница... растягивалась - двигалась - становилась тоньше и тоньше - в том же трудном и медленном ритме, в котором была песня и была рожающая Тийрха... В котором сейчас, казалось было все - от шторма там, снаружи, за окнами - и до тех слоев, где начинаются - корни земли и ее людей - было, собиралось, напрягалось и выдыхало, работая - готовясь разойтись и пропустить в мир новое - то, что в нем не было еще никогда... А будет. И с ней так тоже будет. И они тоже были. И ждали. Сторожевым отрядом - знала Илье - этого большого результата.
  
  Этого... довольно скромного по размерам результата - потом легко улыбалась Тильсенн. И ей легко было представить ответную улыбку Тийрхи вслед. Ей изнутри памяти казалось, что она, Илье, увидела вот сразу же, вот буквально сразу за тем как этот ожидающий мир треснул и сошелся, как - на счетном количестве выдохов вслед - перестала быть песня, где-то рядом с тем, как по внешней связи громко сообщила теи Хюлльша: "Наша Тийрха родила сына. Хорошего сына. Благодарю вас, что вы были здесь!" Что ей было так любопытно, так любопытно - разве что Й'рэгэл успел быстрее, но отцу ребенка - понятно...
  А личный внутренний поправлял - нет, следующим утром, получив положенное разрешение от Хюлльши и не сразу...
  
  Разрешение Илье помнила, она зачем-то держала его ближе к памяти, вот тогда, когда отодвигала дверь, заглядывала... чуть ли не ту самую дверь, за которой к началу лета - будет и сама. Заглядывала и застряла, только чуть отодвинув дверь. Наверно, поэтому память обманывала, что сразу - потому что Й'рэгэл был там, внутри... И звучал так же. Сидел на полу, у приподнятого "кокона" Тийрхи, разминал ей шею, похоже... На младшего - Илье знала, она тогда даже не обратила внимания, просто эти двое были, так прочно и несомненно были, целиком и отдельно... вместе, что она очень остро осознала - как неправильно ее любопытство, как неуместна она сейчас, как быстро ей нужно задвинуть дверь с другой стороны, чтобы ее не успели заметить.
  
  Но оказаться быстрей представителя чрезвычайных быстродействующих у нее не получилось. Видимо, и не так глубоко они были внутри - раньше, чем она все это осознала и шевельнула дверью, ее уже успели окликнуть:
  -О, Илье к нам пришла. Илье, иди сюда - смотри, какая штука у нас получилась.
  "Кокон" Тийрха сдвинула и шевелилась легко. Доставая и забирая (...и показывая) того, кого назвала "штукой". Младший - "хороший сын" - Тийрхи оказался очень... неудивительным. На простые тренажеры их занятий похожим. На руку Тийрхи он ложился также легко и целиком. И все равно, Илье, пока это думала, прилипла взглядом - и отлипнуть не могла. А потом младший - это было выдоха через два, что ли - сморщился... еще сморщился на все непонятное личико - чихнул? - кажется, чихнул. И кажется, посмотрел. Глаза были темные. Голова... какой-то острой.
  Илье и брякнула:
  - Чихнул?
  - Кажется, да, - отозвалась Тийрха. - Он еще жрать учится... не, почти умеет. Такая... занятная штука, - улыбнулась и еще раз взвесила. - Такой мелкий, правда?
  Илье вдохнула, чтобы растерянно подтвердить:
  - Мелкий, - а Тийрха уже звала ее - легким близким жестом - пододвинуться поближе. Чтобы сказать что-то отдельное. Илье еще не решилась придвинуть, Тийрха уже говорила, глядя целиком на своего младшего... Тоже легко так:
  - Веришь, все смотрю и пытаюсь понять: и чем вот эта штука... с пальчиками - так умудрялась пробивать мне под дых. И не могу. А я слышала, как ты пела, - не прерываясь, высказала Тийрха. - Хорошо пела. Нам понравилось. Все у тебя получилось.
  
  "Мне повезло, - знала про себя Тильсенн. - Мне невероятно повезло - тогда и сейчас тем более повезло. Что в те последние круги дней Тийрха уже родила". Что она была рядом. Что она постоянно оказывалась рядом. Вот эта - круглая, такая внешне легкая, такая без вопросов доверяющая - даже эту неповторимую ценность, этого рожденного ими... нового. С естественным, как это ее "штука" - передоверяя расстегнуть мелкого и переодеть: "Попрактикуйся. А я выдохну заодно".
  Звучать их младший выучился быстро. Очень быстро. И громко. А Тийрха легко звала его штукой, переворачивала, кормила, не переставала - разговаривать и пояснять. Такая - в каждом движении - простая, доброжелательная очень прочная, совсем вещная Тийрха... Она каждым небрежным движением делала прочней и ощутимей - мир вокруг и мир сдавался усилиям представителя чрезвычайных быстродействующих, снова становясь вещным и плотным.
  
  В эти дни, когда Илье отдельно, день за днем слышала. Снова слышала и опознавала, что это останется с ней. Что "встроенный детектор" будет работать. Всю ее жизнь дальше. Что она будет привыкать, и сейчас тоже. Сейчас, в эти последние круги дней... Ей не было сложно застегивать ботинки - летняя обувь дарра защелкивалась сразу, стоило только вставить ногу... Ей не было сложно спать - в Гнезде эс Сьенн придумали для тех, кто ждет новых разумных удобное... гнездо.
  
  Ей было сложно: ей было непрерывно понятно. Что прочная, здесь особенно прочная, граница вещного мира натягивается и становится тоньше. Еще и еще тоньше. Как кожа - на ее беременном животе. Тонкой и прогибающейся - чуть-чуть - но уже скоро, скоро - под движениями нового. Который будет другим и отдельным. И это затягивало - в медленное и другое время, в котором все остальное было вне. Кроме звука. Похожего - на тот круг песни Присягнувших и отдельного от него. Кроме другого и нового, что ожидало своего срока. Илье знала, она учила - по внутренним правилам техники безопасности для тех, кто готовится родить своего младшего - безопасным это ее состояние не было. Риск для тела разума ускользнуть и размазаться в процессе - наличествовал. Статистика, правда, говорила, что такой случай при штатной норме может встретиться. Один раз из двенадцати на двенадцать. И прочная Тийрха со своим... Штукой - умела - невозмутимо и не отвлекаясь - остановить это громкое и притягательное. Легким и простым - как маленькие и хваткие руки младшего... и необходимость расшнуровать и переодеть посравшего мелкого.
  
  Илье, конечно, Тийрху тоже пригласила петь. И сожалела, что все не смогла запомнить. Но что запомнила - то с ней осталось.
  
  Теи Хюлльша предупредила ее заранее, что рожать ей придется "с серьезным медицинским вмешательством". И послала изучить подробности процесса и отдельно - вероятные риски для тела разума. И Хюлльша же, со своими расчетами на худшее, предупредила. Что при специфике тела разума Илье в процессе родов могут быть "непрогнозируемые изменения", причем насколько они ухудшат ситуацию, она предположить не может. И лехта Ллеаннэйр в общем тоже... к величайшему сожалению Хюлльши не обладает достаточной информацией. Как будто ей, Хюлльше, мало всей остальной специфики, связанной с Илье.
  
  "По-моему, мне сам процесс обошелся проще всех, - отмечала потом Илье. Взвешивала и говорила. - Точно проще, чем тем, кто со мной работали. Я им благодарна". И переходила с высокого фаэ на легкую речь, рассказывая, что скормленной ей за это время информации было достаточно. Чтобы опознать старт процесса появления младшей Штененки на свет рано. И правильно. "Если "вовремя" мне сообщила даже Хюлльша, когда я прибыла", - говорила она потом.
  
  Больно было. Но и ожидаемо - и странно привычно больно. Скручивало. И выталкивало. Совсем отдельно больно. Илье как выдвинулась - на длинной подвижной ручке - над вещной собой, над телом - в котором было и из которого просилось - подбирая, отпуская и боля - новое, которое не она. Илье держалась где-то над, и больно было вне, а где-то еще, настойчиво шел дождь, и сверху на ручке было легко, но Илье старалась - возвращаться и дышать, просто старательно дышать в запомненном ритме песни Присягнувших, а когда ручка поднималась снова - вызывать в памяти хорошо выученные материалы, пытаться прикинуть, какой этап развития и выхода сейчас должен стартовать у этого... нового, где он находится, что - он сейчас... делает и сминается - вот во время именно этого больно. И ему, наверно, тяжело - маленькому... он не знает, куда деваться. И там, на стороне ручки, кажется, текли слезы - так было всех жалко. Но она опять возвращалась - к тренажеру, к восстановленному продвижению нового разумного по родовым путям...
  
  Кажется, про тренажер она говорила и Хюлльше, когда Илье доставили в детский восстановительный. Кажется, Хюлльша ей отвечала - и даже показывала ее данные, там уже, на "створах" "кокона", более подробного, уже знакомого, куда ее сразу погрузили по прибытию. Так... ласково, добрая, хорошая Хюлльша, и эта ее чешуйка на щеке такая хорошая... И Илье все порывалась ей сказать, что-то настолько переполняющее и теплое, как слова и руки такой хорошей суровой дарра, но уже не получалось... А Хюлльша точно предупреждала, что сейчас в "коконе" будут "запускаться полные приемники вероятных говна и крови, они противные, не бойся". Илье не очень поняла и вроде не почувствовала, это не было привычной реакцией на "кокон" - и кажется, ее как-то не так там повернули... поставили? - наверное, чтоб было удобнее с ней работать - это было чем-то совсем другим...
  Ее захлестывало и ее захлестнуло - ручка сломалась и ее унесло... Туда, где шел дождь и волны моря расступались перед ней.
  
  ...Старшая детского восстановительного Хюлльша эс Сьенн никому не рассказывала, не понадобилось - что продолжает видеть основные параметры помещенного в кокон пациента - от пульса и средств воздействия, до состояния тела разума - привычной сводкой полной полевой. "Где-то в правом верхнем углу черепа...то есть каски, - про себя смеется Хюлльша в позволяющие то времена. И продолжает, - и правильно. Сам намордник-то не очень изменился. Вот то, что касается инструментов и цели..."
  Тогда цель... совсем не позволяла отвлечься. Хюлльше требовались доли выдоха на скорости действия - оценить показатель, вытащить показатель, на двенадцатую долю двенадцатой озвучить обязательное "дерьмо", принять решение и бросить в связь на рабочей скорости приказа. Как на прежнем своем месте. Разве что на прошлом месте она бы не рискнула швыряться так - в ас'эртай гранитных. Но на этом месте у нее есть право приказывать старшей Гнезда. Которая - Хюлльша знала - где-то рядом. Здесь:
  - Гони к нам лехта. Девчонку уже расслаивает.
  Ас'эртай Сейренн приказ приняла. Армейским сигналом. И действовала оперативно. Лехта пригнали. Похоже, личным коридором. Время считалось в выдохах и нормативом. Фон ее присутствия Хюлльша опознала. Через выдох и лишние слова - с запинкой - зафиксировала присутствие и воздействие. И рапорт - из краткого сигнала "работаю". И голос в песне. Удивительный. Можно было распределить доли внимания. Передоверив работу по фиксации тела разума рожающей годному специалисту. В этот раз теи Хюлльше повезло. И вернуться почти полностью к работе по фиксации внешнего разреза.
  Льеанн - это будет знать уже Сейренн - работала тоже с армейской скоростью. Прибыла, меньше двенадцатой выдоха оглядела место, распределилась, что было и запросом:
  - Илье размывает. Хюлльша потребовала тебя, - Сейренн уложилась в нормативную скорость.
  - Вижу. Ожидала. Работаю, - Льеанн норматив обогнала, и вышла на старт. А пахло от нее остро. И холодно. Знала Сейренн. Запрашивая:
  - Мы можем понадобиться?
  - Да. Будет проще.
  - Льеанн, вставай в круг, - заминка была здесь. Пока Сейренн отпускала руку - хозяйки Гнезда Нёрсьенн, пока все-таки выдыхали другие. Долю из мельчайших долей выдоха. Прежде чем они вернулись в песню и прежде, чем в нее вступила новым голосом - очень новым и слишком похожим - лехта.
  И пошла вперед. В волны.
  
  А Илье все еще не было страшно. Было... непонятно. Перед ней расступалась и уходила волна, застывая по сторонам, обрушиваясь - мелким дождем сверху. А потом она уже не могла понять, где верх - вокруг - растекалось, переливалось и текло - густым, перенасыщенным раствором, и берег того отлива тек - камушки, лужицы, острые раковинки - тек и превращался, распадаясь. И она снова видела, как расходятся волны, но уже звенело, ускользало, и не было ответа - где тут точно находится она... Дальним, неразмытым краем своим она понимала - что это опасно, но где было то опасно, а дымчатые, более плотные слои текли, уходили - так целиком красиво, только это должно было быть очень, очень соленое море, чтобы они растворялись так... или уже она.
  Море она вспомнила вовремя. За ним настала плотная необходимость. Она есть, берег есть, Ей надо что-то пройти, что-то забрать и обязательно вернуться назад. Где "назад".
  
  Море она вспомнила вовремя, берег ее окликнул... Прочными камнями на берегу, скалами и соснами над ними, кораблями - уходящими к тем, кто уже ушли и Старшей водопадов... Прочным камнем прочного берега - и людьми, которые прочнее этого камня.
  Берег был - сзади нее и левее. На нем должны были быть камни, над ним - росли сосны. Там был ветер и ветер звучал - знакомой песней Присягнувших. В которую надо снова было попасть. Поймать - на вдох-выдох - да, она стоит, она дышит - знакомый ритм, было можно. Дальше можно было знать - ей просто нужно что-то взять и унести. Отсюда. С берега под ногами. Наклоняться надо очень осторожно - можно упасть, может размыть. Но она глубоко. И скоро начнется прилив.
  
  Это была ракушка. Отчетливо яркая - светлая и заметная внутри этих все еще текущих слоев. Хорошая отдельная ракушка, которую надо было взять. И Илье наклонилась. Не засмотрелась - как от рук там, под мелкой водой - течет. Слоится. Серебряным - на глубину. Красиво, да. Но - она была. Она стояла. Она взяла ракушку. В руках... она внезапно оказалась тяжелой, теплой и мокрой. Как... щенок. Извалявшийся и вымытый.
  
  А с приливом... было очень, очень обидно. Потом? Сначала? И шумно. Илье стоило взять эту... ракушку, стоило поднять, понять, повернуться...
  
  И разошедшееся море начало оседать назад... Сначала - не страшно. Мелко - ниже колен, чуть выше, но внезапно. И внезапно сильно. Каплями, жесткой моросью, режущей лицо, сбивающей с толку - где ты есть, где берег, ты все еще держишь? А потом уже страшной...
  Вот тогда к ней и пришла Льеанн. Очень повседневная Льеанн, и она была... как-то везде. Илье лезла, пыталась протиснуться в расселину, пролезть над водой, не понимая, как хвататься, если надо не упустить - и Льеанн подталкивала ее под зад, подсаживала. Илье шла, в воде по пояс и выше, ее сносило, Льеанн стояла впереди, в потоке, протягивая руку, до нее надо было дойти - и Илье шла, преодолевала, гребла. Льеанн, кажется, оказывалась все дальше. Но Илье, наконец, схватилась. Ее держали - и тянули - и вытянули...
  А потом был берег, длинный гладкий берег, плотного и скользкого песка, с волнами, - тот берег, где камни и сосны, берег которым была та земля и ее люди был над ним, дальше, - надо было еще дойти... И они шли, шли и шли - под ними приходили волны, над ними был дождь и несло водяную пыль. А Илье держала. И держалась. Шла - и Льеанн шла. Илье видела - она идет, прочная - ее достаточно, чтобы прикрыть от самого ветра - идет, но одновременно она есть там, снаружи, в кругу тех людей, и она поет - и она и сейчас поет, они возвращаются - и можно, нужно идти дальше, зная что-то очень важное про то, почему, куда и как они идут и она несет... раковину? Что это?
  Где-то здесь - знала для себя Тильсенн - она и всплыла. Она еще шла по берегу, впереди начинались камни, шел дождь, Льеанн шла впереди и пела... И Илье уже понимала: сейчас она очнется. В "коконе" детского восстановительного. После "серьезного вмешательства". Со своим новым. И еще знала - но это Тильсенн сохраняла сейчас, чтобы спросить у Льеанн - чуть позже
  
  Вспоминая, что да, очнулась. "Первой внутри моей головы очнулась какая-то очень разумная часть меня, - улыбаясь, вспоминала Тильсенн. - Я понимала, что я в "коконе", что мне где-то чуть отдельно и заглушкой - больно, больше неудобно, и очень хочется пить. И я точно думала, что должна существовать инструкция. Как правильно шевелиться в коконе и пить. Кстати, она была. Я даже успела ее прочитать. И последовать части. Начать передвигаться. Люди Хюлльши и детского восстановительного были чуть позже. Они помогли сдвинуться, попить, сказали, что все хорошо и показали Щеночку. И вот я уже не скажу, что это была... разумная часть меня. Которая первым движением потянулась проверить... ткнуть. А не нащупают ли пальцы мокрую шерсть? Она была такая знакомо маленькая... моя младшая"
  
  С пояснением и подробной съемкой своих родов и специфики реакции тела разума как на произведение младших на свет, так и на принудительное отключение сознания Илье предстояло ознакомиться скоро. Теи Хюлльша примерно ближе к концу лета, к очередным сданным аттестациям, решила, что полезно будет ознакомить. "Мало ли, что еще в жизни предстоит. Хотя бы следующие дети, - потом она ловила движение Сейренн и выговаривала. - Не вижу оснований для запрета их нашей Илье иметь". Сейренн на это сначала реагировала очень выразительным жестом "надо же!" - с размахом почти от плеча, а потом, мягко, высказывала Илье: "Со следующими мелкими проще. Не иначе, границы мира живых уже опознают разумного - и прописывают допуск на выдачу. Ведь так, fa'mei?" - подначивала она Льеанн и Илье слушала, как та медленно и вполне серьезно отзывается: "Да, в некотором роде так". Перед тем, как Илье рискнет продолжить: "Я...не скажу, что мне было очень сложно в этот раз". А Льеанн продолжила ей вслед, тоже очень серьезно: "Да. Временами сложно".
  
  Илье и сама видела - по подробной съемке. Было сложно. На паре участков это был серьезный риск необратимых повреждений... хотя она не могла бы тогда оценить, чем они были опасны при ее специфике. Но легко бы не обошлись. Потом, уже в ходе дальнейшего обучения она прикидывала... наиболее вероятные варианты. Да. Почти ровно через год - после того суда, после того колодца. Понимая, что ей делать - с тем, что станет этим новым проектом - с девочкой. И отдельно помнила, как, пока обдумывала - это заслоняло более существенное: то есть, она оценивает, в состоянии ли она будет вообще - иметь еще детей?
  
  Все-таки Тильсенн было страшно - предоставлять потом эти данные ниери Ихъе. Она опасалась, что те могут - основания, если поискать, были - прервать ход их эксперимента еще до его начала. Но сначала зевнула кошка - кошка сидела сверху, на не слишком задрапированной стойке нерабочих анализаторов. Вслед за ней отряхнулась и ниери Ихъя:
  - Прямо не скажу, что слишком интересно. Разве... охотничье положение, - значение жеста, которым ниери Ихъя это сопроводила, Тильсенн предпочла не знать. - Да, есть два рискованных момента именно с этим вашим телом разума. Но полагаю, вы не под сосной в момент бегства будете рожать, - усмехнулась уважаемый руководитель проекта. И продолжила с той же интонацией. - При учете вашего статуса - вы специалиста найдете без лишних сложностей. Супруга попросите подстраховать. Или вашего предполагаемого куратора.
  
  ***
  А пока "предполагаемый куратор" взвешивала услышанное, Тильсенн вспоминала это, быстрым, подробным, и взвешивала - да, это будет правильный вопрос, его стоит донести. До сейчас:
  - Льеанн, я все пытаюсь и все не могу вспомнить - это ты мне сказала - там... на берегу, где шел дождь - про хорошего щеночка? Или я додумала уже потом?
  - Берег с дождем и про щеночка? - Льеанн перебрала, как проверяя. Тильсенн очень быстро решила пояснить:
  - "Вроде, хороший щеночек получился?" Когда я свою первую дочку рожала. Я... интерпретировала то состояние, как прилив, от которого надо успеть уйти. И берег с дождем.
  - Достаточно регулярная интерпретация, - вернула Льеанн. - Конечно, для тех, кто знает, что такое море и прилив... Знаешь, Тильсенн - как я вижу, обязанности куратора реальной нагрузки несут немного - надеюсь, получение разрешения в подходящем возрасте ни у кого не вызовет лишних сложностей. Я не уверена, насколько сложными для меня окажутся основные точки нагрузки - то есть, рожать ты должна будешь тоже здесь, во Мьенже? - сбилась Льеанн, спросила, Тильсенн подтвердила, Льеанн свернула запрос, скатала между пальцами в невидимый шарик, взяла и разгрызла орех, был пережаренный, темный. - Я сразу говорю, что и я не знаю, насколько у меня хватит времени и сил, но мне очень любопытно, что у вас получится. Это будет хорошая точка в этой истории - и, говорю перед своим Богом, я хотела бы на это посмотреть. Мне интересно - и я доживу. Так что - я принимаю предложение. Давай подписывать официально - и пусть все пройдет хорошо.
  
  ...Тильсенн думала. Да, не раз думала. Не только улыбаясь. Что своего Бога лехта Льеанн в тот момент вовремя вспомнила. И что он очень любит выполнять просьбы.
  
  У них получалось. У них складывалось, словно каждый день мира и слой событий - непредсказуемый, как непредсказуема вся система проверок и обработки состояний и статусов - был послушен, как стеклышки мозаики. Разрешение на детей они получили с легкостью, "даже для лехтев". И, как сообщила впрямую руководитель проекта ниери Ихъя роэ'Хорн, долго ждать старта самого проекта им не пришлось: "Вы работали со всем прилежанием".
  Они успели вернуться в город Крэжта и приступить к очередному курсу занятий. А Тильсенн также доложить о полученном разрешении и "встать на учет и досмотр", как определила это ниери Ихъя. И уже на четвертом "досмотре" число "необходимых процедур", тоже по ее определению, пришлось увеличить. На нем выяснилось, что Тильсенн благополучно забеременела.
  
  ...И дальше - тоже все складывалось шаг за шагом - благополучно. Предварительно предупрежденный и ознакомленный с проектом Тильсенн старший ее основного курса оценил "примерные вынужденные изменения графика", благополучно согласовал новую структуру занятий и программы практики. Так как изменения графика предполагали обследования в местной клинике Школы и на вопросы о сути проекта Тильсенн отвечала... с подробностями - ей было предложено за это время на имеющемся материале провести еще два попутных исследовательских проекта - " приблизительно в вашей области", связанных с формированием нервной системы разумных и взаимосвязей с телом разума. "В итоге исследовательским материалом я была минимум в двух проектах. Тот, что попроще, был моим", - рассказывала потом Тильсенн. "Попроще", правда, тоже вылился в итоге в полноценную исследовательскую работу с профессиональной аттестацией.
  
  Ниери Ихъя, как знала Тильсенн, на ее материале, кроме основной работы, также провела не одну серию исследований. Оповестив в своем традиционном стиле вовремя... Только что после "предварительного полного сканирования" не тошнило. Тильсенн рассматривала - срезы "предварительного развития и нормального формирования" своей в дальней перспективе новой младшей, запивала противный привкус в горле предложенным непонятным кислым... соком? Смотрела, как изучает их же ниери Ихъя, как отмечает жестом, и жест читается однозначно: "какой качественный экземпляр" - а потом стремительно разворачивается к ней и сообщает:
  - Хочу вам сказать, ньера Тильсенн, две вещи. Вторая вам известна лучше, чем первая. Во-первых, предварительно, у вас можно сказать эталонно сформированный надежный зародыш разумного. Во-вторых, область развития начальных взаимосвязей между эмбрионом разумного и "зерном" тела разума на мой взгляд недостаточно исследована. И крайне опасная область. Для вас, в силу вашего вывиха тела разума и эталонного развития вашего возможного разумного - менее опасная и более пригодная для фиксации данных в "скрытых" моментах. Тильсенн, теоретически, я должна спросить у вас согласия на использование в моих исследованиях ваших данных по результатам штатных обследований. Данных, не входящих в рамки обговоренного контракта...
  А кошка... небольшая сначала кошка, устроившаяся на плечах ниери Ихъя - воротником - здесь, на запинке... надо думать, на предусмотренной паузе - спрыгнула, стала большой, выразительно потянулась (...Тильсенн почти ушами услышала протяжный и мерзкий хриплый мяв). Когда руководитель проекта продолжила:
   - Практически же я готова воспользоваться тем, что вы некогда предложили... считать себя материалом.
  - Ниери Ихъя, я хотела бы вас с почтением попросить... о возможной ответной любезности, - статусные формулировки Тильсенн очень постаралась проговорить... отчетливо на грани высокого уважения с допустимой иронией, - я хотела бы указать вас на правах консультанта и, при вашем желании, рецензента, своего исследовательского проекта. Который, согласно плану подготовки, я должна буду сделать. На основе примерно этих же данных.
  
  Вот жеста - сдержанного, но эмоционального жеста, обращенного - что, и правда к своему Богу? - Тильсенн ожидать не могла, а он был. Перед тем, как ниери Ихъя заговорила:
  - Та самая интересная и чрезмерно облагодетельствованная лехтев просит меня быть консультантом и рецензентом... именно по той теме, о которой мои возможные пациентки сплетничают в личных беседах Семей от рьен'роэ и выше в огромном количестве? Знаете, формирование нервной системы и взаимосвязей с "зерном" и предполагаемые сложности - традиционно пугающе важный момент при продолжении основных линий Семьи и Дома, - вернула ей ниери Ихъя роэ'Хорн. Тильсенн думала - интонациями... кошки эта речь отдавала. - Именно, ньера Тильсенн я вам озвучиваю причину своего безусловного интереса и согласия выступить консультантом и рецензентом. Даже если вы захотите потребовать разрешенных отчислений. Полагаю, мне последующая шумиха будет очень выгодна. А ваша работа получит некоторую востребованность... и популярность. В частных беседах Семей. Не исключаю...
  - Я не имею доступа к данным беседам Семей. И не сожалею, - отозвалась Тильсенн, думая, что с положенной вежливости съехала. Оставалось съезжать дальше. - Но я так понимаю, я располагаю вашим согласием, ниери Ихъя?
  - Именно так. И расчитываю на ваше ответное согласие.
  - Мне будет позволено просмотреть данные штатных обследований? - Тильсенн выделила голосом. Сначала. Потом задумалась. Потом услышала:
  - Ниери Тильсенн, вам будет позволено посмотреть на данные штатных обследований. Вы можете представить мне всё то, что вам требуется по работе в нынешней исследовательской практике - я с удовольствием вас проконсультирую, - кошка еще раз потянулась и села вылизывать лапу. - Да слушайте, я не в воздух говорю о возможных выплатах. Если наш проект завершится успешно, я готова из личных средств одаривать вашу младшую зерном и детским шелком. Хотя сомневаюсь, что в последнем будет необходимость: вряд ли вы успели израсходовать предыдущий... дар Государя.
  Тильсенн постаралась собраться. За разумную долю выдоха. И вернуть по мере возможности невозмутимо:
  - Я услышала и скажу, что не отказываюсь: частично успели. Израсходовать, - потом требовалось улыбнуться и спокойно пояснить. - Понимаете, в храмовых кварталах много детей...
  "Что я слышу?" - жест ниери Ихъя был быстрым. Тоже расчитанным:
  - Дети храмового квартала в "детском шелке" Правящего Дома? Хотела бы я на это посмотреть.
  - Ниери Ихъя, я думаю, вы сможете это сделать. Если вам необходимо будет наблюдать и сам процесс родов.
  - Давайте рассчитывать, что в этом не возникнет необходимости, - откликнулась ниери Ихъя.
  
  Разговор по общим результатам Тильсенн посчитала удачным. Правда потом, вернувшись домой, "свернулась в клубок и обложилась собаками", как определял это состояние Саайре. Действительно обложилась. Жалуясь пришедшему Саайре, что состояние такое, словно выдержала сражение с увесистым диким котиком. Что хочет к дарра. Они проще дерутся. И вообще от статусных этих персонажей хочется порой к дарра, в усадьбу, в песий угол, сесть там в угол и рычать. И чтобы все за тебя тоже рычали.
  Саайре поил ее в ответ чаем, гладил попеременно - ее по голове и требующую того ньера Треххвостую по морде, говорил - что песий угол временами очень годная идея. Рычал. Запрашивал: оно будет поздно, или стоит предложить - забьем и переквалифицируемся? - так спрашивал, что Тильсенн собиралась и усмехалась: "Нет. Победим".
  
  Необходимости наблюдать действительно не возникло. У них и дальше все продвигалось благополучно. Обе исследовательские работы Тильсенн, их полная аттестация. Приличная - в немалой степени благодаря тому, что в этой работе внимательное участие принимала ниери Ихъя роэ'Хорн, обязанностям консультанта уделявшая живейшее - и безжалостное - внимание. Тильсенн надолго помнила медленное: "А теперь садитесь и отчитывайтесь. Жить вам долго, работать тоже, кто вас знает, что дальше в работе пригодится?" - Тильсенн соглашалась и садилась - укладывать схему первичной диагностики отклонений и развития в формировании разумного. Понимая - слишком внешним слоем следующую реплику ниери Ихъи: "Давайте я вам лишний раз повторю: вам тут совершенно нечего задумываться и бояться. Многие бы позавидовали". Тильсенн понимала. Но боялась. Но понимала. А глубже - где-то подо всеми этими полутора десятками слоев логичного расхода эмоционального ресурса знала. Немного больше постоянной съемки развития своего потенциального младшего - вполне близкого к норме.
  У них получилось. Ниери Ихъя роэ'Хорн гоняла ее по исследовательским тестам, обследованиям и диагностическим просмотрам: "Вплоть до эксклюзивных разработок Дома Хорн, гордитесь". Понимала Тильсенн из результатов где-то все еще две трети. Понимала главное. У них получилось. Самое начало исследовательского проекта завершилось успехом. "Вы восхитительно усвоили этот осколок и правильно его... засадили", - формулировала это Ихъя роэ'Хорн.
   Тильсенн знала - начальное внедрение им удалось. На не подлежащем вмешательству старте процесса. Старый осколок тела разума... девочка стала зерном тела разума развивающегося сейчас нового разумного. Теоретического нового разумного - у нее не получалось это забыть. Пока она просматривала - слой за слоем исследовательской работы - вполне укладывающийся в штатные нормы процесс развития... их младшего.
  
  А потом говорила об этом Саайре, делила с ним свое - что все-таки боится. А Саайре слушал, Саайре притаскивал откуда-то вишни, ели - и стреляли косточками в сад, говорил о работе и очередной архивной практике. И о том, что тоже чуть-чуть боится, какой будет... вторая щеночка. Надеется, что его профиля у нее не будет. Смешил. Где-то в тот момент, она начинала знать - что все будет - пока смешил, а она говорила: "Но пусть шерсть - твоя", - и показательно накручивала его прядь на палец - на мизинце хватало почти на два оборота.
  Потом засыпали. Потом просыпалась. Ранним, ранним утром. Еще не начинался рассвет и не сразу начинались птицы. Принюхивалась - к тому, как он спал, сползала чуть ниже, пристраивала голову, осторожно, чтобы не разбудить - слушала, чувствовала - как дышал, а где-то внизу сопела и поуркивала во сне собака, если протянуть ногу, можно было бы дотронуться до теплой шерсти, но шевелиться не хотелось, хотелось гнездиться и тихо знать. Что это хорошо, тепло и правильно - на лежанке, в теплом коконе комнаты этого дома в пригороде города Крэжта, мира Ставист-рьен, сектора Ставист-рьен, и этот мир и они все, такие маленькие, тоже, вот так качаясь, сейчас плывут - по вечной воде Пространства Снов. И где-то отсюда - просто было знать, очевидное, где-то глубоко - внутри и извне, куда можно и не нужно спускаться, на глубине, которую можно замерить, но нельзя рассмотреть - там, где начинается просто доверие разумного своему Богу - все было правильно - одна маленькая девочка - зернышко - дало корни. И начинает прорастать. И все будет прочно - как держатся миры.
  
  И все было прочно. В итоге ниери Ихъя, по результатам пачки осмотров фиксировала:
  - Ваш разумный развивается на редкость нормально, операцию по внедрению зародыша тела разума - к своему удивлению - признаю вполне удачной. Думаю, вы в любой момент готовы к тому, чтобы выгнать вас доразвиваться и рожать в этот ваш Мьенже. Полагаю, финальное испытание транспортными каналами наш объект эксперимента тоже переживет. Здесь они достаточно прочные.
  Тильсенн подтвердила и отзывалась:
  - Это не первый мой ребенок, переживающий транспортировку... на стадии проекта, - и рисковала продолжить дальше легким. - Надеюсь, впрочем, что это не войдет в традицию.
  Но что уважаемый руководитель проекта продолжит - она не ожидала. Тон был легким. Подначка - явной:
  - О... а кстати, не хотите продолжить нашу работу? Право слово, в вопросах формирования тела разума еще довольно много непроясненных вопросов, а работать с таким везучим и понимающим объектом исследования - одно удовольствие.
  - Извините, нет, - размеренно и серьезно откликнулась Тильсенн. - Я могу обосновать.
  - Не то, чтобы я не признавала вашего права и требовала обоснований, - вернула ниери Ихъя. - Но если считаете это важным, можете озвучить.
  - Думаю, считаю. Хотя обоснования общие. Я сделала то, что должна была сделать. И думаю, что этого... полностью достаточно.
  - Да, Тильсенн эс Сьенн, я внимательно учту эту оценку... интересной и облагодетельствованной лехтев, - ниери Ихъя это вспомнила. Более того, старательно выделила это голосом. И продолжала. - Не беспокойтесь, вы знакомы с теми вашими данными, которые пойдут в разработку, я могу предоставить их еще раз. Чтобы вы убедились, что я соблюдаю условия контракта. И не беспокойтесь, я запомню. И вероятно заинтересованным лицам постараюсь донести. Что сделанного достаточно, - и, пока Тильсенн еще понимала, что ей отвечает руководитель экспертной группы роэ'Хорн... она внезапно озвучила такое знакомое. - Вместе с землей Дома Хорн и другой спецификой я наследую несомненное знание Дома - о том, где для разумных начинается запретное. Я действительно надеюсь успокоить на этот счет как вас, так и вашего куратора и других... покровительствующих вам и заинтересованных.
  Тильсенн потратила долю выдоха и ответила наиболее рабочее. Первое, что вспомнила:
  - Моего куратора - я говорю про теи-лехта Ллеаннэйр эс Хэрмэн айе Ойхо - вы практически процитировали. Сейчас. Про запретное.
  - Меня это успокаивает, - откликнулась Ихъя роэ'Хорн. - Подтверждает, что передаю вас... под контроль знающего специалиста. В любом проблемном случае, ньера Тильсенн, я оставляю вам открытый канал, сообщайте незамедлительно. Я заинтересована и я прибуду. Но меня успокаивает передавать этот проект в руки ответственных и... незаинтересованных специалистов.
  
  Дальше тоже - складывалось. Шаг к шагу. Саайре благополучно сдал очередную профессиональную аттестацию, и отбыл во Мьенже на финальную практику, занявшись проектом "дом Судьи". Самой Тильсенн вполне возможное место временной занятости - на исследовательской базе обновленного внешнего восстановительного "рудника Яр-Тийе. Неофициально" обеспечила второй рекомендацией лехта Нэсха. В ответ на благодарность только хмыкнув: "Заодно к лучшим из местным лучшим мощностям обследований - и вообще восстановительного - будешь ближе. Персонал...полностью допущен к медицинскому обслуживанию".
  Тильсенн не спросила - отметилась ли и в этой рекомендации "ответственный и незаинтересованный специалист". Дополнительных просьб лехта Ллеаннэйр, как успела убедиться почти за круг дней на новом месте Тильсенн, слушались безоговорочно. С, пожалуй, большей радостью внутри себя Тильсенн знала другое: Льеанн... просыпалась. Здесь, в пределах исследовательского центра эту... сухую молнию никто бы не назвал Сонной Старухой. Даже когда Льеанн, ожидая итогов как раз первых обследований Тильсенн, предпринятых "по дополнительной просьбе ниери Ллеаннэйр" - сидела в комнате регулярных ожиданий, в углу, под громадной занавесью плюща, на полу, и сосредоточенно плела шнурок. Такой ее Тильсенн успела - в первый раз - увидеть, выдоха на два, выходя из лаборатории. Вот как Льеанн взлетела и в какой из карманов ее облегченной полевой исчез шнурок - уже не очень. Отвлеклась.
  - Заходи, ньера инспектор. Изучим, - Нэсхи от этого точно отстало. Незнакомый Тильсенн эксперт лаборатории поприветствовал Льеанн сдержанным, почти армейским приветствием, указал направление и исчез внутри лаборатории.
  
  И тогда, когда Льеанн просматривала - свежие данные последней полной съемки Тильсенн и состояния ее возможного нового разумного - Тильсенн тоже не успевала. Не очень вежливо наблюдая через плечо - и не очень осмысленно - опознавать с такой скоростью, что Льеанн считает ключевыми параметрами, у нее не получалось. По крайней мере, получалось считывать ключевые срезы. Да, подтверждалось, что у них пока все проходит полностью штатно. Что подтвердила и сама Льеанн:
  - Неплохой результат, - повернулась... и поймала взглядом уставившуюся в экран Тильсенн она тоже быстрей, чем Тильсенн ожидала. - Скажите, Нэсха, Тильсенн - не поступит возражений, если я тебя, Нэсха, дополнительно попрошу - спуститься и проверить?
  Нэсха была не менее быстрой. Оглядев Льеанн такой же скоростью, с быстрым жестом - насколько она уверена в необходимости этого действия. Тильсенн подождала до финала быстрых переговоров и тоже жестом подтвердила. Что нет, не возражает. Развернувшись к Нэсхе. Тестировать та умела... как давно знала Тильсенн - почти неощутимо.
  А вот неощутимо комментировать - нет, умела. Вынырнула - Тильсенн так и не отследила, как - и выдала:
  - Ну, Льеанн, Тильсенн - могу сказать, что я не нашла ничего нового. Прочные, надежные, отлично сформированные взаимосвязи. Я бы слегка побеспокоилась, будь передо мной разумные без сформированных навыков, при такой прочности возможны всякие... смещения, но за нас всех - нам придется только чуть больше повозиться. Льеанн?
  Льеанн за чем-то залезала во внешний второй карман куртки полевой, вытащила нитку от шнурка, запихнула обратно, выдала:
  - Я до сих пор удивляюсь тому, насколько... все идет благополучно.
  - Да? - насыщенно вернула Нэсха. - А я нисколько.
  Так, что за высказанным последовала пауза. Выдоха в два. Которую Тильсенн обдумала - и решила не вступать. Пусть... договорятся. Она пока посчитает - о чем говорит Нэсха. Как о возможном риске. То есть, какая прочность здесь считается критической... чуть выше знакомых параметров.
  - Полагаю, ты не хочешь мне пообещать, что все пройдет... благополучно? - тем временем возвращала Льеанн. Нэсха снова ее оценивала и поговаривала подробно:
  - Полагаю, что не имею на это права. Но и как медик я вижу вполне штатную картину. Не заслуживающую высокого уровня беспокойства. А как лехта... Льеанн, а я ведь могу - взять на себя наглость и сказать вслух. Напомнить - в этом по-прежнему заинтересован тот, кто может пообещать...
  
  Выдохов пять очень глубокой тишины Нэсха, вслед за своим высказыванием, обеспечила. Тильсенн, тем временем изучивашая - свои показатели, свои прошлые показатели, местные нормы, штатные нормы... даже нормы с точки зрения теи Хюлльши - и оснований для чрезмерной тревоги в них не найдя, потратила еще выдох - и решила заговорить:
  - Я надеюсь, вы посоветовались? - и чуть- чуть прибавила насыщенности - и, ниери Льеанн, еще надеюсь - вы признаете, - она выразилась криво, знала Тильсенн, она... сказала все правильно, - наше право родиться?
  Льеанн... Льеанн одернула куртку, может быть, не допуская лишних жестов. И вернула тоже - слегка едко:
  - Да рождайтесь, куда вам деваться. Начнете - разберемся.
  
  Саайре слегка просчитался. Создать финальный вариант изменений рабочего тренажера оказалось дольше. Еще чуть дольше. В то утро... он как раз видел, что лехта Нивка, обложившись коробками из-под рациона и тремя чашками, сидит - значит, далеко не первую дополнительную вахту, воткрувшись в "передающий" и дошлифовывает их проект. Он помнил, что первым подумал как раз вот это - что ошибся. В сроках. И потом уже - как и зачем вообще он сюда пришел.
  Сообразить, утро было или вечер, когда его выперли из восстановительного он сходу не мог. Там точно был дождь, какие-то осадки, пахло свежо... Он вроде бы даже не устал, только удивлен был так, что голова кружилась и мир был вне... Его Илье говорила ему: "Спи". И еще: "Приготовишь дом. Потом". Выпроводила его кажется, не Нэсха - её командующая - суровая и круглая, распоряжаясь командным.
  Точно так же, как и в начале. Когда прибыли в восстановительный. С Тильсенн, что собралась рожать. "Сопровождать пришел? - точно запросила, точно не Нэсха. Нэсха поясняла, что-то, вполголоса - видимо про него, Саайре - потом ему также выдали: "Принято. Давай, практикант, становись за резервный ассистентский. Займись делом... будущий старший родич - и не фонтанируй".
  Видимо вот также - как тогда он беспрекословно занялся делом, команда сработала и потом. Когда вышел. Командующая шнуровала - свежий верх рабочего комбинезона - и зафиксировала его взглядом. И снова Нэсха говорила, тихое, что давай, Саайре - выдыхай... и дай им поспать, им самое время. "Давай, практикант, вали - на свою работу", - это точно выдала командующая. О, разобрал это Саайре совсем не сразу - что он тогда мог разобрать? Отреагировали ноги - рефлексом - не обращаясь к отсутствующему сознанию - и понесли его. Шаг за шагом. До работы. До привычного места, где они дочищали проект.
  Головы - это точно знал Саайре - на тот момент с ним совсем не было. Была брусчатка, на ней были лужи, в лужах отражались блестящие - фонари, наверно - над ней было небо. И земля звенела и качалась, уходя у него из-под ног, не удерживаясь - посреди такого огромного целого, что накрыло его с головой и снесло... Мир звенел и был таким наполненным и прочным, таким маленьким и целым, таким, что...
  
  ...ну, Саайре благодарил потом - что бы его в тот момент не носило, принесло его на место.
  На работе, за открывшимися дверями было темно. Он пошел на легкий отсвет, дешифруя по знакам - как на обратной стороне век - передающий. Работа. Нивка допиливает проект. Я просчитался в сроках.
  И ему повезло: это действительно был Нивка. Нивка ничуть не удивился его появлению - как потом выяснилось, в "открывающий" утренний круг. Отметил, сначала, ничтожной долей внимания вынырнув из передающего:
  - Привет, Саайре. Как - все хорошо? Родила?
  Саайре и остановился. Он потом сообразил, что как сейчас совсем не понимал - так и остановился совсем. Сознательными усилиями напоминая себе: сейчас надо вдохнуть, открыть рот, попытаться понять, что ему сказали, начать говорить, ответить - и, конечно, не справляясь с задачей. Их было много.
  - Так, - сказал Нивка. Подвесил работу. Вылил из ближайшей чашки что-то под ноги. - Вижу, все хорошо. Саайре, держи и пей.
  
  Саайре наблюдал. Саайре не мог определить момента, когда Нивка успел достать флягу и наполнить чашку. Саайре... слышал - капли капали. От того, что его переполнило. Медленные. Холодные. Саайре дали чашку. Взял. Сделал большой глоток. Оказалось - ощутилось - как очень крепкое. Закашлялся. Чашку забрал Нивка. А Саайре вспомнил, как разумные разговаривают. Сказать было всего много. Всплыло под руки именно это:
  - Вот такая, - отмерил он ладонями. Попытался показать еще жестами, какая. Слова еще не очень складывались. Выходило очень... хрупкое. - Кажется, знаешь, рыжая...
  - Да, - Нивка ответил высоким жестом. Принимая доверие. И, с него, взял и посадил Саайре. В угловое гнездо. Интересно, он бы сам вспомнил, как садятся? Было непривычно. Но у него в руках снова оказалась чашка. - Пей, - снова сказал Нивка. - Сиди. Бочку я вам потом построю. Или тебя научу...
  
  Вторая чашка была сладкой. Вторая чашка была виноградом. Наверно, тем, что рос на их доме в Крэжта. Под спальней. Чашка была вкусной... и все-таки крепкой... На каком, медленно понимающем это глотке он уснул - Саайре так и не заметил.
  Просто снаружи был... день? - было точно светло, он был в их рабочей проектной в угловом гнезде, не очень понимал, зачем он здесь оказался, но времени не было. Саайре подскочил - и запросил у Нивки, который сидел и доделывал проект:
  - Я не проспал?
  - Ты спал меньше двух малых кругов, - это Нивка вернул после легкого вопросительного жеста. - Напоминаю, ты пришел утром, в открывающий круг, сказал, что у вас рыжая младшая. Судя по графику нашего восстановительного, возвращаться тебе рано. Будешь завтракать, работать или рассказывать?
  
  ***
  Внешний восстановительный исследовательской базы рудника Яр-Тийе
  Тильсенн помнила. Первым помнила: так провалиться было до крайности досадно. Она не рассчитывала. Она так долго подробно отслеживала, что с ней, с ними происходит. Держала перед мысленным взглядом - поближе - хорошо выученный за последнее время нормальный порядок действий вещного тела и тела разума - при произведении на свет младших - и при предусмотренном объеме медицинского вмешательства.
  Старательно держала, считая шепотом - окружающие из восстановительного не удивлялись. Укладывала - в собственный звук, в ритм дыхания, поверх - вспоминаемой Песни Присягнувших. Держала - и иногда держалась. Рекомендуемый процесс - "с максимально возможным сохранением сознания и контролем вещного тела" - рекомендовали, по предварительным расчетам проекта все стороны. Проходило это... Выдох к выдоху сложно. И целиком не помогло.
  Провалилась она настолько на ожидаемом месте. Финал движения ее нового разумного по родовым путям, самое начало появления во внешний мир. Штатная зона риска. Для "возможных повреждений тела разума роженицы и неконтролируемого перехода".
  
  Только штатно первичные помехи должны легко стабилизироваться. В нормальных условиях при профессиональной поддержке. А Тильсенн знала - она провалилась и рухнула.
  Однако сохранять контроль ей удалось - и здесь. И оказалось полезно. Тильсенн сохранила - верхнюю защитную оболочку. Фиксируя показатель за показателем: глубокое бесконтрольное расслоение. Провалилась. Глубоко. Слой... пока не может четко определить. Нет необходимости. Забота о ее вещном теле и ее будущем ребенке в надежных руках. Ее задача - удержаться, стабилизироваться, найти координаты и подстраховку. Саайре... здесь. Привычным маяком на привычном месте. Льеанн - да, тоже здесь. Действовать нужно, чтобы ничего не повредить. Она, Тильсенн, не знает, что и как. Здесь грязно.
  
  Фиксировать последние мысли было, скорее всего, нельзя. Но они тоже были. За ними и заработало.
  Здесь было неправильно. Здесь было противно. Они шли. Когда они шли, нога где по щиколотку, где по колено уходила в липкое. Вязкое. Гадкое. Тильсенн знала, что рада - что запах сюда не нашел дорогу. Они шли, Льеанн шла впереди, они тащили... мешок? Круглый, неудобный, невидимый, увесистый мешок. Льеанн закинула его на спину и тащила. А Тильсенн могла только знать - не зная больше вообще ничего - ей грязно и тяжело, она никак не может перехватить мешок удобней, он выворачивается из рук, уронят - полетит вниз, глубоко, совсем глубоко и надо - надо идти, надо тащить. Льеанн шла. Тильсенн не могла ухватиться.
  
  ...И это было совсем не то, что должно было быть.
  
  - Льеанн! - сказала она, останавливаясь. Она звала, вкладывая - все, целиком, огромное - просьбу о помощи - знание - что не так. Что все должно быть не так. Уже не помня, что - все.
  
  Она звала и ей ответили. Были ли - там, где они шли - какие-то слои? - но Льеанн встала, и за ней поднялась волна. Поднялась, настала и обрушилась - рассыпая, размывая все слои, разбивая и унося - все липкое... Выпуская воду у корней... Впитывалась - чтобы остаться с ней навсегда.
  И настало небо. А за Льеанн настала степь. Под небом. За гибкой и спокойной охотницей - с косами - которая была всегда. Стояла и оглядывалась назад. Где-то там, за степью, поднимались горы. Где-то ближе, чем горы - поднималась и двигалась пыль. Льеанн, которая была всегда, шевельнулась, проверяя перевязь с метательными ножами... и отпустила руку.
  
  ...Тильсенн могла бы стоять и смотреть так долго - видя, впитывая - степь, Льеанн, небо, пыль... ничего не зная, что там за пыль - когда бы ее ни шевельнули с другой руки. С оставшейся занятой руки.
  - За нами гонятся? - спросила... девочка?
  ...Девочка не была совсем маленькой. Где-то возле первого имени. Не меньше. Лохматая, в рубашке, хорошо одетая для бегства. И руки у нее были теплые, сильные и жесткие.
  А на Тильсенн девочка не смотрела:
  - Уже не догонят, - говорила ей Льеанн. - Но я покараулю. Уже недалеко. Продолжайте двигаться.
  - Ножики? - спросила девочка и отпустила вторую руку. - Дай мне ножик, - и Льеанн второй раз пришлось обернуться. - Я пообещала, что больше меня никто не убьет. Дай мне ножик.
  
  ...Льеанн была. За ней была степь. То, что все сходилось, как должно быть - было ясно им обоим. Может быть - им троим.
  Льеанн снова отслеживала... пыль. Не слишком отвлекаясь на жест "держи". Потом отвлеклась - взглянула, как девочка взялась за ее ножик, вынутый из перевязи, вернулась и поправила пальцы:
  - Это вот так. Удобно?
  - Удобно.
  - Как догоню - я научу.
  - А ты догонишь? - теперь девочка смотрела, а пыль была. И пыль была ближе...
  - Конечно, догоню. А теперь - вперед. Давайте - вы, двое...
  
  Девочка вернула руку. А Тильсенн теперь все знала. Куда дальше, что дальше недалеко, и что Льеанн, конечно, догонит...
  
  И Льеанн, конечно, догнала. Там было вверх - там была расселина, узкая, за ней был ветер и ослепительно светло, но узко, и они лезли по камням, они цеплялись за скобы, потом она долго подсаживала девочку - долго, наверх, пока не убедилась, что ее там... уже подхватят, принимают... Потом - надо было лезть, надо было протиснуться самой - и Льеанн исключительно вовремя возникла, чтобы подтолкнуть ее - кажется, все-таки плечом - весомо - под зад: "Ну вылезай, давай уже!"
  
  И мир был прочен и весом - на тот бесконечный выдох, где принадлежал ей чуть более, чем весь - от края, где он лежит и плывет - по вечной воде Пространства Снов, до внешнего восстановительного рудника, углового места размещения на внешнем этаже, где сейчас она родила жить - своего нового разумного. Все было - так, как должно быть - и Тот, кто держит все земли - примерялся и взял - хорошо подготовленный инструмент. И, может быть, не один.
  
  Эту мысль Тильсенн точно знала - внутри себя, в тот миг, вернувшись - рядом с мыслью: "Громкая", рядом с возвращением разума - фиксировать разрешилась успешно, новая разумная принята, жива, проходит первичное тестирование на жизнепригодность, судя по звуку голоса - ощутимо существует и пригодна. Мир все еще был с ней - там, где разбивались волны и закрывались двери - где было легко и горько - знать все вперед и все назад.
  Где Льеанн - это могла быть только Льеанн - поправляла защитную маску - прежде, чем бережно передать ей... новое... новую. "Эта моя младшая будет громкой..." - думала Тильсенн, пока время и состояние еще не успевали - но смотрели:
  - Новая. Младшая. Вполне... прочная дочка. Увесистая. Ну - здравствуй, лехта. И как тебя теперь зовут?
  - Тильсенн, er'mei Льеанн. Все та же Тильсенн эс Сьенн.
  - А ее?
  У нее был выдох - вернуться и знать. И теперь держать - уже на себе. Одну живую маленькую девочку:
  - Я думаю, Марэчка. Подрастет - поймет сама. Я... надеюсь, третий колодец в моей жизни меня может подождать?
  
  ***
  Храмовый квартал города Мьенже, Somilat два года спустя
  "А ведь Зеркало Устоявшегося, возможно, придется деактивировать и переносить. На новое место. Во всяком случае, нет настоятельной необходимости сохранять его здесь", - эр'тиер Службы наблюдения Приливов, лехта Вланко эс Руднис старательно думал эту мысль. Знаками. Официальным. Невидимыми строчками рапорта по ободку Зеркала. Странно было знать, странно было думать - мир изменился - мир изменился и здесь. Больше по улицам его города не потребуется отслеживать движение злых теней. И даже под совпадение приливов здесь больше не будут умирать дети.
  
  Озеро в парке закрылось давно. Еще у самого старта работы полигона Дом судьи. Старшие эксперты тогда сошлись во мнении, что фоновый эффект присутствия ллаитт сработал - и сработал безупречно, специфически разумный обитатель зараженной территории предпочел исчезнуть, обвалив за собой пару слоев. В процессе работы полигона, его основные сотрудники и лехтев города Мьенже, постепенно зачищали и заплавляли пораженную территорию. Последняя проверка показала надежность шва. Вланко знал - за этим он начнет думать. О совсем другом рапорте.
  
  Но сначала он старательно думал о другом. Оно было - почти под пальцами - как ребристый серебрянный обод незадействованного Зеркала. Оно было с ним и здесь - прочным слоем. Который был недавно. Незначительное время назад. В том прошедшем времени за стенами и в стенах - прочных стенах старого храмового квартала - шумел Большой Somilat - и странно было возвращаться с праздника сюда, где напряженная рабочая атмосфера гудела - с отчетливым внутренним перезвоном, как полностью активированное зеркало - и в нем отражалось. Когда он сам, Вланко, тогда еще - младший наставляемый, практикант (Черешенка...) - только-только пробовал, что это такое - предстоящая работа, что это такое - Зеркало - и как с ним работать. Нет, он сидел не здесь - через сиденье, приглашенный на навигаторское место. Проверить. После Саайре. Как сначала - два выдоха - испуганно пытался догадаться, таким же он встанет и выдержит ли он, не опозорится ли перед занятыми старшими? (...и именно перед этой старшей). И это вместо того, чтобы готовиться воспринимать нагрузку, впрочем - тогда у него точно не было такого опыта... С этого места он присоединялся к Зеркалу - и на него обрушивалась вода - ледяная, стальная, огромная вода, бывшая его городом, его миром - рабочим средством отслеживать...
  ...А ниери Льеанн - ну куда деваться, это тоже было рядом - командовала ему отсоединяться, говорила с ним про Somilat...или это не тогда? - он еще угощал ее праздничным теплым медом из фляги... Сильная, чужая и свободная - знающая и страшная - zu-toёra - ошеломительная как та самая вода... Первая из чужих старших - (знал он сейчас, долю выдоха за долей, пока просто смотрел - на борт зеркала, на воду зеркала, на свои пальцы - где-то вчера поцарапался?) - которая была и восхитила - тем, как была - так, что вслед хотелось - быть таким, быть таким же.
  Она правильно сказала - таким же у него не получилось. Получилось - что должно было быть.
  Время прошло - он стал - хорошим специалистом Службы наблюдения Приливов, вернувшейся в его город, заработав начальные звания по итогам работы в "могильнике" рудника Яр-Тийе. И, он думает, вполне годным лехта-плетельщиком. Достаточно, чтобы сейчас понимать - да, он хочет вспоминать - на тот давний Somilat - ниери Льеанн сидела вот здесь, на опорном месте - чужая и удивительная лехта zu-toёra, знающая все о том, как по улицам его города ходит - чужое и хищное, так спокойно - такая прочная и вечная.
  
  И что он совсем ничего не хочет думать - о стоящем перед глазами ответе на его рапорт. Пока он молча знает - это ощутимо более, чем край Зеркала - а может быть, и первое прикосновение его воды. А думать об этом все равно придется.
  - Вланко... тебя что-то не устраивает в том, как ты отражаешься? - Йорке вылез из "технического" яруса вовремя, как по запросу. Судя по покрывающей его пыли и лишним пятнам - забирался он совсем ко внешним выходам, основным, то есть - мысли сходятся, но про возможность демонтажа они поговорят потом...
  - Нет. Я вспоминаю, - он выдохнул, собрался и заговорил дальше. - Я думаю о поступившем ответе на рапорт и как мне отвечать, - жестом Вланко продолжил. Что не знает. И хотел проговорить.
  
  Йорке точно вспоминал. Наверно, вспомнил. Озадачился. Почесал затылок, стряхнув с него бородку пыли, посмотрел на Зеркало, ощутимо себя не одобрил. Сел на резервное сиденье, крутанул к себе Вланко, наконец, отозвался избыточным жестом "поясни?"
  - Я счел нужным отправить ниери Льеанн рапорт. Когда мы зафиксировали полное сращение "шва". На месте нашего парка. Подумал - ей будет интересно об этом знать. Как потом выяснилось... ровно за два дня до. Я, конечно, не ждал ответа. Но сегодня утром я получил ответ. И...я до сих пор думаю. Хочу думать это вместе.
  "Давай", - жестом ответил Йоркё.
  Не одному видеть - тоже по знаку - эти строчки рапорта было значительно проще. Начиная с уже понятной верхней: "Лехта Ллеаннэйр эс Хэрмэн айе Ойхо умерла за два полных круга дней до малого Somilat мира Ойхо". Вланко не хотел это второй раз видеть. Но знал. Это он же обещал построить и рты замазать - смолкой с рудника - если кто начнет из нового персонала выступать, что при растущем еще совсем младшем Семье эс Ноэн пора бы траур и снимать. А за разные неуместные споры - тем более. Это уже было.
  
  Но ответ Семьи эс Хэрмэн на его рапорт продолжался. И третье прочтение - как Вланко понимал - ему не помогло. "Приносим свои извинения, сезонные изменения интенсивности фона помешали нам доставить ваш рапорт вовремя. С опозданием передаем, что Ллеаннэйр благодарит вас за информацию, сообщает, что разделяет вашу радость. А также просит продлить срок наблюдения до ближайшего T'a'hassё u'l'jorrah, в идеале же до совпадения Приливов. Оценить состояние шва и действовать по обстоятельствам. Также она желает вам успехов и сообщает, что, если возникнет необходимость, примет и оценит дальнейшие рапорты. Мы, лехтев эс Хэрмэн обещаем полное содействие".
  Вланко дочитал. Понятней не было. Посмотрел через плечо на Зеркало. Озадаченно спросил:
  - Понимаешь, я по-прежнему думаю: они сумасшедшие?
  - Они эс Хэрмэн, fa-mei, - через четверть выдоха, на последней букве, откликнулся Йоркё. И оставил это выводом.
  Вланко подержал мысль внутри еще выдох. Прежде, чем ответить. Жестом. "Что ты посоветуешь с этим делать?"
  - Ответить, - отозвался Йоркё. - Для начала, поблагодарить за обещанное содействие... я считаю, что будет не лишним послать им и предложенные рапорты. То есть, сообщить, что мы благодарим и последуем ее рекомендациям.
  
  Эпилог:
  Земля Ойхо. Немногим меньше звездного года после того
  А небо над степью было. Безграничным и громадным - оплавленно-белым там, где опиралось краями на дальние горы, и густо-синим в верхней глубине. А больше ничего не было. Густое небо, золотая земля и ветер. И ветер ошеломительно был - с ним было все - сила, температура, плотность, запах, внимание... Он настал, попытался повернуть, встрепал волосы, задел конец пояса, сунулся под куртку, огрел - горячим, терпким, травяным запахом и остался здесь. А больше ничего не было, насколько хватало взгляда, оставались небо и степь, степь и небо, неровными узелками вышивка - наверное, деревьев - далеко, по левую руку - и дальше, целиком, ничего...
  "Мои родичи эс Сьенн как-то давно показали мне, что место, где живут люди, может выглядеть пустым, но я не ожидала настолько... Настолько все так, как должно быть", - позволила первому встречающему - ветру - сдуть с ладони лехта Тильсенн эс Сьенн. Катер в этом небе уже исчез - и она осталась - посреди степи земли Ойхо. С напутствием: "Подождите. От Хэрмэн вас встретят".
  
  Степь была большая. Достаточно большая, чтобы оставить время у краев. Чтобы Тильсенн могла не знать, сколько она так стоит, думает - что небо над степью есть, заполняет себя целиком - разогретым ветром. Думает, что все оно так - как она знала еще, когда была Илье, и эта земля под ногами действительно - это ощутимо - похожа на ковер. Плотный ковер, прочный ковер, крепко - без просвета - прихвативший в основу ближайшие слои и корни своих... людей и вещей - хотя и не верилось - сейчас - что здесь бывают - люди и вещи. А еще - где-то мимо ясного сознания, требовалось остановиться, чтобы понять - тело ожидало, чуть-чуть напрягалось, - лишней нагрузки. Ветер был сильным, земля была большой и горячей - и прочной - а сознанию все равно казалось, что она качается.
  
  Все было так, как знала и Тильсенн. И Тильсенн всматривалась в плотные слои. И Тильсенн думала - бессмысленно ориентироваться. Место кажется похожим, но чужому в степи все места похожи. Но она ждет. Что вот там. Где синяя полоса гор так похожа на море - и чуть-чуть расходится белым мысом - сейчас поднимется пыль...
  Она бы и заметила. Но голос обогнал - и зрение, и пыль. Ветер подхватил - и ветер зазвучал отдельным, дальним и незнакомым. На первый выдох незнакомым. На третий - Тильсенн думала - и это она в этой степи знает. Что вот этим, покрывающим многие шаги пути - звонким, похожим... (на сигнал плохой отладки основного лабораторного) - она знает, что может быть голос. Должен быть голос. ...Льеанн ей очень давно показывала - в земле Гнезда Сьенн, над морем - как может звучать "полугромкий" степной голос. Теи Сейренн еще смеялась тому вслед: "То есть, на громкий наши маяки могут сработать? Льеанн, это предупреждение".
  ...Пыль там была. И всадник был. (...Два всадника?) Но Тильсенн видела их здесь. На специфически прочной земле Ойхо. Под небом. Думая - нет, не о пыли - и даже не о той степи. О том, что этот мир всегда был - частью Льеанн и остался - ее частью, что здесь, пока Тильсенн стоит - и потом - она будет вспоминать. Этой памятью. Сейчас - что голос напоминает, что-то есть - в переливах звука - все-таки колыбельную - ту самую, про жеребеночка... Только этот жеребеночек уже явно вырос в ну очень большого коня - и несется - куда-то к тем горам, откуда приближается всадник - все-таки один всадник - и его песня. ...У Льеанн можно было бы спросить... длинной мыслью знала Тильсенн. Здесь, наверное, и так можно. И она спросит.
  
  Всадник оказался всадницей. И яркой. Это Тильсенн рассмотрела с изрядного расстояния. В темно-красном. С бронзовым и с блеском. И, конечно, - с косами. Из-под такой же яркой накидки. Вот была ли на ней перевязь... с ножиками - тоже думала Тильсенн - ну, это можно будет рассмотреть, когда она подъедет еще ближе. Но сначала о том забыла.
  Всадница была молодой и птичьей. Конечно, похожей. Тоже понимала Тильсенн - уже за те последние пять шагов. Пока та женщина - с коня она точно слетела - тоже хищной птицей. И пошла - знакомой слитной походкой - навстречу. Поправляя какой-то ремень - зеркальца и бусинки... Да, осознавала Тильсенн, перевязь была.
  - Теи-лехта Тильсенн эс Сьенн, - с легким уважительным поклоном спросила всадница. С вежливого расстояния. Тильсенн подтвердила - ответным приветствием. - Нарэжаргах эс Хэрмэн айе Ойхо, - "Тоже солнышко?", - думала Тильсенн, пока та шагнула вперед. И уточнила... понятное. - Вторая внучка ее старшей дочери. Ллеаннэйр эс Хэрмэн. Собираюсь считать тебя родичем?.. - привычный вопросительный жест - предложения - у нее получился куда резче.
  - Я буду очень рада, - ответила Тильсенн. Похоже, это был правильный ответ. Хищная... Солнышко отчетливо... изменилась. Шевельнулась - и подхватила из воздуха таким знакомым жестом подначки - что выдохнуть Тильсенн потребовалось. Перебив ритм дыхания. А собрать его на вдох-выдох требовалось.
  - Ты верхом ездить умеешь, родич? - запросила Нарэжаргах. Кажется, еще прищурилась. - Или мне все же просить старших попытаться запрячь катер?
  Выбор был сложным - определяла Тильсенн, выбор требовалось сделать за выдох. И судя по всему, выбор "запрягать катер" был неудачным.
  
  ...Но долю выдоха Тильсенн потратила. На мысль, что ей страшно. Думать, что если ей сейчас, стоя на земле, приходится - до сознания, вне сознания, не отделаешься - пружинить, думая, что эта прочная земля качается под ногами, что же будет при попытке проверить ее верхом? Это было страшно. Страшно интересно. И Тильсенн твердо знала: правильно.
  
  И выдохнула, на предложенном "среднем близком":
  - Слегка умею. Но... не ручаюсь за качество навыка, - формулировка официального в нем звучала... возвратом вызова.
  - Ньера Золотце умная. Добрая и хорошо идет, - так Нарэжаргах представила - второго коня. Рыжего - то есть, рыжую. Тильсенн еще дальним слоем мысли успела уложить: а украшена ньера Золотце богаче - своего... напарника? - и как бы не своей хозяйки. Ну точно, что не меньше. И на Тильсенн тоже посмотрела. Так, что та задумалась - ох, более близким слоем: не у своих ли коней эс Хэрмэн заимствовали - этот взгляд-подначку. А еще - что ей тут готовили торжественную встречу. Которую было бы, наверное, неправильно отменять.
  Этой улыбки ей как раз хватило. Чтобы было... не слишком неудобно. Все-таки ее... штурм спины Золотца был куда как более долгим - и на уверенный взлет совсем не походил. Ждали все трое - всадница и оба коня. Терпеливо. Нарэжаргах заговорила ровно потом. Точно протестировав взглядом, как она держится. Тильсенн надеялась: найдя сколько-то годной.
  А заговорить Нарэжаргах сумела, словно этой паузы не было - и она продолжала за представлением ньера Золотца:
  - Здесь не так далеко. И здесь сначала проще - чтобы между тобой и землей был - кто-то прочный и привычный...
  
  Тильсенн... уже понимала. Когда кони пошли - и степь совсем началась. А они шли и плыли, качались... Это недолго оставалось вне - пока она ловила ритм и поймала, и смогла отвлечься - от того, чтобы только понимать и держать - и уже могла смотреть... Ощущать - здесь - сверху - верхом - ветра было больше, и он был холоднее и плотнее, и тоже был - золотым, а земля плыла внизу, звучала, отдавалась в ритме (и в спине) - сливалась - и все-таки чуть-чуть качалась. А степь была - была, текла и не менялась - бесконечная и рыжая, сухая, звучащая и прочная - мир встал, застыл - а они ехали, текли, звучали насквозь - отдельную и бесконечную степь, что стояла по краям. (...верхним, привычным краем Тильсенн оценила - фон и состояние - осознала - и позволила себе попасть).
  За ней наблюдали - это она тоже знала. И вдумывала в ритм шага - уже не самого медленного конского шага: "Кажется, я поняла - зачем они такие яркие: чтобы у них на шагу получалось останавливать степь", - Нарэжаргах поворачивалась, была видной, блестела и наличествовала. И за ней начиналось отдельное - острый пыльный куст с горстью заметных темных - ягод, что ли - на верху колючих веток, полоса - вдаль и вниз - травы, цветом почти как темные облака, из нее высовывался большой камень, похожий на кошачью голову, за камнем начинался... спуск, все-таки спуск, в нем еще что-то росло... Степь... все-таки была ровной не везде - степь становилась вещной...
  
  А Нарэжаргах снова продолжала, именно продолжала, подхватывая было отпущенный разговор, словно он тоже летел за ними:
  - Катер - это быстрее. Если надо. Но катер - это средства, разрешения, батареи... а еще я думать не хочу, в какую бурю его надо будет чинить. И чем, - потом она улыбалась и движением, которое Тильсенн не могла отследить убеждала коня идти... чуть более отчетливо. И ему, похоже, нравилось показаться. - А они старые близкие... Кроме того, он не требует ничего, что в степи не растет, - а Тильсенн смотрела, любовалась, как они оба... отчетливы и какое за ними солнце - золотое, в красные искры - в косах всадницы и в гриве коня. Задумывалась, подбирала дыхание - получится ли у нее голос, который слышно - и на конском шаге? Такого звучного не получилось, но... все-таки колыбельные Льеанн и песни Присягнувших дали себя знать - голос ее мог - остаться отчетливым над степью:
  - Нарэжаргах, я могу спросить, как его зовут?
  - Я решила - ты родич, - первым ответила эс Хэрмэн. Она и ее конь позволили себя нагнать, достаточно - чтобы Тильсенн видела... узнавала - легкий прищур, лукавый, охотничий. - А его зовут Четыре Зуба. Потому что он иногда кусается, - и в отдельное "время историй" у Нарэжаргах дальше получалось перейти так легко, а звучало это так непривычно (...впадая - в неподвижную степь)... Что Тильсенн думала: она хочет выучить полностью, как здесь думают, и как это говорят... - Нэрцаарен, это наш самый старший из живых родичей - сейчас, когда Четыре Зуба был молодым, грозил - что этого он отправит учиться на охоту на волков. Что этот справится, - и, по голосу, это была забавная история - а Тильсенн смотрела - на ньера Четыре Зуба, куда более высокого, чем те первые, лохматые... напугавшие кони - еще у Присягнувших. Почти такого же высокого и грозного, которым они тогда казались. И собиралась для следующего выдоха и достаточно громкого голоса:
  - Ну, может и справится. С людьми вместе. Но... все-таки наверно охоте лучше учить собак? - проверяла себя еще долю выдоха и поясняла. - С собаками я представляю.
  - Он справлялся. Я видела. Я помогала, - почему-то ожидаемо возвращала Нарэжаргах. И звенела открыто любопытным. - С большими собаками? У нас есть собаки. Очень большие. Ты родич, я тебе покажу.
  Тильсенн думала. Тильсенн старательно и очень открыто вспоминала. Попутную мысль тоже... не стараясь прятать под лишние слои: значит, лошади - большие собаки - и волки. "Да, надо думать, ей понравится..." - эту мысль можно было подумать и с нее перейти к легкому ответу:
  - Большие. Ну вот увижу, скажу - насколько... - и снова оставляла себе мысль: а еще им эти... бусинки и зеркальца нужны, чтобы и жесты были видны. И слышны. Это Нарэжаргах - цельным движением - вот до поясницы - подтверждала, что ей очень любопытно. Тильсенн смотрела - как она блестит, хотела спросить - но не была уверена, что стоит задавать этот вопрос. И еще раз запрашивала. - Нарэжаргах, хочу еще спросить, но не знаю, должный ли будет вопрос?
  - Если большой и всем - лучше подержи до стоянки. Если маленький - спроси, - вернула ей Нарэжаргах, на второй фразе соскользнув в какое-то странное время, Тильсенн выдохнула и ответила:
  - Маленький. Про тебя. Я... - вот запинаться не стоило, это тоже становилось отчетливым, как... как зеркальца, уже подхватывающие - ожиданием. И часть вежливого вопроса не помещалась. - Ты тоже солнце? Солнышко? По тому, как тебя зовут.
  - Солнышко! - да, она обрадовалась. - Закатное, - и она продолжила - быстрым-быстрым. - Ты немного понимаешь, да? Тебя научили?
  - Немного, - пояснила Тильсенн. - Немного учили. По песням. И историям, - она сбивалась. Кажется, всадница и конь снова - решили, услышали - что-то, что стоит того, чтобы о нем танцевать (...Да, ей здесь понравится.) И шли восхитительно отчетливо. А под ними звучала земля. И все-таки качалась.
  - Это хорошо. А мы тебя еще научим, - ответила Нарэжаргах, начала смеяться, со смеха перешла - на громкий... пересвист? - Тильсенн не знала, как описать этот звук, но ньера Четыре Зуба его, несомненно, знал и приготовился. Кажется - и ньера Золотце?- Я вижу, ты освоилась? Идем быстрее?
  
  Тильсенн думала потом - она еле успела подтвердить и успела бы усомниться, а она знает - как здесь можно командовать коням - а эти двое уже летели, а степь снова остановилась и растеклась, и она тоже стояла, внутри отдельного слоя - внутри очередной мысли: "А они подружатся"... где-то за мыслью на глубину уходили так, булькая, не оформившись до слов - соображения, что вот если потом научат еще и такому голосу - выдержат ли его опоры дома? Потому что Нарэжаргах обернулась и окликнула - таким, не очень человеческим - как потом знала Тильсенн, но отлично понятным Золотцу... Сейчас - она могла только знать - на лету - как это сейчас происходит, как держаться верхом - на большом, живом и ощутимом, которому сказали: лети - и он полетел...
  И ветер над ними становился плотней и холодней, а степь сливалась и текла, накрывая и рассыпаясь... Тильсенн знала - там, впереди, Нарэжаргах пела - не споря с ветром, сливаясь с ним - и песня, она потом спросит, но песня была про пыль над степью - и за ними точно была пыль - а степь была, звучала, летела - мимо. И Тильсенн, перехватывая ветер - долей выдоха, вдохнуть - думала еще, если оглянуться - будет ли видно - с них сдувает - мелкие, возможные - чешуйки, искорки - следа - заметней и настойчивей - рядового следового остатка (...в перегной...) Не растворяет. Но захватывает. В тот миг, когда, наконец, узнаешь, как дышать под ветром и попадаешь в ритм - долей мысли надеясь, что спина и задница - назавтра - простят...
  И летишь - "на золотом коне, по золотой земле к синим горам", это так и есть - те, кто складывал эти песни, вообще ничего не придумали - а она здесь и с тобой - бесконечная и густая степь, которая всегда была внутри... Отличаясь только одним - и об этом нужно вспомнить, будучи уже внутри, чтобы времени - в степи его достаточно - хватило - отвлечься, смотреть и вспомнить.
  Над этой степью было небо. И небо было синее гор. Надо было смотреть и помнить - какое оно густое и восхитительно прочное - небо - степей земли Ойхо. В вещном мире.
  
  - Осторожней, родич! - в этот раз Нарэжаргах начала новый разговор - слышно, достаточно резко... чтобы снова остановить мир для Тильсенн. И снова быть в нем заметной. Сейчас, в ту долю выдоха, пока Тильсенн поворачивала голову, пока искала ее взглядом - находила, хотя перед глазами все было - синее и золотое, а еще и больше - красное, зеленое, горящее - иллюзией, отсветами - засмотрелась, пока еще поворачивалась и знала: сейчас ей скажут. Об этом. Сказали. - У нас очень злое солнце, - продолжала Нарэжаргах. - Это мы рождаемся такими, чтоб уметь целиться в зимнюю степь, - да, она еще и прищурилась, чтобы было очевидно, о чем она. - Долго смотреть в наше небо с непривычки - не надо. Я видела, ты смотришь.
  - Я... тоже вижу, - проморгавшись, ответила Тильсенн. - Я хочу объяснить медленное и сейчас. Я могу?
  - Можешь. Едем медленнее, - отозвалась Нарэжаргах. И они ехали медленнее. Тильсенн еще какое-то время дышала - в ритме этого медленного конского шага. Проверяя, как сказать:
  - Понимаешь, я всегда знала эту степь, - начала Тильсенн. - В моей жизни... в этой моей жизни я помнила ее первым самым безопасным местом. Ту степь. Что была в корнях сердца. У ниери Ллеаннэйр. Я помню ее всегда, и эта степь похожа. Не думаю, что потому что для меня, непривычной, они все похожи, - Тильсенн прервалась, рассмотрела, как ньера Золотце шевельнула ухом (...тоже слушает?), посмотрела на серебряные кочки травы впереди. Собралась. - Я вижу эту степь, вижу, как... интересно она прочная и какой у нее специфический фон. Позволяю себе немного... окунуться, - снова прервалась, это Нарэжаргах отпустила непонятный жест восхищения. Старшему. Тильсенн еще подумала - а внучка ниери Льеанн пока еще не лехта. Но, конечно, будет. Продолжая, - Я узнаю эту степь. И вспоминаю er"mei Льеанн. Но мне очень хорошо знать, что над этой степью есть - очень синее небо.
  - Правильно, - через паузу в три выдоха откликнулась Нарэжаргах. - Правильно вспоминаешь. Мы едем вдоль зимних ловчих стоянок. Место, где Ллеаннэйр выбрала уйти из живых - недалеко совсем. Если хочешь, мы можем свернуть, и я покажу.
  Тильсенн тоже пропустила выдох. Перед тем, как подтвердить - да, хочет.
  
  ...Место... место было просторно. Со всю степь. Тильсенн сначала думала это - она бы никогда не сказала, что это - место. То же пространство до горизонта, те же кочки серебряной травы, те же - кажется, все-таки живые - бестенные растения, похожие на клубок сухих змей, та же - отсюда и до самых гор - бесконечная степь под синим небом. Никогда не сказала бы, а теперь было - казалось, можно было перебрать по зернышку - плотную основу, изнанку ковра - и нащупать - там, под пальцами - шрам, следовой остаток... Тильсенн знала - было можно, но... зачем? Все это было с ней - раньше, чем Нарэжаргах начала говорить:
  - Это было в большую волчью охоту, в предзимье. Хорошо ушла: на скаку, - они стояли. Выдоха четыре стояли, потом Нарэжаргах снова - возвращала Тильсенн сюда, в этот день и эту степь, начиная внезапно на официальном - обращением к уважаемому профессионалу. - Если вы приехали... повидаться и спросить, вы тоже удачно прибыли. Сейчас очень прозрачное время. Вы умеете - вы спускаетесь, не подняв пыли - я тоже так хочу когда-нибудь уметь. Я думаю, вам быстро разрешат...
  Тильсенн медлила - сначала ответить благодарным жестом. Потом продолжать, поясняя:
  - Я благодарна, что ты решила это показать и передать мне. Я прибыла сначала спросить старших... Семьи эс Хэрмэн. Но если... это возможно - я не могла надеяться. Но это длинный, я думаю - очень длинный разговор. Я не готова сейчас его начать и буду запоминать.
  
  Времени ей оставили достаточно: в следующий раз Нарэжаргах заговорила... когда Тильсенн было уже глазами видно. В степи и правда - сложно спрятаться, и вот к тому моменту все ее мысли были уже о здешнем. О том, что кажется - это уже летние стоянки? Что степь перестала быть золотой и ровной, она явно спускается и зеленеет... и, кажется, неровным курчавится - там, впереди - деревья? - точно деревья. Неужели река. Если это белое - стоянка - то разумно, что река - звери же и люди, всем нужна вода. А она, Тильсенн, уже очень надеется, что это стоянки - и что это нужные им стоянки. Потому что представления о "недалеко" - особенно верхом - у эс Хэрмэн и у нее разошлись и последнюю пару малых кругов расходились уже серьезно: она успела утомиться. Но можно было надеяться, прибыли - ньера Золотце отчетливо сменила шаг и шла... четче. Тильсенн как раз думала уточнить, так ли - у того, кто умеет говорить. Не успела. Нарэжаргах перехватила запрос и заговорила:
  - Я надеюсь, ты уже голодная? - Тильсенн недолго озадачивалась, она пояснила. - Ты родич и гость издалека. Берегись. Первым делом, тебя будут угощать. Мы даже делали тесто и ловили рыбу. Съесть все будет... не очень просто.
  
  "Они действительно очень много кормили. Но это было хорошо", - рассказывала Тильсенн потом. И задумывалась - перед тем, как сказать дальше. Степь... была очень - просторной и монотонной. А способ передвижения - непривычным, и утомил. А еще по пути приходилось думать о сложном, тяжелом и непонятном. И эта степь тоже зачерпнула свое - называла для себя Тильсенн. Зачерпнула немного. Насколько ее допустили. Но к концу пути Тильсенн немало устала.
  "А эс Хэрмэн... они умели так присутствовать, чтобы останавливать степь. Но в первый день, в первые круги встречи - они меня оглушили", - говорила она вслед.
  
  Кроме неба... в той степи, которая была с ней - думала еще Тильсенн - не было столько звуков и запахов. А стоянка эс Хэрмэн - вся - звучала и пахла, сильно и непривычно... И любопытствовала. Возвращение домой приветствовали кони, им отзывались собаки - огромные, лохматые, очень густо звучащие собаки... Держась за мех на груди одной такой собаки, вышедшей с инспекцией, кто прибыл, самым первым вышел мелкий ребенок в красной рубашке, осторожно всматривался - кто там. Старше его пока не выглянули. А вот что трубным зверьим звуком откликалось за этим их... переносным домом - Тильсенн так и не узнала. И не очень сожалела.
  Пахло разогретой шерстью, зверями, дымом, едой - точно едой, мясом - густо, горячо пахло, можно было на руку наматывать, принюхиваться не требовалось. "Выглядело... выглядело другим, - определяла потом Тильсенн. - С первого взгляда. Дальше началось совсем другое". Нарэжаргах ее вела, медленным шагом, она еще снова привыкала, как нормально движется под шагами земля, как это - населенная степь...
  
  "Но встретили меня, как я понимаю, на пороге", - говорила она потом. И Хурчжи"нойох, старший Семьи эс Хэрмэн, тоже был... очень ярким, - думала она вслед. И на нем были очень... нерабочие сапоги. С длинными носками и шитыми вставками. Зелеными. С алым и с золотом. Она как раз смотрела вниз - зверий... след, то есть конский навоз на подходе оставался, свежий - обходила, так что сначала увидела сапоги. Накидка у очень очевидно старшего эс Хэрмэн тоже была яркая - зеленая с золотом, блестела - и с мехом, серым, в рыжину - волчьим. И косы у него были. Десяток. Сложным узлом. И держал узел... да, ножичек. Старая, съеденная рукоять со свежим серебром оплетки.
  И чашка в его руках была тоже старой. Но очень простой. Большой. Глиняной. С щербатыми, и уже хорошо отполированными временем краями. Полная. Шаг - чуть больше шага, преграду все-таки пришлось обходить - Тильсенн думала, мысли складывались слоями, закручивались тоже - в сложный узел. Хорошо, что она смотрела вниз, старшего Семьи стоит достойно приветствовать. Это за его... передвижным домом - большим домом с яркими, красными и синими, узорчатыми - креплениями - поднимается дым и жарят мясо. Ее кормить. На накидке Старшего, на верхней шнуровке, камни. Не граненые, но тоже блестят. Рыжие. Она надеется, что сама не выглядит неподобающе... в штатной полевой гражданского медицинского, это было наиболее удобно и понятно. Но об этом не сообщали - наблюдения и инструкции. Которые сообщают, что приветственную чашу здесь лучше всего брать с почтительным жестом двумя руками - тем более, что уважаемая вещь и уважаемый старший - а еще что не надо удивляться содержимому и его вкусу.
  Но нет, ей "обычный летний чай" показался интересным. Только непривычно тяжелым и соленым.
  
  Любопытствовать ей стали дальше. После того, как привели в дом, как посадили - на четыре шага, вроде к востоку, вроде на место для хороших гостей дома, для близких гостей. Только скамеечка под ярким, узнаваемого орнамента, ковром... кажется, слишком широким, чтобы свернуть его сумкой, но кто знает - думала Тильсенн, садясь старательно - внутренняя часть ноги ей уже говорила, что непривычная нагрузка была чрезмерной - так вот, скамеечка была слишком низкой, спина тоже - сказала, что перетрудилась. Потом Тильсенн отвлеклась полностью, - внутрь вошли двое, с большой миской, с мясом, отвлекла первая из вошедших, в синем... До перебоя выдоха - была похожа. На Льеанн. На ту Льеанн - с косами - с той стороны... разве что без перевязи с ножами. Ожидаемо и понятно - Цэгтайге оказалась матерью Нарэжаргах, дочкой Ллеаннэйр. И стала "матерью гостя" - как Тильсенн пояснили потом, что садится у правой руки и следит, чтоб гостю было хорошо и сытно. "И понятно. И это мне было необходимей всего, - улыбалась потом Тильсенн. - Потому что вслед за ними настали Хэрмэн. Все и сразу".
  
  Они занимали места. Они были яркими и разными. Они звучали - негромко, но их горловой, с перекатами, не там растянутый фаэ, узнаваемый в разговоре один на один, в разговоре многих становился сложнее - и Тильсенн, кажется, тоже переспрашивали. Если бы ей удавалось много сказать... Тильсенн было непривычно, начать разговор о важном было непонятно как, и думалось - не на этом месте. А еды было много, еда и питье были необычными - звериными, как запахи - Цэгтайге понравилось, что она это сказала - за обязанностью не оставить гостя голодным следила она крайне внимательно.
  И пояснила тоже она. Что "кто же о важном говорит с дороги, всегда надо подождать... пока пыль уляжется". Про пыль ее Тильсенн переспросила. Странным фаэ ее "мать гостя" разговаривала очень ощутимо. А переспросить Тильсенн было надо... Так было видно и вспомнилось - ...за Льеанн настала степь, а по степи шла пыль... Сначала та пояснила - про правила безопасности очень старой диагностики - Тильсенн помнила, это ей сказали очень четко, чистым средним фаэ, а потом Цэгтайге снова соскользнула - в более сложно понимаемый местный, говоря: "Но Степь держится привычных ориентиров: основные не изменились". Тильсенн задумалась и отозвалась: "Да, у вас очень просторно... и одинаково", - неудобно, но "мать гостя" заулыбалась.
  Говорили о степи и ориентирах. Говорили о еде - ели жареное мясо, понятное; ели твердое, странное, Тильсенн думала - с мукой, оказался просто очень сухой сыр, с мукой были дальше - паровые пирожки, чуть меньше, чем в ладонь, Тильсенн учили, как правильно откусывать им голову, чтоб не запачкаться бульоном, получилось не с первого раза, снова ели мясо, более пахучее. Пили густое, кислое, вроде молочное, вроде тоже... согревающее - "мать гостя" попробовала сначала чашку, потребовала другую... емкость. Тильсенн в задумчивости спросила про молочное, сказала - что у дарра тоже что-то похожее бывает. Ей удивились, спросили, разве у дарра и звери бывают. Тильсенн ответила - бывают, овцы вот, Льеанн сыр нравился... Зря сказала - могла улыбнуться она - расспрашивать ее стали с двух сторон - об овцах и вообще зверях, а она не так много помнила. Цэгтайге вежливо извинялась, возращаясь к среднему фаэ, поясняла: "Понимаете, по первой специализации я как раз ветеринар. Разработчик... новых и полезных свойств зверей. Если вам не будет трудно, я буду признательна за возможную информацию". То, что пили, правда - оказалось молочным, но были не овцы - кони. И другой сыр, мягкий и чуть сладковатый - тоже они...
  
  "В общем, про угощение гостя у эс Хэрмэн меня не зря предупреждали, что надо беречься... - улыбалась, рассказывая, Тильсенн. - Хорошо, что моих сил хотя бы хватило подняться со скамеечки, на которую меня и уложили. Нагнуться - через пузо - снять ботинки уже было задачей. Чувствовала себя доворовавшимся вкусной рыбы котеночком". На рассказ ей улыбались. Отвечали: "Ну, как ты понимаешь, обычно они едят не так". "Понимаю: видела", - откликалась она.
  
  Утром было внезапно очень холодно, реку, что должна была быть дальше, съел туман, хотя ветер остался сильным - Тильсенн, выскочившая до местной помывочной (полевой, вполне привычной), два шага жалела, что куртки от полевой не накинула, когда ее окликнули.
  Хурчжи"нойох, старший Семьи эс Хэрмэн, в рабочих - и драных на колене - штанах, полутора "основных ремнях" от крепежной системы полевой и босиком, сидел - на вкопанном в землю... потрескавшемся ободе, "служившем маркером ворот" - знала Тильсенн. И, не выпуская из зубов длинной тонкой трубки, заплавлял - медленно, резаком - кажется, стяжение батарей... к катеру? - определила Тильсенн и про себя продолжила фразу: "Кажется, не ржавых", - и успела про себя же улыбнуться этому определению.
  - Утро. Надеюсь, хорошее. Говорить будем, - не спросил Старший эс Хэрмэн. От работы он отвлекся. От трубки нет. - Думаю, в таком виде тебе проще будет со мной разговаривать?
  Тильсенн показала. Что перемену оценила:
  - Будем. Будет проще. Но если позволите, я схожу за курткой. Поутру у вас холодней, чем думала.
  - Сходи. Но скажу, что когда рассосется то облако - это круга за два малых - здесь станет снова жарко, - Тильсенн взвесила долю выдоха, решила, что это достаточное время, которое она не готова мерзнуть, да и разговор может успеть закончиться, сообщила:
  - Поняла. Но схожу.
  
  - Если хочешь, садись, - разговор Старший эс Хэрмэн, также как внучка Льеанн, оставлял незаконченным и подхватывал. Указал на отставленный вбок, на пару шагов, точно - кожух батареи. И усмехнулся еще отчетливей. - Он условно чистый.
  - Если вам не будет неудобно, ниери Хурчжи"нойох, я постою. Сидеть... мне как раз будет неудобно, - сознательно призналась Тильсенн. Вот как раз утром в помывочной - плечи, спина, а главным образом задница и ноги внятно сообщили ей, что вчерашняя непривычная нагрузка оказалась чрезмерной. И сегодняшний день минимум еще планируют напоминать. Она понимала - Хурчжи"нойох оценивал. То ли то, как она справится с его именем, то ли все сразу. Кажется, справилась: фыркнул, выпустил струйку дыма, подтвердил движением головы: стой себе. И продолжил. Чистым официальным фаэ.
  - Давайте говорить. Позволите спрашивать? Ниери Тильсенн, я, конечно, читал ваше послание. Но лицом к лицу хочу спросить вас еще раз. То есть, вы собираетесь отправить к нам сюда на воспитание своего ребенка? - получив от Тильсенн уважительный жест "совершенно верно" он полностью отвлекся от работы и посмотрел в оба глаза. - Прошу меня простить, но - вы серьезно?
  - Совершенно серьезно, - Тильсенн было приятно - что право сохранять невозмутимость перешло к ней. - Позволите пояснить? - Хурчжи"нойох подгоняюще мотнул головой и трубкой. - Понимаете, я и единственный мой супруг Саайре эс Ноэн очень многим в жизни обязаны ниери Ллеаннэйр эс Хэрмэн айе Ойхо, а я - так самой жизнью. Поэтому, несмотря на то, что она покинула нас, когда Марэчке было два года, внутри наших бесед, нашей жизни и наших корней она осталась. И Марэчка всегда жила - внутри нашей истории, в которой всегда была Льеанн. Наша младшая жила, зная историю своего появления на свет, довольно... специфического. Я ее изложила вам в послании, кратко, - Хурчжи"нойох движением головы подтвердил, что ознакомился. - По заведенной традиции, мы не торопили ее с выбором места, куда она предпочтет отправиться на воспитание. У нас отправляют, если младший выберет и когда выберет, - Хурчжи"нойох снова подтверждал. - К первому взрослому имени Марэчка сообщила, что выбрала. И что она хочет продолжить обучение "в степи Старшей бабушки Льеанн" - я вам дословно воспроизвожу. И подтвердила. Все положенные шесть раз все дни и три раза при свидетелях. Я отправила вам сообщение, изложив все обстоятельства. Подтверждаю лично: изнутри себя - я не нахожу возражений. И жду вашего решения.
  Хурчжи"нойох старательно сплавлял выносной свод и молчал. Три-четыре выдоха. За которые Тильсенн решила, что еще нужно продолжить.
  - Хочу вам сказать... я очень благодарна вам за личное приглашение. Я очень рада увидеть... степь, которую я в этой моей жизни всегда знала. И удостовериться, что та.
  
  За это время Хурчжи"нойох как раз завершил финальный шов, освободил руку, перехватил сказанную благодарность - рабочим жестом, за ним сдвинулся в сторону Тильсенн:
  - Ну, теперь вы видели, как мы здесь живем. Странно, традиционно, привычно и местами очень некомфортно.
  - Знаете, ниери Хурчжи"нойох, у меня был... очень странный первый звездный. Для той меня это было бы большим счастьем - понимаете, простор, люди, кони, звери... Для нашей Марэчки - что-то - скорее часть нормального и любимого, вот звери, например, собаки, кони... Кони точно - ее, - Тильсенн улыбалась, вспомнив, открыто улыбалась, чтобы поделиться. - Это я ей обязана... что при вашей первой проверке я не опозорилась.
  Откровенным интересом Хурчжи"нойох тоже поделился:
  - То есть, какого труда требуют... звери, ваша младшая Марэчка уже знает? Да, неплохо.
  - Про собак и коней - точно знает... - говорила Тильсенн, когда Старший эс Хэрмэн собрался. Все-таки выложил изо рта трубку, выпустил дым - кучкой, посмотрел, как тает в небе (...как по его обещанию облако ушло, небо наливалось золотым и синим и уже становилось жарко).
  - Ну, неплохо. Я еще так скажу, ниери Тильсенн, от свежей крови и новых лиц не отказываются и иные Высокие Дома, как мне случалось слышать - что говорить о своебразной узко специализированной Семье лехтев. Но мы действительно узкоспециализированная Семья. И своих детей мы воспитываем в соответствии. С тем, какое место в мире они должны будут занять. Иногда довольно жестко.
  - Я знаю, - сказала Тильсенн. И поискала взглядом. И даже на шаг отступила. Прежде, чем нашла. У Старшего эс Хэрмэн клеймо со спины. На плече, над лопаткой. Заметное - на этом очень жилистом и смуглом... рельефе. Тильсенн стояла и смотрела. Отчетливо. Подчеркнуто. Чтобы Хурчжи"нойох понял, куда... Видно было: понял. Тогда собралась и выдохнула. - Я... ну, не то, чтобы боюсь, - сбилась, поняла, что говорит нечестное, попросила паузы, собирала пальцами из воздуха, собрала. - Нет, в самой чистоте мысли все-таки боюсь. Что ей, моей младшей Марэчке, как раз понравится.
  - Давайте так, - через два выдоха сказал Хурчжи"нойох, поднялся и поднял батарею. - Первым делом, я отвечу вам согласием... которое подпишу, как только доберусь до нашей школы. За таким лишним в хозяйстве предметом, как чистая хорошая бумага. Более того, я думаю предоставить младшей Наставляемой Марэчке год на право выбора и право побега... бессрочно - поверьте, это намного больше, чем лехтев эс Хэрмэн могут дать своим детям.
  - Поверю, - встряла Тильсенн. - Но хочу сказать, что это зря. Тогда, понимаете... думаю, что она точно не откажется. До конца.
  - Знаете, мне нравится, - вернул Хурчжи"нойох. Теперь он стоял, руки по-прежнему были заняты - примитивной передвижной платформой с батареей. Так что - так улыбался. - Посмотрим. Второе - а я не зря вчера начал чинить нашу старую развалину, - уточняющим пинком он подогнал платформу. - Ллеаннэйр эс Хэрмэн айе Ойхо на своем месте стражника четвертая, кто взялась зашивать территорю, которую втянул Обвалившийся Колодец. Кони туда не пойдут. А катер позволяет, - он позволил себе рассмотреть открытую озадаченность на лице Тильсенн... как бы то ни было, довольной, что на это раз не верхом... - Что сейчас удачное время навестить нашу степь, которая на дне корней, вам, конечно, сказали?
  - Да, Нарэжаргах сказала, - подтвердила Тильсенн и еще дышала, соображая, что услышит. Услышала.
  - Я думаю, что ваша подготовка, и ваша... конструкция вполне позволяют вам спуститься и спросить. У основного... источника запроса. У Ллеаннэйр. А еще я думаю, вы будете рады увидеться, - он остановился, выбил трубку об угол платформы - деревянный? - потушил искры и перешел на быстрый рабочий близкий. - Если ты мне поможешь... давай, поехали?
  
  "Что ж, мне случилось увидеть, где степь действительно качалась", - называла Тильсенн потом. Пейзаж отличался. Не для первого взгляда. Но приглядевшийся видел. Степь была той же - сухой и желтой, но степь снижалась, сыпалась - хрусткими глиняными пластами, трещинами - бесконечное количество лет не видевшими дождя. Травы и ее корней тоже - не оставалось шаг за шагом, нарастала - проступала сквозь землю, расплескивалась и концентрировалась - по рельфу местности, кругом по трещинам - белесая корка, где-то с черной россыпью поверх, где-то иззелена белая, издали похожая - на траву, но совсем не трава. Тильсенн проверила - нет, по верхним срезам и карте проявленности фона по прочным и непрочным местам распространение не совпадало. Но специфическими разломами - да, земля отличалась. И да, "корка" отсвечивала.
  
  - Пыль? - спросила Тильсенн, обозначая движение носком ботинка, чтобы Хурчжи"нойох понял, о чем идет речь.
  - Пыль, - подтвердил он. - Потом задолбаешься - выгребать и чистить.
  
  Шагов... уже десяток четвертый они шли пешком. Катер Хурчжи"нойох остановил на краю прочной земли, судя по вкопанным в землю "вешкам", среди которых была ржавая труба и отработавший до дыр кожух батареи, и вполне свежим взлетным следам - не в первый раз здесь что-то останавливается. Тогда не поясняя, сообщил: "Пошли?" - и первые шагов пятнадцать несомненно, приглядывался. Отсвечивал - раскачанным личным внутренним, проверял все-таки - насколько гостья умеет передвигаться в условиях непрочной земли. Дальше, где земля стала уже ощутимо непрочной, расслабился, пошел рядом. "Оценил", - усмехнулась про себя Тильсенн.
  Хурчжи"нойох же продолжал. Поясняя ему важное:
  - Третье. Из оставшихся завалившихся мест. Ничейное и не подветренное, но надо же наконец, дозашить... Катер здесь вообще не поставишь.
  
  ...Правда - смотрела Тильсенн. Думая. Отчетливо думая, стоило посмотреть под ноги - на глубину. Они идут... по основе. По натянутой, тонкой работы, с просветами в волосок - но основа есть, и просветы в ней есть, и там, под просветами, глубоко... И относительно чисто. Хотя обеззараживание, да и "просвечивание" севшего здесь катера... Тильсенн подумала, что рада не заниматься этой работой... а еще, что ей интересно, а где на территории стоянки эс Хэрмэн "рамки". Это она с гарантией узнает.
  - Как видите, нырять можно почти везде, - вмешался в ее мысли Хурчжи"нойох. - С вашей... спецификой - тем более. Но я считаю неудобным... маневр, который может помешать чужой работе. Мы идем до колодца.
  - Я очень скучаю, - медленно вернула Тильсенн. - Но я тем более не хочу помешать работе... ниери Ллеаннэйр. И спокойно пройду. До штатного спуска.
  Она видела: Хурчжи"нойох отозвался. Большим одобрительным жестом. Отметил в сторону:
  - А вы очень хорошо идете.
  
  ...У колодца когда-то росли деревья. Должны были расти. Насколько-то давно. Серьезно давно, - казалось Тильсенн. Настолько, что стволы - торчавшие из сухой трещиноватой земли и пыли - каменными останцами, лежавшие под ногами - чешуйчатой тушей неведомого зверя, успели стать камнем, серым, прочным, в разводах. ("Пропитаться..." - также обозначила себе Тильсенн.) А колодца, как такового, не было. Дыра. Провал. Пыльная... пасть обвалившейся территории. Незаработанная дыра. Глубокая.
  - Справитесь? - Хурчжи"нойох изучал - думала Тильсенн - этот ее процесс сканирования. Внимательно. Оценивая. Выдохнула:
  - Думаю, да.
  - Прыгайте, - вернул он. - Я покараулю.
  Тильсенн выдохнула. Подтвердила. Пошла вперед и прыгнула...
  
  ...Ей потребовалось время, чтобы собраться. А еще - чтобы не кружилась голова. Потому что на дне колодца была степь. Та же степь. Та же бесконечно знакомая ей степь - и в этот раз над ней ожидаемо не было неба. Только что здесь это "не было неба" наступало куда быстрее. Куда ближе, чем позволяет горизонт в степи, ее накрывало и подминало, стелилось, захлестывало - бесцветное, радужное, пыльное - смешанные, пораженные слои.
  Ей потребовалось время разглядеть. Время сосредоточенно посмотреть на свои руки. Были - и застежки рукавов, и полевая медицинская ее формы была... Спокойное безопасное место тех ее детских лет принимало ее такой. Взрослой лехта Тильсенн. Способной оценить меру его "спокойствия и безопасности". Такую, что ей сложно - собраться и повернуться спиной. К бессветному небу, начинающемуся от земли. И пойти... туда, где ее - она точно думает - ждут. По пути собирая - степь была та же степь. Прочная светлая степь. Такая же... пустая. А ей надо было идти, тянуть по ниточке, отслеживать ориентиры... Собирать - к себе и из себя памятное, что в этой степи несомненно было...
  Берег цветной. Трава растет. Щекотная, хрусткая, колкая под непривычными босыми ногами. Земля теплая.
  Ветер, теплый, солнцем наполненный ветер, живой, травами пахнет.
  Видно - прорастает... шатер? - шерстяное, круглое - еще дымом пахнет, не только солнцем, а по шерстяному - орнамент: синее, красное...
  И все это - свет и степь, и дом, и ветер, пахнущий травами, и ручей - туда, за волнистую гряду, в овраг - все это одновременно эта женщина... И не одна она...
  А сейчас важно, что она - есть. Здесь. Одна такая, к которой надо дойти. Это получится. Очень медленно, но получится. Берег. Ветер. Шатер. Ткацкая рама... Очень большая ткацкая рама, за которой заняты работой...
  Так, что лехта Тильсенн эс Сьенн, понимающей - пришла - долю выдоха будет неловко. Находить и подходить. Чтобы застыть... и дышать. Все-таки дышать, когда наконец увидит.
  
  Ей оставалось встать. Встать и стоять - за пределами круга, за пределами обозначенной стоянки эс Хэрмэн - стоять и ждать. Когда та, кого Тильсенн эс Сьенн в этой своей жизни знала всегда - Страж земли Ойхо на своем месте, старуха - с длинными косами, в отчетливо цветной накидке, с перевязью с ножами (...тот, что дарил некогда Талвар эс Сьенн - второй верхний, рукоятка отчетливая - забрала, как и обещала) - и с траурным поясом... Когда Ллеаннэйр эс Хэрмэн айе Ойхо (er"mei Льеанн) - услышит. Осознает, что здесь звучит. Оторвется от работы. Поднимет голову. И увидит.
  
  Тильсенн знала: у нее не получится шевельнуться. Она будет стоять на границе - стоять и бесконечно смотреть - как поднимается Льеанн и идет ей навстречу - улыбаясь, разводя руки в широком приветственном жесте самого близкого... И только на последних трех шагах - всей собой (...маленькой девочкой Цеткой, маленькой девочкой Искоркой, наставляемой Тильсенн и лехта Тильсенн - всегда собой, всегда сейчас) все-таки сумеет побежать. И остановиться - в кольце этого близкого жеста. Тех же. Сильных и теплых шершавых рук. И стоять, пока Льеанн не отпустит. И не отойдет на полшага рассмотреть.
  - Ну, здравствуй, дочка, - скажет Льеанн. - Заходи, садись, рассказывай.
  
  Это было просто - пройти еще два шага и сесть. На всегда знакомую и прочную землю, что тоже была и будет Льеанн. Просто, как про себя подумать - живое, легкое - хорошо, что у тела разума спина и задница от вчерашней верховой езды не болит. Как видеть небо, что где-то да было над степью:
  - Знаешь, Льеанн, - подхватила разговор Тильсенн. - А я тебе скоро на воспитание внучку привезу.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"