Архарова Яна : другие произведения.

Честь Семьи моей. История первая: Илье. Часть 2

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

  
  Честь семьи моей
  
  Лехтев: Илье
  
  Вроде пролога:
  (Побережье, Хладье Дошта)
  
  На дни Somilat, если выпадает достаточно холодная зима - в городе Мьенже заливают горки. Длинные, головокружительные речные обрывы покрываются чуть не сплошными полосами раскатанного льда, у которых бурлит толпа, цветная, громко - слышно далеко... Разумеется, Алейнар а'Нард никогда не снисходил до местных народных веселий. Но наблюдать случалось. И сейчас в голову лезло - с этой зимы, со времени еще и до праздника - он вот так сорвался с раската и летит, вниз, вниз, все набирая скорость и ничего не в силах сделать. И это совсем не весело, а очень страшно...
  Только этого страха здесь и сейчас, в доме Реингаи роэ'Нард на глухих берегах Северного залива, он никак не должен показать. Но он следует по приглашающему жесту одного из старших услужающих дома - на этот раз не на лестницу, прямо, в парадную гостевую... И не может не запнуться на пороге.
  Потому что под ногами течет вода. Зимняя, черная, холодная. Страшная. Совсем та самая, про которую сейчас ему неуместно вспоминать. Он стоит долго, недопустимо долго, прежде чем понять: нет. Камень. 'Текущие пороги'. Сложное, требующее весьма затратных вложений украшение дома... что там о них говорят архитектурные Каноны? Что там - уже не вспомнить.
  
  Долго, слишком долго, непозволительно застынет он на пороге. До того, как ниери Реингаи роэ'Нард подаст голос:
  ?- Входите же, ньера Алейнар, я уже вас жду!
  И еще дольше будет входить. Полутемно - живое, неравномерное и не чрезмерно сильное освещение позволяет проявить 'текущим порогам' всю их необычность... От него ли - потолок теряется во мраке и кажется, что вообще его нет, и мира за окнами - там самые темные дни и уже глухая темнота - нет тоже. И предательская уверенность чуть-чуть гнездится... где-то в коленных суставах, сбивая с шага. Что Реингаи роэ'Нард отчетливо знает - сейчас Алейнар а'Нард идет внутрь своего кошмара.
  Хоть там и не предполагалось старинного темного дерева стола, мягкого мерцания жаровни, свечей, которые подчеркивают, как у него под ногами течет вода и как поднимается парок над темным, цветным стеклом кувшина. Это неважно. Страшно все равно. И все равно нельзя показать.
  
  По правде, в данный момент Реингаи роэ'Нард отмечает только одно: в этом освещении его яркий собеседник глаза раздражает значительно меньше. К тому же, сегодня он передвигается медленней и предположительно не собирается мельтешить. Что его вполне устраивает.
  - Приветствую вас, ньера Алейнар, вы задержались. Присаживайтесь, полагаю, разговор будет долгим, - ньера Реингаи указывает на заботливо отодвинутое кресло напротив. На вид оно ледяное... На самом деле полированное темное дерево держит вполне уютную температуру - старается осознать Алейнар а'Нард. Плохо получается. Реингаи роэ'Нард подождет, пока он сядет, пока придвинется, продолжит. Хотя в этой комнате его тихий голос хорошо слышно. - Сожалею, возникшие в нашем эксперименте незапланированные сложности требуют возможно более подробной беседы с вами. Вы согласны?
  Он говорит медленно. Вежливо. Со всеми подобающими интонациями обращения к старшему по статусу. Звук к звуку укладывая перед Алейнаром а'Нард всю безнадежность понимания, что право управлять ситуацией принадлежит далеко не ему.
  
  Если оно вообще кому-то принадлежит. 'Как... как они могли это допустить!' - у него в голосе держится единственной оформленной мыслью, но позволить этому сейчас сорваться тоже никак нельзя. Потому что сорвалось. Тогда, по прибытии, на связи...
  
  Праздник Алейнару а'Нард испортили последовательно. Общим счетом - четырежды. Но если категорическое требование главы Дома явиться на праздник в столицу, отметить его в исконном доме Дома Нард с родичами и привычное отношение родичей к факту его там наличия как к месту пустому, но раздражающему, за последние годы стали неприятностями привычными... То никак нельзя было назвать ожидаемой необходимость решать возникшую серьезную проблему с этим... информатором из местных - и ведь решил ее Алейнар, весьма качественно решил - а вслед внезапно нагнавшее его посредине праздника личное послание от Реингаи роэ'Нард, призывающее вернуться по известной ему причине, как только представится возможность. Последовательность этих неприятностей оказалась также... наиболее неприятной.
  И в этом разговоре все началось с этого проклятого информатора. Как будто ни о чем более важном нельзя было заговорить. Реингаи роэ'Нард передвинется поудобнее и подробно запросит:
  - Ньера Алейнар, для наиболее простого и скорого возвращения объекта эксперимента на должное место мне в первую очередь нужна подробная информация о столь встревоживших вас событиях в магистрате перед Somilat. Вы сможете ее повторить - настолько подробно, насколько сочтете нужным?
  И Алейнар не удержался - прорвалось:
  - Вот... я же Вам говорил.
  - Бесспорно, говорили, ньера Алейнар, - терпеливо взвешивает Реингаи, когда понимает, что за паузой продолжения не последует. - Позвольте, я и сейчас придерживаюсь мнения, что в случае должного местонахождения объекта нашего эксперимента и далее следовало бы обращать незначительное внимание на внутренние дела и проблемы магистрата города Мьенже. Особенно связанные с храмовыми. Но так как обстоятельства изменились, я считаю, что эти события могут предоставить нам информацию, благодаря которой я предполагаю решить основную нашу проблему: случившееся исчезновение объекта эксперимента, его текущее местонахождение и возвращение. Скажите, прошу вас, вы готовы со мной ей еще раз и подробно поделиться?
  Алейнару только остается - оглядеться, понять, что уже не чувствует злости, уже кажется ничего не чувствует... здесь очень комфортное тепло, по правде, но изнутри отчетливо бьет озноб. И особенный - при мысли, что никуда он не денется, что сейчас придется ответить:
  - Готов... - только при одной мысли, чтоб поделиться сейчас с Реингаи роэ'Нард тем еще первым, еще совсем неважным, холодно становится изнутри, холодно и липко.
  Он знает, он точно знает:
  - Позвольте... вам предоставить передающий?
  Но 'да' Алейнар отвечает зря... Предполагал, что где-нибудь в гостиной он да есть. Увы, дом стар и традиционен. А этот задумается на мгновение, привычным небрежным жестом плеснет - вот прямо из чашки - на полированное дерево стола между ними... Картинка прорастет - как из-под воды. Привычным пространством передающего, готовым воспринимать данные.
  Рационально - может с трудом сообразить Алейнар. Отследить подобную передачу значительно трудней, чем при задействовании любого штатного передающего. Но не помогает. Ему холодно, ему душно - и каждое это привычное движение ньера Реингаи отпечатывается в памяти и стоит перед глазами. Умеет. И так... демонстративно это умеет. В три такие небрежные движения - коротких, как обрубленных, желтых, с жесткой птичьей кожей пальцев. Этот... изгнанник. Всего-то наследующий...
   А Реингаи наклонится потом, сверяет - свойства распространения и канал передачи. Шея у него... тонкая - и тоже какая-то... шелушащаяся. И ведь чтоб ее сейчас свернуть тоже потребуется пара, всего какая-то пара движений. И все... Но Реингаи роэ'Нард выпрямляется, смотрит и говорит - по-прежнему уважительно:
  - Прошу вас, ньера Алейнар, начинайте. К передаче готово.
  (Но он знает, точно знает...)
  А сделать ничего нельзя. Только мучительным усилием подхватывать на личный внутренний канал передачи (как давно он в этом не практиковался), чувствовать - что теперь ему жарко, и шелк нижней рубашки липнет к спине от пота. Противно. Не менее противно, чем то, что приходится доставать из личного архива.
  
  Имертаи эс Фретка, из младших служащих службы общества магистрата города Мьенже, как и вся его семья, был почтителен и не забывался. Знакомы они были еще с аттестационных лет Имертаи: Семья эс Фретка одной из первых нанесла визит вежливости к представителю высокого Дома, отправленному в их город на службу. Да так и осталась - в отношениях постоянного полуформального общения. В том числе с младшими Семьи.
  Имертаи эс Фретка был вертляв, болтлив, глубоко неравнодушен к красивым драгоценностям, а яблочное крепкое традиционного производства его родного дома заслуживало того, чтоб подаваться и в исконном доме Дома Нард. Кажется, за одну эту оценку его, Алейнара, этим напитком готовы были снабжать вечно...
  Да и сам же Реингаи говорил Алейнару как-то: 'Присмотритесь к этому объекту: полезный'. Вот и был Имертаи эс Фретка подпущен - на дистанцию полуформального почтительного общения. Иногда заглядывал - к среднему контрольному уровня разрешенных воздействий на территории Мьенже Алейнару а'Нард, благо и через улицу для того идти не требуется, повествовал разные новости магистрата...
  
  Вот сейчас из-за этого Алейнару и приходится смотреть, как вместо своего лица отражается в крышке стола тяжело дышащий эс Фретка, вспоминать этот мерзкий слякотный день, где ближе к вечеру тот появился в кабинете... Поприветствовал - и стоял, долго не мог отдышаться. А потом - и вот сейчас снова говорит, и говорит, как хлещет, что - ой, у них в магистрате такое сейчас происходит. Что представляете - лехтев, эти местные лехтев - по своим каналам вызвали специалиста. Для оценки состояния этой, видите ли, трещины на границе мира с Изнанкой. А специалист, эль'ньеро из Службы наблюдения Приливов, - вот возьми и прибудь. Она сейчас в магистрате. Все архивы поднять требует. И ее как высокого командира слушаются. 'Мелкая, толстая, глазенки узкие, о - там, на экране в поверхности стола, эс Фретка показывает, оттягивает пальцем глаза к вискам. - Злющая. Лехта zu-toёra. Настоящая'. И сейчас, как тогда, ярко видно, как Имертаи эс Фретка - до самого низа брюха - страшно. С чего бы? Насколько знал сам Алейнар, младший эс Фретка был разве что весьма привержен завышению собственного статуса, а также желанию обладать эстетически-материальными ценностями... разнообразными путями. Что ж, если магистрат города Мьенже считает подобное поведение одного из своих работающих возможным - тем хуже для этого городишки. Но вряд ли такое не самое достойное поведение может привлечь внимание храмовых, пришедших разбираться со своей задачей. Потому где-то в процессе беседы там он и брякнул эс Фретка. Что обращайтесь, в случае чего обещаю оказать содействие.
  Страшно стало уже потом и уже самому Алейнару. Потому что факт присутствия что-то вынюхивающего специалиста лехта zu-toёra, эль'ньеро Службы Наблюдения Приливов мог означать... На личную связь с Реингаи роэ'Нард он вышел тем же вечером и помнит... о, Алейнар до сих пор хорошо помнит, без всякого обращения к личному архиву, как тогда отреагировал Реингаи. Подобно объяснив ему, что внутренние проблемы магистрата и храмовых касаются исключительно магистрата и храмовых. И чем меньше ньера Алейнар а'Нард будет обращать на них внимание, тем лучше для них и для дальнейшего эксперимента. Напомнить бы сейчас еще раз... Нельзя.
  
  Потому что Алейнар знает и... очень не хочет, чтоб ему сейчас напомнили. К счастью, в просмотре данных до того, как он, небрежно, предложил эс Фретка содействие, не дошло (...но разве ж он тогда знал). Реингаи роэ'Нард дослушает испуганный голос эс Фретка, описывающий страшную лехта и прервет передачу. Алейнар а'Нард увидит отразившимся в полированном дереве уже свое лицо... и тут бы расслабиться, пока Реингаи оценивает:
  - Звание и принадлежность к службе, путь лехта, объем и вот такие глаза. Уже немало. Но недостаточно. - Реингаи роэ'Нард предпочел оставить себе, что другие работающие с объектом эс Фретка как поставляющим ценный материал по проблеме трещины и ее воздействия, принесли ему значительно более подробную информацию. Равно и то, что он уже осведомлен о дальнейшей невозможности использовать данный объект. И почему так произошло. Он предпочтет другие действия. Сначала оценить количество зимнего согревающего напитка в чашке, долить в нее из кувшина, очень вежливым жестом предложить ньера Алейнару - указав на кувшин и свободную чашку (в комнате тепло... соответственно его представления о комфорте, но по традициям Дома - плох хозяин, в дни вокруг Somilat скупящийся встретить гостей согревающим питьем). Потом оценить скорость и насыщенность жеста, с которой откажется ньера Алейнар. И, наконец, поинтересоваться размеренно вслед:
  - Скажите, ньера Алейнар, вы мне можете полностью предоставить этого информатора с его данными?
  Сдвинется. Отчетливо отдышится. Посмотрит на стол, еще мокрый от простройки передающего... И в сторону выдаст:
  - Сожалею, не могу. Он... мертв, - знал Алейнар, точно знал - что всплывет, проявится этот проклятый информатор. Что вслед ньера Реингаи роэ'Нард оглядит его внимательно и по-прежнему вежливо потребует:
  - Какая интересная новость. Ньера Алейнар, рассказывайте. Я так понимаю, вы хорошо знакомы с подробностями?
  И очень хочется кричать, орать в это невзрачное, как вылинявшее, спокойное лицо, что - знает же, все - полностью и в подробностях, зачем сейчас вот так спрашивает.
  А вместо этого придётся собраться и начать рассказывать. В версии официальной.
  Вспоминая при этом совсем не то, что рассказывается.
  
  Признаться, та отповедь Реингаи действие возымела. Алейнар довольно быстро выбросил из головы и эс Фретку и всю его панику, и уже второй день осмыслял исключительно привычную неприятность: необходимость на дни Somilat присутствовать в родном доме. Где младшего родича центральной ветви Дома (который, по словам главы Дома: 'Никогда не станет наследующим. По крайней мере, пока я есть в живых'), ждал далеко не теплый прием и торжественные визиты.
  Личный вызов Имертаи эс Фретка застал его не в лучший срок этих размышлений. Однако Алейнар а'Нард выслушал это перепуганное чириканье в 'нижайше просящем'. Он понимал мало. Что эс Фретка каким-то образом связался с какими-то неведомыми ему, контрольному уровня разрешенных воздействий Алейнару а'Нард, исследованиями трещины здесь, во Мьенже, и кажется каким-то негодным образом. Что по вине этой самой лехта в город в самое ближайшее время - вот чуть ли не на праздник - прибудет независимая комиссия Службы наблюдения Приливов Ставист-рьен, которая по причине независимости и содержания рапорта, где способ действия магистрата охарактеризован как недолжный, будет вытряхивать и выжимать всех, сколько-нибудь причастных, а значит и его, эс Фретка. И он помнит, что Алейнар-ниерра обещал оказать содействие, и может только нижайше просить...
  Алейнар а'Нард понял не больше половины - из того, о чем собирались его просить. Но главное осозналось излишне ярко. Если на этого эс Фретка как следует надавить - он изольет все. Что знает и что не знает. Это означало, что лучше всего означенному эс Фретка в данных условиях, особенно при проводимом эксперименте, особенно при том, что в дни праздника никого из них не будет в городе Мьенже... Лучше всего эс Фретка не существовать совсем.
  Помнил Алейнар а'Нард и как странно было понимать, что поверхностной его части очень хотелось - как эс Фретка, бессмысленно, проклинать те дороги, тот недобрый ветер и ту волю, что занесла сюда в неурочный час эту лехта, которой что-то больше всех в принятом порядке надо. Но под поверхностью - он соображал, спокойно и вполне достойно, и разумно, что сейчас предстоит сделать, и как именно это сделать проще всего и безопасней. И сделал же, без единой ошибки в предположениях.
  
  ...На столь высокое внимание к своей просьбе Имертаи эс Фретка не рассчитывал. В усадьбе Нард, некогда расположенной на холмах среди природы, ныне - в самой сердцевине города Мьенже - ему бывать, конечно, случалось. С тех пор, как она стала постоянно обитаемой. С обязательными визитами и поздравлениями, в официальной гостевой части.
  Но на этот раз хозяин дома встречал его сам. У не самого приметного личного входа, с набережной. Несмотря на всю занятую голову, Имертаи эс Фретка не забывал вертеть головой по сторонам: по дорожке подъема, в боковой вход, сам хозяин открывает все двери, допуская, похоже, на личную территорию, для разговора без лишних свидетелей. Надо же. Поднялись, долго шли темным коридором. А когда за высокими коваными дверями, слушаясь их шагов, вспыхнул свет - Имертаи эс Фретка не удержался - ахнул. Он стоял в воплощенном подобии волшебного подводного царства, и отовсюду - из подсвеченных стенных ниш между мелкими водопадами, со дна озерец-фонтанчиков на него сверкали, смотрели - камни, драгоценные вещицы невероятной тонкости работы...
  Алейнар поведение эс Фретки оценил. Про себя: что не ошибся. Подводная сокровищница Дома Нард и для него самого была... удивительным зрелищем. Но Алейнар помнил долгую историю Дома. Мир Хладье Дом Нард обживал давно, и от места восстановления и отдохновения от службы постепенно превращался он в место ссылки в дальние и глухие места более не нужных Дому людей и вещей. А также небезопасных. Наслаждаться этим зрелищем Алейнар мог бы ежедневно. Но не рисковал. Эта эстетика могла обойтись дорого.
  
  - Вдохновляющее зрелище, правда? - скажет хозяин дома, дав гостю приличное время полюбоваться. Имертаи не сразу соберет дыхание, не сразу вообще очнется, настолько, что невежливо промедлит с ответом, так что хозяину придется продолжать свои слова. - Позвольте вам представить Подводную сокровищницу Дома Нард, - Алейнар уложит подобающий почтительный жест и Имертаи эс Фретка возьмет и соберется только чтоб сказать:
  - Я... почтен и ошеломлен, Алейнар-ниерра... - и поздно прикусит себе язык, уже сорвется. - Да сколько ж здесь...
  А тот уже сделает пару шагов, сядет на бортик одного из фонтанчиков-озерец - естественным продолжением, еще одной драгоценностью этой сокровищницы, легко, небрежно опустит руку в воду, вытащит - сверкающую синеватую снизку камней... покажется - отряхнет как капли с руки.
  (Искушение снять камень, зацепить в волосы Алейнар все же с усилием здравого размышления преодолеет. По недостаточности допуска он представления не имеет, было ли у этих исключительно прочных камней прошлое использование, каким было и не работает ли это до сих пор. Что тоже возможно. И позволено ли будет ему самому с этим камнем выйти из дверей подводной сокровищницы. Ни обучения, ни возможностей допуска... Он, проклятье, сам не знает, за чем присматривает. Но сейчас именно это совершенно излишне демонстрировать.)
  А потом хозяин дома улыбнется:
  - А ответа на твой вопрос я по правде сам не знаю. Сколько у меня тут и чего. Сокровищница Дома, - с выражением произнесет ньера Алейнар а'Нард. - По правде, это самый короткий путь в личные покои. Не через всю парадную часть.
  А что ходить к себе Алейнар предпочитает или через личный проход от порога или через зверинец снизу - знать эс Фретка совсем незачем.
  
  Вышел из этого места Имертаи и так - без вина пьяным, голова кружилась, блеск стоял перед глазами, а когда поднялись наверх, в теплую личную приемную, с легким жилым непорядком... Когда ньера Алейнар распорядился - и на столе появились легкие острые закуски, тоже в своем роде произведения искусства - эстетического и кулинарного, которым составила компанию пузатая бутыль яблочного крепкого. Ньера Алейнар тогда, в разговоре, за просьбой упомянул - в шутку, кажется, что приноси для скорости беседы, без него - какая ж поддержка. Такую просьбу Имертаи разумеется не выполнить не мог... Но пьянел - до, без первого глотка из слишком невесомых для серебра тонких кубков... Смотрел, как небрежными движениями ньера Алейнар разбирает и поглощает эти удивительно маленькие и непривычно острые на вкус... съедобные шедевры, в которых он, Имертаи, и не понимал, что там есть и как такую красоту едят. Все по правилам очень старого Дома...
  И говорил, рассказывал про события в магистрате, честно - про метания по кругу и некоторые скорей всего напрасные попытки встретить комиссию должной работой или хотя бы ее видимостью. Обходя, не подступаясь к главному, почему лично у него, у среднего подчиненного в городском учетном, что в магистрате - как тот самый камень в низине горы, который с места не стронут никакие бурные перемены - так ощутимо течет холодок по спине. И он больше медленной стыдной смерти боится, что его за чем-нибудь призовут в информаторскую, архив или куда угодно, и он нечаянно обратит на себя внимание этой... толстой... лехта (он и про себя никаким именем не хотел произносить, чтоб нечаянно не притянуть внимание). Которую видел один раз издали - и хватило. Потому что знал, животным чутьем, а с первого услышанного тогда имени - и всем здравым разумом... Если эта его найдет - эта вытряхнет. Все - и про исследовательскую программу, и про Оилью, и про малолеток - и про все, что Имертаи эс Фретка знал когда-нибудь, и лучше будет ему умереть сразу... Но ньера Алейнар - нет, ему он расскажет потом. Потом, после, когда тот даст какое-нибудь согласие. На поддержку. Он обещал.
  Говорил, устыдился, что много говорит, подхватил, стараясь повторять движения ньера Алейнара, с мелкой тарелочки изящный лепесток чего-то, что-то оказалось, кажется, рыбным и невероятно острым, поперхнуться в таких обстоятельствах никак не мог, пришлось доесть и промолчать. Запивал - яблочным, рот обжигало, продолжал.
  А ньера Алейнар молчал, слушал, ел - с этими лепестками справлялся легко, как с хлебом. Два раза даже выразил сочувствие. По поводу комиссии и деятелей магистрата, не способных решить внутреннее дело города с этой лехта без привлечения помощи и внимания извне. На этом еще раз наполнил кубки. Сам. Спросил про состав комиссии и что предполагает делать здесь - и зачем - Служба наблюдения Приливов. Это почему-то легче было рассказывать, чуть-чуть дотягиваясь до кубка. Ходил по краю, то, что за край не переходил - пьянило по-своему, к счастью о нежелательных смертях, из-за которых все началось, знал и сам ньера Алейнар... И вот заметно - мрачнел от известий. Что эти лехтев, увы, в своем праве пригласить комиссию, происходящее входит в их сферу внимания и должного действия. Так что остановить запрос невозможно, и придется уже что-то решать... с независимыми наблюдателями.
  То, что потом ньера Алейнар поднимется и коротко скажет, что обещал содействие и сделает все, что будет в его силах - но предварительно ему будет необходимо оценить прибывшую комиссию - для Имертаи было чем-то вроде незапрошенного чуда. Он пообещал - про себя, что все расскажет, непременно, но потом. А пока он пил прощальный кубок, разговаривал о более приличествующих празднику предметах. Успокаивался...
  
  А еще - это было весь разговор - Имертаи, что ни говорил - не мог отвлечься. Где-то совсем рядом перед глазами - сверкало, переливалось - чужим, прекрасным, невероятно подробным богатством подводной сокровищницы. Пытался отвлечься - было чем, иногда помогало... Но оставалось рядом.
  А после прощального кубка ньера Алейнар а'Нард поднялся попрощаться. Но первым, что он сказал, было: 'Я надеюсь, вы помните дорогу?' Все было правильно. Хозяин дома, по статусу значительно высший, совсем не обязан провожать гостя до выхода обратно. А далее ньера Алейнар даже постарался пояснить: 'Я по некоторым причинам не хочу... вызывать вам провожатого'. Имертаи мог только склониться в почтительном прощальном поклоне.
  Помнит ли он дорогу... еще бы он ее не помнил. Вниз из дверей, и в поворот, на незаметную лесенку, ныряющую в толщу стены... Она вынырнет, внезапно - к высокому, в темноте теряющемуся залу, и разойдутся перед ним двери, пройдет пару шагов - и вспыхнет свет. И снова взгляд затопит, победит - подводное, многократное мерцание, в подобранном свете не разберешь, где текут, переливаются струи воды, где - дарят свой блеск камни, что смотрит из полумрака глазами странных существ из драгоценных металлов, кто - подглядывает со дна озерец... И какой все это в целом ценности.
  Имертаи эс Фретка шел, шагов слышно не было. Медленно шел, глазел по сторонам, зачаровывался блеском дальше больше... И шаг за шагом... Все воспитанное должное поведение говорило - хотя бы о том, что 'тебе ж оказали высокое доверие'. Разум - чутье - хоть тем самым холодком по спине - подсказывали: скорей всего за тобой следят. Хотя бы местные системы безопасности. А поверх - эхом - шаг за шагом, блик за бликом в голове звенело, переливалось, застилало взгляд: 'я по правде сам не знаю сколько у меня тут и чего'... 'я сам...'. К несчастью, шагов по сокровищнице было много. Достаточно. Имертаи эс Фретка замедлял шаг. Оглядывался. К тому самому озерцу - или какому другому - совсем остановился. Медленно - шаг, второй, третий... К воде. К мерцанию камешков неглубоко на дне. А перед глазами и в голове почему-то совсем ничего не осталось. 'Ну... хоть в руках подержать, а если не вспомнит...'
  И протянул руку.
  
   Систему безопасности в Подводной сокровищнице - что тоже прекрасно знал Алейнар а'Нард - создавали практически параллельно с тем, как она становилась хранилищем более не нужных и небезопасных в других местах драгоценных вещей. Средство воздействия на нераспознаваемые объекты, пытающиеся преодолеть 'водную защиту', в ней предусматривалось только одно. Для объектов гарантированно заканчивающееся критической растратой ресурса по полную несовместимость с жизнью.
  Вообще по наличию 'водной защиты' эс Фретка мог бы и догадаться. Но сокровищница взяла свое предсказанно быстро. Сигнал тревоги Алейнара а'Нард потревожил ровно на середине нового кубка. Можно было допить. За удачу.
  
  Общее разбирательство по поводу несчастного случая с Имертаи эс Фретка - как докладывал Алейнар а'Нард общими словами сейчас, отвечая на вопрос ньера Реингаи, в целом заняло два дня. Поскольку нарушение правил безопасного поведения и гостеприимства было очевидным... А Семья эс Фретка прекрасно знала, что за объект вырос под их крышей: не только не предъявила ньера Алейнару а'Нард обвинений и требований подробного расследования, но, поспешив сдать своего мертвого городским - чуть ли не храмовым - прощальным службам, старшие Семьи поторопились к представителю высокого Дома с полными покорными извинениями за неподобающее поведение. Что и заняло второй день. Извинения были благосклонно приняты, и ньера Алейнар отбыл на праздник в исконный дом Дома Нард.
  
  А о том, что случившееся его там не оставило... этого ньера Реингаи незачем знать. Особенно здесь, в этой комнате с 'текущими порогами', что так напоминает... Там, в исконном доме Дома Нард, не на первый день праздника, после... Да какая разница, эта... не запомнил ведь... сама виновата, и спровоцировала. А он поддался. В общем... после того, как прямой старшей родственнице, заодно главе Дома, Альгейе а'Нард пришлось его заметить. Память держала, прикладывала порой - для большей обиды, как оценила взглядом, не нашла, за что зацепиться, вообще не ему выдала оценку. Разговаривала с этой. Охранницей, оказывается. Которая... да она должна была быть довольна, что на нее обратил внимание и захотел... и согласиться. А она... ну не ударила, но двигаться он почему-то не мог... Запаковала и сообщила общей охране дома, что у ньера Алейнара, предположительно, чрезмерное алкогольное отравление. И была призвана... охранница. С ним, таким же постыдно неподвижным. Ко главе Дома. А та взяла и подтвердила ее оценку ситуации. И говорила. Извинялась. Что лично она сожалеет, что практика обмена нежелательных отпрысков на желательный результат исследовательских производств уже вторую тысячу звездных лет как признана запретной. В данном случае - крайне сожалеет. Сознательное дрянное решение она еще бы, возможно, оценила, понятно, что ньера Алейнар вырос труслив и слаб и кормит свои слабости, но по постыдному отсутствию контроля спьяну...
  И Алейнару оставалось стоять, глотать смертельное оскорбление - вместе с кислой отрыжкой, понимая, что он никак ей не соперник (...пока еще - не соперник), а еще... Что она права, и он внезапно пьян - до невменяемого, до радости, что ему приказывают немедленно убираться в отведенные комнаты... и не показываться, пока не соизволит вернуться в разумное состояние. А кстати, несмотря на все принятое... а он там ни разу, ни одному, ни словом об эксперименте не обмолвился... Хотя нельзя не признать: в родном доме весьма мало внимания обращали на его слова. Как он остался без близких старших.
  Вот там, в комнатах верхнего крыла дома Дома Нард, в осенних гостевых покоях, высоких и принято-холодных, что особенно чувствовалось тогда, когда лежал безо сна, вертелся, пытался усвоить... ни обида, ни отрыжка грушевки полностью не проглатывались, надо было спать и надеяться на утро, но сон не торопился приходить. А потом накрыл - мутной пеленой... Там Алейнару а'Нард и приснилась - темная, зимняя, чуть переливчатая вода... И эс Фретка. Таким, как видел его последний раз. Мертвый. Скрюченный, скукожившийся какой-то. Система безопасности Подводной сокровищницы убивает быстро, но... видимо понять, что воздуха внезапно не хватает - и почему - эс Фретка успел. И плыл - сквозь сон - скрюченным последним листом по зимней воде, наполовину погрузившись...
  Пробудился Алейнар внезапно и не без радости. Несмотря на мутную похмельную голову и слабость. И густую темень раннего зимнего утра - там, за окном. Валялся, смотрел, считал осенние листья в резьбе на потолке, прикидывал... Что ж, сколь бы презрительно к Алейнару а'Нард и его талантам не относились в родном доме, их вполне хватает, чтоб определить, что к поверью, что мертвые и вода приходят во сны... с последствиями то, что накрыло его сейчас, отношения не имеет. А Алейнару а'Нард остается лежать и ничего не думать. Так случилось. Он не отвечает.
  
  Вот когда уже здесь, на земле Хладье Дошта, когда весь ужас... с пропавшим материалом понимал - снова приснилось. И потом приходило... Мертвый, жалкий эс Фретка плыл, сухим листом вертелся, тонул в воде - совсем в такой вот воде, которой здесь, в гостиной текут 'текущие пороги' (так, что он боится туда смотреть... ) - и все-таки, казалось - тянул высохшие ручонки к его горлу. Так ярко... что пусть даже и 'худшим недоразумением' он был в своем доме... Алейнар а'Нард понимал, что это очень похоже на срез следового остатка. Сказал бы - передаваемый, если бы мог определить хоть что-то малость похожее на остаточный след того, кто направляет...
  
  И вот сейчас, пока говорил, пока рассказывал ньера Реингаи официальные данные... И смотрел - и осознавал - а он слабо, дальним эхом улавливает, как этот простраивает передающий. А этот всего-то наследующий талантливый... Это все признают. Только о нем, Реингаи, в Доме очень мало говорят. Но значит - скорей всего может. Но откуда он мог подробно узнать... Взять бы это, тщедушное... потрясти. Но он, Алейнар, вынужден сидеть. И послушно ожидать, что скажет этот... Реингаи.
  - Досадное известие, - ровно оценит он. И продолжит с тем же неотменяемым спокойствием и вежливостью. - Напомнить Подводной сокровищнице ее традиционное использование и заодно ее подзарядить... Неплохо. Но, ньера Алейнар, - пальцы его взвешивают, пальцы просеивают песок, - убить в своем доме пришедшего с просьбой и с просьбой о помощи... Неразумно. Взгляд твоего бога на такое обычно присматривается, - он небрежно роняет формулу высокого фаэ, поминая то, что никак не должно поминать вслух, и снова продолжает, не меняя интонации. - Хоть отравили бы... - дотягивается потом до чашки, делает добрый глоток и упорно кажется Алейнару, что улыбается. В традиционном для Дома Нард искусстве составления ядов этот, надо полагать, тоже практиковался. И преуспел.
  Нет уж, в доме ньера Реингаи он, Алейнар, крошки в рот не возьмет... Только мало это ему поможет. А еще орать хочется от тупого осознания: он, в отличие от этого дурака эс Фретки понимает... что из этого дома скорей всего живым не выйдет. И ничего не может сделать. Потому что этот, наследующий на своей территории и, как ни пережевывай Алейнар сейчас это невкусное открытие - гораздо сильнее его и талантливей. И ничто его не защитит. А он сам сюда пришел. Не с просьбой. С претензией.
  И Алейнар дышал, торопливо, взвешивал: 'А если этого убить раньше, он же близко, он же... не в полной силе по личному ресурсу, это говорили'. Но понимал - на новой четверти выдоха: он в доме ньера Реингаи, в доме, в котором этот живет уже со времен своей первой ссылки - много звездных лет. Ошибкой было бы думать, что он не предусмотрел... каких-нибудь неприятных сюрпризов на случай своей внезапной смерти. А вот он, Алейнар, не подумал...
  
  Реингаи заговорил ровно после, дав ему еще четверть выдоха на завершение этой мысли. Как знал:
  - Что ж, это был не настолько ценный расходный объект, чтоб долго предаваться досаде. Особенно в ущерб делу. Давайте оценим, с кем придется его иметь.
  Алейнар еще дышит и понимает... в том числе, что на этот раз Реингаи не тратится плеснуть из чашки, чтоб снова задействовать простроенный передающий. А тот оживает. Реестр разумных и их званий - Службы наблюдения приливов. Откуда? - удивление даже на миг перекроет все прочее:
  - Ньера Реингаи, разве у вас есть доступ?
  - У меня нет, разумеется. У вас есть. Как у наблюдающего за профильной областью в городском магистрате. А вы продолжаете держать работу этого передающего, - дальше ньера Реингаи очень вежливо потратится на. - Извините. Продолжаем.
  Алейнар на этом понял окончательно, что из этого дома живым не выйдет. Но не мог ответить ничем, кроме согласия.
  - Значит, эль'ньеро. Лехта zu-toёra. Вот такие глаза. Предыдущее место пребывания - Далия, текущее - Хладье Дошта. С уверенностью предположу - оцените тот объект, что нас интересует, - смотреть Алейнару было неудобно, личные портретные данные какой-то узкоглазой из лехтев расплывались, сливались с деревом стола, было не разобрать что за знаки старательно изучает Реингаи, с чего выдает. - Какой... интересный послужной список... Да, думаю, с этим объектом нам и работать.
  И совсем не это сейчас по правде и беспокоит Алейнара:
  - Ньера Реингаи, а эта... сможет обнаружить, что я ей зачем-то интересуюсь?
  - Разумеется, - небрежно отвечает он. - Если захочет запросить, кому последний раз требовались ее личные данные. Ньера Алейнар, я смею предполагать, что для этого у эль'ньеро Службы Наблюдения приливов сейчас слишком много работы. Для праздного интереса.
  - Да зачем... вы ей вообще интересуетесь?
  Реингаи роэ'Нард выдохнет. Оценит интенсивность эмоционального выброса. Очень медленно скажет:
  - Ньера Алейнар, если кто-то мог перехватить воздействие и присвоить себе объект 'драгоценная девочка', то лехта zu-toёra с большим послужным стажем, работающую за Зеркалом Устоявшегося - я заподозрю в первую очередь. - Ньера Реингаи шевельнется, приблизит что-то на изображении передающего, взвесит - оценивающим жестом. - Весьма интересный объект. Да, полагаю я верно определил, кому пришло время подавать прошение о просьбе и встрече...
  - Подавать... прошение? - на этот раз Алейнар а'Нард не удержит удивления... Но это было последнее, что он вообще мог предположить.
  - Не беспокойтесь, ньера Алейнар, это я обещаю взять на себя, - размеренно проговорит Реингаи. 'Потому что вас уже не будет', - продолжит себе Алейнар. А с языка все не уйдет:
  - Но... прошение? Что вы сможете у этой лехтев потребовать?
  Здесь Реингаи помедлит, не торопясь наполнит чашку, задумается, что весьма зря ньера Алейнар отказывается, зимний согревающий напиток здесь... наконец научились делать почти как дома. А после того, соразмерив свое положение и право со своим желанием объяснить вслух, заговорит:
  - Ньера Алейнар, лехтев - это необходимый функциональный элемент работы... общего устройства мира, который у нас есть. Крайне жестко ограниченный собственной функциональностью... - он допьет. И договорит. Легко. - Я не буду ничего требовать. Я у нее попрошу, - по слогам произнесет слово - из просьбы, которой храмовые не вправе отказать... Взвесят что-то его короткие пальцы и отряхнут. - Если я правильно оцениваю... через малый круг дней мы сможем приступить к дальнейшей работе с объектом 'драгоценная девочка'. Я полагаю, к заключительному периоду.
  А потом он поднимется из-за стола. Оделит высоким прощальным поклоном. Спросит, высоким фаэ, может ли он, роэ'Нард сопроводить ньера Алейнара а'Нард до удобного перехода от Побережья...
  И Алейнар не понимал - там, пока спускался. Вечером, дома, в усадьбе на Вышнем холме Мьенже. Ранним утром, когда проснулся - снился снова кошмар про эс'Фретка. И потом.
  Не понимал - что живой. И сколько ему осталось жить.
  
  Часть вторая:
  Дарра
  
  Но отражается небо во мне и в тебе
  И во имя имён пусть живых не оставят живые (с)
  
  ***
  (город Мьенже, земли Хладье Дошта. После дней Somilat)
  
  'Обосраться им всем вместе и каждому по отдельности. Жидко, четырехслойно, чтоб из ноздрей потекло. И из ушей!' Эр'ньеро Райэн эс Сьенн располагал армейским объемным запасом ругательств. Их хватило. На каждый камень брусчатки - вверх-вниз, вверх-вниз - дороги по этому городу Мьенже от транспортного выхода до храмового квартала. Шел и материл - Семью Тийе, к которой он, оказывается, имеет отношение, как прямой представитель старшей наследующей ветви; Службу наблюдения общества сектора Ставист-рьен, которой было угодно об этом вспомнить и сорвать его непроссышь куда отвечать непросрешь за что; всех лехтев этого города и всей великой и нерушимой, которым вечно что-то нужно, например - впутывать в свои трудности совершенно посторонних окружающих... И далее по площадям. Обосраться же - да, и через глазницы тоже можно! - жри их шьонайссы, с пяток до печенки, хребтом подавись. Самое эффективное использование окончания законного 'прощального отпуска'. Говорят, дарра в трауре лучше не показываться в обыкновенной среде обитания разумных. Потому что они могут стать крайне небезопасны. И Райэн частью себя очень хотел сейчас убедительно продемонстрировать: да. Могут. И очень хотят.
  Шел. И ругался. А потом замолчал.
  
  Ему помешала тень. Невнятная серая тень, быстро скользнувшая через брусчатку узкой улочки и исчезнувшая где-то над поворотом невысокой каменной стены. Немногие в мокром утреннем тумане обратили бы на нее внимание. Ну, пронес ветер вперед обрывок чего-то, качнулась ветка - там, за стеной, в саду... Вот того толстого дерева...
  Только эр'ньеро Райэн эс Сьенн привык отмечать взглядом... разнообразные мелочи. И твердо знал, что этой ветки еще три выдоха назад у дерева не было. А еще - командовать своими людьми некогда эс'тиер Райэн начинал в тех местах, где не обратить внимания на странные тени означало гарантировано расстаться с жизнью...
  Было на въевшемся рефлексе - перейти на боевую скорость и тепловой режим осмотра окружающего. Конечно. Ветка. Теплокровная, хищная, зубастая, узнаваемая. В городе не было ни одного защитного экрана. Были - низкие раскрытые окна и двери на улицу. Значит, непривычная фауна. Здесь могут не подозревать, какой опасности подвергаются. Вот эти двое теплых, к которым тянется шьонайсса. Принюханная, что ли. Перетекла. Холмик теперь. Камень, сугроб - в тумане не разберешь. Удобная родная погода.
  У Райэна было личное табельное. И четыре выдоха. Оценить, махнуть через стену... Теплые сдвигаются. Видимо за дверь. Спасибо: сейчас она прыгнет. Бери опережение. Бей!
  И еще один выдох - потом. Оценить состояние зверя, свое местонахождение и про себя рассмеяться. Быстро же его пожелание сбылось. Стоит он в храмовом квартале. И переварить прямое попадание в глаз расчетного максимума заряда личного табельного, дело и для шьонайссы довольно затруднительное.
  Стало быть пожелал и исправил. Потому что вообще шьонайсс живыми кормить... нерационально. Например, вот этим молодым живым...
  
  - Ушло? - удивленно вытолкнет из себя Саайре. Он не понимал, что - откуда - но общее чутье личного ресурса, раскачанное недавней поддержкой обзорных - говорило: к ним идет опасность. Большая. Успел прикрыть - задвинуть внутрь дома Илье... которая чувствует это - Саайре знал - не хуже. И Льеанн он тревожный сигнал бросил. В первую очередь. Общий уже не успел.
  Ушло. Не стало. И Саайре стоял и не понимал, что сейчас произошло и что дальше. Это Илье возникает с нужным. Стоит за спиной, смотрит на дверь - с закрытыми глазами. И говорит:
  - Там кто-то стоит. Я думаю, безопасный.
  И тогда Саайре потянет на себя дверь.
  
  Да, Райэн эс Сьенн принимает и рад, что успел и не хочет, чтоб их жрали шьонайссы. Первый, вынырнувший ему навстречу с веранды (это отсюда они отодвигались внутрь) встрепанный рыжий и веснушчатый светлоглазый парень в серой куртке, во-первых - молодой. А во-вторых, стоит оценить - что ни непрошеный гость, ни валяющаяся рядом теперь частично заметная вытянувшаяся тушка шьонайссы - а тварь впечатляющая - сильно его не пугают. Интересуется. Явно в готовности дать отпор. И как имеющий право спросить. И Райэн вот внезапно не сомневается: право имеет. И отпор посильно, даст. Он, пожалуй, не хочет. Лучше предоставит хозяину этого места доступ:
  
  - Я так понимаю, не местная фауна? - первым произносит незнакомый армейский. Эр'ньеро Службы Защиты. Синий... это летные? Примерно на третьем выдохе взаимного оглядывания. Как раз Саайре присмотрится, как раз... обнаружит. Этот высокий, крепкий, темноволосый - с проседью - армейский очень... уверенно стоит на земле. И все-таки Саайре нет нужды оглядываться назад, на Илье - тоже вынырнувшую из открытой двери... чтоб осознать явное сходство черт. Высокая кровь. Припечатывает на поколения. Только вслед Саайре поймает открытый перед ним личный внутренний внезапного визитера. По всем требованиям. Вежливости и безопасности. И потом, раскрываясь в ответ, отзовется:
  - Нет, - глядя на этого... длиннолапого крокодила-переростка, чье длинное частично меховое туловище местами... еще сливается с мокрой зимней землей сада.
  - Неплохо... таи-лехта, - оценит тогда армейский. - Только принюханная шьонайсса такую дверь прошибет. Без особых усилий, - а потом армейский улыбнется. - Извините, что через стену. Этот... гость мне не оставил времени искать ворота, - далее он выпрямится, получится почти парадная стойка. И, по должным правилам вежливости, представится вслух. - Эр'ньеро Райэн эс Сьенн, прибыл именно к вам, в храмовый квартал... по требованию Службы наблюдения общества сектора Ставист-рьен
  А потом армейский запинается. Ненадолго, но пустое место на месте должного по интонации слова отчетливо слышно. Висит - пока эр'ньеро смотрит - за спину Саайре, точно - на Илье... Которая вполне отчетливо вспомнила, как пользоваться личным внутренним. А правила должной вежливости... это ей вспоминать не надо.
  - Извините, ньирре-теи, - произносит этот эр'ньеро Райэн после, - я правильно понимаю, что это вы - мой младший родич из Семьи Тийе, кого Служба наблюдения общества сектора Ставист-рьен сочла должным вверить моему попечению. Как старшему прямому представителю наследующей ветви Семьи?
  
  Да, эр'ньеро Райэну - точно представителю одной Семьи, имя которой носил и за собой знал - Гнезда дарра, Гнезда Сьенн - нужно время. Очень много, особенно в боевом подсчете. Сложить вместе данные чужого личного внутреннего. Возраст во внутренних биологических этой большеглазой тощей девчонки. Ее внутренний статус и предстоящую ей работу - ей уже быть матерью? Но как? А еще вот эту с большой вероятностью принюханную тварь у него под ботинками. Потом отдельно - как реагируют эти двое, как чуть отступает... Райэн уже думает на родном: сестричка - как подается вперед встрепанный молоденький лехта (...айе Далия. Да.), с видом - слишком говорящим, так - что время еще можно при всех данных потратить на мысль: 'Нет, таи-лехта, убить ты меня пока еще не сможешь. Давай я сначала научу тебя, как'. А потом улыбнуться:
  - Вольно, ребята, драки не будет. О том, что я принадлежу еще этой Семье - узнал позавчера. Матерюсь до сих пор, - армейский встряхнется, явно выйдет из формальной парадной стойки... Посмотрит вверх и продолжит. - Как я рассчитывал послать эту работу... далеко, - а дальше он толкнет ботинком тушу мертвого хищника, и смерит ее взглядом, продолжая. - Но я вижу... очень объемную необходимость выполнять свои обязанности. Хотя бы по обеспечению безопасности. И передумал. Ньирре-теи, вы разрешите - приступить к их выполнению?
  Ему совсем не требуется двигаться, чтоб из вольного положения снова вернуться в почти парадную стойку. Запроса. Интонация соответствует - очень почтительной вежливости. Но все-таки армейский улыбается. Это Саайре видит первым. А вторым - странное... Полосы - перетекающий серым и зеленым узор - что проступает как сквозь кожу армейского - по лицу, по костяшкам пальцев... Как... чешуйки. Что это?.. Сейчас бы напрячь память.
  - А я... могу... - не очень уверено подает голос Илье. Запинается. - Извините, а я могу вас спросить - что это? - но руку, указывающим жестом, Илье протянет очень неуверенно. Армейский для начала явно выдохнет - скажет себе Саайре. И отчетливей улыбнется:
  - Тварь, ньирре-теи? Или я?
  А Илье делает к этому армейскому первый шаг, второй. Смотрит. Протягивает руку. Отдергивает.
  - Эр'ньеро Райэн, - пробует голосом, - меня здесь зовут Илье. И - вы... Извините, можно я на вас покажу?
  Армейский тоже делает легкий шаг к ней навстречу. Попутно отпуская с ладони жест - ему, Саайре, заметно что ли - насторожился? Жест тоже - армейский. Очень. Но его Саайре знает. Нин-Найр когда-то перевела. Там еще, при ремонте знания школы, при общей работе. Улыбаясь, что значение рассказывается только нижним фаэ: 'Ну, если тебе совсем кратко, то: 'Не ссы''. Саайре поймет... и вот с того момента, как в ткань дня вплелось страшное (да не с того ли - как учился держать обзорные?) - выдохнет, облегченно. Чуть позже. Услышав, как эр'ньеро Райэн говорит:
  - Можно... Илье. Бери, - и протягивает ей руку - ладонью вверх, и послушно поворачивает ее тыльной стороной, вслед за движением девочкиных пальцев, что сначала не рискуют прикоснуться... А потом считают - две, три... детальки этого подкожного узора. Прежде удивленного:
  - Чешуя?
  - Ну да, - отзовется эр'ньеро Райэн. - Я не столь качественно владею... искусством управлять броней, как мои родичи, - выждет паузу. Пояснит еще. - Я из семьи Сьенн. Из Гнезда Присягнувших. Дарра.
  И нужно еще свое время, чтоб уложить: а понимания в прозрачном взгляде... родича не станет больше. И паузу она почувствует. И заговорит:
  - Эр'ньеро Райэн, вы... извините. И если я задаю вопрос, оскорбительный для Вашей Семьи, но я совсем не знаю, кто... это такие. Извините, я очень мало знаю. А чтоб вот так... Я совсем не видела.
  - Это еще не 'вот так', - мягко, очень мягко продолжает армейский. - У моих родичей броня нормальная. Боевая. Мы - ну, дарра. Еще говорят - ящерицы. Люди Присяги, - под это армейский хмурится, отряхивает - жест с ладони. Потом внимательно смотрит на Илье и продолжает. - Про нас есть история, мой младший родич. Я готов с тобой поделиться, но она долгая. И я думаю, здесь и сейчас не лучшее время и место для того, чтоб ее рассказывать? - он ждет - столько, сколько требуют правила вежливого разговора. А потом продолжает. - Я надеюсь, мой уважаемый младший родич и вы, таи-лехта, простите мне - сначала я считаю должным выяснить происхождение вот этого чешуйчатого визитера... К сожалению, полагаю, я вряд ли вытрясу с него нужные данные...
  И разрешающего жеста он дожидается. Саайре приходится на него потратиться. Потому что - ждет. И только после того присаживается, переворачивает... тушу, что-то парой движений пытается рассмотреть. Только вот Илье тоже - медленно опускается на корточки рядом с армейским. Осторожно протягивает руку. Спрашивает:
  - Это очень опасный зверь, да?
  - Шьонайсса... средней крупности, - все так же медленно отвечает армейский. - Вообще, глупые, мозга вот, - пальцы отмеряют незначительную окружность продолговатого черепа зверюги. - Но быстро двигаются и хорошо маскируются. Убить сложно. Так что опасные. Для непривычных мест. Тоже - хочешь потрогать?
  - Не знаю, - говорит Илье, а ладонь дотягивается. - Я чувствовала... страшное. И Саайре тоже...
  - Я заметил. Как вы отходили.
  Армейский смотрит. Очень внимательно смотрит. Позволяет себе не скрывать прочувствованного. И сейчас эр'ньеро Райэн очень зол.
  'Вот...дерьмо несклеенное', - ругательства к Райэну возвращаются не сразу и вполне рядовые. Что шерсть дохлой шьонайссы имеет свойство очень быстро сливаться по цвету с формой тех, кто эту шерсть с нее снимает - сам проверял неоднократно. Не удивился бы... Только вот непросто почему-то наоборот - заметить на фоне этой шерсти руку. Протянутую тонкую лапку девочки Илье. И что это за хрень такая - он, эр'ньеро Райэн, еще не знает. Но выяснит. Полагает - сейчас и начнет.
  Армейский шевелит мертвую тварь, быстрым движением смещает ей чешуйчатую голову, сосредоточивается. Вот - а теперь можно его спросить:
  - Эр'ньеро Райэн, я могу узнать, что вы делаете? - спросит это парень, лехта этот, далиец. Он в своем праве, надо рассказать.
  - Ищу личный внутренний зверюги, - легко отзовется армейский. - Внутреннюю маркировку. Фауну высокого уровня опасности весьма трудно вывезти из ее исконных мест обитания. Помню по Шьонтаха: исследователи предпочитают отправляться сами. В места, крайне для разумных неприветливые, - пока он это говорит, руки переворачивают зверюгу, производят какую-то загадочную манипуляцию. Дальше армейский оценивает вслух. - Дерьмо, - и продолжает объяснять. - Вывезти зверюгу без личного опознавательного невозможно. Вывоз кладки также подлежит регистрации и дальнейшей маркировке. А еще выплод их, утверждают, затратное и малоосуществимое дело. Не повезло: перед нами результат. 'Выведен для личной коллекции', личность не обозначена, 'размножению не подлежит', частично успокаивает, - 'Осталось выяснить, сколько у той плесени в личной коллекции таких зверюшек', - Райэн оставит про себя, оценит внимание рыжего далийца и бросит вслед. - Поделиться каналом передатчика данной маркировки, таи-лехта? Буду просить у вас и вашей территории согласия на некоторые... неаппетитные исследовательские воздействия на этот объект, разрешите? - и внезапно отчетливо переменит - интонацию и место направления - взгляда и речи. - Извините...
  
  Саайре надолго запомнит об этом армейском - что Льеанн он тогда заметит первым. Отсечет приближение, прикинет безопасность, сочтет безопасным, договорит необходимое - и тогда уже выпрямится. Поприветствовать. Он, Саайре, увлеченный нежданными гостями, на знакомое приближение - по тревожному ж сигналу - внимания обратил куда меньше должного.
  Он и потом... меньше внимания обратил. А Льеанн стоит и смотрит. На Илье, на Саайре, на дохлую зверюгу, еще раз на них вместе, и снова. Стоит и смотрит. Долго. И прервет это армейский:
  - Теплого дня, - выдаст эр'ньеро Райэн формальное приветствие. Еще четверть выдоха потратит на оценку обстановки, в том числе - на имя, звание и принадлежность нового лица, на мысль: 'Вот и ответственное лицо...' - а потом на пару шагов вперед. - Лехта, вы можете выдохнуть. Не думаю, что вы смогли бы это в точности предвидеть.
  И Льеанн его слушает. Выдыхает. Слышно. В этом шипении сквозь сжатые зубы нижняя вариация: 'Расслабились!' - угадывается не без труда.
  
  ...Полные обзорные и общий режим тревоги сняли в храмовом квартале четыре дня назад. Когда внезапно выяснилось, что по крайней мере одно из обращений Льеанн к адресатам дошло и действие возымело. И рабочая группа отдела организации дознания Службы наблюдения общества Ставист-рьен при содействии Службы наблюдения Приливов сектора свалилась на город Мьенже и храмовый квартал стремительным бураном. Выяснив в ближайший большой круг времени, что все, изложенное в обращении, соответствует действительности в полной мере и ничто не превышено для ускорения работы, действовать они стали примерно с той же скоростью. Саайре именно поэтому никого из них не успел разглядеть. Обрадоваться - успел. В основном тому, что обстановка осажденного лагеря, в которой предыдущий круг дней прожил храмовый квартал, работать не помогала... Необходимость напоминать девочке Илье, как живет окружающий мир и как здесь жить, с необходимостью постоянно следить за безопасностью сочетались с трудом, 'держались вручную', - как оценивала это лехта Трэстинка. Уставал Саайре очень, даже при поддержке - да всего храмового квартала. Что с удивительным вниманием отнесся к своим гостям - поставившим его землю и его маленьких под вероятную угрозу...
  Это Саайре помнил. Вечером было. Глубоким вечером - вот эти четыре дня и еще круг дней назад. Когда в храмовый квартал заявился... помянутый Льеанн проситель. Слышать и видеть не случилось, обещание держал. Был с Илье, заодно - с Вланко поработал. В этот раз в младшие учебные группы пришли, помогали мелким с собранием трав разбираться, подписывать. Пришедшая помогать рыжая Флёнка, помнил - присела к Илье в опекаемые. И сам бы присел. Карточки к листьям они подписывали. От какого дерева какие. Трудно - опекаемым первый раз справляться. 'Живучая бумага' плотней привычной и гладкая, пока знак выведешь, пока высохнет... Илье смотрела, листья наклеивала. А потом попросила кисточку. Задумалась. Погрызла кончик. Осознала это, огляделась... Точно примерила к руке - 'расписалась в воздухе' - и набрала туши. А там Саайре не удержался - звуком выдохнул от восхищения... Ну - когда мастер работает... А когда неожиданно так - мастер. Кисточка в руках у Илье - 'летала и радовалась', знаки ложились - один к другому, правильные, легкие, красивые... Вот Флёнка, собиравшая карточки, и подошла. Серьезно так, с торжественным видом:
  - А теперь показывай, как ты это делаешь! Я тоже так хочу.
  Илье сначала и не понимала: что - как пишет, потом показывала - угол наклона и как так держать кисть, всей горстью, 'как будто держишь яйцо вместе с кисточкой', потом осмелела, начала Флёнке прямо пальцы ставить. А кажется - не очень получалось. Там и сорвалось - чужое такое, деревянное, про 'что у тебя руки каменные'. Илье, похоже, больше испугалась, кисточку уронила, извинялась... А Саайре и упустил, со Вланко заговорился. Только Флёнка обошлась проще: фыркнула, сдувая ерунду с ушей, сказала: 'Ну и каменные, - и взрослым голосом, - я пока еще учусь!', улыбнулась на извинения: 'А я не буду обижаться, я буду - вот!' - и как тряхнет кисточкой, как на нее дунет, осыпая Илье мелкими брызгами туши... И тут дернувшимся Саайре и Вланко еще с улыбкой объяснит:
  - А я для справедливости. У меня вон сколько конопушек, а у Илье не одной, - Вланко еще начнет урезонивать сестричку, а та, не слишком уважая его статус наставника чуть не по лицу ему припечатает: 'Молчи. И смотри'. Недолго - Саайре не успел вмешаться: Илье, что так и смотрела - очень... глубоко - вдруг совсем Флёнке скажет:
  - Вот как ты сейчас кисточку держишь? Сейчас, когда, - звук издает, дует на кисточку. - Вот так держать надо, только вниз, над бумагой, ну...
  Теперь сестренка Вланко будет молчать, грызть кончик кисточки, сосредотачиваться... Взмахивать пару раз, разминая руку и вспоминая как это держать... Похоже, у нее начнет получаться...
  Удивительное будет чуть позже. Кажется, Илье вернется к работе - карточки подписывать. Быстро. Быстрей, чем имена деревьев, от которых листья проговаривает вслух. К этому Саайре прислушивался - интонации разные: сколько она узнает, сколько нет, и сколько из тех, что она не узнает, знает он сам... показать потом надо будет. Пропустил - вплетенное в этот перечень вроде бы такое отстраненное: 'Тык...' С которым Илье неуловимым движением перехватит кисточку, и, пока Флёнка увлеченно вытанцовывает что-то из показанных знаков и по сторонам не очень смотрит - дотянется ей до щеки. Кисточкой. С тушью. Точку поставить.
  На этом Флёнка, понятно, отвлечется:
  - И?..
  - Для справедливости, - таким же отстраненным, вроде бы, скажет Илье. - Тут... не хватает.
  Выдох они друг на друга будут смотреть. Потом Флёнка вместо всего вдруг заулыбается - во все конопушки - с добавочной заодно. И полуотстраненным поинтересуется:
  - Шутишь?
  Илье согласится. Медленно. И вид у сестренки Вланко станет серьезный-серьезный.
  - Ура, получается! - выдаст она вслух. - Шутит. Ле-ехта Саайре, - протянет она, - ты запомни - Илье шутит. И старшей своей скажи!
  
  Он запомнил. Принес. Весть оказалась очень вовремя - даже разрешила Льеанн улыбнуться. Той Льеанн, тем вечером. После - визита непрошеного... просителя. Когда Саайре второй раз был в парадной внутренней приемной храмового квартала города Мьенже. Третий раз - смотрел на старшего этого квартала. И первый раз - кажется, вообще в своей жизни слышал, как теи-лехта Ллеаннэйр говорит с позиции младшего руководимого. У нее не очень получалось.
  Саайре как раз войдет, сядет - по молчаливому приглашающему жесту, поймет по этой тишине, что здесь ждали его - и молчали. И услышит.
  - Простите, ниери Нилайерин, имею все основания предполагать, что мы принесли вам беду. Но иначе поступить было недолжно.
  - Я слушаю, - медленно отозвался лехта Нилайерин эс Стронда айе Хладье. - Я правильно понимаю, причина - проситель? - согласного жеста он дождется. - Кто это был?
  - Проявляющий-Roijthu Реингаи роэ'Нард, - медленно уложит Льеанн. (...этот камень расплавился и сгорел раньше, чем успел появиться. И все-таки это камень.) И еще медленнее. - Автор.
  - Того... что делали с девочкой? - Саайре на этом подпрыгнет, вмешается, совершенно не по порядку, внутренним разговором. Ну... не получается терпеть того, что там - с другой стороны - звучит. Льеанн ответит согласным жестом. Старший храмового квартала подождет, пока они завершат. И продолжит должным:
  - За чем приходил проситель?
  - Попросил вернуть. Ту, что принадлежит ему по праву опеки и возможности воспитания, и предположительно находится здесь.
  - Понятно. Попросил, - кажется, за словами старшего тоже начинает плавиться камень. - И вы, ниери Ллеаннэйр...
  - Отказала, - все также медленно продолжит Льеанн. Саайре сначала поднимется, с жестом: 'ну и правильно', только так и застынет. Руки не доведя. И обратно не присев. Потому что сообразит. Старший говорит формулу. Ту просьбу, на которую - теперь Саайре знает - любой из лехта, поднявший имя и звание, не вправе отказать. По долгу места, которое занимает между разумными и их богом. 'Как?' - у него, правда, тоже не успевает получиться. Льеанн продолжит. - Так было должно. Перед моим богом.
  
  ...Во внешней приемной храмового квартала такие же высокие своды и узкие окна. Там светло. Мягко светло, взглядом сразу и не поймаешь - откуда источники света дополняют неяркий пасмурный день за окнами. Капает. Стучит.
  И подниматься к личной внешней приемной от парадного входа совсем недалеко и невысоко. Разумно - мало ли кто, зачем и в каком состоянии попросит о личной встрече в храмовом квартале. Четыре длинные, в две плиты, ступеньки до внешней двери, за ней - еще две, еще одна дверь и этот небольшой теплый зальчик первого этажа 'приветственного корпуса'.
  Этот проситель идет медленней, чем ожидалось. От момента оповещения у входных ворот до двери приемной. По правилам времен легенд на своей территории лехтев разрешено - выйти и встретить личного просителя. А разрешено - и не встречать. Возможно, он и помедлит, ожидая. Его не встретят. Придется подниматься одному.
  (...запах чужой работы - узнаваемый запах - по ступеням и внутрь проходит быстрей - его носителя..)
  Первое ощущение по вхождению в приемную Реингаи роэ'Нард оценит как неприятное. Слегка мешающее сосредоточится. Что здесь сегодня со светом. Он... излишне отчетливый. Второе будет вполне удовлетворительным - да, объект распознан с достаточной точностью, теи-лехта zu-toёra Ллеаннэйр эс Хэрмэн айе Ойхо полностью соответствует описанию и основным данным, на которые он, Реингаи, счел нужным обратить внимание. Траурный пояс, правда, явился для него некоторой неожиданностью. Возможно, на личную сторону объекта стоило обратить немногим больше внимания. Впрочем, работа с объектами, находящимися в расходной и с вероятностью нестабильной эмоциональной ситуации не является для Реингаи роэ'Нард чем-то новым и неизвестным.
  Лехта не вышла встречать наследующего землю Дома Нард. Это допустимо, но неправильно... Хотя он не ожидал теплого приема. Но ждет она как должно. Стоит - в тени, под колонной, ждет, пока посетителю будет угодно заговорить и изложить предмет посещения. Что ж, много времени Реингаи роэ'Нард у нее не отнимет. Он готов даже снизойти к принятому внутри этих стен порядку общения.
  (...нет, вся мощность света расположена здесь правильно. Непонятно.)
  
  - Теи-лехта Ллеаннэйр, я, Реингаи роэ'Нард желаю к вам обратиться. С личным запросом, - визитер - невысокий, худой Проявляющий, как вылинявший... несмотря на то, что снаряжен в полном соответствии с требованиями неофициального визита в необязательное место - но это настоящий закатный шелк, который этот не побоялся испортить зимней влажностью города Мьенже - говорит тоже в полном соответствии. На высоком фаэ нисходящего обращения. Почти забытый повседневной речью, оставшийся в определениях и редких формулах обращений, язык разговора людей и лехтев уходить из должного перечня начал давно. Еще до Золотого мятежа.
  Реингаи роэ'Нард только в одном сбивается с должного порядка диалога. Он не оставляет собеседнику времени на 'я есть, и я готова вас слушать'. Делает шаг вперед и продолжает:
  - По доступным мне данным на вашей территории находится несовершеннолетняя Нарин-теи эс Тийе айе Хладье, что принадлежит мне по праву опеки и возможности воспитания. Теи-лехта Ллеаннэйр, я могу вас попросить вернуть мне ту, на которую я имею право? - он говорит на должном обращении высокого фаэ. Он воспроизводит ритуальную формулу. Отказать в ответ на которую лехтев не имеют права. В силу функции, которую они выполняют в мире.
  - Нет, - говорит лехта. И сдвигается. Неполадки со светом и тенью сдвигаются вместе с ней. Первым начинает понимать исследовательский интерес. Во-первых, это не неполадки. Это близкая проявленность присутствия Изнанки вплоть до видимых границ. Интересно, на сколько слоев. Долей мысли он, Реингаи роэ'Нард даже начинает их подсчитывать. Привычка. Во-вторых, интересно узнать продолжение формулы, воспроизводимое крайне нечасто. Она поддерживает его речь, без видимых усилий, и говорит правильно - как должны отвечать разумным людям лехтев. Имущество. Бога. - Не можете. Мне не разрешено.
  Потом - эта женщина продолжает говорить. С вероятностью. На внезапно очень обыденном и повседневном. Правда Реингаи точно не подтвердит, слышал ли он это. Просто та часть сознания, что подсчитывает слои, цифру за цифрой, потом палец за пальцем увлекает его внимание. По известным ему правилам безопасности, проявить схожим образом можно не более двенадцати слоев - а какие возможности у лехтев? Реингаи роэ'Нард вдруг не отследил, как увлекся: считает слои, распрямляет пальцы, задирает голову. А эта женщина говорит:
  - Девочка из Семьи Тийе пришла сюда за помощью. Профессиональной помощью лехта zu-toёra, необходимой для живого разумного человека. Вы качественно работаете, Реингаи роэ'Нард... и за столько лет не узнали такой простой вещи? Чужая работа пахнет, - он зачем-то смотрит вверх, все выше и выше, и говорить ему приходится куда-то в подбородок, в худое, торчащее горло. - От нее пахнет. Вашей работой. Реингаи роэ'Нард, я очень сожалею, что вы пришли в этот дом как проситель. И мне очень интересно...
  ....А потом он внезапно понимает. И все становится на свои места. В том числе, освещение. Подсчитывать бесполезно. Вся Изнанка, сколько ее ни есть, от первых слоев, где строятся основные контуры элементарных предметов воздействия, до глубин, холод и вес которых не позволяют подойти близко не только живому разумному, но и наблюдательным искрам - вполне уместилась - где-то рядом, а может внутри этой устойчивой... соединительной цепи, этих спокойных раскосых светлых глаз - и смотрит на него. С любопытством.
  Лехтев функциональны. Просто Реингаи роэ'Нард никогда не считал нужным принимать в расчет эту сторону их функциональности.
  ...А Тот, кто Выше пришел. И увидел.
  - ...как вы будете смотреть в глаза своему небу. Когда до него дойдете. Мне очень интересно на это посмотреть, - кто из них - эта женщина, или тот, кто стоит сейчас рядом с ней и сквозь нее - только так отчетливо улыбается. И через три четверти выдоха обещает. - Нет. Я обязательно на это посмотрю.
  А Реингаи смотрел. И не понимал. Совсем все целиком. Он никогда не считал нужным приобретать какие-то знания в этой области функциональности лехтев: как использует свои вещи... тот, кому они принадлежат. Крайне... нечастое использование. Настолько, что Реингаи никогда не требовалось осмыслять это и допускать внутрь своих представлений о мироустройстве и работе с ним. Только это было. Здесь и сейчас в мире его окружающем. А он стоял и не понимал.
  - Реингаи роэ'Нард, - а этой zu-toёra присутствие ничуть не мешало. Говорила и говорит. Требовательно. - Я тоже хочу вас попросить. Покинуть эту территорию. В ближайшее время. С вами очень противно дышать под одним небом.
  Просьбу он выполнит. Не по воле и не против. Неразумной исследовательской искрой, которую сдавили глубокие слои - так, что варианта только два. Или вылететь или быть расплющенным. О предпочтении речи уже не идет.
  
  Реингаи роэ'Нард выскользнул. Из этого места и этой территории. Быстро, не вспомнилось. Только оступился - со второй уличной ступеньки. Подвернул ногу. Больно. Понял, что вышел удачно: живым. Прохромал шага три. Повреждения малы, но неудачно. Теперь понял, что чувствует. Это также неудачно. Как должно действовать, если страшно? А он, Реингаи роэ'Нард - боится. До щеньячьего пота по спине... что так подчеркивает этот мерзкий ветер. Боится... и первым делом даже не абсолютно неучтенного им функционального аспекта существования лехтев. Взгляда. Знакомого сосредоточенного исследовательского взгляда сквозь средство наблюдения. Наступить на травмированную ногу, прочувствовать и договорить. Существующего в мире сейчас и здесь и вот такого взгляда своего бога.
  А теперь необходимо переключиться на более близкие и насущные соображения. Нехорошо - ему придется обратиться к личному транспорту. Он слишком устал. Давно так не случалось. А пока придется, не торопясь, чтоб не утомлять ногу, идти до ближайшей общей посадочной площадки, можно обдумать. Вероятный выход, что предоставляет ему опрометчивое обещание этой zu-toёra. Она обещала лично проконтролировать, как он перейдет в посмертие? - право же это будет затруднительно тому, кто туда отправится значительно раньше. Пожалуй, эту работу в скором времени должно закончить. Насколько ему известно, точность формулировок... должна играть значимую роль в людских обещаниях богу.
  Из спокойного ритма размышлений его некстати выведет только воспоминание, накрывшее, стоило расслабиться в удобном привычном тепле личного катера, что нес его к побережью. Голова, перебирающая все доступные данные, некстати воспроизведет известное суеверие. Что лехта zu-toёra совершенно не обязательно быть живым, чтобы выполнить свою работу. Насколько это касается обещаний?.. В любом случае, у него есть время проверить. В защищенном домашнем пространстве.
  Именно этим ньера Реингаи роэ'Нард и планировал заняться.
  
  - Мне было разрешено ему отказать. Полагаю, нарушением договора в данном случае было бы согласиться, - продолжала тогда Льеанн. А Саайре слышал - но в голове не укладывалось еще, насколько это отдельно. Насколько вслух она произносит непроизносимое. То, о чем Те, кто Служат не говорят. С того момента, как стали... принадлежать. А Льеанн размеренно продолжала вслед. - Но убить его мне не было разрешено. Возможно, потому что то, как я хочу его убить... слишком расходное действие для меня сегодняшней и основных обязанностей, - потом в ее размеренный официальный легко врастает нижний армейский. - А этот ньера... наследующий - очень опасная мразь. Официальное обвинение Службе наблюдения общества я готова предъявить... но предсказать, когда мое обращение дойдет и возымеет действие, к сожалению, не могу. Пока говорю только, что принесла вам большую опасность. И жду вашего решения, старший.
  Лехта Нилайерин не медлит с ответом:
  - Значит, мы внезапно в осаде? Хорошо, вспомним, как это делается. У Дома Трав излишне закрытая и доступная извне территория. Не хотите временно перейти ближе Корню Дома? Туда пройти чужому крайне трудно, но на всякий случай... - потом старший замолкает. Смотрит на Льеанн, на мелкий жест, которым подбирают сказанное пальцы. И продолжает, не завершив фразы. - Тому, кто пришел к нам за помощью должно обеспечить покой и безопасность. На все время работы, - и открыто удивленно. - Ниери Льеанн, вы сомневались в ответе?
  - Я... - тоже начинает лехта Льеанн. Пальцы собирают узелок и отбрасывают, еще раз собирают и отбрасывают, отряхиваются. И начинает снова. - Я, кажется, заработалась, - но, еще раз отряхнув ладонь, она все-таки уточнит. - Но у вас здесь дом. И дети.
  - У нас здесь дом. И дети. И у нас есть... разработанные материалы, как здесь проживать в осадном положении. Мы вспомним, - говорит старший - и Льеанн выдохнет. Слышно. Потом продолжит:
  - Если смогу быть чем-то полезна...
  - Сможете, Льеанн, - отзовется старший. - Теперь давайте работать.
  
  В 'осадном положении' храмовый квартал прожил весь тот круг дней. Илье, казалось, этого и не заметила. Отсыпалась. Еще раз ходила к младшим на занятия, там, где помогала листья подписывать. Рядом с Флёнкой еще мелких пристроилось, смотреть, как кисточку держать. Было и к лучшему. Там как-то невзначай, с легкой руки той же Флёнки (у этой всегда находилось в запасе двадцать вопросов и выходы на тренировочные задания) и Наставника Вланко неспешно выяснялось, что у девочки Илье со знаниями второй, взрослого имени, аттестации. Там выясняли и... в несколько рук старались сдвинуть - привычку искать вместо нужного ответа - ответ, кому-то должный. А еще... 'Так безопаснее', - это хмурился не самый ожидаемый участник этой работы - все еще профессиональный Наставник Саайре лехта Янко эс Штене. Этому сам Саайре удивился, как раз пропустил, поднимая звание, как Илье, пребывая на обследовании в медблоке, заинтересовалась исследовательской 'капсулой' - и как теперь пропадала, заныривая на хорошо ему знакомый исследовательский первый обучающий уровень тренажера, настроенный Янко, собирала - из чего состоит любой разумный и для чего это так нужно. Медленно, но вполне точно. И ей явно было интересно.
  
  А Саайре тоже учился. Работать. Первым делом пришлось тренировать умение обращаться со специфическими храмовыми системами безопасности. Впрочем, с такой охранной системой не только он, но, похоже, и Льеанн сталкивались первый раз. На всей территории храмового квартала, от береговых обрывов до Корня Дома проходили ее защитные слои, сходясь к центру. От качественных 'обзорных', как назвала их Льеанн, складывающихся из технической работы систем слежения и из наблюдательных знаков, следящих за верхними пластами Изнанки. Что позволяло отслеживать количество и состояние приближающихся - по степени агрессивности. До защитных барьеров, готовых стать оборонительными, в узком внутреннем кругу квартала, где вполне умещались корень дома и здания рядом, в том числе - младшая школа и местный восстановительный. Помнится еще как, осознав масштабы, удивилась Льеанн. Там же, во внутренней парадной приемной. После разговора. Первым этапом работы старший ознакомил гостью квартала с его оборонительными возможностями. И Льеанн оценила: 'Нам бы такое на Далию, а? - потом спросила. - Зачем это разрабатывалось?' Старший ей передал историю происхождения. Что некогда, пять звездных лет назад, тогдашний глава магистрата города Мьенже, самолично осмотрев карантинные земли трещины, рассудил, что они вполне пригодны для проживания. А если лехтев так настаивают на сохранности этих земель - он предлагает переместиться туда храмовому кварталу. Добровольно или при содействии сил городского магистрата. 'Мой предшественник, - говорил старший, - порекомендовал ему пройти полное обследование на предмет поражения Изнанкой, а также сообщил, что лехтев города Мьенже не собираются переселяться на карантинные земли и им разрешено возразить решению магистрата, вплоть до прямого физического воздействия. Как вы понимаете, ниери Льеанн, глава магистрата уже был не волен остановиться'. - 'Да', - подтверждала Льеанн движением пальцев и старший продолжал: 'Наш опыт пребывания в осаде продлился около большого круга дней. Включая два фактических штурма. Продержались'. - 'Потом он умер?' - уточнит Льеанн. - 'Семья ньера начальника магистрата сочла его действия угрожающими, - отзовется старший. - К сожалению, у них было мало времени, чтоб отреагировать. Он погиб с невыясненной интенсивностью поражения'. 'Достаточной', - отмечают пальцы Льеанн. 'Поскольку его гибель с очевидностью доказала причину его претензий, храмовый квартал оставили в покое... и даже позволили строить отслеживающую систему у земель трещины. Это долго тянулось, - договаривает старший. - Но оправдавшую себя систему безопасности... мы оставили в рабочем состоянии'. 'Хорошо, - ответит Льеанн. Помедлит и продолжит. - Извините, старший, я хочу задать недозволенный вопрос. Я правильно понимаю, что Служба наблюдения общества города и храмовый квартал тоже - не сочли нужным информировать о случившемся должные службы? Хотя бы на уровне сектора'. Лехта Нилайерин выдыхает, пережевывает что-то по виду невкусное и решает продолжать: 'Нет. Поскольку проблемная ситуация решилась сама, общие потери были незначительными... Было решено посчитать случившееся внутренним делом города. Извините, ниери Льеанн, таковы традиции'. Льеанн тоже долго собирается с ответом. И Саайре уверен - пытается проглотить - из ее сегодняшней позиции разговора излишне увесистое: 'Не все традиции достойны долголетия...' Чтоб продолжить - пожалуй, не менее весомым: 'Старший, вы понимаете, что мы повстречались с общим результатом... таких традиций?' Ей приходится ждать еще. До беззвучного ответа: 'Понимаю'.
  
  А еще именно там, в те дни Саайре делал первые шаги. На пути лехта. 'Ма-аленькие шажки, - говорила ему теперь еще один Наставник - лехта Трэстинка, собирала пальцы в 'детский кулачок и показывала 'топ - топ'. - Очень необходимые шажки'.
  Что Илье хорошо умеет говорить кисточкой и тушью - Трэстинка узнала сама. Знаками письменной речи, правда, передать у Илье тоже - не получалось. То, что хотела рассказать - и что не могло существовать в словах. Это было посреди этих дней, и Саайре не без труда мог вспомнить, когда началось. Где перебравшаяся с ними Трэстинка так, вечером, пробовала дудочку, перебирала мелодии, какие-то из них Искорка узнавала, под одну вот - во второй вечер, на новом месте было неспокойно - сидели вместе, мозаику собирали, песня была весенней, и камушки Илье подбирала прозрачные - в цвет. Думала глубоко и не боялась. Складывала - ручей и небо... А потом в два голоса вспоминали слова песенки, Саайре не мог - местная, укладывали слова в знаки - один за другим. Льеанн еще девочке свою кисть отдала попробовать - по руке ли - ту самую, Тхаио. Была тяжеловата, но знаки выходили. А потом Искорка остается. С кистью и тушью. В своем спокойном месте, где должно укладывать знаки. Глубоко - и как будто их рядом нет. Вот этого Саайре еще не понимал - умения лехтев не мешать. Смотрел, старался со стороны, как Илье привычно подносит к губам кисть, вспоминает, что чужая - и чья - и не трогает кончика, как резко, слишком много собирает туши... А потом на рыжую 'учебную' бумагу ложится знак 'страшно'. Дальше у нее получается знак 'тени'. И еще... это должно быть 'море', но на нижней черте кисточка в ее руках замирает. А потом Илье вздрагивает и чуть не со слезами говорит: 'Не могу!' Саайре сначала переспросит: 'Рассказать?' - Илье поглядит на знаки, отзовется: 'Да... я поняла, что умею их рассказывать... и не могу'. Тогда вступит Трэстинка. Спросит негромко - сначала - может ли она предложить. Получит согласие. Скажет: 'Ты это умеешь. Ты понимаешь, что так тоже можно танцевать?' - Искорка выдохнет. Задумается. И так явно осветится - пониманием. А Трэстинка достанет дудочку, пройдет пальцами и скажет: 'Танцуй!'
  
  И Саайре вернется - в это другое пространство, отменяющее дом и стены. Смотреть - отслеживать - как блики текут по воде, как Илье собирает звук, делает - первой линией... Как где-то еще и далеко та тень - маленькая совсем - девочка в синей рубашке, просит ученическую кисточку - раньше, чем ее обычно дают в руки... Подражает. Взрослому рядом. (...маленький детский игровой столик. В рабочей комнате. Для работы нужен свет, естественный, но бережный, мягкие рассеянные лучи цепляются за шероховатости ученической бумаги, под ними греется нарисованная уверенной рукой, тремя штрихами, собака.) Тому, чьи руки поправляют ей кисточку: 'Большой и указательный - защипывают кисть, средний - крепко обхватывает, кончик безымянного - выталкивает'. Руки теплые, чуть-чуть шершавые, как эта бумага, всегда пахнут - хвойным и колючим, и как раз там, где 'пальцы защипывают', на них - твердое, мозоли, след давно привычной работы, руки настроились под кисть. Саайре вспомнит - и не очень удивится, узнав потом, что Семья Тшеричей много звездных лет занимала место хранителей Рукописного архива земли Хладье Дошта. Среди них жила свою жизнь и работала свою работу и мастер-реставратор старинных рукописей Эльна эс Тшерич... Когда Саайре узнавал, тихо и думал - и может, желали они своему отпрыску иной судьбы, чем дальний и тихий мир замкнутой в глубинах дубрав Западноморского края усадьбы Рукописного архива. Но по малому знакомству с окружающим миром не присмотрелись, что за другую судьбу выбрали...
  Потом думал. А тогда знал - смотрел - и стоял на берегу. Держал. 'У тебя это тоже было и это твое'. Пока та музыка, что была за неровной мелодией дудочки, вздымалась волнами, плакала человеческими голосами и тихо, крадучись, проходила нераспознанными и пустыми шагами детского страха по ступенькам... И из-под кисточки девочки одно за другим выскальзывали - чудовища, изгибались, тянули - длинные лапы. Первое, второе, третье, четвертое... потом девочка откладывает кисть и с удивлением смотрит на дело рук своих. Пока умолкает дудочка и растворяется круг.
  - Я умею... - первым, растерянно говорит девочка.
  - Умеешь, - проявляется рядом Льеанн. - Очень хорошо умеешь. Я могу спросить...
  - Я не знаю, кто они, - перебивает девочка. - Я их боюсь.
  - Сейчас боишься? - требовательно спросит Льеанн, и Илье задумается, глубоко, так, что неосознаваемым движением подберет кисть, поднимет, остановится - только почти прикусив кончик:
  - Ой... Да, боюсь, - она сдвигает бумагу, смотрит - на одного получившегося, на второго, перемещает листок - и все-таки не убирает. И удивленно так. - Но я... могу их видеть, - а потом посмотрит на Льеанн. - Ниери Льеанн, они... похожи?
  И она смотрит. На рисунках - твари, пойманные линией, резкой, рваной... не похожие, по правде говоря, ни на зверей, ни на что... Ни на что-то существующее. А потом Льеанн закрывает глаза и смотрит снова. Пальцами. И отвечает:
  - Похожи. Когтями, - потом смотрит на девочку и продолжает. - Они едят страх... И очень на него похожи. Поэтому бывают не похожи ни на что... - а девочка на кисточку смотрит. Узор изучает. Долго. Резьба работы Тхаио внимания требует. И Льеанн похоже ждет, когда девочка завершит этот процесс. Тихим: 'Какая красивая... Извини меня'. А потом, задумчиво, говорит дальше. - А страшное боится принять форму и стать понятным. Потому что тогда время пойдет дальше и станет ясно, что с ним делать.
  А Илье еще раз передвигает картинки. И смотрит. Быстро:
  - Я... еще совсем не понимаю. Но я... могу их увидеть?
  - Можешь и порвать, - это торопится Саайре. А Илье думает. Долго. Смотрит - на протянувшую лапы тварь, крылатую - кажется - если вот те осколки - это крыло... И отказывается:
  - Нет. Пока нет. Буду понимать, - и потом вернется, скажет, как важное. - Кисточка... хорошая.
  - Да, - отзывается Льеанн. - Тебе доверить? - и поверх этого Илье укладывает обычную - невероятную - фразу:
  - Я в них... маленькой - играла.
  
  В новом месте, каменных комнатах центрального дома, недалеко от его Корня, Илье тогда так и уснула. Уложив поработавшую кисть в футляр - на столик рядом. И пожелав ей доброй ночи.
  Позволения рассмотреть рисунки без нее и подумать - Льеанн у нее до того попросит. Получит. Сядет на лестнице, с фонарем, смотреть. Саайре стоял, понимал другое - слушал, что лестница течет вниз и точно к Корню дома... Вроде бы даже не думал. А сорвалось внезапно. Когда Льеанн доглядывает четвертую шипастую тварь, откладывает в сторону и, кажется, беззвучно ругается.
  - Льеанн, ты понимаешь? А я совсем нет...
  Она проходится - пальцами по бумаге, показывая над зверюгой какие-то непроявленные в нем черты. И все-таки не получается понять, пока она словами не скажет:
  - Имя Илье пишет. То, которое дали. Драгоценная девочка, - только на этом и Саайре и угадает, что зверюга - это да, правда, знак 'ценность'. Ощетинившийся шипами и протянувший когти. Сожрать...
  Обойдется.
  
  Саайре не удивился, что плохо понял. С теми ночными разговорами в дни функционирования системы общей безопасности пришлось завязать. Очень выматывало ее отслеживать. Вот чего он за все эти дни не мог вспомнить - так как доходил до своего места сна и как укладывался. От ночных смен его лехта Трэстинка и Льеанн в два голоса гоняли. Объясняя, что освоение навыков будущей работы путем непрерывной практики, продолжение профессионального обучения и поддержка системы безопасности для него сейчас - более чем достаточная нагрузка. А голова - далеко и все же держала, как говорил здешний старший, что сейчас будет легче, систему можно задействовать от общей энергосистемы квартала. В случае чего, она создана так, чтоб поддерживаться и в автономном режиме существования, ложась всей тяжестью на личный ресурс ее поддерживающих. 'Во время противостояния энергоснабжение отселяемого квартала было, естественно, снято', - говорил старший. Ресурсную проверку от магистрата, заявившуюся день на третий работы защитной системы, как чужих людей, дальше внешней приемной не допустили: незнакомые люди, проверяй еще каждого. Правда, изрядно выжатый последними событиями, магистрат не рискнул возражать.
  
  Следующими чужими людьми, заявившимися в храмовый квартал города Мьенже, была рабочая группа отдела организации дознания Службы наблюдения общества сектора Ставист-рьен. Подвергнуться полной проверке они не возразили. И время вокруг понеслось с трудно умещаемой в голову средней скоростью. Исполнители - знал Саайре - оценили медицинские и специфические данные состояния девочки, по согласию Илье поговорили с ней самой. И действовали очень быстро. Так, что он их и разглядеть не успел.
  
  ( - Вижу, пополнили собрание? - вполголоса оценит эль'ньеро zu-toёra. Пообщавшиеся с девочкой Илье представители группы распрощаются с ней и работающими лехта и попросят себе время на личный разговор - в присутствии призвавшей их теи-лехта Ллеаннэйр... И старший группы Проявляющий-Llyithu Суринэ эс Лиеран роэ'Саат-но будет долго и отчетливо думать, как начать разговор. Или как вести его на официальном. Так, что теи-лехта Ллеаннэйр для начала предложит гостям выдохнуть и выпить чаю. И этот самый чай разливая, спросит.
  - Не совсем вас понимаю, - отзовется Суринэ эс Лиеран роэ'Саат-но, возьмется за чашку.
  - Я работала в Службе наблюдения общества, - ответит ему Льеанн, сядет рядом. - Обычно к какому-то звездному плотной работы в памяти приживается... собрание примеров, весьма способствующих несению службы.
  - А, - оценит тогда Суринэ. - Вы правы. Пополнил.
  
  Да, в ушах у него еще звенел - и с вероятностью будет после - голос девочки, в метрике записанной несовершеннолетней Нарин-теи эс Тийе. О которой он как специалист хочет задать только один вопрос: 'Как она, после подобного воздействия еще держится в мире живых и в относительно здравом рассудке?' А потом еще много вопросов, но из официального порядка они изрядно выбьются. Девочки, которая выслушает объяснения - сначала теи-лехта Ллеаннэйр, потом его, старшего - кто они есть и почему ей интересуются. Заодно Суринэ просмотрит и оценит по доступным данным: да, с девочкой тут работают и ее это устраивает. А потом девочка у лехта Ллеаннэйр спросит:
  - А зачем они и что они будут делать?
  Ллеаннэйр помедлит, чуть не до жеста старшего 'отвечайте', потом заговорит:
  - Сейчас их задача найти тех, кто с тобой так... обошелся, изолировать и полностью оценить степень недолжности действия. И воздать как должно - по мере и последствиям предпринятого ими. Если ты согласна.
  И девочка тоже не сразу, растеряно так - звенит:
  - Я... не знаю. Я думала, так надо. Что они... имеют право. А потом очень хотела жить. Я только не хочу, - собирается девочка, - совсем не хочу, чтоб так еще было.
  
  Да, Суринэ эс Лиеран роэ'Саат-но запомнит это надолго. Рядом с тем, как вот в том разговоре медленно укладывает теи-лехта айе Таэри:
  - Да, я очень, очень хочу, чтобы с ними поступили по справедливости.)
  
  Дня четыре в общей сложности потребовалось рабочей группе для достижения результата. Данные, полученные по распоряжению аль'эртай Службы наблюдения общества Алакесты а'Лайетт из полных архивов позволили прийти в дом семьи Тийе с предписанием о задержании ньера Ронсьерна эс Тийе и полном обыске его дома. Как сообщили Льеанн, местная охрана сначала не вняла предписанию и постаралась, с недостойными шутками, выпроводить незваных гостей. После, сообразив, что происходит, охрана попыталась оказать неуместное сопротивление. За что понесла заслуженное воздействие и была также задержана для дальнейшего выяснения. Дом оказался... крайне интересным. Статус карантинной территории он получил уже при беглом осмотре. А для подробного Льеанн в тот день и вызвали - как специалиста, работающего над данной проблемой, следовательно, способного оценить, какова степень общей загрязненности дома последствиями недолжной работы с Tairhien и какой метод обработки она сочтет целесообразным для успеха своей работы. И Льеанн отправилась. По общим итогам происходящего было решено из общего оборонительного режима вынырнуть. Вероятные источники угрозы предположительно нейтрализованы.
  Вот сегодня Искорка и выбралась - прогуляться, смотрела - на укутавший парк храмового квартала туман, говорила тихо: 'Как... непохоже'. А страшное вот - пришло.
  
  Правда, Льеанн не удержалась - от резкой и весьма из нижнего фаэ реплики, узнав от Суринэ, что подозреваемый Реингаи роэ'Нард в настоящий момент покинул территорию Мьенже и землю Хладье Дошта, вызванный в связи с внутренними делами Дома. Гарантированно без права возвращения и каких бы то ни было воздействий на события в городе Мьенже. Это они могут обещать. Льеанн выслушала. Совсем прищурилась. Оценила: 'Дом сказал: 'наш навоз' и положил в сундук? Ладно. Найду.'
  
  ***
  (Взгляд в сторону: земля Хладье Дошта. Побережье)
  
  ...Пока личный транспорт шел над причудливой графикой бухт Побережья, Реингаи роэ'Нард как раз успел взвесить, нужно ли ему продолжение эксперимента с объектом подобного качества в таких обстоятельствах, вынужден был решить, что, пожалуй, от ценного рабочего материала придется отказаться и в ближайшее время постараться полностью свернуть работу. Заодно - ради проверки - постараться максимально задействовать в сворачивании - до полного исчезновения из мира живых и эту лехта. Он уже в общих чертах представляет себе приблизительно три варианта. Которые можно осуществить с имеющимися у него средствами. Даже если предположить, что эта zu-toёra объявит общую тревогу... Он предполагает, что эта - объявит. Но для конкретных действий необходимо освежить в памяти некоторые характеристики энергоснабжения храмового квартала и характерные особенности его защитной системы. А это разумней проверять из места с защищенным каналом подключения... желательно воспользовавшись разрешением магистрата...
  Право же, Реингаи роэ Нард не был настолько погружен в свои мысли. Малейшие изменения обстановки и состояния своего места работы и заключения, знакомого ему до последнего гвоздя обивки он бы точно отследил. Но размышлять ему не помешало - ни состояние дома, ни состояние сада, ни состояние прислуги. Все то должное количество вдохов и выдохов, что требуются, чтоб подняться от посадочной площадки до защищенного рабочего 'морского' кабинета. Немногим объемней, чем должное, потому что к кабинету ведет лестница, ступеней на ней двенадцать, а подвернутая нога вспоминает себя.
  
  А потом на середине выдоха он сможет только застыть на пороге и на миг перестать дышать. Обнаружив, что привычное рабочее место внезапно занято. И примерно еще четверти выдоха ньера Реингаи роэ'Нард вполне хватило для вывода: сопротивляться бесполезно. Вообще что-то проделывать бесполезно. Он может попытаться разве что умереть, но это с вероятностью тоже не осмысленно... Есть большая вероятность, что нужную Дому информацию вытряхнут и из мертвого. Это относительно проще.
  Потому что когда из родного рабочего кресла - в совершенно вроде бы не изменившемся доме - смотрит Леопардовая жаба, он же ньера Пиздец, он же Гилрайо роэ'Нард, командующий информационной группой внутренней службы безопасности Дома Нард, рыпаться бессмысленно, как дергаться, словив удавку на шею. И в лучшие времена, когда Реингаи располагал куда большим личным ресурсом, а еще не бывший Леопардовой жабой Гилрайо обладал куда меньшим опытом и званием - их противостояние завершилось совсем не в пользу Реингаи. И запомнил он это крепко.
  А Леопардовая жаба, ядовитый, как тварь, давшая ему название, медленно проглядывает сводную таблицу... это всего лишь расчеты его передвижений по буферной зоне... Впрочем, возможно это далеко не 'всего лишь'. Просмотрит до конца, потом заговорит:
  - Мы вас давно ожидаем, ньера Реингаи. Очень, очень интересно, - он свернет схему, Реингаи некстати вспомнит, что лично ему пообещал тот, кто еще не был Леопардовой жабой, по итогам последней встречи... Если 'это линялое дерьмо' продолжит свои эксперименты. Проверить бы, сколько итогов этой работы у него сейчас получилось уничтожить? Бессмысленно. - Стоит признаться, я восхищен качеством вашей работы... Нейтрализовывать местную систему защиты было истинным удовольствием.
  - Мой Дом, - отзывается Реингаи, - готов предъявить мне настолько существенные обвинения? - фраза получается очень формальной, но... Этот вопрос надо задать. Хотя ответ очевиден: если за ним прислали Леопардовую жабу с командой... А для эмоциональных проявлений сейчас совершенно не место, что не мешает Реингаи роэ'Нард какой-то частью своего сознания отчетливо слышать голос, что интересуется - с ядовитостью, достойной его собеседника: 'Ты некогда надеялся, что твои результаты будут оценены Домом и иными по достоинству и вслух. Сегодня ты дважды услышал, что хорошо работаешь. Нравится?'
  - Совершенно верно, - отзывается Гилрайо роэ'Нард. - Со степенью тяжести, требующей немедленной предоставить Вас и все ваши данные и разработки в Дом Нард для дальнейшего решения. Ньера Реингаи, я надеюсь, вы будете достаточно разумны и сами сообщите свои коды доступа? Я недавно получил разрешение на отдельные любопытные эксперименты в области работы с личным внутренним, но все же я не считаю правильным использовать родичей как исследовательский материал.
  ...А Реингаи совсем отдельно - отслеживал свой внезапный и неожиданный эмоциональный всплеск. Объемной ярости: 'Почему он? Эту программу должен был вести и доказать я! Я знаю, я проверил. А теперь все мои наработки уйдут Дому?!' Но для проявления ярости его позиция тем более бессмысленна.
  Реингаи понадобится еще пара выдохов. На то, чтобы вернуть себе должное самообладание. И понять совсем все. Так что - первой он озвучит совсем не уместную в этих обстоятельствах фразу:
  - Когда твой Бог от тебя, наконец, отворачивается... он делает это очень оперативно. Мне... придется быть разумным, ньера... Леопардовая жаба.
  
  ***
  (город Мьенже, земли Хладье Дошта. После дней Somilat)
  
  Мир сдвигается чуть позже. Для этого эр'ньеро Райэну приходится сделать еще шаг вперед. К Льеанн. И еще вполголоса отпустить в сторону, на родном наречии, которое тут не всякий услышит полностью, поймет тем более не всякий: 'Ну, здравствуй, бабушка, как похожи... Вас хоть познакомить'. Дальше уже он выразится шумно, спугивая застывшую тишину:
  - Теи-лехта Ллеаннэйр, херня случается, последствия минимизированы. Может, вас куда посадить?
  Теперь лучше. Хотя бы оживет. Достаточно, чтоб прицелиться взглядом. И полным запросом. 'Да, - оценит про себя Райэн, - мое явление из кустов может внушать ей большие подозрения. Придется ей послушать, как я матерюсь'.
  Интерес теи-лехта Ллеаннэйр проявит. Чуть прикоснется, распознавая. А потом заговорит. Странное сначала. Тихое. Странно, что вслух - так внутрь себя:
  - Эр'ньеро Райэн эс Сьенн. Командир Башни Далии. Я хотела тебя увидеть...
  А потом Льеанн придется понять, что озвучила это вслух. Еще раз детально оценить увиденное. Сделать два вдоха и выдоха - продышаться до самой глубины. Сглотнуть и назвать вслух:
  - Я перед вами в долгу, эр'ньеро Райэн эс Сьенн. В полном долгу.
  Еще нужен выдох на то, чтобы сосредоточиться - взять за шкирку - утащить на глубину совершенно ненужное сейчас чувство: рвануться - к своим ребятам, сгрести в охапку, держать и не отпускать. Ага - хорошо так накрыть их своим страхом. И девочку, которой не надо бояться. С нее... уже совсем хватит. А этот ей, кстати, помогает. Перестать бояться. Из памяти еще прозвучит - звонким голосом Нин-Найр: 'У нас хороший старший навигатор Башни. Лучше не бывает. Требуе-ет...' А теперь наконец услышать и понять. То, что он говорит:
   - Я для этого сюда и направлен. Приступил к выполнению обязанностей. Теи-лехта Ллеаннэйр, я правильно понимаю, что здесь вы командуете? Разрешите, я немного выпотрошу этого непрошеного гостя - с целью добыть из него информацию?
  
  А Льеанн все смотрит на армейского. И продолжает говорить странное:
  - Зубы хотите снять?
  - Можно и зубы... - взвешивает Райэн. - Но на них годовых колец нет. Проще по основным костям прикидывать. Сколько лет - и когда это вывелось. В 'личной метрике' сообщить побрезговали. И были ли у твари еще кладки. Это способная к размножению самка, - армейский подсчитывает все это сказанное, потом отряхивает ладонь и открыто улыбается. - Из зубов разве ножик сделать. В честь того, что мы живы, и она подавилась, - ловит согласный жест Льеанн и продолжает. - Вы про этот обычай? Но откуда...?
  Храмовая задумывается. Открыто. Потом, за привычно невидным движением, он и оказывается у лехта на ладони. Нож. Из зуба. Традиционное изделие Шьонтаха... Даже боевой?
  Когда армейский присматривается - к рукояти, к цветным шнурам, ее оплетающим - его улыбка становится еще более открытой:
  - Наземные? С уважением и благодарностью? - отпускает с руки 'надо же' и награждает Льеанн уважительным поклоном. - С личной резьбой вы разрешите ознакомиться?
  - Личной резьбой... - черед удивляться явно настал Льеанн.
  
  ...И Саайре с ней заодно: просто внезапно сообразив, что делает армейский. Неведомо - сознательно ли... но у него точно получается. Собирает. Ставит скобы. На мир, каким он был привычен. И треснул - с появлением страшного. Здесь. И для Льеанн, кажется, ощутимей всех. А он собирает. Подпирает плечом и подталкивает к обычному. 'Херня случается, последствия минимизированы'. И у него получается. Вот сейчас - пока вроде бы не к месту говорит:
  - Теи-лехта Ллеаннэйр, если вы там сколько-то были, на Сьонтаха, представить можете, что такое там служить. И на какой части местного года захочется застрелиться. А если служить так несколько звездных...
  - А если всю жизнь... Да, поняла. То есть, это сложная система, да?
  - Сложная, - подтвердит армейский. - И разрешенных охотников там немного.
  - А я так и не узнала... - медленно взвешивает Льеанн. - Да, я разрешаю. Заодно хоть узнаю...
  
  Но не получилось. Тут вмешается девочка Илье. Скользнув вперед и уставившись на нож.
  - Красивый, - тихо скажет девочка. - Странный. А зачем он такой?
  - Показать? - через выдох спросит Льеанн, поймает согласный жест девочки и взгляд армейского, вынырнет из накидки - за двенадцатую выдоха, в пару к этому, костяному, откуда-то во второй руке возникнет второй нож, этот железный, она сдвинется - и потечет - плавным слитным шагом, полетом - хищной птицы, ищущей себе добычу... А рядом с тем Саайре отслеживал - реакцию армейского, хотя пальцы его говорили чуть не с большей скоростью. Сначала он, кажется, усомнился в уместности, через выдох замер, заинтересовался - а потом широким движением спросил - разрешения присоединиться. Похоже, получил его...
  
  ...И птица увидела. Далеко, на земле - серый, сливающийся с камнями силуэт обманчиво-неповоротливой добычи. Вынырнула из-под камней наверх, греть холодную кровь теплыми солнечными лучами - ящерица...
  
  ...От нее пахнет гарью - плотной, тяжелой гарью старого жилого пожарища. Разогретым железом и степной землей, горячей, когда ползешь и вцепляешься в каждый бугорок. Травой и встречным ветром. Горем. Последней уходящей волной, следом на песке - страха, совсем полного страха. Усталостью. Тем еще - что она держит для этих двоих младших, и куда - будь ты трижды мастером экстренной биологической - смотреть не разрешено. Даже если это сложно - не стать открытым, встав в пару на тренировочной площадке. А теи-лехта Ллеаннэйр и не пробует ограничить доступ. Она разговаривает. 'Хорошо, - укладывал про себя Райэн, уходя из-под удара, - если я сколько-нибудь для тебя раскрыт - то слушай... слушай же, старшая... лехта: они не умрут. Пока я здесь. Ну, не раньше, чем я - а я недавно умирал. Больше не хочу. Не понравилось'.
  
  Армейский напрасно взвешивал уместность. Это быстро. Наверно также - в несколько - в один слитный выдох, как пикирует на добычу большая птица - пробует вцепиться и получает сдачи... Долю выдоха еще кажется - хлопает крыльями ловчий ястреб, шаг за шагом - по снегу - последним следом напрасного броска, и застывает в камнях - в недосягаемости - серая чешуйчатая тень. А потом Льеанн первой, подчеркнуто, передаст эр'ньеро Райэну должную благодарность - напарнику на тренировочной площадке искусства боя и обороны. И снова заговорит Илье:
  - Красиво... Страшно, - задумается, оставив паузу для продолжения - ее терпеливо подождут все. А потом неожиданно спросит. У армейского. - Мой старший родич эр'ньеро Райэн, этому учатся?
  - Учатся, - через выдох отзовется он. - Долго.
  - А меня, - не медля, отзывается Илье, - вы сможете научить? Я... буду стараться. Я вижу - на меня будут охотиться. А я не хочу, чтоб меня съели.
  ...Потом девочка улыбнется. Медленно. Неумело. Тому, как столкнутся - и сольются в один - вслед, одновременно, голоса всех троих. На одном:
  - Тебя не съедят.
  Продолжит потом только эр'ньеро Райэн - жестом спросит разрешения, чуть - повернет девочку за плечо. Задумается, быстро что-то взвесят пальцы. - Да, я смогу тебя учить. Но медленно. По требованиям безопасности для твоей будущей работы. Хорошо?
  - Хорошо, - очень серьезно отвечает Илье. - Я буду стараться, - и армейский ей улыбается:
  - Посмотрим.
  - Рабочей группе Службы наблюдения я передала сообщение, - говорит тогда армейскому - Льеанн. - Они также постараются выяснить, по поводу... нежданного явления. Сейчас определяю место, где вы можете... выпотрошить из этого... визитера, что вам требуется. Думаю, это оправдано.
  - Слушаюсь, теи-лехта, - отзовется эр'ньеро Райэн. - И я хочу вам задать несколько... личных вопросов.
  - Хорошо, - отзывается ему Льеанн. - Я отвечу.
  Перебивает это Илье. На удивление легким:
  - А меня... вы попросите временно отступить временно в безопасное место, да? - дождется согласия, продолжит. - Хорошо. Я пойду, - подойдет к Саайре, возьмет за руку. - Саайре, как думаешь - лехта Янко на нас не рассердится... если мы придем к нему чуть раньше?
  - Думаю, нет, - они со Льеанн скажут тоже в один голос. Продолжать будет уже она одна. - А мы проводим. Нам, похоже, тоже в медблок. Разрешите? - получит согласие, шагнет вперед. С напутственным, армейскому. - Не беспокойтесь, это - довезут...
  
  Подвальный этаж медблока, прохладный, с искусственным светом, подогнанным на максимальную яркость, 'для разнообразных нужд, в том числе для подобных' - усмехнулись сгрузившие тварину двое, одним из которых был Йоркё, не слишком подходил - очень негромкому, с которого эр'ньеро Райэн начнет - личный разговор:
  - Значит... это мне про вас легенды рассказывали, - скажет он остановившейся у входа Льеанн. Примеряясь к первым разрезам на шкуре твари. Лехта внимательно смотрит. 'Не наблюдала, как правильно. Покажете?' И сейчас - внимательно. Прежде чем медленным жестом отметить 'не понимаю'.
  - Личная резьба - вот здесь, - место под рукоятью он показывает - на рабочем ноже. Бывшем в использовании. - 'Наземник'. Рыжий Хойда. Когда я начинал служить на Шьонтаха - он был местной легендой. Вы - были. А я был уверен, что эту историю выдумали наши тамошние рядовые. Хотя бы на две трети.
  - Возможно, - отзовется теи-лехта. - Сколько-то неизбежно выдумано. Эр'ньеро Райэн, что вы хотели у меня спросить?
  - Потрошеная, - для начала обозначает он. - Кладок у этой точно не было и не могло быть. Отчасти успокаивает, - потом он делает паузу, чтоб сменить инструмент. С костями уже нужно работать резаком. А пока можно и задать нужный вопрос. - Теи-лехта Ллеаннэйр, я хочу знать, что... с моей сестричкой. Это очень... неправильно. Это обратимо?
  - Это обратимо. Мы работаем. Какое-то время она будет странной и... маленькой. И ей надо дать такой побыть. Кажется, она вам уже доверяет, - быстро рапортует храмовая. - Что с ней сделали - более долгий разговор.
  - Принял. Разрешение на вывоз кладок недавнее. Около звездного назад, с вероятностью меньше. Доступ с меня, вероятно, не сняли, запрошу. Достаточно. Можно... запаковать доказательство, - потом армейский осматривает рабочий ножик и продолжает медленней. - Значит, 'сделали'? Хорошо. Теи-лехта Лллеаннэйр, кого я должен убить?
  
  ...Очень неудобное место для такого понимания. Подвальный этаж медблока, приспособленный под походную лабораторию грубых анатомических исследований. Здесь только слышать и осознавать, как на родном и полностью говорит об Илье как о близком младшем родиче этот... очень странный дарра.
  Странное явление. Полукровка. На три четвертых. По оставшейся части крови - как раз эс Тийе. Сильная кровь. Все еще перебарывает... чешуйчатых. Последний разрешенный к ответственности и наследованию. Прямой потомок прямого потомка по старшинству. На четыре ветви. Правнук. Почему не раньше? А их уже нет, тех, кто раньше. Дед вот этого дарра, старший сын Роншерна эс Тийе, Кейлаин эс Тийе после первых возрастных аттестаций предпочел специализацию побочных ветвей Семьи, поступил в академию Службы Защиты, закончил, служил... однако, по редкостным задницам буферной зоны, по прошествии полных пяти звездных лет жизни, в связи с заключением полного брака именем и кровью переходит в гнездо Сьенн. Потомки имеют право носить два имени Семьи, но что-то этим не пользуются. Да, понятно: если на личном первом звездном разумный уходит из Семьи в армию, а потом - именем и кровью - к ящерицам. К людям Присяги. Разумный свободный человек. Да, пожалуй, не менее интересно, чем к лехтев. Сколько - очень интересно, сколько этот ньера эс Тийе ...работает со своими детьми и никто не замечает. Кейлаин эс Сьенн погиб при выполнении служебного долга. Так. Не так далеко отсюда, в нижних пределах сектора. Тоже интересно. Когда вот этот, кто потом станет Райэном, первый и единственный сын первенца только врастал в возраст осмысленности. Родители... Да. Нарьхо эс Сьенн и его супруга Охсай из этого же гнезда, много младшей ветви. Дарра как есть - даром что один без чешуи. Традиционная 'защитка'. Дальше Льеанн придется обнаружить и выдохнуть. Тоже - Далия? Далия. Оборона 'степного кольца'. Одна из немногих территорий, продержавшаяся до прихода Легиона. И относительно сохранившая свое мирное население, включая храмовых. Усилиями наличествующей Службы Защиты. Служили вместе. Не выжили. Да, у эр'ньеро Райэна траурная повязка на рукаве полевой.
  'Извините, - дальше для себя уложит Льеанн. - Извините, эр'ньеро Райэн эс Сьенн. Я не предполагала, что вас потревожат посреди должного времени траура. Я не предполагала, что родич этой девочки - вы. Настолько, что вас решат потревожить. Но - я думаю: это хорошо, что вы здесь. Только не знаю, когда смогу вам это сказать.
  Она вам уже доверяет. Я... кажется, тоже'.
  
  Настолько, чтоб сейчас в ответ эр'ньеро Райэну чуть-чуть прищуриться и сказать:
  - Извините, эр'ньеро, вы уже четвертый.
  Дарра взвесит - и отчетливо улыбнется. (...ящерица. Злая ящерица):
  - Извините, я рассчитываю - как родич... и если понадобится - в счет долга, - потом он запнется, явно - доберет последние данные с личного внутреннего, и другим тоном выдаст вслед. - Теперь точно извините... теи-лехта. Не могу помочь обнаружить. Кладка, судя по возрасту твари, та самая предназначалась в личное пользование. Представителям по запросу, обладающим подтвержденным уровнем ответственности и возможностей. И дальше закрытая для меня информация. Я сожалею.
  - Высоким Домам для зверинцев, - очень отчетливым выпадом ответит ему лехта. - Благодарю, эр'ньеро Райэн, этого достаточно. Это была нужная работа. Оставшееся надеюсь выяснить у представителей рабочей группы.
  - Дом? - удивленно переспросит дарра. И отчетливо улыбнется. - Хорошо, значит, нам всем хватит. А в счет долга я вас, теи-лехта Ллеаннэйр, попрошу, - улыбаться он продолжает, - ведь в храмовом квартале есть постоянный канал связи? Сожалею, мне еще затруднительно брать дальнюю быструю связь с собственных резервов.
  - Есть, - отзовется Льеанн, - думаю, вы сможете получить доступ. Сопроводить? - это почти не спрашивая. И вынырнут из низкого перехода в туман, по-прежнему висящий над городом и храмовых кварталом, так, что съедал и основные здания, до которых идти-то - десятка шагов не наберется. Потому Райэн по привычке и отслеживал обстановку, обнаружил - что от входа кто-то передвигается, перебросил это теи-лехта, ты хмыкнет ему в ответ:
  - Рабочая группа, - и покажет, - к центру связи и координации в эти прозрачные двери, наверх. Вас допустят. Хорошо.
  - Хорошо, - отзовется эр'ньеро Райэн. И продолжит. - Мой старший родич была крайне недовольна решением Службы наблюдения общества сдернуть меня сюда. На начале... разрешенного семейного отпуска. Взяв с меня обещание, что я отрапортую о своем решении, как только приму его. Это мое дело и я буду здесь работать, - продолжит он, делая первый шаг, - но, понимаете, оставить без рапорта ас'эртай эс Сьенн мне не должно.
  - Понимаю, - отзовется она и пойдет встречать новоприбывших.
  
  Райэн обернется через два шага. За прозрачными дверями. Как раз когда там, в узком дворике, встретятся и начнут разговор. Не то, чтоб присматривался... Но туман не мешает. Но как раз - услышала - и на то, чтоб проговорить - отвернулась. Не иначе решив, незачем - делиться таким выражением лица. Слов сквозь замкнувшиеся двери не слышно. Но выражение разделить ему пришлось. И о том, что он не умеет выпустить когти Райэн тогда пожалел.
  Не иначе, сбежать от нее пытается. Добыча. Опасная добыча - для ее близких.
  Тогда он и назвал. Для себя словами. Вот так - без звука, на родном, в прозрачную створку двери: 'Нет, ньирре-теи - больше у вас никто не умрет. Я обещаю'.
  
  ***
  
  Никогда еще этот дом не казался Алейнару а'Нард столь опасным и тесным. Даже тогда, когда прибыл. Огромная и пустая усадьба Нард - где услужающие привыкли до него быть незаметными и бесшумными - да и ни одного лица он не мог вспомнить... И неизвестно, что сделал бы, услышь где-нибудь шаги... Лестницы, переходы, чудовищно высокие своды, под которыми при полном допущенном освещении где-нибудь царила мгла, двери, за которыми упорно что-то пряталось и казалось - выпрыгнет, догонит, съест... - коридоры, как нарочно загоняющие его в тупик. Он останавливался у окон, выходящих в сад, пытался отдышаться, собрать мысли, доказать себе - что да, ему страшно. Но страх более чем оправдан и понятен.
  Пропал, отвратительная линялая тварь... - только через выдох у Алейнара а'Нард получится собраться - ньера Реингаи роэ'Нард, пропал как не было, и где можно пропасть так, что не отзываться даже на личные объемные вызовы? Алейнар старался, тратился, голова заболела - и толку? Глухо: 'связь невозможна'. Почему?
  А 'почему' было такое, что стоять на месте и дышать никак не получалось. А коридоры вели, и оставаясь такими же высокими - сжимались. Как сжимался вокруг него незримый круг, из которого сбежал этот... Реингаи. Исчез. Затаился. Где-нибудь наверно в дальних норах этих... миров буферной зоны. Он, Алейнар, никогда же не задумывался, что этот там делает, не пытался найти, где ж этот пребывал в те визиты... Уверенный, что в случае необходимости он, как специалист среднего контрольного уровня разрешенных воздействий на территории Мьенже хотя бы, обязательно найдет этого Реингаи, куда бы он ни скрылся - в пределах сектора-то... и вот, пожалуйста. Скрылся. Подставил. Точно - проговаривал он каблуками по лестнице - сознательно подставил. Эти ищейки из служб наблюдения здесь, во Мьенже, уже ходят - и вынюхают. Обязательно вынюхают.
  
  И ведь сам же - своими руками - сообщил этому Реингаи. Редкий дурак! Но что тогда было делать?
  Он, Алейнар, живо так помнит начало, стартовую позицию сегодняшнего ужаса. Когда достаточно спокойно изучал общую информацию о срочных перемещениях: пришла, сигналом обозначилась в его обязательных оповещениях, а делать было нечего. И как застыл, словно каждый из тех знаков прошил его насквозь. Ледяным и страшным. Что это... про Семью Тийе, про их проект... Служба наблюдения общества сектора. Что - всё... И вызван старший представитель Семьи - родич - за этот... артефакт отвечать...
  Он не знал, как он дотерпел до дома, до кабинета, до закрытого канала связи. Не знал, но выдержке своей по этому поводу удивился немало. А ньера Реингаи, объявившийся быстро, только отчетливо усмехнулся. С тем и сказал, сразу после приветствия, когда б не вместо:
  - А кто старшие родственники, которым собираются доверить наш рабочий объект эс Тийе, вы, ньера Алейнар, я так понимаю, не успели поинтересоваться?
  - Э... нет, - стоит признать, страх этот вопрос сбил весьма ощутимо. Равно как и то, сколь открыто усмехался Реингаи.
  - Что ж, вы напрасно так потратились. Как известно, старший потомок объекта эс Тийе - крайне интересный разумный, жаль, что не пришлось с ним поработать - именем и кровью ушел в Гнездо Сьенн. К дарра.
  - Разумный? - переспросил тогда Алейнар. - Разумные к ящерицам не уходят.
  - Хорошо, что вы это знаете, - отозвался Реингаи. - То, что дарра крайне не любят чужого вторжения в свои семейные дела, особенно со стороны Служб наблюдения великой и нерушимой, надеюсь, тоже вам известно, ньера Алейнар?
  - Ну... - невнятно отозвался он, а Реингаи продолжил:
  - Кроме того, в силу специфики крови и своего места среди людей и вещей, дарра практически никогда не обращаются за помощью к лехтев, между собой именуя их 'широкодоступные'. Я имею все основания предполагать, что данный 'родич' оценит этот вызов, как что-то, граничащее с оскорблением. Что постараюсь объяснить лехтев в мой завтрашний визит. Если внезапно случится что-то непредвиденное - полагаю, мне достаточно будет внимательно изучить конкретного 'родича' и совместными усилиями найти ему удобный бонус. За передачу объекта в наше распоряжение. Несовершеннолетняя при присмотре, все стороны довольны, расследование закрыто за исчерпанием конфликта. Лехтев останется только испытывать глубокое сожаление о неразумности избранного способа действий. Объектом эс Тийе в данных обстоятельствах придется пренебречь, - взвесит ньера Реингаи. - Но я в любом случае надеюсь на результат завтрашнего визита.
  
  ...В расчет ньера Реингаи легла только одна существенная ошибка. О которой он, правда, не имел представления. Как и Алейнар. Последний обладал не столь высоким доступом к общей информации о перемещениях и прочей связи магистрата. Чтоб обнаружить скромный знак одобрения и внимания к делу непосредственным командующим Службы наблюдения общества.
  
  А после того самого визита Реингаи и пропал. Глухо. Недоступно. А они ищут. А служба Оценки недолжного и воздействия уже в полностью не соображающем состоянии: взятие под стражу многолетнего главы службы - по обвинению в недолжных деяниях предельной степени, для полного расследования... но так же не бывает! И пока эти... прибывшие ходят кругами, изучают храмовый квартал. И эс Тийе... Но Алейнар чувствует - да, вот теперь совсем чувствует - как сужаются круги - вот, как эти коридоры - и однажды приведут незваных гостей к нему... точно. А он не знает, что вывернется при просмотре из этого... Тийе. Что этому было известно, в том числе и о нем... В точности. Он вообще непозволительно мало знает о проекте. 'Потому что тебе нужен был только результат', - мстительно отметил кто-то изнутри головы.
  А Реингаи исчез... эта скользкая тварь!
  
  Алейнар а'Нард готов был выместить злость на первом, что подвернулось под руку... но двери сокровищницы легко распахнулись перед ним. Отступил и шарахнулся, соображая, что сюда его метания по дому выводят уже третий раз. И перед взглядом вставали - ярко: тишина, мерцание в полумраке искорок света, тихий шепот 'водяной защиты', и под ней камни, рабочие камни, и большинство из них сохранили свойства, и если бы знать, какие, можно было бы... Но Алейнара хватило - запнуться и отойти. Это здесь ему система безопасности объясняла наглядно: 'не знаешь? - не пытайся', пока валялся, постыдно обездвиженный, и был вынужден прибегнуть к помощи услужающих дома. А еще это здесь, точно так же у створок стоял Реингаи роэ'Нард. Смотрел в глубину... и с сожалением, кажется, говорил. Что не располагает достаточным количеством личного ресурса. Чтоб любоваться тем, чем готова его очаровать Подводная сокровищница. 'А потом...' - отдышавшись, словами, шепотом напоминал себе ньера Алейнар. Те времена вроде бы давние - а звездный же, немногим больше - назад. Когда ему зачем-то пришло в голову связаться с этим... Реингаи. Но он же должен был нанести визит и провести инспекцию... А потом сообразил, как это можно использовать... Да. Сообразил. И кто кого в итоге использовал? Тот, кто сейчас мечется по дому, или та тварь, что сидит где-то в засаде. Нет, он, Алейнар, сейчас не будет об этом думать. А будет...
  И тогда он вспомнил, куда в первый раз повернул от этой двери Реингаи. И потом приходил неоднократно и с интересом. Через нижний вход на личную территорию. Зверинец.
  Да он же дурак - вот у него ответ под руками! Только сейчас Алейнар пойдет не туда, а в управляющую его часть. Старательно вспоминая на ходу.
  
  ...'Кушай, девочка, кушай!' - бормотал себе под нос ньера Реингаи, заворачивая - там, в управляющей части питательный мясной корм для крупных зверей в какие-то синие тряпки. Зачем? Загрузил в лоток подачи, обернулся, обнаружил, что ньера Алейнар за ним внимательно наблюдает, выпрямился и продолжил:
  - Такие интересные возможности - у такой глупой твари... Ньера Алейнар, вы обращали внимание, как этот восхитительный экземпляр маскируется?
  По правде сказать, внимание на этого весьма прыгучего... крокодила-переростка, шныряющего в постоянных сумерках и холоде просторной вольеры, Алейнар обратил один раз. Когда осваивал проход через зверинец до личных покоев. Ладно, признается - когда после ежегодных осенних чествований в магистрате, что для него были вторыми здесь и в жизни, возвращался... в таком душевном и физическом состоянии, что сосредоточиться и выделить ресурс на личный переход не смог. Запивал - было тепло, липко и отвратительно горько: чествуют. Как большого, как настоящего - но где, кто и как... Много запивал. Но через сокровищницу не пошел. Побаивался еще. Подумал - и скатился вниз, в зверинец. И вот что-то замер у защитного барьера, присматривался - долго не мог обнаружить, что там за редкую новинку для зверинца заказал по рекомендации ньера Реингаи, и как это живое может считать такую температуру комфортной для жизни и размножения... И где это живое, кстати, вроде бы довезли...
  А потом оно внезапно обнаружилось. Привлеченное видимо его движением и теплом. С той стороны барьера. Стояло - внезапно на задних лапах, внезапно большое... Что защитный барьер пропускает тепловой след и запах, но весьма болезненно не допускает наружу, тварина, очевидно, успела запомнить. Стояла и смотрела. А потом так отчетливо вздохнула. Вот совсем как воспитанная собака, при которой едят что-то очень вкусное. С поправкой на размеры. Одна голова у твари была - ну раза в два побольше, чем у него. Алейнар... не сказать, чтоб вылетел из зверинца, но пошел быстро, трезвея на ходу. И долго тут не появлялся. Да, как-то не решаясь оказаться вновь под взглядом твари, подарившей ему трудно забываемое ощущение себя вкусной едой.
  Но в этом перед этим Реингаи он не собирался признаваться. Впрочем, тот и внимания, кажется, не обратил. Продолжая даже без положенной вопросу паузы:
  - Невероятно интересный симбиоз между крупным зверем и специфическими простейшими микроорганизмами. Крайне любопытных свойств по взаимоотношению живого с Tairhien, преступно мало исследованных... Я могу вспомнить только работы ньера Йарто эс Нариль роэ'Фарна, весьма достойные, судя даже по тому, с чем я имел возможность ознакомиться. Не будь я задействован в нашем проекте...
  Про себя Реингаи роэ'Нард признавал, что воспользовался обозначенными результатами. Но свой проект полагал значительно сложней и перспективнее. Поскольку микроорганизмы, способные существовать в мире живых и на Изнанке одновременно, задействуя для этого свой внутренний 'колодец', доступ в который не требует разумности и долгого обучения - это бесспорно интересно... Но позволяет выполнить крайне ограниченный объем задач. Он рассчитывает на большее. Но это озвучивать ньера Алейнару излишне.
  
  Так что за тем Реингаи роэ'Нард прервется и быстро сменит тему:
  - Но вас, ньера Алейнар, интересует, что я делаю? Я подстраховываюсь, - он оценит долгий непонимающий взгляд Алейнара, подержит его и продолжит. - Последствия последнего эксперимента, как вы знаете, оказались весьма неприятны для меня, - Алейнар а'Нард знает - он как раз начал собирать подробную информацию о ньера Реингаи благодаря информации об этих последствиях. Было ясно, кого использовать. - Полагаю, должным образом подготовленный... универсальный утилизатор белкового материала нам в работе не помешает.
  
  И сейчас ньера Алейнару не помешает. В одежду он тогда корм заворачивал. В рубашку. Мелкую, ношеную. Только б этот Реингаи подстраховывался с тем же старанием, что обычно вкладывает в работу. Тогда спасен. Он, Алейнар, спасен. Хотя бы сколько-нибудь. Только сейчас ему надо не внутрь в зверинец спускаться, а наверх, в его управляющую часть. Он мало знает, но с основной транспортировкой наружу справится. Если никто точно не узнает, что с объектом, что был... Сожрет. И еще кого-нибудь сожрет...
  
  Он спустился быстро, скользнул - по лесенке технического входа в управляющую часть, долго мучался, сводя защитные барьеры на выгрузку опасного объекта - проклятая тварь так виртуозно уворачивалась, словно не понимала, что ее сейчас выпустят. На свободу. Загрузить в транспортную емкость. Поставить ей задачу открыться - через большой круг хватит. Переместить контейнер к транспортным емкостям неизбежного расхода зверинца. Отдать команду отправить на выгрузку. Выдохнуть: 'Все'. У него здесь умный дом, он не задает дурацких вопросов: 'Зачем?' - как там, в доме Дома...
  Все. Сделано. Думать не о чем. Можно выдохнуть и в личные покои. И никто ничего не обнаружит, не должны. Если не просмотрят личные архивы. Ну о какой ерунде он, Алейнар, думает. У кого - здесь - может быть право полностью просмотреть личные архивы а'Нард?
  
  ***
  (город Мьенже, земли Хладье Дошта. После дней Somilat)
   Эль'ньеро Службы наблюдения приливов лехта zu-toёra имеет право не носить должную форму. И правом этим пользуется. Потому что это - крупное, устойчивое - точно она. В числе первых, встречающих новоприбывших с пассажирского транспорта на Хладье Дошта. Очень отдельно она стоит - посреди общей толпы. Ветер. Постоянный ветер у транспортных выходов Башни идет над собравшимися. И отбрасывает назад - крылья накидки и длинные хвосты пояса.
  
  (...вытарчивает тут - как прыщ верховный. Мишенью для трехлетки.)
  Ас'эртай Сейренн эс Сьенн позволяет себе это прочувствовать. Подробно. Времени перемещения последнего пассажирского транспортера как раз хватит - чтоб представить и прочувствовать, как она сейчас эту лехта снимет, не слишком затратив - время и заряд личного табельного. В точности: взвесить ощущение и услышать:
  - Приветствую вас, ас'эртай Сейренн эс Сьенн. Я, лехта zu-toёra Ллеаннэйр эс Хэрмэн айе Ойхо прибыла вас встретить и сопроводить к месту событий.
  Правила эта лехта полностью соблюдает. Формальные и официальные, как язык обращения. Прибыла как основное ответственное лицо, заведомо более низкое по статусу. 'Соблюдение правил - залог должного поведения и безопасности', - Льеанн это могла бы процитировать. Правда, на ее собеседницу необходимости полностью соблюдать правила не положено. В ответной фразе ас'эртай Сейренн эс Сьенн точно без них обойдется:
  - Приветствую. Это далеко?
  - Это на транспорт. Туда, - уточнит лехта, указывая к очередному коридору переходов.
  'Идем', - ас'эртай из дарра ответит ей жестом. И молча пойдет след в след.
  
  ...Когда эр'ньеро Райэн, выйдя из центра связи и координации (пробыл недолго, Льеанн еще не договорила с рабочей группой, обсуждали остатки происшествия и информацию), обратится к Льеанн с таким опознаваемым:
  - Извините, кажется, я принес вам беду, - обманывать себя она не будет: дыхание отчетливо собьется. Подумать не успеет, потому что этот - вот как почует... Выдохнет и внезапно улыбнется. Открыто. - Мой старший родич осталась недовольна моим отчетом и желает оценить происходящее лично. Как старший Гнезда и меня в том числе. Я сожалею, ниери Льеанн, но сейчас я полностью не в праве ей возразить.
  Меньше выдоха вполне хватит, чтоб взвесить. Просто оценить. Как стоит и улыбается. Дарра. С траурной повязкой.
  О внутренней жизни людей Присяги просто люди великой и нерушимой знают достаточно мало. Но достаточное для понимания ситуации сейчас уложено в короткую фразу. Что оставили в память армейские давно еще. На Харминэ. 'Дарра? В трауре? - Беги!'
  Скорей всего, он действительно не вправе возражать. И еще неизвестно, есть ли у Льеанн право переспросить вслед тому. Обязанность - есть:
  - Это... опасно?
  - Ас'эртай Сейренн эс Сьенн? - переспросит Райэн и удивительно на близком продолжит. - Может быть очень опасно. Я приложу все усилия, чтоб не для нас... - это он тоже - отчетливо шутит.
  - Хорошо. Сообщите - о времени прибытия? Я постараюсь встретить, как должно, - потом Льеанн задумается. Взвесит. Получится. Вслух. - Надеюсь, совместными усилиями мы сможем обеспечить безопасность?
  
  От транспортной площадки до ворот храмового квартала еще идти, и немало - вверх-вниз, причудливым рельефом улиц, одолевающих очередной небольшой овраг города Мьенже - наверх, к храмовому кварталу. Гостья идет ровно, на полшага отставая от провожатой. Молчит. Она вправе не заговаривать.
  На достаточном расстоянии, чтоб было неудобно ее оглядывать. Но повороты улиц и широкий боковой обзор периодически вполне это позволяют. Дарра достаточно много говорит тем, как он выглядит. Ас'эртай 'устоев безопасности' - войск особого назначения Службы Защиты - свет зимнего, снежного дня не слишком выделяет серебро старших командных из 'гранитной' цветной полосы нашивок - говорит очень отчетливо. Лицевая броня у этой дарра по цвету такая же. Светлого гранита, чуть размытая в серебро. Из нее она не выныривает. Хотя по всем правилам должного поведения посреди мирного города идет без внутренней боевой брони, даже не выпустив когтей... Но серая 'каменная' чешуйка к чешуйке броня на лице и на ладонях говорит очень понятно - этому месту и этим объектам я не доверяю. И готова перейти в боевое состояние в любой момент. Очень понятное и очень... остающееся в рамках должного. Не возразишь.
  Ас'эртай другое делает... не очень должное. Не первый раз ловится прицельный взгляд, и в прицельном взгляде - отчетливый вопрос. Который явно постороннему задавать не станешь. И присматриваться недолжно. Но взгляд ас'эртай Сейренн эс Сьенн возвращается. К траурному поясу.
  
  Дороги здесь достаточно - для еще одного времени - прочувствовать и испытать сожаление. Не в правилах Сейренн эс Сьенн выбиваться из должного поведения, но подумать отчетливо можно. Когти она не выпустит. Но хочется. Разобрать на этой лехта этот пояс по ниточке. И ее саму заодно.
  Поставила, значит - перед доводом. От которого очень трудно отвернуться.
  
  В том, что Зверенок пошлет очень далеко эту насравшую на порядок и правду Службу наблюдения общества неведомой дальности сектора, посмевшую побеспокоить его в срок должного личного времени по делам Семьи Тийе, ас'эртай Сейренн эс Сьенн не сомневалась. Настолько, что спросила первым, когда он вышел на связь: 'Прибываешь с ближайшим?' - и долго, почти до переданной им информации из личного архива, в качестве иллюстрации к сказанному - понимала, что же он произнес в ответ: 'Я остаюсь. Здесь действительно дерьмовое дело, и я здесь точно нужен'. И делился материалами архива. Из которых теи Сейренн запомнила только зверюгу. Про этих он в самом начале службы рассказывал. Потому что как поняла - рявкнула: 'Какого гнилого дерьма, Зверенок, ты остаешься в опасной ситуации - ради проблем Семьи Тийе с какой-то лехта?' А он уперся - заметно уперся, это удивительное легкое выражение лица у него с самых детских лет осталось. Когда все - не сдвинется. Уронить можно - но не сдвинется все равно. 'Это стало моим делом. А ей я должен', - и Сейренн останется только удивиться: 'Что?' - 'Кого, - поправит тогда внук. - Эс'тиер Мэргэннаран эс Хэрмэн айе Шьонтаха, служба восстановительного моей Башни. Доброволец. Родич'. - 'Твои люди и ты за них отвечаешь, - не сразу отзовется ему ас'эртай Сейренн эс Сьенн, отстраненным. - Сдохнешь ты когда-нибудь через это, Зверенок. Ожидайте моего прибытия, о времени сообщу дополнительно'.
  И все - можно было сниматься со связи. Нужно было начинать действовать.
  
  (...сто двенадцать дней назад я привыкала, что у меня нет сына и может не быть внука. И только двадцать девять из них знаю - что ты будешь. Живым и разумным.
  Я еще не привыкла. )
  
  А когда они поднимутся, наконец, на последний холм - шагов за пять до ворот храмового квартала - теи-лехта Ллеаннэйр заговорит. Словами. На остающийся в воздухе запрос:
  - Моя младшая, - не поворачивая головы, отвечает лехта. Взгляду, цепляющемуся за пояс долговременного траура. А что она совсем не обязана объяснять... - Госпиталь Башни. На Далии.
  - Тесна земля, - медленно отзовется ас'эртай Сейренн эс Сьенн, - и как некстати тесна. А моих - двое, - внезапно продолжит дарра. - Его родители. На Далии. Оборона 'степного кольца', прикрывая отступление с островов. Храмовый квартал. Понимаете, теи-лехта Ллеаннэйр, мне надоело - мне очень надоело прикрывать людьми моей крови ваши внутренние проблемы.
  - Понимаю, - не сразу: прикрыв калитку, отзывается лехта. - И не вправе возражать вашему решению. Но я хочу, чтоб вы тоже меня поняли. Для этого понадобится пройти еще десятка два шагов и лестницу. Вы это сделаете?
  'Ладно', - отряхивает с ладони ас'эртай Сейренн эс Сьенн и идет вслед за храмовой по мощеному двору.
  'Если, как я надеюсь, они там', - Льеанн оставит себе. Как раз - подняться по ступеням к одной из небольших личных приемных внутренней территории. Окна которой выходят на заснеженный внутренний двор. (В эти три дня погода снова решила напомнить городу Мьенже, что еще зима - и завалила его снегом.) Который Райэн счел удобным и достаточно безопасным местом для утренней разминки. Правильно: начали и еще не завершили.
  
  'Смотрите', - жестом говорит храмовая, указывая в направлении окна. И сдвигает вниз раму.
  Но раньше взгляда проходит голос. Узнаваемый голос Зверенка Райэна. Который громко, прочувствованно, ритмическим слогом, излагает... да, старое, весьма приправленное - 'соленым острым и образным' 'Творение гнуснейшее о честях семьи и как их поедать'. Смешное, потому и обросло - многими десятками куплетов. Чешуйчатые родичи отдельно себе не отказывают, а Старшим слушать... Неправды не скажут, а допустил досадное - учись отвечать. В том числе и тем, что все Гнезда Ри-Оэнн тебе вспоминать будут. Смеясь.
  Но начинал это складывать - теи Сейренн знает, кто - Кейлаин, Колючка, тонкокостый остролицый насмешник, с мягкой шкурой, под которой были - такой огонь и такая сталь... Что о своей Семье всегда проговаривал с усмешкой - айе Хладье. Пока не стал эс Сьенн. Дед - того, кто сейчас с выражением зачитывает это творение. Гоняя по снежку какого-то мелкого - детской - 'разминкой тугоухого'. А ты попробуй - правильно перемещаться, помнить последовательность движений и дыхания и вообще присутствовать в процессе тренировки, когда тебя при этом немилосердно смешат. Еще злят, бывает, но это уже для старших - 'тугоухость под броню'. Интересно, маленький знает, как вляпался? Райэн этим талантом весь в деда: еще на первом профессиональном обучении умудрялся не только правильно передвигаться, но и сдавать тренирующему сдачи. Так, что уже его задачей становилось не покатиться со смеху.
  
  Теперь теи-лехта Ллеаннэйр не самым вежливым, подробным взглядом может наблюдать за гостьей. Как подробно смотрит за происходящем во дворике дарра. Выдох, другой, четвертый, дальше. И... меняется. Неправильно это - смотреть со стороны в лицо - и очень подробно, по чешуйке - изучать. Короткая армейская стрижка - тоже светлого серебра, прочерченная тремя проборами, гладким следом 'воротника' чешуи (видно - уходят под воротник формы верхние чешуйки боевой брони, прикрывающей шею). И широкие, тяжелые скулы, по которым тоже вьется - серебряным - узор. Что у обладателей чистой крови дарра означает совсем другое. Ас'эртай Сейренн эс Сьенн решила вынырнуть из лицевой брони?
  
  И вот - не выдержит, покатится, зазвенит - тонким, девчоночьим смехом: 'Нет, не могу, не могу больше, все - я смеюсь!' - серьезно и на близком отзовется Райэн: 'Это не 'больше не могу', а на двадцать девятом выдохе. Это очень неплохо. Я старался'. Да, неплохо. Для первого образовательного, при учете Райэна. И поверх голоса внука Сейренн снова нарушит молчание и лехта:
  - Я думала, нам долго... очень долго придется учить ее смеяться. Эр'ньеро Райэн справился с этим за три дня. Я перед ним в долгу. И не вправе возражать вашему решению.
  - А к ним... можно спуститься? - внезапно очень глубоким спросит ас'эртай Сейренн эс Сьенн.
  - Левая лестница. Вниз, - через паузу отзовется теи-лехта Ллеаннэйр. Дарра подержит эту паузу на ладони и, поворачиваясь, уронит:
  - Я не стану пугать вашу мелкую.
  - Я знаю... - уже ей в спину отзовется Льеанн.
  
  В нарочито-парадную стойку Райэн встает раньше, чем ас'эртай Сейренн эс Сьенн отодвинет дверь. И развернется раньше. Разумеется, осведомлен о прибытии. И открытое окно, разумеется, отследил - кто и зачем за ним. Да: охраняет маленькую.
  - Айе, ас'эртай Сейренн эс Сьенн. Разрешите... - начинает он. Строго по уставному. Но она слишком хорошо знает Зверенка, чтоб не отслеживать - мелкие искорки в интонации, чуть-чуть - выражение лица. Останется принять решение и прервать:
  - Зверенок, ты сейчас огребешь в рожу.
  - Мне драться или уворачиваться? - осведомится он, вытряхиваясь из стойки. Быстро. Но что вот сейчас понимать - он не знает.
  
  ...А мелкая смотрит. Вблизи. И непрошеным - вот слабым зарядом, к которому по дурости тянешь пальцы - Сейренн и тряханет. Похожа. Тот же острый профиль высокородья, та же обманчивая тонкость кости, звонкая и острая. Масть только другая. Девочка светлая. А так безошибочно - та самая, до зеркального совпадения - сильная, высокая кровь... из-за которой и у детей ее детей острые лица - мягких - и тонкая кость. И не берет свое броня. Стоит вот один такой... Рядом. Дурака валяет.
  - И это трепло, девочка, твой старший родич... - медленно выговорит тогда Сейренн (...странная чужая женщина в странном военном. Кажется, безопасная...)
  
  Девочка смотрит - очень светлые, очень странные глаза. Внимательно. Без страха. Изучает.
  (...А еще она... Что?)
  - Мне он нравится, - легко и тихо говорит она. - А вы?
  (...да. Мой внук поступил правильно.)
  - А я, получается, тоже родич.
  - Ып, - невнятным звукосочетанием выдыхает на это Райэн. Слышно. Очень. Вот тем самым, что слышно не только ушами, но и где-то внутри костей. Так, что девочка поворачивается к нему. И спрашивает:
  - Что-то... случилось?
  - Тебя только что признала родичем глава Гнезда Присягнувших, - отзывается ей Райэн. Все, конечно, было понятно раньше - когда дарра вслух назвала своего дорогого легким именем. И все же... Он рассчитывал, что затратить придется большие усилия. Теперь уточнить. - Вслух. При свидетелях.
  Свидетель - еще один заметный, но пока не важный участник сцены оживет именно на это. Рыжий парень выкатится из тренировочной стойки, из-под прикрытия угловой башенки - и тоже уставится, ожидая ответа. На недоуменный вопрос девочки:
  - А... что это значит?
  - Это значит, девочка, что у тебя внезапно образовалось много родичей. Чешуйчатых, - отзовется ей ас'эртай Сейренн эс Сьенн. - Которые... очень не любят, когда их младших обижают, - смотрит. Осмысляет. Ну... пусть. Вероятно, Райэн ей сможет объяснить значительно лучше. А ей, поскольку эта девочка - родич - для начала придется выяснить другой вопрос. У теи-лехта. Несколько вопросов. - Продолжайте тренировку. Выясню с этой старшей и вернусь. С запросом.
  
  ...А что за спиной продолжается не тренировка, а разговор, который слышно - до отодвинутой двери и за ней... Пусть. Она обдумает.
  - Они... на тебя похожи? - спрашивает Райэна девочка. Тот улыбается. Спиной слышно.
  - Они разные. Есть и лучше.
  - Они... ничего с меня не захотят?.. Потому что родичи?
  - Захотят, - как ни в чем не бывало, отзывается Райэн на очень... прозрачное. - Я захочу. Щелкнуть по носу и окунуть в сугроб. А?
  - Не-а, - звенит маленькая. - Я... я не боюсь. Ты шутишь. Она командует. Боюсь.
  - А ты подумай, что она... на ниери Льеанн похожа.
  За это вот Зверенок точно огребет. За шкирку когтями. И пусть - что он себе полные два стакана золота на нашивки собрал - нашел с кем сравнить! Но вдумавшись... Поднимаясь дальше, где голоса уже не слышны, теи Сейренн для себя усмехнется...
  А только что помянутая лехта так и стоит в том отнорке, где наблюдали из окна. Она хотя бы пошевелилась?
  - Я могу спросить, каким будет ваше решение, ас'эртай Сейренн эс Сьенн? - не сразу спросит теи-лехта Ллеаннэйр. Удивительно, но дарра ее перебьет - или не заметит? - уложит - очень близким, и все-таки на общем, и все-таки вслух - пусть очень, очень тихо:
  - Как...они похожи.
  
  Дарра пройдет от окна - шаг, там стол, непарадный, тяжелая, не полированная доска. Обопрется. И отзовется. Первым:
  - Меня зовут Сейренн, лехта... Ллеаннэйр.
  А потом будет звук. Сначала тихий, потом тоже - тихий - но нарастающий в отчетливости и опасности. Словно тут, под ухом, шипит мешок гадюк, явно недовольных таким их размещением, и сейчас они будут здесь - и перешедшему змее дорогу - настолько, что не отступила - четко будет плохо.
  Дарра может вернуть боевую броню на место бесшумно. И очень быстро. А может сказать - и прочувствовать. Медленным шипящим звуком. Скоростью, с которой вырастает - защитный 'воротник', выщелкиваются шипы брони из суставных пазух - говори они словами, это явно был бы очень нижний армейский... И на месте странной женщины в специфическом армейском - стоит серая, чешуйчатая, опасная тварь - в полевой форме дарра, сконструированной под их внутреннюю броню. И говорит - голосом ас'эртай Сейренн:
  - Значит, девочку... Беременную. Какая-то... плесень... - а Льеанн смотрит. На ладонь, которой дарра оперлась. Тоже - в броне - теперь: шипы над костяшками. И когти. Забылась - в эмоциональном выплеске, и сдвигает руку - и оставляет глубокие царапины - на каменном дубе, крайне плохо поддающемся обработке. - Девочку, в которой течет та же кровь, что и в моих детях? Лехта Ллеаннэйр, я требую у вас ответа - кто?
  - Ас'эртай Сейренн, - тихо сначала заговорит Льеанн, - официальное расследование стартовало малый круг дней назад и сделаны только первые выводы...
  - А мне насрать. С верхней обрешетки. На то, что собирается считать высшее правосудие вместе взятое. И сколько оно это собирается делать. Мне достаточно вашего слова. Ниери Ллеаннэйр, кто?!
  И еще двенадцатую выдоха отчетливо увидеть, как эта тяжелая лехта со светлыми змеиными глазами улыбается. Эль'ньеро zu-toёra тоже выпускает когти?
  - Свои права на девочку Илье по праву опеки и возможности воспитания приходил предъявлять ньера Реингаи роэ'Нард. Автор того, что с ней делали. Шьонайсса предположительно происхождением из центральной усадьбы Дома Нард в городе Мьенже. В настоящий момент ньера Реингаи и основной обитатель усадьбы Нард, наследующий, отсутствуют в пределах досягаемости. Срочно призванные по делам Дома...
  - Узнаю, - размерено говорит дарра в броне. И срывается - на глубокое, горловое. - Нард... Значит, Нард? Хорошо. Вы мне много вернули, теи-лехта, - а потом беззвучно, быстро, меньше, чем за выдох, ас'эртай Сейренн эс Сьенн выныривает из брони. Да, лицевой тоже. И говорит - просьбой. - Теи-лехта Ллеаннэйр, я могу воспользоваться местным каналом связи? Мне необходима скорость. И максимальная открытость, - на этом дарра выдаст искру усмешки. Потом переберет что-то пальцами (...подвижные - не крупные, как ожидалось, такие... ящериные. Интересно, куда в них деваются когти?), придет к выводу. Спросит. - Они... без вашего присутствия какое-то время обойдутся? - поймает жест 'вполне' и продолжение вопроса. Отзовется. - Я хочу, чтоб вы были свидетелем.
  
  С рабочей панелью в центре связи и координации дарра обходится бережней. Хотя не скрывает нетерпения и когти выпускает. В ответ на медленную проверку, кто и зачем пытается отсюда, из мира Хладье дозваться скоростным личным объемным посланием до сердца мира и какое право он на это имеет. Подтверждение получено - но когти до того прошлись по панели - туда-назад, цокотком - ящерица пробежала.
  Очень молодой дарра - чуть не подросток - тоже - пальцы пробежать не успеют, но все-таки долго понимает, кто перед ним - с такой нежданной личной связью... И первые ее слова тоже:
  - Приветствую, al-mei Раэста. Я командую - снимайте флаги.
  ...Долго - пальцы не успеют пробежать - и все равно долго понимают... кажется и Льеанн и молодой дарра - разное. Да, конечно: у Гнезда Сьенн было время проводить в посмертие своих - правильно. И Гнездо обозначало, отгораживалось от окружающих опознавательными знаками - флагами траура. Посторонним входить в дом незачем. И небезопасно.
  - Я хочу, чтоб все знали, - продолжает Сейренн, - это решение принято со здравым разумом в должном состоянии.
  - Я отдал команду, теи Сейренн, - говорит ей этот дежурный.
  - Тогда открывай каналы. Да? - пару выдохов дарра прислушивается. Дальше ас'эртай Сейренн говорит. Слышно. Она говорит на фаэ - высоком, странном... некоторые обороты могут быть и высокого старше, но опознать можно. Но что-то еще - звучит - тем самым, на что в речи Райэна недавно удивлялась Илье, спрашивая: 'Почему некоторые твои слова я слышу вот здесь?' - и показывала куда-то на затылок. Правда - слышным - внутри костей. - Я, теи Сейренн, глава Гнезда Сьенн, пока против этого никто не возразил, хочу сказать моим родичам мое решение. С этого дня и пока мне не хватит, я говорю - между Домом Нард и нами с этого выдоха кровная вражда. Кто хочет спросить меня, почему, пусть спросит, - она отряхивает - с когтистой лапы в экран передающего небрежный жест и уточнение. - В долгом личном послании.
  - Я вас понял, теи Сейренн, - очень ярко отзывается ей дежурный. Она отпустит канал передающего. И улыбнется:
  - Обдумывать побежал... Праздник у младших случился.
  Льеанн выдох взвесит еще это высказывание. Потом все-таки переспросит:
  - Праздник?
  - Кровная месть - случай редкий. Кровная месть высокому Дому, уже прекрасно о том осведомленному, думаю, намного более редкий. Столкнуться с таким противником и убить его - когда младшим выпадет еще шанс так показать себя? - снисходит до объяснения ас'эртай Сейренн эс Сьенн. Присматривается к храмовой и спрашивает легко. - Пугаю?
  - Скорей, нет. По правде я думаю - а если у младших не получится?
  - Тогда скорей всего их убьют, - пожмет плечами дарра. - придется им родиться еще раз и доказать себя на чем-нибудь другом. Но я верю в подготовку наших младших, - и щурится, открыто усмехаясь. - Теперь пугаю?
  - Нет. Вполне... понятный подход, - откликнется Льеанн. Быстро. - Немного странно, конечно...
  - Мы... вообще странные, - отзовется ас'эртай Сейренн эс Сьенн, переберет в воздухе - когтями - втянет их и продолжит. - Теи-лехта Ллеаннэйр, я хочу с вас потребовать. В счет долга. Сначала выяснить.
  'Я слушаю', - движением отзывается Льеанн. И жестом же - отпускает согласие - вслед за каждым вопросом.
  - Девочка нуждается... в восстановительной работе - я правильно понимаю? И вы ее проводите? Сколько вас?
  - Трое, ас'эртай Сейренн эс Сьенн. Непосредственно задействованных в работе. И все остальные по мере необходимости.
  - Так, - пальцы еще раз взвешивают. - Я повторю. Меня зовут Сейренн, лехта Ллеаннэйр. Теи Сейренн, если без уважительного тебе не обойтись.
  - Я... Могу спросить?
  - 'Почему'? - переспросит дарра. - Я признала: эта девочка - мой родич. Вы, получаетесь - те, кто спас моего родича от дрянной и недолжной смерти и возвращаете в мир живых. Мы такого не забываем, - потом дарра еще раз подцепит что-то пальцами. - Перемена мест вашей работе не помешает?
  - После обследования дома, где ее... держали, я скорей предположу - будет полезна. Теи... Сейренн, скажите, что вы хотите - потребовать?
  - Меня по-прежнему не устраивает, что мой младший и мой новый младший родич находятся на земле и в месте... которое слишком долго придется проверять на отсутствие вероятных неприятностей. От тех, кто привык убивать людей незаметно. Я как глава Гнезда хочу предложить моему новому маленькому родичу и вам, с ней работающим, свое гостеприимство, - а дальше дарра усмехается. Уголком. Повторяя движение прорастающей брони. - Посмотрела бы я хоть на одного Нард - или их недосерыша - кто рискнет появиться в Гнездовьях Ри-Оэнн. Когда одно из Гнезд объявило им кровную месть... Как глава Гнезда я имею право предложить и добиться согласия на ваше перемещение. Вам будет позволено?
  - Сначала нам должно спросить Илье, - сразу отзовется лехта Ллеаннэйр. - Если она согласится... Ее здоровье и безопасность для нас, - она взвешивает через долгую паузу и усмехается, определив, - приказ непосредственного командования. Нас... попросили о помощи.
  Пальцы дарра выплетают - что-то быстрое и сложносочиненное - из жеста 'понятно'. Чему пару раз требуются и когти. И теи Сейренн продолжает:
  - Я собираюсь спрашивать. Но часть данных до того, хочу узнать от вас. Девочке сейчас не вредны перемещения?
  - Штатным каналом? - нет. Не сильней, чем остальным в состоянии беременности. Скорей всего, слабее. При ранней стадии - и при учете того какой... закалке в смысле путешествий вне мира живых подвергался этот жизнеспособный будущий разумный.
  - Это... еще один довод к перемещению, который я хочу предложить сначала вам, - удивительно мягко продолжит теи Сейренн. - Я так понимаю, девочка решила все-таки взяться за эту работу - выносить и родить?
  - Правильно понимаете, - говорит Льеанн. И на долгую - выдохи можно считать на пальцах, и пару раз разожмешь ладони - паузу глубоко задумывается.
  
  Есть дни в берегах жизни, на которые и на выдох возвращаться не хочешь. Ровно таким в памяти лехта Льеанн этот срок времени и лежит. Там, где она смотрит на данные медицинского осмотра Илье, кажется, в четвертый раз вникая в знаки, рекомендующие повторное более подробное обследование специалистами и подробные анализы по причине беременности девочки... Предположительно нормально протекающей. До последних знаков получается дочитать на третий раз. Потому что на предшествующих остается запинаться. 'Правильно ли я понимаю - да, карту общего анализа сюда, пожалуйста - да, правильно... Рекомендуемые специальные исследования? - да, дельно. Рекомендую добавить специфический полный комплекс обследований на возможность поражения Изнанки. Если вспомнить, где она ходила...' А потом это надо вдохнуть. А не получается.
  Потом Льеанн встанет, медленно оглядит рабочую лабораторную комнату медицинского корпуса, наконец, зацепится взгляд за деревянную притолоку внутренней точно запертой двери - куда медленней следующего движения...
  ...'Соколков' в гхаарах, в охотничьем поясе, на самом деле - четыре. Их специально делают так, чтоб они удобно ложились в руку. Их потому так и зовут, что они умеют - летать с руки. И летят - один за другим, трое - вверх, опасным стальным клином, в эту притолоку, за ними, через паузу, четвертый, с другого угла, переворачиваясь в полете, сбить их, уже почти устроившихся в местах броска на притолоке. Получается.
  - Жаль... - вполголоса оценит лехта Нэсха, исключительно вовремя появившаяся из основного медблока. Льеанн как раз выпрямится - уже подобрав оружие и вернув его на место - достаточно для жеста. Вопроса. - Я думала, ты всадишь все четыре. И тебе придется идти хотя бы искать стремянку. Какое-то конструктивное действие.
  - Извините, - отзовется Льеанн. - Я оценивала. И думаю, я смогу исправить. Резьбой я некогда занималась и прикидываю, какая ляжет.
  Пальцы лехта Нэсхи взвешивают сказанное. Оценивающе. И немного насмешливо. Но в голосе совсем другое:
  - Дышишь уже? Нет, сначала тебе придется выйти к девочке. И поговорить.
  - Дышу, - размеренно отзовется Льеанн. - Но опасаюсь, что еще полыхаю. Она следовые всплески пока видит.
  - Понятно. Тогда дыши еще. Воды надо?
  - Надо. Чем холодней, тем лучше. И... быть услышанной, - 'Да?' - движение отпустит Нэсха, отодвигая как раз дверь под притолокой. Там мелкий 'ресурсный уголок'. В том числе с водой. А Льеанн пока слышно набирает воздуху - долго. И говорит на выдохе. - Ниери Нэсха, я не понимаю... Я не могу понять, - Льеанн еще раз, слышно, переводит дыхание, отряхивает обе ладони и продолжает. - Да, все мои звездные работы в Службе Наблюдения общества местами в специфических секторах... И все равно не могу. Как... в головы вроде бы разумных приходит мысль такое осуществить. И как они рассчитывали, что им это сойдет безнаказанно?.. - Льеанн дотягивается до поднесенной кружки, пьет залпом (...вода холодная. Очень.) Договаривает. - Понимаю. Как несущие ответственность... Но все равно не понимаю.
  - Для полного понимания надо выяснить, что им уже сходило с рук, - уточнит лехта Нэсха. - Думаю, узнаете немало... интересного. А когда начинаешь такое понимать полностью и сразу... из Служб наблюдения лучше быстро уходить. И разбираться. С повреждениями личного ресурса. Тебе еще воды?
  - Да.
  И Льеанн останется допить вторую кружку. Вдохнуть. Выдохнуть. Еще раз вдохнуть и выдохнуть. И сказать:
  - А вот теперь я к ней пойду... Говорить.
  И благословляющий жест лехта Нэсха уместен тут был... как редко бывает.
  
  А Илье сидит в приемной, ожидает на скамеечке, ноги подобрав, смотрит - с любопытством, кажется, таким - нормальным для детского любопытством, как перемигиваются 'коконы' анализаторов восстановительного. А потом соскальзывает со скамейки - увидела... Она в тех уличных чулках - ярких, полосатых.
  Стоит и не спрашивает - ни жестом. Просто стоит.
  - Светлого дня, Искорка. Как - не страшно?
  - Нет. Там тепло. Закрыто. Щекотно немного. И пищит, - сосредоточенно говорит она. - Я очень мало поняла и задремала. Ниери Льеанн, вы поможете... - а потом запинается и спрашивает. - Льеанн, я что-то сделала не так?
  - Нет, Искорка. Не ты. Что... от меня еще ярко?
  - Нет. Но странно...
  - Это... понятно. Илье, я хочу с тобой поговорить. Только ты сядь сначала, пожалуйста. Это... сложное.
  Она садится. И руки складывает. Должным жестом приличной девочки. (...чтоб - они - все - умерли - навсегда! Не надо. Нельзя - сейчас.) Понимает. Переминается. И ждет, пока Льеанн сядет тоже. На пол. Вот как раз - чтоб было во что упираться, если захочет. Ногами. В разноцветных чулках.
  И через вдох-выдох Льеанн соберется сказать:
  - Илье, ты знаешь, что ты ждешь ребенка?
  (...а по ту сторону мира живых уже напрячься - в полной готовности сейчас подхватить, не выпустить, если она дернется - привычным маршрутом внутрь своего колодца. Нет. Стоит - уперлась, потому что она удивлена - полностью, до самой-самой глубины, а удивление - слишком живое чувство. Ответ уже ясен - по глубине и яркости того удивления. Не только по срокам. Самое начало, только-только круги формирования, как раз должные для начала постоянного наблюдения за процессом... Да, и для наиболее беспоследственной ликвидации зародыша в случае такой необходимости. В это время девочка Илье своим разумом в мире живых не присутствовала полностью. Телом, получается, присутствовала... Ньера Таэри, я хочу, чтоб те, кто это делал, умерли. Самым недолжным и мучительным образом. Навсегда. А чувствовать мне это сейчас нельзя. Илье... говори, пожалуйста.
  И как услышит.)
  - Ниери... Льеанн, вы извините... Это будет страшным безумием... Но я отвечу. Что я не знаю. Вы... мне поверите? - а ладони протянет - горсточкой. Обе. Не расплескать переданного. И тащить же - эту... чашку. Вместе. Если она захочет. Надо постараться.
  И принять ладони девочки Илье в свои. Осторожно:
  - Верю.
  (...да, безумие. Страшное и очень опасное безумие. Не твое.)
  - Ниери Льеанн, - пока продолжает девочка. Спокойно, прозрачно, очень отстраненно. О том, что отсутствует. - Вы ведь мне скажете, что я теперь должна делать?
  (...так. Вот не думала. Никогда не думала, что с живым, с которым рядом должно быть, так потянет - воспользоваться опытом рабочего Канона, уйти под воду. Чтоб ей своим эмоциональным зарядом не отсвечивать. Но я здесь есть, Илье. И ты есть. А что с этим делать - давай решать.)
  - Илье, я вижу несколько вариантов того, что теперь делать, - на близком отзовется Льеанн. - Попробуем посчитать, ты согласна?
  Жест - так, мелкое движение - уложенное прямо в ладонь - все равно не поймешь, как прочитать - то ли согласие, то ли 'не знаю'.
  (...То ли желание, чтоб ей уже скомандовали. И все это кончилось. Она будет - соскальзывать и выкарабкиваться. И еще выкарабкиваться. И научится ходить. И летать, если надо. Я постараюсь).
  И Льеанн начинает считать, просто счетом, загибая одновременно пальцы на ладонях. Себе и Илье:
  - Вариант первый. Время есть, первый срок формирования нового живого считается достаточно безопасным временем для редкого медицинского вмешательства с целью прекращения развития зародыша и его извлечения. Все необходимые показания для разрешения этого действия у тебя есть. Кроме полных данных о здоровье и жизнеспособности зародыша. Что при прочих обстоятельствах довод... не самый существенный. Посчитали? - соглашается Илье беззвучно, можно загибать еще один палец. - Можно пройти рекомендуемое на этот срок полное обследование. С дополнительными специфическими анализами на уровень поражения Изнанки. У меня есть основания предполагать, что состояние здоровья и жизнеспособности станет еще одним поводом прекратить развитие зародыша. Воздействие Изнанки, за редкими исключениями, крайне вредно для маленьких, тем более для неродившихся. Это второй вариант. Но есть шанс... не самый условный, одни примерно из шести, что состояние жизнеспособности не нарушено, - и сосчитать еще один палец. - Тогда можно вернуться к первому варианту и принять решение. Пренебрегая полученными данными по остальным причинам. Или сделать другой вывод. И решить все-таки взяться за эту работу и постараться ее выполнить. Четыре получается, а?
  А Илье поднимает руку - с этими загнутыми четырьмя пальцами, смотрит - вот как впервые увидела. Так, не отрываясь взглядом, и звенит:
  - Ниери Льеанн, а вы не можете просто сказать, что я должна сделать? Я... послушаюсь.
  Льеанн оставит паузу. Вдохнуть, выдохнуть. Ответить.
  - Нет. Не могу, - продолжит Льеанн уже без паузы. - Мне запретно и я никогда бы и не захотела. Это твоя жизнь и только твой выбор. Мы можем только, если ты разрешишь, принять и помочь идти дальше с этим выбором. Каким бы он ни был, - на это Илье замирает. Точно так же. Долго. Дышит. Так, что чувствуется - по движениям ладони, оставшейся лежать. Дышит. Можно подождать и спросить:
  - Трудно, Илье?
  - Страшно... немного, - медленно, как на ощупь, отзовется девочка. - Я подумаю еще, я... могу?
  - Да. У тебя есть время. В счете дней, - Льеанн уточнит, но это Илье уже перекроет:
  - Только... вы не уходите. Сюда, - и очерчивает рукой, что - садитесь рядом.
  А стоит сесть - и придвинется, совсем прижмется, спрячется, оттуда уже - в плечо теплым выдохом - спросит:
  - Можно?
  'Можно, - ответит Льеанн движением. Прикосновением. - Тебя подержать?' 'Да...'
  
  ...А в эту большую и совсем старшую просто безопасно дышать. От нее пахнет. Травой и теплом, тем берегом, где уже была, где живая земля качается на волнах вечного моря и не страшно, вот этой землей, самыми корнями земли... И чужое, большое, непонятное, которое внезапно вот здесь и ты - можно потихоньку пробовать понять. По глоточку. Если только она...
  
  - Очень страшно, на самом деле, ниери Льеанн, - также, не выныривая, говорит Илье. - Вам... такой меня не стыдно? - но то, как полностью удивляется Льеанн все равно - не открывая глаз, не отрываясь от ее плеча - из укрытия - все равно слышно. По выдоху. И надо заторопиться, объяснить. - Но я знаю, так же не бывает, не может быть, чтоб совсем не помнила, да? А я...
  - Значит теперь - бывает, - отчетливо говорит тогда Льеанн. - И я... не очень удивлена, что ты не помнишь. Нет, Искорка, мне тебя такой не стыдно. Это вообще неуместное употребление слов - так... неправильно говорят.
  - А теперь от вас ярко, - шепчет, перебивая, Илье.
  - Извини. Я сейчас очень зла. Не на тебя. На тех, кто с тобой так... работал. Потому что так с разумными людьми - недолжно, отвратительно... и страшно.
  - А я не знаю, ниери... Льеанн. Я... думала, так надо. Сначала. Заслужила. А потом... совсем не думала. Потом... меня здесь не было.
  - Потом тебя здесь не было, - эхом укладывает лехта Льеанн. Бусинка к бусинке. Горячие. Очень горячие. Но...
  - Ой, поняла, - внезапно выдыхает Илье. А потом выпрямляется. Очень - отчетливо и очень прямо. И смотрит.
  (Льеанн тогда думает, вот в первый раз - придет срок, из этого некогда осколочка получится лезвие. Острое - не попробуй. И добавляет еще. Себе же. Обязательно получится. Это думать проще, чем предшествующее).
  - Лехта Льеанн, я хочу... для начала пройти, как вы сказали - 'рекомендуемое полное обследование'? Я хочу сначала знать. Чем больше, тем... я быстрей решу. Так... можно?
  - Так правильно, - отзовется Льеанн. - Если хочешь, я постараюсь рассказать, что входит в подробное обследование и для чего это нужно. Я достаточный срок проработала в лабораториях восстановительных, думаю - сумею. Хочешь?
  - Очень, - отзовется Илье. Такая же. Собранная. - Да. Я хочу это знать.
  
  Потом - отдельным - у Льеанн в памяти держится лехта Янко эс Штене, наставник Саайре в профессии, местный специалист по специфическим поражениям Изнанки. За экраном анализатора сидели вместе, вместе и удивлялись. Поражение зародыша воздействием Tairhien до полной нежизнеспособности для избравшего данную специализацию картина скорей привычная. Но здесь... ничего привычного не было. (...устойчивый, да. Живучий. Шанс один из шести. Из двенадцати. И очень много работы. Если она ее выберет.)
  - Чисто, а? - говорил, отвлекал от мыслей, выдыхал куда-то очень над головой - он высокий - лехта Янко. - Как из самой безопасной территории, - дожидался согласия и внезапно разражался громким. - Устойчивость крови, говорите? А дайте мне ее... старшего обладателя. Лучше не мне, специализация все ж более практическая. А прямо в исследовательское отделение Высшей Школы в Крэжта. Материалом для исследования влияния Thai на свойства крови. Его всегда... не хватает- и так до самого окончания годности... препарата. А?
  И Льеанн снова соглашалась:
  - Вариант... использования.
  
  А после того, вечером, Льеанн долго пришлось сидеть, смотреть на развернутый внешний экран исследовательского 'кокона' восстановительного... И рассказывать, сверяя про себя на ходу - и про себя же ругаясь: это на какой стадии общей биологической подготовки остались знания Илье? Да, хорошо если именно на этой. Общей начальной. Что первыми образовательными аттестациями заканчивается. Но, похоже, она быстро наверстает. По интересу - открытому и такому... всепоглощающему, что Илье - да - не запиналась ни разу, укладывая все новые и новые 'а почему?' Так, что Льеанн приходилось вспоминать разработанные профессиональной Школой на Пустошах вынужденные методы преподавания младшим. Знания у них с Илье по объему не так сильно различались. Возвращались - от многослойных данных о составе крови и для чего необходимо знать качество ее состава у ожидающей ребенка - к первым элементарным знаниям, и Льеанн вытягивала на экран исследовательского 'кокона' самый первый тренажер обучения, из чего состоит любой разумный и для чего это так нужно: 'Смотри - пробуй...'
  - Как мы... разумно устроены, - нарушит Илье первую паузу сосредоточенного молчания (вот как в тренажер пристегнулась). Пока ведет, цепляет к костям кровеносные сосуды обратного тока крови. Медленно. - А я думала, так... по-дурацки. Уязвимо. Я просто не знала, - и только потом растеряно продолжит. - Говорите еще, я слушаю.
  Разберется - понимала и Льеанн. Судя по тому, с каким вниманием Илье занырнула в эту работу. Ей интересно. Слушала дальше. И возвращались к тренажеру. К началу. К тому, как это сложное живое появляется и растет.
  ('Да, - могла сказать потом Льеанн. - Я отдавала себе отчет: она принимает решение'.)
  
  На этот раз ожидающая в приемной Илье стоит. У окна, смотрит - там оттепель и синие сумерки, что-то мелкое и мокрое падает с неба, переливаются под фонарями и срываются - капельки - с темных тонких ветвей, почти дотягивающихся - еще чуть-чуть и постучатся в приемную. Темнеет. Свет Илье не подключает.
  И когда зазвучат шаги, когда прорежется первая трещинка света из отодвигающейся двери рабочей лабораторной, она повернется, пойдет, быстро, стремительно. И застынет - на границе света и плотной зимней темноты. Ненадолго - выдоха наверно не будет - но все-таки повиснет пауза. И Льеанн точно себе запомнит: да - эту паузу она не знала, как заговорить. И нарушит ее Илье.
  - Он... живой?
  - Жизнеспособный и способный развиваться, - отзовется тогда Льеанн. И дальнейшего не станет удерживать. - Удивительная... живучесть.
  - А я... - через паузу говорит Илье, - в этот раз совсем знаков не поняла. Я не спала, смотрела. Вы... мне можете объяснить, вы сказали.
  Тогда подойти, взять за плечи, направить к ближайшему 'кокону':
  - Садись... Буду объяснять.
  
  Было долго. За мягким мерцанием подсветки 'кокона' было совсем темно, когда 'практическое занятие', как оценила Льеанн - завершилось. Илье встанет, потянется, вернется к окну, будет смотреть - морось летит, кажется уже снег. Искорки... под фонарем.
  - Лехта Льеанн, я... подумаю, - говорит она в окно. Холодно. След от дыхания остается на стекле. И тает. Потом Илье стремительно поворачивается. - Нет. Я... уже решила. Только я боюсь... очень. Оно... чужое. Большое. И маленькое. И это я... Но если... он может жить - пусть живет? - делает шаг от окна. Другой. Застывает в темноте. И так, само собой переплетаются пальцы - по самой кайме детской рубашки. С 'мохнатиками'. Колыбелькой - защитным жестом. Как за ним вслед получается и сказать. - Понимаете... это... он наверно хотел жить. Тогда. Когда я побежала. Он. Не я. Я бы уже... не смогла. Я только очень боюсь... Это - ничего? - и идти, идти спиной вперед, пока не упрешься. В лехта Льеанн... которая, конечно, видит в темноте.
  - Это... оправдано, - так же - медленно и через долю выдоха отзовется она. - Я сказала - мы можем принять и помочь идти дальше. Если разрешишь. Так... хорошо?
  - Так правильно, - тихо отзовется девочка. И переложит руку Льеанн. Себе на плечо, чтоб ближе... Рука через еще пару выдохов поднимется. Погладит по волосам. Под тихое:
  - Это... не очень страшно. Правда.
  
  Это как раз той ночью Илье уснет здесь же, в медблоке, а от Корня Дома выйдет лехта Саайре.
  'Ты обещала. И оставила. А ее чуть не съели, - это тоже вспомнит себе Льеанн. Не может не вспомнить. Сейчас. Пока дарра с высшими командными нашивками смотрит в сторону и тоже явно подбирает слова. А потом себе же дополнит. - Но получилось то, что получилось. И кажется - получилось правильно'.
  Когда ас'эртай эс Сьенн повернется. И посмотрит. Очень отчетливо, размечая факт наличия лехта Лллеаннэйр рядом. А потом еще раз посмотрит мимо. Выговаривая:
  - У нас... очень сложно рождаются дети. И я предлагаю предоставить моему младшему родичу все возможности наших восстановительных. Очень качественные. Отвечаю.
  Надо знать совсем немного - не больше, чем любой разумный знает о Присягнувших - чтоб понять, что сейчас Льеанн доверили и куда допустили. Эту внутреннюю границу не открывают мало причастным посторонним. Тем более каким-то лехтев.
  И удивление тоже можно показать. Открыто. До движения пальцев. Которое дарра поймает.
  - Вы опять хотите спросить меня 'почему'? - оценит теи Сейренн. - То, что я решила принять в своем Гнезде каких-то лехтев, мне вспоминать будут. Каждый праздник и каждый совет. Пусть вспоминают. Если кто-то решится выступить - разомнусь, - распрямляет, небрежно потягиваясь, ладонь - и пальцы - и когти. И подбирает в кулак. - А то что я оставила без помощи в явно небезопасном пространстве маленькую беременную девочку... когда вполне могла эту помощь предоставить... Это я буду вспоминать сама себе. И там, где кровь и Присяга меня оставят. Я ленивая, теи-лехта Ллеаннэйр. Я совсем не хочу тащить такой груз так долго. Понимаете?
  - Пытаюсь, - сосредоточенно отзовется лехта ей в ответ. - Меня можно звать Льеанн. Если захотите.
  - Захочу, - отзывается дарра. - Да - я всю дорогу сюда очень хотела тебя убить. Потому что была очень зла. Из-за моих младших. Пожалуй, больше не хочу...
  - Я... очень хотела посмотреть в глаза старшему навигатору Башни Далии, - эхом отвечает Льеанн. - Вашему младшему. Но к моему удивлению... мне понравилось, что я там увидела.
  
  - Не могу понять, сколько ей все-таки лет, - тихо говорит Райэн. Первой ночью, когда вышел вслед за лехта Льеанн. По текущей задаче вроде бы - оценивать, где тут запасная лестница. Темная, узкая, с трудом заметная снаружи - что там вросло в толщу стены и откуда эти крохотные окна. Холодная. 'На ночевку', как он выразился сам, Райэн устроился во внешней комнате, рядом - с отведенными им помещениями, на проходе. Уложил спальник, пнул по креплениям, раскатал, отрапортовал: 'Привык. И мне так спокойнее', - на вопросительный взгляд Льеанн. Младшие уже спали. И то - после той тренировки на свежем воздухе, что им внезапно по запросу устроил этот самый эр'ньеро в школьном городке - умотаться было с чего. А Илье, кажется, понравилось...
  'Надо ему сказать, что он делает правильно. Он ставит ее на ноги. В вещном мире в буквальном смысле...' Это Льеанн напоминает. Себе. Стоит - на несколько ступенек выше. Вот как раз - когда раскатал спальник, выпрямился, отрапортовал - Райэн и продолжил: 'Ветер - внешняя лестница? Я могу посмотреть?' - так и спустились.
  Но сначала надо ему ответить:
  - Тринадцать. Общих биологических. И всю вторую половину детства - от детского имени до первого совершеннолетия... она некоторой частью прожила на тех пластах Изнанки, о которых я, специалист, предпочитаю думать как можно реже. Навыки и опыт нормального человеческого времени второго детства ей еще понадобится получить и прожить. И предшествующего. Потому что без поддержки они трудно держатся. А при напоре извне - разваливаются. Так что, эр'ньеро Райэн, столь же точный ответ на ваш вопрос - непредсказуемо. От лет пяти - до... живыми дотуда не доходят. Все это в хаотичном порядке, - вдохнуть и задать вопрос. - Понятно?
  - Понял, - отзывается он на армейском. Имеющему право командовать.
  - Пока... вы все делаете правильно, - там будет должно отозваться ему вслед. А потом и вслух сказать. - Спасибо. Вы делаете быстрее, чем я предполагала. Но у вас получается, - поймать его вопрос 'что?' и проговорить. - Вы напоминаете ей, где она есть в вещном мире и как в нем стоять. Искусство боя и обороны-то - это уже дальнее...
  - Для нее - думаю о-очень дальнее, - задумчиво подтвердит эр'ньеро Райэн. - Но я считаю - она справится. Спасибо, теи-лехта Ллеаннэйр, я понял. И сделаю. Опыт общения с младшими у меня есть. Думаю, достаточный.
  - Думаю, вы справитесь. Она вам доверяет. И знает... что странная.
  'Ничего...' - медленным жестом отпускают руки - а потом эр'ньеро Райэн долго смотрит куда-то вовнутрь... и судя по его открытому взгляду - там, внутри, тепло. И укладывает потом. На близком - да, слишком для постороннего:
  - У меня хорошая сестренка. Маленькая...
  
  Как раз тогда город Мьенже видимо и накрыл снег. И шел всю ночь. И к утру почти ничего не напоминало о густой туманной сырости вчерашнего дня. В городе и в саду храмового квартала снова была зима.
  И выяснилось, что эр'ньеро Райэн - это еще один такой совершенно и бесспорно взрослый, очень хорошо умеющий играть в снежки. А еще умеющий на этом примере рассказывать - нет, это уже только Саайре, пока Илье отогревается после баталии - почему у него так не получается... И как удобней держать руку... в зависимости от прочности, формы и веса того, что предполагается метнуть... Очень понятно.
  'А я вдруг увидел собаку, - говорил Саайре, спрошенный дня за два после того. - Ящерицу, конечно... но насколько я помню общую биологическую подготовку, они не слишком нежно относятся к своим потомкам... Или другого очень крупного плотного зверя... но я - все-таки собаку. Вот когда он с Илье первый раз прошелся по тренировочному городку... и спрашивал, а где ее левая нога и на чем она сейчас стоит...' Большого зверя. Играющего. С явно маленьким, гибким, как другой породы. Ростом - наверно с его лапу. И громадный зверь играет с маленьким - с такой осторожностью большого, с полной невозможностью это, тонкое, даже случайно, в игре зацепить... Красиво получается. И так... что внутри, в горле, что-то мешает очередному вдоху. 'Да, - говорил Саайре, - тогда я тоже понял, что ему доверяю'.
  
  ...А за тренировочным городком, у школы, ледяная горка тоже есть. Как снова стала зима, так снова раскатали. Недлинная. Немноголюдная пока. У тех, кто раскатал, как раз занятия. А Илье стоит сверху, смотрит... До вопроса эр'ньеро Райэна:
  - Хочешь, Илье?
  - Я... - она запинается и отступает от раската. А потом все-таки договаривает. - Я на берег хочу. Туда... где сначала. Но туда, наверное, нельзя?
  - Берег? - мгновение недоумевает Райэн. Саайре торопится объяснить:
  - Там, за спуском, еще горки есть. С берега. И снежная крепость, если не растаяла. Мы там были. Но там место открытое... И часто многолюдное.
  - Понял, - отзовется эр'ньеро Райэн. И вслед тому подмигнет. - Безопасность - дело хорошее. Но следить только за безопасностью - это тоже... уже не совсем жить. Я думаю, нас хватит ее обеспечить, а, лехтев? - дожидается от Льеанн чуть припоздавшего согласного жеста и продолжает. - Ну, пошли?
  
  На берегу вот многолюдно было. Меньше, чем в тот раз, а все равно немало и шумно. Младших не отпугнула от забавы и черная снежная туча, собирающаяся разразиться над городом очередной метелью. Снежная крепость, к удивлению Саайре, не обрушилась, даже и не очень растаяла, так, оплыла резьба на стенах, чуть осели башенки, мягче стали линии, помутнела ледяная глубина... И ледяному раскату вся оттепель оказалась как нипочем - только шире стал, более скользким, опаснее... А эр'ньеро Райэн, не спросившись, можно ли выросшим, штурмует скользкую, тоже стершуюся лесенку, поддерживая Илье за руку, потом легко опускается, усаживается у края, и отпускает:
  - Ну, сестренка - садись, поехали? - на вопросительный жест Илье он показывает, жестом тоже - что садиться сюда, на ноги, благо какие-то младшие подают наглядный пример... А Илье медлит и садится. Саайре приглядывается и не выдерживает. Только вопрос получается дурацкий:
  - А оно покатится? Полевая же... не скользит?
  - Если надо - очень скользит, - легко отзывается эр'ньеро Райэн. - Подтолкни... Саайре?
  Подтолкнул - и покатился сам, слетел с наката - и стоя, на ходу - пролетев уже с крутого склона - соображая, что к ледяным горкам ни ботинки, ни он сам не слишком привычны, удерживался кое-как - на чувстве равновесия и на том, что сообрази еще, как тут правильно падать... И пара мелких трамплинов оказались не самым приятным сюрпризом. И все ж удержался, не рухнул.
  ...А полевая действительно - если надо, хорошо скользит. Унеслись - далеко вперед, не разобрать, скрыв в искрах снежной пыли... Девочка спрашивает медленно, как и не катятся. Негромко. Райэн поначалу, может, и вправду не расслышал:
  - А вы так... не запятнаете... свою форму?
  - Чего? - полностью переспросит Райэн - оглянется - в последнем облаке снежной пыли - пора бы и притормаживать... И дальше, недоуменным. - Снегом-то? Это и от топлива отряхивается.
   Затормозили, в сугроб не въехали, удачно. Илье сначала поднимется... Тоже очень медленно. И очень осторожно отзовется:
  - Извините, вы... Я не очень правильно сказала... Но... вот, - и дотягивается пальцами, считает - золотые полоски нашивок. - Настоящая такая... армейская. Командная. А вы... и в ней... с горки.
  - Так лучше в ней, чем без нее, - для начала улыбнется Райэн. Потом на близком продолжит. - Понимаешь, сестренка... Я, эль'ньеро... - сбивается, усмехается, роняет в сторону. - Не привыкну к полному стакану, - и исправляется. - Эр'ньеро Райэн, еще тоже вспоминаю, как это - быть живым. Что-нибудь привычное давно... и достаточно смешное - вот так - вполне годится, - а потом он скажет - тоже вслух. Тихо. Глубоким. - Если они на меня сейчас смотрят, я думаю - им легко на меня смотреть... А форма... - это он уже громче. Усмехается и отряхивает с широкой золотой полосы нашивок снежную пыль.
  - Er'mei Райэн, - решается тогда Илье. - Извините, вам... Было очень страшно?
  Он присматривается. Он задумывается. И снова видно, как проступает... чешуя:
  - Было. Когда не понимал, как такое бывает. Потом некогда было.
  А тонкие холодные лапки Илье дотягиваются, приглаживают чешуйки, проступающие на костяшках... Она еще раз говорит: 'Извините!' - но этого уже не так слышно. За возникшим из-за спины, от горки, звонким:
  - И-илье! А ты здесь, здорово. А катаешься? - Флёнка, конечно. Подобралась бегом, гремя по раскатанным буеракам перевернутой ледянкой, уставилась...
  И Саайре, который к тому времени справился с задачей скатиться, не свалиться и найти, где Илье, уставился тоже. И понимал. Та же горка, те же ивовые кусты внизу, Флёнка такая же звонкая и ушастая... А вот Илье уже... отчетливо присутствует. Здесь. В городе Мьенже, в мире живых, в разговоре... Стоило оглянуться - кому это передать - Льеанн появится в поле взгляда... А она как? - неужели тоже скатывалась? Как в ответ на его безмолвный вопрос она отряхивает от снега нижнюю сторону своей накидки. И, отчетливо ловит его жест: 'посмотри...' - ну Саайре правда не знал, как этим поделиться. Пока тут, рядом, продолжается разговор.
  И видно... что эта девочка - тонкая, серебряная... может быть очень... острой, если ей это надо. Следом Флёнка разглядит Райэна - и немедленно выпалит:
  - Ой... извините, а вы кто?
  - А я ее старший родич, - легко отзовется Райэн. И тут же получит. Рыжее конопатое существо в ярком выпрямится - и очень требовательно спросит:
  - А если ты старший - почему ты тогда допустил? Чтоб ее обижали?
  И вот тогда - этот тонкий осколочек и развернется. Лезвием. Илье скажет очень тихим:
  - Это несправедливо, Флёнка. Он тогда не знал, что я есть...
  - А... - Флёнка еще раз смерит новое лицо взглядом - сверху вниз, снизу вверх (Райэн будет смотреть в ответ... С немало преувеличенной серьезностью). И сделает вывод. - Ну тогда ладно... Пойдем кататься?
  - Флёнка, - медленно, очень теплым вмешается Льеанн, - а если я тебя все-таки спрошу, почему ты не на занятиях? Насколько я успела понять - время должное...
  - Я? - переспросит Флёнка, покосится, поковыряет ботинком снег... - Я вот скажу... что они кончились. И - а: что меня выгнали... я могу... наверно. Ну... - потом она отворачивается и говорит скороговоркой, - а по правде я вас из окна увидела. В тренировочном... Ну... я скучаю. Я наверстаю, правда! А ниери Нэсха - правильный Наставник. Она поймет.
  'Ладно', - Льеанн отвечает движением. Ей не надо показывать - она смотрит на Илье. Медленно, отчетливо осознающую. Как это - по ним скучают... по ней тоже. Флёнка, кажется, тоже оставляет Илье это время прочувствовать. А потом торопит:
  - Ну, пошли? Хочешь?
  - Хочу... - медленно говорит Илье. Оглядывается - на Льеанн, на Саайре... На эр'ньеро Райэна. Спрашивает. - Можно?
  Первым Райэн и отзовется:
  - Можно. Разрешите, я с вами?
  - Ну... - Флёнка немедленно сделает очень серьезное лицо. - Ладно, разрешаю.
  
  На этот раз пристального внимания ушастой и рыжей мелкой удостоился 'старший родич'. Который оценил, как они усаживаются в ледянку, и зацепился - ехать следом стоя... Флёнка сидит сзади и, отвлекаясь от управления ледянкой, косится, как... ровно скатывается за ними этот чужой армейский. И на втором трамплине не выдерживает, интересуется - звонко, далеко слышно:
  - Ньера армейский, а если я вас за ногу сейчас дерну, что будет?
  - На жопу упаду, - спокойно, негромко, в общем... не самой нижней вариацией армейского отзовется Райэн. И получит миг счастливого смеха. В который и продолжит. - А вы перевернетесь. Не пробуй.
  - Вы честно ответили? - однако, продолжает допытываться Флёнка. - Честно-честно? Вы ведь сильный... - это Флёнка улыбается, уже подпрыгнув. Когда ледянка догремит по пологому краю берега и остановится, ткнувшись в сугроб.
  - Не надо - проверять, - еще раз медленно отзывается Райэн... А потом внезапно тоже делает лицо - хищное и такое... не всерьез страшное и с внезапным ритмом декларирует. - А рыжую лису, что прячется с лесу, и всюду сует свою носу... просушим на весу, - Флёнка, не успевшая ни движением ни звуком отреагировать, была им поймана, приподнята, прокручена, и с очень... осторожной видимой легкостью подкинута - на высокий сук старой, здоровенной ивы, у которой и останавливалась здесь горка. Только там, похоже, и осознает... и звонко рассмеется. Вот - и уселась, ногами болтает:
  - Ух ты-ы, какой обзор! - звонко говорит она, потягивается и дразнящимся. - А я отсюда слезу... Ой! - и внезапно изображает, что пугается, взъерошивается и говорит звонким. - Вла-аншечка, а ты что здесь делаешь?
  - Тебя ищу, - выпаливает поднявшийся снизу, с берега, Вланко, дорожку оттуда и правда - лучше видно с высоты. - Вот всем возможным интересно стало: где это ты так глубоко дышишь. 'На пять выдохов выбегу', да? - и сбежала на все занятие... Флёнка, и зачем так?
  - Ну, мог бы догадаться! - быстро выпаливает она, обводя объясняющим жестом всех окружающих. Что - вот...
  - Кстати, - довольно сердито продолжает Вланко, - просить разрешения желательно словами. И честно. Тебе ж надо...
  - Бе-бе-бе, Наставник, - звонко дразнится в ответ Флёнка, переворачиваясь на своем 'посадочном месте'.
  - Флёнка! - получает она в ответ. - Ща за уши поймаю!
  - Сначала достань! - естественно получает Вланко. И в разговор внезапно вмешивается эр'ньеро Райэн:
  - Снять? - легко спрашивает он в пространство, Флёнка еще успевает показать, что сейчас полезет и выше, как здесь уже вдруг проявляется Илье. Крепко цепляясь за Райэна:
  - Не надо... она же - из-за нас... из-за меня. Пусть. Ньера Вланко, не надо.
  - А вот пусть думает, что говорит, - бурчит себе под нос Вланко. Как не понимая, что Илье сейчас - страшно-страшно... А потом Саайре, не успев вмешаться (пусть и съехали они почти следом), видит - как страх откатывается в сторону. Отступая от легкой и уверенной улыбки армейского:
  - Илье, это ж препираются родичи... очень - дорогие друг другу родичи. И друг друга не обидят. Я прав, лехтев?
  - Родичи... всегда требуют... должного, - медленным шепотом проговорит Илье. Это почему-то будет слышней довольно громкого - у Вланко:
  - А, прав. Но за уши все равно поймаю.
  - Родичи... - Райэн примеривается быстрым взглядом и говорит на близком, - для начала друг друга любят. Живыми. Какими есть. Я думаю - так правильно. Так жить теплее. Пусть младшие... они бывают. По-разному, - и таким же легким отпускает Вланко. - Поставили опекать, а?
  Округлый жест Вланко прочитать можно весьма разнообразно. Свое Райэн там вычитает. Потому что по-прежнему легко будет и продолжать.
  - Последний раз, как я задержался дома, там трое подрастало... примерно таких же, - он сбрасывает легкий жест в сторону Флёнки. - Новое назначение я воспринял как отпуск...
  - Свидетельствую: правда, - улыбнется тогда и Вланко. - Давай, Флёнка, слазь. Уши на сегодня пощажу. А на следующий раз запомни, я проверю...
  Флёнка явно собирается подразниться еще раз... А Райэн протягивает руки и почти командным говорит: 'Прыгай!' - поэтому и не получается. Под негромкое Льеанн:
  - Идем, заснежит сейчас... сильно и в морду. Ладно?
  
  Поднялись вовремя. Той дорогой, какой шел Вланко, низом - ветер с хлестким снегом рванули как по команде, стеной, и подниматься на холм, по скользкой горке им навстречу разумным занятием не посчитал никто. Тут, до берега ветер добирался слабо, погонял в спину, густо сыпал снегом.
  Шли быстро. Но на самом краю подъема - там, где видно если не весь город, то окрестные холмы точно - Илье и замирает. Смотрит. Стоит очень прямо и смотрит - наперерез метели - в густое, белое и серое, мглой накрывшее город, перемешавшее его с собой, так - что взгляду ничего не разобрать. Смотрит. И они ждут.
  Потом тихо роняет в снег:
  - Красиво...
  - Красиво, - тоже, на внутреннем, не сразу отзовется ей тогда эр'ньеро Райэн. А потом продолжит, не теряя выдоха. - Похоже, что там море...
  - Море? - удивленно переберет по буквам слово, сказанное на внутреннем, Илье... Тонкая, светлая - на краю, за которым уже ничего не видно, кроме метели. - А разве на земле живых бывает - море?
  Шагнут они одновременно. Трое. Но тихое продолжение Илье: 'Извините... я забыла' накроет все-таки голос эр'ньеро Райэна. На близком. Уверенный. Легкий:
  - Бывает. Хочешь - расскажу?..
  Они шли - и метель нагоняла, подталкивала в спину. А старший родич рассказывал девочке Илье - про гранитные берега и волны на рассвете, про соль и весенние купания на спор - еще босиком по снегу, про рыбу и весла, про то, что он не может с точностью ответить на вопрос, какого оно цвета - разное - как мир и как небо... Шел и рассказывал - и море мира живых было - рядом, и лехта zu-toёra могла сказать - было сильнее... слышнее - того бессветного моря, о котором девочка помнила гораздо лучше. 'Он действительно рассказывал море, - могла подумать Льеанн. - И оно было'. А потом - выдохнула и присоединилась. С байками с надводных платформ Тонгарика.
  
  ...И Илье этот рассказ вспомнит. Тем днем, когда внезапно объявившаяся еще один старший родич к ним вернется. Уже будут отдыхать после тренировки, во внутренней комнате, за вкусным чаем, Райэн - рассказывать Саайре, где именно он еще промахивается в передвижениях, что весьма мешает быть его навыкам боя и обороны... достаточно искусными. Саайре слушал... впитывал. И к ним поднимутся - с улицы, неожиданно заснеженные Льеанн и ас'эртай Сейренн. И неожиданно... вместе. Так - Сейренн по жесту Льеанн возьмет себе гостевую чашку, наполнит, сядет рядом, осмотрит их всех, притихших. Не сразу, после второго глотка:
  - Здесь все? - первым делом спросит дарра, обводя взглядом комнату.
  - Сейчас... - отзовется Льеанн, явно прислушиваясь. Лехта Трэстинка появится почти им вслед, изнутри дома, а шаги по здешним полам хорошо слышно - даже самые легкие. Перебросится с Льеанн парой жестов и сядет рядом с Саайре. Слушать.
  - Илье, я поговорила с ниери Льеанн, - начнет тогда теи Сейренн (пальцы Райэна очередной раз отметят: случилось нечто потрясающее), - и сейчас хочу у тебя спросить. Я хочу предложить тебе и тем, кто с тобой работает, свое гостеприимство. На безопасной территории моего дома - Гнезда Сьенн. Если ты согласна и этого хочешь.
  Тишина держится много выдохов. За двенадцать и дальше. Потом в нее неожиданно врастает первым голос Райэна:
  - У меня сегодя день 'охреней до потери дара речи'?
  - Непохоже, - легко оценит теи Сейренн. И тогда Искорка решится заговорить.
  - Er'mei Райэн говорил - у вас там есть море? И я... могу на него посмотреть? Я хочу увидеть, что оно правда бывает...
  - Есть море. Можешь, - медленно отзовется дарра, так, что Илье перебьет, уже соображая - о другом, о совсем нужном:
  - Но...а они как? Я же... без них, - запинается, не умеет выговорить, смотрит последовательно на всех, цепляясь взглядом за застывшего у чайного столика Саайре.
  - Я знаю, что они с тобой работают, - продолжает тогда теи Сейренн. - Поэтому попросила ниери Льеанн собрать вас вместе. Чтоб не повторять дважды. Вас, лехтев, я тоже готова принять в своем доме. Что вы скажете? - и передает - движением руки - к Льеанн. Что ее очередь говорить. Заговорит Льеанн быстро:
  - Моя работа в этом месте фактически завершена. Думаю, с официальной частью справлюсь меньше, чем за день, специалисты Службы наблюдения Приливов осуществят... все карантинные мероприятия без моего участия. А у меня другая основная задача, - и улыбнется девочке Илье. - Так что я отправлюсь. Если разрешаешь...
  - Разрешено? - внезапным эхом вслух срывается удивленное - у лехта Трэстинки. Которая все это время, каждый вдох и выдох была глубоко... слушала внутри. И видимо услышала. Так, что вслух... А потом посмотрит, улыбнется Льеанн, скажет легким, несвязным. - Я ж никогда еще... не меняла своего места. Мне... честно - так очень любопытно, но...
  - Лехта Тамарго эс Тиен, подчиненный Службы наблюдения общества, прибывший сюда с рабочей группой, насколько я знаю, по основной специализации - лехта jiiri zu-alh'h. Поскольку он все равно собирается здесь оставаться до полного окончания нашей работы... я предполагаю, он может взять на себя ваши обязанности, - говорит Льеанн. Потом останавливается. - Я вас правильно поняла?
  А Трэстинка медлит, перебирает пальцами, но не находит на первых выдохах - ни нужного звука, ни нужного слова ответа.
  Саайре для себя тоже помнил, что медлил с ответом очень, очень долго. Вот только тогда встроился в паузу. Внезапным:
  - Я... конечно, - чтоб только потом выпалить вопрос... что на ум пришел все-таки первым. - А... как же практика?
  - Медик? - быстро и командным поинтересуется теи Сейренн. - Вижу. Медтехник. Могу способствовать получению специфических спецкурсов. Полезных - для дальнейшей аттестации. Согласны?
  - Да. Спасибо. Только я... - запинаясь, зачем-то выговаривает вслед Саайре, - еще не уверен, что смогу... - останавливается на полуслове. Пока жесты Льеанн и Трэстинки теперь соберут понятный диалог. 'Ты тоже?' - 'Да'. После этого дарра и лехта Льеанн переглянутся, Льеанн отпустит еще один согласный жест и спросит вслух:
  - Разрешите посоветовать? Насколько я успела оценить, ваше общее... общее наше качество работы вполне годится, для того, чтоб ее продолжать. Саайре - это возможно, чтоб первой у тебя была другая практика. А ниери Трэстинка - хороший Наставник, - и улыбается. - Так согласны?
  Саайре правда слышнее было другое. Как посмотрит, еще до слов Льеанн Илье... как тихо-тихо, а все равно слышно, только ему выдохнет: 'Саайре... пожалуйста...' - и сомнений станет враз ощутимо меньше. Так что за 'согласны' он первым отпустит объемный подтверждающий жест. Трэстинка вслед. Ас'эртай Сейренн эс Сьенн усмехнется:
  - Ценю взвешивающих свои силы... сколько вам понадобится, чтобы завершить дела и собраться?
  - Думаю, недолго. Своим - я уже начала заниматься. В пределах дня-двух. Правильно?
  Саайре с Трэстинкой соглашаются, теи Сейренн взвешивает это - зацепив когтями - и отряхивает с усмешкой:
  - Думаю, чтоб выбить разрешение на перемещение вас в Ри'Оэнн мне потребуется примерно столько же. И мне снова придется просить разрешения объемно воспользоваться вашей связью. Я возмещу.
  - Думаю... магистрат не облезет от дополнительных расходов, - пренебрежительно отзовется Льеанн. И вслед тому тихо спросит Илье:
  - Собираться... А я... смогу что-то взять с собой? - удивленно проговорит она.
  - Из того, что сейчас у тебя есть - то, что захочешь, - отзовется Льеанн.
  
  ***
  ...А в памяти быстро - а в памяти непрошеным - да, недавно же - Льеанн у нее и спрашивала. Вот как раз по возвращению из дома Семьи эс Тийе. Не сразу, разобравшись - с непредвиденными обстоятельствами. Как то с хищным нежеланным гостем и внезапным старшим родичем. Но все равно надо было поговорить. Спросить Илье сначала, устраивает ли ее сложный и неприятный разговор в пространстве общей мелкой ручной работы, получить согласие и заговорить:
  - Илье, я сегодня была в этом доме. Из которого ты сбежала. Как я и говорила.
  А девочка смотрит в сторону, съеживается... Задает как всегда очень свой вопрос: который и не думаешь ожидать:
  - Я... ведь я говорила вам правду?
  - Да, Илье. Я знала, что ты говоришь правду. Теперь посмотрела глазами. На то, как это выглядит в вещном воплощении. Посмотрела. Общим советом постановлено закрыть этот дом как карантинную территорию. Как только будут получены данные о строении изолирующей защиты, и мы поймем, как будем работать дальше, это... строение будет необходимо подвергнуть полной карантинной обработке. Илье, я сомневаюсь, но для начала мне должно у тебя спросить: остались ли в этом доме какие-то вещи, которые ты считаешь своими и хочешь вернуть?
  Илье думает недолго.
  
  ...Очень пустая комната в одном из внутренних крыльев дома. Жилая внутренняя территория. Вроде бы. Детская спальная комната, в которой идеальный порядок (и кровать кто-то аккуратно заправил). Поэтому и кажется пустой. Но в целом вполне качественное местообитание для подрастающего Семьи. Это если взглядом профессионала не смотреть.
  А професионал - таи-лехта Тамарго эс Тиен айе Ниинталь-рьен... Мелкий такой, что трудно поверить данным: был призван в составе комиссии на обследование. И сейчас как специалист и как непосредственно принимавший участие в штурме здания, отодвигает дверь, явно побарывает искушение задвинуть ее обратно и, не удерживаясь, выдыхает:
  - Фу-у! В посыпавшихся очистных системах так не воняло...
  ...Там страшно. Там отчетливо и полностью страшно - а запах у страха отвратительный. И стены вещного мира изъедены, хрупки до дыр, их держит, не давая прорваться в мир живых неживой воде серых земель, только специфически качественная система защиты. Одновременно и маскирующая неучтенную искусственно созданную трещину Изнанки, и, предположительно, играющая роль своеобразной плотины на пробивающемся в мир живых потоке. Не столь... впечатляющего качества. Допускающая... постоянное присутствие Изнанки - что протекло понемногу, то и ладно. Тех, кто-приходит-в-сумерках сюда скорей всего сюда не приглашали. Сами просочились. И застряли. Да, интересная конструкция.
  - Ниери Суринэ, мне будет предоставлена возможность ознакомиться с расшифрованным устройством здешней защиты? - спросит Льеанн у третьего свидетеля, занятого подробной съемкой увиденного лехтев на объекте. - По примерной оценке... многообещающая разработка.
  - Будет, - отвлекаясь, отзывается старший рабочей группы. - Но я надеюсь на взаимный обмен. Мне крайне интересно, как вы будете разбирать вот эту... рабочую структуру. Я могу получить общий доступ к результатам?
  ...Илье говорит правду. Полную правду. То, что действительно закреплено на стене комнаты - система... передающих механизмов этого искусственного колодца Изнанки. И это действительно имя девочки. Гвоздики тоже есть. Блестящие. Можно потрогать.
  (...потрясающий же талант у автора разработки, засранная плесень. И надо было его вложить в такое дерьмо?!)
  Старший с этого эмоционального заряда выхлопом получит:
  - Я...позволю себе горячо надеяться, что эта методика никогда не понадобится... - потом Льеанн выдохнет, дотянется - быстрым хватом - к невидимой надписи. И продолжит. - Да. По завершению работы доступ обещаю предоставить, - а потом можно и в пространство. - Обосраться, какая дрянь...
  Но старший Проявляющий-Llyithu Суринэ, по долгу службы знакомый с разнообразными нехорошими местами, ответит на этот выхлоп только медленным согласным жестом. Тогда Льеанн сочтет, что можно и продолжить:
  - А самое дерьмо, что просто выжечь эту дрянь я не могу разрешить. Пока мы с девочкой не решили, как именно будем работать. Есть весомая вероятность, что продолжаться это будет долго. Да, несмотря на уровень присутствия Изнанки, - это Льеанн оценит молча развернутые на нее данные общей съемки. Пальцы, прикинувшие и выразившие свое ругательное недоумение, потом взлетят легким жестом, укажут на малозаметный и необходимый фрагмент: мелкие просветы просто каменной стены внутри этого невидимого имени. Заметить сложно, но они есть. Следы от вывалившихся гвоздей. Если знать, где искать...
  - А ведь заходили сюда, - внезапно заговорит лехта Тамарго эс Тиен, что тоже смотрит на данные съемки... а карта светится так, что глазам ощутимо больно. - Люди. Разумные. Достаточное количество времени. Наблюдали, на правах охраны дома, полную картину происходящего. Вплоть до биологических показателей. Считали, что все как должно быть. Странно.
  
  ...'Ниери Ллеаннэйр, не принюхивайтесь', - он же улыбнулся на входе в дом... слегка разгромленном входе. Оценивая ее взгляд на характерный разгром. Вышедший встречать эксперта парень, ростом еще ниже Льеанн, и так взирающий... Что в первую четверть выдоха ему его первые нашивки казались велики, как и форменная куртка. Эс'тиер 'гранитных', медицинская специализация. Лехта jiiri zu-alh'h...
  А потом Льеанн отчетливо подумала, что она не хочет знать сейчас, как этого храмового эс'тиер накрыло храмовым званием. И думать она будет другое. Нюхать. Здесь использовали личное табельное. Вряд ли мощнее.
  'Мы никого не убили. Все необходимые предоставят свои показания и понесут свою ответственность, - помешает ей принюхиваться Тамарго, а потом усмехнется и в воздух уточниет. - Хотя они очень старались... вплоть до боевых действий локального масштаба. Вот никак не могли поверить, что старший города Мьенже над службами Оценки недолжного и воздействия эс Тийе попал под полное осуждение'.
  
  А сейчас лехта Тамарго стоит посреди этой внешне совсем нормальной детской спальни... И очень глубоко думает. Пока Льеанн позволяет себе задать в пространство вопрос:
  - Интересно, что было у проходящих достаточно долго через это нормальное пространство с получением разрешения на детей и соответственными обследованиями. И с общим уровнем поражения Изнанки по наследующей линии?
  - Какой знакомый профессиональный интерес... - взвешивает Проявляющий Суринэ. Получает легкое, с ладони: 'Ну да...' - от Льеанн. И продолжает. - Насколько я вижу, эти данные для вас доступны. Скажу сразу: у командующего местной охраны последним прорывом Изнанки в вещным мир города Мьенже накрыло второго правнука. Низина Присутственного холма, не так далеко отсюда, вы там работали. Он теперь очень плохо относится к лехтев, - отчетливо усмехается вслед Llyithu Суринэ. И получает в ответ - очень медленное - Льеанн:
  - Я не удивлена. Да, ответственность за его восприятие нормального и пару-другую зацепившихся возможно и здесь спор - несут, разумеется, лехтев. Я не удивлена дважды.
  - Я здесь никого не убил, - на этом, внезапном и очень открытом, вынырнет из своих раздумий лехта Тамарго.
  - Сожалеете? - достаточно язвительно поинтересуется у него Суринэ.
  - Понимаю, что бессмысленно, - отзовется тот. Оценит окружающее - парой очень ярких жестов и продолжит вслух. - Да. Испытываю некоторое сожаление. Не понимаю, как живут разумные, считающие данные... обстоятельства нормальными.
  - Думаю, в процессе полного расследования вы получите... некоторое количество информации, способствующее пониманию, - оценит тогда Суринэ.
  Льеанн тогда уже чуть оставит пространство разговора. Приглядываясь к обстановке. Кровать. Характерный детский орнамент. Да - вот отсюда Илье и бежала...
  
  Общее состояние дома Льеанн помнила. И оценила. Что лучше из этого дома вещи не выносить. Ибо внутри этого жилого крыла как минимум мертвой водой Изнанки пропиталось все. Но если Илье что-нибудь захочет, она имеет право. Ладно, в виде исключения подвергнуть несколько личных вещей карантинной обработке - не самая сложная задача.
  
  Но думает девочка недолго. И отвечает окончательным:
  - Нет. Ниери Льеанн, я там не помню своих вещей, - она задумывается и думает глубоко. А потом говорит удивленным. - Их... и не было. Я... не успевала. У девочки из значимой старой Семьи не должно быть ничего старого, понимаете?
  - Понимаю, - отзывается Льеанн. - Зачем оставлять тебе что-нибудь, за что можно держаться в вещном мире, если первоочередная задача... исключить тебя из этого пространства. Логично. Этим отдельно отвратительно.
  - Льеанн... - запнувшись, говорит Илье. Перебирает пальцами, долго укладывает в слова - а потом выпаливает - на скорости, чтоб не помешали. - Вы... правда считаете, что это можно... правильно - привязываться к вещам мира? Но... вы извините, я смотрела, как вы перемещаетесь. И как мало берете с собой... Вы... можете объяснить?
  - Я считаю, что это нужно. И полезно - уметь. Живя свою жизнь в вещном мире, стало быть - среди вещей, - сначала, общим, отвечает Льеанн. Вглядывается в узор, в переплетения ленты, получающейся в этот раз, прокидывает продолжение внутреннего, синего ромба узора, потом взвешивает на ладони два из рабочих челноков, принимает решение и начинает сматывать рыжую нить - с него на руку... Под это и говорит. - Илье, в жизни разумных как она задумана достойно, у каждого из нас есть своя личная территория. Независимо от того места, что случиться занимать в жизни и той работы, что будет в ней работать, - перекладывает освободившийся челнок в другую руку, взвешивает. Задумывается - и позволяет увидеть этот отдельный поток внимания, отпущенный от разговора - вовнутрь, на глубину, где светло. - Но 'личная территория' - это официальная формула. А для того, чтоб любое место, где выпало жить, стало единственным домом - понадобятся вещи. Лучше всего, родные вещи. Те самые, с которыми разумный бывает связан. Общей жизнью и историей.
  - Я... могу спросить? То, на что вы смотрите - это как раз такая вещь, да? - торопится Илье.
  - Тот, с кем я вспоминаю, - на близком отзывается Льеанн, - да, он из таких вещей. Я вас хочу познакомить. Так, я думаю, мне будет проще всего объяснить. Держи.
  Илье берет - осторожно - явно на миг удивляется весу. По цвету, по разводам, да и по общему устройству станка Льеанн девочка явно ждала - дерево. А округлая, удобная в ладони отполированная штука внезапно гораздо тяжелее. И гладкая. Теплая - Льеанн в ладони держала. А еще отчетливо отполированная. Долгой работой.
  Надо подождать, пока девочка познакомится. А потом можно и заговорить:
  - Не знаю точно, широко ли распространена традиция рассказа о вещах на общей территории Мьенже - к сожалению, мне не пришлось за мое время работы здесь много говорить. И успела ли ты с ней познакомиться, - девочка отпускает быстрый непонимающий жест, ощутимей просто отрицания. Льеанн заберет его себе, но продолжит ровно. - Но во многих мирах Тейрвенон такая традиция существует. У значимых вещей есть своя история жизни. Про нее, если позволяет ситуация, можно рассказывать. В некоторых случаях, можно расспрашивать. Например, лехтев. Этому мы тоже учимся. Как рабочему навыку. Потому что долг поднятого звания нередко требует перемещения с места на место. А создавать вокруг себя обстановку... которая похожа на дом, в первую очередь для нас самих - это основное условие эффективности работы, - потом Льеанн улыбнется и добавит. - А заговорить сначала о вещи - это обычно проще...
  - А вы... сами этого хотите? - Илье дождется паузы и выпалит быстро. И вслед тому несвязно второй вопрос. Про штуку, которую ладонь все взвешивает. - Не понимаю. Он из чего? Камень?
  - Хотим. Жить с вещами, о которых можно рассказывать истории, интересней. Жить в своем настоящем доме, где бы он ни был, тоже... теплей... - говорит Льеанн. Последовательно отвечая на вопрос. - Кость. Такая старая и так долго пролежавшая близ корней гор, что уже - камень. Эти челноки режут на моей земле, в степях земли Ойхо, 'соленые' ветви моей Семьи, чьи весенние пути идут мимо Бесплодных гор. И еще другие Семьи. Там горы, которые очень давно, когда разумных на земле еще не было, были дном моря. А в море жили звери. Не очень похожие на те сказки, что о них рассказывает степь. Мы когда-то говорили о змеях, живущих под землей, и грызущих у мира корни... Нет, были просто звери. Были - и от них остались кости. Когда в степь Ойхо пришли и там прижились файдайр - каменные кости стали рабочим материалом. Они очень устойчивы к долгому механическому воздействию. Поэтому из них делают всякие вещи, с которыми постоянно работают. Мелкие вещи. Потому что материал увесистый... а традиция носить свой дом с собой у кочевников степей Ойхо появилась гораздо раньше, чем одна из их Семей, Скитальцы - Хэрмэн стали семьей храмовых со своей специализацией... - а девочка держит - тяжелую штуку из каменной кости со дна древнего моря. Задумывается и считает пальцами - полоски, бороздки по каменной внутренней поверхности. И укладывает в паузу удивленное:
  - Прочное? Но это... нитки - оставили?
  - Нитки, - подтверждает Льеанн. - Со временем. Он из самых старых моих вещей. Мне их старшие мастера моей Семьи к первому ковру подарили. Новенькими. Это примерно получается возле первого имени. С тех пор делит со мной мою дорогу. Очень много мелкой ручной работы и другой работы мы прошли вместе, - говорит Льеанн. - Как раз к тому первому ковру мне говорили, я запомнила: там, где ты решишь поставить свой дом - будет время и ставить станок. Он простой. Чтоб много не тащить. И везде, где я была дома, он был со мной... - пальцы проходят - ласковым, осторожным жестом - по раме. Потом Льеанн уточняет. - Станок, правда, моложе. У достаточно легкого дерева срок работоспособности меньше. Но мы почти всю дорогу идем вместе. И я скажу, что в большей части моей основной работы он мне очень многим помог. Синяя нить моего первого ширдэна, - вот этого ковра, что превращается во вьюк - держалась именно на нем, каменном. Когда я еще собиралась впервые отправляться со своей земли в сектора Тейрвенон на должную работу. И лиловая вот этого - тоже, - договаривает Льеанн, потом отряхивает что-то недоговоренное - с пальцев ладони, на которой намотана ткацкая 'бабочка'. И говорит снова общим. - Когда общий объем вещей, которые можно взять с собой, ограничивается этим вьюком и грузоподъемностью... иногда собственной спины - хочется, чтоб это были значимые вещи. Старые вещи. Те, вместе с которыми твоя жизнь шла долго. Я могу определить и так: зримые воплощения моих корней в вещном мире. Которыми по-своему тоже держишься. Прирастаешь...
   - Льеанн, - перебивает тогда девочка. - А эти вещи могут появляться... потом? Не с самого начала пути? Я... я по правде тоже хочу. Так... чтоб было... как по-настоящему дома.
  - Появляются, - говорит Льеанн. - Вещи всегда занимают свое место рядом с людьми. Создаются, живут свою историю и помогают людям в работе. И уходят в свой срок, также заслуживая благодарности за прожитую рядом жизнь. Говорят, за неразумное использование вещей, в том числе - сокращение их должного срока службы - придется отвечать. Не только посреди вещного мира. Но в нем - пожалуй, и обосновано. На экологическом состоянии мира перерасход ресурсов и неразумная растрата вещей сказывается плачевно...
  - У меня они будут, - внезапно собирается Илье. - Я их найду. Сделаю. Сама...
  А Льеанн улыбается. Там, на глубине, за подтверждающим жестом. Звуку. Который сейчас вот отчетливо - внутри - слышно. Легкий звон, отзывающийся кругами - по вечной воде Изнанки. Там, посреди карантинного пространства дома Семьи Тийе на Присутственном холме. Тихий звон. От очередного вывалившегося гвоздя.
  
  ***
  Теперь, задав вопрос о вещах и услышав ответ, Илье задумывается. Пересчитывет что-то на пальцах. Говорит:
  - Я... совсем хочу рубашку. С мохнатыми. Я к ней привыкла. И еще ту мозаику Саайре. Обязательно. Она... влезет?
  - Я думаю, да... - взвешивает Льеанн. И ее поддерживает голос теи Сейренн:
  - Я не думаю, что придется сильно ограничивать гостей моего дома в личной клади. Да, Илье, на ресурсы моего Гнезда ты также вправе рассчитывать, как родич. На любые разумные. Посчитала?
  - Да, - отвечает Илье, а потом сосредоточенно хмурится. - Но я... хочу научиться. Я хочу понять как это. И попробую.
  - Чему научиться? - спросит теи Сейренн. На это Илье, чуть потерявшись, проговорит:
  - Личным... вещам... Ну...
  - И общему объему, который им должно занимать? - переспросит дарра, дождется нерешительного согласия, оценит. - Полезный навык. У армейских есть специальная единица измерения, - продолжает она. Не успевает договорить, как Райэн слышно шлепает себя по заднему карману полевой. С усмешкой:
  - Вот столько, - потом еще и рукой внутрь нырнет, наглядно показать - сколько получилось. Пальцами пошевелит, оценит внимательный взгляд Илье и договорит, улыбнувшись. - Что, маловато будет?
  Она еще обдумывает ответ, когда вмешивается старший родич:
  - Ровно столько, а лучше меньше - это если срочно отправляться по команде, - усмехается она. - Остальное должны обеспечить по прибытию. Для того чтоб просто жить - объем вещей может быть несколько больше, - взвешивает на ладони тем временем добытое что-то из этого кармана - в резном кожаном чехле, смотрит, убирает обратно. - А дома просто должно быть... И быть хорошо, - внезапно завершает дарра и переглядывается с внуком. Райэн подхватывает:
  - Увидишь.
  - Хорошо, - говорит Илье и снова сосредоточенно хмурится. - Я думала: даже у меня получается больше вещей. Не влезет. А в вашей накидке я поеду, ниери Льеанн, можно? Вы ж к тому времени мне ее подошьете?
  Льеанн отзывается согласным жестом. Да, завершила, как знала. Станок как раз уже можно собирать.
  
  Было там, где они говорили с Илье о своих вещах. Чуть позже, когда нить вернется на свое место и каменному челноку придется нырнуть в работу, прокладывая сердцевину очередного ромба узора, Илье оторвется от своей работы, оботрет, положит, поблагодарит кисточку - а потом подойдет и встанет у Льеанн за спиной. Смотреть. От работы можно не отвлекаться - нужно не отвлекаться: нити идут цепляясь, узелком, требуют точного рисунка. Но своей доли внимания хватит: Илье стоит, подбирает пальцами почти неслышный шепот перебираемой основы, легкий звук, с которым нет-нет, а встретятся отпущенные челноки.
  - Нет, - тихо, для себя, но вслух говорит она, - все-таки непохоже. - И нужно к ней повернуться. Как раз чтоб встретить следующий вопрос. - Льеанн, а я могу спросить, что это будет? Ковер?
  - Нет, - отзывается Льеанн. И чуть-чуть поворачивает, освобождая готовую часть работы. - Ты потрогай...
  Илье сосредоточенно проходится пальцами по краю ленты, отслеживает часть узора. Прикасается она теперь тоже плотнее. Уверенней. Подо все это очень заметно думает.
  - Поняла: мягкая, да? Одежда?
  - Одежда. Детская лента, - уточнит Льеанн. - Ее потом нужно снять. И дополнить застежками. Получится традиционный для моей Семьи вариант верхней одежды, в которую в холодное время можно завернуть - или себя и ребенка... или только ребенка, - пальцы девочки складываются вопросительным жестом, но что она спрашивает - Илье не уточнит. Льеанн обдумает и продолжит. - Ты меня спрашивала про вещи. Я добавлю, как специалист. Для умеющего работать мир вещный и мир, лежащий от него по другую сторону - это два равноправных рабочих пространства. И нередко бывает проще действовать на обе стороны. Сложную задачу, требующую... сложных действий разума на стороне Изнанки часто бывает проще решить, задействовав заодно две руки. В привычном вещном ремесле сходных свойств. Как правило, такое ручное ремесло есть...
  - Я... ее помню, - отзывается на это Илье. - Эту ленту. Она... светится. И... там идти тогда... не так страшно, - а потом Илье выдыхает. И говорит - удивленно так. - Ниери Льеанн, вы ее... мне делаете?
  - Если тебе понравится и ты захочешь - то да, тебе... - продолжит Льеанн легко. - Это, конечно, традиция моей земли, ну... Заворачиваться по-разному научу.
  - Мягкая, - еще раз говорит Илье. - Я... да, я хочу... - а потом она теряется. Полностью. То есть так, что на двенадцатую выдоха даже привычно насторожиться... пусть уже совсем понятно: нет, в колодец уже не уйдет. Не сможет. Пока она садится на свое место, складывает руки очень школьным жестом и отстраненно говорит. - Ниери Льеанн, я могу вас спросить?
  - Да, Илье. Я тебя слушаю, - Льеанн тоже отзовется на обозначенном интонацией расстоянии. С которого девочка тут же и собьется.
  - Но... почему? Почему вы все это все... для меня делаете? Потому что я... попросила храмовых? Но ведь... с тех пор - вы все... Это гораздо больше, чем я попросила.
  - Нет, Илье, - размеренно говорит Льеанн. - Не намного больше. По общему рабочему расчету. Я попробую на своем примере, ладно? Вещная ручная работа при данном способе перехода восприятия разума на сторону Изнанки рекомендована. Общими рабочими наставлениями. Как способ поддержать тебя, предпринимаемые действия, а также - непосредственно того, с кем ты работаешь, внутри вещного мира. То, что вещи, изготовленные в процессе такой работы, как правило, переходят - к тому, с кем работали при его согласии, или к тому, кому они больше понадобятся - тоже дань традиции лехтев. Очень старой. С тех времен, когда лехтев вправе дарить... Больше, пожалуй, только на одно. На одну, - Льеанн улыбается, - немаленькую вот эту меня. Которой так нравится и так хочется. Не обязательно - подарить тебе эту штуку... заворачиваться там и правда - наука. Но обязательно - чтоб тебе сейчас и в жизни дальше было тепло.
  - Но... почему? - снова и мгновенно выпаливает Илье. Быстро и пугается. - Нет, ниери Льеанн, я вам верю, мне... нравится, я буду, хочу попробовать как ее носить - но... Извините меня, почему - вы этого хотите?
   - Непростой... вопрос, - медленно взвешивает Льеанн. - В общих словах я могу сказать, что любой из разумных задуман на своем месте не один, а среди многих других людей и вещей. А взаимопомощь и определенная поддержка в располагающих к тому обстоятельствах - наиболее эффективный и принятый между большинством разумных способ существования... Вот эти - я считаю располагающими, - а потом Льеанн отряхивает ладонь и продолжает. - А на самом деле - просто я этого хочу. Чтоб тебе было хорошо и тепло. И надеюсь работать над этим дальше. Понимаешь... мне - достаточно.
  - Я... наверно, понимаю, ниери Льеанн, - не сразу и не очень уверенно произносит Илье. - Я понимаю. Что вы хорошие. А еще - что вы лехтев, и иначе уметь не должны... ну... или просто не умеете. Я не знаю. Но... понимаете, меня кажется, учили. Что помощи... тепла... не бывает просто так. Его надо заслуживать. Долго. Чем-нибудь... большим качественно сделанным. А я - ничего. А еще - что ее еще задаром не бывает. Помощи. За нее потом приходится отдавать - неожиданно и очень много. И еще... я всего не помню. Это... неправильно?
  - Это для начала неразумно, - отзывается Льеанн. Пока Илье говорила - пальцы складывали. Подсчитывали. Последовательность элементов знакомого построения. Довольно гнусного в объеме полных данных о ситуации. Но предсказуемого. - На мой взгляд при таких условиях довольно... трудно начать жизнь на своем месте и пройти ее достойно. Хотя бы потому что и тепло и помощь чаще всего требуются именно тогда... когда их крайне сложно заслужить. По общему душевному и физическому состоянию. Когда маленький. Когда находишься в трудных на подъем физических или эмоциональных состояниях. И ими выжат... по самое критическое состояние или около того. Очень нерациональный способ действия получается. Способствующий неразумному расходу эмоционального ресурса. Большая часть знакомых мне представлений, кого, когда и в каких случаях не зазорно просить о помощи, все-таки значительно более разумна.
  - Да... - задумчиво говорит Илье. - Я помню, что к лехтев можно прийти и попросить... Не знаю, откуда, но помню. И тогда... вспомнила...
  - Лехтев... - негромко взвешивает Льеанн. - Этому учат всех разумных Народа Государя. Обычно с очень раннего времени жизни учат. Что к лехтев можно и должно прийти за помощью. Потому что твой бог от тебя не отворачивается. И принимает таким как есть - здесь и сейчас. Значит, основная поддержка на должном пути у тебя всегда есть. Просто когда она критично необходима, большинство разумных склонны об этом забывать.
  - Я запомню... - медленно отвечает тогда Илье. Как раз - оставляя внутри последнюю фразу Льеанн. Что - тоже по общим результатам сегодняшней основной работы на слова просилась: 'Это надо очень, очень учудить, чтобы он от тебя отвернулся?'
  
  ...- Значит, договорились? - через какое-то время подведет итог ас'эртай Сейренн эс Сьенн. - И я могу дойти до вашего центра связи, вытряхать разрешение? - второй вопрос ее привычному командному поддается чуть тяжелее. Льеанн отзовется быстро:
  - Да, думаю, можете. Пройдете без сопровождения? Туда, где были. Разрешено.
  Теи Сейренн согласится жестом и усмехнется:
  - Я предполагаю долго ругаться... Затратно, - 'Учитываю', - жестом ответит ей Льеанн. И теи Сейренн быстро покинет территорию. На прощанье отпустив легкое. - Значит, договорились. Собирайтесь.
  А в комнате выдохов на двенадцать повиснет тишина. Такая, что звук поставленной Саайре чашки будет очень громким звуком. Только вслед за ним внезапным заговорит Трэстинка. Так... совсем похоже на Илье:
  - Ой...мы - и правда отправляемся?
  - Похоже, да, - взвесит это Льеанн. - Что такое?
  - Быстро... как, - через запинку выдаст Трэстинка. На это уже отзовется Райэн. Легким:
  - На средней армейской скорости, - и, уже к Илье. - Ты ж меня спрашивала, про нашивки - а потом как я в летные подался... А куда я мог - после воспитания с такой привычной скоростью. С детского имени, - и смеется.
  - Ага, - говорит Илье, явно отвлекаясь. От того, что очень трудно формулировать. И называть труднее. Подойдет потом и тихо, движением ладони, спрятанным ото всех, спросит: 'Ниери Трэстинка, вам страшно?' Она и в ответ передаст. Тоже с ладони: 'А тебе?' - Илье подержит. И отряхнет пальцы. Быстро. Очень - для нее так невероятно - уверенным: 'Нет'. А потом продолжит и вслух:
  - Они... не страшные. А еще я хочу увидеть живое море...
  - Я тоже повторюсь, ниери Трэстинка, - вступит тогда и Льеанн. Как к специалисту. - По мне - это будет полезный опыт... достаточно редкий опыт. На аттестацию. Думаю... время передвигаться и действовать от вас уже не так далеко. И, если вы извините меня за излишне эмоциональное мнение...
  - Льеанн? - удивленно переспросит Трэстинка. Очень на отстраненно официальный она переходит.
  Льеанн услышит, отряхнет ладонь и хмуро продолжит:
  - Насколько я успела увидеть город Мьенже - я скажу, что немного проветрить голову и посмотреть, какими бывают другие места обитания разумных... тоже полезно. Для личного ресурса. Извините.
  - Льеанн, - медленно, еще раз говорит Трэстинка - совсем по-другому (...так, словно за спиной у нее стена. Или лучше - то небо - с холма, которое уже море. И крыши. Почти все крыши. Ну не весь, так три холма точно...) - Мы тоже этот город.
  - Вы тоже этот город, - перебирает она в ответ. Принимая к сведению. - Но пока я буду думать так. И это в любом случае полезно - услышать чужую землю. Настолько старую землю. И чужую, - договаривает она, глядя уже на Райэна.
  - Я поняла, - проверяет голосом Трэстинка. - А я все-таки буду собираться. И... да, я должна справиться...
  - А я... до школы хочу дойти, - сбиваясь, говорит Илье. - Можно?
  
  Известие о том, что они собираются покидать храмовый квартал города Мьенже, по нему разошлось незаметно для того ж Саайре, как отпущенное на воду. Вот за то недолгое время, когда все было как обычно. Пока Илье сидела в школе, в общем зале ручного труда, в тот вечер - снова немноголюдном... но тихом, на этот раз. Сначала как всегда, с мелкой ручной работой - лист получался, прирастал - рыжий, осенний, не отвлекалась... Только потом - до конца, до уголка дошел рабочий узор, и время - сменять нить, опирать следующий фрагмент, крепить дальше - подобранный рисунок к сотканному. А Илье ждет и смотрит. Долго.
  Вспоминает. Вот было. Недавно... кажется, недавно, дни еще считать трудно. Но будет можно. В личном времени - это день, когда Саайре ушел - в Колодец. Становиться лехта. Тогда надо было - решиться. Картинку - ту мозаику - взяла с собой и на завтрак, смотрела, как свет переливается по мозаике, красиво. (...был парк, были листья, мнооого листьев - зарыться... была осень... и очень большой отдельный красный лист). Смотрела - а потом сюда пришла. К начатой работе. И он нашелся, эскиз для тканого, как ждал - среди прочих, не первой - из картинок, на неуверенное Илье: 'Про осень'. Лист там был внизу. Большой и красный. Как тот самый. Из-за него и решилась. Потом Илье долго зарывалась в школьные запасы - пальцы пробовали, перебирали нитки, шерсть - она разная (...закрыть глаза. Проверить. А правда цвета на ощупь тоже разные?.. Или кажется. У... ниери Льеанн спрошу.) Долго проверяла, носила к картинке, было страшно - не подобрать... Очень хотелось чтоб лист получился. Тот самый.
  Потом сидела. Собирала. С него и начала. Надо медленно, руки вспомнят - и действительно - вспоминали... А если вот так, не отвлекаясь, вслушиваясь, как - медленно, ниточка за ниточкой перебираемая основа все-таки шепотом поет. (...это тоже музыка...) То вспоминает что-то еще. Это не очень можно словами, и очень страшно, это только с двух голосов - лехта Льеанн и лехта Трэстинки можно назвать и поверить - да, это так - действительно. Звучит - как прорастает обратно - быть твоей. Твоя земля. Твоего сердца.
  Недавно. И сколько-то прошло. И лист тот получился. Похожим. И на него легли, зацепились, еще два мелких... Золотой и вот этот рыжий. А мир вокруг за это время принес много... другого. Изменился. Подумать, выдохнуть - и она... наверно тоже другая. А теперь еще раз изменится и очень по-другому, и кажется, что совсем...
  Вот сейчас только и собираться. Понимать. Смотреть на листик...
  
  Там ниери Нэсха и проявится. С тихим вопросом можно ли вмешаться. А когда Илье разрешит - улыбнется:
  - У нее ножки снимаются. У рамы. Основа держится крепко, если что - запаковать... И можешь взять ее с собой...
  Илье смотрит. Перебирает нити основы (...звучат. Одним звуком.) Пройдет пальцами по контуру листа. Потом чуть качнет раму ладонью:
  - Тяжелая... - и потом уже, укладывая вдумчиво: решила. - Ниери Нэсха, я могу... оставить ее здесь? Вам не помешает? - и еще говорит, под ровный согласный жест. - Я запомнила... что каждая недоделанная работа смотрит тебе вслед... и... иногда мешает двигаться, правильно?
  - Да, ты запомнила, - отзывается ей Нэсха. - Но есть еще варианты. Например - что это просто не твоя работа...
  - Я... помню. Нет - моя. Я ее сделаю. Но... - Илье сбивается, еще раз обводит пальцем лист - нижний. Тот самый красный. И завершает. - Пусть она меня подождет. Я... хочу вернуться. Ладно?
   - Хорошо, - отзовется Нэсха. - Она тебя подождет. Мы тоже. Ладно?
  Илье быстро, растеряно согласится - и еще вернется к работе. Начинать новый, еще один рыжий лист. А там скоро будет и небо.
  
  И в общем зале ручного труда еще сколько-то будет тихо. А потом - Саайре почему-то ожидал, что она здесь точно появится. Именно сейчас в этот день. Когда ниери Нэсха на какое-то время оставит зал - и в дверь через какое-то быстрое время осторожно всунется остренькое личико Флёнки. С не очень-то тихим:
  - И-илье?
  Илье оторвется от работы, поймет не сразу - откуда ж ее зовут, потом ойкнет, позовет: 'Заходи!' - в работе, вставать долго... Флёнка забежит, на цыпочках, преувеличенно оглядываясь. На что Илье будет удивленно смотреть. Та и пояснит добравшись, снова шепотом:
  - Мне вообще сюда не очень можно... Нэсха все-таки еще сердится. Из общего зала гоняет, а то что я работу бросаю... А вот, я не к работе, я опять тебя поймать.
  - Я... скажу?.. - начинает Илье, от нее отмахиваются...
  - Да... не надо. Я в другом месте должна... Ой, ну ладно. Я... - ну, подслушала: ты вдруг от нас отбываешь, да?
  - Да... видимо, - отзывается Илье.
  Листок останется недоделанным... Растеряется она потом, когда Флёнка протянет - обе руки, близким таким, открытым жестом. Ме-едленно уберет моток наверх. Посмотрит - и все-таки поймает руки.
  - Грустно, - не очень звонко скажет Флёнка, цепко - удерживая ее ладошку. - Я скучать буду... - и уже торопится. - А, нет, мастер... Я... буду ждать. И заниматься. У меня получится, вот увидишь. И я тебе покажу. Ты ведь сюда вернешься? А... все равно скучать буду!
  Илье начинает говорить тихо. Поверх последней фразы. Удивленно еще:
  - Да. Я обязательно вернусь... - потом долго пальцы собирают мысль, времени бы им хватило - соткать еще не один такой листик... Прежде, чем у Илье получится сказать. - Только я, наверно, вернусь... уже другой.
  - А... ну, это ничего, - звенит тогда Флёнка. - Мы же растем. А Мастером ты все равно останешься. И... вот, - на этом Флёнка чуть еще крепче уцепляется Илье за руку.
  То, что надо сказать дальше, Илье тоже дается непросто. 'А она впервые это говорит', - мог понять про себя Саайре. Что какой-то частью себя следил за диалогом. Следил и зацепился: 'И доверяет...' На этом - все-таки произнесенном Илье.
  - Но я... наверно, совсем другой, - вдохнет - и... - Я жду ребенка.
  - Ты? - нет, Флёнка удивится. Полностью. Открыто. Вот по уши - это Саайре точно думает, что даже и они, по-кошачьи, сдвигаются назад. Но как-то - это он тоже так определит. Что Илье сказала бы 'не страшно'. А потом Флёнка выдыхает и вот - принимает решение. - Ну... ладно. Спасибо... что поделилась. Я тебе тоже скажу, - и переходит на шепот, - у нас самый младший... как раз родится. Тогда вместе подрастать будут. Ой... - отряхивается, отряхивается, считает что-то на пальцах, говорит потом, сначала внутренним. - Ну, Цвирька вроде не очень изменилась... это самая старшая. Наша. Это я с ней первый раз смотрела... они вообще такие... интересные. Совсем маленькие. Только шума от них много... - и совсем на ухо спросит. - А страшно?
  - Еще... не понимаю, - тоже очень негромко отзовется Илье.
  Что и Саайре не услышит. Он, правда, большей частью внимания будет занят другим. Лехта Нэсха уходила ненадолго. Вернулась. И на явление Флёнки собиралась обратить внимание. Надо было - пока там разговаривают так близко, что не до окружающих - встать, врезаться в линию взгляда - очень просящим жестом. Нэсха поймает, улыбнется, жестом засвидетельствует ему свое молчание и исчезнет - по ту сторону двери.
  А Флёнка, так и не заметив, будет выговаривать:
  - Тогда я точно как знала... Потому что мне Цвирька помогала. Она рисует здорово... а еще она - знает... - пока отпускает руки, вкладывая вместо них Илье в ладошку что-то небольшое, плоское, завернутое в тонкий цветной лоскуток. - Держи... Держи, на своем месте развернешь. А я побежала... Я буду скучать, ты запомни. Ладно...
  'Ладно', - Илье укладывает уже ей в спину. Стоит - удивленная-удивленная. Вещичку на ладони держит. Спрашивает в пространство:
  - Почему? - а потом тихо, уже вещичке. Сбившись... как будто сейчас расплачется. - Да, я тоже буду по тебе скучать...
  
  А подарок она развернет. Дома. На их нынешней личной территории. На как уже понятно, предпоследний вечер. Ойкнет - и тихо спросит потом:
  - Льеанн... у вас можно нитку попросить?
  - Тебе какую? - отзовется она из угла, где пересматривает чайный ящик.
  - Крепкую. Хорошую...
  А завернутое в лоскуток оказывается деревянным. Причудливым древесным спилом, где из самого рисунка, некогда прорастающего сучка, немного дополненного - тонкой серебряной проволокой и росписью получился - зверь, мелкий кот, прыгнувший - в попытке ухватить передними лапами осенние листья. Дерево пахучее. 'Местный можжевельник', - говорит Льеанн. Кот - белый, с чуть рыжеватым присветом, листья яркие. И Илье не сразу найдет - спрятавшийся - хвостом, изгибом кошачьего контура, подушечкой лапы намеком - движением кисточки пойманный и оставленный знак. Простой - один из первых, что вообще учатся писать... ну, вариант его. Маленький огонек. Искорка.
  А поймет - улыбнется. Нитку ей Льеанн скрутит. Настоящую. Крепкую. Илье зацепит - за ушко крепления, подержит - и завяжет. Памятной подвеской на руку...
  
  И так - вот как из рук и не выпустит. Большую часть не близкой дороги. Так и будет держаться, чуть что... Как вышла впервые за ворота храмового квартала. Дарра шли отдельно, и Льеанн, бывавшая под охраной, осознавала - как шли. А Илье шла, держалась - одной рукой за руку Саайре, другой - вот цепляла ложащегося в ладошку кота-подвеску. А еще шла рядом - старалась так, чтоб крыло зимней накидки Льеанн прикрывало и держало. Или это Льеанн старалась? Потому что шла Илье неровно, замирала, удивленно оглядывалась по сторонам, запиналась порой на брусчатке... А на старом мосту вообще замерла. Он сбывался - тихий совет Льеанн, сказанный с вечера ас'эртай Сейренн эс Сьенн. 'Нам лучше выходить раньше, - на первый запрос ладонью Льеанн уточнит. - К ровному времени выхода прибавить половину. И еще... в меру разумного, - а на второй и выдаст объяснение. - Я не уверена, помнит ли Илье этот город... со стороны живых. И не хотела бы ее торопить'. 'Я бы предпочла миновать эту... местность побыстрее, - резким укладывает теи Сейренн. Потом задумывается и оценивает. - Ладно, разберемся'.
  
  ...И так цеплялась - доставала, держалась за кота - до самого конца дороги. Последнее транспортное средство на их пути - общий скоростной паром постоянной линии Гнездовий Ри-Оэнн на Другие Старые берега - долго скользил над вроде бы ровной гладью, быстро, гладко - удивительно близко от поверхности... 'И гражданских высот ниже будет...' - это прикидывала Льеанн. А Илье просто смотрела. Под ними мелькнуло белое, потом разлилось стальное, потом гладь вспыхнула золотым (а Райэн, когда полыхнуло - когда совсем плыли, неслись по сплошному золоту - говорил: 'Илье - смотри - море. Рассвет и море'. А теи Сейренн усмехалась: 'Летный. На море с другой скорости смотрят'). А потом внезапно - загудит, до дрожи в костях, тряхнет, еще тряхнет, так, что больно, что как все внутри подлетит, а вокруг транспорта, снаружи, сплошное, белое, и шумит так, что у Райэна не получается быть его громче: 'Ветер по заливу. Крошка пошла. Встанем, не бойся...' А Илье держится. Одной рукой - за него, другой - вот снова. За подарок - за кота. (Стихнет быстро. Как началось. Райэн выдохнет тогда довольное: 'Все. Дома'.)
  
  Долгой дорога оказалась.
  
  ... - Как оцениваете, девочка вынесет - армейский транспортный? - с этой фразой ас'эртай Сейренн эс Сьенн появится на пороге гостевой комнаты дома у Корня храмового квартала города Мьенже, куда вернется из центра связи и координации удивительно нескоро. И удивительно слышно - как поднимется по лестнице, остановится... Выдохнет звучно, с шипением... Потом только отодвинет дверь. Определит наличие Льеанн и первым делом это вот спросит.
  - Я надеюсь, для рядовой переброски личного состава и сопровождающих? - не помедлив, спросит Льеанн. Получит согласный жест и легко отзовется. - По моей оценке он в целом безопасней. За исключением точки перехода. Но она на другое воздействует, - поймает очень понимающий взгляд ас'эртай Сейренн эс Сьенн. И жест, направляющий голову в направлении задницы: 'Завяжется три раза и узлом'. Но несмотря на этот эффект встряски передвижение армейскими действительно безопасно. Льеанн знает, может в личный архив нырнуть. За показателями. Свою 'защитку' великая и нерушимая старается оберегать от случайных повреждений. 'Во имя преднамеренных расходов', - усмехнулся бы дальше Хойда. Льеанн успеет - поймать и оценить эту мысль, и прицепившуюся ей вслед: 'Интересно, ас'эртай Сейренн эс Сьенн так усмехается? Скорей всего...' Потом дарра продолжит:
  - К лучшему. Другой возможности передвинуться отсюда в желаемом направлении не обнаруживается, - потом теи Сейренн обернется на дверь, ведущую во внутреннюю территорию, спросит жестом: 'Спит?' - получит согласие, выдаст негромкую оценку: 'Восстанавливается? Хорошо'. А потом заговорит, тихо - на общем - но это тоже слышно внутри костей:
  - А воистину перетряхнуть мозг в жопу и обратно - это объяснять нашей службе перемещений, как это и зачем - я хочу принять гостями своего дома лехтев серединных земель, один еще айе Далия. На шесть скоростных десантных переходов - меняюсь. Со своим дополнительным вложением в обмен...
  - Сожалею, - выждав паузу и убедившись, что продолжения не будет, отзывается Льеанн. - Не могу предоставить этого обмена...
  Теи Сейренн перебьет, вторгнется в оставленную паузу резким:
  - О доставленных трудностях не сожалей. Буду драться.
  - Поняла, - отзывается Льеанн. - Молчу.
  - Значительно меньше. Трудностей. Чем предполагаешь, - продолжает дарра. Оглядывает собеседницу, завязывает движением пальцев какой-то невидимый узелок. И после того продолжает. - Тебе успели предъявить, что эта история получила статус личного интереса. От Властного Присяги? Аль'эртай Службы наблюдения общества.
   - Алакесты а'Лайетт айе Таирианнон? - подхватит Льеанн. И продолжит - Значит, теперь знаю. Я обращалась. Но не надеялась, - дальше она взвесит - обдумает - подержит этот грузик на каждом пальце. И решит оформить вслух. - Хочу спросить: за Властного Присяги вы еще раз собираетесь меня убивать?
  - Я надеюсь, ты будешь сопротивляться? - легко отзовется дарра... не проявив, впрочем, ни чешуйки брони.
  - Буду, - в тон ей ответит Льеанн. - Но я вижу, что вы значительно сильнее.
  На это ас'эртай Сейренн эс Сьенн открыто улыбнется. Потом ровно уточнит:
  - Нет. Убивать мы будем Нард. Непосредственное командование у меня очень дельное. Хоть и Властный Присяги. А ты мне интересна, - пару выдохов теи Сейренн оставит взвесить. И продолжит. С интонацией - для близкого. - Достаточно, чтобы рассказать. В начале моей жизни, мне, дарра из первых Семей Гнездовий Ри'Оэнн, однажды встретился человек, способный доказать, что честь Семьи... это совсем не то, ради чего стоит прекращать свою эту жизнь. Вполне увесисто доказать... наш первенец при рождении получился на верхней границе нормального веса, - потом она выдохнет, слышно, с шипением. И продолжит. - Я смотрю на эту девочку - и вижу этого человека. Я оцениваю то, как действует мой младший Райэн - и узнаю этого человека. Я очень рада и так с ним повстречаться. Поэтому подвинется - и транспортная служба и все остальное.
  'Эль'ньеро Кейлаин эс Сьенн погиб при выполнении служебного долга. Так. Не так далеко отсюда, в нижних пределах сектора. Девять звездных и почти одиннадцать местных малых... почти десять звездных назад' - эти данные Льеанн не обязательно добывать из памяти чтоб отозваться:
  - Понимаю.
  Дарра смеряет - очень подробным взглядом. Прежде, чем отозваться:
  - Да. Думаю, понимаешь, - оставит паузу и продолжит. Тепло. На близком. - А... девочка и сама хорошая. Светлая такая. Смелая.
  Это неожиданное определение Льеанн сцапает на лету ладонью. Посмотрит. И подтвердит:
  - Да. Очень смелая. Решиться осознать и пройти через те места Tairhien, которые я, специалист, на твердой земле мира живых вспоминаю не без страха - надо быть очень смелым.
  Это сказанное ас'эртай Сейренн эс Сьенн возьмет на ладонь и заберет себе. Потом озвучит:
  - Я запомню. Справитесь... с работой?
  - Должны, - отзовется Льеанн.
  - Со стороны мира живых обещаю - свою полную поддержку, - отзывается теи Сейренн.
  И внезапным молниеносным движением ловит - руку Льанн, притормаживая - ее благодарственный жест. Собирающийся взлететь вверх. Не благодари высшего - благодари равного.
  
  - Я должна вас предупредить, - это Льеанн скажет еще там, в центре связи и координации, когда разговаривали - вот так, лицом к лицу - первый раз. И действительно разглядели друг друга. И свое гостеприимство теи Сейренн успела предложить. - Нам с девочкой предстоит долгая и сложная работа. Предполагаю, что небезопасная. В смысле возможного воздействия Tairhien на мир живых, в первую очередь - на ближайшую территорию работы. Степень и вероятность я вам сейчас не могу определить. Предпочту переоценивать.
  - Профессионал подстраховывается? - Сейренн спросит. Усмехнувшись. Ответа, впрочем, дожидаться не будет. - Спасибо, что предупредили. Полагаю, у нас достаточно... прочная земля, - это она выделит. Голосом. Подробно. - Также предполагаю, что лехта эс Хэрмэн айе Ойхо отличается достаточным профессиональным уровнем... чтоб организовать эту работу безопасно. При любом состоянии земли.
  - Я рада принять такую оценку, - отзовется Льеанн. И решит не скрывать. - Удивлена, что вы знаете...
  - Не знаю, - легко ответит дарра. - Только что оценила твои личные данные и доступные сведения. Оценила. Я могу спросить - девочке требуется твоя профессиональная помощь в твоей основной специализации?
  - К сожалению, да... - ответит ей Льеанн. - Нам придется работать вместе, чтоб полностью вернуть ее быть в мире живых. Это долгая, непростая и ранее не проводившаяся в таком объеме работа.
  - Учитываю, - и вернется к усмешке. - В гостеприимстве же не отказываю. При любой протяженности работы. Сколько точно это займет - вы сообщить тоже не можете?
  - В продолжительности времени - да, - ответит Льеанн. - Могу ответить только по окончательному результату: до полного возвращения девочки, сколько бы оно ни заняло времени. Скорость - она будет выбирать сама.
  Теи Сейренн жестом - примет к сведению.
  
  Это Льеанн понимала там, во вроде бы жилой комнате в дальнем крыле дома на Присутственном холме. Оценивая общее повреждение границ мира живых, и снова возвращаясь - к системе... передающих механизмов этого искусственного колодца Изнанки. Подвергнуть этот дом срочной полной карантинной обработке было первым просящимся решением. Благо, объемная территория сада и небольшая площадь заражения позволяли проделать это без большого урона для города. (Правда, судя по поведению жителей города Мьенже, стоит учитывать идиотов, что соберутся полюбоваться на огонь... да как бы не по пределам близко расположенных улиц... а есть ли у здешней Службы наблюдения общества и Службы защиты достаточно ресурсов перекрыть небезопасную территорию.)
  А потом отодвинуть это первое и разумное решение. Оценивая сработанную структуру и ее состав. Ругательства в голову придут уже после. А внутренняя эмоциональная емкость, отведенная на желание, чтоб автора этой идеи не было в мире нигде совсем полна по самые пределы сжатия, дальше некуда. Поэтому сейчас незачем. Знаний о пути и работе лехта jiiri zu-alh'h и о корнях живых и разумных и как это выглядит на верхних слоях Изнанки, будет вполне достаточно, чтоб осознать материал, из которого строится основная поддерживающая часть этой конструкции. Да, девочка сама себе колодец. Искусственно построенный извне. До глубоких слоев Изнанки. Тем, из чего у просто живых людей строятся их корни. Узнаваемым и в такой обработке.
  Сначала Льеанн подумает - да, у меня были обоснованные причины посчитать ее чем-то усвоенным Охотниками. Потом уже прикинет вероятные последствия, которые обеспечит девочке Илье проведенная вот с этим скоростная карантинная обработка. Впрочем, есть определенная возможность, что она оценит эти последствия как лучший вариант. Такую часть своей жизни можно решить отделить от себя совсем: не было... И ее действительно не будет. Цельным живым после такого... она насколько-то восстановится. Но вот для оценки этого Льеанн недостаточно специалист. В области живых и их корней.
  Осознавать это и взвешивать возможности Льеанн придется посреди разговора с Проявляющим Суринэ. А когда придется заговорить - ругательства свое место и найдут. Лучше им точно быть здесь... Чем в будущем разговоре. 'Потому что я знаю единственного человека, кто вправе выбрать, как нам здесь быть...' - с этим Льеанн и шла до храмового квартала. Повстречаться с его новым гостем и прочими новыми задачами. Но главной они не отменят.
  
  А случись с памятью нежданное - Льеанн бы напомнил звук. Посреди того разговора - сначала о вещах. Не слышный в мире живых, но очень ощутимый по другую его сторону. Выпавшего гвоздя. Требующий необходимого действия. Сейчас, в пространстве общей работы. После короткой оценки. 'Я вижу - она справится, - про себя поймает эхо этого звука Льеанн. - Я не могу знать, сочтет ли она необходимым справляться'. И заговорит:
  - Илье, теперь мне должно задать тебе еще один... достаточно трудный вопрос. Тоже по итогам оценки места, откуда ты к нам пришла. Насколько ты хочешь его услышать сейчас?
  - Я... да, я вас слушаю, ниери Льеанн? Да... я хочу.
  Тогда собрать на их место отдыха челноки с цветными нитками, полностью повернуться к Илье.
  - Я была в этом доме. И оценила... конструкцию, которая тебя обрабатывала. Она существует. Она сложная. Но то, что один... своеобразный разумный смог создать, вполне поддается остановке и дезактивации другими разумными. Выбор, как именно эту недолжную работу останавливать и разбирать принадлежит, Илье, только тебе. И я хочу тебя спросить.
  - Мне? Почему?! - вопрос она выдохнет тихо... Она выскажет так - Льеанн об этом для себя скажет: с той силой, как таранят скорлупу над собой - мелкие ящерки... никогда не жившие для того, чтоб их съели.
  - Потому что это твоя жизнь. Была тогда - и дальше будет все должное время, - отзовется Льеанн. - А эта дрянь, к сожалению, выстроена из того же материала, из которого в обычных обстоятельствах разумный строит свои корни. Воспоминания, жизненный опыт, рабочие навыки...
  - То есть... - снова перебивает Илье. - Это вот сейчас... я? И я никуда не денусь?
  - Это сейчас часть тебя, - отзовется Льеанн. - И ты с этим уже работаешь. Вполне успешно. Но сейчас я оценила эту конструкцию и ее местонахождение. И вижу два основных пути работы. Которые хочу предложить тебе. На выбор.
  Тогда Илье развернет ладони: слушать, принять и удержать переданное. А Льеанн помедлит один глубокий выдох и заговорит:
  - Эту конструкцию можно уничтожить. Извне и полностью. Путем полной карантинной обработки. Этого нигде больше не будет. В том числе, внутри тебя. Она исчезнет совсем. Специфический жизненный опыт, в частности, навыки передвижения по Изнанке и общие знания о ней скорей всего заберет с собой. Это достаточно несложная по быстродействию и расходу ресурса работа; основная сложность и расход предстоит после - по освоению основных связей памяти и разума через фрагмент жизни, которого в памяти и разуме больше не будет. Существуют вполне рабочие и несложные, разработанные, методы восстановления. Правда в таком случае нам потребуется помощь специалистов еще одного пути лехтев... - Льеанн останавливается, задумывается. Илье пару выдохов ждет. Потом укладывает:
  - Ниери Льеанн, хорошо... а второй... способ?
  - А второй будет дольше и сложнее, - сначала говорит Льеанн. - Причем я не могу заранее рассчитать, сколько времени и запасов общего ресурса он потребует. Эту конструкцию можно постепенно разобрать и изнутри. Для чего потребуется сознательно пройти освоенные под ее воздействием пласты Изнанки, прожить уже имеющийся опыт с сознательной работой разума... как навык движения и работы в слоях Tairhien... И вернуть себе свою жизнь и свои корни. Правда, такой навык движения и работы в нормальной жизни - это профессиональная практика достаточно сложных специализаций лехтев и Проявляющих...
  - Я... пройду, - звонко перебивает Илье. (...собранная, серебряная, очень... острая). Выдыхает потом, чуть ослабляет напряжение. И продолжает - растерянней и тише. - Мне страшно, ниери Льеанн. Я... помню, то - что совсем там - и мне очень, очень страшно. Но я пройду, - смотрит вниз, в ладони, протянутые к ней горстью: собрать все услышанное, собрать, ничего не упустить. - Это моя жизнь, - отчетливо выговаривает Илье. - И это в ней было. Я хочу знать, что это было и что с ним делать. И не соглашусь на... 'ничего', - потом Илье сбивается снова. Как прячется... и глядя совсем вниз, спрашивает. - Ниери Льеанн, я правильно выбрала?
  - Это твоя жизнь, - эхом отзывается Льеанн. - И как именно ты будешь ее собирать - в твоих руках. Второй способ точно дольше. Сложнее. Да, думаю, большей частью будет страшнее. Однако скажу как лехта zu-toёra: навыки перемещения в этих слоях Изнанки обычно достигаются весьма долгой и трудоемкой работой, требующей со специалиста практики, измеряемой в звездных годах. А здесь практический материал уже предоставлен. Я могу оценить, что ты приобретешь... но мне трудно сказать, как долго и с каким расходом сил ты будешь идти к результату. Но оцениваю, что справишься. Мы... опробовали. Когда ты рассказывала. С Трэстинкой. Первый раз.
  - Помню, - тихо, в сторону укладывает Илье. И голоса встречаются.
  - Тебе надо было место, где ты удержишься и начнешь помнить... - проговаривает Льеанн и это подталкивает, оформляет очень тихое:
  - Страшно...
  - Я должна тебя предупредить, - продолжает тогда Льеанн. - Это самое начало - входа в воду Изнанки. А пройти придется глубже. И там... может быть гораздо труднее.
  - Но вы... будете со мной? - спросит Илье, не помедлив.
  - Обязательно будем. Я рассчитываю - для выбранного способа работы нас вполне хватит. Троих. Мы удачно сработались. Если тебя устраивает.
  - Я... Тогда я не буду бояться! - громко говорит Илье... потом отряхивает ладонь и признает. - Нет. Все равно... буду. Но... это ведь не очень... неправильно?
  - Не очень, - эхом отзовется Льеанн. - Данная разумным возможность испытывать страх тоже занимает в жизни свое время и свое место. С ней можно работать... в том числе, как с источником ресурса. Если знать, где и как правильно бояться. Собирающихся работать внутри воды Изнанки этому учат. Хочешь попробовать?
  - А у меня... получится? - не сразу спросит Илье.
  - Когда-нибудь - обязательно, - легко и очень уверенно оценит Льеанн. - Это немногим сложнее, чем навык правильно дышать... Попробуем?
  Тогда Илье привычно сядет - в привычную позицию внимания. Сначала. Потом осторожно спросит:
  - Сейчас?
  - Как тебе удобней, - отзовется Льеанн.
  
  Правда, вслед тому придется вносить поправку. Потому что девочка, конечно, захочет попробовать прямо сейчас. И надо будет взвесить и уточнить. Конечно, перейти на сторону Изнанки Илье несложно. Из любого места мира живых. Льеанн тоже. Как специалисту. Но... рабочим навыкам лучше начинать учиться правильно. Сначала - завершить на сегодня свою ручную работу, подняться и уточнить:
  - Тогда нам придется отсюда выдвинуться. Мы работали со слоями Изнанки и в устойчивом месте - да, то что ты рассказывала, было такой работой. Для того чтоб поставить свой страх от себя отдельно, надо сначала понимать, где ты там стоишь. Цельно и сознательно. Это начальные навыки профессиональной подготовки. Думаю... в любой жизни небесполезные. Осваивать сознательное перемещение внутри слоев Изнанки я, с твоего разрешения, буду обучать тебя по профессиональным правилам, - 'Да?' - подхватывает жестом Илье и можно продолжить. - Для начала, эту практику на первом этапе проходят не в жилом помещении, тем более не у Корня Дома. В целях сохранения должной изоляции постоянно обитаемого пространства. Первые тренировки рекомендуется проводить в безопасном месте, желательно обеспечивающем минимальные затраты ресурса и комфорт перехода...
  Льеанн продолжает говорить, а Илье оглядывается, подбирается еще раз - очень прямо - и говорит:
  - Я готова...
  - Хорошо, - говорит Льеанн. - Одевайся. Скажи, ты не против, если нас сопроводят Саайре... и возможно твой старший родич? Нам потребуется внешнее обеспечение безопасности. Илье... что случилось? - а она застывает, замирает, глубоко удерживая какую-то мысль. Простую, оказывается:
  - А... зачем одеваться? - глубоко спрашивает, задумчиво. Потом еще глубже. - Ниери Льеанн, я помню - я немного, но помню - как тогда шла. Я совсем не помню, что зима... что было холодно...
  - А потом ты долго вспоминала. Что такое тепло и холодно. И кстати, несмотря на специфику перемещения, ты достаточно замерзла. Нормальная же работа на Изнанке не требует перемещения туда полностью, включая тело вещного мира. В моей профессиональной практике я вполне обходилась стандартным погружением разума. Иногда глубоким. Но практически полное отсутствие сознанием в вещном мире не означает, что он на тебя не действует. И для первой практики такого перемещения я очень рекомендую... создать своему телу наиболее комфортные условия. Так что - одевайся. Я... зову Саайре?
  - Да...
  Вслед Льеанн еще объяснит, улыбнувшись:
  - Чем комфортней чувствуешь себя в вещном мире, тем проще туда вернуться - с любой глубины. Захотеть вернуться. А в этом непростом навыке стоит сразу практиковаться... - и дальше тоже можно отпустить, перед тем как поприветствовать отодвинувшего дверь Саайре. - Вторая очередь опасностей Изнанки начинается там, где понимаешь, что она не только страшная...
  Льеанн себе оставит держать в поле внимания - скорей всего к этой профессиональной трудности Илье подойдет раньше. Быстрее - чем одолеет расстояние по времени, отделяющее первый правильный спуск сознанием в воды Изнанки до освоения необходимого опыта:
  
  Легко,
  как уносит ветер более не нужные осенние листья и исписанные листы со стола,
  расстегнуть у ворота - и снять -
  то, чем живешь свою жизнь сегодня.
  Там всегда найдется -
  чем гордиться и за кого бояться,
  от кого обороняться и что защищать.
  А праздничный шелк - и сталь оружия -
  равно тяжелы и нелепы в срок -
  когда приходит время дышать под водой.
  
  То, что действительно необходимо,
  всегда найдешь, вернувшись,
  на той же ступени, где это оставил.
  Снять - аккуратно сложить на ждущие серые камни,
  дальше - выпрямиться и встать.
  Тем, каким был на самом деле - легким, звонким и свободным -
  как родившийся вчера,
  как живущий - двенадцать тысяч раз по двенадцать тысяч лет
  и еще - двенадцать раз по двенадцать -
  так давно,
  что твои шаги стали узнавать камни - на дне воды, текущей между корнями земли, корнями имен - и взглядом с неба.
  Стой - и просто услышать - как над тобою течет вода.
  А теперь - иди.
  
  Да - тогда так и должно было действовать. Сосредоточиться, перебрать знакомые строки внутреннего Канона, объяснить Саайре и армейскому, зачем решила их призвать... Так и озвучить, что минимальные обзорные удержит, и присутствовать и в вещном мире она постарается значимой долей внимания. Но основная задача лехта Льеанн здесь и сейчас - первая практика Илье по переходу на сторону Tairhien. Поймать жест Саайре, выделить голосом: сознательному переходу. А в нынешних обстоятельствах в обеспечении безопасности она предпочтет перестраховаться. И хочет их попросить обеспечить контроль территории.
  
  Шли потом - слышала, как удивленно выдохнул Саайре - остановились-то на том же самом месте, что и тогда, когда он первый раз смотрел на сторону Изнанки. Совсем недавно - в прошлой своей жизни.
  Дорожка. Спуск. Шероховатые серые плиты. Лестница. Шпили резных крыш беседок благодарственных из-под снега. Колючие ветки. Неширокая тропинка, расчищенная в сугробе, вниз будет Дом Трав... Это правильное место - могла бы сказать Льеанн в ответ на это удивление: разуму в первый раз проще спуститься в воду Изнанки - со ступеней в мире вещном. Особенно если потребуется осваивать правильный спуск. Где к вечной воде серых земель, лишенных света тоже спускаются ступени...
  И Илье, замершая на ступеньке, обернется назад с тем же вопросом: 'И... что мне делать?'
  
  Это потом все будет по-другому. Да, Саайре вспоминал и сравнивал. Частью себя еще удивляясь, что общего объема внимания хватает. На несколько разнообразных задач: подхватить и удерживать средние обзорные здешней территории; обдумать и поделиться с армейским - выходом на здешнюю защитную систему. Эр'ньеро Райэн оценит ее по заслугам - сброшенным с ладони коротким жестом: 'вольный порядок' - он же 'можно расслабиться'. И действительно - расслабится. Получив ответ, что разговором они не помешают, он продолжит очень негромко выяснять у молодого лехта ответ на удивительные вопросы. Именно - неужели он правда не умеет обращаться с личным табельным и не желает ли он заполнить столь удивительный пробел в знаниях. Хватило же - и на то, чтоб обдумать. И пожелать.
  А еще распределения внимания хватало - чтоб отдельным потоком замечать и удивляться своему внутреннему. Перед собой держать: вот - тебе преподнесли наглядный пример, что время твоей жизни течет отдельно - от общего биологического в том числе. Потому что с трудом получалось положить: недавно - в этот год - в эту зиму - стоял на этих же ступеньках, в первый раз посмотрев, что такое Изнанка и ее обитатели... Он же. Саайре. Совсем другой Саайре. Для того, кто стоял здесь сейчас... другая сторона происходящего была уже вполне привычной. Понимал, что происходит. Основную разницу. Илье не демонстрируют тренажер, срез Изнанки, сохранившийся в памяти Льеанн. Ее ведут. За руку. Вот сейчас, отсюда... учат - как погружаться? - так... как это обычно правильно учат. Льеанн рассказывала. Льеанн Илье ведет... и медленно погружаются - в здешнюю, очень... шуршащую, полную скользящих бликов и снов деревьев сторону Изнанки храмового квартала... Куда менее страшную, чем та, из пробного тренажера, памятного Саайре.
  
  Свою долю внимания Льеанн выделит и на это - отслеживать, как там, в мире живых, на крае внимания, говорит Саайре с эр'ньеро Райэном... А он таки собрался - обучаться элементарной боевой. Что ж, дело. Это он держит - одновременно с системой безопасности... И еще его хватает, чтоб присутствовать и здесь, на стороне Изнанки, присматривать - как они с девочкой справляются. Практикуется. Очень хорошо.
  А они - справляются. Внимания центральному направлению приходится уделять в предполагаемом полном объеме. Держать ее за руку и по ту сторону - еще на ступенях, у воды... И терпеливо помогать ей проявляться, отделяясь от окружающего: чувствовать, где начинается вода Изнанки - и где начинается и держится сама Илье. 'Трудно, - оценит для себя Льеанн. - Очень трудно научить сюда спускаться - по своей воле ясным сознанием - того, кто привык проваливаться. Не сознавая, гораздо глубже. Выворачивая себя наизнанку. Трудно. Но справимся'. Последнюю мысль ей помогает поднять Илье. Что вот - засмотрелась - и совсем захотела. А там и сообразила, как идти. Шаг, второй, в воду - и уже стоит, и только потом оглянется на Льеанн, сейчас и сообразив, что идет - вроде бы без видимой поддержки... Хотя знает: Льеанн рядом. И держит. Отпускать ее совсем пока очень рано... А еще сообразила спросить: 'Можно?' - и указывает, на что так прицелилась...
  Можно. Верхние слои Изнанки храмового квартала - наиболее безопасное место, насколько внутри нее такое бывает. Тому, кто смотрел на нее с Горьких отмелей, полезно посмотреть и попробовать, как это бывает, как должно - там, где мир живых держится корнями. А здешние корни хорошо растущих деревьев, готовящихся встречать весну - Льеанн скажет, как лехта zu-toёra и как биолог - из самых безопасных, спокойных и устойчивых вещей, с которыми можно встретиться в пределах воды Изнанки. 'Я многим обязана приречным рощам земли Ойхо', - может оставить себе Льеанн в личном времени. И еще, улыбнувшись, подумать, что вот об этих светлых, золотых бликах, танцующих по вроде бы тем же ветвям она предпочитает думать языком легенд. И говорить, что боярышник спит - и видит сны - о том, как будет цвести. Времени будет - Илье не так просто передвинуться, как ни притягивают ее эти, мерцающие - что это такое? Да - она тоже пытается делать сложное дело с непривычной руки. Это получается, Илье. У тебя получится.
  И дотягивается. И... да - они ловят друг-друга. Одним светом. Льеанн себе запоминает: у Илье на Изнанке еще слишком неустойчиво с границам и ощущением здесь себя. Контролируемая проницаемость границ - удачное приобретение для некоторых специализаций. Научится. А пока... сейчас это тоже полезный опыт... пока Илье не очень понимает, где кончается она и начинается боярышник. Потому что тот - есть. И собирается быть. И цвести.
  Дотягивается - и стоят - одним переливающимся светом...
  
  А потом кончится, рассыплется - и Илье выскользнет обратно - в мир живых. На звук... что слышен все равно будет. По обе стороны. Не удержится - ощутимо ахнет Саайре.
  
  ...Она идет - босиком - по молодой весенней траве, тянется - и боярышник склоняет цветущие ветви. Идет, и шагом не всколыхнув воду - да и не поймешь - мир живых, Изнанка? - где это? Очень... цельная, светлая-светлая, красивая - до невероятного... Идет, так полностью и просто - как цветут деревья... Какой - будет?.. какой должна быть? - какой ей быть... справедливо.
  Такой - что Саайре - только захлебнуться - и вынырнуть обратно, в зимний день над городом Мьенже. Поймать первым - да, Льеанн с Илье тоже вернулись. Голова еще некстати напомнит - про первое знакомство с обитателями Изнанки, и как его в первый раз мутило... И поэтому тоже - приглядится. Нет. Илье будет стоять и смотреть удивленно, дышать, словно осознавая мир впервые... Но сначала было. Илье его местонахождение определит. По звуку. Еще не открывая глаз. Так и подарит - очень полный, очень объемный жест. Просьбу о молчании.
  Это потом она откроет глаза - и будет смотреть, снова вглядываться совсем полностью, как в тот первый день своего пребывания здесь, пить мир мелкими глоточками, как вкусное, но горячее. Пока рядом и отдельно - подчеркнуто слышно - выдохнет эр'ньеро Райэн и ему странно отзовется Льеанн - с интонацией вопроса: 'Дарра?' - 'И мастер экстренной биологической', - отзовется ей Райэн: для него вопрос оказывается понятен. 'Пахнем?' - продолжит Льеанн. 'Пованивает, - усмехнется армейский ей в ответ. - Но от сестренки сейчас... хорошо пахнет'. Любопытство, проснувшееся в Саайре, помогало. Заземлиться. Посмотреть на Льеанн, отпустить недоумевающий жест... И получить ответ. Сначала она жестом же спросит у Райэна разрешения. Получит. И заговорит.
  - Присягнувшие в силу особенностей крови и места в жизни отличаются инстинктивным чутьем на присутствие Изнанки. Любой степени проявленности. Даже такой, пробной? - последнее она тоже произносит вопросом.
  - Да. Я же охранял территорию, - легко отзовется Райэн.
  
  Но запомнить - Саайре запомнит. Так, что в память отчетливо захочет вернуться. Пока будут ожидать своей очереди перехода. У внешних пропускных транспортной Башни Хладье Дошта. И Илье, остановившись снаружи, задерет голову - и застынет в том же полном, объемном удивлении, вглядываясь в уходящую совсем в небеса объемную конструкцию, в то, как бьет солнце сквозь громадные металлические кружева... Полностью замрет - так целиком и знакомо. До тихого голоса Льеанн:
  - Не надо.
  Обернутся удивленно. Оба и одинаково. Спрашивающий жест бросит Саайре - и Льеанн долго будет взвешивать его на ладони прежде, чем заговорит:
  - Охраняемая территория Башен - место, принудительно перекрытое от всех возможных проявлений Изнанки. В том числе от погружений поблизости и даже от проявления следовых остатков. Весьма... ощутимо перекрытое. Не надо.
  - Они и так, - вмешается в разговор ас'эртай Сейренн и отправит в сторону верхних конструкций Башни эмоциональный жест... весьма нижнего ряда. Читающийся примерно как: 'херня та еще'
  - Никогда не одобришь моего места службы, а? - усмехнется эр'ньеро Райэн. Пока теи Сейренн интересуется вслед, у Льеанн, вроде бы легко:
  - Закрытки озвучиваешь?
  Льеанн это взвешивает на ладони еще раз, перебирает, осматривает подробно, и укладывает очень отчетливо:
  - Я имею представление. О способах перекрытия. И средствах воздействия. А мои... наставляемые мне значительно дороже, - вслед тому она передаст очень медленно осознающему разговор Саайре. - За пределами общего школьного курса, информация о транспортных каналах и Башнях отличается высокой степенью закрытости. И ее крайне нежелательно озвучивать... Только - ты сейчас мог вляпаться.
  А два жеста 'понятно', лягут один за другим. На расстоянии пары выдохов. Второй будет принадлежать Саайре, первый - отпустит теи Сейренн. Не прерывая легкой беседы с эр'ньеро Райэном. Которому легко выговаривает:
  - Не одобряю. И не одобрю. Надо же - вот на это сесть. Добровольно. Дыру жопой затыкать.
  Райэн подхватит движение и очень легко отзовется:
  - Так у нас, куда ни сядешь - все одно затыкать. Как правило, жопой.
  - Тоже правда, - оценивает ас'эртай Сейренн. - Но без перемещений я бы с удовольствием обошлась, - срежет сказанное - движением. С когтями. И сменит интонацию. На командную. - Допуск в рамки пропускных 'армейского выхода' предоставили. Вперед, - а потом оставляет легким. - Все не надышишься.
  
  В этот раз Саайре, в отличие от первого перемещения с Башни Далии, даже не сообразил, где начался транспорт. Пропускные рамки 'армейского выхода' оказались стандартными, держали только долго и очень ощутимо, не иначе, проверяя его насквозь, за такое время - его бы выпотрошить хватило. А потом они долго шли, изоляционные переходы там были низкими, крайне умеренно освещенными, ни о каком прикрытии технической 'начинки' здесь не заботились, о вентиляции тоже - разогретым железом и чем-то непонятно-горьким провоняло все насквозь... В общем, Саайре было не до того, чтоб следить за стенами и их качеством - Илье увидела, догнала, уцепилась за руку, держалась. Ас'эртай Сейренн, идущая впереди, еще обернется, посмотрит, скажет: 'Извини, Илье. Армейские транспорты - они... неприглядные. Не бойся'. Шла и держалась... И когда какой-то по счету из этих переходов завершился тупиком - Саайре даже и не обратил особого внимания. Те же - в крупную ячейку изоляционные стены, та же 'начинка' из на взгляд не опознаваемых крепежей и энергетических выходов - что-то сюда должно присоединяться... Тот же невесомый желтоватый полусвет, в котором разбери еще, что тут, в этом месте нахождения. А ас'эртай Сейренн командует их сопровождающим беззвучно, и все происходит быстрей, чем Саайре успевает осознать - когда вслед за ними сопровождающие транспортного подвезут блок страховочных сидений, быстро подгонят его к указанным нижним креплениям, теи Сейренн еще проверит соединение на прочность, примет работу и скомандует уже им: 'Садитесь!' И все равно Саайре еще понимал, глядя, как на полную страховочную очень быстро застегивается ас'эртай Сейренн, как Льеанн сначала помогает застегнуться Илье, по пути еще отдельным объясняя, зачем оно нужно и в какой последовательности... И как после того дарра, уже пристегнувшись, таким же командным швыряется в эр'ньеро Райэна: 'садись', а тот отвечает легкой усмешкой, сопровождающей жест: 'проверка' - и садится, но на пол, у ряда сидений. Ас'эртай Сейренн не успеет вмешаться, оглядывавшийся Саайре не успеет закрепить даже второй основной страховочный, как тут - произойдет. Внезапно - без предупреждения, без малейшей перемены обстановки, совсем не так, как при отправлении с Далии. Просто земля, забыв о том, что они сидят и вроде бы на прочном, что подтверждал взгляд - судя по ощущениям, оборвется и уйдет из-под них... а потом внезапно закружится воронкой, втягивая его внутрь... Саайре старался по усвоенному - зацепиться взглядом за не изменившееся устойчивое, за вон тот, не закрепленный в должной ячейке крепеж с красными захватами... что свисал себе с потолка и даже не раскачивался, как ничего не случилось. Но не очень помогало - проваливался, засасывало в незримый, чудовищный, все внутри вертящий водослив... Саайре четко прочувствовал, что вот сейчас он провалится совсем вовнутрь и понесется... И тут внезапно все кончилось, и абсолютно не изменившаяся обстановка перестала казаться издевательски спокойной. Саайре еще дышал и пытался понять. Его окончательно поставит на твердую землю небрежно брошенное ас'эртай Сейренн - младшему. Райэну:
  - Оценил, как тебя залатали, выпендреныш?
  - Оценил, - отвечает Райэн. Встает, потягивается, откашливается. Продолжает. - Качественно. Ну как на новое место втыкаться на 'ветряке' отправят?
  Этот вопрос теи Сейренн уже оставит вне внимания. На этот раз запрашивая уже со всех:
  - Как, перенесли? Все целы?
  - Цела... - немного удивленно первой отзовется Илье. Как раз - чтоб тоже заземлиться, Саайре успеет четко осознать: она уже оценивает свое состояние, встряхивается - вот чуть ли не до кончиков пальцев на ногах - ну как раз поводит ботинком. И первой же вслед оценивает. - Очень странное... ощущение.
  Ас'эртай Сейренн внимательно оглядит младшего родича, закрепит на месте основные страховочные и, освободившейся рукой, подчеркнуто отпустит жест... явно отмеряя общую глубину преуменьшения оценки, выданной Илье. Дальше заговорят все, Льеанн задумчиво выдаст вслед тому жесту:
  - Теи Сейренн, извините, нас... в грузовом пространстве, похоже, разместили?
  - Не опознали, лехта Льеанн, - усмехается дарра, подчеркнуто воспроизводя уважительное обращение. - Командное пространство верхнего яруса. Спешной переброски средств реагирования. Которое в обычном армейском транспорте стандартно пусто.
  - За катерами бдить? - уточнит Льеанн. - Не опознала, не случалось.
  - В 'брюхе' возили? - интересуется дарра и Льеанн согласится. А Райэн тем временем делает пару шагов вперед-назад, и запрашивает у Саайре.
  - Эй, как, цел? Вид у тебя...
  - Кажется, я понял, - медленно проговаривает Саайре и пользуется - благополучно вот у Райэна и усвоенной... терминологией, - что чувствует дерьмо, смытое в канализацию...
  - Однако, правда... - усмехается ас'эртай Сейренн. И поднимается с места. Преувеличенно тяжело. - Нам еще выныривать. Нескоро. Советую размяться, - и еще отчетливей. - Нет, перемещения - не место для разумных людей...
  
  Отношение ас'эртай Сейренн эс Сьенн оказалось то ли заразным - то ли, скорей всего, справедливым. Эту мысль Саайре думал уже потом. Стоя на твердой и незнакомой земле конечного пункта назначения. Даже пока не оглядываясь. Смотрел под ноги, осознавал, что земля - верней, плотно утрамбованный снег - странная быстроходная штука, такая грузная сейчас, на берегу, в посадочном покрытии не нуждалась. Самый обычный снег. Такой как во Мьенже. И подумать получилось только здесь. Что все, кончилось, твердо встал на твердую землю - и процесс перемещения завершился. Счет времени личного внутреннего говорил - всей дороги прошло три привычных дня. Голова соглашаться не собиралась. Казалось - это было долго, очень, безмерно... Тянулось замершей паузой - с душным воздухом вкуса разогретого железа. Внутри которой он, Саайре, чувствовал себя прямоугольным - емкостью - контейнером, который не знает времени. Который транспортируют. Перегружают. Досматривают, маркируют, упаковывают и отправляют дальше. Подхватывал это ощущение. Отправлял в дальний угол памяти. Проживать было как-то некогда. Понимал, что все не так, что дорога, что транспортные каналы к Сердцу Мира... с обозначенными в общих правилах разрешенными нормами досмотра в целях соблюдения правильности перемещения и общей безопасности мира и разумных. Держал в памяти, порой пролистывал на личном внутреннем открытые правила Службы Перемещений, напоминал - на второй трети пути, в 'дыре досмотра', как про нее усмехнулась теи Сейренн. Их, прибывших по приглашению, следовательно, с условным уровнем допуска и неизвестной внутренней безопасностью, обследовали и оценили полностью - 'при необходимости вплоть до личных архивов'... Оказалось, это не очень трудно... но достаточно утомительно - пребывать положенное время просмотра в 'коконе', без разрешения пошевелиться, чтоб не создавать лишних фоновых помех работе операторской... Так, что ящиком быть куда проще. И в голову лезет - непрошеным ощущением.
  Понимал, что это восприятие происходящего излишне расходное, и проще его отодвинуть... Что их встречают у выхода ас'эртай Сейренн и эр'ньеро Райэн, получившие свою порцию досмотра - по тем вспоминаемым правилам, значительно меньшую, как жители Срединной Короны, совершавшие регулярное перемещение в местность, признанную относительно удовлетворительной по общим показаниям безопасности. И 'старший родич' эр'ньеро Райэн осторожно поддерживает неловко спускающуюся с высокой лесенки пешего спуска Илье, встречая ее легким: 'Совсем развернули, места не оставили? Ты как, сестренка?' - и получает легкое: 'Нормально... Я спала. Сейчас проснусь'. 'Отлично, - оценивает теи Сейренн. - Прошли успешно - поторопимся'.
   Понимал. Отодвигал. Осознавал - что под ногами твердая земля, а над ними небо. Да, вот там, далеко - за обманчиво-тонкими отсюда переплетениями опор, куда более громадных на самом деле, чем обычные транспортные Башни... Надо было отодвигать. Особенно чужим и стыдным оно казалось. Потому что спешат... но Илье отпускает руку Райэна и медленно замирает, глядя вверх, на небо и опоры, снова... Нет, никто не станет торопить ее и Льеанн не успеет вмешаться, когда Илье осторожно соберет что-то из воздуха, переберет - и поспешит, догоняя... И звонко поделится пойманным: 'А все-таки они поют... Башни'. Там видно - как открыто улыбается Райэн, снова подхватывая сестренку за руку, говорит отчетливо: 'Поют, - и дальше, обращаясь к ас'эртай Сейренн. - А вот наш родич понимает, почему я люблю свою работу'. За ними можно смотреть - и ловить себя на мысли, что находишься отдельно... И почему-то Саайре очень скребуще стыдно - что сам чувствует себя ящиком - скучным ящиком на транспортной перегрузке... Отдельно, когда замечает, что идущая с ним рядом лехта Трэстинка, тоже не упустившая из виду слов Илье, отдельно от того, как идет - кажется, тоже пытается - легким движением пальцев - собрать из этого постоянного гула над головой, из шума, лязга, всплесков голосов - музыку... Но, кажется, у нее не очень получается...
  
  О последних перемещениях Саайре запомнил немного. После 'отсидки' досмотра ли, после всего ли предыдущего времени, где сон не подходил близко, на этот раз он отключился сразу, только уяснив свое место и как к нему пристегиваться... Даже не оценив, как окружающие. И странному маленькому транспорту не полюбопытствовав. И кажется, вот только успел провалиться в сон, как вытащат. Здесь как раз сигнал посадки будет очень отчетливым - ну прямо по коже продирает. Саайре помнил еще, как над головой спросит у него ас'эртай Сейренн: 'Задохся, лехта? Выдыхай. Приехали. Севера Ри'Оэнн. Плевок, пролив - и дома'.
  Мир встретил холодом, мелким искристым снегом в ночной темноте и удивительным безлюдьем. Был ветер, показавшийся Саайре слишком зимним, мелкий снег кусался острыми осколочками... А личный внутренний выдавал себе про 'выносимое без излишних затрат ресурса' по его мнению температура не передвинулась за границы. Шли, снег скрипел под ногами, падал, оседал мягкими гирляндами на опорах, проявлял под белым полусветом 'ночного' освещения контуры строений - от этого вида транспорта обитаемая территория не откатывалась на положенную дистанцию... Тоже зима. Холодная. Другая. Снова отдельным укладывался в памяти Саайре голос ас'эртай Сейренн, на этот раз обращенный - да, к Илье: 'Как, катер призывать - или до парома прогуляемся?' - 'Можно - прогуляемся...' - нерешительно отвечает Илье. И ее поддерживают: 'И правда - что зря катер гонять? Пошли'.
  
  Саайре помнил, как шел и удивлялся. Так, отдельно, где-то в верхнем слое себя: наверно, он должен чувствовать что-нибудь. Он - Саайре эс Ноэн айе Далия, вот сейчас, передвигаясь по земле конечного пункта назначения. По легендарной земле Сердца Мира, встать на которую у него было так ощутимо мало шансов... что можно было и не думать... когда-нибудь. Он и не думал. А вот теперь идет - и ну совсем ничего не чувствуется. Ну, снег, ну 'ночные фонари', строения слишком близко к транспортным переходам вроде стоят, воздух зимний, свежий... Холодно. Спать хочется. Так хочется - что прочие мысли текут лениво, разводами - как маслом на воду капнули. Угревшись в очередном кресле - теперь уже парома - он и еще раз задремал. Разбудило солнце. Много солнца. Которое появилось как-то совсем внезапно. И затапливало, текло - плыли - над сплошным, золотым, текучим морем... Саайре первым проснувшимся взглядом знал, что это вот море... Текло - обманчиво медленно, лениво - просыпалось... но стоило только посмотреть, как проносятся мимо - что лохмы туманных прядей, что округлые, отчетливо темные посреди золота моря и все равно смутные тени - похоже, островов - кажется, летят так быстро, что взгляд не успевает осознать. Понятно, с какой скоростью движется эта штука...
  Впрочем - хорошо, что солнце. Могла бы и эта жуткая трясучка разбудить. С которой садились.
  
  И вот только на берегу Саайре понял - отпустило. Кажется, отоспался... Еще б только лицо умыть, глаза склеенные. Сначала еще усмехнется - над собой: ну, как встал на твердую землю, так и больше не ящик? Потом увидит - как стоит и смотрит вверх Илье - с тем самым полным, зачарованным удивлением... На этом Саайре проснется окончательно. И оглядится, удивленный вполне прозаическими обстоятельствами.
  Кажется, эта штука довезла их на дикий берег. Узкий залив, частью подо льдом, частью - в ледяной крошке, смотреть трудно: там все еще восходящее солнце. 'Посадочная площадка' не выделена ни столбиком - поднимется эта странная штуковина с широченными крыльями и всего следа останется - что снег уплотнен. Со спины, куда можно отвернуться от солнца, и куда смотрит Илье, буквально в нескольких шагах - скалы, высокие, видно, что серые: местами настолько отвесные, что снег не задерживается. Где задерживается - высоко - врастает, цепляется что-то упрямое, хвойное, под снегом - темное, как скалы. Очень высоко, голову задирать и задирать... И недоумевать: ни следа - где тут живут разумные?
  А Илье смотрит... впитывает - полностью. Ей не мешают. Как ждут, пока она отчетливо принюхается и удивленно спросит:
  - Рыбой пахнет?
  - Морем, - отзывается теи Сейренн. - Сейчас оно возвращается. Водорослями. Селедка в Змеиный язык вернется только к 'опасной воде'. Вместе с чайками. Это почти к весне, - поясняет она и смотрит, как Илье слушает.
  
  'Я тогда назвать не могла, - вспоминала она потом. - Но чувствовала уже тогда. Я стою и понимаю, что мне сейчас - безопасно. Что я стою на чем-то таком... прочном и устойчивом. Как... селедка. Которая обязательно заходит в бухту Змеиного языка, когда приходит весна. Помните про селедку, er'mei Сейренн? И как тогда Саайре удивился?'
  
  А Саайре еще раз оглядывается вокруг, делает пару шагов. Снег, да, уплотненный снег - но и трамбовали его как невидимые и бесплотные. Даже человеческих следов - и тех нет. И удивление внутри не удержится:
  - А здесь... живут разумные?
  Он не обидится - на заметные улыбки, которыми обменяются Райэн и теи Сейренн (Райэн - тот даже жест отпустит, мол - попался?). Прежде чем обменяться - на внутреннем, но вслух... и общепонятным - соображениями:
  - Пора сдвигаться. На подъемник или на лестницу?
  - На подъемник, - подчеркнуто отвечает теи Сейренн на очень легкое Райэна. - При учете погоды. Я не думаю, что нашим гостям нужна тренировка на выносливость и чувство равновесия. И сама хотела бы избежать, - пока она это говорит - она и поворачивается. И идет, отпуская жест 'следуйте за мной'. Так кажется - что прямо в скалу...
  Саайре далеко не сразу определил, куда они идут. Он и потом не в первый раз... сознался бы - хорошо, если не к двенадцатому - научился определять, куда именно сворачивать между такими одинаковыми и так вроде бы нетронутыми человеком и техникой гранитными 'лбами' горы. Приглядеться надо, чтоб различить узкие стальные полосы направляющих подъемника. Площадка спуска только с их появлением размечается по требованиям безопасности - световым колодцем откуда-то сверху. Кажется, тогда же, когда оттуда, со слышным гудением, начинает спускаться этот... экспонат подъемной техники. Оценив высоту и качество этой вроде бы полностью открытой, без намека на ограждения - ну да, платформы - из темного железа и дерева, Саайре... слегка нехорошо припомнит, что находится на легендарной земле. Что-то кажется, что эта... конструкция - ну, времена Легенд она, можно надеяться, не застала, но живет не первый свой десяток звездных... а то и не первую сотню. Это было невежливо, но после полного приземления конструкции... Саайре сначала оглядит ее нижнюю металлическую 'подушку', за которой не разглядишь креплений направляющих, потом - всех своих - и в первую очередь Илье. И издаст неодобрительный звук...
  И только на жесте: 'попался', что вновь передаст эр'ньеро Райэн, Саайре сообразит сначала, что платформа совсем сухая. А снег-то идет... А Райэн, выдвигая тоже антикварного вида лесенку, небрежно спросит. У теи Сейренн.
  - Потолок поднимаем?
  - Крошка по заливу идет. Ветер, - непонятно, но чрезмерно объясняющим тоном проговаривает теи Сейренн в ответ. - Я полагаю, в нашем Гнезде один Рихта... И он стоит в карауле наверху. Ты собираешься меня разубедить?
  Райэн говорить начинает раньше.
  - Рихта? Учел, - после чего быстрым жестом почти зацепляет Саайре, требуя внимания. Говорит непонятное. - Так, лехта, по прибытию не удивляйся. Так будет экономней. Для общего ресурса.
  Саайре пришлось осознавать все одновременно. Что распределители защитных барьеров встроены в решетку 'конструкции' - не обнаружишь; что внутри, за барьерами относительно тепло... и поднимается конструкция удивительно мягко для своего вида. Что эр'ньеро Райэн сказал что-то непонятное. Саайре осознает долго, ну - и поднимается штука не быстро, открывая превосходный круговой обзор, вниз в том числе. Защитные барьеры здесь точно есть, но потому как их вот так, просто зрением, почти незаметно... Было очень... головокружительно цепляться взглядом за вид внизу. Было очень отдельно страшно... Смотреть, как Илье стоит на краю, вглядывается от наружного края платформы - как прямо в солнце - а ее наверно полностью захватил открывающийся вид. Барьеров не видно, ветер они не пропускают, но ветер снаружи отчетливо сильный... Стоит обратить внимание на что-нибудь другое. Принудительно. Не на мысль - если барьеры внезапно отключатся - их всех, пожалуй, сдует. Саайре придется посмотреть на дарра, отчетливо себе подумать: у этих непредвиденно не отключатся. А если и - они что-нибудь придумают. Прислушаться к тому, как легко теи Сейренн говорит Льеанн что-то... да, тоже странное:
  - Ты гостья моего Гнезда, приглашенная мной лично. Да и на нашивках у тебя стакан. Полупустой. Ты имеешь полное право вежливо послать моего мальчика. Но ему будет приятно подтвердить свой статус.
  - Хорошо, - отзывается ей Льеанн. - Мне разрешено, - и улыбнется. - 'Соколки' внимание любят.
  
  На этом подъемник слышно лязгнет и встанет. Наверху опоры платформы не замаскированы. И следов пребывания разумных тут несколько больше - на собственно опоры, идущую от них дорогу и - да... Этот довольно крутой и высокий вал с воротами, отделяющий 'порожек' склона, шириной всего-то в несколько шагов, от подъема дальше на плоскогорье, может, и стоял тут со времен легенд... Но вот сейчас Саайре не сомневается - и ему несколько неуютно - что древнее укрепление в случае необходимости вполне станет рабочим - с помощью самых современных средств, и вполне достаточно, чтоб вон тот часовой на воротах был способен сбросить непрошеных гостей откуда приперлись. А падать там далеко... Эр'ньеро Райэн, держащийся рядом, как прочитает его мысли - усмехнется вслух:
  - Я тут средний высадившийся катер продержу.
  - Один ты? - немедленно и довольно язвительно поинтересуется ас'эртай Сейренн.
  - Можешь оставить мне Рихту, - вернет ей Райэн. - Заодно он все себе докажет.
  - Al-mei Райэн, - проговаривает тогда теи Сейренн. - Может быть, ты уже старше возраста Пробных штурмов? На много звездных.
  - Увы... - откликается Райэн, и в образовавшуюся паузу получается вклиниться у Саайре:
  - Но катер же... перелетит?
  - По правилам нельзя, - отзывается Райэн, - если игра. А если не игра - тут очень хорошие системы безопасности, - бросает, продолжает внезапным жестом, призывающим замолчать, успевает еще уложить пояснение. - Торжественный момент.
  
  Они как раз успевают дойти до ворот. И часовой-дарра на них первый раз пошевелится. Приветствуя главу Гнезда. Не армейским приветствием. И полевая у него без нашивок - отметит это и Саайре. Но стоит он с проявленной лицевой броней.
  - Приветствую, страж моего дома, - очень серьезно говорит теи Сейренн. - Я привела к нам нового родича, - Илье, которую та только что приобняла и выдвинула вперед, стоит и удивленно смотрит на - молодого ведь, очень молодого дарра. Тот тоже, кажется, любопытствует, но место не позволяет. Ему сейчас должно ответить:
  - Я рад вас приветствовать. Хлеб вас ждет и будет теплым, Старшая.
  - Благодарю, Рихта, - говорит она и проходит с 'новым родичем' в ворота. Оставляя место следующим. Эр'ньеро Райэн, снова зацепив жестом Саайре, место это занимает очень быстро. Отчетливо прикрывая Саайре от часового. Тот вовремя вспомнит совет на подъемнике: не удивляться, наверно, время именно сейчас... А на входе в такой чужой дом проще себя вести... как в этом доме считается должным, сейчас узнает. Но это трудно - не удивиться, услышав:
  - Приветствую, Рихта, я вернулся. Со мной - мой наставляемый, за которого я отвечаю, - и не сильно, но ощутимо подтолкнет Саайре вперед. За порог. Уточнить уместней будет потом... надо думать. К тому же эр'ньеро Райэн его действительно наставляет. В искусстве стрельбы и не только. Мгновенный изучающий взгляд молодого дарра Саайре еще ухватит, слова прозвучат уже в спину.
  - Я рад вас приветствовать, таи Райэн. Я запомню.
  
  А дальше их место занимает Льеанн, которая представится часовому - полностью и полностью уважительным. К другому взрослому разумному, выполняющему свою работу:
  -Я, теи-лехта Ллеаннэйр эс Хэрмэн айе Ойхо пришла в этот дом гостем по приглашению Старшей Гнезда. Я прошу у Стража дома разрешения войти.
  - Я разрешу вам войти, теи... лехта Ллеаннэйр, - говорит через паузу молодой дарра. Продолжает уже отчетливей. - Но - я могу познакомиться с вашим оружием?
  - Я разрешаю, - говорит Льеанн. И дарра в первый раз шевелится. Сдвигается - смотрит - как за очень легким движением на руке Льеанн появляются ее ножички. Все четыре. Развернутые - Льеанн знает (...наверно, этот мальчик тоже сможет оценить) уважительно: можешь поговорить, а ей взять их как оружие будет затруднительно... теоретически. И повисает пауза. Недолгая, но - вот отчетливо - здесь неуместная.
  - Их зовут Соколки, - обрывает ее Льеанн. - С ними можно... поговорить.
  - Извините, теи... Ллеаннэйр, - выговаривает тогда очень молодой дарра (Льеанн про себя улыбнется: ящерик) сейчас видно, потому что полностью вынырнул из брони. Сознательно, скорей всего. Ну да - иначе так просить невежливо. - Я никогда раньше не видел такого оружия и плохо понимаю, как с ним работают. И я хочу это понять. Если... я не сказал оскорбительного.
  - Нет. Если у меня будет достаточно времени - я могу объяснить. Я... могу пройти?
  - Да, теи Ллеаннэйр, - быстро отзывается молодой дарра. - Будьте гостем этого дома.
  А потом его взгляд проходит дальше. И меняется. Чуть-чуть. Заметно - хотя он и вернулся в должную броню.
  Это лехта Трэстинку привычное движение подвело. О чем задумалась и что слушала? - но рука, нырнувшая тоже привычным жестом, вытащит на свет загодя - не личное оружие, какое бы оно ни было. Дудочку. Это часовой и отметит.
  - Я, теи-лехта Трэстинка эс Межава айе Хладье пришла в этот дом гостем по приглашению Старшей Гнезда. Я прошу у Стража дома разрешения войти, - услышанное она повторяет слово в слово. Ей только уверенности Льеанн не хватает. И теперь замрет, явно не зная, что делать дальше. Недолго - паузы не будет, она получит ответ.
  - Я понял, лехта Трэстинка, - говорит дарра. И оставляет еще выдох паузы, кажется - косится на ас'эртай Сейренн... Но вывод ему приходится принимать самому. Продолжать. - Будьте... гостем этого дома. Проходите.
  Старший же родич тем временем уже заговорит - с Льеанн и легким:
  - В мирное время в воротах не торопятся. Наглядная иллюстрация. Все прошли? Трогаемся, - и продолжает, отпустив насмешливый жест... и не особо обращая внимание, что ей поминаемый по-прежнему стоит в нескольких шагах. Вполне в пределах слышимости. - Все, Рихту ты поймала. За оба хвоста.
  - Он нашел оружие, которого еще не знает. Теперь это надолго... - подхватывает ее слова эр'ньеро Райэн. Тоже очень легким. И они получают ответное:
  - Я надеюсь, я справлюсь, - размеренно отзывается Льеанн.
  Саайре же открыто заговорить не решается. Он какое-то время ждет. Пока идут вперед, пока недоумевает, куда... Следов обжитости и за валом совсем немного. Тропинки приминают след, где-то за поворотом подъемом длинную синюю тень на снег укладывают - похоже, опорные рамки чего-то. Или перила. Но ничего похожего на дома разумных Саайре, как ни приглядывается, не может обнаружить... Словно эта удивительно открытая местность над ним издевается...
  Когда они поднимутся - и повернут, и станет ясно, что тень отбрасывают перила, а проходить им по узкому карнизу - такому что проще по одному. Высота там не столь головокружительна, как недавно, в 'преддверии' у подъемника, но... И умеющему падать хватит. Речушка, что нашла себе расселину - там, на дне, - не замерзла, течет, перебирает камни. Звучит. Саайре и оглядит - дно, темные валуны, искры солнца на причудливой наледи, шорох воды между ней и камнями. Решит, что, пожалуй, пройдено достаточно. И, как только дорога позволит идти не поодиночке, выберет спросить. Вместо... наверно еще менее вежливого вопроса: но где же тут дом?
  Тем более, опять остановятся. Илье будет стоять - смотреть - как по камням падает вода. Можно подойти к эр'ньеро Райэну и постараться не очень громко:
  - Я... могу спросить?
  - Почему ты внезапно наставляемый? - усмехнутся ему в ответ. - Можешь. Мой младший родич Рихта пока еще настолько младший, что лучшим способом узнавания некоторых видов... незнакомого полагает драку. Я полагаю, это ненужное развитие событий. Сегодня и после. Прикрытие надежное, но - это долгий разговор для подходящего времени и места...
  - И вы действительно меня учите. Стрелять, - выпаливает Саайре. Думая уже совсем другое.
  Склон. Валуны на склоне. Золотым и синим - дальняя стена леса на новом взгорье. Дорога, та самая, по которой они идут. Что доходит чуть дальше валунов... и останавливается. Куда они идут?
  
  Илье это разглядит... по крайней мере быстрей него. Пойдет по дороге вслед за дарра, Райэн уступит ей дорогу, и вот - разглядит... За валунами - спуск, как внутрь склона, и там должна быть дверь... И это точно дом. А Илье увидит - и замрет. Совсем по-другому. Врастет. Корни пустит. Так, что Саайре, еще не совсем понимая - протянет руку - поймать - остальных лехтев, встать стеной - не отдать такому страху... Как мгновенно их догонит и Райэн, как посмотрит - Саайре уже не очень заметит...
  А говорит Илье полностью. Прозрачно. Только корни страха все ее не отпускают:
  - Это... дом?
  А вот совсем неуместная сейчас мысль, что такое поведение может оскорбить хозяев, в голову поместиться успеет. Но спокойный подтверждающий жест теи Сейренн ложится... как еще одним камнем. В их стену - поддержки. По крайней мере, позволяет Илье выдохнуть и спросить таким же прозрачным:
  - Скажите пожалуйста, в нем есть... еще один выход?
  А дарра ее понимает. Вот понимает и все. Может быть, оба понимают. Так - теи Сейренн шагает к девочке, снова - придвигает к себе (возражать лехтев не будут) и говорит на близком:
  - Наша младшая, в достойном Гнезде людей, всегда должно быть несколько выходов. Самых... разнообразных. По открытости...
  Хотя сначала кажется, что Илье ее и не слышит... Но... она называет страх. Словами. Какими бы странными они ни были:
  - Так... это очень легко завалить. И поджечь...
  - Нет, Илье, - четко и с полной уверенностью (вот не удивилась - совсем) продолжает теи Сейренн. - Досюда крайне нелегко дойти... с дрянными намерениями. Еще сложней это завалить. А остальное еще сложней... Но в моем Гнезде качественно продуманы системы эвакуации. И постоянно проверяются - на рабочее состояние, - потом только она позволит прорваться в свой голос чему-то чуть более... насыщенному. - Во Времена Легенд у нас было достаточно - сложного опыта. С тех пор мы многое продумали. Я... могу тебя спросить - откуда ты этого так боишься?
  - Я... не смогу вам ответить, - вот живой растерянностью эта прозрачность разбивается. И Илье делает шаг. Шажок. Чтоб зарыться под накидку Льеанн. - Это... было очень давно.
  Пальцы дарра спрашивают. Двумя быстрыми движениями. У Льеанн. Ее ответный жест прозрачен - ладонь говорит: 'Да'. И ас'эртай Сейренн ответит. Тоже понятно. Жест, которым рассекут воздух когти, явно прицеливается в конкретного живого. И если они встретятся - живым он уже не будет. Быстро... и больно. А потом говорит. Спрашивает спокойно:
  - Как, Илье - пойдешь? Можем подняться до южного верхнего выхода. Но он - уже. И лестница. Если совсем не получается... можно переместиться жить на защищенную территорию. В одну из усадеб...
  - Я...пойду, теи Сейренн, - отзывается Илье. Еще из-под накидки Льеанн. - Я... боюсь. Но я не хочу... - сбивается, не договаривает, выглядывает. - Это был совсем другой дом. Я... не хочу, чтоб он шел за мной и здесь... - наконец собирает она. Выныривает из-под накидки. И делает шаг обратно. К дарра.
  - А в верхний выход мы с тобой еще залезем, - поддерживает ее Райэн.
  
  И там, за валунами, открывается вход. Парадный, как уточнит чуть задержавшийся Райэн - для Саайре, оценивающего толщину стен. И материал. Да, этот страх в этом доме девочку Илье не догонит. Надо надеяться. Чтоб поджечь этот высокопрочный сплав потребуется что-то... столь же высокой мощности. И таких дверей тут не одна... И для чего отведены внешние помещения под прикрытием этих стен... Это явно будет невежливый вопрос.
  Но если бы страх подчинялся разумным доводам...
  
  Спуск будет темным. И... не очень жильем. Сколько-то шагов. Достаточно, чтоб идущий рядом эр'ньеро Райэн успел обнаружить продолжающееся любопытство молодого 'наставляемого'. И вполголоса размеренно уточнил:
  - Каменные укрепления некогда разрешалось строить только полноправным владельцам земли. Остальные, бывшие у них на службе, выкручивались как умели. С тех пор научились качественно. И привыкли, - завершает он, усмехаясь.
  И 'укрепление' внезапно кончится. Под ногами было гладкое. Теперь камень. Неровный. Чуть чувствуются окатанные горбушки булыжников - и под подошвами зимней обуви. Теперь можно разглядеть, можно оглядываться - на их появление медленно дарят теплым светом где-то в потолке укрытые светильники. А стены... вроде бы дерево. Округлые, темные, такое чувство, что временем обработанные - вот хоть сказать: бревна... Внезапно очень обжитое. Долго-долго. Первым Саайре про себя подумает странное - как сделать шаг назад, принюхаться - где внезапно кончается запах и начинается другой. Потому что просто - так... может пахнуть только в жилом доме. И хорошем доме. Чем-то... вкусным. А еще почему-то свежим деревом. Словно из этих старых-старых бревен где-то еще выступает смола. Второе удивительное он поймет потом. Через шаг, в тупике, отнорке коридора. Здесь тепло... Здесь 'явно повышенные нормы тепла для внешних пространств жилых помещений' - оценит он и услышит:
  - Тут полагается снимать обувь. И лишнюю одежду. Потому что по жилым местам во внешнем не ходят, - говорит теи Сейренн. - Но сначала - Илье, иди - и смотри...
  И дверь распахивается еще раз. Там, за продолжением коридора. И, осторожно подтолкнутая в спину Илье входит... И почти сразу ахает. Звонко, восхищенно, слышно - так... что Саайре уже понятно: похоже, этот страх за ней сюда не рискнет придти. Но все-таки сначала он выполнит совет и снимет обувь. И первое удивление накроет его раньше, чем он выпрямится. Вылезти из ботинок, встать на камни пола, еще одной ногой, и почувствовать - со всей яркостью замерзшего - что они теплые. Отчетливо теплые. Ноги греют. А потом уже Саайре пройдет внутрь, туда, где Илье... И тоже застынет через пару шагов. Тоже издав звук...
  
  Потому что там помещение... оно огромное. Совершенно нежданно после узких коридоров и общего впечатления убежища. И невероятно наполненное светом... несмотря на темное сверху. Тоже дерево, сходящиеся темные... тоже бревна опирающиеся, кажется, прямо на пол. Над головой - полукруглое. Только блестят врезанные в эту старинную крышу металлические полосы опор, только причудливый сквозной узор подпирающих эту крышу шести колонн (нет, вот эти, темные - металл), еще более причудливой тенью ложится на пол - под солнцем, сплошным, проливным - что течет в огромные окна от входа по левую руку... Там, похоже, вся стена - одно огромное окно. И прямо в него входит радуга... Это Саайре видит сначала. Потом уже - обернется, попросит разрешения: 'я могу дальше?' - теи Сейренн подтолкнет его жестом... И они с Илье застынут у того окна рядом. Не сразу Саайре соберет в себе достаточно отрешенной разумности, чтоб про себя улыбнуться: 'Теперь я понял - почему Гнездо'. За огромным окном - высота и острые серые с золотом края отвесных скал рядом. То есть - на другом берегу. Высота действительно - для гнезда... Ну очень высокогорных птиц. А там, дальше - острова? - и море? Но сначала - там река. Вода - и она падает - со всей высоты, и не успевает, похоже, замерзнуть. Точно - что рассветные лучи разбиваются - многоцветной крошкой, скользящей радугой... Которая долго мешает сориентироваться... и еще раз оценить про себя странное: не иначе, этот дом действует. Очень удачная обзорная точка. На вход в залив и окрестности. И вот что-то не завидует он незванным гостям, рискнувшим здесь показаться...
  
  А Илье смотрит и смотрит. Долго. До негромкого вопроса теи Сейренн из-за спины:
  - Как, Илье - так нравится?
  Она смотрит - вполоборота, и очень долго не находит слов... Подбирает движением пальцев - но и в этом разговоре ничего не находит. Только - что совсем, что переполнило... А когда говорит - вот как всегда.
  - Извините...
  - Ничего, - отзывается теи Сейренн. - Я знаю, что там красиво. Дыши, - а дальше обращается в другую сторону. И тоже легким. - Льеанн, а еще ценность традионной постройки домов дарра - в том, что я не знаю ни одного маленького, кому бы это не нравилось.
  - Понимаю, - говорит Льеанн. Она стоит рядом, за спиной - и тоже смотрит в морозную радугу над водопадами. - Мне тоже нравится. Но ваши полы, - улыбается, покачивается с носков на пятки - с явным удовольствием... И жест адресует. Очень одобрительный.
  - Да, Илье, - тихо говорит теи Сейренн. - Ты потом сними сапоги, ладно?
  - Ой... - говорит она. И смотрит. Теперь на пол.
  
  (...Теи Сейренн, кажется, откровенно приятно видеть. Удивление, отразившееся на лице старшей из гостей. Когда она там, еще в коридоре, вот так покачивается на носках, роняет на камни пола удивленный жест. Потом и вслух:
  - Теплые?
  - Неожиданно? - оценивает она. - В доме людей должно быть тепло.
  - Приятно... - отзывается Льеанн. - Но тратится, наверно...
  - Не больше, чем на принятые нормы. Остальное - наше, - уточняет теи Сейренн. Здесь Льеанн уже прошла достаточно - чтоб увидеть окно и водопад.)
  
  Пол в огромном зале интересный. Саайре тоже переводит взгляд. Каменные дорожки стекаются к центру, под шесть резных столбов, там - сплошная площадка, иногда пересекаются, прорастают радиусами, уходят куда-то к стенам. Камни еще и цветные, подобранные из разных оттенков - серый, красный, земляной - почти мозаикой... Не такие теплые, как в коридоре, вроде бы... или привык? - впрочем, все равно достаточно - для камня. Между ними, чуть приподнятое над ними вверх - другое. Светлое. Не дерево - стебли - трава - переплетенное плотно, жесткое. Если стоять одной ногой на камнях, другой на этом - оно ощутимо теплее. Пол изучать можно долго. Этот огромный зал удивительно пустой.
  Оглядывать что там еще - Саайре тогда не будет. Потому что понятно, Илье смотрит в пол совсем не так и не туда. Просто под ноги. Где темнеет - светло-серое покрытие... Снег с ботинок она, конечно, отряхивала - но отряхнулся не весь. И где прошла и остановилась - видно... Пугается. И еще раз.
  - Извините...
  - Не страшно, - легко отзывается ей теи Сейренн. И объясняет еще. - Места, где спать, как спальные в общем зале большого дома так используются... по большим событиям. И то не все. Но в сапогах по ним... все равно нехорошо.
  А Илье уже идет от окна, и, как теи Сейренн договорит, внезапно начинает медленно оглядываться. Ищет чего-то и не находит. Стоит Саайре обернуться - он понимает, что... Цветные пятна в этом пустом пространстве - только огромные... все-таки занавеси - по свободному полукругу стен. Что они скорей всего занавеси, сначала понять сложно. Не орнамент - подробное, удивительно похоже и точно прорисованное изображение. Море - и скалы; лодки и облака... И на что больше смотрит Илье - на их удивительную точность... Подумал бы, что нарисовано, но... Или на то, что какая-то из этих занавесей за ними недавно и задвинулась, закрыв тот коридор... И Саайре тоже на взгляд не опознает, какая. Отодвигается примерно правильно подсчитанная - та, где на море закат и лодки. И да, второе тоже опознал правильно: у самой занавеси Илье замирает, уже на каменной дорожке, четко - присматриваясь, что это и как сделано. Отсюда ее отвлекает голос теи Сейренн:
  - Илье, ты мне на какое-то время понадобишься. Для личного общения. Тебе не будет трудно остаться только с нами?
  - Нет, - ее ответ звенит из коридора, теи Сейренн улыбнется. И еще объяснит вслух. - Я хочу накормить нашего нового родича нашим хлебом. Это традиция. Это обычно происходит на личной территории Старшего, - а глаза ящерицы отчетливо улыбаются. И отпущенную рядом с тем серию жестов нельзя прочитать иначе, чем: 'Чтоб все себе запомнили'. Льеанн улыбается ей в ответ. Говорит:
  - Спасибо. Что объяснили, - а потом ей тоже приходится оглядываться.
  - Al-mei Иль'айр, - говорит теи Сейренн. И приходится оглядываться... и признавать, что понять, как и откуда вынырнула незнакомая, тоже молодая Присягнувшая - без брони и в домашнем - определить не сможет никто из них. - Проводи, пожалуйста, наших гостей в гостевые комнаты. Южные, без боевых выходов. И накорми, если захотят. Вы же - захотите?
  - Захочу... - вполголоса отзывается Льеанн. А теи Сейренн уже мягко - и все-таки командует вслед. - Al-mei Илье, идем?
  Ее, чуть замешкавшуюся на пороге большого зала - опять у занавеси - осторожно подхватывает Райэн, кажется - дарит мелким близким жестом: 'Не бойся'... Передвинутся и да - исчезнут за другой занавесью, где скалы и прибой, они очень быстро. Так, что взгляды еще догоняют. И, похоже, юной дарра тоже требуется время - осознать сказанное, оценить гостей, сложить все вместе... И похоже не очень уверенно спросить. У Льеанн:
  - Идем? Я... надеюсь, гости Гнезда едят свежую жареную рыбу?
  - Лично я очень люблю рыбу, - отзывается Льеанн. - И с удовольствием съем.
  
  ***
  Личная комната Старшей, кажется, расположена где-то над пространством общего зала. Насколько можно понять по поворотам и подъемам узких коридоров без лестниц. (Теплые горбушки камня приятно ложатся под ноги, разминают, если приноровиться). Сориентирована комната вот точно - как зал. Прямое солнце и морозная радуга над водопадом за окном. Но меньше, намного. Хотя тоже - и переплетающиеся каменные дорожки, и опорные столбы крыши. И гобелен. Здесь он один. И отодвинут - можно увидеть, что скрывает такая дверная рама - краем глаза. Там что-то с толстыми стенами. И техническое. Металл и огоньки. Илье, правда, первым делом не внутрь смотрит - на раму. На картину. Немножко удивится: очень она неуютная. Чтоб висеть - в личном месте. Ведь оно же еще и спальное... наверно.
  ...Там песок. Серо-рыжий, грядами, в темных тенях, холодный даже на взгляд. Острые, темно-красные, изъеденные им скалы. Тонкая работа, на волосок просвета между нитями основы. Видно - как с краев песчаных гряд ветер поднимает первые холодные песчинки, ветер - вот от той черной тучи, что клубится на горизонте. И сейчас начнется...
  
  Это направление взгляда теи Сейренн определяет неправильно. Она усмехается:
  - Да, оттуда можно всей этой штукой командовать... Ну, садись, младший родич.
  На этом Илье отвлечется, еще отметит - что вещей для жизни в этой комнате больше. Между опорными столбами, уголком, укреплены резные деревянные доски, на получившемся из них низком столе - блюдо, накрытое полотенцем, кувшин и кружки... Рядом, на тех частях пола, что плетеные - лежат такие цветные штуки... вроде подушек, длинные, округлые. На них сидят - теи Сейренн как раз показывает, как это делается. Жестом придвигает подушку, приглашая младшего родича последовать ее примеру. (Райэн уже уселся. Рядом на пол.) Подушки шерстяные, жесткие. Сидеть удобно. И место теи Сейренн подобрала... хорошее. Так, что солнце в глаза не светит, к еде близко и... оглядываться по сторонам можно.
  То есть - пока, понятно, нельзя. Сейчас теи Сейренн приподнимает светлое полотенце - это понятно, что под ним - хлеб... Движением пальцев... то есть, когтей, делит его на части... А потом смотрит на нее, и говорит, чуть улыбаясь. На ее произношение высокой речи эта улыбка ложится... совсем естественно:
  - Здравствуй, мой новый родич. Я приглашаю тебя к нашему хлебу, - подхватит один кусочек, передаст ей. Передаст Райэну. Возьмет себе. Легко перейдет на повседневный выговор. - Это - ячменная лепешка. С непривычки может быть не очень вкусно. Но традиция.
  - Мне... что-то надо говорить? - не сразу, чуть испугано спросит Илье.
  - Нет. Тебе надо есть, - отзовется теи Сейренн. - Пока теплое.
  Илье ест. Сосредоточенно. Зарываясь. (На первый укус во рту с общего - это что-то важное, я испорчу - сухо так, что не почувствовать вкуса. Но со сказанным - медленно - станет проще. Хлеб странный. Сыпучий. Зернышками...)
  Теи Сейренн не смотрит, она ест. И Райэн. Но, чуть погодя, она и скажет:
  - Если очень невкусно, можешь... уже оставить.
  - Нет, - Илье как раз проглотит последний кусок лепешки. - Вкусно. Можно... я еще возьму.
  - Нужно. Ты молоко пьешь?
  И снова чудовищно глупо, и повисает совсем неуместная пауза, и - ну правда, надо же, ну и вопрос, над которым можно думать... А произнести честное - это как раз долго, потому что это тоже неправильно, а ей - сейчас - нести вот им такое неправильное... Но пауза висит и давит и надо сказать:
  - Не знаю...
  Будет - короткий, острый взгляд - чешуйчатой... старшей родственницы. Внимательный. А потом она возьмется за кувшин:
  - Хорошо - пробуй... Вместе вкуснее.
  
  Они и правда - как придуманы вместе, сочетаются. Этот хлеб и это молоко. Другое. Гуще. С отдельным терпким привкусом (...да, я его пью. Мне это вкусно. Кажется...) Но от неловкости, от своей неподобающести в данный момент - куда девать взгляд и страшно понять, как смотрят - Илье и будет - прятаться взглядом, осколками разглядывать что угодно... всю комнату. Выдох - другой? - для нее будет очень долго. В тишине. В противоположной от окна стене тоже есть окошки. Только они совсем узкие, щелочки. Три всего. Кажется, с витражными окнами...
  А потом Илье увидит. И зацепится взглядом. Очень надолго.
  ...Задвинута к стене. Вот очевидно - в дальний угол. Но со стеной не сливается. Потому что у широкой ткацкой рамы - вот как раз под эти занавеси - светлое дерево. Видно - верхние опорные брусья и подпорки из-под темной ткани, которой она накрыта. Бережно. Запеленута.
  Смотреть приходится почти через всю комнату. Через стол. Почти через хозяйку. Даже вот так, сначала, отъехать на подушке... Это вообще... неправильно. А потом... вещи этого дома настоящие, целиком, но свою историю рассказывают на непонятном языке... Только у Илье с трудом получится отцепить взгляд, перевести на кружку, на второй глоток молока - старательно перевести, и часть будет понятна: туда нельзя. Смотреть тоже нельзя. Запретно: не прикасайся - вот так, и взглядом - к тому, что убрано далеко, задвинуто, укрыто бережно - и все равно оно есть; стоит - и не твое дело... Совсем недолжно. А взгляд - вот как приклеили к этой раме, он возвращается, а надо чтоб не заметили, недолжно. Илье снова постарается отцепиться. Перевести на ту картину, с холодным песком, на чашку, на что-нибудь, а передвигать внимание тяжело ... И так, конечно, Илье ошибется и пропустит... Что же спрашивает теи Сейренн... кажется, вкусное ли молоко? Илье постарается ответить - невпопад, поперхнется сделанным глотком, закашляется... И будет пауза. Долгая. Страшная. Достаточная, чтоб понять: все, сделала недолжное... И все все теперь поняли. (...ты все испортила.)
  Пока теи Сейренн встает. Быстро. Делает шаг. Другой. Да, туда.
  - А, вот куда ты смотришь.
  И солнце - это утреннее солнце из такого красивого окна - с домашней радугой - подчеркивает, ложится серебряным бликом... на чешую. Лицевой брони теи Сейренн.
  (Испортила... Совсем все испортила. Все. Что для тебя они сделали...)
  А дарра делает еще два шага. И останавливается. У рамы. Перебирает пальцами - как счищает - с темной ткани какие-то ненужные шерстинки. Не оборачивается:
  - Умеешь?
  (Испортила... Совсем. Надо не быть. Здесь. Сжаться, спрятаться. Провалиться совсем... Не получится. Здесь некуда. Я... Я не могу: меня ждут. Не могу так испортить. И - они...)
  Это... эр'ньеро... старший - Райэн, который неизвестно когда успел - сдвинуться, переместиться за спину, и вот сейчас... нет, он просто кладет руку. Близким жестом. Но - от этого весь - набранный внутрь - тоже спрятаться: не дышать - воздух - так и вырывается. Звуком. Чуть не всхлипом.
  
  ('Дерьмо! Девочка. Маленькая, напрочь перепуганная девочка в совсем непривычном месте. И я ее сейчас, кажется, чуть не до полусмерти напугала. Своим личным...')
  
  - А почему бы и нет... - очень тихо, очень внутренним продолжает теи Сейренн. - Будет достаточно понятным объяснением, - а потом говорит громче. Оборачиваясь посреди разговора. И переходя - на слова для близких. - Нарьхо и Охсай уже не смогут ко мне присоединиться. Ты умеешь? - а пальцы ее тем временем справляются с завязками этого самого покрывала. Пытается развязать - а потом бьет когтями. И снимает ткань...
  ...Да, очень плотно, через волосок натянутая основа. Это светлое дерево должно быть очень прочным. Работа остановилась где-то на середине. Неравномерно. Левый ее край ушел много выше, и там синий. Глубокий синий тех занавесей в большом зале и здешнего неба. А под ним внезапно земля... Серые скалы, высокие камни. Склон. А по склону - только-только начинаясь - белое, незнакомое, не песок, с зеленым - значит то, что растет... Да, мелкие цветы, крупнее - песчинок на том, недобром...
  (...кажется, живая. Дышишь? )
  А теи Сейренн перемещается. Быстро. Садится рядом. Тоже на пол.
  - Я тебя напугала, - не спрашивает она. - Извини, пожалуйста.
  - Я...должна извиниться, - тот воздух, что набрала, горло как поцарапал. - Вы... рассердились. Я не должна была...
  - Не понимаю, - говорит теи Сейренн. И удивляется открыто. Так, что получается осмелиться:
  - Ну... броня, - осторожно, на себе, кончиками пальцев показать, где увидела - вот тот блик.
  - А... - укладывает теи Сейренн. - Ты не различаешь. Не учла. Вот это - броня, - и пока это дозвучит, ее уже не узнать: щитки - встык - серой каменной маски. Вместо лица. - А вот это, - дарра выныривает из брони, поворачивается к свету, морщится, строит гримасу, и Илье узнает - да, вот эти чешуйки, проступающие сквозь кожу, дают такой серебряный блик на свету. - Я старею, al'mei Илье. Сквозь меня начинает прорастать камень. Так у нас говорят, когда броня становится уже и дома видна. При любом напряжении, - потом она смотрит. На раму, на начатую работу. И вполголоса договаривает. - Мне еще очень больно.
  Илье тоже смотрит. Теи Сейренн она сейчас не решается зацепить взглядом. На раму, потом на Райэна... И он ответит - на немой вопрос этого взгляда. Беззвучно, одними губами, но слово Илье будет понятно. Кто когда-то с теи Сейренн вместе собирал - эти белые цветущие заросли и почему оно вот так...
  Райэн говорит: 'Мои родители...'
  
  ***
  Помнят хорошо оба...
  
  Было еще там, в городе Мьенже. Вот тем самым вечером, когда вернулись с горки. Метель их все-таки догнала, пока дошли. Плотная, с пронизывающим ветром. Да, немного замерзли. Согреться внизу гостевого дома, в каминной комнате, им предложила Трэстинка.
  Там Райэн сидит, смотрит в огонь, потом поворошит его такой специальной штукой. И удивится вслух, негромко:
  - Дрова... Непривычно.
  Лехта Трэстинка как раз поставит перед Саайре и Илье, устроившимися чуть дальше от огня, столик с согревающим питьем. И на излете отзовется Райэну - спрашивающим жестом. Тот еще раз поворошит дрова (пахнет - чуть-чуть дымом, а еще яблоками), посмотрит и отзовется:
  - В моем доме в его больших жилых местах тоже полагается очаг. Традиция. Но там давно уже биотопливо. Экономней, - улыбается он вслед. - И безопасней, - и кивнет на пламя. - Искры летят...
  Потом он поднимется, по приглашающему жесту Трэстинки присоединится к Саайре и Илье - за согревающим питьем и пирогом с ягодами. Трэстинка успеет объяснить, что здесь 'естественное биотопливо' - дрова, то есть - еще совсем не статья расхода, выращивается и специально; Райэн уточнит что-то про традиционные утеплители пола, потом опробует пирог, поблагодарит... А Илье все будет думать. Совсем не о том... Случайно зацепилось и удивило. Вот как раз Райэн скажет: 'Благодарю, очень вкусное сладкое'. И странное не совсем звучание заденет снова. Нет, не показалось. Это он действительно так говорит. И это... странно. Так, что Илье осмелится набрать воздуху и осторожно выдать Райэну:
  - Простите, я... могу вас спросить? Странное?
  - Спрашивай, - отзовется он, в два объемных жеста показывая, что открыт и полностью.
  - А почему, когда вы говорите, - нерешительно начнет Илье, - я иногда все слышу не только здесь, покажет на уши, отряхнет руку. - Но и где-то... здесь вот, - здесь пальцы будут еще выбирать, скользить от височных костей к загривку, может это вообще к выходам личного внутреннего? И спешит вслед, объяснить. - Вот когда вы про искры сказали, было... И когда благодарили - я совсем услышала...
  - А у тебя интересный... слух, сестренка, - легко отзовется Райэн. - Потому что я привык говорит на языке людей, - он усмехается и поправляет, - внутреннем языке моей Семьи - гнезда Сьенн. У нас немного другие пределы слышимых звуков. И если я скажу на нем: сестричка Искорка, - говорит он и воспроизводит. Первое слово вполне узнаваемо, а второе проваливается на глубину, все, кроме последнего звука, он внезапно выныривает вслух. А остального вслух нет, только это - глухое, странное эхо где-то сзади внутри, в костях...
  ...Так вот и мысль проснулась. Изнутри. Постучалась - смутным эхом внутри. О ней еще не было ясно, зачем она. Было ясно, что есть такое, смутное, что еще надо услышать и назвать - важное, но на совсем неведомой глубине, ничего не разглядеть, а внимание забирает. У легкого продолжения голосом Райэна (...мы же разговариваем. Что я должна понять?):
  - Как, слышно?
  - Слышно... Вот тут. То есть, не слышно... - Илье растеряется совсем, надо спрятаться в чашку, пока ешь - спрашивать не будут, допонять, расслышать, что там крупным газовым пузырем всплывает из неведомой глубины - что должно быть, где было...
  А потом Илье поставит чашку, отложит начатый кусок пирога (вот с его вкуса что-то еще внутри оформилось - вишня попалась - кислая) и окликнула - того, кто может ответить:
  - Лехта Трэстинка, - требовательно, а потом запнется, потому что - как это дальше сказать...
  - Ой, не косточка, надеюсь? - легко отзовется она...
  
  (Да, для ягодных пирогов вишня должна быть без косточек. Летом нужно сидеть у большого ее ведра, разбирать ягоды деревянной тонкой палочкой, косточки отдельно, ягоды на стол в большую миску, но вишня очень вкусная, так что получается - одну в миску, сколько-то в рот... поначалу. К середине ведра и наешься. Они крупные, вишни, темные, сочные, пока очистишь, в соке будешь... Просто отмыть гораздо проще, лето, жарко. Сок липкий, брызгается. Забавная работа. Не надоедала.
  Мне? )
  
  - Нет... - кажется, Илье очень долго молчит, перед тем, как сказать. (Вишня. Миска. Резной край стола, как раз почти вровень с глазами. Деревянный. Пол под ногами тоже. Солнечное пятно на половицах. Горячее. Было?) Потом получается - вернуться на берег, где есть 'сейчас'... И задать теперь точно нужный вопрос. - Скажите... вы... чуть-чуть говорите по-другому тоже. А здесь, на этой земле, есть... ну - тоже свой язык? Другой.
  - Есть... следовые остатки, - отзовется Трэстинка. - Большинству общепонятные. Изучается. Как исторический материал. То есть - на нем уже нигде не говорят, но слова понятны. И традицией сохранены, - а вслед она и скажет, не задумываясь, еще фрагмент, нужный этому большому, всплывающему со дна, чтоб оформиться. - Имена вот...Часть наших жителей, по-прежнему предпочитают имена, понятные этой земле.
  - Лехта... Трэстинка, - (...близко. Совсем близко. Сейчас пойму. Почти совсем поняла. Так, что дышать мешает.) через выдох получится у Илье. - Вы же его знаете? - еще согласия дождаться, еще вдохнуть и спросить. - Как на нем будет... тоже искорка?
  - Цетка, - чуть помедлив, отзовется Трэстинка. - Искорка, блестка... Так точнее будет. Да?
  
  Это было - 'да'.
  Оно не лопнуло - то, что поднималось с самого дна... Из той глубины, на которую никак, ни почему - нельзя. Оно рвануло. И накрыло. Плотным - тяжелым - оглушающим... Очень, очень горьким.
  Но сначала надо было ответить. Неважно, что Илье сейчас и не видит - есть ли в комнате - та, к кому она обращается:
  - Ниери Льеанн, вы - угадали. Сразу. Меня мама тоже... Искоркой звала.
  - Мама?
  Это переспросит Райэн. Тем же - словом-для-близких. Таким... совсем отдельным голосом. Так, что Илье его услышит. Увидит. Оглядится - на Саайре, на Райэна, на тех, кто ближе, как понимая, за кого держаться... уже не совсем видя. Вцепится потом в протянутую руку Саайре, кажется - за Райэна тоже... И ее захлестнет, сложит, еще бесслезным, вышибающим изнутри самую возможность дышать не хуже удара под дых - все-таки плачем.
  - Мама... Мамочка.
  
  Первыми вернулись голоса. 'Цетка, - перебирает мама - домашним, мягким именем, - птичка-плакушка...' - 'Не говори: птичка-плакушка, - получается из самых последних сил, - скажи: Цетка, солнышко...' 'Цетка, солнышко, - откликается мама, - ну... птица-плакушка, большеглазик, что опять глаза плачут?' - и тогда уже совсем не получается...
  А потом - вернется вкус. Вид. Все. Там мороженое. На огромной тарелке. С вафлями, с орехами, с золотым и красным сиропом - карамельный и ягодный... Столько, что одному не съесть. А мама не знала, две порции просила. И смотрела вот только что - на него - с шутливым таким испугом. Что как же мы это съедим, нам же до вечера сидеть придется...
  
  А в городе Мьенже Осенние торжества, а в городе, по традиции, что на этой земле будет постарше фай, Осенняя ярмарка. Традиционное развлечение на улицы выводит да вот весь город с окрестностями, и все шумит, ходит, течет - многоцветным праздничным водоворотом, предаваясь празднику... Та она, девочка Цетка, что вот только эту осень, которой было немного, пыталась понять, как быть Нарин-теи эс Тийе, никогда не представляла себе, что бывает столько людей. Город она тоже себе... не очень представляла. За все время жизни в нем. Наверно, и мама (Эльна эс Тшерич, мастер Рукописного архива, куда как нечасто покидавшая родной Западноморский край и родной дом) тоже не очень верит, что людей бывает столько.
  Праздник подхватил - и унес, вот с утра, как вышли за ворота. Было можно - праздник же. На который мама и приехала. Так полагалось правильным порядком. Должное поведение для дней осенних торжеств. И помешать точно никто не смог. Рубашку еще в подарок привезла. Синюю. Лошади были вышиты. (...ту самую).
  Праздник сам с нее и начался. Она была. Вот. И неважно было, чего не получалось заслужить. Когда было утро - оно чуть-чуть подвинулось. Потому что можно было взять за руку - и вот так, вприпрыжку, с Присутственного холма. Гулять. Можно. С мамой...
  И праздник нес, гомонил вокруг цветным фейерверком, многолюдьем... День тоже был праздничным, с золотым солнцем, теплый, совсем как летний. Да, внутри было весело... Было - можно. Самое... странное. И качели посреди цветной площади - огромные деревянные 'лодки', в резьбе, в громко шуршащих лентах - раскачивать вчетвером-вшестером, и мама рядом, тоже раскачивает - держится за борт этой лодки, смеется, ленты шуршат, взлетают: 'Хочешь таких? В волосы заплетать?' А раскачиваются высоко, взлетают - аж крыши видно, и всю цветную толпу, кто-то с той стороны даже взвизгивает - страшно... Спускаешься на землю - а она, кажется, все качается, уходит из-под ног.
  Потом - дорогу перекроет старшая ребятня, веселая ряженая ватага, цветная, с раскрашенными лицами, один из них поймает за руку - как раз у прилавка с лентами, вот только-только взять успели. Еще-Цетка не поймет, ухватится за маму, а та смеется - и их поведут - общим ручейком, цепочкой, поперек всего кипения праздника... и, кажется, это не страшно, а весело. Потом людской ручеек рассыплется - где-то у фруктовых рядов ярмарки, полных, пахнут - когда-то, очень давно, ярмарку и звали Урожайной. А теперь - огромные фруктовые ряды под полосатыми тканевыми навесами - вниз, к реке. Много - цветные горы. Там, где остановились - виноград был. Горками. От зеленовато-золотого до совсем черного. Где-то над головой: 'А вот этот местный. Долинный. (...этот - который зеленый и золото...) Маленькая, хочешь попробовать?' ...А с ними можно говорить - и это не делает тебя неправильной? - и за это ничего не будет? Я ничего не уроню? А мама уже подталкивает, спрашивает: 'Попробуешь?' - а протянутая кисть совсем золотая на просвет, в искрящихся капельках воды... Не решиться, спрятаться, тихо сказать: 'Да...' Над горами винограда - осы. Золотые, ленивые. И ягода золотая - сладкая, очень, и вслух вырывается: 'Сладко!' - мама спрашивает: 'Хочешь?' - и тут приходится совсем потеряться (...я сейчас докажу. Что веду себя неправильно? - так было, что ли). А мама - да, извиняется - перед этим, с виноградом, спрашивает: 'А чего хочешь?' - а еще-Цетка не знает и только тянет ее за руку... Куда-нибудь. А мама не тянется, оглядывается, рассматривает представленное изобилие, говорит: 'Цетка, ну - я хочу тебя угостить вкусным... - смотрит, чуть-чуть растрепывает волосы. - Ну - или мне самой выбрать?' Сама она и выберет. Сливы. Большие, такие же зеленовато-золотые, прочные, внезапно сочные на укус... И их можно есть - вот так, на улице, из свертка, сполоснув под уличным фонтанчиком?
  И на Щенячью ярмарку - тоже можно? Насмотреться полностью - на смешных, большелапых, разных, пушистых, одного, самого ушастого, даже угладить... Потом, когда найдут уголок, в парке, где потише - поесть - не 'сбалансированно и полезно', может быть, но вкусно, да - с здешней родниковой водой и теми сливами. И там еще-Цетке правильно будет расспрашивать, как там поживает четверолапое население усадьбы, весенние щенята совсем подросли? И нехорошее попытается себя вспомнить, потому что где-то посреди разговора мама так легко спросит про зверей ее теперешнего дома, удивится, спросит потом: 'Как, условия жизни, я смотрела, позволяют? Может, и здесь зверя заведешь? Хочешь вот того, большелапого... вы вроде друг-другу понравились?' 'Подарю', - она не договорит, было маме, с чего дразниться птицей-плакушкой, слишком быстро глаза слезами наполняются. Понимает тоже быстро, спрашивает: 'Что, не разрешат?' - остается кивать, потому что дурацкие слезы просятся наружу, вот - капнула, это тогда она, ласково: 'Ну, птица-плакушка, хочешь - я поговорю?' Нет, уже понятно, что ничего не выйдет - но оно еще есть, глубоко-глубоко - 'а вдруг' - и сейчас такой день, где все бывает как еще не было и хорошо бывает. Время, когда хочется ему поверить. Перестать плакать и съесть еще сливу...
  ...Потом были еще карусели. Смешная штука такая, платформа во флажках, с сиденьями и резными зверями, которая сначала просто идет по кругу, а потом и вбок, и вверх, и еще как-то... Только рыжие и огненные флажки перед глазами и кроны деревьев внизу. А на еще одну, где в самой сердцевине - так приходится вообще вниз головой, ее, сказали не пустят. Маленькая. Да и забоялась она, по правде. А еще по правде - там они уже весельем праздника и шумом полны были насквозь - не расплескать бы... Вот и нашли улочку повыше, потише, навес этот, с мороженым, где за резной оградкой - с холма видно. Город, крыши, деревья...
  
  И мама сказала слово 'вечер'. А еще-Цетка (еще совсем немного - Цетка) уже знала - вечером все кончится. Праздник кончится. И мама уедет. Совсем и теперь надолго. Наверно, она... Нарин-теи эс Тийе нескоро - не сразу - может быть, она боится - и никогда больше... не заслужит уже. Точных слов официального брачного договора она тогда не помнит, ей говорили. Было. Ей как последнему законному потомку, принадлежащему Семье Тийе. Главному и необходимому... содержанию оного договора и смыслу заключенного малого брака. Что по наступлению возраста после первого имени перешел на воспитание в Семью отца, чтоб стать единственной полноправной наследницей Семьи и ее статуса... Правда, по словам ее теперешнего Наставника должного домашнего воспитания перед будущей подготовкой, девочка Нарин-теи эс Тийе никак, вот уже который круг дней не может понять и возложить на себя понимание и необходимую ответственность, связанную с будущим статусом. Что без сомнения должно очень огорчать не только ее нынешнюю Семью, но и ее предыдущих воспитателей, не сумевших должным образом подготовить девочку к будущим обязанностям. Вот свою 'неподобающую эмоциональную несдержанность' - это, процеженное через губу, эйле ниери Даилиньер-теи эс Доринца, старшим Наставником будущей наследницы Семьи Тийе еще-Цетка держала в голове весь праздник. Маму она расстроит. Обязательно. Тем, что на нее рассчитывают, а она не соответствует. Что такая... недолжная. Только... день этот был совсем не похож. На слова и голос, говорящий эти слова. Что держала и держала в голове.
  И не выдержала. Ничего там вообще не осталось. Кроме того, что мама уедет и совсем все кончится. И праздник и вот так... И просто. Сидела, пыталась мороженое глотать, сладкое такое, холодное, в горло как не проходит, там скользкое такое сидит, сжавшись. Проглотить кусочек, еще кусочек, мама скажет что-то совсем простое, вроде: 'А ты с орехами, тут вкуснее'... Как тут и не удержится. И все, кажется все слезы, что вообще были - взяли сейчас и как потекли... А когда вместо того, чтоб отругать за недолжное и напомнить, как надо себя вести - здесь, сейчас, после праздника, когда ради тебя так старались - мама сядет рядом. Обнимет. Потом осторожно вытащит из пальцев девочки ложечку от мороженого: вцепилась - и обнимет еще крепче. И даст поплакать...
  Может быть, так бы и кончилось, пока было тепло и совсем безопасно, и пахло - родным (хвоей, тушью, теплом), получилось бы - согреться и успокоиться. И дальше вести себя как должно. Но мама, подождав еще, спросит: 'Цетка, солнышко - что ты сейчас плачешь?' - и оно опять пойдет. 'Слезы - море разливанное', - из памяти другим голосом, ненужным сейчас и вообще... Нахлынет. А потом появятся слова.
  
  Полностью... их потом не сможет вспомнить Нарин-теи, и не помнила Илье. В будущих днях своей жизни она очень нескоро будет возвращать себе - эту часть содержания личного архива.
  
  Запомненного ей вполне хватило. Что там могло быть... 'Я не хочу... Я не могу... Я не понимаю, зачем они от меня так - хотят... Мама... мамочка - забери меня отсюда!' А между этим было - все. И все Эльна эс Тшерич - слушала. И услышала.
  
  ...Там было - потом. И потом было еще хорошее. Немного. Собирать его и возвращать себе она будет долго. Начала там, в городе Мьенже. Когда пыталась вернуть, пыталась плакать - а дыхания не хватало, заканчивалось совсем, и проваливалась бы... Но рядом были. Молча. Дышали - и волна подхватывала, и раз за разом выносила на берег, можно было залпом набрать воздуха, чтоб получались снова - слезы до всех еще слов. Были рядом - большим, целым, прочным... принимающим. Было - можно. Держалась - дышала и плакала - и выговаривала бессвязное, как когда-то...Все... Сразу.
  За своего старшего родича - как это знали те, кто был рядом. Замер - устойчивой стеной, не шевельнувшись. Посмотрел на Льеанн - получил жест: держи. И держал. А Саайре в какой-то момент не удержался - заплакал тоже. И какое-то время потом еще думал - что не выдержал.
  Тогда - вернулось главное. То, что там время было. Что было - там, в случившемся - посередине.
  
  Что мороженое почти растаяло. Когда доедали. Потому что в этом времени было. Потому что доедали. И оно снова было вкусным...
  Потому что было потом, где мама гладила по голове, переплетала - ту самую синюю с искрами ленточку, купленную на ярмарке. Да - а еще говорила: поначалу над головой, над плачем - удивленное: 'А я знала совсем иначе. Я знала... неправду? Но зачем...?' - а дальше плакалось, что огорчать ее было нельзя и недостойно. Своей некачественностью. Неумением соответствовать правилам. Это Цетка, все равно Цетка говорить не могла, словами становилось только вот, рядом с мамой, с плачем. Если самое главное и недостойное уже сделала и уже расстроила.
  А мама слушала - вот так. Обняв и крепко. Думала глубоко - и даже кажется сердилась. А потом на какой-то момент сказала. Очень громко показалось. Внезапно. Что-то про полное нарушение... договора. И рука, которой она обнимает, сразу - такая... каждый палец, каждый сгиб чувствуется. И это наверно важнее тогда - испугаться, отвлечься - посмотреть наверх и спросить: 'Я тебя злю?' - тогда она выдохнет - слышно - по голове и погладят, пальцы за ленту зацепятся, спросят: переплести... Только... уже доплакивается. Просто... потому что. Потом мама скажет, так - спокойно... Что сейчас надо будет доесть мороженое, потом еще по ярмарке пройтись - в гости, в дом на Щедрую Осень хорошо прийти с подарком... Дом там... хороший.
  А дальше мама говорит другое. То, после чего можно - мгновенно... поверив - забрать ложечку с края тарелки. На солнце нагрелась, теплая. И есть. И понять, что оно вкусное... Даже чуть размокшие вафельные трубочки.
  'Там ты меня и подождешь, - говорит она. - Разрешат. А я поеду разбираться. Цетка, солнышко... я услышала. Я тебя забираю'.
  
  ...Там был дом, где-то в глубине улиц, что шли вниз с рыночной площади, старый, как подводный, с зеленоватым сумраком за окном (старые деревья сада дом переросли). И как подтверждая подводность, в большой полукруглой комнате, между темными шкафами со странными вещами, в аквариуме за толстым стеклом плавали - в одном крупные рыбы с длинными золотыми хвостами, в другом, россыпью, цветные рыбки поменьше. Там закатные лучи текли в полукруглое окно, был вкусный чай с пирогами, а мама говорила со старым хозяином дома и комнаты, негромко, и в разговоре проскальзывало имя старшего Наставника, что обучала должному поведению и всем прочим навыкам не слишком соответствующую по качеству Нарин-теи эс Тийе. И хозяин дома, кажется, сильно удивлялся. А мама сердилась. А потом, вечером уже, Цетка ворочалась - на жесткой кровати в этой полукруглой комнате, спальное пахло - прохладно и непривычно, фонарь в окно светил и тени от веток двигались и пугали. Не спалось не поэтому. Мама просто не возвращалась. Пришла, когда уже совсем стемнело. Заглянула - Цетка и села на кровати. Потом сидели, обнявшись, шептались, света не зажигая. Да, мама говорила, что поговорила - и с нее хватит - утром отправляется за окончательным согласованием. И заберет ее совсем.
  
  Это было, было, и Илье сейчас собирала, удерживала - приливной волной... тяжелой - то, что было затопляло пустые места. Было - горьким, и было больно... но было. Вместо того, пустого, что знала до сих пор. Где как сразу - там... не после мороженого, после... ей сделанного преступно, совсем, полностью недолжного, что закономерно привело к последствиям. К страшному. Это было - она не помнила, проваливалась сразу - в черный и пустой колодец. Страшный. Больше, чем страшный. Здесь, в городе Мьенже, сейчас - и у этого страха прорастало место. И время, когда...
  
  На следующий день, глубоким утром, почти к полудню, видимо, в тот дом за ней и пришли. Не мама. Не старший Роншерн эс Тийе, которого не привыкла звать отцом. Даже не старший Наставник Даилиньер-теи эс Доринца. Один из младших наставников, родственник по Семье Тийе. И в сопровождении двоих. В форме прощальных служб.
  
  А мамы тогда уже не было. В мире живых. Совсем. Поняла - и да, сразу поверила. Личному внутреннему и всему. И пришедшим. И там оборвалось - срезало - насадило бабочкой на булавку, цветным лоскутком на ветру. Больно не было - вообще ничего не было, можно было смотреть - издали, со стороны, - как трепыхаются края. Голоса... кажется, были. Вне порядка, за спиной. На малой прощальной церемонии. Полной не было. Авария при управлении личным транспортом и так не оставляет в мире живых ничего от присутствия разумного. 'Что предоставило возможность провести несколько малых церемоний внутри каждой Семьи...' - что это? Может быть тоже голоса? Другие, не из тех, что негромко существовали за спиной, там, на церемонии, пока звучал Канон Прощания. Роншерн эс Тийе читал медленно, тихо, очень удивленно. Голоса оказывались отдельно и очень слышно. 'Плохо горюет. Беззвучно'. 'Она не понимает. Еще маленькая'. Был ветер. Под которым трепыхались края траурной накидки. Всего остального с ней еще не было.
  
  'Они старались вести себя, как должно, - это нескоро скажет та, кого зовут Илье. - Шесть должных дней меня не трогали'. В доме Тийе. Теперь точно там - куда отдаст должного потомка отец. Больно все еще не было. Просто лежала, свернувшись клубком. А комнату медленно заполняла вода. Черная, густая, непроглядная и прозрачная. Под потолок. И меняла вещи. Нарин-теи ей не удивлялась. Нечем было.
  
  Была она и была вода. А больно не было. Потом было. Но по-другому. Когда ей пришел должный срок вернуться и жить. Старший Наставник Даилиньер-теи эс Доринца скоро, через несколько дней скажет так, между прочим. Что да, при плохой эмоциональной подготовке непросто, будучи под властью сильных чувств, справиться с управлением. Транспорта, пожалуй, и проще. Чем самим собой. И что она очень надеется, что Нарин-теи эс Тийе случившееся послужит достойным уроком. Как не надо.
  Сказала. Повторяла. Говорила и говорила. А ответить было нечем. Потому что ведь наверно правду... Потому что ведь... был вот этот день, и была в нем с мамой, и говорила. (...и значит это из-за тебя...) И вынести это понимание... не получилось. Они пришли тогда - тени, которых не бывает - с гибкими бескостными руками. Собирать туман, что течет - рядом с этой водой. А вода накрывала - слой за слоем. И вот это вот 'было' - тяжелое - уходило глубоко, в непроглядное дно колодца, дальше... То, что замещало, чем поднималась вода, было страшным... и совсем другим. Темная... она была единственным местом, куда идти, куда... поместиться теперь, колодец. Который есть и который заслужила.
  А больно не было.
  
  А сейчас, внезапно, было. До крика. До нехватки дыхания. До того, что свернуться в клубок, напрячься до полной, не подпустить - а оно проходило. 'Больно' занимало свое место... Было - горьким, горячим, плавило - скручивало - и становилось словами. Рождалось быть отдельно. Вот этим - отдельным, беспомощным, наполненным: 'Мамочка...' Из-за него не видно, кто рядом - темно, и кажется - можно рухнуть - под тяжестью, привычным путем обратно, в черноту, где накрывает вода, но под ней можно дышать и быть совсем от всего отдельно... Но сейчас - эта темнота, вокруг - куда плакать - живая, и в ней можно - быть... в нее поместится... Те, кто рядом - они есть - и волна подхватывает (присутствием - чужим дыханием - внезапным кажется тоже всхлипом - совсем рядом) - и разрешает быть. Позволить этому родиться. И оно станет. Получится - словами. 'Мамочка... Я... виновата'.
  
  А вот тут сломается. Не сразу. Будет еще выдохом, еще подхватит волна. А потом - как крышка колодец перережет. Высокопрочного сплава, с полным отсутствием доступа. Так - Илье сначала увидит. Внезапное, очень неуместное - очень открытое высказывание Райэна. Отчетливым нижним армейским:
  - На чем? На 'плоскожопке'? Как?
  И еще Илье потребуется времени - очнуться и на него посмотреть. Кажется, чуть больше, чем всем остальным. Трэстинка и Льеанн стоят рядом, Саайре сидит, все еще держит за руку, сразу двумя - поймав ладонь в горсть, и отпускать боится. Так что самому мокрое лицо вытирать - плечом приходится. Хоть как-то. А Райэн вот... почти полностью - держит (повернулся - спиной к огню... спине, наверное, горячо). Илье снизу вверх смотреть приходится.
  А смотрят на него сейчас все. Удивленно, пожалуй, равно. Кажется, вот сейчас, под взглядом - проступает сквозь кожу дарра-полукровки узор чешуек. Выдающий, как размеренно он ни продолжай. Обращаясь к той, что стоит за спиной:
  - Ниери Льеанн, я еще раз попрошу у вас подвинуться. Вы... точно не готовы уступить мне место? Смею надеяться, я умею убивать профессионально.
  Жест - требование объяснить у Льеанн снова получается неуместным. Наставническим. Таким, словно все сказанное может быть - так, если подберет обоснование. Но эр'ньеро Райэн его примет. Только заговорит потом, как обращаясь совсем не к ней. Близко - к удивленному взгляду Илье. 'Я здесь, сейчас, я есть - я не понимаю, что ты сказал...'
  - Извини, сестренка - я летный. Дослужившийся врасти в навигаторскую - но все равно летный. Запросил информацию по катастрофе. Осознаю, - движением руки Льеанн запросит его еще раз. И Райэн очень... четко и пугающе усмехнется. - Осознал достаточно. Для сделанного вывода, - он чуть-чуть передвинет притихшую Илье - она сейчас еще плачет... но говорить Райэн продолжит. Очень отчетливо. Складывались одно с другим слова - стальными полосами... вот - как чешуйки. На правильной броне. И звук за звуком было сложнее. - Очень удивлен, что информация о происшествии остается в открытом доступе. При должном внимании к ситуации хватило бы общих характеристик транспортного объекта. Скоростные гражданские вариации транспортных средств допускают вариант критической ошибки в управлении... Но это, - и от того, что голос Райэна вдруг становится ближе, менее опасным он не делается. - Есть вещи, которых не бывает. Значит, 'плоскожопка', она же 'слепыш', она же гражданский транспортный вариант, разработанный на основе учебно-тренировочного летного комплекса Службы Защиты, потерявшая управление из-за неправильного состояния того, кто ей управляет?
  - Да, это официальные данные, - Льеанн откликнется таким же - отстраненным и спокойным. - Вы... собираетесь возразить?
  - Сначала я собираюсь рассказать, - говорит Райэн, - извини, Илье, я думаю, это надо услышать и тебе (...а рука лежит на плече и отчетливо держит. Чешуйчатая такая.) Думаю... выдержать мы поможем, - а потом он усмехается и продолжает звонче и легче. Он... как отчетливо с чем-то дерется. Вот как на ножичках. Только всерьез и до смерти. И сейчас идет - легко, почти пляской. - 'Плоскожопки' учебные по назначению. И призваны терпеть всю курсантскую лажу. В том числе, ту, что ни в одну разумную голову не придет. А по выработке должного срока большая часть академий Службы Защиты отсылает их служить... окологражданским необходимостям в глубокую задницу. В дни моей службы на Сьонтаха ими комплектовали исследовательские партии. Мне пришлось быть участником... расхлебывания последствий, когда одно из этих транспортных средств, приписанное к группе исследователей окружающей среды подняло в воздух некое тело, будучи в состоянии серьезного отравления алкоголем.
  - И как...? - Саайре раньше выдохнет это, чем осознает, что спросил. А еще Илье плакать перестает. Слушает.
  - Я сожалею до сих пор. Что потерять управление 'плоскожопкой' с фатальными последствиями практически невозможно. Констатировать факт гибели относительно разумного и потери транспортного средства в условиях Сьонтаха - значительно менее расходная задача, чем спасательная операция.
  - Спасли? - вполголоса поинтересуется Льеанн.
  - Пришлось.
  -Сочувствую. Значит, настолько невозможно? - не сразу уложит в паузу Льеанн. - Спасибо за данные, эр'ньеро Райэн, я не знала.
  - Специфика управления учебкой нижних ярусов и укладывания ее управления на личный внутренний. В самом критическом случае даст идиоту по башке и посадит самостоятельно. Балует она... идиотов, - отзовется он. - Не удивлен, что вы не знаете. Не самая распространенная открытая информация. Еще менее распространенная - то, что 'плоскожопки' страдают от общего недостатка армейских летных. Режим невозвращения в учебном ее варианте, тем более гражданской вариации не предусмотрен... Но общий недостаток двигателей армейских летных для них тоже... специфичен. Ну - им легко стать управляемым боезапасом высокой мощности. При полном внутреннем износе основного контура. Или при сознательной его... обработке.
  - Это сложно? - перебьет его Льеанн.
  - Достаточно технических средств воздействия, - отзовется Райэн. - При полностью неразумной голове обработку можно провести кувалдой. Последствия - за счет головы... и того, что окажется в общей досягаемости возможного взрыва. А более разумный с полным доступом к информации справится тремя инструментами... до двенадцати раз по двенадцать не додышав. И останется жив. Предполагаю, что таковые разумные в ближайшем доступе... объекта могли быть.
  - Утверждаете, эр'ньеро Райэн? - Льеанн спросит еще более неуместным. Командным. Требующим ответа.
  - Сожалею, не могу сейчас в точности вытащить информацию. По состоянию и сроку службы данного транспортного средства. И должному времени его списания. Возможно, смогу при более подробной работе, - сначала Райэн отвечает, как подчиняясь. Официальным. А потом меняется. - Да, сестренка Искорка, но я готов отвечать каждой ниточкой из моих нашивок - и головой в придачу - за сделанный вывод. Нет - ты не виновата. Но я уверен - у этого происшествия есть конкретный разумный виновный. Скорей всего не один. И меня не устраивает, что они есть в мире живых. Ниери Льеанн, я.. - дальше Райэн оставляет внезапную паузу, проглатывая что-то и подбирает слово. - Я хочу, чтоб вы мне уступили. У вас, я так понимаю, другая основная специализация.
  - Она предполагает свои специфические навыки. Полезные... И в данном виде работы.
  - Я, если что, сдам аттестацию, - пытается усмехнуться в ответ Райэн... Только его перебивает Илье. Которая их, кажется, чем дальше - тем меньше слышит. Так выговаривает - сосредоточенно:
  - Но если бы я ей не сказала... Я виновата.
  - Тебя бы постарались сломать позже, - это говорит Райэн. Ровным. - Я думаю, эта... плесень воспользовалась ситуацией. Что все равно возникла бы. Достойным людям трудно понять, с чем они имеют дело. И очень трудно остаться в живых, имея дело с плесенью. Насколько я понимаю.
  - Ты ничего не понимаешь! Совсем! Вообще... - это Илье, и она внезапно, сорвавшимся, почти свистящим шипом. - Почему ты говоришь, когда совсем не знаешь? Ничего. А... меня только учили. Должным.... образом, - голос выравнивается - ломкой прозрачной корочкой, радужным льдом на поверхности... И Саайре как-то быстро очнется от мыслей - с чем и почему это он не справился. По короткому жесту Льеанн. 'Держи'. И держал. Илье продолжала - но сбежать в никуда, в колодец было невозможно - и пустое, страшное шло на поверхность, становилось словами. - Если бы я... не была такой неправильной и слабой... ничего бы... не было. Не жаловалась и портила. Ценила... усилия. Могла бы... потерпеть.
  Обмен жестами от внимания Райэна не укрылся. Доли выдоха держится пауза. Нужная, чтоб запросить у того, кто здесь командует - у Льеанн - может ли он продолжать. И увидеть разрешение.
  А потом посреди тишины проявится очень отчетливое:
  - А какого третьегоднишнего дерьма? - нижний армейский Райэна будет совсем негромко, но отчетливым будет очень. (...но что-то посыплется. Ледяными радужными осколочками, колючей пылью.) Илье будет долго - ощутимо подробно дышать. До тихого и очень наполненного:
  - Не... понимаю... - но соберет не то. - Мой старший родич, извините, я вас не понимаю.
  - Извини за формулировку армейским эмоциональным, Илье, - медленней и подробней отзовется Райэн. - Но здесь она точнее. Разумного вопроса: 'Зачем?' Зачем тебе было надо потерпеть - так понятно?
  Похоже - не очень... Но Илье явно присутствует, явно смотрит на Райэна, и так... это тоже заметно - что Льеанн... ослабляет хватку.
  - Не... очень, - вслух говорит она. - Что... потерпеть. И что 'зачем'?
  Райэн еще раз запрашивает у Льеанн, продолжать ли ему. И еще раз получает согласие. И говорит еще медленней:
  - Илье, я как раз не понял. Что и зачем тебе нужно было потерпеть. И какой результат это предполагало.
  - Какой... какой еще... 'результат', - она снова чужим голосом. А Трэстинка за спиной Саайре отпускает пару движений, спрашивает - не вмешаться ли. Льеанн движением же возражает, жест читается странно - вроде 'дай ему порубить'. Но Райэн ее понимает. Усмехается. Пока от Илье звучит продолжение. - Я просто должна была потерпеть. Вообще. Ничего страшного не было... на самом деле. Меня учили. Я должна была. Как вы не понимаете!
  - Не понимаю, - также медленно продолжает Райэн. - Потому что это ошибочно. Это... как минимум преступно бессмысленный расход ресурса. Как вообще бить боевыми куда-то в небо. Так и терпеть 'вообще'. Процесс терпения, Илье, - он улыбается, - по мне это такой груз. Который тебе определенное время приходится тащить. С расчетом, что получишь с него известный результат. Когда дойдешь.
  - Не понимаю, - говорит еще раз Илье. Хмурится сосредоточенно. Их отпустила - сидит теперь, как в коконе, обхватив руками коленки. Слушает.
  - Смотри, - продолжает Райэн, - лехта Саайре... который взялся у меня учиться, - он подбрасывает в воздух мелкий подбадривающий жест и продолжает говорить, - и устойчивому проходу в 'змеиной пляске' тоже... придется потерпеть, что я его буду ронять. Но я думаю, через какое-то время мы получим результат. Он научится устойчиво передвигаться. А я его научу. Это простое. Есть сложнее. Ну - я долго терпел неоправданный расход ресура и прочую хрень - пока мы держали далийскую Башню. Но я знал результат: та срань, что на нас прет, не должна взять транспортный канал... и возможно придут наши. И мне повезло до него дожить, - он задумывается, замолкает, подвигается, чтоб еще раз перемешать в огне угли... И в разговор внезапно вступает лехта Льеанн:
  - А еще из терпения иногда получается... стратегический рюкзак. Тяжелый сам по себе. В котором удобно нести что-то тоже тяжелое. Как терпят боль и терпят горе. Я... правильно поддерживаю вашу мысль, эр'ньеро Райэн?
  Он не успеет ответить - Искорка вмешивается:
  - А вы совсем не про то... И какой тут может быть... результат?
  - Илье... их тоже несут - до места, - отзывается ей уже Райэн. - Терпят... ровно столько, чтоб дойти. Туда, где можно и должно получить помощь. Оценить и осмыслить... содержимое рюкзака, - здесь он отвлекается, чтоб передать жест Льеанн. И продолжить. - И если потом останешься жить - продолжать идти своим путем и занимать свое место. С результатом. С умением с этим жить. Я прав, лехта?
  А отзывается снова Искорка:
  - Нет! Вы все говорите неправду и неправильное. А горе вообще... недостойно разумного человека. И... когда у тебя внутри такое неправильное чувство, его... надо быстро забыть. И выбросить. И... и чтоб вообще его не было. Нигде. И жить дальше... не беспокоя этим... никого из разумных людей... должным образом, - снова плакать Илье начинает где-то посреди слова 'выбросить' - стараясь удержать, чтоб никак не проскользнуло в голос, а оно прорывалось, брызгало злой водой, мешало ей говорить.
  А море, в которое течет этот горячий, паром плюющийся на поворотах ручей такое же - холодное и спокойное. Его, чтоб принять, хватит. Теперь ей отзывается Льеанн:
  - Есть вещи, которых не бывает. Не всякое горе можно принести - не ко всяким даже близко расположенным разумным. И не со всякими прожить. Это высокое доверие и достаточно... тяжелый труд. С обоих сторон. Того, кто живет и того, с кем живут. Я... правильно излагаю, эр'ньеро Райэн?
  'Почему?' - он бросает пальцами. Потом отзывается. Вполголоса:
  - Да. Я вникаю. Продолжайте.
  - Но объемное состояние, которое с тобой уже есть... практически невозможно забыть и выбросить. То есть, я знаю счетное - в пределах пальцев на одной руке - число возможных процедур, не переходящих границы должного, специально предназначенных для работы по полной ликвидации у разумного последствий текущего эмоционального состояния. Но их крайне мало. И это значительно более тяжелая, долговременная и небезопасная работа. С крайне редкими рекомендациями к проведению. Обычно проще принять и прожить.
  - Не хочу, - отчетливо выговаривает Илье.
  - Придется, - это ответит Райэн. Довольно жестко. Так, что она выпрямится. Так, что Саайре поймает мысль и будет на нее смотреть: 'Узнала знакомое...' А Илье сворачивается в клубок и смотрит. Надо чуть усилить хватку. Но колодец все равно заполняет море. Холодное. Живое. Льеанн подхватывает голос Райэна, мягче и подробней прежнего официального. Но море все равно приходит. И переполняет.
  - Это уже с тобой есть, Илье. Теперь можно только понять, что теперь с этим делать и куда жить дальше. Это трудно. Но это получается. Способы... поддержки и обучения как это жить разработаны. Иногда помогают.
  - Не знаю, - больно и зло говорит Илье. - Не знаю, что вы говорите... - а с дыхания сбивается... А плещет - злым, горьким. - Совсем не то говорите. Я виновата. Не должна была. Меня учили... как... быть достойной своего высокого статуса. Вот. Вспомнила, как это должно называться. Видите... я... Даже такого простого я - а вы говорите - не помню... не понимаю... Мой старший родич Райэн, но - но вы вот, как наследник... старой же, должной Семьи... вы должны... Понимать, как это.
  А лехта Трэстинка вроде бы не шевелится... но откуда где-то рядом - вот над кругом их рук, над морем, наполняющим тот колодец, надо всем - тихо-тихо - слышно - начинает звучать музыка. И слова - странные и пугающие, которые Илье сейчас все говорит и говорит... пугают меньше, застывают нелепыми лохмотьями, ветошью на ветках и на ветру - вместо чего-то наполненного и страшного, чего мог пугаться случайный взгляд... Странно, но в эту живую, хоть и отсутствующую, музыку ложится - то, что Райэн откровенно смеется, когда отвечает:
  - Это в эту клоаку меня старшим родичем поставили... Тьфу-у, - отчетливо поглядывает на ботинок, как стирает с него... нечто. И внезапно становится серьезным. - Нет, Илье. Не понимаю. Что такое быть должным своего статуса... можно мне подробную инструкцию, по пунктам?
  - У моей Семьи такая есть... - вполголоса говорит Льеанн. Не сразу, просто Илье молчит, молчит очень долго. Музыка остается.
  - У Гнезда Сьенн тоже, - тоже негромко поддержит Райэн. - Про счастливое детство и осознание предпринимаемых усилий у вас - на каком месте?
  - Хм... - собьется Льеанн. - Не считала.
  - Что ж это тогда за точная инструкция, - снова отчетливо улыбнется Райэн. И словит в ответ:
  - Традиционная...
  - Значит, вы прожили. И справились, - в сторону сделает вывод Илье. - А я не смогла...
  - Извини, Илье, вывод неверный, - откликнется Райэн. - Я не буду официальным, я в лоб скажу: то, что эти твари предлагали тебе - вообще не называется 'учить'. А называется 'ломать'. Больно... и полностью бессмысленно. Лехта Льеанн, я правильно растолковываю?
  - Правильно, - подтвердит Льеанн. Здесь что-то переломится. Слышно. Отчетливо... Пустив ту музыку течь... свободнее. Илье это тоже слышит...
  Тоже слышит, но...
  - Нет... Ну нет же, - поперек всего дышит Илье. - Это я. Все. Сама... не справилась.
  - Ну да, конечно... Понял. Двенадцать раз. А как правильно дышать, хотя бы, тебе объясняли?
  - Мне? - и Илье разворачивается из кокона, чтоб с удивлением посмотреть на Райэна. - А что это?.. - поскольку открытое удивление старший родич выражает с каждой долей выдоха ярче и молчит, Илье торопится высказаться вслед. - Учили... может быть. Я просто не помню.
  - А ни хрена, сестренка. Ты как пытаешься идти и подраться, так потом воздух хватаешь... как тебя душили да недодушили - дышишь чем осталось. Значит, не учили.
  - Я... Мой старший родич Райэн, это... я могу - не помнить.
  - Ага. Потому что ты неправильная и статусной быть не годишься? И еще так двенадцать раз, - голос Райэна четко рассыпает фразу по звуку... И четко же - издевается. Над каждым. - Навык распределения дыхания по ситуации почти невозможно не усвоить. Как навык ходить. Которому тоже учат. Несколько раньше. Если бы хоть кто-то из этой плесени тебя почесался хотя как-то научить - я бы опознал. Ни одна дерьмовая затычка не почесалась. Из чего я делаю выводы, как тебя учили, - слово Райэн произносит так, словно выворачивает каждую его букву наизнанку.
  - Вы... сердитесь? - тихо спрашивает Илье.
  - Я зверею, - отзовется Райэн. Распрямляет и разминает пальцы. В музыке четко есть - как так шуршит - чешуя. - Какая-то сраная - в три слоя жидко - плесень ложноножки свои склизкие к нашему младшему тянула? Так... погано? Завязать ей те ложноножки и... - он запинается, подчеркнуто обводит всех взглядом, усмехается. И обрывает фразу. - Я думаю, я не буду воспроизводить дословно... весь пункт инструкции, что должно в данном случае делать. Моей Семьи. Много лишних подробностей...
  - Хорошая инструкция. Мне нравится, - тихо взвешивает Льеанн, пока Райэн продолжает. Легким и совсем другое:
  - А с умением дышать, сестренка Илье, не бойся. Это не сложный навык. Выучишься. Думаю, быстро. Теряться будешь, но если следить.
  - Извините, эр'ньеро Райэн, - здесь Льеанн вступает громче. Не сразу. Потому что Искорка сидит и молчит. Думает. Очень глубоко - ну вот настолько, что ее тут рядом почти нет. - Я предполагала, время научиться правильно дышать для Илье еще придет, - проверяет пальцами, собирает звучание, говорит. - Видимо оно пришло. Вместе с вами.
  - Ниери Льеанн, - это очень тихо говорит Илье. И смотрит. Не открывая глаз. Говорит очень глубоким, сонным. - Скажите, что я сейчас делаю? И зачем я это делаю?
  - Я думаю, - медленно говорит Льеанн, - ты сейчас пытаешься понимать. То, что получилось выплакать на поверхность. И то, что пришло вместе с ним. И это очень больно и очень страшно. А вокруг полно обломков... разного, - последнее она отпускает чуть легче.
  А Илье продолжает. Как спит:
  - Вы... так добры ко мне. А я... ругаюсь...
  - Это не страшно. Это... ожидаемо, - а вот сейчас это выдохнули обе. Льеанн и Трэстинка. Да...музыка когда-то затихла. Внезапно громкий - потому что их громче - голос Райэна есть сам по себе:
  - Когда кто-то из летных Башни садится... судьбецу за шиворот. Ну - то есть очень неудачно. Если он в сознании - что редко - ругается он обычно хуже, чем пахнет, - оценивает он. - Так и узнаешь новые обороты армейского. Я не медик. Но навигатор Башни. Наслушался.
  - Мне случалось, - теперь Льеанн ему... а вот почти что и улыбается. - Работать в младших помогающих. У армейских. Я вас понимаю.
  А Илье открывает глаза. Чтоб посмотреть на них - удивленно. Чтоб Райэн вполголоса пояснил:
  - А когда человеку больно и плохо, особенно внезапно, образцом терпения и должного поведения... он может попробовать быть. Но нихрена не обязан. А может орать нижним армейским и отбиваться ногами. В том числе от медкоманды... - он хмурится и оставляет в сторону. - Но далеко не всегда рядом оказывается профессиональная спасательная команда...- обменяется взглядами со Льеанн, подхватит на кончики пальцев жест 'справимся', повернет его...
  А Искорка смотрит, еще задумывается... И очень вдруг, медленно - кажется, все-таки улыбается Льеанн:
  - Вас... уже ругали, да?
  - Случалось, - отзовется она.
  - Хуже... чем я? - улыбка у Илье заканчивается быстро.
  - Вы разные. Ты единственная - так. Как и все остальные. Я... не сравниваю, - а голос у Льеанн теплый. Чуть шершавый. Как ее руки. Как раз - сядет рядом. Протянет. Продолжит. - Я дополню, ладно? - дождется, пока Илье согласится. Продолжит. - Знаешь, Илье, мы в общем каждый вдох и выдох строим себе... внешнюю оболочку. Иногда - внешнюю броню. Из того, что представляем - об устройстве мира и своем месте в нем. Пока мы только начинаем врастать в мир, нам довольно трудно построить эту броню из собственного опыта. Мы... собираем ее, не сильно обдумывая. И из того, что есть под руками. Поэтому в норме считается, что до первого взрослого имени, а желательно и чуть позже, взрослые, отвечающие за подрастающего разумного - по праву воспитания и ответственности - должны подробно и безопасно растить маленького - так, чтоб он научился понимать, кто есть и какое место в жизни займет... и зачем ему это, - а пальцы Льеанн перебирают, растягивают узор накидки, где-то посреди речи как невзначай, но заметно поправят - один из ножичков в поясе. Потом продолжит. - Сожалею, не все разумные, даже из тех, кто получил разрешение на рождение детей, оказываются достойны справиться с этой задачей. Мы все... выращивающие - способны иной раз дать специфического строительного материала для понимания себя... тем, кто у нас растет. Но то, что ты вот так принял и носил - с самого начала - какой бы разумности оценку себя и ситуации ни содержало, штука прочная. Даже если по комфортности для разумного, который ее живет, примерно равна постоянно действующей мясорубке. Потому что привычно. Принято, как часть осмысления себя и своего места в мире. Вот такое дерьмовое место, но уйдите все - я в доме. Я внутри. Своих представлений - о том, кто я и как правильно... И если эта конструкция однажды все-таки умудряется... сесть судьбецу за шиворот, я правильно воспроизвожу, эр'ньеро Райэн? - и рассыпаться... Я предположу, на опыте, что разумный в первую очередь захочет назад. И будет стараться удержать привычное. Самое болезненное. Внезапно одному в неизвестном мире очень страшно. Это... нормальная реакция.
  - Я это и делаю? - вмешивается тогда Илье.
  - Да, - отзывается Льеанн. - И ты какое-то время будешь это делать. Это нормально, - Илье слушает, мелким движением пальцев все-таки сомневаясь. Ему в ответ и звучат, сталкиваясь, голоса.
  - Понимаю, тебе сильно досталось. И это просто... больно, - через очень отчетливую паузу проговаривает Райэн, чуть позже, над ним вдруг, неуверенно, вступает Трэстинка, спрашивает - сбиваясь, тихо:
  - Так они, получается на переходе... на внешнем воспитании - сразу - тебя поймали? Вот... сволочи. Льеанн, понимаете? - дождались, пока Илье вырастит - свои крепкие корни. И взялись... обрабатывать.
  Льеанн не успевает ответить, Саайре странно ловит свои слова, подхваченные другими голосами рядом. У него, Илье, неужели и у Райэна одновременно получается нечто. С общей формулировкой: 'Я не понимаю...'
  - Да, думаю так, - подтверждает ей Льеанн. Смотрит на Трэстинку, спрашивает. - Объяснишь? - но та передает ей обратно, с ладони на ладонь. - Тогда поправляй, - вслух откликается Льеанн и снова говорит медленное. - До самого первого имени, пока разумный только осваивается в окружающем его мире и учится первому необходимому - на внутренней территории и, как правило, на материнском воспитании, считается, что у него формируется основные корни. По которым потом специалист в любое время может обнаружить землю его сердца, - Льеанн прервется, еще раз бросит взгляд на Трэстинку, правильно ли общие знания излагает. Потом продолжит. - Правильно сформированные такие корни обеспечивают личности и разуму разумного устойчивость... в том числе достаточную, чтоб он удержался собой внутри воды Изнанки. Следующим этапом взросления разумного становится полная или частичная передача его на внешнее воспитание. В норме официальное наречение имени, обучение взрослому языку, обучение жизни во внешнем мире и из внешнего лица - это в том числе и барьер, помогающий понять, где заканчивается внутренняя территория и начинается необходимость действовать в мире живых. Который отделяет то, что ты есть от того, чем тебе должно быть во внешнем мире, где суждено родиться и вырасти... Это время и в норме жизни - достаточно... непростое и временами травмоопасное. Отдавать на воспитание в это время скорее принято - это одна из широко распространенных традиций. Менять - место, окружение и обстановку. Но место и окружение, в которое ты попала, оказались ненормальными и преследовали... крайне недолжные цели... - Льеанн говорит и замолкает, потому что Илье выдыхает тихое:
  - Вы... говорите... - но в тишине она снова сбивается, и снова прозрачным - уже который раз за сейчас? - повторяет, - я не виновата?
  - Да, - размеренно повторит ей Льеанн. - И это я тоже говорю. Нет, ты не виновата. Очень нужно это... сейчас услышать?
  - Да, но я... - и Илье прерывается, зажимается, сознательно смотрит мимо, так, чтобы только никого взглядом не задеть. Пауза держится - до вопроса, который на этот раз задает Трэстинка:
  - Илье... я могу попробовать подсказать?
  Она отвечает согласием. Но туда же. В сторону ото всех. И голос Трэстинки слушается, говоря вслед странно на отдельном:
  - У тебя сейчас не получается поверить? Что вот это... правда? А если мы зачем-то сейчас врем, то... все рассыпается? Так...
  Судя по звонкости голоса - так:
  - Я... не хочу сейчас это думать, - слышно звенит Илье. И отодвигается. В сторону Льеанн. Ближе. Вплотную. - Я знаю, что вы хорошие. Больше я сейчас совсем ничего не хочу, можно?
  И сидит. Прячется.
  - Можно, Илье, - негромко говорит ей Льеанн. - Дальше... можно будет понимать, когда захочешь...
  - Ниери Льеанн, - тихо продолжает пока Илье, - а можно... вы споете? Я попрошу... - она ловит удивление Льеанн - на выдохе - и уточнит. - Когда я тут только... только что была, я помню - вы пели. Я... держалась. Я сейчас... тоже хочу.
  - Колыбельную? - только переспросит Льеанн. Услышит - мелким движением - согласие, слышно выдохнет и запоет.
  
  ...Музыка, что стоит за спиной, ожидая, какое-то время слушает незнакомый, глухой и цокающий распев, потом вплетается - поначалу неуверенным вторым голосом, потом течет - шире, уверенней, целым - широкой рекой по степи... Сколько-то. До ожидаемого, за последним куплетом - Льеанн тихо, почти не прикасаясь к звуку:
  - Тссс: спит.
  - Ваша - 'речь людей'? - также - почти совсем без звука спросит - отчетливо удивленный Райэн. Поймает мелкий жест согласия, оценит. - Сильная. Помогло, - и даже в настолько тихом голосе слышно, насколько мягче он станет. - Разрешите, донесу? Она же... совсем будет спать? - указывая на спящую Илье. А Льеанн смеряет его быстрым взглядом, оценит... и тоже движением согласится: 'неси'... И движется он очень... слитно, как почти незаметно, словно это пол под ним течет, а не он - передвигается. И тоже без звука говорит, когда укладывает. На очень близком. А слышно... ну, потому что рядом. А понятно... ну... потому что просто понятно. 'Ничего, Барсенок, - говорит эр'ньеро Райэн. - Справимся'. Смотрит потом - как Льеанн присаживается с девочкой рядом. И смотрит на него. Вопросительно.
  - Родич же, - снова тихо говорит Райэн. - Теперь совсем мой младший родич. И я тоже - вспоминаю себя живым. А вас, ниери Льеанн... я все-таки там подвину. Извините.
  А она молчит - и смотрит. Смотрит, пока Райэн не отвернется - ко внезапно образовавшемуся рядом Саайре. Не уронит быстрое:
  - Кстати, в соседнем помещении вполне можно раскатать тренировочный тир. Лехта Саайре, вы не откажетесь от занятия?
  Для Саайре было внезапно. На выдох-другой и застыл, соображая. Кажется, пока не натолкнулся на жест Льеанн: 'иди'. И пошел.
  
  Хотя вообще и идти было не обязательно. Передоверенная Райэном тренировочная система разворачивается в любой точке пространства, где наставляемый может встать и взяться за задействованный в системе личный табельный. Саайре осознавал, как далеко еще ему до следующего, озвученного Райэном уровня, где место потребуется не только на встать, но и чтоб лечь и перекатиться и прочее - ибо 'тренировка мышечных импульсов без действия - дело дерьмовое', как определил армейский. Может и дерьмовый, но ему, Саайре, что этим элементам необязательной программы искусства боя и обороны уделял крайне мало внимания, и этого вполне хватает. Ты тут попробуй должным образом соберись, сосредоточься, прочувствуй, как удобней удерживать это личное табельное - а руке неудобно, оно весомое и пальцы потеют. А это за выдох, а дальше уже надо сосредоточиться, не на том, что руки потеют и пальцы устают - а на том, где и откуда из пространства тренажера вынырнет очередная мишень и как ее подбить... Непривычное дело мешает - и требуемая плавная скорость дается с трудом... А штука еще в ладони дергается. Живым зверьком. И выдыхает на руку - горячим. В общем, как в начале любого дела - очень неловко и неудобно. А здесь еще требуется быстро. В общем... перерыв - под негромкое: 'Достаточно. Ты остался без заряда', - Райэна воспринимается... на выдохнуть. И даже осторожно сказать:
  - Вроде... неплохо?
   - Для третьего раза - неплохо. Относительно, - оценит эр'ньеро Райэн общую карту попаданий... М-да, несколько меньшую по качеству и количеству, чем рассчитывал Саайре: это с треть заряда он извел в никуда? Мда, 'неплохо'. Однако Наставник, кажется, серьезно выдает аттестацию, цепляет одним острым взглядом:
  - Рука устает?
  - Потеет... - не разу и растеряно ответит Саайре. - Ну... нагревается ж. Оружие. Скользит.
  - Правда, - отзовется Райэн. - Одолевается только привычкой. Кто-то еще к кистевой защите полевой прибегает, но я считаю, оружие надо слышать. Как... надежного партнера, - последнее он явно говорит, воспроизводя чужие слова, а потом усмехается, - этот тоже бывает скользким и горячим, - а потом у него получится в сторону. Вслух. Такое личное, что непонятное. Только оно почему-то горькое. - По мне только - самые легкие 'блохи', летные страховки Башни... на партнера чуть больше похожи. Чем просто оружие. Такой я дарра, - потом отряхнет это с ладони и скомандует.
  - Давай еще раз. Надо понять, где ты своей руки не слышишь.
  И Саайре придется - гонять тренажер еще раз, теперь медленней, 'пока у тебя есть время - вдумывайся, что делаешь', под пару другую резких, как сходящихся жестов этого Наставника (когтей у эр'ньеро Райэна не было... но как-то они сейчас слишком настойчиво... подразумевались), что останавливались - а пару раз и чувствительно обозначали, где он напрасно тратит силы и только мешает сам себе, держа руку - ой... и не только руку - каменной. Хорошо объясняли - Саайре запоминал. А что этот второй раз оказался и менее удачным, чем первый в смысле точности попадания... Значит, дальше будет третий. И он будет лучше. Кажется, наставник Райэн тоже был... не слишком разочарован результатом.
  Потом - он еще даст пару дельных объяснений, усмехнется насчет получения разрешения... И где-то посредине, невзначай, вот после того, как Саайре понял вслух, почему его нынешнюю меткость так заметно заносит вбок, наставник Райэн взвесит и хмыкнет, так, небрежно:
  - Продемонстрировать - куда тебе предстоит стремиться?
  Саайре согласится. А то - посмотреть на работу мастера всегда интересно, особенно, когда он мастер-наставник.
  
  ...А еще интересно посмотреть на человека, который так вот, с оружием, внутри привычного действия, тоже разговаривает. Очень глубоко... и очень явно.
  Райэн бьет быстро, не отвлекаясь, но как отдельно, совсем не обращая внимания, кажется, где там взлетают мишени. И снова прорастает, видна, с каждым выстрелом виднее эта... рожденная броня чешуек.
  - Скверно, - выдыхает он тоже - отдельно и безлично, как один выстрел. - Пару лишних камней я в заливе Пурги добавил. И родной мыс в сторону отвел. Восстанавливаться надо, - потом он возвращается, смотрит на Саайре, говорит. - Смотри, лехта... Саайре.
  А там, на карте попаданий обозначенными точками и правда нарисована... карта. Берега... острые такие, заливы, острова. Он и подумать не успеет, Райэн быстро объяснит:
  - Мой первый наставник говорила - вот когда ты без лишних затрат картой попаданий отобразишь карту родных берегов - я за тебя спокойна. Ты выучился. Неуместно... ее сейчас беспокоить, - это уже произносит Райэн так, внутрь... Но вслух. Это... странно такое же как слишком отчетливые чешуйки. Пока Райэн не проговаривает дальше. Поясняя ему, Саайре. Слишком неожиданно - ему. - Охсай эс Сьенн. Мама. И то, что она - эр'нере 'гранитных' и так умереть - для них один из возможных вариантов должного завершения жизни... и что у самого вот и полный стакан золота на нашивках - на самом деле, ни хрена не помогает, - проговаривает эр'ньеро Райэн. Убирает личный табельный. Проговаривает дальше. - Это... побочное полезное знание, лехта. Когда есть ощущение, что твое святое и очень горькое внезапно обосрали, полезно прибегнуть к элементарному тренировочному тиру. Прочувствованно... как в начале. Помогает скоординироваться.
  - Понял, - отзовется Саайре. Но вдруг окажется, что закончить фразу он не может. Что ее обязательно надо продолжить. - Понял, зачем вы мне это говорите.
  Потому что оно есть. Сейчас лежит внутри. Тяжелым и плоским камнем. Он никак еще не заслужил... чтоб с ним таким делились. У камня есть и оборотная сторона. Грязная и в слизняках - успеет оценить про себя Саайре - прочувствовав вот сейчас следующую мысль, что проявляется внутри: а эр'ньеро Райэн, возможно, каждый раз на его имени спотыкается - об принадлежность. По земле. Многого ему та земля стоила. Возможно.
  Времени для мысли хватит. Хотя это будет не очень долго. До того, как Райэн продолжит. В сторону. И временем постоянным. Про то, что было есть и будет.
  - У нас считается - тот, кто позволил тебе видеть, как он плачет, - слегка сворачивает фразу в пальцах и договаривает более легким, - в общем... почти родня. Я так воспитан и продолжаю считать должным, - и здесь тоже нужно - место, хотя бы в четверть выдоха, понять, что только что ему, Саайре сказали... Но увы, этого времени на мысль нет, потому что Райэн делает полшага в сторону, от него, и продолжает таким... уже совсем легким. - Поэтому мы вас, лехтев, тоже не понимаем.
  Слова еще оформляются, их много - но у пальцев уже получится быстрый вопросительный жест. Слишком быстрый. Обогнавший разумную мысль: а ты действительно хочешь знать ответ?
  Именно сейчас - слишком ощутимым он оказался:
  - Доверие - штука единичная, - не сразу укладывает Райэн. - Тех, с кем можно и должно разумному позволить себе быть уязвимым - немного. Мы не можем понять, как это может быть... должной обязанностью. Говорить из внутреннего лица с любым, обратившимся к тебе. А я вот сейчас понимаю, - Райэн поднимает руку, и совсем рядом подсчитывает доли выдоха. - Мы, дарра, вас... широкодоступными зовем.
  А осмыслять вот все сказанное разом - вот так, подряд... Саайре понимал, что зря, что не вовремя, что все сказанное, поставленное рядом, ему очень тяжело поднять и осмыслить... Потому что первой и большой приходит обида - опознает Саайре - совсем яркая, и совсем горячая... перед которой он совсем беспомощен. Тем более горькая от первой мысли, которая была до, пришла - с первыми словами Райэна, еще про родню. Потому что у него никогда не было - и просто старшего родича. И да...это было ощутимо. Такой, умеющий и стрелять и убивать... возникать вовремя и подсаживать вредных и добрых мелких девчонок на дерево... и кататься с горки, вот так, в этой полевой... с нашивками - и даже стоя... Это внезапно было много и горько - сказанное про родню и сказанное вслед за этим...
  А чтоб прожить эту обиду - было каких-то три выдоха. И еще один - сообразить, что должно быть сказано вслед за этим.
  - Если такое место для работы разумных существует, - удивляясь, как ровно получается его голос, укладывает Саайре. - Значит, для чего-то оно должно быть. Например, для тех... кому надо куда-то нести... этот стратегический рюкзак с горем и бедой. И с кем-то прожить. А некуда... - ровно это получается недолго... Только голос не удерживается, быстро обрывается звуком. Мало обиде три выдоха, чтоб не лезла.
  А наставник Райэн вот - берет и поддерживает. Как на той попытке научиться 'змеиной пляске' - он роняет. И он... да, все равно поддерживает. Тем, как легко продолжает вслед. Легко и увесисто:
  - Уел, лехта... - и ладонью собирает нити - с неба и с соседней комнаты... Тем, как легко выдохнуть ему в ответ:
  - У меня тогда... совсем никого не было. Это и нес... - и Саайре запинается, выдыхает... отчетливо понимая, что всем умением думать, всеми корнями сейчас там... очень давно. На Далии в детском восстановительном. Где рассказывал. И дальше дышать внезапно легче. Говорить. Уверенно. - Я пришел и я был услышан er'mei nieryЛьеанн... так, что я узнал: здесь мое место. И не хочу другого...- что точно спрашивают мелким движением пальцы Райэна переспрашивать он не будет. Он уточнит... то, что проще получается выговорить. - Еще не война. 'Двусторонняя граничная'. Моих... забрала. Тогда. Я не знаю... с кем бы я еще смог выжить.
  - Понял, - не сразу отзывается Райэн. - Про тебя понял. Я был уверен - ты потомственный, - он отпускает поясняющий жест в сторону комнаты. И легко продолжает. - Успел даже задуматься, почему вы так непохожи.
  - Er'mei niery Льеанн мне - Наставник, - отзовется Саайре. - Первый Наставник... И все равно - моя старшая.
  - Я разглядел, - вполголоса уточнит Райэн. Следующие слова он недолго, но очень... подчеркнуто - так, что движения долгими кажется - выкручивает движением пальцев из окружающего пространства, лепит, оформляет. - А в целом - да, понимаю, лехта Саайре. Про необходимость. Трудно не понять, наблюдая за живым примером. Я вижу: мы бы не справились. Но мне все равно трудно понимать. Непривычно.
  ...А режимы в голове переключаются внезапно. Вот сейчас - как что-то щелкает - и Саайре становится совсем понятно, как отвечать. И слова получаются - с ходу меняя интонацию, можно - говорить как имеющий право дать совет:
  - А это полезно, - и дальше у Саайре получится - поймать на ладонь беззвучный вопрос и продолжить, объяснять, не меняя интонации. - Иногда сталкиваться с непривычным. На безопасной территории. Ну... дает немного больше шансов, что встретившись с непривычным в особо неудачный момент - получится... не поломаться.
  Страшно Саайре будет потом. На четверть выдоха. Когда только что внимательно оглядевший его с головы до ног Райэн уже отвлечется. И уронит прежним, легким:
  - А ты хороший специалист... - вроде бы и не спрашивая. Страх тоже надо прожить быстро. Потому что надо поправить:
  - Я пока не могу оценить. Начинающий. Первая практика.
  - Значит, будешь хорошим, - припечатает армейский. И переключится. Отпуская в пространство. - Но на искусство боя и обороны - в должной степени - время я тебе рекомендую потратить. Жалко просрать такой ресурс.
  - Не понимаю, - получится у Саайре. Сначала Райэн подсчитает. Выразительным жестом. На слова переводящимся вроде: 'Ну, еще один...' Потом усмехнется:
  - Я вижу, ты умеешь. Оказываться в неудачных местах и говорить неудобные вещи. Это часто скверно сочетается с умением оставаться в живых. Чуть ситуевина сдвинется вбок от должного. А я понимаю, лехтев приходится в них работать. Полагаю, навыки, как хорошо драться и правильно стрелять понадобятся.
  Он обнаружит по движению - по отчетливому - слышному - благодарному поклону. Что Льеанн стоит здесь, на пороге комнаты. И прислушивается к разговору. Так без сомнения, что решит этим, благодарным, обозначить свое присутствие.
  
  ***
  Надежду запомнить переходы гнезда Сьенн Саайре оставил быстро. Кажется, на четвертом повороте. Узнать, сколько дверей в этих стенах и куда они ведут, чужому было явно не под силу. С первого раза. Да и не с первого. И оценить расположение комнат и переходов. И общий объем дома... У этого сооружения явно была своя броня. Даже не от непрошенных гостей. Но так... от чужих. Он был очень рад, что их сопровождают.
  А еще больше - когда эта - долгая, по внутреннему счету точно дольше реально отмеренного времени, дорога завершится. Сопровождающая их дарра повернет какую-то очередную дверь... И за ней внезапно окажется такое же открытое пространство - потом выяснится, общей комнаты. Поуже - того, первого увиденного, но такое же пустое. Еще пустей, пожалуй - без этой серединной конструкции со столбами. Да и окна будут высоко, в потолке, на три роста - что за ними, не разглядеть... но свет вроде солнечный. Просторно. Пусто. Те же сходящиеся каменные дорожки пола, та же теплая плетенка между ними. Судя по очень вежливому: 'Пожалуйста...' - сопровождающей (она отчетливо говорит с этим их произношением, отдающимся в костях) - пришли.
  Похоже, не один Саайре... да, точно рад, что эта дорога закончилась. Льеанн стоит, осматривается - похоже с любопытством. А вот Трэстинка выдохнет. В наступившей тишине - некстати слышно. Сядет. И - так и не сняв дорожного рюкзака - первым движением, вот таким, как выдох - доберется до дудочки... Попробует один звук - тихо, как шепотом... переберет потом - ручейком... Обнаружит, что сопровождающая, замершая у дверей, как почетный караул, внезапно смотрит на нее в упор... И также явно оборвет мелодию...
  Хотя эхом музыка звучит. Пока Трэстинка заговорит, не поднимаясь:
  - Извините. Мне здесь очень... непривычно. Я... хочу понять, как с этим домом правильно здороваться.
  - Да, уважаемый гость, я вас понимаю, - отзывается ей молодая дарра. И еще чуть-чуть оглядывается. А потом продолжает говорить на высоком. Очень дальнем и церемонном. - Простите, мне надо показать вам проход на личную территорию этих комнат и расположение там мест для вещей, - жест разрешения ей отпустит Льеанн, та шагнет, похоже не оставляя формальной стойки. Продолжит. - И должна спросить: уважаемым гостям удобно будет спать на домашних местах и есть здесь за принесенным столом?
  - Извините и вы меня, - но даже этот, отдаленный у Льеанн получается значительно проще. А потом она его и вовсе оставит. - Я пока не знаю, о чем речь... Но я думаю, мы справимся...
  - Я... объясню, - отзывается тогда ей дарра... все-таки чуть запинаясь. - Это просто.
  Это действительно оказывается просто. Домашние места - и есть те плетеные штуки, которыми перемежаются дорожки. Только не здесь, в общей зале, хотя здесь, наверно, тоже можно - от нее еще такие мелкие... отнорки идут. Где еще личные территории. Совсем небольшие - двоим лечь тесно не будет, но не больше... ну, еще отдельно, за дверцей, емкость хранения. Окна нет. И пол там только такой, плетеный и теплый. Где раскатал штуку - это дарра, взвесив поначалу на ладони мелкий осколок сомнения - Саайре показывает и передает скатанный коврик такой - он же сиденье, на него спальник - вот и постель. А можно просто так - спальник. Но раз показали... Интересно, что этот коврик здесь значит - что-то да понадобилось дарра взвешивать. А еще эти... домашние места удивительно похожи на ширдэн Льеанн. Саайре странно даже, что ж сравнения не слышал - пока дарра Льеанн объясняла: слышимость в отнорках прекрасная.
  Странней правда другое.
  Неуставным молодая дарра заговорит с лехта Трэстинкой. Видимости через стены нет... Но ее и не особо надо. Почему-то услышав - голос дарра внезапно прошел и на слух лег, хотя прислушиваться - совсем не его, Саайре, дело - так просто представить, как глазами увидеть, что там было. Ничего в общем не было. Ставит Трэстинка свою заспинную ношу на пол отведенного личного места, наверно тоже что-то свое понимает про тоже наверно показанный... этот спальный коврик (...а как его здесь зовут?) А потом по привычке понимает, подбирая пальцами. Как где-то еще - здесь - звучит музыка. И что там дальше? - но дарра, наверно, это видит. Слишком отчетливым взглядом в упор... чтоб не заметить... Наверно, лехта Трэстинка замирает сначала, присматривается - как всегда, как издалека - а спросить потом получается проще движением. И рядом с тем разговором - на очень дальнем и церемонном, как говорит дарра - что бы лехта Трэстинка не спрашивала, - будет неуместно. Неправильно. Только ей отвечают. Внезапно... слишком обыкновенным:
  - Нет, оскорбительно не будет. Вы - хотите спросить... да: я вас боюсь, - там должна быть пауза. На удивление. На спрашивающий жест. Только очень короткая. Совсем. - Я слышу: за вами идет прилив. И слушается, - и звук. Это шаг. Это дарра отчетливо делает шаг. И говорит... вызовом? - Но когда-нибудь я хочу танцевать с этой музыкой. Разрешите?
  А лехта Трэстинка набирает воздуху... и по голосу слышно, как пробует улыбаться. На выдохе... совсем неформального:
  - Я еще не очень понимаю, о чем вы. Но можно. Наверное. Я вас здесь тоже боюсь.
  - Правильно, - это уже совсем дозволенно слышать. Это дарра говорит им всем. Чуть до того, как произнести с немалым открытым удивлением. - Извините, сейчас все изменилось... Вас теи Сейренн зовет. К общему столу.
  И пока остается только переглядываться - растерянность штука заразная - ниери Льеанн уже поймает эти сказанные слова, ответит сначала - высоким благодарственным жестом. Потом словами отзовется:
  - Это высокая честь, я понимаю. Нас... посчитали достойными и одного хлеба. Я рада.
  - А я не понимаю, - тихо, в сторону, выталкивает из себя дарра. - Я не могу понять, где я сейчас стою.
  - Я тоже. Надеюсь разобраться, - уложит Льеанн. Отстраненным. Отчетливо вот напоминающим, что у нее давно есть немаленькие нашивки... и право их не носить. Сопровождающая точно выдохнет и дождется - последнего звука. Чтоб вернуться к формальному:
  - Если... уважаемые гости Гнезда готовы и хотят присоединиться к общей еде, я готова их сопроводить.
  Взгляд, которым Льеанн их обводит, ни разу не спрашивает. Приказывает. С ним можно только согласиться, слушая, как она говорит вслед:
  - Мы готовы и мы идем.
  
  ...А Илье еще сидит - там, в комнате Старшей Гнезда, еще смотрит, испуганно - на
  высокое синее небо и белое цветущее - там, на занавеси, переводит взгляд на Райэна, на теи Сейренн... Что-то наверно надо сказать... но что тут скажешь, и что такая она, которой показали - допустили - может - осмелиться... А теи Сейренн на нее еще внимательно смотрит. И говорит. Мягко:
  - Как, al'mei Илье, будешь со мной работать? Я хочу... чтоб это было закончено. Да.
  А понимать Илье будет еще медленней. По букве. Это сейчас большая чужая старшая предлагает. Сесть с ней за одну работу... сложную работу. Там, где сидела... мама Райэна, наверно - это и подумать Илье немного что-то мешает в горле. (...а какой угол был их работы, тот, где меньше - или больше? Где уже небо.) А в этой комнате негде спрятаться. Совсем негде. Даже внутри не получится... Получается вот так смотреть вниз, там, где крепятся к темному камню плетеные полы, есть полоска. Вроде бы металл. Темная. Теплого такого цвета. Может, хватит помолчать, пока забудут и отстанут?
  - Илье, - не сразу, все также мягко проявляется голос теи Сейренн. - Ты не хочешь? Чего ты сейчас боишься?
  Нет. Не забудут. И промолчать не получится. Надо будет слова вот так чуть-чуть подержать и выкатить. Тяжелые.
  - Я... не могу. Просто совсем. Я испорчу...
  - Как? - это теи Сейренн произносит настолько полностью недоуменно, что легко - развернуться и на нее посмотреть. - Задала задачу. Это моя любимая ручная работа столько лет... и я не представляю, как ее можно испортить. Расскажи? - ждет, пока Илье молчит. Думает. Нет... правда думает. Выдох-другой. - Нашла. Но эта основа рассчитана, чтоб ее перебирали когтями, - теи Сейренн усмехается и эти когти вытягивает. Длинные. Острые. Наверно. - Ну... подскажи. Точно - не могу придумать.
   В сторону. В темную полоску металла на полу:
  - Не знаю... Ну... стяну. Расстояние перевру. Нитки.
  - А... - протяжно отзывается теи Сейренн. Мол, наконец-то - поняла. - Хорошо. Тогда ты распустишь и начнешь заново. И еще раз. Если понадобится. Это - не испортить. Испортить - это необратимо. А действительно необратимых вещей на свете... довольно мало. Я думаю, это полезный... наглядный способ. Понять. Для нас, - теи Сейренн произносит это, объединительное, с такой естественной легкостью, что дышать на миг снова нечем, - будет много работы, - а потом она шагает вперед и с такой же небрежной легкостью сдвигает всю конструкцию. А говорит еще легче. - А по-моему, тебе, подруга, пришло время двигаться.
  Дальше реагирует Райэн. Быстрым вопросительным жестом. А Сейренн еще раз сдвигает раму. И продолжает легким, но таки командным:
  - Да, поможешь. Так мы ей меньше углов сшибем.
  Райэн же продолжает сидеть на месте. И вопросительный жест просто повторяет еще раз. Теи Сейренн похоже распознает:
  - Я думаю, ей настало время вернуться. На свое место. Что скажешь, al'mei Райэн?
  Он держит на ладони. Подчеркнуто. Долго. Взвешивает. А потом передвигается, настолько стремительно, что сдвинуться Илье не успеет. Ойкнет позже. Когда ее подсадят на руку и поднимут. Куда-то очень высоко под потолок. А поставив, Райэн еще обнимет. Крепко, не спрашивая.
  - То есть, одобряешь? - спокойно вслед тому поинтересуется теи Сейренн. - Но предложила помочь нести я тебе другое. Раму.
  - А где... - тогда Илье соберет дыхание. - Где у нее место?
  - В общем зале, - отзовется теи Сейренн. - У рабочих окон. Нам все равно туда спускаться. Я... позвала к столу.
  - Э... всех? - отчетливо внезапно вторгнется в разговор Райэн. Получит пару непонятных жестов. Только вслед за ними - ровный ответ:
  - Всех. Мне они нравятся.
  - Мое Гнездо ждут... неожиданные дни, - размеренно вслед оценит Райэн.
  - Ты же их сюда и пригласил, не так ли? - улыбнется ему теи Сейренн. - Идем? - и подхватит раму...
  'А ей не очень тяжело, - получается отдельно думать у Илье. - Но... неудобно. То есть... нести - не тяжело'.
  
  Ящерицы... сползались. Саайре не хотел - но думать иначе, вернувшись в большой зал, у него не получалось. Дарра возникали, проявлялись, выскальзывали из-за этих дверей-занавесей... ну, в самом деле, не из-под земли же. Передвигались. Действовали. Устанавливали между этими резными столбами доски такие. С бортиками. Деревянные, с похожей резьбой. Стол получался. Слаженно очень, каждый знал, что надо и был на своем месте. Их немного было, пятеро, шестеро. Вот этот был, который на воротах, Рихта. И все единогласно, естественно, как-то... совсем и не обидно - не замечают, вот рядом и совсем - остановившихся у двери лехтев. Вот нет их здесь - и все. Отсутствуют. Даже для той, что пару выдохов назад сопроводила...
  Льеанн, кажется, понимает. И чуть-чуть сдвигает Саайре в сторону. Чтоб не мешал еще одной большой дарра пронести на этот устроенный стол большой котел. Слова Льеанн не произносит. Но внезапно все становится отчетливо понятно. Они просто не понимают. Где мы сейчас стоим и как с нами будет правильно разговаривать. Потому что из того 'правильно', что было... мы никак не можем тут стоять. Ничего, сейчас разберутся, надо думать.
  Разберутся действительно скоро. Нырнет за занавесь Рихта с еще одним помоложе, вернутся... Ну, оно конечно накрыто вышитым таким длинным, но это явно же нужное блюдо с первым хлебом. Пахнет. Второй, не Рихта, их внезапно таки заметит. Острым, быстрым взглядом. Видимо, молодой еще. Не умеет - не понимать внутри.
  
  А потом через два выдоха случится и основное. Сначала дольше, медленней отодвинется занавесь - и в зал войдут Райэн и Сейренн, зачем-то с большой гобеленовой рамой. Пронесут почти через весь зал, поставят у окон... Там похоже для нее и подпорки в полу сделаны. За ними совсем незаметно проскользнет и Илье... Саайре ее и заметит, только когда подбежит, остановится, Льеанн поймает... На Илье-то этот договор незамечания явно не распространяется. Что не помешает Саайре одновременно оценить, как оторвутся от своих действий - точно все, пока есть в зале, точно пока Райэн и теи Сейренн несут и устанавливают раму...
  Настолько, что еще одно явление он обнаружит не сразу. По выдоху Илье: 'Ой...'
  И Саайре было даже дернется - неизвестно, зачем. Потому что сквозь вот какую занавесь прошло... это - он не отследит. А странно. Потому что идет медленно. Тяжело. Идет вот плохо похожее на разумных. 'Дарра, - напоминает себе Саайре. - В броне. Зачем в броне?' Но - он-то не видел Присягнувших в полной боевой форме, но... Это не так, это слишком мало похоже на броню. Идет... каменное. Окатанное. Приглаженное, как здешние скалы. И такое же серое. И все, кроме них, вот только шевельнувшись, останавливаются еще раз.
  Ответ Саайре выдают одновременно. Все-таки словами, не вслух, но вполне считываемое с губ Льеанн: 'Старый', - и почтительный приветственный жест, которым встречает странного гостя теи Сейренн. Оставив свою работу. Близкий уважительный теи Сейренн звучит этому почти эхом:
  - Здравствуй, старший моего дома.
  - Привет, Сейренн, - голос у каменного неожиданно сильный, звучный. И легкий тоже - неожиданно. - Значит, собираешься доткать эту тряпочку?
  - Да, Стальга. Теперь собираюсь, - отзывается Сейренн. Она хорошо умеет разглядеть, когда Стальга эс Сьенн, прошлый Старший Гнезда, Мастер, который режет флейты, усмехается. Вот сейчас, например.
  - Я скажу - это хорошо. А времени у тебя хватит?
  - А я не одна буду, - вернет усмешку Сейренн. - Старший, я привела нашему Гнезду нового родича. Илье, подойди.
  
   Это звучит совсем неожиданно. Тем более, что между собой дарра, разумеется, говорят на 'речи людей' - из которой собравшимся лехтев слышно - где две трети, а где и одну. Это вот обращение всплывает как раз после неслышной трети. И Илье понимает нескоро, отступает на шаг, осознает, что на нее повернулись все, совсем все в зале... Оглядывается на Льеанн, получает подбадривающий жест... И вцепляется в отпустившую его руку и тащит Льеанн за собой к этому... каменному. Так не так страшно. Оказываться под внезапно отчетливым и острым взглядом - из серых 'прорезей' брони. Каменный делает полшага вперед - и лицо не меняется, у него похоже оно и не может измениться - но он отчетливо принюхивается. За слышным звуком он и произнесет:
  - Ты приводишь интересных разумных в наше гнездо, Сейренн, - отстраненно оценит он. - Хорошая кровь.
  - Это родственная кровь... предыдущему, таи Стальга, - отзывается Сейренн. Уважительные интонации в ее исполнении очень непривычны.
  - Вижу, - говорит каменный. - В прошлый раз это было очень удачным приобретением, - Илье тогда отступает еще на шаг... И жест, который выплетают пальцы Сейренн - стремительно - с когтями - внезапно удивительно подвижный рядом с отвечающей каменной лапой - лехтев опознать не могут. Достаточно того, как отчетливо замечают его дарра, та, молоденькая, даже вздрогнет и совсем замрет. А каменный отвечает понятным. Показывает неуместность действия. Укладывает рядом с медленным движением:
  - Ничего. Примем. Хорошая девочка. Пусть растет, - а потом продолжение жеста почти упрется. В Льеанн. - А это что?
  
  Конечно, это можно было бы счесть оскорблением... Когда говорят в лицо и на безличном. Как об... объекте. Но Льеанн достаточно хорошо знает чешуйчатых, чтоб оценить другое. Они снизошли и продолжают разговаривать на общем фаэ. Не на своем, внутреннем. Что безошибочно доказывает: их вполне разглядели. И сочли достойными хотя бы слышать. Значит, можно дожидаться исхода дела. Молча. Как этот самый не факт, что одушевленный объект.
  - Это лехтев, - отчетливо произносит Сейренн. Кажется - или все дарра в едином порыве замерли. Не упустить объяснения, что им подобает сейчас делать. Не упустить выражения их общего, что сейчас так небрежно озвучивает старший:
  - Лехтев? Зачем ты это притащила в наше Гнедо. К людям?
  На этот раз первый жест теи Сейренн совсем понятный. Медленно, спокойно - она отпускает его для еще раз отшагнувшей Илье, что сейчас совсем зарылась в храмовую, держится, крепко-крепко... Только пальцы Льеанн говорят, мелким движением, разговором, слышным кожей, то же самое. 'Не страшно. Обойдется'.
  
  А потом теи Сейренн оглядывает этого, старого. И говорит. О разумных людях, которых затрагивает разговор:
  - Потому что они спасли моего нового родича. И продолжают это делать. Илье без их помощи пока не справится. И мы не справимся, - а потом она смотрит на Льеанн и улыбается. Очень открыто. - А еще они мне понравились.
  - Родич, которому настолько необходима помощь лехтев... так бывает? - отчетливо... но по-прежнему на общепонятном отзовется ей каменный.
  - Значит теперь - бывает, - столь же четко отзовется Сейренн. - А я, таи Стальга, предпочитаю доверить задачу, с которой не могу справиться, специалисту.
  И тогда каменный делает два шага вперед - медленно, за них Льеанн успеет переглянуться с Сейренн, обменяться парой жестов - и совсем незаметно передвинуть Илье, передать - в тоже теплые и очень уверенные руки Присягнувшей. Чтобы ей не оказаться - между Льеанн и этим, каменным. Под этим взглядом, пожалуй, проще не оказываться. 'Трава под таким точно высохнет', - родным присловьем Льеанн тоже успеет его определить. Пока услышит... все-таки ему придется заговорить. С одушевленным.
  - От тебя воняет, лехтев, - хмуро оценит дарра. Прожует, давая время осознать. Продолжит. - Как от мертвяка, второй звездный валяющегося в болоте. Ну?
  - Это... похоже на правду, Присягнувший, - тоже медленно отзовется ему Льеанн. Уважительным. - Я тэар-лехтев, я скорей всего пахну. Изнанкой. Спасибо за информацию, - на последнем каменный меняется. Чуть-чуть. Туда можно продолжать. Учитывая главное: он мало того, что говорит одушевленным. Он позволяет себе вариации нижнего армейского. Скорей всего ситуация решаема... с полной безопасностью для всех ее участников. - Но простите, я поправлю - мертвяк столько пролежавший в болоте - или кости, или продукт естественной консервации. То и другое не сильно воняет. Верно?
  - Спорим, лехтев, - продолжает дарра. - Если я тебя убью и закопаю в болоте. Проверим?
  А пальцы теи Сейренн - гладкие, сильные, - тоже умеют говорить: 'Не страшно. Сейчас совсем не страшно' - вот так, прикасаясь. Только Илье пока страшно. И даже очень. Поэтому очень надо увидеть, как Льеанн улыбается в ответ. И продолжает. Очень спокойно. Обсуждает условия возможного эксперимента.
  - Предполагаю, вас пока еще хватит, чтоб меня убить. Не думаю, что очень просто. Я скорей всего смогу продержаться нужное количество времени близко к миру живых. Чтоб суметь оценить запах. Но полагаю, я ничего не выиграю... в результате эксперимента. Потому что вы тоже вряд ли доживете до его окончания.
  Ответное движение каменного оказывается очень быстрым. И очень увесистым - добавит про себя Льеанн. Потому что стареющим дарра нужная в некоторые моменты скорость и сила движений отказывает в последнюю очередь (...до которой те обычно не доживают). И заметно, не слишком быстро, толкнувшая ее рука таи Стальги движется в полную силу. Сопротивляться - поломает, но этого нельзя. Потому что смотрят (да, Льеанн успеет про себя и объединяющее слово: 'дети'. И оценку состояния по поводу этого слова). Пока придется поймать удар и принять его, чуть-чуть, нестрашно для всех заметно отодвинувшись. Что-то кажется местные младшие оценят - затраченные усилия на это чуть-чуть. (...моим не обязательно. А повреждения будут незначительные.)
  Чуть-чуть сдвинувшуюся под мгновенно толкнувшей ее ладонью каменная лапа потом придвинет к себе чуть ближе. На этот раз Льеанн передвинется. Заметно. Можно сказать - послушно.
  - Мой родич без твоей помощи никак не обойдется? - спросит каменный. Не отпуская.
  - Сейчас мы работаем вместе. Это должно продолжаться, - Льеанн, кажется, отвечает это не совсем и каменному. Илье. Которая еще боится. А Сейренн ее удерживает.
  - Ты научишь моих правнуков, как ты дерешься?
  А вот сейчас старый дарра, сказавший вот это, интонации не сменив, собьет Льеанн с устойчивого места - куда ощутимей, чем прежним тычком ладони. Тот был ожидаем. Что ж, за отведенную долю выхода это надо принять как должное. Пусть оно и невозможно:
  - Один из них успел меня попросить. Я не отказала.
  - Пожалуй, ты мне тоже нравишься, - припечатает дарра и каменная рука отпустит Льеанн. Продолжит он совсем бытовым. - Давайте уже жрать, похлебка стынет.
  Большой зал примет - и оживет, привычными движениями. Большой зал, наконец, их заметит. Та, молоденькая, сопровождающая подойдет - объяснить им, куда... и кажется, как садиться. За этот... собранный стол. Низкий.
  Но Саайре еще остановится. Уделить внимание. Что старый, каменный - не сразу передвинется к столу. Сначала он передвинется, и медленным жестом попросит Илье подойти. На личный разговор.
  Говорит и правда тихо. Саайре не слышно. Но именно шепот у него уже не получается. Скорей всего, Льеанн и Сейренн - остановившимся на близком расстоянии вполне можно слышать. Что говорит таи Стальга внимательно глядящей на него Илье.
  - Я не ем лехтев, мой младший родич, - голос старого дарра внезапно становится очень мягким. И он улыбается. Этого не видно. Это слышно. Илье тоже слышно. - Я даже готов признать, что они, как правило, здраво оценивают ситуацию и необходимость в ней. И убивать их мне еще не случалось. Просто хорошая проверка. Скажи разумному, что готов его убить, так, чтоб он поверил - и он станет виден очень четко. Мне понравилось, что я увидел, лехтев. Пожалуй, я спрошу, как тебя зовут?
  - Ллеаннэйр, - отзовется та. И добавит. - Я тебе не поверила, дарра.
  - Я это оценил. Мне понравилось, - ухмыльнется каменный.
  (...а еще он позволит заметить. Что садиться ему трудно.)
  
  Похлебка не остынет - она будет обжигающе горячей. Еще с каким-то, похоже, местным вариантом перца, изрядно кусачим. Рыбная. Густая. Очень зимняя. Непривычную еду Саайре ел осторожно, взглядом косился - а Льеанн, похоже, эту еду лопает. Наслаждается. Так совсем открыто. Илье медлит, ложку пальцами пробует, принюхивается. Они далеко сели, на том углу длинного стола, под резными этими... колоннами. Это тоже не ускользнет от внимания Саайре, как подталкивает именно туда теи Сейренн Илье, а та вернулась к Льеанн и держится, как взвешивает та на ладони - и отпускает с руки, мол, ладно - и ты садись рядом. И на это дарра тоже смотрят. А Илье ест пару ложек и снова задумывается.
  - Невкусно, маленькая? - тихо, Саайре с его края стола и не слышно, спросит тогда одна из старших дарра, сидящая рядом, близко к резным столбам. Илье оглянется - опасливо, голос - очень глубокий, мягкий, но здесь же не сказали, что можно за этим столом... Но похоже, что она думает, у нее на лице написано. - Ты, может быть, хочешь другой еды?
  Илье оглядывается снова, на Льеанн, потом на Сейренн - кажется, тоже за помощью, получает он нее подбадривающий жест, и решается:
  - Нет... вкусная. Очень непривычная. И горячо.
  - Я, Нёрсьенн эс Сьенн, кормлю этот дом, - тоже очень мягко продолжит дарра. - Ты мне потом расскажешь, какая еда тебе привычная и сейчас вкусная, хорошо?
  Что на этот вопрос мелкая испугается - теи Нёрсьенн совсем не ожидала. А девочка растеряется - отчетливо, заоглядывается, уцепится взглядом за эту... лехтев, посаженную слишком близко к опорным столбам дома. (...дом пусть давно на них не держится - но оказываемая честь высокой осталась. Такому гостю...) Лехтев отвлечется, положит ложку, переговорят - быстрыми жестами. Последний - это: 'можно я скажу?' - и на запрос девочка ответит согласием. Тогда лехтев позволит себе заговорить за столом.
  - Извините, ниери, Илье пока... сложно вам ответить.
  - Я еще понимаю, что такое 'вкусно', - при поддержке лехтев решается и девочка. Но вопрос теи Нёрсьенн сбрасывает с пальцев раньше. В направлении Сейренн. Ей отвечают. Быстро - но понять разговор не-дарра трудно не только по скорости. Движения людей и общий язык жестов не предполагают когти. Особенно с такой ювелирной точностью владения ими. И брони тоже не предполагают - ее лицевые щитки дарра проявит, на долю выдоха. Прежде, чем обратиться к Сейренн:
  - Так бывает? Тогда я, пожалуй, рада, что мой младший ушел по твоему заданию два дня назад, - этот жест теи Сейренн понятен. Вопросительный. - Мы уже приступили. Выполнять твое распоряжение. Отбыли вчера. Мой младший, пользуясь отпуском, и двое Секирок-младших. Когда они вернутся - поставишь им аттестацию?
  - Смотря с чем они вернутся, - отзовется теи Сейренн.
  Нет, пауза между словами у нее будет долгой, и интонация законченной - и все равно, голос, взлетевший с другого краю стола - молодой, звучный - покажется тут вопиюще неуместным. Заговорит Рихта, сидящий почти напротив Саайре. Почти с открытой обидой:
  - А меня не взяли. Я очень недоволен.
  - Ты не нашел более подходящего времени и места, чтобы высказать свое недовольство, Рихта? - слышно поинтересуется теи Нёрсьенн.
  - Конечно, хозяйка Гнезда Сьенн, - упрямо говорит Рихта... хотя, похоже, осознает, сколько неудобно быть объектом всобщего внимания. - Потому что здесь и сейчас его точно все услышат.
  Правда, от похлебки все - точно все - отвлекутся чуть позже. Когда заговорит теи Сейренн. Очень отчетливо и довольно негромко, но тоже очень слышно. Да и шевельнуть тарелку или издать прочий... обычный обеденный звук сейчас никому в голову не взбредет. Пока звучит:
  - Хорошо, я тебя услышала. Рий'е Рихта эс Сьенн, какую профессиональную дорогу ты уже выбрал в жизни? - а вот этот голос теи Сейренн - ну понятно, как родной привычен. Полный армейский командный. На который сначала ответишь, как подобает, а подумаешь зачем - потом. Если подумать успеешь.
  - Айе, ас'эртай Сейренн. Курсант подготовительного медицинского. Временно на личном наставничестве, - молоденький дарра так и рапортует. Сначала.
  - Рий'е Рихта, когда ты получаешь аттестации по боевой подготовке? - продолжает Сейренн.
  - Ближайшие - на эту весну, - бодро отвечает Рихта. Дальше, кажется, менее охотно. - Четвертые теоретические.
  - Четвертые теоретические, - отчетливо взвесит ас'эртай Сейренн. Да, как старший командный. 'Гранитных'. - Какие занятия самые скучные на свете, рий'е Рихта?
  - Обязательного минимума нравственной подготовки! - тоном рапорта, но вот отчетливо ехидным отзывается Рихта. - Ну... постижение сосредоточенного внимания и выцеливания в три больших круга тоже. По правде.
  ...а Саайре пока смотрит на Льеанн - и ловит ответный взгляд, не может отделаться от мысли, что вспоминают одного и того же - острым ли этим разворотом, невидной, но искорками - блескучей усмешкой, неуместной в форме ответа... тоже, впрочем, неуместной, сидя за столом. Светлый (...по расцветке - зимний, замерзший песок) дарра совсем не похож... Но кажется, Аиля эс Крейдне айе Далия им здесь не раз придется вспомнить.
  Смотрит, пока Рихта оставляет незначительную паузу, хмурится и продолжает:
  - И отслеживание состояния. Вплоть до распределения потоков крови. Но это полезное.
  - Относительно верный ответ, - получит он в ответ от теи Сейренн. - Для твоего времени жизни - почти безусловно верный. Прожив первый десяток звездных, ты предположительно получишь навык - понадеюсь, не личный: еще одно крайне скучное занятие - провожать из мира живых разных... щенков. Особенно нарвавшихся по собственной глупости. Особенно если эту глупость они умудрились запихнуть в твой приказ. Ни я, ни теи Нёрсьенн, ни кто-нибудь из моего Гнезда заниматься этой скучной работой по поводу тебя не предполагает. Внял?
  Внял. Хорошо так внял. Перед всеми-то... А упирается - вот слышно - сжатая пружинка:
  - Айе, ас'эртай Сейренн. Но я уверен - я бы смог справиться.
  - А я - нет. И этого противника я знаю намного лучше. Поэтому, Рихта, я тебя услышала - и говорю - ешь похлебку. Остынет. И всем нам того же советую, - усмехнувшись под конец выдает Сейренн. И подает пример.
  
  Совету последуют одновременно все. И Илье. Ложку за ложкой. Распробовала.
  Долго этот общий процесс еды не прервет ни один звук. Долго - хотя рядом с процессом еды будет что-то сосредоточенно думать Илье, будет а вот точно - стрелять - мелкими, точными взглядами этот Рихта - внезапно в него, Саайре - пристреливаться... Но будет тихо. Жестами только перебросятся на том краю стола. Льеанн - быстро, в первых рядах опустошившая миску похлебки, передает - теи Нёрсьенн, хозяину Гнезда Сьенн - очень такое... открытое благодарное. Что это была очень вкусная похлебка, и она не отказалась бы съесть еще. Можно и прямо сейчас. Дарра, тоже движением, тоже - вполне открытым - благодарит... и сообщает, что накормлены еще не все, так что проглоты, желающие дополнительного, могут подождать... до завтрашнего обеда. Если когти не мешают читать жесты правильно.
   Потом еще будет тихо, будут доедать. И там - слышно, с шорохом - отодвинется занавесь. Та вот, где море и лодка... И скала на самом краю такая, серая, гранитная, чуть подсвеченная - в лиловый - последними углями заката...
  
  Вот та, что за нее шагнет - на первый миг покажется так... отзвуком, пошедшим камнем этой скалы. Стоят такие камни - над которыми долго трудился ветер, помогало море, стерло - все, что не гранит - оставило изваянием, иногда удивительно похожим - на людей. А эта так... удивительно похожа на камни. Хотя ни разу не как тот старый. Не каменная. Но очень напоминает - вот такое, гранитное, обветренное. Высокая. Темно-серое, как тот закатный гранит - кажется, всем здесь привычная короткая уставная стрижка... и еще - броня? - просто, неуместно выпирающий по левой щеке... да, щиток брони, придающий лицу чуть большее сходство - с неровными, не очень вблизи похожими на живые линии камня. И лиловое есть. Форма. Медик, похоже. Да - пахнет от нее для Саайре узнаваемо... Нет, просто пахнет. Четко медблоком.
   Пока она идет мимо. А ее появление замечают. И теи Сейренн встает - из-за своего места под теми колоннами с орнаментом ей навстречу:
  - Айе, Хюлльша-ниерра.
  Сейренн говорит громко, так громко, что Саайре слышит - и озадачивается. Кого может в своем доме глава Семьи назвать настолько высоким и почтительным? Если этот кто-то к тому же одной крови. Тем более, что с именем это очень странно сочетается. Если в языке чешуйчатых слова значат то же, что и в человеческом. То зовут ее Селедка. А принимает это этот... гранитный останец как должное. Ответный жест получается стремительным и небрежным. Голос тоже.
  - Привет, Сейренн! Прости, опоздала, как дежурство отпустило... - садится - по молчаливому и по-прежнему почтительному жесту теи Сейренн. Между двумя столбами... 'Интересно, это значит - выше главы Семьи?' - задумается Саайре. Пока та продолжает. Тем же легким. - Очень рада видеть тебя живой. Пожрать оставили?
  - Как всегда до краев, Селедка? - да, ее действительно так зовут. И теи Нёрсьенн, хозяйка дома это подчеркивает. Но интонацию тоже держит почтительной.
  - Обязательно. Потом еще попрошу, - отзывается эта высокоуважаемая... Селедка, принимает наполненную хозяином гнезда миску (вровень с краями. Не расплескает).
  И тишина наступает вновь. Пока та сосредоточенно ест. Молчание не нарушают как по сигналу поднявшиеся Рихта и еще мелкий - исчезнут, вернутся, с очень большой тарелкой с незнакомыми лепешками, треугольником, еще с парой глубоких мисок, в которых - темное, мелкое, незнакомое. Кажется, мелким дарра тоже приходится дежурить на кухне? Лепешки окажутся с начинкой. Вроде рыбной. С суховатым, сыпким тестом. Сытные. А другое вот Саайре озодачит надолго. То, что в глубоких насыпано. Мелкое, в ноготь мизинца, темное, округлое, в кожуре... И он еще раз обнаружит прицельный взгляд Рихты: тот посмотрит, как недоуменно Саайре перекатывает это на ладони, соберет горсточку - и пойдет щелкать, сноровисто перекатывая между пальцами. Угадал, кажется... интересно, можно у него уточнить - здесь, за столом... Проверить можно:
  - Орехи? - очень тихо спросит Саайре. Младший дарра его отчетливо оглядит быстрым взглядом. Решит передать согласный жест. Потом, на переходе движения скомандует: 'Подставляй руку', - Саайре послушается - ему, еще взвесив - ссыплют часть нащелканного. Да, орехи. Мелкие. Смолой отдают. В них должно быть очень много масла.
  А за Илье так ухаживают с двух сторон. Сейренн и Райэн. Щелкают орехи, ссыпают на руку. А она ест. И еще ест. Кто-то из них жестом и спросит: 'Нравится?' И Илье нарушит долгую должную наверно тишину: звонким окажется ее 'Очень!'
  - Слышал, Рихта? - точно поддерживая ее, громкости и неуместности голоса испугавшуюся, говорит Сейренн. - Твоему младшему родичу очень нравится 'сосновая дробинка'.
  - Я рад! Я знал, что правильно запасался! - сразу откликнется молодой дарра. Довольный. Открыто довольным. И пояснит еще, обращаясь на близком. К Илье? - Я за ними лучше всех лазаю. И больше всех приношу. Но сезон давно кончился, еще перед первым снегом. Только куда - могу показать, - улыбается. И Сейренн ему тоже. - Это высоко.
  
  Вот кажется, как опустело блюдо со странными лепешками и осталась только эта... сосновая дробинка необходимость хранить тишину за столом и закончилась. Шелестят скорлупки между пальцами, шорхают, всплывают разговоры, так, общим шорохом... А подойти к большому котлу и наполнить чашку - это может любой, похоже. Вот так и встанут - у котла, рядышком - еще не взяли чашки, не зачерпнули - Сейренн, поднятая ей Илье, последовавшая за ними Льеанн... И глубокоуважаемая теи Хюлльша. Которая быстрым взглядом оценит девочку и заговорит также быстро и небрежно:
  - Я вижу перед собой того самого младшего родича, ради кого ты просила моего бережного внимания, Сейренн?
  - Верно, - отзывается Сейренн. И та присматривается чуть внимательней. С подчеркнутым, спокойным... интересом профессионала. Который очень быстро перестает быть спокойным:
  - Сколько ей лет? - очень негромко переспрашивает дарра. В воздух. И воздух на каждой букве отчетливо звенит. Впрочем, и ответа теи Хюлльша не дожидается. - И какого трикратно разбрызганного дерьма? Какая мразь это разрешила?
  Так что Илье застывает, не понимая, в чем виновата и куда бежать. Правда, сразу оказывается за каменной стеной. Потому что иначе прикрывшую Сейренн не получается назвать. И слова у нее таки же. Гранитные:
  - А никто не разрешал. А вот как это такое могло до головы дойти - это я сейчас и пытаюсь из Нард... вытрясти.
  - А, вот, что тебя укусило... - много легче ухмыляется теи Селедка. - Меня туда поохотиться ты, конечно, не отпустишь? - ловит легкий подтверждающий жест, добавляет. - Кстати, я хороший охотник. И разрешений с меня, ас'эртай Сейренн, никто не снял. Вытряху - все, что нужно.
  - Ты мне нужна в совсем другом профессиональном качестве, Хюлльша-ниерра, - возвращает ей теи Сейренн почтительным официальным.
  - Понимаю, - Присягнувшая улыбается. От чего неровные, выпирающие чешуйки брони становятся только заметнее. - Приступаю к обязанностям, - и Сейренн отодвигается, подпуская ее к Илье. Уже устроившейся - держаться за Льеанн. Илье смотрит - внимательно, как к ней приближается... теи Хюлльша. Держится за руку Льеанн чуть сильней - долю выдоха. И отпускает.
  - Привет, младший родич, - легко говорит дарра. оглядывает - и, не присматриваясь прицельно, говорит близким и легким... Получается. - Ага, у меня драная морда и я ругаюсь. Иногда громко. Но я... не очень страшная. В этом профессиональном качестве, - взглядом, быстрым броском с подмигиванием она... кажется поддразнивает. Сейренн. (...а глаза светлые. Серо-зелено-непонятные. С рыжей крапочкой. Лишайниковые такие...) - Я - старшая детского восстановительного гнезда Сьенн, - тут она переходит на официальный. - И я прошу вас, ньирре-теи... Илье - в ближайшее время пройти первый обязательный осмотр и обследование, - а пока Илье выдыхает и оглядывается, дарра ловит что-то на ладонь, взвешивает, перебрасывает с пальца на палец и потом решает продолжить вслух. - Я понимаю, это... сложно - одной в непривычном месте, и я не понимаю - как - в твоем возрасте. Если есть необходимость, выбери - того, с кем будет спокойней.
  Тут Илье отчетливо не думает. Она оборачивается и показывает на Льеанн. 'Вот'.
  Пока показывает - пальцы дарра обрывают узелок. Этот жест, хоть он и с когтями (они у теи Хюлльши тоже темные, серые, как в искорку) вполне понятен и говорящим на общем: 'Так я и знала...' Илье ловит - и вот - так открыто упирается. Тонкое, острое серебряное лезвие сейчас вот - видно, как никогда. Надо думать - дарра тоже... видно. Но теи Хюлльша присматривается и отчетливо спрашивает:
  - Сейренн, ты уверена, что ты хочешь, чтоб я допустила в наш медблок это?
  И пока застывает - в пол, не собьешь - даже все они не собьют - этим тонким лезвием Илье; пока Сейренн отпускает с ладони подчеркнуто небрежным: 'А возражения?' Пока молчит, отчетливо прислушиваясь, рядом общий зал Гнезда Сьенн... Льеанн в свою очередь оглядывает теи Хюлльшу. Внимательным. Изучающим.
  
  Они стоят - стоят близко и не шевелятся. Почти не сдвигаются даже внимательные взгляды. Но отчего-то ясно: они успели обменяться первыми проверочными выпадами и оценить, на что годится стоящий напротив... противник. И стоит ли ему быть противником. (И пусть одновременно теи Хюлльша вникает и на брошенную на личный внутрениий - не для всеобщего доступа - удивительную реплику теи Сейренн: 'Я ей сказала, что у нас трудно рождаются дети. Оцени - она заслуживает'.)
  Долго. То есть, это всего несколько выдохов, но это долго. И молчание, как ни странно, нарушит лехтев. Очень легко, очень негромко поинтересуется:
  - Воняю?
  - Воняешь, - отзовется теи Хюлльша. - Изрядно. Да, лехта zu-toёra Ллеаннэйр, я тебя помню.
  У нее получилось - пробила: Льеанн так отчетливо удивится... Кажется - до запроса личного архива... И заодно не удержит руку - от легкого вопросительного жеста. И ответ вслух получит быстрее. Похоже, дарра откровенно довольна этой внезапной растерянностью лехта.
  - Эль'ньеро экстренных служб быстродействия Легиона Хюлльша эс Сьенн. Канава Меранто, - назовет она. И усмехнется. - Тогда у меня не было драной морды. И были легионерские нашивки.
  - Эль'ньеро, охотник группы Легиона, которая выковыривала это отродье из его убежища. Узнала, - Льеанн продолжает вежливым. Но открытым. - Я рада снова вас встретить.
  - Тесна земля... - узнаваемым выражением взвесит дарра. - Видишь, Сейренн, даже лехтев знает, что я хороший охотник! - и, не слишком обращая внимание на уже не слишком почтительным жестом отмеченное теи Сейренн 'давно', теи Хюлльша продолжит. - Я, в общем, тоже - не против остаться на нынешней работе. Так как, девочка, ты настаиваешь на этом ответственном родиче?
  Два выдоха Илье еще понимает, что обращаются к ней. А потом отзывается. Почтительное обращение она перенимает. Однако хмурится и упрямо повторяет:
  - Да. Я так хочу, - даже когда теи Хюлльша требовательно отпускает с ладони 'почему'? Илье упирается. И отчетливо отвечает. - Потому что она ничего не захочет. С меня - для себя, - но долго упираться ей еще не под силу. И голос уступает, выдавая. - И вас я боюсь. А ее нет.
  - Смелая девочка... - взвесит в ответ теи Селедка. - Я по молодости, будучи назначенной сопровождать группу этих, вразумляющих неправильных покойников, ссала по три раза в малый круг... Не ты девочке голову засрала? - не меняя интонации, продолжает теи Хюлльша, ловит спрашивающий жест Льеанн, тем же спокойным продолжает. - Про ценность разумного и про 'раз так получилось и результат способен жить - пусть живет'?
  Спокойно же Льеанн ей и отвечает. Почти не помедлив:
  - Эль'ньеро Селедка, я очень не уверена, что смогу убить хоть бывшего охотника Легиона, - говорит спокойно и сказанное падает - в полную тишину зала... словно там внезапно вообще нет ни одного, способного дышать. - И очень хорошо представляю, как недолго и плохо я проживу после такой попытки. Но сейчас я испытываю очень сильное желание попробовать с вами это сделать.
  А Присягнувшая молчит, присматривается, ну - выдох - выдох многовато - и не скажешь, кто кого умудрился обогнать: ее ли широкая улыбка или отчетливый негромкий смех за спиной - этого старого, каменного. Еще подхваченный шорохом (...волна пришла и ушла, лизнула камни на берегу, растворилась). Выдохнули, значит, все. Если не это - броню отпустили. Расслабились.
  - А я не единственная из Присягнувших, с которой тебе работать пришлось, так?
  - Далеко нет, - тоже чуть-чуть улыбается Льеанн. И продолжает объясняющим. - Служба Башни на Харминэ. И полигон рядом. Ваших там немало. Хватило - изучить.
  - А... это - южные, - отмахивается теи Хюлльша. Продолжает, правда, возражая себе же. - Мы не очень отличаемся. Мне еще тогда понравилось с тобой работать, лехта. Так что ладно - я и теперь не отказываюсь. Слышишь, Сейренн. И ты, маленькая ньирре-теи слышишь: я у тебя не забираю твоего... отвечающего родича. Держись - если так удобнее.
  - Удобнее, - говорит Илье и продолжает смотреть на теи Хюлльшу. Прямо и вот как спрашивая. И не шевелится. Долго. Так что дарра и продолжит, чуть погодя:
  - Ты все еще меня боишься, ньирре-теи Илье?
  - Боюсь... - говорит она, забирает протянутую ей Селедкой - так, между делом, чашку, делает объемный глоток. Там незнакомое. Теплое, ягодное, чуть горчащее. Согревает. (...Ой. Мне же надо говорить. Зачем я...)
  - Ничего, - мягко отзывается теи Хюлльша. - Немного побоишься, потом можно перестать. Мы еще будем думать, как это бывает, маленькая ньирре-теи. А в голове ты держи, на всякий случай... раз не знаешь, как должное: никто из нас тебя не обидит. Это то, что разумным совсем нельзя...
  - А еще я хочу спросить, - звонко - решается тогда Илье. Перебив ее.
  - Меня? Я слушаю, - говорит теи Селедка. Илье оглядывается, слышно набирает воздуха и выпаливает.
  - Их... много. Вопросов. А... почему вас так странно зовут? - выпаливает Илье через выдох. И торопится объяснить. Еще более неловким. - Вы... не похожи... на селедку.
  - Нет, - снова улыбается ей дарра. - Меня как раз очень правильно зовут. - Для этого места, которое я занимаю сейчас, смысл правильней такой: эта рыба приходит к нашим берегам весной. Под Syinn'rai. В те времена, когда с запасенной едой на нашем побережье было уже очень плохо. Во времена исторические. Просто мы давно не помним, что такое голод... но местный смысл 'то, что спасает жизни' у имени остался. Я ответила?
  - Да, - говорит Илье. - Интересно.
  - А еще эта рыбина верткая и ловить ее - по ранневесенней поре - та еще радость, - усмехнувшись, вступит в разговор и Сейренн. - Так что это имя у нас довольно распространенное, Илье. И тебе, er'mei Хюлльша оно со всех сторон подходит.
  - Ага, - довольно улыбается теи Хюлльша. Потом смотрит на Илье. - У тебя было много вопросов. Ты будешь продолжать?
  - А еще я не понимаю... как вас правильно называть, - растеряно говорит Илье. - Я... понимаю, теи Сейренн - здесь старшая и у нее большие командные нашивки, ведь так. Почему... она вас так по-разному зовет и все и... где вы стоите? Как... вас правильно называть?
  - Тебе - меня можно просто Хюлльша. Как младшему родичу. Можно - ниери Хюлльша, - продолжает она. - Как мастеру мне с тобой, ньиерре-теи Илье еще много работать. Без почтительностей я обхожусь. Но за общим столом в общем зале большого дома Гнезда Сьенн так бывает принято. Почему? Сейренн, ты хочешь ответить своему младшему родичу на этот вопрос. Вслух и прилюдно?
  - Она помогала родиться моему младшему сыну. И всем моим внукам, - в сторону, как неохотно произносит Сейренн. - И приветствовала их в этом мире. Все они живы и живы хорошо. Как мне ее еще называть?
  - Ага. Ответила, - как подсчитывает теи Хюлльша. И еще усмехается. - По нашивкам-то я совсем никак не выхожу. Мне вполне хватило - полупустого стакана. Я ответила?
  - Да... ниери... Селедка, - не очень уверено произносит Илье. Чтобы вслед снова получилось. - А почему... - но тут она обрывает вопрос. Оглядывается, молчит... А пальцы собирают накидку, крутят, завязывают... Чтоб тоже помолчать.
  - Ты говорила - у тебя много вопросов. Я слушаю, - терпеливо поддержит ее теи Хюлльша... как поймет, что продолжения не дождется.
  - Это... совсем. Совсем не то, - пытается отбиться Илье. Не получается:
  - Но может быть это я решу? - спрашивает теи Селедка. Так спрашивает, что Илье выдыхает. И выпаливает:
  - А почему вы совсем не удивляетесь? Я же... задаю очень странные вопросы. Так?
  - Немного, - оценивает та. - Ну... берегись, отвечу. Знаешь, маленькая Илье, когда нас тогда - давно - подорвали с катером, там, лехта, весело было... по вашему отбытию - мне... повезло. Но не только морду расхреначило, что собрали - как собрали, и головой я тоже приложилась, - усмехается теи Хюлльша. - А потом, Илье, я очень долго возвращалась в работоспособное состояние. И вспоминала простые вещи. Спрашивая тоже. Как видишь, выжила. Работаю. Весьма уважаемо. Мне нравится. Думаю, у тебя тоже выйдет, - и когда Илье отпускает накидку, чтоб продолжить вопросительным жестом, продолжает та, почти подначивая. - Ну, нашего родича должно очень ощутимо приложить по голове, чтоб он пошел за помощью к лехтев, а?
  Илье хмурится... Ну - только начинает. Ей на помощь неожиданно приходит Льеанн. У которой тоже очень хорошо получается такая... полупроявленная насмешка:
  - По моим данным, ваша голова раньше треснет. Необратимо, - а продолжит потом тепло. И серьезно. - Вы мне нравитесь, теи Хюлльша эс Сьенн. Я хочу с вами работать.
  - Оп! Она это сказала, - слова та из воздуха выцепляет невероятно быстрым движением. (...насмешка и насмешка. Переходы. Интонации. Выпады и легкие, скользящие шаги. Это было бы очень красиво, будь оно движением. Как есть - где-то еще. Только еще очень страшно: а если они все-таки дерутся? Всерьез и до конца. Но... кажется вот он?) - Я запомнила, лехта. Я, пожалуй, запрошу тебя... о паре профессиональных консультаций, - жест Льеанн - очень отчетливо насмешливый, просто полностью: 'Это у меня, у лехтев?' - только заставляет дарра улыбаться еще шире. - Если такой случай сам идет в руки, нелепо его упускать, да? - и движение пальцев Льеанн перерастает в жест очередной. Оценивающий. 'Очень нравитесь'. - Разумные делятся на тех, кто знает, что такое получить по голове и как оно проходит, и тех, кто представления не имеет, как это, а, лехта?
  - Пожалуй... но пару категорий вы здесь забыли, - легко оценит Льеанн нежданную реплику. (...танец продолжается. Нет - они точно не подерутся. Они друг-друга расслышали и проверяют. Проходы.)
  - У третьей голова - такой жевательный отросток, что они не способны сделать выводы, даже получив по ней?
  - Ну... эти тоже. Я имела в виду тех, кто получил по голове... с необратимыми последствиями, - усмехается Льеанн.
  - Я понимаю, специализация, - возвращает ей теи Хюлльша. - И все ж среди разумных их ощутимо малое количество.
  - Увы...они взаимозаменяемы. С названным вами, - продолжит Льеанн.
  И это теи Селедка внезапно подхватит и передаст. Обнаружив Рихту, идущего к котлу с чашкой. И остановившегося. Возле разговора.
  - Слышал, al'mei Рихта? Ну вот и пропиши себе в голову, - подтолкнет ящерика легким движением. И тот насупится:
  - А у них можно учиться?
  - А ты вроде уже собрался... - это, рядом, взвесит Сейренн. Рихта покосится... но решит продолжить:
  - А этот вот сознался, что драться не умеет. Взрослый. Так бывает или он совсем глупый?
  'Этим вот' окажется Саайре. И вопрос Сейренн передаст на ладони. Храмовой. Та взвесит. Оглянется на Саайре. Ну да, разумеется ему слышно. И жестом же передаст ему. Вроде - неужели правда?
  
  'Правда', - взвешивает на руке Саайре. А что возражать, если оно и было. Частично. Вот когда уже завершилась, как он определил для себя, торжественная часть обеда, в зале стало шумно, рядом переговаривались, щелкали орехами... Он сам пока только справлялся с порцией, какую щедро ему отсыпал Рихта. Ел медленно, распробывал, понимал вкус. Стараясь не очень обращать внимание, на то, как внимательно молодой дарра его изучает. Он уже готов был встать, по примеру остальных, наполнить чашку, когда этот ящерик медленно взвесит, стоит ли высказываться. И решит заговорить.
  - Орехи ты чистить не умеешь. Я заметил. А драться ты умеешь хорошо, лехтев?
  А на среднем фаэ молодой дарра говорит медленней своих старших. Словно бы неуверенней. Впрочем... вопросу это не мешает быть слишком близко направленным. И вызывающим. 'Пристрелялся', - оценит Саайре в первую двенадцатую выдоха. Вторую - оставит на сожаление о том, что никого из относительно известных и знающих данные обстоятельства поблизости нет - он не уверен, что его знаний хватит решить ситуацию правильно. И дальше время выдохнуть все остальные. Собраться и заговорить. С присутствующим... и равным:
  - Не знаю, - лицо Рихты меняется. Стремительно. Дальше нужно уточнить. - Не знаю, что для тебя 'хорошо'. Если сравнивать с твоими родичами, думаю, не умею.
  Молодой дарра смотрит. Старательно сверху вниз. Хотя ростом чуть ниже. И усмехается, показывая чуть-чуть, темным проблеском, чешуйки:
  - Ты, по-моему, очень глупый, лехтев. Хоть и взрослый. Как это можно не знать... - припечатает и поднимется. Чашку наполнять пошел.
  
  Саайре самому сидеть тоже недолго оставалось. Вот до конца этого диалога старших. Льеанн его жест подержит и, нетрудно догадаться, кинет следующим: 'Подойди'. Подойдет - и сначала наполнит чашку. Пока мелкий ящерик, вот - снова делая вид, что его не замечает, спрашивает... Кажется, у этой... гранитной. С легкой такой досадой:
  - Теи Хюлльша, а почему он получается уже взрослый и работает? Хотя говорит глупые ответы и драться не умеет?
  Эта выслушает. Внимательно посмотрит на Саайре. Долго. Четверть выдоха пройдет... Потом подхватит на ладонь неопознаваемый жест. С когтями. Подросток уже отступит. Вслед скажет:
  - Скорей всего, потому что он владеет некоторыми другими навыками. Которые ты, Рихта, не освоил. И вряд ли освоишь. Надеюсь. О некоторых же - сожалею, - а дальше Саайре понимает не сразу. Что это теи Хюлльша говорит уже ему. Взрослому. - Ньера Саайре, вас не слишком задел мой младший?
  Есть большое искушение - покоситься на кого-нибудь еще. На Льеанн, на старшую ящерицу, а еще большее - выйти из разговора, из котла зачерпнуть. От обдумывания, как правильно вести себя среди чешуйчатых, еще после их похлебки - в горле крепко пересыхает. Но слова он для начала находит:
  - Он очень торопится.
  - Рихта, ты услышал? - этот жест пальцы ящерицы передают медленно. Вполне общепонятный. Отдают ему. Мастера благодарят за оценку. Нет, сначала он, Саайре, наполнит чашку и сделает глоток. А потом будет думать, что говорит эта... выскоуважаемая ньера, которую Саайре для себя звал внутренним именем Скала. - Он прав. Оцени, с какой скоростью это заметно постороннему разумному.
  Молоденький дарра - вот пережевывает. Старательно. Долго. К счастью, долго - можно как раз отпить примерно половину из кружки, поймать подбежавшую Илье, ей тоже наполнить кружку. Но долю взгляда все-таки выделить. Вот точно пережевывает - чуть-чуть, волнами проявляясь под взгляд - ходят чешуйки лицевой брони. 'Надеюсь, не драку обдумывает', - мысль еще успеет.
  - Я не понимаю, теи Хюлльша, где я спешу, - сознается, наконец, Рихта.
  - Вы постараетесь объяснить, лехта Саайре? - взвешенно проговорит тогда эта дарра. Так, что внутри - очень неудобно. Еще более неудобно, если присматриваться, как в тот момент глядит молодой дарра. Нет, он конечно с удовольствием постарается понять... Предоставься ему случай выпотрошить этого лехта совсем и заживо - похоже, это он бы проделал с неменьшим удовольствием. Здесь он подходящими знаниями располагает. Ну, ничего, Саайре ответит:
  - Скажите, ньера Рихта, на сколько из сказанных слов вы обратили внимание, сделав выводы?
  Похоже, удовольствие для ящерика - явно условнее, он мелким жестом отряхивает пальцы, выпуская когти - и Саайре поспорил бы, что этот жест читается как: а кто ты такой, чтоб обращать внимание на тебя и твои слова? Но то ль вежливость - раз уж заговорил - то ль взгляд старшей не дает этому жесту стать словом. Он отфыркивается в сторону:
  - Извините, лехтев, я не обратил внимания.
  - Примерно на треть, - старательно спокойно говорит Саайре. - Соединив так, чтоб вам было удобней. Осмыслить и удивиться.
  А вот этот жест молодого дарра отчетливо угрожающий. Только его ловит теи Сейренн. И разбирает когтями. Отчетливым 'ты уверен'?
  - Кстати, ньера Саайре отличается трезвой оценкой своих способностей. В сторону преуменьшения, - вслух оценит старшая дарра. - Да, в отличие от тебя.
  - Ну, если он не знает, насколько он умеет - так пусть проверит. Я всегда готов! - отчетливо говорит Рихта.
  - Нет, - это внезапно, это эр'ньеро Райэн как возник у Саайре за плечом... и срезал его попытку согласиться на первой пробе выдоха. Отловил ответный удивленный взгляд и точно досаду в выражении лица Рихты - выпустил чуть-чуть чешуйки... ящерик. И продолжит, полностью официальным. - Этот лехтев мой наставляемый в искусстве боя и обороны, я за него отвечаю и я вправе ему не позволить с тобой драться. Пока не поставлю ему аттестации. Может быть, ты хочешь возразить мне, рий'е Рихта?
  - Ты меня не убьешь, - совершенно естественно продолжит он тогда. И еще попробуй разбери, чего в интонации больше - вопроса? - или... досады?
  - Не убью, - для Райэна это тоже совсем естественно. Так, что... 'А мне страшно', - отдельно оценит свое состояние Саайре. Пока... Наставник продолжает - такой же равнодушной констатацией факта. - Но отваляю. Больно.
  - Нет, эр'ньеро Райэн, - из мгновенной армейской стойки отзывается тогда Рихта. - Я не имею права вам возразить. Я подожду. Пока ваш наставляемый сдаст положенные аттестации. У меня достаточно времени, чтобы...
  - Рихта, - а вот теперь голос подаст эта... гранитная теи Хюлльша. Совсем тихо. Так, что ее... 'Ее было бы слышно под плотным огнем' - странными, не своими словами думает Саайре. И плотный огонь этот голос создает. У него такое ж желание пригнуться, как у Рихты. Который мгновенно пригибается. И, кажется, готов перекатиться и исчезнуть. Пока голос бьет дальше. - Ты ведешь себя крайне недолжным образом. Я хочу тебя ударить.
  - Я внял, ниери Хюлльша, - выдыхает Рихта, но, высказавшись, теи Селедка полностью перестает его замечать. Возвращается к Илье и Льеанн, и какой у нее другой мягкий голос сейчас слышно невероятно отчетливо.
  - Маленькая Илье и твой отвечающий родич, я вас хочу у себя увидеть. В детском восстановительном.
  Илье отступает, смотрит, держится за Льеанн, взглядом еще - спрашивает. Два жеста и Льеанн говорит:
  - Хорошо, Селедка-ниерра, когда вы считаете должным нас принять?
  - Я могу позволить маленькой ньирре-теи выбирать, - оценивает она. - Первое обследование полагается обязательно... и отдельно обязательно после транспортных каналов. Я так понимаю, вы, специалист оценили - чем рисковали?
  - Оценила, - говорит Льеанн. - Я хочу вам сказать - это меньшее из специфических воздействий, с которым им пришлось встретиться.
  - Так, - считает теи Хюлльша. - Вам надо будет очень много мне сказать. В рамках... профессиональной консультации?
  'Да', - взвесив, отпускают пальцы Льеанн. Но теи Хюлльша продолжает:
  - Но по первичной оценке состояния и самочувствия... я очень хорошо понимаю, как после этих самых транспортных каналов - и еще в незнакомом месте хочется выдохнуть. Поэтому, ньирре-теи Илье, сейчас предлагаю - как вы хотите?
  - Извините, теи Хюлльша, - говорит она в ответ. Не сразу. - Я очень спать хочу. Внезапно. Это ничего?
  - Это вполне ожидаемо. После дороги, - здесь вмешивается Сейренн. - И я думаю, правильно, - жест перелетит - между тремя ладонями, двумя чешуйчатыми - третьей будет Льеанн. Взвесят и решат, что правильно. Потом Сейренн продолжит. - Я правильно понимаю, Илье, что расположиться ты предпочтешь со своими... лехтев?
  'Это желательно', - говорит ей жест Льеанн, чуть отставая от негромкого ответа Илье:
  - Правильно...
  - Хорошо. Нет, al'mei Иль'айр, - останавливает Сейренн возникшую младшую - ту, что вела их до южных. - Я сама их провожу. Я хочу с тобой долго говорить, Льеанн. Селедка, если ты не отбываешь - присоединишься?
   А молодая ящерица, прежде, чем отодвинуться от них... также, как возникла - вздрогнет. Потому что ее серьезное: 'Слушаюсь', - столкнется. Со 'слушаюсь', что говорит Льеанн. Потом отряхнет согласный жест теи Хюлльша ... А потом оглядится и командным продолжит. Неожиданно Райэну:
  - А тебе я бы посоветовала, пока у тебя продолжается личное время - взять за шиворот своего наставляемого лехтев и оттранспортировать. В тренажерку. Не находишь, что у тебя мало времени, чтобы браться за наставничество?
  Райэн усмехнется, примет на мгновение армейскую стойку, отрапортует жестом, что приступает к исполнению. Потом уже махнет Саайре - мол, идем? Или ты тоже спать? Он поймает, отзовется, тоже движением: 'Нет, присоединяюсь'. Разрешение - тоже движением - у Льеанн он спросит чуть позже. Получит.
  Потому что выспался. Еще в этом... транспорте. А еще больше - потому что сейчас важнее... да, здесь и сейчас - чуть более важно, чем Илье, что вот сейчас покинет комнату, с теи Сейренн и Льеанн - и Трэстинкой... Ничего, она под присмотром, там будет правильно. А здесь - надо понять. Критически надо. Потому что им - и именно ему - здесь жить. Какое-то время.
  Просто на слова теи Хюлльши неожиданно реагирует и Рихта. Собирается - пружинкой, оглядывается... Всем своим видом - вот сейчас скажет: 'А я?' И его старшая родич это слышит. Стоя спиной. Отзывается, так и не оглянувшись:
  - А ты, Рихта, завершаешь должные обязанности этого срока. Убираешь оставленное и приводишь его в порядок. А далее выполняешь практику, результат которой я от тебя вправе была ожидать вчера. Твоя очередь тренажерки придет в установленный срок. Может быть, ты его забыл?
  - Помню. Понял, - теперь из правильной стойки отзывается ящеренок. И все-таки не упускает и добавить. - Но досадно.
  - Тебя не устраивает интенсивность моих практик, Рихта? - на этот раз теи Селедка к нему развернется. - Я имею право решить, что ты желаешь снизить их интенсивность? Нет, - вопросительно взвесит она его мгновенную реакцию жестом. - Странно. Иногда я так думаю. Насчет твоего права помочь при общей еде в общем зале и времени тренировок - и насколько они тебя устраивают - спрашивай тех, кто за них отвечает. В последовательности. Но сначала - пойди и сделай.
  Совет адресован Рихте уже в спину, он срывается - к столу, помогать разбираться... Но эмоциональную составляющую выражает - отряхивает - отчетливо всем телом. Что Саайре старается не улыбнуться, определив про себя: вот чуть ли не хвостом - если бы был. Отряхивает досаду, заметает лапами...
  А ему пора передвигаться, бежать, потому что Райэн на происходящее внимания не обратил нисколько и двинулся на выход. И если Саайре сейчас упустит, за какой из этих занавесей он скрылся.
  Не упустил. Но догнал не сразу. На повороте коридора тот озаботился, чтобы его подождать. Коридор явно скатывается вниз, поворачивает, за отодвинутой дверью Райэн приветствует неопознаваемого встречного, первым действием, вторым - продвигает Саайре вслед за собой. Там и облицовка меняется. Мягкая. Экранирующие блоки сложнооснащенных технических помещений. В центрах связи обычно такие. Пока шел - хорошо помнил, как в той дальней Школе на Далии помогал лехта Тайлорну такие же укладывать, запоминая попутно, где там - охлаждение, противошумовая изоляция и прочий... комплект. Но здесь он наверняка сложнее. И принудительная вентиляция, - воздух свежий, прямо морозный - пахнет тоже узнаваемо... Но, пожалуй... для центра связи в этом коридоре слишком пахнет людьми.
  Он не успевает спросить. Райэн заговорит первым. Отойдя от выхода на первые двенадцать шагов:
  - Чтоб ты знал, я тебя веду в еще одно очень внутреннее место этого дома. Чтоб попасть в нашу тренажерку надо быть по крайней мере наставляемым. Что и выбрал. Уяснил?
  - Вполне, - взвесит Саайре. И услышит вслед... неожиданное. Короткое:
  - Обидно, лехта?
  А теперь Саайре понимает: надо вдохнуть - глубоко вдохнуть - свежий, живой ветер, нагнетаемый вентиляционным каналом и отдельный явственный запах чужого присутствия... сделать еще полшага - и внезапно - и подробно понять, как сейчас должно отвечать:
  - Я усвоил: за свое место в мире нас умеют убивать. На основном этапе моей профессиональной подготовки. На Далии... Это был полезный навык, - а потом надо еще прожевать получившееся и реакцию Райэна. И собственный эмоциональный выброс. И вполголоса все-таки уточнить. - По правде, да. Обидно. Постараюсь... вынести из этого нужный опыт.
  - Постарайся хорошо работать, - это Райэн роняет не командным, а близким. Вдвигая его в очередную дверь. - Обычно это более значимый для нас показатель, чем все остальные. Уверен - с теи Хюлльшей ты точно поладишь. А теперь - работаем?
  
  Рихту Саайре понял. Хорошо понял, в первый раз опробовав, что такое 'тренажерка' дарра. Понимал, пока осознавал, проживал, раскладывал - объемную, детскую, невероятную досаду - что эта... тренировка? - эта жизнь - кончилась. Чему совсем не могли помешать остаточные ощущения в правом плече - повреждения здесь моделировались... ну, по оценке Саайре с меньшей интенсивностью, чем присутствуют в реальной жизни, но ощутимо весьма (...хотя под воздействием естественных стимуляторов, вырабатываемых организмом самого разумного... Надо посчитать).
   И набор запомненного внутри тоже не мог помешать. Как сам оценил покрытие вроде бы просто тренировочной дорожки. Очень удобное, в меру жесткое. А Райэн тем временем настраивал - долго настраивал параметры тренировочной дорожки, не прикрывая их от Саайре: он вполне мог осознать, что тот выстраивает и где встретился с трудностью. Как бы нелестно это ни было. 'Тренажерка' дарра не могла понять, как заданный возраст и размеры испытуемого сочетаются с требуемым детским уровнем сложности. Но эр'ньеро Райэн все-таки ее убедил. Поймал жест Саайре, улыбнулся, подначивая: 'С полным погружением решишься?' Надо было ответить - с той же искоркой подначки: 'Давай. Рискну', - и поймать в ладонь камешек дополнительного модуля к личному внутреннему. А потом взвесить. Пристегнуть. Оценить, как смотрит Райэн под пару выдохов проверки безопасности предоставленного.
  А вот удивиться Саайре уже не успеет.
  
  Она была... настоящей. Такой невероятно настоящей - эта красная пустыня с острыми скалами, выжженная прямым солнцем, с очень синим небом и воздухом, менее пригодным для поддержки дыхания. И да - с почти достоверной смертью, что караулила там, где-то в скалах. Просыпаясь выстрелами, под конец... маршрута уже временами и не внезапными.
  И этой достоверности почему-то совсем не мешало ни то, что его Старшему, его... командиру, всегда хватало времени объяснить, что-то попутное - куда сейчас выкатится его тень - при таком не полуденном солнце, как на полевой подгонять принудительно 'нормы дыхалки для перебежек', чтоб при попытке перекатиться и падать в глазах не темнело... И что будет с распределением заряда этого варианта личного табельного при такой жаре и в таком воздухе - тоже...
  А еще странней - не мешало и то, что тело откровенно радовалось. Движению. Возможности прыгать, падать, перекатываться и да - стрелять. И что оружие штука чужая - он... совсем забыл.
  И даже что все-таки его подстрелили - досадно было меньше. Чем то, что это вдруг и кончилось. И никогда не было. Саайре стоял, разминал плечо: ныло... Смотрел снова, как оглядывает его Райэн. Кстати, а дышит дарра тоже быстрее. Заметно. И спрашивает:
  - Как, понравилось?
  Саайре ответит открыто... со всем накопленным эмоциональным зарядом к тому... командиру:
  - Очень. Совсем. Я... не слишком ошибался?
  - Для этой сложности не слишком, - оценил Райэн. Сначала поймав сказанное на руку и с удовольствием забрав себе. Так, что Саайре придется дать себе паузу - во вдох и выдох - и поинтересоваться:
  - А... на какой - возраст - рассчитана эта сложность, я могу спросить?
  - Ну... - взвесил эр'ньеро Райэн. - К первому взрослому имени ты почти уже приближаешься.
  Это Саайре тоже надо обдумать - выдоха за два. Глубоких. Потом уточнить:
  - А когда у вас... начинают заниматься?
  - У первого имени полагаются свои аттестации... - отозвался Райэн. - Двигаем в 'водопад', твое плечо чинить?
  - А что... все? - получается тогда у Саайре. Необдуманным. И, кажется, его Наставник оценит это... разочарование. Вдумчивым:
  - А ты оценил, сколько времени прошло?
  - Нет, - говорит Саайре. И уже не считает выдохи, отведенные на удивление. Потому что под большой круг. Вполне достаточное время для тренировки. О чем довольно громко сигнализирует все тело. А... все равно обидно.
  'Остаточный эффект, - определяют пальцы Райэна. - Передвигаемся'. И вслед у Саайре, когда уже передвигается, вырывается еще одно. Необдуманным:
  - Если бы... я так начинал заниматься - я... полюбил бы это на всю жизнь.
  - Это наследственная специализация. Неизбежная. С необходимым процентом идиотизма. Так что приходится, - отстраненно произнесет Райэн. И внезапно усмехнется. - Рихте я не отсигналю, не беспокойся.
  
  Тут мысли Саайре приходится прерваться. Да, за очередной дверью, к которой подвел его Райэн, шумело, слышно, но с помянутым Райэном 'водопадом' никак не связалось. Саайре слышал это внутреннее наименование тонизирующей процедуры восстановительных - для специальностей, задействующих серьезный расход личного ресурса; и мог бы воспроизвести основную схему... Но для начала ни разу под нее не попадал...
  А за отодвинутой дверью, за другими, дымчато-прозрачными изоляционными дверями - бассейн, длинный, светлый, и с дальнего края, кругом в него обрушивается, течет, шумит - вода, вот правда - водопад... А пока Саайре смотрит, удивляясь - дымчатые стены путают взгляд, с трудом давая понять, где кончается вода, повторяют блики по волнам, Райэн уже выдоха за три вынырнет из одежды, сложит в ячейку хранения, отодвинет еще одну, чтоб наставляемого не оставить озираться - где они... И беззвучно уйдет в воду. Вынырнет - и окликнет:
  - Лехтев, давай сюда! Холодная. Хорошо-о...
  Саайре останется осознать - нет, он не поймет, как схему этого самого восстановительного водопада уложили сюда - внутрь водопада настоящего, а она тут есть... А он не слишком уверен, что это не внутренняя информация дома. И получается далеко не так ловко и быстро вынырнуть из одежды, зацепился еще, креплением... А теперь можно и обвалиться в воду... вспоминая, когда в последний раз плавал. Да, еще на Далии. Когда продуктовая команда за ракушками ныряла. В другой жизни. К счастью, ноги дно находят, хотя глаза не видят: вполне можно встать. И идти - под водопад. Вблизи он странно и шумит меньше...
  Не такая уж она и холодная, кстати. В той речке похолодней была. И правда - хорошо-о.
  А на его откровенно довольный и чуть обалдевший вид Райэн усмехнется:
  - Ага, я сам не ожидал, что мое Гнездо тут такую штуку соорудит. Я тоже привыкнуть еще не успел, - отзывается он на взгляд Саайре. - Только раза четыре тут и бегал. Включая этот, - смотрит, как удивление Саайре расползается еще шире. И втряхивается под водопад, фыркает, хорошо ему, подталкивает: присоединяйся.
  Вода не настолько тяжело падает сверху, как кажется, летит, скатывается - летят ледяные искорки, словно сыплются внутри воды невидимые снежинки, покусывая, вытряхивая усталость из мышц и головы, остатки ощущения смоделированной раны - вот он, видимо, как ощущается изнутри, 'водопад'... Потом еще занырнуть, проверить - а как оно смотрится изнутри воды... Вынырнуть - в кольце падающих струй, с ладони отпустить Райэну: 'Здорово как!' - а он подтверждает. Довольный. Говорить словами, правда, под напором этой воды неудобно.
  (Мысль надо сложить вчетверо и убрать. Далеко. В карман куртки, оставленной в ячейке: а с той стороны мира живых эта вода будет светиться. Хорошо - как живые. Сильные живые.
  Но оценить это здесь - невозможно. Просто перейти на тот взгляд. Невежливо.)
  А Райэн подтверждает, а потом как подкручивает. Из воздуха, жестом - а вода водопада внезапно слушается. Теплеет. Так, что привыкшему было телу в первый миг кажется очень горячей. Тому, как Саайре булькается в воду - Райэн тоже отпустит свой жест. Смеется. 'Вылезаем?'
  
   Разговор они продолжат уже выбравшись из бассейна. В 'сушилке'. Это Саайре - в завершение всего - оглядит пространство и не удержится - наградит окружающее жестом - благодарным и восторженным. Открытым. Мол: 'У, какая же ты штука!'
  - Спасибо, лехта. Значит, хорошо будет бегать. Мелочи - вроде Рихты...
  Райэн и еще говорит - что его-то тренировали по традиционному, 'Вроде вашего городка, только препятствия повыше. И скорости побольше', - и про то, что те, кто его учил, весьма привержены традициям... И еще - что при этом на подогреве воды тут настояла теи Сейренн, его старшая... а она не любит холодную воду. Это легко, на близком, дальней мыслью Саайре и позволяет себе оценить 'Льеанн тоже...' - но это самой дальней мыслью. Полным же запасом разума Саайре вернулся. К первому, важному вопросу, что был - еще до тренажерки. И думает. Взвешивает. Получается, что задать его важнее - чем поддержать разговор.
  - Эр'ньеро Райэн, я могу спросить... неприятное?
  'Валяй', - бросает тот с ладони, пока втряхивается в форму. Да, пауза на то, чтоб надеть штаны, Саайре нужна. Чтоб параллельно пытаться собрать, как оно должно быть в словах, неправильное. И запутаться в штанине. В словах тоже. Так и выпалить:
  - А Рихта... почему он..?
  Продолжения Райэн подождет - пару выдохов, не дождется, слышно отпустит новый выдох. Выдаст:
  - Да, лехта, озвучу. Мой близкий младший родич для чего-то уложил себе в голову, что объявить себя заметным взрослым можно самым бесполезным способом. Убив кого-нибудь, - пояснит он на непонимающий взгляд Саайре, оценит, что понимания там не прибавилось, удивления разве, наклонится застегнуть ботинки, выпрямится и выдохнет еще раз. - Поскольку складываться, пытаясь достать Нард, мелкого дурня не пустили. И правильно. Ищет - что проще. Ты - живая провокация, лехтев. Ты его на... ну с натяжкой четыре биологических старше.
  А Саайре смотрел - и понимал - не понимает. Не хватает. Фрагмента, досадливой мелочи, и все бы собралось, и заработало бы - но где-то из этой... а вот очистной системы вылетел распределитель, и теперь искать, где он из этих, двенадцати на двенадцать... Пока недолжное содержимое не хлынуло. Пока не случилось. Райэн же оценивал его непонимание и глубину задумчивости... И продолжал.
  - Но есть вещи, которые нельзя. У нас - совсем нельзя. Мешает. Доказательству взрослости. И разумности. Внутри. Например, пытаться всерьез напасть на наставляемого, - а продолжает эр'ньеро Райэн серьезно, так, что вот еще бы немного - нашел бы Саайре, понял бы, где этот распределитель. - Извини, лехта, я пообещал ниери Ллеаннэйр, что никто из вас не умрет. А он талантливый, засранец. В медики нацелился. Еще до летнего набора минимум у теи Селедки в подопечных ходить будет. Я б ему разрешение с плевка подмахнул. Хоть к нам, хоть в Легион, - укладывает Райэн, делает шаг вперед, открывает дверь, изоляция шумит. Все равно слышно. - Те три года назад. Я больше везением взял, чем умением. Когда этот талантливый мальчик меня прирезать кинулся. Преимущество внезапности было на его стороне, - отпустит Райэн. Легко так. Как... нормальное. - Сожалею, видимо мой младший родич не может переварить, что я существую. Не знаю, как я сумел перейти ему дорогу. За эти три года, похоже, мало изменилось...
  - Нет, - оно толкнуло, оформилось, стало словом - раньше, чем стало мыслью. Ей вообще не стало. В ответ на:
  - Что - 'нет'? - что Райэн, естественно, выдаст - Саайре останется только беспомощно проблеять:
  - Я не знаю... эр'ньеро Райэн. Я только знаю, что это... не то. Это... ваше личное дело, - выпалить, выпрямиться, вдохнуть и договорить. - - Но разрешите я буду это думать? Нам здесь еще жить.
  Саайре думал - Райэн усмехнется. Но он отзовется сосредоточенным и серьезным.
  - Хорошо, лехта, думай. Я тебе посоветую еще подумать, куда в своем дневном расписании ты поставишь программу тренировок. Учти, что тебе еще с теи Селедкой договариваться. Твою профессиональную практику, я рассчитываю, нагрузят на нее. Что-то мне подсказывает, она не откажется.
  
  ***
  - И что ты на меня уставилась, лехта? - очень тихо фыркнет Хюлльша, поднимаясь с пола.
  Илье уже спала. Илье раскатали этот странный спальный коврик, повторили и еще раз: 'Можно спать и так, - легко объясняла Илье теи Хюлльша. - Но с непривычки может быть жестко'. А еще слушала Илье, слушала Льеанн, говорила, что да - это делается почти так же, как и занавеси... 'А я бы тебе советовала вот эту', - продолжала теи Хюлльша, раскатав один из этих ковриков - катились, цеплялись звезды 'детского' орнамента - красные, синие - а Илье углаживала ладонью, говорила: хорошие - соглашалась. Селедка отпустила еще, тихо, что al'mei Мархе делала, когда она маленького ждала - им, правда, Рихта оказался и вырос. Так вот Илье и уснула. Хюлльша и ждала. Льеанн пока с Сейренн - и немного с Трэстинкой - на пальцах обсуждала, где располагаются их комнаты, куда им разрешено передвигаться... и желательно, как это делать. Ей отвечали.
  Но смотреть - да, Льеанн смотрела. Подождала, пока теи Хюлльша совсем поднимется. И отозвалась:
  - Извините меня. Я удивлена. Все-таки удивлена... тем количеством тепла и нежности, которым вы... позволяете себе делиться.
  - Я вижу девочку, - тихо же продолжит теи Хюлльша. - Маленькую беременную девочку, которую жизнь приложила по голове... явно без ее запроса и ее воли. Я могу не экономить, а ей необходимо. И я рада. Что могу поделиться. Так понятно, лехта Ллеаннэйр?
  - Да, вполне. Но я еще буду удивляться. С вашего позволения. Или без него.
  - Позволяю, - усмехнется Хюлльша. - Пойдем, лехтев, будем говорить?
  
  В большой комнате она сядет ближе к стене с нишами хранения, дотянется до нижней, выдернет плотную... изоляционную подложку - определит себе Льеанн, улыбнется, потому что потом из того самого заднего кармана полевой формы достанет Хюлльша кожаный чехол... а из него - деревяшки и пилку. Осознав, что за деревяшки, Льеанн-то удивится на мгновение. А Трэстинка, может быть, отдельной частью себя выпадет из разговора: будет смотреть, как дарра - с ювелирной точностью... и нежностью - делает - дудочку. Иногда используя как ножик свои когти.
  Саму Хюлльшу это занятие ничуть не отвлекало. Сидела, делала, слушала поначалу - внимательно, как отвечает старшая Гнезда - лехтев. Говоря на близком.
  - А теперь, Льеанн, мне нужны точные данные. Что мне должно предоставить. Для вашей работы с Илье?
  - Место, - отзовется Льеанн. Взвесит на ладони. Продолжит. - Теплое. Надежное. Удобное. При этом находящееся на безопасном расстоянии от этого жилого дома. Я предпочту соблюдать инструкцию. И... не работать в этом бункере, - на последнем она усмехнется. Теи Сейренн поймает на ладонь, перекинет - вопросительным жестом. В ответ услышит:
  - Сейренн, я могу говорить о твоем доме, задавая странные вопросы? Без ответа меня можно оставить. - И улыбнется на последовавший внимательный жест Сейренн. И продолжит. - Мне во-первых, инструкция запрещает. Без необходимости заниматься погружением в слои Tairhien в непосредственной близости от мест жизни разумных. А во-вторых, как специалист я восхищена прочностью границы мира живых в этом доме. При необходимости я, конечно, пройду - но предпочту так не надрываться. И не заниматься столь... небезопасным делом. Я очень хочу спросить, как у вас это так прочно получилось... Но предполагаю - это закрытая информация.
  - Не совсем так, ниери Льеанн, - легко отвлечется Сейренн. - Я могу объяснить. Представляете, что будет с любым из ваших, если он потянет к нам лапы? С помощью... или хотя бы с просмотром?
  - Нам запрещено. Без разрешения. К кому бы ни было, - для начала сообщит Льеанн. Потом усмехнется. - Но представляю. Схлопочет эффект получения ботинком. С размаху в грызлице.
  Тут теи Хюлльша отвлечется от дудочки. Поднимет взгляд. Скажет с подчеркнутым удивлением:
  - Неужели кто-то согласился?
  - Нет, - отзовется Льеанн. - Это, если хотите, официальная цитата из первых инструкций. А я не питаю интереса к уточнению ощущений 'ботинком в грызло'.
  - Официальная инструкция...- размеренно взвесит Селедка. - Надо же.
  - Вполне. Мой первый наставник, правда, говорил про копыта, - вежливо уточнит Льеанн, оценит взгляд Селедки на свои руки: та совсем отвлечется от дудочки и подчеркнуто разомнет пальцы. Выждет - всю эту паузу. И уточнит. - Это ощущение молодым эс Хэрмэн - представляемо. Мы степняки. Конники.
  - Она мне нравится, - еще раз повторит теи Хюлльша. С улыбкой и явным удовольствием. - Я буду с ней работать.
  - Кстати, мы уже это делаем, Селедка, не заметила? - вступит тогда в диалог и Сейренн. - Я могу продолжить дальше? - обменяются, махнут друг на друга - когтями - и теи Сейренн продолжит. - Прочность наших постоянных построек в мире живых, как и специфика устойчивости к воздействию thai, как и весьма скверное отношение с транспортными каналами - это для начала общее следствие. Нашего места в мире. Властный Присяги оберегает... личную гвардию.
  - Понимаю... - тихо отзовется Льеанн. Не сразу. Хюлльша как раз успеет уложить между один жест. С когтями. Который оттолкнет и запечатает. Старшая Гнезда.
  - Вересковая заимка, - бросит она вслед с такой же быстротой. - Думаю, там. Это дом, - пояснит теи Сейренн через паузу. - Здесь... за гребнем. По ту сторону Змеиного языка. Личный переход есть. Предоставлю. Это несложно. Если мой младший уж взялся вкормить... твоего аж тренажерке. Что, несомненно, сложнее. - Она подберет невидимую ниточку, скатает между пальцами, оставит так, продолжит. - Этот дом строил мой муж. Кейлайн эс Сьенн. Мы там растили... наших младших. Он ушел к нам - именем и кровью, но дарра никогда не был. Думаю, вам там будет удобно.
  - Теи Сейренн, я хочу задать личный вопрос... - начнет Льеанн. Услышит:
  - Нет, ниери Льеанн. Это меня не заденет. И в качестве вашей работы я не сомневаюсь, - только пальцы роняют уточняющее: 'это то, что ты хотела спросить?', впрочем, тоже не очень спрашивая. Заговорит еще раньше, чем Льеанн жестом же согласится. - Я думаю - он не откажется. Поддержать свою... получается, сестричку.
  Это отметят жестом обе ладони. Льеанн и теи Хюлльши. С одинаковым вопросом. У теи Селедки он разве что окажется чуть более проявленным. Льеанн так - спросит ли, отметит пальцами про себя - Сейренн говорит на близком... и говорит как о том, кто существует рядом. О тех, кто покинул мир живых, говорят иначе.
  Теи Сейренн увидит. Посмотрит. Прицельно на Льеанн.
  - Он покинул мир живых, лехтев. И... никогда не был дарра. Хотя ушел к нам именем и кровью. Но я буду говорить, как мне привычнее. Ты это хотела спросить.
  - Да.
  - Я ответила? Тогда продолжай. Что вам еще нужно?
  - Возможность перемещения. Максимально открытая и безопасная. Думаю, в пределах пеших переходов. Девочке надо будет жить. Ходить, лазить, интересоваться. Если... это возможно, в вашу тренажерку я тоже... попрошу ее допустить.
  - Это не то, о чем ты можешь просить, - усмехается дарра, ловит слетевший с ладони Льеанн жест 'понимаю'. Продолжившийся 'но прошу'. - Разумеется, обеспечим. И местом для прогулок и доступом в тренажерку. Она же - родич.
  - Я понимаю, - на этот раз медленней, словами отзовется Льеанн. - Я вижу, что самое необходимое вы ей уже обеспечиваете. Дом, - отвечает она на следующий, общим движением вопрос дарра. - Дом, в котором ее уже приняли. И можно делать многие мелкие вещи. Которые обычно делают люди. Безопасно. Так?
  - Мне нравится эта девочка, - тихо отзовется теи Сейренн. - Я хочу, чтоб ей было тепло и безопасно.
  - Я... прошу вас постараться дать ей в это поверить. Мы тоже будем. Нам... будет трудно, я понимаю.
  - Мы разумные, мы справимся, - в сторону укладывает Хюлльша. На что Льеанн неожиданно чуть-чуть улыбнется. И продолжит:
  - А еще я могу вас просить о полном медицинском обеспечении девочки. Но это я уже вижу обещанным. Если есть возможность, я попрошу об образовательной программе. Специфической. Но скорей естественно-биологического профиля. Специфику объясню.
  - Девочка тоже нацелилась в медики? - этот вопрос отпустит тоже Хюлльша.
  - Пока ей интересно, как устроены люди и почему, - отзовется Льеанн. - Как вы понимаете, ситуация с обучением у Илье тоже специфическая.
  - Про медиков, - командным внезапно вступит теи Сейренн, обращаясь к Хюлльше - Я обещала содействие в обучении и практике. Ее младшему лехта Саайре. Он медтехник, подходит к завершающим аттестациям общего курса обучения. Я хочу спросить у тебя, кто это выполнит.
  Теи Хюлльша задумывается. Откладывает работу - в сторону, на коврик. Считает на пальцах, кажется, срезает когтем. Усмехается:
  - А мне - отдашь? Его... и девочку.
  - Для полноты комплекта? - Сейренн, кажется, не удивилась. И точно не отпускает командного.
  - Я - довольно жесткий преподаватель, лехта Ллеаннэйр, - поясняет Хюлльша уже храмовой. - Но полагаю, интересный. И дельный. А еще у меня есть Тийрха, - поймает вопрос Льеанн и легкую улыбку Сейренн, пояснит. - Младшая сменщица. На образовательной программе. Совершенствуется в побочной специализации, пока временно в отпуске от основной, - пальцы взвесят, отряхнутся, Хюлльша подберет работу, возьмется за пилку. Все-таки уточнит. - Тоже ждет ребенка. Я думаю, девочке Илье будет полезен... наглядный опыт. В живом общении. Она добрая, Тийрха. Профдеформация чрезвычайных быстродействующих служб, понимаете?
  - Да. Я благодарю вас, ниери Хюлльша. Я думаю, Илье с вами сможет работать...
  Но последнее, сказанное Льеанн, уже тонет, глушится размеренным:
  - Подождите благодарить. Со мной на личном наставничестве также работает al'mei Рихта. И я считаю - да, Сейренн, я уверена, что работа таким комплектом будет полезна. Не только нашим гостям.
  - Хюлльша-ниерра, если я могу сказать...- укладывает Льеанн в паузу, и ее снова перебивают:
  - Ты мне нравишься, лехта Ллеаннэйр. Я хочу с тобой работать. Ты это от меня уже услышала? - 'Да', - отзывается Льеанн движением. - Я сказала достаточно. А теперь пошли в говносборник церемонии и заткнись. То есть - говори, что хотела, - усмехается она вслед. И слышит.
  - Я думаю... это будет трудно. И полезно. Я обещаю постараться научить вашего младшего искусству обращения с 'соколками'. И... прошу разрешения преподать вашему младшему несколько других уроков. Если возникнет необходимость.
  - Своего прикрываешь? - на близком хмыкнет Селедка. - Валяй, если сможешь. Думаю, возникнет. Необходимость, - подробно рассмотрит объмный благодарный жест лехта. Перекинет с пальца на палец, выпустит - непонятным жестом когти, снова отложит работу. И спросит.
  - Ниери Льеанн... Так, я могу тебя так называть?
  - Можете, теи Хюлльша. Мне это... достаточно лестно.
  - У тебя полное имя - язык сломаешь, - фыркнет она тогда. И продолжит. - Ниери Льеанн, я тоже хочу попросить вас о паре профессиональных консультаций.
  В первый миг она замрет. Отчетливо. Выдохнет. И посмотрит внимательно и в упор:
  - Я с радостью. Расскажу, что знаю... и что мне будет разрешено рассказать. Но, теи Хюлльша, - легко улыбнется вслед Льеанн. И переспросит. - 'Попросить'?
  На этом слышно - звуком, нотой выдохнет замершая Трэстинка. А теи Хюлльша вернет лехта - медленный, внимательный взгляд. И повторит:
  - Да, лехта Льеанн. Попросить, - говорит, не подчеркивая. Обыденное, на среднем и близком. - Как один разумный другого разумного. Мастера.
  Они еще смотрят - пару выдохов друг на друга. Прежде, чем Хюлльша первой протянет руку. И Льеанн заметно нерешительно ответит. Жесту, приглашающему поработать вместе.
  
  ***
  Дом Гнезда Сьенн отличался одним странным свойством. Саайре намного позже запомнил всю непростую систему его коридоров, чем начал понимать: а кажется, жил здесь всегда. Врос легко, словно так и было, вошел в ритм. И все складывалось, ложилось... как необходимые вещи в задний карман полевой.
  Просыпался рано, выходил на срок пробежки с Райэном, что остатки сна прогоняло надежно и сразу: его Наставник умел придумать неожиданное и очень... пробуждающее. И тренирующее... разнообразно. Какая тут лестница к Змеиному языку, и каково спускаться по этому ледяному раскату, с редкими проблесками ступенек и чуть более частыми выходами на отвесные карнизы над пугающей высотой. И ветром. Ветер еще считался умеренным. Поэтому Райэн и решил его вывести. Это, правда, тот говорил по возвращению. Оценивая результаты пробежки. Помнились чуть легче. Когда Райэн его выводил - только огляделся, швырнул ему на выходы личного внутреннего показатели погоды, в том числе ветра и скомандовал:
  - Пристегивай страховку! - от вопросов 'как', а главное 'зачем' быстро избавил, сам проверив пояс и обхватывающие полевой и перебросив - оказывается, штатно полагающиеся ей крепежные элементы на страховочную опору, которая на стене этого каменного коридора, оказывается, есть... перебросил, закрепил, проверил надежность - так... спокойно, что вопрос 'зачем' у Саайре булькнулся на глубину и более не возникал. Хотя на самом начале спуска лестница казалась вполне надежной. Это потом, когда она стала раскатом, по крутизне немногим меньше той горки во Мьенже... разве что довольно равномерно чередующихся ступеней из той не торчало. Ну и она не выныривала с плотного ледяного раската на довольно узкий карниз. А Райэн притормозил, окинул взглядом, похоже, не так дешифровал, как Саайре замер на карнизе: он стоял в полушаге от края, было ветрено и очень скользко, и думал - как далеко бы ему лететь... чуть упустив из вида, что страховка задействована. А Райэн бросил взгляд и отпустил короткое: 'Простреливается', - на чем пригласил следовать дальше. Вниз. Карниз такой был не единственным. Потом еще пришлось подниматься.
  'Грамотную' по его определению полевую - с полным, не гражданским оснащением - наставник ему подогнал на следующее утро. С кратким напутствием, что будешь выходить заниматься - надевай. Привыкать полезно...
  
  Для Илье он такую тоже умудрился найти. И предоставил в то же утро. И потом, после их срока занятий (те были в тренажерке) еще, перед завтраком, сидел в их комнатах и ласково рассказывал сестренке, что к чему в этом сочетании... не только карманов. В ней помещалось... много. Штатным комплектом. Странно, что по надеванию она совсем тяжелой не казалось.
  Куда более странным было то, что Илье они в один день с собой взяли. Началось в тренажерке. На низком, противоположном краю бассейна. Там Илье и присоединившаяся к ним Льеанн ('С удовольствием! Я только не слишком хорошо плаваю'...) сидят на дальнем бортике, говорят что-то там вполголоса, Илье пробует, как болтать ногами и брызгаться. Саайре очень нескоро подумает, как это странно, что и Льеанн (...и эту лехтев) в тренажерку пустили.
  Потому что его Райэн, убедившись, что ныряет Саайре здорово, зато в воду падает 'как бревно... ладно, как полбревна' - затеял тренировать и на это. Саайре вот только завершил очередную пробную тренировку с высокого края. Аттестован негромким: 'Не слишком удачно. Продолжим в следующий раз. Плыви'. И вот там, у бортика, где сидит и брызгается Илье, вынырнувший в полушаге Райэн и пообещал: 'А завтра готовься. Будет пробежка. По лестнице. На время'.
  - Райэн, - тихо говорит тогда Илье. - А можно мне с вами?
  Похоже, эмоциональный всплеск Саайре выдал отчетливо. Потому что Льеанн укладывает - на взвешивающую решение ладонь Райэна запрос: 'Покажи', - и какое-то время сосредоточенно изучает открывшееся ей видимо с личного внутреннего. Вмешивается Райэн внезапно: подтянется, сядет на бортик, скажет:
  - Ниери Льеанн, а я, пожалуй, присоединюсь к просьбе. В самом низком темпе, с полной страховкой. Но я думаю - это будет полезно. Сестренка увидит - насколько она способна с этим справиться. А?
  - Я... не очень люблю большую высоту под ногами, Райэн, - легко выдаст Льеанн ему в ответ. А продолжит заслужившим у Саайре очередной эмоциональный всплеск. - Но возможно, ты прав - и это стоит попробовать. Там... действительно надежная страховка?
  - Хотите, прыгну? - усмехается он. - Или Рихту попрошу, например. Он только рад будет.
  - Осознала, - отзывается Льеанн. - Да, Илье, думаю - это стоит попробовать. Давай. Я, если что, разрешаю, - это она мягким, подбадривающим, потому что Илье - вот сникла, ссутулилась, смотрит в воду, на подсветку.
  - А если...- тихо выдыхает она, - я не справлюсь?
  - Значит, поймешь, что пока здесь не справляешься, - отзовется ей Райэн. Так, само собой разумеющимся. - И еще - оценишь насколько ты сейчас будешь с этим справляться.
  - А вы... говорите... про высоту под ногами, - соберется Илье. - Что вы ее не любите. А я... хочу...
  - Илье, - таким же, разумеющимся, подхватит Льеанн, - но я - не ты.
  
  Ей понравилось. О, да - понравилось... Илье как раз пройдет этот самый верхний спуск, спокойно, как по гладкому, подойдет к самому краю карниза - и застынет. Глядя во все стороны сразу. Саайре не скажет - сколь это было 'надолго', но думал - очень. Потому что сдвинуться с места - не мог, несмотря на всю декларируемую прочность страховки. Пока она не отойдет от края.
  Наставник Райэн это, разумеется, заметил. Выговорил. У подножия. Спустился значительно раньше и ждал у начала тропы - немного вглубь от подъемника. Местность Илье осознает. И удивится вслух - для подходящего Райэна.
  - У меня это получилось?
  - У тебя это получилось, - эхом отзовется он. - Но я хочу спросить, сестренка...
  - Я слушаю, - откликнется Илье и услышит:
  - Посмотреть на небо и нашу землю тебе, я правильно понял, было важнее, чем уложиться в расчетное время?
  - Я забыла, - не сразу, отвернувшись, сосредоточенно глядя, как рисует следом ботинка веер - чуть-чуть сдвигая следующий шаг в сторону. - Да. Важнее. У вас очень красивая земля.
  - Я понял, Илье. Спасибо. Я... очень люблю эту землю, - скажет близким и усмехнется. - Но я согласился на наставничество и все-таки добавлю. Совет. Когда действуешь, обращать внимание. На предложенную задачу. Мы ее обговаривали перед спуском, так?
  - Так... эр'ньеро Райэн, - она переминается. С ноги на ногу. Еще и еще раз. Стирает нарисованный на снегу веер. Набирает воздуху и говорит. - Я... помнила, на самом деле. Просто... просто там - такое, - вслескивает, разводит руками, широко - словно снова стоит на карнизе. А потом снова... скукоживается. Смотрит в сторону. - А если я... не научусь? Ну... обращать внимание? Что вы со мной сделаете?
  Он удивляется. Первую половину выдоха Райэн отчетливо удивляется. Вторую - взвешивает что-то на ладони. А потом одним движением выпрямляет руку и им же разворачивает Илье к себе. Быстро... судя по ее... испугу?
  - У нас есть время. Сначала я повторю еще раз. Потом еще, если понадобится. Если понадобится следующий... я серьезно взвешу, зачем тебе нужна такая тренировка. Возможно, ты взяла от нее все, что уместилось. А я вот сейчас знаю хорошо половину этого 'зачем', - усмехнулся он. - И будем обдумывать, что именно нужно и насколько ты в состоянии это вместить. Меня надо долго проверять... незапоминанием - чтоб я совсем отказался от тренировки.
  - Значит, я для вас... совсем некачественная? - спрашивает Илье. Не уворачиваясь, но стоя прямо и мимо. Как совсем непричастное. Так, что Саайре может только подойти, встать рядом, посмотреть на Райэна - а он кивает и освобождает руку. Чтоб положить ему на плечо и впустить в круг. Прежде чем отчетливо переспросить:
  - Илье, я не понял. Почему?
  - Ну... потому что... потому что вы будете только терпеть и ничего с меня не требовать. С настоящими и достойными внимания так не поступают. С них... всегда требуют. Много. Полностью.
  - О, как... - взвешивает тогда Райэн. А на висках проступают чешуйки. - Хорош бы я был, когда б с меня требовали. Пока я вспоминал, как ходить. Заново. А в своей настоящести я ни разу не сомневаюсь. Нет, Илье. Я просто хочу эффективно выполнить поставленную задачу. И я рад, что у нас на нее есть время. Позволяющее работать с должной скоростью.
  - Простите, эр'ньеро Райэн, - внезапно снова старательным голоском говорит Илье. - Я могу вас спросить, а что это за задача?
  - Можешь, Илье. Тебе совсем необязательно звать меня по званию здесь, - размеренно говорит Райэн. Размеренно же и продолжит. - В первую очередь, чтоб эта бессмысленная плесень, постаравшаяся насыпать очень много ядовитой дряни тебе в голову - сдоха. Не только в мире живых, но и в твоей голове. Я хочу этого добиться и добьюсь. Уже вторая - научить тебя понимать, где ты есть в мире. И как ты в нем двигаешься. Достаточно, чтоб тебя не съели. Ты, кстати, временами очень ловко двигаешься. Не всем так сразу удается. Скорость и сосредоточенность на задаче - дело времени. Наработается.
  - А я думала, вы армейский... вы умеете... правильно заставить, - проговаривает Илье. И Саайре отсутствующую четверть выдоха понимает, что ничего должного сейчас сказать не сможет. Потому что зол сейчас как раз настолько, чтоб и дышать мешало.
  - Я армейский, сестренка Илье, - по-прежнему размеренно проговаривает Райэн. - Я умею заставить. Я знаю, как привычка жить по Уставу помогает мне поднять обороняться моих людей... которые по нормам расхода личного ресурса уже израсходованы невосполнимо. Уже практически мертвы. И поэтому я считаю, имею полное право отмыть из мира живых напрочь к дерьму собачьему любую пиздливую плесень. Говорящую, что там должны армейские. Для запинывания лично ему неудобных.
  - Значит, по-вашему, я полудохлая? - эмоционально, звонко укладывает Илье. И Райэн явственно тратится на выдох. И на то, чтоб освободить руку - что лежит на плече Саайре, отряхнет пальцы, очень отчетливо. А продолжит ровно.
  - Нет, Илье. Ты для меня - мой младший родич. Которому сильно, больно и очень несправедливо досталось. И которому надо восстанавливаться. Илье, мы не так редко возвращаемся домой, сюда, в разном состоянии помятости... с вытекающей из него необходимостью вспоминать - кто ты есть в этой жизни и что тебе в ней делать. И иногда совсем менять свое место в жизни. И это тяжело. А когда своему тяжело - его надо поддержать. Мы только еще понимаем... что с людьми бывает. Как с тобой. Но это не значит, что ты не сможешь с этим справиться. У тебя получится. Как здесь спуститься получилось.
  - У меня получится, - знакомым, сонным, полным эхом повторяет Илье. А потом выдыхает, оглядывается, впервые оглядывает получившийся круг... И звонко удивляется. - Так я для вас... хорошая?
  - Хорошая, - объемно подтверждает Райэн. - Моя мелкая сестренка Илье. А наверх - мы сегодня подъемником, - командует он вслед. - Саайре, и ты тоже. Придется, - усмехается и уточняет. - Там надежная страховка. Но выбираться оттуда в одиночку - смешная задача, - и улыбается, смотрит далеко, припоминает.
  
  Дальше будет как раз на платформе подъемника. Когда Илье замрет - снова - у самого края, будет смотреть. А Саайре опять придется собираться - напоминать себе, что у этой платформы есть стенки. Вероятно, не менее надежные, чем та самая страховка. Отвратительно он, по ходу, собрался. Это он оценит не сразу. Когда эр'ньеро Райэн посмотрит на Илье - да, заступившую за край. На полботинка - на небо вокруг, и заговорит:
  - Илье, я хочу дополнить... сегодняшнее занятие еще одним советом. Хорошо?
  - Я... слушаю, - отзовется она, не отрываясь от высоты. Это Райэн тоже взвесит. Движением пальцев. Продолжит. Очень негромко.
  - Это более сложный навык. Но когда приходится действовать вместе - например, передвигаться. По весьма неудобной дороге. Как правило, полезней отслеживать, как передвигаются прочее. И насколько на них воздействуют твои решения. И общую задачу. В любом месте в любое время - полезней. На первом карнизе мой наставляемый Саайре задержался. На считаемое количество выдохов. Вместе с тобой. Вот на подобное.
  А тогда она удивляется. И оглядывается. И делает шаг - к ним, на развороте...
  - Саайре, - а сейчас она... вот светится. Совсем полностью. Ярко. - Это... правда? Я не увидела. Зачем?
  Так, что очень трудно ответить ей. Честное:
  - Правда. Я... за тебя боялся.
  - Зачем? - отвечает тогда она. И снова - тем же птичьим жестом распахивает руки. Хорошо - стоит на шаг от края платформы. С небольшим. Ей никто не даст упасть. Все равно - хорошо. Пока она говорит. Полностью. - Но это же не страшно. Это красиво.
  
   Этот довод - таким же светлым, удивленным и тем отдельно пугающим голосом он слышал. Во время здешней основной работы. Практики - работы лехтев. Вот - если пройти насквозь всю скалу, по которой идет подъемник и выйти на другую сторону Змеиного языка... По крайней мере, так утверждала карта на личном внутреннем - к которой Саайре получил доступ. Ногами не проверял. Доступ к личному переходу - искусству не для многих, крайней редкости - для тех мест, где ему приходилось жить - они также получили...
  Саайре помнил, как шли коридорами Гнезда Сьенн, недолго, кажется, спускались... Что шли недолго - точно... но из жилых пространств снова вышли. Потом помнил, как взгляд зацепился за дверь перекрытия. Медленно отодвигалась - близко стоял. Взгляд посчитал, ошеломился защите - Саайре больше четырех слоев ее перекрытий никогда не видел... А здесь...их было под двенадцать. Как бы не два раза по двенадцать.
  Удивительней было, что за этой дверью отнорок... тупик? - ограниченный - он сначала подумал, обычной 'рамкой', потом на всякий случай решил, что ну явно не обычной... и чувства самосохранения ему сейчас хватит - не пытаться поинтересоваться, что за 'начинка' висит на дополнительных модулях. В общем доступе о личных переходах есть невероятно мало. Он проверял.
  Да и времени подробно замечать не было. За спиной слышно выдохнет Льеанн и теи Сейренн обернется. Чтоб поинтересоваться с легкой усмешкой:
  - Не первый опыт?
  - Так точно, - откликнется Льеанн. - Но давний. У них первый.
  - Такое забудешь... - выразительно выскажется Сейренн в ответ. И скомандует. - Замыкающей пойдешь.
  В том, что ее команда будет выполнена, теи Сейренн не сомневается, конечно: бросит - и шагнет вперед. И пройдет. Нет, задаться вопросами Саайре не успел. Подмигнет стандартными сигналами прохождения рамка, за ней по-прежнему ничего не будет - отнорок, темные гранитные сколы... Подмигнет и отсигналит о своей готовности к работе. И Льеанн еще сбросит ему жест, что ты следующий.
  Они слегка пугали... эти скосы... гранитные. Но он шагнул. Его считывали - долго, с половину выдоха - с личного внутреннего. И видимо допустили.
  А потом его не было. Выдохов шесть, которые, как он отметил потом, заняло перемещение. Он растекся, размазался, провалился, в пустое, рассыпающееся и звонкое, не похожее ни на что...где невозможно было зафиксироваться за что-то устойчивое, потому что ничего не было. 'Долго' он не ощутил - время было отдельным. До того, как его выплюнет.
  И он снова был. В неожиданном деревянном закутке... ну, крупные бревна прохода за рамкой точно помнил - по тому, как за них хватался... Снова был - жалким, потным, чуть подташнивало и ноги совсем не держали... Особенно понял, стоило покинуть эти стены коридора и шагнуть вперед. Покачнулся, не чувствуя ног, и навернулся бы, когда б не поймала очень прочная рука с когтями... И теи Сейренн над ухом не взвесила бы:
  - Да-а... Скрутило. Сядь, Саайре, полегчает.
  Совет он выполнил: сел, дышал, смотрел на устойчивое, и те несколько выдохов настолько ощущал, что ему не по себе, что даже не прикинул, а как там Илье...
  Илье, как ни странно было, перенесла явно легко. Ну, шла легко и не держась, обычным самым шагом (а пол деревянный, не плетенка - половицы...) Они как-то одновременно появились в его поле зрения. С Льеанн. Трэстинка потом уже. И теи Сейренн еще мелким жестом на него показала. Что вот парня скрутило. Льеанн откликнулась 'Побочный эффект высокой чувствительности...' - тогда Сейренн посмотрела отчетливо на него и выдала небрежным:
  - Не бойся, раз на пятый все равно привыкнешь.
  
  Теи Сейренн была права: привык - достаточно быстро, да, раз на пятый-шестой уже, выныривая, сглатывал легкую муть и бежал дальше. Заниматься. благо было чем.
  А Льеанн еще серьезно говорила, что нежданный навык, но скорей всего окажется полезным... 'С твоей специализацией люди в Службе наблюдения бывают и востребованы. Бывает и приходится прыгать'.
  Запомнил.
  Но и тогда, в первый раз - не сильно повлияло. Отдышался довольно быстро... И пошел вперед, за всеми - в дом... Ну, нельзя было отставать - в первый раз по требованию Льеанн лехтев в сопровождении Сейренн отправились осмотреть территорию и подготовить ее к работе. И проверить, насколько Илье будет там удобно.
  
  Сам Саайре не сразу понял - раньше за спиной - звуком, слышно изумится Трэстинка, позволяя оглядеться и понять: а как во Мьенже вернулись. В Дом Трав. Только очень маленький... И попроще. На одну большую общую комнату и сколько-то внутренних - вот туда, с балкончика. Но то же темное дерево, светлые стены, вынесенные опорные балки, та же - очень похожая - резьба по перилам.
  И у храмовых, в первый приход сюда, получается одним голосом:
  - Это очень хороший дом, - только у Льеанн интонация оказывается много более требовательной. И она оборачивается к сопровождавшей их Сейренн, что стоит у входа, у незадвинутых дверей тамбура и смотрит наружу (...там снег идет. Крупный.) Привела, оценила: 'Порядок. Прибрано. И протопили'. И встала смотреть на снег. А Льеанн продолжит - с той же требовательностью:
  - Теи Сейренн, я вынуждена еще раз спросить - вы согласны. Чтоб именно здесь происходила сложная и небезопасная работа?
  - Дерьмо, - роняет в снег дарра и оборачивается. - Да, согласна. Я хочу, чтоб в результате этой долгой и небезопасной работы Илье осталась целой и разумной. Я думаю, здесь... ей помогут в этом. Ясно?
  - Ясно, - говорит Льеанн. Добывает из вьюка ширдэна, захваченного с собой, походную жаровню и начинает складывать. Через какое-то время говорит, снова вмешиваясь в молчание Сейренн - дверь задвинула, села на низкое сиденье у входного тамбура, ждет.
  - Я надеюсь, проблем с тем, чтоб добыть для нее уголь, здесь нет?
  - Уголь или дрова? - взвешивает Сейренн. Продолжает, не дожидаясь. - В любом случае, нет. Здесь еще очаг есть. С открытым огнем. Если нужно.
  - Думаю, для него время придет позже, - ровно проговаривает Льеанн. - Сначала нам надо дойти дотуда... где есть огонь, что Илье помнит. Где она умеет его - так - бояться. Это глубоко. Прости, Сейренн, я могу задать тебе еще один вопрос - с просьбой о разрешении?
  - Я тебя слушаю, Льеанн, - подчеркнуто выскажет она. Услышит.
  - Я хочу спросить, могу ли я развернуть здесь свой ткацкий станок? Подожди отряхиваться, Сейренн - я всю мою жизнь говорю, что ставлю станок в месте, в котором мне хорошо. Которое я могу посчитать своим домом. Бывают исключения, - продолжит она, и жестом - да, это сознательный жест - заденет. Кисти пояса. - Но сейчас я скажу именно это. И спрошу еще раз.
  - Давай, - усмехнется дарра. (...а вот теперь она совсем - здесь. И сейчас.) - Не отказываю. Для работы нужно?
  - Да, - отзовется Льеанн. Получит небрежное движение рукой - 'валяй', и за ним вслед еще уточнением:
  - Ты считаешь - я правильно попросила Илье помочь мне с гобеленом?
  - Илье это нравится, - отзовется храмовая. - Но это будет трудно.
  - Мне тоже будет трудно, - не сразу отзовется ей теи Сейренн. - Льеанн, я постараюсь. Я думаю, мне это предоставит - новый ценный опыт. - Сделает еще шаг впере, пройдет пальцами по чему-то невидному на одной из опорных балок входа. И отряхнет руку. - Работайте...
  
  ...И растворяться этот дом соглашался с той же легкостью, что и тот, далеко, во Мьенже. Пока Саайре учился. И на удивление у него получалось. Одновременно. Слышать, как здесь, в мире живых, собирает мелодию флейта Трэстинки, как порождает тени живой огонь, как привычным ровным звуком переговариваются - пальцы Льеанн и рамка ткацкого станка - ленту уже видно, но ей еще долго-долго. И как, направляемая Наставником, - слой за слоем воды Изнанки идет на глубину - светлая девочка Илье... И кажется, здесь воды особенно глубоки и темны, но голос - если он там голос - Льеанн звучит также уверенно и ритмично, как разговор ее здесь, со станком, и она не сбивается в узоре... Ни там, где Илье теряется, пугается, снова не в силах разобрать, где кончается она и начинаются густые, темные воды Изнанки... и то, что знает она об этих водах... Ни там, где она застывает на краю - на невесомом бортике ледяного кружева, над пропастью, глубоким, глубины не видно, колодцем, схватился поверху - причудливым, нетекучим, перламутровым - застыл слой, лег, кажется прочным - а под ним - глубоко, очень... И она стоит - и она снова распахивает руки - так видно, даже если на Изнанке передвигаются совсем не так - и замирает на краю - там хорошо, высокий: вверх намерзший бортик... Скользкий он, наверно...
  'Глубоко. Очень глубоко', - предупреждает тогда, чуть погодя, присутствие Наставника. И Илье отзывается. А Саайре вот ушами слышит - голос. Удивленный такой, звонкий: 'Но это же не страшно. Это очень красиво'. А за ним вслед - паузу. Не иначе, ту самую паузу, что оставляют себе пальцы прежде, чем отпустить оценку 'расчетная величина' - там, на земле живых - Саайре просто слышно, что ритм станка слегка отстанет от ритма флейты, пойдет, не сбиваясь дальше, флейту он нагонит потом. За первым шагом Илье....
  А говорить Льеанн будет уже потом, на твердой земле мира живых: 'Это только частично верно, Илье. В слоях Изнанки может быть очень красиво. Но это не отменяет того, что там опасно. И страшно'. 'Я понимаю, - ответит она. - Но с вами там совсем по-другому'. 'Но я не всегда буду там с тобой', - тихо отзовется Льеанн. А Илье нахмурится - серьезно, заберет у Льеанн из рук чашку, сделает два глотка, посмотрит. Скажет: 'Понимаете, я с вами там впервые смотрю. Смотрю, а не боюсь. Мне это можно... еще немного?' - 'Можно. Там вообще очень вредно бояться, - говорит Льеанн. - Но запомни, Илье, я буду тебя учить, как там распознавать опасность. Но это не сразу'. 'Но они... не приходят?' - не сразу спросит тогда Илье. Ей подтвердят: 'Не приходят. Они меня боятся'.
  
  Саайре еще про себя думал, что тоже - боялся. Больше, пожалуй, чем в других местах обучения - новых и незнакомых - боялся именно здесь. Где все было... узнаваемым. Родным ему, взрослому. Понимающему - научившемуся смотреть, как идет по слоям Изнанки Льеанн, одновременно показывает - наставляет следующую с ней рядом Илье... И течет, как... перебирает, фильтрует идущую мимо воду; как прощупывает, проявляет дальнейшее течение голос флейты Трэстинки - там, далеко, в мире живых - который одновременно есть здесь, внутри воды. Понимал все, кроме единственно необходимого - а что сейчас и здесь делает он, Саайре? Знаний как раз хватало, чтоб оценить - он-то сам пребывает вообще непонятно где, одновременно и в мире живых и здесь, на глубине, и еще больше - где-то совсем между, и как мало с таким режимом он способен действовать... наверно. Если что-то случится. И зачем он тогда вообще здесь сидит и - не действует?
  Однажды это прорвалось. Не сразу. Когда этот дом был уже совсем привычен. Когда Илье догадалась, как там поднять голову... И разглядела - тень своего Колодца. Саайре тоже - впервые увидел, впервые собрал воедино эти блики, лохмы, это постороннее, что отчетливо было, но никак не складывалось. Сложилось - стоило ей поднять голову и ойкнуть. Скруткой, переплетением, лохматым - словно пушились пряди каната, словно края обтрепывались, проходя через слои Изнанки - но это что бы то ни было - было, тянулось, цеплялось за Илье... А Саайре мог только твердо знать еще - что рубить это нельзя. А Льеанн и не сделает.
  Льеанн отзовется. Они быстро тогда вынырнули - да ровно вслед за тем 'ой' Илье... Саайре слышал, долго, отчетливо слышал - совсем внутри себя, как говорить остается только флейте, и как свистит, трещит, погромыхивает ее музыка - как стремительно сматываемый канат. Слышал - это неважно было, что следующий вопрос - звонкое: 'Что это?' - Илье - звучит уже на твердой земле.
  - То, благодаря чему тебя тут не съели. До нас, - ровно отзывается ей Льеанн. - Клетка. Если хочешь - поводок. То, что должно было быть твоими корнями. То, что снаружи, в мире живых, работает твоим колодцем. От тебя пахло чужой работой. И выглядела ты как... непонятное. То ли сильный зверь, то ли его добыча. Обитатели этих слоев не слишком умны... и весьма трусливы, - Льеанн говорит, потом, жестом мгновенным и страшным ловит что-то из воздуха - подцепляя, выворачивая, продолжая вслух. - Я хочу знать. Как я хочу знать, что за генератор для обеспечения такой работы придумал ньера Реингаи. Его личного запаса на обеспечение такой работы не хватило бы.
  (...а где-то отдельно за ней течет вода. Темная, густая. Посмертная.)
  - Льеанн, - голос Трэстинки - существующей - сейчас все равно совсем музыка. Отчетливым ударом. - По-моему, сейчас тебе нужно объяснить... Другое.
  - Спасибо, ниери Трэстинка, - волна возвращается. И Льеанн присутствует. Здесь. А Илье смотрит. Понимает. Нет, не пугается.
  - Илье, слушаешь? - продолжает она, выдохнув.
  - Слушаю. Смотрю. Вы сейчас очень злитесь, правильно.
  - Совсем. Не на тебя.
  - Слышу, - откликается Илье.
  - Благодарю тебя, - откликается Льеанн. И продолжает. - А сейчас мы этот поводок разбираем. И сматываем. Возвращаем тебе. Это... долго будет.
  - Я справлюсь, - без вопроса говорит Илье. С вопросом - уже потом. - У меня получается?
  - У тебя хорошо получается... - откликается Льеанн.
  
  А вот тогда на Саайре и нашло. Незаметное внешне. Тяжелое. Ощущение собственной бессмысленности. Здесь. В нужной и сложной работе. С ним было тяжело... и надо было говорить - о чем угодно, только не о том, что оно... здесь, сейчас.
  - И вот это - я? - отдельным, вполголоса все равно спрашивает тогда Илье, и можно заговорить:
  - Они на листья похожи, - говорит он. - Осенние. Как в... парке Мьенже. Что от этого поводка отваливается. А ты живая. Настоящая. Это... останется. Мне жаль, что я не могу... - и Саайре запнется, одновременно и не зная, чем продолжить - и зная, как неуместно это, горькое, рвущееся на поверхность - здесь, сейчас... А пришлось продолжать, потому что осталось - легло и продолжилось тишиной. Долго. До вопроса Льеанн:
  - Да, Саайре? Чего ты не можешь? - вот того самого вопроса, не ответить на который невозможно - невозможней, чем удержаться на ногах на ледяном раскате:
  - Я не понимаю, зачем я здесь присутствую, - вырывается у него. - Да, я вижу, как вы передвигаетесь, перемещаетесь... и все. И это совсем все, что я могу... Зачем я?
  Воздуха - это слышно - набирали обе, и Льеанн, и Трэстинка... И не успели тоже обе... или не поторопились.
  - А я тебя слышу, - говорит внезапно ласково и спокойно Илье. - Вот здесь. И здесь, - хмурится, припоминает, укладывает ладони - на плечи, чуть вбок от выходов личного внутреннего. И продолжает куда уверенней. - И я знаю, что если что и случится, ты сделаешь вот так, - и показывает рукой 'цап', крепко так. - И я не боюсь... Я... боюсь еще немножко меньше, Льеанн... вас же я теперь иногда не вижу.
  - Да, - отзывается Льеанн. Сейчас ее хочется звать по-привычному - Наставник. Проглатывает паузу на четверть выдоха. Продолжает. - Илье права, Саайре. Ты сейчас работаешь. Страховкой. Достаточно прочно соединяя Илье с вещным миром. И местом, где она есть настоящая. С местом ее корней, - вполголоса продолжит. - И мне тоже спокойней с тобой работать. Трэстинка?
  На запрос лехта Трэстинка отвечает сначала жестом. Не говорящим. Музыку - в несколько нот, перебирает невидимая дудочка. А словами и у нее неожиданное.
  - Вдвоем мы помогали бы Илье пройти это дольше. И труднее. Я хочу с ним еще работать, - внезапно выплескивает Трэстинка. (...а музыка была - пролетом осенней птицы над озером, говорящим, что - кончается... И лето, и что-то совсем другое и совсем... там еще, над Пустошами Далии).
  И замолкает, и смотрит на Льеанн - та отзывается. Спокойно:
  - Ну как, Трэстинка, поставишь моему наставляемому первые аттестации?
  - Поставлю, - мелодично отвечает она и усмехается, глядя на Саайре в упор. - Когда он подгонит свою теоретическую подготовку до практических возможностей. Не раньше. Так что - придется тебе как-то трамбовать расписание, лехта Саайре. Думай, как...
  Он и задумался тогда. Далеко, сильно задумался. Отвлекся. Да и личное, в несколько движений, перебрасывали пальцы Льеанн и Трэстинки. Обсуждали. Отвлекся. Пока Льеанн вслух не взвесит, продолжая беззвучное:
  - Сейчас, Трэстинка? Да, я тоже думаю, что пора. Илье, я хочу тебе озвучить вынужденные последствия такой работы. Чтоб ты их знала. Ты хочешь услышать их сейчас?
  - Да, - внимательно смотрит Илье. - Очень хочу.
  - Все, что есть твое - к тебе вернется. В процессе работы. Но, к сожалению, материал твоих корней настолько пропитался Изнанкой, что этого не отменишь. Высокую чувствительность к ее присутствию и высокую... проницаемость для вод Tairhien ты сохранишь. Думаю, до конца этой своей жизни. К тому же до конца этой работы ты приобретешь достаточный объем знаний... специфической профессиональной деятельности. Причем достаточный для аттестаций профессиональной подготовки, я предполагаю, - потом Льеанн прерывается и говорит другое. Мягче. - Тебя просто будет очень много, Илье. Когда у тебя получится это пройти и стать целой. Пройденное не сможет не повлиять на определение твоего места в жизни. Илье, извини, я уже сейчас готова посоветовать тебе подумать. О дальнейшем храмовом статусе с большой вероятностью поднять звание. По крайней мере, специфической подготовки тебе точно хватит... - потом Льеанн переберет пальцами в несколько движений, взвесит чуть более задумчиво. - Нет, я вижу несколько других вариантов специализаций и даже могу представить, к кому обратиться...
  - Льеанн, - тихо перебивает ее девочка. Своим, прозрачным. И продолжает. - Я... хотела стать вашей, я помню. В самом начале, когда к вам прибежала. Я хотела... потому что хотела спастись. Но я помню. И я продолжаю думать... что это может быть моим местом. Я хочу понимать... я... могу хотеть понимать и это... очень нужное мне сейчас... счастье. Я буду думать, Льеанн... Трэстинка, Саайре, но... мне нравится это место жизни. Я иду... и я узнаю, куда иду. И...узнаю мое место.
  Она сбивается - но говорит. Отчетливо. И открыто. Мысль, с которой долго живут и думают. Долго.
  А Саайре смотрит. И еще держит про себя отдельную, странной осмысленности, мысль. А рубашка - вот та, домашняя, с мохнатиками - ей сейчас заметно мала. Ну да. Не только ей. Их тут двое.
  
  Первые профессиональные аттестации Саайре получил где-то у конца зимы по здешнему счету. Мог только удивляться про себя: как в голове не запутались, не завязались узлом теоретические выкладки измерения интенсивности воздействия thai и проявлений его в корнях живого разумного и формулы расчета личного ресурса... С параллельно угрызаемой конструкцией интенсивного восстановительного модуля усложненной разработки (...чешуйчатых). От полного варианта его работы до возможностей критически необходимого... и действий в случае, если и этих возможностей он не может предоставить. Интонация, правда, мешала... двум параллельным занятиям перепутываться.
  
  Местные Наставники профессионального обучения, похоже, доверием к этой технике не отличались.
  Этому Саайре тоже уже удивлялся. Ко времени получения аттестации. Как в первый раз - Илье он подбадривал, а сам - боялся, и как боялся - перешагнуть порог указанного отделения обучения. При восстановительном. Когда встретившая их у перехода теи Хюлльша махнула рукой и усмехнулась: 'Привет, молодняк. Наставляться - туда. Сейчас проверим, на что сгодитесь...' И даже почти привычная обстановка зала занятий со стандартными тренажерными капсулами собраться помогла мало. Потом, указав ему на капсулу, и еще не заняв своего преподавательского места, теи Хюлльша махнет в сторону приглашающим жестом:
  - Хей, Тийрха, оцени пока нашу младшую?
  И в зал занятий... вкатится. Первая из виденных Саайре дарра не в полевой - и не в чем-то похожем на форму. В легком, округлом, с узорчатыми вышитыми лентами - и сама очень... круглая. Саайре думает, да - тоже не слишком похожая на свое имя: женщину зовут Дротик. Ее стрижка - темная, дымчатая, переросла уставную длину - раза так в три, отчетливо видно, где, снизу вверх, следом шейной брони, волосам мешают расти чешуйки. А еще новая наставница отчетливо беременная. Оглядывается, одаривает быстрым приветственным жестом, и отдельно подманивает к себе Илье:
  - Садись, маленькая ньирре-теи, проверим, сколько работать? - у нее глубокий спокойный голос... И Саайре потом назовет: а с ее появлением ему внезапно и стало спокойно. Пока увидел, пока понаблюдал - за точностью и мягкостью жестов, как она Илье помогает пристегнуться: навыка не глядя соединяться с тренажером у нее нет. Значит, с профессиональным обучением она практически незнакома. Но это ему удивительно - осознавать это настолько... наглядно. У новой наставницы, кажется, ни малейшего удивления это не вызывает. По крайней мере, внешне... А Саайре смотрел, как прислушивается к мелким жестам объяснения и отчетливо расслабляется Илье, так, что это заметно - и понимал, что сам тоже - расслабляется и успокаивается.
  
  И ему стало спокойно. Еще когда грозная теи Хюлльша оценила его профессиональные навыки: 'Для обычных условий - годно, буду гнать в неправильные'. И было - даже когда внезапно, над задачей: 'А теперь у этой штуки накрылся генератор. Как накрылся? - порцией дерьма превосходящей расчетную прочность. Отстрелили. На то, чтоб определить, что пострадало и запустить капсулу, имея в распоряжении вот эти резервные источники у тебя... малый круг. Действуй', - вот пока действовал - с другой стороны, извне, над задачей, внезапно проявится голос ящерика Рихты, внезапным:
  - У... ты еще и медик, лехтев... Досадно как.
  - Я медтехник и еще учусь, - не поднимая глаз, откликнется Саайре. К счастью, задача восстановления капсулы - хватит ли ее в таком режиме на автономное жизнеподдержание, и надолго ли - занимала много больше места. Чем нужно было, чтоб отреагировать. Чем полностью понять и расслышать - короткий ответ теи Хюлльши, что звучит еще дальше:
  - И очень неплохо учится. Кстати. Но насколько я помню, Рихта, у тебя есть свое задание.
  - Да! И я сделаю его раньше... ну... лучше, - вполголоса выпаливает Рихта - и врезается в стену - очень спокойного голоса его Наставника:
  - Нет, задача сложнее. Ты выполнишь это, забыв, что лехта Саайре вообще существует. Он - вполне достойный пример...
  Потому что Саайре - очень далеко отслеживает эти слова - и взгляды... Ну - вдруг это станет 'сейчас' - больше, чем необходимость перерасчета и распределения выхода батарей катера на капсулу...
  Не станет. Рихта займется своим заданием. Молча. Молчать он будет сначала и на перерыве в занятиях - когда их, а их тут здесь всего трое, наставники пригласят рассаживаться в круглой зале, с теми же вот плетеными 'домашними' полами... К столу. С чаем и теми самыми орешками. Дробинками. Только чищеными уже.
  Саайре-то внимания на него там не слишком обратил уже, смотрел, как округлая теи Тийрха выводит Илье откуда-то из коридоров учебной залы, движениями объясняет, куда садиться.
  
  ...Она помнит: старшие дарра говорят негромко. Как раз так, что Илье было слышно. На понятном. И наставница Тийрха - сначала - движением когтей прочищает резьбу на левой колонне, потом встречает взгляд Хюльши и размеренно говорит:
  - Хюлльша-ниерра, у нас есть необходимость в дополнительных занятиях. Ньирре-теи Илье надо подробно преподать технику безопасности для ее работы. Илье, извини, дополнительные занятия понадобятся. Я поговорю - мы их разделим с твоими лехтев. А пока - садись и орехов тут много.
  Это начинается возле перерыва, когда теи Тийрха проявляется на преподавательском месте и подмигивает на ее встревоженный взгляд:
  - Правда, разумный - офигительно интересная штука?
  - Я... очень мало знаю? - получается выпалить тогда.
  - Фундамент есть. Тебе интересно. Может, придется работать чуть интенсивнее. Справимся?
  - Я боюсь... вам - неинтересно, - тогда укладывает Илье и дальше. Переминаясь, в тщетной попытке найти сейчас удобное положение. - С такой... недотепой.
  - Это неправда, - с легким задумчивым жестом отзовется ей теи Тийрха. - Ты вполне способный наставляемый, которому вовремя не додали знаний. Я надеюсь, я достаточно годный наставник, чтоб помочь тебе справиться. Но учебные будни мы обычно обсуждаем в зале перемен, за столом. Хочешь чаю?
  А Илье мнется, Илье пересаживается, вот так - и ноги подобрать... но попытка найти удобную позу сейчас не поддается. Так же как слова, что сейчас хочется совсем не чаю, а наоборот - избавиться от излишков жидкости в организме. И все-таки, под постоянным и внимательным взглядом теи Тийрхи им удается стать словами.
  Жест был: Илье удается заметить - что-то резко, мгновенно отряхнут пальцы Наставницы - до того, как стать движением: 'Пойдем!'
  
  - Давно терпишь? - Тийрха спросит потом. По выходу. С такой будничной бесстрастной властью, что ей не стыдно отозваться. Сказать, растеряно, что не знает, что наверно где-то с середины занятия... но как же можно было прерваться и попросить? Стыдно же. И вообще уже совсем взрослая и никак нельзя прерывать занятия...
  
  А у этой наставницы когти такая сталь... черненая. Их внезапно видно - на еще одном быстром взлете жеста. Чуть-чуть до того, как Тийрха улыбнется и продолжит:
  - Илье, в жизни мало дел, посреди которых не найти двадцати выдохов на поссать. И три четверти их решаются возможностями спецкостюма. А тебе терпеть совсем нельзя. Значит, правил безопасности при твоей работе ты не знаешь? - а Илье удивляется, совсем же - непонятно о чем она говорит, но тут они уже выходят в общий зал, где и теи Сейренн, и Саайре, и еще тот, ершистый невзрослый дарра... Где округлая устойчивая теи... Дротик продолжает говорить странное о правилах. И расчищает когтями резьбу на опорных столбах. Да, Илье это тоже видит.
  
  (...- Угол ты развернула не в ту сторону. Оба, - теи Хюлльша практику обновления резьбы когтями заметит. И бросит это на личный внутренний привычным Тийрхе скоростным блоком.
  - Она совсем не знает. Правил безопасности, - интонация в трепе личным внутренним передается сложно. Сейчас - хорошо передается. Как медленно эр'тиер патрульной службы чрезвычайных служб быстродействия 'защитки' Тийрха эс Сьенн укладывает эти знаки. Должно быть - крайне ошарашена.
  - Ее лехтев решили, видимо, не торопиться. Зря. Я подгоню - и мы этим тоже займемся, - отзывается Хюлльша. Тоже собранным блоком. И, не дожидаясь отзыва, дополняет его отдельным. - Кстати, тебя теи Сейренн Нард убивать точно не отпустит.
  - Представляешь, как мне жаль?
  - Представляю. Тоже жажду этого всем своим возможным.
  - Не-ет, - тут Тийрха уже собирается, на ответы скоростным блоком. - Охотнику Легиона-то вполне позволено.
  Но на это Хюлльша уже не отзовется, занявшись Рихтой... и анализом его традиционной практической неудачи.)
  
  А Саайре пил чай, недоумевал, что это за правила техники безопасности и работа, смотрел, как говорит Хюлльша сосредоточенно молчащему Рихте, быстро, на здешнем, что от человеческого слуха ускользает, проваливается... Что-то слышно, правда, он тоже какие-то правила не может запомнить. В памяти ложилось рядом: и как Рихта вспыхивает внезапно посреди должных ответов, таким ярким... внезапным эмоциональным. И понятно, что он не хочет, чтоб так было, и совсем не хочет. А теи Хюлльша отзывается внезапно на общем. Вряд ли на здешнем разборчивых слов хватило бы на внятное предложение.
  - А это подразумевают взрослые профессиональные аттестации, Рихта. В твою голову необходимо вовремя уложить разницу. Между 'все, что в твоих силах' и просто 'все'. И научить правильному соотношению.
  - Не хочу, - в сторону бурчит дарра и берется за чашку.
  - Зря... - в сторону же оценит теи Хюльша. - Я буду повторять это задание.
  
  Рихта сказанного не взвесит и жестом. Кажется, он тоже смотрит, как Илье ест орехи. Точно, смотрит. Потому что через паузу выдохов в десятка два говорит снова. На общем:
  - Илье, а тебе какие орехи больше нравятся?
  - А какими они бывают? - посмотрит на него Илье. Рихта перечислит:
  - Это вот просто дробинка. Есть с солью еще. А некоторые еще с медом делают. Сладкие.
  - Сладкие... - задумчиво взвесит Илье. Вряд ли ответом. А потом вот и выдаст. - А я всегда думала, что во время занятий есть вообще нельзя. Ну... усвоенное заешь, - под спокойным взглядом Тийрхи Илье явно сама на ходу понимает, сколь... странную вещь она сейчас воспроизводит. Голос держит на весу - проверяя - чушь, не чушь... - Что пока в усвоенном не отчитаешься, еды не заслужил.
  - Так и представляю, - сдержанно отзывается теи Хюлльша. - Как такой вот молодой организм пытается усваивать знания, от которых, кстати, зависит чужая жизнь, думая голодным желудком. И сколько из них он таким путем... переварит. В дерьмо, - Саайре вот только сейчас и заметит, что Рихта прислушивался. Пожалуй, что с интересом. А сейчас вот - обдумывает. Аж слышно, как в голове мысль шевелится. - После полной еды, конечно, думать трудно. А без нее труднее. К тому же, анализ своих результатов обычно проще... заедать вкусным. Ага, Рихта - и не вздумай повторить.
  Он не вздумал. А вот рядом с учебным местом Илье рядом на следующих занятиях появлялась плошечка. Не иначе, со всеми здешними лакомствами. Как выяснить Рихта решил, что из здешней еды Илье больше нравится. Странные кислые зимние ягоды, вкусом которых отдавал местный чай - клейкие зернышки в меду, эти чуть подсоленные орешки, они ей больше всех нравились. Не иначе, Рихта запомнил - вот там, за первым столом, негромко сказанное второй, округлой Наставницей: 'А ты, ньирре-теи, хочешь есть - ешь. Пригодится. Захочешь странного - сообщи'.
   Так что предупреждение Райэна Саайре в голове держал. Думал. Но было ему на тех занятиях - спокойно. И ящерик тому спокойствию не мешал...
  
   Даже на стратегически сложных поворотах. Был такой... внезапный. Довольно быстро случилось. Знания в области навыков скорой восстановительной местное обучение считало необходимым и основным элементом подготовки. Любого специалиста восстановительных. На возможность обходиться минимумом доступных технических возможностей практика шла... в комплекте. Впрочем, внутри испытательного практикума оценивать это у Саайре времени не было. Там добирал доли выдоха: вспомнить, обрадоваться, что спецкурс, преподанный Аилем, достаточно крепко держался в памяти - быть там объектом демонстрации помогло - и действовать...
  А на перерыве, за чаем и услышит над головой. Отстраненное такое теи Хюлльши:
  - Представляешь, а лехта Саайре относительно годно знает, как оказывать помощь... с полудохлой аптечкой и ведром дерьма впридачу.
  - Правда? - раскатисто отзовется Тийрха, замолчит - и видимо, сверится с данными, на выдох. И отчетливо облизнется. А у нее тоже почти клыки. - Интересно. Очень, очень интересно. Практики мало. Но это интересная практика. Откуда?
  - Я... должен благодарить моего наставника. Аиля эс Крейдне айе Далия. Это... его спецкурс. По свежим практическим данным, - под взглядами, такими четкими и такими... пристрелянными сбиваться он начинает примерно столь же - как Илье.
  - Далия? - еще требовательно переспросит теи Хюлльша. И после согласного жеста почти не страшно - отвечать на немедленный вопрос молодого дарра, глядящего - вот - и во все глаза:
  - Ты... воевал?
  - Я - нет, - это надо, невозможно не сказать, когда так смотрят, тем более невозможно. Как должно продолжить потом. Чувствуя и оставляя отдельно, как прорастает мелкая мысль: 'Сейчас этот что-то все невзрослый дарра запрезирает меня еще больше... куда больше-то?'. - Самому мне не случилось. Я только сидел и боялся, - иначе он всяко назвать не может - то свое стояние на башне Школы.
  А Рихта смотрит еще. Не отворачивается. Смотрит так, что видно, как у него внутри головы шевелятся... Толку, правда. Саайре дорого бы отдал, чтоб сообразить - что там перетекает в этой голове, каким слоем... глубины.
  
  Тем более дорого, что вот только тем утром стоял и недоумевал, сматывая на пальцы тонкую, почти прозрачную нить - 'кожуру' энерговода. Ловушку. И не понимал.
  Хорошо, что утром вышел первым. Райэн предпочитал ранние разминочные занятия. Чтоб проснуться. И хорошо, что здесь, на выходе из их комнат, Саайре еще не бежал... еще, по правде, не проснулся... И все-таки не настолько, чтоб не приостановиться, обнаружив, что шагу вперед что-то мешает. У щиколотки, тонкое, упругое... Точно под шаг рассчитанное, чтоб запнуться. Выходящему из двери. Но Саайре, к счастью, имел опыт и жилых коридоров Школы, где Аиль был не единственным любителем шуточек. Осознал. Отследил. Вытащил ножик, перепилил, смотал. Пошел дальше, медленно на всякий случай, на пути отслеживая - нет ли еще неожиданностей. Были. Удивился после. Больно скверно воняло и масляно-густым было содержимое немаленькой емкости над дверью. Которую - не был бы предупрежден - мог и не заметить. Был. Снял бадейку с содержимым, хорошо - к очередной пробежке готовился, вышел снаряженным. Высоко была. Взвесил. Снял. Слил - в хорошо уже знакомых хозяйственных помещениях. Воняло отвратно.
  И только тут удивился. Еще пустую взвесив. Тяжелая. Злая была шуточка. Небезобидная. Неправильная. А еще Саайре знал - вот сейчас и молча. Что никак - и никому пока он не может ни в каких словах про нее сказать. Не получится - даже думая, что Илье могла бы выйти первой. И точно вряд ли бы заметила.
  Значит, надо было, еще раз, подробно, задействовав обзорный личного внутреннего, осмотреть коридор на предмет ловушек Обнаружить, что территория чистая. И теперь уже побежать. А то сейчас на занятие совсем опаздываешь...
  А озвучить это вслух - что своим лехтев, что хозяевам дома - не получится. Вот не получится - и все. 'Не настолько угрожает безопасности, чтобы с этим не справился я', - думал он...
  
   А еще дня через два снаружи пошел снег - густой, прочный, и в Гнезде дарра внезапно проросло какое-то более активное шевеление, текущее рядом с привычным порядком действий. Не мешая, но чуть-чуть настораживая. Готовились. К чему-то...
  К чему - Саайре и вечером не очень понял. Когда их Сейренн снова позвала. В общий зал. Присоединяться. 'Потому что сказано - все, кто есть в этом доме...' И в том самом общем зале, вечером, собралось чешуйчатых, много больше... торжественней что ли. И еда была праздничная. Очень вкусное жареное мясо. Их позвали. Да, тоже позвали. Только в этот раз было... лехтев проще держаться всем рядом, в месте на отшибе, полутемном - а там, в центре зала, под столбами горел очаг, светлым и бездымным, ровным пламенем. А дарра шумели, общались, на этом своем очень странно слышном...
  
  А потом внезапно пришла тишина. А за ней - музыка.
  Это вот тот, старый, совсем каменный, сдвинулся - спиной к огню, что-то, кажется, сказал - на их же, внутреннем, ни слова не расслышать, и достал... Тоже дудочку? Странную. Их... было сразу две.
  И музыка потекла. Странная, густая, голоса перекликались - поначалу жестким, непривычным ладом, чуть-чуть и дисгармоничным бы... Но стоило прислушаться - и она победила.
  Сильная. Бесконечная. Снег. И ледяные равнины. Зима. Темнота и ветер. Под шелест, треск... не под шагами - так, вдалеке от человеческих глаз растет лед.
  Так... просто кто-то из дарра поддержал музыку, подобрал, пальцами - не увидеть кто и как - подхватил, проявил ритм... Саайре увидел - те ледяные равнины, и надо было вернуться. Увидеть, как горит огонь. Как слушают... свои. Как сидит Трэстинка - закрыв глаза, и пальцы пытаются - поймать, понять, как рождается такая музыка, пальцы пытаются - и отряхивают, и Саайре хочется сказать: зябко... словно под этой музыкой сейчас мерзнут пальцы...
  И как Илье - протягивает руку и тоже ловит ритм, и втекает, впадает в эту ледяную музыку, танцует - пока невидно, пока движением ладони, плеча, лица... Ага - сейчас 'не видно'. Человеческое слово, уложеное посреди этого ночного льда странно и негромко. Оно есть. Понятным.
  - А что, - через зал, через темноту, отставив флейту, говорит старый. - Уместно. Иди, маленькая. Танцуй.
  
  А Илье... не испугается. И встанет.
  Это они... да, за себя Саайре скажет: испугается. Они, лехтев. Подавшись вперед - вниманием, в едином порыве. Отслеживать. Чтоб не случилось.
  Отдельно Саайре помнит: отдельной, внезапной мыслью он еще тогда успел думать. Как раз перед этим вот вечером и заметил, что у Льеанн рука свежеперевязанная. Перед этим вечером быстро освежиться залезла: заметил. Крепкий порез. Скобок потребовал. Странный. Чуть ниже локтя. Льеанн... отследила, конечно. Что заметил. Улыбнулась: 'Случайное попадание. Полезное'. А дальше не спросил: некогда было. Сюда торопились. Вот Саайре и думал: если придется - так, как тогда приходилось - где был круг и тени, и музыка Трэстинки, и текущая вода, если придется ловить маленькую - и держать - Льеанн же больно будет, рука-то...
  
  Зря встревожились. Этого внезапно не понадобилось.
  Здесь не было, здесь не могло быть этой воды - на ходу понимал Саайре. И не было. И была. И Саайре застыл и смотрел - как что-то еще течет и меняется, и под корнями есть корни и под реками - реки... Музыка текла, подхватывала Илье своим потоком, плавила, расправляла - и она шла, посредине - и она шла другой... Не было маленькой девочки, не было той, светлой, во снах боярышника - шла - целая, большая, прекрасная и грозная, и та вода текла под ногами. Шла - и за ее спиной отступали и трещали льды...
  Это дарра, много их теперь, поймали, подхватили ритм, поддерживали - ничем, просто так, пальцами, если они с когтями - неплохой музыкальный инструмент получается - сопровождали. Слышали.
  
  - Хорошо получилось, - первым голосом говорит теи Сейренн. Оттуда, с другой стороны огня. - Очень хорошо получилось, - и у Илье уже не получится - вот так очнувшись, испугаться, где стоит, что делала... Что смотрит сейчас и говорит каменный:
  - Хорошо танцуешь, родич. Хорошо - почти дерешься. Кто тебя учит? - и Илье оглядывается, и ответ приходит:
  - Мой внук, - говорит теи Сейренн, близким, и очень довольно улыбается на одобрительный жест Стальги. И на то, как он продолжает:
  - Я приду смотреть. Хорошо танцуешь. Я готов тебя учить.
  
  А потом каменный улыбался. Как застынет Илье, как растерянно зачерпнут, чашечкой, ладони, как застынет потом, прижмет обе к губам, и вдруг бегом кинется обратно. К лехтев. Навстречу получится...
  Потому что вот сейчас внезапно шумно, голосами, плеском, шагами, шорохом, оживет зал. Словно этих, кого и так много, тут во много раз больше. И все слова из их языка ушами слышно. Еще б они понятными оказались. Их много, очень, но говорят они морем, о чем-то своем...
  А потом волна бьет о камень. И затихает.
  
  Это Трэстинка - лехта Трэстинка идет через весь большой зал, к огню, к старшему, каменному - идет так, открыто, распахнув руки, совсем открытая... вся. А старый прислушивается. Внимательно. Как смотрит Трэстинка, как собирает слова, и у нее получается так же ярко и с передыхом, как у маленькой Илье:
  - Ньера Стальга, вы... извините, я не должна... здесь. Но это - это так, - и разводит руками, плещет, потому что это не умещается в словах.
  А каменный знает, с вероятностью, про то 'оружие', с которым она пришла в этот дом. А может проще. Накидка-то тоже распахивается - вслед за движением рук. А там карман. Где дудочка.
  Так или иначе - но старый поднимется со своего места. Медленно. Улыбнется.
  - А что, сероглазая, - а жест, тоже медленный, каменной руки, у которой больше и не убираются когти указывает прицельно точно. На карман с дудочкой. - Садись. Поговорим?
  И отказаться Трэстинка... что ли не решится. Тишина будет. Как только она сядет. Очень быстро. С плеском - как камень упал в воду. Пошли круги.
  Тишина будет и потом. Когда музыка выпрямится, наберет голосу - и потечет.
  Она была... ласковой. Она скользила, искрилась и дразнилась. И дарра подхватывали, оценивая: слышно - как всплескивало одобрение цокотком весенней капели, звуком - как они ловили ритм... А Илье дышала рядом, как только сейчас сообразив испугаться... Саайре слушал - и задумывался... но это он оставит про себя. Как мысль, что он хочет - и не может понять, сколько переплетено в этой песне, неуловимой и многоцветной, как... все равно как вода Изнанки. И где - эта звонкость, эта всепобеждающая нежность первой весенней травы вплетает в себя вкрадчивый голос зимнего ветра, что поет замерзающему, пока ему кажется, что тепло... И не найдет ответа...
  Как про себя оставит Трэстинка, когда - последней волной, что выносила - окликом пальцев, отщелкивающих ритм, вступит - тихий голос старого, каменного - когда песня кончилась:
  - Мы сейчас зовем весну. Первый южный ветер.
  - Я поняла, ньера Стальга.
  - Ты хорошо сказала, сероглазая, - отзовется тогда каменный. И посмотрит - внимательно, не отрываясь. - Можешь знать, что я тебя боюсь, - он повторит еще раз. И на здешнем. - Она хорошо сказала.
  Потому что были - движением подхватившие ритм. Были и другие.
  
  Это Саайре помнит, но так, мелким осколком - песня смыла. Как плеснул, когда Трэстинка дошла - когда старый разрешил ей сесть и стало понятно, что будет - возмущением, очень понятно, очень близко - где-то на их краю стола, звонкий голос - но когда горит только этот очаг, но далеко, за чужими спинами... А потом музыка и совсем ничего не понятно. Унесла волна. Забылось.
  
  ...- Зачем? Зачем он это делает? - громко, неуместно зло выплевывает мелкий Вийса эс Сьенн, напарник Рихты по кухонной работе в тот первый день. Время, что прошло между, он провел на выездных послеаттестационных пробах, и в дом приехал вот две ночи тому назад, как раз к южному ветру... Отвык что ли? Ну, от главного - не отвык... судя по тому, как снижает к концу голос. И замолкает. И молчит. Сопит. Пока незнакомая лехтев, приглашенная старым, садится - на место у огня и начинает говорить свою песню. У нее странная песня. Протяжная.
  А подумать про что она - у Рихты в голове места нет. Потому что в ухо - сопят, сопят... Надо мальцу показать - жестом, внутри вполне понятным. Им вдвоем. 'Лопнешь'.
  Не лопнет - но его прорвет. Внезапно. Поперек тому, что лишних слов не надо - когда здесь зовут ветер. Еще когда не досвистит эта очень длинная флейта, все не выскажет...
  - Как, - шипит сквозь зубы Вийса. - Ну как он может? В сердце дома, сейчас, сюда, каких-то лехтев? Как они все могут... - и насмешливый жест 'вот так', обводящий зал, добивает его окончательно. Он выдыхает, поворачивается. - Да мы теперь вообще. Посмешищем ходим. Для всего берега стать успели. Совсем смешными.
  - Та-ак, - выдыхает Рихта. Вообще Вийса - он малец такой, думать лишнее и зря расплескивать - первый, а в пару с ним вставать Рихта доброй волей не пожелает. Шумный больно. И бестолковый. - И по порядку. Кому надо - зачем говорят-то?
  - Да ты сидишь тут на личном обучении и совсем все слышать забыл! - а это мелкий зря, Рихта еще от отца учился - ухом подергивать. Как ловчий пес - стряхивать. В самом деле - если все, что говорят, слушать - какой головы хватит?
  Нет, на том, что вслед у мелкого хлынет, он решил - прислушаться стоит:
  - А то, что нас - из-за этих... вещей, что мы в своем доме людьми приняли - ветер звать зовем, что из-за этих - лехтев - да нас уже все побережье... всякими словами зовет! Говорят, что Гнезду эс Сьенн настолько своя кровь тяжела стала - вон невидаль широкодоступных позвали, может нас еще какой клятвой подпереть? Эй...
  'Не знает, мелочь, кто его приберег', - Рихта подумает позже. Он на замахе еще - а четверти выдоха хватило - заметил, обнаружил - сидит эта, крупная лехта, серебряную девочку держит, правой стороной сидит, не видно, а только он, Рихта, помнит... Ну - и мысль прошла быстрее, а то лететь бы мелкому Вийсе со скамьи. Ударил бы.
  А так только ойкнет, когда ветром по лицу пройдет - остановится Рихта, не нанеся удара. Вдохнет, выдохнет. Как мелкий смотрит. Выдаст Рихта потом, объясняя:
  - Что дураки плесень слизывают, языками треплют - их дело. А ты, Вийса эс Сьенн сначала думай. Не заслужил еще... ну, никто из нас этого не заслужил пока, кровь и Присягу лишним словом трепать. Заслужишь - матерись, а толку-то, - а толку примерно столько, сколько сейчас - этому мелкому говорить: все, запустил меленку, чушь молоть:
  - Ты сразу драться. Ты хоть понимаешь, что вот из-за этих... лехтев над нами все побережье - смеется?
  - Ой, ну - новость какая, - максимально ехидно постарается оценить Рихта. - А ты прямо слабак такой, что над тобой уже и посмеяться нельзя? Сам над ними посмейся. Вот на бой опаздывать или своих под Присягу подводить - позорно, - это-то он у старших взял готовым, а то: все родившиеся в Гнездах к первому выстрелу знают обычно, какой бухте что припомнить. Это вот дальнейшее - мелкому бы не сознался, что сам уложил в голове, как понимать - вот сейчас. - А поговорить с другими людьми, у которых можно поучиться - это возможность полезная. Как выяснилось.
  - Людей... у которых поучиться, - у мелкого Вийсы мир на этом отчетливо накренился и подпирал его тот явно чем придется. Не слишком успешно. Рихта ему еще раз на голову обвалил:
  - Я, например, учусь. Научился.
  Правда, ему и самому не слишком легко обходилось. Как перестраивала мир новая наука. Что сказал и вспомнил. Когда его-то новым знанием прошибла - вот та, что сейчас сидит, говорит серебряной девочке что-то... мягкое.
  Ему - тогда, недавно - она тоже... мягко говорила.
  Хорошо вспомнил - нырнул. Не расслышал, как не слишком громко, но вслух же - говорит рядом Вийса. Шипит:
  - А я хочу, чтоб так не было. Чтоб их вообще не было...
  Таким знакомым...
  
  ***
  Он и сам, Рихта, тогда по правде был не лучше. Занятии на пятом. Когда у него логично стало не получаться. И было обидно. Прочная тетка Льеанн - легким именем ее звать пришлось, полное такое, три раза запнешься... он, конечно, для себя определил: в бою не успеешь - но всяко шла, текла, быстро, почему-то неуязвимо, хотя ничего так уж незнакомого в этом оружии вот так, в руках - 'пока сокол на перчатке' - и не было... А все-таки было.
   Как ни замедлялась эта крупная, как ни старалась показывать, как это должно быть правильно... Пожалуй, это только сердило еще больше. Потому что он умел - умел же - он хорошо умел - а сейчас не получалось; сопротивлялось тело усваивать текучий, с перебежками, на мягких рассчитанный шаг, сопротивлялись пальцы, не складываясь в этот... легкий и прячущий, вывернутый - хват - тонкого ножика, легкого... Не шло. Так внезапно и так - ну как смеясь над ним, что он, Рихта, и разозлился - исподволь... закипало глубоко, в запаянном, не понимал: старался... старался и старался. Но вот на каком-то, размеренном (...он уже дыхание за хвост ловит, а эта все еще совсем ровно): 'Почти. Почти. Теперь вперед и нападай!' - он и напал.
  Было почему-то жарко. Он очень злился. Внезапно совсем. Так что сейчас, на проскальзывающем неудобном шаге, но быстро - это вот так, на ходу - и просилось сказать потом: пальцы сами - но нет - он, живой, перехватил легкий верткий ножик привычным хватом. И ударил.
  И попал.
  
  А потом стоял и понимал - почему-то очень долго. Чужая - лехтев - его Наставник теи Ллеаннэйр стоит. Руку опускает. Задел. Глубоко. А края у раны сначала белые, кровью потом, очень... медленно наполняются. А он стоял еще. Держал. Ножик.
  На руку поймала. Защищалась? Левую.
  - Больно, - также размеренно скажет теи Ллеаннэйр.
  А он тогда повел себе недостойно. Он все еще очень злился. Он тогда рот открыл и сказал:
  - Ну так... взялись за оружие. Боевое. Можно и рассчитывать, что будет больно!
  - Неверно, Рихта, - а еще он помнит, что она не только интонации голоса, она и темпа его не меняет. Медленно говорит и медленными словами. Мягко. А с пальцев уже капает. - Когда берешься учить другого говорить знакомым оружием, сначала - проверяешь. Насколько он умеет. И насколько ему можно доверять. Потом доверяешь, - она делает полшага, кажется, замечает каплю, как-то собирает, поджимает пальцы, потом и руку. И вот сейчас - теряется. Он даже знает, почему. Оглядывается. В легком тренировочном костюме нет места для личной аптечки. А он стоит и что-то невидное внезапно рушится. В нем и вовнутрь. Пока теи Ллеаннэйр заканчивает ровно же:
  - Но всякое случается.
  Еще... капает. Да что он стоит-то? Тоже... медик. Давно бы пора прыгнуть, метнуться за той...перевязкой, он-то знает. Где это в тренажерке. В отличие от нее, кстати.
   А получилось из-под этих развалин - сказать только в сторону, глухое, как не свое:
  - Извини...те...
  - Случается, - повторит она. Капает. Тихо. Слышно. - Извини, Рихта, сегодня мне придется прервать тренировку. Неудобно.
  Вот тогда, что называется, вспомнил. Про обязанности.
  - Я... помогу? Перевязать?
  - Благодарю, Рихта. Я уже разобралась как действовать. У меня к тебе две просьбы, - все еще медленно говорит лехта. И ждет... ждет же. Ответит Рихта быстро, жестом. - Ты знаешь, как смываются пятна с этого покрытия. Оно удобное, я не хочу его испортить. И с этим не справлюсь. Ты сделаешь? - (...внутри рушится. И ему нечем говорить. Он жестом отвечает: 'Да'. И слышит дальше. И оно увесисто приходится по голове). - А вторая - отпусти сейчас ножик. Будешь продолжать, пока Соколка уложи. К тебе привыкнуть...
  Она идет. Она скользит к двери. Быстро. В горле очень сухо. Получается вытолкнуть... кстати, недостойное:
  - Вы... еще - будете?..
  - Я еще буду, - у двери она остановится. У открывшейся. (...там пол гладкий.) - Но мне придется прерваться. Примерно на малый круг дней. Неудобно - на мне долго заживает.
  И выходит. За дверь.
  
  Но даже сейчас - пока сначала, до того, как убрать оружие, как заняться просьбой Рихта сел, сворачиваясь клубком, еще не сильно называя... происходящее - только, что он сделал очень не то - это очень неправильно и больно - да, он уже тогда знал: это будет оставлено внутри... между ними двоими.
  
  Пусть их на самом деле и было трое.
  И Рихта тоже знал, что за тренажерной площадкой обычно наблюдают.
  Бросок сигнала на личный внутренний: 'Лехтев - дуй в выход, налево, на подъемник, отсек прямо', - Льеанн прилетел где-то посередине первой длинной фразы. Команду она и выполнит. Запоздало. После должных действий. Поэтому первым и адресует жест 'извините' - развернувшейся от обзорных мониторов теи Нёрсьенн.
  - Хорошо ударил, хорошо поймала, - ровно отзывается она, - падай, лехтев. Чинить буду. Самой сложно. Без скобок не обойдешься.
  Льеанн слушается. Садится и поворачивается. Чтоб этой было удобней. С дежурным боевой площадки не спорят. С теи Нёрсьенн - похоже, тем более:
  - Надеюсь, ты стара, чтоб выпендриваться таким украшением? - невзначай интересуется дарра. Пока - вот с ее интонациями - ворчит, оценивая повреждения, нанесенные этой лехтев, аптечка.
  - Стара, - согласится с ней Льеанн. - Спасибо. Предпочту быть целой.
  - Не поверю, - ухмыляется тогда дарра, продолжая работу. - Что ты не умеешь. Оценивать повреждения и притормаживать лишнюю кровопотерю.
  - Умею, - спокойно отзовется Льеанн. - Для меня, правда, это значительный расход ресурса. Для меня это не свойство крови, - четверть выдоха выдерживает взгляд теи Нёрсьенн и продолжает. - Кроме того, обучающий эффект был бы... меньше расчетного.
  - Значит, обучающий эффект? - оценивает дарра, не отвлекаясь. Это... тоже искусство - накладывать швы 'перекрестной сеткой'. С портативными средствами. Еще и так, что это почти и не чувствуется.
  Свободной рукой Льеанн отпустит согласный жест, обдумает на выдох, пока теи Нёрсьенн отвлечется на взгляд от работы, к обзорным, похоже. Потом Льеанн решит продолжить:
  - Я доверяю его умению владеть оружием. С его умением владеть личным ресурсом... я предполагала, что рано или поздно он попробует.
  - Ага. Нашел программу полной очистки покрытия площадки, - укладывает в паузу теи Нёрсьенн. Благо, наложение на рану последней защитной пленки требует значительно меньше внимания. И большую его долю она как раз уделит обзорным. Которые обеспечивают полный обзор тренажерки. В том числе и боевой площадки. - Убирается. Переживает. Да.
  - Ниери Нёрсьенн, - говорит тогда Льеанн. Негромко и очень отчетливо. - Я могу вас попросить? Временно освободить его от наблюдения. Если это возможно.
  И дарра на нее смотрит. Внимательно. Отвлекшись от работы. Гораздо дольше, чем будет молниеносное движение, гасящее один из обзорных. Даже чем усмешка вслед:
  - Желаете встретить сюрприз, лехта?
  - Нет. Дать ему возможность прожить одному. Редкая роскошь, - дарра смотрит еще раз. Уже немногим короче. Взвешивает способность собеседника думать, перекатывает на пальцах, к выводу, впрочем, не приходит. И возвращается к нанесению защитной пленки. Чтоб через миг снова остановиться.
  - Хороший мальчик, - негромко взвешивает Льеанн. - Очень хороший мальчик.
  И пальцы дарра еще раз взвешивают оценку. Ощутимо сомневаясь.
  - Вы правы: это не первый опыт.
  Лехтев же соберет оценку в горсть - целой рукой. Продолжит:
  - Да. Я правильно понимаю, никто из вас ему таких последствий... не мог позволить?
  Теи Нёрсьенн сначала довершит закрепление перевязки. Скомандует движением: 'Пошевелись. Трудно?' - пальцы Льеанн - теперь раненой руки - оценят степень, как умеренную. Перерастет в сожалеющий жест: 'Неудобно. Рука рабочая, - и отряхнет эмоциональным. - Зараза!' После чего дарра и заговорит:
  - А ты права, лехтев. Никто. И никогда. Мы рассчитывали на последствия.
  Льеанн сожмет пальцы, выпрямит, проверит работоспособность, оценит пальцами же: 'Годно...' И продолжит:
  - Но это полезный наглядный опыт. Для понимания собственных возможностей. И недостатков, - Льеанн смотрит, как перебирают ее слова пальцы теи Нёрсьенн, что параллельно тому размещает на должное место аптечку... Пару раз подхватывают и когти. Общий смысл скорей всего понятен: она явно взвешивает пользу опыта и способ его получения. И щелкает взвешенное под пальцами выеденным орехом. Того не стоит. Но Льеанн продолжит:
  - Старшие не умеют позволить ему один раз добиться своего... не рискуют? А того, кто уступает ему в умении - Рихте отвалять не интересно и незачем. И ближе тренажера он с последствиями не встречался?
  - И в тренажерке - не слишком. Он хорошо учится. У медиков - возможно. Ну?.. - вопросом отпускает дарра.
  - Ну... поработала ему тренажером, - отзовется Льеанн. - Наглядных последствий и всегда ли они нужны, - посмотрит, как движение пальцев теи Нёрсьенн еще раз подкидывает бусинку - когтями - и продолжит. - Я в некотором роде вещь и вполне гожусь. Как тренажер. Для приобретения... неожиданных знаний. Думаю, полезных. Думаю, справится.
  Она говорит отчетливо. Пока дарра смотрит. Также - неотрывно и внимательно. Пару раз пережевывает что-то... Что словами так и не станет. Потом теи Нёрсьенн отвернется к погашенному обзорному, отряхнет энергично с пальцев что-то быстро, каплями... А скажет медленно:
  - Заживать на тебе - малый круг будет. Без тренировки останется.
  - Да. Я предупредила, - отзывается Льеанн, тогда Нёрсьенн и щурится ей в ответ:
  - Возможно, запомнит.
  - Я думаю, выучит. И осознает. Хороший мальчик.
  - Какая... уверенность, - внезапно с шипением выдает тогда дарра. И продолжает. Очень негромко. - Я уже сомневаюсь, - и снова косится на погасший обзорный.
  - Теи Нёрсьенн, - произносит тогда Льеанн. - Я хочу задать вам два личных вопроса - чрезмерно личных. Я могу это сделать?
  - Ну... валяй, лехта, - и уставится. Ненадолго.
  - Ваш младший? - первым спросит Льеанн. И теи Нёрсьенн и отведет взгляд:
  - Наш. К теи Хюлльше по ветви ближе. Но наш. Я так понимаю, если это был сознательный тренажер - у вас незачем просить прощения за недолжное поведение родича? - запросит - и уложит поперек совсем легкого согласного жеста Льеанн - не для армейского обращения. - Но я все равно прошу.
  - Я на это закладывалась, теи Нёрсьенн. И поведение вашего родича укладывалось в расчеты. Простите и вы меня. Я считаю, это должно сработать, - официальным говорит Льеанн. И выдоха на два становится тихо.
  - Хорошо, лехта Ллеаннэйр, - наконец говорит теи Нёрсьенн. - А каким был второй вопрос.
  - Скажите, а это вот у вас... с натуры? - внезапно сбивается Льеанн и указывает ей за спину. Этот очень современный срез, светография, в технической обстановке зала все-таки выделяется. Их нечасто используют на такие... постоянные отображения действительности. А там - очень узнаваемые гранитные лбы скал, и водопады, радуга, и по невысокой темной траве, с мелкими, белыми куртинками пушинок, кажется, что прямо на наблюдателя - скачут...
  - Что с натуры-то - переспросит теи Нёрсьенн. - Лошади?
  - Лошади, - повторит за ней Льеанн... чем заставит дарра еще раз внимательно и долго на себя посмотреть. Так открыто и полностью это скажет. Подержит взгляд, потом почти невидно улыбнется и продолжит, объясняя тем же, открытым:
  - Мы степняки, понимаете? Конники... А дома я много звездных лет не была, - смотрит еще раз, то ли далеко... так отдельно и полно улыбается - то ли вот, за спину - и все-таки именно так. - Маленькие у вас тут. Мохнатые.
  (...скажет... она так безжалостно открыто это скажет, что сначала - то, что жевала, перекатывала, думала, не зная, как такое говорится словами - чужой - внезапно станет словами - и это будет правильно):
  - У вас тоже похоже... ебанутая Присяга, - крайне негромко уложит дарра. Следующее ее движение будет быстрым. Обратно, к аптечке. - Поворачивайся, лехта. Обрабатывать буду.
  - Еще... Но вы - уже?..
  - И еще один закрепляющий слой повязки. Страховочный. На всякий случай. Потом пойдем. К лошадям.
  (...а это внезапно очень... ну - просто очень: оценивать, как эта лехтев смотрит в сторону. Как открыто переводит дыхание, сглатывает. А потом спрашивает...)
   - А... яблоки у вас есть? - спросит Льеанн, и свободной рукой дарра выдаст запрос. Поинтересуется. Получит... такое же. - Ну... или сахар. С чем здесь считается правильно к ним идти - с вкусным?
  
  ***
  Это осталось - внутри и между.
  Саайре так и не знал, откуда у Льеанн появилось это... украшение, на котором вот, утром, помогал менять защитную повязку. Самым утром, еще до занятий.
  
  В этот раз он уже успел с них вернуться. Шел, думал о хорошем: Илье показать, как проснется, каких там снежных птиц по карнизам скал за ночь намело - с крыльями, перьями - вот как нарочно вырезали.
  Так, что он и положил совсем дальней мыслью крепкую память о том неприятном происшествии с ловушкой. Спускался после пробежки тихо... Так и не сразу понял, что это делает ящерик Рихта. У них под дверью. Совсем новым утром. Когда еще там и не все проснулись.
  
  Хорошо, что не сразу сообразил. Притормозил. Достаточно. Чтоб понять - нет. Не ставит ловушку. Сматывает. Очень осторожно сматывает.
  Сколько-то до того стоял. Смотрел. Может, это тогда и понял, когда выдохнет - слышно, шумно... Слова подбирая. Должного градуса эмоциональности. И только тут сообразит. Когда ящерик взгляд поднимет. И на него посмотрит. Медленно. Продолжая осторожно стягивать ловушку на пальцы. (...Беззвучно лехта подошел. Так, что он не догадался увидеть. Долго, наверно, стоит.)
  Спокойно посмотрит. И скажет спокойно тоже. Такое, что хоть садись с ним тут рядом:
  - Мне умереть?
  Да Саайре и сел. Напротив. Через двенадцатую выдоха. Что потребовалась, чтоб сообразить - нет, этот... младший - совсем серьезно. Ждет и примет. И надо быстро - продышать страшное, вспомнить, что за дверью... что Илье, скорее всего, еще спит. И спросить тихо. Достаточно тихо - для такого удивления.
  - Зачем?
  - Ты видишь то, что позорит мой Дом. И это правда позорно, что ты вправе назвать перед кем захочешь. Я...не успел. И значит - могу только спросить тебя - тебе хватит меня одного, или? - он запинается, здесь прозрачная ловушка отвязываться не хочет. А ее знатно растянули. Змейкой.
  А ящерик серьезен. Он так основательно - убийственно - серьезен, что... это просто надо обвалить. С другого края. Отцепить веревку от с этой стороны заметной скобы, чтоб ему было проще развязывать. И спросить очевидное:
  - Это делаешь - не ты?
  Но Рихта на явную несправедливость вопроса не обратит внимания. Он ответит - сдержанным согласием. Имеющему право спросить.
  Вслед Саайре найдет нужное:
  - И ты знаешь, кто это делает? - и - не увидит, почувствует, как сейчас напрягся Рихта. Тонким, острым лезвием, согнутым до самого предела - сейчас переломится, или вылетит. Ударит. Знает... но похоже его можно хоть убивать - не скажет. Так Саайре и дождется его 'знаю'. И получится - скомандовать пальцами 'отставить'. И улыбнуться:
  - Ну так объясни ему больше так не делать. Да - но в ведро все-таки макни. Чтоб лучше усвоилось.
  - В какое ведро? - с запинкой выдаст Рихта. Теперь можно расслабиться. Дальше можно будет и встать. А сначала спросить у него:
  - Не видел?
  - Н-нет, - смотрит Рихта. И, кажется, больше не собирается умирать.
  - Бадейку над дверью не заметил? Или на этот раз не поставили?
  На этот раз не поставили. Встали. Посмотрели. Пришлось договаривать:
  - Ну такая... Ведро. Деревянное. Тяжелое. Вода там такая... масляная. И воняет, - ну и пришлось - личным внутренним раскрыться. Пусть Рихта, если захочет, видит.
  - Сливную смазку? - очень громко выплеснет Рихта. - Я ж его, слизня гадостного, вообще убью!
  - Не надо, - голос получится как неожиданно, как ниоткуда. Хотя да - Илье давно было и время вставать. Тоже на занятия. На их сегодняшнюю практику - там, в доме, за личным переходом. А вот - стоит в дверях тамбура, в цветном, домашнем, и чуть растрепанная еще, смотрит на Рихту, растеряно - и продолжает. - Я не знаю, в чем дело. И не буду спрашивать. Но я знаю, что не надо. Пожалуйста.
  И Рихта на нее смотрит... Так дичайше... безоружно. Младший. И Саайре надо - отдельно себе напомнить, что почти, почти одногодок - какая-то и для него мало осмысленная пара лет. Пока Рихта смотрит на Илье:
  - Хорошо, не буду, - и отступает спиной, к переходу, поворачиваясь потом, кажется - где-то дальше, за дверью, поторопится и бежать...
  Но ловушки он снял. А Илье сказанное сделала - не спросила.
  Больше их и правда не было. Про ведро Саайре спрашивать не рискнул...
  
  Потом вспомнит. Еще дня через четыре. Когда самое большое время занятий выпадало Райэну. И успели все понемногу, в том числе и пробежку. По тому самому пешему пути. Новый снег лег, и лежал неукладисто, рыхло, а под ним скользила колдобистая ледяная корка. Так вот на том самом обрыве первого поворота он и замедлился. Он рассчитывал, сдерживал шаг - прикидывая, что эксплуатация страховки явно отнимет у расчетного времени больше срока... чем это притормаживание.
  И Райэн, идущий рядом, чуть отстав, перемену темпа оценил. Запросил жестом, получил - броском на личный внутренний, чтоб с дыхания не слишком сбивало, объяснение ситуации, оценил вслед - одобрительно. А потом и бросил вслух:
  - Тоже верно. Не все - балбесы. Летающие здесь без страховки.
  - Рихта? - этот вопрос он задаст еще на бегу. И Райэн ответит, разворачиваясь почти по кромке обрыва:
  - Кто же. Только в первый крепкий лед развлекался, дурак!
  
  Саайре запомнит. Но заговорит совсем уже потом, по дороге от тренажерки к душевой, поначалу выслушав все, что думает Наставник о его сегодняшних промахах. Похоже, чем больше у него получалось - а Саайре понимал, получалось же - тем больше ошибок обнаруживал эйле ниери Райэн. Ну - понятно почему... Хоть по тому как на полдороги поддерживает негромким: 'Но годно. Для такой скорости вполне годно, лехта Саайре'. А думать за этим почему-то получается совсем отдельное.
  - Мы почти одногодки, Райэн, - слова толкнулись, встретили - сначала удивленный взгляд, потом отряхивающийся жест. - Почему ты со мной разговариваешь как с достойным взрослым? А про Рихту говоришь как про младшего. Не готового отвечать?
  - Для начала, ты его старше. На все свои почти четыре малых года. И большое количество разума и ответственности, - ответил Райэн, стряхивая вслед внезапную, шуточную, все-таки почти пойманную подножку. Так в 'водопад' в итоге и навернулись. И уже там, под его струями - еще доплыть потребовалось по команде, быстро - Райэн и продолжит, словно посредине ничего не было:
  - Я видел, как ты работаешь, мелкий лехта. И продолжаю видеть, - встряхнется и продолжит. - Я еще когда ты сестричку взлетал защищать - от шьонайссы, в тех дебрях, впечатлен был.
  - Ч-чем? - Саайре выдавит уже выбирась из воды: этого движения Райэна он не отследил. Плюхнулся. Аж вода в ухо залилась. Вот именно - чем? - Меня б сожрали, так?
  - Собранностью, - отзывается тогда Райэн. - А вот не обещаю, что сожрали бы. Вариант выиграть у тебя был, и не самая двенадцатая шанса. Вот поэтому, лехта Саайре. А звать взрослым балбеса, от которого я смысла не видел... один выпендреж выше головы - идиотский - и такие ж дрянные попытки меня убить, - он отряхивает руку, настолько легко и пренебрежительно - мол, спрашивай, что хочешь, а я тут постою.
  Что Саайре - внезапно - а вот обидно. Что вслед тому получается открыть рот - и понять, что наконец-то. Собралось:
  - Нет, Райэн. Он совсем не хочет тебя убить... Он другого хочет.
  Получилось неуместно - горячо. Но теперь Саайре знал - вот так твердо... как твердо этот ящеренок умер бы. Скажи он тогда: да, мне тебя хватит.
  'А чего?' - спросят пальцы Райэна. Отряхиваясь. Небрежно. 'Я это не подвину...' - первую четверть выдоха пусто думал Саайре. А потом выбрался из-под водопада, чтоб хорошо вдохнуть. И сказать:
  - Чтоб ты его заметил.
  - Ып, - для себя небыстро и вслух выделит удивления Райэн. - Я его и так вижу. Вынужден. И?..
  - Нет. Ну - не так... - а поток водопада, падающий на ладонь, приносить нужные слова не спешил. Райэн оценил, отряхнулся и скомандовал:
  - Понял. Марш на бортик. Будем говорить.
  Но за время ожидания - добраться до бортика, забраться, сесть - взвешенных слов не нашлось. И когда вынырнувший Райэн поторопил его жестом, говорить получилось только совсем открытое. Развести руками и:
  - Райэн, но вы - такой, - а этот Наставник снова легко отряхивает руку: какой, мол - и продолжай соображать на ходу. - Настоящий. Сильный. До кого хочется дорасти. Мне все еще очень... обидно, когда заканчиваются занятия - в этой вашей тренажерке.
  - Обидно? - выждав паузу, запросит Райэн. И Саайре придется - собраться, продолжать - незаслуженно-открытым
  - Там все так по-настоящему. Я возвращаюсь и знаю... как для меня это ценное. Как сожалею, что это кончилось. Что ненастоящее.
  И запнется. Райэн усмехается. А чешуйки у него проступают - заметно. 'Воротник' у него тоже есть. Остаточным следом. И дальше, по спине:
  - Как я рад, что мы с тобой работаем - не по-настоящему, - откликнется ему Райэн. Покосится куда-то поверх его головы и продолжит. - Это дерьмо менее предсказуемо. Боевые действия. И там нередко убивают. Жалко - ценный ресурс, - усмехнется, почешет кулаком висок - чешуйками по чешуйкам. Что чешуйки есть, и сам тут почувствует, похоже. - И ниери Льеанн я обещал, что из вас никто не умрет. Я думал, балбес Рихта на меня еще и за своего брата взъелся. Хотя Талвар, кровный брат его, умудрился выжить. Госпиталь Далии, - уронит Райэн.
  Слова будут лишними. Слова будут:
  - Вы им командовали?
  - Я командовал Башней. Всеми ее людьми. Да, мелкий лехта?
  - Ну... - собьется тогда Саайре. - Я - о том же. О Рихте же. Вы тут такой один... такой очевидный командующий.
  Помогло. Он сделает лицо, прорисует нашивки - по голому торсу, еще раз сделает лицо и оценит:
  - Ты не понимаешь специфику, лехта Саайре. Здесь все такие. Хоть на один плевок и полосу. Теи Сейренн, Хюлльша, кругленькая ваша - Наставница, Тийрха... Ее бы я совсем не советовал недооценивать. Проку в ней и ее работе побольше... чем во всей этой, - пальцы Райэна отряхивают долгое. Очень сложным... верно, нижним армейским.
  А Саайре надо подождать, пока кончится. И пододвинуть.
  - Нет. Я понимаю, эр'ньро Райэн. Мне тот же неполный второй десяток. Внутренних биологических. Я сказал, ты самый очевидный... командующий. Про теи Сейренн я хорошо знаю, что не дотянусь. И ты... отдельный. Чтоб хотеть... Чтоб ты оценил. Хорошо.
  - Он выбирает на редкость идиотские способы, - обдумав, отзовется Райэн.
  - Но он... не знает других способов быть лучше. Только знать, как - нападать и защищаться. Убить и умереть.
  Саайре запнется, отметив сначала внутри: нет, знает. Просто это... Рихта живет с другими... и Райэну вряд ли удастся это увидеть. А сам Саайре видел - и зря так говорит. Правда, так ящерик не доказывает свою взрослость... Само получается. Но беречь и радовать он умеет. Учится?
  
  Саайре сейчас вот - неправда жглась - припоминал это. И другое. Сначала - как Илье, среди занятия, отвлекаясь только пальцами, дотягивается до нового лакомства, что притащил ей Рихта - ягоды, и на этот раз свежие, чуть кислые, с мелкими косточками, на малину похожие, но не она... Но как - смотрит Рихта и улыбается. Над отведенным им заданием, отдельно. И снова спрашивает: вкусно? Илье кивает, тянется - еще раз. 'Одобряю, - оценивает рядом Тийрха, но продолжает немедленно. - Рихта, по-моему, у тебя в работе сложный случай...'
  А в перерыв Рихта с Тийрхой как раз зацепились языками. Заспорили, справится ли спасательный катер производства третьего десятка звездных тому назад, в заданных погодных условиях с необходимой скоростью - по времени для эвакуации пострадавшего. Рихта горячился, сыпал показателями, Саайре запутывался за ним следить. А Тийрха укладывала в паузу. Одной-двумя репликами. 'Батареи у тебя хорошо, если наполовину целы', 'Воздухоснабжение', 'Нет, встречный ветер здесь сильнее, снижаться не советую'. Рихта каждый раз сбивался, замолкал, начинал спорить - и врезался. Круглая Наставница была спокойной и... совсем не сдвигаемой.
  - Теи Тийрха, но почему? - кажется, Рихта, наконец, признал проигрыш. - Я-то старую технику изучал, по интересу... но откуда вы?
  - Ой, Рихта, - тихо и очень ласково отозвалась ему... круглая. - Какой ты хороший. Доучишься - пойдешь первым местом службы в какую-нибудь сраку нашей нерушимой, вроде Халльре - осознаешь...
  А потом она внезапно прерывается, не довершив фразы. И... исчезает. Так далеко и глубоко вовнутрь прислушиваясь... И улыбается - вовнутрь же... Но мягкое, детское, удивленное - она отпустит быть здесь, вслух:
  - Пинается... - и улыбнется. Как будто их тут совсем нет.
   - Как - пинается? - ошарашенным шепотом же отзывается тогда Илье, и Тийрха, на излете, отвечает ей с той же ласковостью:
  - Ну как - ногами. Шевелится. Смешной, - а руки складывает - тем же детским оберегающим жестом, 'колыбелькой', чуть-чуть только - выпустив поверх когти. Вслед оценит видимо полное внимание Илье, улыбнется, передоверит ей часть жеста, такого, поддерживающего. Тоже ласкового. - Начнет - не перепутаешь. Тебе это еще предстоит.
  Ладонь Тийрха так и оставляет - на плече. Теперь глубоко задумавшейся Илье. А в разговоре возвращается к Рихте и к прежнему.
  - Так вот, Рихта, в средней нашей рядовой жопе... Ты полагаешь, дотуда свежачок разработок подкидывают? Раз в жизни, нечасто. Практика эти соображения. Как на этой дерьмобадейке, что моей прабабки постарше, успеть долететь, всех погрузить, дотащить живыми и самому при этом местного 'кипяточку' умеренно наглотаться. Что, Хюлльша-ниерра, я где-то говорю неправду?
  - Ни словом, - отзывается старшая Наставница, прищурится, от чего поведет щеку, где чешуйки брони остались навсегда. - Знаешь, Тийрха, если бы это зависело от меня, я бы никогда не выдала тебе разрешения родить.
  - Знаешь, Хюлльша, как я рада, что полномочия принимать решения были не у тебя, - отчетливо отзывается она, и отчетливо медленно выпускает когти - на второй руке, что осталась - удерживать 'колыбельку' - этому, еще не родившемуся. - Это тоже часть практики, которую необходимо знать, Рихта... Илье, - продолжает Наставница Дротик. И ящерик отворачивается в сторону, что прошептать яркое, личное:
  - Все равно не понимаю.
  А потом обратно. Чтоб уставиться - на то, что сейчас так ровно отвечает Илье:
  - Благодарю вас... что вы это говорите. Вы мне еще расскажете... подробно?
  - Обязательно расскажу, Илье, - отзывается Тийрха. - Тоже часть работы.
  А ящерик все смотрит. Перекатывает с пальца на палец, сматывает ниточку. И не сразу одаривает Илье благодарным жестом.
  
  Это Саайре тогда и вспомнит. Под внимательным и не слишком много правды в его сообщении обнаруживающим взглядом Райэна. Это трудно - но это необходимо. Посмотреть в ответ и открыть рот:
  - Пока еще не знает. Но старательно учится. И я надеюсь, что освоит, - 'при поддержке' Саайре уже не решается договорить. Так - Райэн рассматривает сказанное на ладони. И укладывает. Все-таки внутрь. Обдумать. И словами называет:
  - Я осознал твое предположение, маленький лехта. Постараюсь учесть.
  
  ***
  И, похоже, учел.
  Но до этого были долгие и трудные дни. Там Илье стала понимать снова, как на Изнанке бывает страшно, и Льеанн учила ее умению с этим работать. В первую очередь, умению экстренной эвакуации.
  - Вообще там лучше не бояться, - говорила Льеанн, - страх пахнет. Для большинства из ее обитателей - едой. Но в данном случае лучше один раз испугаться, чем один раз умереть. Категорически лучше. Очень эта смерть... нехорошая. Поэтому предлагаю сейчас тебе освоить, что из большинства слоев Изнанки можно быстро вынырнуть. И как это проделать эффективней. Хорошо? - Илье, которая от этого страшного сидела привычно - близко к Льеанн - так, чтоб чувствовать тепло - долго смотрит. И соглашается.
  - Я попробую. Я научусь.
  - Ага, - согласилась Льеанн. Открыто - взвесила что-то на пальцах. И продолжила - близким к командному. - Трэстинка. Саайре. Вы мне сейчас очень понадобитесь. Удивилась этому почему-то тоже Илье: пальцы взвесили. Переспросили.
  А Трэстинка сразу отпустит внимающий жест. И Саайре вслед за ней.
  - Илье, ты уже знаешь способ, которым это производится. Наиболее быстро. Вовнутрь и к корням. К сожалению, ты еще недостаточно четко помнишь дорогу. А то место назначения, куда ты привыкла так ходить, для начала, весьма ресурсожрущее, а нырять туда со страхом вместе - довольно неудобный способ нехорошо закончиться. Мне понадобится помощь лехтев jiiri zu-alh'h - много помощи - чтоб преподать тебе этот навык... достаточно безопасно.
  - Я поняла, - говорит Илье. И дотягивается, кладет близсидящему Саайре на плечо тонкую, холодную ладошку.
  
  Это ощущение он тоже запомнил. Чтоб крепче держать потом. Потому что это было - трудно. Потому что местные обитатели здешних мест... как и сами эти места - там, на глубине - пугали бы его самого. Какими они были чужими. Неправильными.
  Но бояться ему было некогда. Он... работал. Он чувствовал себя - был - страховкой, крепким - шнуром, который перебирали и держались, подтягивались эти крепкие, холодные, родные ладони. Те, как помнил - прямо - по самой глубине - по сердцевине, по корням - и это было очень трудно. И... приятно.
  Саайре оставлял себе место думать - он не знает, правильно это, неправильно - он знает, что никогда этого не забудет. Было рядом - с тем, как думал: теперь он хорошо понимает, почему дарра лехтев зовут широкодоступными. Эта близость была слишком... близкой.
  Про себя он это оставлять не стал. И в сторону смотрела Наставник Трэстинка, отзываясь: 'Так работать приходится далеко не каждый раз, Саайре. Совсем не каждый так не помнит, где у него корни и так не знает дороги. Обычно достаточно нескольких шагов. Когда разрешат взять за руку, - а потом она смотрела в сторону и продолжала много тише. - Мне нравится так работать. Увы: совсем нравится'.
  
  Вот на передышку в этой работе Льеанн их и зазвала. Передохнуть за необычным. В ближнюю усадьбу теи Нёрсьенн.
  Ну правда верхом ехать Илье не понравилось. Скажет сразу, скажет в ответ Льеанн. Ну та как раз принимает повод, подсказывает, как правильно слезать, с этого живого, мохнатого, невысокого зверя - в инее еще на морде и мелких капельках растаявшего снега в темной шерсти... От коня пахнет. Особенно. Живой такой, цепляющийся звериный запах.
  А Льеанн улыбается, спрашивает - с ладони: 'Ну как?' - и Илье смотрит, в сторону, пока движение руки продолжается, и жест переходит к зверю, о чем там Льеанн уговаривает его, прикасаясь к мохнатой морде, убеждая - еще немного пройти - внутрь, осторожно, шагом...
  - Странно, - отзывается Илье, поправляя накидку, и кажется тоже выхаживает, как этот зверь... что на нее посматривает, вот как понимает.
  (Понимает. Девочку прогулять теи Нёрсьенн поставила Мохнатого. Самого умного. И осторожного. 'Иных разумных не хуже. Как на сиденье поедет', - усмехнулась, доверяя).
  - Теплый, - нерешительно покосится в ответ Илье. Ее... похоже пугает. Внимание зверя. И запахи.
  - Понравилось? - не сразу спросит Льеанн. Когда умный зверь остановится. В правильном углу. - Теперь будем его сушить, - как-то в сторону тоже спросит Льеанн, - будете осваивать, как это?
  - Буду, - тогда нерешительно отзовется Илье. Подойдет. Снова покосится. - Извините. Не очень понравилось. И... ну не очень.
  Жест 'понятно' Льеанн оставит где-то между других, спокойных, объясняющих, как сейчас добывать из ящика - шуршащее, шершавое, пахнет сухой травой, этим надо вытереть зверя, а то тоже прошелся, мокрым оставаться им не надо... Илье еще берет, смотрит, очень осторожно пробует, и где-то посреди всех движений находит жест 'почему'... Или просто так торопится объяснить?
  - Очень другое. Теплый. И я не умею... все равно спина устала. Вы объясняли, как правильно сидеть... не умею. Жестко. Трясет, - потом в сторону, пытаясь улыбаться. - А еще у него глаза. И зубы. Извините, - она переступает, отходит на шаг, опускает - шуршащую губку, кладет руку - и сразу ее отдергивает, как зверь отряхивается и фыркает. - Совсем странно. Что ты на нем едешь, а он - живой. Сам двигается и это... слышно. Как... сам хочет перемещаться. А я слышу и... боюсь. И очень - не понимаю. Как это. Ехать на живом, - и улыбается. Опасливо. Это этот 'живой' подался в ее сторону - от равномерно вытирающей его Льеанн. Переступил, прянул ухом. - С ними ведь... не договаривались. Хотят ли они, чтоб на них ездили. Ну... не знаю.
  - Не договаривались, - совершенно серьезно откликается Льеанн. - Это такая традиция. Привычное средство передвижения. Для моей земли. И отчасти для этой. Ты мне его поможешь укрыть, Илье?
  Саайре присоединится по жесту, подержит нижний угол этой штуки, прочной, теплой, в руке увесистой, какой накрывают Мохнатого... Похоже он доволен и косится - и Льеанн уже собирается делать первый шаг, когда Илье - очень, очень тихо говорит:
  - Льеанн, вы... не сердитесь.
  - Я еще не сержусь. А почему я должна?
  - Ну... - Илье замирает, осторожно дотягивается до чуть взлохмаченной гривы Мохнатого - попробовать погладить... пахнет. - Вам же здесь... очень нравится. А мне... а я совсем нет...
  - Илье, - а когда Мохнатый повернется вдруг фыркнуть - нет, громче - на Льеанн, та ответит ему движением, достаточно... внятным. И звуком еще. Тоже фыркнет. - Ты не я. У нас могут... и должны быть совсем разные занятия. Которые нравятся. И не нравятся.
  - Но вы... - Илье смотрит, не может оторваться, как уверенно управляются со зверем руки Льеанн - и как этой уверенности слушается пугающий и большой. Смотрит - и не продолжает. Тогда Льеанн отслеживает ее взгляд. И размеренно объясняет:
  - Он меня значительно сильней. А я его умнее. И мы оба это понимаем, да, Мохнатый?
  И пока зверь вот точно смотрит на Льеанн, и сложно поверить, что он не понял дословно, Илье и прорвет:
  - Но вам... здесь очень хорошо. И вы - ведь очень хотели, чтоб мне понравилось? А я...
  - Ну. Правда в этом есть, - Льеанн как усваивает этот слышный зверий запах. А еще можно думать глупость: что грива у них наощупь... наверняка похожа. Ну потому что пара соломинок от этого жесткого, хрустящего спланировали ей в волосы, зацепились... - А еще я обрадовалась шансу сэкономить усилия. Это такая традиция. Оставленная нам и как привычный и удобный способ. Наглядно объяснять, как управляют. В том числе, своим телом, другим - и своим страхом. Хорошо, мне придется искать другой способ.
  - А можно... я приходить их гладить буду? - Илье это выпалит внезапно, перебьет. Испугается. И дальше скажет тихо. Совсем тихо. - Я щенка хочу. Мохнатолапого...
  Некстати тихо. Потому что в этот момент отодвинется дверь - беззвучно. Он появится почти ощутимо - очень громкий голос хозяйки Гнезда:
  - Льеанн! А ну, дуй сюда и быстро. Ты нужна в общем доме. На связь.
  - Это так срочно? - негромко отзовется Льеанн, не оглядываясь на звук.
  - Ас'эртай Сейренн сказала - дать тебе пинка. В мой личный переход. Хочешь пинка, лехта?
  - Поняла, иду. Куда? - это Льеанн проговаривает в несколько раз быстрее. Но успевает - пригладить прощальным жестом Мохнатого, улыбнуться Илье, отпустить ей 'не бойся!' и Саайре 'поработай!' - все это за очень короткое время, за выдох, чуть не меньше, что требуется - чтоб оторваться и пойти. По команде.
  Очень короткое - дальше теи Нёрсьенн шагнет - дверь еще не успеет за Льеанн закрыться. И продолжит. Легко. Обращаясь к Илье:
  - Лехта Льеанн тебе не уточнила. Хорошо, это сделаю я. Из их диких сородичей - что живут, к берегу ближе, за скалами - до весны доживет примерно две трети. Голод. Холод. И волки. Здесь все заведомо доживут. Как сказать - с их присягой им может и проще. Тем более что сейчас они так... украшение. А за щенками - это мы с Хюлльшей поговорим и в усадьбу вас в гости позовем. Ага. Ты не слышишь, - вслед тому спокойно продолжает дарра. И тогда Илье оглядывается и спрашивает, очень полностью:
  - Что... что там случилось?
  - Не думаю, что очень серьезное, - фыркает Нёрсьенн, 'скорей всего...' - взвесят пальцы, не доведут жеста, вместо того скользнут оценивающим жестом и вслед тому хозяйка Гнезда Сьенн усмехнется. - Поняла. Ладно, дети, ныряйте и вы в переход, пущу. Чтоб не дергались, что с Наставником. Фоните. Я тут разберусь.
  
  Саайре помнил все. Последовательно. Как Илье не успеет извиниться - ее мягким и уверенным жестом подтолкнут внутрь ворот личного перехода. Саайре последует уже потом. Как они запутаются - вынырнув где-то посреди незнакомых технических ярусов дома Гнезда Сьенн, в каких-то побочных центрах управления - не распознал, чем... Как проявится - Саайре думал потом, что поднятый по тревоге кто-то незнакомый из дарра - он очень медленно вынырнул из брони. Но опознал его и Илье - и, получив разрешение, сопроводил их. По этому дому. Долго. Саайре снова запутался.
  Настолько долго, что к тому моменту, как они подойдут - Льеанн уже встретят. Вот ровно посреди разговора ввалятся. Это тоже помнил - что казалось очень неуместно. Потому что разговор между старшей Гнезда и лехта Льеанн очень уж... внутренний, потому что открыто... выдыхающей Льеанн дарра очень близко усмехается, и говорит:
  - Правда перед аль'эртай Глистой очень хочется вытянуться в полную парадную и рапортовать?
  - Аль'эртай Глистой? - взвешивает Льеанн. И, похоже, выдыхает. - Правда.
  - И не то, чтоб я считала это зазорным... - взвешивает дальше теи Сейренн, на чем - так, небрежным жестом выбирает у Льеанн из волос зацепившуюся там пару соломинок, показывает ей - на ладони - в чем дело, получит в ответ легкое:
  - Да-а... Обосновывать свое решение аль'эртай Службы наблюдения общества - очень утомительное занятие, - выговорит Льеанн. Сейренн усмехнется:
  - Плющит через экран связи, а? Ну глиста ж? Въедливая.
  - Ну... пожалуй, - Льеанн, наконец, переведет дух, услышит дальше:
  - Не, у меня очень дельная Властная Присяги, правда?
  - Правда, - очень полно ответит Льеанн и продолжит. - Теи Сейренн, я вынуждена вас просить... - скользнет взглядов вокруг, собираясь с должными выражениями... И только тут, похоже, и заметит присутствие Саайре и Илье.
  - Я так понимаю, тебя вызвали на личную беседу? С аль'эртай Алакестой. В саму Исс-Тарру?
  - Верно, - негромко отзывается Льеанн. - И мне придется просить у вас помощи. Чтоб до нее добраться, - поперек этого Сейренн задаст следующий вопрос:
  - Я так понимаю, с девочкой? - и Льеанн сдаст дальше. С нерастраченной жесткостью:
  - Вы понимаете, что Илье, в ее нынешнем состоянии, я считаю недолжным тащить. Под взгляд наших Властных. И трижды - в столицу...
  - Браво... - взвесит медленно теи Сейренн. - Однако двигать это... немногие рисковали.
  - А это очень страшно... Исс-Тарра? - все-таки вмешается в их внутренний разговор Илье. Произнося название тем же. Прозрачным и незнакомым.
  - Это наша столица... - мерно и отчетливо... нехорошо взвесит теи Сейренн.
  - Да, - ровно отзовется Льеанн. - Иногда очень страшно. С тем, что стандартно присутствует на ее улицах, даже в прочные дни, я бы и совсем здоровым и целым неподготовленным не советовала бы встречаться. А тому, чьи корни так пропитаны Tairhien... Извини, Илье. Я собираюсь тебя здесь на какое-то время оставить.
  - Распространяешь знания умеренно ограниченного доступа? - продолжит Сейренн.
  - Так или иначе, Илье придется это знать, - отзовется Льеанн.
  - Я... запомню, - роняет Илье. - Я... - и замолкает, не собрать в слова, что сейчас просится, вырвавшись объемным жестом. Который Льеанн ловит... И, слушая продолжение, обнимает девочку.
  - Но тебя, значит, требует.
  - И максимально оперативно. Оценила полностью личные архивы и взяла дело под свой полный контроль, - отзывается Льеанн.
  - Влетели, - взвешивает Сейренн. Движением она рядом с тем оценивает. Что ей доверили. - Надеюсь, младшие успеют аттестоваться. Об Нард, - поясняет она на быстрый жест Льеанн. - Аль'эртай Алакеста не уважает 'традиционных бессмысленных действий'.
  - Я... боюсь, - это поперек, перебивая, очень тихо уложит Илье. Теи Сейренн услышит. И прервется. И продолжит. Ровным, добрым и уважительным:
  - Здесь - не надо, маленькая. У меня очень годная Властная Присяги.
  
  ***
  Разбираться Льеанн пришлось на очень большой скорости действия. На рабочей. Успела вынырнуть из чужого личного перехода - прямо навстречу Сейренн, на этой самой скорости та и сбросит, успевая в ней близкую насмешку:
  - Моя Властная Присяги решила тебя пощадить - и не цеплять за личный внутренний. Ждет на связи. Отдувайся, - на середине последнего слова Льеанн и получит - направляющий ощутимый жест в двери личной ячейки центра связи.
  Пройдет - полтора шага - по направляющему жесту. А потом останется замереть посередине выдоха.
  И да - встать в строгую парадную стойку... не, не успевает захотеться. Просто получается. На этом самом полувыдохе. На первом взгляде - с экрана прямой мгновенной.
  Ну это и правда редкое явление. Увидеть своими глазами - высшее командование отдельных необходимых служб нашего общества. Даже отдав им десятки звездных своей жизни...
  Редкое и... не самое приятное.
  - Айе, аль'эртай Алакеста а'Лайетт айе Таирианнон.
  - Теи-лехта zu-toёra Ллеаннэйр эль'ньеро эс Хэрмэн айе Ойхо, - взвешивает глядящая на нее ллаитт. Полным официальным.
  Беловолосая очень худая. В светло-светло-песочной куртке почти полевой. Без нашивок. Разницу в росте экран не показывает, но у нее явная привычка - смотреть сверху вниз. Рассматривать. Говорит странно. Словно запись рядом запустили. Так лицо говорящей неподвижно. Но слишком резкий жест, которым продолжит, показывает - очень даже живая. Требуя подойти и услышать. Льеанн слушается буквально. Подходит.
  - Прежде всего я хочу вас поблагодарить, эль'ньеро Службы наблюдения Приливов, лехта zu-toёra Ллеаннэйр. Что внимательно справляетесь не только со своими рабочими обязанностями. Я полностью ознакомилась с личными архивами и желаю вам сообщить, что отныне и до разрешения я беру ваше обвинение против Семьи Тийе, а также Дома Нард в пользу несовершеннолетней Нарин-теи эс Тийе айе Хладье под свой личный контроль и не оставлю до полного решения.
  От ллаитт... давит. Вот сейчас, через экран. Очень... отчетливо и плотно. 'Насколько я знаю, каналы связи на Землях Изначальных организованы по другому принципу. По крайней мере, их не держат Башни...' - это Льеанн обдумывает. Выдох. А за ним надо запросить:
  - Аль'эртай Алакеста, я могу обратиться?
  - Я вас слушаю, эль'ньеро Ллеаннэйр.
  - Я оцениваю, что данное определяющее имя было дано девочке в основную метрику, как часть структурного элемента, удобного для концентрации формирующего воздействия на ее тело и разум. Поэтому считаю его негодной общепринятой идентификацией. Прошу вас проверить. И подтвердить разрешение сменить.
  Это чувствуется. Она давит. Но это не тяжелей, чем та вода. Вполне достаточно. Чтобы стоять напротив:
  - Проверю. Эль'ньеро Ллеаннэйр, поэтому я желаю видеть вас и девочку. В управлении Службы наблюдения общества. В Риан-на-Лаэго. Максимально оперативно.
  ...вполне достаточно. Чтоб стоять и противостоять:
  - Аль'эртай Алакеста, я могу обратиться?
  - Слушаю, лехта Лллеаннэйр.
  А теперь собраться и посмотреть. Поперек:
  - Я возражаю, аль'эртай Алакеста. В текущем состоянии девочки я не могу ей позволить отправляться в Исс-Тарру. Отдельно - при учете беременности девочки. Я хочу, чтоб она полностью восстановилась и родила благополучно и здорового ребенка. Для начала.
  Кажется - или лицо беловолосой пытается измениться? Кажется - или волна, которая давила, разбилась о плечи, ушла, и Льеанн только ждать, стоять волноломом, ожидая, когда вернется.
  Не вернется.
  - Я принимаю ваше возражение, лехта zu-toёra, - отзовется ллаитт. - Эль'ньеро Ллеаннэйр, тогда я ожидаю только вас. С максимально возможной скоростью. Все необходимые разрешения в вас уж прописаны.
  А теперь Льеанн надо ответить аль'эртай Службы наблюдения общества. Должным 'айе'. Понаблюдать, как отключится экран. Перевести дыхание. Подумать, что теперь необходимо решать вопрос с транспортом. Пойти к двери.
  Параллельно подумать другое: странно. Что-то я старшего командного Службы наблюдения общества не очень боюсь.
  
  ***
  А когда спускались от центра связи вниз, под негромкое теи Сейренн: 'Сейчас разберемся!' - голос Райэна вылетел на них чуть раньше, чем он сам.
  - Так иди, поздравляй своих парней, Нёрсьенн - громко выдает Райэн, потом, обнаружив, кто вышел на него из коридора, встает перед теи Сейренн очередной раз в преувеличенно четкую армейскую стойку и рапортует. - Айе, ас'эртай Сейренн. Разрешите сообщить, наши парни вернулись, достав несколько Нард. Я прошу вас поставить им аттестацию.
  - Выеживаешься, Райэн? - размеренно и недобро взвесит теи Сейренн.
  - Тренируюсь, - отзовется. - Младшие на беглую проверку аттестации заслужили. На полную не успеваю. Но прошу и вступаюсь.
  'Сколько?' - Сейренн спросит движением. Райэн вернет, перекидывая на пальцах. Отсчитал два. Что ли - с половиной. Сейренн подержит на ладони и вслух задаст другой вопрос:
  - И куда стартуешь на такой скорости?
  - В Рианн-на-Лаэго. С нашими уважаемыми Оборонительными советами - начиная с Внутреннего до усрачки с запором сражаться. Решать будут напоследок, годен ли я для своего полного стакана, а если годен - куда запихнуть с разбегу.
  - Быстро тебя, - оценит Сейренн. - Хорошо. Проверю и аттестую. А вот ты и злоупотребишь. Служебным скоростным транспортом. Чтоб мне не злоупотреблять.
  - Кого еще угораздило? - усмехнется Райэн. И обведет их несколько озадаченным взглядом.
  Льеанн взгляд ловит. Отзывается движением. Что вот, меня. И Райэн еще что-то взвешивает, когда вмешается Сейренн:
  - С навешенными ей разрешениями ни один недожорий выползок придраться не рискнет, обещаю, - и на слетевший жест позволит себе и продолжить. - Мой командующий.
  'Ып!' - Райэн вслух не выдаст, но всем выражением покажет столь отчетливо - не перепутаешь. А потом усмехнется и выдаст уже вслух
  - Вовремя мелкие теи Нёрсьенн аттестоваться успели. Это Нард у нас из зубов потребуют выпустить? Жаль.
  - Увидим, - уложит Сейренн.
  - Принял. Я на третий малый круг отправляюсь. Успеете?
  - Вполне, - откликнется Льеанн. А Райэн задумается, пересчитает что-то на пальцах, продолжит. - Я надолго. К середине нового дня буду. Не раньше. Отбегаете поутру без меня, - это он уже к Илье с Саайре. Заметил. - Обязательную программу. Дежурные помогут.
  - Если я тоже не успею, считай днем, свободным от занятий, - улыбнется вслед Льеанн. - Так, Илье. И...не бойся.
  - Я здесь не боюсь, - не сразу отзовется девочка. - Здесь хорошо. Я в него погулять хочу. Полазить. Можно?
  - Можно, - медленно улыбнется тогда Льеанн. - Я думаю, что знаю, кто сможет тебя сопроводить. Если ты разрешишь.
  Первый взгляд Илье бросит на Саайре. Потом взвесит на ладони. Он как раз успеет вспомнить про завтрашнюю 'практику в реальных условиях', что как раз обещала теи Хюлльша... ну и заодно, что кроме тренировочной дорожки и пары редких прогулок вокруг их рабочего дома и корпусов восстановительного он и не успел познакомиться с окружающей местностью за все это время.
  А потом пальцы Илье нарисуют в воздухе... что-то непонятное. Вроде большого ежа. Льеанн, похоже, поймет. Подтвердит - получит жестом же: 'Да...' И продолжит вслух:
  - Райэн, позови сюда Рихту. Это возможно?
  Кажется, он осмысливал сказанное. Долго. С лишнюю четверть выдоха.
  - И? - дарра выдохнут как одновременно. Вопросом.
  - Да, я хочу, чтоб он показал Илье, где тут можно... полазить. Таи Райэн, если мне разрешено превышать полномочия - я хочу, чтоб ты его об этом попросил.
  - Лехта Льеанн, - а это говорит Сейренн. И... очень полностью, - ты уверена? В том, что сейчас говоришь?
  - Да. Теи Сейренн, если хотите - уверена как лехта. Это будет правильно. И полезно. Всем участникам. На правах очередного обучения.
  Сейренн еще слушает, еще взвешивает на пальцах, когда вступает еще один голос. Илье... осмеливается:
  - А можно? Ну... Рихта говорил, что хорошо лазает. И... про орехи рассказывал.
  Правильно - вполголоса оставляет себе Саайре. Для Илье правильно. И некоторым образом целительно. Побыть живой и вот так - голова еще продолжит: не все же ей быть в защитном коконе... который мы ей обеспечиваем. Хотя Рихта, пожалуй, тоже... обеспечит. Это можно думать, пока теи Сейренн подбросит - то, что держит на ладони:
  - Он наговорит... Льеанн?
  - Да, теи Сейренн, я еще раз считаю, что это нужно разрешить, - повторит она. Сейренн тряхнет ладонью, подбросит - то, что взвешивала, так, что это явно врежется в потолок. Продолжит вполголоса. - Ну, предположим... Райэн, возможно, это нужная затрата времени. Зови.
  Он запустит с ладони еще что-то вдогонку - к этому, прилипшему к потолку. И движением попросит передвигаться.
  
  На ходу выдыхающий Рихта проявится через пару десятков шагов. Вынырнет из коридора - вот туда, наверх, это к основному залу, а что там внизу - неизвестно, он как раз оттуда. Встрепанный. И очень удивленный. Выпрямляется на полдороги:
  - Таи Райэн, вы меня вызывали?.. с заданием? Я здесь.
  - Рихта! - паузу в интонации Райэн оставляет. Такую же явную, как оставил он. Почти открыто удивляясь, что его зачем-то сюда призвали. - Было решено, что ты справишься - и я хочу тебя попросить. Показать моей младшей Илье землю ближних окрестностей Гнезда Сьенн. Что она захочет и где здесь можно... лазить. Ты это сделаешь?
  - Эр'ньеро Райэн... - он стоит, совсем по стойке смирно. Он так переводит дыхание. Формальным обращением. По званию. Дышать так и говорить намного проще. - Вы... говорите мне? - похоже, пальцы Райэна отчетливо показывают, что Рихта тут один. Что двух таких для Гнезда уже слишком много. - Эр'ньеро Райэн, я могу спросить?
  - Разрешаю, Рихта, - отзывается он. И слышит. Внезапно открытое и очень:
  - Я хочу спросить, почему вы отдаете это мне. Не... ну, лехта Саайре?
  - Потому что лехта Саайре не представляет себе здешней территории. И я не могу признать его знакомство с местным пространством достаточным для выполнения этой задачи. Я ответил?
  - Я услышал. И выполню.
  Ящерик сосредоточен. Удивлен. Ящерик смотрит и не совсем понимает, это правда - сейчас - ему. Звонкий. Ему сейчас очень сложно - посмотреть на Илье - смотрит во все глаза куда-то в пространство. Тем более, что Райэн продолжит:
  - Я рассчитываю, что ты оценишь свою ответственность, - вслед очень размеренно взвесит Райэн. - И мы все обойдемся без нежелательных последствий.
  - Я обещаю, таи Райэн, - тоже очень подчеркнуто отзовется Рихта. - У меня должно получиться. Иначе... я знаю, что мне делать.
  - У тебя просто получится. Так должно быть, - отзовется ему Райэн. - А еще я очень рассчитываю, что Илье понравится.
  - Я... постараюсь, er'mei Райэн, - отзовется тогда Илье, показывая, что здесь - и что слушает разговор.
  - Это не тебе надо стараться, - оценит в ответ Райэн, сбросит с пальцев в направлении Рихты непонятный жест. Но с когтями. Дальше скомандует уже Льеанн. - Отбываем. Торопимся.
  - Айе, - отзовется ему Льеанн. С преувеличенной серьезностью. Но перед тем, как сделать шаг, поймает взгляд Илье, поймает ее за руку, остановится. - Я надеюсь, я не очень надолго. Илье, я могу думать, что тебе тут не будет... страшно? - вопрос тоже серьезен. Преувеличенно. Она выслушает. И отзовется:
  - Нет. Я думаю... не очень. Немного. Льеанн, а вы - не боитесь?
  - Боюсь. Немного, - отзовется она и поторопится за Райэном.
  А Саайре, на излете шага, она отпустит всего один жест: 'Работаем'.
  
  ***
  (Окрестности залива Змеиный язык. Местами взгляд в сторону. Рихта)
  ...А страшней всего удавшемуся сыну Мархи и Югле Рихте эс Сьенн, было то, что серебряная девочка пугается вот меньше. Утром, в которое старшие, конечно, не вернулись - когда тренировка кончилась. Она медленно застегивает ботинки - правильные, зимние от полевой, ей непривычно и волосы мешают. А Рихта стоит и ему кажется, что у него очень, очень много рук... и ни одной он не понимает, как работать.
  Но рук у него две и время сейчас выйдет, поэтому надо выдохнуть и действовать. Тем более что сейчас понятно, как.
  
  - Хорошие ботинки, - первым делом отметит взъерошенный дарра... Рихта. - Ньирре-теи Илье, только вы все верхние застежки закрепите. Снега там много, - поймает ее удивленный жест, сообразит - что правда не понимает, бывает же - и улыбнуться будет уже проще. - Которые к полевой прикрепляются. К штанам. Давайте помогу? - и сядет на пол вслед за разрешающим жестом, посмотрит снизу вверх, заговорит, взявшись за непонятные верхние крепления, про которые и не поняла, куда:
  - Ньирре-теи, смотрите, вот так...
  - Рихта, - продолжит тогда серебряная девочка (имя она произносит мягко, прикасаясь кошачьей лапой, звук, который должен бы ударять, сталкиваться, у нее скользит. Придыханием. Это очень... интересно и приятно. Когда она зовет по имени). - Я могу тебя попросить? Меня зовут Илье. Просто Илье. Можно так?
  - Я... - он собьется, передохнет на двенадцатую выдоха, собирая слова, как они могут быть правильно. - Я очень постараюсь, Илье. Так просто... должно обращаться. В степени уважения.
  А для серебряной девочки времени совсем не прошло, она говорит дальше, накрывая его слова:
  - Ну так же будет легче? Если лазить?
  
  Поначалу с лазить получалось не очень. Шли к подъему на Змеиный язык, долго, по расчищенной дорожке. Оттуда удобней. Все окрестную землю показать. А там пусть Илье и решает, куда хочет. А она шла, смотрела медленно, удивлялась глубине сугробов, ловила на ладонь падающие снежинки. Ветром тянуло с моря, подгоняло тучи, они тут тяжелые, низкие, снежные, и верхняя стена Змеиного языка - вон та - не всякую из них пропустит дальше, вот и рассыпаются они тут, засыпают - долину гнезда Сьенн. Что Рихта и говорил, а Илье улыбалась, смотрела на стену скалы, и правда стену - высокую, почти отвесную, резкую - как подорвали ее, чтоб так была, но Рихта знал: никто не делал, сама выросла. Илье удивлялась: 'Какая полосатая!' И правда, крупными, снизу видными, полосами ложился заметный, красный гранит посреди серого, четко, как узором, как смятой спальной подстилкой. А за трещины цеплялся снег, и Илье дернулась было с расчищенной дорожки, глубоко провалилась в снег, удивилась, что он такой, постаралась что-то из него слепить, но холодно было и рассыпался... Посмотрела и спросила: 'А можно я сделаю вот так?' - руки развела и показала - что в сугроб упасть. Обдумал, глянул на форму - вроде, все застежки - площадка тоже гладкая... наверно тоже ужасно долго думал - Рихте так казалось. Разрешил. Рухнула. Нырнула. Выгребали потом, и барахтались в снегу, и это было хорошо, потому что Рихте было легче. Смотреть - а серебряная девочка снимает перчатку, отстегивает, зачерпывает немного снегу, смотрит, как он тает и капает. Вот как удивляется. И наверно правильно Рихта медлит. Прежде, чем сказать:
  - Руки замерзнут.
  - А... я ничего. Сейчас. Да, холодно... и горячо. Интересно... - и что тут говорить Рихта не поймет, поймет - поймет другое. А он ее поведет - и к Младшему водопаду с Хозяйкой Елью, и на самый верх Змеиного языка, как хотел... И даже на ту самую сосну, на платформу, если попросит.
  
  А холодно, правда холодно, младший водопад совсем подмерзает, застыл, сосульками, гребнями наледи увешал свое русло, так и не заметишь в колоннах, блестках, ледяных арках, где течет... Жалко, принес облака южный ветер (а по холоду еще и не скажешь, что южный), в редкие дни, когда Младшему хватает света, он своему старшему собрату, на которого смотрят мирные окна общего зала Гнезда Сьенн - у Рихты спроси, Рихта скажет - ничем не уступит. Хочется, чтоб серебряной девочке он тоже понравился. А она стоит у ограды - удивленная-удивленная, пальцами как издали смотрит, что за узор выложил Младший, так кажется, скользят пальцы, повторяют узор ледяных колонн, до которого далеко... Потом уже спрашивают: кто это? И, наверно, Рихта может ответить:
  - Водопад. Младший. Старший из окна общего зала видно, помнишь?
  Она помнит, соглашается и взгляд меняется. А потом снова на младшего смотрит.
  - А где он течет? - спрашивает Илье.
  - Ну... подо льдом. А вон там, смотри, видно, - и Рихта покажет ей наверх, там, у Зубьев, Младший не замерз, течет. А еще добавит - тоже сейчас очень нужное. - Когда здесь солнце - он очень красивый.
  - Он очень красивый, - эхом повторяет серебряная девочка. - Так странно: такой живой, - смотрит на Рихту... только глаза у нее закрыты. А все равно - смотрит и прямо почти дотуда, где встречаются - Младший и Старший, становятся одним и соскальзывают к морю. И говорит этому взгляду вслед:
  - А спуститься в него нельзя, так ведь?
  ...Рихта, конечно, в свое время, ко взрослому имени туда спускался, на спор, не отсюда, чуть пониже, а пусть знают, что ему не страшно, и как потом старшим доказывал, что одной страховочной ленты тут более, чем достаточно, еще три тянуть! - пусть на тренировочной дорожке остаются, да и там они излишество... А он так будет думать! Несмотря на тот образовательный практикум биологической подготовки, что потом старшие устроили.
  Только вот тут и вот сейчас Рихта и припомнил практикум. И на серебряную девочку посмотрел. Форму оценивал. Комплектацию полевой. Нет, недостаточная. А кто дурак будет и что-то Рихте про то решение скажет... пусть скажет. Он знает, чем ответить.
   И опять долго оценивал. Удивился, как мало времени пройти успело, когда уже ответил:
  - Со снаряжением - можно. Но с полным. Специальным. У нас нет сейчас. Скользко там. И стенки отвесные. Высоко.
  - Очень высоко? - переспросит Илье. И еще вслух оставит. Отдельное. Непонятное. - Извини. Я плохо понимаю, что он живой. Здесь. В мире людей.
  Ну, этого он, Рихта не понимает. А значит, стоит отложить себе отдельно, он потом подумает. А пока на вопрос ответить:
  - Высоко... очень. А если их со Старшим считать. Вообще самые высокие водопады это у нас, на земле Гнезда Сьенн. Самые, - отчетливо повторяет Рихта. - На всей земле. Вообще. Может быть во всей обжитой Таирианнон. Ну... кроме всяких новых земель. Я про них мало знаю, - это говорил, и говорил ярче, потому что она смотрела - далеко, очень... Потому что потом тихо переспросила:
  - Правда?
  
   И он торопится в ответ:
  - Самая правда! Вот хочешь сейчас проверим?
  - Верю, - отзывается ему Илье, и думает дальнее свое, куда Рихте проходу и понимания нет. - Мне просто так странно, что они такие здесь. И живые. Совсем живые, - а потом серьезно. Планы подсчитывает. - Я потом захочу спуститься. Сравнить. Ну, со снаряжением. А пока мы куда?
  
  Потом шли вверх, ей нравилось - и дорожка, петляющая между камнями, лестницы и строевые сосны. А Рихта смотрел, для себя понимал: а все равно приглядывается. Вот к тому, как сейчас бежит, карабкается на камень, вверх, к мелкой сосне, задевает случайно, застывает - под ливнем снежной пыли, ей нравится - оглядывается. Улыбается. А Рихта - вот - удивляется все еще: он только вот сообразил - отслеживает, как у нее подогнаны ботинки, не проскальзывают ли на подъеме. Верные. Хорошо идет. Он отслеживал - а старших в свое время как не понимал. Ну... он же сейчас отвечает. За... вот за нее. А еще это совсем другое, он пока не знает, в каком времени это думать, только... он расскажет и покажет ей все - вот на этой земле - все. Если она захочет.
  И повел. К Хозяйке Ели, к Матери Водопадов. Совсем внутрь. Потому что то место, та пещера, спрятанная между камнями и корнями, и широкими ее лапами - оно куда более - про тайное, и совсем его. А Хозяйка Ель - она старая, совсем старая - у людей говорят про такую старость: сквозь нее прорастает камень, а с ней - это камни вросли в нее. Скат скалы и отдельные валуны склона, ручьи, скользящие подо льдом - стать Младшим водопадом, и надо всеми ними - темные, заснеженные, огромные еловые лапы, такие плотные, что под их занавесью почти ни снежинки, что, если пройти внутрь, видно - рыжую хвою, старый, наплывами, ствол в старых натеках смолы. Видно, как в камни уходят корни. Девочка и проходит. И смотрит. Наклоняется, выглядывает - на снег, на то, как за камнем вниз скользит ручей - а сквозь лед видно. И Рихта спешит говорить:
  - Нет, она моложе, по правде. Ручьев. Это Младший водопад начинается. Но она все равно Мать Водопадов. Мы ее так долго зовем. А Хозяйка - потому что ее место. И потому что похожа, - смотрит в сторону. Щурится. Думает отдельно, что выдал странное, что серебряная девочка сейчас ответит: это на теи Нёрсьенн, Рихта эс Сьенн? Но на Нёрсьенн она и правда похожа. Он и ей так сказать может.
  А Илье только смотрит вверх, вбок, на тяжелый ствол и камни, дотягивается изнутри шатра до пригнувшихся огромных лап, там они без снега, ветки, мелкая, хорошо горючая паутинка... Говорит шепотом:
  - Она хорошая.
  И ничем другим Рихта не знает, как ответить. Только вдохнуть и слышно сказать. На близком:
  - Пойдем. Я тебе покажу.
  Теперь надо вынырнуть - из-под широкого шатра ветвей, обойти меньший валун, что вверх от ручья. Он совсем спрятан снегом и еловыми лапами, и все полагают, что скала целая. Рихта так думал, что полагают - ну кому бы понадобилось смотреть в полный обзорный личного внутреннего вот прямо сюда, под корни... А тем, кто умеют слышать землю и камень - ну тоже, зачем сюда? Он сам нашел, правда, в полной съемке местности оборонительного архива. Он открытый, но скучный. Так, чтоб в памяти укладывать, чтоб все проверять... сейчас нет полной необходимости. А прямому родичу Хозяйки Гнезда Сьенн не знать - стыдно. Он выучил. Спорил потом. Конечно, выигрывал. А про это место он оставлял. Внутри.
  Пройти, скользнуть между лапами Матери Водопадов, нет, не в скалу, а теперь наклониться, осторожно, чтоб не встретить злой старый сук... Цел до сих пор, дерьмец, и до сих пор живой, вон, смола... А теперь - надо очень согнуться, и старательно протиснуться: там узкий и неудобный лаз между камнями... если все так и будет, Рихта его когда-нибудь перерастет... когда Рихта был возле первого имени он казался просторнее. И уже внутри - слышно, как хрустят под коленками нападавшие сюда хвоинки - Рихта обернется, она наклоняется только совсем лбом почувствовав, что там корень, значит, Рихте фонарик надо засветить... здесь темно, а обзорный личного внутреннего она зачем-то тоже экономит.
  Фонарик - на правильный свет. Теплый. А теперь Рихта будет смотреть, как она оглядывается. И говорит: 'Ой...'
  
  Ладони скалы, почти встретившись сверху, снизу разошлись горстью, оставив внутри пещерку - им двоим не очень тесно разместиться. Камень, и входом, воротами, шероховатая чешуя коры. Корень. Проходит и вгрызается в землю. И сдвигает камень. Медленно. Крыши у пещерки на самом деле нет, но так плотно сдвинулись лапы Хозяйки Ели, такие они густые, что Рихта знает - и весной, когда тает самый снег, под ними сухо. Смотрит - и говорит:
  - Ты не бойся, Илье, - а ее отметил. Корень. Не страшно. Зацепился - в волосы - чешуйкой коры. - Здесь такое место... Хорошее.
  - Ага, - она кивает. И смотрит. Мимо. Мимо и безошибочно. Привлек внимание. Неуместный. Очень ровный блеск. Другого, чем живой. Под фонарем. Где встретились скала и корень.
  - Рихта... извини. Я...могу спросить, что там? - и показывает. Точно.
  Что ж - сам ее привел, сам хотел показать...
  - Это я делал, - говорит он в сторону. Ну, удобно. Пока подняться, в полуприседе, пока достать Крылана... пока помедлить, думая про левое крыло. Качается. Вот так и сделал. А потом Рихта посмотрит и увидит - одинаковое внимательное удивление. Как серебряная девочка всегда по дороге смотрела. Скажет. - Я еще не очень умел стыки вырезать. Сейчас уже хорошо умею. А тут мне еще мама показывала, видишь - взлетные и пилотское какие прочные...
  Пальцы у Илье складываются медленно. Спросить совсем неуверенно: 'а кто?..' И Рихта - ну тут-то понятно - заговорит уверенней:
  - Это 'Крылан'. Паром. Транспортник низкого полета. Вы на нем прибыли, он же - с пролива сюда передвигается. Ну, он вот модель. Масштабная.
  - Он очень... трясет, - говорит серебряная девочка. - Который Крылан. Большой транспорт. Я запомнила.
  - Это по заливу лед шел. Вы под ветер садились. Я потом могу показать, почему... если захочешь. И продемонстрировать даже... Мой Крылан тоже летает. Он не один такой... мне нравится их делать. Но он здесь остается. Он особенный, - а потом сказать было много, а можно было молчать, а серебряная девочка пробовала пальцами, не прикасаясь, как будто Крылан так же далеко как водопад... И Рихта вместо всех рассказов о принципе действия и чем эта летная модель совсем отличается взял и сказал вслух, почему. - Я его здесь оставил. Место такое. И он летает... только когда я очень скучаю.
  А она... помогала. Она услышала, на ладони подержала. Убрала... бережно. Пока он еще думал. И начала спрашивать. Сначала спросила, совсем ли полная модель - и как вообще летает Крылан. 'Я запомнила... что очень низко', - сказала. И Рихта начал говорить и заговорился. Что держится - тем, что земля отталкивает. Воздухом - напором - между ней и рабочей плоскостью пытающегося сесть. Это давно придумали. Еще даже до транспортных Башен. Не везде летают, потому что не везде удобно. Более-менее ровная и однородная поверхность нужна. Но здесь, через пролив - всегда летали. И будут. Удобно, поверхность ровная - море, снег... Вот как лед сойдет совсем - он советует посмотреть. Зрелище... грозное. А расход в общем совсем небольшой. Как местные транспортные говорили. А его Крылана хоть на любой поляне запустить можно, сейчас снег, хватает. А вместо батарей - на разгонные... Да, он почти один в один с настоящего сделан, поэтому и приходится - пилота-то нет - вот так... И Рихта стряхнет - искоркой - мелкий дополнительный модуль личного внутреннего, вставит. Дополнит.
  - Мама говорит: первый опыт чувствовать технику частью себя. Не помешает. Когда это делали.
  А Илье слушает - и держит Крылана, и проводит пальцами, да, если снять перчатки чувствуется, хорошо - где аккуратный стык, вот здесь - на переходе от верхней, тонкой части к размаху крыльев - становится чуть более заметным под пальцами, более... неровным. И пальцы сдвигаются - задать вопрос, и на первом движении же понимают его неуместность...
  А Рихта смотрит. И ловит - одно движение, вопрос из одного непонятного: 'Очень?..'
  - Это я давно делал, - говорит он. - Со мной первого взрослого имени еще не было. Этот совсем первый. Теперь я гораздо лучше могу... Увидишь, я покажу. Ну... если захочешь, - а потом забирает у нее Крылана, спрашивает движением: 'Пусть пойдет на место?' - Илье откликается: 'Пусть...' - и тогда Рихта, отвернувшись, чтоб поставить, продолжает. - Ну, я взял свое первое взрослое и мои тогда сразу отбыли служить. Сам... доучивался, - повернется, посмотрит. - Я в тот год это место нашел. И решил, что пусть живет здесь. Будет наше место. Чтоб это жить. Очень тогда скучал. Сейчас меньше. Но прихожу. Бывает.
  - Оно правильное. Место, - говорит Илье. Выдыхает. Зачерпывает. Вот хвоя с 'крыши' бывает, сыплется, много насыпается - хрусткий, под голой рукой - колючий 'ковер'. - Рихта, я не знаю, я могу спросить - а далеко... твои? Я не знаю, как это правильно живут... нормально. А мне когда-нибудь придется.
  - Я не очень знаю, как правильно... - взвесил Рихта. Вслух это было... неудобно. - Вообще... я это делаю неправильно. Зачем, ведь так должно быть: служат. Исполняют свою присягу. На своем месте. И я буду. Но - да, скучно мне было. Бывает. А служат далеко, в земле Ферга, - поймал ответный взгляд Илье, а ей это название совсем ничего не говорит, видно. - Смотри, я сейчас полную карту по секторам разверну... вот Илье, я здесь, это мой вызов, слышишь? - а она слышит сигнал на сближение и общую работу другого личного внутреннего медленно. Много медленней, чем это правильно уметь. Так же медленно, как любой из нормальных людей будет искать по общей схеме великой и нерушимой эту окраинную дыру. Это Рихта развернет и продемонстрирует - структуру и сектора и расстояние по транспортным каналам за двенадцатую выдоха, а то - присмотрелся. Достаточно - для давнего вывода. - Далеко. В штатный отпуск домой не выбираются. Не успевают. Вот когда обучение завершу - должны будут прибыть. Подтвердить, что вырос и достоин. Увидеть. Командование должное время на отпуск даст... должны, - Рихта подержит этот вывод на ладони, крепко сожмет кулак: не отпустить и с неохотой добавит. - Если ничего не случится. Все-таки наземные быстродействующие. Легион. Мы все такие. Семейная специализация. Это я выбился. Совсем как Райэн, - срывается у него. Ловит на руку и улыбается. - Ну, он очень далеко подался. В летные. На меня мои старшие только никто не ворчат. Мама говорит, медики - люди дельные. Только Наставники... вот. Ворчат. Что иногда не справляюсь. Но я справлюсь. Обязательно, - хмурится Рихта, закрепляет сказанное резким движением когтей. А Илье смотрит, не понимая жеста. Потому и получается вдохнуть и сказать:
  - Рихта, я могу тебя спросить?
  - Все, что хочешь, - говорит он, встряхивается, смотрит внимательно. А спрашивать-то и в самом деле очень неудобное:
  - Я спросить хотела, а за что на тебя Наставники... ворчат, да? Мне... наверно не надо знать, вы говорите на вашем... вот который здесь, - она прикасается к голове, куда-то за ушами, - я его совсем не все слышу... Я только слышу, что они часто недовольны. Но вот сейчас хочу спросить. Можно?
  - Можно, - не сразу отзывается Рихта. Собирает движением нападавшую хвою, пересыпает... И говорит внезапно полно и громко. - Я не хочу, чтоб у меня умирали. Вообще. Никогда. А это практикум. Что так бывает. И как правильно распределять ресурсы и силы. Я знаю. Но не хочу, чтоб так было. Потому что... вообще потому что не хочу! - выпаливает он - и понимает, как неуместно и громко сейчас получился его голос. А еще - что серебряную девочку он, дурак, кажется напугал... По тому, как тихо она отзывается:
  - Мне тоже... предстоит?
  - Не знаю, Илье, - неуверенно отзовется он. - Ты же еще в самом начале подготовки, да? И вряд ли будешь медиком... ну, нашим медиком. Армейским? - ее ладонь держит и не шевелится. Наверное - можно... нужно продолжать. - Да и там... на самом деле. Знаешь, Тийрха ведь она это... из 'непрошибаемого' подразделения. Как взяли это звание, так и носили, - Илье не понимает, ей надо объяснить. Ценное. Свое ценное, свое непонятное, что можно сейчас называть словами, и их слышно. - Ни одного серьезно пострадавшего за все время службы. А условия там, на Ферга очень тяжелые. Я, на самом деле, учил. А она меня все равно учит распределять ресурсы. И привыкать, что бывает. Не понимаю.
  Ящерик комкает это в руке - сказанное, ценное, что сидит у него занозой и он сейчас ее вытаскивает. Собирает - у него такие же, как и всех его родичей, длинные пальцы с очень крупными костяшками, сейчас еще длинней, потому что подбирают когти - застрявшее. Несвязное.
  - И Райэн же выжил. И мой старший. Я правильно не хочу. Я смогу. Вот. Значит, совсем не обязательно. Не обязательно: бывает, - через выдох взвесит он. - Но все равно не хочу, - последним движением подведет итог Рихта. После чего отряхнет руку, срежет узелок и начнет новый разговор. Который нужен. Только начинать его неудобно. Вот и сьедет на правильное обращение:
  - Ньирре-теи Илье, у вас кора вон зацепилась, корень пометил. Можно сниму?
  - Можно... Рихта, - серебряная девочка говорит, поворачивается. Пальцы запоминают: она и правда такая... мягкая. И это горячо.
  И чтоб точней запомнили, Рихте останется только спрятать внутрь - это, горячее, с чешуйкой коры вместе, потом только, чтоб не так обжигалось, с другой ладони подкинуть жестом и заговорить, рассыпаться легким:
  - Ой, а хочешь я теперь наоборот тебе Старшую Сосну покажу?
  Илье смотрит - с ответной легкостью и интересом отпускает - просьбу объяснить. И все снова проще.
  - Это наоборот - наверх. Это про небо и про лазать. И про орехи. Ты говорила. Ты только... высоты не боишься?
  - Нет, - говорит серебряная девочка. - Люблю, - и следующий вопрос задать сразу куда сложнее. Но необходимо:
  - Да, форма подходит. А тебе... вам, ньирре-теи... ну - вообще - разрешено? - вопрос он комкает, на пару выдохов задумывается... А он - не иначе - сопоставляет материалы профессиональной подготовки. Про ситуацию, с которой не сталкивался...
   Про ситуацию, которую и Илье сама еще не умеет держать в голове постоянно. Впрочем, достаточно близко, чтоб отвернуться и сказать:
  - При приложении здравого смысла и наблюдения Райэна мне... разрешена и ваша тренажерка. Пока. Теи Хюлльша так аттестовала. И Тийрха учит. Технике безопасности. Райэна у нас нет. Но... мы ведь справимся? Или... туда так сложно?
  - Там лезть. Вверх. Лестница. До первых площадок - в общем... удобная. Ну, лучше нашей беговой дорожки. А туда тебя здравый смысл и Райэн пускали.
  - И Льеанн разрешила, - тихо подводит девочка итог. - Все, я влезу...
  Что и накрывает - нет, она раньше, чем Рихта прищурился и осмелился:
  - Ну если что - я тебя подниму. В корзине. Как орехи. Вряд ли ты больше весишь...
  
   А для Илье этот день был сплошное: 'Я не знала, что так бывает'. Тоже - яркий... как тот, где смотрела на мир живых впервые. Не такой же - но по-другому... Что бывают такие огромные и пушистые снега, куда можно совсем, с головой, такие высокие - здесь, на земле живых - ледяные, сводами, колонны - где-то среди которых - течет, бежит, светится - живая, настоящая вода. Илье было трудно не удивляться, что она живая, не напоминать себе, на какой стороне мира она стоит... А земля была невероятно прочной и такой же прозрачной, и из нее росли огромные деревья и такие же тяжелые серые и полосатые камни. Складывали ладони, чтоб взять в 'колыбельку', смотрели зимние сны.
  А снаружи встречал звонкий и немного кусачий ветер, а ящерик Рихта про него говорил: теплый - а еще, что он оттуда дует, где море уже никогда не замерзает, и их жилая усадьба как раз там стоит, будет время - он позовет к себе погостить, если Илье захочет, то всех. Показать может. Вот от Старшей Сосны как раз хорошо видно... Но нет, не дойдут. Если идти просто так, ногами, то это им обходить залив. Уже с ночевкой в Рыбьей сторожке. И со Змеиного языка на ту сторону перевала спуск... опасный. 'Нет, - говорил потом ящерик Рихта, говорил и удивлялся. - То, которая наша тренировочная дорожка - это при должном внимании и страховке, - под это перебирал пальцами, плечами, отряхивался, - почти полностью безопасное место для передвижения'. Почти такой же как его земля. Почти прозрачный, такой яркий... живой - такой внезапно... младший (...он меня старше. Кажется). Настоящий. Ящерик.
  
  А то второе дерево, что он показал, было совсем огромным. Невозможно. Илье протиснулась - между ним и правда - лестницей, снизу так совсем большой - к стволу, распахнула руки... Рихта понял. Рихта помогал мерить, обегая вокруг, в сугроб, отмечая, где не хватило длины рук в прошлый раз. На два - с половиной - только его тех обхватов хватило.
  - Большая... - говорит серебряная девочка и смотрит все вверх и вверх - а Старшая Сосна все не кончается.
  - Старая, - говорит Рихта. Продолжает серьезно. - Здесь сытый распадок такой, и укрытый, вот и растет. До сих пор орехи есть. Вот, лазить приходится. Полезем?
  Лестница хорошая была. Удобная. Даже без снега. Даже там, где пошла уже уже, закрепленной на стволе. Илье видела. Это что-то другое, чужое, неуместное, вступило в голову, со спины, чуть выше шеи, придавило - невидимо и ощутимо, лишним надавило, тяжело. 'Тийрха говорила, - Илье надо было перехватить ступеньку, себе напомнить, - это случается, это не страшно. А дышать сейчас надо вот так'. А бояться Илье и не пришло в голову... благо, страховку перед подъемом полностью пристегнули. Рихта так это сказал, что направляющие есть. Потому что принято. Что Илье и не подумала возразить - да и зачем. Ну и хорошо. И не страшно. Сейчас лестница кончится, а там площадка. Удобная. Немаленькая. Ей хватило места разместиться в огромной развилке сучьев. Там стоит корзинка. С сугробом. Над ней еще лестница продолжается. На суку чуть повыше от лестницы, гнездо. А рядом с корзинкой - возвышение. На него как раз можно сесть.
  А ящерик - остановится, рядом, он, похоже, проверяет - доступное общее состояние, а ей только еще чуть непривычно прохладно, и сейчас надо дышать... И Илье не успеет ему ответить, что в рамках нормального физиологичного - он отряхнет ладонь, сядет рядом, в ногах, прямо на покрытые снегом доски площадки, и кивнет:
  - Дальше не полезем? Мое место - это все равно здесь. Последняя площадка - с корзинкой. Это чтоб орехи собирать я дальше лезу - ну вон туда, по веткам, и дальше, куда уже лестницы нет...
  
  И только взгляд, скользнувший вслед за легким жестом ящерика Рихты очень... внезапно осознает, как же высоко они забрались. Потому что вокруг, дальше, уже только небо, младшие деревья остались далеко внизу, сверху хорошо видно, что Старшая Сосна высится над скалами, а скалы - над заливом - это белое, серое, дымчатое и черное - другое - это море, только где оно кончается и начинается небо - не разберешь... И ветка эта, на которую указывает ящерик - выше, и еще выше - ложится, уходит стрелой в эту плотную пасмурную высоту с редкими снежинками...
  А платформа... и вся Старшая Сосна? - чуть-чуть ходит - из стороны в сторону раскачивается под ветром - если задержаться взглядом за отчетливую точку на земле - видно.
  А ящерик рассказывает дальше:
  - Самые вкусные - вон там, на верхних ветвях, внутри - где и воды, и света полно, хватает... - и пока Илье щурится - там большие, с серым небом сливающиеся сугробы - где-то на самом краю этой ветви, ящерик понимает что-то свое. - До самого конца ползком приходится. Ты... не веришь?
  - Верю, Рихта, - отзовется Илье (...а он там должен смотреться совсем мелким... ползком - ящеркой на ветке). - Верю. Ты смелый.
  А он поворачивается. И смотрит. И вот так - делает совсем большие глаза. И говорит - вот тоже совсем открыто:
  - Илье... скажи еще раз? - а щурится, подначивая, он совсем как его старший родич. Как Райэн, которому спокойно. А повторить что - просто:
  - Ты смелый, - подробно говорит Илье, и чуть-чуть, до звучания последнего звука - Рихта встречает это пояснением. Тоже очень открытым:
  - Я запомню, можно? Я хвастаться буду. Скажу - самая красивая из тех, кого я вообще видел, говорит - я смелый.
  А потом он хмурится. Открыто, тоже. Это у Илье жест получился. Пальцы спросили: объясни.
  - Не веришь? - переспросил Рихта... и нахмурился еще больше. - Это тебе не Песец Вийса своей гнили наговорил. Я его тогда, мелкосрань, вообще убью, - а говорит спокойно, хоть и подчеркивает сказанное - вдруг - проросшими щитками лицевой брони.
  - Не надо, - снова тихо отзывается Илье. - Я даже не знаю, кто это. Я просто не понимаю.
  - А ты красивая... - медленно, убедительно, открыто говорит Рихта. - Я таких никогда не видел. Так... Я... сейчас покажу тебе, как, - быстро - выпаливает вслед ящерик... И, кажется, взлетает он вслед еще быстрее.
  И летит, слитно, ливнем, шаг к шагу - на ограждение площадки, проходит пару шагов, балансируя по нему, и вперед - на эту ветку, и она слышит, качается, стряхивает снег, - а он движется - в рост, он идет - и дерется, и танцует, он такой прозрачный и целый - здесь, пока держится на краю - уверено, звонко и чуть-чуть страшно. И это... в самом деле красиво.
  (...неужели я?)
  - Вот так, Илье, - говорит Рихта. Вернувшись и занимая в точности то место, в ногах... кажется, даже не задев лишней части сугроба. И не очень-то сбившись с дыхания. - Я тебя не напугал?
  'Нет', - получается у нее ответить движением. Продолжением которого ладони лягут - а теперь Илье припоминай, это просто, по здесь же изученному устройству полевой, и конкретно этой, специфической, для дарра - и застегнут верхние крепления страховочной.
  Ящерик посмотрит, Илье продолжит:
  - И нижние застегнешь? Я не дотянусь.
  А дальше - столкнутся. Взглядами и голосами. Потому что Рихта сделает - и выпрямится, и посмотрит... И скажет:
  - Извини. Но то, какая ты красивая - именно так. Без страховки.
  А она поймает взгляд и просьбу прощения. И надо будет встык ответить:
  - Извини, я вижу, что ты не упадешь.
  А Рихта - вот - услышит и посмотрит вниз. А потом переспросит. Неожиданное.
  - 'Вижу'? Ты... это тоже умеешь?
  'Не понимаю', - у нее получается быстрей и проще. А Рихта перебирает когтями, цепляет воздух... потом отворачивается и начинает говорить.
  - У нас говорят, - и сначала получается тем самым, неслышным, с проваливающимися звуками, которых больше, поправляется медленней, - примерно - слышать воду и свои камни. Еще есть те, кто режут флейты, но тут я совсем не имею права говорить. Я... во-первых, маленький. И... негодный. И об этом вообще не говорят, - мнется, поправляет эти самые нижние крепления, что только что застегнул... Илье ждет. И найти слова, которые проще, получается. - Райэн еще говорит о способности к экстренной биологической. Это немного другое, он всегда открыто говорит. И ты наверно... про это? Про качество расхода личного эмоционального ресурса, которое заметно, да? - а пока Илье медлит, ладонь отмеряет паузу - подумать... Он и продолжает. Это совсем в сторону, ненужное. Ощутимое. - Я не умею. Совсем. Никак. Тут я глухой. И непонятливый.
  - Это... обидно? - медленно спросит тогда Илье. И Рихта для себя оценит - нарвался. Придется ответить.
  - Да. Я не люблю - не уметь совсем, - хмуро признает Рихта.
  Теперь думает Илье. Держит. Сматывает на пальцы паузу. Это понятно - только здесь, сейчас, когда качается Старшая Сосна, а на снегу на большой ветке видно следы - Рихта тут показывал, какая она... красивая - почему-то очень трудно начинать это говорить. Трудно... и нужно?
  - Это... третье, Рихта. Другое наверно. Я почему-то думаю, тебе будет... неприятно это слышать. Другое потому что я другая. Неправильная. Так... из меня сделали. Мне поэтому сейчас мои лехтев помогают. И я вырасту и буду. Лехтев. Теперь я знаю, что вырасту, - она говорит, а Рихта сдвигается с места... поворачивается и смотрит. Приходится сбиться и начать заново. То, что словами вообще непонятно как. - Я так есть... я смотрю и вижу. Даже когда глаза закрываю. А могу и не закрывать. Как они... текут, растут, сны видят. Есть. Как ты двигаешься - и...иногда как только собираешься двигаться - тоже. Ты...очень яркий. Целый. А я...
  Она замолкнет. Зачерпнет снега на ладонь - и будет на него смотреть. Очень долго. (...конечно - не тает. У полевой же - перчатки.)
  - Нельзя - рассказывать? - не очень уверенно спросит Рихта. Что продолжает смотреть.
  - Нет. Не знаю... Но Льеанн совсем не запрещала. Это я... словами не умею, - собирает Илье. - Я просто не понимаю, как это словами говорить.
  'Принял', - долго держит на ладони ящерик Рихта. Потом переводит дыхание и говорит:
  - Я ее боюсь.
  - Почему? - звонко удивится Илье. И от того, что сейчас пыталась ему назвать так... отряхнется, что дальше продолжать будет очень сложно.
  - Ну... она вроде и такая. Мягкая. А иногда как заговорит - сквозь нее как будто пророс весь камень. Скала - совсем. А может быть и та вода, - говорит Рихта, и внезапным жестом, резким - кажется, он ощутимо заехал себе по губе...чешуйками - призывает себя к молчанию. Илье отзовется. Удивится:
  - Ты зачем так? Если...ты, наверно, прав. Это...действительно может быть. Вода. Другая.
  - Нет, - снова отворачивается Рихта. - Та вода - это совсем про другое. И про нее совсем нельзя говорить.
  Он хмурится - а Илье наконец отряхивает горсточку снега с перчатки, дотягивается - нет, кажется не сильно стукнул - себе ж - ящерик. И говорит она тихо, но очень отчетливо:
  - Да. Я поняла. Но Льеанн добрая, - а ящерик повернется, снова - зацепят что-то из воздуха когти, продолжит - таким же отчетливым:
  - И очень... справедливая.
  И еще будет тихо, отчетливей - будет раскачиваться Старшая Сосна, ветер усилится - с моря, и снег за ним вслед, чаще пойдет, крупнее... Потом - Рихта сдует с носа большую снежинку, повернется, соберет что-то в горсть - видимо, сделанный вывод. Заговорит:
  - Да. Это... грустно. Немного. Но я все равно хочу так, - и как отряхнет что-то с плеч. - Илье, хочешь, я тебе ножик подарю?
  На первый ее спрашивающий жест - он этот ножик и покажет. Маленький, почти в ладонь. Удобный. А лезвие необычное, серое, в полоску, изгибами... как будто тоже в чешуйку. Илье даже перчатку снимет, пальцы спросят: 'можно?' - потянется попробовать. Нет, гладкое.
  Рихта правда увидит - свое. Подождет - пока пальцы проверят. И, как в сторону, скажет:
  - Его я тоже сам делал. Ты... не смотри, что он кривой немного. На самом деле, он прочный. И острый. Удобный.
  - Я... не вижу, где он кривой, Рихта, - он так объемно это говорит, что почему-то немного страшно.
  А потом еще страшнее. Когда движением спрашивает Рихта: 'возьмешь?' - и движением же она ему подтвердит... И он - молнией, неуловимым движением - перехватывает ножик, разворачивает ладонь. Рукоятью к ней, лезвием к себе. Да - совсем к себе. Когда - умудрившись расстегнуть, сбросить воротник полевой - без помощи рук? (...а 'воротник' шейной брони - нижние, видимо, чешуи... поворотные - крепится - растет - и от ключиц. Там, где уходят, делая кости крупнее, чешуйки брони, кожа гладкая... совсем, и там, где должны прилегать - гладкая, вот не как у людей... ящериная... И кажется очень тонкой чуть выше - эту уже прикрывает броня - тоже - кожа тоньше, отчетливей бороздки, как... тоже мелкие чешуйки. И чуть-чуть сероватая. Или это так... свет от лезвия отсвечивает? А оно согрелось. Снег... тает.
  А оно острое - и слишком близко. Вплотную - к так заметному... как сейчас этот ящерик дышит, и как - быстро, близко, видно - бьется жилка...
  Оно и так видно. Можно и не закрывать глаз. Так ярко и цельно, что запрёт внутри, запечатает - совсем просившееся: 'Зачем?' - и на набранном было дыхании вылетит совсем другое).
  - Мне... сейчас нужно что-то делать? - медленно, прозрачно, также смертельно серьезно говорит серебряная девочка. (...Лехтев. И будет лехтев. Пусть будет.)
  - Взять, - очень полностью улыбается Рихта. - Или не взять. - И когда она медленно кладет ладонь (...да. Райэн ее учит) и сейчас возьмет - можно продолжить. - Так надо. Чтоб было видно. Ты сейчас держишь мою жизнь. Столько, сколько ее остается. После Присяги. Немного ее, по правде, остается. Моей больше. Я еще маленький.
   И улыбается - зараза - так светло и так полностью.
  - Я возьму, - говорит Илье и старательным движением сдвигает в сторону ножик. Себе. - И удержу.
  И забирает, осторожно и крепко (...падает с лезвия растаявшая капелька. В снег). Ей только надо подсказать, где в правильной полевой нужный карман, и как его застегнуть, чтоб работал ножнами. (вот так и теперь - будет правильно). А пальцы у серебряной девочки как правда серебряные - тонкие, гладкие и холодные. Вот так и получится - неизвестно, насколько уместное здесь сейчас... Правильное:
  - Не замерзла?
  А если ящерик не догадывается, если ему не видно - то и хорошо. Что ей требуется. Доля выдоха - сообразиться с ощущениями себя - здесь, среди живых. Вторая доля - опознать... и назвать еще:
  - Наверно. Немного. Ветер... непривычный.
  - С моря, - говорит Рихта. - Мокрый, скоро метель совсем придет. Пойдем до дома Гнезда? Греться? - а за жестом Илье 'пойдем' продолжит он уже легче. - И прямо на кухню? Там теи Нёрсьенн черничные пироги печь обещала. На кухню, конечно, работать не мой черед, но согреемся. И ради тех пирогов, - что танцуют его пальцы, Илье не очень понимает, но передает он... отчетливое. А снег сыплет, крупно и звучно. И темнеет. А Рихта продолжает легким:
  - Ты спустишься? Или садись в корзинку... Я буду осторожен, - он стряхивает снег и говорит дальше. - Это смешно. Я катался. Она не крутится, правда. Даже когда не страхуют. Сначала только ощутимо. Но я удержу.
  А он прочный и яркий. И в полевой тепло. Ну - Илье достаточно. Чтоб улыбнуться, сказать: 'Ага!' - и сесть внутрь этой штуки... Легко и весело про себя еще подумать: оказывается, поместиться в том, что дарра называют 'корзинкой', она может, не очень сворачиваясь, с ногами. А еще - тоже про себя. Но уже просто. Полностью и совсем - как учат дышать Льеанн и Тийрха - продышать и почувствовать: а она доверяет. Этому... ящерику. Она снова знает, что тот не ошибется. Как все... ее родичи.
  А сначала и правда было непривычно. Внезапно. Как корзина опирается на воздух, и чуть-чуть падает вниз, и внезапно как падаешь. Как снова... в привычном совсем по другую сторону. Но раньше - со снегом и ветром, с выровнявшимся спуском корзины, получается почувствовать - ты живая. Ты прочная. Ты здесь. Это... хорошо.
  
  ...А пока дошли до какого-то из входов дома - кажется, того самого, верхнего, что Райэн некогда обещал показать - метель совсем разыгралась. Двумя сугробами дошли - смеялся Рихта, отодвигая внутренний тамбур. А Илье еще оглядывалась. И понимала, что не видит - даже полосатой скалы. Оставшейся меньше, чем в двенадцати шагах.
  Пока шли незнакомыми коридорами, Рихта говорил: 'Теплеет'. И еще, вполголоса - что обязательно долетят. Это точно ничего, что такой снег - он почти не считается. Даже для 'Крылана'. А потом у Илье не получалось опознать переходы - жилые и теплые, где уже нужно ходить без обуви, а Рихта улыбался и успокаивал, что обувь все равно свое место найдет, а на кухне тоже тепло, и шел - вот... как принюхиваясь. Ну, всяко напоминая серую тоже ящерку, из какой-то той, дальней памяти Илье, там вот также - целеустремленно двигалась куда-то по теплым плиткам дорожки - и там была ранняя осень. И это уже совсем было. Эту мысль Илье и удержит - отдельно, на обдумать. Пока оглядывается Рихта и, подтверждая первую мысль, говорит:
  - Чувствуешь, пахнет? Точно - пироги будут. Уже поставили, - а пройти остается немного. Вот поворот, и пол становится шершавым, не камни, плитка, там, где спят - в помывочной такой. Теплый. А Рихту внезапно встретят.
  Дверь там... странная. Илье еще подумает... внезапное. Сама удивится. Что стена на борт корабельный похожа. Округлое такое, сверху выше, доски в наклон, в нахлест к этому верху идут. Но думала - стена. Не отъедь этот борт в сторону - тоже необычно - сверху, не раздайся оттуда команда Хозяйки Гнезда: 'Так залезайте, если пришли!' - Илье не поняла бы, что - дверь. А залезть - в общем, было можно. Невысоко. Только темно там, команды: 'Пришли - раздевайтесь. Форму - налево... Руки мыть - в угол', - медленное освещение обгонят. А пахнет 'за бортом' вкусно. Пряностями к сладкому, выпечкой и чуть-чуть дымом. И Илье думала - о Мьенже, о Доме Трав, а еще согревалась, а еще искала слова к тому цельному и ценному, что пришло - сейчас... и было - внутри и неоформленным, искало слова. Рихта ее, конечно, обогнал, не глядя, скинул куртку, сполоснул руки, запахнулся в рабочее - как раз, чтоб услышать:
  - Ну раз пришел - тебе и бадью мыть, - и застыл. В лицах многими жестами изобразил, что мир разнообразен, но несправедлив. Потом спросил:
  - А Вийса?
  - А Мелкий песец за свои действия в поворотных цехах полы моет. Потом еще получит. Не пирогов. Сменишь?
  - Вечно так... - буркнет Рихта, в ответ заслужит.
  - Нет, иногда взыскания получал ты. Лишний пирог обещаю. Если слепите. На Сосну, конечно, влезли? Доверху? - Илье как раз спустится и будет думать - его... отчитывают? - надо вступаться? Но ящерик шевельнется - без куртки особенно заметно: отряхнувшись - вплоть до отсутствующего хвоста. И уточнит:
  - До средней площадки.
  - Илье, понравилось? - легко продолжит теи Нёрсьенн. Ее еще и не видно. А Илье стоит и оглядывается, а там и изнутри, как корабль. Вон, изгибом, вверх поднимается... как изнанка этого корабельного борта, и совсем неподалеку, у мойки, место у которой занял Рихта, вверх идет лестница, такая, тоже думается, корабельная - веревочная, уходит куда-то наверх, в люк... И какие-то тяжелые, странные, деревянные конструкции поднимаются вверх, от пола кухни, где они стоят, туда тоже крутые лесенки, трапы... и еще нужно немалое усилие, чтоб понять - да это посудные полки.
  - Илье, я с другой стороны. За топкой, - легким прервет ее осмотр и размышления голос теи Нёрсьенн. Тут еще можно успеть удивиться, потому что за невысокой, ей - ну, немного выше пояса... да, это печка - дарра вряд ли могла скрыться, даже хорошо склонившись к своему рабочему столу. При том еще, как там светло.
  - Я вас вижу, - все-таки не сразу отзовется Илье. - Я... просто оглядываюсь. Удивительно тут. Да, извините. Мне очень понравилось.
  - Сильно заснежило? - отзовется теи Нёрсьенн, ответом ей будет очень объемный жест Рихты 'о-очень', Илье опять не успеет. Хозяйка Гнезда ей передаст раньше жеста 'да, очень':
  - Да ты вон аж светишься, капельки. Ты проходи, младший родич. Ко мне. На дежурства мы тебя пока не ставили. Это исправить? Присоединишься?
  На рабочем столе - тесто, еще комом, только вывалили, много, и снова немного страшно - а тут можно к хлебу? А вместо вязанок трав тут - высоко, на балках, висит... это рыба, а противень огромный, печке под стать, и таз с ягодой тоже большой. А Рихта, стоило на него посмотреть, делает ободряющий жест, и - в шутку ли - подбрасывает какое-то... блюдо на ладони, вроде как сейчас метнет его вверх, на эти посудные полки. На что Хозяйка Гнезда отслеживает, перехватывает - да, это скорей оружие, чем скалка - где-то между перекинув Рихте жестом 'ты уверен?' Улыбку она адресует уже Илье - широко, во все клыки, а они черные, и первым, вместо 'можно ли' получается:
  - Это... от ягод? Извините...
  А дарра довольна:
  - Ну я же должна попробовать, годно ли сохранилась черника? - и легким комадным. - Присоединяешься? Раскатывать или начинку класть, ну?
  - Не знаю... - растеряно говорит Илье, на последнем звуке думая, что так отвечать на командный совсем неуместно, спохватываясь. - А мне... можно?
  - Руки чистые? В рабочее завернись, чтоб в муке не вымазалась. Вполне, - отзывается дарра, чуть обминает тесто. - Вот что: сначала пробуй - годная ли черника. Зачерпывай, - на команду Илье решается отреагировать, пробует - ягода приятная... прохладная. Но вот снова не успевает прожевать до следующего. - Годно? - поторопится кивнуть, получит. - Ну и хорошо. А теперь для вашего пирога тащи еще противень. Оттуда. Налево. Емкость сбоку.
  
  ...Илье прикидывала потом - хорошо, что 'налево и емкость сбоку' оказались не такими... корабельными - на уровне пола, даже на полступеньки ниже. Потому что на несколько выдохов, что понадобились после - был срок и засомневаться. Удалось бы ей устоять на этом... трапе, если бы на нее из-за отодвинутой дверцы емкости внезапно так сверкнуло. Глазами. Что-то живое... Неожиданное.
  В следующий миг оно, конечно, стало видимым, вытянулось, звучно мявкнуло, спрыгнуло - и оказалось кошкой. Большой, зверьей полосатой раскраски, и очень, невероятно мохнатой... Зверь, озадаченный меньше, еще раз вытянулся, вздыбив спину, посмотрел на неопознанное явление, счел безопасным и потянулся обнюхать внимательнее.
  А Илье так бы и застыла. Теи Нёрсьенн возвратила:
  - Благородная ньера Воротник снова изволит спать в укрытии? Откуда просочилась... Илье, ты кошек не видела?
  - Видела... Но такая... мохнатая, - обнюхиванием зверь остался доволен. Решил объяснить, что это его. Боднул мордой. Илье... а вот поняла, что тут тоже не страшно. - Можно?
  - Выбираешь гладить кошек? - отзовется теи Нёрсьенн. - Можно. Передай противень, наклоняйся, гладь.
  Команды Илье послушается. Это дальнейшее предупреждение запоздает - пока дарра отвлечется - раскатать тесто в пласт, разделить... А Илье уже присядет, осторожно протянет руку - ньера Воротник не возражает, вытянув острую мордочку, подставляет под пальцы действительно роскошный - пальцы тонут - светлый воротник. И подумать Илье успеет: наверно поэтому кошку так зовут, опуститься на коленки, чтоб углаживать сосредоточенней, слушать, как постепенно зверь урчит... И замрет, ошеломленная, когда кошка внезапно решит сменить дислокацию. И с неуловимой легкостью заберется Илье на плечи. И уляжется. Как будто так и было.
  - Осторожней! - теи Нёрсьенн этот маневр сопровождало. - Она поэтому Воротник, - потом дарра оглядела удивленную Илье, оставила еще одним предупреждением, - Может еще и влезть в волосы и чавкать. Она тут одна такая.
  
  А потом теи Нёрсьенн отчетливо переключила свое внимание на Рихту... что размеренно упражнялся, прокручивая - легко, на пальцах рук, очень немаленькую - и тяжелую, наверно - посудину, вот ту самую бадью - названию соответствовала. Теи Нёрсьенн подождет пока та пройдет по сложной траектории у Рихты за спиной, жестом потребует внимания, снимет со стола... ну, похоже его часть - широкую квадратную доску, как-то очень... медленно подбросит ее в воздух теми же движениями, что и Рихта (часть оставшейся на ней муки... не разлетится - потечет - белым облаком). Потом теи Нёрсьенн поймает доску, еще медленней удержит ее - на костяшках - в очень неудобном положении и ровно:
  - Вот так, - прокомментирует она Рихте. Что замер с видом: 'я весь внимание'. - На пальцах держишь вот так. Ты выше ловишь. Быстрее. Пальцы не бережешь. Они нужны. Лови, - а за этим, небрежным - она отпускает эту доску... вот совсем не медленно. Это очень длинная доля выдоха - пока Илье замирает и боится, но не крикнуть же - и Рихте помешаешь - и кошку спугнешь - это все успеет... А Рихта этот... снаряд почти в голову ловит - кажется, на руку - закручивает - притормаживает. Слышит:
  - Береги пальцы. В целом - годно. Бросай обратно.
  Паузу, которая понадобится Рихте и расчетную скорость и место прицела доски оценят только они. Для Илье будет, что быстро. Что точно на руку Хозяйке Гнезда. Поймает. Провернет. Еще раз - медленней - продемонстрирует, как ложится доска на руку, как держится... Вернет на пазы в столе и еще парой жестов отряхнет - с когтей - что-то объясняя для Рихты.
  (Действует намного, намного медленней, чем обычно. Бросает преднамеренно легче. Потребуется лишняя часть движения, чтоб ее поймать. Ему страшно. Это непривычно. Это пока нужно принять. Сейчас ему еще страшно. Больше, чем девочке. От нее страх уже уходит. Но так толком и не выдохнула - вот не иначе, с тех пор, как Рихта получил очередной урок по обращению с метательными предметами. Она зря так боится, это странно, но ей не надо бояться. Стартуем.)
  - Отмыл? Ставь сушить, - продолжает теи Нёрсьенн. Вслух. - Ставь, а не кидай. Их бывает около десятка. Иногда больше, - дарра продолжает так, без паузы, как без паузы возвращается раскатывать тесто, что Илье не сразу поймет, что это ей, пока она отдельно смотрит, как взбирается Рихта по одному из этих 'трапов' куда-то к верхней полке, кажется, той рукой, которой держит бадью, проверяет - навык правильной ее... установки. Как метательного снаряда.
  А дарра не спешит. Ждет. Знает, что внимание к ней вернется. И, как без паузы продолжит, когда Илье опознает, что это к ней, что ей говорят... кого - десятка? - что - Хозяйка Гнезда и продолжит, поясняя:
  - Младших. В возрасте между именами и около того. Которым именно мне именно здесь надо преподать. Полезный и временами ресурсовосстанавливающий навык. Как уметь делать разнообразную вкусную еду и все, что процесс приготовления еды окружает. Потом... им этот навык разнообразно пригодится, - тесто она раскатала. Переносит нужную часть - со скалки на противень. Укладывает. Мерно, не переставая говорить. - Обычно не надо и звездного такой работы, чтоб понять - выпендриваться усвоенными навыками гораздо интересней, чем отмывать бадью после теста. Да, Рихта, я и про тебя тоже. Обучаясь дальше быть и действовать с ними и об эту орду, понимаешь, что гораздо проще предоставить им возможность тренировать в процессе не менее полезные навыки. И да, Рихта, выпендриваться. Кухня гнезда Сьенн - мой проект. Нравится? - дарра хмыкает, проворачивает противень, Илье по-прежнему молчит, запрос теи Нёрсьенн переадресует Рихте. - Правда, здесь удобно кидаться сковородками?
  - У! - отзывается он, не отвлекаясь от перемешивания заливки для ягод. - Это еще что. Вот добраться до командного пульта. К дежурным, со всей едой... - он смотрит на Илье и улыбается. - По канату-то...
  ...Это ньера Воротник боднет головой, ткнется внезапно мокрым носом куда-то под ухо, а потом еще и облизнет, а язык - терка, ой, еще и чавкнет... Нет, здесь все-таки хорошо. Даже когда странно. Илье оценит: говорить можно. Удивиться:
  - Командный пульт?..
  - Рихта, это не та информация, которой стоит размахивать... - задумчиво взвесит дарра. Снова чуть пугая. Пальцы подержат. Скатают. - Но наш младший родич, думаю, вправе знать. Илье, определила, где мы сейчас в доме?
  - Нет... но я могу... не спрашивать, - смотреть Илье будет в сторону. Слушать, как мурчит ньера Воротник, зарывается в волосы, трогает лапой.
  - Я думаю, это поможет тебе понять, - а пальцы скатывают шарик и дарра отходит от стола. К печи. Сдвигает защитную заслонку, смотрит в огонь:
  - Через технический ярус ровно над нами - общий зал. Над ним, через барьер - место Старшего. И должные технические службы. Традиционно считалось, что первая обязанность Хозяина Гнезда - в случае чего оборонять общий дом, - говорит она и сбрасывает скатанное в огонь. - С теми силами, что у дома остаются. Это обычно были младшие и сумевшие постареть. Очень старая традиция. Старше Присяги. Сейчас мы близко от дома не воюем. И мне очень трудно себе представить такую вероятность. Но случись она - я имею право подвинуть теи Сейренн. И должна справиться. С необходимостью командовать и удержать дом, - она задвинет заслонку и пойдет обратно. К тесту. Продолжая. - Я знаю своих младших, маленькая ньирре-теи. Их умения и пределы их возможностей. Я никогда не сделаю ничего, серьезно выходящего за эти пределы. Мне это не нужно. У меня другая задача и работа.
  - Можно... - не очень уверенно говорит Илье, - можно я вам помогу? Ну, сейчас. Ягоды... насыпать? - потом еще надо дополнить. - Я правда испугалась.
  - Можно, - выслушав все, отзывается теи Нёрсьенн. - Только сначала тебе придется выселить ньера Воротник, почиститься и еще раз вымыть руки. Я не очень люблю кошачью шерсть как приправу к пирогу, а ты? Хотя иногда приходится.
  
  ...И тут было хорошо. Илье определяла: снова хорошо. Тут было... можно. Снова, пока Рихта, как говорит теи Нёрсьенн 'выпендривался', смотрел, как Илье перебирает ягоды, а потом улыбнулся. Когда хозяйка Гнезда ему скомандовала:
  - Первый пирог до общего зала тащить тебе. Как отдышится.
  - По лесенке? - отозвался Рихта, и сделал очень страшные глаза, кивая на веревочный мост там, в 'носу' этой корабельной кухни. А потом улыбнулся. - Пробегу, не страшно. Это еще что. Вот с котлом похлебки по нему бегать... Еr'mei Нёрсьенн мне разрешает. Я ведь умею, правда?
  - Что именно, Рихта? - отзывается теи Нёрсьенн (...а когда она поворачивается к свету - у нее тоже отчетливый рисунок прорастающего камня, рыбья чешуя, острый, темный... как теплые полосы в скале, как рисунок на коре Хозяйке Ели). - Выпендриваться, бегать с котлом горячей похлебки, говорить про то, как ты это умеешь? Впрочем, ты неплохо справляешься со всеми этими почетными обязанностями. В ряду запомнившихся мне лучших, - поддевает. Дразнится. Теперь Илье уже умеет видеть - старшая, старая дарра улыбается. А потом перестает.
  Рихта спрашивает. Сбрасывает. Очень быстрым, очень требовательным, выцепляющим из воздуха жестом. Вполне понятным. Спрашивает: 'Скажи мне, кто лучше?'
  Сначала она перемещается. Видно, что медленно. Что не всерьез - отвешивает Рихте легкую затрещину, взъерошивает ящеренка. А потом останавливается.
  - Их было немало, Рихта. Вот у Охсай получалось лучше. Экономней. Ну - в умении выпендриваться ты почти всех обогнал решительно, - взвешивает, а потом замолкает, смотрит - за заслонку... А пироги уже в печи, и огня сейчас совсем не видно. А говорит она медленно и вслух. Но внутренним. - Учитывая тебя... Полагаю, у меня есть настоятельная необходимость подробно оценить данные о произошедшем. И прикинуть, какие ошибки мы могли допустить при подготовке. Чтоб избежать их впредь. Если моего допуска будет достаточно... - медленно завершает теи Нёрсьенн, ладонь отряхивает - и еще раз отряхивает, встречает брошенное боевым хватом, и вслед - шинкует когтями... в очень мелкую крошенку. Пожалуй, потоньше, чем недавно тесто для верхней плетенки пирога. Легкий щелбан в лоб развернувшемуся Рихте - потом - смотрится неожиданно легко. Как и внезапная команда. - Так, Илье, садись... Очищать буду, - улыбается она на недоуменный взгляд. - Ньера Воротник тебя хорошо пометила. Сзади. На всю спину. Ты не бойся, садись.
  И снова внезапно было хорошо. Передвинулись - из пространства готовки в место отдохнуть, Илье сидела, смотрела - было тепло, с деревянной резной панели смотрели - птицы и тоже кошки, сплетались, сидеть было тепло, а дарра прокатила по нижней шерстяной накидке Илье шуршащую... штуку, но, кажется, бесполезно... Потому что пока устраивались - пришел второй зверь, той же зверьей расцветки, но мохнатей и в рыжину, 'младший сын ньера Воротника, Рыжий'. К незнакомой не пошел, но хозяйку поприветствовал.
  - Это место они считают немного своим, - улыбаясь, оценила теи Нёрсьенн. - Этот независимый, на шею не полезет. Вот близким и ночью.
  - А... я их здесь никогда не видела, - растеряно отозвалась Илье, оглядывая Мохнатого, что уже успел запрыгнуть на верх этой резной панели, потянуться, зевнуть и устроиться.
  - А они обычно тут, ближе к кухне и хозяйственным ярусам обитают, - отозвалась теи Нёрсьенн. - Три семьи и пришлые из усадеб. Им тут хорошо. Тепло, свои, гладят - и иногда охота, - улыбнется теи Нёрсьенн и детским, только с шипением, дополнит. - Мышшши!
  - А сюда... пролезают? - удивится Илье.
  - Изредка. С земляных ходов что ли, протискиваются. Этот вот два раза выпендривался. Охотник. Идешь обед готовить, а тебе мяса под дверь принесли. Жирную крысу. Не понимают они, как мы такую гадость едим, как пироги с черникой. Рихта, ты не у него учился?
  - Я его старше, - фыркнул Рихта. - Скорей он у меня.
  - Я не буду спрашивать, хорошо ль ты ловишь крыс, - улыбается старая дарра. Смотрит на Илье и продолжит. - К гостевым территориям они к Suynn'rai потянутся. Проверить, все ли на месте. Может, расстроятся. А пока приманивать - да можно. Воротник пойдет. Ты только у своей старшей лехтев спроси.
  Илье тогда немного теряется:
  - Хорошо. Я не знаю - любит ли она кошек. Не спрашивала.
  - Я глазами видела - теи Ллеаннэйр умеет. Относиться с вниманием и уважением к тем, кто всегда живет рядом с разумными, - отзывается ей теи Нёрсьенн. И дальше отпускает легким. - Но кошки и сосредоточенная работа с шерстью - вещь малосовместимая. Не в пользу работы. Илье, ты случайно не знаешь - а чернику теи Ллеаннэйр любит?
  - Не знаю, - придется ответить еще растерянней. Остальное будет совсем непроизносимым... но тоже укладывающимся в узор этого хорошо. Что часть названий этих ягод она узнавала только здесь. И конечно не приходило в голову спросить у Льеанн. А еще рядом с именем лехта Льеанн - укладывалось частью той мысли. Которую надо собрать словами и донести ей. Когда она вернется.
  Хозяйка Гнезда как слышала мысль. Потому что ее слова легли эхом:
  - Тогда я решу, что с вероятностью - любит. И предложу вам меньшим пирогом отдельно поделиться. Когда она вернется. А пирог тем временем отдышится. Илье, отнесешь? - а Илье держит ладошку, что слушает, но медлит отозваться и та продолжает. - Я почему-то уверена, после сегодняшнего визита ей к ее чаю хороший кусок пирога не помешает. Сладкого.
  - А... он успеет? Разве... так скоро? - вопросы, заданные по кратчайшей понимания получились разнородными. Но теи Нёрсьенн было просто улыбнуться в ответ:
  - Как рапортует паромная служба - как раз. Ожидает прибытия и регистрации. Значит - все успеет ровно. Испечется, отдышится, мы попробуем - и вперед.
  - Хорошо... - отзовется тогда Илье. И только потом вспомнит, и это чуть напугает. Белый полет над золотым и белым... и белая мгла, что догоняла их сегодня на подходе к дому. - Но там... метель?
  - Метель, - согласится теи Нёрсьенн. - Годная. Вон, наши транспортники полные рапорты раздают. А потом - кот еще вытянется, мявкнет, Илье чуть отвлечется - и будет поймана. Близким жестом. - Не бойся. У нас очень качественная транспортная служба. Жить все хотят. Но горячий чай и пирог твоей храмовой по мне - очень пригодятся. И это наша задача. Выполним?
  
   Теи Нёрсьенн оказалась права. Пригодились.
   От Льеанн пахло снегом, транспортом и еще немного - водой. А приготовленное оказалось - как по запросу.
  Потому что Льеанн отрапортовала сразу, по прибытию:
  - Ас'эртай Сейренн, я прибыла, - с этим она проявилась в громкой связи. - С полезной новой информацией. Но я прошу о разрешении на передышку. Для восстановления.
  - Эль'ньеро Льеанн, я не твое командование, - в тон ей откликнется дарра. - К счастью. Или к сожалению. Но если тебе надо, приказываю. Обеспечить себе передышку. Минимум до утра. С любимым рукоделием. И хорошим сном. Насколько это возможно после плотного общения с моим командованием.
  - Я специалист, теи Сейренн, - чуть менее официальным отзывается она. Получает немедленно запрос:
  - Тем хуже?
  - Не совсем. Иногда наоборот. У вас... очень ответственное командование.
  - Краткое содержание информации можешь пересказать? - откликается Сейренн. Из общего зала, от гобеленовой рамы.
  А Илье там стоит и слушает - у нее за плечом... наверно - общая связь уже не захватывает в область видимого. Только что помогала Рихте пирог относить... ну, и немного на лестницах того корабля училась балансировать и передвигаться. Льеанн раньше прибыла, наверно, чем рассчитывали. И сразу в их комнаты пошла. Которые внизу. Оттуда и окликнула.
  А теи Сейренн продолжает, паузы не пропустив:
  - Ньера Глиста взялась за Нард? Так?
  - Ньера... Алакеста полностью поддержала выдвинутые обвинения, и официально объявила, что их тяжесть снимает с виновных из Дома Нард право надеяться быть полезными после правосудия земли и Бога, - Льеанн снова выговаривает официальным. Очень медленным официальным. - При дальнейшем решении она надеется на благоразумие Дома Нард.
  - Служба Наблюдения общества больше ничего здесь не видит? Льеанн, я обосралась. Прямо тут, - смачно произносит теи Сейренн нижним армейским.
  - Если так терминологически точней... я пересрала. Там, - откликается Льеанн.
  - Понимаю. Выдыхай, - командным отпускает теи Сейренн.
  - Льеанн, ты чернику любишь? - не успевшую отвалиться общую связь подхватывает другой голос. Хозяйка Гнезда встревает бытовым, бесцеремонно и очень быстро. Льеанн сначала ее, похоже, и не понимает:
  - Что?
  - Чернику. Ягоду такую лесную. В пирогах? Любишь?
  - Сладкое? - медленно и очень безоружно отзывается тогда Льеанн. - Сегодня? Очень хочу.
  - Ну и отлично. Дети старались, - откликается Хозяйка Гнезда. - И совсем не все съели. Сиди, лехта. Ща притащат.
  
  Горячий чай и вкусный пирог об этом вечере первым вспоминать будет и Саайре. Он появился в их комнатах еще позже Льеанн. Как раз к пирогу. После этой самой 'практики в реальных условиях' их с теи Хюлльшей на катере доставили прямо к порогу, верхнему, на площадке на обрыве. Шел, даже не запутался. Почти. На предпоследнем повороте повернул не в тот коридор. Внезапно обнаружил, что личный внутренний выстроил маршруты привычных перемещений. И запросил, удерживать ли новое направление.
  Было... непривычно. Внутри. Но странное подумал намного после. Вот когда сел в отведенном им месте, за низкий столик... 'Непривычно, - оставил еще про себя отдельным. - Что рядом с Льеанн ни станка, ни жаровни'. Там остались. В месте работы с Илье. И чай здешний. С горчащими ягодами. Впрочем... Нитки тут, близко, и что-то с ними делает Илье, перебирает, цвета сравнивает... А чашка в руке у него... та же. Совсем. Что держал в руках очень маленький Саайре. Еще наверно в детском восстановительном. На Далии. Чашка была удобней, но почему-то вдруг вспоминал... как была намного больше. И от того так казалось, что пальцы дрожат...
  Нет, конечно, не дрожали.
  
  А тогда-то - тем более. В восстановительном. Действовал - отдавал себе отчет: ровно. Как на тренажере. Было очень - совсем - привычно. Не так давно заработанный разумным сложный многооскольчатый перелом, первичная постоянная восстановительная обработка. Задачи: рассчитать на возраст и вес данного разумного местную нейтрализацию расхода личного ресурса, именно болевых сигналов, передать старшему ответственному картину состояния, степень повреждения, теперь расположение осколков. Перелом тяжелый. Придется готовиться к сложной степени воздействия, с техническими связующими кости, а он, Саайре, помнит необходимую подготовку - для медцентра полностью оснащенного, со всем воздействием? Большей частью помнил. С остальным справились внятные команды его сегодняшнего наставника.
  А подумать отдельное, мимо профессионального: 'Ну и перелом заработал... это что ж ему так по ноге проехалось?' - Саайре смог где-то после. Когда вот так совсем и вдруг понял, что этот объект, со знакомыми, как на тренажере, повреждениями - живой. Мелкий. Парнишка, между именами, ближе к взрослому, почему-то внезапно похожий на мелкого Айхо. По нежданной бронзовой шкуре и знатной ссадине - в полщеки. Дарра, конечно - но несмотря на броню... хотя на броню-то Саайре как раз смотрел. Проступала. Рисунком, чешуйками. Как у Райэна. Обезболивающее воздействие, отключающее сознание полностью, сегодняшний наставник Саайре применять здесь не порекомендовал. Мелким и верно, неполезно. Частичное вполне блокирует болевые сигналы и связанную с ними потерю ресурса. По продолжительности. Вот маленький и был здесь. И смотрел. И броня перекатывалась. И Саайре сначала лишнюю долю выдоха выделил - проверить состояние, нет, не просчитался, все держится, пока мелкому не больно. Вытянулся. Он маленький и ему страшно. Отдельно, не тогда, Саайре думал - он еще оценивал. А пальцы уже быстро, свободно складываются. Чтоб стряхнуть с них: 'не ссы'. И тогда ящеренок тоже пальцами, мелко, чтоб не шевельнуть пристегнутых элементов воздействия, просит: 'Подойдите!'
  И смотрит. Саайре не тогда - точно не тогда, чем тогда было? - да вот наверно сейчас, когда держит чашку, думает, сколько ее держал, как она стала меньше, и конечно - не она - и вот, осознает словами... А пальцы все-таки не дрожат.
  Живой маленький ящеренок спрашивает. У взрослого ответственного специалиста. (...окончательно и совсем - взрослого).
  - Ходить буду? - а ни старшего ответственного специалиста, ни наставника теи Хюлльши под боком, для полувзгляда отвлечься - нет, и значит, нужна еще двенадцатая выдоха - взвесить. Повреждение - скверное, обработка - правильная, в этом восстановительном с этими спецами и оборудованием - он сомневаться не может, пациент тоже возможно... специфический... мелкий - эти, интересно, уже такие странные, когда маленькие? - здесь будет трудно...
  - Будешь. Бегать тоже, - на следующей доле выдоха отзовется Саайре. Взрослый ответственный специалист. - Если вытерпишь полностью - сначала не рыпаться, потом разминаться, - добавит. Ящеренок посмотрит. Согласиться не успеет.
  - У тебя как раз хватит времени, чтоб выучить все необходимые данные малого катера. Технику безопасности, устройство и ремонтные инструкции. В полном объеме, - это выскажет теи Хюлльша, проявившись рядом. И мелкий внезапно постарается улыбнуться:
  - Вытащили? Починят? - но запрос его объемен и серьезен.
  - Вытащили. Законсервировали, - с такой же непробиваемой серьезностью отзовется ему теи Хюлльша. - Починишь, - и только потом чуть усмехнется. - Скажи, ну на хрена ты так его обвалил? По ноге плоскостью приласкало? - и от вопроса ящеренок чуть отворачивается.
  - Утопить не хотел.
  - Балда... - взвешивает теи Хюлльша. Увесисто, как размахивается. - Требуется, если не помнишь, в любом непредвиденном случае у береговой службы срочной помощи запрашивать.
  Ящеренок ей ответит. На этот раз Саайре не поймет, что... Этим их, проваливающимся мимо слуха.
  
  Саайре соберет потом. Когда ящеренка отправят в общее отделение, а сами встанут - да, в здешней... внутренней дежурке, и там теи Хюлльша, нарушая тишину, еще раз взвесит:
  - Герой... Кувалда, кто у Гнезда Слинха преподает младшим технику безопасности, Скрюченный еще?
  - Скрумрехта должен быть. Скрюченный который, - отзывается ей старший наставник. Саайре еще думает отдельное: а эйле ниери правда - так и зовут. Кувалда. Теперь уже можно не думать, что он старший ответственный. И думать лишнее.
  Пока теи Хюлльша взвешивает на ладони, отряхивает и продолжает:
  - Ладно. Домой дойду - послание ему отправлю. Масштабное. Чтоб дерьмо экскаватором выгребал, - до этого уточнения ниери... Кувалда успевает:
  - Что нашли сокровище и состояние уточнить?.. Давно уже, - потом подбрасывает спрашивающий жест...
  - Нет. Хрена ли их мальки на Зубья пикируют. Причем на наши Зубья. И чему он их в своей программе учит, и если так учит - чем он, бдыщ поносный, на катера игр защиту ставил - спросонья сракой? - внезапно разражается Хюлльша. - Потому что на спор - оттуда мелкий его и поднял. Покататься.
  - Не возьмусь за спор, Селедка, - отряхивает он.
  Хюлльша ругается. И этот... старший Кувалда отзывается на легком, близком. Словно Саайре вообще тут нет. Ну вот и старается, чтоб не было. Отошел, уставился. Но что просматривать - еще не решил, сегодняшнее стоило бы, только ниери Кувалда говорит увесисто и его попробуй не услышь:
  - Вот за другое давай поспорим. Что программа обучения технике безопасности у них абсолютно та же. С упором на последний неофициальный пункт. 'Да, с тобой эти правила тоже сработают. Хочешь проверить?' - и не Саайре ли он это расшифровывает. - Я знаю Скрюченного и думаю - это так. И сама знаешь, как ставят блокировку на катера...
  - Знаю. Хватит разума открыть - должно хватить и воспользоваться, - она тоже поясняет - и уже отчетливо ему, Саайре. Эту интонацию объяснения специфики он уже успел запомнить. - За спор не возьмусь. Но навалять наставнику - наваляю. Слишком его мелкий нарвался. Сколько ему пришпиленным валяться?
  - На полном фиксаторе - около круга дней. По наблюдению, - поймать интонацию, опознать вопрос наставника, расшифровать вопрос, найти на него ответ, высказать у Саайре получилось быстро. Понимал дольше. До легкой и снова на близком оценки теи Хюлльши - старшему:
  - Что скажешь - годный младший помогающий получается из лехтев Саайре?
  - Годный. Внимательный должным образом, - сначала взвесит... таи Кувалда, потом стремительно повернется и оглядит. И с пальцев отряхнет. - Что, правда лехтев?
  - Не заметил? Даже со званием, - откликнется Хюлльша. И Саайре уже насторожится, запомнив, как их тут... проверяют на прочность. Не понадобится.
  - Буду я на всякую... хрень внимание обращать, - отзовется и пальцы срежут. Насовсем. И действительно больше речь о принадлежности Саайре к храмовым в его разговор никогда не вернется. - Дельный. Одобряю. На полную программу восстановления останетесь?
  А это Хюлльша накрывает, внезапно мягким, говорит - на общем давнем:
  - 'Хорошее начало для высокого старта?'
  - Не думаю, что он рванет... до твоих высот, fa'mei. Не думаю, что ему это нужно, - отзовется тот, подтверждая интонацию. И вслед за подтверждающим жестом теи Хюлльши - что да, останемся - еще раз возвращается к Саайре:
  - А просто в технике ты, таи Саайре, насколько понимаешь?
  - Ну... систему канализации чинить умею, - получится это легко. - И общие генераторы тоже. Но хуже.
  - Сгодится. Малой валяться будет. Чтоб ему поменьше думать, что больно. Понимаешь?
  - Понимаю. Сам валялся, - откликнется Саайре, но тут решит вмешаться основной наставник. Уточнить:
  - У него своя работа есть. По имеющейся специальности, - притормозит теи Хюлльша. Но возражать тот не станет. Взвесит на ладони:
  - Договоримся? - и потом стремительно выхватит что-то из воздуха. - О! - а вслед за восклицанием он еще что-то скажет. Но вот тут Саайре не поймет ни слова. Запоздало опознавая, что за весь предыдущий диалог ни одного слова вот на этом, проваливающемся их языке людей при нем не было. А могли бы...
  А таи Кувалда явно тестировал. Потому что вслед оценит:
  - Ведь нифига не слышишь?
  - Не слышу, - подтвердит Саайре. И поймает таи Кувалда - стремительно, пальцами: 'отлично'. Нужное поймал.
  - Надеюсь, присоединишься, - объяснит он чуть позже. - Хюлльша, на рутинные проверки наставляемого доверишь? Хотя бы порционно? - и на первое движение теи Хюлльши с запросом отзовется. - На месте, что он пока предполагает занять, рутину жевать постоянно придется. Пусть осваивается. Заодно я вижу хорошую возможность. Проверять нашу мелочь на умение разговаривать на должном и общем. Чтоб понимали, где речь людей уместна. Я не всегда слышу. Рутина - нужный комплект к аттестации, таи Саайре...
  
  Но тогда удивляться было вот столь же неуместно, как не так давно - думать, что не справишься.
  Это сейчас, пока держал чашку, пока думал, как недалеко от него сегодняшнего тот маленький Саайре, и как совсем это осталось на другом берегу... Как это было... сложно - если именно сейчас смотреть на картину повреждений ящеренка, а внезапно стояла перед глазами, обломки светились - и тем же мерцающим синим, как некогда - паутина воздействия Изнанки и это сейчас было лишней мыслью, такой же лишней, как то, что это было страшно...
  - Трудно было, Саайре? - руку с чашкой Льеанн тоже поддержит. И голос у нее такой же. Теплый, шершавый... и к равному. С привычным эффектом воздействия. Что наружу вырвется самое удерживаемое... правильное:
  - Не дрожат?
  - Пальцы? Нет. Значит, трудно? - переспросит. И еще поддержит. - Мне теи Хюлльша сообщила, ты хорошо справился. Еще как я в транспорт садилась.
  Дальше тогда получится - высказаться. О главном.
  - Он маленьким был, ящеренок... Трудно. А перелом тяжелый.
  Он не ожидал, что Льеанн движением ладони отмерит себе время подышать, а потом выплеснет - таким внезапным объемным удивлением:
  - Дарра доверили тебе своего ребенка?.. - помолчит, отчетливо сверяясь с чем-то и поправится еще отчетливей. - Дарра доверили тебе ребенка чужого Гнезда, не самого... добрососедского?
  Ответа на эти внутренние вопросы не последует, Льеанн оставит паузу. А за ней запросит у Илье, подгребшей несколько цветных клубков и уже смотрящей на нее во все глаза. Движением. 'Выбрала? Давай'.
  И где-то уже посредине объяснения, как в простейшую ткацкую дощечку продергиваются нитки и для чего именно так...
  - А теперь то, где буду работать, надо расчесать, - вслух говорит Льеанн и продолжает таким же, вплетенным в повседневное. - Да, Саайре, Мир, который я знала, накренился, и сыплется мне на голову. Со всех сторон. Я хочу это понять за чем-то привычным.
  - Это... плохо? - запинается Илье. Пока смотрит, как не требующим внимания движением обвязывает Льеанн цветной хвост будущей тесьмы за широкий пояс, защелкивает его там... кажется, специально продуманным креплением, как откидывается, проверяя натяжение, и так же, мимо внимания, начинает прокидывать тот челнок из каменной кости из стороны в сторону, чуть приостанавливаясь - проверить натяжение крайней нити.
  - Нет. Это есть, - говорит она медленно. Каждое слово умещается где-то в две нити, чуть-чуть, с ноготь - но внятной уже тесьмы. - Я просто уже довольно долго живу... и крепко вросла, мне нужно лишнее время, чтоб понять, как мир бывает не так, как я предполагаю. Особенно там, где я никак не могла ожидать оказаться.
  Саайре смотрел, Льеанн не отвлекается, пальцы идут проверенным кругом, ряд за рядом подбивая уже внятный... пояс? - цвета осенних листьев. Медленными движениями. Для наблюдающей Илье? Для себя самой? Саайре тоже смотрит. Выдох и еще выдох. И в ритм мерно - вверх-вниз - переходящей ткацкой дощечки соберется и выскажет. Яркое... кажется, не очень влезающее в его новый статус. Окончательно и совсем взрослого.
  - Льеанн... а какие они? - пальцы ее запросят уточнений, не отрываясь от работы. Дальше выйдет не столь уверенно. - Те, кто держат нашу землю. Как она должна быть. Если я... могу спросить и ко времени спросил.
  Вопрос Льеанн оставляет неотвеченным, прокидывает еще ряд, медленно показывая простейший способ определять, куда сейчас идет ткацкая дощечка - вверх, вниз - мешает ли нитям разделяющий их нож, пересекутся ли?
  - Она очень сильная, - говорит потом Льеанн. - Тяжелая. Высокая. От нее давит. В общем... справедливая, - взвешивает и останавливает работу. - Живая. Я думаю, мне позволили глазами посмотреть, что такое держать мир на себе. Не уверена, что готова это осознавать сейчас, - отряхивает с пальцев. - А о прочей должной информации я потом подробно расскажу. А сейчас очень хочу передышки. Хорошо? - на Саайре она смотрит. Мягко улыбаясь под близкий запрос. Успокаивая. Согласится. Льеанн выдохнет. Скажет легче. - Если можно, я лучше вас послушаю. Илье, я спрошу, как тебе эта земля? - можно? Как... полазалось?
  - Хорошо, - отзывается она почти сразу. - Тут очень, совсем, живая земля. Камни растут. И деревья. И все течет.
  А рука Льеанн поддерживает. И голос:
  - Я ее пока не очень успела разглядеть. Ты расскажешь?
  
  И слушала, внимательно, как умеет, была рядом, чем помогала собрать разрозненные непонятные в словах, и думалось - не очень нужные - ощущения от гор, камней, водопадов, деревьев - в связный рассказ. Потому что Льеанн было интересно.
   И было очень неудобно - когда сложившийся рассказ натолкнулся на камень. Когда дошла словами о Хозяйки Ели, сказала, как ее зовут, сказала, что похожа на теи Нёрсьенн - а потом до пещерки под корнями, до блеска Крылана... До прочего, что тоже было. И поняла: не делится. Твердо. Как каменное. И это было больно - как с размаху, коленками, вот о тот самый камень... Это было страшно - что вот сейчас эти...эти самые-самые близкие поймут...что не доверяешь, что не все доверишь. И обидятся. И это было... твердо и неподвижно. Как тот самый камень. Как Илье не упирайся, не подвинешь.
  Это было долго.
  - Льеанн, извините, - не сразу решится Илье. - Я не могу дальше рассказывать. Это... Нет, меня совсем никто не обидел. Но это... не мое. Оно только его. Не могу.
  - Хороший мальчик... - медленно говорит Льеанн и дальше, в паузу - через две прокидки челнока, поддерживая голосом, как нитку - пальцами... чтоб узелком не затянулась. - Я могу спросить, то, что было - это было тебе... сложно?
  - Это... - Илье хмурится, сосредоточенно, держит на ладони, взвешивает. - Льеанн, иногда... это страшно. Как будто я держу в руках очень тонкое... И стеклянное. Вдруг оно... сломается. А он такой... младший, - она оглянется - растеряно. Она вернется к любимому ненужному вопросу. - Я... говорю безумное?
  - Я думаю, когда это будет уместно, я поблагодарю ниери Рихту.
  ...Да. Саайре это думает отдельным: она его называет как мастера. А Льеанн продолжает, объясняя:
  - Это достаточно сложная задача. В нашей сегодняшней работе, Илье. Объяснить, что такое внутренняя территория разумного. И правила допуска. Я думаю, тебе вручили вполне рабочий пример. Полезный. Как и понимание, что ты далеко не всегда бываешь младше всех и уязвимее, - оглядит Илье, а та проверит, пальцами попробует получающуюся тесьму. И продолжит - Я рассчитывала, что он справится. Для лехтев в силу специфики деятельности более сложная работа. Он справился лучше, чем я могла рассчитывать.
  - Льеанн, - а Саайре выдохнет... вот так: а это было горьким, ощутимым, вот как пил чай - этот привычный, из чашки, и подавился, внезапно, и внутри мешает дышать жесткое, колючее, чужое, сказал, как поперхнулся. Повернулась. Продолжил. - А ты всегда... рассчитываешь, когда делаешь?
  - Как правило, - отзовется она ровно. - Когда способна рассчитывать. Иногда на привычке к должному действию могу и когда неспособна.
  - А когда же ты на самом деле... - вырвалось. Перестало мешать в горле. Немаленьким было... царапучее. Как... ветку заглотнул. Чайную. И потом уже подумал, что он сейчас пытается сказать.
  А Льеанн посмотрела, прокинула челнок и отозвалась.
  - Я на самом деле чувствую. Понимаю, радуюсь, злюсь, мне бывает больно и страшно. Я на самом деле думаю, что Илье хорошо и интересно полазить по земле Гнезда Сьенн и увидеть, какая она, - посмотрела, передала Илье спрашивающий жест, получила ответное: 'очень'. Продолжила. - Полезному, равно как и обучающему компоненту это не мешает. Более того: иначе он не сработает, - потом посмотрела на Саайре, пальцы передали запрос, но голос не спрашивал. - Это обидно. Сначала. Но это так, и это рабочий навык. Постоянно считать, зачем ты это делаешь и как это сможет работать, - она оставляет - долгую, очень долгую паузу на возможность ответной реакции. Но Саайре ее не даст. Останется думать. А Льеанн подождет и обратится к Илье. Вглядывающейся, как ходят ровным ритмом ткацкая дощечка и челнок в руках Льеанн. Долго. - Хочешь попробовать?
  - Ага, - соглашается Илье. - Этого я не знаю.
  - Тогда тебе нужен пояс. Достаточно крепкий и удобный. Потому что натяжение нитей ты тут регулируешь спиной. Крепежный полевой сойдет. Как это делается - смотри.
  Илье смотрела. Пробовала. Спрашивала. Не сразу осваивая такой вроде бы простой ритм. Несколько движений - но где в них всех не запутаться и понять, когда - дощечка должна идти вверх... и почему лента, которая уже получается, вдруг получается шире. И Льеанн откликается: 'Я сильней затягиваю. Освоишься - разберешься, как тебе удобнее. Не страшно'.
   Вот там, где уже получается... а Льеанн еще успевает разговаривать с Саайре. Про спокойное уже. Про практику. Оно раз - и становится словами. То, что собиралось долго. Всю прогулку:
  - А так бывает, чтобы земля... которая ты, земля... твоего сердца менялась? - каждое слово фразы Илье собирает долго, неуверенно, словно каждое может рассыпаться. Потому что сказать невозможно, но эта чужая земля под ногами - она такая... явная. Целая. Прозрачная и готовая отозваться - взять за руку и повести. Укачать - как старая сосна, с которой видно море. А еще это неизвестно как словами, точно очень страшно держать вот так - переводя в слова, близко к языку, потому что тоже хрупкое. - Но эта... земля... - а дальше нельзя совсем, но Льеанн подхватит за руку и удержит и хрупкое не рассыплется:
  - Бывает, - отзовется она. - Люди по-разному способны расти и меняться. Бывает, что разумные растут так, как они растут. У разумных, как у большинства живого, пускающего корни есть право укореняться там... где оказалось желание жить и земля, готовая принять. Я правда не знаю полностью, как это происходит и определяется ли точно на ранних стадиях. Как вернется Трэстинка - можем постараться выяснить. Это глубоко внутренний и сложный профессиональный навык, - на второй запрос ладони девочки Льеанн отозвалась тоже. - Трэстинка у старшего. Таи Стальга ей... любопытствует.
  - Я не хочу, - очень быстро, очень торопливо в сторону укладывает Искорка. - Я... боюсь. Что рассыплется.
  - Хорошо, - отзывается Льеанн. - Попробуем позже. Когда и если захочешь... - но Илье говорит над этим. Прозрачное и отдельное:
  - Но эта земля... - и Саайре подхватывает:
  - Да.
  - Да, Саайре? - снова влившись в разговор запросит Льеанн. И чуть-чуть улыбнется. - Ты тоже собрался... прирасти? Или спросить, как это работает? Не знаю, - она успевает. Раньше не самого уверенного:
  - Нет... Я только удивлен. Но эта земля и эти люди... - он подхватывает ладонь Илье, так и застывшую в жесте - полного, единственного удивления.
  А Льеанн оставляет паузу в выдох, полнее улыбается - и укладывает снизу свою ладонь, тем же жестом:
  - А как я удивлена. Этим местом и этими людьми. И никак не устану удивляться, - и медленнее. - Между разумными бывает разное. Ты знаешь. Я удивляюсь. И очень радуюсь. Что бывает и такое.
  
  А потом Илье скажет не сразу. Будет еще - пробрасывать челнок, подбивать - неровные полоски узора в зернышко. Смотреть. 'Хорошо у меня получается?' - 'Да. Хорошо'.
  Но потраченное время не очень помогло.
  - А еще он говорит, Рихта, я... - в сторону, отдельным скажет Илье - и запнется. Время понадобится - подбирать, как же это говорят - о живом, разумном и о себе. - Он говорит - я красивая. Это правда?
  - Правда! - это поторопился Саайре, четверти выдоха не прошло - а уже выдохнул. Было... шершавым, неудобным, саднило... Словно только что держал в руках безмерно ценное, а его вот - и выдернули, только ссадины оставило. Было - цельное такое и со всех сторон - ну что твой наждачный круг... Очень... неудобное - неуместное - чувство. Которое надо понять и прожить. Потом. Отдельно. Не тогда, когда Илье - к счастью, кажется, не заметила - говорит очень негромким:
  - Это... что-то должно значить? Что меня обязывает?
  - Нет, - откликнется ей Льеанн. - сначала только простую правду. Ты красивая. Если ты потом не захочешь взять отсюда еще что-нибудь.
  Илье держит. Перекатывает между пальцами. Но в камешке нет слабины. Не делится.
  - Я буду думать, - скажет.
  Саайре про себя оставит: тоже будет. Это - неудобное. Неуместное. Потом. А пока он хочет набрать воздуху и это подвинуть. Каким-нибудь необязательным вопросом.
  Открыл рот и получилось:
  - Льеанн... а эр'ньеро Райэн... - замрет, задумается... ей придется продолжать движением, доспрашивать. Что Райэн-то? - Прибыл уже? Чтоб я знал про завтра.
  - Нет. По его сообщению завтра прибудет. С новым назначением. Теи Сейренн сообщила, здесь это принято приветствовать. И нас решили пригласить, - улыбнулась своему. Задумалась. - Разберетесь со своей медицинской практикой, а я... с тем, от чего теи Сейренн помиловала меня сегодня - встретимся. Советую это увидеть. Зрелище редкое. И... не удивляться.
  
  Зрелище и в самом деле было редким. Редким и величественным. Когда в общем зале Гнезда эс Сьенн вечером погасло общее освещение и зажгли факелы. Живой огонь, без дыма и запаха и почему-то очень светлый, но другой... очень менял совсем всех. И Саайре думал: части взгляда кажется: балки у этих стен деревянные. Как и опорные столбы - у места старшего. Замерли, у самого входа, торжественно, факела держат - арка такая... из света - двое младших, а броня в этом свете кажется - совсем как металл. И трудно вспомнить, что один из них Рихта. Тот самый, что вот, на подготовке... Днем, когда их внезапно поставили напарниками - и на удивление сработались, но Саайре снова почему-то оказался старшим, вот после того, на перерыве, за чаем, Рихта и высказался - явно похвастался. Что будет стоять, в первом карауле, когда Райэна поприветствуют в вернувшихся - да, это очень почетно. Теи Хюлльша еще усмехнулась, на них глядя, дополнила: 'Кстати, этого лехтев ты тоже можешь поблагодарить. За то, что аттестовали и позволили'. Саайре не понял. А Рихта взял и не взъерошился. Поблагодарил.
  Саайре стоял, оглядывался, неуместно вертел головой... А дарра казалось гораздо больше, в этой монолитной шеренге, чем их было на самом-то деле, словно рядом стояли - бок о бок - те, что были - и те, что еще будут, и все молчали и смотрели, как эр'ньеро Райэн входит - в этот огненный коридор...
  Саайре смотрел - и впервые всем собой по кости и глубину корней понимал: да, он сейчас на земле Сердца Мира. На земле, корни которой уходят глубоко-глубоко, дальше времени легенд, и как он ни приглядывайся, ему и малой части не увидеть, не воспринять, и уместен он в этом монолитном молчащем ряду, в первом ряду, как... Нет, живой и тонкой, юной веточкой - это к Илье, ей была - стояла рядом, из-за нее в первых рядах и оказался. Вообще - пришли на праздник, и, кто как - а он ошеломленный - факелами, этим строящимся рядом, которых казалось намного больше - всем - другим... просто думал, куда бы отодвинуться, и в непривычном свете Льеанн потерял. Не он, Саайре, один растерялся и так думал, Илье тоже старалась к стене прижаться, но ее теи Хюлльша поймала: 'Куда, заслонят, проглядишь!' - а Илье ему в руку крепко вцепилась, так и не выпустила. Так и стоял, уместный тут, как... щедрый шматок голубиного дерьма на доспехе. Стоял, головой вертел - как шел Райэн через этот двойной коридор - огня и родичей, в полной полевой - к самому центру, сейчас - отчетливо очагу. Как увесисто поднимается ему навстречу теи Сейренн - в полевой, тоже - яркая в свете огня белая полоса на нашивках. Как... а потом чувствовать неуместность Саайре перестал - и как дышать забыл - на тот миг, когда обнаружил: а Райэн по коридору шел не один. А другой...
  
  'Другой' Саайре сказал себе первым словом, когда снова смог дышать. И отдельно поблагодарил про себя, что Нин-Найр учила его и незаметно выучила - читать нашивки. Факела глаза обманывают. Не полное поле нашивок - одна полоса, меньше званием, стало быть, не зеленые - синие, летный, а не Легион, с Райэном - так логично же... И этот, кажется, моложе. Но похож, невозможно, до невероятного - родич скорей всего - а в памяти это лицо, 'ньера легионера' с тех времен, на Далии, на экранах консультационно-восстановительного центра - засело крепко, вот увидел - не на экране, рядом, и понял, как хорошо засело. Очень похож - так, что это понимая, Саайре и просмотрел, что Райэн дошел. Только голоса и обозначили:
  - Ты вернулся, младший моего Гнезда? - в общем, негромко говорит теи Сейренн... Это тишина в зале такая, словно этот монолит за спиной еще и не дышит. Говорит на общем. Высоком фаэ. Старой вариации. - Ты встал на свое место и будешь ему служить?
  - Я вернулся, Старший моего дома, - откликается ей Райэн. - Я эр'ньеро Райэн эс Сьенн, я есть на своем месте и буду ему служить. Сколько понадобится.
  - Тогда подойди, - откликается теи Сейренн и Райэн идет еще два шага. На ходу расстегивает воротник формы. И наклоняется, чтоб теи Сейренн на него что-то надела.
  Саайре не видно, говорит ли что-то Райэн. На этом их, беззвучном и проваливающемся. Это ответ всех окружающих - такой же беззвучный - видно. Не только тяжело по голове бьет - но даже пламя это, в факелах, вздрагивает.
  И тишина после этого в зале стоит невероятная - что слышно каждый выдох, тем более слышно, как размеренно и совершенно бытовым спрашивает Стальга, старший и каменный, сидящий рядом с Сейренн. У нее и спрашивает:
  - Что, повесила на парня цацку?
  - Повесила, старший, - откликается ему Сейренн. Тоже бытовым и легким. Но строй остальных пока не шевелится.
  - Что, воткнули тебя на место? - на этот раз запросит он уже Райэна. тот тоже отряхнет руку и отзовется:
  - Воткнули.
  - Ну так садись и пожри наконец! - ухмыляется старший. - Вкусной еды в годном месте. А то ж в Исс-Тарре - это как посреди помойки жрать, верно говорю?
  - Тоже верно, - скажет Райэн. И сядет, проводя гостя за собой...
  Но как за полученной командой - тут зашевелится весь зал - звуки, голоса, запахи, непривычное огненное освещение разобьют его на множество отдельных - мест, кругов разговора, Саайре последним ухватит, оттуда, от центра: 'Так говори, куда тебя воткнули, что за Башня?' - это старший, на что Райэн негромко уронит: 'Башня? - если бы...' - только это еще накрывает голос теи Сейренн: 'А ты кого на праздник притащил, Райэн?' - и Саайре еще долю выдоха досадно, что за внезапным всплеском голосов пропадает - нужный сейчас ему ответ. Только Илье отпускает руку, и за новую двенадцатую выдоха все это становится неважным: потом. А Илье очень полностью остановилась, на теи Хюлльшу смотрит. Потому что вот этот блеск у дарра на щеке - это нормально, это броня выпирает... А вот это, чуть выше, неправильно - тоже... блестит. Стереть забыла. Только это не ее, Илье, дело... а голова понимает это потом, позже тихого:
  - Теи Хюлльша...- на новом уже, должном. - Извините...
  - Да, Илье. Я плачу, - на недолжный вопрос она и отвечает. - Немного, - пальцы спрашивают: 'Объяснить?' - и Илье нерешительно кладет ладошку поверх. Что да, возьмет. - Я довольна моим нынешним местом в службе и жизни. Уважаемая работа. Очень нужная. Но другая. А вот так я никогда уже не встану здесь и не скажу, что я вернулась. Я дарра. Иногда мне это больно - что уже никогда.
  - Ты... хорошая, Хюлльша, - продолжает Илье, не убирая ладони.
  - Иногда бываю, - оглядится. Улыбнется. - Пойдем жрать, наставляемые? Сегодня у нас здесь очень вкусно.
  И Саайре сел. Но все-таки никак не мог сосредоточиться на вкусе мяса - плотного, сытного, действительно вкусного... Про себя уже знал правило, как дарра ценят - хорошую еду и как отдельно гордятся правом обеспечивать себя и свой Дом собственными силами, повторяя старым Каноном 'мы держим свою землю и свою воду и нас столько, что можем себе это позволить'. Смотрел на Хюлльшу, как раз и вспомнил - а сам по сторонам только головой вертел, что в этом, странном, происходит - где Льеанн, где вообще остальные все? И что там, на почетном месте зала происходит. Удивлялся.
  
  ***
  (взгляд в сторону
  но там же: эр'нере Кэро эс Тарэ айе Рианн-Марн)
  А тот самый летный, эр'нере Кэро эс Тарэ айе Рианн-Марн, некогда командир второго Крыла Башни Далии, чуть ближе по времени - командир всех оставшихся ее Крыльев, в общем зале Гнезда Сьенн занимался точно тем же: пытался жевать, но мясо не очень лезло, оглядывался и удивлялся. Хотя его командир Райэн и предупреждал: не надо.
  Это было первой частью разговора, ровно после самого основного: сколько из архивов списано с эр'нере Кэро специальной комиссией Внутреннего оборонительного совета и требуется ли им еще эр'нере Кэро. Райэн выяснил, что не требуется до дня окончательного рассмотрения, который будет обозначен, но явно не в ближайшие дни, и дальше выдал первым делом:
  - Нашел пока, куда воткнуться жить?
  - В местном армейском, пока не понадоблюсь.
  - Понял, - отозвался тогда его командир Райэн и усмехнулся. - Отказывайся. Взял разрешение, везу в гости. Выдыхать. Идешь, Обстрелянный?
  За все время, проведенное под крышей, чтоб его никогда не видеть, Внутреннего оборонительного, Кэро был отполоскан на башку и вымотан вполне достаточно. Чтоб сообщить:
  - Иду.
  - Тогда не удивляйся, - Райэн и скажет следующей фразой. И развернет его - как выяснилось, к посадочной транспорта. - У меня очень старый дом с очень давними традициями. Но там куда спокойней.
  
  Эр'нере Кэро эс Тарэ айе Рианн-Марн побывать в Исс-Тарре, в самом Крепостном кольце, тоже в жизни не рассчитывал - стакан на нашивки, хоть самый полный, глядишь, налить смогут и непосредственно на местности, братец Карно тому свидетель, а дальше он рвать себя на лохмуты не охотник. Но оказался в летных Башни Далии. Но совсем недавно, в конце весны малого года Далии и вдруг получил первые золотые нашивки, стал командиром второго ее Крыла. Потом было лето. Где была война, и где он успел побывать командиром всех Крыльев - всех оставшихся Крыльев Башни. И вообще... они не слишком собирались дальше быть. Но продержаться было надо. Он помнил, как падал. Как пришел в себя в передвижном госпитале Легиона. Удивительно целым. Как там же завершил профессиональную проверку, обнаружил, что будет в строю... 'Валяй, Обстрелянный!' - это его старший медслужбы сопроводил - к его командиру, к тогда еще эль'ньеро Райэну - в восстановительный, и тот тоже приложил: 'Ну садись, командир Обстрелянный'. Как новое внутреннее имя Кэро это возьмет себе позже. Осознавая... новые обязанности. В них вошло - что старших командиров, оказавшихся на своих местах должными и достойным призвали в свой срок к белым стенам Исс-Тарры, для подробной сдачи информации событий далиенского бунта. 'Из живого личный архив вытряхнуть намного быстрее и проще, чем разбираться в общей архивной службе, - оценивал про себя данный вызов Кэро. - А шлепок дерьма на Далии случился знатный. Фонтан, все обляпались'.
  
  Он еще запоздал с ответом на этот вызов - по должным причинам. Которые на него как раз и свалил - его командир Райэн. Правда, по выходу из укрывшегося в самом дальнем углу здания, где засели эти... Внутренние оборонительные, эр'нере Кэро думал не о тех причинах. А о Далии. И не думал, а довольно механически перебирал разнообразные комбинации нижнего армейского - в направлении собственно Далии, ее некогда бывшего командования, ну и служб расследования Рианн-на-Лаэго с ними вместе. Когда личный неофициальный вызов очень знакомого позывного подтолкнул его на личный внутренний: 'Кэро, застрянь пока на балюстраде. Я сейчас выйду', - сообщал - так, он уже эр'ньеро - Райэн.
  И Кэро был рад. И этому факту, и этому вызову. Что эр'нере айе - его командир Райэн - слетит, легко, на неположенной повышенной скорости, с лестницы верхней, 'расставляющей' части Крепостного кольца. Первым свое возьмет пристрелянный взгляд Кэро по нашивкам: так и есть. Служит - и лишнего золота плюхнули. С полным стаканом теперь... командир.
  Это хорошо. Последний раз - тот, в восстановительном, еще эль'ньеро Райэн не слишком казался способным подняться снова занимать свое место. И это не было для Кэро неожиданным. Куда меньше, чем скоростной наплюх собственных нашивок. Было крайне неприятным и неправильным.
  Встал. Занял. Вон, сверкает - свеженькой, последней залитой золотой полосой. Эр'ньеро - что в нарушение всех неписанных внутренних Канонов и правил сигает через три последние ступеньки, проходит еще четыре размашистых шага. И громко говорит - вслух - легким именем:
  - Рад тебя застать, Обстрелянный.
  
  Тогда, в последние дни Башни Далии, когда эта непонятная плесень обнаружила у себя где-то свежих летных - из системы взаимодействия выныривать уже почти не случалось, а в ней трудно говорить с полным соблюдением мест по Уставу... Впрочем, этот и так не отличался. Но именно там на равных и заговорили. Чуть раньше, когда Райэн поставил его держать Крылья - что от них осталось. Последний раз помянув о званиях: если доживешь - подпишу. И выполнил. Распоряжаясь там еще, из капсулы восстановительного: 'По текущему состоянию здоровья и разумности я не смогу исполнить возложенные на меня обязанности и считаю должным отправить доверенным голосом и именем своим последнего командного Крыльев моей Башни, эр'нере Кэро эс Тарэ айе Рианн-Марн: доверяю его взгляду и отвечу за его выбор как за свой'. От такой чести не отказываются - даже если потом командир и потратится на личное, четкое, потребовав от восстановительной службы дополнительного времени на разговор: 'Эта честь - цистерна дерьма, Обстрелянный, - таким же личным сообщит ему Райэн. - Я уверен в твоей меткости и хочу, чтобы это решение на точность проверил ты'. 'Айе', - ровным, формальным откликнулся ему Кэро. Тогда уже уверенный: за этим командиром он сможет - и в последний вылет, и в цистерну дерьма, ежли предстоящая задача таковой окажется. Разумеется, оказалась.
  Ну и последовавшую здесь, под стенами Крепостного кольца команду Райэна - отправляться с с ними и быть гостем его дома, Кэро Обстрелянный воспринял с такой же готовностью. Потому что айе Рианн-марн вблизи белостенной Исс-Тарры и так чувствовал себя неуместным... и процедура полного снятия архива уместности всему процессу не добавила. На пресловутую цистерну дерьма это предложение тянуло значительно меньше. Хотя с Кэро тут могли бы и поспорить многие местные и неместные, сообщив, что логово ящериц - так ещё цистерна дерьма и похуже. По опасности и ядовитости ее для разумных. Но Кэро Обстрелянный оценил бы по заслугам источник подобной оценки, припомнив командира Райэна и усмешку ас'эртай Ахрау эс Хаста, старшего командного Службы Защиты Таркиса, тоже явно ящерица, что навешивал на эксперта разрешение на допуск к Сердцу Мира, усмехаясь вполголоса:
  - Ну, задай так такого ж нежданного жару, эр'нере Кэро. Раз сами обляпались...
  
  Потом, уже в этом чудном и древнем транспорте, летя через пролив, Кэро про себя отметил: наверно, ещё одной движущей силой могли быть желание увидеть, где ж такое на свет родится. Ну что - увидел.
  Вошел - и так и и не понимал. Это было что-то совсем другое, вот чуть не больше из времен легенд, чем белостенная Исс-Тарра. Процедура дозволенного снятия личного архива штука современная и крайне неприятная, а эти... с факелами, огромным залом, салютующими мальчишками, диалогами на высоком фаэ... и Райэн склоняется, сдержанным и привычным движением, чтобы с места старшего командная из 'гранитных' на него нацепила: Кэро видно - обруч, нашейный, светлая, тусклая, витая полоска, огонь отсвечивает. И тоже уместно, как небрежным армейским выныривает каменный, старый, сидящий рядом с гранитной и приглашает жрать. А потом, когда строй рассыплется, зашумит, ас'эртай 'гранитная' продолжит тоже повседневным:
  - А ты кого на праздник притащил, Райэн? - и это почему-то ощутимо слышней и важнее сейчас. Чем бывший вот буквально тому встык вопрос каменного. Про то, куда теперь воткнули командира... Выяснить успеют.
  Райэн отзывается. Четко. Тихо:
  - Командного Крыльев моей Башни, - и через паузу продолжает. - Последней.
  - Поняла. Рада тебя приветствовать, эр'нере Кэро. Хорошо, что ты был, выжил и встал на свое место, - это она продолжает высоким фаэ. А потом усмехается и переходит на повседневный. - Но кольцо я только на моего младшего Райэна готовила - и нафиг тебе такое счастье? - оглядывает его беглым взглядом... если ас'эртай и злоупотребляет разрешением проглядеть его служебный архив, то, по крайней мере, проделывает это неощутимо. Но Кэро это подозревает. По следующему, как гранитная взвешивает. - Но заслуживаешь. Я считаю - навесим личный табельный. На испытание новой разработки. А? - куда именно направлялось последнее вопросительное, Кэро определить не может. И считает на всякий случай, что не ему предлагает. Внимательно: эти хозяева и командные явно стоят того, чтоб дождаться и выслушать это решение.
  Понимает - только когда старый и каменный вполголоса и точно ему фыркает:
  - Дарра оружие предлагают. Не отказывайся!
  И откликнется на армейском. Вылетит привычным:
  - Айе, ас'эртай эс Сьенн.
  А 'гранитная' - старший родич Райэна получается - близкий старший, расстегнет верхние 'форменные' застежки куртки и тоже как не ему продолжит:
  - Меня зовут Сейренн, сегодня у нас праздник и этого достаточно. И да, правда - не отказывайся.
  - Не отказываюсь, - слышно откликнется Кэро обычным разговорным. Справился. Уделил четверть выдоха. Добавил более высоким. - Я благодарен.
  Получил в ответ:
  - Ты опробуй, - ас'эртай Сейренн.
  И вслед тому ощутил настоятельную необходимость куда-нибудь да сесть. Райэн, к счастью, в своем доме не терялся и довольно быстро нашел искомое место на скамейке за низким длинным столом. Кэро свалился и приготовился жрать и не фонить.
  Но не получилось. Лишний вопрос он все-таки задал. Над жареным мясом, пряным столь же, сколь и вкусным, которое сопровождало что-то непривычное, травяное. Только вот оказалось, что на боевом развороте в пыльную бурю в бою видимость была явно лучше для Кэро, чем в этом меняющемся огненном освещении. Ну, он заглотил ещё кусок мяса и спросил у Райэна:
  - А нормальный свет здесь задействуют?
  А Райэн его так отчетливо не поймет... Потом сообразит. Отряхнет ложку от похлебки и откликнется:
  - Нет. Праздник же, - и дальше припечатает. - По мне так этот вполне нормальный.
   Дальше, правда, тема не продолжится. Дальше на скамейку, легко подвинув Райэна, сядет старый дарра и снова задаст нужный вопрос:
  - Так говори, Зверенок, куда тебя на этот раз воткнули? Если не Башня? Неужто в штаб пригласили?
  Райэн на это снова кладет ложку и обходится жестом. Непочтительным. Предлагая старому взбзднуть. Тот проигнорирует. Продолжит молча ждать, как Райэн возьмет ложку, зачерпнет, прицелится за мясом - и между этих действий уложит:
  - Круг. Седьмой. Сижу здесь минимум до весны, последовательно принимаю обязанности, далее отправляюсь.
  Из следующей реплики каменного Кэро расслышит немного... вполне достаточно.
  - Рианн-Далль? - буркнет каменный. - Мой несколько раз правнук, похоже, в Рианн-на-Лаэго решили послать тебя в задницу.
  'Достаточно' для Кэро и были - имена мира и слово 'задница': как он уже знал, ругаются ящерицы обычным армейским, обыкновенно же слышным. Таковы должные технические характеристики необходимой специальной лексики. Старый был абсолютно метким - дополнил себе Кэро, развернув минимальную карту расположения защитки, открытую. Вот куда Райэна поставили: на прогрызаемое пограничье, во всяческую техничку, дополненную Сорлехом... Так точно. Жопа.
  - Похоже, - легко откликнется Райэн, выловивший себе приглядный высокой мяса. - Но, таи Стальга, тебе придётся согласиться, что для Рианн-на-Лаэго жопа - вещь необходимая.
  - А то, - фыркнет старый ящериц, отломит себе лепешку, продолжит. - Они ей думают.
  - Я полагаю, они на ней держатся. Да, осознаю. Готовлюсь понимать и взять.
  - Справишься, - аттестует каменный и тяжело поднимется. - Давай, жри. И хорошо.
  Райэн усмехнулся. И снова взял ложку. Кэро последовал его примеру... И подумал - глаза почти привыкли.
  
  Оказалось - зря. Свет подвел его второй раз. Уже после... Когда съеденного было достаточно и можно было встать. Поступая, как командир, пройти по залу, нацедить из здоровенного бочонка чего-то на удивление горячего - ягодного - кажется, не хмельного. Райэн пока с этим парнем, подростком-стражником заговорит. Точно заговорит, хотя слов Кэро и не слышно... Так и сдвинутся - вбок, за ряд факелов, где свет будет еще непривычнее... И Кэро повернется - на четкое неприятное ощущение, что на него в упор кто-то смотрит.
  Когда повернется - станет еще неприятнее.
  
  ...Первый вопрос по поводу того расследования, куда он умудрился отправить Кэро своим голосом, эр'ньеро Райэн задаст сразу, как отползет от земли штатный транспорт, уносящий их прочь от Крепостного кольца Рианн-на-Лаэго. И кажется, он сначала тоже оценит, как медленно отходит от земли транспорт, а потом скажет:
  - Кэро, с этим окружающим я бегло оценил твой рапорт. Вижу, что уже завершилось. Хочу краткий отчет - в двенадцать на двенадцать - что там было?
  - Дерьмо, эр'нере айе, - сначала позволил себе отозваться Кэро, помянув Райэна не по званию - просто 'моим командиром'.
  - Понял, - откликнулся тот, потребовал продолжать. Продолжит Кэро тоже неуставным.
  - Эль'ньеро Шера эс Вальрёх айе Харминэ своими людьми свои нашивки вышивал.
  - Именно? - сначала откликнется Райэн. Но сам и продолжит. - Я видел их Серебряные крылья. Зрелищно. Программы полетов?
  - Практически каждый второй элемент показательной программы брался неразрешенными дополнительными испытаниями, - подхватит Кэро. - Я сохранил. Подробные полетные отчеты. Техники... и людей.
  - Подозревал. Слишком показательно, - взвесит Райэн. - Предъявишь. Сначала: что при этом делали с системой безопасности?
  - Как правило, отключали. Вплоть по страховочную поворотную. Как в последнем случае.
  - Отключали. Понятно, - проговаривает Райэн. И чешуеет. Так. Командира разозлили. - Рано или поздно у них не выгорело. Жертвы?
  - Отсутствуют, - откликнулся Кэро. Райэн поймал. Оставил на ладони, потребовал продолжать. Кэро продолжил. - Эр'тиер Сайви эс Солья посадила 'ласточку' на оставшемся личном управлении, практически без повреждений. Была направлена в восстановительный.
  - Понятно. Посадила. Но хорошая подготовка. Жива?
  - Нет. Не тогда, позже, - одной фразой уложит Кэро, встретит требование объяснений. - Дальнейшим местом проживания и разрешенной деятельности выбрала Далию. Где погибла в ходе далиенского мятежа.
  - Продолжай, - уложит в длинную паузу Райэн. - Как выбрала?
  - По зафиксированным отчетам в открытых данных Башни, еще в восстановительном подписала и взяла на себя полную личную ответственность за нарушения вылета. Поскольку масштабными последствиями вылет не завершился, а списание из рядов Службы Защиты по причине травмы с необратимыми последствиями ей в любом случае предстояло, решение навигатором Башни 32.079 эль'ньеро Шера эс Вальрёх айе Харминэ и ас'эртай Ахрау эс Хаста, старшим командным Службы Защиты Таркиса было принято и одобрено.
  - Значит, ситуация всем представлялась штатной. Кому засвербело? - продолжил Райэн.
  - С требованием дополнительного рассмотрения выступил эс'ри Таэль эс Сарха, техник её команды. Требование было возвращено на рассмотрение старшего навигатора Башни как внутреннее дело. И отклонено, - продолжает официальным Кэро Обстрелянный.
  
  Дальше не говорит ни один. И не думает. Так незачем. Каждый знает, что такое Башня, пожалуй, они - лучше, чем многие: боевые действия проверили. И соответственные решения армейского правосудия - тоже.
  Когда Службе Защиты Башни транспортных каналов приходится выполнять свою штатную военную задачу, когда активируется система взаимодействия, Башня и её люди действительно становятся в некотором тоже одним целым. Впрочем, для того, чтоб это прочувствовать так, краешком, не нужно боевых действий, испытаний хватит. Штатных. А группа 'Серебряные листья' действует далеко не первый звездный. Даже не первый десяток. Поэтому и каждое внешнее командование - годное внешнее командование - во внутренние дела хорошо слетанной Башни старается лезть поменьше, ограничиваясь необходимой показухой и отчетностью. А она, надо полагать, у эль'ньеро Шера поддерживалась в образцовом порядке. Как в данном случае.
  
  - Понятно, - размеренно продолжит Райэн, - дальше решено, подписано, непосредственный виновный получил, что должно и чуть больше, в силу былых заслуг ему оказано возможное милосердие в виде поддержки состояния его здоровья армейским восстановительным... - первоначальный документ, хорошо помнящийся Кэро, Райэн цитирует довольно близко к тексту. - Какого хрена действующий летный показательной полетной группы так обосрался, никому в голову запросить не приходит. Кто и как решил копать дальше?
  - Тот же эс'ри Таэль, который к тому же и лехта... - на этом Кэро немного запнется: это совсем не то, о чем стоит лишний раз говорить, тем более вслух, тем более, когда остался летным - незачем лишний раз упоминать Тех, кто Выше... Но это нужная информация, - ...этот... Нож Бога, - дальше Кэро продолжает, не запнувшись, - предъявил свои полномочия как негласный наблюдатель Службы наблюдения общества и потребовал продолжения расследования. Вплоть до вскрытия личных архивов. Но тут случилась Далия, что несколько замедлило процесс.
  - Дважды обдристаться, - перебьет тогда Райэн. - Эль'ньеро как его схлопотал на себя 'растяжку'?
  Об этой специализации Службы наблюдения общества, что как правило достается Тем, кто Служит, армейские в курсе. Достаточно, чтоб внутренним именем приложить. Негласные наблюдатели - дело такое, видеть их не видно, а как рванет... а встречаться все-таки доводится. В срок, который им разрешено счесть достаточно критическим. Для полного предъявления полномочий. Райэн еще говорил: мои родичи в свой срок эту специализацию так приложили... сталкивались. Ну, не всем повезет иметь много так поколений родичей - из 'гранитных'.
  Говорили. Было и такое.
  - Да, - продолжает Кэро. И на этот раз запинается.
  А Райэн запрашивает, не сомневаясь: его поняли:
  - Вскрыли? Устоявшаяся картинка посыпалась? Эр'тиер честь мундира прикрывала?
  Кэро сначала повернется к окну, отряхнет ладонь. И продолжит полностью официальным. Как зачитывая. Собственно, за небольшими поправками - и зачитывал:
  - Как было установлено по данным личных архивов, эль'ньеро Шера эс Вальрёх айе Харминэ, по прямой личной команде которого был произведен данный вылет со всеми его отличительными особенностями, выбрал время навестить своего летного в восстановительном. До первой проверки состояния личного ресурса и разумности. После чего, опираясь на явно ложные данные о комиссии, прибывшей рассматривать инцидент, сообщил эр'тиер Сайви эс Солья, что основная тяжесть ответственности должна лечь на техническую команду, разрешившую данный вылет. Чем в итоге убедил эр'тиер Сайви подписать личную ответственность за происшедшее. Данное подписанное прошение дополнил подробной просьбой в силу прошлых заслуг подойти с милосердием.
  
  Кэро говорил - а видно ему было совершенно отдельно. Эль'ньеро Шера вполне традиционно армейски демонстрировал, как ему скучно и как он все понимает. Ну, если ас'эртай Ахрау эс Хаста настаивает, что данное обращение техника необходимо рассматривать ещё раз, причем с привлечением независимого эксперта даже с Далии, что по какому-то досадному недоразумению в нарушение должного уклада непротребно ниже его по званию - нет, разумеется, он, эль'ньеро Шера не будет возражать против решения командования. Если ас'эртай Ахрау эс Хаста решил уделить этому время, несмотря на текущее количество требующих решения задач, поставленных далиенским бунтом, например, его дело только посодействовать скорейшему разрешению данной задачи, предоставив все необходимые данные, что в его силах.
  Эту картинку полностью Кэро Обстрелянный соберет уже потом. По отдельным фразам из тех личных архивов. Но знать - знал. Уже тогда, сидя в административном корпусе, в архивной службе этой Башни, куда в итоге их и сопроводили, пока отвлекался от изучения предоставленных документов и следил краем взгляда. В отличие от ящерица, спокойно принявшего присланного эксперта, эль'ньеро Шера потратится на подробный, четче курсантского, взгляд на нашивки приглашенного отдельного эксперта эр'нере Кэро, отдельным отметив, что золота этому приглашенному отсыпали ровно на полосу меньше. 'Значит призван голосом...' - ещё выскажет вслух. Далеко, но достаточно, чтоб Кэро услышал. Но возражать не станет. Пусть назначенная комиссия исследует все доступные документы и вынесет решение. А ему, эль'ньеро Шера - скучно. Он сидел в той же архивной, проглядывал - похоже, какую-то полетную сводку, но неполным вниманием. Тоже отслеживал их взглядом - профессиональным сектором обзора летных. Смотрите ещё раз, все подтверждено...
  А потом Кэро увлекся и проглядел. Он за себя знал, что хороший летный, но его способности к делам недожорки и прочим правосудным уступают явно. С треском и провалом - по больше не взлетишь. Нет, он честно отсмотрел все предоставленное документальное. Запомнил. Но отчасти даже понял очень уж блистающего нашивками навигатора местной Башни: Кэро тоже успел подумать, что оно скучно. А потом дошел до полетного испытания - нырнул - и пропал. Это было очень интересно... так, что всех мыслей оставалось: выбраться из этой ерунды, запомнить основные данные, повторить, проверить... это должно решаться.
  
  Кэро еще именно это думал. Когда ас'эртай Ахрау похоже завершил свою часть просмотра чего-то и запросил окружающих, скорей всего. Жестом. И не дождался от него ответа. Он не отследил, что делает эль'ньеро Шера.
  А с углового места поднялся - основной инициатор расследования. Поднимется медленно, странно, точно выталкивая над собой тяжелый груз. Черный. Обветренный. Встрепанный. В отчетливо старой полевой со все ещё первыми нашивками.
  И заговорит - таким официальным, что в этом окружении с этими нашивками ему никак не разрешен:
  - Я, негласный наблюдатель Службы наблюдения общества, лехта Таэль эс'ри эс Сарха, Нож Бога моего, здесь и сейчас имею право настаивать на вскрытии и просмотре личных архивов. И собираюсь воспользоваться этим правом, - говорит обвинитель. Кэро видит, как перебирают этот довод гладкие пальцы эль'ньеро Шера. Вроде, когда годные аргументы кончились, пользуются абсурдными угрозами. Ящериц прикроет последние строки просматриваемого документа, тоже оценит обвинителя и обратится. К эс'ри Таэлю. Как к имеющему такое право.
  - Полагаете, необходимо? Какова будет ваша оценка, эр'нере эксперт?
  Непривычное обращение на несколько выдохов собьет Кэро с толку. Он пока полагал, что диалог его не касается, ну и да - пялился на обвинителя. Не каждый день увидишь открывшую себя 'растяжку': хоть посмотреть, какими они бывают... логично, что невзрачными. А невидимый тяжелый груз эс'ри Таэль так и держит. Надо думать: о вскрытии личных архивов и 'растяжкам' нечасто приходится упоминать. Только вот, на спор, этот выпотрошит. А не слишком компетентный эксперт навскидку и из памяти достать не может, как эти самые архивы, в каком порядке выпотрашиваются, кто вправе направлять запрос и какое время ожидания... Пялился... и искрой ебнуло в разрядник - мог сказать про себя Кэро. Он, не слишком уместный тут летный, наконец осознал, что таркисовское высшее командное защитки спрашивает у него - и выдал вслух то, что в этих документах было ему четко понятным - верней, не понятным ни хрена. И прямо так, как думал:
  - И какого... летный с такой подготовкой так идиотски просрал свою защиту?
  - Логичный вопрос, - нежданно взвесит ас'эртай Ахрау. -То есть, эр'нере Кэро эс Тарэ, у вас нет возражений против предложения обвинителя лехта Ножа вскрыть личный архив?
  И Кэро еще медлит, прежде чем воспроизвести: 'Не нахожу оснований для возражения', - очень неудобно в присутствии высокого командования быстро копаться в дальних глубинах памяти. Пытаясь осознать, где там лежат соответственные правовые уложения... и подозрение на деяние какой степени недолжности позволяет вскрывать личные архивы.
  - Мои? - этот запрос сейчас будет тоже неуместен. Эль'ньеро Шера уложит его - не поднявшись, с размеренной брезгливостью. (...Кстати, неоправданный подъем личных архивов тоже чем-то чреват для потребовавшего, а чем точно - тоже неизвестно из какого угла памяти доставать - ровно тогда думал Кэро). Ас'эртай запрос поймает жестом, рассмотрит... И переадресует. Эс'ри Таэлю.
  - Не думаю, - ответит специалист. - Мертвого. Полагаю, важней. И несколько меньше по затраченным усилиям. Если понадобится - и ваши.
  Ас'эртай ещё раз взвесит высказывание. И ещё раз обратится к Кэро:
  - Эр'нере эксперт, вы по-прежнему подтверждаете?
  - Айе, ас'эртай, - откликнется Кэро.
  - Я отправляю запрос Наместнику, - отзовется тогда ящериц. - Вы и отследите. Разделив ответственность. Полагаю, у вас есть необходимость. Эль'ньеро Шера, вы мне сейчас понадобитесь лично.
  Ушли. Командир этот ещё и обернулся на пороге. Это Кэро помнится. Лучше - в памяти ближе, чем то, что он делал два дня - недолго - до получения разрешения. Ну как, что - отмокал, в перегретой помывочной таркисовского климата - семь потов сходило. Добывал из памяти самое элементарное и доступное по работе с личными архивами - как раз для таких экспертных случаев... вот уже не думал, что так угораздит. Выдыхал на доступных полетных данных 'Серебряных крыльев', запоминал все, немного завидовал, еще больше - не понимал, и да - ожидал продолжения.
  
  А потом передвинул от лестничного пролета емкость с водогрейкой, в здешних условиях водоохлаждалкой, прямо к основному передающему архивных. И нырнул с техником Ножиком - про себя Кэро уже прикладывал его так - дешифровывать архивы. Ас'эртай на процесс обратил внимание единожды, в самом начале, выслушал просьбу эс' ри Таэля разместить их близ основного передающего: 'Там ресурсообеспечение надежней. Чтоб мне не половину на себе держать', - ровно потребовал лехта Нож, и ящериц усмехнулся в ответ: 'За перерасход ресурса взыщу отдельно. С итогового виновника.' 'Айе!' - откликнулся эс'ри Таэль. И получили направление. В восьмую ячейку основного передающего архивных. С ровным напутствием без результата не проявляться. На это он 'айе' уже не ответил, так пошел. Кэро помедлил, сообразив, это сколько так сидеть - и что с водой далеко им явно будет плохо - чтоб передвинуть эту самую водогрейку, да, вовнутрь.
  
  Кэро как раз и этот жест принял за просьбу наполнить чашку ещё раз. Он хорошо знал, жажда - побочный эффект долговременной работы со сложным техническим оборудованием при полном участии личного ресурса. Эль'ньеро Райэн тоже помнится на Далии матерился, как пить хочется.
  Не так уже и долго они просидели. Точно ночь была. И точно, что этот жест он успел выучить. Как лехта Таэль пить запрашивает. Свои обязанности эр'нере эксперт тоже старался выполнять, но дело было нудное и трудоемкое. Отслеживать быстрый просмотр 'коконов' личного архива он приспособился - не быстрее, чем земля под крылом, но с непривычного ракурса, бессвязными бликами... Он отдельно думал: для него куда менее осмысленно - он не самый подходящий здесь эксперт. А лехта Ножик свою работу знает. Найдет.
  Оказалось - нашел.
  
  - Ты ж вонючее дерьмо! - не удержался Кэро, полностью просмотрев содержимое 'кокона'. Летный, эр'тиер Сайви, рапортовал командиру - уважаемому командиру - о результатах проверочных испытаний. С радостью: получается. Что при этом делать с системой защиты, никто не распространяется. Всем понятно.
  Штатный случай. Значит, штатный. И всем все было нормально. Пока не грохнуло. И Кэро в целом почти понял бы: он хорошо знал и скорость согласования испытаний, и отдельные принципы работы летных в Службе Защиты, особенно в Башнях - не без оснований усмехались иной раз при нем, даже Карно себе позволял - 'смертнички'... Кэро захватило - увлечение этой летной, азарт: возьму. Он знал небо и взялся бы оправдать.
  Только вот ни факта прямого устного приказа эль'ньеро Шера, ни какой было то ни было фиксации распоряжений не было в открытых данных, с которыми им предоставили возможность ознакомиться. Дерьмо Кэро помянул ещё чуть позже, глуша раскаленный шуруп, пытающийся ввинтиться в висок... Это оказалось мерзейшим делом - разворачивать кокон личного архива, когда обладатель его действует на последних крохах личного ресурса и неизвестно, насколько в сознании в тот момент находится. Кэро был летным. Кэро этот раскаленный шуруп не помешал, напротив, поспособствовал отдельно зафиксировать - обратить внимание. Что присутствие навигаторской в системе взаимодействия в тот момент, когда эр'тиер Сайви начала падать, провалилось. Снялся. Оставил своего летного после непосредственного приказа - без поддержки. Говно.
  
  (...Он падал, ещё не эр'нере Кэро, падал и злился, что отсюда так просто накрыть сверху эту свеженькую подогнанную установку, но ему уже нечем. Ему и держаться нечем, после этой порции попаданий и предыдущей 'утюжки' вылетевших гостей - откуда они берутся? Злился, сознавая, что зря, что засоряет связь, что в системе взаимодействия держится...
  Он каменный. И огненный. Медленные темные лавовые реки. Его командир. Эль'ньеро Райэн, навигатор Башни 32.116. Кэро да - ещё несколько сожалел, что ресурса бросить в систему взаимодействия: 'Снимайтесь: падаю!' - уже тоже не осталось.)
  
  Он не знал, почему тогда остался среди живых, именно сейчас отдельно не знал. Когда его довольно ощутимо шарахнут - принудительным вызовом личного внутреннего вытолкнув в 'здесь и сейчас'. И уже ему в ладонь впихнут холодную кружку:
  - Медленно, - командным тоном скажет эс'ри Таэль. - Маленькими глотками. Недавно падали?
  - Было, - откликнулся Кэро. - Далия, - и присосался к чашке.
  - Эхом по корням накрыло, - оценил лехта Ножик, чем помог Кэро окончательно вернуться - в то, что он сейчас есть и делает, оторваться от кружки и продолжить:
  - Значит, своему летному скомандовал - а разделить съебался? Я ж его, говно, закопаю!
  А эс'ри Таэль смотрит отдельно. От него и экрана передающего. Куда-то поверх. Спокойно смотрит и продолжает спокойно. Самым формальным официальным:
  - Эксперт эр'нере Кэро эс Тарэ айе Рианн-Марн, я прошу вас обратить внимание на следующие подробные записи личного архива эр'тиер Сайви эс Солья. Для полноты представления. Держите в голове, что теоретически вас может еще раз накрыть. Это восстановительный.
  
  ...А здесь Кэро Обстрелянный внезапно обнаружил, что его запас армейского - очень ограничен. Слов для отсмотренного там не нашлось. И вообще никаких слов. Был предупрежден - и не накрыло, но Кэро крепко помнил, каково это - оказываться в интенсивном отделении восстановительного и как соображает голова в долгие по внутреннему счету круги времени, когда вспоминаешь себя живым... Нашел, значит, время... командир.
  'По предварительным выводам, непосредственно виновный летный, эр'тиер Сайви эс Солья айе Рианн-Хёльт, в силу полученных повреждений, что не позволят ему в полной мере занять должное место, заслуживает увольнения из рядов Службы Защиты. Техническая же команда, допустившая вылет, должна быть полным составом по полной ответственности за крайне недолжное деяние переведена в места, достойные их поступка по экологическому и нравственному состоянию', - воспроизводил эль'ньеро Шера, а его летная смотрела в стену - похоже, считала полосы на бортике койки... чтоб думать это отдельно. А эксперт эр'нере Кэро вкладывался - параллельно просматривать данные официальных документов. Рассмотрение происшествия официальной внешней комиссией на самом деле было отложено до полного возвращения эр'тиер Сайви в должное состояние разумности и ответственности и, в связи с ее личным заявлением, отменено за исчерпанностью происшествия старшим навигатором Башни 32.079 эль'ньеро Шера.
  А он там, снова, говорит, что некогда летный эр'тиер Сайви эс Солья может прикрыть свою группу от незаслуженного позора и своих людей от предназначенной им меры воздаяния. Поскольку вернулась жить и нести свою ответственность, она вправе и взять на себя полную личную ответственность за нарушения вылета. Со своей стороны он, эль'ньеро Шера эс Вальрёх айе Харминэ, обещает максимально облегчить последствия и содействовать Сайви эс Солья в получении разрешения на перемещение... 'Я подам требуемое личное прошение. О личной ответственности и полном уходе', - отвечает летная и смотрит в стену. Да, она считает полоски. Сосчитала. Эксперту недоступна статистика, запрашивала ли эр'тиер Сайви о финальных результатах рассмотрения дела. Кэро полагает, скорее нет.
  А слова у него внезапно нашлись. Вполне допустимо официальные:
  - Много вас в техкоманде было? Давно служите?
  - Четверо, - отзовется ему эр'тиер Таэль. - Помимо меня - Лооваррья эс Лима айе Таркис, срок службы здесь - пять звездных лет и четыре малых года. А также эс'ри Товирра эс Наайма и эс'ри Тсалмааго эс Куэна, оба айе Таркис же, эти - первого года службы, опыт перенимали.
  - Ясно, - откликнется Кэро. Следующий вопрос окажется чуть менее допустимым. Но тоже официальным. - Она потом не пыталась с сами связаться?
  - Нет, - должным продолжит и эс'ри Таэль. - Отправила последний приказ. Чтоб мы не пытались. Сняла звание и отбыла на Далию.
  Следующего 'ясно' эр'нере Кэро не скажет. Про себя оставит. Ее людям говорить неуместно. Что подобрали время: переломали их командира. Зло брало. Такое... тухлое. Ведь чуть-чуть времени - оставлял про себя Кэро - чуть-чуть разумного состояния и сил взвесить и закончить. У летной нашлось бы - должно - сил перепроверить своего командира...
  Нашлось бы? Но 'бы' - бессмысленная вещь. А время... плесень Шера подобрал правильно. Откуда на этом этапе восстановительного - возьмешь разумного состояния? Когда ещё понимаешь, что есть и будешь жить.
  В ее случае - как раз, что не будешь.
  Кэро мог припомнить это состояние - но отчетливо не хотел, крепко рядом держал - как стоял у 'кокона' итоговой проверки восстановительного - сам, не так давно - и дико хотелось снять майку и выжать: все, кончилось - годен - жив... Он как сам есть был уверен: для этой летной жизнь значила также - и летать означало быть. Видно же. По почерку полета. Может, потому так и выбрала: а не все ли теперь равно - и своих прикрыть... Кэро держал, понимал, старался не представлять. Это - как там определил лехта Ножик - по корням бы проехалось полными расчетными мощностями.
  Тошно было. До противного. Этому сопротивляясь и заговорил ещё раз:
  - Ясно. Теперь совсем все ясно.
  
  Его командиру, эр'ньеро Райэну - там, в катере - тоже все было ясно.
  - Навигатор Башни своего летного, действовавшего по его прямому устному распоряжению, навестил в восстановительном и явно ложно припугнул ответственностью перед своими людьми. Ас'эртай Ахрау принял итоговое решение снять с данного айе Харминэ все нашивки - вплоть по звание разумного, - ни одна из этих фраз вопросом не звучит. Так же отчетливо, как заметно и полностью Райэн чешуеет.
  Правильно не звучит:
  - Все точно, эр'ньеро Райэн, - ответит ему Кэро. Потом отвернется - смотреть - как там ползет катер... медленно ползет. Будет молчать какое-то время, но решит дополнить. - Вплоть по звание живого и разумного, - живого он тоже - подчеркнет.
   На это Райэн озадачится. Запросит. Кэро придется думать, как это рассказать.
  
  Эр'нере Кэро сообщил про 'все ясно' - но предварительное знакомство с правилами разрешенного вскрытия личных архивов позволило ему сообразить, что им ещё предстоит тут отсиживать. Особенность работы. На остановку просмотра личного архива - если вы не Наместник и не архивная служба полным составом - потребуется такое количество внешнего и личного ресурса, что им они явно не располагают. Придётся - просматривать это все. Целиком. Хоть поверхностной оглядкой 'коконов'. Дозированно может поделиться только живой... и то не в случае судебного расследования. Это Кэро уже сейчас знает. Про живых.
  Ему ясно. Кстати ясно и что плесень Шера от полной процедуры вскрытия архива не отвертится. А ещё - что ему страшно... страшней, чем заведомо умереть, узнавать - как это такой летный жила свою жизнь - где нет - ни неба, ни командира, ни смысла...
  А вот с 'ни смысла' он загнул. К наставляемому рванула летная. Жить. И смогла себе после этого найти, чем жить и за что держаться. Кстати, и снова около неба. Транспорт налаживала. Постоянное сообщение. От центра административной единицы Сорлех, через промежуточные пункты - по таким дебрям, о которых централизовано не подумали. Кэро и сам, прослужив на Далии свои полтора звездных, не представлял, что там есть ещё и такая задница. Хорошая была летная. Неправильно чтобы так.
  Про хренового эксперта он тогда не думал. Он молча знал, что ему страшно. И там, в катере, собирая слова собрал в отдельное, как мало у него в жизни других разумных с которыми он может разделить такое страшно. Вспоминая, как там, в общем передающем - прекрасно отдавал себе отчет, что часть перерасхода личного ресурса на это 'страшно' вкладывает в собираемые первые формулировки предварительного экспертного заключения. В котором плесени Шера рекомендуется задать пиздюлей за злоупотребления, выпотрошить и выбросить. Он как раз углубился в перевод этого мнения с нижнего армейского на официальный и практически снял внимание с просмотра 'коконов' архива, когда эс'ри Таэль обратится...
  Нет: лехта Ножик. Армейскому так не позволено:
  - Эр'нере Кэро, сейчас я хочу, чтоб вы встали и ушли.
  Ответ он бросит - с руки кратким армейским запросом. Тогда лехта Ножик так и посмотрит. Спокойно - и безумно.
  - Полную запись предоставленных данных отдам по первому запросу с любой жесткостью проверки. Это я не хочу делить ни с кем, - продолжит... просто другой разумный. Эс'ри Таэль сделал то, что считал должным - теперь имеет бесспорное право проводить своего командира - так, как ему это нужно. И чужие здесь неуместны.
  Кэро этого не думал - вещь очевидная. Отстегнулся от передающего, поднялся и вышел.
  
  Да, и это ему помогло. Собрать несколько нужных знаков в экспертное заключение. Сидел рядом - судя по расположению архивного - через стену. Обнаружил ближайший открытый передающий и задействовал. Заключение составлять. Личный ресурс ещё понадобится.
  Да, нырнул. Глубоко нырнул... В составление знаков, в этот долбанный официальный, для вменяемых голов совершенно не предназначенный. И совсем не собирался слышать.
  Но голос - он тихий и он проходит - с легкостью разогретого ножа сквозь масло... сквозь стену и нежелание его слышать. Проходит и остается рядом.
  - Эр'нере айе... - вслух - последним - оставляет лехта Таэль. - Дура гордая. Сайви...зачем ты так?
  
  ***
  (взгляд в сторону: личный архив ньера Сайви эс Солья)
  ...А сначала ей было хорошо. Был транпорт, третий полный его вылет - с нынешнего центра Сорлеха, с тремя промежуточными посадками... и это было хорошим результатом. Если оглядываться - уже прочувствовали полезность нововведения, пользуются - вон, семейство эс Карайд со всеми двумя мелкими детьми на переднем ряду, те, сзади - это из школьного поселка. Маршрут долгий, времени на старте Сайви хватит, чтоб оглядеться, опознать знакомые лица. А потом можно откинуться на сиденье и заснуть, не наблюдая, как медленно под старым транспортным катером перестанет быть земля и начнется небо.
  Спала - да и все дремали, все-таки катер шел в самые сонные предрассветные круги. И исполнял самую лучшую колыбельную - тихим шелестом ровно тянущих всех его двигателей.
  
  Когда эта колыбельная вдруг запнется, а затем сменится - сиплым заикающимся свистом, Сайви проснется мгновенно. Ещё треть выдоха ей понадобится, чтоб понять: проснулась одна - и хорошо, что одна, выругаться: рухлядь! - неужели легли все три, кроме верхнего страховочного... Случай нештатный. На этом и отстегнется со своего места.
  У инициатора идеи транспортной линии допуск есть. Внутрь, к кабине управления. Соображать, как недавно тестировали транспорт и каков был тогда запас прочности, она будет потом. Семейство на передних сиденьях спит одним клубком, а рухлядь кашляет, значит тем более необходимо...
  
  Пилот катера - Нейгла эс Тенид айе Далия Сайви к тому времени тоже хорошо был знаком. Был из мест, чуть поближе, чем дебри ее нынешнего места жительства... Но за праздником прирастания Башни в свое время смотрел. И два и двенадцать сложил легко - инициатора опознал. Так что неофициальный летный эксперт получила от начинающего транспортника много дельных вопросов и безоговорочное признание и уважение.
  Нет, лишнего - про то свое небо - тогда не вспоминалось. Вопросы были дельные.
  
  Как оказалось, признание и уважение заслужила она настолько. Что ньера Нейгла отследил непрошеного визитера в управляющем отсеке. И позволил себе... да, транспортник - но эта местная скоростная подготовка... гонять бы его и гонять. Чтоб самые абсурдные критические случайность голова и руки запомнили.
  Позволил себе посмотреть и откровенно испугаться. Не вслух. На личный внутренний. Не понимает. И: 'Ниери Сайви - мы падаем?'
  
  Случай, правда, абсурден. Чтоб все три двигателя легли разом (...и мы все ещё были живы). Но последний на внешних выходах управления увиденный результат Сайви устраивает. И, быстро взвесив: не три - два... с половиной.
  ...Был ли в голове - вопрос эс'ри Таэля из этой, бывшей жизни: 'Ты что, боевым снижением пойдешь?' - было ли время оглянуться, на то - как эта жизнь прошла, стабильные результаты медосмотров и вероятные последствия. Да были, скорее всего. Время пойдет в привычном темпе - и Сайви хватило. И все это сложить и вспомнить, рядом - с единственно важным анализом: да, как раз до Школьного поселка этим боевым снижением их ресурса хватит. Долететь и сесть с минимальными последствиями и теоретически с возможностью восстановления единственных задействованных двигателей. Без такой уж чрезмерной нагрузки на личный ресурс летного. Рядом - с командой: 'Ещё не падаем. Слазь отсюда. И раскрывайся. По ходу объясню'.
  К счастью, этот транспортник был годный в главном: понимал, сколько у них времени, отстегнулся и сполз. А место за управлением приняло, как родное.
  
  А ещё Сайви была счастлива. Нет, вполне трезво. Понимая должные категорические запреты по состоянию и грозящие последствия. Нейгла был хорошим летным, не говорил глупостей - но молчал и впитывал, как сейчас укладывать недостачу резерва действия на личный внутренний - их же не учат, гражданских транспортных. Это тяжело - а для нее это совсем с последствиями, но пока оставшиеся полтора двигателя, самых надежных, и держатся - и поют, и да - могло бы сойти за боевое снижение - грозно... И небо и его летный - а сейчас только ее небо и совсем - одно, а что до того, на чем летит и удерживает... Полностью переданная система управления в том числе удерживает данными - общее открытое состояние всех, находящихся в транспортном отделении. В целом благополучное. Кто-то проснулся, немного, доступные показатели в норме - то есть, не встревожились... А семейство эс Карайд на переднем ряду продолжает себе спать. И значит - в Школьном они сядут. А причину Сайви выяснит. А дальше считать она будет не сейчас.
  Сейчас было небо.
  Потом они сели.
  
  Небо в этот раз своего летного пощадило. Накрыло уже на земле. И дальней мыслью считала Сайви, что вот они - логичные последствия, пока всеми прочими резервами требовалось - довести катер до предназначенного места, сдать посадочной транспортной службе его, а также отчеты о причинах такой недолжной посадки и требованиях ремонта, также упомянуть о необходимости доставить оставшихся пассажиров. Отдельно еще приходилось класть в голову, что как только маршрут будет восстановлен - придется отправляться на внеочередное обследование. В госпиталь Башни. И хорошего там не скажут.
  Это все можно - почти на ощупь. Потому что перед глазами рассыпалось - переливчатыми звездными осколками, колючей пеленой, отдельной, мелкой болью - как обожглась - на выходах личного внутреннего, так, что и не сразу сообразишь, задействовать его обзорные.
  А надо - потому что когда завершится все обязательное, и техкоманда еще не доползет до ангара, куда задвинули транспорт - надо найти там самый дальний угол, упереться - лбом, виском - в спайку опоры, она приятная, холодная... И хрен же их знает, что вышибало - мелкие, злые слезы - то ли от искристого, колючего водопада боли, что оживал в голове на малейшую попытку куда-то шевельнуться, клубился целиком перед глазами, поворачивал под ногами землю, подташнивало. А ещё - от яркой, злой и пустой беспомощности. Ей оставили время это прочувствовать. Выдохов двенадцать.
  А мальчик Нейгла (его надо было считать взрослым специалистом - но не очень получалось) тоже плакал. Потом. Жителей их левого болотного поселка отправили на мелком скоростном экстренных служб, а их - неофициального 'опекуна' транспортной линии и пилота катера попросили остаться. Ознакомиться с предварительным отчетом транспортной службы о причинах происшествия. По предварительным данным причиной неполадок стало преднамеренное техническое вмешательство, поскольку внешние силовые контуры генератора носят следы принудительного нарушения целостности. 'У рядовой предполетной проверки не так много шансов это обнаружить, - буркнул, переходя на человеческий, местный сотрудник службы экстренного реагирования. - Но рано или поздно трещина прорвется. Вам повезло, что вовне'. 'Знаю', - откликнулась Сайви, голова ещё трещала вовсю, и от полного официального подташнивало не меньше, чем от попыток шевелиться. А требовалось смотреть и думать. И выслушать дальше длинный официальный запрос, желают ли ньера Сайви эс Солья и ньера Нейгла эс Тенид поделиться дополнительными сведениями, включая материалы личного архива, что потребует обращения в Службу наблюдения общества Сорлеха и прочих превратностей официального расследования. Сайви и выдала: согласна. Про себя еще подсчитывала, в какие затраты времени и личных средств это станет. Но судя по всему, это окажется меньшей тратой. А Нейгла молчал, жестом выдал, не сразу...
  
  Голова включилась внезапно. Даже со стороны на сторону качать перестало. Когда вылезла из помывочной местного гостевого дома - от холодной воды голове хоть ненадолго, да легчает. И осознала, что в коридоре кто-то есть и плачет. А кроме нее и Нейглы никого тут и нет. Ну - если не закрылся - значит, хотел? - и правда, хотел... но как пришлось напрягать башку. Потому что парню было паршиво, и он сбивался, и он внезапно говорил с таким чудовищным выговором, что ей требовалось вцепляться в смысл слов, понимать сквозь эту дрянную круговерть боли... И было трудно.
  А потом слова обрели смысл. Мальчик сбивался. Мешало - то, что хотелось плакать. И то, что страшнее. Пока не вышло на выдохе: 'Да это ж я сам... Но я не знал. Я думал - ему правда интересно, как это устроено. А спрашивал же. Как - ну - из строя вывести. А я подумать не мог...' Услышала, выбросила руку, сгребла на ощупь - кажется, слишком резко. И спросила:
  - 'Он' - это кто?
  Голова же внезапно прошла. А Нейгла испугался. Отступил, попытался вырваться - не удалось, держала - был прохладным, влажным и его трясло. Это чувствовала, заставляла пальцы. Потом заговорил, отступая так - голосом, что - ниери Сайви, но я не знаю, а вдруг он правда... тоже такой же, хотел знать - про небо - а я его, получается... Но насколько перехватывающая система двигателей надежна и как разрушить он спрашивал. Ну не может вот сказать и все. Неправильно.
  И в целом - поняла. Почему и взлетела на боевой. Выбесило. Хороший... мальчик. Увлеченный. Держала, не отпускала - пару раз и тряханула. Давила. Что это случайность - надо гарантировать. Двенадцать раз а потом двенадцать. А у тебя, ньера Нейгла такая уверенность есть? Не было - гнулся, продолжала. А если не случайность - ты понимаешь, что это повторится? - с худшими последствиями. А это твое место. Твоя жизнь - и хрен бы с ней - но твои люди. Здешние. Все. И твоя ответственность. И вообще, ничего безвинному пострадальцу не будет - если он вдруг и правда неповинен... ей-то не верится - если и заявят, и пойдут архивы проверять. За просмотре архива с невиновных не спрашивают, это с обвинителей тогда выжмут... Ну и насрать, поделят они возможную ответственность - да она и на себя возьмет, подымет - сколько там той компенсации, не раздавит - ну ей-то уже что терять? (А вот - есть что...)
  Выплеснулась в общем - всем эмоциональным ресурсом. Зря. Потом самой страшно стало. Просить пришлось: помоги! Думал - все про то же. Вслед шипела: 'Пальцы разжать помоги! У меня не получается'. Чувствовали - а слушаться отказались. Дерьмо.
   Впрочем, правильно сработало: в итоге согласился.
  
  А потом Сайви пыталась спать, вытянувшись на жестком топчане гостевого дома - и казенного спальника-то тут не полагалось... Ну ладно. Лето считай. Хорошо уже, что голова отпустила, ровным удерживает топчан, не пускает при попытке лечь в несусветную вертячку со световыми эффектами - и это уже счастье. А что не спится - так можно думать. Начиная-то от элементарной проверки - а зрение глазами плывет так, что она пальцы вытянутой руки в тумане видит. Одинаково бесцветном. Огребла. И до того, что придётся ей по ходу ещё не одни затраты времени закладываться. О безопасности думать. Мальчика Шедди. Краешком ещё надкусывать: а ты сама сможешь? А если все сегодняшнее правда?
  
  Правда, как оказалось. Служба наблюдения общества Сорлеха поворачивалась неспешно - но все ж таки повернулась. К тому времени и мальчику Шедди нашлось его место, и Сайви - какая-никакая, а все способность видеть. Смотреть.
  Хотелось наконец внимательно посмотреть, какой он - деятель, ньера Шан эс Мидир айе Далия, скольки-то дальний родич ньера Куэха эс Рогло, старосты поселка, временно не прошедший профессиональных аттестаций разумный, не доросший до своего второго звездного четырех малых лет. Вот ведь дебри... Это родство и давало ему право беспрепятственного перемещения по всей территории поселка, включая находящиеся в условном доступе. Включая посадочные ангары. По временному соблюдению, чтоб его, местных традиций - Сайви, выслушав формулировку, про себя еще выругалась - интересно, сколько им нужно свежих внезапно мертвых чтобы расстаться с этой прекрасной практикой - допуска неспециалистов на рабочие территории? Очевидно, сколько-то.
  А ведь не лишен был ньера Шан хорошей памяти и вполне качественного умения применять полученные знания. Только применял их категорически не по назначению. Ведь сумел же - быстро и полностью усвоить краткую лекцию об устройстве транспорта, задать правильный вопрос, услышать и осознать правильный ответ, запомнить, выбрать нужное время, подобрать инструмент и качественно применить по назначению. Им, бывшим в катере, и просто повезло. Да, он это сделал. Подтверждено - данными личных архивов, отягчено отсутствием согласия на просмотр - вплоть до физического воздействия.
  Надо было посмотреть - старательно. Это не слишком помогло - посмотреть.
  - Ньера...Шан, - скажет Сайви, насмотревшись. Официально ещё не решено, а понять она не может. А формулировать с места одного из официальных обвинителей необходимый вопрос - задача. - Я хочу знать, зачем вы это делали?
  - А что они? - не сразу в сторону выразит ньера Шан. Таким выговором, что Сайви все слова поймет не скоро. Продолжить - его служба оценки и воздействия потребует. Продолжит. И на 'поводке' его не держат, сам так. - Летают, как будто им можно и радуются ещё. Удрать что ли собрались. Забыли уже, как люди...
  - Ньера... Шан, - обращение дается Сайви нелегко. Но она перебивает. - Но они и есть люди. Ваши люди. И что хуже - ваши дети.
  Смотрит. Не отворачиваясь. А зрение - Сайви знает - непрошеный подарочек храмовой готовится среагировать на зашкаливающий расход ресурса, сделать мир... блеклым. Но этот вовремя:
  - А что дети? Новых нарожают. Зато навсегда запомнят, что все это страшно. Опасно. И не должно быть. А что они... как чужие.
  - Вам достаточно, ньера официальный обвинитель Сайви эс Солья? - а она так и не помнила, через сколько времени услышит запрос старшего. Службы оценки и воздействия. Понадеялась, что недолго.
  - Мне достаточно, - говорит Сайви, переминается с ноги на ногу и продолжает. - Я поняла, что... это. Больше не разговариваю.
  - Это решение, ньера Сайви? - уточнят тогда с места старший. Сайви согласится. Сядет.
  Мальчик Нейгла ещё знал это разумным. То есть по выходу из местного отделения Службы наблюдения общества. Спрашивал, не убьют ли. Сайви отвечала: нет. Ну да, у него по принятому решению даже остается какой-то шанс вернуться к разумным. Теоретический. А можно ли вернуться туда, где не постарался быть - этот вопрос она про себя оставит. Нейгла эс Тенид незачем.
  Было лето. Заканчивалось. До войны оставалось чуть меньше года.
  
  ***
  А потом эр'нере Кэро понял, что не найдет - ни в заснеженном море, ни в облаках - знаков, годных для того, чтоб составить ответ на этот вопрос командира, повернулся и запросил, желает ли эр'ньеро Райэн просмотреть часть его личного архива. Желал.
  
  ...А там некогда бывший Шера получил все причитающееся по полной... а общий результат, по полному вскрытию личного архива бывшего навигатора, как и оценил Райэн, потянул на полное снятие нашивок... вплоть по звание разумного. За преступное злоупотребление возложенными обязанностями, крайне неразумное обращение с доверенным восстановимым и ценным ресурсом государства, то есть личным составом, а также 'брехню, безответственность и старательное прикрытие теплой жопки' - как внезапно перешел на нижний армейский ящериц, кажется официальный тоже крепко застрял у него в зубах, аж вышипел.
  
  Да вот на выходах, в коридоре уже, эр'нере Кэро вспомнил - все-таки до конца удивленного такому решению ас'эртай Ахрау эс Хаста некогда эль'ньеро Шера, - он что-то ещё пытался говорить со своего места ящерицу, Кэро подозревал - подробно доказывая свою необходимость... и что было ас'эртай Ахрау с чего так сплюнуть. Ну, он и буркнул - больше себе, меньше - второму официальному обвинителю, что шел следом:
  - Посмотрел бы я на эту рожу. Как окончательно осознает себя 'батарейкой'.
  - Извините, эр'нере Кэро, - тогда и откликнется эс'ри Таэль, - вы не увидите. Он не доживет.
  - Почему? - удивится Кэро. А приглядится он уже потом.
  - Потому что я этого не хочу, - очень мягко ответит эс'ри Таэль... Он смотрит. Очень спокойно, совсем безумно - лехта Нож... И Кэро хорошо знает, что во влажной, душной бане Таркиса ему становится очень холодно.
  
  И знает, что сейчас он это передаст своему командиру. Полностью. Равно как и то, что он тогда не нашел слов, что лехта Таэлю можно ответить.
  Эр'ньеро Райэн примет. Подержит на ладони. Заберет себе - жестом: принято. И найдет слова:
  - Значит, лехта так решил. Внятно. Полетные данные ты, разумеется, взял?
  - Разумеется, - подтвердит Кэро. Как раз - это на нужное расстояние проводит от... ненужных данных личной памяти. Переведет в вольную стойку и позволит улыбнуться. - В близкой памяти.
  - Вплоть по последний вылет эр'тиер Сайви? - запросит Райэн. Придется отвечать.
  - Вплоть по него. Интересный. Я думаю, - это Кэро тоже решит доверить и получит. Командным.
  - Поделишься. Тоже собираюсь - обдумывать. Можно ли эту задачу решить разумно. С системой безопасности, - отзовется командир. И продолжит. - Хороший летный. Чтоб - не зря.
  
  ***
  Кэро эс Тарэ айе Рианн-Марн вспомнил. Все и качественно вспомнил. Пока странная, старая - неизвестно, откуда взявшаяся и вопиюще неуместная здесь, в парадном зале дома дарра, женщина... лехта - он не просматривал открытые личные данные, он просто знал, что лехта - шла последние несколько шагов - и на него смотрела. Не отрываясь и именно так. Спокойно - и безумно.
  
  Легко вспомнил, рядом в памяти держалось - вот только сейчас, за мясом, с Райэном перебрасывались словами. Продолжая между собой разговор на тему, заданную старым дарра:
  - А ты куда, как вытрясут остатки? На Далию обратно? - осведомился командир, отвлекаясь от еды, Кэро жестом отправил такой вариант в глубокую выгребную яму, хмыкнул, что еще ожидает назначения. Райэн запросил, известно ли в какую задницу. А там, через слово-другое и переключился, вспомнил:
  - Ас'эртай Ахрау, по итогам, предлагал на Таркисе воткнуться. На место этой плесени.
  - В навигаторскую? - переспросил Райэн. Дальше жестом оценил: высоко взлетаешь. Поймал отталкивающий жест Кэро - пришлось ложку положить - переспросил движением же: то есть?
  - Попросил помилосердствовать, - усмехнулся Кэро. - Не гожусь я быть пришпиленным - в эту банку с передающими выходами, - Райэн что, усмехнется оценке. Эмоционально получилось и дальше так пошло. - Летный я, эр'нере айе, таковым и сдохнуть хочу...
  - Принял. Я учту, - чуть погодя усмехнулся Райэн. - Помирать только долго не собираюсь.
  'Учту', - сначала движением ответит Кэро, потянется за ложкой, потом сообразит... Выдаст легким, но уставное:
  - Почту за честь...
  - Это и правда большая задница, - отзовется ему Райэн. На этот раз из пальцев Кэро выстроит формулировку нижнего армейского. Про жопную затычку. И вернется к еде.
  
  Недавно было, держалось в памяти рядом, все всплыло, как нарвался. Пока эта непонятная лехта шла и смотрела. И от нее было отдельно страшно. Потом Кэро осознал, что прошло три четверти выдоха, отступил полшага назад... 'Ниери Льеанн?' - успеет еще негромко переспросить Райэн, и звенья более дальнего внутри щелкнули и сошлись:
  - Я... брат, - через паузу ответит Кэро. - Брат. Кэро эс Тарэ.
  - Я вижу, - заговорит лехта тоже очень спокойно. - Эр'нере Кэро эс Тарэ, я хочу задать вам один вопрос. Очень личный вопрос, который не мое дело. Но я собираюсь его задать.
  ...И командир Райэн, который это вот зовет на близком уважительном.
  - Хорошо, задавайте... лехта, - откликнулся Кэро.
  - На Далии, по времени около начала далиенского мятежа у вас должны были родиться дети. С ними все благополучно?
  - Дети? - переспросил Кэро, не понимая ещё раз. Но легкая улыбка по взгляду все-таки добралась. Да, даже рядом с этим чудовищем.
  
  ...А он ведь даже командиру ещё не успел отрапортовать... о новости. Увидеться, само собой, тоже - не успел.
  Принес новость ему как раз брат, эр'ньеро Карно эс Тарэ айе Рианн-Марн, командующий двенадцатым отрядом специального назначения 'Маргаи', ещё на Далии - и быстро. Где-то урвал время - пока его 'Кошки' перемещались между расчистками на Далии - и рванул в госпиталь. По отдельному требованию к Кэро тогда уже допускали. Там более - братца-то не пропустишь. Плюс, подозревал Кэро, на Далии-то им достался масштабный 'легионерский бонус' - с повышенным правом проходить куда угодно.
  В общем, прорвался. Пытались беседовать. Кэро понимать было трудно - и все-таки пытался вытянуть дополнительные данные про обстановку, Карно, умеренно, про общее состояние братца и как ему тут валяется. Где-то посередине и уложил:
  - Твоя семья изо всех сил желает тебе выздоравливать.
  Кэро умудрился зацепиться слухом за странное определение принадлежности. Кэро ждал известий, боялся известий, а при его характере повреждений - лично его-то не скоро допустят к передающему.
  - Какая Семья?
  - Обе, - внезапно откликнулся ему Карно и продолжил. - Не возьмусь тебе передать, что сказали наши родичи эвакуационной команде, но твою супругу доставили к нам домой на скорости как хрустальную. Так что жителей нашего дома теперь больше. На нее и пару 'замечательных лягушат'.
  Кэро сообразил. Ещё медленно, но это было верное... целительное известие. Вот как раз, когда вспоминаешь в восстановительном - себя и как быть разумным. Сдержаться не удалось - Кэро и не старался - Карно смотрел, как ещё условно живой братец все-таки растекается в улыбке, и за паузой продолжил:
  - Так как нашей маме тебя в лапы не передали, твоему чуду пришлось отдуваться за двоих. Наш легионерский объемный восстановительный. Целы-полностью здоровы. Твоя Рианна и 'лягушата'.
  Мысль пока удерживается плохо, текучим гелем ускользает от попытки поймать ее и оформить.
  - Мама? - медленно переспросит Кэро. - И... что мама?
  - Ну, после того, как твоя супруга блестяще соблюла семейные традиции, породив двух уже шкодных мальчишек - это я все послание пересказываю, последнее от дорогих родичей, а потом, восстанавливая форму, сделала в тире того самого госпиталя - ты его помнишь? - нашу маму пару раз подряд и звонко, - Кэро вот точно включился четче. - Мама и тебе уже приказывать не может... так что просто требует передать, что она в восторге. И что с твоей стороны было очень неразумно при наличии такого счастья оставаться здесь с ближайшей перспективой закончиться об 'дерьмовых идиотов'.
  - Почти узнаю... - смеяться больно. Но Кэро попробует. - Но только почти.
  - Если точно, тебе велено закатать в лоб. Малым легионерским. Но приходится учитывать твое состояние. К тому же - так меня отсюда выпрут, - Карно тоже - смеется.
  Он вообще весьма треплив и весел - в тот визит в восстановительном. Это Кэро сообразит чуть позже. Когда выберется в более разумное состояние.
  А выбираться - это он уже тогда знал - теперь станет намного легче...
  
  - Родились. Живы. С ними все благополучно, - Кэро вспомнит себя на месте, под взглядом вот этого вот... Продолжит. И подумает рядом, что уточняющего вопроса, какое же дело этой лехта до его личной территории никогда не задаст... да и вот не о нем она сейчас... И ответив, он остается почти и не под прицелом... так, случайно, в радиусе осмотра, и эта не собирается бить по площадям, но все равно крайне неприятное местонахождение. Особенно, когда эту непрошенную точно армейским не пошлешь.
  - Благодарю вас, что вы ответили. Это все, что я хотела знать. Извините за беспокойство, - она говорит официальным. Формальным высоким. Формальным высоким языком... лехтев - не сразу допирает до Кэро.
  И исчезнет - как появилась. Просто Кэро там непонятно зачем вольет в себя в один глоток содержимое где-то наполненной чашки, а оно будет горячим... и таким жгучим, словно внутри горла взлетел кусачий муравейник... И упустил! В этом свете, в этой толпе - подростки держатся рядом, спиной к нему, но найти ли у них ответ, куда девалось это безумное видение и что ей за дело до его детей...
  А про наличие рядом командира Кэро не сразу вспомнит. Только когда тот проявится, очень эмоциональным и громким:
  - Кэро, хрена себе! чушка я получается чугуниевая, эталонная? - реплика, к счастью, будет достаточно эмоциональной, чтоб переключить на себя все внимание... А командир, через выдох, пояснит. - В отпуск тебя с пинка надо было направлять после Далии, а не экспертные обязанности исполнять? - поймал запрос и хмыкнул. - Дерьмо, я и не знал и не запросил, что у тебя семья и мелкие. Не повидал?
  - Нет, - откликнулся ему Кэро. Райэн шагнул, форменный ботинок при этом слышно стукнул.
  - Понял. Учитываю. Дома на Рианн-Марн?
  - Так, - откликнулся Кэро. То, что мешало в горле, девалось. Теперь было можно - положить в пространство, где девалось... это - чуть менее основной запрос:
  - Знать бы: это вот та самая 'чокнутая лехта'... и чем ей мой братец так... встал на корни?
  
  И на этом на него повернется. Один из мальчиков. Рыжий... которого Райэн тоже спрашивал об успехах. Он не дарра. Он... вот дерьмо - тоже лехта? Что ему, Кэро, спрашивать: меня атакуют? - или блин, что здесь творится? - пока этот лехта продолжает:
  - Эр'нере Кэро... если это необходимо - я вам могу ответить.
  
  ***
  (взгляд в сторону. Саайре. Далия.
  Лето. Ближе к концу войны)
  Внезапный шум на улице Саайре тогда... ну не то, чтобы 'не заметил'. Это просто не показалось важным. Тогда, во временно выделенном помещении в консультационно-восстановительном центре, в поселке на Далии. Время извне могло течь как угодно куда ему вздумается. Важней было здесь - и там, где Льеанн говорит - и ткет пояс, и говорит снова.
  Одно помнил - мелким осколком, картинкой, ночью. Когда Льеанн скомандовала спать - и пошел спать, а окна выходили на улицу, а за окнами лязгало... и он стоял, зачем-то боком, прижавшись к проему, как показывал Аиль... Смотрел - как по тусклой, пасмурной летней ночи по пустой улице поселка, лязгая, выдыхая дым и искры перемещаются темные, тяжелые, военные машины. Два, три, - он насчитал пять, а на дальнем крае улицы сырой туман ползет от реки, и машины проваливаются в этот туман.
  Он хотел спать - и почему-то не думал, что это может быть опасно. И вообще - чьи они.
  
  А где-то к сердцевине дня Льеанн отвлеклась, замолчала и вернулась. Он думал - опять перематывать нитки. Но смотрела Наставница вбок. На дверь. Сколько-то смотрела, потом вслух сказала:
  - Там кто-то плачет. И боится, - этого Саайре слышно не было. А она переложит пучки ниток, оставит работу, отряхнет руки и скажет уже довольно громко:
  - Если это так необходимо - я разрешаю. Заходи.
  Айди эс Фидалль, старшая помогающая, зайдет. Совсем не заплаканная. Саайре будет стыдно - потом - он другое подумает: трезвая ли? - потому что та запинается, забыв про порожек, и идет в кривую ещё два шага, потом резко меняет направление, потом...
  - Айди, - отдельно и мягко говорит Льеанн. Все равно приказывает. - Встань, - она слушается. Как тряпочная. - Выдохни. Теперь чуть-чуть повернись на меня. Иди два шага. Теперь садись. У тебя есть время плакать?
  - Нет, - говорит она, но необходимое на ответ усилие ее переламывает. И ее трясет - штормом - беззвучного и бесслезного плача. Сквозь него она и пытается говорить:
  - Ниери Льеанн, я не могу, не должна... вас просить. И вообще... подходить. Но дети. У нас здесь дети... а вас... вас они точно не тронут. Не посмеют.
  Льеанн уберет за спину крылья накидки. Льеанн посмотрит. Передвинется. Не спрашивая, возьмет Айди за руку. Отсюда жестом и запросит объяснения.
  - Они оставили... здесь - раненых. Больных. Подозреваю, граничная. Ослабленная... Я не могла им отказать, Льеанн - понимаете, не могла. А за ними идут. Близко идут. Нагонят. Мы уже... все равно пособники получаемся. Эти... не пощадят. Мясорубка... он не разбирается. Но вас... вас он обязан заметить. Не тронуть.
  Саайре смотрит. Льеанн слушает. Медленно. Так, что глазами видно. Что слушает. Что отдельным - удивляется. А вот, теперь поняла. В паузу ожидания Наставница укладывает негромкое:
  - Наши?
  - Я не знаю, чья я, Льеанн, - это у срывающегося голоса получается неоправданно резко. - Пожалуйста... спасите детей...
  Саайре кажется: он видит - не жест, тень жеста, не слетевшего с пальцев. И этот жест 'не понимаю'. Но вместо этого Льеанн приподнимется и Айди развернет. Умеренно и не спрашивая. Так личный архив удобней просматривать. Это она и делает. Лехтев. Не спросив разрешения.
  А Саайре стоит и дышит. Выдохи считает. Каждый из них видит. Медленно. Как переваливает через рухнувшие мостки уличной канавы тяжелая военная техника в душном сумраке летней ночи. И исчезает в туман. По счету выдохов много. Больше, наверно, чем было - этих. Не понял, мысль лежала отдельно, Округлая. Неперевариваемая. А они, возможно, той ночью были совсем близко от смерти. Возможно. Не страшно. Значительно менее страшно, чем...
  Льеанн смотрит. Женщина не возражает. Льеанн говорит. Прозрачное. Прочное:
  - Значит, ньера легионер экономит заряды? Учту, это может помочь. Айди, они угрожали?
  - Нет, - это быстро говорит старшая помогающая, потом сбивается, уточняет. - Почти нет. Ниери Льеанн, я сама не могла. Там... совсем мальчики.
  - Вижу. Хорошо. Я сейчас встану. Вас много? - продолжает Льеанн и отпускает руки. Айди кажется стало... внятней.
  - Ниери Льеанн, не поняла.
  - Всего. В поселке. Сколько сейчас осталось жителей? Немного? - говорит Льеанн не медленно, но очень отчетливо. Каждое слово отдельно. Так кажется, что знакомые слова-то Айди и узнает:
  - Немного. Сейчас...с войной. Двадцать... двадцать три, наверно. Детей четыре. Пять, если позволите...
   - Хорошо. Скорей справлюсь. Айди, у тебя есть примерно малый круг времени. Может быть полтора. Чтоб собрать всех. Максимально близко... Нет. В инфекционном нельзя. Ты не ошиблась. Судя по картине, это очень ослабленная двусторонняя граничная. Размести людей максимально близко. На входе. Во внешней дежурке... ты ведь задействовала рамки. Детей тоже. Мне понадобится посмотреть местность. А еще годный к работе опорный маркер. Саайре... вставай. Тебе придётся мне помочь. Айди, - Льеанн встает - текучим змеиным броском и ненадолго оставляет командный тон, удивляется, - ты зачем еще сидишь и связь не ловишь? Тебе помочь встать?
  - Льеанн, я совсем, совсем вас не поняла! Что вы командуете и хотите делать? - а это злость. Яркая, чистая.
  Саайре страшно. Настолько отчетливо ему понятно, что Льеанн сейчас думает: вкусная.
   Потому что Наставница очень прозрачно говорит... и невидимая вода течет по стеклу... ливень. Поток. Она совсем по другую сторону... ну конечно... ее будет плохо слышно. Да, он ее тоже плохо понимает. это видит хорошо. А еще хорошо б отвернуться. Очень страшно.
  Прозрачное невидимое стекло такое. Увеличивает.
  Саайре и встал. Стоя... Было лучше слышно.
  - Я собираюсь остановить ньера легионера, - а отвечает Льеанн мягко. И Айди выдыхает, слышно, как мешает ей что-то. - У меня может получиться. Я поняла, что вас надо отсюда вывести. Живыми. Включая этих... мальчиков. Я это сделаю. Если у меня не получится его остановить, это придется делать по-другому. Для живых, оказавшихся извне это может оказаться несовместимо с жизнью. Айди... поэтому я хочу, чтоб ты собрала всех. Тебя послушают?
  А она плачет. Откровенно. Беспомощно. Льеанн ждет. Выдохов шесть - глубоких - Саайре считал. И говорит:
  - Айди, извини. Времени мало. Очень. Я хочу увидеть помещения. Саай, пройдем, - она идет. И за ней идет прозрачный купол, по которому течет вода. Идет так, что за ней приходится успевать. И Айди, показывающей дорогу. В отдельную небольшую пристройку с отдельным входом. Пальцы Льеанн отмечают 'хорошо'.
  
  Обстановка внутри стандартная. Было бы время у Саайре подумать - подумал бы, что как вошел. Обратно. В интенсивное отделение детского восстановительного в Озерных. Но времени не было, Льеанн останавливает жестом и Айди и молодую незнакомую женщину с мелким лет ну наверно трех - женщина ещё не успеет встать им навстречу, спросить. Льеанн тратит взгляд на 'рамки' перекрывающие проход во внутреннюю дежурку, вполголоса командует:
  - Рамки подгоните. Саайре, идем со мной. К тебе уже вряд ли рискнет прицепиться.
  Он пойдет, он ещё выпрямится раньше, чем стоило, забыв, что Наставник ниже его ростом. Треснется затылком о крепеж, как специально - очень прочный и железный.
  - Хорошо, - ещё под это скажет Льеанн. - Айди, ты была права. Мониторы на ходу? Неплохо. Сможете дать на них какой-то минимум энергозапаса? Обзор я на себя повешу. Саайре, сможешь наладить? Извини. Я прошу тебя остаться здесь и наблюдать за ситуацией. Если суждено будет случиться менее вероятному варианту, постарайся сохранять сколько-нибудь рабочий эмоциональный ресурс и ничему не удивляться. Других специалистов у меня рядом нет.
  Она говорит, вода течет. Это все, что есть. И понимает он очень хорошо. Что больше ничего не сможет - не должно? - сделать. Сесть. И начать разбираться, дадут ли эти не на такое использование рассчитанные обзорные им внешний выход, уложенный на личный внутренний. По крайней мере, сначала их нужно задействовать.
  ...Это вот тогда она на отлете отстегивает от пояса маленькую кожаную фляжку, взвешивает на руке, командует ему подряд: 'Глоток, не больше. Больше и не выпьешь'. Саайре глотает, понимая отдельно: что и горькое, и горячее, и неприятное очень... и мир делает ясным и другим. А работать все равно надо. Потому что Льеанн это проделает на отлете - и идет дальше...
  А Айди, у рамок, с внешней стороны - правильно, наклоняется - перебросить что-то там, чтоб задействовать мониторы - и все еще открыто продолжает плакать. И, ну как будто ей ещё мало - спрашивает. Слова сквозь рамки проходят беспрепятственно, не дезинфицируясь - от эмоционального заряда. А его слишком много в этом, в спину:
  - Ниери Льеанн!..
  - Ну понимаешь, Айди... - а это уже и на мониторе видно. Как, остановившись и повернувшись, она говорит совершенно обиходным. - В мире, которому я принадлежу, больных и пострадавших, не разобравшись, под поворотные наземного быстродействующего армейских все-таки не укладывают.
  Говорит сквозь воду. Воды на мониторе не видно. Но Саайре знает, она там есть. А на этом ублюдочном устройстве, что не очень жаждет ловить неположенный канал связи вообще мало что видно. Сколько-то строить придется. Как раз голову занять. На минимизацию расхода ресурса. А остальное лишнее.
  - Они это... уже делали, - откликается Айди. Выпрямилась она, похоже, тоже неудачно. Край поста дежурки подкараулил. 'Звонко говорит', - подумал Саайре. И отдельно от всего - и от попытки согласовать каналы тоже - прочувствовал: ему страшно. Потому что где-то над ним тоже текла вода.
  - Хорошо, - небрежным, бытовым, быстро, говорит наставница Льеанн, - тогда этого не делают там, где я могу этому помешать, - ещё раз оглядывает зал внешней дежурки, там появляются люди, их уже восьмеро, и ещё двое маленьких пришли...
  И идет... но тут обзорные накрывает временный перебой энергоснабжения и они теряют канал.
  Когда Саайре настроит его снова - уже почти будет. То, что память держит очень близко. Далеко в личный архив нырять не надо...
  Но ещё и до того будет...
  
  - Са-айре? - голос раздастся внезапно. И из-за спины. Совсем внезапно, потому что из отделения. Тихий. Сбивающийся посередине. - И правда... тот самый Саайре?
  Он отвлечется - от третьей сорвавшейся попытки наладить канал. Немного. Мелкой долей внимания.
  - Ясь? - Саайре опознал. Ровно. Почти не удивившись. Очень высокий, светлый, тощий его ровесник стоял на выходе из интенсивного отделения восстановительного, за косяк держался, и было, зачем. У него сейчас сильный жар, И его очень мутит. Вот сейчас. Потому и голос сбивается. Из внутреннего отделения встал. Только в обвязке 'коконов'...то есть - зря встал. Друг детства... давний. - Ясна ри'Ренно айе Далия, - полностью отзовется Саайре. Большего не потратит.
  Появившийся тоже лишнего не скажет. Он из-за спины запросит:
  - Я слышал. Я хочу увидеть и быть готовым...
  - Тогда сядь, - внезапно н полностью командным откликнется Саайре. - Табуретка близко к проходу, ведро под столом, если что. Жар у тебя сильный. Тошнить - в ведро. Да, я медик.
  Ему не возразят. Ясь сядет... Судя по звукам - и воспользуется ведром
  
  Саайре помнил: ему было очень тяжело и пусто. Странно. Личный архив хранил, что испугаться, оказывается, не получилось.... Саайре и кто это должны быть - из интенсивного отделения - сообразил совсем после. А тогда... Тогда вернулся отлавливать канал. Ну да: за спиной были. Дышали. Несколько. Он не оглядывался - он отлавливал канал передачи.
  И поймал.
  
  Проселок. Рядом - кое-как утоптанная площадка: две-три криво брошенные плиты, между ними пыльная земля и упрямая щетка травы, умудряющаяся расти даже на посадочной площадке. Светлый летний день сползает к вечеру. очень длинные тени. Тень от невысокой женщины тянется - длинней площадки, за ней, по густому травостою метается, кажется, если смотреть - дымное, рвущееся, непонятное. Ветер - разбивает, отбрасывает - убранные за спину крылья траурной накидки...Откуда только ветер, если этот травостой на краю площадки не шелохнется?
  Может, оттуда же, откуда в звуковой передаче обзорных сидит - отчетливый шипящий присвист, который почти съедает слова того, кто стоит перед женщиной: серое, военное, хищное - за его спиной. Он стоит сверху, над, на крыле наземного быстродействующего легиона - этого хищного... тяжелого армейского технического средства, высунувшего нос на дорожку..
  
  Солнце - яркое встречное солнце под которым полыхает - каждая нитка нашивок на полной полевой форме. Он только верхнюю защиту снял, плюнув на возможную уязвимость. Видимо именно что - опознать явление и выяснить, что эта ранговая внезапно от него желает - в этих гребаных дебрях. О смысле его слов большей счастью приходится догадываться. Через свист. Потому что он стоит высоко. И отдельно.
  Она маленькая. Сейчас - совсем маленькая. Женщина в траурной накидке перед десантным катером и командиром отряда 'Маргаи' эр'ньеро Карно эс Тарэ айе Рианн-Марн. А на границе между ними живёт и усиливается ветер, поднимает пыль.
  Говорит женщина нелепое:
  - Понимаете, ньера легионер - вы сюда не пройдете, - а он так отчетливо готов двигаться, и требование объяснений он бросает смазано, на всей скорости действия.
  А неуместное препятствие и говорит неправильно. Очень медленно:
  - Я, теи-лехта эс Хэрмэн айе Ойхо здесь и сейчас решила - это мои люди, укрытые моей тенью. Я думаю, что имею право вас сюда не пустить.
  О смысле его слов снова остается догадываться. Эр'ньеро легионер роняет их быстро, а ветер, фонящий на звуковом канале, шипит, трещит, усиливается. Саайре скорей догадывается: тот быстро отряхивает, что у него приказ - и он его выполнит...
  
  Ловить смысл его слов из свиста там более не помогает, что за спиной внезапно решили проявить свое существование.
  - Я убью его! - громко... слишком громко для своего состояния говорит Ясь, бледный, в испарине и страшный. Изо всех сил, явно, сжимает кулаки... И зря так тратится, потому что сразу приходится согнуться на ведром, и скручивает его жестко, но он сглатывает, додушивает спазм, утирает лицо и упорно продолжает. - Все равно убью. Это он... Кумала...
  Саайре понимает. Что это к нему. Саайре первого наставника хорошо помнит. Но мысль на это выделена отдельно. Маленькой интенсивности. Он не может отвлечься, потому что видно почти глазами - то, за чем Льеанн говорила отслеживать - настает.
  
  ...Главное сейчас там. Где невысокая женщина стоит напротив морды наземного быстродействующего, а легионер успел спрыгнуть - и уже подойти, и между ними отчетливо трещина... там, где на стертых плитах подъема дороги клубится и взвивает смерчики ветер. Не трогающий трав - там, куда дотягивается ее тень.
  Между ними трещина - и Льеанн говорит с того ее края.
  - Нет, это вы не понимаете. Извините, ньера легионер, но вы сюда не пройдете. Потому что я вас не пущу...
  
  За спиной? - за спиной тоже восприняли. Заговорили.
  - И почему он не стреляет? - громко продолжил взрослый Ясь. А в голосе закипало. - Что, Мясорубка траура испугался?
  'Испугался, - думал буркнуть Саайре, - заткнись!' - но свой голос помешал бы куда объемней всех отдельных разговоров. Понимать, что там происходит. Там более, что Яся уже заткнули.
  - Не служил ты в их армии... - размеренно тянет ему в ответ чей-то ещё голос, старого, судя по звуку.
  - Ну? - подгоняет Ясь. Второй не торопится.
  - А он служил. Вон, ещё до сотника ихнего дослужился. Вот и распознать ему недолго - тетка-то, спорю, на всю боевую раскачалась... - голос хрипит и смазывает свистящие. - Ты посуди: долгоживущая, да вон лехта к тому же, эта-то со своим ресурсом обращаться умеет. Он что, идиот - по живой взрывчатке стрелять... Все ж разнесет нахрен...
  Разговор есть в памяти. Держится. Но таким потусторонним. И почему-то отдельным от страшного.
  
  Потому ли - что Саайре там, рядом - ярко - да, буквально глазами видно: да. Разнесет.
  - Понимаете, - там, где он сейчас есть, женщина продолжает говорить легионеру - очень легко и неправильно. - Мне все равно. А вам придётся расхлебывать последствия, - и руку поднимает. Медленно. Достаточно медленно - под заведомым-то наблюдением тех, что не любят резких движений. Край крыла накидки, мешающий смотреть, поправить.
  
  Ветер. Неудобный, мешающий смотреть - сбоку, понимает пыль, скручивает, подхватывает - они не тяжелые - края крыльев накидки, бьет по лицу. В какой-то миг покажется, что у женщины не одна, а три тени... четыре, стелются по кривым плитам посадочной площадки, обхватывают, ныряют в траву...
  ...А еще у тени женщины косы. Длинные. У всех этих теней.
  А потом внутри Саайре что-то остановится. Поймет: не кажется. Мир за спиной лехта молчит, срастаясь с ней. В целое, вот по той границе, где ветер поднимает пыль, где начинаются тени - и мир укрывается, становясь пыльным. Серым и коричневым.
  
  Саайре и сейчас не знал. Слов не нашел - спросить у Льеанн - до сих пор. Что из этого было. В том, что было, он не сомневался... И отдельно - что было ли это видно - там, на обыкновенных экранах обыкновенного обзорного. Или это только ему было видно... из-под воды.
  Одно он мог ответить - себе - нынешний Саайре, прошедший эти дни Somilat во Мьенже. Лехта Саайре. Надо думать, системы навигации наземного быстродействующего Легиона, это, что бы оно ни было, видели. Сейчас Саайре сильно подозревал, такой уровень проявленности thai в вещном мире, специализированные дозиметры возьмут без труда. А на техсредствах Легиона они наверняка есть, а скорей и на личный внутренний эр'ньеро Карно таковая начинка повешена. С ней, скорей всего, ньера легионер и сверяется. Перед тем как он заговорит. Внезапно слышно и внезапно же тоже легким. Снисходящим.
  - Лехта айе Ойхо, а вы полагаете, вы справитесь?
  - Вас много, - сосредоточенно... принимая это как должное, откликнется ему лехта Льеанн. Считает. - Примерно на третьей вашей попытке я закончусь. Того, что останется, скорей всего хватит. Чтоб обеспечить эвакуацию разумным, находящимся под моей защитой. И перспективу расхлебывать последствия лично вам. Я обещаю - вы останетесь живы. За остальных не ручаюсь. И обещаю полный набор последствий. За ранговую при исполнении. По эту и по ту сторону жизни.
  
  Это Саайре пришлось запоминать тоже...с дополнительным элементом. Ещё более... дополнительным. На этот раз прошлепал старый голос:
  - А вот шагнуть пару шагов да оглушить, что телится? - а вслед за там удивлением голос и продолжит. - Вот и почему Мясорубке, что-то с ними так сложно справиться... Поначалу так удавалось.
  Да, тут Саайре сообразит, кто у него за спиной. Страшно не будет. Разозлится. В первую очередь на то, что слышать мешают...
  А вот что он говорил вслух - Саайре только личный внутренний вспомнить помог. И как же от себя не ожидал такой мешанины нижнего армейского с сорлехским выговором:
  - Потому что не хочет провалиться в полное дерьмо....для жизни и здоровья. Потому что ранговых zu-toёra на Сорлехе - считать по пальцам. И потому что разумных, не верящих в развязавших войну идиотов, сначала легко...
  - Ты не кипятись, медик... - продолжит голос. - Поверю. Я и не знаю, с чего так лехта нас так защищает...
  ...Саайре вот сейчас - смотрел за своим личным архивом. Удивлялся как отреагировал. Неудобно было, что недослышал...
  - Но я запомню... - говорил голос, когда Саайре его прервал:
  - Да. И я тоже не знаю. Заткнитесь... ради всех волн и камней! - выдал на язык скользнувшее - родное. Думал, так понятнее. - Слышать мешаете.
  
  Потому что знал, знал - то, о чем предупреждала Льеанн - вот оно, наступает. Пока между ними держится, звеня на границе, страшный и невидимый купол, а пыль на дороге уже улеглась... Пока эр'ньеро легионер, как услышав, вышел из своей стойки и делает легкий шаг ей навстречу, стремительно, потом запинается, отряхивает перчатку, и задает следующий вопрос:
  - Вы это... сделаете, лехта? - да, слышно. И паузу тоже. - Вам разрешено?
  - Я это сделаю. Я считаю, так должно, - откликнется ему Льеанн.
  
  А сейчас они будут стоять и смотреть. Саайре - ждать. Долго. Развернутые доли выдоха. Пока медленно, очень медленно легионер сделает ещё одну странную попытку проверить пальцами воздух между ними. Медленно же отряхнет пальцы. Сменится - звук на заднем фоне, к которому уже прислышался Саайре - засвистит выше, быстрее. Дешифровать Саайре нечем, но легионер быстро ему подскажет:
  - Я разворачиваюсь, лехта. Разворачиваюсь и ухожу. Прекратите это, - он ещё раз отряхивает пальцы и поворачивается спиной... А память снова отредактировала личный архив. Там, оказывается, ещё слова были. - Учтите, я собираюсь отслеживать, когда вы здесь умрете.
  
  Он поворачивается спиной и идет. Спешит. Возвращается, запрыгивает на крыло... А маленькая женщина на краю пыльной посадочной площадки стоит - и Саайре знает: и очень хочет упасть - стоит и дышит. Так, что это слышно на фоновом звуке просыпающихся двигателей. Вот сейчас и стало слышно.
  И развернется она не раньше, чем нос быстродействующего наземного шевельнется. И сдаст. Назад. Прочь от поселка.
  Но вопрос точно ударит ей в спину. Голос... кажется все-таки не командира. Другой. Молодой. Отчетливый - на фоне нового звука. Они сдвигаются - они уходят - и земля под ними трещит, похрумкивает, и за спиной тоже слышно - выдохом - стоном... Долго. Саайре не оглянется.
  - Лехта, кого мы у вас убили? - догоняет, летит прицельно - звонкий молодой голос.
  - Не вы, - женщина идет вперед. Медленно. И не оглядывается. Скорей всего ее не слышат. - Они.
  
  ...А потом Саайре уловил, свернул, оставил себе дальнейшие данные личного архива. Незачем - это он не готов делить сейчас здесь с этим армейским. Да, и с Райэном... наверно. И в конце концов, там уже совсем не про эр'ньеро Карно...
   Но помнил, конечно. Целиком, достаточно. Просмотром разбередило...
  
   Как тогда отвлекся - потому что старый голос за спиной проснулся снова. Громко.
  - Ты помог бы, медик, а? Совсем парень склекнулся, - окликнул его. Просительно. - Я-то, видишь, чуть хожу...
  Расход ресурса для Ясны и правда вышел чрезмерным. Потерял сознание. По данным состояния - так бы ему и оставаться. До стационарного размещения в восстановительном. Ну, эти несколько шагов... только Саайре вряд ли его и сейчас поднимет...
  И ещё б знать, что там с возможностями этого стационарного размещения... при учете того, что быть полноценным отделением восстановительного это место не предполагало.
  
  Да, Саайре помнил, что это и прикидывал. Пока Ясна соображал, что находится в живых и сможет ли встать. Ну, при поддержке сможет. При ощутимой поддержке. Сейчас дойдем - и положу. А у второго есть край дежурки и плюс-минус приспособленная палка. Ходит он именно 'чуть'... и по хорошему с фиксирующей повязкой на его второй ноге тоже надо разобраться. Приспособлена тоже... плюс-минус. Да, думал. Это мир на место поставить помогало. Обеспечивало, что думать и чем дышать здесь и сейчас - пока на настроенном канале вообще ничего не было - Льеанн сообщила и снялась с передачи.
  Помогало. Качественно. Потому как его оценка возможностей этого центра оказалась... штатной. То есть, чрезмерной оптимистичной. Что тут не будет коконов - Саайре предполагал. И правильно. Осталось предположить, как справляться с минимальной 'обвязкой'. И насколько хватит запасов основного жизнеподдерживающего. При учете того, что Ясь, получив запрошенной чистой воды, свернулся, постарался одолеть желание с ней расстаться и вывернуться наизнанку, в итоге провалился снова. А еще ноги старого... А еще...
  Сейчас из памяти всплывало - словами. Тягучими, странным дальним говорком, местным выговором - старого, имени которого он так и не запомнил. Зашел, мешать не стал, допередвигался до дальнего топчана (ага, не должной койки) в углу. Саайре пока подключившимся рефлексом соображал - из доступных данных и состояния пациента, то есть Ясны - общий уровень урона здоровью, основные факторы... и, дери его, при такой степени обезвоживания - уже необходимо стандартное размещение в 'коконе' с компенсирующим раствором... да хоть в 'обвязке'. С общий жизнеподдерживающим. Кто тут старший в этом восстановительном и кому отрапортовать... - думал Саайре. И располагают ли они необходимым, тоже успел подумать. А старый и проявится, когда Саайре глянет в общем случайно - в его сторону.
  - Эх, худо, - выдает старый. - Совсем свернулся... Его б ещё дня два назад положить надо было. Ай, куда там - мы те два днях по болотам маршем плюх-плюх...считай, что без воды. Нечем было.
  
  Тогда слова не занимают столько места, сколько сейчас в памяти - там Саайре пытается достать из глубоких неважных данных, какие там координаты в системе связи у Айди эс Фидалль...на ближнем расстоянии много не потратит, на то, чтоб связаться, а это необходимо.
  - Ничего...- от того на заднем фоне оценил старый. - Сейчас, скорей уже, не помрет. Кому судьба - тот вот на марше в болота лег, двое было. Ну, про командирскую тоже думали: пристрелить придётся, да вот сюда вышли... Повезло как, - он потянется прилечь на топчане, разместит зафиксированную ногу и завершит. - Ой, видно, и как повезло.
  Саайре помнится - негромкий шум во внешней дежурке возникнет вот тут, в этот момент. Когда он обратить внимание на слова старого. И ещё на третьего...третью, что на события не реагировала: в глубоком принудительном забытьи это затруднительно. Обратил и удержать звука не смог. Сначала просто звука. Старый не упустил. Его: 'А...' - когда сообразил, что это вот, лежащее ничком... Ей похоже выделили доступную специализированную койку для пострадавшего. С поддержкой и фиксаторами. Возможно и единственную. И правильно. Потому что характере повреждений... Приложиться такой спиной, боком, что под тоже так себе... очень так себе повязками - почти сплошной ожог комбинированного происхождения... дрянного весьма.
  Свое 'а' Саайре выдохнул, думая про необходимость срочной эвакуации, специальный 'плавающий' кокон экстренной помощи... в идеале. В памяти, без содействия личного внутреннего, всплыли, перед глазами встали, сводным списком - функции медтехника в должных быть мероприятиях по детоксикации и регенерации. В идеале. Да.
  А не идеал, несколько более близкий к реальности, не мог не признать Саайре - из этого звука ему дешифровал старый:
  - Что, медик, дешевле вышло бы пристрелить?
  Про 'дешевле' Саайре не очень понял. Допустил мысль, что готов согласиться: так было бы проще. Но что разумней - признать не вышло. Собирался. Запросил:
  - Чем... ее так?
  - Да чтоб я знал, медик, - буркнул старый. - Какой дрянью шарахнули... когда мы вот из последнего кольца по перешейку вброд чесали... чем они таким вооружились. Не было у нас такого... Рвануло, потом горело... Мне вот там ногу перебило. Осколок. А эта, видишь... падала медленно.
  Саайре поймал - пока комом, эмоциональным зарядом, первое понимание: эвакуация? - а как же, если... а ведь это - как получается? Враги? Противники? - так, а Льеанн тогда что сейчас делать... почему? зачем? Слова, увы, получились тоже комом:
  - Легион? - спросил у старого Саайре. И неуверенней. - Наши?
  - Кто его знает, медик? - сначала отпустит старик. - Наши там, ваши... кто стрелял, от того и отстреливались, - а вот и подержит, на ладони, скомкает и оценит. - Не, вряд ли Легион. От этих мы бы не ушли.
  
  Саайре помнил - вот именно тогда, когда он стоял, пытался распутать в голове что чувствует - из этого перемешанного и лишнего эмоционального заряда, но не сходилось, снаружи последний раз плеснет шумом, внешняя дежурка станет присутствующей, слышной. И стихнет.
  А потом войдет Льеанн. Проявится на пороге внутреннего помещения, договаривая не сомневающимся, наставническим.
  - Да, граничная. Ослабленная. Размещение годится. Сменщики есть? - в паузу ляжет невидный жест, видный - от Льеанн запросит обстановку. И Айди проникнет вслед и тихо отреагирует:
  - Льеанн, я... рада, но вы... вам же нельзя?
  - Нельзя, - откликнется Льеанн. Разумный в полном трауре. Поправит крылья накидки, чтоб не мешали, за спину, откликнется: - Но других я вижу, что нет, - похоже, именно потом оглядится, внятно увидит общую картинку, Саайре, старого, эту вот... отпустит жест, что восприняла и готова работать. С него и начнет. Ему достанется опустошенное, сухое... что весило больше всякого близкого доверительного:
  - Да, тебя не заденет. Подготовки хватит. Будем работать, er'mei Саайре? - ответил, включился. Айди стал помогать, на выстраивании пропорций общего воздействия 'обвязки'... А слышал... а - потому что слышал.
  Льеанн пройдет мимо - койки этой... как сказал старый - командирской? - и очень негромко подтвердит его оценку состояния:
  - Это на эвакуацию. Крайне желательно. Быстро. Айди, есть возможность? - сначала запросит Льеанн. Айди успеет отозваться парой жестов, оценивая возможность как практически невероятную...
  А потом отдельно будет совсем тихое, вслух, за движением ладони над усиленной обвязкой. Будет.
  - Бедная девочка, - дальше Льеанн уложит слышное, - Займусь.
  - Куда ж ее эвакуировать? - вступит вслед старый... Тихое ему, скорей всего, было не слышно. Он и дальше продолжит. - На ней же всего висит...
  Но Льеанн это оставит без внимания, заговорив поперек:
  - Сначала восстановить возможное состояние жизнеспособности, потом можно будет разобраться. Вас выслушают. Если понадобится.
  Потом Льанн пройдет пару шагов к койке Ясны, пальцы оценят, потянут из воздуха характеристику... что работа по профилю. Как вслед за движением Ясна и очнется.
  - Пить? - вслух запросит у него Льеанн. А тот посмотрит, поймет - и попытается сдвинуться в сторону, чуть не снимаясь с обвязки. - Айди, принеси воды. Граничная. Легкая форма. Перенесет, - потом переключила внимание на все пытающегося сдвинуться Ясну. - Всплеска сейчас стоило ожидать. При таким воздействии. Знаю, зрелище странное. Бояться незачем. Пей. Поможет.
  Ясна возьмет, Вцепится. Но вода сплеснет из чашки. Глотать ему трудно, собьется на последнем глотками, закашляется. Сдвинется ещё раз...и ещё сквозь кашель заговорит:
  - Лехта... Ллеаннэйр, я хочу... чтоб вы знали... я... я бы никогда... ваших. У меня мама... Приемная.
  - Я запомню, Ясна, - говорит Льеанн. Держит отданную им кружку, проворачивает немного в пальцах... и допивает. - Сейчас я прошу тебя: помолчи. Я хочу, чтоб вас не было. Никого. И никогда. Очень сильно хочу. Могу не удержать.
  Скажет. Ей поверят. Так, что дальнейшие действия - здесь и в соседней комнате будут проходить в тишине совсем. И. Ещё там будут двое. Тоже... как там Айди сказала - мальчики? Примерно ровесников Ясны. Что уже не могли вспомнить, где это - приходить в себя. И у этих... ослабленная. Просто запущенная стадия. Тоже логичные последствия недавнего всплеска. Справятся. Ну что - работали.
   Только понятно же, что этим нельзя делиться. Просто потому что. И ещё отдельно..
  Потом Льеанн вернется обратно. В отведенную им комнату. Ляжет. На пол, ничком, лицом к станку, в мотки ниток. Посмотрит на чуть припозднившегося Саайре. Да. Посмотрит. Затылком. И скажет: 'Уходи отсюда', - так, что он за долю выдоха поверит.
  И это не делится.
  
  ***
  И особенно потому что сослуживец Райэна реагирует. Этот невероятно похожий летный - ну что удивительного в том, что жесты у двух так одинаковых братьев тоже одинаковые. Саайре не слишком успешно пытается вернуться обратно, и пока отдельным в памяти держит - то, что не хочет сворачиваться 'коконом' личного архива, уходить на глубину - вот и видно, насколько таким же жестом эр'нере Кэро отряхивает пальцы, усмехается - и медленно оценивает:
  - Звание носит? Вижу. Трибунал по лехта плачет. А?
  А ответить на вопрос он успеет чуть ли не быстрее Райэна. Отшагнет, представит за спиной стену и быстро сложит нужный ответ:
  - Если ее допустили быть, работать и прийти сюда, значит сочли принятые меры разумными, - он это выговаривает отчетливо... И себе же не ответит, поперек, вслед ли его ответу идут слова Райэна:
  - Это ее младший родич. Доброволец. Нашей Башни. Кого убили.
  - Нихрена не понимаю! - выпаливает летный эр'нере Кэро эс Тарэ - их слова для Саайре остаются - спаянными по шву. Потом трещина. Потом летный подбрасывает на ладони... то, что начинает за ним, Саайре, повторять. - Были признаны разумными. И хорошо знакомый, как его...Ясна ри'Ренно айе Далия? Ну что, лехтев... Саайре - хочешь историю за историю? - запрос армейского эмоционально насыщен. Так, что легко понять - откажешься, все равно навесит.
  Саайре не отказался.
  
  ...Наверно этот парень думал, что прыгнул. И бросок его был бы хорош... только в ныне центральной ответственной территории близ транспортного узла Сорлеха, эр'ньеро Карно по привычке держал дальние полные обзорные на личном внутреннем. По-своему оценивая безопасность этих территорий - ниже всякого разумного предела. Достаточно, чтобы оценить и скомандовать мелким жестом своим сопровождающим не вмешиваться. Успел.
   Качество броска он и оценивал. Скорость, точность движения, место укрытия... и эмоциональный расход. Пока прижатый парень понимал, что его попыткам вывернуться из этой перегнутой позиции мешает собственное тело, что, скрючившись под первым отряхнувшимся движением эр'ньеро Карно, эффективно и больно не дает шевельнуться и задействовать руку с оружием. Ножик Карно не оценивал: армейский стандартный. А вот упертость парня. Ему и дышать из такой позиции трудно, а юнец находил силу, шипел. Что все равно убьет Мясорубку, должно быть. Эр'ньеро Карно позволил ему дошипеть. Времени как раз хватило, чтоб принять окончательное решение.
  - Ты пока знаешь недостаточно, чтоб суметь меня убить. Я намерен это исправить, - и чуть ослабит руку, позволяя юнцу вдохнуть. Немного. - Выучишься - попробуй. Надеюсь, ты проживешь достаточно, чтобы выучиться
  
  Явно замученная эр'тиер Службы наблюдения общества, временного отделения службы оценки недолжного и воздействия, почти открыто удивилась. По принятому в экстренных условиях порядку, эр'ньеро легионер данного разумного, на текущий момент не задействованного в жизни и работе Тейрвенон по причинам расследования и проверки на личный уровень нравственности и безопасности, при учете факта прямого нападения имел полное право убить на месте... и избавить довольно нехило загруженные службы от лишней работы. Эр'ньеро Карно это практически озвучили. Перед тем как запросить, желает ли эр'ньеро чтоб с данным разумным, совершившим недолжное, поступили в полном соответствии с законом, не учитывая текущей ситуации, или предпочтет сам определить меру воздействия, благо располагает такими полномочиями. Тогда он усмехнулся и сообщил, что желает определять сам. И ему нужен официальный выход для отправки запроса, подтвержденный Службой наблюдения общества.
  Второй раз эр'тиер удивлялась тоже открыто. Выставляя официальное подтверждение на личной рекомендации эр'ньеро Карно эс Тарэ айе Рианн-Марн направить разумного Ясна ри'Ренно айе Далия на обучение в академию Службы Защиты Таркиса, на основные программы тестирования. В связи с чем эр'ньеро Карно просит выдать этому разумному необходимые разрешения на перемещение. Если возникнет необходимость в дополнительном обеспечении - эр'ньеро Карно берется ее обеспечить. Из личных средств. Но спрашивать 'зачем' эр'тиер не стала.
  Как отследил Карно, юнец полностью оправдал его расчеты: громко отказываться и выбирать взыскание не стал, был оттранспортирован, вполне успешно справился со вступительными тестами, прошел в зимний набор... и уперто учится. Как докладывают эр'ньеро Карно. Он отслеживает - судьбу своего подопечного. Считая это важным. Настолько, что делится имеющейся информацией с Кэро. В нечастых посланиях.
  
  Саайре доверенную ему историю просмотрел до конца. Успел, пожалуй, испугаться - за Ясну, вот там - где слишком было видно, как он в хватке ньера легионера перегнулся и задыхался. Потом... просто не успел. Это в общем было очевидно... что Ясна попробует - и чем для него это могло кончиться. Настолько очевидно, что ожидаемого финала истории - пока там легионер принимал решение, Саайре не испугался. Так, горько было - что вот он, Ясна, и все...
  Так что потом Саайре вообще не понял. Смотрел, в голове не помещалось. Доступом к материалу про нападение эр'ньеро Карно, видимо, подробно поделился, дальше же больших подробностей не пересказывал. Ну вот Службу наблюдения помянул. Поэтому Саайре приходилось слушать рассказ, соображать...
  Он совсем честно и не поверил. Да - настолько, что прямо отсюда привычным порядком решил запросить, присутствует ли в мире живых Ясна ри'Ренно айе Далия. Зачерпывал полностью - всех возможных открытых данных, насколько дотянется. И да, не верил.
  А ему быстро ответили. В меру запроса. Расстояние и интенсивность для его личного внутреннего оказались чрезмерными. Это Саайре себе назовет сначала. Да - до понимания, что отклик с Таркиса и Ясь действительно жив. Называться это называлось... ощущалось - не очень. Что надо бы извиниться... И что вот сейчас сожалеет. Что не взялся проверить сразу, не смог... Да и подозревал, что доступа не хватило.
  
  Это потом, через несколько звездных лет, вслед случайной встрече в нежданном месте уже совсем состоявшийся специалист, старший ответственный отделения техслужбы интенсивного отделения экспериментального восстановительного лехта Саайре - со значительно большими возможностями допуска, будет использовать во внутренних целях их и домашний передающий, искать тех, что остались в близкой памяти с детских лет. В том числе и раскапывать в данных личного внутреннего, кто были - те с восстановительного, есть ли они сейчас. Найдет почти всех. Найдет Яся - эс'ри Службы защиты Ясна ри'Ренно айе Далия свой второй звездный отдавал патрульной службе, шел на повышение. Двух других... мальчиков - одного, как ни удивится в Службе наблюдения общества, дозиметристом где-то в поселках близко бывшей столицы. Старый, Крумах эс Кайверн, так и останется в том поселке, отслужит свое на ремонтных работах и в транспортной службе. До времени его интереса уже не доживет. Как и та женщина, что Саайре навсегда запомнил 'командирской'. Была эвакуирована, частично пролечена в скоростном восстановительном на Озерных, но в итоге, будучи разумной и способной действовать, выбрала уйти совсем, ей было позволено. Затраты на эвакуацию и предшествующее восстановление были признаны штатными, возмещение на затребовавшего скоростную эвакуацию теи-лехта Ллеаннэйр эс Хэрмен айе Ойхо не было возложено. Саайре просматривал. Вспоминал...
  
  А тогда... ну вот перестарался. И ушел. Глубоко. Где-то на поверхности было окружающее, где усмехался Райэн, тоже что ли наблюдавший рассказ: 'А Карно роскошествовать собирался, так понял? Личного врага выращивает?' - а похожий летный с ним соглашался. Саайре же стоял, осознавал: Ясь жив, история вот такая, она правда? А сил уже не было - ни удивляться, ни извиниться.
  
   Так бы и стоял, если бы сзади не дернули за рукав. Илье. Очень присутствующая, но... Саайре успел понять: испуганная, успел испугаться сам: а... прозрачная. До того, как она заговорит - тихо, руки не отпуская:
  - Саайре, хорошо... я тебя нашла. Увидела. Ты зачем - так далеко зашел? - на этом совсем вернулся. Вынырнул. Армейские рядом стоят. Но замолчали. Удивляются? И он сам тоже. Что здесь, и хватает сил, и надо б извиниться... Все быстро успеет, Илье-то продолжит. - Са-айре, а Льеанн где? Я совсем ее не слышу. Ни... ну, на связи, ни вот... я недалеко постаралась... оглянуться. Я боюсь.
  
  А он тоже сначала испугался. Потому что проверил и это тоже - по личному внутреннему. Да, правда. Потому что помнил - Льеанн умеет пропадать со связи - как... и когда. И ещё успел подумать, что как так сразу... и откуда брать силы на дозваться...
  Ответить не успел. Над головой заговорил Райэн:
  - Сестренка, там Сейренн уже поймала координаты и пошла искать. Найдет - договорятся. Скажет. Ждать будем?
  - Да, - говорит Илье. - Здесь.
  Хорошо - это им приходится недолго.
  
  ***
  Горе - оно работает. Невидно и терпеливо. Как вода глубоко - под камнями и корнями. Просачивается - и выдыхает в нее дно древних морей, и растворяется то, что было камнем - выдох за выдохом, век за веком...
  А приходится встать, встать и идти, туда, где можно встать и увидеть - как течет вода... Темные и бессветные - длинные - ходы, что прокладывают воды под корнями, мир оседает - бывшим прочным камнем, меловой стеной, - листьями и лезвиями подземных туннелей, что вода разрушала и строила... И все, что можно, это идти. Все, что можно - это знать: это земля, который ты - а вода так есть. Близко. Подмыла...
  Вспоминать, перекатывать в пальцах: горе - вода, и выносит наверх старые, давние обломки, дальних - мест и времен жизни... А иногда подземные воды, грызущие камень, выходят на поверхность... А в иных местах другой воды и нет, вот там, в дальней жизни, на плато Вильконтаи, не было - молчат - окруженные зеленью ямы, темные, подземные колодцы, если нырнуть - видно - протискиваются сквозь трещины в камне, цепляют водоросли, тянутся к воде - корни, прочные, старые... И другой воды теперь в доступе нет - наклонишься над бессветным колодцем, узнаешь - вот оно - твое лицо и твоя вода. Говорит. Накатывает - морем на скалы, накатывает и отпустит, и снова вернется...
  Морем... Да, это здесь, на берегу земли живых - море. Камни - серые, большие, скалы - сползли в морем двумя языками, оставили в объятьях - небольшую бухточку, гнездо, нору под нависшими скалами, валуны обрыва, мелкие камни, море... Волна о берег... да откуда волна - здесь все давно должно было замерзнуть... Стало быть, здесь осталось, накатывает... шепчет...
  ...а горе - вода. Оно отходит - отходит и возвращается снова, и остается - пройти, сесть - там в глубине такие удобные камни - в норе, в горла нависших скал... нечем - подумать: а как я сюда дошла? есть чем - слышать, волна, другая, негромкие, пришептывают, шуршат по камню, неровным перебивающим ритмом... дышать - пока та вода попустила - ушла... и найти ему слова.
  
  ...Реки жизни моей медленно текут. Реки жизни моей впадают в море...Льеанн говорит - негромко. Неуместный, другой канон ложится в ритм, укладываясь в паузы между волнами, укачивает, ведет дальше - и говорить его словами легко - пусть течет. Слышу - тяжелы и медлят воды мои, слышу - как тяжелая мутная вода идет по песку, наращивает берега, слышу - как растет тростник по тихим заводям, куда год от года на гнездо возвращаются птицы... Но за илом и песком, за венами дельты, за шелестом тростника и молчанием неба - слышу - там, немного налево от заката, слышу всего слышнее - как, выдох за выдохом, год за годом говорит мне - наступая на песок и не тронув песка - место, куда я шел. Где все закончилось и все начнется...
  И нет сил спросить про себя - но почему, почему именно этот, такой... ровный - когда все так... неправильно и больно. Потому что... и иногда на живого и разумного наступает этот срок и это время, где нет другой помощи и смысла - только сидеть, держать - эту чашку с огнем и отравой, горькое, горькое мое горе, не прикасаясь - баюкать, как что-то единственно верное - не спалило бы стенки - и шептать себе: 'Потерпи - пройдет'...
  Пока оно нарастает, медленным приступом, отпуская и снова, есть здесь - и накатывает. И оставляет, чтоб снова вернуться...
   Удержать - внутри эту чашку - мнимо прочную высохшую глину и убаюкивать - говорить - те слова, что только и есть сейчас.
  
  А снаружи накатываются волны...
  
  Реки жизни моей медленно текут... и я сажусь на берегу и зачерпываю горстью песок: вот он я, бог мой - я помню. И говорю: я был. Я родился за краем снегов, где разбиваются облака и небо смотрит вниз светлее невозможности быть совсем... Я был - ледяным ручьем,, молодым, громким и бесплодным - разбивался и падал со скалы и разбивал скалы. В свой срок надо мной стала расти трава, в свой срок я спустился на равнины.
  Я помню, я был. Я спускался - надо мной строили мосты, поил поля и сносил города... Я помню - люди спускались ко мне за водой, дети играли на мелководье. Я помню - на берегах горел тростник, хлопья огня перелетали по заводям и негде было укрыться там живым, что искали спасения.
  Ниже по течению все становилось глиной,
  помню - ее собирали, смешивали с кровью, ставили стены.
  Ниже по течению - я сижу на берегу, перебираю песок, говорю: вот я, я был этим и это со мной осталось - крапинки песчинок, последний след грозных скал; топкий ил на дне заводей, где поднимают голову лотосы...Они были я, они были со мной и со мной остались - глина, ил, песок, мертвые топляки глубоко на дне - то, чем тяжела вода, что оседает на дно и молчит и держит меня здесь - последние несколько шагов.
  
  ...А больно - это тоже такая вода, и никогда не понять, что и почему она выносит на поверхность. И почему оно есть здесь и сейчас, и держится - именно - топляком, старым выворотнем, тополем на дне того залива, лапами и головами коряг, первыми чужими зверями - того времени, когда и детям Семьи Хэрмэн про странных обитателей мира гораздо больше известны сказки... Есть - и лежит здесь, мыслью, почему-то заметной: а на земле Ойхо, по крайней мере у Хэрмэн, этих строк не говорили. Потому ли, что на земле Ойхо, точно - в ее степи - мало, очень мало рек, что доходят до моря, и те - совсем у южных и дальних - те реки, которые есть внутри, где рыбьи сны и тополевые почки - они уходят, вниз, в соленый песок, в бесплодные негодные земли...
  И это почему-то есть - здесь, на поверхности, именно сейчас, когда совсем ушло что болит, но кажется, и вот нарастает, тянется первым приступом, таким... знакомым - что вспоминает себя правильное дыхание - плыть, поддаться - слышать и освободить... Горе - вода, и нарастает - сейчас - слышней ударит волна, а глина всего лишь высохшая, поддастся - расползется по шву - и то, что сейчас ведет, качает - 'больно!' - пробьется... родится... и дальше можно будет встать - и наконец пойти...
  Да, - пойти же...
  
  Реки жизни моей медленно текут... реки жизни моей впадают в море.
  Здесь осталось всего несколько шагов. За последнюю гору, за песчаный верх.
  Где начинается то, чем я никогда не был... И я слышу: море зовет меня.
  
  - Ага, нашла, - голос будет. Ощутимым. Каменным. Извне.
  Она стоит на берегу. Точно на берегу. Совсем одинаковая на обоих привычных сторонах взгляда - по ту сторону мира живых и по эту. Ящерица. Старшая Гнезда. Каменная скала, серая, в серебряных блестках гранита и светлой поросли лишайников... Об которую можно вот так - треснуться всей волной, башкой, застрять, не вылетев наружу... И придется опознать, что сейчас договаривала... и получилось бы. Пока дарра остается - на границе последнего спуска, вот - как сюда дошла - там окатыши, валуны, почти лестница. И говорит дальше.
  - Это мое место, чтобы плакать. Ты нашла, я тебя вижу. Это хорошо. Все, теперь пойду.
  На нее можно смотреть. На нее прочно смотреть. Устойчивый каменный берег, местный неподдающийся гранит.
  Прочно... и оглушающе. Пока ещё осознаешь.
  - Сейренн... - просьба будет не сразу. Уже дарра в спину. - Я хочу просить тебя остаться.
  
  Да она на самом деле очень близко стоит. В полушаге на берегу. Это так казалось, что вся скала и весь берег. Очень быстро стоит и говорит легко:
  - Ага, - и двигается легко, проскальзывает этот полушаг и шлепается рядом, чуть ниже, на камни, носком ботинка поддевает окатанную гальку, и та летит - блинчиком, шлепается по волнам - раз, два, три...
  - Тяжело? - тоже просто запрашивает дарра.
  Она устойчивая. И то, что должно родиться - рождается. Сначала одним словом:
  - Больно, - говорит Льеанн. Потом можно медленно выдохнуть - волны ещё катятся по песку - внутри - но далеко, далеко - а здесь и сейчас есть мир живых. Да. Есть. Как необходимость договорить. - Несправедливо. Не понимаю.
  - Да, - говорит дарра. И укладывает ладонь. На камень. Рядом. Так и держит. Смотрит на руку. На свою. Твою.
  Да. Есть и держит. Плакать не получается. Можно дышать. Глубоко. Долго. Слышать, как волны идут по камням - одна, вторая. Просто волны. Просто по камням. Уже никуда не уйдешь. Не получится.
  - Их трое, - медленно заговорит Льеанн дальше. - Я... - и не закончит фразы.
  - Моих шестеро, - тоже медленно подхватит дарра. - Это... почти не помогает.
  - Да, - теперь откликнется Льеанн. Волна разобьется, сильно, слышно, брызги полетят. А ветра здесь, в глотке горы не слышно.
  Теперь можно - не сразу, через нужное число выдохов сказать - то, что тоже сейчас есть. Что Льеанн тоже дышит - и скатывается жаркой слабостью глубоко, по спине, от выходов прошивки.
  - Извините, я не должна была. Но я очень много слышала. Про ту женщину и будущих детей. Как раз от Нин-Найр...
  'А...' - подхватывают понимающим жестом, поднимаясь от камня, пальцы дарра. Можно сглотнуть и сказать дальше.
  - Хоть спроси... сослуживца - а песню про жеребеночка его Рианна поет?
  Пальцы дарра сказанное ловят. Взвешивают. Ложатся обратно на камень. Правильно. Потом Сейренн сбросит таким, легче:
  - Ну хочешь спрошу? - но Льеанн уже задаст сейчас совсем слышный ей вопрос:
  - Как там...дети?
  - На празднике, - откликнется ей Сейренн. - С Райэном говорят. Похоже, и с эр'нере Кэро. Да, боялись. Я сказала уже, что ты есть и я тебя нашла. Правильно.
  - Да, - говорит Льеанн. И отчетливей еще раз. - Я...не должна была...
  Пальцы дарра снова взвешивают. Оценивают, что вот сейчас собеседник говорит явно глупую вещь, потом отряхиваются...Еще одну мысль теи Сейренн поднимет, перебросит. Ей можно поделиться... Достаточно всего лишь немного сдвинуть ладонь лехта, что вот, рядом - на камне. Только Льеанн уже заговорит, объясняя:
  - Я старая, Сейренн.
  - Ты моложе меня, - откликнется дарра. Перебьет. - Немного.
  - Да, - подтвердит Льеанн. - И я старая. И последние внутренние годы излишне часто нарушаю... технику безопасности. Достаточно... чтоб рассыпаться, - Льеанн посмотрит: волны, вынесла одна на берег прядку водорослей, теперь рассыпаются более мелкие, одевают пеной, пробуют стащить обратно. Можно продолжить. - А в дыры лезет море. И зовет меня... - и прервется.
  Пальцы соскользнут. Камень - а на камне царапины. Светлый такой, свежий след, удобный - как от пальцев разумных... А рядом - ладонь дарра. И пальцы сначала отряхнут: 'Нашла...' - потом рука теи Сейренн сдвинется, когти выпустит, лягут - светлый гранит к граниту, ровным следом...
  - Когда сына... - пояснит дарра, не отрывая пальцев. - Он первенец. Наш... подарок... Я думала - я не встану.
  'Да', теперь ответит Льеанн. Очень тихо.
  - А потом они Райэна привезли, Понадобилось встать, - скажет дарра, проведет по камню, тоже... для себя подчеркивая: царапины остались. И отряхнет пальцы. - Не спеши, fa'mei. Ну, по мере сил - не спеши. Я скажу: эти дети будут рады, если именно ты поприветствуешь быть - их своего внука.
  - Дети? - почти по буквам переспросит Льеанн. - Внука? - потому что прямо сейчас голове тяжело. И даже не переход того, о чем - другое ощутимей: ещё надо собрать, удержать внутри - что Присягнувшая... Сейренн взяла и обозначила, что расстояние между ними считает самым близким... Что сейчас позволили войти без стука. И это совсем... большое - для мира, к которому привыкла. А тут ещё и слова понимать. Непонятные.
  А Сейренн отряхивается:
  - Ну у нас давно бы так сказали и лишнего... не бздели. Неужели ты скажешь, что для тебя они - только работа?
  - Работа, - медленно, все ещё понимая, подтвердит Льеанн... - Очень непростая работа. И я их очень люблю, это правда, - пальцы дарра, что выпускала когти - вот для другого жеста - звонко отщелкнут, отпуская: давно бы так... И успеет - подобраться, обдумать, пока Льеанн говорит дальше, ещё медленно. - А al'mei лехта jiiri zu-alh'h Саайре прав. И ты права. Не уверена, что корнем - но... довольно радостной осмысленностью быть они для меня стали... Дети... внука? - другими голосом встык перебьет себя же Льеанн. - Ты про того, кого сейчас ждет Илье?
  - Если я понимаю в людях, одним мелким они не ограничатся, - легко, почти с подначкой откликнется Сейренн. И получит совсем удивленное:
  - Они... кто?
  - А второй - как раз твой младший, Саайре. Не замечала? - удивление Льеанн дарра опишет - объемным округлым жестом. Не поможет. Продолжит она тем, что это удивление... пожалуй, что усугубит. - Льеанн, я хочу с тобой поспорить, - это уже второе необязательное подтверждение. Ощутимое и потому, что с Харминэ, с личного опыта... постороннего наблюдателя. Что на спор Присягнувшие идут очень редко... и это такое - глубоко внутреннее. Что надо сосредоточиться на том, как отпустить с пальцев жест - 'да, слушаю'. То есть проблемы с координацией логичны и не от этого... наверно.
  А Сейренн поймет и заговорит - чуть насмешливо перебирая обыкновенный официальный:
  - Я утверждаю: рано или поздно эти двое разумных захотят быть и идти вместе. И отпустят быть не одного ребенка.
  - Не могу утверждать, - не сразу, сглотнув, воспроизведет формулу Льеанн. Ящерица ещё раз отряхнет что-то когтями. Говорит потом:
  - А я решаюсь утверждать. И ставлю закладом... тьфу. Короче, если это будет так - ты доживешь. И мне расскажешь, кто там у них родился. И не раньше его возраста любопытства. Договорились?
  Льеанн откликается не сразу. Слушает море, пальцы перекатывают мысль, сваливают из нее катышек, отпускают к волнам.
  - Подумала... и принимаю заклад, - откликнется она. - А я не знаю, Сейренн.
  - А ты приглядывайся, лехта, - дарра улыбается, пробуя, как это обращение звучит на близком. - Я думаю, у них получится... - она оставляет паузу. Легкий жест Льеанн не совсем опознает - кажется, дарра сожалеет? - Очень хорошая девочка. Я рада ее знать.
  - Очень хорошая девочка, - эхом повторит Льеанн. - Я рада, что мы здесь и что она здесь. И очень... тебя благодарю, - а вот этот жест дарра прозрачен. Близкого обещают в море окунуть. В холодную воду. На всякий случай. А вот сейчас Льеанн совсем не уверена, что это для Сейренн будет затруднительной задачей. - А как я тебе благодарна, что ты здесь... - продолжит Льеанн. Обращение на близком равном дается ещё... не уверено. Сейренн отзовется жестом, перекатит по ладони: 'так правильно'. И дальше взвесит:
  - Пойдем вернемся?
  - Сейчас, додышу, - откликнется Льеанн. И будет. Дышать. Слышать, как волны говорят с камнем. Просто волны. Здесь, сейчас, на берегу живых. И быть на нем - здесь и сейчас - а все-таки... Так получается: понятно почему. И тепло. И не сразу можно спросить у Сейренн:
  - Почему... оно не замерзло?
  - Течение, - отзовется дарра. - Сильное и теплое. Здесь очень близко от берега обрыв: очень глубоко. Замерзало два раза. За все время, пока живу.
  - Ага. Теперь пойдем? - скажет Льеанн. Поднимется вслед - за движением Сейренн.
  
   А вот то, что скрипучей болью на подъеме ударит под колено и в спину... Это тоже можно сказать себе: последствия полного превышения необходимого и очень зря. А ещё - это надо озвучить. Это ее земля и устойчивая земля. А еще это ее место, чтобы плакать. А здесь... не трещина.Удачная... стартовая площадка. Обрыв и действительно - очень глубоко. Но Сейренн - fa-mei Сейренн... попробовать - и да, внутри это так есть - она это имеет право знать.
  - Здесь хорошее место, Сейренн, - скажет Льеанн. Близкое обращение дается непросто. Как то, что дальше надо сказать. - Отсюда... очень легко правильно умирать. Можно и не заметить.
  - Слово специалиста? - да, Сейренн остановится. И очень внимательно посмотрит.
  - Слово специалиста, - взгляд на взгляд подтвердит Льеанн. - И идиота, который чуть не ушел... профессионально забыв сообразить, что именно делает, - Сейренн это поймает на ладонь, взвесит. Пока Льеанн посмотрит наверх. Оценит дорогу - по какой, видимо, неизвестно как, но умудрилась спуститься - и да, действительно - 'неизвестно как'. Для точности придётся добавить:
  - Сейренн, я буду хромать.
  - Учту, не страшно, - первым сбросит дарра. Потом поглядит на довольно крутой язык гранитной осыпи, служащий сюда спуском... и ой, не самой удобной лестницей. А скорей всего они вместе подумали, что страховки здесь не предусмотрено. И уточнит. - Справишься?
  - Рассчитываю, что да, - откликнется Льеанн.
  - Тогда идем. Нас ждут.
  
  ***
  Второй раз искать Льеанн и заодно Илье теи Сейренн придётся скоро. Через полтора больших круга того же дня. На этот раз, правда, их будет видно. В доме сидят. Том, на Вересковой заимке, где они с Илье работают. Пока Райэн со своим сослуживцем продолжают трепаться - наверху в его личной комнате, старший Стальга снова нашел себе в собеседники женщину с флейтой из лехтев, и не один, а с сыном, а мальчик Саайре во что-то глубоко погружен в полном одиночестве на территории, отведенной лехтев. И всем им надо послать личный вызов...
  И должно быть проще. Но Сейренн было трудно. Оценить точное местонахождение лехта Льеанн и девочки, время, расположение и предполагаемую тему разговора, потом объявиться и бросить в открытую общую связь:
  - Илье, Льеанн - прошу прощения, я вас могу призвать для общего разговора? - да, она правильно ожидала. Что первой ей отзовется Льеанн. Запросом, в чем дело и насколько это дело срочно.
  - Довольно срочно, - откликнется Сейренн. - Я хочу вас всех собрать. Для принятия решения, которого от нас ожидает ньера Альгейя а'Нард.
  
  С новостью теи Сейренн в дома встретили сразу, едва они с Льеанн вернулись в общий зал. Там ещё продолжался праздник, издали было слышно - смешно. Молодёжь практикуется, пытается языки оттачивать на свеженазначенном виновнике праздника, поминая ему... разное - по наводке старших ли, по собственной мысли. А Райэну... можно всегда и он сдает им сдачи - так, что смешно становится всем, даже тому, кто нарвался. Сейренн ещё слышала. Смеялась. Отслеживала: в Льеанн девочка вцепилась. Ну - точно все правильно - ей было страшно, сейчас будет - лехта отдуваться. Им обеим надо думать на пользу. И ну точно - этой сейчас ну никак нельзя...
  А Раэста эс Сьенн на остальной молодняк похож не был. Проявился рядом и отдельно. Не для праздника, в рабочей полевой. И правильно, потому что практиканту эс'ри Раэсте, вернувшемуся в родной дом выпало на праздник дежурить в центре связи Гнезда Сьенн. И снять с поста его могла только очень уважительная причина.
  - Ас'эртай Сейренн, - и если в родном доме в праздник обращаются по званию, значит - таковая причина, обозначенной ощутимости, есть. - Сообщаю - вас ожидает на общей связи эр'ньеро Альгейя а'Нард.
  - Ожидает? - взвесит Сейренн, лишнего выдоха не затратив на понимание. Медленно, надо признать, перекатит в пальцах. - Давно?
  - Вызов поступил примерно шесть малых кругов времени назад, - рапортует практикант Раэста. Дальше, чуть менее уверенным и чуть более живым продолжит. - Оценив... место вашего тогдашнего расположения, я решил, что будет разумно рекомендовать подождать с вызовом.
  - Да, ты поступил разумно, - сначала оценит теи Сейренн. - И что ньера Альгейя а'Нард?
  - Ожидает, - повторит практикант. - В данный момент на связи.
  'Надо же...' - дарра позволит себе отпустить жестом. Тоже весьма размеренным жестом. И потом отпустит и лишний вопрос:
  - На кого повешены затраты на связь? - и молодняк вполне правильно считает послание, позволяя себе некоторую вольность:
  - Ас'эртай Сейренн, я бы себе не позволил настолько расходно подвешивать каналы. Эр'ньеро Альгейя сообщила, что будет ожидать столько, сколько понадобится. До сих пор держит канал. Полный экранированный.
  - Надо же, - Сейренн отряхивается. От последних остатков формального. - Как ньера Хваталочке хвост-то прищемили. Ладно, Раэста, принято. Пойду потрачу часть своего времени праздника на этот... нежданный подарочек. Думаю, с нее достаточно.
  
  Впрочем, Сейренн и после того не спешит. И до центра связи идет по лестницам.
  А эр'ньеро Альгейя а'Нард действительно ждет на связи. И канал передачи поддерживает достаточно, чтоб подробно можно было рассмотреть, как - она переводит все доступное внимание на подхваченный канал связи, оценивает. проявившуюся там Сейренн. И как - медленно, подчеркнуто отвешивает формальный приветственный поклон. Ньера а'Нард. Глава Высокого Дома. Что в данный момент вынужден определить место Гнезда дарра в равных. Если не в высших. Среди тех, кто вправе принимать решения.
  И при учете того, что этот Дом - Нард - теи Сейренн полностью подождет. И еще полтора выдоха себе оставит. Прежде чем по должным правилам ей ответить на прозвучавшее.
  - Айе, ас'эртай Сейренн эс Сьенн.
  Песчаный червяк, впрочем, и отсюда не упустит подсыпать тень песчинки, чуть-чуть скользнувшую интонацию. На обозначении Гнезда. Высокий Дом, что же. В данной ситуации такое следование традициям... вызывает уважение.
  - Не могу и не собираюсь пожелать вам быть и здравствовать, эр'ньеро Альгейя а'Нард, - ритуальные формулы высокого фаэ местами удивительно...уместны. Как раз чтоб дальше плюнуть на них и спросить. - Но очень хочу знать, зачем вы настолько хотели вида моего и слова?
  
  Она сухая, ньера Альгейя а'Нард. Невысокая, морщинистая... темные, внимательные, очень... подвижные глаза - как будто она ими принюхивается - и мелкая скользкая пластика хищного зверька. Ну 'хваталочкой' южные дарра - которые эту эр'ньеро Безмолвной службы внутренним именем и наградили - могут приложить и какого-нибудь хоря, который понатырил припасов и нагадил. Впрочем, любого могут. Главные показатели тут - тырить и гадить. И, пожалуй, эр'ньеро Альгейе оно весьма подходит. Да, Сейренн успеет это подумать. И припомнить характерные черты движений успеет. Нечасто Гранитной службе приходится видеть Безмолвную, но приходится. Чаще - чем хотелось бы... об их работу запачкаешься.
  
  А сейчас сами наследственные ее работнички - Дом Нард смачно навернулись в нужник. Весь Дом обрызгало. Эта мысль в голове Сейренн тоже тогда сформулируется. Также отчетливо, как она ее подумает.
  Сейчас-то ньера Альгейя очень... неподвижна.
  - Вынуждена признать ваши требования и ваш гнев на меня и Дом мой полностью оправданными и должными. Перед землей и Богом.
  ...Песок, - думает - видит Сейренн. Много песка. Сыплется в механизм. Старый. Громадная зубчатая передача. Лязгают колеса, мелют песок, пыль летит. Совсем мелкая. Много.
  А глава Дома Нард говорит дальше:
   - Признав это, могу только спросить, случится ли так, что вам будет достаточно? И хочу это спросить. Дополнив: могу ли я содействовать этому, выдав непосредственно виновных - тех, кто поступил с вашим младшим крайне недолжным образом.
  - Довольна, что вы это признаете, - пауза, которая нужна в данном высоком официальном разговора полностью помогает сформулировать, что сейчас нужно сказать. И обдумать ближайшие направления связи - благо, в основном пульте уже сидишь. - Но не могу вам ответить: я считаю, право принимать это решение есть в первую очередь непосредственно у моего младшего родича. Могу сказать: я вас услышала. И я спрошу. И приму решение, когда нам будет достаточно.
  Эр'ньеро Альгейя а'Нард шевелится. Ну как - выдохнет, моргнет, взгляд переведет - сверкнут темные хорьи бусинки...
  - Ас'эртай Сейренн, я буду ждать вашего решения сколько понадобится.
  - Эр'ньеро Альгейя, я не считаю разумным для вас расходоваться на столько долгое поддержание канала. Для меня и Дома моего не будет урона... - подчеркивать, что Гнездо Сьенн имеет право держать этот статус Сейренн разумеется, не будет... Лично с нее, пожалуй, и так достаточно - что дальше отряхнуть неуместным в официальном, - и лично я не обосрусь установить связь, когда понадобится, и сообщить вам наше решение. Я это сделаю, - да, Песчаный червяк зашевелился. Мозгом - вниманием, взглядом. А вот этого вопроса Сейренн не упустит. Необходимый элемент для принятия решения. - Эр'ньеро Альгейя, я собираюсь задать вам один вопрос и ожидаю на него ответа. Я хочу знать, насколько на это ваше решение повлияло личное внимание аль'эртай Службы наблюдения общества Алакесты а'Лайетт к делу моего родича?
  Песчаный червяк явно подавится песком. Она выдохнет, взгляд метнется, моргнет потом... долго.
  - Я сомневаюсь, что это необходимая и разрешенная для вас информация, ас'эртай войск особого назначения Службы Защиты Сейренн эс Сьенн, - уложит звук ко звуку. Сдержанным официальным. - Но я отвечу. Этот вывод лежит на поверхности: так точно, аль'эртай Алакеста приняла в этом деле участие. в том числе с личным обращением ко мне и моему Дому. То, что я делаю сейчас - единственная очевидная мне возможность удержать в мире достойных и разумных мой Дом и в мире живых - возможно большую его часть. Я ответила. Вам достаточно?
  - Мне достаточно. Более, чем достаточно, - скорей всего, ньера Альгейя также внимательно вглядывает в передающий. И тоже отмечает - мельчайшую перемену собеседника, блик - по сдвинувшимся чешуйкам дарра. Очень неплохо... хотя практику молодежи, скорей всего, придется прервать. - Я оповещу вас о нашем решении, эр'ньеро Альгейя. Предполагаю, медлить с его принятием мы не будем, - за этим Сейренн оборвет канал передачи, мельком оценит показатели затрат... подумает, что расходы для Дома Нард сейчас не самая большая проблема, но для Хваталочки это прямо очень неожиданные расходы...
  После чего оценит, от чего этой лишней мыслью отвлекается и швырнется вызовом. Уже своим. Для начала, Райэну - этот и вопросов задавать не станет. А потом вот потребуется - понять, что Льеанн и девочка в доме на Вересковой заимке... и все-таки наладить связь.
  
  - Это очень срочно? - ожидаемо, спокойно спросит Льеанн. Не ожидаемым будет, что девочка Илье, перебивая, зазвенит:
  - Нард? это... они?
  - Да, Илье. Эр'ньеро Альгейя а'Нард - глава Дома. Которому принадлежат те, кто так поступили с тобой.
  - Теи...Сейренн, - а девочка продолжает звенеть. - Мне... надо бояться?
  - Нет. Ты полностью в безопасности, - отзовется теи Сейренн. И удовлетворенно усмехнется, чуть демонстрируя чешуйки. Лехта похоже поймет. - Это ей надо бояться, и она боится...
  
  Лехта, без сомнения, поняла. Сейренн хорошо помнила утро перед этим праздником. Когда Льеанн решила, что ее право на передышку закончилось. И сообщила об этом Сейренн. Сама... а потом сделала два шага по общей комнате что рядом с залом (в место старшего ее приглашать тогда ещё было неуместно) - остановилась и держала паузу. Долгие выдохи. Сейренн представляла эффект... и не мешала ей и теперь отдышаться. Перед тем, как Льеанн соберется с мыслями:
  - Не представляю, с чего начинать... - наконец откровенно признается та, и Сейренн усмехнется:
  - Ну давай я тебя спрошу, и как тебе... аль'эртай Алакеста?
  - Сейренн, - не очень уверенно, не сразу и четким вопросом скажет тогда храмовая. - Она всегда так хромает?
  И дальше говорить станет проще. Когда дарра отщелкнет пальцами выпустит когти и повторит в неуместном - в 'длящемся вечно':
  - Хромает?.. Судя по тому, что ты здесь стоишь, причина не ты... Мне уже интересно, какой торжественности траурную церемонию придется обдумывать Дому Нард. Делись.
   Льеанн задумается еще раз, выдохнет - и поделится.
  
  ...Наблюдать за собой изнутри было...интересно. Неловкость... и любопытство, пожалуй - бывшие внутри на Долгой площади белостенной Исс-Тарры страхом сменялись медленно. А дальше поднимались ворота - высокая, ажурная, потрясающей работы решетка, и через небольшую мощеную площадку водопадом текла, ниспадала лестница. Длинная. На много-много ступенек. Невероятно неудобная - для просмотра Крылатого дома отсюда, снизу... Льеанн дальней мыслью подозревала - в этот эффект вложилось не только знание архитектурных канонов, но и дополнительные воздействия. Чтобы настолько мешать увидеть, где у этого водопада верх. И удастся ли до него дойти...
  А страх по этой лестнице тек. Вниз. Многоцветной рекой из капель, капель и капель. Льеанн его разглядела. Оценила - количество, качество; повторила, что здесь и сейчас на земле живых... и может позволить себе бояться. И почти словами дополнила: я есть и да, мне страшно. Подниматься в Крылатый Дом, в Опорное управление Службы наблюдения общества по личному вызову старшего данной службы. Просто потому что страшно.
  
  А ступенек у лестницей относительно немного. Шестьдесят четыре. Арка входа наверху, личный внутренний подталкивают направляющие маркеры - сюда, налево, вторая лестница, поменьше, здесь их всего двенадцать - и почему я так старательно считаю ступеньки? - двери - тоже металлические, резьба и чеканка... И что - все?
  Зал - внешний приемный. Впереди - стена, рассыпающее свет стрельчатое огромное окно. Мягкого песочного цвета камень колонн. Резное дерево мест, где сесть. Хочется, по правде. Только не положено - ни по статусу, ни по должному поведению.
  Три или четыре выдоха Льеанн пробудет. Посередине этого светлого, огромного несоразмерно. Будет... неудобно. И все еще страшно.
  
  - Эль'ньеро Службы наблюдения Приливов, лехта zu-toёra Ллеаннэйр эс Хэрмэн айе Ойхо, - голос ллаитт проявится чуть раньше, чем сама она. Выйдет из-за колонн. Хотя подумать потянет: отделится от стены. Очень высокая и чрезмерно худая - как раз уместилась бы в ближайшей нише. Там более и окраска маскировочная - она в форме, под полевую - но это просто натуральная ткань, и понятно, без нашивок
  Думать это, про стены, именно сейчас очень неудобно, но ведь проносится - мигом, искрами озарения в голове, быстрей и раньше того, как Льеанн отзовется:
  - Айе, аль'эртай Алакеста.
  - Для начала я на вас посмотрю, - отряхивает общим непринужденным ллаитт.
  Льеанн тоже смотрит. Худая и очень... прямая беловолосая. Делает два шага. Как обходит Льеанн, осматривая, какая она сзади. Льеанн думает: хромает. А аль'эртай Алакеста переходит на повседневный официальный:
  - Прежде всего я еще раз хочу выразить вам свою благодарность, - говорит ллаитт, сделав ещё шаг, останавливается и разворачивается. Говорит так же. Как памятно ещё по экрану связи. Очень неподвижное лицо... и напряженные скупые движения разумного, привыкшего, что тело ему не всегда полностью послушно. Это тоже неуместно думать - но ллаитт стоит рядом, повернувшись в профиль, присматривается открыто и продолжает. - Вы образцово выполняете обязанности. И обратили внимание на беду, которую упустили из виду все, обязанные заметить. Отдельно благодарю вас за предпринятое личное обращение.
  
  ...Она говорит - следом за ней ходит волна. Как привязанная на коротком ремне. Закручивается, накатывает и давит. Тяжелая. А Льеанн надо открыть рот и сказать:
  - Я сочла это наиболее эффективным способом добиться справедливости.
  - Довольно-таки расходный способ, - более легким оценит ллаитт. Снова сделает шаг, пристреляется взглядом с этого расстояния внезапно спросит. - Сесть хотите?
  - Да, - не помедлив отзовется Льеанн.
  ...Волна идет за ней... ощутимая среди белостенной Исс-Тарры, волна, на которую лучше просто не смотреть привычным рабочим взглядом... только у Льеанн не получается не смотреть. Разумеется, аль'эртай Алакеста об этом знает. И про волну... И про взгляд скорей всего тоже.
  - Садитесь, - командует она, указывая на ближайшее доступное место. Сама не сядет. Продолжит, не ожидая, пока Льеанн воспользуется предложением. - Второе я собираюсь с вас запросить. Теи-лехта Ллеаннэйр, я ознакомилась с фактическими данными вашего личного архива, но сейчас меня интересует ваше личное эмоциональное восприятие и общая оценка ситуации. С вас, живой и присутствующей поблизости эти данные снять значительно проще. Вы готовы мне это доверить?
  Выдохи, все четыре, которые потребуется сделать Льеанн она подождет.
  - Айе, аль'эртай Алакеста, - откликнется потом Льеанн.
  За ней идет волна - тяжелая - и понимать, что это сейчас обрушится и придётся принять внутри - тяжело и несколько пугает. Но два раза все обдумав все равно понимаешь: итог тот же. Придётся. Для общей работы.
  
  И это было тяжело. (Волна... - сосредотачивалась и называла себе Льеанн. Тяжелее, холодней привычного ощущения той воды. Ещё определить - по свойствам воздействия на вещи явно не вода - более быстрый и универсальный растворитель. Словно обширную ссадину минимальным обеззараживающим залили. Концентрированным. Жгло. Зачищало. Уверено и безжалостно делало все прозрачней и чище...
  А ещё просачивается, - продолжает для себя Льеанн. Глубже. По трещинам в корнях.) Потому что больше нужного аль'эртай Алакеста не смотрит. Нет, Льеанн не контролирует - было бы слишком расходно, просто знает.
  - Ниери Ллеаннэйр, мне достаточно, - обращение столь же внезапно как следующий запрос. - Меня интересует, как вы определили в первый раз, что перед вами именно живой разумный?.. По крайней мере что-то, принадлежащее к миру живых?
  - Айе, аль'эртай Алакеста, Но если есть возможность - мне понадобится передающий.
  И ллаитт позволит Льеанн увидеть и оценить - первое, мелкое движение пальцев. Которое оценивает проглоченное продолжение: потому что работы ллаитт с ее личным внутренним Льеанн действительно достаточно. Потом аль'эртай Алакеста командует:
  - Развернитесь, - и к тому времени как Льеанн повернется лицом в стену - ей уже будет предоставлен - экран передающего, простроенный прямо на этой стене - высшему командному позволено... Значит сейчас надо выбрать нужные демонстрационные срезы - с Зеркала Устоявшегося города Мьенже и из более дальней памяти - сложить, сопоставить... теперь подхватить этот передающий... (...А потом задержать дыхание и нырнуть - войти под водопад, внутрь, сквозь эту зачищающую тебя воду. И достаточно собрать дыхание, чтоб заговорить):
  - Аль'эртай Алакеста, вот так выглядел первоначальный срез отражения и данные спектрограммы того непонятного объекта, первоначально обнаруженного мной в секторе Присутственного холма города Мьенже на седьмой день после Somilat текущего малого года. Прошу вас обратить внимание на 'глубокую' часть среза. Специфическая часть спектра, присущая исключительно живым. Аль'эртай Алакеста, я могу подробно не обосновывать?
  - Разрешаю, эль'ньеро Ллеаннэйр, - откликается ллаитт... что с большим интересом изучает предоставленную картинку. И роняет вслед. - Но в очень непривычном для живых расположении.
  - Так, - откликнется Льеанн. - Оно было... достаточно послушно элементарному построенному маяку - и у меня было время сопоставить данный срез присутствия с другими наиболее вероятными вариантами. Ни taer, ни усвоившие живого Охотники, насколько мне известно в практике и по обучению, не составляют этого характерного спектра... - под это Льеанн все-таки развернет подобранные из памяти характерные следы присутствия тех и других, переведет дыхание, и так как реакции ллаитт не последует - продолжит. - Я позволила себе решить, что критичные помехи не накрыли - ни меня, ни Зеркало. И видим мы то, что видим. И этого достаточно, чтоб принимать решение... на расстоянии непосредственной близости от объекта, - Льеанн прервется, еще раз отвлечется посчитать доли выдоха... осознает, что ллаитт слушает - с неослабевающим интересом. Продолжит, выкладывая очередной срез на экран передающего. - Как видите, внешний вид... вроде бы подтверждает ошибочность моих выводов. Предъяви мне данный наглядный материал, я бы скорей подтвердила, что это taer. В худшем случае усвоенный Охотником. Первую долю выдоха я предполагала именно это и определяла след. Чтоб сообщить оставшимся расположение возможных повреждений границы мира живых. Но следа не было... А от нее пахло. Ребенком. Живым маленьким ребенком. Которому холодно и очень неправильно. Да, это могло быть моей ошибкой. Предпочла поверить этим данным... и, если хотите, профессиональному чутью. Не ошиблась, как показало текущее состояние работы.
  - Ниери Ллеаннэйр, - не сразу продолжит аль'эртай Алакеста. Кажется - или пальцы ллаитт что-то подсчитывают по последним предоставленным срезам? - Я хочу с вас потребовать пока неофициального экспертного заключения. Какова вероятность того, что другой специалист на вашем месте сделал бы ошибочные выводы о принадлежности этой живой разумной к обитателям Thairien? И как вы оцениваете последствия... попытки это ликвидировать привычным методом?
  - Плохо... - первым и неофициальным срывается у Льеанн. От ллаитт давит... и нужно прикладывать усилия, чтоб контролировать расход ресурса и не вести себя недостойно. - Извините, аль'эртай Алакеста.
  - Я вас слушаю, ниери Ллеаннэйр. И мне важно экспертное заключение, а не соблюдение формальностей, - отряхнет ллаитт. И отметит сказанное двумя шагами от передающего...
  ...она хромает. Отчетливо. Привычное состояние... боль - такая, стертая, плохо осознаваемая как собственно боль, но как почти неощущаемая стена, мешающая двигаться и быть, чем... очень раздражает отдельно. 'Это не мое, - четвертью выдоха позже - не без эмоционального выплеска - осознает Льеанн. - И почему я это чувствую...' И почему ллаитт, сделав ещё пару шагов - она хромает, и специально, осознанно, наступает на ту ногу: осознать, что она есть и действует, работает. А потом сбрасывает с пальцев жест верной оценки, и на новой четверти выдоха - больше половины стало быть не прошло говорит дальше:
  - Да, меня очень интересует ваше экспертное заключение, - и надо продолжать:
  - Насколько я знаю, Алакеста-ниерра, количество специалистов лехта zu-toёra, знающих на практике подробную информацию, что такое Охотники и сохранивших при этом желание и возможность работать в мире живых... в общем, поддающееся счету количество. Думаю, ни один из специалистов, представляющих себе обитателей Изнанки и taer, а другого бы на мое место не поставили, за чистого taer девочку бы не принял, хотя при непосредственной встрече... таковое предположение показалось бы наиболее оправданным. Но я сожалею, большая часть специалистов с волнами на нашивках, в рамках обучения получивших знания о том, что такое Охотники... я думаю, сделали бы мой первый вывод. И не имели права рисковать так, как я.
  - И как вы оцениваете последствия такого решения?
  - В лучшем случае, - медленно взвесит Льеанн, - у задействованного специалиста было бы время осознать и поверить, что имеет дело с живым ребенком и действовать соответственно. С вероятностью успешно. Шансы оцениваю... примерно треть из двенадцати. Если бы он продолжил... - Льеанн потребуется ещё раз задуматься и взвесить. - Ознакомившись с конструкцией 'колодца', выстроенного в данном случае, предположу, что действия по инструкции привели бы к тому, что связь между живой девочкой. и ее тенью порвалась окончательно. Девочка... по моим данным, возможно - по моей надежде - находилась уже достаточно глубоко... чтоб возможно дойти до милосердия Хозяина Сумерек. А всем оставшимся во Мьенже предстояло бы разбираться, что делать с свежепрорвавшимся колодцем Tairhien посреди населенного города. Глубоким - изначально думаю, вплоть до Пристаней Пустых... но как вы знаете, самые глубокие слои обваливаются сами.
  - Знаю, - зачем-то передаст ей ллаитт. Резким. - Вероятное расположение колодца, последствия? В том числе для предполагаемого специалиста?
  'Если предположить, что ты отчитываешься на аттестации, будет проще', - за долю выдоха дополнит себе Льеанн. Да, аль'эртай Алакеста, изучившая архивы, надо предполагать, знает возможные варианты ничуть не хуже... вызванного лехтев. Если к этом добавить те данные, что знают о аль'эртай Службы наблюдения общества... те кто вообще о ней более подробней знает... впрочем, именно сейчас это совершенно неуместно. Вопрос, зачем ллаитт спрашивает о теоретически возможном и явно миновавшей угрозами тоже можно оставить внутри. Прикинуть.
  - Скорей всего в центре новой трещины оказалось бы место... построения колодца. Усадьба Тийе на Присутственном холме. Я прошу извинить меня, Алакеста-ниерра, точное расположение и вероятный объем трещины зависит от слишком большого количества случайных факторов, например, рабочих навыков моего теоретического коллеги и его способности сориентироваться и действовать за пределами мира живых, - потом Льеанн посмотрит на аль'эртай Службы наблюдения общества, потратит четверть выдоха... и все-таки озвучит вывод. - Ещё примерно третью часть шансов из двенадцати... я предположу, что - при так качественно простроенном колодце и такой глубине проникновения, при такой проницаемости стен этого живого колодца... напор Thai был бы таким... что этот гипотетический специалист вообще не успел бы ничего понять. Как и обитатели усадьбы Тийе... и думаю, пару с ней пограничных. А дальше на моем месте понадобилось бы очень много других специалистов. Занимающихся тем, что к живым никогда отношения не имело. Но город...я думаю, скорей всего потеряли бы. С немалым количеством населения.
  - Ниери Ллеаннэйр, - увесисто продолжает ллаитт. - Как вы полагаете, автор данного колодца закладывался на подробный эффект?
  Льеанн придётся взвешивать. И формулировать. Достаточное время:
  - Здесь я могу только предполагать, Алакеста-ниерра. Но судя по тому, что данный автор осмелился припереться в храмовый квартал с прямой просьбой... Я думаю, результат эксперимента его интересовал значительно больше и данная подстраховка... ньера Проявляющий вряд ли принимал ее во внимание. Он... достаточно уверен в своей безнаказанности, чтоб так не вкладываться в безопасность.
  А следующий вопрос ллаитт Льеанн все-таки не удержится - встретит эмоциональным жестом:
  - Ниери Ллеаннэйр, почему вы его не убили?
  Льеанн стряхнет с ладони и продолжит:
  - Потому что убивать того, кто придёт к тебе с просьбой совсем нельзя. Наверно, упрись я всей собой, я бы справилась, но я решила, что у меня есть... более важные задачи. Возможно, зря... но итог получился лучше, чем я рассчитывала.
  - У меня два вопроса, эль'ньеро Ллеаннэйр, - тогда продолжит ллаитт. - Первый - вы в курсе, что зверюгу...познакомившую вас с дарра, спустил другой?
  Льеанн отпускает согласный жест, но успеет только назвать:
  - Предполагала. Хозяин усадьбы...
  - Алейнар а'Нард, - накроет ллаитт. - Что и убедил Roijthu Реингаи роэ'Нард продолжить эксперименты. Весьма... убедительным путем. Кстати состоял на службе магистрате города Мьенже в должности среднего контрольного уровня разрешенных воздействий. Мой второй вопрос такой: вы все еще хотите их убить?
  Здесь Льеанн не медлит. И четверти выдоха:
  - Да, Алакеста-ниерра, я все еще очень хочу это сделать. Если их двое - значит, этих двоих. Собственными руками, если новые родичи девочки Илье мне в этом не помешают... активно присоединясь. И максимально... насовсем. Сожалею, аль'эртай Алакеста, я понимаю, что это не самый разумный вариант действий и расхода восстановимого ресурса, но я хочу, чтоб вы знали: да, я собираюсь это сделать.
  - Напротив, эль'ньеро Ллеаннэйр, - тоже быстро отзовется ллаитт. И усмехнется. Отчетливо усмехнется. На одну сторону - менее гладкой, более подвижной стороной лица. - Меня более чем устраивает данный вариант. И я собираюсь вам озвучить мои соображения. Насколько вы знаете, данные обо всех безусловно осужденных по обвинению в недолжных деяниях высокого предела нерушимо предписано выкладывать в открытый доступ для максимально возможного ознакомления. Взрослым состоявшимся специалистам, по долгу занимаемого места и работы отчитавшимся в навыках работы с информацией закрытого доступа, в большинстве специализаций данная информация будет доступна вплоть по общий доступ личных архивов. Вы представили свое экспертное заключение - и рассчитываю, вы можете представить, насколько я, аль'эртай Службы наблюдения общества не заинтересована в попадании малейшей доли информации о данных экспериментах в открытый доступ. Что делать недолжно... и временами запретно - для жертв личной мести, оказавшихся полностью виновных в своей смерти. А это я могу засвидетельствовать лично.
  - Это будет... серьезным уроном для чести Дома Нард... - медленно взвесит лехта Льеанн.
  - Это меня не беспокоит, - вернет ллаитт. - Но вы с девочкой... Илье мне понадобитесь. Я прислушаюсь к вам в выборе времени... но права отказаться от свидетельства на открытом процессе обвинения не предоставлю.
  - Айе, аль-эртай Алакеста, - Льеанн откликнется не сразу. - Я могу... попросить более подробной информации?
  - Я не откажусь ее вам предоставить, - формулой же откликнется ллаитт. - Но для начала я собираюсь снова задать вам несколько вопросов. Первый из них - вы представляете, сколько лет данный эксперимент уже проводится?
  - Судя по тому, что первый потомок первой ветви Семьи Тийе ушел жить к Присягнувшим именем и кровью...я рискну предположить, что те тридцать восемь звездных назад ньера Роншерн...подступался к данному эксперименту...
  - Не ошибаетесь. При непосредственном участии Roijthu Реингаи роэ'Нард. Как вы оцениваете последовавший расход восстановимого ресурса Тейрвенон?
  - Не возьмусь оценивать, аль'эртай Алакеста. Насколько я предполагаю, жертвы были.
  - Непосредственно процесс проводимых экспериментов стоил полного расхода ресурса четырнадцати гражданам Тейрвенон. В возрасте примерно от первого имени до примерно второго звездного. В том числе в числе первых - второй ребенок Семьи Тийе, ньера Альинтеи эс Тийе. Официальные данные содержат различные версии. Дополнительной проверки никто ни разу не запрашивал. Если брать косвенно связанные случай растраты ресурса, которых так или иначе связанные с сознательными действиями инициаторов данного эксперимента - общее число ими сознательно убитых перейдет за два десятка. Я разрешаю вам знать, что хранящиеся в вашем личном архиве обвинения по поводу Эльны эс Тшерич совершенно справедливы. Подозрения ас'эртай Сейренн эс Сьенн по поводу гибели ее мужа также...небеспочвенны. И я не могу не признать, что сожалею о ее выборе оставить это личным делом.
  Льеанн шевельнется. Нет, только выдохнет - но этого будет достаточно, чтоб от аль'эртай последовал запрашивающий жест.
  - Я испытываю некоторое личное сожаление, - проговорит Льеанн, - значит, теперь я никак не могу отстранить родичей Илье от того, чтоб убить ньера Реингаи, - решится продолжить жестом 'сожалею', потом переключиться на более...уместное. Хотя в безопасности этого уместного не слишком уверена. - Два десятка растративших личный ресурс полностью, причем в секторе, не самом благополучном по фоновым воздействиям Thai...и полагаю самые младшие...были скорей всего из нисходящих секторов и их населения? - взвешивает Льеанн скорее про себя и продолжает, приходится, - и все это размазанное по четырем десяткам звездных... Не доходит и до внешней границы возможной убыли населения, так что основные контрольные ничего не отметят.
  - Верно, - ответит ллаитт, переступит, шаг слышно. - Эль'ньеро Ллеаннэйр, как вы полагаете, каким по общему счету оказалось ваше обращение?
  - Третьим, - не обдумывая, откликнется Льеанн. - От третьего до шестого, - пальцы аль'эртай Алакесты взвесят, потом движением запросят объяснения. Почему лехтев так уверена.
  - Что дело действительно серьезно, принимают на шестой жалобе, - откликнется Льеанн. Это говорить тяжело, потому что вода снова и ощутимо течет. - Присловие слышала во время службы экспертом при Службе наблюдения общества в секторе Рианн-Марн. Поскольку во внимание она принята, а дело действительно серьезное, я позволила себе предположить примерно так.
  - Вы трезво оцениваете, эль'ньеро Ллеаннэйр, - проговорит ллаитт. - Уточните, сколько лет вы отдали моей службе.
  - Пять звездных инспектором в составе рабочих групп организации дознания и три четверти звездного экспертом, - отреагирует Ллеаннэйр. Говорить нелегко. Аль'эртай Алакеста стоит и смотрит совсем мимо, в угол над так и не сброшенным передающим. А то, что присутствует с ней рядом отворачиваться, увы, не умеет. И помимо того, что давит... от него страшно. Потому что у лехта zu-toёra не получается краем дальней мысли не подсчитывать, что будет, если это сейчас прорвется быть в мир... И профессиональное ожидание держит в напряжении. Как ни отвечай себе же, сколь маловероятно, чтоб здесь, при присутствии аль'эртай Алакесты что-то прорвалось. Правда, она сама... сейчас.
  - Вы трезво оцениваете, эль'ньеро Ллеаннэйр, но в данном случае вы промахнулись, - повторит ллаитт и скажет дальше. - Вторая. Первая с половиной за все время существования эксперимента, - и сядет напротив. Неловко. Медленно сгибая больную ногу. - Причем первая была остановлена на уровне города Мьенже. Службой оценки недолжного и воздействия. По причинах оно, что эмоциональное состояние его подавшего было критические неустойчивым. Эль'ньеро Кейлаин эс Тийе, попытался вызвать своего старшего родича на прямой поединок, был остановлен и обезврежен охраной, после чего очередной раз разжалован. Внутренняя служба безопасности Дома Нард умеренно вмешалась, но также не сочла нужным... - она поймает, что Льеанн шевельнется и передвинется, и с пальцев ллаитт очередной раз сорвется запрос.
  - Младшие... были убиты уже после? - запросит Льеанн. Это важнее, чем... да, привычное удивление. Перед там, как перед ней выкладывают закрытую информацию.
  - Позже, - подтвердит аль'эртай Алакеста. - В пределах звездного до рождения... девочки Илье.
  - Я сожалею, - медленно проговорит Льеанн, - что обращения не возымели действия, - и интонация останется незавершенной, когда аль'эртай Алакеста заговорит дальше.
  (...а она держит эту стену. Держит - и не удерживает.)
  - Причем ваше личное обращение поступило по мне первым. Ваше обращение в Службы наблюдения общества сектора Ставиште-рьен поступило в поступило в общем порядке в первоначальную сортировку нашей службы рассмотрения два дня спустя. Зафиксированного обращения в Службы наблюдения общества земли Хладье Дошта я ожидаю до сих пор, - ллаитт говорит отчетливо. Медленным и командным. - Я хочу, чтоб это запомнили, эль'ньеро Ллеаннэйр. Минимум в пределах данного сектора, но я приложу все усилия, чтоб возможно в большем масштабе. Чтобы данный прецедент и принятые меры стал практикой. Внимания и изучения. Я рассчитываю, что это сработает. Поэтому я могу предоставить вам с девочкой Илье и ее старшими родственниками время, которое вы, опираясь на свои профессиональные навыки, сочтете необходимым для восстановления ее в состоянии и статусе разумного дееспособного. Но права отказаться от присутствия и свидетельства вам не может быть предоставлено.
  - Айе, аль'эртай Алакеста, - откликнется Льеанн. - Я поняла ваше решение и принимаю его. Благодарю, что вы предоставили нам эту возможность.
  - Вам... нравится эта девочка? - запрос ллаитт не потеряет - требовательного командного, неуместного на... тоже по-своему неуместном вопросе. Льеанн выдохнет. И откликнется:
  - Да. Нравится. Я хочу увидеть, какой живой и разумной она вырастет. Когда полностью восстановится. До цельного состояния разумного.
  А аль'эртай Службы наблюдения общества держит этот ответ на ладони и отряхивает с пальцев. Вслед чему запрашивает...уже не командным тоном:
  - И ко мне близко пока вы не разрешите ее подпустить?
  - Да, аль'эртай Алакеста, - не помедлив откликнется Льеанн. - На текущий момент состояния девочки считаю это неразумным и небезопасным. Аль'эртай Алакеста, я... могу сказать? - через паузу продолжит Льеанн. Это тоже надо озвучить, услышав: да, я вам разрешаю. - По моей оценке, я бы и себе самой не советовала с вами чрезмерно общаться.
  А улыбается аль'эртай Алакеста тоже на одну сторону. Вот сейчас, взгляду, зацепившемуся за это нежданное проявление эмоций у ллаитт, видно, какая она неправильная, как заметно глаже не та сторона ее лица, правая, неподвижная.
  - Да, благодарю за честность... экспертного мнения, - взвешивает ллаитт и отпускает. - Вкратце повторю вам главное: я говорю сейчас и вслух, что полностью поддерживаю выдвинутые обвинения, и официально объявляю, что их тяжесть снимает с виновных из Дома Нард право надеяться быть полезными после правосудия земли и Бога. Надеюсь, что Дом Нард проявит благоразумие. В максимально короткий промежуток времени. На более дальний промежуток времени прошу вас подготовить девочку Илье к предстоящей работе со Службами оценки недолжного и воздействия. С вероятной необходимостью личного общения и со мной. И вы тоже...подготовьтесь. На этом мне достаточно. Можете быть свободны.
  Подниматься - Льеанн это чувствует отдельно - тоже очень неудобно. Потому что тяжело... И потому что немного страшно - а если сейчас не удержишься, оступишься - здесь это будет вопиюще неуместным.
  И хорошо. Что получается оно без последствий. И можно ответить:
  - Айе, аль'эртай Алакеста, - и сбиться еще раз, когда старший командный - небрежно, как должное, уронит... совершенно не уместную ей по статусу формулу:
  - Для меня честь и удовольствие работать с вами, эль'ньеро Ллеаннэйр. Идите. Встретимся позже и продолжим работу.
  
  Чуть не запнется Льеанн потом. Уже на нижних ступенях той лестницы на входе. Когда позволит себе отвлечься от процесса. ...Процесс таков: спускаешься со ступеньки на ступеньку, сосредоточенно контролируя каждое движение, обдумывать результаты можно будет потом, в более устойчивом месте, - но за пять ступенек до конца Льеанн все-таки отвлечется. Оглядывая доступную карту ближайших секторов города... но откуда в центре белостенной Исс-Тарры доступные любому живые родники, да.
  И подошва скользнет...почти и не зацепится, и Льеанн устоит... но будет - долей выдоха, горячим осколком - вот сейчас бы оступилась и полетела. Как раз этим ступенькам. Это плохо и идти надо медленно, вот здесь, на твердой земле, уже можно думать: вижу. Идею получше родников.
  А ещё - что утомительное это дело - передвигаться по землям Сердца Мира чужаку, не располагающему лишним ресурсом на простраивание здесь нештатного канала личного перехода. И надо очень благодарить дарра, совместно объяснявших маршрут и местами поделившихся правом прохода.
  Ну а открытая скальная купальня, уже на побережье Удельного озера, откуда стартуют нечастые - вот сейчас ещё три больших круга дожидаться - штатные паромы на берега Ри'оэнн, видала разное, местный персонал не слишком удивится и лехта с разрешением от Семьи Сьенн, допустит... Осведомится об ознакомлении с правилами безопасности и наблюдать не будет. Как лехта встанет на длинный купальный пирс, поджимает босые пальцы - снег, свеженападавший, пушистый, колючий, ощутимый... хорошо. И идет - медленным, прочувствованным шагом... что, впрочем, не мешает остановится на краю пирса, посмотреть на толстую, зеленую кайму льда по краям купальной проруби - вола темная, масляная, дышит, покажется, что шуршит льдинками, и снежок падает. Ну, полвыдоха подумать: стоит ли? - но потом Льеанн прыгнет. Ледяная, соленая, внезапно обжигающая... хорошо, и сейчас взять и поплыть - недолго - тяжелая, дымится, кусается - и никакой тебе радуги - совсем живая... А что дарра, скорей всего они ведь? - сделали переход к согревающим бассейнам правильно, без необходимости карабкаться по пирсу обратно - они молодцы. Что там - отмокать в горячей после моря воде мелкого бассейна, пахнущей хвоей и теплом, чувствовать - подробно, всей собой, как это, смотреть, как медленно падают сверху снежинки, становятся паром, не долетев до воды. Просто лежать и чувствовать. Думать - это лишнее. Думать - это будет потом...
  
  Сейчас.
  Когда теи Сейренн ждет, пока лехтев отдышится и соберется с мыслями. Не напряженно. Проверяет что-то на передающему. Но паузу переведенного внимания улавливает. На Льеанн смотрит:
  - Что, прошлась ньера Глиста?
  Льеанн выдыхает. Взвешивает. Проговаривает медленно:
  - Да. Чувствую, что меня прокатили через штамповочно-шлифовальный. Полного цикла. Пройдет прессом, отштампует и зашлифует и двинется дальше.
  - Да, - медленно согласится дарра. - Но она потрясающая.
  - Да, - ответит Льеанн. Подержит слова под языком и продолжит. - Сейренн, прости. Похоже мы вас в судебное разбирательство втравили. Образцово-показательное.
  - Алакеста? - только именем переспросит дарра. - В этой заштатной дыре мира? С широкой демонстрацией всем желающим, что создавая кучу говна, можно нарваться?
  - Примерно, - откликнется Льеанн.
  - А что, я поеду, - на клыки усмехнулась тогда теи Сейренн. - Моя обязанность, прямая, как высралась. Как гранитного. И Райэна позову - не откажется. Ты мне лучше подробно расскажи, лехта Льеанн, что ньера Глиста предполагает делать с Нард?
  - Нард вам предлагают убивать, - откликнулась Льеанн. И встретилась с очередной щедрой усмешкой:
  - Что, всех?
  - Не думаю, - первым откликнется Льеанн.
  - Жаль, - оценит ящерица. - А теперь давай и рассказывай подробнее.
  И Льеанн начала рассказывать.
  
  Вот теперь она и вспоминала. Подробности. Пока на нее смотрели - Райэн, младший рыжий храмовый и главное - девочка Илье. Льеанн на дарра не смотрит, на девочку, но отпускает жест в их направлении. С запросом: она? - его теи Сейренн вполне хватает: она вам нужна, чтобы принято решение. И дарра движением ответит 'да'... прежде, чем заговорить:
  - Глава Дома Нард признала - или вынуждена была признать выдвинутые нами обвинения полностью оправданными и должными. Перед землей и Богом. Единственное, что она желает знать - случится ли так, что когда-нибудь нам будет достаточно, - ас'эртай Сейренн подчеркнуто взвешивает слова. И продолжает. - Я сочла, что я не имею права принимать решение, предварительное не обговорив его с вами. В первую очередь с тобой, Илье. Но я готовила услышать и остальных.
  Илье сначала выдохнет. Звучно. Слышно. Оглядится. Найдет, как это должно быть в звуке:
  - Теи Сейренн... но почему первой вы спрашиваете меня?
  - Потому что ты в моем Доме первая и единственная, кто имеет полное право принимать сейчас решение, - откликнется она под общее молчание. Высокое определение статуса Семьи уронив ровно и небрежно. - Что бы я ни думала про Нард, здесь право принимать решение принадлежит тебе по праву. И я думаю, тебе пришло время попробовать научиться. Так, Льеанн?
  Ее жест - очень медленный, согласный - надолго повисает в воздухе.
  
  ...А Саайре смотрел - и получалось по обе стороны - здесь, в доме дарра... Илье наклонялась, сжималась - узнаваемо. И почти прочувствовали - привычное напряжение сначала руки... она идет внутрь, к колодцу, и сейчас придётся ее ловить, здесь, где это тяжело - и слышно, что тяжело... А этот подтверждающий жест Льеанн ещё и поддерживает - присутствуя с ней рядом... Но нет - она идет... Илье сознательно идет, медленным неуверенным шагом - внутрь, к своему колодцу... И смотрит в воду, Льеанн здесь, и она держит, и Саайре здесь... А голосом у Илье получается звонкое, почему-то знакомое:
  - Я их не знаю... Я хочу чтоб их не было! Никогда в моей жизни, - она говорит звонко.
  И Саайре страшно. Нелепого и ощутимого: а если именно сейчас кто-нибудь возьмет и скажет. Правильное: что этого сделать уже никак невозможно... и что-то обвалится... Ровно столько страшно, сколько все молчат... а Илье смотрит, старательно смотрит по обе стороны, а потом говорит - медленным, внутренним, ей ещё непросто дается так смотреть.
   - Вас тогда тоже не было бы, - смотрит, перекатывает пальцами гладкий невидимый камешек....
  А в колодце - там вода прозрачная, как будто ее там вообще никогда не было, и видно глубину, самую-самую глубину... там, где из бессветного берега, над бессветным морем - одинаково земляного цвета - поднимается мост и под водой растет жемчуг.
   Илье думает. И отпускает камешек, что катала между пальцами. И Саайре видно, отчетливо и почти глазами - как он падает в глубину колодца... и разбивается вдребезги о камни дорожки на полу дома дарра.
  - Да, - говорит Илье. Возвращается к ним совсем и Саайре видит, что Льеанн отпускает руку. - Да, я хочу, чтоб их совсем не было.
  - Илье, - мягко и страшно, не сразу, откликнется Райэн. - Я хочу тебя спросить - они - это кто. Нард?
  А Илье на него смотрит. И держит на ладошке. Перебирая пальцами. Просто-просто и очень пугая. Просто Райэн запрашивает всерьез - и очень взрослая Илье вполне понимает, что взвешивает. Запинается, накрутив на палец. Говорит медленно:
  - Теи Сейренн и... мои старшие, я... понимаю, что это очень важно и нужно решить быстро. Но я хочу спросить - и вопрос на длинное время. Я могу?
  - Именно меня? Да, Илье, я слушаю.
  - Вы говорите - Нард, а я не знаю, о чем вы, - продолжит Илье. Все также медленно и сосредоточенно. - Я хочу знать. Теи Сейренн, расскажите мне, кто такие Нард. Я... ведь могу знать.
  - Можешь, - дарра откликнется на легком, слышно выдохнет. И сядет, жестом пригласив всех остальных последовать примеру. - Да, это потребует долгого времени. Откуда б тут начать. Пятый из Старших Домов Тейрвенон, на сегодняшний момент времени включает в себя две линии основных наследующих и шесть - наследующих землю. Традиционным занятием со времени Легенд считалась архитектура и токсикологические исследования, в которых немало преуспели, - на последнем теи Сейренн подпустит короткую усмешку внутрь бесстрастного перечисления разумных и статусов. За тем, правда, отдаст ему ещё одну фразу. - В настоящее время традиционным местом занятости Семьи выступает Безмолвная служба. Безопасность от недолжных действий в применении к масштабным проектам, закрытым разработкам и Семьям специфических статусов, - это теи Сейренн проговорит нейтральным, усмехнется, и более личным продолжит. - В истории, которую рассказывают в моем Гнезде, вспоминать... разными словами Дом Нард начинают во времена... ещё до Присяги, когда мы ещё служили владельцу земли Дома Хорн. Так что - из меня будет плохой бесстрастный рассказчик, - потом теи Сейренн ещё оценит - легким, в сторону. - В дальнейшем Нард со своей специализацией заслужили ещё много... разных слов - на сегодняшний день живых Семей минимум два раза по двенадцать.
  Но Саайре уже видно - Илье думает. Отдельно. Сосредоточенно. Свое.
  - Это было... давно? Ваш... ну, то, что вы вспоминаете разными словами.
  - Давно, подтвердит теи Сейренн. - Во время до Присяги и даже до той воды. В это время люди Северного края еще служили Дому Хорн. То есть, за полтора десятка песен до Времени Легенд.
  - И вы до сих пор... это живете? - очень удивленно запросит Илье.
  - Мы это помним, - откликнется теи Сейренн. - Это история моего Гнезда и следовательно - часть меня. Корни моих корней, если тебе так понятней, - вслед тому она усмехнется. - Ну, не надо думать, что для меня это повод перерезать Нард. Традиционная вражда Домов - это такой... комплект памяти. На нее неразумно затрачивать больший ресурс. Тем более при специализации Нард... по-моему, число имеющих к ним веские претензии - в каждом Доме не по одному. Наших Властных Присяги включая, - она посмотрит на Илье и пояснит вслед. - Правящий Дом, то есть.
  Илье слушает. Хмурится. Помогает себе пальцами, пытается смотать ниточку... не очень получается.
  - Безмолвная служба, - внезапно сухо продолжает Сейренн. - Обязанная отслеживать недолжные деяния высокой степени предела и закрытости информации о них. И ликвидировать последствия. Хорошо же они обосрались. С головой накрыло. Пожалуй, я сейчас начну ей сочувствовать.
  - Ей? - не сразу переспрашивает Илье. - Это кому?
  - А, al-mei Илье, главе Дома. Хваталочке. Альгейе, - отряхивает дарра и дальше говорит медленное. - Она вынуждена все признать.
  - Теи... Сейренн, - Илье говорит тоже медленно и опять после паузы, которую все ждут. -Я поняла... про Дома - это наверно очень долго и сложно. Я постараюсь понять, но я так быстро не пойму. Вы...говорите, что говорили с ней. Ну, кто вот сейчас обращалась. Теи Сейренн, я понимаю, что я сейчас прошу недолжного... - Илье выговаривает. Медленно. По буквам. И очень упрямо, а пальцы наконец подобрали, что хотели, и держат нитку. Внатяг. - Но я хочу на нее посмотреть и увидеть.
  - Отчего недолжное? - хмыкает Сейренн. - В конца концов тебя касается. Лови!
  И Илье... ныряет. В предоставленную ей запись личного внутреннего, видимо. Всем вниманием. Совсем целиком. Саайре остается только сидеть и смотреть, как она держит невидимую нитку, перетянула, сейчас порвется... И запоздало отдельно отмечать, что Льеанн на каком-то выдохе этого просмотра быстро бросит теи Сейренн пару жестов... и последний из них отчетливо 'зря'...
  - Не надо, - тихо и звонким, не выныривая, как в ответ ему, скажет Илье. Выдохнет, продолжит, присутствуя чуть больше. - Таи Райэн, да - не надо их всех убивать. Она и так... уже... - и вернется, отряхнется, испугается... Выпустит из рук - и Саайре будет слышать, почти ушами, как звенит где-то, разматываясь, невидимая катушка, которую отпустили... Под серьезный и формально высокий Илье. - Но я хочу, чтоб их не было, тех... кто это со мной придумал, Совсем не было. А больше не надо, - а дальше сбивается. - Только... я совсем не хочу на это смотреть. Можно?
  - Я бы рекомендовала, - подаст голос Льеанн. Пояснит - и всмотревшейся Илье и запросу дарра. - Тебе, сейчас рекомендовала бы. Не присутствовать при данной процедуре. Для большей безопасности.
  
  Илье на нее посмотрит. Внимательно и долго. А потом - неожиданным для Саайре внезапным движением схватит его за руку:
  - Са-айре... можно... ты будешь здесь. Рядом? Когда этих... убьют?
  
  Он видел жест. Подчеркнутый, длинный жест Льеанн 'рекомендую'. Он вспоминал отдельно и больше... ну он не мог сам вспомнить, за каким из обедов в доме дарра, когда завершалась трапеза, и все беседовали о своем, под ненасущную вкусную еду. Он шел наполнить очередной кувшин питья и прихватить Илье 'сосновой дробинки'. И так, вполслуха зацепился - на сказанное с выговором дарра. Знакомое, но в их словах неуместное.
  - Привязать у колодца? - заинтересовано и медленно, незнакомое проговорит теи Сейренн. - Поясни практику?
  - Боюсь, в последний раз в моей Семье ее применяли на практике достаточно давно, но в целом метод действий примерно такой... - начинается Льеанн, но потом замолкает. С вероятностью - делится информацией на личный внутренний. Сейренн просматривает, далеко не всем вниманием, параллельно тому щелкает пальцами: орехи ест.
  А Саайре стоит, наполняет кувшин и ещё не получается признаться самому себе, что ожидает - продолжения, которое за этой паузой может последовать. Он помнит - хорошо помнит, когда при нем лехта эс Хэрмэн обещала - привязать у колодцев. И слышал - придётся, кувшин заполнялся медленно, ягоды приходилось отгонять, чтоб сток не забили.
  - Да, Льеанн, оценила, - говорит дарра, стряхивает.в мусорное блюдце шелуху, продолжает. - Кстати, я собираюсь тебе возразить. Ты не находишь, что в условиях, которыми мы располагаем, это маловыполнимая и, при нынешней погодке - излишне быстрая процедура?
  - Нахожу, теи Сейренн, - не сразу откликнется Льеанн. - С сожалением, но нахожу. Насколько я знаю, о дарра ходит слава непревзойденных мастеров... оказания данной процедуры. Возможно, вы ожидаете моего запроса о консультации? - официальный Льеанн слегка искрит. Так, дружеской насмешкой.
  - Да, Льеанн, я ожидаю этого запроса и готова проконсультировать, - откликается Сейренн. - Я считаю, тут вполне пригодится вариант медленной дороги, - Льеанн откликнется заинтересованным жестом. Сейренн заговорит.
  Предложения три ее рассказа Саайре слышал. Потом снял кувшин и пошел. Поторопился.
  Дарра говорит выверенно и совершенно нейтрально. Общим. О... процедуре. Ничего сильно неизвестного не звучит - из того, как устроен человек и как его разбирать. И он потом, поставив кувшин на стол, понимает отдельно. Что именно сейчас, при Илье...и Рихте - совсем не хочет думать, почему за спокойным голосом дарра он видит - почти перед глазами - одно...
  ...Совершая несовершенное, воплощая невоплотимое...
  ...Саайре видел - площадь, и безвременное застывшее солнце, и тех, кто на ней еще совсем недавно были людьми. К горлу снова подкатывал комок - обжигающий и кислый. А к самой сердцевине самоощущения - первое, столь же кислое, столь же очевидное, сомнение... Что он ведь не сможет - быть и убивать. Рядом с ними. Вот так...спокойно. Он еще обещал себе тогда,что принесет это к Льеанн, понять - правда ли это и что это вообще такое.
  И собирался. Но не успел.
  
  Держал сейчас. Дальней мыслью рассматривал столкнувшиеся ощущения. Что да - обещал выполнить. И да, на глубине своей - рад. Что можно не выполнять. Потому что совсем не уверен...
  - Лехта Саайре, - требовательно говорит Льеанн, возвращая его обратно. Продолжает свой жест. - Я хочу предупредить тебя. Что эта работа может потребовать немалых сил. Будь... внимателен. Пожалуйста.
  - Льеанн? - вполголоса переспросит Илье. - А вы... собираетесь?
  - Да, - укладывается Льеанн. - Я собираюсь их убивать. И заодно рассчитываю отследить... возможные непрошеные эффекты. Но предпочитаю рассчитывать на худший вариант...и предупредить возможные сложности.
  - Льеанн, - медленней говорит Илье. - Я... правильно выбрала?
  - Я могу сказать, что это тебе виднее. Но я довольна твоим выбором, - медленно откликнется Льеанн. Да, по ней отчетливо видно, что она довольна.
  Как медленно - можно осознать только на отклике Сейренн вслед:
  - Отлично, я тоже. Я могу пойти и избавить ньера Хваталочку от ожидания? И дать приказ своим готовить поле?
  - Готовить... поле? - нерешительно - но тоже медленно - переспросит Илье. И Сейренн сочтет нужным остановиться и ответить.
  - Да, al'mei Илье. Для подобной процедуры очистки мира...от того, что не должно в нем быть, нужно организовать правильное место. По традиции. - это достаточно утомительно.
  'Я поняла. Я подумаю', - жестом отвечает Илье. И задумывается. Открыто и глубоко. Выдоха три Сейренн ждет.
  - Илье, - запрашивает потом. - Я могу идти?
  'Идите', - жест Илье снова медленный. Но настолько, чтоб удивиться запросу, она не возвращается.
  Потом, когда дверь за Сейренн давно закроется, когда после какого-то времени общего молчания что-то - так заметно, что почти слышно - посчитает на пальцах Райэн... И улыбнется. Илье вынырнет. Оглядится. И тихо запросит:
  - Ниери... Льеанн - а почему мне так страшно?
  - Я не знаю точно, - быстро откликнется Льеанн. - Но, если позволишь, могу предположить. Первый раз принимать решение, что еще формального причисленных к разумным можно только убить - довольно тяжело и пугает. Ну - и я опасаюсь, что в работе этого колодца скажется особенность работы Проявляющих.
  Это поймал - дословно, продержаться - Саайре. Понимая, что...наверно все правильно? Илье, похоже и внимания не обратит, подхватывая другое.
  - Льеанн, Трэстинка, а вам... приходилось? - прозвенит она растеряно. И первое движение - пальцев Трэстинки: жест 'нет' - будет таким же. Растерянным. Льеанн этот жест подождет. И еще отдельно у Трэстинки запросит: 'Ты уверена?' - и ответное встретит. Подтверждающее. Горячее. И только тогда ответит:
  - Приходилось. Мало. Разнообразно. Если предоставлю свой архив, это тебе поможет? - Илье взвешивает на пальцах, подтверждает. Льеанн обещание похоже выполнит... впрочем, это совсем не мешает ей продолжать говорить. - Это частично. Если вспомнить, что каждый taer некогда был и частично остался разумным...то в некотором смысле это моя работа. И скажу, что иные злые призраки достаточно долго остававшиеся на грани мира живых умели быть... куда достойней и безопасней данных... разумных... некогда бывших разумных, - внезапно поправится Льеанн. Как припечатает.
  'Отдают?' - это запросят пальцы Райэна. Быстро.
  Заговорит он раньше, чем Льеанн это ему подтвердит:
  - А меня спросить ты не хочешь, сестренка?
  - А про тебя я знаю, - откликнется Илье. - Что ты точно умеешь. И делал... ведь там... воевали? И наверно не боялся.
  Это Райэн уже перекатит на пальцах. Взвесит.
  - Иногда боялся. Но, пожалуй не этого... - дальше отпустит легче. Тверже. - А разницы немного. На тебя и то, что дорого тебе нападают - и обороняешься. С той разницей, что на неспособных сопротивляться достойные и разумные не нападают.
  
  ***
  А Альгейя а'Нард - ждала. Это было достаточно очевидно - по той скорости, с какой Нард откликнулись на вызов, перебросили на личный внутренний Главы Дома. 'Это муторно - постоянно поддерживать канал, готовый подхватить общую связь, - думала Сейренн на скорости действия, пока Альгейя а'Нард. поворачивалась. И дальше. - Ей можно простить - то, что обратится она первой. С возможным, но не положенным'.
  А за спиной ньера Хваталочки идет снег. 'Влезла на внутреннюю территорию', - Сейренн тоже успеет обдумать. Отдельно.
  - Вы быстро приняли решение, - проговорит Альгейя а'Нард. - Позвольте мне вас поблагодарить, каким бы оно ни было.
  - Позволяю, эр'ньеро Альгейя, - откликнется Сейренн. В лишнем ожидании за ради подчеркивания статуса смысла не было. Можно было надеяться, что это понятно даже Нард... - Мы приняли решение, я говорю, что готова сказать: мне достаточно. Как только оба непосредственно виновных в сделанном, Алейнар а'Нард и Реингаи роэ'Нард окажутся в наших руках. Чтобы мы вернули им то, что они заслужили.
  За ее спиной снег. И судя по расположению теней она ходит. Не останавливаясь. Шага два-три. Туда обратно. Тень как раз пройдет через сухое лицо ньера Хваталочки. Это поворот. Третий по счету. Паузу будет на полвыдоха.
  - Я признаю ваше решение разумным, - говорит Альгейя а'Нард. - И подтверждаю, что я его выполню. И никто из моего Дома будет не вправе оспорить это решение, как законным путем так и личной местью. Сегодня и навсегда, - и дарра хорошо понимает, что ньера Хваталочка из всех возможных формул согласия подобрала ту, которой не рискнет злоупотреблять ни один Проявляющий. Призывать в свидетели такую справедливость... может дорого обойтись. А Альгейя а'Нард не останавливается. Ходить она тоже не перестает. - В каком виде вы предпочитаете, чтобы мы их доставили?
  - Живыми, - откликается дарра. - Желательно, в наименее помятом виде.
  - Запомнила. Разумное решение, - откликнется ньера Хваталочка. - Принимаю. Прошу предоставить проход и посадочный коридор транспортному катеру моего Дома, который вам их доставит, - а вот на этом ньера Хваталочка остановится. Тень лежит. Отчетливая. Как будто в зимнем парке есть листья. Широкие. Чуть не виноградные.
  Сначала Сейренн поймает эту мысль. Потом отследит предоставленные параметры катера и ориентировочное время прибытия, предупредит сторожевой круг земель Ри'Оэнн: визитер предусмотренный, но желательно бдить, долей мысли оценит - круг держит Гнездо этих... Хвойных, некогда обрабатывающие землю нашего Старшего Дома, а'Дарр, отблевков Присяги. Эти могут. Еще на большой зимнем круге вспомнить. Что Гнездо Сьенн распоряжается пропускать на территорию чужие катера. Еще и такие, боевое наблюдение за которыми, при открытом коридоре, можно не сбрасывать. Ну пусть вспомнят. Можно будет объяснить, зачем. И предложить изложить свои претензии там, под морем без берегов. Жаль, Присяга не допустит. Весомой долей мысли надо еще связаться с младшими, которые ставят поле, поторопить их выставлять щиты. Времени не так много, чтобы это самое море без берегов сейчас обеспечить.
  А потом теи Сейренн взвесит сейчас желаемое на пальцах, оставит себе паузу в четверть выдоха и все-таки отпустит быть вслух.
  - Эр'ньеро Альгейя, я хочу задать вам один недолжный и неуместный вопрос.
  - Да, ас'эртай Сейренн, я готова вас выслушать.
  - Эр'ньеро Альгейя а'Нард - 'их'? - переспросит Сейренн. подчеркнет - высоким и безошибочно четким. Что Глава Дома Нард неоднократно говорит о тех, кого обещала отдать быть убитыми - долго и неотвратимо - с полного ее согласия - как о живых разумных. И да - это именно настолько удивительно, что сейчас недолжно, но возможно. Спросить в порядке такого разговора. И получить ответ.
  - Да, ас'эртай Сейренн, на данный момент у меня есть к ним претензии, которые я могу высказать только разумным. Вам достаточно?
  - Да, вполне, - откликнется дарра. Про себя оценит: подозреваю, песчаному червяку хочется дать этим высеркам по морде самолично. И приходится считать их разумными. Не повезло... - Я ожидаю катера.
  
  ***
  Один объект для наблюдений у Реингаи роэ'Нард все равно был. Даже в 'кошачьих захватах' родного Дома. С глубоко внутренними местами, принадлежащими Дому Нард, где содержат задержанных в связи с внутренними проблемами и обвиненных по делам Безмолвной службы, кому настолько не повезло, он уже успел ознакомиться - в прошлый раз. Тогда, в первое свое пребывание здесь, всего в преддверии этих мест, Реингаи роэ'Нард был в числе прочего ознакомлен. Что сведениями о происходящем здесь официально имеет право располагать только Безмолвная служба, центральный архив Службы наблюдения общества и непосредственные участники. Последние, как правило, примерно столько же разговорчивы, как центральные архивы. Даже с Llyithu-'теневыми тральщиками' специалистами по следовым остаткам мертвых разумных.
  Реингаи роэ'Нард думал и это. Оценивал: надо же, какая честь, крутил эту мысль, рассматривал с разных сторон. Иллюзий по поводу завершения текущего жизненного пути он не питал. Еще когда увидел Леопардовую Жабу - на своем месте в своем доме. Когда был доставлен на знакомую территорию дома Нард с дальнейшим приказом переместить в уже знакомое преддверие. Сколько-то времени - на его подсчет Реингаи не стал тратиться - Жаба не вспоминал, что обещал сделать с этой линялой дрянью... но обязательно, ежедневно, мелкими порциями запрашивал и вытряхивал данные. А Реингаи осознавал - и не находил возможности сопротивляться.
  Относительно себя у него сомнений не возникало. Попавшись на запретном он скорей всего умрет. Вопрос в том, когда и насколько быстро. Странно, что это положение оказалось достаточно устойчивым, чтобы рассматривать. Например, собственную обиду. Оказалась достаточно яркой - цветной - поворачивалась разными гранями, мерцала как камешки из Сокровищницы. Гилрайо, оказывается, был более чем умен и талантлив. Однако в своей работе вокруг личного внутреннего делал первые шаги, где Реингаи прошел значительное расстояние, отнюдь не обладая исследовательскими ресурсами Дома. Тем не менее... с ним было бы удобно работать - Гилрайо роэ'Нард думал - и думал узнаваемо. Нет, Реингаи хорошо понимал: оставайся он на своем месте - Леопардовую Жабу он постарался бы ликвидировать. Сейчас было категорически бессмысленно сожалеть, что он не рискнул за это взяться. Наиболее вероятно обратное: это как раз ньера Гилрайо - в каком он там сейчас звании? - его ликвидирует.
  Хотя иногда возникало, фонило, просыпалось в общий фон снежинками, тающими при здравом разумении. Надежда, что его оставят. Подсыпал ее, как ни странно, тот же Жаба. Порой роняющий в ходе изысканий: 'Интересная идея, требует развития' или 'Почему ты, скотина, вовремя не попросился в Лит?' Возможно оставят? Опыт признания опасным, но годным... для сохранения у него уже был. Хотя Гилрайо роэ'Нард и возражал. Но Реингаи размышлял здраво: маловероятно. Тем более, что Жаба не намеревался вводить его в заблуждение. И скрывать имеющиеся данные.
  Как и следовало ожидать, ньера Алейнар внимание Дома привлек быстро, был забран в пренебрежимый промежуток дней. Умудрившись, впрочем, за него совершить неизвестную глупость, позорную настолько, что для Леопардовой Жабы однозначно стал объектом. Судя по всему, при первом знакомстве со службами внутренней безопасности Дома, ньера Алейнар выложил полностью все бывшее и немного не бывающего. Для ньера а'Нард стало очень неприятным удивлением, что родной Дом обладает полномочиями по вытряхиванию содержимого личных архивов. Последнее свидетельство также подтвердило для Реингаи малую вероятность того, что он останется в живых.
  Возможность увидеться им предоставили незначительную и позже. Когда никаких сомнений относительно собственной участии у Реингаи роэ'Нард не осталось. Рассчитывать на благополучный исход, внезапно будучи перемещенным в крайне тесные помещения мест, расположенных глубже преддверия глубоко внутренней территории и в 'кошачьи захваты' - крайне странно. Мысль, что именно произошло, думать было достаточно бессмысленно, но она пару раз доползала до сознания. Отчетливая. Чешуйчатая.
  Думать в 'кошачьих захватах' трудно. Чем дольше... пребываешь. Как будто мыслям также почти невозможно шевелиться... но сдвигаются - медленно, Реингаи подталкивал: наблюдать за спровоцированным расходом эмоционального заряда (интересно, неужели захваты способны работать еще и как усиливающая его линза... если так - жаль, что упустил возможность рассмотреть их схему действия) Думать трудно - но так очевидно и расходно бояться было слишком неприятно. Противно.
  Времени обдумывать и наблюдать предоставлено было вполне достаточно. Наблюдать за течением времени Реингаи роэ'Нард себя также... старательно убеждал. Местное субъективно слишком медленное его течение слишком плохо воздействует на разумность.
  
  Так что он отдавал себе отчет: прошло неполных четыре дня - от того момента, как их забрали в 'кошачьи захваты' до момента, когда их доставили. Судя по высоте сводов и слабому дневному свету далеко вверху (там балконы - для наблюдения - по архитектурным канонам) Реингаи осознал, медленно предположил, что это один из колодцев преддверия. Он еще выделил силы на отдельное предположение: хочется рассчитывать, что Дом не настолько решил вспомнить свои традиции. По крайней мере, для этого надо было освободить их от кошачьих захватов. И несколько раньше. Они не успеют достаточно быстро двигаться. А в данном случае традиционный способ воздействия весьма... неинтересен. Они - это он и ньера Алейнар. Которого выгрузили сюда же. Примерно через два выдоха. Если повернуть голову, можно удостовериться. Но любые движения в 'кошачьих захватах' требуют чрезмерно сконцентрированных усилий. На которые в данный момент бессмысленно затрачиваться.
  На обдумывание всего этого у Реингаи роэ'Нард ушло около двенадцати выдохов. Довольно длинных. Логично. Там, где твое личное время жизни внезапно подошло к концу - оно предпочтет двигаться медленней. Потом активировались прожекторы среднего яруса... Но вместо последствий к ним спустился с подъемника... непосредственно Леопардовая Жаба, Гилрайо роэ'Нард. Остановился - вполне в доступе общего поля зрения. Довольно медленно и заметно изучил показания выносных датчиков общего состояния помещенных в 'кошачьи захваты'. И отрапортовал вверх:
  - Состояние нахожу полностью пригодным.
  - Спускаюсь, - ответ последовал практически сразу. И на него ньера Алейнар осилил издать звук. Тихо икнул.
  Реингаи роэ'Нард голос Главы Дома опознал также. Разговаривать с Альгейей а'Нард ему случалось нечасто, но с запоминающимся результатом. Поскольку думать о причинах и последствиях данного появления сейчас было глубоко бессмысленно... Реингаи больше внимания выделил другому. Да, он и сейчас продолжал осознавать.
  Леопардовая Жаба не подчеркивал. Говорил о разумеющемся. Не предполагая в них никакой разумности. Да, это было обосновано. И страшно. Но сначала возмутительно. Настолько, что Реингаи собрался. И потратил силы на то, чтоб заговорить. Как продолжая разговор, начатый еще в ходе последнего... допроса. До нижних ярусов и 'кошачьих захватов'.
  - И как, вам удалось найти 'конструктивное для всего мира разумных' применение разработкам, способствующим потере сигнала личного внутреннего проектом?
  - Да, результаты исследований на текущий момент меня полностью устраивают. Разработка получит дальнейшее развитие в рамках модернизации систем безопасности на всех стратегических объектах государственного значения, - ответить Гилрайо не побрезговал. Также безлично и неуязвимо. И отвернулся. Проверять подъемник.
  
  Подумать 'надо же' Реингаи уже полностью не успел. Пришлось отвлечься и перевести внимание. Он некстати подсказал ньера Алейнару... теоретически еще а'Нард, что издавать звуки в данном положении можно. И он таки справился с задачей хлюпнуть воздухом и прохрипеть:
  - Что... с нами сделают?
  - Убьют, - прокомментировал Реингаи. Голос слушался вполне неплохо. Состояние тоже. Он даже практически неощутимо повернулся, оглядеть ньера Алейнара полным взглядом. Да, ума не добавило. Готовый батарейка... Он осознавал...и подробно чувствовал - да, это удовольствие - тем, как меняется лицо ньера Алейнара.
  - Но меня же... нельзя? - изумленно запросил он.
  Ответом ему был свистнувший подъемник. Долго. Мы в нижнем колодце, получается, - определил ньера Реингаи. Интересно, что Дом сегодня приберегает в своих зверинцах?
  
  Глава Дома Альгейя а'Нард действительно изволила спуститься в самый низ колодца самолично. Прошла, бросила приветственный жест Леопардовой Жабе - неформальный, быстрый. Осмотрела. Сделала жест 'годится' - и с него же - внезапно и очень больно - врезала Реингаи по лицу. Помедлила - оценить последствия и развернулась:
  - Да, теперь с меня достаточно. Можете это грузить.
  А еще сквозь металлический привкус боли Реингаи услышал, как завыл ньера Алейнар.
  
  Это занятие некогда а'Нард продолжал долго. Примерно две трети пути. Было слышно. Дальше ему отказал голос. Да, впервые это очень неудобно - осознавать, что считаешься вычеркнутым из живых и разумных. Для Реигаи это тоже было в новинку, но это он предпочел не обдумывать. Интересней было другое. Их действительно погрузили и везли - судя по ощущениям. И довольно долго... но вне транспортных каналов. Реингаи обдумывал, где они могут понадобиться - так специфически вычеркнутые из числа живых и разумных. Практически сохранившими способность мыслить и действовать. Если исключить 'кошачьи захваты'. Есть вероятность, что для проверки разработок, и это дает сомнительные, но шансы.
  Потом откуда-то пахнуло неожиданным холодом, судя по всему над клапаном места, где они содержались, звучали голоса, Реингаи да - собирал оставшийся в доступе личный ресурс, чтоб услышать и опознать. Правда оказалось бесполезно.
  
  А потом там было холодно. И пахло морем. И под ногами была скользкая неровная поверхность. С лужицами воды. Упасть правда при всем желании не получилось бы.
  Короткое квадратное пространство. С трех сторон окруженное защитными барьерами. Под ногами... берег. Языки песка между темными большими камнями, вода - в них же. Лужицами. Водоросли, осевшие на камни. Берег, откуда не так давно ушла вода. Зимой. Сверху было небо. Пасмурное, холодное. С краев защитных барьеров парило...
  С четвертой стороны квадрата был просто берег. Еще Реингаи ощущал: трудно дышать этим холодным воздухом - свежая боль вспоминала себя, цеплялась, напоминала... Это он прочувствовал первым. Чуть раньше, чем ньера Алейнар издал звук... выть он уже не мог: было нечем... выдавил, захрипел - и да - тогда Реингаи позволил себе заметить.
  Они были. Совершенно неожиданные. Каменные. Настоящие. Дарра. В полной боевой броне. 'Нас отдали, - медленно, до звука подумал ньера Реингаи. И еще одну мысль отдельно. - Как они могли?'
  Сначала шел тот большой дарра, от которого и захрипел ньера Алейнар. Он шел - каменный, спокойный, и некогда а'Нард подвернулся на его пути первым. И был оценен. Нет, Реингаи ни звука не услышал - из того, что один каменный, совсем немного обернувшись, сказал другому. В форме с высшими командными нашивками. Он понял - здесь, сейчас - что это так: дарра взвесил и аттестовал: 'Неинтересно'. С узнаваемым исследовательским равнодушием. А потом прошел полшага и оглядел ньера Реингаи.
  В этот раз он даже сказал понятные слова. Ему досталась одобрительная аттестация. Очень плохо. Только сил совсем не было - эти слова понимать. Он адресата увидел.
  Она тоже шла. Медленней, полностью скрытая броней этих первых двоих. Толстая лехта zu-toerа, так и оставшаяся жить. Лехтев? - с дарра? - но это невозможно? Она была здесь. Смотрела - и немного улыбалась.
  Их здесь двое было. Еще одна, поотстав... она плохо шла по этим камням, она тоже была лехта... мелкая деваха из этого городишки Мьенже - стояла и говорила со здешними дарра. Легко, как своя - и все могло быть - и от нее было очень страшно. А Тот, кто умеет быть сквозь лехтев - тоже был здесь. Стоял, смотрел и тоже - улыбался.
  Они еще говорили. Понятными словами. Просто возможность понимать человеческую речь резко отказала ньера Реингаи.
  
  А перестать думать не получалось.
  Так и не получилось.
  
  ***
  (побережье Ри-Оэнн. незадолго до)
  Эр'ньеро Райэн эс Сьенн понимал, что делает не самое должное. Засел - за штатную относительно гражданскую навигаторскую родного дома, чтоб точно сопроводить домой катер с ценным грузом установленным коридором - заодно и попробовать, не наврали ли восстановительные Рианн-на-Лаэго о нынешнем качестве его функциональности.
  Не наврали. Мастеру экстренной биологической (перестарался - на Далии - и раскачал побочный навык до полной профессиональной аттестации) сложно не ощущать расхода эмоционального ресурса непосредственно проводимого. Попробуй не заметить, что в ограниченном пространстве кем-то смачно перднуто.
  Страх воняет. А им было страшно. Троим - кстати рьен'роэ. Кстати в пригодных званиях. По крайней мере, двоим, подхватившим навигаторскую. Роэ'Нард... отправившимся в землю дарра, кто счетное время назад считал их кровными врагами. Отдать непосредственно виновных в этом родичей. Впрочем, как уточнила теи Сейренн, пообещавшая присутствовать на контроле и разгрузке, родичами Дом Нард это больше не считают. Быстро управились. Надо надеяться, младшие к этому времени успеют. Окончательно расчистить место под морем.
  
  Он скатился из катера первым. Третий. Командир. Округлый. Крупный. Дарра про себя аттестовали - обманчивая тяжесть очень интересного бойца. Эль'ньеро Гилрайо роэ'Нард. Безмолвная служба. Отдельно успел еще мелкий внутренний важный жест теи Сейренн: 'я его не знаю'. Ну очень... прикрытая безмолвная служба...
  И действительно - очень интересный боец. Встал должным образом, средней армейской стойкой - и поприветствовал:
  - Айе, ас'эртай Сейренн эс Сьенн, эр'ньеро Райэн эс Тийе эс Сьенн, - он не подчекивает... он зачитывает официальную метрику, но Райэн отметит 'хороший боец' до того, как тот продолжит. - Требуемые вами объекты доставлены. Желаете проверить их состояние?
  - Айе, эль'ньеро Гилрайо роэ'Нард, - его теи Сейренн решит поприветствовать. - Да, желаю, - и еще мелким жестом бросит Райэну 'иди за мной'.
  Осмотрели. Сначала по данным местных обзорных... емкости, потом визуальным осмотром через верхний клапан емкости, потом Сейренн небрежно оценит:
  - Как законсервированы... Интересная разработка. Я рассчитываю, способность ощущать у них сохраняется?
  - В практически полном объеме, - отзовется ей эль'ньеро Гилрайо. - Полностью все двигательные способности и возможность задействовать ресурс к ним возвратиться примерно через полтора малых круга. Если необходимо, я могу освободить данные объекты от захватов.
  Сейренн обдумает. Достаточно отчетливо обдумает. Так, что это будет заметно. Даже в полной боевой броне. Бросит жест Райэну, поймает ответный жест. Сообщит:
  - Нет, я думаю, в этом нет необходимости. Вполне достаточное соблюдение поставленных условий - и я не заинтересована давать им возможность сопротивляться. Эль'ньеро Гилрайо роэ'Нард... а полномочия подтвердить решение в общем доступе вам доверены?
  Когда он откликнется - и это будет: 'Айе, ас'эртай Сейренн', - дарра задумается еще раз. На время, ощутимое в боевой скорости. И Райэну на личный внутренний сбросит: 'Запомни этого парня'. 'Наследующий землю', пригодный для того, чтоб представлять интересы Дома и отвечать со всеми имеющимися полномочиями... Мир меняется... и с очень неожиданной стороны. Не настолько, впрочем, неожиданной... чтоб Сейренн помедлила.
  - Тащите, - первой командой - вслух - бросит она вслух своему ожидающему транспорту. - Задраивайте и тащите. Вниз, до моря...
  И от Сейренн не укроется - что это неизвестно куда адресованным жестом отметит Гилрайо роэ'Нард, что Райэн с ней поделится коротким: 'Младшим Нард страшно'. Потом она движением ладони скомандует, бросив заодно команду на личный внутренний дежурного в центре связи Гнезда. Общий передающий можно развернуть и отсюда. И, по праву своего места Сейренн заговорит вслух:
  - Я, Сейренн эс Сьенн, глава Гнезда Сьенн, пока против этого никто не возразил, здесь и сейчас готова признать, что Дом Нард сказал и сделал, что должно, и мне достаточно, чтобы завершить мою вражду. При получении установленных подтверждений.
  - Я, Гилрайо роэ'Нард, - очень неизвестный эль'ньеро Безмолвной службы подхватил, не отмечая своей неуместности, но запнулся - возможно, так как внизу громыхнул подъемник, доставивший необходимый груз. Дальше его - явно не слишком ему привычный высокий фаэ - только увеличивал уверенность и четкость. - Насколько мой Дом доверил мне это право и насколько я есть сам живой и разумный, подтверждаю, что Дом Сьенн был в своем праве, и ни один из нас от сегодняшнего дня и навеки не может вспомнить произошедшее - ни Дому Сьенн, ни любому из здесь и сейчас задействованных, если не желает потерять свой статус и свою текущую жизнь.
  Последнее добавление в установленных подтверждениях не предписывалось. Сейренн выслушала. Заодно поймала, как Райэн оценил на личном внутреннем: 'Запомню: хорошо пойдет. И не хотел бы я стоять поперек его дороги'. Отчетливо усмехнулась и не стала возвращать броню обратно.
  - Мне достаточно, - сообщила Сейренн и свернула передающий. И, по-прежнему не возвращаясь в броню сообщила наследующим землю дома Нард и лично эль'ньеро Гилрайо роэ'Нард. - Доброй дороги.
  - Удачной работы, - без паузы откликнулся Гилрайо роэ'Нард.
  
  'Интересный', - вслух, на внутреннем языке дарра Сейренн оценит позже, провожая взглядом катер, заныривающий в установленный коридор. Потом тем же разговорным продолжит:
  - Все, зову лехтев - и идем.
  
  ***
  Море было и наблюдало. Дышало - на полпальца не доходя до возведенной защитной ограды, освободившей от волн ничейную землю под морем. Первым, кому принадлежало право спуститься и проверить - проницаемость очищенной земли и состояние... готовых к плохой смерти спускался Стальга эс Сьенн. Как мастер, который режет флейты и как некогда бывший старший Гнезда. Остальные шли следом.
  Первый... материал мастер и оценил: неинтересно. Того самого, кто постарался спустить зверюшку. С которой все началось. Сейренн в общем поддержала, успев за это время обдумать длинную мысль. Что удивительно, какой прыщ умудрился вырасти в центральной ветви Дома Нард... благодаря которому здесь есть - ее новые близкие люди и новые родичи.
  А Стальга шел дальше... впрочем второй - непосредственный разработчик идеи со свежими умеренными повреждениями его тоже не устроил:
  - Годится, - медленно оценил старый дарра. - Но хлипкий. Уйдет быстро.
  - Не уйдет, Старший, - Стальга сказал это на общем. Высоким фаэ. И Льеанн позволила себе вмешаться.
  Лехтев шли следом. От них - и любой из дарра сейчас это чувствовал - пахло. Воняло. И вокруг воняло. Впрочем...
  Поэтому и расчищают землю под морем. Для того, чтоб оставить ее проницаемой. Для того, чему на прочной земле живых не место. Например, для присутствия Tairhien - и долгой смерти.
  - Почему? - решила запросить Сейренн.
  - Сейренн, мне... будет плохо, - медленно откликнулась ей лехта zu-toёra. - Тебе я думаю, тоже. Но я хочу, чтобы ты это видела.
  
  ...Если от лехтев воняло, то от увиденной картинки смердело. И она выскальзывала, не желая удерживаться рядом. Как что-то совсем... тухлое. И все-таки Сейренн разглядела.
  
  Там был берег. Размытый и бессвветный. Очень... дальний. И все-таки было видно. Как на гладкий песок ложатся ровные волны. Темного, земляного цвета. Как к берегу одна за другой спускаются. Тени. Невысокие. Немного. Размытые тени, не отбрасывающие теней. Останавливаются на бессветном берегу у края гладкого моря и стоят. И разглядеть подробней картинку невозможно... только так же невозможно из нее вынырнуть. И понять, почему от нее так страшно...
  
  - Кто они? - вслух запросит Сейренн. Чтоб вынырнуть дарра потребовалось усилие. Разрезать - как плотную пленку на поверхности... мира живых? Хорошо - что рядом было и дышало знакомое холодное море, Сейренн отдала - долю мысли на процесс дыхания: знакомый ветер немного смывал прикосновение... другого.
  - Результаты... предыдущих экспериментов, - было некоторым облегчением - заметить, что лехта тоже очень сосредоточенно дышит. - Жертвы. Дети. Ушедшие много раньше должного срока.
  - Что... - Сейренн выбрала - из многих необязательных вопросов - один. Наиболее здесь возможный. - Что они делают?
  - Ждут, - откликнулась Льеанн. - Я знаю, они слышат. Что это здесь. И ждут. На том берегу Сердцевины Сумерек.
  - Зачем? - запросила Сейренн.
  Первым на ответе она отметила: лехта Льеанн справилась с дыханием. Все пойдет как должно. Дальше услышала, как:
  - Съесть, - не помедлив откликнулась лехта zu-toёra. - Я бы... при учете такой встречи очень не торопилась уходить.
  - Льеанн, ты каждый раз так работаешь? - запросила тогда Сейренн. Отряхивая след... неизвестного... и осознавая, что мешать он не будет. Сейчас действовать. Скорей поможет.
  - На такой глубине - редко... - откликнулась Льеанн.
  
  Старший Стальга эс Сьенн им время на бесполезный разговор оставил. Но над последним запросом Сейренн уже заговорил:
  - Годится. Но хлипкий. Уйдет. Раньше должного срока. Перестанет - присутствовать здесь сознанием и чувствовать.
  - Не уйдет, - а этот высокий фаэ просыпался с таким непозволительным выговором, что был услышан. В первую очередь. Присутствующими разумными. У остальных не спрашивали. А теи-лехта Трэстинка эс Межава айе Хладье продолжит, не сбиваясь. - Не пущу.
  И только потом лехта jiiri zu-alh'h помедлит. Треть выдоха. Перед тем, как распахнуть накидку... и почти дотянуться до дудочки.
  Остановит ее жест дарра. Мастера, который режет флейты, Стальги эс Сьенн. Одобрительный. То есть сначала он оценит: 'Хорошо'. А потом ровно ценит:
  - Не эту, - протянет руку, достанет флейту, передаст в руки лехтев.
  Трэстинка не удивится. Возьмет. Флейта тяжелая. Очень светлая. Костяная. Кость похоже некогда была человеческой. Попробовала. Звука не услышала. Звук почувствовала. Посмотрела на каменного дарра. Сказала 'годится'.
  
  Не одна почувствовала. Первый из этих, который все время смотрел, похрипывал - подавился, попробовал согнуться, пустил - ниточку слюны...
  Стальга эс Сьенн посмотрел. Сплюнул. Сказал:
  - Теперь готово. Начали.
  
  И они начали.
  Это было долго.
  
  ***
  А потом Саайре услышал, что откуда-то капнула вода.
  
  Внешне вечер был совсем бытовым. Сидели - там, в усадьбе на Вересковой заимке - с Илье, и она поначалу занырнула в свое обучающее: временно освобожденная от преподавательских обязанностей по текущему состоянию личного ресурса Тийрха, полностью освобождаться от них не спешила. И явно подкинула испытуемой что-то интересное. Солнце садилось, закат укладывал - узкую и отчетливую золотисто-алую полосу из верхних окон над лестницей...
  
  Но что-то отчетливо капнуло. Отреагировал Саайре сразу. В первую долю выдоха себе напомнив: нет, помещения, откуда можно просто услышать капающую воду отсюда далеко. Да он ее и не услышал.
  Предупреждение Льеанн он помнил. Отвлекся. Сосредоточился - замерить имеющимися средствами фон присутствия Tairhien - зря что ли только что сидел, вникал в заданную Трэстинкой и Льеанн подборку показателей. Присутствия разнообразного воздействия Thai в мире и его людях. Запоминал... Но окружающее годилось разве что на стартовый эталонный пример. Штатный фон присутствия Tairhien, граница прочная, защищенная, с относительно доступной возможностью перехода. Странный, но тоже штатный для Илье срез отражения живого и разумного, слишком яркий в поверхностных слоях Tairhien и почти прозрачный в вещном мире. На Льеанн похоже, когда она есть и действует. Только у нее близкая граница отчетливей. И с цепочкой контроля.
  Да, про Льеанн и как это выглядит Саайре вспомнил. Потому что голове понадобилось. Знакомое и устойчивое. Там, где он оглядывает текущий срез и никак не может определить, где и как сейчас капнула неправильная вода. Вспомнил - но тревожным сигналом повременил швыряться.
  Илье... возможно, тоже заметила. Или это он ее встревожил. Вынырнула из задания. Медленно огляделась. На его запрос быстро отряхнула с пальцев 'Ничего. Не надо'. Послушался. Погнал широкое приблизительное сканирование территории и прилегающих слоев Изнанки. Себя проверить. И заодно поискать. Не самой последней мыслью наблюдая, как Илье добывает недотканный поясок, цепляет за опору печной решетки, за себя, откидывается, продолжает работать. И слушает.
  Саайре запросил еще раз. И еще раз получил просьбу не мешать.
  Результата подробное сканирование также не давало. Но увлекло. Но не настолько, чтоб не замечать - не пояс занимает сейчас мысли Илье - сбивается, никак не поймает ритм, начинает не так...
  И слушает.
  И услышала.
  
  - Все, сказала Илье и отложила дощечку. Стукнула. И вода капнула снова. И еще и еще раз. И хлынула.
  Саайре не понял, что она такое. Вода не определялась - она была. Она хлестала сверху и угрожала смыть. Он не понимал, что это - он понимал, что надо держаться. И держать. И вцеплялся, запоминал устойчивое - резную притолоку, с чьими-то пометками? царапинами, рисунок на решетке печки, цвета закатных облаков в прорези окна - крепкое, вещное, чтоб быть здесь. Чтоб накрыть - Илье. Пока она смотрит - спокойно, прозрачно и страшно, и не слышит воды и договаривает:
  - Долго, - и он слышал отдельно: получалось, вода не накрывала, разбивалась, слышал - грохочет, по этой сейчас созданной им преграде, а Илье - не знал, не может? - только наоборот, слушает воду, и говорит - внутрь этого шума - прозрачно, страшно:
  - Их убили. Медленно и больно. И я этого хотела...
  А она думает и тяжелеет. И вода... Стучит. Но пальцы по привычке сначала запрашивают, можно ли - перед тем, как взять ее за плечи. Хорошо, она соглашается. Потому что тяжелеет - и кажется, что нет теплых надежных досок пола, что ничего нет, но под ними - прогибается, и сейчас не удержит - выскользнет...
  - Ну и что? - негромко - на большее его не хватило бы - высказал лехта Саайре. Потому что задача была одна и понятная: удержать. Но от этого не становилось проще. Илье не чувствовала... сдавалась ли? - резким был этот, на повороте, запрашивающий жест... Тонкое, острое серебряное лезвие... И Саайре приходилось собирать дыхание. И осмысленные слова:
  - Короче... всего времени жизни.
  - Что? - снова запрашивала Илье отдельно от шума воды. А та усиливалась, барабанила - сверху, по спине - потому что прикрывал? - было трудно - собрать и найти правильные слова:
  - Я думаю, ты была очень вправе этого хотеть! - говорил он, видел - не то, проседает... мир - и вкладывался, всматривался, напоминал себе - мир существует, сейчас, он есть - а казалось, там, у столба у входа стоит - еще чья-то тень, держит страховочную веревку, помогает - видеть, где окружающий мир - потому что падают, проседают, а надо держать, надо вшептывать - рядом, на ухо:
  - Они... вполне заслужили. Ты не виновата.
  Но мир проседал, но там, куда сносила вода не было ничего, и бояться было опасно и нечем, а страх пытался зацепиться и пробить - потому что запросы о помощи пропадали, как будто не дотягивался... Потому что Илье не было страшно и не знал, что ей было видно... Но говорила - тихо и как сквозь воду:
  - Я... должна - и доски пола слышали и шли трещинами, а им никак нельзя было позволить, чтоб удержать себя, мир и главное эту маленькую светлую девочку...
  - Нет, - отчетливо говорил Саайре и мир становился немного прочней... А она смотрела и запрашивала:
  - Что - нет?
  - Я не знаю, - говорил он, слушая - вода шла очередным залпом, молотила по спине, понимал: промок. Но его еще хватит. - Но нет.
  А получалось хуже. Тяжелело - тонкое серебряное лезвие, неужели порезался - так внезапно она улыбалась:
  - А я ведь могу и попросить тебя уйти, лехта Саайре?
  Порезался - наверно - но боль давала силы - на то, чтоб дотянуться отчаянным рывком еще и над кусочком устойчивого мира - Льеанн, помоги, не удержу - и так вкладываясь, между, найти ответ, что будет устойчивым и проговорить его:
  - Нет. Я думаю, мой Бог позволит мне отказаться, потому что сейчас мое место здесь...
  И это помогло - почти - потому что на таком Илье очнется - и кажется, постарается держаться... Но у него уже почти не оставалось сил...
  
  Что это все в мире вещном длилось - ну не дольше времени разговора... Саайре поймет позже, когда захочет возвращаться сюда и вспоминать... это длилось. Все время жизни, сконцентрированное в одном сейчас.
  Но Льеанн услышала и пришла. Устойчивая и повседневная. Шла и за ее спиной отступала вода. Пришла, первым движением обняла его за плечи. Почувствовал. Накрыла чем-то теплым. Села рядом, посмотрела на Илье, сказала спокойным и бытовым:
  - Ну, если так хочешь - пошли.
  Взяла Илье за руку и они пошли. Штатным образом погружаясь в пространство Tairhien. Просто очень быстро. И очень глубоко.
  Саайре остатками чутья осознавал, как глубоко. Страховочную нить он все равно оставил... это правило техники безопасности из него вряд ли выняли бы и более сложные обстоятельства. Но этот же навык говорил внятно. Армейским. С интонациями Райэна: не надо - не зарывайся и не пытайся отследить, куда они погружаются. Тебя не хватит.
  Его и так не на много хватало. Сидеть. Дышать. Чувствовать на себе приветственное прикосновение Льеанн. Теплое. Как накидка. Под ним исчезала вода. Согреваться. Чувствовать под пальцами теплые доски пола, с шершавинкой, вот здесь закатился мелкий камешек, впечатался в ладонь. Уже чувствуется. Илье он отпустил недавно. Когда Льеанн под руку сгребла. А у Наставника руки грязные. Вот, которой опирается. Еще зеленая слизинка водоросли прилипла. Между - средним пальцем и указательным. Морем пахнет. И металлом. Немного.
  А общий сканер воздействия Tairhien, про который Саайре забыл...и тот остался задействованным - так и продолжал показывать. Штатный уровень защищенности с умеренной небезопасностью, поскольку на текущих секторах происходит погружение со страховкой...
  
  ***
  ...А под ледяными безднами и неведомыми пространствами мир Tairhien стал внезапно простым и узнаваемым. Вел спуск - с бессветной и холодной пыльной пустоши. А там был берег. Знакомого моря. Ровные волны земляного цвета ложатся на берег и прорастают сквозь воду ветви деревьев - из которых дальше получается мост. Словно здесь уже от берега глубоко...
  Илье стояла. Мир был уместным и узнаваемым. Льеанн первый выдох стояла сзади. Выдох, которого здесь кажется не было. Потом Илье пошла вперед. Сделала - шаг и еще шаг к воде. К черным, прорастающим сквозь нее ветвям. Кажется - мост был там, где ей хотелось:
  - Интересно, - отпустила она быть вовне. - А я смогу по нему сейчас пройти?
  - Можешь попробовать, - у Льеанн здесь получался голос. Спокойный. Только шел - немного снизу. Здесь - Илье не требовалось оглядываться, чтобы знать: да - Льеанн уже сидит на песке и смотрит на море. И продолжает. - Но не советую, - но не шевелится.
  
  А Илье идет - по песку, и волны, и черные верхушки моста легко оказываются близко. И перешагнуть легко...
  А шаге на третьем она оступилась. Вдруг. Соскользнула. Было тяжело - и страшно - как никогда, полностью, совсем страшно коснуться - этой тяжелой и бессветной, совсем не отражающей воды... Она удержалась - а берег был близко - но там, сверху, на спуске - с верхнего слоя - перемещался и тек...песок? - слышно. Хищно. Навстречу... А сзади молчала и ждала вода. Которая была рядом и совсем нельзя... и тоже ждала...
  Только между ними, на берегу, сидела Льеанн. Не смотрела. Сидела, перебирала песок. Обычная. Устойчивая. Старая.
  Это было не очень правильно, что она здесь обычная. Это было и позволило сосредоточиться. Вспомнить, что здесь никак нельзя бояться. Услышать внутри себя, как спокойным голосом по возвращению из очередного погружения говорит Льеанн: 'Страх - это слишком ярко для такой глубины. И слишком аппетитно выглядит'. Вернуться - чем-то целым и своим туда - и успеть - сделать три не самые большие продуманные шага. К лехта Льеанн. Она все еще почти не шевелится. Но Илье почувствует за плечами купол. Прикрывший... от очень целенаправленно стекающего вниз... того, что притворяется песком.
  Когда оно закончит шуршать - темные пальцы Льеанн - совсем под цвет этого берега мелким одобрительным жестом отметят: 'ага'.
  Покажется незаслуженным.
  - Льеанн... не сердись. Я... не понимаю, что со мной творится, - у нее получится оформить. Отдельно. Как училась. Не сместив песка. Правильно. Хотя это и неправильно. - Я совсем не понимаю.
  - Я не сержусь, - точно также откликнется ей Льеанн. Пальцы отмерят. Насколько невероятного размера это здесь и сейчас роскошь. И спокойно продолжит. - Я понимаю.
  Илье постарается не удивиться. И только запросить. Не очень получится.
  - Ты разваливаешься, - продолжит Льеанн. - Точнее - тот колодец, что из тебя сделали. Остаточные последствия полной смерти создателя. Сейчас мы практически на дне.
  Льеанн не поворачивается. Она смотрит туда, далеко, над водой... А моста уже не видно. Далеко. Смутной нитью бусин - дальше, ограничивая море... перетек? Илье попробует - так же, не поворачиваясь, осознать, что там сзади, где шуршал песок. И сверху. Сколько еще над ними слоев. Сосредоточенно, полностью, как учили.
  Полностью не сможет. Потому что верха... ну не было. Ну почти не было. Ей стоило - труда и сосредоточенной мысли оторваться от поиска. И старательно себе напомнить, что она есть и вещный мир есть... Привычно - держась за Льеанн. Потому что она присутствует...
  - Я... отсюда шла? Тогда? - внятным запрос не получился, но поддержал достаточно.
  - Глубже, - откликнулась Льеанн. - Из верхних слоев, думаю, но глубже. Пристани Пустых... они там. Дальше и несколько под водой. Туда в текущем состоянии... да и в принципе очень расходно опускаться, - она по-прежнему смотрит в воду... и Илье, только что ловившая жест, отметит, как сейчас у лехта zu-toёra пальцы сливаются с песком, который перебирают. Льеанн чувствует, конечно. И продолжает. - Не скажу, что я вернула бы кого-то из них, чтоб убить еще раз, тем более, что это физически невозможно. Но я сожалею только о том, что не умела их убить настолько качественно. Как дарра.
  А мост рос. Снова здесь и прямо перед ними. Илье опознавала: она хорошо помнит, как по нему шла. Как было холодно, когда она по нему шла. Сейчас, сзади, из бесцветных равнин тоже тянуло холодом.
  - Льеанн, - существуй тут слова, Илье запросила бы совсем шепотом. - А что - там?
  Движением пальцев Льеанн запросит: 'Где?' - Илье сначала подумает, что вот сейчас у нее пальцы видно. Мысли правда здесь тоже... условно существуют. Потом уточнит, неуверенно:
  - Там. По другую сторону... моста.
  - LlietTh. Сердцевина Сумерек, - не помедлив, откликнется Льеанн. В голосе - это было бы очень будничным. - Дальний край жемчужного моста располагается на ее краю. Тебе удалось... повернуть в направлении мира живых. Тогда.
  - Это... - Илье не поняла... но постаралась вспомнить. Про купол. Который держит Льеанн. И попробовала - зачерпнуть песка. Вполне был. Крупный. Камни, все же не совсем пережеванные морем. Правда, здесь 'чувствовать' странно обгоняло 'смотреть'... и они даже не совпадали... Илье не проверила. Оформила. - Это... уже посмертие?
  - Нет. Это в другую сторону, - тоже буднично говорит Льеанн. - Туманная тропа течет в другой стороне. Все это к должному посмертию разумных отношения не имеет. Но случается, - потом немного передвигается. Руки меняет. И говорит дальше. - Илье, извини, мы предпочли остаться и быть рядом. Я решила предоставить тебе самой право выбирать... насколько глубоко ты пойдешь и где остановишься...
  Илье смотрит. Она долго смотрит - на медленные и ровные волны. Отвлечется. А моста снова нет. Ушел. Правильно... ушел... только.
  - Льеанн... я домой хочу, - отчетливо проговорит Илье. - Туда, назад, на Вересковую... только я не знаю, как.
  - Выход там же, где всегда, Илье, медленно, по счету и сверху, - откликнется Льеанн. Продолжит быстрее здешнего спокойного темпа: бесполезно попытаться еще раз Илье не успеет. - Зацепись, например, за меня и еще раз посмотри по слоям наверх. Маяки там для тебя есть. Целых два.
  Нет, Илье посмотрит. С превышениями. Намного быстрей, чем это требуется при просмотре по слоям. Даже обнаружит, что да, там есть однозначно живое (мелкий, дальний огонек над теми ступенями - к выходу из воды).
  Но быстрей. Но заметно будет больше. Ниери Льеанн сидит и смотрит. Неотрывно и полностью смотрит. Туда, где за невидимым мостом все-таки есть тот берег Сердцевины Сумерек. Туда, где кончаются мир живых и его посмертие.
  - Льеанн, - тихо запросит Илье, отпуская нить поддержки. - Льеанн, пожалуйста, пойдем домой!
  - Ладно, - выдохнет лехта Льеанн и выпрямится, - пошли.
  И они пошли.
  
  ***
  Что они здесь, Саайре осознает, только когда Илье зашевелится. Оглядится, постарается - но посмотрит куда-то явно вовнутрь, отдельно от окружающего. Что-то удивительное поймет. Такое... объемное. Этим эмоциональным зарядом по нему и придется
  - Пинается, - внутрь себя и все же вслух проговорит Илье. - Правда, по-моему... пинается.
  - Ну, Илье, - ага, Льеанн тоже здесь. И легким таким, как будто ничего не случилось. - Я думаю, он сейчас вполне вправе хотеть дать тебе пинка... - шутит. Берет и шутит. Илье это точно понимает. И уже отчетливо смотрит. На него, Саайре. Смотрит - и так, виновато улыбается:
  - Са-айре, ты... ты такой хороший... ну... хороший маяк. Извини меня, я... я не справилась.
  - Илье, человеку трудно справиться. Когда на него падает примерно треть неба, - за него и быстро ответит Льеанн. - Ты выбрала и вышла. Этого достаточно. А теперь - кыш отсюда, младшие.
  - Чего? - озадаченно спросил Саайре. Он по правде с трудом находил в себе силы и подняться, не то, чтоб на 'кыш отсюда'. - Куда?
   - Домой, - откликается Льеанн. - В личный переход и в Гнездо Сьенн, в смысле. Извини, Саайре, здесь я предпочту сама проверить, что мы наворотили.
  
  Возражать он не стал: сил не было. Сил, по правде, мало на что было: ну вот подняться, вместе с Илье, сделать три шага, нырнуть в личный переход, дотащиться по коридорам до отведенной им территории, подумать, что забираться в душ и смывать - неприятную, теплую испарину сейчас - сил совсем нет... потом - как-нибудь... сейчас он сядет и немного... Он и за тем, что делает Илье почти не смотрел.
  
  Не получилось.
  Это быстро было. Илье кажется уже снова... взялась разворачивать кокон. А он сидел. Ничего не думал. Когда звучно отодвинулась дверь и появилась лехта Трэстинка. Ну... обычная - только встрепанная сильнее. И от нее морозом пахло.
  Только с порога скомандовала:
  - Саайре, вставай! Вставай, бери палку.
  - Чего?.. - не понял он. - Какую?
  - Хотя бы вот эту, - наклонится, бросит ему - прочную, гладкую - ими такими здешние спальные места в пазах закрепляют, если считают нужным. Придется поймать. Вслед услышит. - Я тебя сейчас бить буду. За такое обращение с собой и усвоенным материалом. И хочу дать тебе возможность сопротивляться.
  
  ...Она помнила. Как закончилось. Как этот экспериментатор перестал быть совсем... и даже не выпрямившись Льеанн оглядывается, обнаруживает в пространстве Сейренн и на скорости швыряется в нее запросом о помощи... и получает пинка - да, почти буквально пинка коленом. В личный переход... проявившийся прямо там. Под морем.
  Она правда не была уверена, меньше была уверена - что это точно видела...
  Потому что этот закончился и музыка смолкла. И она не могла бы сказать, кто играл... кто на ком играл... просто флейту невозможно отнять от губ, а она сама, только что полная - тем, что присутствовало... и звучало, тем, кто умирал - и кто не пускал его умереть, морем за стеной - и всем, о чем не произносят слов... сейчас внезапно оставалась... пустой - словно стенки раздались и то, что полнило, ушло - совсем и быстро, и пока ничего нет, стоишь - тонким парадным прибором свинцового стекла, что давно уже не делают в окрестностях города Мьенже... и ветер, который сдувает с краю этой ограды - внезапно - краткие всплески волн, и Сейренн - выпрямившись - очень отчетливо подставляет под них руки, не обращая внимания на соль и брызги и холод... Ветер - водит по краю того пустого, которое ты - палочкой... и звенишь, звенишь... Медленно смотришь - как стряхивает Сейренн с пальцев первое прикосновение воды, и летят, летят капли...
  А потом все и внезапно быстро, а потом сверху, с крупной опоры ограды, говорит незнакомый чешуйчатый, выныривающий на первом слове из брони:
  - Верни флейту, лехтев. Мастер стоит сзади тебя, - и Трэстинка послушается, развернется, вернет - с уважительным поклоном... ниери Стальге
  (...и кто был этой флейтой и как он умер - тоже звучало...)
  Он примет - и поклонится в ответ. Мастеру. И снова пропадет. В памяти будет чешуйчатый с опоры:
  - А теперь уходи, лехтев. Мы сейчас будем затапливать площадку, - и дальше, почему и запомнила. - Давай руки, наверх подсажу.
  Помнила - руки чешуйчатого оказались неожиданно теплыми, сильными-то - ожидаемо... Поняла, что так и не запахнула накидки. Тогда, доставая флейту. Несколько замерзла. Он как раз за край накидки еще зацепился. Кажется, неправильно растущей чешуйкой... Расцепились. Но тонкая красная пушинка так и осталась - на тыльной стороне ладони, ближе к мизинцу...
  Как раз смотрел. И говорил:
  - Меня зовут Айраха эс Сьенн. Эс'тиер техслужб и ученик мастера, который режет флейты, - он говорил. А море рядом парило и медленно падало. Под ногами. - Ты очень красивая, лехтев, - продолжит чешуйчатый. - И очень страшная. Я давно тебя заметил, - можно было вбирать и наполняться. Как этот дарра отчетливо и неодобрительно смотрит вниз. На ее сапоги. И запрашивает. - Проводить тебя до берега? - получил согласие и протянул руку. Улыбнулся. - Я тебя только тоже пристегну. Там скользко.
  И они шли. По действительно скользкой, узкой опоре, натянутой, так, что Трэстинка телом чувствовала, как она звучит. С краю - где вровень с ней больше не молчало море - шипело, падало, постепенно возвращаясь на свое место. И на мир как он есть это было совсем не похоже.
  В общем, состояние своего наставляемого и причины его Трэстинка заметила очень не сразу - вот на подходе. И оказалось слишком ярко. Наполнило. Внезапно и основательно накрыв. Потому что сразу и всю...
  
  Илье, за спиной, поймет больше, постарается вмешаться:
  - Ниери Трэстинка, но это не он... это я виновата. Это потому что я...
  - Вот когда и если я тебя, Илье, буду учить, как именно распределять личный ресурс и страховаться при работе, - спокойно, явно спокойно и явно отдельно от ярости откликнется Трэстинка. И проверит, как в руке держится палка. Быстро, четко и пугающе. - И ты сдашь три аттестации, а потом сделаешь такую глупость - не сомневайся, и тебя я захочу побить. Давай, рий'е Саайре, обороняйся!
  
  Первый удар Саайре поймал... чудом - ну... он потом сказал себе: побудками Райэна: усталое, желающее только-только и лечь тело среагировало на настоятельное побуждение двигаться и угрозу. При умеренном отклике головы...
  А Трэстинка била. Мастерски. В полную силу. Помнил - отчетливое, горячее, тянущее ощущение в руке, когда палка поймала удар... Передвинулся... И второй, и еще - мимо...
  Нет, по нему наверно врезали бы. Рано или поздно. Сил хватало явственно не настолько... Но...
  
  Новый гость территории был корректен. Он штатно попросил разрешения войти. А вот кто перед ним распахнул дверь... Трэстинка - так, на автомате... или Илье?
  Это Саайре так и не понял. Но стоящий за дверью Рихта так и застыл. Ну... зрелище. Открыто разозлившаяся Трэстинка... да - с палкой, он сам, нелепый и обороняющийся, срущим аистом обернувшийся на звук, Илье...
  Сам застыл - и кажется, все совсем застыли...
  - Извините, я... совсем в недолжное время, - не сразу нашел, что выдохнуть Рихта.
  Смех тоже возник внезапно. Из-за спины. Льеанн - успела справиться, подняться снизу и сейчас стояла за спиной у Рихты. И смеялась. Отчетливо. Заразительно. Саайре не поймет, как - но его не хватило ждать удара, засмеялся, полностью, ярко, так, что воздуху не хватит. Может, когда рядом, беззвучно и тоже сгибаясь отставит палку и рассмеется Трэстинка. Кажется, даже Илье вплетет туда свою звонкие бусинки.
  Один не смеющийся Рихта потеряется совсем. Попробует отступить и врежется. В очень прочную лехта Ллеаннэйр. Очень серьезную лехта.
  - Ты вовремя, Рихта. Ты очень и очень вовремя, - медленно проговорит Льеанн. Достаточно медленно: смех стихнет. Саайре оглядится, подумает... что обороняться, наверно, уже не придется и можно поставить палку...
  - Извини, Рихта, - это продолжит Илье. Очень быстро, став совсем серьезной. - Нам недавно было очень тяжело. И мы сейчас... пытаемся понять. И быть живыми.
  'Здорово, ты молодец!' - отчетливо собирают пальцы Трэстинки... что и заставляет Илье сбиться. Ненадолго. Потом она смотрит и запрашивает:
  - А с чем ты пришел, Рихта? - и ящерик сейчас так отчетливо видит только ее одну...
  - А...у ньера Серебряной как раз... щенки подросли. Допускает. Я... хотел тебя... вас всех в гости позвать. И Тийрха по тебе соскучилась. Она дома пока...
  Сбивается ящерик совсем как Илье... Она смотрит. Пристально и серьезно. И таким же серьезным голосом спрашивает:
  - Щенки? Мохнатые? - потом - тоже сосредоточенно - улыбается. - Большелапые?
  - Ну... пока еще нет, - откликнется Рихта. - Но точно будут. Ты на маму их посмотришь... такими же будут.
  
  А насколько сам так смотрел - тоннелем, коридором внимания, Саайре только тогда и осознает. Когда Илье тоже совсем серьезно отзовется:
  - Хочу, - а потом заговорит с ним. - Саайре, ты пойдешь? Ты... собак любишь?
  - Я не знаю... - заговорит он. Это было самым возможным и честным ответом. Той, кому этот ответ нужен. Кто сейчас смотрит и улыбается. Ей тоже очень хорошо, что это кончилось.
  - Хорошо... тогда ты проверишь, - улыбается, воспроизводя местный командный. Очень растерянный командный. Потом уже Илье смотрит на Рихту и запрашивает. - Можно?
  Он не медлит с согласным жестом, но тут Саайре отслеживает уже невнимательно. Потому что думает о коридоре внимания. И потому что тут вмешивается Льеанн:
  - Рихта, я напрошусь с вами, хорошо? Это ведь в усадьбу Хозяйки Гнезда? - запросит Льеанн. Вслед пояснит. - Я собираюсь пропадать на конюшне.
  - Ниери Ллеаннэйр, извините, - откликнется ей Рихта. Не сразу и вот же - отряхиваясь. Ящерик что - тоже выныривал из коридора внимания? - Вас эль'ньеро Нёрсьенн велела за шкирку притащить. Я... забыл вот.
  - Да, - откликнулась ему лехта. - Ты мог забыть, - и улыбнулась. Напоминая. Что да - теи Нёрсьенн сказала. Про 'за шкирку'. Потом дополнила: 'Я не думаю, что ты справишься именно с этой задачей. Взять теи Ллеаннэйр за шкирку. Но ты постарайся'.
  Он не очень думал, узнает ли эту мысль теи Ллеаннэйр... (там, под рукавом куртки у нее так, легкая изоляция. Не видно. Но занятия они возобновили). Просто она улыбается и говорит дальше:
  - Ну видишь, тебе не придется,.
  
  Потом, через маленькую паузу Льеанн продолжит. Посмотрит на лехта Трэстинку и запросит движением. Ее решения. 'А ты?'
  - А я нет, - сосредоточенно отзовется Трэстинка. - Я собираюсь спать... и много внутреннего отдельного думать, - а потом переведет острие внимания на Саайре. - А тебя, рий'е Саайре, я предупреждаю, что захочу с тебя еще одной аттестации. По технике безопасности. Смоделировав... недавно прошедшие условия.
  - Я думаю, ты этого не сделаешь, - внезапно и устойчиво откликнется Льеанн. Трэстинка всмотрится и запросит. Несколько ироничным жестом.
  - Во-первых, слишком много дополнительных обстоятельств. Для точного моделирования. Во-вторых, лично ты и не только ты надорвешься моделировать эффект разрушения конструкций изнутри Thairien в связи с... правильной окончательной смертью их строителя, - она запнулась. И усмехнулась. Перед 'правильной и окончательной'. И была очень страшной. - А если ты решишь все-таки смоделировать подобное безумие - на земле, которая с немалым трудом удерживается в прочном состоянии - тогда да, я, наверно, захочу тебя побить. То, что от тебя останется. И скорей всего побью.
  
  Трэстинка взвесит на ладони и выведет: правда. Потом еще: 'не буду' и 'посоветуемся'. Это Саайре отметит отдельно. Малой долей внимания. Большую придется потратить в другую сторону.
  - Значит, он своего добился, - отстраненным, но вслух, скажет Илье. И внимание переведут одновременно все. Но Льеанн с Трэстинкой что-то еще перебросят на пальцах. До того, как Льеанн задаст вопрос:
  - Он - это кто?
  - Это... тот, кто все сделал со мной. И кого вы убивали, - откликнется Илье. Рихта, на которого сейчас старательно смотрел Саайре, соберет движением медленное 'да, понимаю' - и придется отвернуться, собрать взглядом, потому что Илье неожиданно про него вспомнит:
  - Вот... и мы с Саайре заругались. Потом Трэстинка. И вы теперь. И мы вообще все... И все неправильно.
  - Это не совсем верно, Илье, - медленно и мягко ответит Льеанн. - Рихта, может, ты пройдешь к нам¸ за порог, и сядешь? Я боюсь, это будет долгий разговор. Думаю, нужный.
  Рихта посмотрит. Пройдет и сядет. Сев, Саайре отметит - он еще уложит в пространство жест. Что интересуется и желает услышать? Льеанн ли в ответ... может быть Илье прореагировала? - Саайре по-прежнему старательно на нее не смотрел.
  - Убивать разумных - работа достаточно неправильная и в норме обеспечивает излишний расход эмоционального ресурса. Нам повезло, на сегодняшний день для народа государя нет необходимости в специалистах, готовых выполнять ее штатным образом постоянно. Разумные не воюют, - Рихта запросил быстрым жестом. Льеанн на этот раз отреагировала, подтвердив. - Да, в том числе такой необходимости нет у личной гвардии Государя и Бога. Штатным образом постоянно. Иногда - да, приходится. Есть... такие специализации. Вообще... очень расходное дело.
  - Илье, извини... - внезапно вмешается Рихта. И у нее запросит сначала. Потом уже, видимо вдохновившись - что Льеанн отставила официальный. - Ниери Льеанн, а вам... приходилось?
  - Живых из мира живых? Приходилось. Немного. Этот четвертый. Но у меня специфическая специализация. Илье, извини - я хочу продолжать - тебе интересно слышать?
  - Я думаю... ниери Льеанн. Но пока еще не понимаю. Да, я хочу дальше и про нас.
  - Хорошо. Если проще... я скажу, что убивать для разумных странное и расходное действие. А в располагающих обстоятельствах беспокоиться за другого, и выражать соответственный эмоциональный выхлоп злостью и прочим... сбросом - это с близкими иногда случается. Неразумно, но случается. И я думаю, этот эффект он ничуть не закладывал. Он... слишком рассчитывал, что будет жить вечно. Правда... это уточнить у него и его бог не сможет, - продолжила Льеанн. Потянулась.
  А Саайре на Илье как раз посмотрел. Потому что она на него посмотрела. Внимательно так - испуганно. Так уж Льеанн говорила - спокойно вплетая в бытовой невозможные формулы полного отсутствия. Ну так во времени жизни совсем не сочетается. А еще краем внимания отметил, как напрягся ящерик Рихта, краешек, царапинку брони выпустил. (Саайре для себя уверенно думает: не удержал). Когда Илье запросит. Вот этим своим отстраненным и прозрачным:
  - А как... это так его убили? Так... совсем?
  - Съели, Илье, - откликнется Льеанн. - Это насовсем. Поэтому вас так и накрыло, - а потом стряхивает сразу и все - с пальцев, с головы, со всей себя... (Илье думает про очень большую собаку, шерстяную, которая вылезла из воды и отряхивается. Вот так, целиком. Только очень аккуратную собаку - потому что - ну, это видно, просто видно - что этими брызгами никого не заденет.) - Илье, я прошу у тебя прощения, но дальше, если это возможно, я готова рассказать практически все доступное по этому поводу, только прошу разрешения сделать это через некоторое время. А сейчас поговорить о более относящемся к миру живых. Я сейчас устала. Мне было больше, чем достаточно.
  Разрешение, впрочем, Илье дает намного раньше. Достаточно, чтоб запросить - движением же: 'О чем?' - когда Льеанн скажет про мир живых. А она договорит и продолжит.
  - Ну например, - тут уже улыбнется Льеанн и подчеркнуто заметит Рихту. - Я хочу спросить, когда нас ждут в гости? И как долго?
  - Ну... - переключение для Рихты было явно быстрым. - Вообще это даже сегодня можно. Вот прямо сейчас. Ну, пока у меня день свободный... и завтра, и все там ждут. Выспаться... там можно. Ну или здесь. Как хотите?
  А Саайре смотрел, думал объемное и не самое правильное - что Рихта сейчас такой... открытый, как маленькие наставляемые, там, далеко, на Далии... А еще смотрел как сказанное взвешивает Илье, перекатывает на ладони, запрашивает потом:
  - Льеанн, да - поедем?
  - Да, я совсем не против, - откликнется Льеанн. - Но попрошу времени. На отвлечься и как следует вымыться. Чего и вам, al'meaj, советую.
  
  ...Она помнила. Как Сейренн выпрямляется, и делает два шага до ограды. Флейта замолкает, а дарра отодвинет узкое отверстие в ограде - и из него летит, бьет, тяжелая, как дымящаяся струя воды... Но горсточка ладоней дарра не шелохнется. А вода с них течет мутная. Это Льеанн не видит - знает. Потому что за первым броском 'тревога!' - Сейренн прореагирует... и развернет перед ней личный переход. Впихнет, почти накрыв им...
  
  - Я с тобой, - поднялась Илье. - И я еще хочу тебя спросить...
  А на собравшегося следом Саайре она посмотрела. Зыркнула. Всадила в пол светлую прозрачную молнию:
  - Нет, лехта Саайре. Это будет очень личный и отдельный вопрос. Сиди, - и растерялась. - Пожалуйста...
  - Ну... ладно... - пожал плечами Саайре. Да, пожалуй, и растерявшись - внезапно же. Сидел, смотрел. Как уходят и дверь задвинули. Пока Рихта в бок не пихнул:
  - Ну давай в соседнюю душевую, чего ты?
  
  Илье медлила. Расстегнула застежки пояса, ворот рубашки и застыла. Смотрела. Как быстро и аккуратно раздевается Льеанн. А нижнюю рубашку расшнуровывает. Складывает. Смотрела. Тоже уперлась взглядом в клеймо Хэрмэн. Тогда спросила:
  - Больно?
  - При соответствующей обработке - не очень, - откликнется Льеанн. Сложит рубашку, повернется к помывочным.
  - Льеанн, ты... ты извини, - Илье вылезет из штанов, перешагнет, поднимет и остановится с ними в руках. - Только я тебе плохие вопросы буду задавать. Все про то же, - смотрела, а Льеанн не поворачивается, подгоняя напор воды и температуру. - Я хочу это знать сейчас.
  - Я поняла и слушаю, - состояние воды ее, наконец, устроило, запустила. Говорит своим плотным голосом, слышным, отдельно от воды. - Только с твоего позволения, сейчас я залезу в воду. Что и тебе рекомендую. Дальше можешь задавать.
  И делает. Шагает под воду. Не смотрит, наверно, как Илье очень мешает рубашка. Сняла - и мнет, перебирает, не складывает - потом скомкает, решительно бросит в угол, она скатится, повиснет на краю ячейки. Достаточно решительно, чтоб потом выдохнуть:
  - Льеанн, я правда могла его убить? - и тоже шагнуть под воду. Знала, что Льеанн предпочитает горячую - чтоб в первый миг ошеломила, даже в очень теплом доме дарра, потом привыкаешь - и она прогревает, кажется и внутрь, под кожу, и это хорошо - потому что это можно понять рядом и близко с тем, что Льеанн отвечает, переспрашивая естественно и небрежно:
  - Кого, Саайре? Вряд ли, - поворачивается, засовывает под воду и хвост черных волос, пропадает на два выдоха - которые получается только дышать и слушать... пока она заговорит снова. - Он достаточно устойчив... и очень хороший маяк, разнести который будет задачей. Даже для такого напора Thairien. В самом критическим случае, я думаю, не повезло бы дому, который предоставила Сейренн... Если бы место совсем размыло и Саайре просел бы вслед тебе по слоям. Но вероятность этого очень маленькая. Мы бы этого не допустили. Лехта - это... прочная конструкция, - усмехнулась Льеанн. - Лехта jiiri zu-alh'h особенно. Им приходится. И отдельно особенно в Сердце Мира. А он... очень интересен моему Богу.
  - Я... - Илье переступит с ноги на ногу, отвернется и запросит. - А тебя? - оценит открытое удивление, с каким на нее посмотрит Льеанн и скажет горячей. - Я видела, как ты смотрела. Туда, на другой берег.
  - Поняла, - не сразу и медленно ответит Льеанн. И выйдет из-под воды. - Я имею право, если я и мой Бог сочтем это должным, проводить... до преддверия этого места разумных, желающих оставить мир живых и не возвращаться в него снова - никогда, или как решит Хозяин Сумерек. И я не так давно ходила до этого Порога. Мне не дано полностью знать, что происходит на берегу Сердцевины Сумерек, но я слышу, как оно звучит. На такой глубине в сегодняшнем состоянии мне непросто это выдержать. Там очень спокойно. А я устала.
  Потом она отожмет хвост, посмотрит на Илье, которая думает - отчетливо и глубоко. Для себя отметит - привычно отметит, о чем так и подумает - насколько сейчас эта девочка живая. А еще поймает лишнюю мысль, отдельную и неожиданную: а из нее вырастет хороший специалист. Устойчивый. Что бы она ни выбрала делом жизни. Потом продолжит:
  - Нет, Илье, меня бы убить ты не смогла. Я выбрала быть живой и пообещала. А мой Бог любит выполнять просьбы.
  Илье тоже вылезет из-под воды, подойдет к рубашке, поднимет, посмотрит на лехта Льеанн, сделает жест, что приняла к сведению. Запросит дальше:
  - Льеанн, а там как? Ну... мы ниери Сейренн дом не испортили?
  - Нет. На удивление нет, - сначала отзовется Льеанн. - Проверила, все по прежнему чисто абсолютно. Я предполагала пару мелких естественных трещин после такого воздействия. Но это очень хороший и очень крепкий дом. А у Саайре хватило сил на страховку... достаточно бережную к окружающему. Это на себя самого... не сказала бы, что хватило.
  
  Сил у Саайре, как ни странно, хватило на многое. Дотащиться - и не очень вымучено - к соседней спальне до помывочной, выпутаться из всего, осознать, что да, рубашка мокрая, и это неприятно, надо бы добраться за чистой, но он не уверен, что сейчас готов проделать этот путь еще раз. А еще подумал, что перешагнуть три ступеньки от раздевалки под душ чего доброго сил не хватит, придется звать на помощь Рихту - который стоял рядом - хотя сам заныривать явно не собирался, глазел... И мысль эта как-то нечувствительно помогла этот барьер преодолеть.
  Решил не обращать внимания. Влез. От горячей воды действительно стало легче. Не сразу. Пока стоял, не шевелился, слушал, как она течет, шуршит... Излишний расход воды, - оценил отдельной мыслью. Ей и ответил. Не излишний. Помогало.
  - Какая она... я прямо совсем испугался, - внезапно заговорит Рихта. - Ну, твой Наставник. Которая с флейтой. А ты... ловко...
  Слышать это, когда не очень удобно поворачиваться было очень... странно. Саайре и ответил:
  - Здесь и выучился. Но рано или поздно я бы получил, наверно. Не подозревал... что она мастер, - сознался Саайре. Немалой долей себя все слушая, слушая, как течет вода. Обычная, живая и горячая. И уносит с собой. Осознавал - что на удивление вслед придется затратить дополнительные силы:
  - Ну так... она же с флейтой... - очень значимым проговорит ящерик. - Я могу спросить, ты сильно... напортачил?
  - Не знаю, - честно откликнулся Саайре. - Судя по ощущениям, немало. Остынем - будем разбираться.
  А с ощущениями, по правде, полегчало. Настолько, что силы нашлись - отмечать. Как под ноги себе смотрит ящерик Рихта, и Саайре думает - точно считая элементы в нескользящей обработке того пола... Как переминается, незаметно подбирает пальцами... и выдает, запрашивая о настолько же важном:
  - Лехта... Саайре, это правда настолько сложно? Ну... просто убить какого-то гада?
  - Ну, Рихта... я думаю, это был слишком отвратный гад, - Саайре откликнется так, что потом будет легче. На всякий случай, еще не уверенным, что слабость отпустила, оставшись тягомотной тяжестью в ногах, взяться за поручень спуска... потому что не уверен, что не проскользит. И говорить по ходу. - И убивали его... непросто.
  А ящерик смотрит в сторону, продолжает отвлекаться на элементы пола... Пальцами считает. И проступают - проблеском, линией, по костяшкам пальцев, по вискам, тоньше, чем у его старшего родича, но тоже... заметные чешуйки. И отрываться от поручня очень не хочется. Но надо. Хотя бы чтобы сделать запрашивающий жест.
  Рихта на него отзовется. Старшему, имеющему право спросить.
  - Я злюсь, лехта Саайре. Наверно, не на тебя. И на тебя. Потому что стоишь. Такой. Правильный и очень взрослый. А я понимаю, какой я... правда. Как я много... ничего не умею. Это очень злит. Быть... тем, кто так не умеет.
  Саайре смотрел и думал. Что Рихте стоит и нельзя напомнить, что он сейчас стоит перед лехта... и пусть себя им Саайре - таким вот настоящим - не очень-то чувствует... пусть посмотрев на себя год назад он не может себя узнать... а это ящерику надо сказать... равно как и то, как сейчас под перебором мыслей прорастает - такой - вот того прошлого года страх. Что как он сейчас на глазах у Рихты отпустит поручень... А если шлепнется?
  - Я очень дурацкий взрослый... - получится у него вслух. - И лехта тоже. Которым себя не очень... чувствую, - и наконец отпустит поручень. Останется пройти пару шагов, взять майку... подумать, что да, действительно - чувствует себя внутри себя... не очень.
  - И ты это говоришь. Как правду. Свободно. Это тоже злит, - потом Рихта незаметно сдвинется, Саайре определит, что встанет прочнее. Выдохнет, начнет совсем формальным. - Лехта Саайре, если... мне разрешено, - а потом отряхнет с пальцев и протянет руку. - Давай держись. Я вижу, тебя шатает. И... наверно не хочу знать, почему, - последнее как раз оставило. Нужную паузу. На то, чтоб выдохнуть. И взяться.
  Вот отсюда и вот так забираясь в штаны можно было продолжить. То, что иначе было бы неуместно... взрослым:
  - Я... не узнаю того себя, кем был год назад. Это был очень дорогой мне год - но я не хочу жить его снова. И никому не хочу, - защелкнул последнюю застежку на поясе, сказал дальше. - Спасибо.
  - Я буду думать, - снова старшему откликнулся Рихта. Потом внезапным. - А у твоего Наставника... у теи Ллеаннэйр - рука хорошо заживает?
  - Ну... да, - откликнулся Саайре. Ведь не то, чтобы отслеживал. На этом осознал. - Ты?
  Ящерик отворачиваться не будет:
  - Я. Вы очень хорошо... злите.
  
  А в вездеходе, который вез их к усадьбе Гнезда Сьенн, Саайре дремал. Плавный, но ощутимый ход его убаюкивал. Снились кубики - неровные, с серыми и белыми и темными сторонами, в беспорядке громоздящиеся друг на друга. И змеи. Большие. Что состоят друг с другом в странных родственных отношениях.
  
  дороги вырастали, прикрывая небо, и снова спускались ступеньками... 'кубики' - острые, серые, красноватые изломы скал, на которых не задерживался снег, укладываясь только на корнях и стволах сосен, превращенных им и ветром в невероятных сказочных чудовищ, особенно под внезапной прямой подсветкой... А сидящая за управлением теи Хюлльша негромко рассказывала Илье, что летом здесь, на солнечном склоне полно гадюк, и Змеиный язык так зовется и поэтому... 'И так мы его назвали, когда пришли сюда', - Саайре просыпался, понимал со внезапной яркостью вдруг проснувшейся соображалки, что принявшее их Гнездо, получается, носит значимое имя и это имя - Гнездо Гадюк... И задремывал снова... Сам потом разобрать не мог, что он слышал, что приснилось...
  - А еще они у нас под порогом усадьбы живут. И на Вересковой заимке тоже, - это Рихта вмешается, дополнит. Это Илье выбрала - ехать медленным транспортом, по дороге, и сейчас смотрела, подгоняла точность на обзорных... А Рихта сидел - спереди, тесно, между ней и Хюлльшей, лехтев были сзади, таи Саайре задремывал, чуть присвистывал во сне.
  - А зачем? - не сразу, повернувшись - там, снаружи, потянулось длинное, длинное пространство, одинаково под снегом - запросит Илье... И Рихта вот не сразу опознает, как ответить:
  - Ну, живут они. И на мышей охотятся, ну...
  Теи Хюлльша вот только ушла в управление... будто дорога по порогу Змеиного Языка такая сложная... Притом что ехать она умеет - ну, очень быстрее. (Но медленную дорогу - это Илье хотела...) Не сразу отвлечется, поможет:
  - Традиция такая, Илье, - уронит теи Хюлльша. Подумает еще - Рихта телом отметит, как рукой шевельнет, на пальцах взвешивая, наверно, стоит ли. И скажет. - Часть нашей истории. Нас зовут эс Сьенн.
  - Большие? - правда, лехта Ллеаннэйр запросит раньше. Вот в той паузе обдумать... И он вот не удержится. Обернется - ей показать... И так, чтобы Илье видела.
  - Я тем летом, под складом, такую вот видел, - руки разведет. Потом и срез найдет. Поделится. Видел. Не врет же.
  - Знатная, - подтвердит ему Льеанн. - У нас таких уже едят. Вкусные. Я надеюсь, это не оскорбительно для вашего Гнезда.
  - Не оскорбительно, - хмыкнет Хюлльша. Видно - в отражениях обзорных - что улыбнется. И придется прерваться.
  Просто Илье про змею прослушала. Она внимательно дослушала теи Хюлльшу. И зазвенела:
  - Ой, а я только сейчас поняла, что вы... змеюки. Гадюки. А почему это так?..
  - Непохожи? - сначала запросит Хюлльша. Видно будет: Илье обдумает. Чуть-чуть улыбаясь:
  - Ну... все-таки чешуйчатые...
  - И ядовитые, - вполголоса дополнит Хюлльша. Но Илье уже будет просить. Таким, растерянным:
  - Ниери Хюлльша, а я могу... спросить, что за история? Мне Райэн еще там, во Мьенже, с самого начала, хотел рассказать, почему чешуя и зачем... вы вообще такие. Но потом столько всего было, что я... не успела спросить. Можно?
  - Думаю, можно, младший родич, - взвешенно проговорит теи Хюлльша. - Вот мы съедем с карниза Змеиного Языка - и начну рассказывать.
  - Ниери Хюлльша, - Рихта тогда не утерпел, поинтересовался. - Но я знаю, вы можете пролететь этот карниз и всю дорогу куда быстрее?..
  - К срочному вызову? Бесспорно так. А сейчас у меня на борту два гостя и уставших гостя, беременная наша родич и еще один родич... которого что-то ядовитое укусило за опору устойчивости. Я выбираю двигаться медленно. А истории о прошлом - они достаточно снотворные.
  - Согласна, - сзади подала голос теи Ллеаннэйр. Пока Хюлльша удивлялась: 'Тоже рассказываете?' - 'Конечно', - Рихта думал отдельное: что лехта Саайре уже спит, а это впервые совсем не значит, что он, Рихта, справляется лучше...
  А еще что лехта Саайре не услышит. Они как раз начали обходить нижние отроги Языка, спускаться, редкая дорога - и в снегу вездеход тонул почти по обзорные. Илье смотрела, какие волны снега за окном. А Хюлльша как раз начала рассказывать.
  
  ...Так было на пятую зиму от того дня, как люди покинули земли озера Сетсар. В первую зиму, когда в их семьях родился и выжил третий ребенок. Ко дням незадолго до полночи года владетель и Старший беглецов Андарра а'Дарр получил известие, что ищет некогда взявший их присягу Дом Хорн беглецов своих...
  
  - На землях близ озера Сетсар, с разрешения владельцев земли, Дома Хорн, и при его участии, тогда еще Домом Лит проводились долговременные интенсивные исследования с малоизученными аспектами Tairhien. Поскольку тогда толком никто не знал, как это работает, исследования спровоцировали масштабную катастрофу, в результате которой вся территория превратилась в крайне опасное карантинное пространство, и таковым пребывает до сих пор. Правильно излагаю, теи Ллеаннэйр? - Хюлльша на какое-то время оставит 'время сказаний', выделяя, что поясняет здесь и сейчас. Но судя по паузе, и для Льеанн обращение оказалось неожиданным:
  - И в устойчивом состоянии она удерживается исключительно благодаря... специфике Сердца Мира. Насколько я вижу, мы уже заехали в определенной степени закрытую информацию, - через явный выдох откликнется Льеанн.
  - А тут нет никого, кроме дарра, лехта - и будущих лехтев. Для которых она открыта. В силу специфики, - отзовется Хюлльша и, не меняя интонации, продолжит. - Землями на южном берегу Сетсар по праву служения владел и подбирал живущих там под свою руку Андарра а'Дарр, военачальник Дома Хорн...
  - Извините, теи Хюлльша, - услышит она, как зазвенит Илье. Перебьет. Удивленно. - Я не понимаю... В великой и нерушимой?
  - Илье, это были Времена Легенд. Задолго до того как мы стали великой и нерушимой. Даже в пределах Сердца Мира, - уточнит Хюлльша. Запросит жестом 'понятно?' - получит ответный. Продолжит. - Поэтому система оповещения о чрезвычайных ситуациях находилась тогда в зачаточном состоянии. Тем не менее, покинуть опасную территорию люди Андарры успели. Недостаточно быстро, как оказалось, - Хюлльша пояснит интонацию, проявив пластинки лицевой брони. - 'Зеленая вода забрала их землю, серая вода проникла в ткани, изменяя тела их по своей прихоти', - строкой Канона произнесет она и снова усмехнется повседневным. - Подробности эксперимента для меня закрытая информация. Думаю не только для меня, - дождется подтверждения лехта и усмехнется. - Проверке не подлежит. Думаю, наглости смоделировать в лабораторных условиях способ изготовления дарра из разумных могли бы набраться только Лит... А Лит я думаю, очень не любят вспоминать все, связанное с озером Сетсар и последствиями.
  - Много кто... не любит, - эхом откликнется Льеанн.
  - Мы тоже, - откликнется теи Хюлльша. - Но в данный момент я вспоминаю, - и без паузы вернется во 'время сказаний'.
  
  Когда Старший Андарра получил это известие, он вне срока созвал Круг, на котором и объявил всем из людей, кто имеет право и умеет держать в руках оружие, что Дом Хорн предал клятву верности, с которой люди пришли ему служить, и любой из людей может видеть, как подло предал. А мертвая вода, которой пропитались люди, меняла их, и росла у них и их выживших детей чешуя. Людям было тяжело. И сказал Старший Андарра, что отступил с людьми на родные земли и не сдвинется с них, и пристало людям встретить некогда бывший их Старшим Дом, войной, не миром. И слушали его люди.
  Тот, кого тогда звали Рау'лье - встал по праву на Кругу последним. Не по праву и не по статусу сказал. Что он, как тот, что слышит землю и воду здесь и сейчас за эту Семью, не может подтвердить вины Дома Хорн. А еще сказал - что меняются люди, и много умерло, меняются и слабы до сих пор, и нет у них сил воевать с Домом Хорн и иными Домами, что выступят с ним - пусть только по праву родства. А еще, что он не знает, с войной или миром пришел в эти земли Дом Хорн и считает нужным спросить. Только слова того, кто не встал и не прошел в своем дому между двумя огнями на кругу весят в четверть слова. Больше веса придал им Старший Андарра, когда встал и ответил. Сказал: 'Люди говорят, что родился ты от обрабатывающего землю, я снова вижу - правду говорят. После мертвой воды, что забрала нашу землю и ту нашу жизнь, нет и не будет мира между людьми и Домом Хорн: нет такой меры, чтоб я сказал 'достаточно'. Поэтому он считает нужным пойти и убить тех, кто ищет их. И говорит, что его воспитанник, Рау'лье пойдет и сделает это. И тогда пусть спросит у них все, что считает нужным. Чтоб никто и никогда не посмел на Кругу сказать, что Андарра а'Дарр воспитал своего наставляемого жалким трусом.
  Рау'лье жил к тому сроку ровно два своих полных звездных. И время пройти между двумя огнями - по тем срокам жизни людей - подходило ему уже не первый год. Но оставался он в статусе наставляемого Старшего Андарры а'Дарр. По его праву. Старших прямых родичей над Рау'лье не было. Он родился у Сайлары а'Дарр, кровной сестры Андарры а'Дарр за девятнадцать зим до того, как на земли людей пришла мертвая вода. А умерла Сайлара за две зимы до того. В то время люди жили мало и умирали легче. Но она успела вырастить его до возраста взросления и, по праву кровного родича, передать его на воспитание старшему Андарре. А кто был его отец, она унесла с собой, люди этого так и не знают.
  На ту зиму, когда пришли люди Дома Хорн искать беглецов своих, Рау'лье прошел и живым остался через четыре испытания, достаточно ли он вырос, заслуживает ли права пройти между двумя огнями, назваться воином дома. Каждый раз отвечал Старший Андарра, что не хватает. Тут говорят, что третьим испытанием Рау'лье вел корабль по предзимнему пути - от прежней земли до озера Сетсар. Провел, стал тогда из слышащих землю и воду, и никто не мог тому возразить. И поэтому четвертое испытание случилось ему, когда на земли людей у озера Сетсар пришла мертвая вода. Первым отходил на прежнюю землю Старший Андарра, старый мастер его, слышавший землю и воду, проверял, где пройти еще возможно. След в след шли за ним сыновья Старшего Андарры. А нежданному мастеру, появившемуся в Семье, старший Андарра приказал тогда собрать и вывести людей, что держали предместные укрепления на островах, что жили на пристани... и кто захочет с ним пойти. Времени тогда они упустили много, и трудно было убедить морских людей не уходить водой. И когда они шли, землю много где уже сильно подмыло. Но дороги Рау'лье находил, и три четверти тех, кто пошел за ним, выжили. Хотя многие из беглецов умерли в эти пять зим.
  Но и в тот срок Андарра а'Дарр не счел своего воспитанника достойным пройти между двумя огнями. А другого срока уже и не случилось.
  В ту зиму, когда пришло известие о том, что Дом Хорн ищет беглецов своих, Рау'лье выслушал, что на Кругу повелел ему Старший Андарра. И ничего не ответил ему. Но скоро, говорят, на другую ночь поднял свою Семью, и тех из людей вооруженных и обрабатывающих землю, что готовы были идти с ним - а из тех, кого он выводил от берегов озера, таких нашлось до трети от двенадцати, и вооруженных из них хватило бы на свой корабль и немного - на оборону того, что осталось - и ушел конным путем в сторону водопадов и ничейных земель у залива, что позже назовут Змеиным языком. Старший Андарра узнал о беглецах своих и не стал искать, оставив их на волю Господина Голода и зимы.
  Гнезду Сьенн любой вправе вспомнить - вплоть по сегодня и сейчас - как повел себя Рау'лье на Кругу. Что он не выполнил распоряжения Старшего своего и не возразил им прилюдно, а предпочел сбежать, как подобает только недостойным трусам...
  
  Хюлльша похоже, почувствует, как на этом фрагменте шевельнется Рихта, обернется, усмехнется, продолжит повседневным:
  - Практически каждый из наших Гнезд имеет право вспомнить это нам до сих пор... Но что-то ни один не торопится.
  Пояснение отчасти разбудило и Саайре, что задремывал и ровный ритм времени сказаний баюкал, вздрогнул, осознал, что вездеход едет среди снежных полей и теи Хюлльша рассказывает историю. Льеанн была рядом, движением спросила 'спишь?' - спросила 'можно?' - и взяла за руку. Потом уже не спал, Хюлльша будила - ритм раскачивали переходы времени - из ритмичного потока истории в здесь и сейчас... А тени, которые были во сне, никуда не делись. Были.
  
  Так и получилось, что первый отряд Хорн, что искали беглецов своих, встретили вооруженные люди Андарры, вел которых Товлар, его старший сын. Они выследили пришлых и сразились с ними близ начала Гребного залива. Недолгой была битва, не было удачи ни на чьей стороне...
  
  - В общем, потери были равными, а подробности я опущу, - внезапно для Рихты перейдет теи Хюлльша на повседневный, поясняя. - Нашим рассказчикам подробности потерь представлялись очень важным, но анатомия разумных с тех пор мало изменилась, а с перечислением подробностей... рассказ выйдет на четверть длиннее дороги.
  
  Товлар а'Дарр счел важным, что чужаки отступили и покинули землю. Люди Дома Хорн, которых вел Эртайо Эс'Хорн, также получили свое важное. Отступали они не одни, а взяв двух пленников из отряда Товлара, двух изменившихся людей. Они сказали немного перед тем, как пришлось их убить, но имени своего и Дома не скрыл ни один. И этого было достаточно: знали теперь в Доме Хорн, что живы беглецы его и куда они ушли. Знали теперь торговые люди, пришедшие под руку Старших Домов и рожденные в них, кто - те неведомые морские люди - в чешуе и с оружием - из-за кого уже пятый год редкий корабль пойдет прямым путем сквозь Зубастый пояс, да и ближе они стали заплывать.
  И в ту зиму и в ту весну - стало потом известно людям - много совещались все Старшие Дома - начиная с правящего, и решено было, что выставят все шесть Старших Домов и Правящий совместное войско и придут к тому, что стало из людей северного края, морского народа, некогда присягнувшего на верность Дому Хорн. И, если это возможно, вернут разумных из людей северного края под власть, обратившись к ним на языке, какой они понимают. Если это невозможно - войска должно хватить, чтоб обезопасить от некогда бывших разумными северные границы. А что правящий Дом Ллайетт и сам Властный земли Таирианнон, Государь Таэрион Илайетт решил, кроме того, чтоб послать войска, о том Старшим Домам на совете сказано не было.
  
  Тем временем Рау'лье и те, кто последовал за ним, перешли Озерные перевалы и к перелому зимы, к первому южному ветру подошли к краю Безветренной долины у Змеиных отрогов. Это место мало известно было людям, и никто не называл эту землю своей, но Рау'лье слышал сам, и от других людей узнавал раньше, что здесь, если выбирать не приходится, щедрая земля и удобное море. Жил здесь морской народ, пока не ушел на берега Сетсар, проходили здесь и тюленьи люди, но не остановились. Так оказались зимой Рау'лье и его люди с крышей, которую можно починить, с лесом, в котором была охота, и с соседями, у которых была еда. Потому что из тюленьих людей была жена Рау'лье, Лавеюгле, которую встретил он еще в ту осень, когда он вел корабль по предзимнему пути. Назвал ее женой перед людьми и кораблем, и никто не возразил ему. Жила она с людьми, и мертвая вода меняла ее, как и остальных. Но сына она родила на третью зиму, как ушли беглецы от озера Сетсар, был он вторым из выживших детей беглецов и Лавеюгле не стала пугаться, что на нем растет чешуя.
  Говорят еще, потому охотно шли люди за Рау'лье хоть и не вставал он между двумя огнями, что мало у него умирают. И в ту зиму было так. Всего троих забрал до весны господин Голод, хоть и на новом месте, и еще двоих Рау'лье пришлось самому убить. Потому что, придя поначалу как гости, взяли те силой у соседей, у проходящих своим путем тюленьих людей, их еду и их немногие ценные и теплые вещи. Убив семерых из них прямо и остальных оставив умирать, потому что была зима. О том услышав, созвал Рау'лье малый Круг и сказал, что не вставал он между двумя огнями, но сюда пришел жить, не воевать, потому требует от тех двоих, чтоб ответили они перед ним в Кругу. И победил двоих. Имена их люди и сейчас не помнят, а у людей Рау'лье до весны была еда.
  
  Когда к берегам залива, что потом станет заливом Змеиного Языка, пришла селедка, люди Рау'лье встречали ее готовым кораблем, пригодным к работе, а еще с весной начали строить защищенное место над бухтой. Нынешний дом Гнезда Сьенн - дальний его потомок.
  В это место Рау'лье и привел владельца торгового корабля, что встретили они той весной. Далеко за Зубастым поясом. Сказал Рау'лье своим людям привести к нему торговца. И говорил с ним.
  И первым сказал ему Рау'лье, что велико мужество того торговца, кто рискнул по первой вскрывшейся воде выходить долгим зимним путем. За Зубастый пояс, за который - не первое лето - редкий, редкий безумец рисковал выходить. Потому думает он, что его гость не совсем торговец. Тогда сказал гость, что родился в Доме Фарна и принадлежит ему, и во многом подозревали этот Дом люди, но еще никогда - в том, что Дом Торговцев пришел не торговать. И дальше сказал гость, что если захочет того хозяин, может осмотреть все товары, с какими он плыл. А если хозяин захочет - пусть скажет, с чем пришел торговец.
  Сказал тогда Рау'лье, что смелые люди рождаются в Доме Торговцев. И первому из людей, кто сидит с чешуйчатыми за одним столом, он готов ответить. И сказал: я, Рау'лье беглец, Рау'лье, слышащий землю и воду, думаю, что дом Хорн запомнил навсегда, как мы клянемся и как сражаемся. Я думаю, с этой зимы люди Дома Хорн и иных Домов, ищут нас, узнать - кем мы остались и разумны ли мы теперь. Я, беглец от распоряжений моего Старшего и мастер дурных вестей, думаю - что бы ни решили, с крепкой весной ли, с крепким летом, придет в наши земли войско Дома Хорн и всего народа Государя, требовать у нас ответа. Я думаю, ты один из тех и единственный, кто пришел в северные земли проверить, сколь мы безумны. И я скажу тебе: мы клялись Дому Хорн и не предали клятвы, а нам заплатили мертвой водой, что пропитала наши тела и обещанную нам землю. Я скажу: мы долго шли назад, у нас умирали люди и умирали дети. И мы никогда не придем назад, потому что мы стали тем, чем стали. Я видел эту воду, я слышал как она текла, я вел сквозь нее людей, что пошли за мной, выбирая, где мельче. Потому я знаю: нет вины за Домом Хорн. Во мне мало гнева и мало гордости, и рядом со мной есть те, кто пошел за мной, но я слышу, как безумие плещется у моих колен. И в срок, когда вы придете с войском - а я знаю, что вы придете - я, кого мой Наставник так и не счел достойным пройти между двумя огнями и стать взрослым и настоящим, приведу своих людей поддержать его на поле. Потому что я принадлежу этой крови. И потому что я боюсь услышать, как безумие сомкнется над моей головой. Это все, что я хочу сказать тебе, торговец из Дома Торговцев. А еще - сказал ему Рау'лье - хочу тебя спросить, если все это так, как ты думаешь сказать об этом главе своего Дома и своему Государю, если тебя убьют по дороге - и что ты скажешь, когда ты придешь?
  И сказал ему торговец: меня зовут Нариль а'Фарна. И я пришел сюда доброй волей. Если я останусь жив и вернусь - на сегодня я хочу сказать, что встретил на северных берегах других людей. Я встретил на берегу тех же людей северного края - сильных, гордых и готовых сражаться за то, что считают нужным. И я вижу, что не только разумом, но и рассудительностью они не уступят, но превзойдут многих из живущих на берегах. Если я умру, значит, мне придется прийти к моему Государю мертвым, и рассказать ему, что я еще увидел. Я и тогда надеюсь это не забыть. А еще я хочу сказать тебе, хозяин усадьбы и здешних мест, что я, Проявляющий Нариль а'Фарна не знаю, как остановить это безумие. И не имею права сказать тебе - не ходи. Но скажу.
  Мои люди зовут меня первым именем и я не знаю, имею ли я право сегодня носить имя своего Дома - сказал ему Рау'лье. И я со своими людьми и кораблем проведу тебя за Зубастый пояс - потому что мне нужно, чтобы ты пришел живым. И я скажу тебе, Нариль а'Фарна - я пойду и увижу, что это будет. Если нам суждено будет это пережить, я скажу еще - приплывай, торговец. Я слышу, в дальних горах на этой земле есть то железо, которое ты ищешь.
  
  Еще отдельно в этой истории говорят, что Рау'лье поднял свой корабль и вел корабль Нариля а'Фарна до тех проток Зубастого пояса, где ходил в свои времена сам. Но не один ходил - и еще говорят, что у Водяного острова встретил их корабль людей северного края. И вел его по весенним дорогам Хаста а'Дарр, младший сын Дома а'Дарр. И он узнал Рау'лье по знакам его корабля и Рау'лье узнал его. Было так: они говорили - и никто не хотел своим людям лишней потери. Было так - и они приняли решение сойти на безлюдный остров к восходу солнца от Водяного. По принятому редкому порядку у людей - решение принимал тот из старших корабля, кто на новый рассвет поднимался на борт. Между людьми северного края еще было обговорено, что победивший не убивает людей побежденного, но в те времена это правило часто нарушали.
  В этой истории не рассказывают, о чем говорили на острове Хаста а'Дарр и Рау'лье. Но известно, что с рассветом оба поднялись на корабли - каждый на свой, и каждый пошел своей дорогой. Потом стало известно, что живым вернулся до своей земли торговец Нариль а'Фарна.
  
  Но дальше было так, как ждал Рау'лье. За неполный круг дней после лунного полдня войско людей Государя пришло на земли Северного края. Взяли две первые усадьбы, потом и крепость на Корне Водопадов. Людей там погибло не так много, люди решили, что мелкие крепости не удержать - кто мог, тот уходил, кто был должен - оставался. И ко времени яблок оба войска встретились в долине Перекрестных озер. Дальше Дому Дарр отступать было мало куда: оставался остров между пресной водой и морем, где дом Дарр поставил основную крепость и корабли. Говорят, войско людей Государя превосходило людей Андарры числом втрое и еще немного, потому он и решил дать сражение на тесных землях Перекрестных.
  
  - Потом люди еще дополняли историю, говорили, что Андарре поле навязали... - продолжила теи Хюлльша. - Судя по общему результату для нас оно так и было. Наши слишком рассчитывали на устаревшую... тактику боя, - потом дарра сделала большую паузу, облизнулась, отпустила жест, выражающий сильное сожаление... - История-то об этом говорит. Пять песен и еще одна - как шла последняя битва людей северного края. До Присяги.
  - Это на полный вечер? - спросила из-за спины лехта Льеанн.
  - Тоже рассказываете? - с немалым удивлением откликнулась ей Хюлльша, получила подтверждающий жест, разглядела видимо в отражении, приняла к сведению, продолжила. - Нет, на полтора... в моем исполнении - три. Мы очень любим подробности. А я... некогда изучала тонкости старинных построений и могу увлечься. Так что полностью рискну петь... вот когда уеду на острова, селедку ловить. Младших усыплять...
  - С вами уснешь... - Рихта решился прокомментировать... Видимо со знанием дела. Хюлльша не слишком обратила внимания, подбирая пальцами.
  
  А еще говорят в этой истории, что за день до боя, не сомневаясь, что Андарра а'Дарр и люди его успели сосчитать шатры и коней, отправил дом Хорн послов к Старшему Андарре. Предложить рассчитаться по обговоренному некогда закону, чтобы многие из его народа и пришедшего войска избегли напрасной смерти. Андарра а'Дарр же ответил, что считает менее позорным лечь с собой и всем народом сейчас на своей земле, чем еще раз договариваться с тем, кто презирает клятвы. И приказал с этим отпустить послов, не тронув их.
  Так и сбывалось людям северного края по слову его.
  
  Потом будет поворот, вездеход заметно пойдет вбок, нырнет глубоко в плотное и белое снега... и вынырнет. Будет щеткой стоять заснеженный лес, будут стеной, высоко над ним расти скалы ('С которых мы сейчас спускались', - подумает Илье). Будет - за тем, как пройдет поворот, стряхивать с руки незнакомый жест - с когтями - теи Хюлльша, и потом скажет совсем приземленным и быстрым:
  - Дерьмо, а без песен-то это как рассказывать?
  
  Мы стояли, - скажет она дальше. - Мы стояли плотным строем, 'ледовой хваткой'. И две атаки людей государя откатились от людей северного края. А потом те, кто прошли - водой, тайным отрядом, потом поняли: очень сильным отрядом, которым командовал ар'эртай Каэррэ Эс'Сиан-Тарр, поднялись за нашими спинами, а выдвинувшиеся войска верхних крыльев, также принадлежащие ему, испытали новую разработку примитивных ракетных установок. Так нас разбили и начали теснить и опрокидывать. Левую льдину, тех людей корабля, что держал Хаста а'Дарр, оттеснили к берегу пролива, к Предместным скалам, а дальше отступать им было некуда. Встали и решили, что здесь и лягут. Песня еще говорит - очень хотелось пить. Туда и привел свой корабль со своими людьми сдержавший обещание Рау'лье. Его люди взяли скалы и предоставили Хасте а'Дарр и оставшимся людям его корабля возможность передышки. Возможность отступить предоставить не могли: всех тот корабль, что привел Рау'лье не поднял бы.
  А там, где остался стяг и Андарра а'Дарр войско людей Государя давило и продавило. Андарра а'Дарр, оставив старшего сына держать отход, с малой частью своих людей взялся отступать. То укрепление, что на острове, сильной защиты не могло предоставить. И Андарра а'Дарр отступал к кораблям.
  
  - Сбежать, - Рихта не удержался. Вмешался в рассказ. Сколько ни слышал - а некоторые старые песни Хюлльша любит петь; много знает и временами сердито комментирует: с детства знал - столько этот момент не мог пропустить. Хюлльша откликнулась быстрым одобрительным жестом. На удивление. И усмешкой:
  - А то ж: мы им до сих пор это вспоминаем...
  - Но это ему не помогло, - продолжил Рихта, потому как одобрение поддержало. Ненадолго - Хюлльша подтвердила и сбросила жест. С запросом о продолжении. А слова он, Рихта, удавшийся сын Мархи и Югле, конечно, помнит. Но на рассказчика он еще достаточно не вырос... И не то, чтоб очень стремился...
  Но здесь же... не откажешься. Он и заговорил, добывая из памяти нужные слова, припоминая на ходу правильный язык песен... еще так, чтоб он был всем слышен. Голос хорошо, слушался.
  
  Андарра и люди его, числом не более трех десятков, немногим меньше полного корабля, отступали через протоку, низким берегом, трое еще, ослабевшие от ран и битвы, потонули. Быстро отступали и вышли без преград к корабельному берегу.
  Старший Андарра жизнью своей привык: не было в северном море и протоках озер его других боевых кораблей, кроме тех, что поднимали люди северного края. Старший Андарра не приказал о том спрашивать людей Дома Хорн, что пришли искать беглецов своих. А ар'эртай Каэррэ Эс'Сиан-Тарр со своими людьми пришел с моря - люди потом узнали, сослужил ему службу опыт пришедших под руку морских людей южных земель, сослужил ему службу и опыт людей северного края - у него были корабли. Такие, что потом учились люди северного края, ставшие Серебряной Сотней и не ставшие, как их строят.
  Но не знал того Старший Андарра, а люди так никогда и не узнали, как был он взят со своими людьми на Корабельном берегу...
  
  - В общем... Андарра-недоумок попался, - повседневным оборвал Рихта. Нахмурился. Покосился на обзорные: да, еще ехать. И с неохотой признается. - Я не настолько вырос, чтоб иметь право петь это дальше.
  - Я также не уверена, что ты дорос так его называть, - не поддержит его Хюлльша. - Но да, это правда. То, что мы вспоминаем Родоначальника Присяги и Властных ее заодно разнообразными словами. Из которых постепенно вырос нижний армейский. И то, что тебе, al'mei Рихта рано это петь.
  
  Люди так никогда и не узнали, как это было, но был взят и был пленен этими людьми Старший Андарра с частью своих людей и приведен был к тому, кто вел их войско - и Старший Андарра увидел: это правда, что на их земли воинов привел сам Властный земли Таирианнон. И, волей Государя Таэриона Илайетта, Властного земли Таирианнон, битва была остановлена.
  Тем временем Товлар, старший сын Андарры, погиб, прикрывая его отход. У него оставались два достаточно взрослых, младший выжил. Хаста и Рау'лье были живы и Рау'лье принадлежал его корабль. По слову Государя людям северного края было позволено отступить и похоронить своих мертвых. И людям Великих Домов приказано было не возражать. А обнаживших оружие правосудие Государя ожидало отдельно.
  
  - В то время этого было вполне достаточно, чтоб люди испугались, - бросит повседневным Хюлльша. - Ну и я не вижу ничего для себя зазорного в том, чтоб сейчас это сказать.
  - Ну, меня бы такая перспектива напугала и сейчас, - еще более повседневным отзовется ей Льеанн. Лехта айе Таэри.
  - Ну, тебе виднее... - оценит тогда Хюлльша. - Я не видела... Даже Властных Присяги.
  Хюлльша ловит. Улавливает. Жест храмовой. Который подтверждает: достаточно.
  
  Всех хоронили достаточно долго. Потом в назначенный срок призваны были все из людей северного края, кто привел в сражение своих людей и командовал ими. Так встал в том кругу младший внук Андарры, так встал в нем Хаста, так встал в нем и Рау'лье.
  Люди говорят - именно тогда увидел Старший Андарра, выходящий в круг как осужденный, своего родича, впервые с того дня, как ушел Рау'лье. И вслух перед всеми сказал Андарра а'Дарр, что виновен Рау'лье, не выполнивший его слов, в том, что есть с людьми северного края сейчас, и что называет он его за его дела Гадюкой и проклинает навечно.
  И отвечал ему Рау'лье, что тому, что случилось - суждено было случиться. А тот, кто последовал приказу Андарры, получил свои два удара, от которых и умер на низком берегу близ протоки и ему два дня назад сложили первый костер. А еще сказал, что если его старший родич наконец решил дать ему имя, то возьмет его и понесет. А проклятие, с его разрешения или без оставит здесь и похоронит - он уже хорошо этому научился. К тому времени он и его люди уже назвали скалы и залив, где стояла их крепость, и назвали Змеиным языком, потому что гадюк в тех камнях по лету было много.
  Это слышали и люди северного края и те люди Дома Хорн и других Старших Домов, кто тоже пришли в этот круг. И ничего не сделали.
  
  И вслед за тем поднялся Государь Таэрион Илайетт, который тогда держал этот Круг. И сказал он людям северного края и людям Высоких Домов, что нет и не было вины Дома Хорн в случившемся. А те, чья была вина, оплачивают ее так долго, как никто в мире живых и за его пределами не присудил бы. И здесь и сейчас говорит он своей волей и своим правом: Дом Хорн не предавал своих обязательств перед людьми северного края. И когда у Дома Хорн, понесшего свою меру утрат после того, что случилось, нашлись силы и люди, Дом Хорн отправил людей искать, где сейчас живые люди из народа Государя и чем они теперь стали. Чтобы возместить им разумно и достойно, насколько возможно, понесенный урон и потери. Каждый из вставший в этом Кругу знает, чем их встретили.
  Вставшие в Кругу люди северного края ответили ему согласием. Тогда продолжал Государь Таэрион Илайетт, Властный земли Таирианнон. Дом Хорн и весь народ Государя согласны были считать и тот отряд и немалое количество кораблей - он сказал, что сосчитали их все - справедливой платой за то, что стало с людьми северного края. Потому что это с ними стало. Это было бы справедливо? - спросил у людей северного края Государь Таэрион Илайетт. Осужденный на Кругу молчит, и пришлось молчать Андарре. 'Это было бы справедливо', - ответил ему Хаста, что здесь и сейчас на этом поле вдруг остался первым из старших, кто имеет право говорить по крови и месту среди людей.
  Тогда Государь сказал дальше: но к этому лету он счел справедливым требование своих людей о войне. Но и к тому времени, когда они встретились на землях Перекрестных он был готов не к суду стали, но к суду слова. Был готов народ Государя и сам он говорить и договариваться. Но случилось то, что случилось. И сегодня он хочет спросить Старшего Андарру, скольких людей северного края стоила ему сегодняшняя битва.
  Старший Андарра не смог ответить. На правах старшего ответил тогда Хаста а'Дарр. Со слов тех, кто хоронил - из тех, кто привел на поле корабль - остались одиннадцать, из тех, кто держал борт своих людей - не более трех десятков, из тех, кто просто пришел - остались очень многие. 'У тебя так много людей, старший Андарра, что ты стольких оставил ветру и земле, а сейчас не можешь вспомнить, сколько их было? И нечего о них будет вспомнить, кроме того, что они погибли напрасно', - сказал тогда Государь Таэрион Илайетт и ничего не ответил ему Андарра. 'Люди северного края, которых я знал, хорошо сражались. А новые люди северного края сражаются еще лучше. Были среди вас те, кто стал моему войску и втрое, и всемеро, меньше двух мне не стал ни один. Ради тех, кого я в эти дни отпустил ветру и земле, Старший Андарра, я имею право сейчас приказать - убить тебя и все тех людей до последнего, а потом призвать большее войско и найти в ваших землях всех, до последней усадьбы...'
  'Нет у тебя такого права, - сказал тогда Хаста а'Дарр. - Потому что мы стояли и сейчас стоим на своей земле. А скольких бы ты ни потерял здесь - ты пришел сюда'. 'Я не спрашивал тебя, Хаста а'Дарр, - сказал Государь Таэрион Илайетт, Властный земли Таирианнон ему в ответ. - Если у меня нет этого права - я могу его взять. Но мне это не нужно. Сейчас я хочу спросить тебя, что ты мне скажешь, Старший Андарра'.
  
  Илье было слышно. Как Хюлльша пропустит чуть больше выдоха чем обычно. Как шевельнется и напряжется Рихта - это слышно и сквозь полную полевую. И выпустит быть тонкую полоску чешуек брони. Как продолжит Хюлльша.
  
  Старший Андарра тогда ответил Государю: 'Я сожалею, что не убил тебя. Я могу только сказать тебе, что готов отдать - себя и тех, кто присягал идти со мной, эту землю и тех, кто ее обрабатывает - их жизни и их смерть по последнюю каплю крови. Потому что ты их все равно возьмешь, а свое разрушать ты не станешь'. 'Ты сказал и я услышал, - ответил ему Государь. - Ты сказал и я возьму. Я готов снова считать тебя разумным, Андарра а'Дарр. Встань и присягни мне'.
  Молчали люди Высоких Домов, молчали люди северного края, но ничего не сделали.
  А Андарра а'Дарр получил обратно свой пояс с оружием, отдал Государю и присягнул.
  'Я беру твою клятву, Андарра а'Дарр, - ответил ему Государь, держа рукоять. - Я, Таэрион Илайетт, Властный земли Таирианнон, здесь и сейчас говорю, что ты, твоя земля и твои люди, и те, в ком была и будет их кровь, принадлежите мне, в жизни и в смерти по праву данной присяги. И нет ни за кем иным права ими распорядиться'.
  
  - Тогда мы поняли, - временем сегодняшним и постоянным вплетет в песню теи Хюлльша.
  - Что стало с нами по данному слову. И что он нас взял.
  Хюлльша видела - в отражениях обзорных - как пальцы Льеанн взвесили жестом. Что-то, последний знак чего читался как 'эксперимент'. Видела, и отряхнула с пальцев - с когтями - ответный. Эту закрытку осмыслять категорически не рекомендующий. А песня не прерывалась.
  
  А потом прошла зима. И еще три, и еще пять прошло - пока понимали люди, что перестали быть люди северного края на этой земле и стали быть Присягнувшие. Пока меняли должные установления права. Потому что принятым словом и властью желания Государя равными держащим оружие стали обрабатывающие землю, получили право назвать свое Гнездо, и стали по полному праву учить своих детей хорошо держать оружие. Потому что в равной мере взяла их Клятва. Хоть так и не бывало никогда прежде. Люди принимали. Государь взятых под свою руку не забыл. Сказал - ему нужен каждый из чешуйчатых, что так хорошо умеет сражаться - но лучших из лучших - постепенно, до исхода двенадцатой зимы отберет он в свое войско - стоять там, где они достойны.
  А на исходе восьмой зимы от Присяги и тринадцатой зимы от того, как люди северного края ушли от берега озера Сетсар, случилось так. Пришел Рау'лье, которого звали теперь Сьенн из Гнезда эс Сьенн в гости, звать первый южный ветер в усадьбу Хасты а'Дарр. И остался там гостем.
  А было так, что еще на первую зиму, когда переписывали родословие и Гнезда, встал перед Государем Таэрионом Илайеттом Андарра а'Дарр, когда черед определять права и земли пришел Рау'лье и его людям; сказал - что не знает такого взрослого и разумного и полагает - быть не должно ему, ослушавшемуся слова, ни места, ни Гнезда, ни права носить Присягу, ни имени. 'Имя ты дал мне, старший родич и я его ношу, - откликнулся ему Рау'лье. - Об остальном судить не мне'. 'Я услышал вас, родичи, - сказал им тогда Государь Таэрион Илайетт. - Теперь я спрошу остальных, что они скажут, говоря об этом разумном'.
  'Я скажу, - поднялся из-за спины Андарры старый Данайх эс Равла, некогда тот старший корабля, что держал предместные укрепления. - Когда на берега Сетсар пришла другая вода, я с моими людьми готовился быстро умереть, потому что выхода не видел. И нам пришлось бы это сделать, если бы не этот парень, который пришел за нами и нашел проход'.
  'Я скажу, - поднялась радом с Государем Хеллерин а'Фарна, глава Дома Торговцев. - Лучший из моих детей, о котором знаешь ты, Государь, сделал то, что было ему поручено. И в числе прочего принес вести, что этот разумный ему запомнился. Храбростью и здравым смыслом. И я, как глава Дома Торговцев, прошу тебя, Государь, оставить их на этой земле ради легкого соблюдения наших договоренностей'.
  'Я скажу, - поднялся тогда Хаста. - Потому что не обязан был Рау'лье поднимать корабль и приходить в битву у Перекрестных с последними людьми. Но он пришел - и поэтому я здесь стою'.
   'Тогда и я скажу, - поднялся Айлентаор роэ'Гэлиад - из числа воинов, что пришли с Высокими Домами. - Дважды мы пытались уронить их в море и дважды удерживались они, и впереди были эти двое. И я не найду упрека тому, как они стояли. А когда волей твоей битва была остановлена, мы рядом искали своих мертвых, и я могу только поблагодарить его, что у меня сейчас больше живых, чем я мог рассчитывать'.
  'Счастлив ты, Сьенн, Старший Гнезда Сьенн, - сказал, услышав это, Государь Таэрион Илайетт. В первый раз так было сказано. - Твою храбрость хвалят те, кто шел с тобой и хвалят противники, и разум отмечают торговцы. Я оставлю тебе земли и море в границах всего Змеиного языка со всеми повинностями. Я оставлю тебе и твоему Гнезду и это имя, если ты не захочешь взять у меня иного. Но сейчас я хочу спросить тебя - каков был приказ, от которого ты предпочел уйти?'
  'Я взял это имя и буду его носить, - ответил тогда ему Сьенн эс Сьенн. - И я оставлю при себе то распоряжение, что отказался выполнить, потому что было оно давно и нашим внутренним оно было'.
  'Люди правду говорят о твоей храбрости, - откликнулся ему Государь Таэрион Илайетт. - Иди, Сьенн эс Сьенн и держи свою землю. А идиотские распоряжения бывает не обязательно исполнять'.
  
  Вот так было - до того, как пришел Сьенн эс Сьенн на праздник к Хасте а'Дарр со своими людьми. Хороший был праздник, и слышали люди южный ветер. А потом разместил хозяин усадьбы гостей во втором теплом доме для доброго сна.
  И тогда за три четверти до рассвета был разбужен Хаста а'Дарр. Сам Андарра а'Дарр прибыл в младшую усадьбу на островах. Не с добрым ветром поздравить, а недолжного потребовать.
  'Знаю я, кого ты у себя в доме принимаешь. Недолжное и недостойное дело ты сделал передо мной и всеми моими людьми, - сказал Старший Андарра своему младшему сыну. - И нечем тебе оправдаться. Только одним: и желаю я, чтобы ты сейчас встал и сейчас убил недостойного имени и слова, что смеет спать под крышей, которую ставил мой отец'.
  'Эту крышу ставил и его дед, как и мой, он имеет право быть под ней, Старший мой, - ответил ему Хаста. - И я не знаю, и не узнаю никакой правды, которая дозволяет убить в своем доме своего гостя. А кого сам пригласил и сам уложил на ночлег. Я не сделаю этого'.
  'Значит, одного храброго сына я родил на свет - и того отняли у меня, - сказал тогда Андарра а'Дарр. - А ты встань и выбирай, или я заберу сегодня и имя твое и родство, и все земли и все право, им тебе данное. Или я увижу, что у меня не один сын и ты это сделаешь'.
  'У того, кто посмел в своем доме нанести обиду доверившемуся гостю и имя, и достойная слава будет отнята быстро, и одарен он будет короткой жизнью и дрянной смертью, - напомнил тогда Хаста. - И я знаю, что те, кто поставили это законом ближе и опаснее тебя. Я не сделаю этого. Еще и потому, что я этого не хочу'. 'Если я родил такого труса, то я сделаю это сам', - ответил тогда Андарра. 'Это мой гость и мне придется тебя не пустить', - ответил ему Хаста.
  
  Тогда они сразились. Сначала один на один двумя руками - и тем, что Присягнувшим дала броня. Но Хаста знал, как должно и хотел остановить. А Старший Андарра только хотел прорваться. И теснил. А потом Старший Андарра взялся за оружие. Плохо тогда пришлось Хасте а'Дарр. Но отступили они почти до ворот второго дома. А оттуда, разбуженный звуком боя, быстро вышел Сьенн эс Сьенн. Неодетый, но подпоясанный. Быстро понял - и быстро сказал:
  - Ты собрался меня убить, старший родич Андарра? Хорошо, я здесь. И я не буду останавливаться.
  Они сражались. И было это быстро. Три удара нанес Сьенн эс Сьенн Андарре а'Дарр. И каждый удар мог остановить, но не останавливал. Четвертый остановил, потому что Сьенн эс Сьенн убил Андарру а'Дарр.
  Сьенн эс Сьенн становился, убрал свое оружие, сказал Хасте а'Дарр.
  - Он мертв. Теперь ты должен мне мстить. Когда захочешь.
  - Он выдохся, сражаясь со мной. Я не стану тебе мстить, друг и родич, потому что не считаю это должным.
  - Тогда взять с меня то, что считаю нужным, я оставлю Присяге и государю. А тебя, друг мой и родич, нужно перевязать и поднять. Ты удерживаешь кровь, но раны у тебя глубокие. Я стал неплохим мастером, провожающим ушедших, но я не положу тебя на костер вторым.
  Так сказал Сьенн, видя, что ранен Хаста. И выжил он.
  
  А когда Старшего Андарру отдали земле и ветру, все Присягнувшие знали, как погиб он и что не стал мстить сын, которому это было должно. И что отдал он право суда и возмездия Присяге и Государю. Все видели, что пощадила его Присяга. И не стали оспаривать это право сыновья старшего сына Андарры, но так сказал один из Хасте: 'Я отдам тебя и этого человека на суд Государю, потому что не смогу возразить. Но скажу здесь и сейчас - ты, и все, что от тебя родится мне и дому моему не родичи'. 'Ты в своем праве', ответил ему Хаста. Но он один сказал, остальные молчали. И по день сейчас не разрешено вспомнить это - ни Гнезду Сьенн, ни Гнезду Хаста.
  Потому что было так. Когда оправился Хаста от ран, призвал Государь Таэрион Илайетт Хасту и Сьенна, чтоб вершить над ними свой суд. И спросил Государь Сьенна эс Сьенн. Правда ли это, что он убил Андарру а'Дарр. 'Да, я сделал это', - ответил Сьенн. И тогда ответил ему Властный Присяги: 'Этому давно пора было случиться. И я думал, что это сделаешь ты. Я взвесил вашу вину и нашел, что могу простить ее за должное воздаяние. Которым вам и назначаю знаки и оружие моей серебряной сотни - с этого дня вы стоите в рядах первых и достойных из людей Присяги и мне служите своим именем и оружием. Так я сказал, что вы скажете'. 'Мало сожаления нашел я в себе о сделанном, - ответил тогда ему Сьенн эс Сьенн. - И мало радости сейчас нахожу в той чести, что ты мне оказываешь, Государь. Слышу, что мало доброго она мне принесет. Но еще я слышу, что мое безумие остановилось у моих колен - и никогда не захлестнет мне взора и не съест моих детей. Потому я возьму это воздаяние и оружие. И уроню их не раньше, чем упаду мертвым'. 'Я возьму это воздаяние и оружие, Государь, - сказал вслед Хаста. - Но кто я сейчас? Мои кровные родичи говорят: я и те, кто пойдут за мной...и те, кто от меня родится, если это случится - после того, что я сделал - им не родичи. И я могу только признать - у них есть такое право'. 'Мало ли новых Гнезд за это время появилось и прописано теперь в ваших правдах, - ответил ему Государь Таэрион Илайетт. - Будет еще одно. И потомка крови Гнезда а'Дарр не обижу: есть у меня змеи, будут и ящерицы. Уступишь место Гнезду Хаста. Сьенн эс Сьенн?' - 'Уступлю без слова, - ответил Сьенн эс Сьенн. - Правда, я не знаю на каком я месте, Государь'. 'Ты будешь мне служить', - откликнулся ему Государь Таэрион Илайетт.
  А порядок Гнезд и старшинство их на Кругу с того дня по день сегодняшний люди считают так. Первым остался старший Дом а'Дарр, единственный из Гнезд, кто не брезгует носить имя Дома. Следом за ним по праву крови идет Гнездо Хаста, впоследствии первое гнездо южных дарра. Третьим по праву крови и служения встало Гнездо Сьенн. Семья Стан'хаар также считаются из изначальных старших Гнезд, выросших из первых боевых Семей.
  
  - На этом заканчивается песня о том, как в числе Гнезд дарра появилось Гнездо Гадюк и какое место мы там заняли, - обычным голосом проговорит Хюлльша. - И наша дорога почти завершилась. Понравилось, Илье?
  - Не знаю, - медленно ответит она. - У вас... голос хороший, - а потом заторопится. - Но она такая... прочная. Спокойная. Не похожая... на то, что обычно слышала.
  - Про чести Семьи и как лучше об них убиться, чтоб чего-то добиваться, так? - это сзади и едко запросит Льеанн. Получит сначала подтверждающий жест. Потом Илье скажет словами:
  - Очень эмоциональные еще. Это было давно... - потому что теи Хюлльша на сказанное Льеанн отзовется:
  - У нас тоже такие есть.
  - Не знаю, но эта не такая, - продолжит Илье. - В тех очень ярко и громко говорилось про 'должно' и 'нельзя'. И больше, кажется, ничего. А вы просто говорите, как было. Я там никого живых не помню. А здесь... теи Хюлльша, а как тот торговец, доплыл?
  
  Окончательно проснувшийся Саайре смотрел, как на обзорных - нет, это штатные гражданские - проявляется снизу свет, обычный свет, говорящий: здесь живут разумные, что для этих мест... ну, не очень странно, если вспомнить Вересковую заимку. Но все-таки странно. Потому и увидел. Выражение лица теи Хюлльши. Да, изменилось:
  - Доплыл. Но я сейчас не очень люблю эту часть этой песни. Потому что на вторую зиму после того, как ушли служить в серебряной сотне Хаста и Сьенн, люди соседствующего с нами по западному берегу Гнезда Слинха, из тех, кто до Присяги был обрабатывающими землю, решили, что Гнезду Сьенн выделили слишком много земли, и что прийти и разграбить усадьбу Сьенн будет подходящим способом пережить весенний голод. Пришедший по первой воде Нариль а'Фарна тогда сражался вместе с Гнездом, оказавшим ему гостеприимство. Он выжил и усадьбу отстояли. Но потеряли много людей, не меньше двух десятков. Из них первой была и та, чей долг был защищать усадьбу. Лавеюгле эс Сьенн, первая и единственная супруга Гадюки. Песня говорит - удержать ее в мире живых не помогли на тогдашнее мастерство людей, ни искусство Проявляющего. А Сьенн эс Сьенн не успел со службы, хотя и спешил. Успел только отдать ее и всех своих мертвых ветру и земле. А весной, на Кругу, позвать эс Слинха, по которым и так прошлась Присяга, потому что сделали они недолжное, на землю под морем - и был вправе. Сражался и убил троих, прежде, чем спустился к нему Хаста, поговорил с ним и Сьенн эс Сьенн сказал 'достаточно'...
   Хюлльша говорит, а вездеход медленно карабкается на большую гору, над которой есть свет жилья разумных. Внутрь. Это не гора - это насыпь. Валы. Очень старые валы...
  - А мой светлый и один такой на свете таи Дальхан... - продолжит Хюлльша, тут шевельнутся, кажется, все... ну вот Льеанн на ладонь поймает точно. Потому что просто при людях такое редко говорят. А Хюлльша и на восьмую выдоха не прервется, продолжая, - ...по крови принадлежит эс Слинха. Я сейчас не очень люблю эту песню, - и вездеход остановится.
  Илье запросит еще когда будет отстегиваться:
  - Теи Хюлльша, извините...а для вас это до сих пор так важно?
  - Я дарра, маленькая, - откликнется ей Хюлльша. - Я принадлежу моей Присяге и Государю в жизни и посмертии. Это все было с моей кровью. Это есть сейчас в моей крови и моих корнях, - а потом она спрыгнет, подаст руку Илье, задвинет перекрывающие выхода и продолжит. Уже не высоким, а личным. Задумчивым. - А нашего сына зовут Веретенница. Хаста. У нас очень частое имя. И это та самая усадьба.
  
  Расслабленность эту теи Хюлльша отпустит быстро...
  Это Илье опустится вниз, попробует ботинком снег за воротами - укатанный, даже скользит. Грязный немного. Попробует снег на соседствующей насыпи - сыпкий, шуршит вниз. Здесь как-то суше и тише, чем на берегу у Гнезда... и даже чем у Вересковой заимке. А пахнет мокрым камнем, снегом и жилым. Принюхалась определить. Запомнила сказанное Хюлльшей. И вполголоса уложила для себя:
  - Значит, тоже принадлежите...
  И теи Хюлльша будет очень быстрой. В том, как она сдвинется... как, с какой скоростью полоснут воздух когти, их почти не видно. И в том, как остановится, замрет... и втянет когти, произнося:
  - Ты сейчас рискуешь, девочка. Я очень уважаю твоих лехтев... и очень тепло отношусь к тебе, ньирре-теи Илье. Но ты очень рискуешь, говоря так при Присягнувших...
  А Илье, вроде, и испугаться не успела. Испугался Саайре. Хотя понимал, что на такой скорости еще ничего не успеет. Но выдвинулся прикрыть. Илье только открыто удивилась.
   А ответила ей Льеанн. Скатившаяся из противоположного выхода. Как раз успела - обойти морду вездехода, оценить диспозицию... и нисколько не испугаться:
  - Разумным людям, так подчеркивающим свою принадлежность к людям... я так понимаю, достаточно болезненно сравнение с... вещами, - глядя больше на теи Хюлльшу, произнесет Льеанн. - Особенно не лишенное основания.
  Хюлльша посмотрит. Очень внимательно посмотрит. Явно посчитает до двенадцати и явно заметно выдохнет. Прежде, чем произнести:
  - А с тобой будет интересно подраться, лехта Ллеаннэйр.
  - Я вижу, что вы до сих пор сильнее, теи Хюлльша. Но возможно, мне тоже будет интересно, - и не изменит интонации, продолжая. - Наши... предшественники, первые, кого Таэрион Илайетт сделал лехтев, преступили закон. Серьезно и очевидно. И получили свое воздаяние. А на сегодняшний день... я считаю, что мое место в мире дает мне достаточно, чтоб не сильно переживать из-за статуса. Достаточно... - это она внезапно взвесит с большей эмоциональной насыщенностью, - иногда это намного больше моих сил.
  - Это хорошо, - Хюлльша за это время сдвинулась. Стоят - в упор и близко. А Илье - смотрел Саайре - отвернулась. Снежинки считает. Перестали бы уже. Ей наверняка тяжело... что из-за сказанного ей опять ругаются... Рихта вот тоже подошел... Хюлльше просьбу скинул жестом. Тоже 'перестань'. Нет, не видит. - Потому что когда вы начинаете менять свое место, мир сваливается в безумие. И мы это хорошо помним.
  - Мы тоже помним, - эхом откликнулась Льеанн, но на этом Хюлльша уже повернулась. Широким жестом поймала просьбу Рихты - мол, ну надо же:
  - Ну, что застыли, молодняк? - и отряхнет пальцы. - Слушайте, я действительно уважаю и эту лехтев и в целом их работу... когда она находится от меня на достаточном расстоянии. Но я все-таки считаю нужным предупредить, что буду... злиться на вещи, на которые мы стабильно злимся... и считаю нужным предупреждение, что тут может и прилететь... от кого-нибудь другого из нас. И я должна очень уважать человека, чтоб предложить с ним подраться. Ну, пошли? Нам наверх...
  - Это очень... странно, - говорит Илье, но уже когда делает первые шаги. Вверх, по боковой лесенке, вслед за Хюлльшей, пропустив вперед и Саайре и Льеанн. Тихо говорит, но Льеанн слышит. И отзывается:
  - Это обычные непроговариваемые вещи. Лежащие близ основы мира.
  - И что... с ними делать? - запросит она уже звонче.
  - Знать, - откликнется Льеанн. - И знать, что они есть. Особенно там, где это касается твоей жизни. И жить ее дальше.
  - И... все? - это Илье запросит еще звонче. Рихта по пути соберет с перил снег, слепит рыхлым снежком, запустит куда-то вниз...
  - Ну... в данном случае этого достаточно.
  
  Саайре, зацепившись взглядом за резкое движение Рихты отслеживал, смотрел, как летит снежок, рассыпается пылью, над - а это крыши, лестница вверх идет над строениями - угловатые, под снегом, бурьянины на крыше торчат... хозяйственные какие-то постройки, видимо. Он смотрел, думать не получалось, наблюдал. Но голоса снова отвлекли. Теи Хюлльша говорит очень негромко. Но все равно слышно:
  - А про Золотой Мятеж и ваши вспоминать не любят. Так, лехта Ллеаннэйр?
  - Он был. И я скорее рада тем соглашениям, что были достигнуты. Перед ним и оценивая его последствия. Он был, что бы я ни думала. Но да... не люблю. Думаю, никто... не любит.
  Хюлльша приостанавливается. Пропускает всех, и прикрывает - мелкую такую калитку, плетеные деревяшки... чуть потолще - так внезапно напоминающую Саайре тот сад. Школы. На Далии. Такую неуместную здесь калитку...
  - Мы тоже - не любим, - признает вслед теи Хюлльша. - Ну, когда ты достаточно выспишься, лехта Льеанн, я тебя позову на площадку. Подраться. Не откажешься?
  - С удовольствием. Мне тоже интересно, - легко откликнется Льеанн.
  Следующий вопрос теи Хюлльша задаст чуть позже. Они пройдут узким местом - между стеной вала и да - деревянным сводом крыши чего-то, и лесенка пойдет дальше. Уже расчищенная от снега.
  - Теи Ллеаннэйр... я могу тебя спросить? - выдаст Хюлльша. За подтверждающим жестом запросит проще. - И что ты обдумываешь? Я вижу, как ты всюду зыркаешь.
  - Я удивляюсь, теи Хюлльша. Я уже столько выдохов иду по земле дарра, вижу дома... и не заметила пока еще ни одной оборонительной системы. Если валы не считать - но это ж... несерьезно.
  А когда Хюлльша улыбается - эта неправильная пластинка брони на ее щеке выпирает особенно заметно. А улыбается она широко. Ярко.
  - Гнездо - Крепость, лехта, понимаешь? То крепость, а это усадьба. Зернохранилища, звери - том числе, кони и собаки. Сыроварни и часть коптилен. Командный пункт продовольственного обеспечения, короче. Как ты думаешь, здесь может не быть оборонительных систем?
  - Думаю, не может не быть. Вот и удивляюсь.
  - Ну хороши б мы были, если бы их было заметно, - откликнулась Хюлльша. С искренним удовольствием. Потом медленней. - На крепости под Игры наша мелкотня еще может попереть. А на усадьбы и прочие точки... получения пищевого довольствия - нельзя. Нарушающих правила разрешено атаковать всерьез. А если кто вернется домой живым - там еще и свои порвут. Дополнительно за недолжное...
  - Да, понятно, - скажет Льеанн. - Понятно... но тогда - зачем? Сколько лет, получается,.этим базам ничего не угрожает?
  - Много. Хочешь цифру - я назову, - начинает отвечать Хюлльша. И Льеанн подхватывает. Льеанн продолжает негромко:
  - Не уверена, что имею право это спрашивать. Но сейчас хочу спросить: тогда зачем?
  Пока Хюлльша выплетает что-то пальцами - еще выпуская когти - непонятное - неожиданный новый голос появляется сверху:
  - Льеанн, как ты думаешь, с какого возраста наши мелкие сдают первые аттестации по устройству защитных систем, а также способы их установки и обнаружения...
  - Хм... - запрос жестом явно оценит: 'а это не закрытая информация?' - но, не получив ответа, Льеанн продолжит. - Думаю, у первого взрослого имени уже есть свои аттестации.
  - Ошибаешься, - неожиданно хозяйка Гнезда Сьенн стоит сверху этой лестницы. Там, где поднимается, неровным полукругом обхватывая небольшую площадку, темный, похоже деревянный, заснеженный видимо основной дом усадьбы. - У первого детского.
  Льеанн тоже умеет отпускать стремительные жесты. Пальцы достаточно быстро формулируют: 'Это как?'. Ответит ей внезапно Рихта.
  - А я помню, как мы тут носились и искали... Ну, не очень сложно, ниери Ллеаннэйр - тебе... немного доступ приоткрывают, и ты тут в округе бегаешь. Ищешь. Потом рассказываешь. Весело было...
  - И ты, конечно, был первым? - как-то очень легко запросит его Илье и пришлось запнуться, с ноги на ногу переступить. Признать:
  - Нет. Йоррька тогда обогнала. Это третья внучка Сейренн, ты не видела... она уже учится - ну, на общем...
  - Вот так, Льеанн, - над их диалогом продолжит хозяйка Гнезда. - Как ты думаешь, где мне - и их первым наставникам проще преподавать нашим мелким данные необходимые навыки. Так, чтоб они запомнили? - пальцами Льеанн собирает: 'понимаю', медленно, почти пропуская следующую реплику теи Нерсьенн. - А еще мы тут всякое... обкатываем - на действующей модели.
  И говорит:
  - Если я скажу - значит, вам тоже приходится очень рано и увлекательно учить своих детей - я точно рискую ввязаться в драку?
  Паузу Нерсьенн оставляет тоже, но короткую, не больше четверти выдоха. И говорит:
  - Думаю, нет. Я не вижу смысла тратить силы... на возмущение настолько очевидным. А что, кто-то пытался?
  - Ну, я, - неохотно хмыкнет в ответ Хюлльша. - Нет, ниери Нёрсьенн, мне нравятся эти лехтев, мне нравится, как они работают... но все-таки... кое-что мне не нравится, - это она соберет негромко, отряхнет что-то когтями... а потом обернется. На Илье.
  
  А Илье похоже давно не отслеживала их разговора. Потому что навстречу шли они...
  
  Сначала - чуть отличимые от сугробов тени, белые, в легкую дымку, мохнатые - гладкой, мягкой волной - большие - огромные - они шли легко и быстро, и это могло быть очень страшно, но угрозы в их спокойном шествии не было заметно... Собаки. Очень большие собаки... Легко - та, что шла за ними вслед от них сильно отставала.
  - Гости, ньера Снежный, - сказала Нерсьенн. - Хорошие гости. Тебе можно.
  И показалось он даже не прыгнул: просто с места поставил большие мохнатые лапы... и мог их поставить на плечи и кому другому повыше, чем теи Нерсьенн. И еще хорошо шевельнул хвостом.
  - Собака... какая большая собака, - проговорит Илье. Так звонко и так... полностью по-детски... что на шаг отшагнет Рихта, чиркнет по воздуху непонятным запросом - с когтями... И... 'отступит под прикрытие' - еще подумает Саайре. К нему - встать рядом... как будто он мог ответить. - А можно... я тебя поглажу, - продолжит Илье и оторвется - взглядом прямо перед собой. - Можно?
  - Ньера Дымка не возражает, - откликнулась ей наконец добравшаяся до них сопровождающая собак теи Тийрха. - Привет, Илье, я скучала...
  За те два с половиной больших круга, что наставница Илье не появлялась на занятиях, она стала вот как заметно больше. Круглее. Это Саайре думал - внимательно, как читал написанное, по знаку... Отдельным от осознания - как Илье ее не замечает. Как маленькая Илье, которой она так отчетливо есть внутри себя - гладит... сосредоточенно гладит очень большую собаку... И это сейчас настолько прозрачно очевидно... что - маленькая девочка. Всем... 'включая собаку' - еще отдельным думает Саайре. Большой зверь, с дымчатыми пятнами на морде смотрит... очень дружелюбно. И чуть чуть пыхтит. Пока его старательно и медленно углаживают.
  - А еще ньера Дымка любит, когда ее вот так чешут, - не сразу, но просто, продолжает Тийрха. И запускает пальцы в роскошный тоже чуть дымчатый воротник. Наклоняться для этого ей почти не требуется. Да, Илье это, кажется, слышит... по крайней мере действует. В очень неудобном полуприседе, деревянном таком, наклоняется и копирует движения... Неуверенно. И когда большая собака говорит 'хуф' - и чуть-чуть шевелит большую голову - Илье вздрагивает... И оступается. И отсюда было бы странно не оступиться.
  И это Саайре думает потом, тоже отдельно, как читая знаками. И то, что первой тут успевает теи Хюлльша. Поймать... и разбудить. Фыркнув небрежным:
  - Ты ж осторожней, Барсенок... - очень быстро поймает. И удержит. И Илье ее увидит. Удивленно запросит:
  - А почему Барсенок?
  - А потому что Райэн тебя так иногда зовет... - легко ответит Хюлльша. Легко и продолжит. - Ты сейчас очень неудобно стоишь. Отсюда очень легко грохнуться - и плохо грохнуться.
  - И Хюлльша немедленно потащит тебя на осмотр, коллега, - легким вслед подхватит Тийрха. Хюлльша не оставит:
  - Разумеется, потащу. Ты ж не собираешься мне возразить... ньирре-теи Тийрха?
  В комплект того, что Тийрха - медленно - складывает пальцами, явно входит и 'тебе возразишь' и 'не собираюсь'. Но она перестает это выплетать, потому что Илье откликается. И говорит:
  - Да... здравствуй, ниери Тийрха... я тоже... по тебе скучала, - смотрит и возвращается взглядом к собаке... И да, возвращается, но на этот раз вес распределяет... более устойчиво. - Вы... вы извините... но они... вот. Большие такие... Ой...
  Там будет большая пауза. Между тем, как Илье извинится... и разревется, обняв, зарывшись в большую собаку... и не сразу заговорит дальше. Детским. И 'ой' тоже скажет не сразу - эта собака ответит. Повернется и смачно, вот всем языком, тоже большим, ее лизнет. В щеку... умоет. И еще раз...
  - Ньирре-теи Илье, - не сразу, мягко, проговорит и теи Хюлльша. Потом. Когда вслед за тем 'ой' Илье на них посмотрит. - Я хочу тебе сейчас посоветовать, разрешаешь.
  - Я... знаю, что я глупая, ниери Хюлльша, - на этот раз без паузы откликнется Илье. И... 'Вернулось...' - испугается Саайре. Таким оно будет снова неправильным. Деревянным. - И что у них... всякая зараза... потому что едят они всякую гадость.
  Он дернулся - это Льеанн остановила его привычным жестом 'не шевелись'. И получилось, что первой возразила собака. Доступным способом - лизнув еще раз. Илье не возражала.
  Хюлльша тоже:
  - Да, ньера Дымка, это очень хороший наш маленький, - а потом теи Хюлльша выстроит. Жест когтями Саайре не понял, но Хюлльша так ярко застыла в деревянной позе гадящего журавля... что 'ну надо же' читалось по всей внешности прозрачно. - Ща-а, позволю я нашим собакам жрать 'всякую гадость'... и я думаю, ну если что, ты найдешь, где умыться. Тут несложно... - а Илье смотрит на нее из полуприседа... и возвращается. - Вообще, ньирре-теи Илье, я хочу тебе посоветовать пожрать чего вкусного - если захочешь, тут Нёрсьенн как раз сырника назаворачивала. А потом спать. Я так вижу, у тебя был нелегкий день? Если так хочешь, можешь позвать с собой собаку. Льеанн, не возражаешь?
  - А... - начинает Илье и запинается. Хюлльша выжидает. Долгое время. Достаточное. Потом продолжит:
  - Илье, вспоминай: мне можно и нужно задавать вопросы. Самые странные, - проговорит медленно. Илье переступает с ноги на ногу и торопится:
  - А я просто спросить хотела - разве им можно и в дом, и на кровать... А потом поняла, что у вас нет кроватей... здесь тоже?
  - Ну, тем, кто пойдут - можно, - откликнется Хюлльша. - Ньера Дымка пойдет. Она такой... наставник мелких, в поля редко идёт. Снежный дома быть не любит, сторожевой... пастух. А про этого я еще не очень знаю. Рий'е Рихта, хочешь рассказать?
  Рихта обернулся. Кажется, снова когтем попробовал: а это правда к нему? Быстро. Слышно выдохнул. Сказал:
  - Это Шевелинка. Это мой... ну, я его ращу. Когда успеваю. Ну... мы все. Он молодой еще. Шевелинка... давай! Можно!
  Пес был тоже белым, в дымку, пес был чуть меньше... пес хвостом не шевельнул - раскрутил - облачком. И вот он явно подпрыгнул и еще - перед тем, как примериться и тоже прыгнуть на Рихту... но ящерик устоял под этой собачьей радостью - хоть и было видно, что ему не очень легко. И посмотрел - потом. Покосился Рихта и посмотрел зверь. 'Ну как?' - спросил жестом.
  - Как вы... похожи, - внезапно ответила Илье. Получив вслед от Хюлльши:
  - Вот и я говорю...
  Рихта картинно отряхнулся. Пес за ним следом. Илье только и улыбнулась. И Рихта заметил:
  - Это ты завтра еще увидишь. Как мы умеем. Ага? - он запинается, потому что откликается Илье снова прозрачно... и снова - заметно, что плачет.
  - Твой... совсем твой? Здорово, - и все-таки улыбается. Перед тем как сказать. - А они не обидятся?
  - Кто? - дарра запросили кажется в один голос.
  - Ну, остальные собаки... я их ничего... не глажу?
  - Не обидятся, - откликнулась Хюлльша. - Но тебе же ничто не мешает... Время точно есть.
  К большому Снежному Илье подойдет... осторожно. Пальцы сначала адресуют человеческий и довольно почтительный жест с запросом 'можно'? Большой зверь примет благосклонно. А Шевелинка... Рихта что-то кажется зверю скажет - на этом их, неслышном. И Илье еще раз придется сказать 'ой'... Потому зверь тоже ткнется носом. И лизнется. А потом еще лапу поставит. Большую. Лапу Илье тоже погладит. Вслух отметит внутренним:
  - Какая мохнатая...
  - Кстати, Тийрха, хочу сказать, что наша подопечная успешно подходит по программе к изучению свойств живого мира, глазом не видимого. Может, предложить как практический материал? - над этой сценой отдельно скажет Хюлльша и запросит. - Илье, хочешь? Экспериментально посмотреть. Что там обитает в пасти у собак, и что при каких условиях может стать опасным?
  - Да... - откликается Илье, не отвлекаясь от собаки.
  - Разработаешь практикум, Тийрха? Думаю, ты легко справишься.
  - Попробую. Но Хюлльша, я буду очень признательна, если ты мне позволишь его с Илье и прогнать...
  - Это от тебя зависит. И результатов последнего обследования, - Хюлльша заговорит нежданно быстро и сердито. А Льеанн еще для себя отметит 'и на общем'. Потому что быстро она и продолжит. - Знаешь, мне очень интересно, каким ты выпустишь быть в мир вашего очень... прыткого парня. Поэтому я очень прошу тебя лишний раз не подпрыгивать. Домой пустили, обрадовалась?
  - Ага, - легко соглашается Тийрха. - Айе, Хюлльша-ниерра.
  Илье же под разговор старательно доглаживает собаку. А потом вдруг отряхивается. И говорит:
  - Только я больше про них самих хочу. Про собак. Какие они и почему такие. И как их растить, когда маленькие. Ну вот как вы меня про человеческих детей учите... Можно?
  - Про собак и как их растить - это будет обязательным курсом, - это вмешается Нёрсьенн. И очень серьезно. - Это очень большие звери - и тебе потребуется это знать, когда у тебя будет своя собака.
  - Своя. Собака, - Илье взвесит - вот тем первоначальным. Прозрачным. А потом неуверенно улыбнется. - Это... здорово?
  - Это иногда утомительно, - первым ответит Рихта. - Но очень здорово
  А Льеанн задумается, и отчетливо будет считать что-то на пальцах. Часть дороги до входа.
  Льеанн будет думать, что есть необходимость связаться с ньера Суринэ. Из прочной земли Сердца Мира категорически неудобно оценивать текущее состояние... проявленной в мире живых конструкции, поддерживающей колодец - а ей интересно текущее ее состояние. И сколько в ней осталось гвоздей.
  Но время для запроса будет утром. В текущей ситуации им всем равно необходимо выспаться.
  
  ***
  А проснулся Саайре от солнца. Лежало плотными, казалось, что теплыми, пятнами. Подумал, что утро уже крепкое. Проспал... а собственно - что проспал? Вспомнил день, вечер - еду уже помнил смутно, выключился, едва лег. Ночью просыпался, вылезал из спальника, видел, что отведенная им спальня большая, темная, с легкой подсветкой у порожка - там три ступеньки вверх, но благо к ним не надо. От подсветки увидел, что у порога лежит собака, ньера Дымка, наверно тоже спит, вытянувшись. Потянулся. И наконец-то открыл глаза. И удивился.
  Комната была такая, как любят дарра: пустая, просторная. С плетеными подстилками и деревянными дорожками чуть ниже их... На такую наполовину сполз во сне. А Льеанн спала чуть ближе к узким окнам, солнце обошло ее мимо. Вытянулась и спала. Хорошо. Крепко. А за окном было солнце. А больше никого не было.
  Но дом был таким... правильным. Что Саайре решил, время запрашивать, где Илье - потерпит, как не раз было. Хотя бы пока он еще раз потянется (...а время уже перешагнуло полдень и пару шагов прошло. Чувствовал себя выспавшимся. Хорошо, без мутной слабости, что оставляет лишний срок. И без той, вчерашней...) И дойдет до помывочной.
  
  Когда он оттуда выбрался - Льеанн уже проснулась. Сидела на краю этой плетеной штуки. Кажется, тоже потягивалась... Увидел - все-таки запросил: 'Все в порядке? С Илье... тоже?' Не вслух, но подхватываемым каналом. Льеанн улыбнется. И ему ответят. Незнакомый вызов теи Нёрсьенн толкнется довольно увесисто: 'Все в порядке, лехта. Давай, разминайся - и двигайте жрать. Лови траекторию, а то опять запутаешься...' - поймал. Поймал и подтверждающий жест Льеанн.
  И все-таки спросил. Где-то к третьему ломтю пирога - еда у Присягнувших была сытной и... правильной: из многих расходных состояний будила понимание, что ты живой и хочешь жрать. Сначала посмотрел на еду, подумал - стоит ли такое над едой... И - ну в любом случае, ниери Льеанн разберется - спросил:
  - Льеанн... извини, ты сегодня уже хочешь говорить... про вчера? Я хотел спросить.
  - Так... - скажет тогда Льеанн. - Давай я сначала пирог доем. Он вкусный, - и действительно сначала доест. Не спеша. Пирог против ожидания не с рыбой - с сыпким, соленым сыром. Вкусный. Возьмется за чашку. Отопьет, поставит. - Вот теперь можно. Тяжело было?
  - Тяжело, - сказал Саайре. - Страшно. Ниери... Льеанн, вы мне объясните, что это было?
  Льеанн взвесит - быстрым жестом скатает пальцами невидимый шарик.
  - М, возможно это ты мне объяснишь? Так будет проще, - Саайре ответил движением 'не понимаю'. Льеанн сдвинулась и пояснила. С неожиданным обращением. - Ниери Саайре, если ты доверишь мне полные срезы своего личного архива... и если уважаемая хозяйка позволит мне использовать штатный передающий - на личном внутреннем нам будет очень трудно...
  - Позволю, Льеанн, - перебив, проявится теи Нёрсьенн. Несколько раньше, чем она договорит. - Но ты учти, что по своему праву и по здешней схеме передающих я могу отследить и восстановить большую часть переданного.
  - Ага, уже учла. И думаю, это не закрытая информация... - заговорит Льеанн.
  - Тогда я сяду любопытствовать... - предупреждающим снова перебьет Нёрсьенн.
  - Садись, - отряхнула Льеанн. - Думаю, любого из вас стошнит значительно раньше, чем вы рискнете проверить эту информацию практикой.
  Жест, тоже отряхнутый Нёрсьенн был прозрачен. 'Что мы, идиоты?' Льеанн оценит. И, наконец, продолжит:
  - Я попробую - предоставить тебе оценку интенсивности воздействия и состояния Thairien. Чтоб мы точно поняли, что это было. Ты согласен, ниери Саайре?
  - Я... да, согласен, - обращение как к мастеру и ритуальные формулы немного сбивали с толку. Смущали. - И, Льеанн... я еще хотел вам... тебе рассказать... сложное.
  - И обязательно расскажешь, - откликнулась Льеанн на личном и близком. - Привыкай, уважаемый мастер Саайре. Ты уже состоявшийся и взрослый специалист. Достаточно годный специалист. Даже если ниери Трэстинка и хочет тебя побить... - усмехнется Льеанн и продолжит. - А я пока воспользуюсь очередной передышкой... и сожру еще минимум один кусок этого пирога. Пользуясь временем на поиски передающего.
  - Не то, чтоб мне требовалось его искать... - совсем ей в тон взвесит Нёрсьенн. - Но если хочешь, могу принести добавки. Наши не жаловались на аппетит, лехта Льеанн, но как ты лопаешь - это большое удовольствие хозяйки... Так вдумчиво.
  И Льеанн доест - этот и еще один.
  
  А потом Саайре смотрел как Льеанн сидела, медленно, сосредоточенно сопоставляла срезы его личного архива и со своим, представляя срезы старых рабочих данных, подробно расспрашивала его об ощущениях... и неведомая вода становилась узнаваемым. Сиянием показателей - о, свет и со стационарного бил в глаза... ел их, и знаками - все доказывало интенсивность проявленности Thai. Данные были вполне штатными: диагностика присутствия, насыщенность фона - но да, ошарашивающей насыщенности.
   (...воды было много, очень много, и она шла вверх, заполняя места, где стояла рушащаяся плотина - вверх... по тому, чем была Илье - почему он и не обнаруживал?.. спросить?)
  Льеанн заземляла. Льеанн показывала, как такой напор может выглядеть в штатном виде... и его последствия. И Саайре исследовал срезы ее архивов, да - он по-прежнему умеет обнаружить - продемонстрировать - но земля мира живых должна была бы под таким напором треснуть? Ниери Льеанн, но где? Льеанн ему ответила совсем нештатно и негромко: 'У земли Сердца Мира своя специфика. А Тот, кто спровоцировал... этот всплеск я думаю, был достаточно близко. Давай, попробую тебе срез построить...' - и Льеанн задумывалась...
  И у нее под руками, на новом срезе, прорисовывалась прочная... и потому хрупкая земля мира живых - крайне низкой проницаемости для воды Thairien, она должна была треснуть - но внезапно прогибалась... словно была сложным многослойным технологическим материалом и держала удар. Но прогибалась - пузырем, а вот это, на срезе, в усадьбе - они... и они отдельно. Внутри воды. И он сам осознавал, ляпнув на скорости дурацкое: 'Ага: понятно, почему она лила с потолка...' - и насколько оно дурацкое, не успевал подумать... Потому что тут очень слышным выдохом напоминает о себе теи Нёрсьенн, на расстояние ощутимости придвинувшаяся и внимательно впившаяся в экран Нёрсьенн. А Льеанн, не оборачиваясь, подтверждает ей согласным жестом и говорит еще очень серьезно: 'А нам очень повезло, что местом данной работы мы выбрали Сердце Мира, - и дальше, с серьезностью не меньше, взвешивает. - Прилив пойдет... - и дальше. - Ньера Суринэ вставит мне клизму. Ведерную'.
  
  Потом Льеанн собрала что-то пальцами, вопроса он задать не успел - уже снова продолжала: 'Но да, при штатном состоянии земли живых, такое появление Thai на ее поверхности несколько более заметно. Примерно вот так...' - тут картинка на экране передающего менялась, и появившийся срез ее личного архива Саайре уже опознавал: берет срез самый сканер, что он тогда, с Илье, и пытался задействовать... интенсивность потока Thai, правда, в продемонстрированном случае была гораздо ниже. Но да, не ошибся, земле этого уже хватило, трескалась... 'А причина вон, - бросила ему Льеанн. - В доступных слоях пытается сныкаться. И когда приходится спускаться в такой... ненадежный провал с расчетом вернуться потом наружу... Представляешь же, как строят штатные страховки?' - 'Представляю...' - неохотно признался Саайре. Понимая, что про них точно забыл. 'Да, я поняла, что ты скорей всего не опознал, что это и забыл их поставить', - продолжает Льеанн и добывает из личного архива еще срез показателей. Где они показаны. Яркие, штатным светом... экранированного ресурса живых проложенные нити. Так некстати напоминая Саайре, как он сдавал - дважды - их теоретические свойства и практику построения... и насколько тогда об этом забыл. Льеанн - вот как нарочно, а так скорей всего и было - оставила ему время на размышления. А оценила одобрительно: 'Ну, со своей задачей ты справился, а она была сложной. К тому же штатная страховка в этих обстоятельствах... могла бы стоить своих последствий. А лехта айе Таэри поставленный вот здесь... достаточно прочная конструкция. В крайнем случае, размывать бы начало по слоям. Дай, нарисую что это было... ' - за движением Льеанн на экране проступал... несколько и в таком, вещном отображении головокружительный срез, хотя Саайре бы уже не напрягся посчитать интенсивность присутствия Thai и определить, как проседают слои. Кажется, слишком внятно шевеля пальцами. По крайней мере Льеанн отметит: 'Ты еще как ты светишься посчитай, для полной картины последствий. Это несколько тяжело...в водовороте. И не факт, что ты не притянул бы парочку мелких хищников. Они тут водятся. И достаточно безмозглы и голодны'. Он поджал пальцы, быстрым движением, да, сердился, что поймали... сердился - и на себя же? Ведь действительно мог понять, что происходило и как действовать. Благо Льеанн провоцировала. 'Но в штатных случаях - на твоем пути тоже бывает, что к корням приходится спускаться - лучше во всякой ситуации выставлять данные страховочные. Лучше несколько. Еще лучше, если рядом есть другой живой... обладающий достаточными знаниями, чтобы тебя подстраховать. Как вариант - живой, очень для тебя ценный... если ты его пожелаешь туда тащить. Занятый своим делом в мире живых'.
  Саайре обдумывал. Отдельным. Мысли расходились...как пластинки веера. Что, усвоил же - теперь ясен способ еще одной проверки. Кроме штатного сканера и привычной картины. Что сейчас изнутри наверно понимает, почему Рихта ему говорил, что злится. На него и не только на него. Что он сейчас на похожем месте - и быть на нем очень... неудобно. Что надо спросить Льеанн, как эту страховку еще закрепляют. А потом пробилось. Отчетливым воспоминанием, которого не было в срезах личного архива. Никак не отразилось. Которое... ну было же. И его надо... и его очень страшно сказать:
  - Льеанн, знаешь... - сбился. Потерялся. Сказал вот этим - тем и почему злился. - Ну... я, конечно, не знаю. Я-то и родителей моих родителей не знаю как звали, и насколько я могу... - и запнулся снова. Так внезапно для него самого высказал, что злился. На что.
  Льеанн подождала. Нужную паузу. Льеанн сбросила подбадривающий жест. Сказала:
  - А это неважно. Для нас - дело совсем не в крови. Говори, лехта Саайре.
  Льеанн пришлось уложить с пальцев еще одно, терпеливое 'да?' - тогда Саайре решился продолжать.
  - Ну... Там мне казалось - там кто-то стоял. В доме. Когда текла вода. У такого столба... с царапинами. Странного. Он был и... страховал меня.
  
  Жест был привычным. Запрос пальцев на разрешение прикоснуться и вслед за ним, полученным, личный, поддерживающий и благословляющий жест. Привычным - и Саайре сначала стряхнул согласие... и только через выдох понял, что Льеанн сидит от него напротив. И обе ее руки в его поле зрения. И еще четверть выдоха думал.
  - А ты хороший... парень, таи Саайре, - да, за спиной стояла Хозяйка Гнезда. Поднявшаяся, когда лехтев начали обсуждать свое внутреннее - и дальше он потерял ее из виду. - Не знаю, стоит ли тебе говорить об этом теи Сейренн. Это ростомер, - как очень важное скажет вслед теи Нёрсьенн. Саайре еще будет понимать, что это она вмешалась. Потому, видимо, посмотрит слишком непонимающе. - Столб... на котором живущая в доме семья, если того хочет, отмечает рост своих детей. Обычно... от возраста любопытства до возраста первого имени, - теперь на нее смотрела и Льеанн. Очень внимательно смотрела. А Нёрсьенн взвешивала. Медленно. - Это... очень внутреннее. Но мы принадлежим Властному Присяги жизнью и посмертием, и у нас говорят, что наши мёртвые далеко от дома не уходят. И не оставляют своих живых. А тот, кто строил этот дом... Он никогда не был дарра, этот странный парень, которого любит наша Сейренн. Но... я ничему не удивлюсь. Надеюсь, ты не рискнешь провести... замеры этого, лехта?
  Льеанн шевельнулась. И посмотрела. И очень отчетливо ответила:
  - Нет. Мне запретно. Профессионально, - от нее было... ощутимо неуютно. Так... что Саайре крайне удивился, что теи Нёрсьенн выстраивает жестом 'неужели'. Казалось, он пружинит в очень плотном сейчас воздухе. - Ладно, - отряхнет Льеанн. - Тоже выскажу некоторое количество внутренней информации. Я - лехта zu-toёra, мастер сумеречных троп, чья работа затрагивает границы мира живых, в первую очередь - разнообразные виды неправильного посмертия разумных... и все тому способствующее. А нормальное штатное посмертие - дело исключительно двоих. Разумного и его бога. Лишний, который попытается протянуть туда лапы - огребет в ебло. Полагаю от обоих. Помимо того, что я с уважением отношусь к устройству мира и воле моего Бога... я еще и совершенно не питаю интереса к прояснению данных ощущений.
  Саайре как ни странно, эту отповедь пропустил. Отвлекся буквально на третьем слове - толкнулся медленный, неумелый... а еще хотелось сказать: пушистый - вызов личного внутреннего. Саайре почти ушами услышал, как Илье сказала: 'ой!'... Сам оформленный запрос был: 'Саайре, ты... проснулся? Ой, они такие... с лапами... ты ведь придешь?' И кажется... ведь ему первому? Льеанн на него посмотрит и улыбнется чуть погодя. Интересуясь:
  - Пойдешь?
  - Да... ну, если можно. Нужно? А ты?
  - Нужно, - подтвердит Льеанн. - Иди. Я присоединюсь. Чуть позже. Сейчас я хочу попросить, если есть возможность. Еще раз воспользоваться передающим, мне необходимо отправить сообщение. Далеко.
  
  Саайре, правда, поднялся вслед за 'иди'. И шел быстро. Где-то на словах Льеанн о сообщении задвинул дверь и пошел. Быстро, через ступеньки, на ходу все-таки подхватив - указующий маячок Илье... И еще притормозил, сообразив, что куртку надо накинуть. Там по двору идти. Сколько-то...
  Не шел - бежал. Подпрыгивал. И не только потому что спешил... это просто было радостно - после вчерашней тошной слабости - понимать, что она оставила, а ты есть, жив и двигаешься - вот сейчас, вот так... Подпрыгиваешь на месте, бежишь куда-то в этом, по традиции, лабиринте спусков и проходов. (...а оно действительно деревянное... и как оно у них не рушится?) И хорошо, что указующий маячок есть (...теплый), а то где-нибудь непременно запутался бы...
  А вчерашнее... медленно становилось понятным.
  
  Убежал. И не слышал. Теи Нёрсьенн задвинет дверь. И взвесит жестом. Тряхнет в пальцах маленький невидимый бубенчик. И запросит:
  - Интересно, а вам в данном случае можно?
  Льеанн запросит. Жестом. Льеанн получит:
  - Я вижу, для лехта Саайре ваша подопечная - светлая и одна такая среди всех разумных. Цветными знаками написано. Побежа-ал. Вот мне и интересно: а вам в данных условиях - разрешено?
  Льеанн взвесит. Долгим, медленным жестом. Потом улыбнется. Перестанет улыбаться и скажет:
  - Если так - то я его понимаю. Разумным любить никто не вправе запрещать. Ни людям, ни лехтев. А как это нести - они решают сами. А для работы - тем лучше. Отчасти.
  - Да-а, - взвесит Нёрсьенн. - Ладно... что ты там хотела насчет связи?
  - А... пока я у передающего - теи Нёрсьенн, я могу отправить... достаточно оперативное послание? Далеко. В сектор Ставиште, мир Хладье Дошта. Для того, кто там сейчас также работает. Над демонтажом того, что делали с Илье. Судя по последним данным... мне необходимо запросить. и дать некоторые инструкции.
  - Хочешь поинтересоваться объемом клизмы? - с ровной рабочей интонацией запросит Нёрсьенн.
  - Полагаю, она уже достаточно объемная, - тоже ровным рабочим ответит Льеанн. - Но думаю предупредить про... комплект вероятных эффектов. Если необходимо, я могу возместить расходы за счет доступных средств.
  - Ох, лехтев, - звучно фыркнет теи Нёрсьенн. - Давай. Заткнись и работай. Тебя еще Хюлльша на площадку - ожидает не дождется.
  - Есть - заткнуться и работать, - это Льеанн уже чуть-чуть присыпет. Легкой интонацией. - Да, я помню...
  
  ***
  'А я очень хорошо спала. И мне снились собаки', вспоминала она потом.
  Наяву собаки тоже были. Пахло незнакомо. Илье уже знала - в каждом доме, и даже месте дома дарра пахнет по-разному. Здесь был дым, был травяной и чуть горьковатый аромат этого их плетеного спального, но старше и холодней пахло дерево этого дома (...целиком, до самых корней - дерево... этот холм, на котором стоит дом - тоже корни. Старые, старые... прочные...) А еще немного пахло собаками.
  'Они пахли по-разному, и мне нравилось в них просыпаться', - говорила она потом. Пару выдохов лежать, сосредотачиваться, что вот он - прочный и на самом деле непрозрачный мир живых. Чем пахет... какой он? Внимательно, медленно. (...было тепло. Тепло и безопасно... А у дома были очень глубокие корни. И он был похож на теи Нёрсьенн и Мать Водопадов, Хозяйку Ель. Это ничего, что по правде она его младше... Эта земля тоже... немножко качается. Ей нравится на этой земле.)
  А потом у кровати выдохнет кто-то еще. Живой. Собака.
  - Ньера... Дымка, - тоже выдохнет Илье очень шепотом. Собака лежала близко... и казалась больше Илье. Выше. Если лежа. Вот и очень тише - потому что очень большая. А еще потому что все еще совсем глубоко спят и это тоже слышно.
  Собака ей ответит. Повернется и посмотрит. Глаза у ньера Дымки яркие, дымчатые, да - и в зелень, немного на морскую воду похожие. Настоящую морскую воду - Илье уже немного смотрела, какая она. Собака встанет, потянется, еще раз посмотрит на Илье и сильно махнет хвостом.
  - Хорошее утро, - нерешительно скажет Илье. Все также тихо. Собака вернется - не успеет она привстать и сесть. Толкнет в плечо. Ощутимо. И звук издаст. Тоже негромкий, как будто понимает, что все спят (...а они наверно по-разному пахнут... для собаки. С неспящими.) Еще раз шевельнется - хвостом и еще ушами - и сделает два шага к двери.
  - Ты меня зовешь? - почти одними губами запросит Илье. Собака скажет звучное 'уф!' - и потом еще раз подойдет к двери, для наглядности толкнет ее. 'Хорошо, хорошо, я иду', - Илье завозилась, чуть торопясь, еще верхние замки у спальника слегка зацепились, неудобно было.
  Но никто так и не проснулся. И потом, как она уже выскользнула, задвинула дверь и пошла за собакой - никто.
  
  Под босыми ногами было, как всегда в доме дарра - тепло. И шершаво. Дерево... А собака явно обрадовалась. Прыгнула. Легко. Не на нее. И заскользила впереди. Большая. Шерстяная. Очень красивая собака. Ньера Дымка. Вниз, потом по коридору, где пол был немного холодней - длинным коридором. Потом вниз по лестнице...
  Илье думала про собаку. Сосредоточенно смотрела на собаку. Еще немного ощущала разный пол под ногами. Куда, как и зачем идет - и куда возвращаться - не очень отслеживала. А ньера Дымка спустилась и толкнула неплотно прикрытую дверь. И внезапный голос для Илье был совсем неожиданным.
  - Ньера Дымка пришла попросить пожрать и на улицу, ага. Илье, теплого утра. Завтракать будешь?
  Лесенка вывела ее вниз, там в высокие прорезные окна светило солнце, яркое, раннего утра. И, кажется да - теплым домашним дымом и еще едой и чем-то нестрашно кислым пахло отсюда. Кажется, это кухня. И это, конечно же, теи Нерсьенн. И еще Тийрха. Сидит под светом, смотреть на нее неудобно. Рядом с ней большая миска. С ягодами. А пахнет вкусно. Да, она голодная. Очень. Прямо странно.
  - Светлого утра, теи Нёрсьенн... ниери Тийрха.. - поприветствовала полным. Растерялась. - Да... я голодная.
  - Ну так сполоснись и приходи. Будешь сыр пробовать...
  И вот тут Илье сообразит. Что совсем не помнит - как шла, поворачивала... пока смотрела на собаку... ну и остальное. И что шла - вот только проснувшись.
  А еще будет немного досадно. Что это так о ней заметно. Что Нёрсьенн отвлечется - она разворачивает. И нарезает. Что-то белое и большое. Это оно так пахнет - странным кислым и вкусным. На нее посмотрит и улыбнется:
  - За собакой шла? Не, наверх тебе не надо. Налево. И в коридорчик. Две помывочные. Хватит. От сполоснуть руки до сполоснуться хорошенько. Первую только дверь не толкай, это в ледник, она тебя не распознает, - Илье продолжит стоять и смотреть. И Нёрсьенн запросит. - Там они спят? Твои лехтев?
  - Да... - отзовется Илье. - Ну, когда я уходила, они спали...
  - Ну и не буди заодно, - откликнется теи Нёрсьенн. - Им хорошо бы выспаться.
  Это обвалится. Ощутимым и тяжелым пониманием. Илье отступит на полшага. Посмотрит далеко. Внутрь:
  - Это... из-за меня, да?
  Теи Нёрсьенн отвернется от этого, белого... Отряхнет пальцы:
  - Ну я-то откуда знаю, маленькая? Про то, что там у вас вчера было, у меня довольно-таки мало информации. Но если и так - то что?
  И тяжелое денется. Не то, чтобы денется, но удивление будет его немного больше. Заслонит. Слишком просто это у теи Нёрсьенн получилось. Пальцы сами соберутся. В жест - 'не понимаю'.
  - Ну, Илье, а смысл так пугаться того, что тебе объективно требуются внимание, некоторое количество работы и забота. И близкие их проявляют. Иногда это требует расхода ресурса. И иногда после этого им надо отоспаться. Так случается. Это естественно. Где тут непонятное?
  
  Илье думала. Думала, что ей очень хочется быть теи Нёрсьенн... внутри головы теи Нёрсьенн, которая берет и видит это нормальным. Которая всю жизнь видела это нормальным. Что она, Илье, очень злится... и хочет громко ей сказать про 'ты не поймешь'. Только ей нельзя так сказать. Нёрсьенн не Льеанн... которой столько раз говорила... и сейчас это очень жарко... и наверно стыдно? Что Льеанн там... отсыпается...
  ...Что она внезапно на опыте понимает, как это - те разные потоки мысли и ощущения себя, о которых в той ее другой жизни говорила Старший Наставник Даилиньер-теи эс Доринца. Говорила много слов и требовала. И понять ее никак не получалось... да, сейчас еще больно. А иначе тогда быть и не могло... А это просто... вот они. Эти потоки мыслей, что сейчас с ней и отдельные. Ощутимы и видны. И для этого совсем не надо быть теи Нёрсьенн. Она тоже умеет... Это надо подумать прямо сейчас. Одной. И она подумает. Но сначала надо ответить.
  - Я... не смогу сейчас объяснить, ниери Нёрсьенн. Но я... так не хочу, чтобы им из-за меня было плохо.
  - А им не плохо, Илье, - тоже легко ответит ей Хозяйка Гнезда. - Их работа пока закончена, и они могут хорошо выспаться. Насколько я знаю старшую лехта - она знает... что это очень даже хорошо. А ты сейчас будешь пробовать свежий сыр. И я думаю, это тоже хорошо, - продолжит Хозяйка Гнезда.
  
  О них странно будет думать. Там, в помывочной. Медленно смотреть как течет вода, она теплая и щекотная. И думать, что ниери Льеанн и Саайре ведь тоже... всегда жили внутри мира... .и своей головы, для которой так нормально. Значит, не могут понять? Нет. Они как раз могут. А еще они знают, что мир людей и то, что думают о нем люди, бывают очень разными. А нового сыру она точно хочет. Сейчас ей очень хочется есть. Часто. Тийрха говорила, что так и будет. И это нормально. Да, Тийрха же здесь. А она... и не поговорила. Все... только про собак. А ньера Дымка убежала уже... не видела, куда-то дальше, в кухню. Она ночью рядом была... Она... мохнатая...
  
  Когда вышла, Тийрха как раз была. Сидела за столом, почесывала свернувшуюся у ног ньера Дымку (вернулась). Ногой же. Та не возражала. А Тийрха посмотрела на Илье, сделала очень таинственное лицо, сказала шепотом:
  - Илье, иди ягоды жрать. Нёрсьенн опять нашла где-то свежую чернику... но столько в меня никак не влезет...
  Илье посмотрела - миска и в самом деле была большой. А что чернику она любит, она очень хорошо успела понять и усвоить. И даже дотянулась. И зачерпнула.
  - Тийрха, неужели ты думаешь, у меня не найдется своей и отдельной порции для нашей маленькой ньирре-теи Илье, а? - теи Нёрсьенн вынырнет неожиданно. Прямо рука дрогнет... впрочем, чернику Илье не рассыпала. Впрочем, Тийрха не слишком испугалась:
  - Не знаю, но в меня столько не поместится. Правда. Этот парень у меня большой... мало места остается, - она еще говорила, и Илье слушала, но отвечать пришлось раньше... Нёрсьенн выставит перед ней на стол блюдо, деревянное, на нем вот то белое, сыр, вкусно пахнет, так вкусно... вот схватить сейчас кусок и съесть, не отломив лепешки, не поблагодарив того, кто готовил еду... И заговорит:
  - Это сыр. Ты его первая пробуешь. Скажешь, хорошо ли он вызрел, ага? И вкусный ли. Еще рыба есть. Если хочешь. Жареная. Ты как?
  - Я... хочу, теи Нёрсьенн, - Илье пробовала. Радовалась. Достигнутому умению, чувствовать, как это - потоки мысли. Поймать в руку отдельный - вот, как нить основы того гобелена, что складывают с Сейренн - там осталось чуть-чуть скал - и небо. Вот когда прокидываешь в неудобную сторону. И это тоже отдельный поток. Но сейчас она чувствует другое. И ей нравится. Это здорово - что здесь так можно говорить... и можно хотеть. И говорить дальше. Это просто. Здесь нормально. - И сыр. Он очень вкусно пахнет. И рыбу. Я, кажется, очень голодная...
  А за ними было так... интересно наблюдать. Еще. Нёрсьенн сыр подтолкнет, жестом - близким - бросит 'ешь'. Потом с пальцев сбросит ниери Тийрхе - 'вот так'... если когти значения жеста не меняют. Тийрха поймает. Взвесит. Жест полетит обратно - уже к ним вместе 'еще предстоит'.
  Илье увидела. Но к этому моменту уже попробовала. И потом был сыр.
  
  Он был совсем необыкновенный и очень вкусный. Плотная такая, но не очень твердая мякоть. По вкусу... сладкая немного и чуть-чуть отдающая их сосновой дробинкой, орехами. По виду тоже похожая. Хорошо.
  Разговоры были где-то поверх. Как ушла Нёрсьенн, вернулась Нёрсьенн, принесла с собой еще большое блюдо. С рыбой. И точно такую же как у Тийрхи немаленькую миску. С черникой. 'Вот!', - отметит жестом теи Нёрсьенн. 'Надо же', - Тийрха тоже отметит движением. Но потом и заговорит. Легким:
  - Нёрсьенн, признайся, ты где-то у себя развела плантацию?
  - Не признаюсь, - отряхнет она в ответ. - Но я предпочитаю соблюдать традиции.
  - Но она же свежая? - открыто запросит Тийрха, под этот вопрос зачерпнув еще горсть ягод. Удостовериться.
  - Практически. Ты ешь, - откликнется теи Нёрсьенн. - Вкусный сыр, маленькая?
  Тут Илье уже пришлось отвлечься. И осознать внезапно, что щедро, крупными ломтями нарезанного сыра на блюде не осталось.
  - Очень... вкусно, - проговорит. И удивится вслед. - Ой, я что - все съела?
  - Давай-давай, еще нарежу. Смотреть приятно... - усмехнется Нёрсьенн. А за этим Тийрха тоже оценит жестом. Одобрительным. Длинным.
  - Ой, ниери Тийрха, - не сразу, сначала отпробовав и рыбу (жареная, холодная... все равно вкусная) скажет Илье... - Извините, - та снова шевельнет пальцами... отряхиваясь. И получится. - Я по тебе ужасно соскучилась. И все никак не скажу. Все... с собаками...
  - Ну у нас же славные собаки, - легко улыбнется ей Тийрха. - Правда, Дымка? - зверь ответит. Зверь поднимет голову и шевельнет хвостом. - Любишь собак, Илье?
  - Я... да. Я за ними под веранду лазила. За щенками. Давно, еще в том детстве. Я вспомню, теи Нёрсьенн, обязательно! - это она снова жест увидела. Жест взвешивал. И сомневался. Пугал. Тийрха, правда, раньше заговорит. Позволит быть совсем тихому шепотом: 'Я знаешь, как... своего хочу...'
  - Я здесь выросла... знаешь, как понимаю? Я вот на очень старшем родиче Дымки с Серебряной верхом каталась. В возрасте любопытства. Было ведь, Нёрсьенн?
  - Было-было, - взвесит Хозяйка Гнезда. - На третью свою зиму поехала на волков посмотреть. Я нескоро забуду.
  - И как? - запросила Илье. Проверяя - а освоенные разные потоки ей позволят, удерживаясь здесь, в разговоре, оценить... кто такие есть волки и насколько это опасно.
  - Посмотрела, - откликнулась Тийрха. Позволили - достаточно, чтоб сейчас удивиться. Полностью и от неожиданности открыто. И Тийрха это отследит, и за паузой рассыплет легким. - К первому взрослому. Когда на охоту взяли, аттестации сдавать. По стрельбе и полевому выживанию. На мое счастье, расплодилось их тогда. И обнаглели.
  Нёрсьенн говорила рядом, начала чуть позже:
  - Ну, Илье, они же очень умные, эти собаки, - и вслед подхватывала Тийрха:
  - Слушай, Нёрсьенн, если... все будет хорошо, я наверно здесь хочу его растить. Как ты думаешь, Хюлльша нас допустит?
  - Первые вы, что ли? - легко хмыкнет теи Нёрсьенн. - Допустит. Ей самой удобней. Ты мне лучше скажи, когда ты собираешься прошение подавать. Чтоб Й'рэгэла твоего сюда переводили. На переподготовку по обстоятельствам...
  Тийрха ела чернику. Сидела и ела. Долго. Выдоха четыре. Так... очень отчетливо ела.
  - Ну, если ты это будешь слишком долго обдумывать, это сделает Сейренн. Или я. По имеющимся полномочиям. Недожорке вашего полигона дать просраться. А?- а Тийрха продолжает есть чернику. Еще через три выдоха Нёрсьенн, очень подчеркнуто отрезавшая пару ломтиков сыра, говорит насыщенней. - Й'рэгэл конечно, умница, 'кипяточку' больше можного не хлебнет... но ты хочешь обеспечить отцу своего чуда еще пару полевых выходов? Не понимаю.
  - Я сообщу. И отправлю прошение. Вовремя. Когда я удостоверюсь, что все хорошо, и он не встретится с незаслуженным вызовом и необходимостью провожать не родившегося быть. Как и полагается по правилам, - Тийрха чеканит. Размеренно - с первого слова. Пугает.
  Теи Нёрсьенн тем временем передвигается. Очень быстро. Между звуком и звуком. Возникает. У Тийрхи за спиной. И кладет ладонь ей на плечо. И пока Тийрха говорит - держит. Жестом - личным, благословляющим и взрослым. И очень крепко держит. Тийрха говорит - а Нёрсьенн держит. Спокойно и сильно... Ну - то есть так, что по дарра постороннему видно. Что вот это - сильно. Говорит она тоже так... сильно держа:
  - Ты справишься, al'mei. Вы все трое хороши. И у вас получится. Тебе какие шансы на неправильный исход предполагает Хюлльша? Два из двенадцати? - пальцы Тийрхи сначала запросят, откуда известно, потом подтвердят. Теи Нёрсенн усмехнется:
  - Смело считай один. Можно полтора. Хюлльша перестраховщик. Знаешь же - наш средний показатель. Ты вполне в пределах нормы. А в норме сейчас дети в основном получаются. С разными усилиями. Как Хозяйка Гнезда говорю. И с этим правом добавлю - я думаю, тебе Й'рэгэл рядом намного нужнее. Чем всей вашей аварийке и недожорке. А?
  - Тоже правда, - через медленный выдох ответит Тийрха. - По устоям и правде... прошение вроде тебе, Нёрсьенн, выставлять. Как ответственной за сбережение ресурса. Составишь?
  Оказывается, они могут быть медленными - и очень смачными - жесты нижнего армейского. Которыми Нёрсьенн отвечает. Кажется, что да, отпишет... выпишет по емкости дерьма на каждого. Тийрха тем временем продолжает:
  - И можно мне еще кусок сыру - Илье, ты очень вкусно ешь. А потом пойдем - к ньера Серебряной и ее щенкам. Ладно?
  - Теи Тийрха, - не очень решительно скажет Илье. Надо положить недоеденный ломоть (очень вкусный... но на этом, пожалуй, хватит) - вытереть руку и подняться, - а можно... я тебя тоже подержу. И скажу, что все будет хорошо?
  - Давай, рий'эн Илье, - отзовется Тийрха. И продолжит тихим и удивительным. - Я думаю, тебя послушают.
  Илье подойдет - медленно - и нерешительно повторит жест. Тийрха примет. Подержит. И шевельнется. Близким жестом признательности - повернет голову, заденет щекой... Жесткая. И скажет:
  - Хорошая. Спасибо. У тебя тоже будет хорошо. А теперь - я доедаю и идем к щенкам. Только найдем тебе обувь, там проход холодный.
  
  Про обувь, правда, Илье не помнила. Про проход тоже. Как будто там сразу начались щенки. Нет. Сначала была собака. Грозная и серебряная тень на пороге того места, куда они пытались войти. Большая. По ним сразу видно, что одна - ньера Дымка, другая - ньера Серебряная. Кажется, за тот незапомнившийся проход Тийрха Илье и рассказала. Что собаки - родичи, из одного помета. 'Серебряная тоже очень умная. Но суроовая. Пастух!', - именно там говорила Тийрха. Но эта собака, казалось, была еще выше. И суше. И явно с щенками. Стояла и смотрела. Большая и строгая.
  - Свои, ньера Серебряная, - также уверенно, стоя напротив нее, отвечала Тийрха. - Мы пришли гостями. И мы не обидим твоих детей.
  Собака еще смотрела на Тийрху, когда ей под брюхо... пришел. Одна восьмая. Если не двенадцатая большой собаки. Причем большую часть которого составляли лапы и шерсть. Глаза были поменьше, совсем бусинки. И уши. А хвост совсем смешной... торчком.
  А еще щен смешной был, потому как сначала показалось, что влез - этим мелким хвостом... и носом... и ухом, немного, во что-то черное. На себе унес, испачкался. Илье и потянулась. Стереть грязное. Но это была шерсть такая. И совсем не замечала, а смотрит ли на них большая собака... и как смотрит.
  Их четыре было. Таких. Мелких, с большими лапами, меховыми боками и еще голым пузом. Розовым. Тявкали - щенячье (взрослые - те, кажется, совсем не разговаривали), тянули - прочную бузилку, которых в их обиталище было много... сильно, кстати, тянули, урчали и упирались, съезжая по чуть шершавому полу вместе с ней. Охотились - за чужими хвостами и за своим, нередко плюхаясь на пушистый бок. И не против были подставить пузо, если их хотели погладить... Этот был, вот первый, отдельный, самый любопытный... прыгал за брошенным им мячиком, один раз даже в коробку залез, вцеплялся и урчал, но немного понимал слово 'отдавай'... Илье думала про себя: 'чумазый'. И не очень решалась думать: 'мой'.
   Щенки и он отдельно долго были. Долго. Пока Илье внезапно не увидела себя - как откуда-то сверху... С решетчатого потолка 'собачьих яслей'. Как рядом, в чуть приподнятом углу, на мягкой подстилке, сидели двое... взрослых. Тийрха и суровая серебряная собака, без возражений допустившая Илье к малышне. Сидели, смотрели как возятся - щенки... и, вот кажется, разговаривали... И она, Илье, тоже щенок. И это ничего и менее интересно, чем совсем другое... даже чем, не обидела ли снова она так Тийрху.
  Илье встала и спросила:
  - А о чем вы... разговариваете? - и выпустит бузилку, в которую немедленно вцепился ее Чумазый.
  И что это очень дурацкий вопрос - она тоже подумала потом. Когда Тийрха ей начнет отвечать. Это тоже было внезапно:
  - Я просто ей завидую, - нет, совершенно равному ответила Тийрха. - Она так хорошо их родила. Я тоже так хочу... чтобы вот слегка присела, как посрать - и раз, мне четыре моих мохнатых морды...
  - Ты...из восстановительного, да? - Илье поднялась и пересела. К ней поближе. - Я... по тебе скучала... Я... могу спросить?
  - Да, - очень просто ответит Тийрха. - Да, можешь... и да, достаточно долго. Я тоже скучаю, Илье.
  -Долго? - вполголоса спросила тогда Илье. - В восстановительном - ты еще долго?
  - Здесь слегка отсижусь, еще дня два - и на итоговый осмотр... а так посмотрим. Утомляет, по правда. Изысканий прошла - не верится. Хюлльша - знаешь, она правда перестраховывается. Ну, она сама это знает. Когда она Хасту носила, уже срок ее подходил, смеялась потом... что себе бы точно не разрешила. Вот и на меня ворчит.
  'Она говорит, - это про себя думала Илье, всеми мыслями - осознавая, что всеми... нет, еще небольшой частью она как раз это осознает... но почти всеми мыслями. И это хорошо - осознавать. И продолжать. - Она говорит со мной как с такой же. Взрослой и равной. И она вообще всегда так говорила. И они все. И делится. Внутренним. Мне странно. Особенно странно сейчас... когда они только что смотрели на щенков'.
  - Я тоже рекомендуемый возраст перескочила. Уже в ограниченно рекомендованных. Для того, чтоб детей вынашивать. И 'кипяточек' мне здорово ресурса подъел, - бурчит она... А большая собака приподнялась, положила Тийрхе голову на колено. И на Илье смотрит. Мол, что ты скажешь... щенок. А в самом деле - что она скажет?
  Сказала внезапно. Самый интересующий... очень невежливый вопрос:
  - Я тоже...в группе риска?
  - Тоже, - очень... штатно отозвалась Тийрха. - Тебе просто обосраться, как рано. Но думаю, справимся. У тебя кровь легкая. И кости тоже. Думаю, и должным образом пройдет. Без сильных последствий. Для дальнейших своих младших - если ты их захочешь. Но по восстановительным тебя затаскают, готовься...
  - Я привыкла... - медленно сказала Илье. - В этой моей жизни...
  - Да. Поняла. Тогда думаю пройдешь нормально, - оценит Тийрха. Илье посмотрит. Выдохнет. Задумается. Сначала скажет, глядя в ответ на собаку:
  - Ньера Серебряная, можно вас погладить? - Тийрха через выдох переведет движение ушей собаки:
  - Она не возражает, - и это даст нужную паузу. На обдумывание полного ответа.
  - Эйле ниери Тийрха... я хочу знать, - получается у Илье. - Что... что именно меня ждет. И почему вот так у вас получается с маленькими... и тебе сейчас страшно. Если... я имею право на эту информацию. Я вообще все хочу знать. В полном объеме. Ой...
  'Ой', - это опять было из-за собаки. Ньера Серебряная, которую Илье легко поглаживала, перебирала пальцами шерсть загривка, вдруг зевнула... А у нее такие зубы...
  
  Илье смотрела. Отдельно. Над своими мыслями сверху. Как распределяются потоки. Такой, отдельной большой рекой. Где она удивляется и чуть-чуть боится... какие зубы у ньера Серебряной. У матери Чумазого. Ее Чумазого. А вот это этой ей - про 'моё' думать невероятно страшно. Как другая Илье думает... чувствует... впитывает... что это здорово, это бывает - что можно совсем как такого же и почти на равных называть одного из Наставников - и тебе ответят. Уважительно и просто. И это может быть, это здесь правильно, потому что им же вместе работать... И это так невероятно... здорово. А еще - это горячо и немного больно... и немного обидно... что вот прямо так не передашь, как сейчас за уважаемого наставника страшно, и ей очень хочется, чтоб все было хорошо. У нее и того, кто будет... и еще это почему-то делает тяжело и больно. И она сейчас запутается отслеживать это по слоям.
  - Рий'е Илье, давай я так попрошу, - как, это быстро... это Тийрха еще ответить не успела? - Примерно у начала вечерних кругов, после обеда, мы с тобой залезем в здешний учебный кокон... И я тебе буду объяснять. В полном объеме. Для тебя. Про штатную реакцию организма разумных на крайне раннее воспроизведение на свет потомства и предполагаемые восстановительные мероприятия. Если хочешь, еще лехта Ллеаннэйр и Хюлльшу позову. Полностью. Так правда будет понятней... А у нас... - теи Тийрха явно отвлеклась. Потому что тоже зевнула... так, сдерживаясь - и укоризненно посмотрела на собаку. Потом сбросила быстрый жест, посерьезнела... И продолжила тоже на близком. - Я так понимаю... по дороге теи Хюлльша - со своим-то знанием наших песен Времен Легенд - тебе значимую часть нашей истории отдала. Да, это еще оттуда растут последствия. Нас, дарра, в принципе, нас не должно было быть, но Присяга удержала нас в мире живых достаточно. Но детям нашей крови до сих пор трудно появиться на свет. В среднем - выше встречаемость специфических врожденных нарушений, несовместимых с жизнью. А из-за этого всего... - Тийрха подчеркнуто несколько раз выпрямит пальцы, демонстрируя когти, - это обычно, что наши дети очень тяжелые... и появиться жить стремятся раньше срока. Я в общем, штатный случай.
  Илье подождет. Паузу. Посмотрит на собаку и решится вмешаться снова.
  - Тийрха... А можно я тебе еще раз скажу? Что я очень хочу, чтоб у вас все было хорошо?
  - Разумеется, можно, Илье, - ярко улыбнется Тийрха. - я с удовольствием услышу это и раз и двенадцать. Знаешь... al'mei Илье, когда я буду рожать - придешь ко мне поддерживать Песню?
  - Ой... - еще раз вслух скажет Илье. На этот раз уже из-за Тийрхи. Потому что... что сейчас ей сказала... дарра - она уже достаточно знала, чтоб понять. А еще хорошо помнила.
  
  ***
  За соответствующую подготовку 'ньирре-теи Илье к ее будущей работе' Тийрха с Хюлльшей, при полном одобрении и поддержке Льеанн, взялись с того памятного занятия - еще самого первого здесь. И достаточно плотно взялись. Илье было большей частью интересно. Техника безопасности в вынашивании будущего разумного, навыки контроля состояния и 'соответственная физподготовка'... Именно так проворчала теи Хюлльша, которая дня через три от того сначала проинспектировала утреннюю тренировку от Райэна... И пару дней продолжала на ней присутствовать - а потом высказала выводы. Илье застала самый краешек - как теи Хюлльша что-то ворчливо выговаривала Райэну... испугаться, впрочем, не успела. Дарра и ей сообщила. Что находит принятые меры безопасности и вот эту самую физподготовку вполне достаточной и безопасной для текущего состояния девочки. А то, что у дарра 'соответственная физподготовка' вполне сочетается с элементарным комплексом тренировок по их искусству боя и обороны - 'чтоб навыки не заржавели' - Илье будет рассказывать уже Тийрха. И это как раз было просто - куда проще того, что сейчас поднималось из головы на поверхность.
  
  А тогда Илье запуталась. В первых пробных упражнениях на правильное дыхание и контроль состояния и прилагаемых усилий... Тогда Илье было еще немного страшно - обратиться к Наставнику и сообщить, что она не понимает. Тийрха, правда, хорошо успела это выучить. И естественно, она запросит, что случилось. Придется отвечать.
  - Я не понимаю, ниери Тийха. Как именно тут дышать... и как понимать, что я чувствую в этих... незаметных движениях.
  Ответное удивление Наставника окажется для Илье внезапным. Но оно будет. Тийрха, оставившая ее наедине с заданием, сама посмотрит на знаки материала и практическую часть, словно видит их первый раз, соберет пальцами, намотает на пальцы неведомый жест. Следующий уже понятен: взвешивает. Но тогда она уже говорит:
  - Ну надо же... в такой теоретической программе тренировок и я бы половины не поняла. Я училась иначе. Сейчас, Илье... я спрошу.
  
  ...Она помнила. Когда ей понадобится сосредоточиться в разных трудных аттестациях ее жизни, она будет вспоминать. В первую долю выдоха. Будет видеть сверху резные - птицы и волны - балки полукруглого свода верхней отдельной комнаты учебного корпуса при детском восстановительном Гнезда Сьенн, странно, но сочетающиеся с остальным технологическим содержимым... Между парой учебных 'коконов' проложены по просто деревянному - и очень приятному ногам полу - тканые дорожки с многократным орнаментом, который можно было очень долго рассматривать, он становился все подробней, чем внимательней на него смотришь. А еще там есть просто печка - небольшая, с обычным огнем... Как раз рядом с лестницей. С подъемом на наставническое место.
  
  Теи Хюлльша там, наверху - к ней Тийрха и идет. Основное исследовательское место - оно же наставническое - обычного 'кокона' намного больше. На лабораторный блок и подробный блок связи - по всему восстановительному. Это Илье тогда уже объяснили. Теи Хюлльшу за этим вообще еле видно. 'Командный взгляд', - говорит она иногда - и улыбается. Зато говорит она громко. Вопрос, который Тийрха задала, Илье так и не знает, не спросила... А в ответ было громкое:
  - Ну это же наша девочка. Я рассчитываю, она вполне способна понять, что значит 'закрытая информация', - а потом Хюлльша к ним спустится.
  
  Илье помнит - тогда она еще боялась. Эту резкую дарра, к которой теи Сейренн обращается с большим почтением... Это значило - ее нельзя, просто никак нельзя оскорбить своей неуместностью и неумелостью... Только теи Хюлльша очень часто - вот после того, как Илье выбиралась из 'кокона' восстановительного... или когда Илье задает неуместные и глупые вопросы - наверно, сердится. И невысоко ее оценивает. Хмурится - и на щеке выпирает эта отдельная темная чешуйка. С ней еще и поэтому было очень неудобно. Потому что пялиться на старших недолжно... а на чужой недостаток, это не только недолжно, но еще и очень нехорошо. А не получалось, не могла, Илье задумывалась - и втыкалась взглядом, в щеку, в чешуйку, а потом не могла всеми усилиями его отвести... И эти усилия только делали недолжное любопытство заметнее. Илье думала - эта чешуйка, как такой барометр, показывает настроение... старшего наставника. И потому что Илье так себя ведет... и говорит и делает такие глупости - этот барометр ей не так часто показывает ясную погоду.
  Вот и тогда чешуйку было видно. И Илье как назло про это вспомнила. И воткнулась взглядом. Влипла: смотрела, смотрела на эту чешуйку, думала - что совсем правда, как у ящериц или больших рыб, темная, чуть-чуть, с валиками посередине - чуть более светлых наростов. Потому что теи Хюлльша смотрит на экран ее кокона, и читает знаки, и пальцы взвешивают неодобрительно - наверняка ей... Слова, впрочем, остаются непонятными:
  - Ну и зарядка, - говорит теи Хюлльша, - Не завидую. Ладно, для начала - давай я тебе покажу, как это делают у нас. Для большей пользы - Илье, держи-ка меня за руку. И покрепче.
  Илье взялась. Нерешительно. Теи Хюлльша, впрочем, взяла ее прочно. Просто держит - а, наверное, не выкрутишься. Рука... прочная. С гладкой и очень жесткой кожей. Там, где начинаются пальцы, прямо под кожей чувствуется... что-то твердое и острое... наверно чешуйки? Не очень... удобно... Илье чувствовала, сосредоточенно. Пока Хюлльша - это было заметно: открыто - собирала дыхание.
  
  А потом она запела...
  
  Да, это было звуком - это даже, наверно, словами было - вот на этом их, почти неслышном. Сначала. Но Хюлльша пела, почти не открывая губ, и очень отчетливо... дышала. Звучала. Выдохе на четвертом Илье внезапно попала в ритм... и попалась.
  Она была... звучала, ворчала рядом, урчала - очень большая, грозная, сейчас совершенно уютная - кошка. И звук становился - волной, приподнимает, и отпускает, и снова - совсем легкой, баюкающей волной, было вокруг - не вода Изнанки, другое, теплое, совсем настоящее живое море, приподнималось и дышало... С ней, вокруг и внутри нее. Очень... живое и безопасное. Баюкало. И укачало.
  
  Возвратили обратно... наверно, в мир живых, хотя... этот тоже был живым, Илье очень мягко. Близким жестом - старшего. На плечо, по загривку. Она еще дышала - в этом, глубоком, волной, ритме... Но уже смотрела. Большая и очень сильная дарра... теи Хюлльша была рядом. И была, кажется, совсем не страшной. На чешуйку Илье точно посмотреть забыла.
  А теи Хюлльша доведет жест, продолжит, как взвешивая:
  - Какая ты все-таки еще маленькая, ньирре-теи Илье...
  - Извините, - поторопится сказать она, - мне... когда Льеанн поет, я тоже... быстро засыпаю.
  И запнется, сообразив - что же она делает, ей же - при ней, совсем недавно вот только что - говорили - про 'закрытую информацию'. А она вот так берет и ляпает... доказывает. Насколько она разумная и способна что-то понимать.
   Отчетливо испугалась. Дарра заметили. Теи Хюлльша. Движением спросила - что такое... Ляпнула снова. То, что пришло - вслух:
  - Но Льеанн... никогда не говорила, что это у них... внутреннее, закрытое. Правда она вообще не говорила...
  - Лехтев тоже приходится? - это озадаченно, в пространство, запросит Тийрха. Заинтересует, похоже, Хюлльшу. Та резко отчеркнет что-то движением свободной ладони, соберет из воздуха еще что-то... и явно воспользуется передающим 'кокона', заскользят знаки, сбоку смотреть неудобно - но Илье этого не делала... значит - теи Хюлльша опирается. Под какой-то запрос.
  - Вполне может быть... - откликается она Тийрхе. - Судя по доступным данным, Семья этой лехта живет в редкой дыре, дерьмовой именно по колодцам. Которую еще и латают самостоятельно, представляешь? - жест Тийрхи, что она не хочет себе это представлять, можно почувствовать спиной. И Илье еще думает... какая она совсем неправильная...
  - Ничего, ньирре-теи, не страшно... - внезапно присутствуя, улыбнется ей теи Хюлльша. Чешуйка опять повернется вверх...но это же - может быть, ничего страшного? - то, что мы поем... информация очевидная. Для всех, кто общался с нами более-менее плотно. А то, что именно мы поем... ну, я предполагаю, что к тому времени, как ты это освоишь, запомнишь, насколько это внутренняя информация, - а пальцы старшей детского восстановительного гнезда Сьенн взвесили. Подержали. Отпустили доверительным жестом. - И экстремальные обстоятельства, в которых на это можно плюнуть, тоже научишься определять безошибочно.
  
  Да, в то время не раз думала Илье. Она была права. Потому что я никогда этому не научусь. Ну... не раньше того, как я стану совсем взрослой и настоящей... если я ей когда-нибудь стану...
  Потому что... нет, у нее получалось. Немного и не очень получалось. Ну вот когда Тийрха - а учила ее чаще она - была, держала, и очень плотно... совсем спина к спине, чтоб Илье могла почувствовать, ритмы - разные... в которых дышать. Теи Хюлльша - та, один раз объясняя, просто взяла и пересадила к себе на колени... и еще осторожно, но ощутимо, показывала на Илье ладонью, где именно, и насколько сильно дышать... Рядом с ней было хорошо - Илье старалась, дышала, выдыхала не очень уместным и попадающим в ритм... урчанием. А когда сама, Хюлльша вот так удерживая, пела - не роняла, не укачивала... Качала - ну, физически. Выдохом и вдохом. Еще раз доказывая, как трудно это освоить.
  ...Потому что вот когда отпускали. Сбивалась. Не понимала их неслышимых слов и не находила своих. А еще слышала совсем другое море, что молчало ниже по слоям, было отсюда далеко, но было. И очередной раз, спутавшись, слышала Наставника Тийрху, думала, какая же глупая, что не может понять... и злится... наверно именно поэтому злится, потому что Тийрха пела вслух. Ну, просто потому что песенки, попадающие в этот ритм - они такие простые...
  И потому что Тийрха с такой непринужденностью разворачивает крылья домашней одежды и стаскивает через голову майку, чтоб наглядно - а если Илье хочет, то и на ощупь показать где это, где именно и как сильно дышать, и что при этом в теле у нее работает... И это странно и боязно, потому что так открыто... И одновременно Тийрха так далеко и внутри, когда внезапно на таком вот занятии - ой, как это ярко есть в памяти - прерывается, и чувствуешь, как глубоко и через какую паузу выдыхает. И смеется потом, уже не тогда, когда чай пьют и передыхают. Таким внутренним: 'Вот же зашибись! Не, так с ноги мне под дых еще никто не пробивал...' - и как там понимающе беззвучно смеется Хюлльша. Урчит. Так по-зверьи и так похоже на эти их... песни.
  Нет, Илье училась. Что-то получалось. Чувствовала... как они - как она дышит. И когда совсем получается, чувствовала - ярче, чем в коконе восстановительного, когда если есть желание можно глазами посмотреть - как в ней есть - что в ней есть и растет что-то другое.
  
  Это было - отдельным, непонятным. И еще пугало. Но об этом Илье четкими словами подумает задолго потом. Тогда для себя уже четко будет знать: на подходе к этой мысли она и сбивалась - и почти получившийся ритм рассыпался, оставляя такое тягучее чувство неудобности собственного тела, которое так мешает нужному действию и вообще собственной неправильности. И думала еще, что никогда этого не освоит - не добавляя - в должной мере. Потому что ясно же, каждый вот из них, из дарра, воспринимал, как это - вот так, как этот... будущий разумный, которого иногда так чувствует Тийрха. С тех пор, как его самого укачивали...
  
  Тийрха, правда, ни разу ничего такого не сказала. Напротив, как-то, когда среди всех слов песен Илье нашла... что получилось петь. 'Про свое, - говорила она уже потом, и улыбалась - тогда уже получившемуся результату. - Про звездного пса, который спускается с небес, караулить сон мелкого, и приносит снег...' И когда почти получилось - когда до самого конца не сбилась - ни с дыхания, ни с этого, укачивающего ритма, и Тийрха - конечно, похвалила - что здорово, и что вот видишь, колыбельная уже получается... А Илье-то знала, ну насколько у нее получается - насколько это похоже на представленный образец. И вслух, конечно, выдала: 'Ну разве ж это получается... Вот как Хюлльша - я же никогда'... 'Ну, Хюлльша, - совершенно легко откликнется Тийрха, но имя дарра она произнесет высоким и почтительным. - Она мастер. И она старшая нашего восстановительного...да под десяток звездных будет. И все это время вытаскивает быть на свет наших детей. Двенадцатую часть бы от того уметь...к внукам, - говорит и цепляет воздух когтями, как...отстегивает что-то. - Я - вот как раз из первых детей, которых она тут приняла... Еще восстановительным не командуя. И до конца жизни она будет праве на меня ворчать! - внезапно подведет итог Тийрха. Легким же. - Еще раз попробуем?'
  
  ...В памяти они рядом, спаяны по шву, словно прямо за теми словами Тийрхи... Но между ними было много дней, и когда Тийрха высказывала вот это - там же, в верхнем учебном - конечно, на ее командном посту Хюлльши не было... Но склеились, соединились вместе... Дней... через малый круг, наверно, когда Хюлльша-ниерра села рядом, оценить результаты... освоения - 'элементарной колыбельной' - говорила она. И в целом осталась довольна. Села рядом, попросила - как Наставник - открыть основные показатели личного внутреннего. Что именно отслеживает - не скрывала. Но на это было просто очень сложно отвлечься. Пока Илье пела...
  Потом, уже можно было отвлечься, и теи Хюлльша выносила - почему-то, 'вполне годную' оценку этому... усвоению материала, а Илье удивлялась, потому что смотрела, как внимательно, до пренебрежимых показателей оценивала теи Хюлльша. И как это вообще не похоже - на то, что должно быть.
  И удивилась. Удивилась вслух. Набрала много воздуху и спросила:
  - Вы... наверно сильно меня переоцениваете?
  - Нет, это вполне достаточный рабочий результат. Упражнения 'колыбельная'. Который можно шлифовать дальше, - размеренно откликнулась ей... командующая детского восстановительного.
   - Но вы мне... специально? - все-таки не могла отклеиться это этой мысли Илье. - Ну... даете оценку больше нужной? Я... это ведь делаю не очень годно? - посмотреть на Хюлльшу она решилась только это выпалив. Дарра удивлялись. Обе. Открыто и не страшно.
  - Нет, я не вижу в этом необходимости, - откликнулась потом Хюлльша. - Меня устраивает результат. А почему ты так решила?
  - Ну... - подержит на ладони Илье. - У меня же не получается. То, что должно.
  - Меня вполне устраивает результат... - так - и очередной раз повторила теи Хюлльша. - А что, ты считаешь, должно быть?
  - У меня не получается, - повторит и Илье. - Ну... я совсем не умею убаюкать - так как вы... и даже близко...
  Она улыбнулась. Она даже смеялась - чуть-чуть и беззвучно. Прежде, чем тоже пояснить:
  - Ньирре-теи Илье, но убаюкиваться совсем не твоя задача, - внятным наставническим продолжит Хюлльша вслед. - Ты в данном случае взрослый разумный. Который осваивает традиционный и достаточно рациональный способ контролировать собственное дыхание и расход эмоционального ресурса. Я могу дополнить - 'традиционно считается', что этим способом ты, как взрослый и разумный даешь... в некотором роде обещание - тому, кого хочешь привести в этот мир. Что можешь ему создать достаточно безопасную обстановку - сейчас - и когда ему придет время появиться на свет.
  Наверно теи Хюлльша просто так говорила. Мягко. Ощутимо мягче, чем требовал суховатый преподавательский. И смотрела - куда-то над ее головой, дальше, в свое...
  И своему улыбалась Наставница Тийрха... Она поддерживала - когда Илье только начинала песню, беззвучно - но Илье чувствовала. И сейчас чувствовала. Что песня не перестала быть. Разговаривать это ей тоже не мешало - но Тийрха была, и песня была отдельно. И Тийрха была...далеко.
  Там, где обеспечивает безопасность и разговаривает... С этим. Другим.
  
  'Наверно, я так понимала, что у меня на самом деле не получается. И чему я не научусь', - называла она потом. Тогда уже... вполне получалось.
  
  А так... оно все целиком... скребло. И вырвалось:
  - Вы так говорите... как будто я обязана этого хотеть!
  И Илье запомнила хорошо - и очень надолго - как вслед ее словам... шевельнулись дарра. Обе. Отдельными и очень яркими осколками. Как шевельнется теи Хюлльша, посмотрит - проявит, чуть прищурятся эти внимательные лишайниковые глаза и что-то быстро отряхнут пальцы. Как чуть-чуть дрогнут и выпустят заметно когти - пальцы Тийрхи, которая одной рукой еще удерживает - и жест, 'колыбельку', и, думалось - и песню... Песня точно - на этом быть перестанет.
  
  Тийрха отследила - да, разумеется - как внимательно смотрела Илье на эти... когти. Но заговорит не сразу, еще оставив - весомую половину выдоха.
  - Илье, извини. Я.... пытаюсь понять, как это может быть. Совсем другое. Но здесь... нам очень трудно понять, - еще половина выдоха, и пальцы, жестом, спросят - нужны ли Илье дальнейшие объяснения. И вернутся. Поддерживать эту 'колыбельку'. На этот раз двумя руками. Без когтей.
  Илье отметит и запомнит это все. Прежде, чем отозваться. Тоже жестом. Что да, нужны.
  - Ну... а я свое право произвести на свет этого парня доказывала... два с половиной малых года. Пока дорогие аттестационные комиссии десятка восстановительных не признали. Что я достаточно целый и не настолько незаменимый в нашей глубокой заднице... крайне непригодной для появления на свет других разумных. Некоторые... глубокоуважаемые командующие, правда, и до сих пор ворчат, - очень... ярко откликнулась тогда Тийрха. Потом речь стукнулась. О жест теи Хюлльши: 'И буду'. После чего продолжилась ровнее. - Для нас растить своего дитенка... официально привилегия. Почетная и... небезопасная. Дозволенная только достаточно взрослым... И этому взрослому надо иметь достаточно... любви и упрямства - чтоб упереться ее получить.
  Илье молчала. Илье смотрела - на пальцы Тийрхи. Тихо, близкими прикосновениями - они разговаривали. Еще из колыбельки. С этим... другим. Наверно... просит его не бояться?
  Было неудобно. Было немного страшно. И еще чуть-чуть было интересно, о чем она говорит... И насколько это другое... понимает. Потому что если он действительно понимает, то... это, наверно, очень плохо...
  На теи Хюлльшу Илье старательно не смотрела. Наверно, про нее командующая восстановительного думает... совсем нехорошо. И... это заслужено.
  
  Ей дали время это подумать. Несколько подробных выдохов. А потом Тийрха негромко запросит. Как Наставник.
  - Илье, извини... но я хочу тебя спросить. А как... ты это чувствуешь? Мне можно не отвечать.
  ...Илье сначала помнила пальцы. С темными и заметными когтями. Теи Хюлльши. Оценившие: дельный вопрос.
  - Я.... могу, - говорит Илье, сбивается, но собирает мысль. - Я... я ему благодарна. Потому что это у него сначала получилось хотеть жить. И я побежала. И я чувствую, что он... ну, совсем другое. Вот сейчас, когда ваше пою, особенно чувствую. Но больше... больше, наверно, совсем ничего. Ниери Хюлльша, я так... делаю ему очень плохо?
  Сначала командующая детского восстановительного смотрит. Ярко. И пальцы взвешивают. И... держат ценность?
  - По данным профессиональной консультации твоей лехтев, это далеко не самое трудное, что твой будущий младший уже вынес. Но, судя по моим данным твоих обследований, по состоянию его развития и здоровья, он вполне в состоянии в свой срок родиться в мир живых. Мне встречались более худшие показатели, но время показало, что в результате получились вполне достойные разумные. Да, я вижу здесь одного испуганного ребенка, которому необходимы тепло и принятие. Этот ребенок ты, ниери Илье, а детям рано и странно иметь своих детей. Но я полагаю, здесь достаточно взрослых и разумных, готовых помочь тебе и будущему разумному наиболее безболезненное освоение навыков: ему - что делать в мире, а тебе - что делать с ним. Я думаю, ты освоишь все достаточно хорошо. Вот такой занудный ответ... уважаемой Селедки. Тебя устраивает?
  - А я?.. - Илье вполголоса задаст вопрос, сама сорвется, успеет почти ушами услышать 'а что - ты?', и пояснить. - Я... вас устраиваю? - и испугаться.
  Хюлльша же улыбнется. Сначала. Медленно. Медленно же перестанет и ответит. Сначала - шевельнутся пальцы. Она протянет ладонь - привычным по восстановительному жестом. Символического запроса о согласии на медицинские манипуляции. Только этот был несколько менее символическим, проявляя его полное значение. Илье смотрела, как ее ладонь лежит в большой и темной лапе дарра и думала, что вот так, не сведенный до единого движения - он же читается - разреши, я буду тебя держать?
  - Устраиваешь. Полезный новый опыт. Я дарра, ньирре-теи Илье. Да, мне странно, что так бывает. И я привыкла к совсем другим ожидающим своих младших. Кроме проявившихся наследственных эффектов не пугающихся почти ничего. Их иногда надо долбать с размаху по жопе, и с тобой я боюсь не рассчитать, - она усмехнулась, не иначе спиной отслеживая какой-то сложносочиненный жест теи Тийрхи... и вернулась взглядом.
  Теи Хюлльша тоже смотрела на тонкую, совсем светлую лапку в своей руке, и думала отдельным - приятным, теплым потоком - когда-нибудь, да - однажды и полностью она расскажет этой сильной и светлой девочке, как то начиналось... Другая жизнь уже больше не Охотника Легиона. А пока ей, конечно, хочется петь песни этому... тоже светлому котенку - и достаточно держать, чтоб все было хорошо. Но так долго песен не поют. Жаль.
  Но конечно расскажет. А начать можно и сейчас:
  - Я смотрю на тебя и вспоминаю. Правильное начало второй моей жизни. И это хорошо. А в настоящий момент меня вполне устраивает, что ты не хочешь сделать ему плохо. Ведь это так?
  - Да... и, ниери Хюлльша... я подозреваю, что сейчас говорю... то что для вас неправильное, но... Я хочу рассказать это... часть этого. Не про песню. Ниери Льеанн.
  - Отчего же? -заинтересованно откликнется ей Хюлльша. - Мне более чем интересно услышать, что здесь захочет сказать твоя лехтев.
  
  Услышала-то ее впервые Тийрха. Скоро. Дня через четыре после этого памятного занятия. Тогда они как раз начали осваивать - на этой, профильной подготовке, как - как раз песню дарра укладывать внутрь процесса необходимой физподготовки... и как с ее помощью сосредотачиваться и оценивать свое состояние. Тоже не очень получалось - но как-то не обидно. Тийрха улыбалась, привычно говорила: пока.
  А после занятия вдруг и сказала:
  - Илье, ты говорила, что твоя лехтев... ниери Ллеаннэйр - тоже поет? Их... песни для маленьких? И что это не закрытая информация? - и такую неуверенность в голосе Наставника было слышать очень странно. Но ей нужно ответить:
  - Ниери Тийрха, я не знаю. Ну, не про, что поет, что поет - да. Но насколько... это закрытая информация - я правда не знаю. Я никогда не спрашивала. Может быть, вы сами спросите?
  - Может быть... ты тогда меня проводишь? - это было понятно, и удивительно, что понятно - что Тийрха отзывалась эхом.
  - Да, конечно, - откликнулась Илье. Ей пришлось недоумевать и дальше. Когда вдруг Тийрха продолжит:
  - Я не знаю, как к ней подходить... И вообще побаиваюсь.
  - Она добрая, - это будет совсем потрясающе удивительно. - Почему?
  - Она большая. И чужая. И лехтев, - откликнется Тийрха, а дальше будет скороговоркой. - Они... как-то больше с совсем экстренными, а то с прощальными службами, мне не случилось сталкиваться...
  
  ...Это будет потом, потом - крепкой весной, когда тот, кто у Тийрхи родится (Пры-гу-нок) - будет уже пытаться передвигаться, и будет ветер с моря, сильный, а Тийрха и Льеанн будут сидеть на близко от ступеньки обрыва - довольно близко, разговаривать про охоту на волков, разную, и еще - тогда уже легко - про то, как звучат над морем степные песни - и Льеанн в какой-то момент вдруг рассмеется громко: 'Тийрха, неужели у вас нами пугают детей?' - 'Нет. У нас потом рассказывают. Как про чужое и совсем недолжное. А у вас... а у вас пугают детей? Зачем? И кем?' - 'Тоже рассказывают про недолжное, - откликнется Льеанн. - Про нас же. Про совершенное некогда той ветвью Семьи, от которой я происхожу'. 'То есть, вы местные...э', - запнется Тийрха, очень к месту поднимется, потому что заинтересовавший мелкого камень вряд ли ему стоит пробовать на зуб... А Льеанн что - легко улыбнется ей в спину: 'Мы все - эс Хэрмэн. Но да - в некотором роде местный... источник всех неприятностей'...
  
  А тогда еще - Тийрха спускалась за Илье, на каком-то из переходов Гнезда Сьенн и попросила разрешения взять ее за руку... Илье удивляло - а кажется, уважаемый наставник за руку действительно держится. И на последних шагах к двери - достаточно крепко.
  Льеанн их встретила. Кажется, удивилась. Занятие было поздним, вечерним, и дома - в том месте, что им отвели дарра - были уже все. Льеанн с Саайре на видимой территории, кажется - что-то там Саайре углубленно изучал... внутри - и точно на личном внутреннем - что там они с Льеанн разбирают? - так, что даже не заметил сначала?
  Льеанн, конечно, заметила. И, кажется, удивилась. Посмотрела, встала.
  - Льеанн... я... вот к нам гостя привела, - встретив взгляд, сказала Илье. - Эйле ниери Тийрха у вас спросить хотела.
  - Я рада и рада вас приветствовать, ньирре-теи Тийрха, - легко отозвалась Льеанн. - Предлагать вам чаю... в вашем же Гнезде - это несколько странно. Но предложу. Хорошо?
  - Хорошо, - откликнется Тийрха. Сядет, будет крутить чашку, смотреть ей внутрь... Время достаточное. Так примерно выдохов двенадцать. Продолжит дальше снова Льеанн.
  - Извините, я все-таки скажу - что несколько удивлена. Что вы пришли. И именно сейчас, - взглядом и быстрым, подобранным движением, Льеанн определила 'именно сейчас' - что Тийрха ждет ребенка было действительно очевидным. Она ж еще и продолжит. - Лехтев моей специализации всегда какая-то теоретическая малая доля риска. Я не думаю, что дарра этому не учат.
  Илье слушала, подъедала орехи, потому что чуть пугалась. Но Льеанн похоже подобрала правильно. Тийрха выслушает и поставит чашку. Неслышно.
  - Учат. Я взвесила. Ниери Ллеаннэйр, Илье говорит, у вас... тоже есть песни, которые вы поете своим маленьким. Я надеюсь...это не запретная информация?
  Илье оторвется от орехов и уставится на Льеанн. Внимательно. Отследит - та чуть прищурится, и так, уголками - ну, все-таки улыбнется?
  - Нет, ньирре-теи Тийрха. Вполне доступная. И?
  - И я хотела бы их услышать. А если возможно, и научиться.
  Сначала шевельнутся пальцы: Льеанн стряхнет - надо же... Потом продолжит.
  - У нас в точности наоборот. На моей земле говорят, что пока звучат... песни Семьи, эта Семья жива... э... в мире живых. И я не возражаю, ньирре-теи Тийрха. Но я хочу спросить, зачем?
  - У нас говорят, чем больше знаешь, тем меньше боишься, - откликнулась Тийрха. - Я боюсь и мне не нравится бояться. Поэтому я решила, что хочу знать. Ваши песни... например.
  - Понятно, - серьезно откликается Льеанн. - Ну, теи Тийрха - я не против. Но я сразу предупреждаю, что наши песни - открытая, но... надежно защищенная информация, - искорки доброй насмешки в словах теперь хорошо слышно. - Наша речь людей достаточно слышная. Но произносить ее трудно. Даже про опыте в нижнем армейском. Я так понимаю, колыбельную, ньирре-теи Тийрха?
  - Да, - говорит дарра. Илье для себя видит. Распознает. Наставника... отпустило то, почему она держала ее за руку... Наставник... эйле ниери Тийрха боится лехта Льеанн и поняла, что не надо? - Колыбельную, - это уже легче продолжила Тийрха.
   Льеанн согласилась. И запела.
  
  Илье ждала. Илье была готова. Сделать что-то, чтоб была не только песня. Мелкая ручная работа ждала. Недалеко. Да, никто из них не отвлечется. Долгое ли дело - проверить, крепко ли держится узел начатой работы, защелкнуть, вспомнить ритм, в котором должен двигаться челнок...
  'Я не засну, - укладывала в этот ритм для себя Илье. - Я хочу сейчас понять. И я не засну'.
  
  Льеанн пела громче, можно было - легко было - разобрать слово от слова. Неузнаваемого языка, тягучего, неровного и горлового... Льеанн пела... иначе. И Илье действительно не заснула. Слушала. Следила - за тем, как движется ритм перемены нитей основы в тесьме. Там вот внезапно и поняла, что начала дышать - в выученном уже здесь ритме... И если постараться, он тоже ложится.
  Только тут бы еще слова запомнить...
  
  Судя по лицу Тийрхи, когда песня кончилась, думали они одинаковое...
  - Да, - очень не сразу взвесит Тийрха, когда песня дозвучит. - Действительно, очень... непривычно, - поймает жест Льеанн, понимающий и чуть насмешливый. Продолжит. - Какая она...скачущая.
  - Ну так про жеребенка же, - чуть погодя откликнулась Льеанн. Тийрха посмотрела. И решила улыбнуться:
  - Я как раз собиралась спросить, о чем она... если там есть о чем. Она совсем непохожа на речь разумных, - тут Тийрха запнулась, отряхнулась и продолжила. - Извините, я совсем не хотела... сказать оскорбительного.
  - И не сказали, - легко откликнулась Льеанн. - Внутренний язык степей Ойхо действительно не похож. Ни на какую из разновидностей фаэ, - потом она выдохнет. (Потом она отведет себе не меньше четверти выдоха... на отдельное. На побыть глубоко внутри. Это Илье отчетливо увидит. И подумает. Отдельным.) - Про жеребенка. Маленького и рыжего. Который недавно родился, и скоро будет скакать - далеко и к солнцу. Ну, вы знаете, эти песни обычно простые...
  А Тийрха тоже - вот сейчас - была очень внутри. Оттуда и сказала. Внутренним, задумчивым...безоружным:
  - Жеребеночек...
   Таким, что это потребовало продолжения. Разговора о том самом...
  - Льеанн, а я так не умею, - сказала Илье. - Я это так не чувствую. Я... ему так очень плохо делаю? - спросила, неловко сложила пальцы, уточняя, кому это ему.
  
  ...Она еще помнила - только сегодня утром на их тренировку второй раз появился старый дарра Стальга. Долго наблюдал. Потом попросил разрешения присоединиться. О том, можно ли ему здесь быть и смотреть, и в некоторых случаях, присоединиться, он еще в первый раз спросил. И, конечно, получил согласие. И от нее тоже. Илье знала - вот с того самого вечера отдельно знала - что за этим старым камнем тоже течет музыка - большая, слитная и очень прочная.
  Она особенно прочная была тогда, когда таи Стальга попросил разрешения присоединиться... и все ждали ее решения. А как было от нее, такой, отказаться.
   А вот потом, уже на площадке, таи Стальга возьмет и запросит - тихо и небрежно:
  - И сколько уже собирается быть в мире живых твой младший, - кажется, он немного подождет ответа, не дождется - Илье даже и не поймет, о чем он спросил, а каменный уже взвесит. - Получается, осенний, чуть моложе Arn'Ammar... Что ж, я двигаюсь с подходящей скоростью.
   И тогда она не успеет подумать... Двигался он действительно медленно - так, что даже Илье понимала, что это - медленно. Потому что в старом дарра действительно есть эта музыка. И не двигаться с ней и с ним очень трудно. И он в ней двигался - и он ей был... И она тоже звала, закручивала, сталкивала - легкой, подвижной и существующей - морской волной с камнем. Да, Илье успевала подумать, что она двигается куда более медленно и неловко, чем этого требовала музыка - но пока она была, ощутимо и бесспорно, заполняя собой все трещины, где хотело быть лишнее... а невероятно сильные руки каменного и старого ее - без всяких видимых усилий - подхватывали и проворачвали, так и не уронив... пока она была, это не имело значения.
  Потом, конечно, кончилось, и Илье осталась на берегу, чувствовать себя зажатой и неловкой... и кто еще тут был каменным... Тем более, что сначала таи Стальга повернулся и выговорил Райэну. На этом их, непонятном и проваливающегося. Было страшно. Но потом таи Стальга повернулся и посмотрел. А это 'страшно', кажется, его самого боялось.
  - Хорошо танцуешь. А будешь еще лучше, - сказал дарра. - Тебе нравится?
  И у Илье получился только согласный жест. Потому что...ну... ей же действительно нравится. А вот тут никак не может быть привычное - что, но у меня же не получается?
  - Я буду тебя учить, - еще раз повторит таи Стальга. - Вы легкие. И сильные.
   И удивил. Настолько, что спросить тогда Илье решится. Он внезапно перейдет. На множественное личного разговора. И Илье удивится и спросит:
  - Кто?.. Кто мы?
  Каменный... ну, он и есть каменный. Но Илье будет думать, что он удивился не меньше, ей отвечая:
  - Ты и тот маленький, которого ты ждешь.
  Для него это было бесспорно. Бесспорно, как эта музыка. Это Илье думала потом. Тогда это просто было. Плотно было - и выдавило беспомощное:
  - Вы... так думаете?
  - Я Мастер, который режет флейты, al'mei Илье, - он и откликнулся так... устойчиво. - Я не думаю, я знаю.
  Тогда этой мысли, конечно, не было. Ей было тесно - тут, в тренажерке дарра, еще и рядом с Райэном... и старым Стальгой. И потом некогда. На том, как практиковалась самостоятельно спускаться по слоям Thairien, как разбирали с теи Тийрхой про устройство костей разумных, когда потом было еще занятие по физподготовке, когда укладывала песню в ритм и не думала - тело немного знало - после сегодняшнего утреннего занятия двигаться легче...
  
  А сейчас тут была Льеанн. И Саайре. При которых любой мысли можно было проявиться и быть. И теи Тийрха... такая яркая с этим... 'жеребеночек'. И вообще все сразу.
  Вот все...что-то понимают, и у них это так... полно. А из себя - если быть совсем честной - совсем не получается достать. К этому другому. Ничего такого... Совсем ничего.
  А Льеанн совсем не удивится. Льеанн это взвесит. Переберет пальцами. Ответит:
  - Не думаю. Думаю, он достаточно крепок, если выдержал всю историю своей жизни. В этом навыке растут долго. Как и во всех остальных. Я в свое время этому достаточно долго училась.
   Это будет странно и немного трудно понимать. Насколько для Тийрхи последнее окажется неожиданным. А выговаривать при Льеанн она... уже тоже не опасается. И переспросит - с таким подчеркнутым и скользким удивлением:
  - Как ожидать и любить своих детей?
  - Как ожидать и любить своих детей, - дословно и спокойно ответит Льеанн. - Это тоже навык. Который все осваивают с разным качеством и разной скоростью. В основном достаточно качественно, - она задумается, скрутят из воздуха пальцы невидимую нитку. - Лично у меня опыт...обусловленный семейной спецификой. Если интересно, я расскажу.
  'Расскажите', - это Илье попросила жестом, перевела - горсточку, которой недавно объясняла, как не умеет.
  И перестала ткать. Но смотрела тоже - на пальцы. Как Тийрха подбирает, скатывает пальцами, взвешивает - то, что сейчас говорит храмовая.
  - У эс Хэрмэн по причине состояния их земли и соответственной специализации достаточно легкий допуск к обзаведению потомством. За исключением стандартного полного теста на состояние здоровья и поражение Thairien. Но при учете того, что осваивать технику безопасности мы начинаем раньше, чем осваиваем взрослые знаки письма... - Льеанн прервалась, кажется тоже отметила взглядом, как сказанное перекатывает Тийрха на пальцах. Посмотрела и продолжила. - А по устоявшейся семейной традиции любой из эс Хэрмэн, особенно из прямых наследников основных ветвей Семьи, напрямую задействованных в специфической работе Семьи на земле Ойхо, даже если его угораздит раньше времени поднять звание, может отправиться в земли Тейрвенон занимать место, на которое его поставит его Бог, только при условии, что он оставит на своей земле хотя бы одного потомка. Поскольку профессиональная подготовка у нас долгая, это вполне удается. Я как раз потомок прямой ветви... с наследственными обязанностями - и у меня все было штатно. Обычно на какой-нибудь из многочисленных практик плюс-минус находишь того, с кем тебе интересно, надежно и весело работать и спать - а там недалеко и до брачного договора. Нас еще так накрыло, что звание нашло нас примерно в одно время... - Льеанн усмехнулась, как будто не замечая, как скатывают, скатывают пальцы Тийрхи ее слова, катают... Илье думала - шарик, маленький невидимый глиняный шарик... и глина уже хорошо подсохла - от того, как ее катают, и трескается... А Льеанн как не замечая, как дарра реагирует на сказанное, взвешивает глубоко внутренним. - Не знаю, закладывались ли старшие на такой эффект от прохождения неучтенного слоя... но не удивлюсь. Мы довольно быстро решили жить малым браком... и до должных детей было недолго. Теоретически я даже хотела... Практически... Когда голова довольно молодая, и занятая разным, а вокруг довольно много старших родичей, которым всегда есть дело до тебя и твоего будущего маленького и все по его поводу что-то делают и чувствуют... Это непростая задача, почувствовать к нему, должному, все... что стоило бы. И... о, это было неприятно и стыдно сознавать... что, пожалуй, самым ярким из чувств была досада, что мне еще лет восемь ходить исключительно в теоретиках, - хмыкнет Льеанн этому своему внутреннему. Повернется - и сначала посмотрит на Саайре. - До сих пор нити 'грибницы' Thairien на любой паршивости карте чую - сколько я их за те годы отсмотрела... - а потом посмотрит уже на Илье. - Я училась ее любить. Долго. Пока она росла, цеплялась. Как получалось. И как нам было привычно. Вообще... эс Хэрмэн это... относительно умеют. Любить детей. Им еще служить придется. И мне в целом понравилось... это занятие. Потом мы же решили... произвести быть еще одну, - Илье видит - так, краешком зрения - а пальцы дарра роняют невидимый шарик... и начинают скатывать еще один. - Они выросли, Илье. Мои должные дети. Настоящие, хорошие и веселые. Последний раз я как раз была дома... когда приветствовала быть моего первого правнука. Первый раз парень у всех, кто от меня получились. У меня это было так. Сейчас... слегка я по ним скучаю. Больше не умею.
  - Ниери Льеанн, я хочу задать вам один вопрос, который меня не касается. Я могу его задать? - укладывает Тийрха в попавшуюся паузу. И довольно отчетливо. Льеанн жестом позволяет запрос - и слышит - да, действительно не самое позволенное. - Мне интересно, сколько времени вы получали разрешение на детей?
   Льеанн имеет право не ответить - это и Илье очевидно. Однако, она отвечает. Не сомневаясь и меньше, чем через выдох:
  - В первый раз теоретическое подтверждение пригодности у меня было, соответственно малый брак мы подтвердили на Конскую ярмарку, это в пределах нескольких дней возле Аmmar, к дням Syinn'rai я уже получила первое подтверждение беременности. В среднем, чуть меньше двух четвертей года. В третий раз получилось смешнее, где-то за три четверти дня. Причем большую часть этого обследования заняла настройка оборудования и попутный практикум для персонала медблока Башни Шьонтаха. Остальное - вопрос, насколько я долбанулась головой и собственно снятие разрешений.
  - Ясно, - голос Тийрхи с этим, задумчивым и легким контрастирует очень. 'Он заточенный', думает про себя Илье. - А я... в общей сложности три года. С перерывами на службу и прочие обстоятельства. Тогда, сейчас и вообще очень жду его и хочу, чтоб он был. Это, с вашей точки зрения, нормально?
  - То, что любите и ждете - это не нормально, теи Тийрха. Это очень здорово, - паузу между Льеанн оставит. На восьмую выдоха. За нее дарра успеет шевельнуться. - То, сколько вам оформляли допуск...вообще это долго. Но я довольно-таки краем наблюдала практику... как конкретно вам даются эти допуски. В медблоке на Харминэ. Я так понимаю, помимо специфики еще специализация и возраст?
   Тийрха шевельнется еще раз. Но по-другому. Илье подумает: она остывает. Тише: чтоб не бояться, сердилась? Согласного жеста, впрочем, не отпустит. Льеанн, впрочем, долго ждать не будет.
  - Но это навык. Который осваивают и в котором совершенствуются. За себя я считаю, что каждый раз выполнила все достаточно хорошо. Но полностью осознать, что такое любить своих детей у меня получилось только к третьей дочке. И ее уже нет.
  И пальцы Тийрхи, подбиравшие очередной жест, стукаются - думает Илье. Она резко его собирала - а стена такая, шершавая, очень, так... что оставит ссадины даже на пальцах чешуйчатых - если об нее стукнуться.
  Говорит Тийрха через несколько выдохов. И можно еще подумать, что дует на пальцы. Странное. Сначала странное.
  - Понимаете... ниери Ллеаннэйр, он спал. Вот как пришел с патрульной проходки - у нас тогда как раз инспекция по безопасности шлялась - так и свалился. И из спальника наполовину вылез. У нас жарко было, охладителям подзарядку не поставили. Очень жарко. Ну... а я проснулась и смотрела. Как он тут есть, пахнет и спит. И вот с того первого выдоха, как проснулась, знала - как я хочу от него вот эту мелочь. Нашу мелочь, - дарра говорила внезапным. Очень открытым и очень внутренним. Как под ту сторону век... где она видит. То, из-за чего таким отдельным, живет... эту невидную улыбку. - А еще - но как мне хотелось его укусить... вот за каждый выдох, что он тогда спал. Так хотелось с ним быть - вымокла... думала сейчас растекусь.
  - Понимаю, - вполголоса и тоже очень личным говорит Льеанн. А Илье думает - для себя отдельным. Что лехта Льеанн тоже сейчас улыбается...совсем похоже на дарра - и наверняка знает, что та сейчас видит под веками. Хорошее. - Но это намного больше штатной нормы. Это то, что называется счастьем. И получается не у всех.
  Тийрху она, кажется, разбудит. Чуть-чуть встряхнется - но следом сбросит жест, одобрительный...и близкий. И улыбнется чуть более вовне:
  - Ага... К счастью, он ну очень быстро проснулся. С утра еще ржал, злюка - какой однако эффект дает, если сил нет до помывочной доползть. А местная недожорка нас даже с подтверждением брака под круг дней тянула. Три дня из-за инспекции, дальше под дурными предлогами, вроде место негодное. Пока мы строем не встали и в законы и договоренности их всей мордой не натыкали. Сколько я за этого грызлась... я это озвучивала, - а пальцы показывают, колыбелькой - за кого, этого. - И вот я пытаюсь понять... и вместо этого очень злюсь. Я в этом неправа. Извините меня, теи Ллеаннэйр. И ты, маленькая, извини.
  - Я понимаю, - вполголоса откликнется Льеанн. И сначала развернет ладони - принять - эту объемную просьбу об извинении. А потом сдвинется - и передаст ответной горсткой. - Я очень хочу, чтобы у вас все было хорошо.
   Илье будет смотреть. Илье будет считать выдох на двенадцатые доли. И ей покажется, что Тийрха медлит... да, немного медлит - прежде, чем отряхнуть пальцы и протянуть их - взять, зацепить когтями это доброе пожелание из протянутой ладони лехта. Тогда и Илье решит - тоже горстью протянуть ладошку. Сказать:
  - Я тоже очень хочу, - у нее-то Тийрха зачерпнет быстрей и легче. И улыбнется. Чем позволит набрать воздуха и сказать еще важное. - А еще я очень хочу понимать, что вы видите... ну - почти сейчас. Под веками. И чему так улыбаетесь.
   Тийрха будет думать. Заметно. И они с Льеанн снова будут...очень одинаковыми. Особенно когда Тийрха додумает и скажет. Очень-очень отчетливо:
  - Я очень хочу, al'mei, чтобы у тебя это было. И прошу, потому что так должно быть, - а Льеанн к ней присоединится. Коротким подтверждающим жестом. Дарра на нее посмотрит. И улыбнется. - А колыбельную я, ниери Льеанн, выучу. И даже не одну. Она ведь у вас не одна? - и, на последовавший запрос - движением - от Льеанн - еще пояснит. - Потому что лишнее знание лишним не бывает. И потому что...жеребеночек, - звонко скажет Тийрха, снова - переплетая пальцы на 'колыбельку'.
  
  ***
  Это Илье помнила и сейчас, в комнате, с щенками, четко - запрашивать личный внутренний о помощи не понадобилось бы. Хотя этот навык она хорошо освоила. Как и самые простые песни. В отличие - от того вот, так и не известного.
  - Я... до сих пор такая же, теи Тийрха. Я... не умею это чувствовать.
  - А это ничего, думаю, - откликнулась Тийрха. Большая собака оглядела потомство и смачно зевнула. На что Тийрха откликнулась, легко. - По-моему, она тебя понимает. Знаешь, Илье, это такой обычай - в нашем Гнезде и вообще в Гнездах... когда одна из нас приводит быть в мир еще кого-то, ей помогают поддерживать песню. Кругом - куда по традиции приглашают самых старших и удачливых.. А еще тех, кто тоже ждет. Я буду рада, если ты встанешь в круг... правда... я не могу пообещать, что это не будет страшно.
  - Я постараюсь не испугаться, теи Тийрха, но... а кроме того, что я не умею - я еще неправильная. И их... ну, лехтев.
  Тийрха взвесит. Тийрха зевнет - не менее смачно, чем собака. Отпустит извиняющийся жест. Скажет вслед:
  - За два малых круга до штатного подъема сегодня разбудил. Ну точно... жеребеночек, - 'Тоже вспоминает', - подумает Илье. А Тийрха продолжит. Подсчитывая на пальцах. - Ты мне нравишься. Это обычай. И теи Хюлльша, располагающая твоими данными, не возражает... ну, если и возражает, то чтоб я тебя не напугала. А еще ты с щенками здорово возишься, - так, дружеской подначкой, завершит дарра. - Ты ведь уже поняла, какой твой?
  Илье посмотрела. Проглотила удивление, помешавшее первому выдоху. (...мой. Совсем мой? Можно?) Решилась:
  - Вот этот. Чумазый, - сказала... ну, благо он как раз рядом подкрадывался. К материнскому хвосту.
  - Чумазый? - переспросила Тийрха и прервала его маневр. Поймала и ну чуть потянулась стереть якобы сажу. Ну точно пальцами потянулась - и ярко улыбнулась совсем точно. - И правда чумазый. Ну если уже то самое имя нашла, значит, точно твой. Я тоже буду думать, с кем будет расти мой младший... Если все будет хорошо.
  Илье это слышала - но вот только что полностью осознанным отдельным потоком мысли. Потому что отвлеченный от занятия Чумазый тявкнет - звонко, вцепится в тащилку, изобразит, что зарычал... И Илье подхватит тащилку:
  - Ну, будешь отбирать?..
  
  А теи Нёрсьенн, которая как раз с Льеанн шла над Собачьим двором, верхней галереей, откуда есть в том числе и обзор на ясли собачьего двора, эту сцену и увидит. И остановится.
  - Вот когда я на это смотрю, - медленно проговорит дарра. И подвинется от узкой арки, давая Льеанн тоже возможность заглянуть. - Я так сожалею... Теи-лехта Ллеаннэйр, вы ведь мне расскажете, как это убивали?
  - Рассказать не смогу, - откликнется Льеанн. - Я не знаю ваших точных терминов примерно для третьей части подробностей. Но могу поделиться. Срезом с личного внутреннего. Хотите?
  - Давай, - не помедлит Нёрсьенн.
  
  А лехта смотрела, как внимательно проглядывает предоставленный срез хозяйка Гнезда дарра. Как пальцы перебирают и взвешивают, оценивают действия. И как постепенно теи Нёрсьенн удовлетворенно улыбается.
  - Я довольна, ниери Льеанн, - скажет она, просмотрев полный срез. - Вполне довольна. Несколько фрагментов сохраню, с вашего позволения, - позволение Льеанн даст. Ладонью, молча. Нёрсьенн посмотрит. Усмехнется. Продолжит. - Хотя я продолжаю сожалеть. Пусть по наблюдению оно и бессмысленно. Я значительно худший мастер, чем Сейренн и Стальга-ниерра. Но сожалею, - а потом внимательно оглядит лехтев и усмехнется еще отчетливей. - А еще я хочу спросить, что вы, ниери Льеанн?
  - Да... они хорошо работают, - размеренно оценит Льеанн. - Значительно, качественней, чем я предполагала. Но по сумме впечатлений... Ниери Нёрсьенн, мы ведь спустимся?
  - Ага, - хмыкнула Хозяйка Гнезда, но вслед скомандовала жестом - продолжай.
  - Ваши собаки и ваши лошади куда более... желательное зрелище, чем ваше умение убивать, - это Льеанн продолжит остановившись. Тоже подначивая.
  - Да, вас очевидно для другого создали, - продолжит Нёрсьенн уже отдельно, вперед, после того, как отодвинет дверь на лестницу вниз.
  
  Саайре, добежавший в Собачий двор нижней дорогой, кстати, более долгой, тоже сначала с Чумазым попался. Попытался пятнышко стереть.
  Дальше Илье долго помнила для себя этот день - отдельными, полноцветными и очень живыми - как в том детстве, но более собранным и целым. Как пытается Саайре стряхнуть чумазое пятнышко с морды Чумазого. А щен решает, что рука Саайре - это лучший кандидат на роль страшного врага, чем даже мамин хвост. А Саайре охотно играет, и тогда так отдельно видно - какое у щенка розовое пузо и какой Саайре тоже... большелапый.
  А потом и Льеанн с Нерсьенн придут, Льеанн щенки тоже понравились, улыбнется. А когда еще и Рихта сунулся, и еще и его собак кажется где-то угукнул, за стенкой, Серебряная тоже заворчала - Тийрха их и выперла. Чтоб лишнее время ньера мать детей не беспокоить. Командовала еще - что шли бы вы... носиться на собачью дорожку, а ты, Илье, потом придешь, пусть к тебе привыкают.
  Илье, про собачью дорожку думала поначалу, что это так выругалась на них Тийрха. Нет, правда была. Внизу. Под спуском, под раскатами холма над частоколом. И Рихта радовался, выпендривался... показывал - как это делается, как растят и разговаривают с этими собаками. Пес был красивый, когда летал - через эти преграждающие опоры, обгоняя хозяина. Смешной, когда зарывался по самые кончики ушей в снег и искал, по команде. И очень пугающий, стремительный, когда на самой нижней из площадок Рихта скомандует: 'Вперед!' - и остальных попросит задержатся... И внезапно на площадке появятся другие звери. Двое, похожие, серые, чужие. Пойдет и прыгнет пес стремительно и просто. И очень страшно. И действенно - за спиной одобрительно ухнет Льеанн, а теи Нёрсьенн там снова скажет это, про волков, и про то, что с очень морозной зимой те наглеют. 'И потому в мою задачу тоже входит тренировать детей и собак. Ага', - это она кивнет, посмотрев, как Рихта треплет отрапортовавшего Шевелинку и приглашает Илье посмотреть.
  Звери были очень похожи на зверей. Даже теплые, Рихта пальцами по ладошке показал - ненастоящие.
  И как пес был совсем другим, когда после Рихта с ним в шутку поборолся, искрился поднятый им снег, оседал, и сами тоже искрились... радостным. И таким смешным был Рихта - он уже перестал, отвлекся, заговорил с Нерсьенн, а Льеанн их еще чуть раньше покинула, вот после волков, сказав, что собаки прекрасные - а можно она пока к лошадям и вообще? И тут ньера Шевелинка как прыгнет сзади, как поддаст Рихте под коленки, так он в сугроб и свалится.
  Падать умел, сел удачно, в сугроб на бок, в первый миг так смешно посмотрел... Но смеяться никак нельзя было. Тем более, когда собрался вот - и хватило его только на:
  - Шевелинка, плохо! - пес, судя по хвосту и морде, тоже растерялся.
  Нерсьенн, конечно, не побоялась. Не только не рассмеяться. Посмотрит на Шевелинку, посмотрит на Рихту, посмотрит на сугроб. Оценит, подхватив интонацию:
  - Плохо, Рихта. Даже очень плохо.
  - Ага, - это он ответит. Поднимаясь. И пальцами покажет 'учел'.
  
  Саайре она тоже оценила. Чуть раньше. Там, где барьерный ряд был. Через щиты которого Рихта с Шевелинкой прыгали.
  На какой-то момент Рихта обернулся, и махнул Саайре, который смотрел - за ним и Шевелинкой - мол, не попробуешь. Саайре отчетливо задумался. Оценил - высоту, необходимый разбег, упор - и пошел. Не очень ловко перевалился через верх, встал - пошел дальше.
  - Рационально, - отзовется Нёрсьенн на момент, когда Саайре подойдет к ним. Кстати, в нижние пределы норматива вполне укладываешься.
  (...о вчерашнем состоянии и о том, не подвело бы оно его - вспомнил, но к счастью, вовремя. Уже не на том, как перемахивал последний из барьеров. К счастью, это он вспомнил... а не состояние о нем.)
  Рихта тогда на них внимательно посмотрел.
  
  А потом - уже чуть после той борьбы и площадки, уже набегались, Шевелинка дышал, и дыхание на шерсти уже хорошо так осело... Нёрсьенн внезапно и заметно отвлечется куда-то вовне. Вернется - и да, очень внезапно предложит:
  - Рихта, а не отвести ли тебе Шевелинку в Собачий дом и не выполнить ли обязанности встречающего? Я думаю, ты будешь рад этому гостю.
  Это было видно. Что вот был миг, одна двенадцатая, за которую он очевидно запросил. Потом понял и подпрыгнул... явно уже на отлете посмотрел на них, на нее, Илье, сказал большое 'извините', скомандовал на своем, неслышном, собаку, но Илье знала - это было 'Бегом, Шевелинка', - и побежал. Вверх, куда-то между заборами...
  А Нёрсьенн посмотрит ему вслед и улыбнется.
  - Ну что, в тепло тоже пойдем? Или к лошадям?
  Илье помнит, что будет медлить, что занимать ее будет одна мысль: а куда девался сейчас ящерик и что происходит. Очевидно занимать, Нёрсьенн, конечно, заметит, расшифрует и скрывать не станет. Продолжая:
  - Ну или пойдем тоже глянем? Как раз и Хюлльшу пну. Она тоже рада будет.
  
  Илье помнила - это было сверху. У другого входа, не того, которым вечером въехал их вездеход. А там на самом верху - площадка,и явно тренировочная площадка, с ограждениями... но ой, далеко скатываться, если за них вылетишь... А теи Хюлльша стоит у ограждений, смотрит, пока на того, кто как раз у них и застрял, не скатившись вниз. А это Льеанн. Сидит - у бортиков, а там сугроб, в снегу, почти по шею - и смеется. Светло и полностью.
  А Хюлльша уже отвлеклась, смотрит - вниз, где у ворот застыл Рихта, где - там, дальше, видимо посадочная площадка, и катер поднялся, поднял вверх вихрь снежной пыли. А доставленный этим самым катером идет вверх, к воротам. И Илье уже ждет - что сейчас будет знакомая торжественная сцена встречи. Но Рихта вдруг подпрыгнет и побежит навстречу высокому дарра в полевой с мелкими нашивками.
  - Братик, братушка! Ты вернулся! - он это очень громко и подпрыгнет, мелким радостным щенком, взлетит и прыгнет ему на шею. И дарра - эр'тиер Талвар эс Сьенн - крутит его и делает попытку опрокинуть:
  - Здравствуй, Рихта! Ну ты вымахал, лосенок... - и идут уже вместе к воротам. Куда уже спустилась теи Хюлльша и идет навстречу.
  - Здравствуй, al'mei Талвар, - говорит она, и потом тоже - но медленно, крепко, обнимет гостя. - Я очень рада, что ты вернулся.
  - Теплого вам дня, теи Хюлльша, - откликается он. И, отпущенный из объятий, легким жестом треплет Рихту по загривку и продолжает. - Как вас много... Хорошо вернуться.
  Он идет - и на посторонних очень не смотрит, а Илье, затянутая движением, думает, что смотрит дарра тоже - очень, очень медленно, впитывает мир таким - медленным и устойчивым. Чтоб еще, поднявшись, сказать.
  - Хорошо дома!
  
  И он упрется взглядом теперь уже в теи Нёрсьенн. Стоит там, сверху, сейчас как раз помогала Льеанн отряхнуть накидку от снега. Смотрит - отвечает хозяйке Гнезда приветственным поклоном, А продолжает бытовым:
  - Теи Нёрсьенн, у нас опять ворота осели?
  И, кажется, дарра таки замеряет взглядом - прежде, чем ему отозваться:
  - Нет, это ты отвык. Ты к нам надолго ли?
  - Кто ж его знает. Ну, пока мозги во Внутреннем оборонительном вытряхнут - уже пригребли, что редкие легкодоступные сведения из всей этой войны за Башню из меня добываются, пока медицинка меня доест, - дарра замолкает, стряхивает с пальцев жест, отталкивающий неприятности. Нёрсьенн его присваивает. И хмыкает:
  - Ну, выдыхай, если уже и Райэна признали живым и годным и в командование втыкают. Это после скоростной транспортировки его сюда...
  Следующим пунктом какую-то оценку с пальцев сбросит Хюлльша, вытянет что-то пальцами, покатает, бросит - мол, ничего - действительно ничего страшного. Новый гость, правда, не очень смотрит. Он сразу спросит:
  - А эр'нере айе Райэн... тоже здесь?
  - Тоже дома, Талвар, - откликнется ему Хюлльша. - Тоже ест полным черпаком необходимость расследования и данные. Но он уже снова есть и на него повесили Круг. Так что формально он вами больше не командует.
  - А... - отряхнет с пальцев Талвар, - для нас-то он теперь надолго останется. Нашим командиром.
  Следующая пара жестов, с когтями, будет непонятной. Их подхватит теи Хюлльша, взвесит и очень негромко вслух отметит:
  - Совсем вырос...
  А Льеанн будет - это для себя отметит Илье - стоять и смотреть. Очень полностью стоять и смотреть. Нёрсьенн же выждет и начнет, пересчитывая на пальцах, высоким счетом:
  - Непройденное полное обследование в нашей медицинке, - Талвар попутно строит жест 'пощадите', Нёрсьенн размеренно продолжает, - исходя из него переназначение, плюс разбираться с тобой в Крепостном кольце будут долго - они ничего быстро не делают...
  - Вон, тот же Райэн с сослуживцем этим опять туда усвистали... сказал, дня на три, - это уже попытается встрять теи Хюлльша. Нёрсьенн, правда, продолжает.
   - Где-то до Syinn'rai, рассчитываю, точно у нас продержишься. У меня на тебя виды, Талвар. По начальной специализации. И не думаю, чтоб ты ее забыл.
  Эр'тиер Талвар отряхивается, расстегивает верхние защелки воротника, и облизывается:
  - А сыр-то ведь как раз вызрел, теи Нёрсьенн?
  - Выыызрел, - и хозяйка Дома Сьенн тоже его поддразнивает. - Но, Талвар, желающих жрать овечий сыр я найду гораздо больше, чем желающих помочь быть дальше роду его производителей, - дразнится она высоким, смотрит она на Рихту, тот переступает с ноги на ногу и ему явно не хватает хвоста. - Их с тех пор одного того стада стало раза в два больше...
  А эр'тиер Талвар выпускает когти и пробует руку. Разминает. Говорит... тоже чуть переминаясь:
  - Я был прав, это хорошо. С Далии... я даже привез. Некоторых рабочих материалов по поводу. Вроде в голове не пострадали, - потом еще раз разминает руку. И что-то еще на пальцах перебирает теи Хюлльша. - Теи Нёрсьенн, я не уверен, что не потерял практических навыков за время службы, там не часто удавалось тренироваться. Но если застряну до весны - я постараюсь вспомнить.
  - Овцы? - это будет внезапно. Это переспросит Льеанн. И выдоха три будет тихо. И на нее будут смотреть. А она - ничего, продолжит. - Ранней весной?
  А эр'тиер Талвар эс Сьенн стоит и на нее смотрит. Довольно-таки открыто - выдохов так семь. Потом Нёрсьенн решает прервать молчание. И сначала разъяснить:
  - Это гости нашей Сейренн. Хорошие, кстати, гости, - собирает пальцы в горсть, дескать - на текущий момент этого достаточно. - Да, лехта Льеанн, продолжай. Овцы - ранней весной...?
  - Ненавижу, - так открыто произносит Льеанн... что теи Нёрсьенн улыбается широко и сразу, а, взвесив на ладони и сделав два выдоха, к ней присоединится и тот, новый, дарра.
  - А у вас тогда, наверно, тепло... - задумчиво взвесит Нёрсьенн.
  - У нас тогда ветер с гор. Иногда такой, что штатные гражданские в воздух не выпускают. И открытый выпас, - перечислит Льеанн.
  - Открытый выпас? - чуть задрав интонацию, взвесит Нёрсьенн. И усмехнется. - Да-а... Лехта Льеанн, я правильно понимаю, что на ваши руки я тоже могу рассчитывать? Вы, я полагаю, до весны тут точно застрянете, - тут она на Илье посмотрит. Внимательно и неудобно. - Крышу обещаю. В остальном... местами их есть, за что ненавидеть.
  Льеанн вернет ей усмешку:
  - По правде, практики у меня не было... много звездных. Но... если вам так нужны руки...
  - Оплачивать буду сыром, - продолжила поддразнивать Нёрсьенн.
  - Как другому разумному? - вернула и Льеанн. - Если будет позволено... ну в смысле, если я буду наведываться в ваш зверий городок и освежу в памяти навыки... в целом, я справлюсь...
  - Да, - отдельно, задумчиво проговорит Талвар. Который все еще всматривался, мелкими выстрелами, в лехтев. Вот, отряхнулся. - А я тоже выдохну с дороги и на Зверьи дворы пойду. Вспоминать. Хорошо?
  
  В Зверьих дворах оно и было. Потому что Рихта, конечно, увязался за братом... А Талвар обходил Звериный двор, снизу, со Скотьего, расспрашивал об обитателях... Рихта по мере сил отвечал, сам старался не расспрашивать. Ну видно же было, что Талвар ни про что такое... боевое - не хочет.
  А там он прошел через Конный двор, узнал ньера Злющего... не очень уже злющего, потому как очень старого, посмотрел на подросль этого года - хороши были... Осмотрел все, попробовал запоры, а потом пошел наверх, в сбруйную. Там повернулся, оглядел дальнее вешало - где все, что требует ремонта - и хмыкнул - сделанным выводом:
  - Да, моих рук тут не хватает.
  
  Рихта помнил - с очень щенячьих лет, и сейчас, конечно, вспомнил. Как долго мог Талвар - это где-то в его нынешнем возрасте - сидеть, собирать - с кожей, с пробойниками, клепками... Да ладно - Талвар тогда из материалов личного внутреннего и чуть ли не Собрания Песен - собирал, восстанавливал - и мог бесконечно сидеть, натюкивать тонкими пробойничками узор - как она была, историческая холодная чеканка - на давних узорах для украшений сбруи. Бесконечно мог сидеть и делать звериную плетенку. Чем очень сердил маленького Рихту, которому тогда очень хотелось утащить брата, прибывшего... вот наверно из Академии уже получается? - в другое место ремесла, куда его тогда одного не очень пускали. По малолетству. Здесь же - только совсем к горам и вниз - в 'бесполезную роскошь в эпоху сложного многосоставного литья' - как ворчал папа Югле. А Нёрсьенн - совсем та же Нёрсьенн - ему на это отзывалась: 'Но нам не стоит забывать, что построило благосостояние дома Сьенн. К тому же детям нравится. В кузнице'.
  Рихта как раз вспомнил кузницу. И на этом вдруг и нарвался:
  
  - Братик, я помню, у тебя ножик был, мелкий как раз. Дай сюда? - запросит Талвар. И Рихта поймет, что... его поймали и ему придется быть честным... Если Талвар помнит:
  - Нет его, - ответил Рихта.
  Талвар помнил. Талвар нарисовал из себя вопросительную черту. Причем это ему не помешало быстро добыть из кармана штатный армейский многофункциональный, вытряхнуть - что будет работать отверткой...
  И замереть еще. Потому что врать достойному сыну Мархи и Югле эс Сьенн на вопрос своего старшего брата не пристало:
  - Подарил, - откликнулся Рихта - и вопросом Талвар застынет весь. На четверть выдоха. Потом оценит упряжь, примерится... Обернется и улыбнется:
  - А ты не поспешил, братик? Я могу спросить, кому же ж?
  - Ты ее видел... - через выдох сказал Рихта. - Ну, она рядом с ниери Хюлльшей стояла. Такая... - у пальцев не получалось собраться ни во что. Чтоб описать. Рихта стряхнул попытки - с размаху - и продолжил беспомощным, - девочка. Илье.
  - Ага, видел, - с интересом откликнулся Талвар. - Серебряная, да? - и Рихта переступил еще раз... Это было так неудобно и немного больно... отдельно. Что его внутреннее имя такое... очевидное... - Совсем необыкновенная... - продолжил Талвар. - Понимаю.
  Он так правильно это сказал... что скрывать что-нибудь стало совсем невозможно. И Рихта уперся в первые вешала, рабочие, в чье-то седло - боком, почти глазами в узор... Подышал и сказал:
  - А она лехтев... И будет лехта. Братушка, я очень... неправильно?
  А Талвар встал. Просто совсем встал. Рихта краем мысли почему-то видел. Как стоит он и стоит теи Ллеаннэйр... и с пальцев у нее капает.
  А потом Талвар не шевельнется и скажет:
  - Обосраться - под забором своего дома. Нас что - семьей угораздило?
  
  Девочка, наверно, даже могла их услышать. Тяфк возящихся щенков с общей игровой молодняка в прорези естественной вентиляции сбруйни проходил по крайней мере легко.
  Только Илье мало что слышала.
  Потому что маленький Чумазый ее, кажется, узнавал... Ну, конечно, она пошла к собакам, когда Тийрха скажет, что молодняк сейчас в прогулочную площадку выгонят. Щен отозвался, хвостом вилял, 'принеси' он еще не знал... Тийрха еще пообещала - угрожала шутливо, что это Илье придется его учить. 'Если это твоя собака'... - ну а пока Илье не лень и самой бузилку принести...
  И он игрался, а потом вдруг зевнул раза два, свернулся и заснул... Просто заснул, - это тоже сначала Тийрха сказала, Илье-то почти испугалась. И еще сказала: 'Так с этими щенками бывает. Нёрсьенн говорит - совсем как дети людей. На верхнюю подстилку донесешь? Серебряная разрешит'.
  
  Потому что по дороге к этой верхней подстилке была дверь. А на ней теплоизолирующая защита. Неожиданная здесь, где дерево и традиция. Гладкая. Отражала. Немножко дымно, а так нормально. Видно.
  Потому что дерево было. И темное. И Илье встала. Оно как-то подкараулило. Неожиданно отразилась. И на долю выдоха Илье и узнала не очень - кто эта... взрослая и настоящая. В теплой накидке дарра. И с щенком. Она потом отдельно смеялась: наверно, по щенку и узнала...
  Темным было - дерево у рамы. Илье вспомнила. Там, в начале этой жизни. Где она стояла у зеркала. Откуда смотрела совсем другая она. Маленькая девочка в синей рубашке с вышитыми лошадями... Девочка, у которой не было своего мохнатолапого щенка...
   Илье встала. И подумала. А я же могу к ней спуститься. И это будет совершенно безопасно. Я же внутрь. В себя. По корням. Я же помню... И никому не сделаю плохо. Ни дому, ни щенку...
   Она еще это думала - и уже начала спускаться. Зафиксировать взгляд и часть своего сознания здесь и сейчас, где она стоит и смотрит в отражение, какой теплый чумазый. Страховкой. И пойти. Осторожно, внутрь, проверенным маршрутом. Если она тогда еще отражалась - это девочка, которая тоже она, вряд ли очень глубоко и это получится...
  
  Это получилось. Илье не удивилась - ни телом сознания, там, внутри, в корнях, понимая, что пришла - и что она есть, эта девочка, внутри и рядом... близко, если обратиться к той, страховочной части (...можно думать, чувствовать, что кроме тебя самой где-то рядом есть ньера Саайре и он подстрахует). Ни вот той, что стояла и держала на руках щенка - вместе и отдельно - с маленькой Цеткой... которая так и не могла стать Нарин-теи... и хорошо, что не могла. Это было странно. Это было еще и больно. Это просто было.
  Щенок тоже был. Пушистый, большелапый, смешной и спал.
  
  - Можно, - отчетливо сказала нынешняя Илье. - Это правда можно. Он совсем твой. Возьми.
  
  Подниматься было сложно. Нужно было медленно. Корни - они... были немного скользкими. А там все-таки глубоко... если провалиться здесь, изнутри себя. Но все хорошо. Она же знает дорогу. И это ее щенок.
  Это было. Это было хорошо. Она стояла теперь целиком на земле, в усадьбе дарра... А у девочки теперь тоже есть щенок...
  Это было еще отдельным внутри. Кроме того живого, что она носила. Теплым. Где-то выше, под сердцем. Что еще какое-то время держало ее и в мире живых вместе и отдельно. Теплая такая прозрачная граница. Сделанного, что надо прожить отдельно и понять.
  
  - Илье, - оклик как раз дал этой границе время впитаться. Илье этим самым чутьем знала, что Льеанн это видит. И что ничего неправильного не сделала - знала тоже. И посмотрит. А Льеанн поставит небольшое ведро с яблоками - шла по лестнице, вниз - и продолжит будничным. - Илье, я понимаю, что у тебя достаточно плотный график занятий, но как ты насчет немного его еще потеснить? Для профессионального спецкурса лехта Трэстинки?
  Илье удивится. Но сначала пройдет оставшуюся ей пару шагов, уложит - все еще безмятежно спящего Чумазого на заметную верхнюю подстилку... И тогда выдаст. Сосредоточенный вопросительный жест.
  - Ну, ты сейчас наработала на такую хорошую пачку профессиональных аттестаций, - по-прежнему будничным хмыкнет Льеанн. - Было бы досадно оставить их без официального подтверждения, на мой взгляд.
  - Но я же... ничего не делала, - начала Илье. Посмотрела на щенка. На зеркало. До вопрошающего жеста Льеанн поняла, что это явно не так. Поправилась. - Ну... никому. Только самой себе.
  - А самому себе в большинстве случаев труднее, - откликнулась ей Льеанн.
   Илье на нее посмотрела. Сосредоточилась. На том, что от рук все еще пахнет пёсом. Ее пёсом. На том, что внутри оно есть - большое и теплое. Что у девочки есть собака. И у нее есть.
  - Если лехта Трэстинка согласится - я это сделаю, - подтвердит Илье... четким официальным. И улыбнется. - Ниери Льеанн.
  - Здорово, - ответит Льеанн. - Я думаю, согласится, - а потом она подхватит ведро с яблоками и пойдет дальше. Но Илье еще отметит, как свободной рукой Льеанн переберет что-то взвешивающим жестом.
  Льеанн думала, что у дарра в ближайшее время - но после конюшни - придется запросить доступ к передающему. Дело терпит, но ей очень интересно, какой вид сейчас имеет закрепляющая конструкция там, в детской спальне усадьбы Тийе.
  То есть, развалины данной конструкции.
  
  ***
  (Земля Хладье Дошта, территория на Присутственном холме города Мьенже)
  Манеру местных жителей статусных семей ограждать свои дома значительными территориями садов, а также их здоровую трусость, Проявляющий-Llyithu Суринэ эс Лиеран роэ'Саат-но, ставший Старшим наблюдательной группы по дому эс Тийе и состоянию его колодца, считал на редкость выгодными особенностями. В зону потенциальной угрозы по затоплению Thai попал только один дом, благодаря вовремя принятым мерам и экстренно растянутым вокруг опасного места мачтам 'петли тепла' - местные лехтев, благо, имели опыт ее построения. Хозяин дома, благо, имел в голове мозги, несмотря на то, что служил в городском магистрате. И, оценив предоставленные ему Суринэ срезы состояния фона присутствия Thairien, предпочел быстро принять полагающиеся компенсации и вспомнить про загородную усадьбу. За дополнительную компенсацию он любезно согласился предоставить данное помещение во временное расположение штаба наблюдательной группы. Слухи, что ньера Старший Службы оценки недолжного и воздействия Роншерн эс Тийе задержан со всей обслугой усадьбы, а занявшая ее пришлая охрана стреляет без предупреждения, полностью оправдали старания Старшего Суринэ: распространялись, обрастая подробностями и избавляли свеженький прорыв Thairien посреди населенной территории от излишне любопытных с достаточной надежностью. А еще владелец соседней усадьбы предпочитал устойчивую и удобную мебель. И это тоже было хорошо.
  На этом список того, что в данной ситуации Проявляющий-Llyithu Суринэ эс Лиеран роэ'Саат-но считал хорошим, заканчивался.
  Он только что выслушал доклад патрульного - Яржэна эс Бранек айе Хладье, местного лехтев, о текущем состоянии 'колодца'... Оценил, что основная часть выброса, к счастью, постепенно просачивается обратно, как при штатном приливе... и вообще для такой интенсивности шла удивительно чистой, без побочной...фауны. Но дом потом все равно придется полностью выжигать и держать карантин. Принял, порекомендовал лехта Яржену и его группе продолжать наблюдения и вести замеры с указанной частотой... После чего отпустил лехтев, подождал достаточное количество выдохов - два раза по двенадцать - вслух сказал пару выражений, которых Проявляющий-Llyithu Суринэ никак не мог себе позволить при местном лехтев - и вернулся к развернутым на экране строкам послания. Задумался еще на два выдоха и решительно стер первую тройку знаков. При лехта Ллеаннэйр эс Хэрмэн айе Ойхо он, пожалуй, тоже не готов употреблять данные выражения.
  'В настоящий момент конструкция передающего механизма колодца представляет собой части двух верхних знаков. Остальное осело и постепенно растворяется в общем течении Thai. Ваши выводы совершенно верны: большая ее часть осела в указанный вами временной промежуток. Сопровождаясь усиленным выбросом Thai. Идеально чистого материала, однако на скорости, значительно превышающей штатный прилив. Срезы для ознакомления предлагаю', - набросал официальные знаки послания Старший Суринэ. Потом выдохнул, усмехнулся и продолжил укладывать: 'Ниери Ллеаннэйр, я осведомлен о сложностях налаживания связи с Сердцем Мира для не имеющего таких полномочий, но я был бы очень вам признателен, если бы вы нашли возможность сообщать о возможности подобных выбросов заранее. Осведомляться после об их последствиях на мой взгляд, менее достойная и эффективная процедура. По итогам выброса нам пришлось расширить карантинную территорию и растянуть 'петлю тепла'. В настоящий момент также обнаружено полное падение фиксирующей части знака. Рассыпалось без значительных изменений фона.
  Жду ваших дальнейших - желательно, своевременных - сообщений'.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"