- Ты в последнее время занят, - сказала Грета. Ральф видел, что она старается спрятать упрёк, но у неё не очень получается.
- Как и всегда, - он пожал плечами. - Полагаю, ты и сама без дела не сидишь.
- Да. Но я скучаю по тебе.
- Так же, как и я.
Между ними повисло молчание. Грета постукивала носком туфли по полу - в последнее время у неё появилась такая раздражающая привычка. Попроси, и она перестанет, но начнёт подкидывать какой-нибудь предмет или дёргать себя за прядь волос. Казалось, ей всё время нужно совершать какое-нибудь действие, пусть и бессмысленное. Ральф с некоторой тревогой размышлял, о чём именно в состоянии Греты сигнализирует появившийся после смерти Андронеску симптом. Он никогда не был поклонником психоанализа, но сейчас дорого бы дал за возможность показать приёмную дочь хорошему психологу. Увы, профессия это была недавняя и среди вампиров распространения пока ещё не получила. Во всяком случае, в Кланах Штеймана и Куинна не нашлось ни одного.
Сейчас они сидели в одной из комнат его башни и пили принесённый с собой Гретой коктейль. Слава богу, не сладкий - Грета помнила его вкусы.
- Жду не дождусь, когда смогу снова перебраться сюда.
- Возможно, это случится скоро.
- Да, но когда? Я хочу быть в твоём Клане, Ральф. А не Паука.
- Я бы тоже хотел иметь собственный Клан, Грета. Но оставим это. Лучше скажи, как там твоя любовь? Кажется, её зовут Марией?
- Мария? А! - Грета махнула рукой. - Эта страница уже перевёрнута и забыта. Вампиры не любят людей, разве что когда известно, что те со временем сами станут вампирами. Лучше скажи, как ты собираешься противостоять Пауку?
- Противостоять? - Ральф недоумённо нахмурился. - О чём ты?
- Ну, сейчас готовится целый пакет документов о слиянии или перераспределении ваших активов. Выглядит всё так, словно вы собрались слить ваши Кланы воедино. Как ты собираешься этого не допустить?
- Никак.
Теперь настал черёд Греты нахмуриться.
- Мы же тебе объяснили, - напомнил Ральф. - Мы действительно сливаем Кланы. Такова цена его поддержки, а иначе ещё вопрос, как бы оно с тобой повернулось на суде.
- Но я думала, что ты для вида! Для того, чтобы помочь мне оправдаться, а потом отправить его лесом!
- И как я буду выглядеть, если воспользуюсь его помощью и тут же нарушу своё слово? И это если забыть о том, что у него есть компромат на нас обоих, особенно на тебя, который и через двести лет не протухнет.
- Но это компромат и на него тоже. Он ведь нас покрывал.
- Не сомневаюсь, что он найдёт способ выкрутиться. Расскажет, что был нагло обманут, и даже если все всё поймут, формально он останется чистеньким.
- То есть ты сдаёшься?! - Грета аж приподнялась на стуле. Вот эта эмоциональность в ней тоже была чем-то новеньким.
- Уже сдался, - меланхолично отозвался Ральф. - Ты отказалась от своего Мастера, когда предпочла меня. Даниэль отказался от своего брата - и тоже ради меня. Ты сделала свой выбор, Даниэль сделал выбор - настала пора и мне делать выбор. Я тоже отказывают от "Виты" ради тебя. Вернее, ради вас обоих.
Грета глубоко вдохнула, её ноздри раздулись. Видно было, с каким трудом ей удаётся сохранять спокойствие. Ральф поднялся, обошёл стол и обнял её.
- Тш-ш... Тихо, тихо. Всё в порядке.
- Одна-единственная ошибка, - голос женщины подрагивал. - Одна-единственная ошибка, и вот всё летит к чёрту. Годы труда, сохранения независимости...
- Ну что теперь поделаешь. Остаётся утешать себя мыслью, что Куинн - всё же не Андронеску и не Кавальери.
- К чёрту такое утешение! - Грета дёрнула плечом, высвобождаясь, и встала. - Если бы не этот твой грёбаный Фёрстнер...
- Он-то тут причём?
- А при том, что всё началось с него! Если бы он тогда не сбежал...
- А если бы я тогда не послал тебя на встречу с Михаилом, а пошёл сам? Впрочем, побег Даниэля и моя ошибка тут мало что меняли. Михаил нацелился на тебя уже давно, я в этом уверен. Просто выжидал подходящего случая. Если бы не в ту ночь, то в другую, но результат был бы один. Единственный был способ этого избежать - превратить тебя в вампира раньше, но мы его профукали.
- Но если бы тебе не попался Даниэль...
- То когда бы ты согласилась на обращение? Через год, через пять лет? Через десять? Мы с тобой не торопились.
Грета поджала губы и села на место. Ральф вернулся к своему креслу и налил им ещё.
- Но всё-таки признай, что ты совершил ошибку, когда его обратил, - сказала Грета.
- Признаю, - вздохнул Ральф. - Если тебе от этого легче.
На самом деле он признался себе в этом уже давным-давно. Не было в Даниэле той готовности цепляться за жизнь любой ценой, готовности идти по головам ради достижения цели, как у прочих вампиров. Любившему жизнь до безумия Ральфу было трудно себе такое представить, хотя умом он понимал, что люди разные и не все относятся к своему существованию так же, как он и его товарищи по бессмертию... Но наглядно убедился в этом лишь сейчас. Благодаря своей неконфликтности и отсутствию амбиций Даниэль Фёрстнер может прожить ещё долго, но едва ли получит от такой жизни много радости.
Всё-таки долгое общение с вампирами накладывает свой отпечаток. Люди становятся далеки и непонятны. И для обращения лучше выбирать таких, которые уже сейчас похожи на тебя, не уповая на то, что перерождение изменит их в желаемую сторону.
- Так может, - задумчиво произнесла Грета, прерывая размышления Ральфа, - ему же и будет лучше...
- Лучше что? Умереть?
Хайнце промолчала, глядя в глаза приёмному отцу.
- Грета, что это на тебя нашло? По-твоему, я должен его убить?
- Раньше ты говорил, что убийство твоего первого птенца уронит твой авторитет, но сейчас это уже не актуально. Что тебя удерживает теперь?
- А ты думаешь, что я сплю и вижу, как бы от него избавиться, и меня удерживают только внешние обстоятельства?
- Но зачем он тебе вообще нужен?
- А зачем вообще нужны птенцы?
- Такие неудачные...
- Я сам его выбрал, - хмуро напомнил Ральф. - Его удачность или неудачность - это моя заслуга, или, если угодно, вина. Как там у классика - мы в ответе за тех, кого приручили? Если все Мастера начнут сдаваться после первых же трудностей, опускать руки и избавляться от своих творений, потому что те вдруг оказались неидеальны, Кланы сократятся по меньшей мере наполовину. И, полагаю, это касается не только вампиров.
Грета фыркнула, опустила глаза на свой бокал и помолчала, крутя его в пальцах.
- А где он, кстати? Что-то его не видно.
- Я отправил его в Вольфен, пожить среди воронов.
- А ты уверен, что там он ничего не натворит без присмотра?
- Не был бы уверен - не отпустил бы.
- А я вот не уверена. К тому же Вольфен - мой дом. Мне не нравится, когда посторонние наводят там свои порядки.
- И чего ты от меня хочешь? Чтобы я отозвал его обратно?
- Я бы хотела посмотреть, как дела в замке, - Грета поставила так и не тронутый бокал на столик. - Если ты не возражаешь. В конец концов, там не только Даниэль нуждается в пригляде.
- Да я не против, но не знаю, как посмотрит на это Доминик.
- Вот давай у него и спросим. К тому же я хочу, наконец, узнать, в чьём подчинении я в конечном счёте нахожусь.
- Что ж, - кивнул Ральф, - договорились. Я, кстати, и сам думаю в ближайшие дни туда наведаться, отдохнуть от всех этих треволнений. Дела здесь мы уже почти разгребли. Так что, возможно, вместе и поедем.
- Это было бы здорово.
Даниэлю приснился сон. Сначала он не увидел в этом ничего странного, и до полуночи о нём даже не вспоминал, но после того, как Петра уснула и он тихонько её покинул, чтобы заняться своей работой в библиотеке, его вдруг осенило: это был первый сон, который он увидел после обращения.
Более того, до сих пор он был уверен, что вампиры вообще не видят снов. Кто-то, не то Ральф, не то Грета, что-то об этом ему говорили.
Отложив всё остальное, Даниэль попробовал сосредоточиться на своём сновидении, но детали, как это водится, из памяти упорно ускользали. Если бы он потрудился как следует всё обдумать сразу после пробуждения, то, вероятно, вспомнил бы больше, но сейчас он только мог сказать, что ему определённо что-то снилось. Но вот что именно? В памяти удалось возродить только ощущение полёта. Кажется, внизу были крыши и кроны деревьев, похожие сверху на наспех связанные веники без листвы - но, возможно, это уже лишь плод его воображения.
Поняв, что большего он всё равно от себя не добьётся, Даниэль мысленно махнул рукой. Встретится вновь с Ральфом - спросит, а пока гадать без толку. Есть занятия и поинтереснее. В целом, если не считать лёгкой обиды от того, что его так откровенно отослали с глаз долой, Даниэль был доволен своей командировкой. Библиотека собиралась по меньшей мере пару столетий, и в ней имелись настоящие раритеты. Надо будет спросить у Ральфа, не сотрудничает ли он с историками или букинистами: грех держать такие сокровища под замком. К тому же Фёрстнер наконец вновь почувствовал себя самому себе хозяином. Роскошный дом, полная свобода, достаточно крови и летящая к концу книга - что ещё нужно вампиру для счастья?
Мысль прервал требовательный гудок снаружи. Он звучал слабо, видимо, от самых ворот, но отчётливо. Даниэль поднялся и подошёл к окну, благо библиотека смотрела как раз в сторону парка. Он не ошибся - за воротами стоял автомобиль, и фары ярко светились в темноте.
- Неудобно, когда нет ключей от собственного дома, - недовольно сказала, выходя из машины, Грета, пока Даниэль отпирал ворота.
- Ты на своей машине? - спросил Даниэль.
- Да, на своей. Отопрёшь мне гараж?
- Конечно.
Грета снова нырнула за руль и приглашающе распахнула вторую дверцу. Фёрстнер сел рядом, скрывая досаду. Без этой гостьи он бы обошёлся. Впрочем, судя по её реплике, она-то считает себя тут хозяйкой, и справедливо, в общем-то. А гость-то как раз он.
- Ты приехала одна?
- Как видишь.
- А Ральф не приедет?
- Обещал подъехать завтра или послезавтра.
- А-а.
Больше Даниэль ничего не спросил, а Грета ничего не добавила. Так в молчании они и доехали до гаража, устроенного в бывшей конюшне. Ну, если и Ральф тут будет, это ещё ничего, размышлял Даниэль. Делить своё жилище только с этой женщиной ему не хотелось.
А может, его изгнанию и вовсе пришёл конец? Даниэль не взялся бы сейчас сказать, хорошо это, или плохо.
- Ты где спишь? - спросила между тем Грета, когда они вылезли из машины.
- Мы устроились в спальнях на втором этаже.
- Мы?
- Я с донором.
- Ральф знает?
- Разумеется, он мне его и нашёл. Вернее, её, это женщина.
- Познакомь меня с ней.
- Обязательно, только завтра. Сейчас она уже спит.
- Как спит, так и проснётся, - бросила Грета. Она быстро вышла из гаража и зашагала через двор, Даниэлю оставалось только поспешить следом. Вещей у неё оказался один чемодан, и она понесла его сама, хотя Даниэль протянул было руку.
- Я не собираюсь её сейчас будить.
- Между прочим, это мой дом.
- Между прочим, это мой донор. Грета, что за спешка? Ты куда-то торопишься?
Грета на мгновение задумалась, или сделала вид, после чего согласно кивнула:
- Ладно, завтра так завтра. У тебя есть кровь?
- В холодильнике, в подвале.
- Я ещё немного привезла.
Они расстались у лестницы. Грета уверенно направилась в сторону спален третьего этажа, Даниэль - в библиотеку. До самого утра его больше никто не потревожил, и когда он перед рассветом отправился в свою комнату, Хайнце видно не было.
Знакомство и правда состоялось на следующий день, и прошло мирно. Петре явно было любопытно, а вот Грета едва кивнула, словно и не она вчера настаивала на непременном знакомстве. Они обменялись не больше, чем парой слов, после чего Грета объявила, что хочет прогуляться по окрестностям.
- Какая-то она... ледяная, - сказала Петра, когда Грета ушла. - Как Снежная королева из сказки.
- Она - вампир трудной судьбы, - Даниэль постарался спрятать иронию, но ему это плохо удалось. - Я, кстати, тебе про неё рассказывал.
- А, так это она - приёмная дочь твоего Мастера?
- Она самая.
Вечер потёк как обычно - Петра поужинала и включила телевизор, но Даниэль не нашёл там ничего интересного для себя и ушёл в библиотеку. За окном пошёл снег, его хлопья красиво кружились в свете прожекторов, и Фёрстнер некоторое время постоял у окна, любуясь зрелищем, прежде чем включить ноутбук. Новый роман был написан уже больше чем наполовину, и Даниэль чётко знал, что в нём будет дальше, хотя, конечно, какую-то правку делать всё равно придётся. А потом ещё редактор в издательстве наверняка потребует что-нибудь изменить, и придётся противостоять его напору. Но писатель твёрдо знал, что не будет переделывать своё творение в мистику, как бы его ни убеждали. Не захотят печатать, он предложит рукопись кому-нибудь менее именитому, но не даст решать за себя, что и как ему писать.
Вот ведь ещё проблема, с издателями отныне придётся общаться исключительно дистанционно.
Грета вернулась, когда творческий процесс был в самом разгаре.
- Декабрь наконец вспомнил, что он декабрь, - с порога заявила она.
- Ты всегда входишь туда, где книги, в мокрой верхней одежде? - не удержался Даниэль. Он ожидал, что Грета опять напомнит, что она тут хозяйка, но она лишь покорно кивнула:
- Ты прав, пойду разденусь. Я только хотела спросить - я воспользуюсь твоим донором? У меня-то здесь своего нет.
Даниэль мысленно поморщился от этого "воспользуюсь", словно речь шла о вещи, но решил не заострять на этом внимание.
- Если она согласится.
Ночь незаметно летела к утру, текст, казалось, сам выскакивал из-под пальцев, ложась ровными строчками на экран. Временами Даниэль прерывался, чтобы перечитать написанное, что-то поправить, и продолжить снова. Его подхватила творческая волна, когда одно слово цепляет за собой другое и не нужно делать никакого усилия, чтобы изложить то, что представляется твоему воображению, наоборот, требуется усилие, чтобы прерваться. И кажется, что сделав паузу, ты обязательно упустишь что-то важное, что может и не удержаться в памяти и не прийти в следующий раз.
Опомнился он только перед самым рассветом и с сожалением осознал, что, хочешь - не хочешь, а продолжить придётся только завтра. Впрочем, кусок за сегодня и так вышел впечатляющий. Потянувшись, Даниэль выключил компьютер и вышел в Охотничью галерею.
В замке было тихо, только из музыкального салона доносилось едва слышное бормотание телевизора. Немного удивившись - обычно Петра до утра не засиживалась - Даниэль заглянул в салон. Уже открывая дверь, он сообразил, что там может быть Грета, но комната на первый взгляд показалась ему пустой. И только подойдя выключить забытый телевизор, он краем глаза заметил тело на диване.
Петра лежала на спине, свесив руку до пола и повернув голову. Её профиль, казавшийся мраморно-белым, чётко выделялся на фоне тёмно-красной обивки. Тело уже успело остыть и окоченеть. Аккуратная ранка на шее не оставляла сомнений в причине смерти. Да, Грета хорошо научилась контролировать себя - ни одна капля крови не пропала даром.
Даниэль опустился рядом на колени и провёл рукой по волосам женщины. Поняла ли Петра, что происходит? Пыталась ли сопротивляться, звать на помощь? Может и пыталась, вот только против вампира, даже такого, как они, без году неделя, у обычного человека шансов нет. Стены тут толстые, звукоизоляция хорошая, зажать жертве рот - и даже острый слух за несколько комнат отсюда не уловит ничего.
Его сорвало с места, и спустя секунду он уже рвал одну за другой двери хозяйских спален третьего этажа. Грета ещё не легла, когда Даниэль влетел в комнату, она обернулась и открыла рот, но сказать ничего не успела.
- Что ты с ней сделала?!
Вопрос был - глупей не придумаешь, ведь Даниэль только что отлично видел, что. Но изложение претензий нужно было с чего-то начать, просто вбежать и двинуть по холёной физиономии этой суки у него рука не повернулась. Проклятое хорошее воспитание, что б его...
- Отпусти! - Грета попыталась разжать его пальцы, вцепившиеся в лацканы её делового пиджака.
- Зачем ты её убила?! - Даниэль затряс её так, что у женщины залязгали зубы.
- Убери от меня лапы! - она попыталась двинуть его коленом, потом пнула носком туфли, чувствительно заехав по голени. Фёрстнер оттолкнул её, и Грета отлетела, ударившись плечом об угол шкафа.
- Псих!
- Сама психопатка!
- Ненормальный! Зачем тебя только Ральф подобрал!
- А тебя вообще нужно было придушить во младенчестве! Зачем ты убила Петру?
- Ты же сам сказал, что я могу ей попользоваться!
- Но я не имел в виду - высосать её досуха!
- Ох, какие мы чувствительные! - Грета подбоченилась. - Ты вампир, Даниэль! Но ты очень скверный вампир, если всё ещё думаешь о людях, как о равных! Они еда! Пища! Запомни это хорошенько.
- Не тебе решать, как и о ком мне думать! И ты убила чужого донора. Еда, говоришь? И чем мне теперь питаться без неё?
- Найдётся кто-нибудь, - отмахнулась Хайнце. - Скоро приедет Ральф, и, возможно, тебя отсюда заберёт. А если и нет, найдёт тебе нового кормильца. Ещё недельку проживёшь и без донора.
- И думаешь, он погладит тебя по головке за то, что ты сделала?
- А что, Ральф пожалеет для меня одного человека? - на губах Греты заиграла ядовитая улыбка. - Я знаю его дольше, чем ты, не забывай. Ты - не более чем его прихоть. Я ему дочь.
- Ты очень скверная дочь, - укол насчёт прихоти был неожиданно болезненным, неприятно соответствуя его собственным мыслям, но он помог Даниэлю взять себя в руки. - Ты можешь быть сколько угодно уверена, что для тебя ничего не пожалеют, но брать чужое без спроса называется воровством, ты в курсе? Ральф одобрил расправу с найденным им донором?
О боже, я сам говорю о Петре как о вещи, ужаснулась какая-то часть его разума. Но взывать к человеколюбию и напоминать заповедь "не убий" явно не было никакого смысла.
- Не тебе судить, какая я дочь! - улыбка Греты перешла в оскал. - Ты ещё должен сказать мне спасибо.
- Это за что же, интересно?!
- За то, что избавляю тебя от ложных привязанностей! За то, что напомнила тебе, что волк не может дружить с овцой! Ты не подходишь на роль вампира, ты был ошибкой с самого начала!
- А кто подходит, ты? Да Ральф, наверное, рад-радёшенек, что ты не стала его птенцом!
Вот теперь ему показалось, что Грета сейчас вцепится ему в лицо. Он чуть было не сделал шаг назад, такая злоба исказила её черты.
- Я должна была стать его птенцом! - выкрикнула она. - И стала бы, если бы не ты! Мы обо всём уже договорились, но ты занял моё место!
- Так надо было соглашаться, пока ещё предлагали! - рявкнул Даниэль. - Не ты ли тянула время? "Я буду полезней, оставаясь человеком!" Вот он и устал ждать.
Ему казалось, что он не удивится никакой реакции на свои слова. Ни тому, что она бросится на него с кулаками, ни тому, что скажет что-то ядовитое, ни даже тому, что она вдруг беззаботно рассмеётся и заявит что-нибудь вроде: да ладно тебе, что это мы из-за ссоримся пустяков ... Но Грета не сделала ни того, ни другого, ни третьего. Она распахнула глаза, как обиженный ребёнок, безмолвно открыла и закрыла рот - и вдруг заплакала.
Даниэль молча смотрел на неё, чувствуя, как весь запал выходит из него, как воздух из проколотого шарика. Нет, он не испытал никакой жалости и тем более желания её утешить, но продолжать орать на рыдающую женщину тоже уже не хотелось. Поэтому он просто развернулся на каблуках и вышел, хлопнув на прощание дверью.