- Он умер? - в наступившей тишине вопрос Даниэля прозвучал неожиданно громко. Ральф молча кивнул, не отрывая глаз от трупа.
Грета судорожно вздохнула, прижала обе руки ко рту - и завыла сквозь сложенные ладони. Упала на колени и согнулась, уткнувшись лбом в грудь мёртвого Мастера. Стеклянная тишина разбилась, вампиры вокруг, словно проснувшись, зашаркали, кто-то выдохнул, кто-то что-то спросил. Чернявый с перекошенным лицом перевёл взгляд на воющую женщину - и его лицо перекосилось ещё больше.
- Ах ты сука!! - он схватил её и опрокинул на спину, вцепившись ей в горло.
- Оставь её в покое! - Ральф кинулся к ним и попытался оторвать разъярённого вампира от его жертвы, но чернявый оттолкнул его с неожиданной силой. Ральф чуть не упал, Штефан подхватил его за плечо, но тут вмешался хозяин заведения. Он с лёгкостью оттащил бешено сопротивляющегося чернявого в сторону и встряхнул его, как котёнка:
- Остынь!
- Это она! Это она его убила! Дайте мне...
- Остынь, я сказал!!! - рявкнул Паук так, что у Даниэля заложило уши. И не у него одного - и все остальные на мгновение словно присели. Это подействовало - чернявый затих, сверля Грету ненавидящим взглядом. Та продолжала валяться на полу, содрогаясь в рыданиях. А Куинн подошёл к лежащей в стороне окровавленной девушке в голубом платье, опустился перед ней на колени и тщательно обнюхал. Казалось, все затаили дыхание. Наконец Паук выпрямился.
- Абсент, - громко объявил он, глядя почему-то на Ральфа.
- Абсент? - переспросила женщина-судья. - Где она взяла абсент?
Куинн продолжал сверлить Ральфа пристальным взглядом. Секунда, другая - и Ральф едва заметно кивнул. Едва ли это заметил кто-то, кроме Даниэля - все глаза были прикованы к Доминику.
- Вообще-то я его держу, - Паук повернулся к судье.
- Зачем?!
- Как яд, - Паук пожал плечами. - Помнится, в прошлый раз, когда казнили с сохранением тела, использовали вермут, но зрелище, согласитесь, было неэстетичное. Я подумал, что абсент будет быстрее, и с тех пор держу у себя бутылку. А вот каким образом он попал в число напитков, предложенных жертве - это я выясню.
Его взгляд устремился в угол, где стоял давешний официант. Тот съёжился, втянув голову в плечи, и пробормотал:
- Но... но вы же сами сказали - лучшее...
- Болван, - ласково произнёс Куинн. - Лучшее - это то, что в погребе, а не то, что в сейфе. В следующий раз ты мне его, видимо, в бокал подмешаешь. Ладно, с тобой я позже разберусь.
Он отвернулся. Официант попятился ещё глубже в свой угол, но совсем не ушёл - не осмелился, должно быть.
- Полагаю, мы всё выяснили, - Паук повернулся к судьям.
- Ну нет! - громко произнёс чернявый. Он уже успел подняться на ноги, и теперь его указующий перс упёрся в Грету. - Может, бутылка и попала в бар по ошибке, но подсунула её жертве она! А потом ещё и духами облила, чтобы Михаил не понял, что пьёт!
- Пьетро, скажи-ка мне, а ты бы стал травить своего Мастера?
- В самом деле, Пьетро, - поддержала Куинна судья. - Думать, будто птенец мог сознательно поднять на Мастера руку - это уж слишком. Такого за всю историю не случалось ни разу.
- Всё когда-нибудь бывает впервые, - отступать Пьетро явно не собирался. - Она была влюблена в Штеймана как кошка, Михаил сам говорил, что из-за этого могут быть проблемы. Вот и...
- Да брось, - Паук махнул рукой. - Все мы при жизни имели какие-то привязанности, но после обращения они отходят на второй план. А потом и вовсе исчезают.
- Полагаю, - добавила судья, - когда эта девушка придёт в себя, она сможет нам всё объяснить. Не так ли, дорогая? - она вышла из-за столика и наклонилась над Гретой. - Ну давай, же, вставай. Я понимаю, что тебе тяжело, милая, но соберись...
Поднятая на ноги и усаженная на стул Грета продолжала судорожно всхлипывать, но всё же сумела выдавить, что привела Айке в бильярдную комнату, как ей и было приказано, и сказала, что та должна выпить какой-нибудь из выставленных там графинов целиком... А потом побрызгать на себя духами... Она, Грета и не думала, что там будет что-то настолько крепкое... А потом её позвал Пьетро Кавальери и Грета ушла с ним, а когда вернулась, то Айке уже благоухала, что твоя клумба...
- Ты действительно отозвал её от жертвы? - судья повернулась к Пьетро. Тот сжал побелевшие губы, но кивнул. Грета икнула, уткнулась лицом в ладони и невнятно пробормотала, что она бы никогда-никогда... И если бы только знала... После чего снова разрыдалась.
Паук вновь нашёл взглядом официанта, шевельнул бровью - и официант исчез, чтобы тут же вернуться со стаканом простой воды на подносе. Стакан вручили Грете и чуть ли не силой заставили выпить.
- Ты же видишь, в каком она состоянии, - укоризненно сказала Пьетро судья. - Полагаю, всё ясно. Жертва самостоятельно выбрала абсент, оказавшийся там из-за халатности птенца Куинна, и потом, будучи пьяной, не смогла отмерить порцию духов, вот и всё.
- Халатности птенца, - истекающим ядом голосом повторил Кавальери. - Доминик, когда это твои служащие в последний раз проявляли халатность?
- Ты что же, обвиняешь моего птенца в сговоре с Хайнце? - Куинн поднял бровь. - Мои служащие, конечно, проявляют халатность реже, чем другие, но они не автоматы. У всех случаются ошибки, просто до сих пор они не имели таких фатальных последствий.
Ноздри Кавальери раздулись, и Даниэлю показалось, что сейчас вампир полезет в драку. Или сделает ещё что-нибудь столь же решительное. Но вместо этого он повернулся к Грете:
- Поднимайся! Мы уходим.
- С какой это стати? - поинтересовался Ральф.
- Что "с какой стати"? Уходим?
- Нет, с какой стати ты ей приказываешь?
- Ты, кажется, опять забыл, что ты не её Мастер и никогда им не будешь.
- Так же, как и ты, - парировал Ральф.
- Я - старший из птенцов Михаила! А потому я теперь глава Клана.
- Пока ещё нет. Вероятно, ты им станешь в самом ближайшем будущем, но ты ещё не признанный глава. Но даже когда тебя признают, те из Клана, кто не являются твоими птенцами, имеют право его покинуть и найти себе новый Клан. Так что Грета не обязана идти с тобой, если она не хочет. Ты ведь не хочешь? - Ральф повернулся к Грете, и та молча покачала головой.
- Не вмешивайся не в своё дело, Штейман! - Кавальери шагнул вперёд, его глаза опасно сузились.
- И в самом деле, - сказал один из мужчин-судей. - Традиция предусматривает, что все члены Клана дожидаются утверждения главы, а присягать ему или нет, решается на общем собрании.
- Я помню традиции, - Ральф повернулся к нему, - но я сильно сомневаюсь в беспристрастности Кавальери. Он может выместить на Грете Хайнце злобу, когда она окажется в его власти.
- А я сомневаюсь в беспристрастности Штеймана, - сказал Кавальери. - Он может просто спрятать свою драгоценную Грету и объявить её сбежавшей или погибшей. Если кто-то в чём-то сомневается, то могу дать слово, что до суда она доживёт.
Судья задумчиво кивнул. Ральф открыл было рот, но ничего не произнёс, а повернулся к Доминику Куинну.
- Предлагаю сделать так, - тут же сказал тот. - Оставьте Хайнце у меня. Я присмотрю, чтобы она никуда не делась, и тоже даю слово, что она предстанет перед судом, если ты, Пьетро, захочешь её обвинить. Но до тех пор она будет в целости и сохранности.
Судьи переглянулись и вновь один за другим согласно кивнули. Ральф тоже кивнул. Кавальери обвёл их взглядом, от которого все только что не задымились, после чего развернулся на каблуках и быстро пошёл к выходу.
Собрание загудело, вампиры тоже явно готовились отбыть. Ральф о чём-то заговорил с Домиником, то и дело отвлекавшимся на то, чтобы попрощаться с уходящими. Даниэль, чувствуя себя всеми забытым и ненужным, отступил к стене, молча наблюдая, как пустеет зал. Откуда-то появились ещё двое официантов и принялись собирать оставшуюся посуду и наводить порядок. Тело подняли и куда-то унесли.
Они ушли последними. Ральф думал о чём-то своём, Штефан тоже помалкивал, и Даниэль решился заговорить, только когда они с Мастером сели в машину.
- Так суд будет, или нет?
- Над тобой? - рассеянно отозвался Ральф. - Возможно, что и нет. Главный обвинитель, сам видишь, скончался. А у Пьетро теперь других забот хватает. Но если он и решит продолжить дело, тебе нечего бояться. У меня есть доказательства твоей невиновности по крайней мере в одном из случаев, и едва ли суд теперь будет настаивать на большем.
- Почему?
- Потому что основной мишенью был не ты, а я. Точнее, моя корпорация. Но теперь обстоятельства изменились, а сам по себе ты мало кого интересуешь.
Даниэль молча кивнул. Для его самолюбия это прозвучало несколько болезненно, но он понимал, что Ральф прав.
- Куда больше у меня душа за Грету болит, - мрачно признался тот. - Кавальери просто так не уймётся. Он обязательно попытается её осудить, а не выйдет, так отомстить.
- Но, кажется, все пришли к выводу, что это был несчастный случай.
- Все, но только не он.
- А он прав? - не удержался Даниэль.
Ральф смерил его пристальным взглядом, и Даниэль приготовился услышать, что это не его дело. Однако Штейман только вздохнул и покачал головой.
- Думаю, что да, - сказал он.
- Тогда она великолепная актриса. Так рыдала...
- Да нет, Даниэль, в том-то и дело, что она не играла, - теперь голос Ральфа прозвучал грустно. - Потерять Мастера - это всегда тяжело, а уж знать, что ты приложил к этому руку... Да, Грета решилась на такое, чего я никак от неё не ожидал, но как она это переживёт, ещё неизвестно. Может, и не переживёт.
- А что с ней будет?
- Не знаю. Сойдёт с ума. Наложит на себя руки. Скатится в депрессию. Я ещё и потому за неё тревожусь. Ну, вот представь себе, что ты попытался убить меня.
Даниэль попытался - и был вынужден признать, что обычно живое воображение ему отказывает. Это было... дико. Невозможно. Всё равно, что представить себе, как убиваешь собственную мать. Нет, бывают и такие отморозки, но Даниэль явно не из их числа.
М-да, а что же тогда творится на душе у Греты? И что творилось раньше, когда она планировала это убийство? Даниэль и раньше её не особо любил, но теперь понял, что начинает её бояться. Её привязанность к Ральфу, если она и была причиной, должна носить поистине фанатичный характер, но после подобного для неё уже не должно остаться ничего святого.
Он покосился на Ральфа и решил не делиться с ним своими соображениями. Так, в молчании, они и доехали до башни, которую Даниэль уже начал воспринимать, как свой новый дом.