Аннотация: Автор ушел в йогу и флафф. Так что много слез и трогательных соплей. Черновой вариант.
Оро. Мое маленькое счастье.
Я сижу на кухне и курю. Пальцы нервно подрагивают, из-за чего пепел иногда падает мимо. С длинных волос падают капли воды. Глаза зажмурены, а тело сотрясает мелкая дрожь. Это временное, я в этом уверена. Это просто нервы немного шалят. Это просто тяжелые последствия очередного задания или как часто шутит Диз миссии.
В фильмах про шпионов все выглядит таким... завораживающим, легким и пикантно щекочущим нервы. А риск кажется лишь острой специей к невероятному приключению. Ложь. Наглая, беспринципная, киношная ложь.
В реальности за легкостью и небрежностью движения скрываются долгие годы тренировок и не дюжее хладнокровие. Ведь не каждый может спокойно смотреть в глаза Стальной Леди, вглядывающейся в тебя через дула пистолетов. В жизни, любое ранение означает потерю шансов на то, что ты выберешься из передряги, не говоря уже о боли.
Нет, конечно, нас учили, еще как учили, терпеть боль, но от этого она никогда не станет более приятной. Может, к сожалению, я никогда не была мазохистской. Только если психической, хех.
В нашей обыденности один неправильный шаг или движение может привести минимум к перекройке плана, а максимум к очень серьезным проблемам глобального масштаба.
И, наконец, ни в одном фильме, не показывают, как после заданий наступает откат.
Это когда нервное напряжение, скопившееся за время операций, вываливается наружу. Это невообразимая гамма чувств и ощущений, окутывающая тебя похлещи смирительной рубашки. Это мерзкое чувство удовлетворения напополам с презрением к тому, чем занимаешься. Нет, я не занимаюсь ликвидацией, но порой те дела, которые мне поручают, иначе, чем кровавыми не назовешь..., и тогда кажется, что было бы намного честнее убить в бою, чем так... из-за угла и по велению стратегий и планов.
И, наконец, это страх, который больше нет сил и нужды сдерживать. Кто сказал, что люди моей профессии ничего не бояться? Абсурд! Жалкая клевета идеалистов, рассуждающих о благородстве и прочих добродетелях, якобы способных победить низменное чувство страха. Бояться все, да в разной мере, но все. Главная разница состоит в том, что нас учили, и мы можешь забыть о нем, заблокировать, наконец, просто отстраниться от него на время решающих действий. Но потом... он возвращается, и ты переживаешь его сполна, и он уходит, не весь, но все же.
Стоя под душем, я в который раз думала над тем, что ненавижу красный цвет. У меня он ассоциируется лишь с кровью, к сожалению, изменить это невозможно. Это как программа, записанная в подсознание. Хех, Руа бы громко рассмеялась на такие рассуждения.
И еще кровь плохо смывается. У нее есть поразительное свойство впитываться, вгрызаться в ткань, кожу, плоть и душу. И если через какое-то время с одежды и тела улетучивается тяжелый сладковато- гнилистый запах крови, то из души и своего разума ты еще не скоро уберешь эту гадость.
Я курю и ощущаю, как медленно восстанавливается ритм сердцебиения, как эмоции перестают выплескиваться через край, как к сознанию возвращается утраченная ясность.
Глубоко вздохнув, открываю глаза и размазываю сигарету по пепельнице.
Откинувшись на стуле, завожу руки назад в замок и плавно тянусь, ощущая, как мышцы приходят в тонус.
Все теперь я снова в порядке и в памяти не всплывают образы сегодняшней бойни. Черно-белые часы на стене показывают без пяти шесть, а значит, есть еще время привести себя и квартиру в порядок.
Последующие три часа можно назвать лихорадочной генеральной уборкой перед приездом высокой комиссии. Однако результат радует глаза. В квартире снова порядок, все вещи лежат на своих местах, следы отката, а именно пустая бутылка мартини и сигаретный пепел убраны, нигде не пестреют алые капли крови, а грязные бинты сожжены.
Как говорит Учитель, за собой всегда надо тщательно убирать. Никакие следы не должны выдать тебя.
Дальше. В зале накрыт и сервирован маленький столик. Жаркое, напитки, десерт и салат дожидаются на кухне.
Синяки, ссадины, царапины замаскированы, а рана на нижней части торса тщательно сокрыта просторным свитером с широкой горловиной, длиной до середины бедра. Он смотрится на моем мускулистом теле почти как платье. На ногах легкие, вельветовые балетки. Короткие темно-серые бриджи красиво облегают стройные ноги, а также прикрывают косую полоску шрама на колене. Последний взгляд в зеркало и я невольно вздрагиваю.
На гладкой поверхности отражается мое бледное, усталое лицо с обескровленными губами и тускло сияющими глазами-агатами. Волнистые волосы цвета горького шоколада небрежно спадают на ключицы. На правом запястье сверкает тонкий браслет из черненого серебра. Грустно улыбнувшись отражению, я вновь поправляю рукава свитера и иду в гостиную. Там сажусь на темно-бежевый ковер и, положив локти на стол, закрываю глаза. Теперь осталось только ждать. И это больше всего раздражает меня.
Ожидание, как и страх, изматывает. Оно порождает сомнения и тревоги. В моем случае к этому прибавляется еще и злость на саму жизнь и ее шутки надо мной.
Я боюсь. Боюсь того, что вдруг он не придет или что-то случилось. О, Бездна, как же я была рада, когда он перевелся в другой отдел. Работа в аналитическом отделе ЦРУ тоже очень интересна и намного безопаснее, чем в оперативном. Я была так рада, когда он предложил купить квартиру и поселится в ней. Да мы живем вместе, хотя и часто бываем в разъездах, но все-таки мы вместе. Ради этой уютной квартиры, где полно совместных фотографий, ради того, чтобы засыпать и просыпаться, готовить вместе, стоило пойти против Круга.
Мне удалось. Я пошла наперекор всему, всевозможным инструкциям, предписаниям, правилам, самому Кругу и Учителю и все это ради возможно короткой, но такой яркой, иллюзии нормальной жизни. Это много стоит, в том числе и того, чтобы бороться. И я выиграла. Два года назад Учитель со странной усмешкой швырнул мне в руки файл с официальным согласием Круга Вечности. Чувства были непередаваемые, просто дикая смесь восторга, радости и признательности. Без помощи Учителя, мне вряд ли что удалось.
Наши отношения длятся уже четыре года. Самое мое счастливое время, омраченное лишь страхом потерять Его и трудными заданиями.
Послышался тихий щелчок открывшейся входной двери. На губах сама собой расцвела улыбка. Через пару минут на пороге появился Он. Голубые глаза смотрят внимательно и цепко, подмечая все детали моего вида. Высокие скулы и волевой подбородок покрывала трехдневная щетина. На голове как обычно творческий беспорядок из светло-золотистых прядей. Руки все еще сжимают ключи.
Миг и вот уже меня обнимают сильные руки, щедро окутывая теплом и заботой. Я вдыхаю терпкий, до ужаса манящий аромат его одеколона. Я ощущаю его теплое, чуть порывистое дыхание на своей макушке и не замечаю слез, катящихся по лицу. Он лишь сильнее сжимает меня в своих объятиях. Мы сидим в тишине, наслаждаясь тем чувством любви, необходимости и доверия между нами. Это так прекрасно ощущать себя любимой, желанной и нужной. Это так больно, бояться, что завтра убьют его или меня. Не потому, что боишься смерти, нет просто страшно больше не увидеть его, не почувствовать его нежных поцелуев, не увидеть в голубых глазах обожание и любовь. Но сейчас это все не важно.
Он рядом. Он здесь. Он со мной. И безразлично, что мои руки все еще пахнут кровью, что вид у нас обоих изможденный и все равно, что, быть может, завтра все это закончиться.
Сейчас, здесь в этот самый миг мы счастливы. Мы вместе и мы любим. Вот оно мое маленькое счастье, сидеть в тишине в обнимку с ним и знать, что ты нужна и он нужен тебе. Ради этого стоит жить, бороться и работать на Агентство. А еще... я уже знаю, что вскоре у нас будет прибавление и это так волшебно и прекрасно! Правда придется бросить курить, да не важно. У меня есть семья. И мне все равно, что будет, завтра ли или через год, ведь жить, по-настоящему жить, надо сегодняшним днем и моментом.
- Мое маленькое счастье, - тихо и нежно шепчет он мне.